Барбара Хэмбли. Башня Тишины
Глава 1
- Архимаг возвратился? Услышав этот вопрос Кериса, чародей Тирле вскинулся, как заяц при виде хищника. Но первое удивление прошло, и он спокойно ответил: - Пока что нет. Тирле подобрал лопатку, оброненную им в тот момент, когда над ним неожиданно нависла тень Кериса, оторвав от возни, стоя на коленях, с этим немудреным инструментом возле кирпичного порога дома. С трудом поднявшись на ноги, чародей отряхнул пыль со своего черного камзола. - Послушай, а может быть, я чем-то смогу тебе помочь? - спросил он. Керис задумался, похлопывая правой кистью по рукояти меча. Он бросил быстрый взгляд на вход в следующий дом, явно обдумывая какую-то мысль. Как и все дома на Волшебном Подворье, дом этот был выстроен по единому для них образцу - продолговатая форма, крутая крыша. Сходство усиливала еще и наложенная временем печать, а также копоть на высоких печных трубах. На ступеньках дома, поглядывая на Кериса, выжидательно стояли еще несколько его соратников. Как и подобает воинам из одного отряда, они были одеты в одинаковые черные кафтаны свободного покроя, опоясанные перевязями для ношения оружия. Все воины успели сегодня порядочно устать после сидения у Оружейника. Керис выразительно покачал головой, и его товарищи прошли в помещение. - Даже не знаю, - он снова повернулся к Тирле, одновременно подмечая мельчайшие детали его поведения - капельки пота на лбу, дрожащие пальцы. Воин задумался: что это вдруг так встревожило чародея? - И вот так... - сказал Керис, красноречиво размахивая руками. Выражение животного ужаса исчезло из заплывших жиром глаз кудесника, уступая место обычному беспокойству. - Так что ты хочешь мне сказать, парень? - поинтересовался Тирле. На этот раз Керису захотелось просто невыразительно пожать плечами, отодвинув решение проблемы в неопределенное будущее. Именно так он поступил сегодня ночью. Ему захотелось заниматься тем единственным делом, которым он должен был заниматься, как воин мага, - охранять своего господина и непрестанно совершенствовать боевое искусство. - Даже не знаю, стоит ли задавать этот вопрос, - начал Керис с сомнением в голосе, - конечно, я понимаю, что воину не пристало спрашивать о таких вещах. Ведь меч никогда не задает вопроса направляющей его руке. Но... Тирле только улыбнулся и покачал головой. - Мой дорогой Керис, - сказал Чародей, - послушай, откуда нам знать, что чувствует в той или иной ситуации кинжал? Что думает меч, оставшись со своими собратьями в арсенальной палате, где погашен свет и тихо, как в могиле? Ты знаешь, что я никогда не одобрял наемничество... Как не одобряю те машины, которые нынче сами прядут и ткут. Они делают работу, даже не понимая, для чего это нужно. Странным образом эти слова подействовали на воина успокаивающе. Вообще-то из дюжины домов, обступивших мощеную булыжником площадь квартала Староверов, лишь восемь принадлежали Совету Кудесников. Три дома снимали все те же староверы, которым непременно хотелось жить возле Кудесников. А из магов мало кто желал жить в городе Ангельской Руки. Но даже из тех немногих Тирле был единственным, кто вызывал у Кериса симпатию. Архимаг, дедушка Кериса, не показывался с самого утра, с тех пор, как Керис закончил занятия по фехтованию. Если он к обеду не вернется, то вряд ли у Кериса будет возможность поговорить с ним до завтрашнего дня. Конечно, воину бояться не положено, но Керис не был уверен, что не проведет бессонную ночь, объятый беспокойством. Переживания обязательно скажутся на его состоянии на следующий день. Последние пять лет прошли в неустанных тренировках и уроках, закалялись и мускулы, и нервы - и потому Керис не знал, какими словами нужно выражать страх, - на упражнения в ораторском искусстве просто не было времени. Парень беспокойно запустил пятерню в густую шапку коротко подстриженных светлых волос. - Даже не знаю, стоит ли говорить об этом, - произнес он с сомнением, - просто все так... Но я ведь не оружие... - Пожав плечами, он все-таки решился: - А может быть так, чтобы маг вдруг лишился своей силы или умения? Честное слово, воин не ожидал, что Тирле вдруг придет в ярость. Казалось, гнев так и брызжет с его лица. - Нет! - закричал старик пронзительно. - Это силы врожденные. У кого-то их больше, у кого-то меньше. Как бы тебе сказать... Волшебство - это часть нас, как душа. Удивляясь этой неожиданной ярости, Керис тем не менее пробормотал: - Но даже... - Замолчи! - лицо Тирле вовсе побагровело. - Конечно, у некоторых волшебства бывает совсем немного, но оно не может убыть само собой. Да и откуда тебе знать о волшебстве. Тебе вообще нельзя говорить об этом. Нельзя! Запрещено! - чуть не зарычал чародей, заметив, что Керис вновь пытается что-то возразить. От воина-наемника требуется одно - служить и служить. В сущности, наемником в полном смысле этого слова Кериса нельзя было назвать. Скорее, послушником. За три года участия в кровавых схватках, видя смерть товарищей, убитых коварным врагом в мирное время, Керис научился держать язык за зубами. Он принял важнейшее решение в своей жизни - дал клятву верности Совету Кудесников. До сих пор он держал свое слово. Воин педантично следовал своему правилу - рассуждения не следует высказывать. Лучшее им место - в голове. Тирле все еще трясущимися руками подобрал садовую лопатку и лейку, после чего направился в дом. Чародей с силой захлопнул за собой дверь. Продолжая стоять на кирпичных ступеньках, Керис механически отметил, что старик пришел в такую ярость, что забыл полить любимые растения, которые росли у порога и в ящиках, пристроенных на подоконниках со стороны улицы. Где-то на другом конце города, на главной башне замка Святого Сира, часы торжественно отбили пять ударов. Итак, у Кериса остается меньше часа, чтобы пообедать перед тем, как идти на дежурство в трапезную, где ели маги. Керис задумчиво стал спускаться по ступенькам. Он чувствовал глубочайшее изумление и даже шок - очевидно, такое чувство испытывает человек, когда его кусает старая и верная собака, причем без всякой на то причины. Впрочем, воину, как известно, не подобает терять бдительность ни в какой ситуации. Даже если ты гладишь ту же старую и любимую собаку, в другой руке всегда нужно держать остро отточенный нож. Молодой человек направился к двери, во вторую половину дома, которую занимали воины-телохранители и послушники магов. Он чувствовал, что беспокойство все еще не оставило его. В последний раз сам Керис думал о себе как о рожденном с волшебным даром с год назад, не меньше. Ему было девятнадцать лет, и пять из них Керис посвятил служению Волшебству. Он уже пять лет служил этой силе, но, как и большинство посвященных, знал, что все равно стоит лишь на пороге Великого и Сокровенного знания. Он знал, что талантов у него не столь уж много - они не шли дальше умения видеть в темноте и способности находить потерянное. В детстве он отчаянно хотел стать магом и принести клятву верности Совету Кудесников, чтобы служить ему и всегда находиться рядом со своим дедушкой, который уже тогда стал архимагом. Начав изучать военное дело, он понял, что его способностей недостаточно для того, чтобы стать настоящим чародеем, и потому решил остаться воином. А потом поклялся в верности Совету Кудесников. Почему же Тирле отказался отвечать на вопрос, подумал Керис. Потому, что он полагал, что отсутствие волшебства не дает ему возможности понять что-то еще? Да, возможно, поэтому Тирле и не дал ответа. Но этим не объяснишь, почему старика вдруг обуяли страх и ярость. Тирле почему-то отсутствовал и на обеде - ведь все чародеи едят много, а уж Тирле вообще был известным чревоугодником. Тем более, что на обеде подавали как раз любимые блюда старика. На обеде присутствовали семь чародеев и две новообращенных, которым и прислуживали послушники. Вообще, эти послушники-воины всегда заботились о волшебниках - некоторые разносили кушанья во время приема пищи, другие охраняли трапезную, а уж во дворе и на площади всегда стоял кто-то из воинов. В это время другие послушники спали, готовясь к ночному бдению. Маги не зря держали такую охрану - в бедных кварталах города Ангельской Руки было полным-полно всякого жулья, которому было совершенно безразлично, кого грабить - торговца или чародея. Беспокойство Кериса усилилось, когда он увидел, что архимаг все еще не вернулся. Керис заметил, что постоянное место архимага за столом было занято госпожой Розамундой - красивой женщиной лет сорока, о которой было известно, что она урожденная Розамунда Кентакр. Ее отец, Герцог Морской, отрекся от дочери, когда узнал, что она принесла клятву верности Совету Кудесников. Впрочем, если верить дошедшим до Кериса слухам, отреклись от Розамунды потому, что данный ею обет ставил на первое место интересы Совета Кудесников и запрещал девушке использовать свою силу для того, чтобы помогать своей семье в ее амбициях. Несомненно, Герцог все это знал - тогда его дочери было что-то около двадцати лет. Уже до этого Розамунда кое-что знала - она наверняка научилась кое-каким заклятьям у бродячих волхвов и чародеев, которыми изобиловала Империя. Но этих заклятий все равно было недостаточно - чтобы обрести знание настоящего волшебства, нужно было прежде всего учиться при Совете Кудесников. А научиться можно было только в том случае, если принесешь клятву на верность, в которой помимо всего прочего черным по белому написано, что ты обязуешься не использовать полученных знаний во вред кому бы то ни было. - Ему не следовало выходить одному, без охраны, - говорила собеседникам Розамунда, когда Керис уносил поднос с грязной посудой. Сидевший рядом с женщиной худощавый Витвел Сим энергично возражал: - Но регент ни за что не осмелился бы... - Неужели? - в глазах женщины заблестели стальные искорки. - Принц-регент ненавидит рожденных с волшебством, то есть и нас тоже. Как-то мне рассказывали, что после бала принц садился в карету, и тут, на свою беду, дорогу ему перешла одна из старых колдуний. Он весь затрясся от злости и чуть не забил старуху. Весь Летний дворец говорит об этом до сих пор. Нет, он точно сумасшедший, как и его любимый папочка. - Но вот различие между ними заключается в том, - вмешался дотоле молчавший Иссей Белкери с другого конца стола, - что его отец для нас менее опасен. Сбоку от него сидели две новообращенных девочки-ученицы - одна рыженькая, лет семнадцати, а вторая чуть постарше, с иссиня-черными волосами. Они ничего не говорили, но слушали с молчаливой жадностью. Они знали, что это всего-навсего обычные сплетни, но кто знает, вдруг в будущем это как-то повлияет на ход их жизни? Рядом с ними мешком восседала на стуле старая тетушка Мин - самая старая из волшебников квартала. Она было задремала, но Керис с улыбкой коснулся ее руки, и старуха, что-то забормотав, снова принялась за вязание. Спицы так и мелькали в ее руках, похожих на когтистые птичьи лапы. Тут снова подал голос Витвел Сим: - Но даже если принц и полагает, что наше волшебство - самое обычное шарлатанство, как он, несомненно, подумал о той старухе, он все равно не отважится разозлить архимага. Этого не допустит ни Совет, ни Церковь. А мы и не знаем, что Солтерис ушел во дворец... - Если солдаты регента повсюду в городе, - холодно заметила Розамунда, - то уже не столь важно, кто куда ушел. Нет, принц Фарос, несомненно, просто сумасшедший. Его вообще давно нужно было отстранить от власти, отдав ее кому-то из двоюродных братьев или сестер. - Как сурово, - рассмеялся Иссей, - но вот только хочешь ли ты, чтобы Империей правили всякие простофили вроде Магистра Магуса, а то еще похлеще - какая-нибудь старая колдунья? Красивые губы женщины непроизвольно дрогнули при упоминании одного только имени самого известного в городе шарлатана. Но Розамунда сумела сдержать свой порыв, обратившись к тарелке с уже остывшей пищей. Не найдя нужных аргументов, она просто предпочла помолчать - ведь молчание иногда тоже очень хороший козырь. Керис, нося на кухню грязную посуду, думал о предстоящей тренировке по фехтованию. Затем его мысли снова сползли на деда - он думал о том, какое отношение имеет к архимагу все сказанное за столом. Не потому, что Керис не верил в способность регента учинить что-нибудь недостойное - как раз на гадости тот был горазд - просто молодой человек не мог поверить, что кто-то способен причинить вред его деду. С детства Керис знал своего второго деда, Солтериса Солариса, как очень загадочную личность. Дед изредка - зимой чаще, а летом всего раза два - захаживал на хутор его матери, находившийся возле Пшеничной деревни. Тогда волосы Солтериса были темными, как сейчас волосы матери Кериса, но сам Керис уродился светловолосым, в отца. Иногда казалось, что от отца Керис унаследовал еще что-то, не только цвет волос. Когда Керис давал торжественную клятву в присутствии всего Совета Кудесников, он обещал защищать архимага всеми силами - а у него было куда больше физической силы, нежели волшебной. Вообще же Керис старался думать о том, что касалось его напрямую, - о постоянном совершенствовании воинского искусства. И уж на этих тренировках он выкладывался как подобает, нанося удары деревянным мечом под неусыпным оком наставника. Обычно занятия происходили в самом нижнем этаже дома, в полуподвале, куда под вечер сквозь стрельчатые окна падал солнечный свет угасающего дня. Несмотря на пять лет непрерывных упражнений, каждый вечер после занятий Кериса свербила одна и та же мысль: все, так больше невозможно. Все эти "вперед-назад", "коли-руби" и "раз-два" надоели ему до черта, тем более, что умение настоящего воина к нему упорно не желало приходить. Но зато во время тренировок в голове не оставалось никаких мыслей - так учил наставник. Он говорил, что думать нужно только этими "вперед-назад" - "коли-руби", вспоминая уроки фехтования, полученные когда-то, иначе в бою, стоит только отвлечься, враг сразу одолеет тебя. И на разные другие беспокойные размышления времени не оставалось, что тоже было неплохо. К десяти часам вечера темнело, но гулять Керису после занятий совершенно не хотелось - тренировки выматывали последние силы. Поплескавшись над лоханью с теплой водой, он как подкошенный падал в постель и засыпал крепким сном. Но теперь он задумался над тем, что же все-таки произошло. Он спросил про деда, причем вопрос казался самым что ни на есть невинным. Но реакция на него оказалась совершенно непредсказуемой. Неужели волшебство архимага и в самом деле пропало? Уже давно Керис перестал верить в то, что он сам обладает хоть какими-то зачатками волшебства. Но теперь уставив глаза в непроницаемую тьму, он понимал, как много за эти годы стало значить для него волшебство. Без волшебства, без размышлений о нем душа становилась как бы пустой, выхолощенной, если не сказать хуже. Все равно как если бы глаза стали видеть окружающий мир в черно-белом свете. Иногда до него доносились обрывки разговоров, которые волшебники шепотом вели между собой о том, от чего именно зависит волшебная сила человека. Судя по этим разговорам, волшебство сохранялось благодаря либо врожденной способности, либо каким-нибудь амулетам и скарабеям, сделанным из чего угодно - от глины до драгоценных камней, какие носили только очень богатые люди или знатные особы. Волшебство можно было вызвать специальными заклинаниями, заклинаниями можно было и уничтожить или уменьшить чей-то волшебный дар. Но это все не то. Керис представлял свою душу как глиняную форму для отливки, из которой уже вытопили воск, но бронзу или золото не залили. Так и влачит она пустое существование. И в такую пустоту обычно набивается обычная пыль. Молодой человек заплакал бы, но воинская клятва не давала ему на это право. Нет, заснуть положительно невозможно. Воин оделся и, стараясь поскорее выбраться из душной тьмы спальни, стал спускаться вниз по лестнице. Все та же назойливая воинская клятва нашептывала ему, что он должен еще и обуться, а также не забыть свое верное оружие. Но то, что парень неожиданно открыл для себя пустоту своей души, занимало его больше всего. Потому-то хотя бы сейчас воинской клятвой можно было пренебречь. Свежий воздух улицы сразу прояснил голову. Из-под крыш домов по другую сторону площади доносилось воркование голубей, обсуждавших свои птичьи дела. Да, у всех проблемы. И тут ночную тишину разорвало кукареканье какого-то непутевого петуха, явно спутавшего время суток. Итак, Тирле сказал, что такого не может быть. Почему? Не может быть, потому что попросту не может быть? Но это чепуха. Однако прошлой ночью сам Керис, проснувшись, почувствовал сквозь биение своего сердца, что из него вытекает то немногое волшебство, которое еще осталось в его душе. И тогда его пронзил холодный ужас. Это было что-то, что не должно было и не могло случиться, как сказал Тирле... И теперь его душа была полностью лишена волшебства. Керис прислонился к покрытому затейливой резьбой дверному наличнику, ощущая в душе эту странную пустоту. Странно, но это было даже не огорчение, а какое-то неопределенное чувство - именно пустота. Тут взгляд молодого человека упал на высокие узкие окна дедова дома, и он подумал, вернулся старик или нет. Света в окнах не было, но это еще не означало, что он спит, - архимаг часто сидел в своем кресле и читал, не зажигая света. На то он и был архимагом, чтобы быть способным на такие дела. Возможно, он знал и умел нечто такое, о чем старый Тирле и понятия не имел. Но что теперь говорить об этом. Что прошло, того уже не вернешь. Это как человеческая невинность, которая не возвращается, как ни старайся. С запада доносился какой-то неясный шум. Впрочем, это было нетрудно объяснить - кварталы западной части города Ангельской Руки были очень густо населены, а возле замка-цитадели Святого Сира располагались различные увеселительные заведения, причем жизнь в некоторых из них не прекращала бить ключом даже глубокой ночью. Затем откуда-то донесся стук колес кареты по брусчатке улицы, кто-то закричал. Наверное, пьяный... Вот она, беспокойная городская жизнь. Даже не думая о том, что он делает, Керис медленно стал спускаться по ступенькам. Его рука нащупала в кармане кошелек. Куда это он собрался? И тут Керис понял - ноги сами несут его в таверну "Стоящий конь", где он сегодня наверняка напьется до потери сознания. Напиться? Парень остановился, ошеломленный, чувствуя отвращение к себе. Вообще-то воинская клятва не ограничивала пьянство, но когда товарищи Кериса отправлялись в таверны и ему приходилось составлять им компанию, то он хоть и пил, но всегда при этом оставался трезвым, вливая в себя ровно столько огненной воды, сколько позволяло ему держаться на ногах и контролировать свой рассудок. Ведь клятва воина требовала, чтобы он всегда готов был вступить в бой, а Керис сомневался в том, что пьяный сможет достойно сражаться. Но теперь все это казалось уже не столь важным. Он чувствовал, что ему нужно не вино, а то забытье, которое вино приносит. Чтобы как-то вытеснить из души пустоту, хотя Керис знал, что все равно ничего хорошего из этого не получится. Но, помедлив немного и вздохнув, Керис продолжил спуск, хотя не был даже обут и вооружен. Едва только его ноги ступили на шершавый булыжник мостовой, как до него донесся отчаянный крик Тирле: - Нет! Пять лет непрерывных тренировок вселили в Кериса уже ставшее инстинктом умение при крике об опасности бросаться и искать убежища, чтобы оттуда оказать сопротивление возможному врагу. Но теперь он стоял, словно застывший или парализованный, видимый в мутном лунном свете. А в это время округлая тень жирного волшебника выползала из ближнего переулка, который за свои характерные приметы прозывался Зловонным. Он видел охваченное каким-то безумием лицо Тирле, который вдруг неловко кинулся бежать через площадь, махая руками, как птица с подбитыми крыльями, чтобы сохранить равновесие. Вдруг из темноты на той стороне площади сухо ударил пистолетный выстрел. Пуля нашла свою цель - Тирле, остановившись, вдруг содрогнулся, словно переломившись пополам, а затем, разметав руки, свалился на мостовую. Из темноты на той стороне площади выскочила темная фигура и понеслась мимо лежащего неподвижно Тирле к началу Зловонного переулка. Все это Керис наблюдал неподвижно, чувствуя, что его охватывает безразличие. Он знал также, что Тирле умер, но еще больше ему было жаль утерянного волшебного дара. Сейчас ничто окружающее его как бы совершенно не касалось. Впрочем где-то, в глубине души гнездился ужас, потрясение, но только от того, что произошло с ним самим. Вдруг в приступе внезапного гнева парень сорвался с места и бросился бежать, вознамерившись поймать темную фигуру. Он успел сделать два шага, и, наколов ногу обо что-то острое, вспомнил, что на нем нет ни обуви, ни оружия. Проклиная свою сегодняшнюю тупость, Керис бросился в тень, которую отбрасывал на площадь дом послушников. И тут снова раздался пистолетный выстрел. Из угла дома полетела кирпичная крошка, один маленький кусочек больно чиркнул по щеке воина. Керис знал, что теперь неизвестному стрелку нужно было перезарядить пистолет, за это время можно попробовать рвануться и одолеть неизвестного стрелка. Но паника и какой-то неведомый прежде страх сковали его намертво. Керис слышал стук башмаков незнакомца о мостовую и старался сдвинуться с места, чтобы броситься в погоню. Но ноги упорно не желали слушаться хозяина. Впрочем, это ничего не значило: душа его оставалась по-прежнему спокойной и пустой. Но зато теперь можно вернуться в кровать и наверняка заснуть, а тело Тирле все равно до утра никуда отсюда не денется. Разозлившись на самого себя, Керис усилием воли бросился навстречу опасности. За пять лет, несмотря на болезни и случайные травмы, он все-таки сумел кое-чему научиться, но сейчас ему было удивительно трудно бежать. В чем дело? Где-то в глубине души парня шевельнулось подозрение, что здесь наверняка не обошлось без какого-нибудь заклятия или чего-то в этом роде, но он и понятия не имел о том, что такие заклятия тоже существуют. Бег его снова стал замедляться. Тем временем преследуемый окончательно скрылся в непроницаемой тьме Зловонного переулка. Керис упорно продвигался вперед вдоль стены, прячась в темноте. Ему нужно было во что бы то ни стало добраться до угла дома. Он был готов в любой момент пригнуться, если вдруг рука с пистолетом появится из-за угла. Кстати, прогремевшие почти друг за другом два выстрела навели Кериса на мысль, что у стрелявшего наверняка два пистолета - сейчас, правда, незаряженные - а уж третий у него вряд ли есть. Через тонкую полотняную рубашку воин чувствовал шершавый камень стены. Странное дело - Керис страшно устал, как будто пробежал несколько миль. Наконец он дошел до угла и осторожно заглянул за него. Но там он ничего не увидел: ни стен, ни неба, ни света. Кругом тьма, черная пустота, в которой, кажется, останавливается даже время. Только где-то возле его ног начиналась более-менее освещенная мостовая. Бледный лунный свет особенно рельефно выделял некоторые камни. Керис почувствовал, что ужас петлей затягивает ему горло. Такого страха, он помнил точно, он не испытывал с детства, когда однажды ночью прошел по двору родительского дома и увидел горящие ядовитой злобой, устремленные на него глаза крыс. Вдруг налетел легкий ветер, принялся трепать его рубашку. Керис прижался головой к холодному камню стены, надеясь, что хоть это как-то приведет его в чувство. Нет, здесь, несомненно, была опасность, но воин почувствовал, что выученные им досконально тактические приемы покинули его тело, как волшебство - ум. Ему захотелось бросится наутек, но куда, где безопасно? Он не боялся смерти, но все же хотел знать, с какой стороны и в каком обличье она придет. Вдруг и это чувство покинуло его. Подобно человеку, который во сне ощущает, как прохладный дождь пронизывает своими живительными нитями летнюю духоту, он почувствовал, что его медленно, но верно охватывает безнадежность, какая-то безысходность. И все оттого, что Керис не понимал, что с ним случилось. Продолжая стоять прислонившись лицом к стене, Керис вдруг почувствовал, что словно проснулся. На душе стало легче, ум прояснился. Окружающее больше не виделось в черно-белых тонах, глаза стали различать оттенки. И тут Кериса охватила непреодолимая злость на самого себя - как он только мог выйти из дома необутым и невооруженным. У него даже ноги подкосились, едва он подумал, что могло бы с ним произойти. Собрав в кулак всю свою волю, парень снова двинулся вперед, одновременно стараясь углядеть ту самую руку с пистолетом. Войдя в переулок, Керис стал осторожно пробираться навстречу темноте. Внизу, в заросшем мхом каменном желобе, журчала вода. Вдруг перед ногами парня заблестела лужа, такая обширная, что ее просто невозможно было перепрыгнуть. Но он готов был поклясться, что на той стороне лужи не было следов мокрых подошв. Керис вернулся назад, к распростертому на холодной брусчатке телу Тирле. В ближайших домах вспыхивал свет, послышались встревоженные голоса. Парню бросилось в глаза, что на груди Тирле расплылось огромное темное пятно. Рот был открыт - жизнь не хотела покидать это тело, легкие жадно ловили воздух. Керис опустился на колени и приблизил лицо к голове Тирле. Старик чародей открыл глаза, мутным взглядом посмотрел на Кериса и прошептал: - Антриг. Это было его последним словом. Через секунду Тирле был мертв.
