Алан Маршалл. Из сборника "Как я сталкивался с приятелем"
o
" - за полгода до смерти
старого мерина нашего дедушки, - под моим началом было пятьсот человек. А
через год мне подчинялась уже целая тысяча. С тех пор число служащих
возрастало в той же пропорции, и нам даже стало тесно в помещении. Если бы
фирма не обанкротилась, у меня теперь было бы две тысячи человек. Могу
добавить, что служащих я подбирал самолично. Стоило мне сказать "Я вас
беру", и человек: с ходу начинал работать. Моим подчиненным я платил до
десяти фунтов в неделю.
- Когда вы можете приступить к делу? - спросил начальник поспешно.
- Хоть сейчас, вот только сниму шляпу.
- Подождите, я посоветуюсь с управляющим.
Когда этот фрукт явился, я даже не дал ему обратиться к начальнику.
- Что такое лошадиная сила? - ошарашил я его вопросом.
- Лошадиная сила, - пробормотал он, - это такая сила, которая действует
с той же силой... какая есть у одной лошади... чтобы двигать или перемещать.
- Великолепно, - сказал я. - Сколько вам лет?
- Этот вопрос обязателен? - спросил начальник.
- Нет, конечно, - сказал я. - Я задал его исключительно из чувства
долга.
- Мы приветствуем людей, у которых есть чувство, долга, - сказал
начальник и зачислил меня на работу.
Первым делом я попросил каждого служащего в письменном виде представить
мне перечень своих обязанностей. Затем составил свой собственный и
распределил свои обязанности между ними.
Завтра я собираюсь просить о прибавке, но уже сейчас готовлю выражение
отчаяния на лице.
^TВИД У ВАС СОВЕРШЕННО БОЛЬНОЙ^U
Перевод Н. Шерешевской
Когда мне кто-нибудь говорит: "Вы, кажется нездоровы?", - я и впрямь
начинаю чувствовать себя нездоровым. Если есть под рукой зеркало, я начинаю
разглядывать свое лицо и размышлять о том, что вот недавно был здоров как
бык, а теперь и не поймешь, в чем только душа держится.
Странное дело: я тот же, что и прежде, разве что внешне чуть изменился,
но мне уже нет дела до людских забот. Я хочу сказать, если все домашние
твердят вам, что вы, кажется, нездоровы, вам и вправду захочется лечь в
постель.
Исходя из этого, я придумал прекрасный способ избавиться от незваного
гостя, который любит сидеть до утра и приходит к вам именно в такой вечер,
когда вы решили лечь пораньше.
Вы встречаете его на пороге с улыбкой, потом напускаете на себя
озабоченность.
- Что с тобой, Джордж? - тревожно спрашиваете вы. - У тебя совершенно
больной вид.
Джордж станет яростно отрицать это, но все же пощупает себе лоб и
призадумается. Сейчас он совершенно здоров, но к концу вечера непременно
почувствует недомогание.
Ваша жена, приветствуя его, должна проявить ту же озабоченность:
- Что с тобой, Джордж?
Затем очередь Наны, за нею идет тетя Агата, Джоан и Лори, дядя Бен,
брат Эдит, Тит-Аппетит (наш частый гость) и дедушка.
Затем опять я:
- Не хочешь ли прилечь, Джордж?
- Может, тебе лучше пойти домой?
- Хочешь таблетку аспирина?
Если продолжать в том же духе, то придется вызывать "Скорую помощь",
чтобы отправить его домой. Поэтому лучше остановиться, пока еще есть
уверенность, что он сам дотащится до дому. Когда мне случилось вызвать для
Джорджа "Скорую помощь", счет за вызов он прислал мне. На чем-нибудь всегда
погоришь.
^TЗНАЕТЕ АНЕКДОТ?^U
Перевод Н. Шерешевской
Я никогда не смеюсь над анекдотами Джорджа, потому что стоит посмеяться
- и он непременно расскажет его снова. А повторять анекдот - все равно, что
добавлять воду в шампанское: весь смак пропадет.
Я знавал людей, которые по три раза повторяли анекдот, если дать им
поблажку и хоть раз рассмеяться. Попробуйте-ка три раза смеяться над одним
анекдотом! Это так же глупо, как и три раза подряд рассказывать один и тот
же анекдот.
Чтобы анекдот не повторяли, я пробовал смеяться сразу же, как только
кончат рассказывать, но это не помогает.
Сейчас Джордж помешан на лошадиных остротах.
- Ты слышал анекдот про чудака, который купил лошадь? - спросил он меня
вчера. - По дороге домой лошадь с разбегу налетела на кирпичную стену.
Мой зять Томас, который был тут же (он всегда радует всех своим
присутствием), громко захохотал.
- Постой, - говорит Джордж, - это еще не все. - И сам начинает
гоготать. - Вот смеху-то... Послушай, что дальше было... ха-ха-ха!.. Нет, ты
только послушай, ха-ха-ха!
- Да говори же наконец! - сердито говорю я.
- Так вот, - продолжает Джордж, - приводит он ее обратно к тому, у кого
купил, и говорит: "Эй, а ведь лошадь-то слепая! Как же ты продал мне слепую
лошадь?" А тот и отвечает: "Не лошадь слепая, а ты сам слепой, коли не
разглядел, какое дерьмо покупаешь..."
И Джордж захохотал так, что чуть не свалился со стула.
- Не лошадь слепая, - снова заводит он, - а ты сам...
- А про слона анекдот знаете? - спрашиваю я.
- Не лошадь слепая, а ты сам слепой, коли не разглядел, какое дерьмо
покупаешь... - покатывается Джордж.
Не обращая на него внимания, я продолжаю:
- Слон шел через лес и встретил мышь.
- Не лошадь слепая, - мычит Джордж, - а ты сам...
Но я гну свое:
- "Смотри-ка, - говорит слон, - а ведь ты совсем маленькая". "Да, -
говорит мышь, - за последнее время я похудела".
- Не лошадь слепая, понимаешь? - долбит Джордж, понемногу успокаиваясь.
- Сам ты слепой, коли не разглядел, какое дерьмо покупаешь. Дошло?
Тут в разговор вступает мой зять Томас:
- Это напоминает мне...
- Да, - говорит мышь, - за последнее время я покудела.
Тут уж я хватаюсь за живот и начинаю трястись от смеха.
- Какой-то чудак купил лошадь, - снова заводит свое Джордж, - а она с
разбегу налетела на кирпичную стену.
- Это напоминает мне анекдот о том... - слабо вякает мой зять Томас.
- Нет, вы только представьте! - ору я. - Слон сказал ей, что она
маленькая, а она ему и отвечает...
- Как, неужели вы не понимаете? - спрашивает Джордж, совсем
обескураженный нашим невниманием. - Этот чудак...
- Не понимаю и понимать не хочу, - говорю я твердо.
- Это напоминает мне... - силится что-то сказать мой зять Томас.
- Теперь послушайте мой анекдот, - говорю я.
- Этот чудак с лошадью... - бубнит Джордж.
- Нет, мой... - говорит мой зять Томас.
- Томас, - говорю я, - побереги свой анекдот до завтра. Я ухожу домой.
^TПОЕЗДКА В АВТОБУСЕ^U
Перевод В.Смирнова
Мать отвела меня в сторонку и обо всем предупредила. Мне остается
пенять лишь на самого себя.
