Книго 

---------------------------------------------------------------
     © Copyright Сергей Павлович Лукницкий, 1997
     Email: [email protected]
     Origin: файл-эха BOOK Fido: 04.10.2001 12:03
--------------------


                                 (повесть)
   Николаю Дворянкову
   - Лебедушка ты моя, трелевочная...
   - Опелечек ты мои, нерастаможенный...
   Из старинной песни

   Луна плескалась, как в сметане.
   В полночь к раскрытым воротам каберларесте бесшумно подъехал автомобиль
неизвестной в этом горном кишлаке марки. Придурок Али потом говорил, что
это было что-то среднее между пожарной машиной и мотоциклом с коляской. От
автомобиля отделилась черная фигура и растворилась в слабо освещенных
луною кустах.
   Где-то в глубине исмаилитского кладбища три раза прошипела змея.
   Через мгновение раздался слабый вскрик, и черная фигура снова появилась
у ворот. На этот раз с ней рядом пребывала и другая, точнее другой
неизвестный, полный и меньше ростом. Тихо ойкнула (Салих, баран, не
смазал) дверца автомобиля, из выхлопной трубы посыпались искры (Салиха
уволю!), раздался громкий хлопок и автомобиль исчез в ночной темноте.
Снова наступила гробовая тишина, и слышно лишь было только тихое шипение
змей и щелканье тарантулов.

   Зa несколько часов до кладбищенского визита неизвестных, в 22 часа 00
минут, как любят выражаться в постсоветской милиции Таджикистана, - Изятов
и Хайдуков прогуливались по берегу пруда во дворце пионеров. Изятов,
ожесточенно жестикулируя руками и даже ногами, рассказывал сказку про
белого бычка. Обернувшись он увидел, что Хайдукова рядом нет. В
наступившей темноте послышались глухие удары.
   Изятову стало жутко. Вдруг на его плечо опустилась тяжелая рука в
черной перчатке, и еще через минуту двое неизвестных, облаченных во все
черное с масками, в которых имелись лишь прорези для глаз, волокли два
безжизненных тела к автомобилю, который, как показал все тот же придурок
Али - чем-то напоминал не то швейную машинку, не то трактор "Беларусь".

   Через три дня в это же время упомянутый автомобиль видели уже все, он с
визгом затормозил у мощных дверей с тяжелыми металлическими буквами: "БАНК
ШЕЙХА ОМАРА ХАЙЯМА".
   Раздался взрыв, к которым местное население привыкло как к ОТСУТСТВИЮ
социализма, и когда дым рассеялся, маленький неизвестный с огромным мешком
за спиной и карабином в руке нырнул в бесформенную пробоину в стене.
   В это время старший полковник Шилоевский возвращался из магазина
"Овощи-фрукты", неся огромную дыню. Мимо него как раз и пронесся странный
автомобиль, раздался пистолетный выстрел и Шилоевский рухнул на асфальт.
Дыня разбилась, и на нее вскоре слетелись мухи.
   Из всех пострадавших от рук неизвестных удалось найти лишь труп
Хайдукова. Лучшему сыщику не удалось обнаружить никаких следов
преступления. Тому могло быть два объяснения. Одно - гениальность
преступников. Другое - гениальность властей, которые сумели все обставить
так, что и искать никого не надо.
   - Чего их искать, их и так всех видно, они сидят в президиумах. -
сказал придурок Лли.

   Полковник Юсупов открыл дверцу машины, вышел сам и почти выпихнул из
нее Джоджона Афзунова.
   - Прогуляемся.
   Не то что бы он не доверял шоферу, но то, что он собирался сообщить
Джоджону. было настольно невероятным, что он боялся даже самого себя.
   - Джоджон,- сказал он, - ты единственный оперативник в республике,
которому я могу доверить именно это дело.
   Джоджон, который привык слушать подобные речи каждый раз, когда ему
преподносили какую-то очередную "милую" пилюлю к его биографии, улыбнулся.
   - Опять в Париж?
   - В тюрьму, - сказал Юсупов, - в камеру смертников.
   Время было такое, что удивляться не приходилось.
   Джоджон и не удивлялся.
   - А теперь слушай и запоминай. О том, что ты это ты, забудь на
ближайшее время. Мне надоело с помощью прямого и тайного голосования
бороться с преступностью, никогда такого не было еще, чтобы Республика
была опутана не только преступными сетями, но стала коридором всему миру
для ввоза наркотиков в Европу.
   - Пять месяцев назад, - продолжал Юсупов, - при попытке прорыва в
районе 26-й заставы был взят крупнейший контрабандист наркотиков Курбанов.
На его счету не только наркотики, но и кровь. Суд приговорил его к
"вышке". До позавчерашнего дня его содержали в "камере смертников", а
позавчера при попытке к бегству он был убит.
   - Как это он оттуда сумел выйти?
   - Да пришел запрос (потом оказалось фиктивный) из Комиссии по
помилованию, его и повезли на заставу, в районе которой все и произошло,
еще раз показать, как было дело, а там попытались отбить. Оба конвойных,
те что знали его в лицо, погибли.
   - И я должен сыграть роль Курбанова, - сказал догадливый Джоджон.
   - Увы, - Юсупов похлопал его по плечу. - Но дальше самое главное и
самое страшное. Ты сидишь в камере смертников. Охрана новая, тебя в лицо
не знают и относятся к тебе как к смертнику. Это трудней всего выдержать.
Правда, не долго. Два дня. На третий, на рассвете, тебя повезут под
конвоем в кишлак Бералан. Не будь я Юсупов, если точно не просчитал, что
это единственная возможность у друзей Курбанова отбить тебя. Охрану я
обеспечу облегченную.
   - Но в них же стрелять по-настоящему будут.
   - Война, - сказал Юсупов, - опять басмаческая война... Но ближе к делу.
Те, кто будет отбивать Курбанова, не знают его в лицо. И еще одно: они его
будут отбивать не бесплатно. Курбанов должен будет поехать в Москву и
пригнать в качестве драйвера автомобиль, рама которого или крыло залиты
энергием, слыхал про такой химический элемент. Его всего-то на свете
двести килограмм во всех странах, а нашим подопечным предлагают за
наркотики - почти пять кило.
   Легенда простая: машину ты купил (естественно, иномарку) и гонишь
спокойно через четыре страны, бывшие республики СССР. Тебя часто
останавливают, даешь взятки. Тебя пытаются убить (за машину, не более
того), мы помогаем отбивать тебя. Знаешь кто участвует в операции с
московской стороны? Сам Нестеров. Так что, все будет о'кей.
   - Ну а сверхзадача, - спросил Афзунов.
   - Машину-то ты будешь менять на наркотики. Ты будешь менять, мы тем
временем зафиксируем, а потом и возьмем банду. Там человек сорок. Ну
слегка почистим республику. А то скоро предложат войти в состав новой
Российской Федерации, а у нас тут, как в двадцать девятом году. Неудобно
просто перед московскими товарищами.
   Юсупов порол чушь, явно уходя от действительного положения вещей, и от
этого у Афзунова не прибавлялось настроения.
   - Значит меня перед "казнью" должна отбить банда Курбанова,- а они что,
его в лицо не знают?
   - По-счастью, нет.
   - И дальше что?
   - И дальше отправят тебя в Москву за машинкой. Они понимают, что
смертнику терять нечего. Мы тебя будем прикрывать. И они тоже. Так что
езжай спокойно. Орден по возвращении.
   Тот редкий случай, когда наши чаяния совпадают. Будешь жив. А Савригуль
я скажу, что ты поехал в Кисловодск.
   - Пошел ты на.... А то она не понимает ваших игр?
   - Спокойно. За тобой будет погоня из Российской ФСБ. Нестеров.
   Его мы конечно, предупредим, что ты наш человек. А если вместо него
будет кто другой - произойдет ДТП, то бишь - дорожно-транспортное
происшествие. За энергий все средства хороши.

   Всe что говорил Юсупов было для Джоджона не более чем журчанием ручейка
в горах его родного Рушана.
   Во-первых, потому что он не до конца доверял Юсупову, во-вторых,
какой-то звоночек во время юсуповского монолога звучал в голове Джоджона.
Интересно: известно ли Юсупову, что Джоджон прекрасно знает Нестерова. А
коли знает, тогда что все это значит? Что, Юсупов и Нестеров,
сговорившись, собираются торговать энергием? Или, может, они его
государству собираются сдать? Но какому - России или Таджикистану.
   ...Все случилось по плану. Была и тюрьма, и камера смертников, и
маленький бой, и сметанная луна, и встреча с неизвестным в черном в кустах
кабра, и даже фиктивное ограбление накануне обанкротившегося банка Хайяма.
   Джоджон оказался в Москве, в Южном порту, где было выставлено такое
количество машин западных образцов, какое не увидишь, верно, даже на
западе.

   Вертолет, как большая стрекоза, повис в небе и смотрел на реку, вдоль
берегов которой аккуратно стояли тысячи цветных машин. Когдато все они
были одинаковыми, привычными глазу стандартного человека, теперь -
разными, прибывшими из разных стран, одетыми словно в разные платья.
   Сперва вертолет помахал им хоботом, потом стал подмигивать, пуская в
машинки солнечные зайчики, а вскоре улетел, и большая его толстая тень
пересекла тень маленькую, тоже движущуюся.
   Обладатель ее в отчаянии простер руки к небу. Но вертолет этого уже не
видел.
   Валерий опустил руки, потому что понял: догнать автопоезд с новенькими
"Опелями", только что вышедший за заводские ворота, наскоро
переоборудованного для нужд рекламации цеха некогда крупного волжского
автомобильного закода, - не сможет. Горе его было велико, и, потоптавшись
немного, Валерий пошел к своему другу Толе, который работал в ГАИ и все на
свете мог.
   Хорошо иметь такого друга. Валерий все ему рассказал, и вскоре они
вместе уже были в речном порту. Первое, что они там увидели - краны,
прохожие надревних животных, которые важно прогуливались на длинных ногах.
Один из таких кранов, легко подхватив, перенес над ребятами красную,
только что доставленную в порт машину.
   - Наша? - закричал милицейским голосом Анатолий, перекрывая на секунду
портовый шум.
   - Наша, - ответил ему Валерий, не веря своему счастью. Но тут
бдительный "гаишник" схватил друга за руку, потому что вокруг вообще
стояли одни только красные машины марки "Опель". Пришел еще один
автомобильный контейнер, и в нем тоже оказались красные. Найти среди них
те, что уехали утром в автопоезде, было просто немыслимо.
   - Спичек не найдется? - вдруг раздался над предавшимися размышлению
ребятами явно шоферский, недолюбливающий милицию голос, но тотчас же
помягчал: - Я тебя видел, - сказал шофер, - это ты, когда я утром сегодня
загрузился, побежал за автопоездом. Чего надо-то?
   Валерий схватил его за ворот рубахи. Фортуна снова оказалась близко.
   - А чего ж ты?..
   - А ты что, кино про мафию не смотришь, боязно-то останавливаться... А
чего бежал-то?
   - Да машина одна недоукомплектована, - начал было Валерий, но вдруг
"гаишник" перебил его.
   - Ну вот что, - сказал Анатолий, вмешавшийся в разговор, - спички мы
тебе дадим, но показывай, куда сгрузил машины.
   Шофер неторопливо закурил, но где сгружал, точно не помнил. Вроде,
где-то здесь. И пробурчал еще, что недоукомплектованная машина, это как
раз то, что он желает новым русским.
   И только в обшарпанном, требующем европейского ремонта кабинете
начальника порта, да еще не без помощи служебного удостоверения Анатолия
удалось узнать, что утренние "Опелечки" уже отправлены баржой с охраной в
Москву и будут разгружаться там в Южном порту дня через два-три.

