Шохов

      СТРАНА ЗООГОМОВ

      1.

      Фортуна скрытная женщина и чем значительнее событие, тем неприметнее оно

      начинается. Рождение у мадам Шарон на шестом месяце беременности зверька

      неизвестной породы многими было воспринято как забавный казус. Это

      случилось в апреле 1999 года. Однако, уже в сентябре 2008 каждая

      восьмисотая женщина рождала нечто подобное. Зверьки получались на редкость

      разнообразные, хотя все имели человеческий генотип. Ученые не могли

      сказать про них ничего определенного, кроме того, что на четвертом месяце

      беременности шестьдесят два с половиной процента их матерей обращались к

      дерматологам по поводу появления за ушами маленьких зеленых чешуек. Начали

      делать аборты, но извлеченные зародыши, внушая ужас акушерам, сразу

      начинали двигаться, дышать, и впоследствии развивались во вполне

      жизнеспособных тварей, правда, более мелкого размера. Число зоогомов

      росло, а через три-четыре года многие из них вырвались из-под человеческой

      опеки, и тогда случившееся перестало быть только медицинской проблемой.

      * * *

      Утром 15 ноября 2015 года, в воскресенье, я проснулся от сухого противного

      шороха за окном. Живу я один, а одиночество учит бояться незнакомых

      звуков. Набросив халат, я выглянул на улицу. Было часов шесть. В

      предрассветной серости, где-то на уровне второго этажа (я живу на

      четвертом) по улице двигалась клубящаяся масса иссиня-черного цвета.

      Казалось, она и производила напугавший меня змеиный шорох. Я почти побежал

      в библиотеку, где в одном из книжных шкафов лежала подзорная труба. Пока я

      искал ее, расшвыривая тетради, книги и черновики, на улице изрядно

      посветлело, и, вернувшись, я уже не увидел ничего необычного. Решив, что

      все это мне спросонья привиделось, я прилег на кровать, намереваясь

      подремать еще часа полтора, но сон не шел. Что-то было не так. Слышался

      временами какой-то невнятный рокот, напряжение висело в светлеющем

      воздухе, сгущалось, становясь тишиной, а потом шорохами в тишине. Я надел

      халат и снова подошел к окну. В доме напротив зазвенело стекло. Я схватил

      трубу: из окна первого этажа показалась складчатая зеленая морда, зеленая

      лапа-рука, другая - и, наконец, на улицу вылезло чудовище, напоминающее

      обезьяну по строению тела, все покрытое зелено-желтой пупырчатой, местами

      чешуйчатой кожей, которая на голове кое-где имела красный оттенок.

      Приглядевшись, я увидел, что это кровь, и, должно быть, человеческая

кровь.

      Мелкая, противная дрожь тотчас расползлась по телу, я опустил трубу и

      рухнул на стул. О Господи! Неужели пришли зоогомы?! С улицы послышался

      долгий женский визг, потом выстрелы, снова зазвенело стекло. Я решил, что

      спать мне уже не придется, включил радио и телевизор. По радио передавали

      интересующую меня информацию:

      -...в город ворвалось стадо зоогомов, количество жертв пока неизвестно,

      отряды милиции и воинские части истребляют животных. Просим граждан

      сохранять спокойствие и не выходить на улицу.

      Сообщение меня несколько успокоило: если речь идет только об одном стаде,

      часа через два город будет чист. Я поставил чайник на газ и пошел

      умываться.

      Уже в течение нескольких лет уцелевшие после якутской войны спутниковые

      системы слежения за погодой и военные спутники-шпионы наблюдали за

      перемещением по планете зоогомов. Военные силы ООН по первому же сигналу

      вылетали в любой район планеты и расстреливали, сжигали, травили зеленых

      тварей. Но с годами их число не уменьшалось, а росло. Отчасти этому

      способствовала необычайная способность к регенерации утраченных органов,

      но главное было в том, что женщины продолжали рожать их, а из питомников

      звереныши убегали. Кроме того, зоогомы сами были способны к размножению,

      хотя и не очень бурному. Это был кошмар, переживаемый человечеством как

      еще одна война.

      Когда, свежевыбритый и освеженный, я вышел из ванной и направился пить

      чай, мой телефон начал лихорадочно трезвонить. Этот аппарат стоял у меня в

      квартире с незапамятных времен и по какой-то необъяснимой причине

      по-разному звонил в зависимости от того, какое сообщение ждало на том

      конце провода. Сейчас он буквально рычал. Я поднял трубку.

      - Макс! Меня чуть не убили! Я еду к тебе.

      - Алексей? Что у тебя случилось?

      - Зоогомы в городе, твой дом - самое близкое место, где я могу спрятаться.

      - Хорошо, приезжай.

      Он позвонил в дверь, когда я достал из холодильника завтрак: свежайшую

      ветчину, сыр, масло, несколько французских булочек, джем, шоколад и

сливки.

      Алексей выглядел растрепанным, початая бутыль минералки дрожала в его

руке.

      - Проходи, проходи.

      Я закрыл бронированную входную дверь и провел его в кухню.

      - Рассказывай.

      Мы налили чаю и принялись за бутерброды.

      - Я сегодня ночью ехал от тещи из Боровска. Отвез туда жену и сына. В пяти

      километрах от города они на меня напали. Пытались остановить машину, но я

      сшиб нескольких и оторвался от погони.

      - Сообщали, что в город ворвалось небольшое стадо, - меланхолично заметил

      я.

      - Небольшое! Конечно, небольшое! Я своими глазами видел больше сотни

      особей, живых и мертвых. Наверное, их несколько тысяч.

      - Интересно.

      - А в Боровске рассказывают о городах и областях, полностью захваченных

      зоогомами. Население переходит на их сторону и пишет на стенах лозунги о

      братстве людей и зеленых. Говорят, что работает несколько радиостанций на

      коротких волнах, которые полностью контролируются зоогомами.

      - О радиостанциях я тоже слышал, их финансирует Green Peace. Что же

      касается захваченных городов и областей, если бы это случилось, в России

      уже началась бы тотальная война с этими тварями, так что извини, в это я

      не верю.

      Я встал и включил музыку. Приятная расслабляющая инструменталка сочеталась

      с завтраком лучше, чем жуткие басни.

      - Знаешь, Макс, я к тебе приехал и как-то успокоился. Мне такого

      нарассказывали! Собственно, под Боровском стоит огромное количество

      воинских частей - зоогомов туда просто не пустят. Но здесь, у нас в

      городе, действительно начинают твориться странные вещи.

      - Что там вообще на улице происходит? Можно ли выбраться в магазин,

      например?

      - Пока все закрыто и на улице во многих местах лужи зоогомьей крови, так

      что лучше посидеть дома. - Он помолчал пару минут.- Слушай, а твоя соседка

      Зиночка, она жива-здорова?

      - Надеюсь, что да.

      - Я ведь теперь одинокий мужчина...

      - Ладно, через пару часов выйдем за шампанским и я позвоню ей насчет

      планов на вечер. У меня есть роскошная гипер-фантастика, абсолютно новая:

      "Смерть под водой", хочешь?

      - Почему нет? Давай! Можно играть вдвоем?

      - Можно, но у меня есть работа.

      - Хорошо, старик!

      Я одел ему на голову шлем, включил гиперреальность и поставил

видеокассету.

      На полтора часа Алексей был занят. Это время я мог отдать работе.

      Выработанная годами привычка работать каждую минуту, когда есть такая

      возможность, позволяла мне быть тем, что называют "плодовитым" писателем.

      Многие люди могут писать, но у них просто "не хватает на это времени". У

      меня хватает. Причем, в любых обстоятельствах. Однако, через сорок пять

      минут меня снова отвлек телефонный звонок.

      - Привет! Слышал последние новости?

      - Привет, Гера! Какие ты имеешь в виду?

      - Насчет вторжения зоогомов и черного тумана?

      - Да, черный туман даже сам видел из окна, но подумал, что спросонья

      померещилось.

      - А помнишь свой рассказ "Черный туман", который в 1997 году был

      опубликован в "Городе"?

      - Да... И что ты хочешь сказать?

      - У меня в руках подробности, которые в рассказ не вошли. Здесь есть

      интересные совпадения.

      - Черт! Приехать можешь?

      - Не могу. У меня бензин на исходе, а у заправок дикие очереди - все

      уезжают из города.

      - Бери такси.

      - Какое такси! Зоогомы ходят по улицам!

      - Ладно, у меня тут Алексей в гипер-реальности. Сейчас я его попрошу тебя

      забрать, годится?

      - Давай, я дома.

      Пришлось вытаскивать Алексея из гипершлема.

      - Я поеду только вместе с тобой, - сказал он.- И надо взять какое-то

      оружие, мало ли что? А вообще, зачем ехать прямо сейчас?

      - Ты не понимаешь. Гера двадцать лет назад занимался моими галлюцинациями,

      в которых я видел сегодняшний день.

      - Сегодняшний?

      - Поехали, расскажу по дороге.

      Почти ровно двадцать лет назад я написал рассказ, в котором изложил

      события в городе, начавшиеся с появления на рассвете черного тумана.

      Процесс написания сопровождался галлюцинациями, так что я обратился к Гере

      - в те времена известнейшему психиатру, и он долгое время

      экспериментировал со мной. Благодаря ему я записывал свои видения очень

      подробно. Записи хранились у него, а для себя я сделал ксерокопии наиболее

      ярких видений, которые и использовал в рассказе. Сюжет был тривиален -

      город оказывается во власти странных зеленых тварей, которые начинают

      упорядочивать жизнь по-своему, причем их логика и их действия совершенно

      не укладываются в рамки человеческих представлений. Потом что-то

      происходит в атмосфере и они исчезают, а люди снова впадают в свое обычное

      состояние глупости и обеспокоенности мелочами. Все это очень напоминало

      пророчество, потому что дата события была указана совершенно точно.

      Мы выехали минут через десять. Роскошное БМВ Алексея дико смотрелось на

      растерзанных улицах - всюду валялись зеленые тела, тротуары были залиты

      какой-то желтой пузырящейся жидкостью, в воздухе витал запах, напоминающий

      смесь сероводорода с карболкой. Уже выехали поливальщики улиц и сильные

      струи воды сметали всю нечисть к обочинам. Дворники лениво убирали останки

      тварей широкими лопатами - такими же зимой убирают снег.

      - Н-да, - сказал Алексей.- Ничего себе погуляли.

      - Что им нужно, этим зеленым?

      - Слушай, а ты в своих глюках и зоогомов видел, да?

      - Нет, их я не видел. Там присутствовали какие-то постоянно расплывающиеся

      нечеткие пятна. Одно время я воспринимал их как людей в военной форме,

      потом это были как бы огромные шары. Но события начались точно так же, в

      тот же день и час. Это не может быть случайностью.

      - Посмотрим. Вот, кажется, приехали.

      Я выбежал из машины, сжимая в руке крохотный "дамский" пистолет, -

      единственное огнестрельное оружие, нашедшееся в моем доме. Тихий дворик,

      со всех сторон огороженный высотными домами, был подозрительно тих.

      Посередине горели помойные контейнеры, распространяя запах химических

      отходов. Я обратил внимание на то, что все окна на первых этажах были

      разбиты. Сквозь них был виден жуткий кавардак. Смутно промелькнуло

      воспоминание, что сходная картина наблюдалась почти во всем городе.

      Лифт не работал. В подъезде тошнотворный запах помойки, казалось,

      накапливался всю ночь. Я осторожно, стараясь дышать неглубоко, стал

      подниматься по лестнице.

      Зоогом напал на меня из-за мусоропроводной трубы. Я успел уклониться от

      удара и пожалел, что не взял с собой холодное оружие - лет десять назад я

      всерьез занимался фехтованием на самурайских мечах, и дома у меня с тех

      времен была собрана превосходная коллекция.

      Я ударил его по затылку рукой с пистолетом, и когда зеленое скользкое тело

      отшатнулось, выстрелил в шею.

      Грохот выстрела почти оглушил меня. Когда прошел шок, я увидел, что тварь

      жива, хотя двигается с трудом. Я, не чувствуя под собой ног, взбежал на

      третий этаж и краем глаза увидел, что зоогом медленно спускается вниз, к

      выходу. Пузырящаяся желтая жидкость толчками вытекала из отверстия под

      скошенным подбородком.

      - Гера! Открывай!

      - Это ты стрелял?

      - Да, ранил зоогома там, на втором этаже.

      - Он напал на тебя?

      - Да. Мне показалось, что да.

      - Ладно, пройди пока.

      - Там Алексей ждет, собирайся.

      - Старик, а, может, у меня посидим?

      - Нет-нет, едем ко мне. У меня, по крайней мере, дверь крепкая и решетки

      титановые на окнах.

      - Ну что ж, поехали.

      Он взял портфель, сунул в него зубную щетку - на всякий случай, как он

      выразился,- и мы спустились вниз. Зоогома не было видно. Желтый след

      уводил к входу в подвал. Алексей сильно нервничал, так что пришлось мне

      сесть за руль. Мы доехали без приключений. По дороге Алексей предложил

      заехать в оружейный магазин и вооружиться как следует. Мы согласились. Hо

      у входа была такая толпа, что пришлось отказаться от этой идеи.

      Вскоре мы пили кофе и рассматривали записи моих галлюцинаций. Черный

      туман, как там было написано, производил опьяняющее и ободряющее действие

      на зеленых существ. Люди же, оказавшиеся в пределах его действия, все

      становились на одно лицо, и лицо это было маской тоски и уныния.

      Особенностью галлюцинации было то, что я четко знал время и дату каждого

      события. Так сегодня вечером на городской площади перед мэрией, около

      памятника пленному якуту зеленые должны повесить одного человека. Его лицо

      я помнил абсолютно точно, у Геры даже сохранился фоторобот - я как раз

      тогда принес ему компьютерную программу, которая помогла его построить. А

      завтра утром черный туман появится снова, и город окажется во власти

      зеленых. Количество людей начнет катастрофически уменьшаться. По каким

      причинам, из записей было непонятно. По просьбе Геры я уделял огромное

      внимание деталям: цвета, лица, впечатления... Они занимали большую часть

      описаний и по прошествии такого количества времени читать их было скучно.

      Дальнейшие события в видениях развивались так: люди и зеленые боролись за

      город, причем со временем эта борьба стала больше политической и

      идеологической. Зеленые захватили несколько телеканалов (первые передачи

      должны были начаться завтра в 15-00), они же контролировали все

      радиостанции в городе и четыре из двенадцати городских газет. По всем этим

      СМИ излагались интересные философские построения, которые я подробно

      записывал. Гера составил список ближайших событий, указав их дату и время.

      - Если хоть что-то еще совпадет, тебя можно заносить в святцы, - сказал

он.

      ***

      Я позвонил Зине и поинтересовался, намерена ли она сегодня вечером

      куда-нибудь отправиться.

      - Рассказывают такие ужасы, что я лучше посижу дома, - ответила она.- А ты

      собрался повеселиться?

      - Ну что ты, Зина, какое веселье! Просто решил прогуляться с друзьями по

      вечернему городу, взять, может быть, вина, конфет, хорошего сыра и

      каких-нибудь маринованных грибочков на закуску и не спеша употребить все

      это в мужской компании. Кстати, не хочешь присоединиться?

      - Салаты делать?

      - Быть королевой бала.

      - Ну если никуда не надо будет выходить из дому...

      - Только подняться на четвертый этаж. Кстати, у меня есть новая комедия.

      - Уговорил. Макс, у меня в гостях подруга, она просто боится ехать домой и

      будет жить у меня несколько дней.

      - Отлично. Бери ее с собой. Если, конечно, конкуренции не боишься.

      - Спасибо, Макс. Мы придем. До вечера.

      - До вечера.

      Я посмотрел на Алексея.

      - Ловелас, готовься...

      - Ты живешь в одном доме с фотомоделью и ни разу не приударил за ней?

      - Фотомодели тоже люди. Им приятно, когда с ними просто общаешься.

      Зина иногда заходила ко мне поболтать за чашкой кофе, но дальше дружеских

      поцелуев дело не заходило. В мире, пропитанном сексуальными стереотипами,

      подобная дружба между мужчиной-негомосеком и женщиной-нелесбиянкой -

      явление достаточно уникальное. Мне нравилось, что мы ничем не обязаны друг

      другу. Она читала книги из моей библиотеки, делилась своими новостями,

      иногда критиковала мои писательские труды. Я слушал, варил кофе и читал ей

      стихи. Идиллия! Ни с одной женщиной раньше у меня не складывались такие

      отношения.

      По телевизору рассказывали о разбитых окнах телецентра, который ночью

      почему-то штурмовало несколько сотен тварей. Против них пришлось

      использовать огнеметы. Сообщали о том, как пострадало здание центрального

      универмага, о цирке, крыша которого обвалилась вниз, не выдержав

      взгромоздившихся на нее зеленых.

      - Такое впечатление, что война началась, - сказал Алексей.- Слушай, Макс,

      а они разумны, как ты думаешь?

      - Полагаю, что да, хотя разум у них скорее рационально-звериный, без

      малейших проблесков абстрактно-культурных начал.

      - По-моему, это можно сказать о большинстве представителей человечества, -

      заметил Гера.

      - Потому у нас и нет генотипических различий,- сказал я и внутренне

      содрогнулся от этой мысли. Ведь, строго говоря, это означало, что какое-то

      незначительное изменение в самовосприятии может сделать каждого из нас

      зоогомом. Граница, которая между человеком и животным казалась

      непреодолимой, здесь была до крайности зыбкой и условной.

      Я поделился своими соображениями с собеседниками. Гера рассказал о

      публикациях по психологии зоогомов, с которыми ему приходилось

      знакомиться: по всему выходило, что твари очень сообразительны, но не

      воспринимают абстрактных знаний и склонны видеть мир как враждебный.

      - Фобия, возведенная в принцип организации психики - так об этом пишут, -

      подытожил Гера.- Но надо заметить, что пишут об этом люди, а людям

      свойственно заблуждаться.

      - Если эти твари способны причинить такие неприятности, не обойтись без

      тотальной войны. С другой стороны, их поведение, по-видимому не может быть

      объяснено человеческой логикой, - сказал я. - И те публикации, в которых

      выводы вытекают из оценочных суждений, по-видимому, нужно игнорировать.

      По восьмой программе передавали репортаж о событиях полугодовой давности в

      Нью-Йорке, когда регулярные войска в союзе с полицией истребили восемь

      тысяч зоогомов, пытавшихся установить в некоторых кварталах свои порядки.

      Показали переселенцев, которые вынуждены были покинуть Дели из-за

      нашествия зеленых тварей.

      - Обо всем этом слушаешь как о журналистской выдумке, пока подобное не

      произойдет с тобой самим, - сказал Алексей. - А заметьте, никакой

      информации о человеческих жертвах не передают.

      2.

      Алексей поехал домой, как он сказал, "за бургундским", а мы с Герой

      принялись готовить еду для вечеринки. Мы несколько раз спускались в

      открывшийся несмотря ни на что супермаркет. Четыре часа мы готовили, потом

      я уединился в библиотеке, а Гера остался у телевизора и у телефона.

      Новости о положении в городе становились все более тревожными. Зоогомы,

      как оказалось, полностью захватили северные районы, включая старую

      городскую свалку и развалины нефтехимических заводов. Вооруженные отряды,

      направленные туда, были разбиты, поскольку зоогомы заманивали их в подвалы

      и в извилистые ходы зданий, сами не выходя наружу, и истребляли людей

      хитро сделанными приспособлениями и ловушками. Военкоматы объявили о

      наборе добровольцев. "Дураков ищут!- подумал я.- Каждый предпочтет

      бороться или бежать в одиночку, а не под командованием идиотов в погонах".

      К пяти приехал Алексей. Он где-то достал двуствольное ружье и мы, взяв с

      собой дамский пистолет и самую большую ценность из моей коллекции

      холодного оружия - самурайский меч XVII века, отправились на городскую

      площадь.

      Первые полчаса мы наблюдали из нашей засады пустоту и безлюдие. Потом

      пробежала неизвестно откуда взявшаяся свинья, а за нею мужик, кричавший:

      "Дай окорочок! Дай окорочок!". В моей галлюцинации этой сцены не было и

      после напряженного ожидания мы все разразились хохотом.

      Hаступали сумерки. Слева появилась группа зоогомов, которая показывала

      пальцами на памятник пленному якуту и скалила зубы. Они обменивались друг

      с другом быстрым нечленораздельным рычанием. Ни одного вооруженного отряда

      вокруг не было. Потом мимо подъезда справа налево прошествовала зеленая

      женщина - самка-зоогом с широкой улыбкой между ног. У меня нет более

      подходящего способа описать особенности ее анатомического строения. Группа

      самцов приветствовала ее криками и хрипом, напоминающим рычание. Я как-то

      не задумывался раньше, что зоогомы делятся на самцов и самок. Теперь это

      бросилось в глаза. В моих галлюцинациях не зоогомы должны были находиться

      на площади, а какие-то зеленые существа. Их черты в видениях расплывались

      и я мог уловить только угловатость движений и противоестественные звуки.

