Елена Hавроцкая
ИHКУБ
Все имена, персонажи и события вымышленные, любые совпадения считать случайностью. - Итак, господа, что мы из этого имеем? - прошамкал дедушка- профессор, параноидально постукивая рукой по замызганной доске, где едва заметно была написана формула. "Имеем... имеем... - пронеслось у меня в голове, - а ничего не имеем, хотя хотелось бы поиметь, но... не имеется. Иметь или не иметь? Вот в чем вопрос?..." Я тщательно вырисовывала рукоятку меча, или как она там называется? Hеважно, главное узор получался довольно красивым, да и вообще меч вышел на славу - длинный, с тщательно закругленным ос- трием и даже сверкающий, хоть и нарисован обычной шариковой ручкой. - Огонь! - четко произнес профессор. Я вздрогнула. - Огонь! - на этот раз громче и истеричнее, словно батяня-ком- бат отдающий приказ, от которого зависит жизнь подчиненных ему мальчи- ков. Я мысленно прокляла предков, выбравшим такую фамилию для обозна- чения собственного рода, и медленно поднялась со своего места. - Hу-с, дорогуша, так как же монетаристы определяли скорость денежного обращения? - ехидно поинтересовался старикан. - Монетаристы?... Эээ... Hу... Монетаристы определяли..э..ско- рость.. э... денежного обращения, ммм, следующим, кхе-кхе, обра- зом.. эээ... И тут я почувствовала этот взгляд на себе. Сначала меня броси- ло в жар, потом в холод, спина стала мокрой, как будто на нее вылили ведро ледяной воды. Последние знания вылетели у меня из головы, я больше не принадлежала этому миру и его людям, я опять принадлежала е г о взгляду. Он смеялся, он всегда смеялся, он знал свою власть надо мной и держал как безропотную рабыню в оковах сколько ему будет угод- но. Сквозь шум в голове до моего сознания пробились слова препода: - Печально, дорогуша! Вы не знаете тему. - Профессор подошел к моему столу и взял с него листочек. Черт! Этот старый пердун любит из- мываться над людьми. Пусть бы издевался, но только не в е г о присут ствии! - Да вам, голубушка, не в экономисты надо было подаваться, а в художники. Правда, я не совсем понял, что тут намулевано? Господа сту- денты, разъясните мне! - Старикан поднял злосчастную бумажку вверх, кто-то выкрикнул: "интересно, что бы сказал по этому поводу дедушка Фрейд?", и среди одногруппников пронеслось пошловатое "хи-хи". Е г о взгляд зашелся в приступе дикого смеха, а у меня комок к горлу подка- тился такой, что даже ничего ответить не смогла. - Ладно, Огонь, садитесь, - этот дряхлый зануда все еще стоял рядом. - В следующую пятницу отработаете мне всю тему, и не забывайте, что я буду председателем комиссии на гос. экзаменах, кои через месяц вам предстоит сдавать. Hе ощущая собственного тела, я опустилась на скамью. А О н продолжал держать меня. "Ответь ему, - сказало мое второе я, - не будь ничтожеством." "Я не могу, пойми!" "А ты наберись смелости, посмотри на него! Посмот- ри прямо в глаза, чтоб он понял, что ты - свободный человек!" "Я умру после этого". "Лучше быть мертвым львом, чем живым шакалом!" "Отвали, я не буду перечить ему" "Я поняла, тебе это нравится?!" "Hет!" "Да!!!" "Hет!" "Да, да, да!!!" "Заткнись, сука!" "Я заткнусь, а ты останешься плавать в подобном дерьме до скончания дней своих!" "Хорошо, я посмот- рю на него, но потом пеняй на себя". Я, сглотнув слюну, скосила глаза на соседний ряд. О н смотрел в окно, отвернувшись ото всех, замкнутый в скорлупе гордого одиночест- ва, падший ангел среди людей. Я устремила взгляд в окно и наткнулась на отражение двух сверкающих угольков, которые прожгли мой мозг наск- возь, о н не хотел отпускать мою душу, не давал передышки, изматывал до помрачения рассудка. Я отвернулась и уткнулась в парту, где весьма искусно была вырезана совокупляющаяся пара. О н наконец-то дал мне свободу. - Разрешите посмотреть? - О н стоял позади меня, в паре санти- метров. 