Книго
Римма КАЗАКОВА

                               Эксперимент 4


     - Андреев  Аркадий,  рад  познакомиться!   К   вам   командирован   для
проведения эксперимента.
     - Какого? - неторопливо, но настойчиво осведомилась Марьяна.
     - Ого, рука у вас командирская!.. Вот этого я вам сказать не могу.
     - Мило, но непонятно.
     Андреев улыбнулся обворожительно.
     - Поверьте!
     - Верю.
     - Денег дадите?
     - Нет.
     Андреев расхохотался.
     - Весело?
     - Очень!
     - Мне кажется, мы познакомились?..
     - Гоните?
     - Могу угостить чаем.
     Размешивая ложечкой сахар, Аркадий сказал задумчиво:
     - Мне очень нравится ваш  город.  Жалко,  что  сразу  после  проведения
эксперимента придется уехать.
     Марьяна вежливо промолчала.
     - Переоборудование института заканчивается через неделю.  У  меня,  как
видите, всего неделя...
     - Считать я умею.
     - Денег дадите?
     - Нет. И разрешения не дам.
     - Сколько вам лет?
     - Двадцать два. Лабораторией руковожу два года. Налить еще?
     - Марьяна, - сказал он серьезно и просто. - Попробую быть  откровенным.
Дело не в переоборудовании института. Я придумал  любопытнейшую  вещь.  Хочу
сделать подарок шефу. Старик чертовски обрадуется! Мне...
     Марьяна резко выдвинула ящик стола, шлепнула на стол инструкции.
     - Занятные книжечки. Читали?
     Аркадий потускнел, поскучнел.
     - Прошу простить меня.  В  седьмом  отделе  у  ребят  моя  тема,  пойду
потолкаюсь...
     - И вы извините за некоторую нелюбезность. Я искренне сожалею.
     У него был крепкий светлый затылок. Дверь бесшумно закрылась за ним.
     Ночью Аркадий приснился Марьяне. Через весь сон - как тень от  парохода
по реке - его грустное полузнакомое лицо:серые с голубинкой  глаза,  твердые
губы, жестковатые светлые волосы, улыбка  киногероя.  Сперва  его  вроде  бы
даже не было, а было только ощущение чего-то знакомого, похожего на него,  и
смутное раздражение от этого: он вызывал у Марьяны одновременно  и  симпатию
и  неприязнь.  Ее  злило  его  открытое  желание  расположить  к  себе  ради
неведомого ей эксперимента.
     Сон колебался, дрожал  водяной  рябью,  лицо  Аркадия  являлось  ей  то
вытянутым, перекошенным, неприятным, то спокойным и сосредоточенным.
     Придя в лабораторию, Марьяна первым делом вызвала Аркадия.
     - Вчера я не очень хорошо поняла вас. В чем дело? Почему вы  не  хотите
подать докладную? Может, это шутка?
     - Нет, я не шутил.
     - Как? Да вы что в самом деле! А вы знаете, что вы мне предлагаете?
     - Знаю.
     - Чего же вы хотите в таком случае?
     - Чтобы вы нарушили инструкции.
     - Послушайте, Андреев. Дело не в формальностях, поймите это.  Я  совсем
не  хочу,  чтобы  вы  считали  меня  бессердечной  бюрократкой.  Перестаньте
морочить мне голову, вы не влюбленная барышня,  а  ученый.  Вот  вам  форма,
берите диктофон, сочиняйте. Обсудим...
     - Ну да, а вечером Липягин  будет  знать  все  до  крошечной  формулки!
Благодарю покорно.
     - Интересно, откуда это он узнает?
     - Не знаю! Через стены просочится. Мой шеф - гений. Ему хватит  намека.
Он отпустил меня порезвиться, поболтаться со сверстниками - вы же знаете,  у
нас моложе пятидесяти - единицы...
     - Аркадий, я эксперимента не разрешу. И точка!
     - Вот я и надеялся  -сдвинуть  точку,  а  оказывается,  точка  -  такая
крохотная чепуховинка - тяжелей надгробной плиты.
