Илья Варшавский 
 
                                  Старики  
   Семако сложил бумаги в папку.
   - Все? - спросил Голиков.
   - Еще один вопрос, Николай Петрович. Задание Комитета по астронавтике в
этом месяце мы не вытянем.
   - Почему?
   - Не успеем.
   - Нужно успеть. План должен быть выполнен любой ценой. В крайнем случае
я вам подкину одного программиста.
   - Дело не в программисте. Я давно просил вас дать еще одну машину.
   - А я давно вас просил выбросить "Смерч". Ведь эта рухлядь числится у
нас на балансе. Поймите, что там мало разбираются в токостях. Есть машина
- и ладно. Мне уже второй раз срезают заявки. "Смерч"! Тоже название
придумали!
   - Вы забываете, что...
   - Ничего я не забываю, - перебил Голиков. - Все эти дурацкие попытки
моделизировать мозг в счетных машинах давно кончились провалом. У нас -
Вычислительный центр, а не музей. Приезжают комиссии, иностранные
делегации.
   Просто совестно водить их в вашу лабораторию. Никак не могу понять, что
вы нашли в этом "Смерче"?!
   Семако замялся:
   - Видите ли, Николай Петрович, я работаю на "Смерче" уже тридцать лет.
   Когда-то это была самая совершенная из наших машин. Может быть, это
сентиментально, глупо, но у меня просто не поднимается рука...
   - Чепуха! Все имеет конец. Нас с вами, уважаемый Юрий Александрович,
тоже когда-нибудь отправят на свалку. Ничего не поделаешь, такова жизнь!
   - Ну, вам-то еще об этом рано...
   - Да нет, - смутился Голиков. - Вы меня неправильно поняли. Дело ведь
не в возрасте. На пятнадцать лет раньше или позже - разница не велика. Все
равно конец один. Но ведь мы с вами - люди, так сказать, хомо сапиенс, а
этот, извините за выражение, драндулет просто неудачная попытка
моделирования.
   - И все же...
   - И все же выбросьте ее к чертям, и в следующем квартале я вам обещаю
машину самой последней модели. Подумайте над этим.
   - Хорошо, подумаю.
   - А план нужно выполнить во что бы то ни стало.
   - Постараюсь.
                                   * * *
   В окружении низких, изящных, как пантеры, машин с молекулярными
элементами этот огромный громыхающий шкаф казался доисторическим чудовищем.
   - Чем ты занят? - спросил Семако.
   Автомат прервал ход расчета.
   - Да вот, проверяю решение задачи, которую решала эта... молекулярная.
   За ними нужен глаз да глаз. Бездумно ведь считают. Хоть быстро, да
бездумно.
   Семако откинул щиток и взглянул на входные данные. Задача номер двадцать
четыре. Чтобы повторить все расчеты, "Смерчу" понадобится не менее трех
недель. И чего это ему вздумалось?
   - Не стоит, - сказал он, закрывая крышку. - Задача продублирована во
второй машине, сходимость вполне удовлетворительная.
   - Да я быстро. - Стук машины перешел в оглушительный скрежет. Лампочки
на панели замигали с бешеной скоростью. - Я ведь ух как быстро умею!
   "Крак!" - сработало реле тепловой защиты. Табулятор сбросил все цифры
со счетчика.
   Автомат сконфуженно молчал.
   - Не нужно, - сказал Семако, - отдыхай пока. Завтра я тебе подберу
задачку.
   - Да... вот видишь, схема не того... а то бы я...
   - Ничего, старик. Все будет в порядке. Ты остынь получше.
   - Был у шефа? - спросил "Смерч".
   - Был.
   - Обо мне он не говорил?
   - Почему ты спрашиваешь?
   - На днях он сюда приходил с начальником АХО. Дал указание. Этого
монстра, говорит, на свалку, за ненадобностью. Это он про меня.
   - Глупости! Никто тебя на свалку не отправит.
   - Мне бы схемку подремонтировать, лампы сменить, я бы тогда знаешь
как?..
   - Ладно, что-нибудь придумаем.
   - Лампы бы сменить, да где их нынче достанешь? Ведь, поди, уже лет
двадцать, как сняли с производства?
   - Ничего. Вот разделаемся с планом, соберу тебе новую схему на
полупроводниках. Я уже кое-что прикинул.
   - Правда?
   - Подремонтируем и будем на тебе студентов учить. Ведь ты работаешь
совсем по другому принципу, чем эти, нынешние.
   - Конечно! А помнишь, какие задачи мы решали, когда готовили твой
первый доклад на международном конгрессе?
   - Еще бы не помнить!
   - А когда ты поссорился с Людой, я тебе давал оптимальную тактику
поведения. Помнишь? Это было в тысяча девятьсот... каком году?
   - В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом. Мы только что поженились.
   - Скажи... тебе ее сейчас очень не хватает?
   - Очень.
   - Ох, как я завидую!
   - Чему ты завидуешь?
   - Видишь ли... - Автомат замолк.
   - Ну, говори.
   - Не знаю, как то лучше объяснить... Я ведь совсем не боюсь... этого...
   конца. Только хочется, чтобы кому-то меня не хватало, а не так
просто... на свалку за ненадобностью. Ты меня понимаешь?
   - Конечно, понимаю. Мне очень тебя будет не хватать.
   - Правда?!
   - Честное слово.
   - Дай я тебе что-нибудь посчитаю.
   - Завтра утром! Ты пока отдыхай.
   - Ну, пожалуйста!
   Семако вздохнул:
   - Я ведь тебе дал вчера задачу.
   - Я... я ее плохо помню. Что-то с линией задержки памяти. У тебя этого
не бывает?
   - Чего?
   - Когда хочешь что-то вспомнить и не можешь.
   - Бывает иногда.
   - А у меня теперь часто.
   - Ничего, скоро мы тебя подремонтируем.
   - Спасибо! Так повтори задачу.
   - Уже поздно, ты сегодня все равно ничего не успеешь.
   - А ты меня не выключай на ночь. Утром придешь, а задачка уже решена.
   - Нельзя, - сказал Семако, - пожарная охрана не разрешает оставлять
машины под напряжением.
   "Смерч" хмыкнул.
   - Мы с тобой в молодости и не такие штуки выкидывали. Помнишь, как
писали диссертацию? Пять суток без перерыва.
   - Тогда было другое время. Ну отдыхай, я выключаю ток.
   - Ладно, до утра!
                                   * * *
   Утром, придя в лабораторию, Семако увидел трех дюжих парней,
вытаскивавших "Смерч".
   - Куда?! - рявкнул он. - Кто разрешил?!
   - Николай Петрович велели, - осклабился начальник АХО, руководивший
операцией, - в утиль за ненадобностью.
   - Подождите! Я сейчас позвоню...
   Панель "Смерча" зацепилась за наличник двери, и на пол хлынул дождь
стеклянных осколков.
   - Эх вы!.. - Семако сел за стол и закрыл глаза руками.
   Машину выволокли в коридор.
   - Зина!
   - Слушаю, Юрий Александрович!
   - Вызовите уборщицу. Пусть подметет. Если меня будут спрашивать,
скажите, что я уехал домой.
   Лаборантка испуганно взглянула на него.
   - Что с вами, Юрий Александрович?! На вас лица нет. Сейчас я позвоню в
здравпункт.
   - Не нужно. - Семако с трудом поднялся со стула. - Просто я сегодня
потерял лучшего друга... Тридцать лет... Ведь я с ним... даже... мысленно
разговаривал иногда... Знаете, такая глупая стариковская привычка.