Алексей Фомичев

        Пусть Бог не вмешивается

       

        OCR Leo’s Library

       

        Автор выражает искреннюю признательность всем, кто помогал ему в работе

над книгой.

       

        Анонс

       

        Кто  создал  эти  Врата,  соединяющие наш  мир  с  миром  параллельным?

Неизвестно.

        Но однажды Врата случайно отворила веселая компания друзей-студентов.

        Несколько шагов — и вот они уже в мире ДРУГОМ — темном,  опасном. И вот

уже один из юношей,  Артур,  понимает:  чтобы прорваться назад —  домой,  —  он

должен взять командование на себя.

        Должен  вспомнить  свои  боевые  навыки  десантника  и  ОГНЕМ  и  МЕЧОМ

проложить себе и своим друзьям обратный путь...

       

        Credere portentis mediocre*.

        ...Холодный  ветер  ударил  в   лицо,   обжег  кожу  и   сбил  дыхание.

Непроглядная тьма сменилась стремительной кадрилью искр. Виски стиснул стальной

обруч боли. Шаг вперед, еще один... И все исчезло.

        Я  стоял на  маленькой поляне,  окруженной огромными деревьями.  Пропал

городской шум, гудки автомобилей, говор людей. На поляне царил полумрак.

        Я оглянулся. За спиной был сарай, а за ним — лес...

        * Не слишком-то верь в чудеса (лат.).  Здесь ч далее примеч. автора.

       

        Часть 1

        НЕ В ТУ СТЕПЬ.

        Кто ходит в гости по утрам,

        Тот поступает мудро.

        То тут сто грамм, то там сто грамм,

        На то оно и утро...  — пропел незатейливый мотив телефон, перед тем как

выдать ночные сообщения. Неторопливо одеваясь, я слушал чужие голоса.

        «Артур, ждем в гости...» Парни с охраны фирмы праздновали день рождения

Юрки и решили, что я очень обрадуюсь, если в два часа ночи они пригласят меня.

        «Артурчик,  ты  обещал позвонить.  Не  забудь.  Целую».  Людка,  моя...

знакомая, с которой я распрощался навсегда еще две недели назад. Иногда женщины

не понимают, что «пока» в некоторых случаях означает «прощай».

        «Привет,   братан!   Поздравляем  со  сданной  сессией!  Перед  отлетом

позвони... Тут Серега и Толик тебе привет передают».

        Я  улыбнулся.  Посмотрел  на  фотографию  над  столом.  Пять  парней  в

камуфляжной форме  стоят  у  крутого берега  реки  на  фоне  заходящего солнца.

Серега,  Толик,  Антон,  Марк. И я. Довольные, безмятежные лица. Фотографии два

года. Тогда мы еще работали вместе...

        «Томилин,  не  забудьте представить справку с  места  работы...»  —  Из

деканата торопят с документами.

        «Артур,  билеты заберешь у секретарши.  Счастливого отдыха!» О! Это мой

уважаемый шеф —  владелец фирмы.  Сам позвонил,  не поленился.  Что значит быть

начальником отдела технической защиты.  С Жорой мы иногда и на повышенных тонах

поговорим, но общий язык всегда найдем, как-никак четвертый год вместе.

        Я перемотал пленку,  сунул пиццу в микроволновку и сел в кресло.  Итак,

первый  день  отпуска совпал с  началом каникул.  Меня  ждет  Греция,  ласковое

солнце, девочки в микрокупальниках...

        На глаза попали пакеты с книгами.  Пожалуй, лучше сдать их в библиотеку

сейчас.   Не  то  осенью  промучаюсь  в   долгих  очередях  таких  же  лентяев.

Позавтракав, прихватил оба пакета и вышел из квартиры.

        Отдал  толстые тома  молоденькой библиотекарше и  двинул по  коридору к

лестнице.  Сзади  послышались голоса.  Меня  догоняла компания студентов —  мои

однокурсники.

        Запасная дверь  была  открыта,  с  улицы доносились выкрики и  удары по

мячу.  Кто-то  гонял по  стадиону в  футбол.  От  двери ощутимо тянуло холодом.

Откуда  так  дует?  В  дверном  проеме  внезапно  промелькнули огоньки,  словно

неведомо откуда  взявшиеся светлячки устроили танец.  Я  только сейчас заметил,

что косяк двери кое-где обгорел,  кабели,  опутавшие его,  вплавились в дерево.

Похоже, опять перестарались доморощенные экспериментаторы.

        Перестав ломать голову, занес ногу над порогом...

       

        — ...Итак, что решили?

        — Сначала за мороженым,  потом в общагу. Возражения есть? Нет! Отлично,

пошли.

        Семь студентов дружно двинулись от библиотеки к коридору.

        —   Ал,   пакеты  наши  убери  в  сумку.   —  Рослый  парень  в  темных

солнцезащитных очках  с  модной оправой протянул шедшей рядом девушке несколько

пакетов. — Жди в комнате, мы быстро.

        — Андрей,  мне шоколадного возьми.  Алла убрала пакеты и, махнув рукой,

направилась к выходу.

        Сзади донесся жизнерадостный голос Дениса:

        — Одна нога здесь, другая там... Кольк, ты чего хмурый? Голову напекло?

        —  Немного.  — Ерунда,  на природе пройдет.  — Денис обернулся.  — Лен,

Оксан, шире шаг.

        Девчонки  недовольно надулись,  но  прибавили шаг.  Компания подошла  к

лестнице, и Денис воскликнул:

        —  Чего по этажам бродить,  пойдем через стадион!  Сегодня футбол,  наш

факультет играет.

        — Ты не забыл, болельщик, куда мы собрались?

        — Ой,  смотрите!  — Света показала на дверь. — Обгорела. Пожар был, что

ли?

        Все с недоумением уставились на обугленный косяк.

        — Ерунда! Опять что-то нахимичили. — Денис подтолкнул Андрея и Николая.

— Двигаем, а то все мороженое разберут.

        Парни  пошли  первыми,  следом девчонки.  По  косяку пробежали искорки,

несколько раз мигнули и погасли...

       

        — ...Здорово... — прохрипел я, осматриваясь.

        Стадион и корпус академии исчезли.  «Раз в чудеса я не верю,  а тарелки

пришельцев около академии вроде не летали,  можно предположить... что я сплю. —

Сильный щипок за  локоть.  —  Нет!  Пресловутый прыжок в  пространстве?  А  где

машины,   агрегаты  и  прочий  антураж?  Или  всю  хитроумную  технику  заменил

обгоревший косяк двери?»

        Осмотрел сарай. Мох на бревнах, почерневшая от времени солома на крыше,

гнилые балки перекрытия...

        Подошел вплотную,  помедлил и шагнул вперед,  невольно зажмурив глаза в

ожидании холода и боли. Никакого эффекта.

        — Фокус не удался...

        Повторяя фразу,  обошел сарай.  Надо посмотреть, что за поляной — вдруг

это пригород.

        За спиной вдруг раздался шум шагов и  вскрик.  Я прыгнул за дерево.  Из

сарая вышли... мои однокурсники.

        Они   возникли  словно  из   воздуха.   Еще   мгновение  назад   внутри

полусгнившего строения никого не  было —  и  тут же появляется Денис под руку с

Оксаной, следом Андрей, а потом друг за другом Николай, Света и Лена.

        — Что это? Куда мы повали?

        — Ничего не понимаю...

        — Голова болит...

        Они  оглядывались,  размахивали руками,  словом,  вели себя,  как  и  я

несколько минут  назад.  Денис  обошел  сарай  и  стукнул по  стене.  С  бревен

посыпалась труха.

        — Да что же это? Нас словно выбросило сюда. Оксана зябко поежилась:

        — Мы случайно не попали в руки этих... инопланетян?

        — А ты уверена, что у них есть руки? — мрачно заметил Денис.

        Я  скосил  глаза  на  часы.  11.05.  А  в  момент перехода было  10.53.

Двенадцать минут прошло,  прежде чем они попали сюда,  а ведь отставали от меня

там,  в коридоре,  не больше чем на...  минуту.  Задержка во времени или просто

часы шалят?

        —  Надо  немного подождать,  мы  сможем вернуться.  —  Андрей подошел к

сараю.

        — Да брось ты,  Андрюх.  — Николай поглаживал Свету по плечу. — Сколько

ждать-то?

        — Что же делать? Наверное, надо идти?

        — Куда?

        Вдоволь понаблюдав за ними, я вышел из-за дерева.

        —  Добрый день,  господа.  Не правда ли,  сегодня прекрасная погода?  -

Изумленные взгляды однокурсников скрестились на мне.

        — Артур?

        — Ты здесь откуда?..

        — Гуляю.

        Подошел Денис.

        — Давно здесь?

        — Минут пятнадцать.

        — Ты хоть знаешь, что произошло?

        — Не имею ни малейшего представления.

        —  Надо  подождать,  —  предложила Оксана.  —  Вдруг  сможем  вернуться

обратно.

        — Сколько ждать?

        Вопрос повис в воздухе.

        — Осмотримся, выясним, где мы, — вставил Андрей. — И пойдем.

        — Куда?

        — Да куда угодно.

        — Лишь бы выбраться, — поддержала Света.

        —  Нет,  погодите,  —  запротестовал Николай.  —  Так  нельзя.  Выберем

направление, чтобы не заблудиться, а то потом не найдем сарай.

        —  И лучше снять побрякушки.  Часы,  цепочки и тому подобное.  Не стоит

привлекать внимание здешних жителей своим богатством.

        — Думаешь, это кого-то заинтересует?

        — На всякий случай,  как мера предосторожности. — Я демонстративно снял

с  левого запястья часы.  .   Первой моему  примеру последовала Лена,  убрав  в

карман брюк золотую цепочку с маленьким кулоном.

        — И все же в какую сторону пойдем?

        — Да хоть... на юг, — сказал Андрей.

        Возражений не последовало,  и  все двинули в этом направлении.  Я пошел

следом, чуть позади ребят.

        Солнце  повисло в  зените,  иногда  проглядывая сквозь  густую  листву.

Чистый воздух кружил голову, в траве пели кузнечики, в небе парили птицы. Ветер

шевелил тяжелые кроны деревьев, и шелест листьев немного тревожил слух.

        Идти  молча студентам надоело,  и  разговор возник сам  собой.  Ребятки

оказались весьма начитанными,  с богатой фантазией и выдумкой.  Увлеченно плели

такое, что волосы дыбом вставали.

        Кто-то  когда-то  куда-то  попал,  а  потом  выбрался чудесным образом.

Кто-то оказался у инопланетян,  у кого-то знакомый видел такое,  что... Версии,

догадки,  пересказы статей из  журналов,  где  печатают всякую чушь и  с  самым

серьезным видом утверждают, что все это святая правда.

        Через час наткнулись на едва заметную в густой траве тропинку.  Недолго

думая, свернули на нее, рассчитывая встретить людей. Но время шло, а лес все не

кончался.

        Я прибавил шаг и догнал студентов.

        — Вот Артур пусть скажет, что думает. — Денис посмотрел на меня.

        — Что сказать-то?

        — А мы решаем, сколько можно идти. Я пожал плечами:

        — Пока не выясним, где оказались.

        —  Это,  конечно,  верно...  — Николай вздохнул и украдкой покосился на

Свету.  —  Но  девчонки устали,  хочется пить,  есть.  Надо  привал  делать или

свернуть с тропинки. Может, мы заблудились.

        — Нет.  — Я взглядом отыскал солнце.  — Мы идем в том же направлении. А

отдохнуть, конечно, надо. Здесь неподалеку течет ручей.

        — Откуда знаешь?

        —  Вон  справа,  у  склона,  трава выше  и  гуще,  а  деревья несколько

отступают. В той стороне должен быть ручей.

        — Должен быть или есть?

        — Должен, Лен, должен.

        Николай решительно повернул туда.

        — Сначала отдохнем, а там посмотрим...

        Метров через  пятьдесят наткнулись на  небольшой ручеек.  Его  почти не

было видно за высокой травой. Рядом рос кустарник с малиной.

        Напившись и  наевшись,  ребята  повеселели.  Стали  гадать,  кто  может

встретиться на  пути.  Я  лег  неподалеку и,  закрыв  глаза,  стал  слушать  их

фантазии.  Поток идей и  предложений был неиссякаем,  каждый считал необходимым

высказывать свое мнение. Наспорившись до хрипоты, обратились ко мне.

        — Что тут думать? Встретим кого-нибудь, тогда решим.

        — Встретим... Тогда поздно будет.

        Я нехотя встал, отряхнул джинсы от налипших листьев и травы.

        — От нас ничего не зависит.  Ясно одно: чем быстрее доберемся до людей,

тем лучше.  Так что хватит бездельничать,  пора в путь.  — В путь,  в путь... —

недовольно проворчал  Денис,  помогая  подняться  Оксане.  —  Сколько  нам  еще

шагать?..

        Лес подавлял своими размерами.  Умолкли голоса птиц, только ветер гулял

по  верхушкам крон да  поскрипывали стволы деревьев.  А  тут еще Денис неудачно

пошутил  относительно диких  зверей,  которые жаждут  полакомиться молоденькими

девушками. Приняв шутку всерьез, девчонки вздрагивали при каждом подозрительном

звуке и  жались к  парням.  Те  воинственно сжимали подобранные палки,  но сами

беспокойно озирались.

        Я шел сзади и улыбался,  слушая их разговор. Нападение зверей волновало

меньше,  чем предстоящая встреча со здешними жителями.  Ни один зверь в здравом

уме не сунется к человеку, даже медведь и волк. А нас семеро, так что опасаться

можно только бешеного,  но они встречаются не чаще, чем клинические шизофреники

в жизни.

        Внезапно шедшие впереди Денис  и  Оксана остановились.  К  ним  подошел

Андрей.

        — Что случилось?

        — Тише. — Денис поднял руку. — Не слышишь?

        Андрей оглянулся по сторонам.

        — Нет...

        — Говорят... рядом где-то.

        — Точно, говорят, — подтвердил Николай.

        — Там, — махнул рукой Денис.

        Я щелкнул пальцами. Все повернулись ко мне:

        — Пойду посмотрю. Понадобится помощь — дам сигнал.

        Метров через  тридцать деревья резко  расступились и  замаячил просвет.

Впереди была дорога.  Обычная грунтовка. И телега, стоявшая у поворота, по виду

тоже  обыкновенная —  четыре колеса,  передние поменьше.  Лошаденка серой масти

уныло повесила голову,  что-то выискивая в  пыльной дороге.  А с другой стороны

стоял  обычный мужичок...  но  зато  в  одежде очень странного покроя.  Штаны и

рубаха из  грубого полотна,  а  видавшая виды  куртка с  обрезанными по  локоть

рукавами из кожи. На поясе слева висел довольно большой нож. Клинок сантиметров

тридцать,  с  костяной  рукояткой светлого  цвета.  Ножны  деревянные,  обшитые

материей.

        Мужик  еще  раз  обошел  телегу,  хлопнул по  крупу  лошади и  довольно

будничным голосом произнес:

        — Ну, поехали что ли?

        Язык был вполне понятным. Бесшумно выдохнув, я вылез из кустов.

        Возница что-то  перекладывал на телеге и  не замечал моего появления до

тех пор,  пока я нарочно не наступил на ветку, хрустнувшую под ногой. Он быстро

обернулся и  отпрянул назад,  рука с похвальной быстротой оказалась на рукоятке

ножа.

        Встретив  настороженный взгляд,  я  поспешил  продемонстрировать добрые

намерения: показал пустые руки и улыбнулся:

        — День добрый.

        — Добрый,  добрый... для кого-то. — Он настороженно смотрел на меня, не

опуская руку. — Чего по лесу шастаешь? Заплутал, поди?

        — Да, вроде того. Издалека приехал, вот с непривычки и заблудился.

        — Вижу, что не местный. Вон одежка-то на тебе... странная.

        — Может, подскажешь, как до ближайшего жилья добраться?

        — Ближе всего замок барона Сувора,  ежели, конечно, тебе все равно куда

идти. А рядом две деревни, Змиевка и Болотная. Змиевка немного ближе.

        — Ясно...  — Я задумчиво почесал затылок,  отметив попутно, что руку от

ножа он убрал. И то хорошо.

        — А ты никак в дружину собрался вступать, а?

        — Какую дружину?

        — Это уж сам смотри. Можно хоть в королевскую, если, конечно, возьмут.

        — А что, можно записаться... э-э... попасть?

        — Мудрено говоришь.  В дружину-то можно.  К королю или к герцогу,  само

собой, лучше, но и попасть туда сложнее.

        — Это понятно. Спасибо за совет, буду знать.

        — А что ж без оружия? Или думаешь — дадут?

        — Разве дают?

        —  Дают...  —  Мужик стал поправлять край покрывала.  На меня больше не

смотрел,  видимо,  понял,  что  опасности я  не  представляю.  —  Только сперва

заработать надо.  А  то вон у моего соседа пошел шалопай в дружину барона.  Все

получил:  и деньги,  и броню, а как до дела дошло, так и  сгинул, как не жил. А

допрежь только и имел, что топор да нож, зад скрести.

        — Воин должен понимать, что это... не в кузне махать молотом.

        — Во-во!  Кузня как раз и осталась у отца,  а тот уже еле ходит.  Кому,

спрашивается,  хозяйство вести?  — Он сердито сплюнул.  — Ладно.  Некогда мне с

тобой разговоры вести. Дорогу запомнил?

        — Да.

        —  Ну,  бывай...  а  коли хочешь,  поехали вместе.  Я  тебя до Болотной

довезу.

        — Спасибо, но я к замку, наверное, пойду.

        — Тебе решать.  Бывай! — Мужик ловко взмахнул кнутом и щелкнул над ухом

лошади. — Пошла, старая.

        Телега скрылась за поворотом, а я пошел в лес. На душе, скребли кошки.

        Н-да, прояснил обстановку... Дороги назад нет, это факт. Зато в наличии

бароны и короли. В наличии Средневековье...

        Самый быстрый транспорт —  лошадь,  самое современное оружие —  меч  да

топор,  самый  верный  способ  сгинуть  —  попасть в  руки  самодура с  длинной

родословной и куцыми мозгами,

       

        — ...Ну? — встретил меня вопросом Андрей.

        —  Тпру,  не  запряг еще.  Значит,  так...  —  Я  пересказал разговор с

крестьянином, опуская незначительные подробности.

        Они жадно слушали,  не  перебивая.  Когда я  замолчал,  возникла долгая

пауза.

        — Средневековье... — Лена оглядела ребят и без всякой надежды спросила:

— А ошибки быть не может?

        — Может. Надо добраться до жилья, тогда станет ясно, где мы находимся.

        Она  кивнула  и  опустила голову.  Больше  вопросов не  было.  В  горле

пересохло,  я  пошел к небольшому родничку,  бившему из-под земли неподалеку от

места стоянки. Когда вернулся, на поляне вовсю спорили.

        — А я тебе говорю, что попасть можно! Как тот человек говорил: наняться

можно хоть в королевскую. Значит, мы при желании устроимся.

        Андрей  возбужденно выкрикивал слова,  энергично размахивая рукой.  Его

оппонентом был Николай,  сидевший подле Светы. Та не сводила встревоженных глаз

со спорщиков.

        — И что ты им скажешь, когда спросят, откуда мы?

        — Не знаю...  Пока не знаю,  но у нас есть время,  чтобы это продумать.

Надо поскорее выйти к людям. Денис покачал головой и спросил меня:

        — Ты как считаешь?

        — Что именно?

        — Да вот парни решают,  как быть.  Надо как-то устраиваться здесь. Кому

легче всех живется в  средние века?  Дворянам и  военным.  И нам надо попасть в

войско к какому-нибудь... словом, к тому, у кого есть армия.

        — Дружина, а не армия, — поправил я. — Армия может быть только у короля

или наместника, то есть во всей стране, а не в какой-то части.

        —  Да какая разница!  —  раздраженно отмахнулся Андрей.  —  Нам надо на

что-то жить, где-то спать, есть... Как мы это сможем получить? И сколько за это

следует заплатить?  Бесплатно кормить никто не станет.  Значит,  надо попасть в

ар... дружину к любому дворянину, а там разберемся.

        Николай  не  нашел,  что  возразить,  Денис  был  полностью согласен  с

Андреем.  Девчонки вообще участия в  споре не принимали —  похоже,  привыкали к

роли средневековых дам, коим не положено часто раскрывать рот.

        — Артур, твое мнение?

        Я задумчиво потер подбородок.

        —  Для  того  чтобы  попасть  в  дружину,  любую  дружину,  надо  уметь

сражаться,  причем тем  оружием,  которое в  ходу  здесь.  А  работать с  мечом

сложнее,  чем с автоматом.  Вообще быть воином в Средневековье тяжелее... Здесь

нужен особый навык.

        — Ты,  что ли, воевал? — Андрей недовольно нахмурился. — Не умеем — это

правда, но попадем в дружину — научат.

        — Я имел в виду не это.

        — Подожди.  Ты знаешь,  как можно прожить здесь, не умерев с голоду, не

замерзнув в лесу под открытым небом и не попав в плен?

        — Пока не знаю...

        — Вот! — Андрей торжествующе поднял палец. — А мы знаем. Судя по всему,

недалеко находится замок некоего барона...

        — Сувора, — подсказал я.

        — Да. Мы доберемся до замка и попросимся к нему в дружину.

        — Просятся детишки на горшок, а в дружины вступают.

        Лицо Андрея приобрело обиженное выражение.

        —  Не цепляйся к  словам.  Ты отлично понял,  о  чем я.  А что касается

владения оружием...  К  твоему сведению,  у  меня коричневый пояс каратэ!  — Он

вскинул  голову  и  победно  посмотрел  на  меня.  В  глазах  блистали  искорки

превосходства.

        — Поздравляю,  сэнсей.  Куда уж нам... Возможно, вы и правы. Но давайте

сначала доедем до барона, а там видно будет.

        Оксана уловила мое несогласие и спросила:

        — Ты против?

        — Надо посмотреть, — уклончиво ответил я.

        — Но ты не пойдешь в дружину? — полюбопытствовал Денис.

        — Не знаю, рано говорить.

        Они оставили меня в покое и принялись развивать тему дальше. Со стороны

картина  выглядела несколько комично:  сидит  группа  студентов радиоакадемии в

глухом лесу и  обсуждает,  как  лучше устроить так,  чтобы попасть на  службу к

некоему барону и  при этом не быть разоблаченными.  Действительно очень весело,

особенно если вспомнить, что один из этих студентов — ты сам.

        Но  дело обстоит гораздо серьезнее,  чем им кажется.  Ребята,  конечно,

правильно делают,  что ищут выход,  но  вот идея с  дружиной...  Ни Андрей,  ни

другие меня не поняли,  когда я говорил об их неумении воевать. Вернее, поняли,

но не так.  Я имел в виду не столько навык рукопашного боя,  сколько готовность

совершить убийство, пусть даже врага. А это иной вопрос.

        Сам  факт  убийства  —  сильнейшая психологическая травма,  от  которой

зачастую  не  могут  оправиться  гораздо  более  подготовленные  люди.  Сколько

восемнадцатилетних мальчишек погибло в  Афгане,  не  найдя в  себе сил  вовремя

выстрелить.  Те  же,  кто  перешагнул  через  внутренний  запрет,  до  сих  пор

просыпаются в  холодном поту,  с  дикими криками и  глушат свой  страх водкой и

наркотиками.  Волна преступности среди ветеранов Афганистана — самое яркое тому

подтверждение.  Люди,  привыкшие убивать,  так и  не  смогли перейти на  мирные

рельсы,  израненная  психика  не  давала  возможности  просто  жить  в  мире  и

спокойствии,  а  обостренное  чувство  справедливости и  ненависти  толкало  на

необдуманные поступки.  Это в  Америке существуют реабилитационные центры,  где

после  боевых  действий их  участники проходят полный курс  лечения.  А  у  нас

единственным лекарством до  сих пор является сорокоградусная,  да  и  то больше

взводит,  чем заглушает внутреннюю боль.  Хорошо известно, что мирный обыватель

не  может  мгновенно  превратиться  в  хладнокровного убийцу.  Его  психика  не

выдерживает колоссальной перегрузки,  и он рискует получить психическую травму,

которая скажется в дальнейшем.

        Другое дело  —  прежние века,  где  отношения между людьми,  мораль,  а

значит,  и  цена человеческой жизни не идут ни в какое сравнение с современными

понятиями.  Тогда убивали за  косо брошенный взгляд,  за  малейшее оскорбление.

Убивали из-за  земли,  скота,  женщин.  Легкости,  с  какой  лишали жизни  себе

подобных,  можно только поражаться. Вспороть брюхо свинье либо соседу — разница

невелика!

        ...Я невольно вздохнул.  Объяснять ребятам прописные истины нет смысла.

Но в чем-то они правы.  Что нас ждет здесь,  насколько будет гостеприимным этот

мир? Не придется ли доказывать право на жизнь?

        От  мыслей меня отвлек плач.  Я  повернул голову и  увидел,  что Оксана

рыдает,  уткнувшись в  плечо Лены.  Света сидит рядом,  гладит трясущиеся плечи

Оксаны. Возле них с несчастным видом топчется Денис.

        — В чем дело?

        — Да-а... — Николай досадливо махнул рукой. — Нервы.

        — Ясно.  Вот что,  господа рыцари, пора выдвигаться, если вы хотите еще

сегодня  попасть  на  здешний  призывной  пункт.  День  летом  длинный,  но  не

резиновый.  А  по ночам в  замках имеют обыкновение запирать ворота —  и  будем

ночевать в чистом поле.

        — Откуда тут поле-то? Вокруг лес.

        — Дело в том, друг мой, что вокруг замка вырубают деревья и кустарники,

с  тем чтобы враг незаметно не  подошел.  Так что от стен до ближайшего леса не

меньше километра — вот тебе и поле.

        Оксана успокоилась, вытерла глаза платком, несмело улыбнулась.

        — Извините. Сама не знаю, что нашло.

        Денис  поднял подругу,  приобнял и  повел  вперед,  нашептывая на  ухо.

Следом потянулись остальные.

        И  снова  мы  шли  по  лесу,  пробираясь среди деревьев,  кустарников и

буреломов.  Я шагал последним, помахивая палкой и сбивая листья с кустов. Вдруг

шедший впереди Андрей остановился и поднял руку, привлекая внимание.

        — Что там?

        — Вон, гляди.

        Я  не сразу рассмотрел просвет в  сплошном строю деревьев и дорогу.  По

ней ехала вереница всадников.  Темно-синие цвета одежды,  доспехи,  на  головах

шлемы. Небольшие щиты висят сбоку, на поясе — мечи, кинжалы, в руках копья.

        В строю выделялись двое.  Один — на роскошном жеребце вороной масти,  в

ярко-голубой накидке,  на голове шлем с опущенной стрелкой,  защищающей лицо от

ударов.  Второй —  в  бело-зеленых одеждах,  на теле поблескивает кольчуга,  на

левом боку меч, щит заброшен за спину.

        Андрей вскрикнул:

        — Гляди... вон, за деревьями!

        Я  проследил за его рукой и  едва не присвистнул,  вот так сюрприз!  Мы

стояли на  взгорке,  дорога шла  немного ниже  и  левее,  а  дальше,  в  густом

орешнике,  спрятались три человека.  Все вооружены,  у двоих луки. Классическая

засада.  Там,  дальше вдоль дороги,  должно быть,  сидят такие же бравые парни.

Кустарник густой,  взвод  спрятать  можно.  И  место  выбрано  удачно:  впереди

развилка,  а здесь преимущество в высоте.  Шансов у отряда практически никаких,

засыплют стрелами и добьют топорами.

        Андрей толкнул меня.

        — Что?

        — Им надо помочь. Предупредить, что ли...

        Тихо подползший Николай горячо поддержал его.

        — Вас пристрелят прежде, чем успеете выскочить. Не сводя глаз с дороги,

Андрей торопливо зашептал.

        — Поможем им и попросим взять в дружину. Они же дворяне.

        Идея неплоха, но слишком велик риск получить стрелу раньше, чем место в

дружине. Андрей неожиданно вскочил, вскидывая руку в красноречивом жесте.

        — Здесь засада!

        Он стоял,  вытянувшись в струнку, стройная фигура спортсмена выделялась

на фоне солнечных лучей, представляя собой прекрасную мишень. Смело и глупо...

        Те,  на  дороге,  отреагировали мгновенно.  Всадник  в  голубой накидке

коротко крикнул,  воины мгновенно закрылись щитами и  перестроились в  клин,  в

руках засверкали мечи.  Из дальних кустов вылетело с десяток стрел. Большинство

застряло в  щитах,  две попали в лошадей.  Еще одна команда — и половина воинов

кинулась навстречу выскочившим из-за орешника людям.

        Я перевел взгляд на Андрея. Тот так и стоял, зачарованно глядя вниз.

        — Ложись, дубина!

        Он  не шелохнулся.  Никак не допрет,  кретин,  что сейчас его убьют!  В

каком-то сумасшедшем прыжке я достал его и сбил с ног.  Мы покатились по траве.

Над головой пропели две стрелы.

        За  спиной  послышался  девичий  вскрик.   Я  повернул  голову.  К  нам

приближались трое.  Впереди, сжимая в руках топор, шел приземистый широкоплечий

бородач.  Чуть позади рослый парень с  длинными черными волосами,  в  его  руке

покачивался длинный меч. А дальше — угрюмый детина с низко надвинутыми на глаза

бровями и волчьим оскалом вместо улыбки. Вот и расплата за вмешательство!

        Бородач  коротко  рявкнул,  отдавая приказ.  Я  сунул  палку  Андрею  и

прошипел.

        — Это тебе, каратист. Бери крайнего!

        Бородач медленно шел на меня,  щуря в  улыбке большой рот.  Я  подобрал

небольшую сухую ветку,  повертел в  руках и  переломил пополам.  Получилось две

палочки с  острыми краями.  Короткую выбросил,  а  вторую сжал  в  правой руке.

Маленькая палочка — просто идеальное оружие против топора...

        По  спине  пробежал холодок возбуждения,  во  рту  пересохло —  реакция

организма на стресс.  Бородач пробормотал что-то невразумительное и замахнулся,

метя по шее.

        Удар!

        Я отвел его руку в сторону,  схватил за куртку, рванул на себя и ударил

врастяжку под колено.  Кость сухо треснула, бородач споткнулся. Палочка вошла в

правую глазницу, брызнула жижа. Противник упал к моим ногам.

        Второй бандит набегал с  занесенным мечом.  Я  подхватил топор убитого,

кинул ему в лицо и прыгнул следом. Топор попал в переносицу, детина отшатнулся,

опустил оружие и  не заметил моего удара.  Я подобрал выпавший меч и посмотрел,

что с ребятами.

        Там шли половецкие пляски.  Налетчик,  широко размахнувшись, нанес удар

сверху.  Андрей  едва  успел  подставить палку.  Обе  фигуры  застыли,  пытаясь

пересилить друг друга. Андрей ударил ногой в живот. Бандит упал, выронив топор.

Денис добавил ногой в  бок,  подобрал оружие и  отдал его  Андрею.  Тот схватил

топорище двумя руками и  встал над  поверженным врагом,  не  зная,  что  делать

дальше.

        Я  снял с  убитых два  ножа и  подошел к  ребятам.  Картина живописная:

бандит  пытается встать,  но  Андрей каждый раз  сбивает его  на  землю.  Рядом

топтались ребята, наблюдая за представлением, словно в цирке.

        — Развлекаетесь?

        Андрей кинул затравленный взгляд.

        — Не надоело? Лучше добей.

        Но  будущий  воин,  дворянин и  защитник прекрасных дам  никак  не  мог

решиться на такой простой, с точки зрения доблестного рыцаря, шаг. Бандит вновь

приподнялся, рука ухватила кинжал, и очередной пинок поверг его в траву. С лица

закапала кровь.                          

        — Ну-ну, балуйся.

        Я  отошел в сторону и посмотрел на дорогу.  Там все закончилось.  Воины

перевязывали раненых, трупы убитых лежали на земле.

        Тем временем бандит встал на колени.  Очередной пинок не достиг цели, и

Андрей,   решившись  и  закрыв  глаза,  ударил  топором.  Метил  в  голову,  но

промахнулся.  С  противным скрежетом и  чавканьем лезвие вошло  в  плечо.  Рука

повисла плетью,  кинжал выпал  из  пальцев.  Андрей,  «развязавшись»,  добавил,

угодив по затылку обухом, и еще раз — в лицо. Топор застрял в ране. Бандит упал

на землю,  а  рядом рухнул Андрей.  Его выворачивало наизнанку.  Николай закрыл

рукой рот и отвернулся.

        — Поздравляю с почином. — Я переступил лужу блевотины и похлопал Андрея

по плечу. — А вот и делегация. Поздравления и благодарности обеспечены.

        От дороги к нам ехали всадники.

        Впереди на  великолепном жеребце дворянин в  бело-зеленых одеждах.  Его

взгляд скользнул по девчонкам,  сбившимся в кучку за спинами ребят, по Андрею и

Денису, воинственно стоявшим впереди...

        Я заметил порванную в некоторых местах одежду, погнутые доспехи воинов,

посеченные щиты.

        — Кто вы? И как оказались здесь?

        Ответил Андрей:

        — Мы мирные странники... идем издалека. Когда увидели, что вам угрожает

опасность, поспешили на пом... предупредить.

        Голос его не срывался,  отвечал четко.  Упоминание о  помощи прозвучало

вовремя, молодец, Андрюха.

        —  Я  —  барон Сувор!  —  прогремел мощный голос.  —  Это мой лес и мои

владения.  Вы  помогли отбить  нападение негодяев и  спасли жизнь  королевскому

советнику —  герцогу Владину,  а  также мне и моим людям.  В знак благодарности

прошу вас  быть моими гостями в  замке,  а  за  трапезой вы  поведаете о  своих

странствиях.

        Андрей  с  просветлевшим лицом  пробормотал  слова  благодарности.  Нам

подвели коней.  Я  сунул топор за ремень и  вскочил в  седло.  Ребята подсадили

девушек и запрыгнули сами. Барон дал шпоры коню, и отряд двинулся по дороге.

        Барон Сувор...  Сейчас приедем к нему, накормит он нас, напоит, а потом

примется выспрашивать о дальних путях-дорогах. И что, Артур Григорьевич, будете

рассказывать?  О дворцах Семирамиды и Змее Горыныче, пожалуй, не стоит — не так

поймет.  Или процитировать тактику диверсионно-разведывательных операций,  а  в

разговоре ненавязчиво заменить АКС* на арбалет?  Кстати, здесь об арбалете хоть

слышали?.. Не знаю, и никто из наших не знает. Так что, возможно, мы живы, пока

держим рот на замке.

        * АКС — автомат Калашникова складной.

       

        Возделанные поля огибала река, а в ее излучине, на высоком холме, стоял

замок.  Его  окружал ров  с  водой.  Ребята зашептались,  грозный вид  крепости

произвел на них впечатление.

        Копыта  коней  застучали  по   подъемному  мосту.   Часовые  на  стенах

внимательно  следили  за  приближением отряда,  у  ворот  выстроился  небольшой

караул. Блестят на солнце наконечники копий, тускло поблескивают доспехи.

        Мы въехали во двор,  за спиной воины закрыли ворота и  опустили решетку

из толстых бревен.

        Барон слез с коня.

        — Вы в моем замке,  господа.  Можете отдохнуть с дороги.  Мы с герцогом

будем ждать в зале.

        Барон пошел внутрь,  а  мы спешились,  осматриваясь по сторонам.  Стены

выстроены в виде многоугольника, четыре большие и четыре малые башни равномерно

расположены по  периметру.  Кладка из мощного камня достигает толщины в  четыре

метра.

        Отведенные мне  покои  на  втором  этаже  большого  дома  были  средних

размеров,  с  ванной в соседней комнате.  На крыше установлены большие емкости,

через которые вода из отвода реки, подогреваясь, поступает в замок. Меня это не

особо  занимало,  но  слуга,  приставленный в  услужение,  довольно складно все

объяснил.

        Я  хотел  залезть в  ванну,  когда  открылась дверь и  в  комнату вошла

молодая  девушка с  большим полотенцем в  руках.  От  неожиданности я  едва  не

выронил брюки.

        — Ты кто?

        —  Эная,  господин.  Я  помогу тебе.  — Она с любопытством разглядывала

«господина».

        — Хорошо, помогай.

        Не  стоит с  ходу отвергать местные обычаи.  К  тому же  юная особа как

нельзя лучше подходила для  осуществления одного плана.  Мне нужна информация о

здешнем мире,  и проще всего получить ее от слуг.  Они любят сплетничать, много

знают, а новый человек вызывает особый интерес и желание поболтать.

        ...После купания Эная насухо вытерла мне спину полотенцем, размяла шею,

плечи. Забавная малышка, так и стреляет глазками.

        — Господин хочет есть? До обеда еще много времени.

        — Не откажусь, принеси что-нибудь. И еще, мое имя — Артур. Ясно?

        — Да, господин.

        Она бросила хитрый взгляд и ушла. Я лег на постель, застеленную шкурами

зверей, и стал обдумывать услышанное от служанки.

        Итак,  мы попали в  достославное королевство Аберен,  в  котором правит

мудрый и  сильный король Мирон.  Как  и  у  всякого правителя,  у  Мирона много

единомышленников и  врагов — как внешних,  так и внутренних.  Правящей династии

около трех столетий,  в  стране мир,  а  последняя война закончилась лет  сорок

назад, за год до рождения нынешнего короля.

        На юге, за горами — королевство Фарраб, на севере — Микен, за ним Малое

море. На западе — большая страна Суреды. Ее земли омывает Вольное море, которое

иногда называют Последним.  И  наконец,  на востоке —  степь,  в которой правят

эмиры дворянской республики.  Что скрывается под этим словосочетанием — неясно.

О землях, лежащих дальше, девчонка не знает.

        Барон Сувор —  очень хороший и добрый хозяин,  никогда не унижает своих

слуг  и  подданных,  умеет  ладить практически со  всеми.  С  негодованием Эная

говорила о  другом  дворянине —  маркизе Корхане,  «противном и  ужасном».  Его

многие ненавидят.

        Плохой маркиз частенько нападает на соседей и ворует людей,  в основном

девиц,  отнимает земли,  вообще ведет себя  вызывающе.  Однако у  него  сильные

сторонники и покровители, поэтому король никак не может приструнить маркиза.

        В  лесах  полно  разбойников,  именуемых лесным братством.  По  слухам,

маркиз Корхан как-то связан с ними.  Еще существует Клан убийц — таинственная и

сильная секта, раскинувшая крылья от Микена до Фарраба.

        В этом мире очень почетно служить в дворянских дружинах. Особый почет —

попасть в дружину короля. Иерархия дворян здесь привычная: барон, граф, маркиз,

герцог.

        Единой религии как таковой не существует,  хотя наиболее распространена

вера в  богов Дня и  Ночи.  Есть еще боги ветров,  а  на побережье развит культ

морских богов, но о них здесь мало кто слышал.

        ...Надо будет до  обеда поговорить с  ребятами.  Чует мое  сердце,  они

мигом нацелятся попасть в  дружину Сувора.  Вообще-то  идея  неплоха,  хотя еще

неизвестно,  как обойдется с нами барон,  «добрый и справедливый». Репутация не

помешает ему заточить нас в какой-нибудь подвал,  дабы попытать, не затеваем ли

мы бунт против короля, о котором услышали час назад.

        С этими мыслями и пошел к ребятам.

        Я  застал  их  в  момент  некоторого замешательства.  Смущенный  Денис,

сердитая Оксана,  легкие улыбки на лицах остальных.  Как выяснилось,  к Денису,

как и ко мне,  пришла бойкая служанка и предложила помощь.  В этот момент вошла

Оксана.  В результате служанка убежала, а на голову Дениса посыпались обвинения

в  легкомыслии и  безалаберности.  Оправдания лишь ухудшили ситуацию,  и только

появление ребят спасло бедного студента.

        Я коротко пересказал полученные сведения. Андрей тут же вставил:

        —  Надо попасть в  дружину барона,  тогда будут и крыша над головой,  и

кусок хлеба на обед.

        — Если только он возьмет нас,  — добавил Денис. — Конечно, здорово жить

в замке, под защитой.

        Я пожал плечами.

        — Ты не согласен?                             

        Я  стоял,  прислонившись к  столу,  пальцы  теребили пряжку  ремня,  на

котором висели два кинжала.

        —  Мы  слишком мало  знаем об  этом мире.  Рано принимать окончательное

решение. Вдруг барон какой-нибудь тиран.

        — Ну, ты хватил!

        — Я же говорю,  мы ничего не знаем.  А вы хотите сразу окунуться в гущу

событий. Скажи, Андрей, как отличить палаш от сабли? А сулицу от алебарды?

        Тот молчал, хмуро глядя на меня.

        —  Вот...  Никто из  вас не знает элементарных вещей.  Увидели,  что на

кого-то напали,  и сразу полезли помогать.  А если те, кто напал, — благородные

люди вроде Робин Гуда?

        — С такими рожами? — поморщилась Оксана. — Быть не может.

        — Ты различаешь людей только по внешности?

        —  При чем тут внешность?  —  вступился за подругу Денис.  —  Не станут

хорошие люди нападать из-за угла! Это... это неблагородно.

        Я вздохнул: святая наивность!

        —  То,  что вы видели,  называется засадой.  Обычная тактика при боевых

операциях. Больше чем уверен, что и барон при необходимости поступит так же. Но

дело не в этом.  Зачем лезть в здешнюю драку, если нам только и нужно, что тихо

переждать, пока заработают Ворота?

        — А если они нескоро заработают? Или не заработают совсем?

        — Да ты что! — испуганно воскликнула Света. — С чего ты взял?

        Тот замахал руками.

        — Ладно,  ладно.  Я оговорился.  Но все равно,  если Ворота будут долго

молчать, что делать?

        — Решим после разговора.

        — Да нечего тут решать! — отрезал Денис. — Все уже решено. И чем скорее

мы станем дружинниками, тем проще будет потом.

        — Ладно, ребята. Поступайте, как знаете, я вам не указ.

        Не пожалейте только потом.

        — А ты?

        — Что я?

        Лена сделала нетерпеливый жест рукой.

        — Ты не вступишь в дружину?

        — Нет. А вы, сеньора, видимо, тоже захотели попасть туда?

        За  нее дружно вступились ребята,  уловив в  моих словах оскорбительный

намек:                     

        —  Это не женское дело —  воевать.  А  в средние века отношение к дамам

было соответствующее.

        — Да? И какое же?

        — Их уважали, ценили...

        Ну что с  ними делать?  Их представления о  Средневековье не шли дальше

прочитанного:  турниры в  честь прекрасных дам,  серенады под окном,  любовь до

гроба... Парни даже не подозревали, что этих самых прекрасных дам обменивали на

чистокровных скакунов,  запирали  в  замках,  отправляясь на  грабежи,  красиво

именуемые крестовыми походами, проигрывали в карты, воровали и насиловали.

        —  Словом,  вопрос решен.  —  Андрей с  вызывающим видом смотрел мне  в

глаза.

        — Понимаю. Случаем не забыл, как тебя недавно выворачивало наизнанку?

        Он стушевался.

        — Тебе повезло раз,  может повезти другой,  но рассчитывать на то,  что

везение будет сопутствовать всегда... По меньшей мере это глупо.

        — К твоему сведению, я занимался, и очень много, каратэ!

        —  Да,  ты говорил.  Но схватка на татами и  схватка на поле боя —  две

разные вещи.

        — Что ты говоришь...  — насмешливо протянул Николай.  — По-твоему,  это

все так...  прыжки на месте?  Я ходил на ушу. И инструктор рассказывал, что это

самая древняя методика. Так что нечего говорить, что все ерунда.

        — Да я и не говорю...

        — В древности знали, что делали.

        — Тьфу ты.

        И  этот туда же.  Вот  ведь привычка у  людей верить всему,  что  пишут

рекламные проспекты.  Взрослые люди,  а слушают всякую чушь, доверяют ей да еще

отстаивают подобную точку зрения.  Эти «спецы» спешат уверить меня, что древние

манускрипты,  где описывают,  как бились еще до нашей эры, надежнее современных

систем. Заладили как дети: древнее — значит лучше.

        Что за стереотип выработался у нас,  если верим подобным заявлениям? Ну

разве можно, к примеру, сравнивать скорость и комфорт египетской повозки пятого

тысячелетия до  нашей эры  и  новейшего «мерседеса»?  И  на  чем  можно быстрее

долететь — на крыльях,  что сделал Икару его отец, или на пассажирском лайнере?

Что лучше — самодельный лук или автомат Калашникова?  Задашь такой вопрос,  еще

засмеют: мол, спятил парень. Но когда речь заходит о единоборствах...

        Мысль человеческая никогда не  стоит на  месте,  постоянно ищет  новое,

отсеивает непригодное,  совершенствует имеющееся и все дальше уходит вперед.  А

они гнут свое:

         «Вот там где-то  записано,  как когда-то  побеждали воины в  Китае или

Японии. Это вещь!»

        Если следовать их логике,  то надо признать, что неуклюжие размахивания

свежеподобранной палкой питекантропов,  едва  слезших с  дерева,  и  есть  верх

искусства.  Умение сражаться в нашем мире совершенствовалось прежде остального.

Лучшие умы бились над проблемой,  как быстрее и  надежнее убить себе подобного.

Конечно,  все,  что создавалось позднее,  включило в себя существовавшее ранее.

Правда,  это касается не  спортивных систем и  не  тех,  что стали таковыми под

влиянием моды, времени и запретов.

        Если бы дело обстояло так, как пытаются представить ребята, то развитие

нашей цивилизации замерло бы на том уровне, когда люди только лишились хвоста и

привычки скакать по деревьям, бросая недозревшими бананами друг в друга.

        Я  хотел было высказать это,  но в последний момент передумал.  Убедить

все равно не смогу, а напрасно тратить слова не хотелось.

        — Что ж, поступайте, как знаете.

        Никто  не  ответил.  Мои  спутники придумывали легенду нашего появления

здесь.  Вопросов будет много:  наш  приезд уже  вызвал ажиотаж среди обитателей

замка.  Так что теперь пойдут слухи, являющиеся основным поставщиком информации

во времена, когда не было телевидения, радио, газет и Интернета.

        Вышколенный слуга вел нас узкими переходами почти через весь дом к залу

для приема гостей.  На  улице стемнело,  повсюду зажигали светильники.  Длинные

тени,  отбрасываемые пламенем,  падали на стены,  и  коридоры приобрели немного

зловещий  вид.  Перед  широкими двойными дверями  стояло  четверо  стражников в

полном вооружении. Дубовые двери раскрылись, и мы вошли внутрь.

        Зал поражал своими размерами.  В центре — длинный ряд столов, в дальнем

конце—  возвышение,  на  котором  стояли  кресла хозяев.  На  стенах гобелены с

изображением неведомых зверей,  рыцарей  в  красивых  одеждах,  сражений...  За

спинами  хозяев  висело  оружие:   мечи  с   украшенными  драгоценными  камнями

рукоятями,  топоры,  секиры,  шес-топеры, щиты. Сотни свечей озаряли зал ровным

светом» разгоняя тени по углам.

        Здесь уже было с  десяток приглашенных,  а  во главе стола восседал сам

барон в синей накидке.  Справа от него -  герцог,  успевший переодеться и снять

доспехи, а слева сидела прелестная девочка лет пятнадцати в изумрудном платье с

алой розой на правом плече.  Все с любопытством наблюдали за нами. Барон встал,

отодвинув кресло, и громким голосом произнес:

        — Добро пожаловать,  господа. Я рад приветствовать вас, и прошу принять

мою искреннюю благодарность и  благодарность герцога Владина за вашу неоценимую

помощь. Отныне мой меч и мои владения в вашем распоряжении.

        Чуть помедлив, Андрей ответил:

        — Мы очень рады,  что смогли немного помочь вам.  Бандиты,  несомненно,

заслужили наказания. Надеюсь, это поя, служит им хорошим уроком на будущее.

        По  знаку  барона  слуги  начали  вносить разнообразные яства.  Подносы

ломились от обилия блюд и  кувшинов с.  вином.  Каждого гостя «вооружили» двумя

двузубыми вилками и маленьким ножом с изогнутым концом.

        Насыщались молча,  только за ушами трещало.  Слуги быстро меняли блюда,

кубки и кружки не успевали пустеть. Ребята весьма легкомысленно обходились с их

содержимым,  но меру при этом помнили. Вскоре все насытились и только провожали

новые блюда глазами.  Раньше за'  такими столами никогда не  сидели и  знать не

знали,  что  съедать целиком блюдо  совсем  не  обязательно,  достаточно только

попробовать. Впрочем, я и сам об этом недавно узнал, хотя на банкетах и приемах

побывал больше, чем все они, вместе взятые.

        Увидев, что мы наелись, барон перешел к расспросам. Отвечали в основном

Андрей и Денис,  девчонки молчали, и я не лез, занимаясь больше стоящими передо

мной блюдами. Такого жаркого давно не пробовал — просто объедение, а не жаркое.

        Пять  человек,   чинно  сидевших  за   столом,   мерно  поглощали  еду,

посматривая на  нас и  слушая беседу,  больше напоминавшую викторину:  вопрос —

ответ.  Их глаза блуждали по лицам девчонок, изредка переходя на нас. На Андрея

смотрели как на вожака,  отвечавшего барону и герцогу на равных,  но.  вежливо,

что показывало его хорошее воспитание.

        Поглощая чудную пищу и  разглядывая сотрапезников,  я погрузился в свои

мысли и едва не вздрогнул,  когда услышал стук от удара о стол большого кубка в

руках барона. Покончив с расспросами, он решил выяснить наши планы.

        — Что вы намереваетесь делать? Отсюда уходят две дороги, одна в Суреды,

другая на юг — к границе с Фаррабом. Какой путь вы изберете?

        Наступил главный момент разговора.  Посмотрим,  что скажет наш «вожак».

Андрей  медленно  встал,  откашлялся и,  глядя  прямо  в  глаза  Сувору,  четко

произнес:

        — Мы хотели вступить в дружину владетельного господина и послужить ему.

Все мы дворяне и рассчитываем достичь некоторых высот на этом поприще.

        «Во нахал! Врет и не краснеет».

        Слова Андрея возымели действие, барон и герцог некоторое время молчали,

причем я бы сказал, что это молчание было обдумывающим. Потом герцог наклонился

к Сувору и что-то ему сказал.

        А  задумано ребятами неплохо  —  дворянин,  не  являющийся наследником,

может скитаться в  поисках счастья и богатства по чужим странам.  Андрей выбрал

беспроигрышный  вариант,   теперь  наше  неизвестное  происхождение  невозможно

проверить, а здесь привыкли полагаться на слово дворянина. Встал Владин.

        —  Я  советник короля и  надзираю за границами королевства и  войсками,

охраняющими  границы.  Властью,  данной  мне  его  величеством,  объявляю,  что

принимаю  в  свой  отряд  и  зачисляю на  королевскую службу  дворян,  на  деле

доказавших  свою  отвагу  и  доблесть.   Согласно  принятым  правилам,  сначала

соискатели на вакансию должны отличиться в боях.  Но вы уже показали смелость и

решительность,  посему с  этого момента можете считать себя воинами пограничной

стражи и дружинниками моей гвардии.  Надеюсь,  такое предложение отвечает вашим

намерениям?

        Как ни  желали ребята подобного,  но  герцог потряс их до глубины души.

Одно  дело  втайне  надеяться на  счастливый исход,  совсем  другое —  усльрять

положительный ответ.

        Быстро  оглядев ребят,  Андрей  поднялся и  слегка запинающимся голосом

ответил:

        —  Я  и  мои  товарищи  с  благодарностью принимаем ваше  предложение и

надеемся на деле доказать правильность вашего выбора.

        Он учтиво склонил голову и сел.  Пока гости и ребята обсуждали новость,

я  лихорадочно соображал,  как  быть.  Та  честь,  что оказана парням,  меня не

устраивала, надо было что-то срочно решать. Собравшись с мыслями, я встал из-за

стола.

        —  Господин  барон.  В  отличие  от  моих  спутников,  я  не  стремлюсь

немедленно поступить на службу в  силу некоторых обстоятельств.  А посему прошу

вашего позволения остаться здесь, если вы не будете против.

        Разговоры стихли,  в  мою  сторону  повернулись головы  сидящих.  Барон

ответил:

        —  Вы будете желанным гостем в моем замке.  Можете жить здесь,  сколько

пожелаете, вам окажут самое горячее гостеприимство.

        Я поклонился и сел, пряча довольную улыбку. Пока все идет хорошо.

        Слуги вновь сменили блюда,  и  гости принялись за еду.  Под конец обеда

герцог объявил,  что  его  отряд выступит утром,  и  посоветовал новоиспеченным

рыцарям отдохнуть перед дальней дорогой. Попрощавшись с хозяевами, мы вернулись

в свои комнаты.

        — Ну и зачем? Хочешь показать, что умнее всех? Мол, справлюсь и один.

        — Думаешь, так будет лучше?

        На меня накинулись, едва мы переступили порог комнаты.

        Я  с  невозмутимым видом отпил из  кувшина —  там был вишневый сок —  и

повернулся к Андрею.

        — Во-первых,  я говорил,  что не намерен участвовать в этом балагане, у

меня  нет  желания  сложить голову  в  какой-нибудь  стычке,  затеянной здешним

королем. Во-вторых, буду просто жить, раз уж барон дал обещание, и периодически

стану наведываться в  лес.  Может,  этот проклятый сарай — Ворота — заработают.

Как видите,  я по-своему хочу выжить,  а вы, наоборот, стремитесь сунуть головы

под меч,  совершенно не умея воевать.  Я ведь предупреждал, что махать палкой —

это одно,  а  сражаться и  убивать,  даже из благородных побуждений,  —  совсем

другое.

        — А ты сам... — Денис неприязненно смотрел на меня, — наверное, большой

специалист по сражениям, раз поучаешь нас?

        Я  поморщился —  мы  говорим на  разных языках.  Доказывать,  что прав,

бесполезно. Их шесть, я один, силы для спора неравны.

        — Хорошо, заработают эти Ворота, как мы узнаем об этом?

        —  Нет  ничего  проще:  здесь  существует  голубиная  почта.  Если  они

откроются и я об этом узнаю,  сразу же вышлю вам письмо.  Голуби летают быстро,

вы тотчас получите известие.

        — Считаешь, одному легче?

        — Меньше проблем.

        —  Да,  с  нами  девушки,  надо заботиться о  них,  —  сказал Денис под

несколько возмущенное ворчание девчат.  —  Зато у  них такие защитники,  сплошь

благородные рыцари.  Вы  же  стремились стать рыцарями,  вот и  будете охранять

своих прекрасных дам.  Совсем как в сказке — шесть горячих влюбленных сердец, —

не удержался я от сарказма.

        —  И  все же это неправильно,  — решительно заявил Андрей.  — Мы должны

быть вместе, раз попали в переделку. Кто знает, как дальше обернется.

        —  Идея  хороша.   Нечто  подобное  я  вам  предлагал,  но  только  без

романтического риска.  Вы же предпочли окунуться в  пучину здешней жизни,  а я,

извините,  не  привык головой вниз с  небоскреба только потому,  что так делают

все.  Если вам любовь мозги окончательно отбила,  то у меня пока хватает ума не

подставлять голову под топор.

        — Что ты сказал? — Андрей с угрожающим видом подошел ко мне.

        — То,  что слышал... Но если плохо понял, могу повторить. Из-за желания

повыделываться перед своими те...  подругами вы  готовы тащить их  за  собой на

бойню.  Потому  что  никак  не  поймете,  что  здесь  не  санаторий и  не  парк

развлечений  со  средневековыми  аттракционами!   —   Я  основательно  завелся,

взбешенный бычьим  упрямством новоявленных Ланселотов.  —  Вам  оторвут  голову

прежде,  чем успеете сказать «мама»,  а  ваших девок пустят по кругу для вящего

удовольствия!

        —  Ты!..  —  Денис вскочил с кресла и бросился ко мне,  но его опередил

Андрей.

        Подлетев  вплотную,   он   попробовал  достать  меня  прямым  справа  в

подбородок. Но моей головы на месте уже не было. Я поднырнул под кулак и ударил

в  пах.  Пальцы намертво зажали гениталии сквозь ткань  брюк.  Громко застонав,

Андрей замер с  раскрытым ртом в  неловкой позе.  За его спиной застыли Денис и

Николай.

        — Прекратите немедленно!

        Лена  кинулась  нас  разнимать,  но  я  уже  отпустил Андрея,  легонько

оттолкнув назад, так что он сел на пол.

         — Вы что, спятили?

        Андрей встал,  тяжело дыша и не сводя с меня ненавидящего взгляда. Лицо

горело от стыда и горечи поражения в присутствии девчонок. Не мог поверить, что

его, каратиста и супермена, одолели так легко.

        —  Будем считать,  размялись.  —  Я  сел в кресло и налил себе сока.  —

Надеюсь, больше желающих не будет?.. Вот и хорошо.

        —  Ты подонок!  — Андрей с помощью Дениса опустился на кровать.  — Я не

позволю оскорблять девушек, понял?

        — На будущее запомни, господин рыцарь! За такие слова здесь, теперь и в

твоем  мире,  вызывают на  дуэль  в  лучшем случае,  а  обычно бьют  мечом,  не

раздумывая. И слова поперек никто не скажет, потому что конституцию и уголовный

кодекс изобретут через девять-десять веков. А горячих голов и так вдоволь. Но в

отличие от  тебя  они  могут убить без  десятиминутных колебаний и  последующих

душевных мук.

        Оксана поспешила встать на сторону ребят.

        — А женщин здесь тоже с легкостью оскорбляют?

        —  Ив  мыслях не  держал кого бы  то  ни  было оскорбить.  —  Я  спешно

приложился  к  бокалу,   дабы  скрыть  улыбку.  —  Но  если  вы  считаете  себя

оскорбленными,  —  при этих словах Оксана кивнула головой,  —  то нижайше прошу

меня извинить. Я не имел в виду что-то дурное.

        В наступившей тишине отчетливо было слышно, как перекликаются на стенах

замка часовые. Где-то протяжно мычала корова, во дворе говорили слуги.

        «Нет смысла пытаться остановить их, удержать от безумства. Они не видят

дикости своего решения.  Отправиться неведомо куда,  стать воинами короля...  И

везти  с  собой  девчонок,  которым в  любом  случае перепадет больше,  чем  их

благородным кавалерам.  Тем бы самим уцелеть,  а  тут еще глаз да глаз нужен за

подружками.  Сколько ни  убеждай,  но  если в  голове Дюма на пару со Скоттом и

Сабатини,  трудно ждать трезвых решений. Пусть же попробуют  на себе, насколько

хорош век рыцарства и благородства. Может, поумнеют, если живы останутся».

        Ситуация парадоксальная:  ребята тянут меня с собой,  искренне полагая,

что одному здесь не прожить.

        Им  и  в  голову не  может прийти,  что под личиной студента скрывается

человек,  разбирающийся не только в вопросах обеспечения безопасности директора

фирмы.  Всего шесть человек знают,  чем  занимается в  «свободное» от  работы и

учебы  время  небольшая  группа  единомышленников.  На  нашем  счету  множество

«командировок»,  прошедших отнюдь не на берегах курортов,  и  в  лицо смерти мы

насмотрелись до ряби в глазах.

        Окинув напоследок сидящих студентов взглядом, я встал.

        — Пора на боковую,  вам завтра рано вставать. Желаю всего хорошего... —

и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

        Утро выдалось хмурым,  вчерашнего солнца не  было и  в  помине.  Низкие

облака грозили нешуточным дождем, а легкий ветерок слишком слаб для того, чтобы

разогнать их.

        Свита  герцога  пополнилась  шестью  людьми.  Всем  дали  коней,  ребят

вооружили легкими топорами.  Правда,  больше для  вида,  так как ничего,  кроме

рубки дров, они ими делать не умели.

        Барон о чем-то переговорил с герцогом,  часовые отдали честь на местный

манер — оружием, и кавалькада тронулась в путь.

        Настроение у меня было под стать погоде,  и единственное, чего я хотел,

—  это лечь спать,  но  сначала надо переговорить с  бароном.  Подгадав удобный

момент, возник у него на пути.

        — А-а, господин Артур, рад вас видеть. Как вы обосновались в замке? Нет

ли каких-нибудь просьб?

        — Благодарю, господин барон, ваше гостеприимство выше всяких похвал. Вы

позволите ненадолго отвлечь вас от важных дел?

        — К вашим услугам, Артур.

        —  Господин барон,  вчера мои слова наверняка вызвали у вас и у герцога

некоторое недоумение.  Конечно,  отказ от  почетной службы —  дело само по себе

странное,  и я хочу объяснить причину своего решения. Дело в том, что я недавно

дал  обет  не  брать в  руки  оружия и  не  вступать ни  в  какие военные союзы

некоторое время.  Обет,  как вы знаете,  — дело серьезное, и я намерен до конца

выполнить его, несмотря ни на что!

        Барон слушал меня с  возрастающим интересом.  В прежние времена дворяне

частенько давали самые разные обеты, бывало, настолько странные, что все вокруг

диву давались и  не  без  основания считали тех,  кто их  выполнял,  не  совсем

здоровыми  людьми.  Поводом  могло  послужить любое  событие,  даже  совершенно

пустяковое с обычной точки зрения.  Зачастую обеты не сдерживались,  иногда про

них забывали,  но всегда существовал процент тех,  кто твердо и  упорно доводил

дело до конца,  если только не кончал счеты с жизнью еще раньше. На их фоне мой

обет выглядел вполне пристойно,  и  для  такого человека,  как барон,  это была

веская причина, заставившая отказаться от почетной службы.

        — Однако, если не ошибаюсь, именно вы сразили двух негодяев на дороге.

        — О господин барон,  — я развел руками,  — обет разрешает защищать свою

жизнь или жизнь других людей, когда им угрожает опасность.

        —  Что  же,  дело  чести —  выполнить клятву,  данную пред ликом богов.

Надеюсь, ничто не помешает вам спокойно прожить здесь. В моем замке сохраняется

тишина и спокойствие.

        — Рад слышать.  Но для того чтобы соблюсти все требования обета,  прошу

разрешить выполнять простейшую работу, дабы не разнежиться излишне.

        Кажется,  я окончательно запутал барона. Он только кивал головой, желая

поскорее отвязаться от молодого,  полного сил,  но слегка чудаковатого, как он,

несомненно, полагал, дворянина, которому взбрело в голову повозиться в грязи.

        — Ничего не имею против, вы можете делать все, что хотите.

        —  Благодарю,  господин барон.  — Я склонил голову.  Сувор сделал то же

самое и  пошел по своим делам.  Два последующих дня я практически не выходил из

комнаты, не зная, чем заняться. На третий день решил сходить в лес, пренебрегая

вполне  обоснованным  предупреждением барона  о  небезопасности  такого  вояжа.

Может, другая обстановка освежит мысли. Отыскав удобную поляну, я сел в высокую

траву и задумался.

        «Живу  у  черта на  куличках,  но  это  не  самое страшное.  Заработают

пресловутые Ворота  или  нет  —  неизвестно.  Сидеть  целыми днями  в  замке  и

поглощать  стряпню  здешних  кулинаров  порядком  надоело,  хотя  кормят  здесь

великолепно.   Служба  исключена,   и   по  специальности  не  поработаешь,   о

транзисторах и  радио здесь узнают не раньше,  чем через много веков.  Гостем у

барона могу  пробыть от  силы  два-три  месяца.  А  потом надо  искать источник

дохода, и при этом помнить, что я назвался дворянином, и значит, некоторые вещи

мне не  позволены.  Чем еще,  кроме войны,  занимался дворянин в  средние века?

Понятия не имею.  Да и  какой я дворянин — владений нет,  имущества нет,  кроме

двух  кинжалов,  топора  и  меча.  Арсенал надо  обновить,  для  этого  следует

подыскать хорошего оружейника».

        Я оживился — это уже что-то.  Итак, оружие! Причем хорошего качества, с

которым смогу противостоять любому противнику. Но хорошее оружие стоит денег, и

немалых.  Раньше за меч,  сделанный признанным мастером, как утверждают, давали

равный вес золота и даже больше.

        Отсюда второй вопрос: «Где взять деньги?» Задача не из простых. Украсть

у барона?  Бред!  «Пощипать» купцов и' тех, кто неосторожно ходит без охраны по

дорогам?  Опасно и... подло. Но тогда остается только одно: немедленно жениться

на  дочке короля или какого-нибудь вельможи,  вон хотя бы на дочери барона —  в

самом соку девка.

        Пожалуй, начнем с добывания информации — это сейчас самое важное...

        Расставив все по своим местам,  я  пошел обратно с  другим настроением.

Пора приниматься за работу, как и положено трудолюбивому человеку, загнанному в

тупик.

       

        Палящие лучи солнца жгли кожу.  Куртка взмокла от пота,  мелкие камешки

врезались в тело.  Мы лежали неподвижно,  при малейшем шевелении камни катились

вниз.  Полная неподвижность,  впрочем, была не самым страшным испытанием, а вот

отсутствие на дороге ожидаемого транспорта действовало на нервы.

        Информация к нам шла в такой дикой спешке, что о какой-либо проверке не

было и  речи,  а  это самое противное в нашем деле.  Те,  кого мы ждали,  могли

поехать другой дорогой,  свернуть на более удобный проезд или вообще отказаться

от сегодняшнего вояжа.  А если учесть,  что это наше первое дело, то понятно, с

каким нетерпением мы ждали, поджариваясь на солнцепеке.

        В пяти метрах от меня лежал Марк, оттуда изредка слышалась ругань — ему

приходилось не слаще.  Еще час-полтора безрезультатного нахождения в засаде,  и

груз придется нести на себе, если он, конечно, вообще будет.

        Рация ожила, три щелчка — сигнал подтверждения, Сергей и Антон поползли

вперед.  Я  снял с  предохранителя автомат.  Рядом Антон лязгнул затвором ПКМ*.

Вскоре донесся приглушенный звук работающих моторов. Едут.

        Первым  на  дорогу  выполз  довольно потрепанный,  старый БТР**,  место

которому в  музее боевой славы.  «Те» тоже сидят на нервах,  иначе,  по здравом

размышлении,  не вытащили бы сюда этого бронированного динозавра. Следом пылили

два «уазика». Вот-вот начнется...

        Пламя  вспыхнуло под  передним колесом  БТРа,  и  то  напрочь отлетело,

унесенное взрывом. Очередь ПКМа пересекла борт и ударила в машины. Тихий щелчок

«Винтореза»***,  конечно,  не  услышишь в  таком грохоте,  но  вряд  ли  Сергей

промахнулся,  «уазики» уперлись передками в отвесные стены дороги и замерли. Из

них вылетали уцелевшие боевики и  тут же  падали на  землю.  С  тыла по ним бил

Толик и  завалил двоих особо прытких.  Вскоре все  было кончено.  Не  обнаружив

живых на дороге, я подбежал к БТРу и взлетел на броню. Удар прикладом по люку и

пара очередей внутрь. За спиной послышался шум шагов — Марк страховал с тыла.

        — Я пошел.

        Прыжок внутрь —  и  сразу  к  стенке,  дабы  не  попасть под  случайную

очередь. Раз, два, три... трупа, а вот этот еще жив,

        Худое лицо, заросшее черной щетиной, ввалившиеся щеки и заостренный нос

—   типичный  абрек.   Одиночный  выстрел  оборвал  его   мучения.   На   месте

механика-водителя сидел русский наемник с развороченной грудной клеткой.

        — Артур, ты скоро ?

        —  Иду.  — Последний взгляд вокруг себя,  и прыжок обратно.  После тьмы

БТРа солнце слепит глаза. — Пусто.

        —  А ты надеялся ящик с шампанским отыскать?  Сергей с Антоном копаются

возле «уазиков»,  постоянно переступая через трупы —  оттащить их  нет времени.

Толик маячит метрах в тридцати сзади, прикрывая тыл.

        —  Есть.  —  Антон поднимает на руках обычный рюкзак-  и  ставит его на

землю.

        В  ответ  доносится облегченный вздох  —  не  хотелось  бы  начинать  с

провала.  Сергей смотрит на  часы.  Транспорт будет  ждать до  вечера,  время в

запасе есть,  но  надо еще  дойти до  места.  По  идее шум на  дороге мало кого

насторожит:  здесь это в порядке вещей,  как-никак «горячая точка», перестрелки

слышны  каждый  день.  Но  на  всякий  случай  придется сделать крюк  и  обойти

блокпосты одной  весьма воинственной и  совершенно непрофессиональной армии  по

самому большому маршруту. Делать это надо как можно быстрее, то есть бегом.

        — Марк, Толик, несете груз, остальным смотреть в оба. Уходим!

        Через  несколько  часов  нас  подбирает в  условном  месте  транспорт и

вывозит за пределы республики. Пятеро человек, уставших, но довольных, засыпают

прямо  на  полу,  предварительно успев сделать по  глотку из  фляги —  в  честь

завершенного дела и за будущие успехи.

        * ПКМ — пулемет Калашникова модернизированный.

        ** БТР — бронетранспортер.

        *** «Винторез» — винтовка специальная снайперская.

       

        ...Каменный  потолок  низко  навис  над   головой,   притягивая  взгляд

затейливой мозаикой.  Я лежал на кровати,  вспоминая сон.  Да,  так оно и было,

практически без  изменений передано,  причем качественно,  в  цвете...  даже  с

излишними подробностями.  Например,  совершенно необязательно вновь смотреть на

искореженные   взрывом   тела   боевиков   в    БТРе,    на   оторванные   руки

механика-водителя. Но сон старательно представлял яркие картинки, не считаясь с

желанием.

        Нет  ничего особенного в  том,  что  пять  человек,  сплоченных в  одну

команду,  однажды приняли предложение помочь некоторым людям  с  вывозом ценных

вещей.  Ценных для  клиентов,  разумеется.  Что  за  клиенты,  кто  такие...  В

подробности мы не вникали,  для этого был посредник, он и договаривался с ними.

Называл цену наших услуг и  условия,  клиенты передавали деньги и  говорили,  в

чем,  собственно,  проблема.  Подобные сделки  совершались много  раз,  платили

столько,  что мы  шли на  риск,  таская каштаны из огня для богатых заказчиков.

Карабах,  Приднестровье,  Таджикистан,  Абхазия,  Чечня,  еще до того,  как там

началось представление, именуемое в целях пропаганды войной...

        За это время мы, кроме денег, приобрели неплохой опыт подобных операций

и на деле проверили, насколько жизнеспособна наша система подготовки.

        Закончилось все весьма прозаично,  как не раз бывало раньше. Нас крупно

подставили,  причем с  двойным расчетом:  сделаем дело —  хорошо,  нет — на нас

спишут расходы и прокол. Подставили вместе с посредником, практически кинув под

каток смерти, но мы все же выбрались на удивление самим. А потом рассчитались с

тем,  кто  так  лихо все  устроил.  Правда,  после этого случая решили оставить

левый «заработок». Хорошего, как говорится, понемножку.

        ...За  месяц  плодотворного труда  я  собрал много полезной информации.

Если вкратце,  то  дело обстоит так:  земли барона Сувора расположены на западе

королевства. В его владении множество больших и малых поселений, с которых он и

собирает подати;  содержит дружину в  полторы сотни  воинов —  вполне приличное

войско для  барона.  Держать больше ему вряд ли  необходимо,  ибо войны нет,  а

прокормить столько народу трудно.  Полное вооружение одного воина  стоит десять

золотых гривен,  что  соответствует стаду  коров  в  два  десятка голов.  Самые

крупные дружины у герцогов,  достигают пяти-шести сотен человек,  а королевское

войско доходит до  семи  тысяч и  состоит из  пехотных и  конных полков.  Армия

располагается на  границах страны и  во  владениях короля.  В  ходу  здесь весь

арсенал холодного оружия,  вот только лук,  как я успел заметить,  не в большой

чести.  В  чем причина,  пока не выяснил,  но сам факт примечателен.  Арбалет и

вовсе является редкостью, стоит баснословно дорого, его привозят из-за границы,

хотя в последнее время начали делать здесь.

        Там,  где границы королевства проходят через земли владетельных дворян,

охрану  ведут  их  дружины,  а  вообще охраной заведует специальная королевская

стража  численностью в  пять  полков  и  подчиняется  нашему  дорогому  герцогу

Владину.  Понятие «полк» здесь существует давно —  что  пеший,  что конный,  он

состоит из  пятисот человек и  делится на  сотни,  а  те,  в  свою очередь,  на

десятки.

        Я  старался как можно подробнее узнать все о военном деле и о том,  как

оно поставлено. В средние века война была главным занятием дворян.

        Мимоходом прояснил взаимоотношения нашего  барона  и  маркиза  Корхана.

Корхан  —  известный бабник  и  самый  дерзкий из  дворян  королевства —  решил

заполучить в жены (или любовницы) юную баронессу, что, несомненно, вызвало бурю

возмущений со стороны самого барона.  Однако отказ,  высказанный,  к  слову,  в

весьма вольных выражениях,  не привел к ожидаемому результату. Маркиз, кажется,

решил  добиться своего  любым  способом,  причем  его  настойчивость наводит на

мысль,  что не сама баронесса нужна маркизу,  а  земли барона,  расположенные в

весьма важном со стратегической точки зрения месте.  А  значит,  то нападение в

лесу могло быть одним из звеньев в хитроумном плане маркиза,  если верны слухи,

что связывают его с лесным братством. Кстати, в этом мире существует полигамия,

то есть многоженство,  так что дворяне, да и не только они, могли иметь столько

жен, сколько способны прокормить и про... ну это не важно. Обычай хоть куда, до

него нашему миру еще очень далеко.

        Что касается лесного братства, это весьма разветвленная разбойная сеть,

занявшая практически все  леса королевства.  А  если учесть,  что большую часть

территории страны занимают лесные массивы,  то  понятно,  почему они неуязвимы.

Шайки обычно не превышают пятнадцати — двадцати человек,  дабы не делить добычу

на  совсем  мелкие  части.  Лесные  братья имеют  своих  сторонников —  они  же

осведомители — в городах,  поселках,  даже замках дворян, иначе бы не могли так

эффективно  действовать.  Королевские  войска,  привычные  к  открытому  бою  с

врагами,  не  могут  справиться с  бандитами,  если  только не  удается застать

врасплох,  что  бывало  довольно редко.  А  тайных служб,  способных уничтожить

бандитов на корню, нет, или они в зачаточном состоянии.

        Еще более серьезная организация —  Клан убийц.  Даже по  названию можно

судить о той работе,  которую они выполняют, а кроме того, занимаются кражами и

похищениями.  Работают практически без  ошибок  и  берут  весьма дорого,  а  их

репутация такова,  что встречи с ними опасаются не только купцы и ремесленники,

но и дворяне.  Их отличительная черта — обезображенные лица.  Шрамы, нанесенные

искусными  врачами,  скрывают  истинный  лик  человека  и  позволяют оставаться

неузнанным.  Это относится к рядовым исполнителям, верхушка клана чинно сидит в

Фаррабе, делая руками своих людей всю черную работу.

        Эти  и  еще  некоторые сведения мне доставляла Эная,  с  которой у  нас

наладился полный контакт и  взаимопонимание.  Все,  что я  узнал за этот месяц,

постепенно привело меня к весьма дерзкому, но вполне реальному плану. Последние

дни я занимался проверкой полученных сведений и только сегодня мог окончательно

сказать,  что готов к решительным действиям. Тянуть дальше нельзя, если не хочу

сидеть нахлебником у барона всю жизнь.

        Дело в  том,  что я  нашел-таки источник обогащения,  и  нашел,  как ни

странно, практически под боком. Правда, решиться на такое мог, наверное, только

отчаявшийся  человек  или  полный  «отморозок»,  но,  по  здравом  размышлении,

становится  ясно,   что  заработать  денег,  много  и  сразу,  другим  способом

невозможно.  А так я только осуществлю на практике старый лозунг,  изобретенный

на  заре  века,  правда,  в  другом  мире,  но  от  этого  не  потерявший своей

актуальности здесь:  «Экспроприация экспроприируемого».  Он  прост,  как и  все

гениальное, требует умной головы, умелых рук и навыка в делах подобного рода.

        Этот   сорокалетний  воин  двигался  легко,   как   юноша,   опровергая

утверждение о  том,  что  после  тридцати пяти  люди  теряют  часть  скорости и

реакции.  Вряд ли он об этом слышал,  его меч мелькал в воздухе как прутик,  не

давая времени на раздумье. После пятнадцати минут боя спина становилась мокрой,

а по лицу катился пот.

        Я  не  думал,  что  найду спарринг-партнеров для тренировок практически

сразу, но тут вмешался случай. Гуляя как-то вечером у реки, я заметил маленькую

девчонку,  которая не могла вылезти из воды. Течение затягивало ее все сильнее,

а  поблизости никого не было.  И  только когда,  промокшие насквозь,  мы с  ней

вылезли из  реки,  прибежала перепуганная до  смерти мать.  Следом примчался ее

брат, как потом выяснилось, служивший у одного дворянина в Дружине и приехавший

отдохнуть от  ратных дел.  Об  этом он  мне рассказал потом,  когда пригласил к

себе.  Своей семьи у него не было — только сестра и ее дети,  в которых души не

чаял.  За  спасение племянницы воин готов был  служить мне  всю жизнь.  Немного

поразмыслив,  я решил воспользоваться его услугами, и с того дня воин вместе со

своим товарищем, тоже дружинником, каждое утро приходил в небольшую рощицу, где

я их ждал.

        На тренировках я  изводил себя до предела.  Рубились на мечах,  саблях,

топорах,  бились без оружия.  Кроме того,  воин обучал меня владению луком. Я в

кровь посбивал запястья и  пальцы,  но  до  более или менее приличного владения

было еще далеко.

        Тренировки  продолжались  по   четыре-пять   часов  каждый  день,   оба

дружинника валились с  ног вместе со  мной,  но  упорно продолжали занятия.  Им

самим  наскучила размеренная жизнь  вдали  от  привычных дел.  Заодно я  узнал,

насколько хорошо владеют оружием здешние воины,  из  тех,  кто  посвящает этому

занятию всю  жизнь.  Как и  следовало ожидать,  весьма неплохо,  хотя какого-то

особенного искусства не  увидел.  Легенды  о  непобедимых богатырях легендами и

остались.  Привыкли мы  верить любым сказкам,  не  важно,  насколько достоверен

источник,  лишь бы  было складно наврано,  а  о  чем —  какая разница.  Будь то

китайский Шаолинь, японские ниндзя или наши чудо-богатыри.

        Несколько лет  назад  мы  с  друзьями создали новую систему подготовки,

позволяющую работать любым  видом  холодного оружия и  голыми руками.  А  также

обращаться  с   огнестрельным  оружием.   Систему  проверили  в  многочисленных

«командировках»  и   остались  довольны.   И  сейчас  я  вновь  убедился  в  ее

работоспособности. Из большинства схваток выходил победителем.

        ...Кухня  находилась прямо под  моими апартаментами,  что  было  весьма

удобно.  Игнат, главный повар, благосклонно относившийся к человеку, который от

его кулинарных изысков не оставляет на тарелке даже крошки,  приветливо кивнул.

Гостю хозяина он старался угодить: мне шло самое лучшее и в больших количества,

а готовить здесь умели,  в этом я успел убедиться.  Одно мясо могли приготовить

со- рока способами. Только вчера я с изумлением отметил, что за прошедший месяц

поправился, и это несмотря на изнуряющие нагрузки.

        Но  сегодня мне кусок в  горло не  лез,  сегодня меня терзают сомнения,

возникающие,  как правило, перед делом. Правильно ли все рассчитал, не забыл ли

какой мелочи.  По  опыту знаю,  что  предугадать наперед все нельзя,  и  самые,

казалось бы, отточенные планы дают сбой из-за мелочи.

        Выбранный  мною   способ   быстрого  обогащения  называется  просто   —

экспроприация,  иначе —  кража.  Но красть надо с умом и только у тех,  кто сам

занимается подобным делом,  а значит, не станет распространяться о произошедшем

и жаловаться властям.

        Я решил ограбить лесных братьев.  Ту шайку,  что сидит в ближнем лесу и

делает набеги на караваны и обозы. Но просто так в лес не придешь и не скажешь:

«Гоните монеты!»  Хотя бы потому,  что подобные слова некому говорить — бандиты

не сидят всем отрядом и не ждут гостей.  Пришлось потратить много времени,  для

того чтобы обнаружить людей,  связанных с ними.  Где искал?  В злачных местах —

кабаках,   трактирах,  постоялых  дворах.  В  один  такой  кабачок  я  приходил

ежедневно,  точнее,  ежевечерне.  Садился в углу и наблюдал за посетителями, не

спеша поглощая великолепную воблу и  раков,  подаваемых к легкому пиву.  За это

время ко  мне привыкли и  перестали приставать с  расспросами,  таким образом я

получил возможность наблюдать за происходящим, оставаясь в тени.

        И  вскоре заметил среди завсегдатаев пару парней,  так  же,  как  и  я,

приходивших посидеть в кабачке.  Они мало пили, не встревали в драки, частенько

вспыхивающие из-за пустяков,  внимательно смотрели и слушали, рыская глазами по

залу. Ни одеждой, ни поведением от остальных они не отличались, но рыбак рыбака

видит издалека.  Словом,  я  их заметил и попробовал прикинуть,  почему они так

настойчиво липнут к  тем,  кто только что приехал сюда и зашел промочить горло.

Интерес к  новичку?  Возможно.  Но  зачем тогда напиваются с  ним до  чертиков,

вернее,  спаивают его?  Ответ может быть один:  это разведка лесных братьев,  и

вынюхивает она,  чем  можно  поживиться.  Всякую  мелочь  вроде  ремесленников,

везущих  товар  на  продажу,  и  мелких  торговцев пропускает —  им  нужен  куш

посерьезнее.  И  сегодня у меня есть шанс внести ясность в этот вопрос,  потому

что к барону приехали несколько купцов,  причем без товара, но с охраной. О чем

это говорит?  Правильно —  едут с  деньгами.  Охрана довольно солидная — десять

человек да  еще  слуги.  А  слуги тоже  люди,  им  надо отдохнуть после тяжелой

дороги. Зайдут в кабак и попадут в поле зрения тех парней. Мне останется только

проследить за ними и выяснить, где находится атаман ватаги, ибо только он может

рассказать о месте захоронения тайника. А там как выйдет.

        ...Сидя  на  кровати,  я  разглядывал свое  небогатое  вооружение:  два

кинжала,  топор и никуда не годный,  кроме переплавки, меч. Отложил его и начал

одеваться.  Свой  наряд  давно  сменил,  джинсовые брюки  и  рубашка остались в

тайнике:  носить их —  значит светиться,  как фонарь в  ночи.  Вместо них надел

простые холщовые брюки,  кожаную безрукавку. Натянул полусапоги, тоже из кожи —

наряд для этих мест самый обычный.

        Солнце давно перевалило за полдень,  длинные тени от стен замка накрыли

двор. Оттуда доносился бодрый голос сотника баронской дружины. Звали его Витас.

Он старательно гонял молодых воинов, не давая спуску никому, и ревностно следил

за порядком.

        Я вышел во двор как раз в тот момент,  когда взмыленные парни бегали по

кругу с  тяжелыми мешками за спиной и  перепрыгивали через палки,  закрепленные

на.  разной высоте.  В  руках каждого был меч и  щит,  на поясе висел чекан или

клевец — так сказать,  полная выкладка.  В стороне стояли их товарищи,  держа в

вытянутых руках камни,  рядом бились на копьях еще десятка полтора дружинников.

Витас  расположился  посреди  этого  импровизированного  спортзала  и   сердито

покрикивал  на  тех,  кто,  по  его  мнению,  работал  недостаточно  энергично.

Решительным жестом  отобрав  у  одного  дружинника  короткое  копье,  именуемое

сулицей,  он  ловко начал вращать им,  защищаясь и  делая выпады.  Потом вернул

сулицу восхищенно смотревшему парню и хлопнул того по плечу: продолжай, мол.

        Заметив меня,  нахмурился.  Не  любил,  когда кто-то праздно шатался по

двору,  но  сказать ничего не  мог.  Я  как-никак гость барона,  надо соблюдать

видимое радушие.  Причину столь  нелюбезного обращения понять  нетрудно:  в  то

время как мои товарищи заняты настоящим мужским делом — служат у самого герцога

Владина,  я прохлаждаюсь здесь,  набиваю брюхо отменной едой и бездельничаю. По

крайней мере именно это было написано на лице сотника.

        Я  усмехнулся и поспешил уйти,  дабы не вызывать праведный гнев старого

вояки. Каждый судит в меру своей ограниченности.

        Подошел к  колодцу.  Едва  вытянул ведро,  как  сзади раздался тонкий и

приятный голосок:

        — Добрый день, сударь.

        Я  обернулся и  едва не выронил скользкую дужку,  на меня смотрела сама

баронесса —  юная  девчонка,  чрезвычайно милая  и  приветливая особа в  весьма

фривольном наряде. За ее спиной стояла Эная.

        Женщины здесь  носят  платья  самых  разных фасонов,  но  гораздо более

открытые,   чем  принято  у   нас.   Отсутствие  строгих  религиозных  запретов

благоприятно  сказывалось  на  моде,   а  это,   в  свою  очередь,   влияло  на

демографическую обстановку.  При  таких обычаях рождаемость,  была большой,  по

шесть-семь детей в семье.

        Юная баронесса, понятное дело, соблюдала правила приличия, но ее наряды

строго  следовали  моде,   отчего  у  молодых  парней  появлялось  мечтательное

выражение всякий раз, когда она появлялась во дворе.

        —  Добрый день,  госпожа Дана.  —  Я  склонил голову,  поймав укоряющий

взгляд прекрасных глаз.

        - Артур,  мы же договорились, что вы будете называть меня по имени. Или

вы передумали?

        — О нет, прошу прощения. Но тогда почему ты называешь меня на «вы»?

        Дана немного смутилась:

        —  Хорошо,  стану звать на  «ты».  Так как тебе у  нас?  Не скучаешь по

друзьям?

        — Немного, но мне не привыкать оставаться одному.

        Дана задумчиво провела пальцем по ободу ведра.

        — Твой обет будет длиться еще долго?

        —  Не  знаю,   но  думаю,  что  он  скоро  закончится.  —  «Обязательно

закончится,  как только мне надоест,  но тебе,  девочка красивая, об этом знать

совершенно необязательно».

        Дана милостиво склонила голову и неспешно пошла прочь. Эная на прощание

одарила меня соблазнительным взглядом,  показав язычок.  Я  подмигнул в ответ и

направился к воротам.

        Пиво местного разлива совсем недурно:  приятно горчит и имеет несколько

градусов  крепости.  А  вино  подают  паршивое —  наверное,  кабатчик не  хочет

разоряться на  хорошее,  если  в  основном берут пиво.  Но  даже с  этого пойла

завсегдатаи умудряются  хорошенько набраться,  да  так,  что  ползут  домой  на

четвереньках.

        Кружку пива я  цежу медленно,  нехотя.  За  весь вечер съел только одну

таранку.  В реке в великом изобилии водятся караси, карпы, щуки, плотва, окуни,

головли и еще куча другой рыбы. Стоит она невероятно дешево, и хозяин постоянно

выставляет на стол пару мисок бесплатно.  Обычно я  съедаю семь-восемь таранок,

но сегодня держу желудок пустым в преддверии возможной схватки.

        Кабак заполняется медленно,  до полного сбора еще далеко, только начало

темнеть. С соседних окрестностей со берутся ремесленники: кожевенники, шорники.

Из деревень,  стоящих ближе к лесу,  придут бортники,  рыбаки,  охотники.  Чуть

позже  подоспеют медники  и  кузнецы  —  все,  кто  кормится ремеслом и  привык

проводить свободное время не дома, а в теплой компании.

        На меня уже перестали обращать внимание:  сидит себе парень в  углу без

света,  потягивает пиво — ну и пусть сидит.  Много места не занимает и не лезет

ни к кому.  Вот я и сидел,  краем глаза глядя в противоположный угол зала,  где

уже были те двое.  Они пришли позже меня, но тоже не спешили с заказом. Кстати,

как я  успел заметить,  они никогда не  платили за  еду —  значит,  кабатчик их

знает, значит, неспроста они сидят.

        А  вот и  слуги купцов —  четверо крепких мужиков громко разговаривают,

размахивают руками.  На столе пустой кувшин вина,  валяются объедки, один слуга

зовет служанку,  просит принести еще чего-нибудь.  Две служанки, женщины лет по

тридцать,  разносят питье  и  закуску,  ловко уворачиваясь от  рук  не  в  меру

похотливых  и  нетерпеливых  посетителей,   и  ловко  бьют  по  затылкам,  если

увернуться не  удалось.  Около  стойки вертится хозяин,  осматривая зал.  Глаза

иногда косят на  тех  парней,  но  тут же  уходят дальше.  Стоит ровный гул,  в

котором довольно трудно разобрать отдельные слова,  если ты  не сидишь за одним

столом с говорящим.

        Окна  раскрыты настежь,  свежий  воздух  врывается в  плохо  освещенное

помещение, разгоняя копоть и дым от факелов и винные пары. Я опять кинул взгляд

на  парней и  увидел,  как  один,  состроив —  именно состроив —  пьяное лицо и

пошатываясь,  пошел к  слугам купцов.  Он что-то громко прокричал,  обращаясь к

кабатчику,  и  вскоре служанка принесла к  тому столу большой кувшин и  тарелку

закуски.  Слуги с удовольствием приняли дар и нового собутыльника,  не прерывая

разговор.

        Я  отставил в  сторону недопитую кружку,  а  сам не  отрывал взгляда от

стола, где вовсю разошлись слуги и их новый приятель. Послышался боевой клич, в

другом углу началась драка, кто-то еле-еле вылез из-за стола и побрел к выходу,

поддерживаемый с двух сторон приятелями не менее пьяными,  но стоящими на ногах

немного лучше.  Один из слуг в пылу разговора развел руки — наверное, показывал

размер рыбы,  которую поймал недавно,  или объяснял,  насколько велик его самый

большой палец.

        Парень-лазутчик о  чем-то пошептался со слугой,  хлопнул того по спине,

ткнул рукой в сторону двери и смущенно улыбнулся.  Он пошел к выходу,  а следом

поднялся его напарник...

        Есть!  Они  получили нужную  информацию и  теперь спешат донести ее  до

атамана.  Я вышел из кабака и пошел метрах в двадцати позади,  отметив,  что их

пьяная походка внезапно приобрела четкость и упругость.

        Полный диск луны светил мне в  спину и вырисовывал два силуэта впереди.

Они направлялись к лесу.  Брать их там нельзя:  могут встретить сообщники. Надо

начинать прямо сейчас.  Я подкрался почти вплотную, в руке блеснул кинжал. Один

прыжок и...

        Откуда-то  сбоку раздался приглушенный свист,  при звуке которого парни

остановились,  а  я  резко присел и  откатился в  сторону в ожидании внезапного

нападения.

        «Прое...  кретин!  —  от злости на самого себя сводило скулы.  — Сейчас

начнется концерт!»

        Затрещали кусты, к парням вылез человек.

        — Что-то рановато сегодня. Скула. Никак с уловом возвращаешься?

        — Хороший нюх у тебя,  Сеник. Пошли к Леснику, там поговорим. — Один из

парней подтолкнул приятеля в спину.

        —  Ага,  значит,  я  правильно почуял.  —  Дребезжащий голос  Сеника не

скрывал радости.

        — Ты только кулак чуешь, да и то когда он в твой нос врежется.

        Троица забирала ближе к  длинному оврагу,  а я крался позади,  матерясь

про себя.  Еще немного — и было бы представление.  Я полагал,  что парней будут

встречать,  но ближе к лесу.  Не продумал другой вариант и едва не испортил все

дело.

        Ватажники подошли к  оврагу и стоящему рядом домику,  вросшему в землю.

Ну и ну, хорошая маскировка, нечего сказать. Сколько раз видел эту халупу, но в

голову не  приходило,  что  это и  есть их  штаб-квартира.  У  хаты стояли двое

бандитов.

        — Кто там чешет?

        — Чешут бабы спину в бане, а мы идем.

        Вопросов больше не последовало.  Может,  у них такой пароль?  После той

засады я  ничему не  удивлялся.  Сеник  остался возле  дверей,  а  парни прошли

внутрь.  Я  лихорадочно соображал,  как  быть.  Их  слишком много,  без шума не

обойтись.  В  хате по  крайней мере еще двое —  итого семь.  Но  если я  сейчас

отступлю,  то потеряю время.  После возможного налета на купцов они исчезнут на

несколько дней. Надо рисковать...

        Сеник отошел на несколько метров в сторону и начал возиться со штанами:

отлить захотел. Ну, раз так, с него и начнем...

        Бандит присел рядом с кустарником и замер в неудобной позе. Он не успел

среагировать, когда моя ладонь прикрыла ему рот, а кинжал вошел в спину, достав

сердце.  Сеник  остался в  куче  своего дерьма,  так  и  не  успев порадоваться

предстоящей добыче.

        Двое охранников топтались у  входа в  дом,  посмеиваясь над убежавшим в

кусты приятелем,  и  на меня,  появившегося как раз с той стороны,  не обратили

внимания.

        — Топает вон, приспичило ему.

        — Наверное, извелся, бедный, поджидая ребят. Пусть те...

        Договорить он  не успел,  лезвие кинжала пробило шею,  перерезав сонную

артерию.  Второй согнулся,  получив удар в  пах,  а  в следующую секунду клинок

достал сердце. Я замер, вслушиваясь в тишину. Все спокойно.

        Дверь противно заскрипела.  За ней оказалась вторая,  плотно прикрытая.

Донесся требовательный голос.

        — Что там, Браст?

        Теперь медлить нельзя,  я  пинком растворил вторую Дверь  и  оказался в

небольшой комнате.  Низкий стол,  две лавки, на которых сидят четверо мужчин, в

стену воткнуто несколько лучинок.  Во  главе стола кряжистый мужик лет  сорока,

через щеку идет шрам, длинные волосы с проседью. Рядом сидит точная копия, но в

два раза моложе —сын или брат.  И  давешние завсегдатаи кабака.  Один вскочил и

вытянул руку.

        — Я же говорил, он там сидел. Подсыл!

        В  моей  руке мелькнул кинжал и  спустя миг  воткнулся молодому парню в

шею.  Тот отступил на шаг,  запнулся о лавку и с грохотом упал на спину. Атаман

взвыл не своим голосом:

        — Убейте его!

        Бандиты синхронно выскочили из-за стола, выхватывая кистени на короткой

цепи.  Я  прыгнул к ближнему.  Тот замахнулся,  кистень просвистел над головой,

меняя траекторию под  воздействием моей руки,  а  кинжал полоснул по  его  шее.

Кровь ударила фонтаном. Я успел оттолкнуть падающее тело навстречу другому. Тот

на секунду замешкался, не зная, как быть с убитым другом, и эта задержка стоила

ему  жизни.  Пропустив мимо  неуверенный удар,  я  шагнул  вперед  и  ударил  в

солнечное сплетение. Вытащил кинжал из оседающего трупа и пошел дальше.

        Атаман попытался было удрать, но выбить добротно сколоченные доски окна

не смог.  Он с криком кинулся на меня,  занося меч над головой. И не рассчитал:

конец  клинка  врезался в  потолочное перекрытие,  посыпалась труха.  Подскочив

вплотную,  сшиб его  на  пол и  связал.  Прихватил хороший нож взамен кинжала и

поспешил с пленником на улицу...

        Углубившись в лес,  выбрал подходящее дерево и привязал к нему атамана.

Рядом по соседству росла стройная береза.  Ее ствол у  основания был наполовину

скрыт высоким муравейником.

        Пленник успел прийти в  себя и  угрюмо следил за мной.  Я стащил с него

сапоги и  размотал обмотки,  морщась от неприятного запаха.  Этот лесной герой,

похоже, не мылся со дня рождения.

        — Что, атаман, поговорим?

        Тот сплюнул и хрипло спросил:

        — Ты кто такой?

        — Тебя только это интересует?

        Он понурил голову.

        — Как тебя зовут?

        —Что?

        — Имя свое назови!

        Атаман немного помолчал, затем нехотя ответил:

        — Лесник.

        — Это не имя...  Ладно,  слушай.  От шайки никого не осталось,  так что

помощи ждать неоткуда.  Сам понимаешь,  церемониться я с тобой не буду, но могу

оставить жизнь, если ты ответишь на несколько вопросов.

        Я внимательно следил за выражением его лица и,  когда сказал о том, что

он остался один,  отметил вспыхнувшее в глазах торжество и злорадную ухмылку на

губах.  Все это длилось какие-то мгновения,  потом он опустил голову, не говоря

ни слова. Даже перестал возиться, стараясь сесть удобней.

        —  Меня  интересует,  где  ты  хранишь награбленное.  Где  твой тайник.

Ответишь, и тогда я тебя... отпущу.

        Резкое,  противное  дребезжание вырвалось  у  него  из  глотки,  атаман

запрокинул голову и засмеялся.

        — Ты хочешь заполучить чужое добро?  Наивный щенок! Решил поживиться за

наш счет. Да ты знаешь, что с тобой скоро будет?

        - Что?

        — Тебя, дурака, разорвут на куски!

        Его слова звучали все увереннее,  согнутая спина распрямилась,  он даже

попробовал разорвать  веревку,  но  безуспешно.  Думал,  что  перед  ним  сидит

счастливчик,  по дурости случайно сумевший захватить его,  битого волка.  Стоит

запугать  дерзкого мальчишку,  пригрозить всеми  карами  —  и  можно  заставить

отпустить или откупиться. Словом, добыть свободу, а потом отомстить.

        Он  до  того  увлекся  этой  идеей,   что  не  заметил,   как  попал  в

расставленные сети.  Я  не  был до  конца убежден,  всю ли  шайку положил возле

старого дома, а теперь понял, что остался еще кто-то.

        — Ты так уверен? — вкрадчиво спросил, понизив голос. — Забыл про сына?

        Лесник рванулся, веревки врезались в его тело. На губах выступила пена.

        — Убью, тварь! Живьем в землю закопаю.

        — Это ты уже говорил... А теперь я хочу услышать, где находится тайник.

        — Ничего не скажу.

        — Скажешь, — уверенно ответил я. — Все расскажешь. А будешь упрямиться,

к концу разговора от тебя мало что останется. Ну?

        Лесник молчал, лихорадочно обдумывая ситуацию.

        — Молчишь? Придется разговаривать по-другому.

        Я ударил атамана в живот и,  когда он согнулся, открыв рот, вогнал кляп

меж зубов.  Вытянул его ногу в  сторону и  полоснул по  ступне ножом.  Брызнула

кровь,  атаман замычал.  Лезвие кинжала,  сделав надрез,  пошло дальше,  вскоре

целый лоскут свисал со  ступни.  Под ногой копилась лужица крови.  Приглушенный

крик  перешел в  хрип,  голова атамана билась затылком о  шершавую кору ствола.

Веревка глубоко врезалась в крупное тело.

        Сунул  окровавленную  ногу  прямо  в  муравейник,  разворошив  подножие

жилища.  Муравьи  забегали  по  развороченному холму,  постепенно  переходя  на

ступню.  Атаман  взвыл,  забился со  страшной силой.  Лесные муравьи,  каждый в

полсантиметра длиной, дружно атаковали непрошеного гостя. Кровь и мясо пришлись

им по вкусу.

        Я рывком поднял голову атамана,  увидел помутневшие глаза,  вылезшие от

боли из орбит.  Он разбил в кровь затылок,  стесал кожу рук о веревку и едва не

подавился кляпом.

        — Будешь дальше упрямиться? Усажу на муравейник — запоешь по-другому.

        Лесник отчаянно закивал головой.  Его корчило, по лицу прошла судорога,

он попытался что-то сказать,  но вышел хриплый вой.  С  ободранных рук закапала

кровь.

        Я вытащил его ногу из муравейника,  несколькими взмахами заготовленного

из веток веника смел муравьев. Потом извлек измочаленный кляп.

