РОБЕРТ ХАЙНЛАЙН

МЕЖДУ ПЛАНЕТАМИ

Перевод - О. Колесников

1. НЬЮ-МЕКСИКО

- Полегче, малыш, полегче!

Дон Харви придержал своего верхового пони. Обычно Ленивчик оправдывал свое имя, но сегодня он, похоже, решил взять приз. Дон не винил его. День выдался такой, какие бывают только в Нью-Мексико: небо начисто вымыто прошедшим дождем, земля уже сухая, но вдалеке еще висит осколок радуги. Небо было слишком синее, кусты слишком розовые, а горизонт - слишком четкий, чтобы выглядеть правдоподобно. Невероятный покой царил над землей, а с ним - затаенное предчувствие чего-то чудесного.

- У нас еще весь день впереди, - предупредил он Ленивчика, - так что зря не потей. Вон там, впереди, крутой подъем.

Дон восседал в великолепном мексиканском седле, которое родители прислали ему на день рождения. Эта изумительная вещь, расшитая по-индейски серебром, была так же неуместна в простой сельской школе, как парадная одежда - на клеймении скота. Этого родители не учли. Дон гордился подарком - ведь другие ребята ездили в простых седлах. Однако мальчишки немилосердно подшучивали над ним и, впервые увидев подарок, сразу окрестили Дональда Джеймса Харви "Доном Хайме".^*

Вдруг Ленивчик шарахнулся в сторону. Дон огляделся, заметил что-то, выхватил оружие и выстрелил. Потом слез с пони, перебросив поводья вперед, и осмотрел дело рук своих. В тени скалы корчилась довольно крупная змея с семью погремушками на хвосте. Голова ее, отсеченная лучом, лежала рядом. Дон решил не брать погремушки: попади он точно в голову, взял бы непременно - было бы чем хвастаться. Ему пришлось чиркнуть лучом, чтобы добить ее. Если бы он принес так бездарно убитую змею, кто-нибудь наверняка спросил бы, зачем ему этот садовый шланг. Дон оставил змею на земле и вскочил в седло.

- Всего лишь паршивая старая ползучка, - пробормотал он, успокаивая Ленивчика. - Она больше испугалась тебя, чем ты ее.

Он щелкнул языком, и они тронулись. Через несколько сот ярдов Ленивчик опять прянул - на этот раз не от змеи, а от неожиданного звука. Дон придержал пони и свирепо выговорил:

- Ты, кусок сала с птичьими мозгами! Привыкнешь ты не дергаться, когда звонит фон?

Ленивчик переступил копытами и всхрапнул. Дон дотянулся до передней луки седла, взял фон и ответил:

- Мобиль 6-Джей-233309, говорит Дон Харви.

- Это мистер Ривз, Дон, - раздался голос директора школы "Ранчито алегре".^* - Где ты сейчас?

- На верхушке Педлерз-Грейв-Меса, сэр.

- Возвращайся как можно быстрее.

- А в чем дело, сэр?

- Радиограмма от твоих родителей. Я вышлю за тобой коптер, если повар вернулся, и кого-нибудь пригнать твою лошадь.

Дон помедлил. Он не хотел, чтобы кто-то чужой ехал на Ленивчике, но и загнать пони не хотел. С другой стороны, радио от предков не могло не быть важным. Его родители были на Марсе, и мать регулярно, с каждым кораблем, присылала письма - но радиограммы, не считая рождественских и по случаю дня рождения, были событием почти неслыханным.

- Я поспешу, сэр.

- Хорошо! - мистер Ривз отключился. Дон повернул Ленивчика. Тот казался разочарованным и смотрел на хозяина с укором.

Они были уже в полумиле от школы, когда вертолет с ранчо засек их. Дон помахал рукой, отсылая его, и сам доставил Ленивчика в школу. Сгорая от любопытства, он все же вымыл и обтер пони. Мистер Ривз ждал в конторе. Он вручил Дону радиограмму. Та гласила:

ДОРОГОЙ СЫН, ТЕБЕ ЗАКАЗАНО МЕСТО ВАЛЬКИРИИ ТЕРРА-ОРБИТАЛЬНАЯ ДВЕНАДЦАТОЕ АПРЕЛЯ ЛЮБОВЬЮ МАМА И ПАПА.

Дон хлопал глазами, глядя на радиограмму, с трудом припоминая, какое нынче число.

- Но ведь двенадцатое сегодня! - воскликнул он наконец.

- Да. Ты не ждал этого?

Дон задумался. Конечно, он ждал поездки домой, если можно так выразиться - ведь он никогда еще не бывал на Марсе, - но полагал, что поедет в конце учебного года. Если бы его поездка на "Вандердекен" планировалась не сейчас, а месяца через три...

- Нет, пожалуй, нет. Я не могу понять, почему они посылают за мной до окончания семестра.

Мистер Ривз поглядел на свои тщательно подстриженные ногти.

- Думаю, причина очевидна.

Дон удивился.

- То есть?.. Мистер Ривз, вы думаете, что-то случилось?

- Дон, я не предсказатель, - мрачно ответил директор. - Но я думаю, что твои родители очень беспокоятся о тебе и стараются, чтобы ты оказался вне зоны потенциальной войны, причем как можно скорее.

Дон по-прежнему недоумевал. Войны для него были лишь понятием из курса истории. Конечно, изучая политологию, он следил за современным колониальным кризисом. Но эти события казались очень далекими и нереальными даже ему, хотя он достаточно путешествовал. Это было дело дипломатов, политиков, оно не касалось простых людей.

- Послушайте, мистер Ривз! Возможно, они поторопились. Я думаю иначе. Мне хотелось бы послать им радиограмму и сообщить, что я прибуду со следующим кораблем, когда закончится учебный год.

Мистер Ривз покачал головой.

- Нет, я не могу разрешить тебе поступать против воли родителей, и к тому же... - Директор школы, казалось, с трудом подбирал нужные слова. - Хочу сказать тебе, Дональд, что в случае войны ты можешь оказаться... как бы это лучше сказать... в двусмысленном положении.

Казалось, по кабинету пробежал слабый ветерок. Дон почувствовал себя одиноким и повзрослевшим.

- Ну почему все так получается? - недовольно спросил он.

Мистер Ривз внимательно рассматривал ногти.

- Ты представляешь себе, в чем заключаются твои обязанности патриота? - медленно спросил он. Дон неохотно задумался. Его отец родился на Земле; мать была с Венеры, из колонистов второго поколения. Но ни одна из этих планет не стала их настоящей родиной. Они встретились и поженились на Луне, затем вместе занимались планетологическими исследованиями в различных уголках Солнечной системы. Сам Дон родился в космосе, и в его свидетельстве о рождении, выданном Федерацией, графа "национальность" осталась незаполненной. Таким образом, он имел право на двойное гражданство. Он не ощущал себя колонистом Венеры: с тех пор, как его семья в последний раз была там, прошло столько времени, что Венера представлялась ему чем-то нереальным. С другой стороны, ему уже исполнилось одиннадцать, когда он впервые увидел чудесные зеленые холмы Земли.

- Я - гражданин Солнечной системы, - решительно сказал он.

- М-да, - хмыкнул директор школы. - Звучит славно, и, возможно, когда-нибудь станет не просто пустым звуком, но сейчас я не могу не согласиться с твоими родителями. Скорее всего, Марс останется нейтральной территорией. Там ты будешь в безопасности. И скажу откровенно: человеку, чья национальная принадлежность не вполне ясна, здесь будет довольно-таки тяжело и неуютно.

- Никому нет дела до моей национальной принадлежности! По рождению я считаюсь гражданином Земли! Закон на моей стороне.

Его собеседник ничего не ответил. Дон выпалил:

- Все это глупости. Если бы Федерация не старалась обескровить Венеру, не было бы и речи ни о какой войне.

Ривз поднялся.

- Разговор окончен, Дон. Я не собираюсь спорить с тобой о политике.

- Но это правда! Прочтите книгу Чемберлена "Теория колониальных кризисов".

Ривз искренне удивился.

- Где ты достал эту книгу? Уж конечно, не в школьной библиотеке?

Дон не ответил. Книгу прислал ему отец, но предупредил, чтобы Дон никому ее не показывал: книга была запрещена, по крайней мере - на Земле.

- Дон, ты достал ее у какого-то подпольного торговца книгами?

Дон угрюмо молчал.

- Изволь отвечать!

Наконец Ривз вздохнул и сказал:

- Ну ладно, Бог с ним. Иди в свою комнату и собери вещи. Вертолет захватит тебя в Альбукерке. Тебе нужно успеть к часу дня.

- Да, сэр.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но мистер Ривз остановил его.

- Минуточку. Мы погорячились, и я совсем забыл, что для тебя есть и второе послание.

- Да?

Дон взял лист бумаги. На нем было написано:

ДОРОГОЙ СЫН ОБЯЗАТЕЛЬНО ЗАЙДИ ПОПРОЩАТЬСЯ ДЯДЮШКЕ ДАДЛИ ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ МАМА.

Это сообщение удивило его еще больше, чем первое; он с трудом догадался, что мама имеет в виду доктора Дадли Джефферсона - друга его родителей, но вовсе не родственника; вообще этот человек не играл никакой роли в его жизни. Мистер Ривз, казалось, не видел в этом послании ничего странного, поэтому Дон сунул записку в карман джинсов и вышел из комнаты.

Дон долго жил на Земле, но к проблеме упаковки багажа подошел как истинный межпланетник. Он знал, что на корабле разрешается бесплатно провозить всего пятьдесят фунтов багажа, поэтому исключил все вещи, без которых мог обойтись. Вскоре у него получилось две горки: очень маленькая на его кровати - самая необходимая одежда, несколько капсул с микрофильмами, счетная линейка, авторучка и вриита - марсианский музыкальный инструмент, напоминающий флейту, - на которой он играл, изредка: его товарищи были против его музыкальных упражнений. На кровати соседа высилась большая груда отвергнутых вещей.

Он взял врииту, попробовал наиграть несколько мелодий... и отложил ее в большую кучу. Брать на Марс то, что сделано на Марсе, все равно что везти уголь в Ньюкасл.

Пока Дон сортировал имущество, вошел Джек Моро, с которым он делил комнату.

- Это что? Уборка?

- Я уезжаю.

Джек потер ухо.

- Я, кажется, оглох. Мне послышалось, ты сказал, будто уезжаешь?

- Да. - Дон показал Джеку радиограмму от родителей. Джек помрачнел.

- Скверно. Конечно, я знал, что мы последний год вместе, но не ожидал, что ты уедешь так скоро. Я, наверное, буду плохо спать. Твой храп меня всегда убаюкивал. А к чему такая спешка?

- Не знаю. Честно, не знаю. Директор говорит, будто родители боятся, что начнется война, и поэтому хотят, чтобы их драгоценное дитя было в безопасности. Но ведь это же глупо, правда? Я хочу сказать, люди сейчас достаточно цивилизованны и не допустят новой войны.

Джек не ответил. Дон помолчал, затем резко спросил:

- Ты согласен? Ведь не будет никакой войны...

- Может быть, да, а может, и нет, - медленно ответил Джек.

- Ой, да брось ты...

Джек сменил тему:

- Хочешь, помогу собрать вещи?

- Тут и собирать нечего.

- А зачем эта большая куча?

- А это все твое, если, конечно, ты не против. Выбери, что нравится, а потом можешь позвать других и раздать все, что им приглянется.

- Да? Послушай, Дон, я не хочу брать твои вещи. Я все это упакую и отошлю тебе.

- Не стоит. Ты никогда не отправлял посылки на другие планеты? Это жутко дорого.

- Тогда продадим их! Вот что: давай сразу после ужина устроим аукцион.

Дон покачал головой.

- Не успеем. Я отбываю в час дня.

- Ну ты даешь, парень. Не нравится мне все это.

- Ничего не поделаешь.

Дон снова принялся сортировать вещи. Несколько его друзей зашли попрощаться. Дон не афишировал свой отъезд и полагал, что директор тоже помалкивает. Но каким-то образом все о нем узнали. Он предложил им выбрать из вещей что понравится. Конечно, после Джека. Очень скоро Дон заметил, что никто из ребят не спрашивает, почему он уезжает, и встревожился. Он хотел хоть кому-нибудь сказать, что смешно ставить под сомнение его лояльность. Ведь не будет же войны! Руп Солтер, живший в другом крыле здания, просунул голову в дверь и оглядел собравшихся.

- Драпаешь, да? Слыхал-слыхал... но решил проверить.

- Я уезжаю, если ты это имеешь в виду.

- Вот-вот, это самое. Послушай, Дон Хайме, как насчет твоего замечательного седла? Я куплю его, если сойдемся в цене.

- Оно не продается.

- Да? Но ведь там, куда ты едешь, лошадей нет. Назначь цену.

- Седло принадлежит Джеку.

- И не продается, - тут же подхватил Джек Моро. - Что, съел?

Солтер не унимался.

- И еще один вопрос: ты уже завещал кому-нибудь свою лошадку?

Лошади мальчиков, как правило, принадлежали школе, но ученику, покидавшему школу, разрешалось передать свою лошадь другому. Дон быстро поднял глаза: он не подумал о Ленивчике. Внезапно он с грустью осознал, что не сможет взять смешную толстую лошадку с собой - не сможет даже проследить за тем, как о ней будут заботиться.

- Этот вопрос тоже решен, - ответил он и негромко добавил: - И здесь обойдемся без тебя.

- Кто получит лошадь? Я могу предложить хорошие деньги. Она не Бог весть что, но я хочу отделаться от своей клячи.

- Вопрос уже решен.

- Не дури. Больно уж ты обидчивый, как все едоки лягушек, и не понимаешь своей выгоды. Ну ничего, скоро вас проучат.

Дон был вне себя. Гнев душил его. "Едоками лягушек" пренебрежительно называли обитателей вечно закрытой облаками Венеры. В общем-то кличка была не слишком обидной, не более, чем "томми" для англичан или "янки" для американцев, - однако оскорбительны были тон и обстоятельства, при которых это было сказано. Все смотрели на него и ждали.

Джек вскочил с кровати и подошел к Солтеру.

- Проваливай, Солти. Некогда слушать твою трепотню.

Солтер посмотрел на Дона, на Джека, пожал плечами и сказал:

- Это мне некогда торчать здесь... но я найду время, если ты передумаешь.

Из столовой послышался гонг. Это разрядило обстановку. Несколько мальчиков направились к двери, и Солтер ушел вместе с ними. Дон задержался.

- Пошли? - сказал Джек.

- Джек...

- Да?

- Ты не мог бы взять Ленивчика?

- Слушай, Дон, я и рад бы помочь, но куда я дену Леди Мод?

- Да, пожалуй, ты прав. Но что же делать?

- Постой. - Лицо Джека прояснилось. - Ты ведь знаешь новенького, Скуинти Морриса. Он из Манитобы. У него еще нет своей лошади. Он ездит на разных, на тех, которых мы называем клячи. Он будет хорошо обращаться с Ленивчиком, я знаю. Я однажды давал ему Мод. У него добрые руки.

Дон с облегчением вздохнул:

- Поговоришь с мистером Ривзом?