     - Не будем больше возвращаться к этому  разговору.  Мне  нравится  ваша
привязанность к шефу, и вообще что-то есть в вашем  сумасбродстве...  Однако
после катастрофы в Карае...
     - Да, да... Ну что ж, пусть так.
     - Как ребята из седьмого?
     - Прелесть. Наивны и талантливы, как древнегреческие боги.
     - Я улетаю до вечера, - сказала Марьяна,  шагнув  на  круглую  площадку
подъемника. - Желаю вам хорошего дня.
     И она нажала кнопку.
     А ночью  ей  опять  приснился  Аркадий.  Они  шли  по  лугу,  поросшему
ромашками. Аркадий щипал цветок и что-то приговаривал. "О  чем  это  вы?"  -
"Старинная считалка, бабка научила". -  "Ну-ка,  ну-ка..."  -  "Любит  -  не
любит,  плюнет  -  поцелует,  к  сердцу  прижмет  -  к  черту  пошлет..."  -
"Очаровательно! Как это, как?.. Любит - не  любит..."  Было  тихо  и  тепло,
ромашки пахли тонко, как пыльца на  крыльях  бабочки,  они  сели  на  мягкую
нагретую  землю,  Аркадий  вдруг  отбросил  цветок.  "Марьяна,  мне  хочется
поговорить с вами всерьез  о  самом  главном.  Попробуйте  понять  меня.  Ну
катастрофа  в  Карае...  Неужели  вы  думаете,  что  человечество   навсегда
гарантировано от жертв? Конечно, лучше, чтобы их не  было,  кто  спорит!  Но
ведь мы все ходим по краю, мы вторгаемся в такое святая святых природы,  что
никаких гарантий нашей безопасности нет..." Лицо его было милым,  искренним,
слова, немые во сне, не звучали, а входили в  нее  просто  тая,  как  входит
солнце в кожу, и вместе с ними возникали сочувствие  и  непонятная  радость.
"А эти инструкции... Уже два века мы твердим, что человечество  отвечает  за
каждого и каждый за человечество. В этом смысле нет  разницы  между  мной  и
ученым советом. Так почему же я не  могу  сам  решить  судьбу  эксперимента?
Откуда такое недоверие? Если бы я был неграмотным ремесленником, мне  бы  не
выдали диплома. А так... Я сказал вам неправду о шефе. Шеф  очень  культурно
и  талантливо  скрывает  от  нас  свое  желание   возвышаться   недосягаемой
вершиной, наша смелость его пугает, и тут  инструкции  за  него..."  Марьяна
слушала, теребя лепестки, и его слова обволакивались смутным и  резким,  как
толчки крови: "Любит - не любит, любит - не любит..." "Марьяна, а  вы  сами?
Вы умница, ребята вас обожают,  но  ведь  не  одно  чаепитие  и  руководящие
указания  составляют  смысл  вашего  существования?  А  что  вы   можете?.."
"Любит - не любит, любит  -  не  любит...  А  как  там  дальше?..  Плюнет...
поцелует..." "Вы тоже раба инструкций,  раба  совета  и  еще  двух  советов.
Между вами и человечеством - три  совета,  и  это  считается  благоразумным,
такая цензура мысли, души!.." "К сердцу прижмет - к  черту  пошлет...  своей
назовет... Смешной мальчик,, ужасно смешной ребенок. Кому  он  это  говорит!
Будто я думаю иначе. Помочь ему... Только я еще не готова. Не  все  ясно.  В
советах,  конечно,   полно   старых   дураков.   Но   безнадзорные   молодые
сумасброды... Вроде меня... Не такие уж мы сумасброды... Нет, не  могу.  Это
слишком  серьезно.  Что-то  мешает.  Может,  мы  не  доросли  еще  до  всего
этого..." "Может, мы не доросли еще до всего  этого?  Чепуха!  Катастрофа  в
Карае  произошла  после  того,  как  все  планы  были  трижды  утверждены  и
выверены. Ложные выводы из естественных событий..." Он взял ее за руку,  она
не отняла руки. "Марьяна! Мне так хотелось, чтобы вы поняли меня! Я  уверен,
вы согласитесь со мной! Разрешите мне эксперимент. Вы для этого знаете  меня
достаточно. А риск? Что ж риск! Я могу вам только  сказать,  что  для  жизни
это  не  опасно.  Если  все  получится..."  -  "А  если  не  получится?"   -
"Получится! Да и не в этом дело. У меня не выйдет, выйдет  у  других.  Важен
принцип. К черту рутину! Марьяна, скажите, что вы согласны. Ну,  Марьяна!.."
