ЮРИЙ ПЕТУХОВ


                      
ЗЕЛЕНЫЕ ПРИЗРАКИ
 Иван Федорович Коровин, село Чугунки совхоза "Вперед!":
   - Все понял,  у нас ушки на макушке, хе-хе. Я тогда с са-
мого начала начну,  лады? А было так, гражданин... что? Про-
щения просим,  товарищ следователь! О чем это я? Ах да, меня
вообще-то все Курымом кличут, так повелось, а с чего - и сам
запамятовал,  прилепили кликуху,  не отвяжешься, у нас ежели
удостоют,  так надолго... Лады, понял, теперь - коротко, яс-
но! Вы слушайте только. И каким чертом к нам этого городско-
го принесло? Ведь с него все пошло, а? Тоисть как это ни при
чем?  Ведь до него же тишь да гладь да всеобщая благодать, у
нас ведь куры и те вполголоса квохчут - потому как с понима-
нием,  вот. Не-е, при чем! Это он вам отписал, кому же боль-
ше!  Все,  кончаю, у вас времечко казенное, мы это понимаем,
лады.  Теперича только по существу.  Я вам дело раскручу, вы
только слушайте.  Значит так...  а ще,  интересно мне, Гриш-
ка-председатель?  Вы бы с ним для начала потолковали, а? Как
это ищете?!  Он что - булавка, что ли? Не-е, так дела не де-
лаются,  да так можно... ну я не знаю! Что? Лады, все ясно -
вопросы вы задаете,  а я, значит, отвечать буду, как и дого-
ворились,  вы только слушайте,  мы их всех враз! С чего нач-
нем?  Да я и не волнуюсь, это манер у меня такой, склад, как
говорится,  характера.  Что? Нет! Ни-когда! Только самую ма-
лость,  потреблять - потребляй, но культурно - вот наш девиз
и лозунг боевой! Что? Ошибочный? Не знаю, вам, конечно, вид-
нее.  Продолжим?  Ну,  поехали!  Комплекс этот еще годов как
пять, а то и поболе, все отгрохать собирались. Нужнейшее де-
ло, это вы мне поверьте, нужное и полезное! Только я к нему,
как руль от вашего "Москвича" к моей кобыле Фроське.  Я пом-
ню, по... А ежели кто говорит, что я этих зеленых тварей ви-
дал, так все врут! К нам зеленые и в гражданскую не забреда-
ли!  От нас,  как еще граф Толстой писывал,  хоть три года в
какую  сторону  скачи,  а  ни хрена нидокудова не доскачешь!
Во-о!  Я вот когда в городе лежал,  на поправке, тоисть, вот
там  -  скока  хошь!  Тама в одной нашей палате тока их штук
шесть по стенам прыгало,  а то и двенадцать. И все как ни на
есть - зеленые!  Тут врать не буду, чего есть, того скрывать
не стану.  Но это в городе,  а у нас тихо. Вы Гришку ловите!
Ежели у кого и был уговор с зелеными, так это у него гада! О
чем это я?  Вот только обидно - за что Курымом прозвали,  а?
Ну за что?!  Я не знаю,  вы не знаете,  а кто знать обязан?!
Во-о - вопрос,  вопросите! И не в этом дело, а только люди -
они зря не скажут,  А вы слушайте дальше...  Тоисть как это?
Да я в один миг,  вы только записывайте.  Все как на духу, я
тут с рождения самого, безвылазно, старожил я тут, кто лучше
меня...  До следующего разу? Ну, как знаете, вам оно, конеч-
но,  виднее,  только... Все, молчу. Ну так, значит, я пошел?
Пошел,  стало быть? Ну, прощевайте тогда, гражданин следова-
тель, хе-хе, извиняюсь тоисть, товарищ начальник, пока, зна-
чит!

   Жена Курыма, Мария Тимофеевна, там же:
   - Вы ему делов-то не шейте!  Сторонний он  тута  человек.
Третью неделю не просыхает, но смирный, аккуратный. Вы свово
председателя ловите, нечего безвинных тягать. Мой Иван федо-
рыч в бригадирах тогда не ходил, его за пьянку-то с должнос-
ти разов шесть сшибали.  А что пьет - сами разберемся, нака-
жем  и вкатим куда следоват!  А вас не касаемо,  не пугайте!
Тоже мне,  благодетели. Оставьте-ка его в покое подобру-поз-
дорову, нето не погляжу, что из города начальство - и на вас
управа найдется!  Думаете, коль деревня - так не ухо, не ры-
ло?!  Ошибаетесь очень,  гражданин следователь...  Чего? Как
сказала,  так и повторю - граж-да-нин! Не трожьте Ивана! Как
это  - и не собираетесь?  А чего волынку развели?  Молчите?!
Вам козел отпущения нужон,  стрелошник?!  Считайте,  что  на
этот раз мимо проскочили. Чего? И пойду! Пойду, тока и повы-
ше вас начальствие сыщется.  Чего? Доброго здравьичка, граж-
данин...  Чего?  И вам того же желаю!  А то больно дерганные
все... ага, покедова!

   Из рапорта:
   "...К дознанию приступил.  Опрос первой группы свидетелей
к прояснению дела не привел.  Считаю необходимым срочное за-
держание бывшего директора совхоза "Вперёд!"  для  выяснения
обстоятельств...  Прошу разрешения задержаться в с.  Чугунки
еще на два дня. Старший следователь С.Т. Серегин".

   Семен Никифорович Грибов, инженер, Москва:
   - Я вас внимательно слушаю...  Ах вы меня,  понял. Кирилл
Сергеевич мой друг,  один из самых,  можно сказать, близких,
со студенческой скамьи мы с ним...  Ему? О чем? Не понял, ах
об этих самых Чугунках?  Ну как же,  говорил.  Да вы знаете,
так,  между делом,  в шутку.  Сидели мы...  что? Понятно. Он
замначальника управления.  Да, в министерстве, чем-то там по
сельскому  хозяйству заправляет,  я как-то и не пытался вни-
кать,  сами понимаете,  в дружеском кругу тем хватает.  Да и
про  тот случай я ему как про курьез рассказал...  Да что вы
говорите?  И большое хищение?  Да-а,  кто бы мог подумать! А
ведь представлялось - так себе,  пустяки,  шуточки. Это надо
же! Как оказался? Да отдыхали мы там с женой - с финансами в
этом году не рассчитали, да и стенку новую купили, вот пото-
му и решили:  подешевле чтобы - к родственникам в деревню...
Что?  Нет, родственники ее... А вы, надеюсь, на работу сооб-
щать не будете? Ах вот что! Нет, мне по роду службы верить в
такие вещи не положено.  Там разберутся, вы понимаете? Нет?!
Да ну что вы! Какая банда! Какая мафия! Да разве будет прес-
тупная группа маскироваться под этих... Хотя, чего только не
бывает на белом свете,  ведь им перебросить к себе на другой
конец Галактики какой-то там...  да им же раз плюнуть! Впро-
чем,  в таких вещах нам, мелким сошкам, разбираться не поло-
жено.  Вот поступит указание сверху,  с визами,  со сроками,
чтоб по плану все - тогда составим соответствующую  докумен-
тацию и приступим. К чему? А к чему скажут, к тому и присту-
пим! Но если не для протокола - скажу: слаб человечишка еще,
слаб и ничтожен,  и коли там кто-то есть, не дай Бог, конеч-
но,  то лучше нам всем молчком,  тихохонько,  будто не видим
ничего и не слышим, авось и пронесет! Ведь если б они нас за
горло хотели бы, так мы и не пикнули, так-то! Не верю? А кто
говорит,  что верю?!  Ни в коем случае!  Вот будет указание,
тогда поверим!

   Снова Коровин, он же Курым:
   - Вы  на  супругу мою не обижайтесь - с норовом баба.  Да
чего с нее взять - они щас все такие.  Не обижаетесь?  Вот и
ладненько!  А я, прям-таки, изволновался весь, ведь ежели не
остановишь,  она такого наплетет-накрутит!  И сама после со-
вестится,  да-а. Сладу нет! Вы бы ее, того, суток на пятнад-
цать,  а? Чтоб общественность продыхнула малость. Что? Не-е,
я человек серьезный.  Щас все по порядку, только один вопро-
сик.  Можно?  А вот почему,  товарищ следователь, эти ... ну
те, кто ... скажем, в районе, ну вы понимаете, - ведь не мо-
жет быть,  чтоб не знали,  кто за что отвечает? Ах, в другом
месте. Стало быть, по заслугам все? Это хорошо. А нас, стало
быть, просто так, мол, для сведения чтоб? Лады. Только какие
мы очевидцы?  Не понимаю!  Да вы не сомневайтесь,  я нынче в
форме - все как есть выложу.  Значит,  приехал к нам, тоисть
не к нам,  а к Фоминым, соседям нашим, из городу Семен этот,
с бабой своей.  С виду человек как человек  -  руки-ноги  на
месте, немолодой - лысина с полстола вашего,  здоровый...  И
на тебе - день проходит,  другой, третий - а он сухой, трез-
вый тоисть,  так, что абсолютно! В отпуску, это я разобрало:
нет, думаю, я тебя, доцент, насквозь вижу - хочется тяпнуть,
ой как хочется, да, видать, жена. Только, думаю, мы это дело
обойдем - на то у человека и голова.  Издалека стал  подъез-
жать:  то поздоровкаюсь лишний раз, то спрошу у Фоминых чего
для козяиства,  а сам - то да се.  Короче, столковались мы с
Семеном  этим,  доцентом или инженером - не разбираюсь я,  и
пару раз даже в чайной по красненькому вдарили.  Он мне  про
город,  я ему,  стало быть. про деревню. про совхоз наш. Все
очень ладненько.  Ну и предложил я  ему:  поехали,  дескать,
комплекс наш поглядишь?! Вамто я скажу - для отводу глаз все
это было, да просто душа на простор рвалась, подальше от жен
этих! И для его бабы причина: мол, хочет, городской человек,
инженер все ж таки,  с комплексом  животноводческим  ознако-
миться, знаете, с этаким комплексом-гигантом, как по телеви-
зору говорят, промышленным центром животноводства. Что? Зна-
ли,  как же не знать, не первый год в селе-то. Но ведь я го-
ворю, зацепочка нужна была. И кто думал, что этот Семен нас-
тырный такой...  Да я ж разве и сам-то верил, разве ж брал в
понимание,  что эти,  которые на комплексе безобразить  нач-
нут?! Ведь у нас как? У нас везде и завсегда порядок, и чтоб
ни-ни!  Ты хошь зеленый, хошь лиловый в яблоках, а коли наж-
рался...  пардон, стало быть, коли перебрал малость, так иди
себе по струнке и никого не трожь!  У нас народец-то смирен-
ный,  тихий,  но ежели заведешь, так... Что? Да никто ему не
говорил ни хрена! Ведь дело такое, что не поверит никто, тут
самому надо видеть,  своими гляделками-то!  Чего-о?! А и то,
правда, правда ваша, гражданин... я вот о ту пору промеж его
так и прошел!  А ведь я ему говорю: "Стой, гад, стрелять бу-
ду!" Тока ведь мне стрелять-то не из чего!  Ну а как  пошел,
так  насквозь и прошел.  Оглядываюсь - а его и нету!  Улетел
уже!  А откуда я знаю - куда?! Раз с Луны, значит, на Луну и
улетел!  Чего?!  Так тож не зеленый был!  То был бледный как
поганка лесная!  Но натуральный!  Тут врать не стану - как в
натуре,  похож! Я такого лет аж десять еще назад на картинке
в какой-то книжке видал. Так что - он! Вот я и подумал: а не
Григорий ли это замаскированный,  председатель, тоисть?' Я б
его на вилы взял, дак вил-то у меня нету. Можно было бутылем
садануть по кумполу...  Но ведь жалко же,  гражданин...  ой,
прошу прощеныща, товарищ вы наш дорогой, жалко бутылем-то, у
меня  там  еще  на  донышке чуток плескался.  Но вы это дело
бросьте, не путайтесь! Тут не с наганом и протоколом надо, а
с крестным знамением да святой водой, говорят еще - осиновый
кол помогает...  Чего это вы пишете-то?!  Не надо!  Вы лучше
про Семена пишите да про Гришку-председателя!  А про эти шу-
ры-муры не надо!  Мне хоть кто,  хоть ты  шайка-лейка,  хоть
гангстеры с Америки,  хоть с Луны делегация, нам мешаться не
след! Ведь кого резать станут да утюгами жечь? Кого, я спра-
шиваю?!  То-то,  у кого язык длинный!  А мы передовики,  нам
болтать лишнего не положено! Наше дело механизацию труда по-
дымать и гнаться за кем укажут по части надоев!  Так-то! А с
Семеном этим, лысым, мы и поехали. Но не сразу!

   Грибов, там же, в Москве:
   - Если бы не сосед мой заводной, так и не видать бы этого
безобразия.  Вот чудной мужик попался!  Мне б на бережочке с
удочкой посиживать,  а он заладил свое,  как пластинка заев-
шая: мол, поехали, комплекс, комплекс, комплекс, современное
производство...  И все говорил, дескать, одного жаль - ехать
далековато, глядишь, целый день уйдет. Ну и допек наконец. И
откуда у меня интерес какой-то появился, я ведь от сельского
хозяйства,  чего скрывать, далек очень, но так получилось...
Договорились,  собрались,  а на следующее утро,  спозаранку,
сосед мой на мотоцикле подкатил.  Жена с собой провизии соб-
рала, проводила. Поехали. Только ехать нам долго не пришлось
- сразу же за околицей у стожков останавливает он мотоцикл и
говорит:  мол, перед дальней дорогой перекусить не помешает.
А сам достает из ватника бутыль с самогоном.  Я  не  слишком
пространно? Нет? Ну так вот...

   Виталий Кузьмич Сенной, зоотехник Чугунки:
   - Извините,  все дело в том,  что накануне Курым, то есть
Коровин,  бригадир бывший, в очередном мероприятии не участ-
вовал. Каком? Знаете, у нас так повелось, что после сева или
еще какой ударной работы премию дают.  Жены,  конечно, денег
этих и в глаза не видят, не в том суть, традиция, знаете ли,
даже саму премию не иначе как "на пропой" называют. Я, когда
сюда попал,  тоже удивлялся. Потом привык. Ну, а как премия,
так сразу после работы, хм-м-мэ, - мероприятие. Вот и в этот
раз...  или не надо об этом?  Надо?  Ну тогда я дальше, а то
вроде бестолковщина какая-то получается. Да чего там, если б
не было мероприрятия в предыдущий вечер,  я б ни за  что  не
попал в компанию с Коровиным.  Но уж так получилось, что ут-
ром я оказался в том самом стожке,  где  они  первый  привал
устроили, ну и понеслось...