- Нужно известить власти. Архимаг Соларис, наклонясь над телом Тирле, не ответил на слова инструктора по технике владения оружием, который стоял в окружении жителей квартала. Тут были староверы и послушники, торговцы и ремесленники - все в наспех накинутых одеждах. Женщины с ужасом смотрели на безжизненное тело. Керис прикрыл платком лицо убитого - уж слишком страшно смотрели на людей распахнутые глаза трупа. Парень заметил, что над кромками крыш уже забрезжил свет. Наконец старик произнес: - Да, наверное, это нужно сделать. Госпожа Розамунда неподвижно стояла, облаченная в свою обычную одежду, а не в какой-то ночной балахон, как большинство присутствующих. Услышав слова старика, она словно встрепенулась и сказала: - А что извещать, они все равно найдут какой-нибудь повод, чтобы не заниматься этим делом до наступления рассвета. Рот Солтериса скривился в усмешке: - Возможно. Тут он снова посмотрел на неподвижное тело Тирле. Кожа убитого чародея уже начала приобретать землистый оттенок, нос заострился. Что-то шевельнулось внутри Кериса, и он протянул руку, чтобы поправить сбившийся камзол Тирле. Сделав это, молодой человек вдруг ощутил на ладони странную липкую жидкость. Да это же кровь, догадался он, кровь Тирле! Конечно, сам он привык к крови - какой же воин боится крови. Впервые Керис убил человека в возрасте пятнадцати лет - школам, где обучали воинскому мастерству, отдавали приговоренных к смерти преступников, поскольку, как известно, нет ничего лучше, как изучать все наглядно, на живом теле, а не колоть мечами скучные соломенные чучела. Если бы Совет Кудесников отдал такое распоряжение, он сам бы вонзил меч в горло Тирле. Но такое... В жизни Кериса еще не случалось, чтобы так умирал человек, которого он знал уже много лет. К своему стыду, Керис обнаружил, что многолетние тренировки не уничтожили в нем чувства жалости, о необходимости иметь которое так часто говорил инструктор-наставник. Надо же, как иногда получается. Сколько неудач за один день. Наконец Солтерис поднялся на ноги, шелест его камзола вывел Кериса из задумчивости. Солтерис был весьма хрупкого сложения, с копной снежно-белых волос. Несмотря на довольно преклонные годы, Солтерис был довольно подвижен и даже сейчас без труда сумел подняться без посторонней помощи. - Надо занести его куда-нибудь, не на улице же оставлять, - сказал волшебник. При этом он поглядел на двух воинов, которые дежурили в эту ночь. Этот взгляд воины истолковали по-своему - они сразу же принялись убеждать, что во время убийства были на другом конце квартала, но Солтерис взмахом руки остановил их излияния. - Никто в этом не виноват, - мягко сказал стражникам архимаг. - Мне кажется, Тирле убили потому, что он просто некстати оказался на пути стрелявшего, вот и все. К тому же наш чародей видел его да и вообще поднял тревогу. Оснований убрать такого человека больше чем достаточно. - Нет, - проскрипел старческий голос, доносившийся со стороны Зловонного переулка, - ты не забывай о Вратах... Вратах в темноту... Вратах в пустоту... Солтерис резко повернул голову на голос. Керис, повинуясь привычке, сразу выступил вперед, готовый в случае необходимости защитить деда. Но в следующий момент он успокоился, поскольку голос был знакомым. - Тетушка Мин? - позвал Керис. Из Зловонного переулка вышла согбенная фигура и засеменила к Солтерису. Когда-то, в молодости, старуха была известна как Минхирдина Белокурая. Теперь от белокурости не осталось и следа - волосы были и седыми, и жидкими, а неподпоясанная длинная, до пят, рубаха волочилась по лужам и брусчатке. В руках Мин держала свое обычное вязание, с которым никогда не расставалась. Шла старуха, поминутно пошатываясь, и обеспокоенный Керис рванулся ей навстречу, чтобы старая женщина ненароком не растянулась на мостовой. Воин ласково сказал: - Тетушка Мин, вам вообще не следовало бы подниматься с постели ночью, а уж сегодняшней ночью и подавно. Но старуха явно не обратила внимания на добрый совет, зато прямым ходом направилась к Солтерису и Розамунде. - Повсюду зло, - возвестила старуха. - Зло пришло к нам из других миров. Только тонкая перегородка отделяет нас от зла. Темный Волшебник знал это... Солтерис удивленно нахмурил седые брови. Керис смотрел то на него, то на тетушку Мин, которая в конце концов, достав свое вязание, направилась обратно. - Другие миры? - непонимающе поинтересовался парень. Он смотрел на брусчатку, на начало Зловонного переулка, на стены домов, вытесанные из серого камня. Потом он поднял голову - небо заметно просветлело. - Но... - начал Керис удивленно, - мир-то наш. Он один. Других миров нет. А Солнце и Луна движутся вокруг нас... Солтерис покачал медленно головой. - Нет, сын мой, - сказал старик. - Уже давно известно, что не Солнце движется вокруг нас, а мы вокруг него. Хотя Святая Церковь пока не признала этого. Но тетушка Мин имеет в виду совсем не это, - снова нахмурившись сказал Солтерис. - Да, Темный Волшебник знал, несомненно. - Он перешел на шепот. - Как знаю и я. - Старик положил руку на плечо старой женщины. - Пойдем. Пока больше ничего не случилось, мы должны успеть с этим разобраться. Послали стражника - одного из двух, которые были одеты по всей форме, - за лекарем. К удивлению Кериса, тот прибыл уже через полчаса. Затем они перешли в дом архимага, где в сводчатом кабинете Керис изложил Солтерису, Розамунде и тетушке Мин все, что он видел и слышал: пистолетные выстрелы, потом эта странная погоня, потом темнота - уж не Врата ли в Пустоту? А началось все с того, что он услышал стук каблуков по брусчатке площади. Керис еще тогда удивился - кто это из жителей города отваживается зайти, да еще ночью, в квартал Староверов. Наконец пришел и лекарь - Керис был уверен: этот человек, одетый в камзол и толстые чулки, обутый в башмаки с массивными пряжками, наверняка врач или ворожей. - Итак, доктор Нарвал Скипфраг, - Солтерис поднялся с резного кресла черного дерева и протянул изящную, но сильную руку. Врач пожал руку, вежливо наклонив голову. При этом он быстрым взглядом окинул комнату, мигом оценив ее убранство - шкафы до потолка, битком набитые книгами в кожаных переплетах, бутылочками, флакончиками и склянками, какими-то геометрическими фигурами непонятного назначения и хрустальными призмами. - Я пришел настолько быстро, насколько было возможно, - сообщил врач. - Спешка уже ни к чему, - Солтерис указал ученому на кресло, которое только что внес в комнату Керис. - Человек умер почти мгновенно. Врач даже рот раскрыл от удивления. Он был высок, но сложен пропорционально своему росту, волосы его были зачесаны назад и связаны в некое подобие хвоста - такие прически носили в старину. Несмотря на то, что врач был разбужен посыльным, ученый щеголял тщательно отглаженной сорочкой и аккуратно повязанным галстуком. - Это доктор Скипфраг, - представил врача Солтерис, - а это госпожа Минхирдин, госпожа Розамунда, мой внук Керис, он охраняет наш Совет. Керис видел, как произошло убийство. Доктор Нарвал Скипфраг - придворный врач императора и одновременно мой старый друг. Как и положено воину, Керис скрыл свое удивление от окружающих. Вообще-то обычные люди не слишком верят в силу всяких там магов и чародеев, не общаются с членами Совета Кудесников, не говоря уже о том, что кто-то стал бы водить дружбу с архимагом. Но доктор Скипфраг улыбнулся и вежливо кивнул госпоже Розамунде. - Мне кажется, что в другой жизни мы с вами уже встречались. Женщина улыбнулась как-то неестественно, как будто против воли. Сидя в своем любимом кресле и не прекращая вязать, тетушка Мин поинтересовалась: - Ну что, как там поживает его величество? Лицо врача несколько помрачнело. - Он в добром здравии, - сообщил Скипфраг лаконично. Госпожа Розамунда разомкнула пухлые губы и сказала: - Что же, в некотором смысле очень жаль. Солтерис вопросительно посмотрел было на нее, но Скипфраг в этот момент сразу опустил глаза, рассматривая свои руки с широкими ладонями. Розамунда только пожала плечами. - В конце концов, хорошее здоровье - это не дар судьбы, да и не дар вовсе, скажу я вам. Если у человека нет ума, это еще хуже, чем нет здоровья. Уже четыре года прошло. Я сомневаюсь, что в один прекрасный день он вдруг проснется с ясным рассудком. Такого просто не может быть. - Но в один прекрасный день он может запросто удивить нас всех, - в тон ей сказал Скипфраг. - Я бы сформулировал свою мысль так: его сын полагает, что все происходит именно так, как вы, милостивая государыня, считаете. При одном только упоминании принца-регента зеленые глаза Розамунды недоброжелательно сузились. - Возможно, тут речь идет и о его сыне, - мягко заметил Солтерис, - потому-то, Нарвал, тебя сюда и пригласили. Человек, которого убили, был волшебником. Врач ничего не ответил. Солтерис откинулся на спинку тяжелого кресла и тоже задумался. Тишину нарушало только еле слышное потрескивание огонька подвешенной к потолку лампы. Наконец Солтерис сказал: - Внук мой рассказал, что Тирле громко закричал: "Нет, нет!", когда увидел, что какая-то темная фигура стоит в тени здания Совета. А потом этот человек пристрелил Тирле и бросился в Зловонный переулок, в темноту. Вообще-то Керис не видел, возле какого именно дома стоял убийца, но мне почему-то кажется, что стоял он именно возле этого здания, где мы все сидим. - Ты думаешь, - еле слышно спросил врач, - что регент Фарос подослал его? - Вообще-то Фарос никогда не скрывал своей ненависти к тем, кто знаком хоть с зачатками волшебства. - Пожалуй, да, - согласился доктор Скипфраг и задумчиво поднял голову, словно рассматривая матово-узорчатое стекло лампы. Так же рассеяно-задумчиво поднявшись с места, доктор подкрутил фитилек лампы, чтобы пламя сильнее освещало комнату и собравшихся. Тут он пробормотал: - Интересно. И даже нет температурных изменений. - Он посмотрел на Солтериса и спросил: - Странно уже само по себе, не правда ли? Солтерис понимающе кивнул. Но Керис, стоя в углу и не вмешиваясь, как и положено воину, был все-таки благодарен госпоже Розамунде за ее сакраментальный вопрос. - Почему так? Сейчас вообще мало кто верит в нашу силу. Голос женщины звучал довольно горько. Она продолжала: - Сейчас люди работают на мануфактурах, сидят за прилавками, а в волшебство не верят. Они не верят ни во что, что можно было бы использовать для улучшения условий своей жизни. Архимаг пробормотал: - Но это верно, это же самая нормальная реакция. Так и должно быть. Скипфраг улыбнулся, отчего все увидели темные круги вокруг его глаз. - Нет, - сказал он. - Большинство из них не верят даже в ворожбу. Они на всех перекрестках кричат, что этого нет и быть не может, но сами тайно ходят к ворожеям, я знаю. Но что могут эти ворожеи - они ведь не давали Обета. Единственное, на что способны эти горе-маги, так это давать какое-то пойло, которое они именуют приворотным зельем, или писать странные знаки над входами в лавки, чтобы предохранить товары и кассу купца от нечестных людей. А этот Магистр Магус - слоняется без дела по всем кварталам и пытается превратить свинец в золото. Кстати, почему вы думаете, что Святая Инквизиция не арестовывает этих шарлатанов, хотя они разгуливают за пределами нашего квартала? Да потому, что они помогают поддерживать в людях страх. А страх в душах людей - это как раз то, что нужно нашей Святой Инквизиции. - Но регент... - и архимаг покачал головой. Через раскрытые настежь окна в комнату донесся разноголосый шум - город просыпался. Керис стоял и механически вспоминал: вот так дребезжат по камням мостовой колеса фургона мясника, там слышится протяжный голос торговца горячей лапшой, а там визгливо переругиваются молочницы. Резкие порывы ветра доносили запах воды и крики чаек - город был портовый. Солтерис грустно рассматривал резьбу своего кресла, хотя можно было побиться об заклад, что он наверняка успел досконально изучить этот узор, насколько сложным он ни казался бы постороннему наблюдателю. Тетушка Мин и вовсе смежила глаза, как будто потеряла интерес к происходящему. Скипфраг осторожно кашлянул, и его стул тяжело заскрипел. - Я дружил с его величеством много лет, - сказал он печально. - Ты знаешь, Солтерис, он всегда хорошо относился к людям волшебства. Хотя по чисто политическим причинам не давал им слишком большой свободы. Он верил в волшебство - иначе бы он не дал военной силы, которая помогла бы тебе разгромить Темного Волшебника Сураклина. Солтерис не шелохнулся, но Керис заметил, что слова врача все равно произвели на него должное впечатление. - Ненависть Фароса ко всем вам есть нечто большее, нежели неверие в ваши силы, - тихо продолжал Скипфраг, - он полагает, что помешательство его отца произошло по вашей вине. Розамунда протестующе всплеснула руками. - Быть этого не может. Ведь он ненавидит нас еще с детства. Он подозревает нас во всех смертных грехах. - Может быть, так оно и есть, - пробормотал Солтерис, - но еще более правдоподобным мне представляется, что антипатия регента к нам переросла со временем в настоящую манию. Скорее всего, он просто слишком боится меня, чтобы выступить против нас открыто. Но что ему стоит подослать наемного убийцу? - Тут он посмотрел на Скипфрага и спросил его: - Послушай, а ты не можешь разузнать о том, что замышляется против нас при дворе? Врач, поразмыслив, кивнул. - Думаю, что это возможно. К тому же я общаюсь с этим Фаросом, да и друзей у меня среди придворных хоть отбавляй. Я постараюсь поспрашивать незаметно. Если там действительно что-то затевается, я обязательно узнаю. - Хорошо, - Солтерис поднялся с кресла. То же самое сделал и врач. Его громадная фигура сразу заслонила тщедушного архимага. Керис, открывая перед гостем дверь, успел в свете нового дня заметить, что кровь Тирле уже добросовестно смыта с булыжной мостовой и смыта совсем недавно, поскольку это место все еще влажно поблескивало водой. Наставник по фехтованию и двое послушников стояли на пороге своего дома, негромко беседуя о чем-то. Наставник сжимал в руке меч. Но к чему теперь оружие, подумал Керис, ведь известно, что после драки кулаками не машут. И тут, глядя, как Солтерис провожает гостя, Керис вдруг подумал: а что делал на улице сам Тирле в столь неурочный час? И почему вдруг бодрствовала Розамунда - ведь она прибыла на место происшествия одной из первых, но - странное дело - при этом была одета совсем не наспех. Даже волосы ее были идеально расчесаны и аккуратно уложены - в таком виде с постели не встают. Тут взгляд его переместился в глубь комнаты. А тетушка Мин? И она была полностью одета. Как это старая женщина может одеться с такой скоростью, как солдат по сигналу тревоги? Правда, волосы ее не были расчесаны. Но тут Керис подумал, что это еще ничего не значит, поскольку старуха все время ходила растрепанная. Неужели все они бодрствовали и были в таком же состоянии, что и он сам? Когда Керис вышел на улицу, холодный воздух раннего утра ударил ему в лицо. Тут же легким зудом дала знать о себе царапина, нанесенная куском кирпича, когда пуля ударила в угол дома совсем рядом с ним. Первые солнечные лучи упали на противоположную сторону площади, обряжая дома в иные оттенки, нежели преобладающие там коричнево-серые. Растения на окнах Тирле тянули к этим лучам листочки, нисколько не заботясь о том, что им теперь некого радовать своим бурным произрастанием. На площади ученый Нарвал меж тем усаживался в свою двуколку; архимаг, вышедший проводить друга, держал лошадей под уздцы. Керис отчетливо слышал сочный голос врача: - Так действительно будет лучше. Моя репутация врача не пострадает, если я стану проводить опыты с электричеством, но она исчезнет окончательно, если станет известно, что я общаюсь с волшебниками. И тем более, если я в магию верю. Я разузнаю для тебя при дворе что смогу. Но только все равно, друг, прошу - береги себя. Скипфраг натянул вожжи, и Солтерис отступил назад. Окованные железом ободья колес звонко задребезжали по мостовой. Придворный врач императора двора убыл. Архимаг стоял еще некоторое время, неподвижно уставясь в отполированный ногами и колесами булыжник мостовой. Босые ноги Кериса чувствовали прохладу кирпичных ступенек, а свежий утренний ветерок трепал его рубашку. Парень еще раз посмотрел на деда и вдруг заметил, как старик изменился, как постарел за те восемнадцать месяцев, которые он провел здесь. Когда он последний раз обращал внимание на состояние деда - как раз перед тем, как начать тренировки по фехтованию, - дед еще казался крепким. А теперь... А теперь он был похож на побитую временем статуэтку из слоновой кости. Вздохнув, старик повернулся, и тут взгляд его упал на Кериса, все еще стоявшего на ступеньках. - Что имела в виду тетушка Мин? - осторожно поинтересовался Керис. - Когда она говорила про другие миры? Про Пустоту и Врата в Пустоту? - спустившись с крыльца, молодой человек подал деду руку и продолжал спрашивать: - Неужели есть еще и другие миры, не только наш? Солтерис взял руку внука. Тонкая, холодная рука старика из-за своей жесткости ассоциировалась у Кериса с птичьей лапой. Керис вообще-то не мог бы похвастаться высоким ростом, но теперь заметил, что он выше архимага. А ведь в детстве дедушка поднимал его на руки, и Керису казалось, что он взлетает на головокружительную высоту... Хотя, конечно, недостойно воина думать о происшедшем, но остановить ход мыслей он уже не мог. Керис молча помог деду подняться по крутым ступенькам. Наконец они остановились на площадке перед входом, уже на верху ступенек. Оба молчали. Архимаг размышлял, очевидно, над тем, как лучше и доходчивее всего ответить на вопросы человека, который о волшебстве имеет самое что ни на есть смутное представление. Тут старик что-то надумал. - Да, - тихо сказал он, - и мне кажется, дитя мое, что ты видел те самые Врата, которые описывала тетушка Мин. Это были Врата в Пустоту, которая отделяет один мир от другого. - Я... Я... - забормотал Керис, - ничего подобного раньше и не слышал. На губах старика появилась вымученная улыбка. - Мало кто вообще слышал об этом, - сказал он тем же еле слышным голосом. - И еще меньше людей пересекали эту Пустоту. Мне однажды пришлось сделать это, и я попал в другой мир, по ту сторону Пустоты, - теперь глаза архимага смотрели отчужденно, словно видели уже не площадь, не подворье, а космос. - Насколько мне известно, только два человека имеют самое полное представление о том, что есть эта Пустота, по какому принципу она устроена, как, грубо говоря, ее пощупать и потрогать, как перейти через нее. Один из этих людей уже в могиле, - тут старик замолчал, а потом сказал, уже более громко и отчетливо: - А второго зовут Антриг Виндроуз. - Антриг? - пробормотал Керис. - Тирле произнес как раз это имя. Солтерис мгновенно бросил на внука пронизывающий взгляд. - Он и в самом деле произнес это имя? На какие-то доли секунды в темных глазах старика отразилось сомнение, затем он улыбнулся. - Он и в самом деле мог произнести это... Как и я только что... если он думал, что какая-нибудь опасность движется на нас из Пустоты. Антриг, - повторил он, и в мозгу Кериса шевельнулось что-то, как будто бы вспомнился какой-то давно забытый эпизод детства. - Антриг, - раздался за ними сочный голос госпожи Розамунды, которая тоже подошла к ним. Реакция у Кериса была отменной - он сразу повернулся. Так и есть - женщина спокойно стояла в полутемном коридоре позади них, ее изящные белые руки были сложены на животе, а темные волосы ниспадали на плечи, перехваченные только красным шелковым шнурком. Тут Керис вспомнил - то ли кто-то ему говорил, то ли он где-то когда-то услышал обрывок разговора. Но это засело в его памяти, и он спросил: - Этот Антриг... Он ведь был волшебником, не так ли? - Да, волшебником, - сказал архимаг. Он поправил пряжку на плече, удерживающую концы его черного плаща. Но мысленно он был не здесь - глаза старика смотрели в пустоту, словно через само время... - Предсказатель! - воскликнула Розамунда. - В свое время отрекся от данных им же клятв и обетов. Стал обыкновенным гадателем, которые всматриваются в кофейную гущу и в расклад гадальных карт, вот и все. В изломах света, отраженного в куске стекла, он надеялся высмотреть способ обрести бессмертие. - Возможно, это действительно так, - мягко сказал архимаг, - но только нужно учитывать, что он наверняка самый могущественный маг из ныне живущих. Еще тринадцать лет назад он был самым младшим из всех, избранных в Совет Кудесников. А три года спустя его исключили из Совета, отобрали все ученые титулы и лишили всех званий. А потом и вовсе изгнали. И все это за то, что он вмешался в ссору между императором и Хозяевами Зерновых Полей. С тех пор он скитается неизвестно где. Где его найдешь теперь, мир-то вон какой большой. Керис нахмурился. Полузабытые воспоминания детства воскресили-таки в его памяти одну картину - архимаг сидит возле жарко пылающей печи в доме бабушки Кериса. А рядом с архимагом - высокий и стройный молодой человек, с которым он пришел. Они возились с каким-то колесом при свете пламени, а потом тот человек таинственным голосом рассказывал разные страшные истории о привидениях... - А он злой? - поинтересовался Керис, поскольку этой информации его память не сохранила. Солтерис несколько мгновений подумал, а потом отрицательно покачал головой. - Думаю, что нет, - сказал он. - Но вот мотивы его поведения всегда оставались для меня неясными. Да и вообще, насколько я знаю, никто не мог предсказать, что он станет делать тогда-то и тогда-то и для чего. Как я уже сказал, он значительно могущественнее всех живущих ныне волшебников, сильнее он и меня. Но его ум подобен темному и глубокому колодцу, в котором даже дна наверняка нет, поскольку в него без малейшего труда смогли уместиться достижения мысли многих веков и нескольких вселенных. Он одновременно мудр и невинен, коварен и упрям, а теперь, чего я очень боюсь, еще и безумен. Но госпожа Розамунда только безразлично передернула плечами. - Да он всегда был безумцем. - Это верно, - тут лицо архимага озарила странная улыбка, - но проблема в том, что никто еще не смог узнать, насколько Антриг безумен, - взгляд старика потух. - А последние семь лет он и вовсе сидел пленником в Башне Тишины, а ведь самые камни этой башни пропитаны заклятьями, которые не пропускают никакое волшебство. Просидев столько времени в Башне в качестве узника Святой Церкви, он был отделен от волшебства целиком и полностью. Я могу только надеяться, что у Антрига Виндроуза хватит все-таки здравого рассудка, чтобы помочь нам. А нам очень нужна будет его помощь, поскольку я боюсь, что мы имеем дело с угрозой, которая исходит из другого мира.
Глава 2
**ОШИБКА: НЕОПРЕДЕЛЕННЫЕ УСЛОВИЯ ПОСТРОЕНИЯ ДВОИЧНОЙ СТРУКТУРЫ ДЕРЕВА** **ИСПРАВЬТЕ И ПОПРОБУЙТЕ СНОВА: OK>
- Двоичная структура дерева? - простонала Джоанна Шератон. - Но ведь я только что поправила это проклятое дерево. Набравшись тем не менее терпения, она напечатала:
>НАЙТИ: TREE.DATA.О OK> >ВЫПОЛНИТЬ TIGER.REV8
Минуту спустя на сером фоне дисплея загорелись зеленые буквы:
**ОШИБКА: НЕОПРЕДЕЛЕННЫЕ УСЛОВИЯ ПОСТРОЕНИЯ ДВОИЧНОЙ СТРУКТУРЫ ДЕРЕВА** **ИСПРАВЬТЕ И ПОПРОБУЙТЕ СНОВА: OK>
- Ну я задам тебе неизвестное условие, - пробормотала она. Джоанна лихорадочно принялась просматривать на экране соответствующие данные, стараясь отыскать там нечто такое, что могло бы сдержать дальнейший ход программы. Ну, где же она, эта помеха? - В чем же дело, черт побери? Или тебе просто не понравилась моя интонация? Я что же, должна говорить: "Позволь мне прибегнуть к твоей помощи, милостивая машина?" Так, что ли? - и женщина попыталась все начать снова.
