Книго
                      НИКОЛАЙ КУРОЧКИН

                  ОРДЕН ДАЛЬНЕЙШИХ УСПЕХОВ


                             1

   Педагогическое училище имени К.  Д. Ушинского не зря счи-
тают одним из лучших в стране. За восемьдесят лет своего су-
ществования "Ушинка" дала стране не только семь с  половиной
тысяч  учителей  начальных  классов,  воспитателей детсадов,
преподавателей рисования,  пения и физкультуры - но и немало
людей,  чьи имена известны у нас каждому, И традиционное по-
желание "дальнейших успехов",  с которым директорша  вручала
выпускникам дипломы, было больше, чем просто формулой.
   Но Колька Руколапов только криво усмехнулся  в  ответ  на
слова Анны Степановны:  его-то "дальнейшие успехи" не ожида-
ли.
   Учись он в рядовом педучилище,  учи его унылые неудачники
- он бы, пожалуй, стал заурядным школьным учителем и до пен-
сии  добросовестно загонял бы в единое гладенькое русло буй-
ные потоки ребячьей фантазии.  Но в "Ушинке" учили талантли-
вые люди - и Колька, незадолго до диплома, понял: его любовь
- без взаимности.
   Он любит живопись, но она его - ничуть. И если он человек
честный, надо отработать после училища положенные три года и
искать другое ремесло.
   Ведь - этому-то его выучили, - ведь чтобы учить детей ри-
совать, надо иметь два таланта. Талант учить и талант худож-
ника.
   Иначе от твоей деятельности будет людям бред,  а не поль-
за. Ну, педагогической жилки у Руколапова никогда не было. В
училище он пошел,  чтобы стать художником. Не стал. Какие уж
тут могут быть "дальнейшие успехи"?
   Он отпреподавал год,  отслужил в танковых, уволился в за-
пас... Самое бы время переучиваться - но как-то очень быстро
он влюбился и женился.  Надо было кормить семью - и он пошел
вкалывать в художественные мастерские.
   Вроде бы все шло отлично:  заработок неплохой, начальство
им довольно и Заказчики не обижаются. Но сам-то он знал: ли-
па это, им сделанные плакаты и транспаранты не только никого
не поднимут на то, к чему зовут, но и обессмыслят правильные
слова,  на них написанные.  И огромное панно на развилке ав-
тострад не станет визитной карточкой города, не заставит ни-
кого притормозить, чтобы вглядеться.
   Это были самые благополучные и самые черные годы его жиз-
ни.  Надо  было  спасать себя.  Колька вспомнил свою военную
специальность и пошел на курсы слесарей-наладчиков. Жена ре-
шила, что он с жиру бесится.
   Ее портреты в самой разной технике нравились  ей,  и  все
подруги говорили, что здорово похоже. Чего ж еще?
   Да и в заработке он потеряет, если в слесари пойдет.
   Они поссорились и жена ушла к маме.  Через три дня верну-
лась,  а через месяц,  видя, что муж не сдается, назад в ху-
дожники не собирается, ушла совсем.
   Месяца два он крепко тосковал.  Потом втянулся,  в работу
(цеховым  механиком на заводе железобетонных изделий),  сми-
рился с одиночеством - и дни пошли за днями ровно и незамет-
но.  Завод,  правда,  работал непрерывно,  но именно поэтому
часто бывали свободные дни,  можно было работать на пленэре.
