Нэт Прикли.
 Племя

                         ("Мир Пауков". Книга 13-я)

                                 [фрагмент]
 Еще через час флагман свой парус опустил, и все три судна закачались борт
  о борт. После обмена приветствиями и впечатлениями, первая радость от
  встречи отступила перед насущным вопросом: что делать дальше?
    Шторм расшвырял кораблики в разные стороны на неизвестное расстояние, и
  теперь никто ни на одном корабле не мог сказать даже примерно, куда и как
  долго нужно двигаться, чтобы попасть в ту точку, что указала Великая
  Богиня Дельты: строго на юг от города пауков, на расстоянии в тридцать раз
  большем, чем от Богини до города. Разумеется, далеко не в первый раз за
  последние годы Найл вставал перед необходимостью принимать решение, но
  почти всегда рядом с ним находились опытные советники и друзья: Дравиг или
  Шабр, Симеон или принцесса Мерлью. Все они имели не просто совет, а
  собственное мнение, собственное видение, которое готовы были отстаивать в
  споре. На этот раз с Посланником Богини никто не спорил, и никто не
  собирался давать советов. Все просто ждали решения правителя, которое им
  следовало самоотверженно и не жалея сил исполнять.
    Найл закрыл глаза, вызывая на себя внимание всех смертоносцев флотилии,
  вмещая в свое сознание все их способности, и раскрылся для восприятия
  окружающего пространства.
    Разумеется, позади, над просторами моря царил сумрак - жизни там не за что
  было уцепиться, и некому раскрасить ментальное пространство разноцветными
  огоньками. Зато впереди, среди мангровых крон, жизнь била ключом. Правда,
  судя по яркости огоньков, обитала там в основном всякая мелюзга, хотя на
  расстоянии примерно в день пути Найлу почудилась целая россыпь ярких
  пятен, удивительно похожих на свет человеческого сознания.
    Правитель сосредоточился, вытягивая все предоставленные ему возможности в
  длинный щуп, повел им из стороны в сторону... Нет, ничего. Семя будущей
  Богини не может не отличаться от живущих на Земле существ интенсивностью
  своего свечения, своим цветом, но ничего странного ему разглядеть не
  удалось.
    Найл с тоской вспомнил то чувство восторга, когда после приближения к
  Дельте он мог прикосновением сознания разглядеть не то что свет чужого
  сознания на расстоянии многих переходов - но и каждую прожилочку каждого
  древесного листка в округе... Но тогда на него концентрировались десятки
  тысяч смертоносцев, а сейчас на кораблях находилось всего лишь два десятка
  пауков. Значит, искать придется не столько силой разума, сколько ногами,
  ногами и еще раз ногами.
    - Мы продолжим движение на юг, - решил Найл. - Семя Великой Богини не
  может не оказывать влияния на ближние земли. Надеюсь, нам удастся это
  влияние заметить.
    - Флотилия не может двигаться на юг, Посланник, - покачала головой Назия.
  - Там морской лес. Мы не сможет даже высадить вас, мой господин, поскольку
  перед нами нет берега.
    - Тогда пойдем дальше на восток, - вздохнул правитель, - до тех пор, пока
  не обогнем лес, или пока не получим возможность сойти на землю.
    Паруса вновь поднялись на мачты и наполнились ветром, увлекая за собой
  корабли. Кое-кто из гребцов снова начал выбрасывать за корму удочки, с
  тоской поглядывая на густые заросли, непреодолимо отгораживающие их от
  суши, от возможности поесть нормального мяса, погреться у костра, испечь
  себе горячий ужин или закоптить впрок хоть что-нибудь из добычи. Однако
  поклевок не случилось ни одной: наверное, в мутной воде рыба просто не
  видела играющих золотыми боками блесен.
    До темноты флотилия шла на запад, ночь провела на якорях, а утром легла на
  прежний курс. Примерно через два часа после восхода солнца
  путешественники, не веря своим глазам, обнаружили, что лес резко
  обрывается, и за последними одинокими деревьями раскрывается в южном
  направлении чистое свободное море.
    Корабли одновременно повернули под прямым углом и устремились вперед, а
  люди стали с интересом отмечать происходящие вокруг изменения. Волнение на
  море практически исчезло - мелкая рябь мореходными судами просто не
  замечалась. Вода стала намного прозрачнее, и брошенную за борт блесну
  можно было разглядеть, пока она не погрузилась на всю длину шнура. То и
  дело в кильватерной струе появлялись стаи крупных рыб, которые, впрочем,
  быстро уходили в сторону. В небе впереди, над линией горизонта, постоянно
  висели характерные горизонтальные штрихи с капельками на концах -
  стрекозы, ищущие добычу. Всю свою жизнь Найл считал, что стрекозы - это
  признак близкой воды, и только теперь узнал, что они могут быть еще и
  признаком недалекой суши.
    Радость длилась недолго. Уже после полудня над горизонтом стали проступать
  кроны очередного морского леса. Разница состояла лишь в том, что на этот
  раз граница зарослей и морского простора тянулась в юго-западном
  направлении, да еще в том, что сквозь прозрачную воду было видно, что
  корни держатся за дно, лежащее на глубине примерно трех метров. Дальше
  начинался крутой обрыв, и разглядеть дно под кораблями казалось
  невозможным. Вдобавок ветер, раньше пусть и слабый, но попутный, стал
  встречным. Теперь флотилии приходилось двигаться на веслах.
    Единственное утешение - постоянно зависающие над кораблями стрекозы здесь,
  вдали от Великой Богини, не смогли вырасти до размеров, опасных для
  человека. Поначалу они еще нервировали треском прозрачных крыльев гребцов,
  опасливо пригибающих головы, но вскоре моряки привыкли и перестали
  обращать на насекомых внимание. Перестали они вздрагивать и от постоянных
  гулких ударов плавающих по поверхности орехов, каждый размером с
  человеческую голову, что регулярно бились в борта.
    В сумерках Назия отвела суда подальше от мелководья, приказала выбросить
  за борт якоря, и только когда они зацепились лапами за дно, позволила
  морякам отдыхать. Усталые гребцы, забыв про ужин, разлеглись на скамьях и
  почти сразу заснули. Посланник Богини, спустившись в капитанскую каюту,
  забрался в постель, а Нефтис и Назия устроились там же на полу, на набитых
  душистым сеном тюфяках.
     
Найл проснулся от ощущения опасности. Спросонок он не понял, откуда
  взялось это предчувствие - то ли его коротко предупредил кто-то из
  смертоносцев, то ли он поймал мысль готовящегося к нападению врага, но
  Посланник привык доверять своему нюху на неладное, а потому он быстро
  поднялся, оделся, набросил через плечо перевязь с мечом, прихватил щит и
  поднялся на палубу.
    После уютной каюты ночная прохлада показалась излишне резкой, режущей
  дыхание. Правитель поежился, поднял глаза к небу, надеясь вместо тянущейся
  по лунному диску пелены полупрозрачных облаков увидеть полуденное солнце,
  но чуда не случилось. Он поднялся на мостик, к рулю.
    - Как здесь, Лохарь? - узнал правитель дежурного моряка.
    - Все спокойно, мой господин, - кивнул тот.
    - Хорошо, - Найл оперся о перила правой рукой.
    Хотя Луна и висела на небосводе круглым желтым пятном, облака поглощали
  почти весь ее свет, и разглядеть хоть что-либо на воде не представлялось
  возможным. Поэтому правитель затаил дыхание и прислушался. Вот ему
  померещился всплеск. Хотя, возможно, это просто рябь, бьющаяся о борт. Еще
  всплеск - но уже совершенно в другой стороне! Нет, рябь не может биться в
  борт сразу везде. Или волны накатываются только с одной стороны, или это
  уже не волны.
    - Лохарь, буди гребцов, - тихо приказал Найл. - Пусть разбирают гарпуны и
  готовятся. Воинов тоже разбуди.
    Череда облаков оборвалась, лунный свет прочертил по воде длинную дорожку,
  и в ее отблеск моментально попали две длинные узкие ладьи с человеческими
  силуэтами.
    - Что случилось, Посланник? - сонный голос Назии, и не подумавший о
  соблюдении ночной тишины, раскатился по глади воды. - Почему вы решили
  вооружиться в такую рань?
    - Тише, у нас гости, - прошипел на нее правитель, указывая на море.
    - Что-о? - глаза женщины округлились. - Подъем все! Поднять якорь!
    План Найла тихо подготовиться к встрече нападающих и взять их в плен
  рушился на глазах. Правителю оставалось только ругаться и скрипеть зубами.
    - Поднять якоря! Шевелись, сонное царство!
    Туземцы в лодках, поняв что их обнаружили, отозвались не менее громкими
  дружными воплями. Судя по звукам, они окружали флотилию со всех сторон.
  Правда, бросаться в атаку не торопились - по всей видимости, огромные
  размеры мореходных судов производили на них должное впечатление.
    Найл попытался прощупать сознания гостей - но вместо агрессивности и злобы
  ощутил робость. Впрочем, именно страх нередко заставляет людей кидаться в
  самоубийственные атаки. Скорей бы рассвет - в свете дня станет проще
  разобраться что к чему.
    Посланник посмотрел на запад. Сползающие к горизонту облака уже
  подсвечивались розовыми бликами нового дня. Туземцы перестали орать -
  видимо, просто устав. На кораблях тоже утих топот - путешественники успели
  перебежать от спальных мест к бортам и вооружиться.
    Солнце коснулось своими лучами макушек деревьев, побежало по стволам вниз.
  Мир постепенно наливался светом, и теперь не составляло труда разглядеть
  десять узких долбленок по трое одетых в плотные белые куртки и штаны
  туземцев в каждой. На корабле шерифа кто-то рассмеялся - исход
  столкновения ни у кого сомнения не вызывал. Туземцы опять издали
  воинственные крики, подняли со дна лодок луки, наложили на них длинные,
  полутораметровые стрелы.
    - Щиты на борт! - хладнокровно скомандовал шериф. - Арбалетчикам
  приготовиться!
    - Отставить подготовку! - громко вмешался Найл. - Ждать!
    В отличие от северянина, видевшего в луках всего лишь недоделанные
  арбалеты, Посланник Богини знал, что длинные стрелы предназначены для
  охоты на рыбу. В воде добыча всегда находится немного не в том месте, где
  кажется, и чтобы не промахнуться, охотник вынужден опускать часть стрелы
  под поверхность - иначе ему просто не прицелиться. Для стрельбы по
  сухопутной цели такие стрелы совершенно непригодны. Значит, туземцы
  стрелять не собирались. Они всего лишь пугали. А может, выполняли некий
  местный ритуал.
    И еще правитель выдел у поясов многих гостей длинные палки с вклеенными по
  краю осколками стекла и обсидиана. И опять же, в отличие от
  цивилизованного шерифа, Найл знал, что это - дикарское подобие меча.
  Именно это оружие они должны применять в реальном бою, и именно с его
  помощью должны были ночью штурмовать корабли. Но - не штурмовали. Значит,
  туземцы не хотят пролития крови. Осталось только определить среди них
  вожака и понять, чего они требуют на самом деле.
    Дикари, продолжая голосить, опустили острия стрел с костяными
  наконечниками в воду, поводили ими там, потом выложили луки в лодки,
  взялись за свои деревянные мечи и длинные дубинки и несколько раз потрясли
  ими в воздухе:
    - Кхуру, кхуру!
    - Кхуру, - наконец все они уселись и притихли, а один выпрямился во весь
  рост. - Рукха Алан ригуло жарми!
    Найл оценил чувство равновесия, каким нужно обладать, чтобы встать во весь
  рост в лодке в локоть шириной, и не перевернуться, и уважительно
  присвистнул, после чего попытался установить мысленный контакт с чужаком.
  Похоже, тот требовал прекратить охоту.
    - Но мы не охотимся, - развел правитель руками.
    - Эти воды подарены нам Великим Братом для жизни и пропитания, и никто не
  имеет права осквернять их своим присутствием! - еще громче повторил
  дикарь, и все остальные подтвердили его слова громкими выкриками.
    Вот теперь Посланник Богини начал понимать весь смысл ситуации. Некий
  Великий Брат создал этот кусочек моря и растущий на нем лес специально для
  проживания местного племени. Во имя Великого Брата племя должно уничтожать
  всех, осквернивших эти места своим присутствием... Вот только оно не
  ожидало визита трех мореходных кораблей, каждый из которых в десятки раз
  больше самой огромной долбленки, да еще почти с сотней вооруженных людей
  на них. Теперь туземцы требовали от гостей оправдаться. Скорее всего,
  чтобы иметь возможность простить слишком сильного противника, а оправдание
  потом передать Великому Брату: дескать, они не виноваты, и убивать их было
  не за что...
    - Мы не трогаем ваши воды! - поднял руки над головой Найл. - Мы плывем над
  ними на своих кораблях, и не прикасаемся к ним ни одним пальцем! И мы не
  охотимся в ваших водах, мы везем еду с собой.
    Вождь, в сознание которого Посланник Богини передавал свой ответ, передал
  ответ своим товарищам, и те облегченно закивали: да действительно, зачем
  проливать кровь, если к воде никто даже не прикоснулся?
    - Зачем же тогда вы пришли в наши воды, чужеземцы? - задал вполне
  естественный вопрос вождь.
    - До наших краев дошли слухи о мудрости и знаниях вождей вашего народа, -
  сообщил Найл, представляя, как эти слова медом растекаются по сердцам
  дикарей. - И мы прибыли сюда, чтобы посоветоваться о необычайно важном для
  нас деле!
    С этого мгновения путешественники стали для племени морского леса самыми
  желанными из гостей.
     

  
                                  Часть вторая
  

    Морской лес
   
Долбленки легко скользили между деревьев, покачиваясь на мелкой ряби. Найл
  смотрел на воду, стремительно проскальзывающую мимо, всего лишь в паре
  сантиметров от верхнего края борта, и с тоской вспоминал, что так и не
  научился плавать. Если от случайного толчка или слишком высокой волны
  лодка перевернутся - прочный круглый щит его уже не спасет.
    Вождь со странным именем Рыжий Нос легко позволил Найлу, Нефтис, и Айвану
  взять с собой оружие: ведь гостей было всего трое, а воинов в его клане -
  больше сорока. Мысль о том, что трое хорошо подготовленных и вооруженных
  бойцов смогут без особого труда перебить в десятки раз большее число
  врагов ему в голову как-то не пришла.
    Впрочем, никого убивать правитель не собирался. Он хотел лишь договориться
  с местными жителями о спокойном проходе через их воды, а заодно
  расспросить, что они могут знать о семени Богини.
    - Мы приближаемся, мой гость Найл, - предупредил Посланника вождь, обгоняя
  его на своей долбленке. - Я буду рад увидеть тебя как можно скорее.
    Рыжий Нос устремился вперед, чтобы, в соответствии с обычаями предков,
  встретить гостя на пороге дома. Посланник Богини внимательно прислушивался
  к мыслям всех туземцев, дабы случайно не преступить их обычаев и казаться
  приятным, дружелюбным человеком. Пока, вроде, никаких обрядов он нарушить
  не успел. А если местный вождь, встречая, еще и подаст ему руку - Найл
  автоматически окажется под защитой всего клана. Вот тогда за свою
  безопасность можно будет больше не опасаться.
    Посланник Богини всматривался между деревьев вперед, ожидая, когда
  появится берег, но не тут-то было: внезапно гребцы все разом опустили свои
  длинные лопатообразные весла в воду, резко тормозя, и один из них указал
  на висящую рядом с ближайшим стволом веревку:
    - Дом Рыжего Носа.
    Найл поднял глаза и в пяти метрах над собой увидел собранный из некрупных
  древесных стволов пол. Веревка свисала из углового люка, из светлого
  прямоугольника которого приветливо улыбался местный вождь.
    Правитель вздохнул, закинул щит за спину, укрепив за специальную петлю на
  перевязи, ухватился за толстый, похожий на пеньковый канат и полез наверх.
  За время походов через Серые горы ему пришлось налазить по паутинам не
  один десяток километров, но с тех пор прошло немало времени, и Посланник
  отвык от подобных упражнений. Тем более, что в горах на нем не висело
  почти полное воинское снаряжение. Когда до люка оставались считанные
  сантиметры, Найл обессилено остановился и стал с видом полной
  безнадежности поглядывать вниз.
    - Так давай же, совсем чуть-чуть осталось, - пытался поддержать его Рыжий
  Нос, - Давай, один рывок!
    Найл покачал головой и начал потихонечку сползать вниз.
    - Давай! - вождь наклонился и протянул ему руку.
    Правитель с готовностью за нее ухватился, покосился вниз - все ли видели?
  - а уж потом быстро и легко перевалился на пол хижины.
    Изнутри дом Рыжего носа выглядел весьма солидно: нижняя комната примерно
  четыре на пять метров, причем, судя по люку в потолке, есть еще один,
  более высокий этаж. Справа и слева виднелись завешанные белыми полотнищами
  проемы. Да и вообще, проблем с тканями туземцы явно не испытывали: плотные
  занавески висели на окнах, белое полотно закрывало стены, из него
  натягивали легкие загородки, прикрывающие край комнаты от посторонних
  глаз.
    Из мебели здесь имелись только низенький стол - плетеная из тонких ивовых
  прутьев столешница на тонких ножках и несколько тряпочных пуфиков,
  набитых, судя по запаху, какой-то травой.
    - У тебя роскошный дом, Рыжий Нос, - с искренним восхищением огляделся
  правитель. - За время жизни на корабле я отвык от таких просторов.
    - Это всего лишь входная комната, - небрежно отмахнулся вождь. - Здесь мы
  сидим с друзьями, когда хотим выпить моркхи, поговорить или просто
  отдохнуть, если проплываем мимо.
    Что такое "моркха" Найл не очень понял, но, судя по мысленному образу, это
  был или очень слабый, или вовсе безалкогольный напиток, который варили из
  орехов местных деревьев.
    - Пойдем, я покажу тебе комнату, в которой поселяю своих гостей, - вождь
  указал на люк в потолке.
    Над "входной" комнатой имелась еще одна, точно такая же по размеру, но уже
  без матерчатых загородок и без обшитых тканью стен - но с занавесками.
  Зато здесь лежал обширнейший тюфяк, на котором могли без труда устроиться
  на ночлег пять человек. И опять же - в потолке имелся люк.
    - У меня много друзей, - с гордостью сообщил Рыжий Нос, - поэтому
  приходится делать еще одну комнату для гостей.
    На третьем этаже уже имелись стены, окна, занавески и тюфяк - правда,
  заметно меньший, чем ниже этажом. Правда, вместо крыши пока что лежали
  несколько длинных жердей, почти сразу над которыми раскинуло свои листья
  мангровое дерево.
    - Где вы, мой господин? - послышался встревоженный голос Нефтис.
    - Подождите, я сейчас спущусь, - отозвался правитель. - Все в порядке.
    - Здесь уже можно спать, - осторожно сообщил вождь, - хотя, конечно,
  только в хорошую погоду.
    Рыжий Нос собирался отвести это место сопровождающему Найла пареньку, и
  теперь настороженно ожидал ответа своего гостя - вдруг не понравится?
  Тогда у гостя в душе может затаиться обида...
    - А по мне так хорошо, - развел руки Найл. - Свежо, небо над головой.
    - Пойдем, я познакомлю тебя с детьми, - с облегчением пригласил вождь.
    В нижней комнате, где ожидали правителя Нефтис и Айван, Рыжий Нос откинул
  занавеску у одного из проходов, и там обнаружился легкий навесной мостик,
  ведущий к соседней хижине. Со стороны она напоминала висящее среди тополей
  осиное гнездо - вот только осы выплетали на стволах дома овальной формы, а
  местные туземцы - прямоугольной.
    Детская хижина была двухэтажной, но сделанной наоборот - второй этаж ниже
  первого. В верхней комнате лежали пара тюфяков, стоял низкий столик. Зато
  из люка в полу доносился восторженный визг - там, среди множества подушек,
  маленьких пирог, сшитых из длинных пальмовых листьев, соломенных
  человечков и деревянных рыбок носилось пятеро голеньких белокожих малышей
  возрастом от трех до десяти лет.
    - Люляры нет, отошла куда-то, - прокомментировал Рыжий Нос. - Обычно она
  за ними присматривает.
    В сознании вождя имя Люляр сопровождалось целой чередой образов: она,
  похоже, стала третьим ребенком туземца и в детстве много болела. Рыжий Нос
  боялся, что не выживет, как и предыдущий мальчик - но нет, удержалась на
  поверхности бытия. С тех пор в семье вождя дети не умирали пять лет, и он
  считал, что в этом заслуга девочки - она утомила смерть, и та стала
  обходить детскую хижину стороной.
    Увидев отца, малыши прекратили беготню и стали восторженно визжать и
  подпрыгивать, просясь наверх, но Рыжий Нос покачал головой:
    - Посидите внизу. Смотреть за вами некому, можете в воду свалиться.
    Вождь выпрямился и с гордостью указал вниз:
    - Ты видишь, Найл? Четверо сыновей: Трук, Полунет, Навай и Алгом. И одна
  дочь - Выйя.
    - Да, - кивнул Посланник Богини, успев распознать положенный обычаями
  ответ. - Твой род будет жить и процветать, пока существует море и Солнце.
    - Теперь идем сюда, - туземец перешел на другой мостик, качающийся на двух
  веревках, и тянущийся к небольшой одинокой хижинке. Навстречу потянуло
  запахом жаркого, и Найл сразу догадался, куда они идут: кухня.
    Вместо очага посреди комнаты с огромными окнами полыхал обычный костер. Не
  на самом полу, а на выложенном там толстом глиняном овале. Найл сразу
  понял, почему туземцы делали кухни так небрежно и далеко от основных
  построек: при таком отношении к огню они наверняка часто загорались.
    Впрочем, две женщины, суетящиеся у короткого толстого бревна со стесанным
  верхом, заменяющего разделочный стол, и у глиняной миски, полной упитанной
  рыбой с золотистой чешуей, никаких опасений по поводу возможного пожара не
  испытывали.
    - Смотрите, женщины, сегодня у меня будет вечерять мой гость Найл из
  далекой страны за северным горизонтом, и его соратники, - с гордостью
  представил правителя Рыжий Нос. - Смотрите, чтобы ужин был вкусным и
  обильным!
    Не смотря на то, что вождь грозно повысил голос, хозяйки в ответ только
  улыбнулись, с интересом рассматривая пришельцев. При этом мысли их были
  направлены отнюдь не на кулинарные изыски.
    - Вот моя жена Амиль, - указал Рыжий Нос на стройную смуглую туземку в
  свободной рубахе и шароварах. - А это моя старшая дочь Авиола.
    Курчавая кареглазая женщина скромно потупила взор, а сама гадала, на
  сколько хватает Найла в постели, и сколько раз за ночь вступает он в
  близость. Девушка же, одетая в коротенькое платье, вспоминала о том, что
  ей уже пятнадцать лет и, может быть, ей удастся ощутить прикосновение
  ладоней во-он того паренька на своей обнаженной груди.
    - Я покажу гостям алтари Великого Брата, - предупредил туземец, - а потом
  мы захотим выпить моркхи за мужским разговором, и хорошенько поесть.
  Смотрите, чтобы нам не пришлось ждать!
    - А вы не торопитесь, - разомкнула уста Амиль, и снова окинула правителя
  оценивающим взглядом.
    Рыжий Нос повел гостей обратно, но на середине мостика остановился и
  указал вниз:
    - Смотрите, это мой алтарь хлеба!
    Мысленный образ последнему слову можно было распознать и как "пища",
"продукты", "рыба и орехи", но все же туземец вкладывал в него смысл не
  столько приземленный - продовольствия, сколько духовно-возвышенный - хлеб
  насущный.
    Само сооружение представляло из себя натянутую в воде между корнями трех
  деревьев грубо связанную мелкоячеистую веревочную сеть, закрепленную снизу
  хорошо различимом в прозрачной воде земляным валом, а сверху натянутую на
  длинную жердь. В образовавшемся треугольнике роилась рыбная молодь.
    - Алтарь хлеба есть почти у всех, - признал Рыжий Нос, вытягивая над
  садком руку и растирая между пальцами какой-то белый ломоть. - Но он у
  меня не один...
    Даже с высоты пяти метров стало видно, как заметались мальки, подбирая
  упавшей сверху корм. Не вся еда попадала в алтарь, и многие рыбки
  выплывали, подбирая оказавшуюся снаружи еду.
    - Смотри, Рыжий Нос, - указал на них Найл. - Твоя сеть никого не удержит!
    - Она не удержит малышей, - согласился туземец, - но зато не пустит
  никаких хищников внутрь алтаря.
    Второй алтарь - алтарь дома, стоял возле личных покоев вождя: большой
  двухэтажной хижины, в которую от входной комнаты вел веревочный мост. В
  прямом смысле веревочный - толстый канат снизу, и тонкая веревка вместо
  перил.
    Третий алтарь - алтарь моря, расположился вообще в стороне от дома, метрах
  в двухстах, и с мостика, протянутого к маленькому, прилепившемуся к
  одинокому стволу туалету, удалось разглядеть только три лежащие на
  поверхности жерди.
    - Почему так далеко? - удивился Посланник. - Ведь кормить мальков
  неудобно?
    - Именно поэтому, - кивнул вождь. - Великий Брат, копая море и создавая
  нас, и даруя нам пищу, взял на себя большой труд. Долг каждого человека
  стремиться к совершенству, к тому, чтобы сравняться благородством и
  трудолюбием с Братом. Именно поэтому мы создаем алтари и, по его примеру,
  делимся хлебом со слабыми и новорожденными, защищаем их от больших и
  злобных существ, не имеющих духа и благородства. Однако алтарь хлеба ни от
  кого не требует труда: достаточно выйти с кухни и растереть часть своей
  пищи. Чтобы держать алтарь моря, человек должен садиться в пирогу и плыть
  к нему, помнить о нем и тратить свои силы.
    Однако в мыслях Рыжего Носа промелькнуло еще одно основание для подобного
"благородства". Оказывается, лес в радиусе двухсот метров от алтаря
  считался собственностью того, кто этот алтарь содержит. Совершая
  ежедневные визиты на юг от дома, вождь закреплял за собой право расширять
  дом в этом направлении и отгораживался от слишком близких соседей.
    - А откуда берутся мальки в алтарях? - поинтересовался Посланник.
    - Осенью на юг через лес идет рыба с икрой и молокой, мой гость Найл.
  Желающий основать алтарь ловит ее, выпускает икру и молоку в алтарь, а
  уловом, во имя Великого Брата, угощает друзей и соседей, - вождь
  улыбнулся: время закладки алтарей, это почти полмесяца непрерывного
  праздника во всех кланах леса. - Старики рассказывают, что иногда
  встречается рыба, которая сама подплывает к пироге того, кто желает
  основать алтарь, и добровольно подставляет себя под нож, чтобы у нее взяли
  икру. Но я таких ни разу не встречал.
    - Так в алтари закладывается икра любой рыбы, или только какой-то
  определенной породы? - не понял правитель.
    - Ты начал мужской разговор, мой гость, - положил ему руку на плечо Рыжий
  Нос. - Его нужно вести во входной комнате, за чашей моркхи и обильным
  столом. Пойдем, расположимся, как настоящие мужчины.
     
