Борис Штерн. Загадки Черного моря

     жанр: советская фантастика
     Печатный Источник: "Черноморские румбы" (сборник рассказов  и очерков).
Одесса. Издательство "Маяк" (с) 1989
     

OCR'ил: Алеша Рулезов http://dobro.ee

     Борис Штерн

ЗАГАДКИ ЧЕРНОГО МОРЯ

     Молодежная газета в примор-ском городе называлась "Молодой черноморец".
Отделом  культуры  заведовал  пожилой  человек, подписывавший  свои  статьи
псевдонимом Нордост. Он не очень-то  походил на  знаменитый ветер - брюки на
нем еле держались, стянутые старым флотским ремнем, а в чем держа-лась  душа
- неизвестно. Кожа да кости; дунь - улетит  в окно. Нович-ков и внештатных
корреспондентов тянуло  именно в  Нордосту, потому  что  у него было  самое
доброе лицо  в редакции, а название отдела  - самое подходящее на все случаи
жизни.
     -  Отдел культуры  как проходной двор, - любил жаловаться  Нордост. - Все
норовят что-нибудь  напечатать. Никогда не знаешь, кто сейчас войдет и о чем
придется говорить.
     Вчера, например, приходил  заслуженный  боцман, оставил   статью,
прославляющую нелегкий труд китобоев; за ним гордая старуха с воспоминаниями
о подруге  своего  детства  Вере  Холодной; потом в полном составе заявилась
городская  команда КВН и требовала  пре-доставить ей помещение для репетиций
своих импровизаций; а сегодня с утра, не успел Нордост заварить чай, в отдел
заглянул озабоченный молодой человек из тех, кто пишет и ходит.
     "Новенький", -   отметил  Нордост, откладывая  статью, прославля-ющую
нелегкий труд китобоев по выбиванию китов из Мирового океана.
     - Заходи, вот стул, - пригласил  Нордост. -  Не  представляйся, сейчас я
тебя  разгадаю. Телепатически. Студент  третьего  курса   фи-лологического
факультета. Решил перестроиться  и перейти в  наступ-ление. В  "дипломате"
стихи, а в голове  агрессивный план по захвату рубрики "Молодые голоса". Все
правильно угадал?
     - Нет, - усмехнулся студент. - У меня проза.
     - Это одно и то же, - вздохнул Нордост. - Все мы под богом ходим. Большая
проза?
     - Роман. Триста девяносто шесть  страниц, - студент вынул из "дипломата"
толстую папку и начал развязывать тесемки.
     -  Для газеты находка, -  понятливо кивнул Нордост. -  Завтра же начинаем
публикацию... с   продолжениями   до   конца   пятилетки. Роман   какой?
Научно-фантастический?
     - Да, фантастический. На военно-морскую тему. О высадке феодосийского
десанта.
     Нордост   впервые    в   жизни, наверное, опешил. Он    опустил
электро-кипятильник в  пивную  кружку с остывшим чаем (его душа держалась на
листьях  настоящего  цейлонского  чая, у  него  и  на  Цейлоне  были  свои
специальные корреспонденты) и задумчиво произнес:
     -  Все  правильно... Свое слово о войне пришла пора сказать  моло-дому
поколению. Что  ж, почитаем. А  сейчас  выручай, рубрика  горит. Пожар,
понимаешь ли. Раз уж ты пишешь морскую фантастику, то  тебя надо познакомить
с   Федей  Крюковым. Вот  тебе   боевое  задание: дуй   на   спуск  имени
Добролюбова... - Нордост уже писал адрес, - возьми  у него  интервью и  сделай
мне очерк в раздел "О  людях хороших"... а  то мы все больше о  плохих. А он
мужик  необыкновенный. Моряк. В  сорок  первом  году, примерно  в   твоем
возрасте, потерял пра-вую ногу, а с протезами тогда было худо. Так он знаешь
что сделал? Не спился и не стал  ходить на костыле с гармошкой по трамваям, -
нет, он купил  велосипед  и стал  на нем ездить, крутя  одной  ногой. Это
человек!
     - Но  я не вижу  тут особенного геройства, - вежливо возразил  студент. -
Что с того, что человек с одной ногой научился держаться на  велосипеде? Это
непривычно, согласен... но в цирке, например, зайцы в барабаны бьют... что с
того? Внешность обманчива.
