Книго

  Антон Орлов

       Чужое тело

       Роман

     Leo’s Library, spellcheck Valentina

    

     Похитив   женщину-киборга   Тину   Хэдис,   неизвестные  злоумышленники

пересаживают ее разум в хрупкое тело молодой девушки:  старый враг Тины задумал

утонченную и  изуверскую месть.  С  риском  для  жизни  ее  друзья,  обладающий

сверхъестественными   способностями   андроид   Стив   Баталов   и   славящийся

феноменальной интуицией полицейский Поль Лагайм, пытаются ее спасти.

    

     Глава 1

    

       Всех мобилизовали,  а  тебя отправили в отпуск — это потому,  что ты

такой раздолбай!

     — Не потому.

     Поль запрокинул голову,  чтобы кровь из носа не капала,  и ждал,  когда

Ольга  успокоится.  Она  не  умела подолгу сердиться.  Ольга Лагайм,  известный

незийский дизайнер,  директор фирмы «Дизайн Лагайм», его сестра. Поль был всего

на два года старше ее дочери Ли,  и  Ольга видела в нем объект для воспитания —

от этого не спасала даже полицейская форма.

     — Кеодос — один из самых безопасных мегаполисов,  это по статистике!  А

ты, Поль, опровергаешь статистику. Ты же через раз приходишь домой побитый! Где

ты находишь тех, кто тебя бьет?

     — Везде.

     Кровотечение прекратилось,  Поль выпрямился. Теперь он видел не сияющую

матовую плоскость потолка,  а полукруглую комнату с деформированными от долгого

использования гелевыми  креслами,  ниарскую карликовую ель  с  розоватой хвоей,

темную входную арку.  Ольгу,  отвернувшуюся к  окну.  Ее голову окружало облако

вьющихся рыжих волос, такое же, как у Поля.

     — Кто тебя сегодня отделал?

     — Я их тоже отделал, — возразил Поль. — Один—один, ровный счет.

     — Я же помню,  как ты боялся драться,  когда учился в колледже. — Ольга

вздохнула. — А потом как с цепи сорвался! Неужели ты не можешь без этого?

     Поль промолчал.  Он находился в сложных взаимоотношениях с жизнью.  Как

будто  они  с  сестрой обитали в  разных реальностях;  Ольга —  в  безопасном и

благополучном мегаполисе,  а он... Для него все обстояло иначе. Но драк на свою

голову он не искал, они сами его находили.

       Поль,  как  тебе  идея  провести отпуск на  Орибе,  на  Каком-нибудь

курорте?  Можно с девушкой...  Форум ты и В Сети посмотришь.  Будешь купаться в

море, отдыхать...

     — Сплавить хочешь? — понимающе хмыкнул Поль.

     — Хочу. Для тебя же так лучше! Тебе надо остепениться, пока с работы не

выгнали.  А у меня здесь деловые встречи,  переговоры...  — Ольга повернулась к

нему и закусила губу, сомневаясь, говорить ли дальше, но все-таки продолжила: —

Глена Мерлей из «Кристалона» уже прилетела...

     — А-а...  — Холодок вдоль позвоночника, ушибы заныли сильнее. — Разве я

против? Веди с ней переговоры сколько влезет, мешать не буду.

     — Глена прилетела космолайнером, она плохо переносит гиперпространство.

  Сестра  тянула,  но  Поль  знал,  куда  она  клонит.    Послушай,  я  очень

заинтересована в сотрудничестве с «Кристалоном»! И если ты опять ни с того ни с

сего набросишься на директора «Кристалона», я тебе спасибо не скажу!

       Когда-нибудь потом скажешь,    хлюпнув носом — черт,  снова потекла

кровь, — буркнул Поль. — Когда поймешь, какой он подонок.

      — Он не подонок!

     — Подонок.

     — Хорошо!  — Ольга скрестила на груди руки. — Я уже полтора года веду с

ним дела и  ничего плохого про него сказать не  могу.  Докажи,  что он подонок.

Только не голословно, а фактами!

     — Он мне не нравится, — после паузы бросил Поль. Фактов у него не было.

       Вот-вот,  у  тебя всегда так:  если кто-то Полю не нравится,  он уже

подонок!  Двадцать три года,  а рассуждаешь как трехлетний...  Это из-за таких,

как  ты,  про  полицию  рассказывают  анекдоты.  Воображаю,  какое  впечатление

складывается у  туристов,  когда  подходит на  улице  вот  такая  битая рожа  и

представляется: «Иммиграционный контроль»!

     Поль работал в иммиграционном контроле,  попал он туда по распределению

после  полицейской  школы.  Нез  периодически подвергался  наплыву  нелегальных

иммигрантов,  а  контроль  их  вылавливал  и  депортировал на  планеты-колонии,

которые нуждались в  поселенцах.  Се-рокожие незийцы,  коренные обитатели Неза,

были расой не слишком многочисленной,  с относительно невысокой рождаемостью. В

прошлом они  пускали к  себе иммигрантов,  принадлежащих к  другим расам (семья

Лагайм  прилетела  сюда  несколько  столетий  назад),   но,  когда  численность

населения достигла оптимальной, с их точки зрения, цифры, это прекратилось. Нез

по-прежнему принимал ученых,  деятелей искусства,  политических эмигрантов —  и

совсем не был заинтересован в толпах кутаканцев или мелиссийцев, которые шли на

всяческие ухищрения, чтобы проникнуть на райскую планету и осесть тут навсегда.

     — Иммиграционный контроль должен быть крутым.

       Крутым —  то есть избитым?  Знаешь,  на кого ты похож?  Вон зеркало,

посмотри!

     Поль уже смотрелся в зеркало. Со своими фингалами он был похож на тощую

рыжую панду.

     — Так как насчет курорта в другом полушарии? — вернулась к прежней теме

сестра.

       Спасибо,    еще  сильнее откинув голову,  процедил Поль,    только

сначала я этого Криса Мерлея отсюда .спроважу.  Пусть сидит у себя на Ниаре и к

нам не суется. Для чего я, по-твоему, иммиграционный контроль?

       И  это взрослый человек!  — У Ольги вырвался тоскливый вздох.  — Это

наша полиция, краса и гордость Неза, опора правопорядка! Каким был двадцать лет

назад,  таким и остался.  Вот что, я попрошу Стива и Тину за тобой присмотреть,

уж их-то ты не побьешь! Они сегодня прилетели, я еще не говорила? Ну да, у меня

же все из головы выскочило, когда я увидела твои синяки...

       Где они?    Поль так обрадовался,  что забыл о  расквашенном носе и

выпрямился.

     — На Орибе, а завтра будут здесь.

     — Тогда я тем более останусь. — Он расплылся в улыбке.

       Слава богу,  что все еще есть на свете кто-то,  кого тебе не хочется

побить!    заметила Ольга и  тут  же  испугалась:    Ой,  у  тебя опять кровь

капает... Лучше иди лечись.

     Прижимая к  носу платок,  Поль отправился в комнату,  где стоял дорогой

многофункциональный медавтомат,  приобретенный специально для него.  В  галерее

запнулся о пушистого,  белого с дымчатыми пятнами кота, который брел куда-то по

своим делам.  Кот считал,  что люди должны смотреть под ноги,  а если они плохо

видят в  темноте —  это их  проблема.  Потеряв равновесие,  Поль оттолкнулся от

метнувшейся навстречу стенки и ловко выпрямился.

     — Поль, что там за шум? — донесся голос Ольги.

     — Кот сделал мне подсечку!

     Ольга пробормотала что-то в  адрес образцовой незий-ской полиции,  Поль

не разобрал подробностей. Включать свет он не стал: на полу лежали перекошенные

розоватые полуовалы — проекции оконных арок,  наполненных сиянием Ашеле,  одной

из  двух  незийских лун.  Полю  нравилось идти по  преображенной галерее сквозь

нереальное  лунное  пространство.   Стив  однажды  сказал,   что   пространство

неоднородно и можно почувствовать его структуру. Правда, ему никак не удавалось

объяснить, что за ощущения при этом испытываешь.

     В  небольшой комнате,  превращенной в «медпункт имени Поля Лагайма» (по

выражению Ли,  Ольгиной дочери),  он устроился на кушетке,  включил автомат. Он

был  тут  единственным завсегдатаем:  других  обитателей этого  дома  не  били.

Безопасный Кеодос,  как  и  любой другой мегаполис,  расслаивался на  множество

кеодосов,  и  те имели между собой мало общего,  хотя и  занимали одно и  то же

пространство.

     Среди слоев были всякие —  в  том  числе такие,  где лучше бить первым.

Обсуждать все это с  Ольгой не имело смысла:  она игнорировала кошмары,  так же

как кошмары игнорировали ее.  Она даже темноты в  детстве не боялась.  Она даже

Криса Мерлея, босса ниарского «Кри-сталона», который около двух лет назад начал

экспансию на Нез (как будто здесь своих строительных фирм не хватает!), считала

отличным парнем.

     Стив и Тина — вот с кем Полю хотелось поговорить. О слоях реальности, о

кошмарах...  вообще обо  всем.  С  тех  пор как Поль с  ними познакомился,  они

появлялись на Незе несколько раз и вскоре опять куда-то пропадали; ему так и не

удалось по-настоящему с ними сблизиться.

     Стив,  бывший ниарский гражданин, на Ниаре официально считался умершим.

На   кладбище  даже   имелась  могила  известного  гонщика-дрэггляйдиста  Стива

Баталова,  погибшего девять лет  назад  во  время  гонок,  когда его  дрэгс-лей

взорвался,  не  дойдя до  финиша.  Тот  Стив,  которого знал Поль,  был  клоном

ниарского гонщика. Авантюра Ген-лаора, владельца спортивного клуба «Сверхновая»

и  генерального директора корпорации «Галактический лидер»:  он выкрал у своего

партнера   Руческела   чертежи   аппаратуры,   которая   обеспечивала  создание

полноценных клонов,  находящихся в  телепатическом контакте  с  донором.  Клоны

сидят на трибунах и видят трассу сверху и в перспективе, информация поступает в

мозг спортсмена;  после того как дрзгслей на  околозвуковой скорости проносится

мимо, киллеры Генлаора убивают очередного клона, а «санитары» оперативно уносят

тело.  Остальным зрителям не до того,  их внимание приковано к  ледяной трассе.

Эта авантюра стоила Генлаору и бизнеса, и жизни: один из клонов все-таки уцелел

и добрался до автора проекта.

     Вначале   Стив   считал   себя   «обыкновенным»  мутантом,   обладающим

паранормальными способностями. Потом кое-что выяснил. Установка для «оживления»

клонов  захватывала и  притягивала сознания существ,  оказавшихся в  радиусе ее

действия,    все  это  в  шоковом режиме,  с  полной амнезией,  так что каждый

очнувшийся клон  обладал обрывками памяти Стива Баталова,  отождествлял себя со

Стивом Баталовым и  не помнил,  кем являлся раньше.  При «оживлении» очередного

клона  аппаратура начала сбоить,  резко подскочило энергопотребление —  ученые,

работавшие в  подпольной лаборатории Генлаора,  списали все  на  законы  Мэрфи.

Когда собственник краденых чертежей услышал об  этом,  он  за голову схватился.

Он-то  понимал,  чем  это  чревато:  установка поймала и  запихнула в  одно  из

клонированных тел  существо слишком  могущественное,  чтобы  дело  обошлось без

неприятностей.  После этого Руческел сбежал,  исчез, затаился: неприятностей он

не хотел.

     Стиву  удалось узнать  немногое —  в  основном от  ближайшего помощника

Руческела, лярнийца Лиргисо. Руческел и Лиргисо предполагали, что Гонщик пришел

из  другой  Вселенной,  случайно  оказался  около  работающей  установки,  и  в

результате произошла катастрофа:  для  него —  потому что  он  утратил память о

своем  прежнем существовании,  для  них    потому что  он  разгромил созданную

Руческелом криминальную организацию.

     Два  года назад Стив стал гражданином Силара,  благодаря чему избавился

от  назойливого  внимания  всевозможных  спецслужб,  сделавших  стойку  на  его

сверхчеловеческие  качества.   Силарцы    существа,   похожие  на  алые  кусты

двухметровой высоты,    пользовались в  Галактике большим влиянием.  Они  сами

предложили  Стиву  гражданство;   тот   согласился  и   пожаловаться  не   мог.

Заинтересованные компетентные органы от него отстали.

     Тина Хэдис семнадцать лет назад сбежала с Манокара.  Замкнутое,  жестко

патриархальное общество  с  многоступенчатой иерархией и  доходящим до  истерии

официозом.  Ради  того,  чтобы обрести свободу,  Тина согласилась участвовать в

тергаронском  эксперименте по  трансформации человека  в  боевого  киборга.  Со

Стивом она встретилась,  когда Генлаор,  озабоченный тем, что выживший клон его

преследует,  нанял  ее  для  ликвидации «опасного террориста по  кличке Гонщик.

Генлаор рассудил,  что с  Гонщиком сможет справиться только киборг,  но в  Тине

ошибся: она не была киллером-профессионалом из тех, что добросовестно выполняют

заказ,  не вникая в суть дела. Заподозрив, что Гонщик не террорист, она собрала

дополнительную информацию,  вернула «Галактическому лидеру» аванс    и  дальше

Стив и Тина гонялись за Генлаором уже вдвоем.

     Ольга рассказывала,  как они с Тиной познакомились. Это было давно, еще

до  истории с  Гонщиком и  Генлао-ром.  Ольга  тогда работала на  искусственном

спутникe Неза «Сиролле»,  а Джеральд, ведущий дизайнер «Сиролла», флиртовал и с

ней, и с Тиной, впервые прилетевшей на Нез. Однажды он по рассеянности назначил

свидание обеим девушкам в один и тот же час в своем любимом кафе. «С тех пор мы

и дружим, — объяснила Ольга, — так что все вышло к лучшему».

     В первый раз Поль увидел Стива и Тину четыре года назад.  Здесь, в доме

сестры. Они тогда прибыли на Нез прямиком с Лярна, по так называемому «коридору

Фласса».

     Открытие Лярна стало крупным событием для всей Галактики,  но  мало кто

знал, что стояли за этим Тина Хэдис и Стив Баталов. Официальным контактером был

Тлемлелх, представитель энбоно — одной их трех лярнийских рас. Вот его-то знали

все:  лярниец, поселившийся на Незе (по словам Тины, у себя дома он оказался на

положении диссидента),  известный элитарный художник.  И  по совместительству —

кошмар номер один для незийской воздушной полиции, особенно с тех пор, как Тина

обучила его тергаронскому пилотажу.  Ребята из воздушной полиции опасались, что

эта  галактическая знаменитость с  замашками пилота-камикадзе рано  или  поздно

разобьется, а спросят потом с них.

     Два факта,  связанных с Лярном,  потрясли научную общественность.  И не

только научную.

     Во-первых,  Лярн  находился в  ином  измерении.  Своего рода  «карман»,

соединенный пространственными «перемычками» с большой трехмерной Вселенной. Или

не «карман»,  а боковое ответвление трехмерного пространства.  Или что-то еще в

этом роде. До последнего времени наука могла оперировать только математическими

моделями таких объектов.

     Во-вторых,   почти   восемьдесят  процентов  территории  Лярна  занимал

разумный студнеобразный океан — Фласе,  как называли его лярнийцы. Нечто в этом

роде  описал древний землянин Станислав Лем.  Впрочем,  аналогия поверхностная,

Фласс обладал лишь очень отдаленным сходством с  Солярисом Лема.  С многомерным

пространством у  Фласса были более чем  короткие отношения:  он  мог  создавать

собственные  «перемычки»  (Стив  называл  их  «коридорами Фласса»)  и  свободно

проникать в Галактику. Стив иногда пользовался «коридорами» для своих целей.

     Официальная  версия  открытия  Лярна  гласила,   что   все  началось  с

криминала.   Преступник  галактического  масштаба   Виллерт   Руческел   (после

пластической операций превратившийся в  Гуннара  Венлеша) возглавлял на  Валгре

банду контрабандистов,  которая вела темные дела с лярнийской мафией.  Общались

они  через «дыру» —  то  есть  через «перемычку» между Валгрой и  Лярном.  Стив

Баталов  и  Тина  Хэдис  обнаружили «дыру»,  собрали  материалы о  деятельности

преступных организаций и захватили руководителя лярнийской группировки Лиргисо,

которого доставили на Валгру.  После этого Руческел заперся в бункере под своим

особняком  и   начал   угрожать  терактами     как   выяснилось,   Валгру   он

заблаговременно  заминировал  вдоль  и  поперек.   Обезвредить  его  согласился

Лиргисо,  остро  нуждавшийся  в  смягчающих  обстоятельствах.  Закончилось  все

благополучно, убитый бывшим союзником Руческел так и не успел ничего подорвать.

Лиргисо позже сбежал из валгрианской тюрьмы и угнал спрятанную в укромном месте

яхту Руческела,  однако понял,  что от  суда ему не уйти (у него не было шансов

затеряться в Галактике,  энбоно слишком отличаются от других рас), и покончил с

собой.  Другой лярниец,  Тлемлелх,  встретился с  представителями Галактической

Ассамблеи,  вскоре  состоялся  официальный контакт...  И  так  далее.  Все  эти

сведения есть и  в  Сети,  и  в справочных изданиях,  однако Полю было известно

несколько больше.

     «Валгрианские контрабандисты» и  «лярнийская  мафия»    подстановочные

формулировки.  Из серии «похоже,  но совсем не то». Виллерт Руческел родился на

Ляр-не,  около тысячи лет назад, и принадлежал он к расе энбоно. В то время его

звали Сефарглом.  «Дыра»,  соединяющая Лярн с Валгрой,  существовала еще тогда,

Се-фаргл  о  ней  знал.   Будучи  правителем  Лярнийской  империи,  он  устроил

собственному народу такой геноцид, что пространственная аномалия ему очень даже

пригодилась —  чтобы  унести  ноги  от  доведенных до  ручки  подданных.  Когда

потерявший трон  лярнийский Император перебрался в  Галактику,  он  прихватил с

собой,   помимо  драгоценностей,   чертежи  и  технические  описания  кое-каких

интересных установок. Одна из них предназначалась для перемещения сознания, или

перезаписи сознания, или обмена телами — называть можно как угодно;

     Сефаргл спасся от возмездия, переселившись в человеческое тело.

     То,  чем он занялся после этого, больше походило на игру, чем на работу

ради  достижения  определенной  цели.   Проект,  которому  никогда  не  суждено

завершиться,  бесконечная подготовка к  некой  генеральной акции.  Сефаргл вбил

себе  в  голову,  что  он  должен  «возродить великий Лярн»    тот  после  его

многолетнего правления  действительно находился  в  плачевном  состоянии.  Ради

грядущего  «возрождения»  Сефаргл   вовсю   занимался  в   Галактике  подрывной

деятельностью:   криминал,   производство  наркотиков,   создание  фирм   вроде

«Перископа»,  который  провоцировал скандалы и  катастрофы,  а  после  продавал

ценителям таких зрелищ документальные видеозаписи.  Особой логики тут не  было,

но  бывший властитель (сколько же  человеческих тел он  сменил за  время своего

изгнания!) постепенно все больше и больше сходил с ума.  Он лелеял надежду, что

сумеет «ослабить Галактику»,  после чего энбоно захватят власть, создав империю

стократ более могущественную.  Что  ж,  надежда умирает последней...  Конец его

активности положил Стив, когда их пути пересеклись.

     В  течение всего  этого  времени Сефаргл поддерживал контакт с  Лярном.

Разумеется,  нелегально —  для лярнийцев Император-убийца был фигурой не  менее

одиозной,  чем  Гитлер,  Сталин  или  Пол  Пот  для  древних землян.  На  Лярне

существовало тайное общество сторонников Сефаргла:  хоть его  цели по  большому

счету  были  весьма  расплывчатыми,   оно  обеспечивало  своим  членам  немалые

преимущества.  Техника и  оружие из мира людей (сам Лярн постепенно склонялся к

упадку,  хотя и  сохранил кое-какие высокие технологии),  доступ к информации о

жизни  в  Галактике,  неафишируемая власть,  обычные при  таких  играх выгодные

связи.

     Последним    руководителем   этой    организации   был    Лир-гисо   

Живущий-в-Прохладе (то есть могндоэфрийский аристократ,  как и Тлемлелх),  член

Собрания   Блистающих   Представителей  Могндоэфры,   крупный   промышленник  и

землевладелец. «Редкостная сволочь и при этом на редкость обаятельная сволочь»,

как охарактеризовала его Тина. Когда правительство Могндоэфры узнало о том, что

творится у него под носом,  Лиргисо потерял и имущество, и свой высокий статус.

Впрочем,  Стив и  Тина подозревали,  что он не покончил с  собой,  а последовал

примеру своего патрона и  сбежал в чужом теле.  На борту яхты они нашли,  кроме

трупа   Лиргисо,   расплавленные  останки   довольно   большого  металлического

сооружения.   Возможно,   это   была   установка   для   перемещения  сознания,

приготовленная Сефарглом на  крайний случай.  Тлемлелх,  которому на  Лярне  от

Лиргисо сильно досталось,  не сомневался в  том,  что его враг жив,  и половину

своих более чем внушительных гонораров тратил на охрану.

     Полю повезло оказаться в  числе тех  немногих,  кто знал обе версии,  и

официальную,  и истинную.  Однажды он сослался на этот пример, пытаясь доказать

сестре,  что  вокруг всегда полно такого,  чего  на  первый взгляд вроде бы  не

существует — и все-таки оно есть,  никуда от этого не денешься.  «Поль, мало ли

что творится на других планетах,  — возразила Ольга. — Жизнь Тины и Стива — это

сплошной экстрим.  Они приспособлены к  экстриму,  это их стихия.  А мы с тобой

живем на Незе, и ты создаешь экстрим на пустом месте!»

     К  утру  ушибы перестали ныть,  фингалы поблекли.  Когда Поль  глянул в

зеркало,  результат его удовлетворил.  Откуда-то  доносились голоса —  Ольгин и

чужие,  но  как  будто знакомые.  Закончив с  утренней гигиеной,  Поль  вышел в

коридор и,  чертыхнувшись,  перешагнул через кота, который развалился на полу в

ярком  солнечном полуовале.  Лучше не  торопиться.  Если  прибыл Крис  Мер-лей,

генеральный директор «Кристалона»,  придется создать  небольшой «экстрим» прямо

здесь,  хотя Ольге это не понравится...  Альтернатива — изобразить воспитанного

мальчика и смириться с наличием Криса — Поля абсолютно не устраивала.  Потом он

узнал голоса и ускорил шаги.

     Ольга и  ее гости сидели в  комнате с  ниарской елью.  Высокий парень в

неброском комбинезоне откинулся в кресле,  вытянув ноги. Чуть прищуренные глаза

неопределенного  цвета,  если  присмотреться    серые  с  рыжеватыми  пятнами.

Когда-то  на  его длинном лице было не меньше десятка шрамов (Поль знал об этом

со слов Ольги),  но потом Стив от них избавился.  Сам, без всякой косметической

хирургии.  Только слегка искривленный нос не стал выпрямлять —  видимо,  решил,

что это мелочь, не стоящая труда.

     В  соседнем кресле  сидела  Тина.  Черный  комбинезон,  черный  браслет

киборга на  правом запястье.  Тонкие правильные черты —  один из многочисленных

слепков лица топ-модели Моны Янг, уже начавшей выходить из моды; семь лет назад

Тина сделала пластическую операцию, чтобы сбить со следа Космопол, натравленный

на нее Сефарглом.  Загорелая,  сероглазая, светлые волосы подстрижены коротко и

небрежно.  На вид ей было около двадцати, реально — тридцать пять, хотя возраст

вряд ли имеет для кибор-гов особое значение.

     — Привет! — поздоровался Поль.

     Лететь на  сто  тридцать четвертый Межзвездный дизай-нерский форум Стив

не хотел.  Не потому, что не интересовался, просто он считал, что ничем хорошим

это не кончится — по крайней мере для Тины.

     Она  и  сама  понимала,  что  на  отдых без  неприятностей рассчитывать

нечего:  Манокар о  ней  не  забыл.  Для  Пенгава,  предпоследнего манокарского

президента, Тина Хэдис была личным врагом — после драки, случившейся между ними

в кафе на Ниаре.  Спецслужбы Манокара преследовали всех,  кто сумел вырваться с

этой благословенной планеты,  но  Тина была главным объектом.  В  ходе затяжной

войны с Руческелом-Сефарглом ей пришлось уйти в подполье, и агенты ее потеряли.

За это время Пенгав умер,  а его преемника Ришсема как будто не интересовали ни

эмигранты вообще,  ни  Тина  Хэдис в  частности.  Ришсем даже открыл внутренний

рынок  для   инопланетных  компаний  и   три  года  назад  собирался  подписать

Галактическую конвенцию о неотъемлемых правах личности, но потом вдруг пошел на

попятную.  Недавно он  вспомнил о  существовании Тины  и  принес  своему народу

торжественную клятву:  «Предательница манокарского образа жизни ответит за свои

преступления против Манокара, какую бы цену ни пришлось заплатить».

     К тому,  что за ней гоняются,  Тина привыкла, и пропустить дизайнерский

форум ни в коем случае не хотела. Эти форумы проводились на Незе с интервалом в

четыре года.  На  три предыдущих Тина не попала —  каждый раз она оказывалась в

другом месте,  занималась другими делами — но твердо решила,  что нынешний, сто

тридцать четвертый,  никуда от нее не денется. Отказаться от него из-за амбиций

манокарских  спецслужб?   Да  пусть  они  катятся  к  черту!  Стив  пытался  ее

отговорить,  предлагал взамен  другие заманчивые места,  не  вызывающие у  него

никаких неопределенных опасений, но Тина так и не сдалась.

       ...У  нас там целая площадка,  ребята уже начали монтировать главную

композицию,    рассказывала Ольга.  — А на соседней площадке будет композиция,

которую мы делали вместе с  ниарским «Кристалоном»,  — тут ее брат,  сидевший в

соседнем кресле, скорчил рожу и закатил глаза, — но для нее пока не все готово.

Директор «Криста-лона» прилетит сегодня или завтра и привезет свои модули — вот

увидите, это будет нечто!

       Чтоб его по  гиперпространству размазало,    буркнул Поль.    Хотя

модулей жалко, не спорю.

     — Поль,  нельзя быть таким злым, — вздохнула Ольга. Поль пожал плечами:

непохоже, чтобы он усомнился в своей правоте.

       У  Тлемлелха там тоже выставка.    Ольга повернулась к Тине.  — Его

недавно опять оштрафовали и  на месяц лишили прав —  за то,  что пролетел через

Игеб-Готэйскую эстакаду.

     — А разве нельзя? — удивилась Тина. — Над ней же все летают.

     Игеб-Готэйская эстакада,  древнее решетчатое сооружение, стояла на краю

глинистой пустыни Игеб.  Когда-то  ее непонятно зачем начали строить,  но после

так   и   забросили.   Остался  гигантский  металлический  скелет   на   мощных

лапах-опорах,  заслоняющий горизонт, длиной в несколько незийских гиголов. Днем

сквозь его сочленения просвечивало темно-голубое небо и  растрескавшаяся почва,

оранжевая,   как   высушенная   апельсиновая   корка,   ночью   он   чернел   в

серебряно-розовом лунном свете.

       Над  ней —  все,  а  Тлемлелх сквозь эстакаду пролетел.  На  хорошей

скорости, туда и обратно. Там полицейский зонд болтался, вот его и засекли.

     — Вот это да! — Тина взглянула на Стива. — Я никогда не пробовала...

     — И не пробуй!  — испугалась Ольга.  —-А то тебя тоже оштрафуют, это же

запрещено.  Знаешь,  какую  рекламу  Тлемлелх  тебе  делает?  Говорит  во  всех

интервью, что летать он научился у тебя.

     — Не совсем так.  Летать он учился уже здесь,  без меня,  зато началось

все с  того,  что мы с ним на Лярне угнали аэрокар и ввязались в воздушный бой.

Ему это понравилось.

     Тихий мелодичный перезвон.  Ольга достала из  кармана и  прижала к  уху

передатчик    слегка  изогнутый  прозрачный прямоугольник с  застывшей  внутри

блестящей паутинкой деталей.  Говорила она вполголоса,  речь шла о  форуме и  о

каком-то крупном заказе,  который хорошо бы перехватить. Появилась Ли, ее дочь,

высокая,  тоненькая,  такая же рыжая,  как все остальные Лагаймы. До чего они с

Полем  похожи,  отметила Тина:  темные карие глаза,  тропический загар,  тонкие

черты юных лиц...  На чертах сходство и  заканчивалось.  У Ли не было фингалов,

она открыто улыбалась и весело смотрела на гостей.  Поль не то хмурился,  не то

морщился,   выглядел  недовольным  и   внимательно  прислушивался  к  Ольгиному

разговору. Когда та закончила, мрачно спросил:

     — С кем ты говорила?

     Ольга вздохнула и молча спрятала телефон.

       Кто это был?    не  отставал Поль.  Ли начала рассказывать о  своих

экзаменах в университете, но теперь ей пришлось прерваться.

       Это по делу,    уклончиво ответила Ольга.  — Не сходишь на кухню за

кофе? А то я не могу робота вызвать, где-то забыла пульт.

       Я  же  понял,  с  кем  ты  говорила!    Просьбу  насчет  кофе  Поль

проигнорировал. — Ты нарочно не называла его по имени, но у меня, между прочим,

с аналитикой все в порядке. В этот раз я все-таки спущу его с лестницы!

     — Кого — с лестницы? — спросил Стив. — И зачем?

       Затем,  чтоб он  сюда больше не лез!  Я  же обещал,  что изобью его.

Ольга, ты напомни ему об этом, ладно?

     — Речь идет об одном из моих деловых партнеров,  — с терпеливым вздохом

(Тина поняла, что эта тема здесь муссируется не в первый раз) пояснила Ольга. —

Я  сотрудничаю с  ниарской фирмой «Кристален»,  а  у  Поля есть возражения.  Он

невзлюбил директора «Кристалона».  Это  парень  на  несколько лет  старше Поля,

очень интересный,  умный,  способный...  «Кристален» долгое время загибался,  а

потом у Криса умерли родственники,  он получил контрольный пакет и за несколько

месяцев самостоятельно вывел фирму из кризиса.

       Вот-вот,    подхватил Поль,  с неприязнью щуря подбитые глаза.  — У

таких типов, как этот Крис, богатые родственники своей смертью не умирают!

       Скажи спасибо,  что его здесь нет,  а  то  он  мог бы в  суд на тебя

подать.

       Спасибо,   что  его  здесь  нет.     Поль  ухмыльнулся.    За  это

действительно спасибо,  а  то  меня  рядом  с  ним  на  десятой минуте начинает

передергивать.

       С  тобой иногда невозможно...    В глазах у Ольги появился сердитый

блеск. — Ты нападаешь на людей без всякого повода!

       А  ты вспомни,  как сама ругалась в его адрес,  когда он нарисовался

здесь и начал у тебя заказы перехватывать.

       Он же не специально.  Когда он узнал об этом,  он первый связался со

мной,  извинился и предложил работать вместе. — Она обращалась уже не к Полю, а

к  Тине  и  Стиву.    Тогда как  раз  наметился один очень выгодный заказ,  от

желийцев,  я  так не хотела его упустить...  И вдруг Крис сам приходит ко мне и

предлагает объединиться!

       Так это же  известный трюк,    не  смирился Поль.    Старый способ

выкрутить руки и навязать сотрудничество.

     — Да ты хоть подумай, зачем ему это? Незачем! -Если у тебя с аналитикой

все в порядке...

     — Ты классный дизайнер, вот он и решил тебя поэксплуатировать.

     — Крис тоже классный дизайнер. Ты видел его работы?

     — Видел.  Не понравилось.  Все,  что он делает, несет на себе отпечаток

его личности.

       «Дизайн Лагайм» выиграл от  этого союза больше,  чем «Кристален», 

продолжила Ольга.    У  Криса редкий дар вести переговоры и добиваться успеха,

так что вместе мы получаем такие заказы,  на которые в  одиночку я  не могла бы

рассчитывать. Поль, лучше бы ты брал с него пример!

       Скажи это еще раз,  и  меня стошнит прямо на пол.  Перепалка грозила

стать затяжной.  Ли расстроенно молчала,  даже не пытаясь перевести разговор на

другую тему.  Тина приготовилась, воспользовавшись первой же паузой, что-нибудь

сказать —  что угодно,  лишь бы свернуть беседу в  новое русло,    но Ольга ее

опередила:

       Это просто кошмар,  Поль все время кидается на него и  хочет избить.

Знаете, как это случилось в первый раз? Мы сидим вот здесь, пьем кофе, спокойно

разговариваем.  Вдруг Поль ставит чашку на  столик,  вскакивает и  бросается на

Криса. Молча! Видите, кашпо разбито? — Она показала на керамическую посудину, в

которой  стояла  ниарская ель,    кромка  выщерблена,  отсутствует треугольный

кусочек.    Это  они,  когда елочку мою  опрокинули...  Все никак не  соберусь

отреставрировать. Спасибо, что у Криса покладистый характер, он не стал на Поля

жаловаться.  А повода не было никакого,  речь шла о желийской архитектуре, Крис

вообще никого не задевал...

     — Мне не понравилось, как он на меня смотрит, — буркнул Поль.

     — Ага,  у тебя всегда одно и то же!  Не так посмотрели—и сразу в драку.

Сотрудник иммиграционного контроля, остепениться пора бы...

     — Я остепенюсь, только сначала побью Криса.

     — А в тот раз ты его не побил? — поинтересовалась Тина.

     Поль сумрачно поглядел на нее и мотнул головой.

     — Сходи за кофе, пожалуйста, — попросила Ольга. Он встал и направился к

двери — худощавый, гибкий, с засохшими ссадинами на загорелых руках.

       В  общем,  тяжелый случай,    прошептала Ольга,  когда он вышел. 

Видели, да? Вы не могли бы на форуме присмотреть за ним? Пусть он вместе с вами

гуляет,  а вы не давайте ему драться. А то я боюсь, что его из полиции выгонят.

Слава богу,  начальство у него доброе, иначе давно бы уже вышвырнули за все эти

безобразия...

     Стив и Тина переглянулись. У Стива возражений не было.

     — Хорошо, — согласилась Тина.

     — А можно, чтобы он гулял с нами в полицейской форме? — спросил Стив. —

У  нас  тоже есть проблемы.-Манокар.  Компания полицейского —  как раз то,  что

надо.

     — Я его попрошу.

     Ольга повеселела. Ли, которая во время ссоры с досадой хмурилась, опять

начала улыбаться.

     Вкатился робот с  кофейными чашками на откинутом столике.  Следом вошел

Поль, протянул сестре пульт.

     — Поль,  Тине нужен охранник, ее манокарцы достают. — Ольга смотрела на

него неуверенно,  словно пыталась просчитать в уме,  что он выкинет в следующую

минуту.    Будешь  ее  сопровождать,  ладно?  Полицейский в  форме    это  их

впечатлит.

     — Хватит значка и удостоверения.  В форму я не залезу, пока не кончится

отпуск. Они начали спорить.

       А  в чем дело?  — вмешался Стив.  — Что ты потеряешь,  если наденешь

форму?

     — Ну... Без нее удобней, — объяснил Поль после заминки.

       Да  все  очень  просто.    В  голосе Ольги звучала застарелая тоска

человека,  вынужденного жить  под  одной крышей с  сумасшедшим.    Пока Поль в

форме,  он  официальное лицо и  обязан подчиняться правилам.  Если он  в  форме

нападет на Криса,  это будет подсудное дело.  А без формы он сам по себе. Можно

где попало затевать драки, бросаться на всех, кто не так посмотрел, распугивать

моих деловых партнеров и тому подобное.

     — Ты поняла мою мысль,  — процедил Поль.  После кофе Ольга спустилась с

Тиной  и   Стивом  на  первый  этаж.   В   большом  холле  с  мозаичным  полом,

загроможденном рулонами и ящиками, она добавила, понизив голос:

     — Его даже на форум не мобилизовали,  как остальную полицию. Начальство

считает,  что он переутомился.  Слава богу, Крис Мерлей — разумный человек и не

заводится... Завтра с утра захватите Поля с собой, ладно? Я попытаюсь уговорить

его насчет формы,  но он упрямый. С форумом в этом году что-то не так — слишком

много  сумбура,  какие-то  непонятные  личности  против  чего-то  протестуют...

Никогда раньше такого не было!

     Дверь из холла открывалась прямо на улицу, длинную, еще не успевшую как

следует  раскалиться,   застроенную  старинными  незийскими  особняками.  Белая

мостовая.     Ракуны    с    громадными    серебристыми    и    светло-зелеными

листьями-опахалами.  Листья мерно покачивались,  по тротуару скользили перистые

тени.

     — Похоже на Землю,  — заметила Тина. .  — Разве? — удивился Стив. После

полумрака в  холле он слегка щурился от яркого света.    Пальмы там другие,  и

архитектура другая.

       Там все другое,  но Земля,  как и  Нез,  очень старый мир.  В земных

городах тоже  есть древние кварталы,  которые остались от  докосмической эпохи.

Помнишь? На Ниаре такого не увидишь.

     Они неторопливо брели по середине улицы. Спешить им было некуда.

       Давай перед тем,  как улететь отсюда,  побываем около Игеб-Готэйской

эстакады?

     — Зачем? — Стив улыбнулся.

     — Ты ведь понял. — Тина тоже улыбнулась.

     — Хочешь повторить подвиг Тлемлелха?

     — То, что получилось у него, смогу и я.

     — А кто сомневается? Зачем тебе кому-то что-то доказывать?

       Мне хочется это сделать,  и  все.  Ты ведь и сам не удержишься...  А

Тлемлелх никому ничего не доказывает. Просто он только в воздухе перестает быть

трусом,  для него эти полеты —  отдых от  страхов.  Жаль,  что у  него на месяц

отняли права.

     — У нас тоже отнимут, — хмыкнул Стив. — После эстакады.

     — Вот мы и побываем там в последний день.  Потом улетим с Неза,  и этот

месяц пройдет,  пока нас  тут не  будет...  Погоди,  ты  ведь сможешь на  время

ослепить полицейские зонды, которые там болтаются?

     В кармане у Стива запищало.  Он достал передатчик,  включил прием.  Его

выгоревшие  на  солнце  брови  удив—  ленно  приподнялись,  когда  он  выслушал

собеседника.  Тина  уловила,  что  кто-то  настойчиво  предлагает ему  встречу,

деньги... Закончив разговор, он объяснил:

       Это  организаторы форума.  Приглашают меня поработать них  в  службе

безопасности.  Говорят,  проблемы. Слетаем к ним после обеда? Сумму они назвали

такую, что нам не помешает.

     Поль  вышел  во  внутренний дворик,  разделся до  плавок  и  забрался в

фонтан.  Это был классический незийский фонтан с мраморными цветами, из которых

били сверкающие струйки.  Неглубокий —  если сесть на дно,  голова остается над

водой. Самое подходящее место, чтобы спастись от нарастающей жары.

     Сестра подошла, присела на бортик:

     — Пойдешь с ними завтра утром. Надень все-таки форму, а?

     Поль непримиримо мотнул головой.

       Битая  рыжая  выдра,    обозвала его  Ольга.    Послушай,  я  хочу

предложить тебе компромисс.  Я не буду приглашать Криса сюда,  раз уж ты против

него  так  настроен,  а  ты  не  будешь на  него бросаться,  если встретишь его

где-нибудь в другом месте, хорошо?

       Этого мало.  — Поль смотрел не отрываясь на зыбкую радугу,  повисшую

над мраморным бутоном напротив. — Я не хочу, чтобы ты вела с ним дела. Не хочу,

чтобы ты с ним спала,  — нашла с кем связаться!  Не хочу,  чтобы Ли подходила к

этому типу ближе, чем на пятнадцать метров, все-таки она моя родная племянница.

Не хочу, чтобы вы с ним делали совместные работы, потому что рано или поздно он

попадется на какой-нибудь дряни, и, если ваши имена будут связаны, это повлияет

на твою репутацию. Ясно?

     — Ну,  знаешь...  Мы живем не на Манокаре!  Я взрослый человек, и я без

твоих ценных указаний буду решать,  что мне делать. Я старше тебя на пятнадцать

лет, и опыта у меня побольше.

       Зато я лучше разбираюсь в людях,  — не сводя глаз с радуги,  буркнул

Поль.

     — Лучше всего ты разбираешься в драках! Ольга хлопнула по воде ладонью,

обдав его брызгами, вскочила и пошла прочь.

    

     Глава 2

    

     В  толпе раздавали белые шарики размером с яблоко,  с мигающей эмблемой

форума.

     — И что с ним делать дальше?  — спросила Тина.  Поль пожал плечами,  он

тоже  разглядывал свой  сувенир с  озадаченной гримасой.  Фингалы у  него после

интенсивных медицинских процедур почти исчезли,  и  лицо было не  такое хмурое,

как вчера.  Форму он так и не надел, зато прицепил к обратной стороне воротника

полицейский значок.

     Вдруг  Тинин  шарик  лопнул,   в  воздухе  замерцало  облачко  холодных

разноцветных искр,  которые сложились в призыв: «Протестуй против «Рипарола» на

Савайбе!»,  а  потом опали блестками на  тротуар.  Секунду спустя та  же участь

постигла шарик Поля.  Тина еще раньше заметила, что тротуар усыпан переливчатой

пылью  и  под  ногами валяются какие-то  белесые оболочки —  теперь она  знала,

откуда все это взялось.

       Что  такое  «Рипарол» и  Савайба,  зачем нужно протестовать и  какое

отношение это имеет к дизайнерскому форуму?

       Не знаю,  — отозвался Стив,  — Ольга ведь говорила,  что здесь много

сумбура.

     Они двигались сквозь людскую и нелюдскую толчею к стоянке аэрокаров.  В

толпе то и дело раздавались оглушительные хлопки — агитация против ненавистного

кому-то  «Рипарола»  продолжалась.  Впереди  остановились  два  кораллоподобных

кудонца:  на  темную глянцевую кожу одного из  них  налипли блестки,  и  второй

помогал ему — или ей — привести себя в порядок.

     — Ты примешь предложение оргкомитета? — спросила Тина.

     — Пока думаю.

     — А что за предложение? — повернулся Поль. На его лице и на шапке рыжих

волос сияли разноцветные искры.

     — Меня зовут в службу безопасности форума.  Их уже два раза минировали,

и  кто-то посоветовал им обратиться ко мне.  Предлагают большие деньги.  — Стив

пожал плечами.

       По  моим впечатлениям...    Поль отклонился,  чтобы не  налететь на

жестикулирующего иссиня-черными щупальцами синисса,  который что-то втолковывал

распространителю шариков-протестов.    Похоже,  что  вокруг форума столкнулись

чьи-то интересы,  и  будет неспокойно.  Много всякой шушеры,  которая к дизайну

никак не  причастна и  явилась сюда,  чтобы шуметь,  протестовать и  устраивать

разборки. Такое не происходит само собой, кто-то все это заказал и оплатил.

     Монументальная  каменная   этажерка,   украшенная  грубоватой  резьбой:

пятиярусная стоянка для  аэрокаров,  стилизованная под  нечто  примитивное,  из

эпохи неолита.

       Я  бы согласился...  — с раздумьем произнес Стив.  — Неразбериха уже

сейчас пошла серьезная,  оргкомитет не справляется — для них это неожиданность.

Говорят, в прошлые разы такого не было. Но тогда ведь ты останешься одна.

       У меня есть охранник.  — Тина кивнула на Поля,  задержавшегося возле

автомата с напитками.

     — Который сам нуждается в охране.

     — Если что, я с тобой свяжусь.

     Их догнал Поль с тремя банками апельсиновой санды. Около лифта пришлось

подождать: в арку протискивался громадный тускло-желтый желиец, кто-то прилепил

ему на бок листовку с  призывом не использовать астероиды в промышленных целях,

поскольку это  «лишает  космос  неповторимости».  Наконец они  вошли  в  шахту.

Стремительное  скольжение   вверх...   Аэрокар   ждал   на   четвертом   ярусе.

Остановившись около машины, Стив вскрыл санду, сделал несколько глотков.

     — Если что,  ты свяжешься со мной сразу.  Немедленно.  До того, как оно

успеет начаться. Хорошо?

       Я  с  тобой свяжусь,  если  не  справлюсь сама.  Дергать тебя  из-за

пары-тройки манокарских агентов — это будет глупо. Убить меня они не рискнут, а

захватить...  даже если допустить,  что у  них это получится,  — у меня же твоя

метка, ты меня в два счета найдешь. Никакого риска нет.

        Риск  есть.   Я   его   чувствую.      Стив  вытащил  из   кармана

перстень-передатчик и протянул Полю.  — Держи. У него только один канал связи —

со мной. Если тревога будет ложная, не обижусь.

       Стив,  мы же все равно будем рядом,    напомнила Тина,  забираясь в

машину.  — На форуме.  Только я — праздношатающаяся публика,  а ты — секьюрити,

вот и вся разница.

     Аэрокар выскользнул из  каменной «этажерки»,  завис над  толпой,  потом

пошел вверх. Стив взглянул на Тину:

     — Давай. Бесконтактно.

     Движение  замедлилось;  табло,  отображающие  работу  бортовых  систем,

неуверенно замерцали.  Как обычно.  Раз у  нее хоть что-то  получается,  должно

получиться и все остальное,  — так говорил Стив,  но сама Тина считала,-что это

для нее предел.  Мышцы напряглись,  словно приходилось ворочать бетонные блоки.

Аэрокар,  игнорируя все ее  усилия,  болтался над улицей,  как пьяный,  который

топчется перед движущейся дорожкой, не решаясь на нее ступить.

     В конце концов подключился Стив. Машина по плавной траектории поднялась

выше,  пронзила сине-желтую рекламную голограмму,  пульсировавшую в воздухе меж

двух зданий с  застекленными куполами,  и  устремилась на запад.  Поль выглядел

восхищенным.  Он знал, что техникой Стив управляет, посылая мысленные импульсы,

но присутствовал при этом впервые. Потом он спросил:

       А  если  кто-то  другой  пилотирует вручную,  ты  сможешь  ментально

перехватить управление?

       Смогу,  но мне придется постоянно бороться с  ним за контроль.  Мы с

Тиной пробовали.

     — И ты тоже всему этому учишься? — Поль повернулся к Тине.

     — Учусь.  — Она усмехнулась с долей досады.  Это Стив настаивал на том,

чтобы она  освоила все,  что может он;  сама Тина не  думала;  что в  этом есть

необходимость.  Ей вполне хватало того, что она киборг, и любимый довод Стива —

«это  всего  лишь  механика» —  не  слишком ее  впечатлял.  Тогда  обыкновенное

человеческое тело    тоже  механика,  хотя  и  другого порядка.  С  этим  Стив

согласился и добавил, что любая механика ненадежна, а он хочет, чтобы Тина была

защищена от  случайностей.  Специально для нее он  разработал методику развития

паранормальных способностей, и кое-что у нее с горем пополам получалось... Тина

не  испытывала в  этом  нужды  и  соглашалась тренироваться,  лишь  уступая его

уговорам.

     — Я бы тоже не отказался... — по-мальчишески робко улыбнулся Поль.

     «Ты тогда весь Нез разнесешь. При твоем-то характере...»

     Тина не стала говорить это вслух:  наверное,  задеть Поля нетрудно, раз

он все время ввязывается в драки.

     Крыши  и  купола  незийской  столицы  остались  позади;   за  небольшой

ракуновой  рощей,   разрезанной  светлой  полосой  автострады,  открылся  очень

странный городок.  Сверху он был похож на макет, составленный, помимо привычных

для  человеческого глаза  построек,  из  самых  невероятных  элементов,  словно

изъятых  из  чьих-то  сюрреалистических снов.  Территория дизайнерского форума,

догадалась Тина.

     — Прилетели, — подтвердил Поль.

     Два стеклянных цилиндра —  отель и  административное здание — стояли на

отшибе. По контрасту с разгулом форм в городке, заслоненном десятком «этажерок»

для парковки транспорта,  они казались чересчур простыми:  никаких излишеств. В

воздухе  парили  полицейские  видеозонды;   вокруг,  на  разноцветных  газонах,

тусовалась  разношерстная  публика.   Некоторые  держали  плакаты  с  какими-то

призывами и картинками, другие ходили с

     портативными голопроекторами,  и  в  воздухе около них плавали объемные

изображения.

     — Сколько же их тут... — фыркнул Поль. — Это не дизайнеры, это субъекты

сумбура.

     Стив  связался с  начальником службы безопасности форума,  а  Тина —  с

Джеральдом,  который сидел в  своем номере в  отеле и  дистанционно надзирал за

тем,  как продвигается монтаж его композиции. Они пошли через газон с блестящей

красно-зеленой травой к зданиям. Волосатый парень в сетчатой майке загородил им

дорогу и сунул Тине в лицо плакат:  «Контрацептивы — убийцы живых клеток! Долой

контрацепцию!» Скользнув вперед,  Поль ударил его под колено, сбил с ног и пнул

по заднице.

     — Женщина,  долой контрацепцию!  — пытаясь подняться (он получил бы еще

пинок, но Стив Поля удержал), крикнул парень.

     — Я киборг, болван. — Тина показала свой черный браслет.

     — Долой киборгизацию! — раздалось позади, когда они отошли на несколько

метров.

     Группа незийцев, серокожих, безволосых, с заостренными ушами, распевала

гимн  со  сложными  перепадами интонаций,  ритмично  встряхивая овальные бубны,

увешанные серебряными колокольчиками.  На окружающих певцы не обращали внимания

— словно не нуждались в зрителях и очутились тут по чистой случайности.

     Неврастеничного вида женщина в белом балахоне, с топографическим нимбом

вокруг головы, схватила Стива за руку и с вызовом спросила:

     — Вы знаете, что у вас есть душа?!

     — А я тогда кто? — осторожным движением освободив руку, поинтересовался

Стив.

     Это ее озадачило, и она уставилась на него, напряженно сведя нитевидные

брови, но потом нашлась:

     — А вы — обладатель души!

       Короче,  душа    это  вроде  тележки  с  багажом,  за  которой надо

присматривать,  — подхватил Поль.  И смерил проповедницу таким взглядом, словно

сожалел, что перед ним субтильная дама, а не мужик, которому можно врезать.

     Под  бликующей на  солнце  стеной  отеля  разлегся большой бесформенный

желиец,   на  боку  у  него  чернели  же-лийские  буквы.   Была  и  надпись  на

общегалактическом:

     «Не вгрызайся в нутро своей планеты!» Рядом стояли еще два желийца, без

всяких граффити,  и  несколько полицейских,  незийцы и  люди.  Судя по обрывкам

реплик,  желийцы требовали,  чтобы  их  распоясавшегося собрата поскорее убрали

куда-нибудь с глаз долой, ибо он компрометирует своим поведением культуру Жела,

а полицейские не знали, как решить эту проблему технически.

     — Я туда. — Стив кивнул на административный цилиндр. — Меня ждут. После

свяжемся.

     В  отель  сомнительную публику не  пускали.  Мера  недемократичная,  но

понятная.  Джеральд предупредил охрану, и Тина с Полем прошли беспрепятственно,

не  считая того,  что в  фойе им  перекрыла дорогу группа пестро одетых людей с

голопроекторами.  Люди пытались прорваться внутрь,  в воздухе вокруг них витали

голограммы, изображающие окровавленные туши, а сторожевая автоматика гасила эти

картинки.  На  майках  мигали  надписи:  «Смерть мясоедам —  убийцам животных!»

Пропускать Тину и  Поля эти ребята не  хотели,  но тергаронский киборг и  самый

драчливый, по словам Ольги, полицейский на Незе пробились с боем.

       Рукав порвали,    пожаловался Поль,  когда они оказались за  линией

обороны, в гулкой и пустой перламут-рово-зеркальной раковине холла. — А классно

ты всех раскидываешь!

     Потом  вытащил передатчик,  с  кем-то  связался на  полицейской волне и

деловитым тоном сообщил, что в фойе отеля беспорядки.

     Джеральд снимал номер на одиннадцатом этаже.  В комнате,  где он сидел,

пересекались пространства — первое впечатление, когда переступаешь через порог.

Потом гость понимал,  что здесь попросту включены сразу три телестенки:  справа

роботы  монтировали сложную композицию на  площадке под  открытым небом,  слева

люди в белых комбинезонах с эмблемой «Сиролла» оформляли стенды в большом зале,

напротив входа комната смыкалась с каким-то автоматизированным цехом.  В центре

был  установлен  многоканальный пульт  связи.  Худой,  долговязый,  улыбающийся

Джеральд в  интероператорском шлеме и  сенсорных перчатках развалился в кресле,

взгромоздив ноги на журнальный столик рядом с пультом.

     — Привет! Сейчас я их вырублю...

     Роботы  справа замерли.  Джеральд снял  шлем  и  перчатки,  выбрался из

кресла и  обнял  Тину.  Тем  временем Поль  стянул через  голову жемчужно-серую

рубашку с  блестящими застежками,  переложил какие-то мелочи в  карманы штанов,

отцепил от  воротника значок.  Потом бросил рубашку в  приемную камеру бытового

автомата.

       Вегетарианцы рукав оторвали,  — объяснил он,  заметив вопросительный

взгляд Джеральда.

       В  этот раз тут полно черт-те кого,  — обратился Джеральд к Тине. 

Жаль,  что  ты  пропустила прежние форумы,  тогда все  было  иначе.  Форум стал

популярным, вот и началось.

     — А какая связь? — не поняла Тина.

       Сюда  полез  всякий  сброд,  который  нуждается в  популярности,  но

добиться ее  своими силами не  может.  Им надо быть в  центре внимания,  и  они

появляются там,  где внимание сконцентрировано.  Никто не ждал, что он;и хлынут

на форум. В прошлый раз все было спокойно...

     — Джер,  у меня другая версия, — возразил Поль — по пояс обнаженный, он

стоял спиной к выставочному залу, где белоснежные менеджеры и техники «Сиролла»

в полной тишине (звук был выключен) готовили экспозицию.  — Раз вся эта публика

сюда полезла — значит,  это кому-то выгодно.  Явно что-то назревает...  Ничего,

теперь они нарвутся на Стива.

     Джеральд держался за  свою  версию:  никаких  заказчиков нет,  ситуация

возникла  стихийно,   поскольку  таковы  социальные  закономерности,    и  они

поспорили.  Потом автомат сообщил, что рубашка готова; Поль оделся и отправился

на  поиски своих знакомых из полиции —  он рассчитывал узнать у  них побольше о

происходящем. Договорились, что Тину он разыщет позже.

     — Лишь бы он Криса Мерлея не встретил, — озабоченно заметил Джеральд. —

Крис вчера прилетел,  к вящей радости Поля.  Или не к радости — уж не знаю, что

испытывает человек,  одержимый навязчивой идеей  отлупить ближнего своего.  Это

директор ниарской фирмы, с которой Ольга...

     — Я в курсе, Ольга рассказывала. Что за человек этот Крис?

     — Ну...  Ничего плохого о нем сказать не могу. И в дизайне, и в бизнесе

он разбирается,  Ольгу еще ни разу не подвел. Видно, что умный парень, а насчет

остального... Не знаю.

     — Он тебе чем-то не нравится?

     — Я привык соблюдать осторожность в оценках, тут у нас с Ольгой и Полем

разный подход.  Вот ты мне нравишься,  это факт!  Ты знаешь,  что у  тебя очень

модная прическа?

     — Ты же всегда ругал мою прическу, — напомнила Тина.

       Раньше.  А теперь такая небрежная лохматость вошла в моду.  Только к

ней надо делать макияж,  особенно если у тебя лицо примелькавшейся топ-модели —

вот  это  вышло  из  моды,  сейчас  ценится индивидуальность и  неповторимость.

Кстати,  давно хотел спросить, как тебе Удалось сделать пластическую операцию —

у тебя же видоизмененная кожа?

     — Она видоизмененная, но заживает, как нормальная человеческая. И сразу

после операции в клинике Стив провел мне сеанс регенерации.

     — Хорошо вам...

       Стив  все  пытается из  меня  сделать  экстрасенса.  Интересно,  что

некоторые фокусы у меня начали получаться.  — Оглядев комнату,  Тина остановила

взгляд  на  чашке  из-под  кофе.   Та  нехотя  поползла  по  темной  стеклянной

столешнице,  звякнула о другую чашку.  — Видел? Я думаю, он даже Ольгиного кота

сумел бы научить таким трюкам. Но двигать чашку — это мой потолок;

     Утомительно и непрактично. Для меня проще вот так. — Она протянула руку

и переставила чашку на прежнее место.

     Стив вскоре вышел на  связь.  Сообщил,  что  он  уже работает в  службе

безопасности форума, и попросил Тину не покидать отель в одиночку.

     — Почему?

       Потому что  сумбура тут  еще больше,  чем кажется на  первый взгляд.

Среди  тусовщиков  опознали  нескольких  террористов  из  организаций,  которые

финансирует Манокар. Отель хорошо охраняется, а в толпе тебе лучше не мелькать.

Рыбу ловят в мутной воде.

     — Хочешь сказать, киборгов тоже?

     — Вот-вот.

     Когда они  закончили разговор,  Джеральд предложил сделать ей  макияж —

чтобы  придать налет  неповторимости немодному больше лицу  Моны  Янг.  Он  так

уговаривал,   что   Тина   сдалась:   иногда  она   пользовалась  макияжем  как

дополнительным средством маскировки.  С серебряными веками и сиреневыми губами,

с синим цветком на щеке она стала похожа на кого угодно,  только не на Мону Янг

и не на самое себя.

     — А хочешь пари?  — спросил Джеральд,  довольный творением своих рук. —

Иди сейчас в ресторан,  тебя там ждет потрясающий успех... Это не потому, что я

тебя  выгоняю,  просто  я  должен  поскорее закончить монтаж.    Он  кивнул на

телестенку с незавершенной композицией — Ты неотразимо выглядишь,  и кто-нибудь

начнет тебя снимать, спорим?

     — Только этого мне сейчас и не хватало. Ресторан для гуманоидов занимал

пространство сразу на трех этажах,  шестом,  седьмом и восьмом.  Громадный зал,

наполненный цветным полумраком,  пронизанный галереями и лесенками,  изрезанный

горизонтальными  плоскостями.   В   воздухе  парили   роботы-официанты,   внизу

переливался всеми цветами радуги гравитационный фонтан с  подсветкой —  вода то

образовывала  сложные  структуры,  то  опадала  и  растекалась.  На  площадках,

расположенных на разной высоте,  выступали танцоры. Тина связалась с Полем, тот

сказал, что скоро придет.

     Все-таки Джеральд был прав,  синий цветок на  щеке —  это бьет наповал:

парень,  который вышел наперерез Тине из боковой арки, определенно испытал шок.

На мгновение он замер на месте и уставился на нее; потом, как будто преодолевая

оцепенение,  медленно  посторонился с  преувеличенно почтительным полупоклоном.

Напряженная вежливая улыбка,  словно столкнулся с особой королевской крови. Или

с привидением.

     Тина молча прошла мимо и  устроилась за столиком на свободной площадке.

Парень  занял  место  неподалеку  от  нее,   так  что  она  смогла  хорошо  его

рассмотреть.  Совершенно лысый,  хотя принадлежит к человеческой расе. Красивое

выразительное лицо, худощавое и нервно-живое, умеренный загар. Перстни. Дорогой

костюм в консервативно-деловом стиле. На манокарца не похож.

     Он  тоже  посматривал на  Тину,  деля внимание между ней  и  обнаженной

незийкой-танцовщицей на площадке напротив.  Гибкое серое тело незийки покрывали

узоры,  невидимые при обычном освещении,  но ослепительно вспыхивающие в  свете

ультрафиолетового  прожектора.  Наблюдая  за  танцем.  Тина  время  от  времени

косилась на  парня.  Будь она  стопроцентной манокаркой,  она объяснила бы  его

заинтересованность своим шармом.  Будь  она  личностью парано-идального склада,

она решила бы, что это киллер. Но она не была ни тем ни другим и хотела понять,

в чем дело.

     Потом  она  увидела Поля    тот  стоял на  одной из  верхних галерей и

оглядывал  зал.  Наконец  заметил  ее.  Паутина  хрупких  лесенок  и  мостиков,

соединяющих площадки, не пугала его своей иллюзорной ненадежностью. Двигался он

быстро и ловко, с застывшим на лице мрачновато-решительным выражением. Тину это

выражение удивило. Равно как и то, что Поль проскочил мимо ее площадки.

     Как  выяснилось чуть позже,  направлялся он  к  парню,  с  которым Тина

столкнулась в  галерее.  Тот равнодушно смотрел на него,  откинувшись на спинку

стула.  Поль подошел и внезапным пинком вышиб из-под него стул.  Впрочем,  нет,

для противника пинок не был неожиданностью:  парень успел вскочить,  уклониться

от удара и парировать следующий удар в лицо. Стул он ногой отшвырнул в сторону,

тот свалился на проплывавшего ниже площадки робота-официанта,  а потом угодил в

фонтан.

     Тина ошеломленно наблюдала за  дракой.  Наконец-то  она увидела,  как у

Поля  это  бывает!  Потом  спохватилась (кого  просили присмотреть за  ним?)  и

перемахнула на мостик,  а оттуда на соседнюю площадку. Стол лежал на боку. Поль

остервенело атаковал противника,  тот ушел в  глухую защиту и блокировал удары,

но сам не бил. Под подошвами противно хрустели остатки посуды.

     — Хватит!

     Скрутив  Полю  руки,   Тина  оттащила  его  в  сторону.   Приготовилась

оттолкнуть второго участника драки,  если он захочет воспользоваться ситуацией,

но  тот  не  проявлял  желания  продолжить.  Выражение  его  лица  было  скорее

насмешливым, чем возмущенным.

     — Тина, не мешай... — пытаясь вырваться, бормотал Поль.— Его... надо...

вышвырнуть...

     — Успокойся, пожалуйста! — попросила Тина.

       Полиция!    перекрыл их  диалог новый властный голос,  а  потом без

всякого удивления, как показалось Тине, констатировал: — Да это же наш Поль...

     Когда Тина  уловила,  что  полицейские обижать Поля  не  будут,  просто

заберут с собой от греха подальше,  она поскорее вернулась в зал:  извиниться и

попытаться замять скандал, чтобы дело не дошло до суда. Недавний противник Поля

стоял облокотившись о  перила и  наблюдал за  роботом,  который собирал с  пола

месиво растоптанных закусок и осколков.

     — Извините,  пожалуйста,  — остановившись рядом, заговорила Тина. — Мой

друг иногда бывает несдержанным,  на него находит.    «Гм,  если я называю это

несдержанностью,   как  будет  выглядеть  буйное  помешательство?»      Вы  не

пострадали?

       Как видите,  нет.    Парень улыбнулся.  — Романтическое у нас вышло

знакомство...  Я  не хотел быть нахалом и  не решался к вам подойти,  но тут вы

спасли меня от безумного Поля!

       Так  вы  его  знаете?  Я  понимаю,  он  безобразно себя вел,  но  он

переутомился на работе. Вы не согласились бы... не давать хода этому делу?

       Я сговорчивый.  Пригласите меня за свой столик — а то,  видите,  мой

разгромлен, — и я обо всем забуду. Меня зовут Крис.

     «Крис Мерлей,  директор ниарского «Кристалона».  Моя задача — не давать

Полю его бить. Свою задачу я с треском провалила».

     — Тина, идемте.

     Крис оказался остроумным и  приятным собеседником.  Тина отметила,  что

кожа у него совершенно гладкая,  без единого волоска, не считая темных бровей и

ресниц.  Вероятно, сделал полную эпиляцию. Он рассказал, что впервые побывал на

Незе  восемь  лет  назад,   на  сто  тридцать  втором  дизайнерском  форуме 

«Кристалона» тогда не было своей экспозиции, всего лишь небольшой стенд в одном

из павильонов), и начал припоминать забавные подробности.

     Потом подошли Джеральд,  Ольга и родственница Криса Глена Мерлей,  дама

средних лет с  манерами всеобщей наставницы.  «Меня не  хотели пускать на  этот

форум,  а  я  все равно сюда прилетела!»  — объявила она перед тем,  как занять

место за столиком,  и  бросила на Криса вызывающий взгляд,  так что сразу стало

ясно,  кто не  хотел пускать ее на форум.  У  обоих были синие глаза,  только у

Криса они насмешливо и непроницаемо мерцали,  а у Глены смотрели то агрессивно,

то  боязливо,  с  постоянным оттенком тревоги.  Узнав,  что Тина киборг,  Глена

неодобрительно поджала губы и  начала ее игнорировать.  Крис,  в  свою очередь,

игнорировал Глену.  Кто-то вызвал его для разговора; он встал, на ходу обронив,

что скоро вернется. «Крис, никуда не ходи без охраны! — всполошилась Глена. — А

то тебя снова по голове ударят!» Директор «Кристалона» даже не оглянулся.

     В его отсутствие Глена говорила о нем со смесью трепетного восхищения и

недовольства.  Она сообщила (не в первый раз, судя по скучающим лицам Джеральда

и Ольги),  что Крисом его назвали в честь фирмы;  что в детстве он был добрым и

отзывчивым мальчиком;  что она за него очень переживает, потому что в последние

годы  Мерлеи один  за  другим умирают.  Несколько лет  назад Крис  тоже чуть не

погиб, когда путешествовал по Галактике, — его ударили по голове, после чего он

около месяца почти не мог разговаривать и частично потерял память.  Хорошо еще,

не забыл,  кто он такой,  и  сумел добраться до дома.  Правда,  это приключение

пошло ему на пользу:  с  тех пор Крис поумнел и вместо всякой молодежной ерунды

начал заниматься бизнесом. Зато характер у него изменился в худшую сторону — он

отдалился от Глены,  стал жестким и скрытным, а когда получил контрольный пакет

«Кристалона», полностью отстранил Глену от дел, поэтому она за него боится.

     Объект ее опасений через некоторое время вернулся, уселся рядом с Тиной

и заказал шампанское.  Разговор перешел на дизайн,  потом на неразбериху вокруг

форума.  Вдруг Крис  взял  руку Тины,  лежавшую на  столике,  поднес к  губам и

поцеловал. Тина растерянно повернулась к нему.

     — Мне было интересно,  осмелюсь ли я это сделать, — улыбнулся Крис. — У

вас ведь там лазер? Я слышал, ожоги от него очень болезненные...

     Он откинулся на спинку стула и побледнел,  но выглядел удовлетворенным,

словно сумел преодолеть некий барьер.

     — У меня там лазер,  — подтвердила Тина, — но это не значит, что я пущу

его  в  ход,  если...  кому-нибудь...    она  запнулась,  чуть  не  вырвалось:

«какому-нибудь идиоту», — взбредет в голову поцеловать мне руку.

     Решив, что с нее хватит, она простилась с Джеральдом и Ольгой и пошла к

выходу. Внезапно она услышала шаги за спиной: ее догоняли, причем сразу двое.

     — Крис, не лезь к киборгу! — донесся до нее задыхающийся голос Глены. —

Она же неживая!

     Раздался женский вскрик.  Тина оглянулась:  за ее спиной стоял Крис,  а

Глены нигде не было видно.

     — Тина, извините, пожалуйста, — мягко сказал Крис. — Она вас обидела?

     — Я привыкла, что некоторые люди именно так реагируют на киборгов. Куда

она делась?

     — Свалилась с мостика. — Он усмехнулся, но тут же спохватился и подавил

усмешку. — Там гравитационная сетка, ее поймали.

     — Не стоило.

     — Я не хочу,  чтобы кто-то оскорблял вас.  Вы живая,  и вы произвели на

меня очень сильное впечатление.

     Крис  обнял  ее  за  талию  и  попытался  поцеловать в  губы,  но  Тина

высвободилась:

     — Глена кое в чем права,  не стоит приставать к киборгам.  Мне пора, до

свидания.

     В пустом коридоре она связалась со Стивом, и вскоре тот появился рядом.

На нем была черно-белая форма с красной эмблемой службы безопасности форума.

     — Привет.  Про Поля я уже знаю,  с ним все в порядке. Ребята из полиции

отвезли его  домой и  взяли с  него  слово,  что  сюда  для  новой драки он  не

вернется. А у тебя как дела?

     — У меня давно не было такого дурацкого вечера! — вздохнула Тина.

     — Домой хочешь?

     Стив телепортировал ее в Ольгин особняк,  в залитый лунным светом холл.

Кот, белым пятном растекшийся по подоконнику, выгнул спину и зашипел на них.

    

     Глава 3

    

     После  драки  в  ресторане нависшее  над  Полем  увольнение из  разряда

вероятного перешло в  разряд  неизбежного.  Его  вышибут с  работы сразу  после

отпуска.

     Начальство сколько  могло  оттягивало этот  момент    Поля  ценили  за

обостренную интуицию.  Иммиграционный контроль не  только отслеживал нелегалов,

но  и  разбирался с  уголовщиной в  их  среде.  Адова работа.  Неорганизованные

скопления потрепанных гуманоидов — либо наглых,  либо апатичных,  изъясняющихся

на  ломаном общегалактическом и  демонстрирующих непонимание всякий раз,  когда

разговор  переходит  на  скользкие  темы.  Психологические стереотипы нелегалов

отличались от  тех,  которые свойственны незийцам или  живущим на  Незе  людям.

Обычно Поль  быстро угадывал,  кого из  этой однородной на  первый взгляд массы

стоит обыскать и  засадить в  каталажку,  а  кто  не  заслуживает внимания.  Не

определял по  неким  неуловимым для  коллег  признакам,  а  просто  чувствовал.

Ошибался он редко,  почти никогда, поэтому начальство не хотело его терять и до

поры до времени покрывало его проступки.

     Но драка в  общественном месте с  инопланетным бизнесменом,  участником

форума — это уже перебор. Пусть пострадавший не стал жаловаться, Поль все равно

засветился.  В ресторане сидели журналисты, и сообщение о скандале промелькнуло

в новостях:  «Полиция вносит свой посильный вклад в неразбериху на дизайнерском

форуме».

     Поль понимал,  что последствия будут именно такими,  но...  он  не  мог

выносить присутствие Криса и не мог объяснить остальным, в чем дело.

       Что ты о  нем думаешь?    спросил он у  Тины.  — Отвратный тип,  не

находишь?

      Не  сказала бы.  После  шампанского он  полез  ко  мне  целоваться и

столкнул Глену в гравитационную сетку, но это еще не криминал.

     — Ты видела нашу драку?  — снова заговорил Поль после угрюмой паузы. 

Что у него за стиль, не знаешь? Никак не определю.

     — Не знаю. Я в этом слабо разбираюсь.

     Это признание его удивило, он даже о Крисе забыл.

     — Ты же киборг!

       Вот именно.  У меня техника эффективная,  но достаточно простая.  Ее

разработали на  основе тергаронско-го  рукопашного боя,  и  она требует большой

физической силы.  Всякие сложные захваты,  удары по чувствительным точкам — это

не для нас.  Другое дело,  если надо машину перевернуть или проломить кирпичную

стенку... У каждого своя специализация.

       А  если тебе придется драться с  таким же киборгом или с  андроидом,

запрограммированным на сложную технику боя?

     — Тогда я поскорее вспомню все,  чему научилась у Стива.  Я имею в виду

приемы,  а не мои сомнительные экстрасенсорные опыты.  Кстати,  я заметила, что

твой Крис не дрался по-настоящему, только ставил блоки.

       Так  ставил,  что  у  меня  потом целые сутки руки болели,    хмуро

признался Поль.  — Этого не должно быть, я ведь не новичок! Не могу понять, как

ему  удалось.   И  эти  его  непредсказуемые  скользящие  движения...  Какая-то

серьезная школа, видимо малоизвестная.

     — Спросить не пробовал? Хотя, учитывая уровень ваших отношений...

     — Пробовал. Только не сам, я Ли попросил. Крис отшутился, а Глена потом

выдала, что драться он научился дома перед зеркалом, за полгода, после того как

нехорошие люди стукнули его по  голове.    Поль фыркнул.    Семейная легенда,

светлый образ восходящей звезды ни-арского бизнеса и все такое, сама понимаешь.

     На  второй день  после открытия форума,  когда они  с  Тиной бродили по

аллеям  и  разглядывали установленные на  стендах  машины,  произошла стычка  с

манокарцами.  На  нападение она не тянула.  Несколько молодых мужчин в  наглухо

застегнутых одинаковых блеклых куртках вертелись вокруг них и  забегали вперед,

каждый  держал  небольшой плакатик:  «Позор  предательнице истинных ценностей»,

«Манокар тебя  проклял»,  «Ты  убийца  своего  естества»,  «Манокар призывает к

ответу».  Лица у всех сосредоточенные,  неулыбчивые.  Они молчали,  выдерживали

дистанцию  и  старались  никого  из  посетителей не  толкать,  но  от  Тины  не

отставали. Безмолвные и усердные призраки Манокара.

     Когда Поль рванулся к ближайшему, Тина его удержала:

     — Не надо. Нас провоцируют.

     Поль вспомнил о перстне-передатчике и вызвал Стива. Тот появился рядом,

огляделся — и плакатики в руках у манокарцев вспыхнули бледным пламенем. Никто,

кроме самих участников акции,  не  удивился,  здесь успели привыкнуть ко всяким

визуальным эффектам.

     — Предъявите документы!  — потребовал Стив у парня,  который растерянно

дул на обожженные пальцы.

     Документы оказались в  порядке:  манокарские граждане четвертого уровня

из сословия искусстводелов,  члены официальной делегации Манокара.  Испепеление

плакатиков деморализовало их, да и руководство не велело связываться со службой

безопасности форума,  так что они ушли —  дисциплинированная группка свернула в

боковую аллею меж  двух  рядов раскрашенных в  яркие цвета сельскохозяйственных

комбайнов и исчезла за поворотом.

     Поль  посетил экспозицию Манокара в  одном  из  выставочных павильонов.

Портреты  государственных мужей  на  фоне  тяжеловесно-великолепных интерьеров.

Женские манекены в  длинных закрытых платьях и полупрозрачных вуалях с вышитыми

изречениями,   восхваляющими  ангельскую  скромность  и  послушание  манокарок.

Компьютеры  в  позолоченных корпусах  с  овальными  миниатюрами,  изображающими

идиллические  сценки  ма-нокарской  жизни,  общественной и  семейной.  Предметы

обихода,   снабженные  табличками,   объясняющими,   что  именно  такой  дизайн

способствует нравственному благоденствию общества.  Около  экспозиции  дежурили

искус-стводелы —  серьезные,  безукоризненно аккуратные молодые люди в парадных

мундирах.  Тина не  имела ничего общего с  этим мирком,  и  все-таки она пришла

оттуда    теперь,  когда  Поль  увидел  воочию  живой  кусочек  Манокара,  это

показалось ему вдвойне невероятным.

     Дальше они пошли гулять втроем.  Аллея техники заканчивалась аркой,  за

которой  кучковался  на   газонах  народ,   прилетевший  сюда,   чтобы  шуметь,

протестовать и ловить отраженный свет форума.

     — Смотрите! — изумленно сказала Тина. — Ничего себе!

     — Ага, — согласился Стив.

     Они смотрели на облако надписей,  клубящееся над газонами: разноцветные

лозунги  наплывали  друг  на  друга,   одни  частично  растаяли,   другие  ярко

пульсировали. Поль не понял, что привлекло внимание Тины.

     — Вот этот,  видишь, справа вверху? «Свободу Саймону Клиссу!» И кому он

нужен... 

     — Кто такой Саймон Клисс?

     — Эксцессер из «Перископа».

     О «Перископе»,  детище Руческела-Сефаргла,  Поль знал. Эксцессеры — это

была ударная сила Сефаргла,  они провоцировали кровавые происшествия,  чтобы на

месте снимать документальные фильмы.  У многих имелся счет к ним, поэтому после

того,  как  Стив выложил в  Сеть на  Ниаре подробную информацию о  «Перископе»,

большинство эксцессеров было убито.  Других арестовали,  судили и приговорили к

пожизненному  заключению.   Все   это   произошло   семь   лет   назад,   когда

шестнадцатилетний Поль заканчивал колледж и готовился к экзаменам в полицейскую

школу.

       Мы с этим Клиссом хорошо знакомы,  — пояснила Тина.  — Когда меня на

Рошегене захватили манокарцы,  это он меня подставил.  Хотел заснять казнь.  Но

Стив меня выручил, и сценарий получился немного другой...

     Ну и влип тогда Клисс со своим фильмом!  За неимением лучшего он сделал

компромат на одного манокарского администратора,  Шидала, а тот сбежал от своих

и начал гоняться за Клиссом.  И ведь нашел его,  хотя конспирация у «Перископа»

была  очень  даже  неслабая!  Саймон Клисс  к  тому  времени почти свихнулся от

наркотика,  который Сефаргл давал своим эксцессерам.  Тогда считалось,  что это

конец, но Саймону повезло — ученые как раз создали препарат, чтобы лечить такие

зависимости,  и опробовали на Клиссе. Его вылечили и засадили в тюрьму, а Шидал

ухитрился  получить  политическое убежище  на  Ниаре  и  переквалифицировался в

правозащитники.

     — Он здесь,  между прочим, — сказал Стив. — Зарегистрировался как гость

форума. Хочешь на него посмотреть?

     — Не отказалась бы. — Тина усмехнулась.

     Они  прошли через арку  в  конце аллеи.  Ограду заменяло силовое поле —

легкое  мерцающее  марево,  отделяющее дизайнерский городок  от  оккупированных

толпами неформалов окрестностей.  Силовому полю не обязательно быть видимым, но

его  обычно делали таким ради удобства восприятия.  Около прохода дежурили двое

полицейских и трое секьюрити, на вершине арки сияла эмблема форума.

     По  барабанным перепонкам ударил  разноголосый гомон    для  тех,  кто

находился на  территории городка,  его приглушала аппаратура,  расставленная по

периметру.

     Местонахождение Шидала они  определили благодаря присутствию молчаливых

манокарцев с  плакатиками.  «Позор предателю Родины»,  «Манокар плюет  в  своих

отступников», «Манокарский народ обвиняет гнусного Шидала» и все тому подобное.

Эти ребята блуждали в  толпе на подступах к  небольшому павильону,  оцепленному

охраной.  Сам  Шидал  сидел в  павильоне,  около стендов со  своими брошюрами и

книгами-терминалами. Плотный, строго одетый мужчина с фотогеничной улыбкой. Его

улыбка стала стремительно меркнуть,  когда он увидел Тину и Стива, но, не успев

угаснуть до конца, вернулась на место.

     Смесь демонстративного достоинства и  скрытого заискивания —  так  Поль

определил  его  стиль,   понаблюдав  за  ним.   Шидал  пожаловался  на  «разгул

манокарской реакции,  волна которой докатилась даже до Неза» (видимо, имелись в

виду  личности с  плакатиками),  потом начал рассказывать о  своей непримиримой

борьбе с  тоталитаризмом во всех его проявлениях и  о  кампании за освобождение

Саймона Клисса. Мол, свои преступления Клисс совершал под влиянием наркотика, а

теперь его вылечили,  и  он  не  должен отвечать за  прошлое.  Кое-чего удалось

добиться: ниарское правительство обещало рассмотреть вопрос о помиловании.

     — Интересно,  — оглядев стенды и кое-что пролистав,  заметил Стив,  — у

вас  же  тут взаимоисключающие вещи!  Вот эта брошюра,  как я  понял,  обличает

последователей ортодоксального саргаленизма в  пользу  церкви коргели-анцев,  а

эта — наоборот.

       Так  ведь  заказывают!    По  благообразному лицу Шидала проскочила

хитроватая ухмылка человека,  знающего,  как надо делать дела.  — И те и другие

заказывают,  куда денешься?  Вся моя жизнь посвящена борьбе, я денно и нощно не

забываю о том,  что я защитник всего передового.  — Тут Полю показалось,  что в

глазах  у  него  промелькнуло  выражение  тоски.     Умный  человек  нигде  не

пропадет... А вам не надо кого-нибудь обличить? Для вас — со скидкой!

     Поль подумал,  что неплохо бы заказать пасквиль на Криса, но непонятно,

распространяется ли упомянутая скидка на него, а солидная зарплата полицейского

ему больше не светит.  Да и  Ольга спасибо не скажет.  Он не хотел расстраивать

Ольгу,  он хотел только избавить ее от этой напасти по имени Крис Мерлей.  Крис

представлялся ему чем-то вроде далекого темного смерча, маячащего на горизонте:

пока  не  опасно,  зато  тревожит и  отравляет существование одним своим видом.

Никто больше не разделял его мнения о Крисе.

     Они вышли из павильона,  взяв на память брошюру Шидала, инструктирующую

«Как  не  стать  жертвой  тоталитарной организации»,  и  тут  Стива  вызвали на

энергостанцию дизайнерского городка — та виднелась вдали,  за травяной равниной

с  группами ракун.  Перед тем  как  исчезнуть,  Стив  доставил Тину  и  Поля на

территорию форума.

     — Эту энергостанцию то и дело пытаются заминировать,  — объяснила Тина.

— Террористы словно соревнуются, как на чемпионате. Стив постоянно там дежурит.

А Шидал — несчастнейший человек. — Выдав такую характеристику, она рассмеялась.

     — Почему?  — спросил Поль.  — Гнусный тип, похож на кусок гнилого мяса,

но что в нем несчастного?

     — Он тоталитарист до мозга костей, а вынужден против этого бороться. Да

еще Ниарская ассоциация правозащитников следит за  тем,  чтобы он  не откалывал

номера в  ма  нокарском духе    не  давал  зуботычин своему пилоту,  не  хамил

персоналу в офисе,  не приставал с поучениями к женщинам и детям. Не делать то,

чего просит душа,  — это для него крайне тяжело! Зато физиономию ему подправили

и  облагородили,  чтобы соответствовал своей роли.  А  Саймону Клиссу он  хочет

отомстить,  для того и  затеял эту кампанию.  Пока Клисс в  тюрьме,  до него не

доберешься.

     Разговаривая,  они дошли до аллеи, где находилась площадка с совместной

композицией «Дизайна Лагайм» и «Кристалона». Странная получилась штука... Ольга

сказала, что они взяли как основную идею сочетание света и тьмы — что ж, именно

это у них и вышло. За «свет» отвечала Ольга, а за «тьму», естественно, Крис.

     Поль невольно замедлил шаги. Даже неживое творение Криса действовало на

него подавляюще:  к  небу взметнулись фантастические конструкции из прозрачного

темного люминогласа с  изливающими холодный свет синими звездами внутри.  То ли

эти   недобрые  звезды,   то   ли   переливы  оттенков  материала  гипнотически

завораживали;

     Поль  почувствовал слабую  тошноту,  словно  получил удар  в  солнечное

сплетение,  и перевел взгляд на Ольгину часть композиции — светлую, подчиненную

законам привычной для него гармонии.

     Мало вероятно,  чтобы Крис использовал какие-нибудь психотронные штучки

  организаторы форума тщательно за  этим следили.  Значит,  он  сумел добиться

такого эффекта исключительно визуальными средствами... Но зачем?

     — Тина, что ты об этом думаешь? — негромко спросил Поль.

       Не  в  моем вкусе,  но  красиво.  Им  удалось,  несмотря на разницу,

выдержать единый стиль.

     Ничего не  почувствовала.  Оно  и  понятно:  Поль знал,  что  легальной

киборгизации может  подвергнуться только человек с  очень  устойчивой психикой.

Вот его бы в киборги не взяли однозначно.

     Обогнув композицию,  они  увидели авторов.  Ольга и  Крис  беседовали с

тремя  зеленокожими лярнийцами,  чуть  поодаль стояло несколько ребят  крепкого

телосложения —  охрана.  В  облегающем белом  костюме,  с  пышной короной рыжих

волос,  Ольга была похожа на  немного растрепанный оранжевый цветок.  Крис тоже

надел светлый костюм, словно для контраста со своей люминогласовой «тьмой». А с

лицом у  него что-то не так...  Глаза чересчур выделяются,  как будто выросли и

удлинились.  Лярнийцы были обнажены,  не считая роскошных длинных плащей, на их

изумрудной коже переливались драгоценные камни.

     — Они выглядят бесполыми, — пробормотал Поль.

       У  них  половые органы спрятаны в  складках кожи  и  выдвигаются при

необходимости.-

     — Удобно, плавок не надо... Это леди или мужики?

     — Мужики.  Или энбоно,  как они себя называют.  Леди у них вдвое выше и

втрое толще и почти неразумны — увы, это факт, а не половая дискриминация.

     Двое  телохранителей  заняли  позицию  между  группой  на   площадке  и

новоприбывшими.  Должно быть,  парни Криса Мерлея, которым велено не подпускать

Поля к боссу.

     — Тина,  ты посмотри на морду Криса!  — Поль вдруг понял,  что не так с

глазами его противника. — Видишь?!

     Ольга услышала и метнулась к ним, обогнув застывших на дорожке громил.

     — Поль,  пожалуйста,  не мешай!  — зашептала она торопливо и сердито. —

Это могндоэфрийцы с  Лярна,  им предоставили планету для колонизации,  и сейчас

все  бьются за  то,  чтобы заключить с  ними  контракт на  строительные работы.

Кажется,  у нас есть шанс... Они очень придирчивы — Тина, ты же их знаешь! — но

Крис вчера и  позавчера вел с  ними переговоры и сумел им понравиться.  Если он

перехватит этот контракт,  для «Дизайна Лагайм» там тоже найдется работа. Поль,

не вздумай смеяться над Крисом!  Энбоно пользуются косметикой,  и  ему пришлось

сделать макияж,  чтобы произвести на  них благоприятное впечатление.  Крис ради

этого  контракта даже  говорить научился,  как  они,  такими  же  замысловатыми

фразами.  Есть  вероятность,  что  мы  отодвинем конкурентов и  станем главными

подрядчиками!

     — А ты ходишь за ним по пятам и всем объясняешь,  что он накрасил глаза

не потому,  что извращенец,  а ради успеха в бизнесе? — ухмыльнулся Поль. — Вот

это настоящее деловое партнерство!

     — Если ты,  рыжий паршивец,  сорвешь нам сделку, я тебе этого не прощу!

