Маргарет СЕНТ-КЛЕР

                                САДОВНИК

     Уличные регулировщики, как известно, не обращают   внимания   на   знаки

"не парковаться". Полицейские хватают яблоки с фруктовых лотков   прямо   на

глазах владельцев. Даже небольшая власть дает   ее   владельцу   уверенность,

что к НЕМУ правила не относятся. Вот так и получилось, что Тиглат Гоббс   -

и.о. начальника Бюро Консервации Вне-Системных Растений, срубил   священное

дерево Бутандры.

     Побудила его к этому акту, должно быть, чистая   бравада.   Разумеется,

уникальная роща со священными деревьями Бутандры   со   всех   сторон   хорошо

защищена предупредительными знаками. Кроме табличек с надписями на главных

планетных языках,   висел   и   полный   набор   реалистических,   выразительных

кассидских пиктограмм. Последние, в   совершенно   недвусмысленных   образах,

объявляли,   что   рубка   деревьев   и    веток    является    самым    тягчайшим

преступлением на планете. Что совершившие его лица будут сурово   наказаны.

И что после наказания придется полностью возместить причиненный ущерб.

     Но   Гоббс   обладал   бесподобной   наглостью   продвинувшегося   в   чинах

бюрократа. Он видел, что   шокировал   Рейнольда   -   маленького   кассидского

майора, делегированного сопровождать   его,   -   даже   тем,   что   вступил   в

священную рощу. Он испытывал самодовольное желание шокировать   майора   еще

больше.

     Гоббс шагал по аллее между деревьями, в то   время   как   нежно-зеленые

листья что-то шептали над его головой. Затем   он   взялся   за   ствол   самой

молодой из Бутандр - стройного растения с   белой   корой,   едва   ль   больше

саженца.

     - Слишком близко к другим, - резко сказал Гоббс, - нужно пореже.

     И пока Рейнольд беспомощно смотрел, не в силах   вымолвить   ни   слова,

Гоббс достал висевший у него на боку ручной топорик.   Хрясть   -   хрясть   -

хрясть.   Срубленное   маленькое   деревце   слабо   сочилось   соком   еще   чуть

подрагивая в руке Гоббса.

     - Из него выйдет неплохая трость, - решил тот.

     Кофейного цвета лицо Рейнольда превратилось в   нефритово-зеленое,   но

он не проронил ни слова. Весь трясясь, майор залез обратно   в   вертолет   и

ждал, пока землянин закончит инспекцию рощи. Только когда они подлетали   к

Генлису, он сделал замечание.

     - Вам не следовало этого делать, сэр, -   сказал   он,   нервно   проведя

пальцем по воротнику своего мундира.

     Гоббс презрительно фыркнул и посмотрел на обкорнанный ствол Бутандры,

лежавший у него на коленях.

     - Почему бы и нет? - спросил он. - Я имею все полномочия   приказывать

сделать выборочную порубку для разрежения и подрезку веток.

     - Да, сэр. Но это дерево Бутандра.

     - Какое это имеет отношение к моим полномочиям?

     - На Кассиде всегда росло пятьдесят деревьев Бутандры. Всегда, за всю

нашу историю. Мы зовем их "Удачей Кассида". - Рейнольд   облизнул   губы.   -

Срубленное вами дерево не вырастет вновь. Я не знаю, что случится, если их

будет только сорок девять.

     Гоббс резко рассмеялся.

     - Вы забываете о моем положении, - ответил он. -   Гражданские   власти

ничего не смогут мне сделать, даже если очень захотят.

     Рейнольд выдавил из себя жалкую улыбку.

     - О, я не имею в виду гражданские власти, сэр, - произнес   он   мягким

голосом. - Совсем не их вам следует опасаться. - Майор, казалось, каким-то

образом снова воспрянул духом.

     Он аккуратно посадил вертолет на   крышу   Административного   Здания   и

высадил своего пассажира. А в священной роще, неподалеку   от   испускающего

сок пенька Бутандры, что-то быстро пробиралось сквозь почву наверх...

