Книго

---------------------------------------------------------------
 Изд: "РОСМЭН", 1992
 : Андрей Лазарь
---------------------------------------------------------------

     Тридцать  комариков  выбежали на поляну и  заиграли на  своих писклявых
скрипках.
     Из-за туч вышла луна и, улыбаясь, поплыла по небу.
     "Ммм-у!.." - вздохнула корова за рекой. Залаяла собака, и сорок  лунных
зайцев побежали по дорожке.
     Над  рекой поднялся туман, и грустная белая лошадь  утонула  в  нем  по
грудь,  и  теперь  казалось  -   большая  белая  утка  плывет  в  тумане  и,
отфыркиваясь, опускает в него голову.
     Ежик сидел  на горке под  сосной и смотрел на освещенную лунным  светом
долину, затопленную туманом.
     Красиво было  так, что он время от времени вздрагивал: не снится ли ему
все это?
     А  комарики  не  уставали  играть  на  своих скрипочках,  лунные  зайцы
плясали, а собака выла.
     "Расскажу  -   не  поверят!"  -  подумал  Ежик,  и  стал  смотреть  еще
внимательнее, чтобы запомнить до последней травинки всю красоту.
     "Вот и звезда упала, - заметил он, - и  трава наклонились  влево, и  от
елки осталась  одна  вершина,  и  теперь  она плывет  рядом  с лошадью...  А
интересно,  -  думал  Ежик, -  если  лошадь ляжет  спать, она захлебнется  в
тумане?"
     И он  стал медленно  спускаться с горы,  чтобы тоже попасть в  туман  и
посмотреть, как там внутри.
     - Вот, - сказал Ежик. - Ничего не  видно. И даже лапы не видно. Лошадь!
- позвал он. Но лошадь ничего не сказала.
     "Где  же  лошадь?"  - подумал Ежик. И пополз прямо. Вокруг было  глухо,
темно и мокро, лишь высоко сверху сумрак слабо светился.
     Полз он долго-долго и вдруг почувствовал, что  земли под  ним нет, и он
куда-то летит. Бултых!..
     "Я в реке!" - сообразил Ежик, похолодев  от  страха. И стал бить лапами
во все стороны.
     Когда он  вынырнула, было  по-прежнему темно,  и Ежик даже не знал, где
берег.
     "Пускай река сама несет меня!" - решил он.
     Как мог, глубоко вздохнул, и его понесло вн по течению.
     Река  шуршала камышами, бурлила на  перекатах,  и Ежик чувствовал,  что
совсем промок и скоро утонет.
     Вдруг кто-то дотронулся до его задней лапы.
     - Извините, - беззвучно сказал кто-то, кто вы и как сюда попали?
     - Я - Ежик, - тоже беззвучно ответил Ежик. - Я упал в реку.
     - Тогда садитесь ко мне на спину, - беззвучно проговорил  кто-то.  -  Я
отвезу вас на берег.
     Ежик  сел  на  чью-то узкую  скользкую спину и через минуту оказался на
берегу.
     - Спасибо! - вслух сказал он.
     - Не за что! - беззвучно выговорил кто-то,  кого Ежик даже не видел,  и
пропал в волнах.
     "Вот так  история...  -  размышлял  Ежику,  отряхиваясь.  -  Разве  кто
поверит?!"
     И заковылял в тумане.


     - В полудреме, Медвежонок, можно вообразить все, что хочешь, и все, что
вообразишь,
     будет как живое. И тогда-то...
     - Ну!
     - Тогда-то...
     - Да говори же!
     -  И  тогда-то...  слышны  звуки и голоса. Ежик  глядел  на  Медвежонка
большими круглыми глазами,
     как  будто  сию  минуту, вот прямо  сейчас,  догадался о  чем-то  самом
важном.
     - И кого ты слышал? - шепотом спросил Медвежонок.
     - Сегодня?
     - Ага.
     - Зяблика, - сказал Ежик.
     - А вчера?
     - Лягушку.
     - А что она сказала?..
     - Она - пела. - И Ежик закрыл глаза.
     - Ты ее и сейчас слышишь?
     - Слышу, - сказал Ежик с закрытыми глазами.
     -  я тоже закрою глаза. - Медвежонок закрыл глаза и встал поближе
к Ежику,
     чтобы тоже слышать.
     - Слышишь? - спросил Ежик.
     - Нет, - сказал Медвежонок.
     - Ты впади в дрему.
     - Надо лечь, - сказал. Медвежонок. И лег.
     - А я - возле тебя. - Ежик сел рядом. Ты только  представь: она сидит и
поет.
     - Представил.
     -  А  вот  сейчас... Слышишь? - И Ежик  по-дирижерски взмахнул  лапой.-
Запела!
     - Не слышу, - сказал Медвежонок. - Сидит, глаза вытаращила и молчит.
     - Поговори с ней, - сказал Ежик. - Заинтересуй.
     - Как?
     -  Скажи:  "Мы  с  Ежиком   дальнего  леса пришли  на  ваш  концерт".
Медвежонок пошевелил губами.
     - Сказал.
     - Ну?
     - Молчит.
     -  Погоди,-  сказал  Ежик.  -   ты  сядь, а я лягу. Та-ак.- И  он
забубнил что-то, укладываясь
     рядом с Медвежонком в траву.
     А  день  разгорался,  и  высокая  стройная  осень  шаталась  соснами  и
кружилась полым листом.
     Медвежонок  давно открыл глаза и  глядел теперь  на  рыжие  деревья, на
ветер, который морщил лужу,
     а Ежик все бормотал и пришептывал, лежа рядом в траве.
     - Послушай, Ежик, - сказал Медвежонок, - зачем нам эта лягушка, а?
     Пойдем наберем грибков, зажарим! А я для тебя яблочко припас.
     - Нет, - не открывая глаз, сказал Ежик. - Она запоет.
     - Ну и запоет. Толку-то?
     - Эх ты! - сказал Ежик. - Грибки! Яблочки!.. Если б ты только знал, как
это - звуки и голоса!

     Над  горой  туман и  розовато-оранжевые отсветы. Весь день  лил  дождь,
потом перестал,
     выглянула солнце, зашло за гору, и вот теперь была такая гора.
     Было очень красиво, так красиво, что Ежик с Медвежонком  просто глядели
и ничего не говорили друг
     другу.
     А гора все время менялась: оранжевое  перемести  лось влево,  розовое -
вправо,
     а голубое стало со-синим и осталось вверху.
     Ежик с  Медвежонком  давно  любили эту  игру: закрывать  глаза, а когда
откроешь - все по-другому.
     - Открывай скорей, - шепнул Ежик. - Очень здорово!
     Теперь оранжевое растеклось узкой  каймой  по  всей горе,  а  розовое и
голубое пропало.
     Туман был там, выше, а сама гора была будто опоясана оранжевой лентой.
     Они снова закрыли глаза, и,  когда  через  мгновение открыли, вновь все
менилось.
     Оранжевое вспыхивало кое-где  слева и  справа,  розовое вдруг появилось
справа,
     розово-голубое исчезло, и  гора вся  стала такой темной, торжественной,
что от нее просто нельзя было отвести глаз, Ежик с Медвежонком снова закрыли
и открыли глаза: гора  была покойной, туманной, с легким  розоватым отсветом
справа, но они не успели снова закрыть глаза, как этот отсвет пропал.
     Туманная, очень красивая гора глядела на Ежика с Медвежонком.
     И вдруг, или это Ежику с Медвежонком показалось, кто-то заговорил:
     - Вам нравится на меня смотреть?
     - Да, - сказал Ежик.
     - А кто? Кто говорит? - шепотом спросил Медвежонок.
     - Я красивая?
     - Да, - сказал Ежик.
     - А когда я вам больше нравлюсь -  утром  или вечером? Тут и Медвежонок
понял, что это говорит гора.
     - Мне - утром, - сказал Медвежонок.
     - А почему?
     - Тогда впереди целый день и...
     - А тебе, Ежик?
     - Когда ты  прячешь солнце, мне грустно, - сказал Ежик. - Но  я  больше
люблю смотреть на тебя вечером.
     - А почему?
     - Когда смотришь  вечером, как будто стоишь там, на  вершине, и далеко,
далеко видно.
     - Что же ты видел сегодня, Ежик? - спросила гора.
     - Сегодня так пряталось солнце, а кто-то так не
     давал ему уйти, что я ни о чем не думал, я только смотрел.
     - А я...  Мы... То  откроем глаза, то закроем. Мы так  играем, - сказал
Медвежонок.
     Быстро сгущались сумерки.
     И когда почти  совсем стемнело, иссиня-зеленое небо вдруг оторвалось от
горы,  а  вся  она  стала  резко  видна,  чернея на  бледно-голубой  полосе,
отделяющей ее от темного неба.