Когда она проснулась,  ее  поразило  только  одно:  никогда  раньше  она  не
слышала этого "любит - не любит...".
     Среду Марьяна  провела  в  экспедиции  в  горах.  Устала,  слать  легла
поздно, ночью ей не снилось ничего.
     На  следующий  день  было   совещание   в   седьмом   отделе.   Марьяна
поздоровалась со всеми  общим  поклоном,  но  обрадовалась,  увидев  Аркадия
около вакуум-камеры. Он стоял к  ней  спиной  и  что-то  говорил  монтажеру.
Совещание  закончилось  быстро,  под  свист   подъемников   Марьяна   весело
прокричала Аркадию:
     - Ну что, хорошо руковожу? Всех разогнала. Ребята  из  седьмого  отдела
отправились на два дня в горы.
     Аркадий, покручивая цепочку с ключом от кара, проводил  Марьяну  до  ее
кабинета.
     - В город? - спросила Марьяна.
     - Да, в город. Может, составите компанию?
     - Очень бы хотелось, но не могу. Через полчаса лечу в экспедицию.  Если
уж очень заскучаете, присоединяйтесь, но в общем-то  не  стоит,  демонтаж...
Вы знаете, Аркадий...
     - Что? - спросил он напряженно, почувствовав в ее голосе что-то новое.
     - Хочу вам сказать, что наш последний разговор меня как-то...  В  общем
мне очень жалко, что ничем не могу помочь вам...
     - Дайте красную полоску - и перестанете жалеть.
     - Нет, об этом мы договорились  твердо,  исключено!  Я  не  могу  этого
сделать. Хотя сердце мне подсказывает...
     - А вы послушайтесь сердца.
     Марьяна  смутилась.  Он  смотрел  на  нее  хорошо,  открыто  и  немного
грустно.
     - Послушаюсь... После того, как вы напишете трактат "Физика и сердце".
     - Люди только этим и занимаются из века в век...
     - Ладно, надо работать.
     Марьяна вскочила на ступеньку эскалатора, отыскала пальцем знакомую  до
каждой выщерблинки кнопку, но вдруг, чтото вспомнив, окликнула  Аркадия.  Он
медленно вернулся.
     - Послушайте, вы случайно  не  знаете  такого  старого-старого  стишка:
"Любит - не любит..." - "Плюнет - поцелует, к  сердцу  прижмет..."  Знаю,  а
что?
     - Так,  ничего,  привязалось.  Услышала  где-то,  а  где  -   не   могу
вспомнить...
     Она надавила на кнопку.
     Ей хотелось, чтобы снова был сон.  Она  легла  в  постель  с  ожиданием
этого, она внушала себе, чтобы сон приснился.
     И приснился. На этот раз совсем беззвучный, безразговорный.
     Сон был как кино: Марьяна отчетливо  видела  все,  что  происходило  во
сне, и вместе с тем она понимала, что  это  всего  лишь  сон,  созданный  ее
собственным  желанием,  и,  если  ей  очень  захочется,  он   может   вообще
прекратиться или пойти как-нибудь иначе. Сон.  был  ее  собственный,  такой,
какого она хотела, и потому очень славный, приятный сон.