   Мария Коровина, там же:
   - Вы уж зла не держите на меня,  товарищ начальник,  я от
сердца, не просто так. Только зачем мешать мово Иван Федоры-
ча со всей этой компанией хулиганской!  Он даже если  примет
чуток и поболе, так смирнее ягненка, только песни поет, да и
то вполголоса,  чтоб не потревожить кого.  Что? Знаю, знаю -
надоела вам со своей болтовней бабской. Только и те, другие,
не лучше. Вот вы послушайте да запишите, как они тут работа-
ют. Намедни, как раз до поездки Ивана на комплекс, пропойные
деньги,  что за ударный труд дают, наши мужики по ветру пус-
кали.  У  кого  хотите спросите!  С полудня в дымину все как
один,  а к вечеру, как стемнело, значит, понесла их нелегкая
на кладбище - так там такой мордобой устроили,  что,  прости
господи, перед усопшими стыдно! Мой Иван их разнимать бегал,
а сам ни-ни: ни стопочки, ни глоточка! Так ему самому накос-
тыляли!  Особливо зоотэхник наш, Кузьмич, уж не знаю, за что
отчеством  кличут - шалопуту едва под тридцать,  а и он туда
же - ни одной премии не пропустит.  А с налитых глаз  больно
свиреп бывает,  под руку не попадайся!  Да и вообще,  дурной
он,  вот что я скажу, дурной. Только не в этом дело. Иван-то
прибежал, с фингалиной, правда, под глазом, но тверезый, мо-
лодцом.  А вот сейчас разобъясню - к чему  это  развела  так
длинно.  Вы сами только прикиньте - каких ему, Ивану, трудов
стоило в празднике себе отказать? А он смог, пересилил себя.
А все потому как совесть у него. Ежели б не он, так и по сей
день никто б ни сном,  ни чохом не ведал о  комплексе  этом.
Ведь  Иван-то  не зря повез туда инженерика московского,  не
зря!  А потому как не мог он терпеть  безобразия  в  совхозе
родном!  Вы это у себя в блокнотике-то отметьте.  Ежели б не
он!.. Что?  Да на моем веку восемь председателев, или,как их
там,  директоров этих,  сменилось.  Неспроста все! Как маши-
ну-то себе наживут,  да мебеля,  да  одежды  ворох,  да  еще
кой-чего - так и поминай как звали, тю-тю! Чего? Это я к то-
му,  что город-то далеко,  а они  тута,  поди-ка,  попробуй,
спроси  с  них!  Такого смельчака поискать придеться.  А вот
Иван мой нашелся, первый, поборол себя, преодолел, одно сло-
во - подвижник!  Он их всех на чистую воду,  вы не смотрите,
что смиренный такой.  Чего? Ага, все, как ни на есть, правда
святая.  А вот скажите, товарищ следователь, ему этот посту-
пок-то благородный зачтется, а? Чего? Ну, потом так потом...
А мужики те после побоища кладбищенского всюю-то ночь по де-
ревне плясали да песни горлопанили, мирились, значит. Только
под утро и смолкнули, родимые, чтоб им околеть. А вы слушай-
те,  я уж кончу сейчас.  Понятно. Вы уж расстарайтесь - хоть
одного,  хоть Гришку-председателя словите,  доколь же можно.
Ладно?  Чего?  Пошла,  пошла я.  Еще раз прощеньица  просим,
будьте здоровеньки,  товарищ начальник,  до доброго свидань-
ица, а ежели я вам... так завсегда!

   Снова Грибов:
   - И тут из стога самое натуральное пугало вылезает:  глаз
не видно, на голове такой же стог, только поменьше, руки-но-
ги трясутся.  Коровин даже позеленел весь, стакан в руке хо-
дуном ходит,  по лбу пот катит.  Но быстро опомнился и гово-
рит:  мол, думал, до горячки допился! Это он под нос себе, а
потом уже мне:  "Так то ж зоотэхник наш, Кузьмич!" А Кузьмич
этот,  парень еще совсем,  отряхивается, мычит, руками ворот
рвет,  а сам с бутыли глаз не сводит...  Что?  Да  нет,  он,
по-моему, к делу отношения не имеет, это я так вспомнил, для
связки,  знаете ли, память - собьешься когда, путать начина-
ешь,  а тут серьезный факт, хочется, чтоб все объективно бы-
ло.  Можно? Тут, конечно, и я слабину дал, поддался уговорам
- выпили мы ту бутыль, для зачину, как Коровин приговаривал.
Здесь и Кузьмич на человека стал похож,  заговорил членораз-
дельно.  А я им про комплекс:  дескать,  поехали, раз собра-
лись! Вот и поехали - Кузьмич в коляске, как ослабленный, ну
а  я на багажнике.  Только до комплекса оказалось еще ох как
далеко!

   Районная газета "Заря":
   "... нет ничего удивительного,  что неопознанные летающие
объекты посетили наконец-то после долгого пребывания в  мес-
тах экзотических и удаленных,  и наш район. Ведь как извест-
но, район находится по основным показателям на одном из пер-
вых мест в области... Не ускользнули пришельцы и от пытливо-
го взгляда юных натуралистов восемнадцатой младшей школы. Мы
приводим  отрывок из беседы нашего корреспондента с одним из
очевидцев-юннатов:
   - Вова,  так кто же все-таки это был? Припомни хорошенеч-
ко, и знай, от твоих слов судьба всего человечества зависит.
Ну?!
   - Это были они.
   - Точно они?
   ~ Точно!
   У нас  нет  основания сомневаться в правдивости показаний
пионера,  отличника,  общественника. И это лишь одно из мно-
жества  свидетельств.  Да,  мы можем сказать прямо - сверши-
лось! Человечество тысячелетиями ждало этой встречи! Распах-
нем  же свои гостеприимные объятия пришельцам из глубин Все-
ленной и явим им наше традиционное и хлебосольное радушие! И
если в Филадельфии и на Багамах для посланцев доброй воли из
иных миров не нашлось места,  то наш район, получивший в по-
запрошлом году переходящее знамя,  не ударит в грязь лицом и
протянет руку дружбы братьям по разуму!  Ознаменуем же  дол-
гожданную встречу ударным трудом на полях, в цехах и лабора-
ториях,  соберем небывалый урожай и установим невиданные ре-
корды! Труженики Земли - Путникам Вселенной!"

   Курым:
   - Я их еще тогда разглядел! Чего?! Да точняк, вот как вас
видал!  Стоит один и меня пальцем манит. А палец - как хобот
у слона,  тока поменьше малость.  Буркалы навыкате, сам дро-
жит,  переливается, трясется... Я Семену в бок кулаком, дес-
кать,  гляди, вот они, объявляются, а на ухо: давай, говорю,
окружать!  Будем,  говорю,  брать  живьем!  А зоотэхник наш,
Кузьмич,  тоисть,  его за рукав тянет и мычит, дескать, тоже
вижу! Я это так понимаю! Ну он-то ладно, он еще со вчерашне-
го окоселый, а после бутыля и вовсе поплыл. Но я ж тверезый,
как стекло! Я ему по кумполу, Кузьмичу, тоисть, и в коляску!
А сам каменюку поднял,  да как в его брошу,  в зеленого!  Не
поверите, гражданин... И камень насквозь прошел! Это ж несп-
роста!  Это ж не бывает так, чтоб случайно?! И я тодысь про-
шел,  и камень пролетел! И все мне стало ясно как белым днем
- есть, думаю, ты, падла! есть, существуешь! Ведь совпадений
же не могет быть,  так?! Ну и я на него с кулаками, с матом,
с ором! И что ты думаешь, подтвердилось! Живой! Настоящий! Я
на него,  а он от меня в две стороны! Прям разорвался на две
полы,  да как сиганет - и туда, и сюда! Я Семену кричу: "Ло-
ви! Держи! Хватай!" А он стоит олухом, даром, что городской!
Так и упустил.  Ну ладно,  я долгото не печалюсь. Покряхтел,
покряхтел,  сам за руль - и тока пыль столбом!  А этот,  Се-
ма-то,  еще ехать со мной боялся!  Я его спрашиваю:  "Ты че-
го?!" А он жмется, косится. Ну я и скумекал - не меня ты бо-
ишься, а этих, трясущихся, меня чего бояться-то?! Во как бы-
вает!  Значит, видал! А ведь молчит, рта раскрыть боится! Да
кончай ты уже писать,  загубить, что ль, всюю семью мою уду-
мал?!  Чего-о?! Да ладно уж, пиши - теперь беды не миновать!
Я те точно скажу, нашенские-то мужики почитай все их видали,
а они народ матерый,  дошлый,  они врать не станут, это тебе
не городские!

   Зоотехник Кузьмич:
   - Не хотел говорить,  но от себя, видно, не уйдешь. Я вам
все как есть расскажу,  но убедительно прошу - ни  имен,  ни
фамилий, ни прозвищ не надо, узнают - мне не жить! Что? Нет,
не преувеличиваю!  Все крайне серьезно.  За мной  уже  давно
следят...  А-а,  была  не была!  Мы бутыль-то Курымову тогда
распили. Ну и у меня в мозгах просветлело сразу. Они думали,
я отрубался,  увял!  Нет уж! Я только в себя и пришел тогда.
Но вида не подаю!  И вот,..  вы слушайте,  только я  послед-
ний-то слоток проглотил,  как гляжу, вылезает из-за мотоцик-
лега - зеленый, трясущийся, а сам по земле стелется, перели-
вается,  вот-вот подберется.  Не-ет, шалишь! Я глазато прик-
рыл,  дескать,  ничего не вижу,  ничего не понимаю!  А сам в
щелку глажу.  А они с Курымом шепчутся,  и с городским этим,
облезлым.  Пошептались,  пошептались,  сговорились,  видать!
Что?  Да нет, вы слушайте, все так и было, с места не сойти!
Тут Курым с облезлым и побежали в тарелку...  Как? Была, ко-
нечно, была! Я ее как ваш стол видел, вот, рядом! Только за-
чем, думаю, им тарелка, чего они на ней воровать собираются?
Что?!  А для чего ж еще?!  Тут всякий,  у кого чего есть, на
том и тащит-тянет!  И эти не дурнее!  Только они влезли, та-
релка-то и растворилась... Я думаю, на комплекс, куда еще! А
зеленый меня кулаком по голове - как даст.  И в коляску! Тут
еще один подскакивает,  и сверху.  А первый-то - за руль,  и
газу!  Что мне делать - дежу, притворяюсь упившимся, а сам -
как  вчера родился,  только в башке пусто и гудкт.  Тут мы и
взлетели...

   Следователь Серегин,  по телефону из главной усадьбы сов-
хоза "Вперед":
   - Сидоров?  Не слышу!  Чего?! И тебе привет. Ну чего там?
Ни  хрена?!  А  у меня карусель сплошная,  я уже осатанел от
всех этих Курымов и Кузьмичей, не иначе как в психушку мечу!
А по делу - ноль!  Не-ет,  тут пускай особая комиссия узелки
распутывает,  тут,  похоже, не по нашему ведомству... Чего?!
Не слышу!  Григорий где?!  Не сбегал?! Да ведь розыск объяв-
лен!  Да что ты говоришь!  На Енисее?!  Прорабом?! А зеленые
где?! Тьфу ты, заболтался! Да откуда тебе знать! Не-ет, ста-
рина, тут дела поважнее, это тебе не за карманниками бегать,
тут мы на такие сферы выходим,  что аж дух захватывает! Это,
брат,  уже не международная мафия, а межпла... Ладно, я тебе
потом расскажу,  если,  конечно,  цел буду! Меня тут местные
мужички каждый вечер с собой берут...  Куда?! В засаду! А ты
думал! И я по-перву ни черта не видал! А со второй недели...
Чего говоришь?  Да я про эти мелочи и думать  забыл!  То  же
мне,  хищение!  Да  где у нас хищений нету!  Тут целый комп-
лекс...  Ну ладно,  не веришь - не надо!  Мне в засаду пора!
Мужики ждут! Им одним не осилить, то есть, это, не уследить!
Ну давай!

   Дед Гараська, хуторок за Чугунками:
   - А ты слухай и не встревай,  куда нипопадя!  Мене с того
году девятый десяток пойдет,  я, паря, и не таких видывал. А
не хошь - вот те бог, вот порог, усек? Я завсегда тута живу,
а все про всех знаю. Не чиплялся бы ты к людям-то без нужды!
Чего?  Да я и не обижаюсь. Ну вот скажи - и чем это оне тебе
досадили?  Ты, паря, погляди-кось лучше, какой Гришка-дирек-
тор себе домину отгрохал. А-а?! Так у его шабашники из горо-
ду полгода пупы драли.  А ты - Курым, Кузьмич! Чего?! Это он
для тебе,  паря, Коровин, а для мене - Курым, вот и разговор
весь. Не хошь - не слухай! Ранехонько за компликс ентот взя-
лися-то,  поперву  за человека бы надоть.  Вот тако тебе мое
слово.  А ты смекай!  У нас присказка така есть:  по ленивой
сохе  урожаю не будет!  Чегось?  Щас поймешь!  Это када день
светлый по тринадцать часов,  дык то ленивая соха -  сей  не
сей, хоть в самыя передовики заделайся, а урожаю-то, хлебуш-
ка не дождешьси.  А када денечек за четырнадцать часиков пе-
ревалит,  дык то - резвая соха,  можно и за дело браться. Не
понял - к чему? А к тому. паря, кумекать надоть - всему свой
черед.  Ты  вить небось думашь - старый пень,  плетет что ни
попадя, да? А я те скажу - не с компликсов начинать-то надо,
а с тех,  паря,  кому их делать поведено. Сам понимать, я не
про работяг,  те сварганят... Слухай, слухай! Чего-чего? Как
это не знали?!  Все знали, одним миром живем, паря, это не у
тебя в городе.  А Курым,  Кузьмич и ентот городской щуплый в
самый раз в тот день ко мне и подкатили.  Мечи, говорят, дед
Гараська,  карасей с печи на стол! Ну я, понятно дело, гостю
рад  -  старуху  в погреб за самогоном.  Ты не гляди,  что я
сморчком таким,  я ежели чего - наравне с  молодыми  замогу!
Вот и уговорили мы за беседушкой четверть...

   Центральная газета "Вечерняя правда":
   "С каждым днем,  с каждым часом поступает  все  больше  и
больше  абсолютно достоверных сообщений из Совхозовпередовс-
кого района.  Неужели грядет разгадка тайны века? Неужели мы
на пороге контакта с инопланетным Разумом?  Да,  похоже, это
именно так!  Сотни очевидцев, их зарисовки, рассказы, фотог-
рафии неопознанных объектов,  обгорелые пятна на месте поса-
док,  десятки неопровержимых улик...  Даже если все они ока-
жутся  не  совсем объективными,  то исчезновение гигантского
суперкомплекса,  существование которого реально подтверждено
во всех документах и отчетах, этого первенца индустриального
отечественного животноводства.  не объяснимо! Наша цивилиза-
ция пока еще не создала достаточно надежных средств, которые
могли бы переместить многомиллионное гигантское  сооружение,
не оставив практически и следа на месте его пребывания!  Тут
и скептикам пора призадуматься.  Только исчезновения океанс-
ких  лайнеров  и  эскадрилий  самолетов в районе Бермудского
треугольника может сравниться по масштабности  с  похищением
пришельцами супергиганта отечсственного животноводства...  в
район высадки инопланетян начинаются массовые  паломничества
советских  и  зарубежных  туристов.  Есть над чем задуматься
служителям нашего ненавязчивого сервиса.  Впрочем,  они  уже
опоздали, одна из ведущих мадлайзийских фирм предложила про-
дать ей весь район с окрестностями - в местных советах  идут
бурные  дебаты,  сторонники  прогрессивного сотрудничества и
международного разделения труда,  судя по всему,  одерживают
верх!  Мы  рады приветствовать мадлайзийских друзей на нашей
щедрой земле!  Наш соотечественник из-за  океана,  известный
скульптор Арнольд Малознакомый, предлагает бесплатный проект
для установления в месте высадки пришельцев за счет  совхоза
"Вперед!" полуторакилометровой памятной стеллы. Посельчане с
радостью и благодарностью примут этот щедрый подарок! Мы все
низко кланяемся нашему прославленному земляку! Да, давно по-
ра вливаться в международное сотрудничество  и  выходить  на
межпланетный уровень..."

