Книго
                               Гарм ВИДАР
                            ПОКА ДУЕТ ВЕТЕР
     Он осторожно  приподнял  голову  и  прислушался:  ветер  стих.  Было,
вообще, на удивление тихо.  Лес  был  мертв.  Не  шелестела  умиротворяюще
листва на  абсолютно  голых  ветвях,  и  в  мертвых  кронах  не  суетились
бестолковые птицы.
     Он  поспешно  выбрался  из  оврага  и  вновь  упрямо  пошел   вперед.
Необходимо было не мешкая идти до  следующего  ближайшего  укрытия,  чтобы
рационально использовать непродолжительную, периодически  предоставляемую,
господствующими в этих краях ветрами, передышку.
     Пару  раз  ветер  уже  заставал   его   на   открытом   пространстве.
Удовольствие, чего  греха  таить,  ниже  среднего...  Одно  ребро,  так  и
срослось у него с тех пор неправильно. Не ломать же его теперь опять!
     Он шел быстро стараясь не смотреть вперед и не загадывать  заранее  -
подвернется ли впереди надежное укрытие...
     Однажды он просидел в какой-то трубе целых пять  дней  и  понял,  что
если на шестой у него не хватит мужества уйти,  эта  труба  -  станет  его
могилой. Но он ушел... Вот тогда-то его первый раз  и  прихватил  ветер  в
"чистом поле", и неудачно сросшееся ребро он сломал именно тогда...
     Но в следующий период затишья, он все же встал и пошел вперед...
     И шел пока не свалился... А в следующий период, снова встал  и  снова
пошел вперед. А когда опять упал, то полз пока не потерял сознание.
     Но ребра - бог с ними - они хоть как-то срастаются,  а  вот  обувь...
Обувь, действительно, была его слабым местом.
     Первый порыв ветра качнул мертвые деревья.
     Надо спешить - скоро ветер заявит о своих правах во весь голос...
     Ему повезло: в этот раз он набрел на город. Набрел в самый  последний
момент, когда идти стало уже совсем  невоз.  От  ветра  перехватывало
дыхание, слезились глаза.
     Последние метры он уже полз на ощупь...
     Наткнувшись на дом, он сначала  заполз  с  подветренной  стороны,  но
понял, что долго не выдержит: ветер крепчал и даже с подветренной  стороны
умудрялся закручиваться  в  спираль,  образуя  небольшие  мощные  торнадо,
засасывающие мелкие предметы и всякий мусор.
     Он пополз вокруг дома, ощупью пытаясь определить где находится дверь.
Неожиданно он скорее почуял, чем понял, что в  плотной  монолитной  стене,
где-то слева, образовалась щель. Из последних сил он втиснул  в  отверстие
свое истерзанное тело и потерял сознание...
     Момент беспамятства, по-видимому, был не долгим. Очнувшись, он увидел
прямо перед глазами огромные добротные ботинки из  грубой  черной  кожи  и
понял, что все еще лежит на земле, но теперь ветер  завывал  и  бесновался
где-то далеко за добротными, как эти ботинки, стенами.
     Он с трудом  улыбнулся  и  попытался  встать.  Ему  никто  не  помог,
поэтому, удалось это не сразу. Но он встал и... снова улыбнулся, а  потом,
близоруко щурясь, огляделся вокруг.
     В большом тускло освещенном помещении без окон находились кроме  него
еще пятеро: трое мужчин, удивительно  похожих,  и  на  вид  приблизительно
одного, достаточно неопределенного возраста; и две женщины - одна  молодая
и наверно красивая, а вторая - настолько блеклая  и  невыразительная,  что
отвернувшись, о ней нельзя было сказать ни слова.
     Он пошатнулся, но устоял и  не  переставая  спокойно  улыбаться  тихо
произнес:
     - Здравствуйте!
     -  Еще  один  блаженный!  -  прозвучал  хриплый  надтреснутый  голос,
принадлежащий мужчине, который казался несколько моложе остальных.
     -  Заткнись,  -  беззлобно  буркнул  обладатель  ботинок,  равнодушно
разглядывая улыбающегося пришельца. - Как тебя зовут?
     - Разве это имеет значение? - спросил он не переставая улыбаться.
     - Пожалуй, что нет...
     - Да, что ты с ним возишься, батя? - опять  "проскрипел"  молодой.  -
Вышвырнуть его надо туда, откуда пришел!!!
     - Я тебе сказал заткнись, - почти так же сухо, без выражения произнес
"батя", но что-то в его голосе прозвучало такое, от  чего  молодой  втянул
голову в плечи и затих.
     - Может гость... - попыталась вмешаться бесцветная женщина.
     - Я понять хочу, - не обращая внимания на реплику женщины раздраженно
сказал "батя", складывая на могучей груди огромные волосатые руки. -  Чего
вам не хватает?!! Что вас гонит по свету?
     - Ветер, наверное, - устало сказал он, прислоняясь спиной к косяку  и
невольно переводя взгляд на королевские ботинки: в таких, наверное,  
было целый год идти и горя не знать.