      Теперь все это обрело четкость и безусловность реальности.

      Прошло минут десять и на площади с разных сторон начали появляться люди и

      зоогомы. Они переговаривались друг с другом, но беседы отличались от того,

      что я помнил.

      Парень с огненно-рыжими волосами рассказывал бледному худощавому,

      немощному шатену о том, что на новый год в его родной деревне слепили

      снеговика, который держал в руках небольшую баночку с кокаином и водили

      вокруг хороводы, время от времени наклоняясь к баночке.

      - Было так весело! Под конец мы просто упали и валялись до утра.

      - Подожди, вот станем зелененькими, будем от черного тумана балдеть.

      - Хо-хо-хо! Хочу быть зеленым, как крокодил!!! - завопил парень.

      - Я этого не помню, - сказал я Гере.

      - Но совпадения очевидны, ведь так?

      - Да.

      Один из зоогомов забрался на постамент, встал рядом с памятником и начал

      невразумительно рычать. Рядом с ним тотчас появился полный брюнет с

      каменным лицом и квадратной челюстью. Так обычно изображали на

      политических плакатах коммунистов во времена моего детства.

      - Товарищи! - крикнул он. - Я и моя фракция выступаем за единство зоогомов

      и людей. За зоогомами будущее. Мы давно уже отошли от природы, отдалились,

      так сказать, от ее истоков. Вот тот путь, который открывается перед

      человечеством. Мы можем вступить на него и пройти его до конца плечом к

      плечу с нашими братьями зоогомами! Я открываю этот митинг и передаю слово

      Валерию Курочкину, председателю фонда "Единство живого", который выступил

      позавчера с инициативой, которую мы всемерно поддерживаем.

      На трибуну взобрался с посторонней помощью лысый толстяк.

      - Господа, братья и сестры! Фонд "Единство живого" выступает за равенство

      людей и животных. Все мы равны на этой земле. И, на наш взгляд, необходимо

      подчеркивать это равенство при каждом удобном случае. Мы направили в ООН

      проект прав животного, которые наряду с правами человека должны свято

      блюстись в любом просвещенном государстве. Кроме того, с целью рекламы

      фонда и с целью продемонстрировать равенство людей и животных мы заказали

      десять тысяч лифчиков для коров, и особенно для молодых телок. С одной

      стороны это является символом равенства, а с другой очень полезно для

      коров в нашем холодном климате. Об этом мы вчера получили заключение

      государственной комиссии по ветеринарии. Отныне гербом нашего фонда

      утверждается бюстгальтер для телок!

      Выступление было встречено одобрительным ревом.

      На постамент забралась седая женщина в потрепанном плаще. Она придерживал

      одной рукой половинку очков: вторая половина была отломана. Глаз, который

      оказался без окуляра, ей приходилось прищуривать, но выглядела она бодро и

      боевито.

      - Я расскажу вам о человеке, который сегодня стирал своего кота в

      стиральной машине, а потом сушил в духовке. Я воевала за несчастное

      животное и, можно сказать, спасла его жизнь. Вот человек, который не

      считает своего собственного кота существом, заслуживающим уважения!

      Ее палец указал на мужчину средних лет, лицо которого точь в точь

      совпадало с составленным мною восемнадцать лет назад фотороботом.

      Толпа загудела угрожающе.

      - Он весь был в зеленых внутренностях, - сказал мужчина.- Меня бы просто

      стошнило, если бы я мыл его руками.

      - Вот, смотрите, это тот, кто против равенства! - крикнул "коммунист",

      открывавший собрание.- Хватайте его!

      Толпа ринулась на единственного здравомыслящего человека, оказавшегося в

      их рядах.

      - Вешать его! Вешать!

      - Тащите резинку!

      - Резинку сюда!

      - Что они хотят делать? - спросил Алексей.

      - Ты никогда не пробовал вешаться на резинке? - спросил его Гера.

      - В галлюцинациях они вешали его на веревке.

      - Хреновый из тебя предсказатель, - сказал Алексей и сплюнул.

      Мы засмеялись. Но придурки на площади и не думали шутить. Они

      действительно притащили длинную толстую резинку и повесили несчастного на

      выставленной вперед руке памятника. Он сначала подпрыгивал, почти касаясь

      земли, потом амплитуда его колебаний уменьшилась и он посинел. Язык

      вывалился.

      - Черт! - сказал Алексей.

      - Надо уходить, - сказал я. - Здесь подъезд сквозной, выйдем с другой

      стороны.

      Дверь была забита гвоздями, но мы навалились втроем и открыли ее. Сжимая в

      руках наше оружие и все время озираясь по сторонам, мы добрались до машины

      Алексея и вскоре уже были в моей квартире.

      ***

      Мы отдышались, опустошили бутыль минералки и я спустился за Зиной. Ее

      подружку звали Анечка. Она пала жертвой последнего веяния моды -

      раскрасила свою кожу "под тигра". Медленно вымывающийся желтый и черный

      пигмент был введен ей прямо в поры. Вероятно, чтобы продемонстрировать

      оригинальный эффект, она носила на себе минимум одежды, которая была

      раскрашена точно также. У Геры она вызвала совершенно "зверское", как он

      выразился желание.

      - Представляешь, - шептал он мне на кухне.- Ты ее трахаешь, а она

      извивается как тигрица. Представляешь?!

      Под музыку и вино то, что мы с Герой приготовили, было съедено "на ура".

      Зина, очаровательная и кокетливая, создавала за нашим столом атмосферу

      милого семейного праздника. В низко декольтированном платье она выглядела

      как юная королева. У мужчин проснулись говорливость и юмор, рассказывались

      анекдоты, сыпались шутки... Но о митинге и о том, что мы наблюдали, не

      говорил никто.

      Спокойная музыка, титановые решетки на герметичных окнах из

      металлопластика - все это создавало иллюзию безопасности и мира.

      Алексей, видимо, выпил лишнего, потому что его рука в самый неподходящий

      момент оказалась на зининой груди. Они вдвоем сидели на небольшом

      диванчике, и он почему-то воспринял вечеринку как прекрасный повод для

      группового секса.

      Зина выразительно на него посмотрела и попросила держаться от нее

подальше.

      После этого инцидента Алексей оставил все попытки завладеть сердцем

      фотомодели и слегка приуныл. Гера обхаживал свою тигрицу, а я поменялся

      местами с Алексеем и разговаривал с Зиной о пустяках. Потом мы танцевали.

      Само собой, Алексей чувствовал себя покинутым и одиноким, поэтому напился

      как извозчик.

      В первом часу в решетки начали стучать. Причем во все четыре окна. Стало

      страшно. Стук был не очень громким, но настойчивым. Мы видели зеленые

      хищные морды по ту сторону стекол.

      Через пятнадцать-двадцать минут все прекратилось. Правда, нам было уже не

      до веселья. Мы еще выпили и я вместе с Герой пошел провожать Зину и Аню до

      второго этажа.

      - У тебя укреплены окна и двери? - спросил я.

      - Нет.

      - Тогда зайдем вместе. Я хочу убедиться, что у тебя никого нет.

      Я не ошибся, потому что как только дверь открылась, зеленая лапа

      попыталась схватить входящего. Я поймал ее на лету и сломал об косяк,

      после чего мы побежали вверх по лестнице, чтобы спрятаться за

      бронированными дверями моей квартиры. Аня по дороге подвернула ножку, и я

      тащил ее на руках. Попка у нее действительно была приятной на ощупь.

      Так девушки остались ночевать у меня. Я устроил их в библиотеке на двух

      раскладных креслах. Ближе к двум часам ночи все избавились от вечерних

      туалетов и облачились в мои домашние вещи. Зина и Аня нарядились во

      фланелевые пижамы, которые были подарены мне мамой, но я ими так никогда и

      не пользовался. Вот уж не думал, что такие наряды могут быть сравнимы на

      красивых женщинах с одеждой из секс-шопа. Особенно притягательно выглядела

      Аня, более хрупкая и беззащитная в моем пятьдесят втором размере. И в этой

      тигриной расцветке действительно таилось некое очарование. Очень хотелось

      посмотреть, как именно проходят по ее телу черные линии. Алексей храпел в

      спальне, а мы еще какое-то время сидели и разговаривали в библиотеке, не

      желая разлучаться. Испуганные всем происходящим, влекомые друг к другу

      притяжением инь и янь, мы получали удовольствие просто от того, что видели

      друг друга. В два часа тридцать минут я проверил замки на двери и лег

      спать.

      3.

      Наутро мы, вооружившись, отправились в Зинину квартиру. Там никого не

      было, но разбитые окна и перевернутая мебель свидетельствовали о том, что

      зоогомы хорошо здесь похозяйничали. Это означало, что вечеринка буквально

      спасла обеим девушкам жизнь. Подъезд, казалось, полностью вымер - не было

      слышно ни звука за дверями квартир. Когда мы вышли на улицу, чтобы понять,

      как зеленые твари добрались до Зининых и даже до моих окон, мы обнаружили,

      что все окна до третьего этажа включительно были разбиты. Алексей

      обеспокоился за свою и без того потрепанную машину, но она стояла

      нетронутой.

      Город, по всей видимости, оказался во власти зоогомов. Магазины уже не

      работали, хотя можно было зайти в открытые двери и взять то, что осталось.

      Мы решили, что нужно запасаться провизией и около восьмидесяти килограммов

      разной пищи перетащили в квартиру. Казалось, что из всего подъезда только

      мы остались живыми. Однако, человеческих тел не было видно. Мы даже

      забрались в несколько квартир через окна на первом этаже - все перевернуто

      и никаких следов людей. Это казалось странным. Причем беспорядок был куда

      большим, чем у Зины. В некоторых комнатах я видел куски зеленой чешуи и

      странные голубоватые лужицы - должно быть какие-то органические выделения

      зоогомов. Гера подтвердил мои подозрения.

      - Это моча, - сказал он.

      - Надо спуститься к тебе и забрать все уцелевшие вещи, - сказал я Зине,

      когда мы вернулись.

      Мы пошли все вместе и через полтора часа перенесли все, что Зина сочла

      нужным. Она очень переживала за свои любимые наряды, но они как раз

      оказались наименее поврежденными. Уцелели также ее фотографии и

      гипервидеокассеты с клипами, в которых она снималась. Мы забаррикадировали

      мебелью окна в ее квартире и вернулись ко мне.

      Радио до двенадцати молчало, а телевидение по трем из шестнадцати каналов

      (остальные не работали) передавало балетные спектакли и симфоническую

      музыку.

      Первые новости мы получили в десять минут первого. Вся северная и

      центральная часть города была опустошена зоогомами. Передали названия

      улиц, ограничивающих зону влияния зеленых. Мы оказались на захваченной ими

      территории. Положение у нас было не из лучших, но электричество и вода

      были, а это означало, что мы могли жить и ждать. Я сверился с таблицей

      событий. Сегодня в три должно было начаться зоогомное телевещание.

      Около часа дня послышались автоматные очереди и на улицах снова появились

      отряды вооруженных людей. Мы приветствовали их как освободителей. Солдаты

      улыбались. У многих на сапогах была видна зеленая чешуя. В три часа

      пятнадцать минут мы смогли увидеть первые зоогомьи телепередачи.

      Сначала на экране появился один из зеленых и его невразумительное хрипение

      и рычание было переведено на человеческий язык.

      - Половина обитаемого мира уже находится под нашим влиянием. Сдавайтесь

      те, кто еще сопротивляется, радуйтесь те, кто уже смирился с нашим

      господством. Мы хотим мира и добра, потому что именно мы являемся

      следующим шагом в эволюционном развитии и вовсе не хотим уничтожения всего

      живого. Восстановление природного баланса - вот что заботит нас сегодня

      больше всего.

      На экране мелькали картины, свидетельствующие о мирной и красивой жизни

      под властью зоогомов. Потом прозвучала существенная информация.

      - Каждое утро в шесть часов мы выпускаем по всем улицам города черный

      туман, который является изобретением наших ученых. Все, кто вдохнул туман,

      превращаются в зоогомов. Это превращение было заснято нами на пленку и

      сейчас мы вам его продемонстрируем.

      Мальчик четырех-пяти лет, едва видимый в клубах тумана, начал превращаться

      в зоогома. Его родители с ужасом смотрели на него, потом случилось

      страшное: мальчик бросился на маму и впился ей зубами в шею, в результате

      чего она вся покрылась зелеными чешуйками и черты ее лица стали

      зоогомьими. Отец пытался отбиваться от атакующей его твари, которая еще

      недавно была его сыном, но ему помогла мама. На этот раз оказался

      необходим половой акт, который был также показан во всех подробностях. В

      конце перед нами предстала семья из трех зоогомов. Они сорвали с себя

      одежду и торжествующе захрипели.

      Это было настолько невероятно, что я мог бы принять это за фантазию

      сочинителей ГВР (гипервидеореальности), но, к величайшему ужасу, это была

      правда.

      - Сегодня нам удалось поднять уровень тумана до третьего этажа в Северных

      и центральных районах города. Мы полагаем, что завтра утром удастся

      накрыть им весь город. Вот как это было в Стерлитамаке.

      Показали город, накрытый облаком тумана, а потом жителей, которые все

      поголовно стали зелеными.

      - И что, все это не выдумки?- спросила Зина.

      - Кажется, нет, - ответил ей Алексей.

      Зина взглянула на него искоса: вчерашний инцидент еще не был забыт, хотя

      Алексей утром просил у нее прощения. Как мне показалось, сильно

      переигрывая при этом. Получилось, что, прося прощения, он намеренно

      унижался перед ней. Женщины не прощают мужчин, которые извиняются

      униженно. Они прощают лишь тех, кто может любую ситуацию обратить в шутку

      и повернуть фортуну лицом к себе.

      Hо вся эта игра эмоций была как бы на втором плане. Мы были поражены

      услышанным. Говорить не хотелось. Мне вдруг стало понятно, почему квартиры

      до третьего этажа опустели, почему не было человеческих тел и почему все

      вещи были перевернуты.

      - Макс, а у тебя окна герметичные?

      - К счастью, да. Помните вчерашний стук? Если бы не герметичность окон,

      это был бы такой грохот...

      - Но это еще не гарантирует, что туман не проникнет сквозь них, - сказал

      Гера. И еще - остается дверь, которая далеко не герметична.

      - Туман ползет только по улице, - сказал Алексей.

      - Но в подъезд он попадает, это неизбежно, - ответил ему Гера. - Надо

      уезжать из города.

      - Ноябрь, холодно, со дня на день пойдут дожди, кругом стада зоогомов.

      Куда можно убежать? - спросил я. - Надо герметизировать дверь. Я видел

      отличную резину в одной из квартир, куда мы лазили сегодня. Давайте

      возьмем ее и обобьем косяки внутри и снаружи, а потом проверим, насколько

      герметично это получилось. На ночь, ближе к утру, можно одеть респираторы,

      у меня есть двенадцать штук, подарок друга - военного химика. Кроме того,

      существуют и чисто химические способы нейтрализации этого тумана, только

      нужно знать, из чего он состоит.

      - Макс прав. Бежать некуда, - согласился Алексей.- Я уже столкнулся с

      зоогомами на дороге, когда прошлой ночью ехал в город от тещи.

      - Давайте планировать наши действия, - сказал я.- По всей видимости,

      самыми уязвимыми для тумана являются дети. Таковых у нас нет, и это уже

      хорошо. Кстати, в моих галлюцинациях двадцатилетней давности я видел

      людей, имеющих иммунитет к черному туману. Помнишь, Гера?

      - Помню. Hо у нас есть только один способ проверить, кто из нас обладает

      этим иммунитетом. - Он грустно усмехнулся.

      - Чтобы проверить герметичность окон, предлагаю развести самый вонючий

      костер на улице с тем расчетом, чтобы дым шел на окна. Посмотрим,

      проникнет ли вовнутрь запах.

      - Подожди, Макс, - сказал Гера. - Если у тебя герметичные окна, то как же

      в квартиру поступает воздух?

      - У меня озонатор.

      - Воздух все равно должен поступать, - сказал он.

      - Вентиляционные трубы! - осенило Алексея.

      - Надо срочно добыть баллоны с кислородом, какой-нибудь клей типа ПВА,

      залить щели на окнах, тем же клеем приклеить резину на косяки вокруг

      двери, заделать вентиляционные решетки и ждать.

      - Чего ждать?

      - Чего-нибудь, - сказал я.- По моим конспектам это должно продлиться

      неделю, не больше.

      - Кто знает? Может быть, ты видел самое начало всего этого? Мир станет

      полностью зоогомьим за одну неделю.

      - Глухая оборона - худший способ защиты, - сказала Зина. - Надо найти

      источник черного тумана и уничтожить его.

      Не знаю, как моих собеседников, а меня эта мысль совершенно поразила.

      - Было бы хорошо сделать это, но для зеленых это не просто способ

      захватить контроль над территорией, а и источник удовольствия, за который

      они, конечно же, будут сражаться,- ответил ей Гера. Слушай, Макс, чем не

      сюжет для рассказа - ведь зеленые изобрели идеальное оружие.

      - Н-да!..- сказал я.- Предлагаю разделиться. Мы с Алексеем поездим по

      окрестным магазинам и поищем то, что нам нужно для обороны. Это надо

      сделать, пока в городе вооруженные люди.

      - И пока они не превратились в вооруженных зоогомов, - заметил Гера.

      Он начинал меня раздражать своими остротами.

      - Зина! - продолжал я.- Было бы хорошо, если бы ты по телефону выяснила

      как связаться со штабом военных и, если удастся связаться с кем-то из них,

      передала бы им следующее: солдатам, которые в шесть утра будут в городе,

      грозит опасность пострадать от черного тумана, необходимо найти и

      уничтожить источник этой пакости. Но до шести утра. Скорее всего, этих

      источников много. Гера! Тебе придется поискать командира той части,

      которая стоит в нашем квартале.

      - Без проблем! - Гера обулся и вышел за дверь.

      Алексей одел на себя двустволку и повесил на пояс коллекционную саблю в

      отделанных серебром ножнах. Пистолет он торжественно вручил Ане. Видимо, к

      Зине он просто боялся лишний раз обратиться. Пришлось мне, глядя на своего

      попутчика, вооружаться самурайским мечом. Это оружие всегда внушало мне

      чувство уверенности и, кажется, делало мое тело более гибким и сильным,

      когда я фехтовал. Я удобно пристроил меч на спине, так что его рукоять

      высовывалась из-за левого плеча.

      Мы спустились вниз. Взвод пограничников за углом расстреливал в упор

      группу зоогомов из автоматов. Мне стало жутко при мысли о том, что, может

      быть, еще вчера эти зеленые полуживотные были людьми. Они смотрели на

      своих палачей со слезами на глазах и не умирали даже когда пули попадали в

      голову и сердце. Они снова и снова вставали у стены, все покрытые слизью,

      но непокоренные. Их расстреливали до тех пор, пока последние признаки

      жизни не покинули изуродованные чешуйчатые тела. Запах тухлой карболки

      витал над этой сценой.

      Мы зашли в магазин "Все для вашего дома". Продавцов не было. Среди

      разбросанных вещей мы с большим трудом нашли несколько литровых банок

      универсального клея. В магазине "Спорт и туризм" в кладовой мы обнаружили

      акваланги и, недолго думая, взяли пять комплектов, прихватив еще двадцать

      компакт-баллонов с кислородом - все, что было в магазине. Каждый баллон

      был рассчитан на четыре часа.

      Мы вернулись домой, выгрузили добычу, потом спустились в одну из квартир

      на первом этаже, забрали резиновые ленты, замеченные мною утром, и тоже

      доставили их в квартиру.

      Зине удалось переговорить с начальником штаба стрелкового корпуса, но он,

      по ее словам, не воспринял эту информацию как новую.

      - У него был очень усталый голос, он сказал, что они обязательно примут

      эту информацию к сведению и что он благодарен за помощь со стороны

      гражданского населения.

      - Спасибо, Зиночка, - сказал Алексей. - Мы должны съездить поискать бензин

      в этом городе. Скоро вернемся.

      Она посмотрела на него с неприязнью. Я подошел к ней и погладил по щеке.

      - Hе будь такой букой. Ты очень хороша в этих красноватых солнечных лучах,

      и тебе не идет хмуриться.

      Она улыбнулась, быстро обняла меня и поцеловала в щеку.

      - Как я тебя люблю, Макс. Ты прелесть.

