ЮРИЙ ПЕТУХОВ
ОПА!
Движимая привязанностью, прилепляется душа и познает страдание. Махабхарата ...кто может сказать, что выследил глубину этих погиб- ших сердец и прочел в них сокровенное от всего света. Ф.М. Достоевский На плечо легла чья-то рука, уверенно и тяжело. Сергей скосил глаз - не рука, а лопата: широкая, натруженная, тем- ная. Он обернулся. Незнакомый мужчина стоял рядом, был печа- лен - Обознались! - сказал Сергей отвернувшись. Рука снова вцепилась в плечо. ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, НЕ ХВАТАЕТ СТРАНИЦЫ - Опа, опа, жареные раки, приходите в гости к нам, мы живем в бараке... Лихо, с каким-то еле уловимым блатным акцентом. И всегда рядом шли другие ребята, подхватывая припев, разноголосо, но весело. Озирались прохожие - кто с улыбкой, кто хмурясь. Он на них внимания не обращал, шел посреди улицы, рассекая ее, будто волнорезом. Жил он вовсе не в бараке, а в соседнем подъезде Сергеева дома. Правда, в коммуналке, может, и сход- ной чем-то с бараком. На их семью приходилась комната метров в двадцать пять. А сама семья была совсем не современная: мать с отчимом, дряхлая, неприметная в своем уголке бабушка, он, старший, сестра на пять лет моложе, да братишка уже от отчима, совсем пацаненок. Тесновато дома было, но он там и не бывал почти. Во дворе его знали за отличного малого. Ста- рики, и те, вразумляли чад - вот с кого, дескать, пример-то брать, а вы? Мать Сергея тоже корила сына, приговаривала частенько: "Вон, Славик, что за чудо-парень - где бы ни встретил, всегда сумку возьмет, до самого подъезда поможет донести, вежливый, аккуратный, с малышами своими нянчится, гуляет..." и так до бесконечности: Славик выходил ангелом, а Сергей каким-то обременительным и невоспитанным до предела исчадием ада. Они знали друг друга чуть не с пеленок, уж с пяти лет - это точно. Вместе плавали весной в большом ржавом корыте по огромной луже, которая разливалась во дворе за детской пло- щадкой, вместе катались с ледяных горок зимой... Потом под- росли, учились в одной школе. Как-то раз один из местных блатарей, лет на восемь старше, только вернувшийся после очередной отсидки и болтавшийся во дворе без дела, увидал Славку, потрепал по кудлатой головушке: "Ну, молодежь, рас- тете как грибы-мухоморы, еще вчера тока у меня под коленкой проползал, а сейчас - столб! И в кого это только такой куд- рявый барашек, а? Отец лысый был, мать - в ниточку, а сынок, прям, бяша, бя-я-яашенька!" Он прихлопнул Славку по загрив- ку, расхохотался, посверкивая фиксой. Но тому, видно, понра- вилось, что не обделен вниманием таких заметных во дворе личностей. Ребятам он так и сказал; "Кликуха, что надо! Так и будем зваться теперича, ясно?! - проблеял дурашливо; зака- тывая глаза. - Бя-я-яашя-а, бя-я-аяшенька". Возражений не было - Бяша, так Бяша. После восьмого Славка подался в ре- меслуху. Тоща еще только входило в моду новое название, ПТУ, но пэтэушниками ребят, учившихся там, никто пока не называл - привычнее было ремесленники, ремеслуха. Славка говорил, не таясь, что надо побыстрей специальность получить да семье помогать. Институтами себя не тешил, смотрел на вещи трезво. А ведь толковый был на редкость, многим бы сокурсникам Сер- гея фору дал... да что там вспоминать. Во дворе Славка - за- водила, дуща общества, на скверике, где междворовые парни время коротали, тоже не последний, и не только из-за гитары. - Опа, опа, какая ж ты растрепа! Играл он не очень-то умело, зато громко, вкладывая себя в игру и пение. А это ценилось больше, чем виртуозность. В ремеслухе были другие порядки, не те, что в восьмилет- ке, Сергей знал. Да и в его новой школе порядочки были ины- ми, если они там вообще были. Первого сентября Сергей с утра напоролся в туалете на двух десятиклассников, которые из горлышка распивали бутылку вина. Это его ошарашило - в вось- милетке никому бы и в голову не пришло! Позже он видел и кое-что похлеще. Восемь девятых и одиннадцать десятых клас- сов было в том году в его школе, со всего района съезжались ученики... А Славка про учебу рассказывал мало, махал рукой, щурился. - Я не блатной, я только учусь, - приговаривал и закиды- вал голову в еле слышном, прерывистом смехе. Кудри рассыпа- лись по воротнику, костистый жесткий подбородок мягчал. Славка часто заходил в гости, брал почитать что-нибудь, до книг большим охотником был, глотал подряд: и детективы, и фантастику, и классику. Возвращал всегда в срок, не "зачиты- вал" книгу, так и отдавал, в чистенькой самодельной обложеч- ке... - Откуда ты? - все еще не веря себе, спросил Сергей. Бяша улыбнулся, вытер щеку, повел глазами неопределенно. - От кума, Серый, откуда же еще, прям из гостей, тока вчера прибыл... Он сжал Сергея своими огромными лапами, стиснул. По лицу пробежала дрожь. Впервые за последние годы того назвали так, по-старому, Серый. Теперь это звучало непривычно, резало ухо. - И за что в этот раз? - Сергей не удержался и тут же мысленно выругал себя. - Да погоди ты, потом растолкую. Дай отдышаться-то... В который раз выхожу, а все как по-новой. щемит, зараза, болит вот тут... - он постучал себя по груди, по старой черной ба- лониевой куртке, какие лет десять, а то и больше вышли из моды. - Да плюнь ты, Славик, - Сергею тоже было не по себе, он смотрел в сторону, часто мигал... и вместе с тем, чего уж таить, пугался этой встречи - опять старое, опять память. Зачем?! - Все, порядок, - тихо проговорил Бяша твердеющим голо- сом, - ну как ты? Я гляжу, молодцом, все в норме?! - Да грех жаловаться, - Сергей не знал, что сказать. Они топтались посреди тротуара, мешали прохожим. фары бросали отсветы в лицо то одному, то другому, слепили. Рядом поскользнулся и начал уже падать какой-то хлипкий студентик с "дипломатом" и тубусом в руках. Бяша подхватил его за пле- чи, почти не глядя; кивнул на благодарность, пожал плечами. Сергей заметил, что подбородок у него совсем другой, не кос- тистый и крепкий, а безвольный, отвисший. И лицо, совсем другое, старое, дряблое. Из-под кепочки не кудри выбивались, еле заметно топорщилась серая жиденькая щетинка. - Ну пойдем, посидим где-нибудь? - Поблизости нет, Славик, - Сергей огляделся, будто при- поминая. - Поехали ко мне! Бяша замялся. - Надо взять чего-нибудь... - Разбежался, не так-то просто, сейчас на каждом углу не торгуют. - Да возьмем, - заверил Бяша, приподнял кепочку и провел ладонью-лопатой по редкому, примятому ежику, - пошли. - Ладно, только рассчитывай на себя, я сейчас не при... - Сергей замялся, даже сконфузился. - Разберемся! - рассмеялся Бяша. - Ну, рванули?! В очереди в винный они простояли полчаса. Потом Бяше на- доело и он пошел к заднему ходу, также сутулясь, втягивая голову в плечи. Вернулся быстро, с бутылкой. - Четвертной, зараза, взяла! Ну и хрен с нею... - А ты где сейчас? - вдруг спросил Сергей. - Да нигде пока: ни кола, ни двора, вся Расея наша! - по- шутил Бяша совсем невесело. Да и не шутка это, наверное, бы- ла. Переспрашивать Сергей не стал. Они ехали в троллейбусе и все больше молчали, разговор не получался, хотя каждому было что порассказать - сколько лет прошло, сколько было всякого. Даже не верилось. ...