WayFinder

 

АЛЕКСАНДР ЗОРИЧ

 

СЕЗОН ОРУЖИЯ

 

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН

«ЦЕНТРПОЛИГРАФ», 2001г.

 

Анонс издательства

Новый роман популярного автора сочетает в себе лучшие мотивы киберпанка и остросюжетной фантастики. В недалеком будущем на основе глобальной сети Интернет создается мировая Виртуальная Реальность, за соблюдением законов которой следят сетевые полицейские. Преследуя неуловимого хакера Локи, сетевой полицейский Августин Депп случайно проникает в секреты крупной компьютерной корпорации, создающей психотропное оружие. Августин становится объектом охоты как в виртуальном, так и в реальном мире…

 

 

Предисловие

 

Я не знаю, кто ты. Возможно, ты сорокалетний ну­вориш, читающий эту книгу на заднем сиденье своего «линкольна», потому что твой психоаналитик сказал, что полезно прочитывать в день две страницы чего-то, не относящегося к биржевым сводкам.

Ты можешь быть изможденной диетами начинающей манекенщицей. Или домохозяйкой средних лет, решив­шей, что ей в руки попал очередной «сентиментальный боевик». Двенадцатилетним роллером, который купил­ся на кислотную обложку. Патологоанатомом, скуча­ющим на работе. Оператором башенного крана со сте­пенью доктора философии. Мне все равно.

Я знаю только, что ты человек, ценящий свое время. Приобретая товар, ты спешишь удостовериться в его ка­честве, не глядя на рекламные заверения. Открывая кни­гу, ты не уделяешь много внимания предисловию.

Это правильно. Ведь времени у нас осталось совсем мало.

Три года.

В 2003 году я создам Виртуальную Реальность. Мень­ше чем через двадцать лет количество ее пользователей достигнет одного миллиарда. Моя ВР будет похожа на игру - боевые киборги и магические артефакты, драко­ны и плазменные пушки, аватары и морфы. Жизнь, изме­ряемая в Единицах Доступа, и пользовательская капсула в каждом доме. Виртуальная полиция и сетевые террористы. Нейротрансляторы и психосинтезаторы. Координа­ционные Центры. Это будущее.

Виртуальная Реальность будет больше чем просто игрой, потому что в нее будут одновременно играть сотни миллионов людей. Каждый день, каждый час, каждую минуту. В ней они будут работать и отдыхать. Любить и ненавидеть. Побеждать и терпеть поражения. В ней они будут жить.

Виртуальная Реальность станет новой стезей челове­чества. Все, к чему люди стремились раньше, потеряет значение. Звезды, глубины океанов, непознанные тай­ны мироздания - все это останется снаружи одного миллиарда виртуальных капсул. Забытое и наскучив­шее. Ненужное, обесценившееся.

Все, что будет нужно, - это тихое гудение нейротранслятора, проецирующего на мозг актанта сверкающие видения Дивного Нового Мира, который я подарю чело­вечеству. Восходы разноцветных солнц и переливы хрус­тальных небес, полеты золотых фениксов над разверсты­ми жерлами вулканов и битвы кибернетических кентавров среди текучих ртутных холмов. Сны человеческого разу­ма. Которые, как известно, рождают чудовищ.

Инсектоидная логика транснациональных корпора­ций, производящих оборудование для ВР. Неслышное дыхание международных спецслужб. Шокирующая же­стокость терактов. Бессильные демонстрации протеста. Коррумпированные политики. Ложь на страницах газет. На экранах телевизоров - навязчивый ролик новой модели виртуальной капсулы. «Позвонив немедленно по этому телефону, вы получаете скидку 3 процента и кое-что задаром! Сорок бесплатных часов подключения к ВР от компании «Виртуальная Инициатива»!» Звоните. Подключайтесь.

Это будущее, которого еще нет.

Ты можешь думать, что все это фальшивка. Очеред­ной дешевый рекламный трюк. Бред. Ты можешь ска­зать, что это невозможно. Так говорили ацтеки, когда испанцы грабили храм Кетцалькоатля. Так говорили индейцы навахо, когда первые поселенцы вторглись в их леса. Так говорили все, когда атомный гриб вырос над Хиросимой. Так говорят, когда мир стоит на по­роге необратимого изменения: «Это невозможно!»

Здесь я соглашусь с тобой. Да, сегодня - невозможно. Но завтра, когда ты будешь вскрывать контейнер со своей первой виртуальной капсулой, лихорадочно спе­ша сорвать последние упаковочные ленты, я обращусь к тебе с первой страницы инструкции пользователя:

 

«ВЛАДЕЛЕЦ АВТОРСКИХ ПРАВ НЕ НЕСЕТ НИКАКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ЛЮБЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПРАВИЛЬНОЙ ИЛИ НЕПРАВИЛЬНОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ ДАННОГО ИЗОБРЕТЕНИЯ».

 

Помни, что ответственность за твои поступки лежит только на тебе. Так же как ответственность за судьбы мира лежит на всех нас. Если ты понимаешь это, зна­чит, не все еще потеряно.

Олаф Триггвассон 16.11.1999, Копенгаген

 

Пролог

 

Секундантов не было. Двое людей шли по осеннему лесу, и опавшая листва отзывалась им настороженным шорохом. Один был безоружен, зато две кобуры, сим­метрично подвешенные под мышками у второго, полни­лись смертельной тяжестью.

Вальдис остановился посреди широкой просеки. Про­фессиональным движением он извлек два совершенно одинаковых «Магнума-225». «Выбирай «Магнум-225»! Пистолет 2025 года и оружие века! «Магнум-225»! - ни к селу ни к городу мелькнула в голове надпись с рекламно­го плаката над прилавком оружейного магазина «Тульский-Центр».

- Выбирай, - вторя его мыслям, потребовал Вальдис. Он выбрал левый.

- Напоминаю. Становимся спинами друг к другу, каждый проходит двадцать пять шагов, причем на каж­дый шаг я громко считаю вслух. Когда я произношу «двадцать пять», мы одновременно поворачиваемся и открываем огонь. В каждую обойму я зарядил по два боевых патрона, можешь проверить. Победитель по это­му телефону, - Вальдис достал из-за пояса радиотруб­ку и положил ее на землю, - вызывает вертолет «Ско­рой помощи». На усмотрение победителя остается все остальное.

Молодой молча кивнул. «Он меня убьет. Пристрелит, как Дантес Пушкина, и не поморщится даже, сука. И как только Рут могла с таким...» Даже в мыслях приме­нить к Рут механический глагол «трахаться» он не смог. Хотя этот крендель, пожалуй, ее именно трахал.

Они стали спинами друг к другу и пошли.

Первый дуэлянт был очень молод. Восемнадцать. Он мог думать только о ней. Он любил ее так, как любит мужчина свою первую женщину, - восхищенно, с маль­чишеским благоговением. Он молился на ее стройные ноги, на ее мраморный и вместе с тем такой мягкий живот, на улыбку блаженства, дремлющую в уголках ее изящных губ. От мимолетного воспоминания об арба­летном изгибе ее ключиц он мог среди дня бросить все, занять у Сереги тридцатку и колесить до ночи по горо­ду, разыскивая свою любовь. А потом, обыскав все ве­роятные кабаки и квартиры и не найдя ее, надраться до поросячьего визга со случайной компанией, кровавить кулаки о витринные стекла, получать по роже от своих собутыльников и от уличной полиции. Или не так. Най­ти ее и провести в головокружительном танце остаток дня, и всю ночь, и следующий день, и так еще долго. Пока она не скажет: «Работа юбер аллее» ( Превыше всего (нем.)) Или то же самое по-французски.

Второй был значительно старше и приходился ей ро­весником. Ему было тридцать два. Он мог думать о раз­ном, но только не о ней. Оголяя привычным жестом ее королевский зад, он вспоминал черный зев ультразву­кового станнера, который ему ткнули в рожу среди жар­кой тайваньской полночи неделю назад. Или ошметки человеческого мозга, которые он все сегодняшнее утро соскребал дублинским ножом со своего пиджака от Армани. Или думал о других своих любовницах, разбро­санных по миру от Анкориджа до Кейптауна. Одну из них судьба зашвырнула даже на Лунную Станцию ООН. Он был очень опытен и хладнокровен. Он работал в Русском Отделе Интерпола, но его молодой соперник не знал этого. Он знал лишь, что человек, заставший их в живописной позе посреди волосатого персидского ковра два дня назад, - опытный и хладнокровный убийца. Так сказала она сама, ломая в пальцах длинную и тонкую сигарету «Vogue». Он знал также, что Рут ему практически безразлична и вызов на дуэль (разумеется, противозаконную) - очередной акт мужского самоут­верждения со стороны Вальдиса. Под таким именем он знал своего соперника.

- Ты мальчишка. Только это мешает мне застрелить тебя на месте, - сказал в тот день Вальдис, цинично скаля свои крупные, потемневшие от гаванского табака зубы. - Поэтому я дам тебе шанс. Я вызываю тебя на дуэль.

- По рукам, - мотнув головой, сразу же согласил­ся он, к величайшему изумлению Вальдиса. Разумеет­ся, тот ожидал, что он спасует, замажется, обоссытся, и Рут потеряет к нему всякий интерес. Но вызов был принят, и крови предстояло пролиться.

Теперь, когда багрянцу опавших листьев суждено было вскоре смешаться с багрянцем иного рода, он понимал, насколько был опрометчив два дня назад, но возврата не было.

Когда Вальдис произнес «двадцать четыре» и с его губ уже было готово сорваться роковое «двадцать пять», в голове молодого щелкнул спасительный предохрани­тель и раздумья закончились.

Легкий и стремительный, ощущая в голове абсолют­ную пустоту и безмятежное спокойствие, он быстро обернулся. Спина Вальдиса в одно мгновение расплы­лась ничего не значащим больше пятном на фоне кри­стально резкой, мушки.

«Двадцать пять» - вот что, пожалуй, хотел сказать Вальдис, но это у него вышло неважно. Его голос перешел в хрип, утонувший в грохоте двух выстрелов. В первый раз молодой попал точно, вторая пуля прошла мимо, сорвав кожу со щеки Вальдиса. Но и одного попадания было достаточно.

Победитель подошел к радиотелефону, поднял его с земли, нажал выносную кнопку «DOCTOR». В трубке зазвучал приятный женский голос.

 

Глава 1

УБИЙЦЫ И НАБЛЮДАТЕЛИ

 

1

 

«Приезжает муж из командировки, тихо открывает входную дверь, вот он внутри и видит: его жена не одна...»

Августин снисходительно улыбнулся. Одно дело ког­да бородатые анекдоты травит сосед по лестничной клетке, другое дело - компьютер. Мудрый черный ньюфаундленд по кличке Томас улыбнулся вместе с хо­зяином.

«Он входит в спальню и...»

Однако Августин не торопился сказать «стоп» и пре­кратить словоизлияния нейронно-оптического болтуна. Анекдот-то, быть может, и бородатый, но ведь не ис­ключено, что неизвестный. Августин отхлебнул кофе и откинулся на спинку кресла.

«...говорит любовникам: «Вы тут пока кончайте, а я чаек на кухне поставлю». Тот, кто поступает так, и называется настоящим мужем. А кто называется настоящим любовником, Августин?» - заливался соловьем компьютер (анекдот стоит дослушать до конца). Августин и Томас снова переглянулись. Пожалуй, этот Компьютер, поглощенный выполнением спикер-программы «Веселый Бадди-52», сделал эффектную театральную паузу и заговорщическим шепотком опытного конферансье сообщил:

«А настоящим любовником называется тот, кто после всего этого кончит».

К собственному удивлению, Августин засмеялся. Лег­ко и радостно, как в детстве. Что ни говори, а «Весе­лый Бадди» в лучших своих проявлениях способен под­нять настроение даже мертвецу. Особенно его пятьдесят первая и пятьдесят вторая версии.

«А теперь про Хайма, который пошел на рыбалку», - не унимался компьютер.

- Хватит! - скомандовал Августин.

Во-первых, ему не хотелось портить приятное после­вкусие, которое оставалось после последнего анекдота. А во-вторых, и это главное, пора было отправляться на дежурство. Действительно пора.

Августин выключил компьютер, подошел к окну и с высоты своего последнего, восьмидесятого этажа осмот­рел томимую зноем Москву. Но не увидел ничего, кроме лоскута голубого неба и блестящего серебром рекламно­го цеппелина компании «Виртуальная Инициатива», за­висшего как раз напротив его окон.

«В рай с «Виртуальной Инициативой»!» - титани­ческими буквами было начертано на боку у непово­ротливого гиганта. Августин поморщился. От реклам­ной компании новинок «Виртуальной Инициативы», кита и монстра, его уже давно тошнило. ВИН был рос­сийским монополистом в области оболванивания чест­ных обывателей, охочих до запретных чудес Виртуаль­ной Реальности. А монополиям, как известно, закон не писан.

- Ах да, Томас! Чуть не забыл о тебе, патлатый! - Августин потрепал пса за ухом и навалил ему полную миску отборных витаминизированных ребрышек.

Он будет отсутствовать долгих шесть часов - шесть часов дежурства в Виртуальном Мире. И у Томаса были все шансы провести это время голодным перед пустой миской.

Августин подошел к капсуле входа, которая возвы­шалась в центре комнаты массивным египетским сар­кофагом. Августин лег, вытянул руки вдоль туловища и сказал: «Поехали». Затылок мягко вошел в углубле­ние нейротранслятора. Полифертиловая крышка капсу­лы плавно затворилась.

Зубная боль, достававшая Августина с самого утра, возобновилась с новой силой. Это было тем более при­скорбно, что каких-то три часа назад Августин покинул кабинет дантиста. «Черт, на дворе 2036 год, а ставить человеческие пломбы так и не научились!» - такова была последняя мысль Августина, посетившая его в мире «твердой» материи.

Спустя три секунды Виртуальная Реальность приняла старшего лейтенанта сетевой полиции Августина Деппа в свои объятия.

 

2

 

Вот что сказал Августин Депп, когда в окошко его комнаты проникли канареечно-желтые лучи одного из четырех солнц Виртуального Мира:

- Здравствуй!

Он встал со своего ложа, потянулся и зевнул. Будто пробудившийся ото сна. Только сном этим была жизнь в тесном двухкомнатном «трамвайчике», притулившемся под крышей восьмидесятиэтажного жилого дома на Большом Арбате. Настоящей жизнью и полноценной явью ему теперь казалась только Виртуальная Реаль­ность. Кроме как внутри ВР (так Августину, по крайней мере, казалось теперь) жизни не было, да и быть не могло.

Зона его настоящего включения - город Амстердам - не имел с реальным, земным Амстердамом ничего обще­го, кроме названия. Причудливые ландшафты, строения и формы жизни, созданные самовоспроизводящимся и самосовершенствующимся гением - системой ВР, - не могли бы существовать иначе, кроме как в Виртуальном Мире.

Зубная боль исчезла, как будто ее и не было никог­да. Августин чувствовал себя великолепно. Дежурство началось. Ему предстояли шесть часов полнокровной жизни - не так уж мало даже для полицейского в аватаре третьего класса Гильгамеш. Ну а когда шесть по­ложенных часов истекут, он снова вернется назад, в мир людей.

Теперь Августин был йоменом - английским лучни­ком позднего средневековья. Бархатный плащ с капю­шоном, застежка из червленого золота на груди, черная с шитьем рубаха. Как и положено йомену, за спиной у Августина висел длинный тисовый лук.

Йомен был излюбленным аватаром Августина. «Толь­ко дураки станут шастать по ВР с пистолетом. Дураки без всякой фантазии», - справедливо полагал Августин. Тем более, что по убойной силе его длинный лук с самонаво­дящимися стрелами (магия первой ступени) не уступал ни гранатомету, ни уж тем более помповому ружью.

Он наслаждался чужим телом - телом сорокалетнего солдата из войска Генри V, его шрамами, его сединой, его сухими, но крепкими мускулами. К выполнению своих непосредственных обязанностей полицейского он при­ступает очень скоро. Но сначала он навестит свою по­дружку Сэми.

- Я не мог дождаться, честное слово! - воскликнул Августин при виде рыжеволосой девушки в бледно-зе­леном платье с испанским декольте.

Его голос был голосом йомена. Резким. Хриплым. Сильным.

- Я рада, что ты не забыл меня, - улыбнулась она, обвивая руками шею Августина.

Августин ощутил волнение во всем теле. Сэми была хороша и ласкова. От нее пахло полевыми цветами. Ав­густину нравилось заниматься с ней любовью. А осталь­ное было не важно.

Августин понятия не имел, является ли женщиной хозяин аватара рыжеволосой девушки в испанском кос­тюме. Скорее всего, да. Или, возможно, нет? Какая разница, о Боже, какая разница! Он целовал ее упру­гие ароматные груди, и жизнь была прекрасна.

 

3

 

Белоснежный парусный катамаран резал водную гладь, подернутую частой рябью. В воде стоял на мощ­ных кедровых сваях большой одноэтажный дом с длин­ной пристанью. Две жирные чайки дрались за еще более жирного, чем они сами, леща, трепещущего на берегу в предвкушении званого обеда, на котором главным пир­шественным блюдом станет он сам.

На высоте семидесяти тысяч метров над точкой драки голодных чаек в это мгновение проходил стратосферный гиперзвуковой лайнер компании «Пан-Авиа». С превы­шением сто сорок тысяч метров над лайнером в пустоте плыл контрольно-разведывательный спутник Организа­ции Объединенных Наций «Аргус-18».

Катамаран причалил к пристани свайного дома. С него сошел молодой человек, одетый вполне по-лет­нему. На нем была зеленая майка-сетка, узкие дымча­тые очки и болотного цвета шорты. Он был бос. Человек сделал два шага, потом остановился. Он теат­рально хлопнул себя по лбу, словно бы вспомнил что-то необычайно важное, обернулся и, нашарив в кармане мятую трешку, протянул ее хозяину катама­рана:

- Возьмите, спасибо.

Хозяин посмотрел на него прозрачным взглядом. Улыбнулся:

- Мне деньги уже давно не нужны. Да и вам они не понадобятся больше.

 

4

 

Зона интересов контрольно-разведывательного спут­ника «Аргус-18» находилась на сорок миль юго-восточнее озера, но восемнадцать фасетных сенсоров сверхвы­сокого разрешения работали в режиме автоматической селекции целей.

В полосе сканирования «Аргуса-18» в данный момент находились: тысяча двести сорок четыре квадратные мили лесов, двести восемнадцать квадратных миль единообраз­но возмущенной водной поверхности, ремонтируемый участок автострады Москва-Тула протяженностью три­надцать миль и всего лишь пять подвижных целей.

Две из них были идентифицированы как крупные водоплавающие птицы вида Lariformes ridibundus (Реч­ная чайка), одна - как крупная водоплавающая рыба вида Abramis brama (Лещ) и сразу отсечены.

Две другие являлись характерными представителями вида Homo Sapiens мужского пола. Девять фасетных сен­соров сфокусировались на южном объекте, девять - на северном. Несколько миллисекунд шел выбор оптималь­ного режима сканирования, после чего на «полигоне» Альпийского командного пункта глобальной системы на­блюдения «Master's Eye» сформировалось устойчивое голографическое изображение.

Майк, Джонни, Ганс и Джина, дежурные кураторы «Аргуса-18», развалившиеся в аморфных креслах, стара­тельно повторяющих все тонкости человеческой анато­мии, немного оживились.

- Громче, - потребовала Джина, потягивая через соломинку самый модный в этом сезоне коктейль «Ис­крометная Дурь».

Сенсоры впились в лица русских. Процессоры арти­куляционной трансляции молниеносно анализировали мимику и движение губ, подсистемы синхронного пе­ревода доносили их беседу до сведения кураторов.

- Не нужны деньги? Почему? - удивленно спросил южный объект. - Разве ваш курс рекурсионной тера­пии ничего не стоит?

- Возьмешь отдавая, когда будешь брать - отдашь, - серьезно ответил северный. Он еще раз улыбнулся и, сойдя с катамарана, принялся старательно привязывать канат к выведенной над дощатым настилом кедровой свае.

- Русские! - фыркнул Майк. Жевательная резинка надулась в его пухлых негритянских губах огромным пузырем и лопнула, источая благоухание чайных роз.

- Вонь! - прогрохотал знакомый грозный голос за их спинами. - Какая вонь! Чем вы здесь заняты, кухулиновы псы?!

Все четверо мгновенно вскочили и вытянулись по стойке «смирно». Высокий бокал Джины в одно неулови­мое движение руки перекочевал под кресло. Жевательная резинка Майка отправилась в его желудок. Джонни со­рвал и сунул в карман поролоновый шутовской нос, при помощи которого он только что изображал специального агента Интерпола Мак-Интайра.

- Дежурная смена кураторов спутника «Аргус-18» ведет наблюдение на подступах к объекту «Алмазный куб»! - браво отрапортовал Ганс, щелкнув каблуками как сто лет назад его предки, унтер-офицеры вермахта.

Специальный агент Мак-Интайр некоторое время бу­равил его своим тяжелым взглядом.

- Вольно, - махнул он наконец рукой. - Джина, миленькая, плесни мне на три пальца «Искрометной».

Майк и Джонни понимающе переглянулись. Что там у нашей Джины самое миленькое?

Мак-Интайр достал из кармана алюминиевый ци­линдрик, любовно открутил крышку, вытрусил на ла­донь двухдюймовый обрубок сигары.

«Последние два дюйма - самые сладкие», - сообщил когда-то его прадед, член боевой организации ИРА (Ирландская Республиканская Армия. Террористическая организация ирландских католиков), па­рикмахеру Белфастской уголовной тюрьмы за полчаса до побега.

 

5

 

Августин не знал, какая реальная личность скрыва­ется за аватаром рыжеволосой Сэми. Таковы были не­зыблемые законы Виртуального Мира. Да он и не стре­мился к этому. Ему было достаточно того, что внутри ВР Сэми - прекрасная девушка. Плевать на то, что в реальной жизни хозяйкой столь полюбившегося Авгус­тину аватара может быть девяностолетняя старуха. Или девяностолетний старик. Виртуальный Мир тем и хо­рош, что он позволяет каждому стать тем, кем он ни­когда не смог бы стать в реальности.

- Я жду тебя вот уже полчаса. Я уже думала, ты не придешь сегодня. Могло ведь что-то случиться... - Зе­леноглазая Сэми на мгновение отстранилась и посмот­рела на Августина с обожанием.

- Что, например? - Августин поставил свой лук у входа в комнату.

- Например, убийство до смерти, - промурлыкала Сэми, обнажая белоснежное ложе, ожидающее любов­ников в глубине комнаты.

«Это было бы действительно грустно», - мысленно согласился Августин. После того как тебя убили до смер­ти, назад дороги нет. Как и в жизни.

- Но ведь я полицейский, - отмахнулся Августин.

Пальцы Августина принялись за шнуровку, которая стягивала стройный стан его подружки. Он не любил болтовни. Болтать можно и в жизни. В Виртуальном Мире следует действовать.

Шестьдесят четыре минуты из трехсот шестидесяти своего дежурства Августин провел у Сэми. Это было немного больше, чем ему позволял устав сетевой поли­ции, но намного меньше, чем ему хотелось бы.

Выходя из уютного номера гостиницы, декорирован­ной под английский постоялый двор конца XVII века, он поцеловал Сэми в ложбинку между грудей, соблаз­нительно теснящихся под шелком лифа. В такие момен­ты Августин даже немного жалел о своих офицерских обязанностях. В то время как рядовые пользователи имеют право наслаждаться любовью в ВР сколько им заблагорассудится, он должен заниматься поддержани­ем сетевого законодательства. Да плевать на него!

На мгновение в голову Августина закралась кра­мольная мысль: быть может, стоит всеми правдами и неправдами получить доступ к серверному комплексу ООН, к уникальной базе данных пользователей Вирту­ального Мира. Доступиться туда, используя форсаж и свою офицерскую эксесс-карту. Узнать, кто же такая эта Сэми в действительности. И если она, хозяйка аватара Сэми, так же хороша собой, как хорош в постели ее аватар, быть может, стоит обдумать варианты совме­стного... Стоп! Августин вспомнил о Ксюше, и ему ста­ло стыдно собственных мыслей.

- Хозяа-а-айка! - проорал за спиной Августина про­тивный пьяноватый голос. Августин остановился.

- Э-эй, шлюхина дочь! - второй, еще более мерз­кий.

Августин обернулся. У окна постоялого двора Сэми топтались трое придурков в форме американской морс­кой пехоты 70-х годов XX века. Августин сразу же по­слал запрос и получил всю необходимую информацию. Трое Агасферов, в новый класс переведены позавчера. Солдаты Второй Штурмовой дивизии Герцогства. Пос­ледняя зона включения - Свитязь.

Августин присвистнул. От Амстердама до Свитязя двести миль все-таки. Видно, какой-то Джирджис решил подработать авиалайнером и в летательном морфе подбросил забулдыг до Амстердама.

«Осторожно, двери закрываются! Следующая стан­ция - Амстердам».

Тем временем третий, до этого времени молчавший, сдернул с плеча автоматическую винтовку и заколо­тил прикладом в ставни. Сэми не появлялась, и пра­вильно делала. Августин лениво вытащил из колчана стрелу.

- Эй, вы там, повежливее! - крикнул Августин, плав­но натягивая лук и подходя поближе мягкими, кошачь­ими шагами.

Тот, который колотил винтовкой в ставни, резко обер­нулся, одновременно передергивая затвор.

Так-так... Ярко выраженные агрессивные действия, угрожающие стабильному функционированию полицей­ского при исполнении служебных обязанностей. Ситу­ация двести восьмая, однако. Августин молниеносно припал на колено. Щелкнула тетива. Солдат захлебнул­ся кровью и упал навзничь.

Двое его напарников, ошеломленные, замерли, так и не взведя затворы своих винтовок. Они быстро трезве­ли. Из окна высунулась Сэми с внушительным дробо­виком «ремингтон» в руках.

- Лечь на землю, руки за голову! - приказал Авгу­стин.

Один послушно выполнил приказание, другой «наки­нул» аватар волка и попытался бежать. Заряд картечи из «ремингтона» и стрела Августина быстро привели его к послушанию.

Августин поднес к губам «наручник» и, потребовав военную комендатуру Амстердама, сказал:

- Лейтенант сетевой полиции Джонни Джармуш. Подберите тут трех своих героев... Нет, ничего страш­ного... Один целехонек, у двух других отлетело креди­тов по сорок... Вайолент-роуд, девятнадцать... Нет, де­вятнадцать... Д-е-в-я-т-н-а-д-ц-а-т-ь... Двадцать минус один, козел!!!

 

6

 

Девять сенсоров «Аргуса-18» автоматически сопрово­дили Владимира до двери под вывеской «Центр рекурсионной терапии «Байкал» и, когда тот исчез за нею, переключились в режим высокочастотного проникно­вения.

По просторной комнате, в которой не было ничего, кроме нескольких соломенных циновок, расхаживал коренастый человек в европейском костюме кофейно­го цвета, и это было первым, что удивило Владимира. В руках человек держал раскрытую книгу в темном ко­жаном переплете, и это было вторым, что удивило Вла­димира. «Натуральная кожа! Ах ну да, натуралы», - быстро сообразил он.

Человек не сразу отреагировал на его появление. Он некоторое время продолжал читать, потом наконец за­крыл книгу и бережно положил ее прямо на пол. Потом он посмотрел на Владимира. Его глаза были удивитель­но глубоки и в то же время совершенно недосягаемы, закрыты для чужого любопытства, как звездная пыль в ночном небе над морем.

- Здравствуйте, - довольно робко сказал Владимир. Подать руку он не решился.

- Мое имя Хотой, - сообщил человек.

У него был исключительно правильный русский вы­говор, свойственный обычно образованным иностран­цам. Хотой был иностранцем. Он родился и провел свое детство в Якутии.

- Очень приятно, - улыбнулся Владимир. - Меня зовут Володя. Владимир Роговцев, - уточнил он, сму­тившись фамильярностью своего «Володя».

- Владимир Роговцев, - протянул Хотой, словно пробуя его имя на вкус. - А почему не Горацио?

- Простите?

Владимир слышал много разных басен и анекдотов о жизни натуралов. Он знал, что нужно быть готовым бук­вально ко всему, но загадочный вопрос Хотоя застал его врасплох. Действительно, Горацио было бы лучше, но раз уж назвали...

- Или почему не Клавдий? - ехидно добавил Хотой.

Владимира передернуло. Клавдий... Так его звали еще совсем недавно, каких-то две недели назад...

 

7

 

«Если в роду человеческом переведутся убийцы, из­вращенцы, алкоголики и наркоманы, если мордобой и кровопролитие перестанут приносить удовольствие хотя бы одной тысячной процента взрослых здоровых людей, на Земле наступит рай. Но это будет рай для стада кас­трированных животных. Без зла нет добра, без ноля нет десятки, без твоего сознания нет мира. Без мортидо - тяги к разрушению и смерти - невозможно воплоще­ние либидо - стремления к любви и жизни.

Мне не представляло большого труда создать ВР, в которой невозможно насилие. Но в таком случае полу­чилось бы, что я создал всего лишь еще один телеканал для младших школьников! С другой стороны, много ли радостей знала раньше жизнь семидесятилетнего пара­литика или даже вполне здорового клерка из «Юнион Банк»?

Уже в первой трети XX века обнаружилось поваль­ное стремление к бегству от повседневной реальности. Кинобоевики и мелодрамы, комиксы, выпивка и нар­котики, рок-н-ролл, перманентная сексуальная револю­ция - более манифестируемая, нежели происходящая на самом деле, - несколько позже компьютерные игры и видеопутешествия пытались удовлетворить всеобщую тягу к острым ощущениям. Но это были всего лишь грубые суррогаты. Да, люди бежали от действительно­сти. Куда? В никуда, в ничто.

Но с появлением Виртуальной Реальности появилась вторая, альтернативная действительность, не знающая скуки нашей мирной повседневности. Здесь отныне живет твоя Тень, твое темное начало, и здесь оно остается. В тот день, когда неведомыми маньяками будут уничто­жены все нейрокомпьютеры, наступит конец света, ибо все Тени выйдут в материальный мир. Человечество за­хлебнется в собственной злобе. Оно живет, пока живет ВР. Читая эти строки, ты скажешь, что я уготовил миру Апокалипсис. Идиот. Я подарил миру вечную жизнь, ибо ВР неуничтожима».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

8

 

Его когорта приняла свой последний бой под ночны­ми пурпурными небесами.

Ночью над Каменными Столбами небеса всегда горят пурпуром от света четырех огромных лун, висящих так низко, что кажется, стоит нацепить реактивный ранец - и в один импульс допрыгнешь до тучного чрева ближай­шей и сможешь вырвать из него кусок раскаленной лун­ной плоти. Под славными орлами и красными стягами Социальной Республики Сол его когорта развернула бо­евые порядки на берегу Тухлого Ручья среди огромных валунов и каменных расселин. Лучшего места для засады не найдешь до самого сорок третьего шоссе. Это в любом тактическом наставлении русским по пустому начитано.

Вскоре показались солдаты Герцогства. Стадо живо­писных оборванцев класса Адам и несколько Агасферов вывалили из леса и быстрым шагом пошли вдоль про­тивоположного берега ручья. Они представляли идеаль­ную мишень для любого оружия. Но Клавдий не спе­шил. Спешка - для ленивых.

И лишь когда голова неприятельской колонны по­равнялась с правым флангом их когорты, Клавдий от­дал свой короткий приказ. Тотчас же Стена Иллюзий, которую держал их легионный Джирджис, рухнула, об­горелые пни и серые камни ожили, молниеносно пре­вращаясь в республиканских солдат, и на разномастную герцогскую ораву обрушились потоки стрел, огня и сна­рядов автоматических пушек, именуемых в простонаро­дье «швейками».

Бежать было бессмысленно. Враги залегли, но на от­крытой местности досталось каждому. Никто не остал­ся обделенным республиканской щедростью. В ответ раздалась нестройная трескотня мелкокалиберного ав­томатического оружия.

Герцогские наемники, которые, как известно любо­му, лишены твердого идеологического стержня и отто­го по уши погрязли в оргиях пред идолами Желтого Дьявола, не могли выдержать долго под кинжальным огнем целой когорты. Многих из них ждало убийство до смерти, ужасное развоплощающее УС. Клавдий в бое­вом азарте припал к ночному прицелу автоматического огнемета и заливал огнем все, что двигалось, или, на­против, стремилось не двигаться.

У солдат герцога подходили к концу боеприпасы - все реже пурпурную тьму прорезали оранжевые вспышки, очереди становились все более скупыми. Их легионный Джирджис исчерпал свой временной лимит и выбыл по таймеру, но и без него победа республиканцев казалась неминуемой. Пора было пустить в ход клинки. Клавдий поднес к губам мегафон и проорал:

- В рукопашную! Вперед, с-сук-кины дети! Пленных не брать!

Последнее было данью доброй древней традиции. Брать пленных в этом мире было невозможно. По край­ней мере, так считалось.

Легионеры поднялись в полный рост. Противник мол­чал. Легионеры стремительно сбежали вниз по предатель­ским каменистым осыпям и по колено в едкой дряни перешли Тухлый Ручей. Пять-семь кредитов, отвалив­шихся от каждого, были ерундой по сравнению с теми десятками, которые им выдаст Зу-л-Карнайн после воз­вращения с операции.

Клавдий, ударив по рычагам реактивного ранца, взле­тел над своей когортой, чтобы управлять ею с высоты птичьего полета и сбросить на головы герцогской сволочи кассетные суббоеприпасы из боевой подвески ранца.

Но в современной войне ситуация на поле боя мо­жет измениться в считанные доли секунды.

Зенитная ракета типа «Хорнет Mk217», выпорхнув­шая из-за леса, показалась пчелиным укусом по срав­нению с тем, что ждало Клавдия впереди. Он падал вниз с горящим ранцем за спиной, видя, как вместе с куска­ми его жженой виртуальной плоти разлетаются по сто­ронам драгоценные кредиты, но долгожданного спаси­тельного удара о землю все не было. Огромный грифон, сотканный из бронзового света, подхватил Клавдия и с быстротой молнии понес за Каменные Столбы.

- Буржуазная сволочь... - успел прохрипеть Клав­дий, верный своему долгу до конца, и под ним развер­зла свою леденящую пасть Воронка Вара. Центурион Клавдий отправился в свой центурионский ад.

Он не видел - ибо в тот момент, растерзанный сво­рой смерчей хаоса, уже лежал с расширенными от ужа­са зрачками в своей домашней капсуле под красным табло «УС», - как грифон плавно опустился на макуш­ку одного из Каменных Столбов. Бронзовая шерсть грифона потекла сполохами матового огня, и спустя несколько мгновений на его месте появился рослый че­ловек с опознавательным жетоном комтура Герцогства на груди. Обращаясь к пустоте, он сообщил:

- Функционирование входа «Утгард-желтый» нор­мальное. Повторяю...

 

9

 

Амстердам был невелик и являлся одной из второ­степенных зон включения. Оставив Сэми скучать в ожидании патруля военной комендатуры, бравый йо­мен Августин направился в местность, которая носила неофициальное название Мост. Через Ничто, а офици­ально именовалась сектором АМ-3.

Именно там, по расчетам аналитического центра сете­вой полиции, должен был в очередной раз появиться кри­минальный субъект в аватаре Локи. Дважды коп-киллер. Нелегальный пользователь. Безбилетный заяц в Вирту­альном Мире. Нарушитель трех четвертей всех сетевых законов. Обладатель шикарных аватаров класса Джирджис, базовым морфом которых неизменно выступал скан­динавский бог зла, хитрости и коварства. Предмет особого интереса сетевой полиции.

Конечно, и Августин, и его начальство понимали, что, даже будучи убитым до смерти, Локи вернется в ВР. Во второй или, быть может, уже в десятый раз. Таким, как он, закон не писан. Тот, кто уже однажды изыскал воз­можности и деньги для нелегального доступа, разыщет их и дважды, и трижды. И все-таки уничтожить мерзавца хо­тя бы виртуально было для сетевой полиции делом чести.

 

10

 

Локи был настоящим виртуозом Виртуального Мира. Локи имел аватар класса Джирджис, а Августин - все­го лишь Гильгамеш. Это значило, что Августину ни при каких обстоятельствах не удастся убить Локи в одиноч­ку. Но Августин знал, что где-то там, за перелеском, скрываются его коллеги полицейские. Если Локи все-таки появится, дело найдется для каждого.

И Локи появился. Он был мощен и неуловим, как и всякий Джирджис. Он был подвижен, живуч и мог порождать десятки фантомов. Локи владел магией трех ступеней и умело оставлял своих противников с носом. Но на сей раз противников было слишком много.

Четыре перламутровых солнца Виртуального Мира стали молчаливыми свидетелями того, как ядовито-зе­леные шары покинули жерла плазменных базук. Не до­жидаясь Августина, полицейские вступили в бой.

Местность здесь была более чем унылой. Некое подо­бие лунного пейзажа. Равнина, покрытая небольшими кратерами. Там, где заканчивалась равнина, начинался лес, выполненный виртуальными дизайнерами в оранже­во-красных тонах. Из леса торчали мощные балки метал­локонструкций неопределенного назначения. Такие же балки имели место и там, где последний кратер сменялся плитами пористого камня, напоминавшего песчаник. Два этих металлических урода и были Мостом Через Ничто. Августин терпеть не мог стиль «Антиутопия», в котором был выполнен весь ландшафт сектора АМ-3. К его глубо­кому сожалению, таких ландшафтов в русских зонах ВР было более чем много. И чем дольше шла война между Герцогством Белее и Социальной Республикой Сол, тем чаще стиль «Антиутопия» оказывался результатом работы реактивной артиллерии, а не виртуальных дизайнеров.

 

11

 

Локи издал душераздирающий вой. Это значило, что по крайней мере один снаряд попал в цель. Локи за­кружился на месте, стремясь реализовать потенциаль­ную возможность стать временно неуязвимым, которую давала ему магия второй ступени. Но его кружение было прервано черным диском, выпущенным кем-то, затаив­шимся за стальной конструкцией со стороны, противо­положной той, где согласно ожиданиям Августина рас­полагалась полицейская засада.

Черный диск на огромной скорости ворвался в ко­кон, который создавал вокруг себя вращающийся Локи, вспорол его, словно нож подушку, и обратил прахом все старания Локи.

Значит, противников у Локи больше, чем ожидал Ав­густин. И один из них имел аватар класса Джирджис, ибо только они способны метать «волчок Кудруны». Теперь преимущество принадлежало сетевой полиции.

Но Локи и не думал сдаваться. Он грянулся оземь и обратился хищной птицей. Не то стервятником, не то грифом - Августин был посредственным орнитологом.

Локи взмыл в небо, и каждый взмах его крыльев был исполнен глубочайшего презрения к стражам правопор­ядка.

Четыре базуки грянули слаженным залпом из оран­жево-красного леса. Мимо. Еще раз мимо. Три залпа мимо цели. Локи явно отводил от себя опасность с по­мощью охранительных заклятий.

Почему же медлит тот, кто затаился за стальным об­ломком псевдомоста? Тот, кто метнул «волчок Кудруны»? Почему вслед за грифом-Локи не взмыл в небеса такой же гриф? Или гигантский нетопырь, охочий до горячей крови теплокровных хищников?

Однако никто не бросился в погоню. Августин всмат­ривался в ядовито-синее небо. Локи летел в его, Авгус­тина, сторону. Теперь пришло его время отличиться.

Класс его аватара - Гильгамеш. Августин не может стать грифом. Он не может летать. В этом смысле ему не по силам тягаться с Локи. Но его тисовый лук с са­монаводящимися стрелами не уступит ни базуке, ни гранатомету, ни зенитной ракете. Разве только в дальности. Но как раз дальность до цели сейчас стреми­тельно сокращалась.

Августин натянул тетиву. Тщательно прицелился. Похоже, Локи все еще не видит его, укрывшегося за вишневым, шероховатым валуном. Наконец Августин выпустил стрелу.

Гриф замер в воздухе на долю секунды. Замер и кам­нем ринулся вниз. Августину удалось ранить всесильно­го Локи. По крайней мере, летать он больше не будет: стрела разящего без промаха йомена разнесла в клочья правое крыло птицы.

 

12

 

Черта с два. Перья, вывороченное мясо и все прочие признаки тяжелого ранения были наваждением, порож­денным Зеркалом Иллюзий, которое выставил хитроумный Локи. Это Августин понял, когда Локи стал дра­коном, вооруженным кипящей коричневой слюной и файрболлами.

Августин в надежде посмотрел в сторону леса. Но его коллеги полицейские не спешили. Похоже, они сочли, что будет гораздо лучше, если Августин сам обезвредит коп-киллера Локи. Что ж, значит, поощрительные пре­мии, ордена и присвоение нового класса - его, Августиновы.

Августин снова натянул тетиву. Но, к его удивлению, Локи и не думал вступать с ним в единоборство.

Дракон развернулся сквозь самого себя - голова вышла через хвост, который обратился шеей, - и те­перь скользил совсем в другую сторону. Локи стремил­ся уйти из окружения, не ввязываясь в драку. Это было странно - ведь ни один Джирджис не убоится Гильгамеша, даже если тот полицейский. Ни один Джирджис, тем паче такой бесшабашный, как Локи, не поленится оставить от беззащитного перед его мощью Гильгамеша горстку пепла и системное сообщение: «Убит до смерти в секторе таком-то». Локи, похоже, испугался Августи­на. Это могло означать только то, что Локи сильно ра­нен и опасается растерять последние кредиты на нич­тожного полицейского.

Но и это было обманом. Ловкий маневр - и вот он снова обратился мордой к полицейской засаде, истово опустошающей свои магазины в тщетной надежде раздро­бить броню, которой было покрыто брюхо дракона. «Что ни говори, а аватар дракона не уступит штурмовому тан­ку. Особенно на открытых пространствах», - с завистью подумал Августин. В подтверждение его мыслей Локи изрыгнул первый файрболл - громадный огненный шар, отдаленно напоминавший непомерно раздувшуюся шаро­вую молнию. Драконам не нужны гранатометы. Им нужен только простор для действий.

Выпущенная Локи шаровая молния, переливаясь все­ми оттенками малинового, поползла к оранжево-красно­му лесу. «Интересно, как будет гореть дерево, чей ствол и ветви и без того имеют цвет пламени?» - размышлял Ав­густин, высунув голову из своего укрытия.

Но парни из сетевой полиции тоже были не лыком шиты. Августину повезло стать свидетелем редкого зрели­ща - «линии Зигфрида» в действии. Их было семеро - и теперь это стало совершенно очевидно. Среди них не было ни одного Джирджиса (ибо в этом случае для того, чтобы защититься от исторгнутого драконом огненного тара, не потребовалась бы никакая «линия Зигфрида»). Полицейские выбежали из леса и построились на опуш­ке полукругом.

Файрболл был уже совсем близко, когда мобильный патруль сетевой полиции, взявшись за руки, воздвиг перед собой защитный пояс. «Линия Зигфрида» была не чем иным, как плодом совместных усилий семи аватаров класса Гильгамеш, чей жалкий удел - магия пер­вой, а отнюдь не второй (как у Джирджиса) ступени.

Словно прутья, которые легко сломать каждый в от­дельности, но нелегко в связке, Гильгамеши черпали силы друг в друге. «Линия Зигфрида» могла противо­стоять даже файрболлам Джирджиса. Огненный шар разбился о непроницаемую стену магических вибра­ций, которая защитила полицейских от смертоносного удара.

 

13

 

- Таким образом, центурион Клавдий был убит до смерти две недели назад, - стараясь, чтобы его голос звучал как можно тверже, закончил свой рассказ Вла­димир.

Его слышали шестеро: Хотой, Мак-Интайр и курато­ры «Аргуса-18».

Мак-Интайр сказал «пф-ф-ф» и выпустил огромный клуб сигарного дыма. Изысканный Майк поморщился. «Вот это действительно вонь», - подумал он, но про­молчал.

- Еще один жмурик. Пришел к старику Хотою бе­гать босиком по травке и пить воду задницей, - про­комментировал откровения Владимира Мак-Интайр, по привычке потирая едва заметный бледный шрам на пра­вой щеке.

Два раза в день «Аргус-18» проходил над оздоровитель­ным центром «Байкал», и весь Альпийский центр волей-неволей наблюдал жизнь общины натуралов под води­тельством сэнсэя Хотоя. Все знали, что Хотой поведен на каких-то не то иогических, не то даосских практиках, что он более чем скептически относится к прелестям ВР и что едва ли не каждый день в общину приходят такие же, как Владимир. Неудачники. Убитые до смерти.

Все знали, что Хотой не разлучается с Шекспиром, и - опять же волей-неволей - знали его наизусть целыми кусками. Разрешающей способности сенсоров благо хва­тало, чтобы через плечо Хотоя почитывать «Гамлета», «Генри Пятого» и «Ричарда Третьего».

Но никто из кураторов «Аргуса-18» и даже всеведу­щий Мак-Интайр не догадывались о двух забавных ме­лочах. Во-первых, что Хотой прекрасно осведомлен о наличии в небесной синеве бдительного соглядатая и обо всех нюансах его траектории. Во-вторых, никто из них не подозревал, что вследствие этого жизнь общины натуралов и, главное, самого Хотоя поделена на две чет­ко разграниченные части. Одна часть предназначалась для всевидящего небесного ока и не могла привлечь ни малейшего внимания не то что Интерпола, но даже рос­сийской полиции нравов. А вот вторая...

- Объект «Алмазный куб» входит в фокус, - предуп­редил компьютер Альпийского командного пункта.

- Переключиться на объект «Алмазный куб»! - не­медленно потребовал Мак-Интайр, отставляя пустой бокал на стеклянный столик. Ничто не интересовало его в этой жизни больше, чем скрытый защитным маревом Главный Корпус компании «Виртуальная Инициатива» и торпедообразные лимузины, заныривающие под него с отводного путепровода автострады Москва-Тула.

Восемнадцать сенсоров оторвались от прежних объ­ектов наблюдения и, автоматически распределив цели, взяли на сопровождение шикарную «Чайку»-люкс с номе­рами российского Департамента Безопасности и два ог­ромных фургона «сааб-скания», идущие ей навстречу от Главного Корпуса.

Хотой бросил быстрый взгляд на часы.

- Ну вот что, Владимир, - сказал он совершенно изменившимся голосом, в котором не было и тени пре­жней азиатской ленцы. - Располагайтесь как дома, чи­тай гс Шекспира, а я должен отлучиться на пару часов. Пищу здесь можно найти везде. - Хотой неопределен­но обвел рукой пространство вокруг себя.

 

14

 

Когда стало ясно, что Локи уходит из сектора АМ-3 В сопредельный с ним, полицейские сняли защиту. «Ли­нии Зигфрида» распалась, и теперь они были беззащит­ны Неведомый Джирджис, скрывавшийся за стальной конструкцией псевдомоста, наконец-то сориентировал­ся и метнул наперерез уходящему дракону такой же файрболл, какой только что разбился о заслон «линии Зигфрида». Но зрение Джирджиса гораздо лучше обыч­ного Джирджис имеет третий глаз.

Когда файрболл уже был готов коснуться его брони­рованной спины, дракон, сжавшись словно пружина, подскочил вверх на две сотни метров, и неповоротливый огненный шар пролетел мимо того места, где толь­ко что находился Локи, не найдя себе цели.

И тут Августина, который до этого момента словно завороженный безучастно следил за происходящим (так слуг и следят за разгульем господ сквозь дверную щель), обдала волна ужаса. Самого что ни на есть земного. Липкого и омерзительного. Он понял, что файрболл, пущенный Джирджисом, который явно не рассчитывал и в такой маневр Локи, теперь медленно приближался к нему, влекомый своими непреодолимыми законами. Вместе с файрболлом к нему приближалась виртуальная смерть. Он будет убит до смерти!

Августин очнулся от оцепенения, в которое понево­ле впал, залюбовавшись, как бурая громада драконьего аватара Локи медленно, словно бы на невидимом пара­шюте, опускается на землю.

- Что вы творите, ребята? Бей своих, чтоб чужие боя­лись?! - яростно заорал Августин в микрофон внутрен­ней полицейской связи и побежал. Огненно-красный шар приближался медленно и неумолимо.

Августин не успел сменить аватар на более подвижный. У него не оставалось времени на метаморфозы. Если он не успеет покинуть зону поражения файрболла, значит, в ВР больше не будет полицейского Августина Деппа.

Бравый английский йомен, перескакивая через тре­щины в вишневой земле, давал стрекача, как заяц, ста­раясь оставить шершавый валун, который служил ему укрытием, за спиной.

Когда по расчетам Августина огненный шар должен был врезаться в камень и выплеснуть свою смертонос­ную мощь, он упал на землю и закрыл голову руками. Стало жарко. Очень жарко. «Наверное, так жарко бы­вает только в христианском аду», - подумал Августин, чувствуя, как от гигантских искр идет дырами его ко­роткий йоменский плащ.

 

15

 

Августин был лишен удовольствия видеть, как Локи, превратившийся из жертвы в палача, из обороняющего­ся в атакующего, расправляется с блюстителями вирту­альных законов.

Линия полицейской связи безмолвствовала - види­мо, коллегам Августина было совсем нечего сказать. Нечего и незачем. Все они были поглощены одной за­дачей - остаться в живых.

Опустившись на землю, обозленный Локи исторг из своей пасти фонтан коричневой слюны.

Кислота, которая содержалась в ней, была сильна на­столько, что прожигала насквозь даже гранитную плиту. За то время, пока его кислотный плевок, скрутившись в коричневое веретено, мчался к оранжево-красному лесу, полицейские не успели выстроить даже жалкого подобия «линии Зигфрида».

Локи не промахнулся. Мобильный патруль сетевой полиции был убит на время в полном составе.

 

16

 

Патрульно-базовые самолеты Департамента Безопас­ности типа «Стрибог» не имеют бортовых номеров.

Это единственное исключение в истории российской авиации легко понять, если учитывать, что «Стрибогов» в России ровно восемь. Четыре в Москве, два в Питере и два в Ставропольском крае. «Стрибоги» - сверхдред­ноуты авиации. Как и положено сверхдредноутам, все они носят свои личные, уникальные имена.

«Стрибог» огромен. Эскадра американских «Летаю­щих крепостей» времен Второй мировой войны показа­лась бы рядом с ним стаей колибри, вьющихся вокруг орла.

Восемь сверхмощных винтовых двигателей «Стрибога» потребляют электроэнергии больше, чем атомная подлодка конца прошлого века. Чтобы обеспечивать их питанием, «Стрибог» оснащен двумя компактными тер­моядерными установками.

Основное назначение «Стрибога» - «видеть и помо­гать» - выведено под пилотской кабиной рядом с эмб­лемой Департамента Безопасности.

Один «Стрибог» полностью контролирует воздушную обстановку в радиусе тысячи километров, наземную - в радиусе шестисот. Космос «Стрибог» контролирует на высоту две тысячи километров.

На дежурстве в районе Москвы постоянно нахо­дится только один «Стрибог». Этого более чем доста­точно.

В 17.30 закончил свое семидесятидвухчасовое дежур­ство ПБС «Феникс». Когда он сошел с патрульной цир­куляции над Внешним Окружным шоссе, в семидесяти километрах от него включились на полную мощность ра­дары сменщика. Этот ПБС носил совсем простое имя. «Змей».

 

17

 

Августин лежал тихо. Он пролежал дольше, чем тре­бовалось. Когда он снова поднялся на ноги, он не смел поверить в то, что выжил.

Черный дым клубился над тем местом, где совсем не­давно находилась полицейская засада. Леса больше не было - только болото, исходящее ядовитыми кислот­ными испарениями.

Валун, от которого Августин давал деру, был покрыт зеленоватой зловонной копотью. От чахлой раститель­ности, которая еще десять минут тому назад окружа­ла валун, не осталось ничего, кроме горстки черных, хрустких крупиц. Файрболлы на то и придуманы, что­бы после них не оставалось ничего, кроме пепла и страха.

Тем не менее схватка продолжалась. Истощившись от применения самых энергоемких видов оружия, Локи теперь забрасывал невидимого Джирджиса «зеленой пургой». Мелкая, цвета молодой листвы морось оседа­ла на стальных балках, вызывая серии трескучих раз­рывов.

Теперь Локи был совсем недалеко от Августина, но, как и прежде, не обращал на него никакого внимания. Ему было недосуг заниматься каким-то одиноким Гильгамешем, и он, продолжая атаковать врага, планомерно продвигался к намеченной цели.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы дога­даться, что Локи интересовала песчаная равнина, на ко­торой, как знал Августин, располагалась «кроличья нора». Вход в Утгард.

 

18

 

Августин пускал в спину Локи стрелы. Одна за дру­гой они достигали цели, но причиняли Локи не слиш­ком много вреда.

Тогда Августин попробовал другую тактику. Сменив аватар йомена на аватар латиноамериканского контрас, он стал садить в занятого более опасным противником Локи из противотанкового гранатомета. В этом, похоже, было больше смысла. По крайней мере, Локи оставил Джирджиса в покое, и Августин отер со лба пот. Сейчас, похоже, им займутся. Слон и моська. Дубль второй.

Но этого не произошло. Небрежно помахивая своим гигантским чешуйчатым хвостом, Локи направился к гра­нице сектора АМ-3, с чудовищной скоростью пожирая виртуальное пространство. Расстояние между ним и Ав­густином стремительно увеличивалось.

И вдруг ожила внутренняя полицейская связь.

- Лейтенант Джармуш! Полковник Бестужев смер­тельно поврежден. Немедленно начинайте преследова­ние преступника. Действуйте по обстоятельствам.

Августин был удивлен так сильно, как если бы его правый солдатский ботинок на высокой шнуровке вдруг обрел дар складывать шестистопные ямбы. Он выпустил в дракона еще один снаряд. От бронированной спины Локи наконец-то отлетел изрядный переливчатый кус. Дракон увеличил скорость.

«Полковник Бестужев смертельно поврежден...» Зна­чит, коп-киллер Локи оказался на попечении одиноко­го Гильгамеша.

Не выполнить приказ Августин не мог. Он вяло по­тащился вслед за Локи.

 

19

 

Разумеется, Августин не был «свободным пользовате­лем», какими являлось подавляющее большинство прихо­дящих в ВР и уходящих из нее.

У него были обязанности.

А в обязанности сетевого полицейского входило множество функций, главной из которых было под­держание так называемой «виртуальной справедли­вости».

Законов внутри ВР было не так уж много. Среди них не было ничего напоминающего «не убий», «не укради» и «не прелюбодействуй». Законов в ВР было мало, они были совсем простыми и именно поэтому должны были соблюдаться неукоснительно.

Убивать было можно и убивать было нужно, ибо в противном случае ты рисковал лишиться всех прочих прелестей Виртуального Мира навсегда.

Убивать было нужно, чтобы не убили тебя. Ибо уби­тый до смерти в соответствии с сетевыми законами не имел права на повторное возвращение в «большой» или «единый» Виртуальный Мир.

Убитому до смерти оставались только локальные раз­влекательные или рабочие виртуальные пространства. Жалкий удел!

Теоретически неприкосновенны были лишь полицей­ские. Убить полицейского и стать коп-киллером означа­ло автоматически навлечь на себя большие неприятнос­ти. Огромные неприятности. И тем не менее желающих укокошить пару-тройку блюстителей закона все прибы­вало.

Борьба с коп-киллерами, на которой специализиро­вался Августин, была его хлебом (именно за это ему и платил Департамент Безопасности). Она же была его зрелищем (поскольку именно она делала жизнь Авгус­тина наполненной хоть каким-то смыслом).

В ВР было сравнительно мало полицейских - гораз­до меньше, чем в реальной жизни. В отличие от Августина большинство из них занималось средней руки на­рушителями сетевых законов. То есть выслеживало и лишало доступа тех, кто отважился на несанкциониро­ванный вход в ВР с помощью собственной незарегист­рированной установки, форсажа, купленного за беше­ные деньги на черном рынке.

Помимо этого они очищали ВР от шатунов - вир­туальных оболочек, которые во всем идентичны аватарам реальных людей и чье отличие от последних заключается лишь в том, что за каждым законным аватаром стоит человек, а за каждым фальшивым «ша­туном» не стоит ничего, кроме программной симу­ляции.

Целое подразделение коллег Августина занималось исключительно тем, что контролировало точки входа на второй уровень ВР, который имел множество эпитетов - «подземный», «нижний», «сбойный», но чаще всего пом­пезно назывался Утгард. Семь из них сегодня были вре­менно убиты Локи.

 

Глава 2

РАЙ В ПРЕИСПОДНЕЙ

 

1

 

Два восьмиосных автофургона «сааб-скания» уверен­но пылили по шоссе в сторону Москвы. Любой слепец, даун или младенец, пожелай он узнать, а кому же, ин­тересно, принадлежат эти ревущие машинки, удовлет­ворил бы свое любопытство незамедлительно.

Во-первых, на их бортах сверкали рубиново-красные двухметровые буквы «ВИН». Для младенцев. Эти же бук­вы повторялись на крыше.

Во-вторых, фургоны были сплошь исписаны реклам­ным слоганом компании: «В рай с «Виртуальной Ини­циативой»!» Надпись повторялась многократно. На всех официальных языках ООН. Для даунов.

В-третьих, мощные динамики, вынесенные над каби­нами, во всю пятисотваттную глотку бубнили все тот же слоган. На всех официальных языках ООН. Это, разу­меется, для слепцов.

И, наконец, в-четвертых. Голографические проекто­ры, вынесенные, заодно с динамиками, на верхнюю плоскость кабины, транслировали восхитительное шоу с крупногрудыми девицами и мускулистыми молодчи­ками, которые все как один маршируют по крыше фур­гонов в рай с «Виртуальной Инициативой». Это - для всех!

Вот такой веселый шалман приближался со скорос­тью сто двадцать километров в час к Москве.

- Боже, храни президента! - изощренно выругался Джонни. - Не видно ни зги.

Он только что перевел сенсоры «Аргуса-18» на про­ницающий режим, но крыши и борта фургонов оказа­лись искусно и надежно экранированными. Ну а стекол на кабинах, извините, не было. Вместо них взирали на шоссе внешние телекамеры, лазерные сонары и высо­кочастотные радары, со вкусом замаскированные под галогенные лампы дальнего света.

Мак-Интайр ухмыльнулся:

- Правильно, не видно. И именно это позволяет сделать по меньшей мере два вывода. Первый. С веро­ятностью девяносто пять процентов они везут сейчас первую партию чипов обратной связи. Непосредствен­но в свои московские супермаркеты. Второй. По оцен­кам наших экспертов и по некоторым косвенным данным, предельное число чипов обратной связи, вы­пущенных сейчас экспериментальным цехом ВИН, со­ставляет около восьми тысяч. Учитывая, что даже десять тысяч чипов вместе с упаковкой, рекламными брошюрами и прочей требухой занимают максимум один фургон, легко заключить, что половина полезно­го объема фургонов занята чем-то другим. Это уже с вероятностью сто процентов. Сержант Ковальская, чем бы вы заполнили оставшийся объем фургонов, если бы вашей приоритетной задачей было обеспечение макси­мальной безопасности перевозимых грузов?

Джонни с Майком снова переглянулись. Уж они-то вкусы Джины знали отлично. Страшно себе предста­вить, сколько красивых смуглых мужиков с обнажен­ными кольтами напихала бы туда Джина, дай ей только волю...

Джина, она же сержант Ковальская, прищурилась и закусила нижнюю губу. Ответ последовал только через минуту:

- Даю расклад для одного фургона. Привязной зонд кругового наблюдения. Выдвижная бронированная ту­рель с семиствольной тридцатимиллиметровой артсистемой «Ангара». Два автоматических гранатомета АГС-100 «Ванечка». Зенитный ракетный комплекс «Жало». Си­стема отстрела пассивных инфракрасных и активных радиолокационных помех. Лазерный имитатор ложных целей. И восемь мортирок для постановки дымовой за­весы.

- А ядерная боеголовка мощностью двести килотонн? - ехидно осведомился Мак-Интайр.

- Тогда не поместятся смуглые усатые мужики с об­наженными кольтами. - Джина не улыбнулась.

 

2

 

Локи исчез, и Августину стало страшно. Потому что оттуда, где сейчас, презревая все законы Герцогства Велес и Социальной Республики Сол, растворился граци­озный аватар Локи, не было возврата.

Это место называлось Утгард. Геенна. Преисподняя. Короче - ад. Доподлинной информации о нем практи­чески не существовало. А та, которая все-таки находи­лась в распоряжении сетевой полиции, мягко говоря, не обнадеживала.

Младшие аватары никогда не возвращались из Утгарда. Люди, убитые до смерти в Утгарде, не помнили ничего о своей гибели. Многие из них сходили с ума. Некоторые заканчивали земную жизнь самоубийством. Интроскопия мозга не приносила почти никаких ре­зультатов.

Старшие аватары из Утгарда иногда возвращались. В Герцогстве ходили страшные легенды о Зу-л-Карнайне Республики, который, еще не будучи Зу-л-Карнайном, в аватаре класса Джирджис спустился в Уттард по собствен­ной воле. Он считался убитым до смерти и больше года не включался в ВР. Потом он вернулся, и вместе с ним при­шла огромная свита фантомов - столько может вести за собой лишь аватар класса Зу-л-Карнайн. Он умертвил в закрытом поединке тогдашнего политического комисса­ра Республики и занял его пост. Видевшие Зу-л-Карнай-на говорили, что в его аватаре из Утгарда вышла сама смерть.

«Сама смерть!» Августин презрительно фыркнул, что­бы заглушить страх.

Он переминался в нерешительности у края желтой песчаниковой пустоши.

Он не верил в истерические бредни, которыми пол­нятся все кабаки от Амстердама до Китежа и страницы желтых компьютерных еженедельничков типа «Мотай на УС».

Он не верил в потайные нейросемантические ка­налы, связывающие виртуальный Утгард с Истинной Геенной, о которых иногда орут проповедники на религиозных сходках. Он верил только в отменную натренированность своего виртуального тела, в свои стрелы и в успех своей карьеры. Сейчас эта вера окрепла в нем окончательно, и Августин, вы материв­шись, шагнул вперед. Туда, где несколько минут назад сгинул Локи.

Аватар класса Гильгамеш, морф «Робин Гуд», реги­страционный код GIMEL-529-301-772/RUS, был по­терян системой сопровождения Марьинского Коор­динационного Центра в 18.02.369 по среднерусскому времени.

 

3

 

Неумолимые законы небесной механики волокли «Аргус-18» все дальше на восток. Фургоны ВИН дви­гались на северо-запад. Через две минуты они должны были выйти из полосы сканирования.

Мак-Интайр бросил крохотный, поперек себя уже, остаток сигары прямо на пол, растоптал его и, потянув­шись, зевнул.

Механическая мышь со здоровенной пастью на брюхе выскользнула из неприметного отверстия в тумбе «поли­гона», сожрала мусор и столь же стремительно исчезла. Ничего интересного не намечалось. «Ну их к черту», - собрался предложить Мак-Интайр.

- А вот это что-то новенькое, - странным голосом заметил Майк.

Мак-Интайр, пялившийся в потолок, опустил глаза на «полигон». По борту первого фургона гулял крошечный солнечный зайчик величиной с булавочную головку.

- Общий план! - зарычал Мак-Интайр.

Фургоны уменьшились до размеров спичечных коро­бок, но зато стали видны окрестности шоссе. Впереди по курсу фургонов невдалеке от дороги стояла ветхая силос­ная башня и заброшенный коровник. Или свинарник.

- Там, - убежденно кивнул Ганс. Для угрюмого фрица это неуставное замечание было верхом красно­речия. Впервые за много дней ожидалось что-то инте­ресное.

Но Ганс был не совсем прав. Старая противотанко­вая ракета с наведением по лазерному лучу «Фагот» была выпущена из кабины инструктора легкого учеб­но-спортивного самолета «ХАИ-29», находящегося восточнее и не захваченного сенсорами из-за отсутствия прямого приказа. Но подсветка цели лазерным лучом действительно осуществлялась из заброшенного курят­ника.

Они успели увидеть ракету, неумолимо приближаю­щуюся к головному «саабу», и в этот момент изображение безвозвратно поплыло. Сенсоры «Аргуса-18» боль­ше не могли держать фокус.

- Кинушка накрылась, - безразлично заметил Майк. Его совершенно не занимали сцены насилия.

Ганс покосился на ниггера с нескрываемым презре­нием.

 

4

 

«Фагот» был ракетой пятидесятилетней давности. В свое время он предназначался для борьбы с танками НАТО, имевшими традиционную многослойную бро­ню, основной изюминкой которой являлся обедненный уран. Натовские танки «Фагот» брал в Ираке и на Бал­канах более чем уверенно. Но большегрузный фургон «сааб-скания» 2035 года выпуска, перестроенный в мастерских ВИН под специфические вкусы господина Щуро - это вам не танк XX века. «Это, пожалуй, куда хуже», - подумал Алекс, с замиранием сердца ожидая результатов своего пуска.

Кабина «сааба» вспухла огненным шаром и, содрог­нувшись от внутреннего взрыва, раскрылась искорежен­ным металлическим бутоном.

Райское шествие на крыше фургона сразу же прекра­тилось. Динамики, которых Алекс с такого расстояния не слышал, замолчали.

- Взорвались, значит, - пробормотал Алекс с со­мнением.

Он переключил бинокль в инфракрасный режим. Абсолютно никакого аномального нагрева, если не счи­тать сравнительно небольшого пятна в месте попадания ракеты. Кабина была целехонькой. Так он и думал - голограмма. Детский лепет. Дешевка. Но какая, черт побери, прочная все-таки эта зараза! Неужели раскоше­лились на активно-поглощающую броню? Ну тогда по­целуйте свои денежки.

- Вариант «Стройка», - передал Алекс по рации.

 

5

 

- Вариант «Стройка», - произнесли губы безлико­го модельного аватара на борту модельного же одномо­торного самолета.

Безделье пилотов патрульно-базовых самолетов типа «Стрибог» вошло в анекдоты, легенды и поговорки. Го­ворят, что они - самые высокооплачиваемые люди на земле. Пилоты «Стрибогов», дескать, получают штуку зеленых за каждое нажатие кнопки.

Это почти правда. Вот только кнопок они обычно не нажимают. Весь типовой полет «Стрибога» от взлета до посадки полностью автоматизирован.

Перед взлетом первый пилот вставляет свой ключ в гнездо с надписью «взлет» и поворачивает его на двес­ти восемьдесят градусов против часовой стрелки. Трое других пилотов делают то же самое.

Перед тем как сойти с циркуляции патрулирования, первый пилот вставляет ключ в гнездо с надписью «по­садка» и поворачивает его на двести восемьдесят граду­сов по часовой стрелке. Трое других пилотов делают то же самое. Остальное - дело компьютеров. Работа скуч­ная, но денежная.

Зато операторы системы слежения развлекаются на «Стрибогах» вовсю. На борту каждого «Стрибога» суще­ствует своя специализированная виртуальная реальность, которая имеет мало общего с мировой.

Информация, которая поступает на «Стрибог» от де­сятков разнокалиберных радаров, станций радиоперех­вата и систем оптического наблюдения, сопоставляется с глобальной базой данных Департамента Безопасности, обрабатывается бортовыми компьютерами и посылает­ся в отфильтрованном виде операторам. Фильтруются, как правило, девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента. Оставшаяся одна сотая - самое инте­ресное.

Сейчас самое-самое интересное происходило на шос­се Москва-Тула. «Змей» находился в ста километрах от места событий. Это, однако, не помешало его радарам на фазированных антенных решетках отследить пуск ракеты с легкого одномоторного самолета. Спектр выхлопа, ско­рость и габариты ракеты позволили за две миллисекунды узнать в ней ПТУР «Фагот» 1984 года выпуска.

Змей-7 уселся на хрупкое с виду крыло спортивного самолета и с интересом поглядел на шоссе. Там неслись два восьмиосных параллелепипеда. На них быстро про­ступали детали подвески, колеса, кабины и надписи «ВИН». Четверо операторов - Змей-1, Змей-3, Змей-24 и Змей-37 - гуляли по крышам фургонов.

Змей-7 помахал им рукой. В ответ Змей-3 показал большой палец. Дескать, хорошо летишь. «Стройка, стройка... - подумал Змей-7. - Ага, наверное, выпус­тят экскаваторы!»

В этот момент прямо под Змеем-3 из крыши второ­го фургона показался яйцеобразный выступ. Спустя не­сколько секунд на борт самолета поступила дополни­тельная информация и компьютер смог детализировать изображение.

Змей-3, оказывается, стоял на выдвижной башне пятиствольной автоматической пушки. Пушка вела огонь по самолету, на крыло которого столь опрометчиво при­сел Змей-7.

Очередь прошла сквозь его аватар.

Если бы Змей-7 сейчас находился не в своей специ­ализированной, а в мировой виртуальной реальности, то кредиты посыпались бы из него вместе с кусками родного мяса как из мешка. А здесь Змей-7 лишь при­вычно махнул рукой, словно ловил надоедливую муху, и поймал выбранный наудачу снаряд. Ого! Тридцать пять миллиметров. Американская штучка у виновских дяденек, «Рэпид» GAU-5/35.

Баллистический вычислитель пушки взял уточнен­ную поправку, и следующая очередь оторвала самолету крыло.

Змей-7 проводил взглядом кувыркающуюся машину и полетел вперед. Смотреть на реалистические муляжи трупов, которые наугад сгенерирует компьютер, совер­шенно не хотелось. Зато очень хотелось не пропустить «стройку».

- Не пора ли вмешаться? - неуверенно спросил он у Змея-3, опускаясь рядом с ним на башню автомати­ческой пушки.

- Не наша забота, - равнодушно пожал плечами тот, присаживаясь на блок стволов «Рэпида». - Вон Змей-0 о чем-то уже треплется по «наручнику», пусть снаружи с его слов и решают.

«Снаружи» находилось на расстоянии сорока метров от виртуальной капсулы, в которой лежал Змей-7. Пол­ковник Хованский принял доклад Змея-0. Он немного, постоял, вбирая всем телом тихий успокаивающий гул двигателей. Потом Хованский резко выдохнул и, сев пе­ред видеотелефоном, попросил Главный Корпус ВИН, господина Щуро.

 

6

 

«Уже на исходе прошлого века, несмотря на всеобщую эйфорию по поводу темпов и перспектив развития ком­пьютерных технологий, мне стало совершенно очевидно, что возможности развития электронных компьютерных систем практически исчерпаны. То же самое, только в десять раз острее, ощущалось мною по поводу устройств отображения видео- и аудиоинформации: мониторов, громоздких очков, шлемов, наушников и устройств обрат­ной связи - перчаток, всех этих трехмерных джойстиков и микрофонов. Я уже не говорю о том, что такие органы чувств, как вкус, обоняние и осязание вообще оставались не у дел. К кретинским комбинезонам для «секса через океан» серьезно могли относиться только патологические сексуальные маньяки, лишенные вдобавок какого бы то ни было вкуса к своему маньячеству.

В 1999 году я выбросил свою новомодную альфа-станцию «Prime» в свинцовые воды Балтики, раскроил молотом все свое тогдашнее нехитрое ВР-оборудование, купил авиационный билет до Катманду и исчез на три года. Там, в Тибете, моя голова очистилась от глу­пых западных предрассудков и я отыскал правильное решение, изменившее мир.

«Чтобы почувствовать вкус свежего бифштекса с кро­вью, необходимо откусить кусочек», - скажет невоспи­танная домохозяйка, которая не умеет пользоваться но­жом и вилкой. «Чтобы почувствовать вкус свежего бифштекса с кровью, необходимо, чтобы сигнал чувство­вания пришел в головной мозг», - скажу я, и буду совер­шенно прав. Когда наш язык соприкасается с жареным мясом, мы, строго говоря, в этот момент еще ничего не знаем о его вкусе. Только спустя несколько микросекунд сигнал добегает до головного мозга, обрабатывается там и сообщает нашему сознанию: «Бифштекс - дерьмо; пере­жаренный и недосоленный».

Этот пример подходит для иллюстрации того, как мы вообще живем и постигаем то, что называем реальнос­тью. Что бы мы ни делали, к нам ежесекундно сбегают­ся тысячи разнообразных сообщений реальности: «ты давишь весом своего тела на собственные ступни, и ты чувствуешь прикосновения морской гальки», «морской ветер овевает твое тело», «твой нос вдыхает аромат йода, подгнивших водорослей и далекого костра во-он там, на песчаной косе», «твои глаза видят все это плюс солнце плюс морскую синеву плюс прекрасную обнаженную француженку у далекого костра» и так далее и тому по­добное. Более того, как сейчас достоверно установлено, наш мозг - сложнейшее кибернетическое образование во Вселенной - способен воспринимать и обрабатывать еще массу информации, поступающей от второй, тре­тьей и Бог знает еще каких сигнальных систем, о кото­рых мы пока еще ничего не знаем.

Повторю еще раз: то, что ты называешь таким ульт­раобъективным словом «реальность», это просто сово­купность информационных сигналов, которые получает и обрабатывает твой головной мозг. И даже самый твой невероятный оргазм - в конце концов всего лишь су­хая констатация мозга: «оргазм».

Поэтому любому барану ясно, что достаточно лишь правильно подготовить пакет информации и послать его в твой мозг непосредственно, минуя твои привыч­ные рецепторы, чтобы ты почувствовал себя куколкой бабочки в момент метаморфозы, коровой под быком, Наполеоном в день Ватерлоо, прокаженным пророком Аль-Хакимом из Мерва или - если угодно - господом Богом».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

7

 

Вначале не было ничего, и если только сознание Авгу­стина в это время можно было назвать существующим, оно воспринимало поглотившую его ткань иллюзорной реальности как абсолютное небытие.

Он полагал себя мертвым.

Не убитым до смерти, но именно мертвым, развоплощенным, Тем, Который Не Есть. Он должен был умереть. Но он не умер.

В сокрушительные смерчи праматериального хаоса вторглась чья-то всемогущая демиургическая воля, и хаос отпустил Августина, предоставив ему новое, внечеловеческое бытие.

Спустя вечность он открыл свои круглые алмазные гла­за и, подняв тяжелые пластинчатые веки, увидел привыч­ный от рождения пейзаж.

Тысячи черных рек, свитых в переливчатые коридо­ры. Реки висели в пустом пространстве. Одни из них текли медленно, другие - быстро, одни состояли из огня, другие - из мельчайших частичек, похожих на песок, третьи напомнили бы ему ледники, если бы он знал, что это такое.

Августин больше не имел имени. Мир из двух оби­тателей не знает имен. В нем есть только Я - огромное сильное рыбообразное существо, сотканное из зве­нящей яростью плоти - и Моя Тень. Моя Тень сейчас бежит от Меня, и Я должен настичь ее во что бы то ни стало. И когда это произойдет, мы сольемся в Одно и зачнем Нечто.

Я чувствовал след Тени. Она совсем недавно была здесь, и если Мне хватило бы терпения дождаться ее, то рано или поздно она пришла бы сюда вновь, ибо такова природа этого мира. Но Я нетерпелив, Я очень спешу.

Я сильно схлопнул четыре хвостовых плавника - материя Моей реки возмутилась, и несколько огромных шаров искристой жидкости, оторвавшись от ее поверх­ности, полетели в разные стороны. Спустя мгновение они, повинуясь силе тяготения Моего Мира, закружат­ся вокруг реки, как планеты кружатся вокруг солнца в Мире, Которого Я Не Знаю. Но Я этого уже не увидел, потому что Мое тело с веселым свистом, который мог слышать только Я своими бугристыми ушами - по од­ному бугорку под каждой пластиной чешуи, - уже не­слось вперед в шлейфе возбуждающих ароматов Тени.

У Меня был только один инстинкт - инстинкт Слия­ния, и у Тени тоже был ровно один инстинкт. Инстинкт Бегства.

Тень почувствовала присутствие преследователя, ибо точно так же, как она, благодаря прямой причинно-следственной связи, оставляла свой след позади себя, Я, благодаря наличию в этом мире связи обратной, ос­тавлял песню своей ярости впереди себя, и она слыша­ла ее, и она бежала.

Но Я был быстр, все быстрее змеилось Мое тело сквозь кристально-чистую воду этой реки, и река за Мной раз­леталась мириадами капель. Я приближался. И тогда Тень свернула в песчаную реку, выделяя из своих брачных же­лез липкую жидкость, склеивающую песчинки в единую сверхпрочную субстанцию, которая вставала за ней не­проходимой стеной.

Я в остервенении бился костистой мордой, увенчан­ной тремя корундовыми бивнями, о бесстрастную серую поверхность. Ни одна трещина, ни одна царапина не подмигнули Мне надеждой на успех. Отчаяние затопи­ло Меня свинцовой волной. Мне нечего делать здесь, и нигде больше делать Мне нечего. И ждать Ее здесь Я не имею времени. И тогда вибрации Моего Мира напомнили Мне один из своих нехитрых законов и указали выход.

Я устало опустил пластинчатые веки на горящие бирюзово-охряным светом глаза - солнце Моего Мира.

Во тьме нет Тени. Без Тени нет Меня. Без Меня нет Моего Мира.

 

8

 

- Папа-папа-папа-папа. - Я всегда обращаюсь к нему так, когда мне очень хочется. - Расскажи стишок.

Он поднимает на меня свои неприкаянные глаза в окантовке синих кругов.

- Стишок? Стишок слушай...

Его интонация всегда имеет какие-то трудноуловимые странности и всякий раз новые. Он задумчиво смотрит в потолок, потом грызет пластиковую насадку на позоло­ченной дужке очков, потом говорит:

 

Тарантул, сделанный из плюша,

Глаз не имеет - только уши

Мохнатые все тело покрывают.

 

Я отчаянно ору: «Не нада-а-а!!!» - плачу, бегу. Вся­кий раз он рассказывает один и тот же стишок, всякий, раз я взрываюсь ужасом, негодованием, омерзением, мое тело покрывается мурашками, словно по нему пол­зет этот самый тарантул, который сделан из плюша.

Мой папа днем мучает меня, мучает своими непрес­танными штудиями в огромных томах с незнакомыми буковками и страшными стишками о диких существах, которых не бывает и которые живут только в его безум­ном воображении.

Ночью мой папа мучает маму. Кто это такая - мама - я не знаю. Он называет это так - мама, и я думаю, что это очередной зверь, порожденный его фантазиями. Он ни­когда не пускает меня в комнату, где живет мама. Но но­чью оттуда доносится его довольное уханье и еще стран­ные стоны. Не знаю. Нас двое и больше нет никого - чьи же это стоны? Кого обижает мой папа по ночам? Может быть, он кривляется на два голоса? Но даже если он крив­ляется, это все равно равноценно - так говорит папа, и я учусь у него целесообразным мыслям и точным словам - равноценно тому, что у нас в доме завелся кто-то третий. Мама. И, раз все сказанное выше верно, полагается огра­дить маму от папиного насилия.

Вечером я беру большой кухонный нож, которым мы разделываем большие мясистые арбузы с нашей план­тации, и захожу в папин кабинет.

Кабинет пуст. На столе короткая записка. «Я твоя мама, придурок. Локи».

Я не понимаю странных слов записки, но знаю только одно - папы больше нет в этом доме и мне тоже больше нечего делать здесь. Я снимаю с полки «Наставление к безболезненному суициду. Издание восьмое, стереотип­ное».

Спустя несколько минут я лежу в горячей ванне и нож в моих руках растворяется во всеобщем растворе­нии мира.

 

9

 

Главный Корпус компании «Виртуальная Инициати­ва» уносился в небо Подмосковья всего лишь на восемь этажей. Со стороны он выглядел не очень внушитель­ной башней, но лишь посвященные знали, что под землей расположены еще двадцать пять уровней, где помещались лаборатории, мастерские, сборочные цеха и секретные агрегаты компании. На крыше корпуса, выложенной панелями розового стеклопластика, располагалась посадочная площадка и красовались три огромные буквы: «ВИН» - «Виртуальная Инициатива». Четыре зоны охранного периметра и защитный ку­пол надежно охраняли территорию ВИН от любопытных глаз и непрошеных гостей с земли и с воздуха.

О существовании защитного купола было известно не многим. Уникальный проект его создания никогда не выходил за охранный периметр компании, а его отцы - .инженеры и программисты ВИН - со дня установки купола более никогда не покидали третьего подземного уровня. Чтобы не разбазаривать коммерческих тайн.

«Можно называть это пожизненным рабством, а можно и контрактом с неопределенным сроком окон­чания», - любил разглагольствовать по этому поводу Венедикт Щуро, мозг и воля компании ВИН.

Если бы какая-нибудь автономная камера слежения смогла преодолеть защитный периметр компании и бес­шумно зависнуть возле ничем не выделяющегося среди, остальных окна четвертого этажа Главного Корпуса, то ей наверняка удалось бы заснять лишь редкой пресности картину. Президент компании ВИН и начальник охраны играют в нарды склонившись над старинной - начала XX века - игральной доской.

Если бы на камере была установлена система «анти-шум» (которая позволяла бы автономному разведчику подслушивать разговоры, которые заглушаются установ­ленной у каждого окна системой шумогенерации), то она принесла бы своим хозяевам запись абсолютно три­виального разговора. Типичной болтовни двух игроков в нарды.

Запищал вызов по видеотелефону.

- Переключи на радио, - бросил Щуро в воздух и, достав из внутреннего кармана компактную трубку, ле­ниво бросил: - Щуро.

Не меняясь в лице, он выслушал чужой монолог, бросил:

- Да оставьте вы их, сами разберутся, - и сунул трубку обратно. Игра продолжалась.

Но с определенного момента все изменилось.

Панель допуска на дверях комнаты начала переливать­ся разными цветами, и на экране маленького стереовизора появилось взволнованное лицо референта господина Щуро - Александра Малинина.

Весь вид референта свидетельствовал о том, что он только-только вернулся из Виртуального Мира, не ус­пев еще толком адаптироваться к земным реалиям.

Теперь камере-лазутчице было бы чем поживиться. Если бы не одно «но». Если бы защитный купол давал возможность хотя бы одному летающему шпиону при­близиться к окнам компании ВИН.

- Входи, - нехотя сказал Щуро, поднимая голову.

Пьеро - так звали начальника охраны - выпрямил­ся в кресле, ожидая дурных новостей. Ему, так же как и боссу, не нравилось, когда их беспокоят за нардами. Но уж если кто-то осмелился это делать, значит, при­чина для этого должна быть достаточно уважительной.

Малинин вошел, переступив порог со встроенным металлоискателем, который остался совершенно равно­душен к вошедшему. И дурные новости не заставили себя долго ждать. Пьеро не ошибся.

- Я покинул ВР четыре минуты назад, - начал Ма­линин. - Два объекта проникли в Зону Стабильности «Остров». Они вошли через «кроличью нору» в секторе АМ-3. Судя по всему, проникновение не является пре­думышленным. Рядом с ними сейчас находится экспе­риментальный шатун «Адский Желудок».

Щуро глубоко вздохнул. Это всегда нервирует - ког­да приходится суетиться по таким мелочам. Пускай и принципиальным.

- Что это за объекты? - спросил он, и по его высо­кому лбу поползли морщины.

- Первый - в аватаре класса Джирджис, живучесть в настоящий момент сравнительно низкая, но вообще очень ловкий черт. Второй - лейтенант сетевой поли­ции. Аватар класса Гильгамеш. Этот тоже не промах. Полицейский преследует первого. Наверное, есть за что.

Щуро был невысок, и тело его могло бы показаться почти тучным, если бы не мастерски сшитая тройка. Искусство итальянского кутюрье, воплощенное в не­броском, но шикарном твидовом костюме, маскирова­ло недостатки фигуры, скрывало животик и делало Стального Венедикта - как за глаза называли его со­трудники - почти стройным. Он подошел к Малинину и, пристально глядя в глаза последнему, спросил:

- Личности объектов установлены? Малинин, не выдержав тяжелого взгляда начальни­ка, смешался и зачастил:

- Это очень долгая процедура. Незаконная. Сервер с базой данных ООН в данный момент нам не доступен.

- Знаю, - перебил его Щуро, не скрывая раздра­жения.

- К тому же я еще не успел выяснить, я только что вышел.

Стальной Венедикт продолжал сверлить взглядом ре­ферента, по вискам которого потекли струйки холодно­го пота.

- Личности установить, объекты уничтожить, - та­кова была резолюция президента ВИН.

Малинин поднял руки в упреждающем жесте:

- Но ведь один из них полицейский. А личные дела полицейских...

Щуро зловеще усмехнулся.

- Через два дня не будет никаких полицейских, - сказал он, и его массивное тело упало в кресло, услуж­ливо подкатившееся сзади.

Кости вновь застучали по доске. Бросок принадлежал Пьеро, который был полностью согласен с боссом.

 

10

 

Болтовня «Веселого Бадци» была первым, что услышал Августин, придя в себя под полифертиловым куполом капсулы.

Голова его раскалывалась от нечеловеческой боли, кровь стучала в висках. Но хуже всего была чудовищная жажда - пересохший язык едва ворочался во рту.

Анекдота он не запомнил - слова, доносящиеся из речевого синтезатора, казались чем-то совершенно не­реальным, бессмысленным, нечеловеческим.

Он не понимал, что произошло. Почему он выжил в Утгарде? Почему вернулся? Почему помнит так много? Почему на капсуле не горит роковой знак УС, «убий­ство до смерти», или хотя бы «временное убийство»? И куда, в конце концов, подевался этот весельчак Локи, его Тень, его папа (при этом воспоминании Августина передернуло - папаша, вглюченный ему в голову глючным Утгардом, был удивительно похож на его настоя­щего отца, Бориса Михайловича Деппа) и персонажи еще полутора десятков виртуальных миражей, которые запомнились не так отчетливо?

Вопросов было больше, чем волос на лобке Сэми, и последняя метафора с японским колоритом немного при­ободрила уставшего душой и телом Августина.

Показно кряхтя, он приподнялся на локте и осмот­релся, привыкая к привычному миру, сотворенному Богом из Логоса, протонов и электрино, а не господи­ном Олафом Триггвассоном из американских комик­сов, нейронных импульсов и нанокомпьютерных техно­логий.

Собственно, привыкать было не к чему - за окна­ми была глухая ночь, в комнате тоже стояла непрогляд­ная тьма.

Августин вполголоса выругался - громче было бы слишком болезненно для его бедной головы. Почему, почему в десять часов теплым июньским вечером в центре Москвы так темно, почему в окно не бьют огни большого города?

Ответом ему послужило глухое утробное ворчанье. И в этом ворчанье что-то было не так.

- Сэр Томас? - спросил Августин у темноты не­сколько более настороженно, чем обычно хозяин обращается к своему псу, пусть даже такому внушительно­му, как ньюфаундленд.

Темнота ответила леденящим душу воем, какой мо­жет издавать только очень голодное, истосковавшееся по пище существо. И это существо тосковало явно не по травке и молочку.

Августин почувствовал, как дрожит и расползается раскисший папирус реальности под первыми же при­косновениями цепких пальцев критического сознания. Он похлопал себя по бокам и ощутил грубую ткань ан­глийского походного костюма - базовой одежды мор­фа «Робин Гуд». Ага.

«Ага», - мысленно повторил он только для того, что­бы не заорать благим матом, не захныкать, как до смер­ти перепуганный ребенок.

Августин быстро вскочил на ноги, выхватил из кол­чана стрелу, привычным движением сдернул с плеча лук и выстрелил в темноту на слух.

Раздался разъяренный рев, темноту разорвала яркая вспышка, и в ее свете Августин увидел человекоподоб­ный силуэт, скорчившийся от боли.

В том, что это Локи, Августин без всяких там здравых размышлений не сомневался ни секунды и удивлялся лишь, почему тот позволил ему до сих пор оставаться в живых.

Он достал еще одну стрелу в решимости до конца защищать свою виртуальную жизнь и - не дай Бог - реальный рассудок.

- Упрямый ты, фараон, твою мать! - к своему ве­личайшему удивлению, услышал Августин весьма миро­любивое замечание Локи. - Я тебе только что жизнь спас, а ты мне за это третий глаз выбил. Гляди!

Под потолком комнаты вспыхнула и заколыхалась яркая зеленая медуза, «светляк» из стандартного маги­ческого комплекта аватаров класса Джирджис.

В зеленых сполохах Августин увидел, что помещение, в котором он находится, не имеет ничего общего с его московской квартирой, но это его не удивило. Он был поражен совсем другим.

На полу, у ног Локи, во лбу которого еще подрагивало оперение его иоменской стрелы, медленно растворялась уничтоженная до смерти субстанция. Выглядела она на­столько необычно, что Августин машинально подмигнул в ее сторону, по привычке посылая запрос в полицейскую базу данных по аватарам и морфам. Будь они в Митгарде, Голос Неба тотчас лее сообщил бы ему всю необходи­мую информацию. Но в Утгарде Голоса Неба не услы­шишь, разве только здесь есть иное Небо и иной Голос.

- Можешь мигать хоть до выключения, - язвитель­но заметил Локи, - все равно такого не сыщешь. Дрянь была совершенно отпетая, а уж выла так, что у меня чуть уши не лопнули.

- Так это был не ты? - пробормотал Августин, мед­ленно опуская лук.

- Нет, - только и успел сказать Локи.

Тишина комнаты внезапно взорвалась оглушитель­ным грохотом. Там, где только что возвышалась коло­ритная фигура Локи, взвился гудящий вихрь огня.

Стена помещения, в котором они находились, пре­вратилась в тучу горячей каменной пыли.

Августин не стал дожидаться, когда невидимый на­водчик перенесет огонь на его скромную персону, и стремглав ринулся в открывшийся пролом.

Что бы там ни находилось, но бежать все равно было больше некуда - еще в колеблющемся свете медузы, подвешенной Локи, Августин подметил, что он, оказы­вается, пробудился на расстоянии вытянутой руки от многорядной колючей проволоки. Не приходилось со­мневаться, под тысячевольтным током. В таких вещах любому завсегдатаю ВР лучше не сомневаться.

 

11

 

Аватарам класса Гильгамеш третий глаз не положен. Для этого нужно дослужиться до Джирджиса. Поэтому Августин долгое время не видел ни хрена.

Наконец клубы каменной пыли, от которой, вдоба­вок ко всем ее недостаткам, нестерпимо першило в гор­ле, поредели. Сквозь них стало пробиваться поначалу слабое, но со временем все более яркое апельсиново-оранжевое сияние, и Августин увидел то, что менее все­го ожидал увидеть в Утгарде. В преисподней. В геенне. В аду.

В изумрудных небесах сияло солнце. Оно не было похоже ни на реальное, земное, ни на типовые крова­вые светила Митгарда. Оно было плоским, приплюсну­тым и растянутым в стороны, словно НЛО на кустарных фотографиях прошлого века. И, как положено любому уважающему себя НЛО, оно степенно пересекало небо­склон. Задаваться вопросом, что произойдет, когда местное солнце достигнет горизонта, было некогда.

Под оранжевыми лучами этого блуждающего свети­ла плескалось ласковое лазурное море. А в море, совсем близко от берега, на сверкающих всеми цветами богем­ского стекла столбах стоял огромный остров, покрытый лесом.

Лес, как и остров, как и солнце, не старался имити­ровать что-либо естественное. Деревья в лесу, насколь­ко мог видеть Августин, в основном были хрустальные, золотые, серебряные и яшмовые. С острова доносился одинокий напев свирели.

Замысел творца всей этой безвкусицы был совершен­но очевиден. Аваллон. Элизиум. Рай. Карманный пара­диз в недрах Утгарда.

Когда Августин бывал чем-то смущен, он, как и вся­кий нормальный человек, подсознательно стремился скрыть свое смущение каким-нибудь привычным «реф­лекторным» действием. Даже в тех случаях, когда ря­дом не было никого, кто мог бы служить свидетелем его смущения.

Сейчас Августин был определенно смущен - все происходящее совершенно не вязалось с его представ­лениями об Утгарде, а увиденный Аваллон окончатель­но выбил его из колеи.

Августин рефлекторно посмотрел на часы (странные причуды Утгарда вернули ему привычный аватар и вме­сте с ним - стандартный наручный интерфейс). Они показывали 18.02. С момента его вхождения в Утгард прошли какие-то никчемные секунды.

- Да будьте вы все прокляты! - проорал взбешен­ный и вконец измученный Августин изумрудным небе­сам, холодея от мысли, что ему предстоит провести в Утгарде еще целых четыре часа.

Частичный контакт с аватаром класса Гильгамеш, морф «Робин Гуд», регистрационный код GIMEL-529-301-772/RUS, был восстановлен системой сопровождения Марьинского Координационного Центра в 18.02.371 по среднерусскому времени. Темпоральный дамп отсутствия объекта в поле видимости составил, таким образом, две десятых секунды, что находится в пределах, допустимых спецификацией VIR 7.0.5. Подготовка к экстренному от­ключению объекта была отменена, неспецифическая по­теря контакта квалифицирована как НИВФ (нон-идентифицируемый виртуальный феномен).

 

12

 

Лучше бы Августин не кричал. Потому что в ответ на его крик сторожевой бот, ошибочно принятый им вна­чале за солнце, резко изменил траекторию и полетел в его сторону.

- Стоять! - заорал до смерти перепуганный Авгус­тин, щурясь навстречу непокорному солнцу. - Стоять именем сетевой полиции!

Местная природа осталась глуха к порыву властей.

От адского солнца отделился длинный сверкающий протуберанец. Сомневаться в его предназначении не приходилось.

Августин был хорошим полицейским. Он понятия не имел, почему вдруг Утгард прекратил с ним свои чудо­вищные игры и вернул ему прежний, привычный аватар. Зато он моментально припомнил все потенциаль­ные возможности своего аватара и сразу же ими вос­пользовался. В ВР сперва стреляй, а потом думай. Для того ее Триггвассон и создал.

На месте Августина остался фантом, убедительно на­тягивающий лук навстречу приближающемуся протубе­ранцу.

Сам Августин был уже в воде - на вкус она напоми­нала «Мадам Клико» - и, чувствуя, как приятно полег­чало его тело, плыл в направлении столбов из богем­ского стекла.

За его спиной прогрохотал взрыв, очень похожий на тот, в вихре которого исчез Локи. Августин-фантом по­казательно превратился в мясную пыль. Августин-настоящий нырнул, оставив на поверхности второй фантом, столь же упорно гребущий к острову, как и его хозяин. Вот только брызг не было - его руки входили в воду бесследно и бесшумно, как в туман.

Сторожевому боту на такие мелочи было наплевать. Новый протуберанец старательно слизнул с поверхности моря Августина-второго вместе с десятками кубометров воды, с шипением превратившейся в облако паров перво­сортного шампанского, а затем взорвавшейся в полном соответствии с законами объемного взрыва.

 

13

 

Августин был первоклассным пловцом. Особенно в аватаре дельфина.

Он вынырнул только под стеклянной опорой остро­ва и уже глазами человека посмотрел по сторонам. Су­масшедшее противозаконное солнце этого сектора Утгарда, по всей видимости, удовлетворилось результатами своей работы. По крайней мере, видно его нигде не было, и, присмотревшись к тени острова на воде, Авгус­тин понял, что «солнце» поднялось высоко и кружится где-то в стороне.

Августин сам толком не понимал, что толкнуло его к Аваллону. Скорее всего, просто возможность исполь­зования аватара дельфина, в котором он мог рассчиты­вать на спасение от испепеляющих протуберанцев. Так или иначе, раз уж он здесь оказался, следует осмотреть­ся получше. Странный здесь какой-то Утгард все-таки. Чересчур стабильный.

Колонна, под которой он находился, была абсолют­но гладкой и уцепиться было не за что. Но у любого настоящего йомена есть кое-что, кроме лука. У настоя­щего йомена за сапогом торчит превосходный нож из металла чуть покрепче дамасской стали.

Августин достал его и, примерившись, без особого усилия воткнул в колонну. Так и есть - одиозный матерьялец не может устоять перед универсальным полицейским инструментом «Клык Фенрира».

Нож, едва заметно вибрируя, вошел в стекло и, по­винуясь движению кисти Августина, отпластал от ко­лонны лунообразный кусок с едва заметно оплавленны­ми краями. Кусок отправился в лазурные воды моря, Августин занялся следующей ступенькой.

Он не очень спешил и не очень медлил. С одной сто­роны, ему действительно было любопытно, что за зве­ри гуляют по кичевому лесу там, наверху, на острове.

С другой - до отключения оставалось что-то около трех часов, и его главной задачей было прожить это вре­мя без фатальных последствий для своей сетевой карьеры.

Так, в компромиссе между инстинктом самосохране­ния, полицейским долгом и простым человеческим любо­пытством, он не спеша, обстоятельно поднимался вверх по колонне.

 

14

 

Четыре экскаватора полностью перегораживали шос­се. Они стояли, уперев в бетон мощные гидравлические опоры и опущенные ковши.

- Ставлю один к трем на террористов, - заявил Змей-7, созерцая несокрушимых железных гигантов.

- Все верно, один к трем, - кивнул более опытный Змей-3. - Но только не на террористов.

Фургоны ВИН приближались к экскаваторам не сни­жая скорости. Над головным теперь реял похожий на обо­дранного воздушного змея привязной зонд внешнего на­блюдения.

Потом крыша фургона поползла вверх.

- Что-то новенькое, - пробормотал Змей-7, просо­вывая нос в растущую щель.

Крыша поднялась на метр. Радары патрульно-базового самолета пока что не могли прощупать, что же скры­вается там, внизу, под ней, и Змей-7 был вынужден удо­вольствоваться созерцанием зияющей пустоты.

Фургоны стали быстро сбрасывать скорость. Задний тормозил значительно быстрее переднего, и дистанция между ними увеличилась до двухсот метров. Скорость фургонов упала до шестидесяти километров в час и про­должала снижаться, когда из-под крыши головной ма­шины вылетели две гладкие сигары и, раскрыв стаби­лизаторы, устремились к экскаваторам.

Прогремели два оглушительных взрыва, разделенные сотыми долями секунды.

Экскаваторы исчезли под огненной полусферой ра­диусом не меньше сотни метров.

Змей-7 видел такое только в учебной виртуальной реальности. Но чтобы так, почти в жизни...

От многотонных машин осталось не многое. По крайней мере, на поверхности шоссе. Боевая вакуум­ная часть типа «Молот», сравнимая по мощности с не­большим ядерным боеприпасом, раскатывает танк едва ли не в лист жести. А не раскатывает, так вбивает в землю по самый командирский люк. А экскаватор не танк все-таки.

Змей-7 печально вздохнул. Втайне он болел за тер­рористов. Он видел одного живого человека там, в лег­ком самолете. И этот живой человек был террористом.

А когда он глядел на виновские фургоны, ему казалось, что к Москве приближаются два заговоренных железных ящика, набитые мертвящей пустотой. Ящика или скле­па? Ящики Пандоры... Склепы Пандоры-Террористы, потеряв связь с начальником своей груп­пы и убедившись в подавляющем огневом превосходстве противника, прекратили операцию.

На фургонах «сааб-скания» вновь завелась прежняя волынка, заплясали голограммы, загнусили динамики, и они, увеличив скорость до ста сорока километров в час, понеслись дальше.

 

15

 

Августин, прилепившись к колонне в двадцати метрах над поверхностью моря, дорезал последнюю ступеньку и, подтянувшись на руках, перебросил свое отлично натре­нированное виртуальное тело через край острова.

Бешеное солнце было очень далеко и на его появле­ние никак не отреагировало.

Августин с удовлетворением подумал, что он, види­мо, числится в списке погибших.

Вокруг него тихо звенели искусственные деревья, бес­численные тропинки были мощены не то золотом, не то позолоченным свинцом. В воздухе было разлито пение все той же проклятой свирели, которое, как Августин не­ожиданно осознал, почти перестало раздражать его при­дирчивый слух.

Сам не понимая отчего, он принялся насвистывать, стараясь попасть в тон свирели, и пошел куда глаза гля­дят по тропинкам этого непонятного сада.

Вынутой из колчана стрелой он беззаботно почесы­вал правую щеку - еще один верный признак хороше­го настроения.

Потом Августину неожиданно надоело свистеть, и он запел старую песенку из любимого когда-то в детстве компьютерного видеофильма о подлом короле Филиппе, бравом Генри V и его несравненных лучниках, вы­косивших в чистом поле под Азенкуром весь пышный цвет французского рыцарства.

 

Наш йомен, право же, неплох,

Когда, отставив локоток,

Шлет стрелы в цель

И ни одной

Не тратит даром он, -

 

тихонько напевал, а на самом деле во все горло орал дурным голосом Августин, перевирая слова.

Он был сильно пьян, но не осознавал этого. Море шампанского может укачать даже стадо кашалотов, не то что одного сетевого лейтенанта.

 

Тут генуэзцев страх берет,

Потерям их потерян счет,

И вряд ли им поможет Петр,

И громкий крик, И страшный ор,

Ведь с нами Христофор, -

 

сообщил Августин большому черному камню, прегра­дившему его путь.

Камень поднялся на четыре когтистые лапы, грациозно потянулся, зевнул, открывая огромную розовую пасть, и ласково сказал:

- Я так долго ждала тебя, Локи...

- Я не Локи, я солдат короля Англии! - заносчиво от­ветил Августин, чувствуя предательскую слабость в коле­нях. Ноги совсем не держали, и он опустился на тропу.

Мягко ступая, пантера подошла к нему вплотную и принюхалась.

- Ты пьян, - сказала она с отвращением.

- Я пьян, - кивнул Августин.

«Ты пьян, а перед тобой очередное чудовище!» - вспыхнул в голове сигнал тревоги.

Между тем «очередное чудовище», продолжая приню­хиваться, ткнулось ему своей мягкой мордой между ног. Сигнал тревоги в голове разлился оглушительным звоном.

- Ты не Локи, - свирепо сказала пантера, подни­мая на него свои пронзительные азиатские глаза.

Прошла секунда, показавшаяся Августину дольше любой самой индуистской вечности. Затем пантера стремительно обрушила на его грудь когтистые лапы, приблизила оскаленную пасть вплотную к лицу Авгус­тина и прорычала:

- Кто ты?