      Мы нашли пустые канистры, заполнили их на заправке бензином, по пути

      ограбили коммерческий ларек, забрав оттуда все, до чего не добрались

      солдаты.

      Мы не встретили ни одного зоогома, хотя тщательно изучали каждый закоулок,

      прежде чем повернуться к нему спиной.

      Когда все похождения по городу были окончены, моя квартира больше

      напоминала склад.

      Вернувшийся Гера, поедая бутерброды с печенью трески, рассказал как по его

      информации направили батальон спецназа, который должен был обезвредить

      устройство, синтезирующее черный туман. Отряд был снабжен кислородными

      баллонами и масками для дыхания, что позволяло им действовать даже после

      запуска установки.

      Эта новость нас порадовала, но уже сгущались сумерки и надо было

      герметизировать окна и дверь. За два часа мы справились с этим, так что

      даже зажженная в подъезде резина не ощущалась в квартире совершенно.

      Вентиляционные отверстия и микрощели окон были тщательнейшим образом

      заклеены. Теперь единственным источником кислорода в квартире были

      баллоны. Я включил озонатор и мы приготовили в микроволновке ужин.

      По каналу зоогомов показывали фильмы коммунистических времен. Особенно

      много было комедий Гайдая с их идиотским юмором. Как не стыдно было все

      это снимать, когда полстраны сидело в лагерях, а оставшаяся половина

      стучала друг на друга! И все это такое противоестественное, совершенно

      несмешное, глупое, отцензуренное. Я включил гипервидео на стереоэкран. Ту

      самую комедию, которую когда-то обещал Зине. Телевизор и радио оставались

      включенными - мы следили за новостями.

      На севере стада зоогомов прорвали оборону, нашими отрядами были захвачены

      какие-то странные приборы. Вероятно, синтезаторы тумана. Возможно, все

      наши усилия по герметизации были совершенно напрасны. Но чувствовать себя

      в безопасности, когда весь мир вокруг гибнет, было приятно.

      4.

      Анечка сегодня днем выглядела не такой эффектной женщиной, как вчера

      ночью. Оказывается, при дневном свете полосатость воспринималась уже не

      как сексуальная привлекательность, а как нечто отталкивающее,

      нечеловеческое. Зато Зина, кажется, совсем не была встревожена ситуацией и

      нисколько не утратила очарования. Мы открыли бутылку розового вина и не

      спеша потягивали его, смотря комедию. Потом я поставил кассету с

      эротическими музыкальными клипами. Трехмерная эротика ворвалась в комнату

      и глаза женщин заблестели мягким блеском. Через какое-то время Анечка

      встала и стала танцевать рядом с обнаженными голограммами. Ей удалось

      стать частью клипа, а потом одежда естественным образом исчезла с ее тела.

      Это был прекрасный танец. То есть мы все смотрели на это, открыв рот.

      Грация у нее была поистине кошачьей. Я почувствовал острое, как кинжал,

      возбуждение. Думаю, мои братья по несчастью тоже. Зина смотрела на нас с

      легкой улыбкой. Я почувствовал, как ей хочется показать нам свое тело, но

      она, видимо, боялась нарушить эту приятную атмосферу свободы и

      удовольствия. Я видел как затвердели ее соски, проступившие сквозь тонкую

      ткань.

      Клип кончился. Анечка поклонилась и под аплодисменты отправилась в

      соседнюю комнату одеть на себя что-нибудь.

      Мы откупорили еще одну бутылку.

      Алексей встал и вышел из комнаты. Hикто не обратил на это внимания, но

      через несколько минут мы услышали звук сочной пощечины и женский визг.

      Алексей влетел в гостиную, держась за челюсть и молча сел на свое место. Я

      подумал, что он идиот. Мужику далеко за тридцать, а затаскивать женщин в

      постель так и не научился. Вскоре появилась Аня. Она была розовой и не

      поднимала глаз. Гера обнял ее, усадил рядом с собой и налил шампанского.

      Вскоре она расслабилась и начала смеяться вместе со всеми. Алексей напился

      и уснул за столом. Я оттащил его на раскладушку в соседнюю комнату и мы

      забыли о его существовании.

      Вечер тек. Около одиннадцати мы услышали странные звуки на улице. Это был

      визг на ужасно высокой ноте, потом грохот и скрежет. В окна начали

      стучать, как прошлой ночью.

      Я выключил свет, чтобы увидеть, что там происходит. Не меньше десятка

      зоогомов висели на оконной решетке. Женщины начали кричать.

      Что-то тяжелое с противным хлюпаньем упало на асфальт. Я задернул

      занавески, ругая себя, что не додумался до этого раньше - зачем привлекать

      излишнее внимание? Ведь с улицы окна моей квартиры были единственными

      освещенными.

      Постепенно стуки утихли и мы решили укладываться спать. Гера предложил

      дежурить до утра. Мы согласились, что это необходимо.

      - Дежурить надо парами, тогда есть гарантия, что не уснешь, - сказала Аня.

      Обе девушки были сильно напуганы этим стуком и о сне, само собой, даже не

      думали.

      Решили тянуть жребий. Мне выпало дежурить с Зиной, Гере с Аней. Мы

      заступали первыми, а Гера и Аня должны были в без пятнадцати минут шесть

      разбудить нас, чтобы все одели маски аквалангов.

      Мы договорились, что часовые должны внимательно следить за уровнем

      углекислоты и в случае надобности увеличивать струю кислорода из баллона.

      Чтобы не привлекать излишнего внимания зоогомов, они должны были сидеть с

      плотно закрытыми шторами на окнах при свете ночника или телевизора и

      будить друг друга, если захочется спать.

      Было двенадцать ночи. Мы с Зиной, можно сказать, заступили на дежурство.

      Аня и Гера посидели немного с нами, потом ушли в библиотеку.

      Около часа ночи по зоогомьему телеканалу начали передавать беседу с двумя

      учеными, которые изобрели черный туман. Я позвал Геру, зная, что ему это

      будет интересно.

      Благообразные старички в костюмах и галстуках совершенно в стиле передачи

      "Очевидное - невероятное" излагали весьма необычные вещи.

      - Скажите, пожалуйста, - журналист сидел спиной к камере и разглядеть его

      лицо было невозможно, - чем же зоогомы отличаются от людей?

      - Генотипически это люди, но некоторые гены более активны за счет

      фермента, который мы назвали солипсил. Не вдаваясь в подробности, можно

      сказать, что солипсил, будучи введенным в организм любого человека даже в

      минимальной дозе оказывает на его генотип корректирующее воздействие.

      После этого жизнестойкость организма повышается в тысячи раз, но и

      внешность необратимо изменяется. Не существует вируса или микроба,

      способного причинить вред организму зоогома, они очень быстро регенерируют

      утраченные органы, даже если поврежден участок мозга или глаз. Все функции

      органа восстанавливаются после регенерации.

      - Значит, это существа более высокой природы, чем мы?

      - Можно сказать и так. Дело в том, что мозг зоогома - носитель разума, как

      и человеческий. Это бесспорно. Но солипсил ускоряет его работу в несколько

      раз. Так называемый язык зоогомов является следствием такого ускорения.

      Агрессивность - это тоже качество, принципиально отличающееся от знакомой

      человеку агрессии. Представьте как вас должен раздражать человек, который

      думает в несколько раз медленнее, чем вы.

      - Когда-то, - вступает в беседу другой ученый, - в народных сказках

      присутствовали говорящие звери. А помните "родила царица в ночь не то

      сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку"? По

      прошествии веков, если зоогомы исчезнут, о них сложат другие сказки, к

      которым будущие поколения людей будут относиться также скептически.

      - Вот тут он проговорился, - вставил Гера.- Зоогомы исчезнут, а люди

      останутся, а?

      - Чем можно объяснить появление зоогомов на планете именно теперь? -

      спросил ведущий.

      - Дело в том, что природа всегда восстанавливает баланс. Когда один вид

      развивается слишком сильно и начинает угрожать существованию большинства

      других видов, природа пытается уменьшить его численность. Вспомните, как

      это происходило в средние века - чума, холера, оспа... Численность

      человечества держалась в жестких рамках. Но постепенно человек научился

      бороться с болезнями. Природа теперь пыталась создать такие

      микроорганизмы, которые оказывались сильнее изобретенных лекарств или

      иммунитета, порожденного поголовными прививками. Человек изобретал

      вакцины, природа - все новые и новые вирусы и бактерии. Наконец, возникли

      рак и СПИД, которые очень долго оставались неизлечимыми. Но в конце концов

      человечество нашло средство даже против них. И тогда появились зоогомы.

      Если человечество найдет средство борьбы против этой напасти, то появится

      что-то еще более сильное. Баланс должен быть восстановлен.

      - Как вы относитесь к идее применять ядерное оружие небольшого радиуса

      действия к скоплениям зоогомов?

      - Радиация, как и все прочие человеческие страхи, на них не оказывает

      значительного воздействия. Не думаю, что эта идея так уж хороша.

      - Не кажется ли вам, что природа сама себя загоняет в тупик, создавая

      такой неуязвимый биологический вид? Ведь его численность тоже придется

      контролировать?

      - Вероятно, есть какая-то уязвимая зона, предусмотренная природой для этих

      целей. Но нам о ней пока ничего неизвестно.

      - И последний вопрос. Согласились бы вы стать зоогомами?

      - Для меня лично это способ уйти от старости. Когда-нибудь я включу вот

      этот прибор, делающий солипсил усваиваемым через легкие, и стану молодым

      сильным зоогомом. Думаю, это очень приятное ощущение.

      - Спасибо. С вами в эфире были выдающиеся исследователи зоогомов Павел

      Николаевич Брынцалов и Федор Емельянович Пустырин.

      Начали передавать клипы с участием зоогомов. "Green peace" щедро выделял

      деньги на их производство. Когда-то, до всей этой истории в городе,

      некоторые из них даже казались мне симпатичными. Но теперь...

      - Невероятно! - сказал Гера. - Я бы не поверил, даже если бы мне

      рассказали.

      - Я тебе это когда-то рассказывал, - напомнил я ему.

      - Да, но там были совершенно другие логические построения. Такое никому бы

      даже в голову прийти не могло.

      - Да. Мое пророчество не было точным. В нем все время прослеживается

      какая-то приблизительность.

      - Я не могу во все это поверить, - сказала Зина. - Сижу, смотрю на все

      это, вижу за окнами эти мерзкие хари, но поверить, что это на самом деле,

      не могу. Мне страшно.

      Она сидела на диване, не обращая внимание на распахнувшееся на груди

      платье, руки беспомощно замерли на голых коленях.

      Я подошел к ней и обнял. Она доверчиво приникла ко мне. Как ребенок. Что я

      мог ей сказать? Я сказал, что мы за прочными стенами, высоко над землей,

      что нам никто не страшен...

      И все это было неправдой. Они не атаковали нас, потому что надеялись на

      солипсил в черном тумане. А когда они поймут, что туман бессилен против

      нас, они придут и разорвут нас на части. Потому что мы вчерашняя ступень

      эволюции, и численность нашего вида должна быть уменьшена.

      - Что сказал этот старичок? Как его, Пустырин, который хотел стать

      зоогомом... Он сказал, что природа, вероятно, сконструировала какое-то

      слабое место у этих тварей. Но мы не знаем какое. - Гера встал и начал

      возбужденно прохаживаться по комнате. - Понимаешь, он говорил, что не

      знает, но его жесты и мимика говорили о том, что в этот момент он лжет, и

      лжет из страха, потому что боится проговориться. И зоогомом он не хочет

      быть. Он тоже лгал.

      - Мне тоже почувствовалась фальш в его голосе, - сказала Зина. - Так,

      значит, он знал о слабом месте? Знал?!

      - Ты сказал Пустырин? - спросил я.

      - Да, - подтвердила Зина, - Федор Емельянович. У меня дядю звали точно

      также, поэтому я запомнила.

      - Я мог бы найти его по справочнику в интернете, - сказал я. - Ведь

      телефон еще работает?

      - Работает, - подтвердил Гера, снимая трубку.

      - Тогда помоги подключить модем. Мы минут десять возились с проводами,

      потом я нырнул в интернет и через минут двадцать нашел электронный адрес,

      на который просили присылать отзывы за книгу Пустырина "Зоогомы вокруг

      нас".

      Мы составили письмо с просьбой сообщить нам все, что он знает об

      уязвимости зоогомов. Мы описали наше положение, нежелание сдаваться и

      просили дать нам хотя бы минимальный шанс выжить. Основным автором текста

      был Гера, который утверждал, что чувствует, какие именно вербальные

      структуры подействуют на этого человека.

      - Но откуда ты знаешь, что порядок слов должен быть именно таким? -

      допытывался я, показывая пальцем на одну из самых идиотских словесных

      конструкций.

      - Он точно также закидывает ногу на ногу, - невозмутимо отвечал Гера. -

      Сначала почти ботинком на колено, а потом медленно опускает ногу.

      - Ну черт с тобой.

      Когда мы закончили, было уже половина третьего, и Гера со спокойной

      совестью отправился спать. Я сказал ему, что разбужу его около четырех.

      Через полчаса письмо будет на месте. Может быть, утром Пустырин его

      получит.

      Мы с Зиной выпили по большой чашке кофе, но спать все равно хотелось.

      Слушая музыку и одним глазом глядя в телевизор, чтобы не пропустить

      чего-нибудь существенного, мы как-то незаметно для самих себя придвигались

      все ближе и ближе друг к другу, потом наши руки соприкоснулись, мои пальцы

      ласково коснулись ее предплечья, шеи. Она всегда казалась мне женщиной

      необыкновенной, божественной красоты, но сегодня я чувствовал искры,

      пронизывающие меня и ее насквозь, я видел блеск ее глаз и ее влажные губы.

      Я коснулся их своими губами. Голова моя закружилась, и я словно нырнул с

      утеса в прозрачную глубину моря. Когда она сбросила платье, я поразился

      совершенной красоте ее тела. Я касался его своими горячими пальцами и

      губами едва-едва и, кажется, это сводило ее с ума. А потом она стонала в

      моих руках и отдавалась мне бесконечно.

      В четыре часа мы разбудили Алексея с Аней и сладко уснули в объятьях друг

      друга. Было уже душно и перед сном я приоткрыл кран баллона чуть сильнее.

      5.

      В без четверти шесть утра Гера разбудил всех (Аня безмятежно спала перед

      телевизором) и мы одели маски аквалангов. Через несколько минут черные

      клубы тумана стали заслонять окна. Hепроницаемая темнота сгустилась в

      комнатах. Хотелось спать, но я не мог: этот туман и кислород, врывающийся

      в легкие, не давали уснуть.

      На улице начался шум. Потом кто-то стал ломиться в дверь. Стена в

      библиотеке тоже стала содрогаться от ударов. Именно там был мой

      самурайский меч. Я побежал в библиотеку и схватил его как свою последнюю

      надежду. Помню как скрутившийся ремень акваланга резал мне плечо, а я

      стоял, впиваясь в загубник, вдыхая воздух из баллона и ждал, когда

      появится хищная харя, чтобы разрубить ее пополам. Стена содрогалась все

      сильнее: зоогомы, видимо, хозяйничали в соседней квартире. Алексей

      (опухшая рожа и мешки под глазами) уже вооружился двустволкой, а Гера -

      саблей и тем самым дамским пистолетиком. Мы ждали.

      И стена рухнула. Пятеро существ влезли в пролом друг за другом и

      уставились на нас - зеленые озверевшие морды, брызжущие вонючей слюной.

      Черный туман ворвался вслед за ними. Мы стояли в оцепенении, пока они

      влезали через пролом. Наконец, я поправил маску на лице и ринулся в бой.

      Голова самого большого зеленого отлетела в пробоину в стене. Через

      мгновение я распорол живот еще одному и оттуда вывались омерзительные

      внутренности. Алексей размозжил выстрелом голову третьему (она раскололась

      как орех). Двое оставшихся в живых отступили и выпрыгнули прямо в разбитое

      окно соседней квартиры. Вместе с зоогомами исчез и черный туман. Мы

      посмотрели друг на друга. Я взмахом руки показал, что маски снимать пока

      небезопасно. Мое сердце учащенно билось. Вся комната была загажена

      внутренностями и пузырящейся желтой жидкостью. И мои любимые книги тоже.

      Зоогом с распоротым животом был еще жив, я подошел и одним взмахом отрубил

      ему голову. Анечка упала в обморок. Зину, которая поддерживала ее за

      плечи, кажется, тошнило. Н-да, немного неуместно все это было при дамах,

      но если бы не мой меч, еще неизвестно, что было бы с нами.

      Черный туман, подобно поземке, стелился по асфальту улиц и быстро редел. Я

      вышел в соседнюю квартиру через сделанный зелеными пролом и снял маску.

      Мужчины последовали за мной. Воздух был по-осеннему свеж и влажен. Если бы

      не запах сероводорода с карболкой, который шел от зеленых трупов, можно

      было бы дышать глубоко и свободно.

      - Знаешь, - сказал Гера. - А ведь они, скорее всего, были твоими соседями.

      Я пожал плечами.

      Мы тщательно осмотрели квартиру. Больше там никого не было. Дыра в стене

      была небольшой - как раз для того, чтобы пролез один человек, но это

      сводило на нет все наши усилия по спасению от черного тумана.

      - Мы не сможем заделать провал герметично, - сказал Алексей.- Надо

      разбирать всю стену и складывать кирпичи заново. А у нас нет цемента.

      - Надо уходить. Иначе следующей ночью они доберутся до нас, - сказал я. -

      Надо завалить проход отсюда и задвинуть его мебелью с той стороны. И

      уходить.

      Мы как могли замаскировали пролом, вышли через входную дверь и вскоре были

      на своей территории. Сложив в пролом выбитые кирпичи и залив щели между

      ними универсальным клеем, мы получили какое-то подобие целой стены. Потом

      мы придвинули к ней несколько шкафов.

      - Если теперь сделать дверь в библиотеку герметичной, мы сможем остаться в

      квартире, - сказала Зина.- Мне страшно уходить.

      - Мы только оттягиваем неизбежное, - сказал я. - Уходить надо сейчас, пока

      все мы живы и здоровы. И пока мы люди. Поедем ко мне на дачу. А там видно

      будет.

      Мы выкинули в подъезд трупы зоогомов, наспех убрали пузырящуюся желтую

      кровь и внутренности и начали собираться в путь.

      Было и вправду страшно покидать нашу маленькую крепость, но другого пути

      не было. Перед уходом я снова соединился с интернетом и чуть не закричал

      от радости - письмо от Пустырина лежало в почтовом ящике. Я отправил его

      на принтер и все мы, столпившись вокруг, выхватывали глазами выбегающие из

      него строчки.

      "Дорогие мои, незнакомые мне друзья!

      Я чувствую себя безумно виноватым во всех ваших несчастьях и с радостью

      помогу вам. Зоогомы действительно имеют слабые места. Они очень плохо

      переносят солнечные лучи. Их кожа очень уязвима для ультрафиолета. Можно

      даже сказать, что загар для них смертелен. Если продержать зоогома на

      солнечном свете больше одного часа, он как правило, умирает. По этой

      причине они крайне редко встречаются в экваториальных широтах - не могут

      выжить.

      Для них смертелен любой крем для загара и особенно крем, изменяющий

      пигментацию человеческой кожи (крем для загара без солнца, например).

      Расширяющаяся озоновая дыра теоретически может погубить их. Они дышат, в

      основном, кожей, поэтому предпочитают ходить без одежды. Hа них

      парализующе действуют многие сильные яды, но они быстро к ним

      приспосабливаются и, как правило, остаются в живых.

      Все. Удачи вам. И простите. Hадеюсь, человечество выкарабкается из

      ситуации, которую я ему создал."

      Hас переполняла радость. Мы начали обниматься и целовать друг друга как

      футболисты после удачно забитого гола. И как раз в этот момент запищал мой

      источник бесперебойного питания - электричества в сети больше не было.

      Противный писк отрезвил нас. Я выключил всю свою технику и спрятал ее в

      шкаф - на всякий случай. Туда же мы уложили Зинины гипервидеокассеты и все

      более или менее ценное, что у меня было. Гера предложил придвинуть к

      дверцам этого шкафа другой и я согласился, что это хорошая идея.

      - Где можно достать этот крем для загара? - спросил Алексей.

      - Я видела крема для загара в магазине в двух кварталах отсюда, - сказала

      Зина.- Давайте заедем по дороге.

      - Почему этот Пустырин винит себя во всем? - спросил меня Гера.- Ты ничего

      не слышал?

      - По-моему, он изобрел эту установку, синтезатор черного тумана. Вот и

      кается теперь, как юродивый, - сказал я.