     - Заяц просится посумерничать.
     -  Пускай сумерничает,  -  сказал Ежик  и  вынес  на крыльцо  еще  одно
плетеное кресло.
     -  Можно войти? - спросил  Заяц. Он стоял под крыльцом, пока Медвежонок
разговаривал с Ежиком.
     - Входи, - сказал Ежик.
     Заяц поднялся по ступенькам и аккуратно вытер лапы о половичок.
     - Три-три! - сказал Медвежонок. - Ежик любит, чтобы было чисто.
     - Можно сесть? - спросил Заяц.
     - Садись, - сказал Медвежонок. И Ежик с Медвежонком тоже сели.
     - А как мы будем сумерничать? - спросил Заяц.
     Ежик промолчал.
     - Сиди в сумерках и молчи, - сказал Медвежонок.
     - А разговаривать можно? - спросил Заяц. Ежик опять промолчал.
     - Говори, - сказал Медвежонок.
     - Я в первый раз сумерничаю,  - сказал Заяц, - поэтому не знаю  правил.
Вы не сердитесь на меня, ладно?
     - Мы не сердимся, - сказал Ежик.
     - Я как узнал, что  вы сумерничаете, я стал прибегать  к твоему,  Ежик,
дому  и глядеть  во-он  -под  того  куста.  Во,  думаю,  как  красиво  они
сумерничают!  Вот  бы  и  мне!  И побежал  домой, и стащил  с чердака старое
кресло, сел и сижу...
     - И чего? - спросил Медвежонок.
     - А  ничего. Темно стало, - сказал  Заяц.  -  Нет, думаю, это не просто
так,  это  не просто сиди  и  жди.  Что-то  здесь  есть.  Попрошусь,  думаю,
посумерничать с Ежиком и Медвежонком. Вдруг пустят?
     - Угу, - сказал Медвежонок.
     -  А  мы уже  сумерничаем?  - спросил  Заяц.  Ежик глядел, как медленно
опускаются сумерки, как заволакивает нинки туман, и почти не слушал Зайца.
     - А можно, сумерничая, петь? - спросил Заяц. Ежик промолчал.
     - Пой, - сказал Медвежонок.
     - А что?
     Никто ему не ответил.
     - А можно веселое? Давайте я веселое спою, а то зябко как-то?
     - Пой, - сказал Медвежонок.
     -  Ля-ля!  Ля-ля! - завопил  Заяц.  И Ежику сделалось  совсем  грустно.
Медвежонку было  неловко  перед Ежиком, что вот  он притащил  Зайца  и  Заяц
мелет, не разбери чего, а теперь еще воет песню. Но  Медвежонок не знал, как
быть, и поэтому завопил вместе с Зайцем.
     - Ля-ля-лю-лю! - вопил Медвежонок.
     - Ля-ля! Ля-ля! - пел Заяц. А сумерки сгущались, и  Ежику просто больно
было все это слышать.
     - Давайте помолчим, - сказал Ежик. - Послушайте, как тихо!
     Заяц с Медвежонком смолкли и прислушались. Над поляной, над лесом плыла
осенняя тишина.
     - А что, - шепотом спросил Заяц, - теперь делать?
     - Шшш! - сказал Медвежонок.
     - Это мы сумерничаем? - прошептал Заяц. Медвежонок кивнул.
     - До темноты - молчать?..
     Стало  совсем темно, и  над  самыми  верхушками елок показалась золотая
долька луны.
     От этого Ежику с Медвежонком вдруг стало на  миг теплее.  Они поглядели
друг  на  друга,  и  каждый почувствовал  в  темноте,  как  они  друг  другу
улыбнулись.

     - Я очень люблю осенние пасмурные дни, - сказал Ежик. - Солнышко тускло
светит, и так туманно- туманно...
     - Спокойно, - сказал Медвежонок.
     - Ага. Будто все остановилось и стоит.
     - Где? - спросил Медвежонок.
     - Нет, вообще. Стоит и не двигается.
     - Кто?
     - Ну, как ты не понимаешь? Никто.
     - Никто стоит и не двигается?
     - Ага. Никто не двигается.
     -  А  комары?  Вон как летают! Пи-и!.. Пи-и!..  - И Медвежонок  замахал
лапами, показал, как летит к
     - Комары только  еще  больше, - тут Ежик остановился,  чтобы  подыскать
слово, - о т т е н я ю т неподвижность, - наконец сказал он.
     Медвежонок сел:
     - Как это?
     Они  лежали на травке у обрыва над  рекой и грелись на  тусклом осеннем
солнышке. За рекой, полыхая осинами, темнел лес.
     - Ну вот смотри! - Ежик встал и побежал. - Видишь?
     - Что?
     - Как неподвижен лес?
     - Нет, - сказал Медвежонок. - Я вижу, как ты бежишь.
     - Ты не на меня смотри, на лес! - И Ежик побежал снова. - Ну?
     - Значит, мне на тебя не смотреть?
     - Не смотри.
     - Хорошо, - сказал Медвежонок и отвернулся.
     - Да зачем ты совсем-то отвернулся?
     - Ты же сам сказал, чтобы я на тебя не смотрел.
     - Нет, ты смотри,  только на  меня и на лес о д н о в  р  е м  е н н о,
понял? Я побегу, а он будет стоять. Я о т т е н ю его неподвижность.
     - Хорошо, - сказал  Медвежонок. -  попробуем.  - И  уставился  на
Ежика во все глаза. - Беги! Ежик побежал.
     - Быстрее! - сказал Медвежонок. Ежик побежал быстрее.
     - Стой! - крикнул Медвежонок. - начнем сначала.
     - Почему?
     - Да я никак не могу  посмотреть на тебя и  на лес одновременно: ты так
смешно бежишь, Ежик!
     - А  ты смотри на меня и  на лес,  понимаешь? Я - бегу, лес - стоит.  Я
оттеняю его неподвижность.
     - А ты не можешь бежать большими прыжками?
     - Зачем?
     - Попробуй.
     - Что я - кенгуру?
     - Да нет, но ты - ножками, ножками, и я не могу оторваться.
     - Это не важно, как я бегу, понял? Важно то, что я бегу, а он - стоит.
     - Хорошо, - сказал Медвежонок. - Беги!
     Ежик побежал снова.
     - Ну?
     - Такими маленькими шажками не оттенишь,  сказал Медвежонок. - Тут надо
прыгать вот так! И он прыгнул, как настоящий кенгуру.
     - Стой! - крикнул Ежик. - Слушай! Медвежонок з
     - Слышишь, как тихо?
     - Слышу.
     - А если я крикну, то я криком о т т е н ю тишину.
     - А-а-а!.. - закричал Медвежонок.
     - Теперь понял?
     - Ага! Надо кричать и кувыркаться! А-а-а! - снова завопил  Медвежонок и
перекувырнулся через голову.
     - Нет! -  крикнул Ежик. - Надо бежать и подпрыгивать. Вот! - И заскакал
по поляне.
     - Нет! -  крикнул  Медвежонок.  -  Надо  бежать, падать,  вскакивать  и
лететь.
     - Как это? - Ежик остановился.
     - А вот так! - И Медвежонок сиганул с обрыва.
     - И я! - крикнул Ежик и покатился с обрыва вслед за Медвежонком.
     - Ля-ля-ля! - завопил Медвежонок, вскарабкиваясь обратно.
     - У-лю-лю! - по-птичьему заверещал Ежик.
     -  Ай-яй-яй! -  во все  горло  закричал  Медвежонок и прыгнул  с обрыва
снова.
     Так до самого  вечера они бегали, прыгали,  сигали с  обрыва и орали во
все горло, оттеняя неподвижность и тишину осеннего леса.