Тина, умоляю тебя, не пускай его бить Криса.

     — Хорошо. — Тина взяла Поля за локоть. — Пойдем отсюда, а?

     — Потом, — буркнул Поль.

     Когда на него оказывали давление, он сразу начинал сопротивляться, даже

себе во вред.  Впрочем, Тина не делала попыток утащить его силой. Поль понимал,

что сцепиться с  Крисом она ему не даст,  но сверх того никакого принуждения не

было.  Они остались у начала дорожки. Поль смотрел то на композицию (при долгом

разглядывании по  спине начинали ползать мурашки),  то  на  соседние экспонаты.

Наконец усыпанные драгоценностями энбоно  попрощались с  Ольгой  и  Крисом и  в

сопровождении  своих  телохранителей  направились  к   аллее.   Тина   и   Поль

посторонились, уступая дорогу.

     Вместо  того   чтобы  просто  пройти  мимо,   каждый  из   лярнийцев  с

достоинством поклонился. Вблизи они походили на людей меньше, чем на расстоянии

в  два десятка метров.  Головы удлиненные и  безволосые,  как у незийцев,  но с

костяными гребнями,  покрытыми сверкающей краской.  Большие круглые глаза.  Нос

заменяют две  вертикальные щели,  вместо  ушей    пучки  нежных бледно-зеленых

отростков.  Руки шестипалые,  с позолоченными когтями.  В зеленую кожу вживлены

зашлифованные драгоценные камни.  Голоса энбоно звучали певуче и переливчато, а

из  автопереводчиков в  виде  золотых  медальонов  полилась  человеческая речь:

представители Могндоэфры приветствовали «алмазноослепительную Тину».

     Она постаралась ответить в том же стиле.

     — Ты их знаешь? — прошептал Поль, когда лярнийцы ушли.

     — Нет. Но кажется, они знают меня.

     — Они спрашивали,  ты ли Тина Хэдис, я им сказала, — объяснила Ольга. —

На Лярне вас со Стивом очень уважают. Этот контракт почти у нас в кармане, хоть

бы получилось...

     — Получится, — пообещал Крис. — Поль, драться не будем, ладно?

     Его  синие глаза были обведены черными контурами,  веки отливали темным

серебром.  Взглянув на его руки, Поль усмехнулся: Крис еще и маникюр сделал! На

правой черный,  на  левой перламутровый.  Крис  смотрел невозмутимо,  словно не

заметил усмешки,  а двое телохранителей замерли по бокам от него — в готовности

броситься вперед и отрезать своего босса от Поля.

       Крис,  ты бы ко мне обратился.  — Эти парни и Тина драку в два счета

пресекут,  но спокойно стерпеть Криса Поль не мог.    Я  бы тебе пару фингалов

поставил, еще бы эффектней смотрелось!

     — Перестань! — Ольга толкнула его в бок.

     — У тебя был шанс в ресторане, что же ты не воспользовался? — улыбнулся

Крис и, не давая Полю времени огрызнуться, спросил: — Тина, как вам понравилась

наша композиция?

     — Красиво получилось.

       То,  что сделал ты,  мне совсем не понравилось,  — вмешался Поль. 

Ничего не могу сказать про исполнение, я не дизайнер, но впечатление мерзкое!

     — Ты испугался,  —заглянув ему в глаза,  констатировал Крис.  — Так я и

думал... А Тина не испугалась. Пойдемте в кафе?

     После того как они вышли в аллею,  телохранители молчком оттеснили Поля

от  директора  «Кристалона».   Ольга  выглядела  раздосадованной.   Портить  ей

настроение Поль не хотел, но делать вид, что все идет как надо, — это было выше

его сил.  Окружающий мир с ним не считался, его мнение ничего не значило. Сияло

тропическое  солнце,   посетители  с   интересом  рассматривали  композиции  на

площадках по  обе  стороны  от  аллеи,  а  его  буквально корчило  от  ощущения

катастрофы,  которая  вот-вот  произойдет.  Сегодня вечером,  или  завтра,  или

послезавтра...  Возможно, на него так влияло присутствие Криса. Ольга спросила,

почему не появляется Глена,  Крис ответил, что она плохо себя чувствует и лежит

в постели у себя в номере.

     — Значит, ты еще не всех своих родственников поубивал? — хмыкнул Поль.

     — Прекрати! — Ольга опять его толкнула.

       Поль,  ты рискуешь попасть за решетку.    Голос Криса звучал мягко,

даже сочувственно.    Я-то  добрый,  я  подавать на  тебя в  суд не  буду,  но

когда-нибудь нарвешься на неприятности.

     На  площадке слева стояла прозрачная мебель,  пронизанная пульсирующими

внутренностями  и  сосудами:   диваны  и  кресла,  шкафы  и  столики  с  единой

кровеносной системой.  Ольга заметила,  что не очень-то понимает тех, кто решил

притащить  на  форум  свои  кошмары.  Это  была  откровенная попытка  перевести

разговор на другую тему, но скисший Поль не стал мешать.

     Зашла речь о кошмарах. Ольга созналась, что в детстве боялась пауков, а

потом этот страх у  нее исчез.  Однажды она спрыгнула с  балкона в  неисправном

гравижилете и  около  месяца пролежала в  «коконе спасения»;  она  тогда целыми

днями наблюдала за паучком,  который жил на потолке, и перестала бояться. Крис,

не  вдаваясь в  подробности,  сообщил,  что некоторое время назад реализовалось

сразу несколько его кошмаров,  и  он даже начал готовиться к  самоубийству,  но

все-таки справился с  обстоятельствами и  продолжил жить.  Мол,  после этого он

стал еще сильнее,  чем раньше. Поль тут же ехидно заметил, что Крис Мерлей даже

в  приватном трепе работает на свой имидж,  а Крис на это поинтересовался,  как

обстоит с кошмарами у него.

     — Я состариться не хочу, — неохотно бросил Поль.

        Ты  отдал  то,   что  лежит  на  поверхности.     Криса  заслоняли

телохранители, и Поль не видел его лица, но по голосу понял, что тот улыбается.

— У тебя есть и другие страхи, верно? Куда более серьезные... А у вас. Тина?

       Манокар.  Самый кошмарный период моей жизни — примерно с одиннадцати

до восемнадцати лет, пока я не попала на Тергарон. Я осознавала себя человеком,

но  окружающие меня  таковым  не  считали,  вот  что  было  мерзко.  И  никаких

перспектив... Не знаю ничего хуже, чем родиться женщиной на Манокаре.

       Насчет Манокара я  согласна,  но  разве ты  не хотела бы снова стать

пятнадцатилетней? — Ольга вздохнула. — Такой чудесный возраст...

     — Не для меня. Я начала жить по-настоящему после того, как меня сделали

киборгом.  Стать  обыкновенной пятнадцатилетней девчонкой    вот  это  был  бы

кошмар!  А что касается таких штук, — она показала на площадку с экскаватором в

виде  выбеленного солнцем  гигантского скелета,  с  функциональными элементами,

имитирующими присосавшихся к костяку членистоногих тварей,  — то на меня это не

действует.

     Наверное,  Поль перегрелся. Его мутило, перед глазами плясали солнечные

пятна —  то ли от жары,  то ли потому,  что ему не нравился разговор,  то ли от

созерцания таких изысков,  как стеклянная мебель с  внутренностями или костяной

экскаватор.  Большинство композиций он  оценивал как  «классные»,  но  творения

чокнутых дизайнеров портили общее впечатление.

     Боковая аллея с земными розами и похожими на них  сиреневыми и голубыми

незийскими кьямавами.  Аллею  осеняли  двухметровые перистые листья  ракун,  на

площадках за  жемчужно-серыми  колонноподобными стволами виднелись павильончики

кафе.

     — В какое пойдем?  — спросила Ольга, когда группка остановилась посреди

аллеи.

     — В ближайшее,  — предложил Крис.  — Поль совсем бледный,  лучше бы его

поскорее в тень.

     Ни во взгляде,  ни в интонации не было явной издевки, но Поль все равно

ее почувствовал.

     — Знаешь,  на кого ты похож с этой рожей?  — с ненавистью глядя на него

сквозь заполнившую воздух солнечную рябь,  произнес Поль.    На дорогую шлюху.

Сколько берешь за ночь?

       Для тебя —  бесплатно,    в  тон ему отозвался Крис.  Поль рванулся

вперед,  но  телохранители проворно заслонили босса,  а  Тина тут же  оказалась

между ними и Полем и оттащила его в сторону.

     — Пошли в кафе,  — услышал он ее голос.  — Без них, в другое. Ольга, до

вечера!

     Они повернули к стилизованной под старину деревянной постройке, а Ольга

с  Крисом  в  сопровождении телохранителей направились к  мраморной раковине за

кустами чайных роз.  Ноги у  Поля заплетались.  Наконец он  обессиленно упал на

стул на веранде под термонавесом и пробормотал:

     — Знаешь, я не в порядке... Вызови врача.

     — Лучше Стива.

     Стив вскоре появился,  и  окружающий мир  постепенно вернулся в  норму.

Исчезли мелькающие вокруг солнечные клочья —  солнцу полагается перемещаться по

голубому небу,  а не блуждать в виде броуновских частиц по аллеям дизайнерского

форума.  Заодно  рассеялся  туман,  превращавший отдаленные  предметы  в  нечто

плоское  и  смазанное.  Головокружение  прекратилось,  Поля  больше  не  трясло

Выступивший липкий пот понемногу высыхал.

     — Что со мной было, тепловой удар?

       Что было —  не знаю,  но ты был похож на севший аккумулятор.  — Стив

взял у подъехавшего робота бокал апельсинового сока.

     — А ты что сделал?

     — Устроил тебе что-то вроде подзарядки.

     — А, это как у экстрасенсов?

     — Никогда не общался с экстрасенсами.  — Стив пожал плечами и отхлебнул

сока.    Полчаса назад энергозапас твоего организма был почти на нуле.  Я не в

курсе,  как ты этого добился,  но продолжать в том же духе не советую. Ладно, я

обратно на станцию, если что — зовите.

       Спасибо!    спохватился Поль,  но  Стив уже исчез.  Тина тоже взяла

запотевший бокал, Поль последовал ее примеру. Самочувствие превосходное — впору

пойти в  соседнее кафе  и  все-таки  отлупить Криса заодно с  его  вышколенными

громилами.

     — Воздушная полиция,  наверное, запаникует, раз к нам столько лярнийцев

прилетело,  — заметил он после нескольких глотков ледяного сока. — Если все они

такие же сумасшедшие пилоты, как Тлемлелх.

     — Не все,  — улыбнулась Тина. — Тлемлелх — исключение. Полеты — лучшее,

что у него есть.

     — Но ведь он художник. Я думал, для него лучшее — это искусство.

     Она  помотала головой,  чуть  прищурив свои прохладные и  упрямые серые

глаза.

     — Жизнь энбоно в Могндоэфре тесно переплетена с искусством,  но она там

не очень-то счастливая.  Недаром Тлемлелх за эти четыре года ни разу не захотел

побывать на Лярне.  Ему там было плохо, особенно под конец. А полеты для него —

та область, где он ничего не боится и не имеет никаких неприятных воспоминаний.

В воздухе он становится совсем другим. У каждого должна быть область, свободная

от страхов.

     Поль кивнул. Это он очень хорошо понимал.

     — Давай сходим к нему на выставку? — предложила Тина. — Это интересней,

чем разборки с Крисом.

     Когда  они  вышли  из  кафе,  вокруг опять начали вертеться манокарцы с

плакатиками.  Те же,  что в первый раз,  Поль узнал их.  Видимо,  в павильоне с

манокарской экспозицией хранился некоторый запас реквизита — ребята взяли новые

плакатики взамен сгоревших и вернулись к исполнению своих обязанностей.

     Тина  не  согласилась вызвать Стива.  Вместо этого они  с  Полем начали

травить  неприличные анекдоты,  и  вскоре  манокарцы  увеличили дистанцию:  как

объяснила Тина,  если кто-нибудь из  них начнет смеяться или хотя бы улыбнется,

другие донесут руководству о том, что он поддался инопланетной скверне.

     Стиву   приходилось  работать  в   режиме   загруженного  под   завязку

компьютера.  Подорвать что-нибудь на Межзвездном дизайнерском форуме —  похоже,

эта мысль осенила сразу всех террористов и клинических психопатов Галактики. На

беду  для  организаторов форума,  одновременно.  Кто-то  из  новых коллег Стива

сравнил это с  массовым нашествием насекомых-вредителей на сельскохозяйственные

плантации.

     Незийские спецслужбы,  привыкшие выполнять свои  рутинные обязанности с

прохладцей,  сбивались с ног; подключившийся Космопол не мог объяснить ни себе,

ни другим,  что происходит. Некто хочет сорвать форум, но с какой целью — можно

только  строить  догадки.  Ясно  было,  что  средства на  подрывные мероприятия

затрачены  немалые:  следовательно,  заинтересованная сторона  рассчитывает  на

значительную выгоду.  Напрашивался вывод,  что  за  этим  стоят  официальные  и

деловые круги некой планеты,  намеренной отнять у  Неза престижный дизайнерский

форум.  Другая версия —  атака на  форум стала генеральной репетицией,  которую

затеяла одна из межзвездных анархических организаций, стремящихся к неразберихе

ради самой неразберихи.

     Только   благодаря  присутствию  Стива   и   дизайнерский  городок,   и

энергостанция, и отель до сих пор находились в целости и сохранности. Ни одного

взрыва,  видимость спокойствия и  безопасности.  Стив  спал по  два-три  часа в

сутки,  и  то  его  иногда  будили.  Охранная  автоматика регулярно зависала 

диверсанты располагали техникой,  позволяющей вызывать наведенные сбои, так что

единственным надежным звеном был  Стив:  он  непрерывно сканировал территорию и

нейтрализовывал взрывные устройства.

     На общение с Тиной у него почти не оставалось времени,  а Тина ничем не

могла ему помочь.  Стив просил ее быть поосторожней:  его не покидало ощущение,

что  ей  угрожает  опасность.   Тина  возражала,  что  к  игре  в  догонялки  с

манокарскими агентами она давно уже привыкла,  изучила их тактику,  и у них нет

шансов застать ее врасплох.

     Поль продолжал «охранять» ее    то есть они повсюду бродили вместе,  и

Тина не давала ему ввязываться в  драки,  в  том числе с  манокарцами,  которые

появлялись со своими плакатиками,  словно из-под земли. Тина все-таки уговорила

его надеть полицейскую форму.

     — Напоследок... — Он невесело улыбнулся. — После отпуска меня уволят.

     — И это никак нельзя поправить?

     — Не знаю... Может, и поправят. Начальству без меня будет хуже, чем мне

без начальства.

     Тине  это  заявление  показалось  чересчур  самоуверенным,  однако  она

промолчала, а Поль добавил:

     — У меня интуиция хорошо работает,  я сразу чувствую,  кто из нелегалов

преступник.  Сейчас  идет  наплыв  иммигрантов  с  Кутакана    они  оседают  в

Элакуанкосе,  там  полно  старых нежилых зданий,  а  кутаканцы превратили их  в

трущобы. Хочешь, покажу?

     Без формы Поль пришел на банкет,  который «Кристалон» и «Дизайн Лагайм»

устроили после того,  как Крис Мерлей подписал контракт с  лярнийцами.  В узком

кругу:  празднующие победу  директора,  Ольгины  ребята,  прилетевшие на  форум

вместе со своим боссом дизайнеры «Кристалона»,  Джеральд,  Ли,  Тина.  И  Поль,

которого Ольга  просила не  приходить,  а  он  все  равно  появился и  уселся у

дальнего  конца  стола.   Угрюмый,   бледный,  яркие  темные  глаза  недовольно

прищурены.   Глену  Мерлей  и  Стива  тоже  пригласили,   но  Стив  дежурил  на

энергостанции (там  накануне  отловили террориста-камикадзе,  который  чуть  не

осуществил свою заветную мечту взлететь на воздух вместе с  ядерным реактором),

а Глена до сих пор болела.

     Вначале  обстановка  была  непринужденная,   Ольга  и   Крис  наперебой

вспоминали позапрошлый форум (прошлый Крис пропустил).  Потом речь зашла об  их

совместной композиции.

     — Крис,  то,  что ты сделал,  похоже на тебя!  — крикнул Поль, успевший

изрядно угоститься шампанским. — У тебя внутри такая же перекрученная жуть, как

эта  черная люминогласовая херовина!  Это  же  сразу видно!  У  тебя  получился

автопортрет, хоть и абстрактный. Зачем тебе понадобился такой стриптиз?

       Чтобы  тебя  напугать,    усмехнулся Крис.  Тяжелая серебряная ваза

поплыла через комнату по направлению к голове директора «Кристалона».  Впрочем,

плыла она  только для  Тины,  переключившейся в  ускоренный режим,  а  для всех

остальных — летела, со свистом рассекая воздух. Когда ваза поравнялась с Тиной,

та взяла ее и поставила на стол.

     — Тина, зачем?! — раздался обиженный вопль Поля.

     — Поль, какая же ты вредина! — прозвенел голос Ольги.

     Отклонившийся в сторону Крис выпрямился и откинулся на спинку стула.

     Ольга и  Джеральд куда-то увели Поля и  вернулись уже без него,  а Крис

подсел к  Тине  и  начал благодарить за  спасение от  вазы.  Потом объяснился в

любви:  мол,  Тина    самое  сильное  и  острое  впечатление  его  жизни,  как

незаживающая ножевая рана,  и  если она сейчас поедет с  ним в отель,  он будет

счастлив,  словно умирающий от  жажды,  которому дали  бокал шампанского.  Тина

скептически приподняла бровь:  похоже,  что шампанского он выпил не меньше, чем

депортированный с банкета Поль.

       Вы здорово натренировались в  лярнийской стилистике,  — заметила она

вслух.— Даже сейчас говорите как натуральный лярниец.

     — Правда?  — Крис смущенно усмехнулся.  — Значит, вошло в привычку... Я

специально консультировался у  лингвистов,  когда готовился к этим переговорам.

Зато теперь «Кристален» — генеральный подрядчик.

     Наконец он понял,  что завлечь ее в отель не удастся, и начал ухаживать

за Ольгой.

     На  другой день  Поль и  Тина отправились в  Элакуан-кос  посмотреть на

нелегалов.  Поль выглядел хмурым:  даже протрезвев,  он сожалел о  том,  что не

попал в  Криса вазой.  Тина напомнила ему,  что  форум скоро закончится и  Крис

улетит на Ниар. Поль исподлобья глянул на нее, но промолчал. Под глазами у него

залегли круги    следствие то  ли  похмелья,  то  ли  досады после  неудачного

покушения.

     Ольга жаловалась,  что у него тяжелый характер, но Тина так не считала,

несмотря на  все  дикие выходки Поля.  Для  нее он  был симпатичным,  открытым,

дружелюбным парнем.  Характер у  него  портился,  если рядом появлялся Крис или

кто-нибудь еще,  кто не  вызывал у  Поля приязни.  Когда гуляли по Кеодосу,  он

несколько раз странно реагировал на  прохожих,  которые,  с  точки зрения Тины,

ничем не выделялись из толпы.  «Смотри,  какая сволочь идет!» — Это у него было

дежурное,  вкупе с легкой напряженной гримасой, как будто присутствие «сволочи»

причиняло  ему  боль.  Тине  подумалось,  что  Поля  окружают  миражи,  для  ее

восприятия недоступные.

     На горизонте вырос Элак —  красновато-бурая гора в  корках ледников,  с

низко  нахлобученной снежной шапкой.  Элакуанкос разлегся на  солнцепеке у  его

подножия.  Древний  город  с  обветшалыми многоэтажными дворцами  и  такими  же

многоэтажными бедняцкими кварталами,  с красноватой пылью на тротуарах, одетыми

в камень каналами, крикливыми продавцами сладостей и попрошайками.

     Бедность на  Незе была не злоключением,  а  стилем жизни.  Определенная

часть  незийцев  предпочитала получать  государственные пособия  и  предаваться

праздности в  старинных неухоженных городах,  где  время подобно песку,  раз за

разом перетекающему из одной половинки часов в другую,  без всяких существенных

перемен.  Чем Тине всегда нравился Нез — так это тем, что здесь принято уважать

выбор каждого.  Это у незийцев в крови,  это фундамент их культуры.  Здесь даже

войн на  религиозной-либо идейной почве никогда не  случалось.  «Кто как хочет,

тот так и  живет» — кредо Неза.  Этот мир,  с первого взгляда очаровавший Тину,

был полной противоположностью Манокару.

     Нез  притягивал туристов со  всей  Галактики,  так  что  либерализм его

властей окупался.  Пока Тина и  Поль шли по  длинному проспекту мимо мутноватых

витрин,   где  ползали  среди  керамической  посуды  и   галантерейных  товаров

мимикрирующие сухопутные крабы,  наверху несколько раз успели проплыть аэробусы

с   экскурсантами  и   открытые   прогулочные  аэрокары.   Воздух   здесь   был

сладковато-пряный  и  немного едкий,  с  примесью запаха  застоявшейся воды  из

многочисленных каналов.

     Кварталы, захваченные нелегалами с Кутакана, располагались в стороне от

центра.  Ветхие многоэтажки с полукруглыми оконными проемами,  пестрая сумятица

желтого и  темно-красного кирпича.  Кутаканцы бесцельно слонялись по улицам или

сидели  в  щербатых лоджиях под  гирляндами белья  и  что-то  пили.  Со  дворов

доносились детские голоса.

     Поль предупредил,  что  здесь надо держаться поближе к  середине улицы:

мусор кутаканцы выбрасывали прямо в окна.  Пользоваться мусоропроводом, то есть

«оставлять всякую  гадость в  доме»,  они  находили негигиеничным.  Кое-где  по

тротуарам растеклись засохшие разводы:  от  жидких помоев эти чистоплотные люди

тоже своевременно избавлялись.

       Их  тут заблокировали,  чтобы они по  всему Незу не  расползлись, 

объяснил Поль.    Питание выдают.  Депортировать их  пока некуда,  наши должны

через Ассамблею договориться с теми, кому нужны поселенцы.

     Полицейские в  этих кварталах поодиночке не  ходили,  на уровне верхних

этажей  курсировали в  воздухе видеозонды.  За  очередным поворотом блеснуло на

солнце нечто похожее на  выскочившую из  воды  рыбу.  Нож.  Тина поймала его  в

нескольких дюймах от живота Поля.

     Бросили его из темной сквозной арки,  уводящей во двор,, оттуда донесся

быстрый топот.  Двор был проходной,  но человека, метнувшего нож. Тина настигла

до того,  как он успел скрыться. Подросток лет четырнадцати—пятнадцати, щуплый,

темноволосый,  с колючим взглядом. Подбежал Поль, следом появились патрульные —

они Поля знали и посоветовали ему не разгуливать по этому району. С балконов за

сценкой  наблюдали  кутаканские матроны  и  длинноволосые девушки  в  цветастых

платьях.

       У  кутаканцев полно  банд,    начал  рассказывать Поль,  когда  они

покинули территорию нелегалов.,— Вся эта масса делится на банды,  как племена у

дикарей.  Между собой они,  естественно,  враждуют и устраивают разборки, а нам

этого, естественно, не надо. Незадолго до того, как я ушел в отпуск, мы провели

рейд и  поаресто-вывали самых активных.  Кого надо брать,  определял я.  Я  это

чувствую,  непонятно как.  А  то почему меня с работы так долго не выгоняли?  В

общем, меня тут запомнили, а этот парень, видимо, из какой-то банды...

     Они перекусили в  кафе на  берегу канала.  Кофе и  крохотные пирожные —

пряный бисквит с солоноватым кремом. На полукруглой площадке напротив появились

серокожие  танцовщицы  в   блестящих  юбочках  и  ожерельях  из  колокольчиков.

Незийские  танцы  очень  красивы,   Тина  и  Поль  засиделись  до  сумерек.   В

керамической чаше,  поставленной на тротуар,  рыбьей чешуей серебрились монеты.

Поль  и  Тина тоже положили туда деньги,  потом пошли куда глаза глядят.  Когда

Поль тревожной скороговоркой прошептал:  «Тина, за нами следят!» — она в первую

секунду удивилась.

     — Ты уверен? Я бы заметила.

       Я  чувствую.  Я  всегда  чувствую  такие  вещи.  Знаешь,  что  такое

эстафетная слежка?  Они  сменяют друг  друга,  и  ты  не  можешь  засечь ничего

конкретного. Или за нами плывет зонд, которого не видно в темноте. Я свяжусь со

Стивом,ладно?

       Не стоит его дергать.  Лучше вызовем такси.  Тина достала из кармана

передатчик.  Тот  не  работал.  Поль  все-таки попробовал вызвать Стива —  тоже

ничего не вышло, словно перстень был обыкновенной безделушкой, а не устройством

связи.  У  Тины был  еще один передатчик для контакта со  Стивом,  вживленный в

нёбо... Ничего. Они стояли в тени под стеной каменного дворца, прислушивались к

шорохам в  темноте и пытались определить,  имеют эти шорохи отношение к ним или

нет.

     — У них глушилка, — хрипло сказал Поль. — Наверное, весь район накрыли.

     Тина заметила, что он дрожит.

     — Успокойся, как-нибудь выберемся.

     — Это не страх. — Дрожать он не перестал, но в голосе появилась досада.

— Ну,  в смысле,  не тот страх...  Я приучил себя не бояться драк, но сейчас на

нас надвигается что-то очень паршивое.  Я это чувствую,  понимаешь? Мой озноб —

это побочный физиологический эффект.  Наши на  работе это знают,  и  никто надо

мной не смеется, потому что я не ошибаюсь.

     — Я тоже не смеюсь. Давай бегом до того угла. Зигзагами.

     Они  находились на  середине дистанции,  когда  тьма  вокруг  пришла  в

движение    сверху  обрушился,   перекрывая  дорогу,  аэрокар  с  выключенными

габаритными огнями,  сзади  послышался  топот.  Увлекая  за  собой  Поля,  Тина

отскочила к  глухой стене кирпичного дома.  Аэрокар опять спикировал.  Прыжок в

сторону.  С ходу пробивать стены хорошо в противоударном костюме; без него тоже

можно,  но это больно...  Зато банковский счет у нее достаточно большой,  чтобы

возместить ущерб тем, кто за этой стеной живет, — спасибо адвокату Зелгони.

     Кто-то  ухитрился  попасть  в   нее  из  парализатора,   отвратительное

ощущение... Но одного заряда для киборга мало. Главное, чтобы не попали в Поля.

     Втащив Поля в пролом,  Тина поняла,  что возмещать ущерб, скорее всего,

не придется:  здесь никто не живет. Пусто и темно, только вытянутое ромбовидное

зеркало в углу,  его пересекает наискось кривая трещина. Тина пинком распахнула

дверь и потянула Поля в темноту.  Не задерживаться. От аэрокара они спаслись, а

люди сейчас полезут следом за ними.

     — Ты проломила стенку?! — Поль опомнился и обрел способность говорить.

     -Да.

     Голоса  и  топот  позади.  Коридор  вывел  их  в  круглое  помещение  с

лестницей.  Здесь тоже темно, не считая льющегося в окна лунного света: похоже,

что  здание нежилое...  но  и  не  совсем заброшенное.  Еще одно зеркало.  Тина

сорвала его со  стены и  швырнула навстречу человеку в  маске,  выскочившему из

коридора. Крик, звон осколков, грохот.

     Они  с  Полем  побежали  наверх,  перепрыгивая  через  ступеньки.  Окно

лестничной площадки заслонила темная масса: аэрокар.

     В коридор на втором этаже они успели нырнуть до того, как на выложенный

каменной плиткой пол обрушились осколки разбитого стекла.  Коридор широкий, как

заведено у  незийцев,  это плохо...  Позади вспыхнул свет.  Сузив зрачки,  Тина

оглянулась:  аэрокар перекрыл проход и медленно надвигался, слепя прожекторами.

Поль  тоже развернулся,  вскинул руку.  Оба  прожектора погасли,  теперь только

триплекс лобового стекла поблескивал в полумраке.  Выхватив у ослепленного Поля

небольшой карманный бластер.  Тина выстрелила в  пилота — ей перепады освещения

целиться не мешали.

     Дверь сбоку.  Они ввалились в  комнату,  а потерявшая управление машина

проплыла мимо,  сдирая со стен штукатурку,  и во что-то врезалась, заставив дом

содрогнуться.

     В этой комнате была мебелы Громоздкая, рассохшаяся, из тяжелого дерева.

В  самый раз  для баррикады.  Узкие оконные арки затянуты металлической сеткой:

видимо, хозяева понадеялись, что эта мера защитит покинутое жилье от вторжения.

Каково же им будет по возвращении домой обнаружить разгром и  в придачу аэрокар

с трупом в кабине у себя в коридоре! Эта абсурдная мысль вызвала у Тины нервную

усмешку.

     — Я уже могу видеть,  порядок,  — услышала она голрс Поля.  — Бластер у

тебя?

     — Вот, держи. — Тина вернула ему оружие.

     — А у тебя что-нибудь есть?

       Парализатор.  И  мои лазеры,  на  два выстрела.  Здесь ведь бластеры

запрещены, вот я и решила не связываться...

       А  я  взял,  чтобы  тебя  охранять.    Поль  говорил  негромко,  но

возбужденно.    Ничего,  начальство отмажет.  Меня  наверняка и  дальше  будут

привлекать для операций, даже если уволят.

     Это  «рыжее  бедствие»,   как  называла  его  Ольга,  оказалось  лучшим

телохранителем, чем Тина предполагала вначале. Она и не знала, что Поль носит с

собой бластер.  Вообще-то он был достаточно здравомыслящим парнем — до тех пор,

пока  на  горизонте  не  появлялась  очередная  «сволочь»,  присутствие которой

выводило его из равновесия.

     За  лунными  арками,  затканными металлической паутиной,  несколько раз

промелькнуло продолговатое темное тело,  словно там плавала большая рыба —  еще

один  аэрокар.  Из  коридора  доносились голоса,  топот,  стук  распахивающихся

дверей.  Тина не  могла взмокнуть от  страха и  напряжения —  у  киборгов не та

физиология,  но ей было муторно от эмоций,  которые внезапно сорвались с  цепи.

Теперь и она почувствовала, что все это более чем серьезно, а ведь за последние

четыре года,  путешествуя со Стивом по Галактике, она успела отвыкнуть от таких

ситуаций.  Начали ныть ушибы и ссадины — плата за проломленную стенку.  Бледное

лицо  Поля,  присевшего в  углу,  в  лунном свете казалось Совсем мальчишеским,

провалы  расширенных  зрачков  тревожно  темнели.   Удар  в  дверь.   Баррикада

содрогнулась.

     — Тина Хэдис, откройте!

     Говорили не на манокарском,  а  на общегалактическом,  что ее в  первый

момент удивило.  Впрочем,  кто сказал, что Манокар не может привлечь в качестве

исполнителей инопланетных террористов, обязанных ему за финансовую поддержку?

       Здесь незийская полиция!    вскочив на  ноги,  крикнул Поль.    За

нападение на полицейского вы ответите по закону!

     В  задней  стенке  шкафа,   загородившего  дверь,  появилось  небольшое

отверстие:  у нападавших тоже имелся бластер.  Вслед за этим — короткий шум.  С

той стороны кто-то выругался.

       Не стрелять!  Сказали же,  полицейского,  который с ней ходит,  тоже

брать живым. Эй вы, откройте! Последняя фраза была адресована Тине и Полю.

       Что  такое?..    пробормотал Поль.    Зачем  им  понадобился живой

полицейский?

     — Видимо, в качестве заложника, — предположила Тина.

       Взять меня в  заложники —  это тяжкое преступление!  Меня пока еще с

работы не выгнали! Вот чертовы ублюдки...

     Перспектива попасть в  плен его и напугала,  и разозлила.  Он несколько

раз выстрелил сквозь баррикаду —  судя по крикам из коридора,  в кого-то попал.

Колотить в дверь перестали,  зато вскоре послышался шум за стеной слева. Тяжкие

глухие удары,  шорох сыплющихся кусков штукатурки.  Первая трещина. Затравленно

озираясь, Поль предложил:

     — Тина,  давай устроим пожар?  Все эти дома оборудованы противопожарной

сигнализацией,  объединенной в систему. Сюда примчатся пожарные роботы, а потом

полиция — когда заметят, что в этом районе связь не работает. Давай попробуем!

     Деревянная  мебель    подходящий  материал.   А  инфракрасные  лазеры,

спрятанные у Тины в кистях рук, вполне годятся для поджога. Затрещало оранжевое

пламя. Сорвав с одного из оконных проемов сетку, Тина выбросила наружу пылающий

стул. Поль закашлялся.

     — Сядь на пол! — велела Тина.

     Сама  она  остановила  дыхание  и  переключилась на  замкнутую  систему

кислородного обмена.  Теперь у нее преимущество перед остальными, кто находится

в доме,  но стоит ей получить еще несколько парализующих зарядов — и оно сойдет

на нет...  Забрав у скорчившегося Поля бластер,  она проломила правую стенку (с

толстой наружной не  сравнить,  но  все  равно больно) и  с  ходу  уложила двух

субъектов в  масках.  Поль протиснулся в  пролом следом за ней и сразу подобрал

бластер одного из убитых.

     Завыла пожарная сирена — для Тины с Полем этот звук был сейчас приятней

любой музыки.

       Хоть одного надо арестовать?    в промежутке между приступами кашля

выдавил Поль.

     Эта  комната была  больше первой,  с  одиноким шкафом на  фоне  светлой

стены,  резным,  как алтарь в  незийском храме.  Сквозь пролом тянуло удушливой

гарью,  там  трещало пламя,  на  паркете с  облезлым лаком  плясали красноватые

блики.

     Победоносный звон стекла.  Тина уже успела освоиться с тем, что сегодня

вечером этот звук предвещает опасность,  но  на  сей  раз все было наоборот:  с

улицы ворвался пожарный автомат, похожий на ракету с раструбами-огнетушителями.

     — Приготовиться к эвакуации! — потребовал он и бросил к ногам людей два

респиратора.

     Тина в этом не нуждалась, а Поль схватил один и торопливо натянул. Двое

убитых боевиков тоже получили средства защиты —  робот не  видел особой разницы

между живыми и покойниками.

     — Пошли!  — Голос Поля из-под респиратора звучал глухо.  — Я им покажу,

какой из меня заложник!

     Тина  не  возражала.  Если  устроить охотникам хорошую трепку,  они  на

некоторое время отстанут —  это она усвоила по  прежним стычкам.  Вдобавок дому

нанесен порядочный ущерб,  и  пусть  его  возмещают заказчики нападения!  Страх

прошел и  у  нее,  и  у  Поля —  обоих охватил веселый лихорадочный азарт.  Они

выскочили в  коридор и  тут же столкнулись с  крупным субъектом в маске.  Издав

ликующий вопль, Поль ударил врага коленом в живот, потом стукнул по затылку:

       Ты  арестован!   Ты  имеешь  право  немедленно  связаться  со  своим

адвокатом, засранец!

     Обстановка  не   располагала  к   тому,   чтобы   засранец   немедленно

воспользовался своим  законным  правом:  коридор  тонул  в  удушливом  дыму,  в

комнатах бесчинствовали,  все подряд обдавая пеной, пожарные автоматы. Еще один

робот волок к оконному проему,  как оса гусеницу,  парня в респираторе, надетом

поверх  маски.   Боевик  эвакуироваться  не  хотел  и  отчаянно  упирался,   но

робот-спасатель знал  свое  дело:  несколько секунд  спустя дергающиеся ноги  в

спортивных  ботинках  мелькнули  над  подоконником  и   исчезли.   Снопы  света

непрерывно скользили по коридору, пронизывая туманный воздух.

     Вскоре робот вернулся,  его  манипуляторы бережно оплели Тину,  Поля  и

обмякшего после  парализующего заряда бандита.  Плавное скольжение вниз.  Улицу

озаряли слетевшиеся на  пожар мобильные фонари,  на тротуаре стояли полицейские

аэрокары.  Поль  сдернул  респиратор,  Тина  вернулась к  традиционному способу

дыхания.

       Поль  Лагайм,  иммиграционный контроль,  м'гис,    обратился Поль к

пожилому  незийцу  в   полицейской  форме.     Это  преступник.     Кивок  на

бесчувственного парня,  которого Тина бросила на тротуар.    Бандиты напали на

нас, м'гис. Тот, которого робот вытащил перед этим, тоже из их шайки.

     Тина   оглянулась  на   четырехэтажный  кирпичный   дом   с   округлыми

полуколоннами:  из  торцового  окна  на  втором  этаже  торчала  носовая  часть

небольшого аэрокара.

    

     Глава 4

    

     Все  члены террористической организации Кепхо Аркетивайна были  мертвы.

Не уцелели даже те,  кого прямо с  пожара отправили в полицейский участок или в

больницу. Как показало вскрытие, каждому была имп-лантирована под кожу капсула,

содержащая смертельный яд и снабженная микропроцессором:  при получении сигнала

оболочка  разрывалась,   несколько  минут  спустя  жертва  умирала.   Тот,  кто

приговорил боевиков Кепхо  Аркетивайна к  смерти,  послал  сигнал  вскоре после

того,  как  Тину  и  Поля эвакуировали из  горящего дома,    понял,  что  дело

сорвалось,  и  ликвидировал севших в  лужу  исполнителей.  Два  десятка трупов.

Мертвого  Кепхо  обнаружили  утром  на   борту  аэрокара,   который  парил  над

Элакуанкосом в режиме автопилота.

       Раньше  манокарские  спецслужбы  придерживались  другой  тактики, 

сказала Тина. — Организатору этой операции еще устроят головомойку!

     Поль видел, что она удивлена, но не мог понять причины.

     — За что — головомойку? За то, что тебя упустили?

       За это само собой,  но прежде всего за угробленный имидж.  Манокар —

лучший друг межзвездных террористов, он их прикармливает, прячет и ни под каким

видом не выдает Космополу. Знаешь, чему меня учили в школе? Кроме домоводства и

прочей ерунды,  которую должна знать  каждая женщина?  У  нас  еще  были  уроки

политической азбуки.  Нам объясняли, что террористы — это такие хорошие честные

люди,  они  протестуют против разгула скверны в  Галактике.  На  Манокаре полно

фильмов  о  благородных террористах,  которые наказывают испорченных обитателей

внешнего мира  за  неправильный образ жизни,  и  все  это  подается под  соусом

романтики.

     — Правда, что ли? — округлил глаза Поль.

       Ресурсы маразма неисчерпаемы.  Поль хотел сказать,  что  побывать на

Манокаре ему не светит,  а  жаль:  поглядеть на такой маразм,  произрастающий в

естественных условиях,  он бы не отказался.  Открыл рот —  и  осекся.  Он вдруг

понял,  что Манокар так же близок и  реален,  как Элакуанкос,  где они с  Тиной

гуляли вчера,  или искусственный спутник «Сиролл», где он не раз бывал в гостях

у  Джеральда,  или  Орибский архипелаг с  его  курортами.  Манокар  находился в

ближайшем  будущем,   на  расстоянии  вытянутой  руки,   его  отделял  от  Поля

всего-навсего не слишком большой отрезок времени.  В этом представлении не было

ничего   пугающего     скорее,   ожидание  веселой  экскурсии.   Обычно  такие

предчувствия у Поля сбывались, но насчет Манока-ра... кто ж его туда пустит?

     Тина несколько секунд ждала от него реплики, потом продолжила:

     — Манокар дорожит своим имиджем старшего друга террористов.  Инцидент с

этой  бандой  для  него  как  грязное  пятно  на  деловом  костюме  бизнесмена.

Террористов позвали сделать доброе дело,  а  потом  скомкали и  выбросили,  как

использованную туалетную бумагу.  Еще пара таких происшествий, и младшие друзья

перестанут доверять  своему  старшему  другу.  Руководителя операции  наверняка

накажут и отстранят от дальнейшей работы.

     — Это не значит,  что ты можешь расслабиться,  — хмуро заметил Стив. 

Я-то  вчера  был  связан  по  рукам  и   ногам     новая  атака  придурков  на

энергостанцию.  В  этот раз  они  прорыли под землей туннель,  на  что никто не

рассчитывал.   Космопол  теперь  выясняет,   кто  снабдил  их  профессиональным

шахтерским оборудованием. Пожалуйста, будь осторожна.

     — Мы ведь отбились.  Спасибо Полю, это он сообразил насчет пожара. Чего

бы я хотела — так это навестить манокарского посла и набить ему морду!

     — Я уже.  — Стив усмехнулся.  — Полчаса назад. Посол клялся, что он тут

ни при чем, но получалось у него неубедительно. Что характерно, главным образом

он упирал на то,  что не приказывал ликвидировать террористов.  Я  приложил его

мордой к столешнице в его же кабинете.

       Вот теперь меня точно оставят в  покое.    Тина уселась к  Стиву на

колени. — Думаешь, посол заинтересован в еще одном твоем визите?

     Поль тактично оставил их наедине, прикрыл дверь. Перешагнул через кота,

который опять разлегся на полу в коридоре.

     Странно,  что рассказ Стива о  посещении манокарского посольства ничуть

его не успокоил. Любой нормальный чиновник после такого предупреждения подожмет

хвост —  значит,  Тина права,  от нее должны отвязаться.  Если проанализировать

ситуацию, все позади... но Поль так не считал. Вернее, не чувствовал. Он провел

бессонную  ночь:  ощущение,  что  вчера  он  избежал  какой-то  крайне  мерзкой

опасности,  причем эта опасность не  исчезла,  а  всего лишь на  неопределенное

время отодвинулась,  было таким сильным, что его колотил озноб. Поль-постарался

расслабиться, сосредоточиться и соприкоснуться с тем, что ему угрожает, — чтобы

понять,  что это такое.  Вот тут ему стало совсем плохо! Его чуть не вырвало на

подушку,  и он долго лежал в холодном поту,  слушая тяжелые и неритмичные удары

собственного сердца.

     Если верить медавтомату,  он  был здоров.  Просто его тело принимало на

свой  счет  импульсы,  которые имели отношение только к  сознанию,  и  пыталось

адекватно отреагировать. Что хуже всего, он не знал, является все это игрой его

расшатанного воображения, довеском к стрессу, или он улавливает нечто реальное,

как бывает у  экстрасенсов.  Несколько раз Поль посещал собрания экстрасенсов —

заумно и неинтересно,  он решил,  что ему там делать нечего. Хорошо бы обсудить

все это со Стивом... он так и собирался, но Стив постоянно занят. Может, потом,

после форума?

     Из внутреннего дворика доносились голоса. Поль выглянул в окно, стиснул

зубы от накатившей злости и перемахнул через подоконник.

       ...Глена все еще болеет,  я  отвезу ее  домой на  яхте.  При хорошем

разгоне — две недели,  если не нырять в гиперпространство.  Все равно работы на

Ресонгоэфре начнутся только через полгода. С Ниара я сразу с тобой свяжусь.

       Ресонг...    Ольга сбилась и засмеялась.  — Слишком длинное имя для

планеты. Все время путаюсь с лярнийскими названиями.

       Ресонгоэфра.    Носовой  гласный  в  середине слова  Крису  удалось

произнести как надо. — Потренируйся. Тебе тоже придется общаться с заказчиками.

     Сестра стояла спиной к Полю,  Крис — вполоборота.  Он повернул голову и

улыбнулся:

       Привет,  Поль.  Я  рад,  что ты жив и здоров после вчерашнего.  Если

полезешь драться, искупаю в фонтане. Ольга тоже обернулась и потребовала:

     — Поль,  пожалуйста, веди себя прилично! Для драки Поль был не в форме.

Чего  доброго,  дело и  правда закончится купанием...  Он  присел на  мраморный

бортик и буркнул:

        Только  один  вопрос.   Что   этот  тип   здесь  делает?   Они  его

проигнорировали. Крис поцеловал Ольгу в губы, забрался в аэрокар и улетел.

     — Повторяю вопрос, — мрачно процедил Поль. — Какого черта он тут делал?

Надеюсь, не ночевал?

     — Он появился рано утром. — Ольга запахнула пушистую розовую пижаму без

застежки.    Расстроенный,  у  него  какие-то  неприятности.  Мы  были вместе,

обсуждали дела...

       В  постели?  Я  уже говорил,  что ты  не  имеешь права спать с  этим

подонком, — глядя на сестру исподлобья, напомнил Поль.

       Во-первых,  не суй нос в мои личные дела,  рыжая бестия!  Во-вторых,

Крис не подонок. Он нравится всем, кроме тебя.

     — Ну да,  из кожи лезет,  чтобы всем нравиться.  Я все-таки отлуплю его

напоследок, чтобы он забыл дорогу

     на Нез.

     — Скажи спасибо,  что у Криса ангельский характер, — вздохнула Ольга. —

Кто-нибудь другой на  его  месте давно бы  уже  вытряс из  тебя  компенсацию за

перманентный моральный ущерб!

     Она  повернулась и  пошла к  двери —  розово-оранжевый цветок с  тонким

стеблем и пышным бутоном.  Поль запустил пальцы в свою шевелюру, почти такую же

пышную,  и подумал, что пора стричься. До окончания отпуска — обязательно. Хотя

непонятно,  что  там  будет,  после отпуска...  Его  будущее меняло очертания и

дробилось, как солнечные блики в фонтане.

     В  кармане запищал передатчик:  начальство надеялось увидеть Поля после

обеда  и  услышать  от  него  комментарии по  поводу  вчерашнего происшествия в

Элакуанкосе.

     Он надел белый штатский костюм,  прицепил к  воротнику значок,  сунул в

карман  парализатор и  служебный идентификатор.  Бластер запер  в  сейфе:  если

сегодня не отнимут,  потом,  возможно,  забудут... А у себя дома он имеет право

хранить любое оружие.

     В аэрокаре Поль подключил к бортовому компьютеру идентификатор и послал

в  банк данных воздушной полиции запрос о  местонахождении машины Криса Мерлея.

Крис  должен усвоить,  что  ему  незачем тут  появляться...  Поля  преследовало

неотвязное ощущение,  что,  если жестко разобраться с  Крисом,  это решит и все

остальные проблемы, сколько бы их ни было.

     Вскоре пришел ответ:  аэрокар с указанным номером стоит на площадке для

парковки около парка Иян. Видимо, Крис отправился завтракать.

     Парк Иян таился под ажурным каркасом,  оплетенным лианами:  над головой

цветущий купол,  посыпанные розовым песком аллеи тонут в тропическом сумраке. В

глубине находился дорогой ресторан — без всяких роботов, с живыми официантами и

официантками,  которые ходили обнаженными, не считая полупрозрачных набедренных

повязок (Поля в  свое время под  расписку ознакомили с  приказом,  возбраняющим

сотрудникам полиции подрабатывать официантами в этом заведении). Кухня там была

очень изысканная,  для каждого блюда —  отдельный столовый прибор,  для каждого

напитка — своя специфическая посудина.  В самый раз для такого сноба,  как Крис

Мерлей.  Поль давно уже подметил,  что Крис отъявленный сноб,  но  никак не мог

убедить в этом Ольгу.

     В  первой половине дня в  Ияне было почти безлюдно.  Поль сворачивал из

одной аллеи в другую;  в его блужданиях между скрытым за деревьями рестораном и

выходом из  парка не  было никакой системы.  Он  просто надеялся перехватить на

этом участке Криса и вразумительно объяснить, что в Ольгином доме Крис Мерлей —

персона нон грата.

     Интуиция,  за  которую хвалило его начальство (и это было единственное,

за что его на работе хвалили),  не подвела и на сей раз:  после нового поворота

Поль наткнулся на директора «Кристалона» с двумя телохранителями.  Что ж, такую

вероятность он  учел...  Поль  вскинул парализатор,  дважды нажал  на  спуск 

«легкие» заряды,  отключающие человека на полчаса.  Крис не растерялся, толкнул

на  него обмякшего громилу.  Уход в  сторону.  Потом на запястье Поля обрушился

удар,  парализатор упал на песчаную дорожку. Позволить противнику пинком выбить

оружие — вот за это ему влетело бы от начальства, еще как! Впрочем, ему влетело

бы прежде всего за инцидент как таковой...

     — Поль,  ты решил сменить работу и устроиться в ресторан официантом? 

Крис смотрел на него с  насмешливым любопытством.  — Возьмут,  внешние данные у

тебя подходящие. Я здесь постоянный посетитель, могу дать рекомендацию!

     Он замолчал и отклонился, когда кулак Поля метнулся к его лицу.

       Убирайся с  Неза,  ублюдок!  Чтоб я  больше тебя не  видел...  Ни  в

Кеодосе... Ни у нас дома!

     Крис засмеялся.  Он,  как всегда, ушел в глухую защиту: сплошные блоки,

ни  одного  удара.  Поля  это  бесило —  пробить защиту Криса  он  не  мог,  но

рассчитывал, что противник раскроется, если вынудить его сменить тактику.

     — Ты что, Крис, не умеешь драться по-настоящему?

     — А так тебе не нравится?

     Поль выругался.  Крис слегка поморщился:  сам он не ругался никогда, ни

при  каких обстоятельствах.  Ольгу это  восхищало,  и  она  ставила его  Полю в

пример,  а Глена Мерлей утверждала, что Крис не употребляет нехорошую лексику с

тех самых пор,  как его стукнули по голове во время вояжа по Галактике. Мол, он

тогда разучился говорить,  а  потом опять научился,  но  грязные слова навсегда

позабыл.

     Судя по  брезгливой гримасе,  ничего он  не  позабыл.  Просто печется о

своем безупречном положительном имидже.

     — Поль,  вот это напрасно.  Вообще-то я гуманный и терпеливый,  но могу

рассердиться.  Значит,  хочешь по-настоящему?  Хорошо,  раз  ты  так настойчиво

просишь...

     Поль согнулся от  пронизывающей боли.  Ему удалось выпрямиться и  почти

достать противника, но тут новый удар заставил его потерять равновесие. Крис не

дал ему упасть — подхватил и швырнул на скамейку:

     — Хватит?

     — Можешь продолжать...  — выдавил Поль,  с ненавистью глядя в смеющиеся

синие глаза Криса,  такие же, как звезды в его люминогласовой «тьме». — Я знаю,

какая ты мразь, понял?

     — Я тоже кое-что о тебе знаю,  — мягко сказал Крис.  — Ты меня боишься,

верно?  Ты лезешь в драку, чтобы заглушить свой страх. Когда мы деремся, у тебя

появляется  иллюзия,   будто  я  для  тебя  не  так  уж  опасен...   Жаль  тебя

разочаровывать,  но ты заблуждаешься. — Он сделал паузу, усмехнулся и закончил:

— На самом деле я еще страшнее, чем тебе кажется.

     Поль несколько секунд молча смотрел на него, потом попытался вскочить.

     — Сиди.  — Удар в солнечное сплетение,  не сильный,  но болезненный. 

Тебе надо отдохнуть. Поль снова выругался.

     — Я не буду портить фингалами твое симпатичное лицо,  — улыбнулся Крис.

— Ты пользуешься руганью для самозащиты?  Это неэффективно, советую попробовать

что-нибудь другое.

     Он  отступил  от  скамейки,  подобрал  парализатор и  сунул  в  карман.

Поглядел на своих телохранителей, все еще неподвижных.

       Сегодня же их уволю,    весело сообщил он,  повернувшись к Полю. 

Позволили парализовать себя перепуганному мальчишке!  А что будет, если на меня

грабители нападут?

     Поль смотрел, как он уходит по плавно загибающейся аллее, погруженной в

дневной  растительный сумрак.  Если  бы  бластер  не  остался дома,  сейчас  бы

выстрелил ему в  спину...  пусть и  не  смог бы вразумительно объяснить на суде

свои мотивы.  Криса надо уничтожить,  чем скорее, тем лучше — это единственное,

что Поль знал точно. Доказывать это другим бесполезно, уже убедился.

     Потом он,  морщась от остаточной боли,  поднялся со скамейки и побрел к

выходу из парка. Лучше не находиться рядом с громилами Криса, когда те очнутся.

     Не  прошло и  двух часов,  как со Стивом связалась служба безопасности:

подкоп под административное здание рядом с отелем. Послезавтра форум закроется,

но те, кто хотел его сорвать, продолжали строить каверзы. Возможно, по инерции.

     Выпив чашку кофе (она любила его,  хоть и  не  нуждалась в  нем  как  в

стимуляторе).  Тина переговорила со своим адвокатом,  незийцем Зелгони,  насчет

возмещения ущерба хозяевам дома в  Элакуанкосе.  С убитых террористов ничего не

возьмешь,  так что платить за вчерашнее удовольствие придется ей. Потом набрала

код  Поля.  Тот  сидел  в  кафе  на  крыше высотки на  проспекте Шал-Сал-туф  и

готовился к  объяснениям с начальством.  Сообщил,  что утром подрался с Крисом,

которого подстерег в  парке Иян:  Крис побил его и «вовсю выделывался»,  зато в

этот раз Поль заставил его перейти в  атаку и  примерно запомнил приемы,    он

узнает, что это за школа, и тогда обязательно Криса отлупит.

     — Зачем? — хмыкнула Тина.

     — С ним только так и надо, — категорически заявил Поль.

     И с чего он так завелся? Крис, конечно, имеет свои странности и склонен

к взрывным внешним эффектам (один его макияж «ради успеха деловых переговоров с

лярнийцами» чего стоит), но в Галактике полно людей со странностями. Здесь ведь

не Манокар,  где все обязаны походить друг на друга. Поль с первого дня все уши

ей  прожужжал о  Крисе,  и  теперь Тина не могла отделить свои непосредственные

впечатления от расплывчатых,  но навязчивых ассоциаций,  подсунутых Полем.  Она

даже не могла бы сказать,  почему Крис вызывает у нее отторжение:  что-то в нем

ее настораживает —  или единственная причина заключается в том,  что она уже по

горло сыта содержательными диалогами с Полем о Крисе Мерлее?

     В  доме не осталось никого,  кроме кота:  Ли сдавала последний экзамен,

Ольга и  все ее дизайнеры улетели на какое-то мероприятие на форуме.  Тина тоже

отправилась в дизайнерский городок.  В ближайшее время никто за ней гоняться не

будет,  она  знала это по  прежнему опыту.  Ма-нокарский посол зализывает раны,

агенты  спецслужб  разбирают  провалившуюся операцию  и  анализируют  ошибки...

Мертвая полоса.  Можно  воспользоваться затишьем,  чтобы  погулять в  одиночку,

иногда она в этом нуждалась.

     На цветных газонах между «этажеркой» для парковки машин и  дизайнерским

городком сегодня сшивалось особенно много  неформалов.  Толпа  голых  мужчин  и

женщин, поджарых, загорелых и довольно неплохо сложенных, размахивала плакатами

с   агрессивно   пульсирующими  призывами:   «Одеть   негуманоидов!»,   «Только

человеческая нагота прекрасна!»,  «Пусть нелюди прикроют свой срам!»,  «Хороший

негуманоид — одетый негуманоид!».

       Если  кто-то  здесь и  нуждается в  одежде,  так  это  они  сами! 

раздраженно пробормотал гинтиец с  широкими темно-красными бровями,  сросшимися

на переносице,  и сердитым лицом (впрочем,  людям лица гинтийцев всегда кажутся

сердитыми).

        Это  церковь  воинствующих  нудистов  с   Андолии,      отозвалась

асфальтово-серая  незийка  с  блестящим обручем  на  лишенной волос  голове. 

Поздновато прилетели, еще вчера их тут не было.

     Нагой атлет поднял звукоусилитель и  начал произносить речь:  поскольку

человеческая  раса  является  венцом  творения,  церковь  воинствующих нудистов

призывает всех  людей  Галактики снять  одежду,  а  от  неодетых  негуманоидов,

напротив, потребовать, чтобы те ее надели. Незийцам, гинтийцам и шиайтианам еще

можно позволить ходить обнаженными,  поскольку они выглядят совсем как люди, но

все остальные расы должны прятать свои несовершенные тела под костюмами.  Пусть

лярнийцы, кроме своих традиционных плащей, носят рубашки и штаны, как известный

лярнийский  художник  Тлемлелх,   поселившийся  на  Незе;  пусть  желийцы,  эти

гигантские   желто-коричневые   слизни,   прикрывают  свои   неопрятные  телеса

какими-нибудь  одеяниями  наподобие чехлов  для  диванов;  пусть  Галактическая

Ассамблея обяжет  одеваться силарцев,  похожих на  ветвящиеся кусты,  и  всяких

цефалоподов вроде кудонцев или синиссов.

     Кто-то попал в оратора влажно чавкнувшим тропическим фруктом.

       Только человечество символизирует и  воплощает в  себе  божественную

гармонию! — пытаясь стереть ладонью со своего торса оранжевую мякоть, убежденно

крикнул атлет. — Красота спасет Галактику!

     Тина  пошла  к   воротам  дизайнерского  городка.   Хотелось  побродить

напоследок  по   аллеям,   еще  раз  посмотреть  на  понравившиеся  композиции.

Передатчик молчал: видимо, беседа Поля с начальством затянулась.

     — Слышали,  что творится в Слайреосе?  Там террористы захватили завод с

ядерным реактором, только что сообщили.

     — Слайреос — это где?

       Где-то  на  севере.  Передали,  что  завод заминирован.  Уже вызвали

какого-то крутого спеца по таким делам,  как его... Баталов. Он работает здесь,

на форуме, а сейчас вылетел туда.

     «Не  вылетел,  а  телепортировался»,    мысленно  поправила Тина.  Она

услышала этот  разговор около композиции,  которая напоминала медленно меняющий

очертания снежный вихрь.  Стив справится,  она не сомневалась.  И  все-таки под

сердцем возник мятный холодок тревоги.

     Она  повернула к  павильону Тлемлелха.  Судя по  количеству охранников,

оцепивших слегка искривленную постройку в лярнийском стиле, с большими окнами и

крышей из зеленоватого армированного стекла, сам Тлемлелх находился внутри.

       Тина,  ты видела безумных голых людей около ворот?  — На его зеленом

нечеловеческом лице с  тонкими чертами и  глазами цвета темной вишни отражалось

сильнейшее потрясение.    Они  говорят,  что человек —  венец творения!  Какое

печальное заблуждение...  Есть только одна по-настоящему прекрасная раса —  это

энбоно.  Люди и  незийцы обладают множеством достоинств,  и  я  уже привык к их

странной внешности,  однако надо  быть незрячим,  чтобы называть их  красивыми!

Извращенец Лиргисо занимался с  людьми любовью,  а  потом сбежал в человеческом

теле,  но  это  же  воплощенный позор нашей расы —  на  Лярне теперь пугают его

именем  непослушных детей  и  нерадивых слуг.  Тела  людей  лишены  безупречной

гармонии,  присущей энбоно,  а носы и уши придают вашим лицам карикатурный вид.

О, не обижайся, просто мне, как художнику, больно это видеть. И я никак не могу

понять,  почему люди не делают пластических операций,  чтобы обрести сходство с

энбоно.  А  эта  сумасшедшая голая  толпа вопит,  что  человеческая внешность —

воплощенное  совершенство!  Как  же  извилисты  и  непредсказуемы  темные  пути

безумия...

     Тина улыбнулась:  Тлемлелх экспансивен и  болтлив,  как всегда,  а  его

цветистая лярнийская речь  похожа на  россыпь драгоценных камней,  вживленных в

матово-зеленую кожу энбоно.

     — Ты уже видел могндоэфрийцев, которые прилетели на форум?

       Да,  они  нанесли  мне  визит.  Это  Живущие-в-Прохладе из  Собрания

Блистающих Представителей Могндо-эфры.  Ассамблея отдала им планету, похожую на

Лярн,  но без Фласса.  — Он переливчато рассмеялся.  — Ее назвали Ресонгоэфра —

это значит «мир под жемчужным солнцем», красиво, правда, Тина? Они искали здесь

людей  для  строительных  работ  на   Ресонгоэфре  и   остались  довольны:   им

посчастливилось найти бизнесмена с безупречными манерами и утонченным вкусом. Я

его видел,  он приходил сюда вместе с Ольгой. Меня тоже очаровали его суждения:

редко  бывает,  чтобы  человек столь тонко понимал мое  искусство.    Тлемлелх

указал  на  выполненные в  тревожной гамме  картины  в  овальных  рамах.    Он

приглашал меня к себе в гости на Ниар, но меня страшит путешествие через черную

бездну космоса.  Кроме того, немыслимо, чтобы я куда-нибудь отправился без двух

дюжин телохранителей —  ведь если Лиргисо опять до  меня доберется,  это  будет

хуже,  чем  смерть во  Флассе.  Ну  а  приводить с  собой  в  гости такую ораву

вооруженных людей... Я боюсь, что это обременит даже самого радушного хозяина!

     — Думаю,  Лиргисо забился в самую дальнюю щель в Галактике и до сих пор

не смеет оттуда выглянуть, — усмехнулась Тина.

     Тлемлелх пошевелил слуховыми отростками —  как  будто он  был с  ней не

согласен. Потом вздохнул:

       Живущие-в-Прохладе звали меня домой — они сказали,  что мой статус в

Могндоэфре сейчас недостижимо высок.  Но я никогда не вернусь туда... И вряд ли

когда-нибудь соглашусь посетить Ресонгоэфру.  — На мгновение его тонкое зеленое

лицо стало печальным,  потом оживилось. — Ты знаешь о том, что я недавно разбил

аэрокар?

     — Так ты все-таки угодил в аварию?

       Нет,  что ты...    Он  снова засмеялся.    Я  устроил над пустыней

воздушный  бой,  самый  настоящий!  Я  дрался  с  аэрокаром,  которым  управлял

компьютер, и я его сбил. Знаешь как? Протаранил, а сам после этого приземлился.

Мои телохранители, которые наблюдали за боем, были в восторге!

     — И тебя не оштрафовали?

       Я  получил  специальное разрешение,  мне  помог  Зелгони.  Долго  же

пришлось  его  упрашивать...   Он  потребовал,  чтобы  перед  этим  я  составил

завещание, и все, что у меня есть, я завещал тебе. Ты наследуешь мое имущество,

банковские счета и гонорары.

     — Спасибо,  но я предпочитаю живого Тлемлелха. Ты уж постарайся прожить

подольше!

     Трель передатчика.  Поль  сообщил,  что  уже  освободился и  ждет ее  в

Оайл-РеСнэи, старом центре Кеодоса.

     — Какого черта ты меня там ждешь? — удивилась Тина. — Лучше прилетай на

форум.

     — У меня для тебя сюрприз, — уперся Поль. — Ну что тебе стоит заглянуть

сюда ненадолго? А потом вместе на форум.

     Ему  удалось  заинтриговать ее.  Через  некоторое время  Тина  посадила

машину  на   парковочной  площадке  в   преддверии  Оайл-Ре-Снэи      древнего

района-лабиринта,  невесть когда застроенного дворцами из белого и красноватого

песчаника,  с  неширокими  улочками,  вымощенными  квадратными плитами,  словно

Оайл-Ре-Снэи стоял на шахматной доске. Сверху Тина видела на плоских крышах меж

традиционных куполов антенны и аэрокары,  но здесь,  внизу,  иллюзия незийского

Средневековья была полной.  Безлюдье.  Послеполуденный зной. Поль объяснил, где

его найти,  и Тина время от времени сверялась со схемой района, которую вызвала

на экранчик карманного компа.

     Она находилась на середине затененной улочки,  зажатой меж двух длинных

кирпично-красных  дворцов  с  ветхими  фасадами,   сквозистыми  от  стрельчатых

проемов,  когда в  мозгу вспыхнуло:  опасность!  Движение в  пустых проемах — и

справа, и слева. Муторное пронизывающее ощущение. Она больше не могла управлять

собственным телом, старинные фасады закачались. Сколько же парализующих зарядов

она получила — десять, пятнадцать? В этот раз ее все-таки достали...

     Тина еще успела подумать,  что полчаса назад она разговаривала вовсе не

с Полем.  И успела разрядить оба своих лазера в смазанные фигуры, мелькнувшие в

проемах.  А  потом обморочный туман поглотил и  стены,  и  проемы,  и шахматный

тротуар, и все закончилось.

     Нагоняй Поль все-таки получил.  И  за драку с Крисом в отеле,  и за то,

что попал в историю в Элакуанкосе,  и за бластер — за все сразу.  В то же время

увольнять его  начальство не  хотело и  собиралось из  последних сил отстаивать

перед  вышестоящим руководством.  «Пусть  они  нам  сперва  другого экстрасенса

найдут,  а  потом уж тебя отсюда гонят!» — проворчал,  с упреком глядя на Поля,

начальник отдела,  йакнавен Рибелше.  Ярлык «экстрасенс» приклеился к  Полю  на

работе давно и надежно. Почти кличка.

     Выйдя из полосатого сине-белого здания иммиграционного контроля (каждая

полоса — этаж в слоеном приплюснутом цилиндре), Поль остановился на солнцепеке,

достал передатчик, вызвал Тину. Подождал несколько секунд. Повторил вызов.

     Может быть,  Тина вернулась домой, легла спать и не слышит сигнала? Его

самого после бессонной ночи тоже клонило в  сон.  Что теперь делать — связаться

со Стивом?  Пока Поля долго и  со вкусом распекало непосредственное начальство,

он краем уха уловил сообщение о  захвате завода в  Слайреосе и о том,  что туда

прибыл «известный специалист по экстремальным ситуациям такого рода,  силарский

гражданин Стив Баталов».  Стив сейчас занят,  лучше бы его не отвлекать...  без

необходимости. Но если необходимость есть, можно и отвлечь.

     Поль сбежал по ступенькам, прыгнул в аэрокар, рывком набрал высоту. Час

пик  еще не  начался,  так что не  обязательно держаться в  строго определенном

воздушном коридоре, и «пиковые» ограничения на скорость еще не вступили в силу.

Он сел во внутреннем дворике Ольгиного особняка, выскочил из машины и крикнул:

     — Тина!

     Кот,  который во  всю  длину вытянулся в  тени  под  мраморным бортиком

фонтана, неодобрительно посмотрел на него, приоткрыв желтый глаз.

     В комнате,  которую занимала Тина, никого не было. В гостиной на первом

этаже пили кофе Ольга, Джеральд и Ли.

     — Где Тина? — спросил Поль.

     — Разве она не с тобой?

     Он прислонился к косяку и снова попробовал с ней связаться.  Глухо.  Да

ведь он с самого начала знал,  что не найдет ее дома, — иначе с чего бы его так

трясло, пока он мчался над крышами Кеодоса?

     Неброский  перстень  из   темного  металла     не  украшение,   еугубо

функциональное изделие. Поль вызвал Стива.

     — Я занят, — донесся приглушенный голос Стива. — Давай покороче.

     — Стив, Тина пропала. Ее нигде нет, и на вызов не отвечает.

     Сложная конструкция из  металлических воронок,  стержней и  спиралей на

потолке.  Или  нет,  не  на  потолке —  примерно в  полуметре над лицом.  Тихое

гудение. Свет, явно искусственный, проникает через боковые прорези.

     Тина попыталась пошевелиться. Почти невозможно. Руки и ноги в захватах,

еще один захват поперек корпуса и последний — наподобие ошейника,  так что даже

голову не  приподнять.  Эти  штуковины,  судя по  всему —  стальные,  на  то  и

рассчитаны,  чтобы удержать киборга.  С хорошим запасом... Сломать захваты Тина

не могла.  Она дважды нажала языком на бугорок на нёбе — вживленный передатчик,

  но  связи не  было.  Видимо,  эта штука,  в  которой она лежит,  находится в

экранированном помещении.

     Гудение нарастало — словно его издавал рой насекомых, которые заполнили

все пространство,  проникли под череп...  В глазах начало двоиться. Конструкция

над лицом оставалась неподвижной, но что-то происходило. Что-то отвратительное,

невозможное. Эту машину надо остановить, пока не поздно.

     Рывок.  Еще  рывок.  Захваты не  поддались,  зато  Тина  услышала хруст

собственных ломающихся костей.  Не имеет значения. Главное — остановить машину.

Рой насекомых гудел все громче и  громче,  у нее закружилась голова.  Мир терял

вещественность,  расслаивался на прозрачные тени.  Тина перестала понимать, где

находится и где ей надо остаться...  любой ценой остаться... А потом ее сорвало

с места и куда-то потащило.

    

     Глава 5

    

     Поль сидел на корточках в дверном проеме и ждал.  Встать,  добраться до

кресла —  на  это его сейчас не хватило бы.  Ольга,  Ли и  Джеральд тоже ждали,

забыв о недопитом кофе.

     Голоса Тины и Стива. Доносились они, видимо, из Тининой комнаты.

       Ну  вот...    со вздохом пробормотала Ольга,  схватила свою чашку и

залпом проглотила остатки кофе. — Все в порядке!

     Поль тоже понимал,  что все в  порядке.  Рассудком.  Но  его продолжало

знобить и в горле щипало, словно стряслось что-то непоправимое.

        Иди  сюда,   выпей  кофе!     позвала  Ли.   Он  помотал  головой,

прислушиваясь.  Голоса зазвучали громче, как будто Стив и Тина ссорились. Разве

они могут поссориться?.. Шум борьбы. Что-то со стуком упало.

     — Дурачатся,  — заметил Джеральд. — Значит, все обошлось. Надо спросить

у Стива, как там было, в Слайреосе...

     Поль поднялся и на ватных ногах побрел по коридору. Он хотел убедиться,

что его рассудок прав,  а то ощущение потери, которое нахлынуло некоторое время

назад и не хочет уходить, — всего лишь продукт переутомления.

     — Тина, это же я! — услышал он встревоженный и настойчивый голос Стива.

     — Не трогай меня-а-а!

     В этом пронзительном женском вопле не было ничего от Тины Хэдис.

     Толкнув скользящую дверь, Поль замер на пороге. Им было не до него, они

даже не заметили вторжения.  Тина.  забилась в  угол и  вцепилась в опрокинутый

стул,  держа его между собой и Стивом,  который сидел на корточках в нескольких

шагах от  нее,  спиной к  двери.  Поля передернуло,  когда он увидел лицо Тины,

сморщенное в  плаксивой  гримасе.  Ее  светло-голубой  комбинезон был  испачкан

кровью.

     — Тина, что с тобой? — через силу выдавил Поль.

     — Не подходи-и!  — взвизгнула Тина,  заслонившись стулом.  — Дерьмоглот

рыжий!

     Стив  оглянулся.  Он  тоже  выглядел неважно    усталый,  напряженный,

растерянный.  Чтобы Стив был настолько растерян...  Раньше Поль не  поверил бы,

что это возможно.

     — Она невменяема, — шепнул Стив, увлекая его в коридор. — Видишь...

     Подошли Джеральд,  Ольга и Ли.  Тина сжалась в углу и скулила,  тонко и

жалобно, как брошенный щенок.

     — Стив, что с ней? — спросила Ольга.

       Не знаю.    Стив перешагнул через порог,  задвинул дверь.    С той

секунды, как она очнулась, она меня не узнает.

     — Где ты ее нашел?

       Я  так и не определил.  Не до того было.  Поль меня вызвал,  когда я

работал в  Слайреосе — там очень хитро заминировали реактор,  долго пришлось бы

возиться...  Я и возился вначале,  а после твоего сообщения,  — он посмотрел на

Поля,    разом трансформировал всю взрывчатку вместе с реактором в нейтральное

вещество. Для завода ущерб, но хотя бы жертв не будет. С Тиной не было связи, и

я  к ней попросту телепортировался,  я ведь могу телепортироваться на ориентир.

Она лежала прикованная в  каком-то металлическом саркофаге в небольшой комнате.

Над ней стоял человек в  маске и  почти в  упор расстреливал ее из бластера.  Я

убил его, окружил нас с Тиной защитным полем и сразу начал регенерацию. Успел в

последний  момент    у  нее  было  прострелено горло,  сердце,  аккумуляторы в

животе... Еще две-три секунды, и она бы умерла. Потом пришлось сращивать кости,

у нее были переломы.  Пока я этим занимался,  помещение подорвали.  Ничего, мое

поле выдержало. Мне некогда было разбираться с теми, кто это сделал, я найду их

потом. Тина очнулась и начала кричать. Я перенес ее сюда, но она не узнает меня

и боится. — Стив помолчал, шепотом добавил: — Такое впечатление, что она вообще

все забыла.

       Тогда пусти меня к  ней.    Ольга потянула дверь.  Тина все  так же

сидела в углу в обнимку со стулом и давилась сухими рыданиями.

     — Привет! — Ольга подошла, присела напротив. — Как ты себя чувствуешь?

     Остальные толпились на пороге.   — Тетенька,  пожалуйста, не давайте им

меня трогать! — жалобно протянула Тина.

     — Ты меня знаешь? — спросила Ольга.

     — Не-а.  — Тина помотала головой.  — Тетенька,  вы, наверно, добрая, не

давайте этим дядькам ко мне лезть! Они меня лапать начнут.

     Говорит с  кутаканским акцентом,  отметил Поль.  Совсем  как  нелегалы,

осевшие в Элакуанкосе. Или это ма-нокарский акцент, похожий на кутаканский?

     — Тина, ты кого-нибудь из нас помнишь?

     — Я не Тина,  чего вы меня так зовете...  Вот его помню! — Она показала

на Поля.

     — Хорошо, — обрадовалась Ольга. — Кто это?

     — Долбаный полицейский козел!

     — Что? — Поль опешил. — Тина, как ты можешь...

     — Она невменяема, — взглянув на него, тихо напомнил Стив.

     — А вот и могу!  — Тина злобно сморщила лицо. — Чтоб ты, рыжий, дерьмом

своим подавился!  Братанов моих арестовал,  дерьмоглот незийский!  Живете тута,

бедствующих людей к  себе не пускаете...  Хотите нас во всякие засраные колонии

заслать, где городов нету!

     Поль держался на пределе. Еще немного — и у него начнется истерика.

     — Стив,  это никакая не Тина, — прошептал он, из последних сил стараясь

унять дрожь.    Похожа на Тину,  но это совсем не она!  Может,  тебе подсунули

двойника?

       Это она,    отозвался бледный Стив.    У нее моя метка,  подделать

невозможно.

     — Ты помнишь, как тебя зовут? — Голос Ольги начал дрожать.

     — Помню. Вероника Лойчева.

       Понятно,  — пробормотал Джеральд.  — Она отождествляет себя с другой

личностью!

     — А меня зовут Ольга. Тебя здесь никто не обидит.

       Тетенька Ольга,  у  меня руки стали какие-то странные,    испуганно

пожаловалась Тина. — Видите?

     — По-моему, с твоими руками все в порядке, — возразила Ольга.

     — Они стали другие! Можно я в зеркало посмотрюсь?

     — Давай. Вдруг ты после этого вспомнишь, кто ты на самом деле?

     Она  забрала у  Тины стул.  Та  поднялась на  ноги и  начала неуверенно

озираться, как будто в первый раз находилась в этой комнате.

       Вон зеркало,  — подсказала Ольга.  Несколько секунд тишины.  Потом —

истошный крик раненого животного.

     — Тина, успокойся! — шагнув вперед, попросил Стив.

     — Это не я! — показывая на свое отражение, визжала Тина. — Там какая-то

девка,  я же не такая!  Меня топмоделью хотели сделать,  потому что я красивая!

Тетенька, скажите, что это сон!

     Она опять забилась в угол, уткнулась лицом в ладони, бормоча:

     — Господи, разбуди меня, я больше не буду грешить, я хочу проснуться...

       Стив,  тащи  ее  к  силарцам,    посоветовал  Джеральд.    Из  нас

психотерапевты те еще...

     — Я с вами,  — решительно заявила Ольга. — И Поля с собой возьмем, а то

его в больницу не загонишь, хотя давно пора.

     Стив выволок из  угла Тину и  взял за  руку Ольгу,  которая ухватила за

локоть брата. Обстановка изменилась:

     теперь они стояли посреди просторного помещения с  плавно закругленными

стенами. Силарца, похожего на двухметровый алый куст, вполне можно было принять

за декоративное растение,  украшающее собой экзотический,  но уютный интерьер в

осенних тонах.

     — Здравствуйте,  Йемисагерди, — обратился к нему Стив. — Я прошу миссию

оказать помощь Тине  Хэдис.  Будет  лучше,  если  сначала я  сам  переговорю со

старшим целителем и объясню ситуацию.

     Силарец    он  расположился  перед  мониторами,  на  небольшой  мягкой

полусфере,  которую Поль про  себя обозвал «клумбой»,    ответил,  что старший

целитель сейчас его  примет.  Стив  исчез    судя  по  всему,  он  отлично тут

ориентировался.

       Леди и  джентльмен,  прошу вас подождать,    пригласил Йемисагерди,

указав одной  из  своих  «ветвей» на  диванчики возле восьмиугольного окна,  за

которым зеленел парк.

     Поль охнул и пошатнулся: Тина саданула его локтем в бок.

       А  не  стой ко  мне близко,  вонючка полицейская!  Все полицейские —

козлы,  выгоняют нас  отсюдова,  словно мы  какие чумные!  А  мы  тоже  люди  с

человеческими правами!  Ой...    Она уставилась на свою кисть с  выдвинувшимся

лезвием.    Тетенька Ольга,  это что?!  У меня ножик в руке!  — Ее голос опять

зазвучал тонко и потрясенно.  — Он же меня порежет! Он во как вонзился, а я его

совсем не чувствую... Его надо вытащить, пока кровь не пошла!

     Ольга не нашла ничего лучшего, кроме как объяснить:

     — Тина,  это же твои имплантированные лезвия!  Ты ведь киборг,  ты даже

это забыла?

       Я — киборг?..  — Тину это открытие не обрадовало.  — Они чего,  меня

киборгом сделали?! А говорили, что топ-моделью... Значит, я теперь неживая, да?

И  у  меня  внутри всякие железяки,  как  у  робота?  Аж  наружу вылазят...  Не

хочу-у-у!

     Это было похоже на вой обезумевшей от тоски собаки. Пока Ольга пыталась

ее  утешить,  Поль обессиленно опустился на диванчик,  ощупывая ребра.  Наконец

вернулся Стив и с ним силарец.

     — Тина,  — позвал Стив,  — это целитель Реиминкас-ли,  он тебе поможет.

Пойдем.

     — Чего?.. — опасливо протянула Тина. — Так это ж силарец!

     — Мы в силарской миссии,  в больнице, — подтвердил Стив. — Здесь лечили

Тлемлелха, помнишь? И тебя тоже вылечат.

     — Не,  я к ним не пойду... — Она вцепилась в Ольгину руку — видимо, изо

всех  сил,  потому что  Ольга  поморщилась и  издала тихий  стон.    Они  всех

заманивают и  зом-бируют или даже прям на  улице людей ловят.  Нас отец Иннокий

пугал,  чтоб никто не ходил к  этим самым си-ларцам.  У них всякие такие штуки,

человеку страшно...  А  вот этот рыжий козел,    она ткнула пальцем в Поля, 

сказал  своим  дерьмовикам-полицейским  арестовать  отца  Иннокия,   когда  они

приходили к нам и шмон устроили. У, рыжий, чтоб у тебя никогда не стоял! Так бы

и наплевала в морду!

     Она попыталась плюнуть в  Поля,  но  Стив завернул ей  руки за  спину и

оттащил в сторону. К ним приблизился целитель Реиминкасли.

     — Меня зомбирую-у-ут! — взвыла Тина дурным голосом.

     Все трое исчезли.

     Поль  отлично помнил кутаканского попа  Иннокия.  Последний полицейский

рейд  в  оккупированных кута-канцами  кварталах  в  Элакуанкосе,  незадолго  до

отпуска.  До чего Поль выматывался во время таких рейдов... По выражению своего

начальника,   он  «работал  экстрасенсом»:  ментально  прощупывал  нелегалов  и

определял,  кого из  этой толпы надо брать,  чтобы до депортации продержать под

арестом во избежание неприятностей.  От него ни на шаг не отходили двое крепких

коллег:  охраняли,  поскольку  Поль,  сосредоточившись  на  своих  запредельных

ощущениях,  вполне мог пропустить удар,  а  также не  позволяли ему ни  на кого

кидаться — иногда,  обнаружив что-нибудь особенно пакостное, он терял над собой

контроль и  лез в  драку.  С отцом Иннокием как раз так и вышло.  Благообразный

молодой мужчина в белой рясе с вышитой на груди иконой, подтянутый, энергичный,

более  интеллигентный,  чем  большинство  его  соотечественников,    это  если

смотреть глазами.  Нечто  похожее на  не  поддающийся идентификации испорченный

продукт,   покрытый  белесым   налетом,   кишащий  раскормленными  агрессивными

личинками,    это если воспринимать как Поль.  Натренированные коллеги не дали

ему  побить  кутаканского священнослужителя,  а  самого  Иннокия  отправили  за

решетку, невзирая на протесты.

     Поль не  рассказывал Тине об  этом эпизоде.  Ей  неоткуда было об  этом

узнать.  И  еще у  нее прорезался характерный кутаканский акцент,  и речь стала

точь-в-точь такая,  как у  нелегалов...  В  общем-то он уже знал ответ,  и  это

знание было хуже, чем острая боль в боку.

     Силарец позвал их  с  Ольгой в  кабинет для  оказания первой помощи.  У

Ольги  на  руке  выше  запястья багровел кровоподтек,  у  Поля  треснуло ребро.

Сумасшедший киборг    это  можно  приравнять  к  стихийному  бедствию...  Поль

сглотнул. Тина не сумасшедшая. Просто Тины больше нет. Неужели Стив не понял?

     После лечения Ольге предложили подождать,  а  Поля пригласили в  другой

кабинет.  Целитель Менаалами усадил его  в  кресло,  включил какие-то  приборы.

Поль,   пришибленный  внезапно   открывшимся   страшным   знанием,   подчинялся

безучастно, ни во что не вникая.

     — Что вас беспокоит? — спросил Менаалами.

       Ситуация.  — Поль выдавил кривую усмешку.  — То,  что вы собираетесь

лечить,  — не Тина Хэдис.  Тина погибла. А ее тело захватила какая-то кошмарная

тварь,  которая ненавидит полицейских!  — Его правое веко само собой задрожало,

он  никак не  мог  унять эту  дрожь.    Я  похож на  психа,  который ужастиков

насмотрелся,  да?  Не знаю,  как это может быть,  но в  теле Тины засело другое

существо.  Эту тварь надо убить! Интересно, то же самое может произойти со мной

или с вами? Чтобы кто-нибудь сожрал нас и вселился в наши тела?

     — Поль,  это не так просто сделать,  — возразил силарец. — Вы не совсем

правильно поняли ситуацию. В теле Тины Хэдис находится не тварь, а обыкновенное

человеческое существо,  такое же,  как  вы  или  ваша спутница...  только более

примитивное. Это существо растеряно и смертельно испугано — перемещение в чужое

тело было для него неожиданностью.  Целитель Реиминкасли сейчас разговаривает с

ним и выясняет, каким образом это могло случиться.

     — А что стало с Тиной?

       Это пока неизвестно.  — Менаалами сделал движение «ветвями» — словно

человек, который разводит руками, не зная ответа на вопрос. — Давайте попробуем

разобраться с вашим состоянием — вы не возражаете?

     Силарские  процедуры  помогли,  Поль  почувствовал себя  лучше.  Советы

Менаалами  насчет  способов  самоконтроля тоже  могут  пригодиться...  если  им

следовать.

     Потом   Поля   проводили   в    небольшую   комнату   с    креслами   и

полусферами-«клумбами»,  где ждала Ольга.  Появился Стив.  Бледный, с запавшими

глазами. Он сел в кресло и хрипло сказал:

       Я еще четыре года назад почувствовал,  что будет что-то в этом роде.

Знал и не предотвратил.

     — Они смогут ее вылечить? — тихо спросила Ольга.

     — Все не так...  Пока непонятно, не так плохо или не так хорошо. Это не

Тина.

     — Я уже в курсе, — кивнул Поль.

       Каким образом?    Ольга уставилась на них в  недоумении.  — Неужели

двойник?

     — Нет.  Саркофаг, в котором я нашел ее, — это была машина для пересадки

сознания.    Голос Стива звучал глухо,  но ровно.  — Саркофаг стоял вплотную к

перегородке,  а за ней находился,  видимо,  второй такой же...  с другим телом.

Пока я возился с Вероникой Лойчевой, Тину увезли.

     — Боже мой... — прошептала Ольга.

     Ситуация паршивая.  Криминальная.  Страхи Поля  относительно того,  что

какая-нибудь потусторонняя тварь может сожрать его и присвоить его тело,  после

беседы с  Менаалами утихли,  и  он начал соображать трезво и  прагматично — как

полицейский.

       Стив,  я  должен допросить эту  Веронику Лойчеву.  Потом надо  будет

раздобыть ее снимки и антропометрические данные.  Раз она в теле Тины — значит.

Тина сейчас находится в  ее теле.  Допрос лучше провести поскорее,  а  то время

потеряем.

       Мы с Реиминкасли уже выяснили все,  что нужно.  — Стив вполне владел

собой —  по  крайней мере внешне.  Поль почти физически ощутил леденящий холод,

когда попытался представить, что с ним творится под этой оболочкой спокойствия.

— Вероника прилетела с Кутакана вместе со своей семьей.  Жила в Элакуан-косе, в

квартале,  где обосновалась их  община.  Несколько дней назад ее забрали оттуда

какие-то  люди —  судя по  всему,  Лойчевы попросту продали им Веронику.  После

этого ее держали взаперти,  хорошо кормили, подвергли медицинскому обследованию

и вылечили от кожного грибкового заболевания.  Заставили принять ванну,  что ее

сильно удивило —  кутаканцы моются раз в  три-четыре месяца,  а она в последний

раз  мылась всего-то  месяц назад.  Людей она  описала.  Тот,  кого она считает

главным,  постоянно был в  маске.  Вчера вечером Веронику затолкали в  странный

железный ящик.  как она выразилась, и приковали наручниками, но потом выпустили

оттуда и вернули в комнату.

     — Вечером? Когда на нас напали в Элакуанкосе?