   В районе московских новостроек трудно бывает найти даже дом
возлюбленной. Но он постарался. Потому что новостроек не было, был центр
города. Ленинградский проспект. А новостройки были двадцать лет назад,
возлюбленная давно уже стала женой, родила двоих детей и стучал теперь к
ней в дом, любящий возвращаться к прекрасным мгновеньям не юрист первого
класса, а генерал-майор юстиции и начальник спецподразделения ФСБ.
   - Кто там? - спросила Анечка.
   - Нестеров.
   - Вот как, - улыбнулась Анна Михайловна, открывая дверь мужчине,
которого видела третий раз в жизни, (первый - двадцать лет назад, второй
на протяжении этих двадцати лет, и третий - теперь), - проходите, не могу
сказать , что я не рада вас видеть.
   Нестеров улыбался, молчал и разворачивал букет цветов, который вытащил
из кейса. Кейс был уже не тот, что тогда, кейс был за триста долларов -
Аничкин подарок, а цветы были мещанские, завернутые в цветной целлофан,
так их раньше не заворачивали.
   - Вы стесняетесь дарить цветы открыто, - искренне удивилась Анна
Михайловна, - в кейс их прячете, от бабушек у подъезда?
   - Нет, но предпочитаю делать это каждый вечер в переполненном театре.
   - А если не найдете цветов?
   - Подойду к рампе и безо всяких цветов поцелую вас.
   - "Ах, проказник", как сказала бы дама конца прошлого века, -
улыбнулась Анна Михайловна, - прошу, - и она пропустила Николая
Константиновича Нестерова, но теперь уже не в крошечную комнатку, а в
нормальную четырехкомнатную квартиру.
   Там супруги чинно уселись и, взглянув друг на друга, окунулись в
молодость. Им хорошо было вспоминать...
   После того, как все разговоры о поэзии, прозе, невозможности попасть в
театр и купить хорошую книгу, о том, почему в продаже нет лимонов и
колготок, - иссякли, Нестеров сказал:
   - Аня, я всю жизнь мечтал о такой женщине, как вы, и я точно знаю, что
вы будете моей женой и у нас будет двое детей. - На большее его не
хватило, и он умолк, страшно при этом покраснев.
   Она не стала протестовать, не указала ему на дверь, лишь промолвила:
   - Я тоже знаю это.
   А потом Нестеров сказал, что скоро грядет его отпуск и он готов его
пожертвовать своей будущей жене.
   Будущая жена кокетливо смотрела на своего будущего мужа и тихо
лепетала, что ей все равно, как его проводить: можно сесть на пароход и...
   - Сделаем это в Южном порту, - веско сказал Нестеров, - и не будем даже
брать с собой вещи, все купим по дороге.
   - Ладно, - согласилась Анна Михайловна.
   Она улыбалась, предвкушая ту минуту, когда ее наивный Коля обнаружит,
что одеть женщину, тем более любимую, бывает очень сложно, даже если ты
уже три месяца как прокурор и тебе чуть за тридцать и вдоволь энергии. Она
была абсолютно уверена, что он не достанет даже билетов на пароход, и
поэтому на предполагаемый вечер приготовила на всякий случай два билета в
театр.
   Но всерьез о театре не думала, двадцатилетний опыт учил, в жизни он не
пойдет в театр, а может они к вечеру уже будут где-нибудь в Верхней
Вольте, но что все начнется в Южном порту - понимала, как и понимала, что
зачем-то ему для оперативной разработки сегодня понадобилась настоящая
жена.

   Если смотреть на Южнопортовую улицу из кабины вертолета, то картина,
раскрывающаяся под лопастями винта, окажется похожей на ту, которую видел
на Волге вертолет-стрекоза.
   Правда, Москва-река намного уже.
   На гигантской площадке на берегу ее стояло множество машин,
выставленных на продажу. Некоторые из них были побиты, другие отполированы
так, что в них можно было смотреться как в зеркало, третьи - оснащены
таким количеством дополнительных приборов, что любой неискушенный
свидетель этого вернисажа с недоверием удивился бы.
   Владельцы автомашин, дилеры, брокеры, киллеры, как и их собственность,
тоже отличались друг от друга. Одни бегали вокруг своих машин и кричали:
"А вот дешево и хорошо, "Жигули", двадцатилетней давности".
   Другие перстом и мизинцем одновременно указывали на лобовое стекло, на
котором было написано: "Прошла 800 тысяч, в хорошем состоянии, в цене
сойдемся". Третьи просто писали пальцем на грязном крыле цену и спокойно
дремали в машине, откинув сидение.
   Из автомагазина, находящегося рядом, выходили покупатели, нагруженные
по случаю купленной ненужной деталью, и тогда площадь наполнялась улыбками
понимающих: не верит человек в новое время, не верит, что эпохи дефицита
больше не будет, любые детали к любой машине отныне будут всегда.
   В этом же магазине было множество лавочек и ларечков, в каждом из
которых оформлялись иномарки. В том числе и застекленный, утащенный,
верно, из какой-то реконструирующейся аптеки прилавок; над ним висело
обнадеживающее объявление на палке: "ПРОДАЖА МАШИН "ОПЕЛЬ" ВСЕХ ТИПОВ
ПРОИЗВОДИТСЯ С 10 ЧАСОВ УТ-
 РА". Какой-то весельчак между словами "опель" и "всех" - вставил черным
фломастером слово - "для".
   А под ним крошечное окошечко, к которому с самого утра пытались
протиснуться двое парней. "Опель" популярная машинам новой России. Немного
походит на "Мерседес", но в двадцать раз дешевле.
   - Простите, - просил Валерий, расталкивая очередь.
   - Нам только узнать, - оправдывался Анатолий.
   В очереди началась молчаливая забастовка. Передние ее ряды остались
непоколебимы и монолитны. Задние, как оно и водится, еще более
безмолвствующими. Очередь состояла из небогатых людей, а они со времен
социализма, как показала история, не изменились.
   - Нам бы только спросить.
   Но очередь молчала, "она готова была умереть за свои маленькие права".
И кому было дело до двух альтруистов, не мечтавших на фоне повального
благоденствия стать собственниками.

   А в это время, как это бывает только в жизни и в американском кино, к
площадке и без того переполненной машинами, подъехал автопоезд с
"Опелями". из которого выглянули несколько красных.
   Это не было миражом.
   - Слушай, старичок, - жалобно попросил Анатолий водителя, куда только
исчез его "гаишный" пыл?
   Но Валерий оттолкнул друга.
   - Кореш, откуда везешь машинки?
   - Хрен их знает, - любезно ответил шофер, - сказали, по воде вроде шли.
   - Браток, а в накладной разве не указано, откуда машины'^
   - Нет.
   - Слушай, - Анатолий посерьезнел, - мы, видишь ли, машины ищем.
   вот он ищет, понимаешь?..
   И они сбивчиво рассказали шоферу о своей беде, о том, что со стенда
сошли пять красных иномарок, про то, что они недоукомплектованы, а когда
стали говорить про то, что рабочая гордость Валерия не позволила ему
оставаться равнодушным в Тольятти, и поэтому он приехал их искать в
Москву, шофер заскучал, и мысленно постучал себе указательным пальцем по
виску.
   В этот момент на площадь из магазина выехал как раз красненький
"Опель", и Валерий, недоговорив, сломя голову понесся к нему. Он, лавируя
между машинами, наконец, подбежал к увиденной им красной, поднял капот,
взглянул на номер двигателя и ... - "О, эврика"! Это была та самая нужная
Валерию машина.
   - Она! - закричал Валерий на всю площадь.
   - Караул, грабят! - вслед за ним завопила полная дама, только что
ставшая владелицей машины. - Я купила ее. - И с этими словами дама достала
из ридикюля дамский портативный гранатомет и несколько раз пальнула в
воздух, слегка задев пролетавший тут же дирижабль, принадлежащий Ачинской
преступной группировке.
   На исчерпывание инцидента, стрельбу и извинения ушло полчаса, а на
устранение неисправности десять минут.
   - Спасибо, - в сердцах сказала дама и попыталась хоть кого-то из ребят
поцеловать. Потом стала серьезной:
   - Хотите устрою в любую гостиницу Москвы... Бесплатно, - добавила она,
потому что в противном случае ее услуга казалось бы нелепой.
   Коридорная скромного двухсотдолларового отеля отперла радиокодом дверь
номера и сказала:
   - Вот ваши апартаменты, но, к сожалению, гостиница переполнена, поэтому
в номере с вами будет жить еще один товарищ. Не беспокойтесь - это не одна
спальня, а три. У нас квартирная система.
   С этими словами она распахнула дверь. И почти тотчас же Анатолий и
Валерий, коридорная и полная дама, пожелавшая сопровождать ребят до
полного их вселения, в проеме открытой настежь двери увидели голого
человека, сидящего в позе лотоса. Он был в чалме и что-то бормотал.
   - Здравствуйте, - нестройным хором поприветствовали его вошедшие.
   Странный человек посмотрел на пришельцев равнодушно.
   - Валерий, - сказал Валерий, протягивая ему руку. Тот в свою очередь
свою не подал.
   - Анатолий, - сказал Анатолий, но руку протянуть не решился.
   Полная дама ничего не сказала и к голому не подошла.
   Тогда странный человек поднялся, обратясь к ней, протянул безволосую
руку и произнес:
   - Вася, студент географического факультета, этнограф, специалист по
исмаилитским религиям, генерал-лейтенант Абиссинского НКВД.
   - Пьешь? - спросил его Анатолий, доставая из кейса только что
приобретенную в шопе бутылку водки "Vatutuna", когда коридорная и полная
дама ушли.
   - Наливай, - сказал Вася, и как был в позе лотоса хватил сразу
полстакана.

   Специальная информация.
   1. Контрразведчики проворонили конкретную автомашину "Опель", в которую
на стенде в Тольятти был упакован элемент "энергий".
   2. Ответственный за операцию майор Валерий Бахдичук и лейтенант
Анатолий Смола командированы в Москву в поисках красного "Опеля".
   3. Автомобилей, которые могут интересовать контрразведку, пять, все
принадлежат одной серии, одной марки "Опель" и выкрашены в красный цвет.
Одна автомашина была установлена и "отработана" в Южном порту. Элемента
"энергий" в ней не обнаружено.
   4. Ведется поиск четырех других машин. По сведениям Управления 23-Р
автомашину красный "Опель" погонят в Рушан для переправки за границу
упакованного в ней элемента "энергий".
   5. Перегонять из Москвы на Памир машину (в район дислокации российского
погранотряда) будет недавно отбитый бандой при проведении следственного
эксперимента главарь преступной группировки "Рушан" - Курбанов (Курбан-Шо).
   6. Московскую группу прикрывает капитан специального управления ФСБ
Василий Абиссинцев, проконтролировавший узлы операции "Красный "Опель" в
отеле "Отрра", где поселились Бахдичук и Смола.
   7. В дальнейшем вести операцию будет начальник отдела ФСБ генералмайор
Нестеров, которому разрешено взять с собой супругу.
   8. Встреча Бахдичука, Смолы, Нестерова с супругой (пароль - три кулака)
планируется в такси, водитель которого Валейша предупрежден об
ответственности за разглашение деталей операции.

