Ракшас

Liliblack

---------------------------------------------------------------------------------------------

-1-

Могучий Равана сидел на высоком золотом троне перед своим дворцом на Ланке. Он рассматривал

войско, проходящее перед ним, черные тела, сталкивающиеся друг с другом, взмахи синеватых лап

с желтыми кинжалами-когтями, оскаленные криком морды… Каждый ракшас тянулся, чтобы увидеть

хотя бы край одежды повелителя. Равана с тоской подумал о неисчислимом войске, окружающем

Ланку, о море походных костров, горящих сейчас вокруг несокрушимых стен твердыни. Можно было

бы справиться с Рамой, но он привел с собой обезьянье войско. Проклятый Хануман, убийца

родного брата! Ради царства пошел с Рамой и Лакшманой… Сколько ракшасов погибнет в этой битве?

Хорошо, если хоть кто-то уцелеет, чтобы основать новое царство. Марича предупреждал, что не

нужно пачкать честь царя похищением чужой жены. И где сейчас Марича? Он мертв, убитый

Лакшманой. Все ради того, чтобы он, Равана, смог забрать Ситу. Да, да, все говорили о том, что

негоже повелителю красть супругу другого повелителя. Царь, наблюдающий за исполнением законов,

являющийся сам воплощением закона, не должен нарушать собственные правила и рушить древний

порядок. Да, недостойным было похищение прекрасной царевны Видехи. Но зачем Сита Раме? Она

ведь для него – не более, чем игрушка. И жизнь в лесах недостойна ее. Если Раме так уж

хотелось вести отшельническую жизнь, зачем же нужно было возлагать это бремя еще и на свою

супругу? А здесь, на Ланке, она может быть полноправной царицей. Могла бы быть… Но не приняла

царство. Ей больше нравится сидеть в ашоковой роще под охраной ужасных ракшаси, чем разделить

ложе с царем. Неужели она действительно любит Раму? Или это долг ведет ее… Да, конечно, не

более, чем долг. Страх загрязнить свою карму. Если бы не это, как бы она смогла устоять перед

тем, что ей предлагалось? Но она устояла, а теперь, когда обезьянье войско приблизилось к

стенам Ланки, осмелела совсем и без страха плюет в глаза гордому царю. Ах, Сита, Сита,

прекраснейшая женщина…

Равана поднялся с трона, отвлекшись от печальных размышлений. Войско взревело тысячью голосов,

приветствуя повелителя ракшасов. Качнулись кольца в ушах и в такт им дрогнули перья на белом

балдахине. Царь Ланки поднял руки, глядя горящими глазами на своих воинов. Может быть, все еще

закончится хорошо. Не могут же обезьяны одолеть и Дурмукху, и Индраджита, и Пишачу, и многих,

многих других знаменитых воинов. Оружие богов придет им на помощь. Все будет хорошо, Раме не

выжить в этой войне, а тела обезьян удобрят каменистую почву Ланки.

- Десятиглавый! – ревели воины, а Равана все взмахивал руками, не в силах отогнать дурные

предчувствия.

-2-

Роман потряс головой, запуская пальцы в волосы, массируя виски. В ушах звоном отзывались вопли

жутких существ, а перед глазами танцевали отблески пламени. Приснится же такое! Как их там

называли, этих чудищ? Ракшасы, кажется. Нет, читать перед сном кошмарики – явно вредно. Потом

вот вскакивай среди ночи и пей холодную водичку, чтобы прогнать сон, вызывающий головную боль.

Кстати, о холодной водичке…

Роман тихо, чтобы не разбудить жену, прокрался на кухню и достал бутылку минералки из

холодильника. Глотнув пузырящейся воды, почувствовал, как уходит ватная тяжесть, окутывающая

мозг. Усмехнулся, вспоминая свой сон. Надо же, как все живо было – и войско из каких-то

страхолюдин, плывущее где-то под ногами, прыжки некоторых воинов вверх, чтобы хоть как-то

приблизиться к повелителю, и даже перья балдахина, задевшие случайно шею, до сих пор

отзываются щекочущим ощущением на коже. И даже как-то не совсем уютно ощущать отсутствие ушных

колец.