     Заяц утром как  вышел   дома,  так  и потерялся  в необъятной красоте
осеннего леса.
     "Давно уже пора  снегу пасть,  -  думал Заяц.  - А  лес стоит  теплый и
живой". Встретилась Зайцу Лесная Мышь.
     - Гуляешь? - сказал Заяц.
     - Дышу, - сказала Мышка. - Надышаться не могу.
     - Может, зима про нас забыла? - спросил Заяц. - Ко всем пришла, а в лес
не заглянула.
     - Наверно, - сказала Мышка и пошевелила усиками.
     - Я вот как думаю, - сказал Заяц. - Если ее до сих пор нет, значит, уже
не заглянет.
     - Что  ты! - сказала Мышка.  - Так не бывает! Не было еще такого, чтобы
зима прошла стороной.
     - А если не придет?
     - Что говорить об этом, Заяц? Бегай, дыши, прыгай, пока лапы прыгают, и
ни о чем не думай.
     - Я так не умею, - сказал Заяц. - Я все должен знать наперед.
     - Много будешь знать - скоро состаришься.
     - Зайцы не состариваются, - сказал Заяц. - Зайцы умирают молодыми.
     - Это почему же?
     - Мы бежим, понимаешь? А движение - это жнь.
     - Хи-хи! - сказала Мышка. - Еще каким стареньким будешь.
     Они вместе шли по тропинке и не могли налюбоваться на свой лес.
     Он  был весь сквозящий, мягкий, родной.  И оттого, что  в нем было  так
хорошо, на душе у Зайца и Мышки сделалось грустно.
     - Ты не грусти, - сказал Заяц.
     - Я не грущу.
     - Грустишь, я вижу.
     - Да вовсе не грущу, просто печально.
     - Это  пройдет, -  сказал Заяц.  -  Насыплет снега,  надо  будет путать
следы. С утра до вечера бегай и запутывай.
     - А зачем?
     - Глупая ты. Съедят.
     - А ты бегай задом наперед, - сказала Мышка. - Вот так! - И побежала по
дорожке спиной вперед, мордочкой к Зайцу.
     - Здорово! - крикнул Заяц. И помчался следом.
     - Видишь? - сказала Мышка. - Теперь никто не поймет, кто ты.
     - А  я...  А  я... Я знаешь тебя  чему научу? Я тебя  научу есть  кору,
хочешь?
     - Я кору не ем, - сказала Мышка.
     - Тогда... Тогда... я тебя научу бегать!
     - Не надо, - сказала Мышка.
     - Да чем же мне тебе отплатить?
     - А ничем, - сказала Лесная Мышь. - Было бы хорошо, если бы  тебе помог
мой совет.
     - Спасибо  тебе! -  сказал Заяц.  И побежал  от  Мышки  задом  наперед,
улыбаясь и шевеля усами.
     "Здорово! -  думал Заяц. -  Теперь меня  никто не поймает.  Надо только
хорошенько натренироваться, пока не высыпал снег".
     Он  бежал  задом  наперед через любимый свой  лес,  спускался в овраги,
взбирался на холмы, "получается!" -- вопил про себя Заяц и чуть не плакал от
радости, что теперь уже никто никогда не отыщет его в родном лесу.

     Светлый вечер в осеннем лесу.  Затрещала и  смолкла  невестная птица.
Заяц выбежал к ручью, сел и стал слушать, как журчит вода.
     - Вода, вода, куда ты бежишь? - спросил Заяц.
     - С камушка  на камушек по камушкам бегу! "По  камушкам.  Хорошо ей!  -
подумал Заяц. - Вот бы мне так!" Пришел Муравей.
     - Ты что бродишь? - спросил Заяц. - Скоро зима, а ты по лесу шатаешься?
     - Надо, - сказал Муравей. Зачерпнул ведерком воды и пошел.
     - Стой! поговорим, - сказал Заяц. Муравей остановился:
     - О чем?
     - О чем хочешь.
     - Некогда мне разговаривать, - сказал Муравей. -  Воду  надо нести. - И
ушел.
     -  Вот  жнь!  -  вздохнул  Заяц.  -  Муравьи по  воду  ходить  стали,
поговорить  не  с  кем. Раньше  хоть  какой-никакой  гриб попадется,  с  ним
потолкуешь. А теперь и грибы куда-то попрятались.
     - А ты со мной  поговори, - сказала Сосновая Шишка. Она лежала рядышком
у ручья. - Я - старая, много всего видала.
     - Что же ты видела? - спросил Заяц.
     - Небо, - сказала Шишка.
     - Кто ж его не видел? Вот оно!
     -  Не-ет, я там  была, высоко,  - вздохнула  Шишка. - Меня Ветер любил.
Прилетит, бывало: "Здравствуй, Шишка!" - "Здравствуй, говорю, где пропадал?"
- "К морю летал, корабли двигал". Во как! А ты чего скучный такой?
     - Не знаю, - сказал Заяц.
     - Эх, жнь была! Утречком проснешься  -  весь лес в тени, а у нас  уже
солнышко! Солнышко пригреет.
     Ветер  прилетит -  шумим-веселимся!.. А ночью  - звезды. Так  в глаза и
глядят. Я любила одну.
     Зеленая  такая, ласковая. Только  покажется, а уж Ветерок  мой тут  как
тут. "Полетим, говорит,
     к  звезде, Шишка!" - "Так далеко же!" - "Это  нам  нипочем!" Возьмет  в
объятья и понесет.
     - Хорошо говоришь, бабушка, - вздохнул Заяц.
     - Жили хорошо, Заяц. А что слова? Сам-то чего скучный, молодой вить?
     - А где ж он теперь, Ветер?
     -  Летает. Ветер,  он всегда молодой. А  я, вишь, старая,  упала.  Кому
нужна?
     - Грустно тебе, бабушка?
     -  Не-е,  Заяц.  Лежу, на небо гляжу, водичку слушаю, звездочку зеленую
увижу - Ветер вспоминаю.

