Книго

                       Ларри Эйзенберг

 

                         Музыка души

 

    Дакворт скучал.  Я видел это по потускневшему  блеску  его

маленьких черных глазок.  Он непрерывно зевал и потягивался, и

я поймал себя на том,  что тоже сочувственно зеваю, хотя и был

полон бодрости и жизненной силы.

    - Да скажи,  ради бога,  - воскликнул я в один  прекрасный

день. - Что с тобой случилось?

    Он вздохнул.

    - У   меня  один  из  тех  приступов  хандры,  что  иногда

овладевают умом ученого.  сейчас у меня нет  ни  единой  новой

идеи, которой  я  мог  бы  заняться,  а  старые  ни  на что не

пригодны. Но не волнуйся. Я из нее выкарабкаюсь.

    Но это ему не удалось,  и тоска никак его не отпускала.  Я

настолько встревожился,  что пригласил на ленч в факультетскую

столовую доктора  Нара,  известного  психолога,  который гонял

крыс через многочисленные лабиринты.  В разговоре я  подбросил

ему проблему  хандры  Дакворта,  и доктор Нар тут же клюнул на

приманку.

    - Я  понимаю,  как он себя чувствует,  - сказал он.  - Сам

через это проходил.  Я  в  таких  случаях  спасался  тем,  что

конструировал новый  лабиринт,  сквозь который крыса просто не

могла пройти.

    - Разве вы не любите крыс?

    - Терпеть  их  не  могу,  -  ответил  Нар.  -  С   детства

ненавидел. Мною  движет  тщеславное  желание  довести  крыс до

такого отчаяния, чтобы у них случилось нерсное расстройство.

    - Вряд ли это поможет Дакворту, - с сомнением отозвался я.

    - И наоборот,  - сказал Нар.  - он может попробовать  дать

голове полный отдых.  Ведь сейчас у него нет новых идей,  и он

их упорно ищет. Следовательно, его мысли спутались в узел.

    - Так что вы предложите?

    - Полный отказ от академической деятельности.  Пусть  себе

бездельничает, ловит рыбу,  даже волочится за женщинами,  если

это ему по нраву.

    - Можно попробовать,  - согласился я. - Постараюсь втихаря

внушить ему мысль о целительной силе битья баклуш.

    Вечером я попытался отыскать Дакворта,  но безрезультатно.

Придя домой,  я торопливо проглотил обед  и  сидел,  с  тоской

наблюдая на  экране телевизора за эволюцией многокомпонентного

беспенного мыла,  и ерзал от нетерпения.  Наконец моя дочь  на

мгновение положила  телефонную  трубку.  Я тут же схватил ее и

начал лихорадочно  набирать  номер.   Мне   повезло.   Великий

нобелевский лауреат был дома.

    - Алло, - раздалось в трубке после протяжного зевка.

    - Дакворт, - воскликнул я. - Где ты пропадал весь вечер?

    - Спал.

    Я щелкнул языком.

    - Кажется, у меня есть лекарство от твоей болезни.

    Мне показалось,  что  пересказ  стратегии  доктора Мара не

произвел на него впечатления. Но все-таки он нехотя согласился

попробовать, наверняка   лишь   для   того,   чтобы   от  меня

отделаться.

                          *   *   *

    Кажется, он последовал моему совету. Весь следующий день я

заглядывал к нему в лабораторию, но его там не было. Секретарь

заверил меня,  что  во всяком случае,  он не спит сейчас дома.

Через неделю я уже начал задумываться,  куда он подевался. Еще

через неделю я уже почти позабыл про него, но тут меня позвали

к телефону.  Я  ощутил  и  вину,  и  радость,  услышав   голос

Дакворта, резкий и язвительный,  каким он бывал всегда,  когда

его мозг работал на полную силу.

    - Ты вернулся к работе? - воскликнул я.

    - Само собой,  - фыркнул он.  - Не мог бы ты прямо  сейчас

зайти ко мне в лабораторию?

    Я отправился к нему,  переполненный восторгом.  Было ясно,

что паутину вымели прочь,  и мощная созидательная машина, мозг

Дакворта,  снова  готова  к  работе.  Когда я вошел,  он ходил

взадвперед, бормоча под нос ругательства.

    - Что-нибудь не так? - тревожно спросил я.

    - Еще  хуже,  -  с  горечью  ответил  он.  -  Я  попытался

полностью посвятить свое время  вину,  женщинам  и  песням.  С

вином проблем  не  возникло,  чего  не скажешь о женщинах.  Мы

полностью утратили   чувство   истинной    непристойности    и

вульгарности.

