Книго
                        Владимир Николаевич Бровкин
                                   МЕДАЛЬ
     - Что  бабы,  красивая  медаль,  да?  Ну  еще бы, я и сам это прекрасно
вижу.  Такой  медали  окромя  меня больше ни у кого на всем земном шаре нет.
Точно.  На всём земном шаре. Ну что - да ну! Ну что - да ну! Говорят, значит
точно!  Вот еще, врешь! Да с какой стати мне вратьто. Что мне за это деньги,
что  ли,  платят.  Если  хотите знать, так Иван Печенкин еще никогда в своей
жизни не врал.
     Ну вот, опять свое.
     Ну  а  если  и вру, так чего тогда рот разинули. Если не интересно, так
не слушайте. Я тем рассказываю, кому интересно.
     Что, интересно?
     Ну вот, так бы сразу и говорили.
     А медаль такая в самом деле только у меня одного.
     Правда,  у дружка моего, Юрки Степанова, тоже такая же была, нам вместе
их  вручали,  да только он свою где-то по дурости потерял. Юрку-то Степанова
вы  знаете?  Да  он  в  нашей школе вместе со мной в одном классе учился. Не
знаете?  Да из Запыхаловки он. Он первое время у бабки Веденевой на квартире
стоял, а потом перешел в внтернат, как только его открыли.
     Да  должны  знать.  У  него в Запыхаловке отец долгое время бригадирил.
Правда,  сейчас старики его там не живут, они еще в 68 году в теплый край, в
Талды-Курган к старшему сыну Егору перебрались.
     Так вот Юрка Степанов, друг мой закадычный, тоже такую медаль имел.
     А  дружба  у  нас  с  ним  началась  еще с самого пятого класса, как он
только после Запыхаловки в нашу школу учиться пришел.
     Как  он  в нашу школу пришел, наша классная Елизавета Алексеевна вместе
нас на одну парту и посадила.
     С,  той поры мы с ним друзья, не разлей водой. И сидели мы с ним вместе
за одной партой до самого окончания восьмилетки.
     Но после восьмого класса дорожки наши немного разошлись.
     Я  как  кончил  восемь  классов,  так  сразу  и заявил: "Хватит, баста,
поучился да и будет".
     Кинулись  было  меня  учителя  уговаривать, а я им отвечаю: "Мне и этой
всей  вашей  грамоты  -  за  глаза да через край. Так можно доучиться, что и
дураком станешь.
     A  с  моим-то  умом  большой грамоты совсем не надо. Она, голова моя, и
без этого хорошо работает. А они снова мне: "Да что ты?"
     "Не  знаю, - отвечаю им, - кому как нравится, а у меня от вашей науки и
так уже в глазах рябит".
     На  разную  там  арифметику-математику  у  меня  еще  немного  терпения
хватало,  но  вот  разные  там  хэрдэ-мэрдэ  мне  прямо  всю  душу наизнанку
выворачивали.
     Да.потом  я еще и так думал: неужели я за все эти восемь лет мучений не
заработал себе спокойной жизни?
     Заработал!
     A коли заработал, так какой еще может быть тут разговор.
     Так вот при всех я учителям и заявил.
     И дома то же самое повторил,
     - Ну  дома,  понятное  дело,  мне ничего и говорить не стали: видят что
жених уже здоровый, что к чему уже кумекает,
     - А говорят, Ванька, что ты университет кончил? Или брешут?
     - А  вы  слушайте всех. Вам много кое-чего наговорят. А только я в свое
время на восьмилетке точку поставил.
     У  некоторых,  правда,  все  голова за будущее болит, все-то они судьбу
свою  Загадывают  да бессонницей маются. Все-то они боятcя не опоздать везде
да всех хотят догнать.
     А я никого догонять не собирался и не собираюсь.
     А  только  я  eще  в пятом классе решил - кончаю восьмилетку, сажусь на
трактор и рулю в родной колхоз.
     И никакой гoловоломки, как у некоторых.
     Ну а Юрка, тот дальше, в девятый класс пошел.
     Парень он вообще-то башковитый, врать я не буду.
     Хотя до меня ему, правда, далековато. У него размах не тот.
     Я  ему  про это сам много раз говорил. Но все же он парень тоже с умом.
Да!
     Так   вот,   он  пошел  учиться  дальше,  десятилетку  закончил,  армию
отслужил, а потом в институтена водителя космических кораблей выучился.
     - На кого?
     - На водителя космических кораблей. На кого? Слушать лучше надо.
     Выучился  он  значит,  Юрка,  на  водителя космических кораблей и после
учебы  его  определили  в  созвездие  Гончих  Псов.  Он и сейчас там живет и
работает.
     Но  меня  не.  забывает,  ко мне частенько в гости приезжает. Да вы его
видели.  Позапрошлый  год  ко мне летом приезжал. Целую неделю у нас жял. Не
видели?  Да чего жевы тогда видели? Ну такой он из себя стройный, статный, в
синей форме, в картузе таком гнутом с кокардой.
     Ах с кокардой? Вот в том то и дело, что с кокардой.
     Ну  и  люди.  Живут, а дальше своего носа ничего видеть не хотят. Народ
какой-то чудной пошел. Серость сплошная.
     Так   вот,   стал   Юрка  Степанов  космическим  водителем,  а  я  стад
трактористом.  Я,  значит,  пашу,  eeib,  он  и  космосе  себе знает летает.
Конечно,  разница  с  первого  взгляда вроде есть. Я тут, он там. Но лично я
особой  разницы  вэтом  не  вижу. Там техника - тут тоже техника. А технике,
как я всегда понимаю, всегда и везде ума надо дать.
     Но форс другой раз он передо мной держит.
     Как же, я, мол, водитель космического корабля.
     Но я тоже не промах, меня так просто за пояс не заткнешь.