Он поставил бутылку на стол, расплескав воду по гладкому пластику. Тихо выругался, вытирая

лужицу. Салфетка неприятно терлась о ладонь. Роман поднес руку к лицу, ища саднящую царапину.

Вроде, негде было поцарапаться, но мало ли… Может, когда с машиной возился. Поцарапал и не

заметил. Он подошел поближе к окну, отодвигая занавеску, закрывающую свет уличного фонаря.

Роман вздрогнул, рассмотрев ладонь, и быстро сжал кулак. На гладкой коже пробивались короткие

жесткие волосинки, больше напоминавшие шерсть. Именно они задевали за салфетку, ощущаясь

мелкой ранкой.

Проехавшая мимо дома машина равнодушно скользнула огнями фар по потолку, заставляя танцевать

тени, корча причудливые рожи. Африканская маска, так смешившая днем своим несоответствием

кухне, внезапно жутко оскалилась, скашивая глаза. Роман зажмурился, медленно считая до десяти.

Верное средство от детских страхов, помогавшее в давно прошедшие годы, помогло и сейчас. Когда

он открыл глаза, с опаской оглядываясь вокруг, все было уже совершенно спокойно и

привычно-уютно. Плита белым пятном прислонилась к деревянному шкафчику, сушилка над раковиной

поблескивала набором тарелок, а страшная маска на стене равнодушно пялилась в окно неживыми

глазами. Роман облегченно вздохнул, еще раз удивившись, какие фантазии приходят в голову

спросонья, и направился в спальню. Озабоченно потирая волоски на ладони, он задумался о том,

что нужно будет сходить к врачу, чтобы выяснить причину странной растительности. Может, это –

какое-то кожное заболевание, или новый вид аллергии. В своей задумчивости он не заметил, как

настенная маска проводила его внимательным взглядом неожиданно заблестевших влажных глаз.

Роман улыбался, обнимая жену и наслаждаясь волнами спокойной нежности, исходящими от ее

сонного тела. Света зашевелилась в его объятиях, недовольно дергая плечом. Он виновато убрал

руку, подумав, что эта проклятая шерсть, наверное, неприятно щекочет ее кожу. Света боялась

щекотки. Роман осторожно поцеловал розовое ухо жены, выглядывающее из-под пушистой пряди

волос, укутал ее одеялом и откинулся на подушку. Все же любопытный был сон, интересно было бы

посмотреть, чем там дело закончится. А вообще-то, нужно все же меньше читать на ночь всякую

дребедень, чтобы потом не мерещились оживающие маски. Воспоминание об оскале деревянной куклы

обдало холодом, но Роман уже засыпал. Молодой человек на свадебной фотографии нежно улыбнулся

своей невесте, протягивая руки. Девушка доверчиво положила ладонь на локоть своего жениха.

Роман улыбнулся в полусне, наблюдая за маневрами своего изображения на старом снимке, стоящим

на прикроватной тумбочке.

-3-

- Сита, я в который раз прихожу к тебе, униженно моля о снисхождении. Неужели ты все еще не

веришь в мою любовь? – гордый Равана склонил голову, глядя в пыль под ногами. – Оставь эту

рощу, пойдем со мной. Золотой дворец будет твоим, вся Ланка будет твоя. Белые кони,

запряженные в золотую колесницу, повезут тебя по твоим владениям…

- Год, данный тобой на раздумье, еще не закончился, - нежный голос был высокомерен. – Или ты

хочешь забрать меня отсюда силой?

- Силой? Нет, я не считаю это правильным. Я все еще надеюсь, что ты полюбишь меня. – Равана

так и не поднял головы, он знал, что в глазах Ситы плещется презрение и ненависть. Как и

всегда. Как каждый день этих долгих-долгих месяцев, когда он приходил в ашоковую рощу, пытаясь

добиться ее любви.

- А ты считал правильным забрать меня хитростью у мужа? Тогда ты не спрашивал моего согласия.

