Книго

Ганс Гейнц Эверс. Белая девушка



  
----------------------------------------------------------------------------  
     OCR: Кривцова Олеся
     Оригинал здесь - Russian Gothic Page http://literature.gothic.ru/
----------------------------------------------------------------------------  

     Дональд Маклин ожидал его в кафе. Когда Лотар вошел, он крикнул ему:
     - Наконец! Я думал, что вы уже не придете.
     Лотар сел и стал помешивать лимонад, который ему подала девушка.
     - В чем дело? - спросил он.
     Маклин слегка наклонился к нему.
     - Это должно заинтересовать вас,  -  сказал  он,  -  ведь  вы  изучаете
превращения  Афродиты.  Ну-с,  так  вам,   быть   может,   удастся   увидеть
Пеннорожденную в новом одеянии.
     Лотар зевнул:
     - А! В самом деле?
     - В самом деле! - подтвердил Маклин.
     - Позвольте минуточку, - продолжал Лотар.  -  Венера  -  истинная  дочь
Протея, но мне думается, что я знаю все ее маскарады. Я был год тому назад в
Бомбее у Клауса Петерсена.
     - Ну так что же? - спросил шотландец.
     - Как что же? Стало быть, вы не знаете Клауса  Петерсена?  Петерсен  из
Гамбурга - талант, может быть, даже гений. Маршал Жиль де Рэ  -  шарлатан  в
сравнении с ним.
     Дональд Маклин пожал плечами:
     - Это не есть что-нибудь исключительное!
     - Конечно. Но погодите: Оскар Уайльд был, как вам известно, мой  лучший
друг. Затем в течение долгих лет я знал Инес Секкель. Каждое  из  этих  имен
должно вызвать в вас целую массу сенсационных впечатлений.
     - Но не все! - заметил художник.
     - Не все? - Лотар побарабанил пальцами по столу. - Но во всяком  случае
лучшие. Итак, я буду краток: я знаю Венеру, которая правращается в Эроса.  Я
знаю ее, когда она надевает шубу и размахивает бичом. Я знаю Венеру в образе
Сфинкса, кровожадно вонзающего когти в нежное детское тело. Я  знаю  Венеру,
которая сладострастно нежится на гнилой падали, и я знаю также черную богиню
любви, которая во время черной мессы  приносит  гнусную  жертву  Сатане  над
белым телом девы. Лоретт Дюмон брала меня в свой "зоологический сад", и  мне
известно то, что знают лишь немногие,  -  те  редкостные  восторги,  которые
творит Содом. Более того: я открыл в Женеве у леди Кэтлин Макмардокс секрет,
о котором ни один живой человек ничего не подозревает№ Я знаю испорченнейшую
Венеру№ или, быть может, я  должен  сказать  "чистейшую"№  которая  сочетает
браком человека с цветами№ Неужели вы после всего этого все  еще  полагаете,
что богиня любви может надеть такую маску, которая окажется для меня новой?
     Маклин медленно курил сигару.
     - Я вам ничего не обещаю! - сказал он. -  Я  знаю  только,  что  герцог
Этторе Альдобрандини уже три дня , как вновь в Неаполе. Я встретил его вчера
на Толедо.
     - Я  был  бы  рад  познакомиться  с  ним!  -  сказал  Лотар.  -  Я  уже
неоднократно слышал о нем. По-видимому, это один из тех людей, которые умеют
делать из жизни искусство, - и имеют средства для этого№
     - Я думаю, что  сейчас  не  стоит  много  рассказывать  вам  о  нем,  -
продолжал шотландский художник. - вы можете в скором времени сами  убедиться
во всем этом. Послезавтра у герцога собирается общество, и я хочу ввести вас
туда.
     - Благодарствуйте! - промолвил Лотар.
     Шотландец рассмеялся:
     - Альдобрандини был очень весел,  когда  я  встретился  с  ним.  Это  -
во-первых. Во-вторых, он пригласил меня к себе в  самое  необычайное  время:
пять часов пополудни. Все это, очевидно, не без  основания.  Я  уверен,  что
герцог готовит для друзей совсем особенный сюрприз. Если  мои  предположения
оправдаются, то вы можете быть уверены, что мы испытаем  нечто  неслыханное.
Герцог никогда не идет протоптанными путями.
     - Будем надеяться, что вы правы, - вздохнул Лотар.  -  Значит,  я  буду
иметь удовольствие застать вас послезавтра дома?
     - Пожалуйста! - промолвил художник. * *  *  -  Largo  San  Domenico!  -
крикнул Маклин кучеру. - Palazzo
Сorigliano! Они поднялись по широкой лестнице; английский слуга  ввел  их  в 
салон. 