   Зоотехник Кузьмич:
   - ...  а спланировали мы прямиком на полянку, там еще ху-
торок такой, и дед Гараська живет, то ли партизан бывший, то
ли петлюровец какой,  никто не помнит, короче, в гражданскую
сабелькой  помахал  вволю,  народцу  покрушил - и не счесть,
крутой стариканище!  Хотите верьте,  хотите нет,  а я  сразу
приметил - дело неладное!  Недаром про деда Гараську говари-
вали,  что с нечистой силой водится!  Народ, он врать не бу-
дет!  Чего?! Короче, спланировали мы у самых ворот, стоим...
А я опять глаз приоткрыл - мать честная,  призраки эти зеле-
ные-то уже обратно перекинулись, заместо их на мотоциклете -
Курым и городской облезлый сидят! Я если раньше и сомневался
в чем,  думал, мерещится, или сам чего понапутал, так теперь
усек - все точно!  сговор у них,  одна банда!  Судите сами -
все честные мужики где были до того,  а? Не знает?! На клад-
бище,  в засаде! Все. в ком совесть еше жива была, пропойные
деньги со,ились сообща пропивать! А эти?! То-то и оно! Пиши-
те,  пишите...  Чего это у вас рука так трясется?  Может, по
"утку?  У меня всегда с собою... Ну вот, дело житейское, те-
перь-то полегчало, а? Да мы теперь с вами как комиссар Мегрэ
со своим любимым помощничком, мы ж все гут пораспутаем, всех
на чистую воду! Чего?! А-а, вот и смотрю я по сторонам-то, а
кругом пусто и темно,  и дверь в Гараськину избу... Я-то еще
постоял,  постоял,  да и зашел... А там! Не поверишь, Сергей
Тимофеич, ни за что не поверишь, Серега! Давай еще по чутку,
а?  Ну давай! Твое здоровье! И-эх, зараза! Как водичка льет-
ся,  никакого вкуса,  я так думаю, разбавляют, а, Серенька?!
Чего?! Ну лады, по порядку... Захожу, а там темень несусвет-
ная и лучина горит! Стол темный, низкий, выскобленный. А об-
разов-то в углу и нету! Я сразу и смекнул, что к чему. Пово-
рачиваюсь,  а за столом сидит дед Гараська, как есть, в ска-
фандре и шлеме на башке.  А рядом, рядком-то, двое зеленых -
один другого страшнее. Тот, что слева, в фуфайке, по-вашему,
в телогрейке,  а справа который - облезлый какой-то и в  оч-
ках. Но зеленые! Глазища - во! Носяры - во! На лапах по семь
пальцев...  а может, и по восемь. Сидят, значит, выпивают, и
на  меня буркалы пялют!  А у меня - пот по спине,  стою - ни
жив,  ни мертв!  Тут мне Гараська  и  говорит,  эдак  глухо,
из-под шлема,  коль оклемался, Кузьмич, так садись с нами! А
сам крышечку сверху,  что на шлеме-то отвернул,  взял  двумя
руками четверть целую,  да и вылил себе в шлем.  И рот рази-
нул,  сосет,  значит! Я гляжу - точно! уровень-то самогона в
шлеме  этом прозрачном все падает да падает,  пока до самого
донышка не дошло, пока все, значит, не вылакал! Ну, вот ты и
выдал себя с головой,  думаю, нашенские разве так пьют?! Ни-
когда!  Точно,  пришелец! Деда Гараську убил, труп в погребе
сховал, а сам со своими злыднями за столом сидит! А он будто
мысли мои прочитал и говорит под нос:  "Кузьмича - в подпол!
Пущай охолонется малость!" Во как!  Ну тут-то я и вырубился!
И ничего на пользу страны и государства от злоумышленных рож
так и не выведал... Ну чего, вздрогнули, что ль! А-ах! Хоро-
шо пошла!

   Грибов, в Москве:
   - А  я  выступаю  за международные связи!  Целиком и пол-
ностью приветствую, разделяю во всем... В чем? А в чем надо,
в  том и разделяю!  Мы завсегда,  как выражался мой сельский
друг Курым,  одобрям! Сам? Самто?! Нет, не видал! Но местные
видали.  Они  в  ту ночь,  когда кладбищенское побоище было,
чуть не уловили двоих зеленых - промеж могил мотались.  Что?
А где ж им еще прятаться,  они выбирают самые безлюдные мес-
та! Да вы не беспокойтесь, там сейчас тихо. Я ведь когда от-
бывал,  как раз и приезжала делегация с сопредседателем Ниж-
ней Мадлайзии, запамятовал, как звали-то его, ну да неважно,
вы должны знать. Так вот, они совместно и план приняли к ис-
полнению - чтобы в народе беспокойства не было,  кладбище то
к майским праздникам заасфальтировать и сверху клуб-дискоте-
ку для сельской молодежи,  для культурного времяпровождения!
Мы с Курымом - одобрям! И народ вышел с лозунгами в поддерж-
ку, делегацию хлебом-солью встретил и проводил, пирогов им в
дорогу напекли. Было недовольство поначалу, было, чего скры-
вать...  у них нравы свои,  к нашим нецивилизованным  местам
непригодные  пока,  до  развития,  то  есть,  нашего.  Они в
план-то застройки рядом с  клубом-дискотекой  публичный  дом
вписали. Ну и деревенские бабы, особенно старухи, манифеста-
цию устроили, а Курымова жена так и голодовку даже на крыль-
це дирекции совхоза! Но как им партнеры по совладению земля-
ми и угодьями рассказали,  что в  бордель-то  будут  пускать
только за валюту, туриста привозного, так они тут же и поус-
покоились все,  разошлись - и впрямь, ну откуда у их мужиков
доллары и франки?! Сотрудничество и разделение труда - боль-
шое дело! Это их изнеженные туристы пускай в борделях разла-
гаются,  а  наш  мужик  - он в поле должен,  землю подымать!
Не-ет, туристы, конечно, не из-за баб приезжают, им пришель-
цев подавай, экзотику! А бабы на подхвате, в обслуге. Вот от
Курыма, то есть, от бывшего бригадира Коровина Ивана Федоро-
вича, письмецо на днях получил. Так он пишет, что предприим-
чивые мадлайзийцы и мужиков наших неграмотных и  неспособных
к делу приставили,  да! Они сейчас вроде сталкеров, смотрели
фильм-то?!  Нет?!  Они сейчас туристов в зону водят! Да не в
ту зону,  о какой вы подумали, там у них лагерей и профилак-
ториев нет! В зону высадки! Вот! А зоотехник Кузьмич пропал!
Только теперь все это не нашего ума дело!  Теперь это надо с
ихним представительством в Москве выяснять...  Мне?  А кто ж
мне визу выдаст туда! У меня конвертируемой валюты не имеет-
ся!

   Курым:
   - ...  так и просидели у деда Гараськи,  значит, почти до
вечеру!  Уж темнеть начинало!  Славненько так посидели! Тока
Кузьмич всю беседу портил! Все вылазил из-под стола, а потом
и из подполу,  да ловил кого-то по избе! Бегал, гонялся, ру-
ками махал!  Я ему - Кузьмич, едрена-матрена, да тут же нету
никого,  они ж все там остались, на дворе! Да еще у комплек-
су!  А  тут  нету!  А он все норовил деда Гараську за грудки
схватить,  все допытывал, на какую державу он, значит, рабо-
тает!  А опосля взял бутыль из-под бормотухи,  как закричит:
"Я те шлем-то раскурочу!" И по кумполу деда!  Тока ведь того
и  шашкой  не возьмешь,  он мужик тертый.  Он Кузьмича разом
угомонил и опять в подпол на прихождение в  чувства!  А  Се-
мен-то этот,  сам лыка не вяжет, весь зеленый сидит, не хуже
пришлецов,  а туда же - поехали, мол, да поехали! Всю беседу
задушевную спортил! Поехали комплекс, значит, смотреть! При-
вязался, сладу с ним никакого! Сергей Тимофеевич, вдруг сер-
дешный,  ну ты мне-то веришь, а?! Мы ж с тобой не одну буты-
лянку в разговорах опустошили,  знаем друг  друга,  знаем  и
уважаем! Ну я ж ему от всего сердца, от всей души, начистоту
- Сема,  мать твою перемать,  да какой там к хрену комплекс!
ты же,  говорю,  здоровенный мужичина, вон лысый весь уже, а
без понятию!  да там, говорю, отродясь ничего не бывало! два
кола да яма, вот тебе и весь комплекс! Чего?! Да пиши уж те-
перь всю правду,  Серега! Нам кого прикрывать?! Некого! Всее
начальствие разбежалось!  А мы отчеты и справки не составля-
ли!  Да и кому они на хрен сейчас нужны! Бона, вчерась наез-
жал нашенский сопредседатель зоны, да ты его ж знаешь, он же
из тутошних,  бывший председатель, его тсперича Григорий-сан
кличут...  Чего? Ну у них так заведено! Не нам их ихним обы-
чаям обучать!  Наше с тобой дело сейчас  по  стакашку,  чтоб
внутрях все пело!  А там разберутся кому надо!  Я вона седни
трех туристов-буржуинов по всему-то лесу мотал, головешки им
показывал,  следы, стало быть, посещения! Ну ты сам подумай,
дурья башка,  ну ежели бы не было никого, ну за каким бы они
хреном приезжать бы стали?!  Есть,Серега,  есть! И ты обяза-
тельно увидишь! Ну, тяпнем по чутку!

   Мария Тимофеевна, жена Курыма, село Чугунки Мадлайзийской
свободной зоны:
   - Здрасьте,  товарищ следователь!  Да вы никак спите? Че-
гой-то с вами?!  Устали, небось?! Да-а, все работаете, рабо-
таете,  ловите жуликов проклятущих нам на радость...  Ой, да
вы не падайте,  ну чего это вы!  Я ж по делу! Чего деется на
селе-то!  Ищо никогда такой райской житухи не было,  эй,  не
слышите,  что ль?!  Вот я и говорю!  Эти наши благодетели-то
понавезли товару, хоть задницей ешь! Бабы с ума посходили! И
без очередей! Развалом! Бери, чего удумается! Жаль рубли на-
ши деревянные не берут ни в какую,  но это не беда! Вот ведь
умные! Вот ведь дошлые! Такие завсегда человеку помогут, да-
же голи самой перекатной! Чегой-то?! Да нет, у них там авто-
бусики такие, заходишь, двести граммов сдал - тебе талончик,
еще двести - еще талончик!  Чего-чего?! Не мочи же! Но я вам
скажу работают аккуратно,  чистенько, без боли, все по-ихне-
му, по-цивилизованному! А мужики третий день от радости пля-
шут по всему селу,  горлопанют,  ой-ей-ей! Благодетели-то им
третьего дня пять  рефрижераторов  самой  ядреной  бормотени
прикатили!  По бомбе каждому для затравки бесплатно! А потом
- только успевай получать:  сто грамм - бутылек!  еще сто  -
еще бутылек! Праздник на селе, милай наш! И не знали, что до
коммунизму-то доживем!  Вот,  дожили!  Да чегой-то ты все со
стула сползаешь,  милай?! Ты сиди, тебе не положено. Я пони-
маю,  что с устатку,  служба такая!  Вот оно как! Я тебя все
спросить  хотела,  мому Ивану Федорычу за раскрытие чего бу-
дет-то -премия,  аль грамота?!  Как чего?  А кто  про  комп-
лекс-то тебе доложил,  что его и строить-то не начинали, что
все на бумажках только и было, ай?! Это все он, все его зас-
луга! Такой мимо не пройдет, такому до всего заботушка есть,
своя,  кровная...  Ой,  сказала да и вспомнила не  к  месту!
Всем-то в пользу идет,  а мому Ванюше - ну хучь плачь!  дру-
гие-то розовеют, наливаются, сосед вона аж свекольный ходит,
а мой позеленел совсем! Может, его эти пришельцы обкрутили и
сглазили,  а?!  А ведь какой мужик,  где непорядок,  он тама
первый,  на  себя  берет,  не дожидается!  Совесть он наша и
честь! Ты б отписал, что ли, чтоб ему на родине, тоисть, ту-
та,  в Чуганках, бронзовый бюст поставили, а? Как за что?! А
где ты у нас героя лучше найдешь?!  Нет,  ты пиши! А там как
решат.  Хотя...  мене тут давеча наш председатель бывший, ну
ты ведь знаешь, Григорий-сан, сказанул, что, дескать, теперя
все те порядочки на нас не распространяются. Только я не по-
няла,  ой,  бестолковая же баба!  Да и как его поймешь-то  -
ведь совсем Гришка ополоумел,  он ведь теперя с таким японс-
ким акцентом говорит... каким-каким? а я и говорю, мадлайзи-
иским!  Что его ни разберешь, самурая проклятущего. Только я
тебе вот чего скажу,  милай,  он ведь и этих обкрадет, да-а,
обкрадет  и  сбежит опять на Енисей,  аль куда подалее!  Ой,
жалко,  мадлазайцы-то эти - маленькие, приветливые, все улы-
баются.  Обкрадет он их, супостат! Ой, гляди-кось, да не ту-
да, не в печку! Гляди в окно - нет, они нас точно просветят,
уму-разуму  научут,  это ж культура,  цивилизация!  Вона еще
фургон водяры пригнали.  Спасители!  Ну я пошла!...  постой,
милай!  Так я ж тебе про главное-то забыла!  Да ты с полу-то
поднимися, Сергей Тимофеич, неудобно ж на полу-то писать! Ну
ладно,  слушай! Вот все бабы языками мололи: пропал наш кра-
савчик,  пропал зоотэхник Кузьмич,  украли пришельцы Кузьми-
ча...  балаболки чертовы!  Объявился родимый, объявился-я!!!
Утресь по лесу иду, через лог, что у Краюхина, срезать, ста-
ло быть, решила, так до дому быстрей, от сестры я шла, с об-
новкой к ней ходила, похвастаться... И вдруг из бурелома ле-
ший,  вылазит, я в крик! А он на меня! Медведь не медведь, и
на человека не похож!  Это ж я потом разглядела - мужик  ка-
кой-то,  одичалый, обросший, глазища ненормальные, в фуфайке
на голо тело, в сапожищах наперекосяк, а на голове... Ой, не
поверишь,  на  голове-то  у  него - банка аж десятилитровая,
стеклянная! Ну, думаю, прости Господи, Матерь Божия и Никола
Заступник! Это ж - пришлец! Зеленющий, как и сказывали, чис-
тый огурец! Вот щас хапнет, в мешок-то посадит и уволокет на
небо.  А  мне там несподручно,  у меня тут корова недоена со
вчерашнего!  Я его перекрестила,  кричу:  "Изыди, дорогой ты
наш брат по разуму! Тута своих хватает! Изыди к едрене фене!
Не то осиновым колом перекрещу!" А у самойто ни кола, ни ла-
данки!  А он на меня корягой машет,  бурчит, мычит, грозится
чегой-то,  а потом корягу эту к плечу приставил  и  говорит:
"Испепелю в угли! Как посмела на инопланетную базу прийти?!"
И матом,  матом!  Я тогда-то и признала  только,  за  голову
схватилась,  батюшки-светы!  Да это ж зоотэхник наш, Кузьмич
пропавший!  Совсем свихнулся малый! Ну, я корягу-то вырвала,
да по банке - хрясь! Она вдребезги! А Кузьмич бедный перепу-
гался, видать,  и деру от меня - с воем,  вприпрыжку. И орет
чего-то непонятное, дескать, спасайся, вторжение начинается,
все погибнем,  мол,  сам бежит,  а орет, обложили! Ну, я его
перекрестила еще разок,  в спину, думаю, или рехнулся парень
или впрямь в контакт вступил... С кем? Да с этими, с зелены-
ми,  с кем же еще! Как нет?! Все говорят, что есть, а ты за-
ладил одно - нет да нет!  Против миру нельзя, Сергей Тимофе-
ич,  люди-то зря не скажут!  Седни, вон, опять куча туристов
человек в сто пошла по лесам шкандыбать,  их Афонька-сталкер
повел.  Чего? Нет, это валютные! Сюда теперь невалютную вся-
кую шваль и на дух не пускают!  Да встань ты, гражданин сле-
дователь, и кончай ты меня за коленки-то хватать! Я те чего,
девка,  что ли?!  Ты ежели чего имеешь,  так прямо и говори,
рази ж я против?! Где тут у тебя приспособиться-то можно, а?
Иль чего,  прямо-так будем? Ну давай так! Ох, коварные же вы
существа, мужики. Ну давай, давай, чего ты встатьто никак не
можешь,  подымайся,  милай...  Нет, стой, не подымайся, вона
мой суженный идет,  обухом его по башке! Ну ладно, до прият-
ной встречи, побегла я!