- Ты не сядешь в автобус после сеанса, - сказала она. - Не ходи.
Я понял.
Но когда я вышел из кино, волна народа занесла меня в автобус. Это был
не тот автобус. Меня бросило на заднее сиденье. Народу вокруг было, как
сельдей в бочке.
- Простите, - доблестно начал я. - Я сел не в тот автобус. Выпустите
меня!
Никто не пошевелился. Даже не попытались! Я попробовал встать, но тут
автобус тронулся, и на колени мне плюхнулась дородная матрона.
- Мадам, - едва переводя дыхание, сказал я. - Вы прижали мою arteria
femoralis к os femoralis.
- Профессор кислых щей, наверно, из Красного Креста... - пробормотал
мужчина, стоявший на моей ноге. Бешено извиваясь, я с трудом поднялся.
- Я сел не в тот автобус! - рыдал я в чье-то пальто.
Автобус остановился.
- Простите, пожалуйста. Здесь я схожу, - сказала какая-то женщина.
Вот смеху-то было! Автобус трясло от хохота.
Вошло еще пять человек. Женщина тихо плакала.
Дышать стало трудно. Я увидел, как одного мужчину выдавили наверх. Его
голова была притиснута к крыше автобуса, а вокруг шеи намоталась веревка,
которой кондуктор дает сигнал к отправлению.
Было ясно, что он уже не жилец. Я отвернулся и весь ушел в себя: лишь
бы дышать.
В автобусе оказался диверсант.
- Вдохнем все вместе! - крикнул он.
Мы вдохнули. Бока автобуса раздались, крыша осела на целый фут. Таким
он и остался.
На следующей остановке вошло еще несколько человек. Сойти никто не мог.
- Послушайте, что я вам скажу, - сказал мужчина, стоявший справа от
меня. - Если вы высунете руку в окно, нам станет не так тесно.
Внезапно по автобусу прошел испуганный шепоток.
- В чем дело? - спросил я.
- Мне кажется, человек впереди высунул ногу в окно, и ее отшибло
трамваем.
Меня бросило в дрожь, и весь остаток пути я тщетно пытался втянуть
обратно свою руку.
Незачем расписывать, что я увидел на конечной остановке: обезумевшие
люди бессмысленно сновали во всех направлениях, не понимая, куда они попали.
Всем пришлось сесть в первый же автобус, шедший обратно. Вот уж натерпелся я
страстей! Но что тут говорить: вы все прошли через это.
^TКАК Я ЗАРАБОТАЛ НА ОРЕХИ^U
Перевод В.Смирнова
Организаторов не делают, ими рождаются. Я прирожденный организатор,
короче говоря, человек, который родился организатором. Каждый раз, как я
прихожу в гости, хозяйка трепетно хватает меня за пуговицу, и шепчет:
"Организуй их, Ал", - или Алан, когда как.
Я хватаю быка за рога и сразу кладу конец всем страданиям, какие
выпадают на долю неорганизованного гостя. Я направляю его рефлексы, его
реакции и всю его деятельность в более приятное русло.
Этот экскурс в область моей кухни, если можно так выразиться - хотя
лично мне кажется, что нельзя, - необходим для понимания моих
организаторских методов.
Читая различные книги, - просто изумительно, какими различными могут
быть книги! - я узнал, что интересное для одного может быть неинтересным для
другого, и наоборот.
Отсюда следует, что, организуя развлечения, необходимо принимать это во
внимание, но, что тоже крайне важно, необходимо принимать во внимание и
другие вещи.
Так вот, если человека, который сидит, закинув ногу на ногу, резко
ударить по ноге ниже колена, его нога подпрыгнет. Это чрезвычайно интересное
явление заслуживает пристального изучения.
В последней компании, которую я организовал, я уговорил Джорджа сесть и
закинуть ногу на ногу, а затем продемонстрировал этот нехитрый фокус группе
заинтригованных друзей.
- Я шлепну тебя резиновой трубкой, Джордж, - сказал я. По рассеянности
я забыл предупредить, что трубка залита свинцом (простейшее приспособление,
которое я использую для самозащиты).
Джордж положил ногу на ногу, и я хватил его трубкой ниже колена. Пинок,
которым ответил Джордж, едва ли можно отнести за счет его рефлексов, хотя об
этом было много споров потом, когда меня приводили в себя. Как мне
рассказывали, Джордж пнул меня под вздох, затем встал на одну ногу и
запрыгал по комнате. Сам я этого не видел и ничего не могу утверждать
наверняка, хотя миссис Кашесуп клянется, что я лежал на полу с широко
раскрытыми глазами.
К счастью для гостей, я вполне оправился для дальнейшей организаторской
деятельности и сумел сколотить кружок для игры "урони платок". Я был рад,
что гости откликнулись на мое предложение, и благодарно улыбнулся своему
зятю Томасу, который снисходительно заметил:
- Это его конек.
- Томас, - сказал я, желая сделать ему приятное, - не уронишь ли ты
платок?
- Чей платок? - спросил Томас, многозначительно глядя на меня:
- А это не мне решать, Томас, - смиренно ответил я.
Разве я был вправе настаивать на скрупулезном соблюдении простых правил
благовоспитанности и хорошего тона? Я был организатор, "согласен, но - и я
уверен, что сочувствие читателей будет на моей стороне, - я вовсе не был
обязан обеспечивать игру материально.
У меня был дорогой шелковый платок без метки, и, хотя я не знал всех
гостей, я очень хорошо знал некоторых из них, даже слишком хорошо, чтобы так
рисковать.
Я только начал объяснять это, как вошел Джордж. Одна его штанина была
закатана выше колена, и это было в высшей степени омерзительное зрелище. Я
могу гордиться собой - по крайней мере уж я-то не был в числе тех, кто
сгрудился вокруг Джорджа полюбоваться его раздувшейся ногой.
^TРАННЯЯ ПТАШКА^U
Перевод Н. Шерешевской
Кто привык вставать с шумом, тех уже не исправишь. Семьи, где есть
такая Ранняя Пташка, обречены каждое утро просыпаться от громкого топота. У
Пташки тяжелые шаги, и она считает, что, раз уж она встала, никто в доме не
имеет права спать.
Стук входной двери, захлопнутой с размаху, возвещает всем, что Ранняя
Пташка покинула дом, но никому от этого не легче, так как у всех, кто еще не
встал, сна ни в одном глазу и лишние десять минут в постели уже не в
удовольствие.
Ранние Пташки бывают разные. Я знал и таких, с кем раз в три месяца
будешь принимать лекарства, укрепляющие нервную систему.
Свистун или там Певун - это еще куда ни шло, но Те-кто-громко-топает
или Те-кто-громко-хлопает-дверьми - это уже выше моих сил.
Есть еще и Крикуны. Это обычно беспомощные, несамостоятельные люди,
которые, никогда не знают, что где лежит.
- Где моя шляпа? - ноет Крикун.
Или:
- Я поставил чайник и ухожу. Если он выкипит, я не виноват!
Крикун никогда не признает себя виновным. Я сам был когда-то Крикухи,
но теперь я сделался Погонялой. Погонялы особенно бдительно следят за тем,
чтобы все вставали одновременно с ними.