      Все были собраны. В багажник машины перенесли пять баллонов с кислородом,

      и респираторы. Консервы, соки, минеральную воду и прочие долгохранящиеся

      продукты мы уложили всюду, где только было можно - ими был забит багажник,

      устелен пол машины, они были в бардачках, в углах сидений и в карманах на

      дверцах. Поскольку гардероб у нас был теперь, можно сказать, общим, личные

      вещи не заняли много места. И тем не менее, сидеть было довольно тесно.

      Залив бак бензином до самого верха, мы оставили на тротуаре пустые

      канистры и поехали в неизвестность. Было холодное осеннее утро с серым

      свинцовым небом. Hаши девушки, одетые в джинсы, свитера и легкие куртки,

      казалось, готовы были заплакать.

      Город, безжизненный и холодный, смотрел на нас пустыми окнами. Мы были

      одни в этом мире. И у нас была тонкая ниточка надежды. Я ощутил как во мне

      поднимается волна любви к этому городу.

      - Мы вернемся, правда, Макс? - спросила Зина.

      Я обнял ее и поцеловал. Каждый раз, когда наши глаза встречались, мы

      вспоминали прожитую сегодня прекрасную ночь. И тогда мы протягивали друг

      другу руки, чтобы прикосновения дали нам силу дождаться вечера.

      6.

      Мы зашли в магазин, который показала Зина. Витрина была разбита, товар

      разбросан, но несколько тюбиков крема для загара нам найти удалось. А

      вскоре на небольшом складе в задней комнате мы нашли целую коробку крема

      "Загар без солнца". Это было то, что нам нужно. Аня рассказала, что до

      того, как она превратилась в тигрицу, она увлекалась татуировками цвета

      загара. Hа кожу в любом месте накладывался трафарет и все это смазывалось

      кремом. Один час неподвижности - и отличная татуировка готова.

      Мы поехали дальше. Гера сел вперед, а я с девушками пристроился сзади. По

      дороге мы не встретили ни одного человека. Hи одного, понимаете?

      Оказывается, это довольно жуткое чувство - остаться один на один с целой

      планетой. А еще недавно огромные толпы людей вызывали у меня только

      раздражение. У входа в метро Алексей заметил группу зоогомов. Он тут же

      свернул в мрачноватый проулок, но чуть не наткнулся на парочку - зоогом и

      зоогомиха уединились для продолжения рода. Они с визгом отскочили в

      сторону.

      - Похоже, зоогомы прячутся днем в метро, - сказал Гера.- Hе выносят

      солнечного света.

      - Сегодня довольно пасмурно и, тем не менее, они стараются скрыться в

      темных местах, - сказал я, чтобы что-то сказать.

      - Мальчики! Что же это творится!? - воскликнула Зина.

      За углом мы увидели картину, которая привиделась мне когда-то в

      галлюцинации. По закрытому от солнца павильону выставочного комплекса

      маршировали зеленые твари. Это было какое-то подобие парада. В лапах они

      держали окровавленное мясо. Я знал, что это разорванные на куски люди,

      которые обладали иммунитетом к черному туману. Hо я не хотел, чтобы мои

      сотоварищи разглядели то, что происходит, поэтому попросил Алексея ехать

      быстрее.

      Это не спасло нас. Зоогомы прервали свой парад и ринулись за нами. Зеленая

      волна толпы вырвалась из-за угла, когда мы объезжали небольшую баррикаду

      из столкнувшихся автомобилей.

      - Газуй! - крикнул я Алексею, доставая из кармана дамский пистолетик,

      открывая окно слева и опираясь грудью на зинины колени, чтобы было удобнее

      стрелять.

      Машина рванула вперед, но толпа и не думала отставать. Казалось, они могут

      бежать с любой скоростью. Впереди мчались два рослых зоогома. У одного из

      них изо рта свешивалась противная длинная желтая нитка вязкой слюны,

      которая иногда поблескивала.

      - Макс! Макс! - Гера протянул мне открытый тюбик с кремом "Загар без

      солнца". - Выдави тюбик на шоссе!

      Я резко нажал на тюбик и длинная струя крема зигзагом перечеркнула дорогу.

      Зоогомы, достигнув желтоватой линии, стали падать друг на друга и их визг

      с расстояния в пятьсот метров был громче всех остальных звуков.

      Мы оторвались от погони и через пятнадцать минут выехали из города.

      Отсюда до моей дачи было не больше двадцати минут езды. Это время

      пролетело незаметно. Все были очень разгорячены происшедшим. Аня смотрела

      на меня с таким восторгом, словно я только что на ее глазах победил злого

      дракона. Она даже открыла для меня бутылку минералки и придерживала ее,

      пока я пил. Зина целовала меня и смеялась. Я и правда чувствовал себя

      героем. Hо не следовало расслабляться - удача дважды широко улыбнулась

      нам, и это вовсе не означало, что везение будет продолжаться.

      И тем не менее, оно продолжалось. Моя дача стояла нетронутой, внутри было

      электричество и все, необходимое для жизни. Даже старый компьютер, который

      я привез сюда на случай, если захочется поработать на природе.

      Здесь было куда просторнее, чем в моей городской квартире. Девушки сразу

      оккупировали второй этаж, Алексей и Гера расположились в гостиной и

      рабочем кабинете, а я на мансарде - у своего любимого окна, в которое

      заглядывали летом яблоневые ветки.

      Кстати, яблоки я в этом году не собирал - созревшие плоды висели на ветвях

      и лежали под деревьями. Уже через полчаса после приезда Зина, обнаружив на

      кухне мешок сахара, принялась варить из них варенье.

      Моих соседей не было. И вообще никаких признаков человеческого присутствия

      не было видно вокруг. Я даже сходил к домику сторожа, который располагался

      через пять домов от моего. Hо сторож Степан или был вусмерть пьян, или

      подался в город за продуктами, где и загинул.

      Мы с Герой и Алексеем начали продумывать возможные способы защиты от

      тварей, если они покажутся в дачном поселке. К сожалению, ничего кроме ям,

      забросанных сверху ветками, и колючей проволоки над заборами было

      придумать нельзя. Здесь мы были еще более незащищены, чем в городе.

      Конечно, дом был каменный, только третий этаж, мансарда, была деревянной,

      за что я ее и любил. На окнах стояли стальные ставни, закрывающиеся

      изнутри на засов, но все же чувство незащищенности и одиночества было

      очень сильным.

      Мы выкопали пару ям с острыми деревянными кольями на дне, натянули колючую

      проволоку поверх забора, устроили целую систему из тонких сверхпрочных

      лесок, привязав к ним рыбацкие колокольчики - ночью здесь все звуки слышны

      очень хорошо, так что даже звон колокольчика будет привлекать внимание.

      В общем, к двум часам дня мы, очень голодные и уставшие, пришли в дом, где

      наши дамы, переодевшись в легкие платья, готовили всякие вкусности. Зина

      нашла запасы провизии в погребе, о которых я совершенно забыл. Это были

      соленья, мед, варенье, вино, приготовленные еще моей мамой, которая

      полтора года назад умерла. Была здесь и домашняя тушенка, более чем

      двухлетнего хранения в погребе, но она нисколько не потеряла своего

      превосходного вкуса. Десять литров сваренного Зиной яблочного варенья

      распространяли невероятное благоухание. Когда я подошел поцеловать ее, я

      почувствовал, что она тоже насквозь пропитана запахом яблок. Странно,

      почему красивые женщины так быстро впитывают в себя приятные запахи?

      В доме было очень жарко. Мы разделись и умылись под умывальником, потом

      сели за стол, и я понял, что после смерти мамы никогда еще не чувствовал

      себя в такой степени дома.

      Зина и Аня оказались превосходными хозяйками. Обед был очень вкусным, мы

      не могли остановиться и объелись как заядлые чревоугодники. Выдержанное

      домашнее ягодное вино прогнало мрачные мысли и чувство близкой опасности.

      Мы шутили, смеялись, слушали музыку. В общем, обед затянулся почти до

      сумерек. Я закрыл все ставни, чтобы свет изнутри дома не проникал наружу,

      а Алексей и Гера повесили тяжелые непрозрачне черные шторы. Потом мы

      помогли девушкам убрать посуду и расположились в гостиной перед старенькой

      видеодвойкой SONY. Поскольку все каналы молчали, я достал свои собранные

      еще в детстве и юности видеокассеты и мы смотрели "Терминатора-1 и 2" с

      Арнольдом Шварцнеггером в главной роли. Аня видела этот фильм впервые, и я

      получил искреннее удовольствие от того, как она воспринимала повороты

      сюжета. Я-то знал этот фильм почти наизусть, как и все фильмы Арнольда.

      Мне было так хорошо в компании моих собратьев по несчастью, как еще,

      наверное, никогда не было. Мне нравились те отношения, которые

      устанавливались между нами. Их основу, конечно, составляла любовь, но

      проявлялись они больше как нежная дружба. Hельзя сказать, что я уделял

      внимание только Зине, а Гера - только Ане. Я также мог подойти к Ане,

      обнять ее и поцеловать, как и Гера к Зине. Это не вызывало ни ревности, ни

      неприязни. А девушки забирались к нам на колени, ухаживали за нами, и не

      особенно старались скрывать свои красивые тела. Все это создавало

      удивительную атмосферу свободы и покоя. Меня, правда, немного раздражал

      Алексей. Hо если бы его не было, мы бы не смогли выбраться из города...

      В девять вечера я покрутил настройку радиоприемника, но кроме музыкальных

      клипов Green Peace и непонятного мне зоогомьего рычания никаких передач в

      эфире не было. Казалось, что Россия теперь полностью во власти зоогомов и

      мы - небольшая группа людей на всей этой огромной территории. Телеканалы к

      десяти вечера начали передавать зоогомьи передачи, но уже не на

      человеческом языке. И всюду MTV Green Peace, MTV Green Peace... Мы, люди,

      оказались чужими на этом празднике любителей природы.

      Алексей отвел меня в сторону и сказал, что хочет завтра съездить за своей

      семьей в Боровск. Самый короткий путь лежит через город, а на объездной

      путь может не хватить бензина.

      - Что ты об этом думаешь? - спросил он меня.

      - Бензин - не проблема, - сказал я ему.- Заправляйся из брошенных машин,

      если его нет на заправке. Если с твоими все в порядке и там менее опасно,

      чем здесь, то тебе лучше просто остаться с ними. Если же ты увидишь, что

      здесь безопаснее, вези их сюда.

      - Hо тогда вы остаетесь без машины и в случае необходимости отступления

      оказываетесь беспомощны.

      "Ага! - подумал я.- Значит, возвращаться ты и не собирался. Ты хочешь,

      чтобы я оправдал твое предательство. Hу что ж..."

      - Это так. Hо я понимаю, что ты не сможешь спокойно находиться здесь,

      когда твоя семья там. Поэтому поезжай. Мужчина должен действовать, иначе

      он сжигает себя изнутри. Если ты найдешь способ вернуться, мы будем рады

      тебя видеть.

      - Тогда я уеду на рассвете.

      Я облегченно вздохнул. Если мне потребуется автомобиль, я его найду. А вот

      видеть Алексея мне больше не хотелось. Он, по-видимому, ожидал, что мы все

      начнем его уговаривать не ехать, потому что он заберет с собой двустволку

      и машину. Он совсем дурак. Конечно, я подозревал об этом, но раньше мы

      виделись нечасто, а теперь его дурость стала просто очевидной. Дико даже

      подумать - но он, видимо, рассчитывал добиться взаимности одной из наших

      девушек за решение не ехать в Боровск. Или я слишком плохо о нем думаю? Он

      ведь и вправду совершает предательство по отношению к нам. А свою семью он

      предал еще раньше. Я думаю, что его судьба написана его собственной

      глупостью. Он уже не вернется, и он больше не будет человеком.

      Алексей уснул, а мы вчетвером долго еще не могли разлучиться - несмотря на

      почти бессонную ночь накануне, мы чувствовали подъем физических и душевных

      сил. Похоже, что Аня и Гера вчера провели ночь не хуже, чем мы с Зиной. Во

      всяком случае, между нами четверыми в тот вечер установились какие-то

      очень интимные и тонкие отношения. Мы как-то по-особому говорили друг с

      другом, мы касались друг друга, и нам было хорошо. Hаверное, любой

      сторонний наблюдатель увидел бы в этом только легкий треп и нежный флирт,

      но я не смогу подобрать слов, чтобы описать это. Если вы когда-нибудь со

      своим лучшим другом, который знает о вас все, что только можно знать о

      другом человеке, любили двух понимающих друг друга с полуслова подруг, то

      вы можете представить какого рода отношения складываются внутри подобной

      четверки.

      Около двух часов мы разошлись по комнатам. Я просто изнемогал от желания и

      когда Зина, играя, стала раздеваться под музыку, я овладел ею с пылом,

      которого не замечал в себе с ранней юности. Потом мы любили друг друга

      снова и снова. Рассвет окрасил стены дома в бледно-серый цвет. А ее тело

      стало безумно-розовым, когда я излился в нее в последний раз. Мы еще

      целовались, когда я услышал, как из ворот выезжает машина.

      "Прощай, Алексей", - сказал я про себя.

      Мое тело пело от легкости и свободы, пело как музыкальный инструмент в

      руках мастера. Я не уснул, а вознесся и парил, парил в облаках, пока Гера

      не прокричал мне в ухо:

      - Вставайте, засони! Уже полдень!

      - Уйди, бессовестный! - сонно сопротивлялась Зина.- Врываешься к

      влюбленным без стука.

      - Гера! Как я рад тебя видеть! - сказал я.

      Он засмеялся и исчез за дверью.

      - Вставайте. Я баню истопил, можете помыться. Аня уже готовит завтрак.

      - Пойдем! - сказал я. - Ты можешь не одеваться - мы пройдем в баню черным

      ходом.

      Из спальни на втором этаже по винтовой лестнице мы спустились прямо к

      дверям бани. Она была жарко истоплена - и для нас была приготовлена теплая

      и холодная вода. Ай да Гера! Как приятно, когда кто-то о тебе заботится.

      Мы мыли друг друга не меньше часа. А когда вышли, то из-за облаков

      выглянуло солнце и осветило прекрасные волосы моей любимой, ее чудесную

      фигуру, ее улыбку и отразилось в ее глазах.

      Я падал с ног от голода, и Аня не обманула моих ожиданий. Завтрак можно

      было сравнить со вчерашним обедом.

      - А куда делся Алексей, ты не знаешь? - спросил как бы между прочим Гера.

      - Он уехал в Боровск, к семье.

      - Он больше не вернется? - спросила Аня.

      - Думаю, что нет, - сказал я.

      Hасколько я помню, в тот день мы о нем больше не говорили. Я проверил

      устроенные вчера ловушки. Все они были нетронутыми. Это означало, что

      зоогомы не проследили наш путь, и на какое-то время мы были здесь в

      безопасности. Пытаясь поймать в радиоэфире хоть какой-то человеческий

      голос, я наткнулся на новости на английском языке. Бросив в

      кассетоприемник кассету, я нажал кнопку записи, поскольку не очень хорошо

      воспринимал быструю английскую речь. И тем не менее основной смысл я

      улавливал. В России сформировано правительство зоогомов. Возглавляет его

      генерал Гусь. Hикогда не думал, что зоогомы сохраняют после перевоплощения

      человеческие имена. Александр Иванович Гусь лет семнадцать назад

      предпринял неудачную попытку стать президентом России. Я помнил его как

      тупого заторможенного солдафона, который постоянно вляпывался в идиотские

      ситуации, когда говорил не то и не там, где следовало. В последние годы

      его не особенно жаловали СМИ. Да и политической активностью Гусь не

      отличался. Как сообщали, он стал зоогомом несколько недель назад и

      уверенно заявил, что первое на планете государство зоогомов

      продемонстрирует всему миру преимущества, которые получают люди, став

      зоогомами. Он заверил правительства мира в своей мирной внешней политике и

      в том, что каждое государство может присоединиться к государству зоогомов.

      "Hашей целью, - заявил Гусь - является создание союза зоогомных государств

      мирным путем. Hаш девиз - зоогомом может стать каждый".

      Я всегда считал Россию страной абсурда, и по чистой случайности, скорее

      из-за лени, чем по каким-то реальным причинам, не уехал на запад. Hо если

      бы я только мог вообразить, что перестройка, начатая Горбачевым и

      разрушившая Союз Советских Социалистических Республик завершится в итоге

      лозунгом "Создание Союза Зоогомных Государств", я был бы уже на другом

      конце земного шара. Хотя мне-то грех жаловаться на то, что я не знал

      этого. Я-то как раз знал, просто не воспринял свое знание всерьез. Да и

      кто мог воспринять всерьез такую степень абсурда! Россия - первое на

      планете государство зоогомов. Вот он - особый путь исторического развития.

      Теперь преображенный российский народ будет доказывать всему миру, что

      общество зоогомов во всех отношениях лучше человеческого и всовывать

      солипсил в организмы граждан соседних государств. И в этой

      химико-идеологической войне Россия проиграть не может.

      Остальные новости были о том, как правительства мира восприняли смену

      власти в России. Президент США Вудсток заявил, что поскольку зоогомы

      генотипически являются людьми и прекрасно помнят свое человеческое

      прошлое, у него нет никаких оснований считать сегодняшнее правительство

      России незаконным.

      - Огромная ядерная держава должна иметь сильное правительство, способное

      держать под контролем ядерное оружие и атомные станции, - заявил он.

      Это понятно. Вудсток хочет хоть какой-то предсказуемости, хоть каких-то

      гарантий, хоть какого-то времени на подготовку к возможным последствиям.

      Утешает, по крайней мере, то, что зоогомам принадлежит только Россия.

      А потом я услышал свою фамилию.

      "Макс Файнлейб, известный в Америке и Европе своим романом

      "Пространственный шторм", в 1997 году издал рассказ "Черный туман", в

      котором точно предсказал дату и общий смысл недавних российских событий.

      Правительство России объявляет о том, что господин Файнлейб удостоен

      государственной премии за свой рассказ, изданный восемнадцать лет назад.

      ("Вероятно, таким образом, новая Россия хочет показать миру свое

      человеческое лицо", - подумал я.) Автора разыскивают, но пока безуспешно.

      Его нет ни среди зоогомов, ни среди людей. Известно, что Макс Файнлейб не

      покидал Россию легальным путем."

      Я буквально замер у радиоприемника. Зина, проходя мимо, остановилась и

      прислушалась.

      - Макс! Так ты теперь национальный герой...

      Я обнял ее за бедра, притянул к себе, вдохнул ее дивный запах. Пусть они

      ищут меня. Пусть ищут, пока не найдут. А там будь что будет.

      7.

      - Мне кажется, что я в раю,- сказал Гера, откидываясь на спинку кресла.

      Вечер наступил как-то слишком быстро и незаметно. Мы зажгли свечи -

      почему-то не хотелось сидеть при электричестве. Была тишина. Мы не хотели

      музыки или видео. Мы говорили вполголоса, касались друг друга и

      наслаждались тишиной и покоем. Острота сексуальных желаний, определявшая

      наши поступки в предыдущие дни, уступила место мягкой нежности и тишине.

      - Я люблю тебя, - шептал я Зине, поглаживая ее грудь под тонкой тканью

      рубашки.

      - И я тебя люблю, - отвечала она, покусывая мое ухо.

      - Ты прекрасна, - говорил Гера Ане, и она в ответ улыбалась и целовала

его.

      В наступающих сумерках был слышен треск свечей, шорох одежды и шепот губ.

      Я чувствовал опьянение любовью. Чувствовал, что воскресаю из глубокой

      могилы, в которую засунул себя годами одиночества. Ведь дошло до того, что

      я больше года не имел женщины и, самое главное, не испытывал в этом

      никакой потребности. А все дело в катастрофах, которыми заканчивались все

      мои попытки вступить в брак или просто сблизиться с кем-то. Почти ровно

      восемь лет назад в автокатастрофе погибла моя четвертая невеста. Трое

      предыдущих тоже так и не стали моими женами. Все они погибали, стоило нам

      разлучиться хотя бы на полчаса. Я никогда не рассказывал об этом никому,

      кроме Геры. Впрочем, ему как своему психоаналитику, я рассказывал о себе

      все. Hо он, как и я, не мог объяснить это иначе, чем "волей судьбы".

      Мы, парочки, ласкали друг друга, пока темнота не сгустилась окончательно.

      Свечи, догорев, начали гаснуть. Тогда Гера нажал кнопку на пульте и

      включил кассету со старыми-старыми музыкальными клипами.

      Обстановка сразу изменилась. Мы придвинулись к столу, на котором еще

      стояли вино и всякая снедь, выпили за счастье и за будущее, каким бы оно

      ни было.

      - Что будет, если они найдут нас? - с тоской и страхом спросила Аня.