       Да.  Сегодня после обеда повторилось то же самое.  Вероника сказала,

что ящик вдруг заработал и ей стало плохо, потом какой-то человек поднял крышку

и  выстрелил в  нее из бластера.  Если у  нас возникнут дополнительные вопросы,

задавать  их  придется  через  Реиминкасли.   Он  предупредил,  что  в  течение

двадцати—тридцати дней  после смены тела  Вероника будет находиться в  неважном

состоянии.  Силарцы много знают об  этом,  хотя сами такие вещи не  практикуют.

Если  те,  кто  захватил Тину,  уйдут в  гиперпространство,  ее  рассудок может

пострадать.  Надеюсь,  что они это учтут. — Он умолк, глядя в одну точку, потом

добавил:  — Силарцы обещали обеспечить мне установку для обратного перемещения,

когда я найду Тину.

     — Наличие этой чертовой установки — ключевой признак.  Такие штуки есть

у Силара, у Лярна... У кого еще?

       Да много у  кого.  Схема установки с подробным техническим описанием

еще  три  года  назад  болталась в  сетях  на  дюжине планет.  Кому  надо,  тот

воспользовался.

       Я  и  не  знал...  Похоже,  что  тебя  и  вчера,  и  сегодня нарочно

заблокировали с этими терактами. Чтобы не помешал.

     — Это я уже понял, — глухо отозвался Стив.

     — Одно из двух.  Либо это сделали манокарцы — тогда все ясно, искать ее

надо  на  Манокаре.  Либо  какие-то  спецслужбы,  которым Тина понадобилась как

источник информации.    Стив поднял взгляд,  и  Поль продолжил:    Ты ведь их

интересуешь — еще бы, с твоими способностями! Но ты слишком сильный и крутой, и

у тебя силарское гражданство,  к тебе не подберешься. А с Тиной вы уже семь лет

вместе,  она знает о тебе больше,  чем кто угодно другой. Вот ее и забрали. Они

рассчитывали,  что ты  не  успеешь —  ты бы тогда считал ее убитой.  Но кое-что

вышло не  по  их плану,  ты спас Веронику Лойчеву.  Надо предупредить силарцев,

Джеральда и Ли, что об этом никому нельзя говорить. Сделаем вид, что мы считаем

Тину погибшей.  Если те, кто ее забрал, узнают, что мы ее ищем, ее могут убить,

чтобы спрятать концы.

     — Ты прав; — согласился Стив. — Я договорюсь с целителями.

     — И попроси их, чтобы мне разрешили навещать ее, — сказала Ольга.

     — Зачем?  — Поль удивленно посмотрел на сестру. — Это не Тина — ты что,

не поняла?

     — Я все поняла.  Я буду навещать Веронику Лойчеву.  Ей сейчас одиноко и

страшно, а мне она доверяет.

       Тратить  время  на  какую-то  кутаканскую паршивку,  которая  упорно

называет тебя  тетенькой и  ненавидит полицейских?  Маразм...  Твой ненаглядный

Крис —  омерзительный тип с  замашками извращенца,  но хотя бы не дурак,  а эта

Вероника — дура, истеричка, правонарушительница...

       Поль,  уймись.    Ольга глядела на  него с  усталым снисходительным

выражением,  как на увлекшегося ребенка.    Это обыкновенная девчонка,  только

необразованная и  плохо воспитанная.  Если свои же родители продали ее каким-то

бандитам — можно представить,  какое у нее было детство! Мне ее жалко, и я хочу

ей помочь. Тайну я сохраню — буду всем говорить, что хожу в силарскую больницу,

чтобы подлечить нервы.

       Да она же психопатка!    поморщился Поль.    Она меня ударила,  ты

видела?  Ни с  того ни с сего...  Ребро сломала!  Разве приличный человек будет

кидаться на людей?

     — Поль,  кто бы говорил!  — Ольга почему-то усмехнулась,  но ее усмешка

быстро угасла, она повернулась к Стиву: — Договоришься с целителями?

     — Договорюсь.  Думаю, они возражать не станут. Возможности у нее... как

у  тергаронского киборга.  Если  она  разойдется,  то  разнесет  всю  больницу.

Надеюсь, что ты сможешь держать ее под контролем.

      «Помещение»,  в котором находилась установка,  — это был аэрогрузовик,

который стоял в  гараже старого незийского дворца в  пригороде Кеодоса.  Глушь.

Нагретый солнцем рыхлый  серый  камень с  темными и  светлыми разводами;  купол

облеплен птичьими гнездами,  испещрен белесыми потеками помета. Кнаркои носятся

над двором маленькими черными молниями и  непрерывно издают будоражащие крики —

Вероника упомянула, что они мешали ей спать.

     Во дворце трупы.  В том числе тело рубиконского гражданина Отто Фарима,

арендовавшего это строение. Фарим прибыл на Нез в качестве туриста. Рубиконский

врач,  попавший  в  картотеку Космопрла как  активный  борец  против  засорения

Космоса человеческими мыслями.  В  рамках этого  движения действовало несколько

террористических  организаций,   в  том  числе  группа  Сельвана  Боруха,  тоже

рубиконца.  Борух и полтора десятка его людей были убиты тем же способом, что и

боевики Кепхо Аркетивайна с Шиайта. Фарим в момент, когда взорвалась компактная

энергостанция,  питавшая установку,  находился в  гараже,  и ему вышибло мозги.

Больше эти ребята не  будут засорять Космос своими мыслями —  как и  требует их

концепция.

     Для того чтобы разыскать Лойчевых,  Стив и  Поль замаскировались.  Стив

надел седой парик,  его щеки округлились, нос увеличился и стал более мясистым.

Поль в  первый раз  увидел,  как  он  меняет внешность —  без  всяких подручных

средств,  за счет трансформации мягких тканей лица.  Выглядело жутковато.  Одно

дело,  когда  это  происходит в  кино  и  ты  знаешь,  что  тебе  демонстрируют

компьютерный эффект, — но чтобы то же самое за считанные секунды проделал живой

человек...  или тот, кого ты привык считать человеком... Поль вовремя вспомнил,

кто такой Стив,  это помогло совладать с нервами. Сам он воспользовался набором

для  грима «Тысячеликий мираж» и  спрятал свои вьющиеся рыжие волосы под черным

париком.

     Они приобрели дешевую одноразовую одежду в  курортном стиле,  почему-то

очень популярном у нелегалов.

     Наверное,  потому,  что все блестящее и нарядное... Обычно Стив ходил в

удобных,  свободно скроенных комбинезонах темной расцветки,  а  Поль,  если  не

надевал форму,  предпочитал костюмы в  сдержанной черно-серой или кремово-белой

гамме — его огненная шевелюра была слишком броским элементом,  чтобы усугублять

впечатление яркими шмотками.

     Щербатые красно-желтые многоэтажки лениво впитывали полуденный зной. По

замусоренному   тротуару   кутаканского   квартала   полз,   собирая   продукты

жизнедеятельности кутаканцев, робот-уборщик. Поль и Стив свернули во двор дома,

где жила семья Вероники Лойчевой.  Мать, бабушка, две сестры. Братьев Вероники,

подающих надежды молодых бандитов,  арестовали во время последнего полицейского

рейда.  Поль  имитировал кутаканский акцент,  больше  ничего  не  требовалось —

языков и  диалектов на Кутакане несколько,  между собой их носители объясняются

на  общегалактическом.   Лойчевых  не  было:  по  словам  соседей,  недавно  те

разбогатели, «заделались туристами» и сняли жилье где-то в другом месте.

     На поиски ушло трое суток — Лойчевы хорошо спрятались.  Главным образом

от  своих же:  им пришлось бы «поделиться» вырученными деньгами с  руководством

общины,  а Барбара Лойчева,  мать Вероники, была женщиной практичной. Она сняла

скромную  квартирку  в  другом  конце  Элакуанкоса,  на  набережной  тупикового

заиленного канала,  и  перебралась туда  вместе с  матерью и  двумя оставшимися

дочками.  Решила вначале дождаться,  когда земляков депортируют с  Неза,  а  уж

потом пожить в свое удовольствие.

     Вторжение Стива и Поля Лойчевых перепугало.  Темноволосая Барбара,  все

еще красивая,  но уже начавшая расплываться, словно ее слепили из пластилина, а

после выставили на солнцепек,  раскричалась и попыталась их вытолкать — даже не

из квартиры,  поскольку переступить через порог они не успели,  а  с лестничной

площадки.  Поль чуть не  полез в  драку,  но  Стив взял его за локоть,  и,  они

оказались  внутри.   Б  большой  комнате  с  наклеенными  на  стены  рекламными

картинками,  ворохом одежды  на  задвинутом в  угол  столе  и  белым  культовым

занавесом с вышитыми иконами в обрамлении незамысловатых бумажных цветов.

     Барбара повернулась,  ахнула и прислонилась к косяку. Бумажные цветы на

занавесе вспыхнули, чтобы тут же опасть на пол невесомыми черными хлопьями.

     — Я все здесь спалю,  если не ответишь на мои вопросы, — ровным голосом

предупредил Стив. — Кому ты продала свою дочь?

     Барбара держалась за  грудь,  беззвучно открывая и  закрывая рот.  Стив

ждал.  Из  кухни  вышла  статная  голубоглазая  девушка  с  ликом  классической

равнодушной  красавицы.  Остановилась,  скрестив  руки  на  груди.  Из  комнаты

выползла старуха —  эту пластилиновую фигурку лепили небрежно и  на  солнцепеке

держали долго:  тело расползлось,  черты лица перекошены и  смазаны.  Из-за  ее

спины выскользнула верткая девчонка лет десяти.  Она держала во рту,  прикусив,

указательный палец  и  таращилась на  гостей  с  жадным  любопытством,  зазывно

покачивая бедрами — движение, подсмотренное у взрослых.

     Поль презрительно сморщил нос: типичная кутаканс-кая семейка.

       Не  наказывайте меня,  господин дьявол,    выдохнула Барбара.    Я

согрешила,  но я свою доченьку отдала в хорошие руки... Все ради младшенькой! И

ради спокойной старости моей матушки...

     Покупатели приходили вдвоем,  в сопровождении охраны. Один из них, судя

по  описанию,  был  Отто Фарим —  доктор,  как  называла его Барбара.  Второй —

блондин в  зеркальных очках,  с «насморочным голосом».  Видимо,  воспользовался

«Нотой»  либо  другим  препаратом,   искажающим  тембр.  Сказали,  что  они  из

рекламного агентства и хотят сделать Веронику топ-моделью.

     Главным был  блондин.  Торговаться он  не  стал,  однако без  спора  не

обошлось: Лойчева рассчитывала пристроить старшенькую, Инессу — ей уже двадцать

два,  и  она вполне созрела,  чем не  красавица?  Блондин от Инессы отказался и

заявил,  что  ему  нужна  Вероника.  Барбара тогда  заломила цену  вдвое против

названной вначале, а он как ни в чем не бывало выложил деньги.

     Несмотря на такое везение, у Барбары остался «гадостный осадок в душе»:

покупатели ей не понравились.  Они вели себя так, словно приобретали кусок мяса

или мебель для офиса и  опасались,  что им могут подсунуть товар с каким-нибудь

незаметным мелким изъяном. Веронику заставили раздеться, придирчиво осмотрели —

«как  неживую какую вещь»,  по  определению Барбары.  «Доктор» еще  проверял ее

какими-то  медицинскими приборами,  которые принес  с  собой.  Блондин спросил,

можно  ли  быстро вылечить девушку от  грибка;  «доктор» ответил,  что  это  не

проблема.  Когда Лойчева предложила им  посмотреть,  как  Вероника танцует,  те

отмахнулись, словно это их вообще не интересовало.

     Осадок не помешал Барбаре заключить сделку— «ради счастья своей семьи».

     — Мне нужны ее снимки,  — сказал Стив.  — Принеси все, что у тебя есть.

Лойчева принесла.

     — Видел,  какое дерьмо?  — фыркнул Поль,  когда вышли на улицу. — И они

еще обижаются, что мы их к себе на Нез пускать не хотим!

     Розово-серые сумерки пахли едкими специями и  затхлой водой из  канала.

За  открытыми окнами  звякала  посуда,  звучали голоса.  Обычный элакуанкосский

вечер.  То,  что случилось с Тиной и Вероникой, казалось Полю неправдоподобным,

невозможным.  Обрывок  тягостного сновидения,  который  невесть  каким  образом

вплелся в реальную жизнь и не хочет рассеиваться.

     Из Элакуанкоса Стив и Поль телепортировались в силарскую миссию. Снимки

показали Веронике, та подтвердила, что это она.

     Снимков было  несколько,  это  позволило Стиву смоделировать трехмерное

изображение Вероники — или теперь уже Тины?  — в полный рост. Изящная девушка с

матовой светлой кожей,  сероглазая и  темноволосая.,  Тонкие черты  удлиненного

лица,  высокие скулы,  небольшой прямой нос.  Узкие кисти рук. Более изысканная

внешность, чем у старшей, которую Лойчева пыталась пристроить первой.

       Почему они  взяли Веронику,  а  не  Инессу?    пробормотал Стив,  с

прищуром глядя на изображение. — Хотел бы я уловить их логику...

     — У Инессы глаза голубые, — брякнул Поль.

     — Ну и что?

     — А у Вероники серые,  как у Тины.  Может,  поэтому... Ольга и Джеральд

тоже  пришли  посмотреть.  Джеральд поглядел и  присвистнул,  словно  увиденное

крайне его озадачило.

     — Чушь собачья...  — Он повернулся к Стиву. — То ли я идиотом родился и

чего-то не понимаю, то ли они идиоты. Причем клинические!

     — Почему?

     — Неужели сам не видишь? Ну да, ты же не дизайнер... Оля, как тебе это?

     — Тоже не понимаю. — Она пожала плечами. — Нонсенс.

     — Что — нонсенс? — спросил Поль. Стив молча ждал комментариев.

     — Элемент,  который хотят спрятать,  обычно делают малозаметным,  чтобы

внимание зрителей на нем не фиксировалось, — объяснил Джеральд. — Это азы нашей

работы.   А   такая  девчонка  будет  привлекать  внимание  где   угодно!   Она

действительно могла бы стать топ-моделью.  Если спецслужбам надо спрятать Тину,

им следовало взять женщину с  заурядной,  незапоминающейся внешностью,  вот это

было  бы  грамотное решение.  Вместо  этого  они  нашли  эльфоподобное существо

неземной красоты,  да  еще за бешеные деньги —  то есть угрохали на эту покупку

страшно сказать какие подотчетные средства. Что, не идиотизм?

     Стив кивнул и опять уставился на изображение.

     — Стив,  — окликнул его Поль, — я думаю, это Манокар. Спецслужбы других

планет отпадают — то,  что говорит Джер,  вполне резонно.  Очевидно,  манокарцы

планируют устроить своего рода шоу,  и  для этого им нужна девушка с  эффектной

внешностью. Ладно, хотя бы круг поисков сужается! Локализовали.

     Блондин,  который приходил к  Лойчевым,  и «главный» в маске,  которого

запомнила Вероника (он тоже говорил «простудным голосом»),  — скорее всего, это

был один и  тот же человек.  Искать его по описанию не было смысла:  уж если он

голос исказил,  наверняка и  личина была фальшивая.  Парик и  грим,  что-нибудь

вроде «Тысячеликого миража», которым пользовался Поль.

     Стив побывал и  в  посольстве,  и  в консульстве Манокара.  Впечатления

после его визитов там остались нехорошие.  Тяжелые.  Да  еще и  ремонт пришлось

делать —  об этом Ольга узнала от кого-то из своих коллег,  получивших выгодный

заказ.  Жаловаться в  посольство Силара на  беспрецедентные действия силарского

гражданина Стива Баталова манокарские дипломаты,  однако, не стали. То ли он их

настолько запугал,  то ли они решили, что дальнейшее раскручивание этой истории

не пойдет Манока-ру на пользу.

     Стиву удалось вытрясти из них признание, что нападение на Тину — «акцию

возмездия»,  как  они  это называли,    действительно организовал Манокар.  Но

занимались этим не дипломаты,  а какие-то сотрудники спецслужб, командированные

на Нез.  И  посол,  и  консул считали Тину мертвой и  были шокированы тем,  что

агенты, подчиненные непосредственно президенту Ришсему, без всякой острой нужды

уничтожили группы Кепхо Аркетивайна и  Сельва-на Боруха.  Другие террористы уже

начинают проявлять недоверие к Манокару, как теперь с ними работать?

       Значит,  я  отправлюсь на Манокар,  в гости к президенту Ришсему, 

подытожил Стив.

     Поль сказал,  что полетит с ним.  Стив не стал возражать и как будто не

удивился, только посоветовал все дела уладить поскорее — ждать он не будет.

     Начальству  Поль  объяснил,  что  нуждается  в  длительном отпуске  для

поправки здоровья.  За свой счет. Начальство даже обрадовалось, так как решило,

что  он  наконец-то  надумал пройти  курс  терапии,  чтобы  привести в  порядок

расшатанные  нервы.  Поль  Лагайм,  который  эксплуатирует свои  способности  в

интересах дела,  но  при этом держит свои эмоции в  узде и  не  кидается никого

бить, — это была давняя мечта руководства иммиграционного контроля. Отпуск Полю

дали и напоследок намекнули,  что здесь, мол, все обрадуются, когда он вернется

остепенившимся и  хладнокровным,  каким и  должен быть  образцовый полицейский.

Пусть надеются.

     Вообще-то за последние дни он ни разу не подрался.  Даже Криса, который

заглянул к Ольге,  чтобы выразить соболезнование,  сумел вытерпеть молча.  Крис

улетел на  Ниар сразу после закрытия форума,  и  Поль,  узнав об  этом,  ощутил

облегчение, словно сгустившаяся по углам тьма внезапно рассеялась. Может, ему и

надо лечиться, но сначала он прибьет Криса. Или пристрелит. Как получится.

     Ольга почти каждый день навещала Веронику в силарской больнице.

     — Она чувствует себя плохо,  — рассказывала Ольга.  — Целители сказали,

это пока неизбежно, синдром такой, но скоро пройдет. Зато я отучила ее называть

меня тетенькой! Мы с ней договорились: она будет слушаться силарцев и не станет

ничего в больнице ломать,  а я помогу ей утвердиться в модельном бизнесе, когда

они с Тиной обратно поменяются телами.  Я сейчас учу ее культурно разговаривать

— как девушку из той древней земной пьесы,  помните?  Оказалось, Вероника очень

красиво танцует!  Только она  все  время  просит шоколада и  тортиков,  а  Стив

говорит,   что  пищеварительный  тракт  киборга  на  такое  количество  еды  не

рассчитан. Она так любит сладкое...

       Нельзя,    устало возразил Стив.    У  киборга желудок и  кишечник

меньше,  чем у  обычного человека,  она их перегрузит.  Зато в животе у нее два

аккумулятора, они обеспечивают энергию с хорошим запасом.

     — Если сказать ей про аккумуляторы, она заплачет.

       Тогда скажи,  что топ-модели не жрут килограммовые тортики столовыми

ложками,  а  то я позавчера застал картинку...  Она при этом чавкала,  да еще и

кремом до ушей перемазалась.

     Стив выглядел несчастным,  и Поль вполне его понимал: увидеть, как твоя

любимая женщина с  бессмысленным взглядом,  с  животным чавканьем ест  столовой

ложкой необъятный торт...  Пусть это теперь не Тина,  а Вероника,  все равно он

должен был почувствовать оторопь.

     — Да ладно вам!  — вздохнула Ольга.  — Просто девочка никогда раньше не

пробовала таких вкусных вещей.  Силарцы уже посадили ее на диету, а я, пожалуй,

объясню ей, что без диеты стать топ-моделью нельзя.

     В  последний день  перед отлетом на  Манокар,  Поль  сидел в  комнате с

розовой елью и пил с Ли «прощальный кофе».

     Вся информация, какую можно было собрать на Нсзе, собрана. Бросок через

гиперпространство —  и  яхта  Стива подойдет к  Манокару,  значительно опередив

корабль,  на борту которого находится Тина. Возможно, удастся перехватить его в

космосе.  От Неза до Манокара около ста двадцати стандартных суток в трехмерном

пространстве;  в  течение  первых  двадцати—тридцати суток  похитителям  нельзя

нырять в гиперпространство,  чтобы не подвергать риску рассудок Тины. У Стива с

Полем будет время добраться до президента Ришсема,  расколоть его и подготовить

агентам встречу.

     — Тебя на Манокаре запомнят, — предупредила Ли. — Ты рыжий.

       Парик  буду  носить.   Или  волосы  перекрашу.  Нельзя,  чтобы  меня

запомнили,   я  же  незийский  полицейский.  Такого  мое  начальство  точно  не

переживет...

     — Там,  наверное,  сложно будет, а ты такой спокойный. — Ли смотрела на

него удивленно ис одобрением. — Я бы чувствовала себя как на иголках.

     — Я полицейский, — повторил Поль. Он не хотел объяснять, что напросился

в  напарники к  Стиву  не  только ради  того,  чтобы выручить Тину,  Он  боялся

оставаться  на   Незе.   Если  он   останется,   его  настигнет  нечто  темное,

отвратительное,  безжалостное —  Поль  чувствовал это  так  же  отчетливо,  как

дуновение теплого сквозняка от  окна  или  все  еще  витающий в  комнате аромат

выпитого кофе. Что это будет: чья-то месть или просто несчастный случай? Иногда

возникало ощущение,  что ,  опасность исходит от  Криса,  но  ведь Крис убрался

домой...  Разве  что  он  нанял  киллеров для  расправы с  Полем?  Или  те  два

телохранителя,  которых Крис  уволил после  стычки в  парке Иян,  решили свести

счеты с  парнем,  из-за которого потеряли работу?  Впрочем,  у  Поля и  без них

хватало недругов,  хотя бы  среди кутаканцев.  Он  знал,  что  спасти его может

только бегство,  а  если  получится совместить бегство с  полезным делом —  тем

лучше.  Скоро он  улетит вместе со  Стивом,  и  эта наползающая темная тень его

потеряет — отсюда и проистекало спокойствие.

     — Поль,  постарайтесь найти ее,  обязательно,  — снова заговорила Ли. —

Она должна вернуться и  опять стать киборгом.  Она же  не  привыкла быть кем-то

другим!

     — Тина сильная. Думаю, она продержится, пока мы ее не найдем.

     Стив возник в затененном холле,  который виднелся за аркой,  и шагнул в

комнату.

     — Поль, собирайся. Летим сейчас. Новости еще не смотрел?

     — Нет, а что?

       На  Манокаре  убит  президент  Ришсем.  Сегодня  пришло  сообщение с

космической почтой.

     — Так...  — Поль нахмурился.  — Мы здесь, а он убит — значит, на нас не

подумают.  Алиби.  Но те агенты, которые захватили Тину, подчинялись лично ему.

Из кого мы теперь выжмем информацию?..

     — Вот именно, — угрюмо подтвердил Стив. — Ладно, на месте разберемся.

     Стационарный «кокон  спасения»    это  многофункциональное медицинское

устройство для  лечения  и  поддержания в  оптимальном состоянии  человеческого

организма,  независимо от  условий  внешней среды.  Питание,  массаж,  удаление

продуктов  жизнедеятельности,   гигиенические  процедуры     все  обеспечивает

автоматика.  Сканеры  и  датчики  регистрируют малейшие  изменения в  состоянии

пациента и выводят данные на мониторы. При необходимости «кокон» дает анестезию

или включает замещающие системы жизнеобеспечения.

     В  таком «коконе спасения» Тина сейчас и  лежала.  Второй раз в  жизни.

Первый  был  семнадцать  лет  назад,  когда  космолайнер  «Эдлоос»  врезался  в

пересадочную станцию и  Тина  Хэдис  попала в  космическую больницу,  откуда ее

забрали тергаронцы для своего эксперимента.

     В  помещении,  где стоял «кокон»,  царил мягкий полумрак.  Все мониторы

развернуты под таким углом, чтобы Тина не могла видеть экраны. Себя она тоже не

могла  увидеть.  Она  помнила  машину  со  стальными захватами,  свое  короткое

(почему-то казалось, что оно было коротким) беспамятство; потом какие-то люди в

масках,  в плечо вонзилась игла — все очень быстро,  смазано...  Очнулась она в

«коконе».  Ощущение дезориентации, пронизывающее каждую клеточку тела. Чувство,

что находишься не там,  где надо,  — и дикий,  животный ужас по этому поводу. К

счастью,  это  чувство  не  было  постоянным.  Накатывало  приступами,  которые

повторялись все реже и реже.

     Первым человеком, которого она увидела (и единственным, больше никто ее

не навещал), был Крис Мерлей.

     — Тина, привет. — Он облокотился о прозрачную крышку «кокона», глядя на

Тину сверху вниз.  В глазах мерцала затаенная улыбка, хотя губы не улыбались. —

Как вы себя чувствуете?

     — Паршиво. Где Стив?

     — Он сейчас занят другими делами. Вы помните, что с вами случилось?

     — Да. Меня парализовали и запихнули в машину непонятного назначения.

     — На вас напали террористы,  которые работали на Ма-нокар. Они убиты. А

вы заболели,  и  вам придется около месяца провести в «коконе».  Все объяснения

потом, когда поправитесь.

     — Чем я заболела?

       Ничего страшного.  Я  же сказал,  объяснения потом.  Тина попыталась

нащупать языком на нёбе небольшой привычный бугорок — вживленный передатчик для

связи со  Стивом.  Бугорка не  было.  Она прикрыла глаза,  чтобы не выдать свои

эмоции, и потребовала:

     — Позовите лечащего врача.

       Здесь  нет  никакого  врача.  Только  я.  Не  беспокойтесь,  я  умею

обращаться, с медицинской техникой.

     — Почему вы?

       Потому что я  единственный специалист по вашему заболеванию.    Вот

теперь Крис улыбнулся,  но это была скорее ухмылка, чем улыбка. — Несколько лет

назад я  переболел тем же самым.  Как видите,  я жив и здоров,  с вами тоже все

будет в порядке.

     Когда он ушел,  Тина приступила к  проверке своих искусственных систем.

Вернее, попыталась их проверить, но ничего не обнаружила. Она больше не ощущала

ни  лазеров,  ни  выдвижных лезвий у  себя в  кистях рук;  не  могла остановить

дыхание  и   перейти  на  замкнутую  систему  кислородного  обмена;   не  могла

переключиться в  ускоренный режим.  Освободиться от  мягких,  но  непреодолимых

фиксаторов «кокона» тоже не удалось.  Вообще-то «коконы спасения», рассчитанные

на людей,  для киборгов не годятся.  А  «коконы» для тергаронских киборгов есть

только у Тергарона:  Тина их видела,  совсем другой дизайн. Тут на нее в первый

раз накатило —  вспышка паники и  дезориентации,    а  потом она погрузилась в

полудрему, зыбкую, как сумерки над морем.

     — Тина,  хочу дать совет, — сказал Крис во время своего второго визита.

  Постарайтесь постоянно помнить о  том,  кто вы.  Это важно,  чтобы сохранить

рассудок... при таком заболевании, как у вас.

     — Где я нахожусь?

       У  меня  на  яхте.  Ваши  друзья  попросили  меня  спрятать  вас  от

манокарских агентов. Как вы перенесли первый приступ?

     — Мерзость.

       Мне было хуже.  Вы лежите в  «коконе»,  и его системы делают все для

того,  чтобы избавить вас от неприятных ощущений. У вас ничего не болит, нет ни

тошноты,  ни судорог — только эмоции,  но их можно вытерпеть,  правда? Знали бы

вы,  как  досталось  мне...  Прихватило меня  на  борту  космолайнера,  и  пока

бестолковый корабельный врач  догадался уложить меня в  «кокон»,  я  доподлинно

узнал, что такое адские муки. Веселое было путешествие!

     «На борту космолайнера?  А не на Магне? Тебя еще четыре года назад надо

было убить».

     Вслух она этого не сказала.

     Он морочил ей голову,  а она делала вид,  что верит. Хуже всего — после

приступов, конечно, — была убийственная досада: могла бы и раньше догадаться. С

самого  начала  в  поведении  Криса  мелькали  моменты,  которые  провоцировали

безотчетное,  подсознательное узнавание.  Тина  не  придавала  этому  значения,

главным образом из-за того,  что Поль своими нападками на Криса вконец достал и

ее, и всех остальных.

     У Поля мудрое начальство.  Пусть оно регулярно распекает его за драки и

прочие выходки,  несовместимые со званием полицейского,  зато оно не ставит под

сомнение  правильность его  оценок.  Импульсивность и  постоянная взвинченность

Поля    обратная сторона медали:  он  слишком хорошо чувствует людей,  слишком

мнопч.-  узнаёт о  человеке с первого взгляда,  но сдерживать поднимающиеся при

этом эмоции его никогда не учили.  Он и  Криса оценил верно.  Разве что в одном

ошибся — никакой это не Крис Мерлей. Настоящий Крис погиб четыре года назад, на

Магне.

     Глядя  сквозь  прозрачную крышку  на  светлый  рифленый  потолок,  Тина

вспоминала все то, чему пытался

     Крис —  Тина продолжала думать о  нем  как о  Крисе,  чтобы случайно не

научить ее  Стив:  это единственное,  что у  нее осталось.  Но от экспериментов

лучше пока  воздержаться.  Есть  риск вывести из  строя «кокон»,  а  он  ей  на

ближайшее время нужен.назвать его вслух прежним именем, — пытался развлекать ее

болтовней,  принес  видеоальбом с  пейзажами разных  планет  и  записи  музыки.

Улыбчивый,  остроумный,  мнимо доброжелательный. На девяносто восемь процентов.

Изредка его обаятельная улыбка начинала приобретать сходство с ехидной ухмылкой

или  во  взгляде сквозило затаенное торжество —  всего  на  секунду-другую.  Он

отлично себя контролировал.  Как  же,  наверное,  менялось выражение его  лица,

когда он отходил от «кокона» к мониторам...  А может,  и не менялось. Сохранять

хорошую мину при паршивой игре —  в  этом он  не  знал себе равных ни когда был

первым заместителем Сефаргла на Лярне, ни потом, когда оказался пленником.

     Очевидно,  за  эти  четыре года он  успел войти в  контакт с  ниарскими

спецслужбами и  захватил Тину по  их  заданию.  Тина решила,  что нежная забота

Криса о ее самочувствии этим и объясняется:  объект нужно доставить к заказчику

в  здравом уме  и  твердой памяти,  желательно в  хорошем состоянии.  Зачем она

понадобилась спецслужбам,  тоже нетрудно угадать —  те хотят получить из первых

рук информацию о  Стиве.  Тину охватывало то отчаяние,  то бешенство.  Серьезно

навредить Стиву  озаботившиеся его  сверхчеловеческой сутью органы безопасности

вряд  ли  смогут,   зато  Тину  Хэдис  они  прикончат...  если  она  не  сумеет

воспользоваться всем тем, чему Стив учил ее. И для так называемого Криса, и для

его  заказчиков  (наверняка  считающих,  что  они  стоят  на  страже  интересов

человечества) это будет неучтенный фактор.

     Прошло около  двух  недель,  и  «кокон» с  Тиной  переместили в  другое

помещение,  более просторное и роскошное. Ну да, примерно две недели требуется,

чтобы долететь на  скоростной яхте с  хорошим двигателем от  Неза до Ниара,  не

ныряя в гиперпространство.

     Светлые стены, потолок под дерево, растения в шарообразных белых кашпо.

Мягкая мебель в  серо-зеленых тонах.  Крис,  когда  приходил к  ней  поболтать,

обычно устраивался в кресле рядом с «коконом»,  с чашкой кофе или бокалом вина.

У  него сохранились манеры лярнийца.  Энбоно.  Живущего-в-Прохладе.  Как же она

раньше не обратила на это внимания —  ни в  ресторане отеля,  ни на вечеринке у

Ольги?

     Вообще-то,  чтобы это  заметить,  надо  внимательно за  ним  наблюдать,

подмечать нюансы.  На Незе ей было не до того,  внимание рассеивалось,  а здесь

Крис    единственное  существо,  с  которым  можно  общаться.  Кстати,  почему

единственное?  Пора бы и заказчикам появиться...  Но представители спецслужб не

появлялись, а приступы случались все реже. Наконец они прекратились совсем.

     — Ты поправилась,  можно выпустить тебя из «кокона»,  — объявил Крис. —

Отпразднуем твое выздоровление?

     Однажды Тина,  забывшись,  обратилась к  нему на «ты» — как раньше,  на

Лярне —  и  тогда Крис тоже перешел на «ты».  Из всех знакомых ей мерзавцев он,

безусловно, был самым вежливым.

     В  помещение вкатился робот-официант,  на  его  откидном столике стояла

бутылка  шампанского  в   серебряном  ведерке  со   льдом  и   два  хрустальных

бокала-конуса.

     «Интересно,  эта  бутылка разобьется о  твою  идеально лысую  голову  с

первого раза?»

     Крис   устроился  перед   мониторами  и   начал  вводить  команды.   На

разъединение пациента с  системами «кокона» обычно уходит тридцать—сорок минут,

зато никакого дискомфорта — чувствуешь себя как после хорошего отдыха.  Наконец

прозрачная крышка откинулась.  Крис скрестил на груди руки и  смотрел на Тину с

насмешливым ожиданием.

     Она села. Заставила себя взглянуть на то, что находилось в поле зрения,

  плоский незагорелый живот,  колени,  рука с  узкой кистью.  Все  чужое.  Она

подняла взгляд на Криса.  Тот изобразил сочувственную гримасу,  в  то время как

его глаза Смеялись.

     — Ты больше не киборг, великолепная Тина.

     — Этo я уже знаю, Лиргисо.

     «Великолепная Тина»    так  он  называл ее  на  Лярне.  Стиль общения,

принятый у  Живущих-в-Прохладе,  предполагает церемонные обращения с  эпитетами

перед именем.  Наверное,  Лиргисо,  присвоивший тело Криса Мерлся,  рассчитывал

ошеломить ее,  но  эффекта не  получилось:  в  первый момент он сам растерялся,

услышав свое лярнийское имя.

     Тина  ступила босыми ногами на  мягкий ворс,  шагнула вперед.  Чуть  не

упала.  Дезориентация,  хотя и  не  такая мучительная,  как во время приступов:

можно сравнить с ощущениями человека, впервые пилотирующего аэрокар непривычной

конструкции.

     Лиргисо подхватил ее и с иронической заботливостью усадил в кресло.

     — Когда ты догадалась?

     — Еще на Незе.

     — Вот как?

     Теперь его  синие глаза,  обведенные синими же  тенями с  перламутровым

отливом, смотрели холодно и настороженно.

       Догадаться несложно.  Знаменитая легенда  о  том,  как  Крис  Мерлей

потерял память и  разучился говорить после  удара по  голове,  а  потом у  него

радикально изменился характер. Твоя неистребимая любовь к косметике—я заметила,

как ты  был счастлив,  когда подвернулся повод показаться на людях с  макияжем.

То,  что  Жи-вущие-в-Прохладе признали в  тебе  почти своего.  Твоя  речь —  на

банкете ты слишком много выпил и  начал строить фразы на лярнийский манер.  То,

что ты сделал эпиляцию —  я же помню твой фирменный заскок насчет белой шерсти!

Крис был блондином?

     — Темным шатеном.  — Он взглянул на свою руку с гладкой, лишенной волос

кожей.  — У меня прошла эта фобия.  Возможно,  когда я поменяю тело в следующий

раз, обойдемся без эпиляции. Стив знает о твоих догадках?

     — Наверняка. Лиргисо уставился ей в глаза, потом усмехнулся:

     — Опять блефуешь,  великолепная Тина.  Я рад, что тот маленький обман с

передатчиком спас твою драгоценную жизнь,  но больше такой номер не пройдет. Ты

не  успела  поделиться  со  Стивом  своими  догадками     пожалуй,   я  должен

поблагодарить тебя  за  это,    его  гримаса  выражала  скорее  насмешку,  чем

благодарность,    а  сам Стив ни разу меня не видел.  О  блефе я знаю побольше

твоего. Как бы это тебя ни ужасало, дальше мы будем играть на моих условиях. Ты

похожа  на   нежный  полупрозрачный  цветок  водяной  роунафтры,   срезанный  и

поставленный в вазу.

     «Господи,  и  я  должна безропотно выслушивать твой  лярнийский треп со

всеми изысканными оборотами? Вот это — хуже всего!»

     Наверное,  в  ее  взгляде  отразилась тоска.  Лиргисо  ухмыльнулся.  Он

наслаждался ситуацией и наконец-то перестал это скрывать.

     — Тина, тебе нравится быть беспомощной и несвободной? Нравится зависеть

от  произвола того,  кто сильнее тебя?  Мы с  тобой все-таки поменялись ролями!

Помнишь,  я несколько раз предлагал компромисс на обоюдно выгодных условиях,  а

ты  не соглашалась?  Теперь у  тебя есть шанс пожалеть об этом.  Ты лишила меня

свободы — помнишь,  я предупреждал, что я тебе этого не прощу? Ты ведь носилась

с  идеей отдать меня под суд,  и  мне грозило пожизненное заключение — за сущие

пустяки,  если разобраться.  Я  никогда не  был  безумным подрывником,  как мой

покойный патрон.  Все  мои  так  называемые преступления носили  частный,  даже

интимный характер — чтобы за это еще и в тюрьме сидеть... — Он пренебрежительно

усмехнулся  и  покачал  головой.  Тина  отметила,  что  мимика  у  него  вполне

человеческая, никаких странностей. Натренировался за четыре года. — А что, если

я передам тебя манокарскому правосудию?

       Кого ты  передашь,  если я  теперь на  себя не  похожа?    Тинасама

удивилась, до чего бесцветно прозвучал ее голос..,,

       Во-первых,  тебя  можно  отправить  на  Манокар  с  соответствующими

комментариями. Во-вторых, это не входит в мои планы.

     Он  замолчал,  рассеянно вертя  в  пальцах черный  граненый цилиндрик с

рубином на  конце.  Когда-то  Тина уже  видела этот брелок —  на  Лярне или  на

Валгре?  Ногти  Лиргисо,  идеально закругленные овалы,  покрывал черный  лак  с

алмазными блестками — такой лак она тоже видела,  в ту пору,  когда Лиргисо еще

не стал Крисом Мерлеем и на руках у него были не ногти, а когти.

     — Ты меня еще и била,  помнишь? Если тебе что-то не нравилось, ты могла

ударить меня по  лицу.  Это  было неприятно и  унизительно,  так что я  намерен

отыграться.

     Он  замахнулся,  почти одновременно с  этим  Тина вскинула руку —  блок

перед  лицом.  Реакция  у  нее  теперь  хуже  некуда  по  сравнению с  реакцией

тергаронского киборга.

     Лиргисо  молча  достал  из  кармана  небольшой пульт,  набрал  какую-то

команду.  Через мгновение руки Тины были прижаты к подлокотникам манипуляторами

робота,  который находился,  видимо,  за креслом.  Будь она в своем собственном

теле,  она  бы  в  два  счета  освободилась,  и  тогда  робота  отправили бы  в

металлолом,  а  его  хозяина —  в  больницу.  Но  сейчас,  когда  она  привычно

рванулась, ничего не изменилось.

     Лиргисо опять замахнулся.  Тина безучастно смотрела на него. Он опустил

руку.

        Я  тебя  не  ударю.   Определенное  удовольствие  я  получил    ты

почувствовала,  каково  было  мне,  когда  ты  меня  била.  Очень  приятно было

наблюдать за выражением твоего лица... Ну что, уложить тебя в «кокон», чтобы ты

пришла в себя после стресса, или продолжим нашу беседу?

     — Продолжим.

     «Если  я  поддамся,  эта  тварь разделает меня  так  же,  как  когда-то

Тлемлелха.  Ну,  пусть попробует!  Мне терять нечего. Жить дальше в этом теле —

даром не надо».

     — Вот это был настоящий блеф!  — рассмеялся вдруг Лиргисо.  — Ты так не

умеешь,  великолепная Тина.  Бить тебя я с самого начала не собирался.  Я хотел

отыграться, но не хотел тебя унижать. Забавно, я тебя до сих пор боюсь. Держать

в  плену того,  кто внушает страх,  — это щекочет нервы.  На Лярне я одно время

держал лсаньяга,  это  самый опасный лярнийский хищник.  Он  крупнее вот  этого

«кокона» и намного эстетичней суллама.  Что интересно, я ведь его приручил — он

брал у  меня с  ладони лакомства и  даже не  пытался откусить пальцы.  Потом он

сбежал из клетки, и его сожрал Фласс. Жалко было, я целое шестидневье грустил.

     — Тот лсаньяг, которому ты скармливал своих слуг? — уточнила Тина.

       Тот самый.    Он повернулся к  роботу-официанту и  бросил:  — Налей

шампанское.

     Робот вынул из  серебряного ведерка бутылку,  аккуратно вытащил пробку.

Бледно-золотистая жидкость медленно лилась в опрокинутый хрустальный конус, над

ней парили искрящиеся пузырьки.  Тина только сейчас почувствовала,  что в горле

пересохло.

     На  Магне,  после того как они со  Стивом обнаружили на  борту угнанной

яхты  труп  Лиргисо,  они  завернули  в  первую  попавшуюся  автоматизированную

забегаловку,  и  Тина тоже заказала шампанское —  на  радостях,  что с  Лиргисо

покончено.

       Ладно,  великолепная Тина,  моя месть завершена.  — Он опять натянул

маску дружелюбия.    Ты  получила обратно то,  что когда-то  сделала мне.  Это

справедливо,  что бы ты ни думала по этому поводу...  Как видишь, я добрее, чем

ты:  я не стал растягивать удовольствие, мы уложились всего-то в полчаса. Я мог

бы устроить тебе здесь небольшую личную преисподнюю,  но вместо этого предлагаю

мир. Надеюсь, ты оценишь мое благородство... или мою игру в благородство — если

разобраться, это одно и то же.

     Он  взял  пульт,  лежавший на  подлокотнике,  и  манипуляторы отпустили

запястья Тины.

     — Отпразднуем встречу? — Лиргисо подал ей бокал.

       Будем праздновать вдвоем,  без твоих заказчиков?    Тина машинально

взяла  неестественно тяжелый  хрустальный конус.  Ну  да,  теперь  она  ощущает

тяжесть предметов,  которые раньше казались ей  невесомыми.    Они на  тебя не

обидятся?

     — Какие заказчики?  Те Живущие-в-Прохладе,  которые прилетали на форум?

Они вернулись на Лярн, а мы сейчас на Ниаре. Они меня не узнали, хотя я их всех

хорошо знаю. Эти энбоно с оторопью вспоминают Лиргисо, зато купились на обаяние

директора  «Кристалона».   Они   даже   заявили,   что   я   немного  похож  на

Живущего-в-Прохладе.  Немного!.. — Он насмешливо фыркнул. — Зачем приглашать их

на нашу вечеринку?

       Я  имею  в  виду  твоих заказчиков из  ниарской службы безопасности.

Которым ты должен меня сдать.

     — Фласс,  за кого ты меня принимаешь?  — Он уставился на нее изумленно,

слегка приподняв левую бровь.    Можешь считать,  что  ты  дала мне  пощечину.

Причем незаслуженную! Неужели ты могла подумать, что я захватил тебя по заданию

спецслужб, ради денег? Фласс, какая это была бы гадость...

     — А что, ты сделал это бескорыстно, ради собственного удовольствия?

     — Разумеется.  Я нахожусь в теле Криса Мерлея, но я энбоно, и деньги не

имеют для  меня такого значения,  как  для вашей расы.  Для меня главное —  мой

статус и мои удовольствия.  На эту операцию ушла половина тех средств,  которые

достались  мне   от   бедного  патрона.   Восемнадцать  с   лишним   миллиардов

галактических кредитов.  Человека такая сумма ужаснет...  а  я получил то,  что

хотел, и о расходах не жалею.

       Лучше бы ты отдал эти деньги на гуманитарную помощь для какой-нибудь

неблагополучной планеты, — немного отойдя от шока, заметила Тина.

       Я  именно  об  этом,    вздохнул Лиргисо.    Все  люди  рассуждают

одинаково.  Даже ты,  как это грустно...  Никаких заказчиков не  было,  так что

никого звать в гости мы не будем.  — Он поднял свой конус.  — За твой проигрыш,

великолепная Тина!

     Она к  шампанскому не  притронулась.  Лиргисо,  пока пил,  выжидательно

смотрел на нее поверх бокала.

     — Если ты ждешь, что я выплесну это тебе в физиономию — я так делать не

собираюсь.  Но пить с тобой тоже не буду.  — Наклонившись вперед,  Тина вернула

хрустальный конус на столик.

       А  я  думал,  выплеснешь.  Хотя ты ведь не любишь банальных решений.

Узнаешь? — Он показал черный брелок с рубином.

     — Я его видела, когда обыскивала тебя в бункере Сефаргла.

       Он был у меня вместе с другими безделушками.  Я сказал,  что это мои

вещицы с Лярна, и ты не стала их забирать. Меня всегда приводила в восторг твоя

деликатность!  Это электронный ключ от  яхты патрона.  Спасибо,  что ты его мне

оставила,    без него я  не  угнал бы яхту.    Лиргисо,  не вставая,  отвесил

глумливый полупоклон.  — Я привязал патрона к креслу, заклеил ему рот скотчем и

ввел дозу мезгена.  Тогда он рассказал много интересного...  Молча. Я освободил

ему руку,  и  он набирал ответы на клавиатуре блокнота.  Я  расправился с ним в

присутствии его же охранной автоматики!  Одно его слово — и от меня осталось бы

мимолетное воспоминание,  но он не мог произнести это слово. Дурацкая ситуация.

Бедный патрон, как он страдал... Почти как ты сейчас, даже еще хуже.

       Зачем ты  оставил мне  записку в  отеле?    проигнорировав издевку,

спросила Тина.    Она с  головой тебя выдала.  Если бы я  пораньше заглянула в

отель, мы бы перехватили тебя на Магне.

       Может,  я  предупредить тебя хотел!  — ухмыльнулся Лиргисо.  — Я уже

тогда знал,  что  с  тобой сделаю,  и  мне  было жаль тебя,  великолепная Тина.

Душевный порыв,  который я  сам не могу объяснить.  Живущий-в-Прохладе понял бы

меня  без  всяких  комментариев,  но  для  большинства людей  это  недосягаемая

область.   Надеюсь,   что  ты,  общаясь  со  мной,  постепенно  приобретешь  ту

утонченность, которая позволяет лучшим представителям человеческой расы отчасти

сравняться с энбоно. Алмаз нуждается в огранке, чтобы стать бриллиантом.

     «Спасибо. Только твоей хваленой утонченности мне и не хватало!»

     Лиргисо отдал роботу команду, тот снова наполнил его бокал.

     — Ты видела мое тело на яхте? Оно очень плохо выглядело?

     — Как может выглядеть труп недельной давности? — Она пожала плечами.

     — Не надо подробностей. — Его передернуло, как от внезапного укола. — Я

знаю, как выглядят трупы. Что вы с ним сделали?

       Оставили  где  лежало.   Потом  его  забрал  Космопол.  Кремировали,

наверное.

       На меня нападает такая печаль,  когда я  о  нем вспоминаю!  Это было

красивое тело.    Лиргисо пригубил шампанское.  — Впрочем,  своим человеческим

телом я доволен,  оно тоже красивое.  Я долго выбирал,  хоть и был риск, что на

Магну преждевременно нагрянете вы со Стивом, как в пошлом триллере. Синие глаза

Криса мне понравились —  похожи на  сапфиры.  Я  всегда любил сапфиры и  черные

алмазы.  Раз  у  людей не  бывает желтых глаз,  как у  энбоно,  это равноценная

замена.    Он снова отхлебнул шампанского.    После перемещения Крис так и не

понял,  что случилось,  — решил,  что галлюцинирует.  Я угостил его смертельной

дозой слиионгха,  а сам отправился на ниарский космолайнер. Вот это была пытка!

Вначале я  почти не мог контролировать свое новое тело,  и вдобавок все болело.

Мне пришлось слегка обработать Криса,  чтобы уложить в «саркофаг», но потом мне

же и досталось — как будто я избил самого себя.  На полпути я просто сел на пол

у   подножия  колонны.   В  глазах  двоилось,   все  цвета  казались  какими-то

нереальными, неправильными. Звуки тоже... Помню, я все время порывался свернуть

слуховые отростки,  хоть и знал, что у меня их больше нет. Когда ко мне подошел

полицейский,   я  не  сумел  произнести  ни  слова:  общегалактический  я  знал

прекрасно,  однако  управлять человеческим речевым аппаратом не  мог.  Пришлось

учиться говорить...  Полицейскому я  показал билет  и  документы Криса Мерлея —

тогда он понял, что я вменяем, доставил меня на космолайнер и сдал корабельному

врачу.  Так и  родилась эта трогательная легенда об  ударе по  голове...    Он

засмеялся и поставил на столик пустой бокал.

       Я думала,  что после бегства ты ляжешь на дно и постараешься,  чтобы

наши пути не пересекались. Это было бы умно.

     — Это было бы по-человечески практично и убого. Неужели ты не понимала,

что  рано или  поздно я  приду за  тобой?  Фласс,  чтобы кто-то  меня настолько

недооценивал...  Тлемлелх, несмотря на свои прискорбные умственные способности,

не сделал такой ошибки.  Нанял целую роту охранников,  окружил себя сторожевыми

роботами...  Уж он-то хорошо меня знает!  Я  побывал у  него на выставке,  даже

удостоился беседы с ним.  Знал бы он, с кем разговаривает! Меня так и подмывало

намекнуть,  но я  удержался.  Вокруг стояли его телохранители —  мало ли что он

прикажет им с перепугу...

     — Если бы он приказал отдубасить тебя и вышвырнуть, он был бы не так уж

не прав, — кивнула Тина.

       До  чего же ты жестокое существо!    вздохнул Лиргисо.    Учитывая

расклад,  я решил пощадить нервы Тлемлелха.  Пусть живет...  Тем более, что его

картины мне понравились.  У людей тоже есть нечто похожее, называется декаданс.

К сожалению, ты далека от этого, но общение со мной многому тебя научит.

     «Хорошенькая перспектива... А ты уверен, что я тебя раньше не убью?»

     — Пойдем, я покажу тебе дом. — Он встал и подал ей Руку.

       Насмотрелся  учебных  пособий  о  правилах  этикета  в  человеческом

обществе?

     — Что?..  — Вначале он не понял,  потом рассмеялся: — Тина, это не жест

вежливости,  а дань необходимости.  В первые два-три дня у тебя будут проблемы,

пока не научишься управлять новым телом. Сейчас мне придется поддерживать тебя,

чтобы ты не падала.

     Она сама в этом убедилась,  когда поднялась с кресла.  Тело подчинялось

плохо.  Лиргисо обнял ее  за  талию и  повел к  двери,  следом за ними бесшумно

покатился робот —  тот,  который прятался за креслом.  Прилизанный,  с длинными

щупальцами-манипуляторами.  Модель «цербер»,  используется как телохранитель, а

также для конвоя особо опасных преступников.

       Это твой личный сторож,    объяснил Лиргисо.    Откликается на имя

Амеик.  Так  звали одного нега,  который служил мне на  Лярне,  он  был хорошим

слугой. Амеик не даст тебе покинуть этот гостеприимный кров, но если, допустим,

сюда заберутся грабители, он будет защищать тебя, как сторожевой пес.

     Тина хотела сказать,  что она бы не прочь одеться, но передумала. Ясно,

что одежда для нее не предусмотрена.  Если Лиргисо рассчитывает,  что она будет

смущаться и  переживать по  этому поводу,  его  ждет разочарование.  Она прежде

всего тергаронский киборг,  пусть и  бывший.  Не имеет значения,  одета она или

нет.  Оказаться в чужом теле, неловком и слабом, — это куда хуже, чем оказаться

голой.

     За дверью был коридор,  бархатистый,  скругленный,  с россыпью точечных

светильников на болотно-зеленом потолке. Он вывел к лифтам.

       Говорить я научился за месяц,  — сообщил Лиргисо,  когда они вошли в

цилиндрическую кабину с кольцевым мягким диванчиком, — Сложнее было переучиться

на  человеческий  стиль,   упрощенно-функциональный,  лишенный  тех  изысканных

словесных узоров,  которые украшают речь Живущих-в-Прохладе. Но я справился и с

этим, заметила?

     — Иногда тебя заносит. Сейчас, например.

       Сейчас я  дал  себе волю.  Тина,  мне  целых четыре года не  хватало

кого-нибудь,  с кем я мог бы не играть в Криса Мерлея,  а быть прежним Лиргисо.

Теперь здесь ты...  — Он смотрел на нее почти с нежностью. — Поль угадал, это я

поубивал  родственников Криса.  Не  только  ради  наследства —  их  бесконечные

попытки заставить меня быть Крисом могли свести с  ума!  Это  самая мучительная

разновидность одиночества,  когда ты  настоящий ни  для  кого  не  существуешь.

Наверное,  когда ты жила на Манокаре,  ты испытывала нечто подобное? Нескольких

самых  бестолковых родственников,  вроде Глены,  я  на  всякий случай приберег.

Впрочем,  Глена тоже скоро умрет.  Я очень переживал,  когда она обидела тебя в

отеле. Лифт остановился, дверцы раздвинулись.

     — Не надо. Я не обиделась.

     —Она  оскорбила мои  чувства  к  тебе,  слишком  сложные,  утонченные и

парадоксальные,  чтобы выразить их словами.  Это была последняя капля. До этого

Глена постоянно пыталась навязывать мне  вещи  и  даже  девушек,  которых я  не

желал.  Истинный Крис  Мерлей был  податливым существом,  но  вести себя так  с

Лиргисо может только фанатичный самоубийца!  Я  еще не  решил,  как убью Глену.

Придумаю для нее что-нибудь оригинальное и забавное. Она должна расплатиться за

то, что столько раз портила мне настроение.

     Небольшой круглый холл под застекленным куполом,  с  лифтами и уводящей

вниз мраморной лестницей.  Небо за куполом пасмурное, на стекле белеют островки

снега.

     Лиргисо  достал  пульт.  Массивная деревянная дверь  напротив  лестницы

открылась.

     — Твои апартаменты, великолепная Тина. За дверью находился другой холл,

с  черным ворсистым полом.  Потолок под  полированную яшму подпирали стеклянные

колонны,  в их толще застыли темные роскошные,  казавшиеся живыми. За колоннами

притаилось  зеркало.   Заметив  его,   Тина   отвела  взгляд.   Надо  запомнить

местоположение зеркала, чтобы обходить его стороной.

     За  прозрачной стеной белел заснеженный парк,  дальше —  видимо,  пляж,

укрытый сугробами. Ледяная каша у берега, хмурое серое море под таким же хмурым

облачным  небом.  Над  морем  на  разной  высоте  скользят  аэрокары.  Ниарские

субтропики — зимой не самое эффектное зрелище.

     — Хочешь на себя посмотреть?

     — Нет. Я знаю, что не увижу ничего хорошего.

     — Все-таки посмотри. Надеюсь, это хоть немного тебя обрадует. Идем!

     Не церемонясь больше,  Лиргисо схватил ее за локти и потащил к зеркалу.

Тина попыталась высвободиться, но он усилил хватку так, что ей стало больно.

     — Нравится?  — Он засмеялся. — Ты ведь тергаронский киборг, равных тебе

нет!  Фласс,  какое блаженство,  я целых четыре года об этом мечтал... А теперь

смотри!

     В  зеркале стройный парень с подкрашенными глазами в элегантном костюме

из  недавно  вошедшей в  моду  черной  «зеркалки» держал  за  локти  обнаженную

девушку, хрупкую и темноволосую, совершенно не похожую на Тину Хэдис.

     — Ну и что? — безучастно спросила Тина.

       Ты  не  заметила,  какая ты  красивая?  Твое  прежнее тело тоже было

привлекательным, но не настолько. Оцени эти совершенные формы! А эти утонченные

черты лица напоминают,  хотя и отдаленно, типичное лицо энбоно — высшая похвала

для человеческой внешности.

     — Сколько ей было лет?

     — Шестнадцать.

     — Она умерла... в моем теле?

       Ее убили за несколько секунд до появления Стива.  Мы с  тобой в  это

время находились в  аэрокаре,  который на полной скорости мчался прочь от места

действия. Хочешь меня ударить, великолепная Тина? — Лиргисо отпустил ее руки.

     Нет смысла. Тина помнила его драку с Полем в ресторане.

     Он улыбнулся:

     — Это была всего лишь безмозглая девчонка с Кутакана,  ни на что другое

она не годилась.  Ее семья продала ее мне — честная сделка, никакого криминала.

У меня не было выбора,  в теле киборга ты слишком опасна. Я люблю опасные игры,

но без перебора.  Помнишь,  как ты прострелила мне запястье своим лазером?  Это

было очень больно.

     Тина снова взглянула на отражение в зеркале:

     — Почему ты не захватил тело незийца? Не пришлось бы эпиляцию делать.

       Чтобы у  меня была серая кожа,  как у нега?  — На его лице появилось

выражение преувеличенного насмешливого ужаса.    Ну  спасибо!  Я  же  все-таки

лярнийский расист.  Люди привлекают меня больше. И знаешь, великолепная Тина...

недавно я  понял,  что мне даже понравилось быть человеком.  Я хоть сейчас могу

вернуться домой.  Помнишь тех Живущих-в-Прохладе на форуме?  Похитить любого из

них, обменяться телами, повторить трюк с амнезией... Но я не хочу. Я это сделаю

когда-нибудь потом,  когда  энбоно включатся в  жизнь Галактики в  полной мере,

наравне с  другими расами.  После этих четырех лет  на  Лярне мне будет скучно.

Здесь больше интересного, больше перспектив... И много такого, что завораживает

и щекочет нервы — например, этот сумасшедший фантастический пейзаж. — Он указал

на прозрачную стенку.

     С точки зрения Тины, там не было ничего сумасшедшего и фантастического:

заснеженные хвойные деревья,  сугробы,  серое море...  Заурядный зимний пейзаж.

Для нее — заурядный.  А для энбоно все это должно выглядеть очень странным:  на

Лярне не бывает снега.

     — Продолжим экскурсию. — Лиргисо опять обнял ее за талию. — Здесь много

помещений.  Как я уже говорил, я добрее, чем ты. Я не собираюсь запирать тебя в

стальной коробке.

     — Я смогу идти самостоятельно.

     — Мне нравится прикасаться к тебе,  великолепная Тина...  и знать,  что

теперь ты ничего не можешь мне сделать. Не вырывайся, а то будет больно. Совсем

как мне,  когда ты волокла меня по лестнице в  Ольгином доме — помнишь,  ты мне

тогда чуть руку не сломала?

     За холлом коридор,  стены с волнистым рельефом, как в лярнийских домах.

Очень тепло. Лиргисо открыл первую из дверей.

     Комната с  телеблоком,  компьютером (вряд ли  он  подсоединен к  Сети),

голопроектором,  музыкальным центром.  Пара лярнийских столиков из лакированных

сулламьих панцирей,  бугристых, в серо-белых разводах. Не понять, настоящие или

имитация (мода на лярнийский стиль чуть не прикончила сулламов, но потом кто-то

догадался наладить производство высококачественных подделок). Обтянутая розовым

бархатом гелевая мебель.  Если содрать с такого кресла тканевое покрытие, можно

сделать тунику. Еще для этого годятся шторы... Но вместо штор здесь жалюзи.

     — Лиргисо, ты на все сто процентов уверен, что я не сумею тебя убить?

     Он  ответил не сразу.  Несколько секунд смотрел ей в  глаза,  как будто

пытался что-то разглядеть в глубине зрачков, потом усмехнулся:

     — Не надо блефовать, великолепная Тина. Я знаю, что ты даже в этом теле

опасна.  Ты  меня  когда-то  недооценила,  но  я  не  собираюсь  повторять твою

ошибку...  И все-таки ты не сможешь меня убить. Позволь напомнить: когда вам со

Стивом понадобилось,  чтобы я пошел в бункер к патрону и предотвратил взрывы на

Валгре,  ты дала слово,  что никогда не убьешь меня и  не причинишь вреда моему

здоровью.

     — Тина Хэдис дала слово Лиргисо.  Ты сейчас Крис Мерлей,  а я...  — Она

скосила глаза. — Даже не знаю. Нечто, чем я совсем не хочу быть.

     В  ее  голосе против воли прорвалась горечь.  Лиргисо не  стал выражать

радость по этому поводу:  он глядел на нее с  тревогой,  словно что-то мысленно

взвешивал.

       Ты Тина Хэдис,  а не нечто.  Какие у нас тела — это не важно,  скоро

сама поймешь. Я не сомневаюсь в том, что ты по-прежнему способна убивать, но ты

не можешь нарушать слово. Как же твоя высокая этика?

     Он наконец-то выпустил ее из объятий и отступил,  чтобы лучше видеть ее

лицо.

       Этика?  — Тина пожала плечами.  — Иногда она летит ко всем чертям...

или  во  Фласс,  если  пользоваться вашей терминологией.  Как  плохо отлаженная

программа.  Четыре года назад ты познакомился с  очень цивилизованным вариантом

Тины Хэдис.  Знаешь,  когда-то давно... лет примерно так двадцать пять назад...

меня постоянно били и унижали.  Я мечтала,  что вырасту, научусь убивать и всех

убью.  Точнее, не всех подряд, а тех, кто меня наказывал. Я тогда была сгустком

злобы,  нe  могла себя контролировать.  Если ты  вдруг вернешь к  жизни ту Тину

Хэдис, она вряд ли сдержит мое обещание.

       Я  не  собираюсь  тебя  унижать,    категорически заявил  Лиргисо.—

Двадцать пять лет назад...  тебе было десять лет,  и ты жила на Манокаре.  Имею

представление,  я  там побывал.  Я Живущий-в-Прохладе — чтобы я стал вести себя

как манокарец... Абсурд!

     — Кто пустил тебя на Манокар?

       Туда  пустили целую группу ниарских бизнесменов.  Покойный президент

Ришсем,  в  рамках  своей  программы  «Ограниченный  контакт  ради  процветания

Манокара»,   которую  он  потом  свернул.     Лиргисо  ухмыльнулся,  ехидно  и

многозначительно.    Бедный Ришсем такой  контакт получил что  потом  чуть  не

плакал...  не в переносном смысле,  а в буквальном. — Ухмылка исчезла, и он уже

серьезным тоном продолжил:  — Я тебе тоже кое-что обещал,  помнишь?  Когда я не

был уверен,  что смогу сбежать от вас,  я начал готовиться к самоубийству.  Был

риск,  что валгрианские власти отправят меня на Лярн, где меня ждала позорная и

мучительная казнь.  Помнишь,  ты принесла мне маленький посеребренный флакон? Я

тогда сказал, что никогда не причиню тебе сильной боли, даже если мы поменяемся

ролями. Тина, предлагаю обмен: я сдержу свое слово, а ты — свое. — Хорошо.

     Такой  обмен ее  устраивал.  За  неимением лучшего.  Столовая с  белыми

стенами.  Бар,  кофейный автомат,  терминал для связи с кухней, робот-официант,

холодильник.  Круглый стол и стулья черного дерева.  Зонтиковое дерево в черной

кадке.  Скатерти на столе нет,  и штор нет.  Значит, придется принести в жертву

одно из кресел в гостиной.

     — Лиргисо, ты знаешь о том, что люди — потомки землян?

     — Я слышал об этом.

     Он  снова  обнял  ее.  Иногда его  ладони перемещались —  поглаживающие

движения с легким нажимом. Вряд ли он этим ограничится, но Тине было все равно.

Это не ее тело.  Раньше оно принадлежало убитой девушке с Кутакана, а теперь...

наверное,  ничье.  Тина воспринимала все телесные ощущения отстраненно,  словно

смотрела виртуальный фильм с эффектом присутствия.

     — На древней Земле было очень развито искусство блефа.  Настолько,  что

интриги Живущих-в-Прохладе по  сравнению с  интригами древних землян на порядок

проще.  Не  веришь?  Тогда  посмотри материалы об  истории Земли  докосмической

эпохи. На Земле родилась игра в покер, в ней есть понятие блефа. В покер играют

даже дети.  У  прямых потомков древних землян умение блефовать в  крови,  а я —

прямой потомок.

     — Еще одна неумелая попытка блефа, — насмешливо отметил Лиргисо, усилив

объятие.    Как меня это трогает!  Хочешь сказать,  что прямые потомки древних

землян —  манокарцы?  Ты успела забыть о  том,  что я  был на Манокаре и видел,

какое это убожество!

     — Прямые потомки древних землян рассеяны по всей Галактике,  они есть и

среди манокарцев.  Ты уверен,  что мое неумение блефовать,  в свою очередь,  не

является блефом? А вдруг вот это мое признание — тоже блеф?

     Лиргисо призадумался. Все-таки удалось немного сбить с него спесь.

     — Не очень-то верится, но от тебя можно ждать чего угодно, великолепная

Тина.  Смотри,  это библиотека.  Если здесь не найдется того, что тебе нужно, —

попроси меня,  я  закажу.  Каталог в  этом компьютере.  Доступа в  Сеть у тебя,

разумеется, не будет.

     Она  и  не  надеялась.  Библиотека —  это  единственное,  что ей  здесь

понравилось.  У  Тины уже накопился довольно длинный список непрочитанных книг,

на которые никак не оставалось времени.

       Я  не хочу,  чтобы у  тебя пропало желание жить,  — рассмеялся вдруг

Лиргисо. — Помнишь?

     — Помню.

     Когда снова вышли в коридор. Тина спросила:

     — Зачем тебе понадобилась Ольга?

     — Как самый надежный источник информации о тебе.  Это она сказала,  что

ты  обязательно прилетишь на  дизайнерский форум.  Кроме  того,  я  решил,  что

непременно возьму все,  что ты не позволила мне получить четыре года назад —  в

том числе Ольгу.

       Странно,  что тебе удалось заморочить ей  голову.  Обычно она хорошо

чувствует фальшь.

     — Знаешь,  как удалось?  — Он улыбнулся.  — Никакой фальши не было. Мое

теплое отношение к  Ольге  меня  самого забавляет.  Когда ты  притащила меня  в

человеческий мир,  как  якобы  преступника,  она  первая  оценила меня  должным

образом,  несмотря на все твои рекомендации,  поэтому с  ней я добр и нежен без

всякого притворства. Иногда я бываю и таким. Под настроение, в небольших дозах.

Мы,  Живущие-в-Прохладе,  не столь упрощенные натуры, как люди либо даже другие

энбоно.  Я не морочил голову Ольге, но я позволил ей видеть лишь одну из граней

моей личности.

       И  ты  вовсю  пользуешься  этой  гранью,   чтобы  вводить  других  в

заблуждение?

     За   новой  дверью     полость  перламутровой  раковины  с   радужными

переливами.  Ванна,  душ,  массажный  автомат,  стиральный автомат.  Стеклянный

стеллаж с россыпью разноцветных флаконов, баночек и пластиковых туб. Зеркальная

стена.

       Почему бы и нет,  великолепная Тина?  Это одна из составляющих моего

обаяния.  Посмотри,  есть ли здесь все необходимое.  Я,  конечно, изверг, но не

настолько,  чтобы  изводить тебя  отсутствием бытовых  удобств.  Сам  я  всегда

устраиваюсь с  максимальным комфортом.  Вот  парадокс:  энбоно куда лучше,  чем

люди, умеют ценить комфорт, однако люди лучше умеют его обеспечивать.

     — Этого более чем достаточно. Не понимаю только, зачем здесь стиральный

автомат?

     — Ты права,  он тебе не понадобится. — Лиргисо вернул ей едкую усмешку.

— Но его привезли и установили вместе со всем остальным — видишь, это комплект.

     В соседнем помещении находился бассейн, рядом туалет и солярий.

     — Оставь Олыу в покое. Раз она отнеслась к тебе хорошо...

       Не беспокойся.  Ольге я  ничего плохого не сделаю,  хотя ей придется

смириться с тем,  что Поля она потеряет.  Мы с ней и дальше будем вести дела...

Возможно,  позже  сольемся в  одну  фирму,  я  хотел  бы  закрепиться на  Незе.

Романтические воспоминания, знаешь ли.

     Смысл сказанного дошел до Тины с задержкой. Словно она все еще очнулась

не до конца.

     — Значит, это ты заказал покушение на Поля в Элакуанкосе? Я поймала нож

в дюйме от его живота, а твоего кутаканца арестовали.

       Тина,   какой  нож,   какого  кутаканца?  Фласс,  за  кого  ты  меня

принимаешь?!

     Постоянное театральничанье Лиргисо уже  начало  Тину  доставать.  Он  и

четыре года назад был таким,  но мимика энбоно,  в которой непременно участвуют

слуховые  отростки,  отличается от  человеческой,  и  тогда  его  выразительные

гримасы с обязательной примесью иронии не казались Тине преувеличенными.

       Сейчас  тебя  запросто  можно  принять  за  воплощение  оскорбленной

добродетели. Ты же только что проболтался, что хочешь убить Поля!

     — Разве я сказал — убить?  Да еще ножом в живот, какая мерзость... Я не

стал бы убивать Поля таким неэстетичным способом.  Фласс, надо же так превратно

истолковать мои  слова!  Не  могу выразить,  как меня удручает твое примитивное

представление обо мне.

     Небольшой спортзал с тренажерами.  Здесь тоже были зеркала,  отразившие

Тину и  Лиргисо.  Шокированная мина респектабельного бизнесмена,  обвиненного в

краже одноразовой чашки из  забегаловки.  В  его густо подведенных синих глазах

возмущение —  похоже,  на  сей  раз не  наигранное —  постепенно уступало место

насмешке.

       Тина,  ты не должна так обо мне думать!  Поль — слишком интересная и

редкая игрушка,  чтобы его убить.  Я рад, что ты поймала нож, меня бы опечалила

смерть Поля.  Я надеюсь заполучить его живым. Похитить его перед отлетом с Неза

я   не  рискнул:   учитывая  наши  взаимоотношения,   я  буду  в  числе  первых

подозреваемых.  Сам того не зная,  он себя обезопасил — на некоторое время... Я

нанял людей,  которые позже захватят его и  доставят ко мне.  Сейчас он куда-то

пропал — говорят,  лег в больницу.  Тем лучше,  если он немного подлечит нервы.

Крепкие  нервы  ему  понадобятся,  я  намерен  получить удовольствие по  полной

программе.

     — Тебя все равно заподозрят.

     Вырваться отсюда и послать сообщение на Нез.  Анонимно.  Если подписать

своим именем, сочтут за розыгрыш — ее ведь убили и похоронили.

       Мои наемники инсценируют несчастный случай,  я их проинструктировал.

Когда  здесь появится Поль,  тебе  будет не  так  скучно:  сможете обмениваться

впечатлениями обо мне.  — Лиргисо засмеялся.  — Он все время требовал,  чтобы я

дрался по-настоящему, — пожалуй, с этого я и начну. Его стоит проучить. Он меня

ненавидит,  а  я  не  люблю,  когда меня ненавидят.  Наше знакомство началось с

отвратительной драки. Я приехал к Ольге для переговоров, мы сидели и пили кофе,

Поль  тоже  присутствовал.  Глядя на  него,  я  почувствовал желание.  Вдруг он

повернулся,  несколько секунд молча  смотрел мне  в  глаза,  а  потом вскочил и

бросился на  меня.  Я  не  ждал атаки,  так  что он  сумел нанести мне довольно

болезненный Удар.  Джеральд попытался разнять нас,  тогда Поль и  с ним чуть не

сцепился.  Меня восхищает его интуиция: он сразу угадал, что я для него опасен!

Вначале я боялся,  что он телепат, но потом убедился, что это не так. С тех пор

он при каждой встрече лезет в драку, мне это начало действовать на нервы. Из-за

него мне пришлось гулять на форуме с  телохранителями.  Я дерусь намного лучше,

но для директора солидной компании эти драки — сомнительный актив.

     — Ты сохранил умение драться, которое приобрел в прежнем теле?

     Важный момент. Очень важный.

       Я  мог бы заморочить тебе голову,  но скажу правду.    На мгновение

Лиргисо сжал ее так,  что стало больно. — Сохранил. На то, чтобы заставить тело

Криса Мер-лея в полной мере пользоваться этим умением,  ушло около года. Думаю,

ты  тоже сохранила все,  что  умела раньше.  Однако лярнийская школа боя —  это

истинное искусство, а ты могла разве что пробить кулаком кирпичную кладку. Если

ты очень хорошо попросишь,  я мог бы обучить тебя лярнийской технике...  но это

произойдет не раньше, чем я начну тебе нравиться.

       Думаешь,  ты  когда-нибудь начнешь мне нравиться?  Твоего самомнения

хватит на сотню Живущих-в-Прохладе.

     — Через два-три года я напомню тебе эти слова,  — усмехнулся Лиргисо. —

Вы оба,  и ты,  и Поль, будете меня обожать — потому что я так хочу. Интересно,

кто из вас сломается раньше? Смотри, это медпункт.

     Небольшая   комната    с    кушеткой   и    медавтоматом       дорогая

многофункциональная модель.

     — Как тебя твои подчиненные в «Кристалоне» терпят?

     — Я плачу им зарплату, в том числе за терпение.

       Когда  меня  занесло  на  Лярн,  Тлемлелх  предлагал мне  поработать

киллером. Зря я тогда отказалась от хорошего заказа.

     — Фласс,  и это награда за мою доброту? Вы с Полем еще оцените, как вам

повезло!  Я открою для вас область утонченных переживаний, которые знакомы лишь

избранным натурам. Я научу вас получать удовольствие от вещей, которые пока для

вас недоступны. Поверь, я уже не раз проделывал это и с энбоно, и с людьми.

       С моим новым телом что-то не в порядке.  Похоже,  у него отсутствует

рвотный рефлекс, раз меня до сих пор не тошнит.

       Меня это  расстраивает,  но  я  не  сержусь,    великодушно обронил

Лиргисо.

     — Тебя расстраивает, что меня не тошнит?

       Нет,  я  имею в  виду твою по-человечески примитивную реакцию на мой

подарок. Здесь твоя спальня.

     Довольно  уютно.   Гелевая  кровать,   термоконверт  с   автоматической

регулировкой температуры.  Жаль,  что нет простыней и  одеял,  из которых можно

сделать одежду —  вероятно,  Лиргисо предусмотрел такой вариант.  На  небольшом

стеллаже  белого  дерева  расставлено  несколько  шкатулок    асимметрично,  в

согласии с неким изломанным пространственным ритмом.

       Эти светлые пастельные тона — не то,  что мне нравится,  но я решил,

что  для  тебя это  на  первое время будет подходящий интерьер.    Ироническая

улыбка  Лиргисо  относилась,   надо  полагать,   к  интерьеру.    Сможешь  тут

расслабляться... А это вместо одежды. — Он указал на шкатулки.

     Тина шагнула к стеллажу, открыла одну. Переливчатая россыпь.

     — Думаешь, я буду носить эти безделушки?

       Ты будешь носить их,  потому что я так хочу.  Еще ты будешь ходить с

макияжем и  с подобающе ухоженными ногтями,  как у меня.  — Он взглянул на свою

холеную кисть. — Но оставим это на потом. Идем, покажу тебе последнюю комнату.

     Ее рука непроизвольно дернулась — ударить, — но Тина вовремя остановила

движение. Она не киборг. Пока. Если удастся избавиться от Лиргисо, связаться со

Стивом,  вновь получить доступ к  своим банковским счетам,  можно будет сделать

операцию в  одной из знаменитых на всю Галактику подпольных клиник на Рубиконе.

А сейчас, в этом теле, нет смысла затевать драку с более сильным противником.

       О,  у  тебя все-таки есть выдержка,    прокомментировал Лиргисо. 

Отрадно это видеть, великолепная Тина.

     Он распахнул соседнюю дверь.  Овальная алая комната с громадным ложем и

цветными витражами. У энбоно алый цвет считается непристойным.

     — Прошу! Наша экскурсия завершена. Нравится?

     — Мечта коммуниста... — пробормотала Тина.

     — Коммунисты заблуждаются. Алый — цвет секса, а не их странного учения.

  Глядя  на  нее  с  многозначительной завораживающей улыбкой,  Лиргисо  начал

медленно расстегивать рубашку.

     — Кто-то говорил,  что не собирается унижать меня,  — скрестив на груди

руки, напомнила Тина.

       Это говорил я,  великолепная Тина.    Он  сбросил черную рубашку на

темно-красный ворсистый пол.    Если  бы  ты  видела,  как  я  унижаю,  ты  бы

воздержалась от таких замечаний. Когда я был твоим пленником, ты отказывала мне

в сексе, но я добрее, чем ты, — я всецело в твоем распоряжении.

     — Я бы как-нибудь обошлась без твоей хваленой доброты.

     Крис  Мерлей  был  красивым,  хорошо  сложенным,  умеренно  мускулистым

парнем.  Существо, присвоившее тело Криса, смотрело на Тину из глубины его глаз

с  неистовым ликованием.  Словно  тварь,  обитающая в  аквариуме с  замутненной

водой, еле видимая, но выдающая свое присутствие бликами и движением.

     — Тина,  не омрачай мое торжество. — Лиргисо говорил почти просительно.

  Я  четыре года ждал этого дня!  Иногда мне  это  снилось...  Ты  внушила мне

страсть еще на Лярне,  когда мы принадлежали к  разным расам.  Из-за этого я не

смог тебя убить.

     — Это не мое тело. — Происходящее казалось ей не вполне реальным, и она

не пыталась преодолеть эту нереальность —  пусть так и остается.  — Делай с ним

что хочешь, мне все равно,

     — Теперь твое.

     Лиргисо опрокинул ее на ложе и впился,  в губы.  Потом,  отстранившись,

засмеялся:

     — Это больше похоже на поцелуй,  чем то, что было перед моей вылазкой в

бункер.  Но целоваться ты не умеешь,  придется всему тебя учить.  В  отличие от

Живущих-в-Прохладе люди редко бывают по-настоящему искусны в любви.

     Острая боль в плече. Тина с трудом удержалась от крика.

       Надо понимать это так,  что я теперь свободна от своего обещания? 

прошипела она с яростью, когда Лиргисо разжал зубы.

        Нет.     Он  ухмыльнулся.     Просто  мое  обещание  на  секс  не

распространяется. Забыл предупредить, извини. Можешь и ты меня укусить, мне это

понравится. Если будешь кричать, мне это тоже понравится.

     — Мне нужна сыворотка от бешенства,  — процедила Тина. — Срочно, понял?

Я не хочу от тебя заразиться!

       Судя по зверскому выражению твоего прелестного лица,  бешенство тебя

уже настигло.  Между прочим, самое страшное впереди: прежняя хозяйка этого тела

была девственницей.  А  теперь лежи спокойно,  я  хочу укусить шею,  где сонная

артерия,     как  в  человеческих  фильмах  про  вампиров.  Меня  это  безумно

возбуждает!  Не дергайся,  чтобы я не задел сосуд.  Наверное,  я был вампиром в

каком-то из своих прежних существований.

     — Будь у меня под рукой осиновый кол... Не договорив. Тина содрогнулась

от новой боли. «Чтобы какая-то сволочь меня покусала и вдобавок изнасиловала...

Ну, сейчас ты получишь! Терять мне вроде бы нечего».

     Координация движений все  еще  далека от  идеала (все  еще    или  это

навсегда?),  но Тина сумела нащупать то, что надо, и с вывертом сжала. В первый

момент Лиргисо конвульсивно стиснул зубы. Потом закричал. Тина отпустила его, и

он откатился в сторону; несмотря на боль, тут же сгруппировался, приготовившись

защищаться,     сказывалась  многолетняя  подготовка.   Он  побледнел,  зрачки

расширились, лицо скривилось в страдальческой гримасе.

     — Не смей больше кусать меня,  понял?  Она приподнялась и замерла, тоже

готовая к  обороне.  Укушенные места болели,  капли крови падали и расплывались

темными  пятнами  на  алом  бархате обивки.  Тело  выполняло команды нехотя,  с

задержкой —  неужели вот это и есть нормальная для человека скорость реакции?..

Тина вдруг осознала,  что не  хочет умирать,  хотя еще минуту назад ей было все

равно.

     — Я могу тебя убить, — хрипло произнес Лиргисо. Его неописуемая гримаса

понемногу уступала место изумлению и злости.

     — Я тоже могла тебя убить.  Еще немного — и наступил бы шок,  а потом я

проломила бы  тебе висок вон той штукой.    Тина показала на  черную напольную

вазу в  углу.    Ты жив только потому,  что спас людей на Валгре и  я  связана

обещанием.

     Он растянулся на ложе, перед этим предупредив:

     — Не приближайся ко мне!

     Его мускулы оставались напряженными.

       Я к тебе приставать однозначно не собираюсь,  — усмехнулась Тина. 

Зря беспокоишься.

     — Твоя жестокость даже меня иногда ошеломляет, — бросил Лиргисо.

     — У нас этому приему самозащиты учат девочек в школах.

       Теперь я понимаю,  почему люди так нуждаются в одежде.  Человеческое

тело несовершенно и  уязвимо.  Я  бы  не взял на работу дизайнера,  который его

проектировал!

     Для энбоно,  и  тем более для Живущего-в-Прохладе,  самое главное — при

любых  обстоятельствах сохранить лицо.  Именно  это  он  и  пытался сделать.  В

Могндоэфре,   где  Тина  побывала  четыре  года  назад,  без  этой  способности

невозможно достичь высокого статуса,  а  Лиргисо до  своего краха принадлежал к

верхушке общества. Человек на его месте изрыгал бы ругательства, но Лиргисо был

озабочен прежде всего тем,  какое впечатление он произведет — пусть рядом и нет

других зрителей, кроме Тины.

       Я  настолько добр,  что не  стану убивать тебя за  эту омерзительную

выходку, — сообщил он, глядя в потолок.

     — Ты действительно считаешь себя добрым?

     — Я добрый,  за что и расплачиваюсь.  — Лиргисо мученически вздохнул. —

Некто из  вашей расы заметил,  что  доброта никогда не  остается безнаказанной.

Мудрое наблюдение.  Я  не стал надевать на тебя наручники —  и оказался жертвой

твоей извращенности. Совсем как несчастный прохожий, который решил искупаться в

обольстительном водоеме, где поджидает добычу суллам.

     — Я ведь предупреждала насчет человеческого коварства и блефа.  Тебе не

приходило в  голову для  начала поинтересоваться,  хочу  ли  я  лечь с  тобой в

постель?

     Лиргисо приподнялся на  локте и  внимательно посмотрел на Тину,  словно

впервые увидел:

     — Значит, ты хочешь, чтобы я добивался твоего расположения в изощренной

галантной игре,  как будто ты тоже принадлежишь к числу Живущих-в-Прохладе? Что

ж,  в  этом есть своя прелесть...  Помню,  за  Тлемлелхом я  ухаживал несколько

лунных циклов,  прежде чем услышал обрадовавший меня ответ. Фласс, как это было

давно!  Целую вечность назад.  Но  почему же  ты сразу не дала понять?  Попытка

оторвать жизненно важный орган — это слишком грубый намек!

     — Я хочу бластер,  чтобы тебя пристрелить.  И денег на билет до Неза, а

там уж я решу свои проблемы.

     — Можешь грезить о чем угодно,  великолепная Тина.  — Он сел,  морщась,

потом встал.    В  следующий раз я  тебя сначала обездвижу...  а  сейчас пойду

лечиться.  Фласс,  у  меня  ведь сегодня вечером совещание с  топ-менеджерами в

«Кристалоне»!

     — Представляю, как ты достал домогательствами всех своих сотрудников.

       Не всех.  Только тех,  на кого у  меня есть компромат,  — огрызнулся

Лиргисо.

     Он осторожно нагнулся, собрал с пола одежду и нетвердой походкой вышел.

     От  алой комнаты до медпункта всего-то полтора десятка метров,  но Тина

преодолела это  расстояние медленно с  трудом,  словно на  ней  был неудобный и

неисправный тяжелый скафандр.  Если тело —  что-то  вроде скафандра для жизни в

этом мире,  то так оно и  есть...  Потом она лежала на кушетке,  а манипуляторы

медавтомата обрабатывали следы укусов.  Боль  исчезла,  зато осталась слабость.

Кремовый потолок  с  зигзагообразными светильниками норовил сняться с  места  и

куда-то уплыть.

     «Как  я  ненавижу это  тело!  А  моего  больше  нет...    Ее  охватила

пронизывающая печаль, и это было хуже, чем непривычная физическая боль. — Самое

время применить на практике все то, чему учил Стив. Что я должна сделать? Взять

под  контроль или  сломать  «цербера»,  убраться отсюда,  в  первую  очередь 

отправить предупреждение на Нез, насчет Поля. Тренироваться начну сейчас. — Она

уставилась  на   один   из   светящихся  зигзагов  на   потолке,   но   ощутила

головокружение.  — Нет,  завтра. Сейчас надо отдохнуть. А ведь Лиргисо не врет,

когда  объясняется  мне  в   любви,      только  любовью  он   называет  нечто

отталкивающее,  с примесью сумасшествия.  Могло ли со мной случиться что-нибудь

похуже? Могло. Хорошо, что я не на Манокаре!»

    

     Глава 7

    

     Деревья с  ярко-желтой листвой и длинными черными шишками обрамляли все

аллеи,  площадки и  лестницы BJ  Воспитующем парке.  Посетители блуждали сквозь

водяной   кисель,   подолгу  задерживались  перед   скульптурными  группами  на

площадках.  Народу было много,  несмотря Ha затяжной моросящий дождь:  граждане

низших  уровней,  направленные сюда  в  наказание либо  ради  совершенствования

морального облика;  группы школьников в сопровождении взрослых; принадлежащие к

привилегированно уровням  любители одиноких осенних  прогулок.  Говoрят нередко

здесь  можно  увидеть  безутешную госпожу  Пюану  Ришсем,  одну  из  кротких  и

плодородных вдов  его  превосходительства президента Ришсема,  убитого  врагами

великого Манокара.

     Двое  администраторов третьего уровня,  в  темно-зеленых  с  оранжевыми

лампасами мундирах ведомства тяжелой промышленности,  неторопливо шли по аллее,

тихо переговариваясь между собой. Наверное, они прилетели в столицу из тропиков

— об этом свидетельствовал загар,  каким не могли похвастаться окружающие. Один

из них, высокий, с незапоминающимся лицом, оглядывал встречных изучающе и цепко

  такой  пронизывающий взгляд  пристал скорее  агенту госбезопасности,  нежели

простому  чиновнику.   Те,  у  кого  мелькала  эта  мысль,  сразу  же  начинали

демонстрировать свою лояльность: устремлялись к ближайшей скульптуре и замирали

перед ней, излучая должные чувства.