Вождь первым улегся рядом со столом, показав пример, как правильно это
  делать: слегка взбил тюфяк, на который собирался облокачиваться, второй,
  наоборот, промял посередине, старательно простучав, после чего сдвинул их
  вместе и улегся поверх. Найл тут же последовал его примеру, устроившись
  рядом, а Айван и Нефтис расположились напротив.
    - Эй, женщины, мы проголодались! - заорал Рыжий Нос и неопределенно пожал
  плечами: вечно из-за них проблемы... Женщины...
    Найл понимающе кивнул, про себя усмехнувшись: эх, попади ты в город пауков
  лет десять назад, женщины быстро научили бы тебя вытягиваться по струнке и
  замирать, как стрекоза над кладкой, при каждом их появлении.
    По счастью, люди находились не во владениях пауков, а в обычном
  человеческом обществе, а потому именно женщины торопливо появились со
  стороны прохода к детской хижине. Теперь их было трое: жена Рыжего Носа,
  его дочь Авиола и еще одна девчушка лет тринадцати. Как понял Найл, именно
  это и была та самая Люляра, которую они не застали в детской хижине.
    Женщины быстро расставили глиняные чаши, больше напоминающие большие
  кружки без ручек, оставили посреди стола кувшин, ничем не отличимый от
  тех, в которых заготавливали вино в городе пауков, и молча исчезли за
  занавесью.
    - Ох, женщины, вечно они все не успевают, - повторился туземец, потянулся
  к кувшину и разлил моркху по чашам. - Так давайте выпьем за Великого
  Брата, который сохранил их на этой воде не смотря на все их
  несовершенство!
    Найл усмехнулся, поднял чашу и в несколько глотков выпил. Сразу стало
  ясно, что моркха - это не вино. Она имела ясно различимый кисловатый
  запах, слегка горчила на вкус, но все прочие запахи и вкусы почти
  полностью перекрывал ореховый аромат. На языке правителя осталось такое
  ощущение, словно он только что съел десяток миндальных ядрышек.
    Спустя минуту из-за занавеси вновь появились женщины, которые несли на
  широких блюдах рыбу копченую, жареную, вареную, печеную... Сразу стало
  ясно, что с едой в морских лесах проблем не испытывает никто. Вот только
  путешественники на хвостатую и чешуйчатую еду после почти месячного
  путешествия смотреть уже не могли - даже на свежую, горячую, которая
  распространяла со стола самые что ни на есть ароматные запахи. Гости
  Рыжего Носа оживились только тогда, когда Амиль, жена вождя, поставила
  посреди плетеного стола чан с красными вареными крабами.
    Увидев, с каким азартом пришельцы уплетают выставленное угощение, Рыжий
  Нос облегченно откинулся на тюфяк и поинтересовался:
    - Так что ты хотел узнать, гость мой Найл?
    - У тебя великолепный дом, - прихлебнув чуть кисловатого пенящегося
  напитка, признал Найл. - Когда я был ребенком, мы всей семьей жили в
  пещере едва ли не втрое меньшего размера. Даже став правителем города, я
  обходился комнатой примерно такого размера, - Посланник развел руками, - и
  только в последнее время, по желанию жены, занял покои, сравнимые с этой
  хижиной.
    - Ну что ты, гость мой, - улыбнувшись комплименту, пожал плечами Рыжий
  Нос. - Такая хижинка строится очень, очень просто. Для начала тебе нужно
  выбрать четыре стоящие прямоугольником дерева. Потом забраться на любое из
  них, раскачаться на длинной веревке и зацепиться за любое соседнее. Ну,
  обмотать его хорошенько, и "раскачаться" на следующее. Связав четыре
  дерева по периметру, спускайся ниже и обвязывай еще раз. Связанные в двух
  местах, четыре дерева становятся жесткой, прочной системой, неподвластной
  никаким ветрам или колебаниям.
    Тут туземец явно преувеличивал - его трехэтажная хижина, скреплявшая
  четыре ствола на четырех уровнях, не считая промежуточных обвязок стен,
  покачивалась даже от легкого вечернего ветерка. По счастью, все стены и
  полы состояли из веревок и жердей, а потому только поскрипывали обиженно,
  но не ломались. Будь хижина каменной или дощатой - развалилась бы на
  кусочки через минуту.
    - Соединив стволы, - продолжал объяснение вождь, - на них начинаешь класть
  жерди. Возишь с берега, и кладешь; возишь, и кладешь... Все очень
  просто...
    Однако в памяти Рыжего Носа всплывали воспоминания, вовсе не связанные со
  строительством...
    Он вспомнил, как на своей тогда старой и низкой долбленке привез сюда, на
  эту самую воду, совсем юную Лунию, обвязал эти четыре мангры, спустился
  вниз и решительно сказал:
    - Здесь будет наш дом.
    А потом они впервые стали близки в раскачивающейся с борта на борт узкой
  пироге, и он поклялся ей, что на всю жизнь она останется его единственной
  хурхе - любимой и желанной.
    Луния приезжала к нему много раз. Он приплыла, когда он настелил пол -
  чтобы попробовать, насколько он крепок. Она приплыла, когда он обвязал
  крышу - чтобы понять, насколько приятно быть вместе с ним под крышей. Она
  приплывала, чтобы ощутить его близость в хижине со стенами, на мостике, на
  мостике к кухне, при наличии туалета, на полу кухни, рядом с кухонным
  очагом...
    В морском лесу дом считается готовым, если на кухне есть очаг - глиняный
  круг, на котором можно развести огонь - и крыша, которая во время сезона
  дождей спасает огонь от гибели. Настелив крышу, он ждал Лунию... Ждал,
  обвязав стены, укрепив мостки, поставив алтарь дома...
    Когда был огорожен алтарь моря, Рыжий Нос сел в свою истрепанную за время
  строительства долбленку и поплыл в клан Светлых. Оказалось, что Лунию
  сожрала крабовая горячка - точно так же, как пожрала ее братьев и сестер,
  ее отца и мать, ее соседей и еще очень, очень многих членов клана. В те
  месяцы никто не решался даже близко подходить на своих пирогах к волам
  клана - но Рыжий Нос не испугался. Наоборот - он хотел оказаться рядом со
  своей любимой, он искал встречи со старой и сморщенной Крабовой Горячкой -
  но пожирательница человеческих лиц не пожелала взглянуть на молодого
  рыбака.
    Рыжий Нос вернулся назад, и продолжил строить новый дом. Теперь он сам не
  очень понимал, зачем это нужно, но помнил, как раз в одном из разговоров,
  Луния спросила его:
    - А что, если местный вождь захочет стать твоим постоянным гостем?
    И юный туземец ответил:
    - Здесь вождем стану я.
    Он действительно стал вождем. По законам леса, вождем признавался тот, чей
  дом мог вместить обитателей всех ближайших хижин - клана. При нападении
  врага люди, собравшись в одном доме, могли легко отразить нападение даже
  очень сильных соседей, расстреливая сверху их пироги стрелами и забрасывая
  камнями. Снизу вверх, на высоту пяти-шести метров стрелять длинными
"рыбными" стрелами или кидать камни было затруднительно, штурмовать хижины
  по деревьям - рискованно, а потому возможность просто собрать соседей
  вместе, прокормить их на протяжении нескольких дней и сконцентрировать для
  ответного удара всегда считалось достаточным для звания вождя.
    Рыжий Нос получил его довольно скоро. При закладке алтарей он приглашал к
  себе соседей - причем старался привлечь самых молодых и горячих. Те
  поняли, что в стороне от прочих кланов есть свободное, еще не обловленное
  место, где уже сейчас можно устоять против реальной атаки, и вскоре начали
  делать "обвязки" неподалеку, приглашая совсем юных девчонок разделить их
  судьбу. Новый друг Найла действительно стал вождем - вождем двух десятков
  искателей новой доли. Теперь он мог выстоять против набега любого из
  соседей. Но вождь продолжал строить дом, сам не зная почему. Возможно,
  просто потому, что после смерти Лунии он просто не мог найти себе другой
  цели в жизни.
    Однажды во время поездки в клан Номай он увидел Амиль. Разумеется, Рыжий
  Нос и раньше знал про девушку из бедной семьи, красота которой заставляла
  ссориться всех окрестный вождей, желавших навестить ее отца сразу после
  совершеннолетия дочери. Туземцу понравилась кареглазая девчушка. Юный
  вождь подошел к ней и впрямую спросил: "Чего ты хочешь больше, стать моей
  женой или игрушкой стариков?" Амиль, наверное, уже не раз задумывалась о
  своем будущем, поскольку на предложение согласилась сразу, даже не
  дождавшись родительского благословения, и в тот же день поселилась в доме
  Рыжего Носа.
    Их союз не наполняло чувство полусумасшедшего взаимного влечения,
  способного лишить рассудка любого из людей и заразить подобным ощущением
  близких. Амиль относилась с благодарностью и теплотой к мужчине, спасшем
  ее от участи игрушки вождей, не имеющей мужа, а Рыжий Нос всячески
  старался отдать ей то тепло души, которое берег для Лунии. Возможно, его
  чувство оставалось во многом фальшиво - но даже фальшивое чувство ценится
  в этом мире куда выше отсутствия чувств, и семья вождя крепилась единством
  эмоций и банальной плотской близости.
    Разумеется, всего этого Рыжий Нос не сказал - он с азартом объяснял, что
  сделать обязку можно на любом дереве, даже не над водой, после чего жить в
  нем в покое и счастье, не боясь ни пауков, ни хранителей...
    Вот тут Найл четко сумел поймать мысль туземца за хвост и небрежно
  поинтересовался:
    - А почему у вас в лесу нет насекомых?
    - Восьмилапые не любят воды...
    И опять Рыжий Нос многого не договаривал. Посланник Богини и сам знал, что
  смертоносцы недолюбливают открытое водное пространство - но далеко не все
  членистоногие разделяют их убеждения. Другое дело, что двуногие обитатели
  леса - и про это туземец не упомянул - постоянно подкармливали своей
  рыбной добычей стрекоз. Избыток безопасных для человека хронически
  голодных хищниц вынуждал стрекоз немедленно атаковать все, что шевелится.
  Голодные твари сжирали любых насекомых задолго до того, как те добирались
  до людских поселений.
  "Значит, на сушу туземцы не выходят вообще", - сделал вывод Посланник
  Богини, начиная терять интерес к разговору. Это означало, что вождь не мог
  снабдить его никакой информацией об окружающем мире.
    - Скажи, вождь, - перешел он на другую тему. - Я вижу, недостатка в тканях
  вы не испытываете. Из чего вы делаете их среди морских волн?
    - Ближе к устью есть деревья, на которых спеют большие коричневые плоды.
  Если успеть сорвать их за пару дней до раскрытия, то внутри найдется
  готовая пряжа...
    Слова сопровождались достаточно ярким образом, чтобы Найл смог узнать
  плоды хлопкового дерева. Однако, если здесь есть рощи хлопковых деревьев,
  то купцы смогут покупать у местных племен очень дешевую ткань! - сообразил
  правитель. Новый торговый путь - лишняя прибыль в казну. Пожалуй, хоть
  какую-то пользу его путешествие принести сможет.
    - Какую неудачную моркху подсунули нам женщины, - неожиданно поморщился
  вождь. - А ну-ка, пойдем и проясним им, как положено обслуживать настоящих
  предводителей!
    - Подожди! - пресек Найл попытку Нефтис сопроводить их на кухню и в гордом
  одиночестве прошелся в сумерках по вяло покачивающимся дорожкам.
    - Вон отсюда! - распорядился Рыжий Нос, входя в самую дальнюю из своих
  хижин, привычным жестом подхватил один из томящихся в углу кувшинов и
  уселся под окном, вглядываясь в пляшущие на диске очага языки пламени.
    Женщины, не издав ни звука, послушно убежали. Найл, подумав, протянул
  вождю свою кружку, дождался, пока тот наполнит ее до краев и уселся в
  уголок.
    - Все-таки любовь к огню, это единственное, что отличает нас от прочих
  живых существ, - сказал туземец, подбрасывая в пламя еще одно полено.
    - Согласен целиком и полностью, - кивнул Найл, прихлебывая моркху, - Но
  только стоило ли для определения столь банальной истины идти в такую даль?
    - Нет, не стоило, - согласился Рыжий Нос, - но я знаю, что вожди кланов
  далеко не всегда могут спокойно разговаривать в присутствии своих воинов.
  Поэтому скажи все, что считаешь нужным сейчас, когда на полсотни шагов
  вокруг нет ни единого живого существа. За прошедшие часы ты успел
  похвалить моих детей, мой дом и мое трудолюбие. Но так и не сказал, зачем
  появился в водах моего клана?
    - Это трудный вопрос, - усмехнулся Найл. - А потому позволь мне сперва
  задать вопрос о богах, которым ты поклоняешься и которым веришь. Кто они?
    - Твой вопрос опять направлен на мои желания, а не на твои интересы, -
  улыбнулся Рыжий Нос, - но я все равно отвечу на него. Я верю в то, что в
  древние времена весь мир был камнем, и был мертв, снаружи и изнутри. Но
  пришел в него Великий Брат, взял топор и вырубил внутри камня небесный
  свод и чашу моря, пустил кататься по небу огненный шар Солнца, а чашу
  наполнил водой. Потом Великий Брат взял нож, надрезал себе руку и капнул в
  море своей крови. С тех пор и стала вода в моле соленая - вкуса крови
  Великого Брата. Из крови той появились рыбы и деревья, люди и стрекозы,
  чудовища морские и безмозглые насекомые. И завещал нам Великий Брат дарить
  жизнь детям своим и морским, помогать слабому и не употреблять в пищу тех,
  кто не достиг своей взрослости.
    Последнее утверждение, как понял Найл, относилось к рыбам. Туземцы
  сберегали в алтарях молодь самых уловистых пород, и никогда не поднимали
  на них руку, пока они не вырастали размером хотя бы с две ладони и не
  успевали хоть раз отметать икру.
    - Но не все вняли советам Великого Брата, - продолжил рассказывать вождь.
  - Многие оказались слишком злобны, жадны и стремились поработить другие
  народы, заставить их работать вместо себя, а самим проводить время в
  праздности. Прогневался Великий брат, встал из моря, отчего воды
  опустились ниже берегов, и обнажилась суша по краям мира. Выгнал Великий
  брат из моря все гнусные, подлые и злобные существа, и с тех пор они живут
  только на суше.
    Понятие "суша" и "ад" в сознании туземца имели одинаковые образы. Рыжий
  Нос считал весь мир за пределами морского леса загробным. Сушу - адом для
  недостойных, а морские просторы - посмертным прибежищем для всех
  остальных.
    - Что ты ответишь, гость мой Найл? - прихлебнул моркху вождь клана. -
  Веришь ли ты в существование Великого Брата, или его заветы не дошли до
  твоего племени?
    - Ты задал трудный вопрос, Рыжий Нос, - покачал головою правитель. - Дело
  в том, что на моей родине живет Великая Богиня Дельты. Она не создавала
  этого мира, но ее чудотворное излучение помогает расти и развиваться всему
  живому на нашей планете.
    - Значит, Великий Брат не скучает от одиночества в этом мире? - рассмеялся
  туземец. - Ему тоже есть кому предложить свой дом и постель?
    Мысли вождя были просты и бесхитростны: в этом мире любые живые существа
  делятся на мужчин и женщин, самцов и самок. Дело мужчины - построить дом и
  обеспечить семью пищей. Дело женщины - рожать детей и ласкать мужа в
  постели. Почему у Богов что-то может происходить иначе?
    Туземец вспомнил про поверие, что Великий Брат иногда крадет женщин его
  народа потому, что не имеет достойной себя жены. Известие про некую
  далекую Богиню его порадовало. Может быть, перестанут пропадать в море
  женщины, оставляя после себя только перевернутые долбленки и сломанные
  весла?
    - Ты ищешь Великого Брата, Найл? - теперь Рыжий Нос принимал своего гостя
  за свата.
    - Нет, все гораздо хуже, - покачал головой Посланник. - Великая Богиня
  сказала, что у нее исчезло семя, совсем юная, еще не проклюнувшаяся к
  жизни Богиня. Она сообщила, что семя находится где-то здесь, в ваших
  краях. Мы приплыли, чтобы найти его и пробудить.
    - Вы желаете подарить жизнь новому существу, - сделал вывод Рыжий Нос. -
  Значит, вы следуете заветам Великого Брата.
    То, что у далекой Богини есть семя, и что его куда-то унесло, вождя не
  удивило. Он знал, что любая женщина, достигнув определенного возраста,
  начинает рожать детей. Дети, естественно, становились членами той семьи, в
  которой женщина жила, и никуда не исчезали. Но вот семена священных
  деревьев ищут себе пристанище совсем другим образом - и их, наверняка,
  можно встретить в самых дальних краях великого моря.
    - Значит, оно попало в наши воды, и ему не дают пробудиться? - уточнил
  туземец.
    Правитель кивнул.
    - Тогда оно наверняка попало на сушу, - с горечью констатировал Рыжий Нос.
  - Там живут подлые и гнусные существа, не признающие законов, и только они
  могли встать на пути новой жизни.
    - Богиня, даже не пробудившаяся, обладает огромной жизненной силой, -
  сообщил Посланник. - Рядом с ней все должно расти и расцветать, ускорять
  движение, увеличиваться в размерах. Скажи мне, вождь, не слыхал ли ты про
  такие места, где с обычными растениями и насекомыми начинает твориться
  что-то странное?
    - Странное? - Рыжий Нос допил свою моркху и налил в чашу еще. - Суша, она
  вся странная...
    В сознании туземца вырастала фантасмагорическая картина юной
  девушки-богини, при жизни попавшей в Ад, во власть абсолютного зла,
  изгнанного из обитаемого мира.
    - В наше море впадает река, которая несет сюда пресную воду, - начал
  вспоминать глава клана. - Она издавна называется Голодной, потому, что
  иногда пытается съесть заплывающих на нее людей. Еще есть острова за
  Гладким морем, там, далеко, - туземец махнул куда-то на юг. - Говорят, что
  на них камни растут, как деревья, и помимо обычного леса есть лес
  каменный.
    - Где он находится? - встрепенулся Найл.
    - Там, - Рыжий Нос опять показал на юг.
    - И даже камни приобретают там способность к жизни и росту?
    - Да.
    - Тогда, пожалуй, это именно то место, которое мы ищем, - задумчиво
  прикусил губу Посланник. - Именно оно...
    - Неужели ты пойдешь на сушу? - с суеверным ужасом поинтересовался
  туземец.
    - Пойду, - пожал плечами Найл. - Если нет другого способа пробудить семя,
  пойду на сушу.
    Рыжий Нос в несколько глотков осушил свою чашу и стряхнул последние капли
  в очаг:
    - Да, ты прав. Твоим людям лучше не знать этого раньше времени.
     
