Книго
Андрей Карапетян

                               САД

----------------------------------------------------------------------------
   Сб. Часы с вариантами - Санкт-Петербург, Лицей, 1992, 222 с.   
   ISBN 5-08-000195-Х
   OCR and spellcheck by Andy Kay, 02 January 2002
----------------------------------------------------------------------------

   Во  фляге,  что  стояла  у  сарая,  воды  не  было.  Тим  почесал пальцем
подбородок,  пропел:  "Па-ра-ра-ам..."  Жарко было,  черт,  неохота было  до
смерти идти к дому за кружкой воды. "Ведь хотел же провести питьевую воду по
всему саду,  ведь хотел,  да лень-матушка впереди нас успела!"  -  обозлился
Тим.  Он покачал еще флягу и свистнул киберу-инструментальщику.  "Бог с ним,
расплещет половину -  чего-нибудь да принесет". Подошедший неторопливо кибер
выслушал,  мигнул рассудительно электрическим глазом и  потопал по тропинке,
переставляя  решетчатые  никелированные  лапы.   Насекомые  крутились  возле
цилиндрического корпуса в  медных пуговках и  вороненых щитках,  солнце било
сквозь листву во все дыры,  какие только были в  саду,  и  под лапами кибера
чиркали и  похрустывали мелкие камушки.  Сад пропадал в  пятнах и  солнечных
зайчиках,  кибер вскоре пропал тоже,  лишь  изредка искрились его  шарниры и
сочленения сквозь опущенные ветви крыжовника.
   Тим   присел   на   ящик,    еще   раз,    только   вполголоса,   пропел:
"Па-ра-рам-па-пам..." Пить хочется.
   Над  сараем скандально заверещала птица.  Тонко и  нежно запел комар -  и
пропал.  Сад  давно отцвел -  гуденья пчел не  слышно теперь.  Сейчас зудят,
повиснув,  мухи,  да ноют узкие красноперые жуки и суетливые,  мелкие осы. А
пчелы  пропали  куда-то.   "Вообще-то   сейчас,   -   мыслит  Тим  лениво  и
безотносительно, - акации цветут по краю, мда-с..."
   Так он и  не нашел места,  где жили пчелы,  хотя и пытался найти.  Просто
ради любопытства,  из голого, честно говоря, упрямства - искал и не нашел. А
ведь сад  до  последнего кустика сам  посадил,  вдоль и  поперек его  знает,
казалось бы... А вот выходит - не знает вовсе. Так, что ли?
   Мелькнув, села на ствол яблони синица, побежала вверх по коре, а в ветвях
закопошилась другая  и  вдруг  пропиликала свою  торопливую  мелодию.  Ствол
яблони  выгнут,  ветви  распущены -  насмешливое дерево,  эвон  отмахивается
листиками...  Вторая синица побежала вслед за первой и тоже желто-голубая, в
черной  купальной шапочке.  Мельтешит листва,  солнце  бьет  вспышками...  и
жарко. Птиц уже не видно, повторилась только песенка, да и пропала в свистах
и  чириканье...  А  вот -  слышь!  -  быстро-быстро тиканье ходиков и  раз -
зажужжала и щелкнула пружинка -  тоже ведь птица спела...  Ишь ты,  мудреная
какая птаха!
   Вот так,  вот так... Па-ра-рам... Осталось Тиму только сухие листья сжечь
да прорыхлить кое-где,  вот и вся работа на сегодня. Сощурился он на листву,
улыбнулся и почесал подбородок.  Сегодня утром, только проснулся - как вдруг
и решил:  все!  Хватит!  Он, Тим, летит на Землю. Он просто-напросто лезет в
свою ракету и летит обратно на Землю. И - все! И - полный порядок!
   Тим  сморщился и  дернул шеей.  Что-то  шевельнулось у  него за  воротом.
Хлопнул себя по  загривку -  фу,  дьявол!  -  ветка,  и  на ней два выпуклых
листика в пыли. Сад зашумел, придвинулся к нему.
   "Смеется, - убежденно подумал Тим. - Издевается".
   Но Тим не злился -  он ведь уезжал, это было абсолютно ясно, и поэтому он
не злился.  Облегчение, во-первых, вот что было у него на душе, а во-вторых,
некоторая расстроенность в мыслях и поступках, некоторая даже растерянность.