И побоялся встретиться с ним в бою! Обманом украл! – она действительно презирала его,

разговаривая так, словно он был ее пленником, а не она находилась в заключении. – Я думаю, что

правду рассказывают о проклятии, наложенном на тебя Брахмой. Если ты возьмешь женщину силой,

то ты погибнешь в тот же миг. Ты – трус!

- Какая разница, существует проклятие или нет? – Равана мрачно посмотрел в прекрасные глаза

Ситы и с болью убедился в том, что в них нет жалости. – Я люблю тебя и готов отдать все, что

имею, за одно твое ласковое слово.

- Нет! – она была непреклонна. – Ожидание твое напрасно. Рама с войском стоит в пределах

Ланки. Ты предлагаешь мне уже завоеванное царство, - Сита насмехалась. – Скоро, очень скоро,

мой муж подарит мне то, что я хочу. Подарок, о котором я мечтаю уже почти год. Твою голову,

Равана!

- Я неуязвим, Сита. – Равана старался говорить спокойно. – Ты же знаешь, что достиг я суровым

покаянием великой святости, и сам Брахма наградил меня за благочестие. Ни боги, ни демоны не

могут одолеть меня в битве, лишить силы и жизни. Таков был дар Брахмы.

- Ты забыл попросить неуязвимости от смертного человека! – Сита с удовлетворением увидела, как

вздрогнул Равана, осознавая ее правоту. – Рама убьет тебя и разрушит Ланку.

Владыка Ланки повернулся, чтобы уйти. Проклятия Ситы звучали в его ушах, и даже славословия

ракшаси, охраняющих ашоковую рощу, не могли заглушить их. Сита была права. Обезьянье войско

окружало столицу, сжимая кольцо, как змея, обвившаяся вокруг шеи. Они теряли могучих воинов,

но не отступали. С яростью Равана подумал о том, что обезьяны убили уже многих из великих

ракшасов. И оружие богов не даровало спасения. Дурные предзнаменования сулят беду роду

ракшасов. На жертвенных алтарях огни чадят и гаснут, не разгораясь, в жертвенном масле ползают

живые муравьи, змеи заползают в храмы. Равана рассерженно сжал кулак, вспарывая длинными

когтями кожу на ладони. Не будет победы Раме! Он не отдаст Ситу! Ни за что!

-4-

Роман раздраженно оттолкнул клавиатуру, глядя в монитор покрасневшими глазами. Формулировки

контракта никак не желали ложиться гладкими строчками. В голове крутились какие-то посторонние

мысли, почему-то всплывало лицо Светы и странный эпитет – «лотосоглазая». «Интересно, а какие

они из себя, эти самые лотосы? – он старался хоть как-то упорядочить мысли. – И почему именно

такое определение для глаз? Почему – не миндалевидные? А растет ли в Индии миндаль? Да и

вообще, если сейчас не закончить с этим несчастным контрактом, то начальство на стенку

подвесит. Так, что тут у нас…» Он опять попытался вчитаться в ровные строчки текста на экране.

Ничего не получалось. Мысли упрямо возвращались к картинам экзотических джунглей, воображение

рисовало жутких монстров, пробирающихся между свесившихся с деревьев лиан. «Поставка

производится на условиях… Черт, на каких условиях? Что там шеф говорил?» – Роман с испугом

понял, что совершенно не помнит инструкции, которые давались для составления документа. Он

рассерженно провел ногтями по столу, вслушиваясь в резкий царапающий звук. «Правильно Светка

говорила – ногти нужно стричь!» – Роман опять увидел перед глазами лицо жены, почему-то

плачущей, слезы текли по неподвижному лицу, а глаза смотрели укоряюще. Он виновато пожал

плечами, пытаясь вспомнить, что же натворил такого, что вызвало ее недовольство. Ничего не

приходило на ум. Вроде, все было в порядке, только вот контракт никак не давался, застрял и не

желал сдвигаться с места. Но при чем тут жена до работы?