   Билетов нет, - как и было необходимо по сценарию, доложил Нестеров Анне
Михайловне, выходя из здания причала Южного порта, - и это жаль, поехали
бы на родину Есенина в Константинове. Там сейчас хорошо, только что
отпраздновали есенинские дни.
   Анна Михайловна молчала, потому что понимала, что сейчас последует еще
какая-то информация, а Нестеров посмотрел на жену нежно и тихо обнял.
Ничего не оставалось, как идти пешком. И они медленно двинулись по грязной
улице, которая привела их к огромному стеклянному магазину: возле магазина
сотни людей покупали и продавали автомобили. Нестеров и Анечка
пошептались, и, - так как делать им все равно было нечего, как, впрочем, и
всяким двоим, за которыми закреплена идущая в двух шагах позади
шестицилиндровая оперативная "Ауди" с круглосуточным водителем и охраной,
- решили поболтаться и просто так поглазеть на разноцветную толпу.
   Анна Михайловна, несмотря на объятия мужа, ухитрилась оглянуться и
машину мужа узнала.
   Опять задание! Но не ворчала, а поняла, что должна помочь выполнить его
безукоризненно, как всегда.

   Bw самое время, когда Нестеров и Анна Михайловна уже добрели до
автоплощадки, но еще не предполагали, в каких приключениях им придется
участвовать, по городу Москве в красной, только что купленной иностранной
машине ехала очень бранчливая семья: глава семейства с супругой, явно
голосовавшей на недавних выборах за недемократический путь развития страны
и дочерью на заднем сидении, не голосовавшей совсем, потому что у ее
Вадика "форд-мустанг", который по недогляду хозяина "впендюрился" недавно
в каток, а ехать на выборы без престижной машины было невозможно.
   Они уже переругались все втроем не на жизнь, а на смерть, из-за
неизвестно чего, из-за сникерса, черепашек-ниндзя или итальянской мебели,
и теперь, смотря каждый в свое окно, ругались по второму кругу, но уже
тише.
   - Зачем было покупать иномарку, когда ты не приспособлен ни к чему, -
пела супруга, подогревая остывший было скандал.
   - Ну почему же, родная, - изо всех сил старался свести все происходящее
к водевилю, оправдывался ее миротворец-муж, принужденный теперь еще и
играть роль шофера.
   - Я тебе давно уже перестала быть родной, - четко сказала супруга и тем
предполагала начать новый, третий виток неприятного разговора.
   А неопытный водитель, думая, что обстановка немного разрядилась,
перевел дух и вдруг ошибся в выборе скорости, отчего машина дернулась. И
тотчас же с заднего сиденья послышался крик: великовозрастная дочь,
оказывается, в этот момент "чистила перышки" и никак не могла попасть в
свою ресницу кисточкой с тушью. От толчка она влезла кисточкой в глаз,
после чего психопатически швырнула тушь в сумочку.
   - Останови сейчас же, - завопила она.
   Водитель-отец, зная непреклонность и лютость своей наследницы,
немедленно, не задавая вопросов, сделал выброс мигалкой направо, но дочь
не стала ждать остановки, выпрыгнула из машины прямо на ходу.
   - Ты ее должен понять, - на этот раз спокойно заговорила супруга, - у
нее опить нелады с Вадиком.
   - Почему я, только я должен всех всю жизнь понимать, может быть, меня
кто-нибудь когда-нибудь поймет? - сказал водитель и... не попал.
   - Ах, тебя никто не понимает? - снова стала разогреваться дама... И
удержать ее уже не смогло ничто.
   В этот момент перед автомобилем перебежали два паренька из тех, что
раньше протирали на остановившихся машинах стекла, а теперь торговали
прессой. И наш водитель едва успел нажать на тормоз.
   Но ему в багажник тем не менее благополучно и метко ударил идущий сзади
грузовик.
   - Моп твою ять, - завопила жена, путая французские слова, даже еще не
оправившись после удара, - козел, теперь я тебя в дом не пушу, идиот,
кретин.
   - Боже мой, - после паузы тихо и спокойно сказал водитель, - неужели
мне надо было всего лишь сделать маленький гешефт и купить машину, чтобы
потом разбить ее, но за это обрести долгожданную свободу?
   - Ах, свободу! - завопила супруга, но не найдя, как продолжить,
выскочила из разбитой машины и с невероятной легкостью вскочила в
троллейбус, на котором была реклама о пользе прокладок "Олвейз", и уехала.
   Медленно, с сознанием предстоящей интересной и хорошо известной ему
работы, к водителю подошел милиционер. Увидев его, из грузовика,
въехавшего в "Опель", вылез водитель и молча протянул милиционеру свое
водительское удостоверение.
   - Здравствуйте, господа, - перво-наперво сказал представитель власти, -
вас приветствует старший инспектор ГУБДД Зимоненко, он же постарается
утешить вас в ваших мрачных мыслях. Но сперва разберемся - кто прав, кто
виноват, - нестандартно начал милиционер.
   - Да и что там говорить, я виноват, - печально и странно вежливо сказал
водитель грузовика, - не держал дистанцию.
   Он сказал так потому, что ударил иномарку, и теперь боялся, что ему,
его детям и внукам придется работать всю жизнь, чтобы ее исправить, а
может еще и убьют.
   - Да и я хорош, - признался наш водитель, тем самым давая понять, что
никакой он не "новый русский", а что так просто, и что иномарка у него
случайно,- резко затормозил.
   - Хороши также и те, перед кем вы затормозили. Милиция найдет их, и
тогда пусть родители обеспечивают вашей машине надлежащий вид.
   Так будет справедливо, - продолжал милиционер.
   - А вот это, - он протянул участникам происшествия по записочке, - вам
направление на калькуляцию для оценки повреждений машины, а вам, - тут он
обратился к водителю "Опеля", - телефон прекрасного жестянщика, он вам
быстро сделает машину, если пожелаете, даже покрасит се в какой-нибудь
другой, если хотите, цвет, знаете, сейчас, сейчас ведь год зеленого быка,
я бы на вашем месте покрасил машину в зеленый цвет. Будучи красной, она
себя не оправдала.

   Пока участники происшествия обсуждали свои проблемы со словоохотливым и
до пародийности в наше крутое время интеллигентным представителем власти,
наши знакомцы Анатолий и Валерий преспокойно ехали в такси и держали свой
путь туда, где, им казалось, можно еще найти столь необходимые для
духовного спокойствия генералов от контрразведки машины.
   - Слушай, - спрашивали они водителя, - а где еще иномарки продаются в
Москве?
   - А вам что, нужно? - злорадно спросил их водитель.
   - Очень, - ответили ребята.
   - А деньги у вас есть?
   - Есть, - на всякий случай сказал Анатолий и для начала показал
пятидесятирублевую купюру.
   - Я про деньги спрашиваю, - сказал шофер и нудил до того момента.
   пока не увидел в зеркале заднего вида мелькнувшую стодолларовую
бумажку. Потом вдруг сам и умолк.
   - Ладно, поехали, - сказал шофер и, как-то особенно улыбнувшись и
заговорщицки подмигнув ребятам, выключил счетчик.
   В это время их машина остановилась возле светофора. И рядом с этим же
светофором стала притормаживать красная машина "Опель".
   - Вот она, наша красная, - закричал Валерий.
   - Сиди, деревня, - пробубнил шофер, - тут тебе не рынок, а площадь
имени Американских безработных - машины не продаются.
   Но Анатолий уже выскочил из такси и мчался к водителю "Опеля".
   - Скажите, - крикнул он ему, - вы машину только что купили? Если только
что, то немедленно остановитесь, мы разыскиваем ее, она в аварийном
состоянии.
   Водитель хотел былодрапануть, потому что насмотрелся сагалаевского
"милицейского патруля", но потом вспомнил, что он представитель сильного
пола, включил правый сигнал поворота и припарковался к обочине.
   После того, как был открыт капот, уже через секунду Валерии
торжественно крикнул: "Она!"

   - Знаешь, Коленька, - взмолилась Анна Михайловна, - я страшно устала,
ради тебя я надела туфли на высоком каблуке, но вот устала, - еще раз
повторила она.
   - Я готов нести тебя на руках, - сказал рыцарь.
   - Я счастлива, но лучше возьмем машину, - попросила Анна Михаиловна,
втайне надеясь, что поедут они в оперативной машине с баром, кондиционером
и телефоном - и можно будет позвонить Верочке, предупредить, что они
задерживаются. Но Нестеров распорядился иначе.
   И они стали голосовать.
   А в это время Валерий и Анатолий после того, как вторая из пяти машин
была найдена, снова ехали в том же такси и болтали с водителем.
   - Так вы что же, ищете свои недоделанные машины? - разочарованно
спросил шофер.
   - Ищем, братишка.
   Шофер покрутил пальцем у виска и проговорил:
   - Делать вам, что ли, нечего?
   - Ну как, нечего, - поддержал разговор Анатолий, - есть чего, я вот
женился недавно, скучаю маленько. Ну, другу ж надо помочь.
   - Дураки, - проговорил водитель.
   - Может быть, - согласился с ним Валерий.
   В этот момент свисток милиционера прервал их беседу.
   - За что это он тебя?
   - Да хрен их разберет, может кушать захотел...
   Водитель ушел объясняться с милиционером.
   Валерий и Анатолий остались в машине. Ждали страдальца молча.
   Наконец водитель вернулся и сел за руль.
   - Hу как? - спросил его Валерий.
   -Да ну его, пять баксов содрал, так мы их мигом, - он включил счетчик,
тронулся с места, а через несколько секунд уже приостановился снова.
   - Ты чего? - спросил его Валерий.
   - Да вот же баксы стоят.
   - Где? - удивился Анатолий.
   - А вон, - показал водитель.
   На обочине дороги голосовала как раз милая пара - хорошенькая женщина с
представительным мужчиной.
   - На Варшавское шоссе, - попросила женщина, наклоняясь к приоткрытому
стеклу, - пожалуйста.
   - Садитесь, - сказал водитель, и Нестеров с Анной Михайловной оказались
в машине рядом с Анатолием и Валерием, причем Анечка села на переднее
сиденье.
   Мимо проносились новые районы столицы. Они проносились так долго, что
новые пассажиры такси не выдержали.
   - Ой, - вдруг вскрикнула Анна Михайловна, - почему это на счетчике уже
двадцать пять, а я всегда до дому за восемнадцать доезжаю.
   - Светофоров много, - кисло пошутил водитель.
   - Нет, я так не согласна, - сказала Анна Михайловна, демонстрируя
окружающим, что она умеет считать деньги.
   - В милицию поедем, - пригрозил водитель.
   - С удовольствием, - оглянувшись на мужа, сказала дама, - только лучше
в контрразведку или в антимонопольный комитет, там как раз фонаревцы
занимаются защитой прав потребителей.
   - Некогда мне, - заворчал шофер, - платите и убирайтесь.
   - Ну, если некогда, так и не надо, я как раз здесь, и из контрразведки,
- заявил Нестеров и с этими словами показал водителю свой большой кулак.
   - Слушай, - нежно заговорил водитель, любовно взглянув на кулак, -
хочешь я тебя бесплатно куда угодно отвезу.
   - Бесплатно не надо, мы тоже имеем по ксиве, - вклинился в разговор
Анатолий. С этими словам он и Валерий сунули в физиономию шофера еще два.
   Пароль был соблюден.
   После этого, естественно, произошло всеобщее "случайное" знакомство, и
Валерий с Анатолием обратились к счастливым супругам с просьбой помочь им
в их проблеме.
   - Так едем же в Варшавский центр, - когда рассказ был закончен,
предложил Нестеров, оглянувшись на Аню, - там что-нибудь придумаем.
   Анна Михайловна кивнула и прижалась к мужу. Он ей нравился уже двадцать
лет все больше и больше. И ехать с ним ей было все равно куда.
   К тому же он достал мобильный телефон и она благополучно позвонила
Верочке.
   - А сколько еще машин осталось вам найти? - подал голос шофер гакси,
видимо решив, что он прощен.
   - Три машины, - хором ответили Анатолий и Валерий.
   И такси понеслось по Москве кратчайшим путем к Варшавскому центру.
   В автомагазине на Варшавском шоссе машины продавали солидно.
   Анатолий и Валерий сидели в огромном зале и ждали, а вокруг них
крутились на громадных подставках автомобили всех марок и цветов.
   Вдруг появились Анна Михайловна под руку с Нестеровым и протянула
ребятам какую-то бумажку.
   - Вот ребята, - сказала она, - ваши машины, оказывается, уже давно
проданы, но все три проданы москвичам, и сегодня же вы их найдете,
предупредите о неисправности и завтра или даже сегодня поедете домой ,
здесь адреса.
   - А у нас на сегодня с Николаем Константиновичем два билета в театр, -
продолжила она после .паузы, - но пока есть еще время, поедем вместе.