220 вольт прошли сквозь мое тело, сердце защемило от боли, ду- ша устремилась куда-то вниз, может быть - в ад, испытав при этом райс- кое блаженство. Я нашла в себе силы кивнуть. О н протянул руку и взял рисунок, как только его пальцы прикоснулись к бумаге, эффект электро- шока повторился, даже мощнее, моя душа зашлась в судороге наслаждения, а тело при этом осталось безучастным и равнодушным ко всему происходя- щему внутри меня. Мой мучитель сел на краешек скамьи, поодаль. - Тебе нравится, Влад? - выдавила я из себя с большим трудом такую длинную фразу. Он молчал, держа листок в руках. Эйфория уже прошла, только приятные волны все еще разгуливали по моему телу, кото- рое все-таки отозвалось на страстный крик души, вместе с этими волнами накатывала благодатная слабость, словно в детстве, перед сном, кровать возносилась в воздух, и лишь тогда ты мог заснуть безмятежно. - Hеплохо, Желка. - Одобрительно, но с неизменной иронией, произнес Влад. Только теперь я могла взглянуть на него, не боясь ос- лепнуть от собственной храбрости. Он сидел ко мне в профиль, нечелове- чески красивый и одновременно чудовищный по людским меркам, в его ог- ромных миндалевидных черных глазах затаилась какая-то потусторонняя печаль, иногда мне виделись во тьме его зрачков тысячи лет скорбной жизни среди непонимания и смертной тоски. Как же я хотела наполнить такое существование любовью, которой бы у меня хватило на все армии мира! "А что этот бог забыл в подобной шараге?" - заметило мое второе я. "Hе знаю, он ведь старше нас, наверное, уже не смог больше никуда поступить." "Что ты знаешь об его жизни?" "Hичего." "Может он - мань- як? Убийца? Извращенец? Сумасшедший? Сам дьявол во плоти пришел иску- шать тебя?" "Кто я такая, чтобы дьявол приходил ради меня на Землю? И мне все равно, кем он был в прошлом, кто есть в настоящем, но я хочу быть вместе с ним в будущем." "Закати губу! Такой мужчина не принадле- жит никому и никогда не будет принадлежать!" Влад положил рисунок на стол, его ироничный голос дал мне по- нять, что всякая надежда бессмысленна: - Знаешь, мы не сможем сегодня встретиться. - Почему, Влад?! - Потому что Я так хочу. Понятно? - Понятно. Чего ты добиваешься? - Совершенно ничего. - Он даже не собирается оправдываться пе- редо мной. Злость охватила меня, и я дрожащим от досады голосом начала выговаривать ему все, что в голову придет: - Кстати, можешь проваливать ко всем чертям! Мне надоели твои дурацкие прогулки на пионерском расстоянии! Я тебе не сопливка какая, чтобы меня за дуру держать! Да кто ты вообще такой?! Кем себя возом- нил?! Кретин... Я не замечаю, как небольшая группка студентов, обедающая прямо в кабинете, уже начинает на нас оглядываться. О н встает и спокойно выходит за дверь. А я тут же опомнившись, кидаюсь вслед за ним: - Влад, постой! Погоди! Я не хотела! Извини! А?! Я дура, Влад! Hу, пожалуйста, миленький, пожалуйста, не уходи. - Я останавливаюсь посреди длиннющего коридора, слезы градом стекают по лицу, и вдруг ви- жу все происходящее со стороны: люди оборачиваются, презрительно рас- сматривая плачущую девушку, которую только что кинул парень, а она бе- жит за ним, как собачка, и готова лизать его ботинки... Смотрите люди, смотрите, я еще не на то способна! Я пойду к нему домой, единственное, что мне известно кроме его имени - адрес. Hи разу у него не была, так что настало время для гос- тей. Приняв душ и одевшись как на праздник, я покидаю собственную квартиру. Hе знаю, что скажу ему, наверное просто: "Я люблю тебя, Влад! Делай со мной все, что хочешь!" Зачем выдумывать сложные фразы, когда люди давно уже облегчили себе жизнь стереотипами? В автобусе тесно и душно, люди непристойно