>НАЙТИ: TREE.DATA.О. OK> >ВЫПОЛНИТЬ TIGER.REV8 **ОШИБКА: НЕОПРЕДЕЛЕННЫЕ УСЛОВИЯ ПОСТРОЕНИЯ ДВОИЧНОЙ СТРУКТУРЫ ДЕРЕВА** **ИСПРАВЬТЕ И ПОПРОБУЙТЕ СНОВА: OK>
- Знаешь, я уже начинаю уставать от твоих "о'кей", - Джоанна поправила прядь длинных волос, откинув ее, чтобы волосы не мешали смотреть на дисплей. Потянувшись в кресле, она снова принялась за многострадальную программу, которая тем временем спокойно возлежала на стопках каких-то брошюрок, учебников, чертежей ракет типа "Тигр", листочков с написанной от руки рекламой для газеты "Сан-Серано Спектр". - И вообще, я успела устать даже от тебя, - пробормотала она, в то же время продолжая бегать пальцами по клавишам. - Тебе же положено быть самой эффективной и работающей программой к западу от Хьюстона. Для чего нам играть в кошки-мышки, когда я собираюсь запустить... Рука девушки застыла в воздухе. Там, в зале, был кто-то еще. А может, ей просто показалось? Сколько Джоанна ни прислушивалась, она не слышала ничего, кроме ровного монотонного жужжания кондиционера. Даже огромные радиоприемники грузчиков, которые постоянно мешали ей работать, отчего Джоанна обычно делала перерыв, решая прогуляться в кафетерий в дальнем конце здания номер шесть, сейчас умолкли. Тут девушка подумала, что сейчас наверняка уже поздно. Наверное, это охрана ходит по коридорам, решила она и снова повернулась к экрану монитора. Ей не хотелось верить в это. Она и так уже проработала сверхурочно достаточно долго, проводя анализ испытаний полетов новой ракеты. И потому хорошо знала, как именно звучат шаги охраны по коридору корпуса. А эта легкая поступь не имела ничего общего с тяжелыми шагами обутых в подкованные ботинки охранников. Да и позвякивания ключей тоже что-то не было слышно. Но тут в мозг ворвалась мысль: "Даже если это не охрана, а кто-то другой, то охрана об этом сейчас побеспокоится". Другая мысль говорила следующее: "Не веди себя неразумно". Возможно, это какой-то техник бродит по коридорам, выискивая работающую кофераздаточную машину. Так что беспокоиться тут было не о чем. Но тем не менее беспокойство почему-то не желало покидать Джоанну. Девушкой она была хрупкой, но в этом хрупком теле таилась необычное упорство в достижении своей цели. Рут, художница, жившая этажом ниже, постоянно твердила Джоанне, что все мужчины сходили бы по ней с ума, если бы она нашла время привести себя в надлежащий вид. Но Джоанна как раз почему-то не желала "найти время". Во всяком случае, не собиралась следовать примеру Рут, которая смело выделяла на такие цели чуть ли не целый день. Нет, там что-то действительно странное. Повернувшись в своем винтовом кресле, Джоанна еще раз прислушалась. Но на сей раз до нее не донеслось ни звука. Девушка подумала, что виной всему головная боль - сидит тут целыми днями, даже дышать свежим воздухом, и то приходится урывками. Сейчас наверняка уже больше десяти... Когда она засела за работу по анализу результатов пробных полетов новой ракеты "Тигр", изготовленной специально для использования в военно-морском флоте, то вокруг еще ходили люди, хотя их было не столь уж много - время-то позднее, все торопятся домой, к семьям. Интересно, сколько времени она просидела за компьютером... Глаза девушки упали на зеленоватый циферблат настенных часов. Боже, два часа ночи! Два. Как так? Она была готова поклясться, что уборщицы ушли только-только, а они позже одиннадцати вечера никогда не уходили. Неудивительно, что голова болит и всякая ерунда мерещится, подумала девушка. Охватив руками голову, она с силой надавила на виски, чтобы почувствовать эту самую головную боль. И тут вспомнила, что была настолько занята, что и пообедать не нашла времени. Впрочем, об этом нечего было жалеть - тут хорошего обеда не купить, а то, что подают, - такая ерунда, да еще по бешеным ценам. Так уж было заведено в Сан-Серанском Аэрокосмическом комплексе. Температура в помещениях в любое время года поддерживалась постоянная, воздух был идеально чист, без каких-либо запахов, даже приятных. Потому-то работники обычно не обращали внимания на течение времени. Но два часа ночи - это действительно слишком. Вдруг Джоанну захлестнуло какое-то безысходное отчаяние - казалось, голову залила холодная и жирная вода, в которой час назад мыли посуду. Самым обидным было то, что она просидела здесь столько времени, а готового результата так и не получила - как ни крути, а что-то в программе все равно нужно завтра менять, раз программа не запускается. И вообще, что за жизнь она ведет, какая-то пустота, а не жизнь. Как эта самая программа - все бесполезно, скучно, однообразно. Странно, что она только-только почувствовала это - ведь с тех пор, как Джоанна покинула дом матери, ей нравилась ее одинокая жизнь. Может быть, это одиночество так повлияло в конце концов на ее состояние? Девушка знала, что относится к людям куда хуже, чем к компьютерам, - ведь машины совершенно беспристрастны, им не придет в голову сначала мило болтать с тобой, а потом за твоей спиной высмеивать тебя, распускать сплетни. Компьютер никогда не ожидал от тебя того, на что ты не был способен, ему было глубоко безразлично, на что ты тратишь свое свободное время... Если говорить откровенно, она несколько раз задумывалась о том, что ей нужно измениться - стать общительнее, добрее, как ее коллеги по работе. Но такое чувство отчужденности, ненужности, забытости она испытывала впервые. Это было нечто невообразимое. Тут перед ее глазами возник образ Гэри Фейрчайлда - всегда улыбающийся, доброжелательный парень. И в самом деле, почему она так одинока? Почему ей не сойтись с этим парнем? Ведь это когда-нибудь все равно должно случиться. Кто-то с кем-то все-таки живет, наступит и мой черед. Нет, Джоанна решила отогнать прочь дурные мысли и больше к ним не возвращаться. Но какой-то тонкий голосочек говорил в ее душе: "В любом случае тебе больше нечего делать здесь в два часа ночи. А завтра появится он..." И вдруг, так же быстро, как и охватила ее, волна огорчения и безысходности схлынула. Джоанна удивленно протерла глаза и осмотрелась по сторонам. "Что это было со мной? Прямо как приступ какой-то болезни", - подумала она с легким раздражением. Одна только мысль о том, что она подумывала всерьез принять назойливые предложения Гэри и сойтись с ним, заставила девушку содрогнуться. Она ведь из тех женщин, с которыми мужчины никуда не выходят, она может целыми днями сидеть за толстыми книжками, компьютерами. К тому же она все равно не уживется с Гэри - она любит тишину, читать, а у того в квартире все время, как ни придешь, чуть ли не на полную громкость работает телевизор. Но на душе у Джоанны все равно было тоскливо, хотя она упорно пыталась вернуть себе прежнее беззаботное расположение духа. "Возможно, я проголодалась сильнее, чем кажется, - подумала девушка. - Врачи говорят, что пониженное содержание сахара в крови заставляет человека постоянно чувствовать себя подавленным. Они не говорят прямо, что иногда это запросто может привести к самоубийству". Вздохнув, Джоанна принялась подводить итоги сегодняшнего дня. Что уже сделано, что предстоит сделать завтра. Сейчас лучше не работать - насажаешь ошибок, а потом возись, исправляй. Наверняка из-за такой оплошности и не получается программа. Девушка принялась сдвигать все на край стола. Ее коллеги, кстати, никогда не верили, что она в состоянии сразу найти нужное в неряшливой куче газет, брошюр, дискет, журналов, бюллетеней и рекламных листков. Временами стол ее походил на некое геологическое напластование - на него страшно было смотреть. И это называется женщина. Впрочем, девушка знала только, что лежит на столе, а в ящики заглядывала редко, особенно в нижние. Она не удивилась бы, если, в один прекрасный день открыв такой ящик и отодвинув в сторону бумаги, обнаружила бы там выводок мышей или что-то в этом роде. И тут она снова вспомнила про загадочные шаги в зале. Не будь глупой, сказала она себе. - Тут секретная лаборатория, причем общегосударственного значения. Мимо охраны даже муха не пролетит незамеченной. Но даже эта утешительная мысль почему-то не убедила ее в том, в чем должна была убедить. Джоанна похлопала себя по карманам потрепанных джинсов, проверяя, на месте ли ключи от машины. Взяла со стола свой кошелек - впрочем кошельком он только назывался, поскольку вполне мог сойти за дамский ридикюль средних размеров. Кроме денег, тут в беспорядке лежали замусоленные вырезки из компьютерных журналов, какие-то ценники с давних и недавних покупок и прочий хлам. И вдруг снова задумалась. Она бы действительно почувствовала себя необычайно глупо, если бы ей вдруг встретился охранник или коллега. Но кто из коллег станет околачиваться на работе в два часа ночи? - Послушай, - урезонила она себя, - ведь тебе уже двадцать шесть лет. Все равно странно, что кто-то бродит по секретной лаборатории в два часа ночи. Что тут делать охраннику? Они же наверняка сидят в это время на своих местах, за пультами? Нет, мало ли что там такое, подумала она. Взяв со стола небольшой молоточек из набора инструментов, она открыла стеклопластиковую дверь и вышла в коридор, прислушиваясь. Коридор, освещенный мягким приглушенным светом, почему-то только усиливал ее беспокойство. Все было погружено в непроницаемую, какую-то вязкую тишину. Девушка направилась по темно-синей ковровой дорожке по коридору, но даже поступь ее кроссовок производила здесь немалый шум. Да, эта идеальная тишина ловит и с готовностью усиливает любой звук. Здесь почти никого не было в этот час. "Почти" было сказано не случайно - несколько раз ее внимательный взгляд замечал громадных тараканов, которые наверняка уютно чувствовали себя в лабиринтах мудреного лабораторного оборудования. Вдруг ее внимание привлекла какая-то вспышка света. Джоанна остановилась. Нет, это даже не отблеск фосфоресцирующей поверхности. Может, свеча? Очень похоже на свечу, пламя которой отражалось на внутренней стороне полированной металлической двери главного компьютерного терминала. Огонь? Огонь, подумала она, ускоряя шаг. В компьютерном терминале стояло полным-полно мусорных корзин для использованных бумаг и перфорационных карточек, и в них всегда что-то лежало. Повсюду были развешаны таблички типа "Курить запрещено", но что стоило какому-нибудь остолопу-уборщику бросить окурок или непотушенную спичку в один из ящиков или в урну? Даже если там и нет бумаг, то все равно может возникнуть пожар - ведь емкости для мусора сделаны из пластмассы. Хотя отблеск на двери выглядел слишком слабым, чтобы его мог отбросить огонь. Нет, нужно все равно проверить, что там такое. Да, так она и думала - это была свеча. Свеча горела в поставленном на угол ящика с базой данных старомодном оловянном подсвечнике. Золотистые отблески загадочно играли на компьютерах, на мониторе цифровой графики и на ящиках с дискетами. Где-то в углу горела одинокая красная лампочка. Но как сюда попала эта свеча? Именно ее нервозное состояние и спасло ее. Джоанна готова была поклясться, что не слышала шагов позади себя, но она интуитивно почувствовала опасность за какие-то мгновения до того, как чьи-то пальцы вдруг оказались на ее горле. Пальцы были жесткими и холодными. Девушка принялась яростно отбиваться локтями и лягаться. Инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно делать. Хватка на горле на какое-то мгновенье ослабла. Тут она вдруг вспомнила, что в правой руке у нее молоточек. Удар - и комнату наполнил жуткий рев. Сзади кто-то шумно задышал, девушка почувствовала на своем виске горячее дыхание незнакомца. Затем в нос ей ударил запах горящего дерева, старой шерсти, каких-то трав. Переложив молоток в левую руку, Джоанна изо всех сил ударила за правое плечо. И почувствовала, что падает. Девушка ударилась головой о пол. Впрочем, пол здесь был выстлан тонким синтетическим покрытием, но только так, для внешнего эффекта - мягче от этого, что называется, не стал. Потом она увидела, как пламя свечи заколыхалось, замерцало, заплясало светлыми волнами на стене. А потом все словно померкло. В нос Джоанне ударил едкий запах нашатырного спирта. Из последних сил она подняла руку, чтобы отразить это новое нападение, но ее перехватила чья-то рука, большая, черная. Девушка хотела закричать, но из горла вырвался только жалкий хрип. Над ней склонилось темное лицо, излучавшее беспокойство. Так, человек средних лет. - Мисс, с вами все в порядке? - поинтересовался он. Джоанна слабо пошевелила головой, которая сразу загудела. И тут же гудение прошло по всему ее телу. Подхватив ее под мышки, человек помог ей сесть. В свете фонаря она с облегчением узнала светло-голубую рубашку и значок, которые носила охрана комплекса. - Вы поймали его? - К ней уже вернулось сознание, и она вспомнила, что с ней произошло. - Кого? Джоанна откинула волосы назад, за голову, чтобы ощупать ссадины на шее. Она попробовала сглотнуть слюну, и тут же в горле засаднило. Голова тоже гудела. Хорошо еще, что она ударилась об участок, прикрытый ковром, а не об угол какого-нибудь железного ящика. - Здесь кто-то был... Он напал на меня сзади, - судорожно прошептала она. Тут Джоанна посмотрела на то место, где видела подсвечник. Но теперь там ничего не было. Охранник поднес к губам портативную рацию. - Кен, - забормотал он, - это Арт говорит. Тут говорят, что в здании шесть находился посторонний. Возле главного компьютерного терминала, - тут охранник повернулся к девушке. - Вы случайно не разглядели его? Она отрицательно покачала головой. - Он был выше меня, - начала она, запинаясь. Тут девушка осеклась: что за ерунду она говорит, ведь почти все выше ее. - Но, по-моему, я слышала, как он ходил по залам и по коридору. - Во сколько это было? - живо поинтересовался охранник, озираясь по сторонам. - Примерно около двух часов. Я... Я увидела огонь. - И он ударил вас вот этой штуковиной? - парень показал ей молоток. Причем держал он инструмент, как подобает настоящему криминалисту - за самый конец, да и то через носовой платок. Джоанна почувствовала, что к лицу приливает кровь. - Нет, - воскликнула она. - Этот молоток мой. Охранник бросил на нее недоуменный взгляд, но потом снова сосредоточился. - Я иногда ношу с собой молоток, когда знаю, что задержусь допоздна, - пояснила девушка и тут же, словно извиняясь, добавила. - Ведь на улице темно, а до машины нужно идти через парк. Впрочем, чего ей было боятся, если Сан-Серано находится в совершенно пустынной местности, на специально оборудованном полигоне, вдали от населенных пунктов? Потому тут было довольно спокойно, даже машины не крали. Но все равно - этот извечный человеческий страх перед темнотой... Вдруг рация охранника затрещала. Он нажал на кнопку и стал слушать. После чего сказал девушке, словно желая успокоить ее: "Мы вызвали дополнительные наряды! За двадцать минут они обшарят комплекс сверху донизу! Он никуда отсюда не денется!" Но Джоанна подумала, что незнакомец наверняка уже сделал именно это - куда-то делся. Через десять минут Джоанна уже сидела в небольшом домике охраны возле главного въезда в исследовательский центр от Лос-Каньон-роуд, пила горячий чай и отвечала на вопросы полицейского. Все входы и выходы здания номер шесть были тщательно проверены, но нигде не было обнаружено следов взлома или хотя бы признаков того, что тут мог пройти посторонний. Сотрудники безопасности и охраны проверили все закоулки огромного здания, но неизвестный как сквозь землю провалился. В четыре часа утра Джоанна отправилась домой. Она собралась позвонить Гэри, поскольку теперь одна мысль о возвращении в свою пустую квартиру на улице Ван Найс страшила ее, но потом отбросила эту идею. Ночь еще не прошла, и Гэри спросонья наверняка не так поймет ее. А ей совсем не хотелось заниматься тем, что Гэри наверняка предложит. В конце концов охранники довели ее до голубого старого "Пинто", одиноко стоявшего на стоянке, и Джоанна покатила домой мимо голубых каньонов. Она ехала и думала, почему это впервые в жизни мысль о возвращении в дом, где ее никто не ждет, показалась ей страшной. Когда она ложилась спать - около шести часов - то уже светало, но сон ее был неспокойным. Сотрудники охраны не смогли обнаружить ни следа незнакомца, якобы бродившего по коридорам исследовательского центра в ту ночь.
Глава 3
Башня Тишины находилась в десяти милях от старого имперского города Кимила, отделенная от него поворотом реки Пон и сочными лугами, на которых нагуливали жир овцы и свиньи. На лугах же находились большие и маленькие озера, где по вечерам лягушки устраивали целые концерты. Когда Керис и его дед направились к старым воротам Кимила, люди, завидев черные одежды старика, поспешно отворачивались, крестясь и бормоча молитвы. Жители этого города и его окрестностей имели особые основания бояться всех, кто знался с волшебными силами. Уже с дороги Керис заметил эту башню, одиноко стоящую на холме. Она напомнила парню указательный палец, словно поднятый в предупреждении. Предупреждение, которое нельзя было забывать ни одному волшебнику. Между городом Ангельской Руки и Кимилом была проложена великолепная дорога, вымощенная плитами из тесаного камня. Керис и дед путешествовали два дня и две ночи провели в крестьянских хижинах. Однажды после того, как они уже устраивались на ночлег в сарае, к ним несмело зашла дочь хозяина и попросила угадать по картам ее будущее. Как-то Керис случайно проснулся ночью и увидел деда, сидящего и бормочущего какие-то заклятья, глядя на звезды. Глядя на величественную башню, Керис перевесил дорожную котомку с одного плеча на другое. Возле стен города раскинулся квартал бедных лачуг, возле которых в пыли возились и визжали детишки в отрепьях. Вдруг из ворот вышла религиозная процессия: люди в темных одеждах во главе с несколькими священниками, которые размахивали кадилами в ту сторону, откуда шли к городу Керис и архимаг. Чувствительные ноздри молодого воина мгновенно уловили сладковатый запах ладана. Один из священников, по виду - самый главный, прокричал что-то, и люди стали поспешно опускаться на колени, простирая руки к небу. Все люди - и бедные, и те, что побогаче. Священники тоже преклонили колени и стали молиться. Наступил момент, когда даже дети перестали визжать и бросаться друг в друга камешками. Все покорились воле Святой Церкви. Вернее, почти все - кроме архимага и Кериса, они по-прежнему стояли на дороге, взирая на суету перепуганного чем-то народа. - Сегодня мы можем заночевать в городе, в Доме Волшебников, - тихо сказал Солтерис, внимательно оглядывая окружающую местность. Местность была холмистой, но холмы эти означали границу земли Сикерст - пустынных земель, протянувшихся на две тысячи миль на восток. Здесь ничего не росло - только трава. Между тем старик продолжал: - Нандихэрроу управляет городом, пока старая Вера еще сильна здесь, а многие из тех, что пришли сюда жить двадцать пять лет назад, обрели тут вторую родину! Меж холмами засвистел ветер, донесший до ноздрей путников запах сена. "А что, Сураклина судили в этом городе?" - спросил Керис. - Именно в этом, дитя мое, - Солтерис вздохнул, - не только судили, но и казнили, - и старик снова замолчал, вглядываясь темными глазами из-под кустистых бровей в бесконечную даль. - Я этого не знал, - заметил Керис мягко, - я просто подумал... если столица империи в городе Ангельской Руки, то и суд должен был бы состояться там... Кривая улыбка заиграла в уголках губ старика. "Трудно судить человека за занятие волшебством в городе, где мало кто в это волшебство верит, - горько сказал Солтерис, - а вот в Кимиле Сураклина хорошо знали! Даже те, кто не верили, что волшебство существует, предпочитали не попадаться лишний раз на его пути! - И архимаг кивнул в сторону притихших холмов. - Вон там стояло его укрепление, которое называли Цитаделью. Они разбросали камни, которые обозначали ведущий туда путь. Сама же Цитадель была срыта. А Башня..." В сумерках угасавшего дня Керис заметил, как старик сдвинул брови и выразительно наморщил лоб, и без того изборожденный морщинами. - А Башня Тишины стояла тут издавна, мы только укрепили ее стены - я и другие члены совета. На эти стены мы наложили заклятия, заклятия пустоты. Мы использовали энергию света звезд, чтобы наложить заклятье тьмы, и запечатали его накрепко печатью Бога Мертвых. Мы укрепили Башню волшебной энергией, так что не то что через двери - через ее камни, не в состоянии пройти ни чародей, ни заклинатель. В Башне Тишины Сураклин и дожидался суда. Оттуда его повели на смерть... Старик отвернулся. "Пойдем дальше, - тихо сказал он, - о таких вещах нельзя разговаривать слишком долго!" Он первым тронулся с места, увлекая внука навстречу квадратным, серым от времени городским воротам. Ночь они провели в Доме Волшебников - громадном, но уже успевшем обветшать здании в самом центре Кимила, неподалеку от реки. Как и большинство городских сооружений, дом был выстроен из дерева. Но в отличие от угрюмых домов горожан он весь был изукрашен причудливой резьбой. На крыше были сделаны многочисленные башенки и коньки, наличники окон и дверей говорили об изощренной фантазии безвестных резчиков по дереву. Решетки балконов и перила представляли собой как бы хитрое сплетение цветов и трав. Большинство городских домов, как успел заметить по пути Керис, были выстроены без всяких архитектурных излишеств, выкрашены синей или темной краской. Кстати, Керису бросилась в глаза еще одна деталь - возле входа в дом находились две деревянные колоны, при них - ниши, а в нишах стояли небольшие статуэтки. Все это было изготовлено из дерева, но при этом искусно выкрашено под камень. - Послушай, это ведь не сам Сураклин делал? - спросил он Ле - помощницу командира солдат-охранников, которые стерегли этот дом. Темноволосая женщина кивнула в ответ: "Когда маги разрушили его волшебную силу, в городе началось разорение, - сказала она, - другие дома были разрушены позже, и говорили, что они несут на себе печать Темного Волшебника!" Тут она посмотрела на него из-под короткой челки изучающим взглядом, а потом подняла голову к потолку - там, наверху, чародеи, выпив вина, говорили о чем-то своем. Четверо или пятеро воинов, которые дежурили в тот вечер, сновали взад-вперед, унося грязную посуду и принося новые закуски. Потом они сели играть в карты, азартно подшучивая друг над другом. Керис и Ле тоже выпили немного вина. - Но что было бы, если бы Сураклин умер? Что ожидалось? - Керис сейчас извлекал из своей памяти все обрывки разговоров, которые он слышал от магов. Ле только покачала головой. "Говорят, что они должны были не только довести его, отправить туда, где он был раньше! Говорят также, что он умел воздействовать на умы тех, кто находился неподалеку от него! Он мог воздействовать даже на неодушевленные предметы! И даже во сне он мог пользоваться своей силой! Конечно, это могли быть просто выдумки досужих сплетников, но..." - А ты сама-то видела его? Рот женщины искривился в какой-то странной ухмылке, которую вряд ли можно было назвать улыбкой. Они сидели за длинным столом, последние из воинов, которые прислуживали магам. Где-то в углу разговаривали двое новообращенных - они с жаром обсуждали какое-то новое выученное заклятие, споря, в каких случаях и с какой интонацией его следует произносить. В комнате было душно, и Керису очень хотелось продолжить разговор во дворе. - Я видела его только один раз, - нарушила тишину Ле, - когда мне было восемь лет. Я видела, как он умирал, а потом видела, как сжигали его тело. Вообще-то Святая Инквизиция хотела сжечь его заживо, но твой друг, архимаг... - она кивнула наверх, куда вела лестница, там сидел Солтерис. Он задумчиво слушал большого и плотного Нандихэрроу, который рассказывал: "Нет, вряд ли... Церковь не имеет никакой власти над теми, кто принес клятву на верность Совету. Конечно, Церковь есть Церковь, она свята, но права на убийство мага ей все равно никто не давал. Причем независимо от того, кто этот маг и чем он занимается!" Тут Ле закатала рукав, и Керис с удивлением и завистью увидел несколько шрамов от рубленых ран. "Так вот, насчет Сураклина! Мне кажется, что для него все это тогда уже не имело значения! Я не знаю, что говорили о нем в Совете, в Святой Инквизиции и даже при дворе. Но зато я хорошо помню, каким разбитым и опустошенным он возвращался сюда. И он был так молчалив... Мне даже казалось, что этот человек не поднимет руки, чтобы защитить себя от удара меча..." Керис вспомнил эти слова на следующий день, когда он вместе с дедом покидал город, выходя из каменных ворот. Они направились дальше по дороге, вьющейся между холмами. Дорога была ровной и хорошей - жители внимательно следили за нею. Сейчас как раз стояла пора сенокоса. Сено на окружающих холмах и низинах было уже скошено, а теперь жители города ворошили его граблями, пока позволяла погода, чтобы поскорее просушить. Где-то вдали на болотах кричали птицы. Но чем дальше они отходили от города, тем более запущенной становилась дорога. Некоторые плиты почти совсем вросли в землю, и на них зеленела трава. Видимо, жители редко пользовались этим участком. - Дедушка, эта дорога вела к Цитадели Сураклина? - тихо спросил Керис, словно не желая нарушать тишину, царившую тут. Услышав голос внука, Солтерис встрепенулся, явно выведенный из глубоких размышлений. "Да. Да! - пробормотал он. - Эта дорога вела к его укреплениям! Но дорога эта значительно старше даже его самого - видишь, эти почтенные плиты потрескались от тысяч земных морозов, которые гуляли и гуляют тут! Только потом люди прокляли это место!" Керис нахмурился, оглядываясь по сторонам. Тут его взгляд упал на придорожный камень. Камень живо напомнил молодому человеку об окрестностях города Ангельской Руки, где таких придорожных камней, поставленных в разное время, было полно. Каждый камень стоял, как часовой, охраняя свою эпоху, которая никогда уже больше не вернется. А эту дорогу, дед говорит, прозвали чертовой дорогой. "А что еще тут было?" - спросил он, но дед, погруженный в свои мысли, резко мотнул головой, демонстрируя нежелание отвечать. Слева от них, на одном из холмов, стояла посеребренная временем Башня Тишины. Вокруг ничего, только трава... Трава, которую жадно треплет ветер, стараясь подчинить своей воле... Тут Керис заметил, что его представление о Башне как об одиноко торчащем указательном пальце, не совсем верно. Тут была не только Башня. Это величественное сооружение опоясывала невысокая стена с просторными воротами. И тут было довольно людно - через раскрытые створки было видно, как во дворе ходят одетые в черное люди - наверное, послушники. А те, что были одеты в белое, были наверняка священники. Возле ворот стоял какой-то человек, одетый в рясу, точно монах. Но не в черную и не в серую, а в огненно-красную. Очевидно, один из местных Кудесников Церкви. И Керису почему-то очень захотелось не входить в эти ворота. - Все нормально! - ободряюще сказал Солтерис, угадав переживания парня, - они пока что нас даже не замечают! Так заняты своей работой! Вообще-то архимаг и его внук стояли на таком месте, где их никак нельзя было увидеть со стороны ворот, но Керис подумал, что дед не станет говорить напрасно. Старик вытащил из висящего на поясе мешочка маленький шарик, похожий на запекшийся в огне кусочек теста. Керис с любопытством уставился на этот шарик. - Это лайпа! - пояснил старик, хотя это слово мало что говорило молодому человеку. Приглядевшись, Керис увидел, что шарик и в самом деле слеплен из теста. На нем тонкой булавкой были выцарапаны какие-то руны. Рунические знаки почти сплошным узором покрывали шарик. Старик передал шарик внуку и проговорил: - Береги это как зеницу ока! Если со мной что-то случится или мы вдруг потеряем друг друга больше, чем на три часа, уничтожь шарик! Другие маги придут! Тут Солтерис передал шарик внуку, продолжая внимательно наблюдать за Башней Тишины. Особенно интересовало его то, что происходило возле распахнутых ворот. Солтерис уже двинулся дальше, как вдруг встревоженный Керис схватил его за плечо: "Дед, а если это Антриг сейчас пленник, он не может как-то использовать против тебя свое волшебство?" Солтерис улыбнулся. "Антриг сейчас беспокоит меня меньше всего - сказал он тихо. - Нет, в Башне Тишины у него вовсе не получится заниматься волшебством! Да и у меня тоже! Случись мне оказаться за ее стенами, я стану просто