Там они встретили пять или шесть мужчин во  фраках и  среди них духовное  
лицо в фиолетовой сутане.  
     Маклин представил своего друга герцогу, который протянул ему руку:
     - Я очень благодарен. Что вы пожаловали сюда, - сказал  он  с  любезной
улыбкой. - Я надеюсь, что вы не будете очень разочарованы!
     Он поклонился и затем громко объявил всем присутствующим:
     - Господа, - проговорил он, - прошу у вас извинения,  что  я  пригласил
вас в такое неподходящее время. Но таковы обстоятельства: маленькая козочка,
которую  я  буду  иметь  честь  представить  вам  сегодня,  принадлежит,   к
сожалению, к очень почтенной  и  приличной  семье.  Ей  пришлось  преодолеть
величайшие затруднения для того, чтобы прийти сюда, и она должна во  что  бы
то ни стало быть  снова  дома  к  половине  седьмого,  чтобы  отец.  Мать  и
англичанка-гувернантка ничего  не  заметили.  А  это  такое  обстоятельство,
господа, которое должно быть принято  во  внимание  каждым  джентльменом.  С
вашего позволения я вас теперь покину на минутку, так как должен сделать еще
некоторые приготовления. А пока позвольте предложить вам скромное угощение!
     Герцог кивнул слуге, поклонился еще раз гостям и вышел из комнаты.
     К Лотару подошел господин с огромными, как у Виктора-Эммануила,  усами.
Это был ди Нарди, редактор политического отдела в  "Pungolo",  писавший  под
псевдонимом "Fuoco".
     - Держу пари, что мы сегодня увидим арабскую комедию! - рассмеялся  он.
- герцог приеха сюда прямо из Багдада.
     Патер покачал головой.
     - Нет, дон Готтфредо, - промолвил он, - мы будем  наслаждаться  римским
Ренессансом.  Герцог  уже  год  изучает  Вальдомини  -  "Секретную   историю
Борджиа". - которую ему после долгих просьб  дал  директор  государственного
архива в Северино.
     - Посмотрим! - сказал Маклин. - Кстати, не можете ли  вы  дать  мне  те
справки, которые обещали?
     Редактор вытащил записную книжку и углубился в тихий разговор с патером
и шотландским  художником.  Лотар  медленно  ел  апельсиновое  мороженое  на
хрустальном  блюдечке  и  рассматривал  изящную  золотую  ложечку  с  гербом
герцога.
     Спустя полчаса слуга распахнул портьеру.
     - Герцог просит пожаловать! - провозгласил он.
     Он провел гостей через две  маленькие  комнаты,  затем  открыл  двойную
дверь, впустил всех и быстро запер ее за ними.
     Гости очутились в очень слабо освещенной длинной и большой комнате. Пол
был затянут красным, как вино,  ковром.  Окна  и  двери  задернуты  тяжелыми
занавесями того же цвета. В тот же цвет был выкрашен и  потолок.  Совершенно
пустые стены были покрыты красными штофными обоями, и такою же материей были
обиты немногочисленные кресла, диваны и кушетки, расставленные  вдоль  стен.
Противоположный конец комнаты был погружен в полную тьму, и только с  трудом
можно было различить там нечто  большое,  покрытое  сверху  тяжелой  красной
тканью.
     - Прошу вас, господа, занять места! - проговорил герцог.
     Он сел, и все остальные последовали его примеру. Слуга торопливо  ходил
от одного бронзового бра к другому и гасил немногочисленные свечи.
     Когда воцарилась совершенная тьма, послышались слабые звуки рояля. Тихо
пронеслась по зале вереница трогательных и простых мелодий.
     - Палестрина! - пробормотал патер. - Видите,  как  вы  были  неправы  с
вашими арабскими предположениями, дон Готтфредо!
     - Ну да! - возразил редактор так же тихо. - А вы  были  более  правы  с
вашим Цезарем Борджиа?
     Теперь стало слышно, что инструмент, на котором играли,  был  старинный
клавесин. Простые звуки пробудили у Лотара странное ощущение. Он вдумывался,
но никак не мог в точности определить, что это было, собственно,  такое?  Во
всяком случае это было что-то такое, чего он уже давно не испытывал.
     Ди Нарди наклонился к нему. Так что его  длинные  усы  защекотали  щеку
Лотара.
     - Я понял№ - прошептал он Лотару на ухо. - Я и не знал,  что  еще  могу
быть таким наивным№
     Лотар почувствовал, что он прав.