Для ночлега Айвана Рыжий Нос отвел верхний этаж дома, Найлу - почетный
  второй этаж, а Нефтис пригласил с собой, в другую хижину, но
  телохранительница резко взбунтовалась:
    - Я буду спать здесь, - она указала на входной люк.
    - Здесь неудобно, - попытался убедить ее привыкший к удобствам и простору
  Рыжий Нос. - Ни постели, ни одеяла.
    - Я лягу на входную дверь, - упрямо повторила стражница. - Чтобы ночью
  никто не смог сюда войти.
    Она закрыла люк своим щитом и начала укладывать поверх лежащие у стола
  тюфячки.
    - Ничего не поделаешь, - развел руками Посланник Богини в ответ на
  изумленный взгляд туземца. - Это не женщина, это телохранитель. Она хочет
  не мягкой постели, а моей безопасности.
    - Что ж, тогда приятных вас снов, - сдался вождь, вежливо поклонился и
  вышел из хижины.
    - Айван, - обернулся Найл к пареньку. - Давай поменяемся комнатами? Хочу
  поспать под небом, на свежем воздухе.
    - Как хочешь, Посланник, - пожал плечами молодой воин. Для него
  возможность провести ночь на постели, раз в пять превышающий размеры
  обычной койки, казалась куда более интересной, чем любоваться звездами.
    Правитель поднялся на самый верх, растянулся на тюфяке, набитом свежими,
  еще пахнущими пряностью и солоноватым морским ветром листьями, и попытался
  обдумать дальнейший путь.
    Острова, на которых камни растут как деревья, лежали на юге, за Гладким
  морем, отгороженном от кораблей густым морским лесом. Между мангровыми
  деревьями можно без труда скользить на пирогах - но крупному судну сквозь
  заросли не пройти. Получается, нужно или пересаживаться на местные
  долбленки и плыть за семенем на них, или попытаться лес обойти. Найл
  сильно сомневался, что ему удастся быстро собрать достаточно лодок, чтобы
  разместить на них хотя бы только воинский отряд. А отправляться в
  неведомые места, имея всего шесть-семь воинов за спиной правитель не
  хотел. Значит, придется искать иной путь...
    Из углового люка появилась тень, скользнула к нему. Найл потянулся к мечу,
  но вовремя узнал старшую дочь Рыжего Носа. Посланник открыл было рот,
  чтобы спросить, что она здесь делает - и тут же закрыл. У разных народов
  разные законы гостеприимства, и очень многие считают обязательным послать
  жену или дочь в постель пришельца. Отказаться от такого дара - значит
  нанести страшную обиду. Обиду не только хозяину. Отказаться от женщины -
  значит, опозорить ее, признать недостойной, неполноценной. Поступить так с
  совсем еще юной Авиолой, собирающейся впервые разделить ложе с мужчиной -
  это переломать всю ее судьбу.
  "Прости меня, Ямисса", - мысленно извинился он, сделал пару шагов
  навстречу девушке, снял с нее через голову простенькое платье, откинул его
  на пол и отступил на пару шагов.
    - Что ты делаешь? - прошептала Авиола, то пытаясь прикрыться от
  нескромного взгляда, то опуская руки.
    - Любуюсь твоей красотой. Ты прекрасна, Авиола, ты восхитительна, ты самая
  лучшая девушка на свете. У тебя чудесные глаза. Они цвета осенней дубовой
  листвы, цвета вечерней прохлады и колосящегося луга. Твои губы кажутся
  жаркими и желанными, к ним так и хочется прикоснуться - но страшно
  обжечься. А какие у тебя великолепные волосы! Они текут, словно воды
  прохладного, освежающего ручья, и нет большего наслаждения, чем коснуться
  их своим лицом, позволить им течь по своим рукам, пропустить между своих
  пальцев.
    Посланник действительно пропустил руки через ее волосы, ощущая, как
  податливо отклоняется назад голова, позволяя ему эту вольность, как,
  прислушиваясь к его словам, приглушила девушка свое дыхание.
    - Ты самая прекрасная из всех, кого я только видел. Посмотри на свои
  соболиные брови, на точеный носик. Взгляни ни изящную линию подбородка, -
  Найл осторожно провел кончиками пальцев по ее лицу. - Трудно представить,
  как можно жить, дышать, улыбаться, если ни разу не смог прикоснуться к
  твоей шее. Какая у тебя теплая, бархатная, нежная кожа, Авиола,
  прикасаться к ней приятнее, чем почувствовать солнечные лучи после долгой
  холодной ночи.
    Правитель сделал шаг к ней, наклонился вперед, чтобы его дыхание коснулось
  порозовевшего ушка девушки. Он не собирался тискать ее и даже целовать, но
  пронизывающее все его существо желание все равно истекало из его сути и
  расплескивалось по чуть смугловатой коже туземки.
    - Как же ты красива, - прошептал он. - Я даже не представлял, что
  существуют такие красивые девушки.
    Пальцы коснулись ямочки внизу шеи, мягко прокатились по ключицам вправо и
  влево - и ушли. Авиола затаила дыхание, но Найл не спешил сдерживался,
  хотя вспыхнувшее в душе вожделение все равно выдавало себя в изменившемся
  тембре голоса, в дыхании, в запахе, наконец!
    Рука Посланника прикоснулась к ее животу, скользнула в сторону и по боку
  поднялась наверх, потом, как бы случайно, мимолетно коснулась ее груди,
  задержалась на шее, снова скользнула вниз. Авиола замерла. Она не дышала
  уже так долго, словно вовсе разучилась это делать.
    И тогда рука опустилась ниже, оказавшись среди мягких кудрей. Указательный
  палец ощутил полоску горячей влаги, нежно погладил ее, вызвав ответное
  движение бедер. Палец слегка усилил нажим, погружаясь во влажное безумие -
  бедра задвигались быстрее. Девушка стала испуганно хватать воздух широко
  раскрытым ртом, издала протяжный стон и внезапно метнулась в сторону, со
  всей силы оттолкнув правителя.
    - Что с тобой, Авиола? - удивился упавший на постель гость.
    Девушка продолжала тяжело дышать, потом несмело улыбнулась:
    - Простите меня, это я случайно...
    - Тогда иди сюда!
    Дочь вождя приблизилась. Найл сел на постели и стал целовать бедра, живот,
  кожу над самым пушком, ее ноги. Космонавтка опять потеряла рассудок - и
  теперь только тело реагировало на близость мужчины беспорядочными
  движениями, иногда резкими, иногда мягкими, но всегда направленными
  навстречу. Время от времени девушка полностью обмякала, неуверенно трогала
  его волосы руками, но он продолжал и продолжал свои ласки, стремясь
  довести ее до того пика, после которого уже невозможно вернуться назад.
    Вскоре правитель ощутил, что его жертва уже совершенно потеряла рассудок,
  не понимая, где находится и что с ней происходит. И тогда он взял ее,
  обессиленную, уложил на подушку и сильным, почти жестоким толчком вошел
  внутрь. Авиола слегка вскрикнула, но не оттолкнула его, а только сильнее
  обняла, царапая спину ногтями, и теперь настала очередь Посланника терять
  рассудок, забывать реальность, терять контроль над своим телом, рвущимся
  куда-то ввысь, словно в девичьем теле есть свои горные вершины. Потом
  внутри него словно взорвалась бомба, унесшая последние остатки сил, и Найл
  обмяк, лежа рядом с Авиолой и не забывая удерживать ее закинутой на талию
  рукой.
     
Хозяйка, успевшая понять вкусы гостей, подала на завтрак крабов и пару
  ломтей хорошо прокопченной рыбы. Рыбу взял себе хозяин, предоставив
  остальным разгрызать розовые панцири, раз уж им это так нравится.
    - Пожалуй, мы попытаемся пройти вдоль вашего леса до конца, Рыжий Нос, -
  высосав клешню, начал разговор Посланник Богини. - Граница деревьев и моря
  тянется на юго-запад, и мы хоть немного приблизимся к островам с каменным
  лесом. Ты знаешь какая местность лежит за лесом?
    - Там лежит суша, - мерзляво передернул плечами туземец. - Наш лес
  заканчивается у устья Голодной реки, а она течет прямо с юга.
    - Это хорошо, - обрадовался Найл. - По ней можно добраться до островов?
    - Не знаю, мой гость Найл, - покачал головой вождь. - Живые люди никогда
  не плавали по реке. Разумеется, ты можешь попытаться совершить этот
  подвиг, но воды вдоль леса принадлежат многим разным кланам. Боюсь, они
  могут не пропустить тебя к устью.
    - Обойдем лес мористее, - безразлично пожал плечами правитель.
    - За горизонтом стоит еще один лес, Грязный, с мутной водой, в которой
  невозможно охотиться. Чем ближе к устью, тем ближе сходятся леса. Тебе
  никак не обойти воды ближних к устью кланов.
    - А если вежливо попросить их нас пропустить?
    - Я не уверен, что кланы позволять чужакам осквернять их воды, мой гость,
  но ты можешь попробовать. Еще три дня назад я послал соседям сообщение о
  появлении огромных пирог в водах моего клана, соседи передали его дальше.
  Завтра на Безводье соберутся вожди, чтобы услышать о тебе из первых уст.
  Там ты сможешь передать свою просьбу.
    Как понял правитель, Безводьем люди морского леса называли небольшой
  островок среди мангровых зарослей, на котором могли собраться сразу
  несколько десятков человек, не боясь проломить пол хижины или перевернуть
  в толчее свои пироги.
    - Как долго туда добираться?
    - Больше дня.
    - Тогда, наверное, нам нужно отправляться немедленно? - поднялся на ноги
  Найл.
    - Да, - согласился вождь. - Если вы уже сыты, то нам пора.
     
Безводье представляло собой плотно утоптанную, почти круглую плешь,
  выпирающую из воды примерно на полметра, и почти двухсот метров в
  диаметре. На острове не росло ни единой травинки. Да и не удивительно:
  каждый из вождей прибыл на собрание в сопровождении пяти-шести воинов,
  вождей оказалось не менее полусотни - так что на маленьком клочке суши
  возникла изрядная толчея. Многие из вождей ходили, прикрытые со всех
  сторон настороженными мужчинами, сжимающими в руках тяжелые весла. Земля
  собраний явно не считалась среди кланов священной, и многие ожидали здесь
  нападения исподтишка.
    Рыжий Нос, кстати, тоже спрятался под прикрытие воинов. Молодого вождя,
  основавшего новый клан, на Безводье не любили. Ведь племя Рыжих возникло
  не на пустом месте - новый друг Найла сманил к себе людей из других
  кланов, причем воинов в большинстве молодых, сильных и решительных, с
  красивыми женами, которыми те не желали делиться со старыми вождями.
  Получить рану от обсидианового меча в ответ на подобный поступок считалось
  здесь делом обычным.
    Прибытия Рыжего Носа ждали, и вскоре после того, как его пироги уткнулись
  в берег, вожди начали неторопливо рассаживаться в круг - в согласии со
  старыми дружескими отношениями, новыми интересами, желаниями прибиться к
  более сильному клану. Случайное место получали только опоздавшие, которым
  приходилось занимать оставшиеся пустыми места.
    За вождями в затылок друг другу усаживались его воины, отчего сверху
  собрание напоминало огромный цветок со множеством лепестков.
    - А много людей в каждом клане, вождь? - шепотом поинтересовался Найл.
    - У меня двадцать две семьи, - похвастался Рыжий Нос, - у большинства
  меньше, у некоторых больше. Но больше пяти-шести десятков семей кланы
  обычно не растут. Тесно, дома ставить негде, рыбы на всех не хватает.
  Обычно именно в самые большие кланы приходят болезни, после которых не
  остается вообще никого.
    Теперь Посланник понял и то, почему обиженные не соберутся вместе, и не
  разгонят клан его друга. Для очень многих старых племен новорожденные
  кланы - единственная возможность сбросить избыток населения, спастись от
  болезней и угрозы голода. Эти всецело поддерживали Рыжего Носа и готовы
  были оказать ему родственную помощь. По всей видимости, в хижине одного из
  дружески настроенных вождей они и ночевали по дороге сюда. Так что, вражда
  и дружба примерно уравновешивали друг друга, и позволяли Рыжему Носу
  балансировать на тонкой грани относительной безопасности.
    Наконец все вожди заняли свои места, хождения по острову прекратились.
  Наступило относительное затишье.
    - Дети Великого Брата! - громко начал свою речь Рыжий Нос, поднявшись на
  ноги. - Несколько дней назад из просторов моря к водам моего клана
  приплыло три пироги, каждая из которых размером превышает самый большой
  дом, существующий в дарованном нам лесу!
    Между вождей прошел тихий гомон: лодок такого размера не мог себе
  представить никто.
    - Люди этих кораблей сказали нам, что они чтут заветы Великого Брата,
  стремятся возрождать и распространять жизнь, и именно с этой целью
  приплыли к нашим водам. Они просят разрешения пройти мимо нашего леса в
  Голодную реку.
    - Ты лжешь, Рыжий Нос, - выкрикнули слева.
    - Что?! - друг Найла схватился за деревянную рукоять своего меча. - Кто
  смеет обвинять меня во лжи совету?!
    - Ты лжешь, Рыжий Нос, - повторил, вставая, высокий широкоплечий мужчина.
  - Чтящим заветы Великого Брата нечего делать в мире мертвых. - Туземец
  осклабился, и добавил: - В мире проклятых мертвых!
    Совет оживился - назревала стычка. Из клана Ореховых Стержней к Рыжему
  Носу недавно ушел молодой воин, который вскоре забрал с собой только
  вошедшую в возраст женщины девушку, а чуть позже увел еще одну, для своего
  друга. Занявший место после смерти отца молодой Сирап еще мог стерпеть
  пропажу воина - но ни к одной из девушек он не успел даже прикоснуться! Не
  мудрено, что он не стал подбирать слова, разговаривая с ненавистным
  вождем.
    Обитатели морского леса не имели привычки прятать мысли, и Найл легко
  читал в сознании Сирапа, как тот, на голову превышая Рыжего Носа ростом,
  вдвое - в ширине плеч, рассчитывает легко прибить своего врага, вместе с
  воинами придти на правах победителя в его дом, а затем, лишив остальных
  членов клана главного укрытия, разгромить их и скормить рыбам.
    - Заткнись и сядь, безмозглая камбала, когда взрослые люди разговаривают о
  серьезных вещах, - поднялся Найл и вышел вперед. - Твое место в детской
  яме, а не на совете вождей, лупоглазый недоумок.
    Самые обидные в здешних местах ругательства Посланник Богини выбирал из
  сознания самого Сирапа, у которого они роились постоянно, как фруктовые
  мухи над гнилыми грушами.
    Туземец опешил от неожиданного выпада, а Найл с удовлетворением отметил,
  что бросаться на защиту своего вождя его воины не спешат. Похоже, любовь
  Сирапа к постоянному гостеванию в постелях подданных успела всем изрядно
  надоесть.
    - Если ты такой умный, - только растерянностью громилы можно было
  объяснить то, что он вдруг начал действовать в соответствии с правилами и
  приличиями. - То почему бы нам не решить этот вопрос в поединке?
    Среди вождей пробежал гул одобрения. Все правильно, поединок - достойный
  способ утопить оскорбление и доставить развлечение окружающим. Вот только
  Найлу этот выход отнюдь не нравился. Поединок по законам морского леса
  предполагал схватку один на один имея из оружия только весло и
  обсидиановый меч - причем сражаться требовалось на пирогах, разгоняясь лоб
  в лоб. Посланник Богини прекрасно понимал, что на пироге с ним даже
  сражаться не потребуется: он и сам через минуту перевернется. А потому
  правитель презрительно скривил губу и ткнул пальцем в Сирапа:
    - Неужели вы думаете, что кто-то унизится до поединка с этим недоваренным
  крабом, сожравшем половину своих лап? Да он утопится от страха, стоит ему
  только добежать до воды! Эта береговая пиявка похожа на человека только
  бледностью кожи. Он же распух от пожирания рыбьей требухи, выброшенной
  чужими женами...
    - А-а! - терпение громилы кончилось, и он кинулся в атаку, вскинув над
  головой весло.
    Сирап умел сражаться, и наличие в руках пришельца большого толстого диска
  его ничуть не смущало. Вот сейчас он прикроется от удара, а направление
  движения лопасти можно будет переменить, переломав ноги - и тут же добить
  упавшего врага по голове. А потом - хорошенько отлупить Рыжего Носа. Сирап
  не знал одного: что сверкнувший в руках чужака меч не боится столкновений
  с деревом, что режущая кромка его не вклеена рыбьим клеем в твердую
  основу, и не крошится от сильного удара.
    Найл кинул свой тяжелый клинок против лопасти - и лезвие прочно засело в
  древесине, лишив туземца возможности управлять оружием. В тот же миг
  правитель резко выбросил щит вперед, кроша его окантовкой ребра под
  вскинутой правой рукой. Туземец, мгновенно забыв про ярость, попятился и
  свалился на землю. Правитель поддал весло ногой, освобождая оружие, и
  вложил клинок в ножны.
    - Это было неправильно, - поднялся на ноги пожилой туземец по ту сторону
  круга. - Чужак не принял вызова и убил Сирапа без права. Чужака нужно
  утопить.
    Новый враг отступил в сторону, пропуская своих воинов вперед.
    - Неправильно, неправильно, - поддержали вождя еще несколько голосов.
  Правда, воинов выставили далеко не все, но и так с разных сторон к Найлу
  подступало не меньше двух десятков человек.
    - Кажется, меня поймали, - сознание Рыжего Носа окатило холодной волной
  страха. Ему предстояло или защищать гостя и погибнуть вместе с ним, или не
  защищать - и бежать от позора в Грязный лес. Вождь понял, что его поймали
  в ловушку: при любом исходе вернуться в свой клан он уже не сможет.
    Рыжий Нос лихорадочно оценивал силы врага: больше всего его не любили в
  Лысом клане, в клане Желтого Листа, и Тонком Блане. Ореховые Стержни не в
  счет, Сирап уже лежит. Еще несколько мелких кланов сейчас ввяжутся в
  стычку, чтобы принять участие в последующем разграблении, урвать свою долю
  добычи. Наверняка еще появится несколько блюстителей обычаев. Получается,
  не меньше полусотни воинов против шестерых его бойцов и трех чужаков. А
  защищать его никто не станет: формальный повод для казни пришельца есть,
  класть своих людей за чужого гостя никто не захочет. Тут родственные
  отношения не помогут - участвовать в настоящей крупной свалке, это не
  луками издалека погрозить.
    Посланник Богини снова извлек меч, оглядываясь по сторонам, и немного
  попятился: больше всего он боялся удара в спину. Справа от него встала
  Нефтис, слева - Айван.
    - Бросьте свои палки на землю и идите сюда, - распорядился из-за спин
  своих воинов вождь. - Это приказываю вам я, Рунгай по прозвищу Большое
  Плечо.
    - С него и начнем, - решил правитель, и они ринулись вперед.
    Туземцы размахивали веслами - но веслом не пробиться сквозь сомкнутые
  щиты. Зато тяжелые деревянные диски, которые валятся на голову, закрывая
  половину неба, остановить можно только в другом таком же сомкнутом строю.
  Особенно, если за щитом не видишь занесенный для удара меч, кончик клинка
  которого еле выступает за окантовкой.
    Удар! Клинки Нефтис и Айван, опускаясь следом за щитами, до кости рассекли
  кожу и мясо на груди двух туземцев. Айван, пригибаясь, обратным движением
  щита ударил окантовкой в предплечье воина, успевшего отскочить в сторону,
  и тут же закрылся, готовый к атаке со стороны нескольких стоящих поодаль
  туземцев.
    Нефтис, отшвырнув противника с располосованной грудью, кинулась на его
  соседа, яростно рубя мечом. Тот еле успевал парировать удары веслом - но
  за несколько ударов стражница разрубила весло пополам. Туземец бросил
  обрубки и кинулся бежать.
    Найл своего врага не ранил - его клинок попал на лопасть весла. Он от
  сильного толчка туземец потерял равновесие. Правитель резко вскинул щит,
  метясь его краем в подбородок - и сам же поморщился от хруста ломаемой
  челюсти. Воин рухнул, и Посланник увидел перед собой правдолюбивого Рунгая
  по прозвищу Большое Плечо. Вождь, резко побледнев, только сейчас схватился
  за свой меч, вскинул его перед собой. Найл ударом снизу вверх просто
  перерубил сухую деревяшку, отороченную сверкающими стеклянными осколками,
  а потом попытался снести туземцу его дурную голову. Большое Плечо
  пригнулся, но недостаточно быстро, и клинок срезал ему с затылка шмат
  кожи. Оглушенный туземец упал.
    Посланник Богини оглянулся. Прошло всего три-четыре секунды, а на Безводье
  уже валялись в луже крови трое человек, а еще трое, зажимая раны,
  разбегались в разные стороны. Многие из туземцев, вставшие, чтобы принять
  участие в намечающейся экзекуции, в задумчивости садились обратно.
  Вышедшим на праведный бой кланам Желтого Листа и Тонкого Блана
  подкрепление больше не грозило. Однако их оставалось еще одиннадцать
  человек, и они продолжали рассчитывать на победу.
    - Сюда, сюда, вместе собирайтесь, - созывал своих туземец с рассеченной
  надвое и плохо сросшейся губой.
    - Вождь, - окликнул Посланник Богини Рыжего Носа, - спину нам прикрой.
    Найл, Нефтис и Айван снова сомкнули щиты. Туземцы тоже сбились в плотную
  кучу, не столько помогая, сколько мешая друг другу. Только трое догадались
  бросить бесполезные в давке весла и взяться за мечи.
    - Пошли? - предложил Айван. Шериф Поруз не даром почти два года натаскивал
  его вместе с другими братьями по плоти работать щитом и мечом в строю и
  поодиночке - и толпа крикливых дикарей его ничуть не пугала.
    - Пошли, - согласился Найл.
    Они стали надвигаться на туземцев и, пока щиты содрогались от ударов,
  наугад тыкали мечами снизу, оттягивая их затем назад полосующими
  движениями. Остро отточенные клинки сами находили себе цель, легко
  рассекая незащищенную плоть - и воины враждебных кланов стали с криками
  отпрыгивать в стороны, приволакивая раненые ноги и оставляя за собой
  кровавые полосы.
    - Хватит, - решил правитель, когда перед ними осталось всего четверо
  изрядно перепуганных туземцев. - Я думаю, к нам нет больше никаких
  претензий.
    Он вложил меч в ножны и с демонстративным спокойствием повернулся к врагам
  спиной. Те, признав поражение, нападать не решились.
    - Столько крови, и ни одного трупа, - прошептал восхищенный Рыжий Нос. -
  Ты щадил их специально, да? Чтобы мстителей потом не появилось?
    - Так получилось, - усмехнулся Найл - увидел, как округлились глаза вождя
  и резко обернулся.
    Пришедший в себя Сирап бежал прямо на него, вскинув весло над головой.
  Посланник схватился за меч, но Нефтис успела первой: кинулась на громилу
  сбоку, сталкивая его в сторону, выдернула оружие, вскидывая щит,
  парировала удар рукоятью весла в ноги, выбросила вперед щит, ломая
  окантовкой попавшееся на пути плечо, а потом широким безжалостным ударом
  срубила туземцу верхнюю половину головы - от уха до уха.
    - Вот тебе и труп, - прокомментировал Найл. - Что будет теперь?
    - Это хороший труп, - радостно зашептал Рыжий Нос. - Отца у него нет,
  братья маленькие. Теперь его дом твой, а клан Ореховых Стержней ты можешь
  вытрясти, как икорную сумку. Хочешь казнишь, а хочешь милуешь.
    - Успокойтесь, братья! - поднялся один из пожилых вождей. - Мы собрались
  сюда на совет, а не для пролития крови. Пусть утихнут горячие головы и
  успокоятся зудящие руки. Давайте выслушаем до конца вождя Рыжего Носа.
    - Друзья мои, мои гости пришедшие из морских просторов, - веселым тоном
  заговорил вышедший вперед туземец, - прибыли сюда на трех пирогах, каждая
  из которых крупнее самого большого дома в нашем лесу, и на каждой из
  которых сидит больше воинов, чем людей во всем моем клане. Эти очень
  мирные, дружелюбные последователи учения Великого Брата, которые хотят
  только одного, - небрежным жестом Рыжий Нос поставил ногу на грудь
  распластанного Сирапа. - Тихо и спокойно проплыть мимо нашего леса.
  Давайте не будем препятствовать им в этом, братья мои?
     