     Спутник  высокого,   совсем  еще  мальчишка,  худощавый,  черноволосый,

по-кошачьи гибкий,  озирался так,  словно  страдал от  зубной боли.  Иногда его

лицо,  довольно красивое,  но  излишне живое  для  дисциплинированного молодого

чиновника третьего уровня,  неприязненно кривилось —  обычно  это  происходило,

если он задерживал взгляд на ком-нибудь из встречных.  Поскольку он находился в

компании предполагаемого агента госбезопасности,  замечаний невоспитанному юнцу

никто не делал.

     Шелест дождя глушил их голоса,  и все равно они умолкали, приближаясь к

другим посетителям.  Оно и понятно: манокарский язык Стив и Поль выучили по так

называемому «методу прямой загрузки»,  но  акцент все  равно выдавал их,  а  не

здешняя речь в общественном месте — для Манокара это шок.  Первый признак конца

света.  Если  на  Незе  или  на  Ниаре посреди людной улицы сядет чужой военный

корабль,  оттуда  выскочат десантники и  начнут расстреливать прохожих,  эффект

будет примерно тот же.

     — Здесь все обложено грязной ватой,  — морщась, проЦедил Поль. -И люди,

и сама планета... Знаешь, такая серая вата, пропитанная всяким дерьмом, а потом

ее использовали для герметизации.

     — Это не вата. — Стив, как всегда, выслушал внимательно, однако никаких

эмоций  не  выказал.    Постарайся не  подменять  то,  что  ты  воспринимаешь,

материальными объектами. Это явления разной природы.

     — А ты сам эту вату... я не знаю, как еще ее называть... воспринимаешь?

       Я — нет.  Наверное,  когда-то раньше мог...  До того как стал Стивом

Баталовым. Но сейчас у меня это заблокировано.

     Они  замолчали    навстречу семенили,  держась  за  руки,  малыши  лет

семи-восьми  в  одинаковых курточках c  капюшонами,  их  сопровождали мужчины в

мундирах учителей.  Поля  передернуло:  детей тоже  окутывала «вата».  Пока еще

тонкий слой,  с прорехами — но она есть,  и с течением времени эти малыши будут

надежно упакованы.  Ему казалось, что все население Манокара похоронено заживо.

Или оплетено паутиной невидимых плотоядных тварей, как в фильме ужасов.

     Слева      полукруглая  площадка.   Несколько   посетителей  созерцали

скульптуру из  цветного пластолита.  Похожий на  пациента психушки тощий тип  в

одной руке держал кисть,  длинную,  как для малярных работ,  но  с  заостренным

концом, а в другой почему-то скрипку. Надпись на постаменте гласила:

     Ты, художник, не пашешь, не жнешь. Без опеки ты будешь хорош!

     Поль  и  Стив  молча прошли мимо этого шедевра вос-питующего искусства.

Только потом Поль хихикнул.

       Эй,  на  нас  смотрят,    одернул его  Стив.    Лучше  придай лицу

глубокомысленное выражение.  И кстати,  когда мы куда-то вламываемся, совсем не

обязательно кричать: «Незийская полиция!»

     — Я растерялся,  — виновато сознался Поль.  Это было вчера ночью, когда

им понадобились данные о внешнеторговых связях Манокара.  Глобальной Сети здесь

нет,  все, что можно, засекречено, и за данными поишлось лезть в статистическое

управление.  Наткнуться  там  на  припозднившегося чиновника  Стив  и  Поль  не

рассчитывали.

     — Ты растерялся, а человек из-за тебя обделался.

     — Может, он как раз перед этим собирался в туалет? Просто совпало.

     — Ага, совпало... Их тут постоянно запугивают внешним миром, враждебным

и  страшным.  Если некто в маске врывается к тебе в кабинет с воплем «Незийская

полиция!» — это значит,  вторжение из космоса уже произошло.  Незийская полиция

на Манокаре, спасайся кто может.

     На  следующей площадке —  статуя женщины,  похожей на богиню плодородия

какого-нибудь примитивного племени, широкобедрой, с гипертрофированной грудью и

младенцем на  руках,  в  окружении еще нескольких детей.  Складчатая драпировка

целомудренно  прикрывала  монументальные формы.  На  белом  пластолитовом  лице

застыло выражение покорности и величия. Надпись поучала:

     Ты сначала роди и взрасти, А потом уж о сказках грусти!

       Манокарская эротика,    фыркнул Поль.  Они все еще выжидали.  Стиву

удалось  выйти  из  гиперпространства  и   совершить  посадку,   не  потревожив

сторожевые  спутники;  сейчас  на  орбите  плавали  его  зонды,  неуловимые для

манокарской военной автоматики,  — они засекали каждый приближающийся корабль и

посылали сигнал,  однако тот корабль, на борту которого находилась Тина, до сих

пор не прибыл.

     Очередная  скульптура  изображала  компьютер.   К  нему  подкрадывалась

личность  в   интероператорском  шлеме,   с   пакостной  физиономией  и   хищно

растопыренными пальцами.

     За компьютером хакер сидит — Содрогаясь, мир в пропасть летит.

     Группка притихших детей испуганно глядела на эту бяку,  в  то время как

учитель что-то им объяснял.

     Пока  Стив старался собрать побольше информации о  президенте Ришсеме —

судя по всему,  тот был главным инициатором похищения Тины.  Непонятная фигура.

Вначале  начал  проводить политику,  направленную на  постепенную либерализацию

манокарского  режима,   отказался   от   тотального  изоляционизма,   пригласил

бизнесменов с Ниара. Потом вдруг превратился в ярого реакционера, разорвал едва

налаженные контакты,  затеял кампанию против Тины... Почему? Экономика Манокара

находилась в  плачевном состоянии,  и  та  линия,  которой Ришсем придерживался

вначале,  была единственно разумной. Что заставило его изменить политику? И кто

его убил?  Похоже,  что манокарские власти до сих пор не нашли убийц и ни черта

не  смогли выяснить,  хотя официальная версия народу была предъявлена:  происки

врагов из внешнего мира, как же иначе?

     Стив и Поль составили список лиц, которые входили в ближайшее окружение

Ришсема и  могли что-то  знать о  его  делах.  Попали в  этот  список и  четыре

скорбящих вдовы президента.  У  старшей из них,  кроткой и  плодородной госпожи

Дорины,  Стив и Поль уже побывали.  Она приняла их за дьяволов,  а потом, когда

Стив вылечил ее от затяжной мигрени,    за Божьих посланцев.  Пожилая женщина,

погруженная в мутные воды горя,  когда-то в прошлом наученная гладко говорить и

произносящая фразы как автомат,  — похоже,  она не очень-то вникала в их смысл.

Она показалась Полю почти неживой.  Эта самая «вата»,  которая на Манокаре была

повсюду,  окутывала ее  толстым-претолстым слоем  без  единого  просвета.  Поль

предложил тогда подойти с другого конца и поговорить с Люаной, самой молодой из

президентских вдов.

     На очередном постаменте —  некто с растерянной и неприятной физиономией

стоит около двух  больших чемоданов.  Вначале Поль решил,  что  эта  скульптура

бичует воровство, но оказалось, нет.

     С гордой Родины он убежал И навеки предателем стал.  О чужих небесах не

мечтай, Манокар — вот единственный рай!

       Послушай,  здесь ведь одни люди!  — осенило вдруг Поля.  — Не то что

негуманоидов, даже гинтийцев или шиайтиан не видно.

     — Ты только сейчас заметил?

     — Ну, я с самого начала чувствовал, что чего-то не хватает...

       На  Манокаре живут одни люди,  поскольку все остальные расы заражены

скверной — так они считают. Смотри!

     Поль уже увидел:  женщина в  черном траурном пальто и богато украшенной

кружевами черной накидке с  вуалью (манокарки не  выходят из дому без вуалей) в

сопровождении  двух   служанок  шла   по   боковой  аллее  со   стороны  ворот.

Немногочисленные  посетительницы  низко   кланялись   скорбящей  вдове.   Дети,

столпившиеся вокруг  злодея-хакера,  замерли  навытяжку  и,  повинуясь командам

учителей,  начали  нестройным хором  барабанить стишок:  речь  шла  о  сыновней

благодарности «той,  которая  вскормила и  воспитала».  Мужчины  пятого-шестого

уровней тоже кланялись,  хотя и  не  так низко,  как женщины.  И  даже те,  кто

принадлежал к четвертому или третьему уровню,  сдержанно склоняли головы,  ведь

на  кроткой  и  плодородной,  госпоже  Люане  лежал  отблеск  величия покойного

президента Ришсема. Выразить почтение этому отблеску — святое дело.

     Люана прошла мимо Поля и Стива,  наступив узким лакированным ботинком в

лужицу на бетонной дорожке.  Они последовали за ней,  сохраняя дистанцию. После

скоропостижной кончины супруга Люана вернулась жить  к  родителям,  в  их  доме

всегда было многолюдно:  проникнуть туда для допроса, не переполошив домочадцев

и  прислугу,  даже  надеяться  нечего.  Вдову  надо  перехватить где-нибудь  на

стороне, во время прогулки.

     Широкая  гранитная лестница вела  на  верхнюю террасу.  Там  находились

памятники государственным мужам,  а также Музей славной истории Манокара, Музей

прегрешений и  наказаний,  Музей традиций Манокара.  Люана постояла перед новым

бронзовым  памятником,  увековечившим президента Ришсема,  потом  направилась к

Музею традиций.

     Трехэтажное туманно-серое здание было одной природы с  заполнившим весь

мир промозглым дождиком. Оно понемногу растворялось в пасмурной перспективе — в

отличие от  мокрых желтых деревьев с  неуместными для  дерева шишками,  на  сто

процентов реальных.  С  возвышенности открывался вид  на  панораму  Аркатама 

столицы Манокара. Тусклый, сверх меры упорядоченный город, выплывший из чьих-то

скучных снов. Как и здание музея, размытый осенней хмарью Аркатам имел неважное

качество, только деревья здесь и были настоящими.

     Госпожу Люану они  нашли в  маленьком зале  на  третьем этаже.  Одну 

служанок  она  оставила в  вестибюле.  Зал  был  посвящен традициям манокарских

текстильных  предприятий.  Люана  с  откинутой  вуалью  разглядывала трехмерные

снимки, на которых улыбающиеся люди в униформе держали куски разноцветной ткани

и, судя по всему, разыгрывали некое представление.

     Четвертая вдова президента Ришсема была не старше Поля. Круглое бледное

личико  с   блестящими  коричневыми  губами  и   нарисованными  в  знак  траура

коричневыми морщинками — на лбу,  возле внешних уголков глаз, от крыльев носа к

углам губ.  В глазах тоска. Поль уже знал, что вдова на Манокаре — существо без

будущего.  Она не  может снова выйти замуж,  она должна жить тихо и  незаметно.

Работа?  Женщины здесь не работают.  Разве что пойти в служанки — но это участь

тех, кто принадлежит к низшим уровням, — либо учительницей или воспитательницей

в  школу для девочек.  Претенденток на школьные вакансии —  море:  единственный

шанс хоть чем-то заняться.

     Заметив посторонних, Люана вскинула руку: поскорее опустить вуаль.

     — Не закрывайте лицо.  — Голос Стива заставил ее замереть. — Люана, мне

надо с  вами поговорить.  Не  бойтесь,  мы вам ничего не сделаем,  но вы должны

ответить на мои вопросы.

     На  ее  лице  с  нелепыми нарисованными морщинками проступил испуг —  и

что-то  еще,  странное выражение не  то  подконтрольного рассудку шока,  не  то

ошеломленного ожидания.

     Поль достал парализатор и биосканер. Если верить показаниям прибора, на

третьем этаже  безлюдно,  в  прилегающих залах никого нет.  В  случае чего  они

смогут исчезнуть отсюда вместе с Люаной, а потом вернуть ее обратно.

     — Я отвечу... — прошептала Люана.

     Она стала супругой его превосходительства около двух лет назад, как раз

когда    реформатор   Ришсем    радикально   поменял   политический   курс    и

трансформировался в  реакционера.  Если  госпожа  Дорина  обмолвилась,  что  он

изменился,  но  никаких разъяснений дать не смогла,  только беспомощно и  жалко

моргала,  то Люана обрисовала характер президента куда конкретней. Вспыльчивый,

нервный,  неуравновешенный.  Каким он был раньше,  Люана не знала, однако он ее

разочаровал:  ее с детства учили,  что президент Манокара — самый мудрый, самый

сильный,  самый благородный,  наделенный великой властью и  над  собой,  и  над

другими...  Насколько Поль  уловил,  с  властью над  собой  у  Ришсема обстояло

хреновей некуда.  Он закатывал Люане сентиментальные истерики,  в  ходе которых

объяснял,  что она-де его «единственное спасение от этого кошмара» и что теперь

он  «наконец-то  укроется от этого кошмара около чистого сердечка своей младшей

жены».  Люана решила,  что  под  «этим кошмаром» подразумеваются старшие жены —

Дорина,  Элана и Мея.  Старших жен своего господина она боялась, считая, что те

ее со свету сживут, потому что «всегда так бывает».

     Допущенных  на   Манокар   инопланетян  президент  всячески  поносил  и

сокрушался о  своей роковой ошибке:  мол,  нечего было их сюда пускать,  от них

одни беды.  В адрес Тины Хэдис не ругался, только тяжело вздыхал и говорил, что

лучше бы ее вообще не было.

     — Все,  Люана, — убирая в карман видеокамеру, сказал Стив. — Мы уходим.

Думаю, мы с вами больше не увидимся.

        Вы  просто  так  уйдете?     Она  наморщила  лоб,   спрятав  тонко

прорисованные траурные морщинки в  складках настоящих.    Вы ничего от меня не

хотите?  Совсем ничего?  Только эти вопросы... Значит, все останется как есть и

ничего больше не будет? Боже мой...

     Она неосознанно загородила им дорогу к выходу из зала.  Ее темные глаза

блестели от слез,  в  их глубине пульсировала такая боль,  что Полю стало не по

себе.  Те  манокарцы,  которых  он  видел  вблизи  до  сих  пор,  казались  ему

похороненными  заживо     они  давно  уже  сдались  и  старались  об  этом  не

задумываться:  если приспособишься,  можно жить и в могиле.  А Люана знала, что

она похоронена. «Вата» облепила ее — разобраться бы, что это за «вата», — как и

всех остальных,  однако под  этим слоем она  все еще продолжала сопротивляться.

Она не была ни особенно умной, ни особенно красивой, но Поль почувствовал к ней

смутную симпатию.

     — Поль,  — шепнул Стив,  — я сейчас ничего не могу.  С тех пор как Тина

пропала, я как будто наполовину мертвый. Сможешь сделать то, что она хочет?

       Да.    Поль  растерянно кивнул.    Главное,  чтобы  никто сюда  не

вломился... Обеспечишь?

     Это не имело ничего общего с обычным влечением.  Люане надо было, чтобы

хоть  что-то  произошло,  а  Поль  занимался с  ней  любовью  так,  как  делают

искусственное дыхание умирающему.  Нравились ли они друг другу?  Скорее да, чем

нет,  но  это  в  общем-то  не  имело  значения.  Они  просто пытались изменить

предопределенное, и Поль надеялся, что Люане это поможет.

     Когда Стив и Поль уходили,  она сидела откинувшись на кожаном диванчике

и опустошенно улыбалась.  Блестящая коричневая помада около губ размазалась,  а

нарисованные морщинки превратились в  обычные линии,  которые можно смыть водой

из-под крана.

     Экран  телеблока  подернулся рябью.  Потом  эту  кипящую  цветную  кашу

сменило  изображение:  запорошенная снегом  улица  в  Хризополисе,  неисправный

робот-продавец гоняется за собакой и  пытается всучить ей банку ванильной санды

с ликером, а сердитый наладчик в оранжевом комбинезоне пытается найти управу на

сбрендивший автомат. Видимо, хроника ежедневных происшествий. Снова рябь. Снова

изображение. Рябь. Получается.

     Тина  устроилась  в  кресле  напротив  телеблока.   На  правой  руке 

фиксирующая медицинская перчатка.  Утром  решила  проверить,  насколько сильный

удар она  сможет нанести:  как обычно,  кулаком в  стенку...  После подобных ее

опытов в стенах обычно оставались выбоины.  Ударила она изо всей силы, тоже как

обычно.  Боль,  возникшая вслед за этим — не сразу,  с задержкой,  как не сразу

рассыпается на  куски  разбитое стекло,    безмерно удивила  ее:  неправильное

ощущение. И только потом Тину захлестнула горечь: чего еще ждать от этого тела!

     Стена  не  пострадала,  а  медавтомат после  необходимого лечения выдал

диагноз:  несколько трещин,  отек  мягких  тканей  кисти,  разрывы  капилляров,

подкожные гематомы.  Этот  перечень оставил Тину равнодушной —  тело-то  чужое.

Наверное,  то  же  самое  испытывает какой-нибудь безалаберный тип,  попавший в

аварию на арендованной машине.

     Лиргисо Тина не  видела со вчерашнего дня,  когда тот убрался,  держа в

охапке свои модные шмотки из  черной «зеркалки».  Вряд ли  его поползновения на

этом закончатся,  но  для  нее все это не  имело особого значения.  Вспоминая и

анализируя вчерашний эпизод, она даже не испытывала злости.

     «Он  не  человек,  и  у  него нет тех дрянных человеческих стереотипов,

которые могли бы  меня достать.  Он  как  был,  так и  остался до  мозга костей

Живущим-в-Прохладе, а лярнийские стереотипы на меня не действуют. Как сказал бы

компьютерщик, у меня не та операционка. Впрочем, дело не в одних стереотипах...

Он  все  время держался на  тормозах,  даже  когда получил от  меня.  Учел свой

прежний опыт и  опасается слишком зарываться — а то вдруг появится Стив и снова

придется за все отвечать.  Или не хочет испортить отношения?  Ладно, пусть пока

блаженствует... В свое время я выбралась с Манокара — выберусь и отсюда».

     Все  бы  ничего,  но  мысль о  том,  что ее  тела больше нет,  вызывала

приступы гнетущей печали. После вчерашней «экскурсии» Тина ни разу не подходила

к зеркалу. Жить дальше в таком виде? Ее передергивало от протеста и отвращения.

     Голод.  Странно,  ведь утром она уже ела:  сандвич с сыром, чашка кофе,

апельсин.  Обычно этого  хватало на  сутки...  Раньше.  Теперь она  нуждается в

полноценном трехразовом питании, как всякий нормальный человек.

     По дороге в  столовую —  десяток шагов по коридору — ее опять заносило.

Наконец она  упала на  стул перед кухонным терминалом и  заказала обед.  В  том

числе омлет,  который положено есть вилкой и ножом.  Потом уставилась, скрестив

на груди руки,  на стул напротив.  Делать, как учил Стив. Черный стул с высокой

гнутой  спинкой нехотя отполз на  несколько сантиметров,  его  ножки  негодующе

скребли по  белому паркету.  Вскоре накатили усталость и  головокружение.  Стив

говорил,   что  и  то  и  другое  Тина  создает  сама,   так  как  держится  за

представление, будто телекинез связан с большими затратами энергии.

     Робот-официант ожил  и  подъехал к  нише доставки рядом с  терминалом —

прибыл обед.  Есть  одной  рукой  неудобно,  однако переключать робота в  режим

«человек нуждается в  помощи» Тина не  стала:  вдруг он преждевременно утащит у

нее  столовые приборы?  На  всякий случай она  положила нож  на  сиденье стула,

накрыла  салфеткой и  села  сверху.  Похожий  на  подводного паука  «цербер»  с

длинными суставчатыми манипуляторами никак  на  это  не  отреагировал:  видимо,

действие не входило в перечень тех, которые надо пресекать.

     Нож был не  слишком острый,  и  работать Тина могла только левой рукой,

поэтому распороть обивку гелевого кресла ей удалось далеко не с первой попытки.

«Цербер» наблюдал за  порчей хозяйской мебели безучастно —  решил,  что его все

это не касается.

     Внутреннюю оболочку она  все-таки зацепила,  темный гель начал вытекать

через  разрез,  расползаясь студенистой лужей  по  багрово-красному  ворсистому

полу.  Расстелив в  стороне  снятый  с  кресла  кусок  розового  бархата,  Тина

проделала отверстие для головы,  отхватила сбоку длинную полосу — на пояс.  Все

это кое-как, ценой долгих неловких усилий, но туника получилась.

     Когда-то очень давно,  еще на Манокаре, она взяла за правило: если тебя

лишают выбора,  если  все  за  тебя  решают другие —  делай  наоборот.  Это  не

означает,  что надо обязательно идти на  конфликт;  на  Манокаре она чаще всего

уклонялась от  прямых конфликтов.  Это означает,  что твои действия,  не важно,

конфликтные или нет,  не должны совпадать с тем, чего от тебя хотят. Потому что

иначе ты исчезнешь.

     Надев тунику,  Тина отправилась за чашкой крепкого кофе. Уже в столовой

спохватилась:   пожалуй,   чашку   ей   до   соседней  комнаты  не   донести...

Робот-официант выполнил команду и  при  этом  чуть не  наткнулся на  «цербера»,

который путался у него на дороге, таскаясь за Тиной, как на привязи.

     Потом она опять включила телеблок и продолжила эксперименты с помехами.

Гель постепенно вытек из  оболочки,  расплылся,  словно посреди комнаты издохла

громадная медуза.  За  длинным,  от  стены  до  стены,  окном  догорала полоска

янтарного  заката  над  стылым  зимним  морем.  Наверное,  Эллинское море.  Или

Молочное —  если это Ориана,  а  не  Испанский архипелаг.  Те  хвойные деревья,

которые растут в  парке около дома,  раскидистые,  с длинной розовой,  желтой и

оранжевой хвоей,  возможны только в  Ориане.  У  Тины  сейчас не  такое  острое

зрение, как в прежнем теле, но все же достаточно хорошее, чтобы их рассмотреть.

     Скользнули   вниз    жалюзи,    вспыхнули   рассыпанные   по    потолку

шарики-светильники — домашняя автоматика, не получив указаний, отреагировала на

сумерки  в  соответствии  с  программой.  Тина  оставила  в  покое  телеблок  и

попыталась передвинуть столик из  сулламьего панциря.  Тот  рывком сместился на

полфута,  стоявшая в  одной  из  выемок чашка  из-под  кофе  упала на  бок,  но

скатиться не смогла — у лярнийских волнистых столешниц есть свои преимущества.

     Снова адское утомление.  И тело тут ни при чем: пока Тина была киборгом

(«была» —  это  заставило ее  поморщиться,  как  от  боли),  попытки телекинеза

изнуряли ничуть не меньше.

     Дверь   открылась.   В   этот   раз   Лиргисо   нарисовал   ляр-нийскую

черно-сине-серебристую полумаску вокруг глаз,  с ветвящимися по вискам и скулам

завитками.  Синие с блеском губы. После превращения в человека он только у себя

дома и мог разгуливать в таком виде.

       Привет,  великолепная Тина!  Как ты  себя...  Лиргисо не  договорил,

внезапно поперхнувшись.  Тина  увидела,  как  побледнели те  участки его  лица,

которые не  были  спрятаны под  макияжем.  Он  смотрел не  отрываясь на  темную

студенистую лужу посреди комнаты.

     — Фласс... — произнес он еле слышно.

       Скажи  еще,  что  это  было  твое  любимое кресло!    обескураженло

пробормотала Тина.

     Она не ожидала, что гибель предмета обстановки повергнет его в шок.

     — Кресло?.. Ты хочешь сказать, что это всего лишь кресло?

     — Было, — уточнила Тина злорадно.

       Тина,  так можно убить.    Лиргисо вздохнул с  облегчением и  криво

усмехнулся:  — Это слишком жестокая выходка!  Я решил,  что Фласс пришел по мою

душу...  Он ведь привык вольно обращаться с пространством и проникать туда, где

его не ждут.

     Фласс,  разумный  лярнийский  океан,  именно  так  и  выглядел:  темное

стекловидное желе,  бликующее,  полупрозрачное. Будучи плотоядным существом, на

Лярне он до последнего времени пожирал все,  до чего мог добраться.  Ужас перед

Флассом у энбоно сидит в спинном мозге,  в крови,  в подкорке...  и еще глубже,

раз  Лиргисо не  избавился от  него  даже  после смены тела.  Однако принять за

островок Фласса вытекший наполнитель ге-левого кресла...

       Спасибо,  я  давно  не  испытывал таких чудесных острых ощущений! 

Овладевший собой Лиргисо принужденно рассмеялся.    Прелесть!  Как ты до этого

додумалась?

     Он  отпустил  дверь,  в  которую  вцепился  мертвой  хваткой  при  виде

«Фласса», остановился напротив Тины.

     — Амеик, кресло!

     «Цербер» сорвался с места и услужливо придвинул одно из кресел.

     — Зря благодаришь.  Я всего лишь хотела обзавестись подходящим вечерним

туалетом.

       Этой тряпкой?!    Лиргисо поморщился.  — Она оскорбляет мой взгляд.

Какое извращение — использовать вместо одежды кусок мебельной обивки!

     — А ты до сих пор не заметил, что другой одежды у меня нет?

     — Это не повод,  чтобы так унижать себя.  Надеюсь,  со временем я сумею

привить тебе хороший вкус...  Амеик, зафиксируй Тину, не задевая травмированную

часть руки.

     Манипуляторы «цербера» оплели ее, не давая пошевелиться. Лиргисо достал

карманный нож — матово-черная с блестящим черным узором рукоятка с кнопками.

     — Сейчас я избавлю тебя от этой тряпки.  Я уже полгода учусь полосовать

на  человеке одежду,  не  задевая кожу —  очень эффектный трюк...  Но  на  тебе

тренироваться  не   буду.   Продемонстрирую  потом,   когда   овладею  этим   в

совершенстве.

     Он  аккуратно  надрезал  самодельную тунику,  разодрал  и  отшвырнул  в

сторону.

     — Амеик, отпусти.

     — Я думала,  ты отдаешь ему команды с пульта, — спокойно заметила Тина.

Потеря туники ее не огорчила: она знала, что этим все и закончится.

     — Можно с пульта, можно вслух. — Лиргисо уселся напротив, вытащил пульт

и  набрал еще какую-то команду.    Это сейчас уберут.    Он кивнул на останки

погибшего кресла.    Если бы  у  меня были слабые нервы,  я  бы  начал бояться

гелевой мебели.  С виду — уютное кресло -  или диван,  а внутри, под оболочкой,

дремлющий зародыш Фласса...  Прекрасный повод для ночного кошмара!  Жаль, здесь

некого этим напугать.  Тлемлелх на Незе...  Не знаешь, у него дома есть гелевая

мебель?

     — Мне бы твои проблемы!

     — У меня есть и другие, но эта — неразрешимая. В комнату друг за другом

вкатились два автомата.  Робот-уборщик скомкал и  спрятал к себе во чрево кусок

искромсанного розового  бархата,  потом  выпустил  шланг  с  раструбом и  начал

собирать  с  пола  растекшееся желе.  Робот-официант  выдвинул поднос  с  двумя

чашками кофе.

     — Когда я в первый раз попробовал кофе,  меня чуть не стошнило,  — взяв

чашку,  улыбнулся Лиргисо.  — А Теперь я не могу пить лярнийские вина,  которые

когда-то любил. Разное строение вкусовых рецепторов у наших рас — довольно злая

шутка природы. Что у тебя с рукой?

     — Повредила.

     Тина тоже взяла чашку — левой, осторожно.

       Пыталась  пробить  стенку?    Его  глаза  в  обрамлении «полумаски»

насмешливо прищурились.    Бедная  Тина...  Теперь  ты  даже  лист  картона не

пробьешь.

     — Знаю, — холодно бросила Тина.

       Не  надо  сердиться,  великолепная  Тина.  Четыре  года  назад  твое

неоспоримое физическое превосходство,  которое ты  при  каждом случае хвастливо

подчеркивала,  доводило меня до бешенства.  Еще тогда мне хотелось отнять его у

тебя и посмотреть, чего ты стоишь без него.

     — Ну и как впечатления?

       Пока ты  меня не разочаровала.    Лиргисо усмехнулся и  после паузы

добавил:    Все-таки я  не  верю,  что ты  выпотрошила кресло единственно ради

бархатной тряпки!

     — И правильно делаешь, — кивнула Тина.

       М-м,  вот как?    Он уставился на нее с  преувеличенным ироническим

интересом. — Но ты же всегда говоришь правду, не так ли?

     Тина отхлебнула кофе —  то  ли  с  ромом,  то  ли с  ликером,  вкусно и

непривычно.

       Ты ведь хорошо изучил человеческое поведение и способен разобраться,

стоит ли человеку верить? У тебя наверняка большой опыт, еще с Лярна. Ты знаешь

все о способах лжи,  умеешь распознавать,  лгут тебе или нет, угадываешь, какая

правда скрывается за  ложью...  Только есть тут  один пробел:  как ты  поверишь

человеку, который всегда говорит правду?

     Сбитый с толку Лиргисо молчал.

     «Это тебе за «бедную Тину»!»

     — А как же Стив определяет, когда тебе можно верить, а когда нет?

     — Очень просто. Он мне верит всегда.

       Разве можно кому-то  верить всегда?    Лиргисо откинулся на  спинку

кресла.    Фласс,  сколько  же  странностей  таит  в  себе  ваша  человеческая

культура...

     Напоминание о Флассе заставило Тину покоситься на робота-уборщика:  тот

как раз втянул шланг и  пополз к  выходу.  Емкости до предела заполнены,  но на

полу все еще оставалось около трети геля.

     Допив кофе она поставила чашку в ближайшую выемку столика.  Похоже, что

сулламий панцирь все-таки настоящий.

     Лиргисо вдруг ухмыльнулся:

     — Понравился кофе?

     —Да.

     — Скоро еще больше понравится.  Даже макияж-полумаска не мог скрыть его

довольной насмешливой мины.

     — Ты меня отравил? — Тину это не удивило, даже не испугало.

       Фласс,  ну  сколько можно подозревать меня во всяких гадостях!  То я

нанял киллера,  чтобы прирезать Поля,  то  тебя отравил...  Знаешь,  что  такое

афродин-бета?

     Она вопросительно смотрела на Лиргисо.

       Возбуждающий препарат,  — пояснил он.  — Именно то,  в чем ты сейчас

нуждаешься.

     — Я-то думала,  что ты, как Живущий-в-Прохладе, извинишься за вчерашние

домогательства.

       Живущие-в-Прохладе за  домогательства не  извиняются,  еще  чего  не

хватало... Фласс, как же я ревновал тебя к Тлемлелху четыре года назад!

     — К Тлемлелху?!  — Это заявление огорошило Тину своей абсурдностью. — И

после этого ты считаешь себя наблюдательным?  Мы с Тлемлелхом друзья,  но между

нами никогда не было интима, ни на Лярне, ни потом.

       Я  знаю.  Это  не  мешало мне ревновать.  Я  умнее,  сильнее,  лучше

Тлемлелха,  я  так старался тебе понравиться — а ты все равно предпочитала его,

хотя  он  был  никудышным союзником и  постоянно тебя  подводил.  Как  меня это

бесило!  У Тлемлелха,  конечно,  есть свой шарм,  он забавный, но он никогда не

обладал даже сотой долей моего обаяния.

     — Твое обаяние — это красивая оболочка для смертельной начинки.

       Она  не  всегда смертельная.    Лиргисо рассмеялся,  словно услышал

комплимент.  Потом встал,  легко извлек Тину из  кресла и  поставил на ноги. 

Пойдем, лекарство начинает действовать.

     — Не обольщайся, я ничего не чувствую.

        Это  ты  не  обольщайся  раньше  времени.   В   коридоре  маленький

робот-уборщик полз  вдоль  стены,  протирая плинтус.  Когда появились люди,  он

деликатно замер — овальный посеребренный панцирь с черепашьим узором. У Лиргисо

все  домашние роботы  на  редкость роскошные,  наверняка изготовлены на  заказ.

«Цербер» тоже не исключение:  перламутровый корпус с серыми и белыми разводами,

ломаная гравировка на  длинных суставчатых манипуляторах.  Было в  нем нечто от

суллама — это могло бы подействовать угнетающе на лярнийца,  но не на Тину.  Во

время своих скитаний по  Лярну она  прикончила трех  сулламов.  Тогда она  была

киборгом...  Тина сникла,  но тут же вскинула голову,  проглотив горький комок.

Пусть физически она утратила все свои преимущества и больше себе не принадлежит

— это еще не значит, что надо меняться внутренне.

     «Я то,  что я  есть,  и  не важно,  какое у меня тело.  Как выяснилось,

устроить мне,  да  и  кому  угодно,  смену тела  может любой мерзавец,  который

дорвется до  установки Сефаргла.  Но  изменить себя —  или не  изменить —  могу

только я. Это очень мало... и очень много».

     — Завтра я сделаю тебе макияж,  — предупредил Лиргисо. — Как на Валгре,

помнишь? Я сохранил твой косметический набор.

     — Я так и не поняла, зачем ты стащил его. Такие продаются везде.

     — Из сентиментальных соображений.

     — А ты сентиментален?

     — Ужасно.  — Он засмеялся. — Разве не заметно? В алой комнате он усадил

ее на ложе,  сам присел напротив. Серебристо-синие губы слегка улыбались, глаза

смотрели из «прорезей» изучающе и  насмешливо.  С этим макияжем он не был похож

ни на человека,  ни на энбоно — фантастическое существо,  не принадлежащее ни к

одной из существующих рас.  Морок,  появившийся на Лярне, а после (к сожалению,

не без участия Тины) проникший в Галактику.

       Выслушай меня внимательно,  великолепная Тина.    Он  умел говорить

мягко,  властно и вкрадчиво — наверное,  специально тренировался.  — То,  что я

сейчас сделаю, нужно прежде всего тебе...

     — Вот уж не уверена.

       Не перебивай.  Ты очень ценишь свободу,  не так ли?  Что не помешало

тебе четыре года назад лишить свободы меня...  Ладно,  не будем о  грустном.  У

тебя  есть  только один  способ добиться свободы —  стать моим  союзником.  Без

блефа, уж здесь-то я сумею распознать притворство! Если ты будешь относиться ко

мне так же, как к Тлемлелху, к Ольге, к Полю, к Стиву, ты об этом не Пожалеешь.

Хочешь опять стать киборгом? У меня есть деньги на операцию. Только не подумай,

что  я  пытаюсь тебя подкупить.  При  всех моих вопиющих пороках,    по  губам

Лиргисо скользнула улыбка,  словно  упоминание о  пороках доставило ему  особое

удовольствие,      такие  сделки  вызывают  у  меня  отвращение.   Все-таки  я

Живущий-в-Прохладе,  а не деловитый представитель человеческой расы. И я имею в

виду  не  пресловутую беззаветную преданность,  которую  насаждал мой  покойный

патрон.  Еще бы мне не знать,  чего стоит такая преданность —  ведь я  же сам и

убил патрона!  Я  хочу от  тебя привязанности и  согласия быть со  мной заодно.

Учти, для тебя это единственный путь к свободе.

     — Ты хочешь хорошего отношения к себе?

     — А тебя это удивляет,  великолепная Тина? Я намерен вырвать у тебя то,

что  Тлемлелху досталось даром и  совершенно незаслуженно,    твою  дружбу. 

Лиргисо положил руку ей  на колено.    Сейчас я  тебе кое-что продемонстрирую.

Просто чтобы ты убедилась,  что со мной может быть очень хорошо.  Прими это как

подарок.

     — Не боишься рецидива вчерашнего? Тине все-таки удалось освободиться от

обволакивающего наваждения его монолога.

       Нет.    Лиргисо улыбнулся.    В  этот раз я буду ласкать тебя,  не

раздеваясь. И не напрягайся, я не собираюсь кусаться.

     «Для  него  это  способ подчинять себе других.  Он  пользовался этим на

Лярне,  когда был энбоно,  и  теперь вовсю пользуется...  А его чертов препарат

все-таки  действует!  Ну  да,  ведь у  меня стандартное человеческое тело,  без

фильтров».

     Уже после того,  как Лиргисо ушел,  бросив с  загадочным видом,  что он

пока  не  прощается,  Тина  с  трудом  приподнялась на  локтях,  оглядела себя.

Синеватые следы помады на коже.  Вряд ли у нее хватит сил доплестись до ванной.

Завтра.  Она  не  чувствовала себя  ни  проигравшей,  ни  победившей:  то,  что

произошло, ничего не меняло.

     Тина снова растянулась на  ложе.  Подвесной потолок под кроваво-красный

ниарский  мрамор  с  темными  прожилками,  на  стыках  полированных квадратов —

приоткрытые черные  бутоны с  лампами-сердцевинками.  Интерьер вполне во  вкусе

Лиргисо,   немного  зловещий.  Способна  ли  она  ментально  воздействовать  на

предметы,  находясь в таком состоянии, как сейчас?.. Стив это может, даже когда

его тело агонизирует или пребывает за чертой клинической смерти.

     Вначале  ей  удалось  погасить  три  светильника    те  превратились в

обыкновенные  черные  цветы,  асимметрично  рассыпанные  по  кровавому  потолку

(Лиргисо,  как  истинный энбоно,  симметрии избегал).  Потом  дошла  очередь до

«мрамора». Потолок покрылся сетью трещин, которые то сливались с прожилками, то

ветвились по  алому  полю.  Хватит Остаток сил  израсходован.  Тина  улыбнулась

припухшими губами:  если и дальше так пойдет,  она выберется отсюда раньше, чем

предполагала вначале.

     Звук открывающейся двери. Вернулся, как обещал.

     — Ты предпочитаешь полумрак? — Лиргисо отметил, что освещение померкло,

но на потолок не взглянул. — Я тебе кое-что принес, можешь завтра полюбоваться.

     Он  положил на  выступающий из  стены черный столик что-то  небольшое —

похоже на коробочку,  в  каких хранят кристаллы для записи,  — и присел на край

ложа.  Макияж он  успел  подправить,  губы  снова оконтуривала четкая блестящая

линия.

     — Я вся в твоей помаде,  заметил?  Могу представить, как в «Кристалоне»

выскакивают из директорского кабинета твои подчиненные в аналогичном виде.

       На работе я  без макияжа,    Тине показалось,  что в  голос Лиргисо

вкрались нотки сожаления,    так что им  даже умываться не  надо.  Обязательно

посмотри эту запись и  только попробуй потом сказать,  что тебе не понравилось,

как мы проводили время!

     — Ты все это заснял?  — Она удивленно приподнялась, опершись на локоть.

— Зачем?  Это прежде всего компромат на Криса Мерлея — кино о том, как директор

«Кристалона» проводит свой досуг с шестнадцатилетней девочкой.  Интересно, кому

ты собираешься это предъявлять?

     — Тебе. — Лиргисо улыбнулся. — Только тебе.

     — Зачем?

       Чтобы ты посмотрела на свое блаженное лицо и  признала,  что тебе со

мной было хорошо!  — В его глазах, окруженных узором лярнийского макияжа, сияло

торжество. — Я ведь полностью тебя контролировал, великолепная Тина!

     — Ты контролировал не меня, а это тело. — Слабость все-таки взяла свое,

локоть подломился.  — Да,  признай. Ну и что? О сексе ты знаешь намного больше,

чем я,  но секс — это всего лишь одна из областей жизни. Есть еще много других,

неподконтрольных тебе.

     Лиргисо   молча   смотрел  на   нее.   Скрывалось  за   его   молчанием

замешательство или что-то другое, Тина не могла разобрать.

     — Иногда мне кажется, что ты, как и Стив, пришла из другой Вселенной, —

вымолвил он наконец. — Какой там, к Флассу, Манокар! Ты не оттуда.

     — Наверное.

     Расколотый  трещинами  потолок  то  затуманивался,   то  опять  обретал

вещественность.  Тина решила,  что  уснет прямо здесь.  Добираться до  спальни,

которая находится за стеной, — это слишком далеко.

     — А ведь ты сейчас даже сесть не сможешь!  — усмехнулся Лиргисо.  — Мне

очень хочется воспользоваться твоим беспомощным состоянием... И я так и сделаю.

     Он  выпрямился и  стащил  через  голову  свободного покроя  рубашку  из

переливчатого сине-серого  материала.  Тина  почувствовала тонкий пряный аромат

его духов. Наверное, духи у Лиргисо женские. А может, лярнийские.

     — Убирайся. Я хочу спать.

       Потом.  Знаешь,  как я  возбудился,  пока ласкал тебя и просматривал

запись?

     — Твоя проблема.

     —Вот я и собираюсь ее решить.

     — Опять нарвешься, как вчера.

     — Увы, ты меня по-прежнему недооцениваешь, великолепная Тина.

     Он дотронулся до ее локтевого сгиба.  Пронизывающее ощущение,  как удар

током. Тина поморщилась.

       Мне  вчера тоже  было больно.    Лиргисо развел руками в  притворно

сочувственном жесте; — Не обижайся, но я сторонник безопасного секса.

       Если  рискнешь меня укусить,  потом пожалеешь,    на  всякий случай

предупредила Тина.

       Пожалею о  том,  что  укусил —  или пожалею тебя?    Он  откровенно

веселился.  — Бедняжка...  Бедный бывший тергаронский киборг...  Вообще-то я не

собирался кусаться, но идея мне нравится.

     Лиргисо лег  рядом  и  прикоснулся губами к  вчерашнему кровоподтеку на

шее,  потом захватил зубами кожу на плече,  стиснув Тину в объятиях.  Несколько

раз он  слегка сжимал зубы,  заставляя ее непроизвольно напрягаться в  ожидании

боли, но не кусал. Вдруг отстранился и расхохотался:

       Я  все-таки  нашел,  чем  тебя напугать!  Тергаронский киборг боится

укусов!  Фласс, это по-своему трогательно... Тина, если не хочешь, чтобы я тебя

укусил,  — попроси меня не кусаться.  Просто вежливо попроси, этого хватит. Мне

ведь приходилось кое о  чем просить тебя четыре года назад...  А  ты никогда не

просила,  только приказывала. И тебя совсем не интересовало, нравится мне такое

обращение или нет.  Могу признаться,  мне это не нравилось.  --Он приподнялся и

заглянул ей в глаза. — Тина, мне будет невыразимо приятно услышать от тебя хотя

бы одну вежливую просьбу!  Тебе стоит этому научиться. Я жду.-Если не попросишь

— укушу по-настоящему.

     «Сволочь. Я тебя убью».

     — Наверное,  ты хочешь меня убить? — Лиргисо смотрел на нее с глумливым

любопытством.     Вот  это  напрасно...   Я  забочусь  прежде  всего  о  тебе.

Неспособность попросить,  когда  этого  требуют твои  же  интересы,    признак

слабости,  а не силы. Считаю до десяти. Посмотрим, что для тебя страшнее — быть

укушенной или быть вежливой? Раз... Два... Три... Четыре...

     «Я  сама подставилась —  сказала,  чтобы он не смел кусать меня,  а  он

сделал правильные выводы!  Эта  тварь нуждается в  чужом страхе,  как в  бокале

вина.  Чужой страх его опьяняет,  и у него отказывают последние тормоза...  Как

теперь загнать его обратно в рамки?»

       Прервем отсчет.    Лиргисо нежно погладил ее  лицо.    Можешь пока

подумать...

     Через  секунду  Тина  вскрикнула —  не  столько  от  боли,  сколько  от

неожиданности:  никогда раньше секс не был для нее болезненным.  Ну да, Лиргисо

что-то говорил насчет девственности прежней хозяйки этого тела... В прошлый раз

Тина лишилась девственности под скальпелем хирурга в тергаронской больнице, под

глубоким наркозом,  и  с  тех  пор считала,  что это удовольствие для нее раз и

навсегда позади.  Она  видела над собой торжествующее лицо Лиргисо,  наполовину

спрятанное под фантастической «полумаской»,  а  выше —  опасно отвисающий кусок

фальшивого потолка, за которым обнажилась гладкая бе-тонопластовая основа.

     «Эта штука может свалиться прямо на нас. Хорошо бы свалилась...»

     Тело, в котором находилась Тина, реагировало на действия Лиргисо именно

так, как он хотел, однако это не мешало ей почти не участвовать в происходящем.

В какой-то момент она поняла,  что может прямо сейчас уйти — непонятно куда,  в

бесконечную  пустоту,   где   нет  ни   привычных  предметов,   ни   привычного

пространства. Она отшатнулась от пустоты и осталась. Наверное, со стороны такой

уход выглядит как обыкновенная смерть, и Лиргисо вдруг обнаружил бы, что держит

в объятиях труп.  Не сказать,  что он не заслужил такого сюрприза... но Тина не

хотела умирать. Она не на Манокаре, чтобы мечтать о смерти.

     Потом  Лиргисо  растянулся  около  нее  с   блуждающей  удовлетворенной

улыбкой. Лежал он на животе и на потолок по-прежнему не смотрел.

       Я  все-таки  получил тебя,  великолепная Тина.  Я  хотел этого целых

четыре года  по  вашему человеческому ле-тосчислению...  До  сих  пор  не  могу

поверить,  что это не галлюцинация!  Я  мечтал о  сексе с  тобой и  о том,  что

когда-нибудь научу тебя хорошим манерам. — Он состроил забавную гримасу, словно

это было веселой шуткой. — Как же меня бесили твои солдафонские замашки! Теперь

мы будем понемногу от них избавляться.  Смотри на это как на лечение. Сейчас ты

вежливо и  с достоинством попросишь меня не кусаться — или я тебя укушу.  Итак,

считаем дальше. Пять... Шесть... Тина, меня умиляет твое упрямство!

     «Я помню,  что рассказывал о тебе Тлемлелх. Уступить тебе хоть один раз

— это значит согласиться на твою власть.  Под конец у Тлемлелха из-за тебя чуть

крышу не сорвало, я его ошибки не повторю».

     — Семь!..  — Лиргисо принял полусидячее положение и смотрел ей в глаза,

ухмыляясь. — Восемь!..

     Подвесной потолок решил, что настало время падать, и рухнул вниз вместе

с  двумя погасшими светильниками-бутонами.  Тина успела зажмуриться и отвернуть

лицо.  Вскочить ей не удалось: правая рука скована медицинской перчаткой, левая

все еще пребывает в состоянии частичного онемения, брюшной пресс у этого тела —

в  зачаточном состоянии...  Она  услышала звук удара,  изумленный вопль Лиргисо

(надо полагать,  ему досталось светильником),  а  потом ее схватили в  охапку и

куда-то потащили.

     Они  вывалились в  коридор.  По  лицу  Лиргисо текла кровь,  причудливо

смешиваясь  с  черными,  синими  и  серебряными  узорами  лярнийского  макияжа.

Рассечена кожа на голове:  так и есть, получил светильником. Лиргисо озирался —

очевидно, желал убедиться, что хотя бы здесь все в порядке. Вывернувшись из его

рук,  Тина ударила его ногой по лодыжке и  тут же толкнула плечом,  всем весом.

Вести  бой,   когда  руки  заняты  или  скованы,    это  входит  в  подготовку

тергаронских солдат,  в том числе киборгов.  Ей удалось сбить его с ног,  и она

сразу нанесла удар по ребрам,  в  лицо...  нет,  от второго удара он увернулся,

поймал ее  за  щиколотку и  дернул на себя.  В  падении Тина успела,  насколько

возможно, сгруппироваться.

     — Тина, ты что делаешь? Сейчас, когда все рушится...

       Все не  рушится,  --  процедила она сквозь зубы.    В  комнате упал

подвесной потолок.  Я видела,  что он не в порядке, это ты ни разу не посмотрел

вверх.

     Переварив эту информацию, Лиргисо вздохнул:

     — Фласс, никогда бы не подумал, что ты сможешь двигаться в таком темпе!

Это,  конечно,  не скорость ки-борга, но скорость тренированного бойца примерно

мо-его-уровня.  Ты же только что еле могла пошевелиться...  И  зачем ты затеяла

драку?  Я ведь решил,  что начались какие-то катаклизмы, и хотел тебя вытащить!

Прямо по ребрам...

     Он потрогал левый бок и слегка поморщился. «Значит, я двигалась в темпе

хорошего  бойца?  У  меня  бессознательно получилось  то,  что  умеет  Стив, 

переключить тело в режим, который считается невозможным. Мало ли что считается.

А завтра я так смогу?»

     — Не надо было надо мной издеваться, — сказала Тина вслух.

       Разве я  издевался?    Лиргисо выглядел растерянным,  скисшим и  на

удивление покладистым.  — Да мне и в голову не приходило, что ты принимаешь все

это всерьез...  Тина, это же смешно! Я думал, ты просто поддерживаешь мою игру.

Даже Тлемлелх, при всей его изнеженности, никогда не боялся укусов, так разве я

мог догадаться,  что у тебя это серьезно?  Я принял это за блеф, не сердись. Ты

сама предупреждала меня насчет своих наследственных способностей к блефу!

     «Да уж, отступать с видимостью достоинства — это ты умеешь».

     Лиргисо выпрямился и  поставил Тину на ноги.  Она все еще плохо владела

ле,вой рукой,  силы опять иссякли.  Но  всего несколько минут назад она дралась

так, как будто находилась в прекрасной форме... Главное, что она это может.

     В   алой  комнате  на  постели  и  на  полу  валялись  куски  пластика,

имитирующего полированный мрамор.  С  потолка свешивался,  покачиваясь,  черный

бутон на длинном кабеле.

     — Фласс, и что я теперь буду делать? — произнес Лиргисо.

     — Ремонт, наверное, — подсказала Тина.

       Я  о другом.  — Он кисло вздохнул.  — Знаешь,  кто строил этот дом и

занимался отделкой помещений?  Моя собственная фирма! На Лярне я бы за это всех

поубивал, но что я буду делать здесь?

     Судя  по  задумчивому выражению  лица,  с  проблемой  .такого  рода  он

столкнулся впервые.

     — Не знаю.

     Тина шагнула в сторону и пошатнулась.  Похоже, что внезапный прорыв сил

во время драки окончательно ее истощил.

     — Тебе нужна помощь?  — Лиргисо был настолько деморализован,  что начал

вдруг проявлять заботу без всякой иронии.

       Если ты поможешь мне дойти до туалета,  а потом до спальни,  я скажу

спасибо.

     Тот случай, когда можно принять помощь даже от Лиргисо.

     Утром,  когда Тина завтракала,  он  пришел на  третий этаж с  какими-то

приборами и  роботом.  В  рабочем  комбинезоне стильного покроя,  без  макияжа,

только глаза  и  губы  слегка подведены.  Ссадина на  голове заклеена пластырем

телесного цвета.  Приветливо поздоровался с  Тиной —  словно и  не  было  вчера

никаких осложнений —  и  начал  ходить по  этажу,  исследуя состояние потолков,

стен,  полов,  подоконников и светильников.  Должно быть, такая работа для него

была в новинку: ему то и дело приходилось вызывать на экран карманного компа ту

или иную инструкцию или обращаться за справками к роботу.

     — Что,  из «Кристалона» уже весь техперсонал разбежался? — осведомилась

Тина. — Ты их всех затрахал?

       Тина,  не  употребляй  таких  выражений!    страдальчески скривился

Лиргисо.  — А то мне хочется свернуть слуховые отростки,  которых у меня больше

нет.  Это вульгарный стиль,  недостойный тебя.  Никто не  разбежался,  просто в

такой  ситуации  огласка  нежелательна.   У   «Кристалона»  много  конкурентов.

Представляешь,  каковы будут последствия, если станет известно, что меня в моем

же доме чуть не пришибло потолком из-за некачественной работы «Кристалона»?

     — Представляю, — с удовольствием подтвердила Тина.

     Лиргисо посмотрел на нее с  упреком и вновь занялся своими изысканиями.

Он  работал  сосредоточенно  и  методично,  проверяя  каждый  квадратный  метр:

серьезный бизнесмен,  озабоченный производственной проблемой. Видимо, возможный

скандал на  рынке строительных услуг был для него катастрофой того же  порядка,

что и потеря статуса на Лярне. Не говоря уж о возмещении убытков заказчикам: он

мог сколько угодно заявлять о  своем презрении к  деньгам,  но незапланированно

терять крупные суммы — это ему вряд ли понравится.

     Тина ходила по  комнатам вместе с  ним.  В  ванной,  после того как  он

проверил один из  углов,  она впилась взглядом в  стенку —  и  на перламутровой

поверхности  возникла  тонкая,  как  волос,  трещина.  Окликнув  Лиргисо,  Тина

показала на дефект.  «Фласс, так я и думал...» — сокрушенно пробормотал Лиргисо

и повторно направил прибор на уже обследованный участок.

     Правда,   Тина   старалась   не   увлекаться:   иначе   ему   покажется

подозрительным, что изъяны есть только на третьем этаже, а на втором, на первом

и в подвале, куда у Тины доступа нет, ничего похожего не наблюдается.

     Администратор третьего уровня Гредал и администраторы четвертого уровня

Макодис  и   Зарнав  сквозь  толстое  анизотропное  стекло  смотрели  на  сквер

Благодарности.   Из-за   коричневатого  оттенка  стекла  весь  мир   представал

тонированным: облетевшие пирамидальные сухбы с узловатыми ветвями, темно-желтый

лиственный ковер  на  газонах,  скульптурные композиции из  белого  пластолита,

изображающие  различные  эпизоды  изъявления  благодарности —  жены  благодарят

своего господина,  дети благодарят родителей, наказанный благодарит экзекутора,

подчиненный    благодарит    руководителя...    Подверглись    тонированию    и

роботы-наблюдатели,  зависшие в  тусклом облачном небе,  и оцепившие территорию

полицейские.  И кошмарная парочка на центральной площадке,  из-за которой сквер

оцепили.  Все приобрело теплый, успокаивающе коричневатый оттенок, словно некий

искусстводел поработал над сценкой, чтобы смягчить драматизм происходящего.

     Администратор Гредал слегка напряг лицевые мышцы —  мимолетный намек на

проявление чувств.  Невысокий, деликатно худощавый, светлоглазый, с узким лицом

аскета, печально опущенным крупноватым носом и сжатыми в линию губами, он являл

собой образец работника,  отрешенного от ненужных для Дела эмоций и  слабостей.

Этому  впечатлению не  мешали  даже  точки  неистребимой перхоти  на  воротнике

мундира:  Гредал был  настолько поглощен служением Делу,  что  у  него почти не

оставалось времени  на  заботу  о  своих  телесных нуждах.  Он  был  образцовым

манокарцем, и неудивительно, что именно ему поручили разобраться с проблемой.

     А проблема была та еще. Инопланетные туристы на Манокаре — невозможная,

бредовая ситуация, и все же она имела место!

     Их  было  двое.  В  настоящий момент они  расположились на  центральной

площадке сквера, около скульптуры, изображающей коленопреклоненного гражданина,

который  благодарит государство (позолоченный герб  Манокара  на  пластолитовой

стеле) за неусыпную заботу. Словно в насмешку, инопланетные раздолбай поставили

на постамент у  подножия стелы здоровенный блестящий термос и  сейчас угощались

каким-то  согревающим напитком,  сидя на компактных складных стульчиках.  Робот

держал  над  их  головами пару  ослепительно ярких  зонтиков,  взрывающих общую

пасмурную гамму, — этот диссонанс резал глаз даже сквозь тонированное стекло.

     Сами  туристы  тоже  выглядели колоритно.  Как  на  картинке,  бичующей

носителей скверны из внешнего мира.

     Один был длинный и  жилистый,  без головного убора,  зато в  зеркальных

очках  и  в  ядовито-зеленом  спортивном костюме с  пульсирующими ярко-красными

мишенями на  груди и  на  спине.  Второй в  блестящей черной шляпе с  загнутыми

полями,  желтой  куртке  с  черными  зигзагами  и  белоснежных брюках,  кое-где

заляпанных грязью.  Ботинки  у  обоих  высокие,  на  толстой подошве,  украшены

всякими  мерцающими и  мигающими  штучками,  заметными даже  на  расстоянии.  И

вдобавок  на  плече  у  каждого  укреплена  небольшая любительская видеокамера.

Типичные прожигатели жизни из тех,  что бесцельно болтаются по всей Галактике в

поисках новых впечатлений.  Вот только на  Манокаре такая напасть до сих пор ни

разу не появлялась!

     Официального разрешения у  них  не  было  и  быть не  могло:  Манокар —

закрытая  планета.  Президент  Ришсем  три  года  назад  сделал  исключение для

бизнесменов с  Ниара,  но потом сам же признал этот шаг ошибочным и  вернулся к

традиционной политике изоляционизма. Эта парочка проникла на Манокар незаконно,

никто ее сюда не приглашал.

     Их наглость не имела предела.  Вначале они выдавали себя за манокарских

граждан третьего уровня,  но  их  быстро  отследили:  разветвленная полицейская

система  видеонаблюдения  .предназначена  в   том   числе  для   этого.   После

провалившейся  попытки  ареста  (виновные  подверглись  порке,  что  заставляло

Гредала  нервничать)  инопланетяне  перестали  таиться.   Теперь  они   повсюду

слонялись  в  отвратительно броской  одежде,  в  сопровождении робота,  который

заботился об  их  комфорте.  Каким  образом  они  перемещаются в  пространстве,

выяснить до сих пор не удалось.  Только что их не было —  и вдруг они здесь,  а

через  пару  минут  опять  исчезли?  Все  попытки  парализовать и  захватить их

пропадали впустую — похоже, у них имелся-портативный генератор защитного поля.

     Было  подозрение,  что  высокий —  это  мутант-экстрасенс Стив Баталов,

сообщник убитой на Незе Тины Хэдис. Гредал в этом сомневался. Будь это Баталов,

он давно бы уже начал мстить, а туристы никого не трогали.

     Применять  против  них  крайние  меры    то  есть  ликвидировать их 

руководство органов безопасности пока не спешило. Неизвестно, чьи это граждане.

Уж если Манокар в  свое время проиграл процесс в Галактическом суде Тине Хэдис,

с ниарцами или землянами,  если это они,  тем более неприятностей не оберешься.

Поступила директива задержать и допросить их, предварительно выяснив, что у них

за гражданство.

     Гредал  опасался,   что  это  дело  может  стать  для  него  последним.

Президента на  Манокаре сейчас  нет.  По  истечении четырех скорбных месяцев он

будет  избран  гражданами первого  и  второго  уровней,  но  заранее ничего  не

предугадаешь.  Не  исключено,  что  новый президент,  как и  Ришсем,  пойдет на

частичное  свертывание изоляционизма —  и  если  некстати  всплывет  история  с

обиженными туристами,  непосредственных исполнителей принесут в  жертву  высшим

соображениям, как оно всегда и бывает. Оказаться в роли жертвы Гредал не хотел,

при одной мысли об этом у него начинала зудеть спина, словно там заживали рубцы

после порки:  он готов служить интересам Дела,  но не таким образом!  Поэтому —

осторожность и еще раз осторожность.

     Он аккуратно убрал бинокль в футлярчик. Длинные бледные пальцы, похожие

на  узловатые стебли  чахлых растений,  слегка дрожали,  однако со  стороны эту

дрожь нельзя было заметить.

       Пошли.  Мы подойдем к ним и попробуем поговорить.  У нас есть на это

полномочия.

     Макодис и Зарнав последовали за ним.  Гредал их недолюбливал.  Впрочем,

оттенок неприязни присутствовал в  его отношении к  кому угодно и  был для него

столь же естествен,  как дыхание или потребность в  утренней чашке чая.  Втроем

они зашагали по пустынному коридору:

     после  появления инопланетян всех  людей  из  этого крыла здания спешно

эвакуировали. Пусть туристы не агрессивны, один их вид способен заронить семена

скверны в души недостаточно устойчивых граждан.

       Что  мы  им  скажем,  ваше  превосходительство?  -осторожно  спросил

Макодис.

     — Говорить буду я, — оборвал его Гредал.

     Макодис — пижон.  Плотный, розовощекий, жизнерадостный красавчик, сынок

администратора   третьего   уровня.    Пребывание   на   четвертом   для   него

кратковременный эпизод,  начальная ступенька: не пройдет и года, как он получит

повышение и  перепрыгнет на  третий.  Если не  проштрафится...  Это для Гредала

восхождение с  четвертого уровня наверх было  долгим и  трудным,  поскольку его

отец был чиновником четвертого уровня.  Подумав об  этом,  Гредал,  как всегда,

ощутил  привкус горечи  во  рту.  Если  это  будет  зависеть от  него,  Макодис

проштрафится.

     Зарнав шагал  за  начальником молча,  Этого  крепыша с  богатым оперным

басом и  грубоватым лицом Гредал побаивался,  так  как не  знал,  чего от  него

ждать.  Казалось,  Зарнав удовлетворен своим положением,  но  иногда у  него  в

глазах мелькало хищное,  ищущее выражение —  словно крыса на  миг высовывала из

норки острую мордочку. Гредал подозревал, что Зарнав ему завидует.

     Они вышли на крыльцо и  окунулись в  холодную осеннюю морось.  Турист в

шляпе что-то сказал своему приятелю в зеркальных очках и показал на них пальцем

— жест, за который любой манокарский подросток был бы примерно наказан.

     Робот  захватил манипулятором сверкающий термос,  вновь  наполнил чашки

своих хозяев. Манокарцы издали уловили аромат кофе. Когда подошли ближе, Гредал

заметил,  что термос оснащен глазком видеокамеры,  небольшим экранчиком и парой

стволов,  напоминающих бортовые орудия  боевой  машины  в  миниатюре.  Все  это

игрушечное —  привлекающая покупателя дребедень,  на  которую падки  растленные

обитатели  внешнего  мира,      или   настоящее?   Если  настоящее,   надо  бы

конфисковать...  Разглядывая это  изделие  свихнувшихся производителей,  Гредал

ощущал близкое к судороге болезненное напряжение в лицевых мышцах — тот минимум

проявления эмоций, который он мог себе позволить.

     — Классный у нас термос, ага? — радостно спросил парень в шляпе.

     Смазливое пресыщенное лицо избалованного отпрыска влиятельного папаши —

так классифицировал его Гредал, сразу проникшийся к нему неприязнью. Второй был

заметно старше этого  сопляка,  и  его  длинная загорелая физиономия оставалась

каменно-невозмутимой.  В  зеркальных  очках  отражались  голые  сухбы  и  белые

скульптуры,  серое небо,  трое сотрудников госбезопасности, фрагмент крохотного

здания на заднем плане.

     «Если это  Баталов,  у  нас  сейчас земля начнет гореть под  ногами, 

подумал Макодис,  невзначай приотставший,  чтобы оказаться в  аккурат за  узкой

спиной своего руководителя — какая-никакая, а защита. — В буквальном смысле!»

     Макодис сознавал,  что может пострадать ни  за  что:  кто-то копает под

Гредала, потому их тройка и получила на это задание, но он-то здесь при чем? Он

попадет под удар просто как подчиненный Гредала.

     — Вы говорите по-манокарски?  — услышал он раздражающе бесцветный голос

начальника.

        Пришлось  научиться,   у   вас  же   тут  никто  по-человечески  не

разговаривает,    капризно протянул парень в  шляпе.  — Дерьмо,  в какую глушь

попали! У вас грязно, я штаны испачкал. — Он продемонстрировал темные брызги на

своей ослепительно-белой штанине. — Видите?

       Кто  вы  такие?    сухо  осведомился Гредал.  Макодис отметил,  что

заговорить он смог лишь через. несколько секунд. Опешил, наверное.

     — Его зовут Томек,  а я Элмер.  — Голос парня в зеркальных очках звучал

безразлично и глуховато. — Если принесете свои чашки, угостим вас кофе.

       Настоящим кофе,  не  тем  дерьмом,  какое  здесь пьют!    подхватил

заносчивый Томек.    А  то  зашли мы  вчера в  одну забегаловку с  пятеркой на

вывеске — пять звездочек, да? — и нам такое жидкое дерьмо принесли...

     У  Макодиса чуть  не  вырвался глупый  смешок,  он  вовремя  сумел  его

пресечь.  С  пятеркой на вывеске — значит,  столовая для граждан пятого уровня.

Разумеется,  пища там  простая и  кофейный напиток без натуральных компонентов,

низшие  слои  не  должны  предаваться излишествам.  Сам  Макодис  принадлежал к

четвертому уровню,  но это всего-навсего временная формальность;  это не мешало

ему  считать  ступенчатую  систему  распределения  жизненных  благ  единственно

правильной.

     Он отметил, что оба гостя извне, и Элмер и Томек, говорят по-манокарски

хоть и с акцентом,  но без ошибок. И еще у него зародилась надежда, что Элмер —

это не Баталов.

     — С какой целью вы прибыли на Манокар? — продолжил дознание Гредал.

     — Пари у нас, — равнодушно отозвался Элмер.

     — Какое пари?!

       Ну,  что мы тут побываем и  все такое,  — вмешался Томек.  — Манокар

закрыт для туристов,  а  мы  заключили пари,  что нам это будет по фигу.  Нам и

правда все по фигу!

     Гредал опять замолчал.  Завис,  злорадно определил Макодис. Он не любил

своего  начальника —  надутого выскочку,  сумевшего вскарабкаться на  ступеньку

выше,  чем ему предназначено от  рождения.  Вдобавок он чувствовал,  что Гредал

собирается ему напакостить,  и  был не прочь подставить шефа.  И  с  него,  и с

Зарнава вышестоящее руководство потребует конфиденциального отчета о  действиях

тройки.  Упомянуть,  что  Гредал терялся перед  инопланетянами и  таким образом

ронял  честь  мундира манокарского администратора...  Нет,  про  честь не  надо

(критика начальства —  тяжкий должностной проступок),  пусть этот вывод наверху

сделают сами.  Главное —  изложить все  таким образом,  чтобы натолкнуть их  на

нужный вывод.

     — Если вам все по фигу — значит, вы безответственные люди, бездельники!

— заговорил Гредал. — Гражданами какой планеты вы являетесь?

       Почему  безответственные?    возмутился Томек.    Мы  из  Общества

пофигистов,  и здесь у нас не какая-нибудь хрень,  а официальная акция.  Ну,  и

пари тоже.  Мы на такие офигенные деньжища поспорили,  что никто нас с Манокара

не выставит, пока мы не выполним всю программу!

     — Какую программу?.. — Голос Гредала дрогнул.

     — Томек, по-моему, люди из-за тебя волнуются, -— лениво бросил Элмер. И

продолжил,  обращаясь  к  администраторам:    У  нас  программа ознакомления с

достопримечательностями  Манокара,  длинный  такой  список...  На  ваши  выборы

обязательно посмотрим.  Как  там,  не  разобрались еще,  кто  у  вас президента

замочил? А то нам тоже интересно.

       Его  превосходительство  президента  Ришсема  убили  враги  великого

Манокара, — отчеканил Гредал. — Это не спектакль для туристов, это историческое

событие!   Ваше  присутствие  здесь,   в  этих  дурацких  костюмах,  оскорбляет

манокарских граждан. Вы не ответили на мой вопрос, откуда вы...

       Ниче себе,  дурацкие!    Возглас Томска не  позволил ему  закончить

фразу.    Если у меня штаны заляпаны,  так это потому,  что я у вас на улице в

дерьмо наступил!  А  его костюм знаете сколько стоит?  — Он показал на Элмера в

ядовито-зеленом   с   красной   мишенью  одеянии.      Это   экспериментальный

экстрасенсорный защитный  костюм!  У  вас  есть  пистолет  или  бластер?  Тогда

стрельните в  Элмера и посмотрите,  что будет!  Фирма дала нам этот костюмчик в

рекламных целях. Раз на Манокаре тоталитарное государство — значит, в нас будут

стрелять и все такое,  ага?  Элмер в этом костюме неуязвим, а видеозаписи будут

потом крутить в рекламных роликах. Вроде как шоу!

     — Томек,  зря ты сказал им,  — флегматично упрекнул Элмер. — Теперь они

захотят отнять мой костюм. Каждому ведь захочется...

     — Да ну?  — Томск с сомнением уставился на манокар-цев.  — Ой, как-то я

не подумал... А вы кто вообще такие, ребята?

     — Мы представители власти,  и вопросы здесь задаю я! — В голосе Гредала

начали прорываться нотки тихой ярости.    Вы  обязаны сообщить мне свои полные

имена и откуда вы прибыли!

     Теряет  самообладание,  отметил  Зарнав.  Он  ненавидел  и  Гредала,  и

Макодиса: один сумел пролезть с четвертого уровня на третий, другой принадлежит

к  третьему уровню по праву рождения и скоро получит запланированное — и притом

незаслуженное! — повышение. А он, Зар-нав, навсегда останется на четвертом. Ему

хотелось,  чтобы они  оба  проштрафились,  но  до  сих пор они грубых ошибок не

делали.  Быть  может,  эта  дикая  история  с  туристами наконец-то  приведет к

торжеству справедливости — то есть к падению Гредала и Макодиса?

       А  вы  знаете,  что со мной нельзя так разговаривать?    скандально

вскинулся Томек.  — Мое начальство считает,  что я нервный,  и меня отправили в

отпуск — чтобы я вроде как подлечился и все такое, а вы на меня орете!

     Гредал старался сохранять бесстрастное выражение на лице, хотя ярость и

растерянность  подтачивали  его   выдержку.   Однако  сейчас  он   ощутил  свое

безусловное превосходство над этим Томском и  с  иронической усмешкой (которая,

впрочем,  выглядела со  стороны как  искривившая рот  судорога,  сопровождаемая

пристальным пронизывающим взглядом) произнес:

       У  нас  на  Манокаре начальство тоже  отправляет нервных сотрудников

подлечиться.  Только не  в  отпуск на чужие планеты,  а  в  ближайшее отделение

экзекуции!  С официальной бумагой,  в которой указано,  какое количество плетей

должно   избавить   означенного  пациента   от   нервного  расстройства.   Могу

порекомендовать, для вас будет в самый раз!

     — Ага, вот это класс! Элмер, нам туда! — Томек повернулся к приятелю. —

В смысле,  посмотреть. Там мы еще не были! Иначе люди потом спросят, а мы будем

как два дурака...

     Элмер  тоже  начал  проявлять скупые  проблески энтузиазма,  вытащил из

кармана своего чудовищного костюма электронный блокнот и что-то пометил.

       Как  представитель органов  государственной безопасности Манокара  я

требую,  чтобы вы предъявили документы,  удостоверяющие ваши личности!  — почти

прошипел Гредал.

       Чего?..    На  живом лице  Томска появилась капризно-разочарованное

выражение.  — Элмер,  ты слышишь,  кто они? Я-то думал, вы гиды и теперь будете

все тут нам показывать... У вас на Манокаре, что ли, нету экскурсионной службы?

     — Что ли нету,  — подтвердил Гредал.  — Итак,  господа туристы, давайте

проследуем в  закрытое помещение,  а  то  здесь слишком сыро для обстоятельного

разговора!

     Его мундир покрылся капельками ледяной осенней влаги, лицо было мокрым.

Элмер и  Томек таких неудобств не  испытывали —  робот исправно держал над ними

дурацкие зонтики.

     — Томек, пошли тоже обсохнем, — равнодушно обронил Элмер. — А то погода

у них как сортире, где бачок протекает.

     Оба  встали.  Робот убрал к  себе  в  корпус термос и  чашки,  сложил и

спрятал стульчики,  потом  обнял  своих хозяев манипуляторами —  и  вся  группа

исчезла.  Белый  пла-столитовый человек стоял  на  коленях перед золотым гербом

Манокара,  в просветах между сухбами виднелись,  полицейские из оцепления.  Все

спокойно, ничего чужеродного и тревожного.

       Так...    Гредал понимал,  что  упустить инициативу для него сейчас

смерти  подобно.    Необходимо выследить  их  и  конфисковать робота.  Машина,

которая перемещается таким образом... видимо, через гиперпространство... должна

быть захвачена и исследована.

     «Если Элмер —  не  Баталов,    про себя добавил Ма-кодис.    Тогда мы

только время потеряем, охотясь за роботом».

     Впрочем,  он был убежден,  что у Гредала тоже есть такое подозрение, но

делиться им вслух начальник до поры не спешит.

     Зарнав шмыгнул носом —  он выглядел здоровяком,  но простывал легко — и

начал шлифовать в уме тезисы своего отчета.  У него не было причин поддерживать

Гредала и Макодиса.  Пусть они наделают ошибок,  а уж он постарается,  чтобы их

промахи не остались тайной для руководства.

     Потоптавшись на  центральной площадке,  все  трое  двинулись к  зданию.

Гредал  чувствовал  себя  оскорбленным  и  озябшим.   Томек  произвел  на  него

впечатление законченного балбеса;  флегматичный Элмер  имеет  некоторое внешнее

сходство со  Стивом Баталовым,  но как в  таком случае объяснить его поведение?

Объяснений не было.

     Дикая  история.  Гредал  всегда  подозревал,  что  конец  света  должен

выглядеть именно так:  что-нибудь пестрое и  убийственно нелепое,  одним  своим

видом сводящее на  нет устоявшийся порядок вещей.  И  никаких там архангельских

труб.

    

     Глава 8

    

     «Сегодня я отсюда смоюсь.  Все,  что со мной здесь было,  превратится в

прошлое и  присоединится к  другим воспоминаниям.  Вот  что интересно:  все это

настолько мне чуждо,  что я даже боли почти не чувствую.  Словно это происходит

не  со  мной.  В  какой-то  степени так  и  есть,  ведь  я  всего лишь  сгусток

информации,  запертый в  чужом теле.  Наверное,  я могла бы просуществовать так

очень  долго,   но   проверять  не  буду.   Уйти  надо  сейчас,   пока  Лиргисо

заблокирован».

     За прошедшие дни Тина полностью подчинила себе новое тело,  ее движения

стали быстрыми и  точными —  хотя и  не  настолько быстрыми и  точными,  как  у

кибор-га.  Каждое утро она по два-три часа проводила в  комнате с  тренажерами.

Мышцы ныли от нагрузок, пустяковых для Тины Хэдис, однако непривычных для этого

тела.  Ее  загоняла  в  отчаяние  собственная слабость.  Три  с  половиной раза

подтянуться на турнике — это предел. Передвинуть гелевое кресло можно разве что

на пару дюймов, и то ценой неимоверных усилий. Тина и раньше знала, что гелевая

мебель весит порядочно,  недаром ее обычно перемещают роботы,  а не люди,  — но

открыть,  что это настолько тяжело...  И  в  довершение необходимость регулярно

питаться  и  посещать туалет.  Неудивительно,  что  анекдоты на  туалетную тему

пользуются у людей гарантированным успехом — пока она была киборгом,  этот факт

вызывал у нее равнодушное недоумение.

     Зато правая рука зажила на удивление быстро. То ли медавтомат у Лиргисо

такой хороший,  то  ли ей все-таки удалось применить на практике советы Стива и

ускорить регенерацию.

     Иногда ее начинала душить тоска и где-то под сердцем зарождалась глухая

нарастающая боль, но Тина приучилась сразу это пресекать. Ее нынешнее положение

— не на всю жизнь.  Временное приключение,  далеко не самое страшное, что могло

бы произойти.  У нее есть деньги, чтобы снова стать киборгом. А Стив, когда она

его разыщет,  узнает и  примет ее в любом виде.  Все поправимо.  Дело только за

тем, чтобы избавиться от Лиргисо.

     Необходимость держать Лиргисо в  рамках выносимого —  это  была главная

причина,  почему Тина не  давала волю тоске.  Легче всего Лиргисо подчинял тех,

кто не уверен в себе или ослаблен.  Безжалостный, ироничный, наблюдательный, он

считался с  собеседником лишь  до  того  момента,  пока подозревал,  что  может

получить отпор.  Тина постоянно была готова к  схватке.  Не  то  чтобы ей такие

отношения нравились, однако, если она позволит Лиргисо застигнуть себя врасплох

и  одержать верх,  те  отношения,  которые установятся между ними  после этого,

понравятся ей еще меньше.

     Она понимала,  что он сильнее и может ее избить,  но до сих пор Лиргисо

ни разу не пытался это сделать.  Он даже покусать ее больше не пытался,  с того

самого  вечера,   как  обвалился  потолок  в  спальне.   Похоже,   что  Лиргисо

действительно хотел добиться привязанности к  себе:  то ли он нуждался в  этом,

как в  окончательной победе над Тиной,  то ли ему надоело одиночество,  скрытое

под слоем многочисленных связей самого разного толка.

     Впрочем,  это намерение не  мешало ему не очень-то с  ней церемониться,

если речь заходила о его прихотях.

     Несколько раз он делал ей макияж,  предварительно парализовав ее легким

зарядом,  чтобы она не  сопротивлялась.  Тина при первой же возможности смывала

раскраску.  Сегодня утром он повторил эту процедуру, и Тина, очнувшись, увидела

в зеркале свое (или,  точнее, не свое) лицо в роскошной лярнийской «полумаске»,

с мерцающими серебряными губами.

       Можешь идти умываться,   ухмыльнулся Лирги-со.    Это мой любимый

макияж.  Теперь ты похожа на меня,  такой и  останешься на ближайшие три-четыре

месяца.

     — Зря старался, — пожала плечами Тина. — Я прямо сейчас умоюсь.

     — Попробуй!  — Его ухмылка стала еще ехидней.  Тина чуть не отправилась

пробовать,  но,  поглядев на  него,  передумала и  с  нажимом  провела  тыльной

стороной кисти по губам. На коже ничего не осталось.

     — Что это значит?

     — Это значит,  что косметика особо стойкая.  Специально для таких,  как

ты.

     — Да?

     Для удобства работы Лиргисо расставил принадлежности в  выемках столика

из сулламьего панциря (он уже сказал,  что панцири настоящие,  с  Лярна).  Тина

взяла баночку с  краской,  будто бы посмотреть,  повертела в  руках и  с  силой

швырнула ему  в  лицо.  Он  успел отклониться,  но  несколько серебряных капель

попало на щеку.

       Тина,  ты что сделала?  — шагнув к зеркалу,  пробормотал Лиргисо. 

Фласс, у меня завтра утром переговоры с крупным заказчиком...

     — Вот и я о том же подумала.

     — Фласс, до чего отвратительна человеческая импульсивность... Это же не

отмывается обычным  способом!  Мне  сейчас  придется  лететь  в  Хризополис,  в

косметическую клинику.  На  удаление краски  уйдет  не  меньше восьми часов. 

Потрогав  серебристые  пятна,  он  мстительно  добавил:    Я  проведу  ночь  в

Хризополисе.  Там есть женщины,  более искушенные в любви,  чем ты.  Правда, ты

возбуждаешь меня сильнее...  Но  ты не владеешь даже сотой долей их искусства и

учиться не хочешь, несмотря на все мои старания!

     Тина выслушала его с бесстрастной миной.  Если выказать по этому поводу

какие-нибудь эмоции,  он,  чего доброго, передумает и вернется сюда ночевать. А

так будет отсутствовать целые сутки...

     — Люди любят порассуждать о совести,  — вздохнул Лиргисо напоследок. 

Однако сейчас я  смотрю на  тебя,  великолепная Тина,  и  не вижу ничего,  даже

отдаленно напоминающего пресловутую человеческую совесть!  Значит,  это  просто

один из мифов вашей расы.  До завтра!  Я не буду ни целовать, ни кусать тебя на

прощанье.

     Он убрался полчаса назад.  Теперь у нее есть время,  чтобы уйти. Первое

препятствие — «цербер».  За минувшие дни Тина пережгла двух черепах-уборщиков и

одного робота-официанта, должно получиться и с «цербером».

     Похожий   на    суллама   сторожевой   автомат   беспокойно   зашевелил

манипуляторами,  словно почувствовал, что поднадзорный объект покушается на его

искусственные мозги. Высший пилотаж — перепрограммировать робота, но это даже у

Стива получается не каждый раз и не за пару минут. Пережечь проще.

     Манипуляторы  беспорядочно задергались,  потом  затихли.  Погас  глазок

индикатора над отверстием,  откуда выдвигался при необходимости ствол бластера.

Тина толкнула босой ногой корпус,  облитый переливчатым декоративным пластиком:

никакой реакции.  До чего ее раздражала эта назойливая машина!  «Цербер» даже в

туалет  вламывался следом  за  ней.  С  охраной Лиргисо перестраховался...  Или

наоборот. Ведь его Амеик благополучно издох, а Тины скоро здесь не будет.

     В  помещении,  где  были  прозрачные  колонны  с  изгибающимися  внутри

изысканными темными цветами,  Тина  остановилась перед  обшитой черным  деревом

дверью,  которую  Лиргисо открывал с  помощью пульта.  Электронный замок.  Тина

сосредоточилась,   мысленно  нащупала  запирающие  стальные  штыри...   Наконец

прозвучали щелчки,  створки начали  разъезжаться.  Она  поскорее протиснулась в

щель, содрав кожу на лопатке.

     Круглый холл под стеклянным куполом.  Здесь холоднее, чем по ту сторону

двери.  Купол,  как и  в  прошлый раз,  припорошен снегом.  Ей нужна одежда.  И

деньги.  И  оружие не  помешает.  По  мраморной лестнице Тина сбежала на второй

этаж.  Только сейчас мелькнула мысль,  что в доме,  кроме роботов, могут быть и

люди... которые, возможно, не знают о ее присутствии.

     Коридор с  полупрозрачными стенами.  Имитация хрусталя:  дымчато-серые,

бесцветные,  белесые  разводы.  И  пол  такой  же.  Теплый,  с  подогревом.  Со

сводчатого потолка свисают светящиеся молочно-белые  кораллы.  Слева,  в  толще

стены,  что-то  есть...  Суставчатые  стебли  без  листвы,  покрытые  пушком  и

усыпанные белыми  цветами —  изящные многолепестковые чашечки до  того  сложной

формы,  что взгляд вязнет при попытке рассмотреть их повнимательней.  Наверное,

что-то  лярнийское.  Стена вряд ли  настолько толстая,  чтобы в  ней поместился

куст:   либо   это   голограмма,   либо   какие-то   другие   средства  создают

стереоскопический эффект.

     Арочные проемы,  двери  из  зеркально-черного пластика.  Одни  заперты,

другие нет.  Ей нужна комната с платяным шкафом — не может ведь она уйти отсюда

нагишом.

     Справа в стене...  Тину передернуло,  не столько от отвращения, сколько

от  неожиданности:   полуразложившийся  человеческий  труп,   опутанный  рваной

паутиной;  на  лице сидит существо,  напоминающее не то паука,  не то краба,  с

разумными и пронзительными желтыми глазами.

     — Эстет хренов... — процедила Тина сквозь зубы. Должно быть, назначение

этой  натуралистической картинки  состояло в  том,  чтобы  пугать  слабонервных

гостей. Сначала запугать жертву, а потом вить из нее веревки — обычный алгоритм

действий Лиргисо.

     Дверь за голограммой бесшумно приоткрылась.  Тина напряглась и подалась

назад,  но  в  коридор лишь  выскользнул робот-уборщик.  За  дверью тихо.  Тина

заглянула:  алый  зал  с  диванами,  похожими  на  огромные раскрытые раковины,

столами  и  небольшим  подиумом;  в  стенах  поблескивают затемненные  овалы 

виртуальные «картинные галереи»,  в  настоящий момент  выключенные.  В  воздухе

плавает винный аромат, роботы деловито убирают со столов остатки пиршества.

     Навестив ее утром, Лиргисо пожаловался, что спал всего полтора часа, да

еще принял таблетку от головной боли, потому что ночью у него были гости. «Пока

не надумал перейти на здоровый образ жизни?» — усмехнулась Тина.  «Зачем?  — Он

засмеялся,  слегка морщась —  видимо,  остатки головной боли  до  сих  пор  его

донимали.  — В моем распоряжении бессчетное множество тел. Когда это износится,

возьму  новое.  Возможно,  когда-нибудь  потом  я  немного побуду женщиной,  но

обязательно в  киборгизованном теле,  какое было раньше у тебя.  Здоровый образ

жизни —  это утешение для тех,  кто разучился наслаждаться.  У нас на Лярне,  в

Собрании Блистающих Представителей,  была фракция Ревнителей Сокровищ Здоровья,

и  все остальные потешались над их ритуалами.  Раз в полгода Ревнители Сокровищ

Здоровья совершали паломничество на берег Фласса, захватив с собой дорогие вина

и снадобья, дарующие грезы, и отдавали все это Флассу. Дурачье!»

     Шума гулянки Тина не слышала, звукоизоляция здесь стопроцентная.

     Коридор  упирался в  дверь,  за  которой находились личные  апартаменты

Лиргисо —  видимо,  туда он гостей не пускал.  Сейчас дверь была открыта,  Тине

даже практиковаться во  взломе не  пришлось.  Рабочий кабинет,  спальня,  рядом

роскошная ванная с бассейном и еще две смежных комнаты: одна представляла собой

нечто  вроде  домашнего косметического кабинета класса люкс,  вторая напоминала

элитный салон модной одежды.

     В  шкафу  нашлось несколько упаковок с  облегающим безразмерным бельем,

какое  надевают под  некоторые спецкостюмы.  То,  что  надо.  Потом Тина  взяла

рубашку и классические земные джинсы.  Рукава и штанины пришлось подвернуть,  а

ремень затянуть потуже.  Она отметила,  что рост у  нее примерно тот же,  что и

раньше,  но  талия явно тоньше —  до  сих пор она не обращала внимания на такие

детали.  Лиргисо,  как будто в насмешку, снабдил ее более хрупким телом, чем ее

собственное.  Куртка  из  темной «зеркалки» с  мерцающим орнаментом,  с  теплой

подкладкой и  капюшоном.  Зимние  кроссовки —  они  были  ей  велики,  пришлось

натянуть несколько пар толстых носков.

     Одевшись,  Тина  подошла  к  зеркалу.  Экзотический ляр-нийский макияж,

который невозможно смыть,  делает ее  слишком заметной...  но  деваться некуда.

