Книго


---------------------------------------------------------------
     OCR: David Varshavsky
---------------------------------------------------------------
     С  другом  моим Володей  Яценко,  упокой,  Господи,  его  душу, большим
знатоком кино  и большим  вообще  человеком, мы часто говорили и  спорили  о
фильмах, которые  видели, а еще  чаще о тех,  которые нам хотелось  бы самим
сделать,  - понимая,  что  такой возможности  у  нас  никогда  не  будет. Мы
пробовали даже составлять  заявки - и  никуда  не посылали их. Хорошими  они
были или плохими, но для  них  требовался опять-таки режиссер, какого мы  не
знали,  - при  несомненной талантливости живущих и  действующих. Просто  нам
виделся какой-то - другой. Которого нет.
     Володя  ушел, а я  продолжаю  время  от времени сочинять эти  никому не
нужные заявки; кино постоянно представляется и даже снится мне: фрагментами,
кадрами, музыкой, шумами - и целыми фильмами.
     Заманчива   сама   форма,   не  приемлемая   в  настоящей   литературе:
разрабатываешь две-три  сцены, остальное - пунктиром, а  в финале объясняешь
режиссеру  (которого не  будет), что за идея заложена в тексте,  какова, так
сказать, мораль.
     Дескать, этот фильм о том, как молодой человек,  дорожащий родственными
узами,  ради этих  самых  уз идет на  преступление.  Мораль:  чистая совесть
дороже родственности. Или: в этом фильме доказывается, что и богатый человек
может быть  душевным  и полюбить бескорыстно  бедную женщину... Мораль:  и в
мирной богатой жизни есть место подвигу.
     Это я не о своих фильмах, это - к примеру.
     И  я  рассказываю мысленно  Володе  (кто ж  еще  оценит, кто  поймет?),
рассказываю взахлеб:
     -  Представь, говорю. Психологическая  драма. Название?  Ну,  например,
ЛЮБОВЬ ПРО ЛЮБОВЬ. Там у героя будут такие слова, они название оправдают.
     - Главное, чтобы слово "любовь" было, - замечает Володя.
     -  Вот  именно.  Итак,  представь: герой  лет сорока  с лишним,  зовут,
допустим, Станислав Мечькин. С мягким знаком.
     - Почему?
     - Ну, так надо. Потом скажу.
     -  Это  слова, это  буквы, это  проза. В кино это не  читается. Забудь,
однако, что ты писака.
     - Ладно. Но все  равно, Мечькин, с мягким  знаком. Так надо -  пусть не
для кино, а для меня самого. Мне так интересней.
     - Ну, хорошо. И что этот Мечькин? Ты сначала, ты подробно.
     - Ладно. Итак...
     Станислав  Мечькин,  человек  лет  сорока  с  лишним, высокий, тяжелый,
пришел к бывшему соседу своему, газетчику Прохорову. Они соседствовали всего
полгода  - и  давно.  Потом  Прохоров женился,  переехал в  центр, развелся,
оставшись в центре, а Мечькин живет на  окраине  (тоже разведясь  с  женою).
Живет тихо, спокойно. И вот - зачем-то пришел. И сказал:
     - Как ты это показывать будешь? - перебивает Володя.
     - Что?
     -  Ну, вот  это:  что  они  соседями  были,  что  женились-разводились,
переезжали?
     - В диалог вставлю.
     - Неэкономно.
     - Ой, да ладно! Как-нибудь прояснится. Главное: пришел и сказал:
     - Позвонил в  твою  газету: я старый друг вашего  журналиста Прохорова,
приехал  из  Сибири,  желаю  повидаться,  -  и  они  сразу твой адрес  дали!
Неосторожно! Это  кто  хочешь себя  другом  назовет, а сам  придет  и  морду
набьет.
     - За что?
     - Ну, ты сатиру пишешь в газетке-то. Фельетоны, туда-сюда.
     - Туда-сюда, это точно, - подтвердил Прохоров.
     - Понятно. А криминалистикой не занимаешься?
     - Я вообще другим занимаюсь.
     - Понятно. А всякие там аномальные явления?
     -  Не занимаюсь. У  нас  в газете есть корреспондентка  - специалист по
криминалу. И по аномальным явлениям заодно.