Первый раз его взяли прямо с проводов Сергея. Лихое было времечко, сумбурное и беспримерное - парней доставляли на призывные пункты без памяти, в лежку. Кто своими ногами добирался, начинал терять уважение в глазах вечно полупьяных приятелей. А сами проводы оценивались числом упившихся вус- мерть, попавших в милицию или далее, а также количеством на- битых рож и расколотой, разгромленной посуды. У Сергея про- воды были попроще, без выпендривания и мордобоя. Но выпили все же немало. Он явился к военкомату сам, приняли, что на- зывается, с первого предъявления - в тот же день прибыл в часть, и закрутилось-завертелось... Бяша попал в другое мес- то. Уже после, добавив "на старые дрожжи", ввязался на улице в драку. Всех драчунов и забрали, никого не обидели. И если бы не Сергеевы родители, которые долго и слезно умоляли ми- лицейского капитана, мотать бы Бяше срок. Но нет, отделался пятнадцатью сутками, да пышной, вселявшей во многих парней зависть, шевелюрой. Через месяц он влип серьезнее. Драка с пьяным, наглым от- чимом, заявка от матери в милицию - и в квартире стало сво- боднее на одного человека. Свободнее на целых полтора года! Как потом выяснилось, даже на два с половиной - в лагере Бя- ше добавили за какие-то проступки, сам он не рассказывал об этом, из намеков можно было понять, что "не поладил с адми- нистрацией". Во дворе удивлялись - такой примерный мальчик был, такой парень хороший, как же это он; строже надо, стро- же с такими, ишь распустились! Сергей знал, каких трудов стоило Славке быть примерным на людях. Знал, что творилось дома. Как избивал отчим мать, бывшую на двенадцать лет старше его. И как та держалась за этого своего последнего мужика. Знал, чего стоили Бяше все эти нескончаемые скандалы, А потому не удивлялся, не качал в не- доумении головой, хотя и служил в армии, а не сидел на ла- вочке во дворе. Ему было просто жаль Бяшу, очень жаль! Если уж сажать кого, так многие могли оказаться более достойными, ох, многие. Но что он мог поделать - закон есть закон, для "хороших парней" тоже. Сдержись Славка тогда - и все было бы иначе. Эх, кабы знать, соломки подстелил бы. Опа, опа, какая ж ты растепа! Губы растрепала, В милицию попала... Вернулся Бяша, когда Сергей уже на втором курсе учился в институте. Худой, стриженный под нулевку, с узкими въедливы- ми залысинами. И волосы отросли позже, а прежней шевелюры не было, далеко она осталась. Они и тогда повстречались совсем случайно, у Калининского рынка, который еще не был переименован в Новый, неподалеку от института. В тот раз узнали друг друга сразу, долго отме- чали возвращение. И Сергей был рад, от души рад. Но что-то не то сидело в Бяше, что-то застряло у него внутри, мешало дышать. Внешне такой же веселый, даже легкомысленный ма- лость, он превратился внутренне в комок обнаженных, болез- ненных нервов - нет-нет, да и прорывалось это наружу. Сергей успокаивал друга, старался разрядить его. Не тут-то было. Славик вернулся в прежнюю комнатушку, в прежнюю атмосферу домашнюю. Все было как и раньше, лишь отчим пил сильнее, да скандалы становились все злее. Младшая сестренка перебралась в общежитие для штукатурщиц, братишка подрос немного и уже посасывал с папанькой пивцо в семь-то своих годиков, а бабу- ся оставалась такой же серенькой, неприметной, ни во что не вмешивающейся из своего уголочка. Бяша устроился монтером на стройке, вкалывал от зари до зари - прирабатывал, случая не упускал. Но приработанное, накопленное периодически пускал на ветер, пропивая с дружками. Как-то раз Сергей пригласил его на вечер в институт, под Новый год. Как он себя проклинал потом! Все было поначалу отлично, малость подогрелись для веселья, тогда без этого не обходилось - студенты бегали в магазины через распахнутое окно в спортзале. А магазинов вокруг института - выбирай ка- кой по вкусу - пять штук! Правда, пили студенты слабо: и привычки не было, и побаивались институтского оперотряда. Оперативники нюни не разводили - сразу передавали дело на провинившегося в комсомольский комитет, и тогда... Бяше в этом плане бояться было некого. Да он и не набираться до ушей пришел на вечер, - повеселиться, с девушками потанце- вать, у них-то на стройке ни клуба, ни развлечений, а в го- родские зимой не протолкнешься. Он был красив и элегантен - костюмчик недавно справил, по моде, как и полагается, сам обветренный смуглый, светловолосый, с тонкими, но резкими чертами лица. Девчонки заглядывались откровенно, без смуще- ния. И дернул тоща черт Сергея познакомить его с сокурсни- цей! Нет, это потом, позже. А сначала Сергей заметил - опять он не в настроении, психует, ну что за дела?! В туалете, где распили на троих, с еще одним знакомым парнем четвертинку, Бяша поник, отвернулся к окну, Сергей его дернул за локоть. - Чего киснешь, ты куда пришел? Бяша выдернул локоть. Стоял, жадно затягивался беломори- ной. Потом прорвало. - Что же это, Серый?! - он чуть не плакал, плечи горби- лись. - Ну посмотри, ну чем я хуже других! Не из того теста, что ли?! Ну за что одному... Зачем ты меня приволок сюда?! Слабость была минутной, прошла. И Бяша выглядел на этом вечере самым счастливым и уверенным. А вечерок дивный был, сказочный. Как во сне. Сергей сам удивлялся, редки такие ве- чера удавались. Вот тогда-то он его и познакомил с Леной, Черт возьми, и имя еще помнится! Все шло как по маслу - вза- имная симпатия, возникшая сразу, танцы, музыка, разговоры и мечты... Сергей видел, как ожил, превратился в того, кем и должен быть на самом деле, Бяша, как засветились у него гла- за... Ах, как все было хорошо! Но лишь до той поры, пока не стало известно, что работает монтером... Леночка поступила просто и практично, без объяснений - скривила губки и отош- ла, молча, неторопливо, а через секунду ее бархатистый смех доносился совсем из другого угла. Бяша ушел сразу. Сергею не удалось его удержать. Догнать и то не сумел, словно рыбка, хвостиком вильнула и растворилась в пучине - ищи-свищи! В этот же вечер, основательно взвинтив себя и спиртным и прис- тупами самобичевания, Бяша влил в непрятную историю, опять-таки с криком, визгами и мордобоем... Он пропал на два года. Для Сергея пропал прямо с новогоднего, сказочного ве- чера. Осознавать себя виновным в несчастье друга было нелег- ко... В милицию попала, Не разевай хлебала! Опа, опа! Какая ж ты растрепа... - А ты почти не изменился, все такой же, - сказал Бяша, и голос его был невесел. Сергей не ответил. Он суетился у шкафов, выгребал съест- ное. - С закусью у меня плоховато, сам видишь. - С закусью у тебя, как во дворце, не прибедняйся. Ты вон хлебушек белый, засохший малость, отмахнул, а ведь я на не- го, верь-не верь, как на "птичье молоко" гляжу. Едал такой торт? - Да уж скажешь, невидаль какая, - буркнул Сергей, пере- ходя к раковине, засучивая