- Ты можешь поговорить с ним сам, за обедом. Пойдем.

- Я не хочу есть. И не хочу говорить с директором.

- Почему?

- Не знаю. Когда он вызвал меня утром, он мне показался, как бы это сказать... не особенно дружелюбным.

- Что он сказал?

- Дело не в словах, а в том, как он держался. Может, я и вправду чересчур обидчив, но мне показалось, что он рад от меня избавиться.

Дон ожидал, что Джек станет возражать, но тот немного помолчал и сказал:

- Дон, не принимай это слишком близко к сердцу. Наверное, у директора нервы тоже на пределе. Ты знаешь, что он получил приказ?

- Какой приказ?

- Разве ты не знал, что он офицер запаса? Он получил приказ, который вступает в действие в конце семестра. Без него школой будет руководить миссис Ривз.

Дон и так был взволнован, а теперь у него и вовсе голова пошла кругом. Без него... Как можно так говорить, ведь ничего еще не случилось.

- Это точно, - продолжал Джек. - Мне повар сказал. - Он помолчал. - Послушай, мы с тобой друзья, верно?

- Да, конечно.

- Тогда скажи мне правду. Ты действительно летишь на Марс... или на Венеру, чтобы вступить в армию?

- С чего ты взял?

- Тогда считай, что я ни о чем не спрашивал. Поверь, это не повлияло бы на наши отношения. Мой отец говорил, что, когда наступает пора идти сражаться, настоящий мужчина должен сделать шаг вперед. - Он посмотрел Дону прямо в глаза и добавил:

- Но, что бы ты ни решил, это твое личное дело. Ты знаешь, что у меня скоро день рождения?

- Да. И что же?

- Я собираюсь поступить в школу пилотов. Вот почему я спрашивал, что ты думаешь делать.

- А-а.

- Но в наших отношениях это ничего не меняет. К тому же... ты летишь на Марс.

- Да, на Марс.

- Вот и хорошо. - Джек посмотрел на часы. - Надо бежать, а то останусь без обеда. Ты не идешь?

- Нет.

- Пока.

Джек убежал. Дон постоял в раздумье. Старина Джек, похоже, слишком серьезно относится к происходящему, если бросает учебу ради того, чтобы поступить в школу пилотов. Но он не прав. Не может быть прав. Дон пошел к стойлам. Ленивчик узнал его и принялся тыкаться мордой в карманы в ожидании кусочка сахара.

- Извини, старина, - печально сказал Дон, - у меня нет ничего, даже морковки. Я забыл.

Он прижался щекой к лошадиной морде, почесал пони за ухом и тихо заговорил с лошадью, объясняя что к чему, словно Ленивчик мог понять.

- Вот такие дела, - сказал Дон в заключение. - Мне нужно уезжать, и взять тебя с собой я не могу.

Он вспомнил день, когда познакомился с лошадкой. Ленивчик был тогда почти жеребенком, но Дон очень боялся его. Пони казался огромным, опасным, даже хищным. До приезда на Землю Дон ни разу не видел лошадей. Ленивчик был первым. Внезапно у Дона перехватило горло, он больше не мог говорить. Он обхватил пони за шею и заплакал.

Ленивчик тихо заржал, ласкаясь к мальчику. Дон поднял голову.

- До свидания, лошадка, береги себя.

Он резко развернулся и побежал к общежитию.

2. "МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН"

Школьный вертолет высадил Дона на летном поле Альбукерке. Чтобы успеть на ракету, следовало поторопиться - служба контроля полетов требовала, чтобы ракеты делали большой крюк, облетая оружейный центр в Сэндиа. Когда мальчик поставил багаж на весы, ему вновь пришлось столкнуться с предписаниями полиции безопасности.

- У тебя есть фотоаппарат, паренек? - спросил чиновник у весов.

- Нет, а что?

- Лучи, которыми мы проверяем багаж, засвечивают пленку.

Осмотр закончился - рентгеновские лучи не обнаружили ни одной бомбы в его нижнем белье. Дону вернули багаж, и он поднялся на борт ракетоплана "Тропы Санта-Фе", который курсировал между Юго-Западом и Новым Чикаго. Очутившись внутри, он пристегнул ремни и стал ждать, удобно устроившись в мягком кресле.

Грохот двигателей на старте беспокоил его больше, чем перегрузки. Но когда скорость превысила звуковую, шум стих, остался позади; ускорение нарастало, и Дон потерял сознание.

Он пришел в себя, когда ракета начала свободный полет по гигантской гиперболе, и почувствовал огромное облегчение: тяжесть, которая разрывала его грудную клетку, заставляла бешено работать сердце и превращала мышцы в желе, исчезла. Но, не успев насладиться чудесным ощущением свободы, он почувствовал нечто новое: желудок стремился выбросить наружу свое содержимое.

Сначала Дон даже испугался: такого с ним никогда не бывало. Затем у него возникло внезапное подозрение. Неужели? Ну нет, только не с ним... ведь он родился в космосе. "Космическая болезнь" - удел жителей Земли, которые жизнь напролет ползают по поверхности планеты! Но вскоре подозрение переросло в уверенность: за годы легкой жизни на Земле он утратил иммунитет. Скрывая смущение, Дон признал, что с ним случилось то же, что может случиться с любым землянином. При посадке ему не пришло в голову попросить сделать укол от дурноты, хотя он и проходил мимо двери с нарисованным на ней красным крестом. Вскоре его тайна открылась. Дон едва успел схватить гигиенический пакет.

После этого он почувствовал себя лучше, хотя и ощущал слабость. Он внимательно прослушал по радиотрансляции рассказ о местности, над которой они пролетали. В районе Канзас-Сити небо изменило цвет с черного на пурпурный и крылья снова оперлись о воздух. Опять навалилась перегрузка: ракета тормозила, продолжая планировать по длинной траектории к Новому Чикаго. Дон поднял спинку своего кресла и сел.

Двадцать минут спустя ракета подлетела к посадочной полосе. По команде с Земли включились двигатели, и "Тропы Санта-Фе", сбросив скорость, опустились на посадочную полосу. Весь путь не занял и часа - меньше, чем полет на вертолете от школы до Альбукерке (когда-то фургоны поселенцев одолевали эту дорогу за восемьдесят суток, если повезет). Ракета местного сообщения приземлилась на широком поле; поблизости раскинулось совсем уж огромное поле - космический порт планеты. Когда-то на этом месте стоял Старый Чикаго.

Выходя из ракеты, Дон задержался, пропуская вперед семью индейцев навахо, вышел следом за ними, ступил на трап, и тот доставил его в здание космопорта. Его поразила громада здания, которое поднималось на много этажей и уходило вниз, под землю. Станция "Гэри" обслуживала не только трассу из Санта-Фе, но и трассу 66 и еще целую дюжину местных и межконтинентальных линий. Отсюда же взлетали ракеты к станции "Терра-Орбитальная", обеспечивавшей сообщение с Луной, Венерой, Марсом и с лунами Юпитера. Это был становой хребет империи, простиравшейся далеко за пределы Земли.

Привыкший к обширным безлюдным пространствам пустыни Нью-Мексико, а еще раньше - к пустоте космоса, Дон чувствовал себя неуютно в шумной толпе: в этом муравейнике трудно было сохранять невозмутимость и достоинство. Конечно, и к этому можно было притерпеться. Он нашел светящееся объемное изображение глобуса, служившее указателем, и направился к окошку регистрации. Чиновник с равнодушной физиономией сказал, что места на "Валькирии" для него нет. Дон терпеливо объяснил, что билет бронировали с Марса, и показал радиограмму. Явно раздосадованный тем, что приходится что-то делать, чиновник неохотно согласился запросить "Терру-Орбитальную", и оттуда подтвердили, что билет для Дона есть. Чиновник дал отбой и снова обратился к Дону:

- Платить будете наличными или чеком?

Дону показалось, что пол уходит у него из-под ног.

- Я полагал, билет уже оплачен.

У Дона был аккредитив, но его не хватило бы, чтобы оплатить перелет на Марс.

- Да? Мне об этом ничего не сказали.

По настоянию Дона чиновник снова связался с орбитальной станцией. Оказалось, что билет действительно оплачен. Неужели этот клерк не в состоянии разобраться в собственных документах? Чиновник с недовольным видом выдал Дону билет в каюту № 64 ракетного корабля "Дорога Славы", который должен был стартовать от Земли со станции "Терра-Орбитальная" на следующее утро, в 9 часов 3 минуты 57 секунд.

- Вы прошли проверку полиции безопасности?

- Что это такое?

Лицо чиновника выразило откровенную радость; теперь он с полным основанием мог отказать в выдаче билета. Он потянул билет к себе.

- Вы не даете себе труда следить за новостями. Предъявите-ка удостоверение личности.

Дон неохотно протянул документ, чиновник сунул его в отверстие машины и вернул.

- Теперь отпечатки пальцев.

Дон оттиснул пальцы и спросил:

- Все? Могу я получить свой билет?

- Он еще спрашивает, все ли это! Явитесь сюда завтра, за час до отлета. Тогда получите свой билет - если ИБР даст разрешение.

Чиновник отвернулся. Дон понял, что разговор окончен, и отошел. Он не представлял, что делать дальше. Директору школы он сказал, что переночует в отеле "Нилтон Караван-сарай". Несколько лет назад его семья останавливалась в этом отеле, а других он не знал. С другой стороны, следовало бы попробовать разыскать доктора Джефферсона - дядюшку Дадли, поскольку так велела мать. Было едва за полдень; он решил сдать вещи в камеру хранения и начать поиски.

Освободившись от вещей, он в пустой телефонной кабине нашел в справочнике номер доктора. Автоответчик вежливо сообщил, что доктора Джефферсона нет дома, и предложил оставить для него сообщение. Дон как раз обдумывал, что продиктовать, когда молчание нарушил дружелюбный голос:

- Для тебя я дома, Дональд. Где ты сейчас, малыш?

Зажегся экран, и Дон увидел полузабытые, но знакомые черты доктора Дадли Джефферсона.

- На станции "Гэри". Я только что прилетел.

- Тогда хватай такси и немедленно ко мне.

- Я не хотел вас беспокоить, доктор, но мама настаивала, чтобы я попрощался с вами.

В душе он надеялся, что доктор Джефферсон будет слишком занят. Дон не часто попадал в большие города и не собирался убить свой последний вечер на Земле на обмен любезностями с другом семьи. Ему хотелось погулять и посмотреть, какие развлечения может предложить современный Вавилон. Аккредитив так и жег ему карман, хотелось потратить хотя бы часть денег.

- Пустяки. Надеюсь увидеть тебя через несколько минут. За это время я приготовлю что-нибудь поесть. Например, выберу и заколю для тебя тучного тельца. Кстати, ты получил мою посылку? - Лицо доктора внезапно стало внимательным.

- Нет.

Доктор Джефферсон что-то пробормотал в адрес почтовой службы.

- Может, она идет вдогонку? Там что-то важное?

- Ничего особенного, поговорим об этом позже. Ты где остановился?

- В "Караван-сарае", сэр.

- Ну тогда подстегни своих верблюдов, и посмотрим, быстро ли ты сюда доберешься. Чистого неба...

- ...и благополучного приземления, сэр!

И они оба отключили аппараты. Дон вышел из кабинки и принялся разыскивать стоянку такси. В здании космопорта, казалось, людей в форме было больше обычного, причем не только пилотов и обслуживающего персонала, но и военных различных родов войск и, конечно, вездесущих служащих полиции безопасности. Дон пробился через толпу к спуску на площадку, по туннелю спустился вниз. Наконец он нашел стоянку такси и занял очередь.

Рядом растянулся большой, неприятно похожий на ящерицу венерианский дракон. Продвинувшись вместе с очередью и оказавшись рядом с драконом, Дон просвистел вежливое приветствие.

Дракон посмотрел на мальчика одним глазом. На "груди" его, между передними лапами, на таком расстоянии, чтобы легко можно было дотянуться щупальцами, крепился небольшой металлический ящик - водэр. Щупальца нажали на клавиши, и существо с Венеры ответило мальчику - металлическим голосом водэра, а не трелью на родном языке:

- Я также приветствую вас, молодой джентльмен. Приятно на чужбине услышать звуки родного языка, к которым привык еще в яйце.

Дон с удовольствием отметил, что пришелец с другой планеты изъяснялся с явным акцентом кокни, хоть и пользовался металлическим переводчиком. Дон просвистел в ответ стандартную вежливую формулу, основной смысл которой сводился к пожеланию собеседнику легкой и приятной смерти. Существо с Венеры с помощью водэра поблагодарило его и добавило:

- Мне не совсем понятно ваше произношение. Доставьте мне удовольствие, говорите на вашем языке, чтобы я мог попрактиковаться.

Дон смекнул: его свист настолько несовершенен, что существо с Венеры с трудом понимает его, и сейчас же перешел на язык людей.

- Меня зовут Дон Харви, - сказал он и тут же просвистел эту фразу, чтобы передать смысл своего имени на языке венериан - "Туман Над Водами". Это имя выбрала ему мать, и он не видел в нем ничего смешного. Дракон тоже не нашел в нем ничего смешного. Он просвистел свое имя и проговорил через водэр:

- Меня зовут Сэр Исаак Ньютон.

Дон понимал, что существо с Венеры, называя себя таким именем, следовало общей традиции драконов: брать удобства ради имена выдающихся землян, достойных уважения.

Дон хотел спросить Сэра Исаака Ньютона, не знаком ли тот с семьей его матери, но очередь продвигалась, а дракон нет. Дону пришлось, чтобы не потерять место, перемещаться вместе с очередью. Существо с Венеры проводило его взглядом одного глаза и на прощание выразило надежду, что смерть Дона будет приятной.

Непрерывный поток такси прервался; подошел большой тягач с платформой, оттуда спустили трап. Дракон встал на шесть могучих лап и поднялся по трапу. Дон просвистел ему вслед слова прощания и с неприятным чувством заметил, что за ним внимательно наблюдает служащий полиции безопасности. К счастью, наконец подошла его очередь. Дон сел в такси, захлопнул колпак, набрал адрес и откинулся на сиденье. Автомобильчик рванулся вперед, преодолел небольшой подъем, промчался через туннель и въехал в кабину подъемника. Дон попытался запомнить дорогу, но Новый Чикаго напоминал муравейник, и это было бы тяжелой задачей даже для специалиста-топографа. Казалось, кибер-водитель уверенно выбирает маршрут; во всяком случае, компьютер, управляющий всеми такси, знал, куда его направить. Остаток пути Дон посвятил размышлениям о неприветливом чиновнике, о подозрении, которое он вызвал у полицейского, и о посылке доктора Джефферсона. Последнее мало его беспокоило. Он полагал, что почта работает плохо и посылка попросту затерялась, и надеялся, что мистер Ривз догадается переслать его корреспонденцию на Марс.

Затем он вспомнил Сэра Исаака. Как приятно встретить земляка!

