Книго
                         Валерий Дмитриевич ГУБИН
                          ДЕСЯТЬ МИНУТ В ПОДАРОК
                          Фантастический рассказ
     Я  приехал в Ригу в командировку на Всесоюзный симпозиум по проблемам
управления.  Симпозиум проходил в Доме ученых на Рижском взморье. В первый
день  по  окончании заседания должен был  состояться банкет,  здесь же,  в
ресторане.  Пить и  сидеть в душном прокуренном зале мне не хотелось,  и я
пошел прогуляться. Шел по бесконечно длинным улицам, тянущимся параллельно
пляжу,  было тихо,  только шумело море из-за дюн,  и  пустынно,  поскольку
дачный сезон еще  не  начался.  Дома стояли с  закрытыми ставнями,  редкие
прохожие не мешали мне думать.  Пару раз я вышел к морю, но холодный ветер
снова  загнал  меня  к  домам.  Здесь  прошло  мое  детство,  всевозможные
санатории и  пионерские лагеря,  куда мать забрасывала меня на  все  лето,
бесконечно  уставая  за  зиму  от  моего  шумного  существования.  Детские
переживания,  радости и тревоги постепенно возвращались вместе с памятью о
безвозвратно ушедших годах, наполняя меня грустью.
     Незаметно  я   прошел  порядочный  кусок,   смеркалось,   пора   было
поворачивать назад.  И  уже  решив повернуть,  я  увидел дом,  деревянный,
двухэтажный,  с  верандами,  с  разноцветными стеклышками по углам больших
окон.  В  этом  доме я  в  пионерском лагере провел подряд пять или  шесть
летних каникул.  Здесь  я  в  первый раз  влюбился в  девочку из  старшего
отряда, здесь просыпался по ночам и долго лежал, слушая, как шумит море, а
по утрам, открыв глаза, видел, как раскачиваются кроны сосен за окном.
     Я  долго  стоял,  разглядывая дом,  темный,  пустой,  с  заколоченной
досками дверью, и во мне вдруг начала шевелиться странная мысль, которая и
раньше, уже много лет не давала покоя - куда же делись все эти годы, такие
живые, плотно наполненные моими ощущениями, словами, запахами моря, травы,
высохшего  дерева,   моими  радостями  и  горем.  Сколько  раз,  обиженный
кем-нибудь,  я забирался в те кусты у забора и безутешно плакал там, и мне
каждый раз казалось, что мое горе так огромно, что оно никогда не пройдет.
Сколько раз  я  радовался здесь тем незначительным удовольствиям детства -
купанию в море теплым вечером,  чернике в лесу или лишней порции компота -
в  то время они казались мне вполне достойными той энергии,  которую я  на
них  тратил.  Неужели все  это  исчезло без  следа  и  живет  лишь  жалкой
призрачной жизнью в  глубинах моей  памяти?  Ведь это  была не  только моя
жизнь, она тесно переплеталась тогда с десятками других жизней - я зависел
от  них,  а  они  от  меня,  а  потом все  исчезло,  как  будто никогда не
существовало.  На секунду показалось до жути странным - много людей: дети,
взрослые, врачи, повара - все это жило, шумело, суетилось, а теперь я стою
и ощущаю,  что ничего этого больше нет. Так прочно все кануло в небытие, в
темную  воду  забвения,  что  даже  кругов  на  поверхности  не  осталось.
Большинство взрослых из  моего детства наверно уже умерло,  да и  сам дом,
судя по его виду,  кажется, назначен на снос, в нем явно несколько лет уже
никто не  жил.  Мне стало невыносимо грустно,  я  повернулся,  чтобы пойти
прочь,  как  вдруг почувствовал,  что дом меня не  пускает.  Он  стоял,  в
сумерках нависший надо мной серой глыбой с темными окнами-глазницами, и не
отпускал.
     "Может,  моя детская душа бродит там, я ее оживил своим присутствием,
до этого она спала,  впечатавшись в причудливый узор трещин на потолке или
в разноцветные стеклышки веранды, а теперь ожила и бродит, смотрит на меня
из темных окон".