рукава. - Это кому как. Я вот не ел, - Бяша вздохнул, откинулся на спинку стула. В пальцах у него играла, вращалась как се- ребристая молния вилка. Она казалась крошечной. Сам Бяша большим и очень усталым. - Для нас праздником было, когда в зону собачка забежит. - Он помолчал, щуря потускневшие, мут- новатые глаза. - Хотя, конечно, и жалко ее, тоже ведь божья тварь, жизни хочет, воли... - Давай-ка, открывай пока, разливай, - сказал Сергей, чтоб оторвать Бяшу от воспоминаний. Сам он предупредил сразу и твердо, что пить не будет, ни глотка. - А вообще-то, нет, собачка воли не хочет, - глубокомыс- ленно произнес Бяша, - у нее другое предназначение, да-а, а мы, сволочи, ее в котел. Вот так, не ободравши даже, как следует, гады мы, да брюхо-то! Охо-хо-хо-хонюшки - трудно жить Афонюшке. Да давай, садись ты! Он разглядывал кухню, и чувствовалось, - она ему по душе. Комнатушка тоже приглянулась, особенно обои почему-то. И прихожая, и все прочее. Сергей знал - Бяша не завистлив, и все-таки ему было неудобно перед приятелем, будто он украл что-то или не по заслугам получил. А впрочем, кто знает, мо- жет, и не по заслугам. - Хреново, конечно, когда к сорока уже, а своей конуры нету! - сказал вдруг Бяша фальшиво-веселым тоном. - А у меня в Москву разрешение только на сутки, вот так, - добавил серьезно, - завтра с утречка надо будет когти рвать в родные Палестины владимирские... Да садись же ты! Сергей расставил тарелки - кажется, он приготовил все. Уселся, кусанул черняги. И уставился на Бяшу. Рюмки стояли наполненные. - Вздрогнули?! - Бяша поднял свою, и по скатерти поползло темное пятнышко, разрастаясь, подползая к бутылке, стоявшей посреди стола. Пальцы у Бяши дрожали. Сергей чокнулся, сказал: - За встречу, за возвращение твое, давай! - и выпил пер- вую. Не мог не выпить. Но тут же встал, убрал свою рюмку в шкаф. - Понимаю, - проговорил Бяша, обтирая губу черной, тонкой коркой. - Я бы сам... да не судьба, видно. Пока есть что и где - буду! Мне завязывать без причины, мне перерывчики вов- ремя устраивают, не сопьюсь. Он плеснул себе еще. Рука стала тверже, глаз не подвел. - Скажешь, там не закладываете? - спросил Сергей, намекая на "перерывчики". - Не скажу, ничего я тебе не скажу, Серега! И там бывает, редко, но бывает. Кто пофартовее, да позаконистей, тот может каждый день себе праздники устраивать, живут люди, не тужат. Только ведь я-то... - он опрокинул рюмку, сморщился как от царской водки - со слезами, с побуревшими веками, выдохнул тяжело, - я-то ведь - что здесь пустое место, что там. Ник- то, понимаешь, ни туз козырный, ни шестерка! Пустота, рабо- тяга бесплатный, червь навозный, мужик. - Ладно тебе! - резко оборвал Сергей. - Не ной! Похуже твоего людям приходится, не жалуются! Бяша сразу сменил пластинку, так, что Сергей не понял, правда ли, нет, тяжесть у него на сердце или ваньку ломает, а может, и то и другое? - Эт я так, - мягко проговорил Бяша, - так, не обращай. Давай еще хлопнем! Сколько не виделись, скажи - не поверю! Пальцы, все изукрашенные синими, расплывшимися наколками и белыми, мертвенистыми шрамчиками, с черной каемкой под ко- роткими, обгрызанными ногтями, огромные и бугристые, тереби- ли скатерть. Больше всего на Сергея давили эти натруженные, выставленные будто напоказ, мозолистые и шершавые руки. Но никакого "показа" не было, Сергей видел, что Славик стесня- ется своих рук, не знает, куда от них деваться. - А ты все один? - спросил Бяша. - Да как тебе... - Вижу - один, нет жены, значит, один, кто бы там ни был еще. - Считай, что так, - согласился Сергей. Про Наташу расс- казывать не хотелось. Почему- сам не знал. - Ничего, все еще наладится, - заверил Бяша, наливая оче- редную рюмку. Он больше не морщился, не кривился, пил как воду. Почти ничего не ел, только нюхал все черную обсосанную корочку да облизывал почерневшие обветренные губы, по краям которых несмываемой коростой белели многочисленные трещинки. - А вот мне не судьба, это точно. Так один и загнусь ког- да-нибудь. Дай бог, чтоб не в зоне! Сергей замахал рукой. Хотел сказать что-то насчет будущей нормальной, человеческой Бяшиной жизни. Но осекся под взгля- дом - насмешливо-горьким, все понимающим. - Как сам-то, как здоровьишко? - спросил вместо этого. Спросил как-то фальшиво, лишь бы не молчать. - Да нету его, Серый, - ответил напрямую Бяша, хлопнул еще рюмку, - я ведь, Серега, резаный - и перышком, и скаль- пелем, нервишки не внутри у меня, а снаружи намотаны - не вылечишь, вот как... Да чего ты панихиду разводишь, давай про чего-нибудь веселенькое, про баб давай! Сергей кивнул. Сходил в комнату за гитарой. - На вот, сыграй лучше. Как вспомню - моложе на десять лет. Бяша с сомнением поглядел на свои черные, словно обгоре- лые пальцы. Гитару взял осторожно, нежно, как что-то хрупкое и любимое. Первый аккорд резанул слух взрывной волной. - За что вы, девочки, кудрявых любите... - и провел ла- донью по остаткам волос, ежиком начинавшихся далеко ото лба, ближе к макушке. - Вот, Серега, ну кто б меня сейчас Бяшей прозвал, уж окрестили бы Плешаком каким, не больше... - Да ты играй, у меня волос тоже не прибавилось, - Сергей отставил бутылку на край стола, откинулся на спинку. - Не, ты ее от меня далеко не убирай! - Бяша вернул бу- тылку на место. - Без нее игра не пойдет. - И тут же без пе- рехода: - Опа, опа, какая ж ты растрепа... Начал громко, в голос. Вдруг дернулся, скрючился, прижав ладонь к животу, побелел. Но тут же рассмеялся, взял со сто- ла огурец, понюхал, положил обратно. - Прихватывает? - спросил Сергей. - А-а, ну ее! Опа.. опа... В тот день Сергей видел Бяшу в последний раз. Весна. Только подернулись зеленым налетом исстрадавшиеся за зиму деревья, не успели подсохнуть лужи. А вдруг ударило теп- лынью, да так, что с непривычки дышать горячо было, воздух будто затвердел. В этот денек последний консерватор сбросил пальтишко и плащик, на улицах запестрело, заразноцветило, намекая на близкое лето. Откуда он шел тогда? Из клуба, ка- жется? Да, в ДК "Компрессор" давали новый фильм, не шедший еще по широкому экрану. Сергей и не помнил названия картины, помнил - дрянь, ушел с полсеанса и решил пару остановок про- гуляться пешочком. Хоть и дымят в нос грузовики, гоняющие порожняком туда-обратно, хоть и коптят трубы, одна другой толще и выше, а все ж таки ноги размять не помешает. Сергей любил ходить по мосту - от "Компрессора" к "Факелу", народу на нем много никогда не бывало, так, бредут себе двое-трое пешеходов, никакой тебе толчеи. А можно остановиться и полю- боваться с высоты, как вязнут упругие солнечные лучи в тягу- чем, разрежающемся кверху серо-желтом мареве. Марево только над землей, вдалеке, там, где шоссе уходит к заводам. Вблизи его не видно. Да и повыше голову задерешь - небеса постепен- но светлеют, очищаются - нету смога в столице! Вот так, ска- зано нет, значит, нет. Разве ж это смог? Куда там, дым самый обыкновенный, российский, дым да копоть. А смога нет! Сергей медленно брел по