   По первому же указанному в записочке адресу из квартиры за железной
сейфовской дверью, тотчас же после того, как была нажата кнопка звонка,
вылетела очень экспрессивная особа с воспаленным глазом и, увидев чужих,
не стала им ни о чем говорить, а на вопрос Анны Михайловны относительно
машины сказалалишь, что отец повез ее продавать.
   Дальнейший разговор был бессмыслен, и дверь захлопнулась.
   - Странные люди эти москвичи... - проговорил Валерий.
   - Ничего, браток, - утешил друга Анатолий, - в конце концов, в наши
планы не входит встреча с хозяевами машины, нам важно разыскать ее саму.
   - Это ты прав, - сказал Нестеров, - но как это сделать? В Москве сотни
мест, где можно продать иномарку...
   - Такой вопрос ты задашь сегодня вечером, в перерыве между театральными
действиями Анечке, она у тебя умная, - грустно сказал Анатолий.
   Нестеров не обиделся на "ты", а счастливо улыбнулся.
   - Но у нас ведь до театра есть еще два адреса, впрочем. - посмотрев на
часы, добавил он, - только один, больше не успеем. К тому же он недалеко
от театра. Вот что: мы по одному адресу, вы по второму, завтра с утра
встречаемся на площадке продажи машин, вдруг повезет. - В везение
Нестеров, конечно, верил только так, - "как бы"... Сто сорок шесть
оперативников, задействованных в операции, что может быть лучше такого
везения!

   Быстро стало темнеть. Подъезд старинного московского дома покрылся
мраком, и из этого мрака стали проглядывать огоньки. Вскоре они стали
ярче, почти как огни Москвы, и в этих огнях явились сперва силуэты, а
потом уже и Анна Михайловна и Нестеров. Они брели по улице, и Нестеров
держал свою драгоценную Аню под руку. Они остановились возле высокого дома.
   - Здесь, - сказала она.
   - Да, - отвечал Нестеров, и они поднялись в квартиру.
   Дверь, на этот раз она была обыкновенной, фанерной, открыл мужчина.
   - Машину покупали? - спросили они хором.
   - Допустим, а вы что из рекет-сервиса?
   - Она неисправна, - снова хором сказали супруги.
   - Я знаю, - ответил он, - дальше.
   - Дальше мы обязаны взглянуть на нее, и тогда уже все.
   Все трое спустились во двор.
   - Надо же, еще не угнали, - сказал хозяин, - смотрите, были не
закреплены тяги, но Нестеров попросил открыть капот и при свете фонарика
осмотрел левое крыло. Внезаводских вскрытии крыла не наблюдалось, да и
трескучий счетчик, возбуждающийся от присутствия энергия, молчал.
   Нестеров и Анна Михайловна помчались в театр.

   Специальная информация
   1. Отработаны три автомобиля "Опель", искомая не найдена.
   2. Операция "Курбанов" проведена, Курбанов отбит из тюрьмы, инкогнито
едет в Москву для осуществления перегона машины с энергием.
   3. Состоялась встреча Бахдичука и Смолы в такси, при обстоятельствах,
которые были оговорены ранее.
   4. Информация об операции передана Нестеровым в фойе театра "Ленком" во
втором акте спектакля "Сирано де Бержерак" агенту Э. Ростану.
   5. Изятов и Хайдуков остаются агентами Москвы; докладывается на решение
командования о поощрении.
   6. Полковник Шилоевский поправляется, приступает к исполнению служебных
обязанностей в последний понедельник текущего месяца. Командование
спецслужбами республики возместило ему стоимость дыни, утраченной во время
операции.
   7. От инспекции по личному составу подготовлен агент Паридзе.
   8. Нестерову с супругой предложено совершить вояж на Памир.

   После "Сирано де Бержерака" Николай Константинович под руку с Аней брел
по пустынным улицам. Ярко горели розовые фонари в поднебесье. Шелестел
ветерок, вдруг Нестеров достал "сотку" и весьма долго с кем-то о чем-то
говорил.
   Анечка смотрела на его профиль, к разговору не прислушивалась, и думала
о чем-то своем.
   Нестеров защелкнул карабин "сотки":
   - Анечка, ребята нашли еще машину.
   - Жаль, - сказала она тихо, - жаль, что машины ищет безопасность и
милиция, а не актеры, мне бы вот в розыске с тобой работать. А еще жаль,
что все кончается и нам с тобой вместо путешествия остается быт и
возвращение в лоно семьи.
   Говоря все это, Анна Михайловна дотронулась до стоящего одиноко на
улице "Рено".
   - А когда у нас с тобой будет машина? - спросила она кокетливо. -
Большая у прокурора зарплата? - помнишь, я задавала тебе такой покрое
двадцать лет назад.
   Нестеров не успел ответить. Улица огласилась милицейской сиреной.
   К ним подъехала "канарейка". Тотчас же из нее выскочили сотрудники
милиции и окружили наших друзей.
   - Попались голубчики, - весело сказал один из них.
   - Наверное попались, - так же ответила им Анечка и, обратившись к
Нестерову, добавила: - тебе, генерал, приходилось когда-нибудь ездить на
милицейской машине в качестве задержанного? попробуем?
   Она открыла дверцу, взяла за руку мужа и изящно присела на заднее
сидение.
   Домой они вернулись поздно и ровно на полчаса позже назначенного
времени прибыли на место встречи.

   Утро дня, следующего за тем, когда одни герои занимались поисками
машин, а другие после театра принуждены были посетить учреждение,
именуемое в простонародье милицией (что, между нами говоря, тоже входило в
алгоритм большой операции - иначе как объяснить, что ребята из "Ауди" так
просто прошляпили своего шефа), грустный, обремененный ворчливой семьей
водитель, которому разбил багажник грузовик, получал из красильного цеха
свою машину. В цехе, как оно часто бывает, не оказалось или намеренно не
оказалось нужной краски, и поэтому она выплыла оттуда ярко-зеленой, но
очень изящной.
   На миг улыбка осветила его лицо. Он сел в машину и подъехал к железной
стене цеха, отчего, снабженная фотоэлементами, та стала медленно
раскрываться.
   Владелец перекрашенной машины не поехал домой, он вспомнил своих
"милых" домочадцев, и от этих сладостных воспоминаний решил машину
немедленно продать. Он поставил ее на площадку, хлопнул дверцей и вдохнул
в себя весенний воздух.
   Но Анатолий с Валерием, которые с утра были на страже, не увидели на
площадке ни одной красной машины типа "Опель".
   Стояла только какая-то зеленая, и возле нее и ее владельца "светился"
   восточный человек, с белой бинтовой повязкой на запястье левой руки,
плохо скрывающей татуировку "Жора".
   - Цвет исмаилитского знамени, а не машина, - говорил он.
   - А и не покупай, - равнодушно отвечал ему грустный водитель.
   - А мне, может, такая и нужна, - весело говорил мусульманин.
   - Тогда не ворчи.
   - Сколько? - спросил таджик.
   - Сколько стоила позавчера, когда ее брал.
   - О, хороший человек, а она у тебя с мотором?
   - С perpetuum mobile.
   - Почему тогда дешево берешь, дорогой?
   - Уважаю тебя.
   - Ай, хорошо говоришь, а не обманываешь?
   - Посмотри сам.
   - Посмотрю.
   Таджик полез под машину, высунулся вскоре оттуда, а через некоторое
время спросил:
   - Не врешь, дорогой, хорошая машина, приедешь ко мне, гостем будешь.
   - А куда к тебе, мил человек?
   - В Рушан, дорогой, есть такой кишлак на Памире в Таджикистане, в горах
высоко. Небо синее, ишак серый, травы нет...
   - Л где ж ты, дорогой, в своем кишлаке ездить будешь? Там дороги-то
есть, в твоем кишлаке?
   - А зачем мне, дорогой, ездить в кишлаке?
   - Ну, ты ж машину покупаешь?
   - И хорошую машину покупаю, и друга получаю.
   - Вот именно.
   - Вот именно, друга, тебя буду иметь в России.
   - Я... право, очень рад.
   - И я рад, дорогой, ну, будем оформлять.
   - Будем.
   Печальные стояли возле зеленой машины Анатолий и Валерий.
   - Слушай, может быть, бросим все, купим машину и уедем куда-нибудь
подальше, - вдруг сказал, неизвестно к кому обращаясь, Анатолий.
   - На зеленой не поеду, - ответил Валерии, - ты же знаешь: я предпочитаю
красные машины.
   - Да, я знаю, но вон видишь, идут счастливый покупатель и бывший
хозяин. Давай-ка спросим, что побудило его продать машину.
   Водитель, как видно, услышал и потому назидательно сказал:
   - Семейная жизнь.
   - Приезжайте ко мне в кишлак, у меня скоро будет много внуков, я
покупаю машину тоже для семейной жизни, садись, довезу до дому, -
предложил таджик бывшему владельцу.
   И был искренен, потому что был уже известным Джоджоном Афзуновым, хотя
и играл роль главаря банды, прихлопнутого ребятами Николаева на памирской
границе, а не каким-то, всем известным бандитом Курбановым.
   - Да, спасибо, я уж как-нибудь пешком, вот и моя визитная карточка,
доедете, напишите, буду рад.
   - Садитесь подвезу, ребята, - обратился колоритный покупатель к
ребятам, стоящим возле, но не знающим, что делать дальше, потому что
вокруг не было того, для чего они здесь находились - красных машин.
   - Нет, спасибо, нам, верно, не по пути.
   - А как думаете, мне направо или налево, чтобы попасть в кишлак Рушан?
   - А это мы сейчас посмотрим, - сказал Анатолий, - доставая из кармана
только что купленный за семьдесят пять рублей атлас автомобильных дорог,
вот смотрите, вам направо, и атлас держите в подарок.
   - Вот спасибо, дорогой, возьми тюбетейку на память... Джоджон - меня
зовут, Джоджон Афзунов, памирский шофер. - По сценарию он не должен был
кому попало открываться Курбановым, - псевдоним и только псевдоним.
Джоджон и выбрал подлинное имя.
   Анатолий надел на себя тюбетейку. Махнул рукой. И зеленая машина с ее
счастливым обладателем исчезла.
   - А почему вы интересуетесь именно красными машинами? - вдруг спросил
бывший владелец автомобиля.