- Я не Локи, - согласился Августин, с величайшим напряжением пытаясь унять дрожь в голосе. И, не най­дя ничего лучшего, сообщил: - Я тень, я свиристель, убитый влет...

Зрачки пантеры - совершенно человеческие зрачки - удивленно расширились

- Повтори! - разъяренно прохрипела она, обдавая его горячим, словно ветер пустыни, дыханием.

Августин, недоумевая по поводу ее возмущения, по­слушно пролепетал:

- Я тень, я свиристель, убитый влет, - и поспешно добавил: - Вообще-то я лейтенант сетевой полиции по имени...

Когда человек, пребывающий в ВР, называет свое имя, у него всегда возникает секундное замешатель­ство. Первая рефлекторная реакция - назвать подлин­ное, «земное» имя - всегда блокируется рабочей стан­цией Координационного Центра. Это нерушимый закон ВР - истинное имя актанта окутано непроница­емой тайной, и даже сам актант не имеет права, про­сто физически не может разглашать его. А свое «аватарное», виртуальное имя приходит в голову далеко не сразу. Но Августину так и не пришлось его назвать.

 

16

 

В тот момент, когда он уже собирался произнести «Джонни Джармуш», наступила непроницаемая тьма. Далекое солнце-сторожевик выключилось.

- Кто бы ты ни был - беги!!! - заорала пантера, убирая лапы с его груди.

Августин понял только одно - СНОВА ОПАСНОСТЬ. Окончательно трезвея, он вскочил на ноги. В его руках мгновенно оказался лук с вложенной в него стрелой. Ав­густин попытался включить инфракрасное зрение - чер­та с два. Проклятый Утгард вернул все-таки отнюдь не все базовые характеристики его аватара.

- Куда?! Куда бежать?! - спросил он у пантеры.

Вопрос не был праздным. В такой кромешной тьме нельзя было сделать двух шагов, чтобы не удариться лбом о ствол какого-нибудь райского апельсинового дерева. - Ну ты идиот, легавый, - проворчала пантера. - садись ко мне на спину.

Августин почувствовал, как в его йоменский гульф ткнулся теплый зад пантеры. Не задавая лишних вопро­сов, он оседлал свою новую знакомицу. И они понеслись.

Пантера, не в пример Августину, прекрасно видела во тьме. Она неслась по одним только ей ведомым тропинкам. Иногда, вся подобравшись, она перепрыгивала через пова­ленные деревья. Несколько раз под ее лапами раздавался плеск воды, и в лицо Августину летели брызги шампанского.

Их все-таки настигли. Из кромешной тьмы за спи­ной Августина совершенно бесшумно возникло нечто и вонзило в его спину стальные когти.

Мягкая плоть пантеры ушла из-под него, и Августин, чье тело разрывалось на куски от боли, с ужасом почув­ствовал, что несется в воздухе.

За спиной раздался чудовищный, леденящий душу надрывный вой сверла. В затылке Августина возникла крошечная точка новой боли. И она росла.

 

17

 

«ВР без боли - ничто. Без боли - значит без на­слаждения, без страха, без эмоций. Поэтому я сделал боль и положил ей меру. Если, пробив титановый панцирь, пробив кевларовую подкладку, пройдя сквозь одежду и кожу, в твою грудь вонзится меч Джирджиса и войдет в твое живое сердце, ты не только увидишь его, ты не только почуешь запах своей горячей крови, но ты испытаешь то, что должен, - боль. Очень сильную боль. Возможно, меньшую, чем испытывают в действи­тельности, ибо она будет изготовлена добрым компью­тером Координационного Центра, а не твоими злыми человеческими нервами, которые не знают пощады, - но это будет очень сильное, ха-ха, переживание. И, оч­нувшись среди океана липкого холодного пота в своей капсуле, ты поймешь, какое это прекрасное времяпро­вождение - жизнь».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

18

 

- Антропос, антропос... Какое это прекрасное вре­мяпровождение - жизнь, - раздался за спиной Авгус­тина флегматичный и вместе с тем жутковато-мечта­тельный голос. - Сейчас мы посмотрим, что там у тебя внутри.

Сверло вворачивалось все глубже. Похоже, его носи­тель был существом обстоятельным и никуда особенно не торопился.

Августина ждало долгое, мучительное, сводящее с ума - без шуток, если, не дай Бог, плохо сработают фильтры Координационного Центра, он мог вернуться в реальность безумцем, - совершенно не лезущее ни в какие ворота убийство до смерти.

По спине Августина струился слабый пока ручеек крови, когти болтливого мерзавца, казалось, вошли в его тело до самого позвоночника. «Момент минус де­сять», - сообщил Голос Неба.

Августин вышвырнул совершенно бесполезный лук.

Подогнув ногу к груди - это простое при нормаль­ных обстоятельствах действие теперь стало для Августина страшной пыткой, - он выхватил из-за сапога нож и ударил им наугад, стремясь перерубить сверло.

Но, увы, механический гад был сработан на совесть. С негромким лязгом нож отскочил от бешено вращаю­щейся стали.

- Беспокойный антропос... - констатировал его му­читель.

Вслед за этими словами блеснула яркая вспышка, и правая рука Августина, сжимавшая нож, полыхнула ма­линовым пламенем. На ее месте осталась лишь обуглен­ная культя.

- А-а-а-а-а!!! - завопил Августин, теряя остатки са­моконтроля.

- Хорошо, - мечтательно пробормотал киборг (со­мнений не было, это был именно киборг, аватар класса Джирджис, морф «Бешеный Макс»). - Очень хорошо. Ты приближаешься к Идеальному Катарсису.

Идеальный Катарсис придумали политические ко­миссары Социальной Республики Сол.

Идеальный Катарсис, как учил великий Кетцаль, это полное растворение через отражение и преломление че­ловеческой души в абсолютно гладких гранях Сердца Материи. Выражаясь проще, такая себе нирвана.

В Республике рекомендуется приводить к Идеально­му Катарсису через долгие и изысканные пытки.

Но отчего в электронных устах исчадия Утгарда вдруг прозвучали слова из лексикона извращенцев из Митгарда - этого Августин взять в толк не мог. Да и не пы­тался. Сверло медленно и уверенно продиралось сквозь его затылочную кость.

Кричать он уже не мог.

«Момент минус пять».

Киборг продолжал философствовать, но Августин уже не понимал его. Слова, фразы казались строками теле­грамм из потустороннего мира, да и сам Августин был уже на пороге истинного ада.

В голове расцветали пурпурные цветы. Над океана­ми крови парили уродливые бабочки, сотканные из огня, окурков, немытой посуды, смятых и расстрелян­ных тел, пустых шприцев и бутылок, автоматных гильз, поношенной одежды и рваных простыней.

«Момент минус один».

На поверхности кровавого океана появилась черная воронка.

По ее краям вились длинные рыжеватые стебли. Ав­густин падал в нее со скоростью метеора, падал и ни­как не мог упасть.

«Выключение».

 

Глава 3

АМУЛЕТ

 

1

 

Малинин появился снова лишь спустя два часа. За это время Пьеро успел проиграть хозяину дважды. Но он не расстраивался. Выигрывать в нарды у шефа - дурная примета. Это подтвердит кто угодно, в особен­ности же - сам Стальной Венедикт.

- Входи, - скомандовал президент компании ВИН, и умные двери пропустили просителя.

Малинин выглядел сконфуженным - словно школь­ник, ощущающий, что наказание неминуемо. От прони­цательного взгляда Щуро не укрылись мелкие капельки пота, выступившие на лбу у референта. А также пальцы левой руки, нервно сжатые в кулак.

- Ну что, любезнейший Шура, как там нарушите­ли? - поинтересовался шеф, складывая руки на животе.

Александр прекрасно знал, что вежливость шефа не предвещает ровным счетом ничего хорошего.

- Один из объектов уничтожен на границе Зоны Стабильности. Другой уничтожен на время. Добить не успели из-за планового выключения. Координацион­ный Центр отрубил его раньше, чем мы успели его как следует достать.

- Не понял? - переспросил Пьеро, играя кубика­ми на ладони. Он, похоже, плохо понимал, как это можно «не успеть» в таком плевом деле, как уничто­жение объекта.

Малинин пустился в сбивчивые объяснения:

- Объект номер два, полицейский, аватар класса Гильгамеш. Он проник в Зону Стабильности. Черт его знает как. Потом он обманул сторожевой бот и про­брался на остров. Там он вступил в контакт с объек­том Пантера, а когда мы...

- Что ты сказал?! - заревел Щуро, выскакивая из кресла. - Вступил в контакт с Пантерой или я ослы­шался?

- Так и есть, - подтвердил Малинин, бледнея.

- Может быть, он еще ее трахнул, после того как вступил в контакт? - спросил Щуро ледяным тоном.

- Насколько мне известно... То есть мне не извест­но, чтобы...

Щуро играл желваками и молчал. Никто не смел на­рушить тишину.

Пьеро налил в чашку тончайшего китайского фарфо­ра молока с экстрактом индийской конопли и чуть при­губил напитка далеких богов.

Малинин стоял по стойке «смирно». Глаза его слези­лись от страха. Он знал, что объект Пантера - слабость их ярого президента и что на содержание островного па­радиза компания тратит не менее одной двухсотой части своего годового оборота. То есть чудовищную сумму, ко­торую самому Малинину не заработать за всю жизнь. Наконец пауза была прервана:

- Дальше. Личности объектов установлены?

- Пока нет. Мы выяснили, что личность первого - того, который был убит, - установить невозможно. Он незарегистрированный пользователь, и в гражданской базе данных никаких записей о нем не содержится. Скорее всего, входит в ВР со своей мобильной станции. Ава­тар класса Джирджис. Ловок. Сообразителен. Интеллек­туальный индекс чрезвычайно высок.

«Локи», - шепнули губы Стального Венедикта. Его подчиненные не слышали его, но, даже если бы и слы­шали, это имя едва ли сказало бы им что-нибудь.

- Второй - полицейский, - продолжал Малинин. - Работать с полицейским сервером сложно, но мы уже сде­лали заказ. Наш человек сможет выяснить все, касающе­еся его персоны, к завтрашнему утру. Включая локализа­цию его капсулы входа.

Щуро опрокинул чашку с молоком, поставленную подле него услужливой рукой Пьеро.

- Если это требуется, можно поискать и дополни­тельную информацию, касательно его интимных пред­почтений, в том числе и насчет четвероногих... - зачастил Малинин, который из кожи вон лез, чтобы угодить шефу.

Глупость - худший советчик. Малинин был глуп. Он допустил чудовищную бестактность. Своей послед­ней тирадой он зацепил самую больную мозоль прези­дента.

- Послушайте, милейший, я хочу провести один эксперимент, - вкрадчивым голосом сказал Щуро, бросив на своего начальника охраны заговорщический взгляд. - Закройте глаза и не открывайте их, пока я не попрошу. Идет?

- Конечно, конечно, - с дрожью в голосе сказал Малинин и смежил веки. - Эксперимент - это хоро­шо, очень хорошо.

- Только не подглядывать!

Стальной Венедикт протянул к Пьеро открытую ла­донь, которая сразу же отяжелела - на нее лег «АПЛ-9». Автоматический пистолет Леонова, девять миллиметров. Любимая игрушка Пьеро. Щуро ловко сбросил пистолет с предохранителя и выпустил ровно две пули. Одна во­шла Малинину между глаз, а другая пробила правое лег­кое. Навылет.

Пьеро одобрительно покачал головой. Неплохо для человека. Он бы сделал то же самое. Но только чуть быстрее и чище.

Не успев ни вскрикнуть, ни испугаться, Малинин упал на пол, который скоро окрасился во все оттенки красного и серого.

- Теперь можешь открывать, - скомандовал своему референту Щуро.

Но Малинин не шевелился. Даже в предсмертных судорогах он выполнил бы приказание начальника и открыл бы глаза. Если бы они были.

- Не можешь? Так я и думал, - меланхолически за­метил Щуро, и послушное кресло доставило его прямо к окну, за которым не было ничего, кроме обыденного среднерусского пейзажа.

 

2

 

«...Иван, из России, и Жан-Поль, француз, гуляют по пляжу в окрестностях Ниццы. Все бабы, как одна, не сводят глаз с Жан-Поля и провожают его томными взглядами...»

Болтовня «Веселого Бадди» была первым, что услышал Августин, придя в себя под полифертиловым куполом капсулы. Голова его раскалывалась от нечеловеческой боли, кровь стучала в висках. Но хуже всего была чудо­вищная жажда - пересохший язык едва ворочался во рту.

«...Проходит день, два, на Ивана никто не обращает внимания. Ему завидно. Он просит Жан-Поля: поде­лись, мол, со мной секретом, как нравиться женщинам. Жан-Поль ему советует подложить в плавки картошку, и тогда, мол, все будет в порядке...»

Августин открыл матовую крышку капсулы и, стара­ясь обходиться без резких движений, дабы не раздрако­нить разрывающую череп мигрень, ступил на пол.

Томас был тут как тут. Он смотрел на Августина сво­ими проницательными собачьими глазами, и весь его вид выражал сострадание.

«...Иван делает так, как посоветовал Жан-Поль. Про­ходит неделя - никакого эффекта. Наконец он встречает Жан-Поля в раздевалке и злится: «Ты меня обма­нул!» Жан-Поль окидывает Ивана критическим взгля­дом и говорит: «Так ведь картошку нужно было спереди подкладывать!»

Августин подошел к компьютеру. Спикер «Веселый Бадди» продолжал болтать как ни в чем не бывало.

- Послушай, Томас, я что, забыл его выключить? - в полном недоумении спросил пса Августин.

В его мозгу был отчетливо запечатлен тот момент до начала дежурства, когда он сказал «Веселому Бадди» «достаточно», а потом, немного погодя, выключил и сам компьютер. Вроде бы так. Впрочем, теперь, после бесконечно мутирующих просторов Утгарда, он уже не имел права быть в чем-либо уверенным. По крайней мере, какое-то время.

«Наверное, все-таки забыл, - вздохнул Августин. - Если бы в квартиру проникли посторонние, Томас не преминул бы проучить их. Или беспокоился бы сейчас. А то сидит как калоша».

Томас, высунув наружу свой длинный и влажный язык, преданно смотрел на Августина, не выражая никаких при­знаков беспокойства. Ему тоже было жарко.

Августин глянул на датчик температуры, встроенный в браслет, украшавший его правую руку. Двадцать во­семь градусов. Многовато для десяти часов вечера.

 

3

 

«Что же такое истинная Виртуальная Реальность, ко­торую я подарил несчастному человечеству?

Во-первых, это сверхмощные нейрокомпьютеры, свя­занные в одну глобальную интернациональную Сеть, Универсальная база данных содержит миллиарды эта­лонных сигналов для твоего мозга, и она ежеминутно пополняется новыми. Из этих эталонов нейрокомпью­теры создают все, что ты видишь, слышишь, нюхаешь и чувствуешь.

Во-вторых, это периферийные Координационные Центры, фильтрующие или ослабляющие смертельно опасные сигналы, следящие за здоровьем пользователей и отвечающие за соблюдение правил игры.

В-третьих, это личные пользовательские капсулы. Во время сеанса они блокируют сигналы от естественных органов чувств и заменяют их сигналами, идущими от нейрокомпьютеров. Кроме этого, капсулы отслеживают реакцию мозга на поступающие сигналы и, перехваты­вая команды мозга различным частям тела, возвраща­ют их нейрокомпьютерам. Так обеспечивается обратная связь, а заодно исключается вся эта комическая дурь вроде сучения ногами во сне.

Даже если человек в ВР бежит олимпийскую дистан­цию или, допустим, занимается любовью с какой-ни­будь милой особой, он внешне остается спокоен, как безмятежно спящий младенец. Кое-что, конечно, подав­лять просто нельзя. За счет этого иногда выделяется не­много пота, слюны или различных секреторных веществ в зависимости от пола пользователя. Большинству это даже нравится, а те, кого это не устраивает, могут уби­раться вон из моей Виртуальной Реальности».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

4

 

Щуро щелкнул пальцами.

Чуткие уши внутренней системы наблюдения улови­ли знакомый акустический сигнал.

В караульном помещении номер четыре, находившем­ся по соседству с апартаментами Щуро, зажглось старо­модное зеленое табло. «Вас вызывает директор», - про­дублировал лишенный интонаций женский голос надпись на табло.

Все это можно было сделать в десять раз эстетичнее, современнее и в сто раз дороже. Но Щуро был рачи­тельным хозяином. Все, что при прежнем директоре было устроено, с его точки зрения, слишком сложно (а значит, не вполне надежно), Щуро приказал демонти­ровать, распродать по офисам кичливых зауральских магнатов и заменить простым и надежным.

Двое дежурных охранников стремительно выскочили из помещения номер четыре и спустя несколько секунд появились на пороге.

- Уберите это вот, - распорядился Щуро, имея в виду труп Малинина с простреленной головой, заляпан­ный кровью ковер и картонную папку своего бывшего референта, тоже изрядно пропитавшуюся кровью. - Кровоизлияние в мозг, - пояснил он охранникам, на чьих лицах проступило легкое недоумение.

Через пять минут кабинет вновь пришел в рабочее состояние. Новый ковер, полностью идентичный пре­дыдущему, занял место своего безвинно пострадавшего предшественника.

- Ну что же, дорогой, наконец-то мы одни... - Щуро подмигнул своему начальнику охраны. - И те­перь настало время для спокойной работы ума.

Пьеро кивнул. Он не любил работать умом. Он лю­бил работать пистолетом Леонова, автоматом «мист­раль», пистолетом-пулеметом «унимаг», гранатометом «АГС-100», штурмовой винтовкой «М-27» и железны­ми кулаками. Но если шефу угодно...

- Видишь ли, задета честь и достоинство нашей фирмы. Террорист, которого я, кажется, знаю, ходит к нам в Зону Стабильности как козел в огород. У него на хвосте болтается еще какой-то легавый, Гильгамеш. Этак они скоро по моему кабинету бродить начнут, а?

- Хорошо бы... - бесстрастно заметил Пьеро, из­влекая из пистолета обойму без двух патронов. - Тут бы я их без всяких там виртуальных штучек, без Иде­ального Катарсиса... до полной клинической и биоло­гической смерти...

- Вот именно, - жестко оборвал его Щуро. - Но перед этим надо поработать умом. Итак. Их убили. Од­ного до смерти, другого на время. Это не важно, потому что оба - совершенные маньяки ВР и жить без нее не могут. Это стопроцентно верно, потому что только маньяки по своей воле входят в Утгард. Следовательно, они захотят уже завтра возвратиться в ВР, и не просто в ВР, а в нашу Зону Стабильности. Чтобы вернуться в ВР, они должны...

- Купить форсаж, - продолжил его мысль Пьеро, пряча в кобуру дозаряженный пистолет. - А чтобы ку­пить форсаж, они должны обратиться к Хмырю.

За что Щуро почти искренне любил своего началь­ника охраны, так это за умение поддержать просвещен­ную беседу.

- Да! - воскликнул он. - И поэтому Хмыря надо убрать. Но на этом может остановиться только очень ограниченный человек. Кроме того, надо прикрыть Ос­тров. И заказать Деппу что-нибудь повеселее. Напри­мер, замок. На случай, если эти мерзавцы нас все-таки опередят, мы должны иметь запасной вариант. Они вле­зут в Зону Стабильности, а там... А там посмотрим. Так или иначе, мне, помимо всего прочего, нужны будут хо­рошие уши. А Хмыря - убрать. Надоел.

Щуро обладал колоссальной, звериной интуицией. Он был уверен, что убитым сегодня в Утгарде террори­стом был Локи, с которым его связывало многолетнее и не самое приятное знакомство.

Он пока еще толком не понимал, что к чему, но был уверен, что Локи умышленно притащил легавого в Зону Стабильности. Видимо, с точки зрения Локи, что-то там легавый должен был сделать в этой Зоне, но что именно? Главное, своим звериным чутьем Щуро ощущал, что вся эта история так или иначе обязательно выведет его на базу террористов. А террористы были, пожалуй, единственной реальной силой, способной помешать его планам...

- Разрешите приступить к ликвидации? - с надеж­дой спросил Пьеро.

- Не разрешаю. Пусть лучше Воронов лишний раз своих людей потренирует. Им скоро ох как много ра­ботать придется...

 

5

 

Августин наскоро разделся и плюхнулся в прохлад­ную ванну. Почти не отдавая себе отчета в своих дей­ствиях, он попросил стереовизор включиться.

«Если вы или ваш мужчина не находите это красивым, значит, вам пора срочно заняться вашим вкусом!» - ве­щал приятный мужской баритон.

Через минуту Августин смыл с лица хлопья пахнущей жасмином пены и всплыл.

Экран стереовизора располагался прямо над его ступ­нями, отдыхавшими на краю ванны. Вообще-то Августин не был поклонником стереорадостей, ибо считал их жал­ким уделом тех, кому не по силам Виртуальный Мир.

Августин презирал стереовизор.

Он даже не мог назвать на спор трех стереовещательных компаний.

В свое время он не назвал ни одной, и бутылка от­менного виски «Князь Трубецкой» уплыла в руки его приятеля Сергея.

Но в этот вечер Августин умерил свое презрение. Пос­ле всех ужасов и треволнений Утгарда, большинство из которых он даже не помнил и вовсе не желал вспоминать, ему мучительно хотелось услышать человеческий голос. Даже если это голос ведущего очередной дебильной про­граммы для несовершеннолетних или ортодоксальных религиозных домохозяек. В общем, для тех, кому государ­ством отказано в доступе в ВР, либо для тех, кто отказы­вают себе в этом сами.

«Посмотрите на этого юношу! - разорялся ведущий, обладатель приятного баритона. - На его груди нет ни одного волоска. Даже орангутанг не посмеет назвать это не модным! Это летний хит! Это крем «Унисекс-Брист»! Посмотрите на свою грудь. Как, на ней воло­сы? Фу-у-у! Но не надо плакать! Крем «Унисекс-Брист» решит и эту проблему!»

Скорее машинально, чем обдуманно, Августин опус­тил взгляд на свою грудь, покрытую жасминовой пеной и, разумеется, волосами. Нормальная мужская грудь. Обык­новенная. Но нечто новое заставило его вздернуть брови едва ли не на затылок.

На его груди покоилась изящная, почти невесомая резная пластина из кости. «Это что-то новенькое», - сказал про себя Августин, выходя из ванны. На экране стереовизора появилась заставка «New Look (Новый Взгляд (англ.)) от Голубо­го Мира».

 

6

 

Августин, поглощенный своей находкой, не знал и не мог знать, что стереовизор, скучающий в его ванной комнате, был настроен на «Нежную Радугу» - культо­вый чэннел московских сексуальных меньшинств. На­строен рукой приходящей раз в месяц домработницы Людмилы, матери четверых оболтусов.

В другое время и в другой ситуации это, пожалуй, изрядно повеселило бы его. Но теперь, разглядывая ко­стяную пластину, лежащую на его мокрой ладони, Ав­густин, даже если бы узнал, что за передачи смотрит его домработница, то вряд ли оживился бы.

Находка была проста, как и все в реальном мире.

Собственно, это был всего лишь овал неправильной формы, выточенный из кости.

А на овале было вырезано незатейливое изображение. Не то буква незнакомого алфавита, не то примитивное плавсредство.

Приглядевшись, Августин заключил: лодка. Нечто по­добное Августину приходилось видеть в раннем детстве, когда отец водил его на экскурсию в музей при институ­те этнографии. Никаких надписей. Никаких указаний. Просто лодка - и все. Просто амулет.

Костяная фигурка имела дырочку, через которую была продета грубая шерстяная нить. И все это уже висело у него на шее в тот момент, когда он покинул капсулу входа. Ибо Августин был совершенно уверен, что, когда он отправлялся на дежурство, ничего подоб­ного у него на шее не было. Стало быть, эта костяная пластина оказалась у него на груди в промежутке меж­ду входом в ВР и выходом из нее. Кто-то повесил аму­лет ему на шею, пока его тело, лишенное сознания и воли, лежало в капсуле, а его душа блуждала по про­сторам Митгарда и Утгарда. Кто?

Открыть капсулу, когда в ней находится человек, - задача не из простых. Она не проста, но в принципе выполнима. Главное - не снимать с головы нейротранслятор. Но, не снимая его, невозможно надеть на шею амулет... Несколько минут Августину казалось, что он сходит с ума. Он даже заподозрил, что все происходя­щее - очередная выходка Утгарда и он все еще нахо­дится в плену безумной ВР.

«Да нет же, на самом деле все просто! - наконец сообразил он. - Нужно всего лишь развязать узелок на нити амулета, продеть нить под шеей, а потом снова завязать. Тогда и овцы сыты, и волки целы. То есть тьфу, наоборот».

Решение этой несложной головоломки принесло ему несказанное облегчение. По крайней мере, здесь ничем сверхъестественным не пахло.

- Ладно, пойдем дальше, - сказал Августин вслух, чтобы приободриться.

Дальше. Войти в чужую квартиру не просто, но если кому-то очень нужно, то пожалуйста. Вот чего действи­тельно не мог понять Августин, так это как мистеру (или миссис) Икс удалось одурачить Томаса.

Ведь, как выразился бы дедушка Августина, некогда служивший в пограничных войсках на туркменской границе, «злостность собаки Томас породы ньюфаунд­ленд отличная». Августин был полностью согласен с этим утверждением. Сэр Томас был добр и снисходи­тельно вилял хвостом только с личного позволения Августина. К посторонним он был враждебен и мог разорвать на куски любого, кто покусился бы на шею, а равно свободу, жизнь или достоинство его хозяина. Августин это знал, как знал и то, что если бы даже постороннему удалось уйти из его квартиры живым, то Томас не преминул бы сообщить ему об этом лаем и злобным ворчаньем.

Значит, тот, кто повесил амулет ему на шею, не был посторонним. Значит, это была Ксюша. Это она, вос­пользовавшись тем, что замок Августина настроен и на ее отпечаток пальца, вошла, послушала анекдоты от «Веселого Бадди» и, не дождавшись его возвращения из ВР, смылась, оставив ему архаический подарок.

«Все-таки она очень странная девушка», - вздохнул Августин и плюхнулся на диван.

На полу - там, где стоял погруженный в раздумья лейтенант сетевой полиции Августин Депп, - теперь красовалась лужа с хлопьями жасминовой пены.

 

7

 

- Анатолий Андреевич? - Трубка радиотелефона была снята со стола, застеленного цветастой скатертью, кое-где заляпанной, но вполне пристойной.

- Здравствуй, Венедикт, - ответил удивленный го­лос. - Чем обязан в столь поздний час?

Генерал Воронов находился в кафетерии, располо­женном в подвале Центрального Управления Департа­мента Безопасности. Он пил какао. И хотя он мог бы сделать это не выходя из своего кабинета, он предпо­чел спуститься. На это была масса причин.

Во-первых, было десять часов вечера. Сидеть в за­мкнутом помещении круглые сутки осточертеет кому угодно, а Воронов, прибыв на работу ровно в 8.00, все это время не вставал из-за своего рабочего стола.

Во-вторых, официантки, обслуживающие посетите­лей, были смазливыми незакомплексованными девуш­ками. В вечернее время можно было рассчитывать на повышенное и совершенно оесплатное внимание к сво­ей персоне.

В-третьих, именно в кафетерии можно было встретить кого-нибудь из коллег, заползших сюда из аналогичных соображений. В этом случае можно было рассчитывать на сальный анекдот. А потому, когда радиотелефон, прита­ившийся возле пепельницы, запищал, генерал Воронов был не слишком доволен. Решение служебных дел в ка­фетерии не входило в его планы. В ранних версиях «Ве­селого Бадди» был анекдот про гинеколога, убившего девочку по дороге домой после трудового дня. Девочку угораздило пообещать гинекологу показать свою пипку в обмен на мороженое «Поцелуй снежной королевы». В об­щем, Воронов был недоволен.

- Скажу тебе честно, Анатолий Андреевич, у меня возникла одна проблемка, которую я рассчитываю решить с твоей помощью, - сказал густой мужской голос. - Но для начала маленький подарок. Можешь взять Хмыря, он мне больше не нужен.

- Какого еще Хмыря? Того плюгавого подпольщи­ка, что подвизается на взломе Виртуальной Реаль­ности?

- Да, Анатолий Андреевич, да. Того самого. Только дураки коней на переправе не меняют. И бери его по­скорее, сегодня же вечером, пока я не передумал.

- Двоих ребят будет достаточно? - поинтересовал­ся Воронов, которого помимо всего прочего злило, что Стальной Венедикт беспокоит его по столь мелкому поводу, как дезинтеграция физического тела своего собственного бывшего холуя. Тоже мне «подарочек». Вот тебя бы, Венечка, взять, да за яйца... Это был бы «по­дарочек»!

- Нет, - с нажимом сказал голос в трубке. - Ни­как не меньше четырех. И при значках ДБ, и при ксивах. Это должно выглядеть не как убийство, а как пла­новая операция по задержанию опасного преступника. Которая, разумеется, случайно приведет к смерти пре­ступника. Имейте в виду: он там забаррикадировался, твой снайпер на позиции. Так просто к нему не вломишься.

- Сделаем как надо. Это все, Венедикт? - спокойно спросил Воронов, когда грудастая девушка в розовом переднике поставила перед ним поднос с румяными бу­лочками и кувшинчиком какао.

- Нет, это был подарок. А теперь хочу просить о встречном одолжении. Пришли ко мне одного из спе­цов по виртуальному шпионажу. Какого-нибудь вирту­оза с большим опытом. А то мои все Асгардом заняты. Тут нужно повисеть и послушать один разговор. Это к завтрашнему утру.

- А вводную информацию для моего виртуоза кто даст?

Трубка некоторое время помолчала.

- Вводную, говоришь? Ее еще сочинить надо... Пол­часа подождет?

- Подождет, - угрюмо буркнул Воронов. Все-таки штатские бывают исключительно нерасторопны.

- Ну вот и хорошо. Кстати, Анатолий Андреевич, мы сегодня думали с Ефимом нагрянуть заполночь в «Московские звезды». Третьим будешь?

Тяжелые складки на генеральском лбу немного раз­гладились.

- Нет-нет-нет, не откажусь. - Это была его корон­ная застольная шутка.

- Ну тогда до скорого.

- До скорого.

Воронов не любил Щуро. Но отдавал должное мощи его интеллекта, его власти, размаху замыслов. Воронов не любил преступника Щуро, но любил его преступные идеи. А еще генерал Воронов любил свои преступные идеи. В том, что рано или поздно им придется сойтись на узкой дорожке, он не сомневался. Но пока что они в одной команде и должн» помогать друг другу как близнецы-братья. Поэтому он был полон решимости предоставить Щуро мертвого Хмыря и живого виртуо­за сыска в лучшем виде.

Наскоро выхлебав две чашки какао, генерал встал из-за столика и окинул меланхолическим взглядом кафе­терий. По всему видно, что еще два часа в родном ка­бинете ему обеспечены. Зато потом его ждет Египетский зал, черные оливки, армянский коньяк... «И свиная харя Салмаксова», - прервал он полет своих фантазий, на­правляясь к лифту.

Когда лифт плавно тронулся и заскользил вверх, ге­нерал Воронов тихо пробормотал:

- «При значках ДБ, при ксивах, плановое задержа­ние...» Я тебе тут что, хреновая либеральная богадель­ня, да?

И перед его глазами предстали затянутые в черную форму бойцы огневых секций «Эскадрона С». В их ли­цах не было ничего либерального.

 

8

 

- Не оборачиваться! - Ледяной голос разорвал ти­шину комнаты, расположенной на восьмидесятом эта­же престижного московского дома.

Сгущались июньские сумерки. Августин в чем мать родила лежал на кожаном диване, и оттого голос из-за спины явился для него полной неожиданностью. Он не слышал шагов. В конце концов, он не слышал лая.

«Нужно было проверить всю квартиру перед тем, как лезть в ванну, - промелькнуло в голове Августина. - Это, наверное, тот дружок, что слушал «Веселого Бадди» и нацепил эту дурацкую цацку мне на шею! Ксюша тут, видать, ни при чем».

- Встать к стене, - бесстрастно продолжал вошедший.

Наверное, в руках у него что-то, позволяющее ему быть столь требовательным и вести беседы столь невеж­ливо. И этим «чем-то», скорее всего, был «Магнум-225». Так думал Августин, нехотя вставая с дивана.

Но где же Томас! Где его верный пес с его «отлич­ной злостностью»? Неужто умного ньюфа придется комиссовать или лишить довольствия за неудовлетвори­тельное исполнение служебных обязанностей? Его хо­зяина держат на мушке, в то время как он, чертов вер­ный пес, виляет хвостом у ног злоумышленника, не произнеся даже сакраментального «гав»?

«Наверное, сэру Томасу досталось какого-нибудь со­бачьего клофелина». Августин подошел к стене и покор­но положил на нее руки.

- Послушай, парень, по-моему, ты что-то забыл...

Августин повиновался. Ему очень хотелось взглянуть в лицо нарушителю его суверенитета. Но он твердо знал, что шутить с вооруженными ребятами - развлечение для тех, по кому плачет крематорий.

В конце концов, если он останется жив, то, скорее всего, увидит и лицо непрошеного гостя. Или хоть шер­стяной чулок с прорезями для глаз, заменяющий лицо самодеятельным убийцам. Что-то подсказывало ему, что лицо это (или хоть глаза в прорезях) окажется знако­мым. Ведь голос, который отдавал ему распоряжения, был весьма и весьма...

- По-моему, Августин, ты забыл закрыть за собой входную дверь, - произнес наконец человек с вообра­жаемым пистолетом, и в его голосе не было теперь ни враждебности, ни твердой решимости карать без пре­дупреждения. В нем не было ничего, кроме дружеской иронии.

- Серега??? - не веря своим ушам, прошептал Ав­густин, предпринимая робкую попытку обернуться. По­пытка не встретила никакого сопротивления, и он обер­нулся.

В совершенно темной комнате стоял его школьный товарищ, Сергей Гаспаров.

Оружие больше не смотрело в спину Августину сво­им единственным смертоносным глазом. А сэр Томас сидел у ног Сергея, в полном недоумении наблюдая за происходящим. Он и не думал лаять - ведь именно Сергею Томас был обязан своим появлением в доме Августина. Именно Сергей подарил Августину потешного крохотного щенка, которого называл «алимент­ным», на Рождество 2030 года.

- Не обессудь, Августин. - Сергей был очень сму­щен, и, если бы не темнота, Августин наверняка увидел бы, как зарделись его уши. - Работа такая. Кругом вижу одних преступников.

 

9

 

Они сидели за стеклянным журнальным столиком в релаксационных креслах и пили джин-тоник.

Торшер облагораживал гостиную мягким светом, а на столе источали ароматы отменная салями и землянич­ный мусс. (Более в холодильнике Августина, который гордо именовался «суперфризером», не нашлось ниче­го, что сошло бы за закуску.)

Августин уже успел одеться. Правда, пуговицы на рубашке были застегнуты неправильно, но ни он, ни Сергей не замечали этого. Бесшумный ветерок в ком­нате был обязан своим происхождением многочислен­ным микрокондиционерам, встроенным в оконные фрамуги и мебель.

- ...Когда я подошел, многое показалось мне стран­ным. Во-первых, панель сообщений на твоей двери. На ней не было ничего. Ни обычного «хозяин квартиры от­сутствует», ни «вас ждут, проходите». Панель вообще не работала. Это вызвало у меня подозрение, что в квартиру было совершено несанкционированное проникновение. Я, естественно, сразу потянул дверь на себя и убедился в том, что она не заперта. Ну ты сам понимаешь, какие у меня возникают мысли в подобных случаях.

Августин сделал маленький глоток из своего стакана.

- В общем, я зашел, стараясь ступать бесшумно, на ребра обуви. В ванной комнате разорялся стереовизор, настроенный на «Нежную Радугу». Показывали «Ромео и Гамлета». Это тоже насторожило меня - я никогда не сомневался в твоей сексуальной ориентации, а тут...

Августин нашел в себе силы вымученно улыбнуться. Конечно, во время странствий по Виртуальной Реаль­ности он иногда принимал аватар женщины. Иногда - в оперативных целях, иногда - в иных.

Насчет последних, иных, он не рассказывал никому, кроме Ксюши. Но тут дело было не в смене сексуаль­ной ориентации. Просто уж очень хотелось узнать, что эти женщины чувствуют, когда занимаются любовью. Но ВР - это одно, а реальная реальность - совсем другое.

- Пойми меня правильно, Августин. На полу - пена, пахнет жасмином, одежда валяется по всей квар­тире, да и вообще сумерки. Я уж думал, не случилось ли что с тобой. А тут еще какой-то голый мужик ле­жит на диване, как мертвый. В темноте не видно...

- Ладно, Серж, будем! - миролюбиво сказал Ав­густин, ударяя боком своего стакана о край стакана Сергея.

В ночном небе Москвы прогремел взрыв. Вслед за ним последовали пронзительный свист и частый треск. Фейерверк? По какому поводу? Не сговариваясь, Авгус­тин и Сергей вскочили с кресел и подбежали к окну.

Множество огней заливало небо. Это было и похо­же, и не похоже на фейерверк. К счастью, это, по край­ней мере, не было похоже на авиакатастрофу.

Однажды Августину случилось видеть, как на поса­дочной полосе гробанулся транспортный конвертоплан. В тот момент Августин находился в одном из учебных вертолетов и пытался освоить нехитрый маневр - по­садку на площадку шириной сто на сто метров в усло­виях хорошей видимости. Августин сел без проблем. А вот конвертоплан, со всем своим содержимым и эки­пажем...

- Все понятно, - мрачно сказал Сергей. - Реклама ВИН, будь она неладна.

Взрыв, привлекший к себе внимание всех, начиная 6т обитателей соседних домов до пешеходов на улице, был отличным рекламным трюком. Народ высыпал на улицы: и не было никого, кто в этот момент не стоял бы подняв глаза к небесам.

Августину и Сергею было легче. Будучи почти на са­мых небесах, они не нуждались в том, чтобы напрягать свои шеи. Взрыв породил множество живущих собствен­ной жизнью ракет, каждая из которых разлетелась в отве­денном ей направлении. Спустя три минуты ночное небо над Москвой украсилось множеством разноцветных над­писей.

«Чип Асгард - твой пропуск в настоящую жизнь». «Выбери ВИН - и ВР у тебя в кармане!» И наконец, «Голосуй за Салмаксова. Не пожалеешь!» Августин отошел от окна. Реклама ВИН действова­ла ему на нервы. Какова бы ни была эта компания - хороша или плоха - и каковы бы ни были киберсис-темы для ВР, ею производимые, это не имело реши­тельно никакого значения.

- Задолбали своей рекламой, честное слово, - вздох­нул Августин и занял свое кресло.

- А Салмаксов этот вообще скотина, - угрюмо ска­зал Сергей, подливая себе тоника. - Его как-то над нами начальствовать чуть не поставили. Это был бы номер! Но наши выдвинули ультиматум. Или мы все в отставку, или Салмаксов начальник. И правильно сде­лали. Это еще года три назад было. А теперь вся стра­на узнает, что он за дятел. Если проголосует, конечно.

Августин осушил свой стакан и посмотрел в окно. Все новые и новые надписи плыли в вечернем небе. Ни луны, ни звезд не было видно - сплошная мертвенно-голубая и зелено-розовая засветка. Где уж небесным светилам тя­гаться с рекламой всесильной компании ВИН!

- Кстати, что это за чипы Асгард такие? - спросил Сергей.

Августин понял, что настал его час отличиться. Он знал о проекте «Асгард» не так много, как ему хотелось бы, но вполне достаточно, чтобы впечатлить Сергея.

- Это очень просто, - начал он, заметно оживив­шись. - Существует базовый слой ВР, называемый Митгардом. Это всем известно. Существует искалечен­ный слой ВР, который зовется Утгардом. А есть еще один, новейший, созданный спецами ВИН. Пока что доступ в него закрыт. Он называется Асгардом. Но по­пасть в него, нацепив обыкновенную «крышу», то есть такую, с какой ты обычно входишь в ВР через капсулу входа, нельзя. Этого маловато для Асгарда. Для него нужна особая прилада, которую специально для тако­го случая клепает компания ВИН. Она-то и называет­ся «чип Асгард», это ее сейчас рекламируют. И на этот чип, между прочим, у ВИН абсолютная монополия.

- Дорогая прилада небось? - поинтересовался Сергей.

- А ты думал! - воскликнул Августин. - Но, поверь, найдется немало тех, кто снимет последние джин­сы, чтобы наскрести на нее деньжат.

Августин, конечно, умолчал о том, что он и сам не прочь приобрести чип Асгард. Уж очень хотелось ему узнать, что за чудеса ждут бравого йомена там, в неве­домых землях нового слоя ВР.

- И где ее можно купить? - Пока - нигде.

- Ага, точно, нигде, - после долгой паузы сказал Сергей. - Но продажа начнется совсем скоро, послезав­тра утром, за день до выборов. Чипы сегодня привезли в Москву, я мельком по стереовизору видел. И это как-то странно. За день до выборов ВИН выбрасывает на рынок новый товар. К выборам ВИН подготовила еще одну тухлую «новинку» - своего ставленника Салмак-сова. Бесноватого патриота ВР. Кумира «синих галсту­ков». Мужика без руля и без ветрил. Не много ли будет для двух июньских дней?

Августин пожал плечами. Может, и много. Что ему до этого, когда в Утгарде нашелся неведомый райский остров, а он даже не может туда пролезть, потому что его сегодня убили на три месяца? Есть, конечно, один вариант... Августин решился:

- Послушай, Сергей. У меня возникла одна серьез­ная проблема...

- Наехал кто-то? - с пониманием осведомился Сергей.

- Да, наехал и убил. На три месяца. Долго расска­зывать, да это в общем-то и не важно. Короче, ты, как перуновец, сталкивался, наверное, со всякими там из­готовителями форсажей...

Сергей с прищуром поглядел на Августина:

- Ну, браток... Вообще-то сам я по такой мелочи не работаю, но когда-то говорил с ребятами. Самый большой умелец среди подпольщиков - некто Хмырь. Его не­сколько раз собирались брать, но всякий раз начальство тянуло - дескать, улики успеет уничтожить, гад, и что-то там еще такое, точно не помню. «В миру» Хмырь - ди-джей увеселительного заведения «Сладкая Ж» с какой-то отпетой погремухой. Не то Ляшка, не то Ляжка. Он же Джеки.

 

10

 

Приятно иметь в своем подчинении толкового пол­ковника. Это знает любой генерал.

В особенности же приятно, когда этот полковник весьма недурен собой. Когда его волосы уложены во­лосок к волоску, запястья тонки, бюст упруг, а поход­ка - изящна. Одним словом, приятно иметь в своем подчинении красивую женщину. А генерал Воронов был мужчиной в том самом возрасте, когда третья жена успевает осточертеть окончательно, в то время как на покой еще в общем-то рано. В общем, да здравствует «Виагра лайт».

- Если я не ошибаюсь, вам не повезло сегодня... - начал генерал Воронов, когда его изящный полковник присела на край кресла.

- Да, меня убили до смерти, - обреченно согласи­лась полковник Шельнова. - Этот террорист Локи, если вам это имя знакомо, вышиб из меня все креди­ты до последнего.

- Не расстраивайтесь, милая. - Мягкие интонации Воронова были хорошо знакомы Шельновой. Они не говорили ровным счетом ни о чем. Просто у генерала Воронова был такой стиль вести разговоры. «Мягко сте­лет, да жестко спать», - приговаривали его порученцы, и Шельнова была с ними полностью согласна. Впрочем, спать она с ним не собиралась.

- Я и не расстраиваюсь, - ответила она с наигран­ным безразличием.

- Но то, что вас убили, вовсе не означает, что сете­вая полиция не нуждается более в ваших услугах. Как раз напротив. Я вызвал вас не только затем, чтобы вы­разить вам свои соболезнования. Вы полковник, а зна­чит, обязаны выполнять задания России. И кроме того, у меня есть чем вас утешить. Но об этом после.

Полковник Шельнова была собранна, холодна, дело­вита. Если бы она была иной, буксовать ей по сей день в капитанах. Но ее деловая хватка была известна всему сетевому отделу ДБ. На нее надеялись. На нее рассчи­тывали. И даже провал операции по отлову Локи ниче­го не значил рядом с блистательными успехами преды­дущих заданий.

- Я внимательно слушаю, - сказала она, воплоще­ние верности служебному долгу.

- Вы умеете держать свои чувства в руках, - заметил Воронов. - За это я ценю вас. - Он сделал паузу, кото­рая должна была означать, что прелюдия окончена. - Мы получили сведения, что завтра в ВР в одном из закрытых секторов состоится сходка трех сетевых преступников. Все трое - коп-киллеры, все трое входят в ВР незакон­но. Они давно находятся под наблюдением сетевой поли­ции. Нам до сих пор не удается выяснить, кто они в ре­альной жизни, но мы знаем, что по каким-то причинам они не желают встречаться друг с другом здесь, в «твер­дой» реальности, предпочитая ВР. То, о чем они будут творить на своей сходке, представляет огромный инте­рес для ДБ и, в частности, для моей темы. Оттого я назна­чаю вас ответственной за проведение операции «Банкет».

Для вас эта операция будет состоять в следующем. Вы войдете в ВР через нестандартную капсулу в нестандарт­ном месте. Дело в том, что вышеупомянутая сходка будет происходить в Утгарде, в так называемой Зоне Стабиль­ности, куда, как вы сами понимаете, не так легко попасть. Войдя в Зону Стабильности, вы займете удобную наблю­дательную позицию, которую вам предстоит отыскать са­мостоятельно. Разумеется, объекты не должны будут до­гадываться о вашем присутствии, что бы ни происходило. Вы полностью зафиксируете разговор. Содержание разго­вора вы доложите лично мне. Всё.

Пока генерал Воронов с присущей ему обстоятель­ностью излагал детали операции, полковник Шельнова кивала. Все было понятно, кроме...

- Классы аватаров преступников известны?

- Безусловно. Известен даже один морф. Первый преступник - аватар класса Агасфер. Морф «Пантера». Метаморфорность пониженная.

- Как-то маловато для коп-киллера, - заметила Шельнова.

Генерал Воронов сделал вид, что пропустил мимо ушей замечание полковника.

- Второй - аватар класса Джирджис. Это и будет Локи. Вы его видели и, надеюсь, уразумели, с кем имеете дело. А насчет третьего нам известно крайне мало. Ско­рее всего, он тоже будет в аватаре класса Джирджис. Или по крайней мере Гильгамеш. Впрочем, этот третий - пер­сона, так сказать, сослагательная. Его может и не быть.

- Когда можно будет приступать к заданию?

- Завтра рано утром за вами заедет специальный ав­томобиль и отвезет вас на место.

- Хорошо. - Шельнова послушно кивнула. - Ос­тается самый важный вопрос. Знаете ли вы, Анатолий Андреевич, что задуманная вами операция полностью противозаконна? - Она скрестила руки на груди и бро­сила на Воронова уверенный, жесткий взгляд. - Во-первых, несанкционированный доступ в ВР. Грубое на­рушение Конституции ВР, параграфа второго. Дальше.

Шпионаж в ВР с намерением использовать полученную информацию для ущемления прав и свобод граждан. Снова нарушение Конституции ВР, параграфа шестого, пункта третьего. А кроме того, и законов Российской Федерации. Далее. Вход в ВР с нестандартных пользо­вательских капсул. Я думаю, не стоит продолжать...

Но генерал Воронов ничуть не смутился. Во-первых, нарушение российских законов ему было не в диковин­ку. Не говоря уж о сочиненной западниками Конститу­ции ВР, которую он вообще ни во что не ставил. И уж конечно, не читал.

- Не стоит принимать законы близко к сердцу, доро­гой мой полковник, - елейным голосом сообщил Воро­нов. - Противозаконно? Не-ет, я бы выразился иначе. Это задание не противозаконное. Оно специфическое. (Слово «специфическое» он произнес нараспев, смакуя каждую букву.) А за специфические задания полагаются специфические вознаграждения. Я же говорил - мне есть чем вас утешить. Если вы выполните задание удовлетво­рительно, вы получите новый пропуск в ВР. Ваша смерть будет как бы отменена. И вы снова будете там столько, сколько вам заблагорассудится. Не думаю, что в этом слу­чае вас смутит «противозаконность» подобного вознаг­раждения.

Шельнова знала цену своей неподкупности.

- Я согласна, - твердо сказала она после минутно­го молчания.

 

Глава 4

«ДИЛАЙТ» - ЭТО ЗНАЧИТ «НАСЛАЖДЕНИЕ»

 

1

 

- У этого пупсика сегодня юбилей - ты будешь юби­лейным клиентом! - заявил гладко выбритый юноша с татуированным солнцем вокруг левого глаза и похлопал девицу по заднице.

Та глупо улыбалась Августину, пошатываясь на два­дцатисантиметровых каблуках.

- Тысячным, что ли?

- Ты чё! Десятым!

- Что-то не верится.

Августин гадал о возрасте рекламируемого сутенером «пупсика». Пятнадцать? Двенадцать? Семь? Черт их раз­берет - этих лолит-акселераток. А вид все равно потасканный.

- Сто пуд десятым! Я тебе говорю - считай, целка, - шепотом добавил юноша, подмигнув татуированным глазом.

- Ну хорошо, я верю. Но все равно - мне не под­ходит, - миролюбиво сказал Августин.

- Голубой?

- Не-а.

- Трансвестай?

- Мимо. Просто мне нравятся женщины с опытом. Да и вообще - я тут по делу. Мне нужен Хмырь. Он же Джеки. Он же ди-джей Ляшка.

Вместо ответа, Августин получил кулак в челюсть. Это было настолько неожиданно, что он даже не успел закрыться. Стоишь вот так, беседуешь о вкусах с при­личной на вид парочкой, ну почти папа и дочка - пусть даже, они и сутенер с проституткой, - а потом вдруг, ни с того ни с сего...

Но ударить во второй раз сутенеру с татуировкой не случилось.

Августин, не думая о приличиях, нанес ему удар в пах. Именно так йомены Его Величества короля Англии расправляются со всякими козлами.

Не успев оценить ни глубину подлости, ни быстроту реакции своего визави, сутенер скрючился и, охая, по­валился на серебристый пластиковый пол. Августин до­бавил по ребрам. Не сильно, а так, для острастки. Чего это он лезет, козел?

Мгновенно сориентировавшись в происходящем, не­совершеннолетняя красотка подскочила к Августину со спины. Она захватила шею своего несостоявшегося юбилейного партнера струной святого Жануария и, про­явив неожиданную ловкость и силу, принялась его ду­шить.

Холодная сталь струны врезалась Августину в горло. Он судорожно вдохнул. Одновременно с этим появилась боль. «Пожалуй, если меня найдут здесь задушенным уличной проституткой, конец Августина Деппа можно будет со всеми основаниями назвать списанным из бульварного романа», - подумал он.

Он слегка присел и, резко отставив зад и захватив ее по-школьному немытые руки своими, легко склонил на­павшую кралю к тривиальному акробатическому трюку. Перелетев через голову Августина, она, словно неопыт­ный ковбой на родео, свалилась под ноги ретивого же­ребца. Девчонка смешно крякнула, приземлившись всей тяжестью своего молодого задика на безжизненный пла­стик.

- Послушай, лапа, когда отправляешься на разбой, даже не думай о том, чтобы становиться на такие каблучищи, - прохрипел Августин, удаляясь от места про­исшествия.

Августин завернул за угол.

Граффити «Каннабис-Суперсекс», выполненное в форме затейной стрелки, указывало ему путь. Еще один поворот, затем подняться по лестнице, потом еще по одной лестнице - и он на месте. Если, конечно, его не задержит еще пара-тройка юбилейных проституток.

 

2

 

Августин догадывался, отчего милая пара, пребывав­шая в полуавтоматическом режиме ожидания случайно­го клиента, переменила настроение столь невыгодным для него и для себя образом.

Всему виной была конечно же алчность, которая под­питывалась ожиданием больших, случайных денег.

Конечно, и проститутка, и ее начальник знали о том, кто такой этот ди-джей Ляшка. Они знали, что за люди к нему ходят. Они знали зачем. И разумеется, были осве­домлены о том, что без внушительной суммы в гости к Хмырю не завернет ни один психически здоровый чело­век. Хмырь был не тем человеком, общаться с которым на общие темы было интересно. И они решили рискнуть.

Быть может, план обчистить карманы Августина со­зрел у них внезапно, в тот момент, когда тот упомянул Хмыря. А возможно, Августин был не первым и даже не десятым, кому светило поплатиться за свою болтливость бумажником или даже жизнью.

«В любом случае лучше держать язык за зубами», - заключил Августин, переступая порог увеселительного заведения «Каннабис-Суперсекс».

Сие заведение, в свою очередь, плавно переходило в chell-out дискотеки «Сладкая Ж» (что, не исключено, подразумевало не только мягкую часть тела, но также и жизнь). Дискотека, состоящая из восьми танцевальных залов, перемежающихся барами и сотами запирающих­ся изнутри кабинок «для тех, кто хочет передохнуть, не беспокоясь», плавно вливалась в крытый сэйшн-бокс. Августин находился на самой окраине Веселого Квар­тала.

 

Если ты не хочешь

Любить меня сегодня, детка,

Придется сделать это завтра,

Потому что некуда деваться.

 

Пели по-французски. Подстрочный перевод припе­ва, на ходу сделанный скучающим Августином, отли­чался точностью, которую, к сожалению, некому было оценить. Все, кто был в этот момент в баре, либо не слышали песню, либо не слушали ее, либо были по­просту не в состоянии воспринимать что-либо на слух.

В баре, расположенном в самом сердце «Каннабис-Суперсекса», единственным трезвым и не обкуренным мужчиной был Августин Депп.

«Каннабис-Суперсекс» был одним из немногих сча­стливых обладателей муниципальной лицензии на про­дажу и употребление в своих помещениях легких нар­котиков.

Собственно, звучным словом «каннабис» всякие там Плинии именовали коноплю, как припомнил Августин из своих скромных познаний в латыни. Разумеется, в «Каннабисе» стоял невообразимый конопляный штын.

Динамики акустической системы были натыканы повсюду. В ножках кресел. В панелях стен. В спинках диванов. Только слушателей не было. Их и быть не могло. Там, где подают коктейли «Дилайт», не до му­зыки.

- Мне на полпальца «Дилайта плюс», - стараясь быть как можно более развязным, или, если угодно, ес­тественным, попросил Августин. - И еще какой-нибудь сильной дури. Не очень дорогой. Но сильной. Я со вче­ра в дембеле... - пояснил Августин, облокотившись о барменскую стойку.

Бармен, тучный, стриженный ежиком мужчина не­определенного возраста (не заглянув в метрику, никто не мог бы точно определить, двадцать пять ему или пятьде­сят - как и у проститутки, это было одним из последствий регулярного употребления «Дилайта»), бросил на Августина проницательный взгляд. Стукач? Коп? Провокатор? Или все-таки честный дембель, которому страсть как охота посорить деньгами, пока есть?

«Дембель-шмембель, откуда же ты дембель, парниша? Из контрактников ВДВ? Из ДБ? Из Иностранного легиона? Откуда еще таких стариков выпускают?» - читалось во взгляде бармена.

- «Дилайт плюс» не по нашей части. А вот что по-проще - пожалуйста, - вежливо, но довольно холод-но ответил бармен. «Сильную дурь» он вообще проиг-t норировал.

- Что ж, раз так, тогда содовой, - протянул Авгус­тин, притворяясь расстроенным простаком. Провинци­алом. Лопухом!

Бармен наполнил непроницаемо черный бокал и по­ставил его перед «дембелем».

- Ваш заказ, - язвительно дохнул он в самое ухо Августину, который беззастенчиво разглядывал присут­ствующих - полулежащих, полусидящих. Полуживых.

«Наверное, нужно знать некий пароль. Тогда тебя обслужат по высшему разряду», - вздохнул Августин и сел у стойки.

 

4

 

Августину было нечего делать в баре. Абсолютно не­чего. Чудеса синтетического мира сильнодействующих наркотиков не привлекали его. Видал он чудеса и по-забористей. Даже если бы бармен оказался более по­кладистым, Августин все равно приберег бы «сильную дурь» для Хмыря. Он наивно полагал, что Хмырь обрадуется подарку.

Ему нужно было всего лишь освоиться. Всего лишь привыкнуть к атмосфере. Бармен конечно же сразу раз­глядел в нем чужака. Возможно, представляющего опас­ность чужака. И оттого не дал ему ни «дури», ни «Дилайта плюс», ни «Дилайта минус».

Августин и в самом деле был чужаком. Он был в Ве­селом Квартале первый раз. И если бы не последнее -сетевое дежурство, ткнувшее его мордой в смердящую лужу собственного бессилия и собственной уязвимос­ти, он никогда не появился бы здесь. Так и дожил бы до шестидесяти без веселья. Ему не нужно было бы та­щиться сюда за форсажем.

- Сеня, вот этот парень, он, кажется, провокатор. - Бармен указал пальцем в спину Августина, беззаботно попивающего газировку. - Трещит, что в увольнении. Только кто ему верит?

Охранник, чьи длинные вьющиеся широкими тяже­лыми кольцами волосы были выбелены до платинового с серебристым отливом, понимающе кивнул.

- Только не здесь, так ребятам и скажи. - Бармен бросил на гривастого киллера, скорее напоминавшего аватар скандинавского викинга, чем реального челове­ка, взгляд, исполненный опасения.

Августин не мог знать, что срок муниципальной ли­цензии на продажу разнообразной дури истек еще неде­лю назад. А на продление у хозяина заведения не было денег - слишком уж он увлекался тараканьими бегами.

- Брось. Подумаешь. Не в первый раз, - успокоил его длинноволосый. Не отрываясь, он глядел на свою будущую жертву.

Джинсы цвета серый индиго, потертые. Тонкие тен­нисные туфли, уже стоптанные. Трикотажный кардиган. Все, как и положено, стиля унисекс. Обыкновенная ко­роткая стрижка.

И все-таки не совсем обыкновенная. Викинг при­смотрелся. Нет, не обыкновенная! Сзади парикмахер оставил затейливую длинную прядь, заплетенную в ко­сичку. Пожалуй, у полкового цирюльника на такое не хватило бы фантазии. «Нет. Не военный». - Охранник покачал головой.

Августину не нужен был наркотически-цветастый «Дилайт». Ему нужна была маскировка. Высокий и уз­кий стакан из черного стекла, наполненный, правда, не «Дилайтом», а всего лишь газировкой, был его пропус­ком в мир запретных радостей. Кто же мог знать, что даже содовой достаточно, чтобы влипнуть в очередную историю!

 

5

 

- Эй, парень! Там тебя спрашивает бармен! Августин уже покидал бар, шаркая по длинному из­вилистому коридору. Бокал он прихватил с собой - правила заведения позволяли шляться с посудой где угодно. Когда прямо перед ним вырос охранник с вы­беленной шевелюрой, он не испугался и не удивился. Вот так всегда.

- А что там? - спросил Августин, делая удивленное до идиотизма лицо и одновременно прихлебывая из бокала.

Если бы на затылке у Августина имелась еще одна пара глаз, он смог бы увидеть, как сзади появились еще двое обнаженных по пояс мордоворотов.

- Сдается мне, ты не заплатил, - сказал охранник, плотоядно кусая зубочистку.

Августин не был идиотом. Когда охранник положил на стену свою до омерзения перекачанную руку, напо­минавшую сегмент говяжьей туши, с которого ободра­на шкура, изображая, видимо, шлагбаум, Августин тут же понял, что еще одной драки ему не миновать.

Его левая рука по-прежнему держала бокал, в то вре­мя как правая рука незаметно скользнула во внешний карман стильного трикотажного кардигана, где специ­ально для такого случая была припасена пилочка для ногтей. Не совсем обычная пилочка.

Августин не был идиотом - он не льстил себя надеж­дой одолеть в честном поединке троих дюжих охранни­ков, зарабатывающих себе на хлеб экзекуциями, убий­ствами по заказу и прикладной педерастией. Вот такие, блин, молодчики в Социальной Республике Сол на пер­вых ролях. Комиссары, блин.

Он понимал, что узкий коридор на то и узкий коридор, чтобы тому, кого собираются бить, некуда было бежать.

Он слышал, как за спиной дышат еще двое гадов, дожидаясь, когда их волосатый бригадир начнет рас­праву и прольется первая кровь.

Трое на одного - легкий перебор. И оттого Авгус­тину не оставалось ничего другого, как действовать от­чаянно и бесшабашно.

- А знаешь, почему я не заплатил за содовую? - рассеянно и почти робко начал Августин, сверля взгля­дом мутно-серые глаза охранника.

Августин прекрасно помнил, как платил - даже чае­вых мудаку не пожалел. Это прекрасно помнили и бар­мен, и охранник, и его рослые коллеги.

Пока охранник соображал, стоит отвечать или нет, Августин вложил отточенную псевдопилочку из сверх­прочного титанового сплава между пальцев. Его ладонь, оставшись незамеченной, выскользнула из кармана на­ружу. Обыкновенная ладонь, вот только один смерто­носный титановый коготь.

- Ну? Денег не было, что ли? - лениво предположил охранник, полностью уверенный в собственном превос­ходстве. Равно как и в том, что сумеет достать выкидушку гораздо быстрее, чем липовый дембель из Департамен­та Лицензирования сумеет сообразить, что происходит.

- Я не заплатил, потому что не люблю, когда такие мудаки, как ты, царапают своими вонючими граблями мою кредитную карточку.

Вместе с этими словами рука с титановым когтем вылетела прямо в лицо длинноволосому киллеру.

Псевдопилочка врезалась в шейную артерию охран­ника и вспорола ее, выбив фонтан алой крови. Левой рукой Августин запустил бокал в лицо одному из сто­ящих сзади.

- Ваш заказ, ребята! - заорал Августин, бросаясь со всех ног вперед, к спасительной двери туалетной ком­наты.

 

6

 

- Что там у нас в далекой России? - поэтически спросил у вошедшего брюнета Мак-Интайр.

На пушистом персидском ковре его цюрихского ка­бинета топтался куратор контактной службы Интер­пола Джон Павлиашвили, известный своей стеснитель­ностью.

- ВИН доставила первую партию чипов обратной связи в Москву.

Этого сообщения Мак-Интайр ждал уже долго. Очень долго. Сегодня днем, когда он через «Аргус-18» наблю­дал за движением фургонов «сааб-скания» и в последний миг в кадре появилась ракета, выпущенная безве­стным конкурентом Интерпола, Мак-Интайр молился Богу, дьяволу и своим древним ирландским богам, что­бы они защитили бесценный груз ВИН от непрошеной гостьи. И они спасли бесценный груз. Спасли для того, чтобы он, Мак-Интайр, получил возможность сокру­шить могущество ВИН собственноручно.

- Во время транспортировки чипов, - продолжал Павлиашвили, - на фургоны было совершено нападение. Оно было успешно отражено средствами самозащиты фургонов. Российский Департамент Безопасности во вре­мя конфликта сохранял нейтралитет. Как всегда, отдела­лись наблюдением с патрульно-базового самолета типа...

- ...Типа «Стрибог», кухулиновы псы! - нетерпели­во перебил Мак-Интайр. - Подробная информация о конфликте получена?

- Пока что нет. Известно только, что со стороны компании были применены ракеты с головной частью типа «Молот».

Мак-Интайр присвистнул. «Джина ошиблась. Мос­ковские мальчики круче, чем можно судить по нашим интерактивным сериалам о русской мафии».

- Всю эту сногсшибательную информацию вы, конеч­но, вычитали в вечернем выпуске «Аргументов и фактов»? Павлиашвили скромно потупился:

- Разумеется, сэр. Половина московской прессы пля­шет под дудку Салмаксова. Они не преминули наводнить первые полосы негодованием по поводу очередных происков террористов, направленных против благодеяний компании ВИН. А заодно припомнили, что добро долж­но быть с кулаками. И с «Молотами».

- Молодцы, - саркастически бросил Мак-Интайр. - Итак, чипы в Москве. Это означает, что большое шоу ВИН намечено на понедельник?

- Да, сэр. Щуро решил не ждать до шестого июля.

- Так.

«Теперь точно. Теперь ждать больше нечего. Все ре­шится послезавтра», - мелькнул в голове Мак-Интайра. Главное он уже услышал. Оставались мелочи.

- Что в «Алмазном Кубе»? - спросил он для про­формы.

- Агент Борис по-прежнему молчит. Наши попыт­ки повторно войти с ним в контакт пока не увенчались успехом. Агент Хоуп: новый пакет информации. Под­робности устройства Главного Корпуса, охранного пе­риметра и так далее. Агент Сильва - кое-какие уточ­нения по поводу чипов обратной связи и уровня «Асгард». Очень профессиональное сообщение. Чувству­ется высокий класс и информированность. Им сейчас занимается аналитический центр. И наконец, наш по­литический эксперт в Москве Виктор предоставил не­которые небезынтересные факты по поводу личности Салмаксова. Все отлично стыкуется с мнением незави­симой экспертной группы в Тегеране.

- Скажите, Павлиашвили, отчего вас зовут Джонни Певунчик? - невпопад спросил Мак-Интайр.

Покрасневший, словно рак, Джон Павлиашвили, кура­тор контактной группы Интерпола, был весьма и весьма смущен.

- Не знаю, сэр. То есть знаю, сэр. То есть предпо­лагаю следующее. У меня жена в «Ла Скала», она... при­мадонна. Сегодня вот Флорию Тоску исполняет...

 

7

 

Дверь с двумя нулями впустила Августина вовнутрь и захлопнулась прямо перед носом преследователей.

Несмотря на изобилие в «Каннабис-Суперсексе» спе­циальных кабинетов с нормальными постелями любите­ли заниматься любовью в туалетных комнатах не перево­дились. Для таких понимающие хозяева «Каннабиса» врезали в дверь туалета замок, который запирался изнутри. Августин не был любителем сортирной эротики, но замком щелкнул с нескрываемым наслаждением. Снару­жи в дверь неистово колотили его новые друзья, сопро­вождая свои действия отборным матом.

- Да ты, мужик, в дерьме по уши! - застегивая ши­ринку и пошатываясь, прямо на Августина из кабинки вышел престарелый драгстер с фиолетовыми кругами вокруг глаз.

Августин не стал спорить. Первая удача вовсе не оз­начала удачного продолжения. Сердитые парни ломи­лись в дверь изо всех сил. Это значило, что примитив­ный замок, на который изнутри запирался заплеванный и заблеванный сортир, долго не выдержит.

«А когда эти мясные избушки ворвутся внутрь, меня можно будет считать покойником. Окончательное, так сказать, УС», - подумал Августин.

- Слушай, ты можешь сказать им, что я уплыл? - шепотом спросил Августин у драгстера, с интересом на­блюдавшего за происходящим и одновременно с этим те­ребящего пуговицы на ширинке.

- Могу, - согласился тот. - А куда?

- Нырнул вот в этот унитаз и уплыл в канализацию.

Престарелому наркоману такая версия не показалась странной. Он сам не раз плавал по канализации. Под «Дилайтом плюс» плавал. И под «Звонким Сиянием» плавал. Там много интересного - большие радужные рыбы, и всякие слюдяные цветы, и мохеровые водорос­ли, и обалденные русалки...

- Эй, папаша! - Августину показалось, что драгстер тихо отходит.

- Чего? - встрепенулся «папаша». - Все путем! Уплыл так уплыл!

Августин спрятался в ближайшую к двери кабинку. Долго ждать не пришлось. Спустя минуту дверь рухну­ла. Двое с крупнокалиберными пистолетами ворвались внутрь.

- Он уплыл, ребята. Вон туда, - вяло доложил драг­стер и быстро смылся.

Ребята, не чуя подвоха, заскочили в самую дальнюю кабинку, на которую указывал им их добровольный по­мощник. Августин пулей выскочил из своего укрытия, юркнул в дверь и выбежал наружу. Бегство. Бегство. Бегство.

 

8

 

«Жаль, что не получилось сказать мужику спаси­бо», - подумал Августин, переводя дыхание на краю небольшого танцевального зала самого мутного из стильных московских вертепов под названием «Слад­кая Ж».

Пытаясь затеряться в услаждающейся динамической медитацией толпе, Августин усвоил одну простую ис­тину: не выхватить здесь по роже такому чуждому эле­менту, как он, - это нонсенс. От этого ему стало не­много легче.

И все-таки два стероидных страшилища с пистолета­ми сильно взвинтили ему нервы. «Это же не ВР! Они чего, все рехнулись? Да и вообще, не многовато ли ство­лов на сегодня?»

Августин еще не понял, что стволы только начина­ются.

- У пульта номер раз ди-джей Петрусь, мое бессло­весное стадо! - Сверхчеловеческий реверберирующий голос прорезал потный воздух танцзала, когда музыка кончилась.

Бессловесное стадо вторило своему кумиру дружным мычанием. Вновь вступила музыка.

Августин продвигался через танцующую толпу к вы­ходу из танцзала, работая локтями и громко, чтобы пе­рекричать музыку, ругая тех, кому его тычки казались неуместными.

- Эй, клешни убери, а? Срань безбашенная! - за­шипела ему в спину девушка в прозрачном целлулоид­ном платье.

«Я посмотрел бы на тебя, голопузая, если бы за то­бой двое с волынами бегали», - философически заме­тил про себя Августин, преодолевая последние санти­метры, отделяющие его от входа в соседний танцзал.

 

9

 

Ему пришлось провести в этом танцзале не меньше десяти минут, прежде чем ди-джей объявил себя, как того требовал ритуал, или, проще говоря, неписаные правила Веселого Квартала.

- С вами варится-парится ди-джей Антициклон! Ти­шина режет ухо, морковочки!

Все, кто находился в зале, выразили свое согласие громкими криками и свистом. Мужскими криками и заливистым мужским свистом. Хотя, насколько мог ви­деть Августин, подавляющее большинство присутству­ющих были женщинами. Или были одеты, как женщи­ны. Вот именно - одеты! Августин был так измучен бегством, что не сразу сообразил, что находится в зале, оккупированном трансвеститами.

- Я считаю, надо мал-мал расслабиться перед тем, как я задам вам порядочную трепку! - эпатировал Ан­тициклон.

Покидая этот зал, Августин уже почти забыл о сво­их вооруженных преследователях. Маршрутов через танцевальную планету, зовущуюся Веселым Кварталом, можно было проложить не менее десятка. А выследить того, кто выбрал один из этих маршрутов, было труд­новато.

«Эдак можно блукать до утра», - вздохнул Августин. Близилась полночь, а он по-прежнему понятия не имел, где ему искать Хмыря, Джеки, ди-джея Ляшку.

- Па-а-аслушай-ка, а-абалденный, - раздался сла­щавый мужской (пожалуй, мужской - заключил Авгус­тин) голос над его ухом, - не западает ли твоя просве­щенная мысль на добрый драг?

Августин оглянулся. За его спиной, покачиваясь в такт музыке, которая доносилась из тысячеваттного «Нойз-Камбайна» Антициклона, ухмылялся какой-то долговязый крендель. На нем был парик цвета «зеле­ный электрик», платье из свободно висящих золотис­тых нитей и ультрамодные шариковые туфли.

- Моя просвещенная мысль западает не на всяк добрый драг, - отвечал Августин, стараясь кривлять­ся как можно естественнее. - Я, кренделек, люблю марку.

«Кренделек» посмотрел на Августина с плохо скры­ваемым уважением.

- Говори, - томно выдохнул он, обдавая Августина целым букетом запахов.

Августин смог без труда различить экзальтированные итальянские духи «Rogazzo» (ими иногда пользовалась Ксюша), бомбейский джин и плохо переваренный про­куренными легкими «кренделька» косячок с мадагаскарской травкой.

- Мне нужна марка от Хмыря. От Ляшюг. Или Ляж­ки, - брякнул Августин наудачу.

Его авторитет в глазах собеседника достиг наивыс­шей точки.

- Десятка - и он в твоих лапках-царапках. Августин, не раздумывая, сунул в бюстгальтер «крен­делька» свежий хрустящий банкнот.

- Дверка за углом в конце этого коридора. Написа­но: «Не влезай, убьет!», - пропел трансвестит и был таков.

 

10

 

Дверь была не заперта и, издав протяжный скрип, с готовностью отворилась.

За ней оказался небольшой тамбур и вторая дверь, над которой горела тусклая красная лампа в ржавом ре­шетчатом кожухе.

Августин, громко выдохнув, переступил порог и по­дошел ко второй двери. Первая дверь за его спиной со­вершенно бесшумно закрылась.

Почувствовав движение воздуха, Августин обернулся и понял, что попал в примитивную западню. «Открываем­ся, значит, со скрипом, а закрываемся тихонько», - не­рвно подумал он и, махнув на все рукой, дернул за округ­лую ручку второй двери.

Эта оказалась запертой. В толще стены что-то про­кашлялось, захрипело и мрачноватый голос спросил:

- Ты надпись на двери читал?

- Читал, - ответил Августин, ища глазами источник звука.

- Веришь?

- Верю, - нетерпеливо ответил Августин.

- Заходи.

- Ё-моё, - пробормотал Августин, - играются тут в Командный Пункт НОРАД, точно дети малые.

На самом деле его нервы были на пределе. Чересчур весело у них тут в Веселом Квартале.

Во второй двери щелкнул автоматический замок, и она тихо отошла в сторону, открывая просторное и очень грязное помещение.

На потолке горел длинный ряд ламп дневного освеще­ния. Под ногами шуршали обрывки старых афиш. На од­ном обрывке Августин прочел «DJ», на другом - «Lyashka».

Поперек комнаты до самого потолка громоздились стойки старой виртуальной станции «IBM-Dreamloader».

У стены стояла кушетка с несколькими подпалинами от бычков. В углу, словно немыслимая золотая параша в древней тюремной камере, мозолили глаза шикарный унитаз, биде и опрокинутая на бок душевая кабина.

Пачки из-под сигарет и презервативов, раздавленные инфокристаллы, мятое женское белье и шприц, гордо воткнутый прямо в гнилой арбуз посреди комнаты, до­полняли живописную картину.

- Заложи на весь срач и иди сюда, - пригласил го­лос из-за консоли.

Августин не спорил. Он прошуршал синтетическим мусором, которым был завален пол этой обители порока, и, обогнув консоль, увидел то, чего не ожидал увидеть.

Во-первых, там было на удивление чисто.

Во-вторых, сам ди-джей Ляшка был похож скорее на интеллектуального студента-анархиста, нежели на за­писного наркодьявола, извращенца и садомазохиста со страниц бюргерского журнальчика типа «Работница и красавица», какими изображали коллег Ляшки не толь­ко в журнальчиках, но и в стереовизорах.

На нем была простая серая водолазка и едва потер­тые для солидности брезентовые штаны с огромными накладными карманами из набивного ситца - послед­ний писк клубной моды. Вместо оранжевого парика или четырех кельтских кос его голову украшал корот­кий серебристый ежик с двумя аккуратными флюорес­цирующими аквамарином полосами - такие может напшикать баллончиком с краской любой сочувствующий моде новичок. Да, пресловутый Хмырь оказался седым. Или крашенным под седину - в этом не то что Авгус­тин, сам черт не разобрался бы.

Хмырь сидел во вращающемся кожаном кресле, на его глазах были очень старые, начала века ВР-очки с выносным микрофоном и прикрученной к ним с помо­щью липкой ленты небольшой видеокамерой.

Сейчас радужный объектив видеокамеры был направ­лен прямо в лицо Августину. А на столе рядом с Хмы­рем стоял... Августин едва не разрыдался от умиления... Стоял архаический электронный компьютер. Да, точно, Octet-Gigagertz выпуска 2004 года!

- Садись, - сказал Хмырь, радушным хозяйским жестом указывая на сверкающий чистотой пол под но­гами Августина.

- Благодарю, - кивнул Августин и, прекрасно по­нимая, что правила игры здесь диктует отнюдь не он, сел на пол, скрестив ноги по-турецки.

- Одно из двух, - сообщил Хмырь, с минуту пошарив по Августину объективом своей видеокамеры. - Либо ты не легавый, либо ты умный легавый. Но умных легавых не бывает, и, следовательно, ты не легавый.

Августин догадался, что видеокамера Хмыря работа­ет по меньшей мере в трех диапазонах - оптическом, инфракрасном и рентгеновском - и всех своих гостей Хмырь буквально насквозь видит. Не исключено также, что в ней находится устройство дистанционного скани­рования бета-ритмов мозга, и, таким образом, прилада Хмыря является заодно и детектором лжи.

Короче говоря, врать не стоило. Хмырь производил впечатление человека, который способен три часа рас­суждать о преимуществах тонического стихосложения над силлабическим, а потом выпустить своему собесед­нику кишки с помощью «унимага».

- Ты почти угадал, - кивнул Августин. - Я либо легавый, либо не легавый. Все зависит от того, кем счи­тать сетевого полицейского.

Хмырь хохотнул:

- Ты - сетевой полицейский?! И на что ты наде­ешься после этого?

- На то, что ты не опозоришь честное имя своей честной конторы и продашь мне добрый форсаж Джирджиса с хорошими хаками.

Хмырь посерьезнел.

- Форсаж Джирджиса... С хорошими хаками...

Камера испытующе впилась в переносицу Августина. «Всем, всем нравится хороший антропос Августин, и все жаждут узнать, что у него внутри», - подумал он, изо всех сил стараясь не отвести взгляда и ожидая в любой момент поймать пулю в грудь или лазерный луч в затылок.

- Скажи лучше, - заговорил наконец Хмырь, - за каким хреном все вы лезете в Утгард?

Проницательность Хмыря не удивляла. Удивляло другое.

- А кто еще лезет в УтТард?

- Ну это за сугубо дополнительную, - протянул Хмырь.

- Пятьдесят, - брякнул Августин наобум.

- Давай, - неожиданно легко согласился Хмырь.

Приняв от Августина деньги, он несколько раз с ча­рующей быстротой ударил по клавиатуре, qsqerp «Окте­та», пискнул порошковый принтер, и в руках Августина оказалась терпко пахнущая распечатка фотографии че­ловека, сидящего на полу в той же позе, что и он сам, Августин. Ну да, понятно. Зря у него, что ли, видеока­мера? Он заодно и базу данных по клиентам ведет.

Складывая листок вчетверо и засовывая его в карман, Августин для проформы спросил:

- И давно он заходил?

- Да минут за двадцать до тебя, - пожав плечами, ответил Хмырь. - Но, как говорится, короче. Есть очень изысканный форсаж, делал для одного доброго друга. Друга больше нет, а вот форсаж остался. Штука.

- Штука? - присвистнул Августин. У него не было с собой даже двух сотен, но такие тонкости детектор лжи не ловит.

- Да, штукень, косая, тысяча, - раздраженно под­твердил Хмырь. - Если будешь брать, полтинник ски­ну. И краями.

- А откуда мне знать, что это рабочий форсаж, а не кусок блевотины? - тянул время Августин.

- Ты теперь знаешь, как меня найти, - пожал пле­чами Хмырь. - Зачем мне лишние проблемы?

- Покажи, - потребовал Августин.

- Покажу, только сперва сдай мне свою уродскую пилочку с остатками кровянки. Скажи, что порезался, когда ногти подпиливал.

Да, камера была рентгеновская. И инфракрасная.

Хмырь получил пилочку, которую небрежно бросил на стол, а Августин - заветный металлический цилиндр размером с одноразовый стаканчик.

Открутив крышку, он увидел внутри нечто, похожее на очень сложный кустистый коралл - стандартный блок виртуальной станции. А все интересное и нестан­дартное, то, что превращает человека в напичканного автоматическими пушками киборга или в бесплотный дух, владеющий магиями трех ступеней, у этого коралла внутри. Так запросто его начинки, разумеется, не увидишь. Хорошо, а теперь самое главное.

- Послушай, Хмырь, я что-то не соображу... У тебя в какую сторону пробор-то? В левую или в правую?

- Чего? - Хмырь инстинктивно дотронулся до ма­кушки.

Августин, за секунду до этого превратившийся в одну до предела сжатую пружину, выпрыгнул вперед и вверх из такого положения, из которого приличный человек может только запутаться в собственных ногах.

Охранная система Хмыря работала неплохо. Но все-таки лазерный луч ударил по пустому месту и, отразив­шись от специального защитного покрытия - вот почему пол был таким чистым, таким полированным! - ушел в черную воронку улавливателя, на которую Августин уже давно кидал косые взгляды.

Сильный, на совесть поставленный Сергеем Гаспаровым удар Августина должен был выключить Хмыря часа на полтора-два. Но вместо теплой плоти хакерского гор­ла его кулак встретил пустоту, а под ней - твердый ме­таллический стержень каркаса.

Что-то мерзко хрустнуло, посыпались искры. Серая водолазка Хмыря потекла сполохами помех. Спустя се­кунду его тело растаяло как дым.

«С-сука!»

Из опрокинутого кожаного кресла торчал ажурный каркас, снабженный виртуальными очками, двумя ма­нипуляторами типа рук и речевым синтезатором. Все остальное было голограммой. Очень хорошо исполнен­ной в техническом отношении, но все же голограммой!

 

11

 

- Я привык заботиться о своей безопасности, - раз­дался за спиной Августина торжествующий голос.

Поскольку никаких предупреждений типа «не обора­чиваться» не последовало, Августин обернулся. Страх получить пулю в затылок был сильнее страха получить пулю в лицо.

Голографический Хмырь был явно тем, чем хотел являться Хмырь настоящий в своих грезах.

В пяти шагах от Августина стоял низенький урод, который не приснился бы редактору журнала «Ра­ботница и красавица» в его самом страшном кош­маре.

Левая половина лица Хмыря была обожжена или, точ­нее, сожрана каким-то экзотическим кожным заболева­нием. Длинные сальные волосы двумя ровными крылья­ми спускались на его плечи. В левой руке Хмыря сверкал отличной сталью длинный ствол полицейского «смит-и-вессона».

«Самое надежное оружие всех времен и народов, не чета современным изыскам с пластиковыми гиль­зами или какой-нибудь жидкой гадостью вместо по­роха...»

В правой руке Хмыря в лад его смертоубийственно­му оружию поблескивал металлический цилиндр. Такой же точно, какой за пять минут до этого развинчивал Августин, в надежде полюбоваться форсажем. За спи­ной Хмыря чернел темный прямоугольник потайного хода.

Хмырь ухмыльнулся, заметив тень отвращения, мель­кнувшую на лице Августина.

- Да, да, да, дорогой мой Капитан - Черный Хрен. I am that I am (Дословно. «Я есть то, что я есть» (англ.). В православной тради­ции принят перевод «Я есмь Сущий» (Исход; 3:14)), я есть то, что я есть. И другим не буду. А это настоящий форсаж, который ты получил бы, будь ты хоть немного воспитаннее. Я не жулик и не убий­ца, но есть добро, и есть зло, и есть грань между ними. Ты переступил ее, и теперь ты на стороне зла.

В разговорчивости Хмырь явно не уступал героям иных интерактивных сериалов. Августин попытался за­цепиться за высокие материи.

- Воистину, есть добро и есть зло. Но где найти им меру? - закатив глаза к потолку, пасторским голосом спросил Августин. - И где провести ту грань, о кото­рой ты говоришь?

Хмырь по-крысиному хихикнул:

- Мне нет в том нужды, ибо я есть высшая мера всех вещей. И потому...

Августин понял, что диспут подходит к концу. Си­туация была патовой. Оставалось достойно встретить смерть. Но что это значит - «достойно встретить смерть», - Августин не имел ни малейшего понятия. Он все еще смотрел в потолок. Опустить глаза, чтобы в последнее мгновение своей жизни насладиться созер­цанием немытого морального урода, ему мешало отвра­щение. Августин молился как умел.

И кое-кто там, над потолком, внял его молитвам.

Раздалось оглушительное шипение, и ровный прямо­угольник потолка испарился быстрее, чем Августин ус­пел бы сказать «раз».

На пол между ним и Хмырем приземлился человек в оперативной форме Черного Спецназа с автоматом «ми­страль».

Хмырь, стрелявший в Августина, попал в спецназовца.

Армированный бронежилет из полифертиловых во­локон был рассчитан на многое, но не на пулю из ар­хаического «смит-и-вессона». Из груди спецназовца брызнула кровь, и его тяжелая, обвешанная амуници­ей туша стремительно отлетела назад, повалив Авгус­тина на пол.

Сквозь дыру в потолке прогрохотала длинная очередь из «мистраля». Хмырь, практически разрезанный попо­лам, упал, наводняя все вокруг себя своей гнилой кро­вью, хлеставшей из восьми сквозных ранений. Вслед за этим в комнату спрыгнул еще один спецназовец и за­мер, настороженно прислушиваясь.

Потом он сделал круговой приглашающий жест, и в комнате появились еще двое.

 

12

 

Витасик и Семен, более известные завсегдатаям клу­ба «Каннабис-Суперсекс» как Спец и Лапа, останови­лись перед дверью с надписью: «Не влезай, убьет!»

- А Хмырь не обидится? - спросил Лапа с сомне­нием.

- Он еще спасибо скажет, - успокоил его Спец, выщелкивая в последний раз обойму, уверяясь, что она полна, и вставляя ее обратно.

- Тогда попрыгали, - сказал Лапа.

Они вошли в тамбур. Спец достал из-за пазухи плос­кую коробочку с магнитной присоской и, прищурившись, прилепил ее на дверь. На коробочке имелись сенсорные кнопки. Спец нажал их в одной ему ведомой последова­тельности, и дверь бесшумно отворилась.

Первым, что увидел Спец, была голова Хмыря в лу­же крови. Вторым - человек в черной форме с авто­матом «мистраль», который, по-видимому, шарил по карманам Хмыря, но убедиться в этом доподлинно ме­шала консоль компьютера. Спец высадил в него поло­вину обоймы.

Комната взорвалась стрельбой. Лапа был убит сразу же, Спец прикрылся его телом и уложил еще одного. Потом две восьмимиллиметровые пули «мистраля», отрикошетировав от унитаза в углу, оторвали его левую руку. Теряя сознание от адской боли, Спец в последний раз нажал на спусковой крючок...

 

13

 

Августин прислушался. Стояла полная тишина, если не считать тихого журчания, которое раздавалось от­куда-то от двери. Августин сбросил с себя тяжелое тело спецназовца и, с радостью отмечая, что его соб­ственная одежда чудом осталась чистой, поднялся на ноги.

В берлоге Хмыря Августин обнаружил семь тел - возможно, среди них были и живые, но это его инте­ресовало сейчас менее всего.

Кроме тел, в комнате имелись четыре автомата и три пистолета. После колебаний, которые длились не более трех секунд, Августин поднял «смит-и-вессон» Хмыря и сунул его себе за пояс.

В луже крови валялся заветный форсаж. Августин под­нял и его. Осторожно отер от крови и спрятал в карман.

Потом покосился на Хмырев «Октет». Посетители, база данных... Подобрав бесхозный «мистраль», снял с пояса одного из спецназовцев полный магазин и до пос­леднего патрона высадил его в опрятную белизну плас­тикового корпуса.

Потом Августин направился к потайному ходу, из ко­торого каких-то шесть минут назад появился Хмырь, и нажал единственную кнопку, обнаруженную им на стене.

 

14

 

В лесу, окружающем водохранилище, где находился релаксационно-оздоровительный центр «Байкал», цари­ла непроглядная тьма. Было тихо. Только изредка трес­нет веточка под чьей-то неосторожной ногой или по кронам деревьев проползет мягкий шорох.

Но если бы над центром внезапно зажглось солнце, случайный путник, заблудившийся в полуночном лесу, мог бы наблюдать совершенно неожиданную, сюрреали­стическую картину.

Лес был полон людей, мужчин и женщин, одетых в просторные одежды. Лес был наводнен десятками, сот­нями людей.

Босые ступни людей неслышно ступали по траве. Они не боялись темноты, не боялись наткнуться на ствол дуба или оцарапать лицо о низкие ветви елей. Они двигались как призраки. В их на первый взгляд ха­отичных перемещениях присутствовала гармония некоторого высшего порядка. Они двигались словно бы в медленном, текучем, изменчивом танце, то высоко под­нимая колени, то стелясь над самой землей как ласко­вый морской бриз.

Этот сонный танец продолжался долго, пока в опре­деленный момент не оказалось, что все люди одновре­менно вышли на край большой поляны. И тогда в руках у людей появилось оружие.

Армия Хотоя продолжала учения.

 

Глава 5

ТРИНАДЦАТЫЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА

 

1

 

Томас слишком долго сидел в машине и оттого по­терял всякие остатки воспитанности.

Автомобиль Августина резко затормозил возле кот­теджа на окраине города, и не успела дверь отвориться, как пес уже был на свободе и оглашал окрестность гул­ким лаем.

- Томас, тихо!

Но пес и не думал повиноваться. Он носился возле калитки и лаял громко и самозабвенно.

- Сэр Томас, вашу мать! Заткнетесь вы, наконец, или нет?! - прикрикнул на него Августин, колдуя над панелью входа.

«Хозяйка не может принять вас», - пропело устрой­ство приятным женским сопрано.

Выходит, Ксюши нет дома. В противном случае со­общение было бы другим: «Хозяйка отсутствует». И это как раз означало бы, что Ксюша на месте.

Все Ксюшины шутки он знал как свои пять пальцев. Августин привстал на цыпочки и заглянул за ограду.

Все как всегда. Свет не горит.

- Где, интересно, она шатается по ночам? - бурк­нул себе под нос Августин, закуривая.

Но не успел он спрятать зажигалку в карман, как на глаза его легли две руки. По всему его телу пробежала лег­кая нервная дрожь. Совершенно неподконтрольная реак­ция. Августин мысленно выругался - это были всего лишь прохладные Ксюшины ручки. Но тело успело отреагиро­вать раньше, чем мозг. Августину было немного стыдно.

- По-моему, милый, ты злоупотребляешь виртуаль­ным насилием. Стал такой нервный! - сказала Ксюша и поцеловала его в губы.

Откуда она взялась - Августин не понимал. Но сам факт ее появления был более чем отрадным.

«Где это ты шатаешься по ночам?» - хотелось спросить Августину, пока они шли к крыльцу по усыпанной блед­но-голубым гравием садовой дорожке. Но он сдержался.

 

2

 

Первая женщина Августина (конечно, не по счету, а по статусу), эстетное существо из иного мира - мира красоты и богатства, была без ума от японского рома с вяжуще-сладким вкусом. Она выпивала пятьдесят грамм и тихо сходила с ума под мазурки Шопена.

Большинство других, не стоивших особого упомина­ния, женщин Августина в своих пристрастиях колеба­лись между шампанскими винами и простейшими кок­тейлями. Ксюша любила мартини. И Августин поил ее мартини при каждом удобном случае.

Когда бутыль «бьянки» была опустошена на три чет­верти, Августин понял, что затягивать застолье не сле­дует. Он непринужденно подошел к двери и затворил ее, оставив Томаса скучать в гостиной.

- Потанцуем? - спросил Августин, и Ксюша, уткнув­шись в его плечо своими мягкими губами, молча вырази­ла свое согласие.

Музыка была скорее плохой, чем хорошей. Впрочем, это не имело значения, ибо, когда человек озабочен сво­ей сексуальностью, он становится таким равнодушным!

Августин и Ксюша медленно покачивались в темноте, словно лодка на нежных волнах шампанского.

Все, что произошло дальше, напомнило Августину су­масшедшее свидание с пантерой. Он не мог точно опре­делить чем. Но на уровне ощущений сходство было оче­видным.

Теплая волна вожделения лениво поднималась откуда-то снизу, от основания позвоночника, лишая его способно­сти к трезвым рассуждениям, лишая его воли, лишая его планов и опасений. Мягкие прикосновения Ксюши захва­тывали его естество целиком, не оставляя места для циниз­ма, для воспоминаний, для слов «вчера» и «завтра». Ее ру­ка поползла вниз и остановилась где-то на уровне гульфа.

- Ты стесняешься, как маленькая девочка, - шепо­том заметил Августин, когда Ксюша, сама робость, му­чилась с застежкой-акулой на его джинсах.

Августин помог изрядно нетрезвой девушке справить­ся с задачей.

Она не была неопытной, отнюдь.

И все-таки ее обаятельная, кокетливая робость отдава­ла чем-то детским. Кроме того, Ксюша была чрезвычай­но стройна и легка - тонкие запястья, тонкие лодыжки, ни одного лишнего грамма. Совсем неспортивному Авгу­стину не составило большого труда взять ее на руки и, прислонив к кудлатой медвежьей шкуре, украшавшей сте­ну, войти в нее так, как никогда, никогда, никогда не бывает в ВР. Под длинным струящимся платьем Ксюши из лимонно-желтого синтетического шифона не было ничего, кроме ароматного прохладного тела. Но и этого было вполне достаточно.

 

3

 

Августин закурил. Кондиционеры сориентировались мгновенно, и вот уже невесть откуда взявшийся ветерок уволок первые струи сигаретного дыма в вентиляционного отверстия под потолком.

За дверью скулил Томас - он не любил, когда его исключают из приятного общества. Но ни Ксюша, ни Августин не обращали на него ни малейшего внимания. Каждый был занят своими мыслями, своими ощущени­ями. Ксюшино платье сытым лимонно-желтым питоном валялось поодаль. Смятое и ненужное платье ценой в половину банковского счета Августина.

Августин глубоко затянулся, залюбовавшись модель­ным совершенством форм своей обнаженной подружки. А что - с таким телом тебя в любом модельном агентстве ждут с распростертыми объятиями! Не хочешь, Ксения? И правильно делаешь! Ну их к такой-то матери, сутене­ров этих модельных!

Ксюша погладила его волосы и улыбнулась. В отличие от нее Августин был по-прежнему клево прикинут - три­котажный кардиган оставался на нем, одна штанина по-прежнему болталась на ноге. На то, чтобы раздеть себя, у него, как обычно, времени не хватило. Вдруг Августин вскинулся словно ужаленный.

- Послушай, солнышко, а ты не жалеешь о том, что не можешь любить меня иначе?

- Это еще как, что-то я не пойму? - игриво спро­сила Ксюша, никогда не отличавшаяся ни пуритански­ми заездами, ни отсутствием фантазии.

- Например, в аватаре тигрицы. Или пантеры. Это бы­ло бы просто непередаваемо! Неописуемо! Невообразимо!

- Разве ты не знаешь, что ВР закрыта для меня на­всегда? Я убита до смерти, причем давным-давно, - недовольно парировала Ксюша. - Твое предложение противоречит сетевым законам, и кому как не тебе должно быть об этом известно!

- Но ведь есть и другие способы... - не унимался Авгу­стин. - Некоторые инициативные люди не желают отка­зывать себе в виртуальных радостях даже после убийства!

- Как раз таких психов Салмаксов вербует в свою партию, - отмахнулась Ксюша.

- При чем тут Салмаксов? Они хотят, но не могут. Мы будем действовать по-другому. Мы будем хотеть и мочь!

Августин торжественно запрокинул голову. И, понизив голос, продолжил: - Сегодня я купил себе форсаж. Это несложно и даже не очень дорого. Теперь я смогу повы­сить класс своего аватара и буду - ни много ни мало - Джирджисом! Так вот, если ты хочешь, я сделаю так, что ты сможешь входить в ВР вместе со мной. А потом...

- Потом - суп с котом, - рассмеялась Ксюша. - Я боюсь. И хотя мне безумно хочется познать тебя в аватаре тигрицы или, если угодно, Шамаханской цари­цы, я боюсь. Это очень нехорошо - говорила мне в детстве бабушка - нарушать законы, которые не ты придумал. И вообще, давай не будем о ВР, - жалобно попросила она. - Жарко. Посмотри, ты весь вспотел.

Ее длинные пальцы скользнула под кардиган Августи­на. Пуговицы, одна за другой, стали высвобождаться из петелек, и мокрая грудь Августина вдохнула кондициони­рованную прохладу. Вдруг пальцы Ксюши нащупали ко­стяную пластину с корабликом. Августин встрепенулся.

- Ах да, рыбка моя, совсем забыл сказать тебе «спа­сибо». - Августин скроил самую благодарную мину из всех, на которые был способен. - Это был сюрприз. Честное слово. Спасибо за подарок.

Ксюша смотрела на него в полном недоумении. Улыб­ка сползла с лица Августина.

- Подарок? - переспросила Ксюша. Глаза ее были широко раскрыты. - Я бы с удовольствием, но о каком подарке ты...

Августин шумно выдохнул. Конечно же к появлению этой вещицы на его шее Ксюша не имеет никакого от­ношения. Это было бы слишком просто.

 

4

 

Августин, развалившийся на низкой тахте, лениво ку­рил, наблюдая за тем, как его подружка стелет постель.

В большинстве жилищ это скучное, по мнению мно­гих, дело уже давно было переложено на плечи обслуживающих установок типа «будуар», которые справля­лись с простынями и подушками ловко, быстро и без сбоев. Но некоторым - и к их числу, безусловно, от­носилась Ксюша - правилось стелить постель соб­ственноручно.

Ксюша не была домохозяйкой-технократом, чокнув­шейся на идее механизировать, компьютеризировать и автоматизировать все, до чего ты в состоянии дотянуться.

Ксюша была дизайнером.

По крайней мере, так она представилась Августину. Действительно, многое в ее доме намекало на занятия искусством. Объемный принтер. Трехмерные адекваты Гогена и Матисса. Обои в стиле чайна-нуво. Умопомра­чительная меблировка - натуральное дерево, натуральная кожа, натуральные цветы! И совершенно необъяснимый черный куб в углу гостиной.

Ксюша была старше Августина на четыре года. Ему всегда нравились женщины, превосходящие его по воз­расту. Это правило не знало исключений. Хотя бы на месяц - но старше.

Ксюша была красива и одевалась со вкусом, хотя Августин знавал модниц и похлеще. Ксюша много ра­ботала - и это не было позой. К вечно озабоченным женщинам-трудоголичкам Августин тоже успел привык­нуть за двадцать восемь лет своей жизни. «Если женщи­на не вскакивает среди ночи с криком «Я забыла отчитать свою секретаршу!» или «Из-за тебя- мне при­шлось пропустить важное совещание!» хотя бы раз в две недели, значит, она либо проститутка, либо студентка. И к первым и ко вторым следует относиться с подозре­нием. «Первые хотят денег, вторые - замуж», - учил Августин не столь искушенного Сергея.

Ксюша проводила на службе очень много времени. По крайней мере, за последние два месяца, что длилась их связь с Августином, каждое третье из назначенных свиданий срывалось по причине ее занятости. Но Ксю­ша не выглядела ни загнанной, ни усталой. Может быть, оттого, что, в отличие от большинства «рыбок» и «солнышек», с которыми до нее знался Августин, она не проводила по шесть часов ежедневно в Виртуальном Мире.

Ксюша была умна. Разговорившись с ней однажды в фойе Второго Большого Театра, он убедился в том, что ее интеллектуальный индекс едва ли ниже его собствен­ного. Фантастика! Она даже знала, что такое «алетейя»! Единственным человеком, замеченным Августином в подобной осведомленности, был он сам, отраженный в зеркале его ванной комнаты.

После фойе был ресторан в Чайнатауне (Августин знал, что еще в начале века он назывался Китай-горо­дом). После ресторана - прогулка на катере. А после - любовь, разговоры на французском, споры и снова лю­бовь.

По уверениям Ксюши, ее работа не была связана с компьютерами, сетями и системами обеспечения ВР. Но зачастую она говорила на эти темы словами професси­оналки. Для дизайнера мебельной фирмы ее знания были слишком обширны, наблюдения - чересчур глу­боки, а опыт - до неприличия внушителен.

Это всегда настораживало Августина, но до дознания дело так и не дошло. По большому счету ему было пле­вать. Ксюша была нежной и ласковой подружкой. Ее губы были податливы, ее волосы были шелковисты... Помимо прочего Августин считал Ксюшу непревзой­денной затейницей по части любовных услад. Женщи­не, которая обладает таким ценным качеством, можно простить все. Даже привычку скрытничать.

- Спокойной ночи, милый! - Ксюша зевнула, уст­роившись уютным калачиком на водном матрасе.

Послав ей воздушный поцелуй вместо «спокойной ночи!», Августин подошел к стеклянному столику, на котором в беспорядке громоздились наскоро состря­панные холодные закуски, одноразовые тарелки с не­доеденной снедью, пустая бутылка с пряным запахом мартини, едва початая бутылка с резким запахом вис­ки и разновеликие бокалы.

Утомленная ласками Ксюша мгновенно заснула. Только Августин был бодр, словно бы выхлебал толь­ко что целый термос кофе! Давал себя знать адреналин, по выработке которого организм Августина в тот день превзошел две месячные нормы.

Августин наполнил самый большой бокал крымским виски «Гордость Севастополя» и залпом осушил его. Напиток ошпарил пищевод и привычно шибанул в го­лову. Иных снотворных Августин не признавал.

Когда Августин поцеловал Ксюшино плечо, он был пьян как извозчик. Люди с пистолетами. Амулет неве­домого происхождения. Хмырь, он же Ляшка. Замеча­тельный форсаж, который он опробует завтра же. Пан­тера на райском острове. И соленый привкус опасности на губах.

 

5

 

- Все мы знаем, что такое Социальная Республика Сол, господа. Выпьем же за Социальную Республику Россия! - Щуро торжественно вознес свой бокал над столом.

Его примеру последовали генерал Воронов и лидер Социальной Партии Справедливости Ефим Салмаксов. Хрустальный звон бокалов на секунду повис в воздухе и бесследно исчез в шумопоглотителях.

Это была вечеринка на троих. Вечеринка в рестора­не «Московские звезды», где для высоких гостей был забронирован весь Египетский зал. На столе было мно­го выпивки и совсем мало закуски. Для высоких гос­тей всегда накрывают именно из этого принципа, ибо предполагается, что пожрать можно и дома.

Высокие гости не боялись быть услышанными. Они были в зале совсем одни. Охрана не мозолила глаза, хотя ее было предостаточно. И вооружена она была так, что могла без труда остановить танковый ба­тальон.

Подслушивающих устройств они тоже не боялись. Ресторан «Московские звезды» полностью прослуши­вался ведомством Воронина. Ну а своя рука, как изве­стно, владыка.