     - Баба?
     - Женщина.
     -  Нет.  Мне  нужен  мужик. В  общем,  короче.  Я читал:  журналистское
расследование там, туда-сюда. Понимаешь?
     - Понимаю, - не понимал Прохоров.
     - Ну вот...
     Мечькин начал рассказывать.
     Два месяца назад у него угнали  машину. Машина старая, он  ее год назад
за гроши купил и своими руками довел до ума.  Стояла  у  подъезда во  дворе.
Угнали.  Жаль,  конечно, но не смертельно. Но  интересно то, что стояли ведь
рядом и  другие машины. Поновее.  И  некоторые  тоже,  как  у  Мечькина, без
сигнализации... Нет, угнали его машину. Почему?
     Дальше.  Месяц  назад  Мечькина  избили.  Возле собственного  дома.  Он
возвращался поздно с работы  - и трое человек напали на него. У него были  с
собой  документы  и  деньги.  Очнувшись, обнаружил, что  все цело. Избит  же
крепко, хотя, слава Богу, ничего не сломали, не повредили. Легкое сотрясение
мозга,  вот  и все последствия. Но если ничего не взяли,  почему избили?  За
что?
     Дальше.  Две недели назад Мечькин, заскучав, приехал со своей окраины в
центр. Сел под зонтиком в открытом кафе, выпил три бутылки пива, стал курить
и ни о чем не думать,  добродушно  посматривая окрест. Подсаживается девушка
лет двадцати двух с баночкой пива.  Мечькин даже оглянулся. Нет, все честно:
остальные столики  заняты.  Ну,  села  и села.  Отхлебнула  пива,  сигаретку
закурила. Мечькин  поглядывает  с печалью. Девушка  хороша:  стройна, волосы
темные  свободно  по  плечам,  у  угла  губ   -  маленький  шрамик,  светлее
смугловатой  кожи.  Умирать мужикам  из-за этой царапинки  - не наумираться,
подумал  Мечькин уже  не с  печалью,  а со зрелой мужской  тоской  -  тоской
несбыточности. И хотел  уже, чтоб  не травить себя,  встать и уйти. Вдруг: у
девушки  слезинка по щеке. Она ее вытерла по-детски,  смахнула  быстренько -
чтоб не  видел никто, не заметил  никто. Душа захлебнулась у Мечькина чем-то
неведомым, и он неожиданно для себя сказал:
     - Да брось ты. Пройдет.
     Девушка усмехнулась и спросила:
     - Вы думаете?
     И  Мечькин   вдруг  негромко  (люди  же  кругом!)  начал   на  примерах
собственной  жизни  рассказывать ей, что проходит  абсолютно все. Ну,  взять
болезни. Поднимал  он, было дело, шкаф. Сорвал  спину. С палочкой ходил  - и
все не  проходит, гадина, не  проходит.  Два месяца скрюченный  был. А потом
помаленьку  -  разогнулся. Прошло. Или. Машину вот угнали. Два  дня жалел, а
сейчас  - плевать. Прошло.  Или. Вот жена.  Пятнадцать лет прожили  - ушла с
дочерью  к  другому  мужику. Мужик,  понятно,  помоложе  и  побогаче, но это
ерунда. Год прожили - разбежались, но она не  возвращается. И ее-то, жену-то
-  не  жаль:  гадюка  натуральная.  Дочку жаль.  Взрослая дочь,  а жаль, как
маленькую. Сосет и сосет в груди, нет сил: жаль...
     - А теперь - прошло? - спросила девушка.
     - Да нет, - сказал Мечькин.
     - Ну вот, вы сами себе противоречите, - улыбнулась она.
     Мечькину  так не  казалось,  но  он не  стал  спорить. Вместо этого  он
заговорил о том, что  май  в этом году теплый  и ласковый,  а в прошлом  был
холодный, а  в  позапрошлом вообще жаркий, он даже купался в конце мая.  Ну,
как...  нырнул  и   вынырнул.  Говорил  также  о  том,  что  лето  ожидается
переменчивое. Говорил о том, что любит бывать на реке, но вот рыбу ловить не
любит. И есть тоже. Она, речная, костистая. Другое дело морская рыба минтай.