     Приедет  в  гости да другой раз и скажет мне, вот, не захотел, дружище,
дальше учиться, а то, глядишь, вместе бы, на пару летали.
     А  я  ему  тут отвечаю: "Хоть ты, друг, и высоко летаешь, да только все
равно  дело-то  твое  не  очень  уж  от  мoeго-то отличается. Что ты баранку
крутишь, что я. Какая ж тут разница?"
     Да никакой.
     Только что в одежке ихней много блеску в вйДе разных пуговиц.
     Да  я  тоже  иной  раз  так наряжусь, все девчата в клбе только на меня
оДного и смотрят.
     А  что,  в  самом  деле!  Хотя  другой раз и я бы не отказался поносить
Юркину форму. Иной раз ради интереса так в клуб заявиться.
     Интересно все же, как народ глядеть будет.
     Вот  и  думаю  я  другой  раз,  что  не  грех  бы  и нам, трактористам,
что-нибудь подобное придумать, чтобы некоторые поменьше задавались.
     А  так-то  у них работа хлопотливая. Наша трактористская против ихней -
сплошной курорт.
     Вот у меня, к примеру, трактор почти что новенький.
     Да  это  и  понятно само собой. У нас ни один уважающий себя тракторист
на старую развалину не сядет.
     Юрка  же  попал  в шаражку - они там бакалею с галантереей с планеты на
планету перевозят.
     Тоже мне, доходная работенка.
     Контора  ихняя,  это  я точно запомнил, так и называется: "Межпланетная
грузовая    колонна    спецтреста    "Межпланетные   перевозки"   управления
"Гончпестранс".
     Вот в этой шаражке он и трудится.
     Конечно,  с  той поры времени прошло уже много, он пообтерся, наборзел,
узнал что к чему, ну и дело у него пошло как и следует.
     А  поначалу  пришел  -  рот  разинул  да  стоит.  Молодым  специалистом
называется.
     Ну ему и сунули ракету - не ракета, а горе одно.
     Куча  металлолома.  Подводят  и  говорят - вот только, а других нет. Но
если приложишь ум со смекалкой, то можешь через недельку уже и вылетать.
     Неделька  та  долгой  оказалась.  Полгода  ум  прикладывал - но кое-как
все-таки  собрал.  Правда,  сейчас  Юрка  летает на новой ракете. С делом он
своим  освоился,  с  ребятами обзнакомился, с завгаром, я думаю, тоже дружбу
тесную завел. А как же, раз теперь на новой технике работает.
     С квартирой вопрос тоже решил.
     Правда, еще не женился.
     Приедет  к  нам, сядет за стол, разговор пойдет про работу, заработок и
про прочие дела.
     А  как  же,  поначалу  и  мне  было  интересно, как там, в межпланетном
пространстве дела обстоят.
     Мать моя охать начинает: "Ах, да как ты там, Юра".
     Ну и дальше все такое и примерно в том же духе.
     Юрка  улыбается  и  отвечает:  "Да нормально, тетка Мария и дядя Петро.
Ничего  особенного.  Там  даже  проще  и  легче жить, потому как кругом одна
невесомость и больше ничего".
     "Ну все-таки страшно небось", - не верует мать.
     И так всякий раз.
     Вот такой разговор идет у нас за столом.
     Но  перво-наперво  мать  моя  начинает  Юрку про женитьбу выспрашивать:
"Как,  мол,  не  обженился еще. Мы вот, мол, своего черта, видимо, не женим.
Только  вы  из  одногодков  и  остались неженатые. А уж вам вон сколько лет,
поди,  холостяками-то  уже  и  хватит  ходить, уж и армию давно отслужили, и
работу  знаете,  и  специальность  приобрели.  Чего  ж  еще  ждать-то?" Юрка
отшучивается:  "Я,  тетка  Мария,  такую в жена брать не хочу, а хочу, чтобы
она  была из другой цивилизации. Только вот беда, пока еще такой цивилизации
никто  не  обнаружил.  Вот как найдут, тогда уж я и женюсь". - "И я так тоже
сделаю", - подзадориваю я мать.
     "Да  вам,  непутящим,  что,  - начинает нас укорять мать, - своих девок
мало?  Ишь  чего  захотели  -  цивилизацию.  Тут вон своих сколько в деревне
ходит, бери - не хочу".
     Я, понятное дело, Юркины слова повторяю для форсу.
     А  Юрка  только  отшучивается,  а на самом деле вряд ли такое у него на
уме  имеется,  потому  как  в этих делах он парень слабоватый. Он якобы себе
подыщет  невестенКу  на другой планете, а сам другой раз, как я помню, слово
при  девках  боится сказать. Где-то такой грамотный, прямо через край, а где
лопух лопухом.
     А   по   мне:   коли   грамотный,   так  покажи  и  в  этом  деле  свою
образованность, а не стой, Как дусту нанюхавшись.
     А отец посмеивается: "Рано, ребятки, рано еще хомутом обзаводиться".
     А на другой день мы с ним идем на охоту.
     А  что,  у  нас места очень даже неплохие. Недаром к нам народ со всего
района валом валит в выходные дни.
     Это же вам не космос, "холодные планеты, далекие поля".
     Тут  у  нас есть где развернуться и отдохнуть, и порыбачить, и на охоту
сходить.
     Вот  я по этому случаю Юрке и говорю: "Ну на кой тебе черт этот космос.
И  охота тебе болтаться всю жизнь в пустоте да в невесомости. Ты же на своей
планете  кустика  живого  не  видишь.  А  у  нас,  ты  только взгляни, какая
красота.  Приезжай  обратно  на Землю и в наш колхоз. Должность Teбe отыщем.
Шофера  тут  тоже  вот  как  нужны. А с жильем тоже вопрос уладим. Вон целую
улицу строят для молодых специалистов".