- Скорей, скорей, - заторопил Посланника Рыжий Нос, едва только совет
  единодушно не решил никак не препятствовать путешествию людей из моря, и
  разрешить им свободно пользоваться водами вблизи леса.
    Нельзя сказать, чтобы вожди испытывали радость по поводу принятого
  решения, но все знали, из чего выбирают: пропустите добрых людей, или они
  пройдут сами. Разумеется, объединенные силы всех кланов могли бы
  остановить или даже уничтожить пришельцев - но потери, потери... Угробить
  сотни молодых воинов - ради чего? Не разрешить чужакам ходить мимо? Ведь
  никто не претендовал на дома и воды людей морского леса, никто не
  покушался на честь их жен и жизнь детей...
    - Давай же, скорей, в пирогу. Я знаю, где его дом, - туземец тянул Найла
  за руку, а его подчиненные уже успели спустить свои долбленки на воду.
    Как только гости заняли свои места, они дружно вонзили свои длинные - в
  человеческий рост, с почти метровыми лопастями весла в гладкую зеркальную
  поверхность и стали грести с такой частотой, словно за ними гналось
  морское чудовище. За несколько часов такой скорости три лодки промчались
  не меньше тридцати километров, облегченно закачавшись под одной из хижин
  незадолго до вечера.
    Рыжий Нос и один из его людей ловко и шустро полезли по деревьям наверх.
  Вождь первым добрался до люка, заглянул внутрь, нырнул в отверстие, из
  которого вниз тут же упала веревка. Туземцы торопливо последовали за
  предводителем, на этот раз не потрудившись пропустить Найла и его охрану
  вперед. Посланник не обиделся - он догадывался, что происходит наверху.
    Когда правитель вступил на пол дома, двое туземцев деловито сматывали в
  рулон большой кусок ткани, еще один резал веревки у стены - собирался
  сделать в полу щель и спустить в лодку стол. Со второго этажа доносились
  восторженные выкрики.
    - Что там, мой господин? - поинтересовалась Нефтис, выпрямляясь рядом.
    - Грабят, - пожал плечами Посланник.
    Не смотря на то, что обширные дома местных жителей вызывали у него
  восхищение, он совершенно не представлял, чем в них можно поживиться.
  Столы, много-много разнообразных тюфяков, ткань, глиняная посуда. Качество
  посуды не побуждало брать ее даже даром, набитые листвой тюфяки так и так
  требовалось ежемесячно вытряхивать и набивать снова, столами без ножек в
  мире Найла пользоваться не привыкли, а ткань... Уже успевшая обтрепаться,
  пропитаться пылью и морской солью - зачем такая нужна?
    - Женщин нет, - спрыгнул со второго этажа Рыжий Нос. - Наверное, на кухне.
    Тут же над водой прокатился истошный визг.
    - Ага, одну нашли, - удовлетворенно кивнул туземец.
    Спустя несколько минут один из воинов за волосы заволок в хижину девчонку
  лет пятнадцати и торжествующе поставил посреди комнаты. Другой воин с
  интересом пощупал ее грудь, за подбородок поднял ее лицо к себе:
    - Хватит орать, кляп всажу.
    Почти сразу из другого проема появилась женщина и замерла, глядя на
  незваных гостей.
    - А-а... А хозяина нет, - пробормотала она.
    - Вот тут ты ошибаешься, - вальяжно подошел к ней Рыжий Нос. - Хозяин твой
  уже здесь...
    Он потискал ее груди, запустил руку между ног, хозяйственно ощупывая новую
  собственность. Женщина не сопротивлялась, начиная осознавать случившееся.
    - Хорошо дочка еще маленькая, с ней ничего не сделают, - промелькнуло у
  нее в мыслях.
    По всей видимости, девушка - сестра погибшего Сирапа, понял Найл, а эта
  женщина - его жена. Нет, теперь - вдова.
    - А кто теперь... Хозяин... - вслух спросила она.
    - Вот он, - кивнул Рыжий Нос на Посланника.
    - Нет, не я, - с улыбкой поправил его правитель. - Новая хозяйка: Нефтис.
    В комнате повисла тишина. До туземцев только сейчас стало доходить, что
  именно телохранительница гостя зарубила вождя клана Ореховых Стержней, а
  значит именно она - законный владелец его дома, его имущества, его жены,
  сестры и детей. Хозяин дома - женщина!!! Такое просто не укладывалось в их
  головах. Женщина - не добыча, а хозяин! Нашедший сестру Сирапа воин даже
  отпустил волосы девушки и погладил ее по голове.
    Первым пришел в себя Рыжий Нос. Он смущенно погладил свой живот и кротко
  поинтересовался:
    - Так что, можно немного позабавиться?
    Нефтис, в отличие от Посланника Богини, мысли людей читать не умела,
  местного языка, разумеется, не знала. Она поняла лишь то, что к ней
  обращаются с вопросом и неопределенно пожала плечами.
    - Значит, можно, - обрадовался туземец и повернулся к вдове: - Раздевайся.
    Женщина послушно сняла штаны и куртку, замерла, опустив руки вдоль тела.
  Вождь опять пощупал ее грудь, рыжий пушок между ног, потом безразлично
  махнул рукой:
    - Ладно, еще успеется. Давай-ка, быстренько, принеси нам поесть и выпить.
  Шевелись.
    Обнаженная хозяйка развернулась и поспешила исполнять приказ.
    - Давай, раздевайся, - теперь Рыжий Нос кивнул девушке.
    Та исполнила команду, выставив на всеобщее обозрение еще не полностью
  сформировавшееся тело с тонкими ножками, узкими бедрами и маленькой
  грудью. Туземцы, глядя на нее, похихикали, но первоначальный азарт у них
  прошел, и сестренку отправили следом за женой сгинувшего хозяина -
  заниматься ужином.
    Пара воинов спустились вниз, привязали веревки к носам пирог и подтянули
  их наверх, вывесив вдоль опорных стволов как гигантские перезревшие
  стручки, после чего опять принялись шастать по дому в поисках добычи.
    Найл вместе со своими соратниками тоже прошелся по качающимся подвесным
  мосткам. Жилище Сирапа ненамного уступало по размерам обители Рыжего Носа.
  Если входная хижина здесь была двухэтажной, то основная хижина хозяина -
  трех. Правда, так называемая "детская яма" тут размещалась под хозяйским
  домом: сквозь люк было видно, как внизу ползал одинокий малыш. Из "ям", не
  имеющих в полу люков, а в стенах - проходов дети никак не могли выпасть
  вниз и находились в относительной безопасности. Кухня располагалась в
  равном удалении от основной и входной хижин, а туалет - в противоположной
  стороне на том же расстоянии.
    Своими основными обязанностями Сирап явно манкировал: алтарь рядом с
  кухней выглядел весьма запущенным, от алтаря дома на дне остались только
  порванные тряпки. Возможно, родитель погибшего вождя держал и алтарь моря
  - но сынок наверняка позабыл и про него. Зато в основном доме Найл
  наткнулся на изрядные припасы копченой и соленой рыбы и несколько корзин
  заготовленных впрок крабов. После этого правитель начал понимать, что сила
  вождя не только в большом доме, в котором он при нападении мог укрыть весь
  клан, но и в способности прокормить всю эту ораву на протяжении некоторого
  времени. Чем больше припасов - тем более длительную осаду мог выдержать
  клан. Разумеется, припасы заготавливал не только вождь. Наверняка, в его
  дом шла часть любой добычи от каждого члена племени. Получался замкнутый
  круг: вождь становился вождем потому, что имел большие припасы, а получал
  припасы именно потому, что оставался вождем.
    - Гость мой! Гость мой Найл! - прокатился между деревьев зычный зов. - Иди
  к нам!
    - Похоже, твои пленницы накрыли стол, - обернулся Посланник Богини к
  Нефтис. - Пойдем ужинать.
    Жувия, как звали вдову Сирапа, на угощение не поскупилась. Дом теперь все
  равно, считай, не ее, а чем плотнее захватчики наедятся и больше напьются,
  тем меньше потом приставать станут. На столе входной комнаты печеные и
  вареные крабы, жаренная, копченая, печеная рыба, тертые орехи и ореховая
  стружка не помещались, и часть подносов пришлось поставить на полу, рядом
  с кувшинами.
    Воины Рыжего Носа с удовольствием налегли на еду, лишь изредка, обычая
  ради, похлопывая проходящих рядом обнаженных женщин по телесам. Они явно
  чего-то ждали, и вскоре выяснилось, чего:
    - Едут, едут, - обрадовался один из туземцев, сидевший рядом с проемом, и
  все радостно кинулись на мостки.
    Внизу покачивалось несколько пирог, в которых сидели воины клана Ореховых
  Стержней.
    - О, кого мы видим! Кто сюда добрался! Да вы никак на жердях сюда плыли?
  Уже привыкаете?
    Как понял Посланник, туземцы, потерявшие лодку - чаще всего, ограбленные в
  военных стычках - передвигались, сидя на связанных вместе нескольких
  жердях. Строительного материала хватало - достаточно развязать веревки на
  стене или полу любой хижины, и сухие жерди сами посыплются вниз.
  Разумеется, так поступали те, кого нападение застало в доме. Тот, кто
  попадал в переплет сражения внизу, в случае поражения неизбежно тонул.
    - Нет, нет, их камбалы за веревочки тянули! Эй, ореховые палки, если вам
  весла не нужны, то отдайте их нам!
    Воины в пирогах сносили оскорбления молча. Они наверняка ожидали, что
  победители, новые хозяева дома вождя, успеют приплыть сюда первыми, но
  все-таки надеялись на чудо.
    - Готовьтесь, готовьтесь, жен своих раздевайте, дочек послушанию учите. Мы
  завтра придем, приучим их к настоящим мужским рукам! Вот, смотрите, как
  встречать надо! - победители выволокли на мостик голых жену и сестру
  Сирапа и выставили их на всеобщее обозрение.
    - А почему они не попытались приплыть первыми и занять дом? - не удержался
  от вопроса Найл. - Ведь явно не торопились с собрания, на несколько часов
  отстали...
    - Так дом же теперь не их, - удивился непониманию Рыжий Нос. - Он
  принадлежит твоей женщине.
    - Но они остались без дома вождя, им негде укрыться в случае нападения, -
  продолжал выспрашивать Посланник Богини, старательно отлавливая в сознании
  собеседника вспыхивающие и гаснущие огоньки ассоциаций. - Почему они не
  сделали попытки сохранить его себе?
    - Дом чужой, - повторил туземец. - Они не должны так поступать.
    Насколько понял правитель, право победителя забрать все имущество и семью
  побежденного подтверждалось не только обычаем, но и местными методами
  ведения войны. Как правило, нападающая сторона обкладывала врага снизу, не
  допуская к воде, а значит к пище. Основной ущерб при этом наносился
  алтарям и домам младших членов клана, брошенным на произвол судьбы. Затем
  начиналось противостояние упрямства: то ли нападающим надоест бессмысленно
  в лодках качаться, то ли засевшие в доме вождя проголодаются. При этом
  осажденные имели возможность забрасывать врагов сверху вниз всякими
  тяжелыми предметами - орехами, заготовленными для строительства жердями,
  кухонными отбросами; или даже обстреливать из луков длинными "рыбными"
  стрелами. Кроме того, случались случаи контратаки - когда осажденные
  неожиданно спускали лодки и атаковали расслабившегося врага, или когда к
  ним на помощь приходили союзники. Ну, а если в доме вождя заканчивались
  припасы - осажденным приходилось сдаваться на милость победителя, и уж тут
  нападавшие отыгрывались по полной программе: всячески унижали побежденных,
  избивали, насиловали их женщин, грабили. Правда, до убийства пленных дело
  доходило крайне редко, а про рабство в морском лесу не знали вовсе.
  Симпатичных женщин из разгромленного клана победители могли забрать с
  собой против их воли, но, входя в дом поработившего ее воина, пленница
  приобретала все права обычной жены.
    Случался и более жестокий вариант войны: когда до крайности озлобленные
  нападающие лезли на опорные деревья домов, терпя наносимые почти в упор
  удары, не обращая внимания на раны, очень часто погибая - и резали мечами
  обвязку полов. Полы проваливались вместе с защитниками, их добивали в
  воде, потом забирались наверх к ближайшим мосткам и разбегались по дому.
  Тут врагов уже не насиловали и грабили - им вспарывали животы и резали
  глотки.
    Подобные жестокие схватки случались между кланами крайне редко, и их
  всячески старались избегать все. Но один из самых простых методов озлобить
  до крайности врага - это незаконно овладеть его собственностью. Например,
  прокрасться в дом во время отсутствия хозяина - без честного объявления
  войны, назначения часа нападения, предложения поединка. Тут уж против
  нарушителя обычая поднимались все соседи, а недавние друзья и союзники -
  отворачивались навсегда.
    Сейчас дом Сирапа принадлежал Нефтис. Попытаться обогнать ее и занять
  жилье первыми - значит накликать на себя жестокую войну. Другое дело, если
  бы она сама поленилась забрать добычу, тянула бы несколько часов с
  раздумьями. Вот тогда подобрать бесхозное - святое дело.
    Клану Ореховых Стержней приходилось выбирать между позором и смертью для
  своих семей... Но позор постепенно забывается - оказаться побежденным
  может каждый, к тому же не зазорно просто сбежать от победителя, а вот
  смерть...
    Все эти правила поведения не являлись принятым и обязательным законом -
  они подразумевались. Как подразумевалось то, что воины убитого вождя
  поплывут не торопясь, а победители успеют к добыче первыми, и будут потом
  радостно дразнить проигравших. Но уж если бы Ореховые Стержни никуда не
  торопясь вернулись первыми - вот тогда извините. Претензий быть не может,
  а недовольные пусть высказывают обиды, требуют компенсации, объявляют
  войну...
    Пироги начали грустно расплываться от дома вождя в стороны, по своим
  хижинам с дурной вестью, а воины Рыжего Носа, совершив необходимый ритуал,
  вернулись к застолью, и теперь уже расслаблялись во всю, поглощая моркху
  кувшинами, а жареную рыбу - вместе с костями.
    Жувия, видя как целеустремленно новые хозяева начали лапать сестру Сирапа,
  выскользнула наружу. Она хотела немного напоить дочурку моркхой, чтобы та
  не просыпалась ночью. Разраженные плачем чужого ребенка победители могли
  запросто выбросить малыша в окно, в море. А самой ей предстояла тяжелая
  ночь, подойти к своей малышке она не сможет.
    - Устал я что-то, - поднялся Посланник Богини. Принимать участие в
  туземном празднике обжираловки и насилования ему не хотелось. - Пойду в
  главную хижину, в спальню.
    - Ну как же, гость мой?! - обиженно округлил глаза Рыжий Нос. - Ведь
  веселье только начинается!
    На самом деле, в душе, вождь обрадовался. Он надеялся, что гость из моря
  заберет с собой воительницу - вдруг в ней проснется женская солидарность,
  и она наложит руку на добычу в самый неподходящий момент. Без гостей будет
  спокойнее, - считал туземец, а потому Найл упрямо тряхнул головой:
    - Устал. Хочу мягкой постели и тишины.
    - Тогда увидимся утром, мой друг. Теплой тебе ночи.
    Найл поморщился. Почему-то каждый раз, когда кто-то хотел использовать его
  в своих интересах, то тут же начинал называть Посланника "другом". Но
  вслух правитель говорить ничего не стал - только кивнул и в сопровождении
  Нефтис и Айвана отправился по мосткам в спальную хижину.
     
Утро настало с осторожного прикосновения к плечу - ощутив движение
  воздуха, правитель резко извернулся, выхватывая из-под подушки меч,
  вскочил на тюфяке, выставив клинок перед собой, и только тогда осознал
  смысл произнесенной фразы:
    - Проснитесь, мой господин.
    Перед ним стояла, расставив ноги, Жувия, с красными от бессонницы глазами,
  разодранными в кровь коленями, синяками на обоих плечах и обширным
  кровоподтеком на боку.
    - Ты все еще голая? - удивился Найл, опуская оружие.
    - Вы не желаете развлечься со мной, мой господин?
    - Что это тебе в голову взбрело? - если Посланнику Богини не хотелось
  этого вечером, пока вдова Сирапа выглядела более-менее прилично, то уж
  теперь - и подавно.
    - Я желаю доставить вам удовольствие...
    Никакого удовольствия женщина больше никому доставлять не хотела. У нее
  страшно болела промежность, ныла спина, колени, саднил бок. Больше всего
  ей хотелось спрыгнуть с мостика вниз и утопиться, прекратить эту муку раз
  и навсегда - с что тогда будет с маленькой дочкой? И потому, когда
  одуревшим от еды, насилия и моркхи победителям взбрело в голову, что она
  должна развлечь гостя из моря, Жувия покорно пошла в свою бывшую спальню.
    - Я желаю доставить вам удовольствие, мой господин.
    На самом деле она говорила не "мой господин", а совсем другие слова, но
  словосочетание несло эмоциональную окраску полной, безграничной, рабской
  покорности.
    - Твой господин не я, а вот она, - кивнул Посланник на спящую в углу
  Нефтис. - Это она теперь хозяйка дома и всего, что есть в нем.
    - Я должна доставить удовольствие ей? - похоже, после прошедшей ночи в
  сознании Жувии произошел некий сдвиг, начисто лишивший ее рассудка.
    - Полезай-ка ты в детскую яму, - решил Найл. - И чтобы я тебя больше не
  видел!
    - Совсем? - испугалась пожизненного заточения женщина.
    - До обеда, - отрезал правитель и наклонился над своей телохранительницей.
  - Ай-яй-яй, Нефтис. Пропустила чужого человека к самому моему изголовью. А
  вдруг это вражеский лазутчик?
    - М-м, - сонно потянулась стражница, приоткрыла глаза, увидела над собой
  Найла, улыбнулась, закинула руки ему за шею и потянула к себе. Она еще не
  совсем понимала, что находится в реальном мире, а не в мире грез, и
  считала, что все еще находится во дворце Смертоносца-Повелителя, куда
  слуги допускаются только для того, чтобы принести пищу охранницам или
  накормить собою проголодавшихся пауков. Там, в далеком прошлом, любая
  женщина при желании могла обратить внимание на мужчину, поманить к себе -
  и неполноценное двуногое существо млело от счастья, доставляя
  повелительнице плотское наслаждение.
    Как это всегда случается по утрам, член правителя набрал твердость, словно
  давно ожидая именно такого момента, нормальное желание нормального
  молодого человека пересилила супружескую верность, уже нарушенную прошлой
  ночью - и Найл тоже рухнул в то далекое время, когда стражница не только
  верно охраняла его тело, но и овладевала им.
    Он вошел во влажное лоно, а разум его, уже давно привыкший находиться в
  мысленном контакте с окружающими сознаниями, обрушил на Посланника Богини
  целый сонм фантасмагорических образов, рождающихся в спящем мозгу женщины.
    Ей казалось, что она стала лебедем - не бабочкой или стрекозой, а именно
  белым лебедем, последнего из которых сожрали плавунцы много сотен лет
  назад. Она распахивала широкие крылья, и взлетала, поднималась к небу, к
  солнцу, с каждым взмахом наполняясь бесконечным счастьем, причем счастьем
  алым - сочного, яркого прозрачного алого цвета. Полет продолжался над
  красивым зеленым миром, и крылья становились шире, мощнее, они застилали
  весь свет, пока наконец огромное наслаждение не разорвало их изнутри,
  осыпавшись вниз мелкими серебристыми искрами. В мире грез наступил вечер,
  подступили сумерки - но они принесли не грусть, а тихую радость покоя...
    Найл поднялся, перебрался на свой широкий тюфяк, прикрылся одеялом и
  громко, сладко потянулся:
    - Хорошо-то как! Ого, кажется, светает?
    От его голоса зашевелились Айван и Нефтис, стали подниматься. Посланник
  надел тунику, перекинул через голову перевязь меча, наклонился за щитом,
  но поймал пристальный взгляд стражницы и остановился:
    - Что с тобой, Нефтис? Плохой сон приснился?
    - Нет, мой господин. Хороший.
     