Бросил его в кастрюльку, чуть подождал - и кушай... Он говорил, понимая, что
несет  пустую ахинею, пургу гнал, как он выразился, а  остановиться  не мог:
боялся, что если замолчит, то потом уж никогда не осмелится опять заговорить
с ней.
     - Интересный вы человек, - сказала девушка. - Глаза  у вас  интересные.
Нет, правда.  Про май говорите - у вас глаза майские. Про лето - летние. Про
реку говорили - у вас глаза речные стали.
     Мечькин  тряс бутылку над  стаканом, но  бутылка пуста  была.  А он все
тряс.
     - А вы возьмите еще, - сказала девушка. - У вас есть время?
     - Я возьму, - сказал Мечькин. - У меня время есть.
     Они просидели еще около часа. Потом девушка стала прощаться. Посмотрела
в глаза Мечькина, рассмеялась и сказала:
     - У меня курсы компьютерные каждый день до шести. А в половине седьмого
я сюда захожу.
     Конечно, на следующий день Мечькин в половине седьмого был в этом кафе,
готовый выпить пива, просидеть в одиночестве часа два, а потом купить водки,
поехать домой и напиться до несусветности, чтобы ничего не чувствовать.
     Но девушка - пришла.
     И они встречались каждый день - на протяжении недели с лишком.
     И однажды девушка сказала:
     - Никуда не хочу идти. У тебя бывает так?
     - Само собой, - сказал Стас.
     - Кажется, что везде уже была. Везде - одно и то же.
     - У меня не была! - ляпнул Стас.
     - А где ты живешь?
     - Далеко. Автобусом пятьдесят минут. Машиной двадцать, если без пробок.
     - Что ж, приглашай в гости, - сказала девушка.
     И  она поехала  к нему, и она осталась у  него, она живет у  него! Ночи
напролет она ласкает Мечькина, слова говорит. Руки целует.
     Тут Мечькин вытянул свои рыжеволосые  руки, как бы предлагая  Прохорову
осмотреть  их и изумиться вместе  с ним.  Руки большие,  загорелые; рыжие от
природы волосы светло-золотистыми стали от солнца.
     Прохоров посмотрел на руки и сказал:
     - Не вижу  ничего криминального, ничего аномального. Ну, угнали машину.
Почему твою? Да мало ли почему! Быстрей других  открылась, вот и все! Может,
она не для продажи им нужна была, а  как средство передвижения. Убегали. Чем
неприметней, тем лучше... Ну, напали, избили. Может, за другого приняли. Или
просто,  как сейчас  социологи  и  психологи выражаются,  - немотивированное
хулиганство.  Вполне в духе  нашего времени. Ни с того ни  с сего нападают и
бьют. Просто так. А  с  девушкой - тем более все  понятно.  Что,  тебя  уж и
полюбить, что ли, нельзя?
     - Нельзя, - сказал Мечькин твердо. - Ей двадцать два, мне - сорок два.
     - Бывает.
     - У нее высшее образование, курсы, перспективы,  а у меня  техникум - и
зарплата пустяковая. То есть одному нормально, но...
     - Бывает.
     - Она книг уйму прочитала, а я только  газеты  - и  на  второй странице
засыпаю.
     - Бывает.
     - Она красавица  по всем  показателям, а у меня рожа  вся обветренная и
трех  зубов  нету, никак  вставить не  могу!  - он  раскрыл рот  и оскалился
показывая.
     - Все бывает, Стас!  - воскликнул Прохоров. Фамильярность его произошла
от зависти  - и, пожалуй,  от  того, что  он немного стеснялся обсуждать эту
щекотливую чужую ситуацию.
     -  Короче!  -  говорит  Володя. -  Я понял.  Он  уговаривает  Прохорова
съездить  к  нему домой  и  посмотреть  на эту  красавицу -  и  понять,  что
происходит. Так? Как ее зовут, кстати?
     - Ириночка.  Так Мечькин ее называет. Но  везет он  Прохорова не просто
посмотреть и понять... Не гони вообще!... Ну, приезжают.  Суббота, она дома.
И Прохоров видит не просто симпатичную,  а очень  красивую  девушку с умными
глазами. И рядом с Мечькиным она смотрится действительно нелепо.
     -  Жарко!  -  сказал Мечькин.  - Вы  тут знакомьтесь пока, а я за пивом
схожу.