     - Ты умный парень, - одобрил Нордост. - Размышляешь. Но  ты не умствуй, а
проще смотри. Зайцев дрессируют, а  человека  без ноги  никто  не  заставит
ездить на  велосипеде. Тут  сила воли, понимаешь? Но и это еще не все. Он
потом  придумал роликовые коньки  с  ручным управлением. Он, получается, сам
себе  ноги сделал. Так что, давай, дуй. Да, вот еще... - продолжал Нордост,
отхлебывая чай. - Ты с ним  поосторожней насчет  фантастики... он, понимаешь,
верит в чудеса.
     - В какие чудеса?
     - А ты у него спроси.
     После  создания романа студенту  совсем не хотелось  сочинять га-зетный
очерк о хорошем человеке, но он оставил роман Нордосту и отправился на спуск
имени Добролюбова, потому что работу в газете с чего-то надо начинать...
     Интервью  состоялось  в  однокомнатной  квартире, увешанной  мор-скими
цветными    фотографиями. Хозяин    квартиры, польщенный    посе-щением
корреспондента из "Молодого черноморца", натянул новые джинсы и угощал гостя
все тем  же цейлонским  чаем, разъезжая  на  роликовых  коньках из  кухни в
комнату и обратно. На кухне
     звякали  бутылки, а коридор  загромождал  толстый  черный  велосипед  с
мотором.
. Никакой-такой  необыкновенной  судьбы не  обнаружилось. Ногу  Фе-дор
Иванович Крюков  потерял в морском бою. Даже не  в бою, а так... угодил  под
бомбу. Корабль затонул. Ничего  не помнит. Очнулся  в медсанбате без  ноги.
После войны работал в инвалидной артели, потом инженером кинотеатра. Кино- и
фотодело изучил в совершенстве. Зар-плату получает  и пенсию. Нормально, на
жизнь хватает. Льготы вся-кие.
     Квартиру  получил на первом этаже. Вот, джинсы  купил... ничего штаны,
крепкие. Бесплатные  путевки на юг  хоть каждый год... а за-чем, он и так на
юге. В  заграницу  съездить -  хоть завтра, - а  за-чем? Делиться  опытом  с
тамошними  ветеранами, как  передвигаться  на  роликовых  коньках с  ручным
управлением? Так  они  это изобрете-ние  запатентуют, а нашему государству
прямой убыток.
     - А вы у нас запатентуйте, - посоветовал корреспондент.
     - Держи  карман  шире. Тридцать лет  патентую, а  в  ответ  слышу: нет
предмета изобретения. Роликовые коньки  не я изобрел? Не я. А ручной тормоз
откуда содрал? С  велосипеда. Значит, изобретения нет. Помилуйте, да я себе
ноги изобрел! А ноги, мне отвечают, это поэ-тический образ, их  в патент не
запишешь. Короче: хорошо тому живется, у кого одна  нога, - закончил Крюков и
подмигнул корреспон-денту.
     Интервью заглохло.
     Корреспондент разглядывал  цветные  морские  фотографии  на  сте-нах  и
начинал   понимать, что   заведующий   отделом   культуры   про-махнулся,
сромантизировал этого  инвалида. Федор Иванович, безу-словно, был  хорошим
человеком, но не в том газетном плане, о котором думал Нордост.
     Все мы  хорошие, положительные, за редким исключением, но на всех, к
сожалению, газет не  хватит. Надо бы спросить инвалида  в какие-такие чудеса
он верит... но как об этом спрашивать?
     -  А  чем, например, вы  интересуетесь в жизни? - безнадежно спросил
корреспондент, переводя взгляд на  сервант, где вместо старо-давних слоников
расположилось по ранжиру семейство высушенных крабов.
     - В жизни? - переспросил Крюков. - Как сдать бутылки я инте-ресуюсь.
     - Пьете? - оживился корреспондент.
     - Пью. Каждый день. Бутылку  молока. У меня  единственная  проблема  в
жизни - как  сдавать  бутылки с  одной  ногой. Тимуровцы  повывелись, а  в
очередях торчать все-таки тяжеловато;
     Ситуация становилась прозрачной - корреспонденту намекалось пойти сдать
бутылки... что ж, он не гордый...
     -  Давайте  я  сдам, -  гордый  от  собственной  негордости  предложил
корреспондент.
     -  Сделай  одолжение! - обрадовался  Крюков. -  Там   много... на  десять
рублей... дотащишь? Молодец! Так вот: в жизни  я интересуюсь рыбалкой. Купи
бутылку водки и завтра утром приходи на причал.
     - Так вы же не пьете? jj
     - Это не для меня. Выйдем на рыбалку, там я тебе все расскажу.
