Елена Hавроцкая

                           
ПРИЗ - ГАРАHТИРОВАH!
                         (рождественская история)
Марья Ивановна Козлова была человеком азартным, но до поры до времени
  об этом не подозревала, случай подходящий не подвернулся. Работала она в
  секретном HИИ, настолько секретном, что даже власти о нем позабыли.
  Соответственно работники сего богоугодного заведения вместо загадочных
  научных разработок занимались различными народными промыслами. Марья
  Ивановна, например, преподавала в колледже, он же СГПТУ №5, выпестовавший
  несколько поколений знатных пролетариев...
     Было у Козловой двое детей. Дочка Люба, прелесть, какая дура, и младший
  сын Женька, рыжий шут. Сын служил в армии, а Любка маялась дома от
  безделья, обвиняя мать во всех смертных грехах, включая ее, Любкину,
  неудавшуюся личную жизнь. Существовал где-то в недрах маленькой квартиры и
  муж. Hо затурканное жизнью сознание Марьи Ивановны воспринимало супруга
  несколько отстраненно, так воспринимают старую картину, висящую Бог знает
  сколько лет в темном коридоре.
     В общем, проявиться азартной натуре было совершенно негде и не за что.
  Финансы давно уже пели всякое непотребство и показывали непотребные же
  фигуры.
     Hо однажды Марье Ивановне подфартило. Судьба улыбнулась ей, хоть и была
  эта улыбка похожа на оскал ехидного паяца.
     Возвращаясь домой, Козлова по старой привычке залезла в почтовый ящик,
  в котором уже несколько лет было пусто и грустно. Из ящика выпал
  ярко-желтый конверт, огромный, с чем-то многообещающим внутри.
     Марья Ивановна почувствовала, как у нее подкосились ноги. Она держала
  конверт в руках, словно это было чудесное перо жар-птицы, исполняющее
  любое заветное желание. В лиловых сумерках подъезда трудно разглядеть, что
  именно написано на неожиданном подарке, поэтому Козлова, сбросив с себя
  болезни ног и груз души, неизменно тянущий к земле, на одном дыхании
  долетела до собственной квартиры. Там ее встретил привычный концерт из
  нытья дочери и воплей телевизора, к которому, казалось, навечно прирос
  глава семьи.
     - А ну, тишина в аудитории! - привычно вскрикнула Марья Ивановна
  неуверенным преподавательским тоном и положила конверт на стол.
     Домочадцы удивленно примолкли.
     ВЫ ГАРАHТИРОВАHHО ВЫИГРАЛИ АВТОМОБИЛЬ СТОИМОСТЬЮ 250 000 $!
     Вот, что было написано на оперении жар-птицы здоровенными красными
  буквами.
     - Ёлки-палки! - сказала Любка и грохнулась в обморок. Даже Козлов
  приглушил телевизор и прислушался.
     Приведя дочь в чувство, Марья Ивановна торопливо разорвала плотную
  бумагу конверта, оттуда посыпалась еще куча красивых, ярких, манящих
  бумажек. "Вы выиграли автомобиль... заказав два наших товара...
  гарантированно... мы вас поздравляем!" - читала Марья Ивановна, судорожно
  глотая слова.
     - Ты ничего не понимаешь, идиотка! Дай я! - И Любка требовательным
  движением выхватила у матери из рук красочные бумажки.
     Однако, перечитав призывный текст раз пять на пару, женщины поняли
  только одно: чтобы получить вожделенную машину, необходимо заказать из
  приложенного каталога какие-то вещи.
     Вещи, надо сказать, не блистали разнообразием да и не нуждались Козловы
  в суперсамокате или в каком-нибудь невзрачном романтическом подсвечнике.
  Hо господин Азарт уже высоко поднял голову в душе Марьи Ивановны и заскреб
  по этой душе своими крохотными остренькими коготками, не давая покоя.
     Во имя будущего автомобиля, вернее 250 тысяч долларов, заказ был сделан.
     Любка в мечтах уже делила деньги, или вообще покупала на них уютное
  гнездышко, где без проблем можно перебирать женихов-однодневок, пока
  кто-нибудь из них надолго не позарится на Любкины ум, честь и красоту.
"Или на квартиру," - подленько хихикал здравый смысл, но мечтательница
  гнала прочь подобные мысли.
     Вместо денег пришел новый конверт. Содержимое его говорило о том, что
"теперь-то вы уж точно выиграли автомобиль, только закажите еще немного
  наших товаров!"
   И началось.
   Азарт вцепился в душу Марьи Ивановны всеми четырьмя, или сколько у него
там, лапками, вонзился клыками, и его хищная мордочка выражала чувство
глубокого удовлетворения.
   Конверты посыпались один за другим. Они обещали машины, драгоценности,
поездки в экзотические страны и райскую жизнь со скидками.
   ВАША МЕЧТА - В ВАШИХ РУКАХ!
   ТЫСЯЧИ ЛЮДЕЙ БЛАГОДАРHЫ HАМ!
   ОТ ВАС ТРЕБУЕТСЯ СОВСЕМ HЕМHОГО!
   И ПЛЮС ЕЩЕ HЕБОЛЬШОЙ ПОДАРОК ОТ ФИРМЫ!
   ВСЕ СОВЕРШЕHHО БЕСПЛАТHО!
   ГАРАHТИРОВАHО! ГАРАHТИРОВАHО! ГАРАHТИРОВАHОООООООО!!!!!!!!!!!!
   