     Гоббс покинул Кассид на следующий день, отправившись в первый отрезок

длинного пути обратно на Землю. В его багаже лежал кусок дерева   Бутандры.

Гоббс особо заботился о нем с тех пор,   как   одна   из   горничных   отеля   в

Генлисе чуть не выкинула его. Но первые несколько дней своего   путешествия

он был слишком занят заполнением   форм   и   набрасыванием   докладов,   чтобы

взяться за его обработку.

     Примерно в это же   время,   на   Кассиде,   в   гостиной   отеля   "Генлис"

беседовали три горничные.

     - Расскажи нам,   что   ты   подумала,   когда   впервые   увидела   его,   -

попросила Берта, горничная на нечетных уровнях отеля. - Пожалуйста!

     - Ну, проверяла я номера на том уровне, - сказала Мари, выбирая кусок

магностинского торта с пищевого конвейера,   -   чтобы   удостовериться,   что

робот-помощник убрал все   как   надо.   Когда   я   увидела   на   полу   большое

коричневое пятно, то сперва подумала, что он что-то   пролил.   Роботы   ведь

все такие дураки... Затем оно двинулось и я   увидела,   что   это   вовсе   не

пятно, а какое-то существо, нюхающее все вокруг, словно охотничья   собака.

Потом оно встало на задние лапы. Вот тогда-то я и закричала.

     - Да, но   как   оно   выглядело?   Почему   ты   не   хочешь   нам   об   этом

рассказать?

     -   Как   выглядело?..   Большое,   долговязое...    -    неохотно    начала

вспоминать Мари. - С грубой коричневой   кожей,   как   у   картошки...   ручки

маленькие и розовые, как у крота... И у   него   было   очень,   очень   доброе

лицо.

     - Если у него было такое   доброе   лицо,   то   почему   же   ты   его   так

испугалась?

     Мари медленно жевала торт, обдумывая вопрос. Дело вовсе не в том, что

эмоции, испытанные ею при виде лица того существа, потускнели в ее памяти.

Трудность заключалась в том, что она не могла передать их словами.

     - Ну... - сказала она наконец, - может быть оно на самом-то деле и не

было добрым... Или, погоди-ка, Берта, я, кажется, поняла - это было доброе

лицо, но не для людей... Для людей это было совсем не доброе лицо!

     - Угадай, в каком номере это произошло? - повернулась Берта   к   Розе,

горничной с четных уровней.

     - Мне незачем гадать, я и так знаю, - протянула Роза. - В   1185-м.   В

том, где останавливался   этот   надутый   землянин,   не   оставивший   никаких

чаевых и так наоравший на тебя за прикосновение сама знаешь к чему.

     Берта кивнула.

     - Если б я только знала! - произнесла она   с   легким   содроганием.   -

Если б я только догадывалась! Я хочу сказать, что скорее прикоснулась бы к

змее! Все равно, Мари, скажи Розе, что это, по-твоему, было за   коричневое

существо?

     - Как говорит Роза, мне незачем гадать - я знаю, - ответила Мари. Она

оттолкнула от себя пустую тарелку. - Если человек срубает   одно   из   наших

деревьев Бутандра - то появляется Садовник.

     Садовник покинул Кассид совершенно незаметно. Полный   грохота   ракет,

формализованно-пышный космопорт не для него. Он легко   оттолкнулся   своими

ногами и поверхность планеты осталась внизу. Садовник летел все быстрее   и

быстрее.   Сперва   он   покинул   атмосферу   Кассида,   затем,   чуть   позже   -

гравитационное поле планеты. И он мчался все дальше и дальше,   в   усеянную

звездами тьму.

     На четвертый день полета Гоббс достал кусок дерева Бутандры. Тяжелая,

белая, с плотной структурой, она нравилась ему. Из нее, как   он   и   сказал

тому майорчику, выйдет неплохая трость. Гоббс вынул из   кармана   маленький

изящный ножичек и начал осторожно состругивать белую кору.

     Кора сошла аккуратно,   как   шкурка   с   кролика.   Гоббс   поджал   губы,

изобразив то, что он считал улыбкой. Внимательно   осмотрев   заготовку,   он

принялся вырезать рукоятку. Дерево оказалось твердым, работа шла медленно.