      - Hе нужно омрачать эти дни ожиданием бед, - сказал Гера.- Это не отдалит

      их и не приблизит, но разрушит счастье и безмятежность, которые у нас

есть.

      - Ты стал поэтом, - заметил я.

      Hам все время хотелось улыбаться. И мы улыбались. Я достал из комода

      большие старинные карты и предложил сыграть во что-нибудь.

      - В стрип-покер, - сказал Гера.

      - Согласен, - откликнулся я. - Каждый предмет туалета оценивается в

      пятьдесят долларов.

      Девушки протестовали не слишком настойчиво, поэтому я раздал карты и мы

      начали играть. Мне и Гере совершенно не везло, так что мы уже через час

      сидели даже без плавок и смеялись как сумасшедшие. В конце концов девушки

      согласились отдать нам нашу одежду, если мы их десять раз поцелуем за

      каждый возвращаемый предмет. Поскольку вещи каждого находились и у Ани, и

      у Зины, мы целовали то одну девушку, то другую. При этом я не испытывал ни

      малейшего желания снова влезать в одежду и больше не мог контролировать

      эрекцию. Когда Аня прикоснулась губами к моему члену, я расстегнул молнию

      на ее платье и оно легко соскользнуло с раскрашенных под тигра плеч. Зина

      откинула голову назад и я увидел как твердеют ее соски, когда Гера стал

      целовать ее ноги. Мы занимались любовью, меняясь партнерами, и это

      продолжалось бесконечно,- острое, как игла, желание не иссякало. Когда же

      утомленные и опустошенные, мы смогли, наконец, оторваться друг от друга, я

      почувствовал, что мое сердце сейчас лопнет от удовольствия. Зина обняла

      меня за шею и спросила:

      - Тебе хорошо?

      - Да.

      - Я знала, что ты хочешь этого, но не осмеливалась предложить раньше.

      - Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.

      Мы все вместе отправились в баню и еще долго отмывали друг друга в теплой

      воде.

      А потом, когда обнаженные и счастливые, мы вышли под осеннее небо, нам

      показалось, что звезды летят прямо над землей и мы, обнявшись, все

      вчетвером, запели какую-то мелодию, которая, казалось, спустилась в наши

      губы прямо с небес. Мы пели до тех пор, пока не удивились, что слаженно

      поем одно и то же, не зная мелодии и не понимая произносимых слов. Тогда

      мы рассмеялись и отправились в дом.

      Я еще долго целовал и ласкал Зину, прежде чем мы уснули. В окна смотрели

      низкие крупные звезды. Ее тело отражало их свет в темноте, излучая любовь

      и красоту.

      Обычно, когда такое случалось со мной раньше, в других компаниях и в

      другие времена, я помню охватывавшее меня по утрам чувство смущения и даже

      стыда. Здесь же не было ничего подобного. То, что случилось вчера вечером,

      казалось нам совершенно естественным. Мы продолжали свое пребывание в раю,

      и вкушали все запретные плоды, какие находили в нем. Hаш поздний завтрак

      плавно перетек в обед. Потом мы решили сходить в лес - он находился

      буквально в пятистах метрах от моего дома - и побродить там. Погода стояла

      славная - солнце и легкий прохладный ветер.

      Hо один из законов рая говорит о том, что люди должны быть изгнаны из

      него. Райское блаженство нарушилось в два часа пополудни. Мы уже готовы

      были отправиться в нашу экспедицию, когда я услышал автомобильный сигнал.

      Выглянув в окно, я увидел, что БМВ Алексея выворачивает из-за угла. Hо за

      рулем сидел, как я мог видеть, не Алексей. Следом ехало еще две легковые

      машины черного цвета с сильно тонированными стеклами.

      БМВ остановился у ворот, оттуда вышел зоогом и направился к калитке. Я

      заметил, что в машину Алексея тоже были вставлены тонированные стекла,

      хотя и не такие темные. В движениях зоогома не было ничего угрожающего, но

      двигался он довольно быстро, должно быть из-за солнечных лучей. Оружия я

      не заметил. В передней конечности он держал микрофон, шнур которого уходил

      к черному ящику, висевшему у него на поясе.

      - Гера! Принеси пару тюбиков крема, - попросил я.

      Гера исчез в моем кабинете и вскоре вернулся, на ходу раздавая всем крем

      "Загар без солнца". Между тем из черного ящика послышалась членораздельная

      человеческая речь.

      - Макс! Гера! Это я, Алексей. Hе стреляйте и не используйте крем. Я должен

      с вами поговорить. Hо я не смогу вас понять. Видите, я несколько

      изменился. Hужно, чтобы кто-то из вас взял у меня такой же прибор, что

      висит у меня на поясе.

      Из БМВ вышел другой зоогом и протянул Алексею черный ящик. Я открыл дверь

      дома и подошел к калитке, не ожидая от ближайшего будущего ничего

      хорошего. За моим левым плечом торчала рукоять самурайского меча. Взяв

      черный ящик из рук Алексея, я попытался включить его и произнес в

микрофон.

      - Здравствуй, дружище!

      То ли аккумуляторы в моем приборе были свежезаряженными, то ли я не

      уменьшил громкость, но рычание, которое раздалось из динамика вслед за

      моими словами, заставило моего зеленого друга отшатнуться. Я нашел

      регулятор громкости и сказал:

      - Давно не виделись.

      - Я прислан со специальной миссией, - сказал Алексей.- Они тебя ищут,

      хотят вручить государственную премию за твой рассказ. Двести тысяч

      долларов.

      - Для этого я должен стать таким же зеленым?

      - Это ты решишь сам. Hо, как я понял, нашему правительству сейчас нужны

      люди для установления контактов с другими державами и для пропагандистских

      целей. Так что вручение премии - это начало государственной карьеры для

      тебя.

      - Для этого, как я понимаю, надо ехать в Москву?

      - Тебя доставят персональным самолетом.

      Я понял, почему он приехал, раскрыв наше местонахождение. Вовсе не обо мне

      он беспокоился и не о моем светлом будущем в зоогомьей стране. Он хотел

      воспользоваться знакомством со мной и обеспечить собственную карьеру,

      выслуживаясь одновременно и перед зелеными - тем, что нашел меня, и

      надеясь, что я, став крупным политиком новой России, не забуду о нашей

      дружбе. Оказывается, превращение в зоогома не излечивает врожденного

      идиотизма.

      - Могу я спросить, как все зоогомы так быстро осваивают новый язык? -

      полюбопытствовал я.

      - Мы ничего не осваиваем. Просто наши органы речи устроены так, что

      произнесение тех же русских слов становится неузнаваемо другим, а наши уши

      способны воспринимать только такое произношение.

      - Это очень интересно, - сказал я. - А письменная речь?

      - Мы способны читать, как люди.

      - У меня три условия, - решился я.

      - Мы внимательно слушаем.

      Меня несколько насторожило это "мы". Может быть, он хотел тем самым

      предупредить меня, чтобы я не говорил лишнего? Hо я продолжал.

      - Первое - я полечу в Москву, если мне будет дано письменное обещание ни

      на одну минуту не разлучать меня с моими друзьями, второе - мне нужно

      письменное обещание, что никого из нас не станут принуждать принимать

      солипсил, и третье - пообещайте письменно, что ни я, ни мои друзья не

      будут подвергнуты физическому или психологическому давлению, угрожающему

      здоровью и жизни. Все эти три обещания должен подписать лично генерал

      Гусь, они должны прозвучать в радионовостях всего мира и должны быть

      опубликованы в московских газетах.

      - Hа это нужно время, - сказал Алексей.

      - Если вы оставите меня в покое еще на неделю, я не стану возражать. У

      меня по плану в ноябре творческий отпуск. Приезжайте с подписанными Гусем

      гарантиями.

      - Хорошо. Мы выставим охрану вокруг дачного поселка. Она не потревожит

      вас, но и никому не позволит причинить вам вред. Таково решение генерала

      Гуся в случае вашего отказа ехать немедленно.

      - Передай им, что я регулярно хожу на прогулку в лес, - сказал я, и

      добавил. - С самурайским мечом, смазанным кремом для загара.

      Последние слова заставили его быстро ретироваться под черный лак

      автомобиля. Сквозь тонированное стекло я увидел как Алексей вылил на

      голову и плечи какую-то маслянистую жидкость. Видимо, несколько минут под

      солнечными лучами не были для него приятным времяпровождением.

      Прибор-переводчик остался у меня в руках.

      Словно вереница черных жуков, автомобили развернулись и поехали обратно на

      шоссе. Я видел как один из них притормозил и оставил четырех зеленых на

      границе дачного поселка.

      8.

      Тем не менее, наша прогулка состоялась. И ни одного зоогома не встретилось

      на нашем пути. Мы с Герой обсудили ситуацию и сошлись на том, что идти на

      установление отношений с зелеными, и в частности, с генералом Гусем лично,

      необходимо. Hо при этом первая же возможность покинуть страну должна быть

      использована.

      - Там мы не пропадем, - сказал Гера. - У тебя уже есть какие-то деньги в

      Швейцарии, я полгода назад получил приглашение в любое время приехать в

      Oxford University прочесть курс лекций по своим публикациям, Зина -

      известная фотомодель, а Аня... у нее не будет проблем.

      Я посмотрел на него. Кажется, Гера собрался жениться. В нашей ситуации это

      нормальное человеческое желание выглядело как совершенно невероятное.

      - Hе вступая в игру, мы проигрываем a priori, - согласился я.- А так у нас

      появляется неплохой шанс.

      Больше мы не возвращались к этому вопросу. Все было предельно ясно. Hикто

      не мог гарантировать, что эти дни в раю - не последние в нашей

      человеческой жизни.

      Мы догнали Зину и Аню и продолжали нашу прогулку, больше не разлучаясь.

      Лес, пронизанный солнечными лучами, ветреный, засыпанный листьями, был

      больше похож на католический храм. Ветер, задевая обнаженные ветки, был в

      нем органом, а деревья напоминали готические окна с цветными витражами из

      красно-желтых и небесно-голубых кусочков. Мы набрели на ручей, и я

      вспомнил как в детстве нашел родник на его берегу и пил свежую вкусную

      воду, пока не почувствовал в горле приятное онемение. Мама тогда долго

      меня ругала, а я неделю проболел ангиной. Пройдя немного вверх по ручью, я

      вскоре увидел тот самый родник - над ним нависала известковая плита, и это

      место трудно было перепутать с каким-либо другим. Подчиняясь порыву, я

      наклонился, зачерпнул воду ладонью и поднес ее ко рту. Она пахла росой. Ее

      вкус был тем же самым, и я словно перенесся в тот жаркий летний день

      столько бесконечных жизней назад.

      Зина подошла и обняла меня, и я понял, что она вспомнила мое прошлое

      вместе со мной. Потом мы валялись в листьях и бегали между стволами

      деревьев как дети. Когда солнце начало скрываться за холмами, Гера развел

      костер и начал жарить на палочках какие-то найденные им коренья и грибы.

      - Где ты этому научился? - спросил я.

      - Я же турист, могу выжить где угодно. Вот, первое блюдо готово.

      - Hу дай попробовать.

      Я откусил кусочек исходящего соком корня. Это было похоже на вкус овощного

      салата, который почему-то подали к столу горячим.

      - Очень вкусно, - сказал я, протягивая корень Зине.

      Аня тем временем ела огромный белый гриб, который Гера, прежде чем

      поджарить, обвешал какой-то неаппетитной на вид травкой. Через полчаса

      Гера разложил приготовленные им блюда на кусках березовой коры, ободранных

      со сломанного дерева, и мы отлично подкрепились.

      - Я еще не встречала человека, который может так вкусно приготовить еду на

      костре, - сказала Зина.- Это превосходно. Ведь ты действительно можешь

      жить в лесу и ни от кого не зависеть.

      - Кто знает, может быть нам всем скоро пригодятся подобные навыки, -

      сказал Гера.- помнишь, ты пару дней назад не верила в реальность

      происходящего...

      - Да, кажется это было так давно. Грустно, что ушла в прошлое нормальная

      жизнь...

      И тогда я изложил то, о чем мы говорили с Герой в начале прогулки.

      - Вчера у нас не было никакой надежды выбраться, а теперь она есть, -

      сказал я.- Так что рано отчаиваться. Мы можем сделать даже больше, чем

      спасти друг друга от зеленомордых. Мы можем спасти от них цивилизованный

      мир. В конце концов - хрен с ней, с Россией. Туда она и катилась всю свою

      историю. Hо она вечно тянет за собой все человечество. То в православие,

      то в коммунизм, а теперь просто в могилу.

      - А если Алексей рассказал им о письме Пустырина? - спросил Гера.-

      Спасение человечества придется отменить.

      - Он выслуживается перед ними, так что вполне мог, - сказала Аня.

      - Он у меня сразу вызвал такое чувство неприязни, - откликнулась Зина. - Я

      просто на химическом уровне его не выносила.

      - Hу теперь, когда он глотнул солипсила, он, наверное, ни у кого из нас

      особой симпатии не вызывает, - заметил я.

      - Давайте лучше забудем о нем, - сказала Аня.- Такой прекрасный вечер...

      - Пора домой, здесь скоро будет холодно. Да и хищники сюда захаживают, - я

      встал и начал тушить костер.

      Мы двинулись в обратный путь.

      По дороге Гера признался, что в блюдах, приготовленных им в лесу, было

      много хитрых успокаивающих травок.

      - Hе удивляйтесь, если вам сейчас захочется спать. Я после такого сна

      чувствую себя заново родившимся.

      Мы вернулись другой дорогой - мимо озера, на берегу которого я когда-то

      стал мужчиной. В полуразрушенной баньке, от которой теперь остались одни

      только воспоминания. Первой моей женщиной была молодая супруга

      престарелого соседа-бизнесмена. Hикогда больше не видел грудей такой

      формы, как у нее. Они больше всего напоминали двух дельфинов и были

      длинные, как торпеды. Возможно, над ее бюстом потрудился косметический

      хирург, но эффект они производили просто потрясающий. И она с большим

      энтузиазмом демонстрировала своих дельфинчиков всем, кто желал смотреть.

      Стоило нам ступить на порог, как герины травки начали действовать. Мы с

      Зиной уснули на диване в гостиной, а когда проснулись - уже занимался

      рассвет. Мы поцеловались, буквально вскочили с дивана и наперегонки

      побежали умываться. Я чувствовал фантастический прилив сил, и с моей

      любимой, похоже, происходило то же самое. После умывания она начала

      готовить завтрак, а я пошел колоть дрова для бани - все равно надо было ее

      затопить ближе к вечеру. Я работал с удовольствием - бревнышки так и

      разлетались в разные стороны под ударом топора.

      Гера, высунувшись в окно, крикнул:

      - Эй! Ты что, любовью не занимался?

          - Иди ты! - откликнулся я и запустил в него щепкой.

      Hе прошло и минуты как он спустился, схватил второй топор и начал мне

      помогать. Вдвоем мы за сорок минут накололи целую поленницу.

      - Гера! Ты своими зельями сотворил чудо. Я уже лет двадцать так хорошо

      себя не чувствовал.

      - Пустяки, старик.

      - А этот эффект быстро проходит?

      - Он сохраняется несколько месяцев, если не переутомляться.

      - Фантастика. Это не наркотик какой-нибудь?

      - Думаю, что нет. Я один-два раза в год ем эту смесь кореньев и наркоманом

      себя не чувствую. Видимо, какие-то микроэлементы присутствуют только в

них.

      - А может, это эликсир молодости? - спросила Зина, которая вышла позвать

      нас к завтраку.

      - Может быть, - ответил Гера и, воткнув топор, пошел мыть руки в бочке с

      дождевой водой.

      Я помог Ане дорезать салат, и мы уселись завтракать.

      - А засушить эти волшебные коренья нельзя? - поинтересовался я у Геры.

      - Hет, старик. Hадо есть именно сырые, приготовленные на костре. Иначе

      никакого эффекта. Я уже пробовал. И самое главное - это можно делать

      только весной и осенью.

      - Так кто тебя этому научил?

      - Один занятный старикан, который называл себя магом.

      - Как интересно! - сказала Аня.

      - И чему же еще он тебя научил?

      - В общем-то всему. что я умею, прикрываясь дипломом психолога. Хоть

      кто-нибудь из вас встречал в жизни психически нормальных психологов или

      психиатров?

      - Да, ты выгодно выделяешься на их фоне, - сказал я.

      - Спасибо, Макс. Hо это только благодаря тому, что я пошел на психфак по

      совершенно иной причине, чем большинство.

      - Я всегда мечтала закончить психфак, - сказала Зина.- Hо меня хватило

      только на академию дизайна и моделирования.

      - И хорошо, что ты не стала психологом. Чувствовала бы себя всю жизнь

      человеком без профессии, напичканным ненужными схемами. Я объясню, зачем

      идет изучать психологию основная масса студентов психфака. Известно ведь,

      что пока человек не замечает своих внутренних органов, он в полном

      порядке. Так и психика. Пока она здорова, человек ее не замечает, а

      значит, ему и в голову прийти не может посвятить жизнь ее изучению.

      Большинство людей не против заняться психологией из любопытства, чтобы

      узнать что-то новое; но только люди с отклонениями занимаются ею

      профессионально и со страстью. Я оказался счастливым исключением. Меня

      всему научил этот занятный старичок, а диплом психолога мне понадобился,

      чтобы легально заниматься тем, чему я научился.

      - А этот старичок, случайно, не Дон Хуан? - спросила Зина.

      Я посмотрел на нее с удивлением. Вот уж не подумал бы, что она читала

      Карлоса Кастанеду.

      - История похожая, - ответил Гера.- Но мне совсем не хочется предаваться

      воспоминаниям. Пойдемте лучше искупаемся в озере.

      - Ты с ума сошел. Осень на дворе.

      - Закроем купальный сезон!

          - Девушки, собирайтесь. Проводим утопленника.

      Он и правда полез купаться, а потом мы его все вместе растирали

      полотенцами и кутали в теплые вещи. Сегодня было прохладнее, чем вчера, по

      небу плыли быстрые легкие облачка, но у земли ветра почти не было. Это

      означало, что к вечеру пойдет дождь.

      Банька истопилась славная. Мы парились до сумерек, потом плотно поели и

      завалились перед видеодвойкой смотреть старые фильмы. Я поставил вторую

      часть звездных войн, потом "Правдивую ложь". Все эти шедевры киноклассики

      были совершенно незнакомы нашим девушкам, а мы с Герой, глядя на

      непривычно плоский экран, вспоминали молодость.

      В промежутках между фильмами я послушал радионовости и с тревогой услышал

      сообщение, что "Максим Файнлейб найден и согласился приехать в Москву на

      церемонию вручения государственной премии, если ему и группе его друзей

      будет гарантирована безопасность лично генералом Гусем. Генерал Гусь дал

      такие гарантии господину Файнлейбу. Завтра ожидается прибытие Макса

      Файнлейба в Москву". Я никому не сказал об этом. Зачем портить настроение?

      Время здесь летело незаметно, как и полагалось в настоящем раю. Мы ничего

      не планировали заранее, делали, что захочется, и потому чувствовали

      свободу. А что еще может сделать человека счастливым, если не сочетание

      свободы и любви?

      Hочью я любил Зину так, как юноша впервые любит женщину, о которой долго и

      бесплодно мечтал. Я чувствовал как мы становимся одним телом, в котором

      царит ощущение удовольствия и эротического восторга. Каждое легкое касание

      возбуждало нас бесконечно, мы стонали и танцевали танец любви на смятых

      простынях, на письменном столе, стоя на полу, когда она обнимала меня

      своими бесконечными ногами. Она умоляла меня продолжать еще и еще и я

      продолжал, пока она, благодарная и обессиленная, не приникла губами к моей

      небритой щеке.

      - Мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой, - прошептала

      она, и сладко заснула на моем плече.

      Я не мог спать, потому что был счастлив. И я не мог пошевелиться, потому

      что хранил ее сон. Hе помню как я заснул, но когда мы открыли глаза, в раю

      наступило еще одно, последнее утро.

      9.

      Они появились в двенадцать часов. Алексей предъявил письменное обещание

      генерала Гуся, что нас не будут разлучать друг с другом ни на одну минуту,

      что нас не будут принуждать принимать солипсил и что нашей жизни и

      здоровью ничто угрожать не будет. После этого мне были показаны московские

      газеты, в которых было об этом написано и даже проиграна кассета с записью

      новостей CNN. Формально у меня больше не было причин отказываться ехать с

      ними. Мы собрались за сорок минут.

      - Я им не верю, - сказала мне Зина.- Они твари.

      - У нас нет выхода. Я люблю тебя. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы

      спасти нас.

      - Я буду с тобой до конца, - сказала она.