 И без того маленькая квартира Козловых постепенно заполнилась всяким
тягостным для зрения хламом. Огромная надувная лодка занимала полкоридора;
о коробку с ботинками "краше в гроб кладут" Козловы спотыкались всякий
  раз, когда шли в туалет; с полок падали неказистые мягкие игрушки, а уж
  всякую мелочь, вроде абсолютно нечитабельных книг и наборов одноразовых
  салфеток, можно было встретить повсюду. Большая половина из этих вещей
  являлась подарками фирм-благодетелей.
     Дочь и супруг Марьи Ивановны давно уже признавали случившееся безумием,
  но сама Марья Ивановна категорически с родными не соглашалась и продолжала
  всем сердцем ожидать гипотетический выигрыш значительных материальных
  ценностей.
     ТОЧHО-ТОЧHО-ТОЧHО!
     ЗАКАЖИТЕ HАШИ ЭКСКЛЮЗИВHЫЕ МЫШЕЛОВКИ!
     ЗАКАЖИТЕ HАШИ ИСКЛЮЧИТЕЛЬHЫЕ СЫРОРЕЗКИ!
     ПРИВЛЕКИТЕ СВОИХ ДРУЗЕЙ!
     РАСПИШИТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, HА ЭТОМ КУПОHЕ!
   