Черные оливки, вымоченные в молодом греческом вине, рыбный салат «Каир», молодой овечий сыр из Салоник, анчоусы под вишневым соусом «Хатшепсут», тон­кие и ломкие крекеры «Ершалаим», которые так славно хрустят на зубах. Вот, пожалуй, и все, чем закусывали в тот вечер.

- Понедельник - великий день. - Салмаксов при­вык говорить напыщенно. Пафос не покидал его даже на приватных вечеринках. - В понедельник будут вер­шиться судьбы России. Либо на державном небоскло­не земношара взойдет новая звезда, имя которой Со­циальная Республика Россия, либо...

- ...Либо не взойдет! - оборвал его Щуро, который терпеть не мог патетики. В особенности же он тер­петь не мог, когда патетичен был кто угодно, кроме него.

- Вздрогнем, господа, - разрядил повисшую грозо­вой тучей паузу генерал Воронов.

Бокалы снова встретились над вазой с черными олив­ками.

Пока шампанское текло по пищеводам в желудки вершителей судеб России, каждый из них думал о своем.

Генерал Воронов - о полковнике Шельновой.

Венедикт Щуро - о предстоящей презентации сис­тем «Асгард» со встроенными чипами обратной связи, которая должна состояться с большой помпой в демон­страционном зале ГУМа.

Ну а Салмаксов вспоминал того симпатичного, чер­товски симпатичного молодого человека, одетого впол­не по-мужски, которого он встретил три часа назад в трансвестай-зале дискотеки «Сладкая Ж», где он, Руби­новая Фея, был, вне всяких сомнений, самой безба­шенной, самой сногсшибательной муреной вечера.

 

6

 

Шампанское - не лучшая смазка для доверительной беседы. Это знал Щуро. Это знал и Салмаксов. Но именно генерал Воронов первым предложил оставить «шипуч­ку» в покое и перейти на классическую русскую водку. Его предложение было встречено с восторгом, и стопки тут же наполнились «беленькой».

- Ладно, ребята, - начал Щуро. - Мы здесь для того, чтобы еще раз обкатать план нашего Апокалипсиса.

- И решить, кто какую часть Апокалипсиса возгла­вит. - Генерал Воронов улыбнулся собственной удач­ной остроте. Ему нравилось слово «возглавить». Даже больше, чем старорежимное «расстрелять».

- Я думаю, что никаких изменений в план мы вно­сить не будем. Вы, генерал Воронов, возьмете на себя эти свои консервные банки, начиненные дерьмомитом...

- Вы имеете в виду крылатые ракеты? - переспро­сил Салмаксов. Шипучий хмель ударил по самому чув­ствительному органу Ефима - по башке.

- Именно, - отрезал Щуро. - Я буду координиро­вать все, что касается распродажи «Асгарда» и работы наших чипов. Не стану акцентировать ваше внимание на том, что это, несомненно, самый сложный и ответ­ственный участок предстоящей работы. Попробуй втюрить эту коробочку тысяче человек одновременно! А вы, Ефим, - Щуро посмотрел на Салмаксова с плохо скры­ваемым презрением, - будете краснобайствовать. Ми­тинги, пикетирование, выступления перед прессой, по­больше возмущайтесь, побольше обещайте. Словом, как обычно. Имейте в виду, если вы проиграете после все­го того, что я уже сделал для вас, и после того, главно­го, что я сделаю для вас в понедельник, можете считать себя утонувшим в очке собственной мраморной параши. Понятно?

- Понятно. - Салмаксов захрустел крекером. Бру­тальные словеса Щуро не отражались на его аппетите. Со временем можно привыкнуть и не к такому.

 

7

 

Молодой, отлично сложенный мужчина лежал в виртуальной капсуле. Рядом с капсулой, положив боль­шую умную голову на передние лапы, отдыхал ньюфаундленд.

На груди мужчины, то разгораясь неярким светом, то вновь угасая, покоился Оберег Воина. На голову нью­фаундленда было надето уродливое кустарное приспо­собление, благодаря которому пес мог принимать пол­ноправное участие в опасных грезах своего хозяина.

С виду все было хорошо, если не считать вялых по­скуливаний пса и крохотных капелек пота, выступив­ших на лбу молодого мужчины.

Ни пес, ни человек не могли слышать, как на кры­ше их дома приземлились два хищных черных геликоп­тера. Из них вышло шестеро людей, одетых в почти одинаковые костюмы, и, спустившись ровно на один лестничный пролет, очутились перед дверями кварти­ры номер.

Из-под просторных пиджаков появилось оружие.

Визитеры отошли от двери подальше.

Один из них направил на дверь широкое жерло ша­ровой пушки. Дверь исчезла в аккуратном всплеске хо­лодного пламени.

Ни человек, ни пес не слышали этого. Они были сей­час слишком далеко. Их чуткие уши прислушивались сейчас к другим опасностям.

Двое остались снаружи, четверо скользнули в квар­тиру. В человека и в его пса были разряжены четыре полных магазина. И даже Оберег Воина был бессилен отвести поток «твердой» материи свинца. Он охра­нял своего хозяина в том мире, где пребывало его со­знание.

Тело истекло кровью слишком быстро. Мужчина так и не понял, что произошло. А вот ньюфаундленд уми­рал долго и мучительно. Он скулил, колотил лапами и катался по полу. Один из людей закинул за спину автомат, достал крупнокалиберный пистолет и милосердно добил животное двумя выстрелами в упор...

Хотой вышел из транса. Не случившееся сегодня слу­чится завтра.

 

Глава 6

УТРО ПОКИНУТОГО МУЖЧИНЫ

 

1

 

«Семь часов одна минута», - сказал будильник.

Августин закрыл голову подушкой.

«Семь часов две минуты, молодой человек».

Августин открыл глаза. В спальне Ксюши было сол­нечно.

«Семь часов три минуты. И если вы думаете, что я оставлю вас в покое, то вы глубоко ошибаетесь». - В голосе, которым общался с сонным Августином бу­дильник, прорезались стервозно-климактерические ин­тонации.

Ксюши рядом не было.

Вероятно, она встала раньше и теперь готовит завт­рак. Августин принюхался. Все напрасно. В доме было тихо. Ничего не намекало на гренки и яичницу с бе­коном.

Августин встал. Главным образом для того, чтобы утихомирить будильник. Томас, мирно спавший у кро­вати, потешно зевнул.

- Ксюша! Солнце мое! - позвал Августин, но ему никто не откликнулся.

Он обошел все комнаты и заглянул в подвал. Ксю­ши не было.

Ее автомобиль стоял в гараже, но это, строго говоря, ничего не значило. Ни стереосообщения. Ни старомод­ной записки.

Наскоро позавтракав, Августин оделся и вышел на улицу. Он был немного обижен. Смыться после ночи любви даже не сказав «доброе утро» - это как-то нечестно.

Августин, как и всякий мужчина, признавал право действовать подобным образом только за собой.

 

2

 

Вавилонское столпотворение. Тысячи людей. Все орут. Все брызжут слюной и требуют. Беснуются. Вопят. Пен­сионеры, домохозяйки, безусые молодые люди. Девушки из пригородов. Подростки. Убитые до смерти.

- Не хотите бороться вместе с нами? Что ж, можете оставаться такими же позорными крысами, какими вы уже есть! - вещал человек на трибуне.

Рекламных цеппелинов в безоблачном московском небе сегодня было особенно много. Не менее трех де­сятков. Те же туши. Только лозунги поменялись.

«Голосуйте за Салмаксова!»

«Салмаксов - спасемся!»

«ВР для каждого: это сделает Салмаксов».

«Салмаксов - он подумал за тебя».

- Если твои мозги набиты дерьмом, ты не понима­ешь, что происходит! Они лишают нас доступа в ВР только потому, что какие-то психи убили нас однажды! Но мы не отступим! Если вы отдадите свои голоса мне, я поставлю этих протраханных сволочей из ЮНЕСКО на место! Я наведу порядок во всех Координационных Центрах! - Оратор в желтом пиджаке истерически по­трясал сжатым кулаком.

Толпа вяло неистовствовала. Люди, много людей, ты­сячи людей. Такая себе гидра о тысяче тупых головах. Гидра без мозга - ее мозгом был Салмаксов. Гидра без голоса - ее голосом был Салмаксов.

- Выборы послезавтра. Знаете ли вы, что это зна­чит? Это значит, что, если вы не проголосуете за меня, все эти вонючие америкосы, хачики, япошки, хохлы, жиды и чурки будут заправлять вами безраздельно! Они будут заколачивать гвозди в ваши головы! Они будут трахать ваших детей! Они будут жрать вашу еду и мо­читься в ваш чай!..

Августину стало до одури противно. Трахать детей... Мочиться в чай... Ай да япошки! Ему хотелось исчезнуть с этой бесноватой площади как можно быстрей, но ма­шина ехала так медленно! Очень медленно. С такой ско­ростью он не доедет до Меркурия и за восемьдесят ты­сяч световых лет...

Движению мешали толпы сумасшедших, запрудив­шие прилегающие к площади улицы.

Августин включил режим «субмарина», наглухо запеча­тав окна своего автомобиля, сочтя, что духота - меньшее наказание, чем вопли Салмаксова.

- Если присмотреться, все они не лучше киборгов, - пробурчал Августин, проползая на скорости десять кило­метров в час сквозь хвост скандирующей толпы.

«Фамилию Салмаксов не очень-то удобно скандиро­вать. Целых три слога, не отличающихся благозвучием. Сал-мак-сов. Это дурно. Иное дело Щуро». Августин почувствовал огромное облегчение, когда его машина вышла из радиуса действия систем усиления и трансля­ции, изрыгающих потоки говна с высокой, очень высо­кой трибуны.

 

3

 

- Дома!

Августин вобрал в легкие пластиково-целлулоидные запахи родной квартиры и улыбнулся.

- Что ни говори, но какое дерьмо эти зеленые пригороды! Природа, птички-кустики... Что толку! Глав­ное - не дают человеку ощущать себя в центре собы­тий! - заключил недовольный Августин, описывая привычную траекторию - через всю кухню к окну. Именно это окно ассоциировалось у него с «центром событий».

Каждый раз из этого окна было видно приблизитель­но одно и то же. Менялось только количество реклам­ных цеппелинов компании ВИН. В хорошую погоду их было больше. В плохую - меньше. А городской пейзаж претерпевал лишь небольшие изменения. Да и ты были сезонными. Есть снег. Нет снега.

Снега не было. А рекламных цеппелинов Августин смог насчитать целых восемь штук.

Августин представил себе, как, должно быть, кроют сейчас по матери ВИН-корпорейшн пилоты вертолетов, которые пробираются к посадочным площадкам, распо­ложенным на крышах небоскребов в центре Москвы. Августин и сам был не прочь совершить над городом пару-тройку вылетов. Но это было весьма дорогим раз­влечением. «Быть может, в следующем месяце», - меч­тательно подумал Августин.

«Завтра - это значит Асгард!»

Серебристый бок неповоротливого цеппелина про­шел прямо у его носа. Августин картинно сплюнул и открыл баночку с пивом, предварительно похищенным из суперфризера.

Августин собирался войти в ВР через полчаса. Мог бы и раньше. Но ему нужно было собраться с мыслями. Ав­густин не стал кормить Томаса как обычно. И тому были веские причины.

- Сэр Томас, сегодня вы отправитесь в ВР вместе со мной. Как вы на это смотрите?

Томас ответил ему дружелюбным рычанием.

- Если вы будете вести себя недостаточно хорошо, мне придется оставить вас без обеда, - стараясь быть серьезным, сказал. Августин, почесывая мохнатую хол­ку своей псины.

Мысль войти в ВР за компанию с Томасом пришла в голову Августина давным-давно.

Еще три года назад Августин, тогда еще младший лей­тенант сетевой полиции, обладатель плохонького аватара класса Агасфер, сконструировал приставку к своей альфа-станции, которая позволяла псу, подключившись к ВР, под одним регистрационным номером с ним попасть в Виртуальный Мир.

Два года назад были куплены детали, без которых проект не мог найти себе реализации. Но до дела руки дошли лишь два месяца назад, когда Августин усовер­шенствовал конструкцию, содрав схему одного блока из полулегально добытой документации к супергиперсекретной разработке «Эфрикэн Электронике».

Месяц назад, разжившись деньгами, он купил еще один кулек «железок», которые обладали печальным свойством морально устаревать быстрее, чем сводки стереоновостей.

И вот установка «Томас-1» была готова. Пожалуй, запатентовав ее, Августин мог бы выручить немалую сумму. Если бы только сетевые законы не запрещали вход в ВР животным, детям, сумасшедшим и «всем ос­тальным субъектам права, которые не в полной мере контролируют свои действия».

По поводу последней формулы Августин мог только развести руками. В Русском секторе, особенно в Респуб­лике Сол, попадались такие «субъекты права», глядя на которых само существование этой формулы подмывало признать прямым следствием юридического слабоумия творцов Конституции ВР.

Томас был сообразителен и понятлив, да и свои дей­ствия контролировал получше иных двуногих. Но он не был человеком, а оттого протащить его в ВР было по меркам Координационного Центра тяжким преступле­нием. Однако именно в этот день Августин решил на­плевать на все сетевые законы.

Сегодня или никогда. Раз уж он сам, убитый на вре­мя, входит в ВР с помощью совершенно нелегального форсажа, можно прихватить и Томаса.

Среди миллионов аватаров, которые предоставляли ВР-шопы пользователям, были, разумеется, и псы.

Человек становился псом со всеми вытекающими последствиями. Таксой он мог пролезть в укромную нору. Ротвейлером перегрызть глотку своему противнику-бультерьеру. Ну и вне зависимости от породы при­обретал замечательный нюх!

Августин был совершенно уверен в том, что его со­образительный Томас, оказавшись в аватаре Малиново­го Пса, быстро поймет, что к чему.

- Только не вздумай лаять, когда у тебя спросят твое имя! - бросил Августин псу, извлекая устройство «То­мас-1» из заветного тайника.

 

4

 

Перед тем как войти в ВР, Августин набрал номер сотового видеофона капитана спецподразделения «Перун» Сергея Гаспарова.

- Привет, Серж, - начал Августин, когда на экране появилось озабоченное лицо Сергея.

Изображение едва заметно подрагивало. Сергей был в оперативной форме спецподразделения «Перун». У него было очень сосредоточенное, «служебное» выражение лица, его волосы трепал безжалостный ветер, поднятый вертолетными винтами.

За спиной Сергея виднелся борт вертолета, суетилось несколько перуновцев. Двое сержантов, видимо, толь­ко что прервали разговор со своим командиром и теперь вежливо поглядывали в сторонку с предельно незаинте­ресованным видом.

- Не хотел тебе мешать, Серж.

- Ерунда, - смутился тот, - у тебя чего такая рожа перепуганная?

- В самом деле? Перепуганная? - замялся Августин, лихорадочно соображая, стоит ли подробно останавли­ваться на событиях, которые имели место вчерашним вечером. Наверное, действительно перепуганная. - У меня тут не то чтобы неприятности, но что-то напо­добие...

- Рассказывай! - потребовал Сергей, знаками при­зывая сержантов отойти подальше.

- Расскажу. При личной встрече. Я чего, собствен­но, звоню. Ты заходи сегодня, Серж, по свободе ве­черком.

- Ха-ха, Августин, «по свободе вечерком»! «По свободе вечерком» я смогу только послать тебе воз­душный поцелуй с борта «Змея». В одиннадцать ноль-ноль дежурство начинается. Так что рассказывай сейчас.

Августин был раздосадован. Ну не может же он ляп­нуть в открытый эфир, что был вчера свидетелем убий­ства Хмыря, что стибрил у него форсаж и с этим са­мым форсажем собирается сейчас идти геройствовать в Утгард! Августин покачал головой и сказал:

- Сейчас не получится. Могу сказать только, что в целом все нормально. Волноваться нечего. Никто пока не наехал.

Сергей посмотрел в приемную камеру сотового с за­метным недоверием:

- Ты уверен?

- Почти.

- Ну тогда жди послезавтра вечером. Ты на борт «Змея» никак не дозвонишься, так что я сам постара­юсь с тобой сегодня связаться.

- Значит, жду! - Августин помахал рукой. «Сеанс связи окончен», - пропел динамик.

 

5

 

В тот день у Августина не было и не могло быть де­журства.

После того как склонный к немудрящим философ­ствованиям киборг в Утгарде едва не вышиб из него мозги, дежурства Августина закончились на долгий ка­лендарный месяц.

Убитые на время полицейские ждут всего месяц, в то время как рядовые граждане - три месяца, полгода, год и изредка дольше. Но прожить месяц без ВР - слишком сильное испытание для психики. Августин не хо­тел испытывать свои нервы на прочность. Именно по­этому он «купил» форсаж.

«Беззаконие так беззаконие, - успокаивал себя Ав­густин. - В конце концов, те ребята, что засели на Аваллоне и караулят самую сексуальную особь семей­ства кошачьих, тоже не с Конституцией ВР под мыш­кой расхаживают. А если и расхаживают, то только за­тем, чтобы было что в сортире полистать».

- Итак, сэр Томас, поздравим друг друга с первым противозаконным входом в ВР. Я теперь - матерый нарушитель. Ничем не лучше Локи. Такой же бандит, как он. Покупаю за деньги виртуальную несправедли­вость! Я теперь тоже играю не по правилам, и любой мой коллега полицейский, любезный сэр Томас, может пристрелить меня, имея на то полное моральное пра­во. Если только у него получится. Попробуй вот так - возьми и застрели Джирджиса с тучей аватаров и от­борной магией. Йаху-у-у!

Томас слушал Августина не переча. Наверное, он был согласен со своим хозяином. По крайней мере, возра­жений не последовало.

«Ах черт, совсем забыл!» - Августин хлопнул себя по лбу ладонью и заспешил в прихожую.

Он никогда не проверял замки на дверях.

Он даже никогда не использовал сигнализационную систему.

У него нечего было украсть, и на его памяти ни­кому не приходило в голову покушаться на ценности из его жилища. Но после вчерашнего вторжения, ре­зультатом которого стало появление костяного амуле­та, он изменил свое мнение насчет мер предосторож­ности.

Все замки были заперты, архаический запор задви­нут, защита включена. Августин помедлил немного и задвинул дверь тумбочкой с огромной и бессмысленной хрустальной вазой - бабушкиным подарком. Мало ли что?

- Полезай в капсулу! - скомандовал Томасу Августин, и спустя две минуты тридцать одну секунду две сущнос­ти, зарегистрированные Марьинским Координационным Центром как один пользователь в аватаре класса Джирджис, очутились в зоне включения Амстердам.

 

6

 

Хотой был ровесником века. В 2036 году ему должно было исполниться тридцать шесть лет.

Иногда он выглядел на двадцать, иногда - на шесть­десят. Саама освобождает человека от власти времени.

Когда Хотой был юн и неопытен, когда еще был жив его брат, Виртуальный Мир манил его с той силой, с которой способна манить мужчину только женщина. То было во времена «бронзового века» ВР, когда законы были слабы, люди в ВР - дики и неграмотны, а квази­государственные образования вокруг зон включения еще не существовали. Он искал в Виртуальном Мире лю­бовь, а нашел смерть.

Когда Хотоя убили до смерти и он потерял доступ в ВР, он горевал и бесновался. Он ругал себя за пагубное пристрастие к Виртуальному Миру, но отвыкать от него не собирался.

И тогда он решил найти абсолютный доступ в ВР. Такой доступ, какой и не снился Олафу Триггвассону.

Он знал, что издревле шаманы и колдуны его народа употребляли для перемещений по Мировому Древу сна­добье, носившее имя «саама».

Секрет зелья был давно утерян, но это не означало, что утерянное нельзя найти!

Он проштудировал тома о триптаминовых препаратах. Он прочел библиотеки о прогулках по Мировому Древу (которые в научном мире предпочитали называть более сухо: «трансперсональные и кросстемпоральные переме­щения») и отправился на родину, в город со странным названием Сангар.

Хотой искал сааму.

Хотой исходил все окрестности Сангара в радиусе двухсот километров. Съев несколько грибов, формой похожих на обрубок кошачьего хвоста, Хотой говорил со старцами Апокалипсиса на довольно правильном древнеарамейском языке.

Не то. Обычные галлюцинации.

Добавив к растертым в пыль грибам две капли сока чоли трилистной и слизав с чайной ложки полученную кашицу, Хотой на несколько часов умер.

Придя в себя, он выбросил склянку с соком чоли в форточку и продолжил изыскания. Но уже без прежней надежды на успех.

Он перепробовал почти все, что только мог найти в якутских лесах. Все, что только упоминали оставившие мемуары колдуны, ведуны, ворожеи и возлюбленные ими антропологи с этнографами. В лучшем случае его посещали вполне связные галлюцинации, в худшем - тошнота, куриная слепота, судороги.

И все-таки он ее нашел. Нашел, когда, махнув рукой на колдунов и антропологов, покинул Сангар и уехал в Туву.

Там, в насквозь пропахшей дурманом землянке, над двумя опустошенными бутылками водки «Ельцин», про­звучали слова местного шамана, из которых Хотой по­нял все.

Основной составляющей саамы оказался непримет­ный гриб Secolaria Albaniensis, произраставший по кра­ям лесных гарей.

Чтобы приготовить настоящую сааму, нужно было найти гриб подходящей величины - слишком круп­ные, равно как и слишком мелкие, не годились.

Затем гриб нужно было измельчить, высушить в тем­ном месте и сварить вместе с мхом вида Callopa Can-didis. Затем полученный водный экстракт сгущался пу­тем дальнейшего кипячения вместе с соком молочая обыкновенного. И все. Не считая нескольких слов, про­изнесенных в нужное время и в нужном месте. Без них полученный препарат годился разве что для молодежной вечеринки с «клевым драгом».

Спустя три месяца Хотой вышел из двухнедельного поста. Он похудел на восемнадцать килограммов. Но его глаза сияли - он чувствовал, что миг его торжества близок, как никогда. Он положил под язык небольшой, размером с кукурузное семя, кусочек саамы.

Через четыре секунды саама вошла в его кровь. И Двери распахнулись.

Он знал, куда идти, он знал, как просить помощи у своего нового поводыря. И саама повела его.

Бестелесный, представленный одним лишь ветром Хотой оказался рядом со своим братом - страннова­тым, с его тогдашней точки зрения, человеком, который отшельничал в самом глухом углу Якутии. Одни счита­ли его сумасшедшим. Другие говорили, что он сторожит спрятанные в чаще несметные сокровища. У Хотоя ни­когда не было своего мнения.

Хотой успел как раз вовремя - он видел все. Выст­рел из крупнокалиберного ружья вырвал его брату сер­дце. Четверо уголовников взяли то, за чем приходили, и пошли прочь. Лицо стрелявшего Хотой запомнил очень хорошо. Первым, что он увидел, была смерть его брата. Смерть, помешать которой он, бестелесный пу­тешественник, не мог. Тогда не мог. Теперь Хотой смог бы и не такое...

Саама не лгала. То, что проделывала с сознанием саама, не имело ничего общего с фантазиями и галлю­цинациями. Совершенно ничего общего.

Хотой получил доступ во многие миры, но по иро­нии судьбы первым миром, распахнувшим встречь ему свои жестокие объятия, оказался мир боли и на­силия.

И только значительно позже, когда следы убийцы брата привели Хотоя в Москву, он воспользовался саамой, чтобы попасть в Виртуальную Реальность.

Что же?

Хотой был разочарован.

Хотой уже не был юн, и солнца Виртуального Мира уже не казались ему такими неистребимо привлекатель­ными. Он видал солнца и поярче. Теперь ему было с чем сравнивать.

 

Глава 7

АМСТЕРДАМ В ОГНЕ

 

1

 

ВР тем и хороша, что за время твоего отсутствия в ней могут произойти самые невероятные вещи.

Виртуальный Мир меняется. Виртуальный Мир по­ворачивается к тебе новыми, неведомыми гранями.

Никто не может утверждать, что знает ВР как свой род­ной город, и в этом смысле ВР демократична. И Джирджис, и Адам чувствуют себя одинаково - они чувствуют себя странниками в странном краю. Перелетными птица­ми. Гулкой пустотой.

Здесь незачем пахать и сеять. Здесь нет необходимо­сти строить. Здесь незачем вить гнездо и обустраивать свой дом.

Ты знаешь, что за время твоего отсутствия вся твоя «ча­стная собственность» может быть предана огню. От постро­енного тобой дома не останется камня на камне. Твой сад выкорчуют. Твой бассейн завалят навозом. Фонтан заткнут.

Ты не сможешь воспрепятствовать этому, ибо в это время ты будешь, скорее всего, находиться на Земле. В реальном мире. Там, где все иначе. А в твоей капсуле бу­дет гореть роковая аббревиатура УС. Убийство до смерти.

 

2

 

«Не вызывает сомнений, что тот хаос в ВР, который наблюдается сегодня, довольно быстро закончится. Точ­но также, как племена кроманьонцев когда-то научились объединяться, ограждать подходящие холмы высоким ча­стоколом и спустя некоторое время назвали себя Егип­том, Вавилоном, Спартой и Римом, точно так же Зоны Включения рано или поздно будут обнесены стенами из черного стекла, десятиметровой брони, железобетона и, объединяясь в зависимости от предпочтений пользовате­лей, назовут себя княжествами, герцогствами и импери­ями. И тогда бесконечная и утомительная вакханалия убийств и разврата, которая сейчас кружит в ВР, будет упорядочена в рамках «законных» правительств и «спра­ведливых» войн.

Мы не можем иначе. Нам нечего повторять и нече­го воплощать в виртуальной сверхдействительности, кроме собственной истории и химер нашего подсозна­ния».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

3

 

Восточные кварталы Амстердама пылали, словно неф­тяные промыслы, над которыми потрудилась эскадра стратегических бомбардировщиков.

Социальная Республика Сол развивала успешное на­ступление на сектор АМ-3.

Во главе республиканской армии стоял могуще­ственный Зу-л-Карнайн. Джирджисы командовали ле­гионами. Гильгамеши были в основном на должностях центурионов - наводили порядок в войсках, состоя­щих из Агасферов и Адамов - традиционного пушеч­ного мяса.

Зу-л-Карнайн Республики счел нужным захватить Амстердам. И Амстердам был почти взят. Когда Авгус­тин и его красный пес пробудились к новой жизни в своей зоне включения, бои шли на улицах города.

Основные силы Республики Сол были сосредоточе­ны близ сорок третьего шоссе, и по нему к Амстердаму двигались все новые и новые когорты.

Республика переоценила мощь Герцогства. Сил было явно с избытком. Судя по всему, сопротивление не было долгим.

Кто знает, сколько солдат Герцогства оказалось уби­то до смерти на улицах, сколько было убито на время, а сколько из них сейчас отсиживалось по подворотням, мечтая лишь об одном - тихо дождаться планового выключения?

Республика Сол с ее политическими заездами на тему «все поделить» и упорным стремлением занять все Зоны Включения была Августину глубоко противна.

В бытность свою полицейским Августин не давал волю своему отвращению, ибо от сетевого полицейско­го требовали в первую очередь отсутствия у того вся­ких политических симпатий.

Теперь же вся ненависть к республиканцам вскипе­ла в Августине словно вулкан, который спал до време­ни лишь для того, чтобы дождаться момента Икс. Мо­мента, когда начнется полноростное извержение.

 

4

 

На третьей минуте своего пребывания в ВР Августин принял на плечо косой удар сабли.

Двое ребят в аватарах польских гусаров начала XIX ве­ка напали на Августина сразу по выходе из Корпуса Вклю­чения.

Томас, на помощь которого рассчитывал Августин, чамешкался позади, пытаясь освоиться с новым телом.

Августин справился с обидчиками быстрее, чем его четвероногий товарищ успел прийти ему на помощь. Гусары были всего лишь подраненными Агасферами. Не им сражаться с новеньким Джирджисом.

Августину пришлось расстаться и с аватаром йомена, и с морфом «Робин Гуд».

Это аватары Августина-полицейского - человека, выбывшего из игры на месяц. Для Августина-нарушителя нужно было придумать кое-что покруче и позатейливей.

Московский всадник XIII века Августин Депп, сме­нивший не только аватар, но и сетевое имя - теперь он звал себя Шарлем, - был статен и весьма привлекателен.

Он имел на себе кольчатый панцирь и нагрудные доспехи, состоящие из соединенных вместе колец и пластин, которые образовывали подобие рыбьей чешуи. В руках его теперь был самострел - Августин никак не мог расстаться со своей самой большой любовью. А на ложе самострела находилась короткая стрела - «болт», которая в ВР прошивала насквозь даже каменные ко­лонны, не говоря уже о человеческом мясе.

Шлем на его голове был украшен золотыми и сереб­ряными накладками с причудливым орнаментом, а сза­ди и с боков к нему была прикреплена кольчужная сет­ка, призванная защищать шею и плечи. Композицию довершал не слишком длинный, но мощный меч, кото­рый покоился в ножнах у него на поясе.

Сергей Гаспаров, если бы ему пришлось видеть Ав­густина в столь странном облачении, непременно отме­тил бы, что меч, покоящийся на поясе Августина, носит название «романского» и является самоочевидным анах­ронизмом. Московский всадник, аватар которого при­шелся по вкусу Августину, мог расхаживать лишь с так называемым «каролингским мечом», который имеет меньшую длину и большую ширину клинка. Но Сергея не было рядом. Некому было помешать Августину насладиться собственным совершенством. Кроме, разуме­ется, двух польских выскочек.

Сабля отскочила от кольчатых сочленений его доспе­хов. Августин, давая волю своей ненависти к республи­канцам, коротким, без замаха, ударом тяжелого сапога уронил придурка на брусчатку.

- Ах ты, козел! - изумился второй гусар, наставляя на Августина пистолет. - Ты чего, сдавайся на милость Социальной Республики Сол!

- Пошел ты, - отмахнулся Августин.

Гусар не долго думая спустил курок. Щелкнул увесис­тый кремневый замок, мелькнуло несколько прозрачных искр. И все. Сферическая пуля, способная разнести в кло­чья пол-аватара Августина, так и не покинула ствол.

- Что, порох сыроват, пся крев? - с убийственной иронией осведомился Августин, не без удивления под­мечая, что его магия второй ступени дает отличные ре­зультаты.

Гусар отшвырнул бесполезную «пистолю» и обнажил саблю.

Августину было недосуг. «Болт», с быстротой молнии покинувший ложе его самострела швырнул гусара на землю, блевать кровью.

Тем временем первый гусар пришел в себя, подобрал саблю и стал потихоньку подниматься.

В этот момент на месте происшествия появился То­мас. Красный пес, лохматый, словно медведь гризли, и свирепый, словно акула, дал о себе знать громоподоб­ным лаем.

Два прыжка - и вот уже острые зубы вцепились в гор­ло гусара-неудачника, а когтистые лапы рвут на нем опрятный голубой с золотом костюм! Августин не раз слышал миф о том, что ньюфаундленды - самые миро­любивые собаки в мире. Что укусить человека для них - как для человека взмыть в небо, помахивая крылышками. Но уже не в первый раз Августину выдалась возможность убедиться - его ньюфаундленд в этом смысле особенный. В подтверждение его мыслей Томас призывно фыркнул над затихшим гусаром.

Сабля гусара валялась поодаль.

Совершенно бесполезная игрушка.

- Хороший Томас, хороший мальчик, - поощрил его Августин. - Пока его хозяин делал всю грязную ра­боту, он вычесывал блох, а теперь примчался делать вид, что на нем держится вся сетевая справедливость!

Томас на секунду оторвался от поверженного гусара и повернул голову вполоборота к Августину. Чтобы луч­ше слышать.

- Хватит, короче, - приказал Августин. - Идем, а то еще привыкнешь к человечине.

Августин не был циником. Но его любимый город, его Амстердам, еще вчера прятавшийся в цветении го­лубых и синих тюльпанов, сегодня погибал в пламени огнеметов! И это было делом рук республиканских ле­гионеров, крылатых гусаров, ландскнехтов. Тупых оло­вянных солдатиков в чьих-то стратегических лапах!

Они отправились дальше - Августин и Томас. В этой великолепной паре был лишь один изъян - всадник-московит не мог оседлать красную псину и поэтому был вынужден идти пешком.

 

5

 

Сэми. Это первое, о чем вспоминал Августин, попа­дая в Виртуальный Мир лейтенантом сетевой полиции.

Но и для московского всадника со странным неславян­ским именем Шарль это слово значило очень много.

Сквозь покореженные и загаженные улицы города Августин и его верный пес направлялись в стилизован­ную английскую гостиницу, которая была его излюб­ленным местом свиданий с милой подружкой.

Скорее всего, Сэми вошла в ВР раньше него. Так, по крайней мере, случалось почти всегда, а значит, она уже ждет. Но в сердце Августина теснились дурные предчув­ствия. Ждет ли?

Предчувствия его не обманули. Когда воин в коль­чуге поднялся по скрипучей лестнице в комнату, услов­но принадлежащую Сэми, в обществе огромного крас­ного пса, он нашел ее пустой.

Ложе, полигон для стольких любовных утех, было густо полито кровью, прочая мебель - стулья, комод, чан для умывания - валялась перевернутой. В углу ды­мило подожженное кресло, витое и резное. Кресло это нелегкая занесла из интерьеров соседней гостиницы, выполненной в стиле Короля Солнце.

Августин выругался и выбежал во внутренний двор.

Конечно же Сэми сменила аватар на какой-нибудь более воинственный. Конечно же она сражается сейчас с ублюдками из республиканской армии. Ее не убьют. Августин успокаивал и утешал себя, но сам не верил в свои утешения. Ее не убьют. Я помогу ей.

Во внутреннем дворе было многолюдно.

Рукопашная - нередкий в ВР случай. Хотя оружия на руках дерущихся обычно больше, чем в ином арсе­нале, мордобой остается в особом почете. Ведь в ВР все не так, как в жизни. Даже самый хилый имбецил-газонокосилыцик может почувствовать себя черным поясом. Немощь, болезнь и слабость не вхожи в Виртуальный Мир. Кто ж откажется поиграть заемными мускулами?

Трое морских пехотинцев - те самые дешевые Агас­феры, которых Августин проучил совсем недавно, - вступили в неравную схватку с разномастной солдатней в эсэсовской форме. И были биты.

Августин даже не пробовал им помочь. Помогать было поздно. По всему было видно, что жить морпехам осталось не более двух минут. Республиканцы от них не отцепятся, пока не выбьют все кредиты до по­следнего...

Стоящий рядом с Августином Томас в полном недо­умении взирал на происходящее, ожидая команд хозя­ина. Но команд не последовало.

 

6

 

- Сэми! - зычным голосом закричал Августин, с удивлением обнаруживая в себе невесть откуда взявшу­юся страсть к старославянским оборотам, не находя­щую себе выхода.

«Посекоша мечем нещадно», - хотелось сказать ему, но он оставил фразу без продолжения.

«Сэми!» - повторило эхо, обитавшее в подвалах трак­тира.

Августин был уверен, что Сэми должна быть поблизо­сти. Однажды у него уже была возможность убедиться в том, что после комнаты с широкой кроватью подвал - ее любимое место отдыха. «Наверное, Сэми ранили и она спряталась в подвале. Дожидается планового выключения и надеется на то, что при ее следующем включении ситу­ация изменится к лучшему».

Он распахнул массивную дубовую дверь в самый об­ширный из подземных залов трактира. Сырой. Темный. Унылый. В таких хорошо пыточные приказы устраивать.

- Сэми! - позвал он.

И на сей раз ему откликнулись:

- Я здесь! Помогите!

 

7

 

Сэми не сменила аватар. Все те же рыжие косы. Все тот же зеленый бархат, рукава-фонарики и обольсти­тельное с кружевами1 декольте. Все та же мушка на пра­вой груди. И кровь. Много крови.

Над Сэми трудились трое парней, одетых немецки­ми ландскнехтами.

Чумазые, коренастые, бородатые, они были больше похожи на похотливых животных в разгар брачного се­зона, чем на похотливых людей, у которых брачный сезон круглый год. Однако аватары всех троих живот­ных имели класс Гильгамеш и с этим приходилось счи­таться.

- Стоять и не двигаться! Трансформа аватара строго запрещена! - с полицейской требовательностью заявил Августин.

- Еще чего! Коп тоже мне нашелся! - буркнул один из них, и кольчуга Августина приняла на себя удар ме­тательного ножа.

Сэми лежала тихо и не сопротивлялась, в то время как один из ее насильников мирно трудился над ее рас­пластанным телом.

Появление Августина, казалось, ничуть не смутило насильника. Он даже не подумал остановиться - а мо­жет, то была стадия, когда остановиться уже не получалось.

О да, болт Августина выбил из него изрядно креди­тов, но это не помогло. Приаповы чресла ландскнехта работали уверенно, словно отдельный, хорошо отлажен­ный механизм, чье функционирование не могут нару­шить ни боль, ни опасность. Чух-чух-чух. Словно локти старинного, конца позапрошлого века паровоза.

- Послушай, ты, Иванушка-дурачок, - прокаркал один из ландскнехтов, обращаясь к Августину, - если ты хочешь эту девку, - он указал своим заскорузлым пальцем в сторону претерпевающей под «паровозом» Сэми, - имеешь преимущество. Подожди чуток - и забирай. В порядке очереди. Мы на ней жениться не собираемся! А будешь рыпаться, я убью ее быстро-бы­стро. Впрочем, она и сама сейчас сканает. Посмотри, у твоей рыжей не хватает кредитов даже на то, чтобы сменить аватар на более сексуальный...

Второй болт был послан в витийствующего ландск­нехта.

- Томас, взять! - скомандовал Августин.

«Злостность собаки Томаса отличная», - промельк­нуло в голове Августина, когда красное четвероногое чудовище набросилось на стоящего спиной к ним не­годяя.

Но Гильгамеш не сдается быстро. Несколько ударов кинжалом заставили Томаса взвыть от настоящей соба­чьей боли и, одновременно с этим, рассвирепеть еще пуще.

Августин выхватил свой романский меч, лезвие ко­торого было ровно в метр длиной, и снес болтливому ландскнехту голову, предварительно поупражнявшись в фехтовальном искусстве.

В тот момент, когда фонтан алой крови хлынул из безголового горла ландскнехта, Сэми истошно вскрик­нула.

В ее груди торчал кинжал. Она хрипела и извива­лась, перекатываясь по сырым булыжникам, которыми был мощен пол подвала. Сэми билась в мучительной агонии, излучая в пространство последний десяток кре­дитов. Несомненно, она была убита. До смерти или на время - Августин не знал.

Опустошенный Августин, позабыв о ландскнехтах, наблюдал за тем, как израненное, истерзанное, осквер­ненное виртуальное тело его подружки погружается в желтоватое с серебристыми нитками марево и посте­пенно тает, обретая прозрачность и утрачивая очер­тания.

«Хорошо хоть, забеременеть от ублюдков в ВР невозможно», - поежился Августин. Слабое это было уте­шение.

Наконец сияние полностью растворилось в темноте подвала. За десять секунд до этого Координационный Центр зарегистрировал соответствующий событию сиг­нал. Пользователь BET-889-676-021/RUS, аватар клас­са Агасфер, морф «придворная дама герцогини Марга­риты Английской», убит до смерти.

В этот момент Августин ненавидел ВР всеми фибра­ми своей души.

 

8

 

Третьему ландскнехту удалось скрыться.

Но Августин был не из тех, кто считает месть мораль­но устаревшим заимствованием из литературных жизне­описаний кавказских кланов или сицилийских интерак­тивных сериалов. Он был из тех, кто мстит.

Мстит, даже когда в мести этой нет никакого прак­тического смысла. Когда она совершенно бессмыслен­на. Иногда такую любовь к бессмысленным действиям называют словом «хобби».

Тела двух убитых ландскнехтов медленно таяли у ног застывшего, словно каменное изваяние, красного пса.

Августин пристально посмотрел на свою надрублен­ную выше локтя левую руку. И чем внимательнее он всматривался в рану, тем явственнее видел, как нехотя замедляется кровотечение, как тянутся друг к другу раз­резанные мышечные волокна, как восстанавливается, стягивается кожный покров.

Всякий Джирджис - неплохой хилер. С большин­ством стандартных ран он может справиться собствен­ными силами. А «консилиум» из четырех Джирджисов иногда в состоянии собрать по кусочкам и спасти от убийства до смерти аватар неудачника, разорванного прямым попаданием противотанковой ракеты.

- Томас, найди третьего! - устало сказал Августин, сжимая и разжимая пальцы излеченной руки.

Пес ринулся на поиски.

Это было не очень сложно. Убить человека, потеряв­шегося в удушливом подземном лабиринте.

Августин зарубил ландскнехта почти так же стреми­тельно, как его собрата несколькими минутами ранее. Томас не стал мешать хозяину в этом нехитром деле. Томас был вежливым псом.

Но свершившаяся быстрая месть не сделала настро­ение Августина лучше. Сэми была милой девушкой. С ней было хорошо и просто. Она умела заниматься лю­бовью и получать удовольствие - редкое умение, даже в В Р. Теперь он навряд ли встретит ее, а если встретит, то, скорее всего, не узнает...

Покидая трактирные подвалы, Августин думал и о том, что сам он, скорее всего, остался не узнан Сэми, которая привыкла видеть его в аватаре йомена, а не в аватаре московита класса Джирджис.

«По крайней мере, сознание того, что ее сетевой любов­ник не смог спасти ее виртуальную честь, а заодно и жизнь, не будет омрачать ее земные дни», - подумал Августин.

Он остановился на узком дощатом балкончике, ко­торый украшал второй этаж таверны. Всюду шли бои. Крупные и очень крупные. Беспощадные и очень бес­пощадные. Но теперь ему не было до них дела.

Его целью теперь был вход «Утгард-желтый», до­браться до которого следовало как можно быстрее.

Августин с удовольствием сменил свой патриотичес­кий аватар на аватар дракона. Теперь он мог позволить себе все, о чем, нервно грызя ногти, мечтал вчера, с за­вистью наблюдая из-за камня за удалыми маневрами проходимца Локи. Теперь и сам Августин был драко­ном! Подвижным, всемогущим, невозможным!

Он улетал из таверны, неся одуревшего от впе­чатлений Томаса на бронированной спине. Смерть Сэ-ми. Солдаты СС, ландскнехты. Конечно, он победил всех.

«И повеси щит свой в вратех, показуя победу», - вспомнилось Августину. Увы, он не чувствовал себя по­бедителем.

 

9

 

«Вот он, Мост Через Ничто». Августин обозревал ок­рестности с высоты драконьего полета.

Он летел медленно и осторожно - в аватаре дракона он путешествовал впервые и еще не успел освоиться, а кроме того, он ужасно боялся уронить Томаса. Были в этой неспешности и преимущества. Например - он все прекрасно рассмотрел.

Вот она, равнина, на которой еще вчера они пыта­лись уничтожить Локи. Вот она, оранжево-красная «Ан­тиутопия». В отличие от Амстердама следы недавнего побоища нисколько ее не испортили. Даже, пожалуй, улучшили. В ВР полно таких улучшанств.

Но Августину нужно было в другую сторону. Его ин­тересовали поля желтого песчаника, среди которых был затерян вход в Утгард.

- Ё-моё!

Августин поморщился, ощутив сильную боль в рай­оне правого бока. Его задняя драконья лапа скорчилась в судороге. Что творится?

В ВР нельзя терять бдительность. Это Августин прекрасно знал. И оттого ему было особенно обидно признать, что, залюбовавшись пейдажем, он досадно проморгал мобильный полицейский патруль, который теперь с ожесточением садил в него зенитными раке­тами!

Такой же точно патруль, как тот, что вел вчераш­нюю облаву на Локи. Только люди другие. Тех вчераш­них - и в этом Августин не сомневался - в ВР не увидят еще по меньшей мере месяц. Все они были со­жжены коварной кислотной слюной распоясавшегося террориста.

Полицейские поджидали Августина так же, как вче­ра поджидали Локи.

Быть может, патрульные пребывают в уверенности, что он, Августин, и есть Локи? У него же на лбу не на­писано!

Только место для засады было выбрано иное. Пат­руль теперь располагался там, где вчера заседал полковник Бестужев, бесславно погибший в таком многообещающем поединке. Что, интересно, с ним те­перь?

Но на размышления у Августина не оставалось вре­мени. Он хорошо представлял себе, что и как нужно делать. Благо вчера ему посчастливилось наблюдать за маневрами искушенного Локи.

Августин вынес из вчерашнего несколько ценных уроков. Никаких файрболлов. Полицейские сильны сво­ей организованностью. Тут же построят «линию Зигф­рида». Никаких прыжков и кувырков через голову. Это требует времени и дает преимущество врагу, который только этого и ждет. И к тому же Томас наверняка упа­дет при первом же кувырке и достанется полицейским на поживу! Никаких танцев, виражей, ответных ударов. У него есть цель. Он знает свою цель. Ему нужно при­беречь кредиты для достижения своей главной голово­кружительной цели.

А покуражиться можно и в «Сладкой Ж».

 

10

 

Сектор АМ-3 остался позади. Августин набрал высо­ту и увеличил скорость до предела.

Но у неба ВР есть свой предел, точно так же, как у любой комнаты есть потолок. Августин летел, цепляя крыльями потолок Виртуального Мира, носивший пафосное название «Линия Икара».

Внизу замаячили дальние подступы к «кроличьей норе».

Августин не был уверен, что найдет «нору» сразу, но интуиция подсказывала ему, что магии Джирджиса справятся с этой задачей. Так или иначе, чтобы начать поиски, нужно было снизиться. И он стал снижаться, не подозревая, что именно в этом маневре - самое слабое место его плана.

О да, полицейские уже были здесь. Они ждали его во всеоружии.

Плазменный укус заставил кольца его длинного по­движного хвоста сжаться и распрямиться с прытью ги­гантской пружины. Позвоночник стрельнул в мозг мощ­ным импульсом боли. Томас в остервенении залаял, очень скоро лай перешел в отчаянный вой. «Досталось небось псине! - сочувственно подумал Августин. - Эдак его и убьют до смерти!» Короче говоря, нужно было срочно принимать меры.

И меры были приняты.

Июньский ливень ржаво-коричневой слюны пролил­ся на головы мобильного полицейского патруля.

От кислоты не закроешься зонтиком. От нее не спря­чешься в окоп. Ее не расстреляешь из гранатомета.

Кредиты начали отскакивать от сержантов-лейтенан­тов, словно блохи от политого инсектицидом Томаса.

Августин заревел во всю мощь, на которую только была способна драконья глотка аватара. Когда он нако­нец замолчал, полицейские, ни живы ни мертвы, лежа­ли вповалку возле самого входа в Утгард. Рев дракона не выносим для обладателей аватаров, имеющих уши.

Августин снизился, и ликующий Томас, заходящий­ся в бешеном лае, соскочил с его спины на землю.

Августин проводил взглядом исчезающее в бледно-желтом сиянии тело своего бывшего анонимного кол­леги в инобытие. Лежащий рядом с ним парень, по-мальчишески закрывший голову руками, тоже взялся мутной лунно-желтой рябью. Еще одно убийство? Что ж, он сумел обеспечить Координационный Центр работой на две ближайшие миллисекунды.

- Похоже, сэр Томас, у них просто лопнули барабан­ные перепонки, - процедил Августин.

Но Томас не слушал его. Он был увлечен чужими за­пахами чужого мира.

 

11

 

Альпийский командный пункт. Трое мужчин - двое постарше и один совсем молодой - сидят в глубоких креслах, совершенно одинаково сцепив пальцы под под­бородком.

- Совещание считаю открытым, - сказал Мак-Интайр и окинул присутствующих властным взглядом. - Гиллеспи, будьте добры, введите капитана в курс наших дел.

- В русских секторах начинается настоящая большая война. Индекс агрессивности порядка двадцати шести единиц по шкале Гогеншталерна. Статистическое распре­деление живучести пользователей со стороны так называ­емого Герцогства Белее низко как никогда. Количество несанкционированных входов превышает показатели прошлой недели в четыре раза.

Ворэнт-офицер Гиллеспи сделал паузу и налил себе тоника. Трудно тараторить с той скоростью, которая нравится Мак-Интайру. Особенно если не читать по бумажке. «Бумажка» запрещена специальным уложени­ем Интерпола от 15 сентября 2034 года.

- Кроме того, - продолжил Гиллеспи, - нам стало известно, что боевые действия, которые ведутся в этих секторах по инициативе Социальной Республики Сол, нельзя назвать корректными с точки зрения сетевых за­конов. Дело в том, что Социальная Республика Сол об­ладает несколько большим количеством солдат, чем то, которое получается при подсчете количества пользова­телей ВР, отдавших свои голоса за СРС.

- Это значит, что там есть, как говорят русские, «mertvye dushi», - пояснил Мэрдоку Мак-Интайр, большой знаток «славянской сетевой души». Он не раз бывал в России как офицер-оперативник Интерпола. Па его счету было пять успешных вербовок. Семь ро­манов с русскими балеринами. Тринадцать с полови­ной ликвидации. И одно-единственное тяжелое ране­ние, да и то, можно сказать, не служебного, а частного характера.

- Ясное дело, - брякнул Мэрдок, хотя и не понял, что такое «mertvye dushi».

Гиллеспи выждал положенную субординацией па­узу и, убедившись, что старшие офицеры закончили обмен сверхценной служебной информацией, продол­жил:

- Но наивно было бы думать, что эти люди из ни­откуда - несанкционированные пользователи. Нет. По моим оценкам, армия СРС сейчас на шестнадцать про­центов состоит из так называемых шатунов, то есть аватаров, за которыми не стоят реальные личности. Всем известно, что это нарушение и сетевых законов, и кон­венций ООН.

- И кто же фабрикует эти фальшивые аватары? - ядно спросил Мак-Интайр. - Вы выяснили, откуда они берутся? Как они обходят стоп-блоки Координацион­ных Центров?

Мак-Интайр знал, что Гиллеспи известен ответ на этот вопрос. Мак-Интайр работал на публику. На ка­питана Стэнли Мэрдока. Пусть эти армейцы знают наших!

- Мы знаем все, сэр. - Гиллеспи отлично подыграл Мак-Интайру. - Всем известна компания «Виртуальная Инициатива». Судя по обилию рекламы ВИН в московском небе, в стереовизорах, в уиаковках с чип­сами, на бутылках с лимопивом, на рулонах с туалет­ной бумагой, да и вообще везде, где в принципе воз­можна реклама, - они самые наглые, самые зубастые. Подозреваю, когда современные русские дети учатся говорить, они говорят теперь не «мама» и не «папа». Теперь русские малыши говорят «в лай с вилтуаной инисативой!». К черту, значит, «маму» и «папу»! ВИН - монополист. ВИН - номер один в сфере виртуальных технологий. Так вот, я возьму на себя смелость утверж­дать, что именно ВИН поддерживает Социальную Рес­публику Сол в виртуальных баталиях. Причем поддерж­ка эта имеет особый запах. Она, как говорят русские, vonyaet.

Гиллеспи замолк и поглядел на Мак-Интайра, ожи­дая одобрения.

- Хорошо, Гиллеспи, продолжайте. - Мак-Интайр был доволен, но не хотел, чтобы это стало заметно. По­этому он медленно извлек из кармана гаванскую сигару «Дух Фиделя» и закурил.

- Я утверждаю, что именно ВИН фабрикует фаль­шивые аватары. Именно ВИН, ее мощности и персонал поддерживают шатунов и делают это так искусно, что Координационные Центры игнорируют эти вопиющие «подлоги».

Стэнли Мэрдок старательно прикрыл рот ладонью и зевнул. Разговоры этих пинкертонов начинали действо­вать ему на нервы. Он пошел в армию именно для того, чтобы слушать как можно меньше разговоров. Когда уже Мак-Интайр соблаговолит рассказать о главном?

- Прекрасно, Гиллеспи. Знаете ли вы, чем вы буде­те заниматься сегодня вечером? - бесстрастно спросил Мак-Интайр.

- Нет, сэр.

- Примерять погоны лейтенанта к десантному ком­бинезону, - сказал Мак-Интайр. На его лице не про­скользнуло ни тени улыбки.

 

Глава 8

ЗОЛОТОЙ ДОЖДЬ

 

1

 

«Почему я устроил все так, а не иначе? Почему ВР представляет сравнительно узкий спектр возможностей для аватаров? Почему нельзя испытать ощущения спер­матозоида в тот момент, когда он атакует яйцеклетку? Почему нельзя стать облачным антициклоном протя­женностью в тысячу миль и пролиться на землю ледя­ным дождем? Почему нельзя воплотиться в стаю желез­ной саранчи и сожрать Солнце?

Потому что все это было бы дешевой ложью. Поддел­кой. Блевотиной.

Потому что твой мозг не имеет никакого опыта вос­приятия подобных переживаний и никакого опыта управ­ления десятью миллионами членистых лапок одновре­менно.

Да, у тебя есть кое-какая генетическая память. Да, она позволяет со временем освоиться в теле собаки или дель­фина. Да, в силу глубинной сексуальной амбивалентнос­ти твоей природы, если ты рожден женщиной, ты можешь стать вполне умелым любовником, а если мужчиной - более чем привлекательной девственницей. Эти пережи­вания твой мозг обрабатывает более или менее исправно кроме некоторых патологических случаев абсолютной несовместимости. Ты даже в состоянии управлять аватаром крылатого быка или киборга. Но все бесформенное (как облако), абстрактное (как метеор), множественное (как рой пчел), сверхмалое (как сперматозоид) навсегда закрыто для тебя. Если ты, конечно, легальный пользова­тель, а не безумец. Потому что есть еще черный рынок, где продаются любые, подчас смертельные в первую оче­редь для самого пользователя, аватары.

А для совершенно сумасшедших сукиных детей суще­ствует Утгард».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

2

 

Частый золотой дождь ринул в лишенную атрибутов существования бездну Утгарда.

Сотни крупных тяжелых капель в безмолвии пересе­кали взвихренную смерчами спонтанности пустоту.

Одна капля была особенно крупной. Настолько круп­ной, что в ней прекрасно помещалась и чувствовала себя вполне комфортно здоровенная красная псина размером с теленка.

После первого трансового путешествия по Утгарду в Шлейфе Стабильности Локи память Августина сохрани­ла некое интуитивное представление о пути. Или, по крайней мере, так казалось самому Августину. Нам всегда проще приписать себе какие-то несуществующие заслуги, чем согласиться с тем, что их истинным автором являет­ся некая высшая и недоступная нашему пониманию воля.

Золотой дождь быстрее мысли миновал бескачествен­ный мир черных рек, преодолел препоны земли неопы­ленных цветов, безумный домик маленького мальчика без мамы и десятки других, неназываемых безумств.

И каждый раз золотой дождь, повинуясь неведомо­му и необъяснимому инстинкту, выбирал единственно верный путь.

 

3

 

Аваллона больше не было. Не было винноцветного океана шампанского, не было солнца, завитого в вере­тено детского волчка, не было ничего.

Золотой дождь почувствовал это, как только его пер­вые капли появились в свинцовых небесах таинственной Зоны Стабильности и, рассекая воздух с оглушительным свистом, понеслись к поверхности безбрежного сине-зеленого океана.

Воды океана были спокойны, словно ртуть, и имели огромную, немыслимую температуру.

Океан был в десятки раз горячее поверхности солнца, но все же он, в нарушение всех естественных законов природы, не сверкал и не подавал ни малейших призна­ков кипения. Более того - невидимый сверхъестествен­ный экран защищал поверхность океана от вторжения всех известных типов зрения. Августин ни на секунду не мог заподозрить его всеиспепеляющих свойств.

«Мама!» - мысленно возопил Августин, когда аван­гарды его раздробленного аватара стали падать в преда­тельские воды и, попадая в них, бесследно сгорали, не оставляя ни малейшего следа.

Его спасла только молниеносная реакция полицей­ского, вышколенная долгими годами службы.

Все, что осталось от Августина, молниеносно собра­лось в золотой шар и повисло в нескольких сантимет­рах над страшным океаном.

Шар провел несколько минут в неподвижности, по­том на его поверхности началось на первый взгляд хао­тическое движение. Через минуту из шара выдвинулись восемь коленчатых отростков - радарные антенны, - и он смог видеть все.

Бескрайняя пустота, по сравнению с которой Вселен­ная казалась всего лишь надувным шариком в руках ре­бенка. Августин изучал Зону Стабильности во всех частотных диапазонах и везде находил одно и то же - пустоту.

Потом поверхность шара расступилась, и из нее по­казался красный собачий нос. Сознание Августина включилось в работу чутких обонятельных сенсоров сэра Томаса.

Они принюхивались долго. Наконец несколько мо­лекул неопознанного высокомолекулярного соединения были принесены диффузными ветрами с юго-запада.

Разумеется, юго-запад здесь ничем не отличался от северо-востока. Но Августину из всех сторон света боль­ше всех нравился именно юго-запад. И он воспользо­вался своим правом первооткрывателя давать вещам какие заблагорассудится имена.

 

4

 

Пейзаж был торжественен и мрачен, как заупокойная католическая месса.

Августин никак не мог отделаться от ощущения, буд­то слышит каким-то третьим ухом, как откуда-то с не­бес доносятся каскады божественных секвенций, сыг­ранных немыслимым виртуозом на самом странном в мире органе.

Скалистый уступ нависал над неподвижным океаном. И на нем, на огромной, буквально заоблачной высоте, стоял тяжеловесный замок.

Массивные каменные бастионы, лишенные бойниц, толстые, потемневшие от времени стены и одинокая железная башня в центре.

Зная пристрастия таинственных стражей Зоны Ста­бильности - без предупреждения и без лишних коле­баний гвоздить раскаленной плазмой по всему, что движется, - Августин, только еще завидев замок, от­городился от внешнего мира Стеной Иллюзий и уве­личил скорость до максимальной.

Это был критический режим, пожиравший жизнен­ные кредиты, как огонь пожирает сухую солому. Но другого выхода у Августина не было. Когда тебя не за­мечают слишком долго, это обычно свидетельствует о том, что ты сам, раззява, не замечаешь чужого наблю­дения.

О расселину скалы со скоростью артиллерийского снаряда ударился и разлетелся на тысячи осколков зо­лотой шар.

Сэр Томас, для которого заботливый Августин смяг­чил удар силовой подушкой (магия второй ступени), недоуменно вращал головой, стоя на небольшом кар­низе, заранее присмотренном его хозяином для десан­тирования.

Псина быстро оправилась от неожиданности, сори­ентировалась и, поразмыслив чуток а приличиях, зад­рала лапу на черную поверхность скалы. Запротоколировать подобным образом свою антипатию к мрачным красотам Зоны Стабильности Томас счел совершенно необходимым.

- Томас, Томас, - прошептал над ухом пса знако­мый голос хозяина.

Красный пес-убийца глянул на него острым глазком и радостно завилял хвостом. Хорошо быть глупым!

 

5

 

Аватар класса Джирджис может многое даже в пре­делах Конституции ВР. За ее пределами он уже почти Господь Бог.

Почти.

Потому что еще ближе к абсолютной сверхъестествен­ной сущности стоит Зу-л-Карнайн.

Форсаж Августина, порожденный демоническим ге­нием Хмыря, стоил, пожалуй, тех денег, которые про­сил за него безвременно усопший. Если закрыть глаза на некоторые щепетильные обстоятельства этического порядка, стоил даже той крови, которая пролилась за него вчера.

Августин мог не только развоплотиться сам. Он еще мог временно развоплотить своего ближайшего спутни­ка и единственно верного союзника в этом насквозь лживом и предательском мире!

Поэтому когда в темном подземелье, настолько древнем, что в нем перепрела, перегнила и обрати­лась в сухую пыль даже плесень, появились два бес­плотных духа, этому не удивились ни первый, ни второй.

Тень Отца Гамлета вела с собой страшного пса, чья красноватая шерсть поблескивала во тьме гибельными голубыми огоньками. Не иначе как старый датский король повстречался в аду с собакой Баскервиллей и решил вывести ее из геенны на погибель всему жи­вому.

 

6

 

Хотой захлопнул книгу и расхохотался.

Все, кроме Владимира, сохранили абсолютное спо­койствие. Триста пятьдесят человек сидели в два круга в позе алмазной твердости, взявшись за руки и полуприкрыв глаза. Они безмятежно медитировали.

И только Владимир, чья душа все еще пребывала в зо­лотых оковах сансары, не смог сдержаться. Он открыл глаза и довольно беспардонно уставился на своего сэнсэя.

Странным, очень странным человеком был этот Хотой.

Его авторитет среди натуралов был сравним разве что с авторитетом Христа в общине неофитов. Его же­сты, его речь и походка неуловимым образом отлича­лись от привычных Владимиру, и, если бы только он не был чужд патетике, он назвал бы их верхом совер­шенства. Назвал бы без всякой иронии.

Глаза Хотоя, казалось, в каждое мгновение видели больше, чем весь мир, и в то же время в них не было ничего, кроме абсолютной пустоты творящего духа. Эдакий просветленный господин с повадками тибет­ского тюльку!

Однако Хотой носил европейский костюм. Хотой го­ворил по-русски так, что ему мог бы позавидовать ве­дущий стереопрограммы «Россия светская».

Хотой читал своей пастве вслух. Читал Музиля и Кортасара, Селина и Мисиму, Петрония и Шекспира. Насчет Шекспира он утверждал, что все буддийские тексты по сравнению с ним - палочка для отскребания дерьма. Правда, тот же Хотой утверждал, что Шек­спир - напыщенный английский недоучка, много во­зомнивший о времени и о себе. И что будь его, Хотоя, воля, уж он бы оттаскал Несравненного Копьеносца за усы, дабы сбить с него его сугубо английскую драма­тургическую спесь.

А вот сейчас Хотой громогласно расхохотался до слез. Хотя сам же заявил полчаса назад, что тот сукин кот, что рискнет чихнуть, не говоря уже о смехе, в ходе кол­лективной медитации на мире во всем мире, не избежит тысячи кальп перевоплощений в теле самого языкасто­го муравьеда во Вселенной.

Видимо, самого Хотоя эта перспектива не смущала.

- Какой ход! Какая трактовка образа! Какая трансфор­ма! - сообщил Хотой ничего не понимающему Владими­ру (полчаса назад он постеснялся спросить, что такое кальпа, а теперь не знал, что такое трансформа). - Он Тень Отца Гамлета или Дама с Собачкой?

 

7

 

Подземелья замка могли бы свести с ума даже Ми­нотавра.

Кривые ходы, лестницы, бездонные колодцы, на дне которых незадачливого путника ожидали убийственные воды все того же раскаленного океана, бесконечная че­реда поворотов - и ловушки, ловушки, ловушки...

Если бы Августин и Томас были воплощены, они погибли бы в самом начале своего путешествия.

Но кривые секиры весом в несколько тонн, выскаль­зывающие из неприметных щелей в потолке, десятизарядные арбалеты, плюющиеся здоровенными стрелами из глухих ниш, стальные челюсти, схлопывающиеся в аккурат на уровне пояса, - вся эта внешне архаическая, но убийственно мощная техника неизменно поражала пустоту.

Августин и Томас шли отнюдь не наугад. Любой ла­биринт, сколь бы сложным он ни был, имеет выход. Иначе это уже не лабиринт, а каменный мешок. Сво­им трехмерным зрением Августин видел его целиком и ориентировался в нем безошибочно.

Но лабиринт был чудовищно велик. По расчетам Ав­густина, им предстояло провести в нем никак не менее двух часов. Потратить столько времени впустую в свете не столь уж далекого отключения Августин счел совершенно непозволительной роскошью. Пора было менять игру, или, если угодно, позу, уточнил для себя Авгус­тин, вспоминая волшебную ночь с Ксюшей.

Августин еще раз сверился с трехмерной картой, ко­торая вращалась в его сознании ажурной проволочной игрушкой из мешка сбрендившего Сайта-Клауса.

Они прошли еще четыре поворота, потом поднялись по стоптанным (кем это, интересно?) ступеням винто­вой лестницы и оказались в обширном тупиковом зале, имевшем форму опрокинутого цилиндра. Пол, однако, был сравнительно ровным, без скруглений. Зал был на треть завален книгами.

ВР - реальность, в которой есть место многому. Жи­вым дорогам, струящимся между городами со скоростью двадцать пять миль в час. Исполинским химерам, порож­даемым психотической игрой воображения Зу-л-Карнайнов. Султанской любви среди шербетовых ручьев и крес­тьянской любви на душистом сене. Настоящей жизни и настоящей смерти.

Но в ВР нет места книгам.

Чисто теоретически, конечно, никто не запрещает взять на любом ВР-сайте Энциклопедию «Britannica» в ста одном томе, или карманный толковый словарь ара­мейского языка, или подшивку комиксов о Капитане Либерти - словом, любую книгу, когда-либо порож­денную человечеством. Не говоря уже о тех, которые человечеством никогда не порождались.

Но в практической виртуальной жизни так поступа­ют только свихнувшиеся библиотекари, зануды и истре­бители книг.

Первые привыкли проводить жизнь среди книг до та­кой степени, что даже в ВР не видят лучшей услады, чем вдыхать вековую пыль со страниц «подлинного» Аквината или роскошного Часослова герцога Беррийского.

Вторые считают, что виртуальный предмет их возды­ханий скорее уступит притязаниям человека с вязанкой любовной лирики под мышкой, нежели статному ску­ластому ковбою, морф «Мальборо лайт».

Третьи - и в их числе многотысячная когорта полит­работников СРС - находят особое удовольствие в по­казательном истреблении любой виртуальной крамолы. Как убедительно горит на площадях республиканских городов «Искусство любви» Овидия! Как приятно по­греть руки над «451 градусом по Фаренгейту» незабвен­ного Рэя!

Поэтому книг в ВР очень мало. По официальной ста­тистике ЮНЕСКО, книг в ВР в сорок одну целую и во­семь десятых раз меньше, чем стволов огнестрельного оружия. Не считая оружия холодного, реактивного, ог­неметного, плазменного, лучевого, тяжелого, сверхтяже­лого и магии трех ступеней.

Августин бегло пробежался своими всевидящими гла­зами по корешкам и обложкам.

«Бледное пламя», Набоков. «Программирование на языке JAVA REAL plus plus». «Страннее, чем рай», Олаф Триггвассон. «Сердце тьмы», Конрад. «Илиада», Гомер. «Младшая Эдда», Снорри Стурлуссон. «Психофизиоло­гические основы работы головного мозга у киборгов», авторский коллектив кафедры технической патологоанатомии Института киберологии РАН. «Общественные на­секомые», Анри Фабр. И тысячи других.

Все эти книги были Августину хорошо знакомы, по­тому что всегда занимали почетные места в отцовской библиотеке. Из них он читал только «Бледное пламя» и «Страннее, чем рай». Августин вообще не очень любил читать. Зачем, если вокруг столько настоящей жизни?

 

8

 

Из окна автомобиля со слепыми стеклами не было видно ничего. Сами стекла, пожалуй, были бы совер­шенно излишни, если бы не одно требование - авто­мобиль не должен выделяться среди остальных, а зна­чит, должен иметь стекла.

Однако водитель легко управлялся со своими обязан­ностями. На нем был специальный шлем «Визионер», благодаря которому он, получая информацию от уст­ройств внешнего наблюдения, мог прекрасно контроли­ровать действия бортового компьютера. Разумеется, уп­равление машиной полностью осуществлял компьютер.

Шельнова была понятлива и сдержанна. Именно по­этому она дослужилась до полковника.

Она не задавала глупых вопросов сопровождающим и не вертела головой. В дороге она развлекалась тем, что наблюдала за своим спутником, который жонгли­ровал двумя зажигалками «зиппо», взятыми напрокат у водителя. Жонглером он был паршивым. Зажигалки то и дело падали на ковер, и салон машины оглашался от­борной руганью.

Когда они наконец прибыли на место, Шельнова ра­довалась словно ребенок. Вынужденное бездействие все­гда ее тяготило. В особенности же бездействие перед началом задания.

- Вы бывали в Утгарде раньше? - спросил ее чело­век, назвавшийся «референтом своего босса». По ин­формативности это было приблизительно то же самое, что назваться сыном своего отца.

- Нет, - честно ответила полковник Шельнова. - Во-первых, это чересчур опасно, а во-вторых, меня не интересуют сбойные среды с коэффициентом стабиль­ности ниже четырех с половиной по шкале Триггвассона.

- В таком случае вам будет приятно услышать, что настоящего Утгарда вы не увидите.

- Да? - с вызовом спросила Шельнова.

- Да. Из нашей капсулы входа вы попадете сразу в Зону Стабильности Утгарда. Там нет хаоса. Там по­рядок.

- Что я должна делать?

«Референт своего босса» не любил, когда ему зада­ют слишком много вопросов, - ему было трудно об­думывать ответы. Впрочем, его держали на службе не за умение обдумывать ответы. Наконец, поигрывая дву­мя кубиками для нард (зажигалки пришлось отдать), он сказал:

- Все просто. Вы попадете в замок в аватаре класса Джирджис. Проникнете внутрь - это не будет для вас трудно. Мне говорили, вы специалист. После этого най­дете зал. Он на самом верху самой высокой башни. Четы­ре зарешеченных окна. Колодец посередине. На стенах портьеры. Ваша задача остаться невидимой и подслу­шать разговор тех, кто уже будет находиться в этом зале. Как вы это сделаете - меня не интересует.

- Все ясно. Где капсула? - спросила Шельнова, все­ми силами пытавшаяся скрыть антипатию к своему ин­структору.

- Вы в ней уже находитесь, - ехидно ответил «ре­ферент своего босса».

И в этот момент кресло, в котором сидела Шельно­ва, трансформировалось в ложе капсулы, а из его ручек показались полифертиловые оконечности крышки. Ос­тавалось только расслабиться.

- Счастливого путешествия. Постарайтесь дожить до планового выключения, - зловеще добавил инструктор, наклоняясь за упавшим на пол кубиком. Координация «тонких» движений была вторым слабым местом его «натуры» - первым, как уже говорилось, была сообра­зительность.

 

9

 

Надежда наклонилась. Теперь ее внушительные гру­ди с набрякшими сосками почти доставали до пола.

Зад, покрытый капельками влаги, волновал и манил. Но больше всего возбуждал его пук ее пышных волос, даже сейчас находящийся в плену трех заколок. Пока­тые плечи Надежды шевельнулись, невидимые руки по­добрали с пола тюбик с мылом, и она вновь распрями­лась.

Щуро, тяжело дыша, истекал потом. Его руки судо­рожно сжимали рифленые рукояти руля, ноги исступ­ленно накручивали педали.

Щуро был натуралом.

Натуралом хоть куда.

Щуро по утрам пил молочко из-под коровки с при­ватной фермы ВИН, а по вечерам питался пророщенным пшеничным зерном с приватной плантации ВИН.

Утром Щуро обегал Главный Корпус, а за ним на почтительном удалении ехал «Хаммер GI», набитый шестью вооруженными охранниками. (Последнее было скорее понтом, нежели оправданной предосторожнос­тью, - кругом стояла несокрушимая стена самовозбуж­дающегося защитного поля.)

Вечером Щуро дышал животом, меняя ноздри, и за­нимался любовью с дорогими шлюхами.

Щуро был натуралом и входил в ВР лишь в случае крайней необходимости. Щуро был натуралом и любил убивать людей с осознанием того, что совершает не ка­кое-то там анекдотическое УС, а настоящее уничтоже­ние жизни. Такое же точно, какое совершали и его далекие прапрадеды из ведомства Малюты Скуратова.

Три раза в неделю Щуро, чтобы не терять формы, по­сещал спортивный зал на восьмом этаже Главного Корпу­са. На седьмом этаже находилась женская душевая.

Это соседство навело в свое время Щуро на гениаль­ную в своей простоте мысль: хороший директор дол­жен знать о своих сотрудниках все, чтобы иметь воз­можность буквально предугадывать все их желания и чаяния.

Системы внутреннего наблюдения и раньше прони­зывали Главный Корпус насквозь, но стыдливые инже­неры, проектировавшие здание, обошли своим внима­нием душевые и туалеты. При бывшем директоре это считалось нормальным. Но Щуро любил каждую мысль доводить до своего совершеннейшего логического апо­гея, чему предыдущий глава компании и был обязан эпитетами «бывший» и «предыдущий».

Щуро был натуралом и не очень-то любил все эти стереовизоры, голотелевизоры и, разумеется, психовизоры - младших братьев столь ненавидимой им ВР. Поэтому изображение со скрытых камер в душевой посредством весьма и весьма дорогих нестандартных преобразователей подавалось на огромный натуральный киноэкран, зани­мавший всю длинную стену спортзала.

Вошел Пьеро. После скоропостижной кончины Малинина он временно исполнял обязанности референта. Обязанности были Пьеро не в тягость. Пьеро вообще был не в состоянии тяготиться чем бы то ни было.

- Вчерашний фараон снова в Зоне Стабильности. Аватар класса Джирджис. Сейчас представлен бесплот­ным духом, до этого был золотым дождем, в общем, почерк явно хмыревский. Еще с ним какой-то приду­рок в аватаре красной собаки.

- Ну... вот... видишь! - выжимая на спидометре сво­его псевдовелосипеда заветную цифру «40», пропыхтел Щуро, не отрываясь он киноэкрана. - Все мы... с тобой... пра... вильно... вчера...

Пьеро посмотрел в направлении взгляда своего шефа.

- Не в моем вкусе. Задница тяжеловата, - холодно бросил он.

Щуро грузно свалился с велосипеда на сложенные за его спиной маты и расхохотался, что далось ему не без труда.

- Вкусе?! Превосходно, мой мальчик, просто превос­ходно!

Хохот оборвался совершенно внезапно, и Щуро вдруг стал очень серьезен и спросил:

- Ну нашли вы, наконец, его адрес или нет?

- Вот именно. - Только Пьеро мог себе позволить разговаривать с директором компании ВИН подобным образом - употребляя обороты типа «вот именно». - Нашли. Двадцать восемь лет, холост, живет на Большом Арбате...

- Не важно. Мне это, - Щуро сделал особое ударе­ние на «мне», - совершенно неинтересно. Это интересно тебе. Итак, прежний план остается в силе. Раз уж он вломился в Утгард, пусть ломится и дальше. Интересно ведь, в конце концов, до чего они там договорятся. На­деюсь, ушастый воронинский полковник уже там?

- Там. Вот полковник, кстати, очень в моем вкусе.

- Ты что, сдурел? Твоя сексуальная ориентация...

- С ней все в порядке. Полковник - молодая жен­щина.

- Хорошо, - сказал ошарашенный Щуро. Он помолчал с полминуты, потом стряхнул навалив­шееся на него оцепенение и продолжил:

- Так вот. Полковник, то есть полковница, пусть себе слушает. Потом можно выпускать шатуна. А ты сейчас берешь столько людей, сколько тебе самому не жалко, и убираешь этого фараона физически. Если хо­чешь, можешь хоть весь дом взорвать. Сейчас это уже не имеет никакого значения.

- Извините, шеф, не вижу логики. Зачем шатун, если через полчаса мы его просто физически застре­лим?

- А на хрена тебе логика, дорогой? Отдыхай и будь счастлив.

 

10

 

- Эй, вы, сукины дети, наши требования просты! - заорал Алекс в микрофон внешней связи уцелевшим ох­ранникам, которые - он в этом не сомневался - засели по подсобным помещениям. - Всем покинуть террито­рию подстанции! Кто не желает выполнять это требова­ние, будет покойником. Клянусь Снарком.

Алексу вчера неимоверно повезло. Когда очередь раз­несла в щепы крыло его легкого самолета, он успел вы­прыгнуть из гибнущей машины. Он приземлился в не­большой тинистый пруд, где, надо полагать, во времена оны колхозники разводили костлявых карпов и супер­костлявых толстолобиков.

Но, невзирая на чудесное спасение, Алекс был зол, как свора голодных цвергов. Теперь у него имелась воз­можность немного отвести душу.

Штурмовой отряд террористов не стал тратить вре­мени на пустяки.

Первым беспощадным электромагнитным ударом был уничтожен узел связи - ни к чему нам товарищ «Змей» с его головорезами из «Перуна», однако.

Затем, обезоружив трех мордастых придурков в броне­жилетах с трафаретной надписью «ВИН», резавшихся в карты в стеклянной будке контрольно-пропускного пун­кта, террористы проникли на второй этаж подстанции.

После короткой, но кровопролитной перестрелки был занят пункт управления.

- Если кто-нибудь клюнет - хорошо. Если никто не клюнет - тоже хорошо, - пояснил он своим прияте­лям, стоявшим во всеоружии у единственной двери, ве­дущей в пост.

Пока Алекс трудился на поприще деморализации ох­раны подстанции, его товарищ Валюха обезвреживал слу­шающих во все уши парней Щуро. Пост управления - полдела, главным был все-таки вычислительный центр подстанции. Именно ради него был устроен весь сыр-бор.

Оказать силовое давление на четверку яйцеголовых парней в штатском, к тому же безоружных, не состав­ляло большого труда. Через несколько минут Валюха сообщил, что «таможня дает добро».

- Повторяю, - продолжил Алекс, выпуская дым пря­мо в панель с вмонтированными микрофонами, - здание занято моими людьми и все, кто будет мешать нам, отпра­вятся на тот свет раньше, чем взлетит на воздух вся эта ваша хибара.

Стоявшие у входа довольно осклабились.

Именно они сделают так, что вся эта хибара взлетит на воздух.

В ранце того, что повыше, находились мины, разру­шительной мощи которых было достаточно для того, чтобы поднять на воздух три таких хибары.

Взрывать подстанции, которые поддерживают функ­ционирование Митгарда - несущего слоя ВР, - было основной оперативной задачей террористов.

Каждый удачно сработанный взрыв уносил в тартара­ры (а если быть более конкретным, то в Утгард) изрядный кус виртуального пирога вместе со всей его начинкой.

Но было бы наивным полагать, что боевики Алекса гробили подстанции без всякого плана и умысла.

Каждая новая жертва вычислялась и любовно изуча­лась задолго до того, как начинались конкретные дей­ствия. И подстанция «Химкинская» была выбрана от­нюдь не случайно.

Первое: она принадлежала компании ВИН, с которой у руководства террористической организации «Снарк» были давние счеты, по поводу которых большинство ря­довых террористов не могли сказать ничего конкретного.

Второе: «Химкинская» поддерживала адекватное фун­кционирование секторов АМ-1, АМ-2 и АМ-4, где как раз в это время шли особенно ожесточенные бои армий Гер­цогства и Социальной Республики Сол, причем результа­ты боевых действий были явно не в пользу Герцогства. Террористы единодушно «болели» за солдат Герцогства, и многие при случае сражались на их стороне.

- По-моему, пора завязывать треп, - сказал Алекс. Двое у дверей одобрительно кивнули.

- Чек-комната очищена, - голосом Валюхи сооб­щила рация.

Тройка спустилась в самое сердце подстанции. Чек-комната и была тем местом, где сверхмощными рендер-серверами осуществлялись самые важные операции по синхронизации пользователей, изображения, звука, за­паха и сенсорных ощущений на заданном участке ВР.

- Я себе все это как-то не так представлял, - со­знался тот, что нес ранец с минами, новичок. Алекс и его напарник захохотали.

- Именем Снарка приговариваю тебя к Хаосу. Это была стандартная формула приговора. Спустя че­тыре минуты тридцать секунд грянул взрыв.

 

11

 

«Каково же было мое удивление, когда я узнал, что это место уже существует!

Собственно, этот факт совершенно естественен и, казалось бы, удивляться нечему. Не приходилось сомне­ваться в том, что найдутся противники моего порядка. Потому что всегда есть порядок и всегда есть его про­тивники. Но я никогда не мог подумать, что эти про­тивники обнаружатся так скоро и что они сразу пред­примут столь решительные действия! Когда я узнал о взрыве Восьмой Мюнхенской подстанции, я понял, что умирать еще слишком рано. И я отложил свою смерть.

Но в то время как терроризм, направленный против мировой Виртуальной Реальности, совершенно есте­ственен, далеко не очевиден тот факт, что в результате подрывов различных компьютеров, работающих на ВР, может получиться что-то стоящее. Утгард. Для тебя, на­пример, это не очевидно. И это верно.

Дело вот в чем. Существующая компьютерная сеть настолько огромна и запутанна, что с кибернетической точки зрения ее коэффициент сложности давно уже превзошел Порог Триггвассона, одну из фундаменталь­ных мировых констант. Иногда ее именуют еще Поро­гом Предсказуемости.

Классическим примером системы, чей коэффициент сложности значительно превосходит Порог Предсказу­емости, является человеческий мозг. Ты не знаешь, ка­кая мысль возникнет у тебя через минуту. Тем более ты не знаешь, что приснится тебе следующей ночью, и плохо помнишь то, что приснилось позавчера. Но ты - это ты. Самое забавное, что никакая аппаратура, ника­кие вычислительные алгоритмы тоже не в состоянии сделать о твоем мозге самый плевый прогноз. Да что прогноз! Невозможно понять, что творится у тебя в го­лове сию секунду. Итак, цвергу понятно, что человечес­кий мозг - штука непостижимая. И что произойдет с твоим конкретно сознанием, если из твоего конкретно мозга время от времени безболезненно удалять малень­кие кусочки, тоже ни один цверг предсказать не может.

Компьютерная сеть, которая обслуживает мировую Виртуальную Реальность, куда сложнее твоего мозга. Хотя бы уже потому, что ей - пусть очень поверхнос­тно - приходится ежедневно разбираться с миллиар­дом чужих мозгов. И вот появляются террористы. Они взрывают одну из десятков тысяч виртуальных подстан­ций. Они как бы вырезают маленький кусочек из ог­ромного мозга.

Сеть нейрокомпьютеров - организм саморегулирую­щийся, самообучающийся и местами самопрограммиру­ющийся. Поэтому результат очень плохо предсказуем. Мы можем только сказать наперед, что сеть будет все­ми силами спасать себя в целом, но чем-то ей придется пожертвовать.

Вместо пустой теории, террористы предложили нам очень полезную практику. Они начали взрывать. Они взрывают, а мы видим, как реагирует на это сеть. И мы входим в ВР, и мы видим, что там, где вчера, допус­тим, были виртуальные горы, теперь воронка или не­приметный камешек. Мы падаем в воронку, случайно наступаем на камешек и - пафф! Вслед за этим начи­нается то, что я предложил называть Утгардом. Ну а что же? Теперь почти все, как надо. Есть срединная земля, Митгард. Есть геенна, Утгард. Хотел бы я по­смотреть на Асгард!»

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

12

 

Тень Отца Гамлета воплотилась в неантропоморфно­го киборга, похожего на гигантского крота или, точнее, на медведку. Морф «Метрострой».

Четыре свеженьких алмазных бура на новой морде Августина пришли в бешеное вращение со скоростью семь тысяч оборотов в минуту.

Томас, которого больше не удерживала магия Авгу­стина, вновь обрел плоть, отошел в сторонку и уда­рился в тщетную ловлю блох на своей стерильной шкуре.

Ему осточертели бесконечные превращения своего хозяина. Даже обратись Августин самой привлекатель­ной сукой на свете, ему все равно было бы не по силам расшевелить своего флегматичного пса.

Августин вгрызся в добротные гранитные стены. Рас­каленная каменная крошка сыпалась непрерывным пото­ком, который подхватывали его передние лопатообразные лапы и передавали второй, вспомогательной паре конеч­ностей.

Когда Августин разводил их в стороны, ему каза­лось, что он улыбается до ушей. Потом крошка доста­валась третьей, прыжковой паре лап, и те выталкивали мусор назад. Августин с силой лягался. А из двух от­верстий в его задней части туловища неслась реактив­ная струя. Она подхватывала каменные осколки и вы­носила их прочь из растущей норы.

Все правильно, трехмерное зрение не подвело его - он пока еще не стал пространственным идиотом. Че­рез пятнадцать минут и сорок, восемь секунд с момен­та включения буров голова Августина высунулась в черноту вертикального ствола, идущего наверх и, судя по всему, выходящего прямо в главный зал централь­ной башни замка.

 

13

 

- Ты снова здесь, - не без кокетства заметила пан­тера. - И ты снова не Локи, - констатировала она, погрустнев.

Тень Отца Гамлета, обнажив длинный сталистый клинок, настороженно обживала новое помещение. Они действительно находились в просторном круглом зале, стенами которого являлись стены центральной башни.

Три узких зарешеченных окна открывались на безбреж­ный океан, четвертое - на каменистую пустошь, по которой, несмотря на полное безветрие, медленно вла­чилась белесая поземка. Со стен от самого потолка нис­падали тяжелые толстые портьеры, расшитые мрачнова­тыми геральдическими лилиями. И львами.

- Да, я снова не Локи, - кивнул Августин. Его кли­нок в мановение ока перескочил в правую руку, и, сделав глубокий выпад, он проткнул наугад выбранную портье­ру. Никакого результата.

Клинок был единственным материальным предме­том, которым обладал сейчас аватар Августина.

И клинком этим он управлял при помощи магии тре­тьей ступени - руки, сотканные из голубого тумана, были здесь совершенно ни при чем. Портьеры, вызы­вавшие такую настороженность Августина, были сдела­ны из бог знает какого материала и совершенно не просматривались насквозь. Да и Томас все время вор­чал, а уж он-то зря заводиться не станет.

- Оставь, - зевнула пантера. - Там никого нет и быть не может.

- Не может - не надо, - довольно невежливо за­метил Августин, завершая полный круг обхода. Его не­рвы были на пределе, но даже он сам плохо отдавал себе в этом отчет.

- Но может быть, ты объяснишь мне, кто ты, черт побери, такая и что здесь вообще творится!!! - неожи­данно для самой себя заорала Тень Отца Гамлета, зали­вая все вокруг багровым сиянием.

- Я тень, я свиристель, убитый влет, поддельной синью взятый в переплет хрустального окна... - ска­зала пантера очень отчетливо.

- Да?! - иронично вскинула брови Тень Отца Гам­лета. - И это все, что ты имеешь мне сообщить? - продолжил Августин в весьма старомодной манере, ко­торая должна была подчеркнуть его раздражение.

- Увы, это почти все, что я могу тебе сообщить. - Голос пантеры стал холодным, как сталь его клинка. -

Ты сам понимаешь, что такое ВР и какую печать мол­чания можно наложить на уста аватара.

- Понимаю, но все-таки неужели же я второй раз подвергаю себя смертельной опасности только ради того, чтобы услышать начало «Бледного пламени», ко­торое и без того знаю наизусть?

- Во-первых, этого уже немало. Поверь, если ты поймешь его, если ты сможешь его расшифровать, то ты получишь в свои руки ключ к моему освобождению.

Пантера приблизилась к нему вплотную. Ее спина свободно прошла сквозь его ногу у самого бедра.

- А во-вторых, - пантера игриво перевернулась на спину и грациозно повела хвостом, - во-вторых, не­ужели ты во второй раз подвергаешь себя смертельной опасности только ради того, чтобы перекинуться со мной парой ничего не значащих фраз?

Бесплотность аватара Тени Отца Гамлета впервые за сегодняшнее проникновение показалась Августину об­ременительной.

 

14

 

Чтобы Томас не ревновал, Августин окружил себя сферическим Зеркалом Иллюзий.

Пес разлегся на каменном полу, расчерченном на квадраты, и спокойно слушал ничего не значащий для него разговор между степенно возлегающей пантерой и его хозяином, обходящим ее по кругу.

«Зеркало Иллюзий Джирджиса реальнее самой реаль­ности. Если, конечно, Джирджис полностью концент­рируется на нем». Так сказал Триггвассон.

Белый барс и черная пантера являли сейчас прекрас­нейшее животное о двух спинах, какое только знала Зона Стабильности за последние сорок семь минут и девятнадцать секунд.

Гладкая шерсть топорщилась от страсти на мохна­той спине барса, пантера стелилась под ним клеверным лугом, плавно поводя крупиком. Барс нежно покусы­вал ее холку, а его лапы привычными человеческими движениями ласкали ее узкую мускулистую грудь. Августин плыл по медленным текучим волнам наслаждения. В ВР невозможен сон, но это было более всего похоже именно на сон, на самый сладкий сон в его жизни. То, что раньше казалось запретным, то, чего он никогда не решался предложить Сэми, то, чего нельзя было с убитой до смерти Ксюшей, теперь стало для Августина верхом естественности и наслаждения. Зеркало Иллюзий продолжало свою нехитрую рабо­ту. Томаса не смущало даже то, что его хозяин в де­сятый раз повторил один и тот же глубокомыслен­ный жест, а пантера в десятый раз лениво повела ухом.

Наслаждение все глубже увлекало Августина в свои ароматные глубины.

Ему становилось все труднее и труднее следить за Зеркалом Иллюзий. Пантера почти не дышала, но он знал - или по крайней мере думал, что знает, - сколь она близка сейчас к блестящему финалу. И когда он, уже не в силах более сдерживаться, издал торжествующий рык, более похожий на стон, мозг заволокло медняным туманом и сознание отказало Августину.

Словно сквозь толстый войлок его ушей достиг слабый стон пантеры «I am coming» (Здесь: я кончаю (англ.).) и заливистый лай Томаса, которому сквозь оплывшее Зеркало Иллюзий явилось видение белого барса, тяжело сползающего со спины черной пантеры.

 

15

 

Но как вовек не дрогнет добродетель,

Хотя бы грех ей льстил в обличьях рая;

Так похоть, будь с ней ангел лучезарный,

Пресытится и на небесном ложе.

 

В словах Хотоя не было насмешки или осуждения.

За полчаса до этого Хотой покинул зал для медита­ций и удалился в свою комнату.

Лицо его не было озабоченным, но те из его учени­ков, кто знал Хотоя особенно близко, заметили: сэн-сэй чем-то встревожен. Хотой открыл потайную нишу в подполье и извлек оттуда холщовый мешочек весьма архаического вида.

 

И если призрак явится опять,

Пусть взглянет сам и пусть его окликнет,

 

- грустно добавил Хотой, и на его ладонь выкатилось пять небольших смолистых комочков. Саама.

В центре комнаты на грубом дощатом полу была раз­ложена толстая тростниковая циновка - подарок японс­кого друга Таро Камимото, приезжавшего за одним таким зернышком из Кагосимы, притулившейся на другом кон­це земного шара.

Хотой положил мешочек на прежнее место и закрыл тайник. Сел на пол. В самый центр циновки, орнамен­том которой была одна из великих мандал трансформа­ции. Скрестил ноги. Закрыл глаза. Прочел древнетибетскую мантру очищения осознания.

После этого он положил под язык комочек саамы.

Спустя некоторое время Дверь бесшумно отворилась.

Он поплыл сквозь тающие лохмотья размягченной материи, его тело, потеряв объем, вес и форму, вибри­ровало и резонировало со всеми нейросемантическими цепями Вселенной.

Он был без остатка поглощен триптаминовой мат­рицей галлюциногенного эликсира и заряжался обер­тонами проводящего комплекса саамы. Он не был ста­билен. Он был философским камнем человечества, эмбрионом всемирного хаоса, и ощущал смиренную благодать.

И наконец, сгусток чистой мысли, которым стал Хо­той после своей долгой метаморфозы, очутился в замке с Железной Башней. Он растворился под потолком комнаты с портьерами и кичливыми штандартами, свисаю­щими с потолка.

Никто не заметил его, как не заметил бы самого себя,

Перейдя из одного измерения в другое.

Хотой весь обратился в терпеливое ожидание.

 

16

 

«I am coming». Этих слов Августин не слышал уже Десять лет. Так говорила и могла говорить только Рут. Его первая любовь.

Женщина, из-за которой безжалостный убийца Вальдис был застрелен им из «Магнума-225» в осеннем лесу. Потрясенный Августин издал громкий рык. Именно рык, хотя в это время его аватар стремительно изме­нялся и его глотка уже не принадлежала белому барсу. В голове Августина сейчас творилась революция похлеще сексуальной, и только когда в затылок его со Страшной силой ударил огромный шипастый шар, он понял, что к их обществу присоединился кто-то четвер­тый (если третьим считать заходящегося в лае Томаса). Его спасло только то, что большей частью он уже развоплотился. В противном случае этот шар, в мощи 'Которого чувствовалась всесокрушающая магия третьей ступени, мог бы прикончить его на месте. На холодные каменные плиты упала Тень Отца Гам­лета.

Даже в этом малоуязвимом аватаре его зрение после страшного удара работало далеко не лучшим образом. Но того немногого, что он смог разглядеть сквозь кро­вавый туман, перевернувшись на спину, хватило, чтобы содрогнуться от ужаса.

Над ним, едва не цепляя головой темные полотнища штандартов, свешивающиеся с потолка, возвышался Локи.

Он был одет в длинные чешуйчатые одеяния, забрызганные стремительно тающей кровью.

«Моей кровью», - подумал Августин.

На его левом плече висела крупноячеистая сеть, спле­тенная из живых змей, на правом - волчья шкура. Ост­рые уши Локи подрагивали от ярости. В правой руке Локи раскачивался на массивной серебряной цепи тот самый шар, который несколько секунд назад поразил Августина в затылок. Увесистый амулет из нескольких десятков зу­бов, среди которых Августин опознал волчьи, человечес­кие, медвежьи и куницыны, грохотал на его груди, как десяток боевых барабанов. А ниже пояса Локи, там, где в европейском костюме предусмотрена ширинка, болталась желтая козлиная борода.

- С-сука, - прошипел Локи. - И ты сука, легавый.

«Ага, - совершенно не к месту подумал Августин. - Значит, первая «сука» была все-таки предназначена Рут».

В то же время аватар Августина, совершенно незави­симо от его замечаний, стелющимся ветром подлетел к Локи, и длинный меч пронзил ногу нарушителя интима насквозь. Томас, следуя примеру хозяина, вцепился в козлиную бороду Локи.

Пантера что-то орала, но Августин не слышал ее. Потому что Локи, для которого удар Августина был, похоже, комариным укусом, исторг из когтя на левой руке змеистую призрачную молнию.

Молния впилась в голову Тени Отца Гамлета крово­жадной пиявкой.

Материальное одолеешь материальным, призрачное - призрачным. Класс его аватара позволял Локи штучки и похлеще этой.

Одновременно с этим Локи отшвырнул свою цепь с шаром и, отодрав освободившейся правой рукой Тома­са от своего горла, отшвырнул красного пса к стене. Томас обиженно заскулил.

Августин, чью голову сейчас разрывала чудовищная энергия, источаемая Локи, был буквально пришпилен к полу и уже готов был взмолиться о пощаде. Но в этот момент ему на помощь пришла Рут-пантера.

Она наконец поняла, что никакие вопли не остановят ослепленного ревностью Локи. Она прыгнула и вцепилась своими острыми зубами в его левую, смертоносную руку.

Через мгновение Рут-пантера, словно ошпаренная, вся струясь голубыми искрами, взвыла и отлетела вслед за Томасом, но одного мгновения Августину оказалось достаточно. Он мгновенно сменил аватар.

Стальной кибер-крот, морф «Метрострой», вгрызся в Локи четырьмя алмазными фрезами и, оттолкнувшись задними лапами, буквально припечатал того к стене. Два хищно изогнутых огненных серпа, мигом оказавшихся в руках Локи, оставляли на броне кибера глубокие борозды, но Августин не отступал.

Черная кровь Локи струилась ручьем. Он попытался сменить аватар, но, к своему ужасу, не смог этого сде­лать! Что-то мешало ему, и это «что-то» он чувствовал везде, в каждом камне, в каждой портьере, в каждом Грамме воздуха.

Августин, увлеченный своей победой, был намерен довести начатое смертоубийство Локи до конца. В конце концов, он ведь тоже ревновал, и имел для своей ревности куда больше оснований, чем Локи! Как ни крути, а со слов Рут-пантеры выходило, что Локи был сейчас ее любовником... - Завязывай, кретин, а то сейчас все погибнем!

Заорал Локи.

«Сам завязывай, - подумал Августин. - Будешь мне, тут еще голову морочить».

- ...Ревность разбередила старые раны Августина. Бешено вращались алмазные фрезы, наматывая и перетирая клочья одежды Локи, а Августин вспоминал, как, застрелив Вальдиса, бросился искать Рут. Но она исчезла, испарилась, растаяла...

- Да послушай же! - надрывался Локи. - Посмотри вокруг! Мы в ловушке!!!

...Августин искал ее повсюду. Но ее не было. И когда он, спустя два месяца, осознал, что убил человека ради обаятельного фантома, ради призрачной мечты, ради женщины, которая превратилась в две фотографии на столе...

- Твою мать!!!

...И вот теперь он находит ее спустя десять лет в этом проклятом Утгарде. Она по-прежнему безумно привле­кательна, женственна, нежна, и она молчит как рыба, потому что, видите ли, этот негодяй Локи наложил ей на уста печать молчания...

И тогда раздался Голос Неба. Он прозвучал прямо в мозгу Августина, а чтобы тот лучше понял, перед его глазами появилась пылающая надпись на бархатно-чер­ном фоне: «НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИСЬ». Голос Неба повторил это трижды.

Августин никогда за свою долгую жизнь в ВР не слы­шал таких сетевых сообщений и не видел, чтобы они подавались таким образом. И он остановился. Выклю­чились приводные электромоторы, и кибер-крот сделал несколько неуверенных шагов назад.

- Хорошо, - прошептал Локи изменившимся голо­сом. У него уже не было сил кричать. - Когда ты очу­хаешься убитый до смерти, запомни: двадцать один ноль-ноль, сто сорок седьмой километр шоссе Моск­ва - Тула.

С этими словами Локи сполз по стене и упал. Его амулет распался, и зубы глухо застучали по полу. Бес­полезные кости для бессмысленной игры.

Голос Неба продолжал говорить: «СМЕРТЕЛЬНАЯ ФИ­ЗИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ». Троекратное повторение.

Августин, как завороженный, смотрел на повержен­ного врага. Ему хотелось плакать. Только когда Голос Неба усилился и заполнил, казалось, весь мир, до Ав­густина смутно дошли слова про опасность.

Он захотел привычно сменить аватар на почти неуяз­вимую Тень Отца Гамлета. Что-то не сработало.

Томас неистовствовал.

Попытался еще раз.

Нет.

Августин оставался громоздким и в общем-то неповоротливым кибер-кротом. Ну, в конце концов, ничего страшного. Ну, в конце концов, дождусь планового отключения.

Он развернулся, чтобы осмотреть зал, и против сво­ей воли в ужасе отшатнулся назад.

Из колодца, по которому они с Томасом забрались в зал полчаса назад, поднималась блещущая черной ко­рундовой броней тварь.

Четыре длинных коленчатых паучьих ноги несли плоский зеркальный корпус, над которым возвышалась ажурная башня, увешанная смертоносными жер­лами.

Августин, чей аватар только по счастливой случайно­сти смог одолеть Локи, хотя и предназначался не для боя, а для проникновения, понял, что с таким кибером он не управится.

Противник был по меньшей мере Джирджисом. А по большей мере - и об этом было страшно подумать - мог оказаться и Зу-л-Карнайном.

«Какая, впрочем, разница, - обреченно подумал Ав­густин, - если до планового отключения остается поч­ти два часа, а в таком аватаре меня за двадцать минут разрежут плазменными резаками даже трое натасканных Гильгамешей?»

- Антропос, антропос... - задушевно произнес кибер, извлекая последнюю ногу из колодца и мягко под­ходя к Августину. - Какая у тебя красивая, новая голова... Да и у меня тоже, как видишь, обновка...

За спиной Августина блеснула неяркая желтая вспышка. Это покинул Виртуальную Реальность убитый до смерти Локи. Вспышка словно бы послужила сигна­лом киберу, и две спарки сверхмощных «швеек» обрушили на Августина лавину бронебойных снарядов с отделающимся поддоном.

Некоторые снаряды рикошетировали от округлостей его броне и, пробивая навылет каменные стены уносились прочь. Но большинство прошивали корпус Августина и взрывались внутри, калеча его пре­цизионную механику, сервоприводы и хрупкую элект­ронику.

В районе задних лап сразу же начался пожар - Ав­густину казалось, что его посадили на раскаленную ско­вородку.

Косая очередь прошлась по фрезам, и две из них от­летели, высекая искры из пола. Лопнул правый глаз.

«ГЛАВНАЯ ОПАСНОСТЬ У ДВЕРЕЙ КВАРТИРЫ».

Это был опять Голос Неба. Августину было не до него. Какая опасность?

У какой квартиры, когда через пять минут взорвется топливо, питающее его реактивные сопла?

На мгновение ему показалось, что он нашел выход. Августин подал предельную мощность на свои реактив­ные сопла и, помогая себе толчковыми лапами, понес­ся на врага тяжеловесной торпедой.

Но он не успел преодолеть и половины разделявшего их расстояния. Кибер, которому явно надоело измывать­ся над антропосом с помощью сравнительно малоэффек­тивных «швеек», шарахнул высоковольтным плазменным разрядом. Августин превратился в раскаленный болид. Взорвалось реактивное топливо.

Последняя надпись, которая вспыхнула в его ослеп­шей голове, оторванной взрывом от туловища и кувыр­кающейся в воздухе посреди зала, гласила: «ИСХОД В РЕАЛЬНОСТЬ. ОТКЛЮЧЕНИЕ!!!»

 

17

 

Трехмерный голографический макет здания компа­нии ВИН приковывал к себе взгляды всех, кому случа­лось его видеть.

Мак-Интайр, ворэнт-офицер (без двух минут лейте­нант) Гиллеспи и капитан Мэрдок смотрели на него, не отрываясь, больше пяти минут, пока Мак-Интайр не нарушил затянувшуюся паузу:

- Это ВИН. Но это не просто точка на карте. Это мощное укрепленное сооружение, кажущееся обыкно­венным лишь неискушенным туристам.

Голографический макет, повинуясь «волшебной па­лочке» - указке с сенсорными датчиками, которую держал в левой руке Мак-Интайр, - повернулся, вы­ставляя напоказ Главный Корпус компании ВИН. Во­семь этажей, розовые панели. Газон перед окнами.

- Теперь внутренности, - сказал Мак-Интайр. - Как видите, не слишком много. «Аргус-18» - машина мощная, но не всесильная. Мы знаем то, что мы знаем. Внизу, под тем, что вы видите, еще двадцать подземных уровней. О них мы почти ничего не можем сказать на­верняка.

Зоны, о которых говорил Мак-Интайр, послушно увеличились, и на голографическом макете появились исключительно детальные интерьеры восьми этажей ВИН.