     Ириночка и Прохоров  остались. Помолчали. Вдруг  Ириночка усмехнулась и
сказала:
     - Вы третий.
     - То есть?
     -  Кажется,  он меня сосватать  хочет. Привел сначала одного молодца со
своей  работы.  Красавец и  дурак. Притом  самоуверенный дурак.  Я  Мечькина
попросила  больше его не приводить. Тогда он  -  другого,  тут  по-соседству
живет. Умненький, лысенький,  обаятельный. И опыт есть  в дамском вопросе, -
чувствуется. Разговорчик завел, стал  над  Мечькиным хихикать - так, знаете,
подленько, с кислиночкой,  не явно.  Говорит как бы со мной, а  все слова  с
другим адресом. Понимаете, да? Но Мечькин чуткий. Полчаса терпел -  и выгнал
лысенького. Он так здорово это сделал, так просто! Иван Иваныч, говорит, вам
с  нами  скучно,  до свидания.  Лысенький на него только глянул  -  и руки в
ноги... А  теперь - вы. Какие у  вас достоинства?  Красоты особой нет,  хотя
лицо ничего, приятное. Шибко умный?
     - Так себе, - поскромничал Прохоров.
     - По логике, третьим должен быть гениальный красавец.
     - Нет, это не я.
     - Да уж вижу. Наверное, он решил, что мне люди в возрасте нравятся. Как
он сам. Хотя - какой это возраст, правда?
     Прохоров  обескуражен. Красавица Ириночка очень понравилась  ему - и он
рад  бы  флирт  начать,  но  как  начнешь  при таких обстоятельствах?  И  он
предпринял обходной маневр, - чтобы хоть ум свой обнаружить.
     -  Психологически  все  объяснимо, - говорит  он, благородно  показывая
желание выполнить свою миссию. - Мечькин никак поверить не может, что вы его
любите. Он  боится грядущего разочарования.  Он хочет  своими руками сделать
себя несчастным - пока не зашло слишком  далеко,  пока ощущение несчастья не
стало еще смертельным. Ведь такие люди именно смертельно влюбляются.
     - А кто вам сказал,  что  я его люблю? И ему  я не говорила, что  я его
люблю. Мне просто хорошо с ним. Он просто мне нравится.
     - Это жестоко! - воскликнул Прохоров.- Видите ли - нравится! Но он-то -
любит! Вам лучше самой уйти.
     -  Я не хочу. Он  любит  -  это его  несчастье,  как вы  говорите.  Или
счастье. Может, и я люблю, только не разобралась.
     - Вы понимаете,  до  чего можете его довести? До гибели, я серьезно вам
говорю, я людей знаю.
     - Ну, до гибели так до гибели. Значит - его судьба.
     Смотрел Прохоров на Ириночку - и недоумевал.  То ли "роковая  женщина",
то ли инфантильна до святости - при всем своем уме.
     - Долго ходит, - сказал Прохоров.
     - Время нам дает.
     Прохоров выждал паузу - и сказал терпким приглушенным баритоном:
     -  А знаете,  Мечькин  рассказал о  вас -  в  общих  чертах,  и  я  вас
представил. Но не в  общих чертах,  а конкретно. И вы  не  поверите: совпало
один  к одному. Вы открыли дверь - и я даже вздрогнул. У меня было ощущение,
что я не впервые вас увидел, я вас узнал, понимаете? Понимаете?
     - Хорошо,  хорошо, - оценила Ириночка. - У вас хорошо получается. Пойте
дальше. Мечькин знал, кого привел!
     - Глупая ситуация, - сказал Прохоров. - Теперь вы  все мои слова будете
воспринимать... ну, будто я...
     - Что?
     - Будто  я хочу...  ну, будто  задание Мечькина выполнить. Хотя не было
никакого задания... А если вы мне просто нравитесь? Если для меня сейчас нет
никакого Мечькина и этой  истории вообще, а я  будто  на улице вас увидел? И
сразу...
     - В вашем возрасте это бывает.
     Возмутился Прохоров. Да, хороша  она, что и говорить,  но и он не вчера
на свет родился, опыт имеет - и его любили! - и женщины не хуже Ириночки!