жалким стариком, и то, что прежде внушало людям страх и почтение, перестанет их отпугивать! Со времен Исара Чалладина между святой церковью и Советом не было никаких конфликтов - но и Церковь стареет! Они, конечно, внимательно наблюдают за нами и выжидают своего момента! - Тут старик даже подмигнул внуку. - И я тоже буду делать все, чтобы в случае нападения меня не застали врасплох!" Керис оглянулся назад - на пустынную, заброшенную дорогу. Ему стало очень тоскливо - так, наверное, чувствует себя и Башня Тишины, среди однообразных холмов и под постоянным ветром. Тут он вспомнил рассказ Ле о том, как Святая Инквизиция вознамерилась живьем сжечь Темного Волшебника, и как Солтерис отказался дать им власть над жизнью и смертью какого бы то ни было волшебника. Наверняка Инквизиция никогда не забудет этого архимагу и в удобном случае обязательно отомстит. Воин положил лайпу в большой кожаный кошель, висевший у него на поясе, и путники пошли дальше. Когда они еще больше приблизились к стене, окружавшей Башню, Керис сразу напрягся - он ощутил свое оружие - меч на поясе, кинжал в башмаке, еще один маленький ножичек в потайном кармане как части тела. Еще раз обернувшись, он подивился, что только издали можно было заметить, как трава почти поглотила каменные плиты дороги. А впереди, за холмами, где петляла дорога, еще можно было различить те же путевые камни, любезно сообщавшие когда-то путнику, сколько миль он прошел. Тут Керис снова скосил глаза на деда. Он постарался представить себе, как выглядел старик двадцать пять лет назад, когда он поднял Совет против Темного Волшебника. Он уже тогда носил титул архимага, хотя был молод и совсем не являл собой образец величия, каковое подобает человеку столь высокого ранга. Наверное, у него были темные волосы, думал Керис, и вряд ли тогда он был столь же молчалив и задумчив, как сейчас. Но зато от молодости в Солтерисе осталось прежнее - хитрое лукавство в глазах, которое выдавало глубокую душевную теплоту этого человека. В воротах их встретил епископ Кимила. Керис удивился, увидев, что столь высокопоставленное духовное лицо - женщина. Глядя на нее, можно было догадаться, что красотой она никогда не отличалась. Как и предписывала Святая Церковь, женщина была коротко острижена. Одета она была в ризу серого бархата с изображением Солнца-Единого Бога на груди, которое напоминало алое кровавое пятно. Протянув для приветствия руку, женщина испытующе поглядела на обоих путешественников и сказала полувопросительно: "Здрав будь, архимаг!" Глядя через плечо епископа в распахнутые ворота, Керис размышлял, сколько послушников живет здесь. Ле сказала ему, что одновременно пять человек послушников Дома Волшебников несут тут службу - но острый глаз Кериса углядел по меньшей мере двадцать человек, проворно снующих по просторному двору. Двое Посвященных выжидательно замерли позади епископа, с подозрением оглядывая архимага и его внука. Керис поразился, какой фанатизм излучали их глаза. Церковь называла их иначе - хасу, то есть "купленные", - купленные у ада ценою крови святых и Единого Бога. Женщины-купленные именовались несколько по-иному - хасур. - И ты будь здорова, госпожа епископ! - поклонился Солтерис. Он слегка прикоснулся к пальцам женщины своими пальцами - формальный контакт, но знак вежливости и доброжелательности. - Ты написал в своем послании, что хотел бы встретиться с человеком по имени Антриг Виндроуз? Они направились к Башне, и воины окружили их со всех сторон. Вообще-то все это попахивало ловушкой, западней. Это тем более логично было бы предположить, зная тайную зависть Церкви к Волшебникам, которые были единственной группой населения, не признававшей ее власти над собой, над своими душами. Особенно встревожил Кериса скрип цепей поднимаемого моста. Он оглянулся и понял, что если придется спасаться бегством отсюда, то сделать это будет трудновато; под стеной во дворе не было ни единого строения, так что о попытке бежать, забравшись на крышу и спрыгнув с нее вниз, не могло быть и речи, к тому же такие прыжки сами по себе опасны - прыгать с такой высоты - это запросто сломать себе ногу. Воин заметил еще одну деталь - высокая стена преграждала доступ ветрам, свободно гулявшим между холмов. Тут было тихо и спокойно. Вокруг сновали послушники с печальными лицами - впрочем, такие физиономии были у всех, кто только собирался стать монахом, и проходил испытательный срок, - ведь им приходилось работать и за себя, и за тех, кто этот испытательный срок уже прошел. Конечно, эти люди сами выбрали свой жизненный путь, но Керису все-таки стало жаль их, когда он представил, что всю жизнь они должны будут провести здесь, среди этих серых стен, обивая каменные плиты двора. Епископ сделала легкий знак рукой, и главный стражник с трудом отомкнул тяжелые замки, которыми была буквально обвешана ведущая в Башню дверь. Дверь со скрипом отворилась, и из нутра Башни пахнуло могильным холодом. Керис заметил, что к внутренней стороне двери приделана какая-то металлическая пластина. В табличку, в свою очередь, был вделан свинцовый кругляш размером с имперскую золотую монету. Едва только он посмотрел на этот свинец, как на него вдруг напала жуткая тошнота, отвращение, словно крыса пробежала по его телу. Керис поспешно отвернулся, дыша, как выброшенная на берег рыба. Краем глаза он успел заметить, что дед испытывает нечто похожее. Впрочем, Керис сразу понял, в чем дело. На двери была прибита та самая печать Бога Мертвых, которая обладала магическими свойствами привязывать к себе волшебную силу, если та оказывалась в непосредственной близости от нее. Один из стражников снял печать и куда-то унес ее - чтобы архимаг смог беспрепятственно войти в дверь. Только тут Керис понял, какой силой действительно обладает Башня Тишины. Он также знал, что нет такой силы, которая смогла бы заставить его прикоснуться к этой печати, что бы ему ни говорили и кто бы этот приказ ни отдавал. Его собственное волшебство было не столь уж могущественным и, как подозревал Керис, еще уменьшалось. Парню казалось, что там, в сумрачном нутре Башни, он угадывает какую-то другую могущественную силу, которая только и ждет, чтобы кто-то попал в ее власть. Ему не хотелось думать, что могущественнее - сила Башни или сила его деда. Только теперь воин понял слова Солтериса, что тот хотел бы надеяться, что Антриг после семи лет пребывания в Башне не лишился рассудка. Наконец они пошли в Башню. В конце узкого прохода находилась комнатка-закуток - для охраны. Это небольшое пространство было довольно ярко освещено коптящими факелами. Окон в Башне не было, приток свежего воздуха обеспечивала какая-то особая система вентиляции, которая, впрочем, работала не совсем хорошо. Они стали подниматься по винтовой лестнице на верх Башни. Идти приходилось очень осторожно - ступеньки тут были очень крутыми и какими-то осклизлыми. Впереди и сзади шли послушники Церкви с факелами в руках. Опираясь на всякий случай руками о стену, Керис поднял голову и увидел, сколько же на сводах лестницы накопилось копоти - видимо, ходили по этой лестнице довольно часто. А может, это были слои многих столетий. Наконец они поднялись на самый верх. Керис заметил - та комната, к которой они шли, находилась под самой крышей Башни, и была очень маленькая, но чистая. В ней не было даже той вони, которая пропитывала комнату для охранников внизу. Парня очень удивило, что здесь было громадное количество книг. Книги были сложены на импровизированных полках, составленных из деревянных ящиков. Еще больше книг было свалено грудами в углах и возле небольшого столика, стоявшего у стены. Стол был весь завален какими-то бумагами. Среди бумаг Керис заметил замысловатую чернильницу, сломанные и целые перья для письма, увеличительные стекла, небольшой глобус, пожелтевшие свитки, две астролябии и какие-то невиданные им раньше инструменты, по-видимому, для измерения чего-то. В одном месте стайкой сбились около дюжины чашек и плошек, в которых виднелись остатки чая. На некоторых листах были написаны какие-то мудреные математические формулы, начерчены разнообразные геометрические фигуры. Там же были рисунки - кленовый лист, кость, епископ, звезды на небе, подсвечник, заляпанный застывшим воском от сгоревших свечей. Епископ постояла на пороге, неодобрительно оглядывая царивший в комнате беспорядок. Затем она сказала охранникам: - Отведите его вниз. Они повернулись к другой двери, которая вела, насколько Керис понял, к другой лестнице и, по всей видимости, к крохотной комнатке без окон, которая находилась наверху. Парню стало даже жаль, что сейчас все они так грубо вторглись в наверняка ставшее уже привычным для узника уединение. Не успели воины подойти к двери, как дверь распахнулась от удара с другой стороны, и в комнату, точно ураган, ворвался Антриг Виндроуз. - Моя дорогая Герда! - Маг, точно ураган, пронесся мимо остолбеневших охранников, как будто не заметил их. Расшаркавшись по моде седой старины, он церемонно и радостно поднес к губам руку епископа. - Как хорошо, что ты заглянула! Что там у вас стряслось? Когда ты была тут в последний раз - полгода назад? Или все семь месяцев? Как твой ревматизм, все беспокоит? Ты пользовалась травами, которые я тебе порекомендовал? - Нет! - Епископ в раздражении вырвала руку. - И еще раз нет, мне лучше не стало! Я привела... - Тебе действительно нужно было сделать это, пока не пошел дождь! Солтерис! - Теперь затворник смотрел на архимага, внимательно и испытующе глядя в его лицо сквозь толстые стекла очков. Он схватил Солтериса за руку и воскликнул: - Я же тебя, почитай, лет пять, кажется, не видел? Высокий, худощавый, но уже немолодой Антриг выделялся узким лицом, обрамленным седой копной волос и такой же всклокоченной бородой. На шее у него болталось некое подобие хрустальных бус. Метавшиеся за стеклами очков серые глаза совершенно не производили впечатления глаз уравновешенного и вообще нормального человека. Месяцами, если не годами, он видел только охранников, но в его сочном живом голосе не слышно было ни упрека, ни недовольства. Казалось, что для этого человека время приостановило свой ход. - Да, наверное! - спокойно отозвался архимаг, хотя Керис, взглянув на деда, понял, что тот явно обеспокоен таким состоянием Антрига. Антриг, наклонив по-птичьи голову, некоторое время еще смотрел в глаза Солтериса, потом отвернулся. Несмотря на кажущуюся мешковатость и неуклюжесть, передвигался он по комнате довольно проворно. - А это Керис, ведь правда? Керис, сынок твоей Телиды! О, Керис: ты, верно, не помнишь меня! Тогда тебе было лет шесть, не больше! - Нет, что вы! - неожиданно нашелся Керис. - Я вас неплохо помню! Серые глаза вдруг засветились каким-то особым огоньком - в них читалось удивление и даже подозрение. - В самом деле? - живо поинтересовался заключенный. - В последний раз мне говорили такое в тот момент, когда мне в спешке пришлось покинуть город Ангельской Руки. - Тут он перевел взгляд на Солтериса. - Ты не хочешь попить со мной чаю? И ты, моя дорогая Герда. - Епископ нахмурилась - ей явно не нравилось такое фамильярное обращение со стороны заключенного. - И эти господа тоже, конечно же, - старик кивнул в сторону охранников и шагнул к небольшому очагу, на котором уже закипал чайник. Несмотря на то, что на дворе стояло лето, огонь тут был совсем не лишним. Башня была сырой, а тут было холодно - через узкие щели, служащие окнами, проникало, должно быть, в самые солнечные дни и то не слишком много света. Что уж говорить о тепле! - Это что, просто визит вежливости, Солтерис? - поинтересовался Антриг, заливая кипятком заварку и окутываясь при этом паром. - Или же я должен тебе в чем-то помочь? Это возможно, но только в масштабе моих условий, - и старик красноречиво окинул взглядом свою комнату. В его голосе не было и следа сарказма. Очевидно, он уже давно свыкся с таким образом жизни и уже не ощущал неудобств от сознания потерянной свободы. Тут Антриг резко повернулся, отчего подвески на его шее жалобно зазвенели. - Боюсь только, - сказал заключенный, - что к чаю я могу подать вам только хлеб и масло! Конечно, икру я периодически заказываю, но ее почему-то все равно не приносят. Епископ выглядела донельзя удивленной, но Керис заметил, что архимаг закусил верхнюю губу - он подавлял некстати возникшую улыбку. Наконец архимаг успокоился и сказал: - Что ты, Антриг, хлеб да масло - этого вполне достаточно к чаю. Антриг повернулся было, чтобы пригласить охранников, но Герда опередила его - она сделала легкое движение рукой, и оба охранника одновременно попятились к проему выхода. Пожав плечами, Антриг схватил со стола первый попавшийся лист бумаги, свернул его трубочкой, сунул в очаг и получившимся факелом зажег свечи, чтобы усилить освещение, поскольку факелы давали не слишком много света. - Послушайте, госпожа моя! - обратился Солтерис к епископу. - Нельзя ли попросить вас оставить нас наедине? Нам нужно поговорить! Бледные невыразительные глаза Герды приобрели стальной оттенок. - Вообще-то, сударь мой, мне не хотелось бы выходить, - жестко сказала она. - Раньше практикующие магию и без того слишком тесно общались между собой! А мой предшественник сказал, что этот человек был когда-то твоим учеником! Только благодаря твоему вмешательству он не был казнен, а помещен сюда. Как главное духовное лицо империи я не могу... - Нет, Солтерис, не верит она тебе, - вздохнул Антриг, покачивая головой. Он потушил горящий лист бумаги и швырнул его обратно на стол. - Ну что же, тогда делать нечего... Архимаг уже уселся на один из стоящих у стола стульев. Второй стул Антриг сначала предложил епископу, которая негодующим кивком дала понять, что не желает садиться, а потом - Керису, словно тот был посетителем, а не сопровождающим архимага. Но Керис проявил приличествующую случаю вежливость, и на стул сел сам Антриг, одновременно располагая чайник на стопке бумаг. - Так что тебя привело ко мне? - словно спохватившись, спросил он Солтериса. - Пустота, - просто ответил архимаг. По стеклам очков затворника замелькали блики огоньков свечей, а его рука сделала непроизвольное движение. - А что насчет пустоты? - поинтересовался он. - Ты можешь ощущать, чувствовать ее? - Нет, - Антриг со стуком поставил чашку на стол. - Но ведь когда-то это у тебя получалось! - старик гнул свое. - Там, снаружи, да! А тут я не могу чувствовать пустоту, так же как не знаю, какая сегодня погода! Но для чего ты спрашиваешь? Солтерис выразительно приложил к губам указательный палец: - У меня есть все основания предполагать, что кто-то из другой вселенной проник к нам! Он убил чародея Тирле на Волшебном Подворье! Застрелил его! - Тут Керис заметил, как брови Антрига удивленно взметнулись вверх. - Его убила пистолетная пуля, хотя вряд ли кто-то из нас видел такой пистолет! То есть, такую пулю - она не похожа на те, которые используются при стрельбе из нашего оружия! Тут Керис добавил: - И запаха пороха не было совершенно! И дыма не было, хотя стояла глубокая ночь! - Это все очень любопытно, - заметил тихо Антриг. - Керис заметил там что-то такое, что похоже на Врата в Пустоту, которые умел открывать Сураклин, - продолжал архимаг, - тетушка Мин тоже так полагает! Как ты думаешь, в других мирах есть волшебники, которые в состоянии открыть Врата в Пустоту и прийти к нам, чтобы натворить бед? - Да, я думаю, да, - Антриг посмотрел в чашку с чаем, как будто надеялся увидеть там какой-то ответ. Солтерис внимательно смотрел на непроницаемое лицо Антрига. А Керис, посмотрев на руку этого человека, державшего чашку, заметил, что пальцы его дрожат. - Вообще-то, - продолжал Антриг, - не обязательно, чтобы он... Тут он вдруг замолчал, и Солтерис быстро сказал: - Продолжай, что - он? - Что? - невинно спросил Антриг в свою очередь. - Тот факт, что неизвестный прошел через Пустоту, не обязательно значит, что он... Что? Затворник снова нахмурился, испытующе смотря в глаза архимага. Затем он медленно сказал: - Я и понятия не имею обо всем этом! Ты не знаешь, что вся мудрость космоса может быть записана на черепашьих панцирях? Разумеется, волшебными знаками! Конечно, этих черепах еще нужно поймать! К тому же их нужно поймать много, да и знать, в каком порядке читать знаки и как правильно их читать... Где-то тут у меня есть подборка узоров с этих панцирей... - Послушай, Антриг, - мягко сказал Солтерис, оглядываясь по сторонам. Узник Башни удивленно уставился на архимага, ожидая, что он скажет дальше. - Вообще-то им не нравится, когда у них забирают панцири, эти черепахи... - Это само собой разумеется! - охотно согласился Солтерис. - Но ты говоришь о Пустоте? - Я ничего о Пустоте не говорил, - возразил Антриг, - я только сказал, что независимо от нас существуют другие миры, в которых вполне может существовать волшебство! И жители этих миров вполне могут проникать к нам через Пустоту! Есть и такие миры, в которых нет волшебства. И существует постоянное движение - к источникам силы и от них! Так что волшебник из другой вселенной вполне мог открыть Врата в Пустоту и через нее проникнуть к нам на прошлой неделе с какими-то своими целями... - А мне показалось, кто-то говорил, будто не чувствует Пустоты, - подал голос Керис, отчего пламя свечей сразу заколебалось. - Но тогда откуда ты знаешь, что все случилось на прошлой неделе? Антриг смерил молодого человека взглядом меланхолического аиста. - Ты, наверное, примчался сразу же, как только понял, что здесь не обошлось без вмешательства Пустоты, - изрек затворник, - ты и твой дед! Но от Города Ангельской Руки до Кимила как раз неделя пути, не правда ли? - Тут он, словно ища подтверждения, посмотрел на Солтериса, который энергично замотал головой, неизвестно - опровергая или подтверждая слова бывшего ученика. - Преследуя личные цели! - вдруг выпалила женщина-епископ. Как и Керис, она не принимала участия в беседе, и потому, казалось, все забыли о ее присутствии. Теперь она подошла ближе к обоим магам и подозрительно поинтересовалась: - Какие же это цели? - А какие предположения ты можешь сделать сама? - Антриг вытащил из-под стола моток веревки и принялся задумчиво вертеть его в руках. Развязав моток, он принялся свивать из веревки нечто, напоминающее колыбель для кошки. Теперь Герда обратила лицо к архимагу: - С целью... С целью сотворить в нашем мире что-нибудь не совсем хорошее, непорядочное? - Непорядочное? Нехорошее? - быстро посмотрел на женщину Солтерис. - Так ты что же, уважаемый архимаг, еще ничего не слышал? - изумилась епископ. - В деревнях народ только и говорит о всяких загадочных вещах, которые кто-то видел, кто-то слышал, а кто-то даже ощутил! В Воронве, это на юге, один человек среди бела дня зашел с улицы домой, а потом час спустя его нашли там разорванным на куски. На западе, в Скепкро, люди заболели какой-то хворью беззаботности - они целыми днями спали, пили в тавернах и бродили бесцельно по улицам, а в стойлах ревел непоенный и некормленный скот, а на полях гнило сено, и никто не убирал его! Мы поручили разобраться Святой Инквизиции - может быть, в этом были замешаны ведьмы - но ничего так и не обнаружили. Что случилось, в чем причина - это так и осталось загадкой! - Что-то такое я слышал, - нахмурился Солтерис, - но, как мне представляется, это не имеет никакого отношения к убийству Тирле или к открытию Врат в Пустоту! - Неужели? Ты в этом твердо уверен? - поинтересовалась Герда. - Честно говоря, я не удивляюсь, что мы не смогли доискаться причин всего этого, - проговорил Антриг, продолжая возиться с веревкой, - ведь этот ваш Сергий Костолом стремится найти человека, а не причину! Если он схватил и сжег на костре пару-тройку ведьм, это еще не означает, что он сумел отыскать то, что представляет опасность для всех нас! Кроме того, Нандихэрроу и другие в Доме Волшебников наверняка знали бы, что тут действует какой-то волшебник-одиночка. В нашем мире и без того полно зла и насилия, что уж нам завозить эту гадость откуда-то еще? Постой, можно тебя побеспокоить? - Он вытянул свои опутанные руки к женщине и предостерегающе взмахнул ими. - Что ты себе позволяешь! - Герда, сорвав с рук злополучный моток веревки, швырнула его к двери. - Конечно, я много себе позволяю, - сказал миролюбиво волшебник, - ты же знаешь не хуже меня, что иногда может представлять собой скука! А у меня сейчас немного возможностей подурачиться, я все дни сижу в одиночестве, - и Антриг попытался было встать, чтобы подобрать моток веревки с пола, но епископ сильным движением руки толкнула его обратно в кресло. - Перестань заниматься ерундой! - сурово сказала она. - Я не шучу! Стоит мне приказать, и... - Ты не сделаешь этого, - резко заметил Солтерис, - пусть он и считается пленником Святой Церкви, но находится под юрисдикцией Совета Кудесников. Именно поэтому он когда-то принес Совету клятву на верность... - Ха, клятву, от которой в конце концов сам же и отступился! - Но разве священник, совершивший грех, лишается из-за этого покровительства Церкви? - живо спросил Солтерис. На какое-то мгновение глаза епископа и архимага встретились. Старик был похож на старого рассерженного лиса, умудренного жизненным опытом, а взгляд Герды напоминал взгляд упрямой свиньи, которую невозможно убедить в чем-либо противоположном ее точке зрения. Но Керис знал, что свинья животное куда более хитрое, чем о нем думают, и потому намного более опасное. А тут, в Башне, Солтерис, как и Антриг, был в ее власти. - Грех священника касается только самого священника! - тихо ответила женщина. - А вот волшебник, который отступается от данной им клятвы не вмешиваться в естественный ход развития рода человеческого, подвергает опасности не только себя, но и тех, кого он своими недостойными действиями искушает последовать его примеру! Он не только сам представляет опасность, но и делает опасными других людей. Получается, что волшебники не всегда могут контролировать себя! - А вы все можете себя контролировать? - в тон ей поинтересовался Солтерис. Его загадочно блещущие при свете свечей глаза немигающе смотрели на Герду. - И вообще, вспомни, что если бы не Совет Кудесников, то этим городом правил бы Сураклин, а не ты! - Но Сураклин был разгромлен армией под предводительством принца! - Без нашей помощи его армия ничего не смогла бы сделать! Сураклин собирался выждать, пока они зайдут достаточно далеко в эту холмистую местность, чтобы потом попросту вызвать к жизни темные силы земли. Земля разверзлась бы и поглотила всех этих людей! Только наше вмешательство предотвратило это тогда... Солтерис взволнованно поправил широкие рукава своего просторного одеяния. - Я думаю, у меня есть право сказать, что ждет человека, нарушившего клятву верности данную им Совету Кудесников... Архимаг внезапно повернулся к Антригу, который невозмутимо пил чай и, казалось, потерял всякий интерес к тем двоим, от кого зависели его жизнь и смерть. - Послушай, Антриг, - начал архимаг, - скажи мне, в последние недели было какое-нибудь движение через Пустоту? - Как же, оно должно было быть, если вы там заметили пришельца из другого мира, - аргументы узника башни были неоспоримы. Подняв чашку с чаем на уровень глаз, он задумчиво посмотрел на нее и спросил неожиданно: - Как вы думаете, заклятья, что наложены на Башню, - они что, и на чайные листья тоже воздействуют? - По-моему, ты мне лжешь, - тихо сказал архимаг, глядя в сторону. - Послушай, я готов поклясться, - воскликнул удивленный Антриг, - что за последние семь лет я не чувствовал Пустоты. Я ведь изолирован от мира! Солтерис опустил руки на заваленную бумагами столешницу и долгим изучающим взглядом уставился в закрытые стеклами очков глаза Антрига. - И все-таки ты лжешь, - сказал он упрямо, - даже не знаю, почему! - Неужели? - тут их взгляды встретились: взгляд Солтериса, осторожный и испытующий, и Антрига - испуганный. Архимаг перевел глаза на епископа, и внезапно его лицо смягчилось. Он встал и с высоты своего роста поглядел на все еще сидевшего за столом пленника. Залитый каплями воска подсвечник отбрасывал на стены комнаты уродливые тени. Вдруг Антриг тоже поднялся на ноги. - Ну что же, Солтерис, - сказал он, - мне было очень приятно поболтать с тобой, но у всех нас есть какие-то дела. - Он с неожиданной поспешностью отодвинул чайник и чашки на угол стола, красноречиво прикрыв всю посуду стопками бумаг. Затем он продолжал: - Герда, а почему бы тебе не дать в распоряжение архимага отряд своих славных воинов? Солтерис... - он увернулся от испепеляющего взгляда епископа, посмотрев на архимага, и его глаза стали вновь совершенно осмысленными. Печальным голосом он произнес: - Мне кажется, самое первое место, куда вам нужно заглянуть, - это Цитадель Сураклина! Не мне говорить тебе, что она выстроена на месте скрещения линий! Если есть какие-то неизвестные еще силы, то на этих линиях они должны ощущаться! - Тут я с тобой полностью согласен! - понимающе кивнул Солтерис. Несколько мгновений оба волшебника безмолвно смотрели друг на друга. И за эти несколько мгновений молчания Керис еще раз поразился, насколько тихо было в Башне. Снаружи сюда не проникали совершенно никакие звуки, только где-то в вентиляционных отдушинах печально завывал ветер. И все, больше ничего не чувствовалось - ни смены погоды, ни смены времени суток. Конечно, Антриг не был молод, но и стариком его назвать было тоже никак нельзя. Керис к тому же был уверен, что волшебники могли жить сколь угодно долго. Неужели эта комната и каморка наверху - все, что Антриг сможет видеть следующие лет пятьдесят? Хотя он знал, что такое этот Антриг, воин тем не менее почувствовал жалость к этому седому, нескладному чудаку с безумными глазами. - Спасибо тебе, Антриг! - поблагодарил Солтерис, - перед тем, как покинуть Кимил, я к тебе обязательно загляну! Кое-что обсудим! Пленник улыбнулся какой-то безумной улыбкой: - Я постараюсь, чтобы в следующий раз нам все-таки подали икру! Приходи запросто в любой день, я всегда дома между тремя и четырьмя, - подумав, маг добавил, - как, впрочем, и в любое другое время! - Неужели? - спросил архимаг так тихо, что Керис едва расслышал его слова. Затем он развернулся и в сопровождении епископа и ее воинов направился к выходу. В следующее мгновение они уже спускались по ступенькам. Потом они ушли со двора и направились обратно по старой дороге, вымощенной потрескавшимися, ушедшими в землю плитами. За это время здесь прошел дождь, и теперь запах озона витал в воздухе. Дышалось очень легко. И дед, и внук шли молча. Наконец, когда впереди показался город, архимаг тихо произнес: - И все-таки он лгал! - Он лгал, - произнес и Керис. Дед только взглянул на него и шевельнул кустистыми бровями. Керис поднял голову, словно разглядывая тучи: - Он сказал, что не может чувствовать Пустоту! Но я слышал, как он сказал этой женщине, что сегодня будет дождь! И дождь прошел! Мимо путешественников вдруг протарахтела карета епископа. Керис успел заметить сквозь стекла экипажа и саму женщину, которая задумалась над чем-то. На запятках кареты стояли двое послушников. Сама Герда даже не посмотрела на недавних собеседников, с которыми еще пятнадцать минут назад разговаривала в Башне Тишины. Солтерис вздохнул и кивнул: - Да. Он все-таки и вправду солгал. Знаешь, Керис, что-то он скрывает! Или он что-то знает, или просто есть что-то такое, о чем он никак не хочет говорить! Налетевший порыв ветра стал яростно трепать волосы путешественников, как бы побуждая их к дальнейшим рассуждениям. Пока они шли, Керис больше ничего не говорил. Он теперь думал, с какой легкостью Антригу удалось создать напряженность между епископом и архимагом, отвести их внимание от себя и втравить их в перебранку. И еще он вспомнил, что узник Башни особенно напирал на то, что они с Солтерисом не виделись уже несколько лет. Молодой человек задумчиво оглянулся на Башню, сложенную из местного серого камня, которая теперь снова торчала, как одинокий предостерегающий палец, - окружающие ее здания и стену загораживали холмы. Эта серая башня очень хорошо гармонировала с таким же серым неприветливым небом. Вдруг, вспомнив, Керис сунул руку в свой кожаный кошель, притороченный к поясу, достал из него лайпу и вернул ее деду. Какое-то шестое чувство (это чувство послушники развивали в себе специальными тренировками) подсказывало ему, что именно теперь лайпа нужна старику.