мосту, глазея по сторонам. И весело ему бы- ло, и просторно после клуба, темноты, путанных зелено-серых сцен фильма. Впереди маячил желтоватый полу небоскреб, внизу которого располагался кинотеатр "Факел", старенький, на два уютных небольших зальчика. По правую руку бледной зеленью проглядывался калининский скверик, пустынный днем - две па- рочки, три мамаши с колясками да с полдесятка пенсионерок, укутанных еще по-зимнему. И "Факел" и сквер вызывали у Сергея неприятные ощущения. У кинотеатра его еще в мальчишестве раза четыре грабили. Та- кие же подростки, пацаны с отчаянными рожами, заставляли прыгать, а услышав звон монет, выгребали все подчистую, ни копейки не оставляя. О них знала вся ребятня района, и пото- му старались показываться у "Факела" пореже, а если уж пока- зываться, так большой ватагой... Может, оттого и посещае- мость кинотеатра была невысокой. А может, и по другой причи- не. В скверу с Сергея сняли как-то шапку, лет восемь или да- же десять назад. В темноте лиц не разглядел, а то бы плохо- вато ребяткам пришлось, не оставил бы он этого дела. Но шап- ка и мелочь были ерундой, воспоминаниями из счастливого, бесшабашного детства и юношества. Не любил Сергей этот уго- лок по другой причине. Вечно на углу, у желтенького полуне- боскреба, как его в шутку все прозывали, собирались деловые парни. На прохожих поглядывали равнодушно, а сверстникам до- рогу заступали: "Дурь нужна? на рупь баш, в три косячка!" Цены были такие, что и не приснятся нынче - дешевле некуда, задаром, да и в баше не два косяка было, а целых, сейчас и не поверишь, три! Но мало кто брал. Если и брал, отходили подальше, в подворотни, с опаской и оглядкой. Эх, дрянь, дурь, анаша! Травкой ее тогда никто не называл, это уже из газет и журналов пошло. А только суть от этого не менялась. Сергей обходил торгашей, стоило только увидеть, что кто-то из них нацелился на него. И все-равно доставали, предлагали, навязывали - и утром, и вечером, и в будни, и по выходным - бойкая торговля шла, от самого "Факела" и до клу- ба "Дружба", что через остановку по шоссе, а может, и наобо- рот - от "Дружбы" до "Факела". На переменках в школе нередко из общего сизого дымного облака доносились резкие, горькова- тые запахи, слышались затяжки с присвистом - глубокие, так, чтобы дымок с воздухом заходил, туманились глаза. Сергею на наркотов и их товар было наплевать, да и вооб- ще, он тогда это за баловство считал. Хотя трое одноклассни- ков уже и успели побывать в психушках, отдохнуть там от зе- лено-серой дряни по месяцу, а все одно - всерьез не воспри- нималось: косяк на троих зашмалить, что пару бутылок порт- вейна... Не любил Сергей наркотов за другое. Со своего кали- нинского скверика, где их гоняли и милиция и дружинники, они частенько перекочевывали к ним, на Пруд-Ключики. И как хвос- том за наркотами тянулись не слишком проворные блюстители, начинали цепляться к Сергеевой компании, мирно распевавшей по лавочкам песни в три, а то и четыре гитары. Наркоты были неуловимы и хитры, а они открыты, у всех на виду, им и дос- тавалось. Поначалу терепели. А потом стали гонять "дурема- ров", дело доходило и до драк - отстоять свой скверик стоило немалых усилий. Лишь через год после начала медленной экс- пансии наркоты поняли, бесполезно, и убрались восвояси в подворотни. Дружинники и милиция ушли вслед за ними, воца- рился мир и порядок. Сложна была доармейская жизнь у Сергея, сложна и многообразна в своих проявлениях. Как-то они пред- лагали помощь дружинникам-оперотрядникам - вымести наркотов из района ничего не стоило, только бы дружина дала им не- дельку, а сама бы не вмешивалась. Не получилось дружбы - ко- мандир отряда однозначно дал понять, дескать, валите отсюда, пока самих не привлекли. На том и кончилось. Их компания так же горланила песни под звон гитар в одном конце района, нар- коты тихохонько сидели на своих местах в калининском сквери- ке и округе, оперотрядники ответственно заседали и обсуждали проблемы в своих штабах. Впрочем, и они делали дело - даже Сергея раза три задерживали ребята, приблатненного вида, в широких кепках и болтающихся шарфиках, оказывавшиеся на по- верку оперотрядниками. Два раза отпускали сразу, признавали за бывшего борца с наркотами из другого, непризнанного отря- да, то бишь, из компании гитарных горлопанов-поддавал. На третий, знакомых в штабе не оказалось, мытарили долго, зас- тавляя несколько раз одеваться и раздеваться, прощупывали каждый шов. Первым делом, конечно, заставляли снимать носки - наркоты именно там чаще всего прятали свой товар. Была зи- ма, раздеваться было неудобно, тем более, что в штабе сидели и девчонки. Они-то и были самыми непримиримыми. Правда, до тех пор, пока чувствовали свою силу. Сергей-то знал - стоило разбрестись поодиночке, так шмыгали серыми, пугливыми, неза- метными мышками, головы повернуть боялись. Зато в штабе вхо- дили в роль. "Вон, гляди, зрачки какие! Точно наркоман! Анашист поганый!" Сергей оправдывался, что у него зрение плохое, оттого и зрачки расширены в полутемном помещении. Не верили, посмеивались, дескать, знаем мы вас. Часа три муры- жили. Слава Богу, отыскался врач, заставил поглядеть на свет - зрачки сузились. Не наркоман, выходит, как же так? Врач извинился, оперотрядники отвернулись - идите, вы свободны... Нет, неприятное место для Сергея "Факел", неприятное. Хотя и не винил никого, а в душе подергивалось муторно, когда здесь бывал. И много лет с тех пор прошло, армию отслужил, институт кончает, и не останавливает его уже никто, навязывая дрянной товарчик, а поди ж ты, осталось внутри что-то! Правда, в тот день Сергей чувствовал себя отменно, после затяжной зимы, после неприятностей в институте, когда все наладилось, все вошло в русло... И так хорошо стало, что катись ты побоку все мерзкое и низкое, дрянное и пустое! Он шел по мосту и радовался жизни. Какая она все же прекрасная! И сколько ее еще впереди, с ума сойти! Сергей даже вытащил из кармана очки, надел их, чтобы луч- ше видеть этот счастливый мир накатившей весны. Сразу прояс- нились очертания домов, деревьев. Он сумел рассмотреть даже лица на доске почета, тянувшейся вправо от кинотеатра - фо- тографии были крупные, в половину человеческого роста. Вдоль доски и у "Факела" движение было порядочное, народ спешил в обе стороны, не то что здесь, на мосту. Метро тогда не проложили еще, но подземный переход уже намечался к стро- ительству - стоял указатель со стрелочкой, были расписаны годы завершения. А пока шоссе переходили поверху. Студентов среди идущих было мало, еще не окончились субботние занятия. Но зато какие девушки... Прелесть! Лишь весной появляются вдруг откуда ни возьмись необыкновенные красавицы, мимо ко- торых не пройдешь, оглянешься. Чудеса весенние... Но что это. Сергей вдруг оторвался от созерцания женщин, увидал знакомого, по походке признал. Да это же Бяша! Шествует себе мимо доски и ничего не замечает вокруг. Сергей помахал ру- кой, зная, что понапрасну - на таком расстоянии, да еще в противоположную сторону, к доске, нет, он его не увидит. Бяша отсидел свой второй срок, полгода как на свободе, жил в общежитии, вкалывал за четверых, не пил, не буянил - потихоньку его жизнь налаживалась, и Сергей был рад за прия- теля. Но он не спешил - не денется Славик никуда, вон, заст- рял у доски, загляделся на чей-то портрет. Сергей видел, как к Бяше подошли двое, заслонили его. Знакомых встретил! Он приглядывался, но не мог признать парней, раньше не видал, да и далековато было, не разберешь. Они стояли все вместе недолго - минуту. Потом парни быстро нырнули под доску. А Бяша остался стоять. Но было что-то не то в нем, что-то страшное и неожиданное. Сергей даже приостановился, прищурил глаза. Он видел, как Бяша вдруг согнулся, качнулся в сторо- ну. От него шарахнулись прохожие. Какая-то женщина в голос завизжала и тут же смолкла. Вокруг Бяши образовалась пусто- та, странная пустота - все шли вплотную друг к другу, но его обходили. Кто-то остановился, глазел... И никого рядом! Вот он качнулся в другую сторону, но не упал, а побежал вдруг к "Факелу", к переходу, странно побежал, почти не разгибаясь, зажав руками живот. В этот миг и Сергей рванул, что было мо- чи, не ощущая под собой ног. Ну до чего же был тверд, упруг этот проклятый весенний душноватый воздух - Сергею казалось, он не может прорваться сквозь него, как в жутком сне. Но бе- жал, не отрывая глаз от скрюченной фигурки, расстояние сок- ращалось, оставалось лишь перебежать узенькую улочку, отде- лявшую мост от кинотеатра, от желтого полунебоскреба. Как назло не было зеленого, и машины давились одна на другую, без промежутков. Сергей дрожал, не мог унять дыхания. И не мог продвинуться ни на сантиметр вперед. На его глазах Бяша дважды падал, от него отшатывались, пугались, но он вставал и уже не бежал, а плелся на согнутых, слабых ногах к перехо- ду. "Да помогите же вы ему!" - заорал Сергей во все горло. - Помогите, люди!" Просвет между машинами наконец образовался и он ринулся в него, не дожидаясь зеленого света. Заскрипе- ли, завизжали тормоза, из окошек машин вырвалась будто по команде ругань. Сергей ни на что не обращал внимания, со злости врезал ногой по шине самосвала, застывшего прямо пе- ред ним - опять было не прорваться, теперь мешала пробка, созданная им же самим. Он крикнул, раздирая слипшиеся сухие губы: "Славик, держись, я сейчас!" Ему ответили руганью еще более отборной - водители зарывавшихся пешеходов не уважали. Из затора Сергей выскочил не сразу. У желтой стены Бяши не было, он увидал его на переходе, лежащим прямо посреди ули- цы, рядом стояла белая "скорая помощь", и ходил человек в еще более белом халате. Сергей застыл, облился холодным по- том - силы его покинули. Да и все, не нужна теперь его по- мощь, там и без него обойдутся. Везунчик! Этой "скорой" не дождешься, если специально вызывать, хоть ты тресни! Вот ведь везунчик, так угадать! Сергей готов был рассмеяться, нервы не выдерживали внезапной, взрывной нагрузки. Толпа зе- вак становилась все больше, сбегались издалека, от самого гастронома, и от той же доски почета, и от кинотеатра. Бяшу совсем заслонили, заслонили машину. И наверное, не на вызов катила, подумалось Сергею, а то еще, бабушка надвое сказала, остановилась бы, нет?! Он стал потихоньку пробираться к Бя- ше. Но не успел - машина отъехала. Было шумно. Народ галдел, не унимался. "Во как сшибло! - возмущалась бабуся в пальто и панаме на голове. - Гоняют, лихачи! Управы нету!" С ней спо- рил мужчина в вельветовом коричневом костюме, даже не спо- рил, а так, свысока давал понять: "Его у доски, свои же пыр- нули, я видел..." Видел, гад! Сергей готов был убить вельве- тового. Все видели, все! Но никто даже руки не подал, не поддержал! Он шел к Доске, вперившись в серый затоптанный асфальт. На нем масленисто поблескивали черные крупные пят- на, от самой доски до перехода, будто ктото пролил не меньше полведра краски. Но это была не краска. Сергей заглянул за Доску, там, конечно, было пусто. Да и глупо надеяться, что те самые ребятки остались бы посмотреть на дальнейшие собы- тия, их и след давно простыл. Сергей корил себя, что не разглядел их внимательнее - ничего приметного, за что заце- питься! Ушли, сволочи! Как давно это было! Будто совсем в другой жизни, не его жизни, а чьей-то чужой, нелепой и бессмысленной. ...За полтора часа бутылка опустела, А вместе с этим за- метно погрустнел и Бяша. Сергей понимал его настроение, сам был почти таким же, заводным, - и не из-за болезненной страсти, а из какой-то непонятной алчности: лучше за раз все, чем сорок раз по разу! Был заводным, когда-то, теперь, видно, выдохся. Оно и к лучшему. Смотреть на Бяшу было неприятно, и жалость подкатывала - будто жжет его изнутри огонь, да не в брюхе тот жар, а в го- лове. Разговора не получалось. Хорошо еще что выручала гита- ра. Правда, пел Бяша не так, как прежде, порастерял и голос, и слух, а может, просто спьяну его вело не туда - выходило гнусаво и жалобно, дерганно как-то, с прихлебом слезливым. И до того громко, что Сергей боялся - прибегут соседи, влетит ему. - Ты умерь малость рык свой, - говорил он Славке, - уши заложило. Тот кивал, не переставая терзать гитару черными пальцами, стихал ненадолго. А потом снова распалялся, да еще пуще прежнего. Пел не для Сергея, тот сразу это понял, пел для себя, выматывая свои же нервы, играя больше на них, чем на прочных металлических струнах, тем что! И Сергею жаль его было, и сочувствовал, и тосковал вместе... а что он мог по- делать! - Ты не сердись, - сказал Бяша устало в перерыве, - я от тишины оглох уже, все вполшепота, все втихаря - как удавка на глотке... А тут дорвался! - Он покачал из стороны в сто- рону пустую бутылку, сморщился и тут же щепотью сгреб лицо, сжал его с силой, сдавил так, что совсем побелели косые шрамчики на руке, пробормотал что-то невнятное. В стену резко постучали. Сергей указал глазами - видал, мол? Бяша махнул рукой. - Вот и четвертной скушали, будто и не было, - сказал вя- ло. И тут Сергей вспомнил - у него в шкафу за книгами полбу- тылки коньяка стоит, точно! Полгода не трогал, забыл совсем. Он дернулся со стула, качнул стол. На долю секунды мелькнула мысль - не стоит, зачем подливать масла в огонь, да тем бо- лее, что сам не пьет, только глазами хлопает. Нет, друг есть друг, хочешь не хочешь - отдай! Он сделал жест ладонью, дес- кать, погоди. И через полминуты вернулся с пыльным бутылем. И откуда только там, за стеклом в закрытом шкафу пыль бра- лась? Сергей на ходу вытер ее рукой. - Не будет перебора? - спросил тихо. Бяша вырос на стуле - то почти касался стала своими широ- ченными костлявыми плечами, а тут вдруг вознесся, распрямил- ся, вскинул гитару: - Опа, она, какой я недотепа... - оборвался, сказал встревоженно: - Слушай, Серега, а может, прибережем пока, а? А я бы сбегал, достал бы полненькую? А эту напотом, давай?! Сергей сел, покачал головой. - Поздно, да и незачем, тебе хватит! - сказал