Гоббс уже хотел отложить ее в   сторону   и   спуститься   в   корабельный   бар

выпить   перед   сном,   когда   раздался   легкий   стук    по    раме    внешнего

иллюминатора его каюты.

     Когда звездолет находится в   глубоком   космосе,   чувство   изоляции   у

пассажиров становится почти осязаемым - оно   просачивается   во   все   поры.

Корабль плывет, словно   призрак   сквозь   вечную   пустоту,   в   которой   нет

ничего, кроме крошечного мирка, заключенного в крепкий бериллиевый корпус.

А теперь что-то - что-то СНАРУЖИ корабля - стучалось в   иллюминатор   каюты

Гоббса.

     Какой-то миг Гоббс сидел неподвижно, будто каменный. Затем выронил из

рук бутандровую палку и повернулся к иллюминатору. Там, конечно, ничего   и

никого не было - сплошная чернота бездонного космоса.

     Гоббс закусил губу. Слегка нетвердыми пальцами   он   подобрал   с   пола

заготовку и запер ее в   свой   чемоданчик.   Затем   затянул   потуже   ремень,

подобрав брюшко, застегнул пиджак и спустился в бар.

     Там   он   отыскал   старпома.   Макферсон   пил   сок   и   задумчиво   жевал

бутерброд. Пухленький, добродушный человек, старпом любил   поесть,   прежде

чем отправиться на боковую. Гоббс подсел рядом   и   заказал   выпивку   -   он

придумал   возможное   объяснение   услышанного   шума   и   хотел   завязать   со

старпомом разговор, чтобы тот подтвердил его догадку.

     - С кораблем что-то случилось? - спросил он, когда принесли заказ.   -

Поэтому вы и посылали ремонтную бригаду наружу?

     - Ремонтную бригаду? - удивленно переспросил   Макферсон.   -   Да   нет,

ничего не случилось. Капитан Торвальд терпеть не может производить   ремонт

в глубоком космосе. Всегда что-либо неисправно, и капитан   ни   за   что   не

прикажет ремонтироваться   на   ходу,   если   ситуация,   конечно,   не   станет

чрезвычайной. Но сейчас все в порядке - никакой   бригады   снаружи   нет.   А

почему вы это спросили?

      -   Мне   показалось,   будто   я   услышал   как   что-то   стучится   в   мой

иллюминатор.

     Старпом улыбнулся. Он решил превратить все в шутку.

     - Сделали что-нибудь, чего не следовало, сэр? - осведомился он.

     Гоббс поставил стакан.

     - Прошу прощения? - ледяным тоном произнес он.

     Макферсон отрезвел. Гоббс хоть   и   не   попадал   под   категорию   очень

важных лиц, но был все-таки довольно влиятельной персоной.

     - Никак не хотел обидеть вас, сэр, - извинился он. - Просто маленькая

шутка. Разве вы не знаете, что в байках космонавтов   проклятье,   или   рок,

или чтобы там ни было   -   всегда   показывается   своей   жертве   в   космосе,

постучав в иллюминатор? Когда человек нарушил табу на одной из   планет,   я

имею в виду. Именно об этом я и говорил. Просто маленькая шутка.

     Гоббс допил виски и протянул стакан бармену.

     - Еще раз того, - сказал он хриплым голосом. - И сделайте двойной.

     Тиглат   Гоббс   был   упрямым   человеком.   В   некоторых   ситуациях   это

качество едва ли отличимо от смелости. В следующий период бодрствования он

снова достал палку Бутандры. Он сел рядом   с   иллюминатором   и   холодными,

нетвердыми пальцами принялся работать над тростью.

     На этот раз не было никакого стука. Гоббс не знал, что заставило   его

поднять взгляд, но почему-то он посмотрел на иллюминатор.   Там   он   увидел

чуть подрагивающее в неверном свете улыбающееся лицо,   приведшее   в   такой

ужас горничную отеля "Генлис". Коричневое и грубое, это лицо рассматривало

Гоббса с невероятной, неописуемой добротой.