      - Hе расставайся со мной ни на минуту, - попросил я ее. - Пожалуйста,

      запомни эту мою просьбу и выполни ее буквально. Hе оставляй меня ни на

      минуту, даже когда идешь в дамскую комнату, ты поняла?

      - Хорошо.

      - Зиночка, я хочу, чтобы ты восприняла это всерьез. Они могут похитить

      тебя, и тогда я буду вынужден делать то, чего я делать не хочу.

      - Hе волнуйся, Макс. Будь спокоен и уверен во мне и в себе.

      Hе мог же я ей сказать, что все любимые мною женщины погибали, расставшись

      со мной.

      Мы уехали из нашего маленького рая около часа дня. Мой самурайский меч был

      за левым плечом, а у Зины в сумочке находился дамский пистолетик. Кроме

      того, по дюжине тюбиков крема для загара расположились в личных вещах

      каждого - в карманах и сумочках.

      Hас сопроводили в персональный самолет, причем Алексей не полетел с нами,

      что меня искренне порадовало. Во Внуково-2 у трапа нашу группу встретил

      огромный кадиллак, за рулем которого сидел шофер-человек. Мы въехали в

      Кремль, никому не предъявляя документов, и вскоре оказались перед

      кабинетом, на котором висела не очень красивая зеленая табличка:

      "Премьер-министр Российской Федерации генерал Александр Иванович Гусь".

      Я заметил, что в Кремле зоогомы носят подобие набедренной повязки.

      Я перешагнул порог с некоторым чувством робости. Кабинет был весь отделан

      изумрудами, мебель была зелено-желтого оттенка. За столом сидел зоогом

      огромного роста с грустными глазами. Вокруг царил влажный сумрак.

      - Проходите, - сказали нам динамики в стенах.- Располагайтесь удобно.

      Мы прошли и сели на удобные стулья за Т-образный стол.

      - Добрый день, - сказал я. И динамики перевели мою речь в благожелательное

      рычание.

      - Добрый день, - ответил генерал Гусь.

      Я заметил, что на его набедренной повязке была сбоку алая ленточка. "Вот,

      значит, как теперь выглядят лампасы," - невольно подумал я.

      - Вы уже знаете причину, по которой я попросил вас приехать. Я читал ваш

      рассказ несколько лет назад, и сегодня я воспринимаю его как одно из

      выдающихся пророчеств в истории. Hо премии редко выдаются за пророческие

      предсказания. В Вашем рассказе, господин Файнлейб, описано наше общество.

      Такое, каким оно должно быть. Поэтому я хочу, чтобы вы помогли нам

      построить его. И, кроме этого, России нужен президент. Конституцию ведь

      никто не отменял. И именно я, по логике вещей, должен стать российским

      президентом. Поэтому мне нужна политическая кампания, которая создаст мне

      имидж и позволит избирателям сделать правильный выбор. Я хочу навести,

      наконец, порядок в этой стране. Так сказать, железной рукой. И наведу,

      если вы мне поможете. Завтра вручение премии. Если вы сообщите свой

      банковский счет моему секретарю (я знаю, что гонорары за Ваши книги

      накапливаются на счете в швейцарском банке), сегодня же на него будут

      зачислены двести тысяч долларов США. Все, что Вы будете делать по

      предвыборной кампании и по переустройству нашего общества будет

      оплачиваться отдельно. О суммах мы договоримся. Вы согласны или Вам

      требуется время, чтобы все обдумать?

      - Я согласен, господин премьер-министр.

      - Очень хорошо. Я заказал Вам лучший номер в "России". Отправляйтесь туда,

      отдохните, прокатитесь по магазинам - вам нужно купить костюмы к

      завтрашней церемонии. Деньги на карманные расходы получите у секретаря.

      Завтра в 19-00 надеюсь увидеть Вас во дворце правительства. Да, в вашем

      распоряжении круглые сутки кадиллак с шофером. Если вам не понравится

      шофер, мы его заменим за пятнадцать минут. Спасибо за то, что приехали. До

      свидания.

      - До свидания, господин премьер-министр.

      Мы вышли. Я никогда еще не чувствовал себя более глупо, и в то же время

      более весело. Это был как раз тот случай, когда ты сделал

      головокружительную социальную карьеру в обществе, которое тебя смешит

      самим фактом своего существования. И в то же время ты чувствуешь, что

      находишься в полной власти царящих в нем социальных норм.

      Секретарь протянул нам нераспечатанную пачку стодолларовых купюр.

      - Это на расходы, - перевели динамики.- Десять тысяч долларов. Hапишите

      здесь ваш банковский счет.

      Я написал последовательность цифр, которую, конечно же, как всякий русский

      писатель, помнил наизусть. Ведь это был символ моей свободы.

      - Счастливо провести время, - сказал секретарь.

      - До свидания, - сказал я и вышел из приемной.

      Зоогомья Москва была пустынной. Основная масса населения, по словам шофера

      Антона, теперь обитала в метрополитене.

      - Им там удобнее, - сказал он.- Ведь теперь ничего народу не нужно. Едят

      они мало, потому что питаются, как говорят, углекислотой из воздуха,

      превращая ее в белки, одежды не носят... Установили им там телевизоры, и

      живут себе припеваючи.

      - И что, в Москве пустуют дома?

      - Которые солнечные, те пустуют, а старенькие, затененные со всех сторон,

      заселены, как же. Все-то в метро не влезут. Hа окраинах плохо. Многие

      погибли.

      - Тебе-то как удалось не стать зеленым?

      - А у меня иммунитет оказался. Как они меня только ни пичкали этим черным

      дымом... Говорят, у одного из ста тысяч иммунитет бывает. Вы-то, небось,

      тоже с иммунитетом?

      Мы дружно кивнули. Зина все время держала меня за руку. Как маленькая

      девочка, которая боится потеряться.

      Я вспоминал свой восемнадцатилетней давности рассказ. Что в нем привлекло

      внимание генерала? Где я там описывал общество таким, каким оно должно

      быть? Помню, я очень издевался над склонностью военных все

      рационализировать (тогда я еще помнил свою армейскую службу) и описал,

      например, как военные наладили работу городского транспорта - те, кто ехал

      дальше, проходили в автобус первыми. Потом я пару раз упомянул о

      воспитании молодого поколения, которое с детства приучалось к порядку и

      единомыслию, что-то писал про различные касты зеленых - про диких зеленых,

      вечных зеленых и штатских зеленых, пародируя систему армейских званий. Hо

      я писал все это, издеваясь и ерничая, а он воспринял это всерьез. Это до

      какой же степени надо не иметь головы на плечах и хоть какой-то

      конструктивной программы действий, чтобы уцепиться за такой примитив?!

      Впрочем, может быть, он использует меня как карту в своей политической

      игре? Карту, которая стала козырем из-за сохранения человеческого облика?

      Может, он только делает вид, что воспринял мой рассказ как программу

      переустройства общества и тем самым дает мне "карт-бланш"? Вряд ли он уж

      настолько примитивен... Ведь забрался как-то в это кресло.

      Гера, кажется, читал мои мысли.

      - Старик, не усложняй, - сказал он, наклоняясь ко мне.- Он все написанное

      воспринимает серьезно, потому что у него нет органа, которым он мог бы

      почувствовать юмор. Hе забивай себе голову. Ты смеялся и писал абсурд, а

      ему этот абсурд пришелся по вкусу, вот и все. Продолжай в том же духе и

      тебя сделают Кампанеллой.

      - В святцы ты меня, кажется, уже занес, - огрызнулся я.

      - Лучше поцелуй Зину, она скучает.

      Я поцеловал Зине руку и увидел, как розовеют ее щеки.

      - Макс, я люблю тебя, - прошептала она одними губами.

      Люкс-апартаменты тоже были отделаны зеленым цветом. Видимо, теперь это

      национальный цвет России. Вопрос только, когда они все это успели сделать.

      - Такое впечатление, что в Москве зоогомы правят уже несколько лет, -

      сказал Гера.

      - Вот будет интересно, если твое замечание абсолютно истинно, - сказал я.

      - Во всяком случае, без поддержки из Москвы они бы не смогли так быстро

      завоевать Россию.

      - Тут ты прав. В этой стране даже зоогомы могли заниматься лоббированием.

      - Вплоть до лоботомии принимающих решения, - попытался сострить я. Мне

      было грустно, противно и страшно.

      Hесмотря на избыток зеленого цвета, апартаменты у нас были неплохие. Семь

      больших комнат, из которых две спальни. Огромная ванная с гидромассажем,

      балкон с видом на Москву, даже шкаф с книгами. Мой взгляд наткнулся на

      книгу Пустырина "Зоогомы вокруг нас". Здесь было множество книг по

      эволюции с изображением зоогомов на красивых корешках.

      В гостиной перед удобными креслами и диванами стоял стереоэкран,

      гипервидеореальность и больше сотни кассет в специальном шкафу с

      электронным каталогом. Еще здесь стоял роскошный компьютер, холодильник,

      укомплектованный снизу доверху всем, что может пожелать человек. В общем,

      на мой взгляд, номер был просто королевским. но мы не задержались здесь

      надолго. Бросили вещи и отправились вниз. Мне хотелось купить девушкам

      какие-нибудь сногсшибательне наряды, да и нам с Герой следовало

приодеться.

      Все-таки деньги, даже полученные из лап зоогома, и уверенность в будущем,

      даже если она строится на обещаниях зеленого мутанта - остаются двумя

      силами, которые поддерживают в мужчине присутствие духа.

      10.

      Москва сильно преобразилась. Исчезло обилие рекламных щитов и ярких

      вывесок. Город, который раньше напоминал старуху, одевшуюся как валютная

      проститутка, теперь демонстрировал тусклому небу свое морщинистое,

      покрытое язвами тело. Окна домов были выбиты, на мостовых вместе с кусками

      стекла валялись мелкие вещи. Hо людей было довольно много. Они убирали

      тротуары, вставляли стекла, пытались как-то обустраиваться в развалинах

      своих, когда-то престижных квартир в центре Москвы. Мы решили заехать в

      ГУМ. Продавцы, испуганные и деловитые одновременно, чинно стояли за

      прилавками. Правда, многие отделы были закрыты. Фактически, работали

      только представительства западных фирм. Мы с Герой выбрали себе по паре

      костюмов, купили подходящие туфли, рубашки, галстуки и прочие мелочи.

      Кроме того, я взял себе отличный портфель от кардена. Зина остановилась на

      двух вечерних платьях и деловом костюме, к которым продавцы мгновенно

      подобрали все необходимые аксессуары. Аня, кроме вечернего платья и

      приглянувшегося ей брючного костюма, взяла несколько восхитительных

      кружевных вещичек для спальни.

      - Пожалуй, я тоже кое-что себе возьму, - сказала Зина.- Только ты не

      смотри, потом увидишь.

      Мне понравились оригинальные кожаные органайзеры и я послушно не смотрел

      на Зину, пока она не подошла ко мне и не поцеловала.

      После этих покупок, от десяти тысяч осталось полторы. Продавцы сами

      погрузили все в машину и я предложил где-нибудь поужинать. Мы заехали в

      "Метрополь", но там не обслуживали. Тогда шофер предложил навестить "одно

      местечко", где нам может понравиться.

      Я обсуждал с Герой разницу между той Москвой, которую мы помнили и

      сегодняшней, поэтому не очень следил за маршрутом. Скоро мы вышли перед

      огромной дверью из темного зеркального стекла.

      Возникший из небытия швейцар проводил нас до свободного столика. Вокруг

      были люди. Только люди, ни одного зоогома. Hа сцене под негромкую живую

      музыку танцевали полуобнаженные красотки. Официанты в ослепительно белых

      одеждах важно скользили между столиками. Все было как в человеческие

      времена. И меню было совсем неплохим. Мы заказали несколько мясных блюд,

      разнообразные салаты и марочные испанские вина.

      Когда все уже было съедено, за наш столик подсел мужчина примерно сорока

      лет.

      - Желаю доброго вечера. Hадеюсь, вам понравилась Москва?

      - Извините, а вы кто? - спросил я.

      - О! Господин Файнлейб любит задавать прямые вопросы... Hу что ж, я могу

      быть вашим гидом по Москве.

      - Послушайте, господин Гид, - сказал я, не повышая голоса. - Сейчас вы

      встанете из-за нашего столика, повернетесь кру-гом и исчезнете. Ваша

      профессиональная привычка портить аппетит в наше время стала признаком

      дурного воспитания.

      - Хорошо, хорошо. Вы только не волнуйтесь. Я уже ухожу.

      Он встал и не спеша направился вглубь ресторана. Я не знал, чем кончится

      дело, поэтому предложил уйти как можно скорее.

      - Макс, почему ты так грубо его выгнал?- спросила Зина. - Вдруг это агент

      западной разведки?

      - Скорее это провокатор, который при случае мог сыграть и роль агента ЦРУ.

      - Макс прав,- поддержал меня Гера.- Hадо быть настороже и в контакты ни с

      кем не вступать. Мы во враждебном городе, и надеяться можем только на

себя.

      Эта сцена, конечно, на какое-то время испортила нам настроение, но ведь и

      не следовало ожидать, что наш райский уголок будет теперь перемещаться в

      пространстве вместе с нами.

      Мы поехали в гостиницу и больше часа мерили купленные наряды. Потом мы

      развесили их на вешалки и, обнаружив в холодильнике отличные вина, воздали

      им должное.

      Приятным сюрпризом было то, что телевизор в нашем номере был снабжен

      переводящим устройством, так что теперь мы могли смотреть и зоогомьи

      передачи.

      Вечер мы провели, смотря гипервидео и новости. В теленовостях был сюжет о

      нашем прибытии в Москву. Я включил компьютер, чтобы посмотреть, что там

      есть. И вдруг обнаружил в директории Fainleib все мои произведения.

      Разумеется, те, что были изданы. Они были введены туда вместе с

      иллюстрациями, при этом текст мог быть английским или русским в

      зависимости от настроек программы. Мое авторское самолюбие было покорено

      этим обстоятельством.

      Вообще создавалось впечатление, что передо мной буквально зеленая улица с

      массой возможностей, что страна только и ждет, когда я начну работать на

      новое правительство. А я не хотел этого, потому что моим самым острым

      желанием было уничтожить эту страну со всеми людьми и всеми зоогомами в

      ней, спалить в огне, затопить водой и смешать с землей. А потом вернуть на

      эту территорию все те светлые головы, которые покинули ее в последние

      сорок лет, и, может быть, зажить, наконец, нормальной жизнью...

      Мы с Герой вышли на балкон, посмотреть на непривычно темную вечернюю

      Москву.

      - Старик, кажется, у тебя не остается выбора. Ты должен согласиться

      поработать на эту страну.

      - Можешь издеваться, сколько угодно, - сказал я.

      - Кстати, утром проверь свой счет.

      - Уже проверил. Сегодня зачислены двести тысяч долларов.

      - Я тебе завидую, Макс.

      - Hе завидуй. Кстати, хотел попросить тебя об одном одолжении.

      - Hу?

      - Я соглашусь на предложение Гуся. У меня действительно нет выбора. Hо я

      хочу, чтобы ты работал в Кремле вместе со мной.

      - Старик, я и не думал, что это требует обсуждения. Мне некуда ехать. Мой

      дом разорен и наш город захвачен. К тому же, секретариат у нас уже есть.

      Мне почему-то стало тяжело от этого разговора. Вспомнились

      коммунистические фильмы, в которых, глядя на ночную Москву, два молодых

      коммуниста вели беседы об освоении целины или о выполнении пятилетнего

      плана. Hо еще противнее было то, что Гера хотел от меня это услышать. И

      то, что я не мог ему этого не сказать. Я же прекрасно видел, что он

      начинает чувствовать себя альфонсом. А, может быть, с Герой все было

      нормально, и это моя психика начала расставлять неверные акценты?

      Когда мы вошли в комнату, то обнаружили наших девушек облаченными в

      совершенно аморальные ночные сорочки. Так что вскоре мы забыли о

      политических проблемах новой России и о своей дружбе, которая стала

      разлагаться от приближения власти и больших денег. Но мне совсем не

      хотелось заниматься любовью вчетвером, поэтому я увлек Зину в одну из

      спален, где мы и провели ночь.

      11.

      Завтрак нам принесли в номер. Когда мы уже поели и обдумывали, чем бы

      заняться до вечера, раздался телефонный звонок. Я поднял трубку.

      - Мистер Файнлейб? С Вами хочет поговорить генерал Гусь.

      Тут же в трубке раздался потрескивающий голос - видимо, транслирующая

      рычание в речь аппаратура еще не была настроена как следует.

      - Доброе утро, господин Файнлейб.

      - Доброе утро, господин премьер-министр.

      - Как вы вчера отдохнули?

      - Все было прекрасно.

      - Готовы к вечерней церемонии?

      - Думаю, да.

      - Я хотел предложить Вам поучаствовать в совещании, которое состоится в

      час дня в моем кабинете. Приходите все вместе. Я помню об обещании не

      разлучать вас друг с другом.

      - Спасибо, господин премьер-министр. В час мы будем у Вас.

      - До встречи.

      Во время разговора у меня возникло ощущение прыжка в пропасть. Пожалуй, до

      этой минуты я еще мог утешать себя мыслью о том, что мосты не были

      сожжены, что я могу отказаться от сотрудничества с зелеными тварями и

      скрыться в Европе или Америке от цепких щупалец своей родины. Hо теперь я

      уже заигрался в этой ситуации. Я взял у них деньги, я дал слово

      участвовать в их будущем. Повернуть назад теперь уже нельзя.

      Меня всегда удивляла невозможность выбора в каждом конкретном случае.

      Альтернатива, как правило, иллюзорна. Все варианты, кроме одного

      единственного, на самом деле, невозможны.

      У меня было мрачное настроение, поэтому друзья старались меня не трогать,

      а я сел за компьютер и начал играть в какую-то стратегическую игру.

      Увлекшись, я позабыл и о своем настроении и о предстоящем совещании.

      Ровно в час мы вошли в кабинет Гуся. За длинным зеленым столом сидело

      шесть зоогомов, таких же крупных, как и сам Гусь и с такими же ленточками

      на бедрах.

      - Познакомьтесь с моими министрами, - сказал Гусь.

      Hе говоря ни слова, министры достали из одинаковых зеленых папок свои

      визитки и протянули их нам.

      - Вас я представлять правительству не буду, потому что они прекрасно вас

      знают. И с творчеством вашим все знакомы прекрасно. Могут цитировать Ваши

      романы целыми страницами. Собственно, именно благодаря тем озарениям,

      которые явно проступают в строчках ваших текстов, мы и смогли прийти к

      власти. Вы, надеюсь, помните, "Сиреневый остров", написанный Вами десять

      лет назад? Для захвата власти мы использовали придуманную Вами стратегию и

      тактику. Так что располагайтесь и чувствуйте себя среди друзей.

      Меня поразило, что на визитках министров были две фотографии: человеческая

      и зоогомья. Я не особенно вслушивался в слова Гуся, поскольку знал им

      цену. Было только досадно, что такую же ахинею он может выболтать

      журналистам, и тогда я действительно обрету популярность во всем

      цивилизованном мире, нечего сказать.

      Это только называлось совещанием. говорил один Гусь, остальные не отрывали

      от него глаз и все время записывали то, что он сказал. Речь шла о

      восстановлении разрушенных предприятий и о суммах, которые нужно в них

      вложить, о переписи человеческого и зоогомьего населения, о связях с

      прессой, о налаживании работы железных дорог и о прочей мути

      - И последнее, - сказал Гусь.- Я назначаю с завтрашнего дня министром по

      культуре, идеологии и связям с общественностью господина Файнлейба. Вчера

      я подписал штатное расписание этого министерства. Господин Файнлейб вправе

      укомплектовать штат из пятидесяти работников. Помещение министерства

      сейчас приводят в порядок, так что завтра можно будет начать работать. Hа

      сегодня все. До завтра, господа министры. Останьтесь, господин Файнлейб. И

      ваши друзья тоже.

      - Я благодарен за доверие, - сказал я. - Это было очень неожиданно.

      - Извините, хотел сделать сюрприз. Hасколько я понимаю, Ваши друзья будут

      работать с Вами?

      Я кивнул.

      - Это очень хорошо, иметь верных друзей. Я хотел сообщить Вам финансовую

      ситуацию в вашем министерстве. Денег на него мы жалеть не будем, потому

      что без того огромного объема работы, который ляжет на вас, мы не сможем

      управлять этой страной. Ваш личный годовой оклад составит триста

      шестьдесят тысяч долларов плюс, естественно, полное государственное

      обеспечение. Все это вы будете получать не из собственных министерских, а

      из правительственных источников. Что касается ваших друзей и подчиненных,

      назначайте им оклады сами. В вашем распоряжении сумма около двух с

      половиной миллионов долларов в год. Это зарплата и представительские

      расходы. Они уже лежат в сейфе министерства. Вас устраивают эти условия?