Темные волосы ниже плеч, легкая челка. У девушки с Кутакана волосы были густые,

прямые и  тяжелые и не так легко запутывались,  как ее собственные.  Тина могла

сколько угодно ненавидеть чужое тело (впрочем, сюда примешивалась жалость к его

убитой хозяйке),  но не могла не признать,  что оно очень красиво.  Изумительно

красиво.  И в настоящей ситуации это плохо,  потому что неудобно. Тина поглубже

надвинула капюшон: так еще ничего.

     После  этого она  принялась методично обшаривать карманы всех  курток и

брюк,  какие имелись в  скромном гардеробе Живущего-в-Прохладе.  Прежде всего —

деньги.  Кое-какая сумма нашлась,  но  не  так  много,  как  хотелось бы.  Плюс

кнопочный нож.  Покончив с грабежом,  Тина еще раз мельком взглянула в зеркало:

н-да, одета с безупречным вкусом, но видно, что с чужого плеча.

     Она бегом спустилась на первый этаж. Мелочь весело звякала в кармане. В

холле,  где  внутри  толстых  прозрачных колонн  медленно  вращались  плененные

смерчи,   ошивал-ся  еще  один  «цербер».  Тина  вывела  его  из  строя,  потом

остановилась перед входной дверью. Последний рубеж.

     На  экране  контрольного монитора маячило  изображение:  Глена  Мерлей.

Глена  нервно жестикулировала,  открывала и  закрывала рот,  но  звука не  было

слышно. Тина с досадой прищурилась и вдруг увидела на заднем плане, за спиной у

Глены, аэрокар. Вот это уже кстати! Она включила звук.

       ...И как же мне за тебя было стыдно!  — донесся из динамика скорбный

голос Глены.

     Три электронных замка, один из них явно дактилоскопический.

     — Крис, я чувствую, что ты стоишь за дверью! — Голос звучал так, словно

Глена  собиралась расплакаться.    Впусти  меня!  Почему  ты  никого  туда  не

пускаешь?  Про тебя говорят, что ты устраиваешь у себя дома оргии! Крис, мне же

перед людьми стыдно...  Когда я все это выслушиваю,  я готова умереть.  Крис, я

все равно не верю, что ты устраиваешь оргии!

     Тина хмыкнула:  судя по всему, в зале на втором этаже ночью имела место

именно оргия.

     — Крис,  открой!  Я хочу посмотреть и убедиться,  что люди сочиняют про

тебя глупости.  Ты же раньше делал все,  что я говорила!  А потом совсем другой

стал, после этого своего путешествия... Как мне было стыдно перед людьми, когда

ты эпиляцию сделал!  Вспомни,  как я плакала!  Крис,  из-за тебя я всю жизнь от

стыда умираю. Помнишь, когда тебе было четырнадцать лет, нас пригласили на день

рождения к мэру,  и ты уронил на пол пирожное? Мне было так за тебя стыдно... А

когда тебе было три года,  ты в песочнице девочку с нарядными бантиками стукнул

ведерком,  и я была готова под землю от стыда провалиться!  Ты-то забыл, а я до

сих пор помню, как было стыдно...

     Выполнять ментальные манипуляции с  замками под  аккомпанемент Глениных

причитаний — то еще упражнение.  Лиргисо,  безусловно, сволочь, но в одном Тина

была с ним солидарна:  ей тоже хотелось убить Глену.  У настоящего Криса Мерлея

жизнь была не  сахар...  Не  отправился ли  он путешествовать по Галактике ради

того,  чтобы оказаться подальше от Глены?  Та питалась чужим стыдом так же, как

Лиргисо питался чужим страхом; на каком-то глубинном уровне они были существами

схожей природы, хотя Лиргисо наверняка оскорбится, если сказать ему об этом.

     С замками Тина возилась около двадцати минут.  Наконец дверь открылась,

впустив  в  герметичную полость холла  порыв  стылого ветра.  Глена  подавилась

очередным всхлипом и  попятилась,  а  Тина шагнула наружу.  Воздух показался ей

обжигающе холодным,  зимняя  белизна резанула по  глазам.  До  чего  беззащитно

обыкновенное человеческое тело  перед внешними раздражителями...  За  последние

семнадцать лет она успела от этого отвыкнуть.

       Вы кто?  — щуря глаза,  синие,  как у Криса,  но тревожные и мутные,

пробормотала Глена.

     — Наверное, я любовница Криса.

     Глена ошарашенно ее  разглядывала,  в  то  время как  Тина разглядывала

консервативный вишневый  аэролимузин на  площадке  между  заснеженным парком  и

домом. Внутри пилот — это значит, скрутить Глену и угнать машину не получится.

       Неужели ты хочешь сказать,  что Крис спит с какими-то женщинами?! 

прошептала Глена.

     — Не только, с мужчинами тоже. У него широкий диапазон интересов.

     С пилотом ей не справиться...  Нужно добиться,  чтобы Глена вытащила ее

отсюда.

     — Не смей болтать гадости про Криса!  — крикнула Глена. Присмотрелась и

ахнула: — Господи, да на тебе одежда нашего мальчика! Ты ее украла?

       Мою  одежду  Крис  спрятал.  Ночью  у  нас  была  оргия,  потом  все

разлетелись по домам, а меня он запер и сказал, что теперь я буду жить у него.

     — Неправда,  не сочиняй!  Не было никакой оргии!  И не будешь ты у него

жить,  еще чего не хватало...  Пошли!    Глена повысила голос.  — Я увезу тебя

отсюда, и чтоб ноги твоей больше тут не было!

     Это Тину устраивало.  Она оглянулась на  дом:  трехэтажный,  не слишком

большой,  с  застекленным угловым куполом.  Серые  и  белые разводы на  стенах,

сулламья масть. Жилище Лиргисо выглядело хищно, но, чтобы это понять, надо быть

лярнийцем — или хотя бы иметь представление о Лярне.

     Когда подошли к  аэролимузину,  Глена пропустила ее вперед и указала на

дверцу  нервным  повелительным жестом.  Кабину  отделяла от  салона  скользящая

перегородка —  обычная планировка для  этих  моделей.  Створки были раздвинуты,

Тина увидела пилота, который сидел в кресле, развернутом боком к пульту. Парень

крепкого сложения,  на поясе аптечка первой помощи и кобура.  Видимо, совмещает

функции пилота и телохранителя.

     — Где ты живешь? — резко спросила Глена.

     — Мне надо в Эфезам.

     Эфезам —  крупнейший из городов Орианы,  округлого и разлапистого,  как

клякса,  материка  в  западном полушарии Ниара.  Там  есть  все,  в  том  числе

космическая почта.

     Когда машина поднялась в воздух,  панорама за иллюминаторами показалась

Тине странно смазанной.  Близорукость?..  Да  нет,  она  видела все  достаточно

четко,  но ей не хватало множества мелких деталей,  недоступных для нормального

человеческого глаза.  Разрешение не  то.  В  теле  киборга  ее  восприятие было

намного богаче... Опять зашевелилась тоска: она никогда больше не станет такой,

как раньше.  Лиргисо тоже до сих пор тосковал о своем прежнем теле желтоглазого

энбоно с  треугольным лицом и  вживленными в  бледно-зеленую кожу  драгоценными

камнями — у него это не прошло за четыре года, хотя он сам сделал выбор.

     Тина  откинулась в  кресле,  засунув руки  в  глубокие карманы куртки и

вытянув ноги.  Алгоритм дальнейших действий надо определить сейчас,  вряд ли  у

нее в запасе много времени.

     — Как тебя зовут? — брезгливо осведомилась Глена.

     — Тина.

     — Тина?..  Тогда все понятно. — Она протянула это с таким видом, словно

получила исчерпывающий ответ на добрый десяток насущных вопросов.

     — Что понятно?

     Тине  не   было  дела  ни   до  ее  неприязни,   ни  до  демонстративно

уничижительных черточек в  ее  поведении.  Все  это предназначалось виртуальной

личности, которая обладала лишь видимостью существования. Да и сама Глена скоро

перестанет существовать.  Вероятно,  Лиргисо убьет ее,  как собирался.  Тина не

испытывала  желания  вмешаться.   Будь   на   месте  Глены  кто-нибудь  другой,

симпатичный ей,  она постаралась бы предотвратить убийство,  а  так — пусть эти

двое разбираются между собой без ее участия.

     — Да все понятно,  все! — с торжеством заявила Гле-на. — Не беспокойся,

ты  Криса не  интересуешь,  ему просто понравилось твое имя.  Он влюблен в  имя

«Тина». И не придумывай, что ты ему нужна! Все потому, что он встретил какую-то

Тину,  когда путешествовал. Он после этого тяжело болел и разучился говорить, а

потом научился говорить и  снова заболел,  и  все  время звал в  бреду какую-то

Тину.  Так что не  воображай,  не  нужна ты  нашему Крису!  Он  на  каждую Тину

кидается,  как кошка на колбасу,  а  мне перед людьми стыдно.  На Незе он даже,

прости господи,  чуть не  начал бегать за киборгом по имени Тина,  а  у  них же

электронные мозги и чувств никаких нет.

     — Электронные мозги у роботов, — поправила Тина. — Киборг — это человек

с модифицированным организмом.

     — Можно подумать,  ты что-то понимаешь! — раздраженно проворчала Глена.

  Только  и  умеешь по  оргиям шляться.  Как  же,  наверное,  твоим  родителям

стыдно...

     Вдруг она спохватилась:  а стоит ли снисходить до беседы?  — и умолкла,

выпрямившись  в  кресле.   Ее  лицо,  суховато-элегантное,  лишенное  признаков

возраста    достойный  продукт  пластической  хирургии,    хранило  выражение

неодобрения  и  задетого  достоинства.   Имиджмейкер,  который  тренировал  ее,

определенно знал свое дело.

     Аэролимузин  уже  падал  в  распахнувшуюся навстречу  обитаемую  бездну

Эфезама,  переливчатую  от  непрерывного  движения,  ощетинившуюся фрактальными

высотками и перевитую трубчатыми эстакадами.  Кое-где в сероватой толще зимнего

пространства  пылали  неоновые  образования,   цветными  привидениями  мелькали

голограммы.   Тина  никогда  не  бывала  в  Эфезаме,   и  сейчас,  невзирая  на

обстоятельства,  ее  сердце сладко екнуло:  еще один мегаполис.  Сколько она их

видела,  и  все равно было мало —  детская мечта о больших инопланетных городах

всегда оставалась при ней. Жажда, которая никогда не будет утолена.

     Тине  пришлось сделать отчаянное усилие,  чтобы  не  погрузиться в  это

настроение.  Она сейчас не путешествует в свое удовольствие, будучи киборгом, а

скрывается от  «мерзавца Лиргисо»,  как называл его Тлемлелх.  Радоваться новым

городам она  будет после,  когда опять станет киборгом и,  как минимум,  набьет

физиономию директору «Кристалона»,  претворив в жизнь скромное заветное желание

Поля. Кстати, о Поле: отправить предупреждение на Нез — пункт номер один.

     Машина села на площадке для парковки, разграфленной на прямоугольники.

     — Выходи! — потребовала Глена. — И чтобы ты больше не смела вешаться на

Криса!

     — Если вы дадите мне достаточно крупную сумму,  я улечу с Ниара, и Крис

меня не найдет.  Меня устроит...  — Тина задумалась,  припоминая, сколько стоит

билет недорогого класса на космолайнер до Неза, — пожалуй, тысяча галактических

кредиток наличными, а лучше полторы. Тогда я сегодня же испарюсь.

     — Малолетняя шантажистка!  — То ли Глену передернуло,  то ли она сумела

убедительно это изобразить.  — Этому тебя в школе научили?!  Испарится она, как

же!  С  моими деньгами...  С такими деньгами кто хочешь испарится!  И не стыдно

тебе? Убирайся, соплячка паршивая!

     Тина пожала плечами и  вылезла из машины.  Она не очень-то рассчитывала

на успех, но попробовать стоило.

     — Крис будет меня искать, — предупредила она, полуобернувшись.

     — И не надейся!  — запротестовала Глена.  — Обрадовалась, паршивка! Тин

много!

     — Я только одна,  — возразила Тина и направилась меж двух рядов машин к

тротуару, где маячила, загромождая проход, гигантская дымящаяся чашка.

     Глена  что-то   крикнула  вслед.   Какую-то  гадость,   Тина  не  стала

прислушиваться.

     Чашка  оказалась  голограммой,  под  ее  призрачной оболочкой притаился

вполне реальный кофейный автомат.  Ощутив аромат кофе, Тина замешкалась, но все

же прошла мимо.

     Ледяной ветер  то  начинал беситься,  то  затихал,  и  тогда  проспект,

противоположную  сторону   которого   заслоняла   четырехъярусная  транспортная

эстакада,  становился вполне  пригодным для  сносной  жизни  местом.  Встречные

задерживали взгляды на  Тине,  от  этого  не  спасал  даже  надвинутый капюшон.

Лярнийская полумаска    при  правильном исполнении очень  красивый  макияж,  а

Лиргисо умел его делать.

     Боль в кистях рук.  Остановившись, Тина посмотрела на свои покрасневшие

застывшие пальцы.  Зеркально-голубые ногти казались лепестками цветов, случайно

прилипшими  к   этим   пальцам,   одеревеневшим  от   жгучей   боли.   Какое-то

заболевание?..  Да  нет,  руки попросту замерзли!  Целых семнадцать лет  она не

знала,  что  это  такое.  Надо было взять перчатки.  Она сжала руки в  кулаки и

спрятала в карманы.  Лицо тоже мерзло, при порывах ветра кожа начинала гореть —

рутинные прелести обыкновенной человеческой жизни.

     Впереди стояли  вдоль  края  тротуара прозрачные двухметровые стаканы —

информационные кабины.  Большинство занято,  но есть и  свободные.  Внутри Тина

немного согрелась (возможно,  клиенты соседних кабин тоже  грелись,  запрашивая

информацию лишь для вида), выяснила, где находится почта и какие районы Эфезама

не  рекомендуется посещать туристам.  Последнее важно,  надо же  где-то достать

деньги...  Прохожие замедляли шаг  и  глазели на  нее,  как  на  выставленный в

витрине экзотический экспонат.

     Почта находилась в  здании с обледенелой лестницей,  по которой ползали

роботы, сбивая наледь. Видимо, отказал подогрев. Автоматы, похожие на деловитых

насекомых,  копошились на ступеньках; люди обходили их и выражали недовольство,

каждый  на  свой  лад.  Над  входом  пульсировал  символ  космической  почты 

серебристая стрела на вакуумно-черном фоне.

     Денег хватало только на одно письмо,  и  Тина остановилась на незийском

иммиграционном контроле.  Нельзя,  чтобы Поль оказался на ее месте. Для нее все

это не смертельно, однако про Поля то же самое не скажешь. Выбраться отсюда она

сумеет и самостоятельно, не озадачивая своих друзей посланиями с того света.

     «На вашего сотрудника,  Поля Лагайма,  готовится покушение.  Заказчик —

гражданин Ниара  Крис  Мерлей,  директор строительной компании «Кристален».  Он

собирается отомстить Полю,  поскольку они  постоянно конфликтуют.  Исполнители,

которые в  настоящее время  находятся на  Незе,  получили задание похитить Поля

Лагайма, при этом они должны создать видимость несчастного случая. Подробностей

не знаю, но надеюсь, что эта информация поможет предотвратить преступление».

     Пока Тина ждала у стойки (впереди гинтиец,  упакованный в меховой наряд

полярника,  отправлял на Гинт какое-то поздравление с  копиями в  два с  лишним

десятка  адресов),   под  потолком  мельтешили,  сменяя  друг  друга,  объемные

рекламные блоки.  Один мелькнул несколько раз:  юных девушек приглашают принять

участие в  конкурсе «Ты —  топ-модель»,  призовой фонд —  четырехзначные числа.

Хватит с лихвой на билет до Неза. Тина понятия не имела, сразу или потом выдают

деньги на  таких мероприятиях,    это  были  совершенно незнакомые ей  области

жизни. Если провести аналогию с Сетью, эти сайты она никогда не посещала.

     Пневмопоезд,  промчавшись  по  кишке  закрытой  эстакады,  вынес  ее  к

подсвеченной изнутри слоистой льдине —  развлекательному комплексу «Хрустальный

айсберг».  Толпа молодежи;  музыка, сплетенная из нескольких мелодий, терзающих

друг друга в борьбе за существование; схожий с подкрашенной водой цветной свет.

Откинув капюшон,  Тина направилась к  зависшему в воздухе призыву «Для участниц

конкурса».  Она ощущала скольжение взглядов по своему лицу: такого макияжа ни у

кого  больше  не  было.  Если  Лиргисо  когда-нибудь  вышибут из  строительного

бизнеса, он вполне сможет прокормиться как визажист.

     Надпись висела над низкой аркой, которую до последнего момента скрывала

от Тины толпа.  Участниц встречали работники оргкомитета в бело-золотых деловых

костюмах. Тине предложили подойти к терминалу и заполнить анкету.

     — Вы оделись нетрадиционно для нашего конкурса,  — кашлянув,  осторожно

заметил юноша с цилиндрическим передатчиком за оттопыривающимся ухом.  — Видно,

что все это вам не по размеру... Хотя, я не спорю, очень стильно!

       Я  украла эти шмотки у своего любовника,  — чистосердечно призналась

Тина. — Специально для того, чтобы прийти на ваш конкурс.

     Кто-то   неуверенно   зааплодировал:    похоже,   их   поразила   такая

целеустремленность и прямота.

       Сетевые  новости,    представилась девушка  с  охватывающим  голову

обручем,   в   центре   которого   фиолетово  поблескивал  зрачок   миниатюрной

видеокамеры.  Тина знала эту модель:  в обруче сенсоры, фокус объектива следует

за взглядом оператора.  — Вы — двести четырнадцатая участница конкурса. Вас это

не пугает?

     — Нет.

     — Как вас зовут?

     — Тина.

       Как зовут вашего друга и не хотите ли вы что-нибудь ему передать? 

заученно-бодрым голосом продолжила девушка.

     — Эта запись будет в Сети? — уточнила Тина.

     — Да, на нашем сайте.

     — Моего друга зовут Стив, и я хочу передать ему, что я не умерла. Пусть

он вспомнит, как мы пили шампанское четыре года назад.

     Она чуть не  добавила «на Магне»,  но  передумала.  Послание адресовано

Стиву     страховка  на   тот   случай,   если  бегство  сорвется.   Страховка

малоэффективная,  но почему бы и нет?  Этот файл будет плавать в Сети,  и почти

нет  шансов,   что  Стив  когда-нибудь  на  него  наткнется...   Зато  ниарские

спецслужбы,  которые  время  от  времени  основательно прочесывают Сеть,  могут

набрести на него и  сообразить,  что к  чему.  Тина и Стив,  четыре года назад,

Магна —  ориентиров достаточно.  С точки зрения спецслужб,  опасно все,  что им

неподконтрольно.  Контакты с  ними  Тине  противопоказаны:  эти  упертые ребята

выпотрошат ей мозги в непоколебимой уверенности, что делают благое дело.

     А шампанское Тина и Стив пили,  когда нашли на Магне, на угнанной яхте,

мертвое тело Лиргисо. Если Стив увидит эту запись, он поймет.

     — Сколько же лет вам было четыре года назад?

       Предполагается,  что  двенадцать,    совершив в  уме незамысловатую

операцию вычитания, ответила Тина.

       Итак,  мы  желаем вам  успеха!    хорошо поставленной скороговоркой

произнесла девушка и  повернулась к  новой  участнице,  оставив Тину  наедине с

представителями оргкомитета.

     Прежде чем подойти к терминалу, куда ее настойчиво звали, Тина спросила

про  деньги.  Оказалось,  материальное вознаграждение выплачивается после  всех

туров,  и  не  наличными,  а  через банк.  Не то.  Тина сказала «до свидания» и

направилась к выходу.  Ее пытались удержать,  уговаривали вернуться. Оргкомитет

потрясла ее меркантильность, но у Тины не было времени на извинения.

     В  вагоне  пневмопоезда —  закрытом цилиндре с  ветвящимися по  стенкам

схемами,  отображающими перемещения  поезда  по  Эфезаму,    Тина  всю  дорогу

растирала  и  разминала  пальцы.  Стоклет,  «район  с  повышенным криминогенным

фоном»,  по  определению справочного автомата.  Впрочем,  все  относительно,  и

нехороший,  по меркам Ниара, Стоклет показался бы райским местечком в сравнении

с самыми респектабельными обитаемыми районами Валгры или Рубикона.

     Раздобыть деньги Тина сейчас могла только одним способом: у кого-нибудь

отнять.  В  Стоклете это можно сделать,  не конфликтуя с  собственной совестью.

Тина  не  видела ничего зазорного в  том,  чтобы  убить в  порядке самообороны;

изъять у побежденного агрессора материальные ценности — это тоже не выходило за

рамки ее представлений о допустимом.  Дело только за тем,  чтобы на нее напали.

Она сознавала,  что это рискованная игра,  но  альтернативы не видела.  Ей надо

улететь из Эфезама в ближайшие несколько часов.

     У   нее   больше   не   было   имплантированного  оружия,   возможности

переключаться в ускоренный режим и силы киборга,  но навыки и опыт остались при

ней. И еще экстрасенсорные способности, которые ей удалось развить за последние

дни,  однако Тина не  очень-то на них полагалась.  Чтобы что-то передвинуть или

разрушить, нужно сосредоточиться, сконцентрировать внимание... В драке будет не

до того.

     Около часа она бродила по каньонам заснеженных улиц, застроенных жилыми

высотками,   по   равнинным  территориям  с   низкими   приплюснутыми  зданиями

всевозможных клубов  и  забегаловок.  Стоклет  не  оправдывал своей  репутации.

Мужчины и  парни пытались к  ней приставать — звали в бар,  звали покататься на

аэрокаре — но,  когда она молча проходила мимо, ограничивались выкриками вслед.

Принять  очередное  приглашение,   а   потом  действовать  по  запланированному

алгоритму? Слишком грязный способ, Тина не хотела нападать первой.

     Ей  все-таки повезло.  Услышав за  спиной громкие и  грубоватые девичьи

голоса,  она не  сразу сообразила,  что речь идет о  ней.  Точнее,  о  куртке и

джинсах из  гардероба «Криса Мерлея».  Половины слов  она  не  знала —  местный

сленг,  — но сумела понять, что нетрезвых девиц, которые идут следом, очаровали

шмотки Лиргисо.  «Этой чумухле такие хавые снаики не по шумпу!»  решили позади и

с энтузиазмом начали обсуждать вопрос о том, кому что достанется.

     Ей   удалось   разглядеть  преследовательниц  в   залепленной  снежками

зеркальной стене автоматизированной пивной. Их было двое, одеты в том же стиле,

что и Тина:  у одной джинсы,  у другой спортивные штаны с блестящими лампасами,

теплые куртки.  На что им сдалась чужая одежда, когда есть своя такая же, — это

был  вопрос  из  области,   для  Тины  недоступной,  однако  наличие  у  нее  в

собственности пресловутых «хавых снаек» девиц раздражало и даже оскорбляло.

     «Итак,  вам  нужны  мои  тряпки,  мне  нужны ваши  деньги.  Если  бы  я

по-прежнему была  киборгом,  вы  бы  отделались испугом и  легкими ушибами,  но

теперь не исключено, что я вас убью».

     Сжимая и  разжимая в  карманах пальцы,  которые опять начали застывать,

Тина свернула под  арку темного стрельчатого дома.  Вроде бы  Джеральд говорил,

что  этот  архитектурный стиль  называется «псевдоготика».  Под  аркой  возился

робот, сгребая к стене раскисший снег и мусор.

     Ей было почти весело. Возникло чувство, близкое к азарту: сумеет ли она

одержать верх в драке, находясь в этом теле, при минимуме возможностей? Главное

  не  цепляться за  иллюзию своей непобедимости,  в  ее  положении это вдвойне

опасно...  И бить в полную силу.  Будучи киборгом, она привыкла во время драк с

людьми сдерживать силу удара, сейчас это может подвести.

     Шаги  позади.  Тина развернулась и  стукнула первую из  девиц рукояткой

ножа в висок. Вторая отшатнулась, невнятно выругалась и выбросила вперед сжатый

кулак.  Тина  не  успела уклониться,  хотя ей  казалось,  что  двигается она  с

предельной скоростью.  Наверное,  скорость и  была предельной — для этого тела.

Боль под ребрами,  в  области селезенки,  заставила ее  почувствовать удивление

(она  привыкла драться,  едва ощущая удары,  уж  об  этом терга-ронские хирурги

позаботились) —  и  злость.  Она  ударила девицу  по  коленной чашечке,  однако

безотчетно зафиксировала удар:  доведенные до автоматизма рефлексы киборга даже

в  чужом теле давали о  себе знать.  Девица по-шатнулась,  но устояла на ногах,

разглядела блеснувшее лезвие и  попыталась выбить нож.  На этот раз Тина ушла в

сторону.  Девица запнулась о  свою  подружку,  растянувшуюся в  грязном снежном

месиве,  и  опять выругалась.  Ее  широкое раскрасневшееся лицо с  замутненными

глазами навыкате и  люминесцирующими в полумраке губами яростно морщилось,  изо

рта вырывались облачка пара.  Она была крупнее и,  вероятно, сильнее Тины, зато

Тина имела солидную практику в  драках —  пусть и в другом теле—и вдобавок была

трезвой.

     Девица тоже выдернула из  кармана кнопочный нож.  Лучше бы обойтись без

убийства,  но  все шло к  тому,  что для кого-то  из них эта схватка закончится

фатально.  Девице не хотелось испортить «хавые снайки»,  которые она уже начала

считать своими,  нож нацелен в лицо.  Отступать некуда,  за спиной стена.  Тина

блокировала удар  левой  рукой,  рассчитывая,  что  лезвие  завязнет в  толстом

рукаве,  содрогнулась от  вспышки жгучей боли и  правой нанесла удар в  сердце,

снизу вверх.  Теперь,  когда она ранена, ей нужна быстрая победа, независимо от

благих намерений.

     Робот.   Простенькая  модель  «дворник»,  но  полиция  обычно  снабжает

муниципальные сервисные автоматы видеокамерами.  На всякий случай Тина пережгла

его,  дотла спалила ему всю электронику,  ощутив оттенок раскаяния.  Робота,  в

отличие от охотниц за «хавыми снайками», ей было жалко.

     До  чего же  больно...  Задыхаясь от  боли,  Тина убрала нож,  присела,

торопливо обшарила карманы девиц.  Деньги.  Пистолет,  стреляющий парализующими

иглами.  Забрав все это,  она выглянула из-под арки на улицу,  потом зашагала к

аэростоянке,  которую приметила в двух кварталах позади. Левая рука горит как в

огне, под рукавом тепло и влажно. Лишь бы кровь не начала капать на тротуар, но

пока  плотная ткань ее  удерживает.  Слева под  ребрами тоже болит,  словно там

ворочается колючий комок. Морщась, Тина дошла до стоянки, остановилась у окошка

проката.

     При   аренде  аэрокара  полагалось  назвать  себя,   и   она   чуть  не

представилась как  Глена  Мерлей Младшая,  но  спохватилась —  еще  не  хватало

оставлять Лиргисо ориентир!  Не  вынимая из  кармана липкую левую руку,  правой

вытащила кредитки,  расплатилась,  отказалась от сдачи — пусть у парня, который

скучает в окошке,  останутся от их встречи светлые воспоминания. Парень пытался

с  ней флиртовать,  но Тина пожаловалась на больные зубы,  схватила электронный

ключ  и  бегом  направилась к  машине.  Мельком  взглянула на  табло  на  стене

павильона:   температура  воздуха    всего  минус  три  по  Цельсию,  в  своем

собственном теле она бы  не  почувствовала никакого дискомфорта.  До сих пор ей

казалось, что на улице по меньшей мере двадцать градусов ниже нуля.

     Только в воздухе,  когда Эфезам превратился в составленную из множества

элементов затуманенную панораму, Тина занялась раненой рукой — на борту имелась

аптечка первой помощи. Кисть покраснела от крови, на пол капало. Кое-как стащив

с  левого плеча куртку,  Тина закатала рукав,  не  без труда нашла на скользком

предплечье  небольшой  черный  разрез.   Вена  не  задета.   Ни  обезболивающих

препаратов,  ни стимуляторов в аптечке не было,  зато нашелся заживляющий гель,

анестезирующий и мгновенно застывающий.

     Обработав рану.  Тина  оглядела  кабину:  пульт,  пол,  кресло,  дверца

шкафчика с  аптечкой — все запачкано кровью.  Что дальше?  Она отправится туда,

где  ей  безусловно поверят и  куда  Лиргисо вряд  ли  сунется.  На  Ниаре есть

«место-выход» Фласса.

     Когда Тина попала на Лярн,  живой океан идентифицировал ее как разумное

существо и  долго пытался наладить с  ней  телепатический контакт.  Сейчас Тина

собиралась предпринять такую же попытку.  У  Стива это получалось запросто,  он

регулярно общался с Флассом.

     Забрать ее с Ниара Фласс не сможет:  соприкосновение с его желеобразной

субстанцией  смертельно  для   органики,   а   создавать   защитную   оболочку,

предохраняющую тела и  предметы от  растворения,  он  способен только на Лярне.

Стив,  когда путешествовал по  его  «коридорам»,  пользовался своим собственным

защитным полем.  Зато  передать Стиву при  очередном контакте блок информации —

это  у  Фласса затруднений не  вызовет.  Если Тина сумеет с  ним связаться,  он

должен узнать се  азу,  поскольку воспринимает окружающий мир  прежде всего  на

уровне информационных структур.  Возможно,  он  вообще не  заметит,  что у  нее

теперь другая «предметная часть».

     Урен,  пустынная местность в  самом  сердце  Хардоны,  одного  из  пяти

ниарских континентов,  лежал к югу от экватора.  Там лето. Хотя бы одно светлое

пятно... Над покатыми серо-желтыми горами Тина снизилась. Сверху горы выглядели

как кочки,  выступающие из  зеленого,  оранжевого и  синего мха.  На самом деле

«мох» —  здешний лес,  громадная заповедная территория.  В туманном теплом небе

над Уреном почти пусто,  не больше десятка машин: одни следуют по своим курсам,

другие, патрульные, кружат над заповедником.

     На  экране возник текст,  предупреждающий,  что  охотиться и  разводить

открытый огонь  на  территории заповедника запрещено.  Тина  нажала на  клавишу

«Сообщение принято» и  пошла на  снижение.  Озеро Шоль в  форме запятой,  здесь

находится выход Фласса.  В  основном Фласс питался извлекаемой из  пространства

рассеянной энергией,  но нуждался также и в некотором количестве белковой пищи.

При  этом он  был  всеяден и  пожирал все,  что  подвернется,  от  теплокровных

животных до планктона.

     По  берегам озера  Шоль  росли  ленточные деревья с  черными стволами и

длинными узкими листьями,  синими или желтыми,  что придавало пейзажу обманчиво

осенний вид.  Светло-зеленые,  закрученные в  спирали стебли травы  стлались по

земле.  Тина  посадила машину  около  бурелома,  опутанного темными  вьюнами  с

множеством  торчащих  тонких   усиков      словно   поваленные  стволы   густо

заштрихованы. Около двух лет назад она побывала здесь вместе со Стивом.

     Тепло.  Тина  стащила с  правого плеча  ненужную больше куртку.  Стоило

пошевелиться, как с удвоенной силой заныло ушибленное место в левом подреберье.

Боль растекалась по телу,  захватывала часть грудной клетки и живота. Зато рука

почти перестала болеть, гель сделал свое дело.

     Тина  выбралась наружу.  Воздух влажный и  мягкий,  напоенный такими же

мягкими  древесными запахами.  Связаться с  Флассом,  передать  информацию и 

ждать.

     Не  было  ни  звука,  ни  тени,  но  она  вдруг почувствовала —  что-то

происходит,  и  повернула голову как  раз  вовремя,  чтобы увидеть,  как  из-за

оранжевых  крон  выскользнули две  машины  марки  «торнадо».  Тина  отступила к

бурелому, нащупывая в кармане заряженный иглами пистолет. Аэрокары сели рядом с

ее машиной,  из них выскочили трое парней в одинаковой темной форме и четвертый

  в  бронекос-тюме и  шлеме с  прозрачным щитком.  Лиргисо.  Все с бластерами,

Лиргисо в левой руке держал еще и парализатор.

       Тина,  ты  абсолютно предсказуема!  Когда имеешь дело со  мной,  это

противопоказано.

     Иголки не пробьют броню. Сорвалось. В этот раз сорвалось.

     Сбоку  зашелестел  куст,  и  один  из  охранников  «Кристалона» —  Тина

разглядела эмблемы у них на форме — развернувшись, пальнул в ту сторону.

     Ничего. Это был всего лишь ветер.

     — Нервные у тебя ребята, — усмехнулась Тина.

     — Лучше быть нервным, чем стать закуской для Фласса, — возразил Лиргисо

и поднял парализатор.

     Очнулась она в  «коконе спасения».  Лиргисо был рядом,  на  его гладкой

эпилированной щеке серебрились пятна краски — поблекли, но не исчезли.

     — Тебя не отмыли? — злорадно спросила Тина.

       Пришлось прервать процедуру.  Когда  сработала сигнализация,  я  все

бросил и отправился искать тебя.

     — Что за сигнализация?

       Так я  тебе и  сказал!  — Лиргисо небрежно облоко-тился о прозрачную

крышку «кокона». — Тина, не надо больше никаких магических штучек в духе Стива.

Сразу усыплю,  как только замечу.  Ты  знаешь о  том,  что у  тебя травмирована

селезенка?

     — Догадываюсь.

     — Меня шокировала твоя выносливость! После таких травм надо лечиться, а

не отправляться с визитом к Флассу.

     187

     ёА-ОРЛОВ

     — Не имеет значения. Это не мое тело.

     — Твое.  Другого у тебя нет.  Тина,  неужели ты думаешь, что сможешь от

меня избавиться? — В синих глазах бывшего Криса Мерлея сквозила не.то насмешка,

не  то ярость,  не то злое торжество —  а  может,  коктейль из того,  другого и

третьего.    Ты сама вторглась в мою жизнь,  хотя я об этом не просил.  Четыре

года назад я тихо жил на Лярне и никого не трогал...

     — Это ты-то никого не трогал?

       Тебя  я  не  трогал!  Ты  для  меня была неким абстрактным киборгом,

который досаждает моему патрону.  И вдруг ты появилась, вытащила меня с приема,

где  я  улаживал  весьма  важный  для  Могндоэфры вопрос,  скормила Флассу  мои

планы...  Я знаю, что идея похищения принадлежала Тлемлелху, который завелся на

мести,  но ты могла бы его и не слушать.  Можно подумать,  ты не видела,  с кем

связалась! Когда такие, как Тлемлелх, начинают мстить, получается нечто...

     Подведенные глаза Лиргисо сузились в  презрительном прищуре,  блестящие

синие губы искривились в усмешке.  Тина вспомнила,  что около озера Шоль он был

без макияжа. Видимо, успел накраситься уже после того, как уложил ее в «кокон».

     — А когда мстят такие, как ты?

     — Такие,  как я,  мстят изящно,  жестоко и эффективно,  ты могла в этом

убедиться.  Четыре года  назад ты  отняла у  меня все,  что  я  имел,  разнесла

вдребезги мою жизнь.  Заставила меня убить патрона...  впрочем,  от  последнего

акта я получил определенное удовольствие.

       Тебя никто не  заставлял убивать Сефаргла.  Ты  сам  его прикончил —

после того как забрал у него ключ от яхты.

     — Что поделаешь...  Обстоятельства!  — Лиргисо развел руками — мол,  от

меня ничего не  зависело.    Мне еле удалось от тебя сбежать,  и  вот здесь-то

началось самое страшное.  Я понял, что мое бегство было иллюзорным, что я так и

остался твоим пленником.  Фласс,  как же мне тебя не хватало...  Я  четыре года

готовил операцию, которая завершилась твоим переселением в это тело, и знала бы

ты, как мне приходилось расплачиваться кое с кем из моих союзников!

     — Если ты имеешь в виду секс,  так тебе вроде не привыкать,  — заметила

Тина.

       Что ты в  этом понимаешь!    огрызнулся Лиргисо.  — Мне приходилось

ублажать тех, кто внушал мне отвращение, — и все ради тебя!

     — А без этого никак нельзя было обойтись?

     — Нельзя.  Иначе я не получил бы на них компромата. Одних я соблазнял и

потом  шантажировал,   другим  платил,  третьих  ловил  в  логические  капканы,

используя в  качестве приманки их же любимые идеи,  четвертых запугивал...  Все

они преследовали свои дурацкие цели, им не было дела до моей тоски, но я внушил

им иллюзию,  что наши цели совпадают.  По-твоему, вся эта неразбериха на форуме

возникла сама собой? Весь этот сброд, который там околачивался, все террористы,

которых обезвреживал Стив? Это устроил я.

     — И ты оплатил всем этим проходимцам билеты до Неза?

     Тина  чувствовала себя  так,  словно  под  черепом  клубится туман,  но

вспышка удивления была настолько сильной, что в голове ненадолго прояснилось.

       Я  нашел спонсоров.  Я  убедил спонсоров в  том,  что им  это нужно.

Несколько раз меня пытались убить —  на всякий случай,  потому что принимали за

провокатора из Космопола.  Один раз избили так, что я потом трое суток пролежал

в «коконе». И после этого ты рассчитываешь от меня отделаться?

     Тина видела над собой его руку —  побелевшие пальцы напряглись,  словно

пытались впиться в прозрачный пластик.  Хорошо, что крышка «кокона» отделяет ее

от  Лиргисо...    Он расслабился и нежно погладил крышку:

          Не надейся,  что мы когда-нибудь расстанемся,  великолепная Тина.

Ворваться в мою жизнь,  отобрать у меня свободу — и не расплатиться за это?  Со

мной так нельзя.

     Тина вспомнила, что собиралась сказать ему:

       Кстати,  о  свободе.  Отзови  с  Неза  своих  бандитов.  Руководство

иммиграционного контроля уже в  курсе насчет твоих интересных планов,  и если с

Полем что-нибудь случится, у тебя будут неприятности.

     — Фласс...  — Его рука сжалась в кулак.  — Тина, разве так можно?.. Это

непорядочно! Я поделился с тобой своими планами, и ты меня тут же подставила...

Ты отправила на Нез письмо?

       Космической  почтой.   Перебьешься  без  Поля.  Кулак  обрушился  на

сверхпрочную крышку, Тина реф-лекторно зажмурилась.

     — Твоя жестокость неподражаема...  — прошептал Лир-гисо.  — Стоило тебе

ненадолго вырваться из клетки,  и  ты сразу проявила свое коварство!  Ты знала,

что времени у тебя в обрез,  и все-таки потратила его на то,  чтобы лишить меня

удовольствия, о котором я так долго мечтал... Тина, я сделал доброе дело, когда

лишил тебя свободы, ты слишком опасна для окружающих!

     Негромкая,   изысканно-переливчатая  минорная  мелодия.  Он  достал  из

кармана передатчик, поднес к уху, послушал и состроил мученическую гримасу.

       У  меня  гости!  Увы,  придется тебе  немного подремать,  пока я  их

спроважу.

     Лиргисо шагнул к  пульту «кокона»,  и  через секунду Тина погрузилась в

мягкую непреодолимую полудрему.  Она не  уснула по-настоящему,  но ее состояние

нельзя было  назвать бодрствованием —  нечто пограничное,  достаточно приятное,

однако выплыть из этого теплого омута невозможно.  Сколько прошло времени,  она

тоже не уловила.  Вернулся Лиргисо,  что-то переключил на пульте и  обессиленно

упал в мягкое серо-зеленое кресло около «кокона».

     — Фласс,  какую же пакость ты мне устроила! Хуже Фласса... Кофе двойной

крепости,  с  коньяком.    Эту фразу он  бросил в  сторону,  роботу,  и  снова

повернулся к  Тине:    Ты  вывела из  строя моих «церберов»,  сломала замки на

входной двери,  и теперь любая сволочь может вломиться ко мне домой — чем они и

воспользовались!   Я  вызвал  охрану  из  «Кристалона»,  но  что  мне  пришлось

пережить...  Фласс,  для  Живущего-в-Прохладе у  меня более чем  крепкие нервы,

однако я не был готов к такому испытанию!

     Он  выхватил у  робота  чашку,  отпил  несколько глотков и  откинулся в

кресле, зажмурившись. Потом открыл глаза и продолжил:

       Глена  и  другие родственники Криса  Мерлея,  которых я  по  доброте

душевной оставил в живых.  Я никогда не пускал их в эту резиденцию,  а они сюда

рвались,  как лярнийские гойпы в  кладовку с  продуктами.  Теперь их  идиотское

любопытство удовлетворено!  Пока мы с тобой болтали, они проникли в дом и пошли

бродить по этажам. Двух мерзавцев вырвало прямо в коридоре...

     — Наверное, они увидели ту картинку с трупом? — предположила Тина.

       Угадала,    усмехнулся Лиргисо.    Притащила их сюда Глена,  чтобы

пристыдить меня.  Якобы я  связался с несовершеннолетней шантажисткой,  которая

вымогала у Глены сто тысяч кредиток наличными... Тина, зачем тебе такая сумма?

     — Вообще-то речь шла о тысяче кредиток. На билет.

       Нашла у  кого просить!    фыркнул Лиргисо.  — Глена бережлива,  как

суллам,  стерегущий свой тайник с  припрятанным куском протухшего мяса.  Ты  ее

напугала,  и она решила,  что пора заняться моим воспитанием. Тина, жизнь Криса

Мерлея была адом,  и я совершил гуманный поступок,  когда убил его на Магне.  В

противном случае  ему  пришлось бы  вернуться на  Ниар  и  жить  под  контролем

остальных Мерлеев,  а это хуже смерти.  Разумеется, всю эту банду шокировал мой

скромный макияж...  Фласс,  они  еще  не  видели  меня  с  настоящим лярнийским

макияжем!  Они наперебой орали, что моя нравственность под угрозой, что, если я

буду краситься,  люди начнут считать меня бисексуалом, что я не должен забывать

о том,  кто такие Мерлеи...  Еще вспоминали всякие мелкие факты из жизни Криса,

чтобы вынудить меня испытывать стыд.                    

     — Как ты в песочнице стукнул ведерком девочку с бантиками?

     Лиргисо отчетливо скрипнул зубами:

       Тина,  не  надо!  Слышать больше не  могу про  эту песочницу!  Глена

постоянно твердит о ней,  при каждой третьей-четвертой нашей встрече. Я никогда

не был в песочнице и никого там ведерком не бил,  но мне хочется задушить того,

кто придумал песочницы...  Я  бы душил его долго,  чтобы он успел почувствовать

ужас!  В  конце концов я  вызвал своих доверенных охранников из  «Кристалона» и

велел им  вытолкать посторонних,  но,  пока  охрана летела сюда,  мне  пришлось

выслушивать весь этот бред. Ненавижу дураков!.. Ненавижу...

     Тина молчала. До нее только сейчас дошло, что Лиргисо почти в истерике.

Лучше воздержаться от реплик, пока он не успокоится.

     — Меня и Тлемлелх раздражал прежде всего тем, что он дурак, — отхлебнув

кофе с коньяком, с горечью сообщил Лиргисо. — Будь он поумнее, я бы обращался с

ним мягче. Такая внешность в сочетании с такими мозгами — это была своеобразная

шутка рока!

     «Ты слишком мерзко поступил с Тлемлелхом,  и теперь,  чтобы оправдаться

перед  самим собой,  тебе  надо  его  принизить.  Это  один  из  самых расхожих

стереотипов,  и ты ему следуешь, несмотря на всю свою исключительность, которую

ты так любишь подчеркивать».

     Она не сказала этого вслух.

       Всех поубиваю,  и  Глену —  первую.  Скоро на  Ниаре не останется ни

одного Мерлея.    Лиргисо поднялся и прислонился к корпусу «кокона»,  глядя на

Тину сверху вниз Чашку он поставил на прозрачную плоскость крышки, так что Тина

видела над собой черный стеклянный кружок.    Интересно,  ты  мне хоть немного

сочувствуешь?

     — Я сочувствую Крису, которого больше нет.

     — Несовершеннолетняя шантажистка!  — Он уже взял себя в руки, его глаза

смотрели холодно и  весело — похоже,  решение об убийстве подействовало на него

благотворно.  — Как я мог забыть, ты ведь сочувствуешь только тем, кто этого не

стоит... Потолок в спальне — твоя работа?

     — А ты как думаешь? Лиргисо усмехнулся:

     — Я думаю,  что тебя следует убить — учитывая, что ты здесь натворила и

что еще можешь натворить.  Из  соображений безопасности...  Но  я  сохраню тебе

жизнь, несмотря на риск, хотя ты вряд ли это оценишь. Поправляйся. Бодрствовать

в мое отсутствие ты не будешь, я великодушен, но не безумен.

       Ты  собираешься постоянно держать меня на  снотворном?    Ей  стало

страшно и противно от такой перспективы.

     — Там посмотрим, — неопределенно ответил Лиргисо и повернулся к пульту.

     — Подожди! — окликнула Тина. — Я хочу кое о чем спросить.

     — Я весь внимание. — Он насмешливо улыбнулся.

       Что особенного в той одежде,  которую я взяла у тебя?  На меня из-за

нее напали две девицы криминального пошиба.  Одну я  убила,  другая,  возможно,

осталась жива. Они говорили, что это «хавые снайки», и очень обрадовались твоим

тряпкам, хотя сами были одеты точно так же. Я не поняла, в чем дело.

     — Точно так же?..  — Его передернуло.  — Тина, нельзя же быть настолько

необразованной!  Вся  моя  одежда —  это эксклюзивные изделия от  законодателей

высокой моды, изготовленные с учетом моих пожеланий. В моем гардеробе нет вещей

массового  пошива.   Я  принадлежу  к  числу  самых  элегантных  представителей

ниарского  бомонда,   мой  стиль  признан  безупречным.   Уличный  сброд  и  то

разбирается в одежде лучше, чем ты!

     — Теперь понятно... Я испортила твою куртку.

     — Ничего,  я носил ее целых три сезона,  — равнодушно бросил Лиргисо. —

Сейчас я ухожу, великолепная Тина, а ты будешь спать.

     Буферная  личность безалаберного туриста  Томска  предохраняла Поля  от

болезненных соприкосновений с  окружающей средой.  Томск  валял  дурака,  хамил

манокарс-ким чиновникам,  ни к  чему не относился серьезно и не кидался в драку

по  каждому  поводу.  Неожиданно Поль  нашел  способ  держать самого  себя  под

контролем —  в тот момент,  когда совсем об этом не думал,  когда они со Стивом

сидели и  прикидывали,  как  действовать дальше.  Идея  «туристов» принадлежала

Стиву.

       От нас ждут,  что мы либо затаимся,  либо усилим маскировку.  Вместо

этого мы сделаем то, к чему они не готовы. Надо повергнуть их в замешательство,

чтобы вся их отлаженная система пошла вразнос,    тогда они начнут ошибаться и

упускать информацию.

     — Хм... Значит, ты собираешься работать не столько по-шпионски, сколько

по-хакерски?  — выслушав,  уточнил Поль. — Хочешь взломать к чертям всю здешнюю

государственную систему?

     — Можно и так сказать,  — согласился Стив. — Любая социальная система —

это  упорядоченное информационное образование.  Я  буду  взламывать их  пароли,

рвать в  клочья их  сервисные программы и  разрушать их базы данных до тех пор,

пока не найду нужный мне файл. Есть у меня одна надежда... Глупая, как и всякая

надежда.  Вдруг мы их настолько достанем,  что они сами отдадут нам Тину — лишь

бы мы поскорее убрались с Манокара и не грохнули их биос?  Вероятность ничтожно

мала,  но я  сейчас готов ухватиться за любую сомнительную вероятность.    Его

рыжевато-серые глаза чуть  Прищурились и  снова устало раскрылись.    Главное,

чтобы она была жива.

       Она  жива.  Я  ведь  могу чувствовать людей...  И  я  очень старался

настроиться,  чтобы почувствовать Тину. Она есть, но где-то далеко, а насколько

далеко — я не знаю.

       Засечь местоположение можешь?    Стив  подался вперед,  его  взгляд

изменился — словно в глубине зрачков вспыхнули яростные черные солнца.

     — Не могу!  — В первый момент Поль отпрянул, потом виновато объяснил: —

Сколько раз уже пробовал, не получается. Я это не умею.

     Взгляд Стива угас: нормальные человеческие зрачки.

     — Ладно, — вздохнул он. — Найдем...

     Когда  Поль  становился  Томском,  он  воспринимал окружающий  мир  без

срывов,  каким  бы  несимпатичным этот  мир  ни  был.  Пожалуй,  личина  Томска

пригодится ему и  в  будущем,  после Манокара...  Быть недоступным для агрессии

не-собой,  ускользающим от  давления и  неуязвимым —  иногда это очень полезно.

Превращаясь в  Томска,  Поль чувствовал себя так,  как будто надевал и  наглухо

застегивал защитный костюм из толстого амортизирующего материала.

     Жили они  на  яхте,  которая стояла на  дне  двухкилометровой впадины в

Змеином океане (здесь обитали рыбы,  похожие на  змей,  что когда-то  произвело

неизгладимое  впечатление  на   первых  манокарских  колонистов).   Яхта   была

оборудована антилокационной системой,  и ее до сих пор не засекли.  Стив и Поль

покидали ее и  возвращались обратно,  используя телепортацию.  Вначале Поля это

пугало (вдруг Стив промахнется,  и вместо салона яхты они окажутся на-океанском

дне,  где  их  мгновенно раздавит толща  непроглядной ледяной воды?),  потом он

привык, Стив пытался и его обучить телепортации, но ничего не вышло: Полю мешал

страх попасть «не туда».

     Днем они  повсюду слонялись в  качестве Элмера и  Томека,  смущая своим

видом дисциплинированный мано-карский народ,  по ночам проникали в учреждения и

потрошили компьютеры, добывали информацию. Ничего, что могло бы пролить свет на

захват Тины... Похоже, организаторы использовали многослойную конспирацию, и на

всех  уровнях,  куда  Стиву и  Полю  удавалось пробиться,  Тина Хэдис считалась

мертвой.

     Поль про себя люто ругался по  поводу отсутствия на Манокаре глобальной

Сети.  Он  захватил  с  собой  незийскую  полицейскую программу «Фильтр-поиск»,

которую стащил на  работе:  если  задать ей  изображение человека либо  другого

существа,  программа обшарит Сеть и  найдет файлы,  где  содержатся аналогичные

изображения.  Допустим,  разыскиваемый субъект прошел мимо сетевой видеокамеры,

установленной на  одной из улиц Кеодоса,    «Фильтр-поиск» будет рыскать день,

другой, третий, переберет десятки тысяч закодированных в электронном виде лиц и

в конце концов выловит нужную картинку. А на Манокаре такой возможности нет.

     Стиву удалось выйти на  нескольких чиновников госбезопасности,  имевших

прямое отношение к  беспорядкам на дизайнерском форуме и операции «Святая кара»

(под  таким названием фигурировали в  секретных документах акции,  направленные

против Тины Хэдис).  Все эти должностные лица оказались покойниками. Достаточно

свежими:  скончались они  примерно в  то  же  время,  когда был  убит президент

Ришсем.  Смерть  каждого имела  видимость ненасильственной:  сердечный приступ,

воздушная    катастрофа,    отравление   неправильно   приготовленным   морским

деликатесом...  Ясно,  что  кто-то  их  ликвидировал,  но  никаких  зацепок для

расследования не осталось.

     Найти Мею и Элану Ришсем пока не удалось.  Обе исчезли,  и это наводило

на мысль, что вдовы президента могли располагать какой-то значимой информацией.

     Тину  до  сих  пор  не  привезли на  Манокар —  либо корабль подлетел к

планете  таким  образом,  что  зонды  Стива  не  засекли его.  Теоретически это

возможно:  если он  не  приближался извне,  а  вынырнул из гиперпространства на

границе атмосферы...  Это  очень опасно.  Это запрещено.  Стив мог это сделать;

есть и другие космические пилоты — по одному на тысячу,  — способные рассчитать

такой  курс.  Могло  ли  быть  так,  что  исполнители дождались,  когда у  Тины

закончится период адаптации, и потом отправились домой через гиперпространство?

Это вполне вероятно.  По маршруту, который нельзя отследить? А вот это уже мало

вероятно.

     Поль  пытался  научиться  определять местоположение человека    «брать

ориентир»,  как он  это про себя называл.  Пока что объектом для тренировочного

поиска был Стив. Если удастся освоить эту технику, Тину они найдут в два счета.

Поль  слышал о  том,  что  изредка такой способностью обладают кошки,  а  Ольга

говорила,  что в  нем есть нечто кошачье,  но даже эта кошачья составляющая его

натуры не помогала: прогресса не наблюдалось.

     Поля удивляло то,  что  Стив,  при  его мощной экстра-сенсорике,  таких

восприятий лишен и не может никого почувствовать.  Правда,  самого Стива это не

удивляло, что тоже казалось Полю странным.

     Когда Стив предложил научить его телекинезу, Поль наотрез отказался.

        Почему?     удивился  Стив.     С  телепортацией  ясно,   боишься

промахнуться... А насчет остального?

       Мне нельзя.  Еще убью кого-нибудь...  В Кеодосе я каждый раз,  когда

утром выходил из дома,  зарекался драться, а потом оно само собой получалось. С

такими способностями, как у тебя, я устрою апокалипсис на какой-нибудь отдельно

взятой улице! — Он усмехнулся, криво и смущенно.

     Стив принял его аргументы к сведению и больше не настаивал.

     Изображая Элмера,  флегматичного долговязого туриста,  которому все  до

одного места,  Стив ни на мгновение не снимал зеркальные очки.  Глаза могли его

выдать.  Они принадлежали не Элмеру, а Стиву Баталову, и в их глубине постоянно

присутствовала боль, взятая под контроль, но неуничтожимая.

     — Спасибо,  что полетел со мной, — сказал однажды Стив. — Возможно, без

тебя я бы свихнулся, и тогда сочиненная Генлаором легенда о сумасшедшем Гонщике

обрела бы вторую жизнь.

       Не за что,    не глядя на него,  буркнул Поль.  — Я ведь не говорил

тебе...  Я полетел не только потому,  что хочу выручить Тину. Вернее, и поэтому

тоже,  но у  меня была еще одна причина —  шкурная и пакостная.  На меня что-то

надвигалось —  знаешь,  как в  страшном сне?  Если бы  оно успело меня накрыть,

началась бы какая-то жуть.  Почему-то я знал,  что не умру, и еще знал, что это

будет хуже,  чем если бы я умер. И тогда я напросился с тобой, я просто сбежал!

Понятия не имею,  что могло со мной случиться, но мне нельзя было оставаться на

Незе.

     — Это я сразу понял, — спокойно отозвался Стив. — Поль, по-твоему, если

человек стоит под карнизом, с которого, того и гляди, свалится кирпич, замечает

опасность и  отходит  в  сторону —  это  шкурно  и  пакостно?  Правильней будет

остаться на месте и дождаться своего кирпича?

     — Ну... В моем случае это определенно был не кирпич.

     — А разница есть?

     Подумав, Поль пожал плечами, потом поинтересовался:

     — Как ты понял?

       У  тебя это было на лбу написано.    Стив усмехнулся,  что с  ним в

последнее время случалось нечасто. — Дюймовыми буквами.

       А-а...  Понятно.  Меня даже начальство все время пилит — за то,  что

рожа слишком откровенная и  выразительная.  Мол,  полицейскому такая рожа не  к

лицу. Я подумал, может, ты тоже иногда что-то чувствуешь...

     — Иногда бывает,  — согласился Стив.  — Я чувствовал, что Тине угрожает

опасность. Нельзя было пускать ее на этот форум, но разве Тину можно куда-то не

пустить?  — Он сделал паузу,  как будто сглотнул застрявший в горле комок.  — А

насчет тебя — я просто видел,  что ты засек присутствие кирпича над головой,  и

вполне  одобрял твое  решение.  Главное,  что  ты  хороший напарник,  вдвоем мы

распутаем это дело быстрее.

     Было бы  что  распутывать.  Манокар мог  сколько угодно гордиться своим

пристрастием к дисциплине и порядку,  но Поль видел перед собой сплошной клубок

хаотично переплетенных нитей — и хоть бы один кончик торчал наружу!

    

     Глава 9

    

     Три-четыре дня.  Или неделя. Или чуть меньше двух суток. У Тины не было

возможности следить  за  временем,  она  плавала  в  водах  полусна,  почти  не

осознавая себя.

     Наверное,  то  же  самое  испытывают простейшие организмы,  обитающие в

прогретых солнцем верхних слоях первобытного океана.

     Потом появился Лиргисо,  что-то  переключил на  пульте,  и  ее сознание

перешло из пассивного режима в активный.

     — У тебя все зажило, — сообщил Лиргисо, привычно облокотившись о крышку

«кокона».  — И рука,  и селезенка.  А я замял историю с убийством в Эфезаме, за

что можешь сказать мне спасибо, и забрал из ремонта «церберов».

     Он  выглядел  собранным и  напряженно-веселым.  Губы  и  веки  синие  с

металлическим отливом,  черная с синими блестками рубашка, на пальцах перстни с

сапфирами и черными алмазами.

     — Говоришь,  забрал из ремонта?  — не удержалась от усмешки Тина. — Это

хорошо...

       Грустно,  когда тебя постоянно недооценивают,    вздохнул Лиргисо с

наигранной обидой.    Неужели я похож на дурака?  Я же не сказал,  что позволю

тебе опять пережечь их.

     — А куда ты денешься?

       Варианты есть,  хотя ты вряд ли будешь в  восторге.    Он загадочно

подмигнул и  уселся  в  кресло,  придвинутое к  прозрачной стенке  «кокона». 

Отложим это  на  потом,  великолепная Тина,  сейчас есть  более  насущное дело.

Несколько минут назад я ввел тебе микроскопическую дозу мезгена и с нетерпением

ожидаю результатов теста.

     Мезген — препарат из числа так называемых «сывороток правды». Считается

самым эффективным и  самым разрушительным,  Тина о нем слышала.  Она попыталась

сесть, но фиксаторы «кокона» ее удержали.

       Что ты собрался выяснять у  меня под мезгеном?  Что я написала в том

письме? Это я тебе и так перескажу, слово в слово.

     Главное — не показывать тревогу.  Да что там тревогу — страх,  темный и

муторный, захлестнувший ее с головой.

     Не  показывать тревогу не получилось,  однако злорадствовать Лиргисо не

стал.  Видимо,  понял,  что испугалась она не  его,  а  перспективы загнуться с

мезгеном в крови.

     — Не бойся. Я же сказал, что провожу тест, Около сорока процентов людей

переносят мезген без  осложнений,  у  остальных шестидесяти процентов возникают

тяжелые  аллергические реакции.  Если  окажется,  что  ты  принадлежишь к  этим

шестидесяти процентам,  я введу тебе другой препарат.  Мне нужна информация, но

не ценой твоей жизни.  — Он усмехнулся и добавил:  — Я всегда считал, что глупо

настолько ценить чью-то чужую жизнь,  но ничего не могу с собой поделать... Это

как тогда на Лярне, когда я не смог в тебя выстрелить.

     — Какая информация тебе нужна? Что я делала в Эфе-заме?

       Ерунда  какая...  В  Эфезаме ты  заколола уличную воровку по  кличке

Сладкая Си и проломила голову ее напарнице,  Чумной Вильде.  Грамотно совершать

преступления ты  не  умеешь,  великолепная Тина,  поэтому уже через час полиция

располагала твоим  фотороботом.  Скажи спасибо,  что  я  нашел тебя  раньше!  Я

задействовал свои связи,  чтобы дело закрыли.  Следствие решило,  что  с  твоей

стороны это была вынужденная самооборона,  так что никто не упирался. Не хочешь

поблагодарить?  — Не дождавшись ответа,  он состроил понимающую гримасу,  потом

продолжил:  — Меня интересует другая информация,  куда более важная и ценная. Я

готов заранее перед тобой извиниться,  но  я  выжму из  тебя все  до  последней

капли. Тина, речь идет об осуществлении моей самой сокровенной мечты, я не могу

этим пренебречь!

       Твоя  сокровенная  мечта    накачать  меня  психотропной  дрянью  и

посмотреть, что будет дальше?

        Ты   действительно  не  понимаешь,   что  я   хочу  получить,   или

притворяешься?

     Лиргисо пристально смотрел на нее. Постепенно разгорающийся блеск в его

глазах,  холодный и  хищный,  заставлял думать,  что  он  немного  не  в  себе:

настолько одержим какой-то идеей, что все остальное потеряло для него значение.

Так голодное животное смотрит сквозь прутья клетки на кусок мяса.

     — Не понимаю.

     — Мне нужно все,  чему учил тебя Стив.  Полный объем информации. Если я

начну  расспрашивать тебя  без  вспомогательных средств,  ты  что-то  намеренно

утаишь,  о  чем-то  не  вспомнишь...  Мезген  хорош  тем,  что  исключает такую

возможность.

     — Зачем тебе это?

       Фласс...    Он закатил глаза к  потолку.    Увы,  меня это даже не

удивляет!  Меня всегда шокировало твое безразличие к  могуществу.  Ты  получила

знания из первых рук,  от существа, которое по человеческим и лярнийским меркам

имеет право называться богом,  — и ведь наверняка ты усвоила едва ли сотую долю

того,  чему Стив пытался тебя научить! А я всю жизнь мечтал о могуществе, разве

я могу отказаться от такого шанса?

     Он зажмурился и провел по лицу ладонью — осторожно,  чтобы не размазать

мерцающие тени  на  веках.  Его  покрытые металлическим лаком  ногти и  камни в

перстнях холодно сверкнули в свете молочно-белых шарообразных бра, чередующихся

с такими же белыми шарами, из которых выплескивались нежные побеги декоративной

анерелии,

     — Ты уверен,  что у тебя есть эта самая возможность? — заговорила Тина,

когда он положил руку на подлокотник и  открыл глаза.    Могущество Стива — не

для  людей и  не  для энбоно.  Я  научилась немногому,  хотя он  очень старался

натренировать меня.  Я человек, ты энбоно в теле человека, а Стив принадлежит к

совсем другой расе,  и  то,  что для него естественно,  для нас может оказаться

недоступным.

     Лиргисо фыркнул:

     — Ты говоришь это после того,  как привела в негодность моих роботов на

пятизначную сумму?  Даже то  немногое,  что ты продемонстрировала,  меня весьма

впе-чатлило, и я не откажусь от таких фокусов! Но я подозреваю, что сумею взять

больше. Я способней, чем ты. Открыть тебе одну маленькую тайну? — Не дождавшись

ответа,  он спросил: — Помнишь, когда я связался с вами из бункера, я жаловался

на головную боль?  Потом Стив заметил,  что я  несколько раз включал и выключал

излучатели, и я объяснил, что не сразу разобрался... Это был блеф. Как только я

вошел в бункер,  у меня заболела голова, однако стоило мне выключить излучатели

  недомогание исчезло.  Я  специально включал и выключал их,  чтобы проверить.

Излучение, опасное для Стива, на моего патрона вообще не влияло, на тебя, как я

понимаю,  тоже...  Зато мне от него становилось нехорошо. Ты понимаешь, что это

значит?

     — Это может быть простым совпадением.

       Может быть,  а  может и  не  быть,  великолепная Тина.  Одно время я

практиковался в магии— не так, как Тлемлелх, когда ему взбрело в голову позвать

на помощь демона,  а всерьез.  И кое-чему научился,  хотя никогда не афишировал

свои преимущества.

     — Например?

        Чтобы  я  продемонстрировал  тебе  свое  секретное  оружие?     Он

многозначительно ухмыльнулся.    После  твоей недостойной выходки с  доносом в

иммиграционный контроль?

     — Сложно продемонстрировать то, чего нет.

     — Тина, не провоцируй. Не поддамся.

        Если  бы  у   тебя  было  какое-то  секретное  оружие,   ты  бы  им

воспользовался, когда мы с Тлемлелхом тебя захватили.

       Как сказать...  Я  пытался,  но  на  тебя это не подействовало.  Это

действует не на всех. А Тлемлелха не было смысла выводить из игры, я ведь и так

с  ним справился.  Ничего,  то оружие,  которое я возьму у тебя,  будет намного

эффективней...  Давай проверим,  как ты себя чувствуешь.  — Он встал, подошел к

мониторам,  его синие губы дрогнули в торжествующей улыбке.  — Тина,  прими мои

поздравления! Никаких аллергических реакций. Завтра получишь полную дозу.

     Администратор третьего  уровня  Гредал  распекал  своего  подчиненного,

исполнителя пятого  уровня Покиса,  пропустившего плановый медосмотр:  вот  уже

полчаса  втолковывал,  что,  поскольку граждане пятого  и  шестого  уровней  не

обладают  достаточной  разумностью,  государство  контролирует их  здоровье,  и

уклонение от  медосмотров свидетельствует о  безответственности,  хуже того,  о

преступном неповиновении, — когда прозвучал сигнал видеофона.

     Лицо Зарнава.  Грубоватое,  румяное, с крупными, как под лупой, порами.

Обычно  Зарнав  производил  впечатление  жизнерадостного прямодушного  служаки,

всецело преданного Делу и своему начальству (другой вопрос,  что скрывалось под

этим  впечатлением),  но  сейчас его  румянец слинял,  как  рисунок на  дешевой

одноразовой куртке после стирки.  Припухшие веки подрагивали, темные, навыкате,

глаза смотрели беспомощно.

     — Ваше превосходительство, чрезвычайная ситуация! — доложил Зарнав. — В

Оржиме,  около Приюта кротких вдов, замечены Элмер и Томск. Они рвутся в приют,

ваше превосходительство, говорят, что хотят на экскурсию!

       Вот как...  — осмыслив сообщение,  пробормотал Гредал.  — Все не так

через так...

     Эту  присказку он  прихватил в  раннем  детстве,  на  женской  половине

родительского дома.  Потом его отучили твердить ее по каждому поводу, но иногда

бессмысленная фраза вырывалась сама собой.  Зарнав услышал ее  в  первый раз  и

озадаченно  уставился  на  руководителя,   но  тот  уже  взял  себя  в  руки  и

распорядился:

       Летим туда!  Где Макодис?  Найди его!  Как что-нибудь случится,  так

никого нет на месте!

     Только  в  коридоре  он  вспомнил,  что  Покиса  следовало  отправить в

экзекуторскую,  чтобы дурень получил три  Удара электроплетью или  шесть ударов

обычной плетью, Для профилактики. Ладно, с Покисом потом... Сначала надо спасти

от туристов Приют кротких вдов.

     С  Элмера и  Томска станется вломиться туда и  до полусмерти перепугать

беззащитных скорбящих женщин. А Гредала, Зарнава и Макодиса потом до полусмерти

забьют электроплетью — за то, что не предотвратили безобразие.

     Приют кротких вдов —  это  целый городок на  окраине Оржима.  Скопление

невысоких  скромных  построек  из  серого  кирпича,   с  клумбами,   ухоженными

огородиками  и  фруктовым  садом.   Живут  там  бездетные  вдовы,   не  имеющие

родственников, способных о них позаботиться, либо пожелавшие предаваться скорби

среди  других  скорбящих.  Там  же  находится  приют  для  девочек,  потерявших

родителей;  опекая их,  вдовы исполняют свое высшее предназначение. Государство

отправляет туда  дочерей казненных преступников,  чтобы  сироты могли  получить

правильное воспитание.  Приют  кротких  вдов    продукт  истинно  манокарского

гуманизма,  и пускать туда двух инопланетных раздолбаев, для которых нет ничего

святого, ни в коем случае нельзя!

     Аэрокар с Гредалом и его помощниками мчался,  в клочья раздирая воздух,

и  все-таки в Оржим к началу действия опоздал.  Перед главными воротами приюта,

массивными,  украшенными металлическими лентами и колосьями,  туристов не было,

зато топталось с  десяток полицейских.  Растерянные,  почти безумные физиономии

красноречивей всяких слов свидетельствовали о том, что произошло.

       Они там,  ваше превосходительство,    промямлил старший по чину. 

Внутри... Ихний робот сделал так, что ворота сами перед ними открылись, а потом

закрылись.   Они   сказали,   у   них  обзорная  экскурсия  по   приюту.   Ваше

превосходительство, мы не виноваты!

     — Виноваты, — холодно произнес Гредал перед тем, как постучать в мокрую

металлическую дверцу. — Все виноваты. Невиноватых не бывает.

     Если немедленно не приструнить Элмера с Томском,  порки не миновать, 

но,  быть  может,  удастся свалить вину  на  разгильдяев полицейских?  Впрочем,

наказаны будут все, как обычно в таких случаях.

     После  препирательств с  пожилой  привратницей,  которая была  испугана

вторжением инопланетян и  все  же  открывать посторонним мужчинам  без  санкции

оржимской  администрации  не   хотела   (Гредалу   пришлось  продемонстрировать

электронный жетон, удостоверяющий его особые полномочия), они наконец-то попали

на территорию приюта.

     Окутанные осенней хмарью  невзрачные дома,  длинная мокрая аллея,  и  в

конце ее    нечто неуместное здесь,  несуразно яркое.  Элмер и  Томек со своим

роботом.

     — За ними!  — приказал Гредал.  — Бегом! Подавая пример подчиненным, он

побежал рысцой по скрипучему влажному гравию.  Иногда наступал в лужи, поднимая

фонтаны брызг, но это не мешало ему двигаться к цели. Справа от него недовольно

(или,  наоборот,  с преувеличенным усердием?) сопел Зарнав, слева и чуть позади

топал  Макодис,   не  привыкший  к  бодрым  пробежкам.   Заметив  их,   туристы

остановились.

     — Привет!  Как хорошо,  что вы пришли!  — издали заорал Томек. — Вы нам

все тут покажете, а то у них даже путеводителя нету!

     Элмер,  непроницаемый  в  своих  зеркальных  очках,  молча  смотрел  на

чиновников.  На груди у него призывно алела мишень,  и Гредала начало разбирать

неуместное,  учитывая драматизм ситуации, любопытство: а что будет, если в него

выстрелить? Чем хорош его хваленый костюм?

     Гредал заставил себя отвести взгляд от мишени и сказал:

       Вы  должны  покинуть территорию приюта!  Посторонним запрещено здесь

находиться.

       Ага,  ничего себе!    Смазливое лицо Томека обиженно сморщилось. 

Слышишь,  Элмер? Мало того что у них здесь нет мужского туалета и кафетерия для

туристов, так еще и запрещено!

     — Глушь. А ты чего хотел? — презрительно процедил Элмер.

     — Нам по фигу,  запрещено или нет! — повернулся Томск к манокарцам. — А

будете нас отсюда выгонять, мы в Галактическую Ассамблею пожалуемся!

     Вот  этого надо  избежать любой ценой...  Будь  на  Манокаре президент,

Гредал действовал бы в  соответствии с его генеральной линией,  не забивая себе

голову размышлениями, но пока что президент — это джокер. О нем известно только

одно:  через некоторое время он появится. Пожелает он полностью отгородиться от

охваченного скверной  внешнего мира,  как  Пенгав,  или  пойдет  на  осторожные

ограниченные контакты,  как Ришсем, можно только гадать. Придется балансировать

на грани, учитывая обе перспективы.

     — Здесь находиться строго запрещено,  господа, но мы, пожалуй, могли бы

в  виде исключения устроить для вас десятиминутную обзорную экскурсию...  Чтобы

вы  получили представление о  традиционных манокарских ценностях.  Только прошу

вас учесть,  что здесь коротают свой век тишайшие создания, давайте не будем их

пугать!  Прогуляемся по  аллеям,  я  расскажу вам об этом уникальном приюте,  и

потом  мы  вместе  его  покинем.  Вас  это  устраивает?    Гредал выжидательно

уставился на туристов.

     — Десятиминутную? — Капризный Томек недовольно прищурился. — А мы хотим

полуторачасовую!

     — Здесь нет ничего для вас интересного,  господа,  — вздохнул Гредал. —

Для полуторачасовой экскурсии материала не наберется.  И настоятельно прошу вас

проявить такт,  давайте не будем беспокоить скорбящих вдов.  Идемте,  посмотрим

яблоневые насаждения. У вас есть редкая возможность увидеть грядки, за которыми

ухаживают не роботы, а заботливые человеческие руки!

       Яблоки  на  грядках?    оживился Томек.    Во,  Элмер,  наконец-то

экзотика!

     — На грядках растут овощи,  а яблоки — на яблонях, — терпеливо объяснил

балбесу Гредал. — На Манокаре это знает каждый ребенок, который прилежно учится

в школе.  Видите, господа, вот зеленеет райский сад нашего приюта! — Он показал

на аккуратный массив частично облетевших деревьев с  округлыми желтыми кронами.

— Смело можно сказать, что здесь не ступала нога робота!

     — Почему? — равнодушно осведомился Элмер.

     Гредал ждал этого вопроса.

       Потому что  Манокар —  не  просто одна  из  многих населенных людьми

планет.  Манокар    это  заповедный  уголок  истинных  человеческих ценностей!

Женщины,  которые укрылись в приюте, не хотят предаваться праздности. Они живут

как трудолюбивые бессловесные пчелки и  все делают сами,  без помощи автоматов.

Они  также  воспитывают собранных со  всего Манокара сирот,  подавая им  пример

кротости и неприхотливости!

     — А много их тут?  — вертя головой,  спросил Томек.  — Чего-то ни одной

вдовы не видно...

     — Их напугало ваше вторжение,  — укоризненно объяснил Гредал.  — Да, их

достаточно много.  Дай  мне  цифры!    бросил  он  Макодису,  который вместе с

Зарнавом следовал за своим начальником и туристами.  — Сейчас, господа, немного

терпения...

     Они  приближались  к  сельскохозяйственным  угодьям  приюта:   обширные

квадраты черной земли, разделенные гравиевыми дорожками.

       Как видите,  наши пчелки уже собрали все овощи,    пояснил Гредал и

повернулся к  Макодису,  который почтительно тронул его за  локоть,  протягивая

электронный блокнот.  — Итак,  господа, могу сообщить интересующие вас цифры. В

настоящее время  здесь  проживает четыре  тысячи  двести  тридцать восемь вдов,

принадлежащих к разным уровням,  от первого до шестого,  а также две тысячи сто

двенадцать воспитанниц.

     — Много!  — удивился Томек. — А чья была идея собрать всех вдов и сирот

в одном месте?

     Осторожно.  Если сейчас сказануть что-нибудь не  то,  это может повлечь

далекоидущие последствия — во всяком случае, для Гредала.

       Все гуманные традиции Манокара уходят корнями в  далекое прошлое, 

ответил он обтекаемо.    Слабейшие должны поддерживать друг друга,  в то время

как сильнейшие ведут Манокар к великому будущему.

     — Сколько в приюте мужчин? — спросил Элмер.

     — Ни одного,  — строго сказал Гредал.  — То,  что мы здесь находимся, —

беспрецедентное нарушение  правил  приюта...  Поэтому  я  прошу  вас,  господа,

надолго здесь не задерживаться!  Конечно, при необходимости в приют допускаются

врачи,  техники,  работники органов безопасности,  но они делают свое дело,  не

вступая  в  излишние  контакты  с  женщинами.   Так  заведено,   такой  порядок

существовал здесь и  сто,  и  двести лет назад...  Я надеюсь,  ваше любопытство

удовлетворено и теперь вы согласитесь покинуть Приют кротких вдов?

     Импровизированная «экскурсия» —  это был блестящий ход.  Элмер и  Томек

убрались не накуролесив, а Гредал вернулся к себе в кабинет и сел писать отчет.

Порки не будет. Он не просто спровадил туристов из Приюта кротких вдов, а сумел

наглядно  продемонстрировать им  превосходство истинных  ценностей Манокара над

охватившим  Галактику  нравственным хаосом;  он  также  показал,  что  способен

держать под контролем разнузданных инопланетян — ценное качество для сотрудника

госбезопасности.  У Гредала зародилась слабенькая надежда,  что эта сумасшедшая

история с туристами не обернется для него крахом.

       И  как мы  теперь подберемся к  этой Мее Ришсем?    Поль отхлебнул,

морщась,  обжигающе горячий кофе  и  буркнул:    Четыре тысячи двести тридцать

восемь кротких вдов, застрелиться можно...

     Стив  со  своей  чашкой  сидел  напротив,  на  вращающемся стуле  около

компьютера.  Стул этот был особый,  фирменная модель «Дизайна Лагайм» —  с виду

хрупкая,  но  на поверку прочная и  удобная конструкция из плоских переливчатых

прямоугольников.  Зеркальные очки Стив снял,  «туристический» костюм с  мишенью

все еще был на нем.  Рыжевато-серые глаза смотрели отрешенно и  сосредоточенно.

Поль не понял, услышал его Стив или нет, однако вскоре тот отозвался:

       Я  тоже об этом думаю.  Придется туда внедриться...  У  нас есть два

варианта внедрения — один простой,  другой посложнее. Вначале опробуем простой:

завтра я отправлюсь туда как техник.

     — Разве ты сойдешь за манокарца?

     — Попробую.

     О  том,  что  вдова президента Мея  Ришсем поселилась в  Приюте кротких

вдов,  они  узнали минувшей ночью:  Стив  наткнулся на  эту  информацию,  когда

потрошил  базу  данных  одного  из  правительственных медицинских учреждений  в

Аркатаме.  Посетить приют и выследить Мею — вначале им представлялось,  что это

будет проще простого.  Оказалось,  это все равно что искать иголку — пусть не в

стогу сена, но среди россыпи других таких же иголок.

     — А сложный вариант какой?

     — Потом скажу. Если первый не сработает. Уклончивый ответ заставил Поля

насторожиться.  Как  и  мелькнувшее на  миг выражение,  нерешительно-виноватое,

несвойственное  Стиву.   Когда  начальство  Поля  смотрело  на  него  с   таким

выражением,  это  означало,  что  запланированный выходной  отменяется,  вместо

отдыха придется лезть в какую-нибудь чертову дыру.

     — Ты хоть намекни.

     — Если ничего не выйдет у меня,  внедришься ты,  — неохотно расшифровал

свою мысль Стив.

     — Думаешь,  я сойду за манокарца? — Поль скептически прищурился. — Наши

ребята иногда внедряются в банды, но я никогда этим не занимался. У меня другая

специализация.  Надо будет —  рискну,  только я не уверен в результате.  А если

туда автоматику заслать?

       Там  местной  автоматики  до  черта,   как  и  во  всех  манокарских

заведениях. В два счета засекут. Поль кивнул и переключился на другую тему:

       Знаешь,  на  что похож Манокар?  На комп,  в  котором все отлажено и

подчинено строгой иерархии,  для каждого файла своя папка и все операции жестко

регламентированы. А мы с тобой — вроде компьютерного вируса.

     — Ага,  — сразу подхватил Стив.  — Только мы не первый вирус, а второй.

Первый  поработал  за  некоторое  время  до  нас,   вот  это  меня  тоже  очень

интересует...  Причем  мы  с  тобой    довольно безобидный для  системы вирус,

производим внешние эффекты,  но пока ничего не портим.  А первый тут много чего

попортил,  хотя и не заявлял о своем присутствии на каждом шагу, как это делаем

мы.

     — Ришсем? — предположил Поль.

     —Нет.   Ришсема  можно  сравнить  с  программой,  которая  должна  была

модернизировать устаревшую  систему.  И  начало  было  хорошее,  но  вдруг  эта

программа стала сбоить и откалывать странные номера. Кстати, по времени перелом

в  настроениях Ришсема  совпадает  с  признаками,  указывающими на  присутствие

первого вируса.  Только учти,  я  сужу по косвенным данным,  других у меня пока

нет.  — Хорошо бы узнать, кто это. В смысле, вирус номер один.

       Незадолго до  нашего  прибытия  на  Манокар  он  перестал  проявлять

активность. Затаился. Я все жду, когда он опять себя обнаружит.

     Что может чувствовать компьютер, работающий в режиме непрерывной выдачи

информации?  Наверное,  ничего. Компьютеры не чувствуют. Зато человек, которого

накачали мезгеном,  ощущает изнуряющий внутренний жар  и  вдобавок —  словесное

недержание,     непреодолимую    потребность    рассказывать,     рассказывать,

рассказывать...  Память похожа на взбаламученный заиленный пруд,  все ее прежде

упорядоченные слои подняты и перемешаны, воспоминания наползают друг на друга.

     Сначала  Тина  старалась справиться с  этим  хаосом,  удержать слои  от

окончательного перемешивания.  Потом ей  стало не до того,  все силы уходили на

защиту своего «я» от активированных отголосков прошлого. На вопросы Лиргисо она

отвечала как  автомат.  После каждого вопроса жар    или то,  что она для себя

определила как жар,    усиливался,  и был только один способ от него спастись:

выдать запрошенные данные.  Иногда она добавляла кое-что от себя; говорила, что

мечтает  прикончить Лиргисо,  или  просто  ругалась,  как  пьяный  тергаронский

сержант.

     Ругань заставляла Лиргисо морщиться, но он терпел. Его интересовали все

инструкции и объяснения,  которые Тина когда-либо получала от Стива,  вплоть до

малейших подробностей; все демонстрации, тренировки, примеры.

     Дважды Тина была близка к обмороку,  и Лиргисо вводил ей стимулятор. Он

выглядел одержимым.  Не приходилось сомневаться, что ради этой информации он не

остановится ни перед чем.

       Тебе все это впрок не пойдет,  — балансируя между забытьем,  куда не

давал  ей  соскользнуть  стимулятор,   и   начинающей  плавиться  от  перегрева

реальностью,   прошептала  Тина.    Ты  психопат,  и  амбиции  у  тебя  как  у

классического психопата. Дай мне выспаться, завтра продолжим.

     — Завтра нельзя. — Лиргисо смотрел на нее сквозь крышку «кокона», в его

синих глазах горели холодные лихорадочные огоньки. — Тогда придется ввести тебе

еще одну дозу,  а  это вредно.  Я  видел,  что происходит с  людьми после таких

опытов, я же не в первый раз пользуюсь мезгеном.

     — Скотина.

     — Мы должны закончить сегодня.  После этого сможешь отдохнуть,  «кокон»

выведет всю отраву из  твоего организма,  до  последней молекулы,  а  сейчас не

будем терять время. Тина, вспомни, когда я готовил для вас информационный пакет

по Лярну,  я тоже находился на грани истощения,  и вы тоже с этим не считались!

Надеюсь, ты усвоишь этот урок.

     — Так бы и дала по морде...

     — Я разрешу тебе это сделать,  но потом.  Тина, это жизненно важная для

меня информация,  я  не могу от нее отказаться!  Продолжаем.  Что говорил Стив,

когда пытался научить тебя бесконтактно воспламенять предметы?

     Наконец у неё не осталось ничего, скрытого от Лиргисо. На всякий случай

он  задал  два  десятка  контрольных вопросов,  потом  обессиленно откинулся  в

кресле.  Он  тоже  казался измученным,  под  глазами залегли тени,  слившиеся с

серебристо-серой  подводкой.  Протянул  руку,  взял  у  робота  чашку  с  кофе,

машинально отхлебнул.  На  откидном столике робота уже  стояло несколько пустых

чашек разной формы, из черного полупрозрачного стекла.

     — Теперь ты свалишь отсюда? — спросила Тина.

       Что?..    Лиргисо встрепенулся,  словно  ее  слова  вырвали его  из

полусна. — Да, свалю... Фласс!.. — Рука с чашкой дрогнула, он изумленно раскрыл

глаза.    Я  уже  начинаю изъясняться как ты!  Вот до  чего доводят постоянные

контакты с людьми... У Живущих-в-Прохладе это называется — потерять стиль.

     Он встал, подошел к пульту «кокона», что-то переключил и добавил:

       Будешь спать,  пока я  от  тебя не отдохну!  Сегодня я  столько мата

наслушался,  что хватит на целую преисподнюю с дюжиной филиалов.  Тина, тебе не

стыдно употреблять такие слова?

     — От Глены заразился?

     Лиргисо адресовал ей  возмущенный взгляд и  отвернулся к  мониторам.  У

него не было сил спорить.

     Тина  прикрыла  глаза.  Жар,  иссушающий сознание,  понемногу  сменялся

прохладой сумерек,  которые то ли сгущались вокруг, то ли заполняли ее изнутри.

Обрывки  бессчетных растревоженных воспоминаний растворялись в  этих  сумерках,

медленно оседали на дно.

     — В этом не было смысла,  — прошептала Тина перед тем, как отключиться.

— Ты все равно не сможешь применить эту информацию...

     Лиргисо что-то сказал в ответ, но она уже ничего не слышала.

     Поль устроился на угловом диванчике и  угрюмо смотрел на экран внешнего

обзора:  там,  в беспросветной тьме, колыхалась, передвигаясь короткими рывками

по   диагонали,   слабо  светящаяся  смазанная  лента.   Какая-то   из  здешних

змееподобных рыб.

     Смотрел Поль не на рыбу, а мимо, в одну точку. Мог бы сразу сообразить,

что Стив имел в виду,  когда говорил о «сложном варианте внедрения»!  Нет ведь,

не  понял.  Не  захотел  понять.  Слишком  отталкивал его  пресловутый «сложный

вариант».

     С  «простым вариантом» не  вышло.  Стив  побывал  в  приюте  под  видом

техника, но ничего не выяснил, С ним никто не пошел на контакт.

     Угнетенный малопривлекательной перспективой Поль  молчал слишком долго,

и в конце концов Стив заговорил:

       Послушай,  если я сам могу сделать грязную или тяжелую работу,  я ее

делаю.  Но  здесь не  получится,  моя способность к  трансформации недостаточно

развита, чтобы я настолько радикально изменил свою внешность. Я совсем не похож

на женщину.

     — А я, значит, похож!

       Это  единственный способ подобраться к  Мее  Ришсем,    после паузы

напомнил Стив— Мы обязательно должны допросить ее, вдруг она что-то знает.

       Да не уговаривай,    буркнул Поль с досадой.  — Я все понимаю и уже

согласился.  Для того чтобы вытащить Тину,  я полезу туда в любом виде, лишь бы

был результат. Но до чего это отвратно!

       Что здесь отвратного?    пожал плечами Стив.  — Обычная маскировка.

