Александр Варакин
(Ташкент)
Аллергия
Серафим начал копать в среду, в прошлом году.
Была весна, одуряюще пахла черемуха. Ее густые волны катились и
катились на деревню, гонимые ветром.
Еще пахло землей. И это было хорошо.
Еще пахло старым сеном. И это было плохо.
К кому он только не обращался! Тридцать километров до райцентра, потом
сто двадцать до центра областного... Серафим отмерил столько туда и
обратно, что мог смело заявить о символическом достижении Луны или о
десятикратном кругосветном путешествии, что практически одинаково.
Он бросил курить, занялся лечебной гимнастикой. Его бросила жена и
занялась вполне нормальным зоотехником, который, слава богу, не чихал и не
кашлял и был образцом семейного мужчины.
А Серафим кашлял каждую весну - с конца марта и до конца мая, а в
холодный год еще и весь июнь. Районные врачи признали себя некомпетентными
еще в первую весну. Областные, как выяснилось в последующие вёсны, тоже
ничего в болезни не поняли. Короче, дело было плохо.
Колхоз давно смотрел на Серафима, как на симулянта: все люди,
понимаешь, трудятся, - сортировка там, посевная и тому подобное, - а этот
прикинется, в три погибели согнется да и ну выводить рулады - то скрипит,
как колодезный ворот, то присвистывает не хуже суслика, то шипит, - лишь бы
ничего не делать.
Нет, жена-то верила, что кашель у него от весны. А уходя, даже
намекнула Серафиму: не аллергия ли у тебя, - недавно в "Здоровье"
печатали?.. Верила, любила, но устала. И он ее понимал... Ну, да в этом ли
дело.
В прошлом году открыли в области аллергоцентр. Серафим - туда: не
аллергия ли?..
Да, аллергия. Весной? Много факторов: черемуха цветет, сеном пахнет
прошлогодним, прогорклым зерном. А гимнастику делать продолжайте, потому
что есть в литературе отличные результаты. Правда, центр у нас новый,
штатом до конца не укомплектованный, главврач молодой, ничей не
родственник, трудно пока, так что... приходите-ка через годик.
Через год так через год. Плюнул Серафим да и принялся копать. И было
это в среду.
Он давно продумал все до мелочей. Наладил технику, создал шагающий
транспортер, отработал систему питания, сна и бодрствования. Он купил
двадцать пар ботинок на каучуковой подошве, навязал себе шерстяных носков и
приобрел джинсовые брюки смоленской фабрики. Он изобрел несгораемую свечу
аварийного освещения - на случай, если выйдет из строя основное. Он сплел
многокилометровый канат лебедки шагающего транспортера и смотал его на
катушку из-под телефонного кабеля. Он придумал непереворачивающуюся
тележку, а также взрывомолоток - на тот период, когда пойдут базальтовые
породы.
И все это для того, чтобы осуществить заветную мечту своего детства -
докопаться до центра Земли и, продолжив, прокопать ее насквозь.
Серафим не задавался целью сделать это для науки, он о ней как-то не
думал. Он никого не хотел удивлять, кроме себя самого. И никому не желал
ничего дурного, а особенно тем, кто встретит его на той стороне.
Серафим еще в школе попробовал проткнуть глобус вязальной спицей,
чтобы проверить, где ему придется вылезти наружу, когда прокопает свой
тоннель. Раскаленная спица вышла в Австралии.
"Так-так", - подумал Серафим и уже тогда всерьез взялся за изучение
английского языка.
Он начал копать там, где выкорчевывал когда-то померзшую яблоню.
Земля поддавалась легко, работать было весело.
Первую тележку Серафим нагрузил за какие-нибудь пятнадцать минут. И
транспортер побежал. Поскрипывая, тележка прошла Серафимов огород,
скатилась к речке, потом сработало реле влажности, включив двигатель
воздушной подушки, и тележка плавно пересекла водное препятствие; на том
берегу она остановилась на мгновение, словно размышляя, потом одним толчком
(антигравитатор - гордость Серафима) скакнула на высокий берег и резко
понеслась к Мамонову оврагу. Там, на краю оврага, она остановилась, и
только тогда сработало опрокидывающее устройство, повинуясь команде схемы,
каскадом фотоэлементов отображающей фотообраз оврага и заносящей его всякий
раз в память мини-ЭВМ, тоже сконструированной Серафимом. Опрокидыватель же
представлял из себя известную систему, по типу гильотинных ножниц, только
приводом, вместо распространенного колеса, которое было бы в данном случае
слишком громоздко, служил антигравитационный циклотрон - еще одна гордость
Серафима.