То есть, по-русски говоря, на свежем воздухе.
   Ведь живопись он так и не бросил.  Не смог! Но теперь пи-
сал только для души.
   Вскоре, неожиданно для себя, он нашел свою тему в искусс-
тве.
   Это было в конце января. Утро было ясное, не очень мороз-
ное.
   Ветерок налетал только порывами,  из прогалов между дома-
ми.
   Руколапов брел со смены через новый микрорайон.  Ему было
хорошо и покойно.
   Три часа он проторчал,  скрючившись, под сломавшимся бло-
ком  гравиеподачи  - и сейчас шагал с удовольствием,  каждой
мышцей и каждой жилочкой ощущая прелесть прямохождения.
   Вдруг слева потянуло резким и сложным запахом.
   Несло от мини-свалки, возникшей вокруг переполненного му-
соросборника.  "Сегодня же воскресенье, мусоровозки нет, вот
и скопилось", - подумал Колька.
   Пахло бесформенное пятно смерзшейся дряни гадостно.
   Но выглядело - особенно на фоне посверкивающего, как тол-
ченое стекло, утоптанного снега, - очень даже...
   Очень и очень живописно!
   Какого цвета мусор? Скажите - бурого или серого?
   Ну да,  а небо голубое,  море синее и осенние листья жел-
тые. А на самом деле небо бывает порой и зеленым, и белым, а
море - зеленым и лиловым, и темносерым. А осенние листья бы-
вают и алыми,  и малиновыми,  и серыми,  и лиловыми - но это
уже другой серый и другой лиловый...
   Все мы зрячие.  Но видеть то, что перед глазами, умеют не
все. Руколапов умел. И он увидел, что мусор прекрасен! В нем
в  самых смелых сочетаниях встречались чистые краски и полу-
тона.  В нем сталкивались  праздничная,  тропическая  ярость
апельсиновых корок и льдисто-мутная белесость полиэтиленовой
пленки.
   В нем  зеленое  стекло битых бутылок отбрасывало рефлексы
на мыльно-розовые спины ломаных кукол.  В нем возвышались на
холмике  опилок ошеломляюще сложные внутренности радиолы,  в
которых целые стаи сопротивленьиц и  конденсаторов  трепыха-
лись в сетях из пестрых проводов...
   Мусор был прекрасен - и Колька  решил  вернуться  сюда  с
этюдником.  Сразу после обеда. Но еда и тепло разморили его.
Он проспал до сумерек,  а в понедельник,  хотя время у  него
было,  писать оказалось не с чего:  вывезли уже мусор. Но на
краю микрорайона,  где в кривых переулках толпились  еще  не
снесенные избушки "самстроя",  он наткнулся на сползающую по
склону оврага, как глетчер, "дикую" помойку, над которой си-
ротливо торчал столбик с табличкой: "Мусор не бросать! Штраф
10 руб!" Эта, пожалуй, была даже интереснее: снег, сизо-жел-
тые языки замерзших помоев,  а на них - яркие пятна консерв-
ных банок, кости, овощи, огрызки пирогов...
   Он стал бродить, по задворкам, по овражкам и пустырям. Он
полюбил те,  небывалые в их жизни, сочетания вещей и продук-
тов,  в которые они вступают после своей смерти. Представьте
игру объемов и теней,  возникающую,  скажем,  при слиянии  в
один  натюрморт  оранжевого абажура с бахромой,  обглоданной
говяжьей берцовой кости,  трех жестянок из-под  дихлофоса  и
темно-синего эмалированного чайника!
   Он не пренебрегал и скромными кучками золы, которую нера-