- Пора вставать! - кричат они.
Иногда они проявляют еще большую пунктуальность.
- поспеши! Уже полвосьмого!
Но нет ничего хуже Тех-кто-громко-зевает.
Не успеют они проснуться и сесть в постели, как тут же начинают зевать
и, главное, как зевать! Они зевают шумно и с каким-то подвыванием, точно у
собаки.
У нас есть один такой в семье, имен называть не будем. Если кто-нибудь
остается у нас на ночь, то утром как ошпаренный вылетает из постели, услышав
эти звуки. Наш щенок чуть не умер от страха, когда в первый раз услышал их.
Те-кто-громко-зевает страшны и людям и зверям.
^TПРОБЛЕМА ПЕРЕПИСКИ^U
Перевод Н. Шерешевской
Первые три недели самые трудные.
Я имею в виду период, когда вас еще мучает совесть, что вы не ответили
на письмо.
После трех недель вам вдруг становится легко: "Отвечать уже поздно".
Ну, прямо гора с плеч! Это прекрасное мгновение, но, чтобы егр достичь,
надо обладать мужеством.
Месяц тому назад тетя Мейбл прислала мне галстук. Всем известно, что
женщины вечно покупают не тот галстук, и тетя Мейбл прислала мне галстук.
Всем известно, что женщины вечно покупают не тот галстук, и тетя Мейбл не
является исключением. Однако ответить ей было надо.
- Ты должен написать и поблагодарить за подарок, - говорили мне дома,
поглядывая на галстук, лежавший на столе.
- Само собой, - отвечал я беспечно. Желудок мой был наполнен беконом, а
душа - благими намерениями. - Сегодня же и отвечу.
В течение четырех дней мне удавалось без особого труда забыть о
галстуке, но на пятый мои домашние спросили:
- Ты еще не написал тете Мейбл?
- Нет, - ответил я, - но обязательно напишу.
- Когда?
- Завтра вечером.
Вот тут-то и начались страдания. Галстук тети Мейбл стал буквально
преследовать меня. Я вдруг вспоминал о нем во время работы и обливался
холодным потом: "Я еще не ответил тете Мейбл".
В кино, в самый разгар любовных сцен, мне вдруг являлся этот галстук. Я
сжимал кулаки, морщился и, запрокинув голову, стонал. Потом, стиснув зубы,
забывал о нем.
Каждый вечер домочадцы безжалостно допытывались:
- Когда ты собираешься ответить тете Мейбл?
- Ты еще не поблагодарил тетю Мейбл за галстук?
- Не забудь. Сегодня, ты должен написать тете Мейбл.
- Прошло уже полмесяца, как тетя Мейбл прислала тебе галстук.
Я начал худеть. Один вид письма, пришедшего вместе со злополучным
галстуком, заставлял меня вздрагивать; при взгляде на любой исписанный
клочок бумаги я чувствовал, как сердце мое замирает по крайней мере на шесть
секунд. Я не мог пройти мимо магазина галстуков, чтобы в окне его мне не
почудилось глядящее с укором лицо тети Мейбл.
Иногда, сидя в трамвае, я вытаскивал из кармана ее письмо. "Завтра, -
бормотал я несвязно, - завтра я на него отвечу".
На третью неделю в моем состоянии появились признаки улучшения.
Домочадцы прониклись ко мне презрением и перестали меня упрекать, и я мог
спокойно думать о том, что должен ответить тете Мейбл. Я снова почувствовал
интерес к друзьям и даже обсуждал с Джорджем галстуки, не вспоминая при этом
о тете Мейбл.
На четвертую неделю я обрел свою прирожденную веселость и уже не
терзался при виде письма, а смотрел на него как на что-то относящееся к
далекому прошлому.
"Она сама уже успела о нем забыть", - уверял я себя.
Те, кому доводилось испытывать подобные чувства, могут себе
представить, с каким удовольствием повторял я про себя эти простые слова.
Сегодня я разорвал письмо и теперь с нетерпением жду нового подарка от
тети Мейбл. Вот тогда, наверное, отвечу.
^TЯ БРОСИЛ КУРИТЬ^U
Перевод Н. Шерешевской
В прошлый понедельник в моей жизни произошло великое событие: я бросил
курить.
- Джордж, - сказал я, - либо жена, либо курево должны уйти из моей
жизни. Я не могу позволить себе то и другое.
- Твоей жене будет нелегко, - сказал Джордж, - но я не осуждаю тебя.
Когда же она уходит?
- Она остается, - ответил я мрачно. - Я бросил курить.
Джордж был потрясен.
- Я тебя не узнаю!
- Я сам себя не узнаю, - ответил я. - Представляешь, с июля месяца я не
покупал сигарет!
- Ну так стрельни у меня, - сказал Джордж и открыл портс
Я взял одну и закурил.
- Все, - продолжал я, - больше не курю.
- Эх, мне бы бросить, - сказал Джордж, - да, боюсь, характера не
хватит.
Немного погодя я встретил Фреда. Ему я тоже сообщил эту новость.
- Выкури со мной одну напоследок, - сказал он.
Я выкурил две, объясняя ему при этом, какую я надеюсь получить
экономию.
- У меня уходило на сигареты семь шиллингов в неделю, - объяснил я. -
Так что теперь я как бы получил семь шиллингов прибавки.
- Железный у тебя характер, - сказал Фред. - Вот мне ни за что не
бросить.
- Для этого нужна сила воли, больше ничего, - сказал я.
На работе кто-то подарил мне к рождеству пачку сигарет - пятьдесят
штук. Вопреки собственному желанию, просто из чувства благодарности, я
заставил себя выкурить всю пачку за два дня, чтобы поставить на этом точку.
В среду у меня было как-то неприятно во рту, и до второго завтрака я
жевал земляные орехи, чтобы не курить. Есть мне совсем расхотелось. Я вышел
на улицу и купил фунт изюма, который заменил мне привычные сигареты.
Днем я выкурил две сигареты с другом, получившим их в подарок. Он
попросил меня оказать ему честь и выкурить остальные десять тоже.
Прикончил я их к пяти вечера, но мне было так нехорошо, что пришлось
занять две сигареты у жены, чтобы успокоить боль в животе.
В четверг я выкурил с Фредом две сигареты в честь победы над дурной
привычкой, и в тот же вечер Джордж преподнес мне сто сигарет в, коробке как
последнюю дань пороку, которым я страдал столько лет. Я поспешил
расправиться с ними, чтобы доказать, что моя воля не поддастся пороку после
того, как я от него избавился.
В пятницу вечером я открыл фунтовую пачку табаку, которую подарила мне
мать, а вчера прикончил пятьдесят сигарет, подаренных отцом, и при этом меня
вовсе не тянуло курить.
На сегодня сэкономлено семь шиллингов. Правда, у меня саднит горло и
меня душит кашель, но ведь ни одну дурную привычку нельзя бросить без
неприятных ощущений.
За будущее я спокоен: вот прикончу дюжину пачек, подаренных тетей
Мейбл, и тут же начну ту пачку в пятьдесят штук, которую подарил мне мой
шеф, а там дойдет очередь и до прессованного табака, который подарила мне
Дейзи.
Зато как приятно сознавать, что ты бросил курить!
