Кир БУЛЫЧЕВ

СИЛЬНЕЕ ЗУБРА И СЛОНА

- Вам письмо, Мишенька, - прошелестела редакционная секретарша,

беленькое пушистое существо с детским точным прозвищем Курочка.

Миша Стендаль поморщился. У него сидел пенсионер с жалобой, шел

солидный разговор о водопроводе, пенсионер величал Мишеньку по отчеству,

так что обращение Курочки было неуместным.

- Положите на стол, Антонина Панфиловна, - сказал Миша.

Курочка вспыхнула от такого афронта и обиженно уцокала каблучками из

комнаты. Миша вздохнул, обратился к пенсионеру:

- Продолжайте, я слушаю.

А сам покосился на письмо. Письмо было личное.

"Гор. Великий Гусляр. Редакция газеты "Гуслярское знамя". Т. Стендалю

М. А.".

Но главное, обратный адрес. Стендаль даже перестал слушать

пенсионера, только поддакивал и ждал момента, когда можно будет письмо

вскрыть. Обратный адрес был такой: "Гуслярский район, Заболоцкое

лесничество. Зайке Терентию Артуровичу".

Терентий Зайка был старым знакомым Стендаля, представителем семейства

талантливых изобретателей. Месяца три назад Зайка приезжал в город на

самоходной русской печи своего изобретения, и тогда Стендаль написал о нем

яркий очерк, который был перепечатан в сокращенном виде в областной

газете.

Стендаль давно просился к Зайкам в гости, ждал приглашения. И вот

письмо...

Наконец, пенсионер ушел. Стендаль сразу потянулся к письму, вскрыл

его и прочел следующее:

"Здравствуй, дорогой друг Михаил Бальзак!"

Слово "Бальзак" было аккуратно вычеркнуто и поверх написано

"Стендаль". Терентий вечно забывал, с каким великим писателем Миша

однофамилец, - рассеянность, простительная для самородка.

"Пишет тебе Терентий Зайка, если вы меня не забыли. Жизнь у нас

тихая, природа начинает оживать после зимней спячки, хотя до весны еще не

близко. Зимний период для нашей семьи выдался занятый. Надо подготовиться

к лету, к борьбе с лесными пожарами, вредными насекомыми и туристами,

подкармливаем диких животных, ведем текущие дела и немало времени отдаем

научной работе. Как вы знаете, Миша, наш батя Артур Иванович, мой брат

Василий и лично я склонны к размышлениям. Раза два приезжали

корреспонденты, жаль, что тебя с ними не было, но мы с чужими людьми

держим себя сдержанно, потому что некоторые из них гоняются за сенсацией.

Печка наша на ходу, не жалуемся. Последние три месяца мы посвятили

биологии. Кое-чего добились. Если тебе интересно, приезжай к нам в субботу

или воскресенье, буду ждать тебя с нетерпением, адрес ты знаешь.

Остаюсь преданный тебе друг Терентий".

От Гусляра до Заболотья полтора часа на автобусе, а оттуда до кордона

по проселку час пешком, если не будет попутки.

Когда Стендаль, одурев от долгой езды и духоты, выбрался из автобуса,

его ждали.

Стоял хороший, яркий, морозный, искристый мартовский день. Солнце

светило по крышам, бросало сиреневые тени голых деревьев на серебристый

снег, посреди площади стояла большая, беленая - на снегу не сразу

различишь - русская печь. В печке трепетал огонь, из трубы тянулся

прозрачный дымок, рядом с печкой стоял Терентий Зайка собственной персоной

в темном костюме, при галстуке, в блестящих ботинках.

- Эй! - обрадовался корреспонденту - Терентий! Какими судьбами? Не

простудись!

- Здравствуйте, Миша, - ответил Терентий. - А я за вами.

По площади шли люди, бежали дети, никто не обращал внимания на

русскую печь, на которой приехал Терентий. В округе привыкли к чудачествам

Заек, но уважали за талант и добрый нрав.

В истории человечества встречаются гениальные изобретатели. Порой они

имеют обыкновение уединяться для того, чтобы готовить гибель всему живому,

или сходят с ума от одиночества. Совсем иное дело Зайки. Эта дружная семья

состоит из Артура Ивановича, его сыновей Василия и Терентия, а также из

Васиной жены Клавдии. В обыденной жизни эта семья ничем не отличается от

окружающих Василий и Терентий окончили в Заболотье среднюю школу,

отслужили в армии, работают, учатся заочно в лесотехническом институте.