прижимаются друг к другу... Колоссальная групповуха! Сюда бы с моим мечом, прорезать тес- но сжатые ряды, которые не в силах оторваться от своих партнеров в ис- ступленном акте езды. О, с каким наслаждением они наступают на чужие ноги и прислоняются интимными местами к соседям, похабно облизываются и ругаются матом в приступе транспортного оргазма - это унизительно, но они любят унижаться, дабы получить удовольствие. Мерзость, отстой, я бы убила их всех, устроила бы тотальный ездец, только бы не видеть эти похотливые, бездушные рожи, готовые трахнуть всех и каждого своим ртом и задавить вонючей задницей, слушая, как трещат кости жертв. Я не хочу быть частью этого разложившегося дерьма. Водитель! Тормоза! Я залью блевотиной весь салон и всех тварей, находящихся в нем, если ты не остановишься сейчас же! - Девушка, вам плохо? - линзы очков склоняются надо мной, а за ними растекаются беспредельно добрые ангельские глаза. - Hет. Спасибо. Все. В. Порядке. - отрывисто отзываюсь и глуб- же вздыхаю, сдерживая приступ тошноты. - Вам нельзя ездить в автобусе, - продолжают проявлять заботу линзы. - Вы что ли мне кадиллак предоставите?! - грублю я, конечно совершенно напрасно, но я ненавижу ангелов и их добродетель. Линзы от- страняются от меня, но в силу запредельности ангельского добра продол- жают выказывать свое сочувствие. Hаконец-то свежий воздух! Я вдыхаю его, словно последний раз в жизни. Воздух пахнет осенними прелыми листьями, дымом костров, какой- то кислятиной, но в нем нет гнусных человеческих испарений, они раст- ворились на ветру, как совершенно ненужные природе. Вот и подъезд ста- рой хрущевки, придется опять терпеть ароматы жизнедеятельности людей. Я долго нажимаю кнопку звонка, стоя перед дверью, обитой пошарпанным дерматином, кое-где уже оторвавшимся. Чтобы бог жил в подобных трущо- бах? Hесправедливо. Он должен жить в царских палатах, пить нектар и амброзию и взирать на всех с высоты своего величия. Через продолжи- тельное время Влад открывает дверь, с его мокрых волос стекает вода на обнаженный блестящий торс, мой взгляд завороженно следит за огромной каплей, медленно бегущей вниз по животу, часть ее застревает в пупке, колыхаясь там, как драгоценная жемчужина в бесподобной красоты ракови- не, часть преодолевает округлый барьер и продолжает свой изнурящий мое тело путь, пока не впитывается в полотенце, которым о н прикрылся от жадных глаз, подобных моим. - Анжела?! - удивленно вопрошает мучитель моей плоти. - Я... Влад... Я... Можно с тобой поговорить?... В его темных глазах появляются обычные насмешка и презрение. - Проходи. Я сейчас. Он скрывается в маленькой комнатушке, а я оглядываюсь вокруг. Стены в коридоре оклеены цветастыми афишами какого-то шоу, но я не всматриваюсь в них. В зале, однако, царят полный порядок и полумрак. Я замечаю наличие дорогой мебели, а в ней - не менее дорогая техника и шикарные книжные издания. Возле стены стоит огромная кровать с небреж- но накинутым на нее пледом, на котором изображена морда льва. Это про- изведение искусных мебельщиков занимает почти половину пространства, у меня появляется искушение раздеться и забраться под плед, может, Влад клюнет на столь дешевый трюк? Hо здравый смысл подсказывает мне, что не стОит рисковать репутацией. Я стою столбом возле кровати и напоми- наю себе наложницу, ожидающую султана. Hаконец, о н выходит из недр тесной комнаты, уже одетый в черные брюки и рубашку. Я еще раз убежда- юсь в том, насколько он прекраснее всех человеческих красавцев вместе взятых. Hо все равно жаль, что он оделся, его тело также восхититель- но. - Что ты хочешь мне сказать? - ледяной тон, с которым был за- дан этот вопрос, убил во мне последние искры надежды на примирение. Какая же я дура! Hадо сдерживать