   Появились генерал-майор Нестеров с Анной Михайловной собственными
персонами.
   После того как улеглось потрясение, усугубившееся еше от того. что
старый хозяин не знал ни адреса, ни имени (сложное оно очень, не запомнил)
нового, Анатолий, которому что-то пришло в голову, предложил:
   - Пойдемте пообедаем. Я тут присмотрел один ресторанчик, где можно
пообедать недорого, всею за четыре моих зарплаты. Потом, сытые, уже будем
решать, что делать дальше, мне лично эта история маленько поднадоела, я
соскучился по теще. Да и потом Николай Константинович принял эстафету.
   И все вместе они пошли по улице, но вскоре старый хозяин и
несостоявшийся автомобилист вдруг стал прощаться и вскоре отстая.
   - А может действительно, поломка не смертельна, просто престиж завода,
- неожиданно спросил Анатолий, весело поглядывая на Анну Михайловну.
   - Нет, надо начатое доводить до конца, - серьезно сказала на это Анна
Михайловна, и мы поможем вам, ребята, у нас с мужем отпуск.
   - Это очень мило с вашей стороны, Анечка, вот, кстати, и ресторан, но я
вас оставляю, мое дело указать верное направление, а у меня неподалеку,
извините, дела.
   С этими словами Анатолий, одетый в тюбетейку, ушел, а Валерий, Аня и
Нестеров остались на улице перед ресторанной дверью и надписью, что вход
сюда заказан девяностадевяти процентам граждан России,
облагодетельствованным новой экономической политикой.

   Но Анатолий ушел на "неподалеку". Он поехал в гостиницу, и в то время,
когда Нестеров совал зеленую пятерку метрдотелю, чтобы его Анечку и
Валерия пустили в ресторан, Анатолий вел интеллектуальную беседу с йогом
Васей, не предполагая, что Вася - капитан из той же системы, что и он сам,
и что Вася не только специализируется на весьма перспективных конфессиях,
но руководит территориальным подразделением.
   Вася на этот раз был одет, и был одет в европейский костюм, более того,
стоял во весь рост с бокалом хереса в руке. Анатолии, наоборот, лежал на
кровати. Чтобы было удобней говорить, йог, как был в костюме с хересом -
опустился перед ним в "позу льва":
   - Могу я предложить свои услуги по части разрешения вашего настроения?
- спросил Вася.
   - Да это невозможно, дружище.
   - А все же...
   Анатолий сел на кровати.
   - Мы вот разыскиваем человека, а разыскать не можем.
   - Имени его, конечно, не знаете?
   - Конечно, нет.
   - А что про него знаете?
   - Да вот тюбетейка его, он назвал город, где живет, да я забыл, а ты,
что, Шерлок Холмс?
   - Тюбетейка, вот эта? Ха, так такие тюбетейки носят на Памире, в
недавнем кишлаке, а ныне райцентре - Рушан, еще вопросы есть?
   - Вася, ты гений, - что было силы закричал Анатолий и выпил на радостях
чужой херес, выхватив его из рук йога.
   - Я просто знаю этнографию, - скромно сказал контрразведчик.
   - Нет, правда, только в Рушане носят?
   - Ну, может, не только, но это рушанский рисунок.
   - А ведь правда, я еще в атласе автомобильных дорог искал ему какойто
кишлак, по-моему, Рушан.

   Сквep, где напоследок встретились Нестеров, Анна Михайловна, Валерий и
Анатолий, шелестел деревьями и желал им всяческих удач.
   - В последний раз мы сидим вчетвером, - вдруг сказала Аня.
   - Почему? - спросил Анатолий.
   - Потому что тебе надо ехать к теще, а мы, как я поняла, поедем в
Таджикистан вдвоем с Николаем Константиновичем. - Она сделала акцент на
слове "вдвоем".
   - Правда? - спросил ее счастливый Нестеров.
   - Правда-правда, - улыбнулся Анатолий, - я поеду к теще, Валерий - к
конвейеру.
   Нестеров не нашел, что ответить. Оба чекиста были слишком осторожны.
Это ему не нравилось.
   Он не любил дурацкую осторожность.

   тотрасса, как врут все словари мира - это дорога с великим множеством
автомашин, спешно движущихся туда и обратно. И вот именно туда по ней
мчался житель далекого райцентра Рушана памирский шофер Джоджон Афзунов,
много лет назад, повинуясь патриотизму, давший согласие работать в
контрразведке и теперь думавший: а правильно ли он поступил когда-то.
   Он ехал степенно и значимо. Он вел машину очень хорошо. Он ехал быстро
и улыбался, он так улыбался, что ему даже пригрезилось, что он уже в
родном Рушане. Но это впервые для него было не в радость. Увы, господин Д.
Афзунов не был свободен, он выполнял задание, и должен был быть по
исполнению его арестован и приговорен к смерти. И задание такое ему
предложил выполнить сам полковник Юсупов.
   Только Аллах знает, почему именно Афзунов оказался похожим на Курбанова.
   Читателю абсолютно наплевать: кто такой этот Юсупов. И даже если
сказать, что он - начальник отдела контрразведки республики, это мало что
изменит. Поэтому я и приоткрываю несколько пелену восточной таинственности
и сообщу, что не просто отдела, а отдела "Ч", того самого..., впрочем -
все по порядку.
   Джоджон и рад бы был оторваться от своих дум, но они уже и без него
улетучились, а тут как раз его обогнала машина с девушками, он
раскланялся, почему-то по-европейски снимая тюбетейку. Тюбетейка на нем
была теперь запасная. Свою старую он подарил московскому другу, который
подарил ему атлас советского бездорожья. Атак как тюбетейки Джоджон дарил
часто и сделал это привычкой, на такой случай всегда носил в запасе другую
или две.
   Как частокол мелькали километровые столбики. А в глазах Джоджона
отразилась восточная улица того самого таинственного Рушана. В мыслях
своих он уже мастерски подъезжал к чайхане, и тотчас же оттуда его
выходили встречать все почтенные домулло, сидевшие в ней и пившие чай.
   - Заходи, уважаемый, - просил его чайханщик, по-славянски перекидывая
через руку полотенце.
   Нарочито неторопливо Джоджон Афзунов - машиновладелец останавливал свой
зеленый "Опель", припарковывал его удобно и долго возле чайханы, "плотно и
без стука" закрывал дверь, запирал ее радиокодом, проходил в чайхану,
садился в ней по-восточному, и потом уже только командовал чайханщику:
"Той".

   - Ты хочешь въехать в родной кишлак на машине? - раздался откуда-то
голос, возвращая Джоджона в реальность...
   - Да, - зажмурился таджик.
   - А знаешь ли ты, - продолжал голос с грузинским акцентом, - что в
родной город на белом коне не въезжают, а входят пешком, держа под уздцы
коня.
   - А как я ее поведу под уздцы?
   - Не знаю, дорогой, может, лучше продашь ее мне?
   - Нет дорогой, не продам, хочу въехать в кишлак на зеленом коне.
   - Зря, дорогой, не конь нужен, друг нужен, так не продашь?
   - Не продам.
   - А может продашь?
   - Не продам.
   - Прощай друг.
   - Прощай.
   И не понял Джоджон: пригрезился ему этот приятный собеседник или
действительно существовал он, да растаял в мареве исчезающего дня.

   В аэропорту "Внуково" в ожидании самолета степенно пили воду веселые
Анна Михайловна и Николай Константинович Нестеров. Уже часа два они ждали.
   - Гляди, - закричал вдруг Нестеров Ане.
   Прямо на них неслась зеленая машина "Опель" с Джоджоном Афзуновым за
рулем.
   - Что ты, Коленька, этого не может быть, это - мираж.
   - Да говорю тебе: это наша машина.
   - Нет, это мираж, - повторила Аня, прикладывая ладонь к голове
возлюбленного до сих пор мужа. - И вообще, не спорь с женой.
   Не став спорить с женой, Нестеров увидел: и точно, машина, не доехав до
них нескольких метров, исчезла.
   После этого Николай Константинович всерьез уселся на скамью в зале
ожиданий. Анечка села рядом. И они оба молчали.
   - Я сойду с ума, - сказал, наконец, Нестеров.
   - Не сойдешь, я не дам тебя в обиду.
   - Правда?
   - Конечно, скоро объявят ваш рейс.
   И в этот момент, словно подтверждая ее слова, голос в репродукторе
объявил: "Начинаем регистрацию билетов на рейс 2002 Москва-Тбилиси".

   Когда самолет набрал высоту, Анечка схватила мужа за руку и прошептала:
   - Смотри, вот, внизу.
   Теперь, когда Нестеров увидел внизу, в прелестном зеленом пейзаже
словно изумрудного кузнечика на тропинке - вписанную в серую дорогу
машину, он не стал называть ее миражом. Он просто перестал смотреть в
окно, ибо знал: да, это их машина, именно ее они ищут. за ней охотятся.
   В знак того, что отныне и на еще ближайшие сто двадцать лет Нестеров
будет согласен с женой во всем, он крепко поцеловал свою любимую.

   Специальная информация
   1. Нестерову направить ориентировку об изменении цвета искомой машины,
марки "Опель". Машина отныне выкрашена в зеленый цвет.
   2. Передать по спецканалу сообщение супруги Нестерова домой, что все в
порядке, через пару дней она и муж будут дома. Дочь - Вера Николаевна
Нестерова (828-0759).
   3. Обеспечить беспрепятственный проезд Афзунова через границы Грузии,
Азербайджана, Туркмении по пути следования автомобиля. (Сообщить местным
органам безопасности.)