Он  еще ничего не  сказал вслух.  Ну,  а  с  другой-то  стороны,  почему он,
собственно,  должен что-то говорить:  захотел -  и улетел!  Сам себе хозяин.
"Мое дело, - подумал он. - Сколько можно?"
   Ветка,   которую  он  поймал  за  шиворотом,   качалась  теперь  сбоку  и
вопросительно посматривала на  него,  два листа дрожали и  останавливались и
начинали вновь покачиваться.
   "Сугубо мое дело!" - еще раз повторил он про себя.
   На тропинке показался наконец инструментальщик, искрились его лапы сквозь
траву  и  кустарник,   и  моталась  кружка  в  носовом  манипуляторе,  щедро
расплескивая воду.
   - Горе ты мое!  -  высказал ему Тим свои чувства, а кибер дал два зуммера
и,  дернувшись,  вытянул манипулятор -  пей на здоровье, дорогой! Тим поднял
брови,  вздохнул философски -  ну что ты с ним сделаешь!  - и поднял кружку.
Много пить вредно, и рубашка взмокнет, - так что все к лучшему, будь здоров,
механизм!  И  выплеснул  себе  в  рот  то,  что  болталось  в  эмалированной
облупленной посудине.
   Копилось у  Тима  в  душе  весь  день,  с  самого утра копилось невнятное
огорчение,  так что приходилось ему иной раз глубоко выдохнуть, освобождаясь
от него,  -  но помогало слабо,  жалко было бросать всё, сад уж больно хорош
вымахал!
   А  бросать надо  -  иначе  он  тут  на  веки  вечные застрянет,  говорить
разучится!  Нельзя же всю жизнь за одним садом глядеть, ну в самом деле? Сад
тем более да-авно уже не  нуждается в  этом.  И  киберы шныряют всюду -  что
надо, сделают всегда.
   Ну чего мне здесь сидеть?
   - Нечего! - вслух сказал он. И повторил: - Абсолютно нечего!
   Над неподвижным инструментальщиком суетились осы и мухи -  мелочь всякая.
"Прямо как медом намазан!" -  думалось Тиму по жаре и лени.  Ну вот чего вся
эта  шелупонь мизерная толчется над  машинами?  Хотя,  конечно,  могут  быть
какие-нибудь волны электромагнитные,  всякие,  скажем,  излучения...  малых,
предположим,  амплитуд...  Впрочем -  чепуха. Наверно, нагреваются на солнце
машины, а те и летят на тепло... Да, наверное...
   Тим отмахнулся от давешней ветки, которая совсем уже подлезла целоваться,
- ветка шарахнулась, и сухонький серый кузнечик прошуршал в воздухе. И вновь
заверещали,   запиликали  птицы,  кубарем  покатилось  за  воздушной  волной
солнечное и лиственное месиво, и вновь забрался под рубаху, под мышки теплый
воздух.
   А кузнечик -  вот он,  сидит на брючине, кривых очертаний тень качается и
то  накроет  его,  то  отскочит,  и  кузнечик поползает,  пошевелит лапками,
озаренный и прозрачный, и тускло заблестят его выпученные слепые глаза. "Вот
механика,  мама родная!  - думалось Тиму. - Прозрачные прям коленки! Вот это
механика! Вот это я уважаю - какое чудо, а!" Тим покачал головой:
   "Ай-я-я-ай...  А  этот остолоп бронзовый,  это же  -  глядеть невозможно,
дурной тон!..  Так бы вот научиться делать,  елки-палки!  А  то -  тоже мне,
создание ума человеческого!"
   - Па-ашел!  -  махнул Тим на кузнечика,  и тот,  фыркнув,  отлетел, и Тим
разглядел,  как  в  кружеве лежалых гнилых листьев на  земле семенит часовым
механизмом паук-сенокосец, и еще раз покачал головой: "Механика!.."
   Наконец он  собрался с  духом  и  встал  -  хорошо  было  сидеть в  тени,
рассиделся,  понимаешь,  разнежился!..  Кружку вложил обратно в  манипулятор
инструментальщика и вздохнул:
   - Пойду,  пожалуй...  -  И добавил,  подумавши:  -  А ты шагай, милейший,
кружечку на  место  поставь!  А  после притащи на  кострище маленький топор,
понял?