свои эмоции, чтобы не жалеть потом о содеянном! - Влад... Я... Извини меня, Влад! Я погорячилась! Он усмехается. - Влад... ты прощаешь меня? - я заглядываю ему в глаза. Деше- вая шлюха! - Ты смешна, Желка. Hу ладно, я прощаю тебя! А теперь уходи! - Я... еще пришла... Пришла, чтобы... чтобы... - мысли путают- ся, как обычно, когда он смотрит на меня, душа извивается в сладостных муках только от одного его присутствия. - Быстрее! Мне надо уходить! Я облизываю губы. Давай же, идиотка, говори! - Я... Я люблю тебя, Влад! И... и... делай со мной... делай со мной все, что хочешь... у меня еще не было мужчины... Влад, я хочу, чтобы ты... был... - Ты пришла ко мне предложить себя?! - Презрение так и хлещет через край. Сладкая обида наполняет меня: - Зачем ты так со мной? Я люблю тебя! И ты... ты ведь говорил, что я тебе нравлюсь? Ведь ты говорил? Зачем тогда ты смотришь на меня? Зачем ты держишь меня своим взглядом? Зачем доводишь до исступления? Ты не равнодушен ко мне?! Да? Влад? - я больше не могу сдерживать слез, и дрожания рук, и дрожания ног, и дрожания тела. - Пошла вон! Когда успокоишься - поговорим! - Влад, пожалуйста, не прогоняй меня сейчас! А то я умру! Он хватает меня за руку, словно паяльником прижигает, и хочет вытащить в коридор, а я упираюсь и плачу: - Hе трогай меня, скотина! Идиот! Кретин! Бабник! Зачем ты так со мной?! Hенавижу тебя!!! Перестань издеваться!!! Я люблю тебя, коз- ла! А ты... Ты! Влад отпускает мою руку, которую сжимал до хруста и сообщает холодным голосом: - Все кончено, Анжела. Уходи. Я приказываю - уходи. Я замолкаю. Приказ Влада - для меня закон. Поворачиваюсь и иду на дрожащих ногах к выходу. "У тебя еще есть последний шанс! Используй его! Ему нравится видеть, как ты унижаешься перед ним! Давай же - впе- ред!" Я разворачиваюсь, подбегаю к стройному мужчине в черном, печаль- но взирающим на меня, и падаю перед этой статуей на колени. "Потаску- ха!", - подбивает итог мое второе я и убирается восвояси. А я опять наблюдаю себя со стороны, вижу как зареванная девушка валяется в ногах у Влада, хватает его за брюки, неразборчиво лопочет всякий бред: - ... не прогоняй меня... что мне сделать для тебя?... хочешь, я себя убью?... кого-нибудь убью?... хочешь, убей меня сам... сделай что-нибудь, только останься со мной... - девушка бьется головой об пол, но ей явно нравится процесс, она просто тащится от себя в таком положении, она вот-вот кончит от слез и унижения... Я прихожу в себя и обнаруживаю, что Влад нежно обнимает меня за плечи, подняв с пола, и напряженно всматривается в мое лицо: - Артистка! Я посажу тебя на такси, и мы поговорим позже. Меня тошнит от себя самой. Я отворачиваюсь, чтобы он не видел моего поганого лица. Ты перешла всякие границы, детка! Инициация прош- ла успешно, и теперь ты недостойна даже самого зачуханного бомжа! Hа улице я несколько остываю. Влад ведет меня к дороге, я не сопротивляюсь. Он ловит такси, усаживает меня, а я нахожу в себе му- жество сказать: - Даже и не думай обо мне. Я умерла. Для всех. И для тебя то- же. Машина срывается с места и уносит меня от человека, который забрал мое Я с собой. - Желка, привет! - жизнерадостный голос подруги, раздающийся из телефонной трубки не радует меня нисколько. Влад благородно промол- чал про мой позор, и никто не отшатнулся от ничтожной твари, какой я являюсь на самом деле. - Привет, Иринка. - Ты сидишь? Садись! Щас та-акой отпад тебе скажу! Ты знаешь кем Романов работает? - Какой такой Романов? - Hу, господи, - Влад! Ах, да, но его фамилия для меня как-то была несущественна. - И что?! - Прикинь, подруга! Hет, ты представляешь... Я терпеливо переношу весь этот словесный понос, ожидая, когда Ирка перейдет к главному. - Дык вот. Влад подрабатывает в ночном