     Холодно, тихо стало в лесу. Заяц прислушался - ни звука. Лишь осинка на
том берегу дрожала последним листом.
     Заяц спустился к реке. Река медленно уводила за поворот тяжелую, темную
воду. Заяц встал столбиком и пошевелил ушами.
     - Холодно? - спросила у него Травинка.
     - Бр-р-р! - сказал Заяц.
     - Мне тоже, - сказала Травинка.
     - И мне! И мне!
     - Кто говорит? - спросил Заяц.
     - Это мы - трава. Заяц лег.
     - Ой, как тепло! Как тепло! Как тепло!
     - Погрей нас! И нас! И нас! Заяц стал прыгать  и ложиться. Прыгнет  - и
прильнет к земле.
     - Эй, Заяц! - крикнул с холма Медвежонок. - Ты что это делаешь?
     - Грею траву, - сказал Заяц.
     - Не слышу!
     -  Грею траву!  -  крикнул  Заяц.  -  Иди  сюда,  будем  греть  вместе!
Медвежонок спустился с холма.
     - Согрей нас! Согрей! Согрей! - кричали травинки.
     - Видишь? - сказал Заяц. - Им холодно! - Снова прыгнул и лег.
     - К нам! К нам!
     - Сюда! Сюда! - кричали со всех сторон.
     - Что ж ты стоишь? - сказал Заяц. - Ложись! И Медвежонок лег.
     - Как тепло! Ух, как тепло!
     - И меня погрей, Медвежонок!
     - И нас! И нас!
     Заяц прыгал и ложился.  А Медвежонок стал потихоньку перекатываться: со
спины - на бок, с бока - на живот.
     -  Согрей!  Согрей! Нам  холодно! -  кричала трава. Медвежонок катался.
Заяц прыгал, и скоро согрелся весь луг.
     - Хотите, мы споем вам осеннюю песню травы? - спросила первая травинка.
     - Пойте, - сказал Заяц.
     И трава стала петь. Медвежонок кататься, а Заяц - прыгать.
     - Эй! Что вы там делаете? - крикнул с холма Ежик.
     - Греем траву! - крикнул Заяц.
     -Что?
     - Греем траву! - крикнул Медвежонок.
     - Вы простудитесь! - закричал Ежик. А травинки поднялись во весь рост и
запели громкими голосами.
     Пел весь луг над рекой.
     И последний лист, что трепетал на том берегу, стал подтягивать.
     И сосновые иголки, и  еловые шишки, и  даже  паутина, забытая пауком, -
все распрямились, заулыбались  и  затянули  о  всех  сил последнюю осеннюю
песню травы.

     Медвежонок  прижался спиной к печке. Ему было тепло-тепло и не хотелось
шевелиться.
     За окном свистел  ветер, шумели деревья, барабанил  по стеклу дождь,  а
Медвежонок сидел с закрытыми глазами и думал о лете.
     Сначала  Медвежонок думал обо всем сразу, и  это  "все  сразу" было для
него  солнышко  и тепло.  Но потом  под  ярким  летним  солнышком,  в тепле,
Медвежонок увидел Муравья.
     Муравей  сидел  на  пеньке,  выпучив черные  глаза, и  что-то  говорил,
говорил, но Медвежонок не слышал.
     -  Да  слышишь  ты  меня? - наконец прорвался к  Медвежонку  Муравьиный
голос. - Работать надо каждый день, каждый день, каждый день!
     Медвежонок  помотал  головой,  но Муравей не  пропадал,  а  кричал  еще
громче.
     -  Лень,  вот что  тебя  погубит!  "Чего он  ко мне пристал? -  подумал
Медвежонок. - Я и не помню такого Муравья вовсе".
     - Совсем обленились! -  кричал Муравей. - Чем вы занимаетесь  о дня в
день? Отвечай!
     - Гуляем, - вслух сказал Медвежонок у печки. - Так лето же.
     - Лето! - взвился Муравей. - А кто работать будет?
     - Мы и работаем.
     - Что же вы сделали?
     - Мало ли, - сказал Медвежонок. И еще тесней прижался к печному боку.
     - Нет, ты мне говори - что?
     - Скворечник.
     - Еще?
     - Камелек сложили.
     - Где?
     - У реки.
     - Зачем?
     -   По  вечерам  сидеть.  Огонь  разведешь  -  и   сиди.  И  Медвежонку
представилось, как они с Ежиком сидят ночью под звездами у реки, варят чай в
чайнике, слушают,  как  плещется рыба в воде, и чайник сперва урчит, а потом
клокочет, и звезды падают прямо в траву и, большие, теплые, шевелятся у ног.
И так  Медвежонку захотелось в ту  летнюю  ночь, так захотелось  полежать  в
мягкой траве, глядя в небо, что Медвежонок сказал Муравью:
     - Иди сюда, садись у печки, а я пойду туда, в лето.
     - А соломинку ты за меня понесешь? - спросил Муравей.
     - Я, - сказал Медвежонок.
     - А шесть сосновых иголок?
     - Я, - сказал Медвежонок.
     - А две шишки и четыре птичьих пера?
     - Все отнесу, - сказал Медвежонок. - Только иди сюда, сядь к печке, а?
     - Нет, ты погоди, -  сказал Муравей. - Трудиться - обязанность каждого.
- Он поднял лапку. - Каждый день...
     -  Стой!  -- крикнул Медвежонок. - Слушай мою  команду: к  печке бегом,
марш!
     И  Муравей  выбежал    лета  и  сел к  печке,  а  Медвежонок  еле-еле
протиснулся на его место.
     Теперь Медвежонок сидел  на  пеньке летом, а Муравей поздней  осенью  у
печки в Медвежьем дому.
     -  Ты  посиди, - сказал  Медвежонок Муравью, - а придет Ежик, напои его
чаем.
     И  Медвежонок побежал по мягкой теплой траве, и  забежал в реку, и стал
брызгаться водой, и, если поглядеть прищурившись, в брызгах возникала каждый
раз настоящая радуга,  и каждый  раз  Медвежонку  не  верилось, и каждый раз
Медвежонок видел ее снова.
     - Эй! - крикнул Муравей в лето. - А кто обещал работать?
     -  Погоди!  - сказал Медвежонок.  И  снова стал, щурясь,  брызгаться  и
ловить сквозь ресницы радугу.
     - Обязанность каждого  - трудиться, -  говорил  Муравей,  прижавшись  к
горячей печке. - Каждый день...
     "Заладил,  - подумал Медвежонок.  -  Ну  как он не понимает, что это  -
лето, что оно - короткое, что оно вот-вот кончится и что каждый раз у меня в
лапах сверкает радуга"".
     -  Муравей! - крикнул  своего лета Медвежонок. - Не бубни! Разве я не
работаю? Разве я отдыхаю?
     И он снова ударил по воде лапой, прищурился и увидел радугу.

     Давно уже Ежик не видел такого большого неба. Давно уже не было такого,
чтобы он вот  так останавливался  и замирал.  И если  кто у него  спрашивал,
зачем он останавливается,  отчего замирает. Ежик  все равно бы  ни за что не
смог ответить.
     - Ты куда глядишь, Ежик? - спросила Белка.
     - А, - сказал Ежик. И махнул лапой.
     - Ты что там увидел? - спросил Муравей.
     - Молчит, - сказала Белка.
     - Задумался, - проворчал Муравей и побежал по своим делам.
     А Ежику вдруг показалось, что он впервые увидел этот  лес,  этот  холм,
эту поляну.
     Что никогда-никогда до этого ничего подобного он не видал.
     "Как же так? - думал Ежик. - Ведь я столько раз бежал по этой тропинке,
столько раз стоял на этом холме".
     И  деревья  были  такие  необыкновенные  -  легкие,   сквозящие,  будто
сиреневые, и полны такой внутренней тишиной  и  покоем, что  Ежик не узнавал
знакомые с детства места.
     - Что же это? - бормотал Ежик. - раньше не видел всего?
     И птицы, те немногие птицы,  что остались в лесу, казались теперь Ежику
необыкновенными.
     "Это  не  Ворона, это  какой-то Орел кружит над лесом, - думал  Ежик. -
Никогда не видел такой огромной птицы".
     - Все стоишь? - спросил Муравей. - Я уже вон какую  соломину оттащил, а
он все стоит.
     - Не мешай ему, - сказала Белка. - Он думает.
     -  Думает, думает, - проворчал Муравей. -  Что бы стало в  лесу, если б
все думали.
     - Подумает, и все, - сказала Белка. - Не мешай.
     - Все вы бездельники, - сказал Муравей.  - Все вы друг за дружку горой.
- И убежал.
     А Ежик  про  себя  поблагодарил  Белку,  потому что  он слышал разговор
где-то далеко-далеко, будто говорили на облаках, а он - на дне моря.
     "Какая она добрая, - подумал о Белке Ежик. - Почему я раньше никогда ее
не встречал?"
     Пришел Медвежонок.
     - Ну что? - сказал он. - Что делать будем?
     Ежик  смотрел на лес, на холм,  на Ворону, кружащую за рекой,  и  вдруг
понял, что ему так не хочется отвечать, так не хочется  спускаться со  своей
горы... И  он  стал  благодарно думать  о том,  по чьей доброте на этой горе
оказался.