        —Ну?

        Атаман долго кашлял, стараясь выплюнуть клочки ткани. Посмотрел на свою

ногу.  Ступня  превратилась  в  окровавленный ошметок.  Муравьи  поработали  на

совесть,

        — Говори, где тайник. Быстро! Лесник не отрывал взгляда от ноги, словно

не слыша вопроса. Потом вздрогнул и посмотрел на меня.

        — С-сука!

        — Начнем по новой? — Я крепко сжал его ногу. — Ну?

        — Прямо по тропинке... у ручья растут два дерева. — Его взгляд прожигал

меня насквозь. — Сто шагов от них к пеньку, под ним и закопано.

        — Сюрпризов нет?

        — Рядом нора, там две гадюки.

        — И все?

        Атаман кивнул.

        — Хорошо.  Но если я вдруг не вернусь,  ты ведь так и останешься здесь.

Муравьи не дураки, им дважды показывать, где сладко, не надо. Верно?..

        Лесник выругался, наконец поняв, что просто так ему не отделаться.

        — В самом тайнике паук-ленивец...

        — Спасибо... А теперь несколько вопросов на отвлеченные темы. Сколько у

тебя людей в банде?

        — Мы не банда...

        — А шайка благородный рыцарей, — перебил я. — Сколько?

        — Пятнадцать.

        —  Это  было...   теперь,   значит,  восемь.  Кто  еще  занимается  сим

благородным делом во владениях барона Сувора?

        Лесник  покосился на  муравейник,  мысленно провел дорожку от  него  до

своих ног, передернул плечами.

        —  В  Медвежьем лесу  сидит Жрец со  своими людьми.  У  него большая...

большой отряд.

        — Сколько человек?                               

        — Не знаю точно, может, двадцать — двадцать пять...

        — Ого! — Я удивленно присвистнул. — Целый взвод,

        — Что?

        — Да так, пустяки...

        Лесник занервничал, заворочался под моим взглядом, опустил голову.

        — Чего еще?

        —  Да нет...  пожалуй,  все.  Ты выполнил уговор,  почти выполнил.  И я

выполняю... тоже почти. И отпускаю тебя с миром...

        Кинжал  вошел  в  горло  по  самую  рукоятку.  Крупное тело  выгнулось,

стекленеющие глаза последний раз взглянули на меня и закрылись. Труп я бросил в

густой кустарник.  Муравьи и  лесные звери вскоре не  оставят и  следа от него,

растащив по кусочкам.

        Уже светало,  когда я нашел тайник.  Трофейным мечом осторожно подкопал

землю у пня. Разворошил нору змей и двумя ударами прикончил их.

        На дне ямы стоял ларец,  завернутый в темную ткань. В складках прятался

паук-ленивец —  мерзкая тварь размером со спичечный коробок и  ядом в  два раза

сильнее, чем у кобры.  Я каблуком раздавил его и вытащил ларец.

        Он был наполовину заполнен монетами.  Пересчитал добычу — двадцать семь

золотых и  восемнадцать серебряных.  Одна  золотая равняется десяти серебряным,

итого — почти двадцать девять монет золотом.  Неплохой улов, но, чтобы закупить

все  необходимое,  придется нанести дружеский визит в  Медвежий лес,  где сидит

шайка Жреца.

        ...Монеты спрятал в  своей комнате и  пошел на  кухню;  чувствуя острый

приступ голода. Чарующие запахи с кухни унюхал еще на подходе и едва не кинулся

бегом.  Игнат колдовал у  огромной плиты,  на которой стояли три сковородки.  В

печи  пеклось нечто потрясающее,  судя по  запаху.  На  другом конце необъятной

кухни что-то варилось,  скворчало,  жарилось на противнях, в кастрюлях и чанах.

Надо всем этим великолепием витал такой мощный аромат жареного мяса и  приправ,

что я невольно сглотнул тягучую слюну и умоляюще посмотрел на повара.

        — А-а,  явился...  — Игнат ловко снял с плиты большую сковородку, налил

масла  и  бросил  несколько кусков  мяса,  его  помощник быстро  насыпал сверху

зелени.  Все это вернулось обратно на огонь, но ненадолго. Едва подрумянившись,

мясо перекочевало в чан размером с саму плиту.

        — Есть хочешь?  — Игнат не отрывал взгляда от варева. По его знаку один

из  многочисленных помощников вынес на  подносе половину только что зажаренного

целиком   поросенка,   от   которого   шел   одуряющий   аромат.   Следом   шел

паренек-поваренок, в руках был поднос поменьше, с соусами, зеленью и хлебом.

        — Откуда такое богатство?

        —  Купцы приехали,  барон их привечает.  Те попросили охраны,  и он дал

десяток воинов, чтобы проводили до конца владений.

        Я разговаривал с Игнатом, а руки действовали автономно, отрезая большой

кусок от поросенка.  Добавил соуса и зелени,  взял ломоть мягкого белого хлеба,

по вкусу напоминающего лаваш. Все это отправил в рот, начал пережевывать, глядя

на поднос и сожалея, что глаза так сильно опережают желудок.    

        — Зря старается.    

        — Это еще почему?

        — Да так... Мне кажется, на них не нападут.

        — Кажется ему...  — Игнат склонился над котлом, понюхал, что-то высыпал

туда и  помешал огромным половником.  —  Лесные братья на  все способны.  Когда

только от них избавятся?

        — Да-да.  — Я проглатывал целые куски,  не жуя, спеша сначала наполнить

желудок, а уж потом насладиться кулинарными изысками с толком и расстановкой. —

Братья сегодня осиротели.

        — Чего-чего?

        — Да вот, говорю, поросенок просто великолепен! Объедение одно.

        Игнат внимательно посмотрел, как я уничтожаю поросенка, едва не рыча от

удовольствия.  Его лицо расплылось в доброй улыбке.  Он сделал знак, и помощник

внес и  поставил на стол тарелку с жареными кусками оленины,  вазочку с соусом,

на этот раз другим,  и кувшин с квасом. Молодой парень прыснул в кулак, когда я

чуть не  подавился при виде такого великолепия.  Забыв про все на  свете,  я  с

удвоенной силой принялся за еду.

        Уцелевших боевиков нашел  на  следующий день  в  лесу.  После  короткой

ожесточенной схватки  на  маленькой полянке осталось восемь  трупов.  С  бандой

Лесника было покончено. Через три дня выехал к Медвежьему лесу.

        В дорогу взял короткий меч — акинак,  кинжал и метательный нож.  И лук,

конечно.  Имея  такой  арсенал,  можно свободно выходить против лесных братьев,

которые  не  могут  похвастаться дорогим оружием.  Самодельные кожаные доспехи,

обшитые сверху  отшлифованными пластинами из  копыт  оленей,  лошадей,  простые

дубины, ослопы, копья, кистени...

        ...Вечером,  перед отъездом,  ко мне прибежала Эная со свежей новостью.

Барон выдает дочь замуж за дальнего родственника герцога Владина.

        — Ты уедешь с ней?

        Эная устроилась у меня под боком, заглядывала в глаза и улыбалась.

        — А ты бы скучал по мне?

        — Обязательно.

        — И в постели станет холодно?

        — Точно.

        Девчонка притянула мою голову и пылко поцеловала.

        — Барон не хочет меня отпускать.  Я слышала,  что он скоро женится. Его

прежняя жена умерла несколько лет назад,  и  теперь,  после отъезда дочери,  он

останется один.

        Я протяжно зевнул. Эная недовольно толкнула меня в бок.

        — Ты не слушаешь?

        — Тебя баронесса не будет искать?

        — Не-а... Она знает, где я.

        — То есть как это — знает? Кто ей сказал?

        Эная безмятежно улыбалась.

        — Я сказала, еще давно. А что тут такого?

        Действительно,  что? Нравы здесь свободные, и забавы дворян с прислугой

противоположного пола не выходят за рамки необычного. Я просто еще не привык...

Эная затормошила меня.

        — Ты уезжаешь?

        —  Да,  ненадолго...  и  не сейчас.  —  Прекращая дальнейшие расспросы,

притянул ее к себе и обнял крепче. — Сейчас я никуда не тороплюсь...

        ...Опоздал. Немного опоздал! Я приехал в поселок час назад, а здесь уже

шептались по  углам,  передавая друг  другу новость:  на  дороге у  рощи лесные

братья разграбили обоз торговцев тканями,  ехавших из  Суред.  Стража из воинов

королевского пограничного полка перебита, уцелели только два приказчика.

        Информация быстро дойдет до барона,  а после и до короля.  А тот шутить

не   любит   —   за   своих   людей   спросит  строго.   Скоро  здесь  начнется

светопреставление, и про поиски можно забыть. Ватага после успешного дела уйдет

в глубь леса, ищи ее...

        В дверь постучал слуга и, получив разрешение, внес поднос с едой. Барон

к моему отъезду отнесся спокойно,  не спрашивал о цели вояжа, посоветовал зайти

к  старосте поселка и  передать ему распоряжение хозяина об  устройстве меня на

постой.  Староста предложил жить у  него,  кормил и  поил как на  убой.  Но все

хлопоты оказались напрасными.

        До вечера я  просидел в  комнате,  а потом решил сходить в трактир.  Во

дворе  староста менял  колесо  у  телеги.  Увидев  меня,  хмуро  поздоровался и

поинтересовался, куда иду на ночь глядя. Выслушав ответ, кивнул и отвернулся. Я

пошел прочь,  усмехаясь про себя. Этот жук решил, будто я послан бароном, чтобы

проверить,  как он  здесь ведет дела и  не много ли ворует.  Знакомая ситуация:

руководители на местах страсть как не любят наблюдателей из центра.  И  будь ты

проверяющим из  главка  или  человеком  местного  барона,  встречают  одинаково

настороженно.

        У  трактира толпились завсегдатаи,  успевшие прийти  раньше  остальных.

Внутри полно народу,  столы заняты,  запасные поставили даже  в  проходе.  Двое

дюжих  парней  разносили  заказы  и  попутно  освобождали место  для  следующих

клиентов.

        Я  с трудом протолкался к стене,  сел за небольшой стол,  потеснив двух

ремесленников,  нудно спорящих о ценах на кожу из Микена.  Они из последних сил

удерживали горизонтальное положение,  но голоса становились все тише.  В  конце

концов оба  сели  на  пол,  обняли ножки стола и  дружно захрапели.  Прислужник

довольно легко поднял обоих за шиворот и  оттащил в  сторону,  потом подошел ко

мне и поинтересовался, что буду заказывать. Я попросил пива.

        — И все?

        — Ну и раков... одну тарелку, — добавил, чтобы он отвязался.

        Слуга ушел,  а я стал осматривать помещение.  Шла обычная пьянка. Пили,

размахивали руками,  о  чем-то  спорили и  вновь  прикладывались к  кружкам.  У

длинной стойки возился хозяин,  изредка кидая  настороженные взгляды в  дальний

конец  зала.  Там,  за  длинным столом,  сидела компания молодых парней.  Среди

всеобщего веселья и  гульбы они выглядели несколько чужеродно.  На  столе полно

тарелок и кувшинов, но ни выкриков, ни песен не было слышно. Может, у них горе?

Я отвел взгляд и стал рассматривать остальную часть зала,  но в какой-то момент

опять посмотрел на тот стол и с удивлением обнаружил, что, в свою очередь, стал

объектом пристального внимания. Что за черт! Может, ошибка?

        Слуга  принес  кувшин с  пивом  и  поставил небольшую тарелку,  доверху

наполненную раками.  От тарелки шел пар.  Я осторожно отхлебнул пива,  оценивая

вкус, и поставил кувшин на место. Взял рака и только сейчас заметил, что парень

остался возле стола.

        —Ну?

        — Ты надолго пришел?

        Я  недоуменно глянул  на  него:  никогда слуги  не  интересуются такими

вещами, сиди хоть до утра. Какая муха его укусила?

        — Не твое дело.

        —  За  этим столом всегда сидят мои  друзья.  Так что лучше пересядь за

другой, если задержишься надолго.

        Он спятил или нарывается,  что кажется невероятным.  Никогда слуги,  да

что  там  слуги —  хозяин никогда не  скажет подобного.  А  этот нагло лезет на

рожон.

        — Я буду сидеть здесь сколько захочу,  а ты можешь веселиться со своими

дружками где угодно. Понял?

        Слуга угрюмо буркнул:

        — Ну смотри, я хотел как лучше...

        — А получилось как всегда. Пошел вон!

        Я принялся было за рака,  но бросил его обратно в тарелку. Вот скотина,

весь аппетит испортил.  Зря я  так разорался,  не по своей же воле он полез.  В

таких случаях за  спиной стоит кто-то,  кому  выгодно недоразумение,  если  это

можно  назвать недоразумением.  Кому-то  я  успел  наступить на  мозоль,  самую

любимую.

        Между  тем  приближался  еще  один  визитер,   из  тех,  кто  сидел  за

интересовавшим меня столом. В руках кувшин  вином, на лице улыбка, простецкая и

добрая, но глаза смотрят трезво и жестко.

        —  Здорово,  приятель!  Ты  новенький,  издалека приехал?  Так давай за

знакомство выпьем.

        Ладонь легла на рукоятку кинжала. «Сейчас прольется чья-то кровь...»

        — Проваливай!

        — Что-о?!

        - Проваливай, говорю! Живо!

        Он  быстро,  совсем не  по-пьяному обернулся к  своим и  заорал во весь

голос:

        — Так-то ты с друзьями!..

        Я подогнул ноги, готовясь вскочить.

        — Тва-арь!

        Рык  непрошеного гостя разнесся по  всему залу,  на  миг перекрыв общий

гул.  Кто-то обернулся к  нам,  кто-то показывал пальцем,  но в целом отнеслись

спокойно:  видели подобное не раз.  Визитер бросил кувшин мне в лицо,  но я был

начеку.

        Кувшин с треском разбился о стену,  обдав осколками и брызгами вина нас

обоих.  Тяжелый стол,  получив ускорение от моих ног,  врезал парню по коленям,

отбросив его назад.  Я  вскочил и  увидел,  как срываются с  места дружки этого

молодчика.

        Та-ак! Попляшем, господа, лишь бы места хватило.

        Парень встал на  ноги и  тут же  упал,  получив смертельный удар носком

сапога в горло.  Семеро его товарищей спешили ко мне,  продираясь сквозь столы,

табуретки и ноги посетителей.

        Я  снес самого рьяного,  добежал до стойки и  повернулся лицом к  залу.

Драка в  трактире — обычное дело,  мало кто обращает внимание,  если,  конечно,

самого  не  заденут.  Бравые  ребята забыли об  этом,  посшибав половину людей.

Стерпеть  подобное  обращение  могли  только  те,  кто  уже  вообще  ничего  не

чувствовал и  мирно спал  на  полу.  Началась всеобщая свалка.  Дрались сосед с

соседом, собутыльник с собутыльником.

        Ко мне подскочили трое.  Я поднырнул под руку первого, оттолкнул назад,

на его товарища,  ударом ноги сломал тому голень,  а потом и шею,  увернулся от

выпада третьего,  подхватил со стойки кружку, разбил ее о деревянное покрытие и

всадил «розочку» в лицо противника.  Взвыв,  любитель драк закрыл лицо руками и

подставил шею под удар.

        Из  свалки  выскочили  еще  двое  молодчиков,  мгновение спустя  к  ним

подоспел третий.  Ему тут же из свалки прилетело табуреткой по спине,  и парень

рухнул на пол,  заливая доски кровью.  Двое последних легли рядом со сломанными

шеями и  пробитыми гортанями.  Я  перепрыгнул стойку и  побежал на кухню.  Надо

поговорить со слугой.

        В  центре просторного помещения стояла огромная печь с  десятком котлов

на плитах.  По углам дымили жаровни и камины, где жарили дичь. С потолка капали

испарения.  Было жарко,  словно в бане.  Вокруг сновали повара,  их помощники и

прислужники.

        Я  проскочил кухню и  на входе в  подсобку столкнулся с тем слугой.  Он

выпучил глаза,  глядя на меня,  потом выставил вперед широкий мясницкий нож, по

размерам немногим уступающий мечу,  и пошел вперед. Я подхватил с ближней плиты

ковш с варевом и выплеснул кипяток ему в лицо. Слуга заорал, выронил нож и упал

на колени. Пальцы сминали обожженную кожу, как тряпку. Удар кинжала оборвал его

мучения.

        Хозяин трактира исчез:  ни  на кухне,  ни в  соседних помещениях его не

было.  Я выскочил во двор.  Здесь было тихо, только доносились крики из зала. В

конюшне заржала лошадь, и я пошел туда. Может, трактирщик рассказывает анекдоты

бедному животному? То-то она так ржет.

        У  раскрытых ворот  стоял второй парень-разносчик с  топориком в  руке.

Увидев меня,  крикнул и согнул плечи, готовясь к схватке. Я метнул нож — клинок

вошел в солнечное сплетение.  Перешагнул труп и увидел трактирщика.  Тот седлал

коня.  Он повернул голову,  испуганно икнул и встал на колени.  По жирному лицу

градом катил пот, дряблые щеки тряслись от страха. Я подошел вплотную.

        — Не убивай! Не-ет...

        Ухватив за волосы, приподнял жирную тушу и приставил кинжал к горлу.

        — Кто приказал меня убить?

        —  Жрец,  Жрец приказал!  Сначала выяснить,  зачем ты приехал,  а потом

утопить. — Трактирщик замер, боясь порезаться о лезвие. — Чтобы никто не нашел.

        «При чем тут Жрец?  Я  его и  в  глаза не видел,  а  он проявляет такую

заботу?»

        - Какое дело Жрецу до каждого приезжего?

        — Жрец знал, что ты от барона, вот... и приказал.

        — А как он узнал, что я от барона? Ну!

        — Но...  — Он закатил глаза, зубы выбивали частую дробь. — Но ты же сам

ему сказал.

        — Кому?                                     

        — Жрецу...                                  

        До меня постепенно стало доходить...            

        — Так Жрец — староста?

        Трактирщик закивал головой.

        — Где он? — Я рванул за ворот, зубы трактирщика клацнули, словно затвор

винтовки. — ГДЕ ОН?

        — Уехал сразу после разговора с тобой.

        — Куда?

        — В лес. Им надо спрятать добычу в тайник.

        — Где это?  Убью,  мразь,  где это?! — Острие кинжала прокололо кожу на

шее, потекла струйка крови, и трактирщик затрясся еще больше.

        — Оз-зеро в лесу... на той стороне.

        — Это далеко? Ну!

        — До утра успеешь.

        Я чуть помедлил, думая, что еще спросить, а потом вогнал кинжал в шею и

отбросил труп в сторону. Запрыгнул на коня, в нетерпении грызшего удила, ударил

плетью по крупу и вылетел из конюшни.

        Он встречал и  провожал каждый обоз,  знал,  какая охрана у  караванов,

какой товар везут купцы.  Он  был в  курсе мер,  принимаемых бароном для защиты

торговцев и для поимки лесных братьев.  Лично отсыпал фураж для лошадей воинов,

размещал  отряды  на  постой.  Днем  он  был  старостой —  заботился о  большом

хозяйстве,  прибавляя достаток господину,  а  по  ночам выходил во главе ватаги

лесных разбойников на  дорогу,  грабил и  убивал тех,  кого  днем  гостеприимно

встречал.

        Задумано и исполнено великолепно,  на уровне лучших разведок.  И все же

он ошибся...

        Узнав,  что я приехал как бы от барона, заподозрил подвох, недоверие со

стороны Сувора.  Чтобы это выяснить,  предложил остаться у него,  полагая,  что

скорее  откроюсь.   Привыкший  смотреть  на   все  сквозь  призму  недоверия  и

подозрительности,  он совершил ошибку в  ситуации,  когда другой мог подождать,

посмотреть, как я стану действовать. Но обстоятельства сложились против него, а

случай решил исход дела.  Жрец отдал приказ убить меня и  тем  самым раскрылся.

Ибо у меня и в мыслях не было заподозрить человека барона в измене.

        ...На востоке понемногу светлело,  а я все бежал по лесу,  бросив коня:

дальше верхом не проехать.  Лук с колчаном постоянно задевал за высокую траву и

кустарники, корни деревьев бросались под ноги, по спине ручьем тек пот.

        Ровная гладь озера заблестела впереди, у края леса. Я встал за огромным

деревом,  выравнивая дыхание. Насчитал тринадцать бандитов. Неплохо вооружены —

топоры,   шестоперы,   короткие  палицы.  Даже  мечи  есть.  Половина  людей  в

самодельных доспехах.

        Жрец  затягивал веревку  на  горловине большого  кожаного мешка.  Потом

встал,  дал знак двум высоким парням.  Те привязали к мешку длинную веревку, на

конце которой был колышек.  Придумано просто и надежно:  мешок улетит в воду, а

колышек воткнут в  дно рядом с берегом.  И ищи,  пока не надоест.  Этот сейф не

хуже иных.

        Парни подняли мешок и тут же выронили его, упав в воду. В груди каждого

торчала стрела.  Еще двое легли в высокую траву, пронзенные насквозь. Остальные

успели спрятаться.

        Я  откинул лук и  побежал вдоль кустарника.  Где-то здесь засел один...

Рослый ватажник стоял  лицом  к  лесу,  сжимая в  руках топор.  Услышав шум  за

спиной, повернул голову, мелькнули широко раскрытые глаза. Я сшиб его на землю,

всадив  нож  в  падающее  тело.  Над  головой  зашуршала трава.  Я  едва  успел

откатиться в сторону.  Шипастый шар палицы вмял землю рядом, вырвав клок травы.

Бритый наголо бандит вновь занес дубину над головой.  Я взлетел на ноги,  снял*

удар и мечом распорол живот снизу доверху.

        *  Съем —  сложное защитное движение атакуемого с  целью избежать удара

или захвата путем действий,  последовательно сочетающих в себе уклон, подставку

конечности,  оружия или предмета, отвод атакующей конечности противника, оружия

или  предмета от  себя и  захват с  рывком или толчком отведенных:  конечности,

оружия  или  предмета.  —  Краснопольский  С.С.,  Петрий  А.М.  Система  боевой

подготовки «Беланг». 1993.

       

        Дикий крик огласил берег. На шум схватки сбегались ватажники.

        — Там, там!

        — У кустов...

        Донесся грозный крик Жреца:

        — Он один! Окружайте его!

        Еще один ватажник полетел в траву с распоротым животом, щедро орошая ее

кровью.  Бандиты взяли меня в кольцо, но нападать не спешили, видя, что стало с

их товарищами. Новый крик Жреца подстегнул их.

        — Убейте его, остолопы!

        Перед глазами замелькали искаженные лица и занесенное для удара оружие.

Наконец один решился и  шагнул вперед,  выбрасывая руку с мечом.  Я отбил удар,

скользнул к  бандиту вплотную,  клинком рассек  ему  пах  и  тут  же  прыгнул в

сторону, вырываясь из окружения.

        В  голове стало  пусто  и  легко,  словно долго  раздувал костер,  руки

заработали с удвоенной скоростью.  Бандиты пробовали снова взять меня в кольцо,

с каждым разом теряя товарищей.  Сзади их понукал Жрец, потрясая чеканом. Когда

все его люди перешли в горизонтальное положение,  он прыгнул вперед сам.  Чекан

снес  полкустарника под  корень  и  застрял  в  нем,  а  Жрец  отлетел прочь  с

пронзенной насквозь грудью.

        Я осмотрел трупы, добил трех раненых и подошел к Жрецу. Тот кривил губы

от боли, зажимая руками рану. На куртке расплывалось огромное кровавое пятно. Я

вытер меч и убрал его в ножны. Сел на пенек.

        —  Ты  ошибся.  Жрец.  Барон Сувор даже не  имел представления о  твоем

истинном обличье.  А я приехал по своим делам.  Ты поспешил и сам загнал себя в

угол.

        Тот молчал, закусив губу.

        — У меня было другое дело.  Я искал Жреца. Жреца — атамана банды лесных

братьев. Но мне и в голову не приходило, что староста и атаман — одно лицо.

        Его рот дернулся, словно под током, с губ сорвалось тихое:

        — Ты к-кто?

        — Да разве это важно?  — Я сел поудобнее. — Просто я хочу, чтобы понял,

осознал,  что своими поспешными действиями только помог мне обнаружить себя.  Я

мог до конца века искать Жреца, даже не подозревая старосту барона... Что?

        Он  хотел что-то  сказать,  но  голос сорвался,  изо рта потекла тонкая

струйка крови. Собрав последние силы, прошептал:

        — Что тебе... надо?

        —  Знаешь,  я  придумал неплохой план обогащения.  Он прост,  как и все

гениальное:  отобрать у  лесных братьев то,  что они награбили.  Ты про Лесника

слышал?  Слышал?  Ну вот...  К  нему я  уже наведывался,  теперь наступила твоя

очередь.  И  знаешь,  мне  мой  план  очень  нравится.  Ведь  я  восстанавливаю

справедливость. А заодно очищаю леса от швали.

        — А... чем ты лучше... нас-с?

        — Как тебе сказать... Я, видишь ли, никогда не трогал обычных людей, не

крал у тех, кто зарабатывает на жизнь своим трудом. Я не брал чужого!

        — Ты из... клана?

        — Нет.

        — Но кто же ты?

        В памяти всплыли прочитанные когда-то слова.  К этой ситуации подходили

как нельзя лучше.

        - Я — часть того зла,  которого на вас вечно не хватает. Ты получил то,

что готовил другим!

        Достав из-за  голенища его  сапога узкий  кинжал,  возвратным движением

полоснул по оголенной шее и пошел прочь. Кинжал выбросил по дороге.

        ...Трупы  отволок в  овраг —  волки и  воронье славно попируют,  хороня

следы недавней схватки.  Заглянул в  мешок с деньгами:  золота оказалось много.

Вместе с тем, что уже лежало в надежном месте, этого хватит на любое оружие.

        Четыре дня прошло с  момента возвращения в  замок,  и  все четыре дня я

ждал  известий из  Медвежьего леса.  Барон послал крупный отряд,  чтобы найти и

уничтожить банду лесных братьев,  но до сих пор новостей не поступало.  Или все

еще ищут, или вот-вот вернутся ни с чем.

        ...Осторожный стук в  дверь вырвал меня из  дремы,  я  вскочил,  сжимая

кинжал.

        — Кто там?

        — Открой, это я, Эная.

        Отодвинул засов. Девчонка вошла в комнату.

        — Ты чего так рано?

        Она обиделась и пробурчала, недовольно поглядывая на меня:

        — Скоро обед, солнце давно взошло, а ты дрыхнешь!

        — Ну ладно. Что за спешка?

        — Не скажу. Совсем забыл меня. Я вчера весь день ждала.

        Я скрыл улыбку и обнял обидчивую девчонку.  Вчера как раз выяснял,  где

можно продать железный лом по сходной цене.

        — Не дуйся, а то щеки вон как разнесло. Из-за спины видно.

        — Ну тебя.  — Она изо всех сил сдерживала смех, а потом все-таки звонко

расхохоталась. — Ты все шутишь.

        — Плакать причин нет. Давай рассказывай, что случилось,

        — Господин барон просит тебя отобедать вместе с ним.

        — Да? С чего такая милость?

        Эная  пожала плечами,  крутанула головой,  отчего волна волос хлестнула

меня  по  лицу.  Я  вдохнул тонкий  аромат  трав,  настоем которых мыла  голову

девчонка.  Запах  был  приятным  и  завлекающим.  Захотелось потрогать  волосы,

зарыться в них лицом, я немедленно исполнил желание. Эная оттолкнула меня.

        — Пусти. Не хочу с тобой обниматься.

        — Это еще почему?

        — Ты так и не извинился.

        Ну что поделаешь с этой чертовкой?!

        — Так и быть, прошу прощения. А ты простишь?

        —  Посмотрим.   —  Эная  положила  руки  мне  на  плечи.  —  Ты  правда

извиняешься?

        — Ага, честно.

        Она не отводила глаз,  потом поцеловала.  Я обнял ее и чисто машинально

скомкал платье. Эная отпрянула и, чуть задыхаясь, прошептала:

        — Нет-нет. Скоро обед, тебе надо одеться.

        — На это времени много не уйдет.

        Эная вскочила с кровати, подошла к окну. Я встал следом и оделся.

        — Ты не знаешь, нашли что-нибудь воины барона? В поселке, где напали на

торговцев?

        — Да нет. Знаю, что вернулись вчера. А что?

        Вместо ответа я  поцеловал ее и стал расспрашивать о каких-то пустяках.

Она отвечала,  выкладывая целый ворох подробностей,  я  слушал вполуха,  а  сам

радовался известию.  Поиски прошли безрезультатно.  И в голову никому не пришло

связать мои поездки с пропажей двух банд лесных разбойников.

        ...Кроме Сувора,  за столом сидели его верный сотник Витас и дочь. Трое

слуг замерли в ожидании позади. Я поздоровался, пододвинул тяжелое кресло ближе

к столу.

        — Вы извините,  Артур,  что я пригласил вас без уведомления. Сам только

приехал в замок.

        —  Я благодарен вам,  господин барон,  за приглашение,  когда бы оно ни

поступило.

        На  столе  появлялись великолепные блюда,  один  запах которых способен

пробудить аппетит у  кого угодно,  а  не  только у  меня,  едва проснувшегося и

проголодавшегося. Когда слуги закончили, барон взмахом руки отослал их и поднял

серебряный кубок, богато украшенный золотой насечкой.

        — Твое здоровье, Артур! Я вежливо приподнял свой.

        — Ваше, господин барон.

        Виноделие в  Аберене поставлено неплохо.  Два  сорта вин  мне нравились

особенно. Светлое, отдававшее липой, и совершенно черное, из черешни. Последняя

настойка вообще превосходила все,  что  я  пробовал за  свою  жизнь.  И  сейчас

смаковал   его,   одновременно  пытаясь   отгадать  причину   столь   любезного

приглашения.

        Обычно я обедал у себя в комнате или на кухне,  когда был особо голоден

и нетерпелив. С какой стати Сувор устроил прием?..

        Барон  дал  возможность сначала утолить голод  и  сам  с  удовольствием

насыщался.  Я  все смотрел на Дану,  она стоила того,  честное слово.  Красивое

зеленое платье приятно гармонировало с  цветом глаз и  изумрудом,  вплетенным в

волосы.  Глубокий вырез  приковывал взгляд,  нежная  чистая кожа,  великолепная

фигура...  э-э,  я  что-то сбился с  мысли.  И  напрасно засматриваюсь на столь

лакомый кусочек.  Какие бы ни были здесь вольные взгляды на личную жизнь, барон

не позволит заводить шашни дочке, тем более ей, по слухам, скоро замуж.

        Увидев, что я отодвинул пустую тарелку, Сувор обратился ко мне:

        — Как тебе у нас? Не скучаешь?

        —  У вас очень красивые места,  господин барон.  А скучать я не привык.

Стараюсь по мере возможности развлекать себя. Вот, к примеру, частенько выезжаю

в пес. Прогулки на свежем воздухе очень полезны для здоровья.

        Барон выслушал этот бред не моргнув глазом.

        — Да,  места у нас действительно замечательные.  А вот выезжать одному,

да еще в лес,  довольно опасно. Шайки бандитов бродят по глухим местам, и можно

запросто попасть к ним в руки.

        Я понимающе вздохнул.

        — Да,  забыл спросить,  как ты съездил отдохнуть?  Надеюсь,  не попал в

этот переплет? Там, как мне доложили, была большая драка.

        «А вот это зря,  барон.  Я же не дурак. В том, что меня опознают, можно

не  сомневаться.  Что-что,  а  драку  придется  брать  на  себя.  Наверняка уже

расспросили очевидцев и выяснили, кто уложил молодцев в трактире».

        — К сожалению,  господин барон, мне не удалось избежать досадной драки.

Пришел отдохнуть и поесть, но началась свалка — я стал невольным участником.

        Сотник, не сдержавшись, бросил:

        — Невольным... уложил десять человек. И трактирщика кто-то прирезал.

        Дана  удивленно  охнула:   еще  не  слышала  подробностей,  а  барон  с

сочувствием смотрел на меня.

        —  Когда  речь  идет  о  своей  жизни,   господин  сотник,   как-то  не

задумываешься о том, чтобы сохранить жизнь тем, кто хочет ее отнять.

        Барон поспешил прийти на помощь Витасу.

        —  Никто тебя не  винит,  Артур.  Ты  поступил правильно.  Просто Витас

удивлен:  сразить десятерых —  дело довольно трудное.  Скажу больше,  я не знаю

воинов,  которые могли бы повторить такое.  А  я  повидал много хороших бойцов,

поверь мне.

        — Мне повезло.

        —  Да-да...  к  счастью,  ты остался жив.  — Барон задумчиво поглаживал

щеку.  — Староста исчез и до сих пор не появлялся. Ты не видел его на следующее

утро?

        —  Нет.  Я  поспешил уехать,  не  хотел оставаться в  таком неспокойном

месте.

        «Надеюсь,  звери уже  растащили кости бандитов,  так что дальше смутных

подозрений барон не пойдет».

        Больше о драке Сувор не говорил.  Поведал о встрече с Другом,  служащим

при  дворе  короля.  Тот  знал  молодых  дворян,  вступивших в  дружину герцога

Владина,  и  отзывался о них очень хорошо.  Говорил об упорстве,  с которым они

овладевают трудной военной наукой.

        Я  поблагодарил барона за столь радостную весть и выразил уверенность в

том,  что мы  скоро услышим о  славных подвигах новых рыцарей...  ни  дна им ни

покрышки!

        Барон рассказал еще несколько новостей,  обращаясь не только ко мне, но

и к сотнику и к дочери, которая весь обед просидела молча.

        После трапезы я ушел к себе.  На душе остался неприятный осадок. Что-то

Сувор недоговорил, что-то скрыл. Может, подозревает в чем? Надо смотреть в оба.

        Барон собрался в  поездку по своим владениям,  посмотреть,  как ведется

хозяйство.  Имел ли он сведения о  плохой работе старост и тиунов* или это была

обычная процедура,  я  не  знал.  Кесарю,  как  говорится,  кесарево.  Я  решил

воспользоваться моментом и съездить наконец на торг.

        * Тиун — управитель во владениях дворянина.    

       

        Куча  оружия  пылилась в  моей  комнате,  и  ее  в  любой  момент могла

обнаружить прислуга.

        Дождавшись,  пока кавалькада всадников исчезнет за лесом,  я  подошел к

Игнату и попросил подводу. Зачем и почему, объяснять не стал. Как гость барона,

я  пользовался привилегией свободно требовать все необходимое.  Гораздо труднее

было  незаметно перенести арсенал на  подводу.  Немало помучившись,  я  наконец

уложил все под кипу сена.

        Небольшой городок Дагар находился в землях графа Огина,  соседа Сувора.

Он  был  славен  тем,  что  собрал  многих  мастеров и  ремесленников со  всего

королевства.  Они обслуживали дружинников,  дворян и путешественников.  Немного

побродив по улицам,  я  отправился к торговцу,  который охотно скупал все,  что

привозили на продажу.

        Его нашел на маленькой площади.

        Несколько палаток,  в которых лежал товар,  три подводы,  да помощники,

здоровые парни,  —  вот  и  все хозяйство торговца.  Насколько я  успел узнать,

предстоял нешуточный торг, эта традиция свято соблюдается при покупке-продаже.

        Я  заранее настроился на бесполезную трату времени,  так как терпеть не

мог торговаться.  Про себя решил,  что если за час не смогу всучить ему оружие,

то распродам все поштучно.

        Дишон,  торговец,  выглядел  типичным представителем своей  профессии —

круглое лицо,  длинные волосы,  мощный  корпус с  небольшим животиком.  Толстые

пальцы, которыми он ловко хватал то меч, то топор, скользили по лезвию, гладили

отполированную рукоять.  Он  взвесил меч в  руке,  на  самодельные доспехи едва

взглянул и  тут же  назвал довольно низкую цену,  с  которой я  не  согласился.

Благодаря своему напарнику-дружиннику,  знал цены на  оружие и  твердо держался

установленных границ.

        Дишон хмурился,  причмокивал,  кивал головой,  а  сам смотрел на  меня,

стараясь определить,  кто я такой и откуда у меня оружие. Он оценивал не товар,

а продавца, желая знать наверняка, можно ли сбить цену и насколько. Видя, что я

не  собираюсь уступать,  закатывал глаза,  охал,  жаловался на  плохое качество

железа,  на  недостаточную закалку клинков,  сетовал,  что бойки плохо сидят на

топорищах, что не удастся продать такое старье, а сам все смотрел и смотрел.

        Это был спектакль, рассчитанный на более широкую аудиторию, и, кажется,

он  сожалел,  что  вокруг  так  мало  народу.  Его  талант  пропадал  напрасно.

Убедившись,  что я не собираюсь снижать цену, он рассвирепел и принялся грозить

карами неуступчивому продавцу.  Рядом возникли дюжие помощники.  Я  отступил на

шаг,  покачал головой и  сказал,  что негоже обижать незнакомого человека и что

барон Сувор сильно оскорбится,  если  заденут его  гостя.  Услышав имя  барона,

торговец взмахнул рукой, и помощники исчезли за порогом палатки.

        Мы  препирались минут пятнадцать,  в  конце концов он бросил на повозку

туго  набитый кошель.  Сделка состоялась,  но  Дишон оставался мрачным,  словно

грозовая туча.  Он  знал,  что отдал за  товар столько,  сколько тот стоил,  но

неудавшаяся попытка торга испортила настроение.  Посмеиваясь про себя,  я решил

сгладить ситуацию и  преподнес ему  в  подарок  небольшой кинжал  с  затейливой

резьбой на рукоятке, украшенной серебром. Кинжал отобрал у Жреца.

        Дишон,  получив  дорогой дар,  смягчился и  предложил обмыть  сделку  в

ближайшем  кабаке.  В  результате  все  закончилось  обычным  в  таких  случаях

словоизлиянием, причем, изрядно перебрав, Дишон стал предлагать мне хорошие, по

его словам, мечи на выбор. Я поспешил откланяться, пока он не продал мне мое же

оружие.

        Перед отъездом пересчитал прибыль. Выходило никак не меньше шестидесяти

монет золотом.  Это больше половины того,  что отобрал у бандитов. Оказывается,

весьма  прибыльное  дело  —  восстанавливать справедливость и  порядок  частным

образом.

        Утром Эная прибежала на кухню и, едва переведя дыхание, выпалила:

        — В замок приехал герольд маркиза Корхана! Сам маркиз на полпути сюда и

прибудет после обеда.

        Стоявший у плиты Игнат ворчливо спросил:

        — Не сказал, зачем едет-то?

        Эная  пожала  плечами и  подмигнула мне.  Я  хмыкнул:  визит  Корхана —

большая неожиданность.  Главный смутьян королевства решил  почтить присутствием

сторонника короля. Небывалое дело!

        — Герольд сказал, что маркиз лично объявит о цели своего приезда.

        —  Ну-ну...  —  Игнат помешивал жаркое на  плите,  отворачивая лицо  от

пышущего жаром очага.  — Здесь-то ему рога быстро пообломают! Однако не к добру

это.

        Я отодвинул тарелку и пошел вслед за служанкой по коридору.

        — Эная, раньше маркиз был здесь?

        — Не-а...  никогда.  Они и встречались только раз. — Девчонка прильнула

ко мне и просительно заглянула в глаза, мечтательно улыбнувшись.

        Я отрицательно покачал головой и прошептал ей на ухо:

        — Не сейчас.

        Эная резко отшатнулась, отбежала на несколько шагов и крикнула:

        — И не мечтай тогда!

        Шустрая фигурка пропала во дворе. Я погрозил ей вслед пальцем и пошел к

себе.

        Маркиз заявился в  сопровождении четырех воинов и  двух слуг,  все были

верхом.  Он медленно подъехал к воротам, спокойно осмотрел стены и дружинников,

стоящих под навесами.  Навстречу вышел барон,  и  Корхан слез с  коня,  склонив

голову в вежливом приветствии. Его примеру последовали остальные спутники.

        Я  устроился в  небольшой пристройке,  поднятой на  высокие  столбы,  и

смотрел на непрошеных гостей.  Маркиз был довольно молод и хорош собой,  в лице

нет и тени злобы и ненависти, на губах — легкая полуулыбка. Двигался он легко и

свободно,  как  опытный воин.  В  облике нет ничего,  чтобы соответствовало его

отвратительному,  по слухам,  характеру. Впрочем, он добр и приятен в общении с

друзьями, а с врагами ему полагается быть злым и беспощадным. И потом, злостные

тираны далеко не всегда соответствовали внешне своему внутреннему облику.

        Я оценивал его воинов и их вооружение.  Маркиз старается идти в ногу со

временем:   тяжелые  рыцарские  латы  отсутствуют,  они  делают  воинов  весьма

неповоротливыми,  хотя и относительно неуязвимыми.  На теле кольчуги, доходящие

до бедер.  Корпус закрывает литой нагрудник; наплечники, налокотники и щитки на

предплечьях;  на голове шлем с  остроконечным верхом и  бармицей,  спадающей на

спину и плечи.

        Легкие кривые каленые мечи,  длинные копья,  на боку кинжалы, на седлах

клевцы.  В  руках кавалерийские щиты,  небольшие и  удобные в  бою.  У двоих за

спиной луки. Только маркиз спрятал кольчугу под дорогой халат цвета крови.

        Корхан  производит впечатление хорошего  воина,  заботливого хозяина  и

умелого командира.  Его дружинники все высокого роста, мускулистые, с развитыми

плечами. Дружина у маркизов достигает численности в триста — четыреста человек,

это   большая  сила.   Нетрудно  догадаться,   почему  Корхана  считают  грозой

королевства.

        Я скользнул взглядом по спутникам маркиза и вдруг остановился на слуге,

который шел последним и вел трех коней в поводу. Где-то его уже видел...

        Слуга шел,  опустив лицо,  и  зыркал по  сторонам узкими глазами,  едва

поворачивая  голову.   Он   внимательно  вглядывался  в   лица  стоящих  вокруг

дружинников и дворовых слуг и тут же переводил взгляд дальше.

        Вглядывался!.. Он не просто смотрел на незнакомых людей, а вглядывался,

пытаясь узнать кого-то... И тут я вспомнил. Видел же его в той деревне, где жил

староста-Жрец.  Как раз в доме старосты и видел.  Когда приехал, он крутился во

дворе,  а потом исчез.  Тогда я не обратил на него внимания — подумаешь,  слуга

работает. И вот теперь он здесь, да еще в свите самого Корхана.

        Что же получается?  Или сам Жрец — человек маркиза, или этот соглядатай

был  специально приставлен к  старосте...  Но  ведь  он  был  в  доме старосты.

Выходит,  не врут те слухи, которые связывают маркиза с лесным братством. Зачем

маркиз притащил этого доходягу сюда?  Чтобы он  опознал человека,  отправившего

Жреца в мир иной. Ткнет пальцем в человека, то есть в меня, — и все.

        Я  отступил  в  глубь  пристройки.  Что  делать?  Убить?  Но  надо  еще

подстеречь,  да и в замке неудобно.  Выманить за стены? Но чем? Подождать, пока

они все уедут и в лесу встретить? Легко сказать! Придется убивать всех, а в мои

планы не входит схватка с  маркизом и его воинами:  пятеро дружинников — это не

пятеро лесных бандитов.  Да  и  такое  убийство разом  осложнит обстановку.  За

маркиза многие вступятся.

        Я  сел  на  бочонок  и  задумался.   Итак,   маркиз  притащил  с  собой

осведомителя специально,  чтобы тот  опознал человека,  который уничтожил шайку

Жреца.  Искать,  понятное дело,  станут среди воинов: маркиз и мысли не держит,

что это сделал кто-то другой.  В крайнем случае посмотрят на дворе,  среди тех,

кто  может  скрываться,  сменив одежду воина на  наряд слуги.  Искать будут все

семеро.  И этот прихвостень,  и второй слуга,  и воины,  даже сам маркиз начнет

исподволь задавать вопросы.  О нет, никто напрямую спрашивать не станет. Пойдут

простые с  виду  вопросы,  на  которые доверчивые люди,  не  разглядев подвоха,

ответят искренне,  что знают.  И маркиз ловко поинтересуется делами Сувора, его

дружиной,  похвалит воинов,  что  так  хорошо несут  службу,  может,  предложит

наградить самого умелого. Такое здесь водится как знак уважения соседа и друга.

        Надо уехать,  на время,  конечно. Допустим, в лес, на охоту. Пусть ищут

на здоровье.

        Я  незаметно прошел к  себе  и  стал  собираться.  Кроме  двух  длинных

кинжалов,  взял лук. Затянул завязки на сапогах и хотел выйти из комнаты, когда

дверь распахнулась и через порог переступила вездесущая Эная.  Сердиться на это

чудо невозможно,  я просто опустил руку, намертво ухватившую рукоять кинжала, и

перевел дух.

        Эная закрыла дверь и заговорчески приложила палец к губам:

        —  Маркиз  просил  руки  баронессы.  Только что!  Девчонка торжественно

закатила глаза и замолчала. Зная ее характер, не стал торопить с продолжением —

сама все расскажет. Эная немного помолчала, давая возможность задать вопрос, но

видя, что я раскрыл ее коварные намерения, укусила меня за ухо и прошептала:

        — Барон отказал! Но так вежливо, что маркиз только Улыбнулся и попросил

лично засвидетельствовать свое почтение Дане.

        — И как?

        —  Не  знаю.  Я  убежала к  тебе.  —  Она  подставила губы Для поцелуя,

полагая,  что заслужила поощрение.  Я  с  удовольствием поцеловал ее и легонько

отстранил от  себя.  Эная все льнула,  норовила прижаться к  груди,  всем видом

давая понять, что сгорает от страсти. Я был не против, но в замке гостят маркиз

и его человек. Следовало поспешить, дабы не попасть тому на глаза.

        — Я еду на охоту.

        — И я с тобой.       

        — Я поеду один, а с тобой прогуляемся в лес позже, не для охоты.

        Она притворно нахмурилась и махнула рукой:

        — Ты вечно обещаешь. И никогда не держишь слова.

        — Вот и убедишься, насколько я честен с тобой, идет?

        — Ладно уж,  иди,  охотник.  Но смотри,  я напомню о твоем слове совсем

скоро!

        Я прошагал почти половину леса, прежде чем на глаза попал крупный заяц.

Но доставать лук было лень. Из головы все не шел визит маркиза.

        Пожалуй, ехать в такую даль только для того, чтобы .просить руки дочери

барона,  не  стоило.  Тем  более  однажды маркизу отказали.  И  поиск человека,

причастного к уничтожению шайки Жреца,  не является истинной причиной. Для этой

цели достаточно двух-трех шпионов.

        Может,  Корхан решил  лично  произвести рекогносцировку,  посмотреть на

замок своими глазами?  Значит,  он готовит нападение.  И скоро. Понял ли Сувор,

зачем приехал гость?

        На краю опушки бил родник.  Я напился,  смыл пот и пыль с лица. По моим

расчетам, маркиз должен уехать из замка — можно возвращаться.

        На западной стороне леса деревья несколько поредели, впереди показалась

поляна.  Я  проходил мимо густого кустарника,  когда еле  слышный шорох привлек

внимание.  В пяти метрах от меня стоял волк.  Черно-серая шерсть, в приоткрытой

пасти виден розовый язык, глаза сверкают.

        Я  прижался спиной к  дереву,  рука поползла к  поясу за  кинжалом.  Из

кустов вышел второй волк,  встал рядом с первым,  в нескольких шагах. Наверное,

они  не  в  курсе,  что  по  всем  писаным законам не  должны  искать встречи с

человеком,  которого традиционно избегают.  Волки, как и другие звери, не знают

злобы и ненависти,  а убивают только для пропитания.  Этим я явно не подхожу на

обед: есть добыча проще и слабее.

        Где-то рядом раздался скулеж.  Волчонок!  Значит,  это самец и самка, и

детеныша они будут защищать до последней капли крови. Вот влип!..

        Я  переводил взгляд  с  одного на  другого,  стараясь предугадать,  кто

раньше прыгнет.  И  едва уловил момент нападения.  Прыгнул самец.  Я  развернул

корпус,  левая рука метнулась вперед и ухватила шкуру под челюстью,  а правая с

силой  вонзила кинжал в  шею  по  рукоятку.  Быстро высвободил оружие и  бросил

бездыханное тело навстречу его  подруге,  которая уже  распласталась в  длинном

прыжке.  Волчица замешкалась,  этого мига мне хватило, чтобы приложить ногой по

ее голове. Зверь отлетел в сторону, я ударил еще раз.

        Волчица клацнула зубами, изогнулась, я ухватил за загривок и всадил нож

в  сердце.  Страшная пасть  раскрылась,  с  клыков  потекла слюна.  Зрачки глаз

помутнели. Эх вы, санитары леса... Этот враг вам оказался не по зубам.

        ...Волчонок забился  в  дальний  угол  норы  и  угрожающе выставил едва

прорезавшиеся клыки.  Я  вытащил его на белый свет и положил на лист лопуха,  с

любопытством рассматривая со  всех сторон.  Он  умрет через день-два,  если еще

раньше его не отыщет лиса или шакал.

        Невелика сегодня  добыча.  Я  вспомнил,  что  в  здешних  краях  волчат

частенько брали вместо собак домой,  а  сук спаривали с  волками,  чтобы у  тех

родились большие и сильные щенки. Взять, что ли? В подарок баронессе...

        Когда вернулся в замок,  на улице стемнело.  Я нее по Двору волчонка, и

привязанные на цепи сторожевые псы громко лаяли, чуя извечного врага. Стражники

завистливо косились:  добыть  волчонка можно  зачастую только одним  способом —

убить его мать. А это считается весьма почетным.

        Дана  сидела  в  низком  кресле  и  листала  толстый  фолиант в  черном

переплете из  телячьей кожи  с  тиснеными буквами заглавия.  Увидев  меня,  она

отложила книгу.

        — Добрый вечер, баронесса.

        — Здравствуй, Артур. Я рада тебя видеть. Что-то случилось?

        Я  присел на корточки,  вытащил из мешка волчонка и опустил его на пол.

Тот  неуклюже сделал шаг и  завалился набок,  жалобно заскулив.  При виде этого

чуда Дана ахнула,  быстро подбежала к нему и осторожно взяла на руки.  Волчонок

захныкал громче и  неожиданно пустил лужу.  Дана звонко засмеялась,  дернула за

шнур для вызова слуг. Появившейся служанке приказала принести тряпку и ведро.

        — Где ты его нашел?

        — Где можно найти волчонка? Только в лесу.

        — А что с его родителями? Они умерли?

        Дана гладила щенка, тот перестал ныть и пристроился под теплой рукой.

        — Да... можно и так сказать.

        Вернулась служанка и  быстро убрала следы  волчьего безобразия.  Заодно

принесла старую подстилку для щенка и бросила ее в угол.

        —  Пошли  на  кухню  за  молоком и  принеси кусок хорошей ткани.  Самой

тонкой, какую только можно найти. Я сама покормлю малыша.

        Щенок  между  тем  начал  обследование незнакомой  территории и  быстро

уткнулся  в  колени  Дане,  совершенно  открытые,  что  представляло  для  меня

некоторое неудобство. Платье было довольно короткое, и, когда девчонка присела,

ноги оказались прямо перед моим носом. Весьма привлекательные ноги...

        Дана проследила за моим взглядом,  лукаво улыбнулась и поблагодарила за

подарок.

        — Да, а как вышло, что он остался один?

        — Волки напали на меня—случайно.

        Дана замерла, прижав руки к груди.

        —  Ты...  убил их?  Обоих?  А...  —  Ее  глаза блуждали по моему телу в

поисках ужасных ран, — Ты не ранен?

        — Да нет вроде...

        В комнату вошел барон.

        — Здравствуй,  Артур.  Ты балуешь мою дочь. Это дорогой подарок, потому

что дорого достается.

        — Отец, Артур убил двух волков. А сам даже не поцарапался!

        Барон не удивился, лишь мельком взглянул на меня и подошел к волчонку.

        —  У  тебя будет хороший охранник.  Я  прикажу Витасу,  чтобы он  отдал

волчонка дрессировщику. А пока займись щенком сама.

        Пользуясь сменой темы, я решил ретироваться.

        — Рад, что сумел угодить вашей дочери, господин барон.

        — Спасибо, Артур. — Барон повернулся к дочери. — Как ты его назовешь?

        — Пока не знаю.  — Она задумчиво посмотрела на волчонка, потом перевела

взгляд на меня. — Может, ты подскажешь?

        Я пожал плечами.  Вдруг в голову пришла интересная мысль. Усмехнувшись,

сказал:

        — Назови его таким именем — Спартак.

        — Спартак? Странное имя...

        Дана посмотрела на отца,  тот махнул рукой:  мол, поступай, как хочешь.

Спартак так Спартак.

        — Хорошо. — Она потрепала его по загривку. — Буду звать так.

        Я  хмыкнул.  Кто  знает,  может,  веков  через  восемь-девять  и  здесь

какую-нибудь команду тоже назовут «Спартак»?

        Брюки,  куртку, сапоги и ремень я заказал в Дагаре. А на следующий день

отправился в  Вагут.  Он  находился  в  пятидесяти километрах южнее  Дагара,  в

королевских землях.

        Еще в прошлую поездку я услышал о мастере-оружейнике Исароке.  Родом из

Фарраба, он бежал оттуда лет пятнадцать назад, не поладив с управителем. Теперь

его оружие и  доспехи славились не только по всему Аберену,  но и далеко за его

пределами.

        Вагут был больше Дагара,  здесь жило много купцов и ростовщиков, а дома

и  мастерские ремесленников расположились на  окраине,  чтобы не задымлять,  не

коптить город.

        Дом мастера я  нашел довольно скоро.  Постучал.  Из-за  высокого забора

залаяли  собаки.  Через  минуту  в  воротах  открылось маленькое окно.  Молодой

парень,  окинув меня пристальным взглядом,  поинтересовался,  по  какому делу я

приехал.  Услышав ответ,  открыл одну  створку и  впустил меня внутрь.  Широкое

подворье было безлюдным,  из кузниц доносился частый перестук молотов.  Из труб

валил дым.

        Мы вошли в  дом,  и я увидел совершенно седого человека лет пятидесяти,

среднего роста, с натруженными руками и немного сгорбленной спиной.

        — Добрый день, мастер.

        — Добрый... — Он взмахом руки отпустил привратника. — От кого прибыл?

        — От себя, мастер.

        Исарок высоко вскинул густые брови, недоверчиво оглядел меня.

        — И что же ты хочешь, парень?

        — Меня зовут Артур. Я хотел заказать у тебя оружие.

        — Погоди. Ты хоть знаешь, сколько стоит мое оружие?

        — Знаю... слышал. Но у меня есть деньги.

        Исарок хмыкнул,  внимательно разглядывая мой  наряд,  опустил взгляд на

обувь, снова хмыкнул и неожиданно повернулся.

        — Иди за мной.

        Мы вошли в соседнюю комнату.  Исарок достал из большого сундука длинный

плоский ящик.

        — Ну-ка, подойди сюда.

        В  ящике  лежал меч.  Прямой узкий клинок сантиметров девяносто длиной,

светлый отлив стали,  по  всей  длине клинка идет узкий дол.  Гарда из  той  же

стали,  простая,  без украшений,  на  концах маленькие шары.  Костяная рукоятка

молочного цвета с  мелкой насечкой.  На  конце рукоятки набалдашник из  желтого

металла.  Клинок плавно сужается к  концу и переходит в острие.  Около гарды на

клинке метка мастера — круг и внутри линия по диагонали.  Ни единого украшения,

они только испортят это воплощение совершенства.

        Мастер открыл второй ящик.  Там тоже лежал клинок. Когда он его достал,

у меня заныла от нетерпения рука,  так захотелось подержать,  ощутить тяжесть и

надежность меча.  Впрочем,  это  был  не  меч,  а  сабля.  Ровный изгиб  клинка

заканчивался острием,  а не был затуплен, как у некоторых сабель, виденных мною

до  этого.  Сталь  темного цвета матово поблескивала в  свете свечей.  Такая же

простая рукоять и  гарда.  Цвет кости на рукояти более темный,  под стать цвету

стали.  Метка несколько отличается от  первой:  в  кругу две  скрещенные линии,

образующие букву «X».

        Исарок довольно улыбнулся, когда я восторженно округлил глаза.

        — Теперь ты понял,  сколько стоит мое оружие? За этот меч отдают равный

вес золотом. А за саблю еще больше.

        —  Ты великий мастер.  —  Я вежливо склонил голову.  — Я убедился,  что

поступил правильно.

        —Что?

        — Мне необходимо оружие.  Я покажу чертежи, по которым ты его сделаешь.

Что же касается цены... назначь ее сам.

        Исарок недовольно покачал головой.

        — В стране,  откуда я приехал,  знают несколько секретов... способов, с

помощью которых можно получить сталь лучшего качества. Я расскажу тебе о них, и

ты будешь делать мечи лучше, чем прежде.

        Исарок нахмурился:

        — Ну-ну. Но если это окажется чепухой, клянусь — тебя вышвырнут отсюда.

        — Хорошо, мастер.

        Ничего особенного я,  конечно,  говорить ему не собирался, даже если бы

знал. Уровень техники в двух мирах несопоставим, а мои познания в металлургии и

химии не позволяли свободно разбираться даже в простейших вещах.

        Один  мой  знакомый увлекался изготовлением мечей  и  другого холодного

оружия.  Он самостоятельно нашел секрет булатной стали,  и его клинки не только

не  уступали знаменитым маркам,  но  и  превосходили их.  Правда,  он занимался

подобными  изысканиями  полулегально,   из-за  несовершенства  нашего  дорогого

Уголовного кодекса. Все ножи, которыми мы были вооружены там, дома, сделаны им.

        Способ  лучшей  закалки  стали,   новые  присадки  и   метод  повышения

температуры в печи,  без которой никак не получить нужный результат, — это все,

что я знал и что выложил Исароку.

        Сначала он недоверчиво слушал, потом стал задавать вопросы, на половину

из которых я  не мог ответить.  В  конце концов потребовал показать чертежи.  Я

развернул листы,  привезенные с собой.  Исарок внимательно изучал чертежи, то и

дело косясь на меня.

        — Кто рисовал?

        —Я.

        — Что это?

        — Панцирь. Видишь, как крепятся между собой кольца? А здесь, здесь... и

здесь будет двойное плетение.

        Мастер смотрел,  что-то шепча под нос,  для лучшего запоминания загибал

пальцы. Наконец выпрямился.

        — Хорошо.  Я берусь выполнить заказ.  На это у меня уйдет... две луны и

еще... половина. После можешь приезжать.

        Две с  половиной луны —  это немногим более двух месяцев.  Срок,  прямо

скажем,  невелик.  Видимо,  мастер посадит за работу всех помощников и  отложит

другие дела.  Потому что изготовить меч,  и не только меч,  — дело долгое,  при

этом придется испытывать новые виды закалки и обработки.

        — Хорошо,  мастер.  Как мы и договорились, цену ты назначишь сам, после

выполнения работы...

        Распрощавшись с Исароком,  я отправился дальше в поисках хорошего лука.

Подходящий  экземпляр  нашел  нескоро.  Это  был  великолепный лук,  составной,

усиленный сухожилиями,  очень  тугой  и  дальнобойный,  несмотря  на  невеликие

размеры —  всего сто  пятнадцать сантиметров.  Кроме него,  купил две  запасные

тетивы, колчан, три десятка стрел, наконечников про запас.

        Через день приехал в  замок.  Прошло почти три месяца с  момента нашего

появления в Аберене. Пора дать о себе весточку студентам. Я сел за письмо.

        Голубиная почта здесь развита хорошо:  в каждом замке, в каждом большом

селе есть голубятня, где наготове сидят от десяти до двадцати лучших голубей. В

кратчайший срок они доставят письмо по адресу.

        Я  скрутил лист бумаги в  тонкую трубочку,  слуга при  мне вложил его в

маленький мешочек на  груди  голубя  и  отпустил птицу  на  свободу.  Пару  раз

взмахнув крыльями, сизарь скрылся в небе. Надеюсь, его будет кому встречать...

       

        Часть 2

        ПРЕЛЕСТИ НОВОЙ ЖИЗНИ

       

        Часы  на   стене  королевского  дворца  пробили  полдень,   под   окном

прогрохотали подковами сапог  стражники,  спешащие  заступить на  пост.  Следом

прокатила телега, раздался пронзительный женский крик:

        — Нитко! Я тебе, паршивцу, голову оторву! Кто в тесто мышь подбросил?..

        На  другой  стороне  улицы  часто-часто  застучали босые  детские ноги,

спешащие убежать как можно дальше, пока в самом деле не поймали.

        Ветер слегка колыхал тонкую занавеску на  окне.  В  комнате за  большим

круглым столом сидели две  девушки,  третья устроилась на  широком диване.  Все

были заняты вышиванием. Когда донесся крик разъяренной жены повара, одна из них

подняла голову и чуть улыбнулась.

        «Надо послать служанку к торговцу хлебом на другую улицу.  Есть булки с

мышатиной — это слишком!»

        Рядом  с  каждой  вышивальщицей  лежали  клубки  ниток  разных  цветов,

всевозможные инструменты,  которыми  они  ловко  пользовались,  изобретая самые

причудливые рисунки.  Столь  страстное увлечение вышиванием объяснялось просто:

оно было модным, а кроме того, больше заняться нечем.

        За  три  с  лишним месяца,  проведенных в  столице,  они  перепробовали

множество разных  увлечений,  но  через  день-другой  все  надоедало,  набивало

оскомину и нагоняло тоску.  Попытка читать книги едва не закончилась сломанными

от непрекращающейся зевоты челюстями. Выезды на природу — дивную, надо признать

—  только в  обществе парней,  из-за опасности попасть в  руки лесных братьев и

иных  злодеев.  Ходить в  гости к  таким же  скучающим дамам коротать вечера за

обсуждением двух-трех сплетен —  дело тоскливое.  Игра в  карты — занятие более

интересное. но, как и всякое развлечение, быстро приедающееся.

        И девушки с нетерпением ждали,  когда придут со службы ребята.  Ждали и

жгуче им  завидовали.  Те  имели несравнимо больше возможностей весело провести

время.  Когда они возвращались, уставшие, пропыленные, мокрые от пота, покрытые

синяками и ссадинами — учились владеть оружием,  — но веселые,  жизнерадостные,

девушки стряхивали сонную одурь и воскресали на глазах.  Сыпались шутки, звучал

смех.

        А  до прихода ребят изнывали от тоски и скуки,  занимались опостылевшим

вышиванием, раскладывали пасьянсы и гадали. На любовь, на разлуку, на жизнь, на

смерть...  на что попало.  И ждали.  Час за часом,  день за днем.  Ждали, когда

откроется дверь в их мир.

        Согласно здешним обычаям,  молодой рыцарь,  достигнув шестнадцатилетия,

может  смело  объявить дамой  сердца  понравившуюся ему  девушку  и  отстаивать

звание,  если кто-то  попробует его  оспорить.  Не  обходится без  дуэлей из-за

прекрасных дам,  причем этих самых дам зачастую не спрашивают.  А те не против,

всецело  поддерживают  обычай  и  легко  меняют  привязанность,   если  прежний

возлюбленный не в силах доказать, что он достоин быть ее кавалером.

        Попав  в  этот  мир,  студенты оказались перед выбором:  либо  объявить

девушек супругами,  либо бессильно наблюдать,  как к ним направляются делегации

кавалеров — заполучить сердце прекрасной дамы. Выбрали первое.

        Отношения между Светой и Николаем,  Оксаной и Денисом давно сложились и

здесь обрели реальную основу.  Девушка Андрея осталась дома, и, подумав, ребята

решили объявить Лену его дамой сердца.  Поначалу все складывалось замечательно.

Воспылавшие страстью к  незнакомкам рыцари поутихли и,  кроме  пылких взглядов,

ничем не тревожили.

        — ...Удар!  Еще удар! Так, теперь ставь щит. Ниже, ниже... да не так! —

Старый десятник, прихрамывая, подошел к Денису и выхватил оружие из его рук.

        Напарник  Дениса  вытер  мокрый  лоб  и  поправил шлем.  Десятник встал

напротив.

        — Начинай.

        Он парировал удар щитом,  ударил сам снизу вверх, стараясь подсечь ноги

напарника,  но  тот ловко поймал выпад,  опустив щит и  держа его на  вытянутой

руке.  Десятник  немедленно ударил  с  другой  стороны,  заставив выбросить меч

навстречу, и следующим движением выбил его из рук соперника.

        — Так-то!  Заставь противника выставлять щит, куда тебе нужно, и готовь

удар. — Он отдал оружие. — Работай.

        Денис принял деревянный меч,  щит и  приготовился к поединку.  Десятник

подал знак, и соперники скрестили оружие.

        Рядом отдыхали пойле схватки Андрей и Николай. Слипшиеся волосы обдувал

легкий ветерок, струйки пота ползли по голым спинам. Ребятам предстояло еще два

поединка — только после этого сегодняшний урок можно считать завершенным.

        Их учили биться на мечах,  топорах,  копьях,  верхом и  в  пешем строю.

Учили бегать с полным вооружением,  рубиться после долгих переходов,  правильно

рассчитывать силы на долгий бой и быстро восстанавливаться. Учили бою в строю и

единоборству,  учили,  как правильно выбрать оружие по руке и силе.  Заставляли

ходить в  доспехах,  чтобы привыкнуть к  их весу.  Учили,  учили...  три месяца

каждый день,  без скидок на усталость и желание.  И все же за три месяца пройти

школу,  которую местные юнцы проходят,  начиная с  двенадцати лет,  было не под

силу.   Несмотря  на  старание,   ребята  уступали  в  умении  владеть  оружием

ровесникам.   Легче  было  Андрею:   он  занимался  спортом.  Старый  наставник

одобрительно щелкал языком,  глядя,  как  тот  повергает на  землю соперников в

схватке голыми руками.  Не  всегда,  но  довольно часто  он  оказывался сильнее

местных мастеров кулачного боя.

        ...Десятник дал  отмашку,  и  Денис  отошел к  ребятам,  снимая шлем  с

головы.  Коротко остриженные волосы прилипли ко лбу, на щеке надувалась красная

отметина — синяк.

        — Загонял тебя Старик. Ты как выжатый лимон.

        — Старик недоволен, что герцог берет нас на границу.

        — Чего ему быть недовольным?  — Николай весело оскалился. — Покажем, на

что способны.

        — Он прав, в серьезном бою мы продержимся до первой смены рядов.

        Десятник  окликнул  ребят,  и  те  пошли,  натягивая на  ходу  шлемы  и

рукавицы. Денис сел на землю, внимательно следя за ребятами, стараясь подметить

ошибки, как советовал десятник. Тренировка продолжалась...

        Последние лучи  заходящего солнца  еще  доставали до  широкого окна  на

втором этаже большого дома,  но были не в  силах проникнуть сквозь тонкую ткань

занавески.  В просторной комнате царил полумрак,  два подсвечника,  стоявшие по

углам,  едва разгоняли тьму.  Все слушали негромкий,  хорошо поставленный голос

Оксаны.

        Она сидела на  узком диване,  рядом с  подсвечником,  и  читала письмо,

только  что  доставленное голубиной почтой.  Оно  пришло от  их  однокурсника и

товарища по несчастью — Артура.

        Известия не  радовали:  Ворота  закрыты,  и  никакой надежды на  скорое

возвращение.  Артур сообщал,  что жив,  здоров,  много ест,  много спит,  ведет

привольную жизнь, вполне доволен, чего и им желает...

        Оксана  закончила чтение  и  опустила руку  на  колени.  Первым нарушил

молчание Николай.

        — Ясно одно: ждать придется долго. Вот и все.

      — Ну почему же все? — насмешливо спросил Денис. Его глаза озорно блеснули

в  полумраке.  —  Например,  мне совершенно ясно,  что наш многоуважаемый Артур

живет припеваючи:  набивает пузо отменной едой,  сладко спит, и, как я полагаю,

не один.

        Он повернулся к девушкам.

        — Прошу у дам прощения за излишние подробности.

        —   А   что  такого?   —   поинтересовалась  Светлана.   —   Разве  это

предосудительно?  Он один,  свободный человек... Вот если бы мой Коленька начал

гулять, я бы мигом ему кудри повыдергивала.

        Она  протянула руку  к  голове сидящего рядом Николая.  Тот  возмущенно

посмотрел на нее:  мол,  как ты могла подумать.  Да никогда, ни единым словом и

жестом...

        — Все правильно...  — вставила Лена.  — Никто не заставлял нас покидать

замок барона. А раз сами решили уехать, то нечего и говорить.

        — Оставаться нельзя было... — вставил Андрей.

        — Почему? — спросил Николай. — Вступили бы в его дружину, жили там.

        — Вступили.  Ты никак не поймешь,  что уровень провинциального барона и

уровень того  же  герцога Владина несопоставимы.  Там  бы  мы  так  и  остались

простыми дружинниками, а здесь у нас есть шанс пробиться выше.

        — А зачем? Зачем нам уровень выше, если мы вернемся домой?

        — Затем,  дорогие мои, что никто нам не гарантировал возвращения. Может

статься,  что этот городишко за окном станет для нас новой родиной,  а  карьера

военного — занятием всей жизни.

        Лица ребят помрачнели.  Почувствовав,  что  несколько перебрал,  Андрей

попробовал сгладить впечатление.

        — Это я так... беру самый худший вариант. Но надеюсь, что вскоре Ворота

откроются.  А что касается Артура...  Конечно, барон не прогонит его. Один — не

семеро. Он спрятался за нашими спинами.

        Сидящий в обнимку с испуганной женой Денис отрицательно качнул головой.

        — Вряд ли он думал,  что так выйдет.  Не хотел с нами связываться — это

да. Он ездит к Воротам, не сидит сложа руки.

        Андрей пожал плечами:

        — Может, и так.

        —  Да ладно,  Андрюх,  — насмешливо бросил Николай.  — Не можешь забыть

вашей стычки. Тот небрежно махнул рукой.

        — Нашел, что вспомнить. Когда это было.

        — Что напишем ему? — Лена взяла со стола письмо.

        — А нечего писать. Если что произойдет, тогда да. А так... Он не дурак,

понимает:  раз  новостей нет,  то  все живы и  здоровы.  Сам-то  пишет только о

Воротах, о поисках, а о себе всего одну строчку.

        Денис  посмотрел  за  окно,  солнце  скрылось  за  верхушками  деревьев

дальнего леса.

        —  Пора на  боковую.  Завтра с  утра на  тренировку.  Он обнял за плечи

Оксану и первым направился к выходу, подавая пример остальным.

        — Спокойной ночи всем.

        Следом вышли  Николай со  Светланой и  Лена.  Андрей остался сидеть,  о

чем-то задумавшись. В полумраке комнаты его тень на стене сгорбилась и опустила

голову...

        Свечи  потрескивали,   наполняя  комнату  приторным  ароматом.  Здешние

умельцы могли  придать любой оттенок запаха не  только свечам,  но  и  факелам,

которыми  освещали  огромные  помещения дворянских замков.  Андрей  подошел  по

очереди к каждому подсвечнику и затушил мерцающие огоньки.  Комната погрузилась

во тьму, только от окна шел ровный неяркий свет ночного солнца — луны.

        Андрей  сел  в  кресло,  подогнув ноги.  Из  головы не  шел  разговор с

ребятами.  Оказывается,  его  слова  восприняли как  продолжение старой стычки.

Хотел обрисовать их незавидное положение, а они вспомнили мимолетный эпизод.

        Да разве он драку имел в виду? Правильно сделали, что уехали с герцогом

в  столицу.  Или  это  не  доказывают  события  последних  месяцев?  Ворота  не

открылись, и когда откроются — неизвестно. Откуда тогда сомнения?

        ...В  этом мире они  были одиноки.  Им,  пришедшим из  другой жизни,  с

другими  понятиями  и   правилами,   чуждо   здесь   все.   Процесс  привыкания

сопровождался нервными Срывами  и  стрессами.  Обостренные чувства,  повышенные

эмоции заставили ребят искать спасения друг в друге...

        Труднее было  Андрею и  Лене.  Другие пары  сложились давно,  здесь  их

отношения только получили новый толчок.  Подруга Андрея — Алла — осталась дома,

счастливо избежав общей участи.  Лена тоже была одна. Ни близость друзей, ни их

желание помочь не могли заполнить душевную пустоту,  поселившуюся в сердцах,  и

сгладить одиночество.

        Первым  не  выдержал  Андрей.  Молодому  здоровому парню  тяжело  вести

монашеский  образ  жизни,   когда  вокруг  много  красивых  женщин.  Одна  юная

прислужница легко приняла предложение молодого дворянина,  и теперь его постель

не пустовала.  Он не скрывал свою связь: знал, что осуждать его никто не будет.

Но, заполучив любовницу, Андрей не освободился от чувства одиночества. Служанка

принадлежала этому миру,  с ней не будешь откровенен.  Физиологическая близость

не заменила духовную.

        Чувство  к  Лене  возникло  исподволь,  незаметно  для  самого  Андрея.

Красивая умная девушка не могла не привлекать внимания.  Он любовался ее лицом,

фигурой,  походкой.  Тем,  как она разговаривает, как движется, плавно и легко,

как немного склоняет голову, когда слушает, как улыбается, нежно и мягко...

        В  конце концов Андрей понял,  что влюбляется,  и  только опасение быть

отвергнутым удерживало его от признания.                                 

        ...Известие о  срочном отъезде они  получили утром.  Спешно  собираясь,

ребята объясняли перепуганным девчонкам, в чем дело:

        —  Опять  мергиры напали.  На  северном побережье сожгли два  поселка и

перебили стражу. Владин хочет лично проверить, как охраняется граница.

        — И надолго вы уезжаете?

        —  Туда пару недель,  оттуда столько же...  — откликнулся Николай.  — А

сколько пробудем на границе,  трудно сказать. По меньшей мере полтора месяца...

А может, раньше  управимся.

        Здешний месяц отличался от привычного им не так сильно.  В  неделе было

шесть дней.  В  месяце пять недель,  в году двенадцать месяцев.  Кроме того,  в

конце  каждого третьего месяца существовало два  дня,  посвященных богам Дня  и

Ночи. Эти дни проводились в празднованиях, с ярмарками и играми...

        — Ну, дамы... — Денис обнял Оксану. — Ждите нас. Одни гулять не ходите,

лучше сидите дома, смотрите в окошко.

        В  бодром тоне сквозила тревога.  Света и  Оксана льнули к  мужьям,  не

отпускали. Возникла заминка. Наконец Денис первым отошел от жены, сел в седло.

        — Пора!

        Глаза у девчонок покраснели, по щекам катились слезы.

        —  Ну,  хватит реветь!  Не на войну провожаете,  —  крикнул Николай.  —

Прокатимся, посмотрим и обратно.   

        От  дворца  донесся рев  трубы.  Три  всадника дружно взмахнули руками,

прощаясь, и пришпорили коней. По каменной мостовой часто застучали подковы.

        Лена, обняв плачущую навзрыд Свету, медленно повела ее к дому.

        —  Светик,  ну что ты в самом деле!  Не пошлет их герцог в бой:  они же

новички, — утешала подругу Оксана. — Кто же посылает молодых на войну?

        — А почему тогда их взяли?

        — Чтобы привыкали понемногу.

        Подруги поднялись в комнату, сели вместе на огромный диван.

        — Я вдруг вспомнила,  как дрались тогда,  у барона Сувора, — продолжала

Света. — Эти раны... и кровь хлыщет ручьем...

        Подруги молча слушали, невольно вспоминая страшные картины.

        — Разве они обязаны воевать? Зачем им это? Зачем нам это?

        —  Но как же?  —  растерянно спросила Лена.  — Они поступили на службу.

Помнишь, о чем говорил вчера Андрей? Иначе нам не выжить.

        — Тогда почему Артур не воюет? Сидит в замке...

        Оксана гладила шелковистые волосы подруги, крепче прижимая ее к себе.

        — Так вышло. Ты должна понимать.

        — А я не хочу понимать! — выкрикнула Света, повернув заплаканное лицо к

Лене.  — Я хочу,  чтобы мой Коля был рядом! Живой и невредимый. Если Артур смог

остаться, значит, и мы могли.

        Лена пожала плечами,  не зная, что ответить. Логика ее слов разбивалась

об отчаяние и злость подруги.

        — Ребята поступили правильно. У нас не было другого выхода.

        — Тебе-то все равно, любить и заботиться не о ком.

        Лена  замерла,  не  веря ушам.  В  душе всколыхнулась обида,  горечь от

несправедливых слов наполнила глаза слезами. Оксана испуганно воскликнула:

        — Да ты что.  Светик! Так нельзя! — Она повернулась к Лене. — Не слушай

ее, не слушай. Света не знает, что говорит.

        Наступила тишина.  Всхлипы Светы прекратились,  она покраснела,  поняв,

что сказала лишнее.  Виноватый взгляд метнулся к  подруге.  Та сидела,  спрятав

лицо в ладонях.

        —  Ленка...  Леночка...  Ну  не  сердись на  меня!  Дура я.  Не хотела,

правда...

        Обняв тонкими руками шею Лены, уткнулась ей в плечо и внезапно зарыдала

в голос:

        — Боюсь я за него... Страшно мне, девочки.

        Лена  почувствовала спазм  в  груди:  слезы душили,  не  давая свободно

вздохнуть.  Оксана опешила,  видя, как подруги плачут навзрыд. Всхлипнула сама.

Горячие слезы закапали на подол платья.

        Обнявшись,   девушки  дружно   ревели,   выплакивая  страхи,   тревоги,

неустроенность. Плакали просто потому, что так было легче...

        Далеко на севере,  за Малым морем,  лежали острова Лоргааги, на которых

жили воинственные племена,  объединенные в несколько больших союзов.  Они часто

делали набеги на  побережье.  Незваные гости  совершали быстрые рейды,  грабили

поселки,  расположенные у  моря и  устья рек.  Нападали на  Микен и  на Аберен.

Войска двух  стран  пытались отвадить врагов от  своих  земель,  но  редкий год

проходил без одного-двух налетов морских разбойников, которых в Микене когда-то

прозвали мергирами.

        Мергиры  были  отличными  мореходами,  строили  большие,  вместительные

корабли,  на которых свободно размещалось до ста человек,  и смело шли через ту

часть моря,  что отделяла острова от  богатого побережья.  От  пленных мергиров

узнали,  что те  плавали не только на юг,  но и  на север.  Но что за земли там

лежат,   никто  толком  не  знал.  Пленные  рассказывали,  что  союзы,  которые

направляли своих воинов на север, получали богатую добычу. Но они не показывали

дорогу другим.  Поэтому набеги на Микен и Аберен продолжались, хотя в последнее

время здесь все чаще вместо трофеев их ждали отряды королевских войск.

        Обычно в  грабительский набег уходили три —  пять кораблей.  На  берегу

мергиры сметали заставы дружин и шли к поселкам. Если же с наскока взять добычу

не могли,  то ждали удобного момента, дрейфуя возле берега, или спускались ниже

по течению.

        По  распоряжению короля Аберена последние семь лет на границе постоянно

находился полк  пограничной стражи.  Пять  отрядов размещали на  заставах,  при

необходимости они могли связаться друг с другом посредством голубиной почты или

сигнальных огней.  В  этот  раз  герцог Владин повел сменный полк  сам,  взяв в

короткую поездку молодых рыцарей. Решил проверить их в деле.         

        Перед отъездом он долго разговаривал с их наставником в воинских делах,

и старый десятник,  подготовивший  не одну сотню воинов, одобрительно отнесся к

идее герцога.  «Опыта у  них,  конечно,  маловато,  да и  оружием только-только

овладели,  но проверка поможет им обрести уверенность.  Сперва,  конечно,  надо

поберечь  их,   прикрыть  в   бою,   а  там,   глядишь,   и  совсем  освоятся».

   

        Полк  шел  походным маршем,  не  загоняя коней,  не  тратя силы  раньше

времени.  До  побережья около  недели пути,  но  мергиры могли  пройти по  двум

большим рекам,  спуститься ниже  и  выйти в  тыл,  поэтому полк  шел  в  боевом

порядке.  Впереди  головные дозоры,  сзади  —  сильный  арьергард.  На  ночевки

вставали лагерем,  сооружая защитные линии из повозок и щитов. Кроме внезапного

нападения мергиров, существовала и другая опасность — лесные братья. Те никогда

не  нападали на  крупные отряды,  зная,  что  их  разгромят в  пух и  прах,  но

приходилось быть начеку. Словить стрелу в густом лесу не хотел никто.

        ...Кузница догорала,  пылали  стены,  огонь  быстро  пожирал соломенную

крышу. Соседние дома уже сгорели и теперь чернели обугленными срубами.

        Полусотня во главе с герцогом быстро окружала небольшой отряд мергиров,

который не успел уйти на длинную ладью,  стоявшую у берега. Те побросали добычу

и спешно отступали к воде,  держа плотный строй. Герцог взмахнул рукой, посылая

вперед три десятка воинов.

        Мергиры  обманули бдительную стражу  и  прокрались на  двух  кораблях в

устье реки. Под покровом ночи они проскочили мимо одного поста, а второй успели

вырезать,  прежде чем те подали сигнал.  Непрошеных гостей заметили,  когда они

собрались напасть  на  маленький городок,  принадлежащий общине  земледельцев и

торговцев.  Герцог  послал  сотню  всадников на  помощь немногочисленной страже

города,   а  сам  поспешил  на  границу,   идя  левым  берегом  реки.  Интуиция

подсказывала,  что заморские гости заглянут сюда.  Но мергиры грабили поселения

по правому берегу,  и  большая часть полка сосредоточилась именно там.  На реке

поставили дозоры,  перекрыли самые  узкие  места,  однако  один  корабль  успел

проскочить,  и  теперь его ловили у устья реки,  а второй застрял где-то здесь.

Мергиры применили новую  тактику.  Они  высадились на  двух  лодьях на  берег и

грабили поселенцев, а корабль остался на реке, недосягаемый с берега.

        Студенты впервые видели врага так близко и с любопытством рассматривали

непривычные одежды мергиров и  оружие.  Каждый был вооружен топором или секирой

на длинной рукоятке,  за поясом короткий меч или кинжал, многие сжимали в руках

дротики.  Круглые щиты  на  левой руке,  наборные доспехи из  стальных пластин,

литой диск закрывает грудь,  на голове плоский шлем, больше похожий на кепку, —

мисюрка. Бармица спадает на плечи, закрывая вторым слоем шею. Все как на подбор

—  среднего роста,  широкоплечие,  сильные.  Мергиры держали строй,  даже когда

дружинники окружили их и медленно оттесняли от воды.

        Герцог удержал молодых рыцарей при  себе,  и  они  наблюдали схватку со

стороны,  сжимая мечи в руках, Андрей первым разглядел корабль на воде и указал

герцогу. Тот вскинул руку, и из-за леска выехали всадники его сотни. Они встали

у  дальнего конца  поселка,  где  были  сходни,  и  теперь  кораблю некуда было

пристать.  Резкий свист ударил по ушам — один из воинов заметил,  как из оврага

выскочили человек двадцать мергиров.

        Герцог крикнул: «Вперед!» — и три десятка воинов поскакали на врага, на

ходу   перестраиваясь  для   фронтального  удара.   Владин  принял  единственно

правильное решение: если мергиры объединятся, то смогут уйти на корабль.

        ...Перед  Денисом  возник  высокий  мергир  со  вскинутым  над  головой

топором,  рот перекошен в  диком крике,  глаза вылезли из  орбит.  Опешивший от

неожиданности Денис машинально поднял щит и тут же ощутил сильный удар, едва не

сорвавший ремень,  рука вмиг отсохла.  Он сам вскинул меч, заметив открытую шею

врага,  но немного промедлил,  не решаясь ударить. Мергир вновь ударил, на этот

раз  целя  по  ногам.  Денис ловко отбил топор,  враг  провалился,  не  удержав

равновесия.  Бармица шлема слетела вперед,  обнажив широкую шею, и ошалевший от

происходящего,   оглохший  от  криков,   мало  что  понимающий  и   действующий

автоматически Денис  изо  всей  силы  ударил  по  ней.  Лезвие  легко  вошло  в

незащищенное тело,  перерубая позвонки.  Мергир невероятным образом выпрямился,

Денис увидел белое как мел лицо,  расширенные зрачки,  на губах пена. Внутренне

содрогаясь, Денис ударил еще раз. Меч раскроил край доспеха и перебил ключицу.

        Мергир  упал  под  ноги  коня.  Денис  сглотнул,  чувствуя подступающую

тошноту.  С  трудом  отвел  взгляд  от  поверженного врага  —  первого  убитого

человека! — и не заметил другого, налетевшего сбоку.

        Страшной силы удар выбросил его из  седла,  Денис инстинктивно выставил

руки вперед и  рухнул на землю.  В глазах потемнело,  спину ожгло болью.  Он не

видел,  как  Андрей  принял  на  щит  удар,  предназначенный  ему,  как  срубил

противника.

        Рядом на коне крутился Николай.  Шлем слетел от сильного удара топором,

по лицу стекала струйка крови,  лицо белее снега.  Он часто бил мечом,  пытаясь

поразить низкорослого мергира, раненного в руку.

        Андрей  быстро нагнулся,  помогая Денису встать.  Николай наконец добил

противника и  нацелился  на  второго,  крутившего в  руках  гигантских размеров

палицу.

        Внезапно возник  герцог  и  одним  ударом  срубил мергира.  Четверо его

воинов окружили место боя.

        — Как у вас?

        Андрей придержал шатающегося Дениса.

        — Все хорошо...

        — Молодцы.

        Взгляд  герцога скользнул по  трем  трупам мергиров,  отметил кровь  на

оружии. Владин довольно кивнул головой.

        — По коням! Пора заканчивать.

        На  берегу добивали последних врагов.  Корабль пиратов уходил дальше по

течению.  На  земле  осталось около  сорока  трупов мергиров и  полтора десятка

дружинников.

        ...Один  корабль ушел,  второй заманили на  мель и  захватили.  Вернули

часть  награбленного.  В  последней схватке досталось Денису.  Вражеская секира

задела по ноге,  распоров мышцы.  Походный лекарь сшил рану,  приложил лечебные

травы и залил специальным настоем.

        Потери были небольшие: десять убитых, два десятка раненых. Владин решил

остаться на  границе на  несколько дней.  Нападение могло повториться,  но  уже

большими силами.

        Пока герцог ломал голову над  тем,  как  и  где встречать врага,  парни

приходили в себя, залечивали раны и делились впечатлениями о первом бое.

        Через пять дней Владин повел полк обратно, в столицу.

        Лошадь влетела во  двор  дома,  едва успев остановиться у  самой стены.

Слуга подбежал к  ней и  принял повод из рук разъяренной Оксаны.  Та побежала к

себе,   не  заметив  изумленного  взгляда  прислуги.  Увидев  подругу  в  таком

состоянии,  Света поспешила за  ней,  недоумевая,  что могло послужить причиной

столь разительной перемены в настроении всегда веселой и улыбающейся Ксанки. Та

лежала на широкой кровати лицом вниз. Доносились прерывистые всхлипы.

        — Оксаночка...  — Света присела рядом,  тронула вздрагивающую спину.  —

Что с тобой?

        В  комнату вошла  Лена,  вопросительно взглянула на  Свету.  Та  пожала

плечами.  .Лена  внимательно осмотрела плачущую  подругу,  отметив  разорванный

кружевной воротник,  прилипшие листья на спине и  сорванный поясок с  талии.  В

довершение всего на  левой руке  четко проступали отпечатки пальцев,  понемногу

наливавшиеся синевой. Ясно, что Оксана стала жертвой какого-то насильника. Надо

выяснить, успел ли тот причинить еще какой вред, кроме испачканного платья.

        Лена  осторожно повернула Оксану  лицом  к  себе  и  отвела  ладони  от

заплаканного лица.

        — Кто?

        Та всхлипнула, взглянула шалыми глазами на подруг и прошептала:

        — Не знаю... Дурак какой-то пристал...

        Света торопливо налила в кубок вина и подала Оксане.

        — Давай-ка до дна. Та послушно выпила.

        — Теперь говори.

        —  Он что-нибудь еще успел сделать?   Оксана отчаянно замотала головой,

сжав зубы.

        —  Нет.  Я  с  прогулки возвращалась,  в парке была...  Он и пристал...

говорил,  что увезет меня с  собой.  Придурок!..  Я  не  успела даже на  лошадь

сесть... Прижал к дереву и начал лапать!.. А потом попытался платье задрать.

        На  щеках проступил румянец,  стало стыдно,  словно она была виновата в

чем-то. Девчонки переглянулись.

        — Я его оттолкнула...  А он, сильный, руки мне вывернул... Я еле успела

на лошадь сесть. Он мне крикнул, что лучше помалкивать, не то ославлюсь...

        — А что дальше?

        — Ничего... Скот какой! Теперь одной нельзя даже из дома показаться. Не

ровен час, подстережет где. Света воинственно сказала:

        — Мы скажем графу Эрнету. Он поможет.

        — Что он тебе, охрану приставит?

        — Да. На время прогулок.         

        Оксана глубоко вздохнула, приходя в себя, и через силу улыбнулась.

        — Он теперь не появится.

        — Ладно,  обошлось.  Оксана опустила голову. Сказать, как на самом деле

вырвалась из железных объятий насильника, не хватило духу.

        ...Тогда,  задыхаясь от гнева,  чувствуя,  как похотливые руки задирают

платье, касаются бедер, она вдруг выкрикнула:

        —  Сволочь...  скотина!  Да  тебя...  изрешетят...  На  куски разорвут!

Падаль!.. Всю твою страну сраную танками!..

        Теперь она и  сама не  понимала,  к  чему такое крикнула.  Рассвирепела

оттого, что какой-то неандерталец смеет приставать к ней, трогать... и выпалила

самое,  по ее мнению,  страшное,  что вообще можно сделать с человеком. И такая

ненависть  и   сила  прозвучали  в   голосе  молодой  эмансипированной  девушки

двадцатого века,  что насильник выпустил ее  из  объятий,  опешив от незнакомых

слов.  Что  они  означают,  он  не  знал,  подумал,  что  новое  заклятие вроде

колдовства.  Пользуясь тем,  что ослабла хватка, Оксана изо всех сил оттолкнула

его и успела вскочить на лошадь, прежде чем тот опомнился...

        ...Граф  Эрнет  был  знатным  вельможей,  сторонником короля  и  другом

герцога Владина.  Девушки рассказали ему о случившемся и попросили помощи. Граф

отрядил в  их  распоряжение трех воинов и  пообещал выяснить,  кто мог напасть.

Заверил, что подобное нападение больше не повторится.

        Отправив девушек домой, граф призадумался. Говоря, что выяснит, кто мог

напасть,  он немного покривил душой. Граф знал точно, кто приставал к Оксане, и

этот факт его не  радовал.  Молодой маркиз Бредич,  большой любитель женщин.  В

свои восемнадцать лет он успел завоевать славу бабника и  уступал в этом только

одному человеку: своему другу и покровителю — маркизу Корхану.

        Корхан имел много сторонников при  дворе короля,  готовых грудью встать

на его защиту.  Они составляли отдельную партию,  весьма сильную и влиятельную.

Король вынужден был терпеть выходки как самого Корхана,  так и его сторонников,

потому  что  при  случае  те  могли  выставить большое и  хорошо подготовленное

войско.  Оно,  возможно,  и  уступало по численности королевскому,  но в  любом

случае король не  хотел доводить дело до открытого противостояния.  Гражданская

война в стране никому не нужна.

        До  поры  сохранялся зыбкий  мир,  поддерживаемый только королем и  его

партией, но дальше терпеть выходки сторонников Корхана становилось все труднее.

И  Граф Эрнет,  и  герцог Владин,  и другие влиятельные дворяне не раз говорили

королю о том,  что пора наконец дать понять, кто является хозяином в стране. Но

король  медлил,  не  решаясь выступить против сильного противника.  В  душе  он

понимал,  что  упустил момент,  когда  можно  было  нанести удар,  не  опасаясь

последствий, а сейчас такое столкновение грозило непредсказуемым результатом.

        Обо всем этом и размышлял граф Эрнет после разговора с молодыми дамами.

Кто  знает,  может,  недавняя  выходка  Бредича  была  продиктована не  обычной

шалостью  сгорающего  от  страсти  похотливого самца,  а  четко  спланированной

провокацией. И будет ли продолжение? Кто знает...

        ...Вторую  неделю  стояла  страшная жара,  солнце  с  силой  обрушивало

палящие  лучи  на  землю,  высушивая  все  вокруг.  Пересыхали мелкие  речушки,

обмелели большие озера и реки.  Сухой воздух раздирал легкие,  заставлял искать

убежище на берегах рек. Город обезлюдел, многие дворяне разъехались по замкам и

проводили дни у водоемов, спасаясь от испепеляющей жары.

        Улицы  опустели,  исчезла всякая торговля,  изредка можно было  увидеть

слугу  или  приказчика,  торопливо перебегающего от  одного  дома  к  другому в

тщетной попытке спастись в тени.  Стража изнемогала под открытым небом,  срочно

изготовили  навесы  для  них  и  поставили  бочки  с  водой.  Участились случаи

обмороков,  проводящие много часов в  день в доспехах воины падали от солнечных

ударов. Посты меняли чаще. Король вынужден был сократить традиционные для этого

времени праздники в честь богов.

        В это время с границы вернулся полк Владина.

        * * *

        —  ...Значит,  сладенького захотел?  —  Глаза Дениса превратились в две

щелки. — Будет ему и сладкое, и горькое.

        Угрожающий тон относился к маркизу Бредичу.  После того как девчонки до

мельчайших  подробностей выспросили ребят  о  поездке,  настала  очередь  самим

рассказывать о  неделях,  проведенных здесь.  Щеки  Оксаны горели,  когда  она,

опустив голову, монотонно пересказывала ту злополучную встречу.

        —  Завтра же я  вызову его на дуэль!  И снесу ему башку!  Гневный голос

заставил Оксану вздрогнуть,  ее сердечко застучало часто-часто. Дуэль!.. Только

этого не хватало. Она и так каждую минуту считала, не чая увидеть мужа.

        — Ты хочешь драться завтра?

        —  Да;  Надеюсь,  он не уехал.  А  графа Эрнета попрошу быть свидетелем

дуэли.

        — Мальчики...  а может,  не надо? — просительно прошептала Оксана. — Ну

его...

        — Ну нет! Я его научу вежливости в отношении с дамами.

        ...Дуэль назначили на следующий день. Широкая поляна, на которой обычно

проводились встречи подобного рода,  была  залита  солнечным светом.  В  центре

встали дуэлянты.  Рядом — секунданты-свидетели.  С маркизом пришли трое друзей,

один был несколько старше остальных — седой воин в полном боевом доспехе. Денис

пригласил графа Эрнета и его племянника графа Алерина,

        По  правилам можно сражаться на коне или пешим.  Вид оружия определялся

самостоятельно.

        Противники встали друг  против друга.  Маркиз почти  на  полголовы ниже

своего соперника, но шириной плеч не уступал ему. Крепкий, мускулистый, он был,

пожалуй,  сильнее Дениса,  так как с  детства тренировался и давно стал опытным

воином.

        Вооружение у  обоих одинаковое.  Маркиз держал длинный меч в  руке,  за

поясом висел кинжал,  на боку шестопер.  Денис, кроме меча, взял чекан. Как и у

маркиза,  на теле кольчуга,  на ногах поножи,  на голове шлем, слегка вытянутый

вверх. Стрелка, предохраняющая от касательных ударов в лицо, опущена.

        Граф  Эрнет  подал сигнал,  и  противники закружили по  полю,  стремясь

повернуть друг друга лицом к солнцу.  Денис,  понимая, что опыта у него меньше,

чем  у  маркиза,  решил использовать преимущество роста и  наносил удары сверху

вниз,   в  последний  момент  немного  изменяя  направление.  Но  Бредич  ловко

подставлял под  удар то  щит,  то  меч и  заставлял Дениса отходить назад.  Сам

больше выжидал. смотрел, что за противник ему достался.

        Граф  Эрнет хмурился,  наблюдая,  как  ловко маркиз отражает все  атаки

Дениса, хотя тот довольно старательно маневрирует. На лицах сторонников маркиза

блуждала улыбка, видели, что Бредич держит дистанцию и выбирает удобный момент.

        Внезапно маркиз ударил, целя по ногам. Денис успел отскочить, но тут же

пропустил следующий выпад маркиза,  и  меч  коснулся левой руки.  Щит  едва  не

выпал,  Денис с  трудом удержал его и  отошел назад.  Но маркиз напирал,  спеша

добить противника.  И  налетел на ответный удар.  Денис увидел,  что тот на миг

раскрылся, готовясь к выпаду, и достал мечом плечо противника.

        Травмы не  были серьезными,  и  дуэлянты снова кинулись друг на  друга.

Теперь уже маркиз больше атаковал,  его меч порхал вокруг Дениса, грозя достать

в любой момент. Но рана начинала сказываться, Бредич держался из последних сил.

Щит норовил выскользнуть из руки, он отбросил его, хватая шестопер.

        Денис,  видя,  что левая рука маркиза не  действует,  замахнулся мечом.

Клинок полетел к голове противника, в последний момент свернул и ударил в шею с

другой стороны.  Сильный рывок вырвал оружие из  руки,  меч рыбкой ускользнул в

сторону, а на лице маркиза появилась торжествующая улыбка. Он разгадал маневр и

теперь  имел  неоспоримое преимущество.  С  криком  маркиз  кинулся вперед,  не

заметив, как рука Дениса сорвала с пояса чекан. Два удара слились в один. Денис

отлетел в сторону,  выпустив оружие и зажимая плечо,  а маркиз рухнул на землю,

получив удар в голову.  Шлем выдержал,  хотя и сильно вмялся. Из-под него потек

тонкий ручеек крови.

        Денис подошел к маркизу,  с трудом нагнувшись,  поднял с земли его меч.

Потом поставил ногу на грудь противника и сказал слабым голосом:

        — Я...  оставляю ему...  жизнь в обмен... на... оружие и слово маркиза!

Вы...  — Он повернулся к секундантам. — Вы дадите мне... клятву, что он никогда

больше не посмеет приблизиться к... моей жене... и не посмеет оскорбить ее!

        Седой воин мрачно склонил голову.

        — Даю такое слово от лица маркиза Бредича.

        Денис  без  сил  опустится на  землю,  позволив ребятам  снять  с  него

доспехи.  Меч  пробил  наплечник,  нанеся  резаную  рану,  кровь  текла  тонкой

струйкой, вокруг наливался громадный синяк. Граф Эрнет ловко сделал перевязку и

кивнул парням, чтобы они помогли Денису.

        — Надо доставить его к лекарю.

        Андрей и Николай усадили Дениса на коня,  потом подобрали его доспехи и

доспехи  его  противника,  которые уже  лежали  на  земле.  По  правилам оружие

побежденного переходит к победителю.

        Маленькая  кавалькада тронулась  в  путь.  Напоследок Денис  с  усилием

повернул голову.  Возле  маркиза возились его  друзья,  сам  Бредич не  подавал

признаков жизни. Однако по тому, как суетился седой воин, было ясно, что маркиз

скоро придет в себя.

        — ...Не думаю, что это его успокоит. Конечно, после такой раны не скоро

встанет, но все же не стоит надеяться на его благоразумие.

        Граф  Эрнет  стоял,  облокотившись на  высокую спинку кресла.  Рядом  с

постелью,  на  которой лежал Денис,  сидели ребята.  На диване устроился герцог

Бладин. Он только приехал в город.

        —  Но  ведь  маркиз  не  посмеет  напасть  на  нас  здесь,   в  столице

королевства!

        — Бредич сторонник другого маркиза — Корхана!  Вы,  я думаю,  слышали о

нем?

        Ребята  хмуро   кивнули.   Не   знать   главного  смутьяна  королевства

невозможно.

        —  Так что же делать?  —  Оксана сидела рядом с мужем и бережно держала

того за руку. На красивом лице отразилось сильное волнение.