^TДРУГ В БЕДЕ - ДАВАЙ БОГ НОГИ^U
Перевод Н. Шерешевской
Джордж решил собирать пословицы. Другие собирают марки, а он -
пословицы. Теперь он говорит только пословицами, и разговаривать с ним - все
равно что разговаривать с Конфуцием.
- Я устал,- пожаловался я ему как-то на днях.
- От работы и лошади дохнут, - ответил он.
- Я бы хотел быть богатым.
- Желать богатства лучше, чем быть богатым.
- Я с тобой не согласен, Джордж, - сказал я. - Как это понимать?
- Дурака учить - что мертвого лечить.
- Ты переходишь на оскорбления, Джордж, - с достоинством сказал я.
- Лучше умный враг, чем глупый друг, - сказал Джордж.
- Возможно, - сказал я, - но я немало для тебя сделал, Джордж. Ты
будешь тосковать без меня.
- С глаз долой - из сердца вон.
- Ты сошел с ума, Джордж, - сказал я. - Сейчас самое время, чтобы
кто-то сказал тебе правду.
- За правдивые погудки смычком по рылу бьют, - с угрожающим видом
сказал он.
- Каким смычком? - спросил я. - С каких пор ты стал заниматься музыкой?
- Кто платит, тот и музыку заказывает.
- Я разделяю эту мудрую мысль, - согласился я.
- Мудрость надо уважать, даже когда она дает непригодные советы.
Он прямо-таки сыпал афоризмами.
- Ну, это уж полная чушь, - сказал я. - Хорош только тот совет, который
тебе по душе, - сказал я. - Мои друзья говорят...
- Собака лает - ветер носит.
- Ну знаешь! - сказал я. - Это мои-то друзья - собаки? Так прикажешь
тебя понимать? Мне это обидно, - сказал я. - Обидно за моих друзей. Я люблю
своих друзей. Мир стал бы лучше...
- Если бы волею судеб в мире не стало лотосов, неужели лебеди рылись бы
в навозе, подобно курам? - спросил Джордж.
- При чем тут куры? - возразил я.
Джордж только рукой махнул.
- "Я спросил об отце его. Он отвечал: "Мой дядя зовется Шейб", - звучно
процитировал он.
- Не понимаю, - сказал я.
- Век живи - век учись, - долбил свое Джордж.
Меня взяло опасение.
- А ты не влюбился ли, Джордж? - спросил я.
- Любовь слепа, - отвечал Джордж.
- Я поговорю о тебе с доктором, - сказал я. - Ведь я добра тебе хочу,
Джордж.
- Ври, ври, да оглядывайся! - строго предупредил он.
- Зачем врать? - сказал я. - Я ему все как есть расскажу.
- Соловья баснями не кормят, - сказал Джордж.
- Ну я пошел, Джордж, - сказал я. - Хватит с меня.
- Хорошие люди могут разорвать дружбу, но взглядам своим не изменят.
Сломать у лотоса стебель не значит разъединить его волокна, - изрек Джордж.
- Вообще-то я пришел стрельнуть у тебя пять шиллингов, - сказал я.
- Одолжить деньги или свой ум - все равно что потерять их.
- Так как же насчет деньжат?
- Жди, дурак, пока рак свистнет.
- Ну это уж слишком! - закричал я. - Ноги моей здесь больше не будет!
- Блажен, кто приходит и не задерживается, - пропел Джордж.
Я покинул его. Я был совершенно убит. Когда я дошел до калитки, я
запальчиво крикнул ему:
- Все прах и тлен, когда душа в тоске и безутешна!
Будь ему неладно, этому Джорджу!
^TНАУКА ОБ ОТЦАХ^U
Перевод Н. Шерешевской
Изучение отцов - весьма увлекательная наука, без которой нельзя считать
ваше образование законченным.
Отцы не подвластны дочерям, но дочери подвластны отцам и кое-кому еще
по закону равенства величин (теорема 13). Надо признать эту истину, если это
истина вообще, прежде чем вы решитесь ухаживать за чьей-нибудь дочкой.
Ухаживание - вещь серьезная, и успех вам обеспечен лишь в том случае,
если вы отдаете себе отчет в том, насколько сильную позицию занимает отец в
битве за руку его дочери.
Начните наступление. Если наступление начинает отец, все обстоит куда
сложнее. Если отец любит играть в шашки - непременно сыграйте с ним. Но
избави вас бог обыграть его! Только проигрывайте, однако выражайте при этом
крайнее изумление.
- Ого, мистер Тяпляпс! Со мной никогда такого не случалось! Вам просто
грех не выступать в австралоазиатском чемпионате! Нет, я должен пойти и
рассказать об этом вашей дочке!
При встрече с дочкой забудьте о шашках. Говорите только о любви.
- Ах, Персифон, разве любовь не прекрасна?
Как правило, дочек редко интересуют шашки, зато любовь их интересует
всегда.
Первый отец, с которым я сразился за его дочь, считал, что никто не
достоин ее. Тогда я попытался логически доказать ему, что он не драв.
- Мистер Прахомм, - сказал я, - считаете вы себя достойным отцом вашей
дочери?
- Ал, - ответил он серьезно, - считаю.
- Я тоже, - сказал я и пожал ему руку. Затем мы выпили, и я спросил
его:
- Как вы думаете, я ровня вам, мистер Прахомм?
- Конечно, мой мальчик, - ответил он снисходительно.
- Прекрасно, - сказал я, очень довольный собой. - Две величины, равные
порознь третьей, равны между собой. Верно, мистер Прахомм? - сказал я.
Значит, я заслуживаю руки вашей дочери?
- Вы заслуживаете, чтобы вам указали на дверь, - сказал он.
Другой отец боялся своей жены, но меня он не боялся.
- Моей жене не нравится, - сказал он мне, - что вы увиваетесь вокруг
Нелл (так звали его дочку). Она говорит, что вы мелкий аферист, - сказал он.
- А что говорит Нелл? - спросил я его.
- Как раз обратное, - ответил он.
- То есть, что я крупный?! - воскликнул я. - Меня это не устраивает.
Прощайте! - И я ушел.
Отец, которого я сейчас обрабатываю, любит, когда меня нет рядом. Он
сам сказал мне об этом.
- Значит, мистер Клейфилд, - сказал я, - если бы вы меня вообще не
видели, то души бы во мне не чаяли?
- Вы попали в самую точку, - сказал он.
- Благодарю вас, - сказал я. (Я всегда очень вежлив с отцами.)
Теперь я встречаюсь с его дочкой без него.
Мне кажется, это вообще самый лучший выход из положения. Чем меньше
видишься с отцом, тем лучше для всех. Однако, если ты даже не видишь отца,
ты все равно его слышишь.
- Эдит, сейчас же домой!
И ты исчезаешь в погоне за последним трамваем, недоумевая, как у такого
ужасного отца может быть такая прелестная дочка.
^TСТРАДАЙ МОЛЧА!^U
Перевод В.Смирнова
Люди, которые любят говорить "улыбайся и терпи" или "страдать надо
молча", ничего не понимают ни в улыбках, ни в страдании.
Я отлично умею и улыбаться и страдать, но молчать - это не для меня. Я
за шумное страдание и без всяких улыбок.
