ДЕЛО СБЕЖАВШИХ ДАМОЧЕК

Филиппу Марлоу, Лемми Кошену и Гаррету — с любовью.

Представьте, что после ломовой тренировки вы, жутко уставший, смываете пот и грязь под тёплым душем, покупаете бутылку запотевшего пива, неспешной походкой идёте по тихой зелёной улице, слушаете соловьёв и медленно потягиваете этот божественный напиток. Вот за эти минуты я люблю спорт.

Представьте, что вашей головой всю ночь играли в футбол, забивали гвозди, пробивали стены, а тело использовали для тренировки юношеской сборной по боксу, и утром всё свалили в кучу, не думая об аккуратности. За это я спорт ненавижу. Ненавижу чуть меньше, чем пробуждение до полудня, головную боль, сухость во рту и невесомость в желудке. А ведь вчера пиво было таким великолепным. Ко всему этому добавьте ноющий стон зуммера. Нет ничего хуже автоответчика, который решил, что ты сам в состоянии отвечать на телефонные звонки.

Путь к телефону лежал через Сахару. В ней около шести шагов ширины, проходящих в дали от всех источников живительной влаги. На полпути я чуть не свернул к холодильнику, но природная сила воли не без помощи столь же природной жадности довела меня до чёртового аппарата.

— Мистер Конрад?

Вопрос столь походил на утверждение, что мне захотелось послать вопрошающего к чёртовой матери. Но я ответил:

— Да.

— Вы не могли бы подъехать в офис «Марс Трансспейс Индастриз» к полудню. Мистер Торманс будет ждать вас для конфиденциального разговора.

Подобной наглости я не ждал, потому машинально выпалил:

— Нет уж, лучше вы к нам.

Он действительно пришёл, ровно к полудню, и был не в пример скромнее собственного секретаря. Он не желал знать, кто же убил Кеннеди или ограбил форт Нокс и не предлагал золотых гор. Он просто хотел установить личность любовницы его жены. Семечки для такого агентства, как «Конрад Дж. Конрад и партнёр». Особенно если первый уже вполне трезв.

* * *

Астероид был как астероид. Рудник, церковь, полицейский участок, мотель, бар и космопорт. Еще некоторое количество жилых куполов. Шахтеры занимались обычной шахтерской работой — пили, дрались и иногда добывали руду, чтобы продолжать пить и драться. Бар исправно поставлял души дьяволу, а церковь, изредка — богу. Зачем в эту дыру занесло таких цыпок, как Лиза и Мэри-Энн, особенно учитывая, что в сферу их сексуальных интересов не входили три сотни озабоченных потных мужиков, мне и предстояло выяснить.

ГолубкИ, или, вернее голУбки, рванули из Дроппойнта с такой поспешностью, как будто на них охотился Пыльный Демон, или, на худой конец, управление налогов и сборов. Изотопные маячки, которые Джерри посадил на все транспортные средства семейства Торманс, не подвели.

Джерри доверяет технике. Я доверяю ортодоксальным методам. Сочетание высоких технологий и изрядное количество кредиток, перешедшее из моих рук в руки чиновников Управления Навигации и Полетов, обеспечили полный успех нашей недолгой погони. Я гнался за ними и, слава Богу, догнал.

А вот зачем или от кого бежали они? Дело принимало неожиданный оборот, о чем я и сообщил Джерри. У меня есть свой метод логического мышления. Он очень прост, и удивительно, что миллионы людей не умеют им пользоваться. Суть его в том, что если вещь выглядит как дерьмо, воняет как дерьмо и находится в дерьмовом месте — это в девяноста девяти случаях дерьмо и есть. А сотым случаем должны заняться ученые. Они научно обоснуют, что это тоже дерьмо.

Если дама высшего марсианского общества бежит на яхте мужа со своей любовницей, путая следы методами, почерпнутыми в женских романах — что это по вашему? Любовь — скажете вы. Нет. Это именно полное… ну, вы сами поняли. Потому что рай в шалаше — это там же, в женских романах. А из собственного имущества у Мэри-Энн Торманс были лишь тряпочки от Джиакомо да драгоценности. Дорогие для частного детектива Конрада, но ничего не стоящие — для женщины с привычками Мэри-Энн. С этими мыслями я и направился в бар. Не в церковь же мне было идти?