Во входной хижине все еще продолжался праздник. Трое воинов вместе с
  вождем заплетающимися языками обсуждали, как они разгромили на Безрыбье не
  меньше пяти кланов, посмевших возвысить свой голос против великого Рыжего
  Носа, и обещали разгромить еще столько же, если те не признают его право
  на первый голос совета. Судя по запаху, ходить до туалета сил у воинов уже
  не осталось, и они мочились либо под себя, либо рядом, прямо на мостики.
    Трое остальных членов клана Рыжего Носа валялись у стола - один ухитрился
  заснуть с крабовой клешней во рту. Рядом с люком лежала девушка. Поначалу
  правитель решил, что она мертва, но различил вдоль тела зеленоватую ауру и
  успокоился: не только жива, но и здорова. Скорее всего, ей повезло вовремя
  потерять сознания, и никто особо над ней не изгалялся.
    - О, мой друг Найл, - расплылся в улыбке вождь. - А мы тут думаем, надо...
    Что именно "надо" туземец к концу фразы забыл. Он запнулся и напряженно
  наморщил лоб.
    Гости из открытого моря расчистили место вокруг стола, расселись и начали
  завтракать: не смотря на старания, семеро туземцев так и не смогли
  запихнуть в свои желудки все предложенное угощение. А Найл уже успел
  послать мысленный импульс кораблям, чтобы они двигались вдоль леса на
  юго-запад, надеясь перехватить их здесь, ближе к устью реки, и торопился
  отправиться в путь.
    - Рыжий Нос, ты меня слышишь? - окликнул он соловеющего на глазах туземца.
    - Отсюда далеко до границы леса, до открытой воды?
    - Если до Гладкого моря, то дня два пути, - вскинул голову вождь, - а если
  до Открытого, то два часа. Но можно и за полтора часа. А если я посажу
  своих гребцов, то за час. А если сам...
    Как быстро Рыжий Нос сам сможет добраться до Открытого моря, выяснить не
  удалось, поскольку он внезапно смолк и завалился на бок, на плечо уже
  спящего воина.
    Найл потянулся за кувшином, налил себе чашку моркхи и задумался. Если от
  вод клана Рыжего Носа до Безводья они плыли почти полтора дня, а от
  Безводья сюда гнали пироги с максимально возможной скоростью, то
  получается, что он опережает флотилию почти на два дня пути - тяжелые
  корабли двигаться быстрее легкой долбленки не способны. Значит, торопиться
  закончить завтрак ему ни к чему, отправляться в путь раньше завтрашнего
  полудня смысла нет. Придется торчать еще больше суток среди всего этого
  безобразия.
    - Ну-ка вставай, хватит валяться, - толкнул Посланник Богини юную
  пленницу.
    Та проснулась и тут же испуганно втиснулась в стену. Выглядела она вполне
  здоровой, аура светилась как у всех. Найл легко коснулся ее мыслей, понял,
  что у девушки ничего не болит, и раздраженно хмыкнул:
    - Тебя что, били вчера?
    - Нет, мой господин...
    - Тогда чего ты жмешься, как испуганная тля? - что такое "тля", сестра
  Сирапа не знала, а потому последний мысленный образ не нашел отклика в ее
  сознании, а слово показалось бессмысленным набором звуков. - Как тебя
  зовут?
    - Рия, мой господин.
    - Оденься, Рия. И отнеси одежду Жувии, она в детской яме. А потом, -
  повысил он голос, - убери здесь объедки, смотреть противно.
    - Зачем ты ее пугаешь, Посланник? - неожиданно вступился за девушку Айван.
    - Она и так не в себе.
    - Потому, что она здесь единственное существо, способное соображать, и
  передвигаться, - усмехнулся правитель. - Или тебе нравится сидеть в этой
  помойке?
    Айван, выросший в Дельте и воспитанный Шабром, умнейшим из восьмилапых
  ученых, достаточно уверенно чувствовал мысленные образы и понял, что
  презрительная интонация Посланника к нему и Нефтис не относится.
    - Мы можем просто уйти в другую хижину, - резонно ответил молодой парень,
  вызвав неудовольствие Нефтис. Телохранительнице не нравилось, когда кто-то
  смел спорить с ее господином.
    - Уйдем, уйдем, - Найл успокаивающе положил руку стражнице на плечо. - Но
  порядок, Айван, следует поддерживать везде и всегда. Мы не горные пчелы,
  которые гадят прямо у своего порога.
    Туземец с крабовой клешней во рту внезапно вздрогнул, немного пожевал
  похрустывающий жесткий панцирь и снова затих. Брат по плоти брезгливо
  поморщился:
    - Ты по-прежнему будешь считать их своими друзьями, Посланник?
    - Буду, - пожал плечами Найл. - Идеальных людей не существует. Нужно уметь
  прощать недостатки тем, кто готов помочь тебе, поддержать в трудную
  минуту. Даже бестолковые друзья лучше умелых врагов.
    Закачались мостики - девушка возвращалась от детской ямы. В одежде она
  чувствовала себя намного увереннее, а мытье посуды и приборка комнат были
  для нее привычной обязанностью. Правда, вид толпы незнакомых мужчин,
  внезапно оказавшихся ее полноправными хозяевами - пусть даже спящих -
  снова нагнал на нее робость, и она стала собирать разбросанные по полу
  объедки передвигаясь чуть ли не на цыпочках.
    - И еще, Рия, - громкий голос Найла заставил ее вздрогнуть и испуганно
  сжаться. - Мы сейчас уйдем в основной дом. Если кто-то из этих воинов
  станет здесь испражняться, скажи, что твою хозяйку, - правитель ткнул
  пальцем в сторону Нефтис. - Твою хозяйку это раздражает. А какова она в
  гневе, эти удальцы знают.
    - Да, мой господин, - низко поклонилась девушка сперва Найлу, а потом
  Нефтис. В ее душу наконец-то стало возвращаться спокойствие.
    Рия знала: сильный господин не всегда бывает справедлив, и не всегда
  милостив - но за его спину всегда можно спрятаться, и ему всегда можно
  пожаловаться на обидчиков. Теперь спящие победители не вызывали у нее
  прежнего страха - она принадлежала не им, а сильной женщине со щитом за
  спиной и длинным мечом на поясе.
    Айван тоже разобрался в мыслях девушки и поднял глаза на Найла с немым
  недоумением: ему никогда не приходило в голову, что полагаться можно не на
  свои силы и оружие, а на кого-то другого. Поддержать - да, встать рядом -
  да, подставить плечо - да. Но спрятаться за спину?!
    - Она не воин, Айван, - покачал головой Посланник Богини. - Ты никогда не
  сможешь рассчитывать на ее плечо. Только на ласки, покорность и
  преданность.
    По дому прокатились гулкие удары. Найл выглянул вниз: там качалась пирога
  с тремя туземцами, один из которых держал в руках зеленую ветвь.
    - Вот тебе и другая хижина, - фыркнул правитель, - кто-то хочет начать с
  нами переговоры. Нужно прибрать здесь по-быстрому...
    Он боролся с желанием просто смести накопившейся за ночь мусор в открытый
  проем кухонного мостка, но тогда хлам высыплется на головы парламентеров.
    - Рия, шевелись! - уже всерьез зарычал он. - Айван, Нефтис, давайте
  забросим этих туземцев выше этажом, чтобы вид не портили. Быстро,
  быстро...
    Некоторые из туземцев, когда их брали под плечи, начинали подавать
  признаки жизни, открывали глаза и порывались встать. Таких Найл тут же
  бросал и переходил к их вовсе бесчувственным соседям.
    Снизу снова постучали. Правитель мимоходом скинул вниз веревку, помог
  Нефтис приложить вождя в уголок, огляделся: двое воинов с безумными
  глазами пытались устоять на покачивающемся полу - покачивающимся в прямом
  смысле, от ветра, один на четвереньках полз к туалетному мостику, а Рыжий
  Нос, которому придали сидячую позу, то ронял голову, то норовил ее снова
  поднять.
    Рия догадалась принести с кухни три большие чистые тарелки и перекидала на
  них целые тушки рыб и крабов, разбросанные по столу, чем сразу придала ему
  приличный вид.
    - Молодец, - коротко кинул ей правитель, ощутив теплую волну благодарности
  за похвалу. Похоже девушка окончательно возвратилась к жизни.
    Однако в люке уже появилась зеленая ветвь, покачалась из стороны в
  сторону, а следом за ней просунул голову пожилой туземец. Он закачался,
  готовый вот-вот сорваться вниз - Нефтис шагнула вперед, протягивая руку
  помощи, но Найл успел ее остановить. Местных обычаев правитель еще не
  забыл. Старик понял, что хитрость не удалась и легко забрался внутрь.
    - Приветствую тебя, гость из открытого моря, - качнулся он вперед, чтобы
  потереться носами, но правитель, не готовый к подобному приветствию,
  отпрянул. Старик не смутился: здоровались прикосновениями носов обычно
  родственники или друзья. Если победитель прежнего вождя не считал себя его
  другом, то это совсем не оскорбление или обида.
    Найл молчал, тщательно прощупывая сознание гостя. Того звали Черный Волос,
  и хотя волосы давно поседели, кличка все равно успела заменить данное при
  рождении имя. Он был стар. Во время набегов или разграбления клана таких
  нередко убивали. Старики считались обузой, и хотя свои дети уже давно не
  отвозили их в море на вязанке хвороста, убийство чужого старика во время
  войны считалось некоторой компенсацией за причиненный ущерб. Черный Волос
  не удивится, если тот, кто пожелает стать новым вождем прямо сейчас
  перепилит ему горло и скинет вниз, избавляя клан от лишнего рта. Тогда это
  станет знаком, что в доме Сирапа появился новый хозяин, который берет
  племя под свою руку. Такое иногда случалось, если вождя убивал не другой
  вождь, а просто молодой сильный воин.
    Однако чаще всего схватки происходили между вождями. Правитель другого
  племени не мог разорваться между двумя домами и приводил воинов, чтобы
  просто разграбить чужой клан, забрать себе все и всех, кто нравится,
  поесть чужой пищи и попить чужой моркхи, развлечься с беззащитными людьми,
  побаловаться с их женщинами. Иногда в награду за терпение и покорность
  клану оставался брошенный дом вождя, в котором можно успеть сделать
  припасы и отсидеться при следующем набеге. Но чаще всего после ухода
  победителя на ослабевший клан со всех сторон налетали соседи. Не имея
  возможности пересидеть осаду, племя становилось легкой добычей и было
  обречено.
    Самое разумное после гибели вождя - это сразу бросать дом и уходить в
  другие места. Но, имея несколько детей, не очень попутешествуешь. Да и
  решиться бросить обжитое, обвязанное за много лет жилье не так просто. От
  победителя сбегают или молодые парни и девушки, или не успевшие
  обзавестись детьми семьи. Остальным остается надеяться на откуп. А вдруг
  победитель поленится грабить, откажется от веселья и возможности
  покуражиться, и просто возьмет ту добычу, которую надеялся сорвать с
  попавшего в беду племени? Тогда облегченно вдохнувшему клану остается дом
  вождя со всеми припасами, а победитель не торопясь, неделями, а иногда и
  месяцами вывозит оговоренный приз.
    - Приветствую тебя, гость из открытого моря, - обеспокоенный молчанием
  хозяина, повторил старик.
    - Приветствую тебя, Черный Волос, - кивнул Найл, узнавший все, что ему
  нужно.
    - Я рад лично увидеть воина, сразившего самого Сирапа! - воздел старик
  руки к небу.
    Найл, уже уставший каждый раз указывать на Нефтис, просто отмахнулся и
  кивнул на стол:
    - Присаживайся, Черный Волос, угощайся.
    - Благодарю за щедрость, великий воин.
    - Да какая там щедрость, - небрежно пожал плечами правитель. - Здесь куча
  припасов, которые теперь никому совершенно не нужны.
    - Мы могли бы забрать лишнее... - осторожно предложил старик, надеясь на
  наивность гостя издалека.
    - Зачем такие хлопоты? - развел руками Посланник. - Я сброшу лишнее в
  алтарь. Это будет моя жертва морю в благодарность за победу. Ты угощайся,
  Черный Волос, угощайся.
    Старику, у которого дома остались сын с женой и пятеро внуков кусок в
  горло не лез. Одно утешение - в хижине вместе с гостем из моря находилось
  только пятеро воинов. С такими силами целый клан, пусть даже маленький,
  разграбить трудно.
    - Есть еще воины, - сообщил ему Посланник. - Спят наверху.
    Туземец заметно вздрогнул. Он испугался, что разговаривает с морским
  змеем, умеющим принимать человеческий облик, читать мысли и выманивать
  женщин в бушующее море. Впрочем, старик прожил очень долгую жизнь и мало
  верил в подобные вовсе сказочные случаи.
    - Ты плыл на совет, гость из моря, - покачал головой старик. - У тебя нет
  с собой оружия и припасов, у тебя всего три пироги. Нет, даже имей ты с
  собой всех воинов клана, на трех пирогах тебе не обложить наши дома. Ты
  встанешь под одним, а все остальные соберутся вместе и придут сразиться с
  тобой.
    - Я мирный человек, Черный Волос, - улыбнулся Найл. - Я говорил про это на
  совете, и повторю тебе: я мирный человек. Мои воины не собираются входить
  в чужие дома. Мы немного отдохнем, принесем жертву морю, обрежем обвязки и
  уйдем назад.
    У старика пересохло в горле. "Обрезать обвязки" означало разрезать
  веревки, крепящие стены и полы хижин. То есть, превратить главный дом
  клана в россыпь плавающих по воде жердей.
    - Зачем резать? - с трудом сохранил невозмутимое выражение лица он. -
  Пусть стоит. Ведь никому не мешает?
    Снаружи раздался громкий вопль, всплеск, беззлобный смех. Посланник Богини
  поднялся на ноги, подошел к туалетному проему, выглянул наружу и тоже
  рассмеялся: один из плохо проспавшихся воинов Рыжего Носа не удержался на
  мостке, рухнул вниз и сейчас с трудом выбирался на корни ближайшей мангры.
    - Ты прав, старик, ваших домов мне с ними не взять, - вздохнул Посланник
  Богини. - Но они воины, они победили, им хочется веселья и развлечений.
  Если они не могут погулять в ваших домах, то пусть хоть этот на жердочки
  разнесут.
    - Им будет намного приятнее, вождь, если они вернутся домой не с
  рассказами о победе, а с подарками для жен и детей, с украшениями для
  лодок и домов, с добычей, которой смогут похвалиться перед друзьями.
    - И где же они возьмут эту добычу, Черный Волос?
    - Если ты не станешь отдавать припасы Сирапа морю и разрушать его дом, то
  клан Ореховых Стержней соберет подарки для твоих воинов.
    - А подарки мне? - с деланным возмущением приподнял брови Найл
    - Что ты желаешь получить взамен этого дома, гость из открытого моря?
    - Я знаю, - Посланник прошелся вдоль стен, но подчиненные Рыжего Носа
  успели ободрать с них все. - Я знаю, что вы умеете изготавливать ткани.
  Мне нужен кусок размером втрое больше этой комнаты.
    - Это очень много за один дом! - попытался возмутиться старик, но Найл его
  перебил:
    - И еще мне нужен сухой гладкий ствол, прямой, в обхват толщиной, семь
  метров длиной, и еще один такой же вдвое тоньше. И три хорошие, большие
  пироги.
    - Нет, гость, ты просишь слишком много за один дом. Клан готов дать тебе
  три пироги и ничего больше...
    - Мне очень жаль, старик, - покачал головой правитель. - Но мне нужны
  мачта, парус и поперечный брус. Именно они. Если вы не можете их
  изготовить, то не нужно ничего вообще. И пусть воины развлекаются.
    Черный Волос пожевал сморщенные губы, вспоминая про заготовленные для
  пирог стволы, и предложил:
    - Хотя этот дом того не стоит, клан даст за него деревья, которые ты
  просишь.
    - Деревья бесполезны без ткани и ткань бесполезна без деревьев, старик.
  Все или ничего.
    - Нет, ты хочешь слишком многого за один уже разоренный дом, за которым
  предыдущий вождь совсем не смотрел, - поднялся из-за стола туземец. -
  Очень много.
    - Боюсь, Черный Волос, платить откуп каждому, кто появится после нашего
  отплытия, получится еще больше, - кинул ему в спину Найл, усаживаясь
  напротив опустевшего места и выбирая себе небольшого крабика. - К тому же,
  они могут появиться с оружием и припасами, и вовсе отказаться от подарков.
    Переговорщик крякнул и вернулся обратно.
    - Мы могли бы дать стволы сразу, - признал он, - но ткать такой большой
  лист материи придется долго.
    - Сколько?
    - Дней... - туземец растопырил пальцы. - Три руки: пятнадцать дней.
    Теперь настала очередь морщиться Посланнику Богини: ждать нового паруса
  для корабля Поруза целых полмесяца он не мог.
    - А еще мы дадим тебе новую пирогу, - встревожился старик. - Она самая
  большая в нашем лесу. Мы с сыном выдалбливали ее два месяца!
    - Ладно, - решил правитель. - Пусть будет так!
    - Пусть будет так, - закивал Черный Волос и наклонился вперед, чтобы
  потереться носами в знак заключения договора.
    Найл тяжело вздохнул и тоже наклонился навстречу.
    Успешно закончив трудные переговоры, оставшись в живых и даже сохранив в
  клане лишних две ладьи, старик чувствовал себя настоящим героем, с
  интересом разглядывая лежащих туземцев. Он думал о том, кого гость оставит
  заложником до выполнения всех условий примирения. Правитель усмехнулся:
  если на севере заложник был жертвой, первой расплатой за нарушение
  соглашений, то здесь - фактически вождем проигравшего клана. Заложник жил
  в доме вождя на правах хозяина до тех пор, пока не выполнялись все
  условия, принимал под свою руку жителей в случае набега, решал спорные
  вопросы, собирал долю улова для запасов на время осады.
    - Значит так, старик, - решил Посланник Богини, - завтра к полудню вы
  пригоните сюда две пироги и отвезете нас к Открытому морю. Одна пирога
  останется там с нами. А на время, пока не будет готова ткань, заложником
  здесь останется Айван.
    - Общаться с ними ты можешь, - проводив старика до люка, повернулся
  правитель к брату по плоти. - К жизни немного пригляделся. Все, что от
  тебя требуется, это защитить тех, кто в дом соберется в случае нападения,
  и напоминать туземцам, чтобы честную долю от добычи приносили. Впрочем, им
  это нужнее. В общем, кроме тебя поручить это все равно некому.
    - А Нефтис?
    - Она, конечно, опытнее, - покачал головой Найл. - Но не умеет проникать в
  чужое сознание, воспринимать мысли. Так что, привыкай. Теперь ты в этом
  доме хозяин. И, кстати, интересно, что ты скажешь Рие, которая теперь тоже
  принадлежит тебе?
    Посланник кивнул на девушку, внесшую в хижину кувшин с моркхой.
    Айван оглядел комнату, передернул плечами:
    - Унеси отсюда все, и прибери хижину. А если кто из этих... В общем,
  попытается пакостить, скажи что я руки переломаю. Воняет ведь...
     
Рыжий Нос проснулся только к вечеру, мучаясь больной головой, и для него
  началась непрерывная череда разочарований: на столе оказалось пусто, а на
  требование принести выпивки и еды нахальная девчонка послала его к одному
  из воинов гостя из моря. Вождь бы сходил - но его все еще сильно качало, а
  в таком состоянии люди нередко валятся с мостков. Затем воины рассказали
  ему, что Найл сторговался с Ореховыми Стержнями об откупе, и теперь об
  осаде домов не имело смысла даже думать. А когда Рыжий Нос решил забыться
  в ночном сне - выяснилось, что обе женщины пропали, и отвести на них свою
  душу ему не удалось.
    На самом деле Жувия, отпущенная утром в детскую комнату, предпочла оттуда
  не вылезать, а Рия нашла еще более надежное укрытие: как только стемнело,
  она прокралась мимо Найла и Нефтис и забралась к Айвану под одеяло.
    К утру туземцы окончательно пришли в себя и забыли про обиды. Каждый из
  них понимал, что всемером на трех пирогах разграбить клан им не удастся, а
  поход домой за подкреплением и обратно толку не даст: за четыре дня клан
  разграбят без них. Оставалось радоваться тому, что удалось набрать в доме
  вождя.
    Женщины накрыли стол, и на этот раз никто не требовал от них раздеваться
  перед мужчинами. После завтрака туземцы спустили пироги на воду,
  перебрались в них.
    - Я был рад познакомиться с тобой, мой друг Найл, - просто сказал Рыжий
  Нос. - Мой дом всегда открыт для тебя.
    Они потерлись носами, вождь слез по веревке и три долбленки бесшумно
  исчезли среди деревьев.
    Когда солнце поднялось в зенит, со стороны входного дома послышался
  громкий стук: это пришли обещанные Черным Волосом пироги. Это оказались
  довольно крупные лодки почти пятиметровой длины и полуметровой ширины с
  двумя гребцами в каждой. Найл выбрал более широкую, с высоким загнутым
  носом, спустился в нее вместе с телохранительницей. Молчаливые туземцы
  взялись за весла и где-то часа через два сквозь деревья наметился просвет,
  а еще через четверть часа долбленки выскочили на чистую воду.
    Ждать кораблей пришлось недолго - два белых паруса уже выступали над
  горизонтом. Воины клана Ореховых Стержней поначалу хотели своими руками
  потрогать таинственные лодки гостей из открытого моря, но по мере
  приближения кораблей их гигантские размеры стали навевать на туземцев
  такой ужас, что они не выдержали, попрыгали в одну пирогу и с невероятной
  скоростью умчались обратно в чащу.
    - Спустить парус! Нос налево не торопясь! - послышался знакомый голос.
    Идущий первым флагман подобрал свою белоснежную красоту и стал замедлять
  ход.
    - Нос прямо! Тингай, Лохарь - трап на левый борт.
    По веревочной лестнице Найл и Нефтис забрались на палубу, и правитель
  кинул морякам кончик веревки:
    - Привяжите лодку к корме. Пригодится на неудобный берег высаживаться.
    Ради встречи правителя Назия соизволила спуститься с мостика и ожидала его
  у борта:
    - Я рада видеть вас, Посланник.
    - И я рад видеть тебя, Назия, - Найл не удержался, и обнял командующую
  флотом.
    - Вы не ранены, Посланник? Я вижу, вы потеряли одного человека.
    - Нет, не потерял, - покачал головой Найл. - Я договорился о ремонте
  корабля Поруза. Для него сейчас изготавливают мачту, поперечный брус и
  ткань для паруса. Айван за всем этим присматривает.
    - Может, лучше оставить вместо него моряка? Ведь брат по плоти ничего не
  понимает в рангоуте!
    - Там нужнее воин, Назия... - правитель вгляделся в лес, запоминая приметы
  места, от которого придется искать дорогу к водам клана Ореховых Стержней.
  - А что касается моряков... То им нужно двигаться вдоль леса до устья
  Голодной реки, по ней подняться на юг до островов с каменным лесом, а там,
  возможно, и спрятано семя, ради которого мы и отправились в путь.
    - Поднять парус! Рулевой - нос направо спокойно! Нос прямо! Не грусти,
  бездельники, скоро берег!
     