     - Вы пока перед ним тут соловьем заливаетесь, а он-то  глаз  на  ваши
ботиночки уже положил, - злорадно объявил третий,  до  сих  пор  молчавший
мужчина. - Уведет, как пить дать!
     "Батя" с подозрением покосился на собственные ботинки и  презрительно
хмыкнул:
     - Ну нет, зятек, они даже этого не умеют, не то что  ты  у  нас!  Они
ведь все такие, такие... одно слово  -  безвредные.  Ты  ведь  безвредный,
парень, а?
     Он молча кивнул и улыбка на его губах  на  мгновение  угасла,  но  он
поймал  настороженный  взгляд  молодой  женщины  и  вновь   обезоруживающе
улыбнулся.
     - Я же говорил:  блаженный!  -  злобно  проворчал  самый  младший  из
мужчин.
     - Гость наверное устал, - робко сказала бесцветная женщина.
     - Может вы его еще и кормить собираетесь? - заворчал "зятек". - Самим
жрать нечего... - Но поймав взгляд обладателя ботинок сбился и замолчал.
     В комнате повисла  гнетущая  тишина,  оттеняемая  жутким  воем  ветра
снаружи.
     - Ладно, мать, дай  ему  что  нибудь  перекусить,  -  сказал  "батя",
обращаясь к бесцветной женщине.
     - Я не голоден, - сказал он.
     - Бери дурак, раз дают, - злобно проворчал "зятек".
     - Но спать будешь здесь, - как всегда не обращая ни на кого  внимания
сказал "батя". - Чтобы на верху духу твоего не было! А как ветер утихнет -
и здесь тоже.
     Он кивнул и вновь поймал на себе напряженный взгляд молодой женщины.
     Больше не сказав ни слова хозяин развернулся и, тяжело ступая  своими
роскошными ботинками, пошел вглубь комнаты к винтовой лестнице, ведущей на
второй этаж.
     За "батей" молча потянулись остальные. Когда они  гуськом  подымались
по лестнице, то молодая женщина еще раз пристально посмотрела на  него,  и
хотя он не смотрел в ее сторону, он кожей почувствовал этот взгляд.
     В комнате кроме него  осталась  только  бесцветная  женщина,  которая
суетливо постелила в углу какое-то драное одеяло и поставила рядом на  пол
миску с хлебом и кружку с молоком.
     - Спасибо, - сказал он.
     Она посмотрела на него удивленно и слегка испуганно и  молча  юркнула
вслед за всеми.
     Оставшись один он сел на одеяло, с наслаждением вытянув усталые  ноги
и привалившись спиной к прочной стене, за которой ветер в бессильной злобе
выл и  стонал,  словно  сознавая,  что  добыча  и  на  этот  раз  от  него
ускользнула. Потом не спеша он съел хлеб, запивая его молоком и впервые за
много дней спокойно лег навзничь, вытянувшись всем многострадальным  телом
и широко раскинув разбитые исцарапанные руки...
     Разъяренный  вой  ветра  за  стеной  лишь  усиливал  чувство,   пусть
временной,  но  защищенности.  Обыденное  для  него   состояние   извечной
неудовлетворенности и неприкаянности мягко отступило в тень. Незаметно для
себя он впервые за много-много дней спокойно уснул...
     Проснулся он оттого,  что,  несмотря  на  неутихающий  вой  ветра  за
стеной, услышал какой-то посторонний звук. Звук повторился, и он понял что
это едва уловимый вздох. Он открыл глаза и скорее угадал,  чем  увидел,  в
кромешной тьме женский силуэт.
     - Ты ждал, что я приду? - едва слышно спросила женщина, и хотя  голос
у нее был чуть хрипловатый и достаточно низкий, он понял что она еще очень
молода. - Муж спит. Он всегда уже спит в это время. И все уже спят.  Здесь
все спят даже когда бодрствуют...
     - Ты напрасно это сделала, - сказал он.
     - Много ты понимаешь, - шепнула она.
     - Ты завтра будешь жалеть об этом.
     - У нас здесь - не бывает завтра,  у  нас  здесь  всегда  -  сплошное
вчера.
     - Ты молодая и красивая, - грустно сказал он,  -  ты  не  должна  так
говорить.
     - Кому здесь нужна моя красота!
     У нее были горячие сухие руки и мокрое от слез лицо.
     - Завтра, когда стихнет ветер, я уйду, - едва слышно произнес он.
     - Я знаю, - шепнула она, - поцелуй меня...
     - Так будет еще хуже... Все еще больше запутается... Ты будешь жалеть
что...
     - Глупый.
     - Да, я знаю... Наверное ты  права,  я  действительно  глупый,  но  я
должен...
     - Ты хочешь, чтобы я ушла?
     - Нет.
     - Тогда обними меня... Обними не  бойся...  Я  сильная...  И  я  умею
любить... Я могу любить... Я хочу...
     - Напрасно мы так, - печально сказал он.
     - Ты жалеешь? - спросила она.
     - Нет, - ответил он. - Если и жалею, то только о том, что все это  не
случилось раньше... Давным-давно...  А  теперь,  когда  стихнет  ветер,  я
должен буду идти.