Страдать для меня в порядке вещей. Я страдаю очень легко. Стало быть,
кому, как не мне, вразумить всех тех, кто не знает, как надо страдать.
Во-первых, улыбки решительно исключаются. Если вы, страдая, улыбаетесь,
никто не узнает, что вы страдаете. А в таком случае пропадает все
удовольствие.
Что до молчаливого страдания, то его можно рекомендовать тогда, когда
само выражение вашего лица говорит о том, что вы страдаете.
Если я решаю страдать молча, я совершенно недвусмысленно заявляю об
этом домашним.
- Я удаляюсь в свою комнату, чтобы молча страдать, - говорю я.
Такое заявление не только пугает тех, к кому оно относится, но и
заставляет их тоже страдать.
Таков секрет полноценного страдания. Делайте так, чтобы другие страдали
вместе с вами. Я всегда так поступаю. Только на прошлой неделе вместе со
мной страдали пять или шесть человек, и ни один из них не улыбался и не
молчал.
Я подрядил маляра покрасить за 50 фунтов наш дом. Маляр был в восторге.
Я тоже. Когда он сделал половину работы, я собрал домашних и сказал, что у
меня нет денег для расплаты. Занятно было видеть их страдающие лица, слышать
их страдающие голоса. Сам я в этот момент и не думал страдать. Моя очередь
пришла, когда я объяснялся с маляром. А потом начал страдать он.
Все это прекрасный образец коллективного страдания на высшем уровне.
Страшно интересно: страдала ли жена маляра, когда он объяснился с ней?
Надо спросить его завтра об этом.
^TСДЕЛАЙТЕ ОДОЛЖЕНИЕ^U
Перевод Н. Шерешевской
Не люблю я делать людям одолжения: уж больно накладно.
Если кто-нибудь просит вас об одолжении, будьте уверены, что вам
готовят какую-то неприятность. Вам предложат пожертвовать либо деньгами,
либо вашими силами, либо временем, либо покоем. А нет - так наживете себе
врагов и недоброжелателей.
Одолжения всегда ходят косяками. Стоит вам сделать одно одолжение, как
за ним последуют просьбы о новых, можете не сомневаться. И если вы сделаете
все, о чем вас попросят, то скоро заработаете репутацию хорошего человека.
У меня такой репутации нет.
Только учтите, я не говорю, что не заслуживаю ее. Я заслуживаю. Но
только в другом смысле.
Когда меня просят об одолжении, я сначала оглядываюсь украдкой, а потом
шепчу просителю на ухо:
- А что мне с этого будет?
Всех, кто просит об одолжении, это очень огорчает. Почему-то они
думают, что сделать одолжение - сущий пустяк и даже намек на вознаграждение
может оскорбить.
Мой обычай задавать этот вопрос всякому, кто просит меня об одолжении,
привел к тому, что мое имя было упомянуто в связи с одним весьма
своеобразным выражением.
Я подслушал случайно, как Джордж, обсуждая меня с моим зятем Томасом,
сказал:
- Если ты хочешь чего-нибудь от него добиться, ты должен его подмазать.
Его слова поразили и ошеломили меня, они оскорбили меня до глубины
души, не говоря уж о чувстве величайшего раздражения.
Я вылез из-под стола и сказал:
- Джордж, то, что ты сейчас сказал, - клевета, я потребую, чтобы ты
повторил свои слова в суде. Больше того, - продолжал я, - я подам на тебя в
суд за диффамацию. Ты потеряешь на этом сто фунтов, а то и тысячу, кто
знает. Во всяком случае, не я, лично я, не очень-то разбираюсь в тонкостях
законов.
- Фунта хватит, чтобы ты забыл об этом? - спросил Джордж упавшим
голосом.
- Сделай одолжение, Джордж, - сказал я, - два фунта.
Он сделал одолжение.
Можно сказать, это был единственный случай в моей жизни, когда не меня
просили об одолжении, а я просил. Подвигло меня на это не законное чувство
справедливости, а счет от бакалейщика на два фунта, который лежал у меня в
кармане.
Советую всем, кого осаждают просьбами об одолжении, взять пример с меня
и не делать одолжений, а просить о них.
^TИСКУССТВО ОТВЕЧАТЬ^U
Перевод В.Смирнова
Есть множество шаблонных вопросов, с которыми постоянно сталкиваешься в
кругу семьи и которые, если неправильно на них отвечать, могут принести вам
уйму хлопот и забот. Жизнь в семье значительно облегчается, если умело
отвечать на вопросы домашних.
Возьмите, к примеру, вопрос:
- Ты кормил собаку?
Правильно ответить на этот вопрос следует так:
- Я нет. А ты?
Ограничившись одним "нет", вы как бы берете на себя обязательство пойти
и накормить собаку. Добавляя к своему ответу "А ты?", вы сваливаете
ответственность за кормежку на того, кто спрашивает. На ваш встречный вопрос
следует лишь неуверенное "нет". Вы припечатываете его приказанием: "Ну так
иди и покорми ее!" - а сами тем временем можете спокойно читать газету.
Вот видите, как все это важно. Просто удивительно, сколько сил можно
сберечь, овладев искусством отвечать. Я никогда себя не перенапрягаю, и
исключительно потому, что я на все знаю ответ.
За вопросом "Во сколько ты пришел вчера домой?" может последовать
выговор за то, что ты поздно ложишься спать. Надо искусно обойти этот
вопрос. На мой взгляд, в данном случае лучше всего выложить какую-нибудь
поразительную новость, чтобы заставить домашних забыть, про вопрос.
Например, можно сказать: "Вы слышали вчера вечером треск? Говорят, это
чей-то автомобиль потерял управление и проломил забор миссис Парк".
Это даст всем пищу для разговоров на час, если не больше, а вам -
возможность спокойно удалиться.
Если домашние способны оценить тонкую шутку, контрудар можно
варьировать.
"Вы слышали вчера вечером треск?" - спрашиваете вы. "Нет, - отвечают
вам. - А что такое?" "Это я наступил на коробок", - объясняете вы.
От такой ловкой шутки весь дом, покатится со смеху. Им наплевать, когда
вы приходите домой. В сущности говоря, им наплевать, если даже вы совсем не
придете домой.
Если вас спросят, выставили ли вы молочную бутылку на крыльцо, сделайте
вид, будто вы зачитались, и пробормочите: "Какая превосходная
характеристика!" Если спрашивающий будет настаивать, поднимите глаза и с
мольбой в голосе скажите: "Давайте обойдемся завтра без молока. Я не хочу
молока, а вы?"
Если и это не поможет, выставьте бутылку без дальнейших препирательств.
"Кто пролил чай на скатерть?" - это ужасный вопрос. На него просто не
надо отвечать. Каждый станет отрицать свою вину, а вы тем временем встаньте
и выйдите из комнаты. Не возвращайтесь до тех пор, пока скатерть не будет
выстирана.
Никогда не признавайтесь, что это вы перепутали газетные листы. "Где
четвертая страница?" - такой вопрос оставить без ответа нельзя. Валите все
на собаку, эта отговорка ничуть не хуже других.
На вопрос: "Ты видел, я оставил тут шестипенсовик?" - ответить проще
простого. Ответ: "Да, видел. На, возьми обратно".