     "Нет!"  -  мотает  головой.  Ему,  видите  ли,  космос  дороже. Ну, как
знаешь.
     Так вот, идем мы с ним на охоту.
     А  охотник  Юрка  отменный. Другой раз и мне за ним не угнаться. Меткий
до ужаса. Трах-бах, попал.
     Ну да у него и глаз вострый, как в той песне:
     Один глаз - как алмаз, Другой смотрит на Кавказ.
     Понятное дело, в космос косых да слепых не берут.
     Проверка на это дело, он мне рассказывал, у них самая строгая.
     Так  вот, приехал он косине позапрошлый год в гости, побыл-погостил, да
и  меняприглашает  к  себе  в гости, ответно. Приезжай, мол, посмотришь, как
живу, встречу как полагается. "Адрес-то, - спрашивает, - знаешь?"
     Созвездие Гончих Псов.
     Планета Гардемир.
     Поселок PRP - 251125.
     Блок 17162, кв. 27.
     Степанов Юрий Васильевич.
     Адрес  этот он мне записывает, подает и рассказывает, как можно до него
добраться:  "Сначала  летишь на Луну, там делаешь пересадку. Потом летишь до
созвездия  Гончих  Псов.  А  дальше на космическом трамвае доедешь до нашего
поселка. Ну а остальное проще пареной репы. Как, найдешь?"
     "Да  что  ж  не найти. Найду. Что я, кроме своей деревни больше нигде и
не  бывал.  Мы  вот  как-то  в  Белибердянске,  когда  курей на мясокомбинат
возили,  так  эдак напоролись, а квартировали у сестры Ваньки Кобзева. Она в
своем  дому живет на самом краю города в какомто логу. Так мы во втором часу
ночи  до нее добрались, все, честь по чести, и ничего. Ночью в логу, на краю
города и нашли. А тут все как по нотам расписал. С чего блудить-то?"
     Ну  а  он  мне  еще  наказывает:  "Чуть  что,  так  в  паспортный  стол
обратись".
     И стал собираться я к другу в гости.
     Но  только  зимой  само  собой  ни  о  какой  поездке  лучше  речь и не
вести.-Что можно зимой посмотреть и увидеть?
     Да  ровным  счетом  ничего.  А  зима  у  нас какая? Буран дунул - света
белого не видать. На станцию иной раз и не доберешься.
     Иное дело - весна.
     Но  поначалу  тоже  бездорожье, грязь, а там подсохло чуть - глядь, уже
посевная:  сеем-пашем. Тоже очень-то в дорогу не разбежишься. Колхоз в такую
пору  бросать  на  произвол  судьбы  никак  нельзя.  Да  и  председатель  не
отпустит. Сами знаете.
     Ну,  думаю,  дай-ка  я  после посевной отпрошусь в отпуск. Тут только и
ловить  момент.  Потому  что  если  это  время потерял, то тут же сенокос на
носу,  а  там  не успел повернуться, топ да хлоп, за сенокосом уборочная тут
как тут. Там уже не жди роздыху до самого ноября месяца.
     Ну а что в ноябре, в ноябре снова зима.
     Потому,  как  только посевную кончили да "борозду" справили, я тут же к
председателю. Так, мол, и так, Прохор Иванович, надо бы в отпуск сходить.
     Ну  он,  разумеется,  для видимости малость покуражился: да как так, да
попозже бы - трактористы уж больно нужны.
     Я ему тут свои возражения выкладываю.
     Он  туда-сюда, а потом и говорит: "Ладно, дам я тебе две недели. Только
чтобы  ровно через две недели был дома как штык. Уяснил?" "Уяснил, - говорю.
-  Да  только  вы  зря  имеете  насчет  меня сомнения. У меня так: сказано -
значит сделано. Буду через две недели, как и сказано".
     Сел на следующий день и поехал.
     Как  добирался,  рассказывать  не буду. Добрался благополучно. Прилетел
на эту самую планету Гардемир, нашел все - как и полагается.
     Встретил он меня хорошо.
     По случаю встречи в ресторан сходили, обмыли это дело.
     Тут  же  в ресторане он мне и говорит: "Слушай, друг, а давай-ка завтра
на  охоту  слетаем? Я отгул возьму и полетим. Это тебе не простая охота, как
на  Конском  озере,  а  космическая охота. Тут, знаешь, иной раз такие звери
встречаются, каких ты еще в своей жизни не видывал".
     "Да не возражаю. А на чем поедем?" "Чу-дак! Не поедем, а полетим".
     "А  на  чем полетим?" "Как на чем? На моей ракете!" "Хм? - удивляюсь я.
-  Как  же  так, на ракете? Ракета - это же не трактор. Это я, к примеру, на
своем тракторе куда хочешь могу ехать. Хоть на танцы в Ивановку".
     "Чепуха,  -  шумит.  - Сядем да и полетим. Вот и весь разговор. Хоть на
танцы".
     Гляжу, расхрабрился парень не в меру, но слушаю.
     "Л  что,  он - свое, запросто на танцы. Только сперва слетаем на охоту.
Тут  неподалеку  на  одной  планетке  зайцев  и уток видимо-невидимо. У-у-у.
Видимо-невидимо. Да нет, точно".
     Ну  и  правда:  на  следующий  день,  как  и было договорено, садимся в
Юркину ракету и летим.
     Летим, песенки насвистываем.
     Настроение хорошее.
     Гляжу я на ракету, вижу, машина неплохая. Порулить можно.
     "Дай, - говорю, - порулить".
     "Да на", - отвечает.
     Сел я за руль. Ничего, выходит. Хорошо тянет.
     Прибавляю газку. Летим что метеор.
     У-ух - только нас и видели.
     И далеко-далеко мы отлетели.