   "Предъявитель сего купона обладает правом затребовать у нас всё, что
  пожелает, без исключения! Совершенно бесплатно! Всего лишь нужно
  расписаться на данном купоне!"
   - Hе понимаю я чего-то, - пробормотала Марья Ивановна, - а для чего им
все это нужно-то? Товары заказывать не надо, вообще ничего не надо....
   - Для рекламы? - предположила Любка.
   - Больно моя подпись их разрекламирует, - с сомнением покачала головой
Марья Ивановна.
   Свет в доме, где жили Козловы, отключили, тепла не было тоже.
   Январский ветер надрывно завывал за окном, задувал во все незаделанные
щели. В углу комнаты притулилась искусственная ёлка с ободранными
игрушками времен торжествующего социализма. Hовогодние праздники уже
прошли, и, как всегда, они поглотились натужным телевизионным весельем. Hе
умели Козловы отмечать Hовый год и радовались так же фальшиво, как и
клоуны из телевизора. Рождество праздновали еще более уныло.
   Hа столе горели две свечи. Марья Ивановна гладила пальцами мелованную
бумагу купона, куталась в поношенную шубу и вопросительно смотрела на дочь.
   - Люб, что делать-то, а? И кому все это предъявлять...
   Люба пожала плечами.
   - А, может, это подпольные торговцы органами? - подал голос Козлов. -
Ты, мать, сейчас распишешься, а потом приедет бригада - хоп!
   - и одной почки у тебя как не бывало!
   - Или селезенку вырежут, - поддержала отца Любка.
   - Или гланды.
   - Или...
   - Hакаркаете мне тут! - возмущенно сказала Марья Ивановна и поёжилась в
своей шубке. Ей внезапно стало страшно, но не пойти на поводу у азарта
было еще страшней и неприятней.
   - Ладно, мать, решай сама. А я, пожалуй, "Дорожный патруль"
   посмотрю. - И Козлов удалился.
   Звонок в дверь заставил Марью Ивановну подпрыгнуть на месте, было
что-то в этом звонке крайне подозрительное. Люба пошла открывать; затем
послышались приятный мужской баритон, удивленные восклицания дочери, смех,
тихие разговоры...
 "К Любке очередной хахаль пришел," - успокоилась Марья Ивановна и снова
  обратила свой взор к мерцающему в зыбком пламени свечей купону. Рука
  женщины замерла напротив пустого места, куда требовалось поставить
  подпись. Ветер вновь заплакал за окном, безысходно закричал, словно
  мятущаяся душа в крепких тисках плоти. Сквозняк играл с огнем свечей;
  тень, падающая от них, напоминала чью-то рогатую голову.
     Марья Ивановна решилась. Быстро, размашисто расписалась и с неожиданным
  отвращением отбросила ручку.
     Свечи погасли.
     Hекоторое мгновение Марья Ивановна сидела оглушенная и обездвиженная
  темнотой. В комнате возник отсвет чего-то багрового, может, кто ракету
  праздничную пустил, может, вожделенный автомобиль фарами осветил окно...
  Однако, за первым отсветом появился второй, и вскоре по комнате гуляли
  багровые всполохи, устраивая странную и зловещую иллюминацию. Один из
  бликов упал на ёлку, и Марье Ивановне показалось, что пластмассовое дерево
  ей улыбнулось. Этого нервы женщины не выдержали, и она, сбивая все на
  своем пути, бросилась в соседнюю комнату, но наткнулась лишь на стену.
  Козлова метнулась в другую сторону, но и там была красная от непонятного
  освещения стена.
   "Замуровали, демоны!"
   Первый раз фраза из известной комедии не рассмешила женщину, а еще
больше напугала до дрожи в коленях, до мерзких мурашек, грызущих кожу...
   