  
                                  Часть третья
  

    Голодная река
   
Берег ждали все, но час проходил за часом, высокие мангровые деревья с
  пышными кронами уходили назад, а горизонт впереди оставался чист. Ночь
  корабли провели в дрейфе, а с первыми лучами снова подняли паруса.
    - Земля! Вижу землю! - радостно закричал забравшийся на мачту флагмана
  моряк, указывая почему-то на север.
    Назия вопросительно оглянулась на правителя, но Найл отрицательно покачал
  головой:
    - Только вперед. Нам нужно на юг.
    Северный горизонт темнел, наливался красками, подступал все ближе и к
  вечеру стало ясно, что это точно такой же мангровый лес, как и по левому
  борту. Зато в носы кораблей стало ощутимо упираться встречное течение,
  постепенно снижая скорость движения. Когда флотилия остановилась на
  ночлег, ширина реки от леса до леса составляла почти полкилометра, а к
  полудню следующего дня - от силы сотню метров.
    Над палубами стали крутиться мошки и деловито жужжать мелкие болотные
  комары, вдоль левого борта долго плыла небольшая трехметровая черная
  пиявка, но места присосаться так и не нашла. Хотя по берегам все еще
  стояли на широких ажурных корнях мангровые деревья, становилось понятно,
  что путешественники находятся уже не в море.
    Места для высадки не имелось, пришлось ночевать на воде, и утром появились
  первые укушенные: бледные и вялые от потери крови моряки демонстрировали
  круглые комариные укусы. В ближайшие дни эти люди не годились уже ни
  работать на веслах, ни держать руль.
    - Подниматься нужно, выше, - поторапливал Назию Посланник, - Уйдем от
  болот, станет легче.
    Теперь корабли шли одновременно и на веслах, и под парусом, отвоевывая у
  реки километр за километром, пока русло неожиданно не повернуло строго на
  юг, и не растворилось в широком разливе.
    Слева по борту раскрылась обширная прямоугольная поляна, окаймленная
  густым низкорослым кустарником, на которой паслось стадо долгоносиков, и
  Посланник Богини решил дать людям возможность немного отдохнуть. Стаи
  комаров и мух остались позади, борьба с течением вымотала гребцов. Все
  давно соскучились по твердой почве под ногами и горячему мясу вместо
  опостылевшей соленой рыбы.
    - Назия, - окликнул он морячку, - подведи корабли к зарослям метрах в ста
  за поляной.
    - Там неудобно высаживаться, Посланник.
    - Ерунда, высадимся. Зато долгоносиков не спугнем.
    Покрытые яркими, сверкающими панцирями жуки обладали вкусным, нежным
  мясом, и обычно не вырастали в размерах больше человека - а значит, их
  можно запекать на огне целиком.
    Морячка кивнула, поняв мысль правителя, вперила взгляд в корабельного
  паука, и тот передал приказ командующей на малые суда.
    - Спустить парус! Рулевой, нос налево не торопясь!
    Два других корабля продолжали свое движение еще минут пять, после чего
  резко повернули носы к берегу. Шериф Поруз опять организовал высадку по
  всем правилам, и заметно отстал от отряда Юлук, просто попрыгавшего в
  кустарник - люди вперемежку с жуками и смертоносцами. Не пытаясь таиться,
  они дружно ломонулись сквозь растительность: люди протаптывали проходы для
  восьмилапых, пауки прощупывали мысленными импульсами путь, отпугивая или
  парализуя встречную живность. Северянину, чтобы их догнать, пришлось на
  время забыть про тактику и разведку, про боевое охранение и стрелковое
  прикрытие, и просто бежать следом.
    Попавшихся по дороге гусениц, мух и мокриц люди оставили на поживу паукам,
  а сами заняли позиции в тени кустарника. Долгоносики тревожно
  зашевелились, поглядывая в ту сторону и отступили на несколько метров к
  воде.
    - Пора, - кивнул Найл.
    Навул вместе с двумя братьями и двое моряков спустились в подтянутую
  Нефтис пирогу, быстро переплыли на берег и затаились в траве. Пирога
  сделала еще две ходки, доставляя им подкрепление, потом в хрупкую
  посудинку осторожно забрались смертоносцы.
    Появление на берегу пауков, излучающих лютую злобу, заставило жуков
  забеспокоиться, более крупные самцы переместились на эту сторону стада,
  прикрывая слабых и молодых собратьев. Тут из травы поднялись братья и
  дружно бросились вперед, на ходу метая копья. В долгоносиков они не
  попали, но цели своей достигли: стадо сорвалось с места и, не разбирая
  дороги, кинулись бежать.
    Сидящие в засаде охотники выступили из кустарника только тогда, когда до
  дичи оставались считанные шаги, хладнокровно, на выбор поражая самых
  крупных жуков - от прямого удара граненого наконечника тяжелого боевого
  копья никакие панцири спасти не способны. В течение считанных секунд у ног
  братьев по плоти полегло практически все стадо - лишь нескольким
  счастливчикам удалось разбежаться по сторонам и затаиться в кустарнике,
  раздвигая гибкие ветви своим длинным носом.
    Пока пирога перевозила на берег остальных людей и пауков с флагмана, на
  берегу уже успели собрать хворост. Нескольких добытых долгоносиков
  перевернули на спину и развели огонь прямо под ними. Вскоре над разливом
  потянулись соблазнительные ароматы жареного мяса.
    В ожидании обеда правитель обошел поляну по периметру, удивленный ее
  странными, правильными очертаниями. Почему на мягкой, жирной земле рядом с
  водой ней не росли ни деревья, ни кустарник?
    Найл присел на корточки, ковырнул ножом переплетение корней и тут же
  наткнулся на твердую преграду. Камень? Он рассек дерн крест-накрест,
  отогнул пронизанной белыми мелкими травяными корешками пласт и изумленно
  присвистнул, увидев гладкую блестящую поверхность.
    - Вот это да! - повернул к нему проходивший мимо шериф. - Неужели сталь?
  Если под этой поляной лежит стальная плита, то она стоит столько, что на
  нее можно купить небольшую страну!
    - Нет, не сталь, - покачал головой Найл, вкладывая нож в ножны. - Нет ни
  единого следа ржавчины.
    - Свинец?
    - На нем не осталось царапин от острия ножа.
    - Серебро?.. - неуверенно предположил северянин.
    - Даже серебро темнеет от времени, а эта плита совершенно чиста.
    Поруз не спросил об алюминии - к моменту его рождения весь этот металл,
  выработанный далекими предками, уже превратился в белый порошок.
    - Тогда что?
    - Какой-нибудь сплав, - пожал плечами Посланник Богини. - Может,
  титановый; может, никелевый, молибденовый, магниевый, иридиевый, литиевый.
  Хорошо бы добыть хоть маленький кусочек и показать его нашим кузнецам.
  Может, они встречали нечто подобное?
    - Если бы все это можно было превратить в клинки, - мечтательно обвел
  взглядом поляну северянин. - Вы получили бы самую сильную армию во
  Вселенной, мой господин.
    Найл усмехнулся. Он знал, что где-то в просторах космоса поглощают
  пространство крейсера, один выстрел которых способен уничтожать целые
  звездные системы, и тренируются воины, в сравнении с вооружением которых
  даже хранящиеся под Черной Башней жнецы покажутся каменным топором.
    - Вы смогли бы одеть всех в полные металлические доспехи, дать
  металлические щиты, обеспечить двойной, тройной запас арбалетных болтов, -
  стал пытаться доказать свою правоту шериф, неправильно понявший улыбку
  правителя.
    - Как ты думаешь, Поруз, а зачем она здесь лежит?
    - Может... Может, ее потеряли?
    - Потерять металлическую плиту со стороной в полторы сотни метров? -
  рассмеялся Посланник. - Боюсь, на такое не были способны даже наши предки.
  Если сюда, в дикую безжизненную местность положена плита стоимостью в
  несколько тонн золота, значит, для этого имелся очень весомый повод.
    - Она закрывает подземный бункер! - вскинул подбородок шериф. - В
  княжестве Граничном мы несколько раз находили такие сооружения. Правда, из
  камня.
    - Это больше похоже на истину, - кивнул правитель. - Но тогда где-то здесь
  должен иметься вход.
    - Во все бункеры, даже вкопанные глубоко под землю, вход вел сбоку.
    Не сговариваясь, шериф и правитель разошлись в стороны и стали двигаться
  навстречу друг другу, внимательно вглядываясь в край поляны. Оба не знали,
  что именно собирались увидеть, но надеялись, что скрытый ход хоть как-то
  себя проявит.
    - Сюда, Посланник, - вскоре замахал рукой северянин. - Смотрите!
    Найл направился к нему, и еще по пути понял, что привлекло внимание
  Поруза: среди кустарника выпирали округлые сочные клены. Значит, в этом
  месте им хватало земли для корней - там имелась большая яма.
    - Посмотрим? - Поруз набрал воздух в легкие, чтобы позвать подчиненных, но
  Найл его остановил:
    - Пусть занимаются едой. Не стоит превращать наше любопытство в
  обязательное для всех научное исследование. Я сам поковыряюсь.
    Вынув меч, Посланник Богини быстро скосил облепивший стволы кустарник,
  стал споро подрезать рыхлый грунт рядом с краем поляны. Северянин
  поморщился, видя как его господин обращается с благородным оружием, но
  делать замечаний не рискнул. Правда, бездельничать в то время, как
  правитель работает, он тоже не мог, и потому достал нож и опустился рядом.
    Почва была воздушной, не слежавшейся, состоя в основном из перегноя и
  пронизывающих его корней, полугнилых веток и осколков хрупких хитиновых
  панцирей. За час они углубились почти на метр - и клен, наполовину
  лишившейся опоры, угрожающе накренился в их сторону. Зато под краем плиты
  обнаружилось углубление, очень похожее на верхний край двери.
    - Подожди, - остановил шерифа Найл и стал очищать металлическую
  поверхность над проемом. Вскоре стали видны четыре большие цифры: 2222.
  Что они могут означать, правитель пока не подозревал, и вернулся к рытью
  ямы. В отличие от шерифа, он старался добраться не до самой двери, а
  увидеть стены рядом с ней.
    - Мой господин, - подошла к раскопу, телохранительница. - Обед готов.
    - Спасибо, Нефтис, - Найл отер меч о траву и выпрыгнул наружу. - Пойдем,
  Поруз, сделаем небольшой перерыв.
    Как и все люди, которым приходилось подолгу жить впроголодь, и лишь иногда
  есть вдосталь, моряки и братья по плоти после удачной охоты объедались не
  просто до отвала, а с очень большим перебором - словно кому-либо когда-то
  удавалось наесться впрок. Отяжелевшие, довольные, люди в эти часы могли
  думать только о сне, и даже Найл с Порузом на время забыли о своей
  находке.
    Однако именно любопытство отличает человека разумного от жуков-бомбардиров
  и пауков, и как только желудок немного усвоился с попавшей в него пищей,
  пара двуногих опять направились к краю поляны. Здесь их ждал неприятный
  сюрприз: на дне раскопа поблескивала вода.
    - Просочилась, - с сожалением признал Найл. - Мы ведь уже почти до уровня
  реки докопались.
    Копаться в грязи ему не хотелось, поэтому он попытался расчистить яму в
  стороны, оголяя стены из странного сверхтвердого металла. Вскоре пальцы
  нащупали череду углублений. Посланник Богини торопливо заработал ладонями
  и вскоре смог рассмотреть строки надписи на нескольких языках, один из
  которых он знал:
  "Нашим детям! Здесь покоится послание от людей 2222 года к людям 22222
  года"
  Теперь стало ясно, почему предки так старались с изготовлением бункера. Им
  хотелось, чтобы он простоял двадцать тысяч лет.
    - Вы нашли ключ, мой господин? - с надеждой поинтересовался северянин.
    - Почти, - вытер руки Найл и прочитал надпись вслух. - Это "капсула
  времени", Поруз. Наши предки оставили свое послание нашим потомкам.
    - Зачем?
    - Наверное, боялись, что мы научим их чему-нибудь не тому.
    - Откроем?
    - Нет, - правитель выбрался на поляну. - Ты же видишь, двери находятся
  ниже уровня воды. Что мы там, внутри, увидим по грудь в воде? Наши предки
  явно перестарались, бронируя свою капсулу. Она получилась такой тяжелой,
  что за тысячу лет утонула в земле, как булыжник в иле. К году пяти двоек
  она окажется метров на десять в глубине, если не больше. А может, предки
  поступили так специально. Хотели оберечь капсулу от посторонних рук.
  Думали, через двадцать тысяч лет человечество достигнет такого уровня
  технического развития, что справится с вскрытием этого бункера без особого
  труда.
    - Неужели вы так просто и оставите здесь все это? - шериф указал на
  расчищенный массив отливающего холодным блеском металла, - Все это
  сокровище?
    - Поруз, - вздохнул Найл, - это не сокровище. Оно станет таковым, только
  если мы сможем доставить его в цивилизованные места. Ты радуешься металлу
  так, словно он уже лежит в подвале моего дворца, словно его уже можно
  пилить, ковать, отливать. Но мы находимся не в Южных песках. Здесь этот
  металл - всего лишь бесполезный и очень тяжелый груз. Забудь про него, и
  не трави свою душу. Вспомни об истинных ценностям и пойдем, съедим по
  кусочку жареного мяса, запив его чистой пресной водой. Отвернись от ямы,
  шериф! Идем со мной.
     
Посланник Богини позволил членам экспедиции отдыхать два дня, но на третье
  утро корабли двинулись дальше на юг. Течение в разливе почти не ощущалось,
  двигаться казалось быстро и легко. Увы через несколько часов плаванья
  впереди поднялись лесные вершины. Между ними просматривалась лишь узкая
  протока. Река снова решила сузиться к прежним берегам.
    Флотилия приблизилась к устью и бросила якорь.
    Назия нервно сбежала с мостика и прошла под носовой помост. Вгляделась в
  вытекающие из-под лесных крон воды, наматывая на палец прядь волос. Потом
  вернулась назад:
    - Флагман не сможет пройти дальше, Посланник, - виновато склонила она
  голову. - Русло для него слишком узко, а глубина опасно мала. Я возьмусь
  провести по реке только малые корабли.
    - Тогда в чем дело? Оставим флагман здесь, ожидать нашего возвращения.
    - Во время путешествия по реке могут возникнуть сложности. В таком случае
  лучше иметь увеличенные команды.
    - Ты хочешь лишить меня воинов... - понял Найл.
    - Да, Посланник, - кивнула морячка.
    - Ладно, - разрешил правитель. - Оставь на судах по два воина и одному
  пауку. Придется шерифу с основными силами подождать здесь.
    - В таком случае на своем судне я предпочла бы оставить вас, Посланник, и
  стражницу Нефтис.
     