     - Это будет завтра, а пока еще  -  сегодня...  и  оно  еще  не  стало
"вчера"... Это завтра оно станет вчера. Завтра опять все станет - вчера. И
не о чем вновь будет жалеть... Ведь жалеть и желать  только то, что -
сегодня!
     - Может быть ты и права, - он лег навзничь и стал  разглядывать  тьму
нависающую со всех сторон.
     Ветер за стенами продолжал завывать и бесноваться, но  уже  не  столь
яростно.
     - Я скоро уйду.
     - Ты не вернешься?
     - Нет.
     - Но ты ведь не жалеешь?
     - Нет, - он закрыл глаза и вздохнул.
     Она провела рукой по его лицу и медленно встала:
     - До свидания...
     - Прощай.
     - Нет-нет, я буду надеяться... пока дует ветер.
     - Как хочешь.
     - Ты меня будешь вспоминать?
     - Не знаю...
     - Будешь! Пока дует ветер.
     Она неслышно скользнула к винтовой лестнице...
     Через час ветер стих.
     Нужно было спешить. Слишком краткими стали в последнее время  периоды
затишья,  а  до  того  как  ветер  вновь  станет  единовластным  хозяином,
облеченным беспрекословным правом карать и миловать, нужно было  дойти  до
следующего мало-мальски  пригодного  укрытия.  Еще  раз  быть  застигнутым
ветром на открытом пространстве - слишком большая роскошь, которую  он  не
мог себе позволить.
     Город еще спал. Приземистые обрюзглые дома,  похожие  на  торговок  в
цветочном  ряду,  словно  прыщи  грудились  вокруг  пустынной  центральной
площади. Ветер дочиста  вымел  улицы,  отполировал  мостовую.  Шаги  гулко
раздавались в непривычной тишине, заставляя испуганно пригибать  голову  и
ускорять шаг. Дома без окон равнодушно глушили эхо. Город был слеп, глух и
нем. И ему было на все наплевать...
     Он ускорил шаги, черт с  ним  с  городом!  Нужно  идти  вперед.  Идти
всегда, пока дует ветер...
     Когда до границы города оставалось пройти совсем  немного,  он  вдруг
услышал тяжелый топот и надсадное астматическое дыхание.
     Так топать могли только чудесные ботинки из грубой черной кожи.
     - Эй!!!
     "Вот уж никак не ожидал, что Немезида примет именно это  обличье",  -
он невольно замедлил шаг и  не  спеша  развернулся  лицом  к  неожиданному
преследователю, все еще чуть улыбаясь легко и загадочно...
     Выстрел прозвучал сухо  и  отрывисто,  словно  глухой  надсадный  лай
уставшей от бесконечных сторожевых забот преданной дворняги.
     Его тело, ощутив толчок, а затем жгучую боль отпрянуло и  забилось  в
бессилии, кровью пачкая отполированные камни мостовой...
     - Дурачок, - шепнул он мгновенно пересохшими губами, явственно ощущая
как вслед за телом разум  тоже  начинает  медленное  падение  в  бездонный
черный провал, на дне которого его ждало избавление...
     - Спасибо, -  словно  слабый  шелест  начинающегося  ветра  сорвалось
единственное слово  с  его  побелевших  губ  и  поспешно  умерло  преданно
стараясь опередить своего создателя. - Спаси...
     - Заткнись!!! -  злобно  взвизгнул  новый  хозяин  чудесных  ботинок,
страдальчески морща свое  крошечное  бледное  личико,  выглядевшее  сейчас
более старым, чем у его отца. Казалось вот-вот появятся слезы, но глаза  у
убийцы оставались сухими и злыми.
     - Теперь ты  не  будешь  бесцельно  шататься  по  свету,  перестанешь
понапрасну будоражить нормальных людей, - хрипло и  торжествующе  зашептал
юный старец, завороженно следя за тем, как расползается кровавая лужа  под
телом, беспомощно распластавшимся у его ног. - Теперь ты никуда не сможешь
идти! И вечно будешь гнить здесь - на окраине этого  паршивого  городка...
пока ветер не высушит твоего тела и не развеет даже память о тебе!!!
     Край  багряной  лужи  достиг  одного  из  королевских  ботинок  и  их
обладатель в ужасе отпрянул в сторону.
     Тело жертвы напряженно изогнулось и рот на последнем выдохе вытолкнул
на волю слова:
     - Пока... дует... ветер...
     - Что?!! - зарычал убийца. - Что ты этим хотел сказать?
     Но отвечать на вопрос было уже некому...
     И  убийца  неуверенно  побрел  прочь.  Ноги,  обутые  в  великолепные
ботинки, сами вынесли его  за  пределы  города  и  погнали  его  пустынной
дороге, заставляя при этом четко печатать шаг...
     Начинался ветер... Скоро  он  станет  здесь  полновластным  хозяином.
Необходимо было во чтобы не стало  добраться  до  ближайшего  мало-мальски
пригодного укрытия. А потом... Потом надо будет встать и снова  идти...  А
потом... снова идти! И так всегда!!!
     ПОКА ДУЕТ ВЕТЕР!
Книго
[X]