Роман нервно побарабанил пальцами по столу, с недоумением ощущая какую-то неровность на

гладкой полированной поверхности. Взглянув, он почувствовал, как выступил холодный пот. По

деревянной столешнице тянулись глубокие царапины. Там, где он провел ногтями. Он просто

вспорол дерево, тонкие стружки извивались по столу, как пряди кудрявых волос. Роман потер

пальцами ладонь и вздрогнул от неожиданной боли. Ладонь была расцарапана так, словно он рвал

ногтями не только поверхность стола, но и собственную плоть. Голова закружилась, когда он

совершенно четко увидел, как оживает фотография жены, стоящая на мониторе. Света улыбнулась

ему и помахала рукой, в одно мгновение опять приняв напряженно-застывшую позу снимка.

«Так, однозначно – к психиатру. Сначала маска, теперь фотка!» – Роман даже удивился тому, что

совершенно не испугался. Только оставалось головокружение, и во рту появился противный

железистый привкус. Вспомнился утренний визит к врачу. Тот так и не смог внятно объяснить,

откуда вдруг на ладонях начали расти волосы. Дал кучу направлений на анализы, записал на

обследование у какого-то специалиста, но ничего внятного не сказал. Роман безнадежно подумал,

что медицина у нас такая же, как и все остальное, то есть – никакая. Был бы нормальный врач,

так сразу же объяснил бы, что это за аномальное явление, когда у взрослого человека без дай

причины начинается непонятное обволосение. Хотя, если вспомнить, какие у этих самых врачей

зарплаты, то удивительно, что от них еще что-то можно требовать. Роман решил, что нужно бы

сходить в платный диагностический центр, если в поликлинике не смогут разобраться. Опять-таки,

сдав анализы в поликлинике, не нужно будет за них платить в этом самом центре. Экономия.

Подсчитав, сколько можно сэкономить за счет анализов, он повеселел. И все было бы совсем

хорошо, если бы не глубокие царапины, белеющие на темной поверхности стола…

-5-

Доблестный Вибхишана, младший брат Раваны, пришел во дворец правителя Ланки. Он шел через

покои, полные украшений, жемчуга и драгоценных камней, миновал комнаты, где брахманы, знатоки

Вед, совершали обряды и распевали священные гимны и молитвы. Найдя своего царственного брата,

приветствовал его, и по знаку Раваны опустился на золоченую асану.

- О победоносный! – обратился Вибхишана к царю. – Наше войско тает. Продовольствие

заканчивается. Вода в бассейнах протухла и звери, пившие ее, умирают в страшных муках. Вороны,

каркая, тучами кружат над кровлями зданий, в сумерки слышен зловещий вой шакалов, и волки

прибегают в город из лесов и воют по ночам у ворот дворца. Не сулит доброго ракшасам

пребывание здесь царевны Видехи.

- И что предлагаешь ты? – Равана пристально посмотрел на брата, уже зная, что тот скажет.

- О царь! – склонившись, продолжил Вибхишана. – Для того, чтобы предотвратить грозящую нам

беду, есть единственный путь. Примирись с Рамой, верни ему Ситу. Иначе неминуемая гибель ждет

наш город и всех ракшасов. Страшным будет возмездие за нанесенную ему тобой обиду.

- Что скажете? – Равана обратился к приближенным, желая переложить на них решение, которое не

в силах был принять сам.

И каждый из военачальников ракшасов начал выкрикивать безумные клятвы, похваляясь, что может в

одиночку сразить Раму и Лакшману. Они повскакивали со своих мест и, неистово размахивая

копьями, палицами, луками, дротиками, топорами и мечами, сулили смерть не только Раме и его

брату, но и всему обезьяньему войску.

- Ты слышал, что говорят советники? – Равана насмешливо поднял бровь, глядя на Вибхишану.

- Страсть твоя к Сите погубит тебя, брат, - печально сказал брахман. – И не только тебя, но и

всех нас. Молю тебя, пока обезьяны не овладели Ланкой, а стрелы Рамы не снесли голову лучшему

из ракшасов, верни ему его возлюбленную супругу.