    - Получил от ворот поворот?

    - Наоборот, даже не приходилось ни о чем просить. Давно ты

в последний раз был в кино?

    - Давненько,  - признался я.  - Честно говоря, меня слегка

раздражает этот тошнотворный поток половых актов, что поливает

тебя с экрана.  К тому же я никогда не относился к сексу как к

спортивному зрелищу.

    Дакворт схватил мою руку и с чувством ее пожал.

    - Бывают  случаи,  -  сказал  он,  -   когда   я   начинаю

вспоминать, почему  ты мне так нравишься.  Но ты упустил суть.

Все фильмы до омерзения скучны.

    - Ты прав.

    - И вот,  - подвел итог  Дакворт,  -  хоть  я  и  надеялся

расслабиться, посмотрев несколько банальных фильмов, эти гимны

сексуальным маньякам  просто  залепили   мои   глаза   и   уши

гротескными каррикатурами  на  мужчин  и женщин.  Если честно,

меня стало тошнить от прыщавых задниц.

    Я представил и содрогнулся.

    - Но оставались еще и  п е с н и, - напомнил я.

    - Они и одарили меня свеженькой идеей, - сказал Дакворт.

    Я просиял.

    - Нечего  зря  рабоваться,  -  сказал  Дакворт.  -  Идейка

небольшая, зато в интересах публики.  Я  прослушал  достаточно

много рок-поэм  и  понял,  как  мне  задурили голову невежды и

музыкальные кретины.  То-то  я  удивлялся,   куда   подевались

Моцарты и Бетховены. И тут ко мне пришел ответ.

    - Они умерли?

    - Я  стараюсь  говорить  серьезно,  - сказал Дакворт.  - Я

изобрел новую музыкальную форму.  Мне потребуются твои таланты

программиста и выход на твой компьютер.

    Я был разочарован,  и это,  наверное, отразилось у меня на

лице.

    - Здесь нет ничего оригинального,  - сказал я.  - Уже есть

компьютерные программы   для   сочинения  музыки  и  множество

электронных синтезаторов вроде  "Муга",  имитирующих  звучание

разных инструментов.

    - Да  знаю  я  об  этом,  -  сказал  Дакворт.  -  Мой  ТСД

предлагает новый  подход,  возвращающий нас к человеку в самом

фундаментальном смысле.

    - ТСД?

    - Телосинтезатор Дакворта.

    - Ты что, синтезируешь тела?

    Дакворт застонал.

    - Выходит,  я  подобрал  неподходящий акроним.  Идея вот в

чем. Я  предлагаю  увязать  различные   диапазоны   звуков   с

определенными параметрами тела.  К примеру, кардиограмма - это

электрическая волна, воспроизводящая изменения поля, связанные

с циклами  сокращения  сердца.  А  что  будет,  если различным

амплидутам этой волны я назначу соответствующие звуки?

    - А другой диапазон звуков привяжешь к изменениям мозговых

волн? - предположил я.

    Дакворт едва не воспарил от радости.

    - Ты понял мою мысль,  - воскликнул он.  -  Пусть  скрипки

соответствуют кровяному давлению, а гобои - электропроводности

кожи. Измеряя различные  параметры  организма  и  посылая  эти

сигналы в  ТСД,  можно  будет  воспроизводить  звуки различных

инструментов, и  каждый  из  них  будет   отражать   различные

изменения, происходящие в нем.

    - Просто здорово!  - отозвался я.  - Каждый человек станет

создавать свою музыку, уникальную для него и для настроения, в

котором он пребывает. Мне это нравится.

    - Прекрасно,  -  сказал  Дакворт.  - Тогда мне потребуется

твое время, и немало.

    Лишнего времени  у  меня  не было,  но не мог же я бросить

старого друга.

    - Как-нибудь утрясем, - пообещая я.

                          *   *   *

    Я работал урывками. Даже сидя в кино, я размышлял о работе

некоторых подпрограмм.  Я неделями не ходил на ленч,  пока  от

сладостей у  меня не начали портиться зубы.  наконец программа

для компьютера была написана и отлажена.

    Дакворт был  образцом  терпеливости.  Он  вошел в машинный

зал, толкая перед собой ящик на колесиках.

    - Так, разместим электроды на твоем теле, присоединим их к

моему ящику, я через него к компьютеру.

    - Ко мне? - воскликнул я. - Ни за что!