Под свое управление командующая взяла корабль без мачты, предоставив
  хозяйке другого судна самой решать вопросы с выбором пассажиров. Суда
  сошлись борт о борт, и десять моряков спрыгнули на низкую палубу, заменяя
  выбирающихся наверх братьев по плоти.
    - Лохарь, встань к рулю. Поднять якорь! Весла на воду! - тут же начала
  распоряжаться морячка, не тратя времени на осмотр судна и прочие
  приготовления.
    Найл оглянулся на остающихся, помахал рукой перегнувшемуся через борт
  северянину. В мыслях шерифа проглядывалась готовность к некоей авантюре, и
  Посланник даже догадывался к какой, но запрещать ничего не стал. Пусть
  займет людей делом, а то закиснут от скуки.
    - Нос налево сильно! Нос прямо! - под дружными ударами весел корабль
  медленно входил в устье реки. На лицо правителя упали тени от стоящих по
  берегам деревьев, дохнуло прохладным сумраком лесной чащи. Настоящей чащи,
  пахнущей терпким перегноем и свежей смолой, дышащей ароматами ягод и
  кисловатым привкусом скорпионьего яда - а не морской солью и тухнущими на
  корнях водорослями.
    Найлу, опытному охотнику, почти сразу бросились в глаза фасеточные
  полусферы, то тут, то там таящиеся среди ветвей, поблескивающие бусинки,
  шевелящиеся, как травинки на ветру, усики. Похоже, лес кишмя кишел дичью,
  и голодать в пути никому не придется. А путешествие грозило затянуться -
  встречное течение не позволяло разогнаться даже до скорости обычного
  пешехода. К тому же, русло изрядно петляло, тихо скрадывая почти половину
  пройденного расстояния.
    Малые корабли, в отличие от больших, не имели кормовой надстройки. В
  кормовых и носовых подъемах на них были оборудованы небольшие хранилища
  для грузов и припасов, а в средней части, где между палубой и днищем
  расстояние не составляло и метра, не имелось даже этого. Сюда, стекала
  вода, не смотря на все старания по просмаливанию и конопачиванию корпуса,
  просачивающаяся в трюмы. Отсюда ее и вычерпывали каждые пять-шесть часов
  через специальный лючок.
    Вместо каюты на таких судах посередине стояли легкие матерчатые
  навесы-шатры. Правда, после того, как стараниями Назии неудобные
  треугольные паруса везде были заменены на прямоугольные, навесы стали
  мешать, и во время хода под ветром их приходилось складывать.
    - Рулевой, - нос налево не торопясь! Рулевой - нос налево сильно! Нос
  прямо! Нос налево не торопясь...
    После нескольких часов движения суда внезапно вышли на широкий плес, и
  Назия приказала бросить якорь:
    - Скоро стемнеет, а что впереди, неизвестно. Лучше переждем темноту здесь.
    Справа над кораблями возвышался обрыв почти стометровой высоты. Найл без
  труда представил себе, как за сотни и тысячи лет вода, вымывая на повороте
  плотный суглинок, "съела" почти до середины возвышающийся здесь холм,
  одновременно отступая от пологого берега и оставляя после себя болото,
  глубиной равное стремнине реки. Высаживаться на ночлег здесь было негде:
  команде вряд ли доставило бы удовольствие как необходимость как штурмовать
  отвесный склон, так и спать на чавкающей от избытка влаги земле.
    - Ничего, - решил правитель. - Сделаем полноценный привал в следующий раз.
    Сон на воде, в удалении от берегов, был спокоен и безопасен. Поутру Назия
  дала гребцам время позавтракать и немного размяться, после чего вновь
  отдала жестокую команду:
    - Весла на воду! Поднять якорь!
    В длину широкого плеса хватило всего на триста метров, после чего опять
  началось узкое извилистое русло. Деревья, поддерживаемые снизу густым
  кустарником, нависали над самой водой, берега обрывались вертикально вниз,
  и Найл понял, что высадиться на берег в ближайшее время вряд ли удастся -
  продраться сквозь прибрежные заросли казалось не по силам не только паукам
  с их широко расставленными лапами, но и людям.
    Назия охрипла, непрерывно выкрикивая команды и теперь сипела, словно ветер
  в глубоком ущелье. Моряки не столько понимали, сколько угадывали ее
  команды, продолжая удерживать мореходное судно в стремнине узкой речной
  реки. Очередной поворот, и в конце прямого участка видна очередная
  излучина, упирающаяся в высокий обрыв.
    - Смотри, - кивнул Найл на низкий песчаный берег, на котором среди низкого
  ивняка явно просматривались нахоженные звериные тропы. - Водопой. Тут,
  наверное, в радиусе полусотни километров ни одного подхода к реке нет: то
  косогор, то болото. Вот на единственном пологом спуске всё и истоптали.
    Суда, огибая мелководье перед отлогим берегом, жались к обрыву. Гребцы
  орудовали тяжелыми веслами, и крупные капли пота, выступающие над
  вздувающимися от напряжения мышцами, не успевали высыхать, стекая вниз и
  оставляя за собой белесые разводы.
    - Рулевой, - нос налево сильно! - прошептала Назия. - Нос прямо! Нос
  налево не торопясь.
    Послышалось равномерное гудение. Люди подняли лица кверху, и увидели, как
  с верхнего края обрыва на них скатывается серая волна. И почти сразу
  обнаженные тела обожгла нестерпимая боль. На некоторое время Найл начисто
  забыл про все вокруг себя, крутясь и стараясь прибить садящихся на тело
  серых короткокрылых мух длиной чуть меньше локтя, но те хорошо знали свое
  дело: на секунду касаясь тела, они вырывали своими крохотным челюстями
  кусочек кожи, и тут же шарахались в сторону, уступая свое место другим.
    - На, на! - Найл убивал мух одну за другой, но каждую погибшую тут же
  сменяла сотня живых, стремящихся урвать свою долю добычи.
    - Лохарь, нос направо!!! - отчаянно пыталась привлечь внимание рулевого
  Назия, но он, как и все остальные, начисто забыл про свои обязанности,
  отбиваясь от нападения крылатых пожирателей живой плоти. - Нос направо!
    Неуправляемое судно с медлительной неотвратимостью разворачивалось поперек
  течения и скатывалось на нагоняющий его корабль.
    - Руль держи!!! - удар хлыста пришелся рулевому в лицо и заставил его хоть
  ненадолго вспомнить про свои обязанности. Он навалился на весло, пытаясь
  изменить положение судна, но оно уже вышло из подчинения.
    Корабли столкнулись с тяжелым треском, сошлись бортами, и течение
  приткнуло их к берегу в нескольких сотнях метров ниже обрыва. Мухи
  рассеялись в стороны, оставив окровавленных, израненных людей осматривать
  свои раны.
    - Река-то и впрямь голодная, - высказался кто-то из гребцов. - Тикать
  отсюда нужно...
    - Команды разговаривать не было! - тут же оборвал его речь щелчок хлыста.
    - Почему весло бросил?! Почему грести перестал?!
    Окровавленное лицо шипящей от ярости Назии вызвало ужас даже у Посланника.
    - Ты что, состарился в конец, и работать не можешь? Тогда место твое за
  бортом, а не на скамье!
    Гребец весь скрючился, стараясь стать как можно незаметнее, но гнев
  хозяйки корабля не иссякал:
    - Вон отсюда! Вон, я сказала!
    - Простите меня, госпожа, - тихонько попросил мужчина. - Я только
  испугался...
    - Ты не должен пугаться! - продолжала бушевать Назия. - Ты должен грести!
  Грести, не смотря ни на что! Корабль может жить только до тех пор, пока вы
  исполняете свои обязанности, идиоты! А без корабля вы и вовсе ничто! Корм
  для крабов, подстилка для рыб. А ну, всем надеть туники! Весла на воду!
    Гребцы, с самого утра из-за жары скинувшие одежду, начали подбирать с пола
  свою однообразную форму, а женщина повернулась к рулевому:
    - Ты чем занимался, Лохарь? Ты почему бросил руль? Ты знаешь, как обязан
  капитан поступать с моряком, бросившим свое место?
    Лохарь знал, а потому молча упал на колени и испуганно затряс головой:
    - Не нужно, госпожа.
    - Ты выпрыгнешь за борт сам, или тебя выкинуть мне?
    - Я встану к рулю, Назия, - неожиданно предложил Найл. - Думаю, сейчас у
  тебя каждая пара рук на счету.
    Моряк начал осторожно пятиться, стараясь скрыться с глаз своей
  повелительницы. Однако женщина видела все, и несколько раз обожгла его
  рабски согнутую спину хлыстом:
    - Пошел вниз! На весла!
    Лохарь не заставил уговаривать себя дважды и мигом нашел себе место на
  одной из лавок.
    - Была дана команда "весла на воду!", - громко напомнила Назия, у которой
  от злости прошла вся хрипота. - Кто еще не понимает приказов?!
    Гребцы налегли на весла, отводя судно от берега. Вдоль бортов громко
  зажурчала вода.
    - Тигнай, проверь люк!
    - Течи нет, госпожа!
    - Ну, Лохарь, твое счастье, - негромко пробормотала морячка. - Рулевой,
  нос налево спокойно!
    Найл навалился на рулевое весло, которое неожиданно легко пошло в сторону.
    - Рулевой, тугие твои уши, "спокойно" налево, а не "сильно"!
    Найл торопливо попятился возвращая руль в среднее положение. Нефтис
  кинулась к нему на помощь и схватилась на толстый комель с другой стороны.
    - Рулевой, нос прямо! - морячка оглянулась на правителя и добавила: -
  Простите меня, Посланник.
    - Ерунда, - кивнул Найл.
    - Нос направо не торопясь... Нос прямо...
    Судно двигалось к омуту под обрывом, к самому глубокому месту русла.
  Хозяйка корабля хотела застраховаться от вполне вероятной возможности
  того, что судно опять станет неуправляемым: главное, не сесть на мель в
  столь самоубийственном месте.
    - Рулевой, нос налево спокойно...
    Найл сдвинул весло под углом примерно сорока пяти градусов.
    - Нос прямо... Нос налево не торопясь...
    Они проходили вдоль самого склона. Первая треть омута, половина. Вот уже
  впереди замельтешили волны мелководья. Сверху зародился и покатился вниз
  радостный вой.
    - Грести не забывайте! - заорала Назия. - И-раз, и-раз! Нос прямо.
  Начинается...
    Серое облако накрыло палубу с нестерпимо-противным жужжанием. Тотчас
  раздались крики боль и отчаянная ругань. Найл также ощутил прикосновения к
  ногам, рукам, шее, - дернул головой отгоняя наглую муху, попытавшуюся
  сесть на лицо.
    - Рулевой, морские змеи, нос налево... Ай! Налево не торопясь!
    Что происходит с Назией, правитель не видел, поскольку весь мир перед ним
  заслоняли серое брюхо и грудь с растопыренными лапами, и мельтешение
  прозрачных крылышек. Вдобавок от нестерпимой боли горели ноги и руки.
  Посланник, пританцовывая в нелепой джиге, пытался согнать пожирающих его
  заживо хищниц, а левой рукой постоянно отмахивался и со всей силы лупил по
  правой руке, обнимающей комель рулевого весла. Услышав команду, он сделал
  шаг вбок, резко пригнулся и выпрямился, но мухи не поддавались на подобную
  хитрость, продолжая жрать, жрать и жрать мягкую беззащитную кожу.
    - Руль прямо-о-о!!!
    Нефтис схватилась за голову, замотала ею, упала на палубу и покатилась,
  отчаянно молотя по доскам руками и ногами, потом с криком боли прижала
  ладони к глазу. Найл, прикусив до крови губу, шагнул назад, в среднее
  положение. Болью обожгло лоб - и урвавшая свой кусок мякоти муха отлетела
  в сторону, уступая место товарке. На миг Посланник Богини увидел палубу,
  стоящего на правом борту моряка - потом пространство опять заполонили лапы
  и брюхо. Найл услышал только крик - и плеск. Потом еще один и еще.
    - Руль налево сильно!
    На миг отбросив мысли о бесконечной боли, Найл навалился на руль,
  прикрывая левой рукой глаза.
    - Руль налево не торопясь! А-а-а!!! - похоже, морячке тоже доставалось. -
  Руль прямо! Гребите, если жить хочется, гребите! Руль направо не торопясь!
  Руль прямо! Руль... Твари поднебесные... Руль направо нормально!
    Внезапно боль отступила. Тело онемело, потеряло чувствительность.
  Посланнику показалось, что он умер, и на душе стало легко и спокойно:
  теперь никто не сможет причинить ему боль, обидеть, заставить отправляться
  за тридевять земель за какими-то спорами, пугать бедами, грозящими лично
  ему или его стране. Все осталось позади.
    - Руль прямо! Руль налево не торопясь! Руль прямо...
    Стая мух схлынула так же дружно, как и напала - в воздухе стало
  невероятно, звеняще, безукоризненно тихо и спокойно. Река просматривалась
  вперед до самого поворота, над палубой не вилось ни одного летающего
  существа, никто никого не кусал.
    - Прямо, прямо, прямо... - морячка, которая казалась Найлу образцом
  выносливости и хладнокровия неожиданно без сил опустилась на палубу. Лицо,
  руки, ноги ее истекали кровью, но губы упрямо шептали: - Еще немного,
  ребята. Нужно уйти отсюда хотя бы на сотню метров.
    Весла продолжали подниматься и погружаться в воду, выигрывая у течения шаг
  за шагом, и когда судно добралось до следующего изгиба русла, Назия
  разрешила:
    - Убрать весла! Оба якоря - за борт.
    Правитель с облегчением отпустил весло и поднес к глазам свои руки.
  Вопреки ожиданиям, они представляли собой не сплошное кровавое месиво, а
  огромное множество ранок размером с золотые монеты северных княжеств,
  между которыми сохранилась живая кожа. Все раны кровоточили, а это
  означало, что опасность отнюдь не осталась позади, как думали
  развалившиеся на лавках моряки. Им всем угрожала смерть от потери крови -
  не мгновенная, но куда более реальная, чем от жвал одинокой многоножки или
  яда скорпиона. Найл вспомнил, что очень многие виды оружия, примеряемые в
  древности, вообще не предназначались для поражения жизненно важных
  внутренних органов. Один хороший полосующий удар шашкой или крисом по
  поверхности тела, и раненый гарантированно умирает от обильного
  кровотечения.
    Хорошо хоть, мухи были достаточно большими, а не миниатюрными, как
  фруктовые или пустынные, и не смогли забраться под одежду - иначе
  досталось бы куда большей поверхности тела.
    Кровь стекала с рук и ног, струилась по одежде, капала на палубу. Найл уже
  начинал чувствовать слабость, а потому сделал единственно возможное в
  данной ситуации: снял перевязь меча, наложил себе жгуты на ноги чуть ниже
  паха, потом снял ремень и наложил жгут на левую руку - правой, которую он
  пытался защищать, досталось намного меньше.
    Нефтис продолжала стонать, лежа на палубе и закрывая ладонями глаз. Найл
  опустился рядом, перетянул жгутами ее конечности. Женщина на его действия
  не отреагировала никак. Посланник перешел к морячке.
    - Что вы делаете, правитель? - не поняла Назия.
    - Останавливаю кровотечение. Пока раны закроются, ты вся истечешь. Если
  перетянуть руку или ногу жгутом, то кровообращение в ней останавливается,
  и можно выиграть час для заживления ран. Больше часа жгут держать нельзя -
  конечность может умереть и отвалиться. Но, надеюсь, раны к тому времени
  запекутся.
    - Нужно сказать мужчинам, чтобы сделали друг другу тоже самое.
    - Нужно, - согласился Найл.
    Назия кое-как поднялась на ослабевших ногах, принялась повторять для
  моряков объяснения Посланника Богини. Люди на палубе зашевелились,
  оказывая друг другу первую помощь.
    Позади послышались громкие крики. Найл оглянулся, и увидел под обрывом
  второй корабль, накрытый серым облаком. Из всех весел на нем шевелились
  только два, причем с одной стороны. Судно неудержимо разворачивалось
  поперек русла, подставляя течению выпуклый борт и быстро теряло скорость.
  За пару минут река выиграла схватку с людьми, и опять унесла их вниз, за
  поворот.
    - Вот бестолковщина, - покачала головой командующая флотилией. - Раны и
  при прорыве, и при отступлении они получают одинаковые, вот только после
  сдачи все придется повторять еще раз.
    - Ладно, подождем, - примиряюще кивнул Посланник. - Может, еще прорвутся.
    Однако попыток пройти под обрывом второе судно больше пока не
  предпринимало.
    Примерно через час Посланник Богини приказал снять жгуты. Поверхностные
  раны почти ни у кого не открылись, и настала пора подсчитывать потери. Не
  выдержав боли во время прорыва через излучину, за борт выпрыгнуло три
  гребца. Возможно, их подобрали на судне Юлук, и считать моряков погибшими
  было рано. Еще двое тихо угасли от слабости - от потери крови. Причем
  большое количество крови потеряли все, и не имели сил, чтобы полноценно
  работать на веслах.
    - Еще два-три таких обрыва, - тихо признала Назия, - и они могут
  взбунтоваться.
    Что поделать, моряки - не воины, и это тоже следовало учитывать.
    Выиграл за время смертельно опасной прогулки под обрывом только
  корабельный смертоносец. Действуя волей, лапами и хелицерами, он смог
  наловить и парализовать не меньше двух десятков мух, почти не пострадав -
  на хитиновом панцире осталось только множество проплешин от укусов. Глядя
  на восьмилапого, Найл уже в который раз подумал, что Земля не могла не
  встречаться уже много раз с представителями живого мира других планет.
  Ведь просто невозможно, чтобы одна и та же среда породила столь разные
  животные миры. У людей и других животных скелет внутри - у пауков и
  насекомых снаружи; у людей кровь красная - у пауков голубая; у людей две
  вертикальные челюсти - у пауков сложный ротовой аппарат; у людей внутренне
  пищеварение - у пауков наружное; у людей четыре конечности - у пауков
  восемь; у людей два глаза - у пауков восемь... Различия можно перечислять
  до бесконечности. Неужели условия одного мира могли породить столь разных
  существ, как животные и пауки, пауки и насекомые, насекомые и животные? Да
  еще и Великие Богини...
    Посланник вдруг подумал, что и Богини могли появляться на Земле не в
  первый раз. Причем простые и ясные доказательства этому известны каждому
  образованному человеку. Ведь насекомые далеко не всегда были так велики,
  как сейчас - но не всегда и малы, как во времена сбежавших на звезды
  предков.
    Двести-двести пятьдесят миллионов лет назад, с началом мезозойской эры,
  все живое вдруг резко начало увеличиваться в размерах, расти, как на
  дрожжах. Появились не то, что полутораметровые стрекозы или такие же по
  размерам жуки, в небе запорхали птерадоны - ящеры с кожистыми машущими
  крыльями по весу и размерам не уступающие среднему бомбардировщику времен
  технической революции, бронтозавры, способные поднять голову на высоту
  девятиэтажного дома, ихтиозавры, неотличимые от чудовища, с которым
  встретились путешественники при переходе через море. Существование этих
  монстров никак не укладывается не только в пределы здравого смысла - но и
  в пределы законов физики, сопромата и аэродинамики. А что, если их рост
  кто-то стимулировал? Что, если первая россыпь спор Великих Богинь достигла
  Земли двести миллионов лет назад? Тогда становится понятным, почему
  птерадоны могли летать, динозавры ходить, а насекомые вырастали почти до
  тех же размеров, что и сейчас. Они использовали не только силу своих мышц,
  они пропитывались жизненной энергией Богинь.
    Наверное, в тот раз пришельцам с далекой звезды не удалось добиться самого
  главного: создать достаточно сильное информационно-энергетическое поле
  вокруг планеты. В условиях ментального вакуума они не смогли оставить
  потомства и умерли одна за другой - а следом за ними всего лишь за
  какие-то сто тысяч лет вымерли и казавшиеся непобедимыми гиганты. Огромные
  птицы разучились летать и начали бегать, огромные травоядные распластались
  на земле под весом собственного тела, а насекомые измельчали до размеров
  человеческой ладони, а то и еще меньше. Теперь Богини вернулись назад, и
  снова пытаются стать полноправными жителями планеты.
    Смертоносец ощутил внимание Посланника и предложил ему забрать часть
  добычи себе. Восьмилапый наловил дичи намного больше, чем требовалось ему
  для насыщения. Найл ответил импульсом благодарности и пообещал прислать за
  подарком слугу - именно так воспринял паук образ человека.
    Правитель вернулся на корму и опустился рядом со стражницей. Осторожно
  оторвал ее ладони от глаза. Под руками зияла страшная кровоточащая рана.
    - Ну же, Нефтис, не пугайся, - успокаивающе произнес Найл. - Ты же знаешь,
  все будет в порядке.
    Поначалу правитель не хотел оказывать помощь никому - на всех у него
  попросту не хватило бы сил, а оказать помощь одному, обойдя ею всех
  остальных было бы несправедливо.
    - Не нужно, мой господин, - нашла в себе мужество прошептать женщина. - Вы
  слишком слабы.
    - Ничего, не в первый раз, - улыбнулся ей Найл и накрыл рану своими
  руками. - Я упаду, но ты потом меня откормишь, и все станет хорошо.
    Он направил свое внимание вовнутрь, на сверкающий чуть ниже груди
  серебряный клубок, и стал разматывать тонкую светящуюся нить, испуская ее
  через ладонь в растерзанный мушиными жвалами глаз. На этот раз клубок
  оказался слишком маленьким, а необходимость стражницы в энергии слишком
  большой, и правитель сам не заметил, как потерял сознание.
    Когда он пришел в себя, то лежал на палубе, на мягкой выворотке - снятой
  чулком шкуре черной листорезки, вывернутой толстым мехом вовнутрь. Светило
  яркое теплое солнце, но от воды, из-за борта тянуло приятной прохладой. А
  еще явственно пахло свежим жарким.
    - Нефтис? - приподнял голову правитель.
    - Да, мой господин? - она появилась рядом, и Найл увидел, что ее глаз
  совершенно цел. Значит, он не зря старался.
    - Сейчас сегодня, или уже завтра? - не очень четко сформулировал он
  вопрос, но телохранительница поняла:
    - Завтра, мой господин. Корабельный паук отдал для вас пойманных мух. Вы
  будете кушать?
    - Разумеется! После вчерашнего съесть пару серых мух будет особенно
  приятно. А как там Юлук?
    - Они пытались прорваться ночью, - услышал Найл голос Назии. - Надеялись,
  что мухи будут спать. Но они не спали...
    - А в остальном?
    - Больше никто не умер. Гребцы едят да спят, набираются сил. Завтра
  двинемся дальше.
    - Не дожидаясь второго судна?
    - Ну не могу же я тянуть их за волосы! - раздраженно отрезала морячка. -
  Если они не способны прорваться, значит пусть торчат здесь всю оставшуюся
  жизнь. Я не могу вечно стоять на одном месте.
    - Хорошо, - кивнул Найл. - Пусть будет так.
    Нефтис принесла ему с берега сразу трех запеченных в глине мух, и
  правитель немедленно вспомнил о том, как жутко ему хочется есть.
    После еды правитель опять заснул, а когда ближе к вечеру проснулся, то
  чувствовал себя более-менее хорошо. Телохранительница тут же принесла ему
  еще две мухи, уже остывшие, но все рано очень аппетитные. Найл быстро
  расправился с одной, оборвал лапы другой, разломил пополам пропитавшуюся
  мясным соком грудку, встал, неторопливо выедая белое рыхлое мясо и
  оглядываясь по сторонам.
    Солнце клонилось к закату, и лес вокруг постепенно затихал, готовясь ко
  сну. Еще мелькали вдалеке стрекозы, поблескивая крыльями в закатных лучах,
  еще порхало несколько бабочек, хвастаясь цветастыми крылышками, с длинными
  тонкими пальчиками, выступающими понизу. Даже ветер решил отдохнуть, и в
  зеркальной, нетронутой рябью воде за кормой отражался высокий светло-серый
  обрыв.
    - Идемте со мной, Посланник, - позвала Найла морячка. - Вы вели себя вчера
  самым достойным образом и достойны награды.
    Нефтис тронулась было следом, но Назия вскинула руку, останавливая ее:
    - А ты вчера бросила руль! Будь ты моряком, тебя полагалось бы выбросить
  за борт! Оставайся здесь.
    Посреди палубы стоял положенный среднему судну шатер. Морячка, откинув
  полог, пропустила правителя вперед, и закрыла проход.
    Итак, Посланник Богини, волею судьбы оказавшийся у руля, вел себя в
  тяжелой обстановке самым достойным образом. Хозяйка корабля, если она
  желает, чтобы команда действовала дружно и слаженно, обязана не только
  карать нерадивых мужчин, но и щедро вознаграждать достойных. То, что одним
  из достойных оказался ее же правитель ничего не меняло.
    Назия вскинула руки к плечам. Послышался двойной щелчок, туника опала на
  пол. Чистое обнаженное тело резко контрастировало с покрытыми множеством
  темных пятен руками и ногами.
    - Ложитесь, мой господин, - пожалуй, впервые за все время их знакомства
  Назия назвала его так, как это полагалось людям города пауков.
    Он шагнул к расстеленной на полу выворотке, остановился, снял тунику и
  опустил глаза свой безвольно свисающий пенис. За последние дни он потерял
  так много сил, что их не хватало даже для столь важного для любого
  человека органа. Но морячка, не смутившись, опустилась перед правителем на
  колени и стала ласково поглаживать маленький и сморщенный член, что-то
  тихо ему шепча. Удостоившись такого пристального внимания, малыш
  встрепенулся и начал быстро расти, стремясь продемонстрировать всю свою
  мощь "нефритового стержня", как называли этот источник сладострастия
  древние китайцы.
    Ощутив крепость пениса, женщина переместилась наверх, и прошептала еще
  раз:
    - Ложитесь, мой господин.
    Найл подчинился, а хозяйка корабля, оседлав своего господина, ввела
"нефритовый стержень" в себя и только после этого наклонилась вперед,
  укрыв Найла раскаленным телом.
    - Я счастлива принадлежать вам, мой господин, - прошептала она. - Я
  счастлива, что вы не только мудры, но и сильны духом. Я счастлива вашему
  мужеству и готова принадлежать вам всегда, душой и телом.
    Она слегка сдвигалась вперед-назад, обдавая лицо Найла горячим дыханием,
  потом выпрямилась, взметнув распущенные волосы. Морячка, закинув голову и
  закрыв глаза играла бедрами - то мелко дрожа, то вскидывая их вверх, то
  качаясь из стороны в сторону, словно исполняя некий неизвестный всем
  прочим танец. Она совершенно забыла о том, что обязана вознаградить
  мужчину и думала только о себе. Впрочем, Найл не возражал. Он находился в
  сладостной истоме, наблюдая за вдохновенной страстностью женщины, за
  переполняющим ее, перехлестывающим через край наслаждением, сам купаясь в
  накатывающих волнах чужого блаженства.
    Морячка чувствовала тело правителя лучше его самого, и когда Найлу
  казалось, что вот-вот произойдет завершающий взрыв, Назия внезапно
  прекращала свою игру, наклонялась вперед, целовала лицо, грудь, плечи,
  гладила волосы - а потом снова начинала сладострастный танец, выводя на
  вершину блаженства, но никак не давая взорваться вулкану страсти -
  обманывая ее, отвлекая внимания, переигрывая - и снова заманивая к пику
  желаний.
    Но мужское естество невозможно обманывать бесконечно, и в конце концов оно
  рванулось вперед, сметая преграды, заполняя собою все миры и сознания,
  карая коварную женскую плоть резкими ударами и взрывами, готовыми,
  казалось, пробить ее насквозь.
    Назия расслабленно осела набок, но не позволила члену правителя покинуть
  лоно. Она повернула правителя лицом к себе, обхватила к себе, крепко
  прижала и замерла, утягивая его вместе с собой в крепкий и глубокий
  сладострастный сон.
     
