Книго

 

    Антон Донев. Алмазный дым

 

   -----------------------------------------------------------------------

   Антон Донев. Диамантеният дим (1970).

   Сборник "Шутник". Пер. с болг. - З.Бобырь.

   OCR & spellcheck by HarryFan, 3 September 2000

   -----------------------------------------------------------------------

 

 

   Согласно  статистике,  индивидуумы  с  одними  и  теми  же   свойствами

повторяются через каждые шесть поколений.

   Статистика никогда не лгала, не солгала  она  и  на  этот  раз.  Шерлок

Холмс, прапраправнук гениального детектива, снова  встретился  с  доктором

Уотсоном, прапраправнуком  бывшего  военного  врача,  участника  афганской

войны. И  хотя  отец  нынешнего  Шерлока  Холмса  занимался  производством

синтетической  колбасы,  а   деды   обоих   друзей   увлекались   -   один

микрокибернетикой, другой - макробиологией, сейчас друзья сидели в  уютной

комнате и беседовали совершенно так же,  как  их  предки  несколько  веков

назад.

   Но по традиции предоставим слово доктору Уотсону.

 

 

   В камине нашей уютной  холостяцкой  квартиры  на  Бэйкер-Стрит,  221-Б,

горел  приятный  синтетический  огонь.  Экран  внешнего  обзора   окутывал

желтоватый лондонский  туман,  заказанный  Холмсом  специально  для  этого

вечера. Иногда пелену дождя, жужжа, прорывали вертолеты. Несколько атомных

микросолнц едва проглядывало в тумане типа Л-14.

   - Так вот, дорогой Уотсон, - говорил мой приятель, попыхивая трубкой  и

выпуская клубы  ароматного  дыма  -  смесь  табака,  петрушки  и  тимьяна,

последнего  своего  рецепта.  -  Очень  часто   самые   запутанные   тайны

оказываются самыми скучными, а самые  скучные  случаи  могут  развиться  в

события межпланетного масштаба. Такова, например, история с кривым  когтем

королевского динозавра или, скажем, похищением электронного счетчика,  или

же невероятный случай с человеком,  укравшим  двенадцатибалльный  шторм...

Начинается так, а кончается совсем иначе, и притом совершенно  неожиданно.

Как справедливо заметил  старик  Гете  в  третьем  томе  своих  сочинений,

страница 241, строка третья снизу: "В одном месте  стукнешь,  а  в  другом

трескается!".

   Холмс подал мне магнитофонную катушку и добавил:

   - Сегодня утром я получил весьма странное письмо. Включите  магнитофон,

я хочу еще раз его прослушать.

   Я вставил ленту, из магнитофона раздался хрипловатый голос:

   - Мистер Холмс, очень прошу вас уделить мне немного вашего драгоценного

времени. Я нахожусь  в  крайне  тяжелом  положении.  Буду  у  вас  сегодня

вечером, в 23:30. Ваш Джозеф Килиманджаро.

   - Итак, дорогой Уотсон, что вы об этом скажете?

   - У этого  несчастного  ларингит!  -  вскричал  я,  радуясь,  что  могу

проявить наблюдательность.

   - Ну, разумеется, ларингит. Кто бродит так долго по спутникам  Сатурна,

тот  обязательно  его  подхватит.  Вам  же  известно,  какие  там  азотные

сквозняки.

   - Вы знаете этого человека?

   - О нет, но я обратил внимание, что он удлиняет паузы после запятых.  А

это характерно для  постоянных  обитателей  колец  Сатурна.  Но  не  будем

гадать. Кажется, наш гость уже явился.

   Действительно, за окном, мелодично жужжа, повис иссиня-черный вертолет.

Холмс уплотнил воздух у камина, чтобы гость  мог  расположиться  в  тепле,

открыл окно и приветливо пригласил его войти.

   - Простите, что я вторгаюсь к вам столь необычным путем, - начал  вновь

прибывший, - но боюсь, что за мной следят...

   - Ничего, - успокоил его Холмс, подводя к камину. - Мы с моим другом  и

помощником доктором Уотсоном привыкли и к более странным случаям.