     Я  отворил ветхую калитку.  Доска с ржавыми гвоздями легко оторвалась
от косяка,  дверь оказалась незапертой. Внутри, на веранде, пахло сыростью
и  пылью,  толстый слой которой лежал повсюду -  на полу,  на поваленных в
углу в  кучу столах и  стульях.  Я  вышел в  коридор и стал подниматься по
скрипучей лестнице наверх.  Вот здесь была спальня,  там у окна стояла моя
кровать.  Тут и  сейчас несколько кроватей с голыми панцирными сетками.  Я
прислушался. В доме стояла густая вязкая тишина, только на лестнице что-то
еле-еле  потрескивало после  моих  шагов.  Я  составил  к  окну  несколько
кроватей,  с  грохотом передвигая их по комнате и  каждую минуту замирая и
вслушиваясь в  дом,  потом взял прислоненный к стене лист фанеры,  положил
его сверху,  снял плащ и,  несколько секунд поколебавшись,  лег на фанеру,
положив плащ под голову.
     И снова  увидел  в окне над головой те же сосны,  которые снились мне
ночами последние тридцать лет и которые я иногда,  очень редко,  вспоминал
наяву.  Они стояли неподвижно,  две большие темные кроны, почти касающиеся
друг друга.  Потом подул ветер,  они зашевелились,  закачались и зашумели,
как  будто  приветствуя  меня  после  столь  долгой разлуки.  Я был вполне
счастлив,  исчезло напряжение,  державшее меня последний месяц,  на  глаза
наворачивалась сладкая дрема,  я закрыл их и услышал,  как ветер дунул еще
сильнее,  где-то хлопнула  форточка,  и  пустой  дом  загудел  всем  своим
высохшим  деревом.  Потом я подумал,  что сосны за эти годы должны были бы
вырасти,  но почему-то остались такими же,  они и сейчас так  же  шумят  и
шевелятся,  как  живые  существа,  как  будто  хотят  мне что-то сообщить,
прорваться к моему пониманию.  Хотя сейчас я уже не понимаю,  я ничего  не
слышу  в  этом  шуме.  Только  в  детстве я мог бы что-то разобрать,  но в
детстве я не обращал на них внимания,  их присутствие  в  моем  окне  было
таким  же  естественным,  как  присутствие  луны или мельканье пролетающих
птиц.  Когда же на море случался шторм,  они так  сильно  раскачивались  и
шумели так громко и зловеще, что я начинал бояться и прятался под одеяло.
     "Природа ведь тоже ребенок,  - думал я, засыпая. - Большой ребенок, и
пытается обращаться, разговаривать только с детьми. В детстве все другое -
и море,  и солнце, и деревья, но эти обращения к нам мы вспоминаем, только
став взрослыми,  и чаще всего они кажутся нереальными. Мы не помним точно,
были ли они в  действительности или только снились нам в  каких-то далеких
детских снах".  И вот сейчас,  лежа на фанере,  я вдруг вспомнил,  что они
были,  эти обращения ко мне,  я  их слышал в  шуме сосен,  в утреннем луче
солнца,  медленно скользящем по стене к моей кровати,  в запахах вечернего
засыпающего леса.
     Проснулся я от шума. Я открыл глаза и замер, стараясь не шелохнуться.
Детский голос из дальнего угла быстро и взахлеб рассказывал:
     - Потом они вдруг узнают, что к тому поезду, который партизаны должны
были пустить под откос,  фашисты прицепили вагон с  военнопленными,  чтобы
себя застраховать.  Не  будут же  партизаны взрывать своих!  Но подрывники
ушли раньше и  ничего о  вагоне не знали.  А  поезд уже вышел.  И тут этот
парень,  ну, которого играет Гурзо, садится на коня и показывает класс! Он
мчится,  как ветер, догоняет поезд, прыгает и в последнюю минуту отцепляет
вагон.
     Я лежу, недоумевая, и вдруг узнаю - это голос моего лучшего друга тех
лет -  Женьки.  Мы с ним несколько лет подряд вместе ездили в лагерь. Но с
тех пор я  больше никогда его не видел и почти совсем забыл о нем.  Женька
продолжает звонко пересказывать популярный фильм тех лет "Смелые люди".  Я
слушаю и  чувствую,  как теплая слеза бежит у меня по лицу и скатывается в
ухо.
     - Валера, ты спишь, что ли?
     - Нет, Жень, - отвечаю я, - я не сплю, я плачу.
     - Что же ты, дурак, плачешь, там ведь все хорошо кончилось, никого не
убили.