Василий в этом году защищает диплом. Артуру Ивановичу не пришлось получить

высшего образования, война помешала. Однако он начитан, способен к

иностранным языкам. В лесной глуши выучил английский, французский,

японский, хинди, санскрит, латынь и некоторые другие. Полиглотство Артура

Ивановича не пустое, оно направлено на чтение журналов и научной

литературы Василий и Терентий - верные помощники отцу и мастера - золотые

руки. В силу того, что они работают коллективом, Зайкам удалось сделать

некоторые изобретения, которые не по зубам целым научно-исследовательским

институтам как у нас, так и за рубежом. Клава в этом коллективе служит

здоровой оппозицией, критическим центром. Если она признала новую работу,

работе открывается широкая дорога. Если забраковала, лучше сменить тему.

Есть в деятельности Заек и недостаток - мало кто с ней знаком. Виной

тому излишняя скромность. Они даже порой заблуждаются, полагая: если

что-то изобрели, значит, в больших городах это давно известно.

Терентий принял у гостя из рук тяжелую сумку с гостинцами и покачал

головой:

- Зря вы себя так утруждали, Миша.

Стендаль забрался на лежанку, укутал ноги тулупом, Терентий подбросил

в печку дровишек. Печка немного приподнялась на воздушной подушке,

накренилась, сильнее потянуло дымом. Терентий сидел спереди, свесив ноги и

управляя изящно вырезанными из дерева рычагами.

Печка шла мягко, километров сорок, не больше, ели покачивали темными

лапами, белки выбегали на дорогу, приветствовали лесника взмахами хвостов.

- Ой! - сказал Стендаль. - Погляди.

На краю дороги стоял бурый медведь оранжевого цвета. Медведь сложил

на животе лапы и мычал, покачивая головой.

- Что, красиво? - спросил Терентий, притормаживая.

- Красиво! Да медведь-то оранжевый.

- Ясное дело, оранжевый, я не дальтоник, вижу.

Терентий метнул в медведя бубликом, тот подхватил подарок и удалился

в лес.

- Мы преследовали две цели, - сказал Терентий, прибавляя скорость. -

Во-первых, контроль над крупными хищниками. Его издали видно, хочешь,

наблюдай, хочешь, контролируй численность.

- А вторая цель? - Оранжевая точка мелькнула в просвете между стволов

и исчезла.

- Вторая цель - создание новых мехов. Ты еще увидишь - у нас два

зеленых волка бегают.

- Это великолепно! - воскликнул Стендаль. - И цвет крепко держится?

- Цвет натуральный. Другого не держим. А вот насчет великолепно или

нет, у нас разногласия.

- Почему же?

- А потому что медведю тоже питаться надо. На одних ягодах не

проживешь, а он теперь в лесу как светофор. Вот и пришлось ему обратиться

за помощью к людям. Подкармливаем. Или вот взять, к примеру, зеленых

волков...

И тут Стендаль увидел, что по дороге, низко опустив головы и, вытянув

в струнку хвосты, вслед за печкой несутся два зеленых волка. Зрелище было

почище, чем оранжевый медведь.

- Вон они!

- Они, это точно. Не бойся, они не кусаются. Они обедать торопятся.

И в самом деле, волки обогнали печку и пронеслись дальше.

- Летом такому волку раздолье - маскировка в лучших традициях. А

зимой он как пальма на снегу. Тоже пришлось взять на снабжение.

За такой беседой и коротали дорогу.

- А ты чего, Терентий, без пальто, в одном костюме? - спросил

Стендаль. - Тоже изобретение?

И уже догадывался: или в синем костюме Терентия вживлены

электрические нитки, или, может, вокруг него лежит силовое поле.

- С детства, - ответил Терентий, - имеем обыкновение обливаться

холодной водой. Батя нас всегда в строгости держал. Вася, тот раньше в

проруби регулярно купался. Теперь Клава возражает.

- Ясно, - сказал Стендаль с некоторым разочарованием. Очень уж сложно

сплеталось в Зайках научное, передовое с обыденным.

Печка въехала в открытые ворота.

- Вы уж простите за нескромность, отведайте нашего, домашнего, -

сказал Артур Иванович, приглашая гостя за стол. Стол был уставлен снедью.