Глава 4
После жужжания принтера тишина была совершенно неожиданной - Джоанна подняла голову, словно раздался какой-то неожиданный шум. Но единственный шум, который был слышен, - это жужжание кондиционера, причем это жужжание она помнила со своего первого дня работы здесь. Вокруг нее все было спокойно, торжественно и пусто. Испытав нечто вроде паники, девушка лихорадочно посмотрела на часы. 6:45. Джоанна облегченно вздохнула - это было не столь позднее время. - Нельзя все время работать, - твердила она себе, покачивая обутой в кроссовку ногой и поворачиваясь из стороны в сторону на своем винтовом кресле. Наконец она развернула компьютерную распечатку на зеленоватой бумаге и прочла: "От "СПЕКТРА" на этой неделе должны поступить результаты испытаний". Все, подумала девушка, после этого всем придется сидеть сверхурочно. И самой отказаться от этой работы никак нельзя на том основании, что снова может появиться какой-нибудь взломщик! Не глядя, она сложила распечатку вдоль и швырнула ее в сторону, на груду бумаг. Между тем она продолжала думать, что все-таки придется снова задерживаться в вечернее время. Ничего, ведь ~это~ случилось две недели назад. Если они даже не нашли его, то все равно - человек просто не может прожить в здании столько времени, беспрестанно где-то прячась. Здание уже раз десять обшаривали вдоль и поперек. Но, роясь в бумагах в поисках каких-то данных, она снова наткнулась на тот самый молоток, который, можно сказать, две недели назад спас ей жизнь. Один или два раза за эти две недели, оставаясь на вечернюю работу, она испытывала странное чувство, что за ней кто-то наблюдает. Она думала об этом и знала, что в здании номер шесть сколько угодно разных закоулков, где можно с успехом спрятаться без риска быть обнаруженным. Корпуса аналитического и испытательного центров были двухэтажными, остальные здания - одноэтажными. Что было на крыше этих зданий, она и понятия не имела. А ведь они были плоскими, там тоже можно было укрыться! Интересно, искали ли охранники нападавшего там? Джоанне несколько раз самой хотелось пробраться на крышу и проверить, но ее останавливал страх снова столкнуться с незнакомцем. Но Дигби Клейтон - один тронутый из отдела программирования - поднимался туда, как он сказал, для медитации и видел людей, но все это были его коллеги или сотрудники других отделов. И это не единственное укрытое место, думала девушка, ступая по ярко освещенному коридору. К примеру, взять гараж, в котором стояли электромобили и микроавтобусы. Попасть туда можно было через двери возле стены складов. А уж если у тебя в кармане полно разменной монеты, то и питаться можно, бросая их в торговые автоматы. Во всяком случае до тех пор, подумала девушка, пока однообразное питание не прискучит. Она позволила себе даже улыбнуться, несмотря на все свои страхи. Ведь даже в самых хорошо охраняемых сооружениях, как сообщил ей один из сотрудников охраны, крадут все что угодно - от канцелярских скрепок до компьютеров. А уж что стоит спрятаться здесь, в каком-нибудь подходящем закоулке, и выждать! Для чего? Для чего, спросила себя Джоанна и тут же замедлила шаг. Если это был вор, то ему совсем не было смысла задерживаться здесь, он должен был уйти тем же путем, что и проник сюда. Ведь пока что никому в Сан-Серано даже в голову не приходило забираться в какое-то здание, сидеть там неделями и лишь после того душить совершенно незнакомого человека. Но ведь каким нелогичным представлялось ей поведение многих людей, которые ни с того ни с сего забирались на пожарные вышки и начинали отстреливать отошедших от дел рок-музыкантов и прочих звезд. Какой логикой можно было объяснить такие поступки? А ведь газетные заголовки, возвещающие о подобных безумствах, появляются в газетах чуть ли не каждый день! Нет, можно и параноиком стать, если все время думать об одном и том же, сказала себе девушка. Но почему именно ты - параноик, а не тот, кто сюда тогда пробрался? Мысли на другие, более спокойные темы не желали лезть ей в голову, и Джоанна думала только об одном, беспрестанно оглядываясь по сторонам и назад. Временами на девушку нападала непонятная вялость. Особенно страшно было ей проходить мимо темных комнат и тех коридоров, которые соединялись с этим, главным. В них тоже не везде горел свет. Хотя она даже не знала, чего именно так боялась. Наконец на разветвлении главного коридора она остановилась и, держа свой огромный кошель с вложенным внутрь молотком, остановилась, прислушиваясь. В этом месте стены были отделаны панелями орехового дерева, на которых в аккуратных рамках были развешаны фотографии, повествующие о строительстве и истории существования сан-серанского центра. Что интересно, подметила девушка, так это то, что фотографы всегда старались, чтобы в кадр при съемках не попали парковочные стоянки, колючая проволока или смоговые облака над не столь уж далеким Лос-Анджелесом. И благодаря стараниям этих людей всех этих повседневностей бытия на фото не было. Дальше по коридору справа находился главный компьютерный терминал. Освещение было полностью включено, хотя не доносилось ни единого голоса. На металлической двери терминала не металась ни единая тень. После ночного нападения Джоанна каждый день заглядывала в зал терминала, но тут все время было полно людей, занятых своей работой. Некоторые из них удивленно смотрели на нее, но ничего не говорили и не спрашивали. Однако ее постоянно неудержимо влекло сюда - может быть, это было то самое, что она не сказала охранникам, потому что это было слишком абсурдно. Она была уверена, что ее поднимут на смех, но себе-то самой она могла верить! Теперь потребовалось гораздо большее усилие воли, чтобы заставить себя пройти дальше, по неосвещенному участку коридора. Джоанна знала, что по натуре она робка, и потому любопытство, а не мужество толкнуло ее вперед. А вся беда в том, говорила она себе, упорно шагая дальше по коридору, что страхи не всегда неуместны. Иногда они оказываются даже очень полезными - для предупреждения об опасности, для встряски души. Это как в кино - только там твой собственный страх заменяет пугающая музыка, которая предсказывает, что сейчас что-то должно случиться. Компьютер не был включен. Во мраке комнаты он возвышался, точно Великая китайская стена, отмеченный мигающими или ровно светящимися электрическими лампочками. Лампочки горели и на пультах операторов, и на блоках дополнительно памяти, сияли даже оба шестифутовых монитора - в темноте это было очень эффектное зрелище. Помнится, Дигби Клейтон все заверял ее, что играть на таком компьютере - сплошное удовольствие. На спинке стула висел серо-белый синтетический пиджак, и Джоанна с каким-то щемящим чувством в груди узнала в нем пиджак Гэри Фейрчайлда. Она подумала, что ей лучше поскорее убраться отсюда, пока он не возвратился и не задал резонного вопроса, что она тут делает. Тем более, что она знала о своем неумении давать правдоподобные объяснения. А уж Гэри так и вовсе не поймет ее! Она сделала еще несколько шагов в глубь комнаты и опустилась на колени на том самом месте, где в свое время лежала. Кстати, если бы ее вдруг кто-то сейчас застал, она могла объяснить, что ищет потерянные контактные линзы или что-то в этом роде. Так, вон на том пульте стояла свеча в старомодном подсвечнике. Свечу охранники так и не нашли. В принципе, охранники не отвергали наличие свечи - пользование ею было разумным, поскольку незнакомец, включи он свет, бесспорно мог встревожить охранника, проходящего в определенное время по улице. Поэтому он и воспользовался свечой. Но почему свечой - ведь обычный карманный фонарь в таком случае куда удобнее. А вон на той стене, кажется, была какая-то темная тень. Да, точно, здесь, подумала девушка, внимательно оглядывая участок стены. Конечно, сейчас там ничего не было. Джоанна поднялась на ноги, чувствуя себя неловко. Отряхивая брюки на коленях, девушка подошла к двери. Да, вот тут, на гладкой металлической поверхности, она видела отблеск пламени свечи. Потом она стояла вон там, а то, что было потом, было окутано кошмаром, ужасом. В любом случае, теперь на двери ничего не было. Она повернулась и снова стала смотреть на стену, где она видела тень; подсознание говорило, что при другом угле зрения она сможет разглядеть что-то такое, чего не смогла увидеть, стоя на коленях. Нет, ничего не видно. И вдруг ее словно подбросило - ведь уборщики наверняка протирали стену. Но стоп, разве тут вообще протирают стены? Скорее всего - да, ведь в эту комнату частенько наведывается начальство! Но что она собиралась тут увидеть? Профиль какого-нибудь чудовища из романа Альфреда Хичкока? Или творения Джорджа Лукаса - ТНХ-1138? Или же след гигантской собаки Баскервилей? Кто-то вдруг прорычал за ее спиной: "Ууууу!" Она чуть снова не упала в обморок! Дни непрестанного страха и так уже превратили ее нервы в натянутые струны, поэтому она среагировала моментально. Ее руки ринулись в спасительный кошель, где лежало единственное ее оружие - молоток, который однажды уже выручил ее. Еще секунда - и она нанесла бы удар, но вовремя сдержалась - перед ней стоял улыбающийся Гэри Фейрчайлд. - Эй, успокойся, - примирительно сказал он, - неужели я и вправду так тебя напугал? Девушку сотрясала крупная дрожь, но, к ее собственному удивлению, голос не дрожал, а звучал даже с надлежащим гневом: - Как? А ты что, и вправду собрался меня напугать? Для чего тебе это понадобилось? Гэри был явно застигнут врасплох. - Я...я... - забормотал он. - Да не сходи ты с ума! Я же хотел... Но ты знаешь... - она действительно все поняла, но Гэри предпочел быстренько сменить тему разговора. - Послушай, а ты не меня случайно искала? Ей очень хотелось сказать что-нибудь типа: "С какой это стати мне нужно искать кого-то, кто ударился в детство со своими глупыми шутками?" Но ведь она пришла сюда не скандалить с этим парнем! Иначе он начнет рассыпаться в извинениях, и тогда она может действительно разозлиться, слушая его глупую болтовню. И потому она просто сказала: - Нет, я просто пришла сюда в надежде, что преступник вдруг вернется на место преступления. - Но, малышка, - удивился Гэри, - это было Бог знает когда! Ты что же, думаешь, что он все это время ошивался тут неподалеку? Ругая себя за такой промах, девушка весело, насколько это у нее получилось, рассмеялась: - Ага, попался на мою шутку, признайся, что поверил? Парень тоже с готовностью рассмеялся. Задумчиво глядя на его мускулистое тело, обтянутое белыми джинсами и гавайской рубашкой, Джоанна вдруг задумалась о том, понравился бы он ей, если бы сейчас она встретила бы его в первый раз, или нет. Несмотря на то, что она знала Гэри вот уже два года, она не могла сказать о нем ничего подозрительного. Так, веселый парень, вот и все. - Кстати, - сказала она, лихорадочно запихивая молоток в глубь кошеля, в мешанину вырезок, расчески, монет, авторучек, записных книжек, купюр и пудреницы, - ведь он запросто мог сюда вернуться! Если он собирался что-то стащить отсюда, то почему бы... - Но, крошка, - сказал Гэри напористо, - что ему тут красть? Ему уж лучше вытащить из компьютера какую-либо запчасть, чем рыться тут - и бирок инвентарных нет, и тащить удобнее, да и сбыть... Джоанна знала, что Гэри говорит чистую правду. Кому как не ей было знать, как резонно он иногда может рассуждать. Порой, работая с компьютерной сетью, он выходил на такие данные, которые сан-серанское руководство с уверенностью считало недоступным ни для кого, поскольку они были защищены ключевыми словами особой секретности. А сейчас, когда начали устанавливать систему нового поколения, Гэри с головой ушел в ее изучение, резонно полагая, что, шагая в ногу со временем, ты одновременно крепко держишься за высокооплачиваемую работу. Но почему же все-таки вор забрался сюда? - Послушай, Джоанна, - нарушил вдруг тишину Гэри, - я через пару минут закончу со всей этой галиматьей! Давай, я тебя потом провожу? Мы можем пойти куда-нибудь... В ответ она только покачала головой: - Спасибо, но все нормально, - конечно, ей одной было страшно ходить по пустынным коридорам, но если уж она вбила себе в голову что-то о заплутавшем маньяке, то и Гэри от этого не спасет. И потому она сказала: - Ну ладно, завтра увидимся. Хорошо? Он подошел и обнял ее за талию, явно ожидая поцелуя. В конце концов она все-таки его поцеловала. Как обычно, он неверно истолковал этот поцелуй, а потому спросил: - Слушай, ты, конечно, придешь ко мне в субботу? Я пригласил весь отдел. Ну что же, тогда еще легче отказаться от предложения, подумала она и тихо сказала: - Право, не знаю, Гэри. - А я обзавелся четырьмя новыми компьютерными играми, и пивко у меня имеется великолепное! Кстати, вино тоже есть, если ты его очень любишь... Так что... - И парень многозначительно посмотрел на нее. Джоанна вздохнула. Уже не только отдельные личности из среднего звена управленческого персонала, но и этот Гэри постоянно навязывал ей свое общество. Ей совсем неприятно было думать о том, что на этой вечеринке все напьются, станут говорить разную чушь... С другой стороны, на вечеринках она бывала не столь часто, но знала, что вечеринки - это такая вещь, которая вроде бы должна приносить людям веселье и наслаждение. - До тебя так далеко ехать, - начала она. - Только десять минут отсюда, - с жаром воскликнул Гэри, - основная часть гостей прибудет днем. Посидим у озера, может, позагораем, врубим музыку погромче... Что за жизнь, каждый день жуткое однообразие, когда-нибудь нужно и оттянуться как следует! Очевидно, сейчас Гэри передавал ей слова из какого-нибудь фильма-мелодрамы или чего-то в этом духе. А поскольку она имела некоторое представление о музыкальных пристрастиях Гэри - тяжелый рок типа "Хаоса" или "Падших Ангелов", - желания поехать к нему на выходные становилось у девушки все меньше и меньше. - Если бы ты знала, какая чудная графика в этих новых компьютерных играх! - продолжал подзадоривать он. - Ну пожалуйста, - продолжил Гэри, видя, что девушка не слишком-то поддается на его рекламу. Он нервно ухмыльнулся - именно эту ухмылку в нем Джоанна терпеть не могла - и проговорил: - Ну ты же знаешь, что я без ума от тебя! Помнишь, да? Ты же моя любовь, - тут он придвинулся ближе, явно ожидая нового поцелуя, - мне просто хочется, чтобы ты была со мной... - Гэри! - с внезапной решимостью и твердостью сказала она, - если ты еще хоть раз попросишь меня переехать к тебе, я вообще перестану с тобой разговаривать! Я же тебе уже сказала, что не знаю... - Но почему нет, деточка? - спросил он с некоторой долей упрека. - У меня же полно места! И до работы тебе будет легче от меня добираться, не нужно будет тратить на дорогу так много времени! Ты вообще сэкономишь кучу денег - и на бензине, и на квартплате! - Ну, это уж точно было из телепрограммы, она могла ручаться. - Ну приезжай в субботу, я прошу тебя! Или у тебя в субботу какие-то дела? В субботу она была не занята, но об этом лучше было молчать, и потому она сказала: - Даже не знаю, Гэри! Кое-какие мои знакомые собирались вытащить меня в одно место... - А ты с ними приезжай! - тут же нашелся парень. - Кто они? Тоже тут работают? Чувствуя, что от него так просто не отвяжешься, Джоанна вздохнула: - Ладно, постараюсь приехать. Тут в глазах настырного ухажера загорелся довольный огонек. Явно в предвкушении. - Отлично, детка! - воскликнул Гэри. - Послушай, а сейчас ты действительно занята? Постой, пятнадцать минут - и твоя программа будет готова! И вот тогда-то мы... Джоанна поколебалась несколько мгновений, размышляя, не ведет ли она себя слишком эгоистично и не составить ли этому парню компанию, даже если потом он обязательно потащит ее в какую-нибудь забегаловку... Но щедростью Гэри обычно не отличался. К тому же она знала, сколько продлятся обещанные им пять минут - однажды пять минут растянулись у него на полтора часа. - Вообще-то я собиралась сделать совсем другое, - сказала она, - я хотела пойти домой, посидеть подольше в ванне и лечь спать. Но завтра мы увидимся. Не обращая внимания на его протестующие: "Но, детка!", она переложила в другую руку свой знаменитый громадный кошель-ридикюль и поцеловала Гэри - скорее, подчиняясь правилам приличия, нежели душевному порыву. Да, скорее действительно приличия ради, думала она, шагая навстречу гигантскому прямоугольнику главного коридора. Отделавшись так ловко от Гэри, она чувствовала облегчение и вдруг подумала, что было бы, если бы она в самом деле любила его. А в самом деле, любила ли она его? Если это любовь, то разве была бы такая механистичность, такая обыденность при переходе от состояния невинной девушки к состоянию женщины, уже кое-что познавшей? Здесь, на работе, Гэри был первым мужчиной, который обратил на нее внимание, стараясь оторвать ее от книжной жизни. Когда она только пришла работать сюда, в Сан-Серано, два года назад, Гэри пригласил ее сначала на завтрак, потом на обед, а потом довез ее до дома. Гэри всегда хотел, чтобы она жила с ним. Позднее он начал прямо-таки допекать ее с этой идеей - и Джоанна подозревала, что просит он потому, что в возрасте тридцати четырех лет человек просто уже чувствует физическую потребность жить с кем-то. В ожидании ее согласия Гэри даже прикупил домик в удобном месте - десять минут езды до работы - и постоянно напоминал ей об этом. Впрочем, честен этот парень был редко - ведь каждым человеком в той или иной степени движут собственнические инстинкты, вот он и желал заполучить ее в свою собственность. Вздохнув, девушка постояла, огляделась и зашагала дальше по коридору. Два раза за эту неделю ей чудился один и тот же кошмар: она как бы вновь переживала то самое нападение. И в эти минуты ловила себя на мысли, что начинает задумываться о браке с Гэри - но совсем не из-за любви к нему, а просто потому, что ей не хотелось оставаться одной, не хотелось ходить одной по пустынным коридорам. Тем более, что постоянное общение с таким жизнерадостным человеком заставит ее позабыть все свои страхи и неприятности. Жизнь с Гэри казалась ей чем-то вроде катания на карусели - летишь вместе с кем-то не известно куда, а вокруг тебя мелькают лица, мелькает жизнь... И тут вдруг она подумала, какова бы сейчас была ее жизнь, если бы она с самого начала поддалась на его уговоры и переехала к нему. Ну, подумала Джоанна, работала бы она еще точно здесь. А если нет? Если бы ей наскучило жить тут? Значит, Гэри согласился бы переехать с ней в другой город? Оставил бы свой пруд, свой дом стоимостью в двести тысяч долларов с его гордостью - комнатой, сплошь заставленной видеокассетами, компьютер с шестисотмегабайтным диском? Интересно, как бы у них все сложилось - что бы выбрал Этот Гэри - ее или свой налаженный быт? Не успела она предположить, что выбрал бы Гэри, как свет в коридоре почему-то погас. Джоанна остановилась и стала затравленно оглядываться по сторонам, одновременно чувствуя, что в ее жилах буквально стынет кровь. Она посмотрела назад - все пусто, в темноте матовым глянцем отсвечивал не покрытый у стен ковровой дорожкой пол, сбоку через стеклянные стены виднелись огни далекого шоссе, а впереди еще на двадцать метров протянулся коридор. Дальше должен быть свет в главном вестибюле... Наверное, замыкание. Но если замыкание, то только на этом участке, дальше все должно быть нормально, там с освещением наверняка все в порядке. Вдруг ее охватил ужас - подобно тому, как в распахнутую ненароком дверь врывается холодный ветер. Джоанна едва сдержалась, чтобы не помчаться в панике прочь, не разбирая дороги. Так не пойдет! Это же всего лишь замыкание, повторяла она себе побелевшими губами, а чего бояться замыкания. Скоро будет освещенный вестибюль, там все нормально... Откуда-то слева, из одного из ответвлений, донеслись шаркающие шаги. Гэри, подумала она, хотя знала, что у того походка совсем не такая. Она бросилась вперед, а рука инстинктивно рванулась к рукоятке заветного молотка. Нет, здесь что-то было явно не так, и она постоянно чувствовала это, чувствовала инстинктивно. Неужели я бегу, судорожно спрашивала она