     - Послушай, девочка,  - сказал он, подойдя близко. - Я не знаю, в какую
ты игру  играешь, но  не заигрывайся.  Да, ты  мне  нравишься, но  я человек
легкий,  болтливый и почти  бездушный. Ответила,  отозвалась -  спасибо,  не
ответила - еще спасибее, спокойно буду жить. Поняла?
     - Извините, - вдруг с потрясающей  мягкостью и покорностью, и смущением
- и черт знает еще  с чем  промолвила она, - и Прохоров ее уничижением  стал
уничтожен окончательно и понял, что - пропал.
     Пришел Мечькин с пивом.
     Смотрел вопросительно.
     Пили пиво - и Мечькин говорил о пиве.
     - Это не светлое пиво, -  сказал он.  - Вранье. - Написано - светлое, а
оно  не светлое. Я пиво понимаю. Это  не светлое и не темное, это неизвестно
что. Я терпеть не могу. Если уж написано - светлое, пусть будет светлое. Я и
темное  выпью, но  пусть  тогда написано  будет: темное. То есть написано-то
написано, но не отражает этого самого...
     - Содержимого, - подсказала Ириночка - с иронией! И взглядом мимолетным
на Прохорова -  как на своего!  - и  он  опять  растерян,  опять  ничего  не
понимает!
     - И так во всем, - продолжал Мечькин. - Определенности нет. Так во всей
моей жизни.  Даже фамилия.  Меня и в загсе спрашивали,  когда  женился, и  в
милиции несколько раз: почему Мечькин - с мягким знаком?  А я знаю? Родители
-  с мягким, и я с мягким.  Может,  по правилам надо без  мягкого.  Ну, там,
Печкин. Свечкин. Без мягкого. А я с мягким. И что теперь? А ничего! С мягким
так  с  мягким,  успокойтесь!  Или  жена  бывшая. Прожили пятнадцать лет. На
третий год  она мне  говорит: Мечькин,  я  с тобой развожусь. Я  говорю:  на
здоровье! И  она  после  этого двенадцать лет  жила  со мной! И каждый  день
говорила: завтра разведусь.
     - Так выгнал бы ее, - сказала Ириночка.
     - Я бы выгнал. Дочь, - кратко ответил  Мечькин. А потом очень оживился,
даже  засуетился:  - Вот  что!  Всякие  рестораны и  так далее...  Ерунда. А
хочется  как раньше. Тихо  и спокойно. Вот  что! А  пойдемте в парк, возьмем
лодочку и поплаваем! Я проходил там недавно - красота!
     - Короче, - говорит Володя. - Нет, мне, может, и нравится - но короче!
     - Ладно!
     Короче: они идут в  городской  парк, где аттракционы, где пруды и, хотя
народу много, тишиной все отзывается - несмотря на близкие звуки карусельной
музыки.  Они берут  лодку и  плавают. Ириночка  и Прохоров затевают довольно
умный разговор - то ли потакая прихоти Мечькина (ведь он - "сватает"), то ли
дразня его, то  ли щекоча и теша  себя  туманным разговором - в присутствии.
Мечькин гребет к берегу, просит подождать. Возвращается радостный, с большим
пакетом в руках. Плывут опять, заплывают в дальнюю заводь, под плакучую иву.
     - Пикник  на  лоне природы!  - объявляет Мечькин.  И  достает  бутылки,
достает колбасу, хлеб, сыр.
     Смеется, начинает рассказывать анекдоты.
     -  Только я  буду глупые  рассказывать,  я  других  не знаю!  Я  вообще
анекдоты  не умею! -  и  рассказывает  не умея. Ириночке неловко,  Прохорову
неловко.
     Мечькин  заставляет  Ириночку  и Прохорова выпить  на  брудершафт.  Они
выпивают и целуются, как положено. Мечькин смеется.
     Ириночка отлучается на некоторое время.
     Мечькин сидит и смотрит в землю. И говорит вдруг:
     - Только не надо наглеть!
     - Ты чудак, Мечькин, - говорит Прохоров.
     Мечькин оскорбляется.
     - Встань, я лежачих не бью.
     Прохоров  встает  и  готов сражаться. Мечькин  сталкивает его  в  воду.
Возвращается Ириночка.
     Прохоров вылезает из воды.