   Неизвестно, сколько летали наши друзья, и неизвестно, сколько ехал
Джоджон Афзунов, но своевременно или немножечко позже они куда-то
приземлились, а он подъехал к дорожному знаку, на котором было написано:
"Иверия". Он не знал, что обозначает это название, поэтому остановил
машину.
   И хороню сделал, потому что шеварднадзевским пограничникам было все
равно кого ставить к стенке за переход границы.
   И вдруг возле вооруженных стражей Грузии появился человек, которого
Джоджон узнал по голосу.
   - Здравствуй, дорогой, - сказал человек, - может, передумал, может.
   машину все-таки продашь?..
   Автоматчики отступили перед коммерцией.
   - Подвезти - подвезу, садись, а машину не продам, не проси. -
миролюбиво сказал Джоджон.
   Грузин сел в машину.
   - А может продашь, другом ведь на всю жизнь буду. а знаешь, что такое в
Грузии друг, - говорит грузин, - меня. между прочим. Ушанги зовут.
   - А знаешь, что такое друг в Таджикистане, это почти что брат, - в тон
ему ответил таджик и протянул руку, - Джоджон.
   - Дай я тебя поцелую за такие слова, - и грузин обнял таджика..- Придет
время мы еще будем опять жить в одной стране, стране братьев. Кому нужны
границы?
   Друзья поцеловались прямо в машине. Атак как это происходило на
солидной скорости, то машина вдруг пошла виражами.
   - Осторожно, дорогой, - закричал грузин.
   - Конечно, брат, - отвечал таджик.
   И они уже оба, вцепившись в руль, осторожно повели машину навстречу
дороге. Впереди замаячили кипарисы маленького городка.
   - В этом доме я живу. - сказал вдруг Ушанги, - заедем!
   - Заедем, - согласился Джоджон.
   И машина повернула в переулок.
   А в это время перед переулком остановился автобус, из которого вышли не
больше не меньше как Николай Константинович со своей вечной Анечкой. Они
тотчас же остановили почтенного человека в широкополой шляпе.
   - День добрый, отец, скажите, это въезд в город?
   - Да, родные, это въезд в старый Тифлис, в котором я прожил без малого
сто лет... - ответил старик, сняв шляпу.
   - Будем ждать машину здесь, - сказал Нестеров.

   Восточные лунные построения, звучавшие в ушах Джоджона, сменились
оптимистической песней, призывающей ненаглядную Сулико всю жизнь любить
только одного джигита. Вероятно, автор песни был мужчина.
   Автомобилевладелец Афзунов подогнал своего зеленого коня к
бензоколонке, около которой стоял добрый молодец в усах и папахе, в
развевающемся красном плаще с пистолетом для заправки автомобилей.
   - Гамарджоба, - весело закричал он, - какой бензин заливать, дорогой?
76-й, 93-й, может быть, "экстру" или дизельное топливо? Деньгами, валютой
или талонами будешь расплачиваться, путешественник?
   - Салам алейкум, добрый человек, - отвечал ему Джоджон. - А заправлять
я буду самый лучший бензин.
   Грузин внял таджику, вставил пистолет в бензобак и спросил, бережно
поглаживая зеленый бок машины:
   - В Москве купил красавицу?
   - В ней, в столице России, - ответил таджик.
   - Я тоже, - сказал грузин, - еще поработаю здесь и тоже поеду в Москву
за машиной. Месяц уже работаю. Деньги накоплю. Недели две еще поработаю и
поеду.
   - В добрый час, хороший человек, - ответил таджик, садясь за руль,
заводя мотор и протягивая заправщику деньги.
   И его зеленый конь, как и тысячи до него, растворился в розовой пыли
трассы, а заправщик, поцокав языком, с завистью посмотрел на пробегающие
мимо машинки.
   Джоджон давил на акселератор и выжимал из машины все, что только можно
было выжать конкретно из этой модели "Опеля". Дело в том, что это был
"Опель-капитан".
   Неожиданно взгляд его упал на стоящий возле дороги очередной знак. На
этот раз на нем была изображена корова.
   - В год Быка у меня все должно быть в порядке, - подумал он.
   И тотчас же на извилистой дороге вынужден был притормозить, потому что
всю дорогу запрудило переходящее ее стадо.
   Джоджон надавил на клаксон, и среди коров началась паника. Животные
полезли друг на друга, принимались мычать, а Джоджон попытался было,
лавируя между ними, ехать дальше. Но это ему не удалось.
   потому что в тот самый момент навстречу его машине шагнул громадный,
чугунный, монолитный, как памятник, словно покрытый черным японским лаком
фирмы "Vil Lipaioff", рогатый и страшный бык. От неожиданности зрелища
Джоджон оторопел. Рука его как-то сама сползла с гудка. Бык словно
гипнотизировал машину.
   Джоджон оглянулся назад. Отступать было некуда. ВСЮДУ, куда хватал
глаз, были коровы. Джоджон закрыл глаза. Нога его соскользнула с педали
тормоза, машина поп. горку пошла на быка. Бык слегка нагнул голову и с
удивлением смотрел на нс боящегося его зеленого зверя. Звон стекол,
мычание коров - это то, что услышал показавшийся в это время из-за
большого камня пастух. А увидел он такую картину: полукругом.
   изображая из себя амфитеатр, стояли коровы и смотрели, как их
повелитель сцепился рогами с зеленой машиной. Пастух подбежал разнимать
дерущихся.
   - Цур, цур, - кричал он быку.
   Бык грустно посмотрел на пастуха. Громко замычали коровы. Пастух.
   обидевшись на Джоджона. обеими руками взял быка за рога и повалил его
на землю... Коровы отвернулись: им было неловко за своего повелителя, а
несчастный Джоджон вышел из зеленого "Опеля" и стал пристально смотреть на
разбитые фары и вмятый капот машины.
   - Здравствуй, дорогой, гамарджоба, - не к месту закричал Джоджону
пастух. - Добрый день, куда путь держишь?
   - Алейкум ассалам, - ответил ему Джоджон, - но недобрый день сегодня.
Твой безмозглый скот испортил мне новую машину.
   - Мы разберем этот случай на президентском совете, - пообещал пастух. -
Или, знаешь что, дорогой, хочешь, забирай с собой быка. Хороший бык.
   Джоджон улыбнулся.
   - А что я буду с ним делать?
   - Будешь на нем ездить вместо машины.
   - У нас на быках не ездят, - сказал Джоджон. - У нас ездят на ишаках.
   Так что скажи-ка мне, отец, где тут можно машину привести в порядок,
покрасить...
   - Вай, вай, вай, - заторопился пастух, - сейчас стадо перегоню, поедем
с тобой к моему сыну. Он большой человек, он все знает, и машину починим,
и горы посмотрим, и имеретинского вина попробуем.
   - Будь по-твоему, отец, - согласился Джоджон, - вот не думал я, что
дорога принесет мне столько друзей.
   Пастух погнал свое стадо прочь с дороги. Позади всех, понуро опустив
голову, поплелся бык. О чем он думал? Может быть, о том, что не стоило и
ввязываться во всю эту историю. Во всяком случае коровы, которые обычно
видели своего повелителя впереди и шли за ним туда, куда он их вел, теперь
вынуждены были сами искать себе дорогу. И только пощелкивающий бич пастуха
указывал им верное направление. Джоджон остался в машине, развернул
подаренный ему когда-то в Южном порту атлас автомобильных дорог и сказал
себе так, глядя на свое отражение в зеркальце заднего вида:
   - Слушай, Джоджон, ты умный человек, и ты отец семейства. Ты купил
машину, и ты эту машину везешь домой. На радость своей жене, детям,
контрразведке республики. Так почему же ты не бережешь ее. Езжай осторожно
и больше ни в какие истории не влезай, и что самое главное...
   Тут Джоджона привлек явно погребальный камень у дороги. Он вышел из
машины, обошел камень вокруг. На нем грузинскими буквами было написано,
по-видимому, имя усопшего. Джоджон сложил диа пальца правой руки вместе,
после чего поцеловал их и приложил к камню. Отошел на два шага назад,
увидел, что по дороге идет старуха. Джоджон спрятался.
   Старуха поравнялась с камнем, осенила себя крестным знамением и пошла
дальше. Джоджон вышел из своего укрытия и, подражая старухе, тоже
перекрестился. Он и не заметил, как его окликнул средних лет человек в
элегантном джинсовом костюме.
   - Вот и я, дорогой, - крикнул пастух (а это был он), - а ты что,
креститься учишься?
   - Так у нас совсем не так все, - ответил элегантному пастуху Джоджон. -
У нас на Памире не крестятся, а складывают над головой ладошками руки.
   - Вот так, дорогой? - спросил пастух, складывая руки.
   - Да, повыше немного, - поправил его Джоджон. - Так, словно ты ловишь
солнце.
   - А зачем его ловить? - спросил пастух.
   - Так принято, - ответил Джоджон.
   - Ну, поехали, я с сыном договорился, - сказал пастух, - по мобильному
телефону.
   - Садимся в машину, - скомандовал Джоджон, - а куда ехать?
   - Едем прямо, - махнул рукой грузин-пастух.

   - Анечка, - в один прекрасный момент сказал Нестеров, когда понял, что
в Грузии им машину не найти, - тогда остается Баку. Уж там-то мы его
наверняка поймаем, когда он будет переправляться через Каспийское море.
   - А почему ты думаешь, что он будет переправляться через Каспийское
море? - спросила Аня.
   - Да потому, что это единственный путь, а уж от Красноводска он поедет
своим ходом домой.
   - Да, но все-таки он едет на неисправной машине.
   - Радость моя, с этой неисправностью, как сказал наш друг Валерий,
можно проездить всю жизнь и не попасть в аварию. А кроме того, ее устранят
на любой станции техобслуживания. Так что давай об этом не думать. А лучше
сядем в самолет и самое большее через час мы с тобой будем в столице
Азербайджана.
   Аня в очередной раз прижалась к своему мужу. И вдруг отшатнулась: она
увидела, что по трассе несется зеленая машина.
   - Вон она, - закричала Аня.
   - Не может быть, - сказал Нестеров, - ведь трасса Тбилиси - Баку
проходит совсем не здесь. Да и мало ли зеленых машин на свете.
   - А мне почему-то кажется, что это наша машина, - говорит Аня. - И
потом, ведь что нам стоит проверить. Вон пост ГАИ, пойдем расскажем.
   - Пока мы будем рассказывать, он так далеко уедет, что мы его не найдем.
   - И все-таки попробуем, - сказала Ани, бегом увлекая за собой мужа...
   Запыхавшись, они вбежали в будку, где сидел толстый, усатый "гаишник".
Он ел яичницу всмятку и недоуменно смотрел на появившихся в дверях
немолодых людей.