Квартира доктора Джефферсона располагалась в фешенебельной части города, на одном из подземных этажей. Вышло так, что Дон все-таки не сумел самостоятельно прибыть к месту назначения; когда такси остановилось у входа, он хотел выйти, но дверца не открылась. Он вспомнил, что прежде должен заплатить за проезд, и тут обнаружилось, что, прежде чем садиться в такси-автомат, следовало позаботиться о монетах. Автомобиль-робот был умной машиной, однако аккредитивы разменивать не умел. Дон в полном отчаянии ожидал, что сейчас автомобильчик отвезет его в ближайший полицейский участок, но тут явился спаситель - доктор Джефферсон.

Доктор дал мальчику монеты, чтобы Дон опустил их в счетчик, и провел его к себе.

- Не переживай, мой мальчик. Такое и со мной бывает примерно раз в неделю. Сержант в местном полицейском участке держит в своем ящике кучу монет, чтобы вызволять меня из лап наших механических узурпаторов. Раз в квартал я оплачиваю эту услугу и добавляю на чай. Садись. Хочешь шерри?

- Нет, благодарю вас, сэр.

- Тогда кофе. Сливки и сахар перед тобой. Что пишут родители?

- Как обычно. Оба чувствуют себя хорошо, много работают, и всякое такое.

Дон незаметно осмотрелся. Комната была большой, удобной, даже роскошной, хотя книги, валяющиеся повсюду - сложенные на полках, на столе и даже на стульях, - несколько портили впечатление. В углу пылал камин; разумеется, имитация, но совершенная: огонь был неотличим от настоящего. За приоткрытой дверью виднелись и другие комнаты. Дон прикинул в уме приблизительную стоимость такой квартиры в Новом Чикаго, и у него захватило дух. Прямо перед ним было большое панорамное окно, откуда полагалось бы открываться виду на подземную часть города. Но вместо этого за ним открывался живой горный пейзаж: ручей и хвойные деревья. Пока он разглядывал все это, из воды выпрыгнула форель.

- Я знаю, что они много работают, - сказал хозяин квартиры. - Они всегда много работали. Твой отец всегда стремился постичь все тайны, накопленные за миллионы лет. Это невозможно, но он не сдается, и у него кое-что получается. Представь себе, малыш, когда твой отец начинал свою карьеру, мы и не подозревали, что некогда существовала Первая Империя системы... Если, конечно, она была первой, - добавил он задумчиво. - К настоящему времени мы обследовали руины на дне двух океанов Земли и сопоставили полученную информацию с четырех других планет. Конечно, твой отец проделал всю эту работу не в одиночку, но его вклад трудно переоценить. Твой отец - великий человек, Дональд, и твоя мать - тоже; они действуют как одна команда. Угощайся сандвичами.

- Спасибо. - Дон занялся едой, не желая отвечать доктору. Ему были приятны похвалы в адрес родителей, но казалось нескромным выказывать свое удовольствие и поддакивать. Однако доктор умел говорить и в одиночестве.

- Конечно, мы, возможно, так и не найдем ответов на все вопросы. Например, как самая крупная из планет системы, родина Империи, подверглась разрушению и превратилась в космические обломки. Твой отец провел четыре года в поясе астероидов - и ты с ним, верно? - и не нашел ответа на этот вопрос. Была ли это двойная система, такая же, как Земля и Луна, и что ее разрушило - воздействие приливных сил или ее взорвали?

- Взорвали? - переспросил Дон. - Но ведь это теоретически невозможно...

Джефферсон покачал головой.

- Многое считается невозможным до тех пор, пока не станет явью. Можно написать целую историю "науки наоборот", собрав утверждения самых высоких авторитетов о категорически невозможном. Ты изучал математическую философию, Дон? Знаком с бесконечными слоями Вселенной и системой неоткрытых постулатов?

- Боюсь, что нет, сэр.

- Идея проста и очень увлекательна. Ее суть вот в чем: все возможно, - в том смысле, что любое событие или когда-нибудь произойдет, или уже произошло. Любое. В одной Вселенной ты пьешь вино, в другой пятую планету Солнечной системы никогда не разрушали, в третьей - атомная энергия и ядерное оружие невозможны, как, кстати, утверждали наши предки. Последнее кажется вполне разумным; во всяком случае, для таких невоинственных людей, как я. - Он встал. - Не слишком увлекайся сандвичами. Я собираюсь повести тебя в ресторан, где, кроме прочего, будет и еда... такая, какую Зевс обещал богам, но так и не сумел раздобыть.

- Мне не хотелось бы отнимать у вас слишком много времени, сэр.

Дон все еще надеялся поразвлечься в городе самостоятельно. Он с удовольствием воображал ужин в каком-нибудь дорогом мужском клубе, а вместо этого предстояло убить вечер на вымученную и нудную беседу с доктором. А ведь это его последний вечер на Земле.

- Дон, что такое время? Каждый грядущий час обещает столько же нового, сколько принес минувший. Ты уже снял номер в "Караван-сарае"?

- Нет, сэр. Я оставил вещи в багажном отделении порта.

- Вот и славно, переночуешь у меня; за твоими вещами мы пошлем попозже. - Тон доктора Джефферсона неуловимо изменился: - А вся твоя корреспонденция придет к тебе в гостиницу?

- Да.

Дон с удивлением увидел на лице доктора озабоченность.

- Ну ладно. Проверим позднее. Речь идет о пакете, который я тебе отправил. Его перешлют по твоему новому адресу?

- Не знаю, сэр. Обычно почта приходила дважды в день. Если ее доставили после моего отъезда, то, естественно, она останется там до утра. Но если директор школы позаботится об этом, он может отправить пакет срочной почтой, чтобы я смог получить его до завтрашнего утра, до отлета.

- Ты хочешь сказать, вашу школу не обслуживает пневмолиния?

- Нет, сэр. Обычно утреннюю почту привозит повар - он делает покупки в городе, - а вечернюю доставляет вертолет.

- Прямо-таки необитаемый остров! Ну хорошо. Выясним это после полуночи. Даже если почта не прибудет в срок, не беспокойся.

Тем не менее он казался озабоченным и почти не разговаривал с Доном, когда они ехали в ресторан...

Ресторан с не слишком подходящим названием "Тихий уголок" обходился без вывески: просто одна из многочисленных дверей в стене здания. Но, очевидно, многие знали о нем и очень хотели попасть туда, хотя величавый швейцар пускал за бархатный шнур далеко не всех. Однако он узнал доктора Джефферсона и вызвал метрдотеля. Доктор сделал жест, понятный официантам всех времен и народов, бархатную веревку опустили, и торжественно, словно королей, провели их с Доном к столику у края танцпола. У Дона, узнавшего о размере чаевых, глаза полезли на лоб, поэтому выражение его лица в миг, когда он увидел официантку, оказалось вполне уместным. Его реакция была самой тривиальной: он никогда не видел женщины красивее. Доктор Джефферсон взглянул на него и рассмеялся.

- Не трать напрасно свой энтузиазм, сынок. Девушки, за право посмотреть на которых мы заплатили, будут вон там. - Он показал на танцпол. - Начнем с коктейля?

Дон отказался и поблагодарил.

- Как угодно. Ты уже "развеселился", и, думаю, зрелище не причинит тебе вреда. Но, может, позволишь заказать ужин?

Дон согласился. Пока доктор Джефферсон консультировался с "принцессой-рабыней" насчет меню, Дон огляделся. Зал изображал веранду под открытым небом поздним вечером. Над головой сияли звезды. Вокруг зала, закрывая несуществующее пространство вдали, шла высокая кирпичная стена. Ветки яблонь свешивались через стену и шевелились от легкого ветерка. В глубине зала стоял старинный колодец с журавлем. Дон увидел, как другая "принцесса-рабыня" подошла к нему, подняла журавль и вытащила серебряное ведерко с бутылкой.

Там же, у края танцпола, на месте столика стояла прозрачная пластиковая капсула на колесах. Дон никогда не видел ничего подобного, но сразу догадался, что это: марсианская "коляска", передвижной модуль с кондиционированием, чтобы создавать внутри холодную разреженную атмосферу, привычную для жителя Марса. Можно было разглядеть существо, сидевшее внутри: его хилое тело поддерживали металлические сервоконструкции, которые компенсировали высокую гравитацию третьей планеты; рудиментарные крылья были печально опущены. Он не шевелился. Дону стало его жалко.

Еще ребенком он встречался на Луне с марсианами, но там тяготение было еще слабее, чем на Марсе, и не превращало этих существ в паралитиков, то есть не создавало весьма болезненных ощущений. Посещая Землю, марсиане сильно рисковали. Интересно, что привело на Землю этого? Может быть, он прибыл с дипломатической миссией?

Доктор Джефферсон отпустил официантку, оторвался от меню и заметил, что Дон глазеет на марсианина.

- Просто интересно, что он здесь делает, - сказал Дон. - Не есть же он сюда пришел.

- Возможно, он хочет посмотреть, как кормятся животные. Я считаю, это верное объяснение, хотя бы отчасти. Хорошенько посмотри вокруг. Ты нигде не увидишь ничего подобного.

- Да уж. Во всяком случае, не на Марсе.

- Я не про то. Это Содом и Гоморра, парень. Мы прогнили до самой сердцевины и катимся по наклонной плоскости в пропасть. Возможно, и весь земной шар. Да ладно, оставим это. Старайся получше провести время.

Дон с удивлением посмотрел на него.

- Доктор Джефферсон, вам нравится здесь жить?

- Мне? Я гнию вместе с городом, в котором живу, со своей естественной средой обитания. Но отличать кукушку от ястреба не разучился.

Оркестр, игравший тихую приятую музыку, внезапно замолк. Включился экран оповещения:

"Бермуды. Официальное сообщение.

Департамент по делам колоний только что сообщил, что временный комитет Венеры отверг нашу ноту. Круги, близкие к председателю Федерации, сообщают, что подобного развития событий ожидали и причин для беспокойства нет".

Вновь загорелись светильники и зазвучала музыка. Губы доктора Джефферсона растянулись в саркастической улыбке.

- Как кстати, - прокомментировал он, - как похоже. Знамения судьбы начертаны на стене.

Он начал было говорить что-то по этому поводу, но его отвлекло начало представления. К этому времени сцена куда-то незаметно исчезла. Теперь на ее месте была яма, откуда поднималось облако, мерцающее пурпурными огнями. Облако рассеялось, и Дон снова увидел сцену, но теперь там были танцовщицы.

Доктор Джефферсон был прав: смотреть стоило на них, а не на официанток. Это зрелище до такой степени поглотило внимание, что он не заметил, как подали еду. Доктор тронул его за локоть.

- Съешь что-нибудь, прежде чем упадешь в обморок.

- Что? О да, сэр.

Он ел с аппетитом, но не сводил глаз с танцовщиц. Среди них появился мужчина, он исполнял партию Тангейзера, но Дон не знал этого, и это его не интересовало. Дон замечал мужчину, только когда тот заслонял танцовщиц. Он быстро покончил с содержимым тарелки, не замечая, что, собственно, ест.

- Понравилось? - спросил доктор Джефферсон.

Дон проглотил два куска, прежде чем догадался, что доктор спрашивает о еде, а не о танцовщицах.

- О да, очень вкусно. - Он посмотрел в тарелку. - Но что это было?

- Разве не узнаешь? Маленький жареный грегарий.

Потребовалось несколько секунд, прежде чем Дон сообразил, что он съел. В детстве он сотни раз видел этих маленьких, похожих на сатиров двуногих - faunus gregarius Veneris Smythii. Но он никак не мог совместить это понятие с обычным коммерческим названием, данным этому дружелюбному существу. И он, и его друзья по детским играм в колониях Венеры всегда называли их "неуклюжиками" из-за привычки натыкаться друг на друга. Неуклюжики всегда терлись о плечи, лезли на колени и старались приласкаться всякими другими способами.

Съесть маленького неуклюжика?! Дон почувствовал себя людоедом, и во второй раз за день его затошнило. Он сглотнул и изо всех сил постарался успокоиться, но, конечно, не мог больше смотреть на еду. Он снова взглянул на сцену. Там человек с усталыми глазами безостановочно хохмил, одновременно жонглируя горящими факелами. Дона это не интересовало. Он принялся разглядывать зал и вдруг встретился глазами с человеком, сидевшим столика за три от них. Тот с деланным безразличием отвел взгляд. Дон задумался, потом еще раз внимательно посмотрел на этого человека и решил, что видел его раньше.

- Доктор Джефферсон!

- Да, Дон?

- Вам никогда не приходилось встречаться с венерианским драконом, который называет себя Сэр Исаак Ньютон? - Дон дополнительно просвистел на венерианском языке настоящее имя существа.

- Замолчи! - прошипел доктор.

- Почему?

- Не афишируй без нужды свое происхождение, по крайней мере сейчас. Почему ты спрашиваешь об этом Сэре Исааке Ньютоне? - Джефферсон говорил тихо, едва шевеля губами.

Дон рассказал о случайной встрече на станции "Гэри".

- Когда подходила моя очередь, я был совершенно уверен, что за мной следит полицейский. А сейчас он сидит вон там, только в штатском.

- Ты уверен?

- Да, пожалуй.

- М-да. Может быть... Может быть... Ты не ошибаешься? Возможно, он здесь не при исполнении. Хотя служащим полиции безопасности этот ресторан не по карману, во всяком случае что касается жалованья. Послушай... не обращай на него внимания и не говори больше ни об этом драконе, ни о Венере. Просто делай вид, что веселишься. Но внимательно слушай, что буду говорить я.

Дон попытался выполнить эти указания, но "веселиться" было трудно. Даже когда вновь появились танцовщицы, его так и тянуло отвернуться и взглянуть на человека, который испортил ему вечер. Тарелку из-под жареного грегария унесли, и доктор Джефферсон заказал для Дона другое блюдо, под названием "Этна". Оно действительно походило на вулкан: из его верхушки поднималась струя пара. Дон погрузил в него ложку и обнаружил, что блюдо приготовлено из чего-то одновременно обжигающего и ледяного, поражая вкус немыслимым сочетанием противоположных стихий. Сначала он удивился, как это вообще можно есть, исключительно из вежливости попробовал еще раз, но вскоре с сожалением обнаружил, что съел все. Во время антракта Дон попробовал узнать у доктора, что тот думает об угрозе войны, но Джефферсон перевел разговор на его родителей и их работу, а затем на проблемы прошлого и будущего системы.

- Пусть это тебя не волнует, парень. Это всего лишь неизбежная прелюдия к консолидации системы. Через пять сотен лет историки вряд ли обратят внимание на теперешние события. Тогда появится Вторая Империя, из шести планет.

- Из шести? Вы думаете, мы сумеем что-нибудь сделать с Юпитером и Сатурном? Или вы про луны Юпитера?

- Нет, я имею в виду шесть планет средней величины. Мы передвинем Нептун и Плутон поближе к Солнцу и отведем Меркурий подальше.

Идея перемещения планет глубоко изумила Дона. Однако он воспринял ее, казалось бы, совершенно невероятную, как реальность, поскольку его собеседник утверждал: нет ничего невозможного.