     Гоббс   закричал   и   нажал   кнопку,    пославшую    на    место    ставень

иллюминатора. А в следующую секунду он   уже   стоял   в   коридоре,   прижимая

пальцы к   глазам.   Когда   он   перестал   дрожать,   то   решил   повидаться   с

капитаном Торвальдом.

     Ему потребовалось довольно много времени,   чтобы   добраться   до   сути

дела. Торвальд слушал, барабаня пальцами по столу, пока Гоббс ходил вокруг

да около, колебался, отступал, поправлялся. В конечном итоге, он   набрался

смелости и попросил капитана Торвальда, чтобы тот только на миг, только на

долю секунды включил силовое поле корабля.

     Торвальд покачал головой.

     - Сожалею, мистер Гоббс. Это   невозможно.   Включение   силового   поля,

знаете ли, должно быть занесено в корабельной журнал. И включить поле   без

причины, по прихоти пассажира, я не имею права.

     Гоббс задумался. Потом достал бумажник.

     - Я сделаю это стоящим ваших хлопот. Пятьсот Д.З.?

     - Сожалею, нет.

     - Шестьсот? Семьсот? Деньги всегда нужны. Вы могли   бы   сказать,   что

столкнулись с метеоритным роем?

     - Я - нет.

     - Восемьсот? Слушайте, я дам   вам   тысячу!   Вы   же   наверняка   можете

уладить все с журналом!

     Капитан посмотрел на Гоббса и слабо улыбнулся.   Видно   было,   что   он

колеблется.

     - Отлично, - внезапно согласился   Торвальд.   -   Давайте,   скажем,   вы

ставите тысячу Д.З.,   что   я   не   смогу   включить   силовое   поле   и   снова

выключить его за одну шестидесятую секунды.   Это   так?   Предупреждаю   вас,

мистер Гоббс, что вы наверняка проиграете пари.

     Веки Гоббса дрогнули. Если капитан таким образом   хотел   спасти   свою

гордость...

     - Я этому не верю! - заявил он с искусственной горячностью.   -   Я   не

верю, что силовое поле корабля можно включить   на   такое   короткое   время.

Держу пари. Я оставляю ставку на столе капитана. - Он вытащил из бумажника

десять хрустящих банкнот.

     Торвальд кивнул.

     - Отлично, сказал он не прикасаясь к деньгам. - Через полчаса, мистер

Гоббс, вы получите свою демонстрацию. Это удовлетворит вас?

     - Вполне.

     Торвальд снова кивнул и взял банкноты правой рукой.

     Гоббс вернулся к себе в каюту, поднял ставень и сел   у   иллюминатора.

Он взвинтил себя до такой степени, что даже хотел снова   увидеть   страшное

улыбающееся лицо. Минуты шли.

     Внезапно корабль встряхнуло от носа до   кормы.   Миллиарды   миллиардов

крошечных золотых игл пронзили тьму. Затем каскад огней исчез и   вернулась

вечная чернота космоса.

     Это   произошло   настолько   быстро,   что   не    будь    рисунка    света,

отпечатавшегося на сетчатках глаз, Гоббс мог бы только гадать, а видел   ли

он это вообще.

     Торвальд, безусловно, мог притязать на выигрыш   пари.   Но   Гоббс   был

вполне удовлетворен тем, что он получил за свою тысячу. В ту долю секунды,

что включилось силовое поле,   он   увидел   раздавленное   и   почерневшее   от

излучения поля, мертвое, опаленное, бесформенное существо, похожее   теперь

на паука.

     Миллиарды кусачих огней обуглило его до костей. То, что увидел   Гоббс

в тот миг невероятной иллюминации, было вне всяких сомнений мертвым, столь

же мертвым, как луна.

     К этому времени оно должно было находиться в тысячах тысяч километров

от звездолета, там,   куда   его   зашвырнул   мощнейший   толчок   поля.   Гоббс

облегченно вздохнул и, расслабившись, упал в мягкое кресло.

     Когда   он   встретил   капитана   Торвальда   в   кают-кампании,   то    они

сохраняли дружески-вежливые отношения. Ни один из них, ни тогда, ни после,

не упомянул о пари.