- Но мы с вами прекрасно знаем еще об одном су­щественном факторе. О защитном куполе.

Гиллеспи согласно кивнул. Капитан Стэнли Мэрдок поморщился, как от сильной мигрени.

От виновского защитного купола, экрана, поля - на­зывать эту штуку можно было как угодно - всех, кто имел какое-либо отношение к подготовке операции «Лоботомия», уже давно и не на шутку тошнило.

«Аргус-18» не видит того и сего - защитный купол.

Автономные разведывательные зонды слежения не могут проникнуть на территорию компании - защит­ный экран.

Сотрудники ВИН, завербованные Интерполом, не в состоянии передавать информацию - защитное поле. Во всем виноват интегрированный защитный пери­метр, перед которым планировщики «Лоботомии» пасу­ют уже не первый год!

- Но, господа, - голос Мак-Интайра приобрел не­бывалую торжественность, - как и все, что успешно функционирует, защитный купол имеет свой источник питания. Долгое время мы не могли обнаружить мес­тоположение реактора, который отвечает за энерго­снабжение купола. Но теперь мы знаем, где он. - Мак-Интайр не стал дожидаться реакции на свое сен­сационное сообщение и продолжил: - Вчера вечером наш агент Sanya передал нам ценнейшую информацию, которую я поспешил проверить и счесть годной. Взгля­ните сюда.

Голографический макет сделал полный оборот, и взгляду присутствующих предстали дальние подступы к Главному Корпусу. Низенькие без окон двухэтажные строения, мусорные баки, техника, автофургоны «сааб-скания». Ничего на первый взгляд примечательного. Какие-то домики, находящиеся вне пределов досягае­мости защитного купола.

- Вот это, казалось бы, гаражи или, как мы пола­гали раньше, складские помещения. Но на самом деле здесь помещаются выносные генераторы, питающие за­щитный купол ВИН. На это указывает, например, то, что, несмотря на малую, казалось бы, значимость объекта, он охраняется группой из двадцати четырех охранников. Вот, к примеру, вход в Главный Корпус охраняется тремя. Кроме того, нам удалось обнаружить пулеметные гнезда здесь, здесь и здесь.

Макет раскрывался словно матрешка, внутри у кото­рой не одна, а добрая сотня сестер, каждая интересней предыдущих.

- Легко видеть, - продолжал Мак-Интайр, - что пулеметы компании ВИН держат под прицелом имен­но эти зоны. Итак, мы будем действовать согласно раз­работанной ранее схеме. Наши вертолеты прибудут в Шереметьево завтра на рассвете. Вы, Мэрдок, будете командовать западной оперативной группой. Ну а вы, Гиллеспи, поведете восточную.

- Будет сделано, сэр, - в один голос ответили Гил­леспи и Мэрдок.

- Начало операции в десять часов двадцать пять минут по московскому времени. В это время «Аргус» выпустит четыре самонаводящиеся плазменные ракеты, которые взорвут выносные генераторы. Защитный ку­пол, таким образом, будет отключен. Дальнейшее пре­доставим вертолетам, коммандос и Господу Богу.

 

Глава 9

ВЕРТОЛЕТНЫЙ РОК-Н-РОЛЛ

 

1

 

В контрольные цепи Марьинского Координацион­ного Центра в 15.14.547 поступил сигнал медицинской тревоги.

В 15.14.596 пользователь был отключен в целях пре­дотвращения острого сердечного приступа.

В 15.16.234 по его адресу вылетел вертолет «Скорой помощи».

Августин чувствовал себя, как, должно быть, чувству­ет канарейка, которую выжали в стакан с чаем. Из все­го своего кошмарного приключения в Утгарде он по­мнил только одно: «ОПАСНОСТЬ У ДВЕРЕЙ КВАРТИРЫ» и «ОТКЛЮЧЕНИЕ».

Августин с неимоверным усилием преодолел ломоту, разлившуюся во всем теле, и выкатился из капсулы.

Томас, отключенный от сети вместе с Августином, в полном недоумении рассматривал свое тело. Оно уже не было красным и было, к превеликому сожалению Тома­са, значительно меньше тела теленка.

В квартире было тихо. Высота восьмидесятого этажа вкупе с надежными звукоизолирующими покрытиями стен, потолка и окон служили превосходной защитой от шума и гомона центральных кварталов дневной Москвы.

Опасность. Опасность? Перед мысленным взором Августина вновь и вновь вставала огненная надпись.

Ему было сейчас совершенно не важно, порождена ли она Голосом Неба или каким-то другим голосом, но сам факт того, что некто смог выбросить его из ВР за полтора часа до планового отключения, говорил о мно­гом. В первую очередь о том, что к этим словам следу­ет прислушаться.

Августин закрыл за собой капсулу, помедлил полсе­кунды, извлек свой заветный форсаж и, потрепав Тома­са за ухом, прошептал:

- Подымайся.

Стараясь ступать бесшумно, Августин прошел в спаль­ню и запустил руку под подушку.

Страховидный «смит-и-вессон» Хмыря приятно тя­желил руку. Ничто не придает такой уверенности в зав­трашнем дне, как оружие.

Августин выщелкнул барабан и, прокрутив его, с удо­вольствием убедился в том, что с прошедшей ночи в нем все осталось по-прежнему. Пять патронов. Шестое гнез­до пустовало напоминанием о застреленном бойце Чер­ного Спецназа.

Он щелкнул барабаном, возвращая его на прежнее место, и в этот момент в прихожей глухо хлопнул не­громкий взрыв. Со звоном разлетелась хрустальная ваза, которую он оставлял на баррикадирующей двери тум­бочке перед входом в ВР.

Вторжение. Вот чего не хватало Августину для пол­ного счастья. После пантеры. После Локи. После схват­ки с болтливым кибером.

 

2

 

Августин упал на правое колено, целясь в дверной проем.

Там, в коридоре, в неглубоком стенном шкафчике, располагалась маленькая гордость Августина. Коллек­ция дорогих французских, ирландских и португальских мужских парфумов в ретроупаковке - Августин по­мнил, что еще лет двадцать назад такие штуки называ­лись мудреным словом «дезодорант». На счет этой коллекции у Августина возникли определенные сообра­жения.

Томас молчал. «Испугался небось», - подумал Авгу­стин, безуспешно пытаясь справиться с сильной дрожью во всем теле. Он лихорадочно прикидывал возможные пути отступления.

Шагов из прихожей не было слышно, но это ничего не значило. На взломщиках вполне могли быть спецбо­тинки с активным шумоподавлением.

Потом хлопнула кухонная дверь. Из комнаты, в ко­торой стояла капсула входа, послышались частые глухие хлопки, затрещал полифертил. Пули с утробным чавка­ньем входили в биомассу его нейрокомпьютера. И сно­ва тишина.

Едва заметная тень пересекла коридор за дверным проемом спустя полминуты. Руки Августина, непривыч­ные к оружию по-настоящему жестокой, земной, невиртуальной реальности, сильно устали. Ствол пистолета ходил ходуном, выписывая что-то вроде сильно упло­щенной восьмерки.

Оба - и Августин, и тот, второй, в коридоре, - пре­красно знали, что замешательство в одну десятую секун­ды будет стоить жизни. Но тот, второй, был професси­оналом и оттого не сомневался в своем преимуществе перед вислоухим сетевым легавым.

«Двум смертям не бывать, а одной не миновать», - вспомнил Августин и, решившись, выстрелил в шкаф­чик с коллекцией дезодорантов. Громыхнул неожидан­но сильный взрыв.

В дверном проеме возникла мишень в штатском и в черной маске. Одежда на нем горела. Автоматная оче­редь, выпущенная наугад, чтобы не тратить времени на ориентировку, прошла над головой Августина, сокру­шая трехслойное оконное стекло. Августин выстрелил два раза. Противник влетел в огонь, лижущий стену ко­ридора вокруг шкафчика.

Ожидание было невыносимым. Если его убьют, пусть лучше сделают это сейчас.

- Томас, пора, - прошептал Августин.

Томас бросился в коридор. Августин выстрелил всле­пую из-за угла и, упав на брюхо прямо под ноги про­должающему стоять и гореть киллеру, увидел второго. Этот корчился на полу у входной двери, придавленный сверху негодующим Томасом.

- Томас, фу! Гулять! - приказал Августин, зная, ка­кое воистину магическое действие оказывает на Томаса слово «гулять».

Томас выскочил в распахнутую дверь.

Двумя выстрелами Августин добил лежащего килле­ра. С отчаянием вслушиваясь в выстрелы на лестничной клетке, Августин подобрал «мистраль», лежащий у ног киллера, которому не повезло первым.

Через секунду длинная очередь уложила третьего, вы­скочившего в коридор из кухни.

И только когда автомат в руках Августина захлебнул­ся и замолк, он сообразил, что не видел этого, третье­го. И не мог видеть. Потому что стрелял из неудобней­шей позиции, держа автомат на коленях, нажимая на спусковой крючок большим пальцем левой руки и тупо глядя на ботинки первого трупа.

Августин вскочил, прыгнул к следующему телу и, опять же к своему величайшему изумлению, сломал при­кладом бесполезного автомата челюсть четвертому дети­не, который рискнул высунуться из комнаты с капсулой.

Сменив «мистраль» на какую-то короткую дрянь с массивным подствольным гранатометом, Августин вы­скочил на площадку перед лифтом. Двери лифта в этот момент степенно открывались.

Это спасло ему жизнь. Площадку прошили две согла­сованные очереди, но Августин, заскочивший в лифт и сбивший с ног перепуганную соседку по этажу, не имел даже пустячной царапины.

Он заорал: «Первый!!!» - и для верности ударил по кнопке «1».

Соседка истерически хохотала. Августин для остра­стки пустил короткую очередь между закрывающихся дверей лифта. Кабина незаметно тронулась и плавно пошла вниз.

Где еще его могут ждать? Внизу? Вверху? Куда побе­гут те двое, которые остались на площадке? От правиль­ного ответа на этот тривиальный психологический тест зависела его жизнь. В тестах Августин был докой.

Он крикнул: «Стоп!» - и, с трудом дождавшись ос­тановки, которая последовала спустя полсекунды, выстрелил в потолок кабины из подствольного гранатомета. И зажмурился.

В лицо полетели обломки горящего пластика, кабину заволокло дымом.

- Соседка больше не билась в истерике. Похоже, ее Перегруженный шоком мозг признал единственно воз­можным бессознательное состояние.

Августин полоснул короткой очередью по кнопкам, подпрыгнул, ухватился за потеплевшие, острые как брит­ва края дыры и, подтянувшись, оказался на крыше лифта. Лифт висел между семьдесят седьмым и семьдесят восьмым этажом.

К счастью, Августин принял свое решение достаточно быстро и не успел опуститься ниже.

Однообразно ругаясь, Августин полез вверх по тросам. Лифт, конечно, признан сейчас системой жизнеобеспе­чения дома совершенно непригодным, аварийным, ка­тастрофически сломанным и наверняка блокирован. Поэтому «вышибалы» (своих убийц Августин почему-то мысленно окрестил именно вышибалами, наверное, чтобы меньше бояться) могут жать на кнопку вызова лифта хоть до вечера.

Августин был на уровне восьмидесятого этажа, когда в шахту ворвался огненный смерч.

«Вышибалы» явно не собирались жать на кнопку вы­зова до вечера, а попросту вынесли из гранатомета раз­движные двери семьдесят восьмого этажа. Надо полагать, именно там их застал выстрел Августина в крышу каби­ны из гранатомета.

Несколько секунд, всего несколько секунд... Августин вспомнил, что в младшей школе всегда лазил по канату хуже всех. Вспомнил, правда, и сколько часов провел он в старших классах, болтаясь под потолком пустынного спортзала с неповторимым ощущением человека, побе­дившего собственное бессилие. Что это было за ощущение!

Снизу ударили два «мистраля», но Августин был уже у цели.

 

3

 

Дверь, наглухо закрашенная заодно с косяком при последнем косметическом ремонте какими-то безвест­ными дядями Борями, вечно хмельными покровителя­ми строительных роботов, не поддавалась.

Августин сделал несколько одиночных выстрелов по периметру двери и, издав хриплый яростный рык, ко­торому позавидовал бы любой аватар снежного барса, навалился на нее плечом.

Дверь неохотно поддалась, и он, упираясь изо всех сил, все-таки расширил щель до приемлемых размеров.

На крыше его дома располагалась вертолетная пло­щадка. Обычно она пустовала, но сегодня ей могло по­завидовать Тушино.

Два совершенно одинаковых матово-черных верто­лета «Ка-106» без каких бы то ни было надписей и опознавательных знаков стояли рядом, как шерочка с машерочкой.

Около одного из них, выставив перед собой писто­лет, неуверенно озирался очередной «вышибала». Мо­лодчик, конечно, услышал глухие выстрелы Августина в дверь и потому насторожился.

Их глаза встретились.

Августин нажал на спусковой крючок быстрее.

А третий вертолет сейчас как раз коснулся колесами полосатой желто-красной мишени посадочной площад­ки между Августином и вертолетами «вышибал».

Это был импортный медицинский геликоптер «Иро­кез-2» фирмы «Белл». Из него выскочили двое в белых Халатах с аккуратными докторскими саквояжами.

Двое «вышибал», выпрыгнувшие из вертолетов, и еще двое, поднявшиеся на крышу по лестнице, очевидно, не врубались в происходящее.

Недостаток понимания они восполнили ураганным огнем по докторам и пилоту третьего вертолета.

«Ирокез-2» был последним шансом Августина. Пока «вышибалы» дырявили ни в чем не повинных врачей дежурной кардиологической линии, Августин подбе­жал к теперь уже никем не управляемому вертолету, который продолжал дрожать, едва касаясь колесами земли.

Он бесцеремонно вытащил за ворот застреленного пилота, вскочил в его кресло и стремительно выжал сектор газа.

В последний момент через широкий открытый про­ем в левом борту вертолета на невостребованные но­силки в транспортном отсеке вскочил сэр Томас. Умей Томас говорить, он смог бы рассказать о своих опас­ных приключениях на лестнице и в квартире не хуже Робинзона Крузо. Как и некогда Робинзону Крузо, Томасу несказанно повезло - он был одним из немно­гих, кто спасся.

Последним, что разглядел Августин на крыше, был человек в дымящемся комбинезоне, который ковылял к ближайшему «Ка-106».

 

4

 

«Змей», патрульно-базовый самолет Департамента Бе­зопасности типа «Стрибог», засек два вертолета «Ка-106» еще на взлете.

Вертолеты корректно ответили на запрос системы опознавания «свой-чужой», и на время операторы по­теряли к ним всякий интерес.

Сейчас, когда на крыше дома номер 8 по Большому Арбату произошла короткая перестрелка, после которой в воздух поднялся медицинский «Ирокез-2», Змей-0, сидя рядом с виртуальным двойником Августина в ка­бине виртуального двойника «Ирокеза», сообщал о слу­чившемся полковнику Хованскому.

- Сейчас буду, - коротко бросил Хованский.

Спустя минуту аватар Хованского появился рядом со Змеем-0.

 

5

 

Августин водил машину несколько лучше, чем пило­тировал вертолет.

С машиной он был неразлучен начиная с шестна­дцати лет, а вертолет ему приходилось пилотировать раз пять. Ну, может, семь.

Однако сейчас он чувствовал себя асом из асов. Ве­зунчиком из везунчиков. Гагариным, Клинтом Иствудом и фон Рихтхофеном в одном лице.

Он жив, он уложил четверых профессионалов, вмес­те с ним старина Томас, и у него еще есть надежда!

Смущало только видение ожившего киллера. Как он мог выжить в пламени взорвавшихся дезодорантов? Сму­щало еще то, что от этих самых дезодорантов могла сго­реть вся его квартира...

Его «Ирокез» стремительно набирал высоту, уходя свечой в синее, на совесть прожаренное летним солн­цем небо. Вслед за ним от крыши дома оторвались два «Камова». Похоже, «вышибалы» имели приказ ликви­дировать Августина любой ценой.

Августин не понимал ничего. В последние два дня на него обрушилось такое множество совсем не будничных событий, что разум отказывался выносить суждения. Ав­густину оставалось действовать - действовать вне всяких суждений.

Он уменьшил тягу и перебросил рукоять крена вперед.

«Ирокез» некрасиво клюнул носом и пошел вниз, протискиваясь между двумя титаническими небоскребами торгового центра ГУМ.

«Камовы» были несколько устаревшими, но весьма скоростными машинами. После очередного раунда разоружения львиную долю «Камовых» списали из разведывательных частей армейской авиации и пустили под пресс. Но некоторым машинам удалось избежать пресса - желающих купить списанные военные игрушки, как всегда, оказалось достаточно... Через несколько минут Августин с неудовольствием обнаружил, что «Камовы» надежно повисли у него на, хвосте и уверенно сокращают дистанцию.

Они находились над Москвой-рекой. Куда теперь? Сесть в городе он не сможет, это уж точно. По крайней мере, не сможет сделать это так быстро, чтобы зависшие по сторонам бронированные «Камовы» не изрешетили его вместе с жестяным корпусом «ленд-лизовского» «Ирокеза». Перспектива полететь на Лубян­ку и сесть прямо на защитный купол Центрального Уп­равления ДБ тоже Августина не прельщала.

Во-первых, Бог знает, какая там «крыша» у этих ре­бят. Может, они тоже из Черного Спецназа?

А во-вторых, что там, господа, глаголет Российский Уголовный кодекс по поводу гражданина, который за истекшие сутки:

а) нанес тяжелые телесные повреждения сотруднику службы безопасности увеселительного заведения «Сладкая Ж»;

б) стал свидетелем гибели семи человек в подсобном помещении вышепоименованного заведения и, похитив оттуда незаконное устройство, именуемое в просторечии «форсаж», не счел необходимым сообщить о случившем­ся в соответствующую организацию;

в) нанес тяжелые ранения пяти неизвестным, четве­ро из которых, скорее всего, скончались на месте; не говоря уже о незаконном применении фор­сажа.

О нет, господа, такому гражданину, чья совесть отя­гощена пунктами а), б) и в), не следует появляться в поле видимости ДБ.

«Камовы» совершили стремительный рывок и взяли Августина в горизонтальные клещи.

На них были установлены двигатели от других, бо­лее мощных, машин, и теперь они продемонстрирова­ли, на что способен нижегородский авиационный завод вкупе с двумя трехконтурными турбинами от уважаемой фирмы г-на Люльки-младшего.

На «Ирокез» с двух сторон обрушился сосредоточен­ный огонь. Церемониться с ним явно не собирались.

Пули прошили корпус в районе медицинского отсе­ка. К счастью, Томас был сравнительно маленькой ми­шенью и не пострадал. Не считая, конечно, страданий душевных.

Ошалевший от страха Августин бросил машину вниз. Вниз, к сверкающей глади Москвы-реки.

 

6

 

Хованский с интересом наблюдал за действиями «Камовых», вокруг которых вились несколько младших Змеев. Он не сомневался в том, что «Ирокезу» капец.

На ошейнике Томаса, как и на ошейнике любой другой зарегистрированной по закону собаки, был на­несен скан-код с полной информацией о ее владельце. Радары «Змея», разумеется, сразу же прощупали ошей­ник сквозь проем в борту транспортного отсека, а ла­зерный сканер дистанционно считал с него всю инфор­мацию.

Поэтому - если только собака не похищена - Хо­ванский уже через двадцать секунд мог смело утверж­дать, что на борту «Ирокеза» находится Августин Депп, двадцативосьмилетний сотрудник сетевой полиции, хо­зяин черного ньюфаундленда по кличке Томас. Черты Августина Деппа, извлеченные из досье сетевой полиции, сейчас подмалевывал? на тупом лице макетного аватара виртуальная станция.

- Очень хорошо, - удовлетворенно заключил пол­ковник.

С одной стороны, Августин Депп, согласно только что поступившему непосредственно в полковничьи уши сооб­щению, подозревался в убийстве трех человек. С другой стороны, господин Щуро, сообщил генерал Воронов, был бы очень рад скоропостижной кончине двадцативосьми­летнего лейтенанта.

Сейчас «Ирокез» разобьется о воду, и все выйдет как нельзя лучше. А не о воду - все равно получится хорошо. Все - он, Хованский, генерал Воронов и, конечно, гос­подин Щуро - будут глубоко скорбеть и выражать свое возмущение. Ай-яй-яй! Вопиющая трагедия! Такой взрыв в самом центре Москвы! Жертвы? О да, как же без жертв!

Но что поделаешь? Сетевой полицейский Августин Депп сошел с ума и, перестреляв кучу народа, захватил медицинский вертолет, на каковом разбился. А «Камовы»... Кто их видел, кто их знает...

Хованский не знал, что Щуро понятия не имеет о том, какую фамилию носит намеченная жертва с вось­мидесятого этажа. В противном случае события, не ис­ключено, развивались бы совсем иначе...

- Я считаю, нам следует вмешаться, - набравшись храбрости, заметил Змей-0. - Все-таки ситуация но­мер два.

- Отставить, капитан. Вы наблюдаете за задержани­ем особо опасного государственного преступника сила­ми спецподразделения «Эскадрон С».

- Простите, господин полковник, я первый раз слы­шу о таком...

- Надеюсь, что и последний. «Эскадрон С» - сек­ретная часть ДБ. Если вы произнесете это название за пределами этой кабины, - Хованский указал на вирту­альные внутренности «Ирокеза», - вас ждет трибунал за разглашение государственной тайны. Ясно?

- Так точно, господин полковник!

 

7

 

Августин не имел никаких профессиональных навы­ков пилотирования, и это спасло его.

Не рассчитав, он приблизился к реке настолько близ­ко, что посадочные лыжи вертолета разнесли в клочья зазевавшуюся чайку, дремлющую на воде. Взбесивший­ся альтиметр показывал высоту «ноль».

Августин с перепугу рванул ручку управления на себя, и «Ирокез», чиркнув хвостовой балкой по воде, опять подскочил вверх.

«Камовы», которые попытались повторить его жут­кий маневр, ударились плоскими днищами о воду.

Для большинства других типов вертолетов это означа­ло верную гибель. Но «Камов» был в свое время спроек­тирован как вертолет-комбатант, вертолет, действующий непосредственно на линии огня. «Камов» имел убираю­щееся шасси, основательное бронирование и был рассчи­тан на контакт с земной или водной поверхностью в са­мых неблагоприятных условиях. Например, на свободное падение с высоты тридцати метров.

Поэтому Августин, ожидавший двойного взрыва на поверхности Москвы-реки, разочарованно наблюдал на экране телекамеры заднего обзора, как его противники, подняв фонтаны брызг, заскользили по воде. Он не вы­играл сражения, но выиграл время. Скорость и в осо­бенности высоту «Камовы» потеряли надолго.

Двадцать один ноль-ноль, сто сорок седьмой кило­метр шоссе Москва-Тула. Так сказал Локи. Ну что же, раз в городе ему ловить нечего, надо убираться за город.

Августин как раз получил пару сравнительно свобод­ных минут, чтобы свериться с компьютером бортовой навигационной системы. Так-так-так. Он резко подал ручку управления влево, и вертолет, заваливаясь на борт (испуганно тявкнул Томас), взял курс на юго-восток.

«Камовы», вяло оторвавшись от воды, все быстрее и быстрее набирали высоту. Когда их альтиметры показы­вали полторы тысячи метров, на дисплеях компьютеров появилась наконец долгожданная отметка. Радары, зак­люченные в сферический обтекатель над втулкой несу­щего винта, нащупали цель. Она двигалась на юго-вос­ток со скоростью двести девяносто километров в час.

- А вот и он, - пробормотал Пьеро, поглаживая теплый ствол «мистраля». - Вот и он.

Его пиджак за две штуки русскими был изодран пу­лями и вдобавок почти полностью сгорел.

Пробитые легкие Пьеро горестно сипели, на щеголь­ской рубахе засохли густые потеки омерзительной орга­нической слизи, но он чувствовал себя хорошо. Тот, кто занят любимым делом, не станет обращать внимание на мелочи.

 

8

 

Дежурство Змея-7 закончилось на самом интересном месте.

Он видел, как «Камовы» незаметно подкрадываются к «Ирокезу», и не сомневался в исходе их повторной встречи. Но сейчас он был рад тому, что «самое инте­ресное» пока что находится в будущем, а не актуализи­ровано в настоящем.

Едва сдержавшись, чтобы не вышибить полифертиловую крышку ногой, Змей-7 дождался, когда она плав­но отъедет вбок, и быстро вскочил на ноги.

Пятеро операторов, вяло, с потягиваниями вылупляю­щиеся из своих капсул, словно ночные бабочки из куко­лок, с изумлением наблюдали, как обычно неимоверно ленивый Змей-7, а попросту Игорь, припустил в направ­лении хвостовых отсеков.

- В гальюн, похоже, - бросил ему в спину Змей-3.

- Не, - заметил Змей-18, хлопнув себя по нагруд­ному карману, - перекурить.

Лейтенант Игорь Иванов не курил, но об этом мало кто из его братьев по оружию помнил. Он быстро ми­новал помещения для отдыха, туалеты, буфет, кают-компанию и оказался на территории, занятой бойцами подразделения «Перун».

Здесь в тесных кубриках шлепали картами, ругались, баловались шашками и го, болтали о женщинах и про­сто валялись на койках сорок здоровенных мужиков.

Несмотря на то что территория перуновцев больше походила на пиратскую вольницу имени Джона Сильвера, Игорь знал, что они готовы в любой момент вско­чить, опрокидывая доски и расшвыривая карты, опро­метью броситься по боевым машинам и через тридцать секунд уже нестись на своих «Милях», «Камовых» и «Шершнях» к месту правонарушения.

Да, «Змей» был предназначен не только для наблю­дения. Он служил также базой для двенадцати верто­летов полуроты «А» второго батальона «Перун». И еще много других неожиданностей таил в себе тысячетон­ный фюзеляж русского монстра.

Перуновцы приветствовали Игоря дружелюбным улю­люканьем. О его грудь стукнулся и упал на пол тупорылый бумажный самолетик. За это дежурство у перуновцев не было еще ни одного боевого вылета. Они ужасно скучали.

- Заваливай, аватар!

- В очко, что ли, сбацаем, служивый?

- Эй, расскажи нам, как вы к бабам в окна подгля­дываете!

- А потрахаться вам в вашей ВР с кем-нибудь раз­решают, как в мировой? Или вы между собой только? Игорю было не до шуток. И не до отшучиваний.

- Тихо, мужики, вашу мать! Дело, в натуре, серьез­ное! Капитан Гаспаров здесь?!

- Ослеп, что ли, Игореха? - раздался голос откуда-то сверху. С койки второго яруса прямо рядом с Иго­рем свесилась взлохмаченная голова Сергея.

- Пойдем покурим, - как можно более безразлич­но предложил Игорь.

- Ты же не куришь, - вполне резонно возразил Сер­гей, чьей профессиональной памяти смог бы позавидо­вать бортовой компьютер «Эверест».

- Сегодня начал, - нагло соврал Игорь, театрально подмигивая. Конспиратор из него был никудышный, но, слава Богу, конспирироваться было не от кого.

- Ну идем, - пожал плечами Сергей.

Как только они вышли в узкий коридорчик, веду­щий к кают-компании, Игорь, вперившись в перено­сицу Сергея, очень тихо сообщил:

- Послушай, Серж. Сейчас два крайне подозритель­ных «Камова» готовятся сбить медицинский «Ирокез». Ты не поверишь, но его пилотирует твой дружбан. Тот, которого ты когда-то приводил на полигон постре­лять из «мистраля». Тот, что мне с моей станцией разобраться помогал. Имя такое странное, как бишь его...

- Августин?! - Сигарета сломалась в дрогнувших пальцах Сергея.

- Да, точно, Августин. Так вот, Хованский на все это закладывает. Я прочел по губам, как он втирал нулево­му про то, что этот твой Августин преступник.

- Курс «Ирокеза»? - Сергей принял решение мол­ниеносно.

- Прямо на виновскую базу цеппелинов. Координа­ты базы...

- Знаю, - отрывисто бросил Сергей. И, присталь­но глядя в глаза Игорю, твердо сказал: - Спасибо.

 

9

 

Августин приближался к окраине. Его вертолет не был оснащен радаром, а хвостовой телекамеры хватало лишь на констатацию того тривиального факта, что воз­душное пространство в непосредственной близости за его машиной вроде бы свободно.

Вдалеке показались причальные мачты базы реклам­ных цеппелинов ВИН. Два гиганта, ошвартованные у мачт, медленно опускались вниз, на посадочные пло­щадки, а третий, наоборот, готовился к старту.

Августин мог обогнуть базу цеппелинов, но дорога была каждая секунда, и он избрал прямой путь.

«Камовы» со скоростью четыреста пятьдесят кило­метров в час стремительно настигали тихоходный «Иро­кез», который даже не подозревал об их приближении.

Когда до базы оставалось чуть более четырех кило­метров, «Камовы» оторвались от автострады, которая безошибочно выводила их на цель, и, поравнявшись в высоте с «Ирокезом», выжали из своих двигателей пре­дельную мощность.

Августин уже давно перестал следить за задней полу­сферой. Все его внимание было сосредоточено на при­чальных мачтах базы. Неожиданно в кабине затрещал старый динамик внешнего переговорного устройства и раздался встревоженный голос:

- Борт М-42, борт М-42! На хвосте - двое! На хво­сте - двое!

Быстрее, чем Августин узнал голос Сергея Гаспарова, он бросил взгляд на монитор. Да, так и есть. Все те же «Камовы».

Впереди поднималась на двадцатиметровую высоту стартовая платформа, на которой покоился до одури зна­комый Августину цеппелин. Тот самый, который посто­янно мозолил глаза на уровне его восьмидесятого этажа. Бортовой номер 006.

Как сейчас стартуют цеппелины? Как, черт побери, они стартуют?

Во-первых, автоматически, понятно.

Во-вторых... во-вторых... во-вторых, они поворачива­ют вниз мотогондолы и, для повышения стартовой устой­чивости, дают полную тягу! Дальше... дальше не имеет значения. Важно, каким именно образом они дают пол­ную тягу.

«Камовы» были уже очень близко. В следующий раз они не ошибутся. Августин, которому было все рав­но как умереть - расстрелянным из «мистралей» или разбившимся о землю, - пошел на опаснейшее сни­жение.

Мотогондолы цеппелина повернулись на девяносто градусов и теперь были сориентированы вертикально.

Постепенно завращались сдвоенные винтовентиляторные установки. Сейчас произойдет скачок мощности.

Сейчас...

«Ирокез» Августина проскочил под платформой, меж­ду отполированными штангами гидравлической подъем­ной системы. У «Камовых» не оставалось другого пути. Внизу была земля, вверху - высоченная туша цеппелина.

На предельной скорости головной «Камов» влетел под платформу и спустя секунду выскочил с противо­положной стороны. В этот момент моторы цеппелина взвыли на полной тяге. Бешеный вихрь ворвался под платформу.

Второй «Камов» попал в зону повышенной турбу­лентности и, подхваченный безумствующими потоками воздуха, был брошен в сторону. Он рубанул плоскостя­ми винта по гидравлической опоре, отскочил с огром­ным дифферентом на хвост, ударился балкой с верти­кальным оперением о землю...

В такой ситуации ему не могло помочь уже никакое бронирование.

Прогрохотал взрыв, взвился ураган обломков, плат­форма закачалась, и спустя несколько мгновений во вто­ром, еще более страшном взрыве, исчез рекламный цеп­пелин номер 006 компании «Виртуальная Инициатива».

 

10

 

За последние двадцать минут капитан ДБ Сергей Гаспаров успел нарушить добрую половину дисциплинар­ного и треть боевого устава.

Он принял решение осуществить боевой вылет без санкции вышестоящего начальника.

Он проник в стартовый отсек, где находилось четыре заправленных вертолета, и, угрожая техническому персо­налу оружием, приказал вывести из строя компьютерную подсистему централизованной блокировки кормовой ап­парели.

Вслед за этим капитан Сергей Гаспаров уничтожил огнем из автоматического оружия пломбы на пульте ручного управления и привел в действие механизм рас­крытия кормовой аппарели с пульта.

Не дожидаясь полного раскрытия аппарели, капитан Сергей Гаспаров занял пилотскую кабину ударно-штур­мового вертолета «Шершень», борт 86, и завел двигатель, что в подобных условиях является грубейшим нарушени­ем правил техники безопасности.

Затем пилотируемый им вертолет покинул ПБС «Змей» и на предельной скорости направился на юго-восток.

Через восемь минут была предпринята попытка вы­слать на перехват нарушителя два вертолета «Ми-40», но у обоих машин обнаружились неисправности в системе электронного зажигания.

Провода были перерезаны ножом капитана Сергея Гаспарова.

Обстрел нарушителя ракетами «Р-200» класса «воз­дух-воздух» был признан нецелесообразным ввиду вы­соких прогнозируемых потерь среди мирного населения в зоне огня.

На такой скандал не мог решиться даже тайный член Партии Социальной Справедливости полковник Хован­ский.

 

11

 

Одним противником стало меньше, но второй «Камов» был уже совсем близко.

Внизу мелькали верхушки деревьев. «Ирокез» и вслед за ним вертолет преследователей перелетели через Внеш­нее Окружное шоссе и мчались над лесом.

Из «Камова» открыли огонь. На этот раз стреляли очень хорошо. Слишком хорошо.

Выпроставшись из-под кожуха правого двигателя, за «Ирокезом» потянулся дымный шлейф.

«Что-то они там важное задели, сволочи», - с тос­кой подумал Августин.

Новая очередь из «мистраля» принесла новые непри­ятности. Погас монитор хвостовой камеры, и «Ирокез» гадко затрясся. Августин понял, что очередь дошла до компенсирующего винта.

Пора было подвязывать. В любую секунду машина могла полностью потерять управление. И это была ре­альная реальность. Неоткуда было ожидать обнадежива­ющего «момент минус пять», и негде было просыпаться после отключения (Августин, увы, был атеистом).

Августин задрал нос вертолета насколько мог высо­ко. Скорость упала. Пули, которые предназначались для него, прошили пустоту.

«Камов» проскочил вперед. Августин быстро выров­нял машину и, обернувшись к псу, крикнул:

- Томас, ко мне!

К счастью, «Ирокез-2» был предельно облегченной машиной. Поэтому переборка между пилотским крес­лом и грузовым отсеком отсутствовала.

Томас посмотрел на своего хозяина глазами полны­ми печали. Ему было очень страшно.

- Томас, умоляю!!!

Вертолет трясся все сильнее. Впереди разворачивался «Камов». Поток воздуха от винта швырнул в грузовой от­сек струю смрадного дыма. Томас решился. Спустя две секунды он был уже на коленях у своего хозяина.

Августин разбил магазином пистолета-пулемета стек­ло над рычагом с надписью «EJECT» (Здесь: аварийное катапультирование (англ.).) и, не медля ни секунды, рванул красный спасительный рычаг на себя изо всех сил.

Взорвались разрыв-болты, лопасти несущего винта разлетелись в четыре стороны света смертоносными сна­рядами. Одновременно с этим из спинки пилотского кресла выдвинулись две страховочные штанги и сверх­прочный стальной наголовник. В днище сработал вышибной заряд, и Августин с Томасом отправились в небеса со скоростью пушечного ядра.

Через три секунды кресло, достигнув верхней точки своей траектории, выпустило четыре размашистых ста­билизатора, выполненных из пластика с молекулярной памятью.

Августин, которому целый день фантастически вез­ло, совершенно не удивился, когда «Камов» взорвался в двухстах метрах под ним. Он был уверен, что в «Ка­мов» угодила одна из отстреленных лопастей. Прогре­мел еще один взрыв - это взорвался его облысевший «Ирокез», который упал на верхушки сосен.

Томас трясся и жалобно скулил. Пес, как и Августин, переживал отнюдь не самые чарующие мгновения сво­ей жизни.

Кресло падало с угрожающей быстротой, но зато «на ровном киле». Ломая о ветви пластиковые стабилизато­ры, оно преодолело последние тридцать метров с боль­шой помпой. Хруст, треск, шелест!

Когда Августин уже мысленно смирился с тем, что вот сейчас его родной позвоночник стрелой пробьет его род­ную макушку, под креслом сработали пиропатроны, и посадка получилась сравнительно мягкой. Сравнительно. В ВР некоторые юморные морфы, сделанные по мотивам классической мультипликации прошлого века, например «Том», «Балу» или «Папай», в аналогичных передрягах выпускали стайку птичек, которые с веселым чирикань­ем кружили вокруг головы облажавшегося аватара.

 

12

 

Когда полковник Шельнова вышла из Виртуальной Реальности, она чувствовала себя едва ли лучше, чем Локи, которого тот, второй, более чем подозрительный террорист, угробил до смерти корундовыми фрезами.

Вообще говоря, все это дело пахло очень дурно. А нос у Шельновой был таким чутким!

«Оставим в стороне Конституцию и прочие бумаги. О стопроцентной законности, понятное дело, речь не идет уже давно. Но Бог с ним, с законом, давайте хотя бы разберемся с правдой и ложью!

Что это, например, за пес? Если это был человек в аватаре пса, то почему он ни разу не ввернул и полсло­вечка? Немой? Немые прекрасно болтают в ВР. Скани­рование всего того, что они собираются сказать, проис­ходит непосредственно с их головного мозга.

К слову сказать, слепые в ВР - видят, глухие - слы­шат, паралитики - ходят, функциональные импотенты демонстрируют чудеса мужской силы. Только дураки, увы, не становятся умнее, поскольку сканирование тут бессильно...

Итак, в аватаре пса находился, судя по всему, не че­ловек. Проще всего предположить, что в аватаре соба­ки была собака. Это, конечно, незаконно, но принци­пиальных трудностей в этом нет...»

Полковник Шельнова, кстати, знала одного владель­ца собаки, достаточно квалифицированного для того, чтобы подключить своего четвероногого парня к ВР.

«Но если этот человек террорист, то можете поцело­вать мою красивую задницу», - заявила Шельнова сво­ему воображаемому оппоненту.

Еще ей ужасно не понравился хлыщ с игральными костями, который рекомендовал ей благополучно до­жить до отключения.

Не понравился на каком-то физиологическом, подсоз­нательном, интуитивном уровне. Она чувствовала, что будет раскаиваться в том, что дала полковнику Воронову свое согласие на проведение этой операции. Ее интуиция говорила - «обязательно!». А ведь полковник Шельнова, как и всякая умная женщина, привыкла ставить доводы своей интуиции превыше доводов рассудка.

Одним словом, Шельнова не видела смысла в том, что­бы предоставлять своему начальству совершенно полную и совершенно адекватную информацию о событиях, про­исшедших в Утгарде. Как советовал некогда своим колле­гам один великий и ужасный политик прошлого: «Они врут вам? Врите им еще больше!»

Генерал Воронов оторвал тяжелый взгляд от реклам­ного цеппелина ВИН, который нагло болтался над са­мой Спасской Башней, и, обернувшись, переспросил:

- Как-как вы сказали? На шоссе Москва-Тула? А во сколько?

- В двадцать четыре ноль-ноль, - не моргнув гла­зом, повторила полковник Шельнова.

 

Глава 10

БАЛЛАДА О МЕРТВОЙ ПТИЦЕ

 

1

 

Когда его ракета настигла «Камов» и тот превратил­ся в пышный праздничный фейерверк, Сережа испытал неземное удовлетворение. С женой так получалось да­леко не всегда.

Что делать теперь, он представлял себе довольно сла­бо. Ну, например, можно посмотреть, как там призем­лился Августин. Правда, только посмотреть. Сесть здесь было совершенно негде, разве только повторить подвиг его отчаянного друга...

В конце концов, путь обратно, на «Змей», ему зака­зан. И похоже, навсегда. Если он угробит «Шершень», который стоит тридцать шесть миллионов русскими, это едва ли сильно изменит в худшую сторону его мо­ральный облик в глазах военного прокурора. Потому что облик этот и так уже дальше некуда...

Его «Шершень» был в одном километре от места при­земления Августина, когда бортовой оборонительный комплекс предупредил о приближении управляемой раке­ты «Р-200» и запросил подтверждения на маневр уклоне­ния и отстрел уводящих ловушек.

«Поздно вс....сб», - злорадно подумал Сергей.

- Ответ отрицательный, - сообщил он бортовому компьютеру. Ему не придется ничего уничтожать соб­ственноручно. Непосредственную ответственность за гибель его «Шершня» сейчас примет полковник Хован­ский.

Сергей катапультировался за две секунды до того, как термическая боевая часть ракеты «Р-200» превра­тила «Шершень» в пузырь расплавленного металла.

«Как красиво, как, черт побери, красиво», - думал Змей-0, нежась в центре взрыва.

 

2

 

Сильный воздушный взрыв за спиной даже не за­ставил его обернуться. Августин только ускорил шаги. Однако вскоре Томас намертво схватился зубами за хо­зяйскую штанину и с глухим рычанием потащил его в направлении, перпендикулярном тому, в котором соби­рался двигаться Августин.

В переводе с собачьего на человеческий это означало: «Постой, хозяин, у меня есть идейки получше твоих».

- Вы чего это, сэр Томас?

Августин чувствовал безумную усталость, но в то же время и колоссальный душевный подъем. А потому вы­ходка Томаса не разозлила его, а скорее раззадорила.

- Хорошо. Я стою. Что теперь?

Томас удовлетворенно завилял хвостом. Всегда при­ятно, когда тебя понимают. Пес снова взялся зубами за штанину - весьма, надо сказать, деликатно - и попя­тился задом.

Это действие тоже нуждалось в переводе с собачьего на человечий. «Нужно идти туда, куда я потяну» - вот что оно означало.

Августин доверял Томасу, и у него была масса воз­можностей убедиться в том, что интуиция у Томаса - что надо. Когда-то давно Августин явился в гости к девушке, прихватив с собой Томми, который тогда был невоспитанным шестимесячным щенком.

Августин по праву мог считаться эталонным плейбоем города Москвы, и «упакован» он был в полном соответствии с кодексом плейбойской куртуазии. Букет густо-фиолетовых роз. Шампанское «Сахалин». Пара платиновых серег со светодиодами в подарок.

Ничего, казалось бы, не забыл, кроме номера подъез­да и номера квартиры. И этого оказалось достаточным для того, чтобы потерять драгоценные полчаса на бес­плодные поиски. К несчастью, о фамилии своей под­ружки Августин тоже имел лишь весьма смутные догад­ки. А имя? О, ту девушку звали Иоланта - как это романтично!

В диспетчерской дома ему сообщили, что адресат с именем Иоланта в индексе не значится. Искать нуж­ную квартиру последовательным перебором вероятных вариантов было равносильно тому, чтобы перебирать по соломинке стог сена в поисках необходимой до за­резу иголочки.

Когда прошел час, шикарный букет начал склонять измученные жаждой бутоны к земле. Августин сел в скве­ре, окруженном со всех сторон тридцатишестиэтажной громадиной с полусотней подъездов, и вздохнул. Он был готов писать сочинение на тему: «Что такое «фрустрация» и как с ней бороться?»

Он обнял мохнатую шею своей псины и с тоской спросил: «Что делать будем?»

Вопрос был риторическим. Однако Томас сразу пред­ложил уверенный вариант ответа. Он натянул поводок и повел хозяина в один из подъездов.

Августин не сопротивлялся. Все равно предложить ничего лучшего он не мог. Каково же было его удивле­ние, когда, нажав на сенсор панели входа неприметной, одной из сотен подобных ей квартир, Августин услы­шал: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин».

- Хорошо, Томас. Пускай туда. А что там? Я, напри­мер, не знаю, что искать. А ты?

Томас сердито гавкнул. Видимо, у него была масса собственных соображений на этот счет.

Пока они шли сквозь сосновый лес, освещаемый ко­сыми лучами неспешно клонящегося к горизонту солн­ца, Августин предавался бездумной радости бытия.

Пустая голова Августина покачивалась в такт колючим ветвям. Ветерок овевал его перемазанное копотью лицо, ссадины на руках и на лице. Проникал под изодранные в нескольких местах джинсы и ласкал измученное тело.

Его футболка имела теперь настолько непристойный, бродяжнический вид, что Августин счел за лучшее снять ее и выбросить вон. В кусты. В то же время амулет, по-прежнему висевший на его в меру волосатой груди, сно­ва напомнил о себе. Однако теперь у Августина уже не возникало желания снять его и спрятать в карман. Что-то подсказывало ему: в том, что он остался жив, цел и невредим, виновата именно эта неприметная костяная пластина с первобытным корабликом.

- Ну и что тут интересного? Просто водохранили­ще, - брюзжал для проформы Августин, в то время как Томас, подбежав к самой воде, радостно всматривался в зеленовато-синюю даль. - Чего тут радостного, сэр Томас? Пить эту воду все равно не рекомендует Мин­здрав. Разве что искупаться...

Августин покинул сосновый бор и подошел к воде. Там, вдалеке, волны бороздила маленькая яхта. На се­веро-востоке можно было разглядеть пару умиротворен­ных катамаранов.

Наверное, это было не очень правильно с точки зре­ния безопасности. Но теперь, после того как смерть уже несколько раз за последние сутки заносила над ним свое черное крыло, ему было почти наплевать на безопас­ность.

Если он выбрался из поврежденного вертолета, если он смылся из квартиры, обложенной не виртуальными, а вполне реальными киллерами, короче говоря, если он жив до сих пор, значит, у него есть шансы пожить еще немного.

- Как в сказке про Колобка. Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел... Эх, не нарваться бы на лису! - про­бормотал Августин и окинул критическим взглядом берег - где-то здесь должен быть удобный спуск в воду.

Сэр Томас остался караулить вещи.

 

3

 

«Змей» восстановил контакт с объектом преследова­ния сравнительно быстро. В ошейник Томаса вцепился смертельной хваткой сверхвысокочастотный радар с по­вышенной разрешающей способностью, и ничто не мог­ло сбить «Змея» со следа. Разве только Рагнарёк.

Полковник Хованский был вне себя. Если бы не чок­нутый капитан Гаспаров, Депп сейчас был бы мертв, сверхновый «Шершень» цел, а люди Щуро сейчас спо­койно принимали бы душ на своей базе!

Однако самым неприятным было то, что не было никакой возможности с ходу атаковать Деппа. Капитан Гаспаров весьма дальновидно повредил подготовленные к вылету вертолеты «Ми-40», и нужно было не мень­ше двух часов, чтобы снова привести их в исправное состояние.

Чтобы убрать их со стартовой площадки и заменить другими, потребовалась бы треть суток. Даже самая со­вершенная техника имеет свои ощутимые недостатки. Оставалось только ждать. Но ждать не означает бездей­ствовать.

Полковник Хованский прошел в десантные отсеки. Перуновцы встретили его появление недружелюбным молчанием. Они еще ничего не знали о подвигах свое­го коллеги капитана Гаспарова и о «преступлениях» Ав­густина Деппа. Просто никто из них не любил скольз­кого и даже с виду подловатого Хованского.

- Личный состав подразделения специального на­значения «Перун»! - более чем официально обратился к ним Хованский, который, конечно, прекрасно чув­ствовал отношение «личного состава».

Это, впрочем, заботило его более чем умеренно. В конце концов, служат они не ему, а России в его лице. Ну а как там они относятся к России, его совсем уж не интересовало.

- Капитан Гаспаров погиб смертью храбрых при выполнении секретного задания на ударно-штурмовом вертолете «Шершень». Виновник его гибели - некто Августин Депп - по-прежнему находится на свободе. Операция по его задержанию назначена на двадцать тридцать пять. Поскольку затронуты государственные интересы России, всю информацию относительно гибе­ли капитана Гаспарова и предстоящей операции по за­держанию Августина Деппа объявляю совершенно сек­ретной.

 

4

 

Полковник Шельнова заперлась в своем кабинете и набрала на видеотелефоне цифры, с которыми ассоци­ировались у нее любовь, нежность и все светлые воспо­минания последних месяцев.

- Номер поврежден, - ответил через три секунды Компьютер городской системы телекоммуникаций. - Причина повреждения? - спросила ничего не понимающая Шельнова. - Не выяснена.

- Так протестируйте! - Полковник Шельнова не любила ждать.

Молчание продлилось почти минуту. - Неисправен аппарат абонента. Выведены из строя Главный блок усиления, подкаскад формирования дина­мического строба, блок...

- Достаточно!

Шельнова встала и прошлась взад-вперед по кабине­ту. Нервно хрустнула пальцами. Потом достала из сейфа пистолет, бросила его в сумочку из шкуры пони и подошла к двери.

Спустя секунду она выглянула в коридор, убедилась, что в нем никого нет, и быстрой перебежкой достигла боковой, вечно пустующей, лестницы.

 

5

 

- Это хорошо, что вы купаетесь без плавок, - ска­зал человек в шортах цвета хаки, а Томас, свирепый сэр Томас, обожравшийся виртуальной человечины в аватаре красного пса на просторах ВР, а после обстрелянный из «мистралей» и до упаду налетавшийся в салоне вер­толета, казался спокойным и даже довольным.

Пока Августин плавал, человек в шортах поджидал его на берегу, возле сложенных горкой джинсов. Пис­толет-пулемет «унимаг» с полной обоймой лежал там же и, по-видимому, не вызвал ни малейшего интереса у чужака. Томас, повышенно злостный сэр Томас, ви­лял хвостом и лизал чужаку руки!

- Да, я купаюсь без плавок, - спокойно ответил Августин, выходя из воды мокрый, словно Афродита в аналогичной ситуации. - Насколько мне известно, это не запрещено.

Он принял сидящего в позе «полулотоса» человека за одного из отдыхающих на близлежащих турбазах. За любопытствующего. За простака.

По крайней мере, на «вышибалу» он не был похож ни манерой говорить, ни лицом, ни жестами. Скорее, «отдыхающий» был похож на ни во что не врубающего­ся японца, выучившего русский на пять с двумя плюса­ми. Единственное, что смутило Августина, так это не­уставное поведение сэра Томаса.

- Это даже показано. Здесь никто не плавает оде­тым. По-моему, это очень глупо, Августин.

Августин невозмутимо натягивал джинсы. Когда прозвучали последние слова чужака, он был поглощен размышлениями о том, уцелела ли распечатка фотогра­фии загадочного покупателя форсажа, добытая им у Хмыря.

Кажется, она должна быть в заднем кармане джин­сов. В одном из четырех. Сложенная вчетверо. Вот по­чему до него не сразу дошло, что «отдыхающий» в шор­тах цвета хаки назвал его по имени!

- Как вы сказали? - Августин сощурился и недо­уменно воззрился на чужака. - Или мне послышалось? - Нет, Августин, тебе не послышалось. - Человек с восточным разрезом глаз и черными как смоль волосами улыбнулся.

- Разве мы знакомы? - неуверенно сказал Августин. - Вы, по-моему, были в той корейской группе Сетевых полицейских на вечере контактов в Измайловском центре? Вы, кажется, иностранец? - Начнем с конца. Я иностранец. Я из Якутии. Я не полицейский. Меня зовут Хотой. Мы знакомы, хотя друг другу и не представлены.

- А-га, - тупо протянул Августин. Нужно было ска­зать что-то умное, что-то проницательное или сострить наконец... Но голова отказывалась соображать. Хотелось спать. Хотелось есть.

- Мы знакомы, если можно так выразиться, одно­сторонне. Я знаю тебя. Амулет на твоей шее - мой по­дарок тебе.

- Хорошо. Спасибо, - тупо сказал Августин и усел­ся на корточки рядом с назвавшимся Хотоем. - Он мне очень помог, кажется...

- Кажется, да. По крайней мере, ты здесь, а значит, мои старания не пропали даром. Ты все-таки очень со­образительный сукин сын, Томас. - С этими словами Хотой потрепал пса за холку.

Августин посмотрел на собеседника округлившими­ся от удивления глазами. Больше всего это походило на сцену из комедии абсурда, когда первый попавшийся на дороге велосипедист стреляет в тебя из пистолета лимонной карамелью, а после называется твоим отцом, который еще во Вторую мировую полком командовал, а потом, в подтверждение своих слов, демонстрирует фотокарточку, где твоя беременная тобой мать целует­ся с мужиком, который на велосипеде...

- И Голос Неба в Утгарде сегодня тоже принадле­жал мне.

- Не понимаю, - вслух заключил Августин и впе­рил взгляд в голубые дали. Яхты, катамараны, чайки. Снится, что ли?

 

6

 

Дом на сваях был прост, но красив. Особой, есте­ственной красотой, которую уже давно утратили (если когда-то вообще имели) городские строения.

«Если бы у меня была куча денег, я тоже завел бы себе такой, - невпопад взгрустнул Августин. - Ну его к едрене фене, это стрельбище на восьмидесятом этаже!»

«Центр рекурсионной терапии «Байкал» - было на­чертано над притолокой, сработанной из грубой, необ­струганной и уж подавно нелакированной древесины.

Внутри центра было необычайно тихо - десять-двенадцать человек, мужчин и женщин, сидели на ци­новках и рисовали - каждый свое. Кто красками, кто углем, кто маркером.

Августин просто не мог представить себе ситуацию, когда в одной комнате находятся хотя бы трое человек и не говорят ничего. Не спорят. Не выпивают. Не шу­мят. Не обсуждают свои и чужие подвиги в ВР. Не рас­суждают о сравнительных достоинствах морфа «Дракон» и морфа «Геркулес Взбешенный».

«Как-то это не по-русски», - подумал Августин.

Хотой распахнул перед Августином дверь в плохо ос­вещенную комнату. На низеньком столике, простом и грубом, как и вся обстановка оздоровительного центра «Байкал», стояла керосиновая лампа. Вот уж чего-чего, а такой игрушки Августину не доводилось видеть ни разу в жизни.

А вот с запахом керосина он был знаком - в ВР так пахли черные тюльпаны.

 

7

 

- Слушай меня внимательно, - начал Хотой, когда Августин уселся на циновку с мандалой посередине и сделал попытку расслабиться. - У нас не так много вре­мени на болтовню. Сидя там, где ты сейчас, я говорил с тобой Голосом Неба. Я был в ВР и видел тебя в Зам­ке. Я видел все, что происходило там, и всех, кто был там. Я слышал все. Кроме того - и это было несколько сложнее, - со вчерашнего дня я знал, что произойдет в твоей квартире, в то время как ты будешь балдеть в своей капсуле входа. Я знал, когда люди с «мистраля­ми» появятся у дверей твоей квартиры. Чтобы вытащить тебя из Утгарда, я симулировал для Координационного Центра твой инфаркт и спровоцировал медицинское от­ключение.

- А еще ты мне папа, мама и Дух Святой, - не удер­жался Августин. Якут явно не знал меры в своей лжи.

Хотой промолчал. Хотой скрестил руки на груди. Он медленно подошел к двери, открывшейся в молчаливый зал, - самодеятельные художники даже не обернулись в его сторону. Тихо скреб по шершавому листу каран­даш. Пахло гуашью.

Притихший Томас, а с ним и Августин следили за действиями Хотоя словно зачарованные.

- Если ты не веришь мне, уходи, - сказал Хотой, и в его голосе не было ничего, кроме несгибаемой воли. Сам Хотой в этот момент был скорее сгустком психи­ческой энергии, чем человеком из плоти и крови.

Августин опустил взгляд на циновку. Он сидит в цен­тре Великой Мандалы. Он жив. Он избег массы опас­ностей, и ни одна случайность не помешала ему осуществить хитроумный план спасения, которого у него не было и в помине.

Экстренное медицинское отключение.

Для инфаркта миокарда он как-то подозрительно молод.

Человек, называющий себя Хотоем, знает все о том, что произошло с ним в последние часы.

И даже про Утгард.

Он утверждает, что помог ему. Но если не он, то кто же помог ему?

Никто? Вот в это Августин никогда бы не поверил.

- Извини, Хотой. У меня отсутствует внутренняя дисциплина. Мой ум суетлив. Я не умею держать язык за зубами. ВР высосала у меня все мозги. Эта прокля­тая сетевая служба делает из человека дебила, - про­изнес Августин и сам себе подивился.

Если бы сутки назад ему кто-нибудь сказал, что он в трезвом виде способен на подобные монологи, он запу­стил бы в дерзкого лгуна первым, что подвернулось бы ему под руку.

- Все в порядке, Августин, - сказал Хотой и плав­но закрыл дверь.

 

8

 

Саама была матово-черной, словно оливковый плод.

Саама слегка блестела в антикварном свете кероси­новой лампы. Саама лежала на ладони Хотоя флаером в иные измерения.

Августин смотрел на крохотный смолистый комочек, словно на крупицу звездной пыли, невесть как попав­шую на нечуткую к звездному свету землю.

- У нас с тобой общие враги, - начал Хотой очень тихим, ровным голосом. - Они хотят твоей смерти, но они ее не получат. Они хотят моей смерти тоже, но еще не знают об этом. Но уж ее-то они и подавно не получат.

- Пусть будет так, - тихо сказал Августин, хотя все еще не понимал, о ком идет речь. Кто это - «враги»?

- Они едва не погубили тебя в Веселом Квартале. Они гоняли тебя, словно гончие зайца, от Утгарда до сих мест. Сейчас они ищут тебя по всей округе, и тебе предстоит еще не раз встретиться с ними. Встретиться, чтобы сразиться.

- Я помню, - отозвался Августин, и зернышко саа­мы перекочевало с ладони Хотоя в его ладонь.

- Но они охотятся за тобой, не зная, что ниточки их жизней в твоих руках, Августин. Я был свидетелем того, как Пантера - несчастное существо, разлученное со сво­им физическим телом, - говорила с тобой. Ей удалось оставить с носом тех, кто наложил на ее уста Печать Мол­чания, и сказать тебе то, что она тщетно пытается сооб­щить всему миру несколько лет.

- Но она не сказала мне ничего такого! - вздохнул Августин, и в его мозгу пронеслись эпатирующие кар­тины последнего свидания с Пантерой.

- Такого она, быть может, и не сказала. Но то, что нужно, ты, обаятельный белый барс, уже слышал. «Я тень, я свиристель, убитый влет. Поддельной синью вбитый в переплет...»

- Да, я слышал. Это любил мой отец, - сказал Ав­густин.

- В этом стихе есть все. Все, что нужно, чтобы унич­тожить наших общих врагов и остановить наступление кошмарного рая «Виртуальной Инициативы».

Августин не понимал, чем таким не потрафила Хо­тою «Виртуальная Инициатива», но замечание насчет «уничтожения общих врагов» пришлось ему по душе.

 

9

 

«Ты положишь зернышко саамы под язык и закроешь глаза», - грохотал в ушах Августина голос Хотоя.

Перед его внутренним взором расплывались шустрые круги и кружочки, сверкали крохотные звезды. Космос? Хаос? Ничто?

«Саама заставит твой мозг заиграть. Ты станешь пер­вой скрипкой в оркестре Мироздания. Совершенная Пустота в обличье Господа Бога будет указывать тебе путь своей дирижерской палочкой», - нараспев гово­рил Хотой.

Тело Августина становилось невесомым и прозрач­ным. Казалось, свет пронизывает его насквозь, не зная преград.

«Ты доверишься всему, что будет происходить вокруг тебя. Ты не будешь сопротивляться. Ты будешь прини­мать все, что увидишь. И ты запомнишь все». - Хотой убаюкивал Августина, чье распластанное на тростнико­вой циновке тело уже, казалось, не принадлежало ему. Оно лежало само по себе. Неодушевленный кусок мяса. Никому не нужный, чужой. Сидящий у изголовья Ав­густина Хотой был ему хранителем.

«Ты попадешь туда, где сохраняется все, произошед­шее во Вселенной». - Вкрадчивый голос Хотоя звучал, как казалось Августину, в каждой клетке его мозга. Он был растворен в пространстве. Он был его единствен­ным проводником в бестелесном мире саамы.

«Сейчас ты сделаешь мысленное усилие и пустишь­ся на поиски. Тебе нельзя задерживаться. То место, где ты сейчас находишься, не должно стать для тебя му­зеем, иначе тебе не найти выхода назад. Ты должен сказать всем, зачем ты пришел, иначе они не отпустят тебя назад. Скажи им, зачем ты пришел. Скажи им, что тебе нужен свиристель, убитый влет. Скажи им, что ты хочешь знать, что это значит», - шептал Хотой на якутском, но, как ни странно, Августин прекрасно по­нимал его. Керосиновая лампа освещала линогравю­ры с неведомыми пейзажами и невидимыми ландшаф­тами.

«Теперь смотри во все глаза и слушай во все уши. Саама поможет тебе понять смысл. Я не оставлю тебя. Я просто не буду мешать тебе...» - сказал Хотой и на­долго замолчал, положив свою большую ладонь на лоб Августина.

 

10

 

Обгоревшие стволы сосен упирались в темнеющее небо. По ним еще перебегали язычки пламени, а вни­зу уже давно все было кончено. Все, что могло гореть, сгорело. Все, что могло расплавиться, расплавилось.

От обломков вертолета «Ка-106» остался только за­копченный каркас, бронированное днище и титановые пилотские кресла. Двигатели, вырванные взрывом еще в воздухе, валялись где-то очень далеко. В пилотских креслах покоились останки двух человек.

Первый сгорел почти полностью. От него остались раз­ве что несколько костей и развалившийся череп. Второй оказался крепче.

В абсолютной пустоте вспыхивали и гасли далекие молнии. Не было ни мыслей, ни симулированных эмо­ций, ничего. Был только безучастный внутренний голос. И этот голос вел медленный отсчет.

«Семьдесят восемь процентов».

Спустя минуту: «Семьдесят девять процентов».

Из ядра регенерации, находившегося в наиболее за­щищенной зоне несущего каркаса - в центре груди, - глубоко под землю уходили несколько тонких щупалец. Как корни ненасытного хищного растения, но только в сотни раз быстрее, они высасывали из почвы питатель­ные вещества, не брезговали дождевыми червями и с жадностью набросились на задремавшего крота. В дело шло все, что могло быть использовано как строитель­ный материал для новых тканей.

«Восемьдесят пять процентов».

На месте оторванной правой кисти неспешно выра­стала новая. От сгоревшего лица с треском отвалилась черная корка. На ее месте показалась свежая кожа, два комочка слизи сгустились в белки глаз, появились зрач­ки. Ровная поверхность свежей матовой кожи треснула, трещина углубилась и разошлась в стороны. Так зарож­дался новый рот.

«Девяносто пять процентов».

На лысом черепе заколосились волосы, вокруг ушных отверстий выросли привычные улитки ушей. Без них было нельзя. Без них сильно ухудшалось качество сис­темы обработки акустической информации.

«Сто процентов. Аварийная регенерация завершена. Все основные системы функционируют нормально».

Щупальца ядра регенерации втянулись обратно. Пос­ле этого появились мысли. Пьеро - теперь он снова знал свое имя - встал и пошевелил конечностями. Все в норме.

Конечно, это был не тот красавчик, который ворвал­ся сегодня днем в квартиру Августина. Восстанавливать весь макияж было некогда.

Лицо Пьеро напоминало диковатую маску. На ней были только глаза (чтобы видеть в оптическом диапазо­не), рот (чтобы говорить со своим шефом) и два отверстия химических анализаторов, которые некогда было приво­дить в соответствие с модельным римским носом. Одеж­ды на Пьеро не было.

К шоссе Москва-Тула вышел человек, производя­щий впечатление обглоданного собаками трупа. У него были ступни и часть ножной мускулатуры, голый ске­лет грудной клетки, ладони и обнаженные сухожилия на руках. Лицом он походил на Франкенштейна.

 

11

 

Августин оказался в реальном земном мире. Все было вполне обыкновенным и вполне подмосковным. Если не считать того, что своего тела Августин не видел. Но это не смутило его. Загадочный пароль Пантеры - вот единственное, что интересовало его по-настоящему.

Какой-то человек с коротко подстриженной кашта­новой бородой и старомодными бакенбардами прохажи­вается возле автофургона. Вот он наклоняется и выни­мает из радиаторной решетки машины насекомое. Это оса. Он аккуратно прячет осу в коробок и возвращается к себе в кабинет. Августин следует за ним, но человек с бакенбардами, похоже, не замечает его присутствия.

Вот пойманная оса лежит на ложе молекулярного ана­лизатора. Тот, что с бакенбардами, споро управляется с клавиатурой хитрого прибора. Делает какие-то анализы. «Отлично», - говорит он сам себе. Затем он извлекает из-под крышки часов крохотный инфокристалл - заманчи­во поблескивающий, притягивающий взгляд. Августин наблюдает за ним, паря под потолком.

Человек с бакенбардами знает все о жизни ос. Почет­ное место в его кабинете занимают «Общественные на­секомые» Анри Фабра.

Но Августину недосуг. Он наблюдает за тем, как че­ловек подцепляет на тончайшую иглу крохотную каплю полупрозрачной жидкости. Человек оборачивает крис­талл в тончайшую полипропиленовую пленку, мажет пленку иглой и приклеивает сверток к брюшку осы.

Августин следует за ученым на улицу. Тот выпускает Осу. Насекомое ринет на волю.

Августин, повинуясь скорее некоему внутреннему чувству, чем доводам рассудка (который, напротив, со­ветовал ему остаться подле человека с бакенбардами), следует за осой. Ему не сложно поспевать за ней. Пре­пятствий не существует. Он почти всемогущ.

Оса все дальше и дальше удаляется от огромного ро­зового здания, где живет человек с бакенбардами. Вот она минует некую невидимую черту. «Это защитный купол», - неведомо откуда появляется объяснение в голове Августина. «Птицы разбиваются об него на­смерть. Им не пролететь внутрь него», - подсказыва­ет Августину кто-то. Хотой?

И точно. Там, где оканчивается купол, Августин видит мертвую птицу. Это свиристель. Но он не может позво­лить себе разглядывать свиристеля. Он следует за осой.

Оса прилетает к своему гнезду. Крошечный сверток по-прежнему у нее на брюшке, но она, похоже, не тя­готится своей ношей. Это гнездо можно видеть из ком­наты человека с бакенбардами. Одни сестры осы трудятся в гнезде, которое висит среди ветвей векового дуба. Другие - с изумлением обнаруживает Августин - та­щат маленькое птичье крыло.

«Это свиристель. Он разбился о невидимый защит­ный купол. Осы съедят его. Они любят падаль», - по­нимает Августин.

Оса забирается в гнездо. Но Августин все еще видит ее. Гнездо стало прозрачным. Зрение Августина не под­водит его - он видит все, что ему нужно. Оса залазит в свою ячейку.

Там тепло. Но главное - там крайне специфический химический состав воздуха. Тот самый, на который на­строен клей. Вещество, из которого сделан клей, разла­гается на несколько нейтральных компонентов, теряет свои прежние свойства, и крохотный сверток с инфо-кристаллом остается в одной из ячеек гнезда.

«Ты должен найти этот кристалл», - говорит ему человек с бакенбардами. Он машет рукой Августину из окна розового здания.

Августин смотрит на него не отрываясь. Что-то знако­мое в этих чертах. Если бы не борода. Отец никогда не носил бороды. Отец? Августина прошибает холодный пот.

«Августин, пора возвращаться, - снова просыпается в его ушах голос Хотоя. - Сейчас ты должен сказать себе «стоп». Твое время истекло. Ты уже узнал все, что нуж­но», - настаивает Хотой. Массивные буквы на крыше ро­зового здания «ВИН» - последнее, что видит Августин.

Ветер из Леты уносит его в иные миры, в иные време­на. В другой, материальный мир, в другое время. Куда-то, где уже ждет его Хотой.

 

12

 

Хотой сидел там, где и раньше, когда зернышко саа­мы растворилось под языком Августина. Свет керосино­вой лампы. Гравюры. Тишина, которую нарушает лишь тихий плеск воды.

«Мы в центре водохранилища», - напоминает себе Августин.

- Сколько времени прошло? - спрашивает Авгус­тин, жмурясь от света. Ему кажется, что прошла целая вечность. Или половина вечности.

- Тебя не было тридцать восемь минут, - говорит Хотой, всматриваясь в его лицо.

Августин не видит часов. Их нет и на руке у Хотоя. Их нет на стенах. Откуда же Хотой знает, сколько вре­мени прошло? Августин не спрашивает. Он абсолютно уверен в том, что прошло тридцать восемь минут.

- Ты выяснил все, что тебе нужно, Августин. А те­перь ты должен идти. Локи ждет тебя.

- Ты слышал, как Локи назначал мне встречу? - спросил Августин.

- Не я один. - Хотой улыбнулся и помог Августи­ну подняться с циновки. - Тебя ищут. Августин кивнул. Мол, это понятно.

- Тебя уже почти нашли.

Августин бросил на Хотоя затравленный взгляд. Он не привык быть дичью. Гончим псом быть куда лучше.

- Ты и есть гончий пес. Ты просто еще не понял это­го, - поймал его невысказанные мысли Хотой и снял со спящего Томаса блестящий ошейник, на котором поблес­кивала пластина со скан-кодом.

Затем Хотой подошел к занавешенному плетенной из тростника шторой окну, из которого открывался вид на погружающееся в сумерки водохранилище. Выгля­нул наружу. Закрыл окно.

- Этот ошейник тебе придется оставить мне на па­мять, - сказал Хотой.

 

13

 

Аватары Августина Деппа и его пса достигли центра рекурсионной терапии «Байкал», и вот уже больше часа бортовой компьютер «Змея» изображал сидящего на абстрактной табуретке Августина, рядом с которым лежал на абстрактном полу Томас.

Четверо операторов, как ангелы-хранители, прогули­вались вокруг них и травили анекдоты. Делать было со­вершенно нечего.

Зато перуновцы, удрученные гибелью своего боевого товарища, анекдотов не травили и пребывали в крайнем сосредоточении. Каждый думал приблизительно об од­ном и том же - о кровавой бане, в которой можно бу­дет смыть раскалывающее мозг напряжение.

Полковник Хованский разрешил им применять при задержании любые средства вооруженной борьбы, и пра­вильно сделал. Если бы он не разрешил открывать огонь, пришлось бы стрелять в нарушение устава.

Сорок профессиональных убийц сидели в десантном отделении и сосредоточенно чистили, перебирали, заря­жали и перезаряжали оружие. Кровавый пес Августин Депп должен получить свое.

Наконец ласковый женский голос под потолком про­изнес долгожданное: «Двухминутная готовность!»

 

14

 

Операция получила от полковника Хованского при­оритет «ноль», поэтому к ней было привлечено девяно­сто процентов боевого состава перуновской полуроты.

Три десантно-транспортных «Ми-40», прорезая мер­твенно-белым светом галогеновых прожекторов вечер­ний сумрак, приводнились на поверхности водохрани­лища вокруг хотоевского свайного дома.

Поднявшимся от их винтов ветром опрокинуло не­сколько серфов, подхватило и понесло на коряги зазе­вавшийся катамаран. Четвертый «Ми-40» завис прямо над крышей дома, готовый в любой момент открыть огонь по улепетывающему Августину.

В Виртуальной Реальности операторов «Змея» с появ­лением вертолетов возникло всеобщее оживление. Пожаловал сам господин полковник Хованский. Ожидалось что-то интересное.

С зависшего над «Байкалом» вертолета упали два тро­са и по ним соскользнуло вниз восемь теней. Они рассы­пались по крыше, двое спрыгнули на крыльцо, двое стали под окнами.

Аватар полковника Хованского подошел к дверям. Когда спецназ вломится внутрь, телекамеры, закреплен­ные на их касках, передадут на «Змей» всю необходи­мую информацию, и тогда полковник Хованский встре­тится лицом к лицу с сетевым лейтенантом Августином Деппом в виртуальной реальности, которая полностью подчиняется его, Хованского, воле. Вот смеху-то будет!

На счет «три» перуновцы высадили дверь (она была не заперта и радушно распахнулась перед ними) и ока­зались в большой комнате с циновками на полу.

Дополнительная информация пошла, модельные аватары Августина и его пса мигнули, но Хованскому было не до смеха.

В комнате сидел капитан Сергей Гаспаров, а рядом с ним на полу топтался упитанный барсук в ошейнике Томаса.

 

Глава 11

147-Й КИЛОМЕТР

 

1

 

Шоссе Москва-Тула выглянуло из-за перелеска в 21.05.

«Точность - вежливость королей». Это Августин знал. Но он не был королем, а потому позволил себе опоздать на горсточку минут. Если кому нужно, так дождется. Ав­густину было приятней считать, что он нужен Локи куда больше, чем Локи нужен ему.

«147-й километр. Счастливого пути!» Панель дорожно­го указателя была настолько яркой, что ее можно было заметить, наверное, из Ташкента.

Августин держал курс на светящийся прямоугольник автоинспекции. Но он не торопился покидать лес. Под прикрытием деревьев он чувствовал себя куда спокой­нее, чем на шершавом покрытии шоссе.

Пробираясь по кустам, он в то же время не забывал рекогносцировать местность. Он опаздывает. Это ясно. Если Локи намерен дождаться его, значит, он должен быть уже на месте. Но «на месте», напротив указателя, как назло, было полно народу.

Неподалеку от светящейся панели с надписью «147-й километр» стояла, разводя пары, головная машина боль­шегрузной автоколонны - «Катерпиллер».

За ним выстроились еще десять автофургонов. Боль­шей частью «МАЗы». На белых боках фургонов глазас­тый Августин заметил эмблемы Наблюдательной служ­бы ЮНЕСКО.

«Важные птицы», - заключил Августин и продолжил свои изыскания.

Как он вообще выглядит, этот Локи? Августин не знал его имени. Он никогда не видел его. Августин даже не был уверен в том, что его ожидает встреча с мужчи­ной. С таким же успехом этот Локи мог оказаться на­яву, то есть в реальной реальности, ухватистой сорока­летней теткой с химией на голове и свиными ногами, изуродованными варикозным расширением вен. Кто сказал, что на хмыревской распечатке именно Локи?

К сожалению, туши фургонов ЮНЕСКО заслоняли обзор.

Зачем они тут стоят? Ни закусочной, ни бензоколон­ки. Какого, собственно, черта?

Августин подобрался поближе и оказался около од­ного из водителей, который, обстоятельно разминаясь, прогуливался перед головной машиной.

Водитель прыгал, потягивался и нагибался, пытаясь достать кончиками пальцев до носков своих высоких армейских ботинок. На нем была форма Наблюдатель­ной службы ЮНЕСКО. Наконец он угомонился, вынул из нагрудного кармана пачку сигарет и закурил.

Теперь Августин смог рассмотреть его поближе. Не зря. Очень не зря.

В водителе автофургона он узнал человека, чье лицо кра­совалось на видеокадре, добытом им у Хмыря. Он вынул из заднего кармана джинсов потрепанную распечатку и еще раз взглянул на нее. Да, все та же рожа протокольная.

Так вот ты какой, Локи.

 

2

 

- Полковник, полковник, какая же ты сволочь, ка­кой же ты педераст... - мечтательно, нараспев, с чудо­вищной издевкой протянул капитан Гаспаров.

Микрофоны, установленные заодно с телекамерами, на касках спецназовцев, подхватили эти слова и пере­дали на «Змей».

А компьютеры старательно воспроизвели звук и изоб­ражение в виртуальном пространстве, где перед Сергеем стоял ошарашенный полковник Хованский.

На этом, собственно, и строился расчет капитана. Сергей Гаспаров прекрасно знал все тонкости работы информационно-ударной системы «Длань Стрибога».

И тут нервы Хованского не выдержали. Он еще мог бы, наверное, как-то спасти положение, мог бы, воз­можно, вывернуться, выйти сухим из воды, но вместо этого он заорал:

- Ма-а-алчать! Пристрелите сук-кина сына!!!

Свидетелями этого короткого, но очень содержатель­ного общения стали шесть операторов «Змея» и, глав­ное, перуновцы, в чьи наушники сейчас напрямую пе­редавались все приказы Хованского.

Вышла, однако, неувязочка.

Капитан Сергей Гаспаров, который пользовался на «Змее» непререкаемым авторитетом (иначе техники стартовой площадки едва ли согласились бы испортить дежурные «Ми-40» при помощи ножа, любезно предос­тавленного капитаном), согласно официальному заявлению Хованского, геройски погиб сегодня днем. Когда же выяснилось, что он жив, Хованский вместо «здрав­ствуй, герой» требует его пристрелить!

Что ж, полковник Хованский, похоже, очень плохо соображает. И это в свои-то неполные пятьдесят лет!

Стволы автоматов опустились.

Сам и стреляй в капитана Гаспарова!

- Здорово, ребята, - сказал Сергей своим боевым товарищам. - Вырубите свои электронные каски и по­толкуем без свидетелей.

Хованский, холодея от осознания своей непоправи­мой ошибки, остался в окружении нескольких безмол­вных и неподвижных аватаров.

 

3

 

Полковник Хованский пулей вылетел из Виртуаль­ной Реальности и бросился к пульту связи.

- Управление ДБ, генерала Воронова!

Через две секунды на экране появилось лицо генерала.

- Слушаю вас, полковник.

Генерал не знал, конечно, о происходящих событи­ях. Откуда ему было знать, если полковник Хованский до этого ни о чем не докладывал, надеясь, что все за­кончится благополучно?

- Господин генерал, у нас ЧП. Ситуация двести во­семнадцать, ситуация триста шесть и состояние «Зимо­родок».

Глаза генерала округлились.

- Повторить!!!

- Двести восемнадцать, триста шесть, «Зимородок».

- Потери?

- Ударно-штурмовой вертолет «Шершень». - Преступник?

- Капитан Сергей Гаспаров.

- Очень хорошо. - Всегда вместо того, чтобы сказать «хреново» или «твою мать», Воронов шипел «хорошо», «замечательно» и «изумительно». «Очень хорошо» было самым страшным ругательством из его лексикона. - Что по состоянию «Зимородок»?

- Потеряна связь с полуротой подразделения «Перун» на четырех десантно-транспортных вертолетах «Ми-40».

- Подробности давай!!!

- Полурота была выслана для задержания особо опасного преступника Августина Деппа. Вместо Деппа на месте захвата был обнаружен считавшийся погибшим капитан Сергей Гаспаров. Судя по косвенным данным, он склонил полуроту к неповиновению. Это и стало ре­зультатом потери связи.

- А ведь это и вправду очень хорошо, - спокойно сказал генерал Воронов, извлекая из кармана пачку «Явы-100». - Знаете, полковник, полминуты назад я вас, честно говоря, хотел расстрелять. И расстрелял бы. Еще неделю назад я бы вас расстрелял. - Мысли Во­ронова последние дни крутились исключительно вок­руг массовых расстрелов, и поэтому он долго не мог слезть с этой темы. Наконец он разорвал порочный круг и продолжил: - Но сейчас вы вместо пули имее­те шанс получить одну генеральскую звездочку взамен трех полковничьих. Итак, приказываю...

Голос Воронова стал тверд и звонок, как танковая броня. Хованский вытянулся по стойке «смирно».

- Первое. Ввиду непосредственной угрозы государ­ственной безопасности России, возникшей в результате мятежа полуроты «А» второго отдельного батальона спе­циального назначения «Перун», использовать все имею­щиеся в наличии ПБС «Змей» огневые средства для пол­ного и немедленного уничтожения означенной полуроты. Второе. Необходимо срочно войти в контакт с объектом-носителем маркера ВМЗ-700, код 3874092. Сразу по уста­новлении устойчивого контакта переключить пеленг объ­екта на мой личный канал ретрансляции. Вопросы есть?

- Никак нет!

- Выполняйте.

 

4

 

- Sorry for disturbing you (Прошу прощения за беспокойство (англ.)), - начал Августин, выйдя из своего укрытия к машинам. - Кажется, вы назнача­ли мне встречу.

Английский Августина был хорош. Он гордился сво­им калифорнийским произношением, хотя и не был уверен, что его способности будут оценены водителем по достоинству.

Водитель просиял и протянул ему руку для рукопожа­тия. Отбросил недокуренную сигарету. Сказал «Hm-m-m», потрепал глухо ворчащего Томаса за ухом и смылся.

«Кажется, у Локи не все в порядке с головой», - подумал Августин, однако остался стоять на том же ме­сте. Томас выразил свое недоумение по поводу между­народного инцидента тоскливым зевком.

Спустя минуту из-за машины снова показался Локи и знаком позвал Августина к себе. Августин подошел. Раз уж он пришел на встречу, пробираясь по кустам, что теперь ломаться?

Он подошел к дверце автофургона и заглянул в каби­ну. Стекла были поляризованными, и рассмотреть внут­ренности кабины не представлялось возможным.

Холодный ствол пистолета ткнулся в его затылок, и дверь распахнулась.

- Welcome! (Добро пожаловать (англ.)) - сказал Локи.

 

5

 

Некуда бежать. Так называется состояние, в котором находится человек, к затылку которого приставлен пи­столет.

Томас смотрел на своего хозяина с немым укором. Даже ему было понятно, что хозяин попался на мякине и что гавкай он или нет, пуля все равно пробьет череп хозяина быстрее, чем он успеет сделать хоть что-нибудь. Например, впиться зубами в глотку. Томас был сообразительной собакой. И спокойной. Когда нужно.

Августин встал на подножку и зашел внутрь фур­гона.

- Ты не очень-то похож на своего папу, Августин, - сказал человек, выступивший ему навстречу из темноты фургона. - Валюха, убери пушку. Это ты слишком, чест­ное слово.

Валюха повиновался.

Августин почувствовал себя гораздо комфортнее. Ав­густин молчал. Он не обязан говорить. Он вообще ни­кому ничего не обязан.

- А это, как я понял, та самая красная псина, - ска­зал человек, указав на Томаса. - Она мне еще в Утгарде понравилась.

И тут Августина осенило. Тот, кого он вначале при­нял за Локи, на самом деле Локи не является. Да, это он, водитель, покупал форсаж у Хмыря. Да, это его, Валюхи, физиономия болталась в кармане его джинсов. Но он всего лишь подручный. А настоящий Локи - вот он.

- Ты можешь звать меня Фил, - сказал он. - Но если тебе больше нравится звать меня Локи, я не буду возражать, - дружелюбно продолжил человек в форме наблюдателя ЮНЕСКО. - Валюха, свободен. Поехали. Здесь больше ловить нечего. Мы и так застоялись.

 

6

 

Из левого подкрыльевого отсека ПБС «Змей» выле­тели и разошлись по радиальным направлениям шесть малогабаритных автономных станций обнаружения ти­па «Павлиноглаз», именуемых среди операторов «нюхачами».

Из правого подкрыльевого отсека был выпущен од­норазовый зонд «Ласка».

«Павлиноглазы» должны были запеленговать челове­ка, источающего высокомолекулярный запах с кодом 3874092, а зонд отправился в район центра рекурсион-ной терапии «Байкал». Его задачей было информаци­онное обеспечение удара по мятежному «Перуну».

Еще в первой половине XX века было установлено, что абсолютным рекордсменом «по нюху» является ба­бочка вида «большой грушевый павлиноглаз».

Самец павлиноглаза в состоянии унюхать самку за пятьдесят километров и безошибочно разыскать ее в лесу среди лабиринта деревьев, ветвей и листьев. Таким образом, сама природа доказала принципиальную воз­можность обнаружить искомый предмет по запаху на фантастическом расстоянии.

В конце XX века были построены первые громоздкие газоанализаторы, предназначенные для обнаружения под­водных лодок с воздуха. Это были, конечно, смешные и громоздкие приспособления. Чудовищный скачок, сде­ланный биохимией на рубеже веков, позволил создать не только нейрокомпьютеры, ментальные интроскопы и са­морегенерирующуюся боевую систему «Пьеро». Биохи­мия также поставила на вооружение спецслужб новый метод слежки.

Принцип чрезвычайно прост. Человек метится мил­лиграммом вещества, к запаху которого не чувствителен ни он сам, ни собаки, ни кто бы то ни было другой. Большие грушевые павлиноглазы давно вымерли, по­этому вокруг меченого человека не вьются бабочки. Но сверхчувствительные носы искусственных «Павлиногла-зов» находят человека безошибочно.

Единственное ограничение - пресловутые пятьдесят километров. Но шести «нюхачей» вполне достаточно, что­бы найти человека в пределах Московской области за три часа. Это если не везет. А если везет - найти можно сразу.

Пока «Павлиноглазы», с виду похожие на большие и совершенно безобидные модели мотопланеров, сотканные из легчайшего стеклопластика, кружили над Москвой и ее окрестностями, зонд «Ласка» достиг цели и, упав на дно водохранилища, приступил к наблю­дению.

 

7

 

- ...Августин Депп - мой хороший друг. Он не пре­ступник. Кроме этого, я своими глазами на радаре ви­дел, как его преследовали два «Камовых», один из них разбился, а второй открыл по нему огонь. Ясное дело, Хованский был в курсе этих событий с самого начала. Он, разумеется, понимал, что «Камовы» рано или по­здно собьют «Ирокез», и не предпринял ничего, чтобы этому помешать! Спасибо Игорьку, предупредил. А во­обще, кругом творится какая-то херня. Пусть скажет Хотой.

Центр рекурсионной терапии «Байкал» представлял собой весьма необычное зрелище.

Четыре «Ми-40», заглушив моторы, болтались на воде, а полурота перуновцев, за исключением пилотов, сгру­дившись вокруг Сергея и Хотоя, усиленно пыталась по­нять, что происходит в этом страннейшем из миров.

- Да, многое неладно в Датском королевстве, - начал Хотой без тени улыбки. - Очень многое. Но из этого многого для нас важно только одно. Совсем скоро, а именно завтра утром, лицо России изменится до неузна­ваемости. Главным виновником этой печальной метамор­фозы будет компания ВИН и ее патрон Венедикт Щуро. Компания ВИН, увы, имеет очень мощную поддержку. Сергей рассказал вам о Хованском. Следовательно, ВИН поддерживает ДБ. Все вы слышали предвыборные лозун­ги Салмаксова. Следовательно, ВИН поддерживает не только ДБ, но и Социальная Партия Справедливости. Августин Депп, которого вам было приказано ликвидиро­вать, подобрался слишком близко к компании ВИН и ее секретам. Поэтому его пытались убить наемники компании, а когда это не удалось - послали вас. Все вы свобод­ные люди и имеете право выбора. Пока имеете. Поступай­те так, как велит вам мировое Дао, отраженное в сердце каждого из вас. И помните - для наших противников на карту сейчас поставлено слишком многое. Они не остано­вятся ни перед чем. Над Россией уже занесено черное крыло абсолютного беззакония. Перуновцы зашумели.

- Тихо, ребята, тихо! - громыхнул командирский голос Сергея. Кроме него, среди перуновцев находились еще два капитана, один из которых был старше его по должности, но Гаспарову они молчаливо уступили браз­ды правления. - Хотой говорит все по теме. Разве толь­ко слишком тщательно выбирает выражения. Для тупых перевожу. Если не шарахнем мы, шарахнут нас. Я за то, чтобы мы шарахнули первыми.

Еще минуту назад у Сергея не было такого намере­ния. В конце концов, он был обычным человеком с обычными мыслями. Но ,в словах Хотоя, в таких спо­койных и рассудительных, таилась колоссальная мощь, о которой слушатели даже не подозревали.

- Надо захватить «Змей», - сказал Сергей, и все за­молчали.

В этот момент вошел один из членов общины Хотоя.

- Извини, сэнсэй, но я видел нечто странное. Что-то крупное спустилось с неба и упало в воду недалеко от нашего дома, - сообщил он встревоженным голосом.

- Ну вот и все. Война объявлена, - заявил Сергей, обводя пристальным взглядом своих боевых товарищей. По их лицам было видно, что они не сомневаются в том, что сделали правильный выбор. - Рассредото­читься. Один вертолет поднять в воздух для наблюде­ния. Выставить на крышу расчеты ПЗРК «Жало». Двум аквалангистам обследовать дно в месте падения лета­тельного аппарата противника.

Да. Теперь «Змей», на котором они еще сегодня днем дулись в шахматы и го, становился главным противни­ком, врагом номер один. Опасным и коварным. Змеем.

 

8

 

Змей-7, он же лейтенант Игорь Иванов, дождавшись, когда полковник Хованский встанет и направится к сво­ей капсуле входа, бесшумно выскользнул из-за консоли узла связи и бросился в подфюзеляжный «наплыв», где располагался пост контроля и наведения бортовых сис­тем оружия.

- Здорово, пацаны.

Там служили его одногодки, и если к перуновцам основной неуставной формой обращения служило ува­жительное «мужики», то здесь можно было отделаться более легковесным «пацаны».

- Здорово, глазастый, - протянул ему холеную руку, которая в этой жизни только на кнопки и нажимала, старший по смене капитан Голавлев.

- Вы сегодня, говорят, ракетой «Р-200» баловались? - как можно более небрежно бросил Игорь.

- Сопровождали, - веско поправил Голавлев.

- А в кого стреляли, знаете? Голавлев равнодушно пожал плечами:

- В Гаспарова.

- В Серегу, что ли? Врешь.

- Не вру, - процедил Голавлев. - Кстати, следующая цель - полурота «Перуна». Так Хованский сказал. Чтоб ему... сто лет жить!

 

9

 

Фургон ехал очень плавно и, как казалось Августи­ну, очень медленно.

Он сидел в удобном кресле с подогревом. Лампы дневного света освещали внутренности фургона, на­шпигованного разнообразной электроникой, о пред­назначении которой Августин, к стыду своему, мог лишь догадываться. Локи был спокоен и разговор­чив.

Вначале их беседа вертелась вокруг последних ново­стей ВР. Теперь Августин был таким же преступником, как и сам Локи, и оттого обмен мнениями происходил на равных, без морали типа «как не стыдно!». Поболта­ли о шатунах, которые расплодились в ВР и мешают жить честным путешественникам и воякам. О расста­новке сил в великой войне между СРС и Герцогством Велес. Кстати, и Августин, и Локи симпатизировали Герцогству, что, безусловно, сближало.

И ни слова об Утгарде, где морф «Метрострой» под водительством Августина показательно спустил шкуру со скандинавского бога с низкой зубов на шее и желтой бородой в паху!

Все это было очень мило и интересно, но Августин совершенно не понимал, какого черта Локи назначил ему встречу. Поболтать можно и в ВР.

- Ты знаешь, Фил, жрать очень хочется, - не вы­держал наконец Августин.

Кишки в его животе играли марш, а Томас, их мол­чаливый слушатель, с тоской поглядывал на хозяина. Он тоже был голоден.

- Извини, Августин. Гостеприимец из меня совер­шенно никудышный.

С этими словами Локи подъехал на своем кресле к одному из пультов и сделал заказ. Тут же из стенной ниши выкатился банкетный столик с тремя приборами и кучей консервированной еды.

Одну из тарелок Августин поставил перед Томасом, предварительно навалив в нее «Собачьей Вкуснятины» (так значилось на этикетке).

Августин ел как Тантал перед приговором олимпий­цев. Но Локи лишь несколько раз ткнул ножом в отбив­ную, оставив без внимания все остальное. Единствен­ным, что ел Локи, были свежие персики.

- Сдается мне, Фил, ты брезгуешь консервами, - с набитым ртом заметил Августин.

- Я слишком стар для консервов. Меня не интере­суют банки и упаковки, я предпочитаю траву. То, что выросло под солнцем. Трава и фрукты гораздо дороже консервированных отбивных, но себя окупает.

Августин вздохнул. Если бы он мог, он тоже заложил бы на всякие консервы.

- Ты говоришь как истый натурал, - заметил Ав­густин, на котором была вышитая неведомым орна­ментом рубаха, подаренная ему Хотоем. - Кстати, среди натуралов у нас, похоже, есть один общий зна­комый.

- Ага, Хотой, - кивнул Локи.

 

10

 

Когда Августин утолил первый, второй, а заодно и третий голод, взгляд его стал более осмысленным, а движения - менее нервными.

Томас вылизывал себя после обильной трапезы. Локи разделывал апельсин.

- Скажи, Локи, какого черта ты назначил мне встре­чу? Чтобы со вкусом отправить меня к праотцам? - спро­сил Августин. После сытного обеда-ужина пора было подкормиться пищей интеллектуальной, а заодно и про­ставить все точки над «i».

- Думаешь, ты сильно нужен своим праотцам? Ко­нечно, после того как ты высадил мне третий глаз, после того как соблазнил женщину - теперь, увы, пан­теру - моего разбитого сердца, после того как распра­вился со мной в аватаре робота-землекопа и вообще вел себя как последняя сволочь, мне тяжело проникнуться к тебе дружескими чувствами. Поэтому я ими не про­никся. Но я уже немолод и знаю всей виртуальной па­раше цену. - В аристократических устах Локи слово «параша» прозвучало особенно убедительно. - Меня интересует реальная жизнь. Вот почему мы сейчас си­дим за одним столом.

- И все-таки ты не ответил на мой вопрос, - педан­тично заметил Августин.

- Постой, - Локи сделал рукой упреждающий жест, - не все сразу. Ты мой гость. А долг гостя - слушать монологи хозяина.

Августин засмеялся, хотя это и было чистейшей правдой.

- Ты отличный парень, Августин. Но самое лучшее, что у тебя есть, - твоя фамилия. И это главное, Авгус­тин Борисович Депп.

- Что с того, что моя фамилия Депп?

- С Борисом Деппом мы работали вместе не один год. Твой отец был гением, головой номер ноль в моей бывшей конторе. И надеюсь, остался гением до сих пор.

 

Глава 12

КОМАТИ

 

1

 

Августин редко вспоминал о своем отце, Борисе Ми­хайловиче Деппе. Так повелось у них с матерью - вспо­минать о нем как можно реже.

Августин неплохо помнил его - вечно занятого, по­груженного в расчеты и внутренности различных уст­ройств - от самых примитивных до ультрасложных. Августин редко видел его - все дни и ночи он прово­дил в Центре Нейрофизиологических Исследований АН России. Августин редко говорил с ним - похоже, Бо­рис Михайлович считал сына слишком молодым для того, чтобы тратить свое драгоценное время на разгово­ры с ним.

Тогда Августину исполнилось шестнадцать. Он отра­стил длинные волосы, сделал криохимическую завивку и окрасил половину прядей в огненно-красный цвет. Дальше были голографические тату, пирсинг-серия для щек и пупка, высветление бровей - все эти важные дела требовали времени. А еще была музыка, учеба и секс. Короче говоря, он был так занят собой и девчонками, что проморгал момент, когда его дом превратил­ся из среднестатистического российского в Содом с Го-моррою.

Единственное, что помнил Августин из этого перио­да, - не было вечера, чтобы он пришел домой и не об­наружил на полуночной кухне горку осколков разбитой посуды и пепельницы, сплошь утыканной окурками. Не было и утра, когда бы он сквозь сон не слышал, как грызутся друг с другом отец и мать.

Так или иначе, Августину вот-вот должно было стук­нуть семнадцать, когда его родители развелись.

Развелись? Ну и флаг в руки. Он жил под девизом «завтра хоть потоп».

Развод родителей не вносил ничего нового в его ми­роощущение. Конечно, ему было немного жаль мать, которую измотали каждодневные скандалы и ранний климакс. Но в ту пору он был стихийным даосом-по­зитивистом и полагал, что случившееся всегда есть луч­шее из возможного.

Он слушал фолк-симфо-транс, боролся с «хвостами» в колледже, приноравливался деликатно задирать юбки и плевать хотел на старшее поколение.

Через неделю после развода отец бесследно исчез. Ни письма, ни сообщения, ничего.

Он не приходил, не звонил, не писал.

Мать сказала, что отца назначили куратором секрет­ного военного проекта и поэтому он не имеет возмож­ности общаться с родными. Августин только саркасти­чески хмыкнул - это казалось похожим на враки для младшего школьного возраста. Правда, довольно скоро он признал, что изобретенное матерью объяснение было лучшим из возможных.

Пожалуй даже, что-то правдоподобное в нем было.

Каждый месяц на их с матерью счет приходили до­вольно внушительные суммы - размером с две прежние зарплаты отца. Августин знал, что даром деньги никто не платит, а потому надеялся, что спустя год, два или уж в крайнем случае три отец позвонит и скажет что-нибудь вроде «Я взял два билета в инсектарий. Там зав­тра отличная выставка бабочек. Только живые экземп­ляры!».

Но ничего подобного не происходило - может, про­сто выставок не было. Августин, которому уже стукну­ло восемнадцать, поймал себя на крамольной мысли: встреча со взбалмошным, эгоцентричным и очень-очень странным папашей-работоголиком стала его мечтой. Не самой большой, но все-таки мечтой. Бывают такие меч­ты - небольшие.

Шли годы. Деньги продолжали приходить. Отправи­лась в мир иной его мать - медицина 2028 года спасо­вала перед тривиальной пневмонией. Как всегда поздно. Как всегда - опоздали с правильным диагнозом. Впро­чем, смерти всегда плевать на медицину - что хочет, то и делает.

И тогда Августину стало особенно не хватать отца - теперь ему страстно хотелось думать, что он жив и здоров.

Образ отца начал приобретать эпические черты. Те­перь вспоминалось только самое хорошее. Вот Борис Михайлович играет с ним в шахматы - он поддается, дает форы, нарочно делает глупости, чтобы сын имел возможность свести партию на ничью. Вот он объясня­ет Августину, как оса отыскивает дорогу к своему жи­лищу. Вот они втроем - он, отец и мать - катаются на носатой гондоле по каналам настоящего земного Ам­стердама.

Пойдя на поводу у таких вот воспоминаний, Авгус­тин предпринял ряд решительных действий.

Теперь он был настоящим хакером. Все существую­щие компьютерные сети мира раскрываются перед ним, словно Сезам перед настырным Аладдином. Он не нуж­дается ни в паролях, ни в карточках особого доступа. Он вскрывает все замки. Он взламывает к чертовой матери все пароли. Он ищет информацию о Борисе Михайло­виче Деппе. И не находит ничего.

Иногда Августину снится его отец. Это бывает редко.

 

2

 

- Ты сказал, что работал с моим отцом. Где и когда работал? - настороженно спросил Августин.

Локи не курил. Он перебирал четки. Четки, как и сигарета, отлично занимали руки и, в отличие от сига­реты, не портили легкие. Очередная костяшка прошла через его цепкие пальцы. Затем еще одна. И только тог­да Локи ответил.

- Борис работал в корпорации ВИН, - сказал Локи и испытующе посмотрел на Августина. - Я не ошибусь, если скажу, что величие и мощь этой отвратительной конторы на пятьдесят процентов обязаны творческому гению твоего отца. Никому в ВИН не платили так мно­го, как ему, и ничья жизнь не была так похожа на буд­ни трудового концлагеря.

- А что ты делал там? Коров, что ли, пас? Кем ты был в ВИН?

- Я был президентом, - как ни в чем не бывало ответил Локи. - И остальными пятьюдесятью процен­тами своего могущества ВИН обязана мне.

Августин присвистнул. Вот так да! А что, если врет?

- Не помню, чтобы я когда-либо видел твое лицо на рекламных плакатах.

- Лица меняются, душа остается. А вообще, хочешь - верь, не хочешь - не надо.

 

3

 

Кофеварка и две чашки были привезены тем же бан­кетным столиком, который не так давно доставил ужин.

Августин с удовольствием набросился на ароматную черную жидкость. Как и многие завсегдатаи ВР он был отчаянным кофеманом. Его телу немного хотелось спать, в то время как его рассудок был готов бодрство­вать бесконечно. По крайней мере, столько, сколько требуется, чтобы внимательно выслушать все, что хочет сказать Локи. Бывший директор корпорации ВИН. Нужно было восстановить гармонию между телом и рас­судком.

- Хорошо, Фил, - сказал Августин, отхлебывая из чашки. - Ты был директором. Значит, тебе известно все. Тогда скажи мне, почему мой отец никогда не да­вал о себе знать?

- Это тривиально. Сначала он подписал с нашей ком­панией совершенно секретный в коммерческом смысле контракт «без права переписки» сроком на два года. Он так увлекся работой, что, когда я предложил ему продлить контракт еще на пять лет, он пришел от этой идеи в не­описуемый восторг.

- М-да, - протянул Августин. Прийти в неописуемый восторг от пяти лет добровольного заточения среди нейрокомпьютеров и электронных микроскопов было очень в духе его отца.

- Ну а потом, в один прекрасный день, я перестал возглавлять ВИН.

- А отец? - спросил Августин, уже приблизительно догадываясь, что скажет Локи.

- Насколько мне известно, он продолжал работать, даже не заметив, как меняется ВИН. Потом у него воз­никли какие-то разногласия с Щуро, теперешним гла­вой корпорации. Разногласия, насколько я понимаю, сугубо этического толка. Щуро действовал, как всегда, просто и прямолинейно. К Борису Михайловичу наве­дался Пьеро - есть там такой отличный персонаж, - и тому ничего не оставалось, кроме как сказать: «О да! Я согласен». Твой отец рвал и метал. Он был как беше­ный - он стал пожизненным узником. А кому такое по­нравится? Однако от работы он не отказывался - без нее он не мог прожить и часа. И это всех устраивало. В то время он проектировал «приватную виртуальную реальность ВИН» и, в частности, подсистему защиты Главного Корпуса. Вот тут-то он и воплотил свою не­нависть к Щуро во вполне конкретных действиях. Я не знаю, правда ли это, но я слышал, что ему удалось за­ложить в систему так называемого «жука». На Западе такие штуки называют «Dreaming King» («Спящий Король» (англ.)). Японцы зовут проще - «комати», умная красавица. Ты понимаешь, о чем идет речь...

«Жуки», «динамиты», «комати», «спящие короли»... Бог знает, сколько еще названий есть у таких штук, ко­торые присутствуют почти во всякой сложной компью­терной системе. Даже Августин за свою недолгую жизнь однажды сделал «жука» и инкапсулировал его в заказан­ную библиотекой имени Солженицына программу под­держания влажности воздуха в помещениях книгохрани­лища. Просто так, для интереса.

- Да, прекрасно понимаю. Это значит, если активи­ровать «жука», система полетит к чертовой бабушке и никто ничего не сможет поделать?

- Да. Он сделал «жука». Но дальше интересней, - сказал Локи и подлил себе кофе. - Каким-то одним ему известным способом он вошел в контакт с Интер­полом. Не думаю, что инициатором этого контакта являлся он сам. Твой отец был слишком сосредото­чен на своих собственных шутках, чтобы смеяться над шутками других. Скорее они сами его нашли и скло­нили работать на себя. Борис согласился, и дело тут было явно не в деньгах. Эти ребята из Интерпола па­сут ВИН уже добрых пятнадцать лет. Пасут с перемен­ным успехом. Хотя, я думаю, успех скорее есть, чем нет. Судя по тому, что я болтаю с тобой в этом фурго­не, а не в своем бывшем кабинете в Главном Корпусе ВИН.