   Дед Гараська парламентерам:
   - Ближе трех метров не подходи,  зараз парубаю! Чаво?! Ну
уж нет, на то я мово согласья не дам! Я в имперьялистическую
неприятелев  бивал,  в  гражданскую  в бога-душу-мать контру
крошил, я вить и тяперича выстою! Не подходь, стрелять учну!
Всех положу рядком!  Эй,  старуха! Слышь-ка, мать, выкатывай
максима!  Ложись, едрена канитель! На моем хуторе покуда на-
родна власть!  Ложись, говорю! Эй, старуха, командываю - все
по местам!  Вздымай знамена! Куда-куда?! На антенну вздымай!
Щас отстреливаться почнем,  всех положим!!! Ур-ра-а-а!!! Ча-
во?  Чаво - не надо?!  А я вам чаво говорил?! Ты мене слухай
да не перебивай, молод ишо! Неспроста вить я, неспроста, па-
ря,  по ленивой сохе - пустое дело!  А Гришку-предателя пой-
маю,  на  первой осине ему,  июде,  висеть,  так и передайтя
узурпатору-христопродавцу!  Чаво?  Моя масть сбоку  припека,
тока вить я все-е вижу,  паря, ленивая соха-то, ленивая! Ча-
во-о?! Орудия-я-я, к бою!!!

   Газета "Заря стар":
   "Небывалый приток  туристов со всех концов света в Чугун-
ки-хауз явление для нас вполне привычное  и  обыденное.  Все
больше подтверждений поступает с каждым днем - да, пришельцы
рядом с нами,  они здесь!  И только здесь!  Спешите увидеть!
Вчера в три часа пополудни был отловлен первый и самый удач-
ный экземпляр нашего далекого собрата по  разуму.  Пришелец,
окруженный отважными парнями из Кентукки, был взят буквально
с боем!  Операцией руководил сталкер Афонасий,  наш  местный
герой, рэйнджер, отец четверых славных бой-скаутов. В тот же
день пришелец,  откликавшийся на странную  кличку  Коузмитч,
был  заспиртован  и  выставлен в музее-холле многоуважаемого
Григориясан.  Известия о поимке первого натурального  жителя
Сириуса  вызвало  взрыв интереса во всем мире!  К нам в зону
спешат миллионы любопытных из разных уголков планеты. В нас-
тоящее время с аборигенами,  проживающими вокруг зоны Нижней
Мадлайзии,  ведутся переговоры о строительстве сверхскорост-
ной трансконтинентальной магистрали от Курил до Ужгорода. На
пути трассы стоит несколько местных населенных пунктов,  та-
ких  как  Москва,  Свердловск,  Львов и прочие малоизвестные
прожиточные континуумы.  Предлагается временно снести  их  с
дальнейшей  отстройкой  в иных местах,  преимущественно,  по
просьбам аборигенов, за Полярным кругом. Итак, ведущие миро-
вые  компании  ведут спор - кому же строить магистраль века!
Все в Чугунки-хауз!  Все на встречу с инопланетными монстра-
ми!  С  целью  удовлетворения духовных потребностей туристов
решено перенести  туземные  монастыри,  церкви,  колокольни,
скиты,  и наиболее сохранившиеся усадьбы предыдущей эпохи из
окружающих зону областей в саму зону! Из Куала-Лумпура и Ко-
пенгагена  прибывают  первые партии обслуживающего персонала
высшего класса!  Спешите к нам!  Только в Чуганках-хаузе  вы
сможете  провести ночь под куполом тысячелетнего монастыря в
обществе зеленых призраков!  Чугунки-хауз - Обитель Пришель-
цев!  Чугунки-хауз  - сервис экстра-класса!  Только здесь вы
сможете увидеть несгибаемого борца за победу мирового комму-
низма деда Гараську!  Бывший махновец и буденовец занял кру-
говую оборону!  Этот чудо-герой в одиночку противостоит всем
"гидрам  капитализма"!  Один  в окружении империалистических
акул! Спешите! Дед Гараська - это Рэмбо Чутунки-хауза! Нигде
в мире! Только у нас! Дополнительно сообщаем нашим уважаемым
читателям и посетителям,  что для вашего удобства,  чтобы вы
могли себя чувствовать не хуже, чем дома на Гавайях, в Майа-
ми-Бич,  или же острове Хоккайдо,  принято решение  затопить
окружающие  зону  земли  с предварительным прорытием в них в
радиусе шестисот миль натурального океанского дна  -  сохра-
няя, разумеется, насыпи супермагистрали - итак, Чугунки-хауз
- лучший курорт мира с самыми  настоящими  пришельцами!  Для
осуществления проекта предполагается перебросить в район зо-
ны все без исключения реки от Карпат  до  Курильской  гряды!
Спешите  к  нам!  Только в Чугунки-хауз вы сможете увидеть и
потрогать собственными руками тех немногих уцелевших  тузем-
цев,  что  общались с инопланетянами и даже бывали на их та-
релках! Спешите! Сталкер Афонасий-сан ждет вас!"

   Курым-Коровин, Чугунки-хауз:
   - Ты чего это?!  Серега-а?! Серенька?! Ты куды побег-то?!
Ведь это ж я,  Курым! Стой! Стой, твою мать! Ну че ты, в на-
туре!  Да ты разуй гляделки-то, это ж я, твой кореш забубен-
ный!  Не-е, седни зеленых не было, точняк не было! Вот вчера
- видал!  Как тебя...  Один такой,  зеленый-зеленый, уселся,
гад,  напротив меня, ухватил двумя щупальцами за нос - и как
даст по лбу!  Я ему говорю,  не шали, не имеешь правов! А он
на стену полез и прям сквозь щель в  другую  клеть  перетек!
Вот это пришелец, это я понимаю! Чего? Да принес малость. На
вот,  держи!  Щас,  брат,  самогонкою-то не разживешься, щас
бормотени цельные фургоны стоят, тока мне уж сдавать не хре-
на, я теперича из жены-заразы цежу помаленьку! На два бутыля
нацедил!  А бормотень у них знатная!  Ну, давай! Хор-роща-а!
Душу греит!  Ну как, прочухался? Серенька, родимый! Да кто ж
тебе выпустит-то?!  у тебя ж визы-то нету?!  Нету! Ладно, не
боись!  Я тебя в подполе держать стану! На наш век бормотени
хвати!... а там хоть ты сухой закон объявляй! Я те чего ска-
жу-то,  Кузьмич наш,  зоотэхник-то, и впрямь пришельцем ока-
зался! Точно! Нет, не вру, вот те крест на пузе! Чего ж его,
зазря, что ль, в пробирке-то заспиртовали, а?! Какой-какой?!
Большой и круглой,  вот какой!  Ишь оборотень!  Ишь гад! Ну,
ладно,  давай-ка еще тяпнем! За упокой души этого прихвостня
межпланетного авантюризма!  Эх,  Кузьмич, не поминай нас ли-
хом!  Жаль Семы облезлого нету,  он бы враз все растолковал.
Да ты не плачь,  Серенька,  у меня подпол знатный,  вовек не
найдут. А потом я тебе бумагу справлю.



Опа!
                            ОПА!

                                 Движимая    привязанностью,
                              прилепляется  душа  и  познает
                              страдание.

                                               Махабхарата

                                  ...кто может сказать,  что
                               выследил  глубину этих погиб-
                               ших сердец  и  прочел  в  них
                               сокровенное от всего света.

                                          Ф.М. Достоевский


   На плечо легла чья-то рука,  уверенно  и  тяжело.  Сергей
скосил глаз - не рука,  а лопата: широкая, натруженная, тем-
ная. Он обернулся. Незнакомый мужчина стоял рядом, был печа-
лен
   - Обознались! - сказал Сергей отвернувшись.
   Рука снова вцепилась в плечо.

            ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, НЕ ХВАТАЕТ СТРАНИЦЫ

            - Опа, опа, жареные раки,
              приходите в гости к нам,
              мы живем в бараке...