Иногда полезно огорчить спрашивающего. На вопрос: "Ты выстирала мою
синюю рубашку?" - женщина может ответить: "Нет, но зато я выстирала твой
синий костюм". Спрашивающий падает духом, и у него на несколько дней
отшибает охоту о чем-либо спрашивать.
"Ты съешь два яйца?" - с этим вопросом легко разделаться, спросив: "Это
все, что у тебя есть?" Такой вопрос раздражает спрашивающего.
"В ванной кто-нибудь есть?" - коварный вопрос, если его задают на весь
дом. Обычно я отвечаю из спальни: "Да, там я!"
Таким образом вы можете неограниченно пользоваться ванной.
^TКАК РАЗВЛЕЧЬ БОЛЬНОГО^U
Перевод Н. Шерешевской
Больше всего на свете я люблю развлекать больных. Как-то раз я успел до
второго завтрака развлечь четырех больных подряд. Правда, они были до того
больны, что вряд ли понимали, что их развлекают.
С некоторых пор я специализировался на развлечении больных, страдающих
аппендицитом, а затем расширил пределы своей деятельности на больных белой
горячкой.
Достоинство моего метода в его простоте. Я присаживаюсь к постели
больного и облокачиваюсь на его подушку. Потом с громким смехом рассказываю
ему на ухо разные анекдоты.
- Вы слышали про пациента, который сказал врачу, пообещавшему его
вылечить: "К чему такая спешка, доктор?" Это напоминает мне анекдот о
докторе, которого жена пациента встретила известием: "Мне кажется, доктор,
что он уже поправился, потому что хотел выбросить все лекарства". Но все это
чепуха по сравнению с другим случаем, когда доктор оперировал татуированного
матроса и ему пришлось вырезать три линкора, прежде чем он добрался до
аппендикса.
Потом я поднимаюсь и, все еще сотрясаясь от смеха, выхожу в ближайшую
дверь.
Тем не менее, как ни странно, я терпеть не могу, когда развлекают меня.
Всю прошлую неделю я пролежал с легкой простудой, осложненной ларингитом,
воспалением брюшины и острой диспепсией. В остальном я был совершенно
здоров.
И, представьте, у меня не было ни малейшего желания, чтобы меня
развлекали, однако друзья так настаивали, что я не мог отказать.
В понедельник развлекать меня пришел Джордж. Он принес мне апельсины.
Словно предчувствуя этот приток цитрусовых, я еще до него расторг контракт с
зеленщиком.
- Ты выглядишь лучше, чем я ожидал, - весело начал Джордж.
- Нельзя судить о книге по обложке, Джордж, - пожаловался я.
- Не прибедняйся, - сказал Джордж, - еще поживешь. Сотни людей живут с
болезнями похуже твоих и не жалуются.
Его слова заставили меня призадуматься. Но чем глубже я в них
вдумывался, тем тяжелее становилось у меня на душе.
Затем пришел мой зять Томас. Он тоже положил на стол апельсины и
спросил Джорджа:
- Ну, как он?
Джордж нахмурился, покачал головой и нарочито громко сказал:
- Прекрасно, не правда ли, старик?
А потом отвел Томаса в сторону и прошептал:
- Острый приступ меланхолии.
- Чушь! - сказал я, садясь на постели.
- Успокойся, старик, - сказал Джордж. - Отдохни. Ляг. Дай я поправлю
тебе подушку. Вот теперь хорошо. Ложись. - И Джордж силой уложил меня опять.
В это время Томас откупоривал пузырьки с лекарствами и нюхал их.
- Так, так, - сказал он, поднеся один из пузырьков к носу. - Этот запах
я не слышал с того самого года, как умер старый мерин нашего дедушки.
Мне стало совсем плохо.
- Оставьте меня, друзья, - попросил я.
- Чудак, - прошептал Джордж, покидая комнату.
После этого у меня начался жестокий рецидив, но родственники все же
надеются на поправку. При условии, что больше никто не придет меня
развлекать.
^TПРОГУЛКА С ДРУЗЬЯМИ^U
Перевод Н. Шерешевской
Больше всего на свете я не люблю выезжать на прогулку с друзьями.
Наступает воскресенье, и вот их машина уже у вашего дома.
- Хочешь с нами прокатиться? - кричат они. Сказать "нет" нельзя,
воспитание не позволяет, и вы отвечаете "да", хотя пропал тогда целый день.
- Что с собой взять? - спрашиваете вы.
Ничего. У них все есть. Могу ручаться. Машина полна, как в часы пик.
Можно заранее сказать, что, как только вы подойдете к машине, вам предложат
"втиснуться".
Дорогой читатель, оглянись на своое прошлое! Могу ручаться, что и ты
втискивался не раз и не два в своей жизни. Это ужасно. Это - просто
варварство. На кой черт они прихватили еще миссис Олф Цитрусхилл с детьми!
Но не ваше дело спрашивать. Вы втискиваетесь в машину, именно
втискиваетесь, иначе не назовешь. Прежде чем тронуться с места, надо еще
решить вопрос, кто сядет на откидное место, а кто на заднее сиденье.
- Я сяду на откидное.
- Нет, я.
- Сиди уж сзади.
- Мы оба сядем сзади, Олф сядет на откидное.
- Нет, я не сяду на откидное.
Глупцы, глупцы! К чему весь этот балаган! Ведь всем ясно, что на
откидное сяду я, раз втиснулся последним.
Затем ваш друг кладет руки на руль и, обернувшись, спрашивает:
- Куда бы ты хотел поехать?
Все было решено уже три дня назад, так что проявите осмотрительность и
отвечайте:
- Да мне, собственно, все равно. На самом деле вам, конечно, не все
равно, но трагедия состоит в том, что к этому моменту ваша судьба
уже не в ваших руках.
Итак, тронулись. Теперь вы должны задать несколько обязательных
вопросов:
- Вам удобно, миссис Цитрусхилл?
- Я вас не раздавил, Олф?
- Могу я переставить этот термос?
- Ох, простите, кажется, я сел на сэндвичи! На все их вопросы вы должны
отвечать:
- Не беспокойтесь. Я люблю сидеть на откидном.
И тут вас сражает догадка. Как, неужели? Да, именно туда. Вас везут к
Красным скалам.
Красные скалы вы любите, почему бы нет? Но вы уже были там два раза на
прошлой неделе и один раз - на позапрошлой. Там живет ваш зять Томас, хотя
этого все-таки недостаточно, чтобы их разлюбить.
Вам знакомо каждое дерево на этой дороге, но если б даже это было не
так, это не имеет значения, разговор будет идти о чем угодно, только не о
пейзаже.
Когда вы отправляетесь на прогулку с друзьями, разговор всегда
начинается с "мне это напоминает".
- Мне это напоминает день, когда мы поехали в Виннум. Помнишь, Джордж?
Не успеваете вы закрыть рот, как миссис Цитрусхилл тут же вставляет,
что ей это напоминает поездку в Берли-Хедс. Так всю дорогу каждый вспоминает
какое-нибудь из своих путешествий.
Но вам уже все равно. Вы не можете думать ни о чем, вы сидите на
откидном месте, и этот факт поглощает все ваши мысли до тех самых пор, пока
около восьми вечера вы, шатаясь, не вылезете из машины.