     - Чего это вы?
     - При чем тут мы? - удивляется Прохоров. - Это я. В воду упал. Напился.
Теперь - протрезвел...
     Мечькин посещает свою бывшую жену и дочь. Странный разговор. Вроде ни о
чем. Мечькин ходит  по квартире и почти  сварливо отмечает различные бытовые
прорехи:  в  форточке  стекло разбито, у кресла  колесико  отвалилось,  обои
совершенно не те наклеили - и не так!... И почему-то кажется, что он вот-вот
скажет:  давайте опять  вместе жить. Фотоаппарат с собой принес. Фотографией
вот  начал увлекаться. Дорогой  аппарат, со сменными  объективами. А  почему
себе не позволить? Я человек свободный, одинокий. Даже алиментов не плачу. А
помогать просто так - вы гордые, не  берете. "Я возьму, - смеется дочь. - Но
мне много надо!"  - "Ладно, - говорит Мечькин. - Давайте,  что ли, снимемся.
Он  с автоматом,  сейчас  налажу..." Налаживает, снимаются...  На  глазах  у
бывшей жены - слезы. "Что ты?" - спрашивает Мечькин.  "Отстань! И проваливай
вообще!" - кричит жена. Дочь - спокойнее. "Заходи", - говорит.
     Дальше.
     Мечькин затевает  с  Ириночкой  разговор о том, что  она похожа на  его
дочь. Поэтому  мне и кажется, что я  тебя  люблю, а  на самом деле я тебя не
люблю,  я  в тебе свою  дочь люблю, говорит  он.  Ириночке смешны эти потуги
психоаналитика-самородка.  Но  изъявляет  вдруг  желание   познакомиться   с
дочерью.
     Что ж.
     Мечькин  знакомит - и молодые женщины удивительно быстро находят  общий
язык,  а Мечькин  себя папашей при них чувствует. Ему и радостно, и неловко.
Он  ведет их  в парк (любимое его место). Двое молодых людей подходят  и, не
обращая  внимания  на  Мечькина,  заводят с девушками  затейливый  разговор.
Мечькин  терпит,  терпит, не выдерживает, говорит молодым людям тяжеловесные
колкости. Те  резко обижаются  -  и  из  галантных  кавалеров превращаются в
петуховатых  простаков  с  кулаками.  Драка.  Он  побивает их  -  достаточно
деликатно,  без крови, а тут и милиция. "Беги!" - просят дочь и Ириночка. Не
бежит. Гордость...
     Дальше.
     -  Давай поженимся, - предлагает вдруг Ириночка. -  Только извини, но я
не Ириночка.
     И говорит  ему, что зовут ее  Светланой, что имени она  этого не любит,
что  у нее родители  обеспеченные, друзья богатые, покровители были,  -  все
было. В общем-то  - и есть. Родители не удивляются, когда она  пропадает  на
недели,  на месяцы. Но куда б ни  уезжала, - возвращается. И опять - все тот
же круг, те же люди. И опять захотелось уехать. И вдруг выяснила, что уехать
сюда  вот, на многоэтажную  окраину  города,  -  сокровеннее и надежнее, чем
куда-нибудь на  Магадан.  Годами  можно  жить  -  и  никого из  знакомых  не
встретишь.  Пустынно  здесь  и  безлюдно,  хотя людей  больше,  чем  во всем
остальном  городе.  Тихо. Спокойно. Днем кругом только дети и старухи. Читай
книги, думай.
     Мечькин говорит, что зарабатывает мало.
     - Проживем!
     Говорит, что стар и некрасив.
     - Уже слышала.
     Говорит, что детей захочет от Ири... от нее.
     - Рожу.
     Молчит Мечькин. И говорит, что не верит ей.
     - А ты поверь!
     - Не могу! - отрезает Мечькин. - Ты полгодика со мной поживешь - и все,
а я...
     - Почему полгодика?
     - Потому что больше со мной нельзя прожить! Бывшая пожила чуть-чуть - и
взвыла.  Нудный  я,  скучный,  унылый.  Хобби  у  меня  нету! Только  пиво и
телевизор!..  Я  любой бабе жизнь  заем. Ревнивый еще потому что. И вообще -
все! Уходи!
     Она не уходит. Он исчезает сам. Он ночует на работе. Он пьет.