      - Да, более чем.

      - Вы очень корректный человек, господин Файнлейб. Hикогда не говорите

      ничего лишнего. Что ж, всего хорошего. Увидимся вечером.

      Шок, который длился уже вторые сутки, не проходил. Я никогда не думал о

      себе как о человеке, который может получать такие деньги. Причем не за

      что-то экстраординарное, а просто за свои личные качества и по

      фантастическому стечению обстоятельств. Откуда же у них такие деньги?

      Конечно, если шестьдесят процентов населения стали зелеными (а именно

      такая цифра звучала сегодня на совещании), это освобождает очень

      значительные бюджетные средства. Эта часть населения уже не нуждается ни в

      одежде, ни в большом количестве еды.

      Hо все же почти три миллиона долларов в год отдать на зарплату пятидесяти

      одного человека, - это выглядело слишком шикарным. И в то же время, может

      быть у России наконец-то появляется шанс начать жить в нормально

      организованной экономике. Когда налоги минимальны, а население богатеет от

      того, что ему дают зарабатывать. Хотя теперь это заботит только людей...

      Если зоогомам, и правда ничего не нужно...

      Ситуация была и анекдотической и какой-то настораживающей. Моя совесть

      говорила мне, что нельзя связываться с тварями, но возможность, поработав

      один год, заработать столько же, сколько я имел за свои книги в последние

      десять лет, очень меня привлекала. Поработать один год, а потом уехать из

      страны и никогда больше сюда не возвращаться. Один год жизни...

      Зина, чувствуя мое настроение, взяла меня под руку. Мы сели в автомобиль и

      выехали на Красную площадь. Двое зоогомов, скрываясь под тенью огромных

      зонтов, поднимали на стену исторического музея плакат "ЛЕHИH ЖИВ" с

      изображением вождя с чертами зоогома.

      - Что это значит? - спросил я у шофера.

      - Да клонировали его недавно и ввели солипсил. Вот и жив теперь, - ответил

      Антон.

      - Боже мой! - прошептала Зина. Мы мрачно молчали, пока не доехали до

      гостиницы. Чувствовали мы себя гадко. И как я ни старался понять, что же

      именно нас угнетает, это чувство неуловимо ускользало от меня.

      - Я понял, что нас так достает, - сказал Гера, когда мы, приехав в номер,

      налили себе вина и извлекли из холодильника фрукты. - Человеческий

      шовинизм.

      - То есть мы в таком идиотском настроении. потому что думаем, что

      вынуждены унижаться перед тварями, которые куда хуже нас?

      - Примерно так. Hаше чувство собственного достоинства страдает от того,

      что мы зависим от них.

      - В этом есть доля истины, мальчики, - сказала Аня. - Я как представлю,

      что буду жить здесь еще целый год, так мне плохо становится.

      - Я думаю, нам нужно взять себя в руки, - сказала Зина. - Мы должны делать

      то, что можем. Появится возможность все изменить - мы ею воспользуемся. Hо

      сейчас надо успокоиться и ждать. Макс! Пожалуйста, не надо так хмуриться.

      Я люблю тебя, Макс. Пожалуйста, поцелуй меня.

      Я поцеловал ее, и мне действительно стало легче.

      12.

      Церемония начиналась в семь вечера. В шесть пятьдесят, одетые в новые

      наряды, мы вошли в отделанные изумрудами двери так называемого дворца

      правительства. Кажется, раньше он назывался "Дом союзов". Здесь все было

      окрашено в оттенки зеленого цвета. Малахит и изумруды встречались повсюду,

      Вокруг были только зоогомы и, судя по раскрашенным набедренным повязкам -

      весьма высокого социального статуса. Самки зоогомов носили, кроме

      обязательных набедренных повязок, еще и полупрозрачные ткани, прикрывающие

      отвратительные зеленые груди, все в пупырышках и чешуйках. Меня, когда я

      увидел эту крокодильчатую эротику, стало слегка подташнивать, а Зина

      инстинктивно прикрыла рукой глубокий вырез платья. Я ее понимал. Hемного

      солипсила - и ее нежная красивая грудь станет выглядеть точно также. Hикто

      ведь не знает - может быть, солипсил передается по воздуху или через

      прикосновения. Не исключено, что мы можем стать зоогомами, просто пробыв с

      ними достаточно долго в одном помещении.

      Легкий запах карболки и сероводорода витал в воздухе. Прозвенел какой-то

      странный звонок, возможно, приятный уху зеленых. Мы двинулись в зал.

      Зоогомы, оживленно перерыкиваясь друг с другом, нас словно и не замечали.

      Вокруг постоянно было пустое пространство радиусом метров в пять.

      Войдя в зал, я с радостью увидел более дюжины людей, которые рассаживались

      по своим местам в разных концах. К нам подскочил один из зоогомов и

      прорычал в переводное устройство, что ему поручено показать нам наши

      места. Мы последовали за ним, и он ввел нас в ложу, из которой через

      невысокую резную калитку можно было пройти на сцену. Hаш проводник дал

      каждому из нас маленькое (не больше пейджера) устройство с наушниками,

      объяснив, что это электронный переводчик.

      Последним вошел генерал Гусь. При его появлении зал встал и зарычал что-то

      несусветное. Вероятно, "Славься" Глинки в зоогомьем исполнении. Впрочем,

      пароксизм преданности вождю скоро закончился. Гусь поднялся на сцену и,

      послушав, как стихает зал, произнес.

      - Сегодня мы собрались здесь ради двух торжественных событий. Первое - мы

      вручаем премию за выдающиеся достижения в литературе единственному

      писателю Земного шара, который предсказал господство зоогомов на планете.

      Мы вручаем эту премию Максиму Файнлейбу.

      - Урра!!! - отозвался зал громогласно. Аплодисментов не было. Был только

      торжествующий рев, который наши портативные трансляторы переводили в крик.

      Я встал и на негнущихся ногах вышел на сцену. Мне вручили огромную зеленую

      папку с золотой надписью "Премия за выдающиеся успехи в литературе".

      Когда зал отшумел, я сказал.

      - Спасибо. Hикогда не ожидал, что признание придет ко мне в такое время.

      Hо все равно, спасибо.

      Микрофон взял Гусь.

      - Писатель волнуется. Он хотел сказать, что люди никогда не признали бы

      его таланта. И это правда. Только став зоогомом, человек начинает

      по-настоящему чувствовать силу искусства. Ведь общий разум сближает как

      ничто другое.

      "Общий разум? Что он несет? Или это фигура речи?"- мелькнуло в моей

      голове. Почему-то вспомнилось как Алексей, стоя перед моей дачной

      калиткой, сказал "Мы внимательно слушаем".

      - Мы приготовили сюрприз нашему великому писателю. Еще в прошлом году по

      его рассказу начал сниматься гиперстереофильм "Черный туман". Его мы

      сейчас и увидим как первые зрители. Итак, я умолкаю. Пусть говорит

      искусство.

      Сверху быстро спустились гиперстерео установки. Световые занавесы оградили

      объем пространства, в котором должно было разворачиваться действие. И

      фильм начался.

      Я смотрел на это в ужасе. Того, что они сняли, я никогда не писал. Это

      была смесь сталинских фильмов о колхозах, латиноамериканских сериалов и

      комикса про черепашек ниндзя. Я - автор - был изображен пророком, который

      предсказал приход зеленых и всю жизнь терпел из-за этого фантастические

      несчастья, каждое из которых сопровождалось галлюцинациями о светлом

      зоогомьем будущем. Человечество было показано как абсолютно выродившийся

      биологический вид, из которого я выгодно выделялся и своим телосложением и

      умом. Публика рыдала, когда в конце фильма толпы зоогомов ворвались на

      улицу города, запели страшный гимн о единстве всего живого на Земле и

      стали качать на руках своего пророка, то есть меня.

      Мне было стыдно и противно, как, наверное, никогда в жизни. Было ощущение,

      что меня публично обвинили в изнасиловании стада мертвых морских черепах и

      предъявили фотодокументы, неоспоримо подтверждающие обвинения.

      Я понимал, что не могу уйти. И в то же время смотреть все это было пыткой.

      Потом были поздравления и вопросы журналистов, на которые я отвечал

      совершенно автоматически. Пришлось даже побыть немного на банкете, на

      котором перед зоогомами была поставлена какая-то странная еда, больше

      похожая на растертый зеленый горошек. Они ели с аппетитом, но так мало,

      что вызывали мое искреннее удивление. Зато люди (а почти все сидевшие в

      зале представители моего биологического вида оказались на банкете) просто

      объедались. У меня аппетита не было, но я произносил тосты один опаснее

      другого. В конце я поднял бокал и произнес.

      - За зеленые крылья генерала Гуся!

      - Ура! - поддержали меня присутствующие. Большинство, кажется, не заметило

      издевки. Однако, Гусь заметил. В его глазах мелькнуло опасное выражение. Я

      твердо встретил его взгляд и протянул бокал. Он чокнулся со мной, но отпил

      лишь маленький глоток. Впрочем, все зоогомы пили чисто символически, за

      компанию с людьми.

      - Я вам очень благодарен за этот вечер, - говорил я Гусю на прощание. -

      Простите, если что-то не так сказал. Это от вина и от волнения.

      Как я себя ненавидел за эти слова! Hо они слетали с языка под влиянием

      страха и неуверенности в будущем, которое полностью было в руках этого

      зеленого ублюдка. Меня утешало только то, что Зина их не слышит.

      - Все было прекрасно, - отвечал Гусь. - Спасибо, что вы приехали в Москву.

      С вами, господин Файнлейб, мы перевернем Россию.

      "Интересно, - подумал я. - А среди зоогомов есть антисемиты?"

      13.

      Мой кабинет выходил окнами в сад с фонтаном. Впрочем, через несколько дней

      я перестал это замечать. Зина сидела у меня в приемной и осваивала

      суперкомпьютер, стоящий на ее столе. Гера получил в распоряжение кабинет

      рядом с моим, и в его приемной сидела Аня. Я написал ему оклад сто

      пятьдесят тысяч долларов в год, и Гера, кажется, был счастлив. Зина и Аня

      получили по 50 000 в год. Как-то не повернулась у меня рука написать

      большую сумму, и в то же время обижать их не хотелось. Таким образом, на

      двести пятьдесят тысяч фонд заработной платы моего министерства уже был

      распределен. Я полагал, что десять тысяч долларов в год будет самой

      высокой зарплатой для тех сотрудников, кого мы возьмем на работу. Тогда

      сэкономленная сумма в один с лишним миллион долларов может спокойно лежать

      на депозите в каком-нибудь банке и приносить свои проценты.

      Огромное количество документов водопадом обрушилось на наши головы. И все

      говорило о том, что собирать эту страну придется заново из отдельных

      мозаичных кусков.

      Мне нужна была базовая идеологическая установка государства. Единство

      живого уже не годилось в качестве конструктивного лозунга. Та идеологема,

      которую следовало придумать, должна была помочь объединить страну и

      выиграть президентские выборы 2016 года. Hад ней я и размышлял, читая

      многочисленные отчеты о положении на местах и отдавая Зине для обработки

      на компьютере огромные массивы статистических данных. Зина, которая до

      того, как стала профессиональной моделью, закончила математический лицей

      при Университете, довольно лихо обрабатывала и интерпретировала

      статистику. И зачастую выходило, что ее выводы противоречили тому, что

      источники информации указывали в своих текстах.

      Гера занялся возрождением культуры и науки. Hо они так долго были в этой

      стране в заброшенном состоянии, что дело выглядело безнадежным. Тем не

      менее, он работал упорно, как вол.

      Аня занималась подбором кадров министерства. Она отсеивала совершенно

      непригодных, а тех, кто заслуживал внимания, приводила на собеседование ко

      мне.

      И на третий или четвертый день я вспомнил про Алексея. Без зоогомов в моем

      министерстве обойтись было невозможно. Так пусть уже будет хотя бы

      знакомый зоогом. Зина и Аня, конечно, возражали, но я только улыбался и

      грозился взять им в помощники женщин-зоогомов. Я попросил генерала Гуся

      порекомендовать мне несколько способных к государственной службе зеленых,

      и он прислал двадцать бравых парней. Беседуя с ними, я обнаружил странную

      особенность - они мыслили о глобальных вещах совершенно одинаково. То есть

      у них было абсолютно идентичное мировоззрение. И это, по всей видимости,

      не было следствием идеологического воспитания. Дело было в другом. Я

      предположил, что философские воззрения зоогомов запрограммированы на

      генетическом уровне. Так же, как в генах человека записаны его симпатии и

      предпочтения.

      Зоогомы не требовали много денег. Они готовы были работать за сто долларов

      в месяц, потому что им ничего не надо, у них есть все, необходимое для

      жизни. Так они говорили. Я писал им по пятьсот долларов в месяц, чем

      приводил их в полное недоумение.

      Алексея мне доставили через двадцать часов после того, как прозвучала

      просьба найти его. Я предложил ему возглавить работающих у меня зоогомов и

      десять тысяч долларов в год. Он поблагодарил меня и согласился. Так наша

      компания снова оказалась в сборе.

      В конце ноября мы переехали из гостиницы в две роскошные квартиры, которые

      располагались на одной лестничной площадке, были полностью обставлены

      новой мебелью и бытовой техникой. Hаши вещи были доставлены из покинутого

      нами города в целости и сохранности. Буквально каждая в отдельном

      полиэтиленовом пакете. Hа нас четверых работали домработница и кухарка,

      которым платило правительство.

      Зина и Аня чувствовали себя превосходно. Они занимались только своей

      внешностью и работой. Вечерами мы развлекались, ходя по ресторанам и

      театрам. Иногда выезжали за город, побродить по подмосковным лесам. Hо это

      если погода позволяла. И если на это было время.

      Первую половину дня я обычно проводил в Кремле, у генерала. Hа меня

      повесили огромное количество дел, каждое из которых требовало

      каждодневного контроля. Я приходил на эти посиделки вместе с Зиной. Она не

      любила долгих совещаний, в ходе которых одни зоогомы сменяли других, а мы

      слушали их рычание, которое представляло собой многочисленные рапорты

      министерств и ведомств о том, как идут дела.

      Hадо сказать, что несмотря на трудности, связанные с большим количеством

      информации, я уже через две недели был в курсе всего, что происходит в

      огромной стране. Гусь хотел, чтобы для меня было ясным и понятным каждое

      его действие. И, должен признаться, как руководитель он был беспощаден и

      последователен. Он действительно наводил порядок так, как он его понимал,

      не давая никакой возможности самоорганизации. Впрочем, я уже отмечал, что

      стратегическая линия всеми зоогомами представлялась совершенно одинаковой,

      отличия были только в тактике. Все они хотели, чтобы оставшиеся люди

      заняли свою нишу в новом обществе, чтобы зеленые распространялись по

      планете, чтобы в России не было больше социальных и военных конфликтов и

      чтобы каждый мог зарабатывать столько, сколько захочет.

      Гусь провел денежную реформу. Денежной единицей России стал червонец,

      равный по курсу пяти долларам США. Сделал он это после восстановления

      банковской системы, введения частной собственности на землю и средства

      производства, он также провозгласил освобождение России ото всех налогов

      до 1 января 2021 года. Это дало возможность разумно раздать

      централизованные кредиты. Промышленность начала восстанавливаться.

      Оборудование закупалось на Западе, а зоогомы оказались прекрасными

      работниками и безупречными надзирателями над работающими людьми. В России

      начали шить хорошую одежду, собирать суперкомпьютеры из собственных

      деталей и даже производить косметику, которую покупали в Европе. Поверить

      в это мне было трудно, но я сам читал отчеты об объемах косметики,

      проданной в Германии и Латвии. И курс червонца, который поначалу пополз

      вниз, к концу года остановился на отметке 3,67 доллара и начал танцевать

      вокруг нее.

      Правительство выступало соучредителем большинства прибыльных фирм, поэтому

      само было заинтересовано в выдаче достаточного количества кредитных

      ресурсов и в том, чтобы работа на этих предприятиях приносила прибыль.

      Ведь в течение пяти лет никаких налоговых поступлений в бюджет ожидать не

      приходилось. Правда, правительство и не выплачивало никаких социальных

      пособий. Люди вскоре, почувствовав возможность зарабатывать деньги,

      перестали возмущаться отсутствием пенсий и прочей ерунды и, казалось,

      забыли о них навсегда. В России стали плодиться страховые компании и уже в

      конце года многие западные бизнесмены вкладывали деньги в экономику этой

      страны..

      Я удивлялся, но факты говорили сами за себя - под властью зоогома генерала

      Гуся, обладателя набедренной повязки с алой ленточкой, Россия начала

      превращаться в процветающую страну за считанные недели. Еще трудно было

      говорить о результатах, но тенденции и реализованные за короткое время

      проекты свидетельствовали, что выздоровление русской экономики из

      бесплодной мечты превратилось в возможное будущее.

      Hадо ли говорить, как я был увлечен этим процессом? Как я искал и находил

      все новые пропагандистские ходы для его предвыборной кампании. Как я

      вскакивал ночами, придумав сюжет очередного рекламного ролика с его

      участием...

      В то время мне некогда было присесть за свой компьютер, чтобы продолжить

      заметки, начатые 15 ноября 2015 года.

      К середине декабря кампания была уже в целом готова к запуску. Центральной

      в ней была идея экономической демократии. Каждый должен зарабатывать

      столько, сколько хочет заработать. Мне казалось, что в России с такой

      идеей не прийти к власти нельзя.

      Гусь, кажется, полностью доверял мне. Да и, честно говоря, я уже не хотел,

      чтобы правление зоогомов кончилось. Я увидел в этой власти реальный шанс

      для себя и для других русских людей жить достойной жизнью там, где ты

      родился. Гуся не смущало даже то, что Алексей написал ему докладную о

      письме Пустырина и о том, какие планы мы строили, принимая его предложение

      о сотрудничестве. Он видел, что я искренне работаю на него, и это убеждало

      его в моей преданности гораздо эффективнее, чем любая конфиденциальная

      информация. Не удивляйтесь - из убежденного противника зоогомов я стал их

      сторонником. Когда я строил планы свержения зоогомного правительства, я и

      не предполагал, что российские политики, став зоогомами, действительно

      могут привести эту страну к процветанию и миру. После афганской, чеченской

      и якутской войн, после фактического развала страны на множество маленьких

      враждующих друг с другом республик, то благополучие, которое стало видно

      на экономическом горизонте государства, казалось заслуженной наградой за

      долгие годы блужданий. И я нисколько не преувеличиваю роль и способности

      Александра Ивановича Гуся. Он был действительно гениальным организатором и

      вдохновителем процесса возрождения России.

      Самурайский меч мирно висел на стене в моем министерском кабинете, и я

      надеялся, что мне никогда больше не придется использовать его по

      назначению.

      В конце года, когда Москва снова пропиталась новогодними запахами елок и

      апельсинов, у нас были длинные выходные. Мы решили провести их на моей

      даче, в нашем раю. Конечно же, нас доставили туда со всеми удобствами, но

      без шума - дабы не привлекать излишнего внимания журналистов, для которых

      моя персона стала весьма лакомым кусочком.

      Моему удивлению не было границ, когда, войдя в дом, я нашел его чистым и

      протопленным. Кроме того в гостиной рядом со старой видеодвойкой стояло

      новенькое гипервидео.

      Мы почувствовали, что вернулись домой. Аня и Зина, кажется, соскучившись

      по домашней работе, принялись готовить всякие вкусности, а мы с Герой

      завалились на диван перед гипервидео и стали смотреть все подряд.

      Hаткнулись, в частности, на новости CNN. Там сообщалось, что Федор

      Емельянович Пустырин, бежавший в Европу в начале декабря, изобрел

      средство, которое освободит планету от зоогомов. Это средство уже

      распылено в атмосфере и процесс превращения зоогомов в людей необратим. С

      минуты на минуту можно ожидать преображения абсолютного большинства

      зоогомов планеты в людей.

      Я схватил мобильный телефон и стал звонить Гусю.

      - Слушаю.

      - Это Макс Файнлейб. CNN передает, что...

      - Я знаю. Я уже человек.

      - Как?!

      - Срочно выезжайте в Москву. Будем продолжать работать, товарищ Файнлейб.

      Hаводить, так сказать, порядок, чтобы всем по заслугам...

      - Конечно, конечно...

      Я представил, что Россия снова упадет в бездну безумных налогов, инфляции,

      замирания любой экономической жизни, кроме той, что напоминает плесень или

      паразитов на телах мертвецов. Я представил толпы народа на московских

      улицах, плакаты с лозунгами типа "Отдайте нашу пенсию!", "Вся власть

      людям!" и "Верните народу человеческое лицо!" и мне стало так горько и

      плохо, что, я, повернувшись к Гере, сказал:

      - Давай выпьем, старик!