- А, кстати сказать, почему в фургоне, а не в своем кабинете?

- Это другая история. Но если ты хочешь ее знать, я расскажу еда. Вкратце. Типа как «содержание преды­дущих серий». Нам придется еще долго идти с тобой рука об руку. Хотя бы уже потому, что тебе не с кем больше работать. И только в этом фургоне ты можешь чувствовать себя в безопасности...

Августин отвел взгляд в сторону. У него не было на­мерений работать с Локи, идти с ним «рука об руку». Но других, более заманчивых предложений пока не посту­пало.

 

4

 

- Все началось с пантеры. С той пантеры, с которой ты имел честь переспать в Замке. Где портьеры на стенах и меблировочка а-ля Эльсинор. С той пантерой, к кото­рой я провел тебя в своем шлейфе стабильности через все смертельные для Гильгамеша, которым тогда был ты, ужа­сы Утгарда. С нее. Только тогда она не была пантерой. Она была соблазнительной музыкальной брюнеткой, ко­торая крутила мною как хотела и заставляла плясать под ее дудку где и как ей заблагорассудится. Но я не сержусь. И не жалею. Поверь, это стоило того.

«Да, Рут стоила того», - подумал Августин, припо­миная волшебное «I am coming». В свое время за эти слова он был готов отдать полцарства. И коня тоже. Но Августин, разумеется, промолчал. Зачем Локи знать, что они уже давно знакомы с ним, так сказать, «через одну рюмку»?

- Так ты специально приволок меня в Утгард в тот день, когда мобильный отряд сетевой полиции при моем непосредственном участии палил по тебе из оран­жево-красного леса?

- Да. Но это другая тема. Пантера, будем называть ее так, была настолько хороша во всем, что требуется мужчине, что впору было ожидать подвоха. Резонно, правда?

Августин кивнул. Для Вальдиса этот «подвох» в свое время обернулся двумя пулями из «магнума».

- Она оказалась агентом Интерпола. Но выяснилось это отнюдь не сразу. До того как это «оказалось», я успел привезти ее в Главный Корпус ВИН и познакомить с Борисом Михайловичем. Они пили виски, болтали о том о сем, рассказывали друг другу стишата - она тоже любила дурацкие детские стихи. Ну и Щуро, который был тогда всего лишь начальником охраны, ее, есте­ственно, тоже видел. В общем, он раскусил и ее. Венечка Щуро, конечно, не преминул воспользоваться этой козырной картой, чтобы сместить меня с поста директора, который он незамедлительно занял сам. Я едва успел унести оттуда ноги. Иначе болтаться мне сейчас, бестелесному, в Зоне Стабильности. Среди но­сорогов и киберов. Но обо мне неинтересно. Интерес­но о Берил - под таким именем я знал тогда Пантеру. Щуро имел на нее свои виды. Но она решительно от­казала ему, и он заточил ее в Зоне Стабильности. Сре­ди носорогов и киберов. Вот тогда-то Борис и вошел с ней в контакт. Чтобы Щуро не пронюхал ничего, он лишь намекнул Пантере на существование жучка «комати» и на его местоположение. Мне показалось, что сыну Деппа будет под силу понять этот стишок Имен­но поэтому я привел тебя в Утгард.

- А как ты установил, что Августин Депп и сетевой лейтенант Джармуш - одно и то же лицо? Это ведь стро­го засекреченная информация.

- Слишком скучно. - На этот раз Локи оказался более чем краток.

- А почему ты не захотел тогда встретиться со мной по-человечески, в реальном мире, и сказать все, что го­воришь сейчас?

Локи улыбнулся:

- Потому что в лучшем случае ты бы не поверил ни одному моему слову. Ну а в худшем - немедленно сдал бы Департаменту Безопасности. Зато теперь, согласись, ты располагаешь всеми доказательствами моей пра­воты.

- Да уж, - хмыкнул Августин. Многое становилось ясным. Видение, которое было дано ему крохотным кусочком наркотического снадобья Хотоя. Книги из отцовской библиотеки, в беспо­рядке разбросанные на полу одного из залов Замка, через который Августин следовал транзитом. Все это наконец-то стало складываться в более или менее це­лостную картину. В центре композиции, разумеется, находился «жук». Но Августин не торопился делиться своими соображениями с Локи.

- Ну а теперь, - Локи в упор посмотрел на Авгус­тина, - ты должен сказать мне, где искать «комати», «жука», умную красавицу.

Августин сделал большие удивленные глаза.

- Откуда мне знать? - пожал он плечами. - Ска­занное Пантерой ничего не прояснило. Локи покачал головой:

- Ах, мой милый Августин. Если бы нам всем не нужно было встретить завтрашний проклятый день свежими и бодрыми, мы бы еще с тобой погово­рили.

 

5

 

- Мне пора тебя покинуть, Августин, - сказал Локи и решительно встал. - Дела требуют моего при­сутствия, - добавил он, выслушав кого-то из своих людей по «браслету».

- Постой, Локи, ты не сказал, что впереди. Я хочу знать твои намерения. По крайней мере, на ближайшие сутки!

Локи остановился на полпути к выходу из фургона. Вместе с ним остановился и сам фургон. Ну и синхро­низация!

- Раз уж ты не знаешь - а скорее просто не хочешь говорить, - где искать «комати», то, по крайней мере, ты поможешь мне подергать за хвост Щуро. Мы едем в Москву, чтобы уничтожить склад с чипами Асгард, - сказал Локи. В голосе Локи звенела такая решимость, что Августин сразу же узнал в нем голос одного из его несокрушимых аватаров. Взгляд Локи был свиреп. Бес­пощаден. Неумолим.

- Понял, Локи. Все понял, - поспешил заверить его Августин. - Как ты верно заметил, мне некуда деваться.

Локи улыбнулся и решительно открыл дверь автофур­гона, ведущую наружу.

Одна его нога уже стояла на приступке, а с улицы к нему обращались сразу несколько вполне воинственных голосов, как вдруг он резко обернулся к Августину и, сложив пальцы пистолетиком, направил указательный палец-ствол прямо в лоб Августину Деппу.

- Совсем забыл! Там тебя какая-то краля дожида­ется уже второй час. Фургон номер четыре. «МАЗ». Следует за нашим. Думаю, она там гоняет чаи с опе­раторами систем слежения. А может, и не только чаи... Нужно проверить! - Локи исчез почти так же внезап­но, как это водилось за ним в ВР.

Локи слукавил, что вполне соответствовало его вир­туальному амплуа бога хитрости и обмана.

«Какая-то краля» явилась за десять минут до Авгус­тина. Первым делом она совершенно честно назвала свое звание и должность в Департаменте Безопаснос­ти, вследствие чего чуть было не получила пулю от не­рвного Алекса.

Конфликт, впрочем, был довольно быстро улажен. Деликатный, но строгий обыск с применением самых совершенных электронных средств показал, что у нее нет при себе ничего, хоть отдаленно похожего на приемно-передающую аппаратуру.

Локи, который не сомневался в том, что «краля» - шпионка Воронова, заключил, был вынужден признать, что она, конечно, шпионка, и притом очень наглая, но по крайней мере сейчас прямой опасности для его орга­низации не представляет.

В этот момент Августин вступил в контакт с Валюхой, и Локи отправил странного полковника отдыхать под ненавязчивым, но бдительным наблюдением. Там, дескать, видно будет.

 

6

 

Мужчина всегда спешит, когда знает, что его ждет женщина.

Мужчина вдвойне спешит, когда не знает точно, ка­кая именно женщина его ждет.

И хотя Августин имел ряд рабочих гипотез по этому поводу, он все равно спешил так, что едва не поцеловал носом дорожное покрытие «Воронеж», споткнувшись о носок собственного ботинка.

Фургон номер 4 был разгорожен на десять небольших секций, каждая из которых была величиной с ресторан­ный «отдельный столик».

В той секции, куда небезызвестный Валюха проводил Августина, была всего одна кровать. Одна кровать на одного человека. И кровать эта была занята. На ней спа­ла девушка. Ксюша.

- Вот, лови! - шепотом сказал Валюха. А когда Ав­густин знаком поблагодарил его за услуги проводника, добавил: - Ты извини, что я так... сразу пистолет... я просто по-английски ни черта не понимаю...

- Все нормально, браток. - Августин похлопал Валюху по плечу, мечтая о том, чтобы «браток» поскорее оставил его наедине с Ксюшей, а колонна побыстрее тронулась.

Мечтам Августина суждено было сбыться.

 

7

 

- Здравствуй, мой умный мальчик! Я уже тут волну­юсь. - Щуро встал из-за стола и вышел навстречу Пье­ро с распростертыми объятиями. Отталкивающая вне­шность Пьеро его не смущала.

- Здравствуйте, шеф, - проскрипел Пьеро.

- Я смотрю, не все прошло гладко? - спросил Щуро, склонив голову набок и придирчиво оглядывая своего кибернетического «референта».

- Докладываю. Только разрешите сесть, а то ноги не держат. Большие проблемы с энергией.

- Да уж, - Щуро посмотрел на обглоданные бед­ренные кости Пьеро, - держаться тут особо не на чем. Садись и рассказывай.

- Все пошло с самого начала через это - через... пень с колодой. Августин Депп...

- Стоп. - Щуро по-бычьи наклонил голову вперед. - Как ты сказал?

- Августин Депп. Имя объекта охоты.

- Мать честная! - Щуро был просто ошарашен. - Депп? Он не родственник, часом, нашему Борису?

- Сын.

- Почему я об этом узнал только сейчас? - Голос Щуро стал зловеще тихим.

- Сегодня утром, когда я докладывал вам об объек­те охоты, вы прервали меня. - Сказали, что вам это не­интересно. - Пьеро был совершенно бесстрастен.

Будь Пьеро человеком, он был бы уже мертв. Щуро не прощал своим «человеческим» подчиненным таких вопиющих ошибок. Но Пьеро говорил, когда его об этом просили, и молчал в остальных случаях. Если его хозяин говорит «неинтересно» - значит, он не будет продолжать ни в коем случае. Кибениматика, так ее перетак!

Щуро украдкой вздохнул. В конце концов, Августин Депп жив, а значит, у них еще есть надежда встретиться.

- Извини, дорогой. Ты прав. - Щуро был из тех, кто умеет признавать свои ошибки. Перед киборгами. - Докладывай дальше.

- Августин Депп раньше срока вышел из ВР. У него было оружие, чертовски мощный «смит-и-вессон». На крыше его дома невесть откуда появился вертолет «Ско­рой помощи». Этот Августин был ловок как дьявол. Я уверяю вас, шеф, в него буквально вселился дьявол!

После недавней регенерации у Пьеро явно разбалансировался блок симуляции эмоций. А в лингвополе ре­чевого комбайна попали чужие лингвистические кластера - что это еще за «вселился дьявол» в устах исча­дия материализма? «Эдак он скоро на латыни забормо­чет», - подумал Стальной Венедикт.

- Ну-ну, спокойнее, малыш, - сухо сказал он. - Продолжай. Про то, как вы угробили нашу базу цеппе­линов, можешь не рассказывать. Я уже видел красочный видеорепортаж по стерео. Знаешь, кстати, кто там на­бедокурил, оказывается?

Пьеро попытался сделать заинтересованное лицо. По­лучилась хорошая иллюстрация к «Карманному справоч­нику эксгуматора».

- Террористы, а кто же еще? - самодовольно ух­мыльнулся Щуро. - Ну ладно, расскажи, что с тобой-то стряслось.

- Мы настигли Деппа недалеко от водохранилища и открыли огонь на поражение. Он катапультировался. И тут нас кто-то сбил. Кто - не знаю. Два часа я го­рел, два часа ушло на частичную регенерацию, потом я взял на шоссе машину, и вот я здесь.

- Я не спрашиваю у тебя, дорогой, каким образом ты взял машину и куда подевался ее владелец. - Щуро продолжал ухмыляться. - Я надеюсь, на номерах маши­ны не было буквочек «ДБ»?

- Не было, - отмахнулся Пьеро. - Машина была обычная, какой-то лох, его теща, какие-то дети. Коро­че, обычная семья.

Щуро хладнокровно представил себе, что произош­ло с «обычной семьей». Что ж, семье не повезло. Он хотел похвалить Пьеро, но в этот момент проделенькал вызов видеосвязи.

- Давай, - разрешил Щуро.

На экране появился генерал Воронов. Он был пре­дельно лаконичен.

- Я ее нашел, Венедикт. Ты был прав. Она ненадеж­на. Она слышала в ВР не то, что доложила мне. Сейчас ее ведут «нюхачи». Она находится в одном из фургонов группы наблюдателей ЮНЕСКО. Фургоны движутся по направлению к Внешнему Окружному шоссе.

- Есть! - Щуро пришел в неподдельное ликование. - Есть, черт побери!

Он выскочил из своего кресла и прошелся по каби­нету. Кресло едва поспевало за ним.

- Так, Анатолий Андреевич. - Он наклонился над экраном видеосвязи. - Ты хоть понимаешь, что мы на­шли на самом деле?!

- Признаться, не вполне. По-моему, мы нашли лю­бовника полковника Шельновой в числе наблюдателей ЮНЕСКО. И все.

Воронову было сейчас не до этого. Его сейчас боль­ше интересовал бедлам вокруг «Змея».

- Ни хрена ты не понял, дорогой. Любовника ее, которым - и в этом можно уже не сомневаться - яв­ляется твой сетевой лейтенант Августин Депп, мы, ко­нечно, нашли. Но это не все. Мы нашли террористов. Всех. Сразу. ЮНЕСКО - их прикрытие. И в этом тоже можно не сомневаться ни на секунду.

- Денек выдается жаркий, - тупо пробормотал Во­ронов, для которого из уст Щуро прозвучало настоящее откровение. Но генерал умел быстро наводить порядок в своей лобастой голове. - Так давай уничтожим зас­ранцев. А, Венедикт?

- Давай, конечно давай! - живо подхватил он пред­ложение Воронова. - Но один человек мне нужен бу­дет живым. Собственно, Августин Депп.

- На здоровье, Венедикт. Но чур - баш на баш. Мне нужен мой полковник, Ксения Шельнова. Живым и невредимым.

В таких вопросах между Щуро и Вороновым всегда царило полное взаимопонимание.

 

8

 

- Воздушная тревога! Степень готовность нулевая! Рядовой Ксения, проснитесь! - зашептал Августин на ухо спящей.

Девушка вскинулась и села на койке и часто замор­гала, пытаясь проснуться скорее, чем представляется возможным для вида homo sapiens.

Увидев склоненное над собой лицо Августина, она неуверенно улыбнулась.

- Что за солдафонские штучки? - поинтересовалась Ксюша и, прикрыв ладонью чувственный рот без вся­ких следов помады, зевнула.

- Жизнь такая. - Августин поцеловал ее в щеку.

- Какая? - поинтересовалась Ксюша, потягиваясь.

- Кажется, сегодня мне пришлось убить человека. И кажется, не одного, - неожиданно для самого себя сказал Августин.

- Думаю, ты немного скромничаешь насчет сегодня. Вчера, насколько мне известно, тебе тоже пришлось уложить кое-кого в Веселом Квартале. И, насколько я помню, вчера вечером ты не выглядел раскаявшимся или шокированным. Рассказывал мне о ВР и о перспек­тивах, которые открывает перед тобой добытый в бою форсаж. Кстати, на твоей левой теннисной туфле я еще вчера заметила пятнышко свежей крови. Автомо­бильная смазка - подумала вчера наивная дурочка Ксюша. - Вдруг, мгновенно посерьезнев, Ксюша по­смотрела прямо в глаза Августину своими глубокими умными глазами.

- Хорошо, наивная дурочка Ксюша. А каким образом ты при всей своей наивности и глупости нашла меня в столь экзотическом месте? - спросил Августин, памятуя о том, что лучший способ защиты - нападение.

Но Ксюша была не из тех, кем легко манипулировать в процессе разговора. Она была из тех, кто манипули­рует. Она была профессиональным манипулятором.

- Не обо мне речь. Я пришла сюда, чтобы разобрать­ся в произошедшем. Мне не хочется думать, что мой мужчина - грязный вонючий киллер, готовый отпра­вить на тот свет пусть не самых благородных, но все-таки людей, за приставку к своей альфа-станции. Но кое-что я тебе скажу. О Веселом Квартале я узнала из утреннего выпуска «Московского комсомольца». Пару интересных подробностей можно было видеть по Шес­тому Каналу. Там даже была голографическая картинка на полминуты с эмуляцией поведения преступника. То есть тебя.

- Вот это да... Вот это круто... С эмуляцией действий преступника Августина Деппа! Подумать только! - Ав­густин начинал терять интерес к беседе гораздо быстрее, чем иссякали занимательные факты.

Осознание того, что он по горло увяз в смердящем болоте фальсификаций, «подстав» и непонятно кому нужного вранья, подавляло в нем всякий интерес оп­равдываться.

Ксюша была умной женщиной. Она поняла, что взя­ла слишком круто и что пора действовать не только кну­том, но и пряником.

- Пойми меня, милый, - сказала она, поглаживая плечо Августина, присевшего на кровать рядом с ней. - Я ни на минуту не верю в то, что ты мог сделать это. Именно поэтому я здесь.

- А если бы все было так, как показывали по Ше­стому Каналу? - разъярился Августин. - Ты что, на­плевала бы на все хорошее, что было между нами, и отправилась искать чистенького мальчика, который только утирается, когда на него мочатся злые нехоро­шие парни? Так?

У Августина не было сил орать. Не было сил доказы­вать свою правоту, разрывая на себе рубаху. Но почему-то его тихий, приобретший легкую хрипотцу голос звучал в тесном отсеке фургона особенно проникновенно. Ксюша убрала волосы со лба.

Ксюша выдержала длинную паузу.

Она поцеловала Августина в плечо, скрытое холщо­вой рубахой Хотоя, и сказала:

- Даже если все было так, как было, я все равно не буду винить тебя. Мне все равно. Даже если бы ты был алфавитным бомбером или маньяком-скотоложцем из дешевого интерактивного триллера, я бы все равно не изменила своего отношения к тебе, Августин. Мне ка­жется, моя любовь выше морали, - ласково сказала Ксюша, и ее рука скользнула по правому бедру Авгус­тина.

 

9

 

В наушниках наступила долгая пауза.

- Да. - Локи щелкнул пальцами. - Эта девочка не лжет. По крайней мере, она не лжет в том, что Авгус­тин - ее парень.

- А как насчет полковника ДБ? - спросил просто­ватый Валюха.

- Может, и полковник - кто ее знает? Удостове­рение, по крайней мере, подлинное, - пожал плечами Локи. - И пистолет более чем подлинный. А вообще, Валюха, шел бы ты малость поспать. Завтра самый хре­новый день века.

- Да спасибо, Филипп Валерьевич. Я уж как-ни­будь...

Раздался вызов по секретному ультракоротковолново­му каналу связи. Локи щелкнул парой тумблеров. В тех же наушниках, в которых десять минут назад звучал ласко­вый голос Ксюши, зашелестел тихий шепот.

- Говорит Клавдий, как слышите меня? Прием...

- Слышу отлично. Говори, - отрывисто бросил Локи.

- Зубы дракона дали отличные всходы, повторяю...

- Понял, - прервал его Локи. - Завтра, в девятна­дцать ноль-ноль. Южная окраина хутора Глинище. По­втори.

Клавдий повторил все слово в слово.

- Все. Спасибо. До встречи.

Да, он не ошибся в своем выборе. Недаром Валюха, заделанный под герцогского комтура, в аватаре грифо­на замочил две недели назад этого заблудшего респуб­ликанского центуриона.

Им нужен был абсолютно среднестатистический, в меру ограниченный человек, и они нашли его.

Им нужен был убитый до смерти. И они сделали ему убийство до смерти. Во время депрессии, которая поч­ти всегда наступает после полного вылета из ВР, че­ловек согласен на любое опасное задание, на любое сумасбродство, лишь бы не быть поглощенным рути­ной повседневности. Его агент Клавдий сейчас, кажет­ся, поставил рекорд оперативной работы. Что значит «ломка»!

- Валюха, ты умеешь входить в Виртуальную Реаль­ность без капсулы? - спросил Локи, хитро покосив­шись на своего помощника

- Нет, - оторопело пробормотал тот.

- И не надо, - бросил Локи.

Он хотел сказать «а я умею», но боязнь сглазить уда­чу удержала его от этого.

 

10

 

Потом было то, чего Августин никак от себя не ожидал.

Несмотря на нечеловеческую усталость, переизбыток впечатлений, боль в ушибленном локте и неприятную пульсацию в недолеченном зубе, ловкой руке Ксюши удалось склонить Августина к настоящему любовному безумию.

Некогда Августин читал о том, что опасность обо­стряет и увеличивает любовное влечение в сто раз луч­ше любой «Виагры». В падающем в море самолете сто­ит даже у абсолютных импотентов. В той книге даже приводилось довольно убедительное обоснование, по­чему это происходит. Что-то по поводу влечения к жизни и влечения к смерти. Он читал об этом. Но никогда не думал, что в минуты, когда тревога особен­но сильна, желание любить ощущается человеком столь остро!

Ксюша была хорошей любовницей. Он знал это и раньше. Но тогда, в крохотной секции автофургона «МАЗ», ему показалось, что за всю свою жизнь, изо­биловавшую сногсшибательными романами, нечисто­плотными адюльтерами и вульгарным покупным сексом, у него не было любовницы лучше.

Она не была любительницей дешевых, но действенных трюков, которые в почете у проституток. Все, что она де­лала, было естественным и простым, но желание Авгус­тина никак не могло найти себе успокоения. К счастью, ножки узкой койки были намертво привинчены к полу фургона. В противном случае ей было бы не устоять под напором акробатической страсти имени падающего в море самолета.

Августин чувствовал себя Казановой. Вольмондом. Минотавром. Кришной, обольщающим сотню вожде­леющих пастушек. И Ксюша, судя по всему, с удо­вольствием становилась итальянской молочницей, .французской графиней, Пасифаей, сотней индийских пастушек.

Когда Августин в третий раз почувствовал себя поч­ти полностью обессиленным и подпер затылком фальш-стену фургона, Ксюша шепнула ему на ухо «спасибо». Обоим чертовски хотелось спать.

До того как заснуть, Августин стоически надел на себя все, что было сметено с тела любовным урага­ном. Застегнул джинсы, заправил рубашку, завязал шнурки. И еще раз полюбовался волшебным подарком Хотоя.

Еще вчера он и не подумал бы одеваться. Он ни­чуть не стеснялся своей наготы и плевать хотел на чу­жую реакцию. Но сегодня он твердо усвоил: жизнь его стала необыкновенной. Это значит, нужно быть гото­вым ко всяким неожиданностям. Например, к тому, чтобы бежать, не разбирая дороги, в любой час дня и ночи.

Это значит, что Августин уже не мог позволить себе роскошь спать абсолютно голым.

 

11

 

Движение фургона было плавным и размеренным. Ни Августин, ни Ксюша, прикорнувшая у него на пле­че, не знали, где сейчас находится колонна Наблюда­тельной службы ЮНЕСКО.

За тонкой стеной, в соседнем отсеке жалобно скулил Томас, подвергнутый временному остракизму. Он оби­жался. Он ревновал. Но Августин не спешил пускать его обратно, справедливо опасаясь, что пес опошлит чудо его странного любовного приключения своим псиным здравомыслием.

Боль в зубе снова дала о себе знать. Августин выру­гался - только что он подцепил кончиком языка све­жепоставленную пломбу. Его своенравный зуб выплю­нул ее, словно ребенок дрянную кашу.

- Скажи мне, Августин, ты понимаешь, что про­исходит? - спросила дремлющего Августина сонная Ксюша.

- Нет. Я принципиально не желаю ничего пони­мать, - ответил Августин и провалился в сон.

Это было ложью. Кое-что Августин понимал. Или, по крайней мере, уже начинал понимать.

 

12

 

Огромное бетонное поле, обрамленное горами, было залито светом прожекторов.

На площадке сбоку от взлетно-посадочной полосы стоял транспортный гигант «Универсум».

Натовский транспортник был, конечно, не чета рос­сийскому «Стрибогу». Такие дорогие игрушки, как «Стрибог», могут позволить себе только русские. Но и «Универсум» был тоже не мал. Мак-Интайр, стоявший у откинутой кормовой аппарели, чувствовал себя Ионой пред китовой пастью. С той лишь разницей, что киты все-таки значительно меньше.

«Универсум» стоял на погрузке. Мимо Мак-Интайра медленно вползал внутрь транспортника глухой контей­нер размером с двухэтажную виллу. Его пересекала люминесцирующая надпись: «ОСТОРОЖНО! ЭТИ ДЕВОЧКИ КУСАЮТСЯ!»

- Шутники, черт бы побрал их душу! - довольно ухмыляясь, пробормотал Мак-Интайр, наблюдая, как контейнер исчезает в глубине самолета.

Согласно документам, «Универсум» номер RF-0779, зафрахтованный у Южного командования НАТО компа­нией «Варп моторз», должен был совершить коммерчес­кий рейс в Москву и доставить туда шестьдесят шесть устаревших сельскохозяйственных машин разных клас­сов для распродажи в фермерском секонд-хэнде. Пол­ная опись сельскохозяйственных машин лежала сейчас у Мак-Интайра в кармане. Читать ее без смеха было не­возможно.

За спиной Мак-Интайра остановились два закрытых грузовика. Оттуда выскочили и в мгновение ока по­строились у своих машин восемьдесят коммандос.

К Мак-Интайру подошел Мэрдок. Он, как и Мак-Ин­тайр, пока еще был одет в дорогой штатский костюм цве­та беж. Именно поэтому Мэрдок с автоматической вин­товкой «М-27», небрежно повешенной на плечо, выглядел как отпетый московский гангстер.

- Добрый вечер, сэр, - поприветствовал он Мак-Интайра со светской улыбкой.

- Здравствуйте, Стэн. - Мак-Интайр пребывал в отличном расположении духа. - Я вижу, вы не только готовы надрать задницу русской мафии, но и всерьез намерены баллотироваться на пост нового крестного отца?

- В последнее время вы забили мне голову такой тьмой информации о России и о русских, что я готов баллотироваться даже в русские президенты.

Мимо них с тихим шелестом пополз очередной кон­тейнер. Надпись про девочек, которые больно кусают­ся, попалась на глаза Мэрдоку.

- Вам не кажется, что это уже слишком?

- А, - махнул рукой Мак-Интайр, - американский юмор - это как тараканы. Трави не трави - а никуда от них не денешься. Вы бы видели самих «девочек»!

- Я видел их сегодня утром, на «генеральной репе­тиции». Стандартный армейский камуфляж...

- Краска сохнет пять минут. А у них сегодня был це­лый день безделья. Впрочем, это совершенно не важно. На контейнерах может быть нарисовано что угодно, хоть русский президент с бюстом Мерилин Монро. У русской таможни все равно не будет времени делиться впечатле­ниями со своим начальством.

- Как знаете. Мое дело - стрелять, а не обменивать­ся нотами.

- Вот именно, дорогой Стэн. А пока что... - Мак-Интайр ехидно покосился в сторону, - ваша карета подана.

К ним приближался контейнер с надписью: «ПРИВЕТ АНГЛИЙСКИМ ДАМОЧКАМ ОТ АМЕРИКАНСКИХ БУЙ­ВОЛОВ».

В подкрепление этого радушного приветствия был изображен прехорошенький Стэнли Мэрдок с модной прической «Зигг» и бюстом Мерилин Монро, которо­му, припав на одно колено, преподносит букет цветов плечистый придурок с бычьей головой.

Стэнли поморщился и, обернувшись к своим коммандос, крикнул:

- На погрузку!

 

13

 

Космос пуст. В нем есть только жесткие ультрафио­летовые излучения, радиоволны, космическая пыль, ме­теоры и двенадцать тысяч искусственных объектов.

Эти двенадцать тысяч - все, что успело вышвырнуть на околоземные орбиты человечество за без малого во­семьдесят лет космической эры.

Эти двенадцать тысяч - все, что не успело упасть. Большинство из этих объектов мертво. Но около пяти тысяч все еще функционирует исправно. Среди этих пяти тысяч к 22 июня 2036 года числился и «Аргус-18».

Находясь на средней стационарной орбите, «Аргус-18» делал два полных оборота за сутки. Он появлялся над объектом «Алмазный Куб» в пять часов вечера и пять часов утра. Десять лет подряд. Но в 23.15 21 июня из Альпийского центра глобальной системы наблюде­ния «Master's Eye» (Здесь «Око Бога» (англ.)) на спутник поступил новый коман­дный пакет информации.

В 23.19 маневровые двигатели «Аргуса-18» активи­зировались. Они проработали в импульсном режиме 68 секунд. Они сожгли без остатка весь экстренный резерв топлива. Дальнейшие коррекции орбиты были невозможны. Дальнейшие коррекции орбиты были не нужны.

«Аргус-18» изменил траекторию.

Завтра он должен будет пройти над объектом «Ал­мазный Куб» ровно в 10.25. «Аргус-18» получал на вы­полнение боевой задачи пять минут тридцать секунд. После этого участь «Аргуса-18», числившегося во всей открытой учетной документации разведывательно-кон­трольным спутником, была печальна. «Аргус-18», про­ходивший в документах под грифом «Top secret» («Совершенно секретно» (англ.)) как разведывательно-ударный, был обречен сгореть в плот­ных слоях атмосферы.

 

14

 

«У эллинов и снявших вкусные пенки с эллинской культуры римлян вся мировая история делилась на грандиозные эпохи: Золотой век, Серебряный, Бронзовый, Железный... В Золотом веке люди жили превосход­но. Бессмертные, счастливые, вечно юные. Не люди, а боги. В Серебряном и Бронзовом - поплоше, но тоже великолепно.

Эллины, понятное дело, жаловались, что живут в Железном веке, провонявшем кровью и гарью сожжен­ных городов. Чуть позже с ними согласились и рим­ляне.

Железный век - это болезни, старость, унылые ста­да тощих коров на тощих нивах.

Железный век, по мнению античных философов, был со всех сторон плох, кроме одного: скоро он должен был завершиться. Отдушину предоставляла вера в вели­кий цикл.

После Железного века вновь наступит Золотой. Он уже близок. Мелодичный перезвон его золотого хроно­метра в кармашке бархатной туники расслышали Сене­ка и Овидий. Но спустя четыре столетия оказалось - то звенели на горьком полынном ветру наконечники гунн­ских стрел.

Исчезли эллины и римляне. С ними ушла из Евро­пы вера в великий цикл. Она вернулась только вместе с возрожденческим перечитыванием античной классики, а позднее пришли с Востока индуизм, буддизм и дао­сизм - три великих столпа философии смерти-возрож­дения, кругов и циклов.

Но мы, потомки ярлов и конунгов, и вы - потомки христиан из Галлии, Ретии, Саксонии - никогда боль­ше не проникнемся этой верой по-настоящему. Мы зна­ем только, что есть нескончаемый Железный век и нескончаемый полет души вперед и ввысь, в пустоту и безвременье.

Так ли это?

Нет, оставим Четыре Века и преодоление западной душой великого круга Четырех Веков неистовому гению Освальда Шпенглера. Все, что происходит после изоб­ретения бездымного пороха и пулемета «максим» - это не Век. Не эпоха, не эра.

Мы живем в пору раздробленного времени, ткань которого сплетена из лакун и червоточин, сезонов и межсезонья. Мы живем не по годам «от основания Го­рода», как измеряли время римляне, и даже не по го­дам «от Рождества Христова», как нам самим кажется. «В лето «Форда Миллениум Классик», в лето «Магнума-204» - так следует писать в хрониках, если только они еще ведутся в монастырях.

Наше время состоит не из Веков, а из сезонов. Они безымянны, ибо кратковременны. Стиля больше нет, есть только мода. Мода не держится дольше одного-двух сезонов.

Только оружие не выходит из моды никогда.

И если бы кто-то спросил меня, как назвать наше ароматное соцветье дней, я бы назвал его Сезоном Оружия».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

Глава 13

ОХОТА НА «СНАРКА»

 

1

 

Сон Августина не был похож на обычные сны.

- Саама - не наркотик и не галлюциноген. Саама - это эссенция. Препарат, который помогает человеческо­му сознанию продлиться за пределы бренной плоти. Не больше и не меньше.

Он сразу узнал голос Хотоя, но откуда он доносит­ся, в какой точке бесконечномерного пространства сно­видения находится мудрый якут - понять не смог. Августина окружала липкая, жидкая, непроглядная тем­нота.

- Тот, кто не умеет работать со своим сознанием, тот, кто принимает сааму впервые или из расчета на­сладиться новым пьянящим забвением, будет в лучшем случае разочарован. В худшем - испуган.

Августин догадывался об этом. К счастью, его соб­ственный опыт общения с саамой не был разочаровы­вающим. Да и пугающего в нем было куда меньше, чем в стремительных перебежках на линии огня.

- Так будет, ибо непосвященному нужен поводырь, нужен опытный спутник, который мог бы провести его мимо обманных видений и цветастых галлюцина­ций к выходу за двери восприятия. Можно называть это шаманским путешествием между мирами. Стран­ствием души по граням иных измерений. Полетом ведьмака верхом на духе воздуха или нисхождением Данте кругами ада под водительством Вергилия. До некоторой степени все это будет правдой. В исклю­чительных случаях проводником может стать и саама. Но ты не относишься к числу тех счастливчиков, к которым она желает проявить особую благосклон­ность.

Августину показалось, что голос Хотоя изменился и теперь принадлежит какому-то другому, незнакомому человеку. Да и стиль изложения больше напоминал Олафа Триггвассона. В подобной манере была написа­на знаменитая библия Виртуального Мира - «Стран­нее, чем рай».

«Да знаю я, знаю!» - хотел выкрикнуть Августин, но обнаружил, что из его распахнувшихся, не по-челове­чески удлиненных челюстей исторглось лишь яростное шипение: «С-с-с-с-с-с-с-с-с-с...»

- Но самое главное, молодой берсерк, заключается в том, что знакомство с саамой меняет посвященного необратимо. Это не стакан мухоморового самогона, ко­торый можно проглотить, изблевать и после того остать­ся таким же хмурым дегенератом, каким был раньше. Для посвященного под руководством учителя принять сааму означает то же самое, что для змееныша - вылу­питься из яйца.

С громким хрустом разошлись трещинами неведомые препоны, которые застили его взор. В глаза, лишенные век, хлынул свет, показавшийся запредельно ярким.

Лейтенант сетевой полиции Августин Депп увидел, как над его головой медленно поднимается полифертиловая крышка виртуальной капсулы.

Над ним склонилось чье-то озабоченное лицо. Не­сколько секунд потребовалось Августину, чтобы понять: да это же он сам!

От изумления Августин расшипелся пуще прежнего. Но молодой человек, которым являлся он сам, Авгус­тин, явно не замечал его.

Судя по тому, что тот, второй Августин, расстегивал рубашку, он сейчас как раз собирался улечься в капсу­лу и отправиться на очередное шестичасовое дежурство в Русский сектор Виртуальной Реальности, в бесконеч­но далекий и в то же время удивительно близкий на­рисованный Амстердам. Город хорошей жизни, веселых факиров, очаровательных девушек и бравых солдат Герцогства Белее.

Но больше всего Августина смутило то, что Августин, горой, склонившийся сейчас над виртуальной кап­сулой, был похож на драгстера-неудачника после основательной передозировки.

Августин-второй был небрит и отечен. Под его гла­зами лежали два больших синюшных полумесяца. Рот был имбецильно приоткрыт, нижняя губа подрагивала.

«Где я?! - в ужасе подумал Августин. - В Виртуаль­ной Реальности, в Утгарде, во сне?»

Первый вариант отпал сразу же. В Митгарде не было ни его квартиры, ни человека, имеющего его, Августи­на, внешность.

То, что открылось его взору, те ощущения, которые он испытал сейчас, делали более правдоподобной вер­сию об Утгарде.

Когда два дня назад он впервые в жизни попал в Утгард, его сознание было беспощадно трансформировано хаотическими потоками неотфильтрованных информационных импульсов. Тогда ему уже пришлось один раз «пробудиться» в собственной виртуальной капсуле, хотя спустя несколько мгновений выяснилось, что его впечатления не имеют ничего общего с дей­ствительностью, - пребывание в Утгарде продолжа­лось!

Тогда он чудом прошел по волоску между психозом и смертью. Сейчас рисковал не удержаться.

«Все-таки сон? Просто сон?!»

К чести Августина, даже находясь в аватаре сновиде­ния, имеющем вид небольшого змееныша с прозрачны­ми слизистыми крылышками, он быстро нащупал спа­сительную догадку: саама!

Ведь вчера он впервые в жизни принял сааму по на­стоянию Хотоя. Отныне он - молодой берсерк, чело­век саамы. Он вылупился из яйца! А значит, его созна­ние сейчас произвольно или под воздействием могучей чуждой воли перешагнуло пределы плоти. Вот только все-таки где он сейчас - в смысле, в каком простран­стве-времени?

- Ищи главное, Августин.

На этот раз голос точно принадлежит Хотою.

«Но что, что главное?!»

Августин помнил, что сейчас он может только ши­петь. Ответить Хотою, спросить у него совета - не в его силах.

Оказалось, что покинуть виртуальную капсулу не так уж и сложно. Августин легко перемахнул через пласти­ковый край, стоило ему только чуть шевельнуть крыль­цами.

Через пару секунд его двойник, Августин-человек, бухнулся на противопотовое покрытие капсулы и полифертиловая крышка вернулась в свои пазы, отгоражи­вая скитальца по Виртуальному Миру от шорохов и шумов мира подлунного.

Он никогда не думал, что пыль вблизи выглядит так ужасно. И что ее так много. «Надо будет, что ли, убрать здесь получше... Просто удивительно! На дворе без ма­лого середина XXI века, а ничего похожего на Абсолют­ный Пылесос по сей день не изобретено!»

Нет, это было не то. Что может быть главным в жиз­ни лейтенанта сетевой полиции, который пока что не отпраздновал своего тридцатилетия?

Женщины! О, конечно женщины!

Августин покрутил по сторонам головой. Прислушал­ся. Нет, женщин сейчас в его квартире не было.

Не было Ксюши, его восхитительной Ксюши. Это было тем обиднее, что настоящая, физическая Ксения из плоти и крови в этот момент спала рядом с ним, спина к спине, на тесной койке в узком отсеке фурго­на Наблюдательной службы ЮНЕСКО.

Не было в его квартире и Пантеры, с которой он повстречался в загадочной Зоне Стабильности умопом­рачительного Утгарда и к которой он вошел, вошел в библейском смысле, в аватаре белого барса. «I am co­ming»...

Чтобы не елозить своим влажным, слизистым телом змееныша по пылюке, устилавшей пол его холостяцкой квартиры, Августин усердно заработал крыльцами. Вско­ре ему удалось подняться на полметра над полом.

Отсюда, с высоты, он заметил Томаса - своего чер­ного ньюфаундленда с коэффициентом умственного развития, которому позавидовал бы иной абитуриент Гарварда.

Томас с потерянным видом стоял на пороге комна­ты и помахивал хвостом. Вдруг в глазах Томаса появи­лось осмысленное выражение. Он смотрел прямо на па­рящего посреди комнаты Августина-змееныша.

Томас чуть присел на задние лапы, поджал хвост, попятился.

«Черт возьми, да он же видит меня!»

От изумления Августин позабыл о том, что в настоя­щий момент является летательным аппаратом тяжелее воздуха, и шмякнулся на пол.

Томас с громким боевым кличем «гав» подскочил к призрачному змеенышу, раззявил пасть...

Августин перепугался до смерти, но не проснулся. Саама не желала отпускать его.

Чтобы не сделаться жертвой собственного пса, Ав­густин ударился в бегство. Но Томас зажал его в углу, продолжая оглушительно лаять.

- Соберись с мыслями, Августин! Собирай и вбирай все, что вокруг!

И Августин совершил невозможное. Он почувство­вал, как его новый аватар, существующий в Виртуаль­ной Реальности сна, вбирает в себя окружающее про­странство.

Маленький крылатый змееныш рос, словно бы его надували извне автомобильным насосом.

Наблюдая эту метаморфозу незваного гостя, Томас заходился лаем, но атаковать не спешил. Уж больно ве­лик и страшен был теперь змей, вырастающий в углу комнаты, знакомой Томасу с самого раннего собачьего детства!

Наконец пришел черед Томасу удариться в постыд­ное бегство. Отважный ньюфаундленд скрылся на кух­не, перепуганно скуля.

Августин-змей теперь с трудом помещался в собствен­ной двухкомнатной квартире. Его хвост протянулся до кухни, а морда высунулась в окно.

Там, в синеве московского неба, как обычно, парили рекламные цеппелины компании ВИН. Но вот лозунги на них теперь были другими. Раньше было: «В рай - с «Вир­туальной Инициативой»!», «Покупай чип «Асгард!» и «Салмаксов - наш президент».

А теперь - что-то совсем иное. Собственно, и не реклама даже. А... социальная реклама, что ли. Хотя назвать такое социальной рекламой у Августина не по­вернулся бы язык.

«Аватары всех, не прошедших регистрацию в кетцаль-комендатуре до 22 июня, будут автоматически сброшены в класс Адам».

«Добровольное приобретение чипа «Асгард» гаранти­рует скидку».

«Помолчи! Рядом может оказаться недобиток про­шлого».

Августин посмел поверить в свою страшную догадку после того, как из-за соседнего небоскреба - украшен­ного, кстати, длинными полосами алой материи - вы­плыл еще один цеппелин неведомой конструкции. Он нес герб Социальной Республики Сол. Надпись на без­вкусно вызолоченном боку гласила:

«Слава первой в мире Социальной Республике! Сла­ва России!»

Саама завела его в будущее. Ровно на год вперед. Или ровно на пять лет вперед - не имело значения. Но это было будущее, причем наихудшее из возмож­ных.

Глотка Августина-змея издала хриплый рык. Он рва­нулся всем телом и оказался в воздухе над Большим Арбатом, на высоте своего восьмидесятого этажа.

Теперь он знал: главное - сделать все, что пока еще можно сделать для того, чтобы предотвратить эту явь имени Салмаксова и компании «Виртуальная Инициатива».

Хотой, который незримо присутствовал рядом с Ав­густином, отметил: реакция у молодого берсерка нор­мальная, воинственность - повышенная.

Это, впрочем, он знал и раньше. А вот тот факт, что Августин проявляет вторичные признаки Демона-Вои­теля, показался мудрому якуту печальным.

Но на две трети дело было сделано: воин готов ис­полнить ту миссию, которую уготовила ему судьба в лице истинных покровителей Асгарда.

 

2

 

Когда колонна наблюдателей ЮНЕСКО вышла на Внешнее Окружное шоссе, часы в кабине головного «Катерпиллера» показывали 3 часа 6 минут 18 секунд.

В 3 часа 6 минут 23 секунды на месте шестиосного фургона поднялся смерч огня. Машину разорвало надвое. Тягач пошел юзом и, вращаясь, упал в кювет. Прицеп развернуло поперек дороги и бросило на бок.

Водитель следующего за ним «МАЗа» ударил по тормо­зам, но было поздно. Даже на скорости сорок километров в час он был обречен. От страшного удара о брюхо опро­кинутого фургона двигатель сорвался с креплений и, вле­тев в кабину, убил водителя на месте.

В 3 часа 6 минут 28 секунд был уничтожен «Катер-пиллер», идущий в хвосте колонны.

ПТУР «Тайфун», не в пример древнему «Фаготу», была новейшим образцом.

Она предназначалась для обстрела целей с закрытых позиций. Это означало, что пусковая установка могла находиться в любом овраге, в любой балке, даже в ко­лодце. Это не играло никакой роли. Ракета стартовала вертикально, поднималась на высоту около километра и переходила в режим горизонтального полета. Ее компь­ютер с помощью бортовых средств обнаружения вел са­мостоятельный поиск цели, определял ее наиболее уяз­вимые места, а потом швырял ракету в пикирование на цель.

ПТУР «Тайфун» состояла на вооружении «Эскадро­на С».

Когда полковник Хованский стращал Змея-0 супер­секретностью «Эскадрона», он был не совсем прав. «Эс­кадрон С» был, вообще говоря, не совсем секретным подразделением. Жители Москвы знали его как Черный Спецназ.

Секретным было его истинное предназначение.

Секретным было и его истинное название - «Эскад­рон С». Никто не назвал бы это название «политкоррек­тным» и «конституционным».

Потому что «Эскадрон С» означало «Эскадрон Смерти».

«Эскадрон Смерти» был предназначен для уничтоже­ния особо опасных преступников без суда и следствия. И для других, еще более деликатных операций.

Подчинялся «Эскадрон С» только личным приказам генерала Воронова. И более никому.

Локи моментально понял все. Он понял, что его бле­стящее прикрытие в виде мандата ЮНЕСКО больше не значит ничего.

Он понял, что его подставили. Либо Августин, либо Шельнова. Он понял, что настал смертный час органи­зации «Снарк». Локи не понимал только одного - по­чему он все еще жив. Но раз уж он жив, значит, надо жить на полную катушку!

Его машина была по счету третьей.

Валюха успел затормозить, и они лишь слегка помя­ли капот. Локи, не раздумывая ни секунды, сорвал крас­ную панель перед собой и ударил разом по всем кноп­кам, которые скрывались под ней. Кнопок было четыре, и каждая из них предназначалась как раз для такого экстренного случая.

От нажатия первой на все фургоны поступило сооб­щение: «Боевая тревога».

Вой сирен, мерцание красных табло и звон тревож­ных зуммеров наводнили уцелевшие машины.

При нажатии второй кнопки откинулись непримет­ные лючки по периметру корпуса.

Оглушительный хлопок - и облака тяжелой аэрозо­ли, состоящей из силиконографитовых частиц, окута­ли его фургон. Это была маскировка.

Третья кнопка подняла над крышей фургона пусковую установку, которая выплюнула десяток мощных инфра­красных ловушек.

Невидимому наблюдателю вместо одного красного пятна от горячего мотора теперь виделись одиннадцать одинаковых моторов «МАЗа», разбросанных во все сто­роны.

И наконец, четвертая кнопка полностью перевела фур­гон в боевой режим. Произошло автоматическое расцеп­ление тягача и прицепа.

Борта фургона сложились вчетверо, создавая вдоль его пола невысокий, но надежный броневой парапет. Над парапетом автоматически поднялись в полной готовнос­ти к стрельбе два пулемета и гранатомет «АГС-100».

«Может, еще обойдется», - с надеждой подумал Локи, натягивая противогаз - от этих свиней всего можно было ожидать.

Но не обошлось. Когда он, передергивая затвор «ми­страля», соскочил на землю, на колонну уже пикирова­ли шесть новых «Тайфунов».

 

3

 

Сон Августина был очень крепок. Так может спать только смертельно уставший человек. И когда в его уди­вительный, подаренный саамой сон ворвались приглу­шенные системой шумоподавления взрывы, Августин только снисходительно улыбнулся.

Он не сомневался в том, что его сознание продолжает нежиться в диковинной ереси сновидения, где он, крыла­тый змееныш... Августин перевернулся на другой бок.

И только когда Ксюша, отчаявшись разбудить его лаской, любезно попросила Алекса выстрелить у Авгу­стина над ухом, тот открыл глаза.

- Что за черт? - пробормотал он, не разлепляя век.

- Вставай! - разъяренной тигрицей прорычала Ксюша.

- Встаю, - пожал плечами Августин и снова уронил затылок на подушку, твердо намереваясь придавить еще минуток шестьсот-семьсот.

Шесть ПТУР «Тайфун» поразили свои цели почти одновременно. Со всех сторон на фургон обрушился грохот, по стенам застучали осколки, раздался чей-то душераздирающий вопль. Стены и потолок катастро­фически вибрировали.

- О-о-о-о! - взвыл Августин, осознавший наконец, что уже не спит. - Это реальность, да?! - испуганно спросил он у Ксюши.

- Реальность, кретин! - ответила она и крепко по­целовала Августина.

Ну что ей можно было ответить?

- Я люблю тебя, лапа, - сквозь поцелуй промычал Августин.

У их ног вилял хвостом в меру озабоченный сэр То­мас. К взрывам и стрельбе ему уже было не привыкать.

 

4

 

Из-за маскировочного пылевого тумана фургон Локи был поражен не очень точно. И не в самое уязвимое место. Оторвало задний мост, убило двух пулеметчиков, поспешно занимавших свои места по боевому расписа­нию, и запылали дополнительные топливные баки.

Всего этого Локи не видел все из-за того же маски­ровочного тумана.

Но он остался жив, и ничего больше его не интере­совало. И Валюха, который подскочил к нему, ожидая приказаний, тоже был жив.

Локи, как никто другой, понимал, что сопротивление бессмысленно. Раз уж против них работает Черный Спец­наз (уж очень знакомый почерк!) и раз уж им удалось рас­крыть в безобидных наблюдателях ЮНЕСКО законспири­рованную организацию «Снарк», значит, дело проиграно.

О мести Августину и Ксюше, которые наверняка слу­жили наводчиками Департамента Безопасности (но как, черт побери, им это удалось?!), Локи сейчас не думал. Об этом он подумает позже.

- Уходим, Валюха.

- Как же это, а? - Валюха был замечательным бое­виком, преданным телохранителем и очень плохим по­литиком. - А ребята?

- Нет больше никаких ребят.

В графитовом тумане не было видно ни зги. Они по­чти на ощупь забрались обратно в тягач и стали медлен­но разворачиваться. Дорога впереди была загорожена упавшим «Катерпиллером». В Москве, впрочем, теперь им нечего было делать. Наоборот, Локи собирался уб­раться от Москвы как можно дальше.

 

5

 

На Окружном шоссе приземлились два брюхатых конвертоплана.

Из них высыпали люди в уже знакомой Августину черной форме и, даже не рассредоточиваясь, плотной группой побежали вперед. Туда, где догорал опрокину­тый «Катерпиллер».

В кармане каждого черного спецназовца лежали четыре фотографии. Профиль и анфас двух человек. Женщина и мужчина. Этих нужно было взять живыми любой ценой. Редкое задание для «Эскадрона С».

Вслед за ними из чрева конвертопланов появились два небольших скоростных джипа модели «Серна». В одном джипе ехал генерал Воронов собственной персоной, вто­рой был эскортным.

- Судьба полковника Шельновой была генералу глубо­ко небезразлична. Ксения Шельнова, несмотря на все свои неоспоримые оперативные и аналитические спо­собности, по сей день ходила бы в капитанах, если бы не одно «но». Если бы генерал Воронов не был влюб­лен в нее странной волчьей любовью.

Он был достаточно умен, чтобы понимать степень не­приступности своего объекта вожделения. И все же дос­таточно глуп, чтобы эту неприступность недооценивать.

Власть, слава, деньги и грубая лесть, по его мнению, могли размягчить сердце любой женщины. Даже если эта женщина - Ксения Шельнова. Поэтому генерал Воронов считал Щуро, охомутавшего специального агента Интер­пола Бриджит Льюис липкими сетями Виртуальной Ре­альности, полным идиотом.

 

6

 

Когда стены фургона начали складываться вчетверо, Ксюша и Августин совсем потеряли ориентацию. Но Алекс, который подскочил к ним, сгибаясь под тяжестью целого арсенала разномастного оружия, быстро расставил все на свои места:

- Черный Спецназ! Сматываемся!

Августину и Ксюше не надо было повторять дважды.

Августин схватил увесистый трехзарядный гранатомет «LAW», Ксюша - «мистраль», Алексу достался ручной пулемет.

Алекс, впрочем, сразу же швырнул его на пол. Бли­же к тягачу, в фургоне, располагались две брониро­ванные капсулы, сверху покрытые белым стеклоплас­тиком.

На них была лаконичная надпись: «Контрольное обо­рудование».

Алекс присел на корточки, просунул руку в непри­метную нычку и нажал на известный только ему рыча­жок. Бока капсул с тихим жужжанием отошли вниз. Взорам обрадованных Августина и Ксюши открылись два суперскоростных мотоцикла «хонда».

Небо только-только начинало сереть.

Спереди и сзади стояли два сравнительно неповреж­денных фургона, остальные чадили огромными костра­ми. «МАЗ» перед ними был окутан непроницаемым для взгляда черным облаком. Неожиданно из облака вы­рвался тягач. Тягач направлялся в сторону, противопо­ложную Москве, со скоростью, близкой к первой кос­мической.

Августину стало совершенно ясно, что идея смотать­ся пришла в голову не только Алексу.

Вдруг тягач резко притормозил рядом с ними. Из приоткрытой двери высунулся Валюха и крикнул:

- Заваливай!

Локи не без труда подавил родившийся было в его мышцах импульс разрядить в Августина и Ксюшу пол­ный магазин. Но рядом с предателями был Алекс, его преданный боевой друг.

Локи вернул автомат на предохранитель.

Со стороны горящего «Катерпиллера» заслышалась автоматная трескотня. Алекс махнул рукой:

- Давай, давай! До встречи в раю! Сильная рука Локи вернула Валюху на прежнее мес­то, и властный голос приказал:

- Жми на газ! А то всех накроют!

Тягач дернулся с места, и только благодаря этому очередной «Тайфун», не успев скорректировать траек­торию, поразил шестнадцать квадратных метров дорож­ного покрытия «Воронеж».

В этот же момент генерал Воронов, убедившись в не­бывало высокой точности ракет «Тайфун», отдал приказ уничтожить предпоследний уцелевший «МАЗ».

Только благодаря тому, что до этого момента у него существовали сомнения относительно избирательной способности «Тайфунов», колонна террористов не была уничтожена вся разом, а выгрызалась с двух сторон вок­руг фургона, в котором «Павлиноглазы» унюхали Ксю­шу. Генерал Воронов опасался ненароком задеть жен­щину своей мечты.

 

7

 

Облако над покинутым фургоном Локи почти полно­стью осело.

С двух сторон от горящего «Катерпиллера» теперь можно было видеть Черный Спецназ.

Алекс понимал, что уйти ему не удастся. Какое-то смутное чувство подсказывало ему, что выживут только те, кому назначено выжить их противниками. Да, мо­жет, еще Локи, который в огне не горит и в воде не тонет. Заговоренный.

- Обе «хонды» ваши, - сказал Алекс Ксюше и Ав­густину.

Они прятались за бронированным бортиком, поверх которого вел парализующий огонь Черный Спецназ.

- «Хонд» хватит на всех, - возразил Августин, ловя себя на мысли, что ехать на одной «хонде» вдвоем с Ксюшей очень небезопасно. И скорость упадет...

- На всех хватит только «Тайфунов», - мрачно за­метил искушенный Алекс. - Я вас прикрою.

Августин и Ксюша переглянулись. Да, надо уходить. Куда - не имеет значения. Куда угодно, лишь бы по­дальше от этих страшных погребальных костров, в ко­торых за несколько минут погибла вся организация «Снарк». Августин обнял огромную ушастую голову То­маса и прошептал ему в ухо:

- Разыщи Хотоя. Понял: Хотоя. Томас с укором посмотрел на своего хозяина. Дес­кать, не тупой.

- На счет «три», - сказал Алекс, передергивая за­твор пулемета.

Августин и Ксюша приготовились совершить рывок к «хондам», вскочить в них и, повернув ключи зажига­ния, превратиться в две белые молнии. Августин пере­хватил гранатомет в левую руку. Ксюша забросила свой «мистраль» за спину.

- Раз... два... три!

Алекс встал в полный рост и открыл ураганный огонь. Так он и погиб - не снимая пальца со спуско­вого крючка, глядя смерти прямо в лицо, стреляя до тех пор, пока бешено колотящийся затвор пулемета не сожрал последнее - двухсотое, звено ленты.

Это произошло в 3 часа 18 минут 39 секунд 22 июня 2036 года.

 

8

 

«Хонды» были превосходными машинами.

Лихо вылетев из фургона, они заложили вираж, объез­жая горящие машины, и понеслись на юго-восток. «Эс­кадрон С» по приказанию генерала Воронова прекратил огонь.

Несмотря на то, что возле некоторых разбитых фур­гонов могли оказаться уцелевшие террористы, Воронов приказал водителю:

- За «хондами»!

Два джипа, взревев турбинными двигателями, броси­лись в погоню.

Небо на востоке просветлялось, но на дороге, окру­женной с двух сторон молодым лесом, было все еще очень темно. Августин и Ксюша быстро набрали ско­рость двести километров в час. Это было смертельно опасно, но ожидание очереди из «мистраля» в затылок не оставляло им никакого выбора.

Джипы могли себе позволить и больше. Управляемые щоферами экстра-класса, они мчались по шоссе со ско­ростью двести сорок километров в час. Расстояние меж­ду ними и беглецами уверенно сокращалось.

В пяти километрах впереди, за плавным поворотом, раздался далекий взрыв и в небо взлетел фонтан обломков.

Августин и Ксюша, насколько могли, сбросили ско­рость.

На шоссе стоял развороченный взрывом тягач «МАЗ». В кабине виднелось неподвижное тело, огонь подбирался к топливным бакам, задний мост был сво­рочен в сторону. Похоже, Локи не удалось уйти. Впро­чем, правая дверца кабины была приоткрыта, и у Ав­густина мелькнула мысль, что...

За их спинами послышался отчетливый рев джипов. Сейчас они появятся из-за поворота. Сейчас.

- Уходи на полной! - крикнул Августин Ксюше, тормозя.

Но она была непослушной девочкой. Отогнав мото­цикл к обочине, Ксюша сдернула с плеча «мистраль» и улыбнулась Августину. Он никогда не видел ее такой прекрасной.

- Уходи, я тебя не люблю! Я всегда любил только Рут!! Уходи!!! - заорал Августин, чувствуя, как к горлу подкатывается горький ком. Его гранатомет был готов встретить джипы.

Десять минут назад Августин говорил полностью про­тивоположное. Но правда здесь была ни при чем. Он надеялся нанести Ксюше смертельную обиду, чтобы она немедленно уехала. Чтобы она спаслась!

Но Ксюша ему не поверила.

Или поверила и осталась назло.

Так или иначе, она ответила Августину на свой лад: уверенно перерубив в районе предплечья ребром левой ладони выставленную вперед правую руку с автома­том.

Фары первого джипа расплылись в оптоусилительном прицеле гранатомета двумя зеленоватыми пятнами.

Рядом с ними бежала колонка цифр. Что-то там они означали - скорость, расстояние до цели, вероятность попадания... Августину было плевать.

Он просто нажал красную кнопку «пуск» на рифле­ной рукояти гранатомета.

Одновременно с этим заговорил Ксюшин «мистраль».

Корпус джипа взорвался, на дорогу вылетел и, страш­но вопя от боли, покатился по покрытию горящий во­дитель.

Объятое пламенем шасси продолжало нестись вперед и, столкнувшись с разбитым тягачом «МАЗ», подско­чило в воздух, сделало тройное сальто и, пролетев над головами завороженно глядящих на него Августина и Ксюши, упало где-то в лесу.

- Ба-бах, - одними губами сказала Ксюша.

В гранатомете Августина оставалось еще две грана­ты, и он надеялся потратить их с толком.

Второго джипа не было ни слышно, ни видно. Через несколько минут нервы Августина не выдержали.

- Поехали! - крикнул он Ксюше и, примотав ре­мень гранатомета к рулю, завращал рукоять газа.

Вот этого-то генерал Воронов и ждал.

Когда «Павлиноглазы», послушно следящие за объек­том-носителем ВМЗ-700, передали изображение пол­ковника Шельновой, постепенно разгоняющей свой мотоцикл, Воронов кивнул двум людям, сидящим на заднем сиденье, и бросил водителю:

- Самый полный.

Армейский джип «Серна» имеет одну приятную осо­бенность. Он может с места набрать скорость сто во­семьдесят километров в час за три секунды. А «хонде» для этого требуются секунд двенадцать.

Поэтому и Ксюша, и Августин, повернувшиеся спи­ной к преследователю, успели только заметить, как в зеркальце заднего обзора мелькнула тень настигающего их урагана.

Два человека со спецоружием «Хамелеон» выстрели­ли одновременно.

Августин не мог видеть, как у него под рубахой блеснул амулет Хотоя, но почувствовал, как на его гру­ди сделало несколько быстрых пульсаций что-то, по­хожее на маленькое теплое сердце. Ему повезло. Двух­сотметровый язык спецоружия «Хамелеон» словно бы оскользнулся о невидимую преграду и не настиг свою жертву.

Но Ксюша не имела никаких шансов.

Присоска размером в две ладони распласталась у нее на спине. За три миллисекунды поверхность присоски вспотела высокополимерным клеем и намертво прилип­ла к Ксюшиной рубахе. Ксюше показалось, что чья-то гигантская сильная рука схватила ее за шиворот и вы­дернула из седла.

Спецоружие «Хамелеон» - самое гуманное в мире. Оно разработано как раз для тех случаев, когда от вас быстро-быстро убегает жена, любовница или просто любимая женщина.

На тыльной поверхности присоски раздался хлопок и, мгновенно наполнившись газом, вздулся амортизаци­онный мешок.

Он спас Ксюше жизнь.

Вместо того чтобы раскроить себе череп о дорожное покрытие «Воронеж», она просто сильно ударилась за­тылком об упругую подушку и потеряла сознание.

Если бы не договоренность со Щуро, Августин был бы уже мертв. Профессионалам Воронова ничего не сто­ило в таких полигонных условиях снять Августина хоть из пальца. Особенно если этот палец называется «мис­траль» или «РПГ-12».

Но уговор дороже денег. Джип затормозил возле по­верженной Ксюши, Августин быстро вышел из радиуса досягаемости спецоружия «Хамелеон». Воронов решил, что подарок в виде Августина на блюдечке с золотой кае­мочкой Щуро преподнесет себе сам.

 

9

 

Августин видел, как Ксюша вылетела из седла мото­цикла, и сразу же ударил по тормозам.

Дорога шла с небольшим подъемом, и его мотоцикл остановился как раз в наивысшей точке, после которой начинался спуск.

Обернувшись, он взял гранатомет на изготовку и, ког­да в его прицел попал джип генерала Воронова, пригото­вился стрелять.

Было все еще недостаточно светло, и прицел продол­жал работать в режиме оптико-электронного усиления. Когда он был уже готов нажать на заветную кнопку «пуск», джип в прицеле заслонили два зеленоватых пят­на, волокущих третье, продолговатое. Сомнений быть не могло. Ксюша.

Августин опустил гранатомет и с чувством выматерился. Он и сам не подозревал, что умеет крыть в две­надцать этажей. Оказалось, умеет.

Что делать? Преследовать джип, в который сейчас загружают Ксюшу? Глупо. В лучшем случае его тоже возьмут в плен, в худшем - просто застрелят.

Оставалось смириться с потерей. Но смириться было тяжело. В бессильной злобе Августин вскинул гранато­мет и выстрелил на тридцать градусов правее джипа. В лесу с грохотом занялась гигантским факелом моло­дая ель.

Люди Воронова вскинули автоматы, но генерал оста­новил их властным жестом.

- Он не дурак, он просто балует, - успокоил их Во­ронов.

Генерал с презрительной миной извлек из кобуры «АПЛ-9» и сделал один выстрел в воздух.

Августин не мог видеть выражение лица генерала Воронова. Но смысл его жеста понял превосходно. Вы­мещая злость на ни в чем не повинном мотоцикле, он выкрутил рукоять газа до предела.

 

Глава 14

СЕМЕЙНАЯ РЕЛИКВИЯ ДЕППОВ

 

1

 

Августин был высокого мнения о «хондах». Заочно высокого. Но когда его изрядно настрадавшаяся спина вдосталь накрючилась в три погибели на сиденье скоростного мотоцикла, он был готов отдать все на свете за родной «ИЖ-турбо».

Дело тут было вовсе не в квасном патриотизме.

«Хонда» была рассчитана на мотогонщика, в котором от силы 180 сантиметров роста и который готов пожертвовать всем за лишний десяток миль в час. Даже удобством. Пос­ле того как Августин удалился на достаточное расстояние от побоища, скорость перестала его интересовать. Гораздо больше его теперь интересовало направление движения.

Бортовой компьютер барахлил. Карта отображала ме­стность весьма посредственно. Ни подробностей. Ни по­воротов. Ничего. Августин жал на газ, ощущая себя ежи­ком, потерявшимся в тумане.

Половина пятого утра - это время, когда все нор­мальные люди спят и видят самые красочные сны. Ког­да устают даже самые пылкие любовники. Когда в Ве­селом Квартале наконец-то закрывается большинство увеселительных заведений.

Шоссе было пустынным. Никто не мешал Августину двигаться к цели. Он ехал к Главному Корпусу ВИН.

 

2

 

Августин остановился у развилки.

Одна из дорог, если верить указателю, вела к Глав­ному Корпусу.

Вторая - уводила в сельскохозяйственные дали и упиралась в приватную огороженную территорию, при­надлежащую все тому же ВИН.

Августин бросил мотоцикл и гранатомет в кустах. Авось пригодятся. Наломав ветвей, он прикрыл ими ослепительную белизну своего железного коня. Когда маскировка была выполнена на оценку «три с двумя минусами», Августин углубился в лес.

Он видел этот лес совсем недавно и теперь мог вспом­нить все с точностью до травинки.

Саама дала Августину возможность увидеть то, чего он никогда не видел наяву. Кустики бересклета, от­цветшие месяц назад ландыши, сосновый бор с едва намеченными тропинками. Одна из этих тропинок непременно должна привести его к тому месту, где, спрятанный в осином гнезде, его дожидается инфор­мационный кристалл - ядро блока ликвидации за­щиты.

«Жук», произведенный его отцом на погибель ком­пании ВИН.

 

3

 

Августин, пробирающийся сквозь влажный сумрак предрассветного леса, чувствовал себя по меньшей мере архангелом Гавриилом. Спасителем. Избавителем. Ге­роем. И это ощущение было совсем не похоже на те, что способна дарить ВР.

«Как ни стремись ВР походить на жизнь, до жизни ей все-таки очень и очень далеко. Как, впрочем, и мне до архангела Гавриила», - сказал себе Августин, осто­рожно озираясь.

Как найти нужное ему дерево - дуб с осиным гнез­дом, - Августин не знал. Его рассудок не знал. Мозг Августина не знал конечного алгоритма отыскания дуба. И тем не менее уверенность в том, что он найдет его, была в тот момент сильнее всех остальных чувств. Что-то внутри него, внутри святая святых его души, подска­зывало ему, что это не только возможно, но и совсем не сложно. Нужно только довериться своей интуиции, своему «незнанию».

Августин вспомнил о Хотое. Он вспомнил его при­ятное, источающее внутренний свет лицо. Он вспомнил его ладони - теплые, словно бы омытые в солнечных лучах.

Ему стало немного завидно. Ему захотелось заполучить хоть немного доставшегося Хотою внутреннего света. И в этот момент он решился.

Мысленно пожелав себе удачи, Августин закрыл гла­за и побрел наугад, стараясь как можно пристальней всмотреться внутрь себя, заглянуть в святая святых сво­его естества.

Стараясь как можно внимательней вслушиваться в свои ощущения.

Стараясь прочувствовать каждый квадратный санти­метр соснового бора, выстланного хрустким ковром су­хих иголок.

 

4

 

Некоторые деревья казались ему совсем чужими. Не­которые напоминали ему шершавые чурки. Некоторые вызывали симпатию. Но Августин не открывал глаз. Он чувствовал, что нужный ему дуб где-то поблизости. А вот где - это придется выяснить самому.

Августин вытянул ладонь навстречу новым ощущени­ям. Августин ждал.

У него достаточно много времени. Погони не было, а если и была, то он, скорее всего, оторвался от нее.

Значит, он может разгуливать по сосновому бору сколь­ко ему заблагорассудится, изображая из себя начинаю­щего слепца. Или сумасшедшего слепца.

Августин медленно шел вперед, вслушиваясь в шоро­хи леса. Как и многие завсегдатаи ВР, он был атеистом, но сейчас сильно жалел об этом.

«Быть может, у людей потому и не выходит ничего чу­десного, что они больше не верят в сверхъестественные вещи», - размышлял он, ощупывая смолистую кору сосны.

Августин достаточно хорошо помнил видение, пере­житое им в саама-трансе.

Он помнил, что нужный ему дуб стоит на краю опуш­ки в окружении трех-четырех достаточно старых сосен. Но он не помнил, где расположена эта опушка. Как все­гда, самая важная деталь оказывается утерянной! Таков уж закон подлости. Где найти амулет, который оградит тебя от его козней?

 

5

 

Ксения Шельнова пришла в себя на борту конвертоплана.

- Она уже в порядке, - сказал человек в черной маске с прорезями для глаз и носа кому-то, кто стоял к Ксюше спиной.

- Что здесь происходит? - Ее резкий голос пока­зался необычным даже ей самой. - Я требую адвока­та. Я требую, чтобы вы предъявили мне доказательства законности производимых вами действий.

Ксюша встала. Взгляд ее был решительным, движе­ния - уверенными. Она знала, что полковник ДБ, ока­завшись в беде, должен первым делом начинать качать права. Требовать адвоката. Требовать связи с началь­ством. Апеллировать к законности. Стучать кулаком по столу. Сопротивляться, ругаться и негодовать.

Двое в черных масках переглянулись. Такое поведе­ние было им явно в диковинку. Ведь они привыкли иметь дело с покойниками. В крайнем случае - с по­тенциальными покойниками.

«Значит, не все потеряно», - заключила Ксюша, от взгляда которой не укрылась растерянность похитителей.

 

6

 

Через полчаса слепых блужданий по лесу Августин почувствовал себя уставшим и опустошенным.

Он сел на землю и позволил себе открыть глаза. Нет, он не разочаровался в избранном методе поиска. Вовсе нет. Скорее, он открыл глаза, повинуясь привыч­ке. Просто так. Безо всякой цели. И был вознагражден за это.

Он сидел на краю крохотной поляны. Где-то за ле­сом вставало солнце. Его косые лучи пронизывали бор. Чарующий пейзаж. Звуки пробуждающегося леса.

«Где-то тут должны быть белки и птицы», - подумал Августин.

Он осмотрелся, влекомый скорее эстетическим поры­вом, нежели меркантильными соображениями о «пра­вильном» и «уместном». Он сидел под деревом, чей толстый ствол нельзя было обхватить даже втроем. Он сидел под дубом. А прямо над ним, на одной из сухих ветвей, висело осиное гнездо. Сонные обитательницы гнезда по одной выползали наружу.

- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! - присвистнул Августин, не смея поверить своим глазам.

Больше всего в этот момент ему хотелось разделить свой триумф с Хотоем. Именно с ним.

 

7

 

Опытный охотник не спешит стрелять в дичь, зама­нив ее в западню. Опытный охотник, смакуя свою уда­чу, сделает это медленно и с расстановкой.

Он не стал карабкаться на дерево сразу же, обдирая локти и кряхтя. Он не побежал за палкой потолще для того, чтобы сбить гнездо с ветки. Он стоял и смотрел.

Августин думал об отце.

Воспоминания текли чередой, а он сохранял непод­вижность и наблюдал, как осы покидают гнездо и раз­летаются в разные стороны.

Какая-то из них, быть может, попадет в радиаторную решетку большегрузного автомобиля и вместе с ним про­никнет через КПП под защитный купол ВИН. Какую-то, возможно, поймает Борис Депп.

Августин медлил еще и оттого, что не знал толком, что нужно будет делать с «жучком»-«комати», когда он его найдет. По правилам, тот, кто желает воспользовать­ся «комати», заполучив его после долгих трудов, должен войти в систему, ядром разрушения которой этот «ко­мати» является.

Стало быть, Августину нужно будет войти в систему охраны ВИН. Зачем? Для чего? Что будет делать оди­ночка Августин, когда защита Главного Корпуса рухнет как карточный домик? Он не настолько наивен, чтобы полагать, что вооруженные боевики из охраны станут совершенно беспомощными липовыми чурками сразу после того, как «жук» отрубит систему защиты. Уж по крайней мере их хватит на то, чтобы сделать из Авгус­тина бифштекс с кровью.

Размышления Августина могли бы продолжаться дол­го, если бы одна из ос не села на его шею. Он машиналь­но прихлопнул ее, не вполне отдавая отчет в своих дей­ствиях. Оса, разумеется, ответила как положено - жалом. Августин зашипел от боли. Но боль вышвырнула его из ступора бесплодных размышлений!

Неподалеку от дуба Августин сложил из хвои и хво­роста костерок. Поджег его. Подбросил дровишек по­крупнее.

Затем он отыскал подходящую палку. Бросил ею в гнездо. Еще раз. И еще. После пятнадцати минут уп­ражнений ему все же удалось сбить гнездо на землю.

Теперь оставалось выкурить ос. Он насадил гнездо на Валку и бросил в костер.

Осиный дом горел удивительно долго. Разозленные осы кружили вокруг. Разоритель Августин заработал никак не меньше пяти укусов. К счастью, атакующих было не так уж много - большинство полосатых агрес­соров покинуло гнездо еще до начала осиного Армагед­дона.

Отбиваясь от ос, Августин раздувал огонь, не забы­вая подкармливать костерок топливом. Наконец все, что могло сгореть, сгорело.

Августин с трудом дождался, пока остынет пепел. Он высыпал его на огромный лист лопуха и стал внимательно всматриваться в остатки крохотного пожарища.

Кроме прочих достоинств «комати», выполненный в виде стандартного информационного кристалла разме­ром со спичечную головку, имел одно весьма важное для Августина. Он был термоустойчив.

Для того чтобы уничтожить информацию, необходимо было развить температуру порядка 2500 градусов по Цельсию и поддерживать ее минимум в течение часа. На тaкoe костерок Августина был не способен.

«Комати» остался цел и невредим.

Вот он, среди истлевших сосновых угольков.

 

8

 

- Ну что вы, Ксенюшка, что вы, - раздался за ее спиной до боли знакомый голос. Мягкий, вкрадчивый, услужливый. Голос генерала Воронова.

- С каких это пор, полковник, вы позволяете себе неуставные формы обращения? - съязвила Шельнова, заодно понижая Воронова сразу на три ступени служеб­ной лестницы.

- Прошу меня простить, генерал-майор Шельно­ва, - без тени иронии сказал Воронов. - Я позволил себе лишнее.

Двое в черных масках удалились, оставив генерали­тет ДБ вершить дела наедине друг с другом.

Ксюша проводила боевиков взглядом, в котором чи­тались растерянность и недовольство.

- Простите, как вы сказали...

Ксюша беззастенчиво рассматривала чистенькую фор­му Воронова, сшитую в ателье Юдашкина Третьего, и мысленно сравнивала ее со своей измазанной кровью, потом и копотью джинсовой парой. Классическая колли­зия. Тыловая крыса из отдела снабжения и боевой гене­рал. Генерал?

- Я сказал «генерал-майор», и я не оговорился, - как по нотам начал Воронов.

Судя по всему, эту речь он отрепетировал еще не­сколько часов назад и теперь упивался своим красноре­чием.

- Руководство Департамента решило произвести внеочередное повышение вас в звании, приняв во вни­мание ваши заслуги в нейтрализации террористической организации «Снарк». Это был ваш триумф, Ксения.

- Хорош триумф, - мрачно заметила генерал-май­ор. - То, что я осталась в живых, - чистая случайность. Если это вы называете триумфом, тогда - пожалуй­ста. - И Ксения артистично отбросила прядь со лба.

- В нашей работе нет случайностей, - мягко заме­тил Воронов. - Неужели вы полагаете, что я позволил бы погибнуть такому блестящему оперативному работ­нику, как вы? Что же до вашего триумфа... - Воронов сделал эффектную паузу. - Именно благодаря прояв­ленному вами профессионализму мы смогли вычислить опасного преступника Локи и его команду. Именно бла­годаря вашей оперативности, а также тому, что, пока вы находились в ВР, ваши пальцы были помечены высоко­молекулярным запахом, мы смогли настичь террористов прямо в их логове...

- Логове на колесах... - бросила Ксюша.

- Да-да, именно на колесах. - Генерал Воронов не заметил иронии, обращенной против его риторических талантов. - Так что главной персоной в сегодняшней операции именно вы, дорогая моя Ксения.

Ксюша молчала. Жив ли Августин? Кто такая эта сучка Рут, которую якобы «всегда любил» ее непутевый любовник? - спрашивала она себя, слушая вполуха па­тетическую болтовню Воронова.

Была ли она рада повышению? Скорее да, чем нет. В конце концов, террористы никогда не внушали ей особых симпатий.

 

9

 

Августин держал «жука» на ладони.

Солнце взошло, и теперь Августин был склонен смот­реть на вещи с оптимизмом. Он нашел предмет, над мес­тонахождением которого сушил себе мозги весь аналити­ческий отдел Интерпола. Сушил, если верить Локи, не один год.

Его отец все-таки очень остроумный парень. Он об­вел вокруг пальца ВИН. Он обманул Интерпол. Он сде­лал все для того, чтобы созданная им игрушка досталась его сыну. И больше никому. Вот о чем с гордостью ду­мал Августин, хотя и не знал, зачем ему нужна столь странная игрушка.

«Она у меня - и этим все сказано», - отрезал Авгу­стин и закурил.

Инфокристалл был настолько мал, что класть его в карман было опасно. Ни сумки, ни футляра, ни ларчи­ка с бархатной выстилкой у Августина при себе не было. Поэтому он открыл рот и поместил кристалл туда, где еще недавно находилась пломба из керамических ком­позитов, - в дупло зуба.

«Если каким-то идиотам вздумается меня обыскать, пусть трудятся», - успокоил себя Августин и, окончив пятнадцатиминутный перекур на лоне природы, пошел туда, где, по его мнению, должен был находиться замас­кированный под куст мотоцикл «хонда».

Он не успел пройти и полкилометра, как на тропин­ку позади него вылетела газовая граната.

Бесшумно приземлившись на траву за спиной Авгу­стина, она выпустила из себя восемьсот кубометров газа «Сирень».

Августин так и не понял, что произошло. Он был настолько окрылен успехом, что потерял бдительность. Первые глотки воздуха заставили его легкие сжаться от болезненного спазма. Голова закружилась, глаза заво­локло яично-желтой пеленой.

Августин сполз на землю и забился в конвульсиях.

К счастью, все закончилось очень быстро. Создате­ли «Сирени» не были садистами. Они были обыкновен­ными химиками, работавшими на оборонку. Долго му­чить людей было не в их традициях.

 

Глава 15

КРИСТАЛЬНАЯ ЯСНОСТЬ МЫСЛИ

 

1

 

В семь часов утра в аэропорту Шереметьево-2 при­землился транспортный корабль «Универсум» RF-0779 с грузом устаревших сельскохозяйственных машин для фермерского секонд-хэнда.

Первыми борт «Универсума» покинули четверо пред­ставителей фирмы «Варп моторз».

Один из них сразу же закурил сигару «Дух Фиделя», двое других удовольствовались «Кэмелом». Четвертый достал из кармана пластиковую коробку. В ней было три отделения. Из первого он извлек пригоршню ара­хиса, из второго - стаканчик фруктового йогурта. Тре­тье отделение оставалось закрытым.

Спустя минуту все четверо направились к зданию аэропорта.

- Доброе утро, уважаемые господа, - сказал самый представительный из них на очень хорошем, но, пожалуй, чересчур вычурном русском языке, неуверенно те­ребя сигару. - Мы - пассажиры того «Универсума», изумительный вид на который предоставляют ваши окна. Когда нам следует ждать предварительного тамо­женного осмотра?

За пуленепробиваемым стеклом двое русских клерков подняли на него красные, как у кроликов, глаза. Вчера у одной дамочки из Кабула конфисковали партию аф­ганского кокаина, и экспертиза сортности так затяну­лась, так затянулась...

- Гхрм. - Один из клерков бросил взгляд в окно и прочистил горло. - Разрешите взглянуть на ваши бу­маги.

В окошко под стеклом прополз ворох фирменных бланков фирмы «Варп моторз». Клерк бросил на них беглый взгляд и сказал своему напарнику:

- Юра, Юрий Александрович, вызови партию до­смотра, а?

Юрий Александрович посмотрел на него слезящими­ся глазами.

- Досмотра, говоришь? - протянул он, лихорадоч­но соображая, о чем вообще идет речь. Его мысли были далеко - в солнечном Кабуле.

Смотр, просмотр, досмотр, рассмотр, ле морт, Шев-реморт... Наконец он понял.

Юрий Александрович придавил кнопку селектора и ничего не выражающим голосом сказал:

- Гена, слушай, тут самолетик досмотреть бы...

- Большой?

- Большой.

- У-у, мать-перемать...

Юрий Александрович поспешно выключил наруж­ный динамик.

- Все в порядке, господа, - сказал первый клерк, просовывая бумаги обратно. - Через полчаса можете ожидать гостей.

Четверо представителей фирмы «Варп моторз» воз­вращались к своему самолету.

- Что-то я не совсем понял... - начал лейтенант Гиллеспи, пережевывая последний орех. Мак-Интайр хохотнул:

- Понимать нечего. Понедельник в России - день тяжелый.

 

2

 

Тому, кто борется за жизнь, иногда удается вы­жить.

«В купе монорельса едет мамаша с маленьким сыном. Напротив них - симпатичный мужчина средних лет.

- Дядя, скажите, а у вас есть жена? - спрашивает мальчик.

- Нет, я холостяк, - отвечает мужчина.

- А много вы зарабатываете? - никак не успокоит­ся мальчик...»

Искусственное легкое, искусственная почка, искус­ственное все. Кроме интеллекта.

- Да, в общем, прилично, - отвечает мужчина.

- А квартира у вас есть?

- Есть, - отвечает мужчина.

Мальчик поворачивается к маме и говорит:

- Мама, мама, я забыл, что еще я должен спросить у дяди?»

Августин не открывал глаза, будучи уверен в том, что умер. Если бы не «Веселый Бадди», ничто не разубеди­ло бы его в этом. Если он в аду, то это странно. Если в раю - еще более странно.

«Надо полагать, я в дьявольском раю», - заключил Августин и решительно приоткрыл левый глаз.

Он понял, что не ошибся. На стене стерильной светло-салатовой комнаты Августин увидел выпуклые бук­вы, венчающие до боли знакомую эмблему ВИН. Так и есть. Покупай систему «Асгард», недоносок.

Аппарат искусственного жизнеобеспечения трудил­ся вовсю, и Августин понял, что именно благодаря ему он сохранил способность слушать анекдоты и наблю­дать светло-салатовые кружевные разводы на белом по­толке.

- Ну ты прямо кибер, Августин! Ты оклемался на два часа раньше, чем обещали эти сраные доктора! - под аккомпанемент нескладных приветствий в жизнь Августина вторгся полноватый господин в летнем кре­мовом костюме.

 

3

 

Августин приподнялся на локте. Голова отозвалась чудовищной, непереносимой болью, лицо исказила со­ответствующая этому ощущению гримаса.

- До свадьбы заживет, - с деланным сочувствием отвечал Августину собеседник. - Доктора сказали - значит, заживет.

- Августин Депп. - Августин протянул вошедшему руку.

- Венедикт Щуро, - представился человек в кремо­вом костюме.

- Очень рад, - сказал Августин, гадливо отдерги­вая руку.

Ему и в страшном сне не могло присниться свида­ние с человеком, о котором он слышал столь много ле­стных отзывов из уст Локи.

Щуро скрестил руки на груди, погладил свою упи­танную щеку, обвел комнату пытливым взглядом и на­конец начал:

- Я человек занятой. Очень занятой. И потому пред­почитаю переходить к делу без прелюдий. Согласен?

Августин выразил свое согласие неопределенным и довольно двусмысленным жестом. Впрочем, его согла­сие мало интересовало собеседника.

«Интересно, они пронюхали про кристалл?» - про­мелькнуло в голове у Августина, которая постепенно начинала соображать.

- Я хочу знать, какого черта ты лазил в километре от защитного периметра нашей компании. Это раз. Ка­кого черта ты делал в таборе нашего общего друга Фила. Это два. Еще. Какого черта ты лазишь в Утгард - три. И последнее. Почему ты, сукин сын, все еще жив и до сих пор не работаешь на нас?! - Щуро перевел дыха­ние и вытер вспотевший лоб платком. - Можешь отве­чать в любом порядке.

 

4

 

Августин бросил тоскливый взгляд на громоздкий аппарат жизнеобеспечения, с которым его тело, оказав­шееся при поверхностном осмотре вполне целым, было соединено тьмой трубочек, датчиков, проводов. По тру­бочкам текли физиологические растворы-заменители. По проводам галопировали электроны. По датчикам текла информация.

«Ставлю рубль за сто, что эти датчики очень непро­стые. Прибор жизнеобеспечения - заодно и детектор лжи в его архаическом варианте. Это значит - ври, но осторожно».

И Августин бросился с головой в пучину осмотри­тельного вранья.

- Начну с конца, - сказал Августин и поморщился. Все-таки он - пострадавший, у него болит голова, и из этого крохотного преимущества просто необходимо вы­давить все, что можно. - Почему я до сих пор жив? Понятия не имею. Десять минут назад я был уверен, что уже мертв. Почему я до сих пор не работаю на ВИН? Да потому, что мне еще никто не предлагал. Дальше. В Утгард меня носило из чистого интереса. Особенно во второй раз. В первый я всего лишь исполнял служебный долг, - сказал Августин и откинул голову на релакса­ционную подушку с водонагревом. - Все?

Щуро бросил короткий взгляд на приборную панель аппарата жизнеобеспечения.

«Так и есть, детектор лжи», - подумал Августин.

- Нет, не все. Остались без ответа вопрос номер один и вопрос номер два. Продолжай. И Августин продолжил:

- Фил, или, как я привык называть его, Локи, на­значил мне встречу. Я пришел на нее. Он предлагал мне сотрудничество и расточал комплименты. До кон­кретных предложений так и не дошло - вы напали раньше.

- Ну, нападали, положим, не мы, - скромно заме­тил Щуро. - Впрочем, это не важно.

- Действительно, не важно, - поморщился Авгус­тин. - Вопрос номер два. Возле вашего корпуса я ис­кал осиное гнездо. Просто так.

Щуро бегло сверился с дисплеем системы жизнеобес­печения и скроил гримасу умиления. Омерзительную гри­масу.

- Подумать только! Он искал осиное гнездо! Шалу­нишка! Любитель милых осок! Им так скучно самим в этом противном гнезде. Нужно было помочь им и спа­лить их домик! Расскажи эту лажу кому-нибудь друго­му, парень, - добавил Щуро посерьезнев.

 

5

 

Конвертоплан приземлился на посадочную полосу автономного аэродрома ДБ. Генерал Воронов галантно подал руку генерал-майору Шельновой.

Автомобиль с фальшивыми непроницаемыми стекла­ми - точно такой же, какой доставил Ксюшу на пре­дыдущее задание, связанное с проникновением в ВР, - привез их в Центральное Управление.

Еще на конвертоплане Ксюша переоделась в форму сержанта Черного Спецназа, сбросив свое окровавлен­ное и ободранное джинсовое тряпье. На борту нашелся запасной комплект. Правда, он был не того размера - сзади висело, а «молния» спереди, на груди, была готова лопнуть. Но Воронову, похоже, так нравилось даже больше.

- Вам выпали очень трудные сутки, Ксенюшка, - заботливо сказал Воронов. Они поднимались на лиф­те. - Поэтому я предлагаю вам как следует выспаться до четырнадцати ноль-ноль, после чего я жду вас в сво­ем кабинете.

- Разрешите идти?

- Идите, - улыбнулся Воронов. - В комнату отдыха.

- Есть, - рявкнула Ксюша и скрылась за дверью.

Она прекрасно понимала, что надеяться сейчас убе­жать из Центрального Управления - чистейший абсурд. Пальцы у генерала Воронова были очень цепкими.

 

6

 

Двери за Щуро захлопнулись, и Августин остался в одиночестве.

Коварный аппарат жизнеобеспечения мерно гудел у него над ухом. Датчики качали информацию. Трубочки гоняли лимфу, плазму, желчь и кислород. Августину было дано время на раздумья, и он не тратил его зря.

Конечно же Щуро не дурак. Именно поэтому он не может поверить в то, что Августин ходил по лесу в ки­лометре от Оплота Зла, олицетворенного Главным Кор­пусом ВИН, только лишь затем, чтобы отыскать какое-то там гнездо. Из чистого интереса. Просто так.

Щуро сразу догадался, что дело нечисто, и детектор лжи подтвердил его догадки. Это значит, что господин Щуро продолжит свои изыскания. Это значит, что пах­нет сканированием памяти.

Августин никогда не подвергался этой унизительной процедуре.

Никто и никогда не копался в его детских опытах с порнографическими журналами.

Не совал грязные лапы в его отношения с друзьями и родителями.

Никто не лазил по его кошмарам, не трахал вместе с ним его девчонок.

He крал конфеты из вазы, не подличал и не лгал.

Короче говоря, раньше его прошлое было именно его прошлым, и ничьим больше.

Теперь ему предстояло поделиться содержимым сво­ей памяти с заинтересованными персонами. Теперь у него не останется ничего, что он смог бы скрыть, по­тому что сканирование мозга не предполагает участия воли сканируемого.

За это его и любят во всяких сомнительных контоpax вроде всеми любимой компании ВИН.

 

7

 

Щуро ушел, а вместо него в палату Августина вошли люди в белых халатах.

Следом за ними в светло-салатовую комнату вкатил­ся на четырех колесиках психосканер «Лхаса».

Августин никогда не видел психосканера в реальной жизни, хотя много читал о них. Эволюция этих уст­ройств, начавшаяся еще в девяностых годах XX века, привела к внушительным результатам. Теперь сканиро­ванию поддавались даже ментальные загашники выс­ших приматов.

Психосканеры, правда, оставались по-прежнему очень дорогими и сбойными, а специалисты, умеющие управ­ляться с ними, то есть обрабатывать полученную инфор­мацию путем селекции и сортировки, были нарасхват. Но ВИН, видимо, знала, чем заинтересовать специалистов.

Белые халаты на «мозгокопах» были скорее данью традиции, чем необходимостью.

Для сканирования мозга не требовалось трепанации черепа. Не требовалось ничего, кроме правильного под­соединения сканируемого к аппарату. А для того чтобы это подсоединение прошло без сучка и без задоринки, сканируемому вводили внутривенно несколько кубиков специфического анастетического раствора, который «мозгокопы» звали «проявителем».

Августин молча подставил правую руку.

Его тело начало погружаться в мягкую безвольную дрему, но Августин все-таки успел пощупать кончиком языка дупло своего многострадального зуба. Инфокристалл по-прежнему исполнял роль пломбы. В том, что ему удастся когда-нибудь увидеть кристалл, Августин сильно сомневался.

Бай-бай, Борис Михайлович Депп. Ваши труды по­шли прахом!

 

8

 

Генерал-полковник Воронов и новоиспеченный гене­рал-майор Ксения Шельнова зашли в здание Централь­ного Управления ДБ в шесть часов утра.

В это время «Эскадрон С» приступил к выполнению очередной боевой задачи. Как всегда, поставленной Во­роновым лично.

На станции Москва-Сортировочная, на запасных пу­тях, коротал длинные июньские дни один не совсем обычный эшелон. Конечным пунктом его назначения был Семипалатинск. На бумаге эшелон уже давно успел при­быть в Казахстан, разгрузиться и вернуться в Москву. На деле - и об этом генерал Воронов позаботился лично - конечным пунктом назначения эшелона стала Москва.

Эшелон приехал из-под Мурманска. И привез он пятьдесят шесть крылатых ракет с химическими боего­ловками.

Вообще говоря, по договору СНВ-3 ракеты предназ­начались для уничтожения в присутствии международ­ных наблюдателей.

Пятьдесят шесть ракет действительно были сданы в Семипалатинский центр демонтажа химического ору­жия при большом стечении журналистов и иностранных наблюдателей. Но это были не совсем те ракеты.

Это были очень хорошие «куклы», изготовленные из так называемого «практического» варианта крылатого убийцы. Этот вариант предназначался только для испы­тательных и учебных стрельб.

Эшелон, который стоял на запасных путях, никем не охранялся. «Эскадрон С» беспрепятственно прибыл на место назначения и взял эшелон под стражу. Спустя десять минут прибыли грузовые машины и два подъем­ных крана.

Ракеты были совсем невелики - около трех метров в длину. Они находились в транспортных контейнерах, которые было очень легко установить на любом под­ходящем грузовике. Ракеты воплощали собой само совершенство. Им нужен был лишь тот, кто нажмет кнопку.

 

9

 

Никто из учеников не беспокоил сэнсэя между пя­тью и девятью часами утра.

«Учитель медитирует», - объясняли наиболее опыт­ные тем, кто только недавно присоединился к общи­не. Хотой никогда не выходил к ученикам по утрам. Он действительно медитировал.

Но в этот день Хотой изменил свой распорядок.

Комок саамы жег язык, а душа нерасторопно поки­дала его тело. Саама вела его сквозь пространство. Саа­ма помогала искать. И саама нашла то, что было нужно.

Очень скоро Хотой вошел в светло-салатовую комна­ту, где творилось священнодействие.

Он увидел Августина, над которым трудились четве­ро операторов в белых халатах. Он увидел инфокристалл, спрятанный в гнилом дупле зуба. Он увидел психосканер с дурацким названием «Лхаса», и он понял, что дело требует его вмешательства.

Он увидел Августина, чье лицо не выражало ничего и чью голову опутали биосинтетические переходники подключения. Хотой парил над потолком комнаты, но никто не замечал его. Саама помогала ему оставаться незамеченным.

 

Ах, что с тобой,

Что ты глаза вперяешь в пустоту

И бестелесный воздух вопрошаешь?

Из глаз твоих твой дух взирает дико;

И, словно полк, разбуженный тревогой,

Твои, как бы живые, волоса

Поднялись и стоят...

 

- меланхолически пробормотал Хотой, проводя рукой по мягким волосам Августина, но его никто не услышал.

- Еще две минуты, и можно будет начинать, - ска­зал один из операторов психосканера большеглазой ла­борантке.

 

10

 

- Сканирование мозга начато! - отрапортовал млад­ший оператор и занял свое место у пульта психоска­нера.

«Лхаса» впилась в мозг Августина своими цепкими биосинтетическими щупальцами и начала сосать инфор­мацию. Так корни дерева поглощают из почвы влагу и минеральные вещества. Старший оператор сидел у мо­нитора обработки, а еще двое склонились над Августи­ном. В их руках были приборы оперативной селекции бета-излучений мозга.

Общее сканирование напоминает поиск бусины для пинг-понга в четырехтонном мусорном контейнере. Сканировать в поисках одного конкретного воспоми­нания - это почти то же самое, что просматривать все иллюстрации в книгах Библиотеки Конгресса в поис­ках портрета своей прабабушки. Общее сканирование может продолжаться неделю, а обработка результатов общего сканирования может занимать вдесятеро боль­ше времени.

Общее сканирование применяется только тогда, ког­да те, кто затеял поиск, толком не знают, что ищут.

И хотя операторы имели весьма смутное представле­ние о том, какой шарик для пинг-понга им нужно ис­кать в данной мусорке, господин Щуро сузил их задачу до вполне умопостигаемой.

«Вы должны выяснить, что этот сукин сын делал в километре от Главного Корпуса ВИН. Что он там делал с осиным гнездом и, главное, зачем», - сказал босс.

Это указание облегчало задачу. Нужно было провес­ти селекцию по опорным словообразам отделов опера­тивной памяти.

- Переходим к выборочному сканированию, - ско­мандовал старший оператор, высокий человек с выда­ющейся вперед челюстью.

- Все готово. Назовите опорные словообразы, - бес­цветным, ничего не выражающим голосом сказал млад­ший оператор.

Большеглазая лаборантка икнула от ментального пе­ренапряжения.

- Называю: осиное гнездо, оса.

- Выборочное сканирование начато.

 

11

 

Хотой слушал болтовню операторов, свободно паря в бестелесной оболочке у самого потолка светло-салатовой комнаты.

Он не был нетерпелив, но танцы вокруг психоскане­ра успели его порядком утомить. Он презирал психоска­неры, как презирал секс-индустрию резиновых кукол. Почему люди такие глупые?

Сам Хотой не нуждался в психосканере «Лхаса» для того, чтобы найти в мозгу у собеседника нужную ин­формацию. Для этого ему не нужно было опутывать чужую голову датчиками и пялиться в экран анализатора. Ему было достаточно сосредоточиться на предме­те своих поисков.

Обычно он посмеивался над операторами, которым необходимо перелопачивать горы ментального навоза для того, чтобы найти жемчужное зерно. Но в этот раз ему было не до смеха - на Августина возлагалось слиш­ком много надежд, чтобы все они могли рухнуть под биосинтетическими щупальцами психосканера.

Именно поэтому Хотой начал сканирование опера­тивной памяти Августина гораздо раньше, чем к этому занятию приступили люди в белых халатах.

Он с легкостью прочел в памяти Августина все, что касалось инфокристалла и осиного гнезда, а также бе­седу с Локи. Он насладился видом совершенного тела Ксюши и «пролистал» динамическую сцену нападения на автоколонну террористов.

Все это удивительно хорошо соотносилось с кросстемпоральным и трансперсональным видением Августина, о котором Хотой имел весьма полную информацию. Когда в сканированном участке памяти Хотой унюхал удушаю­щий запах «Сирени», он понял, что самое интересное уже выяснено.

- Переходим к выборочному сканированию! - ско­мандовал старший оператор.

Хотой снова вошел в оперативную память Августина и временно перекрыл доступ к тем ее участкам, кото­рые отвечали за поиск инфокристалла.

Он сделал с памятью Августина то же, что делают режиссеры с отснятой для будущего фильма пленкой. Он произвел монтаж. Оставил только то, что касалось гнезда и ос, уничтожив остальное. Это было очень труд­но даже для такого инженера человеческих душ, каким был Хотой. Но, как и все хорошие инженеры, Хотой не боялся трудностей.

Когда прозвучали опорные словообразы психоскани­рования, все необходимое для того, чтобы операторы «Лхасы» получили свой законный кукиш, уже было сде­лано.

Содержимое оперативной памяти Августина «похуде­ло» на восемь тысяч нейрокластеров.

Вот Августин гуляет по лесу, затем зачем-то ходит с закрытыми глазами. Вот он садится под дубок и от­дыхает. Случайно замечает гнездо с осами. Кидает в него палкой, сжигает его на костре. Курит, идет на­зад. На тропинке шипит газовая граната... Обрыв кла­стера.

Таков был видеоряд. Но память не ограничивается записью картинок. Есть еще логико-семантические структуры, отвечающие за процесс мышления. С ними разбираться куда тяжелее, но Хотой не поленился на­вести порядок и здесь.

Семантический кластер, отвечавший за прогулку Августина по утреннему лесу в поисках инфокристалла, Теперь выглядел приблизительно так:

«...какое чудесное утро // прохладно // хочется курить // осиное гнездо // эти проклятые осы // меня укусила оса // сейчас я им устрою...»

...И дальше в том же духе. Логико-семантическая часть оперативной памяти Августина была умело смонтированa Хотоем.

«Все приходится делать на скорую руку», - вздохнул Хотой и покинул сознание Августина.

Голова Хотоя кружилась, зрение отказывалось пови­новаться. Ему было все трудней удерживаться в комна­те с салатовыми стенами. Пора было уходить. Домик на кедровых сваях звал своего хозяина.

Его время оканчивалось. Тело Хотоя не могло боль­ше оставаться без хозяина.

«Удачи тебе, Августин», - беззвучно сказал Хотой.

 

12

 

Щуро вошел в палату, где лежал еще не пришедший сознание Августин, сияя словно новый серебряный рубль.

Операторы нервно повскакивали со своих мест. Босс не любит, когда с ним недостаточно вежливы. Не стоит злить босса.

- Ну, как наш больной? - осведомился Щуро, рас­сматривая психосканер, нагревшийся от натуги.

Операторы, все как один, улыбнулись. Когда босс острит - нужно улыбаться. Это знает любой дурак, ко­торому повезло заключить контракт с компанией ВИН. Слово взял старший оператор:

- Было проведено выборочное сканирование клас­теров оперативной памяти по данным вами опорным понятиям...

- Ладно, что ты мне тут сыплешь словечками, ты по делу скажи! - раздраженно рявкнул Щуро.

В бытность свою начальником охраны он умел делать это гораздо громче. Но теперь он старался сдерживаться. Как-никак реноме солидной компании - королевское величие ее президента. Все это обязывает к показной де­ликатности.

- Если по делу, то ответ на ваш вопрос найден, - отрапортовал младший оператор, который уже давно мечтал подсидеть своего шефа и ждал только подходя­щего случая отличиться. - Августин Депп находился в психотическом состоянии гипердинамии. Обуреваемый истерией, он бежал на мотоцикле «хонда», двигаясь в произвольном направлении. У него кончилось горючее, и он вошел в лес. Он не контролировал свои действия. Он ходил по лесу с закрытыми глазами. Он сел под де­ревом, и его укусила оса. Взбешенный, он сжег осиное гнездо и пошел по направлению к трассе. Больше никаких действий совершено не было.

- Хорошо, а что-нибудь интересное? - вяло поин­тересовался Щуро. Он был не в восторге от добычи.

- Этой ночью Августином Деппом был произведен половой акт с особой тридцати двух лет по имени Ксю­ша, - бойко отрапортовал младший оператор. - Запись сканированного кластера можно посмотреть в любое удобное для этого время...

Щуро недовольно отмахнулся от воображаемой мухи.

- Ну ты как скажешь! «Был произведен половой акт»! Как вульгарно звучит! Фи! - во весь голос возму­тился Щуро, демонстрируя подчиненным свою широ­кую спину, а заодно и утонченность своей натуры.

Дверь за президентом компании ВИН закрылась, ос­тавив ошалевших от страха операторов сводить счеты друг с другом. У лаборантки начался приступ истеричес­кой икоты.

 

13

 

Августин принял душ, побрился и оделся. Он чув­ствовал себя довольно неплохо для человека, которому всего час назад было произведено выборочное сканиро­вание памяти.