себя, или я просто начинаю сходить с ума? Или это переживания последних двух недель дали о себе знать? Но теперь конец коридора тонул в непроницаемой тьме. Очевидно, замыкание распространялось и на этот отрезок. Но как только она подумала об этом, другая мысль обожгла ее мозг - при обычном замыкании не бывает такой тьмы. Тьма была совершенно непроницаемой, даже близлежащие стены с фотографиями Сан-Серано стали абсолютно неразличимы. Словно она сидела в темном колодце и смотрела на небо, где совершенно не было звезд. Стоять на месте ей не хотелось, но и бежать вперед, в эту густую тьму, у нее тоже не было никакого желания. Перестань глупить, повторяла она себе, чувствуя, как по вискам струится холодный пот, там ведь ничего нет, охрана сто раз все проверила. Но там все-таки что-то было. Там явно было какое-то движение. Ноздри девушки уловили какой-то совершенно незнакомый запах, отчего ее рассудок наполнился отупляющим ужасом. Она развернулась и направилась назад, одновременно вспоминая, каким из примыкающих к главному коридоров можно попасть в главный вестибюль. Как все это глупо, думала она, стараясь в то же время шагать неслышно. Она успокаивала себя, говоря: к чему весь этот кошмар, если она в данный момент даже не спит, а только пытается уйти с работы? Коридор вел ее в испытательный корпус. Даже не ощущая, для чего она это делает, девушка как во сне открыла ручку единственной двери в стене рядом, проскользнула в комнату и захлопнула дверь за собой. Комната эта оказалась каморкой для уборщиков, тут воняло аммиаком и мокрыми тряпками. Как только она захлопнула за собой дверь, слабо мерцавшая под потолком шестисвечная лампа, мигнув, погасла. Но даже это не испугало Джоанну. Уже достаточно уверенно ориентируясь в темноте, девушка щелкнула замком, запирая дверь. Она едва перевела дух... И поняла, что в коридоре действительно кто-то есть. Но что это были за звуки, она так и не смогла понять. Хотя обычно, когда человек живет один, он отлично разбирается в звуках. К примеру, у себя она могла ночью и с закрытыми глазами обойти свой дом - она знала: тут стоит холодильник (не удариться бы об острое ребро!), там диван, там журнальный столик. А этот мягкий, словно крадущийся шум был похож на тот, который издают осторожно ступающие ноги. И еще этот шелест... похожий на шелест того балахона, той ткани, в которой был одет напавший на нее в ту ночь... Она подумала вдруг, не слышит ли идущий по коридору бешенный стук ее сердца. У девушки вспыхнула отчаянная надежда - а вдруг этот кто-то пройдет мимо? Она слышала эти легкие шаги: шаг, другой, шаг, другой, шаг, другой. Стоп! Неужели этот кто-то догадался, что она здесь? В нижней части двери было нечто вроде небольших жалюзи, через которые проникала тонкая струйка свежего воздуха и бледный свет. Теперь этот свет полностью померк - какая-то тень заслонила его. Джоанна держалась за дверную ручку, но та вдруг начала осторожно поворачиваться. Она так крепко стиснула пальцы на ручке и челюсти от страха, что даже в этот страшный момент почувствовала боль. Крики ужаса застряли у нее в горле - теперь она чувствовала тот самый легкий запах, который так напугал ее в коридоре, - пахло дымом, горящим деревом и шерстяной одеждой. Ручка снова стала поворачиваться, но девушка вцепилась в нее мертвой хваткой - нужно было, чтобы незнакомец подумал, что дверь заперта. Позднее она увидит, что обе ее сжатые руки взмокли от пота, но сейчас она совершенно не ощущала этого - было совсем не до того. Джоанна понимала, что если бы у нее была хоть капля мужества, то ей следовало бы неожиданно распахнуть дверь и встретиться с ночным гостем лицом к лицу. В конце концов, что он сможет сделать ей тут, в таком оживленном месте? Стоит ей только крикнуть, как тут же прибудет помощь. Но какой-то голосок постепенно нашептывал все громче: "если ты откроешь дверь и выйдешь, тогда ты точно умрешь!" Неужели у нее начались галлюцинации на почве страха? Но голос продолжал звучать в ней столь настойчиво, что девушка решила все-таки не открывать дверь и не высовываться в коридор - возможно, в ней говорил голос рассудка. Бледный свет снова заструился сквозь отверстия в двери. То, что стояло у входа, несомненно ушло. Нет, оно все еще там, думала девушка, оно ждет меня. Оно специально притаилось и поджидает, пока я потеряю осторожность и высунусь. Что? Где? Что? Она не помнила, сколько времени простояла в тишине, напоенной незнакомым прежде запахом. У нее уже стали затекать ноги, а тело охватила невыразимая слабость. Тут в голове девушки завертелась мысль - надо пройти пятьдесят метров по коридору, свернуть в боковой коридор, выйти в коридор, параллельный главному, а оттуда можно запросто попасть в главный вестибюль! Но колени у нее тряслись так сильно, что она сомневалась, сможет ли идти, не говоря уже о том, что нужно было не идти, а бежать. Какая-то часть ее сознания, еще сохранявшая самообладание, говорила ей: "Что ты, куда тебе бежать! Ты и так уже наговорила охране о человеке, который, по ее мнению, тут не был - он не оставил после себя даже отпечатков пальцев! И вообще не было никаких признаков его пребывания здесь - разве что ссадины на твоем горле, но их мог оставить кто угодно. К тому же сотрудники охраны не нашли следов взлома, проникновения в здание. Что ты собираешься сказать им, когда с визгом ворвешься в главный вестибюль? Они, конечно, поищут и снова никого не обнаружат. И что тогда? Что они должны будут о тебе подумать?
Вчера, по лестнице спускаясь Я с незнакомцем повстречалась. Сегодня же его здесь нет, А я хочу найти ответ.
Чтобы открыть дверь, Джоанне потребовалось мобилизовать все оставшееся у нее мужество. Темный коридор оказался совершенно пустым. В десятке метров от нее находился главный вестибюль - хорошо освещенный, но пустынный, как и все помещения в общественных местах, особенно в такое время. Затем она буквально заставила себя пойти в направлении вестибюля. Пулей промчавшись через него, кинулась к машине. Все дальнейшие действия она выполняла чисто механически и очнулась только тогда, когда рука ее выключила ночник на столике возле кровати.
Глава 5
Керис оставался с послушниками в Доме Волшебников еще примерно неделю. Утром и днем он ходил вместе с ними на тренировки - отрабатывать приемы владения оружием, изучать новые, закреплять старые навыки. Особенно ему нравилось то, что люди тут были новыми - интересно было черпать знания под руководством нового наставника, изображать учебные бои с новыми соперниками. Каждое лето всем послушникам, независимо от того, кому они принадлежали - магам ли, Церкви ли, или это были воины знатных людей, - полагалось выходить в общий поход на природу, чтобы показать свои знания и умения. Керис тоже всегда принимал участие в таких походах - как и все, он охотился на волков, ходил по топким болотам. Разбившись на отряды, они воевали друг с другом - наглядное обучение самое лучшее, это всем известно. Однажды в такой шутливой схватке Ле так полоснула его деревянным мечом, что Керису показалось, будто по его телу прошлись стальным клинком. Возвращались послушники с занятий запыленные, в синяках и ссадинах, но довольные. На той неделе у Кериса случился роман с девушкой, служанкой из таверны. Она была из тех немногих, кто, узнав, кто он, сразу спрашивала, широко раскрыв глаза: "Так ты служишь у магов? А правда ли, что..." И обычно пересказывала какую-нибудь сплетню о происходящих у магов оргиях или чем-нибудь в этом роде. Роман их был коротким, зато бурным - когда Керис вдруг неожиданно почувствовал, что его волшебство продолжает иссякать, он сорвал зло на девушке, и они поссорились. Поссорились, в сущности, глупо. Когда Керис уходил из ее комнаты и захлопывал за собой дверь, он слышал ее плач. Но в этом неожиданно бесцветном, скучном мире он не видел необходимости возвращаться назад и успокаивать ее. А потом, устыдившись собственной черствости, он вообще не пошел к девушке, поскольку утешать ее было уже слишком поздно. Эту неделю он видел деда урывками. Но Кериса это не беспокоило - ведь архимаг должен был посещать заседания епископата. Нужны были и многочасовые беседы с епископом, поскольку Герда считалась главным духовным лицом Империи. А в свободное от всех этих церемоний время старик без устали рыскал по окрестным деревням, дотошно выспрашивая у местных жителей обо всем странном, что случилось здесь в последнее время. Кое-что рассказывала и Ле - когда они сидели возле дома, разведя костер и глядя на потрескивающие дрова. Она говорила о каких-то белых силуэтах, мелькавших между березами в роще, о перерезанном ночью стаде овец, причем такие отметины не могли оставить зубы собаки или волка, о трех крестьянах, в полнолуние неожиданно сошедших с ума - причем в одно и то же время. - А это случайно никак не связано с Цитаделью Сураклина? - спросил Керис, когда они, свободные от службы, шагали среди мрачных кирпичных строений рынка в самом центре города. Вокруг них была целая какофония звуков и запахов - аромат фиалок и роз смешивался с вонью полутухлого мяса и сыра, лучшие благовония из далеких стран забивали дух гниющей рыбы. Шоколад из города Ангельской Руки, тонкие хлопковые ткани с мануфактур Феллеринхэма и самого Кимила, кинжалы, пряжки для башмаков, дешевая оловянная и фаянсовая посуда, разные притирания и мази, часы с детскую голову величиной, шелк, чай - привезенное на кораблях и караванах со всех концов света, все это можно было найти здесь. Керис и Ле купили по большой теплой ватрушке и теперь ели, оглядывая разноцветье торговых рядов. Ле пожала плечами и откусила от своей ватрушки порядочный кусок. - Я вроде не так все это слышала! - отозвалась она. Короткая стрижка и перебитый нос делали ее похожей на задиру-мальчишку; впечатление усиливала черная куртка, штаны из грубой материи такого же цвета и меч вороненой стали на поясе. - Крепость была срыта волшебниками и войсками, - пояснила она, - все, что осталось от нее, так это несколько полуразрушенных стен и какая-то дыра в земле. Это все где-то там, за холмами! - А ты не хочешь съездить туда вместе со мной? - поинтересовался Керис. Девушка заколебалась - но этого колебания Керис и ожидал, ведь похожим образом колебались все, стоило только завести разговор о том, что имело хоть какое-то отношение к Темному Волшебнику. Затем она кивнула: - Если только мы вернемся обратно к четырем часам! Керис кивнул - он знал, что у нее сегодня дежурство, к тому же у Ле тут была подруга. Сразу за Башней Тишины началась более старая дорога, по обеим ее сторонам высились черные камни-указатели, столь ненавистные жителям Кимила. Временами Керис проверял свое умение ориентироваться и запоминать - он пытался отыскать здесь знаки, которые когда-то оставил его дед, но ничего подходящего обнаружить так и не смог. Да, ему и в самом деле еще многому предстояло научиться! Дорога теперь уже не только вилась между холмами, но и взбиралась на них. С тех, которые были выше остальных, можно было видеть весь открывающийся пейзаж. Кругом холмы, холмы... Только к востоку холмы редели. Где-то там лежала загадочная страна Сикерст, малонаселенная и неизведанная. Ветер свистел в ушах и трепал волосы людей и конские гривы, по небу двигались мрачные тучи, очертаниями схожими с самыми диковинными существами. Но тишина просто угнетала Кериса! - Честное слово, это не должно быть слишком далеко! - сказал он, больше желая ободрить себя самого. Глядя на эти бледные холмы, он не мог поверить, что здесь кто-то когда-то жил. И жил ли вообще? - Надо проехать еще несколько холмов! - невозмутимо отозвалась Ле. - К тому же отсюда мы ничего не увидим, ведь холмы все заслоняют! Керис вздрогнул - он внезапно осознал, какое ничтожество человек в сравнении с этими холмами, с тучами, вообще с природой. Непонятно зачем, воин стал оглядываться. Да, на этой земле наверняка все еще лежат заклятья Темного Волшебника. На дальнем холме он углядел еще один вертикально поставленный камень - очевидно, еще один указатель. Антриг сказал деду, что Цитадель выстроили на месте пересечения каких-то линий. Те жалкие остатки волшебства, которые еще не ушли из его души, могли уловить ток волшебной энергии по этой старой дороге. Нет, эта Цитадель наверняка была выстроена не Сураклином, а людьми куда более сведущими в том, какая энергия матери-земли и в каком направлении течет. Вообще-то волшебники называли это линиями мест. Мало кто понимал, какой смысл вкладывается в это понятие, и никто не знал, для чего эти линии существуют. Но они все-таки существовали, эти самые линии, - и наверняка по какой-то специальной схеме, подвластной высшему разуму, по этим линиям текла волшебная энергия. Все волшебство и вся жизнь вообще протекала по таким вот линиям - так пояснил ему дед. Дом Волшебников в Кимиле стоял на такой линии. Несомненно, на такой линии находилось аналогичное сооружение и в городе Ангельской Руки. Там, кстати, было еще одно довольно одиозное сооружение, тоже поставленное над током волшебной энергии - та самая цепочка камней, которую называли Чертовой Дорогой. Подобно прикосновению ветра к коже, молодой человек чувствовал душой, как течет своим путем куда-то волшебство. Ток тут явно был очень сильным - даже его лошадь, и та прядала ушами. Прославленная Цитадель Сураклина находилась в чашеобразной долине между холмами. Руины позволяли определить, что в свое время это было грандиозное сооружение, которое трудно было взять штурмом. Впрочем, у него не было оснований не верить архимагу, что без помощи Совета Кудесников имперские войска не смогли бы справиться с крепостью и ее защитниками. И хотя сам Сураклин был вот уже двадцать пять лет мертв, но все-таки наложенное им заклятье продолжало витать над этим местом. Керис не слишком понимал это, но вдруг Ле пронзительно закричала: - Керис, берегись! И воин словно очнулся от какого-то дурманящего сновидения. Он находился совсем недалеко от края громадной ямы, которая, видимо, осталась тут еще с прежних времен, поскольку вся заросла сплетшимися между собой кустами ежевики. Повсюду валялись оплетенные побегами ежевики камни различной величины. - Иногда такое на меня тоже находит! - пришпорив коня, девушка подъехала к Керису, и вместе они осторожно приблизились к краю огромной выемки в земле. - Осторожно, - предупредила Ле, - не свались, яма старая, край может осыпаться! Тут она обернулась - наверное, так, на всякий случай, но при этом схватилась за рукоять меча. Лошади, пробираясь среди опутанных ежевикой руин Цитадели, тоже то и дело нервно прядали ушами. Керис хорошо понимал их беспокойство - ему тоже не нравились эти развалины, этот зловещий свист ветра. Кое-где по остаткам стен можно было угадать то, что тут было раньше - вот башня, это зал, там что-то вроде мастерских. Трава упорно пробивалась среди щелей на бывшем просторном дворе, мощенном камнями. Но во многих местах виднелись громадные ямы - следы ярости Кудесников, которые и помогли снести Цитадель с лица земли. - Наверное, они тоже боялись его! - мягко сказала Ле. - Посмотри, как они здесь неистовствовали - камня на камне не осталось. Впрочем, это понятно! Ты не жил в этих местах в то время, когда тут еще стояла эта Цитадель! Говорили, будто его шпионы были повсюду, и никогда нельзя было быть уверенным, что твои слова не станут известны Темному Волшебнику. Мой дядя Веллигер был одним из той группы, которая собиралась обратиться к архимагу; там все люди доверяли друг другу. Там были те, кого Темный Волшебник ограбил или погубил кого-то из семьи. Но Веллигер ослеп, еще не доходя до города Ангельской Руки... Поднявшийся ветер швырнул Керису за ворот пригоршню каменной пыли и вновь стих. Тучи вновь стали наползать на солнце. Заглянув в одну из исполинских ям, Керис увидел несколько слоев земли - песок, камни, глину. Все это было оплетено ежевикой и плющом. На дне ямы лежало несколько белых камней, похожих на выбитые зубы. Это гнев его деда, выразившийся в молнии, ударил в землю и сделал эту яму! Очень странно было представить себе, что такой хрупкий человек, как его дед, мог так гневаться, что от его недовольства в землю били такие молнии. Меж камнями продолжал свистеть ветер - как далекий отголосок заклятий Сураклина. И только по этому свисту Керис понял, что должно произойти нечто необычное. Молодой человек осторожно посмотрел вбок - на Ле. Она начала было рассказывать о чем-то еще, слышанном от стариков, но Керис взмахом руки попросил ее замолчать. Хотя Ле была старше его по званию и по возрасту, она все-таки повиновалась ему. Спешившись, оба взяли лошадей под уздцы и поспешно повели их в неглубокую яму - видимо, раньше здесь располагался подвал. Теперь это было единственное место, где можно было бы более-менее надежно укрыться. Через некоторое время до них донеслись голоса и звуки - сначала стук копыт по камням, а потом и голоса людей, которые нисколько не заглушал даже пронзительно завывавший здесь ветер. - Наши люди следили за ним трижды на этой неделе, мой господин! - говорил один из всадников. - Вот как! - этот голос принадлежал второму, он был более резок и высок. Керис почувствовал, что Ле посмотрела на него. Неслышно, как кошка, парень подобрался к самому краю ямы. Встав на валявшийся под ногами камень, он осторожно высунул голову и поглядел в ту сторону, откуда доносились голоса пришельцев. Там между тем разговаривали: - Конечно, можно задать резонный вопрос - зачем? Но в последнее время во всех областях наблюдаются неприятные явления! Тут первый участник разговора, одетый в серое, в накинутом на плечи сером плаще, в чем Керис с упавшим сердцем признал знакомую форму Святой Инквизиции, сказал уже несколько другим тоном: - Эти неприятные явления наблюдаются уже несколько недель, мой господин! Они начались еще до того, как архимаг прибыл в Кимил! - Он волшебник! - продолжал второй собеседник. Он повернул голову, и Керис сразу узнал аскетичный профиль и седые космы, прикрытые шляпой с широкими полями. Это был Сергий Костолом, главный специалист по поиску ведьм при Святой Инквизиции. И воин почувствовал, как холодок змейкой пополз по его спине. Костолом продолжал своим резким голосом: - Говорят, что маги могут вбирать в себя энергию подземных потоков волшебства и потому покрывать расстояния в сотни миль за один только день. Так что расстояния для них - вообще не помеха! - тут Костолом замолчал и стал вглядываться в хмурое небо, как будто надеясь получить от него какой-то ответ. Налетевший порыв ветра принялся яростно трепать его космы и поля шляпы. Конь старика испуганно заржал. Рука Сергия властно дернула уздечку, принуждая коня стоять спокойно. - Господин мой! - подал голос напарник Костолома, видимо, тоже специалист по ведьмам. - Но ведь именно благодаря архимагу было разрушено это поганое укрепление, разгромлен Темный Волшебник. Так что можно даже усомниться в том, что... - Усомниться можно в чем угодно! - резко прервал его старик. - Старые легенды говорят о необычайной и загадочной силе этого места, которая существовала еще до того, как Темный Волшебник возвел здесь свою Цитадель! А теперь к этой силе добавились и различные заклятья! А повсюду множатся разные странные явления! Это должно побудить регента дать нам власть, в которой мы так нуждаемся! Нужно искоренить в империи ересь! Искоренить навечно! И оба всадника направили лошадей дальше через руины. Керис неслышно возвратился обратно к Ле. Девушка держала руку на морде своей лошади и смотрела жестко и отчужденно. Кериса трясло - и от такой беспардонной клеветы на деда, и от спокойного тона Сергия Костолома. Как рядовой послушник Совета Кудесников, он не имел права ничего делать и вообще выказывать своих чувств. И потому он просто сказал: - Поехали! Нужно рассказать обо всем этом архимагу! Послушники вывели своих лошадей и, продираясь сквозь колючие кусты ежевики, стали выбираться на дорогу. Керис то и дело оглядывался. Честное слово, он мог поклясться, что два всадника все-таки тоже оглянулись и заметили их, а потом, пришпорив лошадей, скрылись за холмами.