- Человеческой расе нужно очень много места, - продолжал доктор Джефферсон. - В конце концов, на Марсе и Венере есть свое разумное население. Мы не можем вытеснить их, применяя политику геноцида, - еще неизвестно, против кого это обернется. Но перестройка системы - всего лишь инженерная работа, не более. Через пять веков вне системы будет жить больше землян, чем внутри ее. Мы заселим системы желтых карликов в окрестностях Солнца. Знаешь, Дон, что бы я сделал на твоем месте? Постарался бы обеспечить себе место на "Первопроходце".

- Мне бы это подошло, - согласился Дон. "Первопроходцем" назывался межзвездный корабль, рассчитанный на полет в одну сторону, без возвращения. Его начали строить на лунных верфях еще до рождения Дона. Скоро он должен был стартовать. Все или почти все сверстники Дона мечтали полететь на этом корабле.

- Конечно, - добавил доктор, - тогда тебе придется выбрать невесту.

Он показал на сцену, которая вновь заполнилась танцовщицами.

- Взгляни, к примеру, на эту блондинку. Очень милая девочка. Во всяком случае, кажется здоровой.

Дон улыбнулся и почувствовал себя опытным мужчиной.

- Возможно, ее вовсе не привлекает мысль открывать новые горизонты. Она выглядит вполне довольной тем, что имеет.

- Этого нельзя знать заранее. Подойдите сюда, - доктор Джефферсон подозвал метрдотеля.

Деньги перекочевали из рук в руки. Очень скоро блондинка подошла к их столу, но садиться не стала. Она была певицей, исполнительницей песен в ритме "тамтам", и продолжала петь прямо в ухо Дону. Слова были такие, что смутили бы Дона, даже если бы блондинка общалась с ним наедине. Он покраснел, уже не чувствуя себя опытным мужчиной, и вновь в душе подтвердил свое решение не брать эту девицу к звездам. И все же ему нравилось происходящее. Сцена опустела, зажегся яркий свет и вдруг снова погас, а от экрана оповещения донеслось: "Налет из космоса. Тревога. Налет из космоса. Тревога..."

Все огни погасли.

3. БЕГЛЕЦЫ

На одно бесконечно долгое мгновение воцарились полная темнота и тишина, не нарушаемые даже шелестом вентиляторов. Затем узкий луч высветил в центре сцены лицо комика-конферансье. Тот произнес нарочито низким голосом, несколько в нос:

- Следующим номером будет... "Танец обреченных". - Он засмеялся, затем бодро добавил: - Сидите спокойно и держитесь за кошельки, поскольку кое-кто из тех, кто вас обслуживает, - родственники администрации. Тревога всего лишь учебная. Во всяком случае вас прикрывает сто футов железобетона - и, главное, толстые чековые книжки. А теперь, чтобы создать должное настроение для следующего номера нашей программы - а это будет мой номер, - вам предстоит выпивка за счет заведения. - Тут он наклонился вперед и крикнул: - Эй, Герти, тащи-ка сюда то, что мы только что разгрузили. Будем считать, что сейчас - канун Нового года.

Дон почувствовал, что напряжение в зале начало спадать, и сам испытал облегчение. И очень удивился, почувствовав, что чья-то руку вцепилась в его запястье.

- Спокойно, - шепнул ему на ухо доктор Джефферсон.

Дон позволил вывести себя куда-то в темноту. Доктор, очевидно, знал или помнил расположение столиков в зале; они вышли, ни на что не наткнувшись, и лишь однажды прикоснулись к кому-то в темноте, впрочем, без последствий. Казалось, они идут по какому-то длинному коридору, заполненному угольной чернотой. Затем они свернули за угол и остановились.

- Не следует выходить наружу, сэр, - услышал Дон чей-то голос. Ответ доктора Джефферсона прозвучал спокойно и так тихо, что Дону не удалось его расслышать. Что-то прошелестело; они снова двинулись вперед, прошли через дверь и свернули налево.

Поход по туннелю - Дон был уверен, что это туннель перед входом в ресторан, хотя теперь он казался повернутым на девяносто градусов, - продолжался. Все происходило в темноте. Доктор Джефферсон молча тянул юношу за собой, держа за запястье. Они снова повернули и спустились по лестнице. Вокруг них были еще какие-то люди, но немного. Один раз кто-то схватил Дона, тот яростно ткнул в темноту кулаком и попал во что-то мягкое. Послышался тихий стон. Доктор Джефферсон потащил Дона еще быстрее.

Наконец он остановился и начал что-то нащупывать в темноте. Послышался женский вопль. Доктор быстро отпрянул, отступил еще на несколько шагов и снова остановился.

- Здесь, - сказал он наконец. - Залезай.

Он подтолкнул Дона вперед и положил на что-то руку. Дон понял, что это запаркованное такси с откинутым колпаком. Он забрался внутрь, доктор последовал за ним, захлопнул колпак.

- А сейчас, - сказал он спокойно, - мы можем поговорить. Мы нашли такси, но не можем никуда поехать, пока не возобновится подача энергии.

Дона трясло от возбуждения. Он заставил себя успокоиться и спросил:

- Доктор, это в самом деле нападение?

- Сильно сомневаюсь, - ответил доктор. - Могу почти с уверенностью сказать, что это ложная тревога. Точнее, надеюсь... Но она дала нам возможность уйти оттуда незамеченными.

Дон задумался. Доктор сказал:

- Что тебя беспокоит? Что мы не заплатили по счету? У меня в этом заведении кредит.

Дону эта мысль не приходила в голову. Он так и сказал, добавив:

- Наверное, все из-за этого полицейского?

- Да, к сожалению.

- Ну... я мог и ошибиться. Он очень похож на того человека. Но я не представляю, как он мог следить за мной, даже если бы сразу сел в следующее такси. Я отчетливо помню, что мое такси было единственным на подъемнике. Это исключает возможность слежки. Даже если это тот самый полицейский, это, скорее всего, случайность. А может, он разыскивал меня?

- Забудь об этом. А что касается слежки... знаешь, как работают автоматические такси?

- Ну, в общих чертах...

- Если служащий полиции безопасности решил проследить за тобой, ему вовсе не обязательно ехать за твоим такси. Достаточно позвонить и сообщить номер. За этим номером проследят через центральную диспетчерскую. Если ты не успел добраться до места назначения прежде, чем отреагировала система слежки, они по коду узнают, куда ты направился, и сразу сообщают полиции. Это означает, что другой служащий полиции безопасности будет поджидать тебя. Тогда и начинается слежка. Когда я позвонил, чтобы вызвать такси, мой заказ стал известен следящим. И номер такси тоже. В результате у нас появилась возможность увидеть твоего знакомого в "Тихом уголке". Он сидел там еще до того, как мы приехали. Правда, они использовали того же самого человека. Но их нужно простить: сейчас они здорово загружены работой.

- Да зачем я им нужен? Даже если меня считают нелояльным, я ведь не какая-нибудь важная птица?

Доктор Джефферсон помешкал, затем сказал:

- Дон, я не знаю, сколько у нас времени для разговора. Пока нет энергии, мы можем беседовать свободно. Но как только включат ток, нас услышат. А мне нужно сказать тебе многое. Поговорить не удастся.

- Почему?

- Все автоматические такси снабжены специальными микрофонами. Гнусность... Кстати, твой "хвост" мог слушать тебя даже в ресторане, несмотря на шум оркестра. Для этого используют направленные микрофоны. А теперь слушай внимательно. Мы должны найти посылку, которую я отправил тебе. Обязаны. Я хочу, чтобы ты доставил ее отцу... Второе: ты обязательно должен попасть на ракету, стартующую завтра утром. Третье: тебе не следует оставаться со мной сегодня вечером. Очень жаль, но так будет лучше. Четвертое: когда включат электричество, мы не будем говорить ни о чем конкретном, не будем называть никаких имен. Затем я остановлю такси около телефонной будки, и ты позвонишь в "Караван-сарай". Если посылка пришла, ты сразу же покинешь меня, вернешься на станцию, возьмешь вещи, поедешь в отель, зарегистрируешься и получишь почту. Завтра утром ты сядешь на корабль и улетишь. Не звони мне. Ты все понял?

- Да, сэр. - Дон помедлил, затем выпалил: - Но почему? Я ничего не понимаю, но мне кажется, я должен знать, зачем все это.

- Что тебе хочется узнать?

- Ну-у... что в этой посылке?

- Сам увидишь. Ты можешь открыть ее, посмотреть и затем принять решение. Если ты решишь не брать ее, это твое дело. Но что касается остального... Каковы твои политические убеждения?

- Ну... на этот вопрос довольно трудно ответить, сэр.

- Мои политические убеждения в твоем возрасте тоже были не очень-то четкими. Сформулируем иначе. Хотел бы ты быть единомышленником с родителями, пока не сформируются твои собственные политические убеждения?

- Конечно.

- Тебе не показалось немного странным, что твоя мать настаивала, чтобы ты встретился со мной? Можешь говорить откровенно - я знаю, что молодому человеку, прибывшему в большой город, вовсе не интересно разыскивать полузнакомых людей. Не кажется ли тебе, что она считала это очень важным... чтобы ты разыскал меня?

- Да, похоже, для нее это было очень важно.

- Тогда давай остановимся на этом. Если ты чего-нибудь не знаешь, то не сможешь никому рассказать и тем самым причинить себе вред.

Дон задумался. Слова доктора звучали разумно. И все-таки было что-то неприятное... не любил он играть вслепую. С другой стороны, если бы он просто получил пакет, то, конечно, не задумываясь доставил бы его отцу.

Он хотел задать еще какой-то вопрос, но тут зажглись огни, и автомобильчик зажужжал. Доктор Джефферсон сказал:

- Ну вот, поехали.

Он наклонился над панелью и набрал код. Такси двинулось. Дон открыл рот, но доктор покачал головой.

Автомобиль проехал несколько туннелей, выехал на площадку и остановился на большой подземной площади. Расплатившись, доктор повел Дона к пассажирскому лифту. На площади, полной народу, отчетливо чувствовалось возбуждение, охватившее горожан из-за учебной тревоги. Им пришлось проталкиваться через плотную толпу у общественного телеэкрана. Дон облегченно вздохнул, когда они добрались до лифта, но тот был переполнен. Доктор Джефферсон направился к другой стоянке такси, расположенной на той же площади, но на несколько уровней выше. Они сели в такси, поехали, но уже через несколько минут пересели в другое. Совершенно сбитый с толку Дон уже не мог сказать, едут они на север или на юг, поверху или понизу. Доктор посмотрел на часы и сказал:

- Мы убили достаточно времени. Вот. - Он показал на телефонную будку неподалеку.

Дон позвонил в "Караван-сарай".

- Мне приходила какая-нибудь почта?

- Нет, почты не было.

Дон пояснил, что еще не зарегистрировался в отеле. Клерк проверил снова.

- Нет. Очень жаль, сэр, но почты для вас нет.

Дон вышел и передал разговор доктору Джефферсону. Доктор пожевал губами.

- Парень, мы с тобой неверно оценили ситуацию. - Он огляделся. Вокруг никого не было. - Я напрасно потратил драгоценное время.

- Могу я чем-нибудь помочь, сэр?

- Да, можешь. - Доктор помедлил. - Сейчас мы вернемся ко мне, ненадолго. Потом найдем другую гостиницу. Похоже, придется работать всю ночь. Сможешь?

- Да, конечно.

- У меня есть бодрящие пилюли. Послушай, Дон, что бы ни случилось, завтра ты обязательно должен сесть на корабль. Понимаешь?

Дон кивнул. Он и сам собирался сесть на этот корабль и не видел причины, которая могла бы ему помешать. Он уже начал подумывать, что доктор Джефферсон, может быть, слегка не в себе.

- Хорошо. Дальше пойдем пешком. Здесь недалеко.

Они прошагали с полмили по туннелям, спустились на лифте и наконец оказались на месте. Сворачивая в туннель, где находилась его квартира, Джефферсон внимательно огляделся по сторонам. Туннель был пуст. Они быстро прошли его, доктор открыл дверь. В комнате сидели два незнакомца.

- Добрый день, джентльмены, - сказал доктор Джефферсон и повернулся к своему гостю:

- Доброй ночи, Дон. Было очень приятно повидаться. Обязательно передай привет своим родителям.

Он схватил Дона за руку и выпроводил за дверь. Незнакомцы встали. Один из них сказал:

- Долго же вы добирались домой, доктор.

- О, я и забыл, что у меня свидание, джентльмены. Ну, будь здоров, Дон. Не хочу, чтобы ты опоздал.

Последние слова сопровождались еще более крепким пожатием.

- Доброй ночи, доктор, - ответил Дон. - И - спасибо.

Он повернулся, но один из незнакомцев загородил выход.

- Минуточку...

- Джентльмены, - сказал доктор, - нет никакой нужды задерживать мальчика. Пусть он идет, а мы займемся делами.

Человек не ответил.

- Уилкинс! Кинг! - крикнул он.

Из глубины дома появились еще двое. Тот, кто, казалось, руководил ими, распорядился:

- Проводите этого молодого человека в спальню и закройте дверь.

- Пошли, парень.

Дон разозлился. Он уже не сомневался, что эти люди - из полиции, хотя они и были в штатском. Но его воспитали в убеждении, что честным гражданам нечего бояться полиции.

- Минуточку, - сказал он, негодуя. - Я никуда не пойду. В чем дело?

Незнакомец, которому поручили Дона, подошел к нему и положил руку на плечо. Дон оттолкнул руку.

Начальник прервал дальнейшие действия своих людей едва заметным знаком.

- Дон Харви!

- Да?

- Я могу дать сколько угодно ответов на твой вопрос. Вот один из них. - Он показал Дону значок. - Но это может быть и подделка. Если мне вздумается потратить на это время, я могу удовлетворить твое любопытство, предъявив любое количество бумаг с гербами и печатями, и все они будут подписаны важными лицами. - Дон отметил, что голос у шефа мягкий, а манера говорить - интеллигентная.

- Но я устал и спешу. И не намерен играть в словесные игры с разными молокососами. Поэтому давай сразу договоримся. Нас четверо, мы вооружены. Поэтому по-хорошему ступай, куда велят. Или хочешь, чтобы тебя сначала избили?

Дон уже готовился ответить нечто мужественное, но вмешался доктор Джефферсон.

- Делай, что говорят, Дональд.

Дон закрыл рот и последовал за полицейским. Тот отвел его в спальню и закрыл дверь.

- Садись, - вежливо сказал он. Дон не двинулся с места. Охранник подошел к нему и толкнул ладонью в грудь. Дон поневоле сел.

Человек нажал кнопку в изголовье - кровать сложилась так, чтобы удобно было читать лежа - и улегся. Казалось, он спит, но, косясь на него, Дон всякий раз натыкался на его взгляд. Дон напрягал слух, пытаясь услышать, что происходит в соседней комнате, но напрасно. Спальня была полностью звукоизолирована.

Так он сидел в бездействии, стараясь понять, что за нелепые вещи с ним творятся. Он припомнил (уже почти как сон), что еще сегодня утром они с Ленивчиком взбирались по склону горы. Он задумался о том, что сейчас делает Ленивчик, и о том, получил ли тот маленький жадный негодяй его лошадку. Скорее всего, нет, решил он.