   Лихо, с каким-то еле уловимым блатным акцентом.  И всегда
рядом шли другие ребята, подхватывая припев, разноголосо, но
весело.  Озирались прохожие - кто с улыбкой, кто хмурясь. Он
на них внимания не обращал,  шел посреди улицы, рассекая ее,
будто  волнорезом.  Жил  он вовсе не в бараке,  а в соседнем
подъезде Сергеева дома. Правда, в коммуналке, может, и сход-
ной чем-то с бараком. На их семью приходилась комната метров
в двадцать пять.  А сама семья была совсем  не  современная:
мать с отчимом, дряхлая, неприметная в своем уголке бабушка,
он,  старший,  сестра на пять лет моложе, да братишка уже от
отчима,  совсем пацаненок.  Тесновато дома было, но он там и
не бывал почти. Во дворе его знали за отличного малого. Ста-
рики,  и те, вразумляли чад - вот с кого, дескать, пример-то
брать,  а вы?  Мать Сергея тоже корила  сына,  приговаривала
частенько:  "Вон,  Славик,  что  за  чудо-парень - где бы ни
встретил, всегда сумку возьмет,  до самого подъезда  поможет
донести,  вежливый,  аккуратный, с малышами своими нянчится,
гуляет..." и так до бесконечности: Славик выходил ангелом, а
Сергей  каким-то  обременительным и невоспитанным до предела
исчадием ада.
   Они знали  друг друга чуть не с пеленок,  уж с пяти лет -
это точно.  Вместе плавали весной в большом ржавом корыте по
огромной луже,  которая разливалась во дворе за детской пло-
щадкой,  вместе катались с ледяных горок зимой... Потом под-
росли,  учились  в  одной школе.  Как-то раз один из местных
блатарей,  лет на восемь старше,  только  вернувшийся  после
очередной  отсидки  и болтавшийся во дворе без дела,  увидал
Славку,  потрепал по кудлатой головушке: "Ну, молодежь, рас-
тете как грибы-мухоморы,  еще вчера тока у меня под коленкой
проползал,  а сейчас - столб! И в кого это только такой куд-
рявый барашек, а? Отец лысый был, мать - в ниточку, а сынок,
прям,  бяша, бя-я-яашенька!" Он прихлопнул Славку по загрив-
ку, расхохотался, посверкивая фиксой. Но тому, видно, понра-
вилось, что не обделен вниманием  таких  заметных  во  дворе
личностей.  Ребятам он так и сказал; "Кликуха, что надо! Так
и будем зваться теперича, ясно?! - проблеял дурашливо; зака-
тывая глаза.  - Бя-я-яашя-а,  бя-я-аяшенька".  Возражений не
было - Бяша,  так Бяша.  После восьмого Славка подался в ре-
меслуху. Тоща еще только входило в моду новое название, ПТУ,
но пэтэушниками ребят,  учившихся там, никто пока не называл
- привычнее было ремесленники, ремеслуха. Славка говорил, не
таясь,  что надо побыстрей специальность получить  да  семье
помогать. Институтами себя не тешил, смотрел на вещи трезво.
А ведь толковый был на редкость,  многим бы сокурсникам Сер-
гея фору дал... да что там вспоминать. Во дворе Славка - за-
водила,  дуща общества,  на скверике,  где междворовые парни
время коротали, тоже не последний, и не только из-за гитары.
   - Опа, опа, какая ж ты растрепа!
   Играл он не очень-то умело, зато громко, вкладывая себя в
игру и пение. А это ценилось больше, чем виртуозность.
   В ремеслухе были другие порядки,  не те, что в восьмилет-
ке,  Сергей знал. Да и в его новой школе порядочки были ины-
ми, если они там вообще были. Первого сентября Сергей с утра
напоролся в туалете на  двух  десятиклассников,  которые  из
горлышка распивали бутылку вина. Это его ошарашило - в вось-
милетке никому бы и в голову не пришло!  Позже  он  видел  и
кое-что похлеще.  Восемь девятых и одиннадцать десятых клас-
сов было в том году в его школе,  со всего района съезжались
ученики... А Славка про учебу рассказывал мало, махал рукой,
щурился.
   - Я не блатной,  я только учусь, - приговаривал и закиды-
вал голову в еле слышном,  прерывистом смехе. Кудри рассыпа-
лись по воротнику, костистый жесткий подбородок мягчал.
   Славка часто заходил в гости,  брал почитать  что-нибудь,
до книг большим охотником был, глотал подряд: и детективы, и
фантастику, и классику. Возвращал всегда в срок, не "зачиты-
вал" книгу, так и отдавал, в чистенькой самодельной обложеч-
ке...
   - Откуда ты? - все еще не веря себе, спросил Сергей.
   Бяша улыбнулся, вытер щеку, повел глазами неопределенно.
   - От кума,  Серый,  откуда же еще,  прям из гостей,  тока
вчера прибыл...
   Он сжал Сергея своими огромными лапами,  стиснул. По лицу
пробежала дрожь. Впервые за последние годы того назвали так,
по-старому,  Серый.  Теперь  это звучало непривычно,  резало
ухо.
   - И  за  что  в этот раз?  - Сергей не удержался и тут же
мысленно выругал себя.
   - Да погоди ты,  потом растолкую.  Дай отдышаться-то... В
который раз выхожу, а все как по-новой. щемит, зараза, болит
вот тут... - он постучал себя по груди, по старой черной ба-
лониевой куртке,  какие лет десять,  а то и больше вышли  из
моды.
   - Да плюнь ты,  Славик, - Сергею тоже было не по себе, он
смотрел в сторону,  часто мигал...  и вместе с тем,  чего уж
таить,  пугался этой встречи - опять старое,  опять  память.
Зачем?!
   - Все,  порядок,  - тихо проговорил Бяша твердеющим голо-
сом, - ну как ты? Я гляжу, молодцом, все в норме?!
   - Да грех жаловаться, - Сергей не знал, что сказать.
   Они топтались  посреди  тротуара,  мешали прохожим.  фары
бросали отсветы в лицо то одному, то другому, слепили. Рядом
поскользнулся  и начал уже падать какой-то хлипкий студентик
с "дипломатом" и тубусом в руках. Бяша подхватил его за пле-
чи,  почти не глядя; кивнул на благодарность, пожал плечами.
Сергей заметил, что подбородок у него совсем другой, не кос-
тистый и крепкий,  а безвольный,  отвисший.  И лицо,  совсем
другое, старое, дряблое. Из-под кепочки не кудри выбивались,
еле заметно топорщилась серая жиденькая щетинка.
   - Ну пойдем, посидим где-нибудь?
   - Поблизости нет,  Славик, - Сергей огляделся, будто при-
поминая. - Поехали ко мне!
   Бяша замялся.
   - Надо взять чего-нибудь...
   - Разбежался,  не так-то просто, сейчас на каждом углу не
торгуют.
   - Да возьмем,  - заверил Бяша, приподнял кепочку и провел
ладонью-лопатой по редкому, примятому ежику, - пошли.
   - Ладно, только рассчитывай на себя, я сейчас не при... -
Сергей замялся, даже сконфузился.
   - Разберемся! - рассмеялся Бяша. - Ну, рванули?!
   В очереди в винный они простояли полчаса.  Потом Бяше на-
доело  и он пошел к заднему ходу,  также сутулясь,  втягивая
голову в плечи. Вернулся быстро, с бутылкой.
   - Четвертной, зараза, взяла! Ну и хрен с нею...
   - А ты где сейчас? - вдруг спросил Сергей.
   - Да нигде пока: ни кола, ни двора, вся Расея наша! - по-
шутил Бяша совсем невесело. Да и не шутка это, наверное, бы-
ла.
   Переспрашивать Сергей не стал.
   Они ехали в троллейбусе и все больше молчали, разговор не
получался,  хотя каждому было что порассказать - сколько лет
прошло, сколько было всякого. Даже не верилось.
   ...Первый раз его взяли прямо с  проводов  Сергея.  Лихое
было времечко,  сумбурное и беспримерное - парней доставляли
на призывные пункты без памяти,  в лежку.  Кто своими ногами
добирался, начинал терять уважение в глазах вечно полупьяных
приятелей.  А сами проводы оценивались числом упившихся вус-
мерть, попавших в милицию или далее, а также количеством на-
битых рож и расколотой,  разгромленной посуды. У Сергея про-
воды были попроще,  без выпендривания и мордобоя.  Но выпили
все же немало.  Он явился к военкомату сам, приняли, что на-
зывается,  с  первого  предъявления - в тот же день прибыл в
часть, и закрутилось-завертелось... Бяша попал в другое мес-
то. Уже после, добавив "на старые дрожжи", ввязался на улице
в драку.  Всех драчунов и забрали, никого не обидели. И если
бы не Сергеевы родители,  которые долго и слезно умоляли ми-
лицейского капитана,  мотать бы Бяше срок. Но нет, отделался
пятнадцатью сутками,  да пышной,  вселявшей во многих парней
зависть, шевелюрой.
   Через месяц он влип серьезнее. Драка с пьяным, наглым от-
чимом,  заявка от матери в милицию - и в квартире стало сво-
боднее на одного человека.  Свободнее на целых полтора года!
Как потом выяснилось, даже на два с половиной - в лагере Бя-
ше добавили за какие-то проступки,  сам он не рассказывал об
этом,  из намеков можно было понять, что "не поладил с адми-
нистрацией".  Во  дворе удивлялись - такой примерный мальчик
был, такой парень хороший, как же это он; строже надо, стро-
же  с такими,  ишь распустились!  Сергей знал,  каких трудов
стоило Славке быть примерным на людях.
   Знал, что творилось дома.  Как избивал отчим мать, бывшую
на двенадцать лет старше его.  И как та держалась  за  этого
своего  последнего  мужика.  Знал,  чего стоили Бяше все эти
нескончаемые скандалы, А потому не удивлялся, не качал в не-
доумении головой,  хотя и служил в армии,  а не сидел на ла-
вочке во дворе.  Ему было просто жаль Бяшу, очень жаль! Если
уж сажать кого, так многие могли оказаться более достойными,
ох,  многие.  Но что он мог поделать - закон есть закон, для
"хороших парней" тоже. Сдержись Славка тогда - и все было бы
иначе. Эх, кабы знать, соломки подстелил бы.

            Опа, опа, какая ж ты растепа!
            Губы растрепала,
            В милицию попала...

   Вернулся Бяша,  когда Сергей уже на втором курсе учился в
институте. Худой, стриженный под нулевку, с узкими въедливы-
ми залысинами. И волосы отросли позже, а прежней шевелюры не
было, далеко она осталась.
   Они и тогда повстречались совсем случайно, у Калининского
рынка,  который еще не был переименован в Новый,  неподалеку
от института. В тот раз узнали друг друга сразу, долго отме-
чали возвращение.  И Сергей был рад,  от души рад. Но что-то
не то сидело в Бяше,  что-то застряло у него внутри,  мешало
дышать.  Внешне  такой  же веселый,  даже легкомысленный ма-
лость,  он превратился внутренне в комок обнаженных,  болез-
ненных нервов - нет-нет, да и прорывалось это наружу. Сергей
успокаивал друга,  старался разрядить его.  Не тут-то  было.
Славик  вернулся  в прежнюю комнатушку,  в прежнюю атмосферу
домашнюю.  Все было как и раньше, лишь отчим пил сильнее, да
скандалы становились все злее. Младшая сестренка перебралась
в общежитие для штукатурщиц,  братишка подрос немного и  уже
посасывал с папанькой пивцо в семь-то своих годиков, а бабу-
ся оставалась такой же серенькой,  неприметной, ни во что не
вмешивающейся из своего уголочка. Бяша устроился монтером на
стройке,  вкалывал от зари до зари - прирабатывал, случая не
упускал.  Но приработанное,  накопленное периодически пускал
на ветер, пропивая с дружками.
   Как-то раз Сергей пригласил его на вечер в институт,  под
Новый год.  Как он себя проклинал потом!  Все было  поначалу
отлично, малость подогрелись для веселья, тогда без этого не
обходилось - студенты бегали в  магазины  через  распахнутое
окно в спортзале. А магазинов вокруг института - выбирай ка-
кой по вкусу - пять штук!  Правда,  пили студенты  слабо:  и
привычки  не  было,  и побаивались институтского оперотряда.
Оперативники нюни не разводили - сразу  передавали  дело  на
провинившегося  в комсомольский комитет,  и тогда...  Бяше в
этом плане бояться было некого.  Да он и  не  набираться  до
ушей пришел на вечер,  - повеселиться,  с девушками потанце-
вать,  у них-то на стройке ни клуба, ни развлечений, а в го-
родские зимой не протолкнешься.  Он был красив и элегантен -
костюмчик недавно справил,  по моде,  как и полагается,  сам
обветренный смуглый,  светловолосый,  с тонкими,  но резкими
чертами лица.  Девчонки заглядывались откровенно, без смуще-
ния.  И  дернул тоща черт Сергея познакомить его с сокурсни-
цей!
   Нет, это потом,  позже.  А сначала Сергей заметил - опять
он не в настроении, психует, ну что за дела?! В туалете, где
распили  на троих,  с еще одним знакомым парнем четвертинку,
Бяша поник, отвернулся к окну, Сергей его дернул за локоть.
   - Чего киснешь, ты куда пришел?
   Бяша выдернул локоть.  Стоял, жадно затягивался беломори-
ной. Потом прорвало.
   - Что же это,  Серый?!  - он чуть не плакал, плечи горби-
лись. - Ну посмотри, ну чем я хуже других! Не из того теста,
что ли?! Ну за что одному... Зачем ты меня приволок сюда?!
   Слабость была минутной,  прошла.  И Бяша выглядел на этом
вечере самым счастливым и уверенным.  А вечерок дивный  был,
сказочный. Как во сне. Сергей сам удивлялся, редки такие ве-
чера удавались.  Вот тогда-то он его и познакомил  с  Леной,
Черт возьми, и имя еще помнится! Все шло как по маслу - вза-
имная симпатия,  возникшая сразу, танцы, музыка, разговоры и
мечты...  Сергей видел,  как ожил, превратился в того, кем и
должен быть на самом деле, Бяша, как засветились у него гла-
за...  Ах, как все было хорошо! Но лишь до той поры, пока не
стало известно,  что работает монтером...  Леночка поступила
просто и практично,  без объяснений - скривила губки и отош-
ла,  молча, неторопливо, а через секунду ее бархатистый смех
доносился совсем из другого угла. Бяша ушел сразу. Сергею не
удалось его удержать.  Догнать и то не сумел,  словно рыбка,
хвостиком  вильнула  и растворилась в пучине - ищи-свищи!  В
этот же вечер, основательно взвинтив себя и спиртным и прис-
тупами   самобичевания,   Бяша  влил  в  непрятную  историю,
опять-таки с криком, визгами и мордобоем... Он пропал на два
года.  Для Сергея пропал прямо с новогоднего, сказочного ве-
чера. Осознавать себя виновным в несчастье друга было нелег-
ко...

             В милицию попала,
             Не разевай хлебала!
             Опа, опа!
             Какая ж ты растрепа...

