Север Гансовский. 
                                  Таньти
   -----------------------------------------------------------------------
   "Техника - молодежи".
   OCR & spellcheck by HarryFan
   -----------------------------------------------------------------------
   Внизу она на всякий случай подошла к дежурному.
   Он читал книгу, оторвался от нее. Несколько мгновений на его лице  было
отсутствующее выражение, потом он сосредоточился на ее вопросе  и  покачал
головой.
   - Нет. Для тебя ничего нету.
   После он сообразил, что было бы лучше,  если  б  эти  слова  прозвучали
сочувственно, и улыбнулся.
   Но она уже шла по залитой  вечерним  солнечным  светом  улице,  прямая,
тоненькая, с холодным взглядом больших глаз.
   На вокзале было много народу. Она сдала карточку с анализами,  получила
ее вместе с билетом во втором окне. И почти сразу услышала:
   - Таньти!
   Виктор проталкивался через толпу.
   - Здравствуй! Отличный вечер, верно?
   Она кивнула, потом невесело спросила:
   - Ну?
   Он заторопился.
   - Уверен, тебе понравится. Там ребята такие  энтузиасты...  Давай  твой
костюм. Понимаешь, сами  собрали  зал,  разработали  акустику,  аппаратуру
вырывали просто с мясом, где могли... Ну, давай же я понесу костюм.
   - Ничего. Он легкий.
   - Дай его сюда! - В его  голосе  прозвучала  обида.  Он  остановился  и
посмотрел на нее в упор. - Это же ровно ничего не значит, если ты дашь мне
костюм. Ничего ни в чем не меняет.
   Она молчала.
   Виктор отвернулся и закусил губу.
   - Слушай, знаешь, это в конце концов надоест  -  вот  так  расталкивать
мертвого.
   На миг ей стало даже забавно: хватит ли у него решимости поссориться  с
ней?
   Но он уже смягчился и вздохнул.
   - Пошли.
   Рослый юноша в накидке, уже вышедшей  из  моды,  и  тоже  со  сложенным
костюмом в руке задержался на них взглядом и чуть усмехнулся. Потом  через
несколько шагов он оглянулся и посмотрел на Таньти внимательнее.
   Она равнодушно опустила глаза и взяла Виктора под руку. Сколько она уже
видела таких взглядов! Сколько видит их каждый день!
   Внутри в корабле они надели костюмы, и Виктор стал рассказывать, что  в
Ленинграде осваивается вертикальный подъем. Потом  бортпроводник  проверил
костюмы, задернул над ними покрывало. Несколько секунд вливалась вода,  по
общему радио раздалось: "Старт!" Началась перегрузка. Равномерно и глубоко
вдыхая, Таньти думала о том, что она все-все  знает  наперед.  И  то,  что
Виктор будет  дальше  говорить  о  вертикальном  подъеме,  и  то,  что  он
предложит ей поехать завтра вечером  в  Ленинград,  и  даже  то,  что  она
согласится поехать.
   Перегрузка кончилась, но воду не выливали,  поскольку  через  несколько
минут начиналось торможение. Это был самый короткий  перегон  от  Земли  -
всего пять тысяч километров. Корабль  подтянули  к  посадочной.  Те,  кому
нужно было пересаживаться здесь, сошли в зал ожидания.
   Станция была небольшая, недавно построенная. Атмосферы не было,  сидеть
приходилось в костюмах.  Впрочем,  и  сидеть  было  неудобно  из-за  очень
меленькой силы тяжести.
   Настроившись на волну Виктора, Таньти спросила, сколько придется ждать.
   - Час... Понимаешь, если б туда были прямые рейсы - на "Ласточку",  там
и горя не знали бы. В том-то и дело, что пересадка и ждать час. Поэтому  у
них и народу мало... Хочешь, пойдем пока во второй зал, там телеэкран?
   - Выйдем лучше наружу.
   Неуклюжие, в широких костюмах, держась за руки, они пошли к  выходу.  В
тамбуре, когда за ними закрылась дверь, вспыхнула красная  надпись:  леера
не отпускать...
   Они взялись за кольца на леерах и вышли на веранду, которая опоясывала:
залы ожидания. Здесь уже стояло человек семь-восемь.
   Таньти подошла к перилам. За тонкой металлической пластинкой пола зияла
черная бездна космоса. Не было ни верха, ни  низа.  Вернее,  низ  считался
просто по привычке: от головы к ногам. Земля висела  над  ними,  огромная,
выпуклая. Они были сейчас в ночной  стороне.  Станция  освещалась  бледным
лунным светом. Было мрачно.
   В ушах Таньти прозвучал голос Виктора:
   - Смотри, они строят здесь герметичный зал.
   Она оглянулась. Двое парней несли  ребристую  балку  конструкции.  Один
посмотрел ей в лицо, улыбнулся, сделал знак, чтобы она показала ему  длину
своей личной волны. Таньти отрицательно покачала головой.
   Без событий протянулся час, подошел корабль.
   Пьеса была  современного  автора.  Но  историческая.  Называлась  пьеса
"Симптом".