Он бросил взгляд на охранника, прикидывая, что если подтянуть под себя ноги и собраться, то...

- Не надо, - покачал головой охранник.

- Что "не надо"?

- Не надо бросаться на меня. Тогда мне придется действовать решительно, а это может тебе повредить. Здорово повредить.

Казалось, он снова задремал. Дона охватила апатия. Даже если бы ему удалось прыгнуть на этого человека и, может быть, ударить его, все равно оставалось еще трое в соседней комнате. А если бы ему даже удалось убежать от них? Куда бежать в незнакомом городе, где они все контролируют?

Однажды ему случилось увидеть, как кот, который жил на конюшне, играет с мышью. Это произвело на него сильное впечатление. Хотя его симпатии были на стороне мыши, он не сразу вмешался, чтобы спасти бедную зверюшку. Кот ни разу не отпустил мышь дальше, чем на расстояние вытянутой лапы. Теперь Дон сам был мышью.

- Подъем.

Дон от неожиданности вскочил, с трудом соображая, где находится.

- Вот бы мне такую же чистую совесть, - с восхищением сказал охранник. - Это просто талант - уметь засыпать в любых обстоятельствах. Пошли. Босс требует.

Дон последовал за охранником в гостиную. Там не было никого, кроме второго охранника. Дон осмотрелся и спросил:

- А где доктор Джефферсон?

- Не беспокойся о нем, - сказал охранник. - Лейтенант не любит, когда его заставляют ждать.

Он направился к двери.

Дон не проявил желания следовать за ним, и охранник тронул его за локоть. Руку пронзило болью до самого плеча, и Дон стронулся с места. Снаружи стоял автомобиль с ручным управлением, размерами больше, чем автоматическое такси. Один полицейский занял место водителя, другой велел Дону сесть на заднее сиденье. Дон забрался туда, хотел повернуться и обнаружил, что не может. Он не мог даже поднять руки. Любое движение требовало заметного усилия, словно на Дона навалили гору одеял.

- Спокойнее, - посоветовал охранник. - В борьбе с этим полем можно растянуть связки, а толку не добьешься.

Дону пришлось смириться. Что бы ни представляли собой эти невидимые обручи, чем сильнее он старался высвободиться, тем крепче они его сжимали. Но если он сидел неподвижно, то не чувствовал их.

- Куда вы меня везете? - спросил он.

- А ты не знаешь? Конечно, в городское управление ИБР.

- Зачем? Я ничего плохого не сделал.

- В таком случае ты там не задержишься.

Автомобиль остановился в большом зале-гараже, все вышли и встали перед дверью. У Дона возникло ощущение, будто их кто-то рассматривает. Вскоре дверь открылась, и они вошли.

Здесь просто разило бюрократией. Они прошли по длинному коридору, минуя бесчисленные канцелярии, заполненные служащими, письменными столами, операторами телетайпов, аппаратами для сортировки досье. Лифт поднял их на другой этаж. Они прошли еще несколько коридоров и остановились у нужной двери.

- Входи, - сказал охранник.

Дон вошел. Дверь за ним захлопнулась, оставив охранников снаружи.

- Садись, Дон.

Это оказался старший в четверке. Сейчас он был в мундире офицера полиции безопасности и сидел за подковообразным письменным столом.

- Где доктор Джефферсон? Что вы с ним сделали?

- Я сказал "садись".

Дон не двинулся с места. Лейтенант продолжал:

- Зачем усугублять свое положение? Ты же знаешь, где находишься, знаешь, что я могу принудить тебя любым способом - каким заблагорассудится. А некоторые из них очень неприятны. Садись, пожалуйста, избавь от хлопот и себя, и меня.

Дон сел и сразу же сказал:

- Я хочу увидеться с адвокатом.

Лейтенант покачал головой. Он походил на усталого, доброго школьного учителя.

- Мальчик, ты начитался детективных романов. Если бы ты вместо этого изучал диалектику истории, то понял бы, что логика правопорядка всегда сочетается с логикой силы, как именно - зависит от характера культуры. Каждая культура следует собственной логике. Мысль понятна?

Дон не решился ответить. Офицер продолжал:

- Ну неважно. Дело в том, что твое требование насчет адвоката устарело по крайней мере на два столетия. Слова отстают от действительности. Будет тебе адвокат - или леденец, смотря, что ты предпочитаешь, - но после допроса. На твоем месте я взял бы леденец. От него радости больше.

- Я не буду разговаривать без адвоката, - твердо ответил Дон.

- Вот как? Жаль. Планируя наш разговор, я отвел двадцать минут на всякую ерунду. Ты истратил из них уже четыре... нет, пять. Когда истекут следующие одиннадцать минут и ты обнаружишь, что выплевываешь зубы, вспомни, я не желал тебе зла. А заставить человека заговорить можно многими способами. И каждый имеет своих твердых приверженцев. Есть, например, химические средства: скополамин, пентотал натрия и еще дюжина новых и сравнительно безвредных веществ. Иногда применялся даже алкоголь, и с большим успехом. Мне не по душе химия - она оказывает воздействие на интеллект и засоряет разговор фактами, которые меня не интересуют. Ты очень удивился бы, узнав, сколько всякой чепухи скапливается в человеческом мозгу. Существует еще гипноз и его разновидности. Есть искусственное создание психофизической зависимости, например - морфием. Кроме того, никто не отменял и воздействие по старинке - болью. Я знаю одного искусника - полагаю, сейчас он здесь, в этом здании, - который весьма успешно умеет допрашивать даже в том случае, когда человек наотрез отказывается говорить. Причем это отнимает у него минимум времени, и пользуется он только своими руками. Кроме того, примерно в этой же категории бытует другой старинный способ, когда применяют силу или боль, но не к допрашиваемому, а к другому лицу, причем допрашиваемый не может допустить, чтобы тому причинили боль. Обычно используют жен и детей. Кстати, этот метод к тебе применить трудно, поскольку твои близкие родственники - на другой планете. - Офицер взглянул на часы и добавил:

- Остается тридцать секунд, Дон. Может, начнем?

- Да?.. Но это вы использовали все время. Я не произнес ни слова.

- Мне некогда быть справедливым. Сожалею. Однако, - продолжал офицер, - мои возражения относительно последнего метода не подходят для твоего случая. За короткий промежуток времени, что ты пребывал в прострации в квартире доктора Джефферсона, мы сумели установить, что есть-таки существо, отвечающее необходимым требованиям. Ты будешь отвечать на наши вопросы и не позволишь, чтобы этому существу причинили боль.

- Да ну?

- Это пони по кличке Ленивчик.

Дон был потрясен.

- Раз ты упорствуешь, - продолжал лейтенант, - мы можем сделать трехчасовой перерыв и доставить лошадь сюда. Это может оказаться интересным, поскольку, по-моему, в подобном воздействии никогда не участвовала лошадь. Насколько я помню, у них очень чувствительные уши. С другой стороны, должен сказать, что если нам придется пойти на такие хлопоты, то, конечно, мы не станем тратиться еще и на то, чтобы отсылать лошадь обратно, а просто отправим ее на бойню. Лошадь в Нью-Чикаго - сущий анахронизм. Как ты полагаешь?

Голова у Дона шла кругом, он никак не мог найти нужный ответ, не мог даже до конца понять, что ему сказали. Наконец он выпалил:

- Вы не посмеете!!

- Время истекло, Дон.

Дон глубоко вздохнул и рухнул на стул.

- Давайте, - тупо произнес он. - Задавайте свои вопросы.

Лейтенант достал из стола катушку и зарядил магнитофон.

- Твое имя, пожалуйста.

- Дональд Джеймс Харви.

- Твое имя на Венере?

- "Туман Над Водами", - просвистел Дон.

- Где ты родился?

- На корабле "Устремленный", на трассе Луна - Ганимед.

Вопросы сыпались один за другим. Казалось, лейтенант заранее знал ответы. Раз или два он попросил Дона ответить более подробно, иногда поправлял его в некоторых незначительных мелочах. Разобрав всю его биографию, он потребовал подробного отчета обо всем, что произошло с тех пор, как Дон получил радиограмму от родителей.

Единственное, о чем не рассказал Дон, - это о пакете доктора Джефферсона. Он с тревогой ожидал, что его сейчас спросят об этом. Но если офицер и знал что-либо о пакете, он не подавал вида.

- Доктор Джефферсон, кажется, считает, что оперативный сотрудник полиции безопасности следил за тобой... или за ним?

- Я не знаю. Не думаю, что он знал об этом.

- "Нечестивый бежит, когда никто не гонится..." - процитировал лейтенант. - Расскажи мне подробно и точно обо всем, что вы делали, выйдя из ресторана "Тихий уголок".

- Этот человек следил за мной? - спросил Дон. - Поверьте, я никогда раньше не видел этого дракона. Я просто коротал время и старался быть вежливым.

- Я уверен, что так оно и было, но вопросы задаю я. Отвечай.

- Ну, мы дважды меняли такси, а может, и трижды. Я не знаю, куда мы ехали, я не ориентируюсь в городе и совершенно запутался. Но в конце концов мы подъехали к квартире доктора Джефферсона.

Он не упомянул о том, что звонил в "Караван-сарай", и снова допрашивающий никак не дал ему понять, знает ли он об этом.

- Ну, кажется, этим события и заканчиваются, - подытожил лейтенант.

Он выключил аппарат и несколько минут сидел, напряженно глядя перед собой невидящим взором.

- Парень, я уверен, что ты потенциально нелоялен.

- Почему?

- В твоем прошлом нет ничего, что делало бы тебя лояльным. Но это еще не причина для волнений. Человек в моем положении должен быть практичным. Ты собираешься отправиться на Марс завтра утром?

- Конечно, собираюсь.

- Хорошо. Не представляю, как бы ты успел натворить бед. В твоем возрасте, да еще изолированный в захолустной школе... Но ты попал в дурную компанию. Не опоздай на свой корабль. Если завтра в это время ты еще будешь здесь, я могу передумать.

Лейтенант поднялся. Дон тоже встал.

- Я, конечно, успею на корабль, - согласился Дон, - но...

- Что? - резко спросил лейтенант.

- Мой билет задержали до проверки на лояльность, - объяснил Дон.

- А-а, чепуха, обычная процедура. Я позабочусь об этом. Можешь идти. Желаю чистого неба.

Дон не ответил, и офицер сказал:

- Не сердись. Было бы проще сначала выбить из тебя дурь, а потом уж допрашивать, но я не стал. У меня у самого сын примерно твоих лет. И я бы никогда не обидел лошадь. Так уж вышло, что я люблю лошадей: я родом из деревни. Ну, мир?

- Пожалуй, да.

Лейтенант протянул руку, Дон пожал ее, и ему показалось, что этот человек ему даже нравится. Он рискнул задать еще один вопрос:

- Могу я попрощаться с доктором Джефферсоном?

Выражение лица лейтенанта изменилось.

- Боюсь, что нет.

- Почему? Ведь вы сможете наблюдать за нами.

Офицер помешкал.

- Нет причин скрывать от тебя правду. Здоровье у доктора Джефферсона было никудышное. Он очень разнервничался, у него случился приступ, и он умер от сердечной недостаточности.

Дон широко раскрыл глаза.

- Крепись, - резко сказал офицер. - С каждым может случиться.

Он нажал кнопку на столе. Вошел охранник, и ему было приказано проводить Дона. Мальчика вывели другой дорогой, но он был слишком взволнован, чтобы заметить это. Доктор Джефферсон умер... Это казалось немыслимым. Человек, который был полон жизни, который так любил жизнь...

Дона вывели в один из главных общественных туннелей.

Внезапно мальчик вспомнил слова учителя биологии: "В конце концов, все формы смерти можно классифицировать как сердечную недостаточность". Дон посмотрел на свою правую руку и решил как можно скорее вымыть ее.

4. "ДОРОГА СЛАВЫ"

Нужно было сделать еще кое-что. Сначала, решил он, следует пойти на станцию и забрать багаж. Он покопался в бумажнике, пытаясь найти багажную квитанцию. В то же время он обдумывал, как добраться до станции. У него не было наличных на такси.

Квитанцию он так и не нашел. Все остальное оказалось на месте: аккредитив, удостоверение личности, послание от родителей, фотографии Ленивчика, свидетельство о рождении и разные мелочи. Но квитанции не было, хотя он точно помнил, что положил ее в бумажник.

Ему пришла мысль вернуться в управление ИБР. Он был уверен, что квитанцию забрали у него из бумажника, когда он задремал. Довольно глупо заснуть в такой ситуации. Может, его усыпили? В конце концов он решил, что лучше не возвращаться.

Он не знал ни имени, ни фамилии офицера, который его допрашивал, ни как разыскать его. Честно говоря, ему не хотелось бы возвращаться туда даже ради всего багажа на станции "Гэри". Пусть пропадает. Утром можно будет купить и носки, и нижнее белье. Вместо этого Дон решил направиться в "Караван-сарай". Для начала ему следовало выяснить, где он сейчас. Дон медленно пошел вперед, выискивая того, кто казался бы не слишком занятым и не слишком важным. Наконец такой человек нашелся. Это был продавец лотерейных билетов на перекрестке.

- Может, тебе не обязательно туда, парень? Я могу посоветовать кое-что получше.

Он подмигнул.

Дон повторил вопрос. Лотерейщик пожал плечами.

- Хорошо, парень. Иди прямо, до площади со световым фонтаном. Потом дуй на север по самодвижущейся дорожке. Спроси кого-нибудь, где сойти. В каком месяце ты родился?

- В июле.

- В июле? Парень, да ты счастливчик. У меня остался только один билет с гороскопом для рожденных в июле. Вот он.

У Дона не было ни малейшего намерения покупать билет, и он хотел было сказать этому нахальному типу, что гороскопы - такая же глупость, как очки для коровы, но все-таки почему-то купил его... на последнюю монету. Он положил билет в карман, чувствуя себя при этом круглым дураком.

- Это примерно с полмили по самодвижущейся дорожке. И стряхни с себя сено, прежде чем войти в отель, - добавил продавец.

Дон без труда нашел дорожку, но обнаружил, что за нее нужно платить. Автомат не интересовали лотерейные билеты, и пришлось плестись пешком. Вскоре он нашел гостиницу. Ее ярко освещенный вход растянулся на целую сотню ярдов вдоль туннеля.

Никто не поспешил ему навстречу, когда он вошел. Он подошел к столику портье и спросил, нет ли свободного номера. Портье осмотрел его с сомнением.

- О вашем багаже уже позаботились, сэр?

Дон объяснил, что у него нет с собой багажа.

- В этом случае... с вас двадцать два пятьдесят. Плата вперед. Поставьте подпись вот здесь, пожалуйста.

Дон подписался и поставил отпечаток пальца. Затем он вытащил аккредитив.

- Могу я получить по этому аккредитиву наличные?

- А сколько? - Клерк взял аккредитив, потом сказал: - Конечно, сэр. Ваше удостоверение личности, пожалуйста.

Дон передал ему документ. Клерк взял удостоверение личности и свежий отпечаток пальца Дона, вставил их в контрольное устройство. Машина промигала, что все, мол, в порядке, и клерк вернул удостоверение.