     Марьяна и Аркадий сидели на лавочке перед окнами  лаборатории,  слетали
желтые осенние листья, пахло прелью и сыроватой землей. Окна были  зашторены
и еще загорожены ветками  деревьев.  Вечерело,  солнце  грело  несильно,  но
ласково. Марьяна ощущала ладонью правой руки  прохладную  и  твердую  ладонь
Аркадия. Все ликовало в ней. Так они  сидели  долго-долго,  потом  он  обнял
Марьяну и поцеловал тоже долгим, бесконечно долгим поцелуем. Ей трудно  было
оторваться от него, она боялась оторваться, потому что  знала,  чувствовала:
сон сразу кончится.  Сколько  это  длилось?  Минуту?  Час?  Ночь?  Трепетали
падающие листья, колебался теплый воздух, подрагивали теплые губы,  нежно  и
некрепко прижатые к губам.
     Когда  днем  Аркадий,  попросив  по  видеофону  принять  его,  вошел  в
кабинет, Марьяна встретила его, сияя.
     - Хорошее настроение?
     - Отличное.
     - А у меня вот наоборот.
     - Ничего, сейчас переменится...
     - Да нет... Завтра мне уезжать.
     - Ну, вот видите, времени для эксперимента все равно нет.
     - Будет, если вы разрешите! Позвоню  в  институт,  вымолю,  ну...  ногу
сломаю, черт возьми! Придумаю что-нибудь.
     - Вы действительно уверены, что эксперимент ничем не грозит вам?
     - Абсолютно.
     - Разве что меня снимут с работы...
     - Ну и черт с ней!.. То есть, извините, я хотел сказать... Ну  что  вам
эта механизированная кастрюлька? Поедем в Тулави, я читал ваш  проспект,  вы
же практик, вам нужны масштабы, машины...
     - Аркадий, дайте мне подумать до завтра.
     - Идет!
     - Я ничего не обещаю.
     - Я надеюсь.
     Они расстались, но чувство приподнятости, праздничности не проходило.
     Ночью их разговор повторился с совершенной точностью.
     Разница состояла  лишь  в  том,  что  она  согласилась.  Когда  он  уже
собирался растаять, Марьяна притянула его за руку и сама поцеловала.
     Наступила суббота. Покончив до  десяти  с  делами,  Марьяна  решительно
нажала кнопку  пульта  внутренних  связей  и  вызвала  Аркадия.  Ей  ответил
дежурный: Аркадия нет, еще не приходил, готовится к  отъезду.  "Странно",  -
подумала Марьяна. Дежурный, не услышав никакого ответа  на  свое  сообщение,
стал нахваливать Аркадия:
     - Ну и башка, нам бы такого парня! Нельзя ли  его  уговорить  остаться?
Хотя бы на месяц...
     Но тут звякнул колокольчик, Марьяна кивнула, и вошел Аркадий.
     - Здравствуйте. Скажу вам сразу: я  согласна.  Честно  говоря,  я  сама
давно об этом думала. Пусть все летит вверх тормашками,  вы  правы!  Сколько
вам надо денег?
     - Марьяна, - сказал он, осторожно и  как  бы  через  силу  опускаясь  в
кресло, - я от всего сердца благодарю вас, но мне ничего не нужно. Я  пришел
проститься.
     - Как? А эксперимент?
     - Состоялся. Все в порядке.
     - Каким образом?
     - Видите ли... Не сердитесь только, пожалуйста. Наш институт  проверяет
прибор для воздействия на человека в процессе сна...
     - Что?!
     - Только не подумайте ничего  плохого!  Программа  была  разработана  и
утверждена всеми... - Он усмехнулся. - Всемн тремя советами, и действовал  я
точно  по  программе.  В  мою  задачу  входило  убедить  вас  дать   вопреки
инструкциям согласие на эксперимент... Вот. И точно по инструкции...
     - Точно по инструкции?
     - Да, разумеется. Пяткин и Селко были на  контроле.  Кстати,  я  должен
поблагодарить вас от имени Ассоциации  за  зашу  очередную  огромную  помощь
науке. На состоянии здоровья это, думаю, никак не отразится, но  в  сентябре
вас и еще группу участников эксперимента  -  он  проводился  одновременно  в
семи объектах - пригласят в Тулави на конгресс. Это, если не ошибаюсь,  ваша
третья работа для Ассоциации?
     - Да,  -  рассеянно  сказала  Марьяна,  -   третья.   Все   это   очень
интересно...