- Мой господин! Моя госпожа! Пожалуйста, остановитесь! Заклинаю вас! Заслышав крики, Керис натянул поводья лошади, удивленно уставился на группу из трех или четырех мужчин и женщин, которые отчаянно карабкались вверх по крутому скату дороги. При виде незнакомых людей лошадь захрапела, и Керис понял, что животное испугалось. Он автоматически посмотрел на другую сторону дороги, чтобы удостовериться, что это не засада. Конечно, устраивать на них засаду никому не было смысла, но послушник на то и послушник, чтобы знать заранее, что можно ждать от окружающих. Наконец крестьяне подобрались поближе к ним. - Вы послушники! - выдохнул один из крестьян, мальчик лет шестнадцати, на котором из одежды были только короткие штаны - видимо, крестьяне убирали тут сено, - вы просто обязаны нам помочь! Умоляем вас, пожалуйста! Там, в болоте... В болоте - эта самая вещь... - Но мы не можем задерживаться! - холодно сказала Ле. - Ведь мы послушники, мы не можем предпринимать что-то без распоряжения наших господ! Керис поднял руку вверх и изогнулся в седле: - Что у вас там такое стряслось? - Там зло... Там страшное... - одна из женщин, рослая и пышнотелая, в короткой юбке, с вымазанными грязью ногами, схватилась за поводья лошади Кериса. Это очень встревожило молодого человека, хотя он и знал, что засады тут никак не могло быть. - Ах, Господи, там наш Шебна пропадает! - Керис! - сказала Ле парню, который уже соскочил с седла и схватился за меч. - Керис, перестань, ведь мы здесь совсем ни при чем! - Я уверен, что мой дед обязательно бы приказал мне помочь тому человеку! - крикнул Керис. - Я это знаю! Ведь от главы Совета... - Не тебе принимать такие решения! - голос Ле звучал резко и отрывисто. Керис знал, что она, вообще-то, права. А девушка между тем решительно продолжала: - Не тебе решать, когда вытаскивать меч! - Заклинаю вас! Пожалуйста! - зарыдала одна из женщин. - Заткнись, бессердечная сука! - столь ласковые слова один из крестьян адресовал Ле. Керис резко схватил этого крестьянина за костлявое плечо: - Нет! Ты не прав! Она говорит верно, но я все равно пойду с вами! Ле! А ты известишь кого-нибудь, архимага или Нандихэрроу - безразлично, кого, - тут молодой воин посмотрел в искаженные страхом лица крестьян. Он почувствовал, что его сердце начинает усиленно биться. - Ле, поезжай! - сказал Керис. Девушка заколебалась - боязнь оставить его одного боролась в ней с внутренней дисциплиной, ведь она не должна была тут останавливаться. Тем временем Керис уже вопрошал: - Показывайте, где это? Молодому человеку было интересно проверить себя в деле. Его захлестнуло неизведанное ранее волнение, но все-таки голова Кериса соображала отменно. Крестьяне повели его от дороги через заросли ивы. Под ногами хлюпала вода. Целых пять лет он обучался военному делу и обучался довольно прилежно, но только сейчас ему пришло в голову, что до сих пор он не участвовал ни в одной серьезной схватке, где была бы одна ставка - жизнь одного из участников поединка. Сейчас в Империи царила тишь и гладь, а Керис, как многие послушники, совсем не стремился пробовать свои силы в драках в многочисленных тавернах. Где-то позади него слышалось рыдание и приглушенные слова: - Это все из-за заклятья Темного Волшебника! Он проклял эту землю! Его черти просто лежат на дне наших озер! Тут нельзя жить! Запах болота и густые рои комаров напомнили Керису о том, как он и сам в детстве помогал родителям заготавливать сено. Тут была высокая, в человеческий рост, трава, и потому парню приходилось держать меч наготове в левой руке, правой раздвигая траву. Да, если тут и где-то есть опасность, то можно и самому запросто пасть ее жертвой! - Нет, это же дьявол! - то и дело восклицал тот крестьянин, который сказал нелестные слова Ле. - Тут верно дьявол, нужно было послать за епископом к служителям Святой Инквизиции! - Прекрати ныть! - раздраженно бросил Керис. - Возможно... - он не договорил и принялся раздвигать ветви ивы. Его глазам открылось озеро, уже начавшее превращаться в болото, с коричневатой водой, одна сторона его была уже обкошена, и там... стерня, свежескошенное сено, даже листья и ветки ближайшего ивового куста были густо забрызганы кровью. Тут же, на скошенной траве, лежали два человека с разбитыми головами. А по ту сторону озерца чудовище - иначе Это никак нельзя было назвать - держало в своих челюстях и лапах третью жертву - девочку лет тринадцати. Тело чудовища было сплошь забрызгано кровью. Керис чисто механически поднял меч, и блеснувший на солнце клинок привлек внимание страшилища. Тварь подняла рачью голову и, увидев неожиданно появившегося противника, устремилась на него. Керис еще ничего не успел сообразить, но удрать уже никак не мог, - чудище, несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, двигалось чрезвычайно проворно. Тварь с размаху плюхнулась в воду озерка, подняв целую тучу брызг и грязи. Еще мгновение - и страшилище, выпучив глаза, выбралось на берег и устремилось на него. Ум Кериса парализовал холодный ужас, но тело, приученное за пять лет упорных тренировок встречать любую опасность как бы автоматически, действовало независимо от рассудка - как только адское создание выбралось на берег и занесло клешню, чтобы покончить с этим двуногим одним ударом, Керис ловко отпрыгнул в сторону, и клешня просвистела в воздухе. Тут Керис окончательно пришел в себя - подняв меч, он рубанул, целя в шею, или что там это такое было. Но удар пришелся по щупальцу страшного создания. Меч был добрый - щупальце сразу отлетело в сторону, а воина обдало целым фонтаном отвратительной жидкости, похожей на гной. Ответом был жуткий рев и новый рывок, но Керис, извернувшись, подскочил с другой стороны и снова рубанул мечом по некому подобию пасти. Но удар отсек другое щупальце. Впрочем, и это тоже было очень неплохо. Керис рванулся было в другую сторону, чтобы нанести удар чудищу, пока оно не опомнилось, но тут его ноги заскользили по грязи. Впрочем, он это предугадал, а вот подумали ли об этом крестьяне? Керис оглянулся, чтобы крикнуть им об опасности, но тех уже и след простыл. Он не винил их за трусость - ведь они были безоружны, и даже если бы у них и было какое-то оружие, они не знали бы, что с ним делать. Он сам, хоть и считался неплохим рубакой, не мог справиться с этим непонятным хищником. Мало того, что чудовище обладало несколькими парами подвижных щупальцев, оно было еще и поразительно маневренно. К тому же, когда он в очередной раз ударил в более толстый участок щупальца, обнаружилось, что лезвие скользит по кости. Бог мой, и это меч, который запросто может отсечь человеческую ногу, если им хорошенько размахнуться! К тому же от удара у него заныла рука - ощущение было такое, что он ударил по железной решетке! Значит, он отсек от щупальцев только хрящи и мякоть, а кости пока оставались нетронуты! И тут он, отступая, провалился по пояс в озерный ил. Холодеющий ум подсказал ему, что его может засосать это полуозеро-полуболото. Возможно, тут уже тонули люди - ведь подобные слухи доходили до архимага! Что-то всплеснуло и прокатилось под его ногами по покрытому илом дну, пока он продолжал размахивать мечом, не оставляя попыток вырваться на твердую землю. А страшилище бешено билось на мелководье, обдавая Кериса жидкой грязью, и он почувствовал, как его затягивает в глубину. Вода замедляла его движение, набухшая от воды и ила одежда заметно снижала маневренность. Ему удалось нанести по одному из тянувшихся к нему щупальцев такой сильный удар, что даже от такой прочной кости, как у этой твари, отлетел порядочный кусок. Но его рука от удара совсем онемела, к тому же из глубокой раны потоком хлынула отвратительная слизь, которая не только не растворялась в воде, но и оставалась в виде пленки на ее поверхности. Кериса чуть не стошнило. Он дернулся было в сторону, но тут его нога попала в какую-то яму, и он опрокинулся навзничь. В следующую секунду отвратительные щупальца уже опутали его плечи. Стоя по пояс в воде, полузадохшийся от нестерпимого смрада, который испускало чудовище, он почти инстинктивно выхватил кинжал, хотя ему уже начинало казаться, что жизнь его сейчас завершится. В довершение всего его нога запуталась в затонувших ветвях, так что теперь он не мог двигаться. Но тут Керису неожиданно помогло само чудовище - мощным рывком щупальцев оно вырвало его из петли. Керис взвился в воздух, а тут он увидел, что щупальца несут его прямо навстречу раскрывшейся с готовностью пасти. Собрав последние силы, он ударил мечом куда-то вперед, даже не глядя, куда. Вдруг хватка, стальными обручами сжимавшая его тело, ослабла. Парень с размаху шлепнулся в мутную жижу, которая на мгновенье ослепила его. Он уже приготовился к смерти, но щупальца почему-то больше не тянулись к нему. Очистив кое-как от ила глаза, он увидел неподвижно растянувшееся на водной глади страшилище, из спины которого торчали обыкновенные вилы, брошенные, видимо, в самый последний момент одним из косарей. Чудовище из последних сил пошевелилось, но Керис проворно скользнул в сторону, всколыхнув обильно подкрашенную кровью мутную озерную воду. Он заметил, что на берегу собралось множество людей. И откуда они только успели появиться? Краем глаза он успел заметить на топком берегу озерца Ле, епископа Герду и архимага... До его ушей донесся ясный голос Солтериса, который сразу же отрезвил парня: "Быстрее вылезай из воды!" Чудовище извернулось и снова устремилось на него - у твари явно открылось второе дыхание. Так что предупреждение деда было совсем нелишним. Но из пасти твари выливалась какая-то темно-коричневая жидкость, крестьянские вилы дергались в такт движениям чудища. Керис, все еще продолжая судорожно сжимать меч, в изнеможении выполз на берег, а потом покатился по земле, подальше от страшного водоема. Опомнился он только тогда, когда ударился о ствол какого-то дерева. Он видел, как Солтерис, вытянув вперед руку, рванулся с места. Лицо его было сосредоточенным, а глаза сверкали каким-то нечеловеческим блеском. Казалось, что он собирает в эту вытянутую руку какую-то силу, как собирал ее когда-то против Сураклина. Вдруг на небе загрохотал гром и ударила молния. Запахло озоном. От раската грома у Кериса в первый момент совершенно заложило уши. Потом слух постепенно стал возвращаться к нему. Снова ударил гром, и голубая молния полоснула по воде озера. Чудовище в это время еще шевелилось в воде. Когда молния ударила в воду, электрический разряд титанической силы прошел по телу этого исчадия ада. Страшилище затряслось в конвульсиях, усеянная острыми зубами пасть жадно ловила воздух, щупальца бороздили водную гладь, а хвост бешено колотил по воде. Отвратительный запах наполнил легкие Кериса. Чудище тем временем вдруг принялось подпрыгивать на воде - очевидно, смерть все-таки брала над ним верх. Наконец тварь прекратила прыжки - только ее щупальца вздрагивали и шевелились, но этого можно было не бояться. Вся поверхность озера была залита вытекшей из чудища жидкостью, от воды несло, как от выгребной ямы. Керис почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Он схватил пучок пахнущего лягушками сена и прижал к лицу, чтобы хоть как-то перебить невыносимую вонь. Ему вдруг стало очень холодно в мокрой одежде, заляпанной озерным илом. Керис затрясся - его била крупная дрожь. Дали о себе знать и ссадины на плечах, оставленные смертоносными щупальцами твари. Он чудом остался жив! Послышался звук приближающихся шагов. Тело Кериса ломило, но разве настоящий воин-послушник позволит себе бездумно лежать, когда слышит подозрительные звуки? А вдруг это опасность? И, собрав последние силы, Керис вскочил на ноги, сжимая меч. Это была Ле - как, впрочем, он и ожидал. Вместе с нею подходил тот мальчик, который указал ему место, уведя с дороги. Керис даже подозревал, что именно этот мальчик-крестьянин спас ему жизнь, метнув в страшилище вилы, чем отвлек его на несколько драгоценных мгновений. Керис почувствовал, что ноги его подкашиваются. Мальчик и Ле быстро подхватили его под руки, не давая повалиться на землю. Но Керис упрямо высвободился из их объятий и, наклонившись, подобрал свой меч, как и одежда, облепленный илом и грязью, смешанными с вонючей слизью. Шатаясь, как полузадохшаяся крыса, парень направился обратно к озеру. Епископ Герда все еще стояла на прежнем месте в окружении своих послушников, оцепенев от ужаса. Керис увидел ее застывшее лицо, отчетливо выделявшееся на фоне ризы из серого бархата. Стоя на самом краю озера, архимаг пристально вглядывался в еще трепещущее тело твари. Глаза его были очень тревожны. Выражение беспокойства в глазах сменилось участием только тогда, когда Керис подошел к нему. "С тобой все в порядке, дитя мое?" - осведомился старик. Керис кивнул в ответ. Несколько мгновений он неподвижно рассматривал туловище поверженного врага, и вдруг его пронзила мысль: "Как я только осмелился сражаться с таким чудовищем!" И в самом деле - создание это было раза в два больше обычной лошади. Все тело юноши сейчас было сплошной раной, как впрочем, и душа - ведь он, заглядывая в готовую проглотить его пасть чудища, по сути, заглянул в лицо смерти. А какой отвратительный запах испускала эта мерзость! - Дед, а что это было? - поинтересовался вдруг Керис, оглядывая чудовище. - Не знаю, дитя мое! - покачал головой старик. А потом тихо добавил: - Но я подозреваю, ~кто~ мог бы нам тут показаться! Я подозреваю!
Глава 6
Они застали Антрига в комнате для охраны, в самом нижнем ярусе Башни Тишины. Маг и начальник охраны разыгрывали шутливую дуэль друг с другом, сражаясь мечами из бамбука. Они так были поглощены этим занятием, что не заметили посетителей. Путешествие от болота до Башни вернуло епископу ее обычное расположение духа и самообладание - уже на полпути она затеяла с Солтерисом какой-то спор. Они продолжали свою перебранку даже дойдя до сражавшихся друг с другом при свете дюжины факелов. Нижняя рубашка и куртка начальника охраны, а также свободное одеяние Антрига были мокры от пота, а отражавшийся на их вспотевших лицах огонь факелов придавал им какое-то зловещее выражение. Керис с удивлением отметил, что сумасшедший чародей в этот раз не надел очков, но, как ни странно, это совсем не мешало ему двигаться поразительно ловко и грациозно. Керису довелось на прошлой неделе участвовать в учебной схватке с начальником стражи - это был высокий человек, даже выше самого Антрига, довольно полный, но при этом очень гибкий, способный при атаке подавить сопротивление противника одним лишь своим весом. И возможно именно из-за безумия Антрига Керис совсем не ожидал обнаружить в нем умение довольно-таки искусно владеть оружием и тактикой боя. Глядя на это странное лицо в обрамлении всклокоченных волос, широко раскрытые серые глаза, в которых и впрямь можно было прочесть безумие, внук архимага вдруг подумал, что в один прекрасный день, явившись на очередную тренировку, он обнаружит этого безумного чародея в числе своих наставников. Позади него раздался испуганный шепот епископа: - Нет, этого я никак не могу допустить! И после этого Солтерис нетерпеливо произнес: - Не беспокойся, я не собираюсь подстрекать его к побегу! - Я? Беспокоиться? - даже не поворачивая головы, Керис ясно представил себе холодный блеск голубых глазах Герды. - Он же учился у тебя, Солтерис Соларис! Только благодаря твоему активному противодействию его не казнили, как это все-таки следовало сделать. Он начал вмешиваться в чужие дела как раз во время восстания в Меллидэйне! Церковь терпит ваш Совет Кудесников только потому, что вы занимаетесь своими делами, но не сманиваете к себе нашу паству, не лезете в нашу жизнь. Так пусть все останется как есть! И впредь не вмешивайтесь в наши дела, иначе гнев Святой Церкви может обратиться на вас, подобно тому, как это случилось пятьсот лет назад на Стеллитовом поле! - Так ты смеешь... Керис уловил в голосе деда нотку, какой до сего дня не слыхивал. Молодой человек повернул голову назад так резко, что притихшие было раны вновь напомнили о себе. Он увидел, что глаза старика горели дикой яростью и высокомерной гордостью, в полумраке башни они светились влажным янтарем, как светятся в темноте глаза волка. Напуганная неожиданным гневом старика, епископ отступила назад. Еле слышным шепотом архимаг повторил: "Так ты смеешь мне угрожать?" Изливая и свой гнев, Герда злобно выдохнула: - Я смею и буду сметь угрожать всякому, кто только покусится нарушить нормальный ход вещей! Солтерис открыл было рот, чтобы гаркнуть что-нибудь приличествующее случаю, но Антриг благоразумно прекратил перебранку. Он сказал епископше как бы от имени Солтериса: - В таком случае в следующий раз мы поручим именно тебе разбираться с разными чудовищами на сенокосе! Посмотрим, что у тебя получится! - Непонятным образом, совершенно незаметно, Антриг оказался возле Кериса. В руках он все еще держал свое шуточное оружие. Лицо его блестело от пота, он тяжело дышал, но выглядел очень довольным. Епископ сурово взглянула на него. - Что тебе известно обо всем этом? - грозно поинтересовалась она, хватая Антрига за полы одежды. Ее лицо было свекольно-багровым от гнева. Антриг неспешно водрузил на нос очки и уставился на пришедших с непомерным удивлением. - Наверное, опять произошло нечто из ряда вон выходящее, не слишком приятное, раз вы врываетесь в мою тихую обитель, словно завоеватели в павшую крепость. Глядите, Керис даже переодеться не успел! Керис с удивлением стал рассматривать свою и в самом деле не первой свежести одежду, хотя он довольно тщательно ополоснул от смеси ила со слизью волосы, лицо и руки. - С чем бы Керис ни сражался, это все равно произошло в болоте, и в болоте где-то возле одного из многочисленных местных сенокосов! Честное слово, Герда, ты меня очень удивляешь - ведь ты всегда обычно так хорошо замечаешь очевидное... Пленник Башни начал было отворачиваться, но епископ твердой рукой снова схватила его за одежду, заставив повернуться к себе лицом. Свет факелов отблескивал на лице и в глазах женщины, но теперь это придавало ей не загадочный, а зловещий вид. - Поберегитесь, Антриг! - прошипела Герда, еще раз для ясности дергая его за одежду. - А чего мне бояться? - спокойно заметил он. - Стены в Башне толстые, я думаю, что они уж как-нибудь защитят меня! Это вам всем нужно разбираться со всякими вашими трудностями, которых у вас, как я погляжу, просто пруд пруди. Ты не подержишь вот это? - и Антриг протянул ей свой деревянный меч. Удивленная Герда приняла оружие, выпустив наконец одежду Антрига из своей мертвой хватки. Антриг сказал "Спасибо!" и исчез в темноте, которая окутывала узкую лестницу наверх. Лицо Герды вновь побагровело, и она рванулась было вверх по лестнице, но Солтерис движением руки остановил ее. - Нет! - тихо сказал он. - Там уж ты от него точно ничего не добьешься! Не ходи! - Но мы можем его заставить... Тут в голосе архимага зазвучали металлические нотки: - Ни один служитель Церкви, - слышишь, ни один! - не имеет права и пальцем тронуть того, кто однажды принес клятву на верность Совету Кудесников! - Но сейчас совсем не та обстановка! - яростно сказала Герда. - Все эти страшные явления... - Обстановка не изменилась! Какое-то время они стояли, глядя в глаза друг друга. Керис видел в глазах старика смесь гордости и гнева - так, стоя возле печки, которая закрыта заслонкой, чувствуешь тепло, но не видишь света. Герда шевельнула было губами, и архимаг как будто понял, что тут, в Башне, лишенные своего волшебства, они находятся целиком и полностью во власти Церкви. - Пойдем, Керис! - сказал старик. - Тут все равно ничему хорошему не научишься! И узнать мы ничего не узнаем! Но, Герда Кимильская, послушай! Если ты, или твой Костолом, или кто там у тебя еще подвизается в Инквизиции... Если вы без моего ведома тронете хоть волос на голове Антрига... Я в конце концов все узнаю об этом, и вот тогда... - Глядя на янтарное пламя коптящих факелов, старик уже тихо сказал: "Тогда вам всем придется иметь дело со мной!" Только когда они уже спускались с холма в синеве сгущающихся сумерек, Керис осмелился заговорить. Архимаг шагал так широко, что его черные одежды развевались. Вывихнутая в болоте лодыжка Кериса ныла при каждом шаге, но не эта боль и не уставшие в страшной битве мышцы угнетали его - ему не нравилась тишина, казавшаяся тяжелой жидкостью, в которой им предстояло плыть. Наконец, когда они спустились с холма, на котором стояла Башня, Керис не выдержал и задал один-единственный: "Почему?" Старик испытующе поглядел на него. Наконец, как будто он в первый раз обратил на внука внимание, Солтерис сказал: - Дитя мое, с тобой все в порядке? Я-то, старый, совсем забыл, что ты ранен! Керис нетерпеливо дернул головой: - Почему ты вдруг кинулся защищать его? Он определенно знает больше, чем рассказывает тебе! Если бы им удалось разговорить его... - Нет, - вздохнул архимаг, - с одной стороны, он куда упрямее, чем кажется, этот сумасшедший, К тому же он не такой простак! Никогда нельзя быть уверенным, что именно в этот момент он говорит правду. Скажу больше - он сам не осознает, когда говорит правду, а когда начинает лгать. С другой же стороны... - Архимаг замолчал, оглянувшись на Башню. - Они ведь только этого и дожидаются! Епископ и этот Костолом - им нужен только повод, чтобы подчинить нас своей воле! Потому-то мне и нужно столь осторожно обращаться с Антригом! Как кусочек какой-то другой жизни, Керис вдруг вспомнил заросшие плющом и ежевикой руины Цитадели Темного Волшебника и холодный голос Сергия Костолома. - А может быть так, что все эти кошмары подстроил сам Антриг? - поинтересовался Керис. Несколько мгновений старик шагал безмолвно, сурово сдвинув седые брови, и на лице его лежала печать какой-то странной растерянности, чего раньше внуку никогда не доводилось видеть. - Я не знаю! - наконец негромко вымолвил Солтерис. Он с трудом переставлял обутые в тяжелые башмаки ноги по заросшей травой древней дороге. - Право, я не могу себе представить, как бы он мог... Да и сам я... - помолчав, архимаг упрямо покачал головой. - Мне такие вещи на практике пока еще не встречались! Хотя мне и приходилось пересекать Пустоту, я все же не умею ощущать ее как Антриг! Во всяком случае, как он умел это раньше! - Тонкие губы Солтериса сжались в недоброй ухмылке. - Может быть так, что они попадают сюда через Пустоту, а он просто как-то переделывает их или что-то в этом роде! Но в любом случае - сидя в Башне, он не в состоянии ни контактировать с Пустотой, ни вообще заниматься волшебством! Если бы он мог это делать, его бы уже давно не было в Башне Тишины! - Да? - вдруг спросил Керис. Он задумчиво посмотрел на черную рукоять своего меча, а потом с сильным сомнением в голосе сказал деду: - Как мне кажется, комната с открытой дверью не похожа на тюремную камеру! Повисла долгая тишина. В лице архимага Керис сумел угадать безграничное удивление. Затем дед кивнул, словно самому себе: - Послушникам надо верить! Как известно, под лампой - темнее всего, там и прятаться лучше! Я совсем забыл, что Антригу это всегда блестяще удавалось. Если он действительно нашел какую-то возможность заниматься волшебством, то благодаря наложенным на Башню заклятьям ни один волшебник не в состоянии узнать об этом! - Тут старику пришла еще одна мысль, он задумчиво пнул камешек под ногами и решительно сказал: - Нет, этого просто не может быть! - Уж и не может? - настаивал на своем Керис. Вообще-то дисциплина, культивировавшаяся среди послушников, запрещала спорить с самим архимагом, а уж тем более говорить с ним в подобном тоне, но сознание того, что он находится на верном пути, заставило Кериса не слишком церемониться с разными уверениями. Ведь к тому же их учили, что правда - превыше всего! И молодой человек продолжал: - Ты ведь сам сказал, что не слишком хорошо разбираешься в Пустоте! Но он-то наверняка все понимает в этом! А может, он даже не вызывает этих тварей через пустоту, а просто творит их здесь, на месте? Ведь может быть такое? Они продолжали шагать вперед, не останавливаясь, и наконец старик заговорил: - Говорят, Сураклин умел вызывать каких-то духов и давать им поручения! Он даже одевал их человеческой плотью, так что стороннему наблюдателю казалось, будто перед ним - настоящие, живые люди. И они действовали, как люди, а не как духи, которые просто стучат в стену или опрокидывают посуду! Но, если бы все заключалось только в этом, - продолжал старик, подавая Керису руку, чтобы тот помог ему перебраться через пересекавший дорогу ручей, - я не смог бы убить эту тварь молнией! А это у меня получилось! - Но как тебе удалось убить ее? - поинтересовался Керис. Рука деда, изборожденная рубцами и шрамами, показалась ему странно хрупкой и нежной. Архимаг осторожно ступал по выступавшим из воды участкам мостовой. Стоял конец лета, и воды в ручье было не так много, в основном жидкая грязь. Старик задумался - он, видимо, вспоминал, как ему удалось убить гадину. Глядя на его ставшее таким кротким и сосредоточенным лицо, Керис не мог поверить, что именно этот человек вызвал молнию, что именно он устроил так, что силы Темного Волшебника помогли ему. - Обычным электричеством! - старик наконец разлепил губы. - Электричеством? - Удивление внука было неподдельным. Старик широко улыбнулся. - Кажется, вот неплохое местечко! - забормотал он, сворачивая с дороги к двум насыпанным в незапамятные времена неведомо кем курганам. Трава тут была куда выше и сочнее, и потому архимаг ступал с большей осторожностью. Керис, прихрамывая, последовал за дедом - как в детстве, он шел за