    - Не бойся обнажить свою душу,  - сказал Дакворт.  -  Звук

будет подключен  к  наушникам на твоей голове,  и лишь ты один

услышишь музыку.

    Как только  Дакворт  ловко  наложил  электроды  и  включил

прибор, я затаил дыхание. Зазвучала моя музыка.

    Ощущение оказалось    одновременно    и    радостным,    и

болезненным. Оно пробдило все, что я знал о себе, и даже то, в

чем мне  вовсе  не  хотелось  признаваться.  Я был потрясен до

глубины души,  и когда Дакворт отключил  аппарат,  я  пообещал

себе стать другим, лучшим человеком.

    - Я должен кое-что сказать жене, - сказал я.

    - Потом,  - отозвался Дакворт и пристально вгляделся в мое

лицо.

    - Ты выглядишь так, словно только что прошел через суровое

испытание. Кажется, сейчас моя очередь.

    - Лучше не надо, - предупредил я.

    - Я должен.

    Я помог ему наложить электроды на грудь,  голову и руки, а

затем включил аппарат.  Дакворт надел на  голову  наушники,  и

лицо его  превратилось  в  бескровную  тень.  Я  отвел  глаза,

припоминая, через что прошел сам.

    Когда все   закончилось,   Дакворт   промолчал.  Он  молча

отсоединил провода и убрал все ненужные теперь  приборы. когда

мы вышли из компьбтерного зала, он повернулся ко мне.

    - Кому бы ты позволил послушать свою музыку?

    - Только моему психоаналитику.

    - Согласен, - сказал Дакворт. - Надо будет послать доктору

Стирсфорду письмо с извинениями.

    Стирсфорд был соперником Дакворта на получение Нобелевской

премии. Я  намеренно  не  стал  спрашивать Дакворта,  о чем он

собирается писать. Он выудил бумажник и протянул мне банкноту.

    - Это двадцатка, что я был тебе должен, - сказал он.

    - Да я уже позабыл о ней.

    - Знаю, - сказал Дакворт. - Сейчас я избавляюсь от грехов.

Хочу переписать некоторые  свои  заявки  о  субсидиях.  где  я

навешал на уши слишком много лапши.

    Я схватил его за руку.

    - Дакворт!  -  воскликнул я.  - Неужели ты не видишь,  что

попало нам в руки?

    Его тусклые  глаза  заблестели,  и  он погладил свою тощую

бороденку.

    - Я  знаю,  о  чем ты  говоришь.  Эта музыка заставила нас

заглянуть себе в самую душу.  Как следствие, мы стали честными

людьми и   решили   отделаться  от  всех  своих  неблаговидных

поступков.

    - Верно,  -  сказал  я.  -  При всей нашей скромности я не

думаю, что мы уж  н а с т о л  ь  к  о  обременены  всяческими

грешками. Но  что  если мы попробуем дать послушать музыку его

души кому-нибудь из власть имущих?

    - Не у каждого может получиться, - сказал Дакворт.

    - Ну,  так давай проведем крутой эксперимент,  - предложил

я. - Испробуй его на президенте Хинкле.

    Дакворт вздрогнул.

    - На  президенте  нашего  университета и знаменитом ученом

муже? Чертовски нечестный будет опыт, но я согласен.

                          *   *   *

    Уговорить президента  Хинкла  участвовать  в  эксперименте

оказалось намного  легче,  чем  я  предполагал.  Он  явился  в

лабораторию на следующее утро,  и наложив на него электроды, я

надел ему  на  голову  наушники.  Во  время  приготовлений  он

улыбался до  ушей  и  даже  насвистывал  какую-то   фривольную

песенку. Затем Дакворт включил ТСД.

    Лицо Хинкла  засияло,  словно  рождественская   елка.   Он

ритмично замахал   руками   и  даже  слегка  подпрыгнул.  Я  с

изумлением посмотрел на Дакворта,  и увидел на  его  лице  еще

болшее недоумение.   Через   пятнадцать   минут  мы  выключили

компьютер.

    - Как,  уже?  -  спросил  Хинкл.  -  Неужели  так  быстро?

Дакворт, вы превзошли себя.  Какое очаровательное  музыкальное

устройство!

    - Так вам понравилась музыка? - спросил дакворт.

    - Понравилась? Боже, не то слово! Она была величественная,

брагородная, яркая.  Я совершил восхитительное  путешествие  в

глубины моей  души,  и  все,  что я там увидел,  доставило мне

наслаждение.

    - Понятно, - сказал я.

    Когда я снял с него  электроды  и  помог  надеть  рубашку,

Хинкл заговорил снова.