- Лучше жить среди явных врагов или среди разъяренных змей, чем с теми, кто выдает себя за

друзей, а является тайным врагом! – Равана говорил, движимый чувством ярости и осознанной

вины. – Природа родственников одинакова повсюду, что среди ракшасов, что среди людей. Везде

они рады несчастью ближнего. А родственники царя всегда стараются расстроить его победоносные

замыслы. Почему ты хочешь унизить меня, брат мой?

- Бродящий в ночи, - Вибхишана не оставлял надежды уговорить царя. – Мощь врага беспредельна и

боги поддерживают их. Ради блага и жизни всех обитателей Ланки, ты не имеешь права

пренебрегать предупреждением. Нет мудрости в том, что было сказано твоими советниками, как нет

у грешника надежды на небесное блаженство. Верни Ситу Раме и восстановится покой на нашем

острове.

- Знаешь, что в былые времена сказали слоны, завидев охотников? – Равана стал язвителен. –

«Нам не страшны ни огонь, ни оружие, ни даже ужасная петля - мы боимся только родичей своих,

ослепленных себялюбием. Только с их помощью нас находят и ловят в лесах». Тебе эта притча ни о

чем не говорит, брат мой?

- Прости, о Десятиглавый! – Вибхишана поднялся. – То, что я сказал, было сказано лишь ради

твоего блага. Поступай, как хочешь, обороняй этот город, как можешь. Я ухожу, и да будешь ты

счастлив без меня.

И Вибхишана ушел, оставив своего брата бесноваться в приступе бессильной ярости, не обращая

внимания на приказы остаться, разметав по дороге из дворца ракшасов, пытающихся его

остановить. А Равана рвал драгоценные ткани, шитые золотом и жемчугом, ломал резные панели,

украшающие дворцовые покои, бросался злобно на своих советников, в отчаянии от предательства

брата.

- Он позавидовал моей славе! – восклицал царь, а обитатели дворца разбегались по темным углам,

убираясь с дороги разъяренного повелителя.

-6-

Роман проснулся, весь мокрый от пота, задыхающийся под одеялом. Все тело болело, словно после

длительных упражнений в спортзале. «Черт, а шелк, оказывается, очень прочная ткань!» –

мелькнула мысль. Он посмотрел на часы. Десять вечера. Что же он делает в постели? Еще слишком

рано. Из полумрака комнаты выдвинулась звериная морда, подмигнув желтым глазом рептилии. Роман

автоматически подмигнул в ответ. Он уже ничему не удивлялся. Казалось, что все идет так, как

должно. Света улыбнулась со свадебной фотографии. Роман взял в руки снимок, не обращая

внимания на саднящие ладони, погладил дубовую рамку. «Светка, знаешь, кажется, я свихнулся», -

шепнул он изображению. Фотография тактично промолчала, перестав улыбаться. Вздохнув, он

поставил ее обратно на тумбочку и побрел на кухню. Может, если принять снотворное, прекратятся

эти идиотские сны, из-за которых возникает ощущение нереальности происходящего. Уже глотая

элениум, Роман сообразил, что жены дома нет. Он даже растерялся. Куда она могла пойти? Да в

любом случае, куда бы ни пошла, уже должна была давно вернуться. Он заметался по квартире,

охваченный беспокойством. Картины и фотографии, развешанные на стенах, сопровождали его

печальными взглядами.

Роман остановился перед пейзажем, купленным им как-то на Аллее Художников. Свете эта картина

не нравилась, но его успокаивал вид осенней аллеи, желто-золотые листья лип, склоненные к

серым скамейкам. А Света все время смеялась над двумя сороками, сидящими посреди лужи, и

говорила, что ни одна нормальная птица не полезет в грязную воду. Одна из сорок повернула

голову, уставившись на Романа блестящим черным глазом. Он протянул руку, пытаясь дотронуться

до гладких нарисованных перьев. Сорока возмущенно защелкала, взлетев и опять приземлившись на

место, подняв множество мутных брызг. В памяти всплыли ярко рдеющие в густой листве цветы

деревьев кимшука. Ветви бхаллатак и бильв, склоняющиеся к земле под тяжестью цветов и плодов.