- Вы - это действительно вы.

Он отсчитал деньги, вычтя при этом стоимость ночлега.

- Ваш багаж прибудет позже, сэр?

Видно было, что в его глазах социальный статус Дона сильно вырос.

- Нет, пожалуй, нет. Но, возможно, для меня будет почта.

Дон объяснил, что утром улетает на корабле "Дорога Славы".

- Сейчас я узнаю в нашем почтовом отделении. - Ответ был отрицательным. Увидев досаду на лице Дона, клерк сказал: - Я зарегистрирую вас в нашем почтовом отделении. Если вам пришлют что-нибудь до отправления корабля, вы обязательно это получите, даже если нам придется посылать кого-то на космодром.

- Большое спасибо.

- Не за что.

Идя за коридорным в свою комнату, Дон почувствовал, что ужасно хочет спать. Большие часы в холле показывали, что несколько часов назад наступил новый день. Значит, ему пришлось заплатить семь долларов пятьдесят центов в час только за право лечь в постель. Но он был готов заплатить и больше, лишь бы приткнуться где-нибудь и уснуть.

Но лег он не сразу. "Караван-сарай" был отелем-люкс. Даже так называемые дешевые комнаты в нем имели минимум, необходимый для недурной жизни. Дон настроил управление ванной на циклическую подачу горячей воды, снял одежду и некоторое время поблаженствовал. Потом изменил режим и полежал в теплой неподвижной воде.

Он выбрался из воды. Десять минут спустя он был уже вытерт, посыпан тальком и ощущал приятное жжение от массажа. После этого он вышел в спальню, чувствуя, что его силы почти полностью восстановились. Порядки в школе на ранчо были нарочито суровыми: простые кровати и обыкновенный душ. Здешняя ванна стоила денег, уплаченных за номер.

Загорелся зеленый сигнал доставки почты. Дон открыл дверцу люка и обнаружил там сразу три предмета. Первый представлял собой довольно большой пакет, завернутый в пластик с надписью: "Подарок от "Караван-сарая"". В нем оказались расческа, зубная паста, снотворные пилюли и кассета с фильмом, которую можно было вставить в проектор и смотреть на потолке перед сном. Там же обнаружились газета "Нью-Чикаго ньюс" и меню завтрака. Вторым предметом была открытка от Джека. Третьим - небольшая бандероль. В открытке Джек писал:

"Дорогой Дон! Вечером для тебя прибыл пакет. Мистер Ривз разрешил мне съездить в Альбукерке. Скуинти берет Ленивчика. Больше писать некогда. Я должен еще успеть отправить все это. Желаю всего наилучшего. Джек".

"Хороший парень Джек", - сказал про себя Дон и взял посылку. Он взглянул на обратный адрес и обнаружил, что это именно тот пакет, о котором так беспокоился доктор Джефферсон. Он-то, очевидно, и послужил причиной его смерти. Дон напряженно смотрел на пакет и думал: неужели возможно вытащить гражданина из его собственного дома и уходить до смерти?

Доктор на самом деле мертв или офицер по какой-то причине солгал?

Отчасти это было походило на правду. Он сам видел засаду на доктора, сам угодил под арест, ему угрожали, его допрашивали. Ко всему прочему, его багаж, если называть вещи своими именами, просто-напросто украли. И все это без явной причины. Он ничего не сделал, не нарушил никаких законов. Вдруг Дона затрясло от злости. С ним обошлись недостойно, и он дал себе торжественную клятву никогда не допускать этого впредь. Сейчас он понял, что в ходе событий нашлась бы целая дюжина поводов проявить упорство и твердость. Если бы он боролся с самого начала, то, может быть, доктор Джефферсон был бы сейчас жив... если, конечно, он действительно мертв.

Кое-как успокоившись, мальчик открыл пакет и оцепенел: в посылке не было ничего, кроме мужского кольца. Дешевое кольцо из пластика, какое можно купить в любом сувенирном киоске. В перстень была впрессована старинная латинская буква "аш", заключенная в круг, еще на нем белели эмалевые узоры. Вещица была броская, но представляла интерес лишь для людей, имеющих детский или вульгарный вкус.

Дон покрутил кольцо в руках и стал осматривать бумагу, в которую оно было завернуто. Тоже ничего. Никакой записки. Обычная белая упаковочная бумага.

Он задумался. Очевидно, перстень не мог быть причиной волнений доктора. Ему казалось, что существуют только две возможности: первая - полиция безопасности подменила посылку, и если так, то уже ничего не поделаешь; и вторая - кольцо само по себе пустяк, а вот упаковка и есть самое важное в посылке, хотя с виду это обычная оберточная бумага.

Мысль о том, что он, возможно, повезет послание, нанесенное невидимыми чернилами, взволновала Дона, и он начал придумывать различные способы проявить сокрытое. С помощью нагрева, химической обработки или радиоактивного облучения... Не успев перебрать все способы, он уже понял, что если здесь и есть какое-то послание, то не его дело проявлять его. Он должен просто доставить бумагу отцу.

Скорее всего, это был подложный пакет, посланный полицией. Дон не имел никакого представления о том, что полиция знала о докторе Джефферсоне. Он вспомнил, что у него есть одна, хотя и слабая возможность проверить это. Он подошел к телефону и набрал номер квартиры доктора Джефферсона. Правда, доктор просил его не звонить, но обстоятельства изменились. Он подождал немного, затем экран засветился, и он увидел лицо лейтенанта.

- Боже мой, - произнес тот устало. - Ты, значит, не поверил мне? Ступай в постель. Тебе через час вставать.

Дон молча выключил аппарат.

Итак, доктор Джефферсон либо мертв, либо в руках полиции. Ладно. Нужно исходить из того, что посылка прибыла от доктора и он должен доставить ее. Прием, примененный доктором Джефферсоном, - использовать обычную оберточную бумагу для послания, - заставил Дона задуматься над тем, как ему, в свою очередь, скрыть важность этой бумаги. Он вытащил из бумажника авторучку, разгладил бумагу и начал писать на ней письмо. Бумага походила и на писчую. Письмо на ней будет выглядеть вполне естественно. Он начал так: "Дорогие папа и мама! Утром я получил от вас радиограмму и очень заволновался". Он продолжал писать размашистым почерком, покрывая всю бумагу, и закончил письмо упоминанием о том, что он что-нибудь добавит к письму и передаст его по радио, как только корабль войдет в зону прямой связи с Марсом. Затем он сложил письмо, засунул его в бумажник и положил в сумку.

Он взглянул на часы. Боже! Через час пора будет вставать. Не стоит и ложиться. Но глаза сами закрывались. Дон увидел, что на будильнике, вмонтированном в изголовье кровати, есть устройство, позволяющее настроить его на различные способы пробуждения - от нежного напоминания до землетрясения. Он выбрал самое сильное и забрался в кровать.

Его начало подбрасывать. Волны яркого света слепили. Выла сирена. Дон опомнился и выполз из постели. Она тут же успокоилась.

Дон решил не завтракать в комнате: боялся вновь свалиться в кровать и уснуть. Вместо этого он решил одеться и поискать ресторан или кафе. Выпив четыре чашки кофе и плотно поев, он покинул гостиницу и направился на станцию "Гэри". Теперь у него были деньги на такси. У окошка регистрации он спросил свой билет. Незнакомый клерк поискал по списку и ответил:

- Я его не нахожу. Похоже, вы не прошли проверку полиции безопасности.

"Это последняя капля", - подумал Дон.

- Поищите, пожалуйста, - сказал он. - Билет должен быть.

- Но его... постойте-ка. - Клерк взял со стола записку. - Дональд Джеймс Харви? Вам нужно получить ваш билет в комнате четыре тысячи двенадцать, на верхнем этаже.

- Но почему там?

- Не знаю. Так сказано в записке.

Раздраженный и недоумевающий Дон направился в указанную комнату. На двери было написано только одно слово: "Входите". Дон вошел... и опять оказался лицом к лицу со знакомым лейтенантом из полиции безопасности. Офицер поднял глаза.

- Брось дуться, Дон, - сказал он. - Мне тоже не удалось поспать.

- Что вам от меня нужно?

- Разденься.

- Зачем?

- Затем, что мы собираемся обыскать тебя. Или ты думал, что я отпущу тебя просто так?

Дон потверже расставил ноги.

- Меня достаточно унижали, - сказал он с вызовом. - Если вы хотите снять с меня одежду, что ж, валяйте.

Полицейский усмехнулся.

- По этой части я тоже мог бы дать тебе несколько ценных советов, но у меня уже не хватает терпения. Келли! Артим! Разденьте его.

Три минуты спустя у Дона набряк ощутимый синяк под глазом, и он баюкал зашибленную правую руку. Он решил, что она все же не сломана. Лейтенант с его подручными исчез в соседней комнате, прихватив одежду и дорожную сумку Дона. Ему пришло в голову, что дверь за ним, кажется, не заперта, но он отогнал эту мысль: бежать через станцию "Гэри" в чем мать родила не имело смысла. Несмотря на поражение, впрочем неизбежное, на душе у него было куда лучше, чем накануне вечером.

Вскоре лейтенант вернулся и бросил ему одежду.

- Держи. И вот твой билет. Может, хочешь переодеться? Твои вещи здесь.

Пропустив мимо ушей предложение сменить одежду, чтобы быстрее покончить с этим Дон молча взял свой багаж. Пока он одевался, лейтенант спросил:

- Когда ты успел купить это кольцо?

- Мне прислали его из школы.

- Дай сюда.

Дон стащил кольцо с пальца и швырнул офицеру.

- Забирай, ворюга.

Лейтенант поймал кольцо и мягко произнес:

- Ну, Дон, я же ничего не имею против тебя лично. - Он тщательно осмотрел перстень. - Лови.

Дон поймал кольцо, надел на палец, взял багаж и направился к выходу.

- Чистого неба, - сказал лейтенант. Дон промолчал. - Я сказал "чистого неба".

Дон повернулся, посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

- Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся с вами в иной обстановке.

Он вышел. Они забрали бумагу! Получая обратно одежду и дорожную сумку, он заметил, что бумага исчезла.

* * *

На этот раз он не забыл сделать укол, предохраняющий от дурноты. Когда он наконец выбрался из очереди, ему едва хватило времени взвеситься. Он уже собирался войти в лифт, когда краем глаза заметил что-то знакомое. Ну да, возле грузового лифта возвышалась фигура Сэра Исаака Ньютона. Во всяком случае, это был кто-то очень похожий, хотя Дон знал, что внешние различия у драконов чересчур тонки для человеческого глаза. Он удержался от того, чтобы просвистеть приветствие. События последних часов сделали его менее наивным и более осторожным. Он вспоминал их в лифте, поднимаясь на борт корабля. С трудом верилось, что с того времени, как он получил радиограмму, минуло всего двадцать четыре часа, а то и меньше. Казалось, прошел целый месяц, а сам Дон повзрослел лет на десять. Он с горечью думал о том, что его все-таки перехитрили. Сообщение на оберточной бумаге исчезло навсегда. Скверно...

На третьей палубе "Дороги Славы" было всего полдюжины кресел, остальные убрали. Дон нашел свое место и привязал багаж к сетке на полу. Пока он занимался этим, за его спиной кто-то произнес несколько фраз с живописным выговором кокни. Дон обернулся и просвистел приветствие.

Из грузового люка показался Сэр Исаак Ньютон, которому помогали шесть служащих космопорта. Дракон вежливо просвистел ответное приветствие, одновременно руководя действиями рабочих, чей вид говорил о том, что они совершают инженерный подвиг. Делал это Сэр Исаак с помощью водэра.

- Легче, друзья, легче. Все надо делать осторожно. А теперь пусть двое из вас окажут мне любезность и поставят мою левую среднюю лапу на ступеньку. Помните, я ее не вижу. О! Осторожнее, не прищемите себе пальцы. Сейчас я, кажется, могу войти. Есть около моего хвоста что-нибудь, что может разбиться?

Бригадир ответил:

- Нет, все пусто, шеф. Вира?

- Если я правильно понимаю, - ответил венерианин, - вы имеете в виду подъем? Ну что ж, вперед. Поехали!

Послышался удар, звон разбитого стекла, и огромное пресмыкающееся выбралось из люка. Оказавшись внутри, оно осторожно повернулось и устроилось поудобнее в отведенной для него части отсека. Служащие космопорта последовали за ним и закрепили его на палубе металлическими захватами. Дракон взглянул на бригадира.

- Я полагаю, вы здесь главный?

- Да.

Щупальца венерианина оставили клавиши водэра, нашарили кошелек и достали оттуда пачку банкнот. Он положил их на палубу и снова взял водэр.

- В таком случае, сэр, не соизволите ли вы любезно принять это свидетельство моей благодарности за ту трудную работу, которую вы так отлично выполнили, и распределить награду между своими помощниками в соответствии с вашими традициями, каковы бы они ни были.

Бригадир одним движением собрал деньги и спрятал.

- Конечно, шеф. Спасибо.

- Вам спасибо.

Рабочие вышли, и дракон перенес свое внимание на Дона. Но прежде чем они успели обменяться первыми словами, с верхней палубы прибыла еще одна группа пассажиров. Это оказалась какая-то семья, причем женщина, заглянув в отсек, с криком отпрянула.

Она бросилась обратно к лестнице, вызвав общую сумятицу. Дракон проводил ее взглядом двух глаз, остальными продолжая смотреть на Дона.

- Боже мой, - произнес он. - Как вы полагаете, мне следовало убедить эту леди в том, что у меня нет людоедских привычек?

Дон смутился. Ему было стыдно за женщину, ведь она принадлежала к его расе.

- Она просто дура, - ответил он. - Не обращайте внимания.

- Мне кажется, столь негативное определение не может быть верным.

Дон просвистел на языке дракона непереводимое пренебрежительное замечание в адрес "леди" и продолжил на родном языке:

- Пусть ее жизнь будет долгой... и нудной.

- Ну-ну-ну, - ответил дракон. - Ты сердишься, значит, ты не прав. Понять - значит простить, сказал один из ваших философов.

Дон не помнил, чье это изречение. Во всяком случае, оно казалось ему несколько однобоким. Он был уверен, что некоторые вещи нельзя простить, как бы хорошо ты их ни понимал - во всяком случае, то, что произошло с ним не так давно. Он уже собирался сказать об этом, когда их внимание привлекли звуки, доносившиеся из открытого люка. Два, а то и больше, мужских голоса спорили с высоким и резким женским, причем женский то и дело перекрывал их. Из того, что говорила женщина, можно было понять следующее: первое - она желает видеть капитана; второе - ее воспитание никогда не позволит ей примириться с подобными вещами; третье - этих ужасных монстров нельзя допускать на Землю и вообще следует уничтожить; четвертое - если бы Адольф был хоть наполовину мужчиной, он не стоял бы столбом и не позволял бы так обращаться со своей женой; пятое - она намерена подать жалобу, а ее семья достаточно влиятельна; и последнее - она, опять-таки, желает немедленно видеть капитана.

Дону захотелось как-нибудь смягчить впечатление: его покоробило от этой тирады. Вскоре голоса удалились. Затем в люк вошел офицер из экипажа корабля и огляделся.