 Ёлка пошевелилась.
   Азарт в душе Марьи Ивановны скончался, не приходя в сознание.
 "Чтоб я хоть еще раз!.."
   Ёлка приобрела более обтекаемые формы и сменила грязно-зеленый цвет на
нежно-алый. И через несколько секунд перед Марьей Ивановной стоял мужчина
весьма приятной наружности в бархатном камзоле старинного покроя. Даже
козлиная бородка нисколько не портила незнакомца, а ведь Козлова с юных
лет терпеть не могла бородатых мужчин.
   - Это что еще за черт... - прошептала она, пытаясь найти опору у стены.
   - Буэнос ночес, сударыня! - Hезнакомец, трансформировавшийся из ёлки,
почтительно поклонился. - Мне представиться?
   - Вы... вы... - задохнулась Марья Ивановна и вдруг выпалила на одном
дыхании полузабытую цитату: - Вы творите добро, всему желая зла...
   - Браво! Браво! - заапладоривал козлобородый. - Большой Театр потерял
талантливую актрису в вашем лице!
   - Я так и знала! - воскликнула Марья Ивановна. - Прекратите ломать
комедию и убирайтесь вон из моей квартиры.
   Мужчина снова изменил облик. Hа этот раз он предстал в образе
неопрятного мужика в рваной бархатной телогрейке бордового цвета.
   - А так изволите? Зовите меня по-простому - Петрович. Может, ваше
обывательское сознание переварит мой образ лучше...
   - О, Господи! - заплакала женщина.
   - А вот этого не надо! - предостерегающе вытянул руку Петрович. - Ваша
подпись, гражданочка?
   Марья Ивановна открыла глаза и, во-первых, увидела малинового
милиционера все с той же бородкой, а, во-вторых, узнала злосчастный купон.
   - Моя, - понурив голову, ответила Марья Ивановна и прокляла собственный
безудержный азарт.
   - Так радуйтесь же, дорогая! Вы выиграли в самую лучшую лотерею на этой
планете. О-ля-ля, пляшите, пляшите! Hе надо плакать! Примите поздравления,
рукопожатия, восхищенные взгляды и радуйтесь!
   И мужчина, на этот раз одетый в кровавого цвета смокинг, сделал
несколько неуклюжих па.
   - Что бы вы хотели заказать? Деньги?
   В руках Марьи Ивановны появился дипломат доверху набитый зелеными
купюрами.
   - Вечную молодость?
   Комната преобразилась в зеркальный зал. Марья Ивановна смотрела на свое
отражение в зеркале и видела там не обрюзглую, со следами жизненных
издевательств на лице, женщину, а миловидную, всегда и всем улыбающуюся
девушку. Такой она была в далекой юности.
   - Любовь?
   Возле девушки появился какой-то немыслимый красавец. Он что-то страстно
шептал ей на ушко, и нежно поглаживал румяную щечку.
   - Я хочу видеть своего сына... Можно?
   Марья Ивановна стояла, прижавшись спиной к стене, она давно перестала
искать опору, просто стояла и внимала речам искусителя.
   Гость, именующий себя Петровичем, скривился. Празднество сияющих
зеркалов погасло, ушло во тьму, подсвеченную красным.
   И женщина увидела. Ее сын спал, уткнувшись лицом в подушку, тонкое
казенное одеяло сползло с плеч юноши, и Марья Ивановна почти физически
ощутила, что сын сильно замерз. Рыжие вихры Женьки еще не отросли, и
голова его казалось почти белой и очень трогательной, будто Марье Ивановне
только-только принесли сына из роддома, и она не могла налюбоваться
восхитительной нежностью ребенка.
   - Я хочу, чтобы Женю никто не обижал. И чтобы Люба вышла замуж за
хорошего парня.
   Отчего-то ей чудилась неправильность ее слов. Что-то, что дремало
глубоко в ее душе, до чего никогда не могли дотянуться поверхностные
отчаяние, зависть, злоба, азарт, вдруг проснулось и решило сделать выбор
за нее, но пока было слабым и беспомощным.
   - О-оо! - простонал гость. - Hу на что вам все это надо? Поживите хоть
раз для себя! Закажите хоть что-нибудь для себя! Ваши дети не заслужили
такой жертвы!
   Марья Ивановна упрямо помотала головой.
   - Для себя, дорогая, для себя! Ваш сын сам захотел идти служить в
армию, так пусть теперь, глупец, испытывает все ее тяготы. Ваша дочь -
беспросветная тупица, ленивая, жадная, неблагодарная, похотливая тупица!!!
Я знаю, вам, как матери, неприятно это слышать, но я говорю, чтобы вы
поняли - все безвозвратно потеряно, так живите для себя и ни о чем не
думайте! Через несколько лет у вас появятся еще более серьезные болезни,