   Наш гость был одет в старомодный скафандр.  За  поясом  висел  лазерный

пистолет калибра 7,65, а  кислородный  прибор  был  небрежно  заброшен  за

спину.

   - Мистер Холмс, меня зовут Джозеф Килиманджаро...

   - Знаю, - прервал его мой гениальный друг. - Кроме того, вы занимаетесь

астрохимией, прилетели прямо с  системы  Сатурна,  но  останавливались  на

Венере поохотиться в резервате Нового Нью-Орлеана.

   - Но откуда... - изумленно начал Килиманджаро.

   - Очень просто. В отношении Сатурна я уже объяснил  моему  другу.  А  о

том, что вы были на Венере и охотились, я догадался по перышку ласточки на

левом лацкане  вашего  скафандра.  Такие  ласточки  встречаются  только  в

заповедных лесах на Венере. Этот же лацкан говорит мне  о  том,  что  рост

вашей приятельницы шесть футов и три дюйма и что у нее весьма  старомодные

понятия.

   - Мистер Холмс! - Килиманджаро вскочил с места. - Я подозреваю, что  вы

читали Конан Дойля!

   - Случалось, сэр, но это не имеет  ничего  общего  с  моим  дедуктивным

методом. На лацкане у вас заметны следы губной помады. Добавим еще  фут  к

этому уровню  -  и  получится  рост  вашей  приятельницы.  А  цвет  помады

свидетельствует о том, что она придерживается  старомодных  привычек,  так

как просто красит губы, а не меняет их цвет каждую неделю, как  полагается

всякой современной венерианке... Но перейдем к  делу.  Расскажите-ка  свою

историю.

   Джозеф Килиманджаро тяжело вздохнул:

   - В сущности, мне нечего вам рассказать...

   - А это уже много. Простите, что перебил вас.

   - Я родился в...

   - Где вы родились, я знаю из своей видеотеки. Знаю также, что ваш  отец

полетел к Магеллановым Облакам и еще не вернулся, что  ваша  мать,  ожидая

его возвращения, подвергла себя замораживанию и что ваш дядя пристрастился

к курению горького перца. Простите, я опять перебил вас. Так расскажите  о

последних событиях.

   - Позавчера я, по обыкновению, прибыл в лабораторию около восьми  часов

по сатурнианскому времени. Перед тем прошел небольшой  метеоритный  дождь,

вокруг было сыровато.  Неожиданно  я  почувствовал  слабую  боль  в  левом

колене. А колено у меня  обычно  колет  либо  к  астроревматизму,  либо  к

несчастью. С бьющимся сердцем я поспешил в лабораторию и увидел...

   - Что именно? - быстро спросил Холмс.

   - Ничего. Все было в порядке.

   - Так я  и  ожидал.  Это  уже  подозрительно.  Продолжайте  и  еще  раз

простите, что я вас перебиваю.

   - Замирая от ужаса, я осмотрел помещение, но ничего не нашел.

   - Ага. Тайна проясняется.  Скажите,  пожалуйста,  кто  еще  работает  в

лаборатории, кроме вас?

   - У меня есть два робота типа "Зингер", кибераналитик типа "Считалка" и

портативная ультразвуковая пишущая машинка "Континенталь".

   - Ясно. Не заметили ли вы чего-либо подозрительного в отношениях  между

роботами и пишущей машинкой?

   - Что вы! Да они друг друга терпеть не могут! Мне приходится держать их

раздельно, так как, находясь вблизи, они начинают ржаветь.  Боюсь,  мистер

Холмс, колено у меня кололо недаром. Мне угрожает какая-то опасность!

   Холмс встал и потер руки.

   - Все ясно, мистер Килиманджаро.  Возвращайтесь  к  своей  венерианской

приятельнице, а завтра в это же время прилетайте сюда. К тому времени мы с

Уотсоном сможем окончательно вас успокоить.

   Когда гость ушел, мы  надели  скафандры  и  с  первым  же  планетолетом

отправились прямо на Сатурн.

 

 

   Лабораторию  Килиманджаро  заполнял  какой-то  синеватый   дым.   Холмс

принюхался и кашлянул с довольным видом.