        —  Ничего  не  надо.  Все  уже  сделал этот  герой!  —  сказал герцог и

посмотрел на Дениса. — Кстати, я не ожидал такой прыти от вас, молодой человек!

Только после ранения —  и  вдруг дуэль.  Бредич получил по  заслугам,  но  вам,

судари,  придется  проявить  некоторую осмотрительность и  быть  осторожней при

встрече с незнакомцами, иначе не вылезете из дуэлей.

        Все подавленно молчали. Такая перспектива никого не радовала.

        —  Ну  да  нечего бояться раньше времени.  Меры я  приму.  Но соблюдать

осторожность надо.

        Герцог встал, кивнув на прощание. Вместе с графом они вышли из комнаты.

        ...Когда  обсуждение дуэли  подошло к  концу,  Света показала несколько

листов бумаги.

        — А я письмо Артуру написала. Сегодня отправят голубиной почтой.

        —  Целая повесть.  —  Усмехнулся Денис.  —  Голубь не  долетит с  такой

тяжестью.

        — Долетит, — сердито возразила Света.

        — Да ладно вам, — махнул рукой Андрей. — Прочитай лучше.

        На пяти листах уместились все события,  произошедшие с ними за четыре с

лишним месяца.

        — Ну,  ты и расписала,  — улыбнулся Николай.  — Целый роман. Делать ему

нечего, вот и будет читать. Еще продолжения попросит.

        — Ну и пусть читает, — поддержала подругу Оксана. —  Ему, наверное, там

скучно.

        — Ты полагаешь, он скучает? — спросил Андрей.

        — Да. Ведь одному в чужом мире трудно. Разве не так?

        Андрей не ответил. Насколько трудно одному, он знал сам.

        ...За  окном наступало утро,  огромный диск  солнца выплыл из-за  леса,

озаряя  первыми лучами верхушки деревьев.  Оживилась стража на  постах —  скоро

смена.  В поле вышли крестьяне,  по тесным улочкам побежали подмастерья и слуги

ремесленников, спеша успеть к началу работы. Огромный табун лошадей вернулся из

ночного в замок.  Тот высился чуть в стороне,  огромный и неприступный, готовый

принять в случае осады практически все население столицы и ближайших сел.

        В  огромных  покоях  замка  сновали  повара  на  кухне,   оружейники  в

мастерских,  конюхи в  конюшнях и  масса другого народу,  без  которого замок —

просто нагромождение камней.

        В  этот  час  из  столицы выезжали два  полка  конницы,  герцог  Владин

производил очередную смену  войск  на  границе.  Чуть  позже из  столицы выехал

небольшой отряд, возглавляемый седым воином, который был секундантом Бредича на

дуэли.  Он  спешил в  замок  своего друга  с  новостями.  Звали друга —  маркиз

Корхан...

       

          — ...Тормози. Пусть выдвигаются.

        Сергей вытащил из-под сиденья автомат и  снял его с  предохранителя.  Я

дважды поморгал фарами, остановил «Ниву» на обочине. «УАЗ» покатил дальше.

        Начинало темнеть,  видимость упала, а зажигать фары нельзя. Я покосился

на  Сергея.  Тот неотрывно смотрел на  дорогу,  руки слегка поглаживали приклад

АКМС. По виску текла капля пота.

        —  Артур,  приоткрой дверь.  — Сергей щелкнул замком двери,  и в кабину

ворвался свежий воздух.  Я  открыл дверь  со  своей стороны,  чтобы при  случае

выскочить сразу.  Сергей  не  доверял тишине и  видимой безопасности.  Впрочем,

после того,  как мы узнали,  что у  нас в кузове,  настроение у всех упало ниже

нуля, а вероятность нарваться на неприятности возросла до максимума.

        Вначале все  шло неплохо.  Мы  приняли груз у  трех мрачных и  небритых

азеров,  которые,  видимо,  так спешили сбыть его с рук,  что, не попрощавшись,

укатили на стареньком «уазике».

        Антон и Толик,  лежавшие в засаде,  в трехстах метрах от места встречи,

сказали потом,  что их сопровождали восемь человек с оружием.  Такой эскорт нас

несколько удивил,  но не более.  Три длинных ящика перекочевали на подводу,  на

которой мы  и  приехали на  встречу.  Эта же  подвода довезла нас до ближайшего

аула, где стояли машины.

        Когда переносили груз в багажник «Нивы»,  последний ящик выскользнул из

рук и от удара о камни разбился.  Пока поднимали и ставили, вывалился небольшой

целлофановый пакетик.  Черного цвета,  мягкий на ощупь.  Я подкинул его в руке.

Что за груз,  мы не спрашивали, такие подробности не нужны, главное — доставить

его на место. Но раз уж появилась возможность узнать...

        Антон взял  пакетик из  рук  Толика,  немного надорвал его  и  наклонил

голову, вроде как попробовал на вкус.

        —  Наркота.  —  Он поднял голову.  —  Сто процентов!  Перепроверять нет

смысла — если он говорит,  так оно и есть.  Наступила гробовая тишина. Играть с

наркотой?  Нет,  до  такой глупости мы еще не дошли и  никогда не связывались с

теми,  кто  предлагал нам  хорошо заработать на  перевозке «белой смерти».  Это

отлично знал и Посредник, принявший заказ...

        Марк замысловато выругался:

        — Чистая подстава!

        — Посредник? Как-то не вяжется...

        —  Пожалуй.  —  Сергей  присел  рядом  с  Антоном и  провел  пальцем по

пакетику.  — В каждом ящике по десять — двенадцать килограммов.  Слишком много,

кто-то  сильно понадеялся на  нас.  Или заказ не по адресу,  или решили сыграть

втемную.

        Толик поднял последний ящик и поставил его в машину. Потом вытер мокрое

от пота лицо и тихо спросил:

        — Как решаем? Оставим здесь?

        — Если бросим,  на нас вся вина. Заказчика не волнует,  .что мы делаем,

что нет.  Деньги переведены,  за провал ответят все. — Марк потер подбородок. —

Нам придется уходить в подполье, иначе начнут убирать сразу, как только поймут,

что не получат ничего!

        — Надо везти... А там разберемся, кто так ловко сработал.

        Я посмотрел на Антона,  его идея не так плоха, но теперь риск возрастал

неимоверно.  Тащить  через  весь  Таджикистан  несколько  десятков  килограммов

наркотиков...  каждый  самозваный командир  многочисленных формирований захочет

иметь такой куш. Начнется игра в прятки с неизвестным исходом.

        — Давайте решать. Или везем, а там разберемся, или делаем ноги... Тогда

придется убирать заказчиков раньше, чем они найдут нас.

        Сергей поочередно посмотрел на каждого. Выбор был небогат, но с ответом

не спешили.

        — Я «за»!  — Антон встал с корточек и отряхнул брюки.  — Терять нам все

одно нечего, так что можно и попробовать.

        Толик немного помедлил и тоже сказал:

        — Согласен.

        Как  это  часто  бывало,  мы  с  Марком  ответили одновременно,  словно

репетировали.

        — Согласен.

        Сергей кивнул, потом тихо сказал:

        —  Тогда так.  Ящики в «Ниву»,  мы с Артуром едем на ней.  Остальные на

«уазике»,  впереди.  У  каждого подозрительного места останавливаемся,  вы — на

разведку.  Как осмотритесь,  даете нам сигнал. Много по рации не болтать, могут

прослушать.   Дистанция  —  сто  метров.   Оружие  наготове,  в  людных  местах

поосторожнее.  В темное время фары не зажигать,  сейчас лето,  видно нормально.

При нападении огонь вести на поражение.  Если припрет — уходим пустые,  х...  с

ним, с грузом!

        Я поднял бровь.  Все верно.  Конечно,  могут налететь и любители легкой

наживы,  но их наезд не длится дольше того момента, когда в качестве последнего

аргумента предъявляется ствол.  В  таком  случае  любители легкой наживы быстро

отступают,  мирно  разводя  руками,  мол,  мы  только  пошутили,  шутка  такая,

бамбарбия киргуду...

        — Все ясно? Тогда по местам, и предельное внимание! Мы сменили маршрут,

о  нем  вполне  могли  прознать  заинтересованные лица,  ехали  преимущественно

ночами,  но  как ни  крути,  было одно место,  которого никак не  миновать.  На

границе Таджикистана и  Узбекистана дорога вела  через открытый участок,  после

которого  шла  относительно спокойная местность.  Этот  отрезок  мог  быть  под

надзором тех,  кто  ждал нас с  распростертыми объятиями.  Мы  решили дождаться

вечера и проскочить в темноте.

        ...Сергей вылез из машины, прислушиваясь к тишине.

        — Вылезай.

        Я  взял оружие и  встал рядом с  ним.  Свежий воздух ворвался в легкие,

кружа голову.  Справа от дороги шел небольшой косогор,  на него мы и забрались,

залегли на камнях, выставив стволы в разные стороны.

        Прошло минут сорок,  а  никаких известий от  наших не поступало,  рация

молчала.  Темнело все сильнее,  в  трех шагах не различить человека.  Вышли все

сроки возвращения,  но  никто не  появлялся.  Мы  знали точно —  без шума наших

парней не  взять,  даже если там сидит группа «А» в  полном составе.  Их вообще

живьем не возьмут,  коли на то пошло,  но если стоит полная тишина, значит, они

что-то засекли, но сообщить пока не могут.

        — Артур.  — Сергей толкнул меня.  — Ждем еще час, если их нет, отгоняем

на руках машину на километр назад, в овраг, и сами идем вперед.

        Я посмотрел на часы.  Электронное табло мерно отсчитывало минуты. Рядом

лежал Сергей,  смотрел в  другом направлении и,  даю голову на отсечение,  тоже

постоянно смотрел на часы. Прошло еще тридцать минут, было так же тихо.

        Пот потек тонкой струйкой по спине,  ладони взмокли, во рту сухо, как в

печи,  ноги затекли.  Пошевелился,  под телом зашуршали камешки. Сергей сердито

толкнул в плечо.  Как назло,  взошел полный диск луны. Ветер, незаметный здесь,

внизу,  разогнал и  без  того редкие облака.  Можно различить отдельные камни у

дороги и дальше, в поле.

        Прошло еще десять минут.  Я прикидывал,  куда лучше откатить машину.  В

овраге надежно не спрячешь,  слишком мелок.  Придется забросать ветками,  благо

вдоль дороги растет несколько деревьев...

        В ухе внезапно раздался голос, и я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

        — ...емся, ждите на месте. Как поняли?

        — Понял тебя, понял!

        — Отбой.

        Я сел, вытер пот со лба и облегченно вздохнул.

        — Возвращаются.

        Марк ничего не добавил, значит, без осложнений.

        — Пошли вниз.

        После долгого ожидания пересохло горло, я с жадностью приник к горлышку

фляги, фыркая от удовольствия.

        — Хватит пить, водохлеб. — Сергей указал на дорогу. — Вон наши чешут.

        В слабом свете луны я едва разглядел силуэты ребят. Дойдя - до нас, они

повалились прямо  на  дорогу.  По  щекам  стекал  пот,  пыль  осела  разводами,

превратив лица в маски.  Шапки полетели на землю, видно, ими они утирались весь

обратный путь.

        — Уф-ф... Добрались.

        Марк жестом попросил у меня флягу и жадно приник к чей.  Отдал Толику и

Антону.  Сергей не  торопил их,  давая  возможность отдышаться.  Раз  вернулись

спокойные — спешить нечего.

        —  Значит,   так.   —  Марк  облокотился  на  колесо  машины.   Впереди

классическая засада.  У  дороги четверо «черных»,  все  с  «калошами».  При них

радиостанция.  Дальше,  за бугорком еще восемь человек.  Две тачки — «УАЗы» без

верха,  на  одной АПК.  Сидят вокруг костра.  Отсюда не видно,  а  там полыхает

вовсю. Баранину жрут, сволочи.                     

        Он сплюнул.                                     

        — Сидят долго,  по крайней мере сутки. Что лопочут, непонятно, меняются

вроде через три часа.  Мы обползали все вокруг,  искали место для нападения, но

там  хрен подберешься вплотную.  Грамотно расположились,  собаки!  На  связь не

выходили,  вдруг  у  них  еще  что  есть,  кроме  радиостанции.  Пока  сканером

просветили, сколько времени ушло. На наших частотах они не работают, это точно.

У   всех  только  «Калоши»,   есть  гранатомет.   Планчик  я   потом  набросаю.

                              —        Значит,        все-таки        подстава!

 

        — Ага! Кто-то имеет возможность отрядить двенадцать человек и вооружить

их, да еще рацию всучить.     

        — И они не уйдут.  Ждут, четко представляя, кого следует брать, — хмуро

добавил Антон. — Место хорошее, сидят у поворота на дороге. Сразу не увидишь, а

потом будет поздно.                                                 

        — Будем прорываться. — Я вскинул голову. — На объезд у нас времени нет,

если до утра не появимся,  поймут,  что здесь  не пошли.  Тогда будут искать, а

сил у них хватит, чтобы перекрыть все тропы на границе.

        — Вот тогда мы повеселимся.  — Толик махнул рукой.  Помолчали.  Готовых

идей пока не возникало.

        — Где машина ?

        — Мы ее закатили в овраг, он идет через всю дорогу. Не, рискнули тащить

даже на руках.                      

        — Так...  — Сергей встал.  — Давайте «Ниву» назад сдадим,  потом решим,

как и что.                         

        Овраг принял машину,  скрыв ее с  верхом.  Мы набросали на крышу веток,

срубив пару низкорослых деревьев.  Потом при  свете фонарика Марк начертил план

местности.  — Здесь несколько поворотов. Те, что на дороге, — сидят тут... — Он

указал ручкой.  —А  остальные здесь...  От  дороги до  лагеря по  прямой метров

восемьсот.  Они хитро сидят.  Если те четверо заметят кого, дают сигнал, а сами

выходят на проверку.  Задержат — хорошо,  нет — их дальше перехватят.  Задумано

неплохо, двойная засада.

        — Как они меняются ?

        —  Как обычно — четверо на посту,  четверо ждут очереди,  а еще четверо

спят. Смена происходит на посту.

        —  Та-ак!  —  протянул Сергей.  —  Восемьсот метров по такой местности,

это... десять минут или около того. Будем считать — десять. Сменившиеся устали,

то да се,  да еще дорога неровная...  Значит,  в  течение десяти минут у костра

сидят четверо,  которые только что проснулись.  Допустим,  те,  кто на  дороге,

минуту поговорят с новой сменой и пойдут назад. Значит, значит...

        Он замолчал, уставясь на карту.

        —  К костру не подойти близко...  Сколько там до ближайшей ямы?..  Ага,

двести метров. — Сергей посмотрел на нас. — Идею улавливаете?

        —  Улавливаем.  Но только не улавливаем,  как их перещелкать,  если нас

всего пятеро, а при малейшем шуме поднимется тарарам.

        — Марк, к тем, кто на дороге, можно вплотную подойти?

        —  Нет.  Они сидят хорошо,  сверху навес —  не прыгнешь,  а  со стороны

дороги не приблизиться,  видно все.  Даже ночью, при полной темноте, а вон луна

опять выскочила. В лучшем случае — на восемь-девять шагов... шесть метров,

        —  Ты предлагаешь убрать новую смену здесь,  а  тех,  кто возвращается,

снять по дороге? — спросил Антон.

        — Другого выхода нет.  Мы с Толиком берем новую смену. А вам — тех, кто

возвращается.  Работать  только  руками...  ну  и  ножами,  конечно.  Триста...

пятьдесят метров пройдете по открытой местности, сидящие у костра примут вас за

своих, в темноте особо не разглядишь. Подойдете — стреляйте. Главное, без шума.

У них глушителей нет, разбудят всю округу.

        — Когда начнем ?

        —  На  место выходим сейчас,  а  там уж  не  от нас зависит.  —  Сергей

посмотрел на часы. — Пора, пожалуй.

        ...Мы   спрятались  в   выступах  гряды,   отсюда  можно  наблюдать  за

приближением смены.  Прошло не меньше полутора часов, прежде чем они появились.

Новые сторожа прошли в нескольких метрах от нас. Камешки шуршали под сапога ми,

в  свете  луны  были  видны  расплывчатые силуэты.  Вскоре пройдет отдежурившая

смена.

        Я  пересел ближе к  дороге,  автомат перекинул за спину чтобы не мешал.

Прошло еще минут десять,  прежде чем мы расслышали новые шаги.  Четверо человек

вышли из-за  гряды.  Как  только они  миновали наше  укрытие,  мы  выскочили на

дорогу. Работа!..

        В  длинном  прыжке  я  настиг  последнего,  столкнул  в  сторону,  руки

сомкнулись на шее.  Рывок и хруст позвонков почти не слышен в ночи. Тело еще не

успело упасть на землю,  а  я  кинулся к следующему.  Впереди мелькали силуэты,

парни сняли двух других сторожей. На все ушло пять секунд.

        — Ждем сигнала, — шепнул Марк.

        Где-то в ста пятидесяти метрах от нас, на дороге, Сергей и Толик в упор

расстреливают четырех сторожей...

        Мы приготовили оружие.  Я достал радиостанцию размером чуть больше двух

спичечных коробков и  вставил в  ухо  провод,  на  конце которого был  наушник.

Микрофон прикрепил на воротник. Радиостанция ожила.

        — Раз, два.

        —  Раз,  два,  — ответил я и толкнул Марка.  — Пошли.  Теперь главное —

пройти по открытому участку немногим больше трехсот метров. Идти надо не спеша,

раскованно, как свои, и приблизиться к костру, прежде чем сидящие там обнаружат

подмену.

        Силуэты людей у костра едва различимы.  Мы с Антоном шли впереди,  Марк

чуть  отстал.  По  мере  приближения на  фоне  костра стали  выделяться контуры

человеческих тел.

        Один сидит немного в  стороне,  еще  один полулежит,  двое сгорбились у

огня. До них меньше ста метров...

        — Марк, твой — что лежит, Антон — тебе крайний. — едва шевелил губами.

        Наступал самый ответственный момент...  От костра крикнули, то ли слова

приветствия,  то ли вопрос.  Ответить не могли,  кроме «здравствуй» и  «прощай»

ничего не знали. Тридцать метров...

        Теперь и наши силуэты видны сидящим у костра.  Мы выше их товарищей, но

вряд  ли  они  обратят  внимание  на  некоторое расхождение в  росте.  Двадцать

метров...

        Еще  один  оклик,  судя  по  интонации  —  вопрос.  Молчим.  Двенадцать

метров...  Вот-вот станут видны наши лица.  Крайний вскочил на ноги и потянул с

земли автомат...  еще несколько шагов...  Окрик, требовательный, не оставляющий

никаких сомнений, они заподозрили неладное, пора начинать!

        Я остановился,  поднял пистолет, взял на мушку лежащего. Рядом целились

Марк и Антон.

        — Тс-ск... тс-ск...

        Мягкие шлепки выстрелов практически не слышны.  Люди у костра падали на

землю,  не  успев схватить оружие.  За  несколько секунд все  было кончено.  Мы

подошли ближе и осмотрели тела.

        —  Антон,  пулемет.  Марк,  давай автоматы.  — Я присел рядом с трупом,

поднимая его оружие и  вынимая затвор.  Рядом ту  же  операцию проделывал Марк.

Антон исчез в темноте, он возился у машины с пулеметом. Негоже оставлять оружие

беспризорным.

        — Возвращаемся.

        Обратно мы бежали.  Толик и  Сергей успели перетащить трупы к гряде,  а

автоматы без затворов выбросили в поле.

        —  Порядок?  —  Сергей посмотрел на  часы.  —  Все,  уходим...  Границу

преодолели без осложнений. Теперь надо перевезли груз в Россию и передать через

Посредника заказчикам.  Так  по  крайней мере  планировали вначале.  Но  теперь

положение  изменилось,   и  мы  внесли  свои  коррективы.  ...Посредник,  узнав

подробности,  только  зубами  скрипнул.  На  широком скуластом лице  отразились

отвращение и ненависть.

        — Что вы решили ?

        —  Решили поговорить с заказчиками.  Что они и откуда.  Наркотой всякая

мелочь не занимается, значит, у них хорошие возможности... — Сергей помолчал. —

Но если так,  то почему не повезли груз по своим каналам, а доверили незнакомым

людям?  Много вопросов... надо все выяснить. Груз должны сдать завтра к вечеру.

А ты попробуй выйти на них,  на их связи.  Надо четко представлять, кто за этим

стоит. Ошибаться не имеем права.

        — Посмотрим.

        — Встречаемся завтра здесь же.

        Посредник появился точно в  назначенное время,  по  его довольному виду

можно было понять, что он что-то раскопал.

        — Значит,  так.  Это новички в деле.  Товар к ним попал случайно, хотят

сбыть его на сторону.  Поняли,  что не смогут составить конкуренцию, вернее, им

не дадут. А человек, договорившийся со мной, никто. С него весь спрос.

        — Погоди.  — Я недоуменно посмотрел на Посредника.  — Если он никто, то

как вышел на тебя ? Ты же не даешь объявления в газеты. Значит, точно знал, чем

ты занимаешься... Не сходится.

        Посредник пожал плечами:

        —  Я  так  понял,  он  знает тех,  на  кого мы  раньше работали.  Они и

подсказали.

        — Значит, вина только этого пацана ? — строго спросил Сергей.

        — Точно.

        —  Лады!  Тогда решим,  как будем действовать.  —  Антон довольно потер

руки. —Ас этим щенком, кажется, все ясно?

        — Пожалуй.

        Встреча произошла на  заброшенном пустыре.  Заказчики приехали на  двух

джипах.  Из  одного вышли два человека в  костюмах,  из другого —  три боевика.

Короткие куртки, стрижка под ноль, взгляд из-под бровей.

        Мы пошли им навстречу.  Впереди Посредник,  Сергей и  я чуть позади,  в

камуфляжах и масках.  В трех развалинах домов засели наши ребята, окружив место

встречи. Если дело дойдет до крайности, никто не должен уйти.

        —  В  чем  дело,   кто  это?   —  спросил  вместо  приветствия  высокий

представительный мужчина в легком светлом костюме. — Мы так не договаривались.

        Рядом стоял тот,  кто говорил с  Посредником.  Длинные волосы закрывали

шею,  в ухе золотая серьга.  Движения резкие,  нервные,  глаза бегают,  на лице

ухмылочка. Разительный контраст со своим товарищем.

        Посредник повернулся к нам:

        —  Это  те,  кто  выполнял ваш  заказ.  Они сделали дело,  но  возникли

некоторые проблемы, которые мы хотели обсудить.

        — Вам мало заплатили ?

        Сергей шагнул вперед:

        — Заказ мы выполнили,  деньги получили.  Но вышла накладка. Ваш человек

обманул Посредника,  не  предупредил,  какой груз будет.  А  он  знал,  что  за

наркотики мы не беремся. Знал, но решил обмануть всех.

        Заказчик повернулся к своему товарищу. У того с лица слетела улыбка, но

он продолжал хорохориться. Не дав произнести ни слова старшему, выкрикнул:

        — А как вы узнали, что там лежит ? Сами нарушили договор, вскрыв ящики!

        — Ящик разбился при погрузке,  не это главное.  А вот то,  что ты решил

нас «прокатить», — другой вопрос.

        —  Стоп!  —  Заказчик посмотрел на своего человека.  — Не кричи.  Ты не

сказал им, что мы просим перевезти?

        — Нет, да не стоит так переживать. — Во взгляде того промелькнул страх.

—  Ведь все  получилось.  Ты  же  сам говорил,  что дело очень важное и  тянуть

нельзя. Они получили деньги и доставили груз, а остальное не их заботы.

        Он повернулся к нам.

        — Ведь так?  Вы много заработали,  правда? Заказчик в отличие от своего

человека уже все понял.  И почему мы здесь, и что произойдет дальше. Только еще

не принял окончательное решение.

        — Дело не в деньгах,  а в том, что ты, щенок, нас подставил! Ты нарушил

договор, зная, что мы никогда не беремся за наркотики. — Сергей повысил голос.

        —  Да вы чего?  — Вертлявый схватил за рукав своего товарища,  тон стал

просительным.  — Да скажи им!  Чего тут разбираться?  Все получилось,  чего они

наезжают.

        Тот молчал. Сергей кивнул на «Ниву».

        — Груз в машине,  проверьте и забирайте вместе с ней.  Но смотрите, она

теперь паленая.  Деньги мы получили и  уезжаем.  Этот человек,  —  он указал на

вертлявого, — поедет с нами.

        Заказчик посмотрел на нас, на машину, чуть помедлив, спросил:

        — Ваше решение окончательное? Может, договоримся?

        — Нет!  Если вы не согласитесь,  будет много шума.  Это место окружено,

отсюда никто не уйдет.

        Старший медленно обвел взглядом развалины домов.

        — К вам претензий нет. Берите товар и уезжайте.

        Вертлявого трясло,  вся бравада с него слетела.  Он взмолился,  едва не

плача.

        — Илья, ну сделай что-нибудь, я ведь твой друг!

        Заказчик медлил, оценивая ситуацию. Видя его колебания, Сергей отступил

на шаг,  а я приготовился к бою. Илья бросил последний взгляд на вертлявого. Он

уже принял решение.

        —  Ладно,  договорились.  Можете уезжать.  —  Он развернулся и  пошел к

машинам.

        Я  шагнул вперед и ударил согнутыми пальцами по кадыку вертлявого,  тот

упал  на  колени.  Мы  подхватили его  под  руки и  потащили к  домам.  Боевики

дернулись было, но Илья, жестом успокоил их.

        ...Перегруженный «уазик» натужно ревел  мотором.  Позади  пылил  старый

«Москвич», взятый Посредником напрокат. Мы молчали всю дорогу, только связанный

пленник  возился на  полу.  Остановились в  заброшенном селе,  у  покореженного

нужника,  от которого гадостно несло испражнениями. Пленного вытащили из машины

и  развязали.  Посредник достал  старый револьвер,  невесть где  раздобытый,  и

приставил его к голове вертлявого.  Тот завыл,  попытался встать, но получил от

меня  по  почкам и  затих.  Мы  сняли  маски  и  на  пленника глянули шесть пар

ненавидящих глаз.

        —  Из-за  тебя,  падаль,  мы едва не погибли!  Ты,  говнюк,  в  говне и

утонешь!

        — Не-ет!  Ребята,  ну не надо...  я... я откуплюсь! У меня деньги есть,

много!

        Он  завыл,  упал на колени.  Вой перешел в  хрип,  на брюках проступило

мокрое пятно.

        — Не надо! Нет, не убивайте!

        От отвращения я сплюнул.

        — Кончай концерт!

        Посредник нажал  на  спусковой крючок.  Пуля  прошила  голову,  пленник

вздрогнул и упал. Труп мы сбросили в разломанное очко нужника. Револьвер улетел

следом, оборвав все концы...

       

        С   утра  было  пакостное  настроение.   Сон  заставил  вновь  пережить

неприятные минуты.

        Это  было  последние  дело.   Шел  девяносто  четвертый  год,  в  фирме

разгорелся конфликт между моими друзьями и шефом.  В результате они уехали, кто

в  Москву,  кто в Питер,  а я остался,  привязанный учебой к Рязани.  Благо шеф

после отъезда ребят воспылал доверием ко мне и продвинул вверх.

        ...Я нехотя встал с кровати,  оделся, бросил взгляд на стол. Там лежали

несколько листков бумаги,  скрученных в трубочку. Вчера вечером почтовый голубь

принес послание от студентов.  Судя по содержанию,  они там не скучают.  Дуэли,

сражения... Скоро совсем обживутся, еще столбовыми дворянами станут.

        Налил в  бокал сока и протянул руку к тарелке с копченой осетриной.  За

окном внезапно зазвенело оружие, раздался крик:

        — Ворота! Воро-ота!

        Кричали со стен в два голоса.  Я подошел к окну.  У ворот шла отчаянная

рубка,   на   десяток  стражников  насели   вооруженные  люди,   числом   вдвое

превосходящие защитников.  Со стены слетел воин со стрелой в спине.  В открытые

ворота вбегали люди с оружием и сразу бросались в бой.  Им навстречу из боковой

двери дома выскочили дружинники.  По опущенному мосту застучали копыта, во двор

въезжали всадники.

        Нападение! И как назло вчера барон ускакал с сотней дружинников в южные

владения,  где недавно на несколько сел напали лесные братья.  В  замке остался

сотник Витас и пятьдесят воинов.  А тут непрошеные гости...  Вот,  значит,  как

обернулся визит маркиза. Корхан провел барона как мальчика.

        Надо найти безопасное место.  Я  выскочил в  коридор и побежал к двери,

ведущей через кухню к покоям барона и дальше в зал.  Внизу, в подвале, есть где

укрыться.  На лестнице столкнулся с  бандитами.  Первый —  крепкий парень,  еще

молодой,  с  кудрявыми волосами и  маленькой бородкой —  пропустил мой  выпад и

покатился вниз с распоротым животом.

        Второй,  бритый здоровяк в кожаной безрукавке, с голым животом напоказ,

устрашающе вращал палицей над головой. Резко выкрикнув, ударил. Я увел его руку

в  сторону,  пнул  в  промежность и  здоровяк  с  воплем  последовал  за  своим

товарищем.  Третьему всадил нож  в  шею.  Сверху раздался топот,  потом  кто-то

крикнул:

        — Брать только живой! Чтобы ни единый волос не упал!..

        Я подобрал меч убитого и побежал дальше.  В этом крыле здания на первом

этаже  были  комнаты  прислуги  и  несколько  кладовых.  Сюда  бандиты  еще  не

добрались. Я перевел дух и осмотрелся. «Брать живой» — это, несомненно, о Дане.

Бедная девочка...

        Вторая дверь кладовки вела в сквозной коридор. Отсюда можно попасть и к

винным подвалам,  и  к  кладовой,  где держали копченое мясо.  Я приложил ухо к

двери —  вроде тихо.  Осторожно приоткрыл ее и  скользнул вперед,  сжимая меч в

руке.  Впереди вдруг зазвенело оружие,  затем распахнулась одна из  дверей и  в

коридор спиной  вперед вылетел бандит с  пробитой грудью.  Ударился о  стену  и

замер. Из страшной раны текла кровь.

        Я  переступил труп  и  осторожно заглянул внутрь комнаты...  и  едва не

нарвался на меч.  Передо мной с бледным лицом стоял Витас,  левой рукой зажимая

рану на боку.

        — Тю, сотник! Своих не узнаешь?

        — Ты?..

        Витас быстро выглянул в  коридор,  кинул взгляд на труп и втянул меня в

комнату. У входа лежал еще один любитель легкой наживы. А у окна стояла...

        — Привет, Дана. И ты здесь?

        Юная  баронесса  кивнула  мне,   силясь  приветственно  улыбнуться.   Я

повернулся к сотнику.

        — Знаешь, что за ней охотятся по всему замку?

        Витас кивнул. Его шатало, видимо, здорово заехали топором или секирой.

        — Надо уходить отсюда,  и как можно скорее.  В кладовке есть место,  не

заметят при всем старании.

        — Не-ет.

        — Что — нет? Скоро здесь соберется вся шайка. Или надеешься отмахаться?

        — Нам надо добраться до угловой комнаты.., обязательно.

        — До угловой? Это же далеко, могут заметить.

        — Надо. — Он скривился от боли. — Там... тайник.

        — Понятно.

        В каждом замке есть несколько схронов, рассчитанных на подобные случаи.

Витас подошел к двери и выглянул наружу.

        — Долго они здесь не пробудут, побоятся.

        —  Ясное дело.  Им станет стыдно,  и они убегут.  — Я решительно шагнул

вперед. — Пошли.                

        До  угловой комнаты мы  дошли без проблем,  но  укрыться не  успели.  В

коридор ворвались четверо бандитов и,  увидев нас,  закричали. Следом прибежали

еще четверо.

        — Вот она!

        — Только живьем,  а этих убить! — раздался властный голос от входа, и я

увидел      высокого      человека      в      одежде      лесных      братьев.

         

        Но  ни своим видом,  ни осанкой он не походил на них.  Один меч в  руке

стоил,   наверное,   целое  состояние.   Его   лицо  показалось  мне  знакомым.

             

        Витас отбросил Дану в  глубь комнаты и  загородил дорогу,  держа меч  в

вытянутой руке.

        — Быстрее!

        Подстегиваемые приказом,  бандиты пошли  на  нас.  Чтобы  не  оказаться

прижатым в угол,  я прыгнул им навстречу.  Отбил острие рогатины вбок, полоснул

по шее самого ретивого,  скользнул в сторону и погрузил меч в живот второго. На

освободившееся место прыгнул еще  один,  метя кистенем в  голову.  Железный шар

просвистел мимо,  бандит присел, завопив от нестерпимой боли, и подставился под

удар товарища.  Дубина,  окованная железом, опустилась прямо на бритый затылок.

Нападавшие спешили,  мешали друг другу и не могли приблизиться ко мне вплотную.

Еще один упал с перерезанным горлом.

        — Да убейте же его, остолопы!

        В  комнате стало немного свободнее,  и  двое бандитов рванулись вперед.

Один отлетел с распоротым животом,  второй с моим кинжалом в горле.  Я не успел

его  вытащить и  теперь сжимал один меч.  Бандит ударил чеканом,  защищаясь,  я

выставил клинок...

        — Твою мать!..

        Клинок хрустнул и сломался, вражеский чекан прошел рядом, вырвав лоскут

куртки на  плече.  Я  успел перехватить руку бандита и  рванул на себя,  сделав

подножку.  Добил ударом ноги,  подхватил его меч и встал напротив их вожака.  И

узнал его.  Один из тех, кто приезжал с Корханом, его сотник. Тот вдруг опустил

меч и сказал:

        — Я знаю, кто ты. Это тебя искали здесь?

        Не отвечая,  я шагнул вперед и скрестил меч с его мечом. Сотник рубился

умело,  пытаясь достать меня то слева,  то справа,  но я  оттеснил его к стене,

прижал в  угол,  отбил выпад и рубанул по спине наискосок.  Меч с трудом пробил

кольчугу. Вторым ударом достал его шею. Закрыв дверь, облегченно вздохнул и сел

на пол.

        — Вот и славно. Где же твой тайник, Витас?

        Витас на ощупь отыскал какой-то рычаг в  выступе стены и нажал на него.

Дальняя стена вдруг пошла в сторону, открыв ход в нишу.

        — Здесь.

        Я  подошел к  узкому окну-бойнице и  выглянул наружу.  Во  дворе  часть

напавших осаждала левое крыло дома, несколько ватажников вели обстрел из луков.

Десяток человек долбили бревном в дверь. Со второго этажа в них бросали столы и

тяжелые  стулья,   часто  стреляли  из  лука.   Осада  шла  по  всем  правилам.

Прихрамывая, подошел Витас, выглянул.

        —  Держатся!  Это Бавик с ребятами,  там их не возьмут.  Из дверей дома

выбегали ватажники,  в  руках  богатая посуда,  ткани.  Неподалеку стояли  двое

воинов,  обликом  похожие на  убитого сотника Корхана.  К  ним  подошел бандит,

что-то сказал. Воин врезал ему по шее и пригрозил, указывая на двери, в которые

долбили бревном. Потирая шею, ватажник убежал, остальные заработали активнее.

        — Поздно спохватились, птичка упорхнула. В коридоре послышались шаги, и

сотник подтолкнул Дану в проход.  Я быстро отобрал себе меч и кинжал и поспешил

за  ними.  Стена  медленно  поползла назад,  отрезая  нас  от  комнаты.  Тайник

представлял собой квадратное помещение,  без окон,  но с  отдушиной,  на низком

столике стояли несколько кувшинов с водой и поднос с копченым мясом. Три факела

лежали на полу. Я зажег один.

        Витас сполз на пол и бросил меч у ног.  Он совсем ослабел, видимо, рана

оказалась сильнее,  чем я  думал.  Дана присела рядом,  в глазах страдальческое

выражение.  Она водила рукой по доспеху сотника,  не зная,  как с  ним быть.  В

глазах блеснули слезы.

        — Он умирает.

        — Ну, это вряд ли.

        Я расстегнул пряжки,  скрепляющие доспехи. Сотник закусил губу, пытаясь

сдержать стон.  Удар  расслоил мышцы  и  сломал несколько ребер.  Из  раны  еще

сочилась кровь.  Я  разорвал пропитанную потом рубашку и  перетянул рану.  Дана

напоила сотника из кувшина, и он немного ожил. Хриплым голосом спросил:

        — Где ты так научился рубиться?

        — Не важно. Кстати, вам обоим надо поесть, вон мясо на столе.

        Я поспешил набить рот едой,  дабы прекратить расспросы,  сотник слишком

любопытен.

        — Артур, а что говорил тот высокий про тебя? — спросила Дана. — Мол, он

узнал, кто ты?

        — А-а... этот разбойничек — сотник маркиза Корхана.

        — Как сотник? Значит, Корхан давно хотел напасть на нас?

        — Выходит так.

        Витас попробовал встать, но зашипел от боли и сел обратно.

        — Маркиза следует вызвать на поединок, я скажу барону!

        Я  отвернулся от  окна  и  с  жалостью посмотрел на  него.  Неужели  он

считает, что маркиза можно пронять примитивным вызовом?

        Мы просидели в тайнике минут двадцать. Потом с улицы донесся рев трубы.

Дана вскочила на ноги.

        — Слышите? Это боевая труба моего отца, он вернулся!

        — Вот и хорошо, значит, можно выходить. — Я подошел к рычагу, собираясь

его повернуть.

        — Постой, а если они еще тут?

        — Ну да, награды дожидаются от барона. Давно убежали.

        Стена послушно отошла,  открыв проход в комнату.  Я осмотрел помещение.

Тела убитых лежали, как и прежде, но трупа сотника не было.

        — Отец! — Дана прильнула к окну. — Он успел.

        — В таком случае можешь лично обрадовать его,  не то он,  чего доброго,

кинется в погоню.

        Разбудил меня  громкий стук топоров.  Я  выглянул в  окно.  Несмотря на

старания слуг,  повсюду во  дворе были видны следы вчерашнего вторжения.  Пятна

крови  на  стенах,  обгоревшие бревна двух  сараев,  которые успели поджечь при

отступлении ватажники.

        ...Барон,  приехав  на  место  предполагаемого нападения  и  не  застав

никого,  заподозрил неладное и  поспешил обратно.  Увидев на  подходе пламя над

замком, долго не раздумывал. Приказал половине отряда преследовать отходивших в

спешке ватажников,  а с остальными поспешил к замку. Но кроме убитых бандитов —

их набралось сорок человек, — никого не нашел.

        В  бою погибли двенадцать дружинников,  еще два десятка были ранены.  В

покоях  барона,  куда  все  же  прорвались ватажники,  побили и  украли дорогую

посуду, разграбили несколько сундуков с тканями. На большее времени не хватило.

Тем более что те,  кто командовал нападением, направили основные силы на поиски

баронессы,  а грабеж оставили на потом.  Для бандитов требовалась приманка, как

для осла груша перед носом, чтобы послушно вез повозку.

        Барон  приказал восстановить разрушенные постройки,  а  сам  заперся  с

помощниками и  совещался до  вечера.  Чуть  позже  прошел слух,  что  он  хочет

увеличить свою дружину До двухсот человек. По крайней мере так рассказала Эная,

прибежав поздно вечером в  мою комнату.  Ей  повезло,  за День до нападения она

уехала  в  соседнюю деревню к  родственнице и  избежала участи подруг,  которых

расторопные лесные братья успели в самый разгар нападения изнасиловать, а одну,

заупрямившуюся, убить.

        Я  выслушал новость и  задумался.  Барон  увеличивает дружину,  значит,

будет   война.   Стоит  ли   оставаться  здесь?    Об   этом   надо   подумать.

            

        ...Золото  перекочевало  из  кожаного  мешка  в   жилет  с   множеством

кармашков,  который я  сам  сшил  из  прочного и  водонепроницаемого материала.

Исколол руки и  в  кровь стер пальцы,  но жилет вышел на славу,  каждая монетка

сидела  в  отдельном  гнезде.  По  форме  жилет  напоминал  обычный  армейский,

разгрузочный.

        Я  взял из  стойла коня,  барон раз  и  навсегда позволил мне  выбирать

любого, и выехал из замка рано утром.

        Исарок встретил меня  во  дворе дома и  после слов приветствия провел в

небольшой садик,  отгороженный высоким  забором.  Я  с  любопытством смотрел по

сторонам.  В  землю по кругу врыты манекены в рост человека,  станины,  мишени.

Рослый парень вынес два плоских ящика и удалился,  оставив нас наедине.  Мастер

открыл первый. Я подошел ближе и увидел короткий прямой меч.

        — Бери.

        Исарок  отошел  в  сторону,  а  я  достал  клинок  и  стал  неторопливо

рассматривать  его,   любуясь  четкими  линиями  и   хищной   красотой  оружия.

Темно-серое  лезвие длиной в  сорок пять  сантиметров с  узким долом на  каждой

стороне,  тянущимся до половины клинка.  Клинок плавно сужался к концу, образуя

острие,  пригодное для колющих ударов. Гарда была сделана из того же материала,

что клинок.  Рукоятка,  более широкая в центре для удобства захвата,  из черной

кожи, настолько шершавой, что меч не выскользнет из ладони, даже если ее зальет

пот.  Круглый черный набалдашник на конце рукоятки с  отверстием,  в него вдета

петля для запястья.  Меч весил около килограмма,  удобно лежал в  руке и служил

великолепным оружием для ближнего боя. Ножны выполнены из дорогих пород дерева,

обшиты черной кожей, без единого украшения, как и сам меч.

        Исарок раскрыл второй ящик.  Вернув меч на место,  я вытащил из футляра

другое оружие. Короткое топорище из черного дерева, место для ладони отгорожено

набалдашником с  одной стороны и  небольшой гардой с  другой.  И  тоже отделано

кожей,  на набалдашнике ременная петля.  С  одной стороны идет ровный полумесяц

секиры из черной стали, лезвие в двадцать сантиметров длиной. С противоположной

стороны вместо обуха  узкий  изгиб  клевца.  Топорище почти  до  самой  рукояти

покрыто тонкими стальными пластинами для защиты от ударов мечом или ножом.  Вес

оружия достигал двух килограммов.

        — Иди сюда.  — Исарок подозвал меня к огромному пню,  на котором лежала

пластина от доспеха. Он положил поверх нее еще одну и кивнул мне. — Руби.

        Я  махнул,  вложив в  удар вес тела и  всю силу.  Раздался сухой треск,

верхняя пластина раскололась надвое,  одна часть отлетела в  сторону,  а вторая

упала на  землю.  Нижняя пластина вмялась в  дерево.  Мастер положил под  новую

пластину кусок кольчуги и  опять кивнул мне.  Удар расколол пластину,  а звенья

кольчуги частью погнул,  частью разорвал, в дереве появилась крупная зарубка. В

бою воин, получив такой удар, будет убит или сильно покалечен.

        Удар клевцом пробил пластину насквозь,  сильно вмяв ее в дерево. Мастер

помалкивал,  но  на  его  лице  проступала довольная улыбка.  Он  подвел меня к

врытому в  землю  манекену,  деревянный корпус которого был  обернут в  большой

кусок  кольчуги,  и  велел  ударить мечом.  Проникающий удар  прорвал звенья  и

вонзился в  манекен.  Я  опробовал оружие  на  разных  манекенах и  меч  всегда

исправно пробивал доспехи.              

        Потом мастер показал мне нож, сделанный из такой же стали. А напоследок

подвел к столу,  на котором лежал большой мешок,  и достал из него панцирь.  Он

был похож на кольчугу,  только кольца для него делали не круглыми, а овальными.

И   не   было  заклепок  с   обратной  стороны,   что  зачастую  рвали  одежду.

      

        Я  взвесил панцирь в  руках и  натянул на  себя.  Он лег как влитой.  Я

подпрыгнул,  подвигался — двенадцать килограммов веса практически не ощущались,

равномерно распределившись на плечах.

        — Он хорошо держит удары топора и меча.  И стрелы не могут пробить его,

— наконец подал голос Исарок.

        Я спрятал панцирь обратно и положил мешок рядом с ящиками.

        — Что ж,  мастер,  ты превзошел самого себя. Это лучшее оружие из того,

что я здесь видел. Назови цену.

        Исарок негромко откашлялся и произнес:

        —  Я  долго опробовал новый способ закалки,  не  сразу вышло,  пришлось

начинать заново.  Те  секреты,  что ты  мне открыл...  Сам видишь,  новая сталь

гораздо тверже,  а  хрупкости нет.  За  такое  оружие  станут платить,  как  за

стоимость полного доспеха.  Вот я и хотел узнать. — Исарок пытливо заглянул мне

в глаза.  — Ты не против, если я буду использовать твой секрет в работе? Я могу

платить тебе с каждого проданного меча.

        Не знаю, что особенного он нашел в моих «секретах», лет через сто здесь

сами дойдут до подобного.  Разумеется, такое оружие будет пользоваться спросом,

да еще каким. Отчего же не согласиться...

        — Добро,  мастер. Делай оружие, сколько хочешь, я не возражаю. Надеюсь,

от заказчиков отбоя не будет.

        Исарк улыбнулся.

        — Благодарю.  А за твой заказ я заплачу прямо сейчас,  ту цену, что сам

назначил, и сверх того надбавлю.

        — По рукам.

        Он отсчитал мне сотню золотых монет и в тот же день я выехал обратно, в

замок.

        — Барон скоро отправит дочь к герцогу Владину.  — Эная сидела у меня на

коленях,  с  удовольствием хрустела яблоком  и  мимоходом выкладывала очередную

порцию новостей. — А сам хочет жениться.

        — Когда?

        - Не знаю, позже... Ты тоже скоро уедешь?

        — Наверное. У меня много дел. Девчонка погрустнела:

        — Мне будет скучно без тебя.

        — И в постели холодно?

        Она не поддержала шутку и отвернулась.

        — Ты добрый!  У нас не привыкли так обращаться со слугами.  Говорят,  у

маркиза Корхана все молодые прислужницы только и делают, что ублажают его и его

гостей.  А  детей,  если они  родятся,  отдают куда-то  на  воспитание.  Воинов

готовят.

        Я улыбнулся.  Маркиз взял на вооружение методы турецкого султана, когда

пленных детей отдавали в  янычары.  Неплохой способ получить через двадцать лет

хороших воинов, преданных своему господину и его потомкам.

        — Артур, возьми меня с собой.

        —  Что ты,  девочка!  Я  еду один и совершенно не уверен,  что доберусь

до...  места.  Мне и так хлопот достаточно,  ты думаешь,  что с тобой их станет

меньше?  Да и зачем?  Ты при деле,  и барон хорошо относится,  даже управляющей

поставил при замке. В твои-то годы.

        Эная обиженно засопела,  вытерла ладонью слезу.  —  Не  управляющей,  а

ключницей.               

        Прелестная куколка!..  Ей невдомек,  что я тоже думал об этой проблеме.

Правда,  со  своей точки зрения.  Если Корхан или  лесные братья пожелают найти

человека,  расстроившего их планы,  рано или поздно выйдут на Энаю.  И  девочка

выложит все, что знает. Знает она не много, но для маркиза и бандитов хватит. И

тогда по всему королевству начнется охота. За мной.

        Вывод напрашивался один — либо она уезжает, либо... К счастью, ситуация

изменилась,  и  уезжаю  я.  Девочка поплачет,  потоскует и...  забудет заезжего

молодца. Сохранив этим жизнь себе и мне.

        ...Большая поляна,  где мы  тренировались,  скрыта от  любопытных глаз.

Сегодня я пришел сюда примерить обновы и опробовать оружие.

        Брюки  сшили из  какого-то  материала,  напоминавшего наш  брезент,  по

крайней мере он точно так же не пропускал воду.  Внутренние части штанин обшиты

кожей,  чтобы  не  протирались при  постоянных  поездках  верхом.  Брюки  почти

полностью повторяли покрой  джинсов,  не  мешали при  ходьбе,  хоть  на  шпагат

садись.  Куртка  из  выделанной  кожи,  застегивается на  кнопки,  не  стесняет

движений,  не задирается,  когда я поднимаю руки вверх. Есть несколько потайных

карманов для  разной мелочи.  Как  и  брюки,  куртка черного цвета.  Полусапоги

доходили  до  середины голени  и  имели  шнуровку спереди,  наподобие армейских

ботинок.  Подошва толстая, правда, не резиновая, здесь ее еще не знали. Мягкая,

можно бесшумно ходить,  но носок прочный и твердый.  Сапоги тоже черного цвета.

Наряд дополняла шапочка, точь-в-точь как спортивная. Если потянуть за края, она

превратится в маску.  Это на случай ночных прогулок. Все сидело, словно влитое,

не тянуло, не мешало, не жало. Что значит ручная работа.

        На  куртку панцирь наделся легко,  овальные кольца растянулись,  приняв

меня,   и  снова  провернулись  в  местах  сочленения,  плотно  обхватив  тело,

покрупневшее с момента прибытия.  Я попрыгал,  сделал пару кувырков, подтянулся

на ветке, резко взял с места, пробежав два десятка метров. Панцирь хоть и весит

двенадцать килограммов,  но  движений почти не стесняет.  Еще дома привык почти

каждый день бегать с грузом за спиной. В разгрузочный жилет насыпал песок — вот

и  тяжесть.  Постепенно вес дошел до двадцати килограммов.  С  жилетом я бегал,

прыгал с места и с разбега,  подтягивался,  качал пресс,  забросив ноги наверх,

лазил по лестнице на руках.

        Широкий ремень  прочно  обхватил талию.  Где  только нашли  кожу  такой

толщины — почти сантиметр, ни кинжалом, ни саблей не разрежешь.

        Меч повесил на левый бок, секиру на правый, нож — чуть дальше. Саадак с

колчаном  и  луком  перекинул  на  перевязи  за  спину.   Полный  комплект  для

путешественника по средневековому миру.

        Я доставал оружие, быстро убирал на место, изображал бой с тенью, одним

словом — привыкал.  Секирой можно разбивать шлемы, как пустые скорлупки орехов,

а  клевец пробивает самые крепкие доспехи.  Против закованного в  броню воина в

самый раз. Короткий меч хорош в ближнем бою с противником без доспехов.

        С  таким  оружием  можно  смело  вступать в  схватки  с  любым  врагом.

Насколько я успел убедиться,  в здешних школах,  где готовят молодых воинов, не

преподают  что-то  особенное.  Стандартный набор  движений,  ударов  и  защиты.

Никаких таинственных приемов.  Это нам кажется, что раньше были такие великие и

страшные богатыри,  что ого-го!  Нет, умение, конечно, есть, в век царствования

холодного оружия оно находится на достаточно высоком уровне,  но во многом этот

показатель  чисто   индивидуален.   Опытные   мастера  придумывают  свое,   что

великолепно получается у них,  но совершенно не идет у других.  А третьи вообще

не  понимают,  как  так можно делать,  и  доказывают,  что они придумали лучше.

Прошедшие одну  и  ту  же  школу  воины  по-разному владеют оружием.  И  кто-то

становится непревзойденным мастером,  а  кто-то гибнет в первой же схватке,  не

сумев вовремя и правильно применить то,  чему его учили. Все дело в человеке, в

его собранности, настрое. В какой-то момент он более внимателен, психологически

готов к  бою,  а  в другой раз просто не выспался.  И все,  нет бойца.  В жизни

зачастую случается,  что побеждает не тот,  кто что-то умеет,  а тот,  для кого

победа равноценна жизни и даже больше, чем жизни. Для кого победа — это все.

        Весьма показателен с  этой  точки  зрения случай,  произошедший в  годы

Великой  Отечественной  войны.   В   элитной  дивизии  SS  проводили  усиленную

подготовку  солдат  специально  отобранных  двухметровых  здоровяков.   Обучали

приемам  дзюдо  и  карате  (уже  тогда  японские  единоборства были  известны в

Европе),  преподавали штыковой и Рукопашный бой,  бокс.  Тренировали их опытные

инструктора,  некоторые даже из  Японии приехали.  Дивизия попала на  восточный

фронт и  участвовала во взятии Крыма.  В  одном бою немцы сошлись врукопашную с

нашими солдатами. Здоровые и откормленные эсэсовцы схватились с полуголодными и

уставшими от  непрерывных сражений красноармейцами,  многие из которых были уже

ранены.  В  тот  момент шла эвакуация,  и  на  причале остался один наш солдат,

который сдерживал натиск немцев.  И сдержал, заколов в бою семь гитлеровцев. Он

не  изучал  штыковой бой,  ничего не  слышал о  боксе  и  мог  спутать карате с

корытом,  но выстоял и завалил немцев,  наколов их на штык,  как накалывал дома

сено  на  вилы.  Семь  подготовленных солдат  не  смогли  одолеть одного только

потому,  что  тот для себя окончательно решил:  «Победа или смерть,  а  мертвые

сраму не имут!» Сила духа, вера в себя и в то, что он защищал, помогли ему, как

не раз помогали другим выстоять в смертельных схватках с врагами...

        ...В  замок  я  вернулся поздно вечером.  Имущество сложил в  тайник до

лучших  времен и  стал  готовиться к  отъезду.  Позже  появилась Эная,  немного

повеселевшая с момента нашей последней встречи, но с легкой грустью в глазах. Я

приложил немало усилий,  дабы вернуть на ее губы улыбку,  а  в  глаза радость и

наслаждение. Она уснула на моем плече успокоенная и довольная.

        Эная ушла рано утром,  когда не  взошло солнце,  а  я  продолжал спать.

Барабанная дробь  в  дверь  заставила  вскочить  и  потянуться под  подушку  за

кинжалом.

        — Кто там?

        — Артур, открой, это я.

        Вот непоседа,  не спится ей в такой час. Я отодвинул засов. Эная быстро

заскочила в комнату и сама закрыла дверь.

        — Ну, что еще?

        — Барон завтра отправляет дочь с обозом. Сборы уже начались.

        —  Ну и что?  Пусть едет куда хочет.  — Я вернулся в кровать и уложил с

собой Энаю.

        —  Господин  хочет  взять  в  жены  дочь  своего  соседа.  Она  молода,

семнадцать лет, и довольно богата.

        Молодец, Сувор, знай наших. Эдак через годик появится наследник, и дочь

потеряет свою  притягательность в  глазах  желающих получить вместе с  приданым

земли барона.

        — Предстоит много забот, надо приготовить все для свадьбы. После смерти

жены барона пустуют те  комнаты,  где  они раньше жили.  Барон даже не  заходит

туда, все тоскует.

        — Скоро перестанет. — Я зевнул. — Хватит болтать, ложись спать.

        Обнял крепче Энаю и моментально заснул...

        Перед отъездом я  хотел поговорить с  бароном.  Но  тот с  утра засел с

помощниками и  не  выходил из  покоев.  Я  прогуливался по  двору,  наблюдая за

тренировкой  парней,  недавно  набранных  в  дружину.  Пожилой  воин  гонял  их

немилосердно,  рубахи на  мускулистых телах промокли насквозь,  от парней несло

потом.

        Молодые  служанки то  и  дело  пробегали мимо,  успевая бросить на  них

взгляд,  и  со  смехом исчезали.  Новички удваивали старания,  но  не  всегда с

пользой для дела,  и  им доставалось как от непослушных рукам деревянных мечей,

так и от наставников, прячущих усмешки в густых усах.

        Показался Сувор  в  сопровождении Витаса и  молодого воина.  Подошел ко

мне.

        — Здравствуй, Артур.

        — Доброе утро, господин барон.

        — Какое оно доброе, парит как в печи. — Сувор вытер тонким платком лоб.

— Я хотел с тобой поговорить. Не возражаешь?

        — Всегда в вашем распоряжении.

        — Отлично. Поедем к реке, там не так жарко.

        Кони вынесли нас  за  каменные стены,  и  сразу подул ветерок,  немного

остужая распаренные тела. Следом ехали пять воинов — охрана барона.

        Я  скосил глаза на  Сувора.  Что-то недоброе творится вокруг.  Зачем-то

барон увеличил дружину.  На стены выставил баллисты и катапульты. Дочь отсылает

в безопасное место... Война грядет, что ли? Решил с Корханом поквитаться?

        Сувор неожиданно сказал:

        — Я отправляю дочь к герцогу Владину,  это недалеко от владений короля.

Жених Даны недавно погиб в схватке на границе. Нелепая смерть! Мне кажется, там

ей будет спокойнее.

        Я молчал, ждал продолжения.

        — Кстати, Артур, я не поблагодарил тебя за неоценимую помощь и спасение

Даны.  Прошу меня извинить,  но в последние дни даже не мог толком выспаться. А

ты, как мне сказали, куда-то уезжал.

        Темнит Сувор, про дочь рассказывает... Что еще у него припасено?

        — Хочу сказать,  что навсегда остаюсь твоим должником.  Для меня дочь —

единственное, ради чего стоит жить.

        «Возможно...  А девочка, на которой вот-вот женишься? Она ведь немногим

старше Даны,  неужели брак только по расчету?  Но мы не будем об этом говорить,

сделаем вид, что не знаем».                   

        —  Господин барон,  поверьте,  я  совершенно не  заслуживаю таких слов.

Скорее они относятся к вашему сотнику. Я только помог ему.

        —  Артур.  — Тяжелая рука Сувора опустилась мне на плечо.  — Поверь,  я

отлично знаю, как все было, и ничуть не умоляю заслуг сотника.

        Мне  показалось,  он  выделил слово «всё».  Намекает,  что ему известно

вообще все? Разговор нравился мне все меньше и меньше.

        — Господин барон,  я рад,  что смог немного помочь вам,  и рад за Дану.

Она заслужила лучшей участи, нежели быть женой маркиза Корхана.

        Барон вытер лоб платком.

        —  Завтра  она  отъезжает  под  охраной  пятидесяти дружинников.  Отряд

возглавит сотник Дигур.

        — Я не слышал о таком.

        —  Это  молодой воин,  но  он  заслужил подобную награду.  Витас еще не

оправился от ран и, если честно, мне будет не хватать его здесь.

        Мудрит  что-то  барон.  Пятьдесят воинов могут  выдержать осаду  замка,

успешно противостоять налету любой шайки бандитов и  даже отряда чужого войска.

Направить такой отряд на охрану дочери?  Сувор знает что-то еще, но не говорит.

Скорее всего  хочет отвлечь внимание тех,  кто  так  упорно старается захватить

замок —  не  будем показывать пальцем на одного очень нехорошего маркиза,  —  и

раздробить их силы.  Правда, при этом барон рискует дочерью, но ведь недаром он

женится.  Будут еще  наследники,  а  вот  земли можно потерять,  если допустить

ошибку.

        — Артур,  ты, как я слышал, покидаешь нас? Значит ли это, что твой обет

закончился?

        —  Как сказать...  пока нет.  Обет не запрещает защищать жизнь свою или

других.  Просто я соскучился по своим друзьям — «век бы их не видать!» — и хочу

посмотреть на столицу, там никогда не был.

        — Тогда... Как ты отнесешься к моей просьбе... последней и очень важной

для меня. Сопровождать обоз дочери. Вам по дороге почти до самого конца пути. К

тому же ехать одним отрядом безопаснее.

        Странно.  С  одной стороны,  он просит сопровождать Дану,  а с другой —

намекает на то,  что дорога может быть небезопасной.  Непонятно...  И  с  какой

стати он  решил,  что  я  сумею защитить ее,  если окажутся бессильны пятьдесят

Дружинников?

        —  Господин барон,  но  разве вы  не  отправляете вместе с  ней большую

охрану? Что может сделать один человек...

        —  Ты  прав,  на первый взгляд просьба выглядит несколько странно.  Но,

по-моему,  в некоторых ситуациях спасти может не целый отряд, а один человек...

Когда Витас прискакал в тот поселок,  где ограбили торговцев,  ему рассказали о

драке в трактире.  Там видели,  как ты разделался с нападавшими.  Нашли убитого

хозяина и  его помощников,  о  которых ходила плохая молва.  А совсем недавно в

Медвежьем лесу нашли то,  что осталось от  отряда бандитов.  Судя по всему,  их

убили давно,  месяца два-три назад.  Звери растащили кости,  но смогли опознать

пояс...  шитый пояс старосты.  Опознали и  двух лесных братьев,  которые как-то

попались нам, но сумели бежать, и мы долго ломали голову над тем, кто им помог.

Кстати,  с  тех пор в  наших лесах никто не нападает на обозы,  хотя раньше без

сильной охраны и шагу ступить нельзя было.

        Он замолчал, поглядывая на меня, в глазах видна насмешка.

        «Попался,  Артур,  как мальчик!  Он сделал все молча.  Вызнал,  куда ты

ездил,  что делал,  вычислил все твои «подвиги», а теперь спокойно дает понять,

что ты у него на крючке...  А если он одобряет мои дела?  По большому счету,  у

него нет причин быть недовольным, я ведь помог ему...»

        — Какой же вывод вы делаете, господин барон?

        Я подъехал ближе к нему,  пальцы левой руки коснулись кинжала на поясе.

Если что, он не успеет даже крикнуть.

        Сувор вдруг расхохотался, искренне, задорно. Впервые за последние дни с

его хмурого лица сошло напряжение. Он хлопнул меня по плечу, не подозревая, что

подобные жесты могут привести к печальным последствиям.

        — Артур.  Если бы я знал,  кто так ловко разделался с лесными братьями,

да еще разоблачил предателя-старосту,  я сполна вознаградил бы их!  Таких людей

мечтает иметь рядом каждый правитель. Мне просто повезло, и теперь я спокоен за

свои земли. Здесь не скоро появятся новые бандиты.

        Пальцы с  трудом отпустили рукоять кинжала.  От  души  немного отлегло.

Барон дал понять,  что безумно рад всему произошедшему и не винит ни в чем,  а,

напротив,  считает,  что  благодаря мне  «плохие парни» перестали докучать ему.

Барон прозрачно намекнул, что если только пожелаю, то

     могу  рассчитывать  на   его  благодарность.   Если  бы  не  моя  извечная

подозрительность,  я давно бы раскусил барона. Ну что ж, коли он хочет, чтобы я

сопровождал его дочь,  нет проблем.  А к этому выторгуем себе коня — плата, так

сказать, за проезд.

        —  Хорошо,  господин барон,  я  согласен.  Мне  только нужно приобрести

хорошего коня.

        — Не надо.  В твоем распоряжении моя конюшня,  выбирай любого.  — Барон

ответил       моментально,        словно        ожидал       таких        слов.

  

        — Тогда Грома.

        Этого  скакуна  вороной  масти  я  присмотрел  давно.  Огромен,  силен,

спокоен.

        — У тебя хороший вкус. Пусть будет Гром.

        — Хорошо. В обозе ведь будут подводы? Велите запрячь его в последнюю. И

еще, мне нужна полная свобода действий. Скажите Дигуру, чтобы не мешал.

        — Обещаю! — Барон наклонил голову. — Поступай, как знаешь. Но, Артур...

Если так сложится, что ей будет грозить смертельная опасность... Я верю, что ты

сможешь спасти ее.  Я  никогда не видел тебя в  бою,  но привык доверять своему

сотнику.  А  Витас настаивает на том,  что ты —  лучший меч королевства.  И мне

очень хочется в это верить.

        Я засмеялся, барон раздает комплименты, на него это  не похоже.

           —  Давайте  вернемся  в  замок,   господин  барон.   Я  окончательно

изжарился.

        Сувор без лишних слов направил коня к воротам.

        Прелесть путешествий в средние века я смог по достоинству оценить,  как

только обоз выехал за  ворота зам-'ка.  Восемь повозок,  запряженных сильными и

неутомимыми лошадьми,  тянулись по  дороге  со  скоростью пешехода.  По  бокам,

спереди и  сзади  обоза ехали воины сотника Дигура.  Колеса и  копыта поднимали

столб пыли высотой в два метра, который не оседал, наверное, ещё полдня. Стояла

солнечная погода,  на  небе ни  единого облачка,  все обливались потом.  Мелкие

озерца,  что  попадали по  дороге,  не  могли  надолго остудить разгоряченные и

пропыленные тела. Я спрятался в глубь повозки и не вылезал оттуда по полдня.

        Кроме воинов,  в обозе было восемь возничих, повар и несколько служанок

Даны.  Баронесса расположилась в  большой крытой повозке с высокими бортами.  Я

ехал  в  последней телеге,  где  хранились запасы вяленого и  копченого мяса  и

приправ.  Такое соседство положительно сказывалось на моем аппетите,  и  вскоре

содержимое повозки начало убывать более скорыми темпами. Мой походный скарб был

спрятан во втором дне телеги.

        Развлечений в  дороге  никаких,  только  волчонок вносил разнообразие и

развевал скуку. За прошедшие месяцы он сильно подрос. Неугомонный зверь носился

вдоль  обоза,  пугая мелких лесных зверьков,  и  пытался добраться до  съестных

припасов.

        Дана то  и  дело окликала его и  по  всему обозу разносился ее  звонкий

голосок:  «Спартак!  Спартак,  вернись немедленно!  Куда ты убежал, непослушное

создание!»

        С ним мы поладили,  и волчонок часто прибегал в конец обоза.  Знал, что

его всегда ждет кусочек вкусного мяса.  На пару поглощали запасы,  и  повар все

время бурчал, что прокормить двух излишне прожорливых едоков ему не под силу.

        Подходил к концу четвертый день поездки.  Дигур постоянно хмурился,  по

ночам  чаще  обходил  посты.  Ждал  нападения.  В  то,  что  поездка закончится

благополучно, он, как и я, не верил.

        Послеобеденная дрема накатывает медленно,  исподволь и  приятно туманит

голову. Я улегся на мягкие шкуры, подложил под голову свернутое одеяло и закрыл

глаза.  Из сладких объятий дремы вырвал волчонок, который запрыгнул в повозку и

настойчиво теребил лапой мою  руку.  Не  глядя я  сграбастал его за  загривок и

подтянул к себе.

        — Нехорошо будить спящих, ясно?

        Но  Спартак ничего  не  хотел  понимать,  толкался,  требуя чего-нибудь

вкусного и прямо сейчас.

        — Отстань, балбес. Я сплю, понял?

        Я оттолкнул голову волчонка и повернулся на другой бок,  но тот ухватил

за куртку и потянул,  рыча от удовольствия.  Играть ему хотелось не меньше, чем

есть.

        — Ах так? — Я поднял его на вытянутой руке за загривок. — Выброшу, если

будешь мешать.

        — Спартак. Спарта-а-ак!

        Голос  Даны  раздался  близко,   я  едва  успел  выпустить  волчонка  и

застегнуть пояс на брюках.

        — Спартак...  — За пологом мелькнула тень и в проеме возникла баронесса

собственной персоной. — Ага! Вот ты где.

        Она  удивленно смотрела  на  относительно мирную  идиллию.  Неугомонный

волчонок опять схватил куртку, решив добиться своего любым способом.

        —  Привет,  Дана.  Как  видишь,  этот непослушный зверь никак не  хочет

понять, что запас мяса скоро закончится благодаря его стараниям.

        — Только его? — Она подозрительно прищурилась. — А повар жаловался, что

не  может прокормить двух зверей,  причем большой и  жре...  ест  во  много раз

больше.

        —  Клевета.  —  Я сел,  оторвал Спартака от куртки и дал ему затрещину.

Волчонок даже не сморщился,  атакуя сапог.  — Видишь, как он проголодался? Я бы

так не смог. Питаться невкусной кожей вместо нежного мяса.

        Дана рассмеялась,  и  ее  лицо разом преобразилось:  на  щеках заиграли

ямочки,  тонкие брови изогнулись, алые губы разошлись в улыбке. Я залюбовался и

спохватился немного позже, чем следовало.

        Баронесса окатила меня вызывающим взглядом зеленых глаз, протянула руку

к волчонку,  но тот отвернулся, вынюхивая что-то в ворохе мешков. Видимо, решил

добыть пищу сам.  Я  ухватил его и передал покрасневшей девчонке.  Она чересчур

легко краснела,  и  такой симптом мне  решительно не  нравился.  Следовало быть

осторожнее по  части  раздачи  пламенных  взглядов,  иначе  можно  нарваться на

неприятности иного рода.

        Дана   с   трудом  сдерживала  непоседливого  волчонка.   Тот   норовил

вывернуться из  крепких объятий,  но  силы были не  равны,  волчонок крутился и

визжал, возмущенный подобным обращением.

        — Тебе еще не надоела такая езда?

        — Давно надоела. Но придется терпеть.

        —  Да,  знаю.  Но отец немного переборщил с охраной.  Хватило бы и двух

десятков.

        — Может быть.  Тут наперед не угадаешь.  Ты слишком лакомый кусочек для

охотников.

        Я  усмехнулся,  получилось немного грубовато,  но  вполне честно.  Дана

смутилась, потом дерзко взглянула мне в глаза и с вызовом спросила:

        — И для тебя тоже?

        — А что я?  Я не охочусь за молодыми красавицами. И твои земли мне ни к

чему. Но за такую красоту и в самом деле можно бороться, пока не завладеешь.

        Баронесса довольно  склонила  голову  и  подарила  мне  обольстительный

взгляд.

        — Тогда, может быть, ты сможешь вызволить меня из паутины скуки?

        Она  высунула  кончик  языка,   подмигнула  и   ушла,   унося  с  собой

возмущенного до предела Спартака.  А я остался сидеть, пригвожденный к месту ее

словами.  После  таких  разговоров невольно  станешь  торопить  конец  поездки.

Заниматься сердечными делами, находясь под угрозой смерти, опасно...

        ...Резкий скрип  падающего дерева выдернул меня  из  раздумий.  Тут  же

послышался  залихватский  свист  со  стороны  обочины.  Ломались  под  тяжестью

векового дерева ветки, кричал насмерть раненный человек. Засвистели стрелы, две

впились в  высокий борт  повозки.  Я  пригнулся и  прильнул к  маленькой щели в

доске.  Сквозь нее было видно,  как из  леса по  всадникам стреляли неизвестные

налетчики.

      Мелькнул  силуэт  возничего,  тот  отважно  размахивал небольшим топором,

отгоняя двух ватажников.  Возничий ловко отбил первый удар,  подставил щит  под

второй и сам ударил,  достав грудь бандита.  На помощь ватажникам поспешили еще

двое.  Возничий понемногу отступал к повозке,  следя,  чтобы не зашли сзади, но

пропустил выпад бандита и отпрыгнул, неловко держа левую руку на весу. Щит упал

под  ноги.  Лицо побелело.  Отразить удар кистенем не  смог и  осел с  пробитой

головой.

        Разделавшись с  возничим,  грабители кинулись к повозке.  Самый шустрый

сунулся внутрь,  залез по пояс... Он так и остался висеть на борту, зацепившись

пряжкой ремня за доску, из пробитого затылка закапала кровь.

        Я  выскочил и  лицом к  лицу встретился с  его  товарищем.  Отбил выпад

рогатины и вогнал кинжал в глазницу.  Сбоку налетел второй ватажник, размахивая

кистенем.   Я  выхватил  рогатину  из  холодеющих  рук  убитого,  повернулся  к

противнику.  Тот ударил,  я  выставил рогатину,  и длинная цепь обвилась вокруг

древка.  Сильный рывок — и враг остался ни с чем. На его лице мелькнул испуг. В

следующий миг широкое лезвие пропороло живот, ватажник упал.

        Подоспели трое дружинников.  Увидев,  что биться не с кем,  так же живо

убежали,  а  им  на смену примчались двое других.  Я  ожидал,  что они повторят

маневр своих товарищей,  но пара запыхавшихся воинов встала у повозки.  Впереди

шум понемногу стихал,  нападавшие быстро отходили назад и  скрывались в глубине

леса.

        Схватка  вышла  скоротечной.  Впереди на  коне  метался Дигур,  отдавая

распоряжения.  Воины окружили обоз,  наблюдая за лесом. Дану заперли в повозке,

вокруг стояло пять человек с обнаженными мечами. Пока слуги и дружинники сообща

приводили поломанные повозки в порядок, я спешно переодевался.

        Что это? Разведка боем? Действовали нагло и быстро, почти по пословице:

«Пришел,  увидел,  ушел».  Вернее,  убежал. Их было человек пятьдесят. С такими

силами можно только вслед платочком помахать, если у каждого нет с собой лука и

по паре колчанов со стрелами. Но идти в рукопашную против хорошо подготовленных

дружинников?  Их бросили на смерть.  Эдакая разновидность кесинтай.  Я  распряг

Грома и похлопал его по морде.

        — Теперь мы с тобой повеселимся, приятель.

        Конь косил карим глазом, радуясь, что его выпрягают. Надоело таскать на

спине сбрую.  Колчан со стрелами и лук я прикрепил к седлу, рядом повесил моток

веревки, а с другой стороны еще один, со складной кошкой на конце. Два турсука,

один для  воды,  другой для пищи,  в  седельной сумке оселок,  шило и  походная

мелочь: точило для оружия, нитки...

        Обошел Грома,  проверяя,  все ли на месте, потом запрыгнул в седло, как

когда-то учили знакомые циркачи — не касаясь стремян.  Они говорили,  мол,  так

садились на коней в древности.  Но я пропускал эту ерунду мимо ушей,  запоминая

только, что для управления конем одними ногами необходимы очень хорошо развитые

мышцы бедер.

        Впереди разбирали завал  из  двух  деревьев,  поваленных крест-накрест.

Стволы бандиты полностью не  подрубали,  и  они лежали,  крепко держась за пни.

Дигур нервничал,  поглядывал на лес и  на две повозки,  куда положили раненых и

убитых. Дана сидела в повозке и не показывала нос, доносился только недовольный

визг Спартака, вынужденного сидеть в заточении.

        Молодой сотник потянул меч из ножен, когда я подъехал, — не узнал.

        — Осторожнее, Дигур.

        — Ты?

        — Ну да.

        Сотник впился взглядом в оружие.

        — Можно?

        Пряча усмешку,  я снял секиру и протянул сотнику.  Тот осторожно вертел

оружие,  рассматривая со всех сторон,  взвесил в руке, взмахнул пару раз, опять

осмотрел, ища метку.

        —  Странная сталь.  Темная очень,  но не вороненая.  Я  такую раньше не

видел. Издалека привез?

        -Издалека. — Я сменил тему и спросил, какие потери.

        — Троих убили. Ранено пять воинов и два возничих.

        Дигур обернулся и махнул рукой, давая сигнал к выступлению.

        Скорость передвижения упала  до  предела.  Дигур  останавливал обоз  на

отдых только в  поселках,  дружинники прочесывали округу в  поисках засад.  При

каждой остановке я  уходил в  ближайший лес и прочесывал его,  сколько успевал.

Искал  Ворота.  Но  все  впустую.  Попадались полуразрушенные шалаши  и  сараи,

встречались и совсем новые,  неведомо кем поставленные,  но, сколько я ни ходил

вокруг них,  толку  никакого.  Простое дерево,  простые строения,  пустая трата

времени.

        ...Визгливый волос  хозяйки дома  привлек внимание,  когда шел  седлать

Грома.  Стоя во дворе, в окружении слуг и нескольких дружинников, она потрясала

толстыми руками  и  сердито выговаривала повару.,  Я  подошел ближе  и  заметил

улыбки на  лицах воинов.  Чем больше разорялась хозяйка,  тем больше ухмылялись

парни.  Немного послушав,  понял,  в чем дело.  Неугомонный волчонок, пользуясь

относительной свободой,  решил проверить соседние сараи на  предмет чего-нибудь

съестного,  и набрел на курятник. Куры успели взлететь на самый верх и остались

целы,  если не  считать сильнейшего испуга,  а  вот хозяин сего гарема,  петух,

решил  встретить  непрошеного  гостя  во  всеоружии  и  не  рассчитал  силы.  В

результате от  него остались только перья и  половина лапки.  Остальное исчезло

без следа.  И теперь хозяйка кричала,  требуя к ответу безответственного зверя.

Появилась Дана в  сопровождении охраны,  и хозяйка слегка поутихла,  к большому

огорчению собравшихся.  После короткого разговора баронесса приказала заплатить

за храброго и глупого петуха,  а хозяйка притихла, сообразив, что зашла слишком

далеко.  Вряд ли владелец здешних мест будет рад,  узнав,  что в  его владениях

обидели дворянку - дочь барона Сувора.

        Я  завернул за угол конюшни и увидел сидящего возле кадки волчонка.  На

его  носу  прилипло перышко,  выдавая воришку с  головой.  Рядом  лежал остаток

петушиного хвоста,  видимо использовавшийся в  качестве игрушки.  Хвост  сильно

запылился    и    теперь    представлял    собой    грязную    кипу,    перьев.

                      

        — Допрыгался, обжора?                          

        Волчонок переступил с  ноги  на  ногу  и  широко раскрыл пасть,  зевнув

длинно и протяжно.

        — Нечего скалиться.  Дана тебе устроит пир.  — Я мимоходом похлопал его

по загривку и пошел дальше.

        Волчонок увязался следом,  оставив надоевшую игрушку. Я кинул ему кусок

вяленой оленины и начал седлать коня. Через полчаса обоз выехал из села.

        По  словам Дигура,  впереди текла река,  а  за  ней в  двадцати верстах

находились земли герцога Владина. Наше путешествие подходило к концу.

        ...Я ждал второго нападения.  Здесь, на этом берегу реки. Потом бандиты

вряд  ли  посмеют  устроить засаду.  Перед  выездом натянул панцирь и  проверил

оружие. Так, на всякий случай.                                         

        Движение еще больше замедлилось,  по лесным дорогам быстро не поездишь.

Разговоры  стихли,  повисла  напряженная тишина.  Все  чего-то  ждали.  Но  лес

заканчивался, а дозорные молчали, повода для тревоги не было.

        Показалась река,  делающая левее  дороги  петлю,  до  брода  оставалось

немного. Впереди лежало поле, отделявшее лес от реки, рядом шел глубокий овраг,

а за рекой видны поля, сплошь засеянные зерновыми.

        От  края леса до  реки не больше пяти сотен метров.  Мы успели проехать

почти половину,  когда раздался свист дозорного.  От  леса к  нам  бежали около

пятидесяти человек. Явились, голубчики...

        Дигур резко крикнул, и обоз остановился. Воины и слуги быстро выпрягали

коней, ставили повозки в круг, между ними бросали бревна и сколоченные из досок

щиты.  Половина дружинников укрылась за  повозками,  остальные остались верхом.

Дану посадили в повозку, пять человек встали рядом, охранять.

        Ватажники ошиблись.  Им  бы  подождать,  пока мы  не  начнем переправу,

расколотый надвое обоз легче атаковать.

        Спешившись,  я оставил Грома у повозок,  конь при случае выберется сам,

натянул  тетиву  лука  и  взял  на  прицел  первого  врага,  рослого ватажника,

бежавшего огромным прыжками впереди. Стрела угодила ему в грудь, он споткнулся,

выронил ослоп и рухнул в высокую траву.  Еще один упал,  получив стрелу в лицо,

остальные успели приблизиться почти вплотную.

        Ватажники  пошли  на  приступ,  замелькало  оружие,  послышались  крики

раненых,  рядом  просвистел сломанный клинок  меча.  Конные воины  врубились во

фланг бандитов,  но  резкий окрик Дигура,  перекрывший шум  битвы,  заставил их

отступить.

        — Бавик! Сзади, сзади!

        Слева из лощины вылетел отряд всадников,  человек тридцать.  По хорошим

однообразным доспехам и  одинаковому оружию можно было распознать не  сиволапых

разбойников,  а профессиональных воинов.  Маркиз решил подстраховать ненадежных

союзников и  направил своих  воинов.  Бавик  с  проклятиями развернул отряд  из

двадцати трех человек и  кинулся наперерез.  Две группы схлестнулись в полутора

сотнях метров от обоза.

        Я держался в центре, не лез вперед, присматривал за тем, чтобы никто из

ватажников не проскочил мимо воинов. Несколько человек сумели прорваться сквозь

редкий  строй  защитников,  но  наскочили на  меня.  Их  трупы  лежали рядом  с

лошадьми.

        Численное превосходство ватажников начало сказываться, то в одном, то в

другом месте они прорвались за ограждения,  но пока воины и вооружившиеся слуги

сдерживали напор.  Наконец одну  повозку отодвинули,  и  в  образовавшуюся щель

устремились ватажники, разметав дружинников. Я оказался перед ними один. Лесные

братья торопились так  сильно,  что  мешали друг другу убить меня.  В  толчее я

зарезал двоих,  прежде чем подоспели дружинники.  Ватажников оттеснили, перебив

большую часть.

        Я  оттер меч от  крови и  рукавом смахнул капли пота со  лба,  переводя

дыхание.  Вокруг кипела схватка, доносились выкрики и стоны людей, звон оружия,

хрипели раненые кони.

        Рядом рухнул воин с проломленной головой,  тут же покатился, завывая от

боли,  ватажник,  в землю вонзилась сулица,  над головой просвистел слетевший с

топорища боек.  Ватажники прорвались в другом месте. Рослый широкоплечий бандит

вскочил на повозку, отбил удар мечом, прыгнул вниз, за ним влез второй, третий.

Кинувшийся наперерез дружинник упал  на  землю,  сжимая в  объятиях противника,

место оказалось совершенно открытым,  в него хлынули бандиты.  Я прыгнул вперед

сам.

        ...Нырок под вытянутую руку с  топором,  удар мечом в  живот.  Обмякшее

тело отбросил вбок, ногой встретил следующего, перехватил руку, дернул вниз и в

сторону. Острие меча пробило подбородок снизу. На возвратном движении парировал

удар топора, ударил сам, прорубив кожаную броню на шее, и отпрянул в сторону.

        Подлетели трое бандитов.  Я  заскочил за  спину крайнему и  пронзил бок

мечом.  Рядом возник дружинник,  схватился с бандитом,  второй несколько снизил

напор,  заслоняясь щитом. Я ударил в щит ногой, и ватажник упал на землю, топор

отлетел в сторону.  Каблук опустился точно в промежность,  и дикий вопль на миг

перекрыл шум боя...

        Дружинники опять  отбросили противника за  повозки.  Я  отошел назад  и

огляделся. Бавик пока сдерживал противника, но численное превосходство рано или

поздно скажется. Те сражаются не хуже и вот-вот прорвутся к нам.

        Подошел Дигур,  вытирая на  ходу пот  рукавом длинной рубахи.  Пластины

доспехов забрызганы кровью и погнуты,  один наплечник слетел, подбородок сильно

кровоточит, но сотник не замечает ничего, глаза не отрываются от схватки.

        — Бавик их удержит, а здесь не прорвутся. Не думал, что та...

        - Дигу-у-ур-р!

        Рев воина привлек внимание.  Мы обернулись и  увидели как от леса к нам

приближается еще один отряд.  Численностью он не уступал первому. Дигур помянул

всех богов разом, пожелав им дружно утопиться, и побежал к своим людям.

        Вместе  с  прибывшим  подкреплением у  противника  теперь  было  больше

шестидесяти человек.  При  таком  перевесе практически нет  шансов на  успешный

исход боя.  Надо уходить.  Всадники скованы Бавиком,  у  ватажников луков я  не

видел, не достанут. Гром вынесет на тот берег.

        «Вытащить бы Дану. Нам реку преодолеть, а там не достанут...»

        Получив  подкрепление,  бандиты  усилили натиск,  залезли на  повозки и

потеснили защитников.  Десять ватажников прорвались в центр лагеря,  на их пути

встали два воина.  Они остановили троих, остальные побежали дальше. Я отпрыгнул

к повозке,  не давая зайти себе в тыл, перебросил меч в левую руку и вытащил из

петли секиру...

        Дубина, от которой уклонился, врезалась в край борта повозки, разнося в

щепы доску, мой меч полоснул по горлу ватажника и встретил на полпути вражеский

клинок,  уводя его в  сторону.  Секира раскроила грудь второго,  он упал назад,

попав еще  под  топор своего же.  Тот заорал в  полный голос,  пытаясь вытащить

застрявшее лезвие и  мешая двум другим подойти ко  мне.  Я  бросился вперед,  в

последний момент резко свернул вправо,  отбивая выпад сулицы. Меч пронзил горло

противника, разворот... Еще один ватажник, стараясь достать меня ослопом, попал

под Удар палицы,  который нанес его товарищ.  В  такой суете и  толчее половина

ударов попадает по своим,  просто не вид-Ио,  кто за спиной и сбоку.  Пользуясь

замешательством ватажников, я выскользнул из кольца, по пути успев зарезать еще

одного.

        Рядом  опустился на  землю дружинник с  пробитой головой,  кровь залила

искаженное  болью  лицо.  Отрубленная  наполовину  рука  пытается  ухватить  за

макушку, но кровавый обрубок бессильно тычет в шею. Чуть дальше хрипит ватажник

с распоротым животом,  у ног катается по земле его товарищ.  А от повозок к нам

бегут еще и  еще,  сминая по  пути воинов.  Крики и  стоны заглушают ругань,  в

воздухе витает противный запах  крови,  в  стороне дико  кричит раненая лошадь.

Впереди,  спиной ко мне,  мечется ватажник,  секира бьет точно по затылку, и он

летит  вперед,  раскинув  руки  и  выпустив окровавленный меч.  Отмахнувшись от

копья,  нацеленного в  живот,  я  прорывался к  повозке,  в которой сидит Дана.

Кажется, пора...

        В  какой-то  момент отчаянным усилием дружинники оттеснили противника и

закрепились у  повозок.  Около  Даны  теперь стоял Дигур с  двумя воинами.  Еще

десяток дружинников и четверо возчиков держали оборону. Все забрызганы кровью с

ног  до  головы,  в  глазах  обреченность и  решимость  умереть  здесь,  но  не

отступить. Ослабевшие руки сжимают выскальзывающее оружие. Я быстро осмотрелся,

прикидывая,  как стану уходить. Убрал секиру в чехол — сейчас мне нужна свобода

рук — и крепче сжал меч.

        Сквозь  звон  оружия  и  гул  голосов с  трудом расслышал скрип  колес.

Несколько повозок оказались отодвинуты в стороны, и ватажники лавиной хлынули в

проем. Дигур взмахом руки послал воинов на врага.

        «Все,  приплыли!» — Я уложил налетевшего ватажника и ощутил спиной круп

Грома. Конь наклонил ко мне голову, я на миг обернулся, увидев, что рядом стоит

еще один конь,  поменьше,  как раз для Даны подойдет.  Набрал в  грудь воздуха,

чтобы позвать ее. Дальше медлить нельзя.

        И  тут  раздался  мощный  рев  сигнальной трубы.  Ватажники  неожиданно

бросились наутек, для быстроты бега отбросив щиты и оружие.

        Через  брод  переправлялся большой  отряд  конницы в  зеленых накидках.

Дигур с облегчением вздохнул и опустил меч, сильно выщербленный и затупленный о

вражеские доспехи.

        Мимо  пролетела  сотня  всадников,   преследуя  отступавших  врагов,  к

повозкам подъехал Бавик с шестью дружинниками. Он едва держался в седле, сквозь

посеченные доспехи щедро лилась кровь.  Изможденные боем уцелевшие воины роняли

мечи из рук и  со стонами опускались на землю.  Пространство вокруг было усеяно

телами  врагов  и   своих,   сильно  пахло  свежей  кровью  и   внутренностями,

вывалившимися из распоротых животов.  Покореженные повозки отодвинуты в  разные

стороны,  часть  осела  на  бок,  рядом валялись обломки колес.  Кони  тревожно

шевелили ноздрями и прядали ушами, впитывая запахи.

        Я тщательно вытер меч и спрятал его в ножны. Пальцы немного подрагивали

от напряжения.  Раньше в  такой рубке не участвовал — большое спасибо Сувору за

предоставленное удовольствие.

        Похлопал Грома по крупу.

        — Что,  приятель,  застоялся малость?  Молодец,  молодец,  вижу, что не

испугался.

        Конь подставил голову под мою руку и тихо фыркал, словно подбадривая. Я

только сейчас ощутил боль в  правом плече и боку.  Похоже,  кто-то сумел задеть

меня пару раз, а я не заметил в горячке боя.

        К обозу подъехал отряд всадников и их предводитель, молодой, полный сил

мужчина, с короткой бородкой и рыжими усами на круглом лице, сказал:

        — Я — барон Славид.  Полковник королевской армии. Позвольте узнать, кто

вы и что здесь произошло?

        Дигур раскрыл было рот,  чтобы ответить,  но  тут из повозки показалась

Дана.  Она грациозно оперлась на руку,  протянутую воином, и легко соскочила на

землю. Судя по ее виду, нельзя было сказать, что она с минуты на минуту ожидала

пленения.  Спокойное лицо, безупречный наряд. У Славида от изумления вытянулось

лицо, в глазах появилось восхищенное выражение.

        —  Я — баронесса Дана Сувор.  Вместе со своими спутниками еду к герцогу

Владину.  На нас напали,  мы не знаем, кто именно. И если бы не ваша помощь, то

все  закончилось  весьма  плачевно.   Позвольте,   барон,   выразить  вам  свою

признательность за столь своевременное вмешательство.

        — Я рад,  что смог помочь вам.  — Барон не сводил глаз с Даны. — Думаю,

эти подонки не вернутся. Могу ли я еще чем-нибудь помочь вам, госпожа?

        —  Мы  были бы  рады,  если ваши воины,  барон,  сопроводили бы  нас до

владений герцога.

        —  К  сожалению,  я  не  смогу лично сопровождать вас,  баронесса.  Мне

необходимо продолжить путь к  границе.  Но я выделю вам пятьдесят человек,  они

помогут спокойно достигнуть земель герцога.

        —  Благодарю  вас,   барон.   Нам  потребуется  время,  чтобы  привести

снаряжение в порядок.

        Славид перевел взгляд на повозки, покосился на трупы.

        — Мы поможем вам...

        Оставив их  обмениваться любезностями,  я  вскочил на Грома и  поехал к

месту сражения всадников. Интересно, кто пришел на помощь бандитам?..

        Кольчуги,  усиленные стальными пластинами,  остроконечные шлемы, прямые

мечи,  одинаковая одежда. Кто они и откуда? Захватить живьем не удалось никого,

раненых  уцелевшие  увезли  с  собой,  погони  не  было.  Приехали,  подрались,

исчезли...                                  

        Подъехал Бавик и двое воинов.  Слуги гнали повозку.  Поймав мой взгляд,

Бавик объяснил:                 

        — Дигур приказал снять с убитых доспехи и забрать оружие.

        — Их кони ускакали к лесу, можете пригнать.      

        У повозок кипела работа.  Перевязывали раненых, снимали с убитых брони,

складывали  отдельно  оружие.  Дигур  подсчитывал потери.  Уцелели  шестнадцать

человек,  да  еще  одиннадцать  лежали  в  повозках  раненые.  Убитых  положили

отдельно, их должны похоронить на следующий день.

        Так  положено по  здешним обычаям.  А  если бы  они  погибли ночью,  то

хоронили на ночь.

        На  следующее утро  приехали в  город.  Тишина и  спокойствие встретили

уставших от непрерывных тревог людей.  Широкие улицы,  распахнутые ставни окон,

на  мостовых многолюдно.  В  войске герцога было  почти семьсот дружинников,  и

любители легкой наживы не появлялись в здешних местах.

        Через несколько дней,  когда раненые немного окрепли, Дигур повел отряд

обратно.  Я  остался в доме баронессы.  Хотел немного отдохнуть и решить,  куда

ехать дальше.

        ...А  на  следующую ночь,  под  утро,  кольнула игла воспоминания.  Оно

пришло рывком,  внезапно.  Я проснулся и сел в кровати. Во рту пересохло, перед

глазами  плавали разноцветные круги.  Виски  покалывало...  Виски!  Тогда,  при

переходе, так сильно ожгло виски, что едва не зарычал от боли.

        В  сильном  возбуждении  прошел  по  комнате.  «Боль  в  висках  служит

индикатором активности Ворот?  Значит,  они заработали вновь,  послали импульс.

Возможно...»

        Надо известить студентов и  возвращаться в  замок Сувора.  Я поспешил к

сотнику герцога Владина, он мог связать меня с ребятами. Но радужное настроение

померкло,  когда сотник сообщил,  что Владин уехал с  крупным отрядом на  южные

рубежи. И трое верных рыцарей — тоже!

        Выматерившись в  сердцах,  я написал письмо их дорогим дамам.  Сообщил,

что  нашел способ поиска Ворот,  а  также что  они  заработали.  Если  девчонки

свяжутся со  своими благоверными,  пусть немедленно сообщат им  об этом.  Я  же

поеду навстречу ребятам и с ними вернусь в столицу.

        Составив послание, я простился с Даной и вечером выехал из города.

        Поездка  через  незнакомую страну  —  дело  сомнительного удовольствия.

Скорость  передвижения  невысокая,  Ясность  влипнуть  в  переделку  велика,  а

гарантировать встречу со своими однокурсниками не могли все местные боги.

        Дорогу  спрашивал  во  встречных деревнях.  Иногда  в  ответ  разводили

руками,  иногда  угрюмо молчали.  В  некоторых местах сначала смотрели на  меч,

потом на меня и только после отвечали...                                

        Одинокий всадник обычно  не  привлекает внимания,  а  лесные  братья на

одиночек не  нападают,  понимая,  что много с  такого не возьмешь,  а  спугнуть

крупную дичь можно.  И  все же я не оставался на ночь в лесу,  если до этого не

обследовал все вокруг.  Купил крестьянскую одежду и  теперь заезжал в  селения,

предварительно оставив коня и амуницию в надежном месте.

        Близилась ночь,  и  я  свернул к небольшой деревушке,  затерянной среди

бескрайних  полей.   Дом,   где   встал  на   постой,   принадлежал  сапожнику,

словоохотливому мужику  лет  сорока пяти.  Выставив на  стол  огромный горшок с

вареным мясом и зеленью, он принялся посвящать меня в прелести местной жизни.

        Здешние владения принадлежали графине, двадцатипятилетней вдовушке. Она

любила  завлекать  в   загородный  дом   молодых  парней  и   держать  их   там

неделю-другую.  Причем приглашение было добровольно-принудительным. В сети этой

особы  попадали и  дворяне,  которые после  пережитого не  любили  вспоминать о

проведенном в  своеобразном плену времени.  До поры такое хобби сходило с  рук,

графиня выкручивалась благодаря дружбе с маркизом Корханом.

        Утром я переоделся, оставил Грома в роще возле деревни. Одежду и оружие

спрятал в кустах.  Небольшой городок был полон народу,  в разгаре ярмарка. Дома

украшены цветами  и  разноцветными коврами.  На  площади яблоку  негде  упасть.

Сновали лоточники,  громко расхваливали товар приезжие и местные купцы, азартно

торговались продавцы с покупателями.  Расплачивались серебром,  золотом, меняли

товар  на  товар.  На  небольшой деревянной сцене  играли бродячие музыканты на

примитивных инструментах,  чуть в стороне сцепились двое мужчин,  не поделивших

покупку.  На них никто не обращал внимания,  и  они больше переругивались,  чем

размахивали кулаками.

        Людской поток  был  поделен на  две  части,  половина шла  на  площадь,

половина с  площади,  в центре оба потока сталкивались,  образуя круговорот.  В

толпе  шустро  сновали карманники,  срезая тяжелые кошельки,  набитые монетами.

Иногда самых неловких ловили и били без всякой жалости и снисхождения.  В такие

места спешили всадники на лошадях рыжей масти,  все в красно-синих накидках. На

груди у каждого знак — красная кошка на темно-синем фоне. Раскрытая пасть кошки

демонстрировала неплохой размер клыков.  Графиня —  большая выдумщица,  похоже,

герб составляла сама, не пользуясь родовым, как принято.

        Я  ходил в  толпе,  прицениваясь к  копченому мясу,  хлебу и  некоторым

приправам, искал соль и сахар. И следил за карманом, не хотел быть обокраденным

прямо  здесь.  Внимания на  чужака никто не  обращал,  таких в  город съехалось

больше тысячи.

        Купив необходимое,  выбрался на  боковую улицу.  Здесь стояли торговцы,

которые не смогли попасть на площадь.  Эти разложили товар прямо на покрывалах,

на земле. Обойдя всех, я пошел к выходу из города.

        Навстречу ехал  небольшой отряд  всадников,  впереди стройный парень  с

длинными волосами.  Они подъехали ближе,  и я понял свою ошибку. Впереди скакал

не парень,  а  молодая и довольно красивая женщина.  Ее оценивающий взгляд то и

дело  останавливался на  мужчинах.  Наверное,  это  и  есть  здешняя  хозяйка —

графиня.

        Я  свернул на  тропинку и  через  двадцать минут  вышел к  Реке,  решив

освежиться перед  отъездом.  Скинул одежду и  выплыл на  середину.  Теплая вода

смыла .пыль и грязь до-Роги, сняла усталость с тела.     

        Вдоволь поплавав,  вылез из реки,  обсыхая под лучами солнца.  Нагнулся

застегнуть ремешки на  сапогах и  заметил нескольких человек,  идущих от кустов

вдоль берега. Не ко мне ли?..

        Ha  берег выехали трое  всадников и  остановились на  взгорке,  отрезая

дорогу к  лесу.  На лесных братьев и на воинов Корхана они не походили.  Кто же

тогда? Вперед выскочил всадник на гарцующем жеребце и крикнул:

        —  Эй,  парень.  Одевайся,  да поживее.  Поедешь с  нами,  тебе оказана

высокая честь — графиня Карина ждет в гости!

        Так-к...  Я  бросил  настороженный взгляд на  самодовольное лицо  этого

индюка,  мысленно превратив в  кровавое месиво,  и  сделал шаг  назад.  Четверо

мужиков взяли меня в  кольцо.  Внезапно самый ближний кинулся в ноги,  а второй

попробовал схватить за руку.                     

        Первый полетел на  песок,  получив ногой в  лицо,  второй затанцевал на

цыпочках,  когда я  ухватил его за гениталии и рванул руку вверх.  Изо всех сил

сжал  кулак,  отчего мой  пленник взвыл  не  своим  голосом и  упал  на  своего

товарища.  Третий кинул  крупную сеть,  она  накрыла двух  неудачных ловцов.  Я

прыгнул к четвертому,  тот протянул руки,  пытаясь схватить меня. Мах ногой — и

туча  песка  полетела ему  в  лицо.  Толстяк  отпрянул назад,  закинув  голову.

Костяшки пальцев вбили гортань внутрь, хрустнуло, толстяк упал навзничь.

        — Остановись, парень!

        Всадник зло  выругался.  Его  спутники держали в  руках натянутые луки.

Наконечники стрел смотрели мне в лицо.

        —  Не  знаю,  откуда ты  такой прыткий взялся,  но  мои  люди не  дадут

промашки с десяти шагов.

        Я  глянул по сторонам.  Хреново.  От двух стрел не увернуться,  слишком

близко. Прыжком вбок, под ноги всаднику, стащить его? Далеко...

        Всадник медленно поднял руку, и лучники еще больше растянули тетивы.

        — Ну?                                              

        — X... с тобой!

        — То-то! — Всадник удовлетворенно хмыкнул и дал знак своим.

        Ко   мне   подошел   уцелевший   ловец,   сжимая   в   руках   веревку.

                         

        — Дай куртку надеть.

        — Бери. Только кинжальчик оставь.

        Руки  связали,  подвели  неказистого коня  и  усадили вер-sxom.  Позади

раздался возмущенный и обозленный голос:

        — Вот гад, двоих положил!

        Мужик  осматривал  тела  поверженных приятелей.  Повернулся  ко  мне  и

проскрежетал:

        — Ну, ты еще попадешь мне, с живого шкуру сдеру...

        — Хватит,  Ермил. — Всадник повелительно махнул рукой, и мы пустились в

путь.

        Двухэтажный особняк,  окруженный высоким забором, я разглядел издалека.

Вокруг был  лес,  а  у  самого дома раскинулся зеркальный стол озера.  У  ворот

стояли двое стражников, с любопытством разглядывая очередного пленника. Въехали

во двор.  Меня сняли с  коня и  повели внутрь дома.  Я  отметил богатую отделку

помещений, которые освещали множество свечей. Графиня средств не жалела.

        Двое  воинов  довели  меня  до  небольшой  комнатки,  развязали руки  и

втолкнули внутрь.