Будь у меня подходящая внешность,  я бы сам внедрился, но я не смогу ни убавить

рост,  ни  сделать плечи  более  узкими.  Трансформации поддаются только мягкие

ткани.  Специфика есть,  конечно,  потому я и сказал,  что работа тяжелая. Тебе

придется откорректировать речь,  чтобы  говорить по-манокарски без  акцента,  и

заучить наизусть всякие словесные формулы, которые здесь в ходу.

       Не  проблема.   Изображать  женщину    вот  что  отвратно,  К  тебе

когда-нибудь приставали мужчины?

     — Нет. — Стива такой вопрос как будто удивил.

     — Ну,  ничего странного,  у тебя имидж не тот. А ко мне пристают. Между

прочим,  я только здесь от этого отдохнул,  Я не гомофоб, но меня достали, Рано

или поздно кого-нибудь убью.

       В  Приюте не будет мужчин.  Одни вдовы,  кроткие и  плодородные.  Ты

найдешь среди них Мею Ришсем и вызовешь меня, на этом твоя миссия закончится.

     — Ладно. — Поль вздохнул. — А если я что-нибудь не то ляпну или сделаю?

Я ведь не знаю, как себя вести» и готовиться некогда.

       Это я  учел.  Все,  что ты ляпнешь или сделаешь,  спишут на душевное

расстройство:  после того  как  ты  овдовела,  твой  рассудок помутился.  Тихое

помешательство, опасности для окружающих ты не представляешь.

     — Итак, я свихнувшаяся вдова! Совсем хорошо... Как насчет документов?

       Документы я  обеспечу.  И  загружу  во  все  базы  фальшивые данные,

подтверждающие твое существование.  У тебя будет подкожный передатчик, в случае

опасности я тебя сразу оттуда выдерну.

       Сначала я  найду объект,    возразил Поль.  — Раз мы затеваем такую

бредовую операцию, от нее должен быть толк — чтобы хоть не зря дурью маяться!

     Не  прошло и  двух  часов,  как  они  были на  Незе,  в  Ольгином доме.

Считается,  что  на  преодоление расстояния должно  уходить  время,  адекватное

расстоянию,  но Стив так не думал.  Старт,  разгон,  нырок в гиперпространство,

выход  оттуда  в  системе  Рейлти-Оло,  незийского солнца,  а  потом  посадка в

космопорте с соблюдением обычных формальностей. Выполнение формальностей заняло

больше времени, чем все предыдущие этапы, вместе взятые.

     — Зачем столько бюрократии?  — спросил Стив.  — Ты мне, как должностное

лицо, можешь объяснить? Это же нетипично для Неза.

     — Заслон от нелегалов. — Помолчав, Поль добавил: — Правда, нелегалы все

равно этот заслон обходят, а мы их потом по всему Незу ловим.

     — Вот-вот, — усмехнулся Стив.

     Они пробивались через толпу в громадном,  как стадион, центральном зале

космопорта,  когда их окликнула юная незийка в  форме иммиграционного контроля.

Кажется, ее звали Эвде-Хон.

       Поль Лагайм,  это ты?  Привет!  Свяжись с  управлением.  Насчет тебя

пришли какие-то анонимки, м'гис Рибелше даже розыск на тебя собирался объявить.

     — Вот это номер... — пробормотал Поль. — Какие анонимки?

     — Не знаю.

       Телепортируемся,    шепнул Стив,  когда Эвде-Хон отошла.  — Мало ли

что...

     Они  телепортировались  к  Ольге,  в  комнату  с  ниарской  елью.  Кот,

дремавший в изодранном кресле,  поднял голову, окинул их недовольным взглядом и

опять свернулся в клубок. Дома была только Ли, она объяснила насчет анонимок:

       Это  не  жалоба,  наоборот.  Кто-то  с  Ниара сообщил,  что на  тебя

готовится покушение,  поэтому твое начальство встало на  уши и  требует,  чтобы

тебя немедленно предъявили.  Мама хотела с вами связаться, но не знает, как это

сделать. Вы нашли Тину?

       Пока нет,  — хмуро отозвался Стив.  Блеск в глазах у Ли угас.  После

короткого молчания она сообщила:

       Тлемлелх очень переживает,  Тина ведь когда-то  спасла его.  Зелгони

сказал,  что у  него началась депрессия.  Стив,  Зелгони просил тебя позвонить,

когда появишься.

     — Сейчас позвоню. — Стив направился к двери, на ходу вынимая из кармана

передатчик, но на полпути остановился и бросил: — Поль, давай в темпе. Мы здесь

до вечера.

     Поль  присел  перед  терминалом,  вызвал  каталог  товаров и  заказал с

доставкой на дом корсет с гелевым бюстом и накладками на бедрах. За этим они со

Стивом и  прилетели на Нез:  на благословенном Манокаре такую вещицу в магазине

не купишь.

     — Зачем тебе эта штука? — с любопытством спросила Ли.

     — Для шпионажа.

     Потом он связался c  управлениeм иммиграционного контроля.  Руководство

обрадовалось Так,  словно уже не чаяло увидеть его живым,  и велело явиться для

объяснений.  Поль  выглянул в  коридор:  Стив  с  передатчиком в  руке сидел на

подоконнике и  беседовал с  Зелгони — втолковывал адвокату,  что время терпит и

вопрос о том, кто унаследует банковские счета Тины Хэдис, не обязательно решать

в ближайшие дни.

       Я  на  работу,    поймав паузу,  предупредил Поль.    Вызывают,  я

ненадолго.

     Стив отрицательно мотнул головой. Пришлось дождаться, когда он закончит

разговор.

     — Вместе,  — сказал он,  пряча передатчик. — Вдруг твой кирпич надумает

упасть именно сейчас?

     Аэрокар Поля стоял в гараже под внутренним двориком, Стив просканировал

его  на  предмет  взрывчатки    на  всякий  случай,    и  они  отправились  в

иммиграционный контроль.  Машина  по  крутой  траектории  устремилась в  зенит,

навстречу слепящему солнцу,  потом спикировала на площадку у подножия огромного

приплюснутого сине-белого цилиндра.

     Начальник отдела  йакнавен Рибелше,  толстый пожилой незиец  с  матовой

темно-серой  кожей и  прикрепленным к  мочке уха  блестящим полицейским значком

(привилегия,  которой удостаивается не каждый:  чтобы носить полицейский значок

таким образом,  нужно дослужиться,  как минимум,  до чина йакнавена и  вдобавок

иметь особые заслуги), ознакомил Поля с письмами.

     Первое было анонимным:

     «На вашего сотрудника,  Поля Лагайма,  готовится покушение.  Заказчик —

гражданин Ниара  Крис  Мерлей,  директор строительной компании «Кристален».  Он

собирается отомстить Полю,  поскольку они  постоянно конфликтуют.  Исполнители,

которые в  настоящее время  находятся на  Незе,  получили задание похитить Поля

Лагайма, при этом они должны создать видимость несчастного случая. Подробностей

не знаю, но надеюсь, что эта информация поможет предотвратить преступление».

     Два других подписаны именем некого Теренца Мерлея;

     «Ваш  подчиненный  Поль  Лагайм  подрался  с  моим  племянником  Крисом

Мерлеем,  поэтому Крис отомстит ему и взорвет Ваш офис,  а потом получит подряд

на  реставрацию здания.  Берегитесь,  на Криса работает вся незийская мафия!  В

благодарность за  это  сообщение прошу Вас  перечислить 250  000  галактических

кредитов на мой счет в банке, см. реквизиты в приложении. Теренц Мерлей».

     «Примите меры,  иначе Крис Мерлей похитит и убьет Поля Лагайма,  как он

уже  убил  президента Ниара и  четырнадцать человек парламентариев,  после чего

подменил их роботами.  Теперь он то же самое хочет сделать на Незе.  Я, как его

родственник,  не  могу молчать.  Я  буду регулярно сообщать Вам  о  его планах,

никакие врачи меня не остановят. Теренц Мерлей».

     — Что скажешь? — спросил Рибелше.

       Не знаю...  — Поль озадаченно разглядывал послания,  отпечатанные на

белой с голубоватыми разводами почтовой бумаге. — Откуда это взялось?

     — Пришло с Ниара,  космической почтой.  Вначале — письмо без подписи, и

мы  тут  маленько всполошились...  Начали  тебя  искать.  Следующие два  письма

корреспондент подписал,  тогда я отправил на Ниар запрос. Теренц Мерлей признан

невменяемым  и  недееспособным,  регулярно  проходит  курс  лечения  в  частной

клинике.  Очень  обижен  на  своего  племянника  Криса,  генерального директора

компании «Кристален».  Слабоумный Теренц —  акционер «Кристалона»,  а Крисего к

своему бизнесу даже близко не подпускает.  Вроде бы все прояснилось,  но я хочу

послушать тебя.

       Моя  сестра ведет дела с  Крисом Мерлеем,    после короткой заминки

сообщил  Поль  (Крис    слишком  одиозная личность,  чтобы  без  сопротивления

сознаться  в  том,   что  Ольга  с  ним  сотрудничает).    «Дизайн  Лагайм»  и

«Кристален»,  у них совместные контракты.  Я советовал ей не работать с Крисом,

но она меня не послушала.

     — А что так? — Лишенные ресниц серые глаза йакнавена чуть сощурились.

       У  меня  нет  фактов,  которые подтверждали бы,  что  Крис  Мерлей —

преступник,  но,  если бы  такой тип попался мне среди нелегалов,  я  бы  сразу

арестовал его.

     — Твои экстрасенсорные ощущения?

     — Да, м'гис.

       Понятно...  — Рибелше машинальным жестом потрогал свой значок в ухе,

потом  сцепил  толстые  пальцы  и   оперся  локтями  о  распечатки  документов,

разложенные на столе.    Ясно,  что перепиской нас осчастливил псих,  но вдруг

этот Крис что-нибудь сболтнул в  его  присутствии?  Какую-нибудь угрозу в  твой

адрес... Из отпуска скоро собираешься?

     — Пока не знаю, м'гис.

     Поль заопасался,  что ему сейчас предложат немедленно выйти на  работу,

но Рибелше отпустил его,  напоследок посоветовав ни с  кем не драться и  вообще

быть  осторожней.  Пока Поль брел по  коридору к  холлу с  лифтами,  ехал вниз,

спускался по широкой каменной лестнице к площадке с аэрокарами, в голове у него

шла  интенсивная обработка полученных данных.  Тот «кирпич»,  который должен на

него свалиться,  — результат происков Криса? По смутным впечатлениям, так оно и

есть,   но   ведь  угроза-то   оказалась  пшиком,   интеллектуальным  продуктом

слабоумного Теренца,  отстраненного от  семейного бизнеса.  Или одно другому не

мешает  и  реальная угроза существует параллелльно с  закидонами Теренца?  Поль

двигался медленно,  как в полусне,  а Стив распахнул дверцу машины и смотрел на

него нетерпеливо и вопросительно.

       Разнос?    поинтересовался он,  когда  Поль  наконец-то  забрался в

кабину.

     — Нет. Путаница с фактами.

     По  дороге  в  силарскую больницу  Поль  прикрыл  глаза,  отключился от

внешнего мира  и  попытался определить,  есть угроза или  нет.  Ощущение темной

тошнотворной жути,  как и в прошлые разы.  Его «кирпич» висит где висел, никуда

не делся.

     Аэрокар    уже    опускался    на    парковочную    площадку,     когда

выкристаллизовалась еще одна деталь, зацепившая Поля: первое письмо, анонимное,

по  стилю  разительно  отличалось  от  двух  последующих,  подписанных Теренцем

Мерлеем.  Как  будто  писали разные люди.  Не  исключено,  что  Теренц страдает

раздвоением личности... но это не единственно возможное объяснение.

     В  больнице уже  знакомый Полю  целитель Менаалами провел с  ним  сеанс

коррекции произношения,  по  той  же  методике,  по  какой Поль и  Стив выучили

манокарский язык.  Прямая  загрузка  информации  в  мозг,  потом    тщательный

просмотр полученных данных, чтобы среди них

     не затесалось никаких команд, недоступных на сознательном уровне.

     После этой процедуры Стив и  Поль навестили Веронику.  Видеть Тину — ее

серые глаза,  симпатичное загорелое лицо,  руки  с  бледными участками кожи  на

тыльной стороне ладоней,  где спрятаны имплантированные лазеры,  — и знать, что

это не  она,  что на  самом деле она где-то далеко...  Стив не мог долго на нее

смотреть. Молча повернулся и вышел.

     Поль отметил,  что разница все-таки есть: другое выражение лица, другой

взгляд.  Светлые волосы пышно взбиты,  отдельные пряди завиты — Тина никогда не

делала такую прическу.  И  одежда не та,  что нравилась Тине:  на Веронике было

длинное платье из  ткани,  меняющей цвет в  зависимости от освещения,  с  пеной

золотистых кружев вокруг выреза. Туфельки на позолоченных шпильках.

     В  этот раз Вероника не ругалась,  зато ныла и упрашивала Поля поскорее

разыскать Тину.  Ее беспокоили два момента. Во-первых, она вбила себе в голову,

что Тина перемещаться обратно не захочет:  «Конечно, она теперь стала красивей,

и настоящим человеком,  а не роботом,  больно ей надо все возвращать как было!»

Во-вторых,  она боялась,  что Тина в ее теле «перестала быть девушкой», и тогда

сама она после обмена тоже будет «испорченная».

     - Мне бы твои проблемы,  — процедил Поль. - А ты ничего не понимаешь, у

вас в  полиции все такие!    огрызнулась Вероника и  заплакала,  давясь сухими

рыданиями — у киборгов не бывает слез.

     Поль сказал,  что Тину во что бы то ни стало найдут и  устроят обратный

обмен, но Вероника продолжала хныкать, и он смылся.

     В  Кеодосе  начинался час  пик,  им  пришлось  лавировать по  воздушным

коридорам, подчиняясь «пиковым» правилам. У Стива с этим не было затруднений, и

до  Ольгиного особняка они добрались в  рекордно короткий для вечерней сутолоки

срок.  Ольга была дома.  Спросила про письма в полицию. Поль рассказал, от себя

добавив,  что Крис наверняка планировал какую-то пакость, так что его спятивший

родственничек основывался на реальных фактах.

       Поль,  надень корсет и  дай мне свои мерки,  — окликнул устроившийся

перед терминалом Стив. — Закажем тебе вдовью одежду. Оля, поможешь с фасоном?

     — Кому нужна вдовья одежда? — удивилась Ольга.

     — Мне, — криво усмехнулся Поль. — Я овдовел! Она непонимающе уставилась

на брата, потом что-то сообразила и кивнула.

     Вскоре  звякнул  серебряный  колокольчик,   подвешенный  возле   окошка

пневмопочты:  начали прибывать заказанные предметы.  Аэрозоль «Нота»,  меняющий

тембр голоса.  Прибор для эпиляции, гарантированно устраняющий волосяной покров

на срок от восьми до десяти недель.

     — Теперь я стану похож на Криса, — заметил Поль кисло.

     Ольга вздохнула, а Стив проворчал:

     — Дался тебе этот Крис...

     — Я не знаю другой такой сволочи, — объяснил Поль. — А на тебя он какое

впечатление произвел?

     — Я его ни разу не видел.

       Он  от макушки до пят эпилированный,  кроме бровей и  ресниц.  Глена

Мерлей,  такая,  знаешь,  благообразная стервоза, рассказывала, что эпиляцию он

сделал в  припадке умопомрачения,  после того как  добрые люди стукнули его  по

голове. Жалко, что не добили... У него капитальная эпиляция, на всю жизнь.

       Стив,  ты  поменьше слушай этого непримиримого рыжего мизантропа. 

Ольга сердито взглянула на брата. — У него почти все или сволочи, или стервозы.

Хорошо  хоть,  есть  исключения...  Лучше  не  судить  о  людях  на  основе его

характеристик.  Крис — умный и тонкий человек,  очень коммуникабельный,  но при

этом страшно одинокий.  Мы  с  ним уже полтора года работаем вместе,  я  ничего

плохого про него я сказать не могу.

     — Перед тобой он не выделывался, как передо мной, потому и не можешь, —

резким движением разорвав упаковку эпилятора, бросил Поль.

     — Да ты же всегда первый начинаешь!

     Через  час  они  телепортировались на  яхту,  связались  с  диспетчером

космопорта и стартовали,  а еще через полтора часа вышли из гиперпространства в

глубине Змеиного океана на  Манокаре.  Увидев на экране внешнего обзора хоровод

окутанных зеленоватым свечением медуз,  Поль вначале решил,  что  это очередной

глюк   гиперпространства,   но   потом  понял,   что   не   глюк      призраки

гиперпространства выглядят иначе.

       Ты  что,   вышел  прямо  под  водой?!     Он  повернулся  к  Стиву,

откинувшемуся в пилотском кресле. — Разве так можно?

     — Ага.

       А  если бы мы во что-нибудь влепились?  Или в  кого-нибудь?    Поля

запоздало пробрал озноб.

       Не влепились бы.  Я  чувствую структуру и плотность пространства,  а

также  другие его  параметры.  Ты  ведь,  когда пилотируешь машину,  не  будешь

пытаться пролететь сквозь дом?

     — Нет. Я увижу дом и обогну его.

       Я  тоже улавливаю,  есть впереди что-нибудь или  нет.  Только это не

зрение. Не знаю, с чем сравнить...

     Пока  Стив  вводил  в  базы  данных  манокарских учреждений информацию,

подтверждающую    реальность    Полины    Вердал,    двадцатитрехлетней   вдовы

администратора второго уровня Бенефилия Вердала (такой чиновник некоторое время

назад  скончался в  Эпотоке,  большом  промышлением городе),  Поль  сформировал

виртуальную личность Полины.

     Опыт  у  него  был:   Томск.  Превращаясь  в  Томска,  Поль  переставал

воспринимать  окружающее  на  сверхчувственном  уровне  и  терял  свою  обычную

агрессивность.  Томск был безобидным нахалом,  он мог устроить скандал, но драк

не затевал.

     Полина Вердал не  похожа ни на Томска,  ни на базовую личность.  Тихая,

замкнутая,  погруженная в  свои переживания,  не склонная к  конфликтам.  А вот

лишать ее  экстрасенсорных ощущений ни  в  коем  случае нельзя:  если наметится

критическая ситуация,  Полина  должна вовремя обнаружить опасность.  Теперь что

касается помешательства...  Как такового помешательства нет.  Полина способна к

аналитическому  мышлению,   воспринимает  окружающее   адекватно,   однако   ее

повышенная чувствительность и рассеянность заставили врачей сделать вывод,  что

с  головой у  нее не все в  порядке.  Легкое психическое расстройство.  Манокар

настолько зациклен на  стандартизации,  что  любое  отклонение от  общепринятых

стандартов здесь расценивают как проявление ненормальности.

     Потом Стив  и  Поль  телепортировались в  Эпоток —  охваченный холодным

блеском дождя  город  с  широкими серыми проспектами и  копирующими друг  друга

зданиями,  с  дисциплинированными,  словно  погруженными в  гипнотический транс

толпами,  с  плавающими в  небе голографическими призывами выполнять свой долг,

уважать вышестоящих, любить Манокар и ненавидеть скверну.

     Дом покойного Бенефилия Вердала,  обнесенный глухой оградой с типичными

для  Эпотока  пластолитовыми барельефами,  отличался от  соседних  построек  не

больше,  чем песчинка от других песчинок.  Тут жили две вдовы Вердала с детьми.

Согласно фальшивым данным,  третья,  бездетная супруга  покойного отправилась в

Оржим, в Приют кротких вдов.

     Поль  ненадолго свернул личность Томска  и  стал  Полиной Вердал    он

должен был увидеть дом и город ее глазами.  Лучше бы он этого не делал.  Эпоток

снизу доверху окутывает грязная «вата», здесь можно задохнуться... Ладно, будем

считать,  что Полине здесь никогда не нравилось и после смерти своего господина

она обрадовалась шансу отсюда убраться.

     Снова  став  собой,   Поль  сравнил  ощущения  и   с  досадой  хмыкнул:

перестарался.  У  Полины Вердал сверхчувственное восприятие еще  острее,  чем у

него —  никогда бы не подумал,  что это возможно!  С  одной стороны,  в будущем

может пригодиться,  а  с  другой —  до чего же он —  она —  теперь намучается в

приюте... Но менять параметры поздно, виртуальная личность сформирована. Играть

в другого человека Поль не умел,  зато,  когда возникла необходимость в Томеке,

он  обнаружил,  что  способен на  управляемое раздвоение сознания.  Стив ничего

подобного не практиковал — просто изображал Элмера,  на сто процентов оставаясь

Стивом Баталовым, а Поль так не мог.

     Они  находились на  одном из  проспектов Эпотока,  и  прохожие обтекали

«туристов»,  стараясь не смотреть в их сторону,  — только некоторая скованность

движений и  скользящие беспокойные взгляды  указывали на  то,  что  манокарские

граждане все-таки  замечают присутствие Элмера и  Томска.  Внезапно на  тротуар

спикировала машина,  высадившая Гредала,  Зарнава и Макодиса. Горемычная тройка

сотрудников госбезопасности,  которым ведено разобраться с «туристами».  Поль в

глубине души жалел этих невезучих парней.

     — Подождем их или как? — спросил Стив.

     — Или как, — отозвался Поль. — Я уже загрузился впечатлениями, хватит.

     Салон яхты. Робот сложил зонтики и двинулся к двери, а Поль снял черную

шляпу  Томска —  такие шляпы называются «сомбреро» —  и  провел рукой по  своей

шевелюре.

     — Парик забыли купить.

     — Я тебе отращу длинные волосы.

     — Еще возиться, красить их... — Его ужаснула такая перспектива.

     — Зачем красить?  Будешь рыжей вдовой.  Не хочешь перед стартом освоить

телепортацию? Вдруг пригодится...

     — Не-ет. — Поль даже отшатнулся. — Во-первых, у меня не получится...

     — Все у тебя получится. А во-вторых?

     — Ну...  — Он замялся.  — Стоит мне подумать, что я могу промахнуться и

оказаться внутри какой-нибудь стены,  и  у  меня  поджилки трясутся.  Разве  со

стороны не заметно?

       Ты  окажешься там,  где захочешь.  Это просто,  а  я  никого не могу

убедить. Тина тоже не захотела учиться — она не боялась, но решила, что для нее

это невозможно.  Тебе когда-нибудь приходилось преодолевать страхи —  допустим,

перед водой или перед прыжками с высоты?

     — Нет. Но у меня был страх перед драками.

       Вот как?    Стив выглядел удивленным.    Я-то думал,  что это твое

любимое занятие...

     — Раньше я боялся драк и начал драться специально,  чтобы что-то с этим

сделать.—  Поль усмехнулся.    Теперь не боюсь.  Когда избавляешься от страха,

кажется  странным,   что  он  вообще  мог  существовать.   Как  будто  исчезает

голограмма, которую ты принимал за твердый предмет.

     — С твоим отношением к телепортации будет то же самое.

     — Как-нибудь потом, — решил Поль. — Отращивай волосы.

     Он долго разглядывал в  зеркале свое отражение с роскошной рыжей гривой

до  пояса,  потом  попытался сделать  прическу,  распространенную у  манокарок.

Прическа не  получалась.  В  конце  концов подключившийся Стив  кое-как  заплел

волосы в косу, свернул в узел на затылке и закрепил взятыми у Ольги шпильками.

     — Вроде как надо... — пробормотал он с сомнением.

     — Криво,  — рассмотрев прическу в сдвоенном зеркале,  возразил Поль. 

Узел смещен влево, а должен быть по центру, и вот здесь сбоку пряди торчат.

     — Переделать?

     — Упаримся переделывать. И так сойдет. Он надел гелевый корсет и черное

траурное платье с рюшами, опять подошел к зеркалу и угрюмо процедил:

     — Застрелиться... Увидел бы меня сейчас Крис, то-то бы обрадовался!

       Здесь нет  Криса,    спокойно напомнил Стив.    Не  забудь морщины

нарисовать. Как у Люаны, помнишь? Вывести изображение?

     — Ага, давай.

     Тонкие  коричневые линии    на  лбу,  возле  внешних уголков глаз,  от

крыльев носа к  углам губ.  Обязательная для  взрослой манокарки вуаль прикроет

все это безобразие, и на том спасибо.

     — И выражение лица подходящее,  — одобрил Стив. — Скорбное — именно то,

что требуется.

       Сначала ты  сделал меня вдовой,  а  теперь смеешься над  моим горем!

Ладно,  вези меня в приют,  где я смогу оплакать свою участь. Кстати, на чем ты

меня туда повезешь?

     — Машину угоню. Я уже присмотрел.

      Холодным дождливым вечером перед главными воротами Приюта кротких вдов

в Оржиме затормозил автомобиль. Шофер нажал на кнопку звонка.

       Работник шестого уровня  Саберав,    доложил он  привратнице.    Я

доставил из  Эпотока госпожу Полину  Вердал,  кроткую и  плодородную вдову  его

превосходительства господина Вердала.

     Все  это  уже  было    выход  из  «кокона»,  болотно-зеленый коридор с

россыпью миниатюрных светильников,  подъем в  лифте,    но  было  иначе.  Лифт

остановился на  втором этаже,  где  Тина побывала перед побегом.  На  сводчатом

потолке   светятся  молочно-белые   кораллы.   Объемные  изображения  в   толще

псевдохрустальных стен:  лярнийский куст,  усыпанный многолепестковыми бутонами

сложной формы; труп в обрывках паутины, на разложившемся лице сидит желтоглазая

тварь, пронизывающая зрителя гипнотическим взглядом.

       Это  мое  творение,    вскользь бросил Лиргисо.    Можно  сказать,

автопортрет. У меня раньше были такие глаза, помнишь?

       Определенно,  похож,    подтвердила Тина.  Лиргисо картинным жестом

распахнул перед ней  зеркально-черную дверь.  Алый  зал  с  диванами,  столами,

подиумом и утопленными в стенах овальными экранами.  В прошлый раз зал выглядел

лучше:  тогда здесь царил беспорядок после ночной пирушки, а сейчас — наводящий

оторопь разгром. Экраны в трещинах, диваны разворочены, столы расколоты. Подиум

смахивает то ли на фрагмент древней постройки,  откопанный археологами, то ли .

на останки чего-то неопознанного на месте теракта.  В  центре помещения темнеет

лужа  свернувшейся  крови,   возле  ее  кромки  застыл  робот-уборщик.  Похоже,

неисправный.

     — Нравится? — спросил Лиргисо,

     — Тебе устроили разборку?

     Он засмеялся.  Потом,  насмешливо щуря глаза в «прорезях» асимметричной

лярнийской полумаски, возразил:

     — Если бы мне устроили разборку,  я бы не веселился. Фласс свидетель, я

не настолько мазохист. Тина, я сам все это сделал!

     — Ну,  тогда поздравляю...  — оглядев зал, пробормотала Тина. И на пару

шагов отступила от Лиргисо. Спятил. С такими, как он, это иногда случается.

     Маневр пропал впустую. Лиргисо тут жетобнял ее и притянул к себе:

     — По-твоему,  я сошел с ума? Успокойся, я безумен не больше, чем до сих

пор.  Я принимаю твои поздравления,  они вполне уместны. Тебя интересует, как я

это сделал? Смотри!

     Он  показал на  предпоследний уцелевший овал темного стекла.  Несколько

секунд ничего не происходило, и вдруг экран треснул, осколки посыпались на пол.

Тина напряглась.

     — А теперь обрати свое драгоценное внимание на тот стол!

     Покалеченный стол  сорвался  с  места,  с  разгона  врезался в  стенку,

отъехал и  рухнул в  лужу прокисшей крови,  придавив робота-черепаху.  Раздался

хруст:  последний из экранов расколола ветвящаяся, как молния, трещина. Лиргисо

опять засмеялся.

     — Я же говорил,  что я способней тебя и сумею взять больше! Ну да, ты у

нас тергаронский киборг,  ты  в  таких презренных штучках не  нуждаешься!  Стив

разработал для тебя уникальнейшую методику,  я был потрясен, когда свел воедино

все полученные данные.  Именно этого мне и  не хватало...  На Лярне я регулярно

практиковался в  магических упражнениях по  древним трактатам,  но  эффективной

методикой не  располагал.  Фласс,  пренебречь таким сокровищем...  Твой снобизм

кого угодно шокирует, и сейчас ты за это расплатишься!

     Лиргисо опрокинул ее на пол, покрытый жестким пурпурным ворсом, и нанес

два легких точечных удара,  отчего руки онемели. После первого печального опыта

он всегда принимал меры предосторожности.

     — Для этого можно пойти в спальню.

     — Я хочу здесь!

     Он нежно поцеловал ее висок и внезапно впился зубами в кожу на скуле.

     — Не смей кусаться, чертов извращенец!

     — Мне это нравится.  — Лиргисо улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. — И

я не собираюсь отказываться от того, что мне нравится, из-за твоей забавной для

киборга изнеженности.  Ты,  конечно,  можешь меня попросить... Вдруг сработает?

Хотя гарантировать ничего не могу!

     — Сволочь.

     — Еще какая! — согласился Лиргисо. — Зато я до сумасшествия тебя люблю,

а  ты  не  знаешь,  что такое любовь.  Ты вообще ничего не знаешь,  кроме своих

придуманных принципов.  Разрушить мою прежнюю жизнь из-за абстрактной этической

схоластики —  до  чего это  было глупо и  жестоко!  За  это  тебя надо еще  раз

укусить. Лежи смирно и не дергайся.

     — Слушай, я ведь тебя убью! Несмотря на все обещания.

       Не убьешь.    Он ухмыльнулся.  — Во-первых,  я неплохо тебя изучил,

великолепная Тина,  и я не делаю с тобой ничего такого, за что ты действительно

можешь убить.  А во-вторых,  уничтожить меня — сложная задача, особенно теперь.

Когда-то  у  меня был шанс попасть в  Галактическую Ассамблею,  но вы со Стивом

решили, что лучше будет засадить меня в тюрьму. Ничего, теперь меня ждет власть

большая,  чем я имел на Лярне,  большая,  чем у Галактической Ассамблеи. Теперь

вся Галактика принадлежит мне!

     «Итак,  у  него сорвало последние тормоза.  А  ведь он много чего может

натворить... И все это из-за информации, которую он получил от меня?»

     Произошла катастрофа. Лиргисо, обладающий могуществом Стива... Пусть не

совсем таким же, но близким... Этого ни в коем случае нельзя было допускать.

       Тебе идет это испуганное выражение.  — Лиргисо осторожно погладил ее

укушенную скулу. — Ты боишься меня или боишься за бедную Галактику? Позволь мне

тебя утешить...

     Потом он привел в порядок свою одежду, помог Тине подняться и усадил ее

на   уцелевший  кусок  растерзанного  дивана.   Алый  бархат  и   клочья  белой

синтелоновой  начинки.   Оглядевшись,   Лиргисо   подтащил  поближе  такое   же

изувеченное кресло и устроился на подлокотнике.

     — Кого ты убил? — Тина взглянула на темную лужу посреди зала.

     — Он меня раздражал. Убил я его или нет — юридически спорный вопрос...Я

всего  лишь  заставил двигаться осколки,  которые  его  изранили.  Видишь,  они

валяются на полу?

     Рассыпанные вокруг  лужи  осколки зашевелились и  начали  подниматься в

воздух    жутковатый рой  тускло  поблескивающих неживых  лезвий  неправильной

формы.  На  тех,  что  покрупнее,  можно было  разглядеть засохшие бурые пятна.

Немного повисев, рой со стеклянным шелестом осыпался на ковер.

        Пока   мне   трудно   контролировать  такое   количество  предметов

одновременно,  — усмехнулся Лиргисо, — но вчера ночью я был в ударе! От трупа я

избавился, а все остальное оставил как есть, чтобы показать тебе.

     «Считай, что ты напросился. Думаешь, на тебя нет управы?»

     Тина   сосредоточилась  и   попыталась   приподнять  крупный   осколок,

валяющийся около  ножки  разломанного надвое  стола.  Никакого  результата.  Не

шевелится.  Она  заметила,  что  Лиргисо  внимательно наблюдает  за  ней,  чуть

улыбаясь уголками губ.  А  если переместить вон  тот  обломок?..  Опять ничего.

Сколько Тина  ни  пробовала,  ей  не  удавалось взять под  контроль ни  один из

предметов.

     — Не получается?  — мягко спросил Лиргисо.  — И не получится.  Больше у

тебя ничего не получится,  великолепная Тина. Увы, я и сам знаю, что я сволочь,

но с  сегодняшнего дня я  буду держать тебя на...  м-м,  стоит ли сообщать тебе

название? Пусть это останется тайной. Первую дозу ты получила сегодня утром.

     — Ты вколол мне какую-то дрянь?

     — Это секретная разработка ниарского правительства. — Его сочувствующая

улыбка   выглядела   искренней.      Препарат,   блокирующий   экстрасенсорные

способности.  Эффективный,  как ты  смогла убедиться,  безвредный и  до безумия

дорогой.  Того,  что я раздобыл,  нам хватит на год. Достаточно делать по одной

инъекции с интервалом в тридцать дней — и на сверхъестественном можно поставить

крест,  как  выражаются люди.  Не  знаю,  можно  ли  с  помощью этого препарата

обезвредить Стива... Подозреваю, что нет, но для тебя — в самый раз.

       Эта отрава влияет на работу мозга?    Тина судорожно сжала в  кулак

пальцы, все еще слабые, малочувствительные.

       Это  самый щадящий препарат,  если сравнивать с  аналогами.  Никаких

вредных  последствий,  я  специально консультировался.  Я  не  хочу,  чтобы  ты

утратила остроту ума или чувство юмора.    Он наклонился вперед и  погладил ее

колено. — Тина, это временная мера. После того как Стив уйдет к себе домой, а я

наберу  достаточную силу,  я  перестану  делать  тебе  инъекции.  Или  если  ты

надумаешь перейти на мою сторону — тоже вариант, самый для меня желательный...

     Она столкнула с колена его руку с кроваво-алыми ногтями.

       Ты мне нужен,  как Флассу пивной автомат.  А  если тебе самому такую

дрянь вколоть?

     — Постараюсь,  чтобы со мной этого не случилось. — Улыбка, скользнувшая

по его серебристо-серым губам,  показалась Тине натянутой.    Не понимаю,  что

тебя так расстроило!  Я  забрал у  тебя то,  в  чем ты не очень-то и нуждалась.

Другое дело,  если  бы  ты,  как  я,  с  детства грезила могуществом...  Хочешь

получить одну разгадку?

     Тина вопросительно взглянула на него.

       Ты  рассказала,  что  предчувствие угрожающей тебе опасности впервые

возникло у Стива,  когда мы втроем посетили цветочный дом в Кеодосе. Ты была со

Стивом,  а я развлекался с двумя девушками.  Одна из них была похожа на тебя, я

еще  покусал ее...  и  после  подумал:  если  переместить тебя  в  обыкновенное

человеческое тело,  я  смогу делать с  тобой все,  что  захочу,    как с  этой

девушкой.  Вначале идея показалась мне забавной и несерьезной, а потом я решил:

почему бы и нет?  — Он улыбнулся углом рта,  отчего на щеке обозначились резкие

насмешливые складки,  достал из кармана пульт, набрал какую-то команду. — Тина,

я вытянул из тебя все,  что относилось к методикам Стива, но один вопрос задать

так и не рискнул. Несколько раз собирался и не посмел...

     Подъехал  сверкающий  черным  лаком  робот-официант.   Лиргисо  взял  с

откидного столика рюмку  в  виде  крохотного серебряного черепа,  другую  подал

Тине. Коньяк.

       Я  это не пью.  Что-нибудь полегче есть?  У нее сейчас нет фильтров,

нейтрализующих воздействие алкоголя,  а  напиться  в  компании  Лиргисо    это

последнее, что ей хотелось бы сделать.

     На  столике появился серебряный бокал в  виде вставшей на хвост морской

твари  с  разинутой пастью.  Игнорируя вызывающую форму посудины,  Тина  взяла,

пригубила. Десертное вино. Вроде бы неплохое. Она не разбиралась в спиртном, но

Лиргисо наверняка разбирается.

     — Знаешь, о чем я не спросил?

     Грустная усмешка,  непохожая на его обычные гримасы.  Тину заинтриговал

не столько вопрос, сколько это выражение, нетипичное для Лиргисо.

     — О чем?

       О  том,  как ты на самом деле ко мне относишься.  Человек,  которому

ввели мезген, не может что-то утаить или солгать. Ты сказала, что я тебе нужен,

как Флассу пивной автомат, — но откуда я знаю, что это не блеф? Я ведь и сам не

раз играл в  такие игры.  А  вот если бы ты сказала то же самое под мезгеном...

Узнать,  что ты не испытываешь ко мне ничего,  кроме заурядной неприязни, — это

было бы слишком больно.

     Он залпом выпил коньяк из одной рюмки, потом из другой.

     — Предпочитаешь баловаться иллюзиями?

     — Предпочитаю не убивать надежду.  Пусть живет.  Тина, мы с тобой летим

на  Савайбу.  Завтра.    На  лицо Лиргисо вернулось обычное для него выражение

иронии. — Сможешь оценить все прелести своего нового положения. Савайба закрыта

для киборгов, а ты там побываешь.

     Сотканный из разноцветных блесток лозунг:  «Протестуй против «Рипарола»

на  Савайбе!»  На  одной из  кеодосских площадей раздавали в  толпе шарики,  те

лопались — и в воздухе мерцали эти призывы, чтобы через несколько секунд осесть

на тротуар переливающейся пылью. Тина тогда все еще была тергаронским киборгом,

рядом с  ней были Стив и  Поль.  Боль всердце,  словно в  тело всадили и начали

медленно проворачивать нож,    физически неощутимая,  но до чего острая...  Не

сейчас. Не в присутствии Лиргисо.

     — Предполагается, что на Савайбе я что-то забыла?

     — Предполагается,  что у меня там дела,  и ты летишь со мной.  Оставить

тебя здесь без  присмотра...  Это будет рискованный опыт.  Когда ты  на  Валгре

сдала меня в  тюрьму,  я покинул это приятное заведение на четвертые сутки.  Ты

похожа на меня, поэтому рисковать не будем.

     — Я похожа на тебя? Знаешь, мне давно уже не говорили таких гадостей!

     — Я почему-то думал, что сказал тебе комплимент... — ехидно ухмыльнулся

Лиргисо.

       Потому что коньяка перебрал.  Полетишь на  Савайбу в  обществе голой

девки с макияжем?

       Тина,  ты не должна говорить о  себе в  таких выражениях!    Он зло

поморщился. — Учти, мне это не нравится. Если это еще раз повторится, я притащу

сюда кого-нибудь с улицы — первого, кто попадется, — и убью. У тебя на глазах.

     Тина поняла;  он так и сделает. Пусть он не сумасшедший, нормальным его

тоже не назовешь. Холодные яростные огоньки, тлеющие в глубине зрачков Лиргисо,

угасли, он усмехнулся.

     — По-твоему, это будет адекватно? — тихо спросила Тина.

     — Да.  Никто не смеет унижать наши отношения,  даже ты.  — Он помолчал,

глубоко вздохнул и добавил: — Одежду и обувь получишь сегодня вечером.

     Несмотря на  только что  пережитый легкий шок,  вызванный его вспышкой,

Тина ощутила эмоцию, которая с некоторой натяжкой могла сойти за радость.

     — Значит, я могу заказать по каталогу то, что мне нужно?

       Фласс,  только не  это!    Он  в  театральном ужасе закатил глаза к

потолку.    Сам закажу.  Твоя манера одеваться всегда вызывала у меня оторопь.

Все эти мешковатые комбинезоны и похожие на военные вездеходы ботинки...  Лучше

я подберу тебе одежду на свой вкус.  Пойдем,  — он встал, — провожу тебя в твою

тюрьму, а то мне пора в «Кристален».

     «Хотя  бы  узнаю,  что  такое  «Рипарол».  И  почему  против него  надо

протестовать».

    

     Глава 10

    

     Однажды  Тина   сказала,   что   жить  можно  везде,   кроме  Манокара.

Преувеличение,  решил Поль.  Они тогда сидели в  одном из кеодосских кафе,  под

стилизованным деревянным шатром на  крыше  небоскреба,  смотрели на  бескрайнее

полосато-розовое закатное небо и  пили кофе-гляссе.  В  такой обстановке будешь

относиться терпимо к чему угодно.  Манокар далеко,  он почти нереален,  а жизнь

слишком хороша, чтобы всерьез согласиться, что где-то жить нельзя.

     Другое дело сейчас,  когда тебя со  всех сторон окружает,  как холодный

туман,  грязная «вата»,  склизкая на ощупь...  На ощупь?..  Никуда не денешься,

иллюзия  тактильных ощущений  была  достаточно сильной.  Лицо  Поля  прикрывала

черная  сетчатая  вуаль,  но  ничем  не  защищенные кисти  рук  соприкасались с

«ватой», которая заполняла весь коридор, словно отравляющий газ.

     Довольно уютный коридор,  если  смотреть обычным зрением.  По-домашнему

чистенький,  на  стенах вышитые салфеточки.  Вот  только плавает в  нем  всякая

дрянь,  не воспринимаемая человеческим глазом.  Полину Вердал трясло в  ознобе,

она задыхалась и  еле удерживалась от слез.  Свернуть ее к чертовой матери?  Не

выход.  Базовая личность,  если вырвется из-под  контроля,  весь этот га-дючник

разнесет,  ей только дай волю...  А  Томек «ваты» не почувствует,  зато и вести

себя адекватно обстановке не будет. Какая из Томска вдова?

     Поль  сознавал,  что  влип.  Первоначально он  рассчитывал уложиться  в

три-четыре часа:  найти Мею  Ришсем,  остаться с  ней  наедине,  послать сигнал

Стиву...  Все  не  так  просто.  Сколько наивная и  любопытная Полина Вердал ни

расспрашивала про вдову президента, удовлетворительных ответов она не получила.

Все говорили,  что Мея где-то здесь, в приюте (и приют, мол, этим гордится), но

никто не мог сказать, где она находится. С разрешения компетентных органов, Мея

поселилась в приюте под чужим именем.

     Как  она выглядит,  Поль знал:  видел снимки и  голограммы.  Как и  все

остальные,  Мея носит вуаль, это осложняет задачу. Придется торчать здесь, пока

не  удастся ее  идентифицировать...  Разве что Стив сумеет выяснить,  под каким

именем она зарегистрировалась, но это отнимет неизвестно сколько времени.

     Стив выходил на связь два с половиной часа назад;

     Поль  сказал,   что  с  ним  все  в  порядке.   Последнее  не  очень-то

соответствовало истине, но Поль не собирался просить, чтобы его поскорее отсюда

вытащили.  По  векселям надо платить.  Раз уж  он,  спасаясь от гипотетического

«кирпича», навязался в напарники к Стиву, он свою работу выполнит.

     Полине  Вердал  предоставили аскетически скромную комнатку в  одном  из

больших, разветвленных, распластавшихся в глубине фруктового сада строений. Под

расписку  ознакомили  с  уставом  и  внутренним  распорядком  приюта,   вручили

распечатанный список мероприятий на ближайший месяц: уроки политической азбуки,

просмотры поучительных фильмов,  какие-то «совместные скорбные бдения».  Полине

сказали,  что обязанности у  нее будут несложные:  ремонт одежды для работников

низших уровней и надзор за девочками-сиротами во время прогулок.

     «Вату» Поль заметил сразу — сколько же ее здесь, хоть налаживай оптовые

поставки для тех,  кто заинтересован в таком добре! — но по-настоящему нехорошо

ему стало во время ужина.  Громадная столовая с длинными столами и пластиковыми

скамьями,  на  серых оштукатуренных стенах развешаны плакаты с  незамысловатыми

стишками на  тему любви к  великому Манокару и  вдовьей скорби.  Еду  разносили

женщины  в  фартуках    вдовы  граждан  пятого-шестого  уровней,   выполняющие

обязанности прислуги.

     За  отдельными столами  сидели  девочки  разного возраста в  мешковатых

коричневых  платьях.  Несколько  женщин  с  ложками  прохаживалось взад-вперед,

наблюдая за  ними.  Если  какая-нибудь из  девочек улыбалась,  ставила локти на

стол,  поворачивалась к соседке или делала что-то еще, неуловимое для Поля, но,

по-видимому,  возбраняемое здешними правилами,  ей тут же доставалось ложкой по

голове.

     Поль горел, словно подцепил инфекцию и температура зашкаливала за сорок

два,  все его рефлексы не-зийского полицейского бунтовали: жестокое обращение с

детьми — немедленно пресечь,  задержать и составить .протокол!  Он давно бы уже

сорвался с  места  и  призвал это  разошедшееся бабье  к  порядку,  но  базовая

личность сейчас  находилась на  положении пассивного наблюдателя,  доминировала

Полина Вердал.            

     Полину  происходящее  подавляло,  но  она  не  привыкла  конфликтовать,

поэтому сидела с  грустным безучастным лицом и  односложно отвечала на  вопросы

словоохотливой соседки.  Потом,  вспомнив о  своей задаче,  дала втянуть себя в

разговор и начала расспрашивать про Мею Ришсем.

     Плавающую  вокруг  «вату»  и  еще  какую-то  пакость,   не  поддающуюся

определению,  Полина отчетливо видела и  осязала.  Поль перестарался:  задал ей

слишком высокий порог восприятия.  С  другой стороны,  его виртуальные личности

вряд  ли  способны на  что-то,  чего в  принципе не  умеет он  сам,    значит,

потенциально он  всегда мог воспринимать окружающее на уровне Полины Вердал.  А

также блокировать каналы,  по которым поступают сверхчувственные впечатления, и

становиться невосприимчивым,  как  Томек.  Однако для того,  чтобы пользоваться

этими  возможностями,  ему  пришлось  сформировать производные личности,  иначе

ничего не получалось.

     Манокарки в траурных платьях покидали столовую тихо и чинно,  бормотали

слова  благодарности,   проходя  мимо   бронзовых  изваяний  четырех  последних

президентов — Дагенала, Кубирава, Пенгава и Ришсема.

     Длинный  тусклый  коридор.   У  Полины  что-то  творилось  со  зрением:

астральная  (или  как  ее  еще  назвать?)  Дребедень  заслоняла  перспективу  и

материальные предметы.  Занять на пару минут место Полины и  посмотреть самому?

Лучше не надо,  а то как бы не провалить операцию...  В отличие от Поля Лагайма

Полина Вердал умела держать себя в  руках —  ценнейшее качество,  особенно если

находишься в Приюте кротких вдов на Манокаре.

     «Я, наверное, находка для медиков... Управляемая шизофрения — гостинец,

а не пациент!  Ладно,  Поль,  заткнись. Вон из оперативной памяти. Вы с Томском

сейчас заархивированы».

     Впереди   вполголоса  грызлись  две   кротких  вдовы:   выясняли,   кто

неправильно зашил  теплые  подштанники за  номером  триста  шестьдесят  восемь.

Полина Вердал обогнала их,  свернула в зияющий темным провалом боковой коридор.

Туда,  где  поменьше народа —  там не  так много «ваты» и  прочих сопутствующих

прелестей.

     Вата,  слоистая шевелящаяся бахрома,  какие-то слипшиеся комья туманных

инфузорий    это  всего  лишь  визуализация неких  информационных явлений  или

процессов.  Жаль, что Стив всего этого не видит. Он бы разобрался. Возможно, он

сталкивается с похожими вещами, когда влазит в компьютерные сети.

     Здание, где Поль находился, было, наверное, самым большим на территории

приюта.  Коридор шел зигзагами. Лестницы связывали воедино все четыре этажа, но

подниматься или  спускаться бессмысленно,  здесь  везде  одинаково.  Противно и

холодно, хотя отопительная система вроде бы функционирует. Это не тот холод, от

которого можно спастись возле калорифера.  Самое правильное —  убраться отсюда,

но  снаружи хлещет дождик со  снегом:  если  Полина Вердал сейчас отправится на

прогулку, ее не поймут.

     «Я  внедрился не  для того,  чтобы провалить операцию,  не успев ничего

сделать. Я останусь».

     Везде одинаково — поспешный вывод.  Предвзятый. Среда неоднородна. Даже

здесь  можно найти места с  относительно выносимой обстановкой...  Если  хорошо

поискать.

     Поль остановился.  Закрыты глаза или открыты —  не имеет значения,  все

равно  у  Полины восприятие сдвинуто в  запредельную область.  И  куда  же  нас

занесло? Неосвещенная лестничная клетка, за черной плоскостью окна шумит дождь,

из  коридора доносятся женские голоса,  внизу на  лестнице кто-то  копошится...

Робот? Нет, служанка с веником. Роботов здесь не держат.

     Он  прислонился к  стене,  сделал несколько глубоких вдохов и  выдохов,

попытался расслабиться.  Не закрываться,  наоборот —  просканировать окружающее

пространство... и определить, где лучше... Оказалось, Полина Вердал это умеет.

     Источник тепла.  Находится выше и левее,  за лестничной шахтой.  Что-то

вроде небольшой пушистой звезды. Поль начал подниматься по лестнице, не обращая

внимания  на  кишащую  в  воздухе  дрянь.  Сейчас  Полина  Вердал  доберется до

симпатичного-теплого-лучистого и  согреется.  А  если  кто-нибудь  попробует ее

оттуда прогнать —  она ненадолго уступит место базовой личности,  и  пусть этот

кто-нибудь пеняет на себя.

     Удар в  лоб.  Грохот.  Всего-навсего дверь из рифленого стекла:  Полина

попыталась  пройти  сквозь  нее,  но  материальный  мир  не  смирился  с  таким

неуважением к  своим правилам.  На  лбу  обозначился болезненный зародыш честно

заработанной шишки, зато источник тепла уже близко.

     Дверь не заперта, за ней лестничная площадка, освещенный коридор. Вдали

звучат детские голоса.  Надо же, «ваты» гораздо меньше, чем на нижних этажах...

Лестница уводит вверх. Туда.

     Умница Полина,  вовремя опознала дверь и затормозила.  Похоже,  чердак.

Темный,  пыльный,  пронизываемый сквозняками,  но  до  чего же  здесь хорошо...

Впотьмах Поль почти ничего не  видел.  Впрочем,  это и  не  требуется:  вот он,

пушисто мерцающий источник тепла,  он здесь только один.  Запнувшись обо что-то

загремевшее, путаясь в длинной вдовьей юбке, Поль добрался до лучистого-теплого

и  рухнул рядом на пол.  Теперь хорошо.  Так хорошо,  что даже побить никого не

хочется. Можно ненадолго свернуть Полину и побыть собой.

     Он снова стал на сто процентов Полем Лагаймом,  и зрение сразу пришло в

норму,  «вата» и  комья  шевелящихся инфузорий перестали плавать перед глазами.

Поль продолжал ощущать их присутствие, но не так остро, как раньше.

     Тихо.  Дождь со  снегом шмякает по слуховым окошкам.  Шорох.  Так здесь

кто-то  есть?..  Поль мгновенно подобрался и  сгруппировался.  Глаза постепенно

привыкали к темноте, он различил рядом движение. Ощущения опасности не было.

     — Кто ты?

     — Извините меня, старшая госпожа. — Тонкий детский голосок. Испуганный.

       Я  не госпожа.    Так,  болван,  а теперь сообщи,  что ты сотрудник

незийской полиции! — Я просто Полина. Можно я здесь посижу?

     — Извините, госпожа Полина, — пролепетал сбитый с толку ребенок.

     Тихие звуки в темноте.  Уходит?.. Поль почувствовал, что ему уже не так

хорошо, как минуту назад: источник тепла удаляется.

     — Эй, подожди! — Он вскочил. — Не уходи, а? Побудь со мной, пожалуйста!

     Легкие неуверенные шаги. Девочка вернулась, остановилась около него.

       Это твое тайное убежище?    спросил Поль.    Когда я был...  ла...

маленькой, я тоже иногда от всех пряталась. Как тебя зовут?

     — Недостойная Ивена Деберав, старшая госпожа.

     — Почему недостойная?

     — Потому что мой папа был преступником, старшая госпожа.

     Поль начал злиться —  не  на  девочку,  а  на  тех,  кто навязал ей эти

дурацкие правила.

       Называй  меня  Полиной,   без  всяких  дополнений,  хорошо?  Я  тоже

недостойная:  видишь,  я забралась на чердак вместо того,  чтобы добропорядочно

ругаться с  другими кроткими вдовами из-за неправильно зашитых подштанников. 

Поменьше  ахинеи,   ты  не  подружку  на  ночь  снимаешь,  а  разговариваешь  с

перепуганным ребенком.  — Мне надо где-то отсидеться и прийти в себя,  а то мне

здесь не нравится.

     Молчание. Потом Ивена Деберав еле слышно пробормотала:

     — Мне тоже не нравится.

     — Можно я на тебя посмотрю?

     — Здесь нет света, гос... — девочка запнулась, — Полина.

       Лучше Поль.  Меня все друзья так называют.  У  меня фонарик,  сейчас

достану.

     Фонарик лежал  в  одном из  потайных карманов,  замаскированных рюшами.

Большая хрустальная капля на цепочке с  зажимом — можно прикрепить к одежде или

к предмету обстановки. Поль включил его и в мягком сиянии капли разглядел Ивену

Деберав. Худенькое бледное лицо. Темные волосы гладко зачесаны назад, стянуты в

косичку. Лет десять—одиннадцать.

     — Ты часто сюда приходишь?

     Она опустила голову. Ее стесняло присутствие посторонней вдовы, кроткой

и  плодородной,   принадлежащей  к  привилегированному  второму  уровню.  Ивена

переминалась с ноги на ногу и теребила краешек платья:  ей хотелось уйти, но по

здешним правилам ояа,  видимо,  не  могла это  сделать без  разрешения «старшей

госпожи».  Как же удержать ее около себя, не испортив ей настроение? Вдруг Поля

осенило.

     — Ивена, хочешь, я тебе сказку расскажу?

     — Какую сказку? — Проблеск интереса.

     — Про девочку — такую же,  как ты.  Ее звали Алиса,  и она погналась за

белым кроликом. Ты когда-нибудь видела живого кролика?

     — На картинке.

     — А я видел...  ла... настоящих. — Следи за речью, растяпа, трансвестит

из тебя никудышный и шпион то же самое. — Тебя не потеряют?

       Когда будет вечерний звонок,  я  должна спуститься вниз.  Его  здесь

слышно.

     — Значит,  у нас есть немного времени.  Фонарь я выключу, чтобы нас тут

не поймали. Давай сядем, и слушай...

     Сказку древнего землянина Льюиса Кэрролла на  Манокаре не  знали.  Тина

как-то  сказала,  что  прочитала «Алису»  уже  после  своего  бегства с  родной

планеты.  Наверное,  Поль был  первым,  кто взялся пересказывать эту историю на

ма-нокарском.

     О своем прошлом Стив знал только одно: какое-то прошлое у него было. Он

мог многое,  но не мог вспомнить,  откуда пришел и кем являлся раньше.  Силарцы

тоже не  обладали нужной ему информацией.  Да,  они имели представление о  том,

что,  кроме этой Вселенной,  есть другие,  что иногда существа из тех вселенных

посещают нашу...  Все это в общих чертах, без подробностей. Лиргисо считал, что

нашел материалы,  которые проливают свет на прошлое Стива.  Вернее, не то чтобы

нашел — он знал,  где эти материалы лежат: на Савайбе, колонизированной людьми,

гинтийцами и кудонцами,  в частной коллекции одного кудонского магната.  Изъять

их  оттуда  (Лиргисо  предпочитал  именно  эту  эвфемистическую  формулировку),

изучить, скопировать, переслать Стиву...

       Пока  я  находился  в  бункере  патрона...  и  морочил  вам  головы,

утверждая,  что не  могу отключить излучатели,    он  подмигнул и  с  невинной

гримасой развел руками, — я обнаружил там много любопытного. В том числе записи

моментов,  когда Стив телепортировался в бункер.  Его же несколько раз убили! А

он  с  трогательным постоянством доставлял  свой  изувеченный труп  на  яхту  и

занимался реанимацией...    Лиргисо  расхохотался.    Тина,  неужели тебе  не

смешно?

     — Нет. Тебя веселит то, что твоего врага несколько раз подряд убивали?

     — Меня веселит его упорство,  достойное лучшего применения. Я не считаю

Стива своим врагом.  Нельзя враждовать с  ураганом,  или с черной дырой,  или с

Флассом, а Стив — явление того же порядка. В отличие от моего бывшего патрона я

не чокнутый,  убить его я  даже пытаться не буду.  Вместо этого я цивилизованно

спроважу его домой.  Ты держала его мертвой хваткой — так же, как держишь меня,

но теперь,  когда тебя больше нет,    Лиргисо ухмыльнулся,  — ему нечего здесь

делать.  Я  все  улажу к  общему удовольствию.  Стив  уйдет,  и  эта  Галактика

достанется мне.

     «Ты не чокнутый? Спорное утверждение...»

     — Думаешь, никто, кроме Стива, не сможет дать тебе по рукам? — спросила

Тина вслух. — Есть еще силарцы, среди них много экстрасенсов.

     — Силарцы не вмешиваются во внутренние дела других рас, а вторгаться на

их территорию я не собираюсь. Мне вполне хватит энбоно и людей.

     Роскошная скоростная яхта босса «Кристалона» вышла из гиперпространства

и  приближалась к Савайбе.  Лиргисо и Тина сидели в салоне.  На Тине было нечто

шелковистое,  элегантное,  подчеркивающее линии и формы тела;  она бы, конечно,

предпочла что-нибудь поуниверсальней и попроще,  но лучше уж такая одежда,  чем

никакой.

     Весь остаток вчерашнего дня  и  почти всю  ночь Тина пыталась пробиться

через  блокировку,  созданную препаратом,  который ввел  ей  Лиргисо.  Препарат

вызвал некую реакцию в клетках мозга, на биохимическом уровне что-то изменилось

 и  поэтому она больше не  может делать вещи,  которым научил ее Стив?  Здесь

крылось противоречие.  Способности Стива остаются при  нем,  даже если его мозг

разрушен (несколько раз  такое  случалось);  почему же  Тина  из-за  нескольких

миллиграммов психотроп-ной дряни стала беспомощной?  Или все дело в изначальной

разнице между ними?

     Она  с  неприязнью посмотрела на  Лиргисо,  который сидел напротив —  в

безупречном  светлом  костюме,   с   подведенными  глазами  и  зеркально-черным

маникюром на правой руке. Ногти левой руки покрывал призрачно-переливчатый лак,

постоянно меняющий оттенок в  зависимости от  угла  преломления света.  У  Тины

маникюр был такой же, а до растворителя она пока добраться не смогла.

     — Тина, не смотри на меня так. Это причиняет боль. Каждый раз, когда он

вспоминал о своей тонкой душевной организации,  Тина немного терялась:  и это —

после всего, что он успел натворить, и на Лярне, и в Галактике?

     — Я знаю радикальный способ решить эту проблему.

       Расстаться с  тобой?  Ни за что.  Я  способен получать удовольствие,

невзирая  на  боль...  и  даже  от  самой  боли.  Я  Живущий-в-Прохладе,  а  не

ограниченный представитель человеческой расы.    Лиргисо  мельком  взглянул на

свои ногти,  которые из аметистовых превратились в  жемчужно-серые с  синеватым

отливом.  — Тина, когда мы с тобой занимаемся любовью, ты не испытываешь ко мне

отвращения. Такие нюансы я очень хорошо чувствую.

     Тина пожала плечами.  Вопросы,  связанные с сексом, никогда не были для

нее  сверхважными,  и  она  не  собиралась рефлексировать из-за  того,  что  не

испытывает отвращения к  Лиргисо.  Это просто факт,  но факты не мешали ей жить

так,  как она считала нужным.  Если бы  дело обстояло иначе,  она бы до сих пор

прозябала на Мано-каре.

     Лиргисо  прищурился —  выражение  как  у  бойца,  который  приготовился

нанести удар и выжидает последние секунды. Что он там еще приготовил?

       Ты  не  хочешь признать,  что  мы  похожи...  Тебя возмущают мои так

называемые преступления...  Тина,  сколько невинных жертв у  тебя  на  совести?

Извини за дурацкую формулировку, у людей позаимствовал.

       Я  убивала бандитов,  террористов и манокарских агентов.  Бандитов и

террористов я иногда убивала за гонорар. Я их не считала.

     — Нет, великолепная Тина, я о другом. Я о пассажирах космолайнера...

     — Какого космолайнера?

     — Ты ведь знаешь,  какого... — Он замолчал и усмехнулся. От этой мягкой

понимающей  усмешки  Тину  пробрал  мороз.     При  столкновении  «Эдлооса»  с

пересадочной станцией погибло сто семнадцать человек. Я специально узнал цифру.

       Послушай,  при чем тут я?  «Эдлоос» врезался в станцию из-за сбоев в

бортовом компьютере.  Мне  тогда было  восемнадцать лет,  я  сидела в  каюте...

запертой снаружи,  между прочим.  Я  не  покидала пассажирский отсек.  Как бы я

могла это сделать?

       А  как ты  пережгла моих «церберов»?  Ты  не  хотела возвращаться на

Манокар — и ты туда не вернулась ценой ста семнадцати жертв.  Ты готова была на

все, лишь бы не жить так называемой нормальной человеческой жизнью, и я тебя за

это не осуждаю.  Наоборот,  я тобой восхищаюсь! На Лярне это называется — убить

свою судьбу. Желание может обладать страшной силой, и твое желание вызвало сбои

в  бортовом компьютере «Эдлооса».  Разумеется,  ты  сделала это бессознательно,

однако неужели ты  никогда об  этом не  догадывалась?  Не  в  этом ли  истинная

причина  кошмаров,   которые  мучали  тебя  в   течение  нескольких  лет  после

катастрофы?  Я  знаю об этом от Ольги...  И не потому ли ты не хотела учиться у

Стива,  что чувствовала себя виноватой за  «Эдлоос»?  Это вполне в  твоем духе:

отказаться  от  могущества,  потому  что  некогда  ты  воспользовалась  им  для

преступления. Ну что, великолепная Тина, кто из нас больший преступник?

       Ты  можешь доказать,  что  это сделала я?    спросила Тина охрипшим

голосом.

     — А ты можешь доказать, что ты этого не делала? — невозмутимо парировал

Лиргисо.

     Патовая  ситуация.   Как  в   извечном  споре  церковника  и   атеиста:

существование Бога нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть.

       Нет,  Лиргисо,    он  застал ее врасплох,  но способность логически

мыслить к ней понемногу возвращалась, — доказывать должен ты. У меня презумпция

невиновности. Я знаю, что я этого не делала, и мне этого достаточно.

     — Откуда ты знаешь?

       Если бы  я  это  сделала,  я  бы  это  помнила.  Это  всплыло бы  на

терапевтических сеансах, когда силарский целитель лечил меня от кошмаров.

     — Ты могла так хорошо забыть,  что ничего не всплыло.  К тому же сложно

запомнить  то,  что  произошло  на  подсознательном уровне.    Лиргисо  достал

карманный комп    черный,  в  сверкающих точках  алмазной пыли.  Дотронулся до

клавиш, посмотрел на экранчик. — Мы на орбите, ждем разрешения на посадку. Я не

сомневаюсь,  сбои в компьютере «Эдлооса» вызвала ты, и я тебя люблю. Между нами

много общего.  Мы оба несем в себе демоническое начало, но я этим горжусь, а ты

не желаешь это признать, вот и вся разница.

     «Тебе не удалось запугать меня,  как ты привык,  и теперь ты стараешься

придумать что-нибудь новенькое.  Хочешь внушить,  что  по  моей  вине произошла

катастрофа,  а ты, несмотря ни на что, меня любишь... Могло бы сработать — если

бы я не знала, что ты такое».

     — Чтобы я это признала, ты должен это доказать.

       Фласс,  какой  примитив...    снисходительно усмехнулся Лиргисо. 

Типично человеческий подход! Зачем доказывать, если и так ясно?

     — Кому ясно?

     — Кому угодно, великолепная Тина.

     — Только не мне.

     Он не ответил, уставился на свой комп.

     «Нечем крыть, да?»

     — У тебя есть план, как стащить у магната документы?

     — Не стащить, а изъять, — поправил Лиргисо.

     — Ага,  конечно. Живущие-в-Прохладе не воруют, а просто изымают то, что

им нужно.

     — Ты поняла мою мысль. — Он погладил ее пальцы с переливчатыми ногтями.

— План у меня есть,  но чтобы я с тобой поделился... Уже было! Теперь мне Фласс

знает сколько придется выжидать,  чтобы заполучить Поля,  — а все потому, что я

неосторожно разоткровенничался!  Но я тебя уже переиграл,  великолепная Тина. Я

убедил началь» ство Поля в том,  что тревога ложная,  и через полгода вернусь к

этой затее.

     — Как убедил?

       Чтобы сделать истинную информацию недостоверной,  надо утопить ее  в

потоке сомнительных или абсурдных сообщений на  ту же тему.    Он слегка сузил

глаза,  словно  зажмурился от  удовольствия.    Я  постоянно  пользовался этим

приемом,  еще  когда руководил организацией патрона на  Лярне.  Где тебе играть

против меня, великолепная Тина...

     — Здесь.

       Что — здесь?  — Буквальный ответ на риторический вопрос на мгновение

сбил его с толку.

     — Здесь, — повторила Тина. — Больше ведь негде.

     В  его  взгляде  промелькнуло  раздражение,   и  он  опять  уткнулся  в

компьютер.

     Помощник пилота  сообщил,  что  яхта  входит  в  атмосферу и  космопорт

запрашивает список лиц,  находящихся на борту.  Лиргисо включил установленный в

салоне терминал, чтобы слышать переговоры.

     Экипаж из пяти человек.  Генеральный директор компании «Кристален» Крис

Мерлей с охраной. Секретари-референты господина Мерлея: Филипп Корде и Кристина

Верной. Репортер из «Ниарской сетевой бомбы» Янсе Люш.

     — Меня ты собираешься протащить на Савайбу контрабандой?

     — По документам ты Кристина Верной, мой секретарь-референт.

     — А репортер зачем? Будет освещать в СМИ твои подвиги?

       Фласс  упаси...  Это  пассажир.  Директор  «Сетевой бомбы»  попросил

подбросить его на Савайбу.

     Появился робот,  у него на лотке лежали два шлема вроде тех,  что носят

гонщики и спецназовцы.-  Лиргисо надел тот, который был чуть побольше, и кивком

указал Тине на второй.

       Надевай.  И  не  вздумай  снимать под  открытым небом    тут  везде

излучение, воздействующее на мозг.

     — Спят тоже в шлемах?

     — Нет, здания обеспечивают экранировку.

     Лиргисо  шагнул  к  зеркалу,   смерил  отражение  привычно  оценивающим

взглядом.  Тина отметила, что в шлеме он выглядит привлекательней, чем с налысо

эпилирован-ной головой.

     В  динамике терминала бубнил до  минимума приглушенный,  но настойчивый

голос:  офицер  фильтрационной службы  космопорта  требовал,  чтобы  все  вновь

прибывшие немедленно явились в зал номер пять для прохождения киберконтроля.

     Округлые,  расслаивающиеся на  ярусы  коричневые горы.  Порывы  теплого

ветра.  Небо выцветшее,  как добела застиранная тряпка. Приземистый, отливающий

бронзой  купол    крыша  спрятанного под  землей  здания  космопорта.  Большое

желто-оранжевое солнце,  ослепительно яркое,  режет  глаза...  Разве что  глаза

киборга спокойно выдержат такой свет, но киборгов на Савайбу не пускают.

     Спохватившись,  Тина отвела взгляд.  Смотреть на солнце так же,  как на

любой другой предмет, — это для нее в прошлом.

     Небо вначале показалось ей  безоблачным,  но  потом она  заметила,  что

облака все-таки есть,  они почти сливаются с белесым фоном. Зато птицы, зонды и

аэрокары прорисованы отчетливыми силуэтами.

     Охранники в форме с эмблемой «Кристалона» посматривали на небо,  словно

ждали   нападения.   Среди  роботов,   выгруженных  из   яхты,   Тина   увидела

отремонтированного «цербера» сулламьей масти и  четверку самоходных генераторов

силового поля. Вот это уже серьезно. Лиргисо опасается покушения?

     Экипаж стоял в  тени яхты.  И еще двое,  без формы:  худощавый красивый

парень   с   пристегнутыми,   к   предплечьям  наручными   компами      Корде,

секретарь-референт,  а также,  вероятно, один из любовников Лиргисо, и румяный,

круглый,  как  колобок,  субъект в  желтой куртке с  голографическими,  свирепо

оскаленными собачьими мордами.  Из-под  его  шлема  выглядывал обруч с  глазком

видеокамеры, и Тина решила, что это и есть репортер.

     — Тина, для всех, кроме тебя, я Крис, — шепнул Лиргисо. — Так и называй

меня при посторонних.

     Она  кивнула.  Досаждать ему по  мелочам не  стоит.  Неясно,  что такое

Савайба,  но  вдруг  подвернется  случай  сбежать?  Сейчас  надо  выжидать,  не

размениваясь на мелочи.

     Пассажирский  кар  промчался,   оставив  хвост  ржавой  пыли,  по  полю

космодрома,  потом нырнул в туннель и высадил их прямо в зале номер пять. После

того как  фильтрационная служба убедилась,  что киборгов среди прилетевших нет,

экипаж вместе с несколькими охранниками вернулся на яхту, остальные погрузились

в  два  мощных  бронированных «конунга».  Встречающие —  охранники из  местного

филиала «Кристалона» —  были  до  зубов вооружены;  их  руководитель вполголоса

доложил о  чем-то Лиргисо,  тот выслушал с  иронической и недовольной гримасой.

Видимо, проблемы.

     «Конунги» поплыли на  юго-запад,  скользя над  вздымающимися к  небесам

гигантскими коричневыми складками.

     — Никогда не видела таких гор, — пробормотала Тина.

       Да  боже мой,  какие тут горы!    всплеснул пухлыми руками репортер

«Ниарской сетевой бомбы» —  его взяли с  собой.  — Это же савайбианские рахады,

девочка! Аналогов нигде нет, «рахады» — это слово и перевести-то невозможно.

     Прильнув  к  иллюминатору,  Тина  заметила  кое-где  в  складках  «гор»

довольно широкие трещины, в которых что-то мелькало и двигалось. И еще заметила

несколько машин,  следующих за «конунгами» на порядочном расстоянии.  Лиргисо и

охранники вроде бы  тоже обратили внимание на  эскорт,  и  вроде бы  им  это не

понравилось,

     Щурясь,  Тина  вглядывалась в  белесую бездну  с  нечетко обозначенными

облачными громадами. Будь у нее прежние глаза — те, которые погибли вместе с ее

модифицированным телом,    она бы давно уже определила и класс,  и марку чужих

аппаратов.  Предвидится стычка или  нет?  Мысль о  стычке заставила ее  ощутить

острую досаду:  Тина  привыкла во  время  воздушных схваток сидеть в  пилотском

кресле или перед пультом бортовых орудий, но в салоне, в качестве пассажирки...

для  нее это почти извращение!  А  уж  отправиться на  тот свет из-за  промахов

охраны  Лиргисо,   если  та  позволит  противнику  подбить  машину,    вдвойне

досадно...  Сама  Тина  однажды  сбила  «конунг»,  находясь за  пультом легкого

«торнадо»; случилось это на Лярне, когда они с Тлемлелхом похитили Лиргисо и за

ними снарядили погоню.

     — Крис, — окликнула она, — кто хочет устроить нам трепку?

     Тина сопроводила вопрос кивком на иллюминатор.

       Местные  головорезы,    усмехнулся Лиргисо.    Не  беспокойся,  мы

выигрываем в скорости.

     Корде и репортер заинтересованно повернулись к иллюминаторам.

     «Конунг» плавно  отрывался,  и  вскоре чужие  машины —  Тина  насчитала

девять объектов —  превратились в точки,  сгруппированные в белесой пустоте,  а

потом  и  вовсе  исчезли.  Ландшафт внизу изменился:  все  те  же  вздыбившиеся

статичными волнами коричневые массивы, но теперь из провалов выглядывают одетые

в  металл  купола,  крыши,  лепестки  решетчатых  конструкций.  Словно  забытые

гигантские игрушки, полузасыпанные коричневым песком.

     — Крис, это похоже на песочницу.

     Лиргисо бросил на нее косой взгляд и  снова уставился на свой роскошный

комп.  Тина увидела,  что один из  прилетевших с  Ниара охранников прикладывает

героические усилия, пытаясь совладать с выползающей на лицо ухмылкой: наверное,

парню доводилось присутствовать при диалогах босса и Глены.

     «Конунги» синхронно пошли на снижение.  Опускались они прямо в  один из

провалов.  Белизна дневного света сменилась коричневатым полумраком, не слишком

густым,  как  в  самом начале сумерек или  в  зале  с  приглушенным освещением.

Иллюминатор ограничивал обзор. Тина видела проплывающие мимо крыши — по большей

части плоские,  с  надстройками и  мебелью на огороженных площадках;  фрагменты

фасадов  более  высоких  зданий;  цветные  рекламные  голограммы —  чаще  всего

некачественные,  размытые;  выше    как  будто  коричневый купол,  испещренный

золотистыми люминесцирующими пятнами.  .    Город.  Но  город  под  необъятными

сводами,  оккупированными светящейся плесенью либо каким-то  ее  савай-бианским

аналогом.  Пятна явно имели естественное происхождение,  слишком неупорядоченно

они располагались,  да и очертания правильными не назовешь. И толстые перемычки

между  сводами и  землей вряд  ли  были  рукотворными:  нечеткие текучие формы,

отсутствие симметрии.  Вдобавок кое-где  на  их  поверхности тоже  обосновались

колонии золотистых пятен.

     Зато город как город,  разве что прохожие все поголовно в шлемах. Дома,

роботы,  неоновые сполохи,  наземный и воздушный транспорт... Некоторые высотки

исчезали в раскалывающих купол трещинах с белыми лоскутами неба, но большинство

построек не превышало десяти этажей.  Светлое здание, на площадке перед которым

приземлились «конунги», было восьмиэтажным. Отель.

     Телохранители встрепенулись.  Стремительное движение  над  крышами.  Не

такая уж плохая у Лиргисо охрана:

     те,  кто отвечал за силовую защиту, успели включить генераторы до того,

как   чужая  машина  умчалась,   выбросив  нечто  прямо  на   головы  компании,

высадившейся из двух «конунгов».

     В воздухе зыбко мерцала полусфера,  обозначившая границы поля, и по ней

неторопливо  ползло,  стекая  на  тротуар,  нечто  громадное,  пышное,  вязкое,

бело-розовое...   Пешеходы   останавливались,   с   удовольствием  глазели   на

происшествие.   Даже  неказистый,  тронутый  ржавчиной  робот,  который  сидел,

распластав присоски, на витрине магазина напротив и оттирал какое-то пятно, — и

тот замер, словно тоже заинтересовался.

     — Торт,  — поглядев вверх, определил Люш из «Сетевой бомбы». — Ей-богу,

тортец кинули! Такой бы на стол...

       Не  убирать  поле!    распорядился-.Пиргисо.    Просканировать  на

взрывчатку!

     — Мы уже, — отозвался кто-то из охраны. — Есть что-то...

     Расползающаяся масса  начала содрогаться,  в  стороны полетели куски  и

белые брызги.  Бомж  в  треснувшем шлеме,  подошедший слишком близко —  видимо,

рассчитывал на  кусок тортика,—  согнулся и  сел  на  тротуар,  прижимая руки к

животу, сквозь его пальцы сочилось красное. Завыла сирена.

     — С начинкой,  так я и думал, — со скучающей усмешкой процедил Лиргисо.

— Уже было. До чего люди обожают повторяться...

     — Я смотрю, тебя здесь любят, - заметила Тина.

     Маленькая серебристая тварь  с  острым  жалом.  Она  исколола Полю  все

пальцы,  и  теперь  безутешная вдова  Полина  Вердал  (естественно,  кроткая  и

плодородная) пачкала кровью  теплые подштанники для  работников шестого уровня,

занятых  на  добыче  хлиорита    светящегося зеленоватого минерала,  благодаря

которому Манокар до сих пор не обанкротился в галактических масштабах.  Хлиорит

добывали вручную — специфика такая, что роботы не справятся. В это Поль еще мог

поверить.  Но зачем кустарным способом чинить поношенную одежду шахтеров,  в то

время как швейные автоматы сделают то же самое быстрее и качественней,  — этого

он понять не мог.  Вообще-то объяснение имелось: чтобы было чем заполнить досуг

кротких и  плодородных обитательниц приюта.  Чтобы  те  не  начали  беситься от

нечего делать...

     Иголку Поль  держал в  руках первый раз  в  жизни.  Уже  через день  он

обнаружил,  что все остальные кроткие вдовы презирают Полину Вердал, которая не

умеет шить.  Теперь он вдова-аутсайдер, вдова-изгой... Не смертельно, как любит

говорить Стив,  но  работе  мешает.  Мея  Ришсем  слишком хорошо спряталась,  а

собирать  информацию,  в  то  время  как  потенциальные  обладатели  информации

всячески выказывают тебе свое неодобрение,    то  еще занятие.  Чувствительную

Полину Вердал все это доставало, а пользоваться другими ипостасями было нельзя:

     базовая личность кого-нибудь  побьет,  Томек  кому-нибудь нахамит.  Вот

Поль и мучился.

     Эмфида  Турнав,  старшая  администратор-воспитательница  четырнадцатого

корпуса,  во  время совместных скорбных бдений не раз многозначительно намекала

на  свое  знакомство с  Меей  Ришсем.  «Бдения» представляли собой  посиделки в

траурно  оформленном зале.  Считалось,  что  несчастные женщины  должны  сообща

предаваться скорби и подбадривать друг друга, но на деле мероприятие выродилось

в  обмен  сплетнями и  перемывание костей  кротким вдовам  из  других корпусов.

Главенствовала Эмфида    пожилая  дама  с  кисло-сладкой,  будто  нарисованной

улыбкой и все еще мелодичным манерным голосом. Она говорила, что дружит с Меей,

что  иногда они вместе пьют чай,  что Мея очень благодарна ей  за  поддержку...

Поскольку на  бдениях присутствовали все  обитательницы четырнадцатого корпуса,

исключая сирот-воспитанниц,  Поль  сделал вывод,  что  вдова президента живет в

другом корпусе.

     Произвести благоприятное впечатление на Эмфиду...  Это сложно.  Старшая

администратор-воспитательница в несколько слоев окутана «ватой» и обвешана, как

новогодняя елка игрушками,  клочьями шевелящейся «бахромы» и  туманными комками

«инфузорий». Полине Вердал эти образования напоминали паразитов, и она не могла

унять отвращение,  когда подходила близко,    хорошо еще,  что  к  ней вся эта

пакость не липла.  Впрочем, ради выполнения задачи все можно стерпеть, особенно

если  почаще напоминать себе,  что  никакой осязаемой «пакости» здесь на  самом

деле  нет,  есть  всего-навсего  визуализация информационных явлений...  Эмфида

смотрела на  Полину  свысока,  с  брезгливым недоумением.  Жалкий лепет  Полины

насчет того,  что она,  мол, разучилась шить и аккуратно причесываться от горя,

после скоропостижной кончины супруга,  действия не  возымел:  у  всех горе,  но

никто,  кроме тебя,  не  позорит неумением свое женское естество!  Формулировка

была  именно такая,  и  у  Поля глаза на  лоб  полезли,  за  что  его  обозвали

«дурочкой».

     После   этого   Полина  Вердал  ударилась  в   откровенный  подхалимаж.

Наплевать, как это выглядит со стороны, главное — добиться расположения Эмфиды,

узнать у  нее,  где засела вдова президента,  а  потом — сбросить осточертевший

гелсвый корсет, обрезать волосы и вернуться к нормальной человеческой жизни.

     Поль более-менее приходил в себя только по вечерам, когда встречался на

чердаке с Ивеной.  Она была дочерью чиновника пятого уровня,  забитого насмерть

электроплетью за неповиновение начальству.  Дело было пустяковое, отец Ивены не

выполнил какой-то  абсурдный приказ  вроде  очистки от  снега  территории перед

фасадом  учреждения во  время  снегопада (старайся —  не  старайся,  все  равно

завалит),  за  что и  поплатился жизнью.  Мать Ивены после этого простудилась и

умерла,  а девочку отправили в приют. Ей было двенадцать лет — чуть больше, чем

Поль решил,  когда увидел ее  впервые при  свете фонарика.  Обычно они сидели в

темноте,  прижавшись друг к другу, и Полю не хотелось задумываться о том, что с

ней будет, когда он уберется из Приюта кротких вдов.

     А  уберется он уже скоро...  Подхалимаж —  великая вещь.  Эмфида Турнав

начала оттаивать и все чаще разговаривала с Полиной благосклонно.  Негоже вдове

чиновника второго уровня  становиться прислужницей,  однако свихнувшаяся Полина

Вердал с  этим не считалась и  ежедневно напрашивалась в  помощницы к служанке,

которая    делала     уборку     в     двухкомнатных    апартаментах    старшей

администратор-воспитательницы.  Самолюбию Эмфиды,  раздутому,  как плавательный

пузырь  незийской рыбы-подушки,  это  льстило;  она  добродушно называла Полину

«безрукой неумехой»,  но не прогоняла.  Однажды она обмолвилась,  что на днях к

ней  заглянет на  чашку чая «очень дорогая гостья».  Мея Ришсем?..  После отбоя

Поль связался со Стивом: есть вероятность, что объект на подходе.

    

     Глава 11

    

     Коридор  отлично простреливался.  Сквозь  отверстия в  дырчатых стенных

панелях сочился едкий дымок:  похоже,  там  горела проводка.  На  полу валялись

куски пластика,  упавшее со стены растение с  длинными узорчатыми листьями и  в

придачу два трупа.

     Тину  интересовали прежде всего трупы:  она  впервые увидела противника

вблизи.  Оба  бледнокожие и  мускулистые,  в  шлемах с  аляповатыми эмблемами и

пятнистых коричнево-оранжевых комбинезонах с  короткими рукавами.  Их  настигли

отравленные иглы «цербера»,  умерли они не сразу —  около минуты агонизировали,

хрипя и корчась.

     Заварушка началась внезапно.  В  отеле  Тина  пользовалась ограниченной

свободой передвижения —  то  есть  могла  гулять  по  коридору левого крыла  на

седьмом этаже.  Она  и  гуляла,  наблюдая за  Люшем,  который тоже  слонялся по

коридору и  параллельно что-то  вполголоса на-диктовывал на свой наручный комп.

Голографические песьи морды на его желтой куртке щерились,  демонстрируя дурной

характер, но сам Люш производил впечатление добродушного парня. Лиргисо сказал,

что  держит  около  тридцати процентов акций  «Ниарской сетевой бомбы» —  таким

образом,  Люш был без пяти минут его подчиненным, и он поселил репортера вместе

с остальной своей свитой.

     Тина маневрировала,  пытаясь приблизиться к  Люшу —  без всякого далеко

идущего умысла,  ей просто хотелось с  кем-нибудь поболтать,  — однако «цербер»

всякий раз отсекал ее  от репортера,  а  на небольшом табло,  утопленном в  его

сулламьем корпусе,  вспыхивала надпись:  «Контакты запрещены!»  Это  напоминало

шахматную партию между человеком и роботом.  Тина до того увлеклась поединком с

«цербером»,   что  вначале  не  обратила  внимания  на  посторонний  шум.   Люш

среагировал первым:  замер,  приоткрыв  рот,  словно  сделал  стойку  на  нечто

незримое,  но привлекательное,  потом сорвался с  места,  юркнул в  свой номер,

выскочил оттуда уже в  шлеме,  без которого на Савайбе никуда,  и  со скоростью

получившего хороший пинок колобка помчался к  лифтам.  К этому моменту Тина уже

поняла,  что в  отеле происходит нечто.  Звон стекла,  крики,  звуки выстрелов.

Грохот  совсем  близко,  по  ту  сторону  дверей    значит,  в  номерах сейчас

небезопасно, коридор более спокойное место.

     «Цербер»  рассудил  так  же.  Он  в  мгновение  ока  запаковал  Тину  в

бронежилет и  натянул на  нее  респиратор,  выдрав при  этом  прядь  волос (оба

предмета защиты хранились у  него  в  корпусе),  развернул прозрачный модульный

щит,  включил энергетический щит,  выдвинул стволы своих  орудий (их  оказалось

больше, чем Тина думала), но в комнату ее не потащил.

     Судя  по   звукам,   находившиеся  в   номерах  охранники  от   кого-то

отстреливались.  Атакующие ломятся в окна?.. Коридор оставался пустынным, потом

из-за  угла  в   него  швырнули  маломощную  гранату.   Нарядный  пластик  пола

всколыхнулся и  осел хаотичным крошевом,  со стены свалилось кашпо с растением.

Скорчившуюся в углу Тину прикрыли от осколков щиты «цербера».

     Вслед за гранатой в  коридор ввалились те двое.  «Девку в заложники!» —

крикнул один из  них,  показывая на  Тину.  Тут-то  ее  сторож и  выпустил свои

отравленные иглы. Больше он никому не позволил прорваться в коридор: из-за угла

стреляли,  он вел ответный огонь.  Хороший все-таки робот. Надежный. Если бы он

еще и подчинялся Тининым приказам, ему бы цены не было.

     Потом наступила тишина — относительная,  из-за дверей доносились голоса

и  стоны.  «Цербер» по-прежнему находился в боевой готовности и щиты не убирал.

Из-за  угла  вышел  бледный  парень  в  ливрее  коридорного,  повертел головой,

спросил:  «Вы не ранены?»    и  направился к Тине.  Он успел сделать несколько

шагов, зашатался и упал.

     — Какого черта?  — прошипела Тина, стукнув кулаком по корпусу робота. —

Это же свой!

     «Цербер» вряд ли ее понял.

     Из  номеров начали  выглядывать охранники «Кристалона».  Один  из  них,

распахнув дверь,  сел на  пороге;  его рубашка насквозь пропиталась кровью,  но

бластер он из рук не выпускал.