Три минуты - и тележка вернулась домой.
С глубины восемьдесят сантиметров начался суглинок. Лопата Серафима
стала спотыкаться, но тележка двигалась к оврагу так же легко и быстро. А
метров с полутора пошла настоящая глина. Она не хотела отставать от лопаты,
а потом и от тележки. Серафим очень пожалел тогда, что не предусмотрел
противоглипной смазки, потому что, размышляя над теориями строения Земли,
как планеты, на минуточку забыл о строении земной коры в районе деревни
Былево. Ну, да всего не предусмотришь.
Возясь, он и не заметил, как дыхание его перестало сбиваться, и кашель
перешел сначала в легкое покашливание, потом в легкое посипывание, затем в
легкий присвист, а после этого в легких Серафима установилась нормальная
рабочая обстановка.
Отчасти этому способствовало то обстоятельство, что он уже достаточно
углубился, и глина кончилась, но началась вода.
"Это будет получше гимнастики", - заметил, наконец, Серафим нормальную
работу легких.
Силы его удвоились, и наш первопроходец сам не заметил, как прокопал
еще метра полтора, по горло в воде. Но на этот случай у Серафима были
гидрокостюм и болотные сапоги, а для больших глубин - своя система обсадки,
где трубы наращивались бесшовным диффузионным методом, впервые
разработанным и примененным Серафимом.
Антигравитационный насос одним махом выплюнул всю воду в атмосферу,
причем Серафим настолько точно рассчитал силу водовыброса, что вода,
рассыпавшись на отдельные капли, по сложной траектории достигла африканской
пустыни по имени Сахара и уже там, собравшись, прошла осадками в виде дождя
и мокрого снега по самым засушливым районам, чем привела тамошних крестьян
в восторг, а ученых - в замешательство.
Вслед за грунтовыми водами опять пошла глина, но на этот раз -
красная. Это натолкнуло Серафима на мысль устроить в районе Былева завод по
производству китайского фарфора, ибо Серафим, трудясь над изобретением
бесшовного диффузионного метода, попутно открыл секрет китайских мастеров,
- правда, все-таки несколько в своей интерпретации: он применил в
технологии ультразвук, коего лишены были китайцы. Впрочем, им торопиться
было некуда, и воз, что они в течение длительного периода месили глину
ногами. Естественно, обнаружился и источник утери способа: кто-то из
поколения мастеров не выдержал столь тяжелой работы и скончался, не успев
передать секрет потомству, и уже никто больше, кроме Серафима, не сумел
догадаться, что месить глину надо было на протяжении столетий, иначе бы
фарфор не получился.
Вскоре красная глина перешла в тяжелый песок с примесью легкого
гравия, а затем - и в тяжелую гравийную массу, щедро сдобренную
ракушечником и мягким известняком.
Потом пошел довольно качественный мрамор. Пока тележка отвозила в
овраг очередную глыбу, Серафим успевал, орудуя взрывомолотком, не только
вырубить в тоннеле очередной мраморный кусок, но и придать ему
соответствующую настроению форму. Так из-под его взрывомолотка вышли
отличные копии древних скульптур, как-то: "Венера Милосская" - 3
экземпляра; "Дискобол" - 2 экземпляра; композиционная группа "Лаокоон и
сыновья" - 1 экземпляр, а также множество поделок, вещичек, шкатулок для
хранения мелких и крупных предметов - от бриллиантов до фуража.
Плохо было то, что Серафим опять вдруг начал кашлять: повинна в том
была мраморная пыль, которая попадала в дыхательный тракт. Пришлось
подвести воду и работать водяной струей вкупе с взрывомолотком.