дивые  хозяйки  выкидывают  на  обочины,  а то и на проезжую
часть окраинных улочек - но главным...  неисчерпаемым резер-
вуаром моделей и тем стала для него,  конечно же,  городская
свалка.  Сторож свалки был убежден, что рисование - это так,
для  отвода глаз,  на самом же деле механик с "бетонки" ищет
на свалке запчасти. И пусть себе шарится, жалко, что ли? Все
одно сгниет, соржавеет.
   Годы шли ровно и незаметно. Только набив до отказа полот-
нами, акварелями и графическими листами еще один шкаф, Руко-
лапов замечал, что прошло еще сколько-то лет.
   Приглашение в  "Ушинку"  на юбилей выпуска его озадачило.
Все же двадцать лет - не шутка.  Он  уже  далеко  не  юноша,
но... Но неужели уже двадцать?
   В числе прочих  аттракционов,  воскрешающих  идиллическую
атмосферу начала восьмидесятых годов,  была и выставка работ
выпускников  художественно-графического  отделения.  Правда,
увидев последние работы Руколапова,  организаторы празднова-
ния содрогнулись.
   Ну да черт с ним, тут ведь важно не "что", а "чье".
   И солнечные свалочные пейзажи и  утильно-мусорные  натюр-
морты рядом с полотнами известных мастеров (а в выпуске были
и такие!) украсили на один вечер два класса и кусок коридора
"Ушинки".
   А вот как встретит эти работы Выпускница номер один?
   Конечно, еще неизвестно было,  явится ли она.  Как-никак,
теперь Райка всесветная знаменитость,  может и возгордиться.
Да и времени может не выкроить:  поездки, приемы, пресс-кон-
ференции...  И вообще женщина полгода как из экспедиции,  до
юбилеев ли ей?
   Но она явилась.
   Все шло как обычно бывает на таких праздниках памяти, по-
ка Раиса Павловна не сказала:  "А ну-ка,  дайте мне  поближе
взглянуть на дальнейшие успехи нашего славного Руколапа!"
   Картина... Вторая...  Третья... Поднятые брови, наморщен-
ный лоб,  недоуменные междометия... Руколапов не волновался.
Подумаешь,  авторитет: глава отечественной школы космопсихо-
логии,  первая в мире женщина-звездолетчица и тэ дэ! В живо-
писи она никогда не разбиралась и пусть что хочет,  то и ло-
почет!
   Третье полотно, четвертое... Но что это?
   У четвертой картины - уютный, редко посещаемый уголок го-
родской свалки - Раиса Павловна вздрогнула,  ойкнула, накло-
нилась низко,  осторожно распрямилась и замерла, склонив го-
лову набок.  Потом резко согнулась,  почти ткнувшись лбом  в
полотно.  Потом обернулась ко всем, вытаращила глаза, испор-
ченные жестоким светом чужих солнц, и хрипло спросила:
   - Вы тоже слышите?
   - Н-нет... А что?
   - Тсс! Тихо!
   Она подозвала незадачливого живописца,  указала на  левый
нижний угол картины и спросила:
   - Руколап, это вот - что?
   - Это?  А пес его знает. Металлолом какой-то. Скорее все-
го, химическая аппаратура.
   - Аппаратура? Ну допустим. А эти черненькие, рядом с "ап-
паратурой"?
   - Что ты пристала?  Не знаю я.  Это свалка, там все может
быть, ясно? Фотоувеличители это, по-моему.
   - Эх ты, увеличитель. Поедешь со мной.
   - Куда еще?
   - Куда, куда. В Госбезопасность.
   - Зачем? Что я такого сделал?
   - Быстрее ты! В машине объясню.