Миловидная Клава в широких джинсах и белой, расшитой большими цветами

куртке навыпуск смущенно зарделась, когда Стендаль похвалил пищу -

телятину в кляре, артишоки, малиновый мусс, протертый луковый суп и другие

неприхотливые достижения домашней кулинарии.

- А ты, Клавочка, не стесняйся, - сказал Василий, очень похожий на

младшего брата, такой же золотоволосый, тонкий и аккуратный. - Гость

воздает тебе должное. Чего уж стесняться.

После сладкого Клава подала мужчинам кофе.

- Сами выращиваем кофе, - сказал Терентии. - В теплицах, на

гидропонике. Жаль, ты рано приехал, ананасы еще не поспели. К апрелю

первые пойдут.

- А мы ему в город пошлем, - сказал Артур Иванович. - Пусть

побалуется витаминами.

- Большое спасибо, - сказал Стендаль. Он наслаждался уютом и

гостеприимством Заек. От камина тянуло теплом, под ногами лежали

разноцветные экспериментальные шкуры диких животных. В душе жило сладкое

томительное ощущение грядущих чудес.

Артур Иванович, словно угадав мысли Стендаля, произнес.

- Мы о вас, Миша, простите за прямоту, наслышаны от Тереши. Он очень

тепло отзывается.

- Ну что вы!

- И вот решили мы показать вам наши последние опыты, а вы уж сами

думайте, что достойно опубликования на страницах прессы, а с чем еще надо

погодить.

- Я готов! - Стендаль вскочил с мягкого кресла, готовый к действиям.

Зайки вывели Стендаля на голубой заснеженный двор. Уже вечерело.

Примораживало. Солнце спустилось к вершинам елей.

За высокой проволочной сеткой виднелось несколько темных холмиков.

- Ну вот, - сказал Артур Иванович. - Полагаем, простите, что это

может вас заинтересовать. Поди сюда, баловница.

Один из холмиков зашевелился, и из него вытянулась вверх длинная шея

с клювом на конце. Открылись стеклянные глупые глаза, страус поднялся на

ноги и медленно, словно делал большое одолжение, подошел к загородке. Вид

страуса был несколько необычен, ибо он казался одетым в толстую шубу -

такие у него были длинные перья или шерсть, даже ноги были укутаны. В

мороз он чувствовал себя легко и вольно, не подумаешь, что тропическое

существо.

Артур Иванович угостил страуса конфетой и тот вежливо взял ее сквозь

сетку.

- Другие не встают, - сказал Артур Иванович, показывая на остальные

холмики, из которых выросли длинные шеи и клювы повернулись к людям. -

Другие на яйцах сидят. Это наше главное достижение. Что морозоустойчивые -

куда ни шло, но что яйца на снегу научились высиживать - большое

достижение. С пингвинами скрещивали. Внешний вид и размеры страуса, а

повадки пингвиньи.

Стендаль смело сунул руку в загон, потрепал птицу по клюву и чуть не

лишился пальца.

- Осторожнее, - укорил его Василий. - Он чужих не признает.

Неукротимая птица.

- Значит, Миша, - подытожил Артур Иванович, - работаем мы в двух

основных направлениях. Первое направление ты видал - это разноцветные

животные. Вторая задача, которую решаем, - продолжал Артур Иванович, -

приближение некоторых тропических животных, даже, простите за выражение,

экзотических, к нашим условиям.

- Замечательно,- сказал Стендаль. - Вы разрешите написать об этом в

нашей газете?

- Пиши, милый, - сказал Артур Иванович. - Пиши. Поможешь преодолеть

трудности по внедрению а жизнь.

Они пересекли двор, и пошли по просеке.

- А теперь, если хочешь, покажем тебе один незавершенный опыт, -

сказал Артур Иванович. - Не для публикации, а для интереса.

Просека кончилась, упершись в поляну. Там находился загон, обнесенный

толстыми бревнами.

Посреди загона стоял зубр, какого Стендалю не приходилось видеть даже

в зоопарке. Ростом он превосходил Стендаля, длиной достигал трех метров,

морда у него была тупая и безжалостная. Первобытное чудовище. Но, правда,

натурального цвета. Стендаль, хоть и не трус, отступил на шаг от

загородки.

- Внушает почтение? - спросил Терентий. - Вельзевулом зовут.

Вельзевул оглядел присутствующих маленькими злыми глазками и вдруг

без предупреждения наклонил голову и бросился на людей. Бревна, из которых

была сложена изгородь, содрогнулись от страшного удара, и по всему лесу

прокатился жуткий гул. С деревьев посыпался снег, взлетели испуганно

вороны. Зубр отошел на несколько шагов назад, чтобы возобновить нападение.