    - И еще вот что.  - сказал он.  - То, чтоя пережил, заодно

помогло мне принять решения по паре вопросов, насчет которых я

колебался. Я собираюсь принять предложение  совета попечителей

о возведении  моей  25-футовой  статуи.  И  еще  я  разрешу им

удвоить мое жалование.

    - И  это  в  то  время,  когда  всем  остальным предложили

смириться с десятипроцентным сокращением окладов? - воскликнул

я.

    Вопрос был неосторожный, но я не смог сдержаться.

    - Только  истинно великий человек способен принять почести

без ложного смущения, - заявил президент.

    Он слегка  наклонился и пожал сначала руку Дакворта, потом

мою. Выходя из лаборатории, он помахал нам рукой.

    Когда он вышел, я с печалью покачал головой.

    - Вот тебе и фига с маслом,  Дакворт, - с горечью произнес

я. -  На этот раз ТСД усилил все имевшиеся у Хинкла склонности

эгоманьяка. А бог  свидетель,  что  он  ни  в  каком  усилении

никогда не нуждался.

    - Ты прав,  - сказал Дакворт.  - Машина бесполезна. Людей,

которые от природы благородны, она делает еще благороднее.

    - А всех мерзавцев еще большими мерзавцами, - добавил я. -

Она прекрасно может послужить для отделения овец от козлищ.

    - Да неужто мне нужен сложный  электронный  агрегат  чтобы

определить негодяя,  если  я  и  так  это  вижу?  - воскликнул

дакворт.

    - Нет,  но ты представь, какую пользу он принесет в отделе

кадров. Те,  кто  будут  удручены,  могут  заняться   работой,

выполняемой на   нижних   эшелонах.   А   те,   что  станут  с

наслаждением слушать  музыку  своей   души,   будут   признаны

пригодными для  руководящих  постов.  Да  один Пентагон станет

закупать их тысячами.

    Тем временем  Дакворт внимательно осмотрел пожарный шланг,

что аккуратными кольцами свисал с крюка.  затем ловко выхватил

из ниши пожарный топорик.

    - Остановись,  Дакворт,  -  предупредил  я.  -  Луддитский

подход ничего не решит.

    - Я ее создал,  и у  меня  есть  право  ее  уничтожить,  -

рявкнул он.

    - Уже нет,  - сказал я.  -  Кстати,  мы  проглядели  самый

важный аспект.  До  сих  пор  еще никто не слушал музыку чужой

души. Подумай, какие здесь открываются возможности.

    Дакворт содрогнулся.

    - Уже подумал.

    - Да  ничего  подобного!  -  воскликнул  я.  -  Ты  только

представь. Допустим,  каждые жених и невеста прослушают музыку

другого. Или   еще  лучше  -  что,  если  каждый  кандидат  на

политическую должность или  на  другое  место,  где  требуется

личность, пользующаяся   доверием,  будет  обязан  дать  людям

послушать свою музыку?

    - Тогда у нас не останется кандилатов, - ответил Дакворт.

    - Так  кто  же  сейчас  циник?  Может,  ты  и   прав.   Но

предположи, только   предположи,  что  люди  начнут  стараться

приводить свои поступки  в  соответствие  со  своими  словами.

какое мы тогда получим замечательное общество!

    - Весьма отдаленная вероятность, - отозвался Дакворт.

    Он приподнял топор,  а затем аккуратно повесил его обратно

на стену.

    - Какого черта, - сказал он. - Что, скажи мне, не является

отдаленной вероятностью?  Попытка - не пытка. Я даже соглашусь

написать серию  популярных статей о возможностях ТСД, конечно,

если ты мне поможешь.

    - Само  собой,  -  ответил я.  - Но все-таки я считаю себя

недостаточно для этого достойным.

    - Да брось ты, - сказал Дакворт.

    Мы принялись отсоединять кабели и запаковывать ТСД,  и тут

Дакворт впервые за весь день усмехнулся.

    - О чем смех? - спросил я.

    Дакворт пожал плечами.

    - Как знать?  - ответил он.  - Мне  только  что  пришло  в

голову, что ТСД способен решить для Мао проблему самокритики.

    И насколько мне известно, решил.

 

 

         (с) 1990 перевод с английского А.Новикова

 

    Larry Eisenberg.  The  Soul  Music of Duckworth's DIBS.  -

Galaxy Science Fiction, vol.33, # 2, Sept.-Oct. 1972

 

 

 

 

Книго
[X]