- Вам удобно? - спросил он Сэра Исаака Ньютона.

- Да, вполне, благодарю вас.

Офицер повернулся к Дону.

- А ты, паренек, собирай вещи и ступай за мной. Капитан решил предоставить кое-кому отдельное помещение.

- Но почему? - спросил Дон. - В моем билете указано: кресло шестьдесят четыре, и мне здесь нравится.

Офицер почесал подбородок, поглядел на Дона и повернулся к венерианину.

- А вы не возражаете?

- Нет, ни в малейшей степени. Я очень рад, что этот молодой джентльмен составит мне компанию.

Офицер снова повернулся к Дону.

- Ну, тогда все в порядке. Все же я помечу насчет вас в своем блокноте на случай, если вас таки придется переместить.

Он взглянул на часы и чертыхнулся.

- Если мы сейчас же не взлетим, придется отложить старт на завтра.

Он козырнул и покинул отсек.

По системе оповещения передали последний предупредительный сигнал, и хриплый голос произнес:

"Всему экипажу: позаботьтесь о том, чтобы все были пристегнуты! Приготовьтесь к старту!"

Заиграли гимн Леконта "Взлетает корабль". Пульс Дона участился. Его состояние граничило с экстазом. Ему очень хотелось снова очутиться в космосе, ведь он считал его своей родиной. Все напасти, что с ним произошли, отступили в его сознании на задний план, исчезло, даже воспоминания о школе и о Ленивчике стушевались.

Гимн закончился аккордом, имитирующим рев ракетных сопел, который тотчас слился с настоящим ревом. "Дорога Славы" оторвалась от земли... и понеслась вверх, в чистое небо.

5. "ТЕРРА-ОРБИТАЛЬНАЯ"

Разгон оказался не приятнее, чем на "Тропах Санта-Фе", но занял значительно больше времени, почти пять минут, растянувшихся в часы. После перехода через звуковой барьер внутри корабля стало тихо. Дон с трудом повернул голову. Гигантское тело Сэра Исаака Ньютона, прижатое ускорением к палубе, напоминало раздавленную ящерицу на дороге. Щупальца вокруг глаз безжизненно опали и походили на увядшую спаржу. Неясно было, жив ли он. Дон кое-как набрал воздуха в легкие и окликнул:

- У вас все в порядке?

Венерианин не двигался. Его водэр был скрыт в складках длинной шеи, да и вряд ли щупальца дракона сейчас смогли бы справиться с ним. Не ответил он и на своем языке.

Дон хотел подойти к нему, но не сумел даже пошевельнуться. Придавленный к креслу, он чувствовал себя футболистом, на которого навалилась куча игроков. Он расслабился, откинув голову на спинку кресла, и с усилием вздохнул. Когда шум двигателя окончательно затих, его желудок поначалу запротестовал, голова закружилась и подступила тошнота. Но вскоре все пришло в норму. То ли подействовал укол, то ли Дон вошел в форму бывалого космолетчика. А может, и то и другое.

Не дожидаясь разрешения из кабины управления, он быстро отстегнулся и поспешил к венерианину, придерживаясь одной рукой за стальные скобы, крепившие дракона к палубе.

Дракон уже не был приплюснут к палубе собственным весом. Единственное, что его удерживало, - это скобы, без них он воспарил бы. Сейчас же, задевая обшивку отсека и сдирая с нее кусочки краски, в воздухе плавал лишь гигантский хвост.

Веки Сэра Исаака Ньютона по-прежнему были полуопущены, а глаза казались затянутыми пленкой. Дракон шевелился, но не осмысленно: его движения напоминали изгибы тонущего в воде лоскута. Дон сжал кулак и ударил по плоской голове Сэра Исаака Ньютона.

- Вы меня слышите?! С вами все в порядке?!

Единственным результатом была боль в ушибленной руке. Сэр Исаак не отвечал. Дон некоторое время мешкал, не зная, что предпринять. Его знакомый очевидно чувствовал себя плохо, но знания Дона в области оказания первой помощи оставляли желать лучшего и, конечно, не простирались до того, что следует делать в подобных случаях с венерианскими псевдопресмыкающимися. Он постарался припомнить что-нибудь из своего далекого детства, но безуспешно. В верхний люк, хотя его теперь трудно было назвать верхним, просунул голову офицер, занимавшийся перемещением пассажиров.

- Все ли у вас в порядке? - вежливо спросил он и собрался исчезнуть.

- Нет! - воскликнул Дон. - Пассажир потерял сознание.

- Вот как? - Офицер проплыл в отсек, осмотрел дракона, невнятно выругался и насупился. - Тут я ничего не смогу сделать. Раньше я никогда не встречался с такими пассажирами. Интересно, как сделать искусственное дыхание такой громадине?

- Никак, - сказал Дон, - его легкие заключены в костяную броню.

- Похоже, он умер. Мне кажется, он перестал дышать.

Что-то всплыло в памяти Дона, и он ухватился за эту мысль.

- У вас есть сигарета?

- Да, а в чем дело? Сейчас не до курева. Тут такое...

- Вы не поняли, - не отставал Дон. - Если у вас есть сигарета, то, пожалуйста, раскурите ее. Вы можете выдохнуть дым ему в ноздри, и тогда мы увидим, дышит он или нет.

- Да? Неплохая мысль.

Офицер вытащил сигарету и раскурил ее.

- Только осторожно, - предупредил Дон. - Они не переносят никотина. Сделайте одну глубокую затяжку, выдохните и сразу же потушите сигарету.

- Вы говорите так, будто сами с Венеры, - сказал офицер.

Дон после секундного колебания ответил:

- Я - гражданин Федерации.

Момент для политической дискуссии был неподходящий. Дон подошел к морде дракона, взял его передние лапы, поставил их на палубу и подвинул так, чтобы освободить ноздри венерианина, расположенные на горле, в складках кожи. Конечно, если бы не невесомость, Дону бы ничего такого не сделать.

Офицер выдохнул клуб дыма в открытые ноздри. Дым потянуло внутрь - значит, дракон дышал.

Сэр Исаак был жив. Веки всех его глаз напряглись. Подбородок начал задираться, и Дон, все еще державшийся за него, оторвался от пола. Дракон чихнул, Дона отбросило далеко в сторону, и он долго барахтался в воздухе, прежде чем сумел ухватиться за какой-то поручень. Пилот потирал запястье.

- Это чудище царапается, - пожаловался он. - Больше никаких экспериментов с ним я ставить не намерен. Думаю, у него и так все в порядке.

Сэр Исаак что-то печально просвистел, и Дон ответил ему свистом. Офицер взглянул на него.

- Вы умеете говорить на этом странном языке?

- Да, немного.

- В таком случае попросите его, пожалуйста, включить переговорное устройство.

Дон сказал:

- Сэр Исаак, воспользуйтесь, пожалуйста, вашим водэром.

Венерианин попытался сделать это. Его щупальца зашевелились в поисках клавиш прибора и наконец нашли их. Но водэр не издал ни звука. Дракон направил на Дона один глаз и что-то просвистел.

- Он с сожалением сообщает нам, что аппарат неисправен, - перевел Дон. Офицер вздохнул.

- Боже мой, зачем я только бросил свой бизнес, свой бакалейный магазин! Но если удастся снять с него эту штуку, ее можно будет починить?

- Попробуем, - сказал Дон и протиснулся в пространство между головой дракона и палубой. Он увидел, что водэр четырьмя кольцами прикреплен к чешуйкам, покрывающим тело дракона.

Дон попробовал отстегнуть устройство, но у него ничего не получалось. Щупальца дракона коснулись его рук, мягко отвели их в сторону и сами отстегнули прибор и передали Дону. Тот вылез из-под дракона и отдал водэр офицеру.

- Похоже, он его придавил, - заметил Дон.

- Вдребезги, - согласился офицер. - Передайте ему, что мы попытаемся отремонтировать прибор. А сам он ничего не повредил во время взлета?

- Спросите сами, он понимает по-английски.

Он посмотрел на венерианина, который сразу же что-то пронзительно просвистел.

- Что он говорит?

Дон прислушался.

- Он очень ценит ваше участие, но, к сожалению, не может подтвердить, что чувствует себя хорошо. Ему срочно необходимо... - Дон умолк, с недоумением посмотрел на дракона и просвистел просьбу повторить последние слова.

Сэр Исаак ответил. Дон продолжил:

- Ему совершенно необходим сахарный сироп.

- Да?

- Так он говорит.

- Хорошо. Но сколько?

Дон пересвистнулся с драконом и ответил:

- Он говорит, ему нужна четверть... м-м-м... не подберу слова... в общем, поменьше половины барреля.

- То есть ему нужно полбарреля сахарного сиропа?

- Нет-нет, только четверть или, скорее, восьмую часть барреля. Сколько это примерно будет в галлонах?

- Не могу сосчитать без карандаша, боюсь запутаться. И не уверен, есть ли у нас на борту сахарный сироп.

Сэр Исаак издал свист, в котором ясно слышалось отчаяние.

- Но если у нас нет сиропа, я попрошу повара его сделать. Скажите ему, чтобы не волновался и немножко потерпел.

Он улыбнулся дракону и быстро вышел. Дон зацепился за один из проходящих вдоль стены ремней и спросил:

- Как вы себя сейчас чувствуете?

Дракон ответил, что ощущает потребность временно вернуться в яйцо.

Дон замолк и стал ждать. Появился капитан корабля - лично оказать внимание больному пассажиру. Корабль двигался по свободной траектории, направляясь к орбитальной станции, поэтому до двенадцати часов по нью-чикагскому времени присутствие капитана в кабине управления не требовалось. Он прибыл в сопровождении корабельного доктора и человека, тащившего большой металлический бак.

Оба сразу заговорили с драконом, не обращая внимания на Дона. Однако никто из них не понимал свистящих ответов дракона, и Дону пришлось выступить в качестве переводчика. Сэр Исаак еще раз попросил сахарный сироп. Капитан замешкался.

- Я где-то читал, что от сахара они пьянеют, он действует на них так же, как на нас спиртное.

Дон перевел это венерианину и выяснил, что требуемая доза принимается в медицинских целях. Капитан повернулся к доктору.

- А вы что думаете, док?

Доктор уставился на дракона.

- Капитан, это настолько далеко от моих обязанностей, что может быть сравнимо, скажем, с отбиванием чечетки.

- Понятно, черт побери! Но я спрашиваю ваше официальное мнение по этому вопросу.

Доктор посмотрел на него.

- Ну, сэр, если этот пассажир умрет исключительно из-за того, что вы отказали ему в сахаре, получится очень и очень некрасиво.

Капитан закусил губу.

- Вы правы, но, черт возьми, мне не нужен на борту многотонный пьяный дракон. Выдайте ему необходимую дозу.

- Я, сэр?

- Да, вы, сэр.

Корабль находился в свободном полете, и невозможно было вылить сироп в какую-нибудь посуду, из которой венерианин смог бы его лакать. Невозможно было использовать и пластиковую упругую бутыль, которой для питья в невесомости обычно пользуются люди. Но об этом уже позаботились. Бак, в котором принесли сироп, был из тех, какими пользуются на корабельной кухне для приготовления в невесомости супа или кофе, то есть снабжен ручным насосом и длинным шлангом. Было решено, с согласия Сэра Исаака, засунуть конец шланга как можно глубже ему в горло. Но оказалось, что желающих осуществить план не находится. Хотя было известно, что Draco Veneris Wilsonii - цивилизованная раса, но соваться по плечи между рядами таких зубов... Дон вызвался добровольцем, но тут же пожалел об этом: все с готовностью согласились. Он доверял Сэру Исааку, но помнил, что порой Ленивчик нечаянно наступал ему на ноги. Мальчик надеялся, что дракон лучше контролирует свои двигательные функции, в противном случае извинения будут бесполезны, поскольку трупу они ни к чему.

Крепко держа в руке конец шланга, он задержал дыхание и порадовался, что перед полетом сделал укол против дурноты. Сэр Исаак не выдыхал огонь, как обычный сказочный дракон, но лезть ему в пасть все равно было не слишком приятно. Дон с облегчением вздохнул, когда вылез обратно.

Сэр Исаак через Дона всех поблагодарил и выразил уверенность, что скоро поправится. Прямо посреди одной из своих свистящих фраз он, казалось, заснул. Доктор приподнял ему веко и посветил в глаз карманным фонариком.

- Полагаю, зелье подействовало. Сейчас надо оставить его в покое и надеяться на лучшее.

Они вышли. Дон оглядел друга, решил, что нет никакой необходимости дежурить возле него, и вышел вслед за остальными. В отсеке не было иллюминатора, а ему хотелось в последний раз взглянуть на Землю, пока еще возможно. Пройдя через три палубы, он нашел то, что искал. Землю отделяли от корабля пятнадцать тысяч миль, и Дону пришлось проталкиваться через толпу, чтобы взглянуть в иллюминатор. Картина была очень красивая и грустная; повисшая в бархатной черноте, окруженная яркими точками звезд планета с пронизанной солнечными лучами атмосферой сверкала так, что больно было смотреть и захватывало дух.

Северо-запад Тихого океана закрывал тайфун, но прочее было видно как на ладони. Дон мог различить Нью-Чикаго, мог найти Большой Каньон и, ориентируясь по нему, примерно указать место, где стояла школа. С помощью небольшого телескопа удалось бы увидеть и ее. Наконец Дон покинул свой наблюдательный пост. Его охватила тихая приятная грусть, светлая печаль по покинутому дому. Комментарии, которыми обменивались пассажиры, начали раздражать; это было не радостное удивление туристов, а замечания якобы всезнающих, бывалых космических путешественников - хотя, в общем-то, все они покидали Землю самое большее во второй раз. Дон направился в свой отсек. Вдруг он с удивлением услышал, как кто-то окликнул его по имени. Он обернулся и увидел знакомого офицера. В руках у того был водэр Сэра Исаака.

- Вы расположились рядом с этим ненормальным крокодилом, верно? Не могли бы вы захватить это с собой и передать ему?

- Да, конечно.

- Наш радиотехник говорит, тут нужно менять половину деталей. Но сейчас эта штука работает.

Дон взял водэр и отправился на третью палубу. Казалось, дракон спит, но вдруг один его глаз открылся и уставился на Дона. Сэр Исаак просвистел приветствие.

- Я принес ваш водэр, - сказал Дон. - Подвесить на место?

Сэр Исаак вежливо отказался от помощи. Дон передал прибор в его еще слабо дрожащие щупальца, и дракон сам приладил переводчик. Он прошелся щупальцами по клавишам, извлекая из водэра звуки, напоминающие крики испуганных уток. Удовлетворенный проверкой, он заговорил по-английски:

- Очень благодарен вам за все, что вы для меня сделали.

- Пустяки, - ответил Дон. - На смотровой палубе я случайно встретил офицера корабля, и он попросил отнести вам аппарат.

- Я имею в виду не это, а вашу помощь, когда я занемог и мне грозила опасность. Не будь вы так сообразительны и доброжелательны, не знай вы настоящий язык, я мог бы лишиться возможности когда-либо встретить свою счастливую смерть.