   - А ты почти не изменился, все такой же, - сказал Бяша, и
голос его был невесел.
   Сергей не ответил.  Он суетился у шкафов, выгребал съест-
ное.
   - С закусью у меня плоховато, сам видишь.
   - С закусью у тебя, как во дворце, не прибедняйся. Ты вон
хлебушек белый,  засохший малость, отмахнул, а ведь я на не-
го,  верь-не верь,  как на "птичье молоко" гляжу. Едал такой
торт?
   - Да уж скажешь,  невидаль какая, - буркнул Сергей, пере-
ходя к раковине, засучивая рукава.
   - Это кому как.  Я вот не ел,  - Бяша вздохнул, откинулся
на спинку стула.  В пальцах у него играла, вращалась как се-
ребристая  молния  вилка.  Она казалась крошечной.  Сам Бяша
большим и очень усталым.  - Для нас праздником было, когда в
зону собачка забежит. - Он помолчал, щуря потускневшие, мут-
новатые глаза.  - Хотя, конечно, и жалко ее, тоже ведь божья
тварь, жизни хочет, воли...
   - Давай-ка,  открывай пока,  разливай,  - сказал  Сергей,
чтоб оторвать Бяшу от воспоминаний. Сам он предупредил сразу
и твердо, что пить не будет, ни глотка.
   - А вообще-то,  нет, собачка воли не хочет, - глубокомыс-
ленно произнес Бяша,  - у нее другое предназначение, да-а, а
мы,  сволочи,  ее в котел.  Вот так,  не ободравши даже, как
следует,  гады мы,  да брюхо-то!  Охо-хо-хо-хонюшки - трудно
жить Афонюшке. Да давай, садись ты!
   Он разглядывал кухню, и чувствовалось, - она ему по душе.
Комнатушка тоже  приглянулась,  особенно  обои почему-то.  И
прихожая,  и все прочее.  Сергей знал - Бяша не завистлив, и
все-таки  ему было неудобно перед приятелем,  будто он украл
что-то или не по заслугам получил. А впрочем, кто знает, мо-
жет, и не по заслугам.
   - Хреново,  конечно,  когда к сорока уже,  а своей конуры
нету! - сказал вдруг Бяша фальшиво-веселым тоном. - А у меня
в Москву разрешение только на  сутки,  вот  так,  -  добавил
серьезно, - завтра с утречка надо будет когти рвать в родные
Палестины владимирские... Да садись же ты!
   Сергей расставил  тарелки  - кажется,  он приготовил все.
Уселся,  кусанул черняги.  И уставился на Бяшу. Рюмки стояли
наполненные.
   - Вздрогнули?! - Бяша поднял свою, и по скатерти поползло
темное пятнышко,  разрастаясь, подползая к бутылке, стоявшей
посреди стола. Пальцы у Бяши дрожали.
   Сергей чокнулся, сказал:
   - За встречу,  за возвращение твое, давай! - и выпил пер-
вую.  Не мог не выпить.  Но тут же встал, убрал свою рюмку в
шкаф.
   - Понимаю, - проговорил Бяша, обтирая губу черной, тонкой
коркой.  - Я бы сам...  да не судьба, видно. Пока есть что и
где - буду! Мне завязывать без причины, мне перерывчики вов-
ремя устраивают, не сопьюсь.
   Он плеснул себе еще. Рука стала тверже, глаз не подвел.
   - Скажешь, там не закладываете? - спросил Сергей, намекая
на "перерывчики".
   - Не скажу, ничего я тебе не скажу, Серега! И там бывает,
редко, но бывает. Кто пофартовее, да позаконистей, тот может
каждый день себе праздники устраивать, живут люди, не тужат.
Только ведь я-то...  - он опрокинул рюмку,  сморщился как от
царской водки - со слезами,  с побуревшими веками,  выдохнул
тяжело,  - я-то ведь - что здесь пустое место, что там. Ник-
то,  понимаешь, ни туз козырный, ни шестерка! Пустота, рабо-
тяга бесплатный, червь навозный, мужик.
   - Ладно тебе!  - резко оборвал Сергей.  - Не ной!  Похуже
твоего людям приходится, не жалуются!
   Бяша сразу сменил пластинку,  так,  что Сергей не  понял,
правда ли,  нет, тяжесть у него на сердце или ваньку ломает,
а может, и то и другое?
   - Эт я так,  - мягко проговорил Бяша,  - так, не обращай.
Давай еще хлопнем! Сколько не виделись, скажи - не поверю!
   Пальцы, все изукрашенные синими,  расплывшимися наколками
и белыми, мертвенистыми шрамчиками, с черной каемкой под ко-
роткими, обгрызанными ногтями, огромные и бугристые, тереби-
ли скатерть.  Больше всего на Сергея давили эти натруженные,
выставленные будто напоказ,  мозолистые и шершавые руки.  Но
никакого "показа" не было,  Сергей видел, что Славик стесня-
ется своих рук, не знает, куда от них деваться.
   - А ты все один? - спросил Бяша.
   - Да как тебе...
   - Вижу - один,  нет жены, значит, один, кто бы там ни был
еще.
   - Считай,  что так, - согласился Сергей. Про Наташу расс-
казывать не хотелось. Почему- сам не знал.
   - Ничего, все еще наладится, - заверил Бяша, наливая оче-
редную рюмку.
   Он больше не морщился,  не кривился,  пил как воду. Почти
ничего не ел,  только нюхал все черную обсосанную корочку да
облизывал почерневшие обветренные  губы,  по  краям  которых
несмываемой коростой белели многочисленные трещинки.
   - А вот мне не судьба, это точно. Так один и загнусь ког-
да-нибудь. Дай бог, чтоб не в зоне!
   Сергей замахал рукой. Хотел сказать что-то насчет будущей
нормальной, человеческой Бяшиной жизни. Но осекся под взгля-
дом - насмешливо-горьким, все понимающим.
   - Как  сам-то,  как здоровьишко?  - спросил вместо этого.
Спросил как-то фальшиво, лишь бы не молчать.
   - Да нету его,  Серый,  - ответил напрямую Бяша,  хлопнул
еще рюмку,  - я ведь, Серега, резаный - и перышком, и скаль-
пелем,  нервишки  не внутри у меня,  а снаружи намотаны - не
вылечишь,  вот как...  Да чего ты панихиду разводишь,  давай
про чего-нибудь веселенькое, про баб давай!
   Сергей кивнул. Сходил в комнату за гитарой.
   - На  вот,  сыграй лучше.  Как вспомню - моложе на десять
лет.
   Бяша с сомнением поглядел на свои черные,  словно обгоре-
лые пальцы. Гитару взял осторожно, нежно, как что-то хрупкое
и любимое. Первый аккорд резанул слух взрывной волной.
   - За что вы,  девочки,  кудрявых любите... - и провел ла-
донью по остаткам волос, ежиком начинавшихся далеко ото лба,
ближе к макушке.  - Вот,  Серега, ну кто б меня сейчас Бяшей
прозвал, уж окрестили бы Плешаком каким, не больше...
   - Да ты играй, у меня волос тоже не прибавилось, - Сергей
отставил бутылку на край стола, откинулся на спинку.
   - Не,  ты ее от меня далеко не убирай!  - Бяша вернул бу-
тылку на место. - Без нее игра не пойдет. - И тут же без пе-
рехода:
   - Опа, опа, какая ж ты растрепа...
   Начал громко,  в голос. Вдруг дернулся, скрючился, прижав
ладонь к животу, побелел. Но тут же рассмеялся, взял со сто-
ла огурец, понюхал, положил обратно.
   - Прихватывает? - спросил Сергей.
   - А-а, ну ее! Опа.. опа...
   В тот  день  Сергей  видел  Бяшу в последний раз.  Весна.
Только подернулись зеленым налетом  исстрадавшиеся  за  зиму
деревья,  не  успели  подсохнуть лужи.  А вдруг ударило теп-
лынью,  да так,  что с непривычки дышать горячо было, воздух
будто затвердел.  В этот денек последний консерватор сбросил
пальтишко и плащик,  на улицах  запестрело,  заразноцветило,
намекая на близкое лето.  Откуда он шел тогда? Из клуба, ка-
жется?  Да,  в ДК "Компрессор" давали новый фильм, не шедший
еще по широкому экрану. Сергей и не помнил названия картины,
помнил - дрянь, ушел с полсеанса и решил пару остановок про-
гуляться пешочком.  Хоть  и дымят в нос грузовики,  гоняющие
порожняком туда-обратно,  хоть и коптят трубы,  одна  другой
толще и выше,  а все ж таки ноги размять не помешает. Сергей
любил ходить по мосту - от "Компрессора" к "Факелу",  народу
на нем много никогда не бывало,  так,  бредут себе двое-трое
пешеходов, никакой тебе толчеи. А можно остановиться и полю-
боваться с высоты, как вязнут упругие солнечные лучи в тягу-
чем,  разрежающемся кверху серо-желтом мареве. Марево только
над землей, вдалеке, там, где шоссе уходит к заводам. Вблизи
его не видно. Да и повыше голову задерешь - небеса постепен-
но светлеют, очищаются - нету смога в столице! Вот так, ска-
зано нет, значит, нет. Разве ж это смог? Куда там, дым самый
обыкновенный, российский, дым да копоть. А смога нет! Сергей
медленно брел по мосту, глазея по сторонам. И весело ему бы-
ло,  и просторно после клуба, темноты, путанных зелено-серых
сцен фильма. Впереди маячил желтоватый полу небоскреб, внизу
которого располагался кинотеатр "Факел",  старенький, на два
уютных небольших зальчика.  По правую руку  бледной  зеленью
проглядывался калининский скверик,  пустынный днем - две па-
рочки,  три мамаши с колясками да с полдесятка  пенсионерок,
укутанных еще по-зимнему.
   И "Факел" и сквер вызывали у Сергея неприятные  ощущения.
У кинотеатра его еще в мальчишестве раза четыре грабили. Та-
кие же подростки,  пацаны с  отчаянными  рожами,  заставляли
прыгать,  а услышав звон монет,  выгребали все подчистую, ни
копейки не оставляя. О них знала вся ребятня района, и пото-
му старались показываться у "Факела" пореже, а если уж пока-
зываться,  так большой ватагой...  Может,  оттого и посещае-
мость кинотеатра была невысокой. А может, и по другой причи-
не. В скверу с Сергея сняли как-то шапку, лет восемь или да-
же десять назад.  В темноте лиц не разглядел, а то бы плохо-
вато ребяткам пришлось, не оставил бы он этого дела. Но шап-
ка  и  мелочь  были ерундой,  воспоминаниями из счастливого,
бесшабашного детства и юношества.  Не любил Сергей этот уго-
лок по другой причине.  Вечно на углу, у желтенького полуне-
боскреба,  как его в шутку все прозывали, собирались деловые
парни. На прохожих поглядывали равнодушно, а сверстникам до-
рогу заступали:  "Дурь нужна?  на рупь баш,  в три косячка!"
Цены были такие,  что и не приснятся нынче - дешевле некуда,
задаром,  да и в баше не два косяка было,  а целых, сейчас и
не поверишь,  три!  Но мало кто брал.  Если и брал, отходили
подальше,  в подворотни,  с опаской и оглядкой.  Эх,  дрянь,
дурь,  анаша!  Травкой ее тогда никто не называл, это уже из
газет и журналов пошло. А только суть от этого не менялась.
   Сергей обходил   торгашей,  стоило  только  увидеть,  что
кто-то из них нацелился  на  него.  И  все-равно  доставали,
предлагали, навязывали - и утром, и вечером, и в будни, и по
выходным - бойкая торговля шла, от самого "Факела" и до клу-
ба "Дружба", что через остановку по шоссе, а может, и наобо-
рот - от "Дружбы" до "Факела". На переменках в школе нередко
из общего сизого дымного облака доносились резкие, горькова-
тые запахи,  слышались затяжки с присвистом - глубокие, так,
чтобы дымок с воздухом заходил, туманились глаза.
   Сергею на наркотов и их товар было наплевать,  да и вооб-
ще, он тогда это за баловство считал. Хотя трое одноклассни-
ков уже и успели побывать в психушках,  отдохнуть там от зе-
лено-серой дряни по месяцу,  а все одно - всерьез не воспри-
нималось:  косяк на троих зашмалить,  что пару бутылок порт-
вейна... Не любил Сергей наркотов за другое. Со своего кали-
нинского скверика, где их гоняли и милиция и дружинники, они
частенько перекочевывали к ним, на Пруд-Ключики. И как хвос-
том за наркотами тянулись не слишком  проворные  блюстители,
начинали  цепляться к Сергеевой компании,  мирно распевавшей
по лавочкам песни в три,  а то и четыре гитары. Наркоты были
неуловимы и хитры,  а они открыты, у всех на виду, им и дос-
тавалось.  Поначалу терепели.  А потом стали гонять "дурема-
ров", дело доходило и до драк - отстоять свой скверик стоило
немалых усилий.  Лишь через год после начала медленной  экс-
пансии  наркоты  поняли,  бесполезно,  и убрались восвояси в
подворотни.  Дружинники и милиция ушли вслед за ними,  воца-
рился мир и порядок. Сложна была доармейская жизнь у Сергея,
сложна и многообразна в своих проявлениях.  Как-то они пред-
лагали  помощь дружинникам-оперотрядникам - вымести наркотов
из района ничего не стоило,  только бы дружина дала  им  не-
дельку, а сама бы не вмешивалась. Не получилось дружбы - ко-
мандир отряда однозначно дал понять, дескать, валите отсюда,
пока самих не привлекли. На том и кончилось. Их компания так
же горланила песни под звон гитар в одном конце района, нар-
коты тихохонько сидели на своих местах в калининском сквери-
ке и округе, оперотрядники ответственно заседали и обсуждали
проблемы в своих штабах.  Впрочем,  и они делали дело - даже
Сергея раза три задерживали ребята,  приблатненного вида,  в
широких кепках и болтающихся шарфиках,  оказывавшиеся на по-
верку оперотрядниками.  Два раза отпускали сразу, признавали
за бывшего борца с наркотами из другого, непризнанного отря-
да,  то бишь,  из компании гитарных горлопанов-поддавал.  На
третий,  знакомых в штабе не оказалось, мытарили долго, зас-
тавляя несколько раз одеваться  и  раздеваться,  прощупывали
каждый шов.  Первым делом, конечно, заставляли снимать носки
- наркоты именно там чаще всего прятали свой товар. Была зи-
ма, раздеваться было неудобно, тем более, что в штабе сидели
и девчонки.  Они-то и были самыми непримиримыми.  Правда, до
тех пор, пока чувствовали свою силу. Сергей-то знал - стоило
разбрестись поодиночке, так шмыгали серыми, пугливыми, неза-
метными мышками, головы повернуть боялись. Зато в штабе вхо-
дили в роль.  "Вон,  гляди,  зрачки какие!  Точно  наркоман!
Анашист  поганый!"  Сергей  оправдывался,  что у него зрение
плохое, оттого и зрачки расширены в полутемном помещении. Не
верили,  посмеивались, дескать, знаем мы вас. Часа три муры-
жили. Слава Богу, отыскался врач, заставил поглядеть на свет
- зрачки сузились.  Не наркоман,  выходит,  как же так? Врач
извинился, оперотрядники отвернулись - идите, вы свободны...
Нет, неприятное место для Сергея "Факел", неприятное. Хотя и
не винил никого, а в душе подергивалось муторно, когда здесь
бывал.
   И много лет с тех пор прошло,  армию  отслужил,  институт
кончает, и не останавливает его уже никто, навязывая дрянной
товарчик, а поди ж ты, осталось внутри что-то! Правда, в тот
день  Сергей  чувствовал себя отменно,  после затяжной зимы,
после неприятностей в институте,  когда все наладилось,  все
вошло  в русло...  И так хорошо стало,  что катись ты побоку
все мерзкое и низкое,  дрянное и пустое!  Он шел по мосту  и
радовался жизни.  Какая она все же прекрасная!  И сколько ее
еще впереди, с ума сойти!
   Сергей даже вытащил из кармана очки, надел их, чтобы луч-
ше видеть этот счастливый мир накатившей весны. Сразу прояс-
нились очертания домов,  деревьев. Он сумел рассмотреть даже
лица на доске почета,  тянувшейся вправо от кинотеатра - фо-
тографии были крупные, в половину человеческого роста.
   Вдоль доски и у "Факела" движение было порядочное,  народ
спешил в обе стороны, не то что здесь, на мосту. Метро тогда
не проложили еще, но подземный переход уже намечался к стро-
ительству  -  стоял указатель со стрелочкой,  были расписаны
годы завершения.  А пока шоссе переходили поверху. Студентов
среди идущих было мало, еще не окончились субботние занятия.