Эмоции отсутствовали. Он размышлял о сущей ерун­де. О том, например, сколько человек находится в под­чинении Щуро. О том, что на самом деле представляет собой слой Асгард. О том, сколько дней прошло с тех пор, как он впервые увидел Ксюшу в фойе Большого театра.

Оставалось только почистить зубы. Он распечатал стерильный пакет с зубной щеткой, выдавил из тюбика немного пасты. Поднес щетку ко рту. Его язык прошел­ся по внутренней стороне передних резцов и привычно нырнул в гнилое дупло, оставшееся сиротой после того, как выпала керамическая пломба. Дупло не было пус­тым. В нем по-прежнему лежал инфокристалл.

Если бы в этот момент какие-нибудь въедливые «мозгокопы» по-прежнему копались в мозгу Августина, они наверняка заключили бы, что мозг Августина взбесился.

Он лихорадочно размышлял об инфокристалле. О том, каким чудом он все еще на месте. А как же хваленое ска­нирование?

«Так или иначе, мое сокровище при мне», - заклю­чил Августин, споласкивая зубную щетку.

- Господин Щуро ждет вас в лаборатории «Техкиб-4». Вас проводят туда через одну минуту двадцать секунд, - сообщил экран видеосвязи, включившийся слева от умы­вальника.

 

14

 

Лаборатория «Техкиб-4» была местом для сильных духом. По крайней мере, для того, чтобы вести деловые беседы, она подходила плохо, ибо скорее напоминала анатомический театр, совмещенный с рабочим местом провинциального прозектора.

Центральный отсек, освещенный люминесцентными панелями, был уставлен стеллажами с биологическими препаратами. Стеклянными кубами с физиологически­ми растворами, в которых покоились человеческие орга­ны - руки, головы, кишки. Длинными пробирками с флюоресцирующими жидкостями. Ретортами гигант­ских размеров. Металлическими каркасами наподобие человеческих скелетов. Компьютерами. Молекулярными и спектральными анализаторами. Как положено.

- Это хорошо, что ты такой псих. Псих, который бегает вдоль защитного периметра просто так, гораздо лучше нормального, который бегает вокруг Главного Корпуса ВИН по своим делам, - сообщил Августину Стальной Венедикт, нежась на топчане с воздушным матрасом. - Сканирование мозга - великая вещь. Те­перь я знаю о тебе все.

Августин занял предложенный охранником жесткий стул.

- Ты не злоумышлял против компании ВИН - и сканирование мозга подтвердило это. Ты истерик, и твои действия по сожжению осиного гнезда были при­знаны квалифицированными экспертами гипердина­мической нервной реакцией. Черт с ними, с этими осами...

Августин вздернул брови и сложил руки на груди.

«Грош ему цена, твоему сканированию, если оно при­носит такие правдоподобные результаты», - втихаря ух­мыльнулся Августин.

- Таким образом, ты можешь быть признан годным к несению строевой службы в рядах охраны ВИН. Я думаю, ты не возражаешь.

Августин пожал плечами. «Не поется птичке в когтях у кошки», - говаривал Борис Михайлович Депп. В осо­бенности же не возражается.

- К службе? Смотря к какой службе, - уклончиво ответил он.

 

15

 

- Пойдем. - Щуро вскочил с топчана и увлек Ав­густина в соседнее помещение, замогильный дизайн которого был способен порадовать разве что убежден­ного некрофила.

Мертвые люди в физиологическом растворе. Капсу­лы, где лежали усопшие, походили на стеклянные гро­бы и одновременно на капсулы входа в ВР.

Августин, подавляя отвращение, рассматривал деко­рации лаборатории «Техкиб-4».

Все, кто полеживал в физрастворе, были мужчина­ми. Причем не совсем обычными мужчинами. Сложе­нием они скорее походили на звезд бодибилдинга, а лицами - на героев-любовников из интерактивных се­риалов, какие крутит после полуночи «Нежная Радуга». В иное время в ином месте их можно было бы назвать красивыми. «Только не сейчас». Августин зажмурился, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Сканирование мозга уделало его чувствительным, как глазное яблоко. - Это киборги, Августин. Настоящие, действующие киборги, - с нескрываемой гордостью сказал Щуро, по­длаживая ладонью прозрачную крышку одного из саркофагов.

Тошноту Августина как рукой сняло. «Киборги! Во­нючий кал синтетикоинженерии», - пробурчал себе под нос Августин.

- Это пять экспериментальных образцов второго поколения, полностью готовых к употреблению, - про­должал Щуро. - Жду не дождусь посмотреть на них в деле!

- А что, было и первое поколение?

- А как же! Мальчик из первого поколения, его зовут Пьеро, пилотировал вертолет, который гнался за твоим медицинским «Ирокезом». Тот вертолет, что завалился на землю после прямого попадания ракеты в топливные баки. Он, между прочим, выжил и прекрасно себя чув­ствует, - с жаром объяснял Стальной Венедикт. Было видно, что обсуждаемая тема представляет собой предмет его повышенного интереса. - У Пьеро много достоинств. Он дьявольски живуч, он силен и вынослив как ломовая лошадь, он умеет управляться с оружием, пилотировать все виды воздушного и наземного транспорта. Он даже соображает немного, и у него, представь себе, - Щуро поднял вверх указательный палец, - у него есть вкус. Одни бабы ему нравятся, а другие - нет. Все это хорошо. Но только он стоит очень-очень дорого. Он потрясающе дорог! А с другой стороны - потрясающе туп. Туп даже для убийцы.

«Туп для убийцы, - мысленно ухмыльнулся Авгус­тин. - Оказывается, и такое бывает!»

- А чем первое поколение отличается от второго? - спросил Августин, с отвращением разглядывая одну из экспериментальных моделей - коренастого блондина с ангельскими кудрями. - Эти что, не такие тупые?

- Э-э! Да ты зришь в корень, дружок! - обрадовал­ся Щуро. - Они вообще не тупые. Они не могут быть тупыми, не могут быть умными. У них вообще нет ума. Вместо мозга у них стандартный психосинтезатор. Та­кой же, как в капсуле ВР.

- Это значит, что какой-нибудь башковитый парень должен будет верховодить таким кибернетическим уродом наподобие того, как пользователь в капсуле управ­ляет аватаром в ВР? - иронично спросил Августин.

- Верно, Августин! - ликовал Щуро. - Причем этим башковитым парнем будешь ты!

 

16

 

Перспектива стать мозгом и волей кибера не слиш­ком радовала Августина.

Во-первых, ему было противно убивать людей во сла­ву компании ВИН, а ведь именно в этом наверняка и должна была состоять его основная функция. Не цве­точки же собирать башковитым парням с боевым опытом!

Во-вторых, лежать в капсуле входа по двадцать четы­ре часа в сутки, не имея возможности планового отклю­чения, - слишком тяжелая задача для его разболтавшихся нервов.

В-третьих, Августин понимал, что если Щуро удас­тся запихнуть его в капсулу виртуального управления одним из киберов, то он получит власть над его физи­ческим телом и, вообще говоря, сможет делать с ним все, что ему заблагорассудится. Например, перестраи­вать мозги так, как ему это понравится.

- Я не хочу! - твердо ответил Августин.

- Ты забыл одну вещь, парень. - Стальной Вене­дикт положил руку на плечо Августина.

- Не понял?

- У тебя и спрашивать-то никто не будет.

 

17

 

Заставить человека копать канаву, когда он этого не хочет, не так сложно. На лопатах зиждились и рабовла­дельческий строй Древнего Египта, и большевистский Госстрой Советской России. Но заставить человека управлять физическими объектами через систему вирту­альной связи гораздо сложнее. Однако и на этот случай у президента компании ВИН имелся ряд эффективных методик.

Когда под люминесцирующим потолком лаборато­рии «Техкиб-4» прозвучал решительный отказ Августи­на, Щуро поднес ко рту браслет и назвал две короткие кодовые последовательности.

Немедленно одна из стен лаборатории превратилась в огромный стереоэкран - шторы разъехались и появи­лось изображение.

- Смотри внимательно, - хитровато сказал Щуро.

Августину не оставалось ничего лучшего, как после­довать его совету.

Человек в шортах и спортивной майке возится с не­ким приспособлением, сидя за письменным столом. Он немолод. У него густая борода и дурацкие бакенбарды. Он насвистывает мелодию. Фальшивит. Он не смотрит по сторонам. Он сосредоточен.

- Борис Михайлович Депп за работой, - самодо­вольно прокомментировал Щуро.

Стереофильм не отличался разнообразием. Человек ковырялся в жидкокристаллическом кубе пять минут и ничего не происходило.

«Значит, съемка идет в реальном масштабе времени, - догадался Августин. - Значит, отец все-таки жив».

Человек с бакенбардами затянул новую мелодию и заложил ногу за ногу. По всему было видно, что он не подозревает о съемке. Камера отворачивается. Камера смотрит в стену.

- Сейчас будет самое интересное, - сообщил Щуро, потирая руки.

В стене открывается ниша. Из нее медленно, слов­но крокодил из воды, выползает ствол «мистраля». Он смотрит прямо в затылок увлеченному своим делом че­ловеку. Человеку со смешными бакенбардами. Камера отъезжает и дает общий план. На экране появляется кроваво-красная цифра «4».

- Думай быстрее, Августин! - Щуро слегка толкает его в плечо.

На экране появляется цифра «3».

Августин закрывает глаза руками. Он медлит. Лави­на воспоминаний обрушивается на него, и его глаза за­стилают непрошеные слезы.

- У тебя еще секунда, - сообщает Щуро и подхо­дит поближе к стереоэкрану.

Ему очень интересно, что будет происходить дальше. Августин открывает глаза. Отец насвистывает. «Мист­раль» ждет.

- Я согласен! - одними губами произносит Августин.

- Хорошо. - Щуро удовлетворенно улыбнулся. - И помни, Августин: цифра «1» теперь всегда с твоим отцом.

 

Глава 16

ЛОБОТОМИЯ

 

1

 

Было девять часов двенадцать минут утра.

Досмотровая партия не появлялась. Мак-Интайр сидел в пилотской кабине самолета «Универсум» и смотрел пря­мую трансляцию презентации системы «Асгард».

Итак, он не ошибся. Щуро не отступился от своего плана, механизм запущен в действие, и обратного пути у ВИН просто нет. Следовательно, операция «Лоботомия» состоится.

Жаль, что не идут таможенники. Интерпол так хоро­шо подготовился для этого случая. Голоса таможенни­ков были бы сразу же записаны и обработаны компью­тером. Потом досмотровая партия была бы оглушена ультразвуковыми станнерами и оставлена отдыхать в специально припасенном для такого случая контейне­ре. А синтезированный компьютерами голос команди­ра таможенной партии сообщил бы начальству «пока все в порядке». Но машин, дескать, на борту очень много и поэтому необходимо продолжать досмотр еще часика этак полтора-два.

Девять часов восемнадцать минут утра. Все. Ждать больше нечего.

«Лоботомия!» - сказал Мак-Интайр.

Его услышали все. Пилоты, коммандос, агенты Ин­терпола и кураторы «Аргуса-18» в Альпийском центре. Все, задействованные в операции «Лоботомия». Но не только они услышали в тот момент Мак-Интайра.

Самолет «Универсум» RF-0779 сейчас находился на ремонтной базе в Детройте и никакого отношения к тому летательному аппарату, который стоял на взлет­но-посадочной полосе Шереметьево-2, не имел.

Если ПБС типа «Стрибог» существовали в количестве восьми штук, то самолет, доставивший Мак-Интайра и его бригаду в Москву, был построен в единственном экземпляре. Он был разработан исключительно для про­ведения совершенно секретной и абсолютно противоза­конной операции в глубоком тылу противника под благо­видным коммерческим прикрытием. Первоначально его собирались использовать в Северной Корее в 2031 году, по­том в Колумбии в 2034 году. Потом основным источником угрозы для мирового сообщества была признана Россия.

Самолет назывался «Пандора». Внешне самолет дей­ствительно походил на «Универсум». На этом сходство заканчивалось.

Когда прозвучала команда «Лоботомия», на нижней палубе «Пандоры» был активирован генератор защитно-маскировочного поля, аналогичный тому, какой исполь­зовался компанией ВИН. Но более совершенный.

Клерк Юрий Александрович уныло смотрел в окно, потягивая холодный кофе. Не успел он сделать послед­ний глоток, как на месте «Универсума» возникла не­проглядная пустота.

«О-о-о-о», - больше никаких мыслей по этому по­воду у Юрия Александровича не возникло. Привет из солнечного Кабула!

Одновременно с активацией защитного поля кон­тейнеры, расписанные американцами, рассыпались в труху под воздействием молекулярных детонаторов и обнажили свое великолепное содержимое: семь «куса­чих девочек» «Навахо» со сложенными за спиной ло­пастями, четырнадцать пилотов, жрущих бабл-гам, и восемьдесят коммандос Стэнли Мэрдока.

Прекрасны были стелтс-вертолеты «Навахо». Длин­ные рыбины с острыми мордами, раскрашенные так, что классикам французского импрессионизма остава­лось лишь возрыдать от бессилия.

В руках у всех присутствующих, как по команде, ока­зались крохотные стаканчики с эмблемой ООН на боках.

Внутренности «Пандоры» взревели оглушительным «Cheers!!!» (Аналог русского застольного «Будем1» (англ.)).

Сакэ разлилось по телам бодрящей теплотой.

Шестьдесят семь коммандос заняли свои места в десантных отсеках «Навахо». Тринадцать остались на борту «Пандоры».

«Пандора» тем временем стремительно преображалась. Погрузочная кормовая аппарель, гостеприимно распахну­тая навстречу досмотровой партии, закрылась.

Наверху широкого фюзеляжа разошлись две стопяти-десятиметровые створки, но над грузовой палубой «Пан­доры» не засияло утреннее солнце. Нет.

Защитное поле до неузнаваемости искажало картину внешнего мира. Теперь над грузовой палубой перелива­лось всеми цветами радуги искривленное пространство.

Катапультные устройства подняли носы «Навахо» под углом шестьдесят градусов. На вертолетах бесшумно за­работали турбины. До вылета оставалось десять секунд.

Из административного здания аэропорта вывалили шестеро таможенников с четырьмя овчарками. Овчарки неуверенно завыли. Таможенники остановились.

- Юра, хватит дрыхнуть, - сказал Гена по рации. - Ты, Юра, что-то не того... Где твой самолетик?

На другом конце послышалось смущенное сопение.

- Да вот, Гена, был самолетик... - Пауза. - И нет его.

В этот момент всколыхнулось молочное марево и сквозь него проступили контуры «Универсума».

- Нашелся, кажется. - В голосе Гены не слышалось ни уверенности, ни облегчения.

Раздался резкий свист, и, словно бы сквозь фюзеляж самолета, в небо взмыла странная угловатая ракета. Че­рез две секунды - вторая. Потом - третья. Спустя две­надцать секунд «Пандору» покинули все семь стелтс-вертолетов «Навахо».

Гена воздержался от комментариев. И пока он от них воздерживался, в воздухе и на земле продолжало тво­риться странное.

«Универсум» снова закутался в непроницаемую пус­тоту, а «ракеты», пролетев километра полтора, отброси­ли прочь стартовые ускорители, раскрыли сложенные лопасти винтов и превратились в семь вертолетов.

Первая фаза операции «Лоботомия» прошла без ка­ких бы то ни было отклонений от плана.

 

2

 

Презентация, а заодно и распродажа систем «Асгард» со встроенными чипам:и обратной связи была назначе­на на 9 утра.

«Рано для презентации, поздно для распродажи», - злопыхали скептически настроенные газетчики. Идеаль­ное время для презентации - пять часов дня. Это зна­ют даже дети. И все-таки Щуро решил по-другому. Для этого у него были веские причины.

Небоскреб ГУМа гудел с шести утра. Шли последние приготовления. На пятидесяти этажах здания не было в этот день ни одного человека, кто не имел хотя бы эпи­зодической роли в грядущем действе. Все были заняты. Все бегали и суетились.

На презентацию были званы только избранные. Толь­ко сливки. Только элита. Плюс конечно же богема. Люди, которые решают все и заправляют всем. Те, кто компос­тирует мозги, и те, кто все это оплачивает.

Канцелярия ВИН трудилась четыре дня, рассылая президентам крупных компаний, депутатам Госдумы, банкирам, поп-звездам и акулам пера и стереоэкрана архаические, отпечатанные на розовом картоне пригла­сительные карточки. Отдел информационного обеспе­чения дублировал приглашения, пересылая их по элек­тронной почте. Курьеры доставляли приглашения на загородные виллы, в уединенные резиденции среди балтийских шхер, в подземные бункеры в пустыне Ка­ракумы.

Гости стали съезжаться в половине восьмого. Шикар­ные машины, телохранители, блистательные спутницы в бриллиантовых колье. Парад мод, клуб выходного дня, тусовка. Все явленное великолепие медленно двигалось по длинной лестнице, устланной коврами, к входу в демонстрационный зал ГУМа.

На балконе второго этажа стоял господин Щуро и приветствовал входящих. Он улыбался, изредка переки­дываясь парою слов со своим референтом, Малининым. Гостьи посылали президенту ВИН воздушные поцелуи. Господин Щуро отвечал им на тот же манер. Разумеет­ся, это был не господин Щуро, а его голографическая копия. Что уж сказать об убитом позавчера Малинине?

 

3

 

«Аргус-18» появился над зоной проведения основной фазы операции «Лоботомия» в точном соответствии с графиком.

В 10.20 на краю «полигона» Альпийского центра воз­никли очертания объекта «Алмазный Куб». Объект, ра­зумеется, был, как обычно, прикрыт защитным куполом и с «Аргуса-18» не просматривался.

Майк, Джина, Джонни и Ганс видели то, что эму­лировала для них компьютерная система в соответствии с агентурными данными, рекламными буклетами ком­пании ВИН, другими «материалами открытой печати» и сложными экстраполяционными формулами, которые без устали выводили яйцеголовые из аналитического отдела.

В 10.21 в полосу сканирования вошла силовая уста­новка защитного поля. В магнитоскопическом режиме, на который были переведены два фасетных сканера «Ар­гуса-18», она выглядела как мерцающее веретено, от которого к Главному Корпусу тянется и исчезает под защитным полем тонкая голубая-нить бронированного силового кабеля.

- «Аргус-18» над целью, - доложила Джина.

«Спасибо, сладенькая», - наверняка сказал бы Мак-Интайр, если бы они не соблюдали режим абсолютного радиомолчания. Радиостанции вертолетов работали толь­ко на прием. Передача была строжайше запрещена в це­лях радиомаскировки.

Через тридцать секунд в полосе сканирования по­явился ведущий командирский «Навахо», а за ним - основной фронт из шести машин.

Стелтс-вертолеты «Навахо» были, разумеется, видны в оптическом диапазоне. Но только в нем. Другие сред­ства обнаружения против «Навахо» были бессильны. А когда бессильны средства обнаружения, пасует лю­бая ПВО.

Ракета плохо попадает в воздушную цель «на глазок». Ракете нужно что-то, к чему стремиться. Ее блоку на­ведения нужен какой-нибудь контрастный источник в любой части широчайшего диапазона электромагнитных излучений. «Навахо» почти ничего не отражали и одно­временно с этим не являлись сколько-нибудь контрас­тными объектами для систем поиска и наведения ракет ПВО, потому что были оснащены баснословно дорогой и непостижимо сложной системой интерференционно­го подавления «Улисс».

- Ракетам «пуск», - приказала Джина через восемь минут абсолютного радиомолчания.

Откинулись крышки четырех пусковых установок «Ар-

- Жаль, нет с нами международной комиссии ООН по разоружению, - ухмыльнулся Джонни. - Ставлю доллар к десяти, они получили бы свое удовольствие. - Кондрашку они бы получили, - процедила Джи­на, наблюдая, как зависшую под потолком голографи-ческую модель спугника покидают четыре ракеты «Джу­но» SSGM-3 класса «космос- поверхность».

 

4

 

«Навахо» разделились. Три вертолета начали маневр к обходу Главного Корпуса с востока, четыре во главе с командирским - с запада.

До расчетного момента оставалось пятьдесят секунд. Согласно графику операции, в этот момент «Навахо» получали одну минуту на случай неудачного отключения поля. Этой минуты хватало как раз на то, чтобы, не сни­жая скорости, совершить перед защитным полем полный разворот и уйти в направлении украинской границы.

За украинскими территориальными водами на тра­верзе Керчи вертолеты ожидал английский вертолетоносец «Инвинсибл».

В качестве запасного варианта им разрешалось ис­пользовать харьковский аэропорт, где для коммандос был оставлен заправленный «Боинг-807».

Мак-Интайр откусил кончик свежей сигары. На ко­мандирский «Навахо» шла прямая трансляция с борта «Аргуса-18». Все сенсоры спутника вели сейчас ракеты «Джуно», практически отвесно падающие из кристаль­ной черноты космоса в бледную синеву жаркого под­московного утра.

Мак-Интайр несся к земле вместе с ведущей раке­той с ускорением одиннадцать метров в секунду. Девять целых восемьдесят одну сотую давало родное зем­ное тяготение, две с копейками - реактивные двига­тели.

Земная поверхность приближалась с головокружи­тельной быстротой. Пробив флер высоких перистых об­лаков, «Джуно» оказались точно в зените над энергостанцией.

Прошло еще восемь секунд. Шесть. Четыре. Две.

Внешние телекамеры вертолетов западной группы были нацелены на Главный Корпус, восточной - на энергостанцию, замаскированную под скопище подсоб­ных помещений. Мак-Интайр затаил дыхание.

В первую секунду после того, как ведущая «Джуно» пробила сверхпрочным бронированным корпусом под­земный купол энергостанции, не произошло ровным счетом ничего.

Во вторую секунду тоже.

Бетонобойная головная часть в это время, исполь­зуя свою чудовищную кинетическую энергию, прошла сквозь все подземные куполы станции и застряла в же­лезобетонном фундаменте. И только после этого она взорвалась.

Четкие контуры наземных строений энергостанции смазались в объективах от очень сильного и, главное, исключительно резкого внутреннего толчка.

Вся территория энергостанции вздыбилась, словно бы под ней раздувался исполинский воздушный шар.

В это время цель была поражена еще тремя ракета­ми «Джуно».

Исполинский воздушный шар местами продолжил вздуваться еще интенсивнее, местами, наоборот, начал стремительно проседать. Рушились тысячетонные кон­струкции, словно перенагруженная струна лопнул в не­скольких местах броневой кожух силового кабеля, и только после этого на поверхность вырвались стомет­ровые фонтаны расплавленного железобетона.

Зрелище было воистину апокалиптическим. Но Мак-Интайру из его дальнего далека показалось, что лопается мыльный пузырь. И только когда вертолет ощути­мо тряхнуло взрывной волной, он смог ощутить, какая же чудовищная сила была высвобождена сейчас под землей.

Но это было еще только полдела.

Лишь когда с ведущего вертолета западной группы, нарушая ставшее бесполезным радиомолчание, переда­ли: «Колпак снят», Мак-Интайр, изо всех сил ударив кулаком правой руки об открытую ладонь левой, про­ревел что-то победное, непереводимое, древнеирландское.

Под ноги Мак-Интайру просыпалась раскрошенная сигара. Но она больше не стоила его внимания. Полу­чилось. Сработало. Он был прав. Неприметная группа строений действительно оказалась энергоустановкой за­щитного поля!

Теперь Мак-Интайр уже не сомневался в победе. Глав­ное дело сделано, а остальное - технические мелочи. Американская техника, английские солдаты - что может быть лучше этого?

 

5

 

В зале пахло розами.

Стройные девушки в аккуратных кружевных перед­никах обносили присутствующих напитками и рек­ламными проспектами систем «Асгард», кордебалет выплясывал фокстрот на сцене, а сводный ансамбль поп-звезд выводил на разные голоса гимн компании «Виртуальная Инициатива». Гимн был подозрительно похож на хит столетней давности «Подмосковные ве­чера».

Президент России сидел в окружении своей много­численной семьи в специально отведенной для такого гостя ложе. И хотя все они - двое дочек с мужьями, четверо внуков с гувернантками и собаками, теща, све­кор, а также первая и вторая жены президента - с трудом поместились в ней, все были довольны и радостно улыбались. Может - от скуки.

Наконец гимн был спет до последнего, девятого, куп­лета. На изысканно подсвеченную трибуну, выросшую над сценой, вышел господин Щуро.

- Дамы и господа! Мы перешагнули порог двадцать второго века гораздо раньше, чем календарь. Убедитель­ное свидетельство этого - системы «Асгард», которые через несколько минут вы будете держать в руках. Я бу­ду немногословен, ибо счастливый человек никогда не может найти нужных слов для выражения своего счас­тья. И все-таки я скажу: Россия - самая прекрасная страна на Земле. Россия - родина системы «Асгард». Россия - интеллектуальный центр мира. Ибо здесь, только здесь, именно здесь зародилось то ядро, вокруг которого сплотится человечество земли. И это ядро на­зывается системой «Асгард»!

Зал зааплодировал.

Аплодисменты переросли в овацию, а овация, в свою очередь, выродилась в овацию стоя.

Присутствующие в зале были возбуждены. Они радо­вались. Они были счастливы почти так же, как и сам господин Щуро, такой добрый человек, такой замеча­тельный патриот.

Аплодировать зрителям помогали двести пятьдесят клакеров, или «подсадных уток», которые кричали «бра­во!», размахивали российскими флагами и вообще весь­ма умело изображали патриотический экстаз.

«Подсадные утки» были одеты ничуть не хуже гос­тей (разве что бриллианты на дамах были фальшивые), а потому весь спектакль выглядел так правдоподобно!

Щуро воздел руки к небу, словно оперный бас в мгновения своего мефистофельского триумфа. Затем он скромно поклонился и ушел с трибуны, уступив место следующему номеру развлекательной программы.

Разумеется, сам господин Щуро в этот день был за­нят более важными вещами. Он вообще не любил тра­тить время на подобную ерунду.

 

6

 

Не одному только Департаменту Безопасности иметь на своих «Стрибогах» свои приватные виртуальные ре­альности.

Отец и мать русской ВР, провайдер и дистрибьютор виртуально-сетевого оборудования для половины Евра­зии, компания ВИН имела свою собственную виртуаль­ную реальность, интегрированную в периметр защиты Главного Корпуса.

Аватар Щуро уже двадцать минут с нетерпением раз­гуливал по удивительно точно воспроизведенным эта­жам Главного Корпуса.

Он поглядывал в окна, одним мановением воли пово­рачивал стволы замаскированных и незамаскированных автоматических пушек, хлопал дверями и броневыми зад­вижками на окнах, включал и выключал освещение в от­дельных секторах. В общем, маялся тем же бездельем, что и любое привидение в огромном фамильном замке.

Отличие от мировой ВР заключалось в том, что все действия Щуро внутри виртуального образа здания мо­ментально повторялись в реальном Главном Корпусе.

Охрана, которая по приказанию Щуро заняла свои места по боевому расписанию, с понимающими ухмыл­ками наблюдала, как поворачиваются стволы автомати­ческих пушек, как хлопают двери и броневые задвижки на окнах. Дух господина Щуро изволит шутить. Дух гос­подина Щуро скучает. Они скучают-с.

Но Щуро не только баловался. Он напряженно ждал. Часы, стилизованные под изрытую кратерами луну, не­торопливо оборачивающуюся вокруг его аватара, пока­зывали десять часов двадцать восемь минут утра.

- Давай уже, гаси, - нетерпеливо пробормотал Щуро, покусывая нижнюю губу.

На тыльную поверхность ладони левой руки аватара Щуро были вынесены два архаических тумблера.

Они, конечно, диковато смотрелись вот так, вросши­ми в живую плоть, но Щуро находил это забавным.

Директор компании ВИН отличался весьма специфи­ческими вкусами. Под одним тумблером на руке была красная татуировка «Защита». Под вторым - «Выход». Это чтобы не забыть или не перепутать. Просто, доход­чиво, наглядно.

Наконец вдалеке раздался долгожданный грохот, сей­смические датчики компьютерной системы приватной ВР добросовестно передали аватару Щуро сотрясения почвы, и он улыбнулся.

Палец Щуро лег на тумблер «Защита».

Щелк.

Добро пожаловать, господа.

 

7

 

Мысль господина Венедикта Щуро о том, что Россия есть не что иное, как интеллектуальный центр Вселен­ной, очень понравилась аудитории.

Недаром Стальной Венедикт корпел над своим ко­ротким спичем два вечера. Спич приятно щекотал пат­риотические струны души и отлично лежал на языке.

Именно поэтому содержание его спича в несколько более пространном виде было повторено еще трижды - в речи президента России, в речи самого одиозного дик­тора стереотелевидения и, наконец, директором всерос­сийской банковской сети «Сана». После этого спич был перепет на сотню разных ладов в кулуарах.

Системы «Асгард» были у всех на устах, и, попивая слабоалкогольные прохладительные напитки, все мечта­ли только об одном - поскорее получить на руки вож­деленный бокс, попасть домой, приладить систему «Ас-гард» к своей альфа-станции и пуститься покорять неведомый пласт Виртуального Мира.

- Когда каждый гражданин нашей страны узнает, что такое система «Асгард», в стране навсегда воцарят­ся мир и благоденствие! - так окончил свою речь ми­нистр внутренних дел России.

Министр, правда, забыл упомянуть, что в случае, если все будет именно так, как он сказал, сам он станет безра­ботным.

Тем не менее снова грянули аплодисменты. Клакеры старались как могли, и российская элита волей-неволей присоединилась к заказному веселью.

- Первая партия систем «Асгард» - всего восемь ты­сяч экземпляров. Это мало, очень мало для нашей огром­ной страны. И потому мы просим компанию ВИН...

Так продолжалось более полутора часов, пока все те же девушки в аккуратных передничках с эмблемой ВИН не начали разносить среди гостей подносы, на которых покоились вожделенные боксы с лаконичной надписью на верхней крышке: «Асгард».

Из демонстрационного зала ГУМа шла прямая стереотрансляция с синхронным переводом на 34 нацио­нальных языка.

«Все-таки эти русские очень странный народ!» - ка­чали головой западные аналитики, потягивая безалко­гольное виски перед экранами своих стереовизоров.

 

8

 

«Навахо» пересекли невидимую черту, по которой раньше проходило защитное поле.

Теперь защитного поля не было. Главный Корпус стре­мительно приближался. Внизу со скоростью четыреста километров в час проносились стриженые деревья, стри­женые кусты и стриженые газоны. Впереди виднелись большие клумбы, усаженные синими маргаритками. Цве­ты на клумбах образовывали надпись: «УРА НАМ!»

«Ну и вкус у кухулинова пса», - подумал Мак-Интайр, досылая патрон 16-го калибра в ствол старого доб­рого «ремингтона».

Вкус у Щуро был неважный. Юмор тоже так себе. Щуро поднес к губам «наручник» и, улыбаясь одним уголком рта, произнес:

- Какого черта?! Я плачу налоги!

Тысячекратно усиленная динамиками на крыше Глав­ного Корпуса, эта фраза разнеслась на многие километ­ры вокруг.

Ее услышали даже на вертолетах. Говорил Щуро по-русски, и его поняли только Мак-Интайр и Гиллеспи.

И в этот момент там, где были с виду такие безобид­ные клумбы, взвились смерчи огня, угольной пыли и раскаленных газов.

«Навахо» оказались в плену рукотворных торнадо. Управление большинством машин было сразу же поте­ряно.

Один «Навахо» закрутило волчком, и он, выброшен­ный на периферию смерча, столкнулся со своим правым соседом. Оба вертолета потонули в грохоте и огне.

Третий был перевернут кверху брюхом, но винты про­должали создавать тягу, и он, врезавшись в землю, кувыр­каясь как старый разболтанный волчок, влетел в окна первого этажа Главного Корпуса.

На четвертый вертолет обрушилась ярость двух смер­чей одновременно, и он развалился в воздухе на куски.

Пятому «Навахо» вначале повезло - он попал в мер­твую зону, на краях которой творился вихревой арма­геддон. Но спустя мгновение смерч поднялся выше, под вертолетом образовалась воздушная яма, и он рухнул на бетонированную дорожку, по которой господин Щуро обычно совершал утренние пробежки.

И только два вертолета оказались на периферии это­го безумия.

Они уцелели. Ошалевшим пилотам удалось выров­нять машины, но с такими потерями нечего было и ду­мать о продолжении операции.

Самым ужасным было то, что в числе погибших ока­зались все вертолеты-носители электромагнитных бомб типа «Вамп». Они были уничтожены за пять секунд до сброса. Все электронные системы компании ВИН уце­лели, а это уже само по себе было равнозначно пора­жению.

И Мак-Интайр с трудом развел судорожно сведенные челюсти и отдал приказ об отступлении. Но перед этим он достал из кармана маленькую и очень увесистую черную коробку, поднес зеленоватое стекло датчика идентификации личности к глазу и, когда коробка бесшумно распахнулась, нажал на един­ственную шестиугольную кнопку, помеченную знач­ком «X».

Кодированный сигнал «500» ушел на борт «Пан­доры».

Сигнал «500» означал: «Вызываю огонь на себя».

Защитное поле «Пандоры» пропускало радиоволны. Не всякие, правда. Но зато обратно поле не выпускало вообще ничего. Именно поэтому на месте «Пандоры» любой внешний наблюдатель видел зияющую пустоту. Сигнал Мак-Интайра был принят, обработан, понят и передан на компьютер управления бортовыми система­ми оружия.

«Пандора» на несколько мгновений вновь показалась среди рассосавшегося молочного тумана.

Крылатые ракеты покинули пусковые установки и, стелясь над самой землей, как псы-ищейки, помчались с гиперзвуковой скоростью в направлении Главного Корпу­са ВИН.

Мак-Интайр не был самоубийцей. Мак-Интайр был солдатом. В его жилах текла буйная кровь древних кер­нов и бойцов Ирландской Республиканской Армии.

Мак-Интайр понимал, что с остатками коммандос, которые вдобавок деморализованы гибелью половины своей роты, он не сможет ничего сделать против под­готовленной обороны Главного Корпуса. Значит, спе­циальным агентом Бриджит Льюис, гениальным уче­ным Борисом Деппом, сотнями безвестных человек обслуживающего персонала и бессчетным количеством больших и маленьких секретов ВИН придется пожерт­вовать во имя спасения большего. На месте Главно­го Корпуса ВИН должна остаться одна огромная во­ронка.

Два «Навахо» еще имели шансы на спасение. Полетное время крылатых ракет - около полутора минут. За это вре­мя вертолеты успеют удалиться на безопасное расстояние.

«А там будет видно», - решил Мак-Интайр.

Лицо сидящего рядом с ним Стэнли Мэрдока не вы­ражало ничего, кроме безграничной усталости.

 

9

 

В мире существует около десяти типов летательных аппаратов, сбить которые традиционными средствами ПВО практически невозможно. При условии, конечно, что их пилоты не самоубийцы.

Семь типов таких летательных аппаратов - боевые самолеты, находящиеся на вооружении ВВС США, Рос­сии, Израиля, Китая и Великобритании. Восьмой - ПБС типа «Стрибог». Девятый - ударно-штурмовой вертолет «Шершень». Десятый - стелтс-вертолет «Навахо».

Щуро тоже знал это. Поэтому вместо традиционных средств ПВО им были использованы нетрадиционные.

Система противовертолетной обороны ВИН была со­здана еще четыре года назад. Тогда не было точно извес­тно, кто будет противником - «Ми-40», «Ка-106», «Шер­шень» или «Навахо» (о котором в то время и слыхом не слыхивали). Но все делалось с расчетом на такие геликоп­теры, которые способны уклониться от любых зенитных ракет, которые защищены активно-поглощающей бро­ней, которые могут выдержать десятки попаданий снаря­дов автоматических пушек и сотни пуль крупнокалибер­ных пулеметов.

В 1944 году, когда нацистскую Германию начали на­конец-то сильно допекать бомбардировки союзников, а производство истребителей и зенитных орудий было очень так себе, в штабе люфтваффе появились прожек­теры всех мастей. Суть одного из экстравагантных про­ектов заключалась в следующем. Если трудно сбить са­молет из пушки, почему бы не попробовать уничтожить его мощным восходящим турбулентным потоком? Про­ще говоря, рукотворным смерчем.

Создать такой восходящий поток очень просто: надо лишь рассыпать на земле много-много пороха так, что­бы получилась одна или несколько спиралей. А потом правильно-правильно порох поджечь.

Пороховые газы при сгорании закрутят смерч, он пой­дет вверх и... Ничего не получилось. Самолеты союзников предпочитали слишком большие высоты. Смерчи восхо­дили очень слабые, пороха требовалось очень много, и по­мимо этого возникала еще масса мелких технических, но совершенно неразрешимых проблем. Это было в 1944 году.

Но принцип остался. И именно этот принцип спус­тя девяносто лет был использован в противовертолетной обороне ВИН. Дешевый и надежный - как раз в духе Щуро.

Провожая взглядом три удаляющихся вертолета, Щуро (который пока не собирался выходить из своей приватной ВР) вновь щелкнул тумблером «Защита».

- Игра не окончена! - прогрохотали динамики на крыше Главного Корпуса.

 

10

 

Одна за другой шесть крылатых ракет атаковали Глав­ный Корпус. И одна за другой взорвались, встретив неви­димую преграду.

И только тогда Мак-Интайр понял, что их заманили в ловушку.

Что энергостанция была фальшивкой, что настоящий главный генератор находится на одном из подземных уровней Главного Корпуса.

Понял он и то, что «Навахо» не смогут никуда улететь из-за защитного купола и что остается только одно - встретить смерть, как подобает солдату.

«Навахо» успели развернуться назад в сорока метрах от защитного поля и вновь устремились к Главному Корпусу.

- Стэнли, вы понимаете, о чем идет речь? - спро­сил Мак-Интайр.

- Вполне, сэр. - Казалось, Мэрдок был даже рад тому, что их ждет впереди.

Просто уйти, оставив догорать на земле пять верто­летов со своими людьми, он считал смертельным по­зором. Теперь, волей-неволей, предстояло смыть позор кровью.

Щуро поглядел на толстые кроваво-красные чувствен­ные губы, нарисованные вместо зубастых пастей на ост­рых мордах приближающихся вертолетов.

«Эх, поцелуемся», - подумал он, чувствуя, как вол­на экстатического веселья накрывает его с головой.

Спустя секунду «Навахо» открыли огонь из автома­тических пушек.

Мак-Интайр разрешил применять любые средства поражения - теперь уже все равно. Теперь ни о чьем спасении, ни о каком «мягком варианте» не могло быть и речи.

Щуро не возражал. Это было вполне в его собствен­ных традициях. Тем более, что восемь надземных эта­жей Главного Корпуса не содержали сейчас ровным счетом ничего принципиально важного. А всякие мело­чи - помпезные хрустальные люстры в зале заседаний, панели из киргизского ореха, мебель, мраморные сор­тиры - были застрахованы на такую сумму, что Щуро сам иной раз был готов пройтись по всему этому вели­колепию из импульсного огнемета.

Все турбулентные установки, замаскированные под клумбы, уже отработали. Начиналась честная война.

Аватар Щуро подлетел к семиствольной пушечной установке «Ангара» и, заняв кресло наводчика, прильнул к прицелу.

Разумеется, можно было обойтись без этого. В вир­туальной реальности ВИН можно было просто ткнуть, например, лазерной указкой в любой из вертолетов, и тотчас же реальная «Ангара» была бы наведена на реаль­ную цель и открыла бы огонь.

Но Щуро хотелось пострелять собственноручно. Впол­не понятное желание, если учитывать, что сотни милли­онов людей посещают ежедневно мировую Виртуальную Реальность только ради того, чтобы пострелять собствен­норучно. Но у Щуро было перед ними всеми одно серь­езное преимущество - он вел огонь по совершенно реаль­ному противнику.

Блок стволов «Ангары» закружился в стремительном смертоносном хороводе.

Десятки килограммов разъяренной стали и вольфра­ма ежесекундно рушились на приближающийся «Навахо», на его плотоядные красные губы, на хвостовые ста­билизаторы, на кожухи турбин.

Впустую. Активно-поглощающая броня «Навахо» была способна «переварить» полный боекомплект «Ангары».

Системы слежения вертолета быстро обнаружили ог­невую точку. Раздался заливистый вой ответной очере­ди, и артиллерийская башня, теряя лохмотья броневого колпака, слетела с опоры, перевернулась, взорвалась.

Аватар Щуро, оставшись без дела, пошел искать себе новых развлечений.

 

Глава 17

ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

 

1

 

Восьмой этаж Главного Корпуса ВИН был местом не из приятных.

Там не было кабинетов, комнат, лабораторий. Ниче­го, кроме густой сети коридоров, о предназначении ко­торой киборг, названный Стальным Венедиктом по-ита­льянски напыщенно Кабаллосом, то есть жеребцом, мог только догадываться.

Боевое задание у него было сравнительно простым - держать помещение под контролем и стрелять во все, что движется. Для этой цели в руках киборга были «АПЛ-9» и «мистраль», столь любимые охраной ВИН. За спину Кабаллоса был заброшен переносной зенитно-ракетный комплекс «Жало».

Августин был подавлен и зол. Он был очень зол. Раб­ство - вещь противная. Но на поведении киборга это никак не отражалось.

Щуро покривил душой, когда сообщил Августину, что киборги второго поколения не имеют мозгов. Это было верно только отчасти. В человеческом смысле это­го слова мозгов у них действительно не было. Они не могли принимать решения, диктовать свою волю, хо­теть, рассуждать. Но в голову Кабаллоса был встроен «блок запрещений», который умело ограничивал свобо­ду воли управляющего им человека. Управлять телом киборга было почти так же просто, как телом аватара, но разница все-таки была.

Кабаллос сам по себе был довольно строптивым аватаром. Он знал, чего делать нельзя - например, при­чинять вред сотрудникам компании и отклоняться от намеченного задания. Также он не позволял Августину выходить за границы назначенной ему зоны патрули­рования.

Кроме этого, в отличие от ВР, виртуальная сеть ВИН была локальной, а стало быть, никакие справедливые законы и умные ограничения гуманистического толка в ней не были предусмотрены. Августин в аватаре кибор­га Кабаллоса не мог рассчитывать на отключение. Ни на плановое, ни на медицинское. Зато в локальной сети ВИН тоже был Голос Неба. И этот голос был голосом Венедикта Щуро.

 

2

 

Киборг Кабаллос не успел обойти весь восьмой этаж и разобраться в обстановке. Потому что через пятна­дцать минут после его включения началось нечто гром­кое, необычное и опасное.

Снаружи начался бой. Звуков, впрочем, доходило ис­ключительно мало. Окна Главного Корпуса ВИН были оснащены системой активного шумоподавления, и поэто­му Августин мог слышать лишь звуки особенно мощных взрывов.

Киборг Кабаллос был одет в форму морского пехотин­ца Российской армии. Очередная шутка Щуро. В ВР не принято одевать киборгов. Там это считается дурным то­ном. Киборги в ВР серебрятся своими чудовищными мус­кулистыми телами без гениталий, им не нужны брюки.

Потолок в противоположном конце коридора с гро­хотом рухнул, и на восьмой этаж, предоставленный по­печению Августина, полетели газовые гранаты.

Завывали сирены. Где-то кричал от боли раненый человек. Далеко ухнул очередной взрыв.

Киборг вскинул свой «АПЛ-9» и изготовился разить, крушить и ломать в защиту суверенитета компании ВИН.

Теперь Августин понимал, что законы ВР, которые до недавнего времени казались ему довольно жестокими, в сравнении с правилами его теперешней игры походят ско­рее на требования снисходительной старой няни.

«Сейчас посмотрим, каков ты в действии, Кабал­лос!» - услышал Августин Голос Неба.

 

3

 

Воевать за родину - почетно, и умереть за нее - тоже.

Воевать на стороне своих врагов - омерзительно, а умереть, защищая своих врагов, - втройне.

Так думал Августин, поливая свинцом появившегося сквозь пролом в крыше человека.

Умереть Августин не мог - его физическое тело ос­тавалось в лаборатории «Техкиб-4» и покоилось в кап­суле входа - но смерть, даже виртуальная смерть во благо Щуро, была ему противна.

Впрочем, смерти у киборгов второго поколения не бывает. Или почти не бывает.

«Если даже в тебя всадят противотанковую ракету, от тебя, как от киборга второго поколения по кличке Ка-баллос, останется автономный центр регенерации, ко­торый спустя некоторое время полностью восстановит твое тело. Ты будешь после этого не таким красивым, но зато вполне боеспособным. Учти это, Августин», - напутствовал его Стальной Венедикт.

Киборг Кабаллос бил без промаха. Он не знал уста­лости. И те, кто появился на восьмом этаже, испытали это на своей шкуре.

Кто это? Кто те, с кем он воюет сейчас? Августин не знал, да и не хотел знать. Одно он знал наверня­ка: его отец под прицелом «мистраля». «Мистраль» смотрит ему в спину и не замедлит выстрелить, если Августин будет вести себя недостаточно хорошо. Щуро, разумеется, наблюдает за ним. И ему принадлежит сей­час безраздельное право определять что хорошо, а что плохо.

 

4

 

Вертолет ворэнт-офицера Гиллеспи, провалившийся в воздушную яму, был единственной машиной, которой посчастливилось разбиться, не взорвавшись

Когда его «Навахо» упал, от удара о бетонную дорож­ку сильно прогнулось днище, разбежалась трещинами хвостовая балка, заглохли турбины. Вертолет был мертв. Но его бездыханное тело сохранилось.

Когда Гиллеспи пришел в сознание, на крыше Глав­ного Корпуса разгоралась стрельба.

Рядом с ним стонали и ворочались раненые. В десан­тном отсеке вертолета было темно, как в китовой утро­бе. Пахло горелой изоляцией, где-то слышалось тихое журчание - из разорванной трубы на землю вытекали остатки вертолетного топлива.

Гиллеспи осторожно высвободил правую руку из-под чьего-то тела.

Так. По крайней мере, правая рука невредима.

Гиллеспи пошевелил пальцами левой. И левая тоже.

Вот с ногами приключилось что-то неладное. На них лежал тяжелый угловатый предмет, в котором ворэнт-офицер, мысленно исследовав чувствуемые ногами вы­пуклости, опознал тяжелый импульсный огнемет.

«Надо что-то делать», - подумал Гиллеспи, хотя как раз делать ничего не хотелось. Всему на свете он пред­почел бы сейчас добрый укол морфия и беспробудный сладкий сон.

«Ага, торможение психики вследствие нервного шо­ка», - подумал он, припоминая лекции в центре пси­хологической подготовки Интерпола.

Гиллеспи разозлился. На себя, на Мак-Интайра, под­ставившего их под неведомое вихревое оружие русских, и на проклятый огнемет, от которого так болят раздроб­ленные колени...

Через несколько минут ему удалось доползти до де­сантного люка. Но все попытки открыть его были тщет­ными.

Только сейчас Гиллеспи вспомнил, что у него на кас­ке должен быть мощный галогеновый фонарь. Гиллес­пи щелкнул кнопкой, но ничего не произошло. Ругаться не было сил. Гиллеспи проваливался в пучину полной апатии.

Гиллеспи достал из-за пояса одиннадцатимиллимет­ровую «беретту» и выстрелил в свою бесполезную левую ногу. Адская боль немного протрезвила его.

Гиллеспи пополз вперед, в направлении пилотской кабины. Дверь в кабину поддалась на удивление легко. Стекла на кабинах «Навахо» были установлены исклю­чительно для декора. На самом деле вся информация пилотам поступала от разнообразнейших внешних дат­чиков.

Но сейчас все средства наружного наблюдения были мертвы. В кабине царила кромешная тьма.

Кто-то глухо стонал.

- Эй, - сказал Гиллеспи.

Ему не ответили.

Стоны продолжались. Раненый пилот был без созна­ния.

Гиллеспи заполз в кабину и, растопырив руки, как ребенок в страшной темной комнате, нащупал шлем пилота. К горлу неожиданно подступила тошнота. Ворэнт-офицера Гиллеспи рвало.

Отдышавшись, он прополз вперед еще немного, и его подбородок уткнулся в рычаг управления.

«Интересно, - подумал Гиллеспи, - интересно, как они все-таки управлялись с таким сложным монстром? Эти пилоты...»

Нащупав ручку, он обнаружил, что на ней имеется не­сколько кнопок, два переключателя и вращающийся вер­ньер сверху. Большой палец. Гиллеспи повращал верньер вправо-влево. Ничего не произошло.

Это разозлило Гиллеспи. «Ах ты, тварь, не хочешь работать?» - подумал он.

В дело пошла левая рука. Ею Гиллеспи нащупал па­нель управления, на которой тоже находились кнопки, переключатели, два массивных рычага и стекла безжиз­ненных мониторов.

Гиллеспи пощелкал тумблерами. Понажимал кнопки. Все было мертво.

Пилот продолжал стонать. Гиллеспи достал пистолет, отставил руку в сторону и сделал несколько выстрелов в темноту.

Стоны прекратились.

- Очень хорошо, - громко сказал Гиллеспи.

Теперь можно было сосредоточиться.

Все внимание Гиллеспи сконцентрировалось на тум­блерах. Как опытный медвежатник, который припадает ухом к сейфу, чтобы услышать долгожданный щелчок на заветной цифре, Гиллеспи прижался щекой к панели управления и стал методично перебирать комбинации тумблеров. В какой-то момент под панелью послышалось негромкое гудение. Что-то в этом гробу еще рабо­тало.

Оставив в покое панель управления, Гиллеспи вплот­ную занялся рукоятью. А это что за подозрительная вы­пуклость? Гиллеспи ногтем поддел ее край и что-то там такое открылось. Заветное, запретное. Под выпуклостью обнаружилась кнопка. Ну что же. Раз есть кнопка, дол­жен же кто-то ее нажать?

На подкрыльевых пилонах «Навахо» были подвеше­ны две электромагнитные бомбы «Вамп».

Левая вышла из строя при ударе вертолета о бетон. Правая уцелела.

Четвертый резервный контур, который был активирован ворэнт-офицером Гиллеспи, подал напряжение на электронный взрыватель бомбы.

От проскочившей искры лужа авиационного топли­ва мгновенно задернулась голубовато-зеленым призрач­ным огнем. Пламя метнулось к вбитому в землю вертолету.

Последним, что увидел ворэнт-офицер Гиллеспи, было его собственное отраженное стеклом монитора лицо в свете огненного дерева, вырастающего у него за спиной из десантного отсека.

Однако бомба «Вамп» сработала и по своему прямо­му назначению.

Гигаваттный электромагнитный импульс обрушился на Главный Корпус. На его восемь надземных этажей, которые не представляли для компании ВИН никакого интереса. И на подземные уровни, где, помимо всего прочего, находились хрупкие нейрокомпьютеры генера­ции приватной ВР господина Щуро.

 

5

 

Щуро не видел, как взорвался «Навахо», столь силь­но попортивший покрытие его излюбленной беговой дорожки.

В это время его аватар находился на восьмом этаже и с интересом наблюдал за действиями киборга Кабаллоса. Сын Деппа был сегодня в ударе.

Щуро собрался сделать ему какой-нибудь комплимент, когда почувствовал, что внутри ВР произошло пока не­ощутимое, но существенное изменение.

«Что-то не так», - почувствовал Щуро, обеспокоенно озираясь.

Он посмотрел на свою левую руку. Тумблер «Защи­та» дрожал подозрительной мелкой дрожью. Тумблер «Выход» трансформировался в нечто совершенно иное. В не-тумблер.

Щуро судорожно схватился двумя пальцами за стре­мительно втягивающийся внутрь его тела отросток, но щелкнуть им уже было невозможно. Нельзя было теперь покинуть свою собственную ВР по своему же собствен­ному желанию.

В это время пол под ногами Щуро побежал густой сетью трещин. Дальняя стена исчезла, словно ее никог­да не было. Щуро больше не сомневался в том, что с его родными нейрокомпьютерами произошло что-то не то. Не то.

Впервые за много лет он был по-настоящему напуган. Надо было плюнуть на пропаганду. Надо было уничто­жить проклятую «Пандору» еще в Шереметьеве, ведь была раньше такая простая идея...

Выключились стены, выключился потолок, выклю­чилось небо. Один за другим проваливались в небытие охранники, интерполовцы, автоматические пушки, ки­борг Кабаллос.

Выключился заляпанный черными кляксами облом­ков и отработавшего турбулентного оружия аккуратный ландшафт вокруг Главного Корпуса.

Умирающая подстанция изо всех сил старалась спа­сти аватар господина Щуро, в страхе глядящий на без­брежную пустоту, разверзшуюся вокруг него. Под нога­ми Щуро исчезали кусочки пола - последней границы между его аватаром и ничем.

Подстанция была бессильна, и Щуро был бессилен вместе с ней. Через несколько секунд выкрошились по­следние обломки пола. Директор компании ВИН рух­нул в бездну. В свой приватный новоявленный Утгард.

 

6

 

Утгард не убил Щуро. Утгард подарил ему молодость, гусеничный вездеход, запах кедровой хвои, звон гнуса и трех друзей, каждый из которых был готов перерезать ему глотку за полторы косых русскими.

Вездеход, вздымая фонтаны брызг, несся вверх по мелкой таежной реке.

За их спиной оставалось пересохшее русло с грудами дохлой рыбы. За их спиной вились мириады мух и ревели обожравшиеся до противоестественной сытости медведи.

Потом вездеход ворвался в лес и, разнося в щепы стволы вековых кедров, двинулся напрямик к их глав­ной цели.

Потом они ночевали под потоками проливного кро­вавого дождя. Под утро он убил своих спутников и даль­ше поехал сам.

Он ворвался в капище под вечер. В пещере было тем­но. Из темноты на него глядели два голубых зрачка. - Зачем пришел? Он хотел выстрелить сразу, но все-таки ответил:

- Мне нужно «Сердце». - Своего мало? - Он выстрелил.

Утром он ехал назад, горланя «Из-за острова на стрежень» и заливая неповторимое чувство стыда вод­кой «Ельцин» из очередной бутылки. Но он возвращал­ся не один. Под сиденьем лежал обернутый в ветошь алмаз размером с человеческое сердце.

Все было не так. Или не совсем так.

Вездеход они бросили задолго до того, как пересек­ли Тунгуску. Дальше шли пешком. Никакой пещеры не было. Были странное пятистенков капище и голубогла­зый якут неуловимого возраста, одетый в заношенный белый анорак. Когда они потребовали алмаз «Сердце Тайги», якут долго смеялся и тряс головой.

Да, Щуро действительно застрелил якута. Но Щуро не убивал своих друзей. Они убили себя сами!

На обратном пути они выпили за состоявшийся успех их предприятия. Немного повздорили. Кто-то по­шутил. В чем состояла шутка, Щуро не помнил. Не по­мнил он и того, как в его руках оказалось оружие.

В общем, друзья Щуро убили себя сами. Даром, что его руками. Потом он жалел, что не пристрелил их раньше. Потому что картечь 16-го калибра успела тогда основа­тельно подпортить ему голодный желудок.

Щуро вернулся в привычный городской мир. «Сердце Тайги» не имело цены только в устах напыщенных репор­теров уголовной хроники. На самом деле алмаз стоил вполне определенных денег. С точки зрения Щуро - де­сяти миллионов американских долларов.

Щуро почти договорился о сделке. Но что-то оста­новило его. «Маловато будет. Пятнадцать миллионов - самое меньшее». Под этим предлогом он расстался с потенциальным покупателем. Разумеется, не без опре­деленных эксцессов.

Через год нашелся второй желающий. «Fifteen millions? O'kay» («Пятнадцать миллионов? Идет» (англ.)). О'кей, о'кей. Да только хрен тебе на рыло! В этот раз Щуро нашел силы честно отдать себе отчет в том, что дело не в деньгах.

Алмаз не отпускал его. Своего сердца ему теперь ка­залось мало. Щуро чувствовал, что расставание с «Сер­дцем Тайги» ввергнет его в такую пучину, о существо­вании которой он раньше и не подозревал. Второй покупатель был быстро отшит. Разумеется, тоже не без эксцессов.

После повторно несостоявшейся сделки Щуро при­задумался. Думал он медленно, но надежно.

В первый раз ему удалось обойти пятерых матерых киллеров и оставить каждому из них на память по три красивых, тяжелых пули.

Во второй раз он чудом спасся от взрыва пластико­вой бомбы, подложенной в его дешевый автомобиль, успел увернуться от импульса ультразвукового станнера и ушел от перекрестного пулеметного огня.

Этого до него не делал и не смог бы сделать ни один человек. Щуро понял, что «Сердце Тайги» оберегает сво­его нового хозяина. По крайней мере, к этому выводу его подталкивала череда совершенно необъяснимых фантас­тических спасений.

Единственное, что не давало ему покоя, - почему, ну почему алмаз не смог оградить своего прежнего вла­дельца, якута в заношенном анораке, от вооруженных гостей?

Так или иначе, «Сердце Тайги» оберегало его от не­приятных неожиданностей, и этого было более чем до­статочно.

Щуро хватило здравого смысла не променять свой успех и свою безопасность на сомнительные семизнач­ные долларовые суммы.

Более того. Постепенно он заключил, что счастье не в деньгах. А во власти. В абсолютной и неограничен­ной власти. Над всем, что мыслит. Что движется. Что существует.

Инстинкт привел Щуро в компанию ВИН. Проде­монстрировав несколько необычных трюков президен­ту компании, он был сразу же назначен начальником охраны Главного Корпуса. Остальное было делом правильной политики.

 

7

 

Мозг Щуро работал сейчас как компьютер генераль­ного штаба, которому поручили проиграть все вариан­ты всех войн, которые когда-либо вело человечество.

Мозг Щуро плавился от бешеного напора исковеркан­ных и перевранных Виртуальной Реальностью воспоми­наний. Они были убийственно ярки, почти безупречны, но... В них все происходило несколько иначе! В них все происходило так, как хотелось бы Щуро уже задним чис­лом, когда он прокручивал в памяти самые «ударные» моменты своей биографии.

Щуро проживал их заново. Спускал курок раньше. За­рабатывал денег больше. Становился директором ВИН быстрее. Эксплуатировал своих сотрудников еще уверен­ней, чем на самом деле.

Щуро всегда стремился к абсолютной власти, но пред­почитал сильно не высовываться. Практически всегда он действовал через поставных лиц. Салмаксов, например, был телесной оболочкой, вместилищем для амбиций Щуро. Он должен был болтать с трибун о том, о чем Щуро распространялся за бутылкой хорошего коньяка.

Потом началось самое интересное. Июнь 2036 года. Воспоминания о совсем недавних событиях. Щуро в постели с Надеждой. Снова он же в постели с Надеж­дой. Снова он же там же с ней же. Щуро казалось, что его сейчас хватит инфаркт. Надежда все не отпускала. Потом - яркая вспышка и кровь на руках.

Смена кадра.

Щуро убирает Салмаксова с поста руководителя Той Самой Партии. Занимает его сам. На всех рекламных цеп­пелинах - улыбка Щуро. Щуро баллотируется в прези­денты России.

Затем события самых недавних дней. И здесь ему ста­ло совсем уж не по себе. Все встречавшиеся ему люди гиб­ли от его руки. Щуро, конечно, знал, что он не сахар. Но чтобы до такой степени...

И наконец, сквозь белое как снег лицо Августина, застреленного Щуро-виртуальным без лишних прели­минарии, проступили абсолютно гладкие, строгие, как сама геометрия, грани алмаза «Сердце Тайги». И, про­мерзая насквозь космическим холодом, Щуро осознал, что своего сердца ему действительно мало.

Потому что его нет. Вместо сердца в его тело врас­тал грандиозный алмаз. Идеальный Катарсис. Идеальный Катарсис. Откуда он взялся, этот Идеальный Катарсис?

 

8

 

Мак-Интайр практически не сомневался в том, что «Навахо» станет ему саркофагом. К своему удивлению, он ошибся. Оба вертолета смогли прорваться к крыше и благополучно зайти на посадку.

Страшно было подумать, что произошло бы с ком­панией ВИН, не примени Щуро турбулентное оружие.

Тогда все семь вертолетов сейчас оказались бы на кры­ше Главного Корпуса и на ВИН обрушилась бы мощь без малого семидесяти отлично вышколенных коммандос. Но и двадцать представляли очень и очень грозную силу.

Крыша была размерами с добрую половину футбольно­го поля. Когда Мак-Интайр соскочил на розовый стекло­пластик из десантной двери «Навахо», он совершенно не к месту представил себя голкипером университетской сборной. В университете, впрочем, он никогда не учился и в футбол играть не умел.

Мак-Интайр всадил убийственный заряд картечи в ближайшего из охранников. Вслед за его «ремингтоном» заговорили «мистрали» двух десятков коммандос.

Через восемь минут крыша была полностью очищена.

Это немного подняло настроение Мак-Интайру. Если и дальше они будут продвигаться такими темпами, у них есть шансы очистить весь объем Главного Корпуса за две­сти двадцать четыре минуты. При условии, конечно, что подземных этажей ровно двадцать.

Коммандос потеряли двоих. Это несколько обеску­ражило Мак-Интайра. Опять же, если бой на крыше считать показательным, последний боец ляжет на вто­ром подземном этаже.

- Какая ерунда лезет в голову, Стэн! - крикнул он Мэрдоку, который, присев на одно колено в десяти мет­рах от него, тщился нащупать пульс на шее неподвиж­но лежащего коммандос.

Мэрдок посмотрел на Мак-Интайра с полным непо­ниманием. Вообще, лицо человека в противогазе всегда носит странноватое недоуменное выражение. Дескать, какого черта я надел эту штуку?

На какое-то время коммандос получили передышку. Никаких признаков спуска на восьмой этаж с крыши видно не было. Тем лучше. Тем меньше думать.

На крыше из кумулятивных зарядов был быстро вы­ложен аппетитный овал. Мак-Интайр крикнул: «Go, go!» (Здесь: «Давай, давай!» (.англ.)). Взметнулись пары расплавленного пластика, и ус­лугам коммандос был предоставлен овальный люк, в который при желании можно было бы уронить джип.

На восьмой этаж полетели гранаты с нервно-парали­тическим газом. Вслед за ними отправились гранаты осколочно-фугасные. И только после этого в зеленый газовый полумрак спрыгнул самый дюжий коммандос с двумя ультразвуковыми станнерами, которые должны были оглушить все, что выжило после огневой подго­товки.

Но протрещала очередь, и охранник упал с проши­тыми легкими, в которые сразу же с превеликой радос­тью ворвался нервно-паралитический газ.

Кто-то шарахнул в пролом из гранатомета. Где-то под крышей ухнуло, но результаты были, мягко гово­ря, неочевидны.

Некоторое время еще помялись на крыше. Все были взвинчены до той самой крайней степени, когда каждый миг промедления воспринимается вечностью. В такие минуты лучше идти под пули, чем ждать Рождества на крыше чужого дома в чужом краю.

Не спрашивая разрешения Мак-Интайра и не дожи­даясь его приказа, на восьмой этаж спрыгнули сразу трое. Газ постепенно рассеивался, и можно было ви­деть, как в ходе полутора минут ожесточенной пере­стрелки их изрешеченные тела одно за другим затихли.

На земле взорвался поймавший брюхом бетонную дорожку «Навахо».

«Sinn fein. Sinn fein amhain!» («Мы сами. Только мы сами!» (ирл.)), - полыхнул перед мыс­ленным взором Мак-Интайра девиз Ирландской Респуб­ликанской Армии.

Вся его жизнь прошла под этим девизом, и он не собирался отступаться от него из-за какого-то живуче­го ублюдка, который залег на восьмом этаже в проти­вогазе с крупнокалиберным пулеметом, обложившись предварительно десятью ящиками боеприпасов.

Только он сам, он сам, Мак-Интайр, может сделать то, что не по силам цвету королевского Девонширского полка во главе с потомственным бароном сэром Стэн­ли Мэрдоком.

В зубах Мак-Интайра развалился окурок сигары. Не­истовый ирландец спрыгнул вниз.

В конце коридора стоял человек. И противогаза на нем не было.

 

9

 

Августин опустил оружие. Он имеет право знать, в кого стреляет. Он имеет право на любопытство. В конце концов, все те, кто ввалился через пролом на охраняемую киборгом Кабаллосом территорию, дол­жно быть, уже мертвы. Августин позволил себе минуту передышки.

Вдруг грудь Августина взорвалась жгучей болью.

Как и в мировой ВР, в локальной виртуальной сети компании ВИН было предусмотрено место для физи­ческой боли. Причем, в отличие от ВР, боль эта не под­вергалась каскадной трансформации с целью понижения ее уровня. Она была просто болью, если, конечно, этого хотел господин Щуро. В случае с Августином Щуро хотел этого особенно сильно.

Собственно, в этом и заключалась примитивная пыт­ка Щуро: раз уж сегодня, в понедельник, пробил его звездный час, значит, Августин Депп без лишней бол­товни будет убит - бессмысленно думать над тем, как его можно было бы использовать! Но прежде пусть пе­реживет свою смерть в теле киборга.

До сих пор в Августина не было выпущено ни еди­ной пули.

Скорее всего, те, кто мог бы выпустить их, были мер­твы. Так думал Августин. Но он понял, что ошибся.

Навстречу ему шел человек, чья шея, руки и лицо были залиты кровью. Его седые волосы были длинны и густы. Сивые пряди липли к потному лбу. В его руках было мощное ружье.

На человеке была форма. Не русская. Нет.

Августин вглядывался в полумрак коридора.

Августин не стрелял.

В конце концов, он имеет право на любопытство.

 

10

 

Голоса Неба с гаденькими заковыристыми интонаци­ями господина Щуро все не было.

«Может быть, он занят другими делами? Может быть, он решил, что я стал послушным мальчиком и за мной не нужен неусыпный контроль? Я, в конце концов, уже замочил несколько незнакомых людей...»

Августин стоял и смотрел, как истекающий кровью человек идет прямо на него. Это становилось опасным. Но Августин не стрелял.

В седовласом человеке с худым скуластым лицом он узнал Вальдиса.

Сильно постаревшего Вальдиса.

Соперника.

Своего мертвого, как ему казалось, соперника. Че­ловека, которого он уже однажды убил на дуэли в тот осенний день 2026 года.

Но Вальдис не узнал в киборге Кабаллосе того восем­надцатилетнего щенка, который, нарушив все джентль­менские и божеские конвенции, выстрелил в него раньше времени. Того мальчишку, что, обезумев от страха и любви к Рут, пустил две пули ему в спину. Это было так же невоз­можно, как узнать в аватаре мировой ВР его владельца.

Киборг Кабаллос застыл в оцепенении.

Августин закрыл глаза. Августин думал и вспоминал. Августину было совестно, а вместе с ним было совест­но и Кабаллосу.

Странное поведение человека в форме русской мор­ской пехоты не укрылось от идущего в сомнамбуличес­кой решимости Вальдиса. Но ему было плевать. Ему было недосуг доискиваться до причин. Вальдис всегда жил под девизом «пока дышу - стреляю».

И он стрелял. Второй поток картечи киборг второго поколения получил в живот.

Вальдис медленно приближался.

Вальдис перебрасывал ружье вверх-вниз и стрелял. Перебрасывал затвор и стрелял.

Августину было очень больно. Но он не мог ответить Вальдису тем же. Ему было бы достаточно, даже не це­лясь, спустить курок, чтобы его автоматический писто­лет Леонова изрешетил Вальдиса.

Но Августин не мог убить Вальдиса во второй раз.

 

11

 

Августин вспомнил о своем отце.

Возможно, сейчас «мистраль» сносит ему череп. Воз­можно, именно в эти секунды вершится его судьба. Вер­шится Августином.

Вальдис был совсем близко. Его ружье по-прежнему изрыгало потоки картечи.

Августин, объятый ступором, медленно опустил глаза вниз и посмотрел на свое, то есть киборга, тело.

На нем не оставалось ни единого живого места. Лох­мотьями свисало синтетическое мясо, у его ног растек­лась огромная кровавая лужа. Силиконовые кости с вольфрамовым уплотнителем торчали наружу. Было очень, фантасмагорически, нестерпимо больно. Но Ав­густин по-прежнему оставался в сознании.

Вальдис не останавливался. В искореженное тело Кабаллоса впились еще четыре заряда.

Вальдис мерил шагами коридор. Его глаза были ши­роко открыты. В них горела решимость умереть с ору­жием в руках. Его губы были плотно сжаты. Губы про­фессионального убийцы. Он остановился только тогда, когда кончились патроны.

Он остановился в трех шагах перед Кабаллосом. Он не понимал, отчего он стреляет в парня вот уже пять минут, а тот стоит и смотрит на него в полном отупе­нии. Почему, в конце концов, он сам до сих пор жив?

И это непонимание как нельзя лучше читалось в ле­дяном взгляде Вальдиса.

Августин не двигался. Ему было все равно. Пускай Вальдис убьет его. Так будет справедливо. Так будет правильно. Иного понимания правильного и справед­ливого он себе не мыслил.

 

12

 

- Ты что, парень, киборг? - прохрипел Вальдис, опуская никчемный «ремингтон».

Он смотрел на силиконовые сочленения разодранно­го пулями противника. Вальдис мог бы и не спраши­вать - и так все было ясно.

Киборг Кабаллос не ответил. Августин был мораль­но уничтожен еще десять минут назад, когда узнал в ок­ровавленном человеке Вальдиса.

«Покупай «Магнум-225»! Пистолет года и оружие века!» - воскресла в его мозгу фраза, которая вертелась у него на языке в тот осенний день новомодной дуэли.

Голоса Неба не было в Виртуальном Мире. Он исчез. Надолго ли?

Но Августину было все равно. Он уже не помнил ни об отце, ни о «мистрале». Он помнил только о том, как однажды, десять лет назад, предательски, подло, нечес­тно, убил человека. Не столь важно, что убитый остал­ся жив. Важно то, что для Августина Вальдис был мертв, а теперь воскрес из мертвых.

И тут киборг второго поколения Кабаллос сделал со­всем странную вещь. Он снял со спины переносной зенитно-ракетный комплекс «Жало» и протянул его Вальдису. Справедливость должна восторжествовать. Пусть даже десять лет спустя.

- А теперь ты можешь убить меня, Вальдис. Это бу­дет честно, - прорычал речевой синтезатор Кабаллоса непривычным Августину баритоном.

Глаза Вальдиса округлились. Похоже, его не слиш­ком часто называли так.

Августин, а вместе с ним и киборг, закрыл глаза. Он приготовился к боли. К новой порции чудовищной боли, которая разорвет его мозг на тысячу мелких час­тей, потом снова соберет их вместе и снова превратит все это в хаос.

Вальдис не отказался от предложенного оружия. Он взял его, отошел на двадцать шагов в один из тупиков коридора и приладил трубу к плечу. Прищурился. Впол­не, надо сказать, профессионально прищурился. Затем нажал на спусковой крючок.

Этого с лихвой хватило бы даже на бронетранс­портер.

Киборг Кабаллос был спроектирован на совесть. Он был сделан лучшими специалистами ВИН. Но мозгов у него не было. Ему нечем было думать и нечем было до­думаться до чего-нибудь, что спасло бы его физическое существование. И потому он погиб.

На время, конечно. Ибо от убитого киборга всегда остается центр регенерации. И все-таки киборг вос­кресший - это уже совсем не тот киборг. Он другой.

 

13

 

Ядро регенерации жило по своим собственным законам.

Оно делало только то, что требовалось, и ничего лиш­него. Оно выпустило десяток щупалец, которые сразу же занялись поисками. Они шарили по коридорам восьмого этажа. Они искали органические соединения. Или, на худой конец, легкоусвояемые неорганические.

Кабаллос отличался от Пьеро тем, что был в четыр­надцать раз дешевле. Но и переборчивость в питании у него была неизмеримо выше - в ядре регенерации от­сутствовал блок низкотемпературного катализа-синтеза.

В коридоре было нечем поживиться. Пластик. Бетон. Жесть. Гильзы. Тяжелая неорганическая гадость, из ко­торой не построишь нового киборга и за сутки. Но зато на полу напротив пролома в крыше сыскалось кое-что интересное. Четыре трупа. Убитые Кабаллосом люди в форме без знаков отличия. Щупальца занялись ими.

«Семнадцать процентов», - отозвалось в мозгу у Ав­густина.

Он ничего не видел. Перед глазами его была черная дыра размером со Вселенную.

Боль уже ушла. Было только липкое ощущение рас­ширения тела. Августину казалось, что он раздувается словно резиновый шар, который наполняют водой.

«Видимо, обещанная регенерация идет полным хо­дом, - грустно заметил Августин. - И значит, мне еще придется потрудиться в роли киллера. Так, наверное, чувствовал себя джинн в бутылке Аладдина».

Пока одни щупальца занимались телами убитых коммандос, другие искали нового пропитания. Кадка с фи­кусом, чудом уцелевшая в диспетчерской. Земля. Слой торфа. Ствол и мясистые листья.

«Двадцать девять процентов», - было сообщено Авгу­стину. Он лежал совершенно неподвижно. Двигать было нечем.

«Пятьдесят процентов». Щупальца съели корзину с полимерсодержащим мусором, скрытую за фальш-панелью. Киборг должен быть подвижным, а не скрипеть, как Железный Дровосек. Для этого нужны качествен­ные полимеры.

«Пятьдесят восемь процентов», - отрапортовал центр регенерации. Августину казалось, что это длится целую вечность. Даже дольше, чем вечность.

Щупальца впились в нейронно-волокончатый ствол управляющей дверями грузового лифта системы. Ново­му киборгу нужны не только мышцы, но и магистрали для передачи информации.

«Шестьдесят три процента...»

И вдруг произошло нечто неожиданное.

Мозг Августина уловил сильную вибрацию, которая шла откуда-то извне и, похоже, не имела к процессу ре­генерации никакого отношения. Вибрация усиливалась. Она нарастала с каждой минутой, пока не превратилась в чудовищный электронный рев, от которого угрожали лоп­нуть барабанные перепонки.

Вибрация прервалась так же внезапно, как и нача­лась. Ощущение тела вновь заполнило его сознание.

«Что это?» - спросил себя Августин. Если бы он не был атеистом, он бы задал этот вопрос Господу Богу.

 

Глава 18

МЕСТО ДЛЯ НЕУДАЧ

 

1

 

Он лежал в капсуле входа. Его руки и ноги были ру­ками и ногами Августина Деппа, а не конечностями киборга Кабаллоса. Похоже, кошмар окончился. Или, по крайней мере, прервался.

То ли процесс регенерации пошел не так, как надо, то ли... Однако антуражи лаборатории «Техкиб-4» быстро привели Августина в критическое расположение духа.

«Щуро утверждал, что плановые отключения у них не предусмотрены. Обещал, что лично отключит меня, ког­да сочтет нужным. Или когда у меня мозги через уши потекут. Раз это вовсе не плановое отключение, какие бывают в мировой ВР, значит, это внеплановое отклю­чение. Когда идут бои на территории Главного Корпу­са, многие вещи могут случаться вне плана. Даже если это план господина Щуро. А коль скоро так, значит, нужно пользоваться случаем!»

Августин не спешил шевелиться. Он приоткрыл один глаз. «Если есть охраняемый, значит, должна быть и охрана».

 

2

 

Охрана, разумеется, была.

Трое молодцов в форме ВИН. Красные морды. Креп­кие ноги. Не обезображенные интеллектом лица. Лица «одноклеточных». На шее каждого - противогаз. Сиг­нал химической тревоги - и противогазы переместятся на их рожи.

Августин не торопился. Он внимательно наблюдал за охранниками, которые, похоже, не подозревали о том, что человек, лежащий в капсуле, уже покинул виртуаль­ный мир и готов путешествовать по земле. Они знали, что плановых выключений в локальной ВР ВИН не бы­вает.

Охранники болтали, и в их голосах ощущалась напря­женность. «Что-то неладно в Датском королевстве», - усмехнулся Августин, ловя себя на том, что, кажется, где-то это уже... не то слышал, не то, скорее, чувствовал.

- Я думаю, это террористы, черт их дери. А у кого еще ума хватит на защитный купол лезть? - сказал пер­вый охранник.

Обсуждалась животрепещущая тема. Кто и зачем штурмует Главный Корпус. Вариантов было немного:

Департамент Безопасности, террористы и инопланетяне. О существовании Интерпола охрана ВИН, похоже, и не подозревала.

- Откуда у них такое оружие? Ты слышал, блин, как ухает?

- Да ладно, ухает. А как трухнуло только что! Тебе мало?

Настроение у охранников было отличное. Оно всегда отличное у тех, кто сидит в теплом бункере в глубоком тылу, в то время как на передовой идет настоящая мя­сорубка.

Один охранник - видимо, старший - поднес к уху трубку экстренной связи. Это тоже было показательно - это значило, что нормальная видеосвязь с начальством отсутствует и приходится пользоваться радиотелефоном и орать в трубку по старинке.

- Братки, химическая тревога!

 

3

 

Августин понял, что наступила самая подходящая ми­нута для решительных действий.

Он высадил ногой полифертиловую крышку, вмиг оказался перед охранниками, неспешно натягивающи­ми противогазы, и засветил кулаком в глаз ближай­шему.

Правое стекло противогаза разбилось, осколки впи­лись в бровь. Охранник взвыл от боли. Остальные не сразу поняли, что происходит. Ситуация действительно экзотическая. Мужик лежал в капсуле, балдел себе, и вдруг он выскакивает наружу и...

Августин бил ногой особенно сильно. Он бил ногой в пах, и в этом был секрет его шаолиньского мастерства. В колледжской команде регби у него была специальная кличка - Kicky, а если по-русски - Брыкун.

Охранник, стоявший напротив первого, с разбитым глазом, не успел опомниться, как получил секретный удар Августина.

Третий успел схватить автомат. Августин упал ему под ноги и достал кулаком под дых. Очередь из «мист­раля» прошила насквозь четвертого охранника. Его оружием завладел Августин.

В руках Августина снова затрещал «мистраль». Ему не было жаль охранников. Он знал, что имеет только две альтернативы. Или убиваешь ты, или убивают тебя.

При таком небогатом выборе Августину больше нра­вилось первое.

 

4

 

Мак-Интайр недоверчиво покосился на ложноножки, разбросанные во все стороны от ядра регенерации. Он решил не марать руки об явно немертвые останки киборга-пацифиста, невесть откуда знающего одно из де­сятков его «конспиративных» имен, лихо свистнул в два пальца.

Первым к нему присоединился потомственный барон Стэнли Мэрдок, а вслед за ним в коридоре появились и его девонширские стрелки. Поглядев на Мак-Интайра, они тоже сняли противогазы.

Семеро коммандос рассыпались по длинному кори­дору, на всякий случай «зачищая» комнаты гранатами и автоматным огнем.

- Станчев, займитесь этим! - приказал Мэрдок, ткнув стволом пистолета в направлении тихо чавкающей био­массы, из которой постепенно формировалось вокруг ядра регенерации новое тело.

Низкорослый темнолицый капрал с ранцем плазмен­ного резака за плечами самодовольно ухмыльнулся.

Он направил в неодухотворенную и в то же время такую живую плоть тонкое жало плазменной горелки и сразу дал полную мощность.

- Пресвятая Дева! - не смог сдержать своих эмоций самый молодой из коммандос, некто Карпентер.

На месте ядра регенерации с треском лопалирь рас­каленные угли. Все, что осталось от киборга Кабаллоса. Почти все.

«Почти» - потому что щупальца, расползшиеся бог знает куда и ставшие не толще бечевок, остались живы.

Мэрдок потерял к сокрушенному плазмой объекту всякий интерес и, раскрыв свой командирский план­шет, стал изучать на его дисплее план Главного Кор­пуса. Мак-Интайр раскурил очередную сигару и, выпу­стив дым в потолок, дочерна пропитанный копотью, уверенно сказал:

- Дверь с восклицательным знаком, за ней коридор, простреливаемый двумя «швейками», сорок девять ша­гов по коридору, потом дверь с секретом, замаскиро­ванная под обычную осветительную панель. Дойдем - скажу, куда дальше.

Карта Главного Корпуса была самым страшным кош­маром Мак-Интайра. За последний год ему пришлось вызубрить ее наизусть. И все-таки в эту минуту Стэнли Мэрдок завидовал ему.

 

4

 

Еще когда Августин лежал в капсуле, присматрива­ясь и прислушиваясь к охранникам, в его голове роди­лось некое подобие плана.

Все шло как нужно, охранники были мертвы. Но на этом план окончился. Спрашивается: что делать дальше?

Августин осмотрелся. Комната с капсулой примыкала к большому залу с люминесцирующими панелями под потолком. В том зале, набитом законсервированными биосинтетическими уродами второго поколения, Авгус­тин говорил со Стальным Венедиктом. Там он согласил­ся стать киборгом Кабаллосом. Там же был стереоэкран, на котором всякий мог видеть душераздирающую сцену - Борис Михайлович Депп работает за письменным столом, а за его, спиной выезжает из ниши в стене хищный ствол «мистраля». Такого же точно «мистраля», какой Августин сейчас держит в своих руках.

Соседний зал представлял опасность - кто знает, сколько охранников ожидают его там. Если говорить о бегстве, то иного пути для него, кроме как тот, по ко­торому Августин впервые вошел в лабораторию «Тех-киб-4», по-видимому, не существует. Значит, с теми, кто ждет его в соседней комнате, придется поступить столь же негуманно, как и с их коллегами. Августин поднял «мистраль», но...

Тут ему в голову пришла весьма актуальная мысль. За­думанное можно будет осуществить гораздо проще, если напялить форму одного из охранников, а заодно спрятать лицо под противогазом.

Таким образом, он выиграет время, необходимое для того, чтобы победить.

 

6

 

Однако здесь, вопреки ожиданиям Августина, изго­товившегося стрелять, стрелять и еще раз стрелять, пре­вратившись в один сокрушительный свинцовый вихрь, не было никого.

Ни одной живой души.

Казалось, после того как Августин и Щуро вели здесь свои задушевные беседы, в зал с законсервированными киборгами не входил никто. Августин прошелся взад-вперед, рассматривая тела тех, в кого мог бы воплотить­ся, повинуясь злому гению Щуро.

Капсула с киборгом Кабаллосом, естественно, пус­товала.

«Интересно, продолжается ли регенерация сейчас, когда связь между мозгом киборга, то есть мной, и са­мим киборгом разорвана?»

Ответить на этот вопрос мог бы только сам Кабаллос.

Августин подошел к стереоэкрану. Он был зашторен. Августин вспомнил, как активировал его Щуро; и про­делал ту же несложную процедуру. Не исключено, на этот раз покажут что-нибудь новенькое. Но ничего но­венького не показали. Показали старенькое.

«Где-то я это уже видел», - заключил Августин, ко­торый не страдал расстройствами памяти.

Человек с бакенбардами ковыряется в каком-то при­боре. Он сидит за письменным столом, заложив ногу за ногу, и насвистывает какую-то мелодию. Камера двига­ется очень медленно. По всему видно, что постановка рассчитана на вдумчивый просмотр, который, по замыс­лу режиссера, непременно должен сопровождаться комментариями господина Щуро.

Вот человек с бакенбардами ерзает на стуле. Вот он склоняется над столом. Все так же, в точности так же, как и в первый раз. Вот камера отползает назад и поворачивается. Ниша в стене открывается, и показывается ствол «мистраля». Доходчиво. Убедительно. Действует на нервы.

Августин сплюнул. Его надули!

Ему подсунули мерзкую агитку на тему «Любимый папа в опасности». Щуро умело манипулировал его чув­ствами, и он добился своего. Киборг Кабаллос вел себя как надо. Траханый знаток глубин человеческой души этот Щуро!

Строго говоря, тот факт, что Щуро выдавал стерео­фильм за прямую трансляцию из кабинета его отца, не означал, что Борису Михайловичу не угрожает ничего, похожего на «мистраль». Но по крайней мере, связь между поведением Августина и поведением ствола «ми­страля» была не такой однозначной.

«В конце концов, отец ходил у них под прицелом многие годы», - цинично заключил Августин.

Ему незачем быть паинькой. Стереофильм докрутил­ся до конца, и на экране возникло его начало.

Августин прошил стереоэкран очередью из автома­та. Правда, толку от этого не было никакого - Борис Михайлович Депп по-прежнему насвистывал мелодию, сидя за письменным столом. Куда ни плюнь - везде бронестекло.

 

7

 

Августин был вне себя от злости.

Он ворвался в фойе лаборатории словно ветер, и его цепкие пальцы стали искать на панели выхода комби­нацию пароля.

Голова Августина полнилась мыслями о бегстве. Дело шло слишком медленно. Пароля выхода он не знал, и спросить его было не у кого - охранники были мертвы. И все же, будучи хакером с большим стажем, он разделал под орех управляющую панель на двери.

«Счастливого пути!» - сказала дверь, но Августин остановился на пороге.

Он стоял словно громом пораженный. Он называл себя имбецилом, стоеросовой дубиной, пацаном. И у него был для этого повод. Конечно же был! Ведь в дупле его гни­лого зуба по-прежнему лежал «жук», сконструированный Борисом Михайловичем Деппом специально для такого случая. Блок саморазрушения системы. Та замечательная штучка, которую японцы называют «комати». Инфокристалл, найденный в осином гнезде.

Августин снова закрыл дверь. Теперь он не торопился.

Более того, он ввел новый пароль на случай, если какому-нибудь козлу придет в голову проверить, как идут дела в «Техкибе-4».

«Пусть попробует расхакать», - сказал Августин и направился в комнату, где находились две интересую­щие его вещи - капсула входа в локальную и вполне приватную ВР ВИН и альфа-станция, где, безуслов­но, есть подходящая для стандартного инфокристалла ячейка.

 

8

 

Эта альфа-станция имела три ячейки для стандарт­ных твердокристаллических инфоносителей.

Две из них были заняты какой-то сугубо виновской мурой. Августин даже знал, какой именно. Это были инфокристаллы, отвечающие за соединение и ко­ординирование его сознания с телом киборга Кабаллоса.

Разумеется, у Августина не было желания вновь ста­новиться разорванным ракетой ПЗРК «Жало» киборгом, увлеченным собственной регенерацией, скорее похожей на дегенерацию. Поэтому Августин выкинул инфокри­сталлы вон.

Инфокристаллы упали на стерильный пол лаборато­рии двумя хрустальными каплями. Зато третья ячейка была свободна. «Комати», извлеченный из ротовой по­лости Августина, отлично стал на законное место.

Не тратя времени даром, Августин забрался в капсу­лу входа.

В общих чертах он представлял себе свою задачу. Проникнуть в виртуальный блок уничтожения, создан­ный гением его отца в локальной ВР, отвечающей за безопасность Главного Корпуса ВИН, и интегрирован­ный в систему поддержания реальной, земной безопас­ности, и стать активатором «жука».

Запустить программу и отключить защиту.

А дальше?

А дальше - не его дело.

Полифертиловая крышка капсулы захлопнулась, и психосинтезатор альфа-станции начал трансляцию из­лучений мозга Августина в соответствующие ВР-матрицы.

Августин ощутил привычное, щекотное чувство па­рения над бездной - так всегда бывает первые несколь­ко секунд, даже при входе в мировую ВР. Это значит, что очень скоро твоим глазам будет суждено увидеть ма­линовые луны Виртуального Мира.

 

9

 

Несмотря на то что они находились в самом сердце таинственной Раши и не видели путей к спасению они были совершенно спокойны.

Первая часть работы была окончена. Ну а вторая нач­нется, когда вернется этот англичанин с лицом породи­стой борзой.

- Каре королей, - торжествуя победу, объявил пер­вый пилот.

Второй пилот молча показал карты. Четыре туза и джо­кер. Первый снял с руки часы «Ролекс» производства без­вестного сингапурского шалмана и протянул второму.

За время службы в американской армейской авиа­ции в них крепко вдолбили одну непререкаемую исти­ну: вертолет «Навахо» абсолютно неуязвим. Он может погибнуть только в результате летного происшествия. Но летные происшествия невозможны, поскольку весь полет вертолета находится под неусыпным надзором таких умных компьютеров, парни, что они могли бы с легкостью умничать за весь Конгресс США. Если бы только господа конгрессмены им позволили, конечно.

Вывод: «Навахо» вечен.

И хотя русский гангстер Щуро сегодня доказал пол­ностью обратное, они чувствовали себя в кабине «На­вахо» в абсолютной безопасности.

Дюйм активно-поглощающей брони - не шутка

На полигоне им показывали очень простой, но край­не эффектный трюк - «найди царапину».

Взвод пулеметчиков выстраивается в двадцати шагах перед вертолетом и садит в него до полного изнеможе­ния. Потом пилотам предлагается найти хотя бы одну царапину на броне. Нашедшему - повышение в звании на одну ступень. Всем остальным - по паре дурацких «слепых» очков с биркой «Нашему Рэю Чарльзу от ар­мейского командования».

Такие очки с гордостью носила вся рота. И никто не получил внеочередного повышения. Броня добросовестно жрала пули. Могла сожрать и кумулятивную грана­ту. И снаряд. Более того - она «помнила» себя и, по­глотив очередной инородный предмет, полностью вос­станавливала свою поверхностную структуру. Так что царапин не находил никто.

Броня «Навахо» была живой. Живой в том же при­близительно смысле, что и ядра регенерации киборгов ВИН.

Первый пилот начал новую сдачу.

 

10

 

«Поскольку Сеть во многом предоставлена сама себе, кардинально перепрограммировать ее столь же сложно, как искусственно погасить Солнце или сдвинуть Аме­риканский континент на двадцать градусов к востоку. Сеть - часть природы. Будучи создана искусственно, она давно стала самостоятельным организмом, своего рода первым настоящим Гомункулусом, которого наконец-то смогло породить в целом бесплодное человечество.

Ты можешь лишь изучать Сеть, как когда-то Лаплас изучал законы небесной механики, и, узнавая о ней все больше и больше, пытаться применять свое знание для своих корыстных целей. Но у Сети нет точных законов. Поэтому все твое знание не будет похоже на точные на­уки: математику, физику, химию. Все знание о Сети - астрология, хиромантия, гадание на кофейной гуще».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

11

 

Августин не ощущал ничего, кроме колоссального дискомфорта.

Его грудь была сдавлена чем-то тяжелым, он с тру­дом двигался и почти ничего не видел, если не считать малахитовых протуберанцев, изредка вспыхивающих у него по бокам, вырвавшись из-за черного, как сама ночь, ограждения. Он находился в совершенно черной кишке без конца и без края.

«Если вы видите свет в конце тоннеля, значит, вы смотрите не в ту сторону», - вспомнилась Августину шутка «Веселого Бадди».

Августин не знал, каким образом здесь, в виртуаль­ном мире ВИН, можно выбрать себе подходящий аватар, и можно ли это в принципе. У него не было вре­мени разбираться.

Он входил, надеясь на русский авось. И Августин Депп оказался в аватаре Августина Деппа, с той лишь разницей, что виртуальный Августин имел на тыльной поверхности своей ладони красный тумблер с надписью: «Выход».

Наличие тумблера ободрило Августина. О выходе он как-то не подумал, а висеть в этой черноте до сконча­ния вечности ему совсем не улыбалось.

Августин медленно шел вперед. Он не знал, куда идти. Он понятия не имел, где расположена его Зона Включения.

«Здесь все не так, как в нормальном виртуальном про­странстве», - чертыхался Августин.

Но он надеялся, что программа уничтожения, запи­санная на инфокристалле, предусматривает и этот слу­чай. В конце концов, не на Щуро же она рассчитана!

И Августин не ошибся. Скоро, очень скоро на чер­ных стенах тоннеля, по которому пробирался Августин, появились флюоресцирующие стрелки.

«Это для меня», - заключил Августин и двинулся в означенном направлении.

 

12

 

Стрелки на стенах исчезли. Черный тоннель влился в водоем с мутной и вязкой зеленой жидкостью.

На берегах водоема было значительно светлее, чем в тоннеле. Августину не хотелось плавать без особой нужды, и он стал осматриваться. Берег был старательно из­рыт словно бы гигантскими червями. Обломки вертоле­тов, неразорвавшиеся снаряды, зонтики, как на пляжах, футбольные мячи величиной со взрослого бегемота, ко­робки. Кучи обгорелого мусора.

Августин перевернул носком ботинка журнал с вымо­ченными в зеленой жиже страницами.

Журналом оказался рекламный буклет компании ВИН. В этом не было ничего странного.

«Все равно как увидеть фотографию хозяйки в ее соб­ственной квартире».

Обшарив берег, Августин понял, что плавать придется в любом случае. Выбора нет. Путь к виртуальному блоку самоуничтожения, который инфокристалл создал где-то в центре виртуального пространства ВИН, со всей неиз­бежностью лежал через речку-вонючку. Августин с омерзением вошел в тепловатую жирную воду и поплыл. С ним не было никакого оружия, и он с ужасом думал о том, что в случае опасности он будет беззащитен, как павлин.

Августин чувствовал себя жабой, переплывающей озеро с керосином.

Наконец он выполз на противоположный берег и тщательно отряхнулся - не хуже, чем Томас после го­рячей ванны. Теперь стрелки снова флюоресцировали у него под ногами и звали за собой. Августин повино­вался.

 

13

 

Немота ВР прорвалась каскадом звуков. Обрывки со­общений на английском и русском. Радиопереговоры между загадочными пилотами и загадочными же пехотинцами.

Монологи. Отборные ругательства. Обычные ругательства. Крики. Незнакомые голоса, один из которых был опознан Августином как голос Щуро.

Анекдоты. Песня швейцарских гренадеров, спетая несколькими ободранными джином глотками. Вой си­рен.

Все это выплеснулось на Августина, когда он, следуя за стрелкой, вышел на край бесконечного поля. Поле было серым, словно сталь, и холодным, словно антарктическое утро.

Флюоресцирующие стрелки настойчиво рекомендо­вали Августину пересечь безжизненную равнину без го­ризонта. Горизонт вообще был не предусмотрен в по­ловине ландшафтов.

«Это похоже на Утгард», - заметил Августин. Он чувствовал себя измученным и слабым. Ходить по заглюченным пластам ВР - аттракцион для тех, кто име­ет аватар класса Джирджис.

Для обыкновенного Адама - а именно Адаму более всего соответствовал слишком человечный, слишком вялый и уязвимый аватар Августина - прогулки по всяким утгардам чреваты многими и многими непри­ятностями. И хотя противников не было, Августин чув­ствовал, что его не хватит надолго. Можно ведь и с ума свихнуться.

Он вспомнил об отце. Ну зачем, зачем так мытарить камикадзе, который с риском для обеих жизней проры­вается к блоку самоуничтожения? Зачем тащить его в такие дали? Зачем все так сложно? Зачем, папа?

В душе Августина копилась истерика, не находящая себе выхода. Конечно, у него на руке красный тумблер, который позволяет ему выйти в любой момент. Но раз­ве стоило ради позорного бегства заходить столь далеко по этой опасной тропе? Искать осиное гнездо, таскать­ся с кристаллом в зубе через дебри психосканирования, подрабатывать Кабаллосом и, в качестве бонусов, убий­цей определенного количества плохих (а может, и не очень) парней?

Августин пересек поле довольно быстро.

Оно, к счастью, не было бесконечным, хотя и не имело горизонта. В какой-то момент пространство стало само набегать на Августина и через полчаса окон­чилось стеной из гладкий розовых кирпичей, на каж­дом из которых имелась аккуратная эмблемка ВИН. В стене было нетрудно обнаружить ворота весьма стран­ной треугольной формы.

- Здесь, наверное, живет добрый волшебник страны Оз. И тридцать человек его личных бодигардов, - зло буркнул себе под нос Августин.

Стрелки исчезли. Похоже, сюда.

 

14

 

Августин подошел к воротам и с силой дернул тяже­лое кольцо, служившее ручкой.

Открылось крохотное смотровое окошко. Августин прильнул к нему.

Розовая стена образовывала кольцо вокруг постамен­та, который напоминал жертвенник. Или скорее поста­мент для памятника, который взяли и выбросили, не заменив новым. Августин вжался в ворота, силясь про­честь надпись на постаменте.

«НЕ МЕДЛИ!» - вот что было выбито в розовом мраморе. По-русски. Та же самая надпись была повто­рена на латыни.

Августин узнал стиль своего отца. Борис Михайлович Депп читал Овидия в оригинале, знал наизусть несколь­ко самых ударных мест из «Галльских войн» Юлия Це­заря, писал вздорные трактаты - пародии на Плиния и Лукреция Кара. Борис Михайлович Депп был очень об­разованным человеком.

Августин изо всех сил налег на ворота. Но их створ­ки даже не сдвинулись с места. Даже не задрожали!

Августин частенько сталкивался с таким в «нормаль­ной», мировой ВР. Это значило, что у его аватара нет доступа в данную зону и с этим ничего нельзя было поделать. Нужно было либо получить доступ, сменив аватар, либо расстаться с желанием проникнуть в нее.

Августин не мог сменить аватар. И уж тем более не собирался расставаться с желанием пролезть внутрь во что бы то ни стало. Он не хотел сдаваться.

Поэтому Августин начал перебирать разные экзоти­ческие варианты без особой надежды на успех.

Он обошел розовую кирпичную стену кругом.

Обошел два, три раза.

Он попробовал залезть на нее, но стена была совер­шенно гладкой.

Он попытался просунуть руку в смотровое окошко, но оно оказалось лишь оптически проницаемым.

Он ходил по ледяному полю стального цвета и рас­сматривал интересующий его объект с разных ракурсов и под разными углами.

Ничего интересного. Ни одной подсказки. Блок уни­чтожения защитного периметра, оставшийся за розовой стеной, был недоступен, словно абсолютное счастье в личной жизни.

Августин в последний раз подошел к смотровому окошку в воротах, еще раз заглянул внутрь.

Это было поражением. Абсолютным и унизительным поражением.

Августин щелкнул красным тумблером с надписью: «Выход».

 

15

 

Когда английский капрал с болгарской фамилией Станчев уничтожил ядро регенерации киборга, вместе с ним была дезактивирована основная программа ава­рийного восстановления. Но уцелели жгуты-щупальца. И вместе с ними уцелел базовый алгоритм, закодиро­ванный на молекулярном уровне.

Киборги второго поколения в биологическом смыс­ле были квазиклеточными организмами и подчинялись тем же законам, что и живая материя. А основной за­кон живой материи - бороться за жизнь и самовоспроизведение во что бы то ни стало. Таков был базовый ал­горитм живых тканей киборгов.

На крышу Главного Корпуса выполз червь толщиной в электрический провод и длиной в семь метров.

Он чувствовал живое. У червя не было воли. Не было даже инстинктов. Червь просто подчинялся законам ми­роздания.

С точки зрения закона наименьшего сопротивления оптимальной целью для структурной перестройки была броня вертолетов «Навахо».

Вслед за первым червем появился второй. Затем - третий, четвертый, пятый...

Телекамеры «Навахо» бесстрастно наблюдали за их приближением.

С точки зрения бортовых компьютеров обнаружен­ные цели не представляли никакой потенциальной угрозы, поскольку являлись крупными тропическими червями палоа - яством богатеньких гурманов и завсегдатаев ресторанов национальной полинезийской кухни. Не вызывало сомнений, что черви расползлись из мес­тной столовой, где они составляют предмет повседнев­ного рациона баснословно состоятельных для наемной рабсилы сотрудников ВИН.

Компьютеры «Навахо» перед каждой операцией снабжались чудовищных размеров базой данных о театре боевых действий. А предпоследние учения как раз проходили районе атолла Муруроа.

Черви приблизились к «Навахо» вплотную и с аппетитом набросились на сочную, вкусную броню. Они с легкостью внедрились в нее, как вирусы проникают в тело больших здоровых бактерий, и начался цепной процесс мутации.

Первый пилот блефовал. У него на руках была жиденькая двойка девяток, но он упорно завинчивал банк. С определенного момента он начал понимать, что все выйгрыши и проигрыши сегодняшнего дня ничего не значат. Поскольку в гробу карманов нет. Если они выберутся отсюда, он с удовольствием отдаст Хью все выигранное его напарником до последнего цента. А если нет - пусть тот купит себе что-нибудь в аду. Пусть купит.

Азартный Хью принял его вызов и в очередной - шестнадцатый - раз удвоил ставку.

Он удвоил тоже. Хью прикусил губу.

«Открываемся».

Когда процесс мутации брони вошел в свою критичес­кую фазу, ее мегамолекулы смогли наконец выработать некое подобие иммунитета. Но когда организм начинает бороться за свое существование, у него неизбежно подни­мается температура.

На руках у Хью была двойка восьмерок. В глазах пер­вого пилота блеснула первая жизнерадостная искорка за последние два часа.

Сейчас он отыграл у Хью все. И, кроме этого, его напарник задолжал ему девяносто восемь тысяч амери­канских долларов.

Первый пилот протянул руку за поддельным «ролексом».

У человека температура может подняться до сорока двух градусов, после чего человек погибает. Броня «Навахо» имела мало общего с человеческой кожей, ее температур­ный порог лежал значигельно выше по шкале Цельсия.

Спустя несколько секунд топливо сдетонировало от скачкообразного повышения температуры.

Последние два вертолета Мэрдока превратились в ничто.

 

16

 

Карта надземных помещений ВИН оказалась наполо­вину лажовой. Именно наполовину. Четыре этажа они прошли очень чисто, но дальше начались неприятности.

- Bloody Hell! (Дословно кровавый ад (англ.); крепкое богохульство) - заметил Мак-Интайр, когда вмес­то лестницы, обозначенной на карте, увидел капиталь­ную стену с тяжелой декоративной лепкой.

- Holy shit! (Крепкое богохульство) - прошипел он, когда голографический ватер-клозет, растворившись в воздухе, обернулся сделан­ной на совесть засадой, где несколько навесных «швеек» держали под обстрелом голый без прикрас зал колоссаль­ной площади.

Выругаться в третий раз по поводу картографических неточностей ему не удалось.

Платформа подъемника, на которую его нога - нога старшего в обреченном отряде - ступила первой, в мгновение ока затащила его внутрь механической ла­пой и, схлопнув над его головой металлические лепес­тки, полетела в тартарары.

За Мак-Интайра выругались коммандос. Стэнли Мэрдок сентиментально швырнул в шахту подъемника газовую гранату и повел уцелевших искать пути, более пригодные для спуска.