- Ерунда, - повторил Дон, чувствуя, что краснеет. - Я был рад помочь.

Он заметил, что речь дракона была прерывистой и не вполне внятной, а щупальцам как будто бы недоставало обычной подвижности. Кроме того, речь Сэра Исаака стала менее правильной, чем обычно, и сильнее чувствовался выговор кокни - водэр путал ударения и часто произносил "т" как "ф". Дон подумал, что землянин, обучавший Сэра Исаака английскому языку, вероятно, родился недалеко от церкви Боу Беллз.^*

Он также заметил, что у его друга проблема с глазами: дракон все время направлял на Дона то один, то другой глаз, как будто плохо различал его. Дон подумал, что Сэр Исаак, должно быть, несколько превысил лечебную дозу.

- Нет уж, позвольте мне, - продолжал венерианин с достоинством, - оценивать величину той услуги, которую вы мне оказали. - Сменив тему, он добавил: - Я хотел бы спросить насчет слова "ерунда". Я не совсем точно понимаю его значение. Это имеет какое-то отношение к растениям?

Дон попытался объяснить значение слова. Дракон обдумал услышанное и ответил:

- Я полагаю, что частично понял ваши объяснения. Семантическое значение этого слова довольно многозначно и эмоционально. Оно скорее передает эмоциональное состояние того, кто его произносит.

- Именно так, - сказал Дон с облегчением. - Оно приобретает тот смысл, который вы хотите в него вложить. Все зависит от того, как вы его произносите.

- Ерунда, - произнес дракон, как бы пробуя слово на вкус. - Ерунда. Мне кажется, я начинаю чувствовать его. Отличное слово. Ерунда! Очень тонкие оттенки языка, конечно, нужно изучать, разговаривая с теми, для кого этот язык родной. Может быть, я смогу отплатить вам тем, что научу вас тонкостям нашего языка, которым вы и без того пользуетесь весьма искусно. Ерунда!

Так подтвердились подозрения Дона, что его умение изъясняться по-венериански пригодно лишь для того, чтобы торговать в уличном киоске, но не для бесед.

- Я, конечно, был бы благодарен за такую возможность, - ответил он. - Я не пользовался языком, который вы называете настоящим, долгие годы, с раннего детства. Я учил ваш язык, беседуя с историком, который вместе с моим отцом исследовал... - он просвистел слово "развалины". - Может быть, вы знаете его? Его звали Профессор Чарльз Дарвин.

Дон просвистел имя профессора и по-венериански.

- Знаю ли я его?! - последовал свист. - Это же мой брат! Его бабушка в девятом колене и мой дедушка в седьмом колене, можно сказать, произошли из одного яйца. Ерунда! Весьма и весьма ученая персона, хоть и очень молод.

Дон удивился, услышав, что Профессор Дарвин "молод". В детстве он считал его почти таким же древним, как руины, которые тот изучал. Но, должно быть, Сэр Исаак смотрел на это по-иному.

- Вот здорово, - сказал Дон. - Может быть, вы знаете и моих родителей? Доктора Джеймса Харви и доктора Синтию Харви?

Дракон устремил на него все свои глаза.

- Вы - их яйцо? Я не имел чести встречаться с ними, но все цивилизованные существа знают и о них, и об их работе. Теперь я уже не удивляюсь тому, что вы сами столь блестящая личность. Ерунда!

Дон смутился, но к его смущению примешивалось удовольствие. Не зная, что сказать, он попросил Сэра Исаака помочь ему попрактиковаться в языке, который тот называл настоящим. Это предложение дракон принял с удовольствием. Они так увлеклись своим занятием, что едва не пропустили сообщение: "Всем пристегнуться! Сейчас будут включены двигатели! Приготовиться к изменению траектории!"

Дон взялся за бронированные бока своего друга и подтолкнул его к месту. Потом спросил:

- Вы уверены, что все будет в порядке?

Дракон издал звук, похожий на икоту, и с помощью водэра ответил:

- Уверен, что все будет в порядке. На этот раз я хорошо подготовился.

- Надеюсь. Не хотите снять водэр? Я помогу.

- Да, пожалуйста.

Дон подошел к дракону, взял у него водэр и закрепил его вместе со своим багажом. Он едва успел пристегнуться ремнями к креслу, как ощутил нарастающее ускорение. На этот раз разгон был не столь сильным и продолжительным, как при старте. Происходила корректировка траектории "Дороги Славы" для сближения с "Террой-Орбитальной".

Командир корабля искусно управлял двигателями и обошелся без сложных маневров. Дон подумал, что капитан - хороший навигатор и отлично знает свое дело. По системе оповещения передали: "Можете отстегнуть ремни. Приготовьтесь к выходу!"

Дон вернул водэр Сэру Исааку и распрощался с ним: дракону предстояло покинуть корабль через грузовой шлюз. Дон просвистел слова прощания и с багажом в руках направился к выходу.

"Терра-Орбитальная" представляла собой огромную бесформенную массу, висящую в космическом пространстве. Ее строили, потом перестраивали, добавляли новые конструкции, приспосабливали в течение многих лет для разнообразных целей. Она была и станцией наблюдения за погодой, и астрономической обсерваторией, и станцией слежения за метеоритами, и телетрансляционной станцией, и пунктом наведения баллистических ракет, и вакуумной лабораторией, и биологической лабораторией для работ в условиях полной стерильности, и многим другим.

Но главное - для грузовых и пассажирских кораблей она служила посадочной станцией, куда крылатые ракеты малого радиуса доставляли груз со всей Земли и где встречались с космическими лайнерами, летающими между планетами. Для них здесь имелись заправочные цистерны, ремонтные доки, способные принять любой корабль, от исполинского лайнера до маленькой крылатой ракеты, мастерские, а еще - гигантский вращающийся барабан под названием "Годдард-отель", с искусственным притяжением и земной атмосферой, где жили транзитные пассажиры и персонал станции.

"Годдард-отель" выдавался из корпуса станции, как старая двухколесная тележка из кучи металлолома. Ось его вращения проходила через центр цилиндра и выступала далеко в космос. Именно к этой оси корабль присоединял свой шлюз-туннель. Пассажиры высаживались, а корабль уходил в грузовой порт, расположенный в основной, невращающейся, части станции. Когда "Дорога Славы" прибыла на станцию, там уже были три корабля: "Валькирия", на которой Дону предстояло отправиться на Марс, "Наутилус" с Венеры, на котором должен был вернуться домой Сэр Исаак, и "Весна", курсирующая между Луной и "Террой-Орбитальной".

Два лайнера и лунный корабль были уже пришвартованы к корпусу станции. "Дорога Славы" прикрепила переходник к оси отеля и сразу же начала высадку пассажиров. Дон подождал своей очереди, затем, подтягиваясь на руках, хватаясь за скобы, проследовал через туннель и оказался в отеле, по-прежнему в невесомости.

Человек в комбинезоне указал Дону и еще десятку пассажиров дорогу к месту в середине туннеля, где располагалась кабина большого лифта. Ее круглая дверь была открыта, кабина медленно вращалась - она была частью самого отеля.

- Входите, - распорядился человек, - и следите, чтобы ваши ноги были направлены к полу.

Дон вошел и обнаружил, что одна из стен помечена крупными буквами: "ПОЛ". Дон взялся за скобу и устроился ногами к "полу". Человек в комбинезоне вошел следом и включил лифт. Сначала притяжение не чувствовалось. Дон ощутил слабое головокружение из-за вращения. Он знал, что и раньше, когда был помоложе, ездил на этом лифте, но уже не помнил, какие ощущения испытывал при этом.

Вскоре лифт остановился. "Пол", хотя притяжение было значительно меньше земного, стал настоящим полом, неприятное головокружение прекратилось. Лифтер открыл дверь и крикнул:

- Освобождаем кабину!

Дон вышел в большое внутреннее помещение. Здесь уже собрались почти все пассажиры корабля. Дон огляделся в поисках своего друга дракона, но вспомнил, что венерианин высаживается в грузовом порту. Он поставил вещи на пол и уселся на них.

Люди, казалось, были чем-то обеспокоены. Одна женщина сказала:

- Возмутительно! Мы торчим здесь уже полчаса. Похоже, о нас забыли.

- Потерпи, Марта, - ответил мужской голос.

- Ишь ты, "потерпи"! Отсюда только один выход, и он закрыт. А если случится пожар?

- Ну и куда же ты тогда побежишь, моя дорогая? Снаружи ведь нет ничего, кроме вакуума.

Женщина повысила голос:

- Я же говорила, лучше поехать на Бермудские острова.

- Разве?

- Перестань цепляться!

Лифт еще раз высадил пассажиров, затем доставил последнюю партию. Корабль опустел. Довольно долго отовсюду раздавались возмущенные голоса, и даже Дон начал про себя поругивать обслуживание, потом единственная дверь наконец открылась. Но вместо предупредительного служащего отеля вошли трое в военной форме. Двое были с лучевыми ружьями. Третий, с пистолетом на боку, шагнул вперед, твердо расставил ноги, упер кулаки в бока и сказал:

- Внимание! Сохраняйте спокойствие.

Наступила тишина. В голосе было нечто такое, что заставляло подчиняться не раздумывая. Вновь прибывший продолжал:

- Я - Макмастерс, сержант сил обороны Республики Венера. Мой командир приказал объяснить вам ситуацию.

Толпа некоторое время молчала, затем раздались возгласы удивления, беспокойства, недоверия и возмущения.

- Все заткнитесь! - крикнул сержант. - Успокойтесь. Никто не пострадает, если вы будете паиньками. Станцию захватила Республика, поэтому все подлежат проверке. Все земные пресмыкающиеся будут немедленно возвращены на Землю. Те, кто направляется домой, на Венеру, полетят, если пройдут проверку на лояльность. А теперь мы вас рассортируем.

Взволнованный полный мужчина протолкался вперед.

- Вы понимаете, сэр, что вы говорите? "Республика Венера", подумать только! Да это же пиратство чистой воды!

- Ступай на место, толстяк.

- Вы не имеете права! Я хочу говорить с вашим командиром.

- Вали на место, - медленно повторил сержант, - или придется пнуть тебя в живот.

Человек, казалось, возмутился еще больше, но быстро смешался с толпой. Сержант продолжал:

- Кто направляется на Венеру, постройтесь в очередь у двери. Приготовьте удостоверения личности и свидетельства о рождении.

Пассажиры, еще недавно представлявшие дружную компанию путешественников, разделились на два враждебных лагеря. Кто-то воскликнул: "Да здравствует Республика!", после чего раздался звук пощечины. Один из военных протолкался в толпу и прекратил стычку, грозившую перейти во всеобщую драку. Сержант положил руку на кобуру и устало сказал:

- Никакой политики, пожалуйста. Давайте приступим к делу.

Каким-то образом очередь установилась. Вторым в ней стоял человек, с радостью приветствовавший образование нового государства. Из носа у него сочилась кровь, но глаза сияли.

- Великий день! Я ждал его всю жизнь, - сказал он, подавая документы сержанту.

- Все ждали, - ответил сержант. - Порядок. Проходите дальше, для дальнейшей проверки. Следующий!

Дон старался успокоиться и привести мысли в порядок. Приходилось признать, что невероятное все-таки случилось. Война началась. Война, которую он считал невозможной. Города еще не бомбили, но происходящее вполне можно было назвать "Фортом Самтер" ^* новой войны; Дон был достаточно умен, чтобы понимать это. Ему не нужно было угрожать пинком в живот, чтобы он осознал происходящее.

Потрясенный, он понял, что сбежал вовремя. "Валькирия", очевидно, была последним кораблем на Марс. Поскольку пересадочная станция в руках восставших, новых кораблей не будет много-много лет.

Сержант еще ничего не сказал о пассажирах, направлявшихся на Марс; Дон подумал, что главное для сержанта - разделить граждан враждующих планет. Он решил, что пока следует держать рот на замке и ждать. В очереди произошла заминка. Дон услышал, как сержант сказал:

- Вы стоите не в той очереди, приятель. Вам нужно обратно на Землю.

Человек, к которому он обращался, ответил:

- Нет, нет. Посмотрите внимательнее на документы. Я эмигрирую на Венеру.

- Вы чуть опоздали эмигрировать. Ситуация изменилась.

- Ну конечно. Я знаю, что она изменилась, и принимаю сторону Венеры.

Сержант почесал голову.

- Этого нет в инструкциях. Аткинсон! Пропустите этого человека, пусть с ним решит лейтенант.

Закончив с теми, кто отправлялся на Венеру, сержант подошел к телефону на стене.

- Джон? Это Марк. Я говорю из ясель. Удалось вытащить дракона? Нет? Дайте знать, когда "Дорога Славы" снова будет в шахте приемника; я буду грузиться. - Он повернулся к толпе. - Ну ладно, земляне. Произошла небольшая заминка, и мне придется перевести вас в другое помещение до тех пор, пока мы не будем готовы послать вас обратно на Землю.

- Минуточку, сержант! - воскликнул какой-то мужчина.

- В чем дело?

- Где ожидать пассажирам, направляющимся на Луну?

- На Луну? Обслуживание на этой линии прекращено. Вы отправляетесь на Землю.

- Послушайте, сержант! Будьте благоразумны. Я не занимаюсь политикой; мне безразлично, в чьих руках эта станция, но на Луне у меня дело, настоятельно требующее моего присутствия. Задержка может стоить миллионы.

Сержант уставился на него.

- Да, неудачно получилось. Вы знаете, братец, у меня в кармане за всю жизнь не набиралось больше тысячи. Мысль о том, что можно потерять миллионы, меня ужасает. - Его тон резко изменился. - Болван. Вы когда-нибудь думали о том, что будет, если на крышу Тихо-Сити упадет бомба? Никакой купол не поможет.

Дон с беспокойством слушал. До сих пор сержант ничего не говорил о тех, кто летит на Марс. Он встал в самый конец очереди. У двери он замешкался.

- Пошевеливайся, парень, - сказал сержант.

- Я не собираюсь возвращаться на Землю, - ответил Дон.

- Вот как?

- Я лечу на Марс на корабле "Валькирия".

- Летел. А теперь вернешься на Землю на "Дороге Славы".

- Послушайте, мистер, - упрямо сказал Дон. - Я должен попасть на Марс. Там мои родители, и они меня ждут.

Сержант покачал головой.

- Паренек, мне очень жаль тебя. Честное слово. "Валькирия" не полетит на Марс.

- Как так?

- Ее передают верховному командованию в качестве крейсера и отправляют на Венеру. Думаю, тебе лучше вернуться на Землю. Очень жаль, что тебе не удастся встретиться с родителями, но война есть война.

Дон заставил себя сосчитать до десяти.

- Я не собираюсь возвращаться на Землю. Я буду ждать здесь, пока какой-нибудь корабль не полетит на Марс.

- В таком случае тебе придется держаться за какую-нибудь звезду.

- Почему? Что вы имеете в виду?

- Потому, - медленно сказал сержант, - что сразу после того, как мы отсюда улетим, здесь не останется ничего, кроме радиоактивного облака. Хочешь поработать эталоном для счетчика Гейгера?

* --- конец демо-отрывка --- *