Нет, ни за что на свете не сяду больше на откидное место, клянетесь вы.
^TСРЕДСТВО ОТ ЗАБЫВЧИВОСТИ^U
Перевод В.Смирнова
Я всегда страдал от неумения беседовать с людьми, чьих лиц и имен я не
могу припомнить.
К тебе подходят на улице, здороваются и заводят разговор о прошлой
встрече. Раньше, разговаривая с такими людьми, я запинался на каждом слове и
отчаянно старался припомнить, с кем имею дело.
Но теперь с этим покончено. Я придумал четыре фразы для разговора с
людьми, которые вас знают, а вы их забыли. Человека, вооруженного этими
фразами, уже ничто не смутит.
Вот эти фразы:
"Очень хорошо, спасибо",
"Не знаю, что и думать",
"Как сказать",
"Как летит время!"
На прошлой неделе я испытал свое изобретение на человеке, который
поздоровался со мной, как давно утраченный друг.
- Черт меня побери, если это не Алан! - сказал он. - Как живешь?
- Очень хорошо, спасибо, - ответил я, доверчиво улыбаясь.
- Не видел тебя, должно быть, три года!
- Как летит время!
Система действовала превосходно.
- Летит, летит. Все на той же работе?
- Не знаю, что и думать.
- Ну, конечно, - засмеялся он. - Я слышал, ты женился.
- Как сказать.
- Что такое?!
Собеседник был явно ошарашен.
- Не знаю, что и думать.
Система начала внушать мне опасения.
- Да-да, понимаю, должно быть, к этой мысли так трудно привыкнуть.
- Как летит время!
- Да-да. Уж это так. Возьми хотя бы Джона. Кошмарная история, правда?
- Как сказать, - стойко пробормотал я, теряясь в догадках, о какой
такой истории он говорит.
- Ну нет, тут не может быть двух мнений. Он ее погубил, это факт.
- Не знаю, что и думать.
- Представляю, каково ему сейчас.
- Очень хорошо, спасибо.
- Правда? Ну-ну, - сказал он изменившимся тоном. - Как насчет выпить по
старой дружбе?
- Не знаю, что и думать.
Когда мы вошли в ресторан, я твердил "Как летит время!" с интервалами в
пять минут. В полночь с этими же словами я нетвердым шагом взошел на веранду
моего дома.
^TПОЧЕМУ ТЕБЯ ИЗБЕГАЮТ^U
Перевод В.Смирнова
Если вас избегают, значит, вы интересный собеседник. Я знаю это по
собственному опыту, по моим друзьям. Они соскакивают с трамвая, когда я в
него сажусь, и сворачивают в разные закоулки, лишь бы не встретиться со
мной.
Увидеть, что тебя избегают, или предсказать, что тебя скоро начнут
избегать, одинаково легко.
Как ни странно, тебя избегают лишь те, кто тебя знает. Я пока не знаю
случая, чтобы меня избегали незнакомые люди.
У меня даже сложилось впечатление, что чем лучше тебя знают, тем
старательнее избегают. Это происходит оттого, что люди не сразу осознают,
какой ты блестящий собеседник.
Возьмем первый раз, когда Джордж увильнул от встречи со мной. Я настиг
его в тот момент, когда он садился в трамвай. Когда трамвай тронулся, Джордж
соскочил. Я хотел последовать за ним, но не мог протиснуться сквозь толкучку
на подножке.
Мимоходом упомяну, что до этого случая я вечер за вечером развлекал
Джорджа историями из моей жизни. Я излил ему свою душу. Я рассказал ему о
всех своих невзгодах. Меня четыре раза оперировали, и я подробно описал ему
каждую операцию.
Вечер за вечером я вывертывался наизнанку, лишь бы угодить ему. Если он
шел смотреть кино, а я это кино уже видел, я рассказывал ему содержание от
начала до конца. Я рассказывал ему развязки детективов, которые он читал.
Когда он купил себе новое пальто, я сказал ему, где можно купить такое же,
только дешевле.
Если он был с девушкой, я предостерегал его. Я рассказывал ему, на
скольких девушках я мог бы жениться, если б только захотел. Я даже описывал
ему свои приключения во время отпуска. Если ему приходило на ум рассказать,
как хорошо он пообедал, я описывал ему гораздо лучшие обеды, которые я едал.
Я взял у него взаймы, и после этого он дважды окликал меня на улице, а я
пробегал мимо не останавливаясь.
Чего только я не делал для этого человека! И вот теперь он меня
избегает.
Ведь есть же, наверное, люди, сотни людей - не менее интересные
собеседники, чем я. Вот бы встретиться с ними как-нибудь вечерком,
потолковать о том о сем! А то и основать нечто вроде клуба. Как насчет
этого? Назовем его "Общество избегаемых людей", а председателем буду я.
^TРАЗ УЖ ТЫ ВСТАЛ...^U
Перевод В.Смирнова
У человека может быть множество оснований встать во время еды или
субботнего приема гостей и одно очень веское основание не вставать, а сидеть
на месте.
В каждой семье есть человек, который только и ждет этого момента, чтобы
обратиться к тебе с просьбой "раз уж ты встал".
- Раз уж ты встала, мам, подай мне сковородку.
- Раз уж ты встал, пап, проверь, заперта ли входная дверь.
- Раз уж ты встал, сбегай опусти это письмо. Разумеется, самое верное
средство к решению проблемы - никогда не вставать на ноги.
Что касается лично меня, то я купил себе кресло-коляску, чтобы
передвигаться из комнаты в комнату без риска быть застигнутым на ногах, но я
не возьму на себя смелость рекомендовать это радикальное средство другим
жертвам домашнего произвола. Ведь совершенно ясно, что в известных случаях
все же приходится вылезать из кресла-коляски, и тут-то вас и ловят врасплох.
Чаще всего эта ситуация возникает тогда, когда люди, из принципа не
желающие расставаться со своим местом, просят налить чашку чаю.
Вот вы сидите вокруг стола и ждете, чтобы кто-нибудь встал. В каждой
семье есть такой рассеянный, и именно он по забывчивости встает налить себе
еще чашку чаю.
Это служит сигналом для здравомыслящих, которые хором кричат:
- Раз уж ты встал, Джордж, налей и мне, будь добр!
Джордж в очень щекотливом положении. Чайник для заварки пуст, а
доливать не годится: старая заварка уже не настоится.
Я редко так попадаюсь, но уж если попался, то сливаю заварку в свою
чашку, а потом уже доливаю чайник.
Это снискало мне очень дурную славу.
Очень дурная слава в данном отношении очень хороша: вам не приходится
пить жидкий чай, а кроме того, те, кто не любит, чтобы их застигали
врасплох, все же предпочитают быть застигнутыми врасплох, нежели получить
чашку жидкого чаю.
Это гораздо более действенное средство, чем кресло-коляска.
^TКАК ДРУЗЬЯ УКРЕПЛЯЮТ МОЕ ЗДОРОВЬЕ^U
Перевод Н. Ветошкиной
Десять часов утра. Я только что выпил чашку черного кофе, подслащенного
глюкозой, - это мне посоветовал Альф, закончил втирать в голову средство для
укрепления волос, которое мне дал Билл, и выпил рыбьего жира, которым меня
снабжает моя бабушка.