                             2

   Представьте себе,  читатель,  что Вы - командир "летающей
тарелки", уже не впервой попавший на Землю с разведзаданием.
Вам нужно выбрать место базирования,  причем такое,  чтобы и
близко от жизненных центров вражьей цивилизации (так называ-
емых "городов") и чтобы никто из землян вас не  увидел  -  а
если и увидят, чтобы никто не заподозрил и не догадался, что
он видел.
   Ну, читатель? Что бы выбрали Вы? В глухомани легко укрыть
базу,  но разведчики наверняка погибнут по дороге к  далеким
городам. А в густонаселенных местах где скрыться?
   Решение пришло не сразу. Испробовали множество вариантов,
погубили  не  одну  "летающую  тарелку"  - но теперь уже все
окончательно ясно и в инструкциях командирам "тарелок" напи-
сано:  "Пунктами  базирования спускаемых аппаратов являются:
а) в "белой" зоне - музеи и галереи  современного  западного
искусства,  б) в "красной" зоне - свалки.  Выбор каких бы то
ни было иных точек базирования не допускается по соображени-
ям безопасности".
   Конечно, музеи абстрактного искусства - решение близкое к
идеальному. Пробрались ночью в зал, заняли свободный подиум,
присобачили к борту корабля этикетку:  "Дж.  Смит, "Летающая
тарелка".  Титановый  сплав"  - и порядок.  Можно записывать
разговоры посетителей - и даже можно средь бела дня  развед-
чиков в скафандрах выпускать.  Только, опять-таки, с этикет-
кой - на шее: "Экспонат, руками не трогать! Мобиль, оп. 13".
   Свалка - тоже неплохо, можно свободнее расположиться, чем
в музее. Но добираться до города со свалки...
   Ведь любой шофер,  завидя топающий по шоссе  фотоувеличи-
тель,  глушит  мотор  и кидается ловить разведчика.  Трое из
двадцати восьми членов экипажа "летающей тарелки",  дислоци-
рованной на свалке близ города Т.,  уже самоликвидировались,
чтоб не попасть в лапы противника - а работы еще на полгода.
   "Вообще чего они там тянут,  в Центре? - возмущался капи-
тан "тарелки".  - Разведка, разведка... Давно пора бросать в
дело боевые звездолеты,  обрабатывать гипсовые карьеры и пи-
ритовые разработки бомбами, чтобы задушить землян сернистыми
газами,  выделяющимися  из минералов (это дешевле и быстрее,
чем кипятить океаны) - и заселять добровольцами эту  планет-
ку, так выгодно расположенную на фланге здешней Галактики. И
спешить,  спешить,  спешить,  пока эти паршивые миролюбцы  с
Альфы Лебедя не пронюхали, прогрессисты озонированные!"
   Капитан "тарелки" обрадовался,  увидев на свалке человека
с этюдником.  "Если так дело дальше пойдет,  - подумал он, -
то скоро и в "красной" зоне можно будет в  музеи  перебрать-
ся"!  На радостях капитан даже тяпнул полфляжки неразбавлен-
ного фенола.
   Знать бы ему,  чем обернется руколаповская картина...  Но
он не знал, не в силах был предугадать...
   Альфалебедевский квазиживой контрразведчик АБТРРР уже за-
канчивал обследование  невзрачных  и  безжизненных  планеток
системы,  известной читателям как Альфа Эридана, и собирался
вернуться на родину,  когда на орбите вокруг  Альфы  Эридана
появился звездолет землян.  Примитивная, но многообещающая и
динамичная (каких-то восемьсот тысяч лет от  первых  костров
до  первых фотонных ракет!) цивилизация землян была,  строго
говоря, вне круга интересов АБТРРР. Но, не найдя следов ана-
эробных агрессоров из Крабовидной туманности,  он решил про-
вести поиск еще и у Солнца.
   Поэтому, изучив язык, мысли и вкусы членов экипажа Второй
Звездной, он принял квазикристаллическую форму и устроился в
уютной ямке близ ракеты.
   Расчет его был точен:  уже через три часа  женщиназвездо-
летчица заметила странный,  мерцающий серокоричневый камушек
(как всегда,  АБТРРР,  решая сложные  проблемы,  анизотропно
сокращался.  Пьезооптический  эффект и привлек Раису Павлов-
ну), подняла его и решила: это будет сувенир! Вот так изряд-
но поглупевший (примитивная, любительская, огранка напильни-
ком и сверление отверстия для цепочки лишили квазикристалли-
ческого храбреца четверти его мыслящего вещества и разрушили
миллионы связей в его квазимозге),  но сохранивший инкогнито
АБТРРР  оказался  - в виде кулона - на выставке работ Кольки
Руколапова.
   Он был недоволен собой: время шло, а к цели он не прибли-
зился.  Есть ли,  нет ли в Солнечной системе разведчики кра-
бовидных, он не выяснил. А этот юбилей...
   Конечно, заседания,  встречи, визиты - это все интересно,
но он же, в конце концов, не специалист по первобытной куль-
туре,  а контрразведчик! Борец против поджигателей межгалак-
тической войны и претендентов на мировое господство!
   Но вдруг!..
   Вдруг среди  композиции из мало ему знакомых земных вещей
АБТРРР увидел явно с натуры,  во всех деталях, списанную ти-
повую  "летающую  тарелку" анаэробников и рядом с нею - двух
крабовидных в скафандрах.  Нет,  не зря он здесь, не зря! Не
подвела  его  интуиция,  подсказав  незапланированный крюк к
Солнцу!
   Альфалебедевца залихорадило  от  волнения.  За секунду он
разогрелся настолько, что женщина, на шее которой он висел в
качестве экзотического украшения, ойкнула и согнулась, чтобы
отстранить от тела жгущий камень.  АБТРРР подстроился к час-
тоте пси-колебаний мозга женщины и послал телепатему. Не ве-
ришь?  Повторю.  И еще повторю. И еще, и еще - пока не пове-
ришь!
   В конце концов она поверила.