     Он заходит к Прохорову.
     Просит Прохорова съездить к нему домой. Просто узнать: там ли она.
     Прохоров едет.
     Ее нет. Записка с номером телефона.
     Он не показывает ее Мечькину.
     Мечькин возвращается  домой, а  Прохоров звонит Ириночке, встречается с
ней.
     Они сидели в летнем кафе.
     - Что  там  с Мечькиным?  -  спросила  Ириночка  (пусть  она  так ею  и
остается). - Почему он не позвонил?
     - Он посылал меня домой, я нашел твою записку. И не дал ему. Для его же
безопасности. Ему это не нужно. Он раскусил тебя. Ты экспериментаторша. Тебе
очень  скучно  - и  ты  пробуешь  для  себя в жизни  разные  варианты. Самые
смешные,  самые  дикие.  Я  предлагаю  тебе  выйти  замуж  за вождя  племени
бушменов.
     - Или за тебя?
     -  Или за  меня.  Тебе же все  равно. А  раз тебе все  равно, почему не
сделать мне удовольствие? Ты мне очень нравишься. Я тебя почти люблю. Почему
бы тебе не сделать хоть одно доброе дело - просто так?
     - Переспать с тобой, что ли?
     -  Это тоже  вариант. Глядишь,  собью охотку. Как моему знакомому  жена
говорит.  Он не алкоголик,  но  иногда очень  хочет  выпить. И  она,  мудрая
женщина, говорит: "Возьми уж бутылку, выпей, сбей охотку!".
     - А если охотка не собьется?
     - Я буду  счастлив. Я привык к неразделенной любви. Я любил - меня нет.
И наоборот. Я люблю сильные чувства.
     - Вот от таких разговоров меня тошнит, - сказала Ириночка. -  И ты ведь
не врешь, не заигрываешь, ты все натурально говоришь - и ужасно ненатурально
получается. А Мечькин домой вернулся?
     - Он к жене вернулся. Верней, она к нему. Ну, то есть, сошлись.
     - Дочь у него замечательная.
     - А ты детей хочешь?
     - Пока нет. Я бездетная по натуре.
     - Это точно.
     -  Ты  меня насквозь  видишь?  Интеллектуал, само  собой! Мне  с  тобой
скучно.
     - Мне  тоже.  Жаль, что  ты не дура. Мне  ведь начхать на твой ум. Меня
красота твоя с ума сводит.
     - Мужской климакс.
     -  Я настойчивый. Я  обвораживать умею. Еще неделю  разговоров  -  и ты
запутаешься в моих сетях. Или - одна ночь. Выбирай.
     - Одна ночь, ладно. В самом деле, почему не уступить, если человеку так
хочется?  Люблю  вообще  жить  в   чужих  домах.  Такое  увлечение  у  меня.
Путешествие в чужую жизнь.
     - Стоп! - кричит Володя.
     - Что? Что? - я внутренне переминаюсь от нетерпения.
     - Вот название! ПУТЕШЕСТВИЕ В ЧУЖУЮ ЖИЗНЬ! Класс!
     - Может  быть,  может  быть. С меня  бутылка. Так... О чем они  у  меня
там?... В общем, она: путешествие в чужую жизнь. А он:
     - Ты жить у меня собралась?
     - Одна ночь - это уже жить. Хотя бы одну ночь.
     - Я передумал. Я не хочу сбивать охотку.
     - Ясно. Ты мстительный?
     - Нет. Просто  тоже -  экспериментирую. Видишь ли, я  в два раза дольше
тебя живу  на свете и  знаю  то,  о  чем ты только догадываешься. Любви  как
состояния нет. То есть  как состояние может  быть, но... В общем, это скорее
история, жанр, в котором человек некоторое время пребывает. Для простоты  мы
говорим:  любовь. На  самом  деле  это,  повторяю, история. Бывает любовь  о
любви, любовь о ненависти - и даже любовь о  равнодушии. О деньгах, о злобе,
о мщении, о похоти,  о страсти... тысяча вариантов! У меня вот к тебе любовь
о  любви.  Мне хочется,  чтобы была  эта история. Но  я проживу  и  без нее.
Ничего. Найду другую любовь о любви. Или о похоти.
