Книго

     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: Б.Прус. Сочинения в семи томах. Том 2
     Перевод с польского В.Ивановой. Примечания E.Цыбенко
     Государственное издательство художественной литературы, Москва, 1962
      & : Zmiy ([email protected]), 5 октября 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------
     Вечером,  по  обыкновению,  зашел  ко  мне  мой  старый университетский
товарищ.  Мы  оба жили в  деревне,  в  нескольких верстах друг от  друга,  и
встречались почти ежедневно.  Он  был красивый блондин,  и  задумчиво-нежное
выражение его глаз кружило голову не  одной женщине.  Меня привлекали в  нем
невозмутимое спокойствие и трезвый ум.
     В тот день я заметил,  что ему как-то не по себе: он не поднимал глаз и
нервно  ударял  себя  хлыстом по  ногам.  Я  не  считал удобным спрашивать о
причине его очевидного волнения, но вскоре он сам заговорил:
     - Ты знаешь, со мной сегодня произошел глупейший случай.
     Я удивился; было почти невероятно, чтобы "глупейший случай" произошел с
таким всегда уравновешенным человеком.
     - Сегодня утром,  -  продолжал он,  -  у  нас в деревне вспыхнул п
Сгорела хата...
     - А  ты,  чего  доброго,  бросился  в  огонь?  -  прервал  я  его  чуть
насмешливым тоном.
     Он  пожал плечами и,  как  мне показалось,  слегка покраснел;  впрочем,
может быть, это луч заходящего солнца осветил его лицо.
     - Загорелась,  -  сказал он, помолчав, - пенька на чердаке, а несколько
минут спустя и крыша.  Я в это время читал Сэя,  очень интересную главу,  но
при виде клубов черного дыма и  языков пламени,  выползавших из  щелей возле
трубы,  мною овладело обывательское любопытство,  и  я  потащился туда.  Все
население было в  поле,  потому я  застал там лишь нескольких человек:  двух
горестно причитавших баб,  жену органиста,  пытавшуюся предотвратить пожар с
помощью образа святого Флориана,  и мужика, который раздумывал, держа обеими
руками пустое ведро. От них я узнал, что хата заперта, а хозяин с женой ушли
в поле.
     "Вот она,  наша система строительства,  -  подумал я, - дом пылает, как
будто он заряжен порохом..."
     Действительно, в несколько минут вся крыша была объята пламенем; дым ел
глаза,  а огонь так обжигал,  что я попятился, опасаясь, как бы не загорелся
мой китель.
     Тем временем сбежались люди с  баграми,  топорами и  водой;  одни стали
выламывать плетень,  хотя ему ничего не угрожало, другие принялись лить воду
из ведер,  но так,  что,  не задев огня,  облили всю толпу, а одну бабу даже
повалили на землю.  Я не давал никаких советов,  видя, что огонь не угрожает
другим постройкам; спасти же эту хату было уже невозможно.
     Вдруг раздался крик:
     - Там ребенок, маленький Стась!
     - Где? - спросил кто-то.
     - В хате... спит в лохани у окна. Да выбейте стекло, еще живым вытащите
его!
     Никто, однако, не двинулся с места.
     Солома  на  крыше  догорела,  а  стропила  пламенели,  как  раскаленная
проволока. Признаюсь, когда я это услышал, у меня необычно дрогнуло сердце.
     "Если никто не  пойдет,  -  подумал я,  -  тогда пойду я.  На  спасение
ребенка понадобится полминуты.  Времени больше чем достаточно,  но  -  какая
адская жара!.."
     - Ну же,  пошевеливайтесь!  - кричали бабы. - Ах вы собачьи души, а еще
мужики!..
     - Лезь сама в огонь, раз ты такая умная! - огрызнулся кто-то в толпе. -
Тут верная смерть, а дитя слабое, как цыпленок, все равно уж задохлось...
     "Хорош!  - подумал я. - Никто не идет, а я все еще колеблюсь!" - "Хотя,
- шепнул мне здравый смысл,  -  какой черт толкает тебя на эту бессмысленную
авантюру? Откуда ж тебе знать, где там лежит ребенок? Может, он вывалился из
лохани?"
     Балки уже обуглились и, потрескивая, начали прогибаться.