Белый мрамор вскоре перешел в розовый, а затем - в гранит высочайшей
твердости. Работать стало труднее, но интереснее. Забавляясь, переставший
кашлять Серафим вырубил четыре гранитных колонны для колхозного клуба,
которые и отправил успешно на большую землю.
На глубине двух-трех километров Серафим обнаружил в Земле полость.
Решив не тратить время на ее обследование, он прикидочно определил ее
объем, крикнув во тьму и не дождавшись ответа. Свет от стенок полости тоже
не отражался, в связи с чем нельзя было определить объем визуально. Поэтому
Серафим решил, что если полость не простирается, скажем, до района
Берингова пролива - по влажности воздуха чувствовалось, что в нее
систематически подтекает вода, - то, следовательно, она простирается хотя
бы до речки Инсарки, а значит, объем ее никак не менее двухсот сорока
кубических километров. Так прикинув, он стал ссыпать туда пустую породу.
Работа ускорилась.
В районе семикилометровой отметки он обнаружил еще одну полость,
заполненную природным газом. И очень обрадовался тому, что применил
бесшовный диффузионный метод обсадки тоннеля, ибо, примени он
распространенный метод и начни варить трубу, достаточно было бы одной
искры, чтобы копать дальше было уже некому. Обсадив трубой область
скопления природного газа, Серафим сделал в обсадной трубе несколько
отверстий-патрубков, заглушив их до поры до времени.
Затем газ перешел в нефть, и работы по обсадке тоннеля развернулись
аналогичным способом, при той простой разнице, что в случае с газом Серафим
устроил патрубки в верхней части скопления, а с нефтью - в нижней, что дало
бы потом возсть откачать из месторождения всю нефть, а не часть ее,
как принято и делается до настоящего времени. Все патрубки Серафим
тщательно заглушил и стал работать дальше.
В тоннеле было уже тепло, но не настолько, как сказано в умных
книжках. Это натолкнуло Серафима на мысль, что значения геотермических
градиентов для различных районов земного шара подлежат ревизии, а воз,
и полному неприятию. Тем не менее Серафим применил теперь систему
охлаждения воздуха в тоннеле путем подачи холодного воздуха с поверхности,
для чего установил в специальных нишах на глубинах 3, 6, 12 и 24 километра
четыре компрессора. На ядерном топливе.
В тоннеле стало прохладнее.
Чем больше километров было пройдено, тем глубже продвигался Серафим к
центру Земли, тем сильнее поражался он несоответствию обнаруживаемых в
тоннеле явлений и пород прогнозам ученых. Во-первых, Земля становилась не
тверже, а мягче: во-вторых, руды черных, редкоземельных и цветных металлов
залегали не на тех глубинах и не в таком количестве. А что касается
металлов благородных и крупных алмазов, не говоря уже о мелких россыпях, то
Серафим прямо-таки испугался за будущее всеобщего эквивалента, а также
пришел к выводу, что скоро бутылочное стекло станет равным по цене
бриллианту, причем при условии, что цена бутылочного стекла останется
прежней, а воз, и упадет, по не зависящим от алмазной добычи причинам
- здесь он имел в виду налаживание производства синтетической тары. А
огневого пояса у Земли в данном районе вообще не оказалось, и Серафим
пожалел о том множестве бессонных ночей, что потратил на разработку метода
проходки тоннеля в условиях расплавленной магмы, с применением особо
огнеупорных материалов и инструментов, где часть материалов и инструментов
пришлось изобрести самому. Базальт же, испытавший давление верхних слоев,
не только не был более прочным, а крошился от одного удара лопаты. Вскоре
пошла просто базальтовая крошка, перешедшая затем в базальтовый песок.
Концентрация песка уменьшалась по мере приближения к центру планеты.
Пришел срок, когда Серафим заметил, что стоит в тоннеле не параллельно
его стенам, а несколько наискосок - на стенке, но сильно уклонясь к концу
тоннеля. Это его заинтересовало. Получалось, что Серафим копает теперь не
вниз, а как бы и вперед.
Пораскинув умом и поняв, что гравитация начинает действовать теперь не
только к центру Земли, но и в периферийные области, Серафим пришел к
выводу, что дальше его вертикальность будет все более сомнительной, пока не
перейдет в полную неопределенность, и в конце концов Серафим спокойно будет
разгуливать по стенам тоннеля, так что стенами их тогда уже и назвать будет
нельзя.