     И  надо  же  случиться  беде. Налетел на нас сильный космический вихрь.
Пыль космическую поднял - ничего не видно. Прямо что наш январский буран.
     Залетели  мы  в  эту  пыль,  да  и стали. Куда дальше лететь - никакого
понятия не имеем.
     Глянул  мой  Юрка  на  приборы,  да и говорит: "А ты знаешь, мы с тобой
заблудились".
     "Да ну?"
     А тут еще мотор: пух-пух да и встал.
     Только  я не робею. Я не в таких переплетах бывал, чтобы меня можно вот
так вдруг испугать.
     А  Юрка, хоть и опытным считается космонавтом, подрастерялся, побледнел
малость, спрашивает: "Что, Вань, делать-то будем? А?"
     А  я  ему:.  "Не  дрейфь, со мной не пропадешь. Мотор барахлит, так это
полбеды.  Мотор  переберем в пять минут. И все неполадки исправим. Дай срок,
пусть только буря кончится".
     Буря через часок кончилась.
     Мы  тут  же за мотор принялись. Поглядели, повертели и быстрехонько все
что  нужно  исправили.  Там сама поломка-то слова доброго не стоила. Если бы
что  серьезное  было.  А  то так - болт в карбюраторе развинтился. Вот и вся
беда.
     Отремонтировались,  стали  по  сторонам  оглядываться  -  куда  же  нас
занесло.  Поглядели  -  далековато  улетели.  Стали по карте место выяснять,
куда попали.
     Выяснили. Попали в квадрат 1325 созвездия Скорпион. Так-то.
     Ну это ничего, не страшно.
     Огляделись  еще  раз,  видим,  неподалеку  планета.  С  виду  ничего  -
симпатичная.  А что, думаем, наверное, спустимся сюда, поохотимся. Летели-то
на охоту, не куданибудь.
     Подлетели поближе - лесок кое-какой есть.
     "Давай,  -  я  Юрке говорю, - вот здесь и сядем. Чего зря кружиться, уж
коли сюда попали, так и остановимся".
     Правда,  когда  сели,  видим,  природа  не  ахти  богатая,  а сам лес -
сплошные колючки.
     Стали зверей искать.
     Маловато в том лесу зверей.
     Пролазили  мы в том лесу целый день, ободрались вконец и убили всего-то
навсего двух зайцев да двух уток.
     А  если  вам  рассказать,  что  это  за  зайцы да утки, так вы со смеху
помрете.  Заяц скорее на ежика похож, только по ушам и определили, что заяц,
а утка на черепаху - у той носик утиный.
     А  с  утками теми одна мука была. Влет ее не ударишь - невелика птичка,
залетела за фикус и ничего не видно.
     Смотрим  мы  на  свою  добычу  и  не знаем, то ли нам радоваться, то ли
ругаться.  Мало  того,  что  забрались  бог  знает  куда  да  ободрались как
мазурики,  не  знаем,  а что же можно будет сделать из той добычи - костей в
ней  больше,  чем  мяса.  Ни  зажарить, ни сварить. Только что в какой музей
сдать - все трояк какой за них получим.
     А так больше звери эти ни на что не гожи.
     "Ничего, - говорит мне Юрка, - будет-как охотничий трофей".
     "Трофей-то  трофей,  да  что  с  этим  трофеем делать?" "Как что! Можно
засушить  или  заспиртовать.  Придут  гости, а ты им показываешь - вот, мол,
эту зверину я подстрелил на охоте там-то и там-то".
     Решили,  бросать  не  будем,  домой привезем, а там чтонибудь придумаем
или заспиртуем. Или уж на худой конец кошкам скормим.
     Только  выходим  из  лесу, видим возле нашей ракеты какой-то вертолетик
стоит, а вокруг нашей ракеты люди бегают да что-то шарятся.
     Я Юрку спрашиваю:
     "А  что  это  там  за  шпана  лазит?  Они не оборвут там у нас шланги с
проводами. А то нам как бы потом тут не пришлось загорать".
     А Юрка плечами пожимает, мол, сам не знаю, кто это такие.
     Я  тогда кричу: "Ах мазурики проклятые! Ну я вам сейчас устрою концерт!
-  Я  не  смотрю,  что их много. - Я вам вот сейчас пошарюсь - так пошарюсь,
что  век помнить будете. Ишь, ухари нашлись, машину нельзя без догляда нигде
поставить!"
     А Юрка на них уставился и смотрит эдак внимательно.
     "Чего  выставился? - толкаю я его в бок. - Не видишь, чего творят. Надо
ребяток малость подучить, а не стоять".
     А  Юрка  не  то  побледнел,  не  то  покраснел, да тихо мне шепчет: "Ты
знаешь, а ведь это представители иной цивилизации".
     "Вот поотвинтят все у ракеты, тогда будет тебе иная цивилизация".
     "Да  точно же! В этом квадрате давно замечались странные сигналы и даже
предположение    было,    что    здесь   находится   цивилизация   неземного
происхождения. До нас сюда еще никто не добирался".
     "Ну и что с того?"
     "А  то,  что  мы  с  тобой  первыми столкнулись с этой цивилизацией. Ты
представляешь!  Первые!  Мне просто даже не верится. Ты только веди маленько
себя поскромней, да не ругайся, если что".
     Пока  мы  с  Юркой  переговаривались  по  вопросу, как нам себя вести в
такой вот неожиданной ситуации, гляжу, бегут они к нам.
     Я  про  себя  думаю:  "Не  было  бы  несчастья,  так  и  счастья  бы не
привалило".
     Сами  представляете,  торжественная  минута встречи представителей двух
различных  цивилизаций  вот-вот  наступит.  Волнительный, ничего не скажешь,
момент.