- Дикая сила, - сказал уважительно Артур Иванович. Он был здесь самый

маленький, даже ниже и легче Клавочки, но единственный не отпрянул назад,

когда зубр штурмовал бревенчатую преграду.

- Клава, ты готова?

- Готова.

- Смотри, осторожнее, - сказал Василий. Он был серьезен.

Что-то будет, понял Стендаль. Клава подошла к изгороди, оперлась

рукой о бревно и легко перелетела в загон.

- Стойте! - вырвалось у Стендаля.

Но никто не поддержал его. Зубр медленно повел головой в сторону

Клавы, пытаясь уразуметь своим маленьким мозгом, кто посмел нарушить его

уединение.

- Ты, Миша, не беспокойся, мы не изверги, - улыбнулся Терентий. - Мы

Клаву любим.

- Обратите внимание, пресса, - сказал Артур Иванович. - Это зрелище,

простите за беспокойство, достойно внимания.

Клава спокойно ждала, пока зубр приблизится к ней. А тогда сначала

отступил для разгона и начал рыть снег копытом.

И вдруг с глухим ревом бросился на Клаву.

Та стояла прямо, дубленка распахнулась, шапочка чуть сбилась набок.

"Беги", - беззвучно шептал Стендаль.

Но Клавочка и не думала бежать. Она дотронулась кончиками пальцев до

рогов несущегося Вельзевула, и все дальнейшее произошло так быстро, что

Стендалю захотелось закричать как при наблюдении хоккейного матча по

телевизору "Еще раз покажите! В замедленном темпе!"

Потому что Клава, взявшись за рога зубра, не только остановила эту

махину, но и умудрилась неуловимым движением повалить зубра в снег.

И когда Стендаль опомнился, Клава уже стояла над тушей и придерживала

ладошкой голову своего противника.

- Отпустить? - крикнула Клава.

- Отпусти, чего животное унижать, - откликнулся Артур Иванович. - И

сюда беги, а то спохватится.

- Я быстро, - Клава отпустила зубра и легко побежала к изгороди. Зубр

и не думал подниматься, он лежал, моргал глазками и переживал. Словно

бандит, которому дал достойный отпор маленький ребенок.

Клавдия уже стояла рядом с мужчинами.

- И что ты думаешь, Миша, по этому поводу? - спросил Терентии.

- Ничего не думаю, - сознался Миша. - Она что какое-то место знает,

чтобы его выключить?

Клава весело засмеялась. Она приблизилась к журналисту, дотронулась

тонкими пальчиками до его груди, и в тот же момент Стендаль понял, что

поднимается в воздух. Земля находилась где-то далеко внизу и притом была

наклонена. Там же, внизу, всей семьей стояли Зайки и, задрав головы,

улыбались. А Клава держала Стендаля над головой на одной руке, и это не

составляло для нее никаких трудностей, потому что она при этом спросила

гостя:

- А скажите, Миша, это правда, что в гуслярском универмаге японские

складные зонтики давали?

- Простите, я не в курсе, - откликнулся сверху Стендаль, хотя

положение, в котором он находился, не склоняло к беседе о японских

зонтиках.

- Отпусти его, Клава, - сказал Артур Иванович. - Он уже убедился. А

то наука превращается в дешевые шутки.

Клава осторожно поставила Стендаля на снег.

- Пошли домой, - сказала она. - Надо мне отдохнуть.

Зубр медленно поднимался на ноги, отворачиваясь от унизивших его

людей.

- Клава, иди вперед с Васей, - сказал Артур Иванович. - Ты помнишь,

где глюкоза лежит?

- Сейчас, одну секундочку, - ответила молодая женщина, - надо еще

одно дело сделать, а то все руки не доходят.

Она свернула с дороги к вылезающему из чащи клыкастому пню в три

обхвата.

- Осторожно, шубку не замарай, - предупредил ее Артур Иванович.

Клава легонько пошатала пень, как хирург пробует больной зуб, прежде

чем взяться за него щипцами. Пень громко заскрипел.

- Ты его туда, в сторону положи, - сказал Василий. - Я его потом

распилю.

Клава рванула пень, оглушительно взвыли рвущиеся корни, и откатила

громаду куда велел Василий.

- А теперь пошли, - сказала она, запахивая дубленку.