   Таньти и Виктор попали в зал за десять минут до начала. Силы тяжести на
"Ласточке" тоже но было, но в театре они смогли, наконец, освободиться  от
костюмов. Сложили их и поплыли в зал. Он и в самом деле был  оригинальный.
Цилиндрический, с вогнутым полом и потолком. До начала спектакля  вращение
не включали - берегли энергию.
   Прежде Таньти очень нравилось витать в невесомости, и чем больше народу
было в таких случаях, тем веселее получалось. Но сейчас толкотня в воздухе
вызывала у нее лишь раздражение. Они зацепились за леер.
   Виктор заглядывал ей в глаза.
   - Обрати внимание, как они сделали. Вот такие залы теперь всегда  будут
на внеземных. Пол и потолок взаимно заменяются. Если  показывать  пьесы  с
невесомостью, зрители садятся по всему кругу, А  когда  исторические  вещи
или такие, где действие происходит на Земле, тогда места занимают только с
одной стороны... И вообще тебе тут понравится. Ребята  такие  талантливые.
Режиссер отличный.
   Наконец дали звонок. Ударил гонг.  На  матово-черном  экране  вспыхнуло
лицо. Молодое, худощавое, усталое, озаренное надеждой и тревогой.  Далеким
отголоском запела труба.
   - Вглядись, - шептал Виктор, - Это у них лучший актер. Симптом. Главная
роль.
   Лицо погасло. Экран перерезала  огненная  стрела  -  трещина.  По  этой
трещине он раздвинулся. Вспыхнула и исчезла надпись: "ПРОЛОГ В 2100 ГОДУ".
   На вершине скалы стояли юноша и девушка. Был рассвет.
   Девушка сказала:
   - Какое странное лицо тем, в музее на портрете.  Неужели  этот  человек
действительно был? - Она присела на камень. - Знаешь, я вспомнила легенду.
Из самой древней истории. Однажды в Риме разверзлась пропасть. И голос  из
глубины сказал, что римляне должны бросить туда самое дорогое, что  у  них
есть. Иначе город погибнет. Тогда один молодой воин - его звали Матросов -
сказал, что лучшее у Рима - это храбрость его сыновей. И  сам  бросился  в
бездну. Помнишь?
   - Ты ошиблась, - ответил юноша. - Забыла. Молодого римского война звали
Курций. А Матросов - это не легенда. Он был. Он жил...
   Началась пьеса...
   Таньти с Виктором вернулись на вокзал в десять. Темнело.  Они  прошлись
до второго квартала.
   - Ну как тебе понравилось?
   Она устало пожала плечами.
   - Не знаю...
   Она и не думала о пьесе.
   Виктор помялся.
   - Слушай, что, если завтра съездить в Ленинград? Вечером.  Там  у  меня
чудесные парни, друзья.
   - Как хочешь.
   - А ты как?
   - Мне все равно.
   Ей действительно было все равно.  Глубоко  безразлично.  Она  ведь  все
наперед знала, как что будет.
   Повернули за угол.
   Дежурный приплясывал у входа.
   Увидев Таньти, он кинулся к ней.
   - Слушай, я тебя уже три  часа  жду.  Не  ухожу.  Тебе  радиограмма  из
космического Центра. Они все живы!
   Она взяла зеленый листочек. У нее чем-то  заволокло  глаза.  Ничего  не
могла прочесть. Не понимала.
   Весь огромный мир умолк. Я в этой тишине раздавался голос дежурного:
   - Они живы.  Все  пятеро.  Понимаешь,  они  ушли  от  ракеты  и  что-то
случилось. Они никак не могли вернуться...  Обвал  или  землетрясение.  Но
теперь все в порядке.
   Мир ожил для Таньти. Ударил колокол, и звуки заполнили вселенную. Разом
заиграли оркестры в залах театров. Запело напряжение в  приборах.  Зеленые
океанские  волны,  шурша,  накатились  на  гальку  берегов.  Заговорили  и
засмеялись люди.
   Слезы брызнули у Таньти из глаз. Она растерянно огляделась.
   "Все пятеро... Он тоже жив".
   Снова ударил колокол. Мир засверкал светом. Белым серебром луна  залила
морскую гладь. Биллионы лампочек, ламп и огоньков прорезали  там  и  здесь
прятавшийся мрак. На другой стороне земного шара  цветы  раскрывались  под
солнцем.
   "Все пять человек!"
   Лучились глаза влюбленных. Проказничали дети. Кто-то невдалеке пел  под
гитару.
   Таньти обняла дежурного. Поцеловала Виктора.  Они  ей  оба  все  что-то
говорили, говорили...
   Потом она легла спать. Ей так  хотелось,  чтоб  скорее  прошла  ночь  и
настало утро. Чтоб встать и бежать  на  работу.  Встретиться  с  друзьями.
Познакомиться с тем парнем на пересадочной  станции.  Еще  раз  посмотреть
чудесную  пьесу  "Симптом".  Чтобы  поехать  вечером  в  Ленинград.  Чтобы
проснуться и опять скорее начать жить.