     "Ну,  - думаю, - речи и аплодисменты - это все будет потом, первое, что
догадался  сделать  -  улыбочку  соответственную  приготовил  и слова, что в
школе учил, подбираю. Ну навроде тех: "Гутен морген" и "Ауфвидерзеен".
     Хотел  рукой  эдак  приветливо  помахать - да руки заняты- в одной руке
держу утку, в другой - зайца.
     Стою  и думаю, как я им представляться буду. Так мол, и так, наше, мол,
вашим  с  кисточкой.  Тракторист  Иван  Петрович  Печенкин  приветствует вас
сердечно и нерушимо.
     Юрка говорит мне: "Надави на кнопку, что на груди.
     Это автоматический переводчик - любой язык может перевести".
     Подбегают эти марсианцы к нам все ближе, ближе.
     Гляжу,  вроде  бы  на  нас,  людей  похожи,  только  бегут  с некоторым
прискоком,  ноги  у  них длинней малость, чем у нас. Вижу еще, что уши у них
больше.
     А так в целом люди как люди.
     Стоим  мы  с  Юркой,  улыбаемся и никакой беды не чуем. От радости, что
ли, обалдели?
     Подбежали  они  к  нам,  фотоаппараты  на нас наставили. Фотографируют.
Корреспонденты, значит, для газеты снимок.
     Ну  что, это дело неплохое, свою физиономию в газете увидеть - меня ж в
нашей  газете  еще  ни  разу  не  пропечатали.  Всех передовиков по два раза
прошли, а на меня бумаги не хватает.
     Не хватает в районе - хватит в ином мире.
     Пощелкали они фотоаппаратами.
     Еще немного и качать нас кинутся.
     Только вижу я, уж больно у них физиономии злые.
     Думаю,  может  быть,  так  у них природа устроена - все не как у нас, а
наоборот - когда радуются, то оскаляются.
     И наоборот.
     А  в  наушниках  слова:  "Ага,  подлецы,  попались!  Долго  мы  за вами
охотились".
     Вот тебе и на. Они, оказывается, тоже охотились.
     Только мы за зверями, а они за нами.
     "Юрк,  -  спрашиваю,  -  что-то  они  совсем не то буровят. Тут никакой
радостью встреч не пахнет. Тут, я гляжу, как бы не отлупили".
     В самом деле, уж не до цветов и не до аплодисментов.
     А  в  наушниках  снова:  "Ах  такие-перетакие!  Сколько  не  хитрили, а
все-таки попались. У-у, браконьеры несчастные! А главное, улики в руках".
     - Прямо так матюгом и загибают?
     - Ну да, прямо так, нисколько не вру.
     Хотели  мы  деру  задать,  а  они  нас  обступили  со  всех сторон, вот
попробуй и убежи.
     Вот так встреча!
     Форма  же  на  них будто бы на нашу милиционерскую смахивает, только из
черной блескучей кожи - и пиджак и галифе, и сапоги - все под одно.
     Фуражки  на  них  тоже кожаные, на вид такие, как у генерала де Голля -
это я точно запомнил, когда по телевизору его показывали.
     Вот такие выходят пироги с котятами.
     Что остается нам делать, остается только улыбаться.
     "Здравствуйте,  товарищи  иноземцы-марсианцы!  -  кричим мы. - Братский
привет от представителей Земли!"
     Только в наушниках по-прежнему злые слова.
     Это  говорит  самый старший из них, усатый: "Ты смотри, еще издеваются.
Попались  на  месте  преступления,  а  еще комедию ломают. Ну да недолго вам
осталось веселиться. Мы сейчас вам покажем "Здравствуйте".
     Чувствую - попали на поминки, а не на именины.
     "В чем дело?" - снова Юрку спрашиваю.
     А он подрастерялся и не знает, что сказать.
     А  те  между  собой  погыркотали,  а  затем  старший выходит и говорит:
"Именем  закона  вы арестованы за незаконный отстрел ценных диких животных в
государственном заповеднике Будой-Буро".
     Вот тебе и на. Называется, поохотились.
     Не  успели  мы  слова  в  оправдание  сказать,  как  на руки нам щелк -
наручники.
     "Стойте!  -  закричали  мы  с  Юркой  в  один  голос.  - Стойте, что вы
делаете.  Мы  не  браконьеры,  вы ошибаетесь, мы люди с другой Галактики, мы
пришельцы с других миров".
     "Знаем,  знаем,  -  отвечают,  -  какие вы пришельцы. Это не первый ваш
маскарад.  Кто-кто,  а  уж эти барбарисовцы на выдумки богаты. Все вы, как к
нам на незаконную охоту лететь, так маскарад устраиваете".
     "Да никакие мы не барбарисовцы, а люди с Земли, с Солнечной системы!"
     Да поди ты им объясни.
     "Иди-иди", - толкнули нас в загривок и втолкали в свой вертолет.
     И  вот на этом самом вертолете привезли они нас в какой-то город. Какой
город-то?  Да  откуда  я  знаю.  Привезли,  как  котов в мешке. Добычу, само
собой,  а также ружья - отобрали. Скафандры, слава богу, не сняли, а то что,
в одних плавках бы остались.
     Привезли, посадили в кутузку.
     Веселая, одним словом, вышла история.
     "Хорошо,  -  думаю,  -  если  дело  15  сутками  кончится.  А если срок
припаяют?"
     А   Юрка   свое:   "Нет,   тут  какое-то  недоразумение,  тут  какое-то
недоразумение. Нужно только иметь выдержку".
     А  я  и говорю: "Я им покажу выдержку, пусть только кто заявится, глаза
выдеру, хоть руки в наручниках".
     А  он  стал  меня уговаривать, дескать, не шуми, не вызывай осложнений.
Дело  должно  выясниться.  Просто  они  нас  не  за  тех приняли. Но если мы
проявим несдержанность, мы можем таких дров наломать...