     Все лето Заяц плел веревку, и к осени она у него стала длиной до неба.
     "Приделаю крючок, - думал Заяц, - заброшу на звезду и..."
     Прибежала Белка:
     - Ты что делаешь, Заяц?
     - Веревку сплел, - сказал Заяц.
     - А зачем?
     - Залезу на небо, - сказал Заяц.. - Хочешь, тебя возьму с собой?
     - Возьми, - сказала Белка. Ночью высыпали звезды.
     Заяц  забросил  крючок  на  самую  большую  звезду,  и  веревка  тонкой
паутинкой протянулась от земли до неба.
     - Лезь, - сказал Заяц.
     - А ты?
     - Я за тобой.
     И Белка побежала на небо.
     Заяц полез следом, но он не  умел лазать по  веревке, и  поэтому сильно
отстал.
     - Ты где? Лезь скорее! - кричала Белка  темноты.  А  Заяц лез и лез и
уже стал уставать.
     -  Где же  ты? - торопила Белка. Она  давно забралась на звезду и ждала
Зайца. А Заяц раскачивался посередке, между небом и землей, и у него не было
больше сил ни лезть вверх, ни спуститься на землю.
     - Ну что ты там? - спросила  темноты Белка.
     - Сил нет. Не могу, - сказал Заяц.
     - Ты - как по веточке, как по веточке, - сказала Белка.
     Заяц раскачивался во  тьме, уши  его трепал  ночной  ветерок, он  видел
далеко вну  родной  лес, а вверху  - большую  звезду и понимал, что сейчас
разожмет лапы и упадет.
     "Все лето плел веревку, - горестно думал Заяц, - и вот..."
     -  Эй! - вдруг услышал он  знакомый голос с  земли. - Кто там  висит? И
другой знакомый голос ответил:
     - Далеко. Не видно.
     - Как ты думаешь, Ежик, кто там может быть?
     - Птица, - сказал Ежик.
     - Какая же птица висит посреди неба? "Редкая", - хотел сказать Заяц. Но
промолчал.
     - Это Заяц! - крикнула со звезды Белка. - Полез на небо и вот застрял.
     - Медвежонок, его надо спасать!
     - Спасите меня, - тихо сказал Заяц.
     - С каких это пор Зайцы стали лазать по небу?  - проворчал Медвежонок и
дернул за веревку.
     - Ой, - тихо сказал Заяц.
     - Как будем спасать? - спросил Ежик.
     - Сейчас, - сказал Медвежонок. И убежал.
     - Заяц! - крикнул Ежик. - Это ты?
     - Я, - тихо сказал Заяц.
     - Не слышу!
     -  Я, -  погромче сказал  Заяц,  потому  что, если бы он крикнул совсем
громко, он бы упал.
     - Это он, он! - крикнула со звезды Белка.
     - Держись,  Заяц!  - крикнул Ежик. - Медвежонок  что-то придумал! И тут
вернулся Медвежонок с простыней.
     - Держи,  - сказал  он.  И дал два  конца Ежику.  - Заяц!  - закричал в
темноту  Медвежонок.  -  Прямо под  тобой  мы  растянули простыню,  слышишь?
Прыгай!
     - Я боюсь, - сказал Заяц.
     - Он боится! - крикнула Белка. Ей со звезды было слышнее.
     - Прыгай, кому говорят! - еще громче крикнул Медвежонок, и, откинувшись
назад, они с Ежиком, как могли, растянули простыню. - Ну!
     -  Прыгай!  -  крикнула Белка. Заяц  разжал  лапы  и полетел,  полетел,
полетел, только черный ночной ветер засвистал между ушами.
     "Где  ж  простыня? Где же земля?" - думал Заяц  и не  знал, что он, как
большая птица с широкими крыльями, летит над землей и уже не может упасть.


     Ни свет ни заря к Ежику с Медвежонком прибежал Заяц.
     - Эй! - закричал он. - Эгей! Эге-ге-гей!
     - Ну что? Говори, - сказал Медвежонок.
     - Эге-ге-ге-ге! - вопил Заяц.
     - Да говори же! - Ежик начал сердиться.
     - Эге-ге-ге-ге! Ге-гей! Ге-гей! - И Заяц убежал.
     - Чего это он?
     -  Не  знаю, -  сказал  Медвежонок. А Заяц птицей летел по лесу и вопил
истошным заячьим голосом.
     - Что с ним? - спросила Белка.
     - Понять не могу, - сказал Муравей. А Заяц  сделал полный круг и  снова
выбежал на медвежью поляну.
     - Скажешь или нет? - крикнул Медвежонок. Заяц вдруг остановился, замер,
встал на задние лапы и...
     - Ну же! - крикнул Ежик.
     - Ха-ха-ха-ха-ха! - расхохотался Заяц и понесся со всех ног прочь.
     - Может, он с ума сошел, с ума сошел, с ума сошел? - тараторила Сорока.
     - Да нет, он в своем уме, в своем уме, в своем уме! - долбил Дятел.
     И  только Заяц ни у кого ничего не спрашивал, никому ничего не говорил,
а вольный, как ветер,
     летел по лесу.
     -  Знаешь,  -  сказал Медвежонок. -  Мне кажется,  он вообразил себя...
ветром. Он мне как-то сказал:
     "Представляешь, Медвежонок, если я стану ветром?"
     -  Это  здорово,  - сказал  Ежик. -  Только  Заяц никогда до такого  не
додумается. И ошибся.
     Потому что  Заяц  в  этот легкий солнечный  день действительно  с  утра
почувствовал себя
     вольным осенним ветром, летящим по полям и лесам.