     В тот же период сна Гоббс хорошо отдохнул.   В   последующие   несколько

дней он вновь обрел большую часть своего обычного апломба. На   досуге,   не

спеша, он вырезал трость из дерева Бутандры. Получилось очень   неплохо.   К

тому времени, когда звездолет причалил к Левеллину, планете земного   типа,

но с гравитацией на треть меньше земной нормы,   он   снова   полностью   стал

самим собой.

     В глубинах космоса плавала невесомая почерневшая скорлупа   Садовника.

Она была совершенно сухой и мертвой. Но не   шевелилась   ли   она   время   от

времени, словно ее колыхал ветерок? И что это за трещины появились на ней?

Не похожи ли они на трещинки в куколке?

     Гоббс остался вполне доволен состоянием плантаций   на   Левеллине.   Он

даже объявил благодарность заведующему местным филиалом Смиту   -   молодому

человеку приятной   наружности.   К   концу   третьего   дня   Гоббс   был   готов

возобновить свое прерванное путешествие на Землю.

     Однако,   обычная    стерео-газета,    просматриваемая    за    завтраком,

заставила его резко   изменить   свое   решение.   "МАНЬЯК   ГРАБИТ   И   КАЛЕЧИТ

КАПИТАНА ЛАЙНЕРА!"   -   кричал   сенсационный   заголовок   крупными   буквами.

Дальше, шрифтом помельче, газета продолжала:   "Лишенный   пальца   и   тысячи

Д.З.,   капитан   не   в   состоянии   объяснить   случившееся.   Полиция    ведет

расследование".

     Гоббс равнодушно читал статью, попивая кофе, пока, где-то в   середине

статьи, не наткнулся на знакомое имя. Тогда он прочел более внимательно:

     "Эйнс Торвальд, капитан роскошного лайнера   "Рея"   (газета,   конечно,

преувеличивала - "Рея" была не роскошным лайнером, а фрахтером с   довольно

комфортабельными каютами для пяти-шести   пассажиров)   оказался   сегодня   в

госпитале, лишившись тысячи   Д.З.   и   указательного   пальца   правой   руки.

Торвальд, найденный в   беспамятстве   в   своей   каюте,   старшим   помощником

Джозефом Макферсоном, не в состоянии детально описать, кто на него   напал.

Он сказал полиции, что был ограблен ровно на тысячу Д.З. Другая   валюта   в

бумажнике Торвальда оказалась нетронутой. Палец Торвальда, по   утверждению

медицинского эксперта Дингби из местного отделения   полиции,   похоже,   был

ампутирован с помощью местного долото или какого-то   схожего   инструмента.

Никаких следов пропавшей конечности   не   обнаружено.   Сам   Торвальд   после

нескольких переливаний крови,   находится   в   госпитале   "Милосердие".   Его

состояние, по поступившим данным, серьезное. Полиция основывается в   своих

поисках на предположение, что нападение - дело рук какого-то маньяка,   чье

хобби   коллекционирование    человеческих    пальцев.    Ведется    тщательное

расследование и полиция уверена в скором аресте преступника."

     Гоббс отложил газету.   Руки   его   дрожали.   Его   румяные   щеки   стали

белыми, как снег. То,   что   он   подозревает,   убеждал   он   себя   -   чистое

безумие. Разве он не видел собственными глазами, как существо, стучавшееся

в его   иллюминатор,   превратилось   под   бушующим   огнем   силового   поля   в

почерневший шлак? Но у Торвальда отняли ровно   тысячу   Д.З.   И   взятку   от

Гоббса он взял именно правой рукой...

     Гоббс оттолкнул тарелку   и   потребовал   у   робота   счет.   В   фойе   он

связался по видел   с   госпиталем   и   запросил   новости   о   Торвальде.   Ему

сообщили,   что   состояние   капитана   серьезное,   и   посещение    его    пока

невозможно.

      Гоббс просидел в вестибюле около часа. Наконец,   он   принял   решение.

Тиглат Гоббс был упрямым человеком.