        — Жди, графиня скоро пожалует.

        — Эй,  дядя,  пожрать принеси,  а то я голодный, на графиню вашу сил не

останется!

        Мрачный воин со  шрамом вдоль левой щеки и  седыми.  волосами угрожающе

сказал:

        — Прикуси язык, не то плетей отведаешь! — Потоптался и добавил: — Скоро

принесут, сиди пока.

        Дверь закрылась,  послышался скрежет запираемого засова.  Кроме широкой

доски,  заменяющей кровать, и небольшого столика в комнате ничего не было. Окно

забрано Решеткой из толстых прутьев.

        Я лег на доску и закинул руки за спину. Может, у графини крыша поехала?

Вокруг сотни здоровых самцов,  только мигни,  любой готов,  так нет, вздумалось

поиграть.  Ну ничего,  я тебе устрою постельные забавы, век не забудешь. Мне бы

охрану убрать.

        Вскоре принесли поднос с  жареным мясом,  какой-то приправой и кувшин с

вином. Я недовольно сморщился.

        — Воды принеси, я эту гадость не пью.

        Под  смешки двух  охранников слуга  принес воду.  Я  потер руки.  Можно

попировать до поры до времени и  подумать,  как вырваться из плена.  В какой-то

момент графиня останется со  мной  одна,  вот  тогда надо не  зевать.  Съев все

подчистую, снова лег на доску, закрыл глаза и незаметно задремал.

        Графиня прибыла только к  вечеру.  И  сразу решила посмотреть на нового

пленника. Два амбала ввалились в комнату и приказали следовать за ними. Я молча

повиновался,  про себя удивляясь их размерам.  Где графиня раскопала таких?  На

голову выше  меня,  толще раза  в  три,  могучие руки  свисают почти до  колен,

огромные животы напоминают бочку с  пивом.  Ничем другим,  кроме размеров,  они

похвастаться не могли и  в открытом бою особой опасности не представляли,  хотя

одной левой с ними не справиться.  И все же это лучше, чем пара профессионалов,

умеющих работать с любым оружием.

        Маленькая комнатка,  куда меня привели,  увешана коврами, на подставках

цветы,  на  окнах  занавески.  По  стенам развешаны подсвечники,  на  каждом по

десятку свечей. Графиня сидела на низком стульчике, забросив ногу за ногу. Край

короткого платья поднялся,  обнажив идеальной формы бедро.  Чистая кожа, свежее

лицо без следов косметики, низкий вырез платья, в котором отлично видно крупную

грудь. На лице блудливая ухмылочка. Слишком короткие, по местным меркам, волосы

цвета  ночного  неба  спадали  на  высокий воротник,  карие  глаза,  в  которых

явственно отражался порок, дополняли портрет нимфоманки.

        — Так-так... значит, вот каков непослушный мальчик.

        Она встала.

        — Хороший подарок к ярмарке. Но, милый... — Графиня подошла вплотную. —

Убивать слуг  никому не  позволено.  Они  выполняли свою работу и  передали мое

приглашение. За подобную дерзость ты будешь наказан... потом.

        Ее   дыхание  участилось,   грудь   стала  вздыматься  сильнее,   глаза

увлажнились — похоже,  представила,  как именно станет меня наказывать. Я решил

немного подыграть ей.

        — Но госпожа... если бы я только знал, что подобное предложение исходит

от вас,  я не позволил бы себе лишнего.  Наоборот,  поспешил бы к вам,  обгоняя

ваших посланников.

        Глаза графини сузились,  она отступила на  шаг и  потянула из-за  пояса

короткую плетку.

        —  Дерзкий мальчишка!  Я  научу  тебя,  как  следует говорить со  своей

госпожой. — Она неожиданно рассмеялась. — Ты мне понравился. Кто ты и откуда?

        —  Я...  это...  крестьяне  мы.  —  Я  попробовал изобразить недалекого

деревенского паренька. — На ярмарку приехали.

        Графиня недоверчиво покрутила головой.

        — Не больно-то ты похож на крестьянского сына...  но ладно.  Как бы там

ни было,  ты у меня,  и я научу тебя хорошим манерам. — Она обошла меня вокруг,

как новогоднюю елку,  изредка касаясь рукой спины и  головы.  —  Сбрось куртку.

Быстрее.

        Ладно.  Я  скатал кожанку,  превратив ее в  тугой канат.  И  повернулся

вполоборота к  амбалам.  Если  графиня захочет продолжить спектакль,  ее  бойцы

сдохнут первыми.

        Карина удовлетворительно прищелкнула языком,  и я чуть улыбнулся.  Если

баба  одобрительно глядит на  мужчину,  это  неплохо,  даже когда в  роли судьи

выступает такая мегера.  Тем более за прошедшие месяцы я здорово оброс мышцами,

словно день и ночь жрал стероиды.

        Графиня опять обошла меня вокруг и промурлыкала:

        — Мы с тобой сегодня встретимся. Посмотрим, насколько ты силен.

        — А ты?

        Она недоуменно взглянула на меня, и я любезно пояснил:

        — Ну, раздеваться будешь? Или хочешь, чтобы я помог? 

        Холеное личико порозовело,  глаза сузились,  пальцы нервно пробежали по

плетке.

        — Ты слишком много себе позволяешь,  щенок!  Ничего, скоро поймешь, что

мне противиться и дерзить нельзя.

        Она сделала жест,  амбалы положили мне на плечи тяжелые руки и повели к

двери. В спину раздался повелительный окрик:

        — Покажите ему зал развлечений, может, он поймет, как надо себя вести.

        «Зал  развлечений» оказался  большим  помещением без  окон.  С  потолка

свисают цепи  и  веревки,  в  углу  кресло,  параметрами и  конструкцией весьма

похожее на гинекологическое.  На стенах целый арсенал плетей, ремней, розг. Зал

развлечений? Больше напоминает комнату пыток. Эдакий подвальчик в хоромах Ивана

Грозного,  застенок многоуважаемого гестапо или  каморка НКВД.  Словно  графиня

насмотрелась фильмов садомазохистского уклона  и  спешно приобрела в  ближайшей

лавке  весь  арсенал для  забав  со   зваными гостями.  Теперь понятно,  почему

графиню избегают и  ненавидят.  Кажется,  иные гости покидают ее  дом  только в

разобранном виде, по кусочкам.              

        Амбалы довели меня до комнаты.  Я медленно переступил порог и задумчиво

посмотрел на них. Не пора ли удирать?..

        — Принесите воды.

        Ощущая прилив сил,  прошел по комнате, разминая руки, Уходить, по идее,

надо  тихо,  но  как  только я  вспоминал самодовольное лицо  того  всадника на

берегу,  его  противную ухмылочку и  презрение в  глазах,  челюсти  сводило  от

ненависти.  И  графине следует преподать урок,  чтобы запомнила,  с  кем  можно

баловаться, а кого лучше не задевать.

        Скрипнула дверь.  Слуга протянул мне кувшин.  Захватив запястье, дернул

руку на себя.  Кувшин выпал из разжавшихся пальцев,  и  слуга влетел внутрь.  Я

свернул ему шею,  оттолкнул труп и выскочил в коридор.  Сторож, придя в себя от

неожиданности,  протянул руку к мечу.  В длинном прыжке я сшиб его на пол, упал

сверху,  ломая коленями грудную клетку,  сжал горло и ударил лбом в переносицу.

Вытащил из  судорожно сжатых пальцев меч,  из-за  пояса  кинжал и  на  цыпочках

побежал по коридору.

        За поворотом затопали сапоги.  Я положил меч на пол, а кинжал перекинул

в правую руку.  Из-за угла вышел второй слуга.  Через мгновение он сидел передо

мной, и кончик кинжала царапал его горло.

        — Сколько воинов в доме?  — Кинжал проткнул кожу, на грудь потек тонкий

ручеек крови.

        — Двое-е... у входа...

        — А слуг?

        — Еще один... в зале.

        — В зале свиданий?

        Слуга кивнул.

        — Где графиня?

        — У-у... себя... служанка ушла готовить одежду.

        Он  с  такой тоской посмотрел мне в  глаза,  что я  решил не мучить его

дальше и вогнал кинжал до конца.

        Значит,  кроме двух воинов,  слуги и служанки, здесь никого нет? Ах да,

еще пара дебильных амбалов. Графиня излишне самонадеянна.

        Первый  дружинник  стоял,  привалившись к  высокому  столбу  во  дворе,

увлеченно  наблюдая,   как  сражаются  щенок  волкодава  и  большая  кошка,  не

поделившие кусок вареного мяса.  Я зашел сзади, ладонью закрыл рот и потянул на

себя.  Его рука хлопнула по  бедру в  поисках меча.  Большего сделать не успел,

кинжал ударил точно в ямку под ключицей.

        Второй воин был в конюшне.  Я хотел было убить его и только в последний

момент узнал  всадника,  издевавшегося на  берегу.  Этим  ловцом надо  заняться

основательнее.  Воин лег на землю, получив по затылку рукояткой кинжала. Связав

его, я пошел в дом. Графиня, поди, заждалась.

        В  комнате слуга расставлял свечи.  Я  связал его  и  сунул под  диван.

Графиня пока  задерживалась...  Ан  нет.  Идет в  сопровождении верных псов.  Я

спрятался за занавеской.

        — Приведите его да свяжите сначала.

        Оба исчезли за дверью.  Я  осторожно выглянул из-за занавески и едва не

присвистнул  от  изумления.   Графиня  была  очаровательна!   Просто  прелесть.

Прозрачная  ткань  накидки  совершенно  не  скрывала  стройной  фигуры,   резко

очерчивая грудь и бедра.  Под накидкой ничего не было. Ноги без обуви, да она и

ни к чему,  только обезобразит точеные линии стоп. Ну, если от такой бежать, то

к какой же идти?

        Графиня в нетерпении расхаживала по комнате,  брала в руки то плеть, то

длинный  хлыст  со  свинцовым наконечником.  Взмахнув пару  раз,  возвращала на

место. Глаза мечтательно блестели.

        Как нехорошо,  такая душечка и так обходится с мужчинами.  Может,  ее в

детстве кто-нибудь обидел или позабавился,  а  теперь она мстит?  Что бы на это

сказал старина Фрейд?

        Я вышел из-за занавески.

        — А-а, это ты? А то я заждался, все нет и нет.

        Изобразил на  лице  добрую  улыбку,  а  самого  трясло  от  ненависти и

желания.  Графиня испуганно отшатнулась,  рука машинально задела плеть,  и та с

грохотом полетела вниз.

        — Ты?

        — А что, кого-то еще ждала? Меня же велела привести, да еще связанного.

Как не стыдно.

        Она побледнела, глаза округлились, рот беспомощно приоткрылся. Будто не

знает,  что  сейчас  прибегут  ее  толстомордые гориллы.  Хочет  показать,  как

испугана.

        — Ну как, начнем или подождем твоих свиней?      

        Вдалеке послышался топот — бегут,  сердешные,  стараются. Они вбежали с

криками.                       

        — Госпожа, он исчез!                             

        — Он убил воинов и слуг! Надо его найти, госпожа!

        — Остолопы!  Кретины!  — Карина завизжала так пронзительно,  что у меня

заложило уши. Красивое лицо исказила гримаса ненависти. — Хватайте его, вон он!

      

        От  томной  страсти и  женской нежности не  осталось и   следа.  Амбалы

наконец соизволили оглянуться,  увидели меня и выпучили глаза.  Потом двинулись

вперед.  Графиня подтолкнула самого нерешительного,  он первым добежал до меня,

растопырив руки,  словно  желая  заключить в  объятия.  Толстые  неуклюжие лапы

схватили пустоту. Кинжал распорол живот этого борова и через мгновение оказался

в  глазу  второго.  Тот  рухнул на  пол,  словно большой мешок с  дерьмом.  Его

напарник осел,  глаза превратились в  два  огромных шара.  Он  беззвучно хватал

воздух,  находясь  в  состоянии  шока.  Из  разрезанного живота  выпали  кишки,

покрытые слизью. Кровь щедро орошала каменные плиты и ковры.

        Карина завизжала,  скривив лицо и  не отрывая глаз от бойни.  Я вытащил

кинжал из глазницы убитого,  вытер его о  живого пока амбала и пошел к графине,

не в силах больше сдерживаться.

        — Что,  сучка, позабавимся, как ты хотела? Лахудра дырявая, во все щели

оттрахаю,  прошмандовка! За фокус с похищением ты мне отработаешь старательно и

прилежно!   —   Я  говорил  тоном  прожженного  «отморозка»,   получив  наконец

возможность отыграться за плен,  за унижение и за то, что вообще посмели ко мне

подойти.

        Мягкая  на   ощупь  ткань  трещала  под  пальцами.   Графиня  старалась

оттолкнуть меня,  но силы были далеко не равны.  К  тому же в  изголовье весьма

кстати  оказались веревки,  и  вскоре Карина была  привязана за  руки.  И  пока

последний  амбал  помутневшим  взором  наблюдал,  как  вытекает  кровь  из  его

необъятного живота, я исполнил свои обещания, не спеша, обстоятельно, вкладывая

душу, так сказать, и прилежание.

        Графиня больше не сопротивлялась, полностью уступив мне инициативу.

        Распростертое тело лежало на кровати,  голова безвольно откинута назад,

ноги  широко раздвинуты,  от  одежды остались одни лохмотья.  Я  встал,  минуту

разглядывал  живописную  картину,  наслаждаясь  ею,  как  талантливый художник,

выудил из кармана медную монету и запустил ее точно в... место между ног. — Это

тебе, шваль, за старание. Большего ты все равно не стоишь!

        Монетка прилипла к  мокрому бедру.  Секунду постояв,  плюнул и  пошел к

выходу. Меня ждало еще одно дело.

        Воин лежал у конюшни.  Он,  видимо, пытался развязаться, но безуспешно.

Весь в соломе и грязи, глаза горят ненавистью, рот забит кляпом.

        —  Как  время  провел?  А  я  хорошо.  Твоя  хозяйка просто  чудо,  так

подмахивает!

        Он что-то промычал, дернул головой.

        — Чего возишься,  мразь?  Нравится работать на садистку? Не знаешь, что

такое садист? Сейчас узнаешь! — Я достал меч. — Не слышал такую пословицу: «Кто

с мечом к нам придет, тот клюшкой по шайбе и получит!»

        Два удара разделили тело на две части. Дикий крик, приглушенный кляпом,

раздался в конюшне, но, кроме двух лошадей, его никто не услышал. Еще два удара

— и голова отлетела в сторону,  потом последовал черед рук и ног. Стопроцентная

расчлененка —  плата  за  услуги,  которые  графиня  оплачивала  совсем  другой

монетой. У кого что есть.

        Я  вывел  из  конюшни лошадь,  оседлал ее  и  помчался прочь.  Графиня,

пережившая самые «приятные» мгновения жизни,  скоро будет освобождена и сделает

все,  чтобы найти обидчика и  казнить его.  После таких выкрутасов надо или  не

оставлять свидетелей,  или прятаться как можно дальше. Я выбрал второе и убегал

со всех ног.

        Известие о  начале войны  настигло меня  в  небольшом городке,  куда  я

приехал  через  несколько  дней.  Сняв  комнату  в  трактире,  спустился в  зал

поужинать, и здесь сосед за столом — купец — сообщил эту новость.

        Кочевники,  гордо  именующие себя  эмирами  степи,  внезапно напали  на

приграничные владения Аберена,  на  земли  двух  графств.  Хозяева тех  земель,

недолго думая,  объединенной дружиной вышли наперерез и были разбиты в открытом

бою. Силы оказались неравны, семь с половиной сотен против трех тысяч.

        Оба  графства были  разграблены и  сожжены.  Король выслал три  полка и

собрал  дворянское ополчение порядка тысячи воинов.  И  вновь  степняки приняли

бой,  но  на этот раз проиграли схватку,  бежали...  и  снова напали,  но уже в

другом месте и гораздо более многочисленным войском.

        «Как бы мне не разминуться с герцогом и ребятами. Владин должен выехать

на восточную границу. Где их искать?»

        Это  только на  первый взгляд передвижение войск происходит наобум,  не

глядя.  На самом деле, все пути заранее известны и учтены, на дороге выставлены

подменные пикеты и  посты,  где можно сменить лошадей,  пополнить запасы воды и

продовольствия.  Маршруты выбраны с  точки зрения скорейшего,  безопасного и по

возможности скрытого перехода.

        На стол поставили два блюда, жаркое и фрукты, потом слуга принес кувшин

с пивом, но, повинуясь моему жесту, убрал и взамен принес квас.

        В  противоположном конце зала  расположились семеро путников,  судя  по

одежде  —  люди  довольно  обеспеченные.   Возглавлял  компанию  седой  старик,

упитанный дядя лет шестидесяти.  Рядом сидели мужчина двадцатью годами моложе и

юноша лет восемнадцати.  Напротив восседала пожилая дама и две молодые женщины.

К  старшей прижималась девочка лет десяти —  двенадцати.  Все женщины белокуры,

наверное, родственники. Кроме них, в зале был еще  десяток человек, неторопливо

поглощавших обед, запивая вином и пивом.

        Окинув столы рассеянным взглядом,  я опустил голову и вновь принялся за

еду,  отдавая должное отменно приготовленному мясу  и  свежим фруктам.  Немного

кислый соус придавал тонкий вкус жаркому,  мелкие ягоды,  рассыпанные по  краям

тарелки,  таяли во  рту,  шипучий квас быстро утолял жажду.  Увлекшись приятным

процессом,  я  не  отреагировал на стук двери,  и  только громкий топот сапог у

порога вывел меня из задумчивости.

        В  зал вошли четверо парней,  по виду сущие разбойники.  Грубые куртки,

короткие штаны,  сапоги из  любимой бандитами кожи собак,  за поясом у  каждого

кинжал и кистень.  Четверка вольготно расположилась за столом, потребовала вина

и начала громко обсуждать достоинства сидящих рядом женщин.  Видя, что никто не

реагирует на оскорбление,  перешли к  более откровенным намекам.  Трактирщик не

проявил интереса к наглецам и не выпускал вышибал.  Знал бандитов или просто не

хотел ввязываться.

        Ватажники перешли от  слов к  делу.  Двое подошли к  столу,  где сидели

путники,  один ухватил молодую женщину за плечи, приглашая выпить с ним, второй

внимательно следил за  мужчинами,  встав за их спинами.  Молодой парень вскочил

помочь,  но тут же осел, получив по шее. Его сосед хотел встать и тоже оказался

на стуле, сбитый третьим ватажником.

        Завязалась скоротечная драка.  Оскорбленные мужчины  встали  на  защиту

дам,  но  силы  были слишком неравны.  Опытные ватажники живо раскидали тех  по

углам и за шиворот приволокли обратно за стол.

        Трое посетителей возмущенно зароптали, вожак бандитов вытащил нож, и те

стихли, не желая связываться с головорезами.

        Я  вздохнул и  отвернулся —  трактирные драки надоели.  Жестом подозвал

трактирщика,  но тот прилип к  стойке,  не спуская глаз с  бандитов.  Помедлив,

пошел к нему сам.

        Выслушав  меня,  трактирщик приказал слуге  принести новую  тарелку.  В

ожидании заказа я повернулся лицом к залу.  Женщин усадили за стол, на их лицах

застыло выражение ужаса,  мужчина и парень пытались встать с пола, стирая кровь

с лица. Старик сидел с белым как мел лицом, сухие костлявые руки подрагивали, а

голова вжалась в плечи.

        В  трактире повисла  тишина.  Посетители уткнули  носы  в  стол,  боясь

привлечь внимание ватажников к  себе и  своим кошелькам.  О  сопротивлении и не

помышляли,  подавленные столь  наглядной  демонстрацией силы.  Ватажники встали

полукругом у  стола,  их  вожак  что-то  втолковывал старику.  Потом хлопнул по

плечу, донесся его сильный голос.

        — Зато,  старик,  мы оставляем вам ваши жизни!  А это, согласись, самое

дорогое. На деньги не купишь и на товар не обменяешь.

        Он засмеялся,  довольный собой,  и снова хлопнул старика по плечу. Лица

путников потускнели, а ватажники довольно захохотали.

        Внезапно дверь  распахнулась и  в  зал  спиной  вперед  влетел  молодой

парень. Судя по обличью, товарищ этих громил. В дверях появился высокий человек

с  мечом в  руках.  На  щеке ссадина,  рукав куртки разорван.  Дорогая одежда и

отличное оружие,  сразу видно,  что  это дворянин.  Он  с  вызовом посмотрел на

ватажников и сказал:

        —  Вон,   подонки!  Ваши  приятели  во  дворе  убиты.  Если  не  хотите

последовать за ними, то поторопитесь!

        — Щенок! — Вожак сощурил глаза. — Не лезь не в свое дело! Жить надоело?

        Он  вытащил  длинный кинжал.  Ватажники начали  окружать дворянина,  но

неожиданно на  атамана бросился молодой путник.  Полетел на  пол,  получив удар

ногой,  и  тут  в  драку вступили все,  кто  сидел в  трактире.  Ватажники,  не

ожидавшие такого поворота, попятились. Дворянин выбил кинжал из рук вожака, тот

отлетел к стойке, зажимая порез на груди.

        Бандитов оттеснили к  столам,  они с трудом отбивались.  Бой подходил к

концу,  когда  вожак  резво  бросился  к  столу.  Выхватил небольшой нож  из-за

голенища сапога и приставил его к горлу девочки.

        — Ни с места, мерзавцы! Не подходите, не то отрежу ей голову!

        Все замерли.  Острие кинжала коснулось нежной кожи на шее ребенка, едва

не  проткнув ее.  Дворянин сделал шаг  вперед,  но  старик ловко ухватил его за

руку.

        — Нет,  добрый господин,  не надо. Пусть забирают все и уходят, лишь бы

моя внучка не пострадала.  — Он обернулся к вожаку.  — Бери все, только отпусти

девочку, молю тебя!

        Вожак сплюнул кровь и крикнул:

        —  Зинат,  ну-ка забери у господ их деньги.  Пусть впредь не лезут не в

свое дело.   

        Один из  громил с  трудом встал.  Из разбитой губы и  носа текла кровь,

волосы слиплись от крови. Следом начали подниматься остальные бандиты, охая при

каждом движении.  Ватажник обошел зал,  отбирая кошельки и монеты, бросал все в

мешок.

        —  Зинат.  Подними мой кинжал,  а заодно забери кошелек у того раззявы.

         

        Ватажник подошел ко мне.                   

        — Ну,  что замер?  Жалко с денежками расставаться?  Щербатый рот Зината

расплылся в улыбке.  Сообразив наконец,  что все сказанное относится ко мне,  я

протянул руку к мечу. Вожак дернул девочку за волосы.

        — Не отдашь кошелек, прирежу ее прямо здесь.

        — Да режь, мне-то что...

        Вожак опешил, явно не ожидая такого ответа. Старик испуганно выкрикнул:

        — Молодой господин,  прошу тебя, отдай им деньги. Клянусь богами, я все

верну.

        Я пошел к своему столу,  но на дороге вырос Зинат и,  скалясь, протянул

руку к кошельку.

        — Гони деньги, малый, не то ножичек в живот воткну. Знаешь, как больно?

        Довольно нагло, если учесть, что на поясе у меня меч. Или надеялся, что

не посмею вынуть? Зинат уткнул нож в грудь и добавил:

        — Жадный, да? Лучше быть щедрым и живым, чем жадным и мертвым.

        Молниеносный взмах меча —  и  его голова слетела с плеч и покатилась по

полу.  Обезглавленный труп с  грохотом упал на  пол.  Вожак ошалело взглянул на

убитого, потом посмотрел на меня.

        — Тебе нужен мой кошелек? — Я шагнул к нему. — Лови.

        Бросил кошелек под ноги,  и едва атаман перевел на него взгляд,  метнул

нож.  Черная молния мелькнула в  воздухе.  Клинок вошел в шею вожака,  его руки

медленно разжались, и девочка упала на пол. Бандит рухнул рядом.

        В  полной тишине я  вытащил нож и  пошел за  стол,  подхватив со стойки

тарелку с мясом. За спиной дворянин и путники добивали уцелевших бандитов.

        Слуги вытаскивали тела убитых во двор,  замывали кровь на полу, убирали

битую  посуду  и  табуретки.  Посетители вновь  расселись  по  местам.  Молодой

дворянин, по сути дела, спасший почти ограбленную семейку, уселся с ними.

        Я  перенес внимание на тарелки,  отдавая должное жаркому.  От приятного

занятия меня отвлек вежливый и осторожный голос:

        — Простите, господин. Вы не разрешите поговорить с вами?

        Нехотя поднял глаза. Рядом стояли старик и молодой дворянин.

        — Еще раз извините за беспокойство. Меня зовут Бумер. Я торговец, а мой

спутник...

        — Барон Кентар. — Парень склонил голову. — Вы позволите нам присесть?

        — Прошу.

        Старик глубоко вздохнул и начал:

        —  Позвольте мне,  господин,  выразишь  вам  благодарность за  спасение

внучки. Не знаю, смог ли бы пережить ее гибель.

        Он всплеснул руками.  На глазах выступили слезы. — Мы хотели обратиться

к вам как к благородному дворянину с просьбой о помощи, — перехватил инициативу

барон.  — Дело в том, что господин Бумер следует с семейством к родственнику на

юг.  Однако  на  дорогах сейчас  небезопасно.  Вы  сами  видели,  лесные братья

нападают даже в  трактире.  Я согласился сопровождать господина Бумера.  Кодекс

рыцарства велит помогать всем, кому нужна защита. Я вздохнул.

        «Какой кодекс? Барон не наигрался в детстве? А я здесь при чем?..»

        — К сожалению,  не могу последовать вашему примеру, господин барон. Ряд

обстоятельств не  позволяют мне сопровождать вас.  Поверьте,  это весьма важные

обстоятельства.

        Услышав ответ, барон презрительно прошипел:

        —  Вы позорите имя дворянина и  недостойны звания рыцаря!  Но раз уж вы

являетесь им, будьте любезны принять вызов на дуэль!

        Он  встал,   гордо  выпятил  грудь,   ожидая  ответа.  Вскочил,  словно

ужаленный, Бумер.

        —  Господа,  господа,  успокойтесь.  Не надо драк,  не надо ссор.  — Он

повернулся к барону. — Мы можем поехать одни.

        Я  сильно подозревал,  что  старик испугался остаться вовсе без охраны,

если мы  оба будем ранены или убиты на дуэли.  Барон угрюмо молчал.  Он понимал

всю нелепость и несвоевременность вызова, но как выйти из положения, не потеряв

при  этом  лицо и  не  проявив слабости,  не  знал.  Старик продолжал взывать к

рассудку барона.

        — Пойдемте, мой господин, надо отдохнуть перед дорогой.

        Кентар огляделся,  желая знать,  слышал ли кто наш разговор. Но в зале,

кроме нас, никого не было.           

        —  Если вы не против,  перенесем дуэль на более поздний срок.  Я должен

выполнить обещание.

        Он впился взглядом в мое лицо, ожидая увидеть усмешку. Напрасно. Я едва

не  прокусил  губу,   но  смех,  распиравший  меня  изнутри,  кое-как  сдержал.

Глубокомысленно кивнув, произнес донельзя серьезным тоном:

        —  Полностью согласен  с  вами,  барон.  Мы  успеем  обсудить небольшое

недоразумение несколько позже.

        Барон кивнув на прощание и удалился под руку с перепуганным Бумером.

        ...Ночью вместо сна опять кино —  воспоминание о наших «командировках».

Сегодня подсознание выбрало историю о  турне  в  Приднестровье.  Столкновение с

волонтерами-румынами.  Антон  и  Толик  несли «груз»,  а  остальные прикрывали.

Встреча произошла под  конец пути.  Волонтеры вроде из  бани шли,  без  оружия,

только тесаки в  ножнах.  А мы оружием увешаны,  но стрелять нельзя,  иначе все

дело провалится вместе с  нами в  тартарары.  Румын пятеро,  нас трое.  Толик и

Антон проскочили вперед, помочь нам не могли.

        Схватка вышла скоротечной. Рослые парни с тесаками в руках бросились на

нас.  Дрались упорно,  умело,  но  выстояли только  десять  секунд.  Нам  тогда

повезло, ушли без шума...

        Трактирщик сам  поливал мне на  руки из  кувшина,  когда я  умывался во

дворе.  Помня  вчерашнюю  схватку,  смотрел  несколько испуганно.  Сказал,  что

старик-торговец выехал рано утром в  сопровождении молодого дворянина и  что  к

ним перед самым отъездом присоединились два купца. Потом начал ругать бандитов,

мол, в последнее время житья не дают.

        Я вытер руки, поблагодарил трактирщика и пошел одеваться.

        ...Ушедший вперед  обоз  все-таки  догнал.  Издали  увидел перевернутые

подводы,  тела  убитых и  ватажников,  в  спешке расшвыривающих вещи путников в

поисках ценностей.  Их осталось пятеро,  кто уцелел после короткого и яростного

боя.  Барон,  купцы  и  семейство Бумера сопротивлялись до  последнего,  восемь

бандитов лежали рядом с их телами.

        Меня  ватажники заметили,  только  когда  я  подъехал  почти  вплотную.

Раздался свист,  побросав награбленное,  бандиты выхватили оружие  и  встали  у

телег.  Вперед вышел  высокий широкоплечий мужик,  сжимая в  руке  меч  убитого

барона.  Несколько секунд мы  рассматривали друг Друга,  потом к  новому вожаку

подскочил низкорослый крепыш  средних лет  и,  кося  на  меня  узкими  глазами,

крикнул:

        — Он был там, точно говорю! У меня глаз наметан.

        Вожак  скользнул взглядом  по  моей  одежде,  оружию,  потом  отрывисто

бросил:

        — Оставь коня и оружие и можешь убираться!

        — Я еду своей дорогой, а вы уже получили, что хотели. Разве этого мало?

        Вожак усмехнулся, кинул взгляд на своих людей и неожиданно крикнул:

        — Бей!

        В следующий миг он согнулся пополам и упал на землю с ножом в груди,  а

я  соскочил  вниз,  уклонился от  булавы,  ударил  мечом  в  живот  налетевшего

ватажника, оттолкнул его и поднырнул под коня.

        Еще двоих бандитов срубил мечом,  третий бросился в обход коня,  и Гром

страшным ударом задних ног размозжил ему голову.

        — Молодец, Гром! Здорово ты его.

        Добив  раненого,  убрал  оружие и  прошел вдоль  повозок.  Барон дорого

продал свою  жизнь,  возле  него  лежали трое  ватажников.  Обезглавленное тело

старика  застыло возле  повозки,  поодаль лежала  старуха со  страшной раной  в

груди.  Две  молодые женщины были обнажены.  Перед тем как убить,  ватажники их

изнасиловали.

        В  одной повозке на двух больших покрывалах лежали золотые и серебряные

монеты,  несколько драгоценных камней,  украшения.  Я  уложил добычу бандитов в

мешок и взвесил в руке.  С учетом драгоценностей и украшений потянет на семьсот

монет золотом. Знатный улов.

        За спиной вдруг раздался шорох. Я отпрыгнул в сторону и выхватил меч. И

тут же опустил его. Маленькая девочка, что лежала рядом со старухой лицом вниз,

шевельнулась, застонала, потом села, держась рукой за голову.

        Растерянный   взгляд   прошел   по   телам   убитых,   остановился   на

обезглавленном трупе старика.  Кое-как встав, девочка подошла к нему. Ее слегка

пошатывало.

        — Деда...

        Тонкие  пальцы  коснулись  груди  убитого,   тронули  вышитую  сорочку,

забрызганную кровью.  Девочка огляделась,  вздрогнула,  увидев  обнаженные тела

женщин,  и  прикусила губу.  Потом заметила меня и испуганно вскрикнула.  На ее

голове возле  виска я  разглядел припухлость и  ссадину.  Видимо,  удар  прошел

вскользь,  она  потеряла сознание,  а  ватажники в  спешке не  обратили на  это

внимание, посчитав убитой.

        — Ты кто?

        — Не узнаешь меня?

        Она помолчала, потом несмело произнесла:

        — Ты был в трактире...

        — Верно.

        Я подошел к коню, сбросил мешок с добычей.

        — Это принадлежит тебе. Здесь деньги твоего деда и... словом, все твое.

        Она кинула взгляд на мешок,  поправила непослушные волосы, спадавшие на

лицо, и прошептала:

        — Ты уезжаешь?

        — Да. И тебе не стоит здесь задерживаться. Вы ведь ехали куда-то?

        — Да... У дедушки в Удоре брат. Мы хотели остаться с ним.

        Она обернулась, посмотрела на убитых и всхлипнула.

        — А ты... не возьмешь меня с собой, если... можно?

        Зачем,  спрашивается,  отказал барону и старику,  если сейчас повешу на

шею эту крошку? Так ведь можно и год ребят искать.

        Она  сникла,  поняла,  что  не  возьму ее.  Гром  недовольно всхрапнул,

чувствуя мое  нетерпение,  пошел  вперед.  Я  поправил турсук  и  глянул назад.

Девочка стояла возле  дороги,  длинные светлые волосы разметались по  щекам,  в

глазах  блестели слезы.  Тонкие  пальцы теребили кончик пояска.  Рука  натянула

повод и конь встал как вкопанный. - Как тебя зовут?

         - А-Алета, господин.

        — Ты знаешь, где лежат твои вещи?

        — Да, господин, в повозке дяди.

        — Собери их. Живо!

        Я спрыгнул с коня и пошел назад.  Спрашивается — мне это надо? Нет. Где

же логика и трезвый расчет? Наверное, там, где и мозги, - в зад... далеко.

        Отобрал хорошего коня и быстро оседлал его.

        — Садись в седло. — Помог ей взобраться на коня, приладил сзади мешок с

деньгами и  сверток с  ее  одеждой.  —  Слушай внимательно.  Едем очень быстро,

останавливаемся редко и  только по необходимости.  Меня слушать с первого раза,

чтобы ни приказал, выполнять тут же. И не пищать! Уяснила?

        — Да, господин.

        — Меня зовут Артур. Так и зови, без «господин».

        — Хорошо, го... Артур.

        — В седле хорошо держишься?

        —Да.

        — Тогда вперед.

        Яраган стоял на перепутье дорог и служил хорошим пристанищем всем,  кто

пересекал  королевство с  севера  на  юг  и  с  запада  на  восток.  К  услугам

путешественников многочисленные мастерские,  где можно заказать что угодно — от

столовых  приборов  до  одежды.  И,  конечно,  несколько  постоялых дворов.  Мы

подъехали к самому большому. Тут же возник хозяин.

        —  Комната...  большая,  с  двумя кроватями.  Обед подать в зал.  Коней

обиходить, накормить и напоить.

        Хозяин перевел взгляд с  меня на Алету,  молча склонил голову и  жестом

подозвал слугу.

        — Проводи господ и быстро назад.

        Слуга  провел нас  на  второй этаж,  показал комнату,  потом еще  одну,

поменьше,  где  находилась ванная.  Алета  потрогала ткань покрывала на  столе,

прошла вдоль стены и задумчиво сказала:

        — У нас тоже был дом. Большой, даже больше этого.

        — Где это, у вас?

        — В Кержу.

        — Кержу? Это в Фаррабе?

        Она кивнула и села на кровать. Личико омрачилось.

        — Хватит грустить, пошли-ка обедать.

        Я критически осмотрел ее и остался недоволен.  Платье, когда-то новое и

красивое,  за  время скитаний превратилось в  грязную тряпку.  Алета следила за

собой, но ночевки в лесу и долгая дорога не пошли одежде на пользу.

        —  Здесь наверняка есть купцы,  торгующие одеждой.  Я  прикажу принести

сюда на выбор несколько платьев, посмотришь сама. Ясно?

        —Да.

        — Тогда подожди здесь, я спущусь поговорю с хозяином. — Кинул взгляд на

спрятанный под столом мешок с деньгами и вышел из комнаты.

        Хозяин подтвердил,  что здесь есть мастерские и  торговцы продадут хоть

десяток платьев. По моей просьбе послал служанку за ними.

        За  время обеда я  узнал несколько неприятных новостей.  Степняки вновь

напали  на  приграничные поселения,  и  хотя  были  отброшены,  но  сохранилась

реальная опасность нового набега.  Как мне сказали,  за последние сорок лет это

самое большое и длительное вторжение со стороны степи.  Король вынужден держать

на  восточной границе почти половину войска —  семь  полков и  еще  две  тысячи

дружинников дворян. А теперь и на юге начались неприятности. Со стороны Фарраба

вторглись отряды численностью до пятисот человек,  были биты, отошли за рубеж и

снова напади. Пришлось отправить один полк и на юг.

        Притихли лесные  братья.  Ни  единого нападения за  последние два  дня.

Подобное затишье весьма напоминает затишье перед  бурей.  Некто,  очень умный и

могущественный,  дергает за ниточки,  руководя степняками, фаррабцами и лесными

братьями. Но куда ведут те ниточки?

        Я  задумался и  не  заметил появления Алеты,  пока она не встала передо

мной со смущенной улыбкой, Она привела себя в порядок, смыв копоть от костров и

грязь дороги.  Новое изумрудное платье прекрасно шло  ей,  ярко-красная лента в

волосах оттеняла их светлый цвет.  Свежая прелестная куколка стояла возле меня,

ожидая ответной реакции, пока я не догадался похвалить ее выбор.

        — Я так долго выбирала. И... взяла еще одно, для дороги. Можно?

        — Молодец. Я-то не догадался сказать.

        Девчонка просияла и протянула руку к большому блюду с фруктам.

        — Э,  нет.  Давай-ка поешь кое-чего поосновательнее.  — Я пододвинул ей

блюдо с мелко нарезанным мясом и знаком подозвал слугу,  велев принести сладкий

сок черешни. — Ешь как следует.

        К нам подошел хозяин постоялого двора в сопровождении дородной женщины.

Она  приносила платья для Алеты.  Вежливо поклонившись,  женщина назвала сумму,

которую я быстро отсчитал, добавив за скорость несколько серебряных монет.

        — Может, ты еще возьмешь что-нибудь?

        — Нет.

        — Ну смотри. — Я отпустил женщину.

        — А ты?

        —Что я?

        — Ты ничего не станешь брать? Совсем?

        — Нет. На мне и так все новое.

        — Когда приедем, дед вернет тебе деньги.

        —  Молодец,  хорошо придумала.  —  Я  улыбнулся.  —  Ешь  давай,  потом

сочтемся.

        Когда Алета поела,  я отправил ее наверх спать, а сам заказал еще мяса.

От еды меня оторвало осторожное покашливание. Рядом стоял человек средних лет в

дорогом халате наподобие тех,  что так любят носить жители Фарраба. Он растянул

тонкие губы в угодливой улыбочке.

        —Что тебе?   

        — Господин позволит присесть?

        Получив разрешение, мягко опустился на стул и вежливо поинтересовался:

        — Господин путешествует?  По важным делам, да еще в сопровождении столь

юной особы.  Как я успел заметить, она не ваша родственница, не очень похожа на

вас.  Прошу меня извинить,  если я  позволил себе лишнее,  но мне кажется,  что

такому доблестному воину,  как вы, имеющему столь хорошее оружие... — Он скосил

глаза на меч.  —  Я  могу отличить черную кожу оленя-ветерка,  а эта кожа самая

дорогая во всех королевствах. Так вот, такой воин, знатный и богатый, возможно,

будет рад, если кто-то другой возьмет заботу о девочке на себя. Мне показалось,

она несколько стесняет вас. Я бы мог дать хорошую цену и обеспечить ее будущее.

Там,  откуда я родом,  такие дети ценятся очень высоко.  Ее научат многому, она

станет жить  в  богатстве и  роскоши.  Пусть  господин подумает.  Я  немедленно

отсчитаю требуемую сумму.

        Судя по последним словам,  толстяк-фаррабец торгует детьми,  или,  если

быть  точнее,  маленькими девочками,  которых  скупает  везде  и  перепродает в

бордели.  По слухам,  в Фаррабе сильно распространена детская проституция. Вот,

значит,  что  он  предлагает Алете.  Конечно,  ее  будут  холить  и  беречь  до

определенного момента. Пока не настанет время отрабатывать сытную еду и дорогую

одежду.  Тогда ее быстро обломают и заставят спать с теми,  кто может заплатить

за дорогое удовольствие. Хорошая перспектива... Я наклонился к нему.

        —  А  теперь послушай,  что я тебе скажу,  и запомни хорошенько.  Она —

свободный человек и не может быть продана никому.  Это раз. А во-вторых, если я

увижу тебя рядом с  ней  или ты  опять подойдешь ко  мне с  таким предложением,

вышвырну тебя вон. Уяснил?

        Толстяк откинулся на спинку стула,  злобно сощурил глаза. Бросил взгляд

на соседний стол,  где сидели трое здоровых парней, его охранников. Сквозь зубы

процедил:

        —  Я  могу и  подождать.  Если господин примет другое решение,  то я  с

радостью обговорю все условия.

        Он ушел в сопровождении телохранителей.  Черт! Только этого не хватало!

Уехать?  Нет,  на ночь глядя нельзя.  Здесь он не посмеет ничего сделать. А вот

завтра придется быть поосторожнее. Толстяк не из тех, кто легко уступит лакомый

кусочек.

        Я допил сок и встал,  решив посмотреть,  как устроили коней.  Остановил

слугу и спросил, где конюшня. Тот показал рукой на задний двор.

        — Не извольте беспокоиться, господин. За лошадьми у нас хороший уход. И

не крали никогда.

        — Хорошо, ты меня успокоил, но все же я посмотрю.

        Просторное помещение конюшни  вплотную примыкало к  трактиру,  у  входа

горели два  факела,  а  внутри царил  полумрак.  У  дверей витал запах навоза и

лошадиного пота.  Я  не  спеша прошел вдоль загонов,  в  которых стояли лошади,

глядя по сторонам. Как и сам дом, конюшня имела ухоженный вид.

        Гром  и  конь Алеты стояли в  дальнем углу,  пережевывая отборное сено.

Узнав меня.  Гром призывно заржал и  шумно фыркнул.  Я  похлопал его по  крупу,

провел рукой,  оглаживая гриву.  Протянул кусок лепешки на меду. Гром осторожно

дотронулся до руки,  лепешка исчезла во рту.  Угостил и второго коня.  Пока они

поедали угощение, внимательно осмотрел их, присел на корточки, потрогал копыта.

        — Молодцы,  ребятки.  Если так и дальше пойдет,  вы легко доберетесь до

конца.

        Присел,  чтобы  пролезть под  бревном между загонами,  когда послышался

тихий шорох за спиной.  Я  отпрыгнул в  сторону.  В стену над головой воткнулся

нож,  задрожав от  удара,  и  тут  же  послышался топот убегавшего человека.  Я

вылетел из конюшни следом, но было поздно.

        Вот как, значит! Торговец живым товаром не теряет времени даром. Решил,

что Алету можно заполучить,  убрав меня.  Надо потолковать с  ним по  душам.  Я

вбежал в  зал,  едва не сбив с  ног хозяина,  прижал его к  стене и  потребовал

назвать комнату,  в  которой остановился фаррабец.  Рядом  моментально возникли

двое вышибал. Хозяин жестом руки остановил их и, немного задыхаясь, ответил.

        — Тот господин,  о котором вы говорите, уехал. Только что. Как я понял,

вы имеете к нему счет...

        Я отпустил хозяина.                

        —  Прошу меня извинить,  я  был не  прав.  Но  тот подонок пытался меня

убить.

        —  Ничего-ничего.  —  Хозяин  поправил воротник.  —  Бывает,  некоторые

посетители хотят выместить гнев на мне,  приходится их вразумлять.  Но я  сразу

понял,  что вы не из таких.  К сожалению,  ничем не могу помочь.  Он не сказал,

куда поехал.

        — Да ладно. Можешь включить в оплату порванную рубаху.

        Хозяин опять махнул рукой. И неожиданно улыбнулся.

        —  Не думаю,  что это будет правильно.  По правде,  этот торговец и мне

показался отвратительным.

        ...С  постоялого двора мы  уезжали рано  утром.  Я  сам  оседлал коней,

забросил  на  седла  мешки  и  вывел  их  из  конюшни.   Вышла  Алета,   одетая

по-походному,  узкие  штаны  из  крепкого полотна для  верховой езды  и  легкая

кожаная куртка серого цвета.  В таком наряде она могла сойти за мальчишку, если

бы не длинные волосы.

        Я вдруг впервые посмотрел на девчонку глазами торговца. Через несколько

лет этот бутон превратится в  изумительной красоты цветок,  предстанет во  всем

блеске.  Найдется  немало  любителей девичьей свежести и  невинности,  желающих

сорвать его раньше времени.  Ее деду придется приложить немало стараний,  чтобы

уберечь девочку от подобных проблем.

        Алета встала у крыльца, глядя на меня, пока я не догадался.

        — Ты отлично выглядишь.

        Она  довольно улыбнулась.  Я  пожал  плечами,  женщина всегда  остается

женщиной,  даже  если  ей  всего  одиннадцать лет.  Протянул небольшой кинжал с

резной рукояткой и затейливым рисунком на ножнах.  — Держи, это тебе. Как раз к

костюму.

        — Спасибо, Артур. Он очень красивый.

        Алета  повертела его  в  руках  и  повесила на  пояс.  Кинжал  подарил,

конечно,  не для украшения,  а  как последние средство защиты.  Чтобы у нее был

выбор — жить или умереть. А она сама решит, как поступить.

        — В путь! — Я пришпорил Грома, и мы покинули двор.

        В  Удор мы  въезжали ранним утром,  в  час,  когда по  улицам торопливо

сновали посыльные лавочников и ремесленников, спеша закончить дела до того, как

город проснется и  прохожие заспешат по своим надобностям.  Несколько дворников

подметали широкими метлами узкие дорожки. Мимо прошла смена городской стражи.

        У  встречного я  спросил,  где  дом старого мастера и  торговца тканями

Радана.  Тот  показал  на  довольно большой,  по  здешним  меркам,  двухэтажный

особняк,  который  вместе  с  многочисленными пристройками занимал значительную

часть улицы.  Мы въехали в открытые ворота и слезли с коней. К нам вышел слуга,

я жестом подозвал его и приказал:

        — Проводи эту госпожу к мастеру. Думаю, он обрадуется ее появлению.

        Девочка повернулась ко мне.

        — А ты разве не пойдешь?

        — Потом. Иди поздоровайся с дедом, я никуда не денусь.

        Она исчезла в дверях дома вслед за слугой.  Я прошел по двору,  отмечая

надежно и добротно сделанные амбары,  пристройки, небольшую конюшню. Двор чисто

подметен, везде царит порядок. Ясно, что Радан богатый человек.

        Видимо,  встреча с дедом проходила весьма бурно и горячо,  только через

десять минут Алета вышла на  улицу в  сопровождении высокого и  худого мужчины.

Радан  выглядел лет  на  десять моложе своего брата,  энергичен,  лицо  еще  не

обрюзгло.

        Мастер приблизился, держа руку на плече девочки.

        — Благодарю вас,  господин, за то, что вы спасли мою внучку! Вы сняли с

моей души огромный камень.  Я давно поджидаю брата, а тут весть о гибели от рук

проклятых бандитов.  Вы даже представить себе не можете, насколько я рад видеть

Алету живой и здоровой.

        Выразив благодарность в  цветистых выражениях,  мастер пригласил меня в

дом.  Здесь  уже  накрыли стол.  Быстро насытившись,  я  коротко обрисовал наше

путешествие, не упоминая, с чего, собственно, все началось.

        Позже,  отправив девчонку отдыхать,  мы сели поговорить на другую тему.

Меня интересовало все,  что касается герцога Владина и его войска.  Хозяин знал

только,  что герцог до сих пор не выезжал из приграничного городка Лугата. Но я

и этому был рад.

        Радан сетовал на оскудение торговли, на бесчинства разбойников.

        — ...Я боялся,  и,  как видно,  не напрасно, за своего брата. Он так не

вовремя отправился в  путь,  хотя я  приглашал еще  год  назад.  Ну  что теперь

поделаешь.  Настало  страшное  время,  крадут  детей,  убивают  и  грабят  всех

подряд...

        — Кстати,  об Алете. — Я огляделся, нет ли поблизости . кого из слуг, и

продолжил:  — Вам не кажется,  что в такое время девочке лучше стать дворянкой?

Это бы решило множество проблем в будущем.

        — Дворянкой? — изумился Радан. — Но разве такое возможно?

        —   Я  слышал,   что  дворянское  звание  без  титула  можно  выкупить.

                           

        — Да-да...  — Старик от волнения потирал кисти рук. — Но для этого надо

очень много денег.  Звание выкупить не  так  просто,  иначе бы  давно все стали

дворянами.

        — Правильно. И сколько же требуется денег?

        —  Вы  сами дворянин,  знаете,  что для выкупа требуется не меньше пяти

сотен монет золотом.  Это огромная сумма.  Я  не  беден,  далеко не  беден,  но

столько денег выложить за Дворянство...

        Радан развел руками.

        — Ясно.  — Я нащупал ногой мешок, который лежал у стола. — Для введения

в  дворянство  требуется  поручительство двух  влиятельных  особ.  У  вас  есть

знакомые среди дворян?

        — Да, один мой постоянный клиент всегда рад мне помочь...

        —  Вот  и  отлично.  Здесь порядка семисот монет.  Все  это принадлежит

Алете.  Надеюсь,  в скором времени она станет полноправной дворянкой и никто не

посмеет в дальнейшем обойтись с ней по-скотски.

        Мешок лег на  стол,  раздался мелодичный звон монет.  Радан остолбенело

смотрел на него, не в силах произнести хоть слово.

        — Какой титул у вашего знакомого?

        — Он граф.  Весьма влиятельный господин, к тому же хорошо знает герцога

Владина.

        — В таком случае вопрос решен.  А мне пора ехать дальше.  Радан наконец

оторвался от созерцания золота.

        — Вы уже уезжаете? Не попрощавшись с Алетой?

        —  Ну  почему.   Я  намерен  воспользоваться  вашим  гостеприимством  и

отдохнуть до обеда, если вы позволите.

        — Конечно-конечно, я немедленно распоряжусь, вам приготовят ванну.

        Радан вызвал слугу и  вместе с  ним вышел из комнаты.  Я удовлетворенно

потер руки.  Пока все идет хорошо.  Часть проблем решена. Теперь бы еще и ребят

найти, а там и домой можно...

       

        Часть 3

        ПОТЕРЯТЬ И ОБРЕСТИ

       

        Служанка поставила на стол две вазы с  фруктами,  поклонилась и  вышла,

плотно закрыв за собой дверь.  Лена проводила ее взглядом, взяла в руки письмо,

лежащее на коленях, и тихо произнесла:

        — Никак не могу поверить... мы можем вернуться домой.

        — Артур пишет,  что у него болят виски. Но я совсем ничего не чувствую.

— Света тронула локон волос возле уха. — Разве это признак?

        — Он мог и ошибиться. В конце концов, это только его личное мнение.

        —  Ты хочешь сказать,  Свет,  что нам не стоит доверять ему?  —  Оксана

пробежала глазами по строчкам. — Он же пишет, что не уверен в этом и предлагает

нам самим проверить. А как?

        — И ребята, как назло, уехали, — вздохнула Лена.

        — Пошлем им письмо.

        Лена отрицательно качнула головой.

        — Куда?  Ребята пишут,  что их могут перебросить в другое место в любой

момент.  И  будет летать наш голубок по  всему королевству,  пока не  упадет от

усталости.

        — Жаль... — Света разочарованно вздохнула. — А что же делать?

        Этого  никто  не  знал.  Девушки были  застигнуты врасплох упавшими,  в

буквальном смысле слова,  с  неба  новостями.  Внезапное исчезновение Артура из

замка Сувора и  его не  менее внезапное появление во  владениях Владина само по

себе  удивительно.  И  вдруг  он  шлет  известие,  где  сообщает о  возможности

вернуться домой хоть сейчас.  Как и когда он уехал от барона? Почему решил, что

боль в висках и открытие пути домой связаны друг с другом? Загадки.

        А  теперь один поехал на  поиски ребят!  И  это в  тот момент,  когда в

королевстве назревают непонятные и  оттого вдвойне страшные события.  Нападения

степняков и  фаррабцев на  границы  страны,  леса,  кишащие  лесными  братьями,

постоянные перемещения войск, с точки зрения девушек, совершенно бессмысленные.

Вести в такой ситуации поиски... Девушки этого решительно не понимали.

        Вдобавок срочный отъезд ребят вместе с  крупным отрядом герцога Владина

на  юг.  Теперь девушкам приходится думать самим,  как  быть  дальше.  Ехать  к

Воротам одним опасно.  Дать весточку ребятам?  Но  как?  Манящая близость Ворот

заставляла девушек искать выход.

        После долгого молчания Оксана несмело предложила:

        — Может, попросить графа Эрнета, он даст охрану и мы спокойно доберемся

до владений Сувора?

        —  А  что потом?  —  спросила Лена.  —  Пройти сквозь Ворота?  А как же

мальчики?

        Ситуация казалась безвыходной. Только сейчас в полной мере они ощутили,

каково остаться одним,  без  мощной поддержки мужчин.  Привыкшие решать вопросы

самостоятельно в своем мире, здесь они не могли и шагу ступить без их помощи.

        —  Что же,  —  воскликнула Оксана,  — так и будем сидеть сложа руки?  А

вдруг Ворота закроются.

        За  окном  заскрипели  несмазанные  колеса  телеги,  зазывно  закричала

молочница.   В  комнате  запахло  парным  молоком.   Лена  глубоко  вдохнула  и

улыбнулась.

        — Кто как, а я есть хочу. Нечего морить себя голодом.

        — Рано еще, — возразила Света. — Только что завтракали.

        Лена возмущенно фыркнула и упрямо посмотрела на подругу.

        — Что же мне теперь, голодать?

        — Зато похудеешь,  для фигуры полезнее, — подзадорила ее Оксана. — А то

на натуральных продуктах располнела, в джинсы не влезешь.

        — Ну да! Только вчера мерила, сидят словно влитые, в облипочку.

        Лена взяла со  стола колокольчик и  позвонила.  На  зов явилась молодая

служанка.

        — Легкий завтрак на троих. — Будет исполнено, госпожа.

        Служанка направилась к  выходу,  ощущая  спиной восторженно-завистливые

взгляды молодых дам.  Предметом зависти служили ее невероятных размеров волосы,

свободно ниспадавшие ниже поясницы. Девушки были подстрижены куда как короче, и

хотя это  выглядело весьма привлекательно и  мужчины одно время смотрели только

на них, сами они завидовали обладательницам длинных волос.

        Пока накрывали на стол,  все сидели молча.  Дождавшись,  когда служанки

выйдут из комнаты, Света сказала:

        — Можем погостить у барона Сувора. А нашим оставим известие здесь.

        —  Не пойдет,  —  не согласилась Оксана.  — Вдруг они нескоро вернутся?

Просидим в замке барона до скончания веков.

        — И как мы тогда предупредим Артура, — добавила Лена.

        — А его-то зачем предупреждать? Он сам все знает.

        — Мы уйдем, а он останется, так?

        Света немного смутилась,  об  этом она не  думала.  Завтрак,  второй за

утро,  подходил к концу, когда в дверь постучали и на пороге возникла служанка.

                   

        — Госпожа!  — сказала она Свете.  — Вам послание. Только что доставлено

голубиной почтой.

        Света стремительно вскочила со стула, едва не опрокинув тарелку.

        - Где оно? Где послание?

        — Несут, госпожа.

        Вошел рослый слуга.  В его руке было письмо,  скрученное в трубочку для

удобства пересылки с  почтовым голубем.  Света выхватила письмо и  взмахом руки

отослала обоих  слуг  прочь.  Торопливо развернула письмо и  впилась взглядом в

мелкие строчки.  Подруги ждали, затаив дыхание. По мере того как она читала, на

лице проступало выражение радости.                                          

        — Это от Николая! Он пишет, что едет вместе с герцогом к его товарищу и

через неделю окажется неподалеку столицы.

        Света вскинула голову.

        —  Теперь мы можем сообщить им о  письме Артура,  встречусь с ним и все

расскажу.

        — Одна поедешь?

        — Нет, конечно. Граф Эрнет не откажет в помощи.

        В  предвкушении скорой встречи с  Николаем Света рас  цвела,  на  губах

заиграла улыбка.                     

        — Соскучилась?

        —  Очень.  Столько его не видела,  каждую ночь снится.  Она мечтательно

зажмурилась, не замечая немного насмешливых и грустных взглядов подруг.

        — Тогда стоит поспешить, скоро большой прием в замке короля, граф будет

там.

        — Точно!  — Света позвонила в колокольчик.  Вошла служанка. — Приготовь

наши платья. И поскорее.

        —  Мне  ни  к  чему,  —  заметила Лена.  —  Не  хочу идти.  Смотреть на

закованных в железо рыцарей и суетящихся дам... Все ловят каждый взгляд короля,

ждут милости и почета. Противно.

        —  Да брось ты.  Тоже мне,  принцесса!  Люди как люди.  Оксане самой не

очень-то хотелось идти.  Опять ловить на себе взгляды мужчин — смесь восхищения

с  похотью,   отвечать  на  их  примитивные  комплименты  и  пошлые  шуточки  и

уворачиваться от жадных рук наиболее нетерпеливых. Но одну Свету не отправишь.

        — Ну что, пошли собираться, госпожа Светлана?

        —  Идите девочки,  а я здесь посижу.  — Напутствовала их Лена,  удобнее

устраиваясь в кресле.

      Королевские   приемы,   как   правило,   совмещались  с   многочисленными

аудиенциями.  Король вызывал тех,  с кем необходимо переговорить,  и пока гости

слушали музыку,  танцевали,  делились сплетнями и  слухами,  он в  своих покоях

разговаривал с приглашенными.

        Ближайшие помощники короля собрались в  отдельном зале,  где по очереди

высказывали свое  мнение о  происходящем.  Точка  зрения была  едина:  ситуация

медленно,  но  верно  выходила  из-под  контроля.  На  восточной границе  части

пограничной стражи с  трудом сдерживали полки легкой конницы степняков.  На юге

отряды наемников из Фарраба продолжали набеги на поселки.

        На  границы стянули большие силы,  но  при  этом остались без  надежной

защиты целые  области внутри страны.  Лесные братья могли безнаказанно нападать

на караваны и обозы торговцев,  грабить купцов — как своих,  так и иностранных,

вызывая тем  самым напряжение в  отношениях между странами и  усложняя без того

тяжелую обстановку.

        Под   давлением  обстоятельств  король  решил   объявить  большой  сбор

дворянских дружин и  городского ополчения,  понимая,  что  при  этом  возникнут

неизбежные проблемы с  ведением хозяйства.  В  полях останется неубранным хлеб,

погаснут  горны  в  кузницах,  опустеют ремесленные мастерские.  Нормальный ход

жизни нарушится.

        То один,  то другой дворянин исчезали в зале для аудиенций, представали

перед королем, и череда приходов и уходов нервировала собравшихся. В зале играл

оркестр,   но  музыканты  напрасно  старались  развеять  плохое  настроение.  О

развлечениях и  танцах  забыли  напрочь.  Все  разбились  на  небольшие  кучки,

сплетничали,  обсуждали новости  и  жадными взорами встречали и  провожали тех,

кого приглашал король.

        Света оказалась в затруднительном положении.  Граф Эрнет надолго пропал

у  короля и  рассчитывать на  его скорое появление не приходилось,  а  уйти без

результата она не могла.  Надо ждать до последнего.  Света стояла возле входа в

зал,  комкала в  руках вышитый золотом платок и  постоянно кидала встревоженные

взгляды на  двери.  Служанка то и  дело подавала новый платок,  взамен старого,

изорванного  в  клочки.  Света  ловила  на  себе  восхищенные  взгляды  дворян,

любовавшихся ее стройной фигурой,  но никак не реагировала на них. Мысль о том,

что  в  скором  времени можно  вернуться домой,  прочно  овладела ей,  вытеснив

извечное женское желание очаровывать всех вокруг.

        Граф  Эрнет освободился только под  конец приема,  когда Света потеряла

всякую надежду.  Остановив графа  возле  самых дверей,  она  высказала просьбу,

попросив решить этот  вопрос как  можно  скорее.  Эрнет,  у  которого в  голове

бурлили совсем другие мысли,  выслушал девушку,  а  вспомнив,  что вместе с  ее

мужем прибывает герцог Владин,  главный советник короля по вопросам пограничных

дел, отрядил в распоряжение Светланы двух воинов.

        Света шла  домой в  самом лучшем настроении.  На  лице  сияла довольная

улыбка,  и  встречные с удивлением и некоторой завистью провожали ее взглядами.

Посреди царящего уныния и  тревоги встретить счастливого человека было  большой

редкостью...

        Легкий  ветерок  колыхал  тонкую  занавеску на  окне,  принося с  улицы

приторно-кислый запах горящих факелов.  Доносился гул подкованных сапог,  когда

под  окном проходила стража,  слышались хриплые голоса десятников.  Отсюда,  со

второго этажа  большого дома,  стоящего в  гордом одиночестве на  этой  стороне

улицы,  отчетливо были видны многочисленные костры,  которые зажгли по  приказу

воеводы. Вдвое увеличили и количество факелов на улицах, чтобы облегчить работу

страже, обходящей свои участки.

        Лена любила сидеть ночами у раскрытого окна, не сводя глаз с неба, ни о

чем не  думая,  забыв о  тревогах и  волнениях.  Странное,  неземное очарование

звездной ночи притягивало взгляд,  снимало с души тяжесть и приносило некоторое

облегчение.

        Подруги давно ушли во дворец и до сих пор не вернулись.  Не нашли графа

Эрнета или не успели поговорить с  ним.  Его помощь необходима,  ехать одним по

незнакомым местам,  без  сопровождения опасно.  А  ждать  другого случая глупо.

Никто не знает, сколько Ворота будут открыты.

        От  одной мысли,  что они могут закрыться навсегда,  отрезав от родного

дома,  ей становилось не по себе.  И  подруги переживали не меньше,  и  ребята,

несмотря на  то  что  пытались скрыть за  извечной мужской бравадой страх перед

неведомым будущим. Она видела это на их лицах, читала в глазах,

        ...Лена повернулась к большому зеркалу у стены.  Оттуда, из Зазеркалья,

на  нее  смотрела молодая  дама  в  изысканном платье  светло-синего  цвета,  с

кружевным воротом и  длинными с разрезами рукавами.  Подол доходил до колен,  и

когда  Лена  забралась с  ногами на  кресло,  обнажил стройные бедра.  Взгляд у

зазеркальной дамы внимательный,  оценивающий.  Губы слегка сжаты, голубые глаза

широко раскрыты,  тонкие брови изогнулись,  между ними пролегла едва незаметная

складочка.

        «Ну как, хороша?» — вопрошало зеркало.

        «Хороша. Молода и довольна жизнью».

        «Особого довольства не видно.  Изменилась, попривыкла, даже похорошела,

чего уж скрывать. Вот только стать такой, как все, не получится».

        «Отчего?»

        «Да  оттого,  что,  несмотря на  внешний лоск  и  видимое благополучие,

дрожишь как осиновый лист,  когда вспоминаешь,  где ты и что с тобой.  Привыкла

быть  хозяйкой,  отдавать  спокойным  и  уверенным  голосом  приказы  прислуге,

выслушивать комплименты от восхищенных кавалеров,  ловить их похотливые взгляды

и воспитанно пунцоветь при этом.  Привыкла к тому, что твое общество составляют

только подруги,  как и  ты,  затерянные здесь.  И что рядом есть Андрей,  чужой

мальчик».

        «Мужчина,  а  не мальчик.  Он воин и  по праву стал им,  пройдя суровые

испытания».  «Пусть так. Но он не твой. А его Алла осталась дома. Ей несказанно

повезло,  и  теперь она там сходит с  ума,  тоскует и  плачет,  не зная,  что и

думать».

        «Но он сам смотрит на меня.  Ловит каждый взгляд, старается всегда быть

рядом и молча страдает».

        «А ты и  рада!  Хочешь,  чтобы он однажды набрался смелости и  сказал о

своих чувствах? Ответишь «да»? А если его манит только твое тело?»

        «Но что же мне делать?»

        Отражение молчало, посчитав вопрос риторическим.

        «Я ему нравлюсь, я это чувствовала всегда. Но дома нам мешала Алла...»

        «А здесь ничего не мешает, и можно кинуться в его объятия? Ты настолько

влюблена в него?»

        Теперь замолчала Лена.  Врать  себе  не  могла,  а  сказать правду даже

зеркалу невозможно.  Не  могла признать,  что чувство одиночества доводит ее до

истерики и  сумасшествия.  Что  вид  двух влюбленных пар,  счастливых и  здесь,

сродни пытке.  Нет,  она не желала им зла, не завидовала черной завистью, но...

Но ощущать себя оторванной от всех,  греться у чужого огня любви и видеть,  как

страдает от  такого же  одиночества хороший парень,  было выше сил.  Она всегда

считала  себя  сильным  человеком,  способным  противостоять любым  испытаниям,

которые встретятся в жизни.  Но когда произошло нечто выходящее далеко за рамки

здравого смысла,  ее  воля дала сбой.  Для молодой девушки,  едва переступившей

порог двадцатилетия, испытание оказалось не по силам.

        Лена взглянула на зеркало, показалось, что отражение чуточку улыбается,

глядя на ее растерянность и смущение.

        «И все же мы выдержали,  не сломались. Ребята стали истинными рыцарями,

умелыми и  храбрыми,  с  ними не страшно смотреть в завтрашний день.  А девушки

почувствовали себя настоящими дамами».

        «Ты  полагаешь,  что умение убивать себе подобных возвело ребят в  ранг

джентльменов?  А  умение  изящно  склонить голову  и  красиво  сделать реверанс

превратило вас леди?  —  наконец ответило зеркало.  — Слишком мало,  чтобы быть

ими.  А  убийства,  пусть даже врагов,  —  не повод хвастать званием настоящего

мужчины. Ты вспомни, как легко разделался с бандитами Артур...»

        Лена  вздрогнула.  Забыть  кошмар,  что  поначалу снился  каждую  ночь,

невозможно. Артур?.. Он подарил надежду на скорое возвращение домой.

        Странно,  но благодарности к нему Лена не испытывала. Может быть, из-за

его  отчужденности,  из-за  пренебрежительного отношения  к  ним.  Сколько  она

помнила,  Артур неохотно шел на любой контакт.  Появлялся только на лекциях,  а

потом исчезал.  Чем занимался,  какой жизнью жил —  неизвестно.  Насколько Лена

знала, подружек в академии у него не было, приятелей тоже.

        «Он  сразу  пошел  на  конфликт,  когда  мы  решили  уехать с  герцогом

Владином.  Предупреждал о трудностях и опасностях.  Говорил так, словно наперед

знал... Но откуда?»

        Она зябко повела плечами.

        «Он предвидел сложности адаптации,  чувство оторванности...  Знал,  что

ребята будут  втянуты в  войну!  Подобное знание не  дается без  личного опыта.

Выходит, он сам... воевал! Но как это может быть, ведь он обычный студент...»

        Лена  чувствовала,   что  теряет  нить  размышлений.   Ей   не  хватало

информации,  а может быть,  смелости воображения, чтобы представить, что движет

ее однокурсником.

        «Житье у барона больше не кажется ему безопасным. Что-то произошло там?

Но что?..»

        Окончательно  запутавшись  в  рассуждениях,  Лена  незаметно  для  себя

заснула.  Ночное  светило заглядывало в  окно  сквозь  занавеску и  смотрело на

спящую девушку, уютно устроившуюся в огромном мягком кресле.

        Голова  свесилась  набок,   руки  легли  на  колени,   алые  губы  чуть

приоткрыты.  Высокая  грудь  равномерно вздымается в  такт  глубокому  дыханию.

Напротив,   в  зеркале,  отражалась  ее  копия  в  коротком  платье,  с  сильно

обнаженными стройными ногами  и  длинными волосами,  которые блистали в  лунном

свете,  словно искрящийся водопад. И девушка, и ее отражение спокойно спали под

неусыпным взором огромной луны...

        Звонкая трель соловья разбудила Свету.  Она встала с  широкой кровати и

осторожно,  дабы не  потревожить мужа,  подошла к  окну.  Солнце уже взошло над

лесом,  его луч коснулся лица девушки.  Света прикрыла створку окна,  поправила

волосы и обернулась.  Легкое покрывало сползло с кровати,  ее взгляду предстало

крепкое худощавое тело мужа.  На левой ноге виден рубец от страшного удара,  на

руке — едва поджившая царапина.                          

        Света  села  на  край  постели,  легонько провела рукой по  спутавшимся

волосам  на  голове  супруга,  не  знавшим  расчески по  меньшей  мере  неделю.

           

        Вчера,  увидев жену,  Николай застыл на месте.  А  потом снял с седла и

долго держал на руках, изо всех сил прижимая к себе. И она, спрятав лицо на его

груди,  едва сдержи вала слезы радости.  Муж,  любимый и долгожданный, бы снова

рядом. Не разжимая объятий, они выложили друг другу все новости. Служанка и два

воина деликатно отъехали в сторону.

        Ночевали в небольшом домике,  в лесу. Супруги устроились в единственной

комнате, а остальные во дворе...

        Нагнувшись,  Света поцеловала мужа.  Тот открыл глаза, пару раз моргнул

и, увидев ее, протянул руки.

        — Иди ко мне.

        — Пора собираться.

        — Уже? Еще есть время.

        — Нет. Ты же говорил, что герцог отпустил только на день.

        — Ерунда. Успею.

        Света отошла от кровати и начала расчесывать волосы.

        — Вставай,  вставай, соня! Солнце уже высоко. Николай рывком вскочил на

ноги,  взял сложенную на  старой табуретке одежду и  стал одеваться,  не  сводя

взгляда с жены.

        Служанка приготовила нехитрый завтрак. Быстро поев, выехали со двора. К

разговору о Воротах вернулись в дороге.

        — Герцог отпустил меня на три дня,  пока сам будет в гостях у Друга.  А

потом мы вернемся на границу. Предстоит переход на восток.

        — Но как же так?  Ведь Артур пишет,  что нашел Ворота. Значит, нам надо

возвращаться к Сувору.

        Николай не ответил, он не слишком доверял сведениям Артура.

        — Ты что молчишь? Что-то случилось?

        — Да нет.  Никто из нас не испытывал ощущений, о которых пишет Артур. А

вдруг он ошибается? Света удивленно посмотрела на него.

        — Ну и что?  Мы тоже ничего не чувствуем.  Так что, по-твоему, он врет?

                  

        —  Конечно,  нет.  Но  решить один  за  всех  ребят  я  не  могу.  Надо

встретиться,  обсудить.  Тем более Артур едет нам навстречу. Вот тогда и примем

окончательное решение.

        Света ощутила недосказанность в его словах.

        — У нас появился шанс вернуться домой. Домой! О чем тут еще размышлять?

        — Я не могу решать один, Света. Я должен рассказать все ребятам.

        Николай поймал  недоуменный взгляд жены  и  отвернулся.  Чтобы  сменить

тему, сказал:

        — Вот увидишь, все образуется. Надо немного подождать.

        — Хорошо, как скажешь.

        Почувствовав в  голосе  мужа  напряжение  и  тревогу.  Света  не  стала

докучать вопросами. Пусть поступает, как считает нужным.

        ...На  отдых встали у  края  леса,  возле широкого ручья.  Служанка при

помощи воинов,  расстелила несколько больших одеял  и  готовила обед.  Света ей

помогала,  а Николай, привалившись к стволу дерева, наблюдал за ними. Из головы

не шло известие,  полученное от Артура. Зачем он уехал из замка? И с чего взял,

что боль в висках связана с открытием Ворот? Теперь зовет обратно...

        Не  так  легко уйти  со  службы трем  воинам,  присягнувшим королю.  По

здешним  меркам  это  равнозначно измене.  Особенно накануне войны.  Они  возле

герцога,  как на привязи.  И  если вдруг окажется,  что затея с Воротами чистой

воды «липа»... Из уважаемых дворян ребята превратятся в изгоев.

        «Но  если его  догадка верна,  надо уходить к  Воротам в  любом случае.

Иначе мы рискуем застрять здесь на всю жизнь».

        Поев  и  отдохнув,  маленький  отряд  продолжил  путь.  Отослав  вперед

служанку и одного воина,  Николай со Светой немного отстали.  Надо решить,  что

делать дальше.      

        Внезапно лошадь под Светой дернулась,  скакнула вбок.  От неожиданности

девушка едва не упала на землю.    

        —Ай!                                          

        Николай мгновенно оказался рядом,  ухватил повод  и  удержал лошадь  на

месте.

        — Что случилось?

        — Не знаю... что-то с седлом.

        Николай внимательно осмотрел подпругу и седло. Удивленно присвистнул.

        — Да у тебя ремень порвался. И стремя слетело.

        — Ничего страшного?

        — Ерунда.  Пять минут — и дело сделано.  — Он достал нож и повернулся к

воину. — Догоняй остальных, мы скоро будем.

        Воин молча склонил голову и пришпорил коня.  Прошло несколько минут,  и

Николай удовлетворенно сказал:

        — Порядок, можно ехать.                       

        — Страшно стало, когда падать начала.

        — Стремя старое, куда только коню...

        — Господи-и-ин!!

        Громкий крик воина разорвал тишину леса и  тотчас сменился предсмертным

хрипом.  Николай стремительно обернулся и  увидел,  как падает с  коня воин,  в

спине которого торчит топор, а от леса к ним скачут трое всадников. Отпрыгнув в

сторону, Николай громко крикнул:

        — Светка, гони!

        Присел, пропуская над собой аркан, брошенный ближним воином, и скрестил

меч со вторым.

        — Коля-я!

        Резкий крик на миг отвлек его. Двое всадников стаскивали Свету с коня и

вязали ей руки.

        Он увернулся от вражеского клинка,  сам сделал выпад, достал противника

и тут же получил сильный удар в спину.  Упал на колени,  выронив меч. По голове

попали чем-то тяжелым,  в глазах померкло.  Теряя сознание,  почувствовал,  как

вяжут руки за спиной, а потом провалился в пропасть забвения.

        Николай уже не видел,  как спеленали его жену и  уложили поперек седла,

как его самого забросили на пегого жеребца и как неизвестные похитители погнали

коней вдоль леса.  Они  проехали мимо  двух распростертых,  забрызганных кровью

тел,  воина и служанки.  Не знал он и того, что один из воинов, раненный в руку

стрелой,  сумел оторваться от погони и  теперь уходил в глубь леса,  шатаясь от

полученной раны. Вскоре на месте схватки никого не осталось...

        Очнулся он сразу,  без раскачки, словно вынырнул из небытия. Рывком сел

и попробовал оглядеться. Но вокруг была кромешная тьма.

        Он  поднял  руку,  пальцы  коснулись мокрого  затылка.  Застывшая кровь

превратила волосы  в  грязный от  налипшей земли  ком.  Сильно болела спина,  с

запястий словно содрали кожу, трещала голова.

        Доспехи сняли,  осталась только вязаная рубашка и кожаные брюки. Сапоги

тоже сняли.

        «А Света?  Что с ней?» Он застонал от ненависти и бессилия.  Сжав зубы,

попробовал встать.  Это  ему  удалось,  хотя  спину ожгло болью,  а  ноги  едва

держали, дрожа от напряжения.                               

         При  каждом шаге  с  губ  срывался невольный стон,  но  Николай упрямо

обследовал темницу. Вокруг только каменные стены, ни окон, ни двери нет.

        «Может,  это подвал?»  Собравшись с  силами,  подпрыгнул.  Прыжок вышел

неуклюжим, рука схватила воздух. Если это и подвал, то очень глубокий. Устав от

бессмысленных поисков,  сел на  пол и  сжал руками голову,  борясь с  приступом

боли. По затылку словно колотили дубиной, ныл позвоночник.

        В этот момент зазвучали шаги. Казалось, они раздаются откуда-то сверху.

Резко скрипнула дверь,  и  яркая полоса света пронзила тьму.  От  неожиданности

Николай прищурился и сквозь неплотно прикрытые веки различил силуэт человека.

        — Приветствую вас,  сударь!  Прошу извинить за вынужденное ожидание, но

что поделаешь, срочные дела. — В голосе говорившего сквозила насмешка. — Как вы

себя чувствуете? Я вижу, вы несколько не в себе... это скоро пройдет.

        — Кто вы?

        Николай кое-как  встал  и  подошел к  двери,  которая,  как  теперь  он

рассмотрел, находилась над полом на высоте двух метров.

        — Вы меня не узнаете?  Совсем?  Впрочем,  мы виделись всего один раз, в

столице.

        — Что вам от меня надо? Где моя жена?

        —  Позвольте мне сначала представиться.  Ведь вам интересно,  кто перед

вами, не так ли? Николай молчал.

        — Мое имя — барон Скор.  Это по моему приказу вас и вашу спутницу... ах

да,  вашу жену,  привезли сюда. Я, конечно, мог пригласить вас несколько иначе,

но, боюсь, вы не были бы столь любезны, чтобы принять предложение.

        — Где моя жена? Говорите.

        Барон  неожиданно  рассмеялся,   и  этот  смех  наполнил  душу  Николая

неизъяснимой тревогой.

        — Где она?  Клянусь,  если с ней что-нибудь произойдет,  я вас найду на

краю света!  А если вы меня убьете, то вас найдут мои друзья. Ни герцог Владин,

ни граф Эрнет не оставят ваше самоуправство без последствий.

        Барон  больше  не  улыбался,  в  словах юноши  таилась реальная угроза.

Действительно,  те,  кого он назвал, имеют возможность вызволить эту парочку из

плена. Но пока никто не знает, куда пропали молодой рыцарь и его жена.

        —  Вы напрасно волнуетесь,  молодой человек.  Вам не причинят вреда.  А

ваша жена гостит у моего хорошего друга. Отсюда до замка маркиза Корхана не так

далеко,   он  и  составил  ей  компанию.   Я  надеюсь,   вы  понимаете,   какое

гостеприимство может оказать маркиз вашей красавице жене, не так ли?

        Николай  обессиленно прислонился к  холодной стене,  на  лбу  выступили

капли  пота.  Про  Корхана  по  всему  Аберену  ходит  слава  первого бабника и

насильника. Даже подумать страшно, что может произойти со Светой у этого скота.

        — Я вижу,  вы замолчали, сударь? Правильно, не время расточать слова...

Дело в  том,  что  мне  и  моим друзьям необходимо ваше содействие в  некоторых

вопросах.  Прямо скажу,  от  того,  как вы  отнесетесь к  предложению,  зависит

положение вашей жены.  Она  станет своего рода гарантом правильного поведения с

вашей стороны.  Ну,  мы  еще  обсудим это несколько позже,  а  пока можете быть

спокойным и  за  нее,  и  за  себя.  Вам  придется пожить здесь.  Все  просьбы,

касающиеся быта, будут исполнены немедленно. О дальнейшем узнаете в свое время.

        Николай молчал,  подавленный страшным известием.  Силы изменили ему, он

сполз по стене,  слушая слова барона.  Тот рассчитанно спокойным тоном диктовал

условия.  Однако барон немного переборщил,  описывая все мыслимые и  немыслимые

кары.  В  душе  Николая бурлила ненависть,  многократно помноженная на  ярость.

Услышав,  что барон сказал о его супруге, он заговорил глухим от гнева голосом:

— Послушайте,  барон.  Я не знаю, что вы там задумали с этим подонком маркизом,

не  знаю,  смогу  ли  я  выйти  когда-нибудь отсюда,  но  знайте одно:  до  вас

доберутся! Не я, так мои друзья. Пока я жив, я буду преследовать вас, где бы вы

ни были.  Не знаю, верите ли вы в богов, но лучше молитесь, чтобы оберегали вас

от моей мести!

        — Ну-ну.  — Барон криво усмехнулся.  — Можете расточать угрозы здесь, в

одиночестве и  темноте.  Впрочем,  я  прикажу принести факел.  А пока разрешите

откланяться, я спешу.

        Дверь за бароном захлопнулась,  оставив Николая в полной темноте. Отдав

все душевные силы разговору, Николай впал в отчаяние.

        Во дворе барон Скор отдавал распоряжения слугам:

        —  Поставьте у  него  стол  и  пусть дадут свет.  Кормить и  поить,  не

отказывать ни в чем. Стерегите, как зеницу ока!

        Барон поднялся в зал и стал составлять послание Корхану. Надо известить

его о первом разговоре с пленником.  Против воли,  барон отнесся к словам парня

серьезно.  Он знал,  что такие юнцы выполняют свои обещания быстрее,  чем те, у

кого  прибавилось  седины  в   волосах.   Юношеская  непримиримость  и  желание

восстановить справедливость толкают их  на самые безрассудные поступки.  Барону

стало  не  по  себе,  когда  пленник  замогильным голосом предрею ему  страшную

смерть.

        «Корхан,  разумеется,  знает, что делает, но все же не стоит переходить

границ благоразумия!  Из-за  одной девки нельзя ставить под  угрозу все  планы.

Этот  молодой дворянин вполне может отправиться прямиком к  герцогу Владину,  и

тогда идея не будет стоить и пустой яичной скорлупы!»

        Барон приказал принести самого быстрого голубя и лично вложил в вышитый

мешочек послание. Сегодня же птица долетит до замка маркиза, и пусть тот дважды

подумает,  прежде чем забавляться с женой их пленника.  В конце концов,  вокруг

много других баб, свет белый на одной не сошелся.

        В  камеру принесли матрац,  набитый соломой,  пару  одеял  и  поставили

низкий стол.  Николай равнодушно смотрел,  как  расставляют на  столе  блюда  с

аппетитно  пахнущими  кулинарными изысками,  стелят  покрывало на  кровати.  Из

головы не  шли  слова барона о  том,  что  ждет его любимую в  случае,  если он

откажется от сотрудничества с некими силами. Что за силы, барон не уточнил.

        Значит,  отныне его жизнь и  жизнь Светланы,  что более важно,  зависит

целиком  и  полностью  от  прихоти  шайки  негодяев.  А  его  толкают  на  путь

предательства и измены.

        Рассчитывать на помощь извне не приходится,  никто не знает, что с ними

произошло.  Головорезы барона Скора следов не оставили.  Его друзья будут долго

ломать головы в тщетной попытке узнать,  куда пропал Николай и Света.  Ситуация

безвыходная, рассчитывать надо только на себя.

            Маркиз сидел  за  низким столом,  рассеянно глядя  на  пламя свечи.

Левой рукой задумчиво перебирал несколько драгоценных камней,  а  правой держал

письмо барона Скора,  доставленное голубиной почтой. Барон предостерегал его от

поспешных действий с пленницей,  а также сообщал о первом разговоре с... как же

его?..  с  Ником Агатом.  Судя  по  тону  письма,  мальчишка умудрился напугать

осторожного барона,  и  теперь тот предостерегает его самого от  неоправданного

риска.  Маркиз смял  письмо и  выбросил в  камин,  пламя мигом охватило бумагу.

Корхан скривил тонкие губы,  барон слишком озабочен,  точно это  его засадили в

подвал.  Пацан расточает угрозы в  их адрес,  ну и пусть надрывается.  Никто не

услышит.  Имея козырь в виде молодой и красивой жены, можно в два счета сломить

его волю и превратить в послушного раба.

        Маркиз  подошел к  узкому  окну,  толчком распахнул створку и  выглянул

наружу. Во внутреннем дворе прибавилось шатров, на стенах увеличена охрана. Все

готово  к  приему  воинов  его  дружины,  которая теперь  насчитывает четыре  с

половиной сотни человек.  Как только все соберутся  в замке,  в принципе, можно

начинать выступление. Тянуть дальше нет смысла.

        Корхан налил вина в большой кубок,  залпом осушил его,  почти не ощущая

прекрасного букета напитка,  не глядя, поставил кубок на стол. Мысли унесли его

далеко от замка и насущных проблем.

        ...Заговор зрел давно,  еще  с  тех пор,  когда умирающая тетка открыла

своему шестнадцатилетнему родственнику страшную тайну.  Он —  последний отпрыск

древней  династии правителей Аберена,  царствовавшей более  трехсот лет  назад.

Страна,  правда,  тогда называлась иначе.  Последний из  древнего рода  королей

вверг ее в пучину страшных войн,  полностью опустошивших государство.  На смену

ненавистному всем  тирану пришел молодой герцог,  первый Мирон,  от  которого и

пошла нынешняя династия,  узурпировав престол и право сажать детей на него.  Ни

дед,  ни отец Корха-на даже не помышляли вернуть трон, живя простыми дворянами,

а  вот их потомок решил вернуть не только престол,  но и  имя славных предков —

Курганы!

        Маркиз  действовал  осторожно,  понимая,  что  может  потерять  голову,

открывшись раньше времени.  Он  искал  сторонников,  кого-то  покупая,  кого-то

запугивая.  Других,  чьи мозги были «повернуты» на старых традициях, призывал к

восстановлению  истинной  династии  королей,   канувшей  в   Лету  под  напором

узурпаторов.  Словом,  играл на человеческих пороках и слабостях — от тщеславия

до страха.  Действуя медленно,  но верно, Корхан почти на корню прибрал к рукам

лесное  братство,   получив  разом  несколько  тысяч  опытных  в  темных  делах

ватажников.    Они,   конечно,   не   были   способны   открыто   противостоять

профессиональным воинам,  но могли великолепно справиться с  основной задачей —

нанести удар в спину. К тому же маркиз сумел договориться с Кланом убийц, тайно

встретившись с  его руководством в  горном поселке,  на границе с Фаррабом.  Те

долго колебались, не желая влезать во внутренние дела соседнего королевства. Но

были вынуждены согласиться, когда маркиз тонко намекнул, что знает, где главное

хранилище сокровищ Клана, и пригрозил отобрать все награбленные ценности. Клану

ничего не  оставалось,  как  пойти  на  попятную,  получив от  маркиза обещание

покровительства на своей территории.

        Разумеется, не следовало забывать о соглядатаях двух верных псов короля

—  маркизе  Юстине  и  особенно герцоге  Владине.  Их  служба  тайного  надзора

только-только вставала на ноги,  однако сбрасывать со счетов ее не стоило.  Как

не стоило забывать и  о той памяти,  которую оставил последний из Курганов.  За

три столетия многое забыли, но при случае могут и вспомнить, как живьем сжигали

младенцев в сараях и насмерть запарывали непослушных крестьян.

        И  все  же  момент подоспел,  объединенное войско его  союзников теперь

насчитывало пять  тысяч человек,  в  лесах прячутся до  поры  более трех  тысяч

разбойников.  И с эмирами степняков заключили договор, те уже терзают восточные

границы королевства. На юге начали действия подкупленные дворяне Фарраба.

        Гораздо хуже  дело  обстояло с  Суредами и  Микеном.  Короли тех  стран

заключили договор с  королем Аберена и  теперь могли выступить на  его стороне.

Чтобы  заставить их  проявить недовольство Мироном,  надо  с  началом  активных

действий уничтожить торговых гостей из  этих  стран.  Пусть видят,  с  кем  они

заключили столь  опрометчиво договор.  Лесные  братья  в  этой  ситуации просто

незаменимы.

        А чтобы король не успел попросить военной помощи,  его надо убрать. Для

этого и нужен пленник.  Ник... как его?.. Ник Агат. Он должен подать прошение о

переводе  в  личную  гвардию  короля.   Эти  отборные  молодцы  охраняют  жизнь

самодержца.  С  помощью герцога Владина его туда возьмут.  На  этом миссия Ника

закончится,  потому  что  его  незамедлительно уберут,  а  вместо новоявленного

телохранителя поставят другого  человека,  похожего лицом  и  телосложением.  В

суете  и  неразберихе войны  подмены не  заметят,  тем  более она  произойдет в

последний момент  перед  покушением.  В  нужное  время  двойник убьет  короля и

возьмет то,  что тот возит с  собой везде и  всегда.  Восковой ключ от главного

хранилища. По восковому слепку мастер в присутствии короля делает один железный

ключ  и  только  им  можно  открыть  пять  дверей,  ведущих в  хранилище.  Если

открывающий хоть раз ошибется в последовательности действий, то вся казна ухнет

в  небытие.  Так что в  случае опасности королю достаточно просто сжать в руках

восковой слепок и  все.  Где  находится второй,  не  знает никто,  кроме самого

короля.  Конечно,  двойник неминуемо погибнет...  а  может,  и нет,  ведь в тот

момент рядом будут люди маркиза.

        Это самый простой способ добыть необходимое,  и Корхан не хотел,  чтобы

он провалился.  Надо хорошенько поработать с  бунтарем-пленником.  Имея в руках

его женушку,  следует дать понять,  что ее  безопасность зависит только от  его

поведения.  Само собой, обоих ждет в конечном счете смерть, но об этом им знать

совсем не обязательно.  Маркиз придвинул к себе лист бумаги с подсчетом войск у

него и короля.

        Каждый день он  долго смотрел на  лист и  все  не  верил  своим глазам.

Армия короля насчитывает семь тысяч человек. Его сторонники могут выставить еще

столько же. Всего — четырнадцать тысяч воинов. У маркиза уже было пять тысяч да

три тысячи лесных головорезов,  к  тому же семь тысяч степняков и  около тысячи

фаррабцев.  В  общей сложности — шестнадцать тысяч.  Шестнадцать!  Не горожан и

крестьян,  только и  способных зарезать кухонным ножом соседа или  поросенка на

праздник,  не новобранцев,  путающих правую и левую руки,  а опытных воинов, не

расстающихся с оружием ни днем, ни ночью.

        Двадцать лет он  шел к  этому,  начав еще шестнадцатилетним мальчишкой,

только  узнавшим родовую  тайну.  Двадцать лет  он  по  крохам  собирал войско,

прикидываясь бабником и бунтарем.  Он терпел ненависть и зависть соседей, косые

взгляды влиятельных особ, сквозь зубы цедивших его имя. Терпел смешки в спину и

откровенную  издевку  в  лицо,   терпел  даже  похабные  песенки,   распеваемые

скоморохами на базаре.  И  вот теперь появился шанс отомстить всем разом.  Ради

этого стоило жить и бороться!

        Как  только он  сломит Ника Агата и  заставит выполнять свою волю,  как

только подойдут войска его друзей,  можно начинать общее выступление.  В нужный

момент  люди  Клана  уничтожат  первых  военачальников  короля,  лесные  братья

перекроют дороги  и  тогда  можно  давать  сигнал степнякам.  Они  вторгнутся с

востока,  а фаррабцы с юга. Войско короля начнет метаться в стремлении залатать

все дыры,  но тщетно.  Тогда придет время вводить в бой его собственное войско.

Мирон будет разбит и уничтожен, а на смену узурпатору придет тот, у кого отняли

право называться королем еще триста лет назад.

        Маркиз отложил бумагу в сторону,  потянулся и легко встал на ноги. Пора

навестить эту прелестницу,  жену несчастного Ника.  Ей, видимо, скучно в полном

одиночестве,  а он сможет развеять тоску. Недаром ведь за ним закрепилась слава

самого большого бабника королевства.  Он  поддерживает ее  всеми силами,  и  не

только постельными подвигами,  но и  умело распространяемыми слухами.  Пока это

ему на пользу.

        Корхан  шел  к  покоям  молодой  пленницы,  предвкушая  удовольствие от

предстоящего общения и  от  очередной победы.  Надо  уметь совмещать приятное с

полезным.

       

        Света сидела на краю огромной кровати,  сложив руки на коленях и сильно

сжав пальцы.  Глаза неотрывно смотрели на стену.  Оцепенение,  напавшее с  того

момента,  когда грубые руки схватили ее и бросили в седло,  не проходило.  Все,

что было после, промелькнуло перед глазами, словно плохой сон.

        Сразу  после приезда ее  проводили в  баню,  где  три  дородные женщины

средних лет,  сломив  слабое сопротивление,  сняли  с  нее  одежду и  усадили в

огромную ванну.  Долго  терли  мягкими  мочалками,  намыливали приятно пахнущим

мылом. Потом вытерли досуха и стали втирать в распаренную кожу какое-то масло с

чуточку дурманящим ароматом. При этом откровенно разглядывали обнаженное тело и

восхищенно цокали языками.  Затем проводили в комнату,  накормили, налили бокал

вина,  от него почти сразу потяжелела голова.  И  оставили в покое,  заперев на

ключ,

        Света со страхом ждала,  что будет дальше.  В душе теплилась надежда на

спасение. От тягостных дум отвлек шум шагов в коридоре. Она сильно вздрогнула и

крепче сжала руки.

        Дверь открылась,  и  в комнату вошел высокий человек,  лет тридцати,  с

красивым лицом и стройной фигурой. Немного худое лицо, обветренные скулы. Глаза

незнакомца смотрели строго, но без злобы. Он с интересом разглядывал пленницу.

        —  Как вы устроились?  —  Его взгляд скользнул по столу,  где в  полной

неприкосновенности  стояли  две  вазы  с  фруктами  и  сладостями.  —  Даже  не

попробовали ничего? Зря.

        Света вздрогнула. Хотела встать, но странная слабость сковала все тело.

        «Опоили!» — мелькнула мысль.

        — Что вам надо от меня? Что вы хотите?

        — Что надо?  Многого,  моя милая. Но прежде позволь представиться. — Он

склонил голову. — Мое имя — Мэд. Мэд Корхан, или, если угодно, маркиз Корхан.

        Услышав  имя,   наводящее  страх  на   многих  в   королевстве,   Света

непроизвольно вздрогнула и отпрянула назад.

        —  По  какому праву вы  пленили меня и  моего мужа?  Вы ответите за это

перед королем!

        Слова не произвели ни малейшего впечатления на маркиза.  При упоминании

о короле он презрительно сощурился и бросил:

        — Я взял вас по праву сильного.  Что же касается вашего мужа, он гостит

у  моего друга.  Смею уверить,  ему оказан неплохой прием.  И  от того,  как вы

будете себя  вести,  зависит благополучие вашего драгоценного супруга.  Я  ясно

выражаюсь?

        Света почувствовала,  как дрожат ее  губы,  а  на  глаза наворачиваются

непрошеные слезы. Глядя на довольно улыбающегося маркиза, выкрикнула:

        — Наши друзья освободят нас!

        Угроза  не  произвела никакого впечатления на  маркиза.  В  его  глазах

разгорался огонек  желания,  Корхан подошел к  пленнице вплотную,  сильные руки

обхватили ее плечи.

        —  А теперь слушай,  крошка,  внимательно.  Если будешь сопротивляться,

твоего  отважного рыцаря раздерут на  куски,  а  каждый кусок  скормят дворовым

псам. Поняла?

        Маркиз  все  сильнее давил  на  плечи,  подталкивая к  кровати.  Света,

запуганная угрозами, опомнилась только, когда ноги уперлись в край кровати. Она

попробовала оттолкнуть маркиза,  но  легче,  наверное,  было  оттолкнуть стену.

Сильные руки  крепко  держали ее,  она  ощутила его  губы  на  шее.  Потом  они

прильнули к  ее губам,  и долгий поцелуй заставил Свету застонать от бессилия и

отвращения.

        — Не хочешь по-хорошему?

        Его  руки  скользнули вниз,  коснулись бедер и  пошли обратно,  задирая

подол платья.  Слабый стон слетел с ее губ. Маркиз опрокинул девушку на кровать

и  сильным рывком разорвал платье.  Света почувствовала,  как  чужие руки сжали

обнаженную грудь.

        — Не-ет! Не... не надо!

        Она  хотела вырваться,  но  маркиз легко удержал ее  и  приник губами к

груди.  Чувствуя,  что вот-вот он войдет в нее, Света забилась в сильных руках.

Маркиз овладел пленницей и,  рыча  от  удовольствия,  начал ритмично двигаться,

наслаждаясь молодым телом, стонами и криками жертвы. От боли, ужаса и омерзения

девушка потеряла сознание.

        ...Так началась жизнь в  плену.  Корхан был большим знатоком постельных

забав  и,   получив  новую  игрушку,  наслаждался  от  души.  Больше  Света  не

сопротивлялась.  Молча терпела домогательства, позволяя делать с собой все, что

заблагорассудится.

        Но маркиз бывал у  нее по два-три часа в  день,  да и  то не всегда.  В

остальное время Света была предоставлена сама: себе. Гулять ей разрешали только

под бдительным присмотром трех женщин,  следивших за каждым шагом пленницы.  Ее

хорошо одевали, кормили, подавали лучшие вина. Света могла спать сколько угодно

и когда угодно, но сон не приносил облегчения.

        В любой момент мог заявиться маркиз,  молча повернуть ее в удобную позу

и  изнасиловать,  а  потом уйти,  похлопав по  обнаженным ягодицам со  словами:

«Молодец, девочка».

        Подобные визиты приводили ее в  ужас.  Она старалась скорее смыть следы

похотливых рук,  терла  щеткой нежную кожу  и  захлебывалась слезами.  Гордая и

сильная девушка,  привыкшая к  иной  жизни,  не  могла  смириться с  положением

рабыни-наложницы у средневекового феодала.

        Но положение было безвыходным. Николай в плену, причем маркиз постоянно

твердил,  что  своим  послушанием и  хорошим  поведением в  постели она  сильно

облегчает тому жизнь. При этом он мерзко ухмылялся и похлопывал ее по щеке.

        Никто не знал,  куда они исчезли.  Ни друзья, ни герцог Владин не могли

что-либо предпринять, оставаясь в полном неведении. Неопределенность и страх за

жизнь свою и  Николая довели ее  до  предела.  Наконец она  отважилась спросить

маркиза, что он будет делать дальше...

        В  то утро он пришел,  против обыкновения,  в  доспехах,  держа в руках

бумагу и перо.

        — Ждешь меня?

        Светлана опустила голову,  не  желая отвечать на издевательский вопрос.

На глаза сами собой навернулись слезы.

        — А я хотел о твоем муже рассказать.  Он жив-здоров, продолжает гостить

у моего друга. Корхан похлопал по столу.

        — Ты можешь написать письмо. Оно сегодня же будет у него.

        Света недоверчиво смотрела на  своего мучителя и  любовника,  с  трудом

вникая в смысл сказанного.  Письмо Коленьке? Да, она хотела бы написать ему. Но

только о чем?

      Как забавляется с  ней маркиз.  О  ночах,  проведенных без сна,  и  днях,

заполненных ожиданием ненавистного насильника.  Писать  подобное не  поднимется

рука. А что еще можно написать любимому человеку, который сам томится в плену и

страдает не меньше?

        Так ничего не придумав,  она стояла напротив маркиза,  чувствуя на себе

пристальный взгляд. Он часто смотрел на нее, любуясь видом обнаженного тела, но

сегодня в  его взгляде что-то изменилось.  Словно маркиз,  глядя на нее,  решал

важный вопрос.

        Сама не подозревая того, Света была недалека от истины. Корхан принимал

окончательное решение.  Прошла неделя с  тех  пор,  как  ему в  руки попала эта

парочка.  Маркиз хотел сломить волю пленницы,  чтобы, манипулируя ею, управлять

мужем.

        Со  своей задачей маркиз,  как  всегда,  справился блестяще,  превратив

девушку в послушную рабыню.  Намеренно грубое обращение, постоянное давление на

психику и  волю  сломили ее,  превратили в  подстилку,  тряпку,  глину в  руках

опытного интригана. Получая наслаждение от близости с ней, Корхан приближался к

своей цели. Теперь пора приводить план в действие.

        Дело  в  том,  что  проклятый  мальчишка,  несмотря  на  многочисленные

уговоры,  угрозы и  запугивания,  наотрез отказывался выполнить их  требования.

Даже напоминание о том,  что могут сделать с его женой, не помогло. То ли он не

верил в  то,  что ему говорили,  то ли плюнул на все и решил стоять на своем до

конца,  но дело застопорилось. Скор предлагал привезти пленника в замок маркиза

и  на  его  глазах отдать жену  дворовым слугам на  забаву,  может,  тогда  тот

передумает. В свое время подобный способ оказался весьма действенным, но Корхан

не  хотел пока прибегать к  крайним мерам.  Он хорошо понимал,  что загнанный в

угол заяц превращается в волка. Как парень поведет себя после подобного показа,

сказать    трудно.     И     маркиз    решил    попробовать    иной    вариант.