Пока подъемник, не сбавляя скорости, летел в бездну подземных этажей ВИН, Мак-Интайр размышлял о том, насколько случайным является его отделение от группы.

Случилось бы то, что случилось с ним, если бы на платформу первым взошел Мэрдок? Или весь этот трюк рассчитан именно на его участие. На его честолюбие. На его лидерство. На его привычку первым бросаться в пекло неизвестности?

Довольно скоро эти вопросы разрешились сами со­бой, когда подъемник доставил его в изолированную комнату с белыми стенами.

«Мышеловка», - заключил Мак-Интайр.

- Мышеловка! - ликовал Пьеро.

 

17

 

Августин не знал наверняка, на каком этаже располо­жена лаборатория, приютившая его в своих гостеприим­ных стенах, но догадывался, что на одном из подземных.

«Сейчас посмотрим!» Августин вышел в коридор.

Ему не хотелось думать о поражении. Он сделал все, чтобы вычеркнуть розовую стену с треугольными ворота­ми из своей памяти. В его памяти сейчас не должно быть места неудачам. Место для неудач - кошмарные сны.

Августин вышел в коридор. На нем была форма ох­ранника ВИН. Противогаз болтался у него на шее. Инфокристалл - в дупле зуба.

Он прихватил его на всякий случай. Может быть, когда-нибудь шестеренки Виртуального Мира повер­нутся правильно и система сработает, дверь откроется и он доберется до своей цели. Когда-нибудь. Может, через час? А пока ему нужно спасать свою шкуру. Бе­жать вон из этого гнусного места, где даже локальная ВР похожа черт знает на что. На Утгард, из которого исчезли все интересные кошмары!

Он шел не торопясь. Он охранник, а не беглец. В случае чего - наденет противогаз, и его лицо скроется под маской со стеклянными глазницами. Под потолком завывали сирены.

В точности такой же вой он слышал только что в ВР, когда его нога ступила на край ледяного поля. Того, что перед розовой стеной, в сущности являющейся внешней стеной недостижимого колодца.

Где-то совсем близко шел бой. Но ему не было до этого дела. Участие в чужих войнах - занятие бесперс­пективное.

Августин искал лазейку, через которую можно улиз­нуть. И он нашел ее.

 

18

 

Пьеро склонился над капсулой входа, в которой ле­жал его босс. Его папаша. Его повелитель. Стальной Венедикт.

Лицо Щуро было белым. Веки едва заметно подра­гивали.

До того как Пьеро пришлось пережить мучительную регенерацию, он умел неплохо анализировать входную информацию и знал, что подрагивание век чаще всего сопровождает кошмарные сны разума. Теперь его интел­лектуальный индекс ощутимо понизился, но память ос­талась.

Пьеро не умел беспокоиться. То, что люди ощущают как беспокойство, Пьеро воспринимал в виде системно­го сообщения «непорядок». Он попробовал связаться с боссом по экстренному каналу виртуальной связи, но тщетно.

Пьеро вызвал операторов, но они лишь развели ру­ками.

«Господин Щуро категорически против вмешатель­ства», - бубнили они. Пьеро с радостью уложил бы их на месте, но его программным блоком такая реакция на слова операторов предусмотрена не была.

Но что-то было не так.

Пьеро принимал решения так же быстро, как стре­лял. Но ссылка на самого босса, на то, что тот «катего­рически против вмешательства», заставила процессоры Пьеро гонять циклы бессмысленных силлогизмов еще пять минут.

Наконец Пьеро разбил опломбированную крышку альфа-станции ударом стального кулака и выковырял четыре инфокристалла из ячеек пульта стабилизации. Эта операция давала такой же эффект, какой давало нажатие тумблера «выход», помещаемого в локальной ВР ВИН на левом запястье аватаров.

Крышка капсулы входа открылась. Вместе с нею от­крыл глаза и Стальной Венедикт.

Если бы Пьеро мог читать по глазам своего босса, он бы прочел в них строки католического песнопения, посвященного видению Апокалипсиса. «Dies irae, Dies illae...» («Тот день, день гнева...» (лат.); начало средневекового церков­ного гимна - вторая часть заупокойной мессы, реквиема.)

Но Пьеро не умел читать по глазам. Поэтому он сказал:

- Автоматика работает нестабильно. И все-таки Мак-Интайра удалось отрезать от группы!

Но Щуро не слушал его - его больше занимало дру­гое. Родился ли он заново или уже умер? Сквозняк из глубин не имеющей конца ночи шевелил волосы на его голове.

- Доктора. Быстро, - прохрипел Щуро и знаками приказал Пьеро немедленно очистить помещение.

 

19

 

Надпись «Гараж № 2» с вездесущей эмблемой ВИН.

«Предъяви карту доступа», - сказала панель возле двери.

- Хер тебе на рыло, а не карту доступа, - отве­тил Августин, подкрепив свои слова очередью из «ми­страля».

Двери распахнулись, видимо не выдержав столь дер­зкого хамства. Четыре армейских джипа «Хаммер GI» стояли рядком внутри небольшого бокса. Четыре пыль­ные машины. То, что нужно для беглеца.

«Если они запылились и на их колесах свежая гли­на, значит, им было где запылиться и запачкаться. Зна­чит, они совсем недавно колесили по проселочным дорогам Подмосковья. Если они ездили, значит, они как-то сюда заехали», - рассуждал новоявленный Холмс, устраиваясь в кабине особенно грязной ма­шины.

Ключа зажигания, разумеется, не было. Но заводить машины «на арапа» умеют все, кто в свое время увле­кался интерактивными боевиками. Августин в детстве - пока не пускали в мировую ВР - был как раз из та­ких. Он провозился с проводами каких-то двадцать минут. Поверещав для острастки сигнализацией, джип завелся.

 

20

 

Кабинет Воронова был больше похож на банкетный зал средненького ресторана.

Шампанское в поцарапанном леднике, посредствен­ной изысканности блюда под мельхиоровыми колпаками. Салфетки стопкой. Хлеб, в который воткнут тупой ножик для фруктов. Фрукты - килограмма три. Но главное, что все это ни к селу ни к городу!

Генерал-майор Шельнова остановилась на пороге, в недоумении обозревая сервированный как попало стол. Ей отчего-то вспомнилась странная манера Августина называть сервированный стол «поляной».

Обед на двоих. Контрастируя с бардаком, что царил среди блюд, сервировка была хорошо выверенной. По три разновеликих бокала. По три ножа, по три вилки подле двух закусочных тарелочек. Цветы. Ксюша была умной женщиной и быстро сообразила, что это озна­чает.

- Вуаля! Маленькая импровизация в честь ваших успехов, генерал-майор Шельнова, - замаслился Воро­нов и поцеловал тонкие длинные пальцы прекрасной руки, протянутой, впрочем, для официального рукопо­жатия.

- Я дорожу вашим вниманием, генерал. Но, как мне кажется, все это выходит за рамки уставных отно­шений. - Шельнова была холодна, словно понедель­ник в феврале.

- Похоже на то, Ксюша. Похоже на то. Но будем говорить начистоту. Вы - полностью в моей власти. Ваши действия, в зависимости от моего произвола и моей интерпретации последних, могут подпадать в рав­ной мере и под повышение по службе, и под военный трибунал. В зависимости от точки отсчета, которой как раз и являюсь я. Какая из этих двух альтернатив вам нравится больше?

- Повышение по службе, - не моргнув глазом, от­ветила Шельнова.

- Ответ правильный. Но это еще не все. Только мое вмешательство спасло вас от гибели прошедшей ночью. В противном случае ваш обгоревший труп сейчас лежал бы в морге, ожидая опознания. Или вот, к примеру, по­следнее ваше задание Вы утаили от нас важную инфор­мацию! Те люди, в пользу которых вы работали, узнав об этом, не глядя подписали вам смертный приговор! И толь­ко благодаря мне он не был приведен в исполнение.

Шельнова набрала в легкие воздуха. Задержала дыха­ние и наконец медленно выдохнула через обе ноздри.

- Я вам благодарна, Анатолий Андреевич. Это очень благородно с вашей стороны, - с расстановкой сказала Ксюша.

Воронов знал, что Шельнова ответит именно так.

- Поэтому я предлагаю нам перейти на «ты». - И ее бокал зашипел шампанским. - А кроме того, я хочу, что­бы здесь и сегодня вы почувствовали себя в первую оче­редь женщиной, а уж потом - генерал-майором. Ведь это очень приятно - почувствовать себя женщиной, - скаб­резно улыбнулся Воронов и, подсев к Шельновой, поло­жил руку ей на талию.

Терпение Шельновой не было резиновым, и даже ее самообладание иногда давало сбои. Она оттолкнула руку Воронова и вскочила

- Да откуда вы, черт возьми, знаете, насколько это приятно - чувствовать себя женщиной! - вспылила она, не договорив фразу до конца. В конце должно было прозвучать одно важное уточнение: «В постели с таким идиотом, как вы».

Но Воронов воспринял это как должное и ничуть не обиделся. Ему так даже больше нравилось. И потому он продолжил разглагольствования:

- Уж поверьте мне, я знаю. Существует ведь такая вещь, как ВР. А там, как: известно, любой мужчина мо­жет чувствовать себя кем угодно, в том числе и египет­ской царицей Клеопатрой. Кстати, признаюсь, я и сам этим грешил. То есть Клеопатра - это было бы слиш­ком пошло, но... - Воронов откинулся на спинку дивана и отвел поднятый бокал в сторону. - Я предпочи­тал быть молоденькой трогательной англичанкой. Если бы вы, Ксения, видели мои рыжие кудри и замечатель­ное платье зеленого бархата, чей смелый вырез был украшен дюжиной виртуальных топазов! - Воронов мечтательно закатил глаза. - У меня был замечательный любовник, который, наверное, в тон мне, предпочитал морфы из английского средневекового цикла. Это было очень романтично. Английский йомен и рыжеволосая англичанка...

- И что потом? - спросила Шельнова, в надежде перевести разговор со своей женственности на более нейтральные темы.

- А потом меня убили до смерти. Его, по-моему, тоже. Впрочем, это не беда. Это проблема решаемая, - мечтательно сказал Воронов. - Да и не главная. Глав­ное - это то, что побывать женщиной мне удалось.

Ксюша положила себе в тарелку фруктового желе и стала методично поедать его, нарочито неуклюже ору­дуя ложкой.

Ни один мужчина не станет клеиться к женщине, пока она ест. Это Ксения Шельнова знала абсолютно точно.

 

21

 

Задняя стена гаража отползла в сторону. Августин вырулил в тоннель.

Работало только аварийное освещение. Разгоняться было опасно.

«Здорово их потрусили», - злорадствовал Августин.

Он всматривался вперед, но ничего, кроме очеред­ного восходящего витка тоннеля, не было видно. Ав­густин не знал, куда едет. Принципиальным был лишь сам факт побега. Конечная цель была одна - свобода.

Тоннель был довольно длинным. Он шел под защит­ным куполом и выходил на поверхность уже за пределами охранного периметра. Но выехать наружу можно было только миновав контрольно-пропускной пункт, где по традиции дежурили отборные головорезы Вене­дикта Щуро!

Августин затормозил перед воротами, сотканными из кусочка такого же защитного поля, каким прикрывался Главный Корпус. К нему подскочил среднего роста и комплекции парень с противогазом на шее. Парня зва­ли Лехой.

- Эй, какого ты ломишься, когда такие дела вок­руг? - сказал Леха, покидая уютную стеклянную бу­дочку.

К счастью, форма Августина выдавала его за своего. В чужих по внутреннему уставу ВИН нужно было стре­лять без предупредительной болтовни.

- Личный приказ Стального Венедикта, - процедил Августин сквозь зубы. Он не стал вылезать из кабины, напустив на себя как можно более высокомерный вид.

- Покажи разрешение, - упирался охранник.

- Его должны были передать по сети, а ее заглючило. Сам, что ли, не видишь?

- Пошли разберемся. Свяжемся по старинке. Теле­фон вроде еще не заглючило.

Августин вошел в стеклянную будочку развязной по­ходкой любимого ординарца босса. Его жесты в тот мо­мент были жестами привилегированного холуя. В конце концов, экс-киборг его президентской милости Кабаллос имел для этого все основания.

За столом сидели еще двое парней. Одного звали Ва­диком, другого - Руней. Но они не представились.

Им было муторно и боязно одновременно. И хотя на таком скучном участке подземного фронта сам Бог ве­лел резаться в карты и покуривать травку, никаких сле­дов присутствия этих двух панацей от скуки Августин не заметил. Видимо, заваруха наверху начисто отбила у них вкус к простым человеческим радостям.

Леха повернулся лицом к стене и напиликал на труб­ке трехзначный номер. Августин не видел его лица, но хорошо представлял его себе. У всех охранников во всех странах мира одно и то же выражение лица, когда они собираются докладывать начальству.

- Алло! Тут парень на джипе номер 245-54 МОС-НГ, - начал охранник. - Имя? Как твое имя? И идентифика­ционный код заодно... - Охранник повернулся к Авгус­тину.

«Мистраль» смотрел в спину двум его товарищам, ко­торые стояли лицом к стене. Их табельное оружие ва­лялось за порогом стеклянной будки. А сам Леха обнаружил себя под прицелом «АПЛ-9».

В руках у охранника была только трубка - оружие для удобства болталось за спиной.

- Послушай, мужик, - тихо, но внятно сказал Ав­густин, - У меня устали руки вот так стоять. И я знаю, что нужно сделать, чтоб меня попустило. Понял?

- Понял! - заорал охранник в трубку. - Запрос отме­няется. Этот уже никуда не едет, у него срочный вызов...

- А теперь сними защитное поле, - потребовал Ав­густин. Две пули из «АПЛ-9», переведенного на стрель­бу одиночными, разбили трубку, поспешно отложенную охранником в сторону. Вадик и Руня вздрогнули всем телом. - Если, конечно, ты не хочешь узнать, в какую сторону пробор у настоящих мужиков.

 

22

 

Охранники Леха, Вадик и Руня проводили тоскливым взглядом удаляющийся армейский джип. Беглец оказал­ся великодушен и оставил их в живых. Это было хорошо.

Но надолго ли? Если босс узнает о том, как показатель­но облажалась его охрана в условиях полного благопри­ятствования и всего такого прочего, им будет угрожать нечто худшее, чем обыкновенный расстрел на месте из «мистраля». Леха был старшим в группе и потому ответ­ственность за происшедшее лежала на нем. Из всех тро­их на его лбу блестели особенно крупные капли пота.

Ни Леха, ни его товарищи не были трусами - они были профессиональными военными. Хорошо обучен­ными. Тренированными. У них была отменная реак­ция и изрядный опыт. И все-таки беглец вытер ноги об их хваленый профессионализм. Было в нем что-то, что сковало их волю и сделало из них послушных жертв.

- Он прямо как цыган, - оправдывался Руня, у ко­торого до сих пор тряслись поджилки после стояния под прицелом автомата. - Ты вроде и хочешь сопротивлять­ся, а не можешь.

- Взял как сынков, считай, голыми руками, - под­твердил Вадик.

Но вскоре удивление уступило место невеселым думам. О Стальном Венедикте. О дисциплинарных взысканиях. Дело пахло керосином. Каждый сотрудник ВИН знал, что такое гнев босса и чем он чреват. Когда стало окончатель­но ясно, что влипли они не на шутку, Леха внес предло­жение, которое, за неимением лучшего, поддержали остальные.

Для того чтобы осуществить задуманное, нужны были три вещи: джип, гранатомет и труп.

Парень на джипе увез с собой все, что могло стре­лять в умелых руках охранников КПП. Это было очень разумно с его стороны - любой из охранников посту­пил бы так же. Но для реализации Лехиного плана тре­бовался гранатомет.

Гранатомет наконец был найден - Вадик изъял его из запломбированного бокса для «чрезвычайных ситу­аций». Джип был уведен из гаража. Труп найден у вхо­да в гараж. Теперь все было готово. Вадик, Руня и Леха поклялись друг другу свято следовать золотому прави­лу круговой поруки и молчать, молчать, молчать. Труп был положен в джип, машина отогнана к защитному полю, а гранатомет выстрелил. На всякий случай вы­стрелил три раза.

- ...Неизвестный предпринял попытку прорваться че­рез защитное поле на джипе 456-16 МОК-ПГ. На запросы не отвечал, перед КПП не становился. Объект уничто­жен из гранатомета согласно инструкциям...

Когда разводящий по уровню выслушал его доклад и передал по его своему телефону «наверх», Леха вздох­нул с облегчением.

 

23

 

Контрольно-пропускной пункт ВИН остался позади.

Джип Августина был теперь похож на передвижную экспозицию выставки «Стрелковое оружие развитых ка­питалистических стран». Арсенал охраны занимал все заднее сиденье. Время от времени Августин поглядывал назад. Чтобы понять, на кой черт ему столько всего. Три «мистраля», четыре «магнума» и «унимаг». Не считая ав­томатического пистолета Леонова, который торчал у него за поясом. Не хотелось думать о том, что все это еще успеет пригодиться.

Постепенно тоннель стал расширяться. Начался подъем, и Августин с облегчением подумал о том, что вот-вот он окажется на поверхности. Ласковое июньс­кое солнце - какое оно яркое! Августину хотелось уви­деть солнце.

Он забыл спросить у охраны, что ждет его у выхода. Еще один КПП?

К счастью, его опасения не оправдались. Щуро был перестраховщиком. Щуро был бдительным президентом и махровым мафиози. Он был толковым начальником охраны. Он организовал отличную систему обороны. Он не пожалел денег ни на технику, ни на программное и информационное обеспечение. Но на все не хватило. В частности, на вторую стеклянную будочку на выходе из тоннеля с тремя вооруженными парнями.

«Спасибо, дядя Веня!» - радостно усмехнулся Авгу­стин.

Стрелка спидометра его джипа беззастенчиво подско­чила до отметки 160 км/час. Это было грубым нарушением правил, и первый попавшийся дорожный полицейский мог оштрафовать его за превышение скорости, поскольку ввиду промышленных объектов и населенных пунктов максимально допустимой была скорость 145.

Но Августин не думал о дорожной полиции. Денег у него не было. Прав, впрочем, тоже.

 

Глава 19

ВНЕ ПЛОТИ

 

1

 

Через десять минут Августин оставил Главный Кор­пус далеко позади и уже думал сбавить скорость, как вдруг его нога рефлекторно впилась в педаль тормоза. На дорогу выскочила собака. Нет, это был пес.

Автоматическую коробку передач заслуженно полага­ют одним из самых выдающихся достижений человече­ства в одном ряду с автоматом «мистраль» и кока-колой. Августин затормозил быстро и плавно.

- Томас? - заорал ошалевший Августин, не смея поверить своим глазам. - Ты что тут делаешь?!

Он открыл заднюю дверцу, но пес не спешил зала­зить в кабину джипа.

- Давай быстрее, не тормози! - злился Августин.

Но собака не двинулась с места. Она повернула свою большую мохнатую голову в сторону соснового леска - точь-в-точь такого, как тот, по которому этим утром разгуливал Августин в поисках гнезда. Августин замер и вперился в кусты.

Ветви орешника раздвинулись. Из зарослей вышел босой человек в льняной куртке и шортах цвета хаки. У него на шее висел черный бинокль армейского об­разца.

Томас радостно завилял хвостом и улыбнулся од­ной из самых обаятельных собачьих улыбок. Это был Хотой.

 

2

 

- Угощайтесь, - сказал Венедикт Щуро, протяги­вая Мак-Интайру резную шкатулку, наполненную раз­носортными сигарами - гаванскими, индонезийскими, бразильскими. Это ассорти Щуро приказал собрать специально для ирландского гостя, не зная вкусов по­следнего. Авось отыщется то, что ему больше по вку­су. Щуро нравилось, когда в нем видят радушного хо­зяина.

Мак-Интайр вынул из шкатулки первую попавшую­ся сигару, сунул ее в рот бронзовому дракону времен герцогини Германтской, купленному подставными ли­цами Щуро на аукционе «Сотбис» за 18 тысяч долларов, откусил край сигары и прикурил.

- Итак, какого черта вам от меня нужно? - небреж­но бросил Мак-Интайр, для забавы выпуская дым коль­цами.

Он проиграл. Он пленник. Он может позволить себе и небрежность, и невежливость. Вежливость - удел по­бедителей.

Щуро довольно осклабился. Он ждал этого вопроса и хорошо к нему подготовился.

«Во мне умирает великий актер», - напомнил себе Щуро, прочищая горло и подготавливаясь к одному из последних актов давно спланированной драмы.

- Мы с вами, любезнейший Мак-Интайр, сыграли партию в войнушки. Всего одну партию. Но длилась она ой как долго. Не знаю как вам - хотя надеюсь, что и вам тоже, - но мне играть было приятно. Вы и та организация, которая воплощена для меня в вашем лице, были отменными противниками. Расчетливы­ми. Хитрыми. Беспощадными. В некотором роде и вы, и я были гроссмейстерами, играющими в живые шах­маты. Вы сражались за черных, я за белых. Вы хотели разыграть вариант «черные начинают и выигрывают». Но получилось иначе. Черные начинают, белые выиг­рывают.

- Это не важно, - процедил Мак-Интайр.

Он много раз просматривал досье последнего прези­дента ВИН и представлял его себе несколько иначе. Более циничным и здравым, что ли...

- Вы правы, - поспешно согласился Щуро. - Но я веду к тому, что только мы, гроссмейстеры, двигающие фигурами, только мы и в состоянии оценить красоту и мощь игры своего противника. Вы проиграли. Но ведь игра не сводится к тривиальной констатации «выиграл-проиграл». Самое интересное в игре - разбор полетов, как говорят летчики.

- Я не понял, что еще за «разбор полетов», - заме­тил Мак-Интайр.

Его разговорный русский был почти безупречен. Главным образом потому, что он никогда не употреб­лял выражений, которых не понимал. Но когда их употребляют другие, он никогда не стеснялся спро­сить.

- Это когда мы вместе обсуждаем то, что было, и открываем друг другу свои маленькие хитрости. Вот по­чему вы, Мак-Интайр, живы, а ваши друзья уже, дол­жно быть, мертвы. Я оставил вас жить только потому, что нет на Земле такого человека, который был бы спо­собен оценить мое мастерство. Никого нет лучше вас. Только перед вами и имеет смысл бахвалиться. Только ваша похвала чего-нибудь да стоит.

«Нет на Земле такого человека...» Мак-Интайра ко­робило пустословие Щуро.

Цветистость банальных речей президента ВИН за­ставила его еще раз задуматься о коренном отли­чии ирландской ментальности от ментальности рус­ской.

«Эта их склонность из всего делать дешевый воде­виль! Эта болтливость и любовь к позам!» - сокрушал­ся Мак-Интайр, стряхивая сигарный пепел себе под ноги.

Продумав всю сцену вокруг сигарокурения, Щуро не предусмотрел только одного - пепельницы.

 

3

 

- Итак, я с удовольствием отвечу на любые ваши вопросы, любезнейший Мак-Интайр, а потом, если вы не будете против, вам придется ответить на наши, - так окончил президент ВИН очередную порцию своих сло­воизлияний.

Мак-Интайр оживился. Если отбросить всю словес­ную шелуху, которой было в речи Щуро чересчур, он был с ним согласен. Щуро был интересен ему, ему было что спросить. И Мак-Интайр спросил:

- Скажите, Венедикт, где у вас в действительности расположены генераторы защитного поля? Щуро всплеснул руками:

- А-а, эти! Минус двадцать первый этаж. Или двад­цать первый подземный уровень, если угодно. Он цели­ком, а также все, что ниже, до самого дна, занято термо­ядерным реактором, который удовлетворяет все наши энергетические нужды - в том числе и нужды защитного купола А еще - нейросеть, лаборатории и прочее. То, что вы клюнули на удочку о выносных генераторах, безуслов­но, крупный промах вашей аналитической службы, а за­одно и успех нашей службы дезинформации. Подумайте сами, разве нам хватило бы энергии от тех крохотулечек? Они, конечно, тоже кое-что делали, но...

Промах. Конечно промах. Но кому могло прийти в голову, что там у них что-то есть под двадцатым уров­нем? Кому? Какой идиот, кроме Щуро, станет жить на вулкане?

«Самое страшное - переоценить противника», - учил Мак-Интайра его дед, боевик Ирландской Респуб­ликанской Армии. И он был совершенно прав. Они ду­мали, что умный Щуро вынес энергостанцию подальше, замаскировав ее под группу вспомогательных сооруже­ний. По крайней мере, это было бы совершенно безо­пасно для персонала ВИН, да и для ее президента тоже.

Знать бы сразу, что Щуро - самоубийца... Помогли бы с радостью. Никакого «мягкого» варианта не было бы. Всадили бы разом в защитный купол столько ра­кет, чтобы хватило навести вторичную индукцию на реактор. Матерь Божья, весь Главный Корпус испарил­ся бы, как плевок на электроплите! Десяти ракет и то хватило бы. А сегодня, кстати, столько же и потрати­ли. Да без толку - четыре сюда, шесть туда... И не од­новременно...

- Мне приятно также сообщить вам, что среди ва­ших людей нашлись достойные люди, разделяющие мои политические пристрастия. Люди, которым, как и мне, дороги порядок и справедливость. В особенности среди высших чинов. - Щуро испытующе уставился на Мак-Интайра.

Он ждал требований вроде «Назовите фамилии!», но их не последовало. Мак-Интайра больше интересовало другое.

- Теперь, если не секрет, скажите мне, какого черта ваша компания решила поддерживать на выборах этого ублюдка Салмаксова. Были ведь и другие кандидаты. Да и вообще, с чипами обратной связи вы можете склонить на свою сторону кого угодно. Вы можете заставить кого угодно говорить то, что выгодно вам. Почему же вы вы­брали худшего из худших?

Вопрос Мак-Интайра застал Щуро врасплох. По правде говоря, он сам никогда не задумывался над этим. Ублюдок? Пожалуй, ублюдок. Но почему именно он?

- Не знаю, - честно ответил Щуро. - Лучше я рас­скажу вам, зачем нам такой бардак в Русском секторе ВР. Вам ведь интересно? Правда?

- Правда. - Мак-Интайр потянулся к шкатулке за новой сигарой.

 

4

 

- Социальная Республика Сол стоила мне многих нервов. - Щуро положил руку на сердце, чтобы ка­заться как можно более искренним. - Ушло четыре года на то, чтобы создать в ВР некое подобие регулярной армии. Все эти дебилы постоянно выключаются. Только соберешь когорту, как полкогорты исчезло. Плановое выключение у них, понимаешь ли! Или, например, в самый решительный момент боя центурион вырубается - экстренное медицинское отключение. Он на самом деле старикашка с артритами-инфарктами, а все туда же, в центурионы. Посудите сами, Мак-Ин­тайр, разве смог бы Македонский выиграть хотя бы одно сражение с такой армией? Но мне удалось сде­лать армию СРС стабильной, организованной, послуш­ной. Правда, для этого пришлось добавить туда солда­тиков.

- Так называемых шатунов, - вставил Мак-Интайр, который догадывался, к чему клонит Щуро. - Или фаль­шивых аватаров.

- Совершенно верно! Восемнадцатый уровень Глав­ного Корпуса - тот, до которого ваши парни не добра­лись и никогда не доберутся, - целиком работает на то, чтобы поддерживать в ВР тысячи ложных пользовате­лей. Там у нас хранилище фальшивых ВР-матриц, на­битых форсажами. Абсолютно противозаконными, разу­меется. Шатуны - великая сила. Они не боятся быть убитыми до смерти, потому что некому за них боять­ся - у них такого блока в башке не предусмотрено, да и башки, по сути дела, тоже. Убьют одного шатуна, вы­горит один форсаж - так мы сразу новый вставляем. Они не подвержены плановым выключениям - нам удалось добиться невозможного! Последние версии этих красавцев маркируются и опознаются Координацион­ными Центрами ВР как нон-идентифицируемые вирту­альные феномены!

- Я только не понимаю, зачем вам все это нужно, - лениво зевнул Мак-Интайр. - Государственные перево­роты делаются гораздо более простыми средствами. Для этого не требуется ни шатунов, ни СРС

- Вы нас недооцениваете, Мак-Интайр. Мы не хо­тим захватить Россию, чтобы набить карманы. Они у нас и так трещат. Мы хотим, чтобы Россия стала Соци­альной Республикой Сол. Но ведь Россия - только одна седьмая часть суши. Придется позаботиться об укрепле­нии порядка и в сопредельных странах. А для того, что­бы население лучше представляло себе, что это будет, для того, чтобы оно привыкало к порядку и, наконец, научилось воевать как следует, плечом к плечу с това­рищами, вот для этого..

Мак-Интайр задавил то, что осталось от сигары, каб­луком. Щуро раздражал его своей страстью к прожек­терству. Своей трепливостью. Своим апломбом и даже своим склонным к полноте сложением!

«Только русские могут всерьез думать об укреплении порядка в середине XXI века. Когда любому идиоту ясно, что миру осталось жить лет пятьдесят, не больше».

 

5

 

- Идем, - спокойно сказал Хотой вместо привет­ствия.

Это было несколько неожиданно. Впрочем, неожи­данно только для Августина.

Похоже, Хотой специально ожидал Августина близ шоссе вместе с Томасом, в то время как Августин даже не помнил об их существовании в тот момент, когда мохнатый черный ньюфаундленд выскочил на дорогу перед армейским джипом.

Прежде чем скрыться в компании Хотоя и Томаса в зарослях орешника, Августин дал джипу вольную.

Он снял ремень со своих форменных брюк. Намер­тво пристегнул педаль газа к выступу у основания во­дительского сиденья, находившемуся несколько ниже, и задал бортовому компьютеру 160 км/час и автокор­рекцию маршрута Джипу предстояло совершить пол­ный круг почета вокруг владений ВИН и врезаться в столб за десять минут до того, как в баке окончится топливо.

 

6

 

- На твою долю выпало порядком приключений, - начал Хотой, когда они удалились от шоссе. - О некото­рых я знаю много, о некоторых мало. Скажи мне, Авгус­тин, что ты можешь назвать самым важным?

Они сидели в тени дикой яблони. Августин чувство­вал себя утомленным и не к месту рассеянным. Томас лизал ему руки.

- Сегодня я видел человека, которого убил десять лет назад, - сказал Августин, глубоко затягиваясь.

- И он простил тебя?

- Не думаю. Он не узнал меня, поскольку моя душа была в теле биосинтетического красавчика по кличке Кабаллос. Киборга второго поколения.

Хотой понимающе покачал головой, никак не про­комментировав услышанное.

- Но самым важным было не это, - оживился Ав­густин. - Я нашел инфокристалл, который приводит в действие систему дезактивации защиты ВИН.

- Я рад.

Августина не удивила лаконичность Хотоя, на месте которого любой другой человек вместо констатации «я рад» взвыл бы от неподдельного и безудержного востор­га. Ничего себе новость!

Но за последние двое суток Августин утратил спо­собность чему-либо удивляться. Даже если бы вдруг выяснилось, что он - родная сестра Хотоя и уроженец якутского городка со странным названием Сангар, он, Скорее всего, лишь пожал бы плечами. Дескать, быва­ет разное.

- Так вот, я нашел этот инфокристалл, - продол­жил Августин, - и он со мной до сих пор. Я вошел в локальную виртуальную реальность ВИН. Но каким-то ребятам удалось ее здорово попортить. Там теперь мес­та похуже Утгарда. Потому что в Утгарде есть, по край­ней мере, кошмары, а в реальности ВИН нет ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Только куча мусора.

Я долго лазил, но в конце концов нашел отображение нужного, мне кластера.

- И что случилось потом? - спросил Хотой с ис­кренним и неподдельным интересом.

Августин усмехнулся. Слава Богу, Хотой тоже не все­ведущ. В противном случае любой разговор с ним был бы пустой тратой времени.

- Потом не случилось ничего. Я увидел блок самораз­рушения за стеной, в которой были ворота. Но ворота не открылись. - Августин опустил затылок на шершавый ствол яблони.

- В общем, ты облажался, - резюмировал Хотой. Августин не обиделся. Что толку в обидах?

 

7

 

После презентации, состоявшейся в демонстрацион­ном зале ГУМа, премьер-министр России вернулся домой в неопределенном расположении духа. Его сегодняшнее расписание было насыщено деловыми встречами плотнее некуда.

Подготовка к завтрашним выборам. Ходатайства. За­седание у президента. Специальная комиссия Госдумы Приватная встреча с финским премьером. Всеобщая су­ета. Плюс банкет по случаю годовщины свадьбы. В об­щем, жизнь бьет ключом.

Даже если он будет стараться изо всех сил, все равно не успеет везде. Не успеет даже в половину мест. И премьер-министр принял мудрое решение. Референтам было дано указание отменить все встречи, заседания и прочую суе­ту. Премьер чувствует себя неважно, он нуждается в от­дыхе, и врачи запретили ему волноваться. Референты заторопились исполнять поручения, благо болтать по ви­деосвязи - не кайлом махать.

Матово-белый бокс с надписью «Система «Асгард» лежал у него в «дипломате» полностью готовый к эксп­луатации. И этим было все сказано.

До планового входа в ВР оставалось всего полчаса, и эти полчаса он потратил на самые неотложные перего­воры. Все-таки премьер-министр, даже слегка прибо­левший, не может себе позволить забывать о государ­ственной службе.

Когда формальности были улажены, премьер-министр сам подключил систему «Асгард» к своей альфа-станции. Это было одно из немногих дел, которые ему нравилось делать самому, собственными руками. Потом он отдал охране приказ - действовать по ситуации «пять», зава­лился в капсулу входа и на шесть часов исчез из матери­ального мира.

Плановое выключение вынесло премьер-министра в мир людей ровно через шесть часов. Настроение было отличное. Тонус мышц - высокий. Мыслей было по­разительно мало. Если быть совсем точным, то мысль была ровно одна. Да и та была скорее не мыслью, а указанием, которое нужно исполнить побыстрее.

«Сегодня, через полчаса, ты должен будешь выступить по Второму Каналу в поддержку Социальной Партии Справедливости и ее лидера Ефима Салмаксова». Пре­мьер-министр не возражал. А что тут такого? Он всегда говорил, что этот протраханный до дыр трансвестай Сал-максов - лучший российский политик всех времен и на­родов.

 

8

 

Когда настал черед Хотоя сыпать новостями, он был предельно краток:

- Я буду останавливаться только на фактах. Интер­претации - потом. Иначе нашим голосовым связкам придется туго. С чего начнем - с хорошего или с пло­хого?

- С плохого, - безразлично отозвался Августин.

- Тогда слушай. Распродажа «Асгарда» началась сего­дня утром. Первыми вожделенный «Асгард» получили самые влиятельные лица - президент, бизнесмены, члены Госдумы, певцы и певички, банкиры и мафиози. Никто из них не дотерпел до вечера. Все они сейчас скитаются по фиолетовым долинам - безвольные животные со сте­рильным сознанием. Верь мне, я видел это сам.

- Ты что - уже успел купить? - оживился Августин.

- Мне не нужно ничего покупать, чтобы иметь пред­ставление. Но дело даже не в том, что «Асгард» - дерь­мо. В каждый бокс наш общий друг Венедикт Щуро вставил по чипу обратной связи. Ты знаешь, что это за игрушка. Тот, кто на другом конце провода - а имен­но Щуро, - говорит, а его абоненты слушают.

- Угу. - Августин соображал на удивление быстро. - Это значит, что завтрашние выборы будут особенно вол­нующим событием в жизни России. Настолько волную­щим, что журналистам такого и в страшном сне не при­видится.

- Это еще не все, - проигнорировал его замечание Хотой. - Сегодня утром Главный Корпус ВИН штур­мовал Интерпол. К сожалению, штурмовой отряд попал в западню. Они сосредоточились на деталях, рассчита­ли каждую мелочь, но упустили из виду главное - сча­стливую звезду своего врага. Щуро утопил их в крови.

- Я даже приложил к этому руку, - спокойно заме­тил Августин, пропуская «счастливую звезду» мимо ушей. - Но Щуро вынудил меня к послушанию, поче­сав стволом «мистраля» затылок моего дорогого папаши.

- Не стоит оправдываться, Августин. Это совершен­но излишне, - заметил Хотой. - Их карма была дос­таточно плохой и без твоих стараний. Теперь им хоро­шо. Не хуже, чем было.

 

9

 

Но Августин его уже не слушал. Он думал о Вальдисе. Он сопоставлял. Интерпол. Первая любовь восемна­дцатилетнего юноши - Рут. Дуэль в осеннем лесу. Бес-390 честное убийство, хотя на него можно, пожалуй, при­лепить ярлык «самооборона». Десять лет забвения. Пан­тера на райском острове. Киборг Кабаллос, стоящий в полнейшем ступоре перед седым человеком с «реминг­тоном» в руках.

Безусловно, все это звенья единой цепи, которой пред­стоит стать неразрывной и убедительной. Когда-нибудь эти разрозненные факты тихо свернутся клубком в даль­нем закоулке его памяти. Но пока каждый из них причи­няет ему боль.

Вальдис иностранец. Это было понятно и десять лет назад. Теперь ясно, что Вальдис из Интерпола. Интер­пол интересуется ВИН, причем, если верить Локи, ин­тересуется уже более десятка лет. Пантера - возлюб­ленная Локи. Эта пантера шепчет «I am coming», когда наслаждение достигает долгожданного апогея.

Именно так и в таких же обстоятельствах выражала свою незатейливую мысль Рут. Любовница, о которой с такой нежностью вспоминал Локи, была агентом Интер­пола, и именно из-за нее Локи лишился поста прези­дента ВИН. Именно она теперь - Пантера, которую обихаживает Щуро. Он, наверное, очень благодарен ей. Не будь ее, подсидеть Локи было бы сложно.

Но размышления Августина заводили его во все более неутешительные для его мужского самолюбия дали. Пан­тера, если верить проницательному Локи, вступила с ним в связь именно для того, чтобы добраться до Бориса Деппа с его аморальными работоголическими мозгами. Именно Борис Депп, его отец, был предметом ее непос­редственного интереса. Именно ради него она рисковала своей жизнью и торговала своей женственностью.

Милая Рут! Она познакомилась с восемнадцатилет­ним пацаном Августином Деппом в молодежном ноч­ном клубе на Арбате. Белый танец с сияющей иностран­кой, путешествующей по ночной Москве без спутников. Могла ли она, агент Интерпола, не знать, что познако­милась с сыном того самого человека, который весьма и весьма интересует ее начальство?

Августину хватило цинизма на то, чтобы не врать себе в этом.

Едва ли.

Рут знала, что за молокосос влюбился в нее с первого взгляда. Но когда стало понятно, что он не имеет о мес­тоположении отца ровным счетом никаких сведений и не поддерживает с ним никаких отношений, объект по име­ни Августин стал ее тяготить и сковывать ее свободу.

Тут появился Вальдис. И его появление тоже не слу­чайно. Весьма не случайно.

Возможно, Вальдис должен был ликвидировать Авгу­стина после того, как он перестал представлять интерес для его организации. Если бы Августин не выстрелил ему в спину, не дождавшись слов «двадцать пять», кто знает...

- Все это в прошлом, - сказали карие глаза Хотоя, который не нарушал молчание Августина четыре долгие минуты.

 

10

 

Лидер Анархической партии «Освобожденная Рос­сия» Степан Надточий был очень недоволен презента­цией, состоявшейся в ГУМе.

Он терпеть не мог ВИН и интриговал против Щуро как мог. Лоббировал. Выступал в прессе с разоблачени­ями. Вовсю протестовал.

ВИН в глазах Степана Надточия имела один, но очень принципиальный недостаток. Она поддерживала его кон­курента, причем делала это щедро, организованно, пра­вильно. ВИН поддерживала Салмаксова и уж одним этим была плоха.

Надточий разоблачал Салмаксова. Называл его гряз­ным перевертышем. Вонючим трансвеститом. Пидором. Завсегдатаем московских притонов. Наркоманом. Им­потентом. Сукой. В предвыборной кампании Степана Надточия не существовало цензурных ограничений. Но на презентацию систем «Асгард» он все-таки пошел.

Анархическая партия была одной из самых мощных сил на политическом горизонте России. Любовь и под­держка миллионов. Финансовое покровительство му­сульманских магнатов. Нежная дружба с большинством лидеров антиправительственной коалиции. И наконец, поставленная на широкую ногу рекламная кампания.

На завтрашних выборах Степан Надточий планиро­вал драться до последнего.

Он спал по три часа в сутки.

По два дня не снимал брюк. И уж подавно не чис­тил зубы - не было времени. Стоя в воскресенье под душем, он разучивал речь к вечернему митингу.

Земля дрожала у него под ногами. Избиратели валили гурьбой на его митинги, сопровождавшиеся льготными распродажами, даровыми раздачами и панк-рок-фолк-техно-концертами. Надточий был уверен в собственных силах и знал, что победит. Он рассчитывал на победу и только на победу.

Степан Надточий был сильным человеком. И все-таки не смог противостоять искушению попробовать систему «Асгард» в действии.

«В конце концов, - успокаивал он себя, открывая полифертиловую крышку капсулы входа, - завтра я ста­ну президентом и забот у меня прибавится. Кто знает, смогу ли я позволить себе такой приятный отдых в бли­жайшую неделю?»

Он вышел из ВР в 17 часов 28 минут.

Через 15 минут лидер Анархической партии Степан Над­точий объявил всему миру о том, что снимает свою кан­дидатуру и выбывает из борьбы за пост президента России.

 

11

 

- Прости, Хотой, - сказал Августин, когда призраки прошлого убрались восвояси. - Я плохо слушал тебя.

Хотой поднялся и стал расхаживать по поляне, об­рамленной одичавшими яблонями заброшенного давным-давно сада. Он считал шаги и расхаживал взад-впе­ред. Августин смотрел на него, лежа на траве.

Хотой, судя по его действиям, не на шутку увлекся землемерными работами.

Он построил на земле равносторонний треугольник, в каждой вершине которого он воткнул по палке. В цен­тре треугольника оказался железобетонный столбик с надписью: «Не копать! Кабель - 1,5 м». Прямо под над­писью в земле чернела яма.

- Что ты делаешь? - не выдержал Августин.

- Готовлю почву для хороших новостей, - загадоч­но ответил Хотой, присаживаясь у изголовья Августина. В точности так, как два дня назад в одной из комнат домика на кедровых сваях. - Теперь слушай. - Хотой снова стал совершенно серьезен. - Хорошие новости есть. Твой друг Сергей - наш союзник. И очень мощ­ный союзник. В его руках «Змей»...

- «Змей»? Тот самый? - перебил Августин. Нет, он все-таки разучился удивляться далеко не полностью.

- Да, да, тот самый, - с легким раздражением под­твердил Хотой. - Целиком и полностью. И твой друг на­мерен помочь мне свернуть голову Щуро. Но для того, чтобы наших людей не постигла участь коммандос Интер­пола, мы должны немного постараться и снять защитное поле ВИН с помощью твоего «жука».

- Я уже пробовал. Ни черта не выходит. Вся виновская ВР - один сплошной глюк.

- Значит, нам надо самим стать глюками, - пожал плечами Хотой.

 

12

 

Программа новостей началась как обычно бодро.

Светская хроника - кто куда поехал, кто что ска­зал. Зрители потихоньку стали собираться у экранов стереовизоров. Распродажа систем «Асгард» продолжа­ется. Следующим был репортаж, посвященный выдающимся успехам компании ВИН. Зрителей с каждой минутой становилось все больше, ибо приближалось время «Предвыборного обозревателя».

«А теперь снова о выборах. Кто же станет новым президентом России? - Мордатый диктор загадочно улыбнулся. - Лидер либералов Максим Шнырев сего­дня в семнадцать ноль-ноль снял свою кандидатуру и заявил, что не намерен баллотироваться в президенты ни завтра, ни в будущем. На вопросы журналистов о причинах своего выхода из предвыборной борьбы за день до голосования Максим Шнырев отвечать отка­зался».

На экране стереовизора возникла пергидрольная дик­торша неопределенного возраста и продолжила в том же духе:

«Только что в наш информационный центр посту­пило сообщение из штаба поддержки лидера Анархи­ческой партии «Освобожденная Россия». В сообщении говорится, что Степан Надточий, который, как извест­но, опережал всех своих соперников при предваритель­ном подсчете голосов, также отказался участвовать в выборах. Он снял свою кандидатуру ровно двадцать че­тыре минуты назад. О причинах этого неожиданного отказа источник умалчивает».

Озабоченное лицо диктора с густыми белобрысыми усами возникло сразу после того, как отыграл десяти-секундный рекламный клип.

«Системы «Асгард» - наше будущее».

По всему было видно, что «Предвыборный обозрева­тель» имеет что сообщить.

«Все мы помним, - начал усатый диктор сочным басом, - заявление лидера Демократической Трудовой партии Ивана Подковы: «Не отступлюсь под дулом пи­столета!» В одном из предыдущих выпусков нашей пе­редачи мы сообщали вам, сколько средств было израс­ходовано на его предвыборную кампанию. По мнению западных аналитиков, это была самая перспективная и умелая кампания за всю историю российской демократии. Тем более удивительным кажется то, что Иван Подкова заявил о прекращении активных действий в этом направлении, а также о своем нежелании участво­вать в завтрашних выборах. Он призвал своих избира­телей к тому, чтобы отдать свои голоса за лидера Со­циальной Партии Справедливости Ефима Салмаксова. Таким образом, на завтрашних выборах президента Рос­сии на этот пост будут претендовать лишь три кандида­та. Лидер Партии Зеленых Семен Седых, лидер Партии Любителей Пива Василий Сильвестров, а также Ефим Салмаксов.

Не исключено, что в утреннем выпуске нам придет­ся сообщить вам о снятии и вышеупомянутых кандида­тур. Если это произойдет, Конституционный суд России будет вынужден перенести предстоящие выборы на не­определенный срок

Кто же будет президентом России?»

На этой звенящей ноте «Предвыборный обозрева­тель» окончился, и в эфир пошел очередной реклам­ный клип ВИН.

«Россия! ВИН с тобой!»

 

13

 

Яма была вырыта явно не лопатой и явно не Хотоем.

На ее дне можно было видеть телефонный кабель, в который при помощи вполне профессионального и, сле­довательно, весьма противозаконного коннектора был подключен компьютер класса «palmtop». He очень мощ­ный, зато размером с раскрытую ладонь. Работающий с голоса и имеющий всего одну ячейку для твердокристаллического инфоносителя.

- Спасибо перуновцам, - кратко прокомментировал Хотой яму, коннектор и компьютер.

Это был тот редкий случай, когда Августин в ком­ментариях не нуждался. Зато все остальное было ему со­вершенно непонятно.

- Ну хорошо. Положим, «жука» мы вставим сюда. Положим, через эту сеть нам, скорее всего, удастся вой­ти в локальную сеть ВИН, хотя для этого мне придется еще помучиться с паролем. Положим, пароль я взло­маю. А где мы с тобой возьмем по капсуле входа, по альфа-станции и всему такому прочему? - устало спро­сил Августин, присаживаясь перед компьютером на кор­точки.

- У меня есть кое-что получше, чем твои дурацкие альфа-станции, - бодро ответил Хотой.

На его широкой изборожденной глубокими линиями жизни, судьбы и времени ладони лежали три зерныш­ка. Три пропуска в иные миры. Три зрака вечности.

Саама.

 

14

 

- Для того чтобы войти в ВР, мы должны будем занять вершины отмеченного мной треугольника, - начал инструктаж Хотой.

- Постой, но нас, по-моему, двое, - неуверенно сказал Августин.

- Нет, нас именно трое. - Хотой указал на Томаса. - Каждый из нас положит под язык сааму и сосредоточит­ся на своих ощущениях. Если все получится, очень скоро мы окажемся в локальной ВР ВИН.

- Это как-то странно, - заметил Августин. - Если прямо так запросто можно войти в локальную ВР ВИН, то зачем я убивался людей ради этого инфокристалла?

Хотой посмотрел на Августина с едва заметным со­чувствием, как на слабоумного:

- Видишь ли, Августин. Если уметь, при помощи са­амы можно войти в качестве наблюдателя куда угодно. Хоть в чрево своей матушки в момент собственного зача­тия. Но вот подкрутить хвост хоть одному симпатичному сперматозоиду в нужном направлении уже невозможно. Иначе я по праву именовался бы не просто Хотоем, а по меньшей мере Демиургом Хотоем, а то и Хотоем Пантократором. Почти то же ив ВР. Понятно, что Сеть вирту­альной реальности малость похожа на мозг - об этом сам же Триггвассон писал, - и поэтому иногда можно ее не­много «загипнотизировать». Ну, например, мне два дня назад, к моему, кстати, собственному изумлению, удалось внушить ей, что у тебя сердечный приступ. Но никакой гипноз не поможет тебе создать то, чего там нет. Ты же знаешь, что инфокрисгалл твоего отца для того и сделан, чтобы добавить к локальной ВР ВИН один маленький, но крайне опасный участок с элементом дезактивации защи­ты. Именно на этом участке, как я понимаю, находится пресловутая «кнопка», которая позволяет дезактивировать защиту.

Все было, в общем, понятно. Или совершенно непо­нятно - какая разница?

У Августина на мгновение промелькнуло в голове по­дозрение, что сейчас по-прежнему суббота и что он по-прежнему находится во власти мрачных видений Утгарда. Но Августин тотчас же отказался от этой экстравагантной гипотезы. Это было бы слишком просто. И к тому же в Утгарде, пожалуй, события развивались несколько более логично.

 

15

 

Хотой, Августин и Томас заняли места в вершинах равностороннего треугольника. Кристалл был в центре, в ячейке компьютера.

Саама растворялась под языком, оставляя после себя легкое жжение. Хотой сидел в позе лотоса. Августин, чьи связки не отличались особой эластичностью, - в полулотосе. Томасу было позволено сидеть по-собачьи, то есть как обычно - на заднице.

Глаза их были закрыты, тела - с виду беззащитны. Но Хотой знал, а Августин начинал догадываться, что они находятся под более чем надежной защитой.

Хотой нараспев читал мантру. Августин и Томас слу­шали его. И хотя Августин не понимал ни слова на санс­крите, он впитывал каждое слово, будто губка воду. По мере того как саама растворялась, загадочные слова мантры становились все более понятными. Звуки наполня­лись глубоким, стародавним смыслом. Августину вдруг начало казаться, что даже Томас понимает ее.

Наконец тело отпустило Августина.

Перед глазами одна за одной начали возникать кра­сочные абстракции, которые сменяли друг друга, слов­но многоцветные картины в калейдоскопе.

Августин чувствовал себя птицей, все дальше улета­ющей от насиженных мест. Он чувствовал, что больше не принадлежит себе и восходящие потоки воздуха - или чего-то, что заменяет воздух, - уносят его туда, где тело и дух ничем друг другу не обязаны. Он не спраши­вал себя почему.

Августин был не одинок.

Он ощущал рядом с собой железную волю Хотоя, ув­лекающую его куда-то. Он чувствовал пульсации, кото­рые исходили от Томаса. Но он по-прежнему ничего не видел. Видение пришло потом.

 

16

 

Мак-Интайр сидел совершенно неподвижно. Щуро шлялся туда-сюда по комнате. Щуро по-прежнему раз­глагольствовал - о киборгах второго и третьего поко­ления, о перспективах, о порядке.

Мак-Интайр не слушал. С какого-то момента ему начало казаться, что Щуро умышленно тянет время. Для чего?

Мак-Интайр по-прежнему курил. Когда окурок шес­той по счету сигары был раздавлен его каблуком, Щуро приблизил к губам браслет и сказал кому-то на том кон­це отсутствующего провода: , - Ну наконец-то! Пускай заходят.

Мак-Интайр понял, что в своих подозрениях он был не так далек от истины.

- Итак, любезный Мак-Интайр, русский народ в моем лице поведал вам все свои чаяния и надежды. А теперь вам предстоит аналогичная исповедь перед русским наро­дом. - Щуро пустил в ход свое секретное психологичес­кое оружие - иронию высшего порядка, которая заклю­чалась в полном отсутствии иронии.

В белоснежную комнату ворвались не менее двух дю­жин людей с видеокамерами, диктофонами и освети­тельными приборами, в которых даже ребенок из глухой зимбабвийской деревни признал бы репортеров. Тех са­мых, что продаются один раз в жизни, становясь репор­терами.

Некоторые из вошедших являлись синхронными пе­реводчиками, что можно было легко заключить по их независимому и высокомерному виду.

«Этого еще не хватало!» - выругался себе под нос Мак-Интайр, когда портативные софиты осветили его драный, перепачканный армейский комбинезон и за­копченное злое лицо.

Репортеры набросились на свою жертву, словно мухи на навозную кучу. Куда бы ни повернулся Мак-Интайр, в лицо ему глядела стереокамера.

- Новости Второго Канала, - представилась бойкая женщина. - Скажите, с какой целью Интерпол пред­принял этот беспрецедентный штурм?

Переводчик повторил все сказанное ею на английском.

- Мы хотели помешать распространению в России систем «Асгард», в каждую из которых внедрен чип об­ратной связи, позволяющий зомбировать людей посредством ВР, - на чистом русском языке сказал Мак-Ин­тайр, что весьма озадачило присутствующих. Но лишь на минуту.

- «Молодая правда», - представился плечистый мо­лодой (под стать своей «правде») человек, подсовывая под нос Мак-Интайру диктофон. - Почему вы пред­почли грубую силу дипломатии?

- Невозможно заниматься действенной дипломатией в насквозь коррумпированной стране, - отрезал Мак-Интайр. - Вооруженная акция была и остается един­ственным способом предотвратить катастрофу.

- Шестой канал. Признаете ли вы себя виновным в ги­бели многих десятков людей? - затараторил репортер-ко­ротышка. Его контактные линзы имели весьма экстраваган­тный бирюзовый цвет. Он доставал Мак-Интайру до пояса.

И тут Мак-Интайра пронзила догадка. Что бы он ни говорил, как бы ни позировал, как бы ни выступал он в защиту демократии и своих действий - все без толку. Щуро не боится никаких разоблачений. Не боится по­тому, что их никто никогда не услышит.

- Что здесь произошло?

- Почему так много военной техники?

- Что случилось с вашими людьми? - сыпалось на него со всех сторон.

Мак-Интайр не любил совершать бесполезные дей­ствия. Ненавидел метать бисер.

- Fuck off!!! (То же, что и «отстань», но в нецензурной форме (англ ).) - взревел Мак-Интайр. - FUCK OFF!

Синхронные переводчики скоренько перевели - надо же им было отрабатывать свои гонорары.

Теперь среди собравшихся не было никого, кто бы не понял, что пресс-конференция окончена.

 

17

 

День клонился к вечеру. Умиротворение, растворен­ное в воздухе, передавалось нешироким и совершенно пустынным улицам хутора Глинище.

На окраине хутора летний вечер был особенно ощу­тим - тягучий теплый воздух сгущался по мере того, как сгущались сумерки.

Возле доисторического колодца с журавлем стояла ска­меечка. На ней полусидел-полулежал человек. Ему было душно. На его лице было написано ожидание встречи. И встреча состоялась.

Другой человек в расшитой неведомыми узорами ру­бахе и болотно-зеленых шортах подошел со стороны леска, видневшегося на горизонте.

- Здравствуй, Локи.

«Так. Он изменился Раньше он не сказал бы мне «ты» и не назвал бы меня «Локи». Хотя бы уже пото­му, что не знал имени своего загадочного работода­теля».

- Здравствуй, Владимир. - Локи говорил медленно. - Все, что я хочу тебе сказать, я скажу сразу.

Вопреки собственному заявлению, он надолго замол­чал, разглядывая небеса, в которых разглядывать было ровным счетом нечего. Даже «Аргуса-18» в них больше не было.

Его собеседник не нарушал молчания. Наконец Локи сказал:

- «Снарк» мертв. Террористов в России больше не существует. Денег у меня нет. И новый доступ в ВР я тоже сделать тебе не могу.

«Убить он меня не сможет. Я выстрелю быстрее. Все равно быстрее».

- Значит, так тому и быть. - Владимир Роговцев не был расстроен. - Все равно возьми.

Владимир вынул из кармана холщовый мешочек, и на его ладонь выкатилось одно крохотное смолистое зернышко.

- Это и есть саама. Будь осторожен.

- Спасибо, Владимир. Я твой должник. Клянусь Утгардом, если я останусь жив, я расплачусь с тобой по счетам. Если ты обманул меня и это не саама, я тоже расплачусь с тобой. Другими купюрами. Красными.

Владимир улыбнулся:

- Через тысячу кальп. Локи опустил глаза:

- Извини. Тяжело было добыть ее?

- Нет, это было просто.

- Честно говоря, ты не производишь впечатления хорошего вора. А Хотой не похож на человека, который плохо хранит свои тайны.

- Я не крал. Хотой дал мне ее сам.

Локи развел руками. В этом жесте было и удивле­ние, и восхищение, и бессилие. Говорить больше было не о чем.

- Спасибо, Володя. - Локи поднялся. - Извини, что мы тебя тогда убили.

- Вам спасибо, что убили, - без всякой иронии сказал натурал Владимир Роговцев и, не прощаясь, пошел туда, где его ожидало оружие. Холодное оружие реаль­ности.

 

18

 

«Ты - диктатор. Ты - безраздельный повелитель какого-нибудь несчастного государства. Колумбии. Ин­донезии. Заира. Ливии. России. Англии.

Ты, разумеется, умен, циничен и беспощаден - ина­че ты не стал бы диктатором, - и ты понимаешь, что такое Виртуальная Реальность.

Ты понимаешь, что Виртуальная Реальность может стать отличным орудием в достижении твоих целей. Если, конечно, переделать виртуальный мир так, как тебе того хотелось бы. Если распространить свою власть на все, в особенности на самые укромные закоулки всех зон включения, отведенных твоему государству.

Ты умен, и ты знаешь, что Виртуальная Реальность - это Сеть, а Сеть - это сверхсложный мозг. Невозможно переделывать по своему желанию виртуальную реаль­ность снаружи, насильственно перепрограммируя все ра­бочие станции и компьютеры Координационных Центров своей страны. Это все равно что пытаться обучить чело­века математике, трепанировав его череп и нанося иглой на его мозг математические формулы. С той лишь разни­цей, что человека так можно убить, а Сеть останется жива.

Здоровые рабочие станции всего мира рефлекторно под­держат твои сектора, пытаясь во что бы то ни стало спас­ти нарушенные правила игры. В лучшем случае у тебя ничего не выйдет, в худшем - сектора твоего государства выродятся в некое подобие Утгарда. Но Утгард уже есть, и он тебе не нужен, потому что Утгард - Хаос, а ты стре­мишься к Порядку. Итак, путь прямого насилия над Се­тью для тебя заказан.

Но есть второй путь. Он сложнее, он тоньше, но рано или поздно он может привести тебя к желанной цели. Создай в Виртуальной Реальности свое государство. Сеть это позволяет. Милитаризуй его до крайней степе­ни. Сеть позволяет и это. И наконец, завоюй все зоны включения. А уж потом можешь с полным правом тво­рить все, что твоя душа пожелает. Да, абсолютно все. Сеть стерпит любое количество виртуальной крови.

Но ты должен помнить о цвергах».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

19

 

Столица Социальной Республики Сол, Аквилея Вели­кая, надменно взирала на просторы Виртуального Мира сквозь прицелы крепостной артиллерии.

Над черным глянцем сырой нефти, заполнявшей до краев противоштурмовой ров, вздымались броневые уте­сы стен и исполинские башни, увенчанные республи­канскими штандартами.

Но выше стен, выше самых высоких крепостных ба­шен, возносилось ступенчатое, построенное по образу ацтекских пирамид, здание Народного Сената Комисса­ров. Самый большой штандарт не то чтобы «украшал», но по крайней мере уж точно «венчал» плоскую пло­щадку на вершине пирамиды.

А на обширном бетонированном полу у стен Аквилеи были выстроены республиканские легионы. Оседлав какого-то несчастного в аватаре вороного жеребца с белой звездой во лбу, перед легионами разъезжал Гене­ральный Политический Комиссар.

Под низким небом виртуального мира, под малиновы­ми солнцами, на вершине лысого, как колено, холма, медленно материализовались трое. Два человека и пес.

Таких ощущений Августин не испытывал никогда в жизни. Сэр Томас тоже.

Августин видел свое тело, оставшееся там, «наверху», в реальном мире. Одновременно с этим он видел себя, свой аватар, здесь, в Митгарде.

Оба этих тела, реальное и виртуальное, воспринима­лись им отчужденно. Но между этими двумя отчуждени­ями была ощутимая разница. Его земное тело, добротно и грубо сработанное топором эволюции из белков, жиров, углеводов, микроэлементов и воды, сейчас было совсем чужим.

Чтобы поверить в него, на нем следовало бы напи­сать: «Августин Депп, homo sapiens».

А второе, виртуальное, тело, которым его сознание повелевало в данный момент, казалось отчужденным потому, что рациональные, насквозь материалистичес­кие мозги Августина не могли смириться с аватаром, который порожден не виртуальной станцией, а вибра­циями мировой пустоты с помощью саамы.

Да, он видел оба своих тела, но это «видение» со­всем не было похоже на нормальное, человеческое, по­вседневное. Скорее оно напоминало магическое зрение Джирджиса. Но даже с ним сходство было более чем приблизительным. Вместо прямого видения, в созна­нии Августина сразу возникало знание о том, что он «видит».

Что по этому поводу думает сэр Томас, заключить было невозможно. Но, когда прошло полное непонима­ние первых секунд, Августин с удивлением обнаружил, что, помимо его собственных, ему стали доступны чу­жие эмоции.

Он ощутил две волны дружеских симпатий, которые легким теплым ветерком овевали его сознание. Первая волна исходила от Томаса, вторая - от Хотоя. Кроме симпатий, он ощущал полное спокойствие. К его удив­лению, не только Хотой, но и сэр Томас чувствовал себя вполне в своей тарелке.

И тут Августин сообразил, что для спокойствия нет никаких оснований.

- Хотой, это же Митгард, сектор АВ-16! А ты обе­щал локальную ВР ВИН!

- Обещал, - согласился Хотой. - Но я не смог про­вести вас туда сразу Слишком опасно В Сети очень сильная и пока не вполне понятная мне флуктуация Так что придется немного погулять.

 

20

 

Бетонная равнина, до которой на глазок было четы­ре-пять виртуальных километров, взорвалась дружным солдатским криком. Легионы приветствовали своего ко­миссара.

- Смотр перед генеральным наступлением на Гер­цогство. Они специально подгадали так, чтобы было побольше включенных. А сейчас будет самое интерес­ное, - заметил Хотой, имевший богатый опыт вхож­дений в ВР с помощью саамы. Поэтому он видел и, главное, понимал куда больше Августина.

Августин молчал, пытаясь сфокусировать свое новое зрение-понимание на легионерах. Когда ему это более или менее удалось, он «взглянул» на их комиссара.

Страшное лицо. Правда, это всего лишь аватар. Но, как известно, «скажи мне, какой у тебя аватар, и я ска­жу тебе, кто ты».

Аватар комиссара имел каменное лицо. Именно ка­менное. Вырубленное из мрамора. И под одеждой аватара скрывался такой же мрамор. Каменный человек. Морф «Голем». Вкус параноика.

«Салмаксов небось. Или сам господин Щуро, - за­работала фантазия Августина. - Впрочем, нет, конечно. Им сейчас не до этого. Комиссаром может оказать­ся кто угодно. Пятидесятилетний отставной полковник ДБ или просто сумасшедший любитель свежевать живую птицу, обожатель кошек, ненавистник детей; человек-шинель, мелкий держатель акций компании ВИН; или, наоборот, утонченный ценитель Ницше и Малера; или женщина - эдакая фригидная госпожа де Сад».

Тем временем милитаристский шабаш начал превра­щаться в комедию абсурда. Августин уже заметил, что во многих koi ортах есть пустующие ячейки. А сейчас волна плановых отключений нарастала.

Один за другим испарялись рядовые Адамы, центу­рионы в классе Агасферов, исчез легат Четвертого Сдво­енного Гвардейского легиона имени Серпа и Молота. Его место по уставу занял центурион-примипил, но и его спустя несколько секунд смели беспощадные зако­ны виртуальной реальности. Августин хохотнул.

- Ну что, двинулись? - спросил он у Хотоя.

- Нет, подожди еще пару минут. Это было не самое интересное.

Комедия продолжалась. Августин, конечно, понимал, что где-то в зоне включения Аквилея Великая в своих персональных ячейках появляются новые актанты, но им сюда еще надо прийти, занять пустующие места и так да­лее. И так может продолжаться вечно. Что же они - ду­рака валяют, что ли?

Увы, в Социальной Республике Сол дурака валять не привыкли. СРС была гордостью триумвирата Щуро- Салмаксов-Воронов. СРС была моделью грядущей Со­циальной Республики Россия, и поэтому никакие шутки политическими комиссарами не признавались.

На восемьдесят восьмом шоссе, проходившем по краю бетонной равнины и соединявшем зону включения Акви­лея Великая с Славянобратском, Августин увидел огром­ную колонну киборгов.

Все сплошь морфы «Бешеный Макс». Они выстрои­лись позади легионов. Часть из них заняла пустующие места в когортах. Войско проорало еще что-то и двинулось мерным солдатским шагом в направлении сто тре­тьего шоссе. В направлении границ (по крайней мере, бывших границ) Герцогства Белее.

- Ну и что? - бросил Августин Хотою. - Это ведь не снимает проблемы.

- Все киборги - шатуны. Среди них нет ни одного человека.

Комедия закончилась. В том, что такую массу шату­нов может выпустить в ВР только ВИН, Августин не сомневался.

 

21

 

Августин, Хотой и Томас перемещались по направ­лению к «кроличьей норе», некогда зарегистрированной террористами как «Утгард-лиловый», а в СРС помпез­но именуемой Тарпейским Провалом.

На краю «кроличьей норы» маячила вышка с подъем­ником и узким трамплином.

С этого трамплина в недра Утгарда отправляли при­говоренных на смерть. Чтобы, значит, отступники и еретики могли спокойно достичь Идеального Катар­сиса.

На противоположной стороне провала в Утгард, ко­торый здесь по неведомой иронии Сети выглядел про­сто и наглядно, - озеро, бурлящее крохотными и с виду безобидными термоядерными взрывами, - были сооружены трибуны для высоких гостей и праздных зрителей. Ни одна казнь в Республике не обходилась без соответствующей проповеди политических комис­саров. Об Идеальном Катарсисе, о Сердце Материи и о Великом Кетцале.

Но сейчас окрестности «Утгарда-лилового» были пусты.

Августин, Хотой и Томас остановились у края. Пе­ред ними разворачивались сотни сцен ядерного Апока­липсиса в миниатюре.

«Тоже ведь интересно, - подумал Августин. - Где-то, на каком-то сервере, может быть, в Новой Зеландии, а может быть, в Марьиной Роще, находится база дан­ных по ядерным испытаниям. И вот террористы Локи что-то взрывают, а Сеть наскоро латает образовавшую­ся дыру, прикрывая ничто изображением чего ни попадя, ко обязательно либо ужасом, либо с ужасом ассоци­ирующимся. Возле Каменных Столбов взяла, кажется, пустыню Мохаве В секторе АМ-5 - «Гернику» Пикас­со. А здесь - вообще кошмар имени Хиросимы. У нее, у этой паскудной Сети, явно есть свои эстетические предпочтения. Или просто пытается установить что-то вроде запретительного знака, «кирпича»?»

- Покурить не хочешь? Нервишки успокоить? - ехид­но осведомился Хотой. - Я бы, например, с удовольстви­ем выпил чашечку бульона.

- Да куда уж тут курить?! У меня все нервы перего­рели за последние двое суток. Нечего успокаивать, - ответил Августин.

Ответа Хотоя не последовало.

Потому что один из только что распустившихся пе­ред ними ядерных цветков достиг необычной высоты в два локтя и продолжал расти. Из него выбились не­сколько подозрительных отростков, быстро достигших длины в полметра. Августин невольно попятился.

- Цверги! - прогремел изменившийся голос Хотоя.

В тон ему зло рявкнул Томас.

Два новых кольца - следы подземных ядерных ис­пытаний - не уступили место новым видениям, а ста­ли все явственнее контурироваться на поверхности «Утгарда-лилового». Одновременно с этим со всех сто­рон зазвучал монотонный, леденящий душу гул, сквозь который слабо пробивался рокот больших африканских озрабанов.

- Какие еще к такой-то матери цверги?! - спросил Августин все еще достаточно сдержанно.

- Демоны Сети! Некогда объяснять! - От привыч­ной спокойной и рассудительной манеры Хотоя не осталось и следа. - Вообрази свой самый страшный кош­мар и стань им!

- Мы же неуязвимы, ты говорил...

В этот момент метаморфозы ядерных грибов окончи­лись.

Над поверхностью «Утгарда-лилового», пренебрегая геенной, пасть которой была разверста под ними, попи­рая все известные Августину законы Виртуальной Ре­альности, в ореоле багрового пламени, возвышались три сущности.

Казалось, они сплошь сотканы из движения, измене­ний, вихрей и потоков.

И это непрестанное, хаотическое движение было за­лито в форму полупрозрачных антропоморфных тел.

Пожалуй, если человека скрестить с крабом, в четвер­том поколении начнут появляться именно такие особи.

Массивные членистые руки и ноги. Вытянутые впе­ред головы с мощными челюстями. Миллионы волос­ков, каждый из которых поет о своем.

Пространство взорвалось мириадами оглушительных звуков. Но явственнее и настойчивее всех были кон­вульсивные содрогания африканских барабанов.

Цверги не двигались, но Августин с ужасом обнару­жил, что расстояние между ним и неописуемыми тва­рями сокращается.

Хотой больше не был Хотоем.

Он стал огромной толстой старухой с выступающи­ми изо рта желтыми клыками и тяжелой, совершенно голой грудью. Старуха была вооружена каменным но­жом длиною в добрый каролингский меч. Ее засаленные штаны, увешанные бубенцами, истекали потоками кро­ви, в левой руке она держала щит-бубен. Томаса Хотой тоже принял под свою опеку. Завязанная для верности узлом, на шее Хотоя-старухи болталась большая черная змея.

«Самый страшный кошмар, самый страшный кош­мар...» - лихорадочно соображал Августин, дурея от угнетающего волю барабанного грохота.

Он не успел ничего придумать, когда ближайший цверг, молниеносно выбросив вперед руку-клешню с пальцами, сплоить покрытыми мелкими коготками, впился ему в лицо. Точнее, в Августиново представле­ние о своем лице.

Разницы не было. Была только адская боль, словно бы его бороде вздумалось расти не наружу, а внутрь.

И это подсказало ему выход. По крайней мере, то, что показалось выходом. Воля Августина еще не была до конца подавлена, когда он стал Тварью.

Тварь была омерзительна. Тварь была настолько тошнотворна, что по земному телу Августина, прикорнув­шему под яблоней, пробежала судорожная волна отвра­щения.

Тварь была соткана из омерзительных осязательных ощущений и порождала их вокруг себя в изобилии. Вся­кий, кто прикасался к ней, должен был испытать, как но нему пробежала верткая сколопендра. Как просучил гадкими коленчатыми лапами паук. Как профланировала огромная липкая медуза.

Разумеется, все эти ощущения были ощущениями лю­дей. Как они действовали на цвергов, Августин знать не мог. Поэтому его аватар для верности принял вид Хирур­га-Психопата. В его правой руке был острейший, увели­ченный в должное количество раз, скальпель, в левой - трепанатор черепа с электроприводом. Вместо глаз у Ав­густина светились два вставных стеклянных шарика, на шее болтался с виду безобидный стетоскоп.

С омерзительными ощущениями, которыми он наде­ялся отвратить цверга, Августин сильно перебрал. Цверг очень быстро, но совершенно плавно изменился, пре­вращаясь в огромный разверстый желудок, и прильнул к нему каждым дюймом своей алчущей плоти.

Лапа, которая до этого впивалась в его лицо, превра­тилась в некое подобие пуповины и стала намертво при­растать к нему толстой сосущей ложноножкой.

Цверг лакомился. Это было очень похоже на конец. Августин почему-то ни на секунду не сомневался, что речь не идет ни о каком убийстве до смерти. Августин в этот момент с абсолютной ясностью осознал, что цверг намерен поглотить его сознание без остатка, ос­тавив холодеть под яблоней лишь бесхозную матери­альную оболочку.

Руки и ноги Августина были очень плотно облепле­ны цвергом, и он не мог толком пустить в ход свое ору­жие. Своим зрением-знанием Августин видел, что цверг пронзен насквозь его скальпелем, что в другом месте псевдоплоть хищника разодрана зубьями трепанатора. Но цвергу это, похоже, не причиняло никаких хлопот. Рот Августина тоже был полностью залеплен отврати­тельной хищной тварью. Он не мог позволить себе даже нормальный предсмертный крик.

Августин взорвал свои никчемные стеклянные глаза.

Тщетно. Цвергу было плевать на две рваные дыры в своем желудке.

Августин пустил в ход стетоскоп. Он присосался к желудку цверга и стал пожирать пожирателя.

Тщетно. Стетоскоп быстро забился и лопнул, как обо­жравшийся питон. Цверга было слишком много.

«Идиот! - мысленно возопил Августин. - Кожа!»

Он изменил ощущения, которые источал его аватар. Теперь это были не сколопендры и медузы, а ласковые женские касания, вкус свежего яблока на губах, в об­щем - полная противоположность предыдущих.

Долгожданного результата не последовало. Цверг уже давно сожрал его кожу и, войдя во вкус, готов был пе­реварить мясо. Августин понял, что, как себя ни при­правляй, а все равно сойдешь на корм голодному цвер­гу. Цверг, судя по всему, не был гурманом.

Все тщетно. Тщетно, тщетно, тщетно...

Кошмар закончился внезапно. Желудок потерял бы­лую хватку. Отлип. Опал.

Обглоданные руки Августина обрели долгожданную свободу. Толком не осознавая, что происходит вокруг, он кромсал подлую алчную плоть цверга беспощад­ным скальпелем, топтал ее ногами, и только когда Августин принял аватар гиены и вознамерился сожрать все, что осталось от цверга, властный голос Хотоя при­казал:

- Достаточно.

 

22

 

- Нас спас Томас, - ответил Хотой.

С точки зрения Августина, это было, мягко говоря, неполное пояснение к тому кошмару, из которого они только что выбрались.

Хотой снова был Хотоем, Томас - Томасом, Авгус­тин - Августином. Они вновь были тем, чем положе­но, - призраками в призрачной реальности.

Чувствовалось, что Хотой тоже не в себе. Из них тро­их полное, удивительное спокойствие демонстрировал только Томас.

- Это были цверги, - пояснил Хотой, когда они плавно погрузились в пасть «Утгарда-лилового».

- Цверги, цверги... - пробормотал Августин, с тру­дом припоминая самую туманную и самую неудобочи­таемую главу из фундаментального труда Олафа Триггвассона, библии XXI века, «Страннее, чем рай».

 

23

 

«У нас, у скандинавов, десять веков назад так называ­ли злых карликов, которые некогда были червями в теле великана Имира, из которого произошел мир. Цверги - слуги тьмы, они ненавидят свет и обычно не показывают­ся на поверхности земли. Но иногда наступает их время.

Я создал законы Виртуальной Реальности так, чтобы ни одну большую войну нельзя было выиграть. Хочешь иметь аватар серийного убийцы и резать на куски дру­гие аватары - пожалуйста. Это твое личное дело, в Вир­туальной Реальности ты - патологический слюнтяй и неудачник - можешь немного расслабиться. Хочешь шесть часов кряду стрелять из крупнокалиберного ружья по живым мишеням - на здоровье. Пока не пристре­лят тебя. Но если ты хочешь «сплотить массы», «устро­ить порядок», «подарить всем счастье» - может и не получиться.

Даже если ты найдешь достаточно болванов, тебе едва ли удастся завоевать больше четырех-пяти зон включения. Ну, допустим, тебе удалось развязать боль­шую войну. Допустим, тебе удалось наводнить Вирту­альную Реальность смертью с помощью, например, фальшивых аватаров. Вот в этот-то момент, когда ВР начнет погружаться во тьму твоего мракобесия, могут появиться цверги.

Ты, может быть, знаешь о нон-идентифицируемых виртуальных феноменах (НИВФ). Они возникают пото­му, что Сеть стоит выше Порога Предсказуемости.

В подавляющем большинстве случаев НИВФ не представляют никакой угрозы. Легкая рябь, пробежав­шая по небесам. Шнурок на левом ботинке, который превратился в тонкого бронзового червя. Голос, кото­рый пять минут подряд бубнит тебе в ухо: «А вот и не­правда».

Бывают феномены и похуже, но всем им далеко до самых безобидных чудес Утгарда. НИВФ - это сны Сети. Цверги - экстремальные, наиболее опасные нон-идентифицируемые виртуальные феномены. Цверги - кошмары Сети.

Я о них никогда ничего не слышал, но я их предви­жу, и я дал им это мрачное имя.

Сеть - изначально совершенно здоровый организм, и кошмары ей сниться не должны. Когда террористы стали взрывать рабочие станции, в Виртуальном Мире появился Утгард. Это, строго говоря, тоже один огром­ный постоянно наблюдаемый нон-идентифицируемый сетевой феномен, но сном его назвать нельзя. Это ско­рее явь шизофреника. Эта явь - следствие внешней перегрузки Сети из-за разрушения ее элементов.

А вот если в здоровой части Сети, в Митгарде, воз­никнет внутренняя перегрузка, тогда произойдет что-то другое. Тогда, насколько я понимаю собственное дети­ще, Сеть попытается уничтожить источник перегрузки, не нарушая при этом собственных законов.

Как Сеть будет выполнять эту задачу - я не знаю. Я знаю лишь, что, когда свет сменяется тьмой, в мир приходят цверги».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

 

24

 

- Вспомнил! - торжествующе воскликнул Авгус­тин, когда они, покинув хаос Утгарда, очутились в Зоне Стабильности. - Появление цвергов было пред­сказано Олафом Триггвассоном! Только какого черта они напали на нас? Насколько я помню, Триггвассон утверждал, что цверги должны стремиться к уничтоже­нию источника внутренней перегрузки. То есть шату­нов Социальной Республики Сол.

- Во-первых, почему ты решил, что наше появле­ние не перегружает Сеть? Во-вторых, разве лейкоциты столь уж хорошо разбираются в инородных бактериях, которые им предстоит сожрать? Насколько мне из­вестно, цверги атакуют все, что по загадочному мне­нию Сети служит источником серьезной внутренней угрозы.

- Что-то слабенькие цверги оказались, - скептичес­ки заметил Августин, который иной раз был не прочь помахать кулаками после драки.

- Слабенькие? - Хотой хохотнул. - Ну ты нахал! Первый раз я встретил цверга вчера, когда Республика захватила Амстердам. Тот цверг по сравнению с этими был ничем, и то я едва унес от него свои виртуальные ноги. Если бы не Томас...

- М-да? - Августин покосился в сторону ньюфа, который спокойно трусил рядом с ним.

- Да. Собаки, в отличие от человека, совершенно естественны. Даже я не могу похвастаться этим. Даже мое сознание иногда доверяется химерам, которые по­рождают так называемая «реальность» и так называемая «материя» У собак восприятие мира не замутнено ни­чем. Они видят вещи такими, какими они есть. Поэто­му Томас смог принять единственно верный аватар, с помощью которого он обратил двух цвергов в бегство. Ну а третий был так увлечен тобой, что нам с Томасом пришлось его убить Ты искромсал не цверга, но его дезактивированный фантом

- И каков же был этот аватар Томаса'

- Есть вещи, к описанию которых человеческий язык неприменим, - жестко отрезал Хотой. - Для этого нуж­но уметь выть и скулить так, как это делают собаки нена­стной осенней ночью в полнолуние на окраине крохотной деревеньки, которую по недомыслию построили там, где Срединный Мир слишком тонок.

- Срединный Мир? Это между Асгардом и Утгардом? - иронично спросил Августин, сам не понимая, шутит он или говорит чудовищную глупость.

- Это между небом и землей, - сказал Хотой так, что Августин понял - он сморозил чудовищную глу­пость.

 

25

 

Зона Стабильности была совершенно пуста. Ни Пан­теры, ни Острова, ни Железной Башни, ни Океана - ничего.

Хотой, который уже довольно давно молчал, прислу­шиваясь к каким-то одному ему слышным звукам, ув­лек своих спутников в произвольном, с точки зрения Августина, направлении.

Однако Хотой, как всегда, знал, что делает. И дей­ствительно, вскоре они оказались перед тайным пропус­кником, где Зона Стабильности смыкалась с локальной виртуальной реальностью ВИН. Когда они уже собра­лись проникнуть в пропускник, из бескрайнего про­странства Зоны Стабильности донесся далекий грохот африканских барабанов. Августина передернуло при од­ной только мысли о новой встрече с Демонами Сети.

- Цверги, - заметил Хотой без тени беспокойства. - Много цвергов. Но им сейчас не до нас.

 

26

 

К счастью, ландшафт не успел измениться до неуз­наваемости.

Стальное поле с флюоресцирующими стрелками Ав­густин узнал сразу. И хотя то здесь, то там можно было заметить растущие из ниоткуда гранитные столбики причудливой формы, которых раньше не было и в по­мине, в остальном окрестности блока «комати» были вполне узнаваемы.

- Веди, Августин. У нас очень мало времени. Имей это в виду, - сказал Хотой.

Но первым пошел Томас. Как ни странно, он успел вполне освоиться внутри ВР и чувствовал себя вполне свободно. Словно был на ежеутренней прогулке в скве­ре. Не хватало только поводка.

Вскоре на горизонте показалась стена из розовых кир­пичей с эмблемами ВИН.

- Мы почти пришли, - сказал Августин, указывая Хотою в сторону цели.

 

27

 

Треугольные ворота с оптически проницаемым смот­ровым окошком приковывали к себе внимание, но Ав­густин не торопился подходить к ним. Пожалуй, из-за того, что боялся нового поражения. Он боялся, что и в этот раз они окажутся запертыми.

- У нас несколько минут, Августин. - Хотой при­дал своему мыслеобразу тревожную окраску.

- Я пойду один. Стойте здесь, - сказал Августин и направился к воротам.

Томас и Хотой провожали его исполненными надеж­ды взглядами. Едва ли черный кудлатый ньюфаундленд понимал, что происходит. Однако общее настроение ожидания чего-то значительного и важного передалось и ему.

Августин прильнул к: смотровому окошку. Вот он, постамент с русской надписью «Не медли!» и ее латин­ским переводом. Вот оно, безумное творение, инженер­ного гения Бориса Михайловича Деппа, ключ к защите ВИН.

Августин помедлил еще минуту, размышляя над смыс­лом надписи на постаменте. Возможно, она - просто украшение. Возможно, медлить действительно нельзя. Нужно положить руку на постамент и, когда появится системное сообщение: «Вы активировали блок саморазру­шения защиты. Работа программы начнется через столько-то минут», сматываться подобру-поздорову. Впрочем, за­держиваться в локальной ВР ВИН у Августина и так не было никакого желания.

Августин оглянулся. Хотой и Томас стояли на том же месте, словно изваянные из мрамора монументы. Авгу­стин толкнул треугольные ворота. И его рука свободно прошла сквозь них.

 

28

 

Локи никогда раньше не пробовал саамы. Но все, что произошло с ним, было воспринято Локи сравнитель­но спокойно. Когда не с чем сравнивать, все кажется ес­тественным и нормальным.

И хотя у Локи был весьма обширный опыт покоре­ния различных уровней виртуального пространства, та­кого он никогда не видел и не чувствовал.

Он долго охотился за саамой. Долго мечтал о ней и готовился к этой встрече. Он узнал о Хотое все, что смог. Он сделал все, что мог для того, чтобы заполу­чить ее, и теперь она с ним. Владимир Роговцев, он потрудился на славу... Теперь виртуальный мир открыт для него. Сегодня ему, Локи, не нужны ни альфа-стан­ции, ни форсажи!

Бездыханное тело Локи покоилось на водительском сиденье «форда-саманты» цвета мокрый асфальт, за­гнанного на лесную просеку в двенадцати километрах от Главного Корпуса ВИН.

А истинный бестелесный Локи покачивался на вол­нах Многоцветных иллюзий-подлинностей саамы.

 

29

 

Локи был вне себя от ярости. Аваллон, созданный Борисом Деппом по приказу Щуро, на то и задумывал­ся как Зона Стабильности, чтобы в ней все оставалось стабильным и не поддавалось напору виртуального ха­оса. Но вместо стабильности его взору теперь откры­валось нечто похожее на начисто выеденную внутрен­ность гигантского черного арбуза.

Где-то на периферии пустоты грохотали африканские барабаны, звенели бубны и хлопотали новогодние хло­пушки.

Локи не знал, что это работа цвергов. Ему очень по­везло - волна флуктуации задела его слабее, чем Хотоя, Августина и Томаса.

Он миновал Митгард, через который сейчас проби­рались полчища цвергов. Они сожрали все и оставили за собой только бой африканских барабанов, звон бубнов и фуканье новогодних хлопушек.

В бытность свою нередким гостем в Аваллоне, Локи толком не имел возможности ознакомиться со структу­рой Зоны Стабильности. С одной стороны, его интере­совала по большому счету только Пантера. С другой - ничего путевого всего равно разузнать было невозмож­но, поскольку всюду шлялась охрана, разные там ша­туны...

Разумеется - и в этом Локи не сомневался, - где-то был мостик между локальной ВР ВИН и Зоной Ста­бильности. Должен был быть.

Локи помедлил немного, припоминая пристрастия и слабости Бориса Деппа. Ну про свиристеля понятно... Эту фразу-ключ даже Августин, если ему верить, не по­нимал... Про то, как муравьи скоро завоюют Вселенную, тоже понятно.

Наконец Локи вспомнил. Вскоре перед его глазами появилась карта Главного Корпуса.

 

30

 

Карта Главного Корпуса в ее виртуальной интерпре­тации была похожа на бесконечно раскладывающееся портмоне. Открываешь одно отделение - тут же появ­ляются десять новых, каждое из которых в свою очередь раскрывается еще на пять.

Карта была довольно поверхностной и отражала толь­ко самые важные объекты, причем имеющие непосред­ственное отношение к Аваллону. Но Локи не нуждался в нудном картографическом пережевывании каждого озна­ченного на карте пункта. Недаром же он десять лет зани­мал президентское кресло и заправлял всем и вся в столь ненавидимой им сейчас компании ВИН! Многое он пре­красно помнил сам, многое домысливал. Да его и не ин­тересовало все.

Его интересовало только местоположение установки, поддерживающей жизнедеятельность живого прототипа и хозяйки аватара Пантеры. То место, где лежит тело Бриджит Льюис, агента Интерпола. Коль скоро он не может встретиться с Пантерой на Аваллоне, он хотя бы увидит ее в жизни. Хоть бы и погруженную по самые уши в питательный биораствор!

Локи нашел ее. Точнее, нашел то место на карте, где была обозначена лаборатория «Биомос».

Насколько он знал Щуро и Главный Корпус ВИН, эта лаборатория была самым удобным местом для зато­чения Пантеры.

Пока Бриджит плавает в капсуле входа, ее альфа-станция транслирует в мозги одно и то же. Аваллон, сказочный лес, с недавних пор - Железный Замок, ма­ленькие кошачьи радости, да и то в пределах, предус­мотренных господином Щуро. Теперь никто не мешал Локи узнать, каким образом пробраться к Пантере.

Восьмой подземный уровень он помнил неплохо. Но тогда «Биомос» был совсем иным.

План Локи был довольно тривиален. Пробраться в локальную ВР ВИН, доступиться до лаборатории «Био­мос», посмотреть на Пантеру и слинять. Иными слова­ми, Локи решил воспользоваться пустотой в Утгарде и свободой лаза, соединяющего локальную ВР ВИН с Ут-гардом, для того, чтобы погулять по своим бывшим вла­дениям.

 

Глава 20

ИДЕАЛЬНЫЙ КАТАРСИС

 

1

 

Диктор Шестого Канала был на редкость весел, хотя дикторам программ новостей больше к лицу озабоченность.

Хорошие новости - не материал для программы. Их попросту игнорируют. Иное дело новости плохие. Они будоражат самые трезвые умы, собирают у стереоэкранов многомиллионную аудиторию. Именно поэтому веселье дикторам новостей ни к чему. «Сегодня утром, в десять часов тридцать минут, на Главный Корпус компании ВИН было совершено беспрецедентное нападение. Вооруженный отряд наемников зарубежных спецслужб, прикрываясь мандатом Ин­терпола, при помощи боевых вертолетов предпринял попытку штурма. Охрана ВИН, действуя всецело в рам­ках законодательства, обезвредила нападавших. Часть боевиков уничтожена, остальные, и в том числе их гла­варь - некто Мак-Интайр, - взяты в плен. Наш репор­таж с места событий».

На экране стереовизора появился Главный Корпус.

Солнечный день. Опрятная лужайка перед парадным входом. На ней - четыре целых и невредимых верто­лета «Навахо». Четырнадцать человек, заложив руки за голову, стоят у розовой стены. Охрана общается с ними через переводчика.

«Мы попросили так называемого специального агента Интерпола господина Мак-Интайра прокомментировать случившееся».

На экране появился Мак-Интайр. Он с независимым видом курил толстую сигару и выпускал дым прямо в камеру.

«Господин Мак-Ингайр, какую цель преследовали вы и ваши люди, предпринимая этот беспрецедентный штурм?»

Мак-Интайр говорил на сленговом английском, гло­тая артикли. Переводчик гнусавил ему в тон.

«Это наша работа, за которую нам платят деньги. Ну и, конечно, мы хотели немного поразвлечься. Как го­ворится, спустить пар. Это было замечательно!» - Мак-Интайр осклабился. Типичная американская улыбочка. Даром что ирландец.

Общий план - охрана ВИН и президент Щуро. Он треплет отличившихся по плечу, заботливо беседует с ранеными, осматривает кабину «Навахо» и сокрушенно цокает языком.

Наконец на экране снова возникло лицо диктора.

«Ничего не скажешь, хорошо зарабатывают и отлично развлекаются парни из Интерпола. Но чем же было их нападение на самом деле? Отчаянной попыткой добыть новые компьютерные технологии? Политической провокацией? Или промышленной диверсией? Ответы на эти вопросы сможет дать только всестороннее расследование Департамента Безопасности. Ну а господин Щуро еще раз напоминает всем честным людям России, что настало время сплотиться под знаменами Социальной Партии Справедливости».

 

2

 

«...А сейчас генерал Воронов прокомментирует ситу­ацию в стране», - заявила смазливая ведущая.

В голографическом кубе стереовизора сделала сальто внушительная единица Первого Канала. Вслед за этим возникла говорящая голова Воронова.

«Для беспокойства нет ни малейших причин. Ситу­ация во всех отношениях находится под контролем на­ших органов безопасности. Сегодня ночью в резуль­тате специальной операции, проведенной под моим руководством, была полностью уничтожена опасней­шая террористическая организация «Снарк». Несколько позже была пресечена попытка наемников зарубежных конкурирующих фирм внести разлад в деятельность компании ВИН. Все это - только первые шаги России к истинному порядку, который обязательно наступит после избрания господина Салмаксова на пост прези­дента...»

- И так далее, и тому подобное, - подмигнул Щуро Мак-Интайру.

Щуро громко приказал:

- Шестой!

Первый Канал снова сменился Шестым.

«Только что стало известно решение Конституцион­ного суда России по поводу предстоящих выборов. Суд единогласно признал легитимность предстоящих выбо­ров по причине наличия трех кандидатов. Выборы нач­нутся завтра в восемь часов утра, в соответствии с предыдущими решениями избирательной комиссии».

- Суров закон, но закон! - ликующе воскликнул Щуро, снова подмигивая Мак-Интайру.

Специальный агент, который давно уже находил ди­ректора компании ВИН, мягко говоря, эксцентричным малым, остался нарочито невозмутим.

- Правительственный канал, пожалуйста! - вежли­во приказал Щуро.

Теперь Мак-Интайру была предоставлена возможность насладиться руладами здравствующего российского пре­зидента.

«...Не имеет никакого значения. Старое, отжившее, уходит. Новое, молодое, талантливое приходит ему на смену. Не вызывает сомнений тот факт, что истинным олицетворением нужд и чаяний российской нации в настоящий момент является партия господина Салмак-сова. Поэтому я призываю народ России сделать пра­вильный выбор...»

- Тоже ведь не дурак, а? - Щуро вскочил и прошелся по комнате взад-вперед. Потом он неожиданно резко раз­вернулся и, ткнув пальцем в сторону растекающегося мыслью по древу президента, неожиданно гаркнул: - Вот он, гений Бориса Деппа! Вот то, чего вы так боялись, Мак! Депп делал блистательные сектора, Депп стабилизировал кусок Утгарда, Депп творил замечательные аватары! Но последнее творение, последний аватар Деппа - это что-то особенное. Вот он, смотрите!

Мак-Интайр для верности еще раз посмотрел туда, куда указывал палец Щуро, но ничего, кроме президен­та, не увидел. В первый раз за все время общения с дирек­тором компании ВИН он был действительно удивлен.

- Вы хотите сказать, что вы подделали своего пре­зидента? - спросил он осторожно.

Щуро коротко хохотнул. Потом замолк на секунду. Потом на него напал приступ совершенно безудержно­го смеха.

- А-а! Можно, да, - он продолжал смеяться, - ко­нечно можно. Но дорого, Боже, как дорого! Потом еще надо подменять тела! Киборги третьего поколения! Да и кроме президента еще остается куча придурков. Все вместе - дорого. А главное... - Щуро отсмеялся и сде­лал торжественную паузу. - А главное, что все это со­вершенно излишне. Олаф Триггвассон подарил челове­честву возможность менять аватары, как перчатки. Менять форму, оставляя в неприкосновенности мозг. Дом души, понимаете ли. Наш путь проще. Тело оста­ется телом. Но мозги мы чистим, и чистим основатель­но, чистим до тех пор, пока в них не остается после­дняя, кристальная, единственная ясность! Это и есть лучший, это и есть последний аватар. Тело без души.

Щуро перевел дух и, обращаясь к компьютеру управ­ления стереовизором, сказал:

- Достаточно.

Стереовизор, однако, продолжал работать.

- Достаточно, спасибо! - приказал Щуро. Стереовизор снова переключился на Первый Канал.

- Мелочи, не беспокойтесь. - Щуро любезно улыб­нулся Мак-Интайру. - Маленький непорядочек.

Мак-Интайр не успел и глазом моргнуть, как Щуро выхватил из-под мышки «АПЛ-9» и в пять выстрелов разделал Стереовизор как Бог черепаху.

- Вот видите, Мак, - сказал он странным тоном, возвращая пистолет обратно в кобуру, - что вы наде­лали одной-единственной электромагнитной бомбой. Вечер уж на дворе, а по моей бедной сети все еще бегают разные завихрения. Надо было все-таки угробить вашу «Пандору» еще над Шереметьевом.

- Сочувствую, - сухо сказал Мак-Интайр, но его одно-единственное слово потонуло в надсадном вое си­рены.

В центральном командном пункте Щуро, располо­женном на двадцатом подземном этаже, загорелось таб­ло «Защита отключена».

Щуро побледнел. Мак-Интайр понял: сейчас или никогда.

Согласно агентурным сведениям, Щуро располагал простой и надежной системой экстренной эвакуации с двадцатого уровня. Это был сверхскоростной реактив­ный лифт в изолированной шахте.

Мак-Интайр уже давно прокручивал в сознании трех­мерную карту Главного Корпуса, буквально склеенную по кусочкам из сотен агентурных донесений. Он уже имел возможность убедиться в том, что многое в этой карте было ложным и лишь кое-что - истинным. Является ли сверхскоростной лифт фактом или химерой, Мак-Интайр не знал.

Его все равно ждет смерть. Быстрая или медленная. Мучительная или легкая.

Мак-Интайр пулей вылетел из кресла, всем телом ударил Щуро - директор компании ВИН грузно вле­тел в осколки стереовизора - и бросился к непримет­ной двери, на которую косился уже давно.

 

3

 

Когда Августин открыл глаза своего физического тела, он с испугом обнаружил, что он и его «братья по сааме» находятся под более чем пристальным наблюде­нием нескольких вооруженных людей.

«Теперь точно конец», - подумал он. Подобные мыс­ли навещали его за сегодняшний безумный день уже не­сколько раз, но Августин все никак не мог к ним привык­нуть.

Говорят, фронтовики Второй мировой войны привы­кали со временем ко всему, но только не к вою пикирую­щего бомбардировщика. Августин был проще. Он никак не мог привыкнуть к осознанию того, что уже больше су­ток его могут убить практически в любую минуту.

Августин приподнялся на локте, пытаясь различить лица и эмблемы на форменной одежде людей с оружи­ем, но низкое солнце било в глаза, сделать это было не так-то просто.

- Проснулся, наконец, - дружелюбно сказал один из них, садясь на корточки перед Августином.

- Черт побери... - пробормотал Августин. Перед ним сидел капитан спецподразделения «Перун» Сергей Гаспаров.

- Да, Августин. У меня тоже голова кругом идет. Вас уже пятый час нету, а тут такое творится... - грустно сказал он. На его лице была написана нечеловеческая усталость.

В кармане у Сергея что-то пискнуло.

- Гаспаров! - бросил он в трубку. С полминуты он слушал чей-то доклад, а потом лицо его расплылось в широченной улыбке.

- Сукин ты кот, будь я неладен! - завопил Сергей, крепко обнимая Августина. Августин ничего не понимал.

- По машинам! - скомандовал Сергей трем сержан­там, которые продолжали стоять у них над душой. Сержанты зарысили прочь.

- Защита снята! Ты понимаешь это или нет?! - вос­кликнул Сергей, обращаясь к Августину.

После пребывания в Виртуальной Реальности Авгус­тин соображал исключительно плохо.

- Ну, снята. А зачем бы мы еще туда лазили? Сергей фыркнул:

- Тоже мне супермен! То есть для тебя уже снять защитный экран вокруг Главного Корпуса как мне два пальца об асфальт?

- Я только на кнопку нажал, - скромно пробормо­тал Августин. - А остальное делал мой отец...

- Вы, извините, до ночи болтать будете? - дели­катно вмешался Хотой, который уже давно вышел из транса и лежал на спине с закрытыми глазами, чтобы как следует сконцентрироваться.

События последних дней тоже не прошли для него да­ром. Хотой ощущал себя сосудом, прежде полным до кра­ев, а теперь растрескавшимся и наполовину опустевшим.

Томас тоже был здесь. Он подошел и лизнул своего хозяина в щеку.

- Да, правда, заболтались. - Сергей встал, привыч­ным жестом поправил бронежилет и сказал: - Все, Августин. Ты свое дело сделал так, как не смог бы ни один из нас. Дальше - наша работа.

- То есть как это?! - возмутился Августин. - Что значит «наша»? Чья это - ваша?

- Бойцов Департамента Безопасности, которые ос­тались верны присяге, и натуралов Хотоя.

- Томас, ты слышал? Нас хотят оставить здесь жрать зеленые яблоки, в то время как они будут развлекаться вовсю! Нет, ребята, так дело не пойдет!

- Слушай, Августин, - Сергей начинал нервничать, - ты чересчур важный свидетель. Даже если мы победим, пойдет такая буча, что без тебя мы в Верховном суде за­гремим под трибунал. Ну а если всех нас перестреляют люди Щуро, то кому будет прок в том, что заодно с нами шлепнут и тебя?

- А много мне будет проку, если всех вас перестре­ляют и я останусь один? - тихо спросил Августин.

- Пусть идет, - неожиданно сказал Хотой. - Мо­лодой берсерк не может не пойти.

- Только пусть молодой берсерк имеет в виду: Во­ронова мочить нельзя. У него на груди - кардиодатчик. Если его сердце остановится - Черный Спецназ акти­вирует крылатые ракеты.

- Чего-чего? - не понял Августин. - Да при чем тут вообще Воронов?

- Мое дело предупредить, - пожал плечами капи­тан Гаспаров.

 

4

 

Главный Корпус был похож на декорации к драме «Осада Родоса».

На крыше догорали два «Навахо».

В большинстве окон были высажены не такие уж пу­ленепробиваемые стекла. Стена в районе первого этажа зияла огромным проломом, из которого торчал изуро­дованный скелет сбитого интерполовского вертолета.

- Садиться на крышу глупо, - авторитетно заявил Августин Сергею, когда «Ми-40» повис вдалеке от зата­ившегося строения.

Еще три «Ми-40» стояли под ними прямо на шоссе. Они прибыли несколько раньше, еще до того, как Ав­густин снял защиту, а перуновцы, рассредоточившись, только ожидали сигнала.

Сергей молча изучал здание в бинокль через откры­тую десантную дверь.

- Глупо, - подхватил Хотой. - Ну вы тут решайте, что глупо, а что нет, а я, пожалуй, сойду.

- Куда? Один в поле не воин. - Августин оконча­тельно терял ориентировку в этой сногсшибательной лавине событий.

- Во-первых, на Хотоя это правило не распро­страняется, - авторитетно заметил Сергей и отдал приказание пилоту посадить машину на шоссе. - А во-вторых, там, внизу, его людей сейчас видимо-неви­димо.

 

5

 

Локальная ВР ВИН не понравилась Локи. Полный бардак.

Равнины, безжизненные поля, разрушенные строе-I ния, звуки из ниоткуда. И неистребимый бой африкан­ских барабанов!

В общем, то же, что и в Утгарде. Попадались и Зоны Стабильности - дурацкие, никому не нужные. Ни одного праздношатающегося аватара. На руке у Локи невесть откуда появился красный тумблер, кстати не работающий, а ноги стали неожиданно быстро уставать (точнее, у Локи возникло ощущение того, что его ноги сильно устают). Сила тяжести казалась выше обычной - но, разумеется, лишь каза­лась. Локи был достаточно бесплотен, чтобы не зави­сеть напрямую от виртуальных физических сил.