Василий с Клавой покинули гостя. Остальные вернулись в горницу к

камину.

- Как тебе, Миша, достижения Клавы? - спросил Терентий.

- Я с нетерпением жду объяснений! - ответил Стендаль, прихлебывая из

кружки квас, чтобы остудить свои чувства.

- Проще простого, - сказал Терентий. - Надо только задуматься. А мы.

Зайки, очень даже любим задумываться.

Артур Иванович согласно кивнул.

- Вот ты задумывался, по какому принципу работают мышцы?

- Ну сокращаются. И расслабляются...

- Это не принцип, - вздохнул Терентий. - А принцип у них, как у

любого двигателя - сжигают топливо, выделяют энергию, совершают работу.

- Ну разумеется, - согласился Миша.

- То-то, что не разумеется. Вот ты можешь, например, поднять двадцать

килограммов.

- Больше, - утвердительно возразил Миша.

- А спортсмен может сто или даже двести. Для этого он такую массу

мускулов на себе наращивает - смотреть страшно. И все чтобы жалкие двести

килограммов поднять. Очень неразумно мы устроены.

- Здесь, Тереша, прости за вмешательство, ты не прав, - блеснул

голубыми глазами Артур Иванович. - Устроены мы разумно, только

ограничитель стоит на нашей машине. Чтобы топлива на подольше хватило.

Умный человек пятьдесят килограммов на спину взвалит и весь день топает. А

топливо в мышцах себе горит, идет гликолиз, хранится актомиозин,

подробностей тебе говорить не будем, все равно, прости за недоверие, не

поймешь.

- Не пойму, - покорно согласился Стендаль.

- А если нам нужно все топливо сразу истратить, костер зажечь? Ведь

мышцы на это способны. Их волокна такой крепости и эластичности, что ты,

Стендаль, прости, не представляешь. Может, помнишь, в школе опыты делали:

лягушечью лапку электротоком раздразни, она целую гирю поднимет. Так вот

представь себе, что мы ограничитель сняли, подбросили в мышцу

креатинфосфат. И пускай все топливо в мышцах сгорит за десять минут, зато

результат достойный.

- А потом что? - спросил Стендаль. - Ведь природа жестоко наказывает

тех, кто пренебрегает ее законами.

- Смотри, как правильно рассуждает! - обрадовался Терентий.

- А ты не злоупотребляй, - сказал Артур Иванович. - Сделал свое дело,

сразу в постельку, прими компенсацию и следуй режиму. Что же это за

изобретение, если во вред человеку? И пока мы не изобретем способа быстро

в человеке потерянную энергию восстанавливать, мы наше средство в народ не

пустим, не опасайся.

- А когда опыты закончите? - спросил Стендаль деловито. Ему уже

виделась статья, которая прославит его в журналистском мире.

- Не спеши. Может, еще год работать будем. А то получится опасное для

окружающих баловство.

- Как жаль, что я не взял фотоаппарат!

- Еще успеешь.

Стендаль не слушал. Он уже представлял себе, какие возможности

откроются перед человеком. Ведь если в мозгу у человека тоже есть мышцы,

можно будет за минуту придумать то, над чем бьешься месяцами, и впустую.

Правда, эту мысль он высказывать вслух не стал, потому что не был уверен:

есть ли в мозгу мускулы.

- И когда, вы думаете, можно будет об этих опытах написать?

- В конце лета приедешь, поговорим. А что, про мех и страусов для

газеты не подойдет?

Стендалю даже стыдно стало, словно он опорочил другие, тоже важные

открытия.

- Я и не думал так. Я обязательно напишу о ваших замечательных

достижениях.

Но проблема мышечного ограничителя настолько захватила воображение

журналиста, что он с трудом мог думать о чем-либо ином.

* * *

Автобус приехал в Гусляр в двенадцатом часу ночи. Он остановился на

площади, и немногочисленные пассажиры вышли на скрипучий снег. Стендаль

поежился от крепкого морозца, поднял воротник и поспешил домой.

Славный выдался день. День больших открытий и встреч с интересными

людьми. Пройдет месяц, может, два. Зайки пришлют, как договорились,

условленную телеграмму, и Стендаль сразу опубликует в газете статью об

антиограничителе. Первым из всех журналистов мира. Таковы преимущества

дружбы с великими изобретателями. А пока надо создать очерк о домашнем

хозяйстве лесников. И там будет светлый образ отважной и работящей Клавы,

такой простой и такой привлекательной женщины...