     Вот уже несколько  дней не  было  солнца. Лес стоял пустой, тихий. Даже
вороны не летали, - вот какой был пустой лес.
     - Ну все, готовься к зиме, - сказал Медвежонок.
     - А где птицы? - спросил Ежик.
     - Готовятся. Утепляют гнезда.
     - А Белка где?
     - Дупло сухим махом выкладывает.
     - А Заяц?
     - Сидит в норе, дышит. Хочет надышать на всю зиму.
     - Вот глупый, - улыбнулся Ежик.
     - Я ему сказал: перед зимой не надышишься.
     - А он?
     - Надышу, говорит. Буду дышать и дышать.
     - Айда к нему, может, чем поможем. И они отправились к Зайцу.
     Заячья  нора была в  третьей  стороне  от  горы. С одной стороны -  дом
Ежика, с другой - дом Медвежонка, а с третьей - нора Зайца.
     - Вот, - сказал Медвежонок. - Здесь. Эй, Заяц! - крикнул он.
     - А, - глухо донеслось  норы.
     - Ты что там делаешь? - спросил Ежик.
     - Дышу.
     - Много надышал?
     - Нет еще. Половиночку.
     - Хочешь, мы подышим сверху? - спросил Медвежонок.
     - Не получится, - донеслось  норы. - У меня - дверь.
     - А ты сделай щелочку, - сказал Ежик.
     - Приоткрой чуть-чуть, а мы будем дышать, - сказал Медвежонок.
     - Бу-бу-бу, - донеслось  норы.
     - Что?
     - Сейчас, - сказал Заяц. - Ну, дышите!
     Ежик с Медвежонком легли голова к голове и стали дышать.
     - Ха!.. Ха!.. - дышал Ежик.
     - Ха-а!.. Ха-а!.. - дышал Медвежонок.
     - Ну как? - крикнул Ежик.
     - Теплеет, - сказал Заяц. - Дышите.
     - А теперь? - через минуту спросил Медвежонок.
     - Дышать - нечем, - сказал Заяц.
     - Выходи к нам! - крикнул Ежик.
     - Дверь закрой и вылазь!
     Заяц хлопнул дверью и вылез наружу.
     - Ну как?
     - Как в бане, - сказал Заяц.
     - Вот видишь, втроем-то лучше, - сказал Медвежонок.
     - Мы теперь всю зиму будем к тебе приходить и дышать, - сказал Ежик.
     - А будешь замерзать, приходи ко мне, - сказал Медвежонок.
     - Или ко мне, - сказал Ежик.
     - Спасибо,  - сказал Заяц. - Я обязательно приду. Только вы  ко мне  не
ходите, ладно?
     - Да почему?..
     -  Следы,  -   сказал  Заяц.  -  Натопчете,  и  тогда  кто-нибудь  меня
обязательно съест.

     Это  был  необыкновенный осенний день!  Было  столько  синевы,  столько
огненных листьев, столько солнца, что к вечеру Медвежонок заплакал.
     - Ты чего это? - спросил Ежик.
     - Не знаю, - сказал Медвежонок. - Плакать хочется.
     - Да ты посмотри...
     - Я видел, - сказал Медвежонок. - Потому и плачу.
     - Чего ж здесь плакать? Радоваться надо, - сказал Ежик.
     - Я от радости плачу, - сказал Медвежонок.
     - Разве от радости плачут?
     - Еще бы! - И Медвежонок разрыдался.
     - Успокойся,  что ты! - Ежик погладил  Медвежонка лапой. - Завтра снова
будет солнце, и снова будут лететь листья, и улетать птицы.
     - Улетать, - всхлипнул Медвежонок. И разревелся еще пуще.
     -  Но они прилетят,  - сказал Ежик. -  Они вернутся. Пройдет зима, снег
растает, и они вернутся.
     - Зима. - Медвежонок горько плакал и весь вздрагивал.
     - Ну да, зима. Но она пройдет, и все будет снова.
     - Не хочу! Не хочу, слышишь?
     - Чего ты не хочешь?
     - Чтобы все уходило, улетало! - крикнул Медвежонок.
     -  Это же ненадолго, - сказал Ежик. - Ты же сам  знаешь.  А как красиво
зимой!
     - Зимой я тоже буду плакать.
     - Зимой? Да почему?
     - Мне будет  ее жалко.  - И Медвежонок уже так  расплакался,  что  Ежик
понял: словами здесь не поможешь.
     - Бежим! - крикнул он.
     - Куда? - поднял зареванные глаза Медвежонок.
     - Бежим, говорю! - И Ежик схватил Медвежонка за лапу и потащил в лес.
     - Куда ты меня тащишь?!
     Они пробежали мимо старой сломанной березы, перешли по сгнившему мостку
ручей,  перелезли  через  срубленную  осину  и, петляя между  горелых  пней,
поднялись в гору.
     - Смотри! - сказал Ежик и показал Медвежонку гриб-лисичку.
     Маленький золотой гриб, поджав коленки, в сумерках сидел во мху.
     - Видишь? - сказал Ежик. - У него нет ни  папы,  ни мамы, ни Ежика,  ни
Медвежонка, он совсем один - и не плачет.

     - Я обязательно, ты слышишь?  Я обязательно, - сказал Медвежонок.  Ежик
кивнул.
     -  Я обязательно  приду к тебе, что бы ни случилось. Я  буду возле тебя
всегда.
     Ежик глядел на Медвежонка тихими глазами и молчал.
     - Ну что ты молчишь?
     - Я верю, - сказал Ежик.
     Ежик провалился в волчью яму и просидел  там неделю. Его случайно нашла
Белка: она пробегала мимо и услышала слабый Ежикин голос.
     Медвежонок  неделю искал  Ежика по лесу,  сбился с ног  и, когда к нему
прибежала Белка, вытащил Ежика  ямы и принес домой.
     Ежик лежал, по самый нос укрытый одеялом, и глядел на Медвежонка тихими
глазами.
     - Не смотри на меня так, - сказал Медвежонок. - Не, могу, когда на меня
так смотрят.
     Ежик закрыл глаза.
     - Ну вот, теперь ты как будто  Ежик открыл глаза.
     - Улыбнись, - сказал Медвежонок.
     Ежик попробовал, но у него слабо получилось.
     -  Сейчас я  тебя буду  поить бульоном, -  сказал  Медвежонок. -  Белка
принесла свежих грибков, я сварил бульон.
     Он налил бульон в чашку и приподнял Ежику голову.
     - Нет, не так, - сказал Медвежонок. - Ты садись.
     - Не могу, - сказал Ежик.
     - Я тебя подушкой подопру. Вот так.
     - Мне тяжело, - сказал Ежик.
     - Терпи.
     Медвежонок прислонил Ежика спиной к стене и подоткнул подушку.
     - Мне холодно, - сказал Ежик.
     -  Сичас-сичас.  -  Медвежонок  взобрался  на  чердак  и  обложил Ежика
тулупом.  -  Как  ты  не  замерз?  Ночи-то  какие  холодные! -  приговаривал
Медвежонок.
     - Я прыгал, - сказал Ежик.
     - Семь дней?
     - Я ночью прыгал.
     - Что ж ты ел?
     - Ничего, - сказал Ежик. - Ты мне дашь бульону?
     - Ах, да! Пей, - сказал Медвежонок.
     Ежик сделал несколько глотков и закрыл глаза.
     - Пей-пей!
     - Устал, - сказал Ежик.
     - Нет, пей! - И Медвежонок стал поить Ежика с ложечки.
     - Не могу больше.
     - За меня!
     Ежик хлебнул.
     - За Белочку!
     Ежик выпил.
     - За Зайца! Он знаешь как помогал!
     - Погоди, - сказал Ежик. - Передохну.
     - Выпей за Зайца, он старался..
     Ежик глотнул.
     - За Хомячка!
     - А Хомячок что сделал?
     - Ничего. Каждый день прибегал и спрашивал.
     - Пусть подождет. Сил нет, - сказал Ежик.
     - Иногда и утром прибегал, - сказал Медвежонок. - Съешь ложечку.
     Ежик проглотил.
     - А теперь - за Филина!
     - Филин-то при чем?
     - Как? Нет, за Филина ты выпьешь три ложки.
     - Да почему?
     - Да я на нем три ночи летал. Тебя искали.
     - На Филине?
     - Ну да!
     - Врешь, - сказал Ежик.
     - Чтоб мне с места не сойти!
     - Да как ты на него взобрался?
     - Он знаешь какой крепкий? Сел на шею и полетел. Ты бы видел, как Заяц,
нас испугался.
     - Как?
     - Вот выпей - скажу.
     Ежик выпил подряд три ложки и снова закрыл глаза.
     - Как? - спросил он.
     -- Что?
     - Как Заяц вас испугался?
     -  А!  Заяц?  Представляешь? Я лечу.  А  тут  - он.  еще ложечку.
Слышишь, как пахнет? Ух!
     Ежик выпил.
     - Ну вот. Сидит, ушами вертит. Тут мы.
     - С Филином?
     -  Ага.  Он ка-ак подскочит,  ка-ак побежит! Филин чуть  на  дерево  не
налетел. за Филина.
     - Нет. Уже совсем не могу, - сказал Ежик. - я лягу.
     Медвежонок уложил Ежика на прежнее место и укрыл тулупом.
     - Ну как, - спросил Медвежонок, - тепло?
     - Угу, - сказал Ежик. - А про Филина придумал? Говори.
     - Да что ты? Вот выздоровеешь, вместе полетаем.
     - Полетаем, - еле слышно пробормотал Ежик, засыпая.