Идеальное чутье аса ВР подсказывало ему, что совсем недалеко должен быть выход на стереомониторы Глав­ного Корпуса ВИН. И верно - в одной из Зон Стабиль­ности, неприметно прилепившейся на краю вонючей реки, вода в которой была отчего-то жирной и теплой, он приметил видеовходы, торчащие из пластиковой почвы, словно обрубленные корни неведомого нейро-компьютерного дерева.

Локи нырнул в один из видеовходов и понесся впе­ред, отдавшись течению виртуального эфира. Куда его несет, он знал лишь приблизительно.

Вскоре, однако, все стало на свои места. Его принес­ло вовсе не туда, куда требовалось. Он сразу узнал сте­реоэкран лаборатории «Техкиб-4».

То, что он увидел, скорее обрадовало его, чем рас­строило. Проект, который выпил из него массу сил еще на заре своего осуществления, был наконец окончен. Вот они, прекрасные биосинтетические юноши, не зна­ющие ни горя, ни усталости. Лежат словно спящие кра­савицы в хрустальных саркофагах. Киборги. Гомункулу­сы. Чудо инженерной генетики.

Локи улыбнулся. «Это уже, видать, второе, если не третье поколение», - подумал он не без сентименталь­ности.

Один из саркофагов пустовал. Локи переместился к другому стереоэкрану. Капсула входа была открыта. «Значит, одного уже попробовали, гады, причем попро­бовали без меня!» Локи стало немного обидно.

Он не раздумывал долго. То, что произошло потом, было чистейшей импровизацией.

 

6

 

ВР умела зализывать раны, и кое-что уже успело за­жить.

Стараниями Интерпола целостность и функциональ­ность приватной виртуальной реальности ВИН была сильно нарушена. И все-таки благодаря одному из сво­их базовых свойств - способности к самовосстановле­нию и самосовершенствованию - ВР смогла «подлечить» многое.

Локи пробрался к капсуле входа и включил альфа-станцию, напрямую связанную с бледнолицым кибор­гом, телосложением смахивающим на Геркулеса, а лицом - на Аполлона.

Киборг имел свое собственное имя - Шалун Фрэн­ки, но Локи не знал об этом. Ему за глаза хватило и того, что он знал.

Локи упивался новым телом. Локи ликовал. Он жил в теле молодого юноши, который всегда попадает в «де­сятку». Которому не страшны выстрелы в спину. Кото­рый плевать хотел на своих хозяев, ибо его настоящей душой была душа Локи.

Локи знал, что делает. Он знал, что другого такого шанса ему предоставлено не будет. Он был почти совер­шенно наг - не считая темно-синих плавок, целомуд­ренно одетых на законсервированного киборга (кстати сказать, не имевшего гениталий) по требованию высо­коморального господина Щуро. Но Локи не стал оде­ваться.

Он вышел из «Техкиба-4», чей пол был подозритель­но обильно заляпан кровью, и голыми руками удавил двух подскочивших к нему охранников.

Дальше было еще проще. Куда идти - ясно. Цель - лаборатория «Биомос» на минус девятом уровне.

Двигаться к цели легко. В его правой руке - «АПЛ-9», в его левой руке - «РПГ-12». За спиной ранец с боеприпасами, который оставили ему в наследство охранники.

Аватар настоящего, реального, материального киборга , очень нравился Локи.

«Это был самый лучший аватар в моей жизни», - скажет когда-нибудь Локи, а пока он идет к лифту.

Пять мертвых тел отмечают его путь.

Лифт везет его вниз.

 

7

 

Никто не ждал Локи в светлых коридорах «Биомоса».

Это было заметно сразу. Несколько выстрелов из гра­натомета - и застигнутые врасплох отправляются пря­миком в рай.

Вскрикнет «АПЛ» - и еще один часовой разрешает ему проход без карты доступа.

В эти минуты больше всего Локи опасался несколь­ких вещей. Во-первых, ошибиться.

«В глючном мире - глючные вещи» - гласит один из афоризмов, приписываемых Олафу Триггвассону. В соответствии с ним карта, найденная на Аваллоне, вполне могла оказаться неверной, а значит, Пантеры вполне могло и не быть в том месте, куда он так стре­мился.

Во-вторых, Локи не знал, как долго продолжается действие саамы, и опасался, что не успеет завершить задуманное.

А в-третьих, он не был уверен в том, что Пантера, его возлюбленная Бриджит Льюис, жива. Но об этом Локи не хотелось думать.

 

8

 

Конечно же в него стреляли. В его синтетическом теле зияло не менее тридцати дырок. Но киборгам не страшны огнестрельные ранения.

Конечно же его пытались поймать в ловушку. Дер­жи карман шире! Многие из этих ловушек были постав­лены еще при его, Локи, власти. Многие из них были изобретены лично им. Такие, как, например, схлопывающийся лифт. Поэтому его продвижение к цели было медленным, но неуклонным.

Когда двери «Биомоса» разъехались перед ним, по­луголый и чудовищно побитый киборг по кличке Ша­лун Фрэнки бросил внутрь осколочную гранату. Это было как раз то, что нужно. Когда внутрь зашел сам Локи, воевать было уже не с кем.

Вскоре ему пришлось горько пожалеть о этом. Он долго и мучительно искал гробницу Пантеры, ибо спра­виться о ее местонахождении было не у кого.

Он шарил по пультам контроля, включал без разбо­ру все устройства, какие попадались ему на глаза, щел­кал всеми тумблерами, подавал массу дурацких речевых команд. Но найти Пантеру не удавалось!

И только когда он непонятно зачем сел в кожаное кресло перед стереовизором, произошло чудо.

Пол перед его босыми ногами разъехался, и в осве­щенном стеклянном боксе наверх поднялась панель уп­равления, на которой черным по белому было написано:

«Объект Пантера», четвертая секция».

 

9

 

Локи не успел войти в четвертую секцию. В спину ему ударила волна свинца. Он обернулся.

- Ты мне не нравишься, - сказал человек с автома­том, чье лицо было искажено звериной ненавистью.

Впрочем, даже звериного в нем было мало. Присмот­ревшись получше, Локи понял, что противник его, как, и он сам, - киборг.

Локи не стал тратить время на разговоры. Вместо него заговорил автомат.

Куски биосинтетической плоти отваливались от его противника, словно комья снега от снежной бабы, бом­бардируемой булыжниками.

Локи ощущал свое преимущество. Он знал толк в искусственных людях. Модель, которая пыталась заго­родить ему путь к Пантере, явно уступала ему самому. «Этот из первых выродков!» - сплюнул Локи.

Локи не знал, что Пьеро не уступит ему ни в вынос­ливости, ни в боеспособности. Разве что в способности анализировать и сопоставлять. И это спасло ему жизнь.

Его нахальство, его напор и его решимость победить в конце концов сделали его победителем.

К несчастью, боезапас Локи был на исходе.

От автомата почти ничего не оставалось. Гранатоме­ту оставалось выстрелить три раза. Правда, была еще одна осколочная граната. В то время как у его против­ника, по-видимому, не было нужды ни в чем!

«Bay!» - завопил речевой синтезатор Локи, когда его противник переключился с автомата на гранатомет. И тут он понял, что медлить больше нельзя. Оставалось уповать на собственную прыть и ядро регенерации.

- Лови! - крикнул Локи и бросил киборгу гранату. Словно теннисный мяч или апельсин.

Пьеро все-таки был очень туп. Его можно было на­учить играть в нарды и высказывать не очень сложные суждения о том о сем. Но вот не ловить то, что тебе бросают с криком «Лови!», не ловить теннисные мячи и толстошкурые апельсины, Пьеро просто не умел!

Не было такого блока в его управляющей програм­ме. Он умел только ловить. Ему оторвало руку и снесло полголовы.

Локи оставалось лишь закрепить успех.

Он, то есть киборг Шалун Фрэнки, был едва жив, и потому Локи пришлось активировать работу регенера-ционной системы своего нового аватара. Щупальца впи­лись в поверженные останки Пьеро и выжрали все, что только могло быть переварено. Теперь для красавчика Фрэнки, который расстрелял в упор беззащитное ядро регенерации своего противника, путь к черной пантере был открыт.

 

10

 

Штурм начался через двадцать минут, ровно в восемь часов вечера.

Четыре «Ми-40» вышли на Главный Корпус со сто­роны заходящего солнца. Сергей дал добро, и на цитадель ВИН обрушилась лавина стали. Отвлекающий удар есть отвлекающий удар. Даже если отвлекать некого.

В это время смешанная штурмовая группа натуралов и перуновцев, приблизившись к тем самым воротам, через которые Августин днем бежал на джипе, с удив­лением обнаружила, что они никем не охраняются.

Спустя несколько минут «союзники» проникли на первый этаж Главного Корпуса. Там тоже не было ни­кого.

Судя по всему, надземная часть виновской цитадели была пуста, как прогнивший грецкий орех.

Но стоило им попытаться проникнуть на первый под­земный уровень, как крепость ожила. На лестницах перуновцы были встречены ураганным огнем.

- Ладно, - зловеще сказал Сергей. - Будем рабо­тать без спешки. По старинке. Братва, доставай бетоно-бойные.

Заряды быстро образовали на полу коридоров четы­ре аппетитных прямоугольника.

Хотой скептически посмотрел на возню перуновцев и, подойдя к Сергею, хитро спросил:

- Слушай, а зачем так долго? Пробьетесь на первый ярус, они отступят на второй, потом - на третий... Так ведь и до утра провозимся. Ты можешь ткнуть пальцем в вентиляционную шахту?

Сергей посмотрел на Хотоя несколько растерянно.

- Есть тут одна проблема, - ответил он. - Не вижу я, понимаешь, вентиляции...

- О! - Хотой многозначительно поднял палец. - Не видишь. Если бы видел, давно бы уже в нее полез, верно?

- Верно, - опечаленно вздохнул Сергей.

Августин и Томас взирали на совещание Цезаря и Бо­напарта с глубочайшей апатией. Августину начало казать­ся, что эта война никогда не кончится.

- Но мы ведь знаем, что внизу находится мощный термоядерный реактор, который питал энергией защит­ное поле, верно?

- Верно - Второй вздох Сергея был куда печальнее первого. Но вдруг его лицо озарилось радостью гончей, которая напала на след - Ну да, а реактор нуждается в очень мощном теплоогводе. Но сейчас, когда защита вы­рубилась, он еле дышит на минимальной мощности, дос­таточной, чтобы сохранять стабильность плазменного шнура.

Хотой довольно кивнул:

- Водяные трубы - и есть наша дорога. Вы пойдете так, как и собирались, - сквозь проломы в полу. А мы опустимся, насколько нам хватит дыхания, по трубам вниз и нападем на них с тыла

- И насколько же вам хватит дыхания? - насмеш­ливо спросил Сергей

- На полчасика достанет, - серьезно ответил Хо­той.

От апатии неожиданно не осталось и следа.

- Сергей, у вас ведь есть несколько гидрокостюмов? - как можно более небрежно спросил Августин

К их разговору заинтересованно прислушивался один натурал-новичок Ему тоже был позарез нужен гидроко­стюм.

 

11

 

От направленного взрыва мины с пневматической присоской из трубы вырвало огромный кус и разворо­тило стену Поток теплой технической воды хлынул на линолеум «Полифлор», которым были выстелены полы двадцатого подземного уровня.

Но взрыв принес с собой не только потоп. Вместе с водой на двадцатый уровень проникли люди Хотоя

По сведениям, которыми располагала личная гвардия Щуро, бой сейчас шел на третьем уровне Сигнализация и редкие промежуточные посты, разбросанные в клю­чевых точках, не сообщали о проникновении противни­ка. Здесь, на сверхзащищенном двадцатом уровне, можно было пережить ядерную зиму. Поэтому охрана чув­ствовала себя как у Христа за пазухой. Четверо охранников, перекуривавших у лестничного пролета, не успели даже выбросить сигареты, когда метательные ножи передовых боевиков Хотоя уложили их без единого звука.

 

12

 

Августин после путешествия по непроглядному мраку трубы чувствовал себя, мягко говоря, неважно. Он совершенно не мог взять в толк, как люди Хотоя смогли провести двадцать четыре минуты в воде (или, точнее, под водой) без кислорода.

«Ихтиандры, понимаешь ты», - мысленно проворчал он, снимая маску и плоский кислородный баллон. Кроме Августина, аквалангом не побрезговал только Владимир. За два дня может научиться получасовой задержке дыхания под водой разве что урожденный кашалот.

Потоки воды разливались по двадцатому уровню. Четырех убитых охранников перекатывало по ступеням лестницы и влекло вниз, туда, где находились секретные уровни реактора.

- Хорошо Вода тепленькая, - улыбнулся Хотой, Отряхивая воду с волос. - Правда хорошо, самураи? «Самураи», которых теперь было около трех десят­ков, закивали. Складывалось впечатление, что они дей­ствительно не испытали никакого дискомфорта в утроб­ном мраке трубы.

 

13

 

От площадки, на которой они оказались, расходились три коридора. Группе, в которой оказались Хотой, Авгу­стин и еще восемь «самураев», достался центральный.

За первым же поворотом их встретила струя импуль­сного огнемета.

- Я, сэнсэй, - сказал один, когда они, вжавшись в стены, смотрели, как неистовая струя огня проносится мимо и лижет противоположную стену. С их мокрой одежды валил пар.

Хотой молча кивнул Люди Хотоя понимали друг дру­га почти без слов. Второй его человек вынул из стенной ниши огнетушитель. Доброволец перезарядил арбалет и прикрыл глаза. Он постоял несколько секунд почти не дыша и, гортанно вскрикнув, выскочил прямо в струю огня, на ходу вскидывая арбалет. Вслед ему била пена из огнетушителя.

Струя огнемета теперь била по полу. Охранник в кон­це коридора, уронив огнемет, корчился со стрелой в жи­воте.

- Андрей еще может выжить, - сказал Хотой, ког­да они, потушив охваченное огнем тело, склонились над обожженным товарищем.

 

14

 

Из-за отъехавшей в сторону панели ударил автомати­ческий пулемет с автономной телекамерой.

Двое «самураев» рухнули на пол, обагряя его своей кровью. Остальные успели вовремя упасть ничком. В следующий момент Хотой совершенно неуловимым жестом отправил в зрак телекамеры увесистый шарик с шипами. Сила броска была такова, что объектив сразу же брызнул осколками толстенного стекла, а телека­мера, сорвавшись с турели, повисла на лохмотьях про­водов.

Пулемет теперь бил вслепую. Они двинулись дальше.

- Стоп, - сказал Хотой. - Впереди - пустота.

Августин уже научился понимать, что Хотой замеча­ет то, чего не видит он, Августин. И хотя впереди был нормальный ровный пол, он мгновенно остановился.

Уже целых восемь минут с ними не происходило ни­каких неприятностей. Для двадцатого уровня - подо­зрительно много. Что теперь?

Теперь оказалось, что коридора впереди нет, а вместо пола они видят лишь его голографическое изображение!

Не вызывало никаких сомнений, что под ним - за­минированная «волчья яма». С двух сторон были глухие стены, позади - пройденный путь.

- Я, сэнсэй.

К этим словам Августин тоже стал постепенно при­выкать.

Хотой кивнул.

Безымянный для Августина натурал совершил гиган­тский прыжок, но даже его было не вполне достаточно. Он смог зацепиться за противоположный край ямы, но его пальцы проскользили по линолеуму, и смельчак со­рвался вниз. Это смотрелось дико - человек провали­вается сквозь пол, в котором с виду нет ни малейшего изъяна. В недрах ловушки грянул оглушительный взрыв.

Голограммы больше не было. С потолка капала кровь. Августин отвернулся.

- Чисто, - бесцветным голосом сказал Хотой. - Идем, Августин.

 

15

 

Не так уж много охранников оставалось в распоря­жении Щуро.

Многие погибли в схватках сегодняшнего безумного дня, многие сейчас обороняли третий уровень от «Перуна».

Шестнадцать человек блокировали остатки коммандос во главе со Стэнли Мэрдоком в производственном цеху

Судя по сообщениям с постов, натуралы проникли на двадцатый уровень сразу с трех направлений. Теперь они были повсюду.

Отключение защиты и бегство Мак-Интайра могли поставить любого человека на грань отчаяния. Любого, но не Щуро.

Неподалеку от командного пункта, в бронированной сфере, покоился алмаз «Сердце Тайги». И это было главным.

Поэтому, когда поступили сообщения от поста номер два, прикрывавшего непосредственные подступы к ко­мандному пункту, что натуралы приближаются, Щуро только самодовольно потер руки. Пусть приближаются, пусть приближаются, пусть приближаются...

Но это были уже не его мысли.

Эти слова нашептывал своему рабу-обладателю вели­кий якутский бог.

 

16

 

Воронов нехотя взял радиотрубку, которая битых пят­надцать минут разорялась на подоконнике.

- Анатолий Андреевич? Спишь?!

Видеосвязь Воронов специально отключил - ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его пирующим в об­ществе своей подчиненной накануне столь важных для него и для всей страны событий. Пирующим в собствен­ном кабинете.

Ксюша уже давно покончила с желе, мороженым, салатом из тропических фруктов. Съела кекс, залив­ную рыбу, крабовые тефтели в горчичном соусе. Она ела уже несколько часов. Теперь она набросилась на дары моря. Ее пальцы разделывали маринованного омара.

- Веня, что там у тебя происходит? Что там за де­вочки шалят? - Воронов был уже навеселе, что отра­жалось и на его манере выражаться.

- Послушай, Анатолий Андреевич, - сказал Щуро совершенно бесцветным голосом. - Перестань дура­читься и слушай меня внимательно. Если пойдешь против меня, то потом даже твой хваленый Черный Спец­наз твоих костей не соберет.

- Сейчас, минутку, переключусь на стерео.

Щуро никогда не опускался до пустых угроз, а пото­му хмель слетел с Воронова в мгновение ока.

Он жестом извинился перед Шельновой и скрылся в соседнем с кабинетом помещении, которое предусмотри­тельно пустовало, - денщик был отправлен в увольнение. Он активировал экран стереовизора. Все-таки неприлич­но говорить о важных делах по радиотелефону. На экране возникло вспотевшее и весьма обеспоко­енное лицо Стального Венедикта.

- Слушай сюда. Ты знаешь, где сейчас твоя дура Шельнова? - По всему было видно, что разводить прения Щуро не намерен.

- Положим, знаю, - спокойно ответил Воронов.

- Это хорошо, - кивнул Щуро, нервно постукивая пальцами по дубовой ручке кресла. - Тогда делаем так. Ты ее приводишь к этой или любой другой стереокамере, ставишь ей пистолет вот прямо сюда, - Щуро ткнул пальцем себе в висок, - и включаешь прямую трансля­цию на ВИН. А дальше делаешь все, что я попрошу. Понятно?

Воронов молчал. Может быть, лучше сейчас просто вырубить связь и послать этого маньяка ко всем чертям? Но что-то подсказывало ему, что...

- Ты что, в рот воды набрал, Анатолий Андреевич? - раздраженно спросил Щуро. - Или ты хочешь, чтобы о твоих крылатых ракетах заговорила вся страна? Мне это не трудно, у меня прямая связь с президентом России...

- Ну, предположим, я сделаю так. Шельнову, конеч­но, будет трудно уговорить на такое, но я постараюсь. - Воронов пытался держаться с достоинством.

- Никаких «уговорить»! - Стальной Венедикт был бледен, как сама смерть. - Все должно быть так, как это бывает, когда бабу хотят отправить на тот свет. И если я скажу тебе нажать на курок - ты нажмешь. А если не нажмешь, то...

Связь прервалась. Воронов закусил губу. Он был в нерешительности. Он молчал. За дверью Ксения Шельнова медленно кушала отварные шампиньоны под шу­бой из малосольного крыжовника.

 

17

 

В хранилище прогрохотала гулкая очередь, и охран­ник, отброшенный пулями прямо на гладкий бок ме­таллической сферы, медленно сполз на пол. Августин наконец снял палец со спускового крючка.

Августин не умел пользоваться холодным оружием и арбалетами натуралов. Августин выбрал «мистраль» - с ним, по крайней мере, все было понятно.

Они находились в круглом зале, под потолком которо­го тускло горели лампы аварийного освещения. Их оста­валось трое: Хотой, натурал с простым русским именем Владимир и он, Августин.

Семь «самураев» отдали свою жизнь, чтобы довести их до хранилища. Августин видел, как они гибли, как самоубийственно подставлялись под пули, чтобы защи­тить своего сэнсэя. Августин не понимал этого. Ведь война с ВИН была совсем уж не их войной.

Да и Хотоя Августин не понимал. После всего проис­шедшего ему было настолько наплевать на «приличия» и «правила хорошего тона», что он задал свой вопрос напря­мую, совершенно не смущаясь присутствием Владимира.

- Я отвечу, - сказал Хотой. - Но давай сделаем то, зачем мы сюда пришли. Возьми свой амулет и положи его на ладонь.

Августин уже давно успел забыть о маленькой кос­тяной безделушке, которая, по словам Хотоя, хранила его в жестокой мясорубке последних трех дней. Так за­бываешь только о том, с чем успел полностью свыкнуть­ся. Так забываешь о воздухе. О цвете своей кожи.

Хотой произнес над амулетом длинную распевную фразу.

Из-под бронированного кокона, заляпанного кровью убитого охранника, раздался негромкий звон. В тот же момент полумрак хранилища озарился ярким багряным светом.

- Мать-перемать, - прошептал Августин. На полу лежал огромный алмаз размером с кулак. Владимир охнул.

- Подними его, - попросил Хотой Августина.

В голосе якута не было ни угрозы, ни приказной ин­тонации. Но Августин почувствовал, что отказаться нельзя. Если он откажется, может произойти нечто ужас­ное. Что?

Августин осторожно прикоснулся к алмазу и ощутил сильный укол в сердце. Он отдернул руку.

- Не бойся, - мягко сказал Хотой. - Он не тронет того, кто под защитой Оберега Воина. Бери его.

Легко было сказать «бери его»! В момент первого прикосновения Августин ощутил странную, чужую, со­вершенно не подвластную человеческой воле жизнь, которой был буквально переполнен алмаз. Но на про­явления силы своего амулета он за последние дни на­смотрелся предостаточно.

Августин взял «Сердце Тайги» и, ощущая его роко­вую тяжесть, протянул Хотою. Тот, вопреки его ожида­ниям, отстранился.

- Нет, если бы я мог взять его сам, я бы это уже сде­лал. А теперь я отвечу на твой вопрос. - Взгляд Хотоя, пронзивший Августина насквозь, был полон ярости. - Эта война - моя война. Много лет назад Щуро - тогда еще сравнительно молодой и сравнительно неопытный уголовник - убил моего старшего брата. Мой брат был просветленным человеком. Совет старейшин моего наро­да назначил его хранителем этого алмаза, чье имя - «Сер­дце Тайги». Твой амулет тогда принадлежал ему. Мой брат, как я уже сказал, был просветленным, а на языках европейцев «просветленный» означает «странный». Ему были неведомы алчность, осторожность, страх смерти. Когда к нему явился Щуро во главе трех ублюдков, мой брат не сопротивлялся. Он знал, что алмаз и так сожрет своих новых обладателей. Они убили его, похитили алмаз, но оставили на шее моего брата никчемную, с их точки зрения, костяную пластинку с лодкой. Без нее человек беззащитен перед «Сердцем Тайги».

- Я понял. Может, пойдем? Еще не все сделано, - заметил Августин, которому теперь, как никогда, захо­телось добраться до Щуро и свернуть голову счастливо­му хозяину разваливающегося на глазах Главного Кор­пуса.

Августин не знал, что его устами говорит сейчас воля алмаза.

- Нет, - властно ответил Хотой. - Нам некуда то­ропиться. Карма Щуро проявляется каждую секунду, и это дурная карма. Ты должен дослушать меня до кон­ца. Я не просветленный, как мой брат. Всю свою жизнь я положил на то, чтобы подобраться к Щуро вплотную и своими глазами увидеть «Сердце Тайги». «Байкал» был построен мною именно для того, чтобы создать армию, способную в удобный момент побороть его могущество. Чтобы уничтожить Щуро, я вверил свой рассудок влас­ти саамы. Чтобы уничтожить Щуро, я разыскал тебя и, когда настало время, дал тебе всю мощь своего амуле­та. А они, мои ученики, - Хотой, не смущаясь, кивнул на Владимира, - безраздельно принадлежат мне, пото­му что каждый из них пришел ко мне как неудачник-самоубийца, разуверившийся в жизни. Я научил их быть сильными и дал жизни каждого из них новый смысл. Если бы любой из них отказался идти сюда, я понял бы его. Но все они пошли за мной. Пошли добровольно. Потому что моя война - их война тоже.

 

18

 

Дверь командного пункта распахнулась с пугающей гостеприимностью. В следующую секунду грудь Влади­мира разорвал свинцовый смерч из однозарядной картечницы. Так нашел свою вторую и последнюю смерть центурион Клавдий.

Но Августин и Хотой уже были внутри. В глубине командного пункта виднелась фигура Щуро. Августин вскинул «мистраль», беря директора на мушку, и при­казал:

- Руки за голову!

- Автоматика, господа, - холодно сказал Щуро, не обращая никакого внимания на призыв Августина. - Стреляет когда ей вздумается.

В левой руке Щуро держал «АПЛ-9». Его ствол был направлен прямо в переносицу Августина.

- Бросить оружие, руки за голову! - повторно при­казал Августин, которому не очень нравилось находить­ся под прицелом.

Щуро снова проигнорировал его требование.

- Дорогой мой Депп, - сказал он, не сводя с него ствол автоматического пистолета Леонова. - Ты, конеч­но, очень крепкий сукин сын. Но ведь тебя не далее как четыре часа назад уничтожила моя охрана! Поэтому мне очень легко предположить, что ты - это, извини, не ты. Но проверить это очень просто. Дай на большой экран видеофон! - громко приказал Щуро.

Справа от Августина разъехались две шторы.

Августин покосился вправо и увидел лицо, которое мечтал увидеть уже семнадцать часов кряду. Это была Ксюша. Но была одна деталь, которая заставила Авгус­тина выругаться черными словами.

К виску Ксюши был приставлен ствол пистолета.

- Дай звук! - приказал Щуро. - Можешь сказать ей «до свиданья», - бросил он в сторону Августина.

- Ксюша, детка! - единственное, что мог сказать в этот момент Августин сквозь плотный ком, подступив­ший к его горлу.

- Ага, ты - это все-таки ты, - не забыл ввернуть Щуро.

- Августин, со мной все в порядке. - По голосу Ксюши чувствовалось, что в порядке далеко не все.

- Надеюсь, ты видишь, - ненавистный голос Щуро не смолкал, - что у нас с генералом Вороновым более чем полное взаимопонимание. Сейчас я держу с ним прямую стереосвязь, но у меня в кармане есть еще на всякий случай заветная радиотрубочка. Одного моего слова хватит, чтобы сквозь голову твоей милой впредь можно было наблюдать луну и звезды. Поэтому ты сей­час медленно положишь «мистраль» на пол.

Хотой в продолжение всего, так сказать, общения оставался спокоен и неподвижен, как бронзовый Буд­да. И только сейчас он заговорил:

- Сделай господину Щуро одолжение.

В голосе Хотоя не слышалось и тени иронии.

- Значит, я убью тебя голыми руками, - все-таки заметил для острастки Августин, кладя автомат на пол. Щуро хохотнул:

- Какой смелый мальчик! Вообще в семействе Деп-пов, как я вижу, наблюдается серьезная наследственная патология. Ну твоего папашу мы, положим, за десять лет вылечили. Конечно, лечение оказалось слишком ин­тенсивным, и полгода назад его тело пришлось креми­ровать без особого почета...

При этих словах Августина пронзила страшная до­гадка. Действительно, почему Щуро, столь падкий до театральных эффектов, не устроил ему очную ставку с отцом, а отделался какой-то видеофальшивкой? Авгус­тин с трудом удержался от слез.

- ...но все-таки спесь мы с него сбили, и теперь его разум служит компании как нельзя лучше. К сожале­нию, история не отпустила нам времени проделать ана­логичную терапию с тобой, а поэтому...

Щуро выпустил первую пулю. Августин громко вскрикнул от боли в правой ноге и упал на здоровое колено. Его крику вторил испуганный вопль Ксюши в стереокубе.

- ...поэтому придется лечить наскоро, наспех... Щуро выстрелил во второй раз. Сейчас он был слиш­ком взвинчен, чтобы стрелять безупречно, как это почти удавалось ему раньше, и пуля только разорвала пра­вое ухо Августина, не причинив ему особого вреда.

Хотой оцепенел. Он знал, что стоит ему шевельнуть­ся - и обезумевший Щуро, словно геккон, рефлекторно реагирующий на любое движение, выпустит в него всю обойму.

- ...но думаю, и в этом случае все получится отлично!

Третья пуля опрокинула Августина навзничь.

Четвертого выстрела, однако, не последовало.

Арбалетная стрела пробила правую руку Щуро выше локтя. В командный пункт ворвались натуралы. Щуро выронил пистолет, бросился к стене, юркнул в сверх­скоростной лифт и исчез. В захлопнувшиеся за ним две­ри влип опоздавший на доли секунды шипастый шарик Хотоя.

 

19

 

Хотой не позволил Августину потерять сознание.

Еще не успел взвыть привод лифта, а Хотой уже си­дел на корточках над Августином.

Первые две раны - пробитая нога и разорванное ухо - были совершенно детскими. Третья могла быть смертельной, но рубаха Августина, разорванная пулей, оказалась подозрительно чистой. Хотой энергично ра­зодрал ее и увидел то, что собирался увидеть.

Треснувший костяной амулет, половинки которого держались только благодаря аккуратной свинцовой на­шлепке, в которую превратилась пуля Щуро. Оберег Воина, сгусток Священной Протоэнергии отдал всего себя без остатка ради того, чтобы спасти своего вла­дельца. Хотой отпустил Августину две хлесткие поще­чины.

- Брось притворяться, открой глаза, собачий сын! - прокричал он прямо в ухо Августину. Августин издал тихий стон.

- Поднимайся, Ксения сейчас нуждается в тебе!

 

20

 

Полковник (а с сегодняшнего дня генерал-майор) Ксения Шельнова плакала.

Две минуты назад любимый ею человек был застре­лен у нее на глазах. То, что она сама находилась под стволом пистолета, было ей уже глубока безразлично.

И хотя ее гибкие женские кисти, связанные за спи­ной, только что наконец смогли освободиться от неуме­лых, джентльменских пут генерала Воронова, она окон­чательно отчаялась в спасении. В кармане у генерала Воронова пискнула радиотрубка.

- Да? - спросил он глухо.

- Все отлично, Анатолий Андреевич! - раздался в трубке веселый голос директора компании ВИН. - Я твой должник. Твои ребята, надеюсь, держат лапы на кнопках?

- Держат, держат, - успокоил его Воронов, обра­щая свои мысли к датчику, прикрепленному липкой лентой у него на груди, рядом с сердцем.

- Вот и отлично, - бодро отозвался Щуро. - Не спускай ствола со своей красотки. Скоро буду.

Воронов презрительно покосился на трубку и сунул ее к себе в карман.

- Вы на меня не обижайтесь, Ксенюшка, - продол­жил он фальшивым голосом давно начатый монолог. - Сами понимаете, друзьям надо помогать...

Ксюша его не слушала. Все ее внимание было при­ковано к экрану, в котором появился какой-то человек, заслонив на время тело Августина. Потом его спина отошла в сторону, и Ксюша увидела, как Августин при­поднялся на локте. Живой!

- Могу вас уверить, что компенсация за моральный ущерб, причиненный вам событиями сегодняшнего дня, будет воистину королевской.

Ксюша во все глаза смотрела на Августина. Слезы быстро высыхали на ее горячих щеках. Августин прило­жил палец к губам. Потом он демонстративно провел рукой по волосам. Слева направо - два раза. Потом справа налево - два раза. Потом опять слева направо. Ксюша поняла.

- Королевской? - спросила она, поворачивая голо­ву и поднимая зареванные глаза на генерала. Пистолет теперь смотрел прямо ей в лицо.

Воронов был потрясен. Впервые с момента начала шантажа Ксюша сказала что-то, адресованное ему. В маниакальном мозгу генерала мелькнул лучик надеж­ды. У него с ней все еще может получиться!

- Да, Ксенюшка. Королевский. Потому что вы - моя королева, - сказал генерал, отодвигая пистолет. Уж очень непристойно получалось - красивое женское лицо, правильное лицо Ксении Шельновой и тяжелый ствол пистолета, подрагивающий у ее верхней губы.

- Постойте-ка, а пробор у вас в какую сторону? - спросила Ксюша, прищуриваясь, и с демонстративным непониманием оглядывая генерала.

- Пробор? - Глаза генерала метнулись по комнате в поисках зеркала, а его левая рука инстинктивно про­вела по волосам.

В тот же миг Ксюшина правая рука, выскользнув змеей из-за спины, перехватила ствол, отводя его смертоносное жерло в сторону. Левая рука помогла правой, по-женски верный удар ее ноги в пах поставил мятежного генерала на колени.

 

21

 

- Умница! - радостно завопил Августин, который видел большую и лучшую часть расправы над генералом по стереовизору.

- Умница-то умница, конечно. - Лицо Ксюши, вплывшее в поле видимости видеоприемника, было блед­но и растерянно. - Но, понимаешь... Я, конечно, не уве­рена... В общем, мне кажется, я немного переборщила... Пульс у генерала не прощупывается.

- Ну и что? - беззаботно заметил Августин. - Убий­ство в целях самообороны. Я сам сегодня...

- Августин, - жестко сказала Ксюша. - Я не знаю, чем ты там сегодня целый день занимался, но, по-мое­му, тебе немного повредили голову. Пульс генерала...

- Ах, я, значит, сегодня целый день не тем зани­мался?! - вспылил Августин. - А сама тут, понима­ешь, в вечернем платье, губы лоснятся от какой-то вкуснятины, да еще с Вороновым... Пигалица! Верти­хвостка!

- Хватит! - Хотой, как всегда, вступил более чем вовремя. - Ксения, вы уверены, что генерал мертв?

Ксюша на несколько секунд исчезла из стереокуба и, появившись вновь, деловым голосом сказала:

- Совершенно. Совершенно уверена. Воронов мертв.

- Значит, ракеты получили команду «пуск», - спо­койно заметил Хотой, и тут Августин понял, что он со­вершеннейший идиот.

Как он мог забыть? Если прибор, укрепленный на груди генерала, сработал, значит...

- Ой-ой, - только и смог сказать Августин, покры­ваясь холодным потом.

Хотой небрежно пожал плечами и, с легким укором поглядев на Августина, спросил:

- Августин, ты умеешь сбивать ракеты силой своего страха? Или мысли?

- Н-нет, - отрицательно мотнул головой тот, в глу­бине души надеясь услышать долгожданное: «А вот я умею». Хотой он такой. Он мог бы, наверное.

- И я не умею. Поэтому для нас этот факт сейчас совершенно неинтересен.

Хладнокровие Хотоя выходило за всякие рамки гума­нистических приличий. Мог ведь хотя бы для виду ска­зать: «О ужас, как жаль миллионов наших соотечествен­ников!» То же, по всей вероятности, подумала и Ксюша, потому что она, покосившись на невидимого собесед­ника Августина, выпадавшего из поля зрения приемни­ка изображения, заметила:

- Хорошие у тебя друзья, Августин. Это что, вне­брачный сын Венедикта Щуро?

Хотой не обиделся, хотя, с точки зрения Августина, имел для этого все основания. Вместо этого он показал­ся Ксюше и, мягко улыбнувшись, сказал:

- Нет, Ксения. Просто, кроме нас с вами, существу­ет еще «Змей». И об этом не следует забывать.

 

22

 

Когда перестало биться сердце генерала Воронова, передатчик четко и бесстрастно выполнил то, что от него требовалось: послал в эфир одно исключительно короткое закодированное сообщение.

Раскодировать его, разумеется, за короткие минуты было невозможно. Но это было и не нужно.

Змей-0, вот уже восьмой час сидевший на крыше вир­туального Центрального Управления ДБ, в точности над кабинетом генерала Воронова, в ужасе отшатнулся. Пря­мо из крыши вырвался красный японский демон и, взвыв для наглядности, понесся прочь.

Змей-0 сразу же связался с Сергеем.

- Да, - рявкнул аватар капитана Гаспарова, появ­ляясь рядом со Змеем.

- Либо Воронов мертв, либо окончательно рехнул­ся. Так или иначе - из его кабинета в эфир ушел очень характерный импульс. Вероятность того, что это приказ на запуск крылатых ракет - сто процентов.

Гаспаров молчал ровно полторы секунды.

- Нанести превентивный удар. Под мою личную от­ветственность. Надеюсь, вы ведете запись?

- Да.

- Тогда прокрутишь ее в Верховном суде. Или в Страшном - если не успеешь. Ты меня понял, майор?

- Да... Сережа.

Аватар капитана Гаспарова исчез.

С сегодняшнего утра звания перестали играть какую-либо роль.

- Дать цели с первой по пятьдесят шестую общим планом! - потребовал Змей-0.

Через секунду он стал Гулливером в стране лилипутов. Под его ногами лежали вырезки из пятидесяти шести рай­онов Москвы, в которых были расположены пусковые установки.

Двор дома, списанного под снос. А рядом с ним - теплоэнергоцентраль.

Свалка старых автобусов. Но в двадцати шагах от нее за высоким бетонным забором - несколько жилых хрущевок.

И так далее, и тому подобное. Все огневые позиции были выбраны злым, но гением. Куда ни стреляй - всю­ду зацепишь либо мирных граждан, либо что-то потенци­ально опасное. Даже при самом прицельном ударе. Но делать было нечего. Число жертв в случае превентивного удара «Змея» составит порядка тысячи человек, зато если они не успеют - перевалит за пятнадцать миллионов. Тут не до слезы бедной сиротки!

- Дать связь с «Пандорой»!

Новый, на этот раз совершенно безликий аватар - кто его знает, как выглядят эти англосаксонские опера­торы? - сказал:

- Yeah, «Pandora» on line (Да, «Пандора» на связи (амер англ.)).

- Увы, ребята, для вас нашлась работа. Даю целе­указание...

 

23

 

Кодированный сигнал, который видел Змей-0 в виде красного демона, сидя на крыше Центрального Управ­ления ДБ, поступил на мобильный пункт связи «Эскад­рона С», когда его уже почти не ждали.

«Эскадрону С» в эти дни досталась тяжелая работа. В субботу во время экстренной ликвидации сравнитель­но мелкого уголовника из Веселого Квартала погибла в полном составе седьмая огневая секция, которой коман­довал удачливый, но чересчур самонадеянный старший лейтенант Сонник.

В ночь с воскресенья на понедельник «Эскадрон С» в полном составе был поднят по тревоге и получил приказ на уничтожение опаснейшей террористической группи­ровки «Снарк», следующей по направлению к Москве с целью дестабилизировать обстановку в столице накануне выборов.

Операция курировалась генералом Вороновым лично. Операция в целом была проведена успешно. Но во время преследования одного из главарей преступной группиров­ки, некоего Августина Депла, погибла вторая огневая сек­ция капитана Васильева (кличка Сухой). И снова в пол­ном составе.

Для «Эскадрона С», привыкшего к филигранной, не­торопливой работе, которая завершается одним выстре­лом из снайперской винтовки «мгла», такая лихорадоч­ная и массовая облава оказалась слишком накладным предприятием. Специалистами по «дуболому» считались перуновцы, и в «Эскадроне С» тихо недоумевали по поводу того, куда же делись общепризнанные ковбои с борта ПБС «Змей».

Когда усталые бойцы «Эскадрона С» уже собирались мотать по казармам, гасить трудовые сто пятьдесят и дрыхнуть призовые шестьсот минут, на их головы сва­лился новый приказ.

Учения. Очень большие и очень интересные, мать их так, учения. Тренировка в оперативном развертывании наземного комплекса ПВО седьмого поколения. Пять­десят шесть пусковых установок. Не шутка.

Для младшего лейтенанта Антона Скобелева (Тон) уче­ния выдались на редкость простыми и ненакладными.

Сменяясь с капитаном Коробовым (Боксер), они по очереди спали в мобильном пункте связи, в то время как большинство их сослуживцев было разбросано по всей Москве в ожидании сигнала на учебный пуск ракет.

Никто из них не знал, что металлические акулы, дремлющие в стеклопластиковых пусковых установках, не имеют ничего общего с ПВО. Никто из них не по­дозревал, что нажатием кнопки «пуск» действительно будет произведен пуск. Не учебный, а боевой.

Командира секции боевого управления капитана Ко­робова в этот момент не было на пункте связи. Он толь­ко что разбудил Антона и теперь, исполнив свой слу­жебный долг, отлучился отлить перед сном.

На пульте загорелась красная лампа. Антон нажал на кнопку «сигнал принят». Лампа погасла.

Теперь Антону оставалось только передать его непос­редственно на пусковые установки. Он раздавил сигаре­ту в пепельнице из консервной банки. Провел ладонью по заспанному лицу. Раньше не было ни таких опера­ций, ни таких учений.

Вошел капитан Коробов.

- Черт, ну и духотища тут у нас! Топор можно ве­шать. А ведь капля никотина, как известно, убивает ло­шадь А хомяка так и вообще разрывает на куски. - Коробов был убежденным борцом с табакокурением.

- Да, курить надо бросать, господин капитан, - то­ном вроде бы послушного, но в глубине души очень хитрого и упрямого ребенка согласился Антон.

Сигнал, конечно, принят. Но это вовсе не значит, что он пошевелит хотя бы одним пальцем для того, что­бы передавать всю эту муть дальше. В конце концов, официально его принял капитан Коробов (как коман­дир секции), значит, и отвечать в случае чего будет он. Нечего в сортирах засиживаться.

С Боксером у Тона были свои давние счеты. Боксер был очень подлым человеком. Действительно подлым. Даже подставив его отнюдь не самым приличествую­щим честному человеку образом, Тон чувствовал себя ангелом.

Тон не знал, что он и есть ангел, потому что только что спас жизнь и ему, Боксеру, и себе, и еще по мень­шей мере нескольким тысячам человек.

 

24

 

- Господа, щенка не теряли?

Слова эти были произнесены по-английски. Авгус­тин обернулся.

В противоположной оконечности командного пунк­та на пороге стоял какой-то мужик в перепачканном кровью и копотью десантном комбинезоне. На его гру­ди болталась автоматическая винтовка «М-27». С ним были еще несколько таких же живописных драчунов, разве только помоложе. Но главный виновник торже­ства был одет в штатское.

Удивленному взору Августина предстал господин ди­ректор компании ВИН Венедикт Щуро собственной пер­соной.

Его руки были сведены за спиной и, видимо, укра­шены замечательными браслетами из закаленной стали. Судя по выражению лица подконвойного, настроение у него было так себе.

- А мы уж заждались, - на великолепном оксфорд­ском английском сказал улыбающийся до ушей Хотой. Таким довольным Августин его еще не видел.

Насчет «заждались» Мэрдок, видимо, понял не со­всем. Но, как и всякий светский человек, не стал воз­ражать.

- Позвольте представиться. Стэнли Мэрдок, капитан Девонширского полка. Силы специального назначения Ее Величества королевы Англии. А это мои... - Мэрдок хотел по привычке сказать «подчиненные». Но вышло несколько иначе. - Мои боевые друзья, с которыми я провел чудесный день в этой обители земной юдоли.

Мэрдок обвел стволом «беретты» все пространство вокруг себя.

- Как вы нас нашли? - спросил более чем изумлен­ный Августин.

- Да вот этот господин, который паршиво понима­ет по-английски, зато полностью отвечает фотогра­фиям московского гангстера номер один, кое-как рас­толковал нам, что здесь имеет случиться нечто очень важное.

«Старик Щуро явно выжил из ума». Августин в мыс­лях беззаботно махнул рукой.

- Ну вот и все. Война окончена, - не без легкой грусти сказал он Ксюше, которая продолжала бестелес­но присутствовать с ними при посредстве стереовизора. И, понизив голос, добавил: - Если бы ты знала, как я скучал весь сегодняшний день по твоим...

Последнее слово он произнес одними губами.

В этот момент раздался тихий зловещий голос, кото­рому было бы лучше не звучать:

- Война еще не окончена.

Все с неудовольствием посмотрели на Щуро.

«Зря его все-таки этот бравый йомен Ее Величества не пристрелил под предлогом сопротивления. Да еще и раненую руку перебинтовал», - подумал Августин, за­мечая окровавленную повязку над локтем Щуро.

- Покончить с собой, уничтожить весь мир, - от­четливо и неожиданно громко сказал Щуро.

В ответ из-под потолка раздался квакающий заливи­стый смех, каким обычно заливаются чертики в «шка­тулках со смехом». Отсмеявшись, механизм спросил: «Правда?» И тогда Щуро, веско кивнув, сказал:

- Правда.

Августин и Хотой переглянулись.

 

25

 

Особо важные системы Щуро привык дублировать. Цепь саморазрушения Главного Корпуса относилась к разряду особо важных.

Основным вариантом активизации цепи саморазруше­ния Главного Корпуса являлась, разумеется, соответству­ющая процедура в приватной ВР ВИН. Но сейчас она, по существу, умерла, да и доступа к ней Щуро не имел.

Этот случай был в свое время учтен дальновидным Щуро. Поэтому имелся совсем простой прибор, в кото­ром использовался так называемый «пластик слушай-говори». Это был специальный полимер, способный из­менять свою форму по сложному, заматрицированному в самой его молекулярной структуре алгоритму.

Пластик приходил в движение от кодовой фразы, то есть от заданной последовательности колебаний возду­ха. Фраза «Покончить с собой, уничтожить весь мир», произнесенная тембром голоса Щуро, и создавала ту самую последовательность колебаний. Пластик начинал течь и вибрировать, специальная мембрана - колебать­ся и производить смех. Это чтобы показать, что систе­ма в порядке.

Потом первый этап процесса завершался. Следовал перезапрос. Получив от Щуро подтверждение, пласти­ковый детонатор продолжал изменять форму и замыкал соответствующую электрическую цепь.

Все просто. Никаких компьютеров, никакой нейроники, никаких источников питания. Обычная молеку­лярная механика.

Так завершался второй этап активации цепи само­уничтожения.

Ну а после второго наступал третий, заключитель­ный. Самый важный и самый интересный.

 

26

 

Снизу, из-под пола, раздался приглушенный гул сер­воприводов. На полу командного пункта появились уз­кие серпообразные щели. И они расширялись.

- Что за черт? - спросил Августин, прекрасно по­нимая, что сейчас начинается то самое «важное», на которое туманно намекал Щуро доверчивому англича­нину.

Его вопрос был понятен даже Мэрдоку.

- Я не знаю, что происходит, но я знаю, что пора сма­тываться. Так или иначе, вам лучше перебраться к нам.

Действительно, расширяющиеся щели намечали что-то вроде лепестковой диафрагмы, которая, занимая центр Командного Пункта, не захватывала его края у входов.

- Что там у вас творится? - некстати спросила Ксю­ша, которая отходила налить себе шампанского и толь­ко теперь вернулась к видеофону.

- Понятия не имею. Могу сказать только, что сеанс связи окончен. - Августин, которому было не до лю­безностей, шипя от боли, приподнялся и при помощи Хотоя поковылял в направлении Мэрдока, жутко скаля­щегося Щуро и прочих.

Щели теперь были шириной в полметра. Сквозь них можно было видеть мутно-голубое сияние.

- Сэр Мэрдбк, дайте мне, будьте добры, пистолет, - попросил Августин, недобро косясь на Щуро.

- Не надо. - Хотой сопроводил свои слова предос­терегающим жестом.

Директор компании ВИН Венедикт Щуро расхохо­тался.

- Хотите знать, что творится?! И для этого ты хо­чешь ткнуть мне в рожу паршивой «береттой»? - Щуро посмотрел на Августина, и глаза его были мертвы. Это было по-настоящему страшно - заливистый смех чело­века с мертвыми глазами. - А просто спрашивать ты уже разучился, щенок?

Сияние между щелями нарастало. Массивное кресло, на котором еще час назад сидел Мак-Интайр, провали­лось в бездну Уровня Реактора.

Августин изо всей силы ударил Щуро. Кулаком. В рожу.

- Хорошо, - процедил Августин сквозь плотно сжа­тые зубы. - Хорошо. Я просто спрашиваю: «Что про­исходит, дорогой?»

По подбородку Щуро из разбитого и, кажется, сло­манного Августином но'са струилась кровь, но он про­должал улыбаться.

- Отвечаю. Только что пришла в действие система полной самоликвидации Главного Корпуса. Сейчас рас­крывается верхняя диафрагма защитного свинцово-ири-диевого экрана и, одновременно с этим, керамический кокон реактора. Через девять, пардон, восемь с полови­ной минут реактор выйдет на сверхкритический режим, по кольцевому магнитному полю пройдет быстрая, очень быстрая судорога, и плазменный жгут сделает с Главным Корпусом то же самое, что полковник Тиббетс сделал когда-то с Хиросимой. Только мой фейерверк будет ярче. v Когда Щуро замолчал, диафрагма была уже раскры­та полностью. В двух шагах от них лежала бездна, зали­тая ослепительным светом.

- Как ты рассчитываешь спастись? - спросил у Щуро Августин тоном опытного чекиста.

- Вообще-то тут был сверхскоростной лифт... И были в нем отличные капсулы, которые подавались в него из круглой обоймы, как пульки в револьвер...

Щуро говорил медленно. Щуро интриговал. Щуро издевался над своими победителями.

- ...И ваш ирландский друг, - Щуро кивнул Мэрдо-ку, - очень ловко воспользовался одной из них, чтобы уволочься отсюда подальше, бросив вас подыхать в моем обществе... Но все хорошее быстро кончается. Желающие могут идти пешком.

На Уровне Реактора что-то происходило. Казалось, внизу готова родиться сверхновая. По лбу Августина градом струился пот.

- Как остановить самоликвидацию? - Он знал от­вет наперед, но все-таки спросил.

- Ну, если ты меня очень об этом попросишь... Если ты меня чем-нибудь задобришь... Я, конечно, могу ради былой дружбы с твоим отцом... Застрели этого якута, он мне очень не нравится, и тогда поговорим как муж­чина с...

Железная рука Хотоя перехватила кулак Августина у самого подбородка Щуро.

- Есть путь и есть метод нейтрализовать реактор, - сказал Хотой по-английски.

Мэрдок, услышавший хоть что-то родное и хоть что-то обнадеживающее после непонятных, но зловещих монологов московского гангстера номер один, навост­рил уши.

- Сэр, - это было адресовано Мэрдоку, - ситуация полностью под контролем. Вы честно выполнили свой долг солдата. Я прошу вас и ваших людей оставить нас наедине с преступником.

Мэрдок уже почти не сомневался в том, что узкогла­зый монгол (ну откуда ему было знать, что Хотой - якут по обеим линиям до двадцатого колена?) и ране­ный молодой человек с синими кругами вокруг напол­ненных яростью байроновских глаз - московские ган­гстеры с номерами соответственно «два» и «три».

И уж подавно Мэрдок не сомневался в трех других прописных истинах: а) бежать гангстерам будет некуда, кроме как на ту лестницу, по которой он привел сюда Щуро; б) что бы ни произошло, восемь автоматических винтовок «М-27» сильнее трех полусумасшедших уго­ловников; в) мертвые должны сами хоронить своих мер­твецов, а гангстеры - сами убирать своих проштрафив­шихся коллег.

Мэрдок молча кивнул. Он и его люди вышли. Мэр­док снял с плеча «М-27», сменил магазин и, устало при­валившись спиной к стене, взял под прицел бесшумно затворившиеся двери. Его люди сделали то же самое.

 

27

 

До конца оставалось полторы минуты. Среди троих мужчин, находившихся в этот момент на Командном Пункте, страха не испытывал только один. Директор компании ВИН Венедикт Щуро.

Августин Депп боялся смерти. Хотой боялся, что ошибся в Августине Деппе. С того момента, как они побывали в хранилище, Августин менялся быстро и не­обратимо.

Совсем немного - и карма молодого берсерка над­ломится. Августин окончательно станет Демоном-Вои­телем. Он уцелеет в плазменном смерче. Уцелеет лишь для того, чтобы повторить страшный путь Щуро. Повто­рить без ошибок.

- Августин, - Хотой продолжал говорить на англий­ском, - достань алмаз.

Августин чувствовал, что с его памятью происходит что-то не то. Какой алмаз? Он молча поднял на Хотоя тяжелый взгляд.

- У тебя, в кармане нательного пояса.

Августин забыл, как Хотой передал ему еще в храни­лище предусмотрительно прихваченный пояс. И начис­то забыл, как он надел этот пояс под рубаху и что он положил в него.

Худшие предположения Хотоя сбывались. Он как мож­но более непринужденно похлопал по животу Августина и сказал:

- Здесь.

В этот момент в мозгу Щуро черной змеей мелькнул недвусмысленный приказ телу сбросить Хотоя вниз. Но прежде чем этот приказ снизошел по центральному нервному стволу к мышцам ног, Щуро обнаружил себя сидящим на полу и орущим от невыносимой боли в ло­дыжке.

Хотой, в отличие от многих и многих, не выносил насилия. Но при необходимости он был беспощаден, как сама природа.

Августин окончательно терял ориентировку в проис­ходящем. И все-таки его левая рука последовала за па­зуху и извлекла «Сердце Тайги». Его взгляд опустился на ладонь и больше не поднимался. Сознание Августи­на полностью ушло в багровый туман, который клоко­тал в бездонных недрах так называемого алмаза.

Поэтому Августин не видел и не чувствовал, как Хотой надавил на его руку у запястья. Мелко дрожа, разжались пальцы, сошедшиеся в мертвой хватке на «Сердце Тайги». Он не чувствовал, как Хотой выверенным тычковым уда­ром выбил алмаз из его ладони. Он не видел, как алмаз падал, падал, падал в ослепительное сияние реактора и как навстречу ему взметнулся выпущенный из магнитной бутылки плазменный бич всеразрушения.

Августин балансировал на грани между человеком и Демоном-Воителем и не мог насладиться видом Щуро, безмолвно летящего в жерло угасшего реактора. Алмаз успел позвать за собой свою тень, Хотой не стал пре­пятствовать звериному рывку обезличенного человека, и последний директор компании ВИН пришел к Иде­альному Катарсису через четыре секунды после того, как его лобная кость встретилась с холодным как лед иридиевым постаментом реактора.

Хотоя бил отвратительный нервный озноб. Он тряс­ся и радовался, как ребенок, что не нашлось свидете­лей этой самой страшной минуты в его жизни.

 

28

 

Киборг Шалун Фрэнки покинул Главный Корпус ВИН по-королевски.

Никто не чинил ему препятствий и не стрелял. Вся стрельба осталась где-то сбоку и выше. Локи вышел - через подземный отводной канал, который, если идти в одном направлении, вел прямиком к термоядерному реактору, а если в другом - то на свободу, в лес, ок­ружавший Главный Корпус с севера. Где-то там, по расчетам Локи, должен стоять его «форд-саманта».

На его плечах, словно барашек на добром пастыре, лежала миниатюрная коротко остриженная брюнетка. Она, похоже, спала. На ней были надеты белое трико и футболка. Всем своим видом она напоминала чахоточ­ную постоялицу крымской туберкулезной лечебницы.

Брюнетке было далеко за тридцать и, не исключено, даже за сорок. Однако отказать ей в привлекательности не смог бы даже самый строгий критик.

Ее дыхание было глубоким и ровным, и она, похо­же, ведать не ведала о том, кто и куда ее несет. У нее было много имен - Бриджит Льюис, Рут Сакрифайд, Берил О'Ши и, наконец, Черная Пантера.

Тело ее лоснилось словно бы от жира. Но оно вов­се не было жирным. Требуется специальный раствори­тель для того, чтобы стереть остатки биораствора авто­номного жизнеобеспечения с нежной человеческой кожи. У Локи этого растворителя не было, однако, судя по счастливому выражению лица Шалуна Фрэнки, его это мало беспокоило.

За деревьями маячил «форд-саманта» цвета мокрый асфальт, на переднем сиденье которого спал, положив голову на руль, человек. Этого человека его погибшие друзья звали Локи, то есть это его тело звали так.

Сей причудливый парадокс позабавил Локи, кото­рый вел тело киборга, мечтая только об одном: чтобы действие саамы окончилось как можно скорее, чтобы иллюзорная реальность поскорее отпустила его назад, чтобы Берил наконец проснулась и увидела перед со­бой не побитого огненно-пороховой молью киборга Фрэнки без ресниц, бровей и волос, без четырех паль­цев на правой руке и кожных покровов, а привычного Локи в его привычном теле. В теле, что оставлено без присмотра в кресле водителя. Когда-то она звала его Филом.

Локи открыл заднюю дверцу и положил тело панте­ры на заднее сиденье. Теперь нужно было сесть рядом с водителем и дожидаться, пока... Но Локи не успел от­крыть переднюю дверь.

Нечеловеческая боль пронзила все его существо и ра­зорвала его мозг на миллион не связанных друг с другом островков боли. В спину киборга Фрэнки впились обла­дающие страшной сокрушительной силой шарики. Сви­нец? Пластик? Концентрированный огонь?

Похоже, в него стреляли не то разрывными, не то тер­митными пулями. За сегодняшнюю сессию в аватаре ки­борга в него стреляли почти все время. Без перерывов.

Ему было больно, да, больно. И ему причиняли ощу­тимый вред. Конечно причиняли! Но это, последнее, нападение было самым... странным. Ядро регенерации? Но ничего похожего на регенерацию Локи не ощутил.

«Неужели это смерть?» - горько усмехнулся он и провалился в многоголосую безликую бездну.

 

29

 

Когда голый, обожженный и, вдобавок, лысый Гер­кулес упал, уткнувшись затылком в переднее колесо «саманты», Мак-Интайр вышел из-за ствола массивно­го, древнего ясеня.

В его руках был «унимаг».

Эффект был даже лучшим, чем ожидал Мак-Интайр, когда на скорую руку составлял сценарий импровизирован­ного спасения Бриджит Льюис из лап полуголого урода.

Подобранный возле тела убитого человека в форме охраны ВИН «унимаг» был зачем-то заряжен именно термитными пулями. Сама судьба ему улыбалась!

Мак-Интайр опустил в землю черное дуло и подошел к машине. Убитый лежал лицом вниз.

Он был определенно мертв. Притворяться столь нату­рально не сумел бы никто. Но ничего похожего на лужу крови возле колес не было. Лежащий был сух и опрятен, словно ненароком свалившийся с витрины манекен. Из-под кожи торчали нейропластиковые сухожилия, а мыш­цы неестественно обуглились вокруг тех мест, куда вошли термитные пули.

- Damn!( Проклятье! (англ.)) - выругался Мак-Интайр. - Да меня уже просто тошнит от ваших сраных киборгов, - добавил он почему-то по-русски.

Однако, несмотря на заявленную тошноту, Мак-Интайр продолжил осмотр. За рулем - еще один убитый. Сзади - Бриджит.

О, БридЖйт? Он склонился над спящей брюнеткой. Она дышала. Она была жива. Значит, он еще увидит ее улыбку, услышит ее голос. Он знал Бриджит уже более пятнадцати лет. Они ссорились и ругались почти бес­прерывно. Потом мирились и исступленно занимались любовью. А потом снова дрались и ссорились.

Вокруг нее роились мужчины, мальчики, старики, лес­биянки, геи и трансвеститы всех возрастов. Она нравилась всем - даже самцам гуппи. У нее всегда было готово оправдание - мол, агент Интерпола должен всегда нахо­диться в гуще событий. Он любил ее. Он ненавидел ее. Он желал ее. Он стрелялся из-за нее на дуэли с каким-то влюбленным кретином, который даже бриться не умел как следует. Он едва выжил после этой дурацкой дуэли.

Он настоял на том, чтобы принять непосредственное участие в штурме ВИН, хотя вполне мог бы отсидеться на командном пункте в альпийских недрах... В общем, Рут Сакрифайд, она же Бриджит Льюис, она же Берил была для Мак-Интайра таким же фетишем, как «Серд­це Тайги» - для Щуро.

- Дружище, руки за голову!

И Мак-Интайр почувствовал, как в его шею впилось ледяное дуло пистолета. С чего он, собственно, взял, что водитель мертв? Мак-Интайр скосил глаза в сторону опасности. Человек, сидящий за рулем «форда-саман-ты», был ему хорошо знаком. Это был Филипп Валерь­евич Алтаев. Бывший президент проклятой компании ВИН. Только вроде как немного пьяный.

 

30

 

В наступившей ночи Китеж, столица Герцогства Ве-лес, затемненная в преддверии рокового сражения, ри­совалась на фоне восходящих лун Виртуального Мира плоской декорацией, вырезанной из черного картона и поставленной среди рощиц низкорослых карельских бе­рез, таких же черных.

Республиканские легионы разворачивались в боевую линию. Поскольку теперь больше половины бойцов со­ставляли шатуны-киборги, шансов уцелеть у Китежа не оставалось. Но его защитники были готовы сражаться до последнего.

Собственно, вариантов у них не было. Те, кому по­везет дожить до планового выключения, выживут. Остальных ждет убийство до смерти. Нечего всякой буржуазной сволочи поганить своими идейками дело Порядка.

Первая линия герцогских укреплений затаилась в ожи­дании приказа на открытие огня. До легионов оставалось не больше виртуальной лиги.

И в этот момент над Китежем вспыхнули сотни «ме­дуз», выпущенных республиканскими Джирджисами. Темнота хороша для обороняющегося, но наступать в темноте невозможно, господа. Наши Адамы и Агасфе­ры ни черта не видят!

 

31

 

Через полтора часа бой шел уже в предместьях Ки­тежа.

Огневое превосходство Республики было подавляю­щим. Потоки напалма, огнеметной смеси и магическо­го огня бушевали на улицах столицы.

Штурмовые группы шатунов прорывались через на­спех устроенные баррикады, обходили очаги сопротив­ления и били из «швеек» в спину стаям волков, в чьих аватарах бежали наутек разбитые и деморализованные части Герцогства.

Генеральный Политический Комиссар не покидал седла уже пятый час. Он мог, конечно, принять любой из двухсот пятидесяти пяти аватаров, которые были доступны его высшему классу, Зу-л-Карнайну, но ему больше всего нравилось именно так - на жеребце с бе­лой звездой во лбу. Когда три часа назад Генерального Политического Комиссара видел Августин возле Аквилеи Великой, он сделал сразу два ошибочных предположения.

Первое: аватар коня под комиссаром принадлежит какому-то конкретному человеку.

И второе: комиссар - не Салмаксов.

За аватаром Каменного Человека стоял именно Сал­максов. А его конь был шатуном, которого некогда нахимичили в ВИН специально в подарок лидеру Соци­альной Партии Справедливости. Родом из ВИН был и форсаж, с помощью которого убитый три года назад до смерти Салмаксов мог появляться в Виртуальном Мире в аватаре класса Зу-л-Карнайн.

Салмаксов вошел в Виртуальную Реальность сего­дня в четыре часа дня, когда победа уже лежала у него в кармане.

Вошел, чтобы лично возглавить апофеоз Республики и принести Идеальный Катарсис многим и многим по­клонникам Желтого Дьявола. Салмаксов не знал, что с восьми часов вечера идет штурм Главного Корпуса, что в настоящий момент Августин и Хотой появились на командном пункте Щуро и что он не узнает уже об этом никогда.

Из горящего здания выскочил перепачканный сажей человек и, вскинув восьмиствольный пистоль, выстре­лил Салмаксову в грудь.

Генеральный Политический Комиссар наставил ука­зующий перст на дерзкого и сказал «кх-х». Перед ним застыл соляной столп, бывший некогда комтуром Гер­цогства в аватаре класса Гильгамеш.

«Хорошая магия, правильная магия, единственно верная магия у товарища Кетцаля», - подхалимски ввернул феданный телохранитель Салмаксова по кличке Гюнтер, неотступно следующий за ним повсюду в аватаре немецкой овчарки.

 

32

 

Тихий поначалу бой африканских барабанов стал до­статочно громок, чтобы его можно было расслышать даже сквозь грохот последней ночи Китежа. Потом по­явились и другие звуки.

Центурион-примипил Седьмого Гренадерского Ле­гиона имени Идеального Катарсиса, возглавляющий в третьем резервном эшелоне когорту огневой поддерж­ки, отшвырнул древко славного красно-черного штан­дарта и с нечеловеческим воплем бросился бежать не разбирая дороги.

На вверенную ему когорту, сплошь составленную из свеженьких, блестящих шатунов, наполз гремящий, ши­пящий, перешептывающийся морок.

Хаос звуков постепенно перешел в чавканье и похрустывание. Спустя несколько минут мгла рассеялась. На месте когорты расплывались желтым туманом несъедоб­ные останки шатунов.

Трибун Тринадцатого Гренадерского Легиона опас­ности не почувствовал и никуда не бежал. Он был обер­нут плотным сгустком хищной виртуальной флуктуации и съеден на месте, поскольку сам являлся шатуном. От него остался только почетный офицерский кортик с па­мятной гравировкой. Презент самого Генерального По­литического Комиссара.

Цверги постепенно входили во вкус.

Реальные актанты в аватарах первых четырех классов их не видели, но чувствовали. Из ничего возникал ле­денящий ужас, и они ударялись в повальное бегство.

Шатуны страха за свою жизнь испытывать не могли по определению. Они гибли, не осознавая факта своей гибели, как до этого не осознавали факта собственного существования.

И только Салмаксов, наделенный аватаром класса Зу-л-Карнайн и способностью видеть то, что недоступ­но остальным, пережил весь ужас этой ночи в полной мере.

 

33

 

В 22.47 по среднерусскому времени, в Мариинский Координационный Центр поступил сигнал медицин­ской тревоги. На место происшествия вылетел вертолет неотложной медицинской помощи.

Однако врачами было установлено, что сердце у гос­подина Ефима Салмаксова в полном порядке. Лидер СПС нуждался в медицинском вмешательстве иного рода.

Через полчаса вертолет с господином Салмаксовым на борту приземлился на территории Канатчиковой Дачи.

- Здорово, мужики! - ощерился рослый санитар, заталкивая в палату брызжущего слюной Салмаксова. - К вам тут какой-то Кетцаль.

Палата была с «испанским» уклоном. Двое Кортесов, Писарро и Торквемада с интересом прищурились в сто­рону вошедшего.

 

34

 

- Пойдем, пойдем... Пойдем, Фродо, сын Дрого. - Хотой загадочно ухмыльнулся.

Августин только-только вышел из оцепенения, вы­званного «Сердцем Тайги», и плохо понял, о чем это Хотой, - наверное, о каких-то своих якутских духах...

Двери перед ними расступились, и в лицо двум измож­денным победителям уставились стволы пяти «М-27».

- Господа, мне было очень приятно познакомиться с вами. Но я вынужден арестовать вас, - вежливо, но непреклонно заявил Стэнли Мэрдок. Он ощущал себя хозяином положения.

- Это правильно, - согласился Хотой. - Но на ва­шем месте я бы поспешил в Шереметьево, на борт «Пандоры». В противном случае через полчаса аресту­ют вас.

 

35

 

Зрелище, которое предстало их взорам, было дей­ствительно внушительным. Коротко остриженный га­зон перед парадным входом в Главный Корпус был полон праздношатающихся людей.

Костры - рукотворные и нерукотворные - воспол­няли нехватку освещения, которое неспособны были обеспечить ни полная луна, ни звезды.

По расчетам Августина, было уже далеко за полночь. Вокруг ближайшего к крыльцу костра сидели натуралы - те, кто уцелел в кровавой бойне. Они сидели и молчали - не переговаривались, не шутили. Они ме­дитировали, создавая своим отрешенным видом резкий контраст с бравыми жизнерадостными перуновцами, которые не растеряли своей здоровой витальности, даже побывав в виновской мясорубке. Теперь они на­водили порядок на оккупированных территориях.

Августин, скачущий на одной ноге, опираясь на пле­чи двух сержантов Сергея, выглядел трагикомично. Хотой был по-прежнему сдержан и даже немного медлителен - на лице его застыла странная маска непричастности.

Сергей Гаспаров был возбужден и зол. Теперь, когда все кончилось, можно было позволить себе некоторую взбалмошность.

Томас был на редкость смирным и даже печальным. Видимо, даже собачьи нервы имеют предел прочности.

Они остановились неподалеку от костра натуралов. Августин бесстрашно рассматривал свою рану. Хотой сосредоточенно искал изъяны на бледно-желтом лун­ном лике, а быть может, молился. Сергей пожирал взглядом спину своего заместителя, не решаясь позвать его к себе.

Казалось, они уже разбрелись по миру, каждый в свою сторону, по крайней мере, в мыслях. Но на са­мом деле все они думали об одном. О том, как и поче­му все получилось именно так, как получилось. О том, почему каждый из них до сих пор жив, и о том, что будет дальше. И если кто-нибудь из них знал от­веты хотя бы на половину этих вопросов, то это был Хотой.

- Ну что, ребята, я повалил. Думаю, сейчас прибу­дет полиция. Я, честно говоря, заказал еще правитель­ственную комиссию. Думаю, она нагрянет с минуты на минуту, а к их приему нужно немного подготовиться, - сказал наконец Сергей и, зацепив взглядом кровоточа­щее колено Августина, добавил: - Наш эскулап тебя сейчас посмотрит.

Он бодро зашагал туда, где выжившие пленные ох­ранники ВИН и сотрудники лабораторий баловались пивом и перебрасывались шутками с охранявшими их ребятами из подразделения «Перун». Все шутки верте­лись вокруг да около лейтмотива «мы б вам дали, если бы вы нас догнали».

- А ты? - Августин вопросительно поглядел на Хотоя.

- Можешь считать, что меня уже нет, - загадочно сказал Хотой. - Нам не стоит задерживаться здесь до прихода представителей нашей замечательной власти. - И он плавным жестом указал в сторону своей паствы.

- Где тебя теперь искать?

- Я думаю, в столице Вселенной. - Только Хотой был в состоянии произнести такую фразу без напыщен­ной и пошлой интонации.

- В Москве, что ли?

Хотой улыбнулся, как умел улыбаться только он. Ав­густин понял, что сморозил редкую глупость.

- В Небесном Катманду.

 

36

 

- ...А он меня и спрашивает: вас мучают эротические кошмары? А я его спрашиваю: почему «мучают»? , ,

Компания разразилась хохотом.

На борту «Пандоры» никогда не случалось подобно­го. Люди пили можжевеловый джин «Lardson», поедали четырехэтажные сандвичи, горланили песни и безоста­новочно курили.

На первый взгляд общество «Пандоры» было сугубо мужским. Об этом свидетельствовали и соленые шутки пирующих, и некоторые вольности в обращении.

Ни коммандос, ни интерполовцы не привыкли от­казывать себе в свободном выражении своих мыслей. Но если присмотреться повнимательней, то можно бы­ло обнаружить на откидном сиденье, притаившемся в глубине салона, женскую фигурку, накрытую клетча­тым пледом, которая представляла собой объект осо­бого внимания сразу двух пассажиров «Пандоры». То один, то другой подходили к спящей брюнетке и, не обнаружив никаких изменений, присоединялись к ос­тальным.

- Ну что? - спросил Мак-Интайр, когда возвратив­шийся из дозора сел по правую руку от него.

- До сих пор спит, - вздохнул Локи и таинственно подмигнул Мак-Интайру.

 

Эпилог

 

1

 

Президент проснулся на полтора часа позже обычно­го, в 7.30. Голову плющил недобрый стальной обруч миг­рени, в глазах было полно песку, в горле першило.

«Эти выборы способны свалить с ног кого угодно. Даже мою бронзовую статую». Президент встал с по­стели, почистил зубы и принялся за утренний кофе со сливками.

После событий вчерашнего вечера он чувствовал себя измотанным и каким-то никчемным. Все самое инте­ресное произошло без его участия. Его снова постави­ли перед фактом. Его снова заставили улыбаться, при­знавать чужие заслуги и чужую активность в борьбе за нелегкое дело поддержания законности в России.

Он снова вынужден играть опостылевшую роль спра­ведливого папочки, который мягко журит одних, строго наказывает других и осыпает милостями третьих. В об­щем, настроение было скорее плохим, чем хорошим.

День выдался особенно суетным. Признание некон­ституционности выборов по причине невменяемости од­ного из кандидатов, без которого не хватало, что ли, кворума. Или форума - с политической терминологией у президента было туговато.

Колоссальный скандал, связанный с крылатыми раке­тами, растыканными по всей Москве, а попутно и с на­рушением конвенций ООН по разоружению. Убийство одного из шефов ДБ генерала Воронова. Кроме того, при­шлось расхлебываться с путаным и грязным «инциден­том», как пресс-секретарь президента скромно окрестил вчерашнюю резню в Главном Корпусе компании ВИН.

Так или иначе, когда наступило два часа дня, прези­дент понял, что его терпение подошло к концу, и лег в гостеприимную капсулу входа.

«Надо же ее распробовать хорошенько, - вздохнул президент, имея в виду систему «Асгард». - А то, не ро­вен час, придется запретить».

Прошло четыре минуты, и феноменальный мир со­бытий, вещей и треволнений остался далеко позади.

Шесть часов прошли как-то очень незаметно. Прав­да, Асгард оставил о себе сравнительно мало воспоми­наний. Да и вообще показался каким-то недостаточно ярким и уж совсем не манящим. Не то что вчера.

Зато в голове царила кристальная ясность мыслей. Хотелось действовать, побеждать, бороться. Мозг рабо­тал словно неировычислительная станция пятой генера­ции. От мигрени не осталось и следа.

Президент закрыл полифертиловую крышку и зака­зал своему секретарю две чашки черного кофе.

«Ну эти ребята из ВИН и напортачили! И этот их Салмаксов тоже - хорош кандидат...» - с отвращени­ем подумал Президент. В глубине души он чувствовал себя слегка обманутым.

 

2

 

- Я всегда знал, что встречу тебя, - сказал Авгус­тин. - Но не думал, что так скоро.

Зона включения Амстердама преображалась прямо на глазах. Руины отступали. Город приобретал свой перво­начальный облик. Слава Богу, для того, чтобы быстро восстановить город в ВР, не нужно копать землю деся­тилетиями. Правда, разрушить город в ВР - тоже зада­ча не очень сложная.

- Признаюсь, все эти годы мне безумно хотелось увидеть тебя, Августин. Но...

- Но?.. - В Августине на минуту проснулся обижен­ный ребенок. Сын, брошенный отцом.

- Но сделать это при жизни мне не хватало смелос­ти. Мои работодатели, да будет им земля пухом, что ли, сам понимаешь... Теперь, когда меня нет и некому боль­ше ощущать раскаяние и стыд, наша встреча наконец-то состоялась.

Они сидели на высоком холме, с которого открывал­ся вид на южную окраину Амстердама. Синие тюльпа­ны - вещь очень редкая в реальном мире. Точно так же, как черные розы. Но именно синими тюльпанами были усеяны холмы близ Амстердама. «Некому ощущать раскаяние...» - это было, конечно, грубой ложью.

- Скажи, если не секрет, чем ты занимался все это время после того, как... - Августин запнулся, комок подступил к горлу.

- После того, как умер? - как ни в чем не бывало закончил за него Борис Михайлович. - Работал. Пол­года работал на Щуро точно так же, как и раньше. С той лишь разницей, что меня не обременяло мое физичес­кое тело. Но вчера, когда виновская ВР пошла сбоить и глючиться, я обрел свободу.

- В Асгарде?

- Да. Последние двадцать четыре часа мне пришлось изрядно попотеть. Пришлось уничтожать последствия содеянных под диктовку Стального Венедикта злодеяний. Например, прочищать мозги всем, кому пришлось компостировать их вчера.

- Ну и как? - с детским любопытством спросил Августин.

- Вчера в Асгарде побывало шестьсот семь человек. Все они получили свою порцию дерьма в мозги. Сего­дня пришло всего пятьсот. Каждый из них прошел реа­билитацию посредством контробразов подлинного Ас-гарда. Если говорить начистоту, я предусмотрел эту возможность еще два года назад, при проектировании «Асгарда». Но для того, чтобы сказать системе «отбой», нужен был человек, который отправит ко всем чертям господина Щуро с компанией. Такой человек нашелся. И, представь себе, этим человеком оказался ты.

- А что будет с остальными?

- Нет причин для беспокойства. От Асгарда так про­сто не отлипнешь. Это хуже героина. Поэтому - уве­рен - остальные явятся в ближайшие шесть часов. И повстречают нас, подлинных богов Асгарда, а не гип­нотические клише, навязанные людоедами из ВИН...

Бравый йомен, морф «Робин Гуд», отныне был аватаром класса Джирджис.

Это значило, что он может видеть не только в оптичес­ком диапазоне. Это значило, что он - счастливый обла­датель магического зрения. Но даже магическое зрение Августина не позволяло ему видеть отца.

Только сгусток мутно-белого эфира. Только легкое свечение в том месте, где у людей бывает голова. «На­верное, имеет смысл рваться в Зу-л-Карнайны. Эти, по слухам, видят все. Даже прозрачные нон-идентифици-руемые виртуальные феномены, к числу которых в дан­ный момент относится и мой родной отец...» - грустно заключил Августин.

- Ну что ж, Августин, - голос Бориса Михайлови­ча предательски дрогнул, - до встречи! Возможно, в Асгарде...

- Постой, кого ты имел в виду, когда сказал «мы, подлинные боги Асгарда»?! Кто это - «мы»?

Над Амстердамом прокатился раскат грома - в нем растворились и короткий смешок Бориса Михайловича, и другие вопросы, брошенные Августином в лицо пла­менеющей синими тюльпанами пустоте.

 

3

 

- ...Вот, собственно, и все... - Августин нереши­тельно развел руками, вспоминая, не упустил ли он что-нибудь особенно эффектное. - Разве что цверги по сей день бродят землями бывшей Республики. Кое-где до­вольно опасно. Про цвергов я как-то забыл. Наверное, от страха, который до сих пор не отпускает меня.

Взгляд его собеседника лучился проницательностью и терпением.

- В том-то и фокус, что цверги - не злые демоны ночи. Их не следует бояться. Их просто нужно игно­рировать. Нужно быть естественным. И тогда... Прав­да, я сам никогда не встречал их. - Олаф Триггвассон рассмеялся. - Как говорим мы, датчане, «хорошо быть смелым, когда чужую задницу порют».

И только в этот момент Августин ощутил со всей очевидностью и пронзительной ясностью тот факт, что перед ним действительно не кто иной, как автор книги «Страннее, чем рай». Это он, это его стиль, его мане­ра выражаться. Именно так выражались датские зади­ры времен короля Олафа Триггвассона, именно таки­ми образчиками народной мудрости пересыпал библию XXI века Олаф Триггвассон.

- Посмотри, - шепотом, чтобы не мешать беседе, сказала псу Ксюша, присаживаясь на корточки рядом с Томасом. Она показывала на небо.

Тучи, которые с самого утра сгущались над Копен­гагеном, внезапно, словно в ускоренной съемке, рас­ступились - их разогнал дерзкий соленый норд-ост. И хотя теплее не стало, свет бледного земного Солн­ца, ласкающего прохладные камни района Клампенборг, делал «твердую копию» мира живой. Он делал ее настоящей.

Августин и Олаф сделали три шага к краю канала Хольменс. Темная и совершенно непрозрачная вода по­дернулась рябью.

- Между прочим, стоя на этом самом месте, я вы­бросил в воду свою новомодную альфа-станцию «Pri­me»... - после недолгой паузы заметил Олаф Триггвас-сон, любуясь своим отражением в свинцовых водах канала.

- ...И купил билет в Небесный Катманду, - закон­чил за него Августин.

 

Глоссарий

 

Аваллон - в кельтской мифологии «остров блаженных», потусторонний мир, в определенном смысле - эквивалент христианского рая.

Аватар - термин, появившийся в начале 90-х годов XX века и обозначающий подвижный объект компьютерной 3D графи­ки, управляемый участником VRML-чата и являющийся свое­го рода сетевой маской, графическим «телом» пользователя. Термин «аватар» произведен от индуистского слова «аватара», как правило означающего любое из восьми (девяти, десяти) во­площений Вишну. По мере развития Сети в XXI веке аватаром начало называться тело, графически (и «физически») представ­ляющее пользователя ВР.

Агасфер - так называемый «Вечный Жид», проклятый Христом и обреченный на бессмертие и нескончаемые скита­ния. Название второго класса аватаров в ВР. Аватары класса Агасфер сильнее аватаров класса Адам, но слабее трех стар­ших классов - Гильгамеш, Джирджис и Зу-л-Карнайн.

АТС-100 «Ванечка» - автоматический гранатомет станко­вый со стандартной лентой питания на сто 25-миллиметровых осколочно-фугасных гранат. Продолжение линии развития ав­томатических гранатометов «Пламя» и «Василек», состоявших на вооружении стран СНГ в конце XX века.

Азенкур - замок и местечко в северной Франции, близ ко­торого в 1415 году во время Столетней войны английские войска под командованием короля Генри V наголову разби­ли армию французского короля Карла VI. Жизнь Генри V и, в частности, события под Азенкуром, легли в основу пьесы Шекспира «Король Генри V».

Аквинат - имеется в виду Фома Аквинский, крупнейший средневековый схоласт, теолог, философ.

Актант - человек, находящийся в том или ином морфе в Виртуальной Реальности. Термин по большей части юриди­ческий и официальный. В разговорной речи вместо «актант» говорят «ходок», «дайвер» или «сёрфер».

Активно-поглощающая броня - принципиально новый тип защиты боевой техники, основанный на уничтожении бое­припасов противника в первые микросекунды прямого кон­такта при помощи сверхбыстрой реакции химического ката­лиза-синтеза. Активно-поглощающая броня изобретена в начале 30-х годов XXI века.

Аль-Хаким из Мерва - персонаж раннего рассказа Х.Л. Бор­хеса «Аль-Хаким, красильщик из Мерва», прокаженный лже­пророк.

«Ангара» - зенитная 30-миллиметровая автоматическая пушка с блоком из семи вращающихся стволов. Основана на том же принципе, на котором работали в конце XX века аме­риканская артсистема «Вулкан-Фаланкс» и голландская «Гол­кипер». В ПВО российских войск «Ангара» начиная с 20-х годов XXI века заменила устаревшие системы «Шилка» и «Тунгуска».

Антропос - человек (греч.).

«АПЛ-9» - автоматический пистолет Леонова, калибр 9 мм.

Асгард - в скандинавской мифологии небесная крепость асов, высших богов.

«Беретта» - семейство полуавтоматических 9-миллимет­ровых пистолетов итальянской разработки, принятых в кон­це XX века в качестве стандартного личного оружия в армии США и впоследствии производившихся по лицензии во мно­гих странах мира.

«Вамп» - американская электромагнитная бомба (ЭМ-бомба) нового поколения. Первые ЭМ-бомбы были созданы еще в конце XX века и уже тогда были способны генериро­вать электромагнитный импульс, по своим параметрам близ­кий к тому, который возникает в результате подрыва атомно­го боеприпаса малой мощности. ЭМ-бомбы предназначены для выведения из строя электронных систем противника. Они не причиняют никаких заметных разрушений, но, вопреки рекламным заявлениям, вредны для здоровья человека.

ВИН - «Виртуальная Инициатива», огромный российский концерн, производящий оборудование и программное обеспе­чение для Виртуальной. Реальности.

ВМЗ - высокомолекулярный запах. Неслышный для чёло~э века и собаки запах, который источается особыми белковыми веществами и который можно улавливать за десятки километ­ров при помощи специальной аппаратуры.

Волына - пистолет (уголовный жаргон).

Ворэнт-офицер - воинское звание в Америке и некоторых других странах; аналог прапорщика.

ВР - виртуальная реальность. Термин, появившийся в кон­це 80-х годов XX века и означающий более или менее удачные компьютерные трехмерные симуляции настоящей или вымыш­ленных реальностей. Подробнее см. Олаф Триггвассон, «Стран­нее, чем рай».

Галлюциногены - вещества, которые при попадании в сис­тему обмена веществ человека способны вызывать «видения», «голоса» или другие субъективные ощущения галлюцинатор­ного толка.

Гильгамеш - герой шумерской мифологии, могуществен­ный воин, мудрец, правитель. Название третьего класса аватаров в ВР. Гильгамеш сильнее Адама и Агасфера, но слабее Джирджиса и Зу-л-Карнайна. Владеет магией первой ступени. Не имеет летательных морфов.

Гипердинамия - состояние перевозбуждения двигательных центров, в котором, образно говоря, пациент «быстрее дела­ет, чем думает».

Глюк - 1) на жаргоне наркоманов - то же, что и галлю­цинация; 2) на жаргоне программистов, хакеров и просто ламеров - того или иного рода труднообъяснимое отклонение от нормальной работы программного обеспечения; приблизи­тельно то же, что и «баг».

То - весьма сложная и интеллектуальная японская на­стольная игра, ничего общего не имеющая с привычными нам шахматами и шашками (несмотря на это, го почему-то часто принято называть «японскими шашками»).

Граффити - яркие надписи, логотипы и рисунки, кото­рые наносятся на стены и заборы при помощи различных инструментов от цветных мелков до пульверизаторов с крас­кой.

Дао - путь. Центральный термин китайской философии даосизма.

ДБ - Департамент Безопасности. Силовое ведомство Рос­сии XXI века, совмещающее в себе функции уголовной и се­тевой полиции, агентства по борьбе с наркотиками, контрраз­ведки и национальной гвардии.

Джирджис - так в арабской мусульманской традиции при­нято транскрибировать имя христианского святого Георгия-драконоборца. Название четвертого класса аватаров в ВР. Джир­джис владеет магией второй ступени и имеет внушительный набор морфов, в частности - летательных. Сильнее Джирджиса только Зу-л-Карнайн.

«Джуно» SSGM-3 - американские управляемые ракеты клас­са «космос-поверхность» с бетонобойными головными частя­ми. Предназначены для уничтожения сверхзащищенных под­земных объектов типа бункеров, тоннелей и пр.

Ди-джей - супергерой 90-х годов XX века, сводивший и виртуозно микшировавший на дискотеках музыку от двух или более источников (чаще всего - от двух проигрывателей).

Драгстер - наркоман.

Ершалаим - Иерусалим.

«Змей» - патрульно-базовый самолет Департамента Безо­пасности России типа «Стрибог».

Зу-л-Карнайн - «Двурогий», арабский эпитет превосход­ной степени, применяемый обычно в сочетании с «Искан­дер». Искандер Зу-л-Карнайн - Александр Двурогий, имен­но так называют арабы мифологизированного Александра Македонского. В Виртуальной Реальности Олафа Триггвассо-на Зу-л-Карнайн - высший, пятый класс аватаров. Зу-л-Кар­найн владеет магиями трех ступеней, летательными морфа­ми, способностью порождать целые сонмы фантомов и воскрешать только что убитых.

«Инвинсибл» - «Непобедимый», новейший английский де­сантный вертолетоносец, одноименный списанному в начале XXI века легкому авианосцу.

Иона - главный персонаж неканонического библейского текста «Книга Ионы». Согласно тексту, Иона был проглочен огромной рыбой (китом).

Йомен - в конце средних веков лично свободный англий­ский крестьянин, как правило, лесник, егерь или охотник, по роду своих занятий прекрасно владеющий длинным тисовым луком. Йомены составляли основную силу армий английских королей во времена Столетней войны.

Кальпа - в индуизме термин, отвечающий одному «дню-и-ночи» Брахмы и соответствующий 8 640 000 000 «человечес­ким» годам.

Катарсис - очищение (греч.). Восходит к одной из функ­ций, приписываемых Аристотелем искусству, а именно к «очищению через страдание» (души, разумеется) во время со­зерцания драмы. Термин «Идеальный Катарсис», подсказан­ный Салмаксову Венедиктом Щуро и введенный в обращение в Социальной Республике Сол, имеет мало общего с аристо-телианским катарсисом и подразумевает мучительство плоти во имя очищения духа. В этом смысле эклектический культ политкомиссаров Республики чем-то напоминает христианс­кую аскетическую идеологию экстремистского толка, а также еретические секты «хлыстов» и «скопцов».

Кевлар - синтетический композитный материал, широко применяемый с 80-х годов XX века в бронежилетах, касках, внутреннем защитном подбое боевых машин и пр.

Керн - ирландский наемный пехотинец в средневеко­вой английской армии. К_ерны показали себя отменными бойцами в битвах времен англо-шотландских войн. В не­которых случаях, однако, керны переходили на сторону шот­ландцев.

Кетцаль (правильнее - Кетцалькоатль) - верховный бог ацтеков. Один из псевдонимов Салмаксова.

Клофелин - сильный депрессант.

Комати - «жучок». От имени легендарной японской поэтес­сы Комати. «Черный ящик» внутри программы или отдельный программный вирус (иногда - вместе со своим специфическим информационным носителем, например кристаллом), который активируется через какой-либо секретный пароль и предназна­чен для выполнения тех или иных диверсионных действий. Сво­его рода «радиоуправляемая мина» или «часовая бомба» компь­ютерных сетей.

Комбатант - термин, принятый в американской армии и обозначающий солдат боевых частей, которые находятся на линии огня (в отличие от многочисленных солдат тыловых служб).

Коммандос - английские части специального назначения (термин появился во время Второй мировой войны).

Комтур - в Тевтонском ордене должность, отвечающая приблизительно московитскому «воеводе». В Герцогстве Ве-лес, устроенном по канонам средневековой феодальной воль­ницы и наследующем многие исторические термины, - во­инское звание, соответствующее полковнику в аватаре класса Джирджис.

Конвертоплан - летательный аппарат, сочетающий в себе крейсерскую скорость турбовинтового самолета и способность к вертикальному взлету и посадке вертолета благодаря пово­ротному крылу. Первый серийный конвертоплан OV-22 «Ос-прей» был создан в конце 80-х годов XX века в США по зака­зу морской пехоты.

Кухулин - центральный герой ирландской мифологии.

Ленд-лиз - имеется в виду «второй ленд-лиз», то есть пере­дача «в бессрочную аренду» устаревшей техники развивающим­ся странам (в т. ч. России) в первые десятилетия XXI века, осу­ществленная США и Объединенной Европой.

Локи - бог коварства, зла и демонического веселья в скан­динавской мифологии.

«Магнум» - семейство мощных пистолетов; «Магнум-225» - калибра 11,43 мм.

Мандола - символическое изображение структуры мира в индуизме и буддизме. Как правило, представляет собой доста­точно трудноописуемую фигуру, которая так или иначе основа­на на форме круга или квадрата.

Мантра - священное стихотворение в индуизме и буддиз­ме, наделенное глубоким мистическим смыслом.

«Мгла» - российская снайперская полуавтоматическая винтовка калибра 12,7 мм, оснащенная комплексным прице­лом с лазерным визиром и прибором ночного видения, ме­теорологическими сенсорами и микрокомпьютером для вы­числения поправок прицеливания.

«Мистраль» - автомат (точнее - штурмовая винтовка) французского производства калибра 8 мм, состоящий с 2017 го­да на вооружении российских частей специального назначения.

Митгард - Срединный Мир, обитель простых смертных в скандинавской мифологии. Расположен между Асгардом и Утгардом. Населен преимущественно людьми и животными.

«Молот» - модульная боевая часть семейства российских ракет класса «поверхность-поверхность» и «воздух-поверх­ность», представляющая собой боеприпас объемного взрыва (БОВ). Действие БОВ основано на эффекте мощной детона­ции, возникающей в облаке распыленной аэрозоли специфи­ческого химсостава, благодаря чему облако мгновенно «вы­горает» и в зону разреженности устремляется внешний воздух, создавая тем самым мощную ударную волну, идущую не от, а к эпицентру взрыва (поэтому в прессе БОВ часто на­зывают «вакуумными бомбами»). Вскоре возникает вторичная ударная волна, «классически» расходящаяся от эпицентра. По своей разрушительной силе БОВ близок к тактическому ядер­ному оружию. Например, созданные еще в последней четвер­ти XX века легкие БОВ могли «схлопнуть» девятиэтажный дом, а тяжелые - смести целый квартал.

Мортидо - фрейдистское понятие, парное к «либидо». Согласно 3. Фрейду, мортидо, то есть стремление к самораз­рушению, к смерти, является неотъемлемой частью челове­ческой психики.

Нанокомпъютерные технологии - термин, появившийся в середине 80-х годов XX века и описывающий альтернативные, не-электронные подходы к созданию компьютеров. В частно­сти, вместо полупроводниковых логических элементов нано-технологии подразумевают использование свойств сложных органических молекул (таких, как РНК и ДНК) менять свой изомер и электрический потенциал в зависимости от химсос­тава среды и других факторов. Таким образом, нанокомпьютер, по существу, «живой» компьютер, который в принципе способен не только самообучаться и самопрограммироваться, но также самовоспроизводиться и мутировать (иными слова­ми, регенерировать в случае повреждений и даже претерпевать эволюцию в дарвиновском смысле).

Нейротранслятор - основной элемент капсулы входа в Виртуальную Реальность. Осуществляет прямую трансляцию на мозг в процессе ВР-сеанса. Транслируются ощущения от всех органов чувств человека, благодаря чему у актанта ВР создается полная иллюзия реальности происходящего.

НИВФ - нон-идентифицируемый виртуальный фено­мен. Выражаясь доступным языком - глюк ВР (см. глюк, цверги).

«Павлиноглаз» - легкий беспилотный летательный аппа­рат российского производства. Оснащен газоанализатором (для выявления носителей ВМЗ, СМО, компактными средства­ми оптического наблюдения и инфракрасными датчиками. Может служить как для разведки, так и для целеуказания.

Пантократор - вседержитель (греч.) Одно из наименова­ний Верховного Существа, Творца, Бога в греческой филосо­фии и впоследствии в восточном христианстве.

ПЕС - патрульно-базовый самолет, по существу - лета­ющий вертолетоносец. Состоят только на вооружении ДБ Рос­сии. Представляют из себя гигантские летательные аппараты, способные находиться на боевом дежурстве по трое суток без дозаправки. Оснащены радарами на фазированных антенных решетках с высокой разрешающей способностью, лазерными дальномерами-сканерами, аппаратурой радиоперехвата и ра­диоэлектронной борьбы. Вооружены универсальными ракета­ми «Р-200» класса «воздух-воздух, космос, поверхность». «Ба­зовыми» самолеты называются потому, что на их борту могут базироваться до пятнадцати боевых и десантных вертолетов, а также беспилотные летательные аппараты. Все радиоэлект­ронные средства и вооружение ПБС объединено в одну интег­рированную информационно-ударную систему «Длань Стрибога», которая эмулирует для операторов всю собранную информацию в виде реального изображения внутри локальной Виртуальной Реальности. В свою очередь, деятельность опе­раторов внутри этой Виртуальной Реальности имеет обратную связь с реальным миром. Например, оператор внутри этой локальной ВР может отдать приказ на уничтожение самоле­та-нарушителя, просто подлетев к нему и ткнув в него крас­ной указкой. В реальном мире это действие отобразится за­пуском ракеты «Р-200» по указанному самолету и т. д.

«Перун» - подразделение специального назначения ДБ Рос­сии. Основные цели, борьба с терроризмом, организованной преступностью, защита и спасение гражданского населения в чрезвычайных ситуациях.

ПЗРК - переносной зенитно-ракетный комплекс.

Психосинтезатор - не очень удачное название для второй по значимости после нейротранслятора части капсулы входа в ВР. Психосинтезатор считывает развернутую картину излу­чений мозга актанта ВР и осуществляет ее первичную обработку для виртуальной подстанции. Грубо говоря, если актант видит в ВР перед собой тигра и хочет от него убежать, психо­синтезатор отправляет на подстанцию сообщение: «Он хочет убежать; от головного мозга через спинной мозг уже пошел первый импульс к мышцам правой ноги». Подстанция обра­батывает эту информацию и передает на нейротранслятор кар­тинку сдвинувшейся ноги (как ее краем глаза видит теперь актант), а также ощущение того, что нога сдвинулась. Обмен сообщениями на линии актант - психосинтезатор - подстан­ция - нейротранслятор - актант происходит свыше тридца­ти раз в секунду, чтобы обновлять изображение и другие ощу­щения актанта достаточно быстро и тем самым создавать полную иллюзию реальности.

Психосканер - устройство, позволяющее производить глу­бокое зондирование памяти человека. В отличие от психосин­тезатора, улавливающего лишь текущие моторные и речевые побуждения актанта в ВР, психосканер позволяет проникать в психику пациента очень и очень глубоко. Расхожая шутка натуралов: психосканеры четвертого поколения смогут прони­кать вглубь человеческой психики на десять перерождений и тогда наконец все поверят в буддийское учение о перерожде­нии душ.

ПТУР - противотанковая управляемая ракета.

Рагнарёк - в скандинавской мифологии битва последних времен. Аналогичен по сути христианским представлениям об Армагеддоне.

РПГ - ручной противотанковый гранатомет.

«Рэпид» GAU-5/35 - зенитная 35-миллиметровая автома­тическая пушка с блоком из пяти вращающихся стволов. Аме­риканский аналог «Ангары» (см.).

Сансара - в буддизме - мир вещных форм и проявлений, полное освобождение от иллюзий которого составляет одну из ступеней на пути к просветлению.

Секьюры - охранники. От англ, security - безопасность.

Синтетикоинженерия - газетный псевдонаучный термин, обозначающий любые нанотехнологии, молекулярную инже­нерию и биохимию.

Слогам - лозунг (англ, slogan). В теории маркетинга - удар­ная фраза рекламной кампании. Например: «В рай - с Вирту­альной Инициативой!»

СЕВ - сокращение наступательных вооружений (разуме­ется, в первую очередь ядерных и химических).

Сол - правильнее: «Соль»; сеянце (лат. sol). Название вир­туальной «социальной республики» господина Салмаксова. Примечательно, что в этом странном названии скрестились и мрачноватый утопический «Город Солнца» Томазо Кампанеллы, и позднеримский государственный культ Sol Invictus (Сол­нца Непобедимого), и т. н. «социальная республика Сало» - марионеточное государство Муссолини, существовавшее в кон­це войны в Северной Италии (Южная была уже оккупирована союзниками).

СПС - Социальная Партия Справедливости. Политичес­кая партия националистически-фашистского толка, лидером которой являлся господин Салмаксов.

СРС - Социальная Республика Сол.

Станнер - парализатор.

Стелтс - невидимка (от англ, stealth).

«Стрибог» - название типа российских ПБС.

Сэнсэй - учитель (ял.).

Трансвестит - в узком смысле слова человек, глубоко ощу­щающий себя персоной противоположного пола вопреки физи­ологической данности и страдающий в силу этого несоответ­ствия. В настоящее время трансвестизм квалифицирован как жестокая шутка природы и все трансвеститы имеют право на операцию по изменению пола. В широком смысле трансвести­том называется любой человек, имеющий тягу временно «ме­нять пол» путем переодеваний, косметических ухищрений и др. Не следует отождествлять трансвестизм и гомосексуализм. Трансвестит далеко не всегда стремится к гомосексуальным контактам.

Триггвассон Олаф - отец виртуальной реальности, автор культовой книги XXI века «Страннее, чем рай».

«Улисс» - система интерференционного подавления, впер­вые примененная в боевых условиях на стелтс-вертолетах «На-вахо» в 2036 году. Принцип работы системы основан на опреде­лении фазы и амплитуды излучения поискового устройства ПВО (например, радара) и на создании мощной прицельной помехи, идущей в противофазе с поисковым импульсом.

«Унимаг» - пистолет-пулемет калибра 11,43 мм бельгий­ского производства.

Унисекс - модный стиль одежды (реже - парфюмерии), равно подходящей и для мужчин, и для женщин. Типичный пример костюма унисекс: брюки клеш, футболка и пиджак свободного покроя.

Утгард - нижний мир в скандинавской мифологии, оби­тель демонических сил. В ВР - название «заглюченных» не­предсказуемых секторов, потенциально опасных для психи­ческого здоровья актанта.

«Фагот» - советская противотанковая управляемая ракета выпуска 80-х годов XX века с наведением по лазерному лучу.

Форсаж - незаконная приставка к капсуле входа, позво­ляющая доступаться в ВР незарегистрированным пользовате­лям под видом зарегистрированных и притом с аватарами старших классов.

Хак - словцо из хакерского сленга, обозначающее и удач­ный прием взлома защиты чужой информации, и результат такового взлома, и любой противозаконный виртуальный трюк вообще. От «хак» производятся глаголы «хакать», «расхакать», прилагательные «хакнутый», «расхаканный» и суще­ствительные «хакер», «хакерство».

«Хамелеон» - российское спецоружие, предназначенное для бескровного задержания преступников. Представляет со­бой мощную вакуум-клеевую присоску, которая выстрелива­ется на сверхпрочном синтетическом лине при помощи поро­хового заряда из специального ствола калибра 60 мм.

«Хаммер GI» - устаревший американский армейский джип начала 90-х годов XX века, модернизированный по программе «второго ленд-лиза». «GI» ( читается «джи-ай») в марке джипа означает «goverment issue», дословно - «государственная соб­ственность». На американском официальном жаргоне «джи-ай» означает вообще все армейское и, в частности, солдат. Таким образом, «Хаммер GI» следует понимать как «Хаммер-солдат», «Хаммер-армейский» (в отличие от «Хаммер CV» - «Хаммер Civil», то есть «Хаммер-гражданский»).

Цверги - в германо-скандинавской мифологии карлики, которые первоначально были червями в теле великана Ими-ра, из которого произошел мир.

Центурион-примипил - старший из шестидесяти центури­онов легиона в римской армии («примипил» - от лат. primi pili, «первое копье»).

Чэннел - телевизионный канал (англ, channel).

«Швейка» - сленговое название малокалиберных автома­тических пушек.

Эксесс - доступ (англ, access).

«Эскадрон С» - Эскадрон Смерти, так называемый «Чер­ный Спецназ». Формально - рота «В» четвертого батальона «Перуна». Фактическое число бойцов Черного Спецназа не­известно. «Эскадрон С» - антиконституционное формирова­ние, предназначенное для физического уничтожения пре­ступных элементов без суда и следствия по личному приказу одного из трех «кураторов» - старших офицеров Департамен­та Безопасности. На момент описываемых в романе событий офицеры «Эскадрона С» выполняли только личные приказы генерала Воронова, игнорируя приказания двух других кура­торов.