     Появился Лиргисо,  в шлеме,  озабоченный и с финга-лом, как Тина решила

вначале.  Потом увидела,  что это не фингал: видимо, когда произошло нападение,

Лиргисо делал макияж — правый глаз накрасил, а левый не успел.

     — Твоя тварь убила служащего,  — сказала Тина, когда он подошел ближе и

«цербер», повинуясь его команде, убрал щиты.

     — Разве? — Лиргисо кисло поморщился («Мало мне других неприятностей!»),

склонился над коридорным. — Он не убит, а парализован! Сама посмотри.

     Тина подошла ближе.  Разница есть:  глаза коридорного закрыты,  лицевые

мышцы расслаблены,  грудная клетка слабо вздымается и  опускается;  у  парней в

пятнистых  комбинезонах  остекленевшие  глаза  выпучены,   на  губах  выступила

розоватая пена, мускулы напряжены в последней дикой судороге.

       Амеик не убьет кого не надо,    усмехнулся Лиргисо.    У  него два

режима поражения — «враг» и «посторонний»,  и он никогда их не путает.  Амеик у

нас умница!

     Тине  показалось,   что   сейчас  он   начнет  гладить  своего  цепного

робота-убийцу, как собаку, тая от умиления, но Лиргисо отошел к охранникам. Она

стащила  респиратор  и  бронежилет,  протянула  «церберу».  Тот  взял  предметы

манипулятором с  выгравированным на металле изломанным орнаментом и  затолкал в

нишу, открывшуюся в корпусе.

     В отеле были раненые и убитые. Из людей Лиргисо никто не погиб, но двое

телохранителей и  секретарь-референт Филипп  Корде  получили ранения  настолько

серьезные,  что их сразу же отправили,  в  частную клинику.  Вернулся Люш.  Его

правая рука  была  замотана окровавленной тряпкой,  зато физиономия сияла,  как

сверхновая посреди ночного неба.  Материал в кармане, даже из отеля выходить не

пришлось!  Тина услышала, как остановившийся рядом с ним Лиргисо прошептал: «Ты

сначала мне  свой  опус покажешь,  а  потом уже  отправишь на  Ниар!»  Репортер

всплеснул  руками  и  начал  протестовать  против  такой  беспардонной цензуры,

Лиргисо еле  слышно процедил какую-то  угрозу —  он  выглядел раздосадованным и

злым.

     Тина  держала язык  за  зубами и  старалась никому не  мешать.  Она  не

хотела,  чтобы ее куда-нибудь запихнули и заперли.  Ей сейчас нужна информация,

как можно больше информации. Кто организовал нападение, с какой целью, могут ли

они стать ее союзниками...  Пока она не знала ни черта. Скрестив на груди руки,

она стояла у стены рядом с «цербером» и впитывала реплики,  отмечала детали. От

ее экстрасенсорных способностей ничего не осталось,  несколько дней непрерывных

бесплодных попыток убедили ее в этом — значит, придется опять начинать с нуля.

     Трое охранников Лиргисо приволокли парня в  шлеме с  пестрой эмблемой и

коричнево-оранжевом комбинезоне.  Пленник хрипло ругался. Его руки были скованы

за  спиной,  но  он  пытался то  пнуть кого-нибудь из  конвоиров,  то плюнуть в

Лиргисо.

     «Ясно, кто здесь главный объект покушения. Я и не сомневалась... Теперь

бы еще выяснить, чем ты их достал!»

     Савайбианские полицейские с зелеными светящимися надписями «Полиция» на

шлемах и на куртках.  Тина мысленно поздравила их с рекордным сроком опоздания:

уже и  проводку потушили,  и  раненых развезли по больницам...  Где же вы были,

ребята?

     Офицер заявил,  что задержанного он  заберет в  участок.  Лиргисо начал

возражать,   его  негромкий  голос  звучал  мягко  и  убедительно.  Полицейский

непреклонно  помотал  головой.  Похоже,  что  дальнейшую  судьбу  пленника  они

представляли себе по-разному.

       Мы  его  забираем,  господин Мерлей,    сухо  сказал офицер.    Он

арестован в соответствии с савайбианским законом!

     Лиргисо покладисто улыбнулся и  развел  руками —  мол,  кто  же  станет

спорить с законом! — и шагнул к пленнику:

     — Забирайте, пожалуйста! Надеюсь, ты не отвертишься от суда...

     Пленник прорычал что-то оскорбительное и рванулся вперед.  Молниеносное

движение.  Если бы Тина могла,  как раньше,  переключаться в режим замедленного

восприятия,  она бы увидела в подробностях, что произошло. Как будто Лиргисо не

то  заслонился,  не  то попытался оттолкнуть парня,  всего лишь на мгновение до

него дотронулся... Пленник обмяк и тяжело опустился на пол.

       По-моему,  у  него обморок,    повернувшись к  полицейским,  сказал

Лиргисо. Его голос звучал озадаченно. — С чего бы это?

     Офицер   присел   около   парня,   пощупал  пульс,   достал   карманный

меданализатор и наконец произнес, тоже озадаченно:

     — Какой там обморок!  Он умер.  Полицейские забрали тело и ушли.  Выдав

охране инструкции, Лиргисо подошел к Тине:

     — Идем.

     Разгромленный люкс —  это  все  равно люкс.  Все,  что  было безнадежно

испорчено,  отсюда  вынесли;  и  комната,  по-прежнему роскошная,  стала  вдвое

просторней.  Дырки от пуль и  следы высокотемпературного луча придавали стенным

панелям  натурального розового  дерева  налет  экстремальной экзотики.  Окно  в

полстены    закрывали   стальные    жалюзи.    Лиргисо    включил    компактное

противоподслушивающее устройство и только после этого заговорил:

       Тина,  как  тебе  понравилась  демонстрация моих  возможностей?  Это

древняя лярнийская техника боя. Настоящее искусство убивать — это совсем не то,

что   проломить  противнику  голову  пудовым  кулаком  в   лучших  тергаронских

традициях.  Поль даже не подозревает, сколько раз я мог убить его! Причем таким

образом, что всё списали бы на его слабое здоровье. Он вызывает у меня интерес,

поэтому я  сохранил ему жизнь.  Я добрый.  — Лиргисо прервался,  достал из бара

бутылку и  бокалы,  разлил вино.    Ты сегодня видела один вариант,  а  есть и

другой... Убить так, что жертва будет очень долго агонизировать, для этого надо

ударить в другую-  точку. Я не рискнул проделать это на глазах у полицейских, а

жаль... — Он рассмеялся и подвинул к Тине один из бокалов.

     — Кто это такие и почему они на нас напали?

     — Местные бандиты.  Тина,  я гуманный и законопослушный... человек, вот

уже  четыре года  человек.  Я  никого не  трогаю и  соблюдаю все  савайбианские

законы. Почему напали — сложный вопрос... Потому что у них такой образ жизни!

     — Ага,  как обычно,  — кивнула Тина. — Сначала ты никого не трогаешь, а

потом все они за тобой гоняются.

     — Именно. — Лиргисо пригубил прозрачное вино. — Ты уловила суть.

     Трель  терминала.  Хозяин отеля  просит господина Мер-лея  о  приватном

разговоре. Лучше безотлагательно.

     — Зайдите через полчаса,  — небрежно бросил Лиргисо и,  выключив связь,

вернулся к предыдущей теме:  — Я много лет учился этому искусству.  Не обошлось

без жертв, но любое искусство требует жертв... Оно включает приемы, позволяющие

причинить противнику тяжелейшие травмы,  и приемы,  вызывающие сильную боль без

всяких телесных повреждений. Помнишь, как я Тлем-лелха тогда отделал? И вершина

этой техники —  смертоносные удары.  Это  даже не  сила,  это просто власть над

чужой жизнью. В том числе над твоей, великолепная Тина...

       Ошибаешься.    Тина говорила холодно и  равнодушно.  — Нельзя иметь

власть над тем,  чего нет.  Моя жизнь закончилась на Незе, а то, что происходит

сейчас, — не жизнь.

     Лиргисо несколько секунд молча смотрел на нее, потом с силой швырнул об

стенку бокал, превратившийся в кучку ледяных осколков на полу.

     — После всего,  что сегодня было,  ты еще и настроение мне испортила! —

прошептал он с  неподражаемо горькой театральной усмешкой.  — Спасибо!  Тебе же

хуже — когда я злой, я кусаюсь.

     — По-моему, ты в любом настроении кусаешься.

       Сегодня ночью я  тебя  покусаю,  чтобы ты  почувствовала себя живой!

Покойники не боятся укусов. Я тебе такое тело нашел, а ты недовольна...

     Он обвел взглядом комнату, словно выискивая, что бы еще расколотить.

       Вот,  пожалуйста.    Тина подвинула к  нему свой бокал с нетронутым

вином.

     Лиргисо молча взял, выпил вино и поставил бокал на стол. Потом взглянул

на  золотистое с  черными цифрами табло часов на стене,  присел перед столиком,

где были разложены косметические принадлежности, и начал красить левый глаз.

     — Хвала Флассу,  что моя косметика уцелела... — промурлыкал он себе под

нос. — Тина, знаешь, зачем к нам придет хозяин отеля?

     — Зачем?

     — Чтобы уговорить меня отсюда съехать.

     — Здравомыслящий человек,  — одобрила Тина. У Лиргисо действительно был

срыв или он разыграл перед ней представление?  Тина не могла остановиться ни на

том,  ни на другом варианте — пятьдесят на пятьдесят,  Впрочем,  возможен еще и

третий: срыв с примесью игры.

     — За что тебя хотели убить?

     — За мою доброту. — Он усмехнулся и сделал паузу, тщательно обрисовывая

глаз удлиняющим черным контуром.    Как отметил какой-то  умник из вашей расы,

великодушные поступки наказуемы...  Год назад, когда я впервые посетил Савайбу,

я  арендовал дом в поселке,  где «Кристален» вел строительные работы,  и ко мне

забрался грабитель.  Здесь много банд, они живут грабежом и прячутся в кавернах

рахад — власти утверждают,  что ловить их там бесполезно,  однако вылавливать и

не надо... Перекрыть каверны и нанести одновременные удары по близлежащим узлам

рахад    внутри  начнется  пульсация с  газовыми выбросами,  к  тому  же  сила

излучения возрастет настолько,  что никакие шлемы не  спасут.  Все!  Даже трупы

выносить не  придется,  рахады все  утилизуют.  Красивое решение,  я  бы  так и

сделал, но местные власти почему-то не хотят.

     Коричневые складчатые массивы  Савайбы,  с  воздуха  похожие  на  горы,

представляли собой  гигантские конгломераты колоний живых  организмов —  рахады

(название  гинтийское).   Сложнейшие  биосистемы,   способные  принимать  новых

симбионтов.    Уникальная,    пользующаяся   спросом   на    многих    планетах

сельскохозяйственная  продукция.  Вполне  благоприятные  условия  для  жизни  в

полостях  и  кавернах,  если  не  считать  генерируемого  некоторыми  колониями

высокочастотного излучения, но от него защищает экранировка.

     За  прошедшие дни  Тина просмотрела достаточно материалов по  рахадам и

заодно  узнала,   что  такое  «Рипарол»:   сообщество  ученых,  выступающее  за

постепенное,  искусственно  спровоцированное видоизменение  рахад,  результатом

которого должно стать вымирание излучающих организмов.  Свое название «Рипарол»

получил в честь покойного основателя, известного рахадолога.

     Закупорить каверны  на  отдельном участке  и  устроить мор  находящимся

внутри симбионтам — эта идея не относилась к разряду неосуществимых.

     — К тебе забрался грабитель, и что было дальше?

     — Я задержал его.  Это был парнишка из местной банды... или из местного

племени,  обитающего в  кавернах.  Они  живут одичавшими племенами,  но  власти

Савайбы  не   любят  об  этом  распространяться     сей  факт  роняет  престиж

правительства.  — Лиргисо закончил с макияжем и повернулся к Тине, состроив уже

изрядно надоевшую ей насмешливую гримасу. — Через две недели неудачливый вор от

меня сбежал — ему помогла повариха,  которую я нанял в том же поселке.  Чтобы я

после этого еще раз связался с  живой местной прислугой!  Она великолепно знала

савайбианскую кухню,  вот  я  и  соблазнился.  Воришка  благополучно вернулся к

своим,  и  племя решило,  что мне надо отомстить.  К ним присоединились еще две

такие же шайки... С тех пор я нахожусь в состоянии войны сразу с тремя бандами.

Фласс, они спят и видят, как бы заполучить мою голову!

     — И при чем тут твоя доброта?

     — Если бы я прикончил вора, ничего бы не было, но я пощадил его. Теперь

я со всех сторон пострадавший — меня чуть не ограбили,  я остался без поварихи,

на меня открыли сезон охоты...

     — А повариха куда делась? Сбежала вместе с грабителем?

     — Нет,  я убил ее. Сгоряча, сам потом жалел... Готовила она выше всяких

похвал.

     — Н-да... — Тина прищурилась. — Знаешь, почему-то я тебе не сочувствую.

     Лиргисо хотел что-то  сказать,  но  его прервала трель вызова —  пришел

хозяин отеля.  Энергичный,  решительный и  в  то  же время немного растерянный,

словно не  знал,  как подступиться к  делу.  Ему еще не приходилось выгонять из

своего заведения солидных и платежеспособных постояльцев. Он не хотел обсуждать

щекотливый вопрос  в  присутствии Тины,  однако  Лиргисо заявил,  что  это  его

секретарь-референт, можно при ней.

     Хозяин  вежливо  справился  о  самочувствии господина  Мерлея  и  начал

осторожными маневрами подбираться к проблеме.  Лиргисо постоянно его сбивал, да

еще  отпустил  замечание  насчет  безвкусного  сочетания  цветовых  оттенков  в

интерьере номера,  из-за  чего  оппонент совсем  расстроился.  Наконец  Лиргисо

позволил ему заговорить о  главном.  Порядочно деморализованный к этому моменту

хозяин  принялся сбивчиво перечислять причины,  почему  господину Мерлею нельзя

оставаться в  отеле:  налетчики могут  вернуться в  любую  минуту,  и  тогда не

избежать новой  перестрелки;  он,  как  собственник заведения,  не  имеет права

подвергать риску жизнь других клиентов и своих работников; некоторые из номеров

пострадали  настолько,   что  нуждаются  в   срочном  ремонте,   а   переселить

телохранителей господина Мерлея  некуда;  заведению нанесен ущерб,  значительно

превышающий сумму,  которую господин Мерлей  уплатил за  проживание...  Лиргисо

слушал с  насмешливой скучающей улыбочкой,  изредка поглядывая на  Тину  из-под

отливающих   фиолетовым   блеском   полуопущенных  век      словно   предлагал

присоединиться к развлечению.

     Тине хотелось взять «господина Мерлея» за шиворот и пинком выбросить на

улицу,  чтобы  хозяин воочию увидел,  как  надо  поступать с  такими клиентами.

Мечты...  Конечно,  генерального директора  компании  «Кристален» никто  отсюда

силком не вышвырнет. Будут уговаривать и упрашивать до бесконечности.

       Крис,  где  мы  ночуем —  здесь или в  другом отеле?    сквозь зубы

спросила Тина.

     Хозяин замолчал. Лиргисо поднял веки и ухмыльнулся:

     — Я-то все ждал, когда ты взорвешься... Дождался наконец!

     — Ты не ответил на мой вопрос.  Бандиты могут вернуться,  а твоим людям

нужен отдых.

     — Леди,  вам нельзя здесь оставаться! — повернулся к ней хозяин и начал

по второму разу излагать те же аргументы. Видимо, решил, что главная здесь она.

     — Ладно, хватит, — оборвал его Лиргисо, вытаскивая передатчик. — Вы мне

возвращаете деньги — и мы отсюда уходим.

     — Какие деньги?! Я понес убытки...

       Пусть бандиты возмещают убытки.  Или ваше правительство,  которое не

хочет от бандитов избавиться, хотя способы есть. Вы свободны.

     — Господин Мерлей, отелю нанесен колоссальный ущерб...

     — Я вас больше не задерживаю, — улыбнулся Лиргисо.

     Когда дверь закрылась,  он утомленно оперся о подлокотник, прижал к уху

передатчик и  справился у  кого-то,  готов  ли  транспорт.  Потом отдал команду

роботу, до этого неподвижно стоявшему в нише, и тот начал собирать с туалетного

столика косметические принадлежности.

     — Великолепная Тина,  до чего же ты любишь командовать... Я сразу решил

сменить отель, но почему бы не поразвлечься напоследок?

     — Хозяин отеля прав.

       Что  значит    прав?  Не  существует никакой правоты,  есть  только

бесконечные столкновения разнообразных интересов.  Правота —  это одна из милых

человеческих иллюзий...  Тина,  не надо злиться,  через полтора часа мы с тобой

ляжем в постель в другом отеле.

     — За что тебе хотят отомстить?

     Лиргисо  встал  с  кресла  и  начал  натягивать поданный роботом черный

бронекостюм с серебряными голографичес-кими пауками,  которые то появлялись, то

исчезали. Наверняка сделано на заказ. Второй такой же он бросил на диван.

       Надевай.  Если  тебя  убьют,  это  убьет  меня  наповал,  прости  за

тавтологию.

     — Меня уже убили.

       Тогда  мы  примем меры  против рецидива,    ухмыльнулся Лиргисо. 

Одевайся.  И  если ты  вынашиваешь планы договориться с  моими врагами,  можешь

сразу скормить их Флассу. Савайбианские бандиты разговаривать с тобой на равных

не станут.  Ты для них будешь... С чем бы сравнить? — Он прищелкнул пальцами. —

Существо-раб,  что-то вроде нега или чливьяса на Лярне,  пока там не упразднили

рабство. В этих племенах отношение к твоему полу хуже, чем на Манокаре.

     Человек объяснил бы короче. Лиргисо, переселившись в человеческое тело,

продолжал мыслить как  энбоно,  иногда  это  прорывалось в  его  рассуждениях и

формулировках.   Если   он   не   морочит  ей   голову,   с   теми  ребятами  в

оранжево-коричневых комбинезонах договариваться бесполезно. Учтем.

     — Ты так и не объяснил,  почему они за тобой гоняются.  Что ты сделал с

грабителем?

     — Ничего такого, из-за чего за мной стоит гоняться. Он вернулся к своим

в полном порядке,  за исключением нескольких пустяковых травм.  Видишь ли, этот

сброд на Савайбе считается гордым и независимым... — Лиргисо насмешливо сморщил

нос. — Тина, однажды ты назвала меня снобом, но снобизм Живущих-в-Прохладе, или

тергаронской военной аристократии,  или  вообще  любой  цивилизованной элиты 

ничто  по   сравнению  со  снобизмом  какого-нибудь  малочисленного  полудикого

народца!  Всех  остальных они  презирают и  считают быдлом.  Когда этот воришка

полез за моим имуществом и  вдобавок попытался меня зарезать — по меркам своего

племени он  проявил доблесть.  После того как  я  шутя отобрал у  него нож,  он

растерялся,  но тут же встал в позу:  он сын гордого народа, а я — инопланетный

раб,  он меня презирает и так далее...  Тина,  если уж тебя поймали при попытке

грабежа,  ты  по  крайней мере  будь  вежлив  с  победителем!  М-м,  прости  за

несовершенный оборот,  я  говорю не о  тебе.    Он улыбнулся и развел руками в

извиняющемся жесте.    До  сих  пор  иногда  путаюсь,  в  языке  энбоно  такие

двусмысленности  невозможны.   Мне   стало  интересно,   сколько  этот   дикарь

продержится...

     Его  прервал сигнал передатчика.  Начальник охраны справлялся у  босса,

как быть с Люшем.

     — Он поедет с нами.

     — Сказали, что он может остаться в отеле, — разобрала Тина приглушенную

реплику.

     — Возьмем его с собой, — возразил Лиргисо. — Лучше, чтобы журналист был

на глазах. — И продолжил, повернувшись к Тине: — У меня этот сын гордого народа

сломался на четвертый день. Я даже был немного разочарован... К середине второй

недели  он   безропотно  выполнял  самые  унизительные  мои  требования.   Меня

раздражала его дикарская спесь,  поэтому я обращался с ним грубо.  Но кого я не

понимаю,  так это повариху! Это была старая женщина, жительница поселка. Она не

любила бандитов — те когда-то убили ее семью, и у нее не было оснований на меня

обижаться -  я хорошо оплачивал ее услуги. Однако она выпустила моего пленника,

да  еще заявила в  аправдание,  что не  могла терпеть это ужасное бесчеловечное

непотребство...   Нонсенс,   как  выражается  Ольга.  Наверное,  повариха  была

сумасшедшая,  а я этого не заметил,  когда нанимал ее.  По-твоему, великолепная

Тина, я был не прав?

     — Очень хороший вопрос!  — усмехнулась Тина. — После того как ты уверял

меня, что правоты не существует...

       Фласс,  иногда  ты  бываешь  невыносимой.  И  охота  тебе  постоянно

выискивать противоречия!

     История из тех,  где обе стороны друг друга стоят.  И надо же попасть в

неприятности из-за такой истории...  Тина поморщилась,  не скрывая досады. Зато

бронекос-тюм сидел на ней как влитой — видимо, Лиргисо заказал его по меркам.

     Хозяин отеля,  уже не энергичный, а хмурый и осунувшийся, принес деньги

  наверное,  он и  лишнее доплатил бы,  лишь бы поскорее выпроводить Лиргисо и

никогда больше его  не  видеть.  После  этого  начались блуждания по  Инегбону,

смахивающие то ли на фильм,  в  котором абсурдная ситуация длится и длится и не

может прийти к  завершению,  то ли на сон,  в  котором никак не удается попасть

туда,  куда  хочешь попасть.  Еще  все  это  напоминало нравоучительный детский

стишок,  написанный на  каком-то  из  древних земных  языков,  Тина  видела его

перевод в  двести  сорок  седьмом томе  «Антологии докосми-ческой эры»;  вполне

платежеспособного героя этого стишка тоже  не  пускали ни  в  один из  отелей в

чужом городе.

     Инегбон   находился  в   гигантской  полости   рахады,   под   сводами,

облепленными  колониями  лаколарий,  поэтому  день  и  ночь  здесь  не  слишком

отличались друг  от  друга.  Лаколарий светились постоянно,  разве что  небо  в

разрывах менялось: то белесое, то розовое, то асфальтово-тем-нос. И еще менялся

стиль жизни, по ночам Инегбон становился пустынным и довольно опасным городом.

     Они  рыскали по  улицам на  двух  бронированных вездеходах,  оснащенных

антигравами.  Подниматься в  воздушное пространство над савайбианскими городами

без специального разрешения нельзя,  а Лиргисо дорожил имиджем законопослушного

бизнесмена,  так что правил они не нарушали.  И все равно их никуда не пускали.

Вас,  господа, слишком много, нет мест... Лиргисо, Тина, три десятка закованных

в  броню  вооруженных охранников и  в  придачу  корреспондент «Ниарской сетевой

бомбы» в  своей нелепой куртке с  собачьими мордами —  он  единственный был без

бронекостюма.  Как будто в  Инегбоне высадился десант.  Никто не  хотел с  ними

связываться!

     Вездеходы,  как хищные рыбы,  скользили по опустевшим улицам, озаренным

золотистым сиянием  лаколарий.  Просветы в  куполе  словно  закупорены —  время

близится к полуночи.  Охранники заподозрили,  что за машинами ведется слежка, и

приготовили к  бою  бортовые бластеры,  но  пока  все  было  спокойно.  Лиргисо

выглядел опасно злым,  что не  мешало ему кривить губы в  привычной иронической

усмешке. Тина откинулась в кресле и смотрела -на проплывающие мимо дома: вечный

полумрак Инегбо-на и неоновые отсветы скрадывали изъяны, и все же она заметила,

что облицовка многих зданий не  в  порядке.  Плиты либо чем-то  изъедены,  либо

покрыты выпуклыми наростами, причем цвет наростов каждый раз совпадает с цветом

основы.  По  стенам ползали небольшие роботы на  присосках —  они  отскабливали

наросты, терли и полировали плиты своими манипуляторами.

     Разглядывая  всю   эту   савайбианскую  экзотику,   Тина   одновременно

размышляла о делах.  О своих делах,  пока что безнадежных.  Сейчас главное — не

сломаться и  не  впасть в  депрессию.  Если начнется депрессия,  можно упустить

шанс,  можно его просто не заметить... Надо находиться в постоянной готовности,

чтобы воспользоваться первым же случаем, когда он подвернется. Хорошо, если это

произойдет завтра.  А  если через месяц,  через два,  через полгода?  Сохранять

готовность к  действию в  течение настолько долгого срока — реально это для нее

или  нет?  Не  исключено,  что  следующая попытка  окажется  неудачной,  как  и

предыдущая. Несмотря на это, сохранять готовность и не меняться, и не принимать

навязанные правила игры...

     Еще один отель. «Радушное королевство». Название многообещающее, однако

в   этот   пятизвездочный  замок   с   балконами,   башенками  и   белоснежными

голографическими облаками над крышей их тоже не пустили.

     — Я проведу журналистское расследование,  — сердито пробормотал Люш. 

Выясню,  почему к  нам  здесь так Относятся,  и  сделаю матерьялец для «Сетевой

бомбы»...

       Нет  необходимости,    мрачно  сказал  Лиргисо  (только этого  ему,

конечно,  и  не  хватало!).    Савайба    нецивилизованная планета,  это  все

объясняет, а матерьялец ты сделаешь, какой я тебе скажу.

       Я  напишу про беспредел преступников и про эти отели,  двери которых

закрыты для порядочных людей!    не хотел сдаваться Люш.  — Так напишу,  что с

Ниара никто больше сюда не прилетит! Безобразие, переночевать негде...

     Видимо,  он  не знал о  той истории с  грабителем.  Лиргисо раздраженно

бросил,  что,  мол,  не пристало журналисту-профессионалу опускаться до критики

заурядных бытовых мелочей,  потом достал свой  черный в  алмазных искрах комп и

отвернулся.

     За  иллюминаторами  теперь  маячило  что-то  обветшалое,  выщербленное,

вспученное  шишковатыми  наростами.   Грязные  тротуары.   Ржавый   суставчатый

манипулятор какого-то автомата валяется под стеной,  изуродованной экземой.  Их

занесло в трущобы.

       Крис,  твои полтора часа истекли,    заметила Тина.  — Даже больше.

Предлагаю захватить какой-нибудь бомжатник и там переночевать.

       В  бомжатнике?    испуганно округлил глаза Люш.    Там  же  всякие

паразиты...

     — А больше нас никуда не пустят.

     — Тина,  тебе не придется ночевать в бомжатнике. — Голос Лиргисо звучал

мягко,   проникновенно  и   терпеливо     сразу  ясно,   что   его  обладатель

самоотверженно заботится об окружающих,  слишком черствых, чтобы это оценить. —

Не  знаю,  обрадует тебя это  или  огорчит,  учитывая твои странные вкусы...  Я

связался через Сеть с фирмой,  которая торгует недвижимостью,  и сейчас покупаю

виллу.  Петер, — это было сказано уже не Тине, а в передатчик, — едем на Второй

Докторский проспект!

     Вилла на  окраине Инегбона была выставлена на  продажу,  но  там жили —

часть  постройки арендовал эксцентричный турист  с  Земли,  которому понравился

окружающий ландшафт.  Поднятый с  постели брокер предупредил,  что объект может

быть продан только при  согласии покупателя на  пункт,  разрешающий квартиранту

оставаться на вилле в течение всего оплаченного им срока. Лиргисо махнул на это

рукой  и  с  обаятельной улыбкой протянул брокеру пластиковый конверт с  пачкой

денег:  пусть  этот  небольшой  подарок  поспособствует немедленному заключению

сделки.  Сонный брокер приободрился и  полез в  карман за  передатчиком,  чтобы

разбудить еще кого-то.

     Небо  в  прорехах  живого  купола  начало  светлеть,   когда  вездеходы

подъехали к  вилле.  Та и  правда стояла на самой окраине.  Дальше простиралась

сумеречная равнина  с  напоминающими искривленные застывшие смерчи  перемычками

между  куполом и  основанием полости.  В  золотистом свете  лаколарий виднелись

растения,  похожие на  мотки проволоки и  многоярусные грибы,  вдали как  будто

блестела вода.  Тина  почувствовала слабое  дуновение теплого ветра,  пахнущего

какой-то синтетикой...  скорее,  это запах местной органики.  И  в  отеле,  и в

машинах работали кондиционеры, там не ощущалось никаких посторонних запахов.

     — Своеобразная картинка,  — усмехнулся Лиргисо.  — Непохоже на Лярн, но

есть некое сходство в настроении...  Помнишь закат над Флассом?  И там, и здесь

присутствует гнетущее очарование смерти.

     — Почему смерти?  Насчет Фласса понятно,  он жрал все что ни попадя.  А

здесь?

        Излучение.   Попробуй  снять  шлем,   и  твой  конец  будет  весьма

печальным... Лучше не пробуй снять шлем, Амеик не позволит тебе это сделать.

     — Я похожа на самоубийцу?

     — Мало ли,  что ты выкинешь ради того, чтобы лишний раз досадить мне! —

устало вздохнул Лиргисо и повернулся к охранникам.

     Те уже начали сканировать на предмет взрывчатки-приземистое, слепленное

из нескольких кубических бло--ков здание виллы с  квадратными балконами и двумя

террасами.  Окраина — удобное место для нападения... И для обороны; здесь можно

дать бой без риска, что потом придется оплачивать ремонт окрестных построек.

     — Черная вдова — это такой паук. Водится на Земле, по-моему в тропиках.

     — Черная Вдова — это привидение,  — убежденно прошептала Ивена. — У нее

клыки и  черная шерсть на лице и на руках,  и еще хвост как у черта.  Она может

съесть твое сердце,  если поймает.  Ночью нельзя выходить из  дома —  она  там,

снаружи,  ходит и  плачет...  А  к нам на чердак не заберется,  потому что мы в

доме.

     В  Приюте кротких вдов  было  свое привидение.  Судя по  описанию,  оно

обладало достаточно сволочным характером.  Правда,  Поль ни  разу его не видел,

хотя на всякий случай вдоль и  поперек изучил прилегающую территорию.  Там,  за

стенами  корпуса,  была  довольно-таки  примитивная система  ночного  слежения,

которую  без  проблем  ослеплял изготовленный Стивом  приборчик,  была  осенняя

слякоть,  были  вереницы бледных фонарей и  их  дрожащие отражения в  бездонных

черных лужах — но не было никакой Черной Вдовы.

     Ивена уткнулась в Поля, как котенок, и пробормотала:

       Поль,  я  не  хочу всю жизнь тут прожить.  У  меня...  мама...  была

хорошая...    Ее  голос  начал  дрожать,  как  всегда,  когда  она  вспоминала

родителей.  — А потом меня дедушка с бабушкой хотели забрать, но меня не отдали

и   привезли  сюда,   потому  что  папа  был  преступником.   Послезавтра  День

ответственности...  Я  лучше  убегу на  улицу,  и  пусть Черная Вдова съест мое

сердце.

     — Что такое День ответственности?

     — Ты не знаешь?  — Ивена шмыгнула носом.  — Это когда все отвечают. Нас

соберут в Судном зале и будут говорить,  что мы не должны брать пример со своих

родителей.  А  потом всех  новеньких высекут,  чтобы запомнили этот  день.  Мне

рассказали, я тоже раньше не знала... Поль напрягся, его мышцы окаменели.

     — Дерьмо! — процедил он на общегалактическом.

     — Что ты сказала? — удивилась Ивена.

     — Так,  ничего особенного. Ивена, я-что-нибудь придумаю, чтобы этого не

произошло.

     — Как ты придумаешь?  Здесь каждый год бывает День ответственности, его

никогда не отменяют.

     — Раз я сказала,  что придумаю,  — значит,  придумаю.  Вечерний звонок,

голосистый и пронзительный, хотя и приглушенный перекрытием.

       Вот,  мне  уже  идти,    вздохнула Ивена,  изо  всех сил  прижалась

напоследок к  Полю,  вдруг отстранилась и  удивленно спросила:    А  ты что-то

прячешь там, да?

     — Ну, иногда приходится что-нибудь прятать... — промямлил Поль.

     Он  предвидел,  что  рано или  поздно кто-нибудь здесь задаст ему такой

вопрос.  Бабушка,  а почему у тебя такие большие уши?  Бабушка, а почему у тебя

такие большие зубы?  Бабушка, а это у тебя что?.. Хорошо хоть, на чердаке темно

и Ивена не видит его покрасневшей физиономии.

     Она  почти  неслышно  пробралась к  выходу,  тихонько скрипнула дверью.

Выждав с полчаса, Поль тоже покинул чердак.

     Юная  вдова  Полина  Вердал скользящей походкой шла  по  коридору вдоль

стены,  перед  ее  лицом  подрагивала сетчатая  вуаль.  Другие  кроткие  вдовы,

особенно те,  кто принадлежал к  уровням выше четвертого,  поглядывали на нее с

выражением брезгливого превосходства.  Поль  почти гордился собой:  добиться за

столь  короткий срок  настолько паршивого внутригруппового статуса —  это  надо

суметь!  К кишащей в воздухе информационной нежити они с Полиной уже привыкли и

разве  что  слегка морщились,  когда проходили сквозь особенно густые скопления

«ваты» или «инфузорий».

     Эмфида Турнав была  у  себя.  Две  смежные комнаты,  в  несколько слоев

задрапированные кружевами,  с  кружевными накидками на  стульях и  свисающими с

потолка    декоративными   кружевными   фонариками.    Изделия   вос-.питанниц,

преподнесенные  старшей  администратор-воспитательнице.  Похоже,  кружева  были

красивые,  но  Полина никак  не  могла  рассмотреть их  из-за  туманных клочьев

«ваты», вяло шевелящейся неряшливой «бахромы» и прочей призрачной флоры приюта.

Жилище Эмфиды заросло этими странными штуками, как давно не чищенный аквариум.

       Полина,  милочка,  послезавтра тебя ждет работа!    сообщила Эмфида

строгим и одновременно приторно-покровительственным тоном. — Ко мне заглянет на

чашечку чаю очень важная гостья!  И я на тебя,  милочка, рассчитываю! Поможешь,

ладно? Там что-нибудь подать, принести...

     Вообще-то  служанка пятого  или  шестого уровня справится с  этим  куда

лучше,  чем неловкая Полина Вердал, но Эмфиду одолевало тщеславие: она личность

настолько значительная,  что даже вдова чиновника второго уровня не считает для

себя зазорным ей прислуживать! На это Поль и сделал ставку.

       Неужели  сама  госпожа вдова  президента?    широко  раскрыв глаза,

спросила Полина восторженным шепотом.

       Мы  с  Меей  Ришсем приятельницы,    величаво улыбнулась Эмфида. 

Милочка Мея  так скорбит о  своей потере,  так скорбит...  Она приходит сюда за

словами утешения. Но это секрет.

     — А в каком корпусе она живет? — прошептала наивная Полина.

     - Это тоже секрет. — Эмфида погрозила пухлым пальцем.

     — Как я благодарна вам за доверие и за утешение,  госпожа Эмфида! А что

такое День ответственности, который будет послезавтра?

     — Это для воспитания девчонок. А, ты же не возишься с этими сиротами...

Это делается,  чтобы очистить их  от скверны,  которой они нахватались от своих

непутевых родителей,  и привить им истинные ценности. Ох, я и забыла... Приедут

инспектора из министерства нравственного попечения,  но мы с Меей успеем выпить

по чашечке чаю до того, как все начнется.

     — Сюда приедут мужчины? — Полина манерно потупилась.

        Не  мужчины,   а   инспектора  нравственного  попечения,   почетные

воспитатели!  У  них  специальные  полномочия  на  посещение  приюта.  Надо  же

наставлять этих негодниц... Ступай, милочка, ступай.

     Полина подобострастно попрощалась и  отправилась к  себе в комнату,  но

спать не легла. Два часа спустя, когда свет во всем корпусе погас, она бесшумно

распахнула окно и  по-кошачьи ловко спрыгнула со  второго этажа в  темноту,  на

усыпанный сырой листвой газон.  Впрочем,  это  была  уже  не  Полина Вердал,  а

базовая   личность     сотрудник  незийской  полиции  ПольЛагайм.   В   черном

маскировочном комбинезоне он растворился в ночи, стоило ему удалиться от здания

на десяток метров. Поль включил передатчик и вызвал Стива.

     — Поль?

     — Ага, я. Послезавтра утром доберусь до объекта, будь готов.

     — Понял.

     — Это не все. Сможешь кое-что забросить мне завтра ночью?

     — Что именно?

     — «Тысячеликий мираж»,  он у меня в каюте. Все три коробки, хорошо? Мне

оттуда всякие навороты нужны.  Еще  мой  полицейский шокер,  он  в  черно-белой

сумке,  в  футляре.  И  еще...  Кусок какого-нибудь ненужного кабеля,  примерно

метровой длины — найдется?

     — Зачем тебе все это?

     — Надо. Потом объясню.

     — Ладно, будет. Свяжемся через сутки.

     Поль  постоял под  холодным моросящим дождем,  вдыхая сладковатый запах

палой листвы.  Потом надел стикерпластовые перчатки и  наколенники — без них по

стене на второй этаж не заберешься — и пошел к корпусу.

     Ночью была перестрелка.  Не атака, скорее просто напоминание о том, что

соплеменники  претерпевшего  надругательства  грабителя  про  Криса  Мерлея  не

забыли.  Со Стороны сумеречной долины прилетел аэрокар, сделал несколько кругов

над виллой и дал несколько очередей,  которые разбились об энергозаслон.  Потом

начальник  охраны  приказал  переключить силовую  защиту  в  режим  пульсации и

открыть ответный огонь,  синхронно с «мертвыми» промежутками. Аэрокар умчался в

коричневатую  савайбианскую  мглу.   Начальник  охраны   утверждал,   что   его

удалось-таки зацепить, но убедить в этом босса не мог.

     Разбуженный посреди ночи квартирант,  граф Морис Анатолиди,  был  очень

недоволен и высказал новому собственнику виллы свои претензии.

     — Граф,  с меня хватит того,  что я приобрел эту виллу вместе с вами, —

утомленно поморщился Лиргисо.    Не  люблю,  когда заодно с  интересующим меня

предметом мне стараются всучить что-нибудь бесполезное.

       Позвольте,  вы о  чем?  — опешил собеседник.  — Как это вы приобрели

виллу вместе со мной?!

     Лиргисо небрежным жестом протянул руку с  пурпурными ногтями и отключил

терминал.

       Зачем  ты  нахамил ему?    спросила Тина.  Она  сидела  в  кресле в

бронежилете на голое тело, рядом застыл в боевой готовности «цербер». — В нашем

положении лучше не наживать новых врагов.

       Это  оскорбление стоило  того,  чтобы  произнести его  вслух!  Тина,

неужели ты не оценила его утонченность?

     На  другой  день  Анатолиди  отомстил:  устроил  вечеринку и  пригласил

гостей, в том числе прислал любезные приглашения Янсе Люшу и Кристине Верной, а

Крис Мерлей такой чести не удостоился.

       Ты туда не пойдешь,    с  насмешливой миной рассмотрев адресованную

«Кристине Верной»  сверкающую открытку  с  голографическими виньетками,  бросил

Лиргисо. — Еще чего не хватало...

       Ты тоже.  Тебя не только в  приличные отели не пускают,  но еще и на

аристократические вечеринки.

       Ерунда.    Он  усмехнулся  с  неподражаемым выражением презрения  и

превосходства.    Что такое человеческая аристократия по  сравнению со  мной —

Живущим-в-Прохладе?

     После обеда он куда-то исчез,  вместе с десятком телохранителей, а Тина

уселась  перед  терминалом  и  заказала  информацию  о  племенах,  обитающих  в

кавернах.  Ждать  пришлось долго    прямой выход  в  инегбонскую сеть  Лиргисо

заблокировал,  и  она,  сколько ни  билась,  ничего  не  смогла  сделать с  его

блокировкой; запрос ушел кружным путем, исключающим двустороннюю связь.

     Комната была изолирована от внешнего мира: на окне бронированные ставни

(появились они сегодня на рассвете — Лиргисо связался с филиалом «Кристалона» и

продемонстрировал,  что его фирма умеет, когда прижмут, работать очень быстро),

дверь заперта,  у порога расположился «цербер». Тине было жарко в бронекостюме,

который пришлось надеть утром по  настоянию Лиргисо,  но  стоило ей расстегнуть

костюм, как Амеик издал предостерегающее шипение.

     «Не снимать! Опасность!» — вспыхнула надпись на его табло.

     — Если начнется стрельба, я застегнусь.

     «Цербер» успокоился,  как будто понял сказанное.  Возможно,  и  в самом

деле понял. Тина не так уж много знала о «церберах».

     Шероховатые белые стены,  добротная,  с наивными завитками, пластиковая

мебель под дерево, светло-коричневый паркет ромбиками. В одной из стен утоплено

большое  позолоченное распятие —  видимо,  прежние  хозяева  были  христианами.

Светильники  в  виде  гирлянд,   крест-накрест  пересекающих  потолок.  Лиргисо

обстановка  не  понравилась,   но  он  был  слишком  занят,  чтобы  возиться  с

интерьерами,  да  и  вилла интересовала его прежде всего как форт для отражения

нападения.

     На  терминал пришла информация.  Просмотрев файлы,  Тина  откинулась на

жесткую  спинку  стула  и  скрестила  на  груди  руки,  звякнув  металлическими

сегментами рукавов.

     С  племенами дело обстоит именно так,  как  говорил Лиргисо:  одичавшие

группы с  ярко выраженным патриархальным укладом и криминальными с точки зрения

цивилизованного социума нравами;  незыблемые традиции,  культ силы и  доблести,

доходящая до фанатизма религиозность, презрение к «варварам», каковыми являются

все,  кто не  принадлежит к  людям рахад,  как они себя называют.  Историческая

справка гласила,  что люди рахад с  самого начала колонизации Савайбы держались

за  примитивный уклад и  противопоставляли себя  остальным колонистам,  что  не

мешало   им   использовать  некоторые  технические  достижения,   в   частности

современное оружие и военную технику.

     Люди   рахад   ведут   образ   жизни,   который  можно  определить  как

оседло-кочевой: племя занимает подходящую каверну и остается в ней на несколько

лет; когда ресурсы каверны истощены — снимается и переходит на новое место.

     Власти Савайбы с  племенами считаются,  так как опасаются террора.  Вся

поверхность Савайбы разделена на три сектора —  один принадлежит людям,  другой

гинтий-цам,  третий  кудонцам.  В  кавернах  двух  первых  секторов люди  рахад

чувствуют себя как дома.  Кудонцы сумели каким-то  образом закрыть для них свою

территорию.  На  регулярные грабежи власти смотрят как на неизбежное зло;  люди

рахад,  в  свою очередь,  стараются соблюдать меру,  чтобы не давать повода для

карательных акций.  Дрянной,  но баланс.  И  те и.  другие противную сторону не

уважают, однако стремятся к сохранению статус-кво.

     Тина скептически прищурилась.  Если бы Лиргисо засадил ее в тело парня,

у нее еще были бы мизерные шансы договориться с людьми рахад — при условии, что

удалось бы убедить их в  своей «доблести» и неустрашимости.  Но сейчас,  в этом

теле...  Она  еще  раз  просмотрела разделы,  где  описывался  внутренний уклад

племен.  Пожалуй,  нет.  Ни одной лазейки. Очень Похоже на Манокар — с той лишь

разницей, что у Манокара иная организационно-экономическая модель.

     Жарко.  Тина  взяла из  вазы  на  столе большой пятнистый плод.  Что-то

местное,  произрастающее в рахадах. Блестящая темная мякоть, по вкусу похоже на

апельсин.

     Близился вечер, снизу доносилась приглушенная бравурная музыка: у графа

Анатолиди началась вечеринка.

     Стук двери,  шаги за стеной.  Потом щелкнул замок, раздвинулись створки

внутренней двери, соединяющей комнаты. Лиргисо был в шлеме, с кобурой на поясе.

Го-лографические пауки угрожающе мерцали на его черном бронекостюме. Веки, губы

и ногти темно-фиолетовые — успел сменить макияж.

       Великолепная  Тина,  я  сейчас  улетаю  к  кудонцам.  До  завтра.  Я

предполагаю вернуться оттуда с оружием против Стива...  С самым гуманным в этой

Вселенной оружием — билетом домой.  После того как эта стихия, возомнившая себя

человеком,  уберется туда,  откуда пришла... — Лиргисо мечтательно улыбнулся. —

Не  знаю пока,  что будет после.  Постараюсь придумать что-нибудь занятное.  Ты

пожелаешь мне удачи?

     — Наверное,  да,  — помолчав,  сказала Тина.  — Я тоже хочу, чтобы Стив

вспомнил свое прошлое, хотя наши с тобой мотивы не совпадают.

       Даже если ты  после этого потеряешь власть над ним?    Лиргисо чуть

приподнял насмешливо изломанную бровь.

       Какую власть?  Власти друг над  другом в  твоем понимании у  нас  со

Стивом нет.  Доверие и дружба — это не власть,  но ты просто не знаешь, что это

такое.

     — Тина, хватит блефовать! Твою власть я ощутил на себе. Ты делаешь вид,

что я  лишил тебя свободы,  хотя на самом деле это я твой пленник!  — Он что-то

швырнул  на  стол.  Рядом  с  вазой  шлепнулся объемистый пластиковый пакет. 

Возьми.

     — Что это?

     — А ты посмотри.

     В пакете было несколько пачек кредиток.  Солидная сумма. И документы на

имя Кристины Верной, восемнадцатилетнсй ниарской гражданки, сотрудницы компании

 «Кристален».  Тина выложила все это на стол и подняла взгляд. Лиргисо наблюдал

за ней.

     — Что это значит?

       Воспользуешься,  если я не вернусь.  Я разработал оригинальный план,

нанял помощников,  при мне мои новые способности... — Он взглянул на вазу, и та

описала  восьмерку,  шоркнув основанием по  столешнице.  От  неожиданности Тина

отпрянула.  — Все равно дело рискованное,  но я не могу остановиться,  Власть —

это как наркотик,  а Стив стоит между мной и Галактикой.  Мне любой ценой нужны

эти материалы...  Тина,  я могу погибнуть.  Это смешно, однако мне почему-то не

все равно, что после этого будет с тобой.

     Он прервался. Тина тоже молчала.

       Вернешься  на  Ниар  на  яхте,   вместе  с  моими  людьми.  Я  отдал

соответствующие распоряжения.  С Ниара сможешь улететь на Нез, на билет хватит.

Документы  настоящие,   я  их  не  на  рынке  покупал,  а  в  правительственном

учреждении.

     Тина продолжала молчать.

       Амеик тоже достанется тебе.  Если я  погибну,  с  тобой свяжется мой

инегбонский юрист и ты получишь доступ к сейфу, куда я положил электронный ключ

и  инструкцию.  Амеик у  меня  хитро запрограммирован,  никто в  этих  кодах не

разберется...  На Лярне мы — союзники патрона — постоянно устраивали друг другу

компьютерные каверзы,  я  еще тогда натренировался,    Лиргисо •ностальгически

усмехнулся. — Я единственный выживший представитель лярнийской хакерской школы.

С  моей  инструкцией ты  сможешь  перепрограммировать Амеика.  Он  великолепный

телохранитель, еще оценишь.

     Каждый раз, когда его имя произносили вслух, «цербер» совершал короткое

неопределенное движение одним  из  манипуляторов —  словно  давал  понять,  что

слышит хозяина.

     Лиргисо шагнул  вперед  и  бросил взгляд на  оконце часов  под  экраном

терминала.

       Мне пора.  Ты  ведь уже начала надеяться,  что я  не вернусь?    Он

ухмыльнулся  и  вдруг  зло  расхохотался:     Тина,   теперь  я  буду  вдвойне

заинтересован в  благополучном исходе,  чтобы увидеть твое разочарованное лицо!

Остаться в живых, чтобы кому-то досадить, — это для меня всегда было сильнейшим

стимулом. До скорой встречи, великолепная Тина!

     Он  отвесил  издевательский полупоклон,  отступил к  себе  в  комнату и

задвинул дверь.  Тина  услышала щелчки замков.  Все.  Убрался.  Сложив деньги и

документы, она спрятала пакет во внутренний карман бронекостюма.

     Игра в  благородство?  Вряд ли  он сомневается в  благополучном исходе.

Если бы сомневался,  он бы туда не полез,  пусть и  утверждает обратное.  Хочет

произвести на нее впечатление,  изменить к  лучшему ее мнение о  своей одиозной

персоне? Тина ему не верила.

     Она  связалась через терминал с  кухней,  заказала кофе  и  бутерброд с

сыром. Аппетита почти не было. Тина устроилась в большом кожаном кресле и стала

слушать пробивающуюся снизу музыку:  в  апартаментах у графа вовсю шла гулянка.

Сейчас лучше не думать о будущем.  Не надеяться.  И все-таки... Если Лиргисо не

вернется, она будет свободна.

     Кроткая и  плодородная вдова  Полина  Вердал  билась в  истерике.  Лицо

спрятано в ладонях, плечи судорожно вздрагивают. Глухие невнятные звуки — не то

стоны,  не  то рыдания.  Успокоить ее никак не удавалось,  другие кроткие вдовы

осуждающе поджимали губы и переглядывались: дурочка — она и есть дурочка.

     Началось  это  безобразие на  просмотре фильма  «Вспомни  место  свое».

Хороший фильм,  поучительный.  Про  манокарца,  который возвращался домой после

паломничества на  Землю,  но  на  Незе  отстал от  космолайнера и  заблудился в

Кеодосе — чудовищном мегаполисе, охваченном скверной. Страшно, кто же спорит...

Высоченные здания,  в  небе то и  дело сталкиваются и  взрываются аэрокары,  по

грязным улицам  носятся,  сшибая прохожих,  роботы-убийцы,  запрограммированные

творить зло.  Хозяева планеты,  лысые серокожие незийцы,  угнетают и обманывают

представителей человеческой расы,  а  те ведут себя так,  что их и жалеть-то не

хочется.  Отвратительные негуманоиды,  всякие там силарцы,  желийцы и  синиссы,

подстерегают людей по мрачным закоулкам —  чтобы зом-бировать их и превратить в

своих рабов.  Таков внешний мир,  на  него нельзя смотреть без  содрогания,  но

нужно  быть   идиоткой,   чтобы  разрыдаться  посреди  фильма!   Это   пристало

девчонкам-сиротам, а не вдове уважаемого администратора второго уровня.

     Потом было хуже.  Герой знакомится с девушкой,  брошенной женихом, — от

горя та вышла на улицу,  чтобы отдаться первому встречному. Она предлагает себя

манокарцу и  начинает раздеваться.  Потрясенный такой  безнравственностью герой

вытаскивает из  брюк ремень и  устраивает ей  порку.  После этого на несчастную

девушку снисходит просветление:  «Я думала, что все люди одинаковые, а теперь я

вижу,  что есть и  хорошие!»  — «Каждый манокарец на моем месте сделал бы то же

самое»,  — заправляя ремень обратно в брюки, скромно отвечает герой. Здесь тем,

кто  сидел  рядом  с  Полиной,  волей-неволей  пришлось  отвлечься:  она  опять

уткнулась лицом в ладони, начала дрожать всем телом и тонко взвизгивать. Тщетно

пытались ее успокоить, она только бормотала: «Я не могу!.. Не могу...»

     Девушка остается с манокарцем и понимает,  что ее предназначение — быть

хранительницей домашнего очага. На Незе многр бытовых автоматов, которые делают

за женщин их работу;  придумано это для того,  чтобы женщины стали развратными,

ленивыми,  злобными и не знали,  куда себя девать.  Но девушка вместе с главным

героем улетает на  Манокар —  там она сможет жить правильно,  не  зная скверны.

Счастливый конец, все улыбаются сквозь слезы.

     Полина Вердал к этому времени более-менее успокоилась, так что выводить

ее  из  зала не стали,  а  зря...  Новая истерика началась во время выступления

комментатора-искусстводела, допущенного в приют особым разрешением министерства

нравственного попечения.  Искусстводел, как водится, объяснял зрительницам, что

хотели  сказать  авторы  фильма  и  какие  чувства надлежит испытывать при  его

просмотре. Его прервали посторонние звуки. Снова Полина! В этот раз ее все-таки

увели, чтобы не мешала остальным слушать лекцию. «Не могу... Мой... покойный...

господин...  был...  такой  же...»    пыталась  она  оправдать  свое  лишенное

достоинства поведение.  Все равно нехорошо. Другие кроткие вдовы тоже скорбят о

своих  супругах,  но  никто,  кроме  этой  Полины,  таких  несуразных  сцен  не

закатывает!

     — Поль, тебе больше не грустно? — спросила вечером Ивена.

     — Нет.

     — А почему ты так сильно плакала, когда показывали кино?

     — Сначала скажи, тебе это кино понравилось?

     — Ну-у... — неопределенно протянула девочка и вдруг решительно заявила:

— Нет. Скучное. Я люблю сказки и кино про зверей.

     — А мне было смешно. Если бы они увидели, что я смеюсь, мне бы влетело,

и я сделала вид, что плачу.

       А  я испугалась,  что тебе плохо...  Ивена с облегчением вздохнула и

привычно прижалась к Полю. Он обнял ее за плечики и ощутил, что она дрожит.

     — Что с тобой?

     — Меня завтра побьют,  — прошептала девочка.  — День ответственности...

Если я до завтра заболею,  меня отправят в больницу, только надо, чтобы высокая

температура поднялась. Ты не знаешь, как сделать температуру?

     — Ивена, Дня ответственности не будет. Завтра здесь кое-что случится...

Только не пугайся, когда начнется, хорошо? И никому об этом не говори.

     — А что случится?

     — Кое-что незапланированное.  Не пресекать криминал,  а предотвращать —

это кредо незийской полиции.

     — Я не помню про это в кино...

     — Кино мощное! Обязательно достану копию, чтобы дома всем показывать. —

Поль ухмыльнулся в  темноте.    В  общем,  завтра ничего не  бойся.  Все будет

хорошо.

     После  отбоя,  сняв  длинное  вдовье  платье  и  натянув  маскировочный

комбинезон,  Полина Вердал распахнула окно и спрыгнула в газон.  В этот раз она

отошла  подальше от  корпуса,  к  группе деревьев.  Под  порывами ночного ветра

поскрипывали ветви,  мокро шелестели остатки листвы.  Больше никаких звуков.  И

никакого подозрительного движения в темноте.  «Вата»,  «бахрома», «инфузории» —

верные  признаки присутствия людей,  но  сейчас Полина ничего из  этого  набора

поблизости не видела.

     — Стив, привет!

     — Привет. Твой заказ готов. Где находишься?

     — В парке. Вокруг спокойно. Свободный радиус — два метра.

     Радужный сноп света.  Полина Вердал (Поль не стал ее сворачивать — если

что,  опасность она  почувствует раньше,  чем  базовая  личность) шарахнулась в

сторону, под защиту деревьев. Ослепительно яркий световой фонтан. Или громадный

костер,  переливающийся всеми цветами радуги,  и в центре — сотканная из живого

света человеческая фигура с сумкой через плечо.

     — Поль, в чем дело?

       Стив?!  На твою иллюминацию все окрестные патрули слетятся!  Выключи

это!

     — На какую иллюминацию? — Пылающая фигура шатнула к Полю.

     — Это у тебя голограмма или что?!

     — Поль, с тобой все в порядке? — Голос Стива звучал обеспокоенно.

     Поль  свернул Полину Вердал (какая там,  к  черту,  страховка,  они  со

Стивом уже засветились,  в  самом что ни  на  есть буквальном смысле!),  и  тут

радужное пламя погасло. В двух шагах от Поля стоял Стив, в темном комбинезоне и

темном шлеме. Никаких источников света, разве что белки глаз слегка выделяются.

     — Я-то в порядке, — растерялся Поль, — но ты же только что горел! Видел

бы ты себя со стороны...

     — Я горел?

       Погоди,    Поля  осенило,    сейчас  проверим...  Базовая личность

уступила место Полине Вердал, и Стива вновь охватило ослепительное переливчатое

пламя.

       Ясно!    Поль вернулся в  исходное состояние.  — Когда я становлюсь

Полиной,  у  меня восприятие меняется,  я  вижу непонятные вещи.  Если смотреть

глазами Полины,  ты похож на фонтан цветного огня.  Странно, почему я раньше не

замечал? Кажется, в Эпотоке я на тебя ни разу не посмотрел... А когда ты привез

меня сюда, я был собой и только потом развернул Полину.

     — Развернул?..

       Это  вроде  одновременной работы с  несколькими программами.  Завтра

утром Мея придет пить чай к начальнице корпуса,  я буду прислуживать.  Угощу их

снотворным,  сдам тебе Мею,  а потом задержусь тут еще на пару часов. Есть одно

дело. Ты принес то, что я просил?

     — Принес. Зачем тебе кабель метровой длины?

     — А, это на хвост.

     — На какой еще хвост?

     — Я из него хвост себе сделаю, чтобы сзади болтался.

     — Понятно...  — буркнул Стив.  — По-моему,  тебе стоит отдохнуть. Давай

сейчас на яхту, ладно? Только сначала покажи, где завтра будет чаепитие с нашим

объектом.

       Стив,  я  не  спятил!    На  всякий случай Поль  отступил под  сень

деревьев. — Я все объясню. Выслушав объяснения, Стив спросил:

     — И ты хочешь провернуть это в одиночку?

        А   что  такого?   Я   же  прошел  спецподготовку  по  профилактике

антисоциальных инцидентов!

       Лучше вдвоем.  Тогда завтра утром берем Мею,  а потом займемся твоей

профилактикой.

    

     Глава 12

    

     С надеждой бороться трудно.  Даже если знаешь,  что надежда — это всего

лишь  ловушка,  и  чем  основательней ты  в  ней  увязнешь,  тем  сильнее будет

разочарование.

     Ночью Тина почти не  спала.  Уже и  музыка на  первом этаже смолкла,  и

постоянный фоновый гул,  доносящийся со  стороны Инегбона,  почти сошел на нет,

словно  кто-то  повернул  регулятор  громкости.  Голоса  дежурных  охранников в

коридоре. Среди ночи — тревога, но то ли она оказалась ложной, то ли атака была

короткой и несерьезной.

     Тина выпила несколько чашек крепкого кофе,  однако под утро ее все-таки

сморил  сон,  и  она  растянулась на  постели прямо  в  бронекостюме.  На  теле

отпечатались красные рубцы.  После  пробуждения Тина  сняла  броню («цербер» не

протестовал     видимо,   сторожевая  автоматика  в   данный   момент   ничего

подозрительного не  регистрировала),  смыла под душем липкий пот,  заказала еще

кофе.  Амеик впустил в  комнату робота-официанта и захлопнул дверь перед Люшем,

который порывался войти следом за ним.

       Почему ее  держат под арестом?!    долетел из  коридора возмущенный

возглас Люша.

     Голос охранника, что-то втолковывающего репортеру.

     Тина еще раз внимательно рассмотрела документы на имя Кристины Верной и

банкноты. Все настоящее. Что это — игра Живущего-в-Прохладе, жест, рассчитанный

на  вполне  определенный эффект,  проблеск  порядочности?  Шевельнулась грусть:

обладай Лиргисо порядочностью,  он  был  бы  вполне  симпатичным...  человеком?

энбоно? Впрочем, тогда и события развивались бы иначе, и он сейчас не находился

бы в теле Криса Мерлея. Одного Лиргисо добился: если он не вернется,.Тина будет

вспоминать о нем без злости. Она улетит на Нез, разыщет Стива, сделает операцию

в   какой-нибудь  из   рубиконских  клиник...   Правда,   тергаронские  киборги

значительно   превосходят   рубиконских.   Тина   взглянула   на   свою   руку,

фар-форово-бледную, с синими зеркальными ногтями. Сойдет и рубиконский вариант.

Все  будет лучше,  чем  существовать в  таком виде!  Но  для этого надо,  чтобы

Лиргисо не вернулся.

     Она  включила  терминал  и  заказала  сетевые  новости.   Событие  дня:

катастрофа в  Сивииннэ    там  внезапно началась «пляска  рахады»,  пострадала

пригородная   резиденция   Ангхту    Me    Ано,    крупнейшего   сивииннэйского

землевладельца.

     На  экране само пространство корчилось и  ходило ходуном.  Или нет,  не

пространство.  Ожившими  смерчами  извивались перемычки,  содрогалось основание

полости, по куполу пробегали волны. Купол то приподнимался, то опускался, почти

касаясь крыш ступенчатых темных сооружений,  соединенных между собой воздушными

галереями.  Внизу  метались не  люди    быстрые  черные  кляксы.  Общий  план,

подробностей не разглядеть.

     Тина догадалась затребовать справку:  Сивииннэ — ку-донская территория.

Значит,  кляксы — это кудонцы,  похожие на черные кораллы.  А что такое «пляска

рахады»?  Неизученное явление.  Одни  рахадологи предполагают,  что  «пляска» —

естественная и  неизбежная составляющая многовекового жизненного цикла  рахады;

другие считают,  что  это  аномалия,  своего рода болезнь.  Предсказывают такие

катаклизмы,  как правило,  заблаговременно, так что всегда есть возможность без

спешки организовать эвакуацию. В этот раз прогноз запоздал.

     Шум в коридоре.

     — Мне велели докладывать, куда я отправляюсь, вот я и пошел доложить! —

срываясь на фальцет,  кричал Люш.  — Босс улетел,  Корде в больнице, а она тоже

секретарь-референт! Почему к ней никого не пускают?

       Уходите  отсюда!    требовал охранник.  Амеик  занял  позицию перед

дверью.

       Эй,  Кристина!    новый выкрик Люша.  — Я полетел в Сивииннэ,  а то

события там,  а я здесь!  Телек смотрели?  Наш босс сейчас тоже в Сивииннэ, его

пригласили на прием к Me Ано. И я туда же! Вот и все, я вам доложил! Матерьялец

сделаю...

     Голос  репортера  постепенно  затихал  вдали:  наверное,  вытолкали  из

коридора на лестницу.

     Лиргисо в Сивииннэ?  Уж не он ли все это устроил?  Если Ангхту Me Ано —

тот   самый  кудонский  магнат-коллекционер,..   Или   это  просто  совпадение?

Неприятное для Лиргисо, возможно, гибельное... Лучше не увлекаться.

     Другие  новости.  В  Нуше  продолжаются переговоры  между  сотрудниками

Савайбианского  гуманитарного  общества  и   представителем  племени,   которое

называет себя люди цветущей каверны. На прошлой неделе стало известно, что люди

цветущей каверны  удерживают у  себя  трех  жителей Инегбона —  двух  мужчин  и

женщину.  Как обычно,  пленников используют в качестве рабочей силы, в то время

как их близкие собирают средства на выкуп. Савай-бианское гуманитарное общество

выступает в роли посредника, тоже как обычно. Есть надежда, что через несколько

дней похищенные вернутся домой.

     «Интересно,  ребята...  Значит,  вот как вы  здесь живете?  Но  тогда я

одного не  понимаю:  чем  вы  лучше  Лиргисо и  за  что  хотите ему  отомстить?

Вообще-то  ясно:  когда вы  достаете других —  это оправдано вашими традициями,

вашей  религией,  вашей пресловутой «доблестью»,  но  если  вас  самих таким же

образом достали —  вот  это  уже  беспредел!  Впору объявлять священную войну и

громить отель в центре города. И ведь что характерно, словечек «рабовладение» и

«работорговля» нет ни в одной из тех подборок, которые я просматривала. Это уже

политика  савайбианских  властей...   Если  станет  известно,  что  на  Савайбе

процветает рабство. Галактической Ассамблее сие не понравится. Значит, не будем

употреблять такие слова:  нет слова — нет и явления.  Ребята,  почему вы до сих

пор живы?  Если кудонцы вышибли вас со своей территории, почему люди и гинтийцы

не хотят сделать то же самое? Ну, это я тоже понимаю: кудонцев среди вас нет, а

людей и гинтийцев — сколько угодно. Договорились... А в сетевых текстах про вас

пишут  очень  корректно,  словно  боятся  обидеть.  Словно  пытаются задобрить.

Неплохо вы тут устроились... Наверняка вам еще и гуманитарную помощь кто-нибудь

регулярно подбрасывает,  доброхотов в  Галактике хватает.  Но мстить-то за что?

Лиргисо  развлекается,   как  привык,   вы  живете  в   соответствии  со  своим

традиционным укладом, а дрянь получается одна и та же!»

     В  остальных сообщениях ничего любопытного.  Вести с плантаций,  спорт,

галактические новости...  «Пляска  ра-хады»  в  Сивииннэ  прекратилась  так  же

внезапно,  как началась.  По официальным данным,  погибших нет,  за медицинской

помощью  обратилось  шестнадцать  кудонцев,  трое  гинтийцев  и  два  человека.

Пригородная резиденция Ангхту  Me  Ано  частично  разрушена;  установлено,  что

эпицентр  находился  прямо  под  ней.   Ученые  выясняют,   почему  приборы  не

зафиксировали  никаких  признаков  приближающегося катаклизма.  Интересно,  Люш

успел что-нибудь заснять или примчался в Сивииннэ к шапочному разбору?

     Тина  выключила терминал и  долго  сидела  перед  ним,  прикрыв  глаза.

Напряженное,  почти лихорадочное оцепенение.  Как перед взрывом.  Если это тело

взорвется —  не  жалко.  Она уйдет в  пустоту,  которая находится по ту сторону

реальности.  Только там не  будет ни  Стива,  ни  Ольги,  ни  Поля,  ни Ли,  ни

Тлемлелха, ни Джеральда... Никого. Все они останутся здесь.

     На  табло часов под темным омутом экрана мигали цифры.  Уже вечер?  Она

выпала  из  потока  времени  и  теперь,   очнувшись,   не  сразу  смогла  вновь

приспособиться к его ритму.

     Всплеск оживленных голосов в  коридоре.  Вернулся...  Тина была к этому

готова  и  почти  не  ощутила  привкуса разочарования.  Ей  никогда  ничего  не

доставалось просто так. С чего она взяла, что на этот раз будет иначе?

     Материалы  у  Лиргисо.   Тина  поняла  это  по  блеску  его  глаз,   по

торжествующему выражению лица.  Зато вид потрепанный, на лбу и под левым виском

прилеплены куски пластыря телесного цвета.

     Он  прикоснулся  к  настенному  регулятору,   заставив  протянутые  под

потолком гирлянды светильников засиять в полную силу,  подошел к Тине,  взял ее

за подбородок и  пытливо уставился в глаза.  Это продолжалось несколько секунд,

потом Тина оттолкнула его руку и спросила:

     — Ты в первый раз меня видишь?

     — Я хочу понять,  какие чувства ты испытываешь.  Фласс, жалко, что я не

телепат...  Хотелось бы надеяться,  что ты обрадовалась и стараешься это скрыть

под  вуалью иллюзорного разочарования.  Теперь Стив  будет мне  ноги целовать —

или,  по  крайней мере,  оставит меня в  покое!  Тексты на кудонском,  придется

заказывать перевод.  Это я,  с твоего позволения,  заберу...  — Лиргисо взял со

стола пакет с документами и банкнотами. — Не возражаешь?

     — Это ты вызвал катастрофу в Сивииннэ?

       Тина,  большинство  рахадологов считает,  что  это  невозможно.  Они

посмеялись бы над твоим вопросом.  А на самом деле...  — Он ухмыльнулся, отчего

пластырь на скуле слегка отклеился.  — Да;  это я заставил рахаду сплясать! Мне

помог в этом один неортодоксальный рахадолог,  до безобразия спившийся.  Как мы

это  сделали,  не  скажу.  Вдруг тебе опять взбредет в  голову меня подставить?

Великолепная разочарованная Тина...  Я всю дорогу мечтал о том, как непристойно

мы  с  тобой отпразднуем это событие,  но сейчас я  с  ног валюсь от усталости.

Пришлось  наглотаться  боевых  стимуляторов,  после  них  наступает  истощение.

Отложим веселье на завтра.

     Он ушел к себе,  задвинул дверь — кажется, даже запереть забыл, щелчков

не было,  но чего ему опасаться,  если рядом Амеик?  Тину тоже клонило в сон, и

она свернулась на постели.

     Разбудила ее трель терминала.  Кто-то пытается с ней связаться?  Здесь,

на Савайбе?

     Наверное, звонят прежним хозяевам виллы.

     Терминал не унимался. Негромкие, настойчивые переливы.

       Амеик,  свет,    потребовала Тина.  Раз  эта  электронная тварь  ее

сторожит, пусть хотя бы свет потрудится включить!

     «Цербер» не  отреагировал.  Вон  он,  выделяется темным пятном на  фоне

светлой стены. Оранжевой точкой дрожит индикатор. Оранжевой?.. Обычно индикатор

у него голубой.

     Ориентируясь на  светящиеся цифры  часов,  Тина  подошла  к  терминалу,

нащупала кнопку.  Вспыхнул экран,  в  комнате стало чуть  светлее.  Граф  Морис

Анатолиди,  смуглый,  с  лаковой полоской усиков и  встревоженными,  беспокойно

моргающими прозрачно-серыми глазами.

     — Кристина, приглушите звук! — Голос тоже звучал встревоженно.

     Тина убавила звук,  но  вопросов задавать не стала.  Раз уж он вышел на

связь посреди ночи, пусть сам объясняется..

     — Мерлей спит?

     — Да.

     — Тише!  — прошипел граф. — Кристина, вилла окружена, здесь люди рахад.

Знаете,  кто  они  такие,  да?  Мерлей для  них  хуже дьявола,  но  они обещали

сохранить вам жизнь,  если вы подчинитесь и  выполните их требования.  Им нужен

Крис Мерлей, вас не тронут.

     — А охрана где?

       Охраны больше нет.    Под правым глазом Анатолиди мелко задергалась

какая-то мышца,  он заговорил быстрее:  — Люди рахад захватили всю виллу, кроме

того сектора, где живете вы с Мерлеем. Они не могут туда проникнуть. Автоматику

они заблокировли вяжущей глушилкой. Извините, так называется одно устройство...

     — Я знаю,  что такое вяжущая глушилка.  Дальше? Граф растерянно смотрел

на   нее,   как  будто  что-то  в   ее  поведении  казалось  ему  неправильным,

неадекватным.

       Надо,  чтобы  Мерлей  не  смог  подать сигнал на  резервные блоки  и

переключить автоматику в боевой режим.  Тогда люди рахад успеют взломать двери.

Его уже несколько раз загоняли в угол, а он уходил от них. Он совершил страшное

преступление против члена племени, оскорбил их обычаи...

     — Я в курсе.

     Опять она  его сбила.  Анатолиди замолчал,  потом открыл рот,  но  Тина

опередила:

       Граф,  за  что  убили ребят из  охраны?  В  отличие от  Криса это не

преступники.

     — Понимаете, здешние обычаи...

       Мне наплевать на обычаи.  Я  знаю,  что Крис нахамил вам,  но это не

повод,  чтобы  истреблять его  подчиненных.  Гости  проникли на  виллу с  вашей

помощью?

     — Кристина, я хочу вас спасти! — взмолился граф. — Они мне обещали, что

вы  не пострадаете.  Я  не беспринципный человек,  но я  признаю их правоту.  У

охранников профессия такая,  вы же знаете,  а вы — женщина, вам сохранят жизнь.

Вот  что  вам  надо сделать,  слушайте!  Мерлей употребил какие-то  наркотики и

сейчас  должен  находиться в  отключке.  Заберите  у  него  все  пульты,  какие

попадутся, и куда-нибудь спрячьте, хоть в унитаз спустите. Будьте умницей! Если

ломать двери,  вдруг Мерлей от  грохота проснется,  тогда он разблокирует своих

электронных псов,  и неизвестно,  чем это кончится...  Он очень хитер и жесток,

люди  рахад считают его  отродьем дьявола.  Кристина,  такая славная девушка не

должна находиться под  его влиянием!  Вы  останетесь живы,  клянусь честью.  Вы

сделаете, что я сказал?

     — Где гарантии, что я не потеряю свободу?

     — Я же поклялся честью! — Не то искреннее, не то показное возмущение.

     «Дурак ты, граф», — подумала Тина, а вслух сказала:

     — За себя.  Вы знаете,  что на Савайбе существует рабство? Мне сохранят

жизнь,  а  как насчет остального?  Меня не прельщает перспектива превратиться в

товар с наклеенным на задницу ярлыком.

     — Кристина,  я уверен, что вам бояться нечего! — Несмотря на энергичное

заявление,  Анатолиди выглядел несчастным,  почти больным.  Тина заметила,  как

покраснели у него глаза, как устало кривится рот.

     «Значит,    уверен?..   Глядя   на   твою   физиономию,   не   очень-то

сориентируешься».

     — Граф, где вы находитесь?

       Здесь...  — пробормотал Анатолиди.  Не сразу,  словно ответ вызвал у

него затруднения.

     — Здесь — это где?

     — У себя в комнатах. На первом этаже.

     — Пусть к терминалу подойдет кто-нибудь из руководителей атакующих.

     Граф отступил в сторону.  Тина увидела белую стену,  такую же, как в ее

комнате,  и  кусок  спинки стула.  Потом обзор заслонило бледное бородатое лицо

мужчины средних лет, в шлеме с красно-сине-зеленой эмблемой.

     — Женщина,  сделай что тебе сказали. — Он говорил повелительно и резко,

с  незнакомым Тине акцентом.    Забери пульты,  иначе умрешь вместе с дьяволом

Мерлеем.  Ты —  его женщина?  По обычаю ты должна умереть,  но мы тебя простим,

если нам поможешь. Поторопись, женщина!

     «Хорошее начало. Столько женщин на один квадратный сантиметр...»

       Ты можешь обещать,  что я  беспрепятственно уйду,  если выполню ваше

условие, и никто из твоих людей не задержит меня и не попытается убить? — глядя

ему в глаза, спросила Тина.

     Выражение гнева. Шевельнулись брови, крупные ноздри слегка раздулись.

       Женщина,  уйми  свой  язык!  Все  вы  рабы!  Если выполнишь условие,

останешься жить, это мое слово.

     Голос  невидимого Анатолиди,  который  попытался вмешаться в  разговор.

Собеседник Тины отмахнулся, но потом прислушася и бросил:

       Да,  тебя не  задержат и  не  убьют.  Все,  женщина!  Делай как тебе

сказано.

     — Вы слышали,  Кристина,  он подтвердил,  — произнес занявший его место

Анатолиди.    А  теперь  будьте  умничкой,  действуйте!  Когда  будет  готово,

свяжитесь   со   мной,   кабельная   связь   работает.   Мой   внутренний   код

один-четыре-шесть.

     «Парни,  почему-то  я  вам не  верю.  Вы  меня не  убедили,  хотя очень

старались».

     Экран погас.  Нашарив на стене выключатель, Тина включила свет. Сколько

у  нее  времени?  На  пару  минут —  в  туалет (у  человеческого организма своя

специфика,  и  это  не  всегда  проявляется вовремя),  потом  надеть  черный  с

серебристыми вспышками-пауками  бронекостюм —  двойник  костюма  Лиргисо,  плюс

обязательный на Савайбе шлем.  А  дальше?..  В одиночку ей отсюда не выбраться.

Будь она  киборгом,  она бы  переключилась в  ускоренный режим и  прошла сквозь

атакующих как нож сквозь масло — но это осталось в прошлом.

     Тина взглянула на «цербера»:  тот по-прежнему пребывал в трансе,  мигал

оранжевым глазом и смотрел недоступные людям оранжевые сны.

     Представление о  людях рахад она более-менее составила.  Поверхностное,

неполное и наверняка неточное в деталях...  однако вполне достаточное для того,

чтобы не доверять им.  Тина перебрала в  памяти все моменты разговора с  графом

Анатолиди и  предводителем атакующих,  Она хочет избавиться от Лиргисо —  и вот

жизнь сама подсовывает решение,  все за тебя сделают другие,  от тебя требуется

только согласие...  Зеркало в резной псевдодеревянной раме,  до сих пор Тина ни

разу к  нему не подходила,  ее взгляд натренированно огибал покрытую амальгамой

стеклянную плоскость  в  половину  человеческого роста.  Вообще-то  стоит  туда

заглянуть:   завораживающе  красивая  девушка   с   нарисованной  вокруг   глаз

черно-сине-серебряной  лярнийской  полумаской и  серебристыми с  синим  отливом

губами.  Убитая Лиргисо шестнадцатилетняя иммигрантка с Кутакана была похожа на

прекрасную  галлюцинацию,   искусно  выполненный  несмываемый  макияж  усиливал

впечатление до  почти нестерпимого.  Где  гарантия,  что  после развязки она не

станет  живым  имуществом  какого-нибудь  уважаемого всеми  сородичами человека

рахад и не застрянет навсегда на Савайбе? Разделаться с Лиргисо — оно, конечно,

хорошо бы, но не такой ценой.

     «Это все равно, что благополучно выбраться из емкости с кислотой, чтобы

тут же утонуть в выгребной яме.  Не хочу я в вашу выгребную яму, живите там без

меня. Возможно, я сейчас сделаю ошибку, о которой буду очень долго жалеть... но

я именно это и сделаю».

     Тина   оглянулась  на   безучастного  «цербера»  и   рывком  отодвинула

скользящую дверь,  включила в  соседней комнате свет.  Лиргисо спал,  с головой

укрывшись серым шелковым одеялом.  Тина усмехнулась:  вот уж  не подозревала за

ним  такой  привычки.  Забрать на  всякий  случай  свои  документы и  кудонские

материалы?  Впрочем,  он  ведь  не  под  подушкой их  прячет...  У  стены ловил

электронный кайф,  прерывисто  мерцая  оранжевым  глазом,  робот-сейф,  дальний

родственник Амеика.  На столике у  изголовья низкого и  просторного ложа лежало

сразу два карманных пульта — из тех, что граф Анато-лиди настоятельно советовал

спустить в унитаз.

     Тина сдернула с Лиргисо одеяло. Тот застонал, но не проснулся. Дать ему

пинка,  она давно об этом мечтала... Только не по ребрам, со сломанными ребрами

он  будет  плохим  бойцом.  Бронированный ботинок  (прилагается в  комплекте  к

бронекостюму) соприкоснулся с  телом Живушего-в-Прохладс ниже  поясницы.  Пинок

был  профессиональный,  достойный киборга.  На  секунду Тина почувствовала себя

счастливой, а Лиргисо взвыл и принял сидячее положение.

     — Тина?..  — Его мышцы напряглись,  синие глаза беспомощно щурились. 

Фласс... Ты что?..

     — Вставай, мерзавец, — сказала Тина. — Сейчас начнется атака.

     Чаепитие протекало чинно и неторопливо. А каким еще может быть чаепитие

почтенной пожилой дамы, занимающей пост старшей-администратор-воспитательницы в

Приюте кротких вдов,  и скорбящей вдовы манокарского президента, безукоризненно

воспитанной и  элегантной Меи  Ришсем?  Обе откинули черные сетчатые вуали и  с

подобающей  грустью  смотрели  на  столик,  уставленный золочеными розетками  с

разнообразными лакомствами.  Обе держали миниатюрные чашечки,  белые с золотыми

звездами,  в которых дымился ароматный красноватый чай. На Полину Вердал обе не

обращали внимания.

     Полина  стояла  в  стороне,   около  пузатого,   украшенного  блестящей

филигранью автомата  для  кипячения воды.  По  правилам  хорошего тона,  вдовам

государственных мужей  первого уровня полагалось бы  пригласить к  столу  вдову

администратора второго уровня,  но  Эмфида этого делать не  собиралась,  а  Мея

вскользь взглянула на  рыжеволосую молодую женщину с  привлекательным,  хотя  и

чересчур мальчишеским лицом, и тут же о ней забыла. Мею не интересовало, кто ей

прислуживает.

     Полина  видела  их  сквозь  грязноватый кисель  «ваты».  Величественный

профиль Эмфиды Турнав с  тройным подбородком и  кокетливым жемчужным шариком на

мочке дряблого уха.  Точеный,  как на камее,  профиль Меи Ришсем — из тех,  что

называют «античными».  При  жизни  президента Ришсема искусстводелы утверждали,

что глава государства владеет «самым гордым и  прекрасным цветком на Манокаре»,

под коим подразумевалась Me?.  После трагической кончины супруга Мея из гордого

и  прекрасного цветка превратилась в никому не нужною бездетную вдову:  сами по

себе манокарки мало что значили.

     Зимняя иллюминация в  Аркатаме.  Двуслойный шепс (Поль не  сразу понял,

что речь идет о  ткани) и  его сравнительные достоинства.  Чьи-то родственники,

которые  донельзя  избаловали  свою  старшую  дочь  и  теперь  никак  не  могут

пристроить ее  замуж.  Изредка Эмфида и  Мея умолкали,  чтобы сделать по глотку

чая.  Когда  чашки  со  звездами опустели,  хозяйка слегка  повернула голову  в

сторону Полины Вердал и небрежно окликнула:

     — Милочка, позаботься...

     Разговор опять вернулся к двуслойному шепсу.  Никто не смотрел, что там

делает Полина,  никто не заметил,  как она бросила в  каждую чашку по крохотной

капсуле.  Ни  привкуса,  ни  запаха,  ни  осадка.  Здоровый полуторачасовой сон

гарантирован.

     Поль  пытался  рассмотреть напоследок  затейливый  текстильный интерьер

Эмфидиной комнаты,  но не мог разобрать,  где кончается «бахрома» и сцепившиеся

друг с дружкой «инфузории»,  принадлежащие к потустороннему миру,  и начинаются

сплетенные  воспитанницами  кружева.   То  и   другое  сливалось,   срасталось,

беззастенчиво предавалось  мимикрии.  Поль  начал  разглядывать край  салфетки,

свисающей с  подставки для  терминала,  а  потом вдруг заметил,  что «салфетка»

шевелится и вообще просвечивает...  но, если присмотреться, под этой призрачной

пакостью,  притаившейся возле вычурного манокарского прибора,  как  будто лежит

настоящее кружево.

     Он  бросил  это  занятие и  перевел взгляд на  объект.  Вовремя.  Вдова

президента всем  корпусом  покачивалась,  тщетно  пытаясь  удержать  чашечку  в

расслабленных пальцах.  Еще чуть-чуть —  и  свалится на  пол.  Эмфида поступила

практичней,  словно ей уже доводилось отключаться во время чаепитий: откинулась

на спинку стула и начала тихонько похрапывать.

     Поль шагнул к  ним,  прислонил обмякшую Мею к  спинке стула.  Сунул обе

чашки из-под чая со снотворным в  карман своего вдовьего платья.  Запер дверь —

замки здесь механические, удобно. Отключил кипятильный агрегат.

     Послал  сигнал  Стиву,  и  через  секунду  посреди комнаты вырос  столб

ослепительного  радужного  пламени.  Ошеломленная  Полина,  которую  не  успели

вовремя свернуть, увидела, как исчезают в этом пламени «бахрома», «инфузории» и

все  остальное,  как  съеживается и  отползает более живучая «вата».  Под конец

Полине все-таки довелось посмотреть на кружева,  а потом ее свернули,  чтобы не

путалась под ногами у базовой личности.

       Слушай,  вся  эта  информационная нежить рядом  с  Тобой сгорает! 

обрадованно сообщил Поль. — Раз — и нету! Классно, ты бы видел!

     Стив  выслушал,  кивнул  (поскольку он  не  мог  это  увидеть,  бурного

интереса новость у него не вызвала), взял на руки Мею, бросил Полю: «Держись за

меня», и они оказались в салоне яхты.

     В кармане у Поля звякнули чашки. Он выложил их на стол и сказал:

     — Теперь давай в темпе обратно. Эта фигня скоро начнется.

     — Подожди, сначала я Мею в медотсекс устрою. Стив вышел из салона, Поль

следом за ним,  на ходу сдергивая пришпиленную к  прическе вуаль.  «Тысячеликий

мираж»  вместе с  другим реквизитом,  включая метровый отрезок кабеля,  ждал  в

каюте: вчера решили, что гримироваться лучше на яхте, так оно спокойней.

     За четверть часа Полина Вердал превратилась в мифическую Черную Вдову с

красными глазами,  клыками, черной шерстью на лице и болтающимся сзади мохнатым

хвостом.  На правую руку привидению надели перчатку с шокером,  какие незийская

полиция  использует  крайне  редко,  лишь  по  специальному разрешению  высшего

руководства,  для  пресечения особо злостных беспорядков в  многолюдных местах.

Применять шокер без  санкции начальства нельзя,  подсудное дело,  и  вообще его

следовало оставить дома в сейфе,  а не тащить с собой на Манокар. Но начальство

далеко  и  ничего  не  узнает...  Сверху  шокер  маскировала черная  шерсть,  а

желтоватые загнутые когти на пальцах Вдовы отвлекали внимание от шишкообразного

утолщения на тыльной стороне кисти.

     — Поль, готов?

     — Ага.

     Стив  тоже  загримировался под  вдову —  не  призрачную,  обыкновенную.

Жилистая дылда, лицо прикрыто густой вуалью, покрой и материал платья указывают

на принадлежность к шестому уровню. Крепкие мозолистые руки служанки, привыкшей

к  тяжелой работе.  Швабра и  пластиковое ведро,  на  треть  наполненное водой,

завершали образ.

     — Телепортируемся к Эмфиде,  — предложил Поль.  — Она дрыхнет, а больше

там никого. Давай, они скоро начнут.

       Погоди.  За  ночь  я  кое-что  просчитал...  Если  мы  просто сорвем

сегодняшнее мероприятие, ничего не изменится — они проведут его послезавтра или

через неделю. Мы ведь не собираемся остаться на Манокаре и присматривать тут за

порядком?  Значит, мы должны запугать их настолько, чтобы эта традиция исчезла,

чтобы одно упоминание о Дне ответственности вызывало у них панику.

     — Так и сделаем.

     — Задержимся еще на полчаса. — Черная Вдова протестующе нахмурилась, но

Стив договорил: — Усвоишь кое-какую рабочую информацию.