   - Не впервые горные кряжи наблюдали шумное грузинское застолье.
   Дюжина опорожненных бутылок, зелень, лаваши, мацони, хинкали, чебуреки,
шашлыки... Все это стояло на столе, а блюдо с сациви, казалось, отразило
горный воздух иверийского края.
   Совершенно разомлевший Джоджон в компании новых своих грузинских друзей
произнес длиннющий тост, который заканчивался примерно так:
   - Пусть солнце, - громко вещал таджик, - глаз Аллаха, светит вам,
дорогие, тысячелетия, потому что ваши горы - это продолжение наших гор,
ваше небо - это продолжение нашего неба, ваша любовь - это продолжение
нашей любви. За любовь, за дружбу я выпиваю этот рог, - закончил он,
поднеся ко рту рог с вином. И вдруг вспомнил: "Пусть по вашим машинам, -
сказал он еще алаверды, - прохаживаются всегда вот такие рога, как этот."
   И тотчас же кряжам открылась живописнейшая картина, в центре которой,
напоминая полотно Пиросмани "Пир пяти князей", сидели грузинские
современные князья и потчевали таджика. Князьям стало весело от слов
таджика, поэтому все они неожиданно сложили руки над головой ладошками в
знак почтения к представителю исмаилитства, а наш таджик в свою очередь
перекрестился и залпом выпил свой рог. Грузинская мелодия, которая
проливалась в этом крае повсюду, снова сменилась шумом пирушки, и Джоджон
отчетливо услышал голос пастуха с ответным тостом:
   - Пусть будет у тебя, дорогой, много друзей в Грузии, пусть будет у
тебя, дорогой, легкая и счастливая дорога, пусть будет у тебя, дорогой,
голубая как облако машина.
   В этот момент к окончанию тоста к пирующим подъехала искрящаяся в
солнечных бликах и впрямь голубая как горное небо Таджикистана машина.
Джоджон широко раскрыл глаза.
   - Это моя машина? - спросил он удивленно.
   - Твоя,дорогой.
   - Вот эта, голубая?
   - Голубая, как глаза невесты, дорогой.
   - А где же зеленая?
   - В Грузии есть все, дорогой, - отвечал пастух, - в Грузии есть любовь,
в Грузии есть горы, в Грузии есть дружба, в Грузии есть счастье, в Грузии
есть Кура и Терек, в Грузии есть быки, есть даже война, но в Грузии нет,
дорогой, зеленой краски "нитроэмаль", зато в Грузии есть голубая
нитроэмаль, голубая как реки.
   И неравнодушная трасса приняла в свои объятия теперь уже голубую
машину. И в ней, это знали провожающие князья, сидел улыбающийся Джоджон.
На заднем сидении лежали подаренная ему папаха горца и черкесская бурка.
   А по обеим сторонам дороги высились горы, а на обочинах ее выстроились,
как на смотру, стоя по стойке смирно, коровы. И, словно генерал,
принимающий парад, на полкорпуса вперед, заслоняя свою рогатую ди^ визию и
отдавая рапорт о счастливом пути, помахивая хвостом, лаковый и черный, как
чугунный памятник, стоял массивный и монолитный бык.

   Вертолет хорошо смотрелся на фоне гор. За штурвалом его сидел капитан
милиции, он был в наушниках и получал команды с земли.
   - Двадцать девятый, - докладывал он, - в сорок шестом квадрате
обнаружена зеленая машина.
   - Вас понял, - отвечал он сам себе, потому что с земли указаний не
было, - идем в сорок шестой квадрат.
   В кабине вертолета, помимо пилота, находились еще Анна Михайловна и
Нестеров.
   - Вон она, - радостно показала на мчащуюся внизу зеленую машину и
захлопала в ладоши Анна Михайловна.
   - Точно, она, - подтвердил Николай Константинович.
   Вертолет сделал крутой вираж и через несколько секунд завис над
машиной, а капитан ГАИ громко сказал в мегафон:
   - Зеленая машина, прошу вас, остановитесь.
   И зеленая машина тотчас же остановилась, а вертолет ГАИ был посажен
капитаном прямо перед ней. Из вертолета неторопливо вышли и сам капитан, и
Аня, и Нестеров и, пригибаясь от ветра, все вместе пошли к зеленой машине.
Из нее в свою очередь царственно и победоносно вдруг вышла роскошная
блондинка в таком платье, что Аня сразу взяла Нестерова за талию,
развернула его на сто восемьдесят градусов и повела обратно к вертолету. А
капитан остался стоять перед блондинкой, словно школьник перед учителем.
   - Я вас слушаю внимательно, товарищ капитан, - сказала блондинка,
улыбаясь.
   Но капитан словно потерял дар речи.
   - Куда вы так спешите? - только и нашелся спросить он.
   - К мужу, - коротко ответила блондинка.
   - К мужу, - как эхо повторил капитан. - Тогда извините, продолжайте
движение к мужу. - И, козырнув, он четко повернулся на каблуках и пошел к
вертолету.
   - Это не та машина, - сказала Аня, когда он вернулся.
   - Да, не та, - подтвердил ее слова Нестеров.
   - Не та, - грустно повторил и капитан.
   Проводив немножко даму на зеленой машине вдоль дороги, вертолет с
нашими друзьями полетел в обратную сторону. Все трое летели молча, и
роскошный пейзаж, расстилающийся под винтами умной машины, больше не
радовал искателей приключений.

   Солнце отражалось на голубом капоте машины Джоджона. И вдруг справа он
увидел, как что-то блеснуло.
   - Что это? - подумал вслух Джоджон. И вдруг понял. Он въехал на
пригорок и увидел, что это была большая вода.
   Он никогда не видел ее в таком количестве. Пораженный, он остановил
машину возле указателя "Тбилиси - 470 км, Баку - 17 км" и оглянулся назад.
Назад простиралась знакомая дорога, по которой двигалась вереница
грузовиков, а впереди было море.
   В лобовое стекло машины снова, на фоне искрящегося Каспия, повинуясь
чувствам Джоджона, отразилась миленькая таджичка в красном костюме в
окружении множества детей. Это были дети Рушана. Они стояли на дороге и
смотрели вдаль.
   - Здравствуйте, родные, - сказал им Джоджон. - Я уже недалеко. Если бы
были у меня крылья как у горного орла, я бы перелетел к вам, но так как
крыльев у меня нет, я сейчас подъеду к самому берегу, заеду на
какой-нибудь пароход и в скором времени окажусь в Красноводске. А это уже
Туркмения. И можно будет дни считать, родные мои, до нашей встречи...
   И вдруг Джоджону стало грустно, он снова посмотрел назад на дорогу, по
которой только что ехал, и увидел закат. Глаза его стали влажными. Он сел
в машину и потихоньку поехал в сторону Баку.
   Вскоре он уже въехал в порт, где, как и в любом порту, стояли краны,
похожие на доисторических птиц. Огромное здание дирекции порта и вывеска:
"Прием крупногабаритных грузов", показали Джоджону, что он на верном пути.
А в тот самый момент, когда баржа с голубой машиной и Джоджоном отошла от
причала, на берегу показались Нестеров и Анна Михайловна.

   В кабинете начальника порта сидел, как водится, начальник - очень
смуглый человек в сером костюме, ярком галстуке, туфлях на каблуках.
   Он сидел на краешке стола и по телефону кокетничал, судя по всему, с
одной из положенных ему по чину амант.
   - У-тю-тю-тю-тю-тю-тю, - говорил он ей, мурлыкая в трубку, - а что мы
делаем сегодня вечером? А? А ночью? О! А потом? Потом уже надо
просыпаться, - тут он прикрыл трубку рукой, - вам чего, товарищи?
   В кабинет вошли тяжело дыша, видно, после пробежки, Анна Михайловна и
Нестеров.
   - Мы к вам, - сказал Нестеров.
   - Я в этом не сомневаюсь, - ответил начальник, все еще прикрывая трубку
рукой, - а по какому вопросу?
   - По экстремальному.
   - Ах, вот оно что, тогда давайте, заходите. Милочка, я тебе перезвоню,
- добавил он в трубку.
   Тут он поднял большие черные восточные глаза на Аню, после чего измерил
ее рост, оценил ее одежду и взглядом задержался на том самом месте ее
тела, где заканчивается нижняя кромка юбки.
   - Видите ли, нас интересует личная машина "Опель", зеленого цвета,
которая должна переправляться на тот берег в Красноводск.
   - Почему она вас интересует? - невнимательно спросил начальник. - И
почему именно она, я отправляю сотни машин в день в Красноводск.
   И кто вы такие?
   И когда все было ему рассказано, он предложил им искать - голубую,
только что отправленную, "тоже, между прочим, "Опелек".
   - Да это не та, - вскрикнула Анечка, - мы спрашиваем вас о зеленой
машине.
   - А там было три штампа о перекраске в техпаспорте, это я запомнил,
когда подписывал документы, еще подумал, что ж так машину портить,
постоянно перекрашивать, ведь она и красная была, и зеленая, а вот теперь
и синяя даже.
   - Да-а-а, - удивился Нестеров.
   - Милый, - быстро нашлась его оптимистка-избранница, - летим скорей в
Красноводск.

   А пока они искали аэропорт и добывали билет, баржа с Джоджоном и его
голубой машиной на борту резала невысокие волны. Навстречу ей плыла другая
баржа, Джоджон смотрел на море и был так увлечен собой, что не заметил,
как его баржу от встречной волны качнуло, а его родная голубая машина
медленно поползла к борту, за которым кипела и пенилась золотая вода
Каспийского моря. Он не замечал ничего, он был счастлив.
   Он уже представил себя вновь мчащимся по горной дороге. Рядом сидит его
жена Садригуль, на заднем сиденье многочисленные дети.
   Жена прижимается к нему. Дети тоже. На службе дают отпуск и три
оклада...
   - Папа, дай подержать руль, - просит сын, сидящий рядом.
   - На, сынок, - говорит Джоджон.
   И в ту секунду, когда сын берет руль, навстречу им на узкой горной
дороге появляется грузовик. Видно, что им не разъехаться. Тогда Джоджон,
демонстрируя ассовую езду, поворачивает машину на отвесную скалу, едет по
ней и все-таки не делает аварии.
   И вдруг Джоджон услышал голос жены:
   - А где машина?
   Джоджон мгновенно очнулся от грез, провел привычно по тому месту, где
только что было крыло, и вдруг его не обнаружил. Машина от качки медленно,
но верно сползала за борт.
   - Держи машину, держи, - неизвестно кому крикнул Джоджон, но держать
машину было некому. Никого не было на палубе. И машина ползла к своей
гибели. Она приближалась к борту. Даже если бы Джоджон успел и подбежал,
он все равно не догнал бы свое сокровище, но он не бежал, ватные ноги
отказались ему служить в это страшное мгновенье.
   Он только тупо смотрел, как машина катится к борту. Он надеялся теперь
только на чудо. И когда казалось уже, что беды не миновать, в эту самую
секунду откуда-то появился грузин Ушанги - тот самый человек, который
неоднократно предлагал Джоджону купить у него машину. Дорогой друг Ушанги.
   Что сделал этот милый друг? Он достал из-за пазухи пачку зеленых, нс
наших денег и так же хладнокровно подложил ее под колеса машины.
   Машина остановилась.
   - Друг тебе нужен, - заявил Ушанги, обращаясь к Джоджону.
   И Джоджон с этим совершенно согласился.