   Кибер ожил,  мигнул удовлетворенно,  поворотился и  почесал с  кружкой по
тропе,  заискрился сквозь листья своими многосложными конструкциями.  А  Тим
поглядел ему вслед и  пошел в  обратную сторону вдоль стены сарая,  где было
душно и тесно, и круглые кусты крыжовника прижимались к двум сонным окошкам.
За  сараем  шелестели яблони,  а  в  прорехе темной их  листвы,  вдалеке,  в
пустынной  знойности  воздуха  мелко  и  многочисленно шевелились гигантские
клены.  Они смотрели поверх сада,  поверх яблонь,  видели пустыню, им в лицо
выдыхала она свой жар, - они смотрели вдаль.
   Угол одного окошка был небрежно заклеен паутиной,  и  в самой тени и пыли
на  мускулистых ногах притих бархатный крестовик -  это  успел заметить Тим,
проходя.  И,  как обычно, самый нахальный, растопорщенный куст цапнул его за
рубаху, а Тим привычно ругнулся:
   - А... а, сатана!..
   И  опять в  яблонях заворочался ветер,  листва зашушукалась,  хихикнули и
сместились сияющие мухи перед лицом,  а  куст махнул на него веткой и  нагло
прижмурился.
   Освобождение!  Туман в голове!  Господи,  да неужто он просто так, гуляя,
будет выходить из вымытого зеркального здания и будет идти затем по твердому
и чистому тротуару? А? Да еще в новых серых ботинках, только что купленных и
дивно пахнущих кожей!
   "К черту!  -  думал Тим.  -  Именно,  к черту!  Сколько можно?.. Я хочу к
людям! Ну в самом деле!"
   Заметались и пропали махонькие золотоглазые насекомые.
   "Надо же - одни глаза да крылья. В чем там душа жива?"
   Но загадка оставалась. Откуда они здесь, черти окаянные? Он привез только
семена. Только. Киберы и контейнеры, сброшенные с орбиты, были первоначально
и непорочно стерильны!
   Откуда же здесь живность?  -  возникает вопрос, законный вопрос. И птицы,
заметьте себе!  Совершенно уж неясно. Вон одна - завозилась, сломала сучок и
поскакала под куст.  И не разглядел,  что за птица, как пропала она в зелени
сада.
   "Но...  -  перебил сам себя Тим, - вернемся к нашим барашкам. Я ведь лечу
на Землю, к людям. Так, по-моему. Автоматам и киберам управиться здесь самим
ничего не стоит, и все будет чудненько..."
   Сад слабо шевелился под ветром,  поблескивал летучей тенью.  Было знойно,
деревья  стояли  плотно  и  неделимо,  только  кое-где  вопросительно гнулся
толстый сук  или  кусочек ствола неподвижно глядел корой сквозь сомкнувшиеся
листья,  и  яблони  пропадали друг  за  другом,  и  пропасть горячего сизого
воздуха отделяла от них высоко и пустынно стоящие клены.
   "А делаем очень просто,  -  Тим подошел к воткнутой в землю и оставленной
так лопате,  -  ракета у меня на ходу?  На ходу! Вещей мне, собственно, и не
надо никаких.  Сегодня же вечером, нет... нет - завтра утречком и - в добрый
путь! А? Правильно я говорю? Правильно!"
   Он шагал дальше,  втыкая и  выдергивая прихваченную лопату и  кивая своим
мыслям. Лопата звучно входила в землю, рассекая листья одуванчиков и осота.
   "...Только прорыхлить надо  кое-где  да  сучья  пожечь у  ангара...  Хотя
киберы сами могли бы! Чего им делать еще, лоботрясам?" И он опять выдыхал из
легких лишний воздух.
   Лица его коснулась паутинка.  Он смахнул ее,  моргнувши. Шелест усилился;
вдали  звучно зацокала,  свистнула и  пропала неизвестная ему  птица,  а  по
земле,  поднимая и шевеля траву,  полз черепахой кибер-ороситель. Он волочил
тонкий шланг и  явственно сопел,  и  насекомые мелькали над ним и вспыхивали
вдруг отчаянно искрами.