  

        Его жена должна написать письмо мужу,  под диктовку маркиза, конечно. И

упомянуть,  что только полное подчинение Корхану спасет его от смерти,  а ее от

бесчестия. Слезная мольба любимой жены может изменить мнение упрямого парня.

        —  Садись за стол и пиши.  — Маркиз отошел в сторону.  — Только в конце

напомни ему, чтобы слушал во всем меня, если хочет увидеть тебя еще раз.

        Света  села  за  стол,  неуверенно  взяла  перо,  но  при  этих  словах

оглянулась на маркиза. На лице появилось выражение удивления, затем гнева.

        — Я этого не стану писать.  — Голос прозвучал негромко, но с внутренней

силой.

        Маркиз  не  ожидал  подобного  от  сломанной девчонки.  Он  думал,  что

униженная,  забитая вконец,  она не  произнесет ни  слова против.  Выходит,  он

сильно ошибся. Следовало немедленно исправить положение.

        Маркиз сжал рукой ее плечо и прошипел прямо в лицо:

        — Делай, как я сказал! Не то пожалеешь о своем упрямстве.

        Света  скривилась от  острой боли,  закусила губу,  удерживая стон.  Но

продолжала молчать, не притрагиваясь к перу. Она вдруг поняла, что маркиз хотел

добиться повиновения от Николая,  играя на его чувствах! Превратить в послушную

пешку,   заставить  выполнять  все  требования.  А  она  нужна  маркизу,  чтобы

подтолкнуть Николая, сломить его сопротивление.

        Словно пелена спала с глаз Светы, она воспрянула духом.

        «Никогда!  Этого я  не  сделаю никогда.  Он  испохабил меня,  но ему не

получить Николая, — подумала она. — А я, развяжу ему руки».

        Света отбросила перо.

        «Как я раньше не догадалась? Это же так просто».

        Ее взгляд отыскал узкий кинжал,  что висел на поясе маркиза. Она видела

его и  раньше,  но  никогда не интересовалась оружием.  А  сейчас узрела в  нем

решение всех проблем.

        Маркиз не  успел  опомниться,  как  его  пленница,  которую он  не  без

основания считал сломленной и покоренной, быстро вскочила на ноги, выхватила из

ножен кинжал и  занесла руку,  целя  себе в  грудь.  Подобного фокуса Корхан не

ожидал, тем самым совершив ошибку.

        Но и Света ошибалась,  полагая,  что успеет убить себя. Корхан, опытный

воин,  прошедший горнило многих сражений,  имел отличную реакцию,  и отточенную

координацию движений.  Света не успела опустить руку с кинжалом,  когда тяжелая

ладонь маркиза ударила по ней, выбивая клинок. Тот отлетел в угол и воткнулся в

половицу.

        Сильная пощечина отбросила Свету на кровать, щеку словно ожгло огнем.

        — Тварь!  Ты смеешь противиться мне?! — раздался грозный рев маркиза. —

Грязная потаскуха!  Я укажу тебе место.  Будешь слизывать пыль с сапог, если не

научишься выполнять приказы хозяина!

        Света прижала руку к  щеке.  Кожа нестерпимо горела,  от боли на глазах

выступили слезы. Она боялась шевельнуться, думала, при малейшем движении маркиз

убьет ее.  Но решение покончить собой не прошло.  Не сегодня,  так завтра. Надо

сделать это, чтобы развязать Коле руки.

        Она полагала,  что Корхан уйдет,  раз он  не  добился своего,  но вновь

ошиблась.  Через руки маркиза прошли десятки, если не сотни девок, и он отлично

знал,  что те могут выдумать, дабы избавиться от позора и стыда. Корхан видел —

непослушная тварь  затаилась и  будет ждать удобного случая,  чтобы покончить с

собой.  Постоянно стеречь ее  невозможно,  рано или  поздно она  улучит момент.

Следовало сделать иначе.

        - Запомни,  мерзавка!  — Он ухватил ее за волосы и приподнял голову.  —

Если ты  хоть что-то сделаешь с  собой,  в  тот же день твоего муженька скормят

собакам. Живьем! И виновата в этом будешь только ты! Поняла меня?

        Он с силой встряхнул ее.

        — Поняла, спрашиваю?

        Света  едва  не  теряла сознание.  Сквозь пелену,  застлавшую глаза,  с

трудом различала перекошенное лицо  маркиза.  Губы ее  разжались и  против воли

прошептали:

        - Да...

        — Ну то-то. — Корхан отшвырнул пленницу. Секунду постоял, прислушиваясь

к себе — не появится ли желание,  — потом резко повернулся на каблуках и вышел,

хлопнув дверью.

        Возвращаясь в  зал,  Корхан отрешенно подумал,  что пользы от  пленницы

больше нет.  И  времени на уговоры нет.  День,  от силы два,  и  надо принимать

окончательное решение.  Или подчинить ее мужа,  или убить. Отпускать нельзя, он

слишком много узнал.  А от его бешеной жены можно избавиться прямо сейчас.  Или

подождать?

        Маркиз перевел дух,  злясь на себя за излишнюю самоуверенность, которая

подвела  в  ответственный  момент.  Все  же  надо  подождать,  вдруг  мальчишка

согласится и потребует свидания с женой.

        ...До  самой ночи маркиз не  тревожил Свету.  Эти  часы стали кошмаром,

перед глазами постоянно стояло перекошенное злобой и ненавистью лицо маркиза. О

самоубийстве Света больше не  помышляла,  всерьез восприняв угрозу.  А  другого

способа помочь мужу она не видела.

        А  ночью пришла расплата за  дневное упрямство.  Маркиз взял ее  грубо,

напористо, насиловал, стараясь причинить как можно больше боли. Он хорошо знал,

как можно унизить женщину в постели, и делал это с видимым на слаждением. Света

выполняла  все  его  прихоти,  молча  терпела  издевательства,  но  это  только

разжигало Корхана.  Он с мрачным удовольствием забавлялся с безответной жертвой

и   довольно  засмеялся,   когда  Света,   не  выдержав,   протяжно  застонала.

                      Пытки в  постели продолжались по  нескольку раз  в  день,

Света едва успевала опомниться от одного визита,  как маркиз приходил вновь.  И

изломанная психика девушки н выдержала.

      То и дело в измученном мозгу стали возникать яркие картинки прошлого. Она

с  удовольствием погружалась  в  них,  не  желая  возвращаться в  страшный  мир

реальности. В такие моменты было легко и хорошо.

        Света полюбила сидеть в ванне, заметив, что так легче войти в блаженное

чувство забытья.  Горячая вода приятно расслабляла тело,  убаюкивала и  уносила

прочь от  тревог и  волнений.  Ей было невдомек,  что покалеченная психика дала

сбой, и первым признаком надвигающегося сумасшествия стало многочасовое сидение

в  ванной.  Напряжение,  стресс и физические страдания сделали свое дело.  Часы

разумной жизни девушки были сочтены...

       

        Раненый воин, один из двух, сопровождавших Свету, сумел уйти от погони.

Два дня он добирался до своих,  вконец ослабевший от потери крови и  голода.  И

первыми,  кого он встретил,  были Андрей и Денис.  Они ехали навстречу Николаю,

спеша застать его прежде, чем вернется герцог Владин.

        Воин рассказал парням о  нападении,  и  те  моментально повернули отряд

назад, спеша увидеть герцога. Но Владин задерживался. Объяснив ситуацию сотнику

герцога, они взяли два десятка воинов и обыскали лес в надежде отыскать Николая

и  Свету.  Но  тщетно.  Рядом  с  местом  похищения находились земли  одного из

сторонников маркиза Корхана, и ребята пришли к выводу, что это его рук дело.

        К ночи южный ветер пригнал влажный воздух от реки. Он принес прохладу и

немного развеял гарь от  факелов,  но  все  равно в  шатре было душно.  Денис с

Андреем сидели на скамейке за столиком и заканчивали поздний ужин.

        — Я одного не пойму,  — нарушил молчание Денис.  — Почему похитители не

говорят о выкупе?

        — Ты считаешь, что их ради денег похитили?

        —  А зачем же?  Если бы хотели ограбить,  то убили и оставили на месте.

Андрей пожал  плечами.  —  Колька еще  выдумал!  Нашел  время,  когда  свидания

назначать.  Сейчас в  одиночку и  носа из  замка никто не высовывает.  Светку с

малой охраной вытащил, да еще куда! Под самый нос к прихлебателям маркиза.

        — Кто же знал, что так выйдет?

        — Ну и попались, как цыплята! — Денис со стуком поставил кубок на стол.

— А что Владин сделает?

        — Как это что? Даст людей, прочешем все вокруг.

        — Что прочешем? Леса? Их за год все не пройдешь, да и нет там никого. А

искать по замкам никто не позволит. Сразу вой поднимется на все королевство.

        В  словах Дениса был  свой резон,  Андрей не  нашел,  что возразить,  и

замолчал.

        — Если герцог до утра не вернется, что делать будем?

        — Вернется. У него времени в обрез.              

        — И все же?                                     

        — Да что ты ко мне пристал?  — отмахнулся Андрей.  -  Появятся новости,

тогда и решим.  Не люблю загадывая наперед. Их не могли увезти далеко, иначе бы

мы уже узнали.  Значит,  держат где-то поблизости,  в замке.  А в каком именно,

узнаем. Кто-то что-то видел или слышал...    

        ...Разговор прервал слуга,  сообщив о приезде в лагери! Владина. Друзья

поспешили к нему, решив не откладывать разговор в долгий ящик.

        Тошнота то и дело подступала к горлу, и каждый раз едва не выворачивало

наизнанку.  Голова раскалывалась от  боли,  особенно по  утрам.  Правда,  стали

заживать раны и  спина не  так ныла,  хотя двигался Николай пока что с  трудом.

Ужасно  хотелось подышать свежим  воздухом,  но  эта  роскошь была  недоступна.

Тесная комнатка с  дверью в  двух метрах от  пола,  без  единого окна стала его

единственным пристанищем.

        После нескольких суток заточения он привык к однообразному распорядку и

перестал вздрагивать каждый раз,  когда  охрана приносила еду.  Кормили хорошо,

четыре раза в день.  Днем выводили в туалет,  а на ночь ставили ведро. К к утру

комнатушка пропитывалась отвратительным запахом.  Ведро  было  ржавое,  видимо,

служило не одному поколению пленников.

        Немного отойдя от травм,  полученных при захвате, он стал больше ходить

по  комнате,  разминал мышцы.  Но  раны еще не поджили,  и  Николай обессиленно

опускался на кровать.

        Барон Скор  не  появлялся,  словно забыл о  пленнике.  Однако рано  или

поздно он придет,  чтобы услышать окончательный ответ,  и тогда надо решительно

отказать...   или  принять  предложение  и  стать  предателем.  Иногда  Николаю

казалось,  что  он  сможет  обмануть врагов и  как-то  дать  понять своим,  что

происходит на самом деле.  А потом приходило сомнение, и он мучился, не в силах

отыскать  выход.   В  конце  концов  стал  подумывать  о  самоубийстве  как  об

окончательном разрешении всех  проблем,  но  духу  не  хватало разбить голову о

камни или вспороть живот ножом.

        Маркиз пришел на  второй день  после похищения в  сопровождении хозяина

дома.  Скрипуче открылась дверь, и вниз полезли охранники. Они встали по бокам,

следя  за  каждым  движением пленника.  А  следом спустился барон  и  еще  один

человек, выше своего спутника почти на полголовы, лощеный и моложавый, хотя ему

стукнуло никак  не  меньше тридцати.  Даже  не  зная  имени  визитера,  Николай

догадался,  что за  гость у  него.  Слишком много слышал он о  маркизе Корхане,

чтобы спутать его с кем-то другим.

        Маркиз окинул пленника внимательным взглядом и сказал:

        - Я  рад приветствовать вас,  молодой человек,  в  этом...  Доме,  хотя

понимаю, что вам мало радости быть здесь. Ожидать от вас приветственных слов не

стоит, поэтому сразу перейду к делу.

        Маркиз по-хозяйски уселся на поставленный стул, рядом сел Скор.

        - Я хочу,  чтобы ты сразу понял, что мне... нам надо. Мы отпустим тебя,

если ты согласишься немного помочь.

        — Пшел вон!

        Корхан не  обратил внимания на  оскорбление,  зато  стражники загудели,

готовые разорвать пленника на куски. Небрежным жестом маркиз их успокоил.

        —  Выслушай меня до конца,  а  потом ответишь,  и  оставь при себе свои

сопли,  тут и без них скользко. Итак! Мне необходимо, чтобы ты по возвращении в

столицу попросил терцога Владина перевести тебя в гвардию короля. Он не откажет

молодому воину,  доказавшему преданность и отвагу в боях. Больше от тебя ничего

не требуется.  Понял?  — Маркиз хмыкнул.  — Как видишь,  нам не много надо.  Мы

хотим поставить на твое место другого человека.  И все.  Решай,  да помни,  что

твоя жена находится в  моем замке.  С  ней  обращаются вполне прилично,  однако

дальнейшее  зависит  от   тебя.   Если  станешь  упрямиться,   ей  не  придется

рассчитывать на чью-то защиту.

        Николай переводил взгляд с  маркиза на барона,  не понимая,  что же,  в

конечном счете,  от него хотят.  Чтобы перейти в  гвардию короля,  не требуется

никаких условий, только боевой опыт и рекомендация от влиятельного лица.

        Но если так, то что нужно этим подонкам?

        Он окончательно запутался, но из осторожности не спешил с ответом.

        — Ну?  Надумал? Давай быстрее, мне некогда ждать, пока ты решишь, можно

ли  предать своего короля.  Ты  и  так  стал предателем!  Мы  пошлем человека с

письмом якобы от  твоего имени.  Там будет четко сказано,  что ты враг короля и

тайком пробрался в дружину его друга.

        Николай  вдруг  рассмеялся.  Провернуть подобный трюк  с  его  почерком

невозможно.  Эти два придурка хотят послать письмо?  На  здоровье,  если только

сумеют воспроизвести алфавит, созданный в другом мире.

        Барон Скор,  глядя на смеющегося пленника,  подумал,  что маркиз где-то

совершил ошибку,  раз  этот  малый  так  уверенно смеется.  Надо  искать другой

подход.  В  отличие от  своего  друга  Корхан  совершенно спокойно слушал  смех

Николая.  Он ожидал нечто подобное и решил приберечь главный козырь напоследок.

Как раз такой момент сейчас настал.

        — Я так вижу, ты не хочешь нам помочь? Что ж, твоя воля! Однако позволь

напомнить,  что твоя красавица-жена гостит у меня.  — Корхан нагнулся вперед. В

глазах зажглось торжество,  смешанное с  издевкой.  —  У  меня почти пять сотен

воинов.  Каждый из  них рад иметь такую наложницу,  а  я  не могу обидеть своих

людей. Как ты думаешь, что станет с твоей супругой, если с ней позабавятся все?

        Корхан с  довольным видом откинулся назад,  на  губах блуждала усмешка.

Страшные  слова  грохотом  отдались в  ушах  Николая,  перед  глазами  возникла

картина,  так живописно нарисованная маркизом.  Растерзанная Светлана, кровь на

простынях, толпа озверевших воинов, стоящих в очереди за порцией наслаждения...

        В  следующий миг,  издав  нечленораздельный звук,  он  рванулся вперед,

забыв  о  ранах,  пытаясь достать ненавистного маркиза.  Древко копья ударило в

живот,  согнув его пополам,  воздух моментально вылетел из легких,  и Николай с

размаху упал под ноги Корхану, скрученный приступом адской боли.

        —  Что,  щенок,  не  нравится?  Надеюсь,  ты понял,  что будет с  твоей

женушкой,  если не поумнеешь!  Через несколько дней я заеду вновь, и если ты не

изменишь решения, мои ребята на твоих глазах насытят жену досыта.

        Носок сапога уперся в плечо,  толчком маркиз развернул Николая на живот

и брезгливо смотрел, как того сотрясали порывы рвоты.

        — Думай, парень, думай лучше...

        Они ушли,  оставив его лежать в луже крови и блевотины.  Он не вставал,

не в  силах даже шелохнуться.  В  животе Горел огонь,  приступы кашля сотрясали

тело,   наконец  непроглядная  тьма  сомкнулась  над  ним,  погрузив  в  пучину

беспамятства.

        ...И вот третьи сутки его никто не беспокоил.  Словно все забыли о нем.

Другого выхода,  кроме как принять предложение, у Николая не было. Откажись он,

и  на  следующий день Свету изнасилуют на его глазах.  А  сил,  чтобы выдержать

такое,  нет.  Остается только покончить жизнь самоубийством, но и это не спасет

его любимую от ужасной участи.  Ситуация патовая: или он станет предателем, или

обречет нэ лютую смерть их обоих. Доведенный до отчаяния, Николай решил бежать.

        В  то  утро  барон  в  сопровождении охраны выехал за  ворота.  В  доме

осталось не больше пяти-шести человек. Лучшего случая не найти. Николай подошел

к двери и,  подпрыгнув,  стукнул в нее,  как делал всегда, когда хотел пит) или

выйти в  туалет.  Тонкий луч  света пронзил тьму  подземелья.  Стражник стоял в

проеме,  немного пошатываясь,  Николай обрадовался — дисциплина была строгая, и

если уж воин напился, значит, барон уехал надолго.

        — Ну, что тебе?

        — Выведи, надо.

        Стражник растянул губы в улыбке, на дряблом лице заходили складки жира.

Это  был  старый и  уже мало на  что годный воин.  Свои лучшие годы он  оставил

позади и теперь подвизался на второстепенном объекте.  Барон, видимо, ценил его

за многолетнюю преданную службу и оставил здесь.

        Опустили лестницу, и Николай живо вскарабкался по ней.

        —  Топай...  —  Легкий толчок в  спину —  и  они пошли вдоль пустынного

коридора.

        Николай вошел  в  маленькое помещение,  а  стражник встал у  стены,  не

смотря на  пленника,  которому и  так некуда бежать.  Николай подошел к  ведру,

нагнулся, набрав в рот воды.

        — Что, и пить захотел?

        Стражник засмеялся,  поперхнулся и  закашлял,  на  миг  превратившись в

простого старика.  Коля подошел к нему вплотную.  Во рту, несмотря на то что он

был полон воды, пересохло, пот обильно выступил на лбу. Сейчас или никогда!

        Тонкая струйка воды ударила в глаза. Стражник был опытным воином, сразу

понял,  что последует за этим,  но отпрыгнуть не успел.  Удар ноги в пах согнул

его пополам.  Николай сомкнул руки в  замок и с силой опустил на бритый затылок

стражника,  тот повалился на  пол.  Выхватить нож и  меч —  дело одной секунды.

Немного помедлив, он вонзил меч в шею упавшего стражника — не время жалости...

        Замирая на каждом шагу, выбрался в коридор — никого. За окном стемнело,

дверь на  улицу распахнута настежь.  Николай свернул к  конюшне,  без  коня  от

погони  не  уйти.  Рядом  с  владениями Скора  лежат  земли  барона  Честена  —

сторонника короля, к нему и надо ехать.

        Он крался через двор,  видя перед собой только ворота конюшни. Во дворе

было тихо и  пусто.  Едва пересек порог конюшни,  в  нос  ударил запах навоза и

конского пота.  Тут же, словно ниоткуда, возник воин. Увидев непрошеного гостя,

достал меч и стал теснить Николая к стене. Николай не раздумывая метнул нож, но

тот плашмя ударил по кольчуге и отлетел в сторону.  Воин высокомерно усмехнулся

и атаковал сам.  Работал молча, не зовя на помощь. Видимо, решил самостоятельно

добить врага, забыв или просто не зная, что тот нужен только живым.

        Ослабевший за  время  вынужденного плена,  Николай с  трудом защищался,

пятясь вдоль стеньг.  Меч  норовил выскользнуть из  руки.  Внезапно воин  резко

шагнул в  бок,  его  клинок со  свистом рассек воздух,  прорезал рукав рубахи и

задел мышцы левой руки.  Николай скривился,  осел на пол. Воин рванулся вперед,

издав первый крик за время схватки — возглас победы.  Все произошло практически

одновременно.  Николай в последний момент вскинул меч, не успевший среагировать

воин напоролся на клинок всем телом. Лезвие пробило край кольчуги и вошло в низ

живота. Победный клич сменился предсмертным хрипом. Воин упал рядом с Николаем,

сжал руками клинок,  но  выдернуть его не  хватило сил.  Чуть подергавшись,  он

затих.

        Николай с  трудом встал.  Его шатало,  меч показался настолько тяжелым,

что он  отбросил его.  Пальцы нащупали рану,  что пролегала от  самого плеча до

локтя,  практически надвое разрубив мышцы.  Он снова сел на пол, бесцельно водя

по  твердой как камень земле,  утоптанной лошадьми.  Пальцы наткнулись на  нож.

Долго возился с подолом рубашки, пока не оторвал край и кое-как перевязал рану.

В  ушах ухало,  словно в кузнице,  в глазах то и дело темнело,  он был на грани

потери  сознания.  И  только  страх  быть  обнаруженным заставлял  держаться из

последних сил.  Кое-как поднявшись,  подошел к коню,  которого оседлал воин.  В

седло влез со второй попытки и слабо ударил пятками по крупу.

        Конь  пошел шагом,  так  они  и  выехали,  никем не  остановленные.  До

ближайшего леса было недалеко,  он  еще успел расслышать,  как в  доме поднялся

шум,  а потом все померкло перед глазами,  и,  теряя сознание,  пришпорил коня.

Умное  животное само  выбирало дорогу  среди  деревьев,  отлично  понимая,  что

всадник сейчас не может даже шевельнуть пальцем.

        Когда конь встал возле лесного родника,  Николай пришел в  себя.  Левая

рука отнялась,  жар охватил все тело.  Он сполз с  седла и упал прямо в ледяную

воду.  Рядом опустил голову конь. Немного отдохнув, Николай решил ехать дальше.

Если он еще немного промедлит, что совсем немудрено с такой раной, то просто не

доедет живым до долгожданного убежища.

        Только под вечер следующего дня добрался до замка,  стоящего на высоком

холме.  Как  навстречу выехали всадники и  как его снимали с  коня,  он  уже не

помнил...

       

        Небольшой приграничный городок Лугат расположился у  подножия невысокой

горы.  Вокруг зеленели сады,  и  воздух в  городе был наполнен ароматом яблок и

груш.

        Я  заехал  на  постоялый  двор.  В  просторном зале  обедали  несколько

человек.  Недолго  думая,  подсел  к  ним,  рассчитывая получить информацию,  а

попросту — послушать сплетни.  Те без возражений приняли нового сотрапезника, и

вскоре я был в курсе местных дел.

        Говорили   об   убийстве   нескольких  военачальников,   о   нападениях

неизвестных бандитов из Фарраба,  о  тех,  кто поспешил уехать отсюда в надежде

переждать смутное время вдали.  Все ждали,  что скоро запылает костер войны. На

лицах людей было смятение и страх. Никто не верил в мирный исход дел.

        ...Во всех постоялых дворах полынь используют как средство против блох.

Когда приезжает новый постоялец,  веники полыни убирают, а чтобы отбить терпкий

запах,  разбрызгивают масло  или  вино.  Получающаяся в  результате смесь  дает

странный аромат,  не сказать,  что противный,  но несколько приторный. Чтобы не

нюхать его, я открыл окно и лег спать.

        С  герцогом мы столкнулись нос к носу на улице города.  Небольшой отряд

следовал по  направлению к  казармам,  сам Владин ехал впереди,  по  бокам двое

воинов,  настороженно смотревших по  сторонам.  Заметив меня,  герцог остановил

коня.

        —  Не  ожидал  увидеть тебя  здесь...  —  Он  окинул  меня  пристальным

взглядом. — Да еще в таком наряде.

        —  Здравствуйте,  господин герцог.  Я  и сам не знал,  что когда-нибудь

приеду сюда. Мне необходимо как можно скорее увидеть моих друзей.

        — Это срочно?

        — Да, очень.

        —  Вынужден  разочаровать тебя.  Андрей  и  Денис  уехали   недавно.  Я

отпустил их по настоятельной просьбе. У Ника  появились серьезные проблемы.   

        — Какие проблемы?

           Наверное,  парни получили от  своих подружек письмо  и  узнали,  что

Ворота открылись. Молодцы, я думал о них хуже.

        — Он только что убежал из плена.

        — Откуда? — Я подумал, что ослышался. — Из какого плена?

        —  Я  и  сам толком не  успел выяснить.  Это как-то связано с  маркизом

Корханом.                            

        Новость потрясла меня до глубины души.  Я-то надеялся, что они спокойно

едут к Воротам.

        — Мне надо спешить.

        — Ты хочешь выехать сегодня?

        — Да, возможно, догоню их, если буду ехать и ночью.

        — Не советую. Сейчас очень опасно ездить одному, на дорогах неспокойно.

Да и не только на дорогах.  — Герцог понизил голос.  — Ты не слышал об убийстве

пятерых дворян?

        — Пятерых?  Мне говорили о двух.  Но еще трое.. Владин кивнул, указывая

на своих людей.

        — Видишь,  какая охрана? А я ведь не из тех, кто боится ездить один. Но

за  эти  дни мне пришлось изменить свои привычки.  Сегодня ночью убит полковник

Лерек.  Он вел свой полк на смену моему отряду.  Тяжелая пехота... Полк остался

без  опытного командира.  Убиты три  сотника,  вчера был убит воевода,  который

руководил частями армии на границе.

        Владин  монотонно  перечислял  убитых,   а   я   холодел  от  недоброго

предчувствия.  Потому  что  слишком хорошо  знал,  в  каких  случаях уничтожают

командный состав  армии.  Перед  войной!  Дело  обстоит  гораздо  хуже,  чем  я

предполагал. Еще немного, и завертится кровавая карусель.

        Герцог закончил невеселый подсчет и тронул стремена.

        — Доедем до казарм, там договорим.

        Мы  въехали за  высокую ограду.  Герцог  указал на  столик под  высоким

навесом,   туда  не  доставало  солнце,   а  легкий  ветерок  приятно  охлаждал

распаренное тело.  Слуги  принесли два  кувшина,  с  вином и  соком,  поставили

несколько  блюд  с  тонко  нарезанными ломтиками  окорока  буженины,  грудинки,

красной рыбы.  На  других подносах лежали спелые плоды груши,  сливы,  яблони и

черешни. Герцог сделал приглашающий жест и первым положил на кусок хлеба добрый

ломоть буженины. Я последовал его примеру.

        — Что вы собираетесь делать?

        —  Сражаться.  Скоро подойдут дополнительные силы.  Очередное нападение

произошло недалеко от  Лугата.  Отряд...  почти  что  полк,  захватил несколько

деревень.  Пожгли угодья,  увели скот  в  горы и  захватили пленниц.  Пришли со

стороны Фарраба, возможно, в этом деле замешан

     сам шах.  Судя по сплоченности и слаженности действий,  напавшие — опытные

воины.

        Герцог налил полный кубок сока  и  быстро осушил его.  Я  тем  временем

осмысливал новые сведения.

        — Нет.

        — Что? — Герцог отставил пустой кубок в сторону. — Что «нет»?

        — Я говорю,  что шах Фарраба вряд ли знает о нападении.  Для того чтобы

нанять пять-шесть сотен опытных воинов,  совсем не  обязательно одобрение шаха.

Каждый владетельный дворянин имеет при  себе достаточно дружинников или  просто

охотников до чужого добра. Скорее всего они и поработали на границе. Больше чем

уверен,  не обошлось без помощи с этой стороны.  Через горы здесь просто так не

перейти, вы сами говорили, что участок труднодоступный. И тем более не провести

сразу столько коней.  На это уйдет много времени и  сил.  К  тому же надо после

набега уводить их  обратно,  что тоже за  один час не  сделать,  а  ваша погоня

никого не обнаружила.  Выходит, лошадей они взяли уже здесь, на границе. Кто-то

держал  в  укромном месте  огромный табун  или  скорее всего  таких  мест  было

несколько,  иначе бы пастухи, охотники или местные жители давно обнаружили его.

Как только банда повернула обратно,  коней вернули на место, а сами просочились

по тропкам за границу и  унесли с собой добычу.  Кстати,  именно поэтому они не

брали много, в руках большой груз не унесешь, взяли самое ценное и небольшое по

Размеру.  Но  подобный куш вряд ли мог соблазнить наемников,  а  задаром они не

привыкли рисковать.  Кто-то,  заинтересованный в нападении, заранее заплатил им

за  набег.  Обеспечил опытными проводниками,  а  до этого послал людей провести

тщательную разведку.  Не думаете же вы в самом деле, что они случайно напали на

поселения именно в  тот  момент,  когда  там  не  было  охраны.  И  в  случае о

убийствами военачальников чувствуется один и  тот же почерк.  Думаю,  поработал

Клан убийц.

        Герцог слушал, забыв зажатый в руке кусок окорока. Опомнившись, положил

его в тарелку.

        — Кхм... — Он вытер руки о полотенце. — Честно говоря, у меня появились

сомнения относительно шаха и тех, кто на самом деле напал на границу, но...

        Его тон изменился.

        —  Я  не  знал,  что  ты  так хорошо разбираешься в  военных делах.  Мы

обязательно учтем твои замечания.

        —  Расспросите уцелевших людей из тех поселков.  Кто-то наверняка видел

вместе с  отрядом проводников.  Те,  кто  часто  ходит в  горы,  могли видеть и

лагерь,  в  котором держат коней.  Устройте засады в местах их появления,  и вы

легко перебьете всех.  Достаточно отрезать им путь в горы и выгнать на открытый

участок.

        — Да-да, мы так и сделаем. — Герцог отставил тарелку. — Некоторое время

назад,  еще до начала пограничных конфликтов,  я видел барона Сувора.  Мы долго

говорили о  своих делах,  а  в  конце он  рассказал о  тебе.  Вернее,  о  своих

догадках.

        «Что еще наболтал барон? Что-нибудь о моих похождениях в его лесах?..»

        —  В  землях барона долгое время  бесчинствовали несколько шаек  лесных

братьев.  Но с некоторых пор там установились тишина и покой. По лесным дорогам

свободно ездят торговцы,  крупные караваны купцов из Суред...  —  Герцог сделал

паузу  и  внимательно посмотрел  мне  в  глаза.  —  Сувор  дал  понять,  что  к

произошедшему» приложил руку... ты.                              

        «Спасибо, Сувор, спасибо, дорогой! Мне только рекламы не хватало...»

        — А еще барон выражал благодарность за свою дочь. Он и его сотник Витас

в    один    голос    твердили,    что    без    тебя    не    справились   бы.

     

        «И  Дигур,  должно быть,  внес  свою лепту,  рассказав 6  нашем походе.

Словом, с миру по нитке...»

        —  Ты знаешь,  Артур.  —  Герцог впервые назвал меня по имени.  — Я все

пытаюсь понять,  кто ты.  Судя по делам — воин.  Причем очень опытный и умелый.

Барон говорит,  что ты — лучший меч королевства.  Не могу возразить,  я тебя не

видел в деле, но его сотники в один голос подтверждают слова барона. В вопросах

военного дела ты разбираешься не хуже меня,  это я только что слышал. Мелькнула

было мысль,  что ты — человек маркиза Корхана,  но тот случай на дороге говорит

об обратном.

        «Ну  и  дурак!  —  хотел сказать я.  —  Потому что,  будь маркиз Корхан

похитрее и  поопытнее в  делах такого рода,  он  бы  сам подставил тебе нужного

человека,  и  вместо  нас  в  лесу  мог  сидеть его  шпион.  Пожертвовать двумя

десятками тупых бандитов не  жалко,  зато взамен маркиз получал своего человека

рядом  с  самым влиятельным дворянином после короля.  Он  бы  втерся к  тебе  в

доверие,  помогал во всех делах,  а под шумок внедрил в ряды сторонников короля

людей Корхана.  И  был  бы  тот окружен врагами,  так что свалить его в  нужный

момент не  составляло труда.  Просто вы  еще  не  дошли до  подобной практики и

мыслить  категориями более  поздних  веков  не  можете.  Времена  Макиавелли  и

Екатерины Медичи пока не  наступили,  но они не за горами.  Все еще впереди:  и

предательство верных людей,  и  удары в  спину,  и  отравленные кинжалы,  яд  и

веревка...  Вы научитесь косо смотреть на соседа,  подозревая в измене, а он, в

свою очередь, станет коситься на вас. И кубок вина не примет из ваших рук, и не

придет на встречу один и без оружия, потому что верить на слово станет опасно и

глупо. Пока такие понятия, как «честь», «долг», «верность» и «рыцарское слово»,

еще живут среди вас. Этим пользуется враг себе во благо...»

        —  ...И  я  подумал,  —  продолжал герцог,  —  что такой человек был бы

полезен нам.

        Резкий переход сбил меня с толку. Владин молчал, сделав завуалированное

предложение,  а  я  лихорадочно соображал,  как  ответить,  чтобы не  испортить

отношений и отказать по всем правилам.                            

        —  Благодарю  за  столь  лестную  оценку  моих  скромных  возможностей,

господин герцог.  Рад,  если  сумел хоть немного помочь в  трудном деле.  И,  к

сожалению,  вынужден проститься с вами. Необходимо найти моих друзей. К тому же

мой обет еще не закончен, я должен соблюдать слово.

         Герцог едва заметно улыбнулся, поняв, что это отказ, и сменил тему.

        — Ты опасаешься за друзей?

        Я пожал плечами:

        — Ну,  на рожон они не полезут. Сил не так много. Я имею в виду, что на

крупную глупость все равно не хватит.

        — Честно говоря, я тоже так думаю, — признался Владин.

        Бедняга Гром,  наверное, навсегда невзлюбил бескрайние просторы полей и

мрачный сумрак лесов. Я гнал так, словно опаздывал на решающий матч «Спартака».

Расстояние,  которое мы  с  Алетой  проехали за  три  дня,  покрыл почти  вдвое

быстрее. И всю дорогу вспоминал разговор с герцогом. Тогда я не сказал всего, о

чем думал. Не хотел показывать очень уж большую осведомленность.

        Дело  в  том,   что  по  некоторым  признакам  Аберен  стоит  на  грани

гражданской войны.  Очень уж  много примет,  прямо или  косвенно указывающих на

это.  Быть может,  по  отдельности они и  не  бросаются в  глаза,  но собранные

вместе,     дают    знающему    человеку    полную    картину    происходящего.

         

        Во-первых,  постоянные набеги  на  границе —  что  на   южной,  что  на

восточной.  Нападавшие действуют по  принципу «удар — отход». Правда на границе

со  степью эти удары носят характер вторжения,  но там действует гораздо больше

сил. Во-вторых, на дорогах страны, вопреки сложившемуся мнению, стало спокойно,

словно все  лесные братья дружно вымерли или  решили сменить поле деятельности.

За  последнюю неделю ни  единого нападения на  крупные караваны и  обозы,  хотя

раньше и дня не проходило без этого. Кто смог их утихомирить и запереть в своих

берлогах?  Только тот,  у кого хватает силы и влияния, чтобы держать бандитов в

узде. Тот, кто мог пообещать им некий «пряник», который кинет в нужный момент и

вся  стая дружно ринется выполнять волю хозяина.  Ну  и  в-третьих,  поголовное

истребление военачальников в приграничных зонах.

        Во  всех трех случаях нити ведут к  кому-то умному и  опытному,  и  он,

дергая за  них по своему усмотрению,  хочет осуществить сложный план.  По идее,

должна быть  и,  четвертая составляющая —  обрыв  всех  связей между областями,

приграничьем и центром.  Но в этом мире известия передаются только двумя путями

—  вестовыми и голубиной почтой.  Остановить вестовых достаточно легко.  Лесные

братья в нужный момент просто перекроют все дороги,  не пропуская ни пешего, ни

конного.  А  вот остановить голубей...  Эта задача потруднее.  Стрелами всех не

сшибешь,  а  собрать и  подготовить птиц —  хотя бы ястребов или соколов —  для

перехвата почтовых голубей, дело не только весьма сложное, но и дорогое. Ловчий

сокол стоит не  меньше,  чем табун лошадей в  тридцать —  сорок голов.  Так что

перед  заговорщиками стоит  еще  одна  задача  —  найти  способ оборвать связь.

Остается только  захватывать и  сжигать голубятни.  Детское занятие,  но  может

быть, детям его и поручат, за чисто символическую плату.

        Неизвестно,  когда  начнется  бойня,  но,  во  всяком  случае,  гораздо

приятнее наблюдать за происходящим,  находясь в двух шагах от работающих Ворот.

В идеале — сидя на диване у себя дома.

        Озабоченный этими мыслями,  я  торопил Грома.  Вскоре моя настойчивость

была вознаграждена, в одной из деревушек я увидел стяг с гербом герцога Владина

над Домом.

        ...Большой  дубовый  стол  был  уставлен  широкими блюдами,  тарелками,

подносами,  кувшинами и кубками. За столом сидели трое: два рыцаря в надраенных

до блеска доспехах и третий — я.

        Прошло около часа  с  момента встречи,  за  это  время я  успел вкусить

жаркое из барашка,  копченой осетрины,  икорки,  а  теперь перешел на прекрасно

приготовленных раков,  запивая их,  против своего обыкновения,  великолепнейшим

пивом.  Парни  выкладывали новости,  начав с  момента их  приезда с  герцогом в

столицу.  Я не перебивал и не торопил.  Пока раскачаются и дойдут до сути дела,

успею плотно и, главное, без спешки пообедать.

        Судя по  их словам,  дела шли неплохо.  Они успешно внедрились в  чужую

жизнь,   даже  успели  отличиться  на  службе,  за  что  получили  поощрения  и

благодарность от герцога.  Правда, забыли упомянуть, что еще раньше получили по

голове во время сражений, но это уже мелочи жизни.

        Свой рассказ Андрей с Денисом, по счастливому совпадению, закончили как

раз в  тот момент,  когда я  поел.  Потом сам рассказал,  как и когда обнаружил

работающие Ворота.

        —   Странно,   —   медленно  проговорил  Андрей.   —  А  мы  ничего  не

почувствовали. Голова не болела ни у меня, ни у ребят.

        Денис согласно кивнул:

        — Даже намека на головную боль не было.

        — Ну конечно.  Где уж вам замечать подобные мелочи, когда по этой самой

голове стучали все кому не лень. Чувствительность притупилась.

        Я  скрыл  усмешку.   На  этих  чудо-богатырей  любо-дорого  посмотреть.

Хорошего покроя,  из дорогой ткани одежда, блистающие доспехи привычно сидят на

окрепших телах.  На лицах спокойствие и  уверенность,  как и  подобает отважным

рыцарям.

        — Ты уверен, что Ворота открылись?

        — Угу.

        — Ладно,  — проговорил Андрей,  — завтра мы увидим Колю, узнаем, успела

ли ему сказать о Воротах Света. Я снял ремень и расстегнул куртку.

        — Кстати, я так и не понял, а где он, собственно, сам?

        — Не он, а они, — пояснил Андрей. — Коля вместе с отрядом графа Выслава

неподалеку от замка маркиза Корхана. В отряде графа сто человек.

        Я едва не поперхнулся пивом.

        — Что они там делают? Хотят взять замок на приступ?

        — Да нет.  — Поморщился Денис.  — Когда Коля сбежал от Скора, он доехал

до  владений барона Честена,  тот сообщил нам обо всем.  У  Выслава свой зуб на

маркиза, он сразу согласился пощипать Корхана.

        — И что дальше?

        —Да ничего... пока.

        — Так и будут стоять под стенами и ждать, когда их прогонят?

        — Не успеет. К ним должен подойти еще один отряд.

        — Что,  еще один, обиженный маркизом? Они хоть ультиматум выдвинули? Не

то Корхан решит, будто его хотят из собственного замка выгнать.

        Андрей  помрачнел,  почувствовав в  моих  словах  издевку.  Но  ответил

спокойно:

        — Конечно. Они сразу же потребовали отдать Светлану.

        —  И то хорошо.  — Я дотянулся до тарелки с раками,  что потребовало от

меня некоторых усилий при полном желудке,  и ухватил самого большого.  — Ей там

несладко приходится.

        —  Ты...  —  запинаясь,  произнес Денис.  —  Ты  полагаешь,  что маркиз

Светку... того?

        —  Чего —  «того»?  —  Скользкий панцирь норовил выскользнуть из мокрых

пальцев. — Хотите спросить, трахает ли маркиз Светочку? Да, думаю, трахает. Кто

же  держит при себе такую роскошную пленницу и  не  пользуется этим.  Маркиз на

импотента не похож.

        Парни переглянулись.

        — Ты поедешь с нами завтра?

        Я  задумчиво возвел глаза к  потолку,  сделав вид,  будто размышляю над

словами,  а  на самом деле наслаждаясь неповторимым вкусом,  потом едва заметно

вздохнул и ответил:

        —  Ага.  Интересно,  как станет этот Ромео вызволять женушку.  Если все

пройдет благополучно, вместе поедем к Воротам. Только ваших девок заберем.

        Андрей  вскипел  было,  когда  я  так  нелицеприятно  отозвался  об  их

драгоценных дамах, потом до него дошел смысл слов.

        — Куда поедем?

        — На кудыкину гору! К Воротам этим долбаным.

        —  Но...  —  Он развел руками.  —  Мы не можем сразу уехать.  Со службы

просто не уйдешь. Денис согласно кивнул.

        —  Какая в пи...у служба?!  Вы здесь совсем охренели!  Карьеру захотели

сделать?  Валяйте,  но только в нашем мире!  А отсюда надо уносить ноги, покуда

целы!

        Лица славных рыцарей покраснели, как у раков, что лежали на тарелке.

        — Значит, ты можешь поступать по-своему, а мы нет? — выпалил Андрей.

        — Что ты имеешь в виду? — холодно осведомился я.

        — Помнишь,  ты не поехал с нами? Говорил, мол, каждый выбирает сам... А

сейчас?

        — Вот что, ребятки. Тогда речь шла о месте жительства, а сейчас на кону

стоит наша судьба.  Вещи совершенно не сравнимые.  И не забывайте о том,  что я

могу  проскочить в  Ворота и  один,  а  вот  вы  как  вшестером заявились,  так

вшестером и уйдете.

        — С чего ты взял?

        — Да так, есть предположение.

        —  Ничего.  Как-нибудь  с  божьей помощью пройдем.  Я  отодвинул пустое

блюдо, и процедил, сдерживая раздражение:

        — Nec deus intersit!

        — Что?

        — Сами влипли, самим и выкручиваться.

        Они молчали,  подавленные моими словами,  а  может,  древней мудростью.

Потом Денис неуверенно произнес:

        —  Мы,  конечно,  не  хотим оставаться здесь навсегда.  Но  прежде надо

освободить Свету,  потом  забрать  девушек.  К  тому  же  необходимо проверить,

работают ли Ворота...

        — Согласен.  Поэтому и настаиваю на немедленном выезде.  Кроме того,  в

этом милом королевстве в  скором времени начнется заварушка,  и  вы окажетесь в

самом пекле. А от случайного удара никто не застрахован.

        На этот раз возражений не последовало.  Пробыв здесь достаточно долго и

поучаствовав в  нескольких боевых  столкновениях,  они  поняли,  что  далеко не

бессмертны.

        — Да,  ты прав,  — сказал Андрей. — Мы пошли на службу, считая, что так

легче будет выжить.  И  не  можем просто так покинуть ее.  По  крайней мере без

уважительной причины.

        — Понятно. — Я сел за стол. — В конце концов, это ваши проблемы и ваших

девчонок.

        — А почему — ваших?

        — А то чьих же,  моих,  что ли? Не я их кавалер. Николай, вон, на стены

собрался лезть  ради  своей  Светочки.  Денис готов сей  подвиг повторить из-за

Оксаны. Андрей — из-за Лены. Так? Вот и выходит, что это ваши проблемы.

        — А ты? — сквозь зубы процедил Андрей.

        — Что — я?

        — Разве ты ради своей девушки не полез бы на стены?

        Я пожал плечами:

        — У меня, как видишь, стимула для подобного альпинизма нет. Я один.

        —  А все же.  Если бы вдруг у тебя здесь была твоя жена...  ну пусть не

жена,  а подруга.  Словом,  девушка,  которую ты любишь.  — Он осекся, видя мою

улыбку. Немного подумав, добавил: — Та, к которой ты неравнодушен...

        Я согнал улыбку с лица и ответил вполне серьезно:

        — Если бы здесь была моя девушка,  ни один подонок не коснулся ее, даже

не  посмел бросить косой взгляд.  И  ее  я  бы не оставил у  черта на куличках,

отправившись добывать воинскую славу.

        Денис, видя, что вот-вот начнется ссора, торопливо вставил:

        —  Все,  пора  спать.  Завтра надо  выезжать,  Николай ждет.  И  заодно

придержим его, иначе он скоро на стену полезет.

        — Вот-вот,  — согласился я,  — образумить его надо. Мне, честно говоря,

стены жалко. Заодно поучусь, как действовать в таких случаях. Может, на будущее

пригодится, если вздумаю телку себе завести.

        Стоя в дверях, Андрей гневно крикнул:

        —  Свиней заводят и живность всякую!  А девушек...  с ними можно только

знакомиться!

        — Да-да, я и говорю: телку, может, девку. Разве это важно?

        — Для тебя — нет.  С твоим характером только телку и надо! А женщину не

стоит...

        Денис  вытолкнул  его  за  дверь,   последние  слова  долетели  уже  из

коридора...

        Ближе к середине следующего дня мы доехали до лагеря, разбитого всего в

полутора километрах от замка Корхана.  Я  был удивлен столь наглому вторжению в

чужие владения, маркиз не из тех, кто прощает оскорбления и открытое нападение.

Может, он просто не решил, как следует поступить с наглецами?

        При  подъезде  рассмотрел лагерь.  Чувствовалась опытная  рука,  вокруг

лагеря стояли телеги с  укрепленными на них большими щитами — защита от стрел и

дротиков.  В  промежутках навалили  срубленные  стволы  деревьев  и  установили

рогатки,  для надежности врытые в  землю.  Правда,  размеры лагеря и количество

лошадей в  табуне,  что  пасся  неподалеку от  леса,  никак не  соответствовали

утверждениям ребят,  что в лагере не больше двух сотен человек. Было по крайней

мере в  полтора раза больше.  Кто-то  еще  присоединился к  желающим «пощипать»

Корхана.

        Разглядев стяг  герцога,  стоящие на  страже  дружинники пропустили нас

беспрепятственно.  Заодно указали,  в  каком  шатре находится Николай и  другие

дворяне.

        Николай сам  вышел навстречу.  Он  изменился со  дня последней встречи.

Левая рука  забинтована и  привязана к  телу,  лицо белое,  ни  кровинки,  губы

бледные, щеки ввалились, под глазами черные круги. На лбу глубокая складка.

        С  лихвой хлебнув горя,  Николай едва  держался на  грани  рассудка.  Я

мимоходом подумал,  что в  таком состоянии он действительно способен штурмовать

неприступный замок в  одиночку,  не думая о  себе.  Может,  ему станет легче от

одной мысли, что погибнет, спасая жену.

        Николай отдал  приказ слуге позвать остальных дворян.  Остальные —  это

барон Честен,  граф  Выслав и  некий барон с  совершенно непроизносимым именем:

Кретон.  Он  вчера привел свою сотню под  стены замка.  Уже успели спалить пару

полей  с  урожаем,  ограбить соседнюю деревню  и  пустить  «красного петуха» на

мельницу.  Корхану  было  послано  письмо  с  требованием немедленно освободить

пленницу, иначе вся округа потонет в огне.

        Пока  не  прибыли  дворяне,   Николай,   запинаясь  и  давясь  словами,

рассказал,  как они попали в плен. Говорил глухим, безжизненным голосом, словно

речь шла о ком-то другом.  Смотреть на то,  что стало с веселым и умным парнем,

было неприятно,  я  поморщился и  перевел взгляд на стены.  Изнутри ткань шатра

просвечивала на солнце,  бросая на пол странные тени. Маленькое окошко вырезано

под самым потолком,  в него был виден кусочек безоблачного неба.  В шатре царил

полумрак.

        Прибыли дворяне и разговор перешел на другую тему.  Решали, что делать,

если  маркиз откажется выдать Светлану.  Все  были  полны  решимости продолжать

осаду и набеги на окрестные села до победного конца. Выслушав их, я сказал:

        —  Маркиз может напасть на  вас или устроить другую пакость.  Он,  если

верить слухам, на них большой мастер.

        —   Пусть  попробует,   —   ответил  барон  с   непроизносимым  именем,

широкоплечий рослый детина,  с  двумя шрамами на  лбу  и  хищно загнутым носом,

Когда  он  улыбался,  обнажались  чуть  заостренные  клыки,  словно  барон  был

вампиром. — Лагерь хорошо укреплен. Его с наскока не взять, к тому же у маркиза

не больше пяти сотен человек, а может, и меньше.

        — Но и вас только три сотни.

        — Завтра к нам присоединится еще один дворянин, — вставил граф Владин.

        Они снова заговорили о  завтрашнем дне,  решая,  с какой деревни начать

грабить. Как всегда в таких ситуациях, больше других страдают невиновные — паны

дерутся, у холопов чубы трещат.

        «Увеличение отряда создаст не только равенство сил, но и дополнительные

трудности.  Прокормить столько народу тяжело. Одними набегами на деревни сыт не

будешь.  Крестьяне уже  спрятали все  ценное,  и  в  первую  очередь  провизию,

подальше от жадных глаз захватчиков. Придется посылать людей в лес, за дичиной,

и  к  реке,  за рыбой.  Насчет реки не знаю,  а  выслать пару ватаг,  чтобы они

пощипали  охотников за  мясом,  Корхан  может.  Они  будут  бить  стрелами,  не

показываясь на глаза, держать в напряжении и тревоге. Тут не до охоты, самим бы

ноги унести.  В  открытый бой бандиты не  полезут,  но помешать —  помешают.  А

держать впроголодь больше  четырех сотен  воинов нельзя.  Тогда  это  будет  не

осада,  а издевательство.  Здесь, в своих землях, маркиз всевластен, и устроить

тяжелую жизнь непрошеным гостям ему вполне по силам».

        Между  тем  дворяне заговорили о  штурме  замка.  Спорили долго,  но  к

единому мнению так и не пришли.  Андрей,  Денис и,  разумеется, Николай были за

нападение. Но более опытные и рассудительные Выслав и Честен наотрез отказались

от подобного предложения. Кроме гибели людей, ничего другого штурм не принесет.

        Я  захотел посмотреть на  замок.  Мы  вышли  из  шатра.  Местность была

открытая,   Корхан  строго  следил  за  тем,  чтобы  все  растения,  вплоть  до

кустарника, были вырублены на корню в радиусе одного-двух километров.

        Замок был виден как на  ладони.  Он  стоял на взгорке,  рядом с  рекой.

Высокие стены,  почти десять метров высотой,  шесть башен. За ними проглядывали

башни самого замка,  сложенного,  как и стены, из белого камня. Вокруг стен шел

ров.  Между рвом и  стенами было около пяти метров пологого спуска.  От главных

ворот  через ров  перекинут мост.  К  замку вела  одна  дорога,  все  остальное

пространство вокруг  усыпано валунами,  выбоинами,  впадинами.  По  такому полю

трудно  подвезти  осадные  и  стенобитные  машины.   Можно,  конечно,  сровнять

неровности,  но  на  это  уйдет  масса времени,  причем рабочие будут постоянно

находиться под обстрелом со стен,  а к каждому щитоносца не поставишь.  Сделано

талантливо и...  весьма стандартно.  Подобные защитные линии  воздвигают многие

дворяне.  Может быть, за исключением тех, чьи замки стоят на небольших островах

или на высокой горной круче, куда и так не подойти.

        И измором замок не взять.  Провианта надолго хватит, и воды достаточно.

По  существующим  правилам,   должно  быть  не  меньше  двух  источников.   Это

общедоступных.  Есть и  тайный,  о  котором знает десять —  двенадцать человек.

Может быть и  еще один,  о  нем,  кроме самого хозяина,  в  лучшем случае знает

только его доверенное лицо.  Вода — это жизнь, без нее человек гибнет на третьи

сутки,  в  лучшем случае на  четвертые.  А  вот без пищи может продержаться две

недели.  Это  если ему  предстоит активно сражаться.  Если закончится провиант,

защитники переловят всех собак,  кошек,  мышей и крыс.  Съедят их,  перейдут на

кузнечиков, червей, тараканов, выварят и съедят кожу, кору деревьев, опилки.

        Мы вернулись в шатер, не переставая спорить.

        — Вот что, господа, — прервал я их. — У меня есть одна идея. Думаю, что

я  сумею преодолеть стену и пробраться внутрь замка.  Найду Светлану и попробую

вывести.

        — Найти и украсть пленницу нелегко.  А кроме того, как ты проберешься в

охраняемый замок, если даже подойти к нему трудно?

        — Попробую.  Не смогу украсть Светлану,  украду...  что попадет. — Я не

стал говорить,  что у маркиза может найтись достаточно ценных вещей, за которые

он отдаст трех  таких, как она. И чувствуя, что споры могут затянуться надолго,

добавил:  — Господа!  Все,  что я хочу сделать, произойдет ночью. Ваши же планы

касаются завтрашнего дня.  Не  выйдет у  меня  —  милости прошу,  делайте,  что

хотели. Иного выхода у нас нет.

        — Что ж,  — сказал Честен.  — Это шанс.  Только...  Господин Артур,  не

переоцениваете ли вы свои возможности?

        — Все может быть, господин барон. Но, как вы верно сказали, есть шанс и

его надо использовать.

        Когда все ушли,  я сел на подстилку и стянул панцирь. Отложил в сторону

секиру и меч. Достал черную шапку и надел ее.

        Вернулись парни. Денис подсел рядом, кивнул на оружие:

        — Посмотреть можно?

        — Смотри.

        Он поднял меч, провел пальцем по клинку. Посмотрел на секиру и панцирь.

        — Это очень дорогое оружие. Я такое впервые вижу. Ты где его купил?

        — На заказ сделал мастер Исарок.

        Денис ахнул:

        —  Исарок?  Я слышал о нем,  он лучший мастер во всем королевстве.  Его

мечи носят самые богатые дворяне!

        Андрей тщательно осмотрел клинок, повертел оружие в руке и с удивлением

произнес:

        —  Но,  я слышал,  Исарок метит свои изделия особой меткой.  А здесь ее

нет.

        — Ну и что?

        — Это не подделка?

        — Я просил его не ставить клейма.

        Я сунул за пояс кинжал и нож, попрыгал, нагнулся. Все в порядке.

        — Посмотрите за вещами.

        И вышел из шатра. Запоздалое «Обязательно посмотрим» услышал на улице.

        Сухая ветка полетела в  огонь,  двое воинов разом повернули головы в ту

сторону,  на  миг оставив без внимания повозки.  Под одну из них я  поднырнул и

вскоре  оказался на  другой  стороне лагеря.  Прополз тридцать метров и  дальше

побежал.

        Погода стояла как на заказ,  дул сильный ветер,  небо заволокло тучами.

Сразу  похолодало,  в  любой  момент мог  пойти  дождь.  Пошел участок,  сплошь

состоящий из выбоин,  колдобин,  валунов.  Сквозь него не проедешь на коне,  не

рискуя  покалечить ему  ноги,  не  протащишь механизмы,  не  сломав  колес.  Но

одиночке ночью эти неровности здорово помогали.  Если сторожа со стен и заметят

нечто подозрительное,  то примут за кочку,  валун. Корхан не ждал таких гостей,

хотя знал о возможности подобного визита лучше других.

        Я  дополз до  рва и  замер.  Сторожевые посты бдительно осматривают все

вокруг и  моментально поднимут тревогу,  если что-то  покажется подозрительным.

Ров был глубоким,   с  ровными стенками,  из  обожженной глины и...  совершенно

пустым. А где же вода? Нет ее...

        Такое  видел впервые,  следовало разгадать эту  загадку и  только потом

переходить на другую сторону.  Иначе можно нарваться на неприятный сюрприз, а я

не хотел сложить голову прямо здесь.

        Потратил больше часа,  чтобы разгадать секрет сухого рва. Все оказалось

просто до гениальности.  Река,  наполняющая водой ров, отгорожена от него двумя

запрудами,  которые  в  любой  момент  можно  убрать.  Разница в  уровне  между

«истоком» и  «стоком» составляет два  метра.  А  это значит,  что всех желающих

лезть на  дно рва ожидает не   очень-то  приятное путешествие под напором воды,

когда заслонки уберут и  вода потечет по кругу,  из реки в  реку.  Какой умелец

придумал такое чудо,  не знаю,  но ров — совершенство местной техники и научной

мысли.

        Я  перелез  через  ров  и  подошел к  стене.  Вопреки распространенному

мнению,  крепостные стены не представляют собой сплошной монолит,  ровный,  как

зеркальная поверхность.  Их строят из громадных камней,  булыжника, не очень-то

заботясь о том,  чтобы стесать все неровности.  В результате остаются небольшие

щели в несколько сантиметров,  куда можно засунуть пальцы и опереться ногой. Не

ахти какая лестница, но в таких условиях сойдет.

        Было  дело,  учили нас  взбираться по  отвесным стенам высотных зданий.

Добравшись до  зубцов,  переждал,  когда мимо  продефилирует стражник,  перелез

через стену и распластался на полу.  Кроме больших башен, были и малые, они шли

через  каждые пятьдесят метров,  между ними  —  стена с  удобными бойницами для

стрельбы. На метр ниже шел второй ряд настила. В башнях горели огни факелов, их

света хватало, чтобы освещать путь стражникам.

        Я осторожно сполз на второй настил и оказался у самой лестницы. Правее,

метрах в тридцати, стояла катапульта. А еще дальше — баллиста.

        Замок отделен от  внешней стены просторным двором,  где раскинуты шатры

дружины,   мастерские,   подсобные  помещения  для  прислуги,  конюшни.  Нижние

окна-бойницы шли  на  уровне второго этажа  и  были  забраны решетками.  Пройти

внутрь  замка  можно  только  через  ворота,  прикрытые наполовину решеткой.  Я

осторожно проскользнул мимо двух воинов и юркнул в первую попавшуюся дверь.

        Коридор был не освещен, я крался на ощупь вдоль стены, ища лестницу. По

идее,  покои маркиза, а значит, и Светы должны быть на втором этаже. Свернул за

угол,  здесь было гораздо светлее,  факелы висели через каждые десять шагов.  И

снова никого. Тут что — казарменный режим? После отбоя не ходят?

        Лестницу преодолел одним  прыжком  и  замер  у  последней ступеньки.  В

коридоре царила уже привычная тишина.   Ни слуг,  ни воинов, никого. А у барона

Сувора сновали то  и дело, несмотря на время суток.

        За углом расслышал шаги.  Два человека шли в мою сторону. Встреча, если

она состоится,  будет первой и последней.  Сказать другу «Здравствуйте» и мирно

разойтись не выйдет.

        Пальцы внезапно наткнулись на ручку двери, потянули ее на себя. Отрыто.

Я  скользнул внутрь и закрыл дверь,  оставив маленькую щелочку.  В комнате было

темно и сильно пахло какой-то гадостью.

        По коридору прошли...  два жреца.  Постучали в  соседнюю дверь и  вошли

внутрь.  Немного помедлив,  я направился к стене, примыкающей к другой комнате,

постоянно налетая на занавески и какие-то покрывала.

        В  темноте налетел на  стеллаж у  стены.  Стена не  доходила до потолка

сантиметров двадцать, и через отдушины были слышны голоса из соседней комнаты.

        Я залез на стеллаж, прильнул к щели и едва не присвистнул от изумления.

В  соседней комнате  на  роскошном кресле  восседал маркиз  Корхан  собственной

персоной.  А напротив,  у высокого шкафа,  стояли жрецы.  Судя по всему,  между

ними шел весьма оживленный разговор.

           — ...Вы потеряли три дня!  Три дня назад герцог и маркиз должны были

быть убиты. За что я вам плачу деньги? Может, проще нанять лесное братство? — В

голосе маркиза слышалось неприкрытое раздражение и злость.

        —  После  неудачных покушений они  стали  осторожнее,  усилили  охрану.

Подойти трудно. Необходимо некоторое время.

        —  Время?  — Маркиз ударил кулаком по подлокотнику.  — Я не могу ждать!

Все мои планы рушатся только оттого,  что ваши люди не  в  силах подойти к  ним

близко. Сколько вам надо времени?

        — Два-три дня. Дождемся, пока герцог выедет из города.

        — А маркиз Юстин?

        — В замок не пройти...

        — Еще бы! — Голос Корхана полон ядовитого сарказма. — Маркиз не дурак.

        Он встал из кресла и подошел к жрецам. Я видел полностью только одного,

второй был скрыт от меня шторой.

        — Передайте магистру, что ждать я больше не намерен. Или Владин и Юстин

не  переживут трех  дней,  или...  —  Корхан понизил голос,  —  вы  мне  дорого

заплатите за ошибку.

        Жрец поднял голову,  его  слова прозвучали негромко,  но  с  внутренней

силой, какую нельзя было заподозрить в служителе культа.

        —  Не спешите давать обещаний,  выполнение которых поставит под удар не

только наше благополучие.

        —  Грозить  мне?  —  Маркиз  скривил губы.  —  Послушайте,  мастер.  Не

забывайте,  на  чьей территории стоит храм.  И  кто скоро станет хозяином этого

королевства.

        Его странный собеседник примирительно поднял руку.

        —  Маркиз  Корхан!  Мой  повелитель  просит  вас  смирить  нетерпение и

подождать.  А  также...  —  в голосе зазвучали нотки угрозы,  — убрать от храма

своих людей.

        — Моих людей? — Корхан удивленно вскинул голову. — Каких людей, мастер?

        —  У моста через священную реку стоят подводы неких купцов,  хотя время

торга еще не  наступило.  А  в  деревне Гишос стоит воинский разъезд со знаками

принадлежности королевской дружины.  Великий магистр просит  вас  не  спешить с

принятием решений, о которых впоследствии придется сожалеть всем.

        Воцарилось молчание. На губах Корхана заиграла улыбка.

        —  Мастер,  ваша  разведка  достойна  всяческих  похвал.  К  сожалению,

вынужден   сообщить,   что   вы   несколько  ошибаетесь  в   оценке   ситуации.

Действительно,  у моста находятся мои люди,  но вот остальные...  Боюсь, кто-то

еще заинтересовался Храмами.                            

        Маркиз взмахнул рукой, показывая, что аудиенция закончена. Мастер и его

спутник         поклонились         и          пошли         к          выходу.

 

        Я  растер  затекшие ноги.  Жаль,  что  пропустил начало  интересно было

послушать.  Посмотрел в щель. Маркиз не подвижно сидел в глубоком кресле, глядя

на огонь камина .

        В застывшие конечности сильным током пошла кровь,  сотни иголок впились

в  кожу,  вызывая неприятные ощущения.  Сжав зубы,  стал сползать вниз и тут же

замер,  услышав тихий  скрип  в  соседней комнате.  В  дальней стене  открылась

потайная дверь  и  рядом с  маркизом возник высокий человек такого богатырского

телосложения,  что  я  едва не  присвистнул.  Он  как  будто сошел с  рекламной

картинки  в  зале  культуристов.   Сплошные  мышцы,  ни  грамма  жира.  Человек

облокотился на кресло и по-свойски спросил:

        — Ну как? Не удалось припугнуть жрецов?

        Корхан, не разжимая губ, прошипел:

        — Пугать не входило в мои планы. И так понимают, что все их богатства в

моих руках.

        — Вот-вот. Как раз это их и пугает. И может испугать настолько, что они

захотят избавиться от источника страха.

        Маркиз поднял голову и хлопнул собеседника по мощному плечу.

        — Вздор,  Барк!  Тогда они потеряют все. Магистр отлично понимает, что,

убив меня, он только остановит наши планы, но не спасет свое богатство. А такой

поворот их не устроит.

        Барк  подтащил второе кресло и  сел  напротив.  Могучие руки  легли  на

подлокотники.

        — Возможно...  Но они могут не спешить с выполнением твоих...  заказов.

Да еще этот сброд под стенами замка.

        — А-а... — Маркиз пренебрежительно отмахнулся. — Несколько сотен. Замок

такими силами ни  за  что не  взять.  У  меня почти пятьсот человек,  выстоят и

против гораздо большего войска. Пусть попробуют, если невтерпеж.

        —  А  если  они  выжгут все  вокруг?  —  Барк вопросительно взглянул на

маркиза. — Мэд, ну зачем тебе эта девка? Ты и так неплохо позабавился с ней.

        —  Зачем?  Ее  щенок,  этот мальчишка в  рыцарских доспехах,  может нам

послужить. Я найду способ, как к нему подобраться.

        Барк подошел к  поленице,  лежащей возле камина,  вытащил пару полешек.

Бросил их в огонь и чуть прикрыл заслонкой очаг.

        —  Этот щенок уже  разболтал все  герцогу,  и  король предупрежден.  Мы

ничего не сможем сделать.  Зачем нам проблемы?  Пусть получат девку и  уберутся

отсюда. Давай решать, Мэд.

        Он  налил  в  два  высоких бокала  вино,  поставил графин  на  столик и

протянул один  бокал маркизу.  Тот  благодарно склонил голову,  отпил немного и

задумчиво произнес:

        —  Подождем,  Барк.  Если  Клан выполнит обещание,  а  степняки вовремя

ударят и прорвутся через границу, то можно этих выскочек похоронить здесь. Скор

и Кадаск двинут дружины, а я нанесу удар отсюда. Им не уйти.

        — Слишком много «если».  — Барк пожал плечами. — Хочешь ждать — жди. Но

если мы будем использовать дружины раньше времени, для главного удара не хватит

сил.

        — И все же давай подождем, Барк.

        — Пусть так. Я пойду, надо отдохнуть. Завтра день обещает быть тяжелым.

        Маркиз встал вслед за товарищем.

        —  Осталось немного,  Барк.  Ждали столько лет,  не  будем горячиться и

сейчас. Кстати, я хочу послать деньги лесным братьям.

        — Они не слишком надежные союзники.

        — Зато выполняют работу,  за что и ценю. А придет время, я их уничтожу.

В моем королевстве грабить буду только я... и ты.

        Они рассмеялись. Барк открыл потайную дверь и вышел из комнаты.

        Я  разминал затекшие ноги и  руки,  следя за  маркизом.  Тот  подошел к

стене,  отделявшей его комнату от  моей.  Что-то  повернул,  раздался негромкий

скрежет,   нижняя  часть  стены  вдруг  отъехала  в  сторону.  Маркиз  пошел  в

противоположный конец комнаты.

        Не придумав ничего лучше,  я слез вниз и последовал за ним. Вся комната

была увешана покрывалами,  коврами и   занавесками,  мне приходилось то и  дело

подныривать под них,  и каждый раз на голову обрушивался каскад пыли.  Вынырнув

из-за очередной занавески, я едва не уперся носом в спину маркиза. Тот сидел на

корточках возле каменной стены.  Раздался щелчок, часть стены отошла в сторону.

Корхан полез в образовавшуюся нишу, и я только тогда сообразил — там тайник!

        Я  вытер пот со лба и  вытащил кинжал.  Надо выкрасть у маркиза ключ от

тайника. Светку найти не успею, зато за ключ маркиз отдаст десять пленниц.

        Корхан  пробыл внутри минут  пять,  вылез  и  тщательно закрыл потайную

дверь. В руке туго набитый кошель — плата бандитам за доблестный труд. Я сделал

два шага и оказался за его спиной.  Маркиз что-то почуял,  начал оборачиваться,

но не успел. Сильный удар погрузил его в беспамятство. Звякнул выпавший из руки

кошель,  я осторожно положил обмякшее тело на пол и быстро отыскал ключ. Теперь

можно в обратный путь.

        ...У арки ворот ходил часовой. Возле лестницы совершенно некстати стоял

еще один.  Я посмотрел на небо.  Горизонт на востоке немного просветлел.  Скоро

Барк зайдет в комнату и, не найдя маркиза, поднимет шум. Надо уходить.

        Часовой обернулся на стук камешка о  стену.  Я возник у него за спиной,

левой рукой зажал рот  и  рванул тело назад,  а  правой всадил нож под лопатку,

достав сердце. Уложил труп на землю и побежал наверх.

        Дождавшись,  пока  стражник пройдет мимо,  перелез через зубцы и  начал

спуск.  Надпочечники щедро  снабжали кровь  адреналином,  возбуждение придавало

силы, я буквально слетел вниз и поспешил к лагерю.

        «Ай да  маркиз!  Вот так бабник и  забияка.  Организовал целый заговор.

Сохраняя полную конспирацию,  захватил и  подчинил себе  лесных братьев и  Клан

убийц,   заручился   поддержкой  степняков.   Нашел   сторонников  в   Фаррабе.

Перевооружил войско,  оснастил его  современными видами  оружия.  Придумал план

внедрения Николая в гвардию короля».

        Корхан вызывает невольное уважение талантом,  умом и решительностью. Он

будет неплохим королем,  если заговор не сорвется в  последний момент,  как это

частенько бывает.

        Я  незамеченным проскочил  мимо  постов  и  пошел  к  знакомому  шатру.

Разумеется,  мои орлы и не думали спать, сидели вокруг низкого столика. Вернее,

сидели двое, а третий — Николай — нетерпеливо расхаживал, заложив руки за спину

и нервно покусывая губу. При моем появлении разом встрепенулись.

        — Ну?!                                           

        — Тпру...  не запрягли еще... — Я устало опустился на. сваленные в углу

подушки, вытянув ноги.   

        — Где Света?                                     

        —  Где-то в замке.  До нее не добрался,  не успел.  Зато придумал,  как

заставить Корхана выдать ее.

        Сунул руку в карман куртки.

        —  За  эту  вещицу  маркиз отдаст Светку и  десять служанок в  придачу.

                               I

        — Что это?                                       

        — Ключ. От тайника. Думаю, маркиз согласится на обмен не раздумывая.

        — А если нет?

        — Вряд ли. Дубликата нет, надо взламывать тайник. А потом строить новый

в  другом месте,  чтобы никто не знал.  Приглашать мастера и  рабочих,  которых

придется убирать. На это уйдет масса времени, а его у маркиза нет.

        — Почему?

        Я  промолчал.  Говорить о  том,  что  узнал,  не  хотел,  ребят это  не

касается. А герцогу Владину можно шепнуть на ушко. Вот он обрадуется...

        — Надо послать гонца к маркизу.

        — Зачем спешить? — Я стащил куртку и бросил ее в угол. — Вначале маркиз

должен убедиться,  что ключ действительно исчез.  Погонять слуг, кому-то голову

снести ...

        Андрей пожал плечами и посмотрел на ребят. Те молчали.

        — Что в замке происходит?

        — Говорят, там что-то строят... ты не видел?

        — Парни, дайте мне отдохнуть, а? — Я разулся, положил на сапоги пояс. —

Что нужно сказал, остальное не важно.

        — Ладно,  пусть спит.  Пошли к Выславу.  — Денис первым вышел из шатра.

Следом потопали Андрей с Николаем.

        Я лег,  закинул руки за голову и мгновенно уснул.  Когда встал, в шатре

никого не было. Оделся и вылез наружу, морщась от яркого солнца. Жизнь в лагере

кипела вовсю. Вновь прибывшие воины строили дополнительные укрепления, расширяя

лагерь. Стучали топоры, визжала пила, пахло свежими опилками.

        Рядом  возник  слуга  барона  Выслава,   рослый  малый,  лет  тридцати.

Поклонился и спросил, буду ли я завтракать.

        — Где все?

        — Господа в дальнем конце лагеря. Пришло послание от маркиза Корхана.

        —  Уже?  —  Значит,  я  проспал отправку ультиматума.  —  Приготовь мне

чего-нибудь... мяса жареного. Побольше.

        Слуга поспешил исполнить приказ.  Я сидел за столом,  поглощая обильный

завтрак, когда пришли парни.

        — Он согласен! Обмен будет через два часа.

        — Отлично.

        —   Требует,   чтобы  на  встречу  приехало  не  больше  трех  человек.

                                  

        — Три так три...

        Я разделывал огромный кусок оленины, запеченный прямо на углях, политый

вином     и     соусом.     От     жаркого    шел     привлекательный    запах.

 

        Ребята сели рядом.

        - Как тебе только кусок в  горло лезет?  —  спросил Денис,  — Мы с утра

крошки во рту не держали.

        — Тут такое, — вставил Андрей, — а ты ешь как ни в чем не бывало.

        Я опустил нож и недовольно сказал:

        —  До встречи еще два часа,  советую немного отдохнуть и набраться сил.

Поспите или погуляйте у  леса,  но только не лезьте к  замку.  Ждите,  осталось

немного.

        Денис усмехнулся,  перехватив мой взгляд на тарелку,  и дернул за рукав

Андрея:

        — Пошли погуляем.

        Покончив с  олениной,  я  пододвинул следующее блюдо,  на котором уютно

расположился бифштекс,  усыпанный зеленью. Сквозь янтарно-прозрачный соус виден

румяный край поджаренного мяса. Я вытер губы полотенцем и отрезал первый кусок,

                              

        Чуть поодаль стоял слуга,  с изумлением наблюдая,  как  быстро исчезают

великолепно приготовленные кушанья.

        Солнце было в зените и невыносимо парило.  Воины  разделись по пояс и с

тоской поглядывали на  реку.  Строгий приказ начальства удерживал их  на месте.

Доканчивая завтрак, я сам подумывал о том, чтобы искупаться. Отодвинув тарелки,

похлопал по животу и жестом подозвал слугу.

        — Завтрак был просто великолепен! Чудо, а не завтрак.

        Слуга расплылся в довольной улыбке. Я вновь посмотрел на небо.

        — Гм... скоро полдень. Что у нас на обед?

        Улыбка померкла,  лицо слуги вытянулось.  Он  смотрел на меня с  убитым

выражением,  словно я  покушался на  последние припасы.  Подняв глаза  к  небу,

зашевелил губами.  То  ли  вспоминал,  что осталось,  то  ли призывал на помощь

богов, чтобы избавили от ненасытного дворянина, готового есть круглосуточно.

        —  Давай сооруди что-нибудь через пару  часиков.  А  я  немного отдохну

после  тяжелой работы,  —  показал на  пустые  тарелки,  встал  и  сочувствующе

похлопал его по плечу.

        После обильного завтрака,  получасового купания и  еще  более обильного

обеда меня  разморило.  Сидя  под  легким навесом возле шатра,  обдуваемый едва

заметным ветерком,  я  стал  проваливаться в  дрему.  Голоса  суетящихся вокруг

воинов и стук копыт приятно убаюкивали.

        ...Взревела труба,  ей тотчас откликнулась другая.  Я  разлепил глаза и

поднял  голову.  Николай,  Андрей и  воин  барона Выслава уже  сидели верхом на

конях. От замка к нам скакали трое всадников.

           Встреча произошла на  полдороги от  замка к  лагерю.  Андрей передал

ключ воину маркиза.  Светлана,  сидевшая на  коне за  спиной у  того,  слезла и

подошла к Николаю. Тот подхватил ее и усадил перед собой. Сделка состоялась.

        Когда вернулись,  Николай бережно снял Свету с лошади,  обнял и повел в

шатер.  Новоявленная «кавказская пленница» выглядела паршиво.  Ее  кожа приняла

нездоровый оттенок,  черные круги залегли под глазами, щеки ввалились. Движения

механические,   бездумные.  Она  сильно  похудела.  Платье  висело,  словно  на

огородном пугале.

        Немного понаблюдав за  ней,  я  понял,  что  психика девушки дала сбой.

Видимо, дни заточения дались слишком тяжело.

        — Ты видел? — Андрей повернулся ко мне.

        —  Интересно,   как  скажутся  последствия  гостеприимства  через  пару

месяцев.

        Денис уловил намек.

        — Думаешь, она беременна?

        — Как сказать... вряд ли маркиз озаботился предохранением.

        Из шатра вышел Николай.

        —  Тварь!  Ублюдок!  —  В  глазах  кипели  слезы,  голос  сдавленный от

ненависти.  Он посмотрел на меня и закричал: — Ты почему не убил его? Ты почему

оставил его в живых?!

        Николай попытался схватить меня за  куртку.  Я  неторопливо отступил на

шаг.

        — Тогда про свою ненаглядную мог бы забыть.  Ее сожгли бы на его трупе,

— ткнул рукой в сторону стен. — Вон замок. Хочешь его убить — валяй! Если уж я,

мирный обыватель,  смог проникнуть туда,  то ты,  смелый и опытный воин, рыцарь

без страха и мозгов,  в два счета доберешься до него. А руки держи при себе, не

то и вторую будешь носить на перевязи.

        Денис  торопливо встал  между нами  и  оттолкнул Николая.  Тот  опустил

голову. Я только сейчас заметил несколько седых волосков на его висках.

        —  Коль,  ты иди к  Свете,  ладно?  — Андрей ухватил того за руку и как

маленького повел прочь. — Посиди рядом, поговори...

        Николай послушно ушел. Андрей опустил полог шатра и вернулся к нам.

        — Зачем ты так? Ведь Колька сам не свой.

        — Вижу. Но выслушивать оскорбления не намерен.

        —  Потому что не  был в  его шкуре.  Тебе же некого защищать,  спасать,

заботиться о ком-то.

        —  Ага.  Мне повезло.  Пусть и дальше так будет...  Ладно,  что думаете

делать?

        — Надо возвращаться к Владину. Думаю, он отпустит Николая в столицу.

        — Значит, домой не поедете?                     

        Парни помялись, опустили головы, словно первоклассники.

        — Понял, вопросов больше нет.                  

        — Нам надо поговорить с герцогом.  Да и неизвестно, работают ли Ворота.

Ведь это только догадка.

        — Верно. Только догадка...

        Мне  надоел спор.  В  конце  концов,  я  не  надсмотрщик.  Хотят  вечно

оставаться здесь — нет проблем!

        — Поедешь прямо к Воротам?

        —  Наверное.  Здесь мне  делать больше нечего.  К  нам подошли Выслав и

Честен. Дружины собрались уходить от замка.

        ...Герцог ходил между шатрами.  Меч мерно покачивался в такт движениям,

изредка цепляя ножнами высокую траву. Взгляд Владина скользил от верхушки шатра

на стражников,  стоящих метрах в сорока от нас,  и обратно. Я молча наблюдал за

его прогулкой. Владин встал напротив и отрывисто спросил:

        — Сколько дней просил «жрец»?

        — Два-три...

        — Точного места не назвал?

        — Нет.

        Герцог кивнул,  качнулся на носках. ...Встреча с ним произошла довольно

неожиданно.  Мы уже собрались выезжать в сторону владений барона Честена, когда

нас   догнал  гонец  герцога  с   приказом  следовать  навстречу  его   отряду.

                  

        По приезде я сразу попросил герцога об аудиенции и изложил подслушанный

разговор в замке Корхана.

        — ...Значит,  решили убрать всех военачальников?  Корхан надеется,  что

Клан принесет ему наши головы? Ладно, примем меры.

        Устав стоять, герцог сел на складной стул. Жестом указал мне на другой.

        — И Барк был там? — задумчиво переспросил он. — Граф Барк Костут весьма

влиятельная особа при дворе.  Как удивится король, узнав, что он замешан в этом

деле.

        Похоже, мои слова относительно Барка не стали неожиданностью.

        — Выходит, заговор раскрыт?

        — Не весь.  Нам стало известно, что Корхан договорился со степняками. А

также подмял под себя лесное братство.

        — С ними еще и Фарраб...

        —  Их  шах не пойдет на прямое противостояние,  не выгодно.  Через нашу

страну  идут  товары  в  другие  государства.  Он  больше теряет,  связавшись с

заговорщиками.

        — Корхан вдруг решил взять власть в свои руки... странно.

        — Что странного?

        — Что его поддерживает столько народу.

        Владин отвел взгляд. Носком сапога сбил цветок. 

        — Маркиз Корхан — последний потомок древних правителей Аберена.  Триста

лет назад король из его рода устроил здесь такое... до сих пор помнят.

        — Я не знал, что Корханы были королями.

        — Не Корханы,  — Владин поморщился, тема была ему неприятна, — Курганы.

Стаг Курган Восьмой — последний король из их рода.

        Ото!  Выходит,  не  зная  того,  я  стал  на  сторону узурпатора трона.

Выговаривал ребятам,  порицая за вмешательство в чужие дела,  а сам совершил ту

же ошибку. Хорош гусь...

        — Что ты намерен делать дальше?

        Вопрос был щекотливым.  Мои планы резко изменились,  и  я хотел просить

помощи у герцога.

        ...В лагерь Владина мы пришли ночью. А утром, едва проснувшись, я вдруг

ощутил такую боль в висках,  что едва не взвыл.  Ворота дали о себе знать. Дали

знать,  что я еду в правильном направлении.  По принципу «холодно — горячо». Но

Ворота были далеко на западе,  а мы шли на восток.  Выходит, заработали вторые.

Но чтобы это выяснить,  надо совершить небольшое турне на восток. Отряд Владина

идет в ту же сторону, мне по пути с ним.

        —  Если вы не будете возражать,  господин герцог,  я хотел бы доехать с

вами до границы.                    

        Владин пристально взглянул на меня.              

        — Хочешь успеть на праздник в Храм Святых Гор?  

        — Какой храм?

        —  Главный Храм бога Ночи в  Винтисте.  Праздник проводится раз в  год.

Будут  богатые дары,  паломничество к  Святому озеру...  Неужели ты  ничего  не

слышал?

        Я отрицательно качнул головой. В памяти вдруг возник возмущенный «жрец»

в  замке маркиза.  Как  он  кричал:  «Уберите своих людей от  храма!»  Имеет ли

отношение его храм к Храму бога Ночи?..

        — Артур. Я все хотел спросить, как ты умудрился залезть к маркизу.

        — Это просто.  В стене немало выступов и щелей.  По ним можно подняться

наверх.

        — Ясно. Но я спрашивал о другом. Пробраться в одиночку, незамеченным...

а сторожа у маркиза не спят.

        — Мне просто повезло.

        Я непринужденно улыбнулся и развел руками.  Герцог уловил мое нежелание

отвечать. Встал и взглянул на солнце.

        — К вечеру выступим. Советую отдохнуть перед дорогой.

        Отряд вышел через восемь часов...

        Что  мне  известно о  здешней религии?  Довольно мало»  надо  признать.

Главные боги этого мира — боги Дня и Ночи.  Несколько храмов, воздвигнутых в их

честь,  разбросаны по  стране.  Раз  в  год в  строго определенные дни проходит

праздник  бога,   причем  разница  заключается  только  во  времени  проведения

торжеств. В честь бога Дня — днем, в честь бога Ночи, соответственно, наоборот.

Нельзя сказать,  что  один  из  богов олицетворяет добро,  а  другой зло.  Оба,

согласно поверьям, строго следят за людьми и воздают каждому по его делам.

        Обращаются к  богам  по  мере  необходимости.  Купец ли  просит удачу в

торговом деле,  крестьянин,  выходя по  весне в  поле,  или  военачальник перед

сражением. В первых двух случаях в жертву приносят петуха (курицу, если ночью),

а во втором — барана, причем его убивают боевым топором.

        Молиться здесь не любят и не проводят многочасовые службы,  предпочитая

не заниматься словоблудием. Единственная молитва состоит из четырех предложений

и  больше  напоминает обращение вежливых и  учтивых  детей  к  уважаемому всеми

родителю. «Отец наш, сидящий в небе высоком. Окинь взором всевидящим землю свою

и  потомков своих,  живущих на  ней.  Отнесись к  делам  нашим со  строгостью и

справедливостью, ведь мы кровь и плоть твоя. Помни о нас, и мы тебя вечно чтить

будем!»

        Молитву  произносят стоя,  с  прижатой к  сердцу  ладонью.  Без  долгих

песнопений и коленопреклонений.  Этим богам смиренные овечки и покорные рабы не

нужны. Стыдно править стадом безмолвных рабов, а не славными гордыми потомками.

Говорят,  нечто похожее было и у нас на Руси. Наверное, врут. Судя по тому, что

сделали с народом; гордыми и свободными мы никогда не были.

        Капищ  с  вырезанными ликами богов  я  не  видел,  здесь бога  носили в

сердце.  В храмах служили испокон веков жрецы.  Собирали знания, вели летописи,

толковали приметы и сны.

        Еще я  слышал о богах ветров,  их культ больше распространен на юге и в

степи.  Другой культ  существует на  севере —  культ морских богов.  Там  живут

народы, о которых в Аберене почти ничего не известно.

        Вот, пожалуй, и все. Но как связать эту информацию с событиями, недавно

произошедшими в замке Корхана? И какое отношение имеет ко всему этому Храм?..

        На   восьмой  день  герцог  повернул  полки  дальше  на  север,   спеша

перехватить степняков у самой границы. А я поехал к Винтисте.

        Городок утопал  в  зелени.  Воздух напитан влагой и  свежестью,  солнце

заливает ярким светом непривычно широкие улицы. Винтиста заполнена паломниками,

съехавшимися со всей страны и из-за границы.

        Я  сменил одежду,  оставил коня и  оружие во  дворе одного крестьянина.

Вышел на улицу и вместе с паломника ми направился к Храму. Каждый нес небольшие

мешочки с  испеченными хлебцами.  Их выбросят в  озеро —  это символический дар

богу и корм для сотен небольших рыбок живущих в озере.

        Все  чаще  встречались жрецы.  В  длинных черных  плащах с  капюшонами,

скрывающими лица.  Паломники с готовностью уступали им дорогу,  но, насколько я

заметил, особой спеси и высокомерия жрецы не проявляли.

        Храмы  увидел  издалека,  они  стояли  на  двух  высоких холмах.  Стены

построены  из  отшлифованного до  зеркального  блеска  светлого  камня.  Солнце

отражалось в них и слепило глаза. Ветер сменил направление, и мне в лицо дохнул

влажный воздух. Донесся едва слышный шум водопада.

        Первое,  что я увидел, было озеро. Оно состояло из двух частей. Большая

находилась на высоте двадцати пяти метров, меньшая внизу, у подножия святилища.

Вода из верхнего озера ровным потоком низвергалась вниз на камни,  поставленные

под  небольшим углом.  Попадая на  них,  вода  взлетала ввысь,  образуя фонтан.

Где-то на высоте двадцати метров через водопад шел ровный луч света. Он исходил

из обоих строений справа и слева от озера. Луч был очень сильным и ярким.

        Я  зашел в  один из Храмов.  Внутри было просторное помещение со слегка

закругленными стенами и  высоченным куполом.  У  самого купола был  балкон,  на

котором  неподвижно  закреплен  гигантских размеров  драгоценный камень.  Такие

здесь называют «танда».  Несколько ниже висели еще восемь, но меньших размеров,

а вокруг установлено множество зеркал. Солнечные лучи, попадая внутрь помещения

через многочисленные окна, отражались в зеркалах, проходили через восемь камней

и  посылали сильные лучи в «танду».  Огромный камень фокусировал их и направлял

единый луч в сторону озера.  Навстречу такому же,  исходящему из другого Храма.

Фактически весь ансамбль из зеркал и камней представлял собой гигантскую линзу.

        Я вернулся к озеру.  Разноцветная радуга брызг приятно радовала глаз, в

ушах  звучал  шелест  водопада.  Надо  отдать строителям должное —  они  сумели

создать изысканную композицию,  наполнив свое творение атмосферой возвышенности

и праздника.

        Из  Храмов вышли два  жреца,  каждый держал в  руке связанного за  ноги

петуха необычайно крупного размера.  Они подошли вплотную к  водопаду на уровне

радуги, секунду помедлили и... пошли по ней, словно по мосту. Вздох изумления и

восхищения пронесся среди паломников,  на их глазах происходило чудо. Я покачал

головой,  наблюдая за  неспешным торжественным шагом  жрецов.  Ловко придумано.

Здесь не обошлось без оптического фокуса.  Разумеется, жрецы шли не по воздуху,

а  по  незаметному для  глаз  мосту.  Фонтан  и  радуга надежно прятали его  от

постороннего взора.

        Достигнув середины радуги,  жрецы  встали.  В  воздухе сверкнули лезвия

ножей,  и из жертвенных петухов полилась кровь. Часть попала в фонтан, и вода в

нем приобрела рубиновый оттенок.

        Не став ждать продолжения,  я  выбрался из многочисленной толпы и пошел

дальше.  Все дороги к Храму заполнены паломниками,  постоянно подходят новые. Я

добросовестно побродил по  окрестностям,  но  Ворот не нашел.  Решив,  что пора

немного перекусить и отдохнуть, вернулся в город.

        Вот и увидел Храм воочию,  и жрецов увидел.  Но каким боком тут замешан

Клан?   Чем  заинтересовали  Корхана  эти  места?  И  как  тогда  понимать  это

истерическое:  «Уберите  своих  людей  от  Храма!»  Ничего  подозрительного  не

заметил,  жрецы как жрецы,  только и всего,  что одеты,  как и визитеры в замке

маркиза. Словом, одни загадки.

        ...Полдня поисков не  привели к  желаемому результату.  Я  осмотрел все

строения,  что попались на пути,  включая сараи,  ветхие пристройки,  конюшни и

даже  некоторые погреба,  вызывая  подчас  своим  любопытством недобрые взгляды

владельцев. Несколько раз прочесал рощицы, пролески и даже кустарники... Пусто!

Хоть матерись, хоть плач, хоть топись...

        Дело  шло  к  вечеру,  а  рыскать  в  темноте  не  самая  хорошая идея.

Напоследок решил осмотреть ближайшие к холмам дороги,  а завтра начать поиск по

новой.

        Сразу за  холмом шел небольшой бор.  Мощные раскидистые кроны заслоняли

землю от солнца.  Я  оставил коня у  ручья и  пошел дальше.  С  трудом пробился

сквозь густой кустарник,  расцарапав руку.  Хотел было плюнуть на всю затею, но

впереди  внезапно  показался  просвет.  Кустарник нехотя  пропускал вторгшегося

чужака,  ловко подставляя под ноги сучки и корни.  Я спотыкался на каждом шагу,

никакая выучка не помогала, в таких местах люди не ходят.

        Вышел к небольшой полянке.  Прямо по середине стояли два высоких столба

метров по  пять длиной.  Полуразвалившиеся,  обгорелые.  Наверху еле  держалась

ржавая  железная  перекладина.   Вокруг  росла   трава  ядовито-зеленого  цвета

одинаковой высоты, словно неведомый садовник каждый день аккуратно подрезал ее.

        На поляне царила полная тишина,  даже обычного пения птиц не слышно. Не

верещали кузнечики в  траве,  не ползали муравьи и мелкие букашки.  Все исчезли

как по команде.

        Едва  ступил на  полянку,  сразу  провалился по  щиколотку,  еле  успев

выдернуть ногу.  Интересная картина: посреди бора — болото. Ни лягушек, ни жаб,

даже комаров нет. Проклятое место, не иначе...

        Стоят  два  столба,  а  виски  немного  жжет.  Правда,  на  Ворота  это

сооружение не похоже.  Впрочем,  полагаться на  внешний вид нельзя. Раз пришел,

надо идти до  конца.  Я  вновь перевел взгляд на  столбы.  Столбы...  Задумчиво

произнес:

        — У России три беды — столбы, надолбы и долбо... 

        Вынул кинжал и  занялся делом.  Где-то  через полчаса у  меня вышло два

прототипа лаптей — переплетенные тонкие прутья, увязанные лыком. Приготовил две

жердины и большие охапки веток. С таким снаряжением можно бродить по болоту без

риска немедленно утонуть.  Немного подумав, решил перебросить жерди до столбов,

благо  расстояние  позволяло.  Отряхнув  брюки,  осмотрел  поцарапанные руки  и

вздохнул. Пора покорять болото.

        Покорение проходило успешно только первые три  метра.  Кое-как добрался

до  первой  брошенной  вперед  вязанки,  утопая  при  этом  на  добрый  десяток

сантиметров,  и  быстро перебросил вторую вязанку дальше.  Вытер грязные руки о

штаны и  толкнул жердь вперед.  Та  задела столб,  сбив старые побелевшие угли.

Раздался пронзительный скрежет,  и столб стал медленно падать набок, потянув за

собой второй,  к которому был намертво прикреплен железной перекладиной. Ветхое

сооружение рухнуло буквально в нескольких шагах от меня,  обдав тучей брызг. Но

этой катастрофы я  не видел.  Виски ожгло сильной болью,  и  я  скрючился в три

погибели, уткнувшись носом в зеленую жижу.

        Через  секунду встал,  ошалело мотая  головой.  Стряхнул капли  воды  и

уставился на рухнувшие...  Ворота.  Они упали в воду,  разом похоронив, вернее,

утопив все  надежды на  скорое возвращение.  Делать нечего,  я  пополз обратно.

Вылез на сушу и стал выжимать одежду, ругаясь последними словами.

        ...Их поставили давно, эти столбы. Зачем-то прикрепили железку сверху и

врыли  в  землю.  Но  сооружение сгорело,  а  болото  появилось позже.  Видимо,

неподалеку били  сильные  ключи.  А  ведь  сгоревшее дерево  долго  в  воде  не

простоит,  сгниет.  Легкого толчка хватило,  чтобы столбы упали... Что же здесь

было?  И  куда  в  конце концов подевалась вся  живность.  Может,  это  одно из

«проклятых» мест? Вроде Бермудского треугольника.

        Я  шел по бору,  глубоко погрузившись в свои мысли,  и едва не прозевал

коня.  Рассеянно похлопал его по крупу и начал отвязывать повод.  И тут услышал

со стороны дороги стук копыт и  скрип колес.  Я  сжал морду коня,  чтобы тот не

заржал,  и  замотал ему голову пустым мешком.  Потом осторожно пробрался к краю

бора.

        По  дороге ехал небольшой обоз из шести подвод в  сопровождении десятка

жрецов.  Еще днем в  Винтисту прибыл целый караван с дарами Храму.  Их слали из

Суред,  Микен и со всего Аберена. Мед, птица, мясо, рыба, вина, ткани... Теперь

караван по частям перегоняли во внутренние строения Храма.

        Взгляд зацепился за фигуру высокого жреца,  следовавшего впереди обоза.

Под  широким черным плащом легко  угадывались ножны меча.  Жрец  шел  свободной

походкой, небрежно поддерживая ножны привычным жестом.

        Немного понаблюдав,  хотел было идти обратно, когда особо сильный порыв

ветра  ударил прямо в  лицо  жрецу,  сорвав капюшон и  обнажив крупную голову с

очень  короткими волосами.  Жрец  поспешно натянул  капюшон,  бросив  при  этом

настороженный взгляд по сторонам,  но я успел заметить несколько больших шрамов

на лице.

        «Не повезло парню»,  — сочувствующе подумал я, идя назад. Прикинул, чем

так можно порезаться или порезать. И замер как вкопанный. Легкий озноб пробежал

по спине. Шрамы!.. Шрамы скрывают истинный лик вступившего в Клан убийц.

        Перед глазами словно наяву выстроилась цепочка: Корхан — ночные гости —

Храм — «жрецы» — подводы с дарами... — Клан!

        Разгадка этого ребуса маячила где-то рядом,  но мне не удавалось свести

воедино концы с концами. Поддавшись первому порыву, побежал за обозом.

        Подводы мелькали впереди.  Я крался на некотором удалении и решал,  что

делать, когда они достигнут конечного пункта маршрута. Пока наступающая темнота

работает мне на руку, скрывая от посторонних глаз, а потом? Идти вслед за ними?

Рискованно...

        Обоз  тем  временем втягивался в  небольшую пещеру  с  обратной стороны

холма,  на котором стояла одна часть Храма.  Я подождал,  пока он не исчезнет в

темноте, и последовал за ним.

        Шел,  выставив руку вперед,  чтобы не налететь на стену или преграду, и

ориентировался по  скрипу колес  впереди.  Ход  постепенно опускался вниз.  Еле

заметный свет факелов освещал свод пещеры. Тревожило отсутствие охраны. Неужели

затаились в  нишах и  видят меня?  По спине побежали мурашки,  лопатки свело от

напряжения.  Сзади  раздался сильный скрежет,  а  следом  и  мощный удар.  Лязг

металла о  камень пронесся по  всей пещере.  Вот  и  ответ,  почему нет охраны.

Промедли я  у  входа,  этот ответ мог вполне прийтись мне по  голове.  Огромная

решетка,  сделанная  из  толстых  металлических  брусьев,  отрезала  пещеру  от

внешнего мира.

        Над  головой  нависал каменный монолит,  узкий  коридор постоянно менял

направление. На каждом повороте горело по факелу. Свет они давали очень слабый,

но зато служили хоть каким-то ориентиром. Скрип колес впереди стих, я отстал от

обоза и  вынужден был идти на ощупь.  Стены и  потолок коридора были совершенно

сухими,   хотя  рядом  находился  огромный  водный  резервуар,  били  подземные

источники. Но здесь, как в хорошем замке, — чисто и сухо.

        Пару  раз  путался  в  многочисленных поворотах  и  возвращался  назад,

проклиная тот миг,  когда пошел за обозом,  наплевав на здравый смысл.  Занятый

самокопанием, едва не пропустил очередной поворот.

        Здесь  коридор  был  шире  и  лучше  освещен.  В  стенах  через  равные

промежутки сделаны ниши,  горели факелы.  Я  прошел половину пути до следующего

поворота, когда услышал голоса. Кто-то шел навстречу...

        «Приплыли... Если заметят — хана!»

        Посмотрел по сторонам, юркнул в нишу, надеясь в ней спрятаться. Надавил

спиной на стену и вдруг провалился куда-то вниз. Упал на бок и мгновенно встал.

Вокруг сплошная темень. Только впереди у ног видна тонкая полоска света. Нижняя

часть ниши была закрыта покрывалом, туда я и угодил.

        Возле ниши с той стороны послышались шаги, донесся властный голос:

        —  ...Утром отправьте донесение магистру.  И обязательно укажите точное

количество прибывшего груза.

        — Сделаем немедленно.

        —  И  не  забудьте указать позицию здешних дворян.  Пусть он сам решит,

стоит ли нам продолжать выполнять договор.

        — Может, не надо спешить с таким известием, наставник? Мы еще не...

        Шаги и голоса удалились. Вот так! Храм, оказывается, имеет двойное дно.

Он является резиденцией здешнего отделения Клана. Куда же ты, Артур, попал?

        На ощупь по стенке дошел до угла,  наткнулся на дверь и открыл ее.  Еще

одно помещение,  побольше,  по углам горят факелы, а в центре подводы из обоза.

Две с бочками и одна с сундуками.

        Вероятное содержимое бочек пробудило во мне сильную жажду, не пил очень

давно.  Рядом с крышкой висел черпак. Я взял его и открыл крышку. В бочке, судя

по запаху, местный вариант кагора — темно-вишневое вино отменного вкуса.

        Осушил черпак,  справедливо полагая,  что  от  ста граммов не  опьянею.

Легкие удары по зубам заставили меня отдернуть голову. Я выплеснул остатки вина

и увидел два небольших камешка, оставшихся на дне. При тусклом свете можно было

различить цвет и размер.

        Ничего особенного.  Камни как камни,  самые обычные. Я далеко не лучший

знаток, но смог определить, что у меня на ладони лежат два рубина. Только-то...

Подумаешь — усыпано все дно бочки такими камнями. И дно другой бочки тоже.

        Я сел на пол,  покатал рубины в руке. Вот оно, недостающее звено в цепи

моих рассуждений.  Храм,  оказывается,  не с двойным дном,  а с тройным. Причем

третье, пожалуй, — главная тайна Клана убийц.

        Раз в год сюда свозят дары со всех сторон.  День и ночь по дорогам идут

караваны,  и почти в каждом есть одна подвода с «начинкой». Драгоценные камни в

бочках с  вином,  золото в  сундуках с  мехами,  ювелирные украшения в ящиках с

рыбой...  Такие подводы собирают в  отдельный обоз и  привозят сюда,  в главный

тайник Клана. Здесь плата за убийства, грабежи, похищения, плата за информацию.