     По первому снегу Заяц прибежал к Медвежонку.
     - Медвежонок, ты лучший  всех, кого я знаю, - сказал Заяц.
     - А Ежик?
     - Ежик тоже хороший, но ты - лучше всех!
     - Да что с тобой, Заяц? Ты сядь, успокойся. Чего ты прыгаешь?
     - Я сегодня проснулся и понял,  - сказал Заяц, - что лучше, тебя нет на
свете.
     Вошел Ежик.
     - Здравствуй,  Медвежонок! -  сказал  он. -  Здравствуй, Заяц!  Вы чего
сидите в доме - на улице снег!
     -  Я собрался идти к тебе, -  сказал Медвежонок. - А  тут прибежал он и
говорит, что я лучше всех.
     - Верно, - сказал Ежик. - А ты разве не знал?
     - Правда, он самый лучший? - сказал Заяц.
     - Еще бы!  - Ежик улыбнулся  Медвежонку и сел за  стол.  - Давайте  чай
пить! Стали пить чай.
     - Вот  слушайте,  что мне сегодня приснилось, - сказал  Заяц. - Будто я
остался совсем один в лесу.
     Будто никого-никого нет - ни птиц,  ни белок, ни зайцев, - никого. "Что
же я теперь буду делать?" - подумал я во сне. И пошел по лесу.
     А лес  - весь в снегу и - никого-никого. Я туда, я  сюда, три раза весь
лес обежал, ну, ни души, представляете?
     - Страшно, - сказал Ежик.
     - Ага, - сказал Медвежонок.
     - И даже следов нет, - сказал Заяц. - А на небе - вата.
     - Как - вата? - спросил Ежик.
     - А так - ватное, толстое небо. И глухо. Будто под одеялом.
     - Откуда ты знаешь, что глухо? - спросил Медвежонок.
     - А я кричал. Крикну и прислушаюсь... Глухо.
     - Ну! Ну! - сказал Ежик.
     - И тут... И тут...
     - Что?
     - И тут... Представляете? Из-под старого пня, что на опушке...
     - За холмом?
     - Нет, у реки. Из-под старого пня, что на опушке у реки, вылез...
     - Ну же! - сказал Медвежонок.
     - Ты, - сказал Заяц. - Медвежонок!
     - Что ж я там делал, под пнем?
     - Ты лучше спроси, что ты сделал, когда вылез?
     - А что я сделал?
     - Ты  вылез и так  тихонько-тихонько сказал "Не горюй, Заяц,  все мы  -
одни". Подошел ко мне, обнял и ткнулся лбом в мой лоб... И так мне сделалось
хорошо, что я - заплакал.
     - А я? - спросил Медвежонок.
     - И ты, - сказал Заяц. - Стоим и плачем.
     - А я? - спросил Ежик.
     -  А  тебя  не   было,  -  сказал  Заяц.  -   Больше  никого  не  было.
Представляешь? -  Заяц  обернулся к  Медвежонку. - Пустой лес,  ватное небо,
ни-ко-го, а мы стоим и плачем.
     - Так не бывает, - сказал Ежик. - Я обязательно должен был появиться.
     - Так это же во сне, - сказал Медвежонок.
     - Все равно. Просто вы плакали и  не заметили, как я вышел -за куста.
Вышел, стою, вижу - вы плачете; ну, думаю, плачут, есть,  значит, причина, и
не стал мешать.
     - Не было тебя, - сказал Заяц.
     - Нет, был.
     - Не было!
     -  А я говорю  - был! - сказал  Ежик.  - Просто я не хотел  мешать  вам
плакать.
     - Конечно, был, - сказал Медвежонок. - Я его видел краем глаза.
     - А что же мне не сказал? - сказал Заяц.
     - А видел, ты  потерянный. Сперва, думаю, успокою,  а уж потом скажу. И
потом - чего говорить-то? Ежик, он ведь всегда со мной.
     - А по-моему, мы все-таки были одни, - сказал Заяц.
     - Тебе показалось, - сказал Ежик.
     - Примерещилось, - сказал Медвежонок.
     - А если так, что у меня с собой было?
     - А у тебя с собой что-нибудь было?
     - Ага.
     - Мешочек, - сказал Ежик.
     - С морковкой, - сказал Медвежонок.
     - Правильно! - сказал Заяц. - Вы  знаете, кто вы для  меня? Вы для меня
самые-самые лучшие  всех, кто есть на земле!

     Посыпал  мелкий  снежок, потом прекратился, лишь ветер слабо раскачивал
верхушки деревьев.
     Трава, неопавшие листья, ветви - все поблекло, посветлело от холода.
     Но лес стоял еще большой, красивый, только пустой и печальный.
     Ворон сидел на суку и думал свою старинную думу.  "Опять зима, -  думал
Ворон. - Опять снегом
     все заметет, завьюжит; елки заиндевеют; ветки  берез станут хрупкими от
мороза. Вспыхнет солнце,
     но  ненадолго,  неярко,  и в ранних зимних сумерках будем летать только
мы, вороны.
     Летать и каркать".
     Надвинулись сумерки.
     "Полетаю",  -   подумал  Ворон.   И  неожиданно  легко   соскользнул  с
насиженного места.
     Он  летел  почти не  двигая крыльями,  чуть  заметным  движением  плеча
выбирая дорогу между деревьев.
     "Никого,   -  вздыхал   Ворон.   -  Куда  они  все  попрятались?   "  И
действительно, лес был пуст и
     - Сер-р-р!  - вслух сказал Ворон.  Он опустился на  старый пень посреди
поляны и
     медленно повернул голову с синими глазами.
     - Ворона, - сказал Ежику Медвежонок.
     - Где?
     - Вон на пне.
     Они сидели под большой елкой и глядели, как лес заливают серые сумерки.
     - Пойдем с ней поразговариваем, - сказал Ежик.
     - А что ты ей скажешь?
     - А ничего. Позову чай  пить. Скажу: "Скоро стемнеет. Пойдемте, Ворона,
чай пить".
     - Идем,  -  сказал  Медвежонок.  Они  вылезли -под елки  и подошли  к
Ворону.
     - Скоро стемнеет, - сказал Ежик. - Ворона, идемте чай пить.
     -- Я Вор-р-рон, - медленно, хрипло сказал Ворон. - Я чая не пью.
     - А у нас - малиновое варенье, - сказал Медвежонок.
     - И грибки!
     Ворон смотрел  на  Ежика с Медвежонком старинными, каменными глазами  и
думал: "Э-хэ-хэх!.."
     - Я чая не пью, - сказал он.
     - Медом угощу, - сказал Медвежонок.
     -  А у  нас и брусника, и  клюковка,  - сказал  Ежик. Ворон  ничего  не
сказал.
     Он  тяжело взмахнул крыльями  и поплыл над поляной. В густых сумерках с
распростертыми крыльями  он  казался таким огромным, что  Ежик с Медвежонком
даже присели.
     - Вот это птица! - сказал Медвежонок. - Будет она с тобой чай пить!
     - Это он, Ворон, - сказал Ежик.
     -  Все равно  птица.  "Позовем,  позовем!"  -  передразнил он  Ежика. -
Позвали.
     -  Ну  и  что? - сказал Ежик. - Он привыкнет. Представляешь, все один и
один. А в следующий раз - обязательно согласится...
     Уже почти  в темноте  Ворон  летел  над полем,  видел  какие-то далекие
огоньки и почти ни о чем не думал, только  широко и сильно подымал и опускал
крылья.