     В самую  рань, когда  над морем  еле задрожал рассвет, корреспон-дент
занял  очередь у  ограды  лодочного  причала и наблюдал, как Федор Иванович
катит на велосипеде по спуску имени Добролюбова. JH
     - Бутылку взял? Пошли. ™
     Начальник причала еще не появлялся. У ограды серые тени с удоч- j
     ками посвечивали папиросными огоньками. Л
     - А очередь кто будет занимать, папаша? - спросила самая зло- 1 вредная
тень, когда Федор Иванович собрался пройти за ограду. |
     -  Товарищи, это  инвалид  Отечественной  войны, - дернул черт  сказать
корреспондента.
     -  А  кто  его  разберет  -  инвалид, не  инвалид. -  пробурчала  самая
зловредная тень и зажгла спичку. - Вот только что будет, если, все инвалиды с
утра на рыбалку выползут? Так ведь и лодок не хватит.
     - Ты, товарищ, не  беспокойся, я один  такой. А лодка у  меня  здесь
личная, - ответил Крюков. И добавил корреспонденту: - А  ты не суйся, куда не
просят.
     Но вот появился начальник причала. Впрочем, шеф все время нахо-дился на
рабочем месте, - он ночевал в будке. Тени  оживились и принялись тягать лодки
к воде. Корреспондент все наблюдал и ко всему прислушивался, чтобы  потом в
очерке  все  верно описать. Блок-нот  он с  собой не взял, а полагался  на
память, как подобает профессио-налу. "Важно не пропустить восход  солнца", -
думал он. Море еще спало. Полоска неба на горизонте начинала розоветь, будто
там   про-тянули  раскаленную  проволоку. Рыбаки   несли  весла. Лодочник
выпи-сывал квитанции и забирал в заклад паспорта, хотя забирать па-спорта не
положено. Крюков стоял  у лодочника над душой  и что-то объяснял ему, а тот
отвечал:
     - Ладно, не унывай.
     "Голоса   перед  рассветом  всегда   почему-то  приглушены", -  отме-тил
наблюдательный корреспондент.
     - Пацан с тобой? - спросил лодочник. - Вы не долго. Корреспондент решил,
что на "пацана" не следует обижаться.
     - Видишь, красный фонарь из воды торчит? - указал  пальцем Крюков. - Это
и есть мой корабль, где я ногу потерял. Я над ним бычков ловлю. Греби туда.
     "Символично... старый моряк ловит бычков над своим погибшим кораблем", -
думал корреспондент, колотя веслами.
     Подплыли  к бакену и привязались. Оказалось, что  и  солнце  взо-шло, -
корреспондент греб спиной к рассвету  и пропустил восход. На-садили рачков и
швырнули грузила в воду. Федор Иванович вынул
     из  сумки полевой бинокль и  начал сосредоточенно  осматривать мор-ские
окрестности.
     - Что вы там высматриваете?
     -  Так... наблюдаю, -   ответил   Крюков, отложил  бинокль, вытащил
фотоаппарат и принялся щелкать.
     - А нас пограничники не задержат? - удивился корреспондент.
     - За что?
     - За фотоаппарат.
     - Мне можно.
     Солнце  поднималось. Никто  не  хотел  клевать. Море было бесцвет-ное,
оцепеневшее  и   трудноподдающееся  описанию. Бычки, наверно, еще  спали.
Корреспондент решил, что будет писать  очерк корот-кими фразами, и пожалел,
что не захватил блокнот.
     - Я думаю, бычки  здесь не  водятся, - сказал он, вытаскивая крю-чок с
нетронутой наживкой.
     _ Ты  лучше ни о  чем не думай, -  ответил  Крюков. - Вот  тебе море, вот
рассвет -  зачем тебе бычки? Я  в детстве сильно удивился, когда узнал, что
Синего моря нет. Прям-таки был поражен. Пришел старик кликать золотую рыбку,
а Синего  моря нету! Черное есть, Красное, Желтое - есть, а Синего нет. Вот
хам какой-то... яблоко съел, а огрызок в море.
     - Загрязнение среды, - подтвердил корреспондент.