     - Я не над фильмом плачу, я над нами плачу, мне нас жалко, потому что
ни меня, ни тебя давным-давно уже нет.
     - Что, уже умерли? - хихикает Женька.
     - Да нет,  мы еще живем,  но уже совсем другие,  совсем не такие, как
сейчас.
     - Ребята, да он спит и во сне с нами разговаривает! - восхищенно орет
Женька.
     Рядом со  мной в  стенку плюхается подушка,  кто-то свистит,  шлепают
босые ноги,  поднимается жуткий гвалт.  И тут мы все замираем,  слыша, как
тяжело скрипят ступени лестницы, и молодой женский голос гневно восклицает
еще из коридора:
     - Кажется, кто-то всю ночь будет не спать, а стоять в углу.
     Все  бросаются  к  своим  койкам,  через  секунду  воцаряется мертвая
тишина,  я  тоже  закрываю глаза и  даже пытаюсь громко сопеть,  изображая
спящего.
     Я опять просыпаюсь. Комната уже залита лунным светом. Сажусь на своей
фанере и вижу пустые,  в беспорядке разбросанные кровати с голыми сетками,
опрокинутую тумбочку у двери, и мне становится страшно - что я здесь делаю
один,  в пустом заброшенном доме? Я встаю и, почему-то стараясь не шуметь,
спускаюсь вниз.  Отойдя  от  дома  несколько шагов,  я  оглядываюсь.  Луна
просвечивает сквозь  левую  веранду,  и  дом  кажется наполненным странным
неестественным светом,  хотя  окна посредине по-прежнему черные.  Я  делаю
несколько шагов,  и  тут  краем глаза вижу,  как  в  окне нашей спальни на
втором этаже появляется детская голова.  Вздрогнув,  я бросаюсь к забору и
пристально всматриваюсь... Нет, померещилось. И уже решительно иду дальше.
Мои  каблуки громко  стучат  по  аккуратным резным плиткам мостовой,  тени
деревьев беспорядочно перегораживают дорогу.  Я иду и думаю,  что, видимо,
ничто  никуда не  исчезает,  а  время  течет  и  пропадает только в  нашей
будничной,  постоянно устремленной вперед  жизни.  Лишь  в  редкие  минуты
озарения мы вдруг отчетливо понимаем,  что наша истинная жизнь в вечности,
которая никуда не течет,  а существует вся сразу,  во всех своих моментах.
Так  же,  как  существует всегда  вечно  молодая  природа,  вечно  с  нами
играющая.  Иногда она превозмогает себя и  свой детский лепет превращает в
яркую,  полную жизни картину.  Вот и теперь,  час назад,  она подарила мне
десять минут моего детства.  И Женька все время рассказывает своим высоким
захлебывающимся голоском о  смелых людях,  и все печали,  радости и запахи
детства продолжают вечно жить в этом доме и открываются всякому, входящему
туда с трепетным сердцем.
__________________________________________________________________________
          Губин В. Д.
          Г 93.  Кругом пришельцы: Сборник фантастических рассказов. - М.:
     Изд-во РУДН, 1992. - 152 с., ил.
          ISBN 5-209-00516-X
          Основная тема  рассказов  -  попытка  глазами   героев   увидеть
     фантастическое,   необычное   в  повседневной  жизни.  Книга  поможет
     читателю в  формировании  самобытного  мышления,  в  выходе  из  оков
     привычных  представлений и стереотипов.  Является как бы своеобразной
     литературной иллюстрацией к  научным  трудам  автора  -  философа  по
     профессии,  продолжающего  и  в  опубликованных,  и в новых рассказах
     традиции романтической фантастики в духе Р. Брэдбери, Р. Шекли и др.
          Для широкого круга читателей.
          ИБ ь 782
     Художник©                С. Ю. Г©а©в©р©и©л©о©в©а
     Редактор©                Л. Г. Т©я©г©л©о©в©а
     Художественный редактор© Е. А. И©о©н©о©в©а
     Корректоры©              Е. В. К©о©л©ч©и©н©а, Е. Е. М©и©т©и©н©а
__________________________________________________________________________
     Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 19.03.2002
     О найденных в тексте ошибках сообщать по почте: [email protected]
     Новые редакции текста можно получить на: http://vgershov.lib.ru/
Книго
[X]