ним, даже не спрашивая, куда и зачем тот идет. За курганами оказалась небольшая лощина. Оглянувшись на дорогу, Керис заметил, что сумерки уже совсем сгустились и теперь напоминали дымчато-серый шелк. - Доктор Нарвал Скипфраг уже несколько лет экспериментирует с электричеством, - невозмутимо продолжал архимаг, глядя при этом себе под ноги, - собственно, именно из-за своих изысканий он впервые заговорил со мной. Хотя, разумеется, до того мы неоднократно встречались в императорском дворце в городе Ангельской Руки! Во время конфликта с Сураклином я подружился с принцем Харальдом. Когда принц стал королем, то он уделял нам столько же внимания, сколько самой Церкви, и потому его влияние укрепилось. С того времени я стал часто бывать во дворце и познакомился со многими придворными. Там столько интересных людей! Они стали спускаться в лощину, на дне которой тоже журчала вода. И там все было опутано зарослями ежевики и дикой розы. Откуда-то слышалось жужжание пчел - то ли самые работящие, то ли самые жадные еще не закончили собирать нектар, несмотря на поздний час. Помогая деду переправиться и через эту водную преграду, Керис вдруг понял, что такое хорошее знание окружающей Кимил местности дед наверняка приобрел во время сражений с Сураклином. Теперь он знал тут каждую кочку и каждый ручей, и потому уверенно чувствовал себя даже в темноте. Следуя за архимагом, Керис устыдился - и своих ноющих мышц, и какого-то подсознательного страха перед этой местностью. Вон дед - на что старый, а шагает без устали! Темнота сгущалась; он стал вспоминать сегодняшнюю схватку с чудовищем. Оно, как выяснилось, пришло ниоткуда. Но тогда как оно вообще появилось здесь - ведь прежде такие существа в Империи не водились! Пять лет Керис вел тяжелую, но достаточно беззаботную жизнь. А теперь за один день все разом изменилось: он пришел в незнакомую местность, он сражался с неведомым чудовищем, убить которое оказалось возможно только с помощью невиданного оружия разрушительной силы. Раньше ему казалось, что меч есть самое страшное оружие, но сегодня он убедился, что, к примеру, против костей убитого в болоте чудовища меч абсолютно бессилен. Тем временем они все шли и шли. Архимаг вновь нарушил тишину: - Нарвал рассказывал мне, что вода отлично проводит электричество, проводит его и металл. Но иногда они могут принимать на себя электрический разряд. Кстати, молния - это и есть электричество! - Солтерис скупо улыбнулся. - Я обязательно повидаюсь с ним и расскажу о том, что результаты его опытов блестяще подтверждены практикой. То-то он будет доволен! - А чудовище? - невинно спросил Керис. Старик вздохнул в ответ, и улыбку с его лица словно водой смыло. - Чудовище, - непонятно к чему сказал архимаг, - да, чудовище! Снова повисла тишина, и мысли Кериса возвратились к пленнику Башни Тишины - к полубезумному волшебнику с всклокоченными волосами и бородой, с блистающими глазами, полускрытыми толстыми линзами очков. Неужели человек, семь лет просидев в тюрьме, способен скрывать свою безумную энергию, да так ловко, что о ней никто и понятия не имеет? Керис в свои девятнадцать лет еще не встречал ничего подобного. Нет, думал воин, что-то здесь все-таки не то! Затем Керис стал думать о своем убывающем волшебстве. Ну как вынести такое человеку, чей дед считается самым могущественным чародеем Империи? Неужели эти переживания в конце концов сведут его с ума? Или это произойдет, как какое-нибудь неприятное наваждение? Керис обернулся назад, чтобы попытаться угадать над вершинами холмов темную Башню. - Ну вот мы и пришли! - радостно заметил архимаг. Керис удивленно посмотрел на яму в земле, на поваленный памятный камень. Камень теперь тоже был оплетен ежевичными кустами. Соседний холм порос какими-то деревьями, там слышалось хлопанье птичьих крыльев, а в траве неподалеку кормились дикие кролики. Они некоторое время настороженно глядели на путников, но, убедившись, что это явно не охотники, продолжили свое занятие. Керис присел на край поваленного камня. - Мы подождем здесь, - донесся до воина голос архимага, - пока темнота полностью не опустится на землю! В темноте Керис мог различить только силуэт деда, особенно заметны были его белые руки и лицо в обрамлении копны седых волос. Архимаг тем временем продолжал: - А потом, дитя мое, мы возвратимся в Башню Тишины, и я сам постараюсь поговорить с Антригом Виндроузом! Старик присел на камень рядом с внуком. Он извлек откуда-то пару черных перчаток, подаренных ему прежним императором еще до того, как он сошел с ума. Солтерис принялся было надевать их, но вдруг передумал и запихнул обратно в карман. - Ты что, замерз? - спросил деда Керис, но тот отрицательно покачал головой. - Только устал! - сказал архимаг. Он снял со спины котомку и достал из нее краюху хлеба, головку сыра и два зеленых яблока. Хотя послушнику не положено есть во время службы - а Керис считал, что он сейчас на дежурстве, - он тем не менее с благодарностью принял еду от деда. Архимаг продолжал между тем: - Ты, дитя мое, находишься в куда более сложной ситуации, чем я! Извини меня, дитя, но я все-таки должен поговорить с Антригом с глазу на глаз, без свидетелей. И сделать это мне нужно как можно скорее. Если ему известно обо всех этих странных явлениях, то мне нужно все разузнать у него. Иначе Святая Инквизиция воспользуется этим как подходящим предлогом и быстро расправится со всеми нами! Ты же слышал, что они говорили сегодня... Керис чуть не подавился ломтем хлеба. - И в самом деле, слышал! - признался он. - Но я даже не подозревал, что ты там тоже был! - Меня там не было! - Старик улыбнулся. - Но, понимаешь ли, волшебник может слушать все, что говорится возле подземных токов энергии! К тому же я старался в последние дни не спускать глаз с Костолома! - Вздохнув, архимаг стал жевать кусок сыра. - Это моя старая проблема, - он снова вздохнул, - а причина стара, как мир, - желание Церкви во что бы то ни стало подчинить нас своей воле! Потому-то они и ищут любого предлога! А кто ищет - тот всегда найдет! Они уже начали говорить, что в обществе, которое использует машины и чуть ли не каждый месяц изобретает новые орудия труда, не может быть места волшебству, что это просто фикция! Но, дитя мое, чтобы разрушить машину, нужно так мало волшебства! В волшебстве скопилась мудрость целых тысячелетий, и вдруг кто-то заявляет, что эти знания не нужны! Все началось тогда, когда была выстроена Башня Тишины! Тогда-то и появились все эти заклятия, самого разного назначения! Там есть такие, которые могут без труда сделать любого человека абсолютно нечувствительным к воздействию оружия и огня. Там есть и противозаклятья - то есть заклятья, действующие против других заклятий! Архимаг снова печально вздохнул. - Единый Бог Святой Церкви - не Бог для волшебников, - сказал он грустно, - как послушнику при Совете Кудесников, тебе совсем не нужно проявлять внимание к тому, что свято для этой Церкви! В свое время Церковь взлелеяла собственную плеяду волшебников - хасу - и использовала их магическую силу для того, чтобы разгромить кудесников на Стеллитовом поле. Это случилось пятьсот лет назад. Им помогали другие волшебники. С одним из постулатов Церкви я согласен и горячо его поддерживаю - нужно пожертвовать благом немногих во имя блага всеобщего. И теперь, когда дают обет верности Совету, подразумевается именно это! Керис задумчиво посмотрел в темноту, а архимаг продолжал: - И с того времени... Боюсь, они действительно правы! Человечество с тех пор достигло очень многого. На мануфактурах города Ангельской Руки, Кимила, Парчастена стоят сотни машин, которые сами ткут различные ткани. Кто-то начинает заговаривать о возможности создания машин, которые будут приводиться в движение силой пара. Ведомо ли было такое раньше? Говорят, что эти машины тоже будут использоваться в мастерских и на мануфактурах! Я даже уже видел молотилки, которые приводятся в движение паром, причем они намолачивают больше зерна, чем смогли бы люди. Есть даже паровые мельницы! Их пока мало, и они считаются диковиной, но кто знает, что будет потом? Они наверняка распространятся повсюду и станут такой же повседневной реальностью, как кремневые пистолеты или оловянные тарелки. А потом... Я не знаю, что принесет будущее, но вот, например, что будет, если поставить такой двигатель на тяге пара на корабль? Он будет тогда двигаться намного быстрее, чем современные корабли! Сколько есть еще неоткрытых земель! Мы же слышали в детстве сказки о неисчислимых заокеанских странах, которые ждут не дождутся, чтобы их открыли! - Но не все так просто! - воскликнул Керис, словно раздраженный печальным тоном деда. - Не все ведь просто в этом мире! Нужны еще деньги - много денег, чтобы построить такие корабли! И не в одних деньгах дело! Некоторое время ответом Керису была только ночная тишина. Где-то на болотах во все горло квакали лягушки, кричали цапли. Но даже со своим небольшим остатком волшебного дара Керис уловил кое-что еще: под землей струится волшебная энергия. Нет, такое просто нельзя игнорировать. Человечество не сможет отречься от волшебства целиком и полностью, как бы быстро оно ни развивалось и ни богатело! Самому ему было очень жаль того, что он лишится волшебства, которое неумолимо продолжало угасать в нем. - Все взаимосвязано в этом мире! - сказал Солтерис загадочно. - Сила воли - пламя - стремление! Конечно, все это отрицают, я знаю! Тех же, кто обнаруживает, что такие вещи действительно существуют, немедленно объявляют безумцами, дураками, умалишенными или как там все это еще называется! - А Сураклин? Это имя Керис произнес почти что шепотом - ему не хотелось громко говорить его тут, среди холмов, когда-то бывших территорией Темного Волшебника. Недалеко была и Башня Тишины, именно в ней когда-то Темный Волшебник, скованный цепями, ожидал смерти. Снова прозвучал вздох архимага, и через некоторое время старик ответил: - Сураклин был последним из величайших! Последним из королей волшебства. Он был последним, кто умел управлять энергией мысли и воли! Его сила была и в том, что многие, кто подчинялся ему - из преданности ли, в силу родства или по каким-то другим причинам, - просто не верили в существование какого-либо иного волшебства! А его магия была величайшей - и в самом деле величайшей! Это я доподлинно знаю! Он без труда мог бы стать архимагом, если бы члены Совета не отвергли его из-за мрака его души! Повернувшись, старик внимательно посмотрел в лицо Кериса. - Вот чего я теперь боюсь, - сказал он тихо. - Что Антриг учился еще и у Сураклина! Несколько мгновений Керис, разинув от удивления рот, смотрел на деда. Целую неделю он жил, в сущности, в тесном соседстве с легендами, окружавшими Темного Волшебника. Сама здешняя земля словно впитала память о Сураклине. Трудно было поверить в то, что еще живы люди, лично знавшие Темного Волшебника, хотя Керис был уверен, что его дед точно был одним из них. Неужели и вправду полубезумный пленник Башни Тишины мог быть учеником самого... Тут Керис нашелся: - Но ведь епископ сказала, что этот Антриг был твоим учеником! - Я нашел его два года спустя после разгрома Цитадели Сураклина! - пояснил Солтерис. - Он скрывался в одном монастыре в земле Сикерст! Ему тогда было девятнадцать лет, как тебе сейчас. Он уже тогда был слегка помешан, дитя мое! Да, я обучал его, хотя учиться ему тогда уже было почти нечему. Мы с ним очень много путешествовали, он был выбран в Совет Кудесников, но я всегда чувствовал, что глубины его души раскрылись передо мной не до конца. Одно время я любил его, как родного сына. Но, признаюсь, я никогда его не недооценивал! Я знал, что он на многое способен! - Тогда не нужно делать этого сейчас! - сказал Керис, глядя на деда с легкой досадой. - Тебе не следует оставаться с ним один на один! Но в Башне он не представляет для меня опасности! - заметил Солтерис. - Ты не можешь этого знать! - Керис... - голос старика звучал так ласково-убеждающе, как будто парень был не воином, а маленьким ребенком, - ты что же, собираешься защищать меня? Даже если предположить, что всеми этими напастями мы все-таки обязаны Антригу... Даже если именно он застрелил Тирле, а потом сбежал через Пустоту... Он все равно не способен причинить мне вред! И мне все равно так или иначе нужно переговорить с ним! - Но ведь охранники тебя не впустят в Башню одного, без епископа! Солтерис рассмеялся, и зубы его заблестели в темноте: - А охранники меня и не увидят! Конечно, внутри Башни волшебства не сотворишь, но во дворе Башни я смогу навеять им кое-какие иллюзии! Ту архимаг встал, стряхнул с колен хлебные крошки и сказал внуку: - Пойдем со мной, посмотришь, что я делаю!
Даже два года службы в качестве послушника Совета Кудесников не смогли подготовить Кериса к мысли, что архимаг сможет преспокойно войти в Башню. Едва оба путника показались из темноты, часовые почтительно поприветствовали их. Солтерис вежливо извинился за беспокойство и сказал начальнику охраны, что видел на холме нечто такое, что вынуждает его возвратиться и еще раз поговорить с заключенным. Начальник охраны закусил усы - он явно почувствовал себя в крайне неловкой ситуации и теперь раздумывал, как бы получше из нее выйти. - Извините меня, милостивый государь, - сказал наконец начальник, - но в отсутствие епископа мне приказано никого не впускать к пленнику! - Очень хорошо! - тихо сказал архимаг. - Тогда будь любезен, пошли за ней поскорее! Начальник караула раскрыл было рот, чтобы возразить, но что-то заставило его промолчать. Повернувшись, он распорядился: - Горн! Быстро седлай коня! - тут он повернулся к Солтерису и сказал: - Но в таком случае придется подождать. Час, самое малое! - Я понимаю вас, капитан! - кротко ответил старик, вежливо наклоняя голову. - Но дело чрезвычайной важности, иначе я не решился бы потревожить ее святейшество до утра! Все очень серьезно! Начальник охраны понимающе улыбнулся и сказал: - Ничего страшного! Только вам придется скоротать это время. Там, в караульной, есть вино! - Возможно! - архимаг был сама изысканность манер. - Только кроме вина там есть еще и туча табачного дыма, на который я не хотел бы поменять этот чудесный воздух, запах летней ночи! Пока не холодно, мы можем подождать и на улице! - И старик тяжело опустился на каменную скамью у самого окна караульной. - Как вам будет угодно! - отозвался начальник караула. - Если вдруг вам чего-то захочется - вина ли, еды, чаю ли - немедленно скажите. А ты, - он повернулся к уже готовому выехать гонцу, - помни, что если ты встретишь ее святейшество по пути, то это одно. Если она изволит ужинать или отдыхать, вести себя нужно по-другому! Сориентируйся на месте, чтобы потом мне не пришлось за тебя краснеть! А теперь давай, пошевеливайся, пошел! По дороге, мощенной камнем, застучали подковы, потом все стихло. Два стражника закрыли ворота. Керис присел возле деда на скамейку. Через окно слышались восклицания свободных от службы стражников, которые азартно резались в карты и то и дело подзадоривая друг друга. Через приоткрытую дверь можно было видеть и кое-кого из игроков. И тут Керис понял, что дед специально сел здесь, чтобы видеть, что происходит в караульном помещении, и знать, как вести себя и какую роль играть. - Очень хорошо! - теперь эти слова предназначались одному только Керису. - Итак, до приезда Герды у нас есть приблизительно час! Архимаг сложил руки и прислонился спиной к грубо отесанным камням кладки стены. Как будто приготовился к долгому ожиданию, подумал парень. Тем временем в караульном помещении возникла перебранка - кто-то кого-то обвинял в нечестной игре. Слышались возгласы: "Карты на стол!" и "Мошенник!" Все это было добросовестно пересыпано самыми отборными ругательствами. Начальник охраны стоял, прислонившись к двери, и наблюдал за игрой, но Керис заметил, что краем глаза он все-таки наблюдает за нежданными гостями. Керис вытащил из котомки кусок кожи грубой выделки и принялся вычищать из углублений узора на рукояти своего меча застывший ил и слизь. И тут дед пробормотал ему в ухо: - Ну, дитя мое, насколько ты силен в искусстве поддерживать учтивую беседу? Керис удивленно посмотрел на него, но снова увидел блеск белых зубов архимага - он весело улыбался. - Керис, ты можешь разговаривать разными голосами, изображая беседу двух людей? Нужно, чтобы они думали, что я по-прежнему сижу возле тебя? - То есть, говорить с самим собой? - Именно так! Говори долгими тирадами от себя, а потом делай краткие замечания с моей стороны, как будто бы ты что-то мне рассказываешь! Только ни в коем случае не заглядывай в караульное помещение! - добавил старик, видя, как парень то и дело подозрительно посматривает на начальника охраны. И Керис послушно уставился на рукоять меча. - Но поможет ли это? - удивился молодой человек. - Ведь все равно на тебя падает свет! - Ну и что, он и будет видеть меня при этом свете! - успокоил его Солтерис. - Это же будет просто иллюзия! К тому же я думаю, что управлюсь быстро! - Но... - Со мной все будет в порядке! - предвосхитил предостережение архимаг. - А ты поможешь мне как раз тем, что будешь маскировать мое отсутствие! Я постараюсь быстро разобраться с Антригом! Он, как мне кажется даже в этой Башне, не столь уж беспомощен, как настойчиво старается нам внушить! Ну что же, я готов договориться с ним! - Но эта печать на двери... - Я разберусь и с печатью! - улыбнулся старик. - Главное ты, дитя мое, сиди здесь и изображай содержательный разговор. Но только не тараторь слишком быстро, иначе это будет выглядеть очень уж фальшиво! А через полчаса я снова буду здесь! Но если через полчаса меня не будет... - тут старик замолчал. - Что? - Если я к тому времени не вернусь, - голос деда сразу посерьезнел, - лучше не рискуй и не суйся к Антригу! Лучше отправляйся к другим волшебникам и веди их сюда! - И старик стал подниматься. Керис едва сдержал себя, чтобы не схватить его за рукав, не остановить, не крикнуть: "Куда ты, не надо!" Но вместо этого он прошептал: "Подожди!" Архимаг выжидательно уставился на него. "Ты не оставишь мне эту лайпу?" - выдохнул молодой человек. Солтерис помедлил, а потом сказал: - Думаю, что на этот раз нет! Если оправдаются мои самые худшие опасения, то она потребуется мне самому! И исчез. Керис некоторое время сидел молча, соображая, что бы все это значило. Возможно, дед действительно хотел встретиться с Антригом без свидетелей. Значит, на то у него были основания. Но тут он спохватился - что это он застыл, как истукан, ведь начальник охраны наверняка сейчас наблюдает за ним. И все-таки парня терзала одна мысль - что же заставило архимага пойти на столь большой риск? Именно после того, как им встретилась та самая болотная тварь? Неужели Антриг и в самом деле сумел доставить сюда адское существо из какой-то неведомой вселенной? Керис не мог ответить на этот вопрос и терялся в догадках. Нет, прочь подозрительное молчание! И Керис начал изображать разговор: "Э-э-э... я не рассказывал тебе, как мы с моим двоюродным братом Трестой украли быка?" - воин даже сел вполоборота к "деду", чтобы все казалось как можно более натуральным. Невдалеке виднелась облитая молочно-белым лунным светом стена. Вдруг мелькнула тень - это пролетела летучая мышь. Отсюда Керису была отлично видна дверь в Башню, возле которой недвижимо застыли два закутанных в черное охранника. Кое-какое пока остающееся в юноше волшебство давало ему возможность увидеть в темноте некую тень - возможно, это и был Солтерис, пробиравшийся к заветному входу в темницу. Когда тень архимага проходила между часовыми, один из них чихнул, а второй испуганно встрепенулся. Керису даже показалось, что дверь открывается. А потом все разом прекратилось - видение исчезло. Керис моргнул, протер глаза, но больше так ничего и не увидел. Керис содрогнулся - он вспомнил ту самую печать, которая была нацелена против волшебных сил. Но дед явно знал, как действовать даже при наличии этой хваленой печати, - во всяком случае, он точно знал, как можно проникнуть в Башню. Но тогда напрашивался вполне закономерный вывод, что если Солтерис знает, как войти в Башню и выйти из нее, не обращая внимания на печать, то почему этого не может знать и Антриг? Он мог бы даже и догадаться - ведь сколько времени он провел в Башне! Вспомнив, какую роль он должен играть, Керис быстро проговорил: "Да, дедушка... э-э-э... все это потрясающе интересно... А вот скажи-ка мне, как это Нарвал Скипфраг стал заниматься электричеством?" Но страх Кериса за деда не проходил - его мысли то и дело возвращались к одному. Нервы его были на пределе, он все думал о двери, которая должна быть не только закрыта на надежный замок, но и крепко запечатана волшебной печатью. Что-то не давало ему покоя, что-то такое он чувствовал раньше - это было предчувствие чего-то недоброго. Какая-то страшная опасность, которую простым мечом не возьмешь... Вдруг под аркой, ведущей во двор, послышалось какое-то движение. Керис глянул - и его чуть не хватил удар. Быстрым шагом прямо в его сторону направлялся церковный послушник - хасу. Сомнений быть не могло - только они носили балахоны красного цвета. Это было их своеобразным отличительным знаком. Воин закусил губы, стараясь держать себя в руках и не показывать тревоги. Ведь хасу, как правило, тоже обладали волшебным даром. Ему ничего не стоит заметить, что Керис сидит на лавке в одиночестве. Впрочем, он не знал, что тут должно сидеть обязательно два человека. Парень приготовился к обеим ожидаемым развязкам ситуации - либо пуститься в как можно более долгие объяснения, либо без объяснений вступить в драку. Но хасу, не обращая внимания на Кериса, быстрым шагом прошел мимо него и остановился возле начальника караула. Пламя бросало багровые отблески на бритый затылок церковного послушника, на красную рясу. Он явно тоже почуял опасность, только он не мог определить, откуда эта опасность исходит, и потому-то тон его был таким обеспокоенным, даже испуганным. Он тоже ощущает ~это~, подумал Керис. Предчувствие неведомой пока беды вовсю бушевало в его душе. Почему-то особенно пугала темнота в уголках двора. Тут Керис поймал себя на мысли, что ощущает точно такой же страх, как в ту ночь, когда стал невольным свидетелем убийства Тирле. Как если бы он стоял на пороге опасности. И вдруг он понял, что происходит сейчас в Башне Тишины. Ощущение было такое, будто земля разверзлась у него под ногами и Керис свалился в бушующий поток ледяной воды. Вскочив на ноги, парень схватился за рукоятку меча и яростно закричал: "Нет! Нет!" Начальник караула живо обернулся к нему, и Керис увидел, как тщательно сработанная дедом иллюзия рушится и у офицера точно пелена падает с глаз. Отшвырнув в сторону замешкавшегося хасу, начальник подскочил к Керису и открыл рот: - А где же... Керис уже во весь опор мчался через двор, размахивая мечом. - Ловушка! - закричал он громко. - Этот Антриг заманил его в ловушку! Возле двери в Башню его схватили охранники. Керис яростно бился в их объятиях. - Немедленно впустите меня в Башню! - закричал он во все горло. - Архимаг уже давно там, он прошел мимо, а вы его прошляпили! - Тут он замолчал, чувствуя, что возле двери чувство опасности в его подсознании еще больше обострилось. Ему казалось, что вечность Пустоты дышит ему в лицо холодом, подобно смерти. Удивленные, по-рыбьи выпученные глаза охранников вконец разозлили парня. - Неужели вы не понимаете меня? Он подумал, что Антриг лжет потому, что не хочет говорить в присутствии епископа! Неужели вы сами совсем ничего не ощущаете? Антриг хотел, чтобы архимаг в одиночку вошел в его камеру. Впустите меня! Сзади к нему подскочил хасу, тяжело дыша. "Это чувство чужого в воздухе!" - несмело сказал он. Видимо, по своей молодости он стеснялся высказать подозрения. - Впустите меня в Башню! Некоторое время предводитель отряда смотрел на Кериса немигающими глазами. Затем, видимо, решившись, он распорядился: "Откройте дверь!" - Но... - Немедленно отпереть дверь, олухи! Он же архимаг! Вы все равно уже проштрафились, не заметив, как он пробрался в Башню! После драки кулаками не машут! Теперь Керису повсюду чудилось холодное дыхание Пустоты. Один из стражников снял с двери волшебную печать, другой заскрежетал в замке тяжелым кованым ключом. Керис оглянулся - пугающая темнота по-прежнему лежала в уголках двора. На пороге караульного помещения стояли встревоженные часовые свободной смены. Наконец дверь со скрипом отворилась, и Керис, прыгая через несколько ступенек, помчался вверх по винтовой лестнице. - Дедушка! - закричал Керис изо всех сил. "А-а-а!" - гулко разнеслось под сводами. Непроницаемая тьма царила в кабинете Антрига. Глаза Кериса уже успели привыкнуть к темноте, поэтому он сумел различить контуры заваленного книгами стола, перевернутого стула. Возле стены высился небольшой очаг. Керис подошел к нему. На очаге лежала одна из перчаток деда... Керис трясущимися руками зажег свечу, но она горела странным белым пламенем и почему-то не разгоняла тьму. Пламя свечи было подобно светлячку. Молодой человек мог поклясться, что видел, словно далеко-далеко, уплетающий в неизвестность силуэт человека. Наконец непроницаемая тьма стала понемногу рассеиваться, и огонь свечи стал выхватывать из мрака окружающие предметы. Только на противоположной стене все еще почему-то ничего не было видно, там вообще не было ничего, кроме непроницаемой тьмы, кроме пустоты... Пустоты! - Нет! - снова закричал Керис. С мечом наперевес он бросился на эту опасность, но холодная пропасть поглотила и его...
* --- конец демо-отрывка --- *
|
| [X] |