без нажима, но так, что Бяша сразу все понял и вскинул над гитарой обе руки ладонями к Сергею - сдаюсь, дескать. Налил он только себе. И вновь рванул струны, аж стекла затрепетали. - И чего у вас там гитар не было, что ли? - спросил в сторону Сергей. - Было, все было... Да погоди малость, дай душу отвести! На вид Бяша был вполне трезв. А глаза, так те наоборот даже прояснились вроде, слетела со зрачков мутная накипь. Но Сергей знал приятеля, чувствовал - тот не изменился. А если и было немного, так не к лучшему - слабеет Славик, ох как ослаб! А ведь на вид будто из мореного дерева выточен, кре- мень мужик - черный, исхлестанный непогодами и судьбой, че- рез все прошел - и огни, и воды... вот правда, труб медных не было. Но слаб! Сергей нутром чувствовал. - Ты бы, что ли, девочек пригласил! Есть на примете? - спросил Бяша, оборвавшись на середине. - Скуплю сидим! - Нету, Славик, нету, я за последнее время и друзей-то почти всех растерял, все в одиночку, вот так. А ты, девочек, говоришь! - Сергей улыбался чуть иронично, но говорил прав- ду. - Хошь выскочу, приведу парочку? - предложил Бяша, допи- вая остатки. - Раз плюнуть, точно! - Да иди ты! Бяша посмурнел, облокотился на гитару, даже подбородок положил на ее крутой красноватый бок. - Ну, как знаешь, будем бобылями торчать. - Он уставился в темное, непроглядное окно. - А у меня с бабами все не по- лучается как-то, только приглядишь, познакомишься и... фь- ють, упорхнула! Стервы все попадаются, шалашевки поганые, я б их! - Он пристукнул кулаком по гитаре - та вздрогнула, за- гудела обиженно. Потом повернулся к Сергею. - Не-е, ты не думай, ежели подхватить какую подругу на часок - у меня без проблем, сами чуют, где медом намазано. А вот... - он снова треснул по инструменту. - Оставь гитару, - сказал Сергей, - она-то чего, винова- та? Ему не надо было объяснять, какие проблемы были у Славки с прекрасным полом. Познакомиться тот мог с любой, самой ин- тересной и неприступной, познакомиться запросто, и даже пон- равиться, и встречаться даже... но только до определенного предела: когда Бяша чувствовал, что есть контакт и птичка в руках, он снимал с себя все зажимы. Первым делом, конечно, нарезался как следует. И второго уже не было, достаточного было одного. Стоило любой из избранниц увидать ухажера в та- ком состоянии - и она бежала как от огня, радуясь на бегу, что не сгорела. Сергей еще давным-давно советовал Славику: "Ну выдержи ты с одной, ну пару месяцев, месяц, до загса... а там наладится все, сам себя не узнаешь!" Бяша соглашался, но не выдерживал - две недели были для него пределом. - А тут с одной лимитчицей познакомился, во, - Бяша пока- зал на гитару, даже поставил ее стоймя, чтобы Сергей лучше себе представить мог его знакомую, - во, такая! Тока в два раза больше. Ну полный порядочек, все как по сливочному! И такая тварь оказалась, ты знаешь, как она меня отделала, знаешь?! Сергей смотрел на Славика. Он не знал, "как его отдела- ли", он видел другое - где тот прежний разбитной, щеголева- тый парень, смазливый и крепкий, где тот завидный для боль- шей части девчонок жених? Ведь как они глазели на него, вполлица глазели, спотыкались даже! Обтерся, постарел, выли- нял... ведь и не узнал его, с трудом вгляделся, когда встре- тились, а так бы мимо прошел - Славик, Славик, бедолага ты несчастный, полжизни отмахал, а жизнью не жил, все вокруг да около отирался. - Да она меня своими кулачищами будто бревно тесала - с одной стороны, с другой... приглядится - вроде, недоработка, недотесала справа, и хрясть! Потом слева, хряп! А потом и прямо в лобешник. Серый, не поверишь - я с копыт долой! У-у, стервозина! - Дотесала? - Чего? - Тебя дотесала? - повторил Сергей. Бяша не обиделся. - Поздно меня дотесывать, если только напрочь - в щепу, тогда пусть! - по дергающейся щеке покатилась к губам ма- ленькая, пьяная слезинка. Он нервно смахнул ее. Уставился на пустую бутылку. - Завязывать тебе надо с этим, - как в трубу сказал Сер- гей, - лучше меня знаешь, все наладится: и на воле отдох- нешь, отоспишься, и лимитчицы твои сами на шею вешаться бу- дут... да и коренную найдешь, тебя бабы любят. - Помолчал, добавил: - Трезвого. Бяша не ответил. Минут двадцать они сидели, уставившись каждый в свой угол, молчали. Потом Бяша снова принялся му- чить гитару. И опять соседи ответили на это долгим стуком в стену. Сергей поморщился, стиснул рукой гриф. - Расскажи-ка лучше, как у тебя обошлось тогда? - Когда это? - Бяша наморщил лоб, как дед столетний. - У "Факела", помнишь? Кто удружил, знаешь их? - А откуда... - Сам видел, не успел только, - заверил его Сергей. Бяша опустил голову, большим пальцем принялся скрябать подбородок. И снова было взялся за гитару. Но Сергей крепче сжал руку на грифе. - Ворошить хочешь? А зачем? - уныло проговорил Бяша, вы- дохнул - поднеси спичку, факелом полыхнет, зажмурился. - Они в зоне, Серый, срок мотают, ба-альшой срок! По другой статье, по другому делу, не думай, я не стукарь и для обид- чиков, Серега. Им и так хватит, во! - он резанул себя ла- донью по горлу. - Так что, забыто, заметано, разошлись пу- ти-дороженьки. Чего ты вспомнил?! - Боишься? - спросил Сергей в упор. - Кого? - снова будто бы не понял Бяша. Сергей промолчал, не отводя взгляда. - Я себя, Серега, не боюсь. Понимаешь, се-бя! - глаза у Бяши сузились и опять помутнели. - А ты про эту шестерню спрашиваешь. - Он неожиданно сильно закашлялся, побагровел, задыхаться начал, так, что Сергей испугался за него, вскочил и принялся стучать по хребту. Но Бяша отодвинул его, поса- дил, надавив на плечо. С трудом справляясь с непослушным ды- ханием, сипя, сказал: - Не верь, когда на других валят. Се- рый! Человек сам себе волк! В стену снова принялись наколачивать. Сергей вскочил и ударил пару раз в ответ - ну чего стучат, ведь у них же ти- хо. Когда он вернулся к столу, на Бяшу смотреть было страш- но: бледный, обвисший, он мелко дрожал, обливаясь потом. Ру- ки дергались, цеплялись за скатерть, комкали ее. - Ты что? - почти выкрикнул Сергей. Ему показалось, что Бяша умирает, что он упадет сейчас, застынет, прямо здесь, на полу кухни, у него дома. - Ничего, Серега, ничего, - еле слышно проговорил тот. - Сейчас пройдет, погоди. Голос был чужой, тусклый. Руки уже не удерживали конец скатерти, срывались с нее. Сергей разволновался не на шутку. Быстро налил стакан воды из-под крана, сам поднес к Бяшиным губам, влил. Вода потекла по подбородку, намочила брюки на коленях, но что-то попало и внутрь. Бяша откинулся назад, запрокинул голову, помотал ей, потом свесил на грудь. - Щас, щас... - он снова начинал сильно, мертвенно блед- неть, шептал еле слышно, - Серый, что есть - давай... - Что? Что давай? - засуетился Сергей, теряя самооблада- ние, намериваясь уже броситься к телефону - вызывать скорую. - Выпить, выпить... - пролепетал Бяша. - Да нету, сам знаешь! - Что хочешь, одеколон, лосьон любой... ну сам... Сергей завертелся на месте - у него ничего не