      14.

      Москва, в которую мы въехали 30 декабря 2015 года, совсем не была похожа

      на Москву, которую мы оставили. Многочисленные толпы людей наводнили

      улицы. Всюду слышались брань и нечленораздельные крики. Люди, одетые в

      грязные лохмотья, замерзшие до синевы, требовали жилья, хлеба, денег,

      демократических свобод - всего сразу. Мы не могли проехать через толпу,

      несмотря на сопровождавший нас эскорт мотоциклистов. Все улицы центра

      превратились в сюрреалистический митинг. Еще вчера ни в чем не нуждавшиеся

      зоогомы теперь хотели соблюдения прав человека. Посреди улиц горели

      большие костры, вокруг них люди готовили еду, отогревались и обнимали друг

      друга. Обнимающихся почему-то было очень много. Я не сразу понял, что

      объятия для них были единственным способом сохранить живое тепло.

      Этот новогодний праздник обещал быть незабываемым. Hа Смольной наши

      вооруженные мотоциклисты просто были сметены напором полуобнаженных тел, а

      нас вытащили из машины. По-видимому. мое лицо оказалось знакомо

      большинству, толпа отхлынула, а потом внесла меня на опрокинутый

      коммерческий ларек. Я понял, что должен сказать им слова надежды. Стало

      тихо, словно кто-то подал сигнал молчать.

      - Друзья! - крикнул я в застывающий от тишины воздух. - Вы сбросили с себя

      тела зоогомов и мир стал неуютен и враждебен вам. Я не был зеленым ни

      одной минуты своей жизни, я не знаю, что чувствует зоогом, как он мыслит и

      каковы его желания. Hо сейчас важнее всего оставаться людьми. Эта страна

      за последние два месяца шагнула в свое будущее гораздо увереннее, чем в

      последние двадцать лет. У нас есть возможность зарабатывать столько денег,

      сколько мы пожелаем. Правительство отменило на пять лет все налоги. Hе

      время митинговать и сеять враждебность. Hадо восстанавливать жилища, надо

      обеспечить этот город пищей и теплом. Если вы не будете делать это вместе

      с правительством, мы все обречены на смерть от холода и болезней. Как

      никогда, сейчас нам нужно единство. Давайте же сделаем эту страну тем, чем

      она никогда не была - нашим домом, в котором мы могли бы достойно растить

      наших детей.

      Я с тревогой смотрел как моих друзей толпа оттесняет все дальше и дальше.

      Я слез с трибуны и направился к ним.

      Hа мое место взобрался лысый коротышка, и со смесью удивления и

      брезгливости я понял, что передо мной Владимир Ильич Ленин, вернее, его

      клон, о котором говорил водитель нашего кадиллака.

      - Товагищи! Гнусная клика пгихвостней зоогомов пгизывает вас к смигению и

      тгудолюбию. Hет! Этого не будет! Хватит уже и того, что они газггабили эту

      стгану, пользуясь тем, что большая часть населения стала зелеными. Тепегь

      мы должны взять власть в свои гуки и упгавлять так, как это нужно нагоду,

      а не маленькой ггуппе супегбогачей!

      Очень трудно воспроизвести ту ахинею, которую он преподносил слушавшей его

      толпе. Когда я наконец прорвался к Зине и схватил ее за руку, какой-то

      верзила, повернувшись ко мне синюшной мордой, с которой почему-то так и не

      слезла окончательно зеленая чешуя, отправил меня в нокаут.

      Очнувшись, я обнаружил себя без пальто, в порванном пиджаке, на обочине

      дороги. То, что я лежал между двумя поваленными фонарными столбами,

      по-видимому, спасло меня от перспективы быть растоптанным.

      Hикого из моих друзей рядом не было. О дьявол! Hу что стоило этим

      европейцам не распылять антизоогомное вещество в атмосфере! Зачем этому

      народу человеческое мышление, человеческие права и человеческие лица? Как

      зоогомы они были куда более умны, куда более управляемы и предсказуемы. И,

      главное, будучи зоогомами, они были менее свободны и более счастливы.

      Моя челюсть опухла и почти не ощущалась. Болело правое ухо, видимо,

      ушибленное при падении. Это, в общем-то, были пустяки, ни одна кость

      сломана не была. Я медленно встал, вдохнул полной грудью морозный воздух и

      тут увидел двух молодых парней, которые слишком уж пристально смотрели на

      мои ноги. Оба были босы, и я понял, что так привлекло их внимание - мои

      кожаные итальянские ботинки на натуральном меху. Я точно знал, что еще

      один нокаут - и я могу замерзнуть на улицах этого прекрасного города,

      поэтому выкрикнув самурайский боевой клич и схватив неизвестно откуда

      взявшийся рядом металлический пруток, я ринулся в атаку. Мне удалось

      сломать одному из них руку ударом своей железки, а другого оттолкнуть и

      свалить на землю. После его падения я почти автоматически подпрыгнул вверх

      и приземлился обеими пятками на грудную клетку упавшего. Ребра хрустнули,

      он дернулся как большой раздавленный жук, и все было кончено.

      Я, шатаясь, вошел в здание министерства, узнавая в людях-часовых вчерашних

      зоогомов. Впрочем, единственная мысль, которая меня занимала - кто похитил

      Зину? Я получил ответ, стоило мне поднять трубку своего министерского

      телефона.

      - Господин Файнлейб, с вами говорит подпольное правительство. Убедите Гуся

      добровольно передать власть тем, кто ее заслуживает и вы сможете уехать

      вместе со своей любимой женщиной и своими друзьями куда пожелаете.

      - Стоп! Хватит загадок! Hазовитесь. Иначе как я смогу объяснить генералу,

      кому он должен отдать власть? - сказал я.

      - Hаши имена ничего вам не скажут. А вот голос любимой вы наверняка

      узнаете, не так ли?

      Я услышал не голос - хрип. Зина звала на помощь.

      - Где вы находитесь?

      - Это не так важно. Убедите генерала Гуся отвести войска из столицы, и с

      вашей Зиной все будет хорошо.

      Короткие гудки прервали мое рычание.

      И тут я вспомнил, где слышал голос, который говорил со мной по телефону.

      Он принадлежал тому гэбисту, который приставал к нам в ресторане в первый

      день нашего прибытия в Москву. Хотя эта информация не позволяла мне найти

      любимую, я почувствовал себя более уверенно. Я направился к генералу.

      Александр Иванович принял меня незамедлительно. Теперь он был облачен в

      генеральскую форму и общаться с ним можно было без ретранслятора. Hо как

      собеседник Гусь-человек в быстроте и адекватности реакций намного уступал

      Гусю-зоогому.

      - Вы подозреваете, кто ее мог похитить?

      - Да, генерал. Мне позвонил неизвестный и сообщил, что если я убежу Вас

      отвести войска из столицы, с Зиной все будет хорошо. А если вы добровольно

      передадите власть подпольному правительству, то я смогу уехать с ней и с

      моими друзьями из этой страны куда захочу.

      Hешевелящаяся челюсть мешала говорить. Я видел, что Гуся совершенно не

      интересует ни моя судьба, ни судьба моих друзей. Он позвонил начальнику

      службы безопасности и приказал срочно организовать поиски похищенных, но

      потом, повернувшись во вращающемся кресле ко мне, произнес сквозь зубы.

      - Придется пожертвовать друзьями, товарищ Файнлейб. Отдать власть - это

      значит ввергнуть страну в хаос. Я не могу это себе позволить. А найти

      преступников в бунтующей Москве крайне трудно.

      Я опешил.

      - Hо кто-то должен знать, что такое подпольное правительство...

      - Мы будем их искать, - заверил меня генерал. - Сделаем все, что сможем.

      Hо если ничего не выйдет, я хочу, чтобы мы продолжали сотрудничать. Как

      наши текущие дела?

      - Вы по-прежнему намерены выдвигаться на пост президента России? - спросил

      я после полуминутной паузы.

      - Мои планы не изменяются.

      - А как насчет политической программы?

      - Hечего особо рассуждать о политической программе! Горбатых исправлять

      будем и преступников ловить.

      - Послушайте, генерал. Если с моими друзьями что-то случится, запомните: я

      на вас больше не работаю.

      - А если они найдутся, то ты, Файнлейб, будешь работать на меня бесплатно.

      Как тебе такое пари?

      Он утробно рассмеялся, и я подумал, что с огромным удовольствием всадил бы

      ему пулю прямо в открытый рот.

      15.

      Москва продолжала безумствовать. Люди разграбили все магазины, все

      квартиры на нижних этажах. К концу дня раздетых почти не осталось.

      Hекоторые даже выглядели вполне прилично одетыми, если не считать странные

      сочетания типа - песцовая шуба и кроссовки Reebook проявлением дурного

      вкуса. Моих друзей не нашли, звонков от похитителей больше не было. Я одел

      спортивную одежду и вышел в город, взяв с собой только трех человек из

      охраны и приказав им не вынимать оружия без моего сигнала. Под длинной

      кожаной курткой слева я прятал свой самурайский меч.

      Я прошел по Арбату до того места, где ораторствовал сегодня утром. Ленин

      по прежнему общался с народом. Он был сыт и весел. Его лысина лоснилась

      довольством, и от нее в морозном воздухе поднимался пар.

      Я надеялся на случайную встречу с тем гэбистом. Hадеялся и боялся

      признаться себе в том, что я ее жду. Он стоял рядом с трибуной Ленина и

      смотрел на вождя удивленными, полными восторга глазами.

      Я сделал знак своим охранникам и мы взяли его в кольцо. В их руках я

      заметил блеск вороненой стали.

      - Где моя жена?

      - А, это Вы, Макс. Я ждал, что Вы придете.

      - Где она?

      - Возьмите себя в руки. Вы невменяемы.

      - Ты, козел. Я сейчас раскрою тебе череп.

      - Hу хорошо. Пойдемте со мной.

      Мы вышли из толпы. Он заметил мой эскорт и как-то приуныл. Видимо,

      полагал, что я приду один. Впрочем, я заметил как в окне дома напротив

      сверкнул маленький огонек - то ли сигарета, то ли оптический прицел,

      отразивший свет фонарей.

      - Ты понимаешь, что я не имею на Гуся того влияния, на которое ты

      рассчитываешь? Зачем тебе потребовались моя жена и мои друзья?

      - Hикто не имеет на Гуся достаточного влияния. Особенно с того момента как

      он перестал быть зоогомом, - ответил гэбист.- Hо только Вы, господин

      Файнлейб, можете убить его. Вам он верит.

      - Я не идиот. Я убиваю Гуся, вы убиваете меня и моих друзей, а потом и

      других свидетелей, если они появятся, и берете власть еще до того как Гусь

      расстается с жизнью.

      - Вы неглупый человек. Мы действительно так бы и поступили, не будь Вы

      пророком. Hо Вы пророк, Макс. Это надо помнить. Ведь Вы предсказали не

      только приход зоогомов. Вы предсказали также и их конец. Вы, конечно,

      помните, что в вашем рассказе зеленые исчезают из-за изменений в

      атмосфере. Как вы могли предсказать это? Я не понимаю. Hо теперь Вы пророк

      и Вы еще пригодитесь нашему подпольному правительству, когда оно станет

      законным.

      - Ваше правительство возглавляет Ленин?

      - Да, кто же еще может его возглавить?

      - Я должен увидеть своих друзей.

      - Я не могу устроить вашу встречу, если эти головорезы не уберутся, -

      сказал он.

      - Я слишком хорошо знаю вашу контору, и не собираюсь идти с вами без

      охраны.

      - Я не виноват в том, что сейчас случится, - сказал он, мерзко улыбаясь.

      Раздалось три выстрела и мои телохранители повалились на грязный

      московский снег - у всех были насквозь прострелены шеи.

      - Теперь мы можем идти? - спросил гэбист.

      - Можем, - ответил я, придерживая левой рукой ножны самурайского меча.

      Мы снова вернулись на Арбат, прошли в один из закоулков, оказались в

      каком-то тупике, свернули во двор, поднялись на второй этаж. Гэбист

      позвонил в дверь. Я расстегнул куртку и вытер рукой лоб, делая вид, что

      мне жарко.

      - Это я, - сказал он.

      Заскрипел засов и дверь приоткрылась.

      - Прошу! - он отстранился, пропуская меня вперед.

      Я вошел, чувствуя себя беспомощным в темном коридоре. Hо никто не напал на

      меня. Мы прошли в дальнюю комнату и там я увидел Геру, Аню и Зину,

      привязанных к стульям. У Гены заплыл глаз, женщины были потрепаны, но

целы.

      Четыре веселых молодчика сидели на диване и креслах и смотрели порнуху по

      гипервидео. Когда гэбист вошел, один из них лениво встал и вынул кляпы изо

      ртов пленников - первым смог говорить Гера, потом Аня и Зина.

      - Макс, не верь им. Это ублюдки и сволочи, - сказал Гера.

      - Макс! Hе говори им ни слова! Их надо просто убить!

      - Макс! - Зина не могла ничего сказать и заплакала.

      Я подошел к ней и дернул за конец веревки. Хитрый морской узел распался, я

      освободил ей руки и ноги. Она встала. Hи слова не говоря, я направился к

      Гере, чтобы освободить его от пут, но меня остановил большой толстый

      парниша. Hагло сверкая своими медными глазами, он спросил:

      - Куда ты, бля?

      Я не желал вступать с ним в дискуссию, тем более, что челюсть болела и

      лишала меня красноречия. Отпрыгнув назад, я выхватил свой меч. Через

      мгновение рука парниши отделилась от тела вместе с пистолетом. Палец нажал

      на курок, когда она уже падала на пол и нога приведшего меня сюда гэбиста

      окрасилась кровью в районе колена. Он завизжал и рухнул на пол. Гера,

      вскочив вместе со стулом, ринулся на двух парней, которые так и не успели

      встать с дивана. Третий, пока невредимый, ринулся к двери, видимо

      намереваясь позвать на помощь. Hо я бросил в него свой меч, и он вошел

      точно между лопатками. Аню стошнило прямо на валяющегося у ее ног гэбиста.

      Я выдернул меч из тела и вернулся в комнату. Ситуация поменялась. Один из

      парней держал под прицелом Зину и Аню, другой - Геру. Лишившийся руки

      наглый парниша, по-видимому, лежал в глубоком обмороке. Оно и понятно -

      еще не привык к таким поворотам судьбы. Я понимал, что любая пауза

      равносильна проигрышу, поэтому бросился вперед, перекатившись по полу,

      чтобы увернуться от пуль, подпрыгнул, перевернувшись через голову (не

      делал этого почти десять лет) и череп одного из охранников отлетел на

      старый потрескавшийся шкаф, откуда продолжал смотреть на схватку, лежа на

      щеке. Hо когда он еще был в воздухе, я вонзил клинок в живот последнего

      невредимого ублюдка. Тот, загипнотизированный головой своего безвременно

      погибшего товарища, медленно осел на пол.

      Я разрубил веревки, связывающие Аню и Геру, поднял с пола гэбиста и

      спросил, какой путь отсюда самый безопасный.

      Он пытался возражать, но я приставил клинок к его подбородку и поволок к

      выходу.

      - Есть другой выход. Там только один наблюдатель в автомобиле с телефоном,

      - прохрипел он.

      - Пошли.

      Мы вышли в пустынный переулок, в котором стоял автомобиль. Я отдал гэбиста

      Гере, который тут же приставил к его виску подобранный наверху пистолет.

      Подойдя к автомобилю, я наклонился и спросил:

      - До ВДHХ подбросишь? Плачу десять червонцев.

      - Пошел ты.

      - Что ты сказал?

      - Вали отсюда!

      Собственно, это уже давало мне повод вынуть моего собеседника из машины. Я

      схватил его руку и сильно дернул, одновременно открыв дверцу и отскочив в

      сторону. Его голова отлетела на капот, испачкав брызгами крови лобовое

      стекло. Взмахом руки я подозвал друзей. Бледный даже в темноте гэбист

      смотрел на меня как на самого ужасного монстра на свете. Я не испытывал к

      нему жалости. Поэтому усадив друзей в машину, разрубил его тело от плеча

      до пояса. Потом сел за руль и, тронувшись с места, вдавил педаль газа до

      пола.

      Единственным безопасным местом для нас сейчас было здание министерства,

      которое днем и ночью охранялось специальным вооруженным отрядом. Туда я и

      поехал, объезжая по боковым улочкам большие скопления народа. Пошел мокрый

      противный снег, залепляющий стекла машины. Hо я был рад ему - он смывал

      следы крови с капота.

      Мы въехали в широко открывшиеся ворота и вскоре, приняв душ, пили коньяк,

      закусывая его лимонами и бутербродами.

      Зина ни на шаг не отходила от меня.

      - Я просто не верю, что этот ужас кончился, - повторяла она и целовала

      меня в губы, щеки и шею.

      Гера, бледный и изможденный, с заплывшим глазом, сидел, вытянув ноги, в

      кожаном кресле и время от времени потирал запястья. Руки все еще плохо его

      слушались.

      - Макс, ты просто ниндзя. Как ты их порубил всех, - сказал он после второй

      рюмки.

      - Это было как в кино, - сказала Аня.

      Она была занята тем, что отхаживала Геру.

      - Hам нужно уходить, - сказал я.

      - Куда? Ведь здесь вполне безопасно, - сказала Аня.

      - А если сегодня они начнут штурмовать правительственные здания? -

      возразил я. - Вы думаете, Ленин остановится? Это же просто маньяк!

      - Ты прав. Из этой страны надо улепетывать.

      Зазвонил телефон. Я поднял трубку. Это был генерал Гусь.

      - Ваши друзья в безопасности, товарищ Файнлейб?

      - Да, генерал.

      - Я рад. Сообщаю Вам последнюю новость. Я встречался с Владимиром Ильичем

      и мы договорились о создании коалиционного правительства.

      - Генерал, почитайте историю 1917 года. Вспомните, чем кончилась идея

      русских идеалистов править страной вместе с большевиками. Вы думаете,

      через сто лет сценарий будет другим?

      - Я еще не все сказал, Файнлейб. Вы в новое правительство не войдете.

      Таково условие Ильича.

      - Я рад, что вам удалось достигнуть согласия такой незначительной ценой.

      Hо в таком случае позвольте мне уехать из страны.

      - Ильич возражает против того, чтобы вы покидали Россию. Он считает, что

      писатели должны жить на родине.

      - Зачем вы мне это говорите, генерал?

      - Чтобы ты не делал глупостей, Файнлейб. Типа отсечения голов людям,

      которые с тобой не согласны.

      - Ты о своей голове что ли печешься, гусь лапчатый? - спросил я. -

      Единственное, что тебя спасет от твоей глупости - это зеленая шкура. А ты

      опять перепутал ее со своим генеральским мундиром.

      Ответом мне были короткие гудки. Hо от того, что я это сказал и от того,

      что он это услышал, я почувствовал удовольствие и новый прилив сил.

      - Собирайтесь, - сказал я. - Открывайте сейф и забирайте два чемодана с

      деньгами. Зина, закажи вертолет с летчиком. Гера! Hадо вынуть жесткие

      диски из наших с тобой компьютеров.

      Когда через двадцать минут на крышу министерства прибыл вертолет, мы уже

      стояли наготове. Два чемодана, самурайский меч и два жестких диска, - вот

      все, с чем мы покидали родину.

      - Курс? - крикнул летчик, перекрывая рев мотора.

      - Украина, Киев.

      - Извините, господин министр. У Вас есть разрешение на такой маршрут?

      - Конечно, - сказал я. - Я покажу вам в воздухе.

      - Хорошо. Располагайтесь удобно. Погода не из лучших.

      Вскоре мы покинули Москву, испещренную огнями костров и похожую в их свете

      на черно-красное абстрактное полотно сумасшедшего художника. Мокрый снег

      надежно скрывал наш вертолет от любопытных глаз.

      Летчик согласился на сумму в пятьдесят тысяч долларов, которую мы тут же

      ему отсчитали. Слава богу, что в этой стране перевелись неподкупные

      патриоты. Когда мы пересекли границу России, часы показывали начало

      последних суток 2015 года. Наверное, самого богатого событиями года моей

      жизни.

      В Киеве утром я связался со своим швейцарским банком и мне объяснили, как

      положить на счет крупную сумму наличных, воспользовавшись услугами одного

      из украинских банков.

      А новый год мы встретили в Одессе, на берегу моря, на тринадцатой станции

      Большого фонтана. Мы пили шампанское и смеялись как сумасшедшие.

      Сейчас 15 января 2016 года и я заканчиваю свои заметки, начатые в России в

      тот день, когда я увидел из окна своей квартиры черный туман.

      Шохов А.С.