И бар тоже был как бар. Несколько шахтерских компаний в различной стадии опьянения, вязнущие в дыму лопасти вентиляторов, в углу музыкальный автомат с капитальной табличкой «Сломан», огромный экран стереовизора над головой бармена. Вот только бармен был необычный. Я не расист, и не имею ничего против негров, китайцев, славян и даже марсиан. И против киборгов ничего не имею. Во всяком случае, бармен-киборг недольет вам в стакан ровно столько пойла, сколько необходимо для процветания заведения в подобном месте, в независимости от настроения, самочувствия и личного отношения. А те, кто считает киборгов людьми второго сорта, могут попытаться высказать это им в лицо. Похороны или кремация обычно уже не требуются.

Игнорируя взгляды посетителей, выражавшие самые разнообразные чувства — от желания подраться до зависти к моему пятисоткредовому костюму, переходящей в желание подраться, я направился к покрытой нержавейкой стойке. Бармен перестал созерцать виртуальные пространства и повернулся ко мне органической половиной лица. Дальнейший диалог укрепил мое мнение о том, что роду людскому следовало бы состоять из киборгов не на два процента, как сейчас, а по крайней мере на девяносто.

— Информация ? — спросил я, выкладывая на стойку десятикредовую банкноту.

— Выпивка. — сообщил бармен, поворачиваясь в сторону стойки с напитками.

— Хорошо. «Баллэнтайн» без льда и упаси Боже, содовой.

— Как раз. — ответил он, выдав мне математически точно недолитый стакан.

Десятка магическим образом дематериализовалась в его руке.

— Информация ? — повторил я.

— Двадцать.

— Вот. Две женщины. Вчера. Частная яхта. — я вручил ему деньги.

— Мотель. Номер восемнадцать. Не выходили. Завтрак в номер.

— Еще что — нибудь?

— Двадцать. — Деньги вновь исчезли в подпространстве. — Мужчина. Землянин или орбитал. Два часа назад. Сошел с Белтерского каботажника. Мотель. Пятнадцатый номер . Портрет — двадцать. — У парня была четкая такса на дополнительные услуги.

Фото, полученное у бармена я не отходя от стойки переслал Джерри. По крайней мере, становилось понятно, что у дамочек здесь назначена какая-то важная встреча. Покинув бар без драки, я сильно упал в глазах аборигенов. Все в свое время, парни, все в свое время.

Заняв в мотеле смежный с беглянками номер, я посадил на стенку «прилипалу», и, нахлобучив наушники, завалился на кровать. За три часа мне стали известны три занятные вещи: Мэри-Энн все-таки решила загнать свои брюлики некоему Дэннису, тот предложил за них одну двадцатую от номинала, что её не устроило, и по этому поводу они с Лизой крупно поссорились. Кстати, судя по файлу, что только что переслал мне Джерри, Дэннис был тем парнем, чьё фото я получил от бармена. Последнее время он пользовался фамилией Смитсон и занимался нелегальной перепродажей драгоценностей.

Перечисление взаимных обид закончилось тем, что женушка Торманса разрыдалась, а Лиз, фыркая, вылетела из номера. Я оставил «прилипалу» записывать всхлипывания Мэри-Энн и двинулся за девушкой. Из того, что мне было известно о Лизбет О'Рейли, следовало, что вряд ли искать утешение она бросится в церковь, а тем более в полицию. Шагая в направлении бара, я подумал, что без потасовки шахтеры сегодня все-таки не останутся.

Горячие белтерские парни уже развлекались вовсю, когда я появился в дверях заведения. Лиза сидела у стойки с видом императрицы, наблюдающей за боем гладиаторов. Бармен бесстрастно фиксировал побоище цифровой камерой синтетической части своей головы, и наверняка выставит каждому участнику драки счет, строго соответствующий уничтоженному имуществу. Кабацкая драка — древний и любимый мной спорт, поэтому остаться в стороне было невозможно. Я провел прямой в челюсть кинувшемуся на меня аборигену, заехал локтем под ребра ещё одному, засопевшему мне в левое ухо и уворачиваясь от летающих в воздухе предметов стал продвигаться вперед. Путеводной звездой мне служили восхищенные бирюзовые глаза Лизбет.