Утром хозяйка корабля прошлась по палубе, вглядываясь в лица гребцов и
  мысленно распределяя их по скамьям, потом скомандовала:
    - Лохарь, к рулю. И благодари Посланника Богини за избавление от
  наказания. Поднять якорь! Весла на воду!
    Назия вернулась на корму, встала рядом с усталым, но довольным правителем
  и Нефтис, пребывающей в крайне дурном настроении.
    - Оба борта вперед спокойно. И-раз, и-раз. Нос направо не торопясь.
    Судно начало постепенно набирать ход, скользя по идеальной глади среди
  разлапистых кленов и тонколистных ив. Ширина реки здесь составляла
  немногим более длины корабля, и Найл вдруг понял, что даже при большом
  желании они уже не смогут развернуться, чтобы вернуться назад.
    - Нос прямо! Нос налево спокойно. Нос прямо.
    За очередным изгибом русла показался высокий серый склон, нависающий над
  темным омутом. Назия облизнула пересохшие губы, Рулевой судорожно
  сглотнул. Спокойствие сохранила только Нефтис, которой в ее нынешнем
  настроении возможная боль казалась совершенно безразличной.
    - Нос налево не торопясь!
    Судно держалось самой стремнины, разрезая носом поверхность воды. Над
  правым бортом начал вырастать обрыв. Теперь и гребцы, сидящие спиной по
  ходу движения, увидели опасность и ускорили темп работы весел. Все с
  опаской вглядывались верх, со страхом ожидая падения жужжащего воздуха -
  но ничего не происходило.
    - Нос прямо! Нос направо не торопясь!
    Обрыв остался позади, вызвав всеобщий вздох облегчения. Опять поворот за
  поворотом впереди открывались только заросшие кустарником берега и высокие
  крепкие деревья. Однако стоило людям немного расслабиться - и опять за
  излучиной открылся серый склон обрыва.
    - Не бойтесь, здесь безопасно, - громко сказал Найл. - Берег напротив
  косогора заболочен. Мухи жили напротив единственного берега, имеющего
  нормальный спуск к воде. Они наверняка охотятся на тех, кто ходит на
  водопой. Здесь им жрать некого, так что и мух быть не может.
    Слова Посланника Богини вселили в сердца людей надежду, а когда судно
  безопасно прошло под высоким берегом, то и веру в безопасность. Хотя, знай
  правитель с той же уверенностью, что мухи на обрыве живут - подобное
  предупреждение вряд ли хоть кого-нибудь смогло бы спасти от укусов.
    Миновав обрыв, Назия разрешила короткую остановку для еды. Путешественники
  поели соленой рыбы, запасы которой казались неисчерпаемыми, и двинулись
  дальше. На реке рыбная диета переносилась легче, чем на море - пресной
  воды за бортом имелось сколько душе угодно. Однако, если правитель не
  хотел, чтобы люди начали болеть, следовало подумать о разнообразии в пище
  - хотя бы о свежей зелени.
    Вскоре после обеда они миновали еще один обрыв - тоже без мух, а затем, на
  прямом участке русла, Найл увидел два высоких холма, доходящие до самой
  воды с противоположных сторон реки, и резко обрывающиеся вниз.
    - Назия, останови корабль! - порывисто положил он руку морячке на плечо. -
  Вон там, у берега.
    - Убрать весла! Нос налево не торопясь! - подчинилась морячка. -
  Приготовить якорь.
    Не имея возможности выскочить носом на берег, Назия остановила корабль
  вдоль него. Между бортом и густыми зарослями низкого орешника оставалось
  больше метра открытой воды. Прыгать в гущу ветвей в незнакомом месте Найл
  не рискнул. Он выбрал вытянувшуюся над палубой ветку, повис на ней. Ветка
  пригнулась, но выдержала.
    - Нефтис, - окликнул Найл свою хмурую телохранительницу, - прикрой.
    Стражница встала к борту, нацелив копье в кустарник и готовая колоть все,
  что движется, а Найл на руках перебрался на берег, спустился на землю,
  ломая попадающую под ноги мелкую поросль.
    - Нефтис, перебирайся сюда, иди за мной.
    Пробиться сквозь переплетение ветвей человеку было не по силам, поэтому
  Найл опустился на живот и пополз между корней. Насколько он помнил -
  корабль успел подняться за холмы всего на несколько метров. И правда: не
  успели они проползти и пяти минут, как кустарник оборвался, и люди
  оказались на ровном газоне, разрезающим буйную растительность лентой
  шестиметровой ширины. Одним краем лента упиралась в холм - и продолжалась
  на том берегу реки, другим - скрывалась за чередой толстых вековых
  тополей.
    - Так я и думал... - Найл присел на корточки, ковырнул травяной ковер и
  обнажил серую каменную поверхность. - Это дорога.
    - Куда?
    - Не знаю, Нефтис, - признал правитель. - За последнюю тысячу лет уровень
  океана поднимался и опускался, очертания берегов менялись, пустыни
  зарастали лесами, а цветущие сады опустынивались. Названия городов частью
  утеряны, частью потеряли смысл. А не могу сказать даже приблизительно, где
  мы находимся относительно старых карт и географических понятий, на каком
  континенте и в каком полушарии. И уж тем более, куда и откуда ведет старая
  забытая дорога. Одно точно - мы живем на планете Земля.
    Найл поднялся на край холма, присел, погладил рукой мягкую податливую
  траву.
    - А здесь стоял мост. Толстые стальные балки, на них бетонные плиты. Балки
  превратились в ржавчину лет за двести, под тяжестью плит рухнули вниз и
  вода окончательно растворила остатки творения человеческих рук. -
  Посланник вздохнул, выпрямился, помахал рукой хозяйке корабля:
    - Назия, высади несколько человек, пусть поищут съедобную траву. А мы с
  Нефтис сходим на охоту.
    Найл развернулся и повел стражницу посередине шоссе.
    - Куда вы, мой господин? - несколько удивилась телохранительница. - Лес
  кругом, дичь.
    - Предлагаешь охотиться поодиночке? - приподнял брови правитель, и женщина
  сразу сдалась, отправившись следом.
    Метров через сто они наткнулись на то, что и искал правитель: на натянутую
  поперек широкой просеки сеть. Ну никак не могло быть такого, чтобы не
  нашлось паука, решившего воспользоваться столь удобным местом для охоты!
  На всякий случай, чтобы не напороться на местного смертоносца, Посланник
  Богини выстрелил ярким мысленным импульсом:
    - Я приветствую всех, живущих в этих местах!
    Ответа не последовало. Найл отступил к кустарнику, вырубил мечом деревце в
  руку толщиной, вернулся назад, кинул его в нижние нити паутины и принялся
  старательно трясти и крутить, проделывая над землей широкий проход.
    По ту сторону из кроны ясеня выскочил тощий длинноногий паук и кинулся
  защищать ловушку.
    - Желтый прядильщик, - поморщился правитель. - Тощие они, есть нечего.
    Тельце паука с длинным поджарым брюшком в длину не уступало человеческому,
  а по толщине казалось втрое меньшим. Он подбежал к дергающимся в паутине
  веткам, похлопал по ним лапами, на секунду задумался.
    - Нефтис, готовься, - предупредил Найл.
    Прядильщик вдруг решительно перемахнул паутину через верх, и скакнул на
  Посланника. Найл отпрянул, выхватывая меч, но точный удар стражницы уже
  пробил желтое тело в середине груди. Паук заскреб траву лапами и затих.
    - Они вообще-то стаями живут, - Найл оттащил деревце в сторону и заглянул
  в получившуюся дыру. - Остальных поищем?
    Они перебрались на другую сторону, и тут же увидели следующую паутину
  метрах в трехстах дальше по дороге.
    - Садись, - предложил Найл. - Отдохнем немного, а потом дальше двинемся.
    Они сели опустились рядом на мягкую траву. Посланник Богини сорвал высокий
  колосок с пушистой метелочкой на кончике, покрутил его в руках.
    - Помнишь, как мы пробивались в Дельту через ковыли?
    - Помню, мой господин.
    - А пустыню? А горы? А переход по побережью? А штурм города, подводный
  рейд, захват Приозерья? А помнишь жизнь во дворце? Мы всегда были вместе.
  Всегда. Так неужели ты думаешь, что я могу променять тебя хоть на кого-то
  еще, на кого-то другого? Почему же ты ведешь себя, как скорпион, вместо
  ящерицы схвативший пересохший сук? На что обижаешься, почему хмуришься и
  не желаешь разговаривать?
    - Да, мой господин, - сглотнула телохранительница. - Вы меня променяли.
  Сперва на хозяйку солеварни, потом на худую пленницу из Приозерья. Вы
  прогнали меня командовать городом в двух днях пути, а сейчас меняете на
  женщин из лесного племени или на хозяйку корабля.
    - Раньше ты не была такой обидчивой, Нефтис, - покачал головой Найл. - Ты
  ведь знаешь, начальница моей стражи, что правитель не может принадлежать
  себе ни в чем! Я не могу отказаться от установления мира и дружбы с
  соседней страной только потому, что дочь тамошнего князя чрезмерно худа. Я
  не могу не вознаградить надсмотрщицу, почти полгода хранившую мне
  преданность на занятой врагом земле, я не могу отвернуться от хозяйки
  корабля, ведущей свое судно по мелкому узкому ручейку. Неужели ты не
  понимаешь этого?
    Найл был совершенно искренен, поскольку в эти минуты сам верил всему, что
  говорил.
    - Понимаю, - кивнула Нефтис. - Но это не значит, что я должна радоваться
  вашему следованию долгу, мой господин.
    - Но есть женщины, с которыми мне хотелось бы быть рядом не потому, что
  это мой долг, а просто потому, что мне приятно находиться рядом с ними,
  ощущать их волосы в своих руках, касаться их рук, их губ, их тела...
    Позади коротко тренькнула паутина.
    - Носач попался, - оглянулась стражница. - Заколоть его?
    - Успеется... - он провел руками по ее волосам, потом повернул к себе ее
  лицо и крепко поцеловал в губы. - Пусть покрепче запутается.
    - Уйдет! - не выдержала Нефтис, вскочила и с силой послала копье в
  черного, с высоко задранным на морде клыком жука весом не менее двухсот
  килограмм. Острие вошло точно в щель между надкрыльями, насквозь пробило
  мягкое тельце и пригвоздило носача к земле.
    - Простите, мой господин, - извинилась за свое непослушание
  телохранительница и сняла тунику.
    Найл понял, что его объяснения приняты и снял через голову перевязь меча.
  Подошедшая начальница стражи расстегнула его пояс, чуть ли не грубо
  содрала тунику и увлекла на землю. Она уселась сверху на ноги, скользнула
  губами от его живота до подбородка, щекотя распущенными волосами, потом
  еще и еще. Член быстро напрягся до страшной силы, но Нефтис не позволяла
  правителю сделать того, чего ему так хотелось, она продолжала свои ласки -
  иногда начиная ласкать его "нефритовый стержень" руками, иногда наклоняясь
  вперед и целуя лицо Найла - и якобы случайно задевая член грудью, а время
  от времени осторожно касаясь его губами. Посланник давно стонал от
  возбуждения, но терпел, позволяя женщине совершить свою сладкую месть за
  пережитые обиды.
    Когда боль в области паха стала казаться нестерпимой, Нефтис резко
  продвинулась вперед, с силой прижимая руки правителя к траве, медленно
  опустилась, и Найл, невольно всхлипнув от облегчения, ощутил, как его
  рвущийся из кожи вон член вошел в ее лоно. Стражница не отдавалась, она
  брала, резкими движениями бедер доводя Найла до предела возможностей, и
  через считанные минуты он сдался. Словно сладостный взрыв произошел в
  паху, и эта волна удовольствия захлестнула не только правителя. Волна
  вошла в Нефтис, и Найл ощутил, как женщина почувствовала в низу живота
  горячий импульс, расслабляющий и согревающий одновременно. Она наклонилась
  вперед, жарко поцеловала его губы, замерла на несколько долгих минут,
  потом поднялась, отошла к своей тунике и стала одеваться.
    Она чувствовала себя полностью удовлетворенной - если не физически, то
  хотя бы морально.
    Найлу, чтобы придти в себя, потребовалось на несколько минут больше.
  Однако вскоре он тоже встал, оделся, подобрал перевязь и, стараясь
  говорить спокойно, поинтересовался:
    - Потащим сперва носача, а потом прядильщика.
    Вместо ответа Нефтис подошла к нему, наклонилась к его губам и крепко, от
  всей души поцеловала.
     
Старая дорога стала единственным местом за много дней пути, где люди
  смогли спокойно походить по берегу, развести костры, полежать на траве,
  поэтому Найл разрешил здесь стоянку до утра, а потом корабль снова
  двинулся в путь. Два дня прошли без приключений, вот только берега
  постепенно становились все выше, вскоре сравнявшись с уровнем бортов, а
  растительность - менее густой.
    - Мы отклоняемся на запад, Посланник, - сообщила Назия вечером второго
  дня.
    - Почему ты так думаешь?
    - Я вижу. Хотя река и петляет, как удирающая от тунца морская змея, но
  общее ее направление становится все более и более западным.
    - Юго-западным, - поправил Найл. - Мы не знаем точно, где в этих землях
  находится семя. Мы знаем только то, что оно на юге от города пауков и
  очень далеко. Попытаемся подняться еще дальше выше по течению.
    - Как скажете, правитель, - кивнула морячка. Она испытывала чувство
  неуверенности, сомнения. Что-то внутри ее говорило: "Ты плывешь не туда",
  но она ни имела ни единого разумного довода, способного подтвердить это
  смутное ощущение. - Завтра утром мы двинемся дальше.
    Найл уселся на корме, закрыл глаза и очистил сознание от мыслей. Это было
  нетрудно, поскольку ничего серьезного, привлекающего внимания, саднящего
  разум с путниками не происходило - и вскоре Посланник Богини ощутил себя
  облаком, растекшимся над рекой и окружающими ее зарослями.
    Он смотрел сверху на соломенно-желтое пространство, на копошащийся
  муравейник жизни и ощущал свое единение с этой кутерьмой. Все вокруг
  казалось родным, естественным. Здесь не было чужаков рвущих ткань бытия и
  порождающих монстров - как Великая Богиня Дельты, одарив ближайшую
  окружающую природу мощнейшей энергетикой, превратила ее обитателей в нечто
  непонятное, неведомое для прочей планеты - и не способное жить вдали от
  покровительницы. Значит, не было здесь и семени.
    Найл попытался вытянуть сознание лучом, но здесь, имея поддержку всего
  двух пауков, он не мог мало-мальски заметно усилить свои ментальные
  возможности, полностью реализовать навыки управления разумом и сознанием.
  Впрочем, он не особенно и надеялся на успех. Посланник Богини знал, что
  вокруг семени не могут не происходить изменения. Ее присутствие должно
  быть заметно издалека. Очень издалека.
    Очередной день пути почти полностью исключил из окружающего мира деревья,
  оставив только сплошную стену ивняка в полтора человеческих роста высотой.
  Возможно, где-то неподалеку от русла росли нормальные деревья - но корабль
  шел словно по коридору, за стенами которого ничего невозможно разглядеть.
    - Посланник, обратите внимание, - подошла к правителю Назия и указала на
  тоненькие ручейки вливающиеся в реку каждые сто-двести метров.
    - И что это означает?
    - Река мелеет. Ручьи маленькие, но каждый несет в себе немного воды для
  общего потока. Если они впадают здесь, значит, этой воды нет выше по реке.
  Если так пойдет и дальше, завтра мы начнем цепляться килем за дно.
    - С этим можно бороться?
    - Недолго. Можно высадить всю команду на берег, а судно тянуть на канате.
  Оно станет легче, осадка уменьшится. Но берега... Вы сами видите,
  правитель.
    К вечеру путники уткнулись в перекат. Там не бурлил бешенный поток по
  крупным валунам - но прослойка воды над мелкими камушками не составляла и
  двадцати сантиметров.
    - Поднять весла! Причальной команде за борт!
    Несколько моряков попрыгали с носа прямо на дно, подставляя плечи под
  борта корабля и продвинули его на пару метров вперед, насаживая носом на
  мель.
    - Весла закрепить, все в воду! Хватит на палубе кататься, пора и ее на
  себе поносить.
    Посланник Богини спрыгнул вместе со всеми, оказавшись по пояс в воде, и
  вместе со всеми уперся плечом в покатый бок судна, отрывая его от воды.
    - Пошли-пошли, тут рядом! - голос морячки раздавался сбоку, она тоже сошла
  в реку.
    Доля Найла, вдавливающая его в каменистое дно, составляла, казалось, не
  меньше тонны. Он выкладывался полностью, постанывая от натуги, делая
  коротенькие, медленные шаги. Перекат длиною в полсотни метров вызывал
  ощущение непреодолимой бесконечности.
    - А-а!!! - идущий перед Найлом гребец шарахнулся в сторону, упал, схватив
  себя за ногу, потом на плечо.
    В первый миг подумалось - притворяется, но тут правитель разглядел
  появляющиеся на теле небольшие ямки. Поначалу чистенькие, они постепенно
  начинали кровоточить, и вскоре извивающийся от боли человек корчился уже в
  розовом кровавом облаке. Самое страшное - помочь ему не мог никто. Стоит
  двум-трем людям отпустить корабль - и он тут же потеряет равновесие,
  качнется, начнет падать и перекалечит своей тяжестью всех остальных
  моряков.
    - Ногами, ногами шевелите! Не бросать - с суши не поднимите!
    Несчастный гребец вскочил, попытался бежать - но перепутал направление и
  рухнул в глубокую воду ниже переката. Вода вокруг забурлила, течение тут
  же подхватило, и понесло слабо шевелящееся тело.
    - Еще, еще двигайтесь! Десять шагов осталось! Еще немного! Пять шагов!
    Найл ощутил, как дно под ногами уходит вниз, потерял равновесие и начал
  падать в сторону, с ужасов видя, как массивный бок корабля рушится сверху.
  Лицо захлестнуло волной - правитель нащупал ногами дно, вскочил. Корабль
  покачивался на воде совсем рядом. Глубины по грудь ему хватало для
  плаванья с избытком.
    Моряки стали забираться внутрь. Найл увидел свисающую веревку, ухватился
  на нее и вскоре тоже перевалился через борт. Назия в мокрой тунике уже
  стояла на корме и внимательно смотрела туда, где подвергся странному
  нападению погибший моряк.
    Вода весело журчала по многочисленным камням, переливаясь под солнцем
  всеми цветами радуги и делая вид, что в окружающем мире царит тишь и
  благодать.
    - Весла на воду! Поднимемся еще немного вверх и встанем на ночлег, -
  отдала команду Назия, продолжая смотреть за корму. Она хотела на всякий
  случай отойти подальше от этого странного места.
    После ужина Посланник Богини ушел к самой корме, откинулся на борт, закрыл
  глаза, готовясь очистить сознание от посторонних мыслей и... заснул.
  Осматривать окружающее пространство пришлось утром, после того, как судно
  двинулось дальше - благо работать веслами от правителя не требовалось.
    Никаких признаков приближения к семени Найл не заметил, но когда открыл
  глаза, обнаружил, что кустарник остался где-то позади, и во все стороны
  раскинулась подозрительно знакомая степь. Ветер буйно гулял по колосящимся
  травам, обжигая лица путешественников своим горячим дыханием.
    Река теперь почти не петляла, откровенно повернув на запад - прочь от
  восходящего солнца. Назия больше не решалась напомнить правителю про этот
  неприятный момент, но время от времени оглядывалась, надеясь, что он
  заметит это сам.
    Впереди показались буруны. На этот раз реку перегораживал не просто
  перекат, а самые настоящие пороги: разбросанные тут и там крупные валуны,
  о которые разбивались потоки набегающей воды.
    - Убрать весла! Нос направо не торопясь!
    Судно, постепенно теряя ход, вспороло килем близкое дно между берегом и
  крайним валуном, и остановилось. Гребцы, радуясь мгновениям отдыха,
  развалились на своих скамьях, а морячка подошла к Найлу и негромко
  сообщила:
    - Наверное, мы дошли почти до самой Тихой Долины, Посланник. Прикажете
  организовать волок через порог, чтобы двигаться дальше?
    - Отдохни, Назия. Дай мне подумать...
    Посланник Богини лег на свою выворотку лицом вниз, закрыл глаза и привычно
  ушел в мир ментальных сил и энергий. Он изо всех сил тянулся вперед, в
  стороны, даже назад пытаясь нащупать хоть какие-нибудь признаки
  присутствия Богини, хоть какие-то знакомые волны, свидетельствующие о ее
  присутствии. Ничего...
    - Будем заканчивать, этот путь, Назия, - прошептал правитель, не открывая
  глаз. - Мы возвращаемся.
    - Привал! - повернулась к гребцам женщина. - Разбить лагерь. Ищите дрова,
  попытайтесь найти дичь. Завтра начнем разворачиваться.
    - А почему не сегодня? - удивился Найл.
    - Речка слишком узкая, Посланник. Чтобы развернуться, нос придется
  выносить на берег. Для этого его нужно закрепить, не соскользнул -
  ударится о дно или другой берег, может корму переломать. Мы тогда тут
  навсегда останемся. Пусть люди отдохнут, колья заранее в землю вобьют. А
  завтра со свежими силами за корабль возьмемся.
    - Там что-то происходит, мой господин, - указала в степь Нефтис.
    Правитель вскочил. Неподалеку среди травы катался один из гребцов, а еще
  несколько бежало к нему на помощь. Поведение пострадавшего очень неприятно
  напоминало нечто совсем недавнее.
    - Как это случилось, Нефтис?
    - Он просто шел, мой господин. Потом вдруг закричал и упал.
    Пострадавшего принесли на корабль. Он уже не хныкал, смирившись с болью, а
  просто зажимал пострадавшую ногу.
    - Покажи, что у тебя? - потребовал Найл.
    Мужчина убрал ладони, и стала видна глубокая округлая рана в мякоти икры -
  словно кто-то откусил там себе кусочек. А может, и вправду откусил.
    - Ты видел там кого-нибудь? - потребовала ответа Назия. - Зверя,
  насекомое, растение. Ну, хоть что-нибудь?
    Раненый замотал головой
  - Ну-ка, - распорядилась морячка, - осмотрите место, где все это
  произошло. Только очень внимательно.
    Обследование травы и земли дало самый неожиданный результат: трое новых
  пострадавших, причем у одного откушены два пальца на руке - но даже он не
  заметил, кто нападал на путников среди совершенно чистой травы. Назия,
  решив больше не рисковать, приказала всем вернуться на корабль.
    - А можно развернуть судно без веревки? - поинтересовался Найл. - Если не
  посылать людей вбивать колья, на них никто не нападет. Просто навалимся
  все вместе, перенесем нос по берегу, и покатимся назад, вниз по течению.
    - Придется рискнуть, - хмуро согласилась женщина. - Но тогда не имеет
  смысла ждать рассвета. Давайте все за борт!
    Мужчины попрыгали на мелководье, облепили нос судна, как муравьи
  жука-оленя, дружно поднатужились и переместили его на несколько шагов
  вправо, положив в зеленую прибрежную траву. Несколько минут переждали,
  потом опять взялись и сдвинулись еще немного.
    Найл резко оглянулся, почувствовав движение. Зашелестела трава, пригнулось
  несколько колосков:
    - А-а! - один из гребцов рухнул на бок, и схватился за ногу. - Помогите!
    Но стоило людям броситься к нему, как с другой сторону закричал от боли
  другой моряк.
    - Все назад! На корабль, быстрее! - Назия поняла, что еще немного и ее
  оставят без команды.
    Мужчины не заставили себя уговаривать - лишь только подхватили с земли
  пострадавших. Тут же выяснилось: первый раненый получил еще один укус - в
  плечо.
    - Мы попались, - заметалась по палубе морячка. - Мы не сможем выбраться
  отсюда никогда. Никогда.
    Умирать от голода на затерянном в степи мореходном корабле ей не хотелось.
  Да еще такая насмешка судьбы: на корабле - в степи! Найл стоял у борта и
  внимательно следил за колебаниями травы. Вот они раздвинулись один за
  другим, пропуская невидимое тело. Вот резко полегли, принимая вес. Вот
  опять заколебались длинной чередой.
    - Там кто-то есть! - указал правитель вниз. - Точно есть. Но он почему-то
  невидим.
    - Как нам от него избавиться? - остановилась морячка.
    - Подожди, Назия, дело не в нем. Наши Богини изменяют природу вокруг себя,
  порождают новые виды и неведомых чудовищ. Вот, смотри: внизу бродит
  невидимый хищник. Совершенно невидимый! Может, это и есть тот самый
  признак близкого семени, который мы так долго искали?
    - Возможно, вы правы, Посланник, - прикусила губу Назия. - Но за два часа
  мы потеряли трех человек, а судно лежит наполовину на берегу и не способно
  передвигаться. От этого хищника нужно избавиться, пока он не сожрал всех!
    Командующая флотом не преувеличивала. В ее понимании человек, не способный
  бегать по палубе, лазить по такелажу или грести несколько часов без отдыха
  ничем не отличался от мертвого.
    - Он не один, Назия. Вон, видишь примятую траву? Там лежит один. Вон
  полукругом шевелятся колоски. Это второй. Здесь прямая тропка протоптана.
  Там третий отдыхает. У меня вообще сложилось ощущение, что эти невидимки
  сбегаются сюда со всей округи в надежде поживиться. Нужно попытаться
  узнать, откуда. Возможно, семя там.
    - Где? Мы не знаем, откуда приближаются эти невидимки...
    Морячка обращалась к правителю, но он уже исчез. Стряхнув с себя мысли,
  как ненужный хлам, Найл провалился, словно в холодный омут, в сумрачный
  ментальный мир. Он тянулся, тянулся, тянулся от корабля во все стороны, но
  нигде не смог ощутить просветления, выдающего скопления живых существ. По
  степи путешествовали лишь редкие искорки жизни, немалая часть которых
  скопились вокруг путников.
    - Их здесь не меньше двух десятков, - предупредил Посланник Богини,
  возвращаясь в мир света и шума. - Ищут, чем поживиться.
    - Тогда никто вообще на землю ступить не сможет, - тихо рыкнула Назия. -
  Его сразу сожрут. А мы застряли, как муха в смоле!
    - Подожди, дай подумать, - остановил ее правитель. - Мы их не видим,
  поэтому перебить не сможем. Капканов у нас нет. Остается только
  отгородиться от них забором, и тогда мы будем в безопасности. Кого из
  пауков ты оставила на корабле?
    Оказалось, компанию корабельному смертоносцу составляет Любопытный. Найл
  от души порадовался старому знакомому и сразу попросил:
    - Помоги нам. Поставьте вдвоем вокруг корабля стену из паутины. От воды до
  воды. Добыча ваша. А она будет, я обещаю.
    - Мы не можем, Посланник, - с эмоцией сожаления и извинения ответил паук.
  - Нити можно натягивать только между какими-то надежными опорами. А здесь
  пусто, ничего нет
    - Тогда положите ее на землю!
    - Как? - не понял Любопытный. Такого никто из пауков еще не делал.
    Найл быстро создал мысленный образ ловчей сети, лежащей на траве в виде
  полосы шириной трех метров. Некоторое время пауки раздумывали над
  возможностью такой ловушки, а потом сбежали с корабля на берег.
  Восьмилапые ткачи быстро носились туда-сюда, вытягивая из брюшек тончайшую
  нить и укладывая ее на кончики травинок, закрепляя поперечными нитями,
  сигнальными. А потом заняли позиции позади получившихся тончайших сетей,
  положив на них кончики лап.
    Ждать пришлось недолго: полоска колышущейся травы, бегущей, словно
  поднятая ветром волна, прикоснулась к одной из сетей - Любопытный тотчас
  совершил рывок и впился хелицерами... Сам не зная в кого. Просто паук знал
  - если сеть содрогается с такой силой, значит в ней находится добыча,
  которую необходимо немедленно парализовать. И смертоносец принялся
  деловито закатывать свою жертву в кокон. Спустя полчаса точно такой же
  бросок совершил и корабельный паук.
    - Кажется, получилось, - с удивлением признал Найл. - Действительно
  получилось! Назия, теперь мы можем разбить здесь лагерь. Паутина не делает
  различий между видимым и невидимым врагом.
  

  --------------------------------------------------------------------
  Данное художественное  произведение  распространяется  в электронной
  форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
  основе при условии сохранения  целостности  и  неизменности  текста,
  включая  сохранение  настоящего   уведомления.   Любое  коммерческое
  использование  настоящего  текста  без  ведома  и  прямого  согласия
  владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
  --------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 18.04.2002 15:32 

  Книго
  




        

            
[X]