     Ну и я его послушался.
     Сидим в кутузке.
     Жрать два раза в день приносят.
     Холодец какой-то сладкий и больше ничего.
     Даже  кусочка  хлеба  не  дают.  И  такая это, скажу вам, гадость, этот
холодец, хоть голодовку объявляй.
     Сижу  я  и думаю: "И на кой черт мы сели на эту проклятую планету. Мало
того,  что  ободрались,  да  еще  в такую историю втрескались. Хуже ничего и
придумать нельзя".
     И  такая  меня  тоска  взяла.  В  самом деле, сидим в тюряжке, как граф
Монте-Кристо.
     Сидел я, сидел да запел песню: "По диким степям Забайкалья".
     И так мне себя стало жалко, прямо слезы закапали с глаз.
     Думаю  себе:  "Ах  маманя-маманя,  да  зачем  ты  меня  на  белый  свет
народила, чтобы я тут, невесть где сгинул ни за что".
     Только  недолго  я  кручинился.  Меня тоска очень-то не берет, Я сам на
кого угодно тоску нагоню.
     Вот так мы и отсидели два дня.
     На третий день вызывают нас к следователю.
     Сидит боров мордастый, своими длинными ушами водит.
     Смотрит он на нас и ехидно эдак улыбается.
     "Как дела, товарищи-браконьеры?" - спрашивает.
     А  мы  ему:  "Да  помилуй бог, очнись-перекрестись. Сколько раз про это
дело  говорить  можно.  С  какой  стати браконьеры? Мы посланцы из Солнечной
системы. Вы нас должны с хлебом-солью встречать. А вы нас в кутузку.
     У  нас  мотор  отказал,  вот  потому-то и сели мы к вам. А зайцев убили
потому,  что помирали с голодухи - три дня летели, не жрали - в пыльную бурю
попали".
     А  он  нам ехидненько: "Вы нам уши не стригите. Мы тоже не лыком шитые.
Нас   так  это  просто  разными  сказочками  не  проведешь.  Только  вот  за
незаконную охоту будете отвечать по закону".
     "Во  -  баран!  -  говорю я Юрке. - Хоть ты объясни ему. Ты как-никак в
институте обучался".
     "Правда, - говорит Юрка, - мы посланцы из Солнечной системы".
     "А  меня  это  не интересует, - отвечает он. - Меня интересует лишь то,
что  вы  нарушили закон, занимаясь незаконным отстрелом очень редких и очень
дорогих  зверей  в  государственном  заповеднике.  А  сказки  можете  мне яе
рассказывать.  Я  давно  уже  вышел из детского возраста, и сказки меня мало
интересуют.  Если же говорить о ваших противозаконных действиях, то согласно
уголовного кодекса вам грозит заключение сроком от 5 до 10 дет".
     - Правда, что ли?
     - Да, так нам и говорит, зверь.
     Сказал  нам так, а я прямо тут же и взбесился, кричу: яет, мол, дорогой
товарищ-гражданин,  ты  наш  разлюбезный следователь, что-что, а вот срок ты
нам не пришьешь.
     Ты  не  думай, что мы такие лопоухие, что нас можно так просто на испуг
взять.  Мы  объявляем  вам  голодовку  и  отказываемся  отвечать на все ваши
вопросы.
     Вот так и сказал.
     А он смеется.
     Да какой к черту смех? Какой может смех?
     - Это он точно вас на испуг брал!
     - И  я  про  то  же  говорю. Прилетели, так будьте любезны встретить со
цветами, с хлебом-солью. Как-никак, контакт миров.
     Смеется, гад, и хоть бы что.
     Тут  я  снова  вскакиваю и говорю: "Я требую прекратить это безобразие,
мы  вам  не  клоуны.  Нечего  смеяться  и  строить  эти гадские ухмылочки. Я
требую, чтобы о нашем аресте сообщили нашему посольству".
     "Да  какое  же  тут  может  быть  наше посольство? - шепчет Юрка. - Тут
такого и близко нет".
     "Ну  а  раз  нашего  нет, так какое-нибудь другое поблизости есть. Ты ж
кино  "ЧП"  смотрел? Смотрел. Что, на них, что ли, власти здесь никакой нет?
Что хотят, выходит, то и делают?"
     "Да нет тут поблизости ничего похожего".
     "Тогда  пусть  сообщат своему правительству. И не маринуют пускай здесь
нас".
     И  уже  следователю  заявляю: "Сообщите своему правительству о том, что
мы заявляем протест".
     "Да уж кое-куда сообщим", - ухмыляется.
     "Вот,  вот, сообщите, сообщите!" "Да уж будьте спокойны. И первым делом
сообщим  в  ваше Барбарисовское посольство. Пусть порадуются, как мы тут вас
застукали.  Нам-то  что  -  это вы свою страну позорите. Только повторяю, от
ответственности  вам  не  уйти  и судить вас будут у нас и по нашим законам.
Что  же  касается  всяких  там  ваших угроз, то предупреждаю вас в последний
раз: хулиганства не потерплю. Будете булгачить, только вам хуже будет".
     И  все  это так ласково говорит, будто кусок вареньем намазывает, а сам
недобрыми глазами зыркает.
     Тут  мы ему ничего больше говорить не стали и потому, что дали зарок не
отвечать ему, да и потому, что видим; говорить с ним совершенно бесполезно.
     Сидим  и  молчим.  Делать  нам больше нечего, как сидеть да ждать, куда
судьба нас вынесет.
     Только  трах-бах,  в  ту  же  ночь,  в  третьем  часу  будят,  Мы прямо
перепугались  -  что  еще  за фокусы? Глаза продрали, видим, охрана так мило
улыбается,   что  подумали  мы,  уж  не  хотят  ли  они  нам  сюрприз  какой
преподнести.