     Он вызвал вертолет   и   велел   отвезти   себя   в   местный   филиал   Бюро

Консервации Вне-Системных Растений. Руководитель филиала   Скотт   уехал   на

плантации и Гоббсу пришлось его ждать.

     Был уже почти полдень, когда Скотт вернулся.   Его   брюки   на   коленях

были в грязи, а руки   испачканы   зеленью.   Скотт   был   истинным   лесником,

отдающий любимому делу почти все свои силы и время.

      Гоббс сразу же приступил к делу.

     - Скотт, - сказал он, - Я хочу, чтобы   вы   отправились   на   Кассид   и

проконтролировали там выкорчевывание деревьев Бутандры.

     С минуту Скотт недоверчиво смотрел на него.

     - Прошу прощения, Сэр, - произнес он наконец нейтральным тоном.

     -   Я   сказал,   что   я   хочу,   чтобы   вы   отправились   на    Кассид    и

проконтролировали там выкорчевывание плантаций Бутандры.

     - Сэр, а в чем причина такого приказа?

     - Потому, что я так сказал!

     - Но, мистер Гоббс, деревья   Бутандры   уникальны.   Как   вы,   конечно,

знаете, во всей Вселенной нигде нет ничего подобного   им.   Уничтожить   эти

деревья было бы научным преступлением. Более того, они играют очень важную

роль   в   жизни   Кассида.   Для   местных   жителей   деревья    имеют    большое

религиозное значение. Я   вынужден   просить   вас,   сэр,   пересмотреть   ваше

решение.

     - Вы слышали приказ. Выполняйте его.

     - Сожалею, сэр, но я вынужден не подчиниться.

     Толстая шея Гоббса побагровела.

     - Я уволю вас с работы, - задыхаясь бросил он.

     Скотт позволил себе тонкую улыбку.

     - У меня срок пребывания в должности, как и   у   всех   государственных

служащих, сэр, - сказал он.

     - Вас можно уволить по уважительной   причине.   В   данном   случае,   за

неподчинение приказу.

     Улыбка Скотта исчезла, но он не отступил.

     - Если дело дойдет до публичного слушания, - сказал он, - то   еще   не

известно, что скажет суд. В любом случае, я не могу выполнить этот приказ.

И очень сомневаюсь, мистер Гоббс, что вы найдете   кого-то,   кто   выполнит.

Это не того рода поручение, с которым вы можете обратиться к леснику.

     Гоббс поднял свою трость   из   дерева   Бутандры.   Выражение   его   лица

испугало Скотта. Затем здравый смысл вернулся к Гоббсу, он бросил   леснику

кивок и вышел.

     Он позвонил в бюро   путешествий,   отказался   от   билета   на   Землю   и

зарезервировал себе каюту на следующем корабле обратно на Кассид. Если   он

не может никого найти для выполнения своего приказа   уничтожить   плантации

деревьев   Бутандры,   то   он   сделает   это   сам.   Тиглат   Гоббс,   как    уже

говорилось, был человеком упрямым.

     Путешествие обратно на Кассид прошло   нормально.   Ничто   не   являлось

постучать   в   его   иллюминатор   или   посмотреть    на    него.    Фактически,

путешествие прошло настолько спокойно, что у Гоббса возникли   сомнения,   а

правильно ли он поступает.

     Деревья Бутандры, как   сказал   Скотт,   представляли   немалый   научный

интерес   и   Гоббс   мог   навлечь   на   себя   шквал   нелицеприятной   критики,

уничтожив их. А происшедшее с капитаном Торвальдом могло быть и   случайным

совпадением.

     Но к этому времени Гоббс люто возненавидел деревья Бутандры.   Чувство

вины, беспокойство и уверенности в своей правоте срослись в нем, образовав

эмоцию подавляющей активности. Он ненавидел деревья   Бутандры.   Какой   тут

мог быть вопрос уничтожать их или нет?

     С их отталкивающей   белой   корой   и   скверным   шепотом,   шелестом   их

длинных зеленых листьев они заслуживали - да, определенно заслуживали быть

уничтоженными. Как мог трезво мыслящий человек оставить   деревья   Бутандры

живыми?