А  бочке  многомесячный труд  рудокопов,  которые  работают на  Клан  в  тайных

рудниках.  Веками  свозимое золото,  камни  и  прочие  драгоценности хранятся в

пещерах. Гарантом опасности служит незапятнанная репутация Храма.

        Ну  кому  придет в  голову подозревать служителей бога Ночи в  обмане и

помощи Клану убийц?  И уж конечно, далеко не все жрецы посвящены в тайну. А для

защиты  от  непрошеных гостей  есть  другие «жрецы»,  чьи  лица  сплошь покрыты

шрамами. Все сделано, чтобы никто не узнал о страшной тайне Храма.

        Неясно только,  как об этом прознал Корхан? И не просто узнал, а послал

людей,  чтобы следили за каждым шагом «жрецов». Я сам их видел, они очень ловко

скрывающиеся под личинами торговцев.

        Теперь стал  ясен  смысл перебранки в  замке маркиза,  когда его  гость

просил не торопиться с  принятием решения.  Ведь сколько бы ни было здесь людей

Клана,  удержать Храм они не в  силах.  Если прибудут две-три сотни воинов,  то

охрана  не  сможет им  помешать.  «Жрецы» —  хорошие убийцы,  умелые лазутчики,

неплохие стражи,  но против профессионального войска им не продержаться и часа.

Корхан держит их  за жабры и  диктует условия игры.  И  перепрятать накопленное

«жрецы» не могут. Месяца не хватит, чтобы увезти то, что собирали веками.

        Вот и пляшут под дудку маркиза,  да еще помогают,  причем бесплатно.  И

денег дают.  Ведь снарядить отряды из  Фарраба,  купить мечи степняков —  одних

обещаний мало. А лесные братья? «За так» они и пальцем не шевельнут, и запугать

их невозможно. Очень дорого обходится маркизу заговор.

        Но  Корхан-то  каков!  За пятнадцать лет взять в  руки лесное братство,

подчинить всемогущий Клан, собрать союзников, заручиться поддержкой степняков и

фаррабцев,  склонить на свою сторону полкоролевства...  И это начиная с нуля, в

полной  неизвестности,   с  соблюдением  всех  правил  конспирации,  которые  и

правилами-то станут через пять-шесть веков.

        Если раньше я его уважал как дерзкого и умелого тактика и прирожденного

дипломата,  имея в  виду умение договориться с  кем надо и  обмануть тех,  кого

надо,  то  сейчас восхищаюсь талантом стратега и  политика.  Таких людей мало в

мире,  не важно, в нашем или здешнем. Можно по пальцам пересчитать — Чингисхан,

Наполеон, Гитлер... Все они начинали с нуля, поднялись из грязи в князи.

        ...Звук  шагов за  дверью вмиг вернул меня в  реальный мир.  У  дальней

стены поднялся полог ниши и в комнате появился жрец с факелом в вытянутой руке.

Я  отполз за подводу и вытащил кинжал.  Жрец достал из кармана ключ и подошел к

подводе с сундуками. Открыл один, что-то там высмотрел, удовлетворенно хмыкнул,

похлопал по крышке и опустил ее.

        В  этот  момент я  прыгнул.  Кинжал вошел точно в  сердце,  рука  жреца

разжалась,  и факел едва не упал мне на сапог.  Я опустил тело на пол,  откинул

капюшон  и  моему  взору  предстал великолепный образчик хирургического безумия

здешнего эскулапа.  Шрамы с  неровными краями покрывали лоб и щеки,  пересекали

подбородок.  Рубцы уходили дальше,  на шею. Плохо выбритое лицо, повсюду торчат

клочки рыжей щетины. Понятно, с такими шрамами толком не побреешься.

        Времени у меня теперь с гулькин нос — до того момента,  когда обнаружат

труп. Я снял с пояса нож, затолкал жреца под подводу и вышел в коридор.

        Один поворот,  второй...  седьмой.  Меня не  покидало чувство,  что пол

медленно поднимается. Впереди послышались шаги, я поспешил спрятаться в боковой

ход.  Мимо прошагали четверо.  Эти  не  скрывают оружия под плащами и  лица под

капюшонами.

        Неровные стены пещеры внезапно сменились другими,  облицованными темным

мрамором.  Факелов стало гораздо больше,  пламя немного подрагивало,  словно от

легкого  ветерка.  Значит,  где-то  поблизости выход  или  открытый участок.  Я

ускорил шаг,  когда  за  спиной раздался резкий металлический звук  гонга.  Ему

вторили другие, сбоку и впереди.

        Тревога?  Похоже...  Значит,  труп обнаружен и вот-вот начнется веселая

игра под названием «Один ото всех,  а  все за  одного».  Рядом,  за  поворотом,

закричали.

        — Перекрыть все ходы к грузам!

        — Пятерых вниз.

        За   соседним  поворотом  раздались  шаги,   и   я,   плюнув   на   все

предосторожности,  выскочил навстречу.  Трое! Они стояли в нескольких метрах от

меня. За их спинами видна дверь.

        «Жрецы»  опешили,   впервые  увидев  здесь  постороннего,   но   быстро

опомнились и  вытащили мечи.  Тот,  что  стоял слева,  протянул руку  к  шнуру,

который должен по  идее соединяться со  звонком или  гонгом.  Я  резко взмахнул

рукой,  и нож по рукоять вошел в шею шрамолицего служителя культа.  Убитый упал

под ноги товарищам,  те перепрыгнули неподвижное тело и  кинулись ко мне.  Один

упал с пробитым животом, второй захрипел, когда клинок перерезал горло.

        Погоня приближалась,  я уже различал голоса справа и слева. Прятаться в

темных коридорах без толку,  найдут в  два счета.  Взгляд остановился на двери.

Другого выхода нет,  только туда.  И  плутать больше не придется.  Сжав в  руке

трофейный меч, я шагнул вперед.

        Точно, плутать не пришлось. Здесь было все, что только можно пожелать в

такой ситуации,  — свободный выход на улицу в виде окна.  Пейзаж слегка портили

четверо человек, стоявших в центре комнаты. Они повернулись, и я впервые увидел

хоть одного,  чье лицо соответствовало представлениям о нормальном человеческом

виде.  Значит,  передо мной один из тех, кто имеет право отдавать приказы. Тот,

кто не утруждает себя кромсанием лица за отсутствием надобности.

        Немая  сцена  под  названием «Не  ждали»  длилась пару  секунд.  Тишину

нарушил человек без  капюшона.  Небрежным жестом,  вытянув руку в  мою сторону,

негромко сказал:

        — Убрать.

        Троица послушно пошла на меня. Один поднял арбалет. Деревянное и весьма

громоздкое оружие,  которое здесь я  видел всего считанные разы.  «Жрец» держал

его двумя руками.  Рывок в  сторону,  прыжок и  перекат.  Болт звонко щелкнул о

стену над головой и отлетел прочь.

        Мгновенно вскочив  на  ноги,  бросился  на  арбалетчика,  не  успевшего

выкинуть бесполезную теперь деревяшку.  «Жрец» потянул из ножен длинный кинжал,

отступил на шаг. Я с разбегу ударил по голени и рубанул от души мечом. Не сумев

отразить выпад, «жрец» упал с перерубленной шеей.

        Не  медля,  напал на  других.  Видимо,  оба не  были большими мастерами

рукопашного боя,  я  без труда прорвал их неумелую защиту и  по очереди пронзил

клинком грудь.

        Не дожидаясь, пока они упадут, повернулся к главному «жрецу».

        Тот наблюдал за мной с  перекошенным от злобы лицом,  ноздри раздулись,

глубоко сидящие глаза широко раскрыты.  Но вот что-то в нем дрогнуло, и на лице

появилось другое выражение — выражение страха. Понял, что настала его очередь.

        — Из Фарраба? Следил за прибытием груза...

        Он не ответил,  уперся спиной в стену,  не сводя с меня глаз. Заставить

говорить его не трудно,  но в любой момент сюда могут нагрянуть преследователи.

И я оставил его на полу, по соседству с «жрецами».

        Окно было не совсем окном, а скорее обзорной нишей, в три метра высотой

и пять шириной.

        Я выскочил в него и увидел,  что на улице окончательно стемнело. Полная

луна сотнями бликов отражалась в озере.

        Справа отвесная стена холма высотой метров пятнадцать. Слева — обрыв. А

впереди только озеро, водная гладь, ровная как стол.

        В комнате затопали сапоги. Кто-то крикнул:

        — К окну! Он может быть только там.

        — Здесь все убиты. Осторожнее.

        С противоположного берега засвистели, привлекая внимание. Около второго

Храма появились люди с факелами.  Сейчас соберутся,  начнут прочесывать и мигом

найдут меня.

        Я отбросил меч, разбежался и прыгнул в озеро. Прозрачная вода оказалась

нестерпимо холодной, со дна били родники.

        Всплывал,  быстро  вдыхал  воздух  и  уходил  вниз,  опасаясь оказаться

замеченным.  Если обнаружат,  не  дадут вылезти из  воды.  До  противоположного

берега метров сто,  половину я  преодолел под водой.  Небольшое течение сносило

меня к краю озера,  а дальше обрыв в двадцать пять метров. Полет с такой высоты

не  входил в  мои  планы.  И  я  снова ушел под воду,  благо здесь течение было

меньше.

        Верхняя часть озера похожа на огромное корыто.  У  самого водопада была

перемычка и  глубина не  превышала полуметра.  Приближаться к  ней  не  стал  —

слишком  рискованно.  Доплыл  до  противоположного берега,  прислушался.  Крики

немного стихли, погоня ушла в сторону и потеряла меня. Надолго ли?..

        Подошел к  обрыву.  Скала  отвесно уходила вниз  и  терялась во  мраке.

Стена,  конечно,  не монолит,  выбоин достаточно,  но прогулка по ней на виду у

всех при лунном свете...  Когда заметят,  то  и  стрелять не станут,  подождут,

когда сам упаду. Возвращаться на ту сторону опасно, сразу обнаружат.

        «Жрецы» не успокоятся,  пока не увидят меня или мое тело. И в прятки не

поиграешь, они каждый камешек знают. Вот и думай, парень, что делать...

        Я смотрел на озеро.  Блеск сотен рыбешек,  вылезших порезвиться, слепил

глаза. От Храма к Храму пролегла полоса яркого света. Луч проходил сквозь воду,

подсвечивая ее  изнутри.  Я  вспомнил фокус с  мостом,  по которому выходили на

середину водопада два жреца.  Ведь не  по  воздуху они шли!  Тщательно осмотрел

скалу,  пытаясь обнаружить тайный ход.  Тот  был  метров на  пять ниже верхнего

озера... Пусто. Отсюда ничего не видно.

        Скоро вернется погоня. Тянуть нет смысла, если обнаружат — конец.

        Я  свесил ногу вниз и,  отыскав опору,  поставил рядом вторую.  Выступы

были небольшие,  по нескольку сантиметров каждый.  Но идти можно,  пусть даже в

темноте и с висящей на плечах погоней.

        Нога  вдруг  встретила пустоту.  Не  веря,  провел носком из  стороны в

сторону.  Нет там ни хрена.  Амба!..  Я  висел на стене метрах в  пяти-шести от

верха,  дальше идти некуда,  а значит, мой путь завершен. Лезть обратно нельзя,

там вот-вот появится погоня. Прыгать... даже думать об этом глупо.

        Мысленно выругавшись,  глубоко вздохнул и... пошел вниз на одних руках.

Мышцы заныли, пальцы начали терять чувствительность, соскальзывали с опор. Если

разожмутся, то все...

        Со злости спустился еще ниже,  забыв об усталости,  и  вдруг мгновенным

озарением понял.  Ниша!  Самая обыкновенная,  в которой спрятан мост. Он просто

вделан в стену. Тогда, с трехсот метров, я этого не мог заметить.

        Спрыгнув  на  мост,  с  минуту  приходил в  себя,  встряхивая руками  и

разминая предплечья.  Словно с  того  света  вернулся.  Луч,  собранный воедино

огромными  камнями,   проходил  в  метре  от  меня.  Стоял  оглушительный  шум,

забивающий любые другие звуки.

        Мост  с  внешней стороны отделан сверкающей зеркальной поверхностью для

большей маскировки.  Под брызгами водопада я перебрался на другую сторону.  Рев

падающей воды бил в уши, луч света слепил глаза. Я почти бежал вперед, опасаясь

встретить выставленную охрану. Но «жрецы» явно забыли о мосте.

        Я успел отойти от Храма на полкилометра,  до поворота осталось немного,

когда  впереди послышался топот  множества ног.  Через  пару  минут  на  дороге

показались люди.  Они  выходили небольшими группами,  растекаясь огромной серой

массой по лугу,  и  широким фронтом шли к Храму.  Их было не меньше двух тысяч.

Пришедшие  останавливались около  озера  и  застывали на  месте,  глядя  строго

вперед.

        Выйдя на  дорогу,  я  дошел до следующего поворота и  на миг оглянулся.

Глаза скользнули по водопаду и замерли. Там, в нем...

        На отвесной стене сквозь падающую воду в сильном лунном свете отчетливо

проступал странный лик. Он не был звериным, но что-то нечеловеческое проступало

в нем, поражало силой и выразительностью. Так художник, делая наброски будущего

портрета,  обозначает контуры,  черты  изображаемого лица...  Многозначительная

незаконченность форм,  резкие,  словно вырубленные топором,  штрихи и  глаза...

Глаза, сверкавшие, как звезды в ночном небе.

        Облик  бога  выражал одновременно силу,  уверенность,  мощь,  заставляя

всматриваться вновь и  вновь.  Он  вызывал разные чувства,  но только не страх.

Неведомые творцы  сумели показать всемогущество и  величие бога,  с  которым не

сравнится ни роскошь одежд, ни обилие драгоценностей, ни напускная свирепость.

        У  зрителя  возникало  чувство,  сравнимое с  переживаниями пятилетнего

сорванца,  впервые  попавшего под  строгий взгляд  своего  прославленного деда.

Малец с восторгом замирает,  не отрывая взгляда, и отчаянно дрожит, переминаясь

с ноги на ногу.

        Рассмотреть лик,  находясь в метре от него, невозможно. И только отойдя

на  порядочное расстояние,  можно увидеть составленные воедино черты.  Вот он —

бог Ночи...

        В  Винтисте разом  зажглись огни,  полетели в  небо  горящие  стрелы  —

наступал главный момент торжества.

        Я еще раз посмотрел на изображение и пошел прочь.

        Застоявшийся Гром нетерпеливо всхрапывал,  норовя боднуть меня головой,

пока я  седлал его во дворе дома.  Рядом суетился хозяин,  низкорослый плешивый

мужик средних лет.  Бормотал что-то о переполохе в городе.  Я с трудом разбирал

его слова, думая о своем.

        «Жрецы» попытались устроить охоту на  незваного гостя.  Я  видел парные

дозоры на  выездах из  Винтисты.  Крепкие парни в  черных плащах высматривали в

толпе человека,  который проник в  Храм и учинил там настоящий погром.  Об этом

уже  шептались  на  улицах.  Слухи  обрастали самыми  нелепыми  и  невероятными

подробностями.  В полдень,  услышав новую версию,  я подумал, что в Храм, кроме

меня,  проникло  человек  двадцать  бешеных  убийц.  Растерзали мирных  жрецов,

разнесли в  щепки  имущество и  украли немеренное количество драгоценностей.  А

потом таинственно исчезли.

        Но  затея  с  облавой  провалилась в  самом  начале.  Кроме  как  молча

наблюдать за  прохожими на  улицах,  выставленные дозоры  ничего  не  могли.  В

народе,  конечно,  с  почтением относились к  служителям культа,  но  позволять

хватать  себя  и   обыскивать...   Вовремя  поняв,   что   можно  нажить  массу

неприятностей, «жрецы» отступили.

        ...Оседлав Грома,  я повел его к воротам,  следом шел хозяин, продолжая

пересказывать новости.

        — ...На порубежье опять сражение было.  Побили наши степняков,  только,

как говорят,  те снова полезут.  А  пока убегли,  и след простыл.  Степняк,  он

такой... норовит обмануть, в спину ударить.

        Я  протянул хозяину еще несколько монет и  взял с места в галоп,  спеша

покинуть Винтисту.

        На отдых остановился в большом селе. Оно стояло на перепутье нескольких

дорог.  И  как  всегда в  таких случаях,  село кормилось тем,  что  обслуживало

путников.  Кузнецы,  шорники,  портные,  сапожники,  медники, оружейники готовы

выполнить любой заказ,  не заламывая высоких цен.  Им выгодно,  что именно сюда

спешат  люди  купить нужную в  дороге вещь.  А  раз  сам  берет,  то  и  другим

посоветует. Значит, можно немного уступить.

        На  постоялом дворе мне отвели небольшую комнату на втором этаже.  Коня

отвели в конюшню.  Оставив вещи в комнате,  я спустился в зал и нашел маленький

стол в углу.  Сев по привычке лицом к входу,  заказал обед.  Вскоре передо мной

возникло блюдо с хорошо прожаренным куском телятины.  Рядом поставили чашечку с

приправами и  специями,  отдельно  положили  хлеб.  Принесли кувшин  с  ледяным

квасом.

        В  зале  сидело  около  пятнадцати человек,  в  основном  приезжие.  За

неспешной трапезой они  делились новостями,  вспоминали былое.  Один  торговец,

понизив голос, рассказывал о бунте на западе королевства. Там-де многие дворяне

объединились и  выступили против короля.  И,  мол,  сам маркиз Корхан замешан в

нем.

        Услышав это,  я едва не поперхнулся.  Значит, Корхан начал? Если дело и

дальше  так  пойдет,  то  к  моменту моего  приезда в  столицу на  троне  будет

восседать другой король.  С  этой невеселой мыслью я  вернулся в  комнату и лег

спать.

        ...Утром первым делом отправился купаться.  Благо погода подходящая: на

небе ни облачка, солнце припекает, легкий ветерок приятно охлаждает тело.

        Куртку оставил на спинке стула, привычно проверил нож за спиной и вышел

на улицу.  В селе уже кипела жизнь.  Над крышами домов ремесленников вился дым,

со дворов доносились голоса. Спешили закончить заказы как можно раньше.

        Проходя  мимо   последних  домов,   внезапно  ощутил  на   себе  чей-то

пристальный взгляд,  словно в плечо кольнули иглой. Сделав еще несколько шагов,

обернулся и  повел глазами по сторонам.  Рядом по дороге проезжал обоз.  Хмурые

стражники косо смотрели на любого,  кто имел счастье сбросить тяжелые доспехи и

мокрую одежду.  Не то... В конце обоза ехали несколько всадников. Один из них и

косился на  меня.  Его  спутник что-то  спросил,  но  тот  отрицательно покачал

головой и вытянул руку в моем направлении.

        Подивившись интересу,  который вызвал у  проезжающих,  свернул за  угол

дома и застыл как вкопанный.  Я же видел этого человека! Видел не однажды. И во

второй раз...  в  свите Корхана,  когда тот приезжал к  Сувору.  А  где видел в

первый раз?  В доме Жреца — атамана ватаги лесных братьев.  Соглядатай маркиза!

Он, скотина. Узнал-таки...

        У озера стоял большой сарай.  Половина строения на берегу,  половина на

сваях в  воде.  Я  добежал до  него и  спрятался за углом.  Осторожно выглянул.

Приспешник маркиза что-то  объяснял,  своим  людям,  сильно  жестикулируя.  Те,

выслушав и  согласно покивав головами,  оставили лошадей и направились к сараю.

Пошли по мою душу? Возможно.

        Быстро  обойдя  пристройку  с  другой  стороны,  я  приник  к  стене  и

прислушался. Подошедшие встали с противоположной стороны.

        — Слева зайди, отрежь ему путь.

        — И смотрите, чтобы не спрятался...

        Я  прыгнул к  щели между бревен и увидел двоих.  В руках оружие.  Ждать

нечего, надо начинать самому...

        Первый  бандит,  кряжистый  мужчина  средних  лет  со  сломанным носом,

подошел  к  дверному проему  и  осторожно заглянул внутрь,  держа  перед  собой

длинный кинжал.  Я прыгнул из-за стены,  ухватил за край куртки и рванул его на

себя.  Другой рукой всадил нож в  грудь.  От  неожиданности бандит не  успел ни

крикнуть, ни защититься.

        Второй выставил меч, пытаясь оттеснить меня в глубь пристройки. Я отбил

клинок в сторону,  перехватил руку бандита и хотел добить его, но в этот момент

заметил третьего убийцу. Тот стоял в нескольких шагах от нас и целился из лука.

Кончик стрелы смотрел пока в спину своего товарища.  Но как только я убью его и

тело упадет, стрела окажется у меня в груди.

        — Сюда, здесь он! — закричал стрелок и попятился назад.

        Место,  как назло,  неудобное — под ногами доски узкого настила, справа

стена  сарая,  слева  озеро.  Сейчас  прибежит  четвертый  ватажник  и  ловушка

захлопнется.

        Я  толкнул бандита,  и мы полетели в озеро.  Тот попытался достать меня

мечом.  И  от спешки забыл,  что в воде движения теряют скорость и точность.  Я

перехватил руку,  дернул на себя и полоснул ножом по шее.  Бандит пошел ко дну,

судорожно раскрывая рот  в  безмолвном крике.  Из  перерезанного горла выходило

облачко крови, медленно расползаясь в воде.

        Я  оттолкнулся от  трупа  ногами  и  пошел  кверху,  ощущая  недостаток

кислорода.  Осторожно вынырнул,  сильно вдохнув,  и туг же ушел вниз.  Раздался

плеск,  стрела вошла в  воду рядом со мной.  Хорошая реакция у  лучника,  почти

попал.  Я заплыл под сваи, вынырнул и отдышался. Бандиты наверху, доски настила

прогибались под тяжестью тел.

        — Аким, встань у края. Как бы он к лодкам не подался.

        — Думаешь, что убил Пастуха?

        — Сам же видел...  — недовольно огрызнулся стрелок. — Шуск предупредил,

что этот парень не так прост. Не зевай, а то тоже в озере окажешься.

        Я осторожно выглянул из-за настила и тут же убрал голову. Стрелок ходил

прямо надо мной. В руках натянутый лук, глаза обшаривают гладь озера. Стережет,

гад...  Немного выждав,  приготовился выскочить и бросить нож, но в этот момент

голос товарища отвлек стрелка и он отошел назад.

        — У меня не видно. Может, утонул?

        — Не мели ер...

        Стрелок услышал скрип досок и  развернулся.  Но этого мига мне хватило,

чтобы бросить нож.  Клинок вошел точно,  руки  стрелка ослабили хватку,  стрела

сорвалась с тетивы и ушла в воду метрах в пяти от меня. Бандит встал на колени,

потом упал на бок, сильно ударившись головой о доски.

        Я спрыгнул с настила и столкнулся нос к носу с четвертым ватажником.  С

пробитой грудью он полетел в озеро. А я побежал в село.

        Шуск уехал из села до моего появления.  К Корхану,  понятно. К счастью,

здесь нет ни телефона,  ни телеграфа, ни радио с телевидением. При всем желании

Шуск не сможет быстро связаться с маркизом.  Но дело плохо. Как бы ни был занят

маркиз, он приложит максимум сил, чтобы поквитаться со мной. Придется исчезнуть

с глаз долой...

        ...И  я  исчез.  В  деревни и  села не заходил,  шел преимущественно по

лесам.  Ночевал в такой глуши,  что ни охотники, ни лесорубы не забредали сюда.

Бездымные костры разводил только днем.  Прежде чем устроиться на ночлег, прятал

Грома.  Панцирь не снимал круглые сутки, оружие держал под рукой. Когда подошел

к  концу  запас еды,  охотился на  дичь  и  мелкую живность.  Стрелял рябчиков,

глухарей,  бил зайцев,  давил змей.  Чувства обострились до такой степени,  что

начал ощущать приближение зверей, угадывал верное направление в кромешной тьме.

        И только утром пятого дня решил выйти к какой-нибудь деревне, запастись

провизией и узнать новости.

        Я ехал по дороге,  стиснутой с обеих сторон гигантскими деревьями.  Лес

словно  вымер.  Вокруг  полумрак,  сквозь  могучие  кроны  деревьев едва  виден

небольшой кусок неба.

        Впереди замаячили повозки путников.  Три подводы, двое всадников, всего

человек десять, а то и меньше. С такими силами от лесных братьев не защититься,

если те нападут. Бандиты способны доставить много неприятностей и более крупным

отрядам.

        ...Еще  в  замке  барона  Сувора  я  слышал  историю,  произошедшую лет

семьдесят назад.  Из  Суред  в  Аберен  перевозили крупный караван,  до  отказа

набитый ценностями.  Нечто вроде выкупа за невесту.  Тогда два королевских рода

соседних  стран  решили  породниться и  заключить выгодный союз.  Младшая  дочь

короля Аберена уезжала к  молодому мужу.  А  через месяц обратно пошел караван,

охраняемый двумя сотнями воинов.  Опытные,  битые в  боях  дружинники.  Шли  на

максимальной  скорости,   соблюдая  все   меры  предосторожности.  В  лесах  не

останавливались даже  на  миг,  оружие держали в  руках,  доспехи не снимали ни

днем, ни ночью...

        И  все  же  караван  исчез.  Весь,  до  последнего человека.  Никто  не

объявился ни  через год,  ни  через десять.  Громадный лесной массив под весьма

символическим названием «Тихий» поглотил всех без остатка.  И  сколько потом ни

искали королевские отряды,  посланные на розыск,  следов обнаружить не удалось.

Как  в  воду канули.  Лес оправдал свое название,  исчезли настолько тихо,  что

никто и не заметил.

        Что только потом не говорили. И что лесной хозяин забрал караван себе —

есть тут такое страшилище,  нечто вроде лешего,  только раз в десять больше.  И

что боги захотели пополнить свою сокровищницу. Уж больно красивые изделия везли

в том караване. А тех, кто сопровождал его, поставили стеречь у ворот небесного

хранилища.

        Словом,  бредовых идей хватало. Те же, кто мало верил в мистику, искали

причину таинственной пропажи в другом.  Чувствовалась опытная рука специалистов

тайной войны, так что сокровища, возможно, пополнили кладовые Клана.

        ...Я догонял обоз и вскоре мог различить лица людей.  Трое мужчин, один

совсем  старик,  две  женщины средних лет  и  пара  детишек.  Передний всадник,

мужчина лет сорока, оглянулся.

        — Доброго пути, дядя.

        — И тебе доброго... господин.

        — Куда путь держите?

        — Едем в земли короля.

        — Что же из дома уехали?

        — Мы жили в землях нашего господина на самой границе со степью. А потом

степняки напали,  пожгли поля, разорили крестьян. Посевы, дома... все погибло в

пламени.  Наш  хозяин —  граф —  тоже погиб,  когда вышел с  дружиной навстречу

врагу.  Там  мало кто  остался в  живых,  все   села сожжены.  Степняки убивали

каждого,  кто попадал им на глаза.  Взяли в плен только молодых девушек. Теперь

мы хотим добраться до спокойных мест.                  

        Я  понимающе  кивнул.  На  постоялом дворе  рассказывали об  этом.  Три

дворянских поместья  вместе  с  людьми  просто  исчезли  в  пожаре  войны.  Еще

несколько сильно разорены.

        — Что станешь делать?

        Погорелец смотрел вперед,  туда,  где  показались первые дома  большого

села. В его голосе сквозила мольба и надежда:                 

        —  Может,  какой-нибудь дворянин согласится нас принять.  Мы  ему верно

послужим...

        На  соседней повозке из вороха тряпок выбрался малыш лет пяти.  Грязная

одежда,  спутанные волосы,  ввалившиеся щеки.  Он чуть вздрогнул, увидев чужого

человека.  На меня взглянули детские глаза,  в которых застыла тоска и боль.  Я

отвел взгляд и послал Грома вперед.

        ...Деревня,  в которую мы заехали,  выглядела растревоженной.  Пару раз

встречались вооруженные крестьяне,  что  весьма удивило меня.  Должно произойти

нечто из ряда вон выходящее,  чтобы заставить этих людей взять в руки оружие. Я

то и дело ловил на себе подозрительные взгляды.

        Мы  добрались  до  постоялого двора.  Мои  попутчики быстро  исчезли  в

дверях,  а  я  остался возле  Грома.  Прислуга отсутствовала,  расседлывал сам.

Вышедший на миг хозяин окинул меня подозрительным взглядом и, ничего не сказав,

исчез в доме. Я пожал плечами — что-то тут не так.

        С каких это пор путника не привечают,  не помогают и вообще не обращают

внимания?

        Принес ведро воды из колодца и снял седло с Грома.  Начал чистить коня,

когда из-за  угла дома вымахнули четверо всадников.  Один,  не  останавливаясь,

пролетел дальше, а трое подъехали ко мне. Судя по одежде, все воины королевской

армии. Но что они здесь делают?..

        Передний всадник,  седоусый воин,  бритый наголо,  с  золотой серьгой в

левом ухе, уставил на меня острие копья и крикнул:

        — Эй, ты! Ну-ка брось седло и положи оружие на землю. Живо.

        Я  послушно бросил седло,  чтобы  освободить руки,  и  принял небрежную

позу, готовый в любой момент выхватить меч.

        — В чем дело, парни? Вы всех так встречаете?

         —  Кому  сказали...  —  Горбоносый воин  лет  тридцати вытащил  меч  и

подъехал ближе.

        — Так в чем дело?  — Я встал прямо перед конской мордой,  закрывшись от

возможного удара.

        Седоусый,  потеряв терпение,  тупым концом копья ткнул мне в  грудь.  Я

скрутил корпус,  пропуская удар мимо, перехватил древко и резко дернул на себя.

Воин вылетел из седла и  упал под ноги коню.  В  следующий миг я выхватил меч и

подскочил к горбоносому.  Тот не ожидал подобной прыти, не успел среагировать и

тоже слетел с коня. Третий всадник достал меч и призывно свистнул.

        Я  выхватил  секиру,  добавил  седоусому по  голове  ногой,  когда  тот

попытался встать, и отошел к Грому. Скверно. Сейчас к дружинникам придет помощь

и закрутится карусель. Обидно погибнуть ни за что...

        В  этот момент из-за  угла дома вышли мой  попутчик,  хозяин постоялого

двора и  еще один воин.  На его груди я различил знак сотника — четырехугольная

звезда с гербом королевского дома.

        Увидев, что происходит, сотник схватился за меч.

        — Господин,  господин!  Это ошибка. — Хозяин обращался к сотнику. — Вот

этот человек,  господин, утверждает, что ехал с ним от самого леса и знает, что

он никак не мог быть там. Он здесь ни при чем.

        Хозяин  подтолкнул моего  попутчика  вперед,  и  тот  согласно  закивал

головой.

        Я осмотрелся. Седоусый ворочается в пыли, выплевывая кровь изо рта. Его

товарищ по  несчастью лежит без сознания.  А  третий воин держит меч наготове и

переводит взгляд со своего начальника на меня.

        Сотник выслушал хозяина дома и повернулся ко мне:

        — Кто ты? Как и почему оказался здесь?

        — С каких это пор в королевских землях спрашивают людей, куда они едут?

        — С тех пор... — сквозь зубы ответил он, — как произошла битва.

        — Какая битва?

        В глазах воина вспыхнуло изумление.

        ...Обеденный зал  на  постоялом дворе оказался самым маленьким из  тех,

что я видел раньше. Кроме нас с сотником, в зале никого не было. Извинившись за

недоразумение, тот рассказал мне, в чем, собственно, дело.

        Всего за  час  до  нашего появления на  другой дороге,  тоже проходящей

через село,  ограбили обоз купцов.  Добыча оказалась ничтожной,  но  всех,  кто

сопровождал  обоз,  убили.  Это  произошло  практически на  глазах  королевских

воинов.  Троих бандитов удалось взять живыми, трое убежали, еще двоих разорвали

на куски подоспевшие крестьяне.  В селе шла охота на убежавших,  и всякий,  кто

приезжал, автоматически был на подозрении.

        Я представился,  упомянув имена барона Сувора и герцога Владина,  после

чего последний ледок недоверия был  растоплен.  Сотник был в  прямом подчинении

герцога и тут же предложил мне любую помощь.  Поблагодарив, я отказался и задал

мучивший меня вопрос:

        — Что за битва произошла?

        —  Я  сам толком не  знаю,  мы  в  этой глуши застряли прочно.  Как мне

доложили, король выступил навстречу войску маркиза Корхана и вроде бы произошла

битва. Кто одержал верх, не знаю. Слухи туманные, доходит с пятого на десятое.

        Вот так!  Если король победил,  это упрощает дело, если нет... Впрочем,

одно сражение мало что решает.  В столице крупный гарнизон, просто так город не

взять. Корхан может обломать зубы.

        Сотник поделился сомнениями относительно здешних дворян.  Они в  полной

растерянности.  Кто-то в открытую встал на сторону маркиза, кто-то — на сторону

короля.  А еще больше затаились и ждут,  кто победит. Каждый опасается мести со

стороны победителя и не спешит с проявлением симпатий. О таких сотник отзывался

с плохо скрываемым презрением.

        После  разговора я  нашел  хозяина двора,  забрал  приготовленный запас

провизии и  выехал со  двора.  Надо торопиться,  иначе Корхан придет в  столицу

раньше меня.

        ...На  отдых теперь останавливался,  только когда Гром начинал шататься

подо мной.  Ел в седле, спал по четыре часа в сутки. Предельные нагрузки начали

сказываться.  Я засыпал на ходу, едва не падая с коня, в глазах иногда двоилось

от перенапряжения. И только когда на заставе при въезде в столицу увидел воинов

с   эмблемами  королевского  войска  на  плащах,   позволил  себе  вздохнуть  с

облегчением.

        Забрался в самое глухое место леса,  замаскировал коня, лег на лежак из

лапника и  провалился в  глубокий сон.  До  конца пути оставался один шаг,  его

можно сделать и потом, когда высплюсь...

       

        Часть 4

        КТО ЗДЕСЬ САМЫЙ-САМЫЙ?

       

        Слуга расставлял на столе кубки,  кувшины с  вином и  вазы с  фруктами.

Ловко подхватил поднос, поклонился и быстро вышел из комнаты, плотно прикрыв за

собой дверь.

        Маркиз  Корхан  не   глядя  взял  со  стола  ветку  винограда,   сделал

приглашающий жест собеседнику —  графу Костуту.  Но тот отмахнулся,  не отрывая

взгляда от окна. Во дворе плотники устанавливали остов баллисты.

        — Не успеют доделать. Поздно начали.

        Маркиза  этот  вопрос,   казалось,  не  волновал,  он  быстро  поглощал

виноград, изредка вытирая руки о висящее рядом полотенце.

        — Скор что-то задерживается...  — Костут сел на подоконник.  — Медленно

идет, все боится, как бы не поймали.

        — Брось, Барк. Барон не такой трус, как ты о нем думаешь.

        —  Я  и  не  думаю,  что трус.  Но  не  любит рисковать,  даже если это

необходимо.

        Маркиз вытер  пальцы,  бросил голую  ветку  на  тарелку и  потянулся за

следующей.

        — Поспешили мы с выступлением.

        — Что ты имеешь в виду?

        —  Несогласованность.  Я  слишком понадеялся на союзников,  а зря.  Что

должны были делать степняки?

        Костут пожал плечами:

        — Захватить приграничные районы.

        —  Вот!  Захватить,  а не бегать от королевских войск,  как нашкодившие

щенки.

        — Они не хотят терять людей...

        — Не хотят?! — Пальцы сжались, с легким треском лопнула ягода, обрызгав

соком  куртку.  Маркиз  брезгливо вытер  руки  о  полотенце и  отшвырнул его  в

сторону.  —  За  что  они получают золото?  За  то,  что берегут жизни неумытых

пастухов?  И потом,  мне нужно,  чтобы они захватили приграничье,  а не сжигали

дотла деревни и поля.

        — Ты хочешь сохранить все в целости...

        —  Да,  хочу!  Потому что скоро это будет мое королевство.  Чем я  буду

править? Пепелищем? Пустыней, где нет ни единого человека?

        —  Нельзя требовать от  них многого.  Сколько бы ты ни заплатил эмирам,

они не собираются класть у границы все войско.

        —  Нельзя?!  —Корхан  вскочил  с  кресла  и  подошел  к  Костуту.  —  А

проваливать мои планы можно? Тянуть с выполнением приказов — это как?

        Барк недовольно поморщился. Маркиз выглядел слишком раздраженным.

        — По крайней мере степняки основную задачу выполнили — отвлекли на себя

значительные силы. А сожженные угодья... это издержки.

        Маркиз жадно осушил кубок вина.  Воцарилось молчание, стало слышно, как

за  окном стучат топоры.  Кто-то поправлял плотников,  используя весьма вольный

лексикон.  Сжав  пальцами виски,  маркиз наклонил голову.  На  скулах вспухли и

опали тугие валики желваков. Когда он заговорил, в голосе прорезалась тщательно

скрываемая ярость.

        — Я больше не могу полагаться на них,  как раньше. — Других союзников у

нас нет. Да и поздно что-либо менять. Мы слишком далеко зашли.

        Корхан посмотрел на  Барка и  невольно вздохнул.  ...А  как  все хорошо

начиналось. На юге наемники из Фарраба терзали набегами приграничные районы. На

западе  степняки  вторглись  в  земли  королевства,   разбили  немногочисленные

дворянские дружины и  сожгли  несколько поместий.  Лесные  братья молниеносными

ударами громили обозы с  продовольствием,  резали посыльных,  гонцов.  Наемники

Клана  убили  девять  крупных  военачальников и  знатных дворян  —  сторонников

короля.   Его  войско  было  раздроблено  на  части.  Мирон  даже  задействовал

дворянский резерв.  Казалось,  его  силы  иссякли,  осталось нанести  последний

удар...

        Но  Клан не смог уничтожить двух самых опытных военачальников и  лучших

друзей короля — герцога Владина и маркиза Юстина. Наемники-горцы были разбиты и

неожиданно ушли  восвояси.  Степняки,  получив несколько чувствительных ударов,

отступили под натиском королевских полков.

        Корхан надеялся, что убийство посла из Микен и купцов из Суред заставит

тамошних правителей разорвать отношения с  Мироном.  Но  вышло наоборот.  Микен

заявил,  что  не  станет вмешиваться во  внутренние дела соседа,  Суреды вообще

предложили Мирону помощь.

        И  даже  идея  с  внедрением этого  мальчишки  Ника  в  дружину  короля

провалилась.  Да еще как!  Корхан рвал и метал,  узнав о краже ключа. Нерадивые

стражники поплатились за  ошибку головами,  и  только Барк отговорил маркиза от

немедленного  выступления  против  самонадеянных  дворян,   обосновавшихся  под

стенами его замка.

        Как лазутчики проникли в замок? И кто это мог сделать? Загадка...

        В  происходящем было  немало  и  других  странностей.  Его  надежнейший

информатор —  староста барона Сувора,  а  на  самом  деле  главарь банды лесных

братьев Жрец —  вдруг исчез.  Да  так,  что  его не  смогли отыскать специально

посланные люди  маркиза.  Причем  исчез  вместе с  остальными членами банды.  А

единственный оставшийся в живых помощник Жреца утверждает, что все это дело рук

одного человека. Полный бред!

        Не  обошлось и  без  курьезов.  Графиня Карина при  последней встрече с

Корханом шипела,  словно разъяренная кошка. В ее сети попал очередной самец, на

поверку оказавшийся волком в  овечьей шкуре.  Ее мордоворотов перебили,  а саму

так продрали, что при одном воспоминании она покрывалась пятнами.

        Последнее время Корхану казалось,  что в  игру,  затеянную им,  вступил

некто третий.  За чередой мелких неурядиц и  промахов отчетливо проступала тень

неведомого противника.  Чего добивается новый игрок,  на чьей он стороне и  что

предпримет дальше?..

        Костут  смотрел  на  друга.  Прежний маркиз  Корхан  исчез.  Потускнели

никогда не знавшие грусти глаза, опустились могучие плечи. Две глубокие складки

залегли возле губ и носа.  В уголках глаз появились первые морщинки. Теперь ему

можно дать его тридцать пять лет.

        — ...Нам придется форсировать план.

        —  Что?  —  Костут  вздрогнул,  настолько  неожиданно  прозвучал  голос

маркиза.

        — Я говорю, пора самим вступать в дело.

        — Ты не надеешься на сторонников?

        — Я уже боюсь кому-нибудь верить.

        — Ты слишком строго судишь. По-моему, дела идут нормально.

        — Нормально? До сих пор наши дворянчики не могут развить наступление на

юго-западе.

        — Они держат несколько областей и оттягивают на себя значительные силы.

        —  Держат!  — Корхан фыркнул.  — Они топчутся на месте,  ждут,  пока мы

выступим.

        — Ты слишком многого от них требуешь. Не забывай,. что половина дворян,

поднявших мятеж,  втянута благодаря шантажу и угрозе.  Они сдадутся сразу, если

только узнав О нашем поражении. Многие боятся короля.

        — Они должны бояться меня!

        Костут покачал головой, выражая несогласие.

        — Когда станешь королем — да.

        — Вот-вот...  — Маркиз встал и прошел по комнате, разминая ноги. — Если

мы  проиграем сражение,  они с  готовностью кинутся за нами в  погоню,  лишь бы

оправдаться перед Мироном.

        —  Если проиграем,  сядем за  стены замков.  Держать оборону можно хоть

год. Королю надоест ждать.

        Маркиз  встал  напротив друга,  заложил руки  за  спину  и  качнулся на

носках.

        — А ты сам бы отступился после такого?

        Костут промолчал.

        — То-то...

        — Что же тогда делать? Уходить в степь?

        — Если не перехватят по дороге.

        — Может, нам откупиться?

        — Чем? — изумился маркиз.

        — Ну... — Барк замялся. —Можно отдать им Храм...

        —  Ни  под каким видом!  —  Корхан в  раздражении отшвырнул кубок,  тот

покатился по  полу,  оставляя за собой мокрые следы.  —  Храм —  наша последняя

надежда на вторую попытку.

        — На какую попытку? Где ты возьмешь войско?

        — Найму степняков.

        Барк презрительно скривил губы.

        — Сам же говоришь, что на них нельзя полагаться.

        — Ничего. Заплачу побольше, сработают как надо.

        — Это дорого станет.

        — Возьму золото в Храме.

        — А Клан? Они не так охотно расстаются с деньгами, как тебе кажется.

        —  Справлюсь.  — Корхан задумчиво покатал носком сапога кубок и откатил

его в  угол комнаты.  —  Они не пикнут,  знают,  что могут потерять все.  А  их

главари сядут на кол в Фаррабе.

        Барк  взял со  стола яблоко,  повертел в  руках и  откусил.  Воцарилась

тишина,  каждый обдумывал сказанное.  В  поисках верного решения они  частенько

спорили,   высказываясь  наедине  более  открыто,  чем  при  посторонних.  Даже

ближайшие помощники не  знали  всего,  маркиз  соблюдал строжайшую конспирацию.

Другое дело  —  Барк  Костут.  Этому  светловолосому гиганту Корхан доверял как

себе.  Они начинали вместе,  и  в  том,  что маркиз достиг нынешнего положения,

немалая заслуга графа Костута.  Маркиз всегда об этом помнил, хотя Костут никак

не показывал, что претендует на награду или особое расположение.

        ...Барк  внезапно поперхнулся куском яблока и  торопливо отпил прямо из

кувшина. Прохрипел:

        — Мэд! А если приказать Клану похитить дочь короля?

        — Что-о-о?! Да ты в своем уме?

        Корхан замолчал,  оценивая идею.  Оттянув кожу  на  подбородке,  маркиз

смотрел на кашляющего Барка.

        — Чтоб тебя разорвало,  Барк! Как же я сразу не догадался? — Он с такой

силой хлопнул его по спине, что из горла вылетел застрявший кусочек яблока.

        Облегченно вздохнув, Барк потер спину — рука у Мэда тяжелая.

        — Спасибо!

        Корхан оживленно прошелся по комнате.

        — Думаю,  Клан на этот раз не ошибется. Они выкраду девку, как бы ее ни

охраняли.

        — Может, тогда и сына короля?

        — Перебор. — Корхан отмахнулся. — Им бы с этой добычей уйти.

        — А сколько дочери короля лет? Пятнадцать, кажется.

        Маркиз усмехнулся, поняв намек Барка. Покачал головой.

        — Эту добычу придется беречь больше,  чем собственные шкуры. Она станет

нашей последней надеждой.

        — Предложить королю обмен? Ну-ну... Он придет ярость.

        —А мы скажем, что отбили ее... ну, хотя бы у лесных братьев. Кто станет

проверять?

        Костут вдруг нахмурился. Тихо произнес:

        — Что мы делаем,  Мэд? Просчитываем варианты спасения? Готовы смириться

с поражением или просто страиваемся на него?

        — Ты прав,  Барк.  С таким настроем на битву не идут.  И еще,  я думаю,

о...             

        Он хотел что-то добавить, но в дверь постучали. Вошел слуга.

        — К вам гонец, господин маркиз.

        Корхан кивнул головой.

        — Давай его сюда.

        Вошел  высокий человек в  длинном пропыленном плаще темно-серого цвета.

Короткие слипшиеся волосы  покрывали лоб.  Его  можно  было  принять  за  купца

средней руки,  но  гордая  осанка,  стройная фигура  и  смелый  взгляд выдавали

профессионального воина.

        Коротко поклонившись, он сказал:

        — Господин маркиз, я прибыл от графа Ярега с посланием.

        — Вовремя. — Корхан оживился и протянул руку. — Давай его сюда.

        — Господин граф не рискнул передавать послание письмом.  Я запомнил его

наизусть.

        Стоявший у окна Барк растянул губы — Ярег, как всегда, скрытничает.

        — Ну, так говори свое послание.

        Воин откашлялся и сухим голосом сказал:

        — Граф Ярег докладывает, что из Суреды идут два полка легкой конницы на

помощь Мирону.  Как стало известно, возможно, выступят еще два полка. Но это не

точно.

        Корхан  вскочил,  быстро  обошел  стол.  Налив  в  высокий бокал  вина,

протянул его гонцу.

        — Пей. Значит, Суреды решили поддержать Мирона. Где полки?

        Гонец торопливо допил и поставил кубок на стол. Вытер рукавом губы.

        — Сейчас они в ста верстах от границы.

        — Что еще передал граф?

        — Больше ничего, господин маркиз.

        Гонец оперся спиной о стену. Его пошатывало.

        —  Немедленно скачи обратно.  В  конюшне получишь трех  свежих лошадей.

Передай Ярегу,  чтобы встретил полки и  не  пустил дальше.  В  открытый бой  не

вступать.  У него, кажется, под рукой больше сотни лесных братьев? Вот пусть их

и использует.  Засады,  внезапные нападения...  он сам знает.  Словом, терзать,

пока не завязнут в тех местах. Главное, задержать любой ценой. Понял?

        Гонец  молча  склонил голову.  Маркиз только сейчас обратил внимание на

его вид.

        —  Слуга тебя проводит,  поешь как следует,  а  потом в путь.  — Корхан

отстегнул от пояса кошель и протянул гонцу. — На дорогу хватит.

        Когда гонец вышел, Барк сказал:

        —  Наш Мирон и  их Данеян все же спелись.  Если полки придут в столицу,

король сможет высвободить часть сил.  Не ответив Барку,  маркиз толкнул дверь и

крикнул слуге:

        — Кто еще приехал?

        За  дверью  послышались тяжелые шаги,  через  несколько мгновений перед

маркизом  предстал  широкоплечий  молодой  человек.   Этот  не  скрывал  своего

истинного  вида.   Тяжелая  кольчуга,   меч  на  боку,   на  запястьях  широкие

металлические браслеты.

        — Слушаю.

        —  Я  от  графа Кадаска.  Он  просит помощи.  Его  отряд теснят дружины

сторонников короля. Мы отходим.

        Словно молнии сверкнули глаза маркиза, с губ сорвались слова проклятия.

У  Кадаска не  пошло  дело,  мятеж,  поднятый на  юго-западе,  терял  силу.  Но

отступать нельзя.  Если  там  прекратится активное сопротивление.  Мирон сможет

перебросить часть войск сюда. Как же все не вовремя!

        — Передай Кадаску, пусть не смеет отходить ни на шаг. — Маркиз говорил,

не разжимая губ,  слова слетали,  как стрелы с тетивы. — У него достаточно сил,

чтобы самому атаковать. Ни под каким видом не отступать. Запомнил?

        — Да.

        — Можешь идти.                        

        Едва за ним закрылась дверь, маркиз повернулся к Барку.

        — Сегодня что — день плохих новостей?

        Барк негромко заметил:

        — У Ярега всего две сотни воинов,  ну еще сотня лесного сброда.  Они не

смогут надолго задержать два полка. Ярег  просто не посмеет.

        — Вполне возможно. Но хоть ненадолго он их задержит.    

        Костут вертел в  руке кубок,  смотря,  как  на  самом дне  переливается

вино.

        — У нас нет времени. Пора выступать. Мэд, если мы протянем, все рухнет.

        —   Ты  опережаешь  события.   Принимать  решения  в  спешке  —  значит

увеличивать вероятность ошибки, за которую придется платить кровью. И не только

чужой. Вновь возник слуга.

        —  Господин,  там...  — он неуверенно запнулся и посмотрел на Барка,  —

там...

        — Ну-ну, продолжай.

        — Там один человек. Он просит принять его, говорит, что вы ждете.

        —  Ну  так давай его сюда,  не тяни.  —  Корхан пожал плечами и  сказал

Барку: — А вдруг гонец от короля? Вот весело будет.

        Третий визитер отличался от двух предыдущих, как крестьянская кобыла от

призового  скакуна.  Невысокий рост,  сгорбленная фигура,  закутанная в  старый

плащ. Надвинутый на голову капюшон скрывал лицо. Он топтался на месте, переводя

взгляд с  одного дворянина на другого.  Потом поклонился и  дребезжащим голосом

произнес:

        — Я рад видеть господина маркиза в добром здравии... И его друга тоже.

        Корхан и Костут смотрели с некоторым изумлением.  Столь странное начало

их заинтриговало.

        — Не тяни, кто ты?

        Визитер сдернул с головы капюшон.

        —  А-а,  это  ты,  Шуск,  —  протянул  разочарованно Корхан.  —  С  чем

пожаловал?

        Шуск неуверенно кашлянул, покосился на графа и вкрадчиво спросил:

        — Знает ли господин маркиз, что недавно произошло в Храме бога Ночи?

        Корхан насторожился,  ибо все,  что было связано с Храмом, волновало не

меньше, чем известие о войске короля.

        — Дальше, — потребовал он.

        — По Винтисте гуляет слух,  будто некий человек тайно проник в Храм.  А

когда его обнаружили,  убил нескольких жрецов и скрылся.  Его пытались поймать,

но неудачно, он исчез.

        — Та-ак... что еще?

        Шуск переступил с  ноги на ногу,  вздохнул и  опустил голову.  Так было

легче говорить, не видя горящего взгляда маркиза.

        — Я выяснил,  что человек проник в Храм с тайного хода.  Убил жрецов, а

те  устроили  охоту...  ну  это  я  говорил.  Жрецы  выставили  посты  по  всей

Винтисте...

        Корхан скрипнул зубами —  это  была  самая черная весть за  сегодняшний

день.  Кто-то  лезет в  святая святых Храма,  значит,  знает,  что у  него есть

скрытое нутро?  Конечно,  «жрецы» всполошились и  постарались убить его.  А  их

человек,  последнее время находившийся при маркизе,  ни  словом не обмолвился о

происшедшем. Может, не в курсе? Вполне... Надо выяснить.

        — Это все?

        — Н-нет.

        — Так говори. — Корхан не скрывал раздражения.

        —  Через  два  дня  после  этого я  со  своими людьми заехал в  одно...

селение.  Отдохнуть,  коней сменить.  И встретил человека... Помните, вы искали

его... мы искали. Когда ездили к барону Сувору?

        — И что же?

        —  ...Я  приказал своим людям убить его...  ведь именно этого вы  тогда

хотели? А сам остался в селе.

        При  этих словах маркиз подмигнул Барку,  тот  презрительно усмехнулся.

Шуск ничего не заметил.

        —  Я ждал их долго...  очень долго.  А потом сам поехал на поиски.  Они

были там,  у озера. Двое на берегу, двое в воде. Один всплыл позже. Тот человек

убил всех. 

        Он замолчал,  ожидая реакции хозяина.  Но маркиз не проявил к  рассказу

интереса.  Ему  было  наплевать на  каких-то  головорезов,  которых забили  как

баранов,  несмотря на  численный перевес.  И  тот  парень  его  мало  волновал,

особенно теперь.

        — Ладно, Шуск. Невелика потеря...

        Шуск угрюмо кивнул и впервые взглянул прямо в глаза хозяину.

        — Но и это еще не все,  господин маркиз.  Мне потом в селе сказали, что

тот человек приехал из Винтисты.  Я  подумал,  а не он ли там...  в Храме...  и

жрецов тоже?

        Маркиз замер.  Уничтоженная шайка Жреца,  кража из его замка — ведь, по

слухам,  тот парень был знаком с  его пленниками,  —  а теперь Храм...  Кстати,

парень мог подслушать разговор с Барком, тогда в замке. Маркиз смутно вспомнил,

что ему рассказывала Карина, поплатившаяся за свою неуемную страсть к похищению

молодых людей. И там был один... Совпадение? Что все это значит?

        Тень  неведомого  противника  прошла  перед  глазами.   Тот  человек...

Способен ли одиночка на такое? Немыслимо...

        — Мэд. Мэд, что с тобой? Тяжелая рука легла на плечо.

        — Да в чем дело, Мэд?

        Маркиз отпустил замершего Шуска и  встал с  кресла.  Нетвердой походкой

дошел до стола, схватил кубок и единым махом осушил его.

        — Ты все слышал?

        — Слышал, что такого?

        — А то,  что кто-то проник в Храм и перерезал жрецов.  А до этого успел

покончить с  моим человеком,  сидевшим в  землях Сувора,  залез в  мой  замок и

вдобавок перебил охрану нашей знакомой —  Карины,  а ту отделал как шлюху.   Ты

считаешь, что это сделал один человек? Чушь!

        — Барк, я в этом уверен!

        — Тогда это гайяр. Оборотень.

        Корхан вяло пожал плечами. Гайяр — двойник бога Ночи, в нем собраны все

пороки человека. Потому гайяр, как может, вредит людям, появляясь перед ними то

в образе огромного волка, то в образе человека в черной одежде.

        — Я не знаю, кто он, но то, что он мой враг, это точно.

        Снова возник слуга и доложил:

        — Там еще один гонец, господин маркиз.

        — Зови. — Маркиз повернулся к Барку и добавил:

        Если сейчас войдет этот гайяр, я не очень удивлюсь.

        На этот раз гонцом оказался воин из его дружин.

        — Хозяин, дозоры доносят, что войско короля движется на юг. К нему идут

несколько дворян с дружинами.

        Столь  нерадостное известие,  как  ни  странно,  вернуло  Корхану былую

уверенность и спокойствие.

        — Возвращайся к себе!

        Костут выругался.

        — Что будем делать, Мэд?

        Корхан с силой провел по лицу руками,  стирая усталость,  и, не отнимая

ладоней, сказал:

        — Вот теперь у нас совсем нет времени,  Барк. Если король соединится со

своими сторонниками, у него будет перевес сил. Пойдем навстречу!

        Костут выглянул в окно.

        — Баллисты еще не готовы. И к завтрашнему дню тоже не успеют...

        — К лешему эти деревяшки! С ними много мороки... Больше чем уверен, что

и Мирон их не взял. Сколько у него войска?

        — Три с половиной тысячи человек.

        —  А  у  нас на  пару сотен меньше.  Не  так страшно.  Корхан встал.  —

Скажешь, чтобы готовились к выступлению! С собой взять только трехдневный запас

продовольствия и фуража.

        Костут вышел, а маркиз позвал слугу.

        -Пришел тот человек, которого я жду?

        -Да, господин. Зови его.

        В  комнате появился мужчина в  одежде серых тонов.  Он  замер у  входа,

ожидая, что скажет маркиз.

        —  Привет.  —  Корхану было не до словесных изысков.  — Ты знаешь,  что

произошло в вашем Храме?

        Визитер вздрогнул и подозрительно посмотрел на Корхана.

        — Да... мне только утром сообщили о происшествии.

        — Происшествии... — фыркнул маркиз. — Ничего себе происшествие! Как мне

стало известно, это воин короля.

        Стоявший перед маркизом человек был представителем Клана и связывал обе

стороны по  мере необходимости.  Сейчас,  слушая маркиза,  он понимал,  что тот

неспроста завел разговор о странном происшествии в Храме. Видимо, что-то знает,

раз так уверенно говорит. Посланник хотел задать несколько вопросов маркизу, но

удержался. Магистр строго предупредил, чтобы он не смел перечить Корхану до тех

пор, пока его действия не приносят вреда Клану...

        —  Разбирайтесь с  этим сами,  но  знайте:  кто-то  уже вертится вокруг

Храма.  И если верх одержит король,  вы можете распрощаться с Храмом и всем его

содержимым.  Теперь главное!  Слушай и запоминай.  Необходимо в кратчайший срок

организовать похищение дочери короля. Любым способом сделать это, уяснил?

        Посланник вздрогнул и изумленно посмотрел на него.  Задание выходило за

рамки всего, с чем приходилось раньше сталкиваться Клану, работавшему последнее

время  исключительно в  интересах  маркиза.  Но  высказать удивление не  успел.

Маркиз подошел вплотную и дохнул прямо в лицо:

        —  Ты  меня  понял?  Я  выступаю навстречу королю.  Твой магистр должен

понимать, что от исхода этой битвы зависит существование Храма и Клана. Ясно?

        Посланник кивнул. — Иди и передай ему мои слова. И действуйте как можно

быстрее, если не хотите, чтобы Храм был сметен с лица земли.

        После  ухода  изумленного посланника в  комнате  вновь  появился  Шуск.

Корхан встретил его в дверях.

        —  Бери  своих душегубов и  сиди  в  Винтисте.  Если тот  человек снова

появится там,  сделай так,  чтобы он исчез раз и навсегда!  Сделаешь — озолочу,

упустишь — живьем изжарю! Понял?

        — Понял, го...

        — Действуй.

        Корхан подошел к  окну.  Мимо  дома пробегали воины,  доносились голоса

командиров,  натужно скрипели колеса телег, где-то призывно заржал конь. Войско

готовилось к маршу.

        Стукнула дверь, в комнату вошел Барк.

        —  Все  готово,  Мэд.  К  закату выступим.  Маркиз жестом пригласил его

подойти ближе.

        — Это окончательное решение, Мэд? Может, спешим?

        — Нет,  Барк,  теперь нельзя колебаться.  Любое промедление — смерть. У

нас нет другого выхода. Либо мы перехватим короля до того, как он соединится со

своими прихлебателями,  либо нам не поздоровится.  Или я сяду на трон, или... —

Он махнул рукой и хлопнул Барка по спине. — Нам пора.

        В столице было неспокойно.  Исчезли многочисленные толпы нарядно одетых

горожан,  прекратились частые выезды на охоту и прогулку,  не звучали призывные

фанфары предстоящих турниров.  Город обезлюдел.  Все  с  нетерпением и  страхом

ждали известий от короля. Самый большой смутьян и мятежник маркиз Корхан поднял

восстание,  намереваясь вернуть  трон,  принадлежавший его  предкам  —  древним

властителям Аберена Курганам. Страна погрузилась во тьму междоусобицы.

        Многие дворяне вызвали из своих владений дополнительную охрану.  Другие

вернулись в замки,  чтобы пересидеть смутное время за стенами. Сохранить голову

было важнее,  чем получить мифические привилегии и благодарность от победителя.

Самые  дальновидные и  осторожные уезжали из  Аберена,  не  желая участвовать в

предстоящей  схватке.   Победитель  равно   припомнит   и   помощь   врагу,   и

невмешательство.  Королевский замок опустел.  Мало кто рисковал появляться там,

боясь навлечь гнев Корхана.  Те,  кто открыто встал на сторону короля, уехали с

ним.

        Герцог  Владин,   забывший  покой  и  сон,  с  тревогой  наблюдал,  как

разбегаются те,  кто  еще  вчера заявлял о  своей готовности помочь в  борьбе с

самозванцем.  Их не стоило винить за нерешительность,  за триста лет отвыкли от

потрясений и междоусобиц.  Герцог с нетерпением ждал известий от Мирона, но тот

молчал.

       

        ...Под  потолком второй час  кружила муха,  надоевшая своим  жужжанием.

Лень было встать, отодвинуть штору и выпустить ее.

        — ...Утром уехали двое дворян... Кто-то из северной провинции.

        Денис посмотрел на Оксану.  Та срывала листья с ветки,  прихваченной во

время недавней прогулки.

        — Никто не верит, что Мирон сможет удержать власть,

        — Пусть бегут. Зато в спину никто не ударит. Андрей машинально потрогал

повязку на боку и поморщился.  Рана почти зажила и теперь больше чесалась,  чем

ныла.

        — Что,  болит? — Сидевшая рядом Лена встревожен но наклонилась к нему и

заботливо поправила подушку. — Может, тебе повязку сменить?

        Тот  отрицательно покачал  головой.  Тогда,  в  скоротечной  сшибке  на

границе они  схлестнулись с  передовым отрядом степняков.  Скользящий удар меча

пробил доспехи и достал левый бок.  Андрей зарубил врага и не выходил из боя до

конца,

        Герцог  Владин  отметил  его  доблесть,  назначив  десятником  в  своей

дружине.  И  приказал сидеть дома  и  не  сметь являться на  службу до  полного

выздоровления.  Новоиспеченный командир торопил время,  устав  от  бесполезного

скитания по комнатам. Оксана подошла к окну.

        — Никого... Все боятся...

        — Допустим, не все... — возразил Денис. — Кое-кто остался.

        — Этих кое-кого слишком мало.

        — Мальчики,  а может,  и нам потихоньку собраться и уехать? Ворота ведь

работают...

        Андрей переглянулся с Денисом.  Сколько можно объяснять, что просто так

их  никто  не  отпустит  со  службы.  А  уехать  тайно,  по-воровски  —  значит

обесчестить себя  в  глазах герцога Владина и  других дворян.  Трудно придумать

уважительную причину в то время, когда многие ищут повод, чтобы удрать подальше

от войны. Что же, уподобиться им?

        Оксана,  видя, что парни молчат, разозлилась. Их загадочное поведение и

туманные ссылки на обстоятельства надоели до смерти.  Вот они,  Ворота,  только

руку протяни.

        — Что же,  теперь век здесь сидеть? Я домой хочу. Вы понимаете — домой!

Мне ваш герцог не указ...

        Ответа не  последовало,  мужчины щадили ее  нервы.  После приезда Светы

девушки настаивали на  немедленном возвращении домой.  Аргументы ребят их  мало

убеждали.  Постоянная  тревога  и  напряжение  сказывались на  ранимой  психике

девушек.   Масло  в  огонь  добавляла  междоусобица.  С  каждым  днем  терпение

истощалось.

        — ...Ребятки,  миленькие... — Оксана всхлипнула, пустив в ход последнее

оружие женщин — слезы. — Давайте поедем домой.

        Лена, сидевшая до сих пор молча, внезапно сказала:

        —  Неровен час  сюда  заявится маркиз Корхан.  Что,  и  тогда останемся

здесь?

        —  Нет,  конечно,  —  ответил Андрей.  —  Никто ждать не собирается.  Я

слышал, герцог хочет снарядить небольшой отряд и отправить его навстречу полкам

из Суреды. Возможно, мы поедем с ним.

        Андрей кое о  чем умолчал.  Отряд повезет в Суреды дочь и сына короля —

наследников престола.  Если  Мирон потерпит поражение,  то  его  дети вернутся,

чтобы отбить трон у узурпатора.

        В  этот  момент в  комнату вошел  Николай.  Денис встретил его  громким

восклицанием:           

        — Ты откуда, приятель?

        — С прогулки. Светку к реке возил.

        — Как она,  Коль?  — поинтересовалась Оксана. Николай махнул рукой. Ту,

что  вернулась из  плена,  уже  нельзя было  назвать прежней Светой,  веселой и

озорной девушкой, душой общества.

        Девчонки   пробовали   подступиться  к   ней,   пытались   разговорить,

растормошить,  вырвать из  ступора.  Бесполезно.  Все труды проходили даром.  В

лучшем случае на  лице Светланы появлялась вымученная улыбка,  при виде которой

Николай был готов разбить голову о стену.

        В  этой ситуации помочь мог  только опытный психоаналитик.  Но  где его

взять?  К счастью, Света все же не сошла с ума. Ее сознание удержалось на самом

краю пропасти.

        Лена  и  Оксана долго убеждали подругу забыть происшедшее,  как  плохой

сон.  Света  отмалчивалась,  но  однажды,  когда  они  остались наедине,  вдруг

заговорила.  Ровным,  монотонным голосом пересказала все, что произошло в замке

Корхана.  С подробностями и деталями, от которых у девушек голова пошла кругом.

Конечно,  они догадывались,  что полторы недели в плену у человека, знаменитого

своим пристрастием к женскому полу,

        Для их подруги не прошли бесследно.  Но то,  что она поведала, повергло

их в шок.

        За окном раздался мелодичный звон — били часы на стене замка.  Полночь.

Оксана прикрыла ладонью рот, не в силах сдержать зевок.

        — А не пора ли спать? Время позднее... — Точно, завтра рано вставать, —

поддержал ее Денис. — Коль, во сколько выходить?

        Тот не ответил, о чем-то задумавшись.

        — Коля!

        — А?

        — Не спи на ходу. Во сколько завтра сменяемся?

        — Смена каждые три часа. Заступаем в восемь утра.

        — Я с вами поеду,  — заявил Андрей.  — Бок давно зажил,  а сидеть здесь

надоело.

        —  Смотри,  — предостерег Николай.  — Герцог тебе голову оторвет,  если

узнает.

        —  Ничего страшного...  ладно,  пора на боковую.  Андрей первым пошел к

выходу. Следом потянулись остальные.

        Короткая летняя  ночь  вступила в  свои  права.  Столица  погрузилась в

глубокий сон.  Спали во  дворце окруженные многочисленной охраной дети  короля.

Забылся коротким беспокойным сном герцог Владин. Уснул прямо за рабочим столом,

с пером в руке.  Спали те, кто решил завтра с утра покинуть город, дабы уцелеть

в  предстоящей мясорубке.  В  соседнем лесу  дремали лазутчики лесных  братьев,

поджидавшие будущую жертву.

        На втором этаже большого дома, обнявшись, заснули после долгих любовных

ласк Денис и Оксана. На их лицах осталось выражение блаженства и счастья.

        Рядом в  соседней комнате спали Николай со Светланой.  Света свернулась

клубком у самой стены,  зажав ладони между коленями и вздрагивая во сне.  Вновь

ее бросал поперек кровати маркиз,  протягивал сильные руки и скалил зубы в злой

усмешке.  И  сколько она  ни  пыталась отбиться от  ненавистного мучителя,  тот

опрокидывал ее на спину...

        Светлана тихо стонала во сне, но Николай все равно просыпался. Поднимал

голову,   смотрел  на  искаженное  мукой  лицо  жены.  Протягивал  руку,  желая

успокоить,  но в последний момент отдергивал,  зная,  что Света сейчас застонет

громче, представляя, что это трогает тот, другой...

        Спала, разметавшись на кровати, Лена. Тонкое покрывало сползло на край,

обнажив девичью фигуру. Во сне она тянется к Андрею, смыкает объятия и отвечает

на  горячий поцелуй.  Лена чувствует его сильные руки на талии,  скользящие все

ниже...  Во  сне  оба смелее,  чем наяву.  Там они опускаются на  упругий атлас

травяного ковра,  не разжимая объятий. Андрей, нежно целуя, расстегивает платье

и  осторожно снимает его.  В  этот  момент  поднимается сильный ветер.  Куда-то

исчезает луг,  а вокруг оказываются голые стены огромной комнаты. От угла к ним

легкой походкой идет Артур,  небрежно помахивая топором. На лице саркастическое

выражение, глаза смотрят строго и недобро.

        Пылает огромный костер, с грохотом падает стена. Андрей отдаляется, она

зовет его. Но рядом остается только Артур. Лена с ужасом видит, что его руки по

локоть  в  крови,  с  пальцев капают  крупные капли.  Под  ногами копится лужа.

Испуганно  отскочив,   Лена  встает,  но  Артур  подходит  вплотную.  Его  рука

опускается на  ее грудь,  на белоснежной коже отпечатывается кровавый след.  Он

что-то  говорит,   но  слова  тонут  в  грохоте...  Лена  вскрикивает,  на  миг

просыпается и вновь погружается в сон, уже другой, спокойный и мирный.

        ...Стареющий месяц светил с безоблачного неба,  заглядывая в окна домов

и  скользя лучами по  шпилям замка.  Отряды стражи обходили город,  внимательно

осматривая самые темные закоулки.  Посты конной дружины взяли под  контроль все

дороги и тропинки, ведущие к городу, не пропуская без ведома Владина ни единого

человека, конного  или пешего.

         Герцог,  опасаясь внезапного вторжения, приказал усилить ночную стражу

и  выставить  дополнительную охрану  вокруг  замка.  Его  полк,  приведенный  в

состояние  повышенной боевой  готовности,  круглосуточно стерег  покой  города.

Алексей Фомичеа

        Но  в  эту  ночь  все  меры предосторожности оказались бесполезны.  Два

десятка человек проникли в  город,  умело миновав многочисленные посты,  иногда

проходя буквально под  носом  у  бодрствующей стражи.  Часть лазутчиков села  у

выезда,  а  остальные проникли в  глубь  дворца и  растворились среди деревьев,

выраженных по  краям  парка.  Обнаружить их  было  трудно,  а  проще  сказать —

невозможно. Ведь они зарабатывали на жизнь искусством тайной войны.

        ...В  Клан приходят по  разным причинам.  Долги,  преследование врагов,

нищета и отчаяние толкают многих под знамя Клана.  Даже несчастная любовь порой

заставляет  молодого  парня  головой  в   омут   броситься  в   объятия  тайной

организации.

        Но в Клан берут далеко не всех и не сразу. Опытные тренеры, или, как их

называют в Клане,  наставники, в течение некоторого времени наблюдают за каждым

новобранцем.  Новички  проходят ряд  испытаний,  предназначенных для  выявления

истинного характера человека,  его стремлений и наклонностей. Часть отсеивается

сразу,  с остальными начинается долгая и кропотливая работа. Наставники обучают

новых членов премудростям ведения тайных войн,

        Объясняют,  как  быстро и  без  шума убить человека оружием или  голыми

руками.  Учат  обращаться с  ядами и  травами.  Учат,  как  быстро и  незаметно

похитить человека,  важный документ,  драгоценность.  Как уйти от  погони,  как

замаскироваться,  чтобы никто не нашел.  Как выбирать место для засады и  долго

находиться без движения, сидя в ней. Учат пробираться темными ночами в закрытые

помещения,  ходить в лесу, чтобы ни единый куст не шевельнулся Влезать на стены

замков, которые их владельцы считают! неприступными...

        Кроме  всего  прочего,  учат  читать  и  писать,  составлять тайнопись,

разбираться в  картах.  Знакомят с  основами медицины и  астрономии,  развивают

усидчивость и терпение,  способность долго обходиться без пищи, сохраняя силы И

ясность ума.

        Когда обучение закончено, опытный врач делает на лице новичка несколько

шрамов,   надежно  скрывающих  истинный  лик  человека.  Только  теперь  боевик

считается полноправным членом тайного братства и  может рассчитывать на хорошее

вознаграждение за работу.

        Он попадает в  руки мастера,  который отныне является его начальником и

отдает  приказы.   Каждый  мастер  руководит  группой  рядовых  исполнителей  в

пятнадцать —  двадцать пять человек.  Сам он получает приказы от советников,  а

иногда  и  от  главы  Клана  —  магистра.  Строгая иерархия в  Клане  позволяет

эффективно работать ему уже на  протяжении многих веков,  оставаясь грозой всех

стран.  До  последнего времени никто не  мог  покончить с  Кланом или  хотя  бы

нанести сильный урон.

        Но двенадцать лет назад маркиз Корхан сумел проникнуть в страшную тайну

Клана.  Он  разыскал сокровищницу,  в  которой хранится подавляющее большинство

ценностей.  Установив место, Корхан потребовал безоговорочного подчинения себе,

и Клан вынужден был идти на поводу у ловкого маркиза.  Выполнял его заказы,  не

получая  за   работу   ни   единой  монеты,   снабжал  деньгами  в   обмен   на

покровительство,  в том случае если маркиз станет королем Аберена.  Цена отказа

была  столь велика,  что  Клан впервые оказался бессилен противостоять умному и

хитрому противнику, ставшему союзником.

        Утром  из  города  выехал небольшой разъезд.  Андрей с  Денисом скакали

впереди,  а  Николай и  еще двое воинов отстали на десяток метров,  внимательно

осматривая окрестности.  В  поле не разгибаясь трудились крестьяне,  еще дальше

отчетливо различался изгиб реки, а за ним темнел ровной стеной лес.

        Рана почти затянулась,  и  Андрей не  усидел дома.  Смотреть в  окно на

редких прохожих и играть в карты с девчонками ему смертельно надоело. Здесь, на

свежем воздухе он чувствовал себя значительно лучше.

        Рядом скакал Денис.  Он изредка прикладывался к фляге, висящей на боку,

и постоянно зевал.

        — Чего рот раскрываешь? Не выспался, что ль?

        — Ага. — Денис отвернулся, вновь зевнув. — Легли поздно.

        Андрей покачал головой.  Хорошо Оксанке,  она осталась дома,  а  бедный

парень едва на коне сидит.

        Проехав  еще  немного,  они  заметили  впереди  такой  же  разъезд.  Те

направлялись в город. Вновь прикрыв рукой рот, Денис кивнул в их сторону.

        — Герцог волнуется. Вон сколько людей выгнал за город.

        — Ждет Корхана. Или еще кого...

        —  Ну  кого он может еще ждать.  Все сторонники маркиза с  ним.  Некому

нападать.  Перестраховывается Владин и все тут. — Денис понизил голос: — Колька

сегодня какой-то придавленный. Может, что с женой случилось?

        — Да он после ее возвращения все время такой.

        — Не-е...  — Денис отрицательно качнул головой и снова зевнул.  — Тьфу,

черт! Что-то произошло. Он даже не смотрит по сторонам.

        Андрей оглянулся. Николай был мрачнее тучи, ехал низко опустив голову.

        — Поссорились,  значит.  Ты сам смотри по сторонам, а то только болтать

горазд.

        — Я-то смотрю и вон что вижу.

        Денис указал на женщин, полоскавших в небольшом прозрачном ручье белье.

Короткие платья  высоко  поднялись,  обнажив белоснежные ноги  почти  до  самых

бедер. Сзади послышался свист. Воины не оставили без внимания женские прелести.

        — У тебя одни бабы на уме. Вот я Оксанке скажу...

        Видя,  что  Андрей не  расположен к  разговору,  Денис  замолчал,  стал

внимательно следить за обстановкой.

        Настроение у  Николая было отвратительным.  Эта  ночь,  как и  прежние,

прошла под непрерывные стоны и слезы жены. Доведенный до отчаяния он решился на

крайнюю  меру.  Разбудил Свету,  дождался,  пока она окончательно проснется,  а

потом нежно взял ее, несмотря на вялое сопротивление. Клин клином вышибают — он

действовал по  этому принципу и  теперь со страхом и  надеждой ждал результата.

Когда уезжал на дежурство, жена еще спала, слез и стонов не было.

        ...Объехав дважды свой участок, они возвращались в город, когда ехавший

позади воин вскрикнул и поднял руку, указывая на дорогу к замку. По ней скакали

десять всадников,  спеша к ближайшей роще. И тут же донесся сильный рев трубы —

сигнал тревоги.

        Из города вылетел еще один отряд.  Вновь прозвучала труба, на ее призыв

откликнулась другая, дальше еще одна. Тревога постепенно охватывала весь город.

Второй отряд настиг разъезд,  и Андрей, узнав в первом всаднике командира своей

сотни, крикнул:

        — Что случилось?

        — Тревога! Срочно задержать беглецов, они только что выехали за город.

        Денис показал в сторону леса. Всадники почти достигли крайних деревьев.

Сотник взмахнул рукой,  посылая отряд в погоню.  Разъезд примкнул к ним. Андрей

поравнялся с сотником и крикнул:

        — С чего такая спешка?

        — Только что похитили принцессу... Киана у них!

        Сотник вел  отряд  по  следам похитителей.  Те  шли  по  тропинке одним

отрядом,  не сворачивая в сторону. Впереди показался небольшой просвет, и следы

разошлись на  две  части.  Меньшая  уходила влево,  большая продолжала путь  по

прямой. Сотник поднял руку, подзывая Андрея.

        - Бери своих, скачите по этому следу. А мы прямо. Гоните до предела!

        Андрей  развернул разъезд,  посылая  коня  вскачь.  Сотник  упорно  шел

вперед.  Тропинка стала сужаться, тки деревьев постоянно били по шлему. Впереди

уже проглядывал конец рощи,  дальше —  опушка-леса.  Но куда спешат похитители?

Ведь летят прямо в ловушку. Кольцо погони должно замкнуться, перекрыв дороги.

        Деревья сжали  тропинку,  кони  перешли на  шаг.  Сзади раздался шелест

вынимаемых мечей, воины приготовились к схватке. Отряд достиг края рощи.

        До  леса  осталось не  больше пятидесяти шагов,  когда  следы  исчезли,

словно похитители вместе с лошадьми воспарили в воздух. Сотник остановил коня и

осмотрелся. Следов не было.

        — Как сквозь землю провалились!

        И  это  стало  его  последними словами.  Пущенная почти в  упор  стрела

пробила кольчугу и вошла прямо в сердце.  Сильно качнувшись,  он выпустил повод

из рук и рухнул под ноги коня.  Рядом падали с седел еще трое воинов. У каждого

в  груди  торчала  длинная стрела.  Уцелевшие дружинники мигом  спрыгнули вниз,

успев прикрыться небольшими кавалерийскими щитами.  Усатый десятник ткнул мечом

в сторону деревьев.

        —  Вон  они!  Окружайте!  За  стволами могучих сосен  прятались четверо

боевиков в черных костюмах. У каждого лук, за спиной короткие мечи.

        Еще  один  воин  упал  с  простреленной  грудью,  но  остальные  успели

сблизиться с врагом.  Те,  поняв,  что уйти не смогут,  бросили луки и схватили

мечи.

        Сказался  численный перевес  воинов.  В  короткой схватке  все  боевики

погибли. Их изрубили на куски, а десятник в горячке боя не сообразил взять хоть

одного живьем.

        Новый  командир оглядел поредевший отряд.  Пятеро  убиты,  один  ранен.

Шесть  человек остались в  седлах.  С  такими  силами нельзя продолжать погоню.

Погрузив тела убитых на коней, отряд двинулся назад, к городу.

        Роща  закончилась,  дальше шел  глубокий овраг,  сплошь заросший густым

кустарником. На лошадях не проехать.

        Андрей спешился.

        — Денис,  мы пройдем по дну оврага,  а вы смотрите наверху.  Они где-то

здесь, следы ведут в эту сторону.

        Николай  ухватил  поводья коней  спешившихся воинов  ц  погнал  дальше,

следом  Денис.   Андрей  уже  входил  в  овраг,  раздвигая  концом  меча  ветки

кустарника, в другой руке был щит. Рядом шли оба воина.

        На  дне  оврага  у  родника  наткнулись  на  следы.  Четкие  отпечатки,

только-только прошли. Андрей обвел взглядом густой орешник.

        — Они где-то здесь...

        Ветки соседних кустов зашевелились,  оттуда вылетела стрела и впилась в

край щита, вторая угодила воину в ногу. К роднику выскочили два боевика. Андрей

и  второй воин  встретили их  мечами.  Скрестились клинки,  зазвенели,  высекая

искры.

        Андрей отступал, чувствуя боль в незажившей ране. Перед глазами сверкал

клинок боевика,  слышалось его  тяжелое дыхание.  Рядом раздался стон —  второй

похититель упал с разбитой головой,  а воин поспешил на помощь товарищу. Вдвоем

они быстро справились с последним боевиком.

        Андрей подошел к раненому воину. Тот пытался вытащить стрелу.   

        — Куда попала?

        —В мякоть... чувствую, что сидит неглубоко, но никак  не могу вытащить.

 Андрей немного помедлил, потом сказал:

        — Останетесь вдвоем. Я посмотрю, что наверху.

        ...Николай с  Денисом медленно ехали вдоль оврага,  стараясь разглядеть

возможные следы. Слева, метрах в тридцати, тянулся небольшой березняк. Денис то

и  дело  смотрел на  противоположный конец оврага,  ждал Андрея.  Его  окликнул

Николай.

        -- Гляди!  Вон след.  —  Он  указал на едва заметный комок вывороченной

копытом земли.

        Денис посмотрел на землю.

        — Две лошади, не меньше. Там было незаметно, а здесь трава реже.   

        Они проехали еще метров пятьдесят и миновали овраг.

        За ним шло чистое поле.  Николай остановил коня, посмотрел по сторонам,

не зная, куда ехать дальше.

        Из-за  крайних деревьев на  полном скаку вылетели две лошади,  на одной

верхом сидел человек в  одежде темных тонов.  Через седло второй был  перекинут

большой мешок. Всадник то и дело подгонял коня. Денис азартно выкрикнул:

        — Попались!

        Он стеганул коня, посылая его наперерез, стремясь оттеснить всадника от

леса.  Следом шел  Николай,  забирая немного в  сторону,  дабы  взять боевика в

ножницы. До леса оставалось не больше трехсот метров, когда оттуда вдруг выехал

крупный отряд  и  сразу пошел навстречу погоне.  Денис радостно вскинул руку  и

опять пришпорил коня.

        Видя,  что  не  успевает,  всадник  внезапно остановил коня.  Не  спеша

огляделся  и  коротким  движением скинул  капюшон  с  головы.  Денис  разглядел

обезображенное шрамами лицо.  Боевик вытащил небольшой нож  и  одним  движением

погрузил в грудь.  Ослабевшая рука выпустила повод.  Конь пошел боком,  всадник

сполз на круп и свалился вниз,

        Пока ребята спешивались и  осматривали убитого,  к ним подскакал герцог

Владин. Подошел к трупу и пнул ногой, переворачивая на спину. Воины сняли мешок

с седла и развязали, там лежали тряпки. Владин ударил по мешку.

        — Провели, как щенка!

        Он оглядел мертвого боевика,  сплюнул и  приказал возвращаться в замок.

Погоня провалилась.        

        ...Герцог в  задумчивости расхаживал по залу,  сложив руки на груди.  У

камина стояли его помощники.

        Последняя группа  похитителей была  обнаружена в  пятнадцати верстах от

города и  полностью уничтожена,  но и  там принцессы не оказалось.  Она исчезла

бесследно. Дружинники перерыли всю округу, но никаких следов не отыскали.

        — Сколько нашли похитителей?

        — Восемнадцать человек. Семеро были убиты в парке и еще одиннадцать при

погоне.

        — Живым хоть одного взяли?

        —  Нет,  господин  герцог.  Как  только  они  чувствовали,  что  им  не

выбраться, убивали себя.

        — Плохо! — Герцог ударил по резной планке на стене. — Мы даже не знаем,

куда повезли Киану.

        Стоявший у  дверей  пожилой сотник,  всю  жизнь  охранявший королевский

дворец, вставил:

        — У всех убитых на лицах шрамы. Это дело рук Клана.

        — Каковы наши потери?

        —  Восемнадцать  убиты,   одиннадцать  ранены.   Несколько  человек  не

переживут завтрашнего утра.

        — Много... Умеют убивать эти... со шрамами. Где сейчас принц?

        — У себя в покоях.

        — Хоть его охраняют...

        Начальник личной стражи принца сказал:

        — Мы усилили охрану.  К дворцу сейчас невозможно подойти ближе,  чем на

сто шагов.

        — Раньше надо было думать... — Владин оборвал себя на полуслове. — Граф

Довлен.  Еще  раз  обыскать  все  окрестности в  пределах  пятнадцати верст  от

столицы. Расспросите крестьян, может, кто-нибудь что-то видел. Действуйте...

        Граф, поклонившись, вышел.

        —  Дальше.  Граф  Выслав.  Вам  надлежит в  срочном порядке подготовить

отряды, стоящие вокруг столицы, к маршу. Оставайтесь там до моего распоряжения.

        Герцог  сел  за  большой стол  и  жестом разрешил опуститься остальным.

Немного помолчав, медленно произнес:

        —  Необходимо известить короля.  Я  не  доверяю голубиной почте,  птицу

могут  перехватить.  Пошлем гонца с  сильной охраной.  Пусть возьмут по  четыре

заводных коня и скачут день и ночь.  Письмо передать только в руки Мирона.  Это

все.

        Отдав необходимые распоряжения, герцог отпустил дворян.

        «Корхан  решил  перестраховаться,   похитив  дочь  короля.  Он  отлично

понимает,  что,  даже воюя на три фронта,  Мирон еще способен оказать серьезное

сопротивление. Но много ли выиграет Корхан от похищения? Ведь здесь остался сын

короля, восьмилетний Дарнек. Или у маркиза  другие планы?»

        Не  став  ломать голову,  Владин приказал приготовить обед  и  вышел из

зала.

       

        Отлетевший в угол шлем негромко звякнул о кольчугу.  Следом отправились

боевые рукавицы и  погнутые налокотники,  последними в  угол встали ножны меча.

Король снимал доспехи сам,  слуг оставил за  шатром.  Освободившись от  железа,

Мирон жадно осушил большой кувшин с водой и устало сел на низкий стул,  вытянув

ноги.  Он  только вернулся с  объезда лагеря,  а  в  конце заглянул в  походную

лечебницу.  Там вовсю шла работа, зашивали колотые и резаные раны, укладывали в

лубки сломанные и  размозженные кости,  отрезали руки и  ноги.  Стоял приторный

запах  крови  и  человеческих  внутренностей.   Стонали  раненые,  не  в  силах

удержаться от  ругани,  вокруг  сновали лекари и  их  помощники.  Тела  умерших

выносили  прочь,  чтобы  потом  похоронить  по  всем  правилам.  Дорого  далась

победа...

        Корхан  оказался опытным и  умелым  полководцем.  Он  удачно расположил

войско между рекой с болотистой поймой и густым лесом.  Не обойти, не пролезть,

ни  единой щелки.  Мирон атаковал сам,  чтобы не  дать  противнику преимущество

первого броска.  Но  Корхан  отразил удар,  и  бой  принял  затяжной характер с

непредсказуемым исходом.

        Второй  удар  нанесли по  левому  флангу,  прижатому к  лесу,  а  потом

сымитировали отступление.  Трюк простенький, но надо было что-то делать. Однако

опытный Корхан не клюнул, продолжая держать позиции.

        Корхан не клюнул,  а его помощник, командовавший  флангом — барон Скор,

внезапно устремился в  погоню  за   отходящими войсками,  несмотря на  яростные

призывы маркиза остановиться. Погнал барон вперед воинов и сломал строй, открыл

для  удара  фланг,  чем  не  замедлил воспользоваться король.  Четыре резервные

конные сотни ударили,  расшвыривая немногочисленные заслоны,  и пошли дальше по

тылам фланга. А следом перешло в наступление все  войско.

        Находясь позади армии,  Мирон отчетливо видел,  как  его полки окружали

строй  врага.  Видел,  как  Корхан отчаянным усилием трех  сотен  конных воинов

попытался  нанести  контрудар.  Но  все  сотни  разметало  под  напором  лавины

атакующих. Войско маркиза было прижато к реке и f истреблено. Однако сам Корхан

вывернулся  и   ушел  со  своим  другом  —  графом  Костутом  и  тремя  сотнями

дружинников.  Около  тысячи воинов врага  осталось на  поле,  многие сдались на

милость победителя. Разгром был полным! У Корхана не было больше войска.

        Победа стоила дорого —  почти пять  сотен воинов погибло и  больше трех

сотен ранено.

        В  ближайшие села послали за подводами для раненых и  убитых.  Всю ночь

кипела  работа.  На  следующий  день  состоялась  тризна  —  погребение павших.

Раненых, тех, кто не мог вынести обратной дороги, перевезли в села и определили

на постой. Трупы врагов бросили в овраг, дикие звери похоронят.

        Утром  Мирон  решил  отправить на  юг  три  полка,  добить  мятежников.

Остальное войско  маркиз  Юстин  уведет к  столице.  Дворянское ополчение можно

распустить...

        Король встал и  осторожно шагнул,  морщась от  боли  в  ноге.  В  конце

сражения не  удержался,  сам  повел  последний резерв спеша  закончить дело,  и

получил клевцом по ноге. Благо спасла железная пластина.

        За пологом шатра послышались громкие голоса и ржание лошадей.

        — К королю, срочно!

        Мирон узнал голос молодого племянника Юстина и  вышел из шатра.  Охрана

отступила,  склонив головы. Невдалеке стоял гонец. Заметив короля, поклонился и

произнес:

        — Ваше величество! Я к вам с посланием от герцога Владина.

        — Что случилось?

        Тот молча протянул пакет.  Мирон только сейчас обратил внимание на  вид

гонца. Запыленный плащ, усталое лицо, подрагивающие от напряжения руки. Видимо,

скакал без отдыха.

        Мирон вернулся в  шатер.  Разорвал бумагу,  вытащил узкий лист и впился

глазами в строки, узнавая почерк герцога. От прочитанного в голове помутилось.

        ...Киана...  Его любимица дочка,  баловница и  надежда,  чья улыбка так

напоминала улыбку жены, не пережившей когда-то рождение сына.

        Как же так оплошал Владин?  Почему позволил обвести себя вокруг пальца?

То-то у гонца лицо было как застывшая маска, а он принял это за усталость... Не

захотел, значит, сказать, предпочел, чтобы король сам прочел.

        Значит,  Клан работает на Корхана...  Они похитили его дитя и надеются,

что это сойдет им с рук?!

        Мирон в  ярости ударил по треножнику,  тот отлетел в  сторону,  по пути

сбив вазу. Отныне, пока жив Корхан, не будет покоя королю.

        В шатер вошел Юстин.  Осмотрелся, поднял с пола смятый лист и развернул

его. Быстро пробежал глазами по строчкам. Налил в два больших бокала вина, один

протянул королю, а второй осушил сам. Мирон взял бокал, но пить не стал.

        — Видел?

        —  Ты про письмо?  Видел.  —  Юстин сел рядом.  — Корхан решил добиться

своего любым способом.

        Король с силой пригладил волосы. Спросил хриплым голосом:

        — Сколько же он попросит за дочь?

        — Думаю — свою жизнь и прощение.

        —  Прощение?  После всего,  что  сделал?  А  может,  ему  еще  и  казну

королевскую отдать?

        Не  отвечая,  Юстин поднес бумагу к  огню,  и  пламя мгновенно охватило

лист.

        — Я думаю, он оставит ее у себя как залог твоего слова.

        —  Нет!  — Король вскочил и вышел из-за стола.  — Я никогда не пойду на

это.

        — Тогда он разделается с ней.  Не сразу, а так, чтобы ты успел пожалеть

о своем упрямстве.

        Мирон с силой сжал челюсть,  скулы закаменели, глаза превратились в две

маленькие щелки.

        — Надо послать погоню.

        — Куда?  Где их искать? Владин прав, у них все продумано. Одни отвлекли

охрану, другие вывезли Киану. Думаю, пути отхода они тоже заранее рассчитали.

        — Может,  есть смысл связаться с Кланом,  предложить выкуп? Больше того

вознаграждения, что дал им маркиз?

        Юстин изумленно посмотрел на него. Король впервые заговорил о диалоге с

убийцами. Раньше разговор был короток — удар меча.

        — А что это даст?  Уж коли они пошли на такой риск,  значит, не ждут от

тебя никаких предложений. Иначе бы сами вышли на нас.

        Король сел обратно, потирая ногу.

        —  Что же делать?  Выполнять все указания Корхана?  А если тот попросит

корону?

        —  Корхан понимает,  что,  вернув дочь,  станет уязвим и  тут же  будет

схвачен...

        Король небрежно отмахнулся.

        — Он может потребовать клятвы на заре, в Храме бога Дня.

        Юстин  не  ответил.  Клятва перед богами на  заре...  Последний раз  ее

давали лет сто пятьдесят назад.  Тогда король требовал от одного маркиза слова,

что тот не отложится со своими владениями от Аберена.

        - Ты собираешься дать ее?

        Мирон отвел взгляд.  Он не только отец, но и король. А значит, придется

решать судьбу дочери, исходя из государственных интересов.

        — Нельзя идти на поводу Клана и Корхана.  — Юстин кашлянул. — Они могут

выдвинуть любое требование... Надо решать, Мирон!

        Слова давались маркизу с трудом, но он решил договорить до конца.

        —  В  конце концов,  она тоже человек и не бессмертна!  Мирон вскочил и

схватил его за плечи.

        — Это моя дочь! Моя! Я никому ее не отдам, ты понял!

        Глядя королю в глаза, маркиз тихо произнес:

        — Моему сыну было шестнадцать,  когда он погиб в стычке на границе, год

назад.

        Хватка ослабла, король обессиленно сел.

        — Прости,  друг.  Я все помню...  Но Киана. Я как представлю ее в лапах

этого подлеца!..

        — Что же делать, Мирон?

        Король  не  отвечал.   Перед  глазами  стояло  лицо  дочери.   Наконец,

справившись с собой. Мирон приказал созвать военачальников.

        Десять человек собрались в королевском шатре.  Мирон прохаживался перед

ними, заложив руки за спину.

        —  Люди Клана убийц похитили мою  дочь.  Есть подозрение,  что  в  этом

замешан  маркиз  Корхан.  Возможно,  он  потребует уступок  в  обмен  на  жизнь

принцессы.  —  Король  откашлялся и  сглотнул тягучую слюну.  —  Но  любые  его

требования невыполнимы. Я не желаю вступать в переговоры.

        Мирон возвысил голос:

        —  ...Принцесса Киана не  только моя дочь.  Она наследница престола.  И

должна уметь жертвовать собой ради  благополучия всего королевства.  К  этому я

готовил ее всегда,  как и сына.  Я принесу жертвы богам, дабы они охранили дочь

от всех бед.  Дальше.  Приказываю маркизу Юстину с  двумя полками идти к  южной

границе для  скорейшего подавления восстания.  Остальные войска возвращаются со

мной в столицу. Граф Славид.

        Вперед вышел высокий худощавый воин с перевязанной головой.

        —  Вам вести войско,  а  я со своим полком пойду вперед.  Дворяне молча

покинули шатер. Через час из лагеря вышел полк короля, а еще через два — полки,

возглавляемые Юстином.  Остальное войско  готовилось выйти  на  следующее утро.

                                 

        За  всеми маневрами королевских войск из ближайшего леса следили лесные

братья.  Несмотря на происшедшее,  они продолжали служить Корхану,  отрабатывая

полученное золото.  Маркиз первым сумел наладить разведку и, не скупясь, платил

за достоверную информацию.  Даже сейчас, уходя от погони, он ни на миг не терял

нити управления и мог в любой момент отдать приказ на любую акцию...

        Несмотря  на   победу,   король  не  мог  чувствовать  себя  в   полной

безопасности, пока был жив его главный враг.

       

        Проснулся я затемно,  солнце не успело взойти над горизонтом и осветить

край небосклона.  В  комнате,  несмотря на  открытые окна,  было жарко.  Легкий

ветерок не приносил желанной прохлады, и я лежал на мокрой от пота простыне.

        Вчера  поздно  вечером  добрался  до  первой  заставы.   Пятеро  воинов

преградили мне путь и потребовали сказать,  с какой целью еду в город. Я назвал

имена своих ребят и  имя  герцога Владина.  Это подействовало,  один из  воинов

поскакал в город.

        Вернулся он  не один,  а  с  Андреем.  Тот изумленно уставился на меня,

словно увидел привидение.  В  город поехали вместе.  Денис с  Николаем были  на

службе,   девчонки  мирно  слали.  Андрей  предложил  мне  свою  комнату.  Я  с

Удовольствием смыл пот и грязь в ванной.  Отдал слугам одежду на стирку.  Потом

добрался до мягкой постели и моментально заснул.     

        И  вот  теперь лежал  в  кровати,  рассматривая хоромы здешнего рыцаря.

Спальня,  гостиная,  обеденный зал,  да еще комната для одежды и  оружия.  Ну и

ванная,  туалет, пара подсобных помещений, в которых, кажется, владелец даже не

заглядывал. Неплохо.

        ...Вошел  слуга  и  сказал,  что  завтрак  готов.  Принесли  мои  вещи,

выстиранные и даже выглаженные.  Я переоделся и сел за стол. К концу завтрака в

комнату вошел Андрей.  В  доспехах,  начищенных до зеркального блеска,  на боку

меч,  с другой стороны кинжал в дорогих ножнах.  Легкое корзно плавно спадало с

плеч,  на  голове остроконечный шлем.  Андрей сиял как  надраенный самовар.  На

груди с левой стороны сверкал знак десятника. Сильно изменился бывший студент.

        Он прошел в глубь комнаты, небрежным жестом откинул край плаща и уселся

на кресло.

        — Ребятам я уже сказал, что ты приехал, они в большой комнате. Я отъеду

ненадолго по делам, но скоро вернусь.

        — Герцог Владин здесь, в столице?

        —Да.

        — Отлично.  Передай ему,  что я прошу встречи. Андрей озадаченно поднял

бровь.

        — Что-то случилось?

        — С чего ты взял?

        — Опять секреты?

        —  Андрей,  у меня еще не было времени рассказывать,  я только приехал.

Могу уверить,  ничего особенного не произошло.  Главное,  чтобы ты встретился с

герцогом и передал ему мою просьбу. Это срочно.

        Он недоверчиво хмыкнул.

        — Ну хорошо, я передам. Только чего ты таишься...

        Я примирительно развел руки.

        — Обещаю, все будете знать. Секрета здесь нет.

        Андрей молча кивнул и вышел из комнаты.  Выглянув в окно, я увидел, как

он чинно сел в  седло,  забрал у  стоявшего рядом слуги повод и пришпорил коня.

Н-да...  еще немного,  и  станет наш Андрюшенька полковником,  а то и воеводой.

Высоко метит вчерашний студент. Что ж, каждому свои игрушки...

        Немного  поплутав  по  длинным  коридорам  дома,   нашел  комнату,  где

собрались ребята.

        — День добрый.

        Мое появление вызвало бурю эмоций.

        — О, прибыл, путник!

        — Где ты был?                                

        — Да так... Катался.

        — Мы уж думали, что ты пропал, беспокоились.

        — Что со мной случится, никуда не денусь.

        —  Где ты  все-таки был?  —  не  унимался Денис.  —  Мы же расстались у

Винтисты.

        — Путешествовал.

        — А если серьезно?

        — Дело в том, что около Винтисты открылись еще одни Ворота.

        — Что же сразу не сказал?

        — Тогда я и сам не был уверен.

        — И что? Нашел?

        —  Нашел...  —  Я невольно поморщился,  вспомнив как «нашел» Ворота,  и

вздохнул, — Они не работают. Точнее, перестали работать... внезапно.

        — Что же теперь? — спросила Оксана.

        — Теперь у нас только один выход.

        В этот момент в комнату вошел Андрей.

        — Артур, герцог ждет тебя сразу после доклада королю. Я провожу,

        — Спасибо.

        — Что? Зачем тебе герцог? — моментально среагировал Денис.

        — Да так... — протянул я, радуясь известию. Герцог, Конечно, сообразил,

что по пустякам я не стану отрывать его отдела,  и тут же назначил встречу.  Да

здравствуют средние века, в которых еще нет бюрократии.

        — Артур говорит,  что нашел вторые Ворота,  — вставила Оксана. — И даже

успел побывать там. Только они не работают.