Утесы Читракуты, подобные дворцам, блистающие на солнце, склоны горы, покрытые рощами манго,

диких яблонь и бильв, зарослями бамбука, ююбы и тростника. Светящиеся по ночам, как огоньки,

травы, на которых танцуют таинственные киннары и видьядхары. Где он видел такую картину?

Откуда он знает названия деревьев? Роман потряс головой, отрывая взгляд от сорочьего глаза. Он

вспомнил, где должна быть Света. Она собиралась заехать к его младшему брату, договориться,

когда они поедут навестить родителей.

Роман еще раз посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. Что-то она засиделась сегодня у

Вадима. Дело-то на пять минут. Роман дрожащими руками, сам не понимая причины своего волнения,

взял телефонную трубку, набирая привычный номер квартиры брата. Никто не отвечал. Роман пришел

в ярость. В мозгу мелькали отвратительные сцены. Он как-то разом решил, что жена ему изменяет.

И с кем! С его же собственным братом. «В коровах – молоко, в родственниках – опасность, в

женщинах – непостоянство, в брахманах – благочестие. Он всегда завидовал мне!» – забормотал

Роман, не задумываясь о происхождении пришедших на ум слов.

Роман метался по квартире, охваченный безумием. Быстро оделся, с мрачной улыбкой размотав

бинты, скрывающие раны на ладонях. Выскочил из квартиры, резко захлопнув за собой дверь.

Поймав на улице такси, назвал водителю адрес брата, и всю дорогу умолял ехать быстрее.

Водитель пожимал плечами, объясняя, что если гаишники поймают на радар, то вся быстрота

закончится длительными объяснениями и не мелким штрафом. Роман кусал губы, чувствуя, как

уходит время. Выходя из машины, он бросил взгляд в зеркало заднего вида и оцепенел. Оттуда

смотрела жуткая звериная морда, покрытая черной блестящей шерстью. Два изогнутых рога

изгибались над низким лбом. Глаза пламенели алым. Задыхаясь, он вбежал в спасительный подъезд,

стараясь не думать о том, что этот кошмар был его собственным отражением.

Вадим открыл дверь, сонно помаргивая, радостно улыбнулся.

- Ромка! Как тебя занесло-то? А Светка сказала, что ты дома больной в пыль валяешься.

- Угу. Валялся. Больной. – Роман теснил брата в глубину квартиры. – А где Света?

- Домой поехала, - ответил Вадим. – Чай пить будешь? Или кофе? Или еще что покрепче? – он

засуетился, подталкивая Романа к кухне.

- Ничего не буду. Я и так снотворное глотанул. Только не подействовало. – Роман смотрел на

брата, чувствуя, как перехватывает дыхание злобой. – Света давно ушла?

- Да где-то полчаса как, - Вадим почувствовал неладное и попытался заглянуть в глаза. – Что ж

тебе дома не сиделось, тем более – после снотворного?

- Дома? Значит, я – дома, а вы тут… - Роман не закончил фразу, не смог. Только раскрытой

ладонью ударил брата по горлу, разрывая его желтыми когтями, вырывая куски податливой плоти.

Он вышел из квартиры, не оборачиваясь, стараясь не слышать булькающий хрип.

-7-

В небе появились леденящие сердце знамения. Кровавый дождь пролился на колесницу Раваны, стаи

стервятников взвились над его головой и полетели, преследуя его возницу, и день померк, и

красный сумрак опустился на Ланку. Ракшасы оцепенели при виде этих знамений, и оружие выпало

из их рук. Над войском же Рамы повсюду появились добрые знамения, предвещая победу.

Ракшасы и обезьяны окружили поле, на котором бились Рама и Равана, прекратив сражение, они

стояли неподвижно, повергнутые в изумление и ужас, наблюдая за небывалым поединком. И боги

смотрели с небес на единоборство человека и ракшаса.

Равана пронзил многократно стрелами Раму и его возничего. И Рама неоднократно поразил цель.

Однако оба стояли неколебимо и продолжали битву, не дрогнув под ударами. Колесницы съезжались

и разъезжались, а оба могучих воина не переставая обрушивали друг на друга удары стрел, и

дротиков, и копий, и булав, и палиц, земля сотрясалась от их боя, и громом наполнились

окрестности.