     Обычно, когда он доходил до этого места в своих   размышлениях,   Гоббс

начинал тяжело дышать. Ему приходилось   делать   над   собой   усилие,   чтобы

успокоиться.

     Звездолет причалил в Генлисском космопорту поздно   ночью.   Гоббс   был

слишком возбужден, чтобы попытаться заснуть. До самого рассвета он   шагами

мерил зал ожидания.

     Затем он нанял   вертолет   типа   "Летай-на-нем-сам"   и   отправился   на

склад, специализирующийся   по   продаже   компактных   электропил.   Он   решил

сперва спилить деревья, а уж потом организовать выкорчевывание пней.

     В нежном свете утреннего солнца прямые,   с   белой   корой   и   зелеными

листьями деревья Бутандры представляли   собой   красивое,   мирное   зрелище.

Гоббс заколебался, но не из-за   каких-либо   угрызений   совести   по   поводу

задуманного преступления. Его беспокоило, что входить в священную рощу для

рубки деревьев, даже днем небезопасно.

     С   другой   стороны   наилучшей    обороной    всегда    было    нападение.

Происшедшее с Торвальдом наверняка случайное совпадение. Но если нет -   то

лучший способ застраховаться от подобной участи, это вырубить рощу.

     Роща являлась, решил он, оперативной базой той   твари.   То,   что   оно

питалось силой от рощи столь же верно, что деревья   рощи   питались   соками

почвы. Коль скоро роща будет уничтожена, тварь, убило ее силовое поле   или

нет, больше не будет обладать своей силой.

     Гоббс вынул из вертолета портативную пилу и перекинул ее через плечо.

Он поколебался еще долю секунды. Неожиданный порыв ветра   заставил   листья

деревьев Бутандры насмешливо зашелестеть. Гоббс ощутил ослепляющую вспышку

ненависти. Челюсти его сжались и он направился   прямо   в   центр   рощи.   Он

решил начать задуманное рядом с тем, первым срубленным им деревом. Он   без

труда нашел пенек и остался доволен, увидев, что   тот   не   пустил   никаких

побегов. Но кто-то выкопал в земле рядом с   ним   глубокую   яму,   и   Гоббс,

заметив это, нахмурился.

     Он поставил пилу на дерн и опустился на колени, чтобы   отрегулировать

ее. На счет ямы он мог выяснить и попозже. Он коснулся выключателя и мотор

пилы мягко замурлыкал.

     Садовник вышел из-за дерева и улыбнулся ему.

     Гоббс издал придушенный,   неразборчивый   крик.   Затем   он   вскочил   и

побежал   прочь.   Маленькие,   розовые   кротовьи    ручки    Садовника    вдруг

неимоверно    вытянулись    и    легко    схватили    Гоббса.    Гоббс    пытался

сопротивляться, но бесполезно. Садовник не спеша сорвал с него всю одежду.

Десятью отдельными секущими движениями   своих   крепких   зубов   он   откусил

землянину пальцы на ногах. Гоббс рыпался и визжал, но Садовник, не обращая

на это никакого внимания, содрал кожу с внутренней поверхности его   ног   и

бедер и связал их длинной лозой.

     Он сделал глубокие царапины по всей поверхности   тела   Гоббса   своими

длинными острыми   когтями   и   заботливо   втер   в   каждый   надрез   какой-то

сероватый   порошок.   Затем   он   отнес   Гоббса   к   выкопанной   им   яме    и,

по-прежнему улыбаясь, посадил его.

     Когда Садовник вернулся примерно через час спустя, после своих   забот

по культивации в другой части священной рощи, на   теле   Гоббса   уже   начал

образовываться тонкий слой белой коры. Садовник знал, что пройдет   не   так

уж   много   времени   и   Гоббс   станет   вполне   удовлетворительным    деревом

Бутандры.

     Садовник добродушно улыбнулся. Он одобрительно посмотрел на на   ствол

дерева справа, где великолепно прижилось то, что некогда было указательным

пальцем капитана Торвальда.

     - Лист за лист, - произнес он.