   - Так я и думал. Уотсон, вы окажете мне  большую  услугу,  если  будете

стоять на месте, чтобы не оставлять следов,  и  не  издадите  ни  звука  в

течение двенадцати часов, трех минут и сорока семи секунд.

   Мой друг достал  портативный  микроскоп  и  принялся  исследовать  пол,

потолок  и  стены  (не  забывайте,   что   мы   находились   в   состоянии

невесомости!).  После  этого,  не  говоря  ни  слова,  он   направился   к

астродрому. И  только  когда  мы  снова  оказались  в  уютной  комнате  на

Бэйкер-Стрит  и  закусывали  пилюлями  "яичница  с  ветчиной",  он  весело

рассмеялся.

 

 

   - Приготовьте оружие,  Уотсон.  Вечер  сулит  неожиданности,  -  сказал

Холмс, и почти тотчас же  за  окном  появился  знакомый  вертолет.  Вскоре

мистер Килиманджаро уже сидел у камина.

   - Ну? - хрипловатым голосом спросил он.

   - Все ясно, сэр, - произнес Холмс и  вдруг  выпрямился.  -  Но  вам  не

удастся обмануть меня. Бежать бесполезно, двери охраняются.

   - Что это значит? - Килиманджаро вскочил.

   - Это  значит,  Зингер  12-А,  что  вы  убийца.  Вы  арестованы  именем

межпланетного...

   Холмс не договорил. Джозеф Килиманджаро, а точнее, робот Зингер 12-А  с

жалобным скрипом распался на мелкие детали. Гайки и винтики  запрыгали  по

полу, а одна шестеренка закатилась под любимое кресло Холмса.

   - Все было ясно с самого начала, - немного погодя сказал  мой  друг.  -

Меня насторожил  тот  факт,  что,  по  его  словам,  не  случилось  ничего

необычного. Но, вопреки моим предположениям, необычное все  же  произошло.

Вступив в заговор с пишущей машинкой, Зингер 12-А убил достойного  мистера

Килиманджаро еще в прошлый понедельник, в 10:30  по  местному  времени.  С

помощью  новейшей  аппаратуры  он  превратил  свою  жертву  в  кристаллики

углерода, в тот, если можно так сказать, алмазный дым, который мы нашли  в

лаборатории. А я, как вам известно, написал  одну  скромную  монографию  о

различных видах дымов и туманов... Так вот,  робот  и  машинка  давно  уже

пребывали в любовной связи, правда несчастной - Килиманджаро  из  ревности

не позволял им часто находиться вместе. Это и послужило  для  меня  первым

толчком. Роботы ржавеют не от  ненависти,  а  от  взаимной  любви.  Вторым

звеном в цепи был голос мнимого Килиманджаро. Вы,  дорогой  Уотсон,  ввели

меня в заблуждение. Это был вовсе не ларингит, а всего  лишь  скрип  давно

несмазываемой дыхательно-речевой системы. Но продолжаю.  Робот  и  машинка

сговорились бежать на Меркурий. Они  рассчитывали  синтезировать  алмазный

дым и использовать его там как валюту. Но  прежде  робот  пытался  замести

следы. С помощью видеопластической  установки,  спрятанной  подмышкой,  он

принял вид своей жертвы, побывал  на  Венере,  повидался  с  приятельницей

астрохимика, чтобы проверить, узнает ли она своего возлюбленного, а  потом

явился ко мне, дабы создать себе алиби. Через два дня  он  бы  исчез  -  и

тогда ищи ветра в поле.

   - Но откуда вы узнали все подробности?

   - Отчасти путем  дедукции,  а  остальное  вышептала  мне  сама  пишущая

машинка.

   - Как? Машинка, замешанная?..

   -  Чувство  разочарования,  дорогой  Уотсон,   чувство   разочарования.

Во-первых, ее Зингер 12-А совершенно перестал следить  за  собой  и  очень

редко менял машинное масло, а она терпеть  не  могла  прогорклого  запаха.

Во-вторых, Зингер 12-Б относится к  более  совершенному  типу.  В-третьих,

став соучастницей преступления, она испугалась... Ах, Уотсон, Уотсон,  как

мало вы знаете женщин!

   Холмс негромко рассмеялся и снова  погрузился  в  созерцание  табачного

дыма.

Книго
[X]