     -  Точно. Ты умеешь под  слова проблемы подводить. Молодец, это в жизни
пригодится. Наверно, распишешь в  своей статье, как я подплываю к погибшему
кораблю? Есть  море, в  котором  он плыл и  тонул, да? Утесова любишь? И на
берег выброшен к счастью... Только я не знаю, кто меня в тот день на берег
выбросил. Волны не было, как  сейчас. Штиль. Мы идем вдоль берега в  порт на
ремонт. Вдруг откуда ни возьмись появляется "юнкере" и небрежно так пуска-ет
нас на  дно. Мимоходом. И  дальше полетел. Помню взрыв  и больше ничего. То,
что у тебя не клюет, - это ты не умеешь. Дай сюда.
     Федор  Иванович оторвал  креветке голову, плюнул, передвинул  грузило и
швырнул в воду. Внизу сразу кто-то дернул, и Крюков  выта-щил на свет божий
громадного  черного  бычка. Тот  корчился  на  крючке  и  распускал  веером
плавники.
     -  Гляди, кнут! - сам же удивился Федор Иванович, взвешивая на  пальце
это страшилище. - Напугал! Иван Грозный! Ладно, иди до-мой...
     Он осторожно освободил бычка и швырнул его в воду.
     -   Я   его  домой   отпустил, -  сказал  Федор   Иванович   удивленному
корреспонденту. - Меня в тот день кто-то домой отпустил, и я с  тех пор всех
домой отпускаю. Ты лови, лови, на меня не смотри. Как думаешь, могли меня в
тот день дельфины на берег притащить?
     -   Дельфины? -  задумался  корреспондент. -   Нет. Дельфины   иногда
выталкивают на  поверхность  - такой у них  условный рефлекс. Но  на  берег
никого не тянут.
     - Верно. Дельфины  отпадают. Кто же  тогда? Прям-таки  загадка природы.
Гляди: отсюда после бомбардировки я летел, или  плыл, или черт знает что со
мной происходило  - полтора километра до  берега. Без ноги... А хотя бы  и с
двумя. Как это понимать? Как я туда добрался?
     - Может быть, вас спасательная шлюпка подобрала?
     - Не- было  здесь в  сорок первом  году спасательных шлюпок. И пляжа не
было. Меня  Семен подобрал... тот, который лодки выдает. Я ему каждый год в
этот день  бутылку  водки ставлю за то, что он меня спас. Святое  дело. Он
пьет, а я смотрю. Здесь  до  войны его хата стояла. Он в окно наблюдал, как
"Бесстрашный" на дно  идет, вдруг видит - на берегу матросик кровью исходит.
Он тоже  не  пони-мает, откуда я взялся... я его спрашивал, спрашивал... не
понимает.
     - Может быть, вас... взрывная волна? - предположил корреспон-дент.
     - Нет, невозможно. Но должна же быть какая-то связь...
     - Кой-какая связь тут есть. Черное море одно из  самых загадоч-ных мест
на  Земле... ты  не замечал? Везде  пишут, например: оно  принадлежит  к
Атлантическому  океану. Согласен? Почему  же в  нем нет  океанской фауны и
флоры? Где тигровые акулы, серые киты, кашалоты?
     -  Кашалоты... -  повторил  корреспондент, начиная  - подозревать, что
инвалид не в своем уме. - Откуда им взяться в Черном море?
     - Ладно, согласен, кашалоты через Босфор не пройдут... а других почему
нет? Даже кефаль куда-то ушла, скоро одни бычки останутся.
     - . - Мало ли что? Корму не хватает. Загрязнение среды.
     -  А  почему  нижние  слои  Черного  моря  насыщены  сероводоро-дом? -
запальчиво  продолжал Федор Иванович. - Ни одно  море не насыщено, а  Черное
насыщено! В Балтийском море во-он сколько  островов, а в Черном - раз, два и
обчелся...
     - Три, - уточнил корреспондент.
     - Что "три"?
     - В Черном море три острова.
     - Пусть три. Не имеет значения. О чем я говорил?
     - О загадках Черного моря, - напомнил корреспондент. - Что из всего этого
следует?
     -  Не  знаю. Но чувствую  - 'там  внизу  что-то  есть, -  Федор Ива-нович
зашептал: -  Неопознанный плавающий объект... понимаешь? Иногда по ночам он
всплывает... я фотографировал, но  плохо видно. Когда пограничники освещают
его  прожектором, он  тут  же  уходит  под  воду. Он  всплывает с  какой-то
периодичностью, не могу  вычислить. Всплывает  и идет  в  порт  на  ремонт.
Понимаешь? Мой  корабль. Его  трудно узнать... он  весь в водорослях, как
плавучий  остров. Чув-ствую - что-то в  этом месте готовится. Я  даже  стихи
сочинил... "Чер-ное море, сероводород, Золотая Рыбка здесь живет". Я полез
бы по-смотреть с аквалангом... да с одной ногой плавать не научился.