Но зато какие девушки...  Прелесть!  Лишь весной  появляются
вдруг откуда ни возьмись необыкновенные красавицы,  мимо ко-
торых не пройдешь,  оглянешься.  Чудеса весенние...  Но  что
это.  Сергей  вдруг  оторвался от созерцания женщин,  увидал
знакомого, по походке признал. Да это же Бяша! Шествует себе
мимо  доски и ничего не замечает вокруг.  Сергей помахал ру-
кой,  зная,  что понапрасну - на таком расстоянии,  да еще в
противоположную сторону, к доске, нет, он его не увидит.
   Бяша отсидел свой второй срок,  полгода как  на  свободе,
жил в общежитии,  вкалывал за четверых,  не пил, не буянил -
потихоньку его жизнь налаживалась, и Сергей был рад за прия-
теля. Но он не спешил - не денется Славик никуда, вон, заст-
рял у доски, загляделся на чей-то портрет. Сергей видел, как
к Бяше подошли двое,  заслонили его.  Знакомых встретил!  Он
приглядывался,  но не мог признать парней,  раньше не видал,
да  и далековато было,  не разберешь.  Они стояли все вместе
недолго - минуту.  Потом парни быстро нырнули под  доску.  А
Бяша  остался  стоять.  Но  было что-то не то в нем,  что-то
страшное и неожиданное. Сергей даже приостановился, прищурил
глаза.  Он видел, как Бяша вдруг согнулся, качнулся в сторо-
ну.  От него шарахнулись прохожие.  Какая-то женщина в голос
завизжала и тут же смолкла.  Вокруг Бяши образовалась пусто-
та, странная пустота - все шли вплотную друг к другу, но его
обходили.  Кто-то остановился, глазел... И никого рядом! Вот
он качнулся в другую сторону,  но не упал, а побежал вдруг к
"Факелу",  к переходу, странно побежал, почти не разгибаясь,
зажав руками живот. В этот миг и Сергей рванул, что было мо-
чи,  не ощущая под собой ног. Ну до чего же был тверд, упруг
этот проклятый весенний душноватый воздух - Сергею казалось,
он не может прорваться сквозь него, как в жутком сне. Но бе-
жал,  не отрывая глаз от скрюченной фигурки, расстояние сок-
ращалось,  оставалось лишь перебежать узенькую улочку, отде-
лявшую мост от кинотеатра,  от желтого  полунебоскреба.  Как
назло  не  было зеленого,  и машины давились одна на другую,
без промежутков.  Сергей дрожал,  не мог унять дыхания. И не
мог продвинуться ни на сантиметр вперед.  На его глазах Бяша
дважды падал,  от него отшатывались, пугались, но он вставал
и уже не бежал, а плелся на согнутых, слабых ногах к перехо-
ду. "Да помогите же вы ему!" - заорал Сергей во все горло. -
Помогите,  люди!" Просвет между машинами наконец образовался
и он ринулся в него,  не дожидаясь зеленого света. Заскрипе-
ли, завизжали  тормоза,  из  окошек машин вырвалась будто по
команде ругань.  Сергей ни на что не  обращал  внимания,  со
злости врезал ногой по шине самосвала,  застывшего прямо пе-
ред ним - опять было не прорваться,  теперь  мешала  пробка,
созданная им же самим.  Он крикнул, раздирая слипшиеся сухие
губы:  "Славик, держись, я сейчас!" Ему ответили руганью еще
более отборной - водители зарывавшихся пешеходов не уважали.
Из затора Сергей выскочил не сразу.  У желтой стены Бяши  не
было,  он увидал его на переходе, лежащим прямо посреди ули-
цы,  рядом стояла белая "скорая помощь",  и ходил человек  в
еще более белом халате.  Сергей застыл, облился холодным по-
том - силы его покинули.  Да и все,  не нужна теперь его по-
мощь,  там и без него обойдутся.  Везунчик! Этой "скорой" не
дождешься,  если специально вызывать,  хоть ты  тресни!  Вот
ведь  везунчик,  так угадать!  Сергей готов был рассмеяться,
нервы не выдерживали внезапной, взрывной нагрузки. Толпа зе-
вак  становилась все больше,  сбегались издалека,  от самого
гастронома,  и от той же доски почета, и от кинотеатра. Бяшу
совсем заслонили,  заслонили машину. И наверное, не на вызов
катила, подумалось Сергею, а то еще, бабушка надвое сказала,
остановилась бы,  нет?! Он стал потихоньку пробираться к Бя-
ше. Но не успел - машина отъехала. Было шумно. Народ галдел,
не унимался. "Во как сшибло! - возмущалась бабуся в пальто и
панаме на голове. - Гоняют, лихачи! Управы нету!" С ней спо-
рил  мужчина в вельветовом коричневом костюме,  даже не спо-
рил, а так, свысока давал понять: "Его у доски, свои же пыр-
нули, я видел..." Видел, гад! Сергей готов был убить вельве-
тового.  Все видели,  все!  Но никто даже руки не подал,  не
поддержал!  Он  шел к Доске,  вперившись в серый затоптанный
асфальт.  На нем масленисто поблескивали черные крупные пят-
на, от самой доски до перехода, будто ктото пролил не меньше
полведра краски.  Но это была не краска.  Сергей заглянул за
Доску,  там,  конечно, было пусто. Да и глупо надеяться, что
те самые ребятки остались бы посмотреть на дальнейшие  собы-
тия,  их  и  след давно простыл.  Сергей корил себя,  что не
разглядел их внимательнее - ничего приметного,  за что заце-
питься!
   Ушли, сволочи!
   Как давно это было!  Будто совсем в другой жизни,  не его
жизни, а чьей-то чужой, нелепой и бессмысленной.
   ...За полтора часа бутылка опустела,  А вместе с этим за-
метно погрустнел и Бяша.  Сергей понимал его настроение, сам
был  почти  таким  же,  заводным,  -  и не из-за болезненной
страсти,  а из какой-то непонятной алчности:  лучше  за  раз
все,  чем сорок раз по разу! Был заводным, когда-то, теперь,
видно, выдохся. Оно и к лучшему.
   Смотреть на Бяшу было неприятно,  и жалость подкатывала -
будто жжет его изнутри огонь, да не в брюхе тот жар, а в го-
лове. Разговора не получалось. Хорошо еще что выручала гита-
ра. Правда, пел Бяша не так, как прежде, порастерял и голос,
и слух,  а может,  просто спьяну его вело не туда - выходило
гнусаво и жалобно, дерганно как-то, с прихлебом слезливым. И
до того громко,  что Сергей боялся - прибегут соседи, влетит
ему.
   - Ты умерь малость рык свой,  - говорил он Славке,  - уши
заложило.
   Тот кивал, не переставая терзать гитару черными пальцами,
стихал ненадолго.  А потом снова  распалялся,  да  еще  пуще
прежнего.  Пел не для Сергея,  тот сразу это понял,  пел для
себя,  выматывая свои же нервы,  играя больше на них, чем на
прочных  металлических струнах,  тем что!  И Сергею жаль его
было,  и сочувствовал, и тосковал вместе... а что он мог по-
делать!
   - Ты не сердись,  - сказал Бяша устало в перерыве, - я от
тишины оглох уже,  все вполшепота,  все втихаря - как удавка
на глотке...  А тут дорвался! - Он покачал из стороны в сто-
рону пустую бутылку,  сморщился и тут же щепотью сгреб лицо,
сжал его с силой,  сдавил так,  что  совсем  побелели  косые
шрамчики на руке, пробормотал что-то невнятное.
   В стену резко постучали.  Сергей указал глазами -  видал,
мол? Бяша махнул рукой.
   - Вот и четвертной скушали, будто и не было, - сказал вя-
ло.
   И тут Сергей вспомнил - у него в шкафу за книгами  полбу-
тылки коньяка стоит, точно! Полгода не трогал, забыл совсем.
Он дернулся со стула, качнул стол. На долю секунды мелькнула
мысль - не стоит,  зачем подливать масла в огонь, да тем бо-
лее, что сам не пьет, только глазами хлопает. Нет, друг есть
друг, хочешь не хочешь - отдай! Он сделал жест ладонью, дес-
кать,  погоди. И через полминуты вернулся с пыльным бутылем.
И  откуда только там,  за стеклом в закрытом шкафу пыль бра-
лась? Сергей на ходу вытер ее рукой.
   - Не будет перебора? - спросил тихо.
   Бяша вырос на стуле - то почти касался стала своими широ-
ченными костлявыми плечами, а тут вдруг вознесся, распрямил-
ся, вскинул гитару:
   - Опа,  она,  какой  я  недотепа...  - оборвался,  сказал
встревоженно: - Слушай, Серега, а может, прибережем пока, а?
А я бы сбегал, достал бы полненькую? А эту напотом, давай?!
   Сергей сел, покачал головой.
   - Поздно, да и незачем, тебе хватит! - сказал без нажима,
но так,  что Бяша сразу все понял и вскинул над гитарой  обе
руки ладонями  к Сергею - сдаюсь,  дескать.  Налил он только
себе. И вновь рванул струны, аж стекла затрепетали.
   - И  чего  у вас там гитар не было,  что ли?  - спросил в
сторону Сергей.
   - Было, все было... Да погоди малость, дай душу отвести!
   На вид Бяша был вполне трезв.  А глаза,  так те  наоборот
даже прояснились вроде, слетела со зрачков мутная накипь. Но
Сергей знал приятеля,  чувствовал - тот не изменился. А если
и  было немного,  так не к лучшему - слабеет Славик,  ох как
ослаб!  А ведь на вид будто из мореного дерева выточен, кре-
мень мужик - черный,  исхлестанный непогодами и судьбой, че-
рез все прошел - и огни,  и воды...  вот правда, труб медных
не было. Но слаб! Сергей нутром чувствовал.
   - Ты бы,  что ли,  девочек пригласил!  Есть на примете? -
спросил Бяша, оборвавшись на середине. - Скуплю сидим!
   - Нету,  Славик,  нету,  я за последнее время и друзей-то
почти всех растерял, все в одиночку, вот так. А ты, девочек,
говоришь!  - Сергей улыбался чуть иронично, но говорил прав-
ду.
   - Хошь выскочу,  приведу парочку? - предложил Бяша, допи-
вая остатки. - Раз плюнуть, точно!
   - Да иди ты!
   Бяша посмурнел,  облокотился  на гитару,  даже подбородок
положил на ее крутой красноватый бок.
   - Ну,  как знаешь, будем бобылями торчать. - Он уставился
в темное,  непроглядное окно. - А у меня с бабами все не по-
лучается как-то,  только приглядишь,  познакомишься и... фь-
ють, упорхнула!  Стервы все попадаются, шалашевки поганые, я
б их! - Он пристукнул кулаком по гитаре - та вздрогнула, за-
гудела обиженно.  Потом повернулся к Сергею.  - Не-е,  ты не
думай,  ежели подхватить какую подругу на часок - у меня без
проблем,  сами чуют, где медом намазано. А вот... - он снова
треснул по инструменту.
   - Оставь гитару,  - сказал Сергей, - она-то чего, винова-
та?
   Ему не надо было объяснять,  какие проблемы были у Славки
с прекрасным полом. Познакомиться тот мог с любой, самой ин-
тересной и неприступной, познакомиться запросто, и даже пон-
равиться,  и встречаться даже...  но только до определенного
предела:  когда Бяша чувствовал, что есть контакт и птичка в
руках,  он снимал с себя все зажимы.  Первым делом, конечно,
нарезался как следует.  И второго уже не было,  достаточного
было одного. Стоило любой из избранниц увидать ухажера в та-
ком состоянии - и она бежала как от огня,  радуясь на  бегу,
что  не сгорела.  Сергей еще давным-давно советовал Славику:
"Ну выдержи ты с одной,  ну пару месяцев, месяц, до загса...
а там наладится все,  сам себя не узнаешь!" Бяша соглашался,
но не выдерживал - две недели были для него пределом.
   - А тут с одной лимитчицей познакомился, во, - Бяша пока-
зал на гитару,  даже поставил ее стоймя,  чтобы Сергей лучше
себе представить мог его знакомую,  - во,  такая! Тока в два
раза больше.  Ну полный порядочек,  все как по сливочному! И
такая  тварь  оказалась,  ты знаешь,  как она меня отделала,
знаешь?!
   Сергей смотрел на Славика.  Он не знал,  "как его отдела-
ли",  он видел другое - где тот прежний разбитной, щеголева-
тый парень,  смазливый и крепкий, где тот завидный для боль-
шей части девчонок жених?  Ведь как  они  глазели  на  него,
вполлица глазели, спотыкались даже! Обтерся, постарел, выли-
нял... ведь и не узнал его, с трудом вгляделся, когда встре-
тились,  а так бы мимо прошел - Славик,  Славик, бедолага ты
несчастный, полжизни отмахал, а жизнью не жил, все вокруг да
около отирался.
   - Да она меня своими кулачищами будто бревно тесала  -  с
одной стороны, с другой... приглядится - вроде, недоработка,
недотесала справа,  и хрясть!  Потом слева,  хряп! А потом и
прямо в лобешник. Серый, не поверишь - я с копыт долой! У-у,
стервозина!
   - Дотесала?
   - Чего?
   - Тебя дотесала? - повторил Сергей.
   Бяша не обиделся.
   - Поздно  меня дотесывать,  если только напрочь - в щепу,
тогда пусть!  - по дергающейся щеке покатилась к  губам  ма-
ленькая, пьяная слезинка. Он нервно смахнул ее. Уставился на
пустую бутылку.
   - Завязывать тебе надо с этим,  - как в трубу сказал Сер-
гей,  - лучше меня знаешь,  все наладится:  и на воле отдох-
нешь,  отоспишься, и лимитчицы твои сами на шею вешаться бу-
дут...  да и коренную найдешь,  тебя бабы любят. - Помолчал,
добавил: - Трезвого.
   Бяша не ответил.  Минут двадцать они сидели,  уставившись
каждый в свой угол,  молчали.  Потом Бяша снова принялся му-
чить гитару.  И опять соседи ответили на это долгим стуком в
стену.
   Сергей поморщился, стиснул рукой гриф.
   - Расскажи-ка лучше, как у тебя обошлось тогда?
   - Когда это? - Бяша наморщил лоб, как дед столетний.
   - У "Факела", помнишь? Кто удружил, знаешь их?
   - А откуда...
   - Сам видел, не успел только, - заверил его Сергей.
   Бяша опустил голову,  большим пальцем  принялся  скрябать
подбородок.  И снова было взялся за гитару. Но Сергей крепче
сжал руку на грифе.
   - Ворошить хочешь?  А зачем? - уныло проговорил Бяша, вы-
дохнул - поднеси спичку, факелом полыхнет, зажмурился. - Они
в  зоне,  Серый,  срок  мотают,  ба-альшой  срок!  По другой
статье,  по другому делу, не думай, я не стукарь и для обид-
чиков,  Серега.  Им и так хватит,  во! - он резанул себя ла-
донью по горлу.  - Так что,  забыто, заметано, разошлись пу-
ти-дороженьки. Чего ты вспомнил?!
   - Боишься? - спросил Сергей в упор.
   - Кого? - снова будто бы не понял Бяша.
   Сергей промолчал, не отводя взгляда.
   - Я себя,  Серега,  не боюсь. Понимаешь, се-бя! - глаза у
Бяши сузились и опять помутнели.  - А ты  про  эту  шестерню
спрашиваешь.  - Он неожиданно сильно закашлялся, побагровел,
задыхаться начал, так, что Сергей испугался за него, вскочил
и принялся стучать по хребту.  Но Бяша отодвинул его,  поса-
дил, надавив на плечо. С трудом справляясь с непослушным ды-
ханием,  сипя, сказал: - Не верь, когда на других валят. Се-
рый! Человек сам себе волк!
   В стену  снова  принялись наколачивать.  Сергей вскочил и
ударил пару раз в ответ - ну чего стучат,  ведь у них же ти-
хо.  Когда он вернулся к столу, на Бяшу смотреть было страш-
но: бледный, обвисший, он мелко дрожал, обливаясь потом. Ру-
ки дергались, цеплялись за скатерть, комкали ее.
   - Ты что?  - почти выкрикнул Сергей.  Ему показалось, что
Бяша умирает,  что он упадет сейчас,  застынет, прямо здесь,
на полу кухни, у него дома.
   - Ничего,  Серега, ничего, - еле слышно проговорил тот. -
Сейчас пройдет, погоди.
   Голос был  чужой,  тусклый.  Руки уже не удерживали конец
скатерти, срывались с нее. Сергей разволновался не на шутку.
Быстро налил стакан воды из-под крана,  сам поднес к Бяшиным
губам,  влил.  Вода потекла по подбородку, намочила брюки на
коленях,  но  что-то попало и внутрь.  Бяша откинулся назад,
запрокинул голову, помотал ей, потом свесил на грудь.
   - Щас,  щас... - он снова начинал сильно, мертвенно блед-