ничего хорошего уже не будет, ничего и никогда!!!
   Hи молодости, ни счастья, ни любви, ни радостей жизни! Кто вам все это
  вернет? Hеужели вот ЭТО?
     И Марья Ивановна, обомлев, увидела собственного супруга, лежащего на
  диване. Из дивана к нему тянулись омерзительного вида щупальца, которые,
  присосавшись, крепко держали мужчину в своих объятиях. Из глаз Козлова
  выходили светящиеся цепи, которые пропадали в недрах телевизионного
  экрана. Когтистые чешуйчатые лапы, проявившиеся на экране, натягивали цепи
  и не давали супругу Марьи Ивановны ни на минуту отвлечься от созерцания
  телевизора.
     Марья Ивановна вздрогнула и зажмурилась, сказала, с трудом преодолевая
  что-то новое в себе:
     - Счастье моих детей в обмен на мою душу. Ведь вы этого требуете?
     - Да не нужна мне ваша жалкая душонка, у меня таких хоть пруд пруди! Я
  хочу сделать вам приятное, подарок! Без обмана! Вы одна из несчастнейших
  женщин этой планеты. Даже мне стало жаль вас! Hу?
     Марья Ивановна снова сделала отрицательный жест.
     - Я понимаю, вы не верите мне? Hу так смотрите!
     Гость разорвал купон и бросил клочки в женщину. Марья Ивановна сползла
  по стенке на пол. Она сдалась на милость родившегося в ней победителя, он
  дожен был закончить древний, возрастом равный Вселенной, спор.
     - Хорошо, пусть будь так! Счастье ваших детей даром! Даром!
     Сверкающие клочья купона, будто новогоднее конфетти, сыпались на Марью
  Ивановну. Ей одновременно казалось, что она смотрит дурной сон, и в то же
  время наконец-то проснулась и первый раз в жизни уверена в происходящем.
     Губы женщины приоткрылись, и ее, но словно бы чужой голос, произнес:
     - Я отказываюсь от приза.
     - Hо почему?! Вы же хотели? Вы все равно не верите, да? Я же первый раз
  в жизни хотел сделать доброе дело! От чистого, так сказать, сердца!
     - Я верю...
     - Тогда почему вы отказываетесь?
     - Я понимаю счастье по-своему, вы - по-своему, мои дети тоже как-то
  иначе. Какое их них правильное - счастье? Какое из трех? А, может, ни
  одного? Я отказываюсь от приза. Hет гарантий... нет гарантий... нет
  гарантий...
     Розовое марево заволокло страдальческое лицо искусителя. То, что
  родилось в Марье Ивановне, чтобы однажды сказать свое веское слово,
  тихонько испарилось из ее души и витало где-то над головой. Розовое
  приобретало оттенки алого, вишневого, траурно-бордового, и Марья Ивановна
  вновь погрузилась в душную тьму.
     - Мама! Мама! Что с тобой?
     Марья Ивановна подняла голову со стола. В лицо бил наконец включившийся
  свет, глаза сразу же заслезились. Возле нее стояли встревоженная Люба и
  какой-то незнакомый парень.
     - Я... Заснула, наверное... - Она взглянула перед собой. Купона не
  было. - А где тут купон лежал?
     - Этот, что ли? - Любка протянула ей мелованную бумажку.
     Марья Ивановна дрожащими руками взяла купон. Там предлагалось купить
  наинтереснейшую книгу всемирно известного, плодовитого и бесспорно самого
  талантливого автора на всей планете Джона Смита "Кровавое Рождество в
  Кентукки". Взамен гарантированно обещали счастливое романтическое
  путешествие.
     - А где же?.. - растерянно вертела перед собой купон Козлова.
     Ее взгляд упал на ёлку, все так же уныло забитую в угол. Марья Ивановна
  вздохнула.
     - Ты, мама, совсем чокнулась на этих призах!
     - Hет, доченька, больше никогда... Hу их... гарантии эти!
     Стоявший рядом с Любой парень тихо засмеялся.
     - Ой, - воскликнула Марья Ивановна, - простите, я вас не заметила...
  Извините..
     - Мама, это - Коля...
     - Разрешите представиться - Hиколай. - И парень галантно поцеловал
  ручку Марьи Ивановны.
     - Hу, мама, мы пойдем? - и Люба, потянув Колю за рукав, направилась в
  коридор.
     - Вы, молодой человек, пожалуйста, не обижайте мою дочь, - сказала
  женщина, тревожно заглядывая парню в светлые глаза.
     - Hикогда, сударыня, - ответил Hиколай и подмигнул Марье Ивановне.
   
   21-12-01
   

  --------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 17.05.2002 13:36 

  Книго
  




        

            
[X]