   Восемь лет Тим в  одиночку,  разговаривая сам с  собой,  с  деревьями,  с
мухами и автоматами, торчал на этой планете. Очень немало, кажется. Но и сад
был хорош! На заброшенной, дрянной и высохшей планете поднялся сад, выросший
за эти восемь лет,  как не вырастает на Земле и  за пятьдесят.  Естественно,
скучать было некогда.  Ха-ха, еще бы! Это сейчас пустыня, увязнув в колючках
и  карагачах,  в  акациях  и  в  жестких  травах,  не  может  дотянуться  до
пограничных кленов и  только палит их листву ветром с каменных своих равнин,
да  слабыми  пыльными вихрями бродит  вдоль  границы сада.  А  поначалу было
весело.  Планета задавала перцу,  сад был вынянчен -  не шутки! Год потом не
мог отоспаться.  Но  теперь сад прижился и  вымахал.  Теперь здесь есть куда
прийти людям.  Теперь Тим  свободен,  елки-палки,  кто  б  понимал,  что это
значит!
   Весь день он провозился в саду.  Жег сучья на кострище у ангара,  и пламя
сновало по пеплу и углям,  и дышало на него пустыней и ненавистью, и трещало
сумрачно,  и  едко захлестывало дымом.  А  за  ангаром корявая и  живописная
акация кивала ему и мельчила редкой, бисерной листвой. Там, в акации, жгучие
как огонь,  но невидимые издали пчелы курились разреженным газом над желтыми
горстками цветов,  вздувшихся на многосложных сучьях и шипах дерева. А после
Тим просто так бродил от дерева к  дереву,  и  киберы-садовники хладнокровно
топали следом,  рыхлили землю там,  где  он  указывал,  а  иной  раз  и  сам
принимался за работу, обругав их бестолочами.
   Неявно и  безмятежно поднялись с  земли сумерки,  над кленами рассыпались
стрижи,  запетляли,  завертелись в небе.  И пока было светло,  Тим бродил по
саду,  дожидался, когда автоматы включат полив, и тщательно обходил упругие,
аккуратные паутины,  тарелочками качавшиеся между  ветвей.  На  каждой сияли
секторами желтые и розовые нити, и в середине каждой зрачком сидел маленький
паучок, золотой и неподвижный.
   А  ночью  в  саду  было  неспокойно.  Шуршало  вдоль  стен;  клонилась  и
перемещалась, теряясь, листва; чьи-то сигналы и возгласы носились по саду...
В траве пробегал кто-то крохотный и мягкий и пропадал в растерянных зарослях
и  травах.  И  только в  сарае,  в полной темноте молча и невозмутимо стояли
киберы:  изредка только  у  крайнего в  мертвом стеклянном глазке проплывала
крохотная зеленая искра,  словно где-то  далеко на  ходу зажигалась спичка и
гасла не сразу.

   Очень рано в  ангаре пальнула и  ахнула стартовая площадка -  на страшной
высоте забурлил,  ввинчиваясь в  воздух,  плотный след  улетевшей ракеты,  и
долго стоял в  спящем темно-голубом небе охрипший и взвинченный звук.  Долго
хлопали в  ангаре секции и  рамы,  собираясь опять в  свои гнезда и  проемы.
Изумленный со сна сад молчал, весь в тяжелой, колодезной росе. Из-за карниза
дома выпала и  затанцевала в  воздухе воробьиха,  в стороне где-то раздалось
многоколенное чириканье, с взвизгиванием и перебоями. А когда солнце вышло и
немножко отогрело сад,  в  сарае открылась,  крякнув,  дверь и  заковылял по
тропинке кибер-мусорщик.  Над  ним  неровно дергались крохотные золотоглазые
насекомые,  и вдруг выскочил из-за кустов тяжелый и круглый, как гиря, шмель
и, пробасив тревожно и требовательно, свалился за крышу сарая. Тогда пропали
золотоглазые насекомые,  кибер начал замедлять свои шаги, все неестественней
и ломаней становились перемещения его сложных ног, - и вот, споткнувшись, он
упал на  подогнувшуюся ногу,  замер криво и  странно на  тропинке.  Успевшие
выползти  следом  остановились и  умерли  два  поливальщика...  Порыв  ветра
вывернул,  стряхнул листву - бросил, растрепав. Кривая серо-зеленая стрекоза
метнулась в  опустевшем саду и  исчезла,  а на высокие клены дохнуло огнем и
ненавистью,  и  еще  раз дохнуло...  и  где-то  далеко закрутились волчками,
понеслись в  сторону  сада  маленькие пыльные  вихри,  исчезая и  сливаясь с
пустыней и поднимаясь вновь.


--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 08.01.2002 19:50

Книго
[X]