В течение следующих двух часов я приму четыре пилюли, содержащие
экстракт сырой печенки, десертную ложку порошка, способствующего
пищеварению, и выпью глоток оливкового масла. Все это предписано мне моими
друзьями. Затем я съем второй завтрак - немного орехов и изюма - и завершу
его чайной ложкой порошка, предназначенного для приема после еды, и рюмкой
тонизирующего средства.
Потом я второй раз смажу голову средством Билла и сделаю ингаляцию с
эвкалиптовым маслом. К этому времени я уже достаточно плохо себя почувствую
и должен буду прилечь, чтобы повторить всю эту процедуру за обедом.
В плачевном состоянии моего здоровья виноваты мои друзья.
Всего несколько недель назад я спокойно ел свиные отбивные и салат из
огурцов. А теперь даже изюм портит мне печень, а от одного вида сладкого
пудинга у меня начинается нечто вроде морской болезни.
И все это из-за моего стремления "укреплять свое здоровье".
Начал все это Джордж. Он сказал:
- Ты очень бледен. Тебе необходимо есть побольше сырой печенки. Она
способствует кроветворению.
- Ненавижу сырую печенку, - сказал я.
- Будешь принимать ее в пилюлях, - сказал он. - В виде экстракта.
Каждая пилюля соответствует полфунту сырой печенки, так ты принимай по
четыре пилюли перед каждой едой.
Я произвел подсчет.
- Это составит шесть фунтов печенки в день, - сказал я. - Таким путем
можно легко заработать гемофилию.
- Должно быть, я ошибся, - сказал Джордж. - Возможно, в каждой пилюле
всего лишь пол-унции сырой печенки, - добавил он, - так ты можешь принимать
по шесть пилюль.
- Я думаю, мне лучше начать с четырех, - заметил я.
- Я тоже так думаю, - сказал Джордж.
На следующий день я встретил Билла. Я ему сказал, что для "укрепления
своего здоровья" принимаю печеночный экстракт.
- У меня как раз имеется средство специально для тебя, - сказал он. -
Ты помнишь, я говорил тебе об укрепляющем средстве, которое принимает моя
жена?
- Да, - сказал я.
- Так вот, я его тоже принимал и никогда в жизни не чувствовал себя
лучше. Это рецепт одного доктора с Коллинз-стрит. Я тебе его достану.
И он достал.
- В этом лекарстве много стрихнина, железа и мышьяка, - сказал он.
- Чудесно, - сказал я.
- Теперь о твоих волосах, - сказал он.
- Да, - сказал я.
- Ты скоро станешь лысым, как яйцо.
- Факт, - печально подтвердил я.
- Я этим займусь, - сказал он.
Он ушел и вернулся с банкой из-под табака, наполненной какой-то желтой
мазью.
- Я это сам сделал, - сказал Билл. - Это смесь из свиного жира и серы.
Унаследована от предков.
- Что, эта банка?
- Нет, рецепт.
- Мазь пахнет так, словно действительно унаследована от предков, -
заметил я.
- Добавь туда духов, - сказал Билл, - и втирай в голову три раза в
день.
- До или после еды?
- После.
Как-то меня навестил Альф. Я объяснил ему, как я "укрепляю свое
здоровье".
- Нет ничего лучше кофе с глюкозой, - сказал он, - пей его утром и
после обеда. А оливковое масло ты пьешь? - спросил он.
- Нет, - ответил я.
- Пей его, - сказал он.
- Ладно, - сказал я.
Мне становилось все труднее и труднее "укреплять свое здоровье". Я
нажил себе несварение желудка.
Джордж дал мне порошок, который я принимаю после еды, а Альф - порошок,
который я принимаю перед едой.
Бабушка порекомендовала мне пить рыбий жир и делать ингаляцию.
Но несварение стало еще хуже. Мои друзья, собравшись экспромтом,
решили, что я должен соблюдать диету и за вторым завтраком есть только изюм
и орехи.
- На одних орехах и изюме я не смогу свое здоровье, - сказал я.
- Зато это натуральные продукты, - заявили друзья. - Бери пример с
животных. - Но животных, с которых можно было бы брать пример, вокруг не
было.
Мне расхотелось "укреплять свое здоровье". Ко сну я должен был
готовиться за час раньше обычного, чтобы успеть справиться со всеми
лекарствами, которые необходимо было проглотить. И спать я уже не мог.
Я пожаловался Джорджу.
- Я не сплю, - сказал я.
Он отвел меня в сторону и дал мне какие-то таблетки. Таких маленьких
таблеток я еще никогда не видывал. Вы тоже, наверное, никогда не видели
таких маленьких таблеток.
- Принимай одну перед сном, - сказал он. - Это тебе поможет, но не
вздумай кому-нибудь сказать, что это я их тебе дал. Они запрещены, - сказал
он. - Мне дал их один парень, у которого есть знакомый врач. Их можно
принимать, только если тебя мучит бессонница.
В ночь на понедельник я принял сразу две таблетки. Когда я проснулся,
комната была полна моих друзей, возле моей кровати стоял доктор, и был уже
вечер вторника.
Черт возьми! Ну и спал же я!
Друзья стояли с обнаженными головами, а это люди того сорта, которые ни
при каких обстоятельствах шляп не снимают. И тут я понял, что еще немного -
и мне уже не пришлось бы "укреплять свое здоровье".
Завтра я уезжаю в лес. Укреплять свое здоровье в городе - слишком
опасное занятие, особенно если вокруг тебя такие друзья, как Джордж и ему
подобные.
^T"ТИШЕ, ПОЖАЛУЙСТА!"^U
Перевод В.Смирнова
Людям, которые разговаривают с вами в то время, когда вы читаете, явно
недостает ума. Это горькая, обидная истина, и я никогда бы не высказал ее,
будь я из тех людей, кто разговаривает с вами в то время, когда вы читаете.
Нет, я не из таких. Когда кто-нибудь из домашних читает, я поощряю его
продолжать чтение. Я делаю все, что могу, чтобы ему не мешали.
Если один читает, а другой в это время ходит по комнате, я говорю:
- Какая невоспитанность! Неужели ты не видишь, что Джоан охота
почитать? Обойди вокруг дома, если тебе надо в задние комнаты. Ведь как
трудно читать, когда вокруг тебя слоняются и хлопают дверьми!
Затем я покашливаю и выпиваю стакан воды.
- Не обращай на него внимания, Джоан, - продолжаю я, обращаясь к ней. -
Читай и не думай о них. Советую тебе начать эту главу сначала. Где же тут
прочувствовать все оттенки красок и эмоций, раз тебе все время мешают, черт
их побери!
- Это верно, - просто говорит Джоан.
Она простая девушка, без всякого жеманства, сущее удовольствие слушать
ее простые суждения о простых вещах.
Она читает, а я уговариваю ее читать и не бояться, что ее прервут.
- Хорошие книги до того захватывают, - говорю я, - что забываешь обо
всем, что происходит вокруг. Ты уже дошла до того места, где инспектор
Камерон доказывает, что леди Харгривз убил старший слуга?
- Ну вот, ты рассказал мне конец, - говорит она просто, со свойственной
ей простотой бросает книгу на пол и так же просто выходит из комнаты.
Как уже сказано, она простая душа.