        — Ну? — изумился Андрей.

        «Разговор будет коротким.  Либо  Владин скажет «да» и  я  увижу короля,

либо...  Либо придется выкладывать все этим благородным дворянам и  дворянкам и

полагаться на их благоразумие.  А там,  как они решат. Поедут — хорошо, нет — я

умываю руки!..»

        Задумавшись,  я не сразу услышал слова, обращенные ко мне. Только когда

Денис крикнул: «Артур!» — очнулся.

        — Оглох? Чего молчишь?

        — Так...  — Я пожал плечами.  — Слушайте,  господа, что здесь творится?

Подъехал  к  городу,   а  вокруг  столько  постов...   Неужели  Корхан  близко?

  

        — Так ты не знаешь?  — изумился Денис и посмотрел на Андрея.  — Ты чего

не сказал?

        — Не успел... Он как приехал, сразу спать. Скажи сам.

        — Лучше я, — вставила Оксана и принялась пересказывать новости.

        Несколько минут я осмысливал услышанное.  Ну,  Мэд!.. Заранее просчитал

возможные последствия сражения с  королевским войском и решил перестраховаться.

Принцесса станет залогом целостности жизни маркиза и его людей.

        Что  перевесит —  любовь отца или  долг правителя страны?  Кто окажется

передо мной  —  убитый горем  родитель или  мудрый король,  способный принимать

решения даже в такой момент...  От этого может зависеть не только моя жизнь, но

и жизнь тех, кто сидит рядом и довольно улыбается, неизвестно чему.

        — Когда приехал король?

        — Через три дня после похищения. Как на крыльях прилетел.

        — Ага...

        «Война не  закончилась с  разгромом войска Корхана.  Тот  не  прекратит

сопротивления,  имея за спиной сокровища Храма,  лесное братство и Клан.  Я дам

королю шанс.  Кладовые Храма против жизни дочери... Это серьезный козырь. Мирон

пойдет мне навстречу, и я увезу студентиков домой...»

        Андрей встал с дивана. — Нам пора, Артур...

        С момента нашей последней встречи герцог сильно изменился,  и далеко не

в  лучшую  сторону.  Глубокие складки  залегли возле  носа,  волосы  на  висках

поседели,  глаза запали глубже,  смотрели строго и неодобрительно.  Он выглядел

словно железный монолит, который слегка тронула ржавчина.

        Владин приветливо кивнул и  указал на  стул возле огромного стола.  Сам

сел в кресло напротив и сложил руки на столе.

        — Рад видеть тебя в добром здравии. Что за срочный вопрос?

        Я вздохнул, представив реакцию герцога на мои слова. Начал издалека.

        — Как здоровье Его Величества? Он ведь встолице?

        —  Его Величество здесь...  и  он  в  добром здравии...  «Ну,  держись,

Владин...»

        — Господин герцог,  я приношу свои извинения за то,  что оторвал вас от

важных дел,  и  прошу об  одной услуге.  Мне необходимо встретиться с  королем.

Причем сделать это надо немедленно. Желательно сегодня же.

        Несколько секунд  он  смотрел на  меня  с  таким  подозрительным видом,

словно хотел в чем-то уличить. Может, решил, будто я прибыл посредником от тех,

кто похитил дочь короля?

        — Что ты хотел сказать королю?

        - Смею уверить,  повод для встречи достаточно весомый.  Но  суть дела я

хотел бы изложить самому королю.  Если это возможно. Могу добавить только одно:

зная,  что  Его  Величество сейчас  очень  занят,  я  никогда бы  не  осмелился

беспокоить его по пустякам.

        Я  не  могу  просить короля о  встрече,  не  объяснив ему  причин такой

поспешности.

        —  Скажите Его Величеству,  что речь идет о  Клане убийц,  и  о маркизе

Корхане...     Моя    информация    поможет    ему    в    борьбе    с    ними.

          

        — Корхан разбит, — резко бросил герцог.           

        —  Но смог уйти,  — парировал я.  — И в состоянии набрать новое войско.

Лесное братство все еще в его подчинении.

        — Значит, ты в курсе того, что произошло?

        — Да, ребята просветили...

        Владин внезапно встал  и,  сказав «подожди»,  вышел из  комнаты.  Через

десять минут вернулся, сел обратно в кресло и отрывисто сказал:

        —  Я  написал королю записку,  тот будет извещен немедленно.  Он примет

тебя, но помни — с ним придется быть предельно откровенным.

        Это прозвучало и как согласие, и как угроза.

        — Дочь короля похищена, ты знаешь об этом?

        —Да.

        — И о сражении тоже?

        —  Насколько я  понял,  все  дело  решила ошибка одного из  сторонников

маркиза... какого-то барона?

        —  Да.  Нам повезло,  если быть до конца честным.  У  Корхана оказалось

сильное войско, и исход был неизвестен до последнего момента.

        — Но сопротивление еще продолжается.

        —  Да,  сторонники  маркиза  удерживают за  собой  большие  области  на

юго-западе и юго-востоке.

        В  дверь  постучали.  Вошел слуга,  протянул герцогу лист  бумаги.  Тот

жестом отпустил его и быстро пробежал глазами, читая написанное. Поднял голову.

        — Король ждет нас.

        — Благодарю, господин герцог.

        — Собирайся... — Он с неудовольствием покосился на меч и панцирь.

        Вообще-то к королю следует являться без оружия,  но если по прошению...

— потом махнул рукой.  — Ладно,  нет времени.  Только там,  у него,  не вздумай

касаться оружия даже случайно.       

        — Понял.

        ...Небольшой картеж ехал  по  тесным улочкам.  Впереди и  позади нас  с

герцогом скакали по трое всадников.  Они бдительно осматривали прилегающие дома

и  закоулки,  не снимая рук с оружия.  Похищение принцессы наделало переполоху,

охрану усилили раза в три. Поможет ли это?.. Корхан ушел далеко вперед по части

ведения тайных войн,  а уж Клан тем более.  В моем мире из ста случаев только в

девяти служба безопасности может предотвратить покушение.  Вряд  ли  здесь дело

обстоит лучше.

        Чем  ближе мы  подъезжали к  дворцу,  тем  больше постов встречалось на

пути.  А вокруг самого дворца охрана выстроилась кольцом. У широкого крыльца мы

спешились и прошли внутрь.

        Двое стражников проводили меня в  небольшой парк,  огороженный со  всех

сторон  густым кустарником.  Узкая  тропинка вела  к  березовой аллее.  Молодые

деревья были высажены недавно,  едва успели вытянуться на два метра.  У  самого

входа в парк стояли шесть дружинников.  Они с ног до головы осмотрели меня.  Их

пристальный взгляд то и дело задерживался на мече,  ноже,  пробегал по панцирю.

Снять оружие не предложили, но их глаза ясно говорили:

        «Даже не думай об этом...»

        Мирон  вышагивал вдоль  кустарника.  Руки  заложены за  спину,  походка

мягкая, неторопливая. Услышав шаги, обернулся и пристально посмотрел на меня. В

свою очередь, и я с любопытством рассматривал его.

        Ниже меня примерно на полголовы,  коренастый, плечистый. Смуглое видное

лицо  и  неожиданно светлые волосы.  Сталь  во  взгляде и  властность в  каждом

движении.  Настоящий  первобытный  вождь,  достигший  сорокалетнего возраста  и

умеющий при случае убедить оппонента не  только силой королевской власти,  но и

хорошим ударом.  Время хлюпиков на троне еще не пришло.  В  мире,  где основной

добродетелью  считается  сила,   только  такой  мог  держать  в   кулаке  целое

королевство.

        —   День   добрый.   Ваше  Величество.   —   Я   чуть  склонил  голову.

              

        Тот кивнул.

        — И я приветствую тебя... Артур.     

        Владин,  конечно,  дал обо мне всю информацию, значит, можно пропустить

самую трудную часть разговора — знакомство.

        — Мне сообщили, что ты хотел обсудить важный вопрос. Это так?

        — Да, Ваше Величество.

        — Я слушаю...

        —  Ваше Величество,  конечно,  знает,  что в  королевста и  в  соседних

странах действует Клан убийц?

        — Ну? — Упоминание о Клане не прибавило ему настроения.

        — Клан принимает заказы на убийства,  похищения...  — я начал издалека,

чтобы король немного потерял терпение и сам поторопил меня.  В этом случае могу

рассчитывать на  ту  реакцию,  которая  мне  нужна,  —  кражи  драгоценностей и

сведения,  представляющие большую ценность.  За  это  Клану  щедро платят,  что

позволяет   держать   большой   отряд   исполнителей  и   продолжать   успешную

деятельность. При этом Клан работает настолько скрытно, что до сих пор никто не

мог напасть на его след.  Между тем веками накопленные богатства Клан прячет...

прячет на территории какого-то государства.  Суреды,  Аберен,  Фарраб... За эти

века скопилось великое множество золота,  драгоценностей.  Широко известно, что

главари Клана сидят в Фаррабе.  Правда,  их никак не могут поймать,  но это уже

отдельный вопрос.  Так  вот,  все  знают,  где  сидит верхушка,  но  никто даже

представить не может, где искать главную сокровищницу Клана.

        Я взглянул на короля и добавил:

        — Извините,  Ваше Величество,  как,  по-вашему,  поступит правитель той

страны, в которой отыщется тайник?

        Король нахмурился.

        —  Господин  Артур,  вы  просили  о  встрече  только  для  того,  чтобы

рассказать о Клане и задать вопрос? Тогда не стоило стараться, я и так знаю все

это...

        — Нет!

           Мой  резкий тон  несколько выходил за  рамки дозволенного,  и  Мирон

удивленно вскинул брови. Миг помедлил и неожиданно спокойно сказал:

        —  Хорошо,  я  отвечу.  Любой правитель уничтожит тайник,  а  сокровища

возьмет себе. Думаю, это будет весомая прибавка к казне.

        Я удовлетворенно перевел дух и поинтересовался:

        —  А  как,  по-вашему,  поступит государь с  тем,  кто  расскажет ему о

тайнике?

        Он ответил не раздумывая:

        — Этот человек получит все, что пожелает. Даже если придется отдать ему

половину сокровищ. А кроме того, он будет пользоваться самым высоким доверием и

может рассчитывать на покровительство и помощь.

        Король откровенно тяготился разговором.  Встреча,  о которой так просил

герцог  Владин,  оборачивалась фарсом.  Видя,  что  момент настал,  я  небрежно

произнес:

        — Половина сокровищ это много... — Мечтательно закатил глаза, наблюдая,

как покрывается краской гнева Мирон.  Потом небрежно добавил:  — Мне... столько

не надо!

        Король уже  набрал воздуха в  грудь,  чтобы высказать ее,  что думает о

визитере,  но  тут  до  него  дошел  смысл ров.  Мирон Второй Агран вздрогнул и

застыл, не сводя меня ошеломленного взгляда. Его голос сорвался на шепот:

        —Ты знаешь?

        - Ага...

        —И... можешь подтвердить это прямо сейчас?

        - Вполне.           

        Король невольно подался вперед,

        — Я очень надеюсь, Ваше Величество, что ваши люди имеют крепкие нервы и

не станут стрелять, когда я полезу в карман?

        Мне удалось во второй раз удивить Мирона.

        — Какие люди?

        Я позволил себе легкую улыбку.

        —  В  кустарнике,  на крыше флигеля и  на тех деревьях сидят по меньшей

мере десять человек с арбалетами и луками. Они готовы нашпиговать меня стрелами

и болтами при первом подозрительном движении.

        Мирон посмотрел с уважением, немного помедлил и поднял согнутую в локте

руку.

        — Можешь делать, что хотел.

        Я  достал из кармана два камня,  прихваченных в Храме,  и протянул ему.

Король повертел их в руках, хмыкнул и недоверчиво сказал:

        — Ну и что? Рубины... пожалуй, из Суред.

        — Рубины?  Может быть. Я не очень разбираюсь в камнях. А вот место, где

их взял, знаю очень хорошо.

        — И где же это?

        — Да в бочке с вином. Знаете, такое вино, темное, очень сладкое. Вместе

с  другими дарами его раз в  год привозят в Храм бога Ночи.  Дары везут со всех

стран. Традиция, говорят, такая.

        Мирон слушал очень внимательно, машинально перебирая камни в руке.

        — Все,  что привозят,  идет в дар Храму. Все, за исключением нескольких

подвод.  У  них есть другой хозяин.  В  бочках с  вином и маслом,  в сундуках с

тканями и мехами,  в кадках с мясом, птицей и рыбой везут вот такие камешки. Не

только рубины,  конечно.  Золото в  слитках,  монеты,  драгоценности,  изделия.

Словом, все, что Клан успел за год награбить и украсть, идет туда.

        Рука короля сжалась, пальцы побелели от напряжения.

        Послышался скрежет камней.

        — Кто тебе сказал?

        —  Да  вы  что.  Ваше Величество.  Кто же  такое скажет?  Я   сам был в

хранилище.

        — Ты-и?.. — Голос Мирона сорвался на фальцет.

        — Случайно.  Так...  мимо шел.  Кстати,  еле ноги унес. Не вовремя туда

попал, шел праздник в честь бога Ночи.

        — ?!

        —  Люди Клана заметили меня и преследовали по всему Храму.  Безуспешно,

правда, иначе бы я перед вами не стоял.

        — Откуда ты узнал, что это — люди Клана?

        — По их лицам...  Точнее,  по лицам трупов.  Мерзкое это зрелище — одни

шрамы.

        Король наморщил лоб, оценивая информацию. Я ждал, затаив дыхание.

        — Значит... все их состояние там?

        — По крайней мере большая часть.

        — Ясно... Я пошлю туда людей... — словно размышляя, сказал король. — Не

стоит с этим затягивать.

        Я  отвел  взгляд.  Приманка  оказалась  слишком  хорошей,  чтобы  Мирон

отмахнулся от нее.

        —   С   этим  действительно  не  стоит  затягивать.   Корхан  наверняка

предупредит Клан.

        Король вскинул голову.

        — При чем здесь Корхан?

        —  То есть как — при чем?  Он же первым узнал о существовании тайника и

тем самым взял Клан за  горло.  Потому-то  те так старательно выполняли все его

требования.  Убийства ваших военачальников — это их рук дело.  Или вы считаете,

что степняки и фаррабцы напали по своей прихоти?  Тоже постарался маркиз.  Даже

похищение вашей Дочери —  идея Корхана,  а  сделали это  парни из  Клана.  Клан

никогда бы не пошел против короля какой-либо страны.  Как,  впрочем,  и  лесные

братья.

        - Теперь я понимаю, почему герцог Владин дал тебе такую характеристику.

Ты действительно много знаешь.

        - Господин герцог весьма любезен...  — недоуменно протянул я,  не зная,

куда клонит король.

        — Как только маркиз просмотрел тебя?

        — Почему же? Он знает обо мне...

        —  Знает и  ты  до  сих  пор  жив?  —  В  голосе самодержца послышалось

недоверие.                   

        —  Корхан знает  о  том,  что  кто-то  уничтожил его  людей из  лесного

братства,  залез к нему в замок и выкрал ключ от хранилища.  Знает,  что кто-то

проник в Храм,  вернее,  будет об этом знать... Но кто именно это сделал, он не

знает. Пока не знает.

        — Почему — пока?

        — Потому что один человек маркиза видел меня.  Он знает,  кто побывал в

Храме и кто поработал в лесах барона Сувора.

        — Он не пытался тебя как-то остановить, поймать?

        — Да, убрать хотел. Подослал четырех убийц.

        —И что?                                         

        Я развел руками, изобразив смущенный вид,      

        — Я перед вами, Ваше Величество.

        —  Та-ак!  —  Король  задумчиво посмотрел на  меня,  потом  сощурился и

спросил с подозрительной улыбкой, словно заранее зная ответ:

        —  А не ты ли случайно разорил уютное гнездышко графини Карины?  Что-то

такое рассказывал маркиз Юстин.

        Изобразив самую  невинную  улыбку,  на  какую  был  способен,  я  пожал

плечами.

        — Она начала первой, пришлось защищаться. Что поделаешь, сия дама имеет

весьма  странную  склонность  приглашать  молодых  людей  под   страхом  мечей.

Наверное, нахваталась дурных привычек у своего приятеля — маркиза Корхана.

        Мирон больше не улыбался. Его взгляд снова стал колючим, оценивающим.

        —  Ты  и  твои  друзья приехали издалека.  Спасли жизнь барона Сувора и

герцога Владина...  Твои друзья стали воинами,  хорошими и смелыми. Они многому

научились и успели отличиться.  Владин их хвалит и говорит,  что вскоре доверит

самостоятельное дело...  Такие слова из  его  уст много значат для меня.  А  ты

отказался от  службы,  сославшись на  странный обет.  Однако он не помешал тебе

сперва разделаться с  двумя шайками лесных бандитов — а этого не смогли сделать

отлично подготовленные воины,  —  а  потом проникнуть в  великолепно защищенный

замок Корхана.  На такое способны,  насколько мне известно,  только люди Клана.

Попутно ты  разгромил загородный дом Карины,  а  ее  саму...  ладно,  не важно.

Теперь  принес известия о  Храме.  Клан  не  привык терпеть поражения,  но  все

попытки убить тебя оканчивались неудачей.

        Король сделал небольшую паузу. Я слушал его с возрастающим изумлением.

        —  Ты  внушаешь подозрения не  только герцогу Владину и  барону Сувору,

которые,  однако,  считают тебе обязанными жизнью.  Сувор полагает,  что  ты  —

лучший меч,  который он  когда-либо  видел.  Несмотря на  все  подозрения,  оба

твердят, что ты всегда на стороне короля, а сейчас я вижу тому подтверждение. —

Его   голос  постепенно  возвышался.   —   И   я   верю,   потому  что  лучшими

доказательствами служат дела.  И  все же хочу спросить,  а  главное —  услышать

ответ. Кто ты?

        «Когда же ты все узнал? Не мог Владин за десять минут расписать всю мою

подноготную,  не успел бы.  Значит,  он говорил обо мне раньше,  и ты,  судя по

всему,  заинтересовался. Расспросил Сувора, его сотников, проследил за Кариной.

Что же  ты  хочешь услышать?  Правду?  Не  дождешься,  хотя бы  потому,  что не

поверишь ни единому слову. А врать нет смысла. Да и не успею ничего придумать».

        Я  оценил расстояние между  нами  и  нашел  его  пригодным для  броска.

Последнего в жизни...

        — Ваше Величество знает, что ни арбалет, ни лук не убивают мгновенно? —

Мой  голос упал  до  шепота,  заставляя короля податься вперед,  чтобы услышать

слова.  —  Вы  хотите знать,  кто  я?  Отвечаю:  я—не  враг!  Позвольте этим  и

ограничиться.  Поверьте,  ни  название моей страны,  ни имя тамошнего правителя

ничего вам не скажут. Я принес важные известия. Все остальное несущественно...

        Мирон  молча выслушал отповедь,  потом произнес сухим до  невозможности

голосом, выражая одновременно одобрение и неприязнь:

        — Как я обещал, ты получишь половину сокровищ Храма, если мы их найдем.

        — Я бесконечно благодарен вам. Ваше Величество, но мне этого не надо.

        — Что-о?.. Ты отказываешься?

        —Да.

        — Но что же ты хочешь?

        Вот мы и подошли к самому главному.

        —  Я  прошу вас,  Ваше Величество,  отпустить со службы моих друзей.  А

также выдать нам грамоту на свободный проезд по стране.

        — Ты хочешь уехать?

        — Пока не знаю, но не исключаю такой возможности.

        — Хорошо,  — ответил король после недолгой паузы.  — Я обещаю выполнить

твою просьбу. Тебя же попрошу как можно подробнее объяснить Владину, как именно

добраться до тайника.

        — Ему надо спешить.  Маркиз Корхан может успеть первым.  А чтобы герцог

быстро нашел тайник, я поеду с ним.

        Складки на  лбу  Мирона разгладились,  и  он  впервые за  весь разговор

взглянул на меня с приязнью.

        —  Я  был  бы  весьма признателен тебе.  Обещаю,  что  при  возвращении

получишь титул графа,  поместье и... — Он вдруг запнулся и странно посмотрел на

меня.  —  Если только там,  у  себя,  ты не носишь такой же титул...  или более

высокий...

        Внезапно пришедшая в  голову мысль заставила его задуматься.  А вдруг я

на самом деле граф, маркиз или... Нет, быть не может...

        — Пошли. — Он положил мне руку на плечо и, оглянувшись, сделал какой-то

знак. — Нам нельзя терять времени.

        Я быстро взбежал по ступеням и вошел в комнату.

        — Ого, все в сборе? Тем лучше.

        За столом сидели все шесть студентов.

        — Ты куда-то уезжаешь?

        — Да. — Я миновал узкую дверь и вошел в спальню. Панцирь полетел в угол

кровати, следом отправилась куртка. Я быстро обтерся широким полотенцем и вновь

оделся. В дверь заглянул Денис.

        — Ты спешишь?

        — Конечно. Кстати, вам тоже стоит поспешить. Панцирь снова лег на тело,

широкий ремень плотно обхватил корпус.  Меч,  нож,  секира...  Остальные вещи в

конюшне. Я хлопнул Дениса по плечу и с ним вернулся в комнату.

        — Я отбываю через... полтора часа. И вы тоже. К Воротам.

        Ребята переглянулись. Андрей поспешил задать вопрос:

        — Почему нам надо торопиться? И куда едешь ты?

        — Я еду с герцогом Владином к Храму бога Ночи.

        — Зачем?

        Как много вопросов задает новоявленный десятник.

        —  В  Храме находится резиденция и главная сокровищница Клана убийц.  Я

провожу туда людей короля, а тот, в свою очередь, поможет нам.

        Шесть пар глаз изумленно смотрели на меня.  Кажется, немного перебрал с

откровенностью.

        —  Король?  —  протянула Лена.  —  Ты  хочешь  сказать,  разговаривал с

королем? А откуда узнал про Клан? И что за тайник?

        Нет,  не сделают они мне подарка напоследок — не отвяжутся. А жаль. Мои

однокурсники имеют редкий дар не вовремя затевать бессмысленный разговор.

        — С Мироном я разговаривал только что... А тайник видел сам. Это все?

        Как же, все. Вон как глаза-то разгорелись — тайна, тайна!

        — Как так — видел?

        - Значит, ты был там?

        - А  почему  нам  ничего не  сказал?  —  внес  свою  лепту  ,  Николай.

                              

        — Раньше не было смысла, а теперь вот говорю...

        — И что же ты еще узнал?

        Импровизированный допрос начал мне надоедать.

        —  Больше ничего интересного,  клянусь...  своим конем.  Корхан и  Клан

убийц вступили в  сговор,  и  пока штаб-квартира Клана не будет разгромлена,  у

маркиза всегда есть шанс выпутаться изо всех переделок,  а заодно поднять новый

мятеж.

        Я еще раз осмотрелся — вроде ничего не забыл...

        —  Теперь  о  вас.  Мирон  отпустил всех  со  службы  и  передал в  мое

распоряжение.

        —  Даже!  — недовольно воскликнул Андрей.  Кажется,  я задел их чувства

гордости? Как жаль...

        — Что же, ты теперь наш командир, да?

        —  Точно.  А  теперь слушайте мой приказ!  —  Отбросив шутливый тон,  я

заговорил с ними,  как полагается настоящему командиру.  Может, они и воспримут

это как посягательство на независимость,  но церемониться некогда.  —  В  темпе

собираться  и  выдвигаться к  Воротам.  Вас  будут  сопровождать десять  воинов

короля.  Отпустите их,  когда доедете до места.  Как только приедете к Воротам,

немедленно переходите. Все!

        Наступила тишина.  Бравые вояки,  оскорбленные тем,  что их  отдали под

командование какому-то  гражданскому типу,  возмущенно переглядывались.  Сейчас

начнут выступать...

        — То есть как это — переходить? А ты? — разумеется, первым влез Андрей.

        — А я проедусь до Храма, а потом тоже назад, к Воротам!

        Денис несогласно вставил:

        — Ты,  значит,  к Храму, жизнью рисковать, а мы мирно к воротам поедем.

Да еще под охраной. Ловко придумал...

        — А что, есть идеи получше?

        — Да.  — Николай покинул жену и подошел к Денису с Андреем.  Они стояли

рядом, вылитые мушкетеры — один за всех и все как дураки. — Мы поедем с тобой.

         —   А   зачем,   позвольте   узнать?   Решили   собственной   персоной

поприсутствовать? Мол, и мы тоже...

        Девчонки,  судя по всему,  были на их стороне.  Всегда приятно женщине,

если  ее  мужчина выглядит как  настоящий рыцарь.  Правда,  когда  этот  рыцарь

выглядит как настоящий труп, романтический настрой меркнет, а на смену приходят

горе и слезы.

        — Ты собираешься нам указывать?

        Я обвел их растерянным взглядом, сжал челюсти и едва не выругался. Все!

Это последняя попытка как-то образумить их, уговорить.

        — Послушайте,  ребята.  Вы,  наверное,  не до конца понимаете ситуацию.

Корхан не будет спокойно смотреть, как из-под носа уводят его единственный шанс

на реванш.  Про Клан я  молчу,  те готовы сложить головы,  лишь бы не допустить

чужаков к тайнику с сокровищами.  Начнется такая мясорубка, что только держись.

Или вы думаете,  что с разгромом войска маркиза все закончилось? Черта с два! Я

уже попал в  поле их зрения,  и  моих спутников,  к  тому же воинов короля,  не

оставят без внимания.

        Зря  распинаюсь,  только  время  трачу.  Смотрят,  словно  я  лишил  их

заслуженной конфетки.  Кто  мог  предположить,  что  студенты  окажутся  такими

упертыми?

        — ...Вы успели пообтереться здесь, знаете, что к чему. Мне одному будет

легче уйти от погони.  А  вместе нам ни за что не вылезти,  слишком заметны.  К

тому же вы оставите девчонок одних, без охраны. Старых проблем захотели?

        При  этих словах Света вздрогнула и  беззащитно посмотрела на  Николая.

Тот втянул голову в  плечи и  отвел взгляд.  Черт,  не очень хорошо получилось,

ляпнул, не подумав.

        —  А  они здесь посидят,  ничего с  ними не  случится.  —  Денис упрямо

закусил губу.

        Ему пока невдомек,  как это —  потерять жену,  а потом от безысходности

лезть на стены замка.                                        

        — Ты это принцессе скажи.

        Девчонки погрустнели, перспектива остаться одним не радовала.

        — Там проку от вас не будет, а здесь есть шанс уйти тихо.

        Зря я так сказал. Андрей прямо-таки взвился, когда про «прок» услышал.

        — Мы с Денисом поедем с вами, а Николай останется.

        —  Это еще почему?  —  возмутился тот и  тут же отвел глаза.  Сам знал,

почему.

        Не сдержавшись, я плюнул.

        — Х-хрен с вами,  разбирайтесь,  как хотите!  Хоть всей кодлой езжайте,

если невмоготу. Дальше спорьте без меня...

        Хлопнув дверью, пошел в конюшню.

        Гром был в отличном состоянии.  Наш с ним бросок к столице не вывел его

из строя. И как только Сувор отдал мне такого скакуна? Я потрепал его по гриве,

конь довольно склонил голову.

        У  дверей  послышались осторожные шаги.  Я  моментально выхватил нож  и

спрятал руку за спину.  В конюшню вошла Лена.  Такого визита я не ждал.  Что бы

это значило?

        — Собираешься?

        — Уже. Что решили господа рыцари?

        — С тобой едут Андрей и Денис. Коля остается с нами.

        — И то хлеб, — вздохнул я. — А что же ты не отговорила их?

        Лена  медленно провела рукой  по  спине  Грома.  Тот  покосился на  нее

большим глазом, но стоял смирно.

        — Это мужское дело...

        Я  понимающе кивнул.  Быстро же она привыкла знать свое место.  А  дома

была вполне эмансипированная дама.

        —  Очень верная позиция.  Дипломатическая,  я бы сказал.  Но одни вы не

сможете выехать к Воротам. Решение ребят и вас касается.

        Она перебирала волосы на гриве Грома.

        — Артур, ты ведь был у короля?

        — Был...

        — Это он поставил условие, чтобы ты ехал вместе с ним?

        — Не с ним, а с герцогом Владином. Но предложил это я, другого выбора у

меня не было.

        Она взглянула на меня и тихо проговорила:

        — Ты все время упрекаешь ребят в том,  что они лезут,  куда не следует.

Но разве сам сидишь на месте?

        — Не забывай, я один в этом мире. И более адаптирован к таким условиям.

        — Ты что, воевал раньше?

        — Лен, это другая тема. Давай ее оставим до лучших времен.

        — Не хочешь говорить со мной... — Она обидчиво поджала губы.

        Я невольно залюбовался собеседницей.

        — Аленушка.  — Она изумленно вскинула брови.  — Если тебе интересно, мы

обязательно обо всем поговорим... как только вернемся домой. Идет?

        Она кивнула.

        — Ну и отлично.  А сейчас мне пора уезжать.  Вы будьте осторожнее.  Без

необходимости не покидайте дом и  тем более город.  Помните:  королевские воины

окажут любую помощь.

        Лена сделала шаг к двери, но потом оглянулась.

        — Почему ты всегда такой... нелюдимый? Тебе неприятно с нами общаться?

        — Ну что ты.  Просто не было времени,  но, думаю, это поправимо. Мы еще

найдем общий язык. До свидания.

        На  прощание она кинула на  меня взгляд,  полный невыразимой печали,  и

ушла.  Я смотрел ей в след и восхищался.  Ах какая женщина!  Шарм и очарование.

Можно позавидовать Андрею...

        Гром легонько толкнул меня в  плечо.  Я  перехватил повод и повел его к

выходу. Во дворе ждал воин герцога.

       

        Часть 5

        ОКО ЗА ОКО

        Полк шел  скорым маршем,  посотенно,  гоня заводных коней позади.  Были

посланы почтовые голуби с  требованием ко всем начальникам гарнизонов выставить

лучших скакунов на смену и  в каждом крупном населенном пункте нас ждали свежие

лошади.  Герцог вел  полк  на  пределе скорости,  делая короткие остановки днем

только для  отдыха коней  и  давая  шестичасовой отдых ночью.  Боялись одного —

опоздать.

        Я   шел   с   головной  сотней.   Отряд  осматривал  все   мало-мальски

подозрительные места,  годные для засады. От постоянной скачки рябило в глазах,

ноги  и  спину сводило от  усталости,  руки  немели.  Перед затуманенным взором

мелькали проносящиеся мимо деревья,  села, реки, поля и снова деревья. Спастись

от  этой  чехарды можно только одним —  не  пялиться вперед и  по  сторонам,  а

опустить взгляд на  холку  коня.  Глаза  хоть  немного отдохнут от  бесконечной

череды проносящихся пейзажей.  Нельзя!  Так можно прозевать засаду и схлопотать

стрелу.  После часа скачки я  стащил с  себя панцирь и  куртку.  Так  и  скакал

полуголым.  Моему примеру последовали все, кроме воинов боевого охранения. Жара

стояла страшная,  иные не выдерживали,  падали в обморок на полном скаку. Благо

никто серьезно не пострадал.

        И  Владин,  и  я опасались,  что каким-то образом Корхан узнает о нашем

марше и  предупредит Клан или выставит у Храма свою дружину.  Готовились с ходу

вступить в  схватку.  Герцог отправил письма ко всем верным дворянам с просьбой

выслать к Храму отряды дружинников. Он не хотел упускать добычу.

        ...И все же мы успели первыми! Вихрем влетели на окраину тихой Винтисты

и помчались прямо к Храму.  На подходе герцог разделил полк на три части.  Одну

сотню повел в лоб,  три направил дальше,  с тем чтобы они окружили Храм,  а мне

отдал пятую и  приказал идти к пещере.  Я поспешил с воинами к тайному проходу,

соображая,  что делать,  если решетка окажется опущена.  Тогда придется идти по

протоптанному маршруту, через водопад.

        Зря волновался. Никто нас не ждал,, и решетка была поднята. Мы оставили

коней у  входа под присмотром коноводов и  исчезли в  подземелье.  На первом же

повороте  навстречу выскочили пятеро  жрецов  в  своих  хламидах.  Увидев  нас,

застыли соляными столбами,  даже  не  достав оружия.  Одним  махом  смели их  и

выскочили в широкий коридор. Я узнал место и показал сотнику на развилку ходов.

Тот мгновенно сориентировался.

        — Три десятка за мной,  три за проводником.  Остальным взять под стражу

все выходы.

        Проводник,  стало быть, я... Ну, тогда пошли. Впереди показался широкий

ход.  Я  огляделся —  здесь еще  не  был.  Стало темнее,  факелы плохо освещали

коридор,   потянуло  влажным  воздухом.   За   спиной   перешептывались  воины,

чувствовавшие себя неуютно. Из малозаметного бокового лаза внезапно выскочили с

десяток «жрецов» и с ходу кинулись на нас.

        Я  уложил  одного,  ушел  от  выпада  второго и  отступил назад.  Рядом

размахивал топором низкорослый широкоплечий дружинник. Сзади крикнули:

        — Пригнись!

        Не  рассуждая,   упали  на  пол.   Над  головами  просвистели  короткие

метательные копья — дротики.  Они снесли с ног несколько «жрецов». Остальных мы

добили на бегу.

        Пол  вдруг пошел вниз,  стало прохладнее,  сильнее потянуло влагой.  За

поворотом  послышался звон  мечей,  раздавались крики.  Через  полсотни  метров

появился просвет,  проход стал расширяться.  Я  добежал до  поворота и  застыл,

ослепленный ярким светом.

        Передо  мной   была   громадная  пещера  в   виде   четырехугольника  с

куполовидным потолком. Половину пещеры занимал бассейн. Зал освещали по меньшей

мере две  сотни факелов.  Вдоль потолка шли  балки.  На  них поперек закреплены

брусья вроде двутавровых кранов.  Эта  конструкция предназначалась для  подъема

ящиков из  бассейна.  Они  стояли на  дне,  наполовину заполненные драгоценными

камнями.

        На площадке у  бассейна два десятка «жрецов» отбивались от дружинников.

В воде плавали трупы в плащах. Вокруг тел медленно расползались кровавые пятна.

        В  дальнем конце  пещеры  я  разглядел герцога,  стоявшего в  окружении

воинов. Он что-то говорил сотнику, подкрепляя слова энергичной жестикуляцией.

        Лаз,  в который мы выскочили, находился в метре от пола. Сюда отступали

«жрецы»,  стараясь выскочить из  ловушки.  Наше появление стало для  них полной

неожиданностью. Я спрыгнул вниз, следом десятник и еще трое воинов.

        Перед глазами возникла спина «жреца».  Ударом ноги перебил позвоночник,

мечом  полоснул  по  шее  второго.   Десятник  сбил  третьего.  Сзади  набегали

дружинники,  скрещивая мечи  с  противником.  Зажатые с  двух  сторон,  «жрецы»

сражались с обреченностью смертников. Вскоре с ними было покончено.

        Огромный зал был загажен кровью и трупами. Около десятка убитых плавало

в  бассейне,  орошая кровью чистую воду.  Я  шел по краю бассейна,  вытирая меч

куском плаща,  сорванного с убитого «жреца». Навстречу двигался герцог, отдавая

на ходу приказы.  Остановился рядом,  оглядел зал и  пнул валявшийся под ногами

труп.

        — Чистенький, сволочь! У остальных лица в шрамах, смотреть противно...

        — Это их главари, из Фарраба приехали.

        Владин сорвал с  плеч изорванный плащ и  кинул под ноги.  Вытер рукавом

грязное лицо.

        — Пошли посмотрим, что там внизу.

        Со  дна  подняли  ящик.  С  него  натекла  вода,  смешанная  с  кровью.

Драгоценные камни  тускло блестели под  ярким светом факелов.  Владин удивленно

присвистнул и сдвинул шлем на затылок.

        — Вот это да. Я столько ни разу не видел.

        — Думаю, это не все.

        — Точно. Там, дальше... есть еще пещера. Золото, серебро, меха... Много

наворовали «жрецы».

        Владин присел у ящика.

        —  Знаешь,  о  Клане и  их  сокровищах ходило много легенд.  Но никто и

предположить не мог, что все это лежит здесь, в Храме...

        Он разворошил груду камней. В ящике вперемешку лежали алмазы, изумруды,

рубины...

        — Господин герцог, разделите все мысленно пополам.

        Тот добросовестно обвел взглядом бассейн.

        —Ну?

        — А теперь представьте,  что половина этого великолепия — моя! По слову

короля.

        Герцог удивленно покачал головой:

        —  В  таком случае,  Артур,  вы  будете одним из самых  богатых людей в

мире.

        — Ну еще бы. А ведь там есть и вторая пещера.

        —  Да-а...  — Он повернулся ко мне.  — Ты можешь стать королем...  если

захочешь.

        Я с удовольствием рассмеялся.

        — Да, идея хорошая. Но я отказался.

        Владин кинул на меня пронзительный взгляд,  но ничего не сказал.  Я еще

раз  обвел взглядом бассейн.  Мой отказ не  был продиктован добротой душевной и

неуемной щедростью.  Просто некуда девать трофеи.  Каждый ящик весит не  меньше

пятидесяти килограммов.  Даже если прихватить с собой только один...  это будет

похлеще марш-броска с полной выкладкой. И все же одна идея была.

        — Господин герцог, у меня к вам есть просьба.

        — Говори,  Артур.  — Он поправил шлем.  — Даю слово,  что выполню любую

просьбу.

        Вот как? Кажется, мои акции пошли в гору. Что значит сделать подарок...

        — Я прошу вас перевезти два ящика к себе в замок. Один ящик переправьте

в Лугат, молодой дворянке Алете... А второй храните у себя, когда я попрошу, вы

его вернете.                                             

        — Сделаю, как ты скажешь,                       

        Он посмотрел, как воины вытаскивают ящики, подозвал сотника.

        — Оставить в пещерах по двадцать человек.  Стражу вокруг Храма усилить.

Все содержимое пересчитать. Я займусь лагерем.

        Сотник склонил голову и отошел, а Владин обратился ко мне:

        — Пойдем наверх. Теперь своих бы дождаться...

        На каждом повороте стояли воины с  факелами.  В  проходах лежали убитые

жрецы, или, если точнее, боевики Клана, обряженные жрецами. Их трупы сдвинули к

краям  коридоров.  Убитых и  раненых воинов унесли,  трофейное оружие собрали и

тоже вынесли.

        ...В  Храме  оказалось немногим меньше сотни  боевиков Клана и  человек

двадцать настоящих жрецов. Те пришли в ужас, узнав, кто на самом деле скрывался

у  них  под покровом плащей.  Настоящих жрецов не  тронули,  но  закрыли пока в

нескольких комнатах. Полк плотным кольцом охватил Храм и перекрыл все подходы.

        Герцог отправил донесение королю.  Указал,  что  слова господина Артура

подтвердились и теперь необходимо прислать дополнительные части для обеспечения

должной сохранности содержимого Храма.  Пришло донесение от графа Славида,  тот

находился в ста верстах от нас с двумя полками. Еще один полк шел из столицы.

        Вокруг  Храма  спешно  возводили защитные сооружения,  строили  завалы,

засеки.  На  всех  дорогах,  тропинках  стояли  дозоры.  Возле  самих  сокровищ

постоянно дежурили полсотни воинов.  Герцог каждый день объезжал Храм, стараясь

отыскать слабое место в обороне. Он ждал Корхана.

        За окном застучали копыта, звякнула уздечка. Низкий голос крикнул:

        — Стой смирно, скотина! Послышался свист кнута.

        Маркиз нехотя встал  с  низкой походной койки,  распрямил длинные ноги.

Дотянулся до  стоящего рядом кубка и  отпил изрядный глоток.  Посмотрел наверх,

туда,  где сквозь маленькое окошко видна синева неба.  Полдень.  Вот-вот должен

вернуться Барк с известиями о войске короля.  Надо решать,  что делать дальше —

сразу уходить в  степь или пробиваться к тем,  кто еще держится на юго-востоке.

  Первая попытка закончилась катастрофой. Его отряд ; нарвался на полки короля,

шедшие параллельным курсом.

        Маркиз потерял сотню воинов и едва ушел с оставшимися двумя.

        Сейчас они  встали лагерем в  двадцати верстах от  Винтисты,  и  Корхан

отправил графа Кадаска с  одной сотней в  степь.  Тот должен наладить контакт с

местными дворянами и  заручиться их  поддержкой на  случай  большого похода  на

Аберен.  Граф должен пообещать им  большую добычу.  Кроме того,  Кадаск готовил

базу  для  маркиза,   если  им  придется  отсиживаться  там  дольше,   чем  они

рассчитывали.

        Вот  так!  Дожил,  маркиз.  Прятаться в  норе,  как заяц.  И  все из-за

проклятого выскочки! Из-за кретина Скора!..

        Голоса у шатра прервали воспоминания.  Маркиз вышел наружу,  жмурясь от

яркого солнца. У коновязи спешивались Костут и Шуск.

        — Что произошло? Почему вы вместе?

        Барк принял из рук воина ковш с водой и жадно припал к нему.  Кивнул на

Шуска.

        — Вон он к нам выехал, на полпути встретились. Хорошо, вовремя опознали

друг друга.

        Он вытер прозрачные капли с усов и вылил остаток воды на голову.

        — Ну? — Маркиз повернулся к Шуску.

        — Беда,  господин маркиз.  — Тот переминался с ноги на ногу.  — К Храму

приехали воины короля.  Много,  очень много воинов! Они захватил Храм, окружили

со всех сторон,  не подойти.  И еще...  я видел того человека,  что был в замке

Сувора.

        Маркиз слушал, холодея от недоброго предчувствия.

        — Из Храма вынесли много трупов, все в плащах жрецов...

        Корхан ударил Шуска в  живот.  Тот,  согнулся,  отлетел к  лошадям.  Не

владея собой, Корхан потянул из ножен меч, но Барк решительно заступил дорогу.

        — Не дури.

        Маркиз шумно выдохнул и  с трудом оторвал руку от меча.  Барк посмотрел

на хрипящего Шуска и сказал:

        — Там не меньше полка.  И к ним идет помощь. Нас, кажется, заметили, мы

еле успели уйти. Все, Мэд, Храм потерян. Надо уходить, пока не застали здесь.

        Глаза Корхана блеснули яростным огнем. Он прошипел:

        — Бросить все? Никогда!

        Барк, образец спокойствия и уравновешенности, невозмутимый даже в самые

жаркие мгновения сражений, неожиданно взорвался:

        —  Что ты  хочешь?  Напасть на  них?  Или ждать,  пока обложат со  всех

сторон? Мы ничего не сможем сделать, Мэд. Надо уходить к Кадаску.

        Маркиз сцепил руки в замок,  едва сдерживаясь,  чтобы не схватить друга

за грудь.  За его спиной стонал Шуск,  держась руками за живот и кашляя. Корхан

обошел Барка и встал над бандитом.

        — Шуск.       

        Тот   медленно   встал,   не   решаясь   смотреть  в   глаза   хозяину.

  

        — Сколько у тебя людей?

        — Человек пятьдесят наберется.

        — Хорошо. Я дам десяток воинов. Ты привезешь мне голову этого человека.

—  Маркиз схватил бандита за  плечо,  сжал изо всех сил.  Тот охнул от боли.  —

Только тогда ты останешься живым! Понял?

        Шуск торопливо закивал, не смея произнести ни единого слова.

        — Бароном станешь!

        — Да, госпо...

        — Иди. Выследи и убей. Как хочешь, но убей. Привези мне его голову!

        Маркиз отшвырнул его от себя и,  тяжело дыша,  повернулся к Барку.  Тот

проводил внимательным взглядом Шуска и пожал плечами.

        — Зачем тебе это? Храм и так потерян.

        Маркиз раскачивался на  носках,  стараясь взять  себя  в  руки.  Ноздри

широко раздулись,  желваки ходили как  живые.  Почувствовав,  что  снова  может

говорить, процедил:

        —  Этот человек должен умереть!  Он сорвал все планы и  встал у меня на

пути.

        — Гайяр в роли разрушителя великих замыслов?  Брось,  Мэд.  Давай лучше

решим, когда выступать. Время не ждет.

        — Завтра. Дождемся Шуска и уедем. Я все равно найду этого... гайяра! Он

мне за все заплатит.

        — Здесь плохое место, нас могут заметить.

        — Не заметят. Через сутки выступим.

        Барк недоверчиво покрутил головой,  но  перечить другу не  стал.  Пусть

делает, как хочет. Все равно его сейчас не переубедить.

        — Может, предложить королю оставить Храм в обмен на жизнь дочери?

        — Нет!  Король никогда не пойдет на это. Даже ради обоих детей. Киана —

наш козырь на самый крайний случай.

        —  Ну,   смотри,   —  бросил  Барк  недовольно.  —  Надо  готовиться  к

выступлению. Привезет Шуск голову этого человека или нет, в любом случае убьет.

А нам нельзя тянуть; сам же говорил, что промедление — смерть.

        — Ждем до завтра..

        * * *

        «Пора домой!»  —  так я  сказал ребятам на  следующее  утро.  До  этого

момента мы не виделись.  Владин, выполняя мою невысказанную просьбу, удержал их

в  стороне от  схватки.  Правда,  они  успели помахать мечами,  когда несколько

«жрецов» попытались убежать из Храма.               

        — А ты с нами поедешь?                        

        — Конечно.

        —  Гм...  —  Денис потрогал повязку на  голове.  Успел получить удар во

время скоротечного боя. — Тогда, может, завтра выедем?

        — Почему завтра?

        —  Завтра  утром  прибывает полк  графа  Славида.  И  герцог вернется в

столицу. Мы могли бы поехать с ним.

        Я задумался.  Ехать в сопровождении сильного отряда спокойнее.  Одни мы

быстрее вряд ли доберемся.

        — Хорошо, так и сделаем.

        Взглянул на небо, чистое и безоблачное.

        — Ну, раз у нас есть время, пожалуй, проедусь немного.

        — Куда?

        — Да так... есть одно местечко. За Храмом.

        — Зачем?

        — Затем. Делать мне нечего, ясно?

        — Может, и мы с тобой? — предложил Денис.

        —  Тебе этого мало?  —  Я  показал на его повязку.  —  Отдохни немного,

господин рыцарь.

        ...Вообще-то  я  ехал с  определенной целью —  посмотреть,  что стало с

Воротами, которые неосторожно свалил, уж больно место там странное.

        На  краю  рощи  оставил  Грома  и  пошел  дальше  пешком.  Минут  через

пятнадцать вышел  к  небольшой полянке,  заросшей  невысокой густой  и  упругой

травой. Мягкий ковер приятно пружинил под ногами — идеальное футбольное поле.

        Дальше за  поляной шла  вырубка,  лежали полусгнившие бревна,  рядом  —

врытые в  землю столбы.  На  краю леса росли дикие вишни —  несколько невысоких

деревьев.  Я решил нарвать ягод и отдохнуть у родника. Вон лопухи растут, в них

и насобираю.

        ...Глубоко  задумавшись,  я  несколько  ослабил  внимание  и  не  сразу

расслышал шорох  за  спиной.  Повернул голову  и  увидел,  как  из-за  деревьев

выходило с  десяток воинов в доспехах.  С ними шел соглядатай маркиза Корхана —

Шуск. Он недобро сощурился и что-то крикнул, вытянув руку в мою сторону.

        Засада!  Как же я ее проглядел!.. Засмотрелся... От края леса на поляну

вышли трое  бандитов.  Надо прорываться,  пока не  окружили.  Я  вытащил меч  и

побежал к этой троице.  Резко прыгнул в сторону,  уходя от удара, и сам резанул

по горлу противника.  Тут же достал спину второго и  развернулся к третьему.  В

этот момент подоспели воины...

        Я  прыгнул  за  трупы,  заставив  противника  перешагивать  через  них,

отвлекаясь, подловил на движении ближнего и уложил его рядом с убитыми. Главное

— не подставить спину.

        Сквозь лязг железа, ругань и крики нападавших едва расслышал сдавленный

хрип и не сразу сообразил, что это я сам задыхаюсь от ярости и ненависти.

        ...Вертелся,  уходя от  ударов,  ловил на  клинок,  бил в  ответ мечом,

ногами,  свободной рукой. И опять вертелся,, не давая прицельно ударить. Плохо,

что их много,  плохо, что они в доспехах, открыты только руки, лицо да шея. Это

действительно не лесной сброд,  умеют сражаться один на один и  в строю,  умеют

маневрировать, отражать атаки превосходящих сил противника. Но их никто не учил

нападать скопом на одного...

        Они пытались достать меня,  мешая друг другу. Спешили, делали ошибки...

и падали с широкими резаными ранами шеи,  с перерубленными руками, с перебитыми

ногами и выдавленными глазами.  Кровь брызгала струёй, попадая на лицо, заливая

одежду, но вытирать было некогда.

        Крики, стоны, звон клинков слились в один нескончаемый гул.

        ...Уклон...  еще один...  удар ногой, съем, опять ногой по яйцам, нырок

под  топор и  в  ответ два  удара...  этого удавим...  опять уклон...  толчок и

удар... сзади... Ой!..

        В  какой-то  момент  глаза  отметили  сновавшего  вокруг  свалки  слугу

маркиза.  Рука выхватила нож и метнулась вперед.  Клинок вошел в грудь,  и Шуск

отлетел прочь. Блядь! Метил в горло, но тот качнулся...

        Удар,  еще удар...  нырок и захват... вырвать кадык и откинуть тело под

ноги этим двум... Неужели все?..

        Рано я обрадовался.  Свалив очередного противника,  увидел, как от леса

бежит еще не менее...  двух десятков размахивающих оружием бандитов. И все, что

я сейчас успею, это отойти к столбам, чтобы хоть как-то прикрыть тыл.

        Ну вот, кажется, и все!.. Это, Артур, твой последний бой. Глупо...

        ...Андрей и Денис разговаривали с герцогом.

        —  Выезжаем завтра днем.  Я  введу Славида в курс дела.  Полк останется

здесь, с собой возьму сотню воинов.

        — Думаю, доедем без проблем, — заметил Денис. Герцог согласно кивнул.

        —  Лесные  братья  притихнут.  Возьмем восемь ящиков из  тайника,  надо

показать королю добытые сокровища.  Кстати,  вас  ждет большая награда.  Можете

смело рассчитывать на титул барона. Это обещал король.

        Парни поблагодарили герцога и разочарованно переглянулись. Теперь титул

ни к чему, их ждет возвращение домой.

        Подскакал дозорный. На полном скаку осадил коня и хрипло выкрикнул:

        — Господин герцог. Мы заметили возле леса отряд человек в пятьдесят. По

виду бандиты. Возможно, это разведка Корхана.

        Герцог выругался.  Только этого  не  хватало.  Маркиз может  бросить на

штурм Храма лесных братьев и степняков.  До подхода Славида придется сдерживать

натиск самим.

        Он  хотел  отдать приказ,  когда стоявший рядом Денис вдруг побледнел и

вскрикнул.

        — Ты что? — изумился Андрей.

        — Артур!

        — Что — Артур? — повернул голову Владин.

        — Артур поехал в ту сторону...

        — Точно, — вспомнил Андрей. — Он там.

        —  Та-ак...  —  Герцог  мгновенно  принял  решение  и  жестом  подозвал

сигнальщика. — Тревога! Сотню в седло. Галопом к лесу!

        Дружинники мгновенно взлетели в  седла,  их примеру последовали Денис с

Андреем. Герцог отдал приказ своему помощнику и махнул рукой. Сотня сорвалась с

места,  на  вытоптанной дороге  встала  столбом пыль.  Ребята  скакали рядом  с

герцогом,  цепенея от  предчувствия трагедии.  Они безнадежно опоздали.  Против

такого отряда одному не выстоять. Поздно, слишком поздно...

        ...Они настигли меня возле столбов.  Я срубил одного, второго... отошел

назад,  порадовался,  что нет ни  у  кого копий и  дротиков,  не то бы закидали

издалека.

        Их  много,  слишком много...  Я  вертелся,  не  давая подойти вплотную,

успевал отражать удары,  сам бил в ответ. Уклонился от летящих кистеней и пошел

вперед,  не давая забросать себя.  Пропустил удар и  бросок еще одного кистеня.

Перед глазами мелькали искаженные яростью и злобой лица. Скользящий удар достал

плечо,   а  потом  и  бок.   Я  ускорил  движение,  понимая,  что  не  успеваю,

катастрофически не успеваю...

        В  голове что-то лопнуло,  розоватая пелена затуманила мозг.  Из глубин

подсознания,  рыча и озираясь,  выползло древнее, забытое многими тысячелетиями

чувство-  —  дикий и мощный инстинкт жизни!  То,  что сейчас сидело во мне,  не

хотело быть разорвано на части,  не хотело исчезнуть в мясорубке бойни,  хотело

жить и только жить! Потомок некогда царствовавших на земле многотонных хищников

не хотел умирать так глупо и  страшно.  Изначальная жажда жизни и крови толкала

вперед.

        Убить! Убить! Убить!!

        Меч  и  секира  потеряли вес,  тело  обрело полную нечувствительность к

боли, стало легким, невесомым...

        Убить! Убить! Убить!

        Тонкая оболочка цивилизации унеслась осенним листком под диким ураганом

ярости, глухой стон-рык вырвался из раскрытой пасти...

        Уби-и-ить!

        Я  взорвался,  разом расплескав противников,  и пошел крушить все,  что

мешало двигаться. Смазанные лица возникали передо мной и исчезали. Я фиксировал

удары,  изредка проходившие защиту, но не чувствовал боли. Потом, все потом, не

сейчас...

        Миг  —  мелькнуло искаженное криком лицо,  развалилось под  ударом меча

надвое и  пропало из  виду.  На  смену выплыло еще  одно,  тоже пропало.  Миг —

надвинулся враг с занесенным над головой клевцом. Уходить некуда, вокруг только

тела — живые и те,  что медленно оседали, уже не живя... Корпус повернулся сам,

острие клевца проскочило рядом,  чиркнув по облитой железом груди, и тут же меч

распорол врагу брюхо...

        Еще  удар...  уклон и  ответ.  Мозг бесстрастно отметил,  что  к  врагу

подошла помощь,  и  тут же об этом забыл.  Их количество больше не интересовало

меня, главное — убить!

        В ощетинившейся оружием, неуклонно редеющей толпе крутился, уклонялся и

бил,  бил,  бил  сгусток энергии,  состоящий из  звериного инстинкта,  животной

ярости и  человеческого умения,  хитрости и ненависти.  Я то отходил назад,  не

позволяя  себя  раздавить,  то  прыгал  вперед,  не  давая  закидать  топорами,

клевцами,  кистенями...  Во мраке сознания мозг вел свой счет.  Удар... удар...

уклон... удар, нырок, съем... удар...

        А они торопились,  спотыкались о тела мертвых и тяжелораненых... Мешали

себе;  другим,  попадали по товарищам,  когда широко размахивались,  а когда не

размахивались,  удары выходили слабыми.  Они не могли попасть в меня. Я успевал

раньше, еще при замахе, начале замаха, желании замахнуться, двинуться. Мелькали

тела, мелькало железо, веером разлеталась кровь. Я не слышал их криков, стонов,

не различал звон оружия, не видел, что с ног до головы забрызган чужой кровью.

        ...Удар... удар, съем... уклон... Удар-р-р! Я убивал их. Я убивал их!..

        А  потом  наступил провал в  памяти.  Разом  исчезло все,  словно глаза

закрыли повязкой. Что было дальше — не помню...

        ...Когда пришел в себя,  тела вокруг еще мелькали,  но их стало намного

меньше.  Не желая упускать никого, сам пошел вперед, рубил не останавливаясь...

Справа движение — удар. Впереди — удар и еще один...

        Никого. Только убитые и раненые. Инстинкт толкал вперед: «Добей!»

        На  опушку выехали всадники —  к  врагу пришла помощь.  Из глотки снова

вырвался рык. Я пошел вперед, готовый растерзать всех.

        — Артур!

        — Свои, Артур!

        «Убить! Убить!»

        — Что с ним?

        — Да стой же, Артур!

        Они что-то кричали, но смысл слов не доходил до меня.

        — Это я, Артур! Я — Денис!

        Кто-то спрыгнул с коня.

        — Да что с тобой?

        «Со мной? Что со мной?»

        Я  еще шел вперед,  но чужой голос проник в  мозг,  заставил заработать

его, думать...

           ...Пелена  вдруг  сползла,  окутанный  туманом  мозг  прояснился.  Я

обнаружил себя стоящим на краю опушки с  оружием в  руках.  Передо мной в  пяти

метрах стоял совершенно бледный Денис,  с  застывшим от ужаса взором,  а  рядом

топтался Андрей.

        Колоссальное напряжение спало, и я почувствовал боль во всем теле. Тупо

ныл правый бок,  огнем горела спина, левая рука и плечо словно попали в тиски и

теперь  беспрестанно болели,  по  щеке  текла  струйка крови.  Опустил глаза  и

увидел,  что забрызган кровью с  ног до  головы.  Провел рукой по лицу,  ощутил

мокрый подбородок и посмотрел на ладонь. Не кровь — пена...

        Что-то  говорил Андрей,  Денис  не  отрываясь смотрел на  труп  воина в

добротных доспехах,  чье  тело  было  разрублено пополам,  от  левого плеча  до

середины груди.  Звенья кольчуги свисали клочьями, кровь залила труп до пояса и

еще капала, образуя лужу, не успевшую впитаться в землю.

        В памяти вдруг всплыл один эпизод.  Я обернулся.  Ага, вот он! Еще жив,

прихвостень!  Не слушая ребят, пошел назад. Шуск сумел вытащить нож из раны, но

уйти сил  не  хватило.  Кровь толчками выходила из  раны,  на  губах пузырилась

розоватая пена.

        Я пнул неподвижное тело.

        — Кто ты? — Вместо нормального голоса вышло рычание.

        — Я...  Шуск,  маркиза...  Кор...  хана... — Он закатил глаза, с трудом

удерживаясь на грани сознания.

        — Убить меня хотел, тварь?

        — Это...  — Шуск сглотнул.  — Он приказал... он знает о... Храме... и о

Жреце... которого ты тогда...

        — Где он сейчас?

        — Где он? — Опять вышло рычание.

        — Рядом... ждет...                                  

        — Чего ждет?

        Капли  пота  выступили  на   его   лбу,   он   побледнел  еще  сильнее.

                

        —  Приказал привезти...  твою  голову...  У  Нилда,  верст...  двадцать

отсю... да.

        Глаза снова закрылись, уже навсегда. Жизнь вытекла из него по капельке.

Я  подобрал нож и  вытер об относительно чистые штаны.  Встал и увидел Владина.

Оказывается,  он подъехал сзади и слушал разговор.  Герцог смотрел на меня, как

на выходца с того света.

        — Корхан приказал привезти мою голову.

        — Я слышал...

        Герцог обвел взглядом опушку.

        — Боги! — потрясенно проговорил он. — Я уже не рассчитывал когда-нибудь

увидеть тебя.

        — Я не мог уйти, не попрощавшись.

        К нам подъехал всадник.

        —  Господин герцог,  мы  насчитали двадцать два  трупа и  двадцать семь

раненых. Их добили. Трое успели уйти, а восьмерых мы догнали.

        Владин провел в уме нехитрый подсчет и изумленно присвистнул.

        — Шестьдесят... — Он посмотрел на труп Шуска. — Шестьдесят один!

        В его взгляде читалось безмерное удивление и уважение.  Я не обращал на

это внимания, думая об одном — догнать маркиза и убить. Во что бы то ни стало!

        — Они не могли далеко уйти, Нилд рядом...

        — Где твой конь?

        — У рощи.

        Владин приказал воину:

        —  Живо коня сюда.  — Потом обратился ко мне:  — Мы вернемся в лагерь и

снарядим погоню.  Но  сначала тебе  надо  отмыться.  Я  впервые вижу  человека,

залитого кровью с ног до головы.

        Через несколько минут мы покинули опушку.

       

        Корхан расхаживал по шатру, борясь со сном. Под глазами набрякли мешки,

белки покраснели. Маркиз опускал голову в чан с водой, но это мало помогало.

        Костут  мерил  шагами  поляну у  шатра.  Он  доходил до  высоких кустов

малины, рассеянно срывал пару спелых ягод, катал в ладони и выбрасывал в траву.

        «Вот и все...  Войска нет, союзники разбежались. И Мэд дурит. Дался ему

этот гайяр!  Свои бы головы унести.  Пока дочь короля у  нас,  тот не отстанет.

Надо уходить, из степи легче договориться с Мироном».

        Граф подошел к кустам,  сорвал ягоды,  немного помедлил и отправил их в

рот.

        Маркиз решил заснуть, наплевав на все опасения и переживания, но в этот

момент за тонкой тканью шатра послышались торопливые шаги и встревоженный голос

крикнул:

        — К маркизу, с донесением!

        Корхан вылетел из шатра. Увидев его, гонец выпалил.

        —  Сюда приближается крупный отряд с  королевским стягом!  Они  всего в

полуверсте от нас.

        — Сотника ко мне.

        Гонец исчез за  деревьями.  Вскоре прибежал старый сотник,  остановился

перед Корханом, ожидая приказа.

        —  Оставь десяток со мной,  с остальными выступай навстречу противнику.

Постарайся задержать их как можно дольше.

        Сотник склонил голову,  не проронив ни слова. Маркиз пытливо смотрел на

него.  Это  был верный и  преданный человек,  которого он  пятнадцать лет назад

поднял из челяди до дворянина, поручил ему командовать своей охраной. Сотник ни

разу не подвел хозяина. Даже став дворянином, служил, как преданный пес.

        Маркиз еще раз повторил:

        —  Держитесь до  последнего.  Если  не  будет  возможности уйти,  лучше

покончить с собой. Вам не простят службы у меня.

        Сотник опять склонил голову и ушел.

        —  Барк.  —  Корхан повернулся к графу.  — Принцессу в подводу.  Уходим

немедленно.

        Когда телега и  всадники исчезли за  деревьями,  с  другой стороны леса

донесся едва  слышный звон  мечей.  Там  в  неравном бою  гибла последняя сотня

дружины Корхана, давая возможность уйти хозяину.

        ...Две сотни полка Владин повел сам,  оставив за себя сотника. Не хотел

упускать шанс поймать Корхана лично. Отряд шел на предельной скорости.

        Тело под панцирем нестерпимо болело,  но я  не обращал на это внимания.

Синяки, шишки, легкие травмы... Все это сейчас не имело никакого значения.

        И  не важно,  что свободна дорога домой.  В голове одна мысль — найти и

уничтожить маркиза. Возможно, кто-то скажет, что я не прав, что надо милосердно

простить его, согласно христианской морали... Но я не христианин, и ждать, пока

меня ударят по левой щеке, чтобы подставить правую, не умею, не хочу и не буду.

Мои предки этот вопрос решали не в пример проще и справедливее — око за око!  А

те,  кто вопит о  милосердии и  морали,  пусть побывает в  моей шкуре,  а потом

скажет врагу:  «Иди с миром». Если, конечно, сможет такое сказать... Я—не могу.

В сердце не осталось иных чувств, кроме мести, тело не замечало вчерашних ран и

забыло об усталости. Я буду гнать маркиза, пока не достану.

        ...Первую сотню,  что шла в  трехстах метрах впереди,  атаковали с двух

сторон.  Из  березовой  рощи  и  глубокого  оврага  вылетело  около  семидесяти

всадников.  Еще два десятка встретили вторую сотню,  с которой шел герцог и я с

ребятами. Судя по одежде, это воины Корхана. Они бились с отчаянием смертников.

        Я  вперед не  лез,  смотрел на  схватку со  стороны.  Невдалеке за боем

наблюдал Владин. Рядом в седлах крутились Андрей с Денисом, охраняя герцога.

        Звон скрещивающихся клинков,  предсмертные крики и ругань людей, ржание

лошадей  слились  воедино.  Всадники  приподнимались  на  стременах,  с  хрипом

опускали Мечи вниз, стремясь развалить противника пополам, отражали удары, били

в ответ и падали под копыта коней,  разбрызгивая кровь.  Кони с пустыми седлами

носились по полю.

        Справа от меня схватились двое дружинников.  Оба как на подбор, рослые,

крутоплечие,  с  широкими лицами,  светлыми волосами,  даже  оружие одинаковое,

только цвета  одежд разные.  Мечи  в  их  руках мелькали словно легкие прутики.

Гнулись под ударами наплечники, слетали с груди чешуйки дощатой брони, у одного

поперек лица пролегла багровая полоса,  быстро заполнявшаяся кровью. На миг они

исчезли за телами других воинов,  а  когда я вновь увидел их,  оба уже потеряли

щиты.  Дружинник маркиза вдруг изогнулся в седле, нанося коварный удар в бок, в

последний миг меч сменил направление, и клинок ударил по шее. Бармица выдержала

выпад,  но глубоко прогнулась. Воин герцога качнулся в седле, выпустил шестопер

из рук и упал на гриву коня.  Тот, почуяв неладное, шарахнулся в сторону, унося

седока из-под второго удара.

        Возле Владина внезапно возникли трое чужих воинов.  В этот момент рядом

никого, кроме двух ребят, не было. Они смело бросились на перехват.

        Денис умело отбил удар,  махнул мечом, заставляя противника подать коня

назад,  и стал теснить его дальше.  Андрей тоже сначала насел на воина маркиза,

но тот оказался ловчее и сам перешел в атаку. Несколько секунд я смотрел на это

фехтование, отметив, что третий воин беспрепятственно скачет к герцогу, а потом

сорвал с седла лук.

        Сначала  вылетел из  седла  дружинник,  напавший на  Владина со  спины.

Вторым покатился по  траве  со  стрелой в  груди противник Дениса.  Тот  сперва

непонимающе огляделся,  пытаясь сообразить, куда делся враг, потом обернулся ко

мне и погрозил кулаком.

        —  Щенок...   —  прошептал  я,   растягивая  тетиву,  —  подраться  ему

захотелось. Тореадор хренов...              

        Третья стрела ударила в  плечо противнику Андрея.  Воин выронил щит,  и

Андрей всадил меч ему в грудь.

        Бой  подходил  к  концу,  дружинники Корхана  большей  частью  погибли.

Остальных зажали у  оврага и добивали.  По краю леса,  метрах в десяти от меня,

удирал один из воинов маркиза.

        «Язык...» — мелькнула мысль. Рука сорвала с седла аркан. Петля упала на

плечи воина. Я резко тронул с места

        Грома, дружинник вылетел из седла и кулем свалился в высокую траву.

        — Пошел...

        Гром устремился вперед,  следом,  на аркане, волочился пленный. «Сейчас

узнаем, куда уехал цирк...»

        Я  остановил коня за деревьями и подбежал к пленнику.  Тот успел встать

на колени и пытался стащить петлю. Мощный удар ноги отбросил его назад.

        Пока пленник приходил в  себя,  я  привязал его к  дереву и похлопал по

плечу. Он поднял на меня глаза, вздрогнул и опустил голову.

        —  Слушай,  парень.  Мне  от  тебя ничего не  нужно,  кроме одного.  Ты

говоришь, в какую сторону уехал Корхан, и я тебя отпускаю.

        Я говорил,  сам холодея от своего голоса. Он звучал как близкие раскаты

грома,  зловеще и  мощно.  Каждое слово резонировало в голове,  вгоняя в дрожь.

Пленник испуганно вытаращил глаза и побледнел. Беспокойно завозился.

        — Скажешь?

        Тот  отрицательно помотал  головой.  Я  присел  перед  ним,  схватил за

подбородок и рывком поднял вверх.

        —  Смотри на  меня!  Твой маркиз предал вас,  бросив на съедение войску

короля.  Он убежал,  как трус, а вы до конца выполняли долг перед этим шакалом!

Скажешь, где он, и я отпущу тебя. Ну?!

        Я чувствовал, как во мне поднимается волна ярости.

        — Говори, щенок! На куски разорву, мразь!..

        Пленник судорожно забился в путах,  скуля,  как щенок. Мой голос звучал

громовыми раскатами, леденя кровь и загоняя душу в пятки. Ужас отразился на его

лице, белом как мел.

        Уже не владея собой,  зарычал и протянул пальцы к его горлу,  собираясь

оторвать голову голыми руками.  В  тело вынула странная мощь,  распиравшая меня

изнутри.

        — Говори-и-и!..

        И  тут я  впервые увидел,  как человек седеет буквально на глазах.  Его

темные как смоль волосы за  какие-то  мгновения превратились в  пепельно-белые,

начиная от  корней  и  заканчивая самыми кончиками.  Он  выл,  уже  не  пытаясь

убежать, выл, глядя в никуда ошалевшими газами.

        Я отошел на шаг. Вой постепенно стих, перешел в скулеж. Изо рта потекла

слюна, на губах заиграла улыбка. Он сошел с ума...

        — Твою мать!..

        Отвязал его и  пошел к  коню.  Пленник сидел на месте,  не вставая,  то

смеялся,  то плакал,  утирал слезы грязной рукой, глядя в недоступную мне даль.

Это был уже не человек,  а безумное существо. Даже убивать противно. Я плюнул и

пошел прочь,  кипя  от  ярости —  маркиз скрылся безвозвратно.  Где  теперь его

искать?

        От места боя ко мне спешил герцог в сопровождении ребят.

        — Маркиза нет... Пленный ничего не сказал.

        Герцог посмотрел мимо меня, туда, где у дерева сидел обезумевший воин.

        —  Мы  тоже  захватили пленного и  допросили.  Корхан  вместе с  графом

Костутом и полутора десятками воинов ушел. С ними была одна подвода.

        «С подводой они быстро не поедут... есть шанс...»

        — Он идет к границе, до нее не больше сорока верст, — добавил Владин.

        — Я найду его. — Низкий рык вырвался у меня из глотки.

        Герцог вздрогнул,  кони испуганно отпрянули назад и  тревожно запрядали

ушами.

        — Ты поедешь один? — спросил Андрей.

        —Да.

        — Может, мы с тобой?

        — Не надо...  возвращайтесь назад.  Совсем возвращайтесь.  — Я взглядом

дал понять, куда надо возвращаться. — Или, думаете, один не справлюсь?

        Парни стушевались,  не стали спорить.  А я больше не обращал ни на кого

внимания, целиком поглощенный только одной заботой — догнать и убить.

        В лагере герцога ждал граф Славид.

        —  Наконец-то.  —  Владин пригласил графа к  столу.  —  От  вас не было

известий, и я начал беспокоиться.

        —  Я  с  сотней пришел раньше,  остальные подойдут к  вечеру.  — Славид

вертел в руках тонкий прутик. — У меня плохие вести.

        — В чем дело?

        —  Нам стало известно,  что Корхан склонил-таки степняков к вторжению в

Аберен.

        Владин скрипнул зубами и с силой сжал бокал в руке.

        — Как вы узнали?

        — Из степи...  из Юджики вернулся микенский купец.  Он возил на продажу

седла... сам знаешь, в Микенах самые лучшие... Так вот, степняки раскупили все,

причем не торгуясь.  —  Славид взволнованно провел рукой по волосам.  —  Да они

особо и не скрываются. По словам купца, в поход идут два пятитысячных корпуса.

        Герцог ударил кулаком по столу.

        —  Мы послали известие королю,  но что толку.  Степняки ждут сигнала от

Корхана, а там...

        — Но Корхан здесь.

        — Где — здесь? — удивился граф.

        —  У  Нилда...  был у Нилда.  А сейчас уходит к границе.  Мы только что

разбили его последний отряд.

        —  Ушел...   —  разочарованно  протянул  Славид.   —  Теперь  вторжение

неминуемо.

        — За ним пошел Артур.

        —Кто?

        — Это он сообщил королю о Храме.

        — А! Слышал... Чего он вдруг?

        — Корхан приказал убить его.

        — Ну и что? Преследовать, да еще в одиночку... рискованно.

        Владин пожал плечами.  Он не знал, какими словами пересказать увиденное

им на опушке леса.

        — Маркиз послал шестьдесят человек...

        — Шестьдесят? Как он только убежал?

        —  А  он и не бежал.  — Владин пристально взглянул на друга.  — Хочешь,

покажу это место?

        Граф, заинтригованный странным тоном собеседника, спросил:

        — И что там?

        —  Там они и лежат,  все шестьдесят!  Трое ушли,  да человек восемь мои

воины добили.

        Широкое малоподвижное лицо графа вытянулось.

        — Он всех? Один?..

        — Всех...

        Перед  глазами герцога встала картина вчерашней бойни:  поле,  усеянное

трупами,  искалеченные тела,  кровь бьет из страшных ран,  стоны и крики,  звон

стали.  А посреди этого — ураган,  сеющий смерть. Залитый чужой кровью с головы

до  ног,  в  руках  черные молнии,  глаза безумные,  на  губах пена,  из  груди

вырывается хриплый рев, повергающий в ужас даже его, былого воина...

        — Твой Артур — бог, сошедший с небес?

        — Не знаю.

        — Но даже бог не в силах нам помочь.  Маркиз ушел,  а значит, вторжение

неминуемо. Скоро здесь такое начнется...

        —  Да.  —  Владин помрачнел.  -  У  нас на границе два полка...  может,

дворяне выставят тысячу. И здесь будет полторы. На юге еще сражаются сторонники

маркиза.  Когда узнают о вторжении,  сами пойдут вперед. Король в лучшем случае

пришлет еще три полка,  итого пять тысяч.  А у одних степняков — десять. Десять

против пяти!

        Оба хорошо понимали,  что это значит. Степняки, привлеченные богатством

Храма,  не отступят.  И все будет,  как и тридцать, сорок, сто лет назад, когда

эмиры степи нападали на пограничье почти каждый год.

        —  Надо разместить твоих людей и  готовить оборону,  — нарушил молчание

Владин.

        —  Хорошо,  —  вздохнул Славид.  — Потом покажешь сокровища,  я даже их

увидеть не успел.

        — Насмотришься еще. — Владин встал, — Пора на боковую...

        ...Пламя освещало маленькую поляну и людей,  сидящих у костра. Здесь же

стояли два шатра и  повозка.  Рядом с  деревьями паслись лошади.  Я наблюдал за

ними из густого кустарника метрах в двадцати от поляны.  Люди давно сосчитаны и

опознаны.  Это  дружинники Корхана.  Двое  охраняют лагерь,  еще  трое  сидят у

костра.  В шатрах отдыхают пять человек, и маркиз там. А еще двое лежат в лесу,

у  родника. Они пошли за водой и неосторожно наткнулись на меня. Теперь я ждал,

когда оставшиеся потеряют терпение и начнут искать своих товарищей.

        На  лежащих у  костра  плоских раскаленных камнях жарились тонкие ломти

мяса. Дразнящий аромат достигал края поляны, где сидел я.

        Коренастый воин в  кожаной безрукавке что-то  сказал,  его сосед встал,

подхватил с земли факел и пошел в мою сторону.  Зашуршала трава под сапогами. Я

быстро отполз метров на  десять назад,  приготовил нож и  замер.  Воин протопал

мимо,  освещая себе путь факелом и  ругаясь вполголоса.  Он  материл товарищей,

вздумавших играть в  прятки в  такое время,  и  начальника,  пославшего его  на

поиски.  Я подождал, пока он не спустится ниже, чтобы не было видно с поляны, и

возник за его спиной.  Левая рука ударила по губам, зажимая рот, правая всадила

клинок до рукоятки в ямку над ключицей.

        Тело мягко опустилось в густую траву,  факел отлетел в сторону. Я бегом

вернулся обратно,  поднял  лук  с  земли,  выровнял дыхание и  взял  на  прицел

ближнего дозорного.  Сухо щелкнула тетива, воин запрокинул голову и упал, ломая

тонкие ветки кустарника.  Второй дозорный с  криком покатился по склону,  в его

спине торчал обломок стрелы.  Воин в  безрукавке оказался опытным бойцом.  Он с

криком отпрыгнул в сторону, в руке словно по волшебству возник меч. Его товарищ

упал на землю, пополз к повозке.

        Я  отложил бесполезный лук  и  выскочил на  поляну.  Из  ближнего шатра

вылетел двухметровый гигант в  одной рубахе.  Его лицо показалось мне знакомым.

Следом выскочил низкорослый дружинник с  топором.  Я бросил нож,  и гигант упал

навзничь,  ломая опору шатра.  Низкорослый взревел и  подлетел ко  мне,  занося

топор над головой.

        Носок сапога подцепил горящую головешку и швырнул ее в лицо противника.

Тот отшатнулся, закрыл лицо рукой, и в следующий миг рухнул в костер с пробитой

грудью.  Зашипели угли от  полившейся на  них  фонтаном крови.  Запахло горелым

мясом.

        Я  срубил двух дружинников и подскочил к шатру.  Заглянул — никого.  Во

втором тоже.  А где маркиз? И еще двое воинов? Обвел взглядом поляну и заметил,

что гигант еще жив.

        Подошел ближе.  Дышал он с трудом,  хрипло,  с подбородка капала кровь.

Рука     бессильно    шарила     по     груди,     пытаясь     вытащить    нож.

   

        — Забыл... коль... чугу...                           

        Отсвет пламени упал на дерзкое и холеное лицо,  и узнал его. Барк, граф

Костут. Правая и левая руки Kopхана.

        — Где Корхан?

        — Что? — Он с трудом сдерживал порывы кашля. За... чем... тебе?

        — О здоровье спросить. Так где он? Угасающий взгляд ушел в сторону.

        — Что, Барк, не хочется умирать?

        — От... откуда знаешь меня?

        — Знаю. Так где Корхан?

        Он же хотел меня увидеть.

        — А-а... ты тот самый... Как ты ушел? Ведь Мэд послал...

        —  Послал.  Их было шестьдесят,  Барк.  Шестьдесят человек.  И  все они

остались там.

        На бледном лице проступило изумление и страх.

        — Гайяр.

        —Что?

        — Ты оборотень.  — Кровь тонкой струйкой полилась изо рта.  — Пришел по

мою душу...

        — Не по твою, Барк. Мне нужен Корхан. Где он?

        Что-то булькнуло у него внутри, кровь пошла быстрее. Едва слышный голос

прошептал:

        — Они с другой... стороны... горы. Ждут... когда придут за... ними...

        Мускулистая грудь вздрогнула и опустилась, глаза замерли, глядя в небо.

Еще мгновение я разгядывал труп, потом вытащил нож, вытер его и сунул в ножны.

        До  горы  несколько часов ходу,  при  хорошей скорости к  утру  буду на

месте.  Я  стреножил Грома,  оставил на  седле  секиру и  лук  и  отвел коня  к

деревьям.  Вернулся к  костру,  посмотрел на сваленное в кучу трофейное оружие.

Дорога ему в овраг, пусть там ржавеет. Найдет кто, его счастье, нет — и ладно.

        За спиной вдруг зашуршало. Я отпрыгнул в сторону, в полете развернулся,

и вытащил меч. Кто-то прятался в повозке.

        — Влезай, не то подожгу...

        Вряд ли это Корхан.  Маркиз, конечно, негодяй и сволочь, но он воин, не

трус.

        — Ну?..  — Я перебросил меч в левую руку,  а в правую взял нож, готовый

при малейшем подозрении метнуть его.

        Полог откинулся,  и из повозки вылез...  вылезла девчонка.  Оба-на... Я

опустил  оружие  и  удивленно присвистнул.  Девчонка обвела  поляну  испуганным

взглядом, вздрогнула, узрев трупы воинов, и закусила губу.

        Наверное,  это наложница маркиза, пожелавшего развлечься в дороге. Судя

по виду,  очередная забава Корхана — дворянка.  Стройная фигура, гордая осанка,

несколько надменный вид.  Красивое лицо  с  тонкими  чертами,  длинные  волосы,

тонкая шея. Длинное до икр платье в пламени костра

     просвечивает, насквозь, являя моим глазам соблазнительную картину.

        Я спрятал меч и нож, вытер потное лицо и негромко спросил:

        — Кто ты?           

        — А ты? — мгновенно парировала она.

        — Я так... мимо шел.

        — Тогда почему напал? — Она держалась слишком смело для дорожной шлюхи.

        Девочка хорохорится, но сквозь маску высокомерия явно проступает страх.

Я  поправил пояс,  по  привычке проверил снаряжение и  посмотрел на небо.  Пора

выступать.

        — Ты не ответил.

        — Послушай, малышка, ты слишком любопытна...

        — Я не малышка! — Она сердито топнула ногой. — Изволь отвечать мне.

        Спорить  с  девчонкой,   у  которой  сдали  нервы,  я  не  стал.  Пусть

упражняется в выработке повелительного тона на ком-нибудь другом.

        — Тебя поймали неподалеку отсюда? Корхан с тобой забавлялся... Как твое

имя?

        Девчонка вспыхнула,  словно факел,  гневно повела глазами и  неожиданно

тихо ответила:

        — Лера... Ты уходишь? А я? _ Что — ты?

        — Ты оставляешь меня одну? Я пожал плечами и пошел прочь.

        —  Да подожди же...  —  Лера подбежала ко мне и  схватила за руку.  — Я

пойду с тобой.

        —Куда?

        — Куда и ты.

        — Нет. Оставайся здесь или уходи куда хочешь, но со мной ты не пойдешь.

Там,  в низине,  четырнадцать коней, выбирай любого. Вон оружие, вещи, припасы.

Все теперь твое.

        — Я... — Она смутилась, опустила глаза. — Мне страшно. Здесь эти...

        — Эти? А-а... Они не кусаются, не царапаются и даже не кричат. Отпугали

свое. Можешь смело не обращать на них внимания.

        — Стой! — с упрямством заявила она. — Я пойду с тобой. Ты мне не можешь

запретить.

        Я выругался про себя, проклиная дворянское упрямство наложницы маркиза,

и  произнес,   четко  разделяя  слова,   чувствуя,  как  из  глотки  вырывается

приглушенный рев:

        — Ты! Останешься! Здесь!

        Лера застыла у повозки, в глазах плескался страх.

        — Ты меня поняла?

        Девчонка молчала,  глядя расширенными глазами на  меня.  Руки сжались в

кулаки,  щеки  покраснели.  Видимо,  мое  поведение  не  укладывалось  в  рамки

привычного ей, и это сбивало с толку. Не дожидаясь ответа, я пошел прочь.

        ...Отблеск начищенных доспехов я  увидел в тот момент,  когда уже хотел

плюнуть на  все.  К  счастью,  двухчасовой поиск не прошел напрасно.  Солнечный

зайчик стеганул по глазам нестерпимо ярким светом и исчез.  Я сморгнул и сквозь

выступившие слезы разглядел метрах в тридцати от себя дружинника.  Тот стоял на

небольшой  площадке,  около  маленькой пещеры.  Над  головой  нависал  каменный

карниз.

        Стараясь не шуметь, я полез наверх.

        — Возьми шест, воткни в ту трещину... чтобы стоял повыше.

        Голос показался знакомым.  Я  вполз на  карниз и  осторожно выглянул за

край.   Прямо  подо   мной   стоял  Корхан  собственной  персоной.   Рядом  два

телохранителя.

        Один возился с шестом, устанавливая его в расщелине между камней.

        Значит,  господин маркиз ждет гостей из  степи.  Устроим ему  небольшой

сюрприз. Выбрав место, я спрыгнул вниз.   

         — Проклятие!

        Маркиз  отступил в  глубь  пещеры,  когда  с  неба  на  голову свалился

незваный гость. Его воины синхронно вытащили мечи и закрыли телами хозяина.

        Не  дав им  опомниться,  я  метнул нож в  глаз первому.  Второй получил

кинжал     в      гортань.      Оба      рухнули     под     ноги      хозяину.

          

        Все  произошло настолько быстро,  что  маркиз не  успел  опомниться.  Я

вытащил меч и сделал шаг навстречу.

        — Я принес свою голову, Корхан. Сними ее сам, если сможешь!

        И  опять  вместо  нормального  голоса  вышел  резонирующий рык.  Маркиз

побледнел, вытащил из ножен кривой меч и хрипло выдохнул:

        — Кто ты?

        — Тот, кого ты приказал убить.

        Маркиз изумленно выдавил:

        — Ты? Жив, гайяр...

        — В отличие от тебя.

        Глаза  Корхана  сузились.  Внезапно  он  прыгнул  вперед,  нанося  удар

наискосок.  Я  снял  выпад,  заставив переместиться маркиза вбок.  Второй  удар

прошел мимо,  едва коснувшись моего меча,  а  на третьем я его поймал,  выгадав

момент замаха.  Нырнул под поднятую руку, серединой клинка принимая его локоть.

Лезвие перерезало мышцы, сабля вылетела из ослабившей хватку ладони.

        Я сбросил его руку в сторону и ударил сам.  Клинок располосовал льняную

рубашку и пробил грудину.  Кровь моментально залила легкую куртку светло-синего

цвета.  Сильный пинок  отбросил маркиза назад.  Он  отлетел,  ударился спиной о

стену и упал на колени. Прижатая к груди рука окрасилась кровью.

        —  Не успел надеть кольчугу?  — сочувствующе проговорил я.  — Прямо как

Барк. 

        — Ты и его?..

        — Да, вчера.

        — Тварь...

        Маркиз скривил губы,  опустил голову, глядя, как вытекает из раны кровь

и заливает камни под ногами. Из горла вырвался хриплый стон.

        Я подобрал саблю,  взвесил в руке,  последний раз взглянул на того, кто

стал моим смертельным врагом,  и нанес удар. С легким стуком отрубленная голова

откатилась к краю площадки. На стены пещеры брызнула кровь, труп yпал под ноги.

Я отступил на шаг.

        — Ну вот и все, Корхан...

        Вытащил нож  из  горла  убитого телохранителя,  вытер  клинок  и  сунул

обратно в  чехол.  Усадил трупы воинов у входа в пещеру.  В центре устроил тело

маркиза.   Вытянул  шест  из   расщелины,   обломил  длинное  древко,   оставив

полуметровый конец с  острым краем.  И  воткнул его в  то,  что осталось от шеи

маркиза.  Отыскал мешок,  вытряхнул из  него припасы и  бросил туда отрубленную

голову.  Работал автоматически,  даже не  особенно осознавая,  зачем все делаю.

Словно выполнял заранее заложенную программу.

        Месть  не  остудила голову и  не  сняла  камень с  души.  Ни  угрызений

совести, ни радости... Он хотел меня убить, получил по заслугам, и это верно. В

каком бы  мире  ни  жил,  всегда надо  защищать свою жизнь.  Она  дана человеку

родителями,  и  никто не  вправе ею  распоряжаться,  никто!  Каждый имеет право

ответить на  удар ударом,  если,  конечно,  не  хочет превратиться в  послушное

быдло, которое ведут на бойню. Древний закон верен — око за око, зуб за зуб!..

        ...Вершина горы  уже  скрылась за  листвой деревьев,  под  ногами вновь

шуршала трава.  В  лесу  было прохладнее,  солнце только изредка мелькало между

ветвей,  спину приятно охлаждал легкий ветерок.  В  воздухе витал слабый аромат

влаги — впереди тек большой ручей.  Я смахнул рукавом пот со лба и направился к

нему.                      

        До поляны осталось метров десять, когда оттуда донесcя громкий вскрик и

шум драки. Я подбежал к кустарнику, отвел ветку и осторожно выглянул.  

        У дерева,  прислонившись к стволу,  стоял рослый человек в плаще жреца,

зажимая рукой плечо.  Сквозь пальцы на землю капала кровь.  Второй замер рядом,

держа в руках короткий посох. Третий неподвижно лежал в траве у родника.

        В нескольких шагах от них стоял широкоплечий воин с секирой в руках. По

виску стекала струйка крови,  на локте левой руки пламенела царапина. На одежде

я  различил знак  дружины Корхана.  У  кустарника,  зажав голову руками,  сидел

второй дружинник.

        За  спиной раздался едва  слышный шорох.  Я  быстро оглянулся и  увидел

незаметно  подкравшегося  воина  с  коротким  топориком  в  руке.   Поняв,  что

обнаружен, воин прыгнул вперед.

        Мешок полетел ему в лицо, я присел, отводя опускающуюся руку в сторону.

Тяжелое тело, закованное в доспехи, сбило меня с ног. Сплетясь в клубок и ломая

кустарник, мы вылетели на поляну. Дружинник оказался сверху. Я выбил топорик из

рук,  боднул головой в  лицо и,  ухватив за  наплечник,  дернул вправо,  поддав

бедрами.  Противник рухнул  в  траву,  пятная ее  кровью из  разбитого носа.  Я

мгновенно прижал его  к  земле,  просунул руку под подбородок,  нащупал кадык и

сдавил его. Коротко дернувшись, дружинник замер.

        Вскочив на ноги,  я  вытащил меч и  отпрянул назад,  не зная,  с  какой

стороны ждать нападения.  Все замерли,  не сводя с  меня глаз.  Державший посох

жрец внезапно шагнул вперед и высоким властным голосом произнес:

        — Кто бы ты ни был, странник, заклинаю тебя светлым небом, помоги нам!

        Дружинник покосился на  своего товарища,  кинул взгляд на меня и  вдруг

прыгнул  на  жреца,  высоко  подняв  секиру.  Сверкающий полумесяц  мелькнул  в

воздухе, грозя развалить жреца пополам, но на встречу ему метнулся посох. Сухой

треск прокатился по  поляне,  жрец неимоверным усилием отбросил воина от себя и

отпрянул, тяжело дыша.

        Я еще миг помедлил,  потом шагнул вперед.  Клинок легонько коснулся шеи

сидящего воина.  Брызнула фонтаном кровь,  крупное  тело  без  звука  рухнуло в

траву.

        Его товарищ рванулся ко  мне,  прыжком преодолев три шага,  разделявших

нас. Я поднырнул под опускающиеся руки, принял тяжелое тело на плечи и полоснул

мечом по промежности противника. Поляна огласилась криком боли.

        Перебросил воина через себя и вогнал меч в его шею.

        Дернувшись последний раз, тот затих. Изо рта потекла струйка крови.

        — Благодарю тебя, рыцарь! Ты спас наши жизни...

        Ко  мне  шел жрец,  держа посох в  левой руке,  а  правую потягивая для

пожатия.

        —  Ерунда...   —  Я  вытер  клинок,  встал,  пытаясь  отдышаться  после

скоротечной схватки.

        Жрец  замер  в  двух  шагах,  внимательно оглядел меня  и  торжественно

произнес:

        — Я прошу отважного рыцаря быть гостем в нашем храме.

        -Где?

        Второй   жрец   подошел  к   своему   товарищу,   лежавшему  в   траве.

                   

        — Я все объясню, но сначала мы должны помочь нашему спутнику.

        Игнорируя протянутую руку, я подошел к раненому жрецу.

        — Пожалуй, ему уже ничем не поможешь.

        Удар  мечом  распорол мышцы  живота.  Синеватые кишки  выпали  наружу и

дымились в  траве.  Жрец был без сознания.  Я  с трудом нащупал пульс и покачал

головой. Жить ему осталось минут десять — пятнадцать.

        — Он умрет.

        Второй жрец вскинул голову.

        — Он не может умереть!

        Его товарищ успокаивающе похлопал по руке и устало прошептал:

         — Это воля богов... надо заняться твоей раной.

        Пока  мы  перевязывали пропоротое клинком  плечо,  жрец  уговорил  меня

принять приглашение и  посетить храм.  После недолгого колебания я  согласился.

Следовало хоть немного отдохнуть, обратная дорога не обещала быть легкой.

        ...Забытый  ныне  культ  бога  Явора  уцелел  только  в  лесном  храме,

расположенном на границе Аберена со степью.  Властелин ночного неба,  могучий и

страшный в гневе бог, требовал множества жертв, в том числе и людских. Когда-то

каждую осень ему отдавали молоденькую девушку, непременно девственницу, а зимой

дарили пять  кобылиц.  Перед  войной сжигали младенца,  а  после победы срубали

головы пленникам.

        — ...Позже культ нашего бога выродился, на смену ему пришел бог Ночи, а

еще позже и  бог Дня.  Мы сами стали забывать многие обряды и  перестали делать

кровавые жертвы.  Теперь вместо людей  отдаем коней,  овец...  —  говорил жрец,

назвавшийся Сконоро.

        Его раненый товарищ — Равен — шел молча. Тело убитого жреца оставили на

поляне. За ним пришлют слуг, чтобы перенести в храм.

        Я слушал рассказ краем уха, думая о своем. Вскоре дорога сделала резкий

поворот и впереди показался островерхий купол лесного храма.

        Большой треугольный стол стоял в центре просторного помещения в глубине

пещеры.  Свет  от  шести  огромных факелов едва  разгонял подступавшую со  всех

сторон тьму,  и по углам комнаты зловеще чернели уродливые тени. Во главе стола

на широком диване сидел настоятель храма брат Куник — благообразный мужчина лет

пятидесяти,  в чьих руках были владения,  по моим скромным подсчетам, ничуть не

уступавшие владениям маркиза Корхана или герцога Владина.

        В  ходе  продолжительной и  обильной трапезы настоятель,  говоря густым

басом,  поведал мне об истории храма и  делах насущных.  Я  слушал его вполуха,

только кивал и  улыбался,  а  сам все прикидывал,  как и  когда лучше исчезнуть

отсюда.

        За убитым жрецом уже послали людей,  настоятель велел принести в храм и

тела убитых воинов,  предать их земле,  согласно древним обрядам.  В  цветастых

выражениях он поблагодарил меня за оказанную помощь, преподнес н дар серебряную

чару  с  золотой  насечкой  и  предложил  погостить в  храме,  обещая  показать

удивительные для непосвященного обряды.

        Я  хотел было откланяться,  но в  этот момент вошедший послушник принес

весть.

        —  Настоятель.  К  нам приехали гости из степи.  Шесть всадников просят

принять их и дать приют на несколько дней.

        — Из чьего клана люди? С чем приехали?

        —  Судя по виду,  это воины Салибека.  Они хотят отдохнуть с  дороги и,

возможно, принять участие в нашем обряде.

        — Шесть человек? — недоверчиво протянул Куник. — Пуститься в такую даль

столь малым отрядом, это странно.

        Послушник едва заметно улыбнулся и с поклоном произнес:

        — Мы обнаружили второй отряд. Десять человек, конные, встали лагерем на

противоположном краю леса. Они наверняка приехали вместе, но сюда пришли только

шесть человек.

        Настоятель удовлетворенно опустил голову.

        —  Они  знают  наш  закон.  Пропустите их,  накормите  и  расположите в

комнатах для гостей.  Раз они решили принять участие в  испытаниях,  так тому и

быть.  Вечером пригласишь всех  на  беседу,  а  пока пусть отдыхают.  Послушник

неслышно исчез.

        —  Прошу меня извинить,  но что это за обряд,  на который так стремятся

попасть степняки?

        Куник улыбнулся:

        — Тебе стало интересно?  Многие приходят к нам, испытывая сперва только

любопытство.  Но потом остаются,  признав, что наша вера — лучшее, что есть под

этим небом.  Никакого секрета нет,  раз в три месяца сюда съезжаются сильнейшие

богатыри со  всех земель,  где почитают Явора.  Они устремляются на поиск славы

и... жен.

        —Жен?

        —  Я  вижу,   в  тебе  проснулось  любопытство.  Обычно  мы  никому  из

посторонних не показываем наши обряды.  Но ты спас наших служителей... И, кроме

того,  Сконор — мой брат.  Есть и еще одна причина. Хоть там... в столице этого

не признают,  а  то и  стараются забыть,  но слава о нашем храме,  как об очень

богатом,  распространилась далеко за пределы Аберена.  И каждый, кто окажет нам

какую-нибудь услугу,  обычно не  остается без щедрого подарка.  Нередко бывало,

что знаменитые рыцари специально приезжают сюда в  надежде хоть как-то услужить

и  заработать вознаграждение.  Иногда,  едут,  чтобы выбрать жен  или наложниц.

Конечно,  мы  одариваем  всех,  кто  действительно  помог  нам,  храму  выгодно

распространять свое учение даже таким способом.

        Куник помедлил.

        —  В знак особого расположения тебе покажут весь храм.  Если захочешь —

можешь  посмотреть сам  обряд.  Поверь,  это  весьма любопытное зрелище.  После

такого многие сами стремятся поучаствовать в них.

        — Вы позволяете смотреть?

        — Иногда.  Возможно,  ты слышал о таком человеке — герцоге Владине? Лет

пятнадцать назад он побывал в нашем храме и даже увез с собой наложницу.

        Я  едва не  разинул рот от  удивления.  Владин?!  Вот уж  никогда бы не

подумал...

        Куник вертел в руке бокал на тонкой ножке.

        — Однако непонятно,  с чего бы это степняки приехали сейчас? Обычно они

приезжают в конце лета.  Сыновья знатных дворян дома устраивают соревнования за

право участвовать в наших обрядах. А тут такая спешка. Непонятно...

        На  этот  вопрос мог  ответить я.  Отряд  степняков не  что  иное,  как

делегация для встречи Корхана.  Степняки обнаружили трупы,  а  теперь не знают,

что делать.  Вот и  решили переждать в  храме,  благо он  находится недалеко от

условленного места. А заодно и новости узнать.

        Я задумался и не услышал, как Куник обращается ко мне.

        —Что?

        — Я говорю, может, ты хочешь отдохнуть с дороги?

        — Да, с удовольствием.

        — Тебе покажут комнату.

        Куник  позвонил в  маленький колокольчик и  в  комнату вошел слуга.  Он

повел меня по  длинному,  погруженному в  полумрак коридору,  свернул направо и

открыл едва заметную в стене дверь.

        Моему взору предстала просторная комната,  отгороженная с  трех  сторон

занавесками  из  шкур  зверей.  В  центра  широкая  низкая  кровать,  за  одной

занавеской вместительная ванна,  за другими скрываются вделанные в  стены ниши.

Кроме кровати, стола и трех стульев, больше ничего не было.

        Я прошел по комнате, оглядываясь, потрогал покрывало на кровати, сел на

нее и задумался.

        Насколько Куник  посвящен  в  перипетии борьбы  за  трон?  На  чьей  он

стороне?  В храм свободно приезжают люди короля и степняки.  Значит ли это, что

здешние жрецы  занимают нейтральную позицию?  Во  всяком случае,  надо  уходить

отсюда. Еще одного храма мне не осилить.

        В этот момент открылась дверь,  и на пороге возникла фигура, закутанная

с ног до головы в алый плащ.

        — Тебе чего? — рассеянно поинтересовался я. Гость закрыл дверь и мелкой

походкой подошел к кровати. По жестам и походке я определил, что это женщина.

        —  Может,  снимешь накидку?  Или так положено?  Легкое движение рук — и

алый плащ упал на пол, а передо мной предстала юная девушка, лет шестнадцати. Я

восхищенно смотрел на нее.

        Ровный овал  лица,  высоко поднятые прической черные как  смоль волосы,

высокие скулы,  прямой нос.  Сочные губы  накрашены ярко-алой  краской,  черные

нитки бровей удивленно изогнуты, большие темно-карие глаза смотрят с почтением.

        Девушка  была  невысокого  роста,   с   хорошей  фигурой.   Она   вновь

поклонилась, и приятным голоском произнесла:

        — Меня зовут Латея, господин.

        — Латея?  — Я машинально протянул руку и взял в ладонь маленькие тонкие

пальцы.

        — Господину сначала надо принять ванну после долгой дороги.

        — Откуда ты... знаешь, что у меня была дальняя дорога?

        Латея  улыбнулась,  потянула  за  руку,  заставив встать,  и  коснулась

панциря.  Я сразу ощутил, насколько одежда пропиталась потом и грязью. Послушно

снял панцирь,  отстегнул ремень с  мечом и  ножом и отбросил его на стул.  Едва

касаясь пальцами, девушка помогла мне снять куртку, от ее прикосновений по коже

побежали мурашки, сердце застучало быстрее, а во рту пересохло..

        Я скинул куртку и немного замешкался,  не зная, стоит ли снимать брюки,

но Латея сама расстегнула пряжку ремня.  Я обнял ее. Маленькие ладошки уперлись

мне в грудь. атея вновь улыбнулась.

        — Не надо спешить, господин. Идем...

        Мы  зашли  за  занавеску,  девушка ловко  открыла кран,  и  ванна стала

наполняться водой.