было, он только терял зря время. А ведь с Бяшей было всерьез плохо. Он не придури- вался. Сергей точно видел. - Ничего у меня... Погоди, "биокрин" годится? Для волос, он на спирту?! - Давай, - Бяша попробовал поднять голову. Зрачки у него куда-то закатывались, дергались, словно пытаясь возвратиться на место, но снова уходили вверх и в сторону. - Давай... Сергей долго возился с дверцей шкафа, как назло ключ застрял в другой дверце, а эта не поддавалась, незапертая, но очень плотно подогнанная. Наконец отворил. Достал пузы- рек. Чуть не упал на скользнувшем под ногой ковре, на ходу срывая колпачок. Бяша сидел все в той же позе. Он был совсем зеленый, в тон крашенной кухонной стенке. - Все, порядок, держись! - Сергей сунул пузырек прямо к губам, наклонил резко. Бяша дернул головой, чуть не упал. Его трясло все силь- нее, даже спина билась о деревянную спинку стула. - Не так, погоди, в стакан - и водой. Сергей понял свою оплошность - эх, ты, салага, хренов, все учить надо! Он быстро развел жидкость, подал Бяше. Тот взял в руку, но ее приходилось придерживать. Сам выпить Бяша никак не мог. Сергей крепко прижал его голову к себе, чуть запрокинул, вместе они поднесли стакан ко рту. Булькнуло па- ру раз глухо... Сергей отошел, немного постоял, потом сел на свое место. Теперь ничего, теперь все будет в порядке. Он видел как краски возвращаются на Бяшино лицо, как оживают глаза, как он сам подтягивается на стуле, пытается сесть выше, распра- вить плечи. Через минуту от стал почти прежним, только под- рагивала почему-то выставленная из-под стола нога, да руки все еще продолжали мелко дрожать. Сергей взглянул на пузырек - он был достаточно большой, больше стакана. И там еще оставалось две трети зеленоватой приторной на запах жидкости. - Вот так, Серый, - сказал Бяша, улыбаясь краями губ. Эта улыбка ему давалась с трудом. - Вот так бывает. Ты только не пугайся. - Еще чего! - выдохнул Сергей. - Дурак ты, лечиться надо, что же ты с собой делаешь, Славик. Бяша не ответил, потянулся к гитаре. Стал медленно и ос- торожно перебирать неподатливые пока для его пальцев струны. - Север, воля, надежда, страна без границ... - начал он песню, и пальцы, сжимавшие гриф разжались. - Не могу. Сергей встрепенулся. - Дальше, как там дальше? - спросил он. Бяша отмахнулся. - Потом. Давай-ка лучше пузырек докончим! - он приготовил себе мутной, белесой бурды из жидкости, оставив треть фла- кончика. Аккуратненько собрал маслянистые капли, плавающие на поверхности, кончиком бумажной салфетки. Понюхал с отвра- щением. - Будешь? Сергея аж передернуло. - И тебе не советую, - сказал он и отвернулся, уже жалея, что достал этот пузырек. Надо было вызывать врача, лучше бы было. - Ну и зря - коктейль "зашибись"! - проговорил Бяша и медленно отпил полстакана. Потом долго корчил рожи, тер гла- за. - Пробирает, зараза. Теперь Сергей видел, что он здорово пьян. И не только от жидкости на спирту, но от всего предыдущего, ведь в сумме набиралось немало. Надо бы остановить Славку, но как?! Тот взял в руку огурец, принялся жевать его с явным отв- ращением, утирая без конца едкую слюну, скапливающуюся по краям губ. Потом, не дожевав до конца, проглотил оставшиеся полстакана и снова принялся за огурец. Съел один, второй, половину третьего... Скривился. - Вот пойло! Знаешь, Серый, дерябнешь вот, что одеколону, что другой такой дряни - и все вверх ногами: жуешь вроде бы огурец, а на вкус вата, пакость какая-то! Я читал где-то, дружок давал журнальчик, что на языке штуковины какие-то... - Рецепторы, - вставил Сергей. - Во-во, так они после одеколона с ума сходят, все пере- вирают... Потому и кажется так. Странно. - Да не лезь ты в науку, - раздраженно буркнул Сергей, - умнее не станешь. Рецепторы, видишь ли! Скажи, вкус отбива- ет, и все понятно! Бяша обиделся, погрустнел. - Куда уж нам, не кончали институтов для благородных де- виц, не из графьев, это вы у нас наука, вам почет да уваже- ние... - его развозило все больше. Он вдруг взялся за гита- ру, начал орать что-то неразборчиво пьяное на мотив "цыга- ночки", притопывать ногой. Сергей подождал пока набесится вволю, потом предложил: - Давай спать, что ли? Останешься у меня, я на диване постелю, пора уже. Бяша смотрел вытаращенными, непонимающими глазами, глупо- вато ухмылялся и кивал беспрестанно. - Щя, Серый, щя! Добить надо остатки, сей секунд! Он сно- ва намешал бурды, не отрываясь, выхлебал всю. Сел на стул, раскинув ноги, прижав руки к груди. На лице его застыло вы- ражение крайнего изумления, и от того оно стало похоже на лицо старого, выжившего из ума маразматика. Сергей не мог смотреть на подобное - будь кто другой, плюнул бы, отвернул- ся. Но когда с другом так, нет хуже. Он сидел, положив локти на стол, барабанил пальцами. - Не-е, нормалек, - доложился Бяша, - зря отказывался, это еще что! Хоть научу гуталин пить, ну хошь? Или бээф, клей такой, знаешь, - язык у него заплетался, речь звучала невнятно. - Не хочу! - отрезал Сергей. - Пошли укладываться. - Сей минут! - сказал Бяша и уткнулся лицом в стол. Та- релки он перед этим резко отодвинул, и они чуть не полетели на пол - Сергей успел подхватить. Он отнес всю посуду в раковину, мыть не стал. Потом скло- нился над Бяшей - спит? Нет, тот не спал. Он тихо и беззвуч- но рыдал в скатерть. Сергей провел рукой по его спине. Ото- шел. - За что... - невнятно донеслось от стола, - за что все это мне! - кулак чуть не проломил столешницу, подпрыгнула и завалилась на бок ваза с тремя красными веточками, которые Сергей подобрал на улице еще осенью, полилась вода, прямо под локоть Бяше, - он не чувствовал, его сотрясали глухие, прорвавшиеся-таки наружу рыдания. - Я из другого теста, что ли?! Я не понимаю, да?! За что так?! У-у-у, всю жизнь угро- били, Серега-а! Сергей молчал, да и что он мог сказать. Он думал о другом - что стоило сегодня пройти мимо, не заметить, не узнать. Как было бы спокойно и хорошо, так ведь нет, сам, дурак, напросился! - Ты думаешь, я пьян, Серый! Нет! - продолжал подвывать от стола Бяша. Конечно же, он был пьян в стельку - поднимись на ноги, и они б его опрокинули на пол. Это было еще далеко не худшим проявлением его пьяной дури, Сергей знал, но это было уже близким к пределу, к вспышке буйства, следовавшей обычно за такими вот самотерзаниями. Нет, этого не будет, нет, Сергей не верил, что у него дома, после стольких лет разлуки Бяша не сможет сдержать себя, не верил! Он поглажи- вал его по спине, успокаивал. - Да плюнь ты на все - голова на месте, руки-ноги - чего еще! Погоди вот, мы тебя пристроим куда-нибудь, оклемаешь- ся... - приговаривал он, - и все путем будет. - Не-ет, я не пьян! - гнул свое Бяша, не отрывая лица от скатерти, комкая ее огромными ручищами. - Все исковеркали, всю душу вымотали, гады-ы... - Говорил же: нечего на других пенять, человек сам се- бе... - обращался к разуму Сергей. Но до Бяши его слова не доходили. - Все сволочи! - выкрикнул вдруг тот истерично, с надры- вом, хрипато. - Все! Он