Так и оказалось.
Все более перпендикулярно стоял Серафим на стене, а тоннель казался
ему уходящим в гору: сначала полого, а потом все круче, и совсем терялся из
виду. Самое странное, что зрительно этого наблюдать ему не полагалось, и
потому Серафим еще раз тщательно проверил прямолинейность тоннеля. Нет,
тоннель оказался на редкость прямолинейным.
Наконец настал день, когда Серафим стоял на стене строго
перпендикулярно к ней. Это был центр Земли!
Не было ни пола, ни потолка, даже падать было некуда.
Впрочем, было куда: Серафим чуть было не вылетел из своего тоннеля
назад, когда, попробовав постоять на "дне" тоннеля, решился подпрыгнуть. Он
совершенно не ожидал, что поплывет в воздухе!.. Перевернувшись через
голову, Серафим ухватился за выступ в стене и остановил движение. Вот что
значит невесомость! А он вовсе не заметил ее, поскольку шел к ней
постепенно, и его организм так привык ее не замечать, что приспособился
копать, ходить, работать, как будто невесомости совсем не было.
Сомыслив все это, Серафим решил все же применить растяжки и упоры, за
которые было бы при случае ухватиться и не набить шишек.
Он присел отдохнуть и подвести предварительные итоги.
Итоги были очевидны. Во-первых, пройдена половина пути. Во-вторых,
организм его настолько окреп, переродился, что аллергия покинула его,
кажется, навсегда - надо на это надеяться.
Впрочем, есть и недоработки. Уж очень он привык и дневать и ночевать в
своем тоннеле, а ведь сюда не проникает солнечный луч. Как же он забыл хотя
бы о кварцевой лампе!
Серафим глянул на себя в отполированный глянец которой уж по счету
лопаты: бледный, - кто скажет, что он здоров? Так невоз появиться на
поверхности.
Он сделал в тоннеле специальный отсек - фотарий, разместил в нем 24
кварцевых лампы, запитав цепочку от аккумуляторной батареи, поскольку
делать проводку с поверхности не имело смысла: на расстояние 6400
километров потребовалось бы проложить такие мощные провода, что не хватило
бы сечения тоннеля.
Кстати, последние две с половиной тысячи километров Серафим не вывозил
грунт, а лишь слегка приминал его к стенкам тоннеля и укреплял при помощи
изобретенного им собственноручно клея СФ-2.
Теперь, копая дальше, Серафим регулярно посещал фотарий, и лицо его и
тело приобрели вновь здоровый человеческий оттенок.
...Через некоторое время он стал замечать, что полез в гору: значит,
ощутимо перевалил за половину пути.
Серафим работал с воодушевлением.
Когда начались базальты, он их почти не заметил, - настолько окреп его
организм и налился силой.
В гору! Сначала полого, потом круче, а потом-вверх, и только вверх.
Серафим обнаружил трещину в породе. Он решил исследовать ее. Пустота
была таких больших размеров, что исследования пришлось прекратить. Он
измерил только влажность. Влажность оказалась высокой. По всей вероятности,
и в эту полость просачивалась с поверхности вода. Серафим пришел к выводу,
что сочилась она не иначе как из Марианской впадины.
Да, пещера таила в себе неслыханные возсти. Например, для решения
жилищной проблемы, если вдруг прогнозы оправдаются и Земля окажется
перенаселена.
Серафим отметил это про себя и, возвратившись, продолжал копать. Он
опять сбрасывал пустую породу в полость, и работа ускорилась. Как хорошо,
что он натолкнулся на нее, а то пришлось бы решать, куда везти эту массу,
когда на тысячи километров ни одного подходящего сброса. Если только
приделать к тележке ракетный двигатель... Но тоннель такой узкий, здесь и
так мало воздуха. К тому же ракетное горючее, особенно при неполном
сгорании, токсично, а у Серафима недавно была аллергия.
Итак, Серафим стал сбрасывать отходы в обнаруженную трещину. Тележка
резво бегала туда-сюда.