                             3

   Сначала дежурный по Т-скому отделу Госбезопасности решил,
что  его неумно разыгрывают.  Потом - что знаменитая звездо-
летчица все же не вынесла нелегкого даже для мужчин полета и
малость... того... Ну, вы понимаете...
   Потом и он поверил - и незамедлительно принял меры.
   Межгалактических шпионов  быстро и почти без потерь с на-
шей стороны обезвредили.  АБТРРР с первым же  автоматическим
космозондом отправили домой,  наградив орденом, а Руколапову
с Альфы Лебедя по каналу нуль-транспортировки прислали Орден
Дальнейших Успехов.
   Колька пожал плечами,  но нацепил на  пиджачишко  тусклую
металлическую  звездочку,  усыпанную некрасивыми буквами-ко-
лючками,  и пошел рисовать очередную помойку.  На  пути  ему
встретилась молодая женщине с детской коляской.  Колька,  по
привычке глядя себе под ноги, посторонился.
   Но странный голос неведомо откуда властно сказал: "Разог-
ни плечи,  балда! Погляди ей в лицо, ну!" Руколапов поглядел
и остолбенел. Женщина была дивно хороша. Он покраснел и, под
диктовку Голоса сказал,  с трудом выдавливая из горла слова:
"Вы очень красивы. Я - художник. Можно, я вас нарисую?"
   Он писал портрет незнакомки,  а Голос беззвучно подсказы-
вал,  где какую краску положить,  где блики бросить,  и даже
водил его рукой.
   Увидев законченный портрет, молодая женщина объявила, что
Колька - гений, а ее муж - ничтожество и что она готова пос-
вятить всю оставшуюся жизнь (ей было двадцать три года) соз-
данию творческих условий для Кольки.  Руколапов  хотел  ска-
зать,  что и он - не гений,  и портрет, в сущности, - не его
работа. Но Голос прошипел: "Молчи, дурень! Потому я и назван
"Орденом Дальнейших Успехов",  что обязан и способен обеспе-
чить лицу,  мной награжденному, дальнейшие - и притом макси-
мально возможные!  - успехи в любой области. И не угрызайся:
у нас знают, что делают. Раз наградили, - значит заслужил. А
водить  твоей рукой я буду только пока она сама не научится,
что ей делать. И соглашайся, пока она не передумала!"
   Он согласился. И его жизнь стала калейдоскопом дальнейших
успехов.  И Голос Ордена вел его по жизни, не давая ни свер-
нуть на окольную тропку,  ни зазнаться,  ни излишне скромни-
чать, ни смолчать, когда нужно правду в глаза...
   Ордена, по закону, остаются в семье покойного. Но Рукола-
пов завещал Орден Дальнейших Успехов родному педучилищу -  с
тем, чтобы им награждали, сроком на семестр, лучших учащихся
художественно-графического отделения.

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 01.09.2003 17:33

Книго
[X]