Сразу двое любителей кэтча двинулись ко мне от стойки, очевидно, желая позвать в свою компанию. Но у меня уже появились другие планы. Поэтому правого встретил довольно жёсткий пинок в колено, а левого апперкот под ложечку. Тут же отскочив в сторону, я уловил краем глаза, как сзади вдребезги разбился пластиковый стул и резко развернувшись, встретился взглядом с придурком, держащим в правой руке десантный вибротесак. Дело принимало явно не спортивный оборот. Требовалось радикальное решение, которое я тут же достал из плечевой кобуры и продемонстрировал всей честной компании. Армейский кольт восьмого калибра производит тяжкое впечатление на неокрепшие умы. Носители неокрепших умов тут же ретировались. Драка увяла на корню.

* * *

Ирландские корни мисс О'Рейли проявились в любви к виски. К середине второй бутылки я знал о нелегком жизненном пути Лиз все и ещё немного сверх того, что мы с Джерри собрали на Марсе. В начале третьей мы подружились, и мне пришлось проводить её в номер. Почему-то путь показался втрое длинней, чем два часа назад, а поверхность коридора была покрыта ямами и буграми.

Дальнейшее я вспоминаю с трудом. Кажется, мы целовались у двери их номера. Я протрезвел от пронзительного, как удар хлыста, крика. Даже визга. Лиза смотрела в глубь номера совершенно пустыми глазами. Мне пришлось отодвинуть её, будто стул. Посреди комнаты, в совершенно естественной для пляжа позе, возлежал Дэннис Смитсон с аккуратным отверстием между бровей. Рядом на диванчике мирно спала Мэри-Энн Торманс.

Вызов полиции я оставил на потом. Сначала мне стало интересно, что за флакон валяется на полу под диваном, аккурат рядом с элегантным дамским вальтером. То, что это оказался старый добрый люминал, меня не удивило ни чуть. Лиза прибывала в ступоре, и на её помощь рассчитывать было более чем глупо. Мне пришлось подхватить Мэри поперёк туловища и отнести в ванную. Мои методы реанимации были до гениальности элементарны. Два пальца в рот потерпевшей, и содержимое флакона оказалось в раковине. Затем пара пощечин помогли мне заставить её выпить три стакана воды. И так три раза.

Через четверть часа у меня дошли руки до вызова полиции.

* * *

Начальник участка, сержант Сетаев, был опечален случившимся, будто покойный являлся если не его родственником, то близким знакомым. Его починённый, младший детектив с совершенно уж непроизносимой фамилией Голочалов напротив, был радушен и приветлив. Я пялился в серую казённую стену и три раза подтверждал, что два часа провёл в баре в компании мисс Лизбет О'Рейли, что в номер мы вошли вдвоём и, боже упаси, совершенно не прикасались к трупу. Впрочем, роль подозреваемых в этом спектакле явно предназначалась не нам с Лизой.

* * *

Час ночи. Я провожаю Лизу в номер. По моему в мой. Спать, спать, спать… Боже, откуда силы у этой женщины?

* * *

Утро началось слишком рано. Оно вломилось в наш сон тайфуном по имени Мэри-Энн. Тайфун прошёл по номеру, сея вопли и разрушения и унеся за собой Лизу. Мне оставалось лишь радоваться, что не я стал центром внимания этой взбесившейся стервочки.

* * *

Выбор между ванной, кроватью и предварительной информацией для Джерри был решён в пользу кровати. Не то, чтобы Лиза совсем не дала мне уснуть, скорее слишком часто будила. Я решил воспользоваться моментом, пока дамы выясняют отношения, благо они прекрасно в этом обходились без меня. К сожалению, момент был слишком краток.

Стук в дверь был столь настойчив, что уже на пути к ней я полностью осознал, кто я и где нахожусь. Такое для меня редкость. Отпирая, я ожидал увидеть злобную фурию по имени Мэри-Энн, а увидел приведение с тем же именем. Она решила лишиться сознания на моём пороге. Этого я допустить никак не мог, и мне пришлось отнести её на кровать. Там я применил варварский, но очень действенный способ — несколько пощечин, после чего Мэри смогла связно говорить. Из её рыданий следовало, что мы имеем ещё один труп. Очаровательный труп по имени Лиза. Как я понял, Мэри-Энн вышла в спальню, потом услышала шум в гостиной, а войдя в неё нашла труп своей любовницы с проломленным черепом. Я не сентиментален и не люблю штампов, но мне действительно стало как-то не по себе. Самое смешное не в том, что Мери не знала, как это произошло. Самое смешное, что я ей поверил. Вот только надо попросить Джерри проверить одну возникшую у меня идейку….