Серафим трудился на совесть. Он не знал ни выходных, ни отгулов. Он
все реже думал о колхозных делах и лично о председателе. Впрочем, тот о
Серафиме вряд ли думал больше. Как бы его в деревне совсем не забыли!.. А
интересно: поставили они в клубе гранитные колонны или нет? Неужто зря он
их выдалбливал?
Серафим не придал тому особого значения, когда в трещине, где он
устроил отвал, что-то рухнуло. Ну, упало что-то, осыпалось, бывает.
Однако вскоре - это было на прошлой неделе - в трещине ухнуло опять.
Серафим остановился на одном из забитых им костылей; он уже круто лез
вверх, а потому забивал костыль.
Серафим прислушался. Было тихо, но опытный слух привыкшего к полнейшей
тишине землекопа улавливал что-то непонятное.
Вот он услышал, как взревела тележка, как побежала к трещине с
очередным грузом. Вот она подъехала к краю и вытолкнула грунт... И опять в
трещине ухнуло!..
Да, но Серафимова-то тележка стоит на месте! И уже минут пятнадцать!..
Серафим подумал, что сошел с ума.
Он зацепился за соседний костыль и висел в пространстве не шевелясь.
Да, звуки продолжались. Вот работает взрывомолоток, или что-то
подобное. Вот - скрежет лопаты. Вот - стук камней о телегу. Вот пошла
телега... В трещине ухнуло!..
И тут Серафим услышал... дыхание. Чужое дыхание!
Он все понял! Это копают ему навстречу!
На голову упал камешек. Звякнув о каску, малютка скользнул вниз и
исчез в глубине тоннеля. Кто знает, может быть, он сядет на стене
где-нибудь в районе Земного центра или пролетит тоннель насквозь и,
вынырнув, упадет на грядку Серафимова огорода?
Камушки посыпались градом.
И Серафим, схватив лопату, яростно стал пробивать потолок. Другая
лопата стремилась прокопать его сверху. Появилась трещина в потолке,
расширилась...
- Привет, - сипло проговорил человек, копавший вниз, слегка
подкашливая.
- Привет! - крикнул Серафим, и его возглас пронесся, как из пункта А в
пункт Б, от Былева до Австралии.
- Ты откуда? - спросил человек, недоверчиво заглядывая в прокопанный
Серафимом тоннель.
- Я есть русский, - сказал Серафим. - Копаю в мирных целях. Я из
Былева.
- Вижу, что русский, - сказал человек. - А я из Макаровки.
- Откуда?! - ужаснулся Серафим и только теперь понял, что
разговаривают они по-русски. И что где-то он уже видел этого земляка.
Впрочем, не мудрено: Макаровка находилась от Былева в двенадцати
километрах..-
- Из Былева, говоришь?.. - задумался человек. - Ты... подкоп, что ли,
делаешь?
- Да я думал, Землю насквозь прокопал, а сам вот обратно вернулся.
Ч-черт! Понадеялся на себя! До центра-то я путь корректировал, а тут... Ну
и дурак! - хлопнул себя Серафим по лбу. Каска мелодично зазвенела.
- Слушай, пойдем отсюда. Такой сквозняк!..
- Ага... - заметил Серафим. - И дует то в ту сторону, то в эту. Пошли.
Они стали подниматься в Макаровку; так было короле.
- А ты чего копал? - спросил его Серафим.
- Да аллергия у меня: черемуха цветет.
- Уже? - удивился Серафим - Целый год прошел?..
- А ты чего копал?
- Аллергия. Но сейчас, вроде, все прошло.
- А у тебя ничего решено, технически. Продумано.
- И у тебя тоже, - похвалил Серафим.
- Так я же позднее начал. Технический прогресс за это время далеко
ушел.
- Верно, - согласился Серафим.
Из колхоза их обоих исключили, хотя гранитные колонны в клубе
поставили.
Операция Биомен: Рассказы и повести // Ред.-сост.: В. Новопрудский/. -
Т.: Изд-во лит. и искусства, 1989,- 400 с. - (Фантастика. Приключения).
ISBN 5-635-00536-5
Стр. 33-42.
(c) Александр Варакин, 1990 г.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 05.08.2003 16:15