Агоп Мелконян. Ветка спелых черешен
-----------------------------------------------------------------------
Журнал "Техника - молодежи", 1977, N 11. Пер. с болг. - Л.Павлик.
& spellcheck by HarryFan, 9
August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Он шествует к огромному дереву с прозрачными желтыми листьями, по
пестрому ковру из света и тени, к овалу стоячих светло-зеленых вод,
пронизанных копьями тростника и кучами. Там водные змеи - точно
светло-коричневые полосы на дне - и лягушки стерегут свои тайны, которые
он хотел бы раскрыть, как хотел бы взять это размытое округлое пятно с
поверхности пруда и унести с собою туда, куда он уйдет. Скрыться в тени
запруды, ощутить спиною холодноватые прикосновения ящерицы, а после
достать из кармана размытое округлое пятно, поднести к губам и дунуть. Оно
рассыплется на миллион парашютиков одуванчика, песнь скворца подхватит
парашютики, вознесет к синему покрову небес и растворит в синеве.
И тогда появится тот самый знакомец. Лицо у него цвета раскаленного
железа, усталые от бессонницы глаза, и вечно он держит в руках ветку
спелых черешен.
- Как тебя зовут? - спросит его мальчик.
- Васко!
- Ну и ну! И я Васко.
Знакомец двинется по косогору, слегка согнувшись вперед, искривленный,
как зеркальное колечко под часами в комнате учителя, поскольку путь
неблизок и предстоит шагать да шагать. Ступни его оставят широкие следы на
светло-коричневом песке, мальчик прикоснется к следу, и в жесте его
просквозят усталость, боль, тяжкая привязанность.
- Эй, дяденька, постой! - окликнет мальчик человека с усталыми от
бессонницы глазами. - А почему и меня не возьмешь с собой?
Но знакомец будет все отдаляться, светлеть, будто сжигаемый зноем,
поскольку неблизок путь и предстоит шагать да шагать.
Лживые кванты
Мальчик идет по дороге к селу, горы изнывают в безветрии, и небеса
темнеют, как засыхающая капля чернил. Что-то его влечет к дому с колодцем
и крупными розами, устало поникшими в ту сторону, где берег речки. У ворот
приютилась женщина в выцветшем платке, с опущенными на колени руками, лицо
ее, цвета березовой коры, застыло в тревоге. Глаза недвижны, в груди
поселилась боль, которая не может выйти наружу и кинуться - корчащаяся в
безумье - к реке. Женщина молчит, ибо не существует, она еще не нужна, еще
мертвы и застывши дома, колодец и тропинка к нему, розы и кролик во дворе.
Пока что все это лишь мелкие зерна серебряного хлорида - темные, более
светлые, белые, - беспорядочно рассыпанные по целлулоиду, тихие,
прилежные, готовые заблестеть в красивом обмане. Пока что все это лишь
консервированная иллюзия, которая способна породить мир, исполненный
нежности, заботы, укоризны. Отсветы и тени окружат мальчика, и он окунется
в них, он поверит в призрачное соприкосновение, примет иллюзорную
реальность, свыкнется с псевдообъемностью - тогда, когда сольются правда и
вымысел.
- Мальчик приближается к территории эксперимента, - говорит Старший
конструктор. - Привести аппаратуру в готовность. Пусть в этот вечер
охотник убьет волка, и вообще - да будет хороший конец.
- Все понятно, - отвечает Дежурный.
- Если за семь дней его организм не отторгнет генный заряд, мы сможем
спокойно докладывать об успехе.
- Семь дней не так уж мало, шеф. Включаю!
- Мама, ты ведь не сердишься, что я запоздал?
- Нет, мой малыш.
- Дежурный, сделай голос теплее, вспомни, каким голосом говорят матери!
Подчеркни гармоники озабоченности.
- Иди, знаешь, какую вкусную картошку я нынче пожарила, ты себе
пальчики оближешь.
- А сказку перед сном расскажешь?
- Дежурный, расфокусируй немного глаза женщины, чтобы выглядели
прослезенными. Тогда дети становятся другими.
- Конечно, расскажу тебе одну веселую сказку, но сперва поешь. Про
Красную Шапочку ты вроде бы не знаешь, а?
- Нет. А я тебя люблю!