     Она еще не могла прийти в себя.
     - Научное описание я вам оставляю, через пару  дней  пришлю  техника  и
еще материал для ознакомления.  Марьяна,  милая,  поверьте,  что,  хотя  все
законно и вы сами отдавали себе отчет, на что идете, вступая  в  Ассоциацию,
но я чувствую себя по-идиотски! Сложна еще наша жизнь...
     Марьяна в это время о чем-то думала.
     - Марьяна, ну что вы? Скажите что-нибудь!
     - Скажите, Аркадий, это вы мне набормотали "любит - не любит"?
     - Я, и очень обрадовался, что сигнал дошел. Иначе  до  конца  недели  я
находился бы в полном неведении...
     Марьяна покраснела.
     - Но вы не подумайте, что  это  мое  собственное  творчество!  Считалку
откопал шеф, вы найдете ее в описании... А любопытная штучка,  из  дремучего
времени гаданий и верований невесть во что, но  любопытная...  Мало  мы  еще
знаем о человеке.
     Марьяна, наконец, решилась.
     - Вы, наверное, очень устали, я не знаю технологии, но каждую ночь...
     - Что вы, не каждую ночь! Сеансы велись три раза.
     - В понедельник, вторник, пятницу?
     - Вот видите, эксперимент действительно удался!
     - Удался... Но о человеке - вы правы - мы  еще,  ох,  как  мало  знаем!
Немногим больше тех, с ромашками: "Любит - не любит..." Еще один вопрос.  Вы
внушали мне во сие решимость  пренебречь  инструкциями.  Но,  насколько  мне
помнится, речь шла об этом и наяву?
     - Я действовал по программе, в мою задачу  входило  лишь  усиление,  на
других участках эксперимент проводился  несколько  иначе,  в  двух  случаях,
насколько мне известно, прямое внушение, без  какого-либо  непосредственного
контакта с объектом...
     - Ну, а чем объяснить такой странный выбор темы?
     - Совет-2 знаком с вашей докладной о работе лабораторий класса "Б".  Мы
как бы подтолкнули ваши мысли к окончательному выводу,  на  который  вы  все
еще не отваживались.
     - А... как там вообще насчет инструкций и трех советов?
     - Ой, что вы, Марьяночка! Все это хорошо для  эксперимента,  -  Аркадий
доверительно  склонился  к  Марьяне  через  стол,  -  но   в   жизни...   Вы
представляете,  какой  будет  кавардак,  если  дать   лабораториям   красную
полоску?!
     Увидев, что Марьяна нахмурилась, Аркадий растолковал это по-своему.
     - Вам лично, мне кажется, ничто не грозит, пришлют ответ на  докладную,
и на том все кончится. Никаких неприятностей не будет! Вы  железная,  я  это
могу подтвердить, и если бы не прибор... Да и Ассоциация вас защитит. Вы  ей
нужны... А теперь, как ни печально, я должен проститься, меня ждут.
     Аркадий встал и протянул Марьяне руку.
     - А как же...
     - Что?
     - Нет, ничего... До свидания, до сентября. Я давно не была в Тулави.  А
ведь и тут у нас неплохо, правда? Особенно  сад.  И  скамейка  под  дубом  -
напротив моих окон...
     - В сад не удосужился заскочить. Значит, обязательно еще  вернусь  сюда
и на скамеечке вашей посижу... Извините еще раз и - спасибо!
     - Ну, спокойного неба, коли так. Только еще одно. Я все это время  была
о вас лучшего мнения, чем сейчас. Знайте это.
     Мне даже грустно. Тот парень, который  посылал  к  черту  инструкции  и
даже ногу готов был сломать... Тот парень нравился мне  больше.  Вот  что  я
вам хотела сказать.
     - Ах,  Марьяночка,  удивительный  вы  человек.  Я  бы   сказал   -   не
современный. Но это прелестно!
     Когда за Аркадием захлопнулась дверь,  Марьяна  стала  ругаться  вполне
современно.

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 19.11.2003 15:27

Книго
[X]