* * *

Ничего не изменилось в участке за последние двенадцать часов. Я опять подтверждаю унылому сержанту алиби, только на этот раз госпожи Торманс и на этот раз лживое. Сержант, по моему, это понимает, но ему всё равно. Как Мэри смогла меня уговорить, не пойму до сих пор. Где-то за стенкой её допрашивает радушный младший детектив Голоча-как-его-там, и если наши показания в чём-то не совпадут, на Конраде Дж. Конраде можно будет поставить жирный крест.

— Да. — В сотый раз говорю я сержанту, — Миссис Торманс была у меня в номере. Нет, мы не занимались любовью, мы занимались скандалом. Да, миссис Торманс застала нас с покойной в постели, нет, мисс О'Рейли сразу ушла в свой номер. Нет, свидетелей не было. Да, утверждаю. Да, вошли вместе. Да, сообщили сразу.

* * *

Уже вечером мы были в мотеле. Шутки ради с нас взяли подписку о невыезде, хотя я не смог придумать, как теперь можно выехать с астероида без ведома местных властей. К себе Мэри не вернулась. Правильно, не стоит мешать духам Дениса и Лизы. Духам нужен покой. У меня мы оказались как-то сами собой, а постель в моём номере только одна…

Под утро я встал… покурить, услышал на кухне шум и пошёл взглянуть. Как-нибудь на досуге надо будет научиться думать прежде, чем делать…

Мир взорвался так красиво, что боль в шее казалась сущей ерундой.

* * *

Вселенная проявлялась чересчур медленно. Сначала появился свет. Он был отвратительно резок, но закрыть глаза мне не пришло в голову. Потом возник звук. Точнее звон. Он родился где то в затылке и теперь медленно перекатывался ко лбу. А потом пришла боль, и я забыл и про звук и про свет.

Но самое паршивое было впереди. И этим была рожа Джереми Мозеса Гольденблюма, марсианского колониста в шестом колене, идейного киборга и моего партнёра по бизнесу.

А самым мерзким на лице Джери была его улыбка.

— А я таки думал, что ты опять надрался, Конни. Разве шокер свалит такого быка?!.

— Не называй меня Конни. — Прорычал я ,кажется, вполне угрожающе. Но Джери только хмыкнул и перевёл верхнюю часть моего тела в вертикальное положение. Мне удалось оглядеться прежде, чем он успел ещё что-нибудь сказать.

Рядом со мной валялась груда всякого хлама, в которой более опытный детектив смог бы опознать мужчину лет сорока, около шести футов, белого и почти живого. Из-под того, что у нормальных людей называлось бы животом, у этого типа торчала рукоять полицейской электродубинки. По крайней мере понятна причина моего плачевного состояния. У входной двери лежала такая же груда, но слегка поменьше и более узнаваемая. Да, Джерри произвел с беднягой-барменом последний апгрейд. Над телом склонились сержант Сетаев и какой-то майор, очевидно из управления. А в дверях спальни, судорожно вцепившись в косяк, стояла Мэри и тихо плакала. Я перевёл взгляд на своего партнёра и собрав в кучу весь интеллект спросил:

— Какого чёрта?

— Ты ещё не понял, Конни? Всё же так просто. Мэри-Энн Торманс мечтала о разводе и о крошке Лизе. Старый Торманс не хотел выпускать из рук денежки супруги. Кстати, ты был прав. Она владеет сорока процентами «Марс трансспейс»… Лизбет О'Рейли мечтала об энной сумме,и ей было плевать, кто эту сумму уплатит. Сила была за Тормансом. Мешала лишь такая малость, как закон. По завещанию, составленному миссис Торманс ещё год назад, муж не получал ни гроша в случае её смерти. Оставалась опека. И не важно, признали бы миссис Мэри убийцей или умалишенной. Надо было только заплатить умной девочке Лизе, и та спровоцирует побег Мэри-Энн с Марса. Нанять пару специалистов, и те обеспечивают подходящие трупы. И, наконец, найти идиота, который, не сводя глаз с Мэри-Энн, будет видеть только то, что от него требуется. А если он окажется слишком любопытен, то лишний жмурик делу не помеха.

— Не называй меня Конни! — личность идиота мне, почему-то, уточнять не хотелось. — И что нам теперь со всего этого?

— Да ни хрена кроме полученного гонорара — пожал плечами тот.

Я все-таки люблю киборгов.