Анатолий Матях
Обыкновенный дом
Обыкновенный пятиэтажный дом на обыкновенной улице обыкновенного городка. Таких домов - тысячи, и все они похожи друг на друга, как похожи и устремления их жителей. Нет, конечно же каждый человек неповторим, но в каждом обыкновенном доме есть жилец - оплот порядочности, есть воплощение глупости, есть свое агентство по распространению слухов, есть даже совесть дома, погрязшая в алкоголизме или других пороках. Вот этим и похожи жители разных обыкновенных домов. Днем, разумеется, жильцы работают. Кто-то, сидя в кресле на другом конце города, перелистывает бумаги, силясь определить причину нестыковки одного с другим; кто-то снимает рубашку, окончательно запарившись в кабине башенного крана; кто-то, мило улыбаясь, отсчитывает деньги нервничающему клиенту; кто-то спит на лекции. Обыкновенные занятия обыкновенных людей. Во дворе в это время можно найти, в основном, только некоторых пенсионеров, жадно копящих темы на вечер. Но день проходит и наступает вечер, и люди спешат домой. Одним нужно накормить, другим - поесть, им необходимо внимание друг к другу и отдых после обыкновенного тяжелого дня. И есть такой промежуток времени, в который во дворе собираются почти все - поговорить о необыкновенном. - А он и выходит, как есть, в кителе и при регалиях, прямо на нее. А она возьми да закричи, он враз и растаял, - это Ольга Федоровна из четвертой квартиры в который раз уже повторяет историю о том, как ее покойная ныне мать видела призрак покойного уже тогда помещика в его усадьбе. Несмотря на то, что история рассказывается далеко не в первый раз, слушать ее интересно. Потому что история эта живет - с каждым разом неуловимо меняются детали, интерьер, персонажи и действия - и если не слушать ее каждый раз, послушав лишь в самый первый и в какой-то последний, подумаешь, что это две совершенно разные истории. - Так что ж она закричала? Надо было хватать его и держать, - это иронизирует, попыхивая "примой", крановщик Андрей из тринадцатой. Ольга Федоровна и комитет по слухам осуждающе смотрят на нарушителя величия момента. - А вот посмотрела бы я на вас, когда бы вы призрака встретили. - Ну, мне пока как-то не доводилось, - смеется Андрей, - но буду знать: не кричать, а то исчезнет. - Или вы из тех, кто не верит ни в бога, ни в черта? - это Анна Александровна со второго этажа. - Ну почему же, - тушуется под перекрестным огнем Андрей, - все может быть... Просто в этом обычно больше сказки, чем правды. Хоть кто-нибудь из вас, не с чужих слов, видел когда-нибудь настоящее привидение? Над столиками повисает молчание. И, словно спрыгивающий на голову призрак, на это молчание обрушивается голос Лиды из тридцать третьей: - Ну, призрака, конечно, я не видела... Но видела кое-что - ночью надо мной пролетали два больших оранжевых шара, как будто связанных тонкой пуповиной. И, когда они были точно над головой, я поймала себя на том, что не могу даже дышать. Мне показалось, что даже сердце перестало биться в этом жутком синем свете шаров. Комитет по слухам сразу же определяет историю в класс "Неопознанные Летающие Объекты", а Никита Степанович из одиннадцатой квартиры задумчиво замечает, протирая очки: - Так все-таки, шары были оранжевыми или синими? - Оранжевыми... - Лида осекается, - не помню, ведь я тогда пошевельнуться не могла, чтобы посмотреть на них. - Так как же вы их увидели? - добивает Никита Степанович, водружая очки на место. - А вот вам, Никита Степанович, лишь бы все это неправдой было, - язвительно замечает Варвара Петровна, председательница местного комитета по изготовлению, поддержке и распространению слухов, - вот у вас, наверное, никогда в жизни не было ничего необыкновенного - все по полочкам да с обоснованием. - Разумеется, было, - с достоинством принимает вызов Никита Степанович, - но я, по крайней мере, могу это описать, не путаясь в деталях. - И что же? Небось атом в лаборатории сорвался да не в ту сторону полетел? Все знают, что Никита Степанович работал в какой-то секретной ядерной лаборатории в секретном ядерном городе с секретным номером. - Да нет... - с горечью отвечает он, - коллега мой погиб, Алешка. И я ничего не мог поделать с этим. Все замирают, ожидая продолжения, а Варвара Петровна корит себя за то, что вот так влезла человеку в душу. - В ходе одного эксперимента он должен был снимать показания приборов в экранированной комнате. Конечно, в защитном костюме, с соблюдением всех мер безопасности - но это было опасно. И вот, прозвучал сигнал, я открыл наружную дверь комнаты и Алешка вошел в тамбур. Закрылась за ним наружная дверь, я нажал на кнопку открывания внутренней, и стал ждать. Обычно запись показаний занимает полминуты, но он задержался там минуты на две, и я уже готов был поднять тревогу, как он, наконец, появился в дверях. Костюм он оставил, как и положено, в тамбуре, и я повернулся, чтобы спросить его, почему так долго. Повернулся - и окаменел: за эти две минуты Алешка из двадцатилетнего пацана превратился в высохшего седого старика. Он рассказал мне, как увидел вместо приборной стойки серое марево и попытался там что-то нащупать - но ответом ему было ледяное рукопожатие. Из марева вынырнула темная фигура и стояла, не отпуская его руки. Он чувствовал, как она выкачивает из него жизнь, и насилу освободился, бросившись к тамбуру - но было уже слишком поздно... - Никита Степанович вновь взялся протирать очки, - он умер где-то