Когда Рама достал из своего колчана стрелу, подобную чудовищной змее, три царства – земное,

небесное и подземное, вздрогнули, устрашенные. И снес он этой стрелой голову Раваны. Но тотчас

на ее месте выросла новая голова, подобная прежней. И эту голову отсек Рама своими стрелами, и

мгновенно новая голова появилась на ее месте. Одну за другой, сто голов отсек Рама, но каждый

раз новая голова вырастала на месте прежней.

Семь дней и семь ночей продолжалась эта битва. И Рама не мог одолеть царя демонов, который

казался бессмертным. Тогда достал Рама пылающую стрелу, созданную некогда самим Брахмой,

Прародителем богов, для Индры. В оперении ее заключен был Ветер, в острие – Огонь и Солнце, в

древке – Небо, в тяжести ее – горы Меру и Мандара. Она была ужасна, как смерть, и издавала

змеиное шипение.

И стрела Брахмы, посланная Рамой, поразила Равану, разверзла грудь его, пронзила сердце, и,

омытая кровью ракшаса, вернулась в колчан. Равана упал бездыханный. В небе зазвучала труба, и

дождь цветов упал на колесницу Рамы. Равана поднял глаза к лазурному небу, вглядываясь в лицо

Отца богов, склонившееся над ним. «Прошу тебя… последняя просьба… прошу… пусть я умру, но

позволь мне… я люблю ее… позволь мне быть рядом с ней… в вечности…» И насмешливо улыбнулся

Брахма, отворачиваясь от поверженного повелителя Ланки.

-8-

Роман проснулся, услышав голос жены. Она с кем-то тихо разговаривала, уговаривая неведомого

гостя не шуметь. Роман нарочито громко откашлялся, чем вызвал смущенный смех в соседней

комнате. Света вошла в спальню.

- Ну что, соня, проснулся? – она как-то странно улыбалась.

- Ты так кричишь, что способна поднять мертвого, - настороженно ответил Роман. – Кто там

зашел?

- Да вот… - Света отвела глаза в сторону. – В магазин ходила, пока ты спал, - она умолкла, как

будто поход в магазин как-то объяснял присутствие постороннего в квартире.

- И что? – Роман пытался понять, куда клонит жена.

- Слушай, я тебе сейчас лучше покажу, объяснять долго, - она быстро вышла из спальни. Роман

остался сидеть на постели в полном недоумении. Света вернулась, ведя за собой огромного

черного дога.

- Вот… привязался по дороге… - смущенно выдохнула она. – Жалко собаку. И ласковый такой.

- Ты собираешься его оставить? – Роман пристально посмотрел на жену.

- Да… я думала… ты ведь не против? – она смотрела умоляюще.

- Если ты так хочешь, - осторожно сказал Роман, посматривая на дога. Пес оскалился, прижимаясь

к Светиной ноге. – А как ты его назовешь?

- Не знаю еще, - она облегченно рассмеялась. – Может, Принц? Смотри, какой он весь из себя

гордый и красивый! – пес замолотил хвостом по полу, всем своим видом выражая недовольство.

- Нет, - медленно сказал Роман, вглядываясь в собачьи глаза. – Нет, Светик, не Принц. Равана.

Его зовут – Равана. – он усмехнулся, увидев, как губы собаки дрогнули, словно в насмешливой

улыбке.

В дверь позвонили. Света убежала открывать, оставив собаку сидеть на пороге спальни. Роман

осматривал дога, размышляя о причудах судеб, когда жена примчалась обратно.

- Ты встанешь, наконец, или нет? Вадим пришел.

- Как, Вадим? – Роман разом вспомнил события прошедшей ночи и ужаснулся, но брат уже входил в

комнату. «Слава Богу, это был сон, только сон, только страшный сон!» – облегченная мысль

бабочкой впорхнула в мозг.

Рама улыбнулся Лакшмане, своему верному младшему брату, везде сопровождавшему его.

---------------------------------------------------------------------------------------------