неть, шептал еле слышно, - Серый, что есть - давай...
   - Что?  Что давай? - засуетился Сергей, теряя самооблада-
ние, намериваясь уже броситься к телефону - вызывать скорую.
   - Выпить, выпить... - пролепетал Бяша.
   - Да нету, сам знаешь!
   - Что хочешь,  одеколон, лосьон любой... ну сам... Сергей
завертелся на месте - у него ничего не было, он только терял
зря время. А ведь с Бяшей было всерьез плохо. Он не придури-
вался. Сергей точно видел.
   - Ничего у меня...  Погоди, "биокрин" годится? Для волос,
он на спирту?!
   - Давай,  - Бяша попробовал поднять голову. Зрачки у него
куда-то закатывались, дергались, словно пытаясь возвратиться
на место, но снова уходили вверх и в сторону. - Давай...
   Сергей долго возился с  дверцей  шкафа,  как  назло  ключ
застрял в другой дверце,  а эта не поддавалась,  незапертая,
но очень плотно подогнанная.  Наконец отворил.  Достал пузы-
рек. Чуть  не упал на скользнувшем под ногой ковре,  на ходу
срывая колпачок. Бяша сидел все в той же позе. Он был совсем
зеленый, в тон крашенной кухонной стенке.
   - Все,  порядок,  держись! - Сергей сунул пузырек прямо к
губам, наклонил резко.
   Бяша дернул головой,  чуть не упал.  Его трясло все силь-
нее, даже спина билась о деревянную спинку стула.
   - Не так, погоди, в стакан - и водой.
   Сергей понял свою оплошность - эх,  ты,  салага,  хренов,
все учить надо!  Он быстро развел жидкость,  подал Бяше. Тот
взял в руку, но ее приходилось придерживать. Сам выпить Бяша
никак не мог.  Сергей крепко прижал его голову к себе,  чуть
запрокинул, вместе они поднесли стакан ко рту. Булькнуло па-
ру раз глухо...
   Сергей отошел,  немного постоял, потом сел на свое место.
Теперь ничего,  теперь все будет в  порядке.  Он  видел  как
краски возвращаются на Бяшино лицо,  как оживают глаза,  как
он сам подтягивается на стуле,  пытается сесть выше, распра-
вить плечи.  Через минуту от стал почти прежним, только под-
рагивала почему-то выставленная из-под стола нога,  да  руки
все еще продолжали мелко дрожать.
   Сергей взглянул на пузырек - он был  достаточно  большой,
больше  стакана.  И там еще оставалось две трети зеленоватой
приторной на запах жидкости.
   - Вот так, Серый, - сказал Бяша, улыбаясь краями губ. Эта
улыбка ему давалась с трудом. - Вот так бывает. Ты только не
пугайся.
   - Еще чего! - выдохнул Сергей. - Дурак ты, лечиться надо,
что же ты с собой делаешь, Славик.
   Бяша не ответил,  потянулся к гитаре. Стал медленно и ос-
торожно перебирать неподатливые пока для его пальцев струны.
   - Север,  воля,  надежда, страна без границ... - начал он
песню, и пальцы, сжимавшие гриф разжались. - Не могу.
   Сергей встрепенулся.
   - Дальше, как там дальше? - спросил он. Бяша отмахнулся.
   - Потом. Давай-ка лучше пузырек докончим! - он приготовил
себе мутной,  белесой бурды из жидкости,  оставив треть фла-
кончика.  Аккуратненько собрал маслянистые капли,  плавающие
на поверхности, кончиком бумажной салфетки. Понюхал с отвра-
щением. - Будешь?
   Сергея аж передернуло.
   - И тебе не советую, - сказал он и отвернулся, уже жалея,
что достал этот пузырек.  Надо было вызывать врача, лучше бы
было.
   - Ну  и  зря  - коктейль "зашибись"!  - проговорил Бяша и
медленно отпил полстакана. Потом долго корчил рожи, тер гла-
за. - Пробирает, зараза.
   Теперь Сергей видел,  что он здорово пьян. И не только от
жидкости  на спирту,  но от всего предыдущего,  ведь в сумме
набиралось немало. Надо бы остановить Славку, но как?!
   Тот взял в руку огурец,  принялся жевать его с явным отв-
ращением,  утирая без конца едкую слюну,  скапливающуюся  по
краям губ.  Потом, не дожевав до конца, проглотил оставшиеся
полстакана и снова принялся за огурец.  Съел  один,  второй,
половину третьего... Скривился.
   - Вот пойло! Знаешь, Серый, дерябнешь вот, что одеколону,
что другой такой дряни - и все вверх ногами:  жуешь вроде бы
огурец,  а на вкус вата,  пакость какая-то!  Я читал где-то,
дружок давал журнальчик, что на языке штуковины какие-то...
   - Рецепторы, - вставил Сергей.
   - Во-во,  так они после одеколона с ума сходят, все пере-
вирают... Потому и кажется так. Странно.
   - Да не лезь ты в науку,  - раздраженно буркнул Сергей, -
умнее не станешь.  Рецепторы, видишь ли! Скажи, вкус отбива-
ет, и все понятно!
   Бяша обиделся, погрустнел.
   - Куда уж нам,  не кончали институтов для благородных де-
виц,  не из графьев, это вы у нас наука, вам почет да уваже-
ние...  - его развозило все больше. Он вдруг взялся за гита-
ру,  начал орать что-то неразборчиво пьяное на мотив  "цыга-
ночки", притопывать ногой.
   Сергей подождал пока набесится вволю, потом предложил:
   - Давай  спать,  что ли?  Останешься у меня,  я на диване
постелю, пора уже.
   Бяша смотрел вытаращенными, непонимающими глазами, глупо-
вато ухмылялся и кивал беспрестанно.
   - Щя, Серый, щя! Добить надо остатки, сей секунд! Он сно-
ва намешал бурды,  не отрываясь,  выхлебал всю. Сел на стул,
раскинув ноги,  прижав руки к груди. На лице его застыло вы-
ражение крайнего изумления,  и от того оно стало  похоже  на
лицо  старого,  выжившего из ума маразматика.  Сергей не мог
смотреть на подобное - будь кто другой, плюнул бы, отвернул-
ся. Но когда с другом так, нет хуже. Он сидел, положив локти
на стол, барабанил пальцами.
   - Не-е,  нормалек,  - доложился Бяша,  - зря отказывался,
это еще что!  Хоть научу гуталин пить,  ну хошь?  Или  бээф,
клей такой,  знаешь,  - язык у него заплетался, речь звучала
невнятно.
   - Не хочу! - отрезал Сергей. - Пошли укладываться.
   - Сей минут!  - сказал Бяша и уткнулся лицом в стол.  Та-
релки он перед этим резко отодвинул,  и они чуть не полетели
на пол - Сергей успел подхватить.
   Он отнес всю посуду в раковину, мыть не стал. Потом скло-
нился над Бяшей - спит? Нет, тот не спал. Он тихо и беззвуч-
но рыдал в скатерть.  Сергей провел рукой по его спине. Ото-
шел.
   - За что...  - невнятно донеслось от стола,  - за что все
это мне!  - кулак чуть не проломил столешницу, подпрыгнула и
завалилась  на бок ваза с тремя красными веточками,  которые
Сергей подобрал на улице еще осенью,  полилась  вода,  прямо
под локоть Бяше,  - он не чувствовал,  его сотрясали глухие,
прорвавшиеся-таки наружу рыдания.  - Я из другого теста, что
ли?!  Я не понимаю, да?! За что так?! У-у-у, всю жизнь угро-
били, Серега-а!
   Сергей молчал, да и что он мог сказать. Он думал о другом
- что стоило сегодня пройти мимо,  не заметить,  не  узнать.
Как  было бы спокойно и хорошо,  так ведь нет,  сам,  дурак,
напросился!
   - Ты думаешь,  я пьян,  Серый! Нет! - продолжал подвывать
от стола Бяша. Конечно же, он был пьян в стельку - поднимись
на ноги,  и они б его опрокинули на пол. Это было еще далеко
не худшим проявлением его пьяной дури,  Сергей знал,  но это
было уже близким к пределу,  к вспышке буйства,  следовавшей
обычно за такими вот самотерзаниями.  Нет,  этого не  будет,
нет,  Сергей не верил,  что у него дома,  после стольких лет
разлуки Бяша не сможет сдержать себя,  не верил! Он поглажи-
вал его по спине, успокаивал.
   - Да плюнь ты на все - голова на месте,  руки-ноги - чего
еще!  Погоди вот,  мы тебя пристроим куда-нибудь, оклемаешь-
ся... - приговаривал он, - и все путем будет.
   - Не-ет,  я не пьян! - гнул свое Бяша, не отрывая лица от
скатерти,  комкая ее огромными ручищами.  - Все исковеркали,
всю душу вымотали, гады-ы...
   - Говорил же:  нечего на других пенять,  человек сам  се-
бе...  - обращался к разуму Сергей.  Но до Бяши его слова не
доходили.
   - Все сволочи!  - выкрикнул вдруг тот истерично, с надры-
вом, хрипато. - Все!
   Он вскочил,  ударился плечом о стену, упал, опрокинув го-
ловой стул. Дернулся, пытаясь встать, но лишь стянул на себя
скатерть.
   "Вон, Славик,  чудо-парень,  вежливый, аккуратный, всегда
поможет..." - прозвучали неожиданно в ушах старые, почти за-
бытые слова матери.  Почему?! Сергей бросился поднимать дру-
га.  Но тот резко отпихнул его от себя, встал сначала на ко-
лени,  а потом и в полный рост.  Сергей видел,  что Бяша уже
готов,  что  он  даже не понимает,  где он находится и что с
ним, кто рядом - взгляд был безумен и свиреп. Начинается! Он
попытался  обхватить  его  за плечи,  но Бяша снова выставил
свои мосластые лапы, оттолкнул.
   - У-у, гады!!!
   Гитара со звоном и хряском  обрушилась  на  плиту,  сбила
конфорки  и разлетелась на куски - сухой острой щепой Сергея
сильно ударило в щеку,  заскрипели на  последнем  пределе  и
оборвались  струны.  Сергей  поневоле сжал кулак,  собираясь
этим единственно возможным средством успокоить Бяшу.  Но тот
уже и сам успокоился.  Он так же неожиданно рухнул на стул -
не сел,  а развалился полулежа,  спиной на  сиденье,  дергая
согнутыми в коленях, расслабленными ногами... и скис. Только
всхлипывал судорожно.
   - Все?! - спросил Сергей, вовсе не надеясь на ответ.
   Но Бяша ответил, может, машинально, а может, и в просвет-
лении:
   - Все, порядок!
   Он никак не мог устроиться на стуле.  И Сергей, придержи-
вая под руки, помог. Чувствовал - ничего неожиданного больше
не будет,  угомонился. Но на душе было не просто неспокойно,
а невыносимо тяжко и муторно.
   В стену стучали со всей силы.  Он хотел сходить к соседям
и объясниться,  но взвинченные нервы не дали этого сделать -
пускай там хоть с ума сходят, ну их к черту!
   Бяша тихо сопел, часто приоткрывая левый глаз, поглядывая
на яркую лампочку.
   - Вот и встретились... - проговорил каким-то не своим ус-
талым и почти трезвым голосом и свесил голову на грудь.
   В дверь позвонили,  уверенно и настойчиво,  три раза под-
ряд.  Кто бы это?  Сергей поплелся в прихожую,  ругая все на
свете, а особенно поздних, ночных гостей.
   - Разрешите?
   На пороге стоял милиционер в черном  овчинном  полушубке,
теребил в руках перчатки с белыми отворотами. От холода лицо
у него было свекольно красным, и на нем белыми перышками вы-
делялись  брови и узенькие подбритые усики.  На вид ему было
не больше двадцати трех - двадцати пяти лет.
   Сергей опешил,  отступил вглубь прихожей,  споткнувшись о
край коврика. Вот так оборот!
   - Конечно, заходите, пожалуйста.
   Милиционер старательно обстучал о половик  сапоги,  вытер
подошвы. Только после этого сделал шаг вперед.
   - Чем обязан? - учтиво поинтересовался Сергей.
   Милиционер, немного смущаясь, огляделся, сдвинул шапку на
затылок.
   - Гуляем? - спросил вкрадчиво.
   Только сейчас до Сергея дошло.
   - Соседка нажаловалась,  наверное?  - спросил он и тут же
заверил. - У меня все в порядке, все тихо, товарищ сержант.
   - Было б тихо,  меня не прислали б, - ответил тот, засму-
щавшись еще больше,  прихлопывая перчатками по рукаву и про-
должая вертеть головой. - Вы позволите?
   Надо же,  какой вежливый, подумалось Сергею. И зачем отк-
рыл только! Не надо было к двери вообще подходить - мало ли,
спит он или дома нету!  Теперь от этих запоздалых  сожалений
было мало толку.
   - Пожалуйста,  - он распахнул  дверь  в  темную  комнату,
щелкнул выключателем,
   Милиционер комнату проигнорировал,  направился на кухню -
неторопливо и озираясь по сторонам, задевая стены, будто не-
ловкий стеснительный гость.
   - Здорово, начальник! - встретил его Бяша.
   Он стоял у стола, придерживаясь рукой за край, покачивал-
ся.  Глаза у него были мутными, осоловелыми, но вовсе не бе-
зумными.
   Милиционер нимало не удивился.
   - Гуляем, - сказал он опять, но уже утвердительно.
   - Отгуляли, - поправил его Бяша.
   - Ваши документы, пожалуйста.
   И как они так ловко определяют, как видят - кто есть кто,
кто их клиент,  а кто нет? Сергей надеялся на чудо. И знал -
не будет сегодня никаких чудес.
   - Почему в Москве?  - спросил милиционер. Стеснительность
и неловкость слетели с него, будто и не было. Лицо постепен-
но превращалось из свекольного в  нормальное,  даже  немного
бледное.
   Бяша отвечать не стал.  Сел к столу, уперся в него локтя-
ми, принялся опять тискать черными пальцами лицо.
   - Придется пройти со мной!  - милиционер говорил Бяше, но
смотрел почему-то на Сергея.
   - Товарищ сержант, да пусть у меня поспит, утром уедет, я
сам провожу, все будет нормально, не беспокойтесь! - заторо-
пился Сергей.
   - Все будет нормально,  - повторил на свой лад сержант, -
нельзя, непорядок.
   - Не переживай, Серега, - подал голос Бяша, вставая.
   - Товарищ сержант,  с ним было только что  совсем  плохо,
хотел уже врача вызывать,  скорую,  еле отошел - пусть отле-
жится,  ну зачем, мало ли что, а тут ему будет хорошо, и во-
обще...  -  продолжал  суетиться Сергей.  Он чувствовал себя
страшно виноватым перед Бяшей и не знал как исправить  деяо,
нервничал, не находил слов, - ему было совсем плохо...
   - Ничего,  у нас ему будет хорошо,  - заверил сержант без
тени сомнения, но и без нажима. - Одевайтесь.
   Сергей видел, что Бяша старается держаться непринужденно,
даже нагловато,  будто все ему нипочем. Но он видел и другое
- давалось это Бяше с трудом, с большим напряжением, голос у
него подрагивал, срывался. Он почти протрезвел, хотя и пока-
чивался, на лице застыла деланная, жалкая улыбочка.
   - Ты меня прости,  Серега,  ты не держи на меня... - Бяша
смотрел как-то виновато и печально,  - так получилось, прос-
ти.
   - Все путем,  все путем, - ошалело повторял Сергей чужую,
не  свойственную ему фразу и тоже улыбался - губы подрагива-
ли.
   - Извините,  - сказал милиционер на прощание. - И кстати,
сходили бы, перед соседкой извинились, а то нехорошо как-то.
   Сергей закивал. Но у него свое болело, не до соседки.
   - Я с вами, - он схватил с вешалки куртку, - можно ведь?
   - Нет-нет,  - сказал милиционер строго, давая понять, что
дискуссии будут сейчас неуместными, - мы уж сами. Всего доб-
рого.
   Они вышли. С лестничной клетки донеслось:
   - Не отчаивайся, Серега, встретимся еще! - голос был сов-
сем осипшим,  надтреснутым. Потом послышался легкий присвист
и неразборчиво: - Опа, опа, жаренные раки, приходите в гости
к нам, мы живем в бараке...
   Дальше Сергей не расслышал. Он осторожно притворил дверь.
Прошел на кухню,  сел на стул и уронил голову на согнутые  в
локтях руки.  Долго сидел так и думал. И мысли, вроде, уплы-
вали,  не могли связаться,  и вспомнилось что-то давнее-дав-
нее, полузабытое, сумбурное, нелепое, ще молодой звонкий го-
лос будто на заевшей пластинке повторял с вызовом самому бу-
дущему:
   "Приходите в гости к нам, приходите..."




  Книго
  




        

            
[X]