     Холл на втором этаже не имел ничего общего с тем чистеньким помещением,

которое Тина видела три  дня  назад,  когда Лиргисо разрешил ей  прогуляться по

вилле  в  сопровождении  «цербера».  Белые  оштукатуренные  стены  обезображены

дырками  от  пуль  и  темными  рубцами.   Паркет,   совсем  недавно  до  блеска

отполированный,  изрыт оспинами, покрыт слоем белесой пыли. Лампа, опоясывающая

потолок  по  периметру,  монотонно  гудит  и  мигает,  заливая  нервным  светом

баррикаду перед входом в коридор.  В воздухе плавает,  не желая оседать на пол,

мельчайшая взвесь штукатурки.

     На баррикаду пошла вся мебель, какая нашлась в комнатах и в холле. Тина

сидела  за  ней  скорчившись и  сквозь  прицел армейского «кермара» смотрела на

дверной проем напротив.

     Темный  прямоугольник на  полу  посреди  холла    бронированная дверь,

установленная после первого налета рабочими из филиала «Кристалона». Осаждающие

сначала пытались ее выбить,  потом догадались подорвать.  Взрывной волной дверь

швырнуло вперед, однако до баррикады она не долетела.

     Круглые окровавленные предметы.  Можно подумать, что это просто шлемы —

если не  рассматривать их,  если сосредоточиться на проеме.  Это и  есть шлемы,

только с отрезанными человеческими головами внутри.  Залитое кровью лицо одного

из охранников Тина узнала. Люди рахад забросили их в холл, рассчитывая запугать

противника,  но  Тина  после  этой  демонстрации  почувствовала,  что  начинает

звереть.  Раньше  она  просто  отстреливалась,  выполняла тактическую задачу 

оттянуть на  себя внимание атакующих,  чтобы дать Лиргисо возможность выбраться

наружу,  захватить аэрокар и  вернуться за ней (насчет последнего пункта у Тины

чем дальше,  тем больше крепли сомнения,  хотя Лиргисо клятвенно уверял, что не

бросит  ее).  А  теперь  она  азартно  ловила  в  перекрестье прицела все,  что

шевелилось за проемом,  и била на поражение. Реакция у нее в этом теле не такая

плохая, как она опасалась. Судя по выкрикам на лестничной площадке, уже удалось

кого-то подстрелить.

     ...После того как  она пинком разбудила Лиргисо,  тот встал,  распахнул

дверцу  стенного  шкафчика    с  таким  выражением  на  лице,  словно  являлся

средоточием всех страданий во  Вселенной,    извлек аптечку и  проглотил сразу

несколько цветных капсул. Скорбно пробормотал:

     «Фласс,  какая же будет ломка...» Потом уже вполне осмысленно посмотрел

на Тину и спросил, что случилось.

     Тина вкратце изложила факты. Про Анатолиди сказала, что он попал в руки

к  бандитам и те используют его как посредника.  Возможно,  так оно и есть.  Ей

казалось маловероятным,  чтобы  граф  сам  разыскал людей рахад и  предложил им

союз,  лишь бы отомстить наглому покупателю виллы,  а Лиргисо наверняка захочет

расквитаться, если заподозрит злой умысел.

     Лиргисо  схватил  со  столика оба  пульта  и  отдал  какие-то  команды.

Индикатор  робота-сейфа  снова  стал  голубым;  в  соседней  комнате  завозился

вырванный  из  транса  Амеик    обнаружил,  что  охраняемый  объект  исчез,  и

запаниковал.  Спустя  три-четыре секунды он  появился на  пороге,  зафиксировал

присутствие  Тины,   успокоился.  Лиргисо  тем  временем  оделся,  рассовал  по

внутренним карманам бронекостюма документы и деньги из сейфа,  передатчик, свой

черный в  алмазной пыли комп,  пристегнул к поясу рядом с кобурой аптечку.  Все

это в  бешеном темпе —  стимуляторы начали действовать.  За стенами послышались

вопли, шум: очнулась сторожевая автоматика.

     Никто из охраны на вызов не отвечал, передатчики не работали, терминалы

тоже не работали — осталась только кабельная связь внутри виллы. На миниатюрных

экранчиках пультов сменяли друг друга какие-то данные. Губы Лиргисо зло сжались

в линию,  на скулах рельефно проступили желваки. Амеик и робот-сейф чувствовали

себя неважно,  их индикаторы становились то оранжевыми,  то голубыми.  Во время

очередного «голубого» промежутка Лиргисо присел  перед  сейфом,  открыл  дверцу

нижнего, более вместительного отделения и спросил через плечо:

       Тина,  какое оружие ты  предпочитаешь?  «То,  из которого можно тебя

пристрелить» —  это будет эффектный ответ,  но  неуместный.  Что тебе нужно для

боя?

     — А что у тебя есть?

     — Смотри. — Он отодвинулся, позволяя ей заглянуть в оружейный сейф.

     — «Кермар».

     — И ты его поднимешь?

     Удивленная ироничная мина.  Даже  сейчас  Лиргисо не  мoг  обойтись без

своих обычных ужимок.

       Поднять-то подниму,  но на весу долго не удержу,  — холодно ответила

Тина.    Давай  тогда  что-нибудь полегче.  Бластер Заммера подойдет,  у  него

боезапас большой.

     Армейский  «кермар»   весит   пятнадцать  кило.   Раньше   Тина   могла

перебрасывать его из руки в руку, стрелять от бедра или на бегу... Раньше.

     — Бери бластер. «Кермар» тоже пригодится, установим на распорках.

     Похоже,  что людей рахад пришло много,  целая армия.  Они несли потери,

зато  и  сторожевых роботов  выводили из  строя  одного  за  другим  с  помощью

кумулятивных снарядов.  Глушилка тоже продолжала работать. Лиргисо попытался ее

пережечь,  но  потом процедил,  что сможет это сделать,  только если ее увидит.

Робот-сейф   окончательно   впал   в   ступор,    однако   «цербер»,    с   его

заэкранирован-ными резервными блоками,  все еще сохранял способность к активным

действиям.  С  его помощью Лиргисо и Тина соорудили в холле баррикаду,  спрятав

под  нагромождением мебели «кермар».  Дверь  гудела,  как  гонг,  возвещающий о

наступлении Судного дня. Или там был не гонг, а что-то другое?

     Лиргисо сказал,  что  переберется на  первый этаж  через аварийный люк,

соединяющий верхнюю и  нижнюю  ванные  комнаты,  найдет  аэрокар и  вернется за

Тиной.  Сейчас он  ее  с  собой не  берет,  чтобы не  подвергать лишнему риску.

Главное, чтобы она продержалась до его возвращения и отвлекла бандитов.

     Именно этим  Тина  и  занималась.  Амеик  то  присоединялся к  ней,  то

патрулировал территорию — проверял, не пытается ли кто-нибудь взломать запертый

стальной люк,  через который ушел Лиргисо,  или бронированные ставни на  окнах.

Все чаще он проваливался в оранжевую летаргию и застывал на месте, но потом его

единственный  глаз  опять  наливался  голубым  цветом.  «Кермар»  мог  стрелять

одиночными зарядами либо очередями,  короткими и длинными.  Тина контролировала

ощеренный неровными краями дверной проем,  и  пока что люди рахад прорваться не

могли.  Ничья.  Время от  времени Тина  включала плеер,  который лежал рядом на

полу,  и  в  холле звучал голос Лиргисо —  достаточно громко,  чтобы за проемом

услышали. Гранат мстители не бросали: хотели взять Лиргисо живым.

     В  его  возвращение Тина не  очень-то  верила —  скорее всего,  он  уже

смылся.  Не  имеет  значения.  Дралась она  не  за  Лиргисо,  а  за  себя.  Так

получилось,  что противник у них общий,  а все остальное не имеет значения. Мир

сузился до размеров холла с баррикадой и дверного проема напротив, больше в нем

ничего не осталось.

     Посторонний звук.  Лязг позади,  в коридоре. Тина оторвалась от прицела

«кермара»,  выхватила из кобуры бластер и обернулась.  Ставни на ближайшем окне

медленно раздвигались.  «Цербер» бездействовал,  словно так  и  надо —  значит,

получил сигнал от хозяина.  Первой реакцией Тины было безмерное удивление. Хотя

чему тут  удивляться...  Для Лиргисо она —  единственное связующее звено с  его

лярнийским прошлым,  с ней он может быть самим собой, а не Крисом Мерлеем. Ради

этого стоило рискнуть.

     Упал на пол и раскололся вырезанный стеклянный овал.

     — Тина, сюда! — крикнул Лиргисо. — Амеик, щиты! Прикрой Тину!

     Тина дала напоследок длинную очередь по проему и бросилась, пригибаясь,

в коридор. Аэрокар завис вплотную к окну. Не разобрать, что за марка.

     Тонкий,  на грани ультразвука, свист. «Цербер» рванулся обратно в холл,

навстречу свистящей смерти.  Он принял удар на себя,  и все равно Тину швырнуло

на пол.  Что-то тяжело стукнуло ее по плечу,  отскочило в  сторону.  Оторванный

манипулятор Амеика.

     — Тина!

     Крик Лиргисо,  вслед за ним грохот.  Не вставая,  Тина перевернулась на

бок,  оглянулась. Лиргисо высунулся из кабины и смотрел в сторону холла — а там

было на  что посмотреть.  Баррикада ползла к  проему,  оставляя на припудренном

штукатуркой паркете размазанный след, словно ее толкал невидимый бульдозер. Уже

возле  самого  проема она  вспыхнула,  затрещали в  огне  стулья,  от  горящего

синтелона повалил удушливый белый дым — и все это обрушилось на тех,  кто засел

на лестничной клетке.  Там закричали.  Боевые роботы — это в порядке вещей,  но

люди рахад не ожидали,  что их атакует охваченная пламенем взбесившаяся мебель.

Что-то  взрывалось    видимо,   неизрасходованный  боезапас  «кермара».  Потом

раздался более мощный взрыв, пол под Тиной вздрогнул.

     — Тина, ты жива? Лезь сюда, быстро!

     Тело опять не желало повиноваться ей. Тина подползла к окну, ухватилась

за подоконник.  Лиргисо втащил ее в кабину. Она успела заметить разбросанные по

всему  коридору манипуляторы,  куски  сулламьего корпуса и  мертвые электронные

блоки Амеика. Дверца машины задвинулась.

     — Ты не ранена?

     — Нет. Меня оглушило... Пройдет.

     Застегнуть страховочные ремни Тина сумела самостоятельно.  Ей  хотелось

избить это  слабое,  ненадежное тело,  в  любой  момент готовое подвести.  Удар

взрывной волной — это еще не повод, чтобы руки и ноги еле двигались. Раньше она

приходила в себя после таких ударов за считанные секунды.

     Четырехместная кабина была отделана темным люми-ногласом и полированным

деревом. Видимо, это один из аэрокаров «Кристалона». Слева от кресла — бортовой

медавтомат,  но он ведь не для киборгов,  для людей...  Ну да, для людей! А она

теперь кто?

     Тина  дотянулась и  включила автомат,  получив  вскоре  перечень ушибов

(целых три,  хотя  боли  она  не  ощущала) и  дозу  какого-то  общёукрепляющего

лекарства.

     Лиргисо  маневрировал,  за  лобовым  стеклом и  иллюминаторами мелькали

своды  полости  с  сияющими пятнами лаколарий,  чужие  аэрокары,  плоские крыши

Инегбона с  игрушечными креслицами и диванчиками,  снова чужие аэрокары на фоне

багрового зарева,  утопающая в  коричневых сумерках долина с  темными осколками

озер, горящая постройка, в которой Тина узнала виллу, неотвратимо надвигающийся

чужой аэрокар,  в последний миг вильнувший в сторону,  текуче изогнутые толстые

перемычки... Наконец Тина почувствовала себя лучше и поняла, что происходит. Их

взяли в кольцо и пытаются прижать к земле,  а Лиргисо пытается уйти.  Фласс,  у

него  голова работает?..  Вот  сейчас можно было вырваться,  если проскользнуть

между чужой машиной и перемычкой.  Тина сумела бы это сделать. И Тлемлелх сумел

бы.  А Лиргисо не рискнул,  побоялся врезаться в перемычку.  Боевые стимуляторы

ускорили его реакцию, благодаря чему люди рахад до сих пор с ним не справились,

но пилотом он был посредственным.

     Пришлось  дождаться  передышки,  чтобы  не  отвлекать его  на  середине

маневра. Тина позвала:

     — Лиргисо, я уже в порядке. Пусти меня за пульт.

     — Ты?..  О да,  я помню,  что ты вытворяла на Лярне над Флассом!  — Его

голос  звучал  насмешливо,  не  иначе  в  силу  въевшейся  привычки.    Прошу,

великолепная Тина!

     Щелкнули пряжки.  Лиргисо пересел в  кресло рядом  с  пилотским.  Тина,

заранее расстегнувшая ремни безопасности, вскочила, шагнула вперед и заняла его

место —  как  раз  вовремя,  чтобы уйти от  приближающихся с  двух сторон чужих

машин. Лиргисо перегнулся через подлокотник и застегнул ее ремни, потом свои.

     В  полости рахады сложно маневрировать —  все  равно  что  в  замкнутом

помещении,  но  тергаронский пилотаж включает в  себя  и  такую  технику.  Тина

бросила  машину  вверх,  по  спирали  огибая  необъятную  перемычку,  а  машина

противника в  эту перемычку влепилась.  Минус один.  Перемычка затряслась,  как

желе,  расползшиеся по  ее поверхности золотые лаколарии померкли.  Что там еще

происходит с перемычкой,  Тина не видела. Она спикировала прямо на группу чужих

аэрокаров,  проскочила между ними и  рванула в  глубь сумеречного пространства,

над черным водяным зеркалом,  из  которого вырастали оплывшие сюрреалистические

колонны.  Теперь все  машины людей  рахад  висели у  нее  на  хвосте.  Гонка на

выживание.

     — У нас есть карта полостей? А то ведь заблудимся.

     — Есть, — отозвался Лиргисо. — На втором справа экране.

     — Когда мы пикировали, ты опять стал похож на энбоно.

     — Каким образом? — Он искренне удивился.

     — У тебя физиономия позеленела.

     Лиргисо рассматривал карту.  Молча и озабоченно. Последнюю реплику Тины

он словно не расслышал.

     «Значит,  такие номера в воздухе тебе не нравятся?  А Тлемлелх на твоем

месте был бы в восторге! Как пилот ты его мизинца не стоишь».

     Аэрокар несся прямо на толстенную, в светящихся вздутиях, перемычку. Та

полностью заслонила обзор,  уже  можно было  рассмотреть морщинистую кожу  (или

кору?),  скопления каких-то пушистых наростов, черные прожилки и торчащие усики

налюминесцирующих вздутиях.  За секунду до столкновения Тина отвернула, описала

вокруг перемычки головокружительную петлю и помчалась дальше.

     Последняя  кровь  отхлынула от  щек  Лиргисо.  Он  сидел  бледный,  как

покойник,  но  молчал.  Статус.  Для  Живущего-в-Прохладе нет ничего хуже,  чем

потерять статус,  а  Лиргисо прежде  всего  Живущий-в-Прохладе и  только  потом

человек.  Лишь бледность выдавала,  до  чего не  по  вкусу ему этот сумасшедший

полет.

     — Это называется тергаронский пилотаж,  — сказала Тина.  — Знаешь, одна

из  самых  страшных вещей    лететь  с  пилотом-камикадзе,  который  не  ценит

собственную жизнь и которому все равно,  чем закончится прогулка,  посадкой или

смертью.  Тебе повезло,  ты сейчас летишь с таким пилотом. Жизнь в этом теле не

имеет для меня большой ценности.

     Лиргисо опять промолчал.  Деревянно-невозмутимое выражение лица, взгляд

устремлен  вдаль  сквозь  лобовое  стекло.   Руки  на  подлокотниках  вроде  бы

расслаблены. Только смертельная бледность и выдает напряжение.

     Водная гладь осталась позади.  То,  что  находится внизу,  выглядит как

твердая почва,  там раскиданы какие-то клубки и бревна. По крайней мере, сверху

это похоже на бревна.  Преследователей не видно, и локатор ничего не фиксирует.

Оторвались!

     — Тина, топливо на нуле. — Голос Лиргисо звучал ровно. — Сажай машину.

     — Запасные пластины есть?

     — Нет. Садись около перемычки, тогда у нас будет меньше проблем.

     Тина  посадила  аэрокар  у  подножия  изогнутой,   как  носик  чайника,

перемычки.

     — Почему — меньше проблем?

     — Увидишь, великолепная Тина.

     Первый проблеск иронии: Лиргисо начал оживать.

     — Радиосвязь тут работает?

     — На небольших расстояниях.  Рахады создают помехи,  поэтому на Савайбе

связь  в  основном  кабельная.  В  пределах  города  можно  общаться с  помощью

передатчиков,  но  мы  с  тобой ни  с  кем сейчас не  свяжемся.    Он состроил

насмешливо-скорбную гримасу и подмигнул.

     «Хочешь отыграться за  полет?  А  на  меня  не  действует,  мне  терять

нечего».

     Не увидев на ее лице признаков паники,  Лиргисо как ни в  чем не бывало

продолжил:

     - Пойдем пешком до  ближайшего цивилизованного поселения,  как тогда на

Лярне.  Фласс,  все повторяется!  Правда, ты с тех пор стала куда более хрупким

существом,  но я  буду нежно заботиться о бывшем непобедимом киборге.  Забавная

перспектива...

     Он иронизировал на эту тему в течение всего времени,  пока они выносили

из машины вещи,  нужные для перехода.  Тине хотелось залепить ему пощечину. Под

сплошными, без единой прорехи, сводами царили вечные сумерки. Приглушенный свет

лаколарий выхватывал клубки голых кожистых стеблей, вцепившиеся корнями в почву

(если  это  можно  назвать  почвой),   и  продолговатые  предметы,  очертаниями

напоминающие бревна. Поверхность гигантских колонн-перемычек на ощупь оказалась

податливой и  немного липкой.  Вдали,  в  непроглядном сумраке,  что-то пищало,

булькало,  щелкало. Жарко. Так жарко, что бронеко-стюмы были скорее обузой, чем

подходящей экипировкой.

     — Я больше не могу таскать на себе эту сауну.  Меня скоро тепловой удар

хватит.

     — Меня тоже.  — Лиргисо огляделся, словно надеялся что-то рассмотреть в

густой коричневой мгле за дальними перемычками. — Ладно, раздеваемся.

     Тина  уже  начала  снимать  броню,  не  дожидаясь его  разрешения.  Они

остались  в  легких  шелковистых  костюмах  спортивного  покроя,  бронированных

ботинках и  шлемах.  В специальном отделении аэрокара находился багажный робот,

который  мог  передвигаться в  двух  режимах    «тележка» и  «краб».  На  него

нагрузили спальные мешки, медавтомат, консервы, контейнер с оружием и сложенные

в виде сумок бронекостюмы.

       Эту  машину собирались отправить на  модернизацию,  поэтому она была

почти без топлива,    объяснил Лиргисо.    До  другого транспорта я  не  смог

добраться. Люди рахад кишели вокруг виллы, как личинки лярнийской бьоры в яме с

нечистотами. Их собралось там несколько сотен.

     — Зачем на модернизацию? У нее отличные летные качества.

       Я  хотел модернизировать салон.  Предполагалось,  что  это будет мой

савайбианский  лимузин.    Он  со  вздохом  поглядел  на  аэрокар  у  подножия

искривленной перемычки.  — Увы, не судьба, как говорят и люди, и энбоно. Сейчас

я утоплю его.

       Где  ты  собрался его топить?  В  поле зрения не  то  что приличного

водоема — ни одной крохотной лужицы.

     — О, это уже неповторимая савайбианская экзотика! — Лиргисо прикоснулся

к  дактилоскопическому замку  оружейного контейнера и  достал большой ребристый

пистолет незнакомой Тине марки.  — Сейчас я заставлю рахаду проглотить аэрокар.

Жаль машину, но, если бандиты ее найдут, нас тоже найдут. Отойдем подальше...

     Он обхватил Тину левой рукой за талию и увлек в сторону. Робот проворно

семенил  за  ними  в  режиме  «краб»,  от  его  металлических  лап  на  гладкой

темно-коричневой поверхности оставались небольшие ямки, которые вскоре исчезали

  словно упругая живая  кожа  возвращалась в  исходное состояние после нажима.

Ботинки Тины и Лиргисо следов не оставляли.  «Хорошо,  — подумала Тина, — никто

не узнает о нашем присутствии». Потом, когда Лиргисо отпустил ее, она присела и

потрогала поверхность. Теплое. Гладкое. Более плотное, чем вещество перемычки.

     — Смотри! — окликнул Лиргисо. — Не стоит пропускать такое зрелище!

     Он расставил ноги и поднял обеими руками ребристый пистолет; стойка для

стрельбы из оружия,  которое дает отдачу. Да, отдача есть. Его плечи при каждом

выстреле вздрагивали, мышцы напряглись.

     Черное отверстие в содрогнувшейся перемычке. Второе. Третье. Четвертое.

Пятое.  Перемычка вдруг затряслась и  задергалась,  как живая;  у ее подножия —

точнее,  вокруг ее  основания —  разверзся провал,  и  машина исчезла.  Лиргисо

опустил оружие.  Искривленная колонна извивалась,  словно  хотела оторваться от

свода, лаколарий на ней потускнели. По соседним перемычкам тоже проходили волны

дрожи.  Тина ощущала под подошвами мелкую,  постепенно затухающую вибрацию.  Ей

все это не нравилось:  как будто рахада — живое существо,  способное испытывать

боль.

       Все.    Лиргисо улыбнулся.  — Аэрокар похоронен.  Отверстия от пуль

медленно,  миллиметр за миллиметром,  закрывались.  Тина шагнула вперед,  чтобы

заглянуть

     в провал, но Лиргисо схватил ее за руку:

       Стой.  Это  опасно.  Там  вязкая  масса,  пронизанная переплетенными

подвижными канатами,  сейчас все это шевелится и  стягивается.  Если подойдешь,

провал  может  поймать  тебя,   такие  случаи  бывали.  Так  погибло  несколько

рахадологов и не меньше сотни дураков.

     Он держал ее запястье мертвой хваткой,  словно боялся,  что она оставит

без внимания все эти аргументы.

       Идеальный сценарий для  теракта в  савайбианском городе,    сказала

Тина.

       Это предусмотрели.  Те  полости,  где находятся города и  плантации,

особым образом обработаны.  Можно сказать,  погружены в наркотический сон.  Там

провалы не раскрываются.

     Черная яма  у  подножия травмированной перемычки исчезла,  на  это ушло

около  десяти минут.  Рахада перестала дрожать.  Лиргисо выпустил руку  Тины  и

убрал пистолет в контейнер.

       Если  ты  еще  не  заметил —  я  не  рахадолог и  к  дуракам себя не

причисляю, — бросила Тина, массируя запястье.

     — Иногда я начинаю бояться,  что ты покончишь с собой и я не успею тебя

остановить.  — Повернувшийся к ней Лиргисо улыбнулся грустно, почти беспомощно.

  Однажды со мной такое произошло.  На Лярне.  Один Живущий-в-Прохладе ушел во

Фласс, хотя никаких разумных причин для этого не было.

     Уход во  Фласс до недавнего времени был самым распространенным способом

самоубийства у расы энбоно. Самоубийца отправлялся на берег плотоядного океана,

и больше его никто не видел.

     — Из-за тебя?

       Он считал,  что из-за меня,  хотя я  был к  нему очень привязан и не

желал его смерти. Это случилось задолго до нашей с тобой встречи, но мне до сих

пор бывает больно,  когда я вспоминаю эту историю. Тина, ты ведь так со мной не

поступишь? Разве нам плохо вместе?

     Тина растерялась:  она успела привыкнуть к выходкам Лиргисо,  но такого

не ждала.

      У  меня ломка начинается.    Он горько поморщился и  провел по лицу

ладонью.    Тина,  я  перебрал со стимуляторами.  В  Сивииннэ я не мог без них

обойтись,  а повторный прием меня доконал.  Мне сейчас будет очень плохо.  Надо

принять компенсаторы,  витамины, и еще мне нужно хотя бы несколько часов сна...

Извини, я надену на тебя наручники.

       Зачем?    Тина смерила его  холодным взглядом,  но  Лиргисо это  не

отрезвило.

     — Чтобы ты не ушла, пока я буду спать. Чтобы ты не убила меня или себя.

Придется сковать тебе руки за спиной, тогда ты не сможешь снять шлем.

     Когда он опять открыл контейнер и  извлек оттуда пару наручников,  Тина

поняла, что намерения у него вполне серьезные.

       Лиргисо,  перестань.  Тебе надо отдохнуть,  а  я  буду дежурить.  Ты

способен соображать? Я тебе обещаю, что все будет в порядке.

     — Тина,  это блеф!  — Он рассмеялся странным рыдающим смехом.  — Я тебя

люблю, но я же знаю, что ты блефуешь! Я хотел бы тебе поверить, но нельзя!

     Она  потянулась  за  бластером,   однако  Лиргисо,   несмотря  на  свое

невменяемое состояние,  по-прежнему превосходил ее и в скорости,  и в силе.  Он

поймал ее за руку, заставил выпустить оружие и ловко опрокинул Тину на землю.

     — Идиот, а если я в туалет захочу?!

     — Можешь сделать это сейчас,  — после небольшой паузы разрешил Лиргисо.

Видимо,  какие-то  агонизирующие остатки здравого смысла у  него  пока  еще  не

угасли. — Потом я буду спать. Часов через десять приду в себя и проснусь. Здесь

неопасная область, ничего не случится.

     Тина все же  пыталась сопротивляться,  но  Лиргисо завернул ей  руки за

спину и защелкнул на запястьях браслеты.  После чего принял какие-то лекарства,

обнял ее и растянулся рядом,  на гладкой теплой поверхности, которую на Савайбе

называют «землей».

     — Теперь ты никуда не уйдешь... — пробормотал он.

     Потом   произнес  что-то   еще,   непонятное  и   рваное,   с   резкими

интонационными перепадами.  Казалось,  он никак не может справиться со словами,

те ускользают от него,  распадаются на куски,  застревают в горле. Тина поняла,

что он пытается говорить на своем родном языке — на языке энбоно.  Человеческий

речевой аппарат для этого не приспособлен. Наконец Лиргисо уткнулся шлемом в ее

плечо и затих. Когда Тина попробовала высвободиться, он сжал ее сильнее и опять

выдал изуродованную версию какой-то лярнийской фразы, но так и не проснулся.

     Перемычки уходили ввысь,  тонули  в  бархатном коричневом сумраке,  где

приглушенно мерцали золотые пятна лаколарий.  Там небесная твердь: для тех, кто

живет в рахадах на Савайбе, это древнее словосочетание обрело буквальный смысл.

Сбоку замер робот с  багажом —  если  повернуть голову,  можно его  увидеть.  С

другой стороны Лиргисо,  на  него  даже  смотреть не  хочется.  Жарко,  тяжелый

влажный воздух,  масса  непривычных запахов.  Звуков  мало,  все  они  далекие,

негромкие.

     Тина  тоже задремала.  Потом проснулась.  Потом опять задремала.  Новое

пробуждение было тревожным:  во-первых,  скованные руки занемели,  во-вторых...

Человеческая речь. Мужские голоса, как будто ругаются.

     «Люди рахад?  Или  это секьюрити «Кристалона» ищут нас?  Вряд ли,  весь

персонал у  Лиргисо вышколенный —  знают,  что ругани босс не  терпит.  Значит,

чужие. Черт, они ведь идут в нашу сторону! А я в наручниках, а этот сукин сын в

отключке...»

     На  весь приют снега не хватило.  Повсюду лежали яркие белые мазки,  но

остались и незакрашенные места,  где чернела грязь,  мерзли склеившиеся листья.

Серое складчатое небо роняло снежинки,  и  те  медленно скользили мимо окна,  к

которому приникла Ивена.

     Раньше Ивена любила снег,  а сейчас смотрела на него и чувствовала, как

скапливается где-то позади глаз горькая, едкая влага.

     В Ярахе,  где был ее дом,  зима наступила раньше,  чем в Оржиме, и снег

повалил сразу —  мир в  мгновение ока стал ослепительно белым,  непролазным для

пешеходов и наземного транспорта.  Папу убили из-за снега.  В последнее время у

папы все чаще болела поясница,  и  медавтомат в  поликлинике для граждан пятого

уровня вылечить его  не  мог,  а  «особых заслуг перед Манокаром»,  за  которые

разрешают лечиться в хорошей больнице, у папы не было. Снег падал и падал, и он

не  стал его  разгребать,  пошел домой,  чтобы полежать и  согреться под теплым

одеялом — тогда боль отпускала.  На другой день его арестовали за неповиновение

начальству, а еще через день забили электроплетью.

     Ивена  слышала,  как  госпожа  Камис,  мамина  подруга,  жена  папиного

сослуживца,  объясняет маме:  «Этот  господин Нузерав,  новый директор,  твоего

Руфера даже ни разу не видел.  Он, говорят, очень беспокойный и все боится, что

ему подчиняться не  будут.  За  Руфера он ухватился,  чтобы на его примере всех

напугать.  Ты  бы  сходила  к  нему  да  попросила  коленопреклоненно —  может,

согласится заменить наказание на  условное,  он же имеет право...  Сходи,  ради

ребенка своего сходи!» Мама ходила и просила,  а когда вернулась,  села рядом с

Ивеной, которая после завтрака съежилась в углу дивана и с тех пор это место не

покидала,   обняла   ее   и   заплакала.   Подол   светло-синего  платья  после

коленопреклоненных просьб  выглядел как  грязная  тряпка,  но  господин Нузерав

остался неумолим.

     На  другой день  после казни мама  заболела,  у  нее  покраснело лицо и

поднялась температура.  Ивену  забрала  к  себе  госпожа Камис,  она  же  потом

сказала,  отводя глаза,  что мама из  больницы не придет.  Госпожа Камис хотела

отвезти Ивену к бабушке с дедушкой, но за девочкой

     пришел инспектор из министерства нравственного попечения и сообщил, что

Ивену  Деберав  определили  в  Приют  кротких  вдов,  чтобы  она  получила  там

надлежащее воспитание.  Из дома,  кроме старенького чемодана с одеждой,  И вена

взяла  с  собой коробку с  цветными стеклышками,  которые приносил ей  папа,  и

мехового котенка,  которого сшила мама,  и  еще  фотографию,  где мама с  папой

вместе   и   улыбаются.   Фотографию  у   нее   отобрали      потому   что   с

родителей-преступников нельзя брать пример, — а котенка и стеклышки оставили.

     В  приюте И  вена делала что ей  говорили и  все время молчала.  Она не

хотела здесь жить.  По вечерам она забиралась на чердак, сидела там, в тишине и

темноте,  и пыталась придумать дверь, через которую можно уйти далеко-далеко. У

нее давно уже зародилось подозрение,  что не все двери обыкновенные:  наверное,

некоторые ведут в неожиданные места,  как во сне. Ивене иногда снились сны, где

открываешь дверь — а за ней совсем не то,  что рассчитывала увидеть. Вот бы и в

жизни  так...  Надо  только  выбрать  подходящий момент,  чтобы  открыть дверь.

Эксперименты с  дверями в  четырнадцатом корпусе ни к чему не привели,  и тогда

Ивена решила,  что  дверь нужно придумать.  Если очень сильно хотеть,  та  сама

собой появится на темном заброшенном чердаке — словно всегда была здесь, просто

раньше ее не замечали.

     Ивена садилась на пол,  прислонялась к старой тумбе, обхватывала руками

коленки —  и  представляла себе  дверь,  а  потом изо  всех сил  хотела,  чтобы

придуманная  дверь  превратилась в  настоящую...  Под  конец  обходила  чердак,

старательно ощупывала  холодными  пальчиками  стены:  ничего.  Несмотря  на  ее

отчаянное желание,  дверь так и не появилась, зато на чердаке она познакомилась

с Полиной. С Поль, как та себя называла.

     Поль рассказала Ивене сказку про Алису: яркий таинственный мир, похожий

на  пригоршню цветных стеклышек.  Странная сказка    в  ней  никто  никого  не

воспитывал и  не  наказывал.  И  сама  Польстранная.  Когда  она  разрыдалась в

кинозале,  Ивена решила,  что ей плохо,  а потом оказалось, что ей было смешно.

Почему? Фильм взрослый, скучный, страшноватый, что в нем такого веселого?..

     Еще Поль сказала,  что Дня ответственности не будет. Успокаивала Ивену,

как маленькую?  Когда маму увезли в больницу,  госпожа Камис тоже говорила, что

все будет в порядке. У взрослых это обычная присказка, что бы ни случилось.

     Девочек позвали строиться парами.  Ивена отлепилась от  холодного окна,

подошла к  остальным.  Госпожа воспитательница,  суетливая женщина с  печальным

бесцветным лицом,  сказала,  что наказание будет символическим, и воспитанницы,

дочери недостойных родителей, должны принять его с благодарностью. Потом повела

их по свежевымытым лестницам вниз.

     Одинаковые шкафчики с именами на дверцах.  Вдали,  в коридоре,  звенели

голоса:  кто-то спрашивал,  где госпожа Эмфида Турнав;  на это отвечали, что ее

нигде нет,  а  дверь ее  комнаты заперта на  ключ —  наверное,  госпожа старшая

администратор-воспитательница уже ушла в Судный зал.

     Снаружи  пахло  снегом.  Гравиевая дорожка вела  к  большому дому,  где

находился Судный зал. Деревья по обе стороны покачивались и скрипели, такими же

скрипучими голосами кричали вертлявые черные птицы —  их много,  они как черная

рябь на неисправном экране.  Ивена подумала, что заболеть уже поздно: даже если

у  нее сейчас поднимется температура,  никто не  станет это проверять.  Ее  все

равно побьют плетью в Судном зале. Как папу. Хорошо бы умереть, когда ее начнут

бить:  этого они не хотят,  от этого они растеряются...  Но у нее, наверное, не

получится.

     Главное здание приюта надвигалось,  сквозь слезы оно казалось размытым,

словно смотришь в окно во время ливня.  Блестящие, как медицинские инструменты,

вешалки в  раздевалке.  Лестницы и коридоры,  на стенах плакаты с поучительными

стихами. Все перекошенное, затуманенное. Ивена несколько раз моргнула, но слезы

выступили опять.  Кто-то на нее шикнул,  что плакать нельзя. Они уже заходили в

зал.

     Красивая сердитая госпожа махнула рукой,  показывая,  где  становиться.

Девочки выстроились в  несколько шеренг,  по  росту.  Ивена была из невысоких и

стояла  во  второй  шеренге.  Из-за  слез  она  ничего  не  могла  как  следует

рассмотреть, да ей и не хотелось.

     Наступила  тишина.   Потом  зазвучал  властный,   как  звук  басовитого

музыкального  инструмента,   мужской  голос:   о  долге  перед  обществом,   об

ответственности,  об  истинных ценностях Манокара,  о  великой воспитующей силе

справедливых наказаний,  которые спасают детей и взрослых от скверны.  Ивена не

слушала,  слова сами лезли в уши,  а она жмурилась от слез и про себя твердила:

«Все  равно мама и  папа хорошие,  все  равно мама и  папа хорошие,  все  равно

мама...»

     Очередной фразой оратор поперхнулся.

     — Что это значит?  — Его же голос, но уже не такой уверенный. — Это что

за балаган?!

     — Я — воплощение Ответственности,  о которой ты столько трепался.  Всем

оставаться на местах!

     Завизжали сразу со всех сторон. Шеренги воспитанниц заколебались. Ивена

поняла,  что происходит что-то такое,  что надо увидеть,  и  решительно вытерла

глаза.

     Впереди было возвышение.  Над ним, на стене — большой позолоченный герб

Манокара,  голографический портрет президента Ришсема в траурной раме,  тяжелые

складчатые драпировки из  блестящего бархата,  с  золотыми шнурами.  Драпировки

стремительно таяли в пламени,  над возвышением кружились хлопья — как будто шел

снег,  только не белый, а черный. Бледное пламя казалось призрачным. Вскоре оно

исчезло,  заодно с  изрядным количеством роскошного бархата.  Герб и  президент

Ришсем сиротливо съежились на пустой белой стене, испачканной копотью.

     Ивена засмотрелась на  огонь и  не  сразу разглядела тех,  кто стоял на

возвышении.   Трое  мужчин  в  парадных  мундирах    господа  из  министерства

нравственного  попечения.   Старшие  дамы  приюта,  госпожа  экзекутор-воспита-

тельница с  помощницами.  И  еще кто-то в  траурном платье,  как у  всех,  но с

заросшим  черной  шерстью  лицом,  злыми  красными глазами  и  торчащими из-под

верхней губы клыками.  Она...  Оно... Именно так должна выглядеть Черная Вдова!

Разве Черная Вдова может появиться средь бела дня,  да еще в  таком месте,  где

много народу? Впрочем, раз появилась — значит, может.

        Это  что  такое?    повторил один  из  господ  администраторов. 

Прекратить маскарад!

     Другой бросился к  Черной Вдове  и  попытался ее  схватить.  Вдова  его

оттолкнула.  Администратор с воплем отлетел, упал на пол. То же самое произошло

с экзекутор-воспитательницей и двумя ее рослыми помощницами.  Все они корчились

и стонали, словно получили ожоги.

     — Она же призрак,  нельзя ее хватать!  — затараторила за спиной у Ивены

какая-то девочка.    На нее надо плюнуть,  три раза повернуться на пятке через

левое плечо,  опять плюнуть и  сказать:  «Сгинь туда,  откуда пришла!» А они не

знают...

     Ивена,  которая прижалась к  другим сбившимся в  кучку  воспитанницам и

обеими руками зажимала себе  рот,  постаралась это  запомнить:  плюнуть,  потом

повернуться три  раза,  потом еще  плюнуть...  А  призрак будет смирно стоять и

ждать, пока ты все это проделаешь?

       Какой  еще  маскарад?    оскорбилась Черная Вдова.    Я  настоящее

привидение! Хотите доказательств? Пожалуйста!

     Она  топнула ногой.  Помещение заходило ходуном,  оконные стекла начали

дребезжать и раскалываться на куски.  Ивена видела, что женщины, стоявшие около

двери,  пытаются выскочить из  зала,  но дверь не открывается.  Администратор с

косо  подрезанными  седыми  бакенбардами  выхватил  из   кармана  передатчик  и

торопливо заговорил, потом вдруг швырнул передатчик об пол.

     — Прошу внимания!  — перекрывая шум, крикнула Черная Вдова. — Сегодня у

вас День ответственности,  а  это значит —  каждый отвечает за  то,  чего он не

делал!  Силам  преисподней  нравится  ваша  логика!  У  вас  дети  отвечают  за

родителей,   но   давайте  пойдем  дальше  и   разовьем  этот  принцип  до  его

закономерного завершения!  Урмен Сепинал, — черная когтистая лапа Вдовы указала

на господина с  передатчиком,  — сейчас ты понесешь ответственность за то,  что

восемьдесят лет назад твой дед Альберт Сепинал не  по  протоколу раскланялся со

своим руководителем. На него тогда наложили строгое взыскание, но ты, его внук,

до сих пор за это не ответил!  Следуя твоей же логике,  ты должен быть наказан.

Ведь  это  ты  придумал День  ответственности и  ввел его  двадцать четыре года

назад,  когда тебя назначили генеральным инспектором-попечителем Приюта кротких

вдов.  Внук негодяя,  который не по протоколу раскланялся со своим начальником!

За это я съем тень твоего сердца, и ты отправишься в преисподнюю!

     Вдова протянула когтистую лапу в сторону господина Сепинала и сделала в

воздухе движение, словно с силой вырвала нечто невидимое. Потом поднесла ко рту

ладонь,  как в пантомиме,  которую Ивена видела однажды на празднике. Сверкнули

клыки.  Побледневший Сепинал судорожно схватился за грудь, покачнулся и осел на

пол.  По  залу  пронесся полустон-полувздох,  вслед за  этим  наступила мертвая

тишина.

       Меня не интересуют дети,  — четко и зловеще произнесла в этой тишине

Черная Вдова.  — Мне нет до них никакого дела.  Я специализируюсь на взрослых —

они  обязаны  нести  ответственность  по  тем  правилам,   которые  сами  же  и

устанавливают.  Сепинал,  создатель правил  Дня  ответственности,  отправился к

дьяволу,   теперь   разберемся   с   остальными...   Заместитель   генерального

инспектора-попечи--  теля  Энджий Луренав.  Твой отец Симий Луренав в  возрасте

одиннадцати лет кидался из окна булочками с изюмом в проезжающие автомобили, за

что был наказан поркой.  Ты  до сих пор не понес никакой ответственности за его

проступок. Логика страдает и взывает к справедливости! Поэтому я..,

       Нет!    выставив перед грудью руки,  словно это  могло его  спасти,

перебил  высокий  администратор  с   сухощавым  желтым  лицом.      Это  будет

неправильно!  День ответственности придумал не я,    он оглянулся на Сепинала,

жутковато неподвижного,  с  запрокинутой головой,    правила установил не я...

Получается нелогично!

       Сепинал умер.  Нельзя остаться в  живых,  если  твое сердце съедено.

Теперь ты  займешь его место —  и  будешь следовать тем же правилам?  Тогда все

логично!

       Нет!    опять возразил Луренав.    У меня другой подход...  Другие

правила...

     — Какие?

     — Другие! Они такого не предполагают!

       Ладно,  Луренав...    Призрак  хищно  облизнулся.    Встретимся на

следующем Дне ответственности.  Остальные...    Горящие красные глаза оглядели

зал.    Тоже отложим до следующего раза.  День ответственности.— это мой день!

Любого из присутствующих есть на чем поймать, вы это замечательно придумали!

     Все  опять начало трястись —  пол,  стены,  потолок,  ряды  пластиковых

стульев.  Черная  Вдова  направилась к  выходу.  Женщины шарахались в  стороны,

освобождая дорогу. Когда Вдова подошла к двери, Ивена увидела, что в юбке у нее

прорезано отверстие и  оттуда свисает жуткий хвост толщиной в  палец,  покрытый

свалявшейся черной шерстью.

     Дверные  створки  распахнулись  перед  призраком,  пространство зала  в

последний раз  содрогнулось.  Вдова  вышла  в  коридор,  и  створки с  грохотом

захлопнулись.

     На   возвышении  продолжали  корчиться  четыре   тела,   пятое   лежало

неподвижно.  Луренав присел около генерального инспектора-попечителя и  пощупал

пульс,  потом  выпрямился.  Его,лицо  с  угловатыми  скулами  блестело,  словно

смазанное маслом.  Через  разбитые окна  проникал сквозняк,  залетали снежинки.

Тишина сменилась многоголосым шепотом,  потом  тревожным гулом испуганного роя,

но никто не решался выглянуть в коридор или хотя бы просто подойти к двери.

     Холодно.  Ивена обхватила руками плечики, привстала на цыпочки и начала

озираться,  высматривая в зале Полину.  Рыжие волосы Поль заметны издалека,  но

пока  ничего  похожего  не  видно.  И  вене  не  терпелось спросить,  как  Поль

догадалась, что День ответственности будет сорван.

     Теперь они находились в одинаковом положении. Если точнее — в одинаково

паршивом.

     Тина сидела,  прислонившись к «бревну»,  покрытому кожистыми чешуйками,

большими  и  маленькими,  тусклыми  и  глянцево блестящими.  Вся  почва  вокруг

«бревна»  усеяна  высохшей сморщенной шелухой  отвалившихся чешуек.  Руки  Тины

по-прежнему были скованы за  спиной;  время от  времени она машинально шевелила

пальцами,  чтобы восстановить кровообращение.  Лиргисо лежал рядом.  Запястья и

щиколотки стянуты ремнями.  Когда его связывали,  он,  не  приходя в  сознание,

попытался что-то  произнести на  языке  энбоно:  Тина  разобрала слово «Фласс»,

остальное прозвучало как сложно модулированный стон.

     У тех, кто их захватил, не было эмблем на шлемах, как у людей рахад; на

обыкновенных бандитов эти  обитатели савайбианской глухомани тоже  не  очень-то

походили.  Крупный,  с  виду  очень  сильный  мужчина средних лет,  с  небрежно

подстриженной темной  бородой  и  сверкающими  глазами    словно  через  глаза

выплескивалась наружу переполняющая его энергия.  Его называли.  Фелад,  он был

главным.  Парень  лет  двадцати—двадцати пяти,  неуклюжий,  но  мускулистый,  с

россыпью болячек  на  скуластом лице.  Ури.  Третьего звали  Стайсин.  Пожилой,

худой, молчаливый; его руки слегка тряслись, а бледность казалась нездоровой, в

то  время  как  Фелад  и  Ури  выглядели просто незагорелыми.  Одежда грязная и

потертая,  кожаные  жилеты  с  несметным  множеством  карманов  и  карманчиков,

объемистые рюкзаки.

     Тине  и  Лиргисо эти  трое  обрадовались,  однако  радость у  них  была

специфическая.  Так  радуются завалявшейся банке  консервов или  гаечному ключу

нужного  диаметра.  Лиргисо  быстренько связали,  после  чего  обоих  пленников

обыскали,  избавили от  оружия  и  оттащили в  сторонку,  подальше от  робота с

багажом.  Потом пришельцы достали из рюкзаков припасы и приступили к трапезе (к

завтраку,  определила Тина,  прикинув,  сколько времени прошло после  атаки  на

виллу).

     Между собой они разговаривали на  смеси общегалактического и  какого-то

местного наречия.  Тина поняла,  что идут они в пункт,  называемый Вакана, и до

сих пор шли длинным,  кружным путем,  еле-еле выдерживая темп,  а теперь смогут

пойти по короткому пути,  через Обаг,  поэтому наконец-то можно сделать привал.

Как  будто встреча с  Тиной и  Лиргисо позволяла им  поменять маршрут на  более

удобный, каким образом — Тина не уловила.

     Она пыталась завязать разговор,  но Фелад и  Стайсин не обращали на нее

внимания, словно ничего не слышали. Зато Ури подошел, присел напротив и положил

ей  на  грудь  давно не  мытую руку.  Бегающий взгляд,  развязная,  напряженная

ухмылка — Ури соображал,  что делает не то, и явно нервничал, однако удержаться

не  мог.  Из-под его шлема выползло на  потный лоб маленькое черное насекомое и

тут же юркнуло обратно.

     — Твои симбионты страдают агорафобией.

       Чего?..    Ури  вздрогнул,  широко раскрыл влажные светлые глаза  и

больно сдавил ей грудь.

     — Ури!  — гневно хлестнул голос Фелада.  — Ты что делаешь?! Измараешься

об девку, и тогда мать-рахада тебя не примет!

     «Измараться» грязный Ури не  захотел,  отдернул руку и  отошел от Тины.

Все  трое  уселись в  кружок,  Фелад  начал  произносить речитативом непонятный

текст,  где часто повторялось слово «рахада»,  Ури и  Стайсин время от  времени

вставляли реплики. Религиозное действо?.. Потом они буднично заговорили о ценах

на касас в  Инегбоне,  Ралбоне и гинтийском Шайхе.  Касас — ценный естественный

продукт,  его  собирают в  кавернах рахад;  если эти трое —  промысловики,  они

должны быть людьми практичными.

     Тина окликнула Фелада и спросила,  не хочет ли он заработать: для этого

надо помочь им с  приятелем (всего три месяца назад ей и  в дурном сне не могло

бы  присниться,  что  она  назовет  Лиргисо  своим  «приятелем»!)  добраться до

Инегбона. Фелад и Стайсин вопрос проигнорировали, один Ури воровато покосился в

ее сторону.

     Эти то ли промысловики,  то ли сектанты вели себя так, как будто Тины и

Лиргисо здесь нет,  как будто те уже мертвы.  Неодушевленный предмет производит

какие-то звуки, стоит ли обращать на это внимание? Видимо, пленников собираются

убить;  Фелад и Стайсин убедили себя в том,  что намеченные жертвы — не люди, а

Ури этому еще не  научился.  Запланированное убийство позволит им  добраться до

Ваканы коротким путем через Обаг? Видимо, да.

     Тройка была измотана переходом. Фелад и Ури забрались в спальные мешки,

Стайсина оставили часовым.  Тина поинтересовалась,  не нужны ли ему деньги,  но

Стайсин не  ответил.  Он пристально вглядывался в  печальный коричневый сумрак,

иногда что-то шептал,  слабо шевеля губами. Общался с рахадой?.. Двое пленников

для него — всего лишь средство, с помощью которого можно без задержки попасть в

пункт назначения.  Мало ли что они там бормочут.  Лучше послушать древний голос

рахады,  недоступный для ушей непосвященных... Тине представлялось, что Стайсин

рассуждает именно так.  Надо думать,  дежурить они будут по очереди?  Возможно,

Ури не настолько равнодушен к деньгам, как его старшие собратья?

     Она толкнула ногой Лиргисо,  но  тот не проснулся.  «Часов через десять

приду в  себя...»  Время еще  не  истекло.  И  опять —  надоевшая тупая боль  в

запястьях.  В  прежние времена Тина попросту сломала бы  наручники.  В  прежние

времена ни один сукин сын не сумел бы на нее их надеть!  Все-таки она не хотела

умирать, хоть и говорила Лиргисо, что терять ей нечего.

    

     Глава 13

    

     Мраморно-бледная Мея Ришсем сидела в кресле,  сложив руки на коленях, и

сквозь слезы смотрела на Стива. Она знала, кто он такой, и это знание ничуть не

успокаивало:  клонированный мутант, сильнейший среди людей экстрасенс, чудовище

в человеческом облике...  Стив сказал, что вернет Мею в приют сразу после того,

как  она  правдиво ответит на  его  вопросы,  но  вдова президента до  сих  пор

пребывала в шоке. Понять ее можно: задремать за чашкой чая в гостях у подруги —

и очнуться в незнакомой обстановке, в обществе врага великого Манокара... Около

двери прислонился к  стене худощавый стройный парень в  черной маске,  это  Мею

тоже нервировало.  Она не  шевелилась,  словно ее шея утратила подвижность,  но

время от времени косилась в его сторону.

     Маску  Поль  надел  без  всякого психологического расчета —  только для

того,  чтобы Мея,  упаси боже,  не признала в  нем кроткую и  плодородную вдову

Полину Вердал,  однако вдова президента об этом понятия не имела. Она старалась

держаться с  достоинством (образ прекрасной и гордой женщины обязывал),  но эти

двое внушали ей ужас.

     — Как только я получу от вас информацию, вы вернетесь домой — то есть в

приют,  и мы с вами никогда больше не встретимся,  — терпеливо повторил Стив. —

Мея, вы поняли, что я сказал?

     — Да. — Подкрашенные коричневой помадой губы женщины слегка дрогнули.

     — Хорошо. Хотите кофе?

     — Нет.

     — Вспомните, когда вы впервые услышали от своего мужа о Тине Хэдис?

     После десяти минут допроса Поль подавил вздох досады: ничего она толком

не знает. Все то же, о чем рассказывала Люана, разве что с другой точки зрения.

Так,  например,  Люана утверждала,  что покойный господин называл своих старших

жен «кошмаром,  от которого невозможно спастись», а по словам Меи выходило, что

кошмаром для него была младшая жена.

        Почему  вы   так  считаете?      неожиданно  заинтересовался  этой

внутрисемейной ерундой Стив.

        Юная  нахалка!     Нарисованные  на  лице  Меи  траурные  морщинки

презрительно дрогнули. — Она была на тридцать два года моложе нашего господина.

Я бы не назвала ее красивой — вся такая бесцветная,  серенькая...  Наш господин

сожалел о  своей четвертой женитьбе.  На другой день после свадьбы с  Люаной он

позвал меня прогуляться по парку около дворца,  и я спросила, любит ли он меня,

как раньше.  Он тогда остановился и долго молчал,  а потом сказал:  «Мея, после

этой кошмарной связи я тебя недостоин!»

     — Речь шла именно о Люане? — почему-то уточнил Стив.

       О  ком же  еще?    Мея удивилась.    Об этой невоспитанной молодой

девице,  которая не постыдилась приворожить нашего господина! Однажды я застала

ее с инопланетным журналом в руках — то ли ниарским,  то ли незийским...  Стыд,

да и только! Она совсем бессовестная.

       Во время той прогулки ваш господин говорил,  что имеет в виду Люану?

Он назвал ее имя?

     — Не назвал, я сама поняла.

     — А до женитьбы на Люане он жаловался на кошмары?

     — Да...  Жаловался.  Помню, он сказал второй госпоже Элане, что проявил

преступную слабость и  теперь не  знает,  как от этого кошмара избавиться.  Они

секретничали вдвоем,  а  меня не заметили.  Они с Эланой часто секретничали — о

реформах,  о политике...  Наверное,  это удивит вас,  господин Баталов,  но наш

господин считал свою вторую жену очень умной и  нередко беседовал с ней,  как с

мужчиной. Элана ученая до неприличия, так ведь тоже нехорошо...

     «Элана Ришсем, вот кого надо найти!»

     Вероятно, Стив подумал то же самое, а вслух спросил:

     — Когда он сказал про слабость и про кошмар, имя Люаны было названо?

     — Нет,  — вздохнула Мея.  — Потом уж я догадалась,  о ком это он, после

его четвертой женитьбы!

     Настойчивый интерес  Стива  к  президентским кошмарам вначале  озадачил

Поля,  но постепенно кое-что начало вырисовываться:  Ришсем кого-то или чего-то

до  чертиков  боялся,   из-за  чего-то  постоянно  нервничал.   Его  кроткие  и

плодородные жены тут ни при чем.  Он изъяснялся туманно, недоговаривал, поэтому

женщины думали друг на  друга,  в  то  время как  речь шла о  неком неизвестном

компоненте. Уравнение с иксом.

     После допроса Стив взял Мею за руку,  и они исчезли.  Поль еще не успел

стянуть маску, когда Стив опять появился в салоне яхты:

       Я  оставил ее  в  комнате Эмфиды,  там никого не было.  Будем искать

Элану.

     Мея сказала,  что Элана с тремя детьми исчезла из президентского дворца

еще до того,  как сама она отправилась в  Приют кротких вдов.  Элана опасалась,

что  Стив Баталов прилетит на  Манокар,  чтобы отомстить за  Тину Хэдис;  она и

другим вдовам Ришсема советовала спрятаться.  К  счастью,  Мея припомнила,  что

несколько раз Элана упоминала в разговорах Маледок — город в Южном Акансе,  где

живут ее престарелые родители.

     — Теперь в Маледок?

       Куда же  еще...    пробормотал Стив.  Во  время допроса он  казался

бесстрастным — андроид с пластиковым лицом,  а сейчас выглядел измученным. — Мы

как крысы в лабиринте...

     — Рано или поздно мы доберемся до того, кто этот лабиринт построил.

     Поля до  сих пор не отпустила эйфория,  наступившая после того,  как он

снял гелевый корсет, обрезал длинные волосы и снова стал самим собой. К эйфории

примешивалось  постепенно  угасающее  мрачное  возбуждение:  остаточный  эффект

существования Поля в  качестве Черной Вдовы.  Он  решил,  что  больше не  будет

пользоваться этой личностью.

     Несанкционированное   применение    полицейского    шо-кера    (четверо

пострадавших),  один труп...  Генерального инспектора-попечителя Приюта кротких

вдов  убил  Стив  (остановил сердце —  он  пользовался этой способностью крайне

редко и  неохотно),  в  то  время как  Поль  всего лишь разыграл пантомиму,  но

решение они приняли вместе.  Геморальный инспектор-попечитель Сепинал формально

не  был убийцей,  однако за  годы своей службы на  прежних должностях прикончил

несколько десятков  человек:  по  его  приказам провинившихся насмерть забивали

электроплетью, как отца Ивены. Поль считал, что они со Стивом убили Сепинала за

дело,  и не чувствовал угрызений совести,  и все-таки быть Черной Вдовой ему не

понравилось.

     Если все  созданные им  производные личности —  частицы его самого,  то

получается,  что эта жестокая бестия с хвостом и клыками тоже находится в нем и

всегда была в  нем,  просто до сих пор он об этом не знал.  Хвост и клыки — это

реквизит,  а как насчет остального?  Жестокость Вдовы, ее холодная инфернальная

радость по поводу всеобщей паники в зале... И это был он, Поль Лагайм?

     «Ладно, Вдову я заархивирую... Жалко, что стереть нельзя».

     Он уже усвоил,  что однажды созданные личности не стираются.  Они могут

находиться в пассивном состоянии и никак на тебя не влиять, но заставить их без

остатка  исчезнуть невозможно —  во  всяком  случае,  Поль  не  знал,  как  это

делается.

     «Хорошо,  что  я  не  стал учиться у  Стива.  Пока у  меня нет  полного

контроля над собой —  включая Томска,  Полину Вердал и Черную Вдову,  — об этом

лучше даже не мечтать.  Правда, с Томском и Полиной проблем никаких, зато Вдова

— ей только дай волю! Больше я ее наружу не выпущу. Погуляла разок, и хватит».

     — Поль, — окликнул Стив, — собирайся на экскурсию. В Маледок.

     — Мы до вечера вернемся?

     — До какого вечера? Здесь, в Змеином океане?

     — В Оржиме. Я должен попрощаться с Ивеной.

     Никаких перемен.  После  Стайсина дежурил Фелад,  потом  Ури,  которому

Фелад строго-настрого запретил подходить к пленникам.  Тот и не подходил,  даже

не смотрел в их сторону,  чтобы не соблазняться.  Под сумрачными сводами рахады

день  и  ночь  ничем не  отличались друг  от  друга.  По  расчетам Тины,  время

близилось к полудню.  Фелад и Стайсин проснулись,  опять началось богослужение:

длинные экспрессивные речитативы с припевами-восклицаниями на три голоса.

     — Ты связана?

     Тина вздрогнула от неожиданности.  Лиргисо очнулся,  да еще и заговорил

по-манокарски!  Хотя к черту Манокар, у нее сейчас более насущная проблема: как

бы уцелеть.

     — Вроде того. — Она тоже ответила по-манокарски. — Неужели не помнишь?

     — Нет. — Лиргисо попытался принять сидячее положение, но не смог, мышцы

затекли. — Они связали нас, пока я спал?

       Не совсем так.  Тебя связали эти ребята,  а  на меня надел наручники

один мерзавец, который после сверхдозы боевых стимуляторов ничего не соображал.

     — Хочешь сказать, я? — уточнил Лиргисо, осмыслив информацию. — Фласс...

Помню,  как мы ушли от погони,  помню посадку.  Помню,  как я  утопил машину...

Дальше    провал.  Если  после  сверхдозы принять  еще,  это  чересчур большая

нагрузка для мозга. Ты знаешь, что это за сброд?

     Тина  заметила,  что  он  то  напрягает,  то  расслабляет мышцы —  тоже

гимнастика, за неимением лучшего.

     — Какие-то здешние сектанты с криминальным уклоном.

     — Ростки рахады, так они себя называют. Они что-нибудь говорили о своих

планах?

       Они идут в  Вакану и  очень обрадовались —  благодаря нам они смогут

пройти через Обаг, сэкономив время. Подозреваю, что здесь какой-то подвох.

     — Правильно подозреваешь,  — вздохнул Лиргисо.  — Для одного из нас это

смерть.  Скормят симпатичному местному хищнику.  Того,  кто останется в  живых,

приберегут для следующего раза.

     — Если бы ты не додумался надеть на меня наручники, я бы эти ростки уже

перестреляла.  Да,  ты  ведь не просто валял дурака,  ты спасал меня от попытки

самоубийства!

       Ты  хотела  покончить с  собой?    Он  прекратил свою  гимнастику и

уставился ей в глаза — пристально, с оттенком тревоги.

       Вообще-то  не  хотела,  но  ты решил,  что профилактика не помешает.

Вспомнил какого-то  своего  знакомого из  Живущих-в-Прохладе,  который ушел  во

Фласс, а ты не успел его остановить. Наверное, ты сам же его и довел.

     — Тина, не надо об этом, — прошептал Лиргисо.

     Видимо, угадала.

     Он помрачнел и на некоторое время заткнулся.  Воспоминания одолели? Или

ему неловко за  вчерашнее?  О  своих пороках и  преступлениях Лиргисо говорил с

удовольствием,  другое  дело    совершенная в  невменяемом состоянии глупость,

чреватая фатальными последствиями!  По  его  же  собственным меркам это  позор.

Возможно, ему было стыдно.

     Тина прислушивалась к речитативу Фелада: текст иной, чем в прошлый раз,

мать-рахаду  благодарят  за  пищу  насущную,   за  касас,  за  добрые  сны,  за

«непроросших людей»,  которых можно отдать зобулу в Обаге,  чтобы в срок успеть

на  сокровенный праздник в  Вакане.  Потом  ростки  достали  припасы  и  начали

завтракать. Тина есть не хотела, но невозможность действовать была хуже голода.

Наручники ей не сломать...  Выброшенный в кровь адре-.  налин пропадал впустую,

время таяло.

     Лиргисо все-таки сумел принять сидячее положение и  прислонился рядом с

ней к «бревну».

       Как  ты  прекрасна...   Пока  я  был  энбоно,  люди  были  для  меня

привлекательной экзотикой, и лишь после того, как я сам стал человеком, я начал

замечать в человеческой красоте множество нюансов. Интересно, правда?

       Очень актуальная тема,    бросила Тина  сквозь зубы.    Сейчас нас

потащат в  Обаг,  и  ты  по  дороге  будешь  размышлять о  нюансах человеческой

красоты?

       Во-первых,  почему бы и  нет?    Он ухмыльнулся.    Во-вторых,  ты

ненаблюдательна,  великолепная Тина.  Сейчас  нас  никуда  не  потащат.  Ты  не

заметила,  что один из них плохо себя чувствует? Смотри-ка, у бедняжки обморок!

Наша казнь откладывается.

     Плохо было Стайсину — он выронил кружку,  завалился на бок. Фелад и Ури

озабоченно хлопотали над ним,  потом укрыли его одеялом и уселись рядом.  Фелад

начал читать рифмованную молитву,  Ури занялся более практичным делом:  вытащил

из  рюкзака  небольшой комп  в  грязном  обшарпанном корпусе и  принялся что-то

подсчитывать, по-детски шевеля губами.

     — В Сивииннэ я не мог обойтись без стимуляторов, — заговорил Лиргисо. —

Пляска рахады —  это вроде землетрясения,  а  мне пришлось задержаться в  доме,

чтобы  изъять  материалы.  Несмотря  на  мои  новые  магические способности,  я

рисковал.  Рахада  пляшет,  дом  рассыпается,  охранная  автоматика  продолжает

функционировать...  Мне нужна была нечеловеческая скорость реакции,  и я принял

сверхдозу.  А  потом,  когда  ты  любезно разбудила меня  пинком,  пришлось это

усугубить.

     — Где материалы? — спросила Тина. — Остались на вилле?

       Не  надо так  плохо обо мне думать,  великолепная Тина.  Они лежат в

нашем багаже.

     Лежат в багаже. И никогда не попадут к Стиву. Ростки рахады или выкинут

их  за  ненадобностью,  или  кому-нибудь продадут...  Злые слезы навернулись на

глаза, она моргнула.

     — Так ты умеешь плакать? — Лиргисо придвинулся ближе, прижался плечом к

ее плечу. — Бедная великолепная Тина... Как мне тебя утешить?

     У него ноги связаны,  а у нее нет. Тина ударила его тяжелым ботинком по

лодыжке.  Лиргисо поморщился,  потом засмеялся и прикоснулся губами к ее скуле,

после чего получил шлемом по губам.

     Ури оторвался от своих подсчетов и глазел на пленников.

     — Как я тебя за это покусаю... — прошептал Лиргисо.

       Заткнись.  Мы  погибнем из-за  тебя.  Ури  поставил комп на  землю и

потребовал:

     — Эй, непроросший, ты это... не трогай девку! На глазах у матери-рахады

нельзя!

     Лиргисо опять придвинулся к отстранившейся Тине. Ури начал вставать, но

вдруг сел. Удивленно помотал головой, позвал неожиданно жалобным голосом:

     — Фелад... Фелад!.. Я тоже заболел...

     — Чего с тобой? — Фелад прервал молитву и обернулся.

       Да нехорошо мне,    испуганно объяснил Ури.    Сил нету,  и  перед

глазами словно темной тряпкой машут...  Может,  мы съели чего-то не то? Или это

мать-ра-хада нас испытывает?..

     Фелад занялся новым пациентом:  пощупал пульс,  налил в  кружку немного

жидкости из большой пластиковой бутылки, разбавил водой из другой бутылки и дал

Ури выпить.  Тот завернулся в одеяло и улегся рядом с неподвижным Стайсином,  а

предводитель вернулся к молитвам.

       Тина,  ты  ведь еще  не  знаешь,  что такое зобул?    услышала Тина

вкрадчивый шепот Лиргисо.    О,  это намного хуже Фласса...  Хищник — неточное

название,  на  самом  деле  это  как  бы  пищеварительный орган рахады.  Этакая

растущая из земли кишка с приветливо разинутой глоткой,  она тебя заглатывает и

медленно-медленно переваривает...

     Тина  повернулась:  на  разбитых губах Лиргисо выступила кровь,  но  он

улыбался,  в  запавших глазах горели насмешливые искры.  Здесь что-то не так...

Обычно,  когда его драгоценной шкуре угрожает реальная опасность, он становится

злым,  как дьявол,  — а сейчас откровенно развлекается, словно все это не более

чем  игра.  Тина  поглядела,  прищурившись,  на  ростков рахады,  потом кое-что

припомнила:  внезапное и  необъяснимое недомогание Поля  во  время  прогулки по

дизайнерскому городку. «Полчаса назад энергозапас твоего организма был почти на

нуле,  — сказал тогда Стив. — Я не в курсе, как ты этого добился, но продолжать

в том же духе не советую».

     — Тебя можно поздравить,  двое готовы,  — заметила Тина вслух.  — А как

насчет третьего?

       Все-таки догадалась?    усмехнулся Лиргисо.  — Я специально не стал

тебя предупреждать — своего рода тест на интеллект.  Не могу не восхититься, ты

блестяще справилась!

       Ты  со своим тестом на интеллект тоже блестяще справился.  Я  имею в

виду, вчера после посадки.

     — Тина,  вчера после посадки я был невменяем, — мягко напомнил Лиргисо.

— Стоит ли... А этому полезному приему я научился еще на Лярне, когда занимался

по древним магическим трактатам.  Прелесть! Совсем не то, что раздавать направо

и налево вульгарные пинки.

     — Поля на форуме ты отделал?

     — Я не хотел ему повредить,  но он меня разозлил.  Ничего страшного, он

ведь отлежался.

     — Ему помог Стив.

     —Тем более.  Через некоторое время жертва восстанавливает силы,  и  все

довольны.  С  Гленой я  проделал то  же  самое —  мне нужен был предлог,  чтобы

вернуться на Ниар, не ныряя в гиперпространство.

     Тина  наблюдала за  Феладом.  Старший  из  ростков  разложил  на  земле

разноцветные замусоленные мешочки  и  перебирал их,  обеспокоенно поглядывая на

недужных товарищей.  К разговору пленников он если и прислушивался, то ни слова

не понимал —  вряд ли на Савайбе кто-нибудь знает манокарский.  Тину беспокоило

другое:

     Фелад  выглядел  по-прежнему энергичным и  сильным,  никаких  признаков

слабости.

     — Долго ты будешь с ним возиться?

       Фласс...  Это грубое животное моему воздействию не поддается!  — Вот

теперь голос Лиргисо звучал озабоченно. — Он вроде тебя.

     — Спасибо, — хмыкнула Тина.

       Этот  прием  действует не  на  всех  одинаково,  а  на  некоторых не

действует вообще, — раздраженно пояснил Лиргисо. — Ты, например, непробиваемая,

и с Феладом то же самое. Придется что-нибудь сымпровизировать...

       В этом теле я тоже непробиваемая?  — заинтересовалась Тина.  — Ты же

наверняка экспериментировал!

       В  этом теле тоже.  Думаю,  от  тела эти качества не зависят.    Он

пошевелил плечами и поморщился. Сменил позу, насколько позволяло его положение.

— Фласс, что я с ними сделаю, когда освобожусь...

     — Сначала надо освободиться. Ты замки открывать умеешь?

     — В Сивииннэ, в гостях у магната, я открыл сейф с несколькими степенями

защиты.  — Удовлетворенная ухмылка раздвинула его губы, в потревоженной трещине

набухла темно-алая капля,  скользнула по  подбородку.    напрасно ты  мне губы

разбила...  А  какой у  меня Кровоподтек на  ягодице после твоего пинка —  даже

вообразить страшно.

     — Ты еще и не того заслуживаешь. Отомкни мои браслеты.

       И  дальше что?    Новая ухмылка,  на этот раз кислая.  Кровь начала

капать с подбородка на серо-голубую шелковистую рубашку.

     Что  дальше?..  Оружие вне  пределов досягаемости,  под  рукой нет даже

ножа. Драться с Феладом врукопашную... Нет, у нее не те физические данные.

     — Если бы я была киборгом, я бы решила эту проблему за полминуты.

     — Если бы ты была киборгом, я бы сейчас не наслаждался твоим обществом,

— возразил Лиргисо.  — Снять с тебя наручники я могу в любой момент.  Фелад это

заметит,  решит,  что наручники неисправные,  и свяжет тебя.  Для того чтобы мы

победили, я должен освободиться.

     — А что тебе мешает?

       Развязать намертво затянутые ремни труднее,  чем  сместить подвижные

части механизма.  Я уже пробовал — не получается.  И порвать не могу...  Я ведь

технику Стива освоил совсем недавно.    Он посмотрел на Тину почти беспомощно,

улыбнулся углом рта, отчего кровь закапала сильнее.

     — Пережечь не пробовал?  Так,  как поджег вчера баррикаду?  Или жалеешь

свою шкуру?

       Тина,  я  способен  вытерпеть боль,  но  этот  материал абсолютно не

горючий. — Лиргисо с тоской поглядел на узкие лоснящиеся ремни, стягивающие его

щиколотки.     Это  кленан,  его  делают  из  местного  растения.  Эластичный,

выдерживает громадные нагрузки и не воспламеняется.

     — Разрезать его, по крайней мере, можно?

     — Можно.

     — Тогда ты снимаешь с меня наручники, а я режу твои ремни.

       На  глазах у  этого  савайбианского животного?    Лиргисо кивнул на

Фелада,  который  сосредоточенно  пересыпал  снадобья  из  мешочков  в  круглый

металлический котелок.

     — Попробуй прибить его чем-нибудь тяжелым.

       Если с  первой попытки не  получится,  он  может тебя убить.  Ростки

рахады верят в  колдовство и  считают,  что  колдовать способны только женщины.

Этот сброд придумал любопытную мифологию... но нам сейчас, увы, не до мифов.

     Две  пары глаз следили за  Феладом,  а  тот невозмутимо и  обстоятельно

отмерял  лекарственные порошки,  молился  матери-рахаде,  вынимал  из  рюкзаков

разные  полезные  вещи:  термоплиту  на  подставке,  вместительную  пластиковую

канистру    похоже,  пустую,  футляр  с  какими-то  приспособлениями.  Лиргисо

оживился и прошептал:

       Тина,  он  сейчас  пойдет за  водой.  Водичку в  рахадах добывают из

определенных растений —  вернее,  из  определенных органов рахады.  Пока  Фелад

будет этим заниматься, мы тоже кое-чем займемся. Приготовься.

     Фелад   склонился  над   товарищами.   Потрогал  Стайсина     тот   не

отреагировал;  растормошил задремавшего Ури и сказал, что скоро вернется. Потом

прицепил к  поясу  футляр  с  инструментами,  подхватил канистру и  направился,

широко шагая,  в  сумеречную мглу.  Когда  его  спина  перестала мелькать среди

искривленных колонн-перемычек, Ури обессиленно откинулся на одеяло.

     Нож,  валявшийся среди  неубранной посуды,  блеснул  отраженным золотым

светом  распластавшейся наверху  лаколарии  и  пополз  к  Тине  и  Лиргисо.  Он

перемещался короткими рывками — отчаянная рыба, надумавшая прогуляться по суше,

маленькая и верткая, смертоносная тварь.

     Два щелчка за спиной — и Тина почувствовала, что браслеты ее наручников

раскрылись. Руки затекли, но подвижности не потеряли, на запястьях отпечатались

красные полосы.

     — Сволочь, — растирая запястья, пробормотала Тина.

     — Ты меня отделала похуже,  великолепная Тина.  — Лиргисо улыбнулся, он

уже предвкушал близкую свободу.

     Нож  был  остро  заточен,  но  кленановые ремни поддавались с  трудом —

лезвие вязло в этом веществе,  как в пластилине.  Работа продвигалась медленно,

миллиметр за миллиметром.

     — А ты еще спрашивала, почему я их не пережег! — комментировал Лиргисо.

  Здешние природные материалы уникальны,  поэтому я и открыл на Савайбе филиал

«Кристалона».

     — Делаешь деньги на контрабанде?

       Не  стоит определять так  мой  бизнес,  я  занимаюсь вывозом сырья с

неофициального согласия местных властей.  Не могу сказать,  что с  ними приятно

иметь  дело...  Тина,  ниарскую бюрократию можно  сравнить с  дорогой  шикарной

проституткой,  которая относится к  своей профессии с  должным уважением.  Если

ниарский чиновник берет у тебя взятки,  ты можешь на него рассчитывать — не раз

убеждался на собственном опыте.  Ниар — цивилизованная планета, а Савайба — это

дыра.  Здешняя бюрократия похожа на  плохо  вымытую дешевую шлюху,  безмозглую,

нечестную и неразборчивую.  Я веду с ними дела как солидный и надежный партнер,

они весьма недурно кормятся на  моем бизнесе —  но  хоть бы  кто-нибудь пальцем

пошевелил,   чтобы  защитить  меня  от   бандитов!   Люди  рахад  тоже  кое-что

приплачивают местным властям,  поэтому те делают вид, что ничего не происходит.

Никакой деловой этики...

     Наверное,  Фелад и его собратья на интуитивном уровне почувствовали,  с

кем столкнулись,    связали Лиргисо на совесть.  Впившийся в кожу неподатливый

ремень  обмотан вокруг  запястий несколько раз,  на  каждом обороте свой  узел.

Хорошо еще,  Лиргисо без  протестов терпел,  если  сорвавшееся лезвие рассекало

кожу,  и  продолжал болтать как ни в чем не бывало.  Время от времени он бросал

настороженные взгляды на перемычки, за которыми скрылся Фелад.

     — На Стива твой прием с выкачиванием энергии тоже не действует?

       О,  лучше не пробовать!  Я  однажды попробовал —  и получил страшный

ожог, только не физический, а ментальный. Для этого хватило неполной секунды, а

Стив ничего не заметил.

     Ремни стали скользкими от  сочащейся из порезов крови.  Интересно,  как

сами ростки развязывают эти узлы? А никак, тут же поняла Тина. Пленников отдают

зобулу,  и тот заглатывает еду вместе с упаковкой.  Возможно, потом выплевывает

ненужное.  Ростки  рахады    практичный народ:  заботиться о  комфорте  людей,

предназначенных для жертвоприношения, у них не заведено.

     — Фласс... — процедил вдруг Лиргисо с досадой и яростью. — Тина!

     Она уже увидела.  Фелад появился не с той стороны,  откуда его ждали. В

одной руке он  держал канистру,  в  другой —  пучок длинных ветвящихся стеблей,

усыпанных влажно блестящими черными бусинами.  Кобура застегнута,  руки заняты.

Впрочем,  Фелад был уверен в своем превосходстве над парочкой «непроросших». Он

не стал хвататься за оружие. Гневно нахмурил брови и шагнул к пленникам.

     Тергаронская солдатская выучка чего-нибудь да  стоит.  Тина вскочила на

ноги,  перехватила нож за лезвие и метнула в Фелада.  Она двигалась быстро,  на

пределе  возможностей,  а  Фелад    по-хозяйски  степенно,  с  неторопливостью

сильнейшего.  Обычно пленники,  которых тащили на убой, не создавали проблем, и

он  еще не понял,  что этих двоих нельзя считать легкой добычей.  Нож был уже в

воздухе,  когда Фелад спохватился.  Он  попытался отклониться,  но  не  успел —

лезвие,  пробив толстую кожу безрукавки,  засело между ребрами.  Выше сердца, в

безопасной зоне.  Будь  нож  получше сбалансирован и  будь ее  новое тело более

тренированным. Тина попала бы куда метила.

     Не  дать  ему  вытащить оружие из  кобуры.  Тина  бросилась на  Фелада,

рассчитывая выключить его ударом в  пах,  но  тут же резко изменила траекторию,

уходя от  встречного удара ногой.  Ставить блоки даже пробовать не  стоит,  это

может кончиться переломом: слишком велика разница в массе.

     Фелад  выпустил канистру,  та  тяжело шлепнулась на  гладкую коричневую

почву. Выругавшись, Фелад схватился за кобуру и тут же издал вопль боли: одежда

на нем горела. На несколько секунд он превратился в воющий живой факел, а потом

остался  голый,  бледный,  обожженный,  в  шлеме  и  обуглившихся  ботинках,  с

островками опаленной щетины  вместо  бороды.  Кожаный пояс,  на  котором висела

кобура,  тоже сгорел,  зато сама кобура уцелела —  видимо,  была изготовлена из

материалародствен-ного кленану. Фелад выглядел нелепо, но его мускулы угрожающе

бугрились под покрасневшей от ожогов кожей. Гнев заставил его забыть о боли.

     — Тварь! — прошептал он. — Подлая ведьма! Помоги, мать-рахада!

     Тина стояла в  боевой стойке,  готовая к  новому раунду,  и все-таки не

удержалась от мимолетной усмешки: заслуги Лиргисо приписали ей.

     Стебли,  которые  Фелад  держал  в  левой  руке,  от  пламени почти  не

пострадали,  разве что черные бусины полопались. Он перехватил пучок и наотмашь

хлестнул Тину по лицу. Тина успела выставить блок. Удар был сильный, с оттяжкой

— такое впечатление,  что с предплечья сдирают кожу. Вслед за этим боль обожгла

плечо.  Теперь Фелад тоже двигался быстро. Тина отпрыгнула, и тут мимо пронесся

снаряд,  нацеленный точно в физиономию ее противника.  Сдавленный вскрик. Фелад

опрокинулся навзничь, рядом с его головой упала канистра.

     — Тина,  добей его!  — крикнул Лиргисо. Тина не нуждалась в подсказках.

Она присела около Фелада и обрушила ребро ладони на его горло. Потом вырвала из

грудной клетки нож,  примерилась и вонзила в сердце.  Неизвестно, был ли в этом

смысл:  мягкие  ткани  вокруг переносицы и  сломанного носа  Фелада уже  начали

набухать и темнеть — возможно, его насмерть зашибло канистрой.

     — Тина,  иди сюда,  — позвал Лиргисо. — Развяжи меня! Тина выпрямилась,

посмотрела на него. Пожала плечами:

     — А надо ли тебя, сволочь такую, развязывать?

     — Надо. — Скрыть напряжение за улыбкой — один из обычных его приемов. —

Без меня ты отсюда не выберешься.

     Она и сама это знала.

     — Кусаться не будешь, если развяжу?

     — Не буду.

     — Хочешь сказать, что тебе можно верить?

     — Да развяжи меня,  наконец,  мне надо в туалет!  Попробуй молекулярным

резаком из набора инструментов. Быстро! Тина, умоляю тебя...

     Чемоданчик с  инструментами из бортового комплекта ростки убрали в один

из  рюкзаков;  Тина  не  сразу нашла то,  что  нужно.  Зато  молекулярный резак

справился  с  кленановыми ремнями  за  полминуты.  Избавленный от  пут  Лиргисо

скрылся,  нетвердо  ступая,  за  ближайшей  перемычкой.  Тина  подобрала кобуру

Фелада,  вытащила  оттуда  парализатор и  подошла  к  двум  оставшимся росткам.

Стайсин без сознания;  Ури смотрит на  нее с  суеверным страхом —  у  него едва

хватает сил приподнять голову.  Тина забрала у  них оружие.  Кожа на руке и  на

плече  саднит,  больше  никаких  ощущений    ни  голода,  ни  жажды,  ни  иных

потребностей.  И  эмоций нет.  Только всепоглощающее напряжение.  Как будто она

горит, как Фелад, только не снаружи, а изнутри.

     Тина  села  в  стороне  от  ростков,  прислонилась  к  «бревну».  Через

некоторое время к  ней подошел Лиргисо с аптечкой,  на его изрезанных запястьях

переливались прозрачные с кровавыми разводами манжеты застывшего геля.

     — Давай приведем твою нежную кожу в порядок,  великолепная Тина.  Что с

тобой?

     — Не знаю.  Меня уже достали эти внутренности рахады,  я тут задыхаюсь.

Хочется оказаться под нормальным небом.

     — Не бойся, мы тут надолго не задержимся. Через два дня будем в Вакане,

оттуда свяжемся по кабелю с моим офисом в Инегбоне. За нами прилетят.

     — Подожди... До Ваканы два дня пути, если идти через Обаг.

     — Через Обаг и пойдем.

     Тине  захотелось  дать  Лиргисо  по   морде,   несмотря  на   всю   его

заботливость.

     Совсем  другое заведение...  Поль  с  трудом узнавал обезлюдевший Приют

кротких  вдов.  Коридоры,  лестницы,  стены  блеклой расцветки с  поучительными

стишками  в  рамках  и  портретами государственных мужей,  блестящие ветвящиеся

светильники, с которых свисают на цепочках овальные миниатюры, тоже с какими-то

портретами —  вроде бы все то же самое,  зато обстановка разительно изменилась.

Ожившая «вата»  колышется,  как  портьеры на  сильном сквозняке;  обычно  вялая

«бахрома»  хищно  шевелится.  Комья  слипшихся  «инфузорий» плавают  туда-сюда,

словно подхваченные невидимым воздушным течением.  Есть  и  кое-что  новенькое:

некие    неоформившиеся   туманные   создания,    как    будто   агонизирующие,

полураздавленные.  По  полу стелются то  ли  водоросли,  то  ли  волосы —  тоже

туманные,  и до чего противно на это наступать, хотя нога проходит, не встречая

препятствия, как сквозь голограмму.

     Если  уподобить  потустороннюю  изнанку  приюта  подводному  миру,   то

напрашивался вывод,  что  сегодня  здесь  штормит.  Все  взбаламучено,  в  воде

колышутся облака ила,  обитатели дна  в  панике...  Вот  именно,  паника!  Поля

осенило:  он  видит  панику;  его  способность  к  «визуализации информационных

явлений»,  как  называет  это  Стив,  обеспечила ему  наглядный,  так  сказать,

материал...  А чего он ожидал после пришествия Черной Вдовы на здешнее плановое

мероприятие? Все выведены из равновесия, перепуганы и успокоятся не скоро. Если

вдовам и  их  опекунам из министерства нравственного попечения от одной мысли о

Дне ответственности будет становиться нехорошо, если они, чтобы отгородиться от

пережитого ужаса,  постараются дружно забыть об  этой  традиции —  акцию  можно

считать успешной.

     Поль не  хотел исчезнуть из  жизни Ивены,  не  попрощавшись.  У  него и

подарок  лежал  в  кармане:  красивый серебристый браслет,  который отдала  ему

Ольга.  И  еще  четыре  ярких  морских  камешка  с  Орибского  курорта,  они  с

незапамятных времен завалялись в  одном из  внутренних карманов старой дорожной

сумки Поля. Он надеялся, что Ивене все это понравится.

     На четвертом этаже,  где находились комнаты воспитанниц,  тоже ни души.

Поль заглянул в  одну из  комнат,  включил свет.  Одинаковые кровати под серыми

покрывалами,  одинаковые тумбочки,  шкафчики с  именами на  дверцах —  от этого

назойливого однообразия начинает  кружиться голова.  На  полу  валяется  что-то

цветное,  тряпичное,  недошитое.  Тревожно шевелится редкая  поросль «бахромы».

Поль прислонился к  дверному косяку.  Где теперь искать Ивену?  Это как во сне,

когда ты ненадолго уходишь,  а  потом возвращаешься —  и застаешь совсем другую

картину,  а  то,  что было перед этим,  исчезло,  как наваждение.  Не надо было

уходить...

     Ради  последней встречи с  Ивеной  Поль  опять  надел  гелевый корсет и

вдовье  платье,  пришпилил к  заново  отрощенным косам  черную  сетчатую вуаль.

Теперь  Полина Вердал беспомощно скользила взглядом по  дверцам,  читая  имена.

Похоже,  Ивена живет не в  этой комнате.  А если даже и в этой — какая разница,

ведь ее здесь нет. Куда они все подевались?

     «Спокойно.  Не  начинай паниковать.  Ты  же  сам спровоцировал панику в

приюте! Мог бы догадаться, какая будет отдача... Мы не хотели запугивать детей,

наоборот,  мы  хотели защитить их  от произвола;  получилось или нет —  будущее

покажет...  А  сейчас надо  найти Ивену.  Если  всех  отсюда эвакуировали после

явления народу  Черной  Вдовы,  придется просить помощи у  Стива...  Все  равно

найду!»

     А если они по-прежнему на территории приюта,  но в другом корпусе?  Это

логично:  собрать всех в одном месте и организовать усиленную охрану.  Корпусов

тут много, целый городок... Поль в бессильном отчаянии сжал кулаки: хорошенькая

перспектива!  Всю  ночь блуждать от  одной постройки к  другой,  без надежды на

успех...  На окнах глухие жалюзи, не поймешь, есть кто-нибудь внутри или нет, а

электронные средства  поиска  лучше  не  применять:  мигом  засекут,  оржимские

спецслужбы сейчас должны стоять на ушах.

     «Стоп.  Как я нашел ее в первый раз? Как ее нашла Полина Вердал? Просто

почувствовала ее  присутствие.  Небольшая пушистая звездочка,  источник теплого

света... Попробуем».

     Полина дотронулась до выключателя, комната снова погрузилась в темноту.

Расслабиться.  Сосредоточиться.  Настроиться на Ивену. Есть! Лучистая звездочка

мерцала на  некотором расстоянии,  но .не очень далеко.  Подобрав длинную юбку,

Полина сбежала по лестнице на второй этаж, отперла дверь своей