     А оно и точно так оказалось.
     Сюрприз нас ждал.
     "Выходите", - ласково говорят они.
     Прямо так это ласково, что дальше-то и некуда.
     "Гляди-ка,  -  говорю  я  Юрке,  - такими кавалерами стали, а вчера еще
взашей  тыкали.  Только  я  их что-то совсем не пойму, что у них на уме. Или
правда, что другая цивилизация, так все шиворот-навыворот.
     И повели они нас длинным коридором.
     Заводят  в огромный зал, а там народу ихнего видимоневидимо. Все на нас
смотрят,  глаза  горят,  между  собой  что-то  перешептываются.  Ну  чисто в
зоопарке.
     И  вдруг  все,  раз,  и  стихло,  и выходит к наги из этой толпы важный
такой  генерал,  не  генерал,  а прямо целый туз. К нам подходит, свою сивую
голову  низко  перед  нами  склоняет да и говорит нам провинившимся голосом:
"Извините  нас,  ребятки,  очень уж извините. Ошибка у нас произошла. Мы вас
по  недоразумению  за  соседских  браконьеров  приняли. А вы-то в самом деле
оказались   посланцами  из  другой  цивилизации.  Тысячи  извинений,  тысячи
извинений".
     Ну  мы  люди  не гордые, видим такое дело, извинили их, ву а они тут же
нас в самолет да в свою столицу.
     - Ну а как с тем следователем стало дело?
     - А ему после этого по шапке дали.
     Так  он  потом за нами вдогонку: простите, братцы, то да се. Чуть ли не
на коленях полозит перед нами - хочет нас разжалобить.
     Да только нам не до него. Мы на него даже и не; поглядели.
     Привезли  нас в столицу, в распрекрасный город. Поселили в самом центре
в роскошном дворце.
     Тут  у  нас голова прямо кругом пошла. Что ни день, то приемы, встречи,
званые обеды, улыбки, цветы, рукопожатия, пресс-конференции.
     Про  фотографии  в  журналах  и  газетах  я молчу. Их столько, хоть три
комнаты обклеивай.
     А какие нам богатые подарки дарят. Прямо складывать не знаем куда.
     Вот как жизнь наша переменилась.
     Президент  ихний,  такой  щупленький  старичок,  тоже в честь нас прием
устроил:  подвезли  его  к  нам  на  колясочке,  он  нам  руки  пожал,  пару
приветственных слов прошепелявил.
     А его секретарь здесь же нам вот эти медали повесил.
     Вот эти самые.
     И  все  бы  ничего.  Да  надо  же случиться такой беде - не беда, прямо
целый  пожар:  втюрилась в меня внучка этого самого президента. Люблю и все.
И больше нет у нее никаких слов.
     Конечно,  удивительного  тут  я  ничего  не вижу - парень я видный - не
одна девчонка по мне засохла в свое время.
     Да и сейчас.
     И  звать  эту  президентову внучку Люсей. Так ничего себе, все у ней на
месте.  Не  то  что  иная  там  мордоворот  или  стиральная  доска. Такая же
длинноногая, как и все.
     А я в длинноногих толк знаю.
     Ну я парень не промах - любит, это хорошо.
     А  Юрка меня одергивать стал: как, мол, у тебя все это быстро. Раз, и в
сани. Смотри, как бы чего не вышло.
     А  я  ему отвечаю: "А чего смотреть-то? Сам-то ты что говорил, вспомни.
Мне,  мол,  с  другой  цивилизации  надо. Вот она и цивилизация другая. Или,
может, не такая, какую хотел. Ну смотри, твое дело".
     Гляжу парень заробел.
     А я не из робких. А чего теряться? Главное, лови момент!
     Тем более, она на меня так и виснет.
     Конечно,  я  особо  никаких  расчетов  не  строю, но подружить немножко
можно.
     А  она,  девка,  чую: в меня крепко вцепилась. И главное, клонит дело к
женитьбе.
     Покрутил-повертел я головой и думаю: "А! Была не была, женюсь".
     И  то еще интересно: вот, думаю, удивлю народ в деревне, когда заявлюсь
после  свадьбы домой. Все от удивления так и покатятся - это же надо, Ванька
Печенкин откуда невесту привез.
     "Ладно, - говорю, - я не против".
     Только     думаю,     надо     у    какого-нибудь    врача    знакомого
проконсультироваться  -  не  будет  ли  мне никакого вреда от этой женитьбы.
Вдруг во вред.
     Знакомый  врач, тамошний, мне и говорит; да нет, вреда не будет. Только
вам необходимо учесть одно обстоятельство. Невесте нельзя ехать на Землю.
     "Да  это-то  почему?"  "Да воздух там у вас не такой, неподходящий. Она
им отравиться может".
     "Как так? - спрашиваю, - я-то же дышу, живой".
     "А  нашим  людям  нельзя  вашим  воздухом  дышать.  Он  губительный для
организма нашей цивилизации".
     Вот это да. Тут-то я и взадпятки.
     Оно,  конечно,  и  жениться  можно,  но  и  навечно оставаться там мало
резону.  Везти  ее  домой  тоже  бессмысленно - она у нас только в скафандре
может ходить.
     Да,  только  в  скафандре.  Без скафандра уже нельзя. Только что же это
мне за жена - в постель и в скафандре.
     "Нет,  -  думаю, - такая мне жена не нужна. Как же это так?" Тут у меня
и интерес к ней весь испарился.
     Скучно даже стало.
     А она, видит, что я заскучал, да и спрашивает, в чем, мол, дело.
     "Так  как  же,  -  говорю,  -  больно  жизнь  у  нас  с тобой предстоит
интересная".
     "А ничего, - говорит, - у нас останешься и будешь здесь жить".