     "Нет  уж! Бутылки  я  сдал, а  с  аквалангом  не  полезу", -  подумал
корреспондент.
     -  Хорошие   стихи, -  похвалил  он. -  А  все   ваши  переживания  мне
психологически  ясны. Многие  ветераны  едут  за  тридевять  земель, чтобы
взглянуть на свои памятные места. А вас всю жизнь тянет к погибшему кораблю.
Он для вас как живое существо... вот и чудится всякое.
     - Психологически... - усмехнулся  Крюков. - Спасибо, объяснил. Это ты  в
свой очерк вставь.
     "Чудной   человек, -  оцепенело  подумал  корреспондент. -  Как  о  таком
писать? "
     Леска  у  него  на  пальце  дернулась  -  кто-то  в  глубине  поймался.
Корреспондент  торопясь  выбрал леску. На крючке болтался  маленький  серый
бычок.
     - Смотрите, какой  глупый бычок... Проплывал  мимо крючка  и  зацепился
плавником.
     Федор Иванович взглянул на бычка  и  опять  уткнулся в  бинокль. Бычок
наконец опомнился, задрыгался на крючке и сделал страшный вид.
     - Ну, что с тобой делать? - спросил корреспондент.
     - Отпусти меня лучше в море, - прошептал  бычок. - Я  исполню любое  твое
желание.
     Или корреспонденту послышалось?
     - Что? - переспросил он.
     - Отпусти домой... - прошептал бычок, еле дыша.
     Корреспондент  мотнул головой, хотел  окликнуть  Федора  Иванови-ча, но
передумал. Вот мерзость, что за  денек выдался? Уже и  бычки  заговорили! Он
освободил бычка и со злостью швырнул его в воду.
     Бычок  успел  сказать: - Задумай  желание! - и  исчез в  Черном море  под
затонувшим кораблем.
     "Хочу, чтобы мой роман печатался  весь год  с продолжениями в "Молодом
черноморце", -  задумал  корреспондент   и  почувствовал  себя  окончательным
дураком.
     - Возвращаемся, - объявил Крюков и  спрятал бинокль. - Жаль. И сегодня не
появилось.
     - Что не появилось?
     -  В  этом  месте  что-то  должно  появиться. То, что  меня  на  берег
выбросило.
     "Почудилось  или  не   почудилось? "-соображал  корреспондент, гребя  к
берегу.
     В будке их с нетерпением поджидал лодочник:
     - Не нашел? Ладно, не унывай. Прошу к столу.
     Но корреспондент вдруг заспешил и не остался завтракать.
     - Это  Нордост  на мне  эксперименты ставит, -  объяснил Федор Иванович,
когда корреспондент  удалился. - Засылает пацанов вроде этого и  проверяет  -
поймут они меня или нет. А потом отдает мне
     же очерки на проверку - как я подплываю к погибшему кораблю с описанием
морского пейзажа. Ни одного  не напечатал _ я добро  не даю. Чайники, ничего
не понимают. Но  этот вроде ничего... бутылки сдал. Может, что-то получится,
а?
     - Ладно, не унывай.
     "Почудилось или не  почудилось? " - навязчиво думалось коррес-понденту по
дороге в редакцию. Если Нордост возьмет роман - значит бычок волшебный!
     Он вошел в отдел культуры, ожидая чуда.
     - Вот  что, -  сердито сказал  Нордост  и бросил  кипятильник  в пив-ную
кружку. -  Я  всю  ночь  не  спал, читал  твой  роман. Я  с  этим  десантом
высаживался... но  не с феодосийским, а  с керченским. И до  сих пор даже на
рассказ не собрался... боюсь. А ты  тут наплел, как  мы немцев  телепатией
били. Иди, друг, иди. Учись. Читай "Цу-симу", это полезно. Вот твой роман,
приходи через десять лет, может, я еще жив буду.
     - Ничего, - пробормотал корреспондент. - Я еще над ним пора-ботаю.
     -  Давай, - согласился  Нордост и придвинул к себе  воспоминания  о Вере
Холодной.
     "Почудилось или не почудилось? - проклинал себя корреспон-дент. - Дурак!
При чем  тут романы, газеты и  очерки  о хороших лю-дях?! Завтра  же... с
сетью... с аквалангом... Не то надо было просить! "
     Черное море - оно в самом деле с загадками.