        — Можно залезать, господин.

        —А ты?

        — Не сейчас... потом.                            

        Она  достала с  полки губку и  начала натирать мне  спину.  .  «Вот это

сервис...  Интересно,  каждого путника здесь  так  встречают или  только  особо

отличившихся?»

        Я  закрыл  глаза,  наслаждаясь приятным  расслаблением.  Нежные  ладони

массировали спину и  грудь,  разминали ноги.  Дважды я порывался увлечь Латею к

себе,  но  та  неизменно уклонялась.  Потом  она  насухо  вытерла меня  большим

полотенцем и подвела к кровати.

        Я  не отрывал от нее глаз.  Длинное,  до пят,  платье из тонкой материи

почти не скрывало фигуры, и под ним ничего не было.

        Уложив меня на мягкие простыни,  она села в ногах и стала разминать мои

ступни.  От ее рук шло приятное тепло,  волной поднималось к сердцу и ударяло в

голову.  Потеряв терпение,  ухватил Латею за  руки.  Тонкая ткань шелестела под

моими ладонями, я снял с нее платье и накрыл рот девушки долгим поцелуем. Она с

готовностью ответила, но тут же отстранилась. Слегка задыхаясь, прошептала:

        — Господин... сначала я должна выполнить обряд.

        — Какой еще обряд?

        — Обряд получения силы.

        — Чего?

        —  Так надо...  —  Она вздрогнула,  когда моя ладонь прошла по  низу ее

живота и опустилась дальше.  — Я должна получить часть силы героя,  чтобы потом

родить богатыря.

        — Ты хочешь родить от меня? — Я приподнялся на локте.

        — Не сейчас... может, потом. Я должна получить часть силы.

        — Как это?

        Она освободилась от  объятий,  одним движением руки распустила волосы и

скользнула вниз.

        — Ляг, господин.

        Я послушался,  чувствуя,  как ее язык коснулся ступней ног, щиколоток и

пошел выше, выше...

        «Вот  как  они  получают  часть  силы,  —  мелькнула мысль.  —  Хороший

обряд...»

        Распущенные волосы щекотали живот,  тонкие пальцы поглаживали ноги, она

извивалась всем телом, ни на миг не прекращая движений...

        Когда обряд был закончен,  она легла рядом и  полностью отдалась в  мои

руки.  Где-то  через час,  обняв Латею,  я  заснул и  проснулся только вечером,

бодрым и полным сил.

        Девушка уже покинула комнату, оставив в воздухе тонкий аромат девичьего

тела.

        Вскоре принесли ужин.  Почувствовав нешуточный голод, я с удовольствием

принялся за  еду.  Надо  отдать  должное  местным  жрицам  любви,  они  здорово

опустошают мужчин.  После  ночи  любви немудрено потерять несколько килограммов

веса.

        Наевшись,  позвонил в  колокольчик.  Вошел  слуга  и  жестом  пригласил

следовать за собой.  Поплутав по коридору,  молчаливый провожатый привел меня в

небольшое помещение. Навстречу поднялся Куник.

        — Как ты отдохнул?

        — Прекрасно.

        — Надеюсь, наша маленькая сестра доставила тебе удовольствие?

        — Огромное. Здесь ничего похожего я еще не видел.

        — Здесь — это где?

        Я спохватился и, улыбнувшись, развел руками.

        — Здесь, на востоке страны.

        —Значит, ты из столицы?                      

        — Почему из столицы?

        — У нас редко бывают гости оттуда. Все больше с окраин. 

        Настоятель подозвал к себе жреца, стоявшего в углу комнаты.           

        — Брат Антис покажет тебе храм и некоторые обряды,  которые,  я уверен,

тебя заинтересуют. А после мы поговорим.

        Куник проводил нас до  двери.  Я  поблагодарил его и  пошел за Антисом.

Миновав каменный коридор,  мы  поднялись по  винтовой лестнице на  первый  этаж

храма. Сквозь квадратные окна проникали последние лучи заходящего солнца.

        Мой проводник шел впереди и рассказывал о храме.

        —  ...С  окрестных селений по  обе  стороны границы каждые  три  месяца

привозят молоденьких девушек, четырнадцати-пятнадцати лет. Их приносят в жертву

богу.      

        Я поморщился, представив кровавое жертвоприношение. Столько загубленных

жизней ради сохранения древнего обряда. Антис, видимо, заметил мое недовольство

и улыбнулся.

        —  Конечно,  их не убивают.  Девушки становятся послушницами и проходят

сложный обряд посвящения. Их готовят к долгой службе на благо Явора.

        — И в чем заключается их служба? Согревать постели гостям?

        —  Это только часть обязанностей.  И  мы  не стремимся удержать каждую.

Если девушка в  ходе обучения не выказала желания остаться в храме,  мы готовим

ее к брачным играм.

        — К чему? А, настоятель говорил. Приезжают воины и выбирают себе жен.

        — Да, но не выбирают, а завоевывают. Только самые сильные, умелые могут

увести с собой трех девушек.

        — Хм...

        Во  мне  проснулось любопытство.  Что значит —  завоевывают?  Рыцарские

поединки, что ли? И потом, три наложницы разом!

        — И много желающих?

        —  Бывает по двадцать —  тридцать человек,  но в играх участвуют только

шесть.

        — А остальные?

        —  Возвращаются домой.  Но  это  бывает редко.  Правила всем  известны,

поэтому от каждого селения или клана степи приезжает один человек.  Очень часто

ими  оказываются дети  беков  или  старост.  Если  же  претендентов больше,  им

назначаются испытания.

        — Схватки?

        —  Нет.  Бог  не  любит,  когда  воины получают раны  напрасно.  Обычно

испытывают силу и выносливость, а для этого не обязательно калечить друг друга.

        Антис подвел меня к двери в конце коридора.

        — А здесь прибывшие девушки проходят первые этапы обучения...

        Он открыл дверь,  и  мы вошли в неосвещенное помещение.  Жрец отодвинул

занавеску, и я невольно сощурил глаза. После полного мрака свет от двух факелов

показался слишком ярким.  Мы стояли на широкой лоджии,  а внизу была просторная

комната.

        Я  обернулся к  жрецу за объяснениями,  но тот только покачал головой и

прижал палец к губам.  Внизу раздался тихий скрип, открылась неприметная дверь,

и  в  комнату вошел  рослый жрец,  ведя  следом молоденькую девушку.  Оба  были

облачены в  синие  халаты  до  пят.  Жрец  подвел девушку к  огромному дивану и

громким  голосом велел  ей  раздеться.  Та  вспыхнула,  отшатнулась и  отчаянно

замотала головой.

        Жрец  повелительно указал  на  халат.  Девушка закусила губу,  опустила

голову, но не шевельнула и пальцем. Над моим ухом раздался шепот.

        — Она только недавно приехала в храм из одного дальнего села на границе

со степью.

        — И что, ее сразу... приобщают к новой вере?

        Жрец  притянул девушку себе,  отбросил ее  руки и  развязал пояс.  Полы

халата разошлись,  обнажив стройное тело.  Девушка вскрикнула, из глаз полились

слезы.  Через мгновение халат упал под ноги, и моему взору предстала обнаженная

девичья фигурка.

        Жрец удовлетворенно окинул взглядом девушку и  скинул свой халат,  тоже

оставшись голым.

        Я шепнул:

        — И это называется посвящением?                

        —  Он  ее не тронет.  В  смысле,  не лишит девственности.  Это жестокий

обряд, но его проходят все жертвы. Они должны покориться мужской силе, мужчине.

В  этом заключается их служение богу.  А потом в течение трех месяцев их научат

настоящему искусству любви.

        «Чем отличается храм от борделя?  Там тоже хорошо готовят девок служить

мужчине. Странно...»

        Между  тем   жрец   заставил  девушку  опуститься  на   толстый  ковер,

постеленный у дивана, и что-то приказал. Девушка, сильно зажмурив глаза, мотала

головой.

        Жрец что-то прошептал ей на ухо.  Его напряженный,  налитый кровью член

коснулся сочных губ девушки. Та отвернула голову.

        Антис негромко заметил:

        —  Можно,  конечно,  сначала обучить ее,  убедить,  что все испытания —

часть древнего обряда.  Тогда она перестанет бояться и  с  готовностью выполнит

требования.  Но  самое главное в  этом  обряде —  проверить готовность идти  на

жертву.

        Я  пожал плечами,  последователей любвеобильного бога Явора очень много

как  в  этом мире,  так  и  моем.  Только они об  этом не  догадываются,  когда

укладывают неопытных девочек в постель силой.

        Внизу жрец положил руку на голову девчонке и погладил.  Та замерла,  не

спуская глаз с члена.  Потом неуверенно коснулась его рукой и тут же отдернула.

Жрец  властным голосом настаивал,  продолжая гладить ее  по  волосам.  Девчонка

склонила голову, губы дотронулись до члена, рот открылся и принял плоть в себя.

Жрец одобрительно прогудел, чуть подавшись вперед.

        — Ну все, — сказал Антис. — Можно дальше не смотреть.

        — А что с ней будет потом?

        —  Ничего.   Придут  женщины,  умоют  ее,  успокоят  и  совершат  обряд

посвящения.  А  затем расскажут обо  всем,  что   надо знать молодой послушнице

храма.  Через две недели  обряд повторится,  но это чисто символический акт.  А

через три месяца девушка будет участвовать в брачных играх.   

        Мы вышли в  коридор,  Антис повел меня дальше,  на ходу рассказывая обо

всех  сложностях и  нюансах  брачных  игр.  У  большой  двустворчатой двери  он

остановился.

        — Здесь начинаются испытания.

        Он открыл дверь. У входа лежал огромный камень в виде прямоугольника. С

одной стороны вбит крюк, к которому привязана веревка.

        —  Этот  камень  испытуемый должен  дотащить до  противоположной стены.

Задание не для слабака.

        — Да. — Я прикинул вес камня. Никак не меньше двухсот килограммов.

        — А в дальнем конце дверь затянута сеткой. — Антис подвел меня к ней. —

Только силач способен разорвать ее голыми руками.

        Передо мной,  загораживая проем двери, висела сеть. Ячейки мелкие, нить

толщиной в  полмиллиметра.  Порвать такую  можно  только ножом,  иначе изрежешь

руки. Словно прочитав мои мысли, Антис добавил:

        —  Обычно испытуемые просто срывают сеть с петель,  но иногда находятся

богатыри,  которые разрывают ее. Правда, — по губам скользнула усмешка, — после

этого они становятся ни на что не годны,  их руки покрываются ранами. Нам нужны

не только сильные, но сообразительные победители.

        — А что дальше?

        —  Дальше  другие  помещения.  После  того  как  претенденты пройдут  в

следующую комнату,  каждый входит в  свою дверь.  Их ждут наши послушницы.  Они

дарят воинам наслаждение,  но при этом лишают их силы. Нам хорошо известно, что

после  того  как  мужчина побыл  с  женщиной,  он  становится немного слабее на

какое-то  время.  Затем  следует взобраться по  веревке наверх без  помощи ног,

пронести на плечах большой мешок с песком через длинный лаз. Потом надо вырвать

с  корнем куст репейника.  Тем,  кто  преодолел эти  испытания,  придется вновь

встретиться с послушницей и удовлетворить ее.

        — Хм... после таких подвигов мало у кого останутся силы на утехи.

        —  Да,  —  кивнул Антис.  —  Поэтому только самые  сильные отваживаются

прийти сюда.  Но и  это еще не все.  В конце тех,  кто прошел предыдущие этапы,

ждет комната мрака.

        «Не храм, а лабиринт Шаолиня! — мелькнула мысль. — Сколько выдумки ради

того, чтобы отдать победителю трех жен»...

        —  В  ней  нет  света,  —  продолжал жрец.  —  Претенденты должны найти

единственную дверь и войти в следующее помещение.

        — А если дверь отыщут двое? Или трое, пятеро?

        —  В  таком  случае  только  сильнейший войдет в  дверь.  Каждый вправе

бороться за победу. Все решает выучка воина, отвага и... хитрость.

        —  То есть несколько человек врукопашную должны проложить себе дорогу к

заветной двери?

        —  Да.  Однажды,  несколько лет  назад,  один  воин,  сын  бека,  сумел

проскользнуть по  стене к  двери,  и  пока остальные трое дрались,  он спокойно

прошел дальше. Я говорил, не все решает сила.

        — А что ждет там, за дверью?

        —   О!   —  Антис  воздел  руки  вверх,   его  голос  приобрел  оттенок

торжественности.  —  Там награда победителю!  Три юные девы возлежат на широких

кроватях. Они ждут своего хозяина, чтобы подарить ему ласку и любовь.

        — Что? Опять? Он же рухнет на пороге!

        Антис сбился с высокого стиля.

        — Я уже говорил — только самый сильный...

        — Да,  да...  я слышал. Протащить камень, разорвать сеть, дать за ще...

отдать часть силы  послушнице,  залезть по  канату,  пройти по  лазу с  мешком,

вырвать куст, опять женщина, драка... и после всего трахнуть трех девок?

        Антис морщился, слушая грубые слова.

        — Не обязательно всех трех...  со всеми.  Достаточно с двумя.  И только

тогда потайная дверь откроется и  победитель выйдет к  настоятелю с тем,  чтобы

получить награду.

        — А если он захочет выйти, не трогая девок?

        —  Невозможно.  Девушки скорее умрут,  чем  откроют двери.  Они  хорошо

усвоили все правила и преданы богу до последнего.

        Мы вышли в коридор.

        — Вы не устали?

        — Есть немного,

        — Тогда я советую вернуться в комнату. Скоро подадут второй ужин.

        — Отлично. Честно говоря, мне хочется спать.

        —  Время позднее,  —  согласился Антис.  — Вы помните девушку,  которая

прислуживала вам?

        — Разумеется.

        — Я думаю, вы не откажетесь увидеть ее вновь.

        Жрец довел меня до комнаты и оставил одного. Не успел я присесть, как в

дверь постучали и на пороге возникла Латея.

        Она внесла поднос, уставленный блюдами, и маленький кувшин.

        — Господин может откушать. Он сегодня устал.

        — Это точно.

        Я  сел за  стол,  пододвинул поднос ближе и  стал не  спеша насыщаться,

отдавая должное хорошо прожаренному мясу, свежей зелени и сочному винограду.

        Латея налила в чашу сок и подала мне.  Она с интересом смотрела,  как я

ем, и улыбалась.

        — Что смешного?

        — Ничего, господин. Мне нравится смотреть на вас. Я хмыкнул.

        — Слушай, а чем занимаются послушницы в... свободное время?

        — О господин!  У нас мало такого времени.  Мы убираем в храме,  готовим

еду,  шьем одежду.  Нас учат читать и  писать.  Мы прислуживаем знатным гостям,

услаждаем их песнями, разговорами и ласками.

        — Значит, я — знатный гость?

        — Да, господин. — Латея подошла ближе. — Мне нравится служить вам.

        —Да?

        —  Господин  очень  сильный,  храбрый  воин.  Я  слышала,  так  говорил

настоятель.

        — Настоятель очень великодушен...

        - О  да!  —  С жаром подтвердила она.  — Он разрешил мне родить от тебя

сына.

        Я  провел рукой по  ее  пышным волосам,  представляя себя в  роли отца.

Впрочем, дети, рожденные в храме, считаются детьми бога.

        «В  этом качестве мне  еще не  доводилось выступать.  Роль бога слишком

беспокойна».

        Пока  я  ужинал,  Латея  успела наполнить ванну и  теперь ждала меня  с

мочалкой в руках.  Я с удовольствием погрузился в горячую воду,  чувствуя,  как

уставшее за  сутки тело,  расслабляется.  Маленькие руки  юной послушницы ловко

скользили по спине, груди и плечам.

        —  Господин сильно устал.  Позволь мне  самой все  сделать?  —  сказала

Латея, когда я буквально рухнул на кровать.

        — Да, конечно...

        Я  уже  улетал в  царство Морфея и  почти сквозь сон  почувствовал едва

ощущаемое прикосновение нежных губ...

        Латея разбудила меня утром,  подав завтрак,  и сообщила, что настоятель

желает поговорить.

        — Обычно в день брачных игр он не занимается другими делами.

        — Что, игры уже начались?

        — Нет, господин.

        Настоятель ждал в своих покоях. Он расхаживал по комнате вдоль широкого

окна.

        — Как вам понравилось у нас?

        — Очень.

        — Латея хорошо прислуживала?

        — Лучше не бывает.

        Куник довольно улыбнулся.

        — Скоро начнутся игры.  А по нашим правилам в храме в этот момент могут

находиться только служители и те, кто приехал попытать счастья.

        — Понимаю. Я готов выехать немедленно.

        Куник сделал приглашающий жест.  Я подошел к окну и посмотрел вниз.  Во

дворе храма у  большого одноэтажного здания стояли шесть человек.  По  одежде в

них легко можно было различить степняков.

        — Они ждут команды,  чтобы начать.  Потом войдут в первую комнату,  где

оставят оружие.

        — Победит один, а что будет с остальными?

        —  Обычно кто-нибудь получает тяжелое увечье и  не  желает возвращаться

домой.  Таких мы оставляем при храме.  Если он выздоровеет, станет послушником.

Иногда и  проигравшие не  хотят  возвращаться,  боясь опозориться перед родней.

Храму  нужны  сильные воины и  миссионеры.  Мы  обучаем их  обрядам,  грамоте и

отправляем в разные страны, чтобы они рассказывали о нашей вере.

        — И как принимают их в Микенах, Фаррабе?

        Куник повернулся ко мне:

        — В Фарраб мы людей не посылаем. Там царят темные боги.

        Я удивился,  в Фаррабе исповедуют ту же религию,  что и Аберене. Куник,

видя мое недоумение, пояснил:

        —  Богов Дня и  Ночи постепенно вытесняет новая религия.  Мы о ней пока

мало знаем, известно только, что она идет с юга.

        — С юга? А что там? Настоятель пожал плечами.

        — Неизвестно.  Никто из нас ни разу не доходил До южных границ владений

Фарраба.     , - В дверь постучали, на пороге возник послушник.

        — У ворот три жреца. Из Винтисты.

        Я  вздрогнул.  Из  Винтисты?  Неужели кто-то  уцелел и  смог прорваться

сквозь кольцо осады, поставленное Владином? Значит, есть тайный ход...

        Куник кивнул.

        — Я приму их. — Он повернулся ко мне. — Артур, подожди меня в комнате.

        Я  вышел из покоев в полном смятении.  «Жрецы» обманули Владина и ушли.

Но что им понадобилось здесь?

        Из-за  поворота вышли несколько человек.  Впереди послушник,  а  следом

трое людей в длинных черных плащах.

        У двух на головах капюшоны, третий шел с открытым лицом. Широкие скулы,

мощный  подбородок,  чуть  выдававшийся  вперед,  уверенные  движения,  твердый

взгляд.

        Я  чуть  посторонился,  пропуская делегацию,  когда шедший впереди жрец

вдруг впился в  меня  взглядом.  С  губ  слетел приглушенный возглас удивления.

Узнал. Значит, где-то видел раньше.

        «Где, где... в храме, конечно!»

        Я вошел в комнату и сел за стол. По коридору прокатился гул от ударов в

било.  Через минуту набат смолк.  В  дверь постучали.  Я вытащил из чехла нож и

пошел открывать. В коридоре стоял Антис.

        — Начинается обряд брачных игр.  По нашим правилам,  гости храма должны

покинуть его.  Но  настоятель разрешил тебе  остаться.  Когда  игры  подойдут к

концу, я приду за тобой.

        — Долго длятся игры?

        — Нет.  К обеду закончатся.  Победитель увезет с собой трех девушек,  а

проигравшие сами решат, что им делать дальше.

        Жрец ушел, напомнив, что вернется к концу игр, я закрыл на засов дверь,

лег на кровать и постарался заснуть.

        Разбудил меня настойчивый стук в дверь. В коридоре стоял Антис.

        — Что, уже? — позевывая, поинтересовался я.

        — Да. Испытуемые скоро войдут в последнюю комнату.

        — Все шестеро?

        — Двое застряли по пути.  Один не справился с сеткой, второй сорвался с

каната и повредил ногу.

        — Плохо готовились, — посетовал я.

        Дважды мы сворачивали за угол,  спустились по узкой лестнице и  наконец

пришли в небольшую комнату.  В углу,  едва разгоняя тьму, горел одинокий факел.

Антис приложил палец к губам и поманил меня рукой.

        — Видишь занавеску? — шепотом осведомился он.

        Я кивнул.

        — За ней ход в комнату мрака. Вот-вот там появятся воины.

        Он подошел к занавеске вплотную, чуть приподнял уголок ткани и заглянул

внутрь.  В  этот  момент дверь в  комнату открылась и  на  пороге появились два

«жреца».  Капюшоны надвинуты на головы,  руки спрятаны в складках одежды. Гости

из Винтисты!

        — Что вы здесь делаете? — раздался за спиной изумленный голос Антиса.

        Жрецы, точнее, боевики Клана, молча шли к нам.

        — Никто не смеет прерывать брачные игры! — возвысил голос Антис. — Даже

если это жрецы бога Ночи!

        Боевики на ходу синхронно высвободили руки из складок одежды, у каждого

в  кулаке зажат  короткий меч.  Я  оттолкнул Антиса,  прыгнул вперед и  чуть  в

сторону, прикрываясь одним противником от второго.

        Ближний взмахнул рукой,  меч описал длинную дугу,  со  свистом рассекая

воздух  надо  мной.  Второй «жрец» обогнул своего товарища и  попытался достать

меня с другой стороны.

        Безоружный,  в  тесном  помещении с  бестолково мечущимся и  ничего  не

понимающим жрецом за спиной, я представлял собой великолепную мишень и, если бы

не ловкость и опыт боя, уже лежал бы убитым.

        Боевики понадеялись на внезапность и  оружие.  Знали,  сволочи,  что по

храму запрещено ходить вооруженными, и посчитали меня легкой добычей.

        Еще несколько секунд я  играл с  ними в  салки,  потом,  улучив момент,

сблизился с одним,  отвел его выпад и ударом сломал ногу. Завладел его оружием,

откинул обмякшее тело и повернулся ко второму.  Тот замер,  напряженно глядя то

на меня, то на дверь. Вдруг Антис бросился вперед.

        — Опусти оружие, негодяй! Ты находишься в храме!

        Жрец схватил его за ворот плаща и сильно тряхнул.

        — Назад, Антис!

        Боевик неуловимым движением всадил меч  в  живот жрецу и  отбросил того

прочь. Антис сполз на пол. — Ну, мразь!

        Противник,  пригнувшись,  пошел боком,  выставив меч вперед. Я не сразу

разгадал его маневр,  а когда понял, было поздно. Убийца с разбега запрыгнул на

край окна,  отодвинул занавеску и исчез в проеме.  Не раздумывая ни секунды,  я

последовал за ним.

        В  комнате царила  тьма,  хоть  глаза  выколи,  боевик притаился где-то

рядом, не выдавая себя ни единым звуком.

        «Дверь, — вспомнил я. — Он может уйти через нее. Если найдет первым».

        Я на ощупь дотянулся до стены и пошел вдоль, держа меч перед собой.

        «Он  где-то  здесь,  он  нервничает и  спешит.  После  убийства жреца и

покушения на гостя храма ему грозит смерть: У него нет времени ждать».

        Слева раздался легкий шорох.  По  коже прошла дрожь —  враг был в  трех

шагах от  меня.  Прыгать нельзя,  можно напороться на клинок.  В  этот момент с

противоположной стороны открылась дверь. На фоне яркого прямоугольника возникла

высокая фигура. Одна, вторая... третья.

        Все произошло одновременно.  Испытуемые топтались на пороге, привыкая к

мраку комнаты,  факелы в соседнем помещении высветили затаившуюся фигуру в двух

метрах от меня.  Боевик с криком прыгнул вперед,  я присел,  отвел его клинок в

сторону  и  сбил  подсечкой на  пол.  И  тут  дверь  закрылась.  Комната  сразу

наполнилась шумом голосов, шарканьем сапог и характерными звуками борьбы.

        Ухватив за край плаща,  я  притянул боевика к себе,  ногой прижал его к

полу и  ударил мечом в  грудь.  Рядом сопели,  кряхтели и  матерились степняки.

Чья-то  нога  едва  не  заехала мне  по  затылку,  на  труп  боевика с  размаху

обрушились два полуголых, мокрых от пота тела.

        Вместо того  чтобы  искать дверь,  участники игр  увлеклись борьбой.  В

такой  круговерти если  кто  и  доберется до  нее,  вряд  ли  сможет  выполнить

последнее условие испытаний. Слишком много сил отдано победе.

        Еще  дважды на  меня налетали распаренные борьбой и  пылом соревнований

тела. Один из соискателей жен, видимо, приняв за такого же участника, попытался

свалить меня  на  пол.  Я  отправил его  в  нокаут,  оказав остальным небольшую

услугу.

        Дверь словно исчезла,  сколько ни пытался ее нащупать — никаких следов.

Я  уже сделал круг по  комнате,  то  и  дело уворачиваясь от не в  меру ретивых

степняков, но безрезультатно.

        Между тем из четырех человек на ногах,  судя по звукам,  осталось двое.

Растратив силы, они поумнели и начали искать выход.

        На  дверь  я  наткнулся одновременно с  одним из  претендентов.  Причем

случайно.  Зацепившись в  темноте за  лежащего на полу,  едва не упал и,  чтобы

сохранить равновесие,  оперся рукой о  стену на  уровне бедра.  Пальцы нащупали

дерево. Пошарив вокруг, нашел ручку и только сейчас понял, что дверь высотой не

больше метра.

        Потянул  за  ручку  и  в  этот  момент  почувствовал горячее дыхание за

спиной.  Чужая рука ухватила меня за рукав я силой потянула в сторону.  Степняк

попытался провести бросок, с натугой захрипел. На шум борьбы поспешил второй.

        Я  резко  ударил  ногой  по  ноге,  освободился от  захвата и  отправил

степняка в  забытье.  Выбил дверь и  быстро юркнул в  другую комнату.  В  глаза

ударил   яркий    свет.    На    ощупь    нашарил   засов   и    закрыл   вход.

 

        Раздался испуганный девичий вскрик, ему вторил еще один. Проморгавшись,

я  огляделся.  Большая,  уютная,  шикарно обставленная комната тонула  в  свете

факелов. В центре комнаты стояли три огромные кровати, отделенные друг от друга

толстыми коврами. И на каждой возлежали юные девы, закутанные с ног до головы в

длинные халаты ярко-синего цвета.

        Их испуганные взгляды скрестились на мне.  Я стоял у стены, тяжело дыша

и  пытался сообразить,  что  делать дальше.  Антис вроде бы  говорил,  что пока

победитель не  трахнет двух  девок,  ему  отсюда не  выйти.  Скверно.  Те,  что

возлежали на постелях в соблазнительных позах,  заслуживали самого пристального

внимания, но мне было не до них.

        Я отклеился от стены, сделал шаг вперед и прохрипел:

        — Как отсюда выйти?

        Девчонка, что лежала на центральной кровати, со страхом смотрела на мой

меч.  С клинка на ковер капала кровь.

        — Но господин...  сначала вы должны взять нас.  Любых, на ваш выбор, но

обязательно двух.

        — Ты не видишь,  что я не участник этих... игр? Разве с оружием пускают

сюда?

        Девчонка неуверенно качнула  головой  и  отодвинулась на  дальний  край

кровати.

        — Я не знаю, господин. Нам не говорили.

        На ее лице отразился ужас.  Наверное,  решила, что я зарежу ее, если не

покажет выход. Я плюнул, отшвырнул меч и подошел к кровати вплотную.

        — Слушай,  девочка.  У меня нет времени на разговоры. Ты можешь вызвать

настоятеля, он подтвердит мои слова...

        Чем ближе я подходил, тем дальше отодвигалась девчонка. Ее готовили для

любовных утех,  но никак не для спора с разъяренным воином, который размахивает

окровавленным мечом.  И  хотя  наложницы должны были  ценой жизни не  выпустить

отсюда мужчину,  не справившегося с  заданием,  однако сделать это наяву не так

просто.

        Я выругался сквозь зубы и посмотрел на других девчонок.

           «Идиотская ситуация.  Три  роскошные  телки,  готовые   отдаться  по

первому требованию, а времени нет... Где Куник? Неужели не знает, что произошло

в храме?  Трупы 6 «жрецов» и Антиса должны найти.  Или по законам храма, даже в

такой ситуации нельзя входить сюда?»

        Жестом поманил замершую у изголовья девчонку. У той на глазах выступили

слезы.  Она кинула беспомощный взгляд на подруг и медленно подползла.  Дрожащие

руки  неуверенно  тронули  завязки  халата  и  потянули  их  в  стороны.  Халат

соскользнул с  хрупких плеч,  обнажив стройное тело.  Высокая грудь от волнения

напряглась,   соски  покраснели.  Талия  казалась  неправдоподобно  хрупкой  по

сравнению с широкими бедрами. Стройные ноги без единого волоска чуть разошлись,

открывая доступ взгляду в самое укромное место.

        Несмотря на недавнюю схватку и огромное напряжение, я почувствовал, как

вскипела кровь,  приливая к  низу живота.  С  трудом отведя взгляд от роскошных

форм, вытер руки о покрывало и прохрипел:

        —  Кхм!..  Слушай,  я  не участник игр,  я  попал сюда случайно.  Храму

угрожает опасность, надо предупредить настоятеля.

        Все  усилия пропали даром.  Девчонка ждала,  когда я  возьму ее.  Глаза

заволокла пелена, губы приоткрылись, руки машинально потянулись ко мне.

        «Она же девственница,  — вспомнил я. — Перед ней первый мужчина в жизни

и,  возможно,  будущий муж.  Самой захотелось испытать, что же такое — плотская

любовь».

        Другие девчонки,  откинув полы ковров и  затаив дыхание,  во  все глаза

смотрели на нас.

        Внезапно  прямо  за  кроватью открылась дверь  и  в  комнату  ворвались

несколько вооруженных послушников. Следом ступил Куник.

        — Что происходит, Артур?

        Он  недовольно  скользнул  взглядом  по  обнаженной фигуре  девчонки  и

взмахом ладони заставил их  исчезнуть.  Я  посмотрел им  вслед  и  повернулся к

Кунику.

        — В храм проникли три жреца бога Ночи...

        — Я знаю.                                   

        — Но они только выдают себя за жрецов.

        — Что? Что это значит?

        — Они напали на меня, когда мы разговаривали с Антисом. И убили его.

        — Зачем жрецам убивать Антиса?

        — Это не жрецы.

        Куник окинул меня подозрительным взглядом.

        — А кто?

        — Я объясню, когда мы увидим трупы.

        Настоятель недоверчиво покачал головой.

        —  Ты говоришь загадками.  И  только помня твою помощь храму,  я слушаю

тебя.

        — Давай повременим с выводами, Куник.

        Настоятель секунду помедлил,  потом повелительно махнул рукой и  первым

вышел из комнаты. Пока мы шли, послушники не спускали с меня глаз, держа оружие

наготове.  Тела убитых не трогали,  «жрец» и  Антис лежали в  прежних позах.  Я

присел у трупа боевика и сдернул капюшон с головы.

        — Смотрите!

        Куник подошел вплотную,  кинул взгляд на  обезображенное лицо  и  пожал

плечами. Стоящий у стены жрец подал голос:

        — Он был воином в прошлом. И заслужил шрамы в битвах.

        —  В прошлом он был мразью,  а шрамы ему нанесли искусные лекари.  Он —

боевик Клана убийц!

        Куник вздрогнул. Послушники зашептались, во все глаза глядя на убитого.

        —  Если вы мне не верите,  посмотрите тело второго боевика.  Он лежит в

комнате мрака.

        Куник сделал жест рукой, и двое послушников исчезли в коридоре.

        — А где третий «жрец»?

        Настоятель вопросительно взглянул на своих людей. Те молчали.

        — Наверняка удрал,  когда понял, что убить меня не удастся, а его тайна

раскрыта.

        Вернулись запыхавшиеся от  бега послушники.  На немой вопрос настоятеля

кивнули головами.  Куник замолчал, размышляя. Я огляделся. Послушников четверо,

да  еще  трое жрецов.  Если дело примет нежелательный оборот,  надо пробиться к

выходу, а настоятеля взять в заложники. Куник подошел ко мне.

        — Возможно, ты прав. У нас немного информации о Клане, однако про шрамы

мы слышали. Но почему они напали на тебя?

        Я замешкался.

        —  Мне...  пришлось столкнуться с Кланом.  Кто-то из них узнал меня.  А

Клан не привык оставлять в живых своих врагов.

        — Чем же ты им помешал?

        Секунду я раздумывал, сказать ли правду. А, была не была!

        —  В  Винтисте,  в Храме бога Ночи тайник Клана.  Его охраняли боевики,

переодетые жрецами.  Недавно королевские войска взяли храм.  Эти... — я показал

на трупы боевиков, — бежали оттуда.

        Известие всех ошеломило, жрецы изумленно переглядывались, шепча под нос

то ли проклятия, то ли молитвы. Куник молчал, оценивая новость, потом сказал:

        — Пойдем поговорим...

        Я незаметно перевел дух — он поверил мне.

        Я  поведал настоятелю о  схватке в  Храме бога  Ночи,  умолчав только о

своей роли в этом деле. Куник слушал с огромным интересом. Исчезнувшего «жреца»

так и не нашли,  кто-то из прислуги видел его во дворе,  значит, успел убежать.

                                       

        — ...Он может устроить охоту на тебя.             

        — Если только отважится напасть один.          

        Куник приказал принести обед и  за едой поведал о  том,  что сам знал о

Клане.  Но ничего нового я так и не услышал.  Распрощались мы тепло. Настоятель

проводил меня до  ворот храма,  указал дорогу и  объяснил,  как быстрее выйти к

Винтисте. Я поблагодарил его и бодро зашагал по тропинке.

      ...Лагерь я  увидел и унюхал одновременно.  Процесс разложения трупов шел

полным  ходом.  Брезгливо сморщил  нос,  переложил отрубленную голову  в  новый

мешок. Забросил его на седло, вывел Грома из низины.

        —  Вообще-то не мешало бы подкрепиться...  —  произнес я  с  интонацией

Винни Пуха, оглядывая поляну в поисках удобного места.

        Слева  зашевелились ветки  кустарника.  Из  малинника вылезла  пленница

маркиза Лера о которой я уже забыл, думая, что она давно уехала.

        — Ты здесь? Почему не уехала?

        — Я... испугалась.

        — Трупы,  значит, оказались не такими страшными... А почему ночевала на

поляне? Пахнет же.

        — Тебя ждала.

        — А с чего ты взяла, что я вернусь?

        — Твой конь здесь, ты должен был его забрать.

        Что ж, с логикой и наблюдательностью у нее все в порядке.

        Я принес несколько щитов, сложил их вместе, получился импровизированный

стол.  На чистый кусок ткани выложил копченое мясо,  хлеб,  соль, вареные яйца,

яблоки и груши. Сделал приглашающий жест.

        — Прошу.

        — Благодарю вас.

        Она  легким движением подобрала подол платья и  села на  свободный щит.

Грациозно протянула руку и взяла небольшой кусок мяса.

        Я  ел молча,  поглядывая на Леру.  Встречаются отдельные особи женского

пола,  которых природа одарила сверх меры.  Трудно не различить в сидящей рядом

девчонке такую особу.  Гордая осанка, нежный овал лица, глаза, поражающие своей

глубиной,  чувственный рот  и  сочные губы.  Тонкие пальцы ловко  управляются с

мясом, хлебом, яблоками, не брезгуя обедать без столовых приборов. Высший шик —

уметь обходиться тем,  что есть, не теряя при этом ни капли изящества. Девчонка

закончила есть и посмотрела на меня.  Я отложил в сторону турсук с водой, убрал

оставшиеся продукты в мешок и закинул его на седло.  Гром нетерпеливо перебирал

ногами, желая как можно быстрее покинуть это место.

        Я повернулся к недавней пленнице.

        — Чего ждешь? Вон кони, бери любого и поезжай.

        — А вы... меня не берете с собой?

        —  Зачем?  У  меня своя дорога,  у тебя своя.  Возвращайся домой,  тебя

небось заждались.

        —  Да,  но...  долг рыцаря...  —  Она  растерянно умолкла,  потом вдруг

заявила: — Довезите меня до дома.

        Я  шумно выдохнул и критически посмотрел на нее.  От этой подружки надо

держаться на расстоянии, неизвестно, что от маркиза подхватила. Как, интересно,

здесь называются венерические заболевания?

        Одно было непонятно.  Слишком уверенно ведет себя малышка, не похожа на

забитую и  затравленную наложницу Корхана.  Я  отлично помнил,  какой вернулась

Света из плена.  А  эта сохранила много независимости.  С чего бы вдруг маркизу

проявлять несвойственную ему заботу о случайных девках, попавших в его постель?

И замашки у нее, как у королевы, что привыкла повелевать дворянами-вассалами.

        Смутное  воспоминание  промелькнуло  в   голове.   Что-то  говорил  мне

Андрей...  или Денис?  О некой девушке,  которая...  которую...  Нет, не помню.

После всех передряг в мозгах полный бардак.

        —  Так вы отвезете меня домой?  Если согласитесь,  вам хорошо заплатят.

                 

        «Слишком много она видела и много знает.  Оставить ее здесь? В овражке,

рядом с остальными... так будет безопаснее».

        Она  ждала,   стоя  у  кострища.  Во  взгляде  и  в  осанке  прямо-таки

королевское величие...  Королевское?..  Я  недавно  об  этом  думал.  Что-то  о

замашках,  слишком  властных для  простой дворянки.  Или  что-то  еще?..  Снова

мучительно напряг память. То ли король о ребятах говорил, то ли они о короле...

Я  вновь  взглянул на  нее,  должно быть,  слишком пристально,  потому что  она

немного покраснела и опустила глаза.

        И тут вспомнил.

        Дочь короля —  принцесса Киана — была похищена людьми Клана и увезена в

неизвестном направлении.  Я тогда не без основания подозревал, что украли ее по

распоряжению Корхана. Принцессу искали все кому не лень. А повезло, как всегда,

мне...

        — Как тебя зовут, говоришь?

        — Лера, — протянула она менее уверенно.

        — Ага...  значит,  Лера. Меня зовут Артур. Мы едем в Винтисту. В дороге

слушаться меня во всем, что бы ни приказал. Ясно?

        — Да.

        — Отлично.

        Я  быстро выбрал подходящую лошадь,  оседлал и  подвел к ней.  Девчонка

довольно уверенно взобралась в  седло.  Тонкая ткань  платья не  выдержала и  с

треском лопнула,  обнажив ногу  до  талии.  Лера  попробовала вернуть платье на

место,  но,  естественно,  ничего  не  вышло.  Она  отчаянно  покраснела,  щеки

вспыхнули ярко-красным пламенем.

        Я  хмыкнул — мы еще не выехали,  а специфические проблемы уже начались.

Вытащил из  вороха  тряпок плащ  и  набросил его  девочке на  ноги.  Сойдет для

начала.  Подмигнул ей,  вогнав в еще большую краску,  и сам взлетел на коня, не

касаясь стремян

        — Готова?       

         -Да.         

        — Тогда в путь.

        Я пустил девчонку вперед,  сам внимательно смотрел по сторонам.  Первое

время Лера молчала, больше смотрела на дорогу, покусывая губы. Потом спросила:

        — Артур, ты не знаешь кого-нибудь из дворян — сторонников короля?

        Вопрос выдал ее с головой — с чего бы это простой дворянке спрашивать о

сторонниках короля?

        —  Все дворяне страны — сторонники короля и преданы ему и короне.  — «А

голову самого преданного я  везу в мешке.  Он так был предан короне,  что решил

забрать ее себе. Для большей сохранности».

        Лера хотела задать другой вопрос, но я перебил:

        —Сейчас плащ упадет.  Ноги у тебя очень красивые, это правда, может, не

стоит стесняться?

        Она вспыхнула,  словно роза,  быстро вернула плащ на место и  несколько

игриво стрельнула глазками в мою сторону.

        —  И все же...  — не унималась девчонка,  — может,  ты слышал о маркизе

Юстине, герцоге Владине? 

        — Полк герцога Владина стоит у Винтисты, точнее — у Храма бога Ночи.

        Она радостно воскликнула:

        — Значит, мы скоро его увидим?

        — Не знаю... — я пожал плечами, — если не передумаю ехать в ту сторону.

        Глаза Леры гневно сверкнули,  она насупилась и  замолчала.  Я улыбнулся

уголком губ и пришпорил коня, обрывая разговор.

        ...В ближайшей деревне купил штаны и легкую куртку с короткими рукавами

для Леры.  Ее платье грозило разорваться пополам.  Девчонка недовольно сморщила

носик,  разглядывая обнову,  но без слов полезла в  кустарник —  переодеваться.

Долго прихорашивалась, потом с недовольным видом села в седло и тронула повод.

        Поля сменились густым лесом,  потом дорога вывела нас к реке,  а за ней

снова пошли поля.  На  ночь  мы  встали на  опушке березовой рощи.  Места здесь

довольно безлюдные,  но  я  по  привычке обследовал рощу  и  только потом начал

обустраивать ночевку.

        Девчонка давно спала,  закутавшись в длинный плащ, а ко мне сон не шел.

Я вспоминал события последних дней.

         «Что  произошло на  опушке  леса?  Один  выстоял против шестидесяти...

Откуда взялась странная сила,  что до  сих пор чувствуется в  ноющих мышцах?  А

реакция,  скорость,  обостренное восприятие... И с голосом что-то. Очень похоже

на  инфразвук  —  сверхнизкие частоты.  Некоторые  опыты  показывали,  что  под

воздействием инфразвука  человек  испытывает  чувства  страха,  паники  и  даже

смертельного ужаса. Вот почему тот дружинник поседел за несколько мгновений.

        Пожалуй,  это подарок Ворот. Они задействовали в моем организме скрытые

резервы,  ведь  человек использует не  больше  пятнадцати процентов своих  сил,

умственных и физических.  Так что теперь я — мутант. И если изменения прошли на

генном уровне, то процесс необратим. Ограничится ли вмешательство этим или меня

ждут новые сюрпризы?..»

        На закате дня мы выехали к передовым дозорам королевских войск у Храма.

       

        — ...Если честно,  я думал, что больше никогда ее не увижу. Корхан вряд

ли  бы  вернул принцессу после того,  как король не  согласился на его условия.

Девочка была обречена.

        — Он бы ее не убил. Принцесса — хороший способ влиять на короля.

        — Может быть... Как ты ее нашел?

        — Случайно.

        Наступила короткая  летняя  ночь,  повеяло  долгожданной прохладой.  Со

стороны озера шел свежий воздух. Лагерь давно погрузился в сон, а мы с герцогом

сидели возле большого костра.

        Принцесса после долгой дороги и всех переживаний спала в шатре Владина.

Герцог,  на которого свалилось слишком много забот,  не смыкал глаз до ночи.  И

теперь сидел  рядом со  мной  и  красными от  перенапряжения глазами смотрел на

пляшущий огонь. — Как она?

        — Сильно устала,  бедняжка,  спит как убитая...  — Владин поморщился от

такого сравнения. — Столько на нее свалилось...

        — Да, я видел, как вы обнимались.

        — Что поделаешь. Она моя племянница.

        — Значит, с королем вы...

        — Моя супруга и покойная королева — двоюродные сестры.  Похищение Кианы

для меня еще и личная трагедия.

        «А также дополнительная причина ускорить поиски маркиза.  Кровная связь

иногда сильнее государственных интересов».

        Герцог вертел тонкий прутик и неотрывно смотрел на пламя костра.  Огонь

показывал завораживающий танец, ежесекундно принимая самые причудливые формы.

        —  Днем  приехал  гонец,  —  нарушил  молчание  Владин.  —  Завтра  мне

необходимо быть в Труане. Туда прибывает король.

        — Труан — это где-то тридцать — тридцать пять верст западнее Винтисты?

        — Да. Король приведет еще один полк.

        — Можем ли мы поехать вместе с вами?

        — Разумеется.  Я хочу порадовать короля — Храм взят,  дочь жива.  Жаль,

что маркиз ушел...

        Владин подкинул в костер несколько веток. Я смотрел на горящие угли. До

этого времени для разговора с  герцогом не было.  А  он отчего-то решил,  будто

погоня  не  удалась.   Разубеждать  в  обратном  я  его  не  спешил.   Интуиция

подсказывала, что не стоит раньше времени раскрывать карты.

        — Эти вести хоть немного отвлекут его...

        — Отвлекут от чего?

        — Стало достоверно известно, что Корхан склонил степняков на вторжение.

Два  пятитысячных корпуса ждут приказа на  границе.  Его  должен отдать Корхан.

Король  специально  приехал  сюда.  Он  хочет  вступить  в  переговоры  с  теми

дворянами,  что еще сражаются на юге. Пообещает им прощение, если они прекратят

мятеж и  выступят с  нами против степняков.  Тогда сил будет достаточно,  чтобы

отразить удар.  Пока у нас всего пять полков.  Король ведет еще один, да верные

нам  дворяне выставят отряд  в  тысячу воинов.  Этого  мало,  чтобы  остановить

вторжение.

        — Да-а,  ситуация...  — вздохнул я.  — Практически,  граница открыта, и

если  степняки  ударят,   то  дойдут  до  середины  королевства,   не  встречая

сопротивления.  Храм захватят в первую очередь и будут держать до тех пор, пока

не вывезут хотя бы половину сокровищ.  Только этим Корхан их и соблазнил, иначе

бы они ни за что не полезли — слишком велик риск.

        Владин раздраженно ударил по  сучку,  лежавшему у  ног.  Тот  отлетел в

костер,  пламя вспыхнуло, сноп искр взвился к небу. Глухой и резкий голос выдал

бушевавшую в герцоге ярость:

        — Проклятый изменник!  Он заслуживает смерти за свои преступления. Боги

покарают негодяя, и его голова окажется на колу!

        Я  отвернулся,  скрывая улыбку.  Что  ж,  если  боги  не  услышат столь

страстный призыв, то у меня со слухом все в  порядке.

        Я решил сменить тему.

        — Когда мы выступаем?

        — Утром.

        — Завтра будет тяжелый день.

        — Да, надо попробовать уснуть.

        С этими словами герцог встал и,  пожелав мне приятного отдыха,  пошел к

себе.

        ...Труан  напоминал  потревоженный  улей.  Улицы  и  окраины  заполнены

дружинниками, большая роща с северной стороны города превращена в штаб-квартиру

короля.  Двойное кольцо стражи надежно перекрыло все вокруг. Рядом расположился

конный полк.

        Мы  приехали сюда пару часов назад.  Владин с  принцессой отправились к

королю,  а  мы  с  ребятами ждали  в  городе.  Герцог просил нас  не  уезжать и

дождаться его. Непредвиденная задержка была некстати, и я от нетерпения

        вышагивал по комнате, от окна к двери и обратно. Прошел еще час, прежде

чем появился гонец,  передавший весть —  его величество ждет меня в  ставке.  Я

облегченно выдохнул и поспешил вслед за ним.

        Подъезды к  роще охраняли пешие воины,  они  стояли через каждые десять

метров,  уткнув копья в землю.  Миновав охрану,  я оказался на поляне. У шатров

стояли два десятка человек,  сплошь высшие военачальники и  вельможи.  В центре

был король,  на шаг позади него герцог Владин.  А  рядом с  королем стояло юное

очаровательное создание,  совершенно не похожее на ту испуганную и  растерянную

девочку,  которая ехала со  мной  от  границы.  При  виде  меня на  губах Кианы

появилась легкая улыбка.

        Я оставил коня за пределами поляны и пошел вперед,  на ходу гадая, чего

ради устроен этот балаган.

        Остановился  в   нескольких  шагах  от   Мирона  и   склонил  голову  в

приветствии.

        — Рад видеть Ваше Величество в добром здравии.

        — И я рад приветствовать тебя, Артур.

        Владин едва заметно кивнул — не тушуйся, мол. Да разве я тушуюсь?..

        — А также рад видеть,  Артур,  что ты сдержал слово. Как я и обещал, ты

получишь все,  о чем просишь, но прежде позволь мне поблагодарить тебя за дочь.

Только боги знают, как я переживал за нее.  

        Он положил руку ей на плечо и улыбнулся.

        — Принцесса поведала о вашей встрече, а теперь хочет сама сказать слова

благодарности спасителю.           

        Король кивнул Киане,  но  та  молчала.  Гордая и  независимая девчонка,

стойко переносившая тяготы пути,  как  воды в рот набрала. Она покраснела, губы

неуверенно шевельнулись,  но продолжали хранить молчание.  Оказывается,  не так

легко  девушке  благодарить  при  всех  молодого  человека.   Может,  вспомнила

совместную дорогу?  Или  как  краснела,  когда я  прикрывал ее  обнаженные ноги

плащом...

        Свита  терпеливо ждала.  Мирон немного удивленно посмотрел на  дочь.  Я

поспешил на помощь наследнице престола.

        — Поверьте, Ваше Величество, вид здоровой и счастливой принцессы сам по

себе служит лучшей наградой для меня. Я рад, что все хорошо закончилось.

        Мирон кивнул и сказал:

        — Ты развеял мои тревоги, Артур. Перед тяжелыми испытаниями я спокоен —

дочь вновь со мной.

        — Перед лицом каких испытаний, Ваше Величество?

        Король недоуменно вскинул голову,  перевел взгляд на  Владина,  как  бы

спрашивая: «Разве не сказали?» Немного помедлив, ответил:

        — Предстоит большая война со степняками.  Маркиз Корхан хочет натравить

на свою страну ее злейшего врага.  Он предал всех из-за неуемной жажды власти и

собирается утопить в  крови  королевство,  раз  уж  не  удалось сесть на  трон.

Огромное войско готово к вторжению...

        Король замолчал,  пережидая вспышку гнева.  Одно упоминание о степняках

выводило его  из  себя.  Свита  замерла,  ожидая,  что  еще  скажет  король.  В

наступившей тишине было слышно,  как  кружат над  головой мухи и  где-то  вдали

кричит петух.

        — Я бы не хотел разочаровывать Ваше Величество,  но боюсь,  что маркизу

Корхану так и не удастся покомандовать столь огромной армией.  Чисто физически,

так сказать.

        Придворные недоуменно зашептались.  Сузившиеся глаза  Мирона  впились в

мое лицо.

        — Что он говорит?

        — Почему?..

        Я не спеша пошел к Грому,  намертво закусив губы, чтобы не растянуть их

в усмешке.  Так же не спеша вернулся обратно, легонько помахивая мешком. Бросил

его к ногам, короля. Всеобщее внимание переключилось на мешок.

        Первым опомнился Владин.  Нагнулся, развязал узел, запустил внутрь руку

и   вытащил  обратно.   Пальцы   сжимали  волосы   отрубленной  головы,   ранее

принадлежавшей маркизу Корхану.  Полуприкрытые глаза,  отвисшая челюсть,  серый

цвет лица.

        — Корхан! — изумленно воскликнул кто-то. И словно прорвал плотину.

        — Он мертв!

        — Корхан убит!

        — Это маркиз...

        Загомонили  разом,   перебивая  друг   друга.   Каждый  хотел   поближе

рассмотреть столь экстравагантный подарок.

        —  Так он  мертв!  —  выдавил наконец король.  Цвет его лица постепенно

сравнялся с цветом отрубленной головы.

        Я  провел языком по губам,  кажется,  прикусил до крови от усердия,  но

зато ни разу не улыбнулся.

        — Значит, ты его убил?

        —  Простите,  Ваше Величество.  Я,  конечно,  понимаю,  что  вы  хотели

собственными руками удавить,  чтоб знал впредь,  но  так уж вышло.  —  Я  пожал

плечами, отметив веселый взгляд Владина. Он один уловил иронию в моих словах.

        Герцог отшвырнул отрубленную голову,  вытер  руку  о  траву  и  громким

голосом произнес:

        — Когда степняки узнают об этом,  они не посмеют перейти границу. И те,

кто еще сопротивляется на юго-западе, тоже сложат оружие!

        —  Пожалуй...  —  Король не  отводил от  меня  взгляда.  На  лице вдруг

появилась улыбка.  —  А  я  и  не  знал,  что  так  просто решить все проблемы.

Оказывается, для этого достаточно разозлить вас, Артур.

        —  Ваше Величество,  я  выполнил свое обещание,  а сейчас позвольте мне

попрощаться.

        — Разумеется,  я это помню. — Он перевел взгляд с отрубленной головы на

меня. — Но прошу немного подождать. Мне надо с тобой поговорить.

        Я склонил голову и пошел к коню,  гадая,  что задумал Мирон и насколько

задержит отъезд.

        ...Не прошло и часа, как в комнату вошел Владин.

        - Я вижу, ты собрался.

        -Да.

        Герцог сел на стул и жестом предложил мне сделать то же самое.

        — Я пришел по поручению короля.  Он хотел еще раз поблагодарить тебя за

неоценимую помощь,  которую ты нам оказал.  Даже если при этом преследовал свои

цели, а нам помог так... походя.

        Столь откровенное начало меня удивило. Что последует за этим?

        — Гм... Человек, сумевший подарить королевству сокровищницу, разгромить

логово  неуловимого дотоле  Клана,  убить  злейшего врага  страны и  остановить

страшную войну,  а  к  тому же  спасти от  смерти и  позора принцессу,  достоин

многого. И прежде всего самой искренней благодарности со стороны короля.

        Владин кашлянул, посмотрел на меня.

        —  ...Такой дворянин может рассчитывать на  титул маркиза...  или  даже

герцога. Он всегда будет пользоваться расположением королевской семьи. Он имеет

возможность... породниться с ней.

        Я едва не раскрыл рот от изумления. Владину удалось отыграться за фокус

с головой Корхана.

        «Вот это да!  Значит,  сказки нисколько не  врут?  Можно,  оказывается,

надавать по  шапке многочисленным недругам,  распугать их на ближайшие лет сто,

сразить  дракона  или,  на  худой  конец,  главного мятежника,  свернуть голову

жар-птице,  если,  конечно, таковая отыщется, попинать мага-злодея, выдрать ему

бороду,  чтобы не шалил по мелочам,  обломать все ветки в саду, тряся деревья с

молодильными яблоками,  отыскать  замурованный клад  или  попросту отнять  его,

спасти прекрасную принцессу,  которую сначала хотел поставить раком,  а потом и

под нож,  чтобы не трепала языком и...  все?  Полцарства и  королевская дочь в,

придачу. Или полцарства в придачу?

        Именно это мне предлагает Владин. Намекает, дает понять, что ни король,

который,  собственно,  и поручил ему  сделать предложение, ни он сам, ни другие

дворяне не будут против.  А может, в Средневековье так и было? И браки по точно

выверенному  расчету  уступали  место  бракам  случайным.   А  впрочем,  почему

случайным?  Здесь тоже свой расчет.  Спас, по сути, королевство, принес в казну

невиданные сокровища,  убил злейшего врага, да еще как убил... Герой! Популярен

среди дворян,  а  значит,  и среди народа.  Советники «за»,  видели его в деле,

происхождение подходящее,  хотя и туманное, но это все мелочи — станет герцогом

в два счета.  Сильный,  отважный,  решительный и не дурак,  что особенно важно!

Присмотреться повнимательнее,  оценить,  приблизить да  и  выдать за него дочь,

которая обмирает от одного его вида.  И не важно,  что ей только пятнадцать, не

знает еще,  что этих самых героев будет, как собак нерезаных. Будешь гнать — не

уйдут».

        Я  вдруг представил корону на своей голове,  подумал,  потом представил

своих парней,  выражения их лиц.  И те выражения,  которыми они прокомментируют

подобное событие... Видение короны сразу померкло, и я вздохнул. Н-да...

        —  Его  Величество весьма добр  и  великодушен.  Он  также  великодушно

переоценивает мои скромные заслуги...  — сказал я,  глядя на герцога.  — Думаю,

что  столь высокая честь слишком велика для  скромного человека.  Ведь я  всего

лишь случайный путник в вашем королевстве и очень соскучился по дому.

        Последние слова позвучали особенно искренне, потому что были абсолютной

правдой.   И  Владин  поверил,   понял  и,   кажется,   не  обиделся  за  столь

завуалированно прозвучавший отказ.  Что ж, король потому и послал его, чтобы не

уронить чести и королевского достоинства в случае отказа.

        Герцог отпел взгляд и долго смотрел в окно.  По лицу не поймешь, что он

думает.

        — Когда ты уезжаешь? 

        — Сейчас.

        Герцог поднялся.

        — Вас сопроводят в столицу наши воины.  — Он помолчал, потом добавил: —

Возможно, ты и не прав, но уже принял решение и переубедить тебя нельзя.

        Владин достал из кармана маленькую коробочку и  извлек из нее перстень.

Протянул мне.

        —  Этот перстень означает,  что его владелец принадлежит к королевскому

дому.  Он  служит пропуском и  опознавательным знаком для всех,  кто состоит на

службе у короля. Ты можешь воспользоваться этим правом... когда пожелаешь.

        — Благодарю, господин герцог.

        Я  рассмотрел дар.  Крупный темно-зеленый драгоценный камень в  золотой

оправе, на самом кольце выбиты какие-то знаки.

        —  Желаю тебе  и  твоим друзьям спокойного пути  и  скорого возвращения

домой. Пусть у вас все будет хорошо.

        — Спасибо, господин герцог. Позвольте и мне пожелать мира и спокойствия

в  Аберене.  Передайте мою  искреннюю благодарность королю.  Надеюсь,  его дети

будут достойны отца.

        Через девять дней мы  выехали из  столицы к  Воротам.  Нигде надолго не

останавливались, забирали продукты и тут же уходили дальше, чтобы не привлекать

внимания.

        По  пути нас догоняли новости.  Не дождавшись команды «фас!»,  степняки

повернули назад.  Смерть  Корхана  спутала  им  все  карты.  Восставшие дворяне

сложили  оружие,   поняв,   что   дальше  сопротивляться  нет  смысла.   Многие

распростились с  богатствами,  землями,  а  кто-то и с головой.  В стране снова

царил мир.

        Ребята считали,  что теперь мы без проблем доедем до Ворот.  Но у  меня

были веские причины сомневаться в благополучном исходе дела.

        Ну,  во-первых,  Клан не пожелает оставить без «награды» того,  кто ему

насолил.  Лесное братство,  хоть  и  поредевшее за  время  смуты,  полностью не

уничтожено  и   скоро  опять  примется  за   свое.   Разбитые  дружины  дворян,

участвовавших в  мятеже,  теперь были не у дел,  и кто-то из воинов обязательно

пополнит ряды лесных братьев.  Да и среди самих дворян могут найтись такие, кто

предпочтет  бесцельному  болтанию  на   виселице  вольную  лесную  жизнь.   Эти

соображения я высказал своим спутникам.

        — Думаешь, не сможем доехать до Ворот тихо?

        —  Не  знаю.  Надеюсь,  что проскочим,  но  загадывать наперед не хочу.

Поэтому я  и  настаивал,  чтобы вы  как можно раньше уехали к  Воротам.  Да где

там...

        ...На привал встали в густом бору,  неподалеку от деревни.  Запас хлеба

подходил к концу, следовало пополнить его, а также приобрести кое-какие мелочи.

В деревню я собрался сходить сам, но после того, как осмотрю место стоянки. Это

стало правилом, и ребята привыкли, даже перестали ехидно посмеиваться.

        Две поляны в равной степени подходили для отдыха.  Одна,  на которую мы

вышли,  была надежно укрыта мощными кронами деревьев от палящих лучей солнца, а

вторая,   наоборот,  залита  светом,  чистая  и  ухоженная,  словно  лужайка  в

лондонском парке.  Рядом сверкало водной гладью небольшое озеро. Недолго думая,

решили остаться здесь, а искупаться и позагорать сходить на другую поляну. Пока

Андрей с  Денисом расседлывали лошадей,  а  Николай собирал сушняк для  костра,

девчонки пошли к озеру. И я следом, на разведку.

        Поляны  разделены густым  пролеском,  высокие  деревья,  которым  давно

минуло сто  лет,  зажали с  обеих сторон узкую,  едва заметную тропку.  Ветви с

густой листвой так плотно переплелись, что не пропускали ни единого луча. Вдоль

всего пролеска росли небольшие душистые цветы, которые здесь часто использовали

как притирания в  банях.  Они давали чудный аромат и хорошо очищали кожу.  Их и

собирали Лена с Оксаной. Я шел следом, оглядываясь по сторонам.

        Девчонки медлили — цветов было много,  и они не пропускали ни одного. О

чем-то говорили, смеялись, то и дело наклонялись, чтобы сорвать пахучий цветок.

Настроение у  них было приподнятое.  Я  терпеливо ждал,  пока они не  закончат.

Разойтись невозможно,  непролазный кустарник вплотную примыкал к  тропинке,  на

которой едва умещался и один человек.

        Я  посмотрел назад.  Андрей уже  стреножил коней,  только Гром  стоял в

стороне,  наклонив  голову,  обнюхивал цветы.  Его  я  всегда  расседлываю сам.

Николай  натаскал  несколько  охапок  сухих  веток,  Света  расстилала  широкую

скатерть. Ей на помощь пришел Денис... Все были при деле.

        Панцирь  нагрелся,  я  машинально провел  по  груди,  с  надеждой глядя

вперед,  на озеро. Вздохнув, перевел взгляд наверх. Там царила полутьма, листва

оставалась неподвижной даже в  самый шквальный ветер.  Пели птицы,  где-то  под

ногами стрекотал кузнечик, легкий ветерок освежал взмокшую голову.

        Вновь взглянул вперед и ощутил смутную тревогу.  На душе стало неуютно,

что-то  давило,   тревожило.  Отступив  назад,  огляделся,  по-новому  оценивая

обстановку.     

        Твою двадцать!..  Это  же  идеальное место для  засады.  Как специально

устроенное:  с  поляны на  поляну можно пройти только через пролесок,  тропинка

узкая,  не свернешь без риска расцарапать себе в  кровь руки и порвать .одежду.

                                   

        Чувство нацеленного в  спину  оружия было  таким сильным,  что  я  едва

устоял на месте; Если мы и впрямь на прицеле, нельзя показывать, что обнаружили

засаду. Я позвал девушек, стараясь сделать это спокойным голосом:

        —  Лена,  Оксана,  хватит с цветами возиться,  всех не соберете.  Пошли

дальше.  — «А если это ошибка?  Засмеют...  Ладно,  пусть ржут, если охота, это

лучше, чем лежать со стрелой в спине...»

        — Чего?  — Оксана откинула прядь волос со лба и присела перед очередным

цветком.  — Артур,  подожди.  Вон их сколько,  надо про запас нарвать, а то ищи

потом.

        —  После дорвете,  пошли быстрее.  — Я пошел к ним,  краем глаз кося по

сторонам.

        —  Нам еще немного...  —  Да  куда спешить?  —  Лена бережно расправила

букет,  стряхнув невидимую пыль. — Все равно здесь будем долго. — Она повернула

голову. — Ой! Не потопчи... вон под ногами.

        Я сжал зубы,  ускоряя шаг.  Где-то за кустами уже приготовились к рывку

бандиты, сжимая в руках топоры, а эти клуши все щебетали о цветах...

        — Смотри, Лен, сразу несколько штук...

        — Здесь место хорошее. Дождя почти не бывает. Помнишь, как мы их искали

у реки?..

        Вороны! Никак не могут понять, что сейчас нас будут убивать!

        — Девочки, побыстрее.

        — Отстань, Артур, — досадливо протянула Лена. — Хочешь, иди вперед, нам

не мешай. Ты...

        —  Ой!  Вон веревка...  — удивленно воскликнула Оксана.  Дотронулась до

чего-то, немного помедлив, потянула на себя. — Откуда она тут?..

        — Не трогай!

        От моего крика вздрогнула Лена, недоуменно покосилась.

        — Ты чего?

        Оксана  выпрямилась,  сжимая в  руке  потемневшую веревку.  Один  конец

уходил в  кусты,  а  второй к деревьям.  Веревка была натянута как струна.  Над

головой что-то щелкнуло.

        — Ай! — Оксана отдернула руку и посмотрела на пальцы. — Обожглась...

        Сверху громко зашелестела листва,  затрещали ветки.  С  деревьев на нас

падало огромное бревно,  усеянное в  верхней части  железными гвоздями.  Бревно

висело  горизонтально  на  двух  веревках,   прикрепленных  за  края.  Девчонки

растерянно смотрели на веревку,  сжимая нелепые букетики,  и  даже не повернули

головы на шум.  У  меня еще было время отпрыгнуть,  но эти любительницы икебаны

оказались как раз на пути бревнышка...

        Тело,  как это стало уже привычным,  сработало раньше,  чем среагировал

мозг.   Девяносто  килограммов  моего  веса,  да  еще  двенадцать,  добавленных

панцирем,  рванулись вперед  и  сбили  девичьи  тела.  От  сильного  толчка  те

покатились по земле, я, наоборот, получив обратный импульс, устоял на ногах.

        А бревнышко уже рядом, и я не успеваю, не успеваю...

        Правая рука прикрыла вжатую в плечи голову, ноги согнулись в коленях...

        — Бамс-с!

        Мощный удар пришелся в  плечо,  бревно скользнуло по затылку и ободрало

запястье руки.  Меня  с  силой зашвырнуло в  кустарник,  ветки укололи ноги.  В

глазах на миг вспыхнул яркий фейерверк,  потом все померкло.  Во рту щелкнуло и

стало мокро.  Я застыл на земле, не веря, что остался жив, а мозг, ухитрившийся

не прекратить работу, уже прикинул, с какой стороны сейчас набросятся.

        Но было тихо.  Открыл глаза и  увидел,  как бревно врезалось в  дерево.

Сухо лопнула веревка,  и бревно застряло среди веток.  Прямо надо мной,  в двух

метрах. От поляны с криками бежали Андрей и Денис.

        Голова гудела,  по  правой руке  полз  липкий и  горячий ручеек,  плечо

отнялось и горело, словно приложили раскаленное железо. Во рту полно крови, это

я, растяпа такой, не успел закрыть его, вот зубы и прихватили щеку.

        Кое-как  встал  на  четвереньки,  огляделся.  Ребята подняли девчонок с

земли и  осматривали,  желая убедиться,  что с  теми все в  порядке.  Я помотал

головой — боль стегала от затылка к вискам.  Но вполне терпимо.  Вот что значит

крепкий черепок. Были бы мозги, точно сотрясение заработал. А их там и в помине

нет, иначе не полез бы под деревяшку!

        — Артур, Артур, ты меня слышишь? Ты как там? — Голос Лены назойливо лез

в уши.

        Идиотский вопрос — ну как я здесь? Вот разум потерял, теперь ищу.

        Затрещали ветки,  ко мне пробирались Андрей и Денис с мечом. Интересно,

с кем он собрался биться? А следом

        Лена в испачканном платье со страдальческим выражением лица.  — Ты цел?

— Она нагнулась, голубые глаза смотрели виновато и сочувствующе.

        Я сплюнул кровь и попробовал встать.  Андрей подхватил под локоть, но я

вырвал руку,  скривившись от пронзившего плечо огня. Кое-как выпрямился, поднес

руку к  затылку.  На пальцах осталась кровь.  Посмотрел на бревно.  Острые шипы

торчали прямо перед глазами.  Ударь эта штука чуть ниже,  и мои мозги разметало

бы по всей поляне.

        Лена отошла в сторону и спросила:

        — Больно, да?

        «Вот чертова баба! Нет, щекотно».

        —  А  мы как услышали,  сразу сюда...  Думали,  кто-то напал.  —  Денис

возбужденно размахивал мечом.

        Я  не слушал его,  вытирая кровь с  лица.  Нам повезло:  предполагаемая

засада ушла на обеденный перерыв или,  что вернее,  бандиты вообще ушли отсюда.

Может,  их  созвал под  свои знамена Корхан и  теперь некому пользоваться столь

занимательной придумкой.  Веревка перегнила и лопнула,  кто же допустит,  чтобы

инструмент был в таком паршивом состоянии.

        Я подошел к ребятам, стоявшим у импровизированного стола.

        — Может, перевяжешь руку-то?

        Света протягивала чистое полотенце.  Я посмотрел на руку, кожа сорвана,

кровь вперемешку с сукровицей сочилась из раны, капала на траву.

        — Обойдусь. — Сорвал подорожник, приложил обратной стороной.

        —  Мы,  наверное,  виноваты...  —  начала Лена.  — Но все произошло так

неожиданно.

        Я молчал, чувствуя нарастающую злость.

        — А ты не мог нормально предупредить... — Она сказала это так, словно я

наперед знал о бревне и решил их разыграть.

        — Ведь сказал же — уйдите.

        — Но... но мы думали...

        — Не похоже,  чтобы вы вообще думали.  — Я почувствовал,  что рот вновь

наполняется кровью.  —  Ты  глянь на  это бревнышко.  Поставлено специально для

беспечных дур.

        —  Не ругайся!  — Лена оскорбленно вскинула голову.  Андрей открыл рот,

готовый заступиться за свою пассию. Назревал никому не нужный скандал.

        — Хватит!

        Сплюнул и  покрутил правой  рукой  —  вроде  отходит.  Но  вот  синячок

размером с само плечо обеспечен.

        —  Мы даже не думали,  что там такое,  —  вставила Оксана.  — Я думала,

кто-то веревку забыл случайно, а она оказалась привязанной...

        Не желая больше выслушивать объяснения,  я пошел к вещам. Вытащил мешок

и проверил деньги.

        — Я в деревню.  Возьму хлеба, соли и сахару. Отдыхайте, но помните, что

могут прийти те, кто устроил это милое представление.

        Кивнул  на  бревно,  застрявшее в  кустарнике.  Нечаянно  задел  языком

больную щеку и поморщился.

        — Часа через два вернусь.

        — Может, я схожу? Или вместе? — предложил Николай. — Ты же ранен.

        — Тебе что, заняться нечем? Я в порядке.

        Едва не добавил,  что чувствую себя гораздо безопаснее вдали от них. Не

студенты,  а ходячие ЧП.  Вечно приходится остерегаться их инициативы, грозящей

серьезными проблемами. С ними никаких врагов не надо.

        С этими нерадостными мыслями я отправился в деревню.

        Дождавшись,  пока  закипит вода в  котелке,  Оксана начала бросать туда

мелко нарезанное мясо,  помидоры, скатанные в трубочку высушенные ломтики теста

—  местный вариант макарон.  Чуть  позже  следом  отправились перец  и  зелень.

Помешивая большой деревянной ложкой суп,  она поглядывала на ребят,  сидевших у

скатерти,  расстеленной в тени двух огромных дубов.  Лена нарезала хлеб.  Света

расставляла тарелки,  рядом Николай протирал ложки. Денис с Андреем вытаскивали

из походных мешков остальные продукты и чистые полотенца.

        — Скоро готово будет... Давайте сюда тарелки.

        — Мы не рано начинаем? Артур не скоро вернется, все остынет.

        — Он же не навечно туда ушел.

        —  Успеет,  —  хмуро сказала Лена.  —  А  нет,  так остывшее съест,  не

отравится.

        Оксана  внимательно посмотрела  на  подругу,  та  перехватила взгляд  и

немного смутилась.

        —  Занимайте места,  дамы и  господа,  —  излишне торжественно произнес

Денис и первым сел на щит.

        Суп был горячий,  но все проголодались и не стали ждать,  пока остынет.

Оксана присела рядом с Леной, вытерла руки Полотенцем и тихо спросила:

        — Все дуешься?

        — На что?

        — Брось, я что, не вижу?

        Лена резким жестом поправила волосы.

        — Что ты видишь-то?

        — Сильно обиделась?

        — Он меня не обижал. Просто не терплю хамства.

        — Ну да...  Между прочим,  бревно в нас летело! Не успей он оттолкнуть,

мы бы с тобой там и лежали.

        Лена неохотно повернулась к ней, в глазах кипела боль и обида.       

        — А я и ничего не говорю. Но зачем орать? Нашел на ком зло срывать.

        Денис, слышавший их разговор, весело окликнул:

        — Хватит, девчонки, сколько можно! Я бы тоже закричал.

        — Кто еще будет? — спросила Света. — Много осталось, не выливать же.

        — Давай, — протянул тарелку Андрей.

        Его примеру последовал Николай.  Света разлила суп по тарелкам,  и  все

вновь  замолчали,  усердно  уничтожая  обед.  Лена  отламывала от  куска  хлеба

маленькие ломтики и  бесцельно катала их  в  руке.  Из  головы не  шло недавнее

происшествие.   Запоздалый  страх  прокрался  в  душу,  а  богатое  воображение

нарисовало картину,  которая вполне могла произойти, не успей Артур в последний

момент вытолкнуть их и принять удар на себя.  Когда он встал на ноги, шатаясь и

сплевывая кровь на траву, она едва не закричала, до того страшно он выглядел. И

этот взгляд,  полный ярости и презрения. Ну да, не успели они. Не поняли, в чем

дело, ну и что? Зачем кричать, зачем уничтожать взглядом? Почему он делает так,

что  чувство  благодарности растворяется  в  отвращении  и  обиде?  Неужели  не

понимает, что нельзя обходиться с девушкой подобным образом?

        И Ворота нашел, и вернуться помог, а все равно не лежит душа к нему.

        Лена знала,  что произошло у Храма бога Ночи,  ребята рассказали.  Один

против шестидесяти! У Лены дух захватывало от подробностей, которые старательно

пересказал Денис.  Кто  же  он,  их  однокурсник?  Какой-нибудь  тайный боевик?

Суперагент?

        «И  все равно ничто не дает ему права оскорблять меня.  Если так хочет,

пусть на свою жену кричит... если женится».

        Взгляд упал на сидевшего рядом Андрея. Тот увлеченно черпал ложкой суп,

изредка  отрываясь,   чтобы  вытереть  мокрый  лоб.  На  лице  умиротворение  и

спокойствие.

        Лена невольно сравнила обоих парней —  Андрея и  Артура.  Оба  высокие,

молодые,  полные  сил.  Андрей  прост  в  общении,  приятнее.  Длинные  волосы,

отпущенные по здешней моде,  короткие усы.  Взгляд спокойный и уверенный, в нем

чувствуется сила.  Таких любят женщины, а мужчины ищут дружбы. Настоящий лидер,

не  зря его отметил герцог Владин,  назначив десятником.  Друзья в  нем души не

чают.

        А Артур?  Этот выглядит как нависшая над пропастью скала. Широкоплечий,

мощный,  с  сильными руками,  тяжелой  походкой.  Он  гораздо  тяжелее  Андрея,

сильнее.  Но при всей кажущейся неповоротливости стремителен в движениях, быстр

и  ловок.  Редко когда улыбается,  лицо  всегда хранит равнодушный вид.  Любого

общения избегает, замкнут и молчалив. Такое поведение должно отталкивать людей.

Но странное дело, и барон Сувор, и герцог Владин, и даже король доверяют ему во

всем. Странный он человек...

        Лена  положила тарелку на  скатерть и  вытерла руки.  Закончив обедать,

девушки поспешили к  озеру —  искупаться,  привести себя в  порядок.  Как-никак

рядом мужчины, надо держать себя в форме даже в таких условиях...

       

        В  деревне я нашел трактир,  купил хлеб,  соль и сахар.  Упаковал все в

мешок и вышел на улицу.

        Парило.   На  синем  небе  ни  облачка,  солнце  обжигает  землю,  зной

накатывает волнами.  Я  стер пот со лба и  почувствовал усталость во всем теле.

Надо бы отдохнуть...

        У  околицы стоял огромный стог сена.  Сел  в  его тени,  снял панцирь и

куртку  и  осмотрел плечо.  Огромный синяк  наливался чернотой.  Рука,  правда,

работает,  хотя боль чувствуется.  На голове приличная шишка, на руке подсыхает

царапина.

        Н-да!  Женщины в  серьезных делах  —  смертельная опасность.  Причем не

столько для них,  сколько для их спутников.  В  самый ответственный момент дамы

широко раскрывают глаза и  с  непосредственным видом задают очень своевременные

вопросы: «А что? А где? А когда?..» У них наступает ступор, замирают на месте —

танком не сдвинешь. А когда все позади, бросаются в истерику. Не так сказал, не

так посмотрел, все не так...

        И   попробуй  их   обидеть,   враз  возникают  благородные  заступники,

отсиживающиеся в стороне, когда следует быть рядом, и отстаивают честь дам...

        Отдохнув,  я надел куртку и панцирь,  застегнул пояс и зашагал обратно.

Небольшой овраг возле леса густо зарос малиной. Я мимоходом пожалел, что некуда

складывать ягоды.  На  ходу сорвал несколько штук и  забросил в  рот —  вкусно.

Только жевать больно.

        Батальонная разведка,  вся в пыли,  а где-то ветка.  Снова день и снова

поиск,  снова  бой...  Эту  песню частенько напевал Марк.  Одно  время она  мне

смертельно надоедала.  А  потом незаметно сам  стал напевать,  ловя насмешливые

взгляды ребят.

        ...А ты, сестрица в медсанбате, не печалься бога ради...

        На опушке у кустов сидел мальчишка лет двенадцати. Лицо вымазано соком,

ноги босые,  короткие штаны в заплатках,  рубашка порвана под мышками, свободно

висит на худом теле.

        Увидев чужого человека,  да  еще при оружии,  он  не испугался,  только

растянул губы в усмешке и вытер рукавом рот.

        — Дядь, дай монетку.

        — Что, так сильно нужна?

        — Ага. Дай, а?

        — Ну, лови...

        Медная монета полетела,  вращаясь,  в  подставленную ладонь и исчезла в

мгновение ока. Пацан сунул ее в карман штанов и вытер нос.

        — Благодарствуйте, дядь.

        Я  подмигнул ему и  пошел дальше.  За  спиной внезапно раздался скрежет

железа и скрип тетивы.  Стремительно развернувшись,  увидел, что пацан стоит во

весь  рост  и  в  руках  с  трудом держит...  арбалет.  Глаза  прищурены,  лицо

сосредоточено.  Я  с силой швырнул в него висящий за левым плечом мешок,  а сам

отлетел в сторону.  Зазвенела тетива из воловьих жил, болт сорвался с желобка и

полетел туда,  где  еще  миг назад была моя голова.  Мальчишка бросил арбалет и

кинулся наутек,  но успел пробежать полтора десятка метров.  Сильный удар ногой

подсек его и швырнул в траву.

        — Щенок!

        Мальчишка сразу  захныкал,  размазывая редкие слезы  по  грязным щекам,

свернулся в клубок, зло поглядывая снизу.

        —  Вставай,  гаденыш!  Ну?  —  Я ухватил его за длинные волосы и рванул

вверх.      

        —  Ай!  Дяденька-а...  не бейте меня!  Меня заставили-и...  Он повис на

руке, отворачивая лицо. Я хорошенько тряхнул его и рявкнул:

        —Кто?

        — Кто? — Звук затрещины совпал с новым ревом.

        — Не... не знаю.             

        Врет,  сволочь.  Если бы заставили первый раз,  то трясся как листок на

ветру и  прицельно не выстрелил,  а  так метил прямо в  лицо.  Расчет абсолютно

верный,  кто заподозрит мальца в  злом умысле?  Да никто.  И я,  осел,  тоже не

заподозрил.  Благо  реакция  не  подвела.  Сколько же  он  успел  уложить таким

образом?

        — Заткнись!  — Еще одна затрещина.  — Скажешь, кто тебя послал, оставлю

жить, а нет — язык отрежу и голову оторву.

        Пацан перестал вертеться, побледнел, штаны намокли. Мой голос действует

посильнее любых убеждений.

        — Ну? Кто они и где? — Вместо вопроса вышло рычание.

        Он умоляюще глядел снизу вверх,  губы задрожали сильнее, кажется, еще и

в штаны наложил. Вот теперь по-настоящему испугался.

        — Я...  я...  они сказали...  думали, что здесь не пойдете, а... вы тут

пошли. А они там ждут, а мне... сказали, чтобы сидел и ждал...

        — Сколько их?

        — Не знаю... видел двоих.

        Так!  Другая дорога — это метров триста отсюда.  Те, кто поставил здесь

пацана,  сообразят,  что ошиблись,  и поспешат сюда. Ну что ж, дождемся гостей.

         

        — Дяденька, дяденька, не убивайте, мне страшно.

        Ну еще бы,  страшно ему. А отпусти — удерет к своим и предупредит. Дать

по шее — очухается,  подберет арбалет и станет дальше стрелять в спину тем, кто

имел глупость повернуться к  этому ангелочку тылом.  Привык к крови,  лет через

пять уже сам уйдет в лес,  ибо больше ничего не умеет.  А добывать деньги таким

образом гораздо легче,  чем горбатиться в поле или сидеть в темной комнатке над

заказом.

        — Давно здесь промышляете?

        — Не... не очень. — Он, кажется, успокоился, мол, если сразу не прибил,

то теперь и подавно не трону.

        Но  он  ошибся.  Убивать действительно в  мои планы не входило,  а  вот

наказать...  Я заткнул ему рот тряпкой,  вытянул правую руку в сторону и сильно

ударил по локтю. Треснула кость. Удар по затылку погрузил пацана в беспамятство

на час.

        Четверка бандитов, вооруженных кто чем, появилась через пару минут. Они

подошли ближе,  и  я  смог разглядеть их.  Вычленил главаря —  рослого молодца,

пожалуй, моего ровесника или чуть старше. Крепко сбитое тело, на лице сытость и

злоба,   низко  нависшие  надбровные  дуги  и  выпяченная  нижняя  губа,  глаза

маленькие,  проваленные глубоко внутрь. В руках секира. Видно, где-то нашел или

снял с  убитого,  слишком хороша для простого душегуба.  Его подопечные сжимали

дубинку, короткое копье с обитой медью рукояткой, и моргенштерн*.

        *  Моргенштерн —  доброе утро  (нем.).  Вид  дубины с  острыми шипами в

верхней трети.

       

        По  телу прошел жар,  в  глубине сознания появилась яростная радость от

предстоящей сшибки — нечто новенькое в мире моих ощущений. Ну, поехали...

        Я вылетел из-за кустов, махнул рукой. Нож мелькнул в воздухе и впился в

шею ближнего ватажника. Тот захрипел, падая вбок, из рук вылетела дубина.

        Второй  бандит  испуганно замер,  не  понимая,  что  происходит,  потом

неуклюже ткнул копьем.  Мой меч скользнул по  древку,  заставляя копье изменить

направление удара. Ватажник пропустил выпад и упал на колени, отрешенно смотря,

как из пронзенного живота льется кровь.

        Третий,  громко  матерясь,  беспорядочно отмахивался  моргенштерном,  я

захватил его руку, рванул на себя и всадил клинок в спину.

        Атаман в схватку не вступал,  молча смотрел,  играя секирой.  Я подошел

ближе к нему.

        Странное  чувство  радости,  буйного  веселья  распирало  меня,  ничего

подобного раньше не испытывал, тем более в момент схватки. Стало легко на душе,

напряжение ушло, в теле вновь возникла странная сила. Я сделал несколько шагов,

чувствуя, что почти взлетаю.

        Атаман забеспокоился, чтобы подбодрить себя, закричав:

        — Убью, тварь! Ну, подходи... 

        А во мне все ликовало и пело,  я почувствовал,  что губы расплываются в

стороны.         

        Меч  стал лишним,  спрятал его  в  ножны и  сделал шаг  вперед.  Атаман

топтался на месте,  перекидывая секиру с руки на руку. Потом попробовал достать

меня боковым ударом, не попал и замахнулся вновь.

        Словно выпущенное из катапульты,  тело метнулось вперед,  секира рыбкой

улетела в траву. От страшного удара ногой атаман согнулся пополам, а от второго

полетел на землю, ударился спиной о дерево и сполз вниз. Изо рта потекла тонкая

струйка крови.

        Я  подобрал секиру,  внимательно осмотрел лезвие.  Отлично  наточенное,

тяжелое, что надо,

        Бандит застонал, попытался сесть.

        — Ну что, скотина! — Я ударил его в живот. — Кто тебе сказал, скот, что

можно безнаказанно убивать людей только потому, что они шли мимо тебя, говнюка,

с деньгами в кармане? Сам решил? Ну так получи!

        Бандит  распластался на  земле,  изо  рта  пошла  кровь.  Я  отбил  ему

внутренности.  Два  удара секирой —  две  отрубленные по  локоть руки  отлетели

прочь. Как он завыл, заорал, крик ударил по ушам. Пинком повернув окровавленное

тело,  докончил начатое,  и  ступни ног тоже отлетели прочь.  Кровь хлестала из

обрубков фонтаном,  бандит больше не  орал,  он  хрипел,  смотря на отрубленные

конечности. Сознание, на свою беду, не терял.

        Я  зашвырнул секиру в  кусты,  последний раз посмотрел на  поверженного

врага и пошел прочь.

        Каждый из бандитов получил то,  что заслужил.  А  для пацана,  когда он

очнется и выйдет на опушку, будет небольшой урок на тему: «До чего можно дойти,

воруя  чужой  хлеб».  Кто  знает,  может,  такие  наглядные примеры лучше всего

действуют на малолетних подонков? Во всяком случае, пусть посмотрит на старшего

собрата по оружию. Вместе со сломанной рукой это станет хорошим уроком.

        Я нисколько не жалел мальчишку,  он получил,  что заслужил, и не более.

Он влез во взрослую жизнь, и с ним обошлись как со взрослым.

        Такие детишки на  войне не редкость,  это уже было и  во времена Второй

мировой,  и во Вьетнаме,  и в Афганистане.  Пацаны удирали на фронт, желая бить

ненавистного врага.  Многих  отправляли назад,  но  кто-то  оставался и  дрался

наравне со взрослыми.  Их били,  пытали,  убивали,  и  сколько бы ни говорили о

бесчеловечности таких поступков, но война всегда ведется по своим правилам. Это

игра для взрослых,  и ребенок, взявший в руки оружие и открывший огонь, вряд ли

получит конфетку от тех, в кого стрелял. Когда стоит вопрос — убить лежащего за

пулеметом пацана  либо  проявить гуманность и  схлопотать пулю,  —  на  возраст

как-то не очень смотрят.  Да,  можно судить тех, кто воевал с детьми, стрелял в

них. Так и делают. «Ах, какие убийцы, звери, нелюди!»

        Правда,  когда сами ненароком оказываются под  дулом автомата,  который

держит  нежный  цветок жизни  —  несовершеннолетний солдат,  гуманизм почему-то

уступает место животному страху.  Срабатывает, как для них самих неудивительно,

инстинкт самосохранения. А те, кто скажет, что готовы получить очередь в живот,

лишь  бы  не  поранить драгоценное вражеское сокровище,  —  врут  внаглую и  не

краснеют. Только сильно бледнеют под прицелом и вспоминают своих богов.

        Детям на войне не место.  Их стараются оттуда вытащить всеми правдами и

неправдами,   но  когда  они  все  же  добираются  до  оружия,  благородство  и

человеческая доброта уступают место стремлению убить врага, и не важно, сколько

ему лет. Так было, так есть и неизвестно, наступит ли этому конец...

        Когда я пришел на поляну, студенты успели пообедать, искупаться в озере

и  теперь  лежали  на  расстеленных покрывалах.  Про  охрану забыли,  увлекшись

разговором.  Правда, парни держали оружие под рукой, но доспехи сняли и сложили

рядом небольшой кучкой.  Их  беспечность меня поражала,  так  же  как  поражало

везение, которое им сопутствовало. Никаких тревог и историй, а тут не успеваешь

переводить дух, как новая напасть. Разве это справедливо?..

        Я незаметно зашел со стороны кустарника и громко сказал:

        — Не помешаю, господа?

        Все вздрогнули. Денис и Андрей вскочили первыми, в руках мечи. Неплохо.

Было бы настоящее нападение, прожили на пару секунд больше остальных.

        — Тьфу, черт!.. — Денис с досады бросил меч в ножны. — Чего пугаешь.

        Оксана, взвизгнувшая громче всех, погрозила мне большой ложкой.

        — По лбу получишь за такие шутки.

        — Ладно,  ладно...  — Я снял с плеча мешок с продуктами и бросил ей под

ноги. — Это новый запас. Думаю, до конца пути хватит.

        Денис  подхватил мешок  в  полете,  заглянул в  него  и  удовлетворенно

кивнул.

        — Вижу, поесть успели. Тогда можно выезжать. — Я пошел к Грому.

        — Ты чего так долго? — раздался за спиной голос Андрея.

        — Долго? Два часа, как и говорил.

        — Что-нибудь новенькое слышно?

        — Да нет. Король набирает войско, и все. Вы готовы?

        — Угу...

        — Тогда в путь.

        —  Ой!  —  Лена удивленно прикрыла ладонью рот.  Глаза смотрели на  мои

сапоги. — Это кровь?

        — Где? — Я осмотрел обувь и ругнулся. — Точно.

        Край  левого сапога был  забрызган кровью.  Когда  же  успел испачкать?

Наверное,  когда  разделывал лесного душегуба.  Неудачно встал,  и  кровь,  что

ударила фонтаном, попала на сапог, а я и не заметил.

        — Где же ты так?

        — Это... петух.

        — Какой петух?

        —  У  хозяина в трактире.  Был петух...  вот он его и зарезал,  а потом

отпустил. Тот носился без головы... попал мне под ноги.

        Я  достал флягу с водой и тщательно стер кровь.  Неловко вышло,  как же

так прозевал...  Эти еще смотрят,  глаза недоверчивые,  ну и  ладно.  Не хотите

слышать ложь, не задавайте слишком много вопросов.

        ...Еще  через  день  мы  достигли земель,  находившихся по  соседству с

владениями  барона  Сувора.  Студенты,  намаявшись  за  день,  легли  спать  на

постоялом дворе, а я пошел к реке, решив освежиться.

        Завтра мы  приедем к  Воротам.  Надо отправить ребят вперед,  а  самому

ненадолго задержаться. В лесу, в тайнике, спрятано золото, что отобрал у лесных

братьев.  Его  возьму с  собой.  Как  и  оружие,  А  потом  —  домой.  На  этом

десятимесячное  пребывание  в   чужом  мире,   надеюсь,   закончится.   И   так

загостились...

        От  реки ко двору шел по узенькой тропинке мимо сарая.  За стеной вдруг

зашуршала солома и  послышался...  плач.  Я осторожно заглянул внутрь.  В самом

углу кто-то сидел.  Может,  это домовой или как там называется здешняя нечисть?

Под ногой неожиданно хрустнул сучок,  шорох прекратился,  и  испуганный голосок

проговорил:

        — Кто там?

        Я узнал голос Светы.

        — Ты что здесь делаешь?

        — Ничего... иди.                         

        Я так и сделал,  но пошел к ней.  Света сидела,  поджав ноги и обняв их

руками. Волосы закрыли лицо, голос заплаканный.

        — Ну и в чем дело?

        — Ни в чем, — сердито огрызнулась она.

        — А чего ревешь?

        Я чувствовал себя несколько глупо.  Расспрашивать девчонку,  почему она

плачет, должен не я, а ее ненаглядный Николай.

        — Тебе не все равно?

        Содержательная  беседа...   Я  подсел  ближе,  заметил  неловкую  позу,

согнутые колени и стал понемногу соображать, в чем дело.

        — Может, Кольку позвать?

        — Нет!

        На ее щеках пролегли мокрые дорожки, глаза подозрительно блестели.

        — Я в порядке, просто... немного плохо было.

        «Немного?  Кажется,  визит к Корхану не прошел бесследно... Час от часу

не легче». Резко спросил:

        — Что? Тошнота, боли в животе? Что у вас там еще бывает?

        Она испуганно вздрогнула, руки машинально прижались к животу.

        — Ну?

        — Тошнит немного...

        — А чего ревешь? Возможно, беременность, и что такого?

        Она зло усмехнулась.

        — Ничего особенного? Тебе легко говорить. А если это... ну, от Корхана?

        Я   в   общем-то  и  не  сомневался.   Не  знаю,   как  они  с  Колькой

предохранялись,  свечу над ними не держал.  А вот то,  что подобными проблемами

мало озаботился маркиз, точнее, он вообще об этом не думал, это другое дело. Но

сейчас ее надо успокоить,  пусть уж ревет дома.  Лишние проблемы под конец пути

не нужны.

        — Может,  ошиблась?  Двух месяцев еще нет?  Нет?  Вот... значит, можешь

своего Колю обрадовать. Но только потом, потом, дома. Ясно?

        Она неуверенно кивнула.  Не знаю,  поверила ли, но немного успокоилась.

Женщины верят даже вранью, если слышат то, что хотят. Так уж они устроены.

        — Давай утрись и иди спать. И держись, немного осталось.

        Она с благодарностью посмотрела на меня, встала и медленно пошла прочь.

        — Спокойной ночи, Артур!

        — Спокойной...

        Покосившаяся  коробка  сарая  с  почерневшими  полусгнившими  бревнами,

оторванными дверьми и провалившейся крышей,  на которой почти не осталось сена,

стояла на том же месте. Все вокруг было, как и десять месяцев назад.

        Мы  вышли к  сараю и  встали рядом.  Каждый смотрел на  него,  про себя

недоумевая,  может ли  это  старое,  едва держащееся сооружение перебросить нас

обратно домой.  Переминался с  ноги на ногу Денис,  вздыхали Николай со Светой,

задумчиво склонили головы Оксана и  Лена.  Андрей стоял позади меня  и  по  его

шумному дыханию можно был понять, что он сильно взволнован.

        —  И  долго вы будете любоваться этим реликтом?  Вон кусты,  мальчики —

направо, девочки — налево. Переодевайтесь и вперед.                      

        — Странно как-то...  — произнес Денис.  — Как мы спешили сюда,  а вдруг

оно не сработает?

        —  Оно  сработает,  если  не  будешь столбом стоять.  Первыми в  кустах

исчезли девчонки,  прихватив с  собой  тюки  со  старой одеждой.  Андрей принес

лопату, зарыть ненужные вещи, Денис отвел лошадей в сторону.

        — Мы пошли переодеваться,.

        — Давно пора.

        Андрей поднял с земли тюк с одеждой.

        — А ты чего медлишь?

        — Я задержусь ненадолго.

        - Что? — Густые черные брови взлетели от удивления.

        — Зачем?

        — Так надо. Мне надо.

        Подошел Николай.

        — Зачем тебе это?

        —  Затем.  Не задавайте глупых вопросов.  Придет время —  уйду вслед за

вами.

        — Опять тайны, — усмехнулся Денис.

        —  Тогда  давайте  и  мы  задержимся,  —  решительно заявил  Андрей.  —

Получается, ты, как всегда, лезешь в пекло, а мы в тылу сидим.

        — Подвигов захотелось?  — вкрадчиво поинтересовался я. — Орден на грудь

или корону на голову?

        — Просто я не привык бросать людей в беде, — холодно парировал он.

        Терпение у меня лопнуло.

        —  Тьфу,  зараза!..  Когда и  как уходить —  решаю я сам.  Хотите здесь

сидеть — пожалуйста, вам никто не мешает.

        — Ты что-то задумал?

        — Да — заговор.

        — Ну и хрен с тобой!  — Андрей пошел к кустам.  Я подошел к Грому.  Тот

нервно встряхивал гривой и перебирал ногами.

        — Спокойно, Гром, спокойно. Теперь немного осталось.

        Мой  верный  спутник  и  единственный друг,  которому я  мог  доверять,

чувствовал скорую разлуку и  тосковал,  как  могут тосковать преданные человеку

лошади и собаки.

        Из-за  кустов вышли девчонки.  Они отвыкли от  своей одежды,  все время

поправляли ее и пытались осмотреть себя, насколько это возможно.

        Подошла Лена,  и я невольно залюбовался ею.  В столь непривычном наряде

она  выглядела просто потрясающе.  Легкая тонкая рубашка под цвет голубых глаз,

серые  брюки,  подчеркивающие стройность ног.  Длинные волосы красиво легли  на

плечи.

        — Ты прекрасно выглядишь.

        Комплимент пришелся ей по душе, она чуть смутилась.

        — Ты долго здесь будешь?

        —  Как  выйдет.  А  старые  вещи  брось  вон  туда.  Лена  нахмурилась,

недовольная тем, что я меняю тему. Я подмигнул ей.

        —  Не  волнуйся,  красавица...  —  При  этих  словах  ее  глаза  широко

раскрылись. — Вы уйдете, и проблемы, связанные со мной, закончатся.

        К  нам подошла Оксана,  уже без старых вещей.  Услышав последние слова,

спросила:

        — Артур, а если правда потом Ворота не сработают?

        —  Тогда  вы  наконец  избавитесь  от  такого  плохого  человека.  —  Я

нетерпеливо обернулся,  парней все не было.  Кажется,  они решили закопать вещи

вглубь метров на  десять.  —  Одним студентом больше,  одним меньше,  разве это

важно?..

        Лена  вздрогнула,  растерянно  посмотрела на  меня.  Наконец  появились

парни.

        — Готовы? Отлично. Ничего лишнего не прихватили?

        — Не маленькие, — недовольно отозвался Андрей.

        — Ну и хорошо.

        Они встали рядом,  шесть человек.  Смотрят на меня,  по сути дела,  уже

оттуда,  из  дома,  а  я  пока  остаюсь  здесь,  и  такое  положение кажется им

неправильным.  Все же они хорошие ребята, горячие, по-юношески нетерпеливые, но

добрые,  отважные.  Готовы за  друга сунуть голову под топор,  даже когда можно

спасти его без излишнего риска.

        — Что ж, желаю счастливого пути. Перед сараем студенты помедлили, никак

не решаясь сделать первый шаг.

        —  Пошли,  что ли...  — Николай первым нарушил молчание,  взял Свету за

руку и пошел вперед.

        Та глубоко вздохнула и закрыла глаза.  Они вошли в дверь и исчезли. Сам

момент перехода никто не заметил,  две фигуры просто испарились.  Андрей махнул

рукой и  шагнул следом.  Денис пропустил вперед Оксану с  Леной и встал рядом с

дверью. У самого порога Оксана неловко споткнулась, схватила рукой косяк.

        —  Осторожнее.  —  Денис взял ее под руку.  —  Вперед.  Следом,  на миг

обернувшись,  исчезла Лена. Я обошел сарай, удовлетворенно хмыкнул. Все! Ворота

работают! Теперь моя очередь.

        Девять лошадей,  освобожденных от  седел,  уздечек и  пут  я  отпустил.

Маленький табунок быстро исчез за поворотом дороги. До тайника пятнадцать минут

ходу, но я решил проехать на Громе, а обратно вернуться на своих двоих.

        ...Вытащив  спрятанные вещи,  переоделся.  Джинсы  непривычно стягивали

ноги, рубашка стала мала и едва не порвалась в плечах.

        Я надел жилет с золотыми монетами. Он тянул на два десятка килограммов.

Панцирь и меч с секирой добавляли еще пятнадцать. Нож оставил на поясе. Закинул

мешок за спину и подошел к Грому.

        — Что,  старина?  Пора прощаться. Надеюсь, дорогу к замку Сувора ты еще

не забыл?

        Конь смотрел печально, с обидой, мол, бросаешь, хозяин...

        — Ну, будь. Беги домой, Гром. Домой!

        Слегка шлепнул по  крупу,  и  конь послушно затрусил по  дороге,  но на

полпути остановился и  повернул голову ко  мне,  как  бы  спрашивая,  верно  ли

поступает. Я махнул рукой на прощание и не оборачиваясь пошел прочь.

        Огромная туча  закрывала небо,  поднялся сильный ветер.  В  лесу  сразу

стемнело. Вдалеке громыхнули первые раскаты грома.

        Дошел до Ворот и встал напротив,  в двух шагах. Вдохнул свежего воздуха

и задержал дыхание.  В висках легонько покалывало,  во рту пересохло, язык стал

шершавым, царапал поджившую щеку.

        Встряхнул груз за  плечами,  привычно поправил лямки,  шумно выдохнул и

шагнул  в  дверь.  Перед  глазами  с  огромной  скоростью замелькали звездочки.

Пахнуло холодом, перехватило дыхание, и я провалился в небытие...

        OCR Leo's Library