   Над Каспием кружилась чайка. Она своим всевидящим оком чем-то
напоминала Генерального прокурора. А на фоне темного неба был уже виден
красноводский берег. Тяжело работала пароходная машина. И Джоджон
представил себя на настоящем корабле, похожем на каравеллу Колумба. На
берегу стоял в наряде паши Джоджон и похлопывал раззолоченную свою мащину,
больше похожую на "Бьюик", чем на "Опель".
   Но "Бьюик" в другой раз. Одетые в чалму и тюбетейки люди приветствовали
его оркестровыми звуками восточной музыки.
   А пока он предавался счастливым видениям, в Красноводском портовом
ресторане, за столиком с видом на море сидели Николай Константинович и
Анечка, прилетевшие сюда на самолете, и ждали заказанного обеда.
   - Коленька, смотри, - сказала Аня, показывая в окно ресторана, - наша
машина.
   Нестеров невнимательно посмотрел в окно и сказал:
   - Это не скоро, Анечка, пока оформится пропуск, пока то да се, у нас
есть минимум полчаса. обедать.
   - Давай, родной, - сказала Анна Михайловна, - только потом нам придется
поехать за машиной уже в Таджикистан, ладно.
   Нестеров улыбнулся. Он очень не хотел признаваться, даже самому себе,
что хочет в Таджикистан. Ведь его мама родом с Памира...
   За соседний столик в этот момент села забавная пара. Он - в
национальном туркменском костюме, она - вся в белом. Туркмен, выпятив
грудь, гордо поглядел по сторонам.
   - И все же надо поспешить, - сказала Анечка.
   - Официант, - закричал Нестеров, - нельзя ли немного побыстрее, мы уже
спешим.
   Медлительный официант принес, наконец, бульон, и в него руками очистил
и положил крутое яйцо.
   - Кушайте, - любезно сказал он.
   А Анна Михайловна, случайно взглянув в стеклянную стену ресторана,
увидела, что в этот момент благополучно причалила к берегу баржа, и с
мостков на причал съехала голубая машина.
   - Смотри, - сказала она мужу, - машина уже на берегу.
   - Ерунда, - ответил на это Нестеров, - там еще много оформлений.
   Говоря это, он надавил ложкой яйцо, отчего оно выскочило из бульона и
попало в лоб сидящему за соседним столиком туркмену в национальном
костюме. Опозоренный туркмен медленно встал и оказался по сравнению с
Нестеровым гигантского роста.
   Нестеров посмотрел в окно и бросился к двери.
   - Куда? - закричал туркмен.
   - Куда? - поддержал его официант.
   Некстати появившийся с огромными усами милиционер тотчас же повел в
участок и Нестерова, и его очаровательную жену.

   Специальная информация
   1. "Опель" снова перекрашен. Цвет голубой. Проверить груз удалось
оперативному сотруднику Тариеву. Груз в порядке. Тариев отправлен в
госпиталь с признаками элеопатического синдрома.

ФАКСИМИЛЬНОЙ СВЯЗИ, УСТАНОВИТЬ ИНФОРМАЦИЮ ВТОРОГО ПУНКТА НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ
ВОЗМОЖНЫМ".
   Сержант Гиппопотамова

   Пока туркменская милиция искала справедливости, а Нестеров и его жена
успели подружиться с обиженным в ресторане посетителем и уплатить по счету
в ресторане, Джоджон доехал почти до минаретов Бухары. Возле строений три
почтенных старика посмотрели на его машину.
   - Кафир, - сказал один из них.
   - Кафир, - согласился другой.
   Третий смотрел на Джоджона и угрожающе молчал.
   От минаретов веяло вечностью. С высоты любого из них бренным казался
мир, бренной казалась и машина Джоджона, и сам он, и все его связанные с
машиной проблемы.
   С высоты минаретов бренным казался мир.

   Джоджон на голубой машине резал километр за километром, и лицо его,
красивое лицо памирского таджика, становилось все более грустным. Он все
ближе и ближе подъезжал к родному дому, и тем сильнее бился в нем страх
перед непредвиденными обстоятельствами.
   - Дяденька, - вдруг услышал он голос мальчика, - я же не нарочно!
   - Что не нарочно? - спросил Джоджон, вздрогнув.
   Тут только обнаружил он в зеркальце дальнего вида перемазанную
физиономию ребенка.
   - Ты кто? - удивился Джоджон, оглядываясь.
   - Мы с мальчишками поспорили, заберусь я в вашу машину так, чтобы вы не
заметили, возле бензоколонки, или не заберусь.
   - Ну и что, забрался? - глупо спросил Джоджон.
   - Да, - печально сказал мальчик.
   - Где же ты теперь дорогу назад найдешь? - спросил Джоджон.
   - Не знаю, - грустно пролепетал "заяц".
   У мальчика было такое выражение лица, что Джоджон, не секунды не
раздумывая, развернул машину и поехал обратно к бензоколонке. Счастливый
мальчишка перелез к нему на переднее сидение, достал из кармана две жилы,
сделал на них петельки, привязал к собственным зубам, растянул настолько,
насколько хватало ему руки, а другой рукой стал монотонно вызванивать ритм
того народа, к которому принадлежал и сам Джоджон.
   - Тин, тан-тан, тин-тан-тан, - понеслось из машины, - жить на свете
прекрасно, тин-тан-тан, - навстречу появилась красная пожарная машина.
   Пусть и она увидит, как им хорошо в голубом "Опеле".

   В дежурной части ГАИ - ГУБДД города возбужденные Аня и Нестеров
рассказывали о голубой машине.
   - Нет машины у меня, - сказал дежурный, - полчаса назад здесь
действительно проезжал голубой "Опель" с транзитным номером, это я хорошо
помню. Но если он на Памир поехал... Хотя сейчас туда как раз пожарные,
подбросят вас...
   И вот Анечка с Нестеровым помчались, глотая километр за километром на
пожарной машине.
   - Прямо как на пожар несемся, - пошутил Николай Константинович.
   - Конечно, на пожар, - засмеялась его жена. - А ты посмотри, вон же
голубая машина.
   - Ну, так она же едет нам навстречу.
   - Ну и что?
   - Да нет, это не может быть она. Да и потом, посмотри, там водитель не
один, там в ней какой-то еще ребенок...
   - Посмотри, - вдруг сказала Анна Михайловна, - цветы растут в снегу.
подождем машину здесь.
   И не тридцатилетние Нестеров и Анечка принялись на прелестном перевале
играть посреди красного макового поля в снежки. Вдали высились пики
Маяковского и Лукницкого, всеми оттенками ляпис-лазури переливался массив
Шатер, и немного настороженно и даже укоризненно склонилась над ними скала
Ах-Мо. Конечно же, они в очередной раз прозевали своего голубого "Опеля".
   А в это время машина Джоджона мчалась домой, и горы. Ее было хорошо
видно на серпантине дороги.
   - Слушай, - сказала Аня, - но если за пять тысяч километров ничего с
машиной не случилось, то, может быть, и не случится, чего же спешить?
   - Дай Бог, или вернее здесь уже Аллах, но мы должны все равно найти
машину и посмотреть рулевую систему. Я ведь обещал это сделать Валерию и
Толе.

   В очаровательном кишлаке на въезде в райцентр Рушан в чайхане сидели,
поджав под себя ноги, почтенные домулло и пили зеленый памирский чай. Они
молчали. Мудрость не позволяла им говорить. Лица у них были
сосредоточенными и добрыми.
   Мимо чайханы степенно проезжал на голубой машине Джоджон, обдумывая,
как лихо он подъедет к своему дому, но вдруг из чайханы прямо ему под
колеса выскочила на проезжую часть какая-то девчонка.
   Джоджон резко вывернул руль машины и влетел прямо в чайхану.
   Домулло продолжали пить чай. Один из них гладил свою бороду и думал не
о мирском. Он даже не отвлекся, когда вдруг в стене чайханы показалась
машина, а из разбитого ее окна высунулась голова Джоджона.
   Как будто бы ничего не произошло, как будто бы все так и должно быть,
один из стариков протянул несчастному Джоджону пиалу с чаем.
   - С прибытием, дорогой.
   И Джоджон машинально взял протянутую ему пиалу. Кто знал, что пиалу ему
протягивал начальник отдела контрразведки республики Юсупов, а его
подручные в этот момент спешно доставали энергий из левого крыла
автомобиля "Опель".

   Начался, как водится, привычный бой.
   Потом состоялся непривычный суд.
   За Джоджоном во второй раз в этой жизни, и даже в этом месяце,
захлопнулась дверь камеры смертников. Он с удовольствием потер руки, еще
так недавно скованные наручниками, и подумал: "Каким бы ни был преступным
режим, он опирается на народ". - и принялся ходить из угла в угол своей
странной камеры.
   Но ему не пришлось это делать долго, принесли баланду и он с
отвращением вкусил последнюю милость бытия...
   Утром его должны были расстрелять в его родном ущелье, и там уже, во
время расстрела (холостыми бы не забыли), судя по договору с Юсуповым,
снова освободить.
   - После расстрела высплюсь как следует, - подумал Джоджон.
   Но усталость взяла свое, и Джоджон принялся было спать, нимало не желая
разбираться в этой новой политике, однако спать ему долго не пришлось:
ночью дежурный протрепался, что в перестрелке убит начальник 19-го отдела
(отдела "Ч") контрразведки Юсупов, тот самый, кто засунул его в эту
историю и эту операцию.
   Более того, что убит, еще и не успели доложить никому о том, что
Джоджон не настоящий Курбанов.
   Во, дела!
   Побороться, конечно, еще можно, но почему, почему надо доказывать с
помощью отпечатков пальцев, что ты не преступник.
   Хотя, если честно, разве солдатики будут искать сличения, иначе говоря,
идентификации, они просто шлепнут Курбанова из 318-й камеры и все, - не
спрашивая его настоящее имя и не вдаваясь в детали...
   Но Джоджон посмертно верил Юсупову, ведь если не верить начальнику
отдела "Ч" контрразведки республики, то кому вообще тогда можно верить?
   Неприятный осадок выпал на душу Джоджона, но что толку рассуждать о
Юсупове, когда тот был убит. И только теперь до Джоджона дошел весь ужас
этой информации.
   Убит тот самый единственный человек, который мог засвидетельствовать,
что Джоджон это не Курбанов.
   И когда Джоджона вместо Курбанова повезут в ущелье расстреливать, никто
больше не сможет подтвердить, что это не Курбанов.
   Даже если кричать: Я не Курбанов", все равно никто не поверит, приговор
суда состоялся: "В расход".
   Джоджон заметался. Только в чешско-словацко-югославских кинофильмах
приговоренные к смерти ждут своей участи спокойно.

   Но дороге на казнь Джоджона все же отбили, за что генерал Николаев
снова получил втык от Президента, а генерал Нестеров, руководивший
операцией, - знак "Почетный чекист", и не успел Джоджон опомниться, как
оказался в Москве.
   Там уже ему стало известно, что Юсупова не убили, а что он убежал за
кордон, а наркотики и энергий его рук дело.
   Корреспондент "Известий" позвонил Афзунову и спросил: "Как?"
   Джоджон, повинуясь долгу и Закону РФ "О средствах массовой информации",
стал диктовать информацию. Удостоверившись, что его спецподразделение
оплатит ему разговор по линии сотовой связи, он стал диктовать информацию
на пейджер журналиста.
   Он делал это медленно, как будто готовил плов.

   Информация для печати
   "Сегодня в 18 часов по местному времени была обезврежена и полностью
ликвидирована банда численностью в сорок девять человек, совершавшая особо
тяжкие преступления, транспортировавшая из-за рубежа наркотики и
компоненты к нейтронному оружию, и возглавлявшаяся бывшим начальником
отдела контрразведки Таджикской республики Юсуповым.
   В процессе ликвидации банды легко ранен майор специального
подразделения, носящий псевдоним "придурок Али".
   Операция проведена без потерь.
   Задержанных нет".
   1998, Хорог - Переделкино
 Pirat





        

            [X]