     "Нужно же в конце концов проникнуть туда,  -  думал я, - каждая секунда
дорога. Нельзя, чтобы ребенок сгорел, как червяк". - "А если он уже мертв?..
- отозвался здравый смысл, - тогда даже китель жалко".
     Издали донесся отчаянный женский вопль:
     - Спасите ребенка!
     - Держите  ее!  -  закричали возле  хаты.  -  Кинется баба  в  огонь  и
погибнет...
     В толпе послышалась какая-то возня и тот же вопль:
     - Пустите меня!.. Там мой ребенок!..
     Не вытерпев,  я бросился вперед. Меня сразу обдало жаром и дымом, крыша
затрещала  так,   будто  ее  разламывали  на  части,  труба  развалилась,  и
посыпались кирпичи. Я почувствовал, что у меня тлеют волосы, и, обозлившись,
отпрянул.
     "Что  за  глупая сентиментальность!  -  рассуждал я.  -  Ради горсточки
человеческого пепла превратиться в пугало... Еще скажут, что я хотел дешевой
ценой прослыть героем..."
     Вдруг  меня  толкнула  какая-то  молодая  девушка,   бежавшая  к  хате.
Послышался звон выбитых стекол, а когда внезапный порыв ветра развеял завесу
дыма,  я увидел ее: припав к подоконнику, она перегнулась всем телом в избу,
так что видны были ее немытые ноги.
     - Что ты делаешь,  сумасшедшая?  -  крикнул я.  -  Там уже труп,  а  не
ребенок!..
     - Ягна!.. Вернись! - звали из толпы.
     Провалился накат, искры взметнулись в небо. Девушка исчезла в дыму. А у
меня потемнело в глазах.
     - Ягна! - повторил тот же плачущий голос.
     - Сейчас!.. Сейчас!.. - ответила девушка, пробегая мимо меня обратно.
     Она с трудом тащила на руках мальчика,  который проснулся и орал благим
матом.
     - Стало быть, ребенок жив?.. - спросил я.
     - Здоровехонек!..
     - А девушка?.. Это его сестра?..
     - Какое!  -  отвечал мой друг.  -  Совсем чужая; даже работает у других
хозяев; да ей самой-то не больше пятнадцати лет!
     - И ничего с нею не случилось?..
     - Платок прожгла да немножко волосы опалила.  По пути сюда я  видел ее:
она  чистила картофель в  сенях  и,  фальшивя,  мурлыкала под  нос  какую-то
песенку.  Я  хотел  выразить ей  мое  восхищение,  но,  когда подумал об  ее
безудержном  порыве  и  своей  рассудительной сдержанности при  виде  чужого
несчастья,  меня охватил такой стыд,  что я не посмел сказать ей ни слова...
Уж мы такие...  -  прибавил он и умолк, срезая хлыстом стебли трав, растущих
вдоль дороги.
     На  небе  показались звезды,  свежий  ветерок принес с  пруда  кваканье
лягушек и попискивание водяных птиц,  готовившихся ко сну. Обычно в эту пору
мы вместе мечтали о будущем и строили разнообразные планы, но на этот раз ни
один из  нас  не  раскрыл рта.  Зато мне  показалось,  что  кусты вокруг нас
шепчут:
     "Уж вы такие!.."


     Рассказ впервые опубликован в 1884 году.
     Мысль о  том,  что люди из народа чаще проявляют готовность к  подвигу,
способность к  самопожертвованию,  чем люди из  высших слоев общества,  была
высказана Прусом в одной из его статей 1881 года. Прус писал: "А может быть,
вы хотите теперь знать,  кто во время пожара в  Люблине в благородном порыве
лез в горящий ад?  Это были самые обыкновенные казаки.  А может быть,  вы бы
хотели узнать имя героя,  который во время пожара в Млаве бросился в огонь и
спас  ребенка?  Это  некий  Сметанников,  солдат,  оштрафованный недавно  за
злоупотребление,  наверняка не  читавший  ни  одного  учебника о  мужестве и
самопожертвовании. А где же были вы, и что вы делали во время пожара? Стояли
в стороне,  плача над своими пожитками, утешая огорченных или аплодируя тем,
которые спасают, - все это, разумеется, на приличном расстоянии от огня".
Книго
[X]