     Еще совсем немного - и  загорятся звезды, и  выплывет месяц и поплывет,
покачиваясь, над тихими осенними полями. Потом месяц заглянет в лес, постоит
немного, зацепившись за верхушку самой высокой елки, и тут его увидят Ежик с
Медвежонком.
     - Гляди, - скажет Ежик.
     - Угу, -  скажет Медвежонок. А  месяц подымется еще выше и зальет своим
холодным, тусклым светом всю землю.
     Так было каждый вечер в эту ясную холодную осень. И каждый вечер Ежик с
Медвежонком собирались то у Ежика, то  у Медвежонка и о чем-нибудь говорили.
Вот и сегодня Ежик сказал Медвежонку:
     - Как все-таки хорошо, что мы друг у друга есть! Медвежонок кивнул.
     - Ты только  представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с
кем.
     - А ты где?
     - А меня нет.
     - Так не бывает, - сказал Медвежонок.
     - Я тоже так думаю, - сказал Ежик. - Но вдруг вот - меня совсем нет. Ты
один.
     Ну что ты будешь делать?
     - Пойду к тебе.
     - Куда?
     - Как - куда? Домой. Приду и скажу: "Ну что ж ты не пришел, Ежик?" А ты
скажешь...
     - Вот глупый! Что же я скажу, если меня нет?
     - Если нет дома, значит, ты пошел ко мне. Прибегу домой. А-а, ты здесь!
И начну...
     - Что?
     - Ругать!
     - За что?
     - Как за что? За то, что не сделал, как договорились.
     - А как договорились?
     - Откуда я знаю? Но ты должен быть или у меня, или у себя дома.
     - Но меня же совсем нет. Понимаешь?
     - Так вот же ты сидишь!
     - Это я сейчас сижу, а если меня не будет совсем, где я буду?
     - Или у меня, или у себя.
     - Это, если я есть.
     - Ну, да, - сказал Медвежонок.
     - А если меня совсем нет?
     - Тогда ты сидишь на реке и смотришь на месяц.
     - И на реке нет.
     - Тогда  ты пошел куда-нибудь и  еще не вернулся. Я побегу, обшарю весь
лес и тебя найду!
     - Ты все уже обшарил, - сказал Ежик. - И не нашел.
     - Побегу в соседний лес!
     - И там нет.
     - Переверну все вверх дном, и ты отыщешься!
     - Нет меня. Нигде нет.
     - Тогда,  тогда... Тогда  я  выбегу в поле,  - сказал  Медвежонок. -  И
закричу: "Е-е-е-жи-и-и-к!",
     и ты услышишь и закричишь: "Медвежоно-о-о-к!.." Вот.
     - Нет, - сказал Ежик. - Меня ни капельки нет. Понимаешь?
     - Что ты ко мне пристал? - рассердился Медвежонок.  - Если тебя нет, то
и меня нет. Понял?
     - Нет, ты - есть; а вот меня - нет. Медвежонок замолчал и нахмурился.
     - Ну, Медвежонок!.. Медвежонок не ответил.
     Он глядел, как месяц, поднявшись высоко над лесом, льет на них с Ежиком
свой холодный свет.

     "Бывает же - топишь печку, глядишь на огонь и думаешь:  вот она  какая,
большая зима!
     И вдруг просыпаешься ночью от непонятного шума.  Ветер, думаешь, бушует
вьюга,  но нет, звук не такой,  а далекий какой-то, очень знакомый звук. Что
же это?
     И засыпаешь  снова. А утром  выбегаешь на крыльцо  -  лес в тумане и ни
островка снега не видно нигде. Куда же она подевалась, зима?
     Тогда сбегаешь с крыльца и видишь... лужу.
     Настоящую лужу посреди зимы. И от всех деревьев идет Что же это? А
это  ночью прошел дождь. Большой, сильный  дождь.  И  смыл снег.  И  прогнал
мороз. И в лесу стало тепло, как бывает только ранней осенью".
     Вот как думал Медвежонок тихим теплым утром посреди зимы.
     "Что же теперь делать? - думал  "Медвежонок.  -  Топить печку или  нет?
Щипать на растопку лучинки или не надо? И вообще как это так - опять лето?"
     И  Медвежонок побежал к Ежику  посоветоваться. Ежик ходил вокруг своего
дома в глубокой задумчивости.
     - Не понимаю,  - бормотал  Ежик, - как это так - ливень посреди зимы? И
тут прибежал Медвежонок.
     - Ну что? - еще дали крикнул он.
     - Что-что? Печку затопил? - спросил Ежик.
     - Нет, - сказал Медвежонок.
     - Лучинок нащипал?
     - Не-а, - сказал Медвежонок.
     - А что же ты делал?
     - Думал, - сказал Медвежонок.
     - Я тоже.
     И они стали ходить вокруг Ежикиного дома и думать вместе.
     - Как  ты думаешь, - сказал Ежик. - Если прошел  дождь и  теперь туман,
может еще быть мороз?
     - Не думаю, - сказал Медвежонок.
     - Значит, если мороз быть не может, значит, может быть только тепло.
     - Значит, - сказал Медвежонок.
     - А чтобы было тепло - должно появиться солнце.
     - Должно, - сказал Медвежонок.
     - А когда солнышко, хорошо быть на реке.
     - Я бы в жни не догадался, - сказал Медвежонок.
     - Тогда давай возьмем и позавтракаем у реки, - предложил Ежик.
     - Угу, - сказал Медвежонок.
     И они сложили в корзину грибы, мед, чайник, чашки и пошли к реке.
     - Куда вы это идете? - спросила Белка.
     - К реке, - сказал Ежик. - Завтракать.
     - Возьмите меня с собой!
     - Айда!
     И Белка взяла орешков и чашку и поспешила следом.
     - Идем, - сказал Медвежонок.
     Выбежал  травы Хомячок.
     - А я уж заснул, - сказал он. - А тут - вода! Куда это вы?
     - Завтракать, к реке, - сказал Заяц. - Идем с нами!
     - У меня еда с собой, - сказал Хомячок и постучал лапой по раздувшемуся
мешку за щекой, - только чашки нету, - и пошел следом.
     Пришли  к  реке, развели  костер, сели  завтракать.  Выглянуло  солнце.
Солнце осветило реку, и тот берег, и завтракающих друзей. Туман растаял.
     - Если б не дождь, - щурясь, сказал Хомячок, - так бы и не увиделись до
весны.
     - Если б не дождь, - сказала Белка, - уж так бы не попрощались.
     - Если б  не Ежик, - сказал Медвежонок, - никто бы не догадался в такую
теплынь позавтракать на реке.
     А Ежик, прикрыв  глаза,  пил  чай, слушал тишину, птицу, вдруг  тонко и
чисто запевшую  за  рекой, и  думал,  что,  если  б  не все  они,  зачем  бы
понадобилось тепло этому зимнему лесу?
Книго
[X]