через полчаса и выглядел при этом, как мумия фараона в музее. Комитет по слухам и остальные просто в шоке от этого откровения скептичного обычно Никиты Степановича. Они наперебой выражают соболезнования, но он молча поднимается и идет к своему подъезду, обронив на полпути: "А, что с вас взять..." Некоторое время двор молчит, а затем все начинают потихоньку расходиться, желая друг другу спокойной ночи и здоровья. На пустой двор опускается ночь, накрывая стол, за котором рассказывали о необыкновенном. Варвара Петровна впускает в свою трехкомнатную квартиру двух подруг, тщательно запирает дверь и переодевается в красивое вечернее платье. Подобные платья принесли с собой и подруги - и вот они приводят себя в порядок, зажигают свечи в массивных канделябрах и гасят свет. И квартира преображается - потолок уходит вверх, обрастая вычурной лепкой, стены комнат раздвигаются, в них появляются новые двери, исчезают старые. Меняется и мебель. Вбегает раскрасневшаяся служанка: - Госпожа, граф Волков приехали! И-ии... Но госпожа Варвара Семипядева властно отстраняет ее и идет лично встречать дорогого гостя, оставляя подруг предаваться радости за нее. Никита Семенович приходит домой расстроенный. Он с ходу открывает шкафчик, достает оттуда початую бутылку коньяка и рюмку, наливает немного и садится в глубокое плюшевое кресло. - И зачем я только вспомнил? - корит он себя, - нет, теперь коньяком не отделаюсь. Он ставит рюмку на журнальный столик и идет в ванную, где специальным мылом тщательно смывает грим. Наконец, из ванной выходит серая фигура с нечеткими очертаниями, некоторое время стоит, глядя на барометр, висящий на стене, затем решительно ныряет в стену. С порога Лиду встречает муж. - Звонила Надя, говорит - репетиция уже сегодня. - Как - сегодня?! У меня ведь ничего не готово! - Так это ведь только репетиция, не так страшно. - Ну и что?! Как на меня посмотрят, если я на репетиции не покажу ничего нового? - Успокойся. Все ты покажешь, а заодно и подготовишься, материалы на месте закажешь. Все равно - не пропускать же. Лида вздыхает и идет в ванную, оттуда доносится барабанная дробь душа. Вадим лезет в тумбочку у кровати и достает плоскую баночку с темной мазью. Открывает, нюхает, одобрительно кивает. Лида выходит из ванной, оставив там всю одежду. - Приступим? - обворожительно улыбается она, покачивая бедрами. - Приступим, - соглашается Вадим, сбрасывая халат. И они начинают натирать друг друга мазью из баночки, тщательно втирая ее в кожу. В воздухе повисает аромат каких-то редких трав, эфирных смол и еще чего-то незнакомого. Дело сделано, они крепко прижимаются друг к другу, затем отстраняются и взлетают, держась за руки. У окна Вадим пропускает Лиду вперед, потом вылетает следом. Спустя некоторое время таким же образом дом покидают еще несколько человек, направляясь к Чубатой Горе на репетицию Великого Шабаша. Ольга Федоровна присаживается на диван перед телевизором в надежде посмотреть хороший фильм. Но, как всегда, по всем каналам - либо шумная музыка, либо стрелянина. Искусственный рубин в перстне на левой руке начинает мигать холодным светом. - Это еще что? - не менее холодно осведомляется Ольга Федоровна, в душе радуясь своей необходимости. Она поворачивается и устремляет руку с рубином в направлении огромного книжного шкафа. Раздается шипение, и половинки шкафа раздвигаются в стороны, являя свету широкую кабину лифта и стоящего в ней молодого человека в безупречном черном фраке и цилиндре. Он снимает цилиндр, и низко кланяется Ольге Петровне, показывая аккуратные рога, гармонично вписывающиеся в прическу. - Госпожа Моргана, я прошу прощения за столь ранний визит. - И что привело тебя на этот раз? - Конклав поднял вопрос, требующий вашего решения. Не будете ли вы любезны... Госпожа Моргана отмахивается: - Ну разумеется, буду. Что бы вы без меня делали? Молодой человек расцветает в улыбке, проходит через комнату и подает Моргане руку, провожая ее в потайной лифт. Половинки книжного шкафа сдвигаются вновь, заглушая гудение уходящей глубоко вниз кабины. Мальчик лет пяти, подглядывавший у дверей комнаты, бежит к родителям. - Что там? - спрашивает его папа. - К бабушке опять дядя Вызов пришел, и забрал ее на заседание. - Не дядя Вызов, - смеется мама, - а Доминик. Вызов - это просто письмо. Мальчик краснеет, оплетая свои ноги тонким детским хвостиком с пушистой кисточкой. Андрей долго стоит посреди комнаты, задумчиво листая атлас. Затем лицо его озаряется вспышкой надежды и он зовет жену: - Лиля! А ну-ка иди сюда - это не тот ли остров, что мы тогда видели? - Какой остров? - спрашивает подошедшая супруга. - Который со старым энергохранилищем. - Ааа! Ты знаешь... Похож. Но надо проверить. - Ну тогда - зачем время терять? - Да... Если мы найдем хранилище... - на ее глаза наворачиваются слезы, - то у нас будет ребенок, милый. Два тела посреди комнаты опадают, словно проколотые воздушные шары. И действительно, в комнате появляются два оранжевых шара, которые растут по мере опадания тел. Наконец, на полу остается лишь оболочка, шары протягивают друг к другу щупальца, которые сливаются в одно для передачи сигналов, и взмывают вверх, проходя через потолок и крышу. Над крышей они ненадолго зависают, определяя координаты, и берут курс на остров Пасхи, исчезая в ночном небе с невероятным ускорением. И что самое странное - хотя шары оранжевые, они освещают все синим светом. 29 июня 1998
[X]