вскочил, ударился плечом о стену, упал, опрокинув го- ловой стул. Дернулся, пытаясь встать, но лишь стянул на себя скатерть. "Вон, Славик, чудо-парень, вежливый, аккуратный, всегда поможет..." - прозвучали неожиданно в ушах старые, почти за- бытые слова матери. Почему?! Сергей бросился поднимать дру- га. Но тот резко отпихнул его от себя, встал сначала на ко- лени, а потом и в полный рост. Сергей видел, что Бяша уже готов, что он даже не понимает, где он находится и что с ним, кто рядом - взгляд был безумен и свиреп. Начинается! Он попытался обхватить его за плечи, но Бяша снова выставил свои мосластые лапы, оттолкнул. - У-у, гады!!! Гитара со звоном и хряском обрушилась на плиту, сбила конфорки и разлетелась на куски - сухой острой щепой Сергея сильно ударило в щеку, заскрипели на последнем пределе и оборвались струны. Сергей поневоле сжал кулак, собираясь этим единственно возможным средством успокоить Бяшу. Но тот уже и сам успокоился. Он так же неожиданно рухнул на стул - не сел, а развалился полулежа, спиной на сиденье, дергая согнутыми в коленях, расслабленными ногами... и скис. Только всхлипывал судорожно. - Все?! - спросил Сергей, вовсе не надеясь на ответ. Но Бяша ответил, может, машинально, а может, и в просвет- лении: - Все, порядок! Он никак не мог устроиться на стуле. И Сергей, придержи- вая под руки, помог. Чувствовал - ничего неожиданного больше не будет, угомонился. Но на душе было не просто неспокойно, а невыносимо тяжко и муторно. В стену стучали со всей силы. Он хотел сходить к соседям и объясниться, но взвинченные нервы не дали этого сделать - пускай там хоть с ума сходят, ну их к черту! Бяша тихо сопел, часто приоткрывая левый глаз, поглядывая на яркую лампочку. - Вот и встретились... - проговорил каким-то не своим ус- талым и почти трезвым голосом и свесил голову на грудь. В дверь позвонили, уверенно и настойчиво, три раза под- ряд. Кто бы это? Сергей поплелся в прихожую, ругая все на свете, а особенно поздних, ночных гостей. - Разрешите? На пороге стоял милиционер в черном овчинном полушубке, теребил в руках перчатки с белыми отворотами. От холода лицо у него было свекольно красным, и на нем белыми перышками вы- делялись брови и узенькие подбритые усики. На вид ему было не больше двадцати трех - двадцати пяти лет. Сергей опешил, отступил вглубь прихожей, споткнувшись о край коврика. Вот так оборот! - Конечно, заходите, пожалуйста. Милиционер старательно обстучал о половик сапоги, вытер подошвы. Только после этого сделал шаг вперед. - Чем обязан? - учтиво поинтересовался Сергей. Милиционер, немного смущаясь, огляделся, сдвинул шапку на затылок. - Гуляем? - спросил вкрадчиво. Только сейчас до Сергея дошло. - Соседка нажаловалась, наверное? - спросил он и тут же заверил. - У меня все в порядке, все тихо, товарищ сержант. - Было б тихо, меня не прислали б, - ответил тот, засму- щавшись еще больше, прихлопывая перчатками по рукаву и про- должая вертеть головой. - Вы позволите? Надо же, какой вежливый, подумалось Сергею. И зачем отк- рыл только! Не надо было к двери вообще подходить - мало ли, спит он или дома нету! Теперь от этих запоздалых сожалений было мало толку. - Пожалуйста, - он распахнул дверь в темную комнату, щелкнул выключателем, Милиционер комнату проигнорировал, направился на кухню - неторопливо и озираясь по сторонам, задевая стены, будто не- ловкий стеснительный гость. - Здорово, начальник! - встретил его Бяша. Он стоял у стола, придерживаясь рукой за край, покачивал- ся. Глаза у него были мутными, осоловелыми, но вовсе не бе- зумными. Милиционер нимало не удивился. - Гуляем, - сказал он опять, но уже утвердительно. - Отгуляли, - поправил его Бяша. - Ваши документы, пожалуйста. И как они так ловко определяют, как видят - кто есть кто, кто их клиент, а кто нет? Сергей надеялся на чудо. И знал - не будет сегодня никаких чудес. - Почему в Москве? - спросил милиционер. Стеснительность и неловкость слетели с него, будто и не было. Лицо постепен- но превращалось из свекольного в нормальное, даже немного бледное. Бяша отвечать не стал. Сел к столу, уперся в него локтя- ми, принялся опять тискать черными пальцами лицо. - Придется пройти со мной! - милиционер говорил Бяше, но смотрел почему-то на Сергея. - Товарищ сержант, да пусть у меня поспит, утром уедет, я сам провожу, все будет нормально, не беспокойтесь! - заторо- пился Сергей. - Все будет нормально, - повторил на свой лад сержант, - нельзя, непорядок. - Не переживай, Серега, - подал голос Бяша, вставая. - Товарищ сержант, с ним было только что совсем плохо, хотел уже врача вызывать, скорую, еле отошел - пусть отле- жится, ну зачем, мало ли что, а тут ему будет хорошо, и во- обще... - продолжал суетиться Сергей. Он чувствовал себя страшно виноватым перед Бяшей и не знал как исправить деяо, нервничал, не находил слов, - ему было совсем плохо... - Ничего, у нас ему будет хорошо, - заверил сержант без тени сомнения, но и без нажима. - Одевайтесь. Сергей видел, что Бяша старается держаться непринужденно, даже нагловато, будто все ему нипочем. Но он видел и другое - давалось это Бяше с трудом, с большим напряжением, голос у него подрагивал, срывался. Он почти протрезвел, хотя и пока- чивался, на лице застыла деланная, жалкая улыбочка. - Ты меня прости, Серега, ты не держи на меня... - Бяша смотрел как-то виновато и печально, - так получилось, прос- ти. - Все путем, все путем, - ошалело повторял Сергей чужую, не свойственную ему фразу и тоже улыбался - губы подрагива- ли. - Извините, - сказал милиционер на прощание. - И кстати, сходили бы, перед соседкой извинились, а то нехорошо как-то. Сергей закивал. Но у него свое болело, не до соседки. - Я с вами, - он схватил с вешалки куртку, - можно ведь? - Нет-нет, - сказал милиционер строго, давая понять, что дискуссии будут сейчас неуместными, - мы уж сами. Всего доб- рого. Они вышли. С лестничной клетки донеслось: - Не отчаивайся, Серега, встретимся еще! - голос был сов- сем осипшим, надтреснутым. Потом послышался легкий присвист и неразборчиво: - Опа, опа, жаренные раки, приходите в гости к нам, мы живем в бараке... Дальше Сергей не расслышал. Он осторожно притворил дверь. Прошел на кухню, сел на стул и уронил голову на согнутые в локтях руки. Долго сидел так и думал. И мысли, вроде, уплы- вали, не могли связаться, и вспомнилось что-то давнее-дав- нее, полузабытое, сумбурное, нелепое, ще молодой звонкий го- лос будто на заевшей пластинке повторял с вызовом самому бу- дущему: "Приходите в гости к нам, приходите..." Юрий Дмитриевич Петухов САТАНИНСКОЕ ЗЕЛЬЕ В авторской редакции. Художественный редактор Чувасов А. В. Сдано в набор 17.08.90. Подписано в печать 29.12.90 Формат 84х108 1/32 Бумага офсетная Гарнитура "Таймс". Печать офсет- ная Усл.печ.л. 20,16. Уч.-изд.л. 21. Тираж 100 000 экз. За- каз № Цена "Метагалактика". Приложение к журналу "Приключе- ния, фантастика". 111123, Москва, 2-я Владимирская, а/я 40. Типография изда- тельства "Правда" Зак. 887
[X]