     Через некоторый промежуток времени безмолвный слуга  зажег  две  свечи.
Тусклое, почти неприятное мерцание разлилось по зале.
     Музыка зазвучала далее№
     - И, несмотря на это, - прошептал Лотар своему соседу,  -  несмотря  на
это, в тональностях слышится странная жестокость. Я мог бы сказать: невинная
жестокость.
     Молчаливый слуга зажег еще две свечи. Лотар  пристально  вглядывался  в
красный полусумрак,  который  наполнял  все  пространство,  словно  кровавый
туман.
     Этот кровавый цвет почти душил его. Его  душа  устремлялась  к  звукам,
которые пробуждали в ней ощущение  тускло  светящейся  белизны.  Но  красное
выступало на первый план,  побеждало:  все  более  и  более  свечей  зажигал
безмолвный слуга.
     Лотар услышал, как редактор пробормотал сквозь зубы:
     - Этого невозможно более выносить№
     Теперь зала была полностью освещена.  Красное,  казалось,  все  покрыло
своим властным сиянием, и Белое невинных мелодий становилось все слабее, все
слабее№
     И вот от клавесина выступила вперед белая  фигура  -  молодая  девушка,
закутанная в большое белое покрывало.  Она  тихо  вышла  на  середину  залы,
словно сверкающее белое облако в красном зареве. Молодая  девушка  вышла  на
середину залы и остановилась. Она раскрыла руки,  и  белое  покрывало  упало
вокруг нее. Словно немой лебедь, оно целовало ее ноги, и белизна обнаженного
девичьего тела засверкала еще более.
     Лотар склонился вперед и невольно поднял руку к глазам.
     - Это почти ослепляет, - прошептал он.
     Это была молодая, едва развившаяся девушка, восхитительно незрелая, как
чуть распустившаяся почка.  Властная,  не  нуждающаяся  ни  в  какой  защите
невинность - и в  то  же  время  откровенное  обещание,  которое  заставляло
бодрствовать жгучие безграничные желания. Иссиня-черные волосы,  разделенные
посередине пробором, струились по вискам и ушам,  чтобы  сплестись  сзади  в
тяжелый узел. Большие черные глаза  смотрели  прямо  на  присутствующих,  но
безучастно, не видя никого. Они, казалось, улыбались, так же, как и губы,  -
странная бессознательная улыбка жесточайшей невинности.
     И лучистое белое  тело  сияло  так  сильно,  что  все  красное  кругом,
казалось, отступало. И музыка звучала торжеством и ликованием№
     И только теперь Лотар заметил, что девушка держала на руке белоснежного
голубя. Она слегка склонила голову и подняла руку, и  белый  голубь  вытянул
головку вперед.
     И белая девушка поцеловала голубя.  Она  гладила  его  и  щекотала  ему
головку, тихонько сжимала ему грудь. Белый голубь приподнял немного крылья и
прильнул крепко-крепко к сияющему телу.
     - Святой голубь! - прошептал патер.
     И вдруг - внезапным, быстрым движением  белая  девушка  подняла  обеими
руками голубя прямо над своей головой. Она закинула голову назад - и  тогда,
и тогда сильным движением рук она разорвала голубя  пополам.  Красная  кровь
хлынула вниз, не задев ни единой каплей лица, и потекла длинными ручьями  по
плечам и груди, по сверкающему телу белой девушки.
     Кругом со все сторон надвинулось Красное. И казалось, что белая девушка
тонет в мощном кровавом потоке. Дрожа, ища помощи, она склонилась на колени.
И вот повсюду пополз пламенный страстный жар, пол  раскрылся.  Как  огненный
зев, - и ужасное Красное поглотило белую девушку.
     Через секунду  зияющий  провал  сомкнулся.  Безмолвный  слуга  задвинул
портьеры и быстро вывел гостей в переднюю комнату.
     Ни у кого не было охоты промолвить хотя  бы  единое  слово.  Все  молча
надели пальто и вышли. Герцог исчез.
     * * * - Господа! - обратился на улице редактор "Pungolo" к Лотару и 
шотландскому художнику. - пойдемте ужинать на террасу Бертолини!  
     Все трое отправились туда. Молча пили они шампанское,  молча  созерцали
жестокий и  прекрасный  Неаполь,  погруженный  последними  лучами  солнца  в
огненный, пылающий блеск.
     Редактор вытащил записную книжку и записал несколько цифр.
     - Восемнадцать - кровь. Четыре - голубь. Двадцать  один  -  девушка,  -
промолвил он. - На этой неделе я поставлю в лото прекрасное terno!

Обращений с начала месяца: 211 ,
Книго
[X]