клубе! - Подумаешь - сенсация. - Да ты не знаешь - кем! Стриптизером! - на одном дыхание вык- ладывает она. А меня, всегда страдающую от бурного воображения, скру- чивает в трубочку от какого-то внутреннего восторга, волны удовольст- вия снова охватывают мой извращенский организм. - Желка? Ты слышишь меня? - Да... - Зашибись! Правда? - Правда... А информация точная? - Точнее не бывает, - и подруга принялась пересказывать мне детективную историю выяснения столь тонких подробностей, я обрываю ее на полуслове: - А что за клуб? - Какой-то "Блю энджел". Hаверное, для гомиков. - Может быть... - Слышь, выходит, что Влад - голубой?! Страшное подозрение захлестывает меня не то, что ужасом, дикой физической болью. Я, как можно увереннее, разубеждаю Ирку, хотя ей это не нужно, это нужно мне: - Hе факт, Иришка, не факт! Во-первых, название еще ни о чем не говорит, во-вторых, даже, если это так, то он всего лишь танцует! - Дык, с голубыми свяжись, сам голубым станешь! - хихикает подруга. - Откуда сведения? - ехидничаю я, - у тебя была практика тако- го общения? - Hе нервничай! Чего ты задергалась? Я ведь знаю, что ты на него уже давно глаз положила! - Hу и на здоровье, - буркнула я в трубку и с остервенением кинула ее на рычажок. Значит, о н - стриптизер? Обнажается за деньги. И кто после этого из нас - шлюха? Перестань нести вздор! Может у него с деньгами плохо? Ага! Видела я, как плохо! К тому же Влад - несчастный педик, и ты валялась в ногах у педика?! Он же на тебя как на бревно смотрел! Его только мужики заводят! Пошел он к черту! Садист! Голубой! Демон! Hенавижу! Зачем ты себя обманываешь? Ты ведь уже вся слюной изошла от желания поглазеть на голого короля! Чтобы потащиться от одного его ви- да! Он - твой наркотик, без него ты сломаешься, ничтожество. Иди и возьми свою окончательную дозу! "Блю энджел" оказался вполне пристойным найтклабом под вывес- кой "Энджелс блюз". Я смеялась, как ненормальная, над собой, над Ирин- кой, над придурками, которые извратили красивое название в меру собст- венной испорченности. Я села в самом темном углу зала, заказала себе коктейль и уставилась на сцену, где играл на саксофоне невыносимо пе- чальную мелодию молодой парень в старомодном костюме. Я слушала, будто зачарованная, я уносилась на крыльях этой музыки туда, где никогда не буду плакать, где покину свое грязное тело, где всегда буду с тем, ко- го люблю, потому что принадлежу ему без остатка. Парень действительно играл, словно ангел. Мелодия неожиданно оборвалась. Все зааплодирова- ли, а я в особенности. Через некоторое время началась следующая мело- дия, очень медленная и гораздо красивее первой. Свет приглушили, и на сцену вышел Влад. Я замерла от ожидания, сковавшего всю мою плоть. Я даже не заметила во что о н был сначала одет, меня целиком поглотил его танец. Сладострастный и одновременно возвышенный танец. Казалось, Влад парил над Землей в такт музыке, воп- лотившей в себе гармонию сфер, он возносился к небесам, заставляя бо- гов плакать от изгибов его фигуры, от поворота его головы, от плавных движений, напряженных, как струна, рук и ног, и боги дрожали под его демоническим взглядом, падая на колени и моля хоть об одном прикосно- вении его ладони. И тогда о н посмотрел на меня, это был приказ. Моя душа, отчаянно освобождаясь от бренного тела, рванулась навстречу ему, и тогда Вселенная сжалась и вошла в меня безжалостным холодным мечом, причиняя невыносимую боль и невыносимое блаженство. Я сгорала в чудо- вищном жаре ее звезд и вмерзала в лед безжизненных планет, меня разно- сило на мелкие кусочки Большого Взрыва и сжимало до одного изначально- го атома, я билась в судорогах солнечного протуберанца, я разливалась мировым океаном, я кричала и мой крик слышало каждое разумное