Зернышки ожили, трепещут в живом кристалле, иллюзии текут по тысячам
тонких световодов, и лазеры превращают их в явь. Танцуют многоцветные
спирали, сплетаются, расплетаются, превращаются в прозрачные конусы,
пестрые к привлекательные, как поделки народных умельцев. Волны и поля
покорны воле компьютера, пред глазами камер, зеркал и резонаторов
разыгрывается голографическое действо, интегральные излучатели жестоко
правдоподобны, и кванты моделируют мирозданье площадью в двадцать
квадратных метров, где обитает добрая женщина из зернышек серебряного
хлорида и мальчик с евгеничным зарядом.
- Пусть женщина его не целует, мальчик уснул. Отключи аппаратуру, -
говорит Старший конструктор. - Оставь включенным только амнезатор!
Монолог Старшего конструктора
Он должен забыть обо всем. Завтра ему снова предстоит открыть лет возле
института, реку, мосток, будто он никогда здесь и не бывал. Времена
подопытных кроликов миновали, и я не знаю самопризнания жестче, чем это.
Он никогда не простит мне ложь, голографическую мать, синтезированную
любовь. Но я не знаю, перед кем в большем долгу - перед малышом или перед
тысячами детей, которые появляются на свет с наследственными уродствами,
генетично обремененные и обреченные. Их можно спасти посредством генного
заряда от здоровых людей, и это единственный способ борьбы с
несовместимостью, единственный способ преодолеть генетическое насилие -
да, это так, психологическое насилие. Насилие для борьбы против насилия -
пойми меня, у меня нет иного выхода, ты должен доказать мою правоту.
Все было бы прекрасно, если бы не препятствие в образе дяди Васко с
веткой спелых черешен. Когда он это видел, почему это намертво втиснулось
в его хрупкую память, почему непобедимо? Ты должен его забыть, забыть в
семь дней.
Потому что нельзя перестроить гены, не "разрядив" предварительно
память. Да, это нелегко. Это на грани возможного.
Но ведь во имя жизни больных детей!
А пока спи спокойно, мой малыш, стрелка амнезатора - на делении "III".
Ты должен забыть этого дядю Васко и ветку спелых черешен. Прошу тебя,
малыш, забудь его. Это единственный способ снова вернуться ко мне. Я не
могу иначе, я не властен над чужими детьми.
Спи, малыш, спи и позабудь.
Эксперимент
- Мама, ты ведь не сердишься, что я запоздал?
- Нет, мой малыш. Иди, знаешь, какую вкусную картошку я нынче пожарила,
ты себе пальчики оближешь.
- А сказку перед сном расскажешь?
- Конечно, расскажу тебе одну веселую сказку, но сперва поешь. Про
Красную Шапочку ты вроде бы не знаешь, а?
- Нет. А я тебя люблю.
И тогда неизвестно откуда появляется тот самый знакомец и
останавливается у деревянных ворот. Лицо у него цвета раскаленного железа,
и, как всегда, в руке ветка спелых черешен. Мальчик бросается к воротам,
его босые ноги стучат по черепичным плитам, мимо роз, мимо колодца.
- Как тебя зовут? - спрашивает мальчик.
- Васко.
- Ну и ну! И я Васко.
- Дежурный, верните его немедленно.
Знакомец движется по косогору, слегка согнувшись вперед, искривленный,
как зеркальное колечко под часами в доме учителя.
- Эй, дяденька! - окликает мальчик человека с усталыми от бессонницы
глазами. - А почему и меня не возьмешь с собой?
- Дежурный, пусть мать закричит, пусть догонит его. Включи поперечное
поле. Обычно его воспоминания останавливаются на этом месте, но ты включи
поперечное поле. Он не должен соглашаться взять его с собой, мальчик не
должен уходить с ним. Это же конец - мальчик не должен возвращаться к
самому себе. Ты понял: не должен возвращаться.
- Эй, дяденька, а почему и меня не возьмешь с собой?
- Повысь мощность до пяти мегапсих, подними альфа-ритм. Слышишь,
Дежурный, блокируй все до этой отметки!
- Эй, дяденька, а почему и меня не возьмешь с собой?
- Идем, малыш.
- Я сделал все возможное, шеф, не могу. Это уже не воспоминание. С этим
нельзя бороться. Мальчик продолжил сам себя, он одолел переживание и
превратил свое желание в реальность. Видите, как он протянул руку, будто
кого-то держит. Будто идет с ним. Идут вдвоем - мальчик и продолженное
воспоминание - и уходят. Как будто они уходят вдвоем - один рядом с
другим. Потому что мальчик, как и любой человек, хочет быть только одним -
самим собой. Значит, снова - в поиск!
[X] |