     Вот так-то дело вышло.
     Я было туда, я было сюда - а никуда.
     А она свою линию гнет и баста.
     Говорит: "Вдруг у нас ребенок будет?"
     "Да с чего?"
     "Как это с чего?"
     Делать -нечего, наряжаюсь в свадебный костюм, под ручку и в загс.
     А   голова   работает,  как  в  кино:  тук-тук,  тук-тук,  туктук,  как
смыться-то?
     Только  впереди  корреспонденты,  а  позади толпа, выскочить-то некуда.
Шум, значит, гам. Как же, президентская внучка замуж выходит.
     Только  к  загсу  подходим,  а  я  ей  и  говорю: "Люсь, а при мне ведь
паспорта нет".
     "Как нет? А где же он?"
     "Да я его в ракете позабыл". Вру, конечно.
     А  она  мне:  "Вот  беда!  Ну  да  ладно и без паспорта как-нибудь дело
уладим".
     "Да  нет,  -  отвечаю,  -  я  без  паспорта не могу. У нас на Земле так
заведено:  как  зарегистрировались,  так  печать  ставят  в  паспорт.  А без
печати-то брак недействительный".
     Это малость на нее подействовало.
     Но  вывернулась:  "А мы сейчас Кукарекуса (это брат ее) пошлем, он тебе
его и привезет. Ты только скажи, где он там у тебя лежит?"
     "Да он не найдет!"
     "Так поехали вместе".
     "Ну  уж, куда там! Ты все свои кружева помнешь и прическу порастрепешь.
Тогда  какой  может  быть  загс.  Я  вот  Юрку возьму, мы с ним мигом туда и
обратно",
     "Только, Ваня, не задерживайся".
     Скок в машину и к ракете нашей.
     Ее к тому времени тоже в столицу доставили.
     Примчались  к  ракете  своей, мигом в нее забрались, жмем что есть силы
на стартер, даем сколько есть газу - и поминай, как нас звали.
     Ну а они, наверное, в чем дело сразу-то и не поняли.
     А потом вдогонку.
     Да только нас сам черт теперь не догонит.
     Летим.  Я даже песню от удовольствия запел. Так легко и просторно стало
у меня на душе.
     Уже далеко от планеты отлетели.
     Тут-то  я  только  и  вспомнил  -  подарки-то  мы в спешке позабыли все
подчистую. Только вот медаль как на груди висела, так и осталась.
     Вот жалко-то.
     Ну  да  и не возвращаться же обратно. Рад и так до смерти - вырвался на
волю.
     А  Юрка  нос опустил, загоревал: что, мол, на работе скажут, три месяца
глаз не казали. Не посадили бы.
     "Ничего,  не  робей! Все уладим!" Прилетаем в Юркин трест, заявляемся в
контору,  а  они  так  и  выпучили  все  глаза:  "А мы думали, что ты погиб.
Полтора месяца поиск вели - думали, уж все.
     Уже и в бухгалтерии тебя из ведомостей вычеркнули".
     Потом  все  уладилось. Я пошел к ихнему директору, все рассказал - так,
мол, и так.
     А он: "А где доказательства, что это так?" "А вот медаль".
     Поверил. А куда он денется?
     Конечно, не заступись я, Юрке бы хорошо влетело.
     А так только два строгача вкатили, на этом дело и кончилось.
     С  ракеты  его  не сняли. Ну да понятно. Он у них до этого всю дорогу в
передовиках  числился,  водитель  он  ценный. Да и так разобраться - народ у
них не ахти держится, шибко-то не расшвыркаешься.
     Уладил я там дела и домой, в деревню.
     Только  вернулся,  передохнуть  минуты  не  дали,  хвать  за шкирку и в
контору к председателю.
     "Где  разгильдяй все лето пропадал! - кричит тот. - Выгоню из колхоза!"
Эко запугал. Выгонит.
     Да  меня  после всего того, что я там видел, теперь ничем не испугаешь.
А  кроме  того,  трактористы на дороге тоже не валяются. Сегодня выгонишь, а
завтра пожалеешь. Кто зябь-то пахать будет?
     - Ваньк,  а  Ваньк,  а не дал ли ты маху: дед-президент того гляди бы и
помер,  так  вместо него, глядишь, бы тебя в президенты по родственной линии
двинули?
     - В  президенты?  Держи  карман  шире.  У  них  там народ по триста лет
живет. Дождешься там. Я спрашивал.
     - Да  тебе  сбрехнули,  поди,  а  ты и поверил. И про воздух наш, поди,
тоже  наврали.  Там,  поди,  свой какойнибудь кавалер к ней лыжи подмазывал?
Слышь, чего говорим-то?
     - Да не может быть!
     - Вот тебе и не может быть.
     Ванька досадливо хмурит лоб.
     - Да,   Ванька,  проморгал-проморгал.  Тут  ничего  не  скажешь,  точно
проморгал.
     - Ну уж и не скажи!
     Ванька пытается еще что-то возразить.
     Ванька   не   успевает  открыть  рот,  как  тут  раздается  озлобленный
бригадирский голос:
     - Печенкин!?  Да  это  в конце концов что такое? Ты работать-то сегодня
собираешься  или  не  собираешься?  Или лясы будешь точить до самого вечера.
Глянь  на  часы, уже одиннадцать скоро, а ты еще с места не трогался. Ну-ка,
заводи сейчас же трактор!
     Печенкин нехотя поднимается:
     - Во-во, начинается.
     - Давай, давай, нечего отбрехиваться.
     Ванька идет к трактору и под нос себе ругается:
     - Да  щас.  Чего  шуметь, щас и заведу. Ну и жизнь пошла. Лишней минуты
посидеть некогда.
     И вздыхает: - Эхма...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 02.09.2003 16:44
Книго
[X]