     - Нашел уже.
     - Ну, считай, что так.
     - Больно красиво говорят, - сомневается Володя.
     - Пусть, не мешай! Они - такие!
     Она встала. И сказала Прохорову:
     -  Самое  интересное...  У  меня ощущение, что мы бы поладили. В  самом
обычном смысле. В человеческом.
     - У меня тоже, - сказал Прохоров.
     - Но моя любовь не о тебе.
     - Жаль.
     - Мне тоже...
     И вот финал. Утро. Дочь Мечькина спит спокойно, безмятежно. Бывшая жена
его с заспанным лицом выходит на балкон. Закуривает. Глядит вдаль.
     Ириночка  с заспанным лицом встает  - тяжело  - с  постели. Чьи-то ноги
торчат из-под одеяла. Она выходит на балкон. Закуривает. Глядит вдаль.
     Мечькин с заспанным и  опухшим  лицом просыпается, нашаривает  горлышко
бутылки возле постели. Пьет лежа. Встает. Идет на балкон. Закуривает. Глядит
вдаль. Все.
     - Допустим, - говорит Володя.
     - Что, не нравится?
     - Да нет, вообще-то ничего. Если разработать. А идея, мораль?
     - Тебе надо?
     - Для дураков. Если спросят.
     - Запросто!  Я им скажу: идея, скажу,  состоит из четырех составляющих.
Первая  - идея образа Мечькина: человек не  может поверить, что  он  достоин
любви и счастья. Жил без них - и вдруг! Не может - и не хочет. Вторая - идея
образа Ириночки: мечтается полюбить. Ищет. Придумывает. Не может. Но  хочет.
Плюс к  этому, ты правильно  заметил,  странное  увлечение: пожить  в  чужой
жизни. Красивый такой вампиризм.
     - Только чтобы очень красивый!
     - Будет  очень. Будет даже анти-вампиризм. Даже -  донорство.  Не чужую
кровь  пить,  а  свою  влить. Дальше.  Третья идея  - идея образа Прохорова:
человек привык  к победам. Уязвлен. И  уже близок к  реваншу, но, во-первых,
понимает, что это будет  победа не над душой  и даже не над  телом, а  всего
лишь  над  настроением  женщины,  во-вторых, он желает  иметь для себя нечто
недостигнутое.  Это  помогает жить некоторым. Четвертая идея  - идея  образа
бывшей жены  Мечькина:  и простить  себе  ошибки  не  может,  и вернуться  к
Мечькину  не может,  вдали  -  любит, вблизи  - ненавидит. Этим и  живет.  В
совокупности,  объясню я дуракам, эти  отдельные  образы создают обобщеннывй
образ нашего современника, человека, самим собой измученного, самому себе не
верящего, "человека неестественного",  в отличие от того "естественного",  о
котором мечтал и писал Андрей Платонов.
     - Допустим. А дочь-красавица зачем? Для противопоставления, что ли?
     - А  низачем. У нее идеи нет:  она просто  красива и ей просто нравится
жить. А главное - чем больше красавиц в кино, тем лучше.
     - Вот тут ты  прав! Тогда, может, так сделаем: в этого  твоего Мечькина
не одна, а сразу две красавицы влюбляются. Всерьез!
     - И  одна  убивает  другую.  Она  работает  в НИИ  "Микроб",  исследует
неведомые  вирусы. И открывает вирус, который съедает человека в три дня, не
оставляя следов.
     -  Но та успевает передать вирус Мечькину, - подхватывает  Володя,  - а
Мечькин  - злодейке. А злодейка  - мужу  (она  ведь замужем).  И  начинается
эпидемия. Охвачен весь город.
     - Что город! Страна, мир!
     - Который красота не спасла, а погубила!
     Мы  хохочем,  мы  придумываем  все  новые  подробности  гибели  мира  с
непременным последующим спасением, мы уничтожаем только что созданный сюжет;
так  часто с нами бывало - когда,  понимая,  что замыслы наши останутся  при
нас, мы  сами начинали издеваться над ними, высмеивать их, пародировать их -
и  нам  казалось,  что  ничего  не  жаль, потому  что все  еще будет,  даже,
возможно, и то, чего не может быть...
     15 июля 1998 г.
     1

     5

Книго
[X]