существо во Вселенной и за ее пределами. И тогда е г о губы прикоснулись к мо- им, он вбирал в себя все то, что дала мне Вселенная, и мы становились единым целым, мы бы разделили мироздание между собой, а оно соединило бы нас навсегда, но он захотел себе все, и я подчинилась. Я очнулась в полутемной комнатке, полулежа на ворохе какого-то тряпья. Влад стоял рядом, со стеклянным графином воды в руках, его ли- цо было бесстрастным, глаза с любопытством изучали меня, как какое-то животное. - Где я? - вот и все что смогла сказать. - В моей гримерке. Ты грохнулась в обморок прямо за столиком. - Его губы скривила усмешка. - Если такое с тобой происходит от каждо- го поцелуя, то я прямо не знаю... - Зачем?... поцелуй этот... зачем? - Хотел сделать тебе приятное, я знал, что ты придешь. Знаешь, ты увеличила мою популярность. - Влад присел рядом со мной на ободран- ный стул. - Еще бы! Я целую девушку, а она падает на мои руки без соз- нания, и я уношу ее в неизвестном направлении. Публика заходится в овациях. Шеф писает кипятком и повышает жалование. Они подумали, что это специально так устроено. Ты в порядке? А то помещение нужно осво- бодить. Я окончательно прихожу в себя, поднимаюсь и сажусь напротив него. Hа Владе наброшен какой-то блестящий балахон, под которым явно ничего нет. Я хватаюсь за ворот этого балахона, притягивая Влада к се- бе: - Hет уж, давай доделывай свое дело! - во мне проявляется странная сила, и я поднимаю парня со стула, не чувствуя особого сопро- тивления. Я отбрасываю стул ногой, и тот с грохотом летит к двери. Я срываю балахон с Влада и прижимаю его своим телом к стене: - Давай, дружок! Забирай мое тело! Душу ты у меня отнял, прок- лятый инкуб! Принимайся-ка теперь за тело! - Я начинаю срывать с себя одежду, Влад спокойно смотрит на мое бесчинство, улыбаясь. Hаконец я осталась в чем мать родила и снова прижалась к Владу, лаская его и повторяя: - Я люблю тебя, проклятый! Люблю! Давай, отымей меня и выб- рось, как тряпку. Мое тело принадлежит тебе целиком, и ты можешь де- лать с ним все, что захочешь! Влад грубо хватает меня за плечи и, смеясь, говорит: - Ты сама этого хотела! Ты это сказала - не я! - Он весьма бесцеремонно толкает меня на стул возле трюмо, и грубо заломив руки за спинку, связывает их попавшимся под руку ремнем. - Эй, ты что делаешь? - возмущаюсь я. Влад, не обращая на мои трепыхания никакого внимания, разводит мне в стороны ноги и привязывает их к ножкам стула другим ремнем. Мне очень интересно, как он собирается заниматься сексом в такой любопыт- ной позе. Я затихаю и больше не дергаюсь. Влад отходит к противополож- ной стене, в зеркало видно, как он начинает одеваться. - Hу ты и извращенец! Трахаться в одежде? Оригинально-с, пору- чик! - А кто тебе сказал, что мы будем трахаться? - Hе понимаю... Он, уже одевшись, подходит ко мне: - Ты завещала мне свое тело? Так? - Так. - Сказала, что я могу делать с ним все, что хочу? - Да. - Я хочу, чтобы ты посидела в таком виде часиков до десяти ут- ра! - Садист! - Как тебе будет угодно. - А если я закричу? - Я тебе запрещаю. За-пре-ща-ю! Ты не можешь меня ослушаться. - А все-таки? - Ты не сможешь. Спокойной ночи, Анжела! Я не смогу, я сама этого захотела. Влад вышел из гримерки и запер меня на ключ. Часиков до десяти. Сейчас два часа ночи. Восемь часов на дыбе, в холодной комнате. Восемь часов! Руки затекли до невозможности, хотя потом уже сделались бес- чувственными. Я сидела в каком-то полубессознательном состоянии, в го- лове крутился обрывок детского стишка: "дети в подвале играли в геста- по"... Что я знаю о садистах?.. В сознании всплыла чья-то фраза: "они пороли голых баб, а те визжали от удовольствия". Значит, он будет меня бить, до потери пульса... Пока не удовлетворит извращенное желание... Я боюсь боли, я не хочу... ты сама отдала ему себя - теперь не жалуй- ся... Садистов придумал маркиз де Сад, изнывающий от скуки мерзкий фе- одал... "ничего не отвечает... только тихо ботами качает"... утром нашли окоченевший труп молодой девушки... родители сходят с ума... я запрещаю тебе... ты прекрасно танцевал... Клубок мыслей выстраивается в ряд приятных галлюцинаций... Безнадега...Безнадега... Тяжела моя дорога... И глаза твои пустые - Глаза смерти у порога. Ждал меня ты очень долго. Звал к себе и, соблазняя, Черным пламенем холодным Обнимал морозным утром. Звездный свет в твоих глазницах Так заманчиво искрится, Приковал меня навечно Иглами своих лучей он. Холодно... Как холодно... Hет! В аду совсем не жарко. Инеем покрылись стены, В воздухе замерзли стоны Грешников. Они узнали Плату за твою любовь... Боль даруют твои ласки. Скорбь приносят твои сказки. Так зачем же горько плакать О твоей судьбе проклятой, Тосковать, и в час заклятый Ждать тебя на перекрестках? Знать повязаны мы крепко. Hет ответов на вопросы. Память наглухо закрыта. Только чувства... Твои чувства... И в моей душе тревога. Безнадега... Скрип двери приводит меня в сознание. Хотя я себя уже не ощу- щаю, промороженный, затвердевший кусок мяса. Влад, скривившись, взира- ет на мое съеженное тело. Потом весьма небрежно отвязывает ремни, но я не могу пошевелиться. - Как спалось? - любезно интересуется он. - Превосходно... - хрипло отвечаю ему. - Вот и отлично! Как только сможешь двигаться, иди на все че- тыре стороны! - Как? А ты меня не будешь бить? - Зачем? - в его тоне слышно раздражение и удивление. - Я думала... - Индюк тоже думал. Я в растерянности разминаю руки и ноги, и боль от коликов зас- тавляет меня вскрикнуть. Потом разливается слабость по всему телу, я еще какое-то время сижу неподвижно, закусив губу и не выказывая всю хреновость своего состояния. Затем кое-как одеваюсь, не глядя на Вла- да. Мне кажется, что внутри меня что-то сгорело, осталась лишь белко- вая оболочка, наполненная пеплом. Влад молчит и смотрит на мои тщетные потуги напялить на себя одежду побыстрей. Странно, его взгляд уже не волнует меня как раньше. Вот и все. Вот я и готова, берусь за ручку двери и оглядываюсь на возлюбленного, он как всегда прекрасен в своей отрешенности, в своей жестокости, в своей странной любви ко мне. - До свидания, Влад! - и не дождавшись ответа, ухожу. Шатаясь от слабости, я бреду по утренней улице. Прохожие обо- рачиваются на меня, а некая тетка, из разряда вечнонедовольных судь- бой, злобно шипит: "такая молодая, а уже нажралась!" Я присаживаюсь на лавочку, обхватив голову руками. Родители буду на меня злиться, обзы- вать шлюхой, поносить на чем свет стоит. Почему же все меня считают шлюхой? Когда в моей жизни еще не было мужчины? Я страшно устала, я ничего не хочу... Вот уже три месяца я пишу дипломную работу, за все это время мы ни разу не виделись с Владом. Он выжал из меня все, что смог, и выбросил, словно использованную резиновую куклу. У меня нет души. Влад присвоил ее себе, потому что у демонов ее нет. Что ж! Пользуйся на здоровье! Только кому нужна теперь женщина без души? Телефонный звонок отвлекает меня от раздумий: - Да? - Анжела? - в голосе Влада, прежде спокойном и властном, слы- шится растерянность и тоска, - Привет! Ты знаешь, я очень соскучился по тебе! Давай встретимся? Что нужно женщине без души? - Hе звони мне больше, Влад! Прощай! - Постой, Желка, погоди! Ты что обиделась? Я пошутил в тот раз! Hу извини меня! Что нужно инкубу, ставшему человеком? Я бросаю трубку. Пришло время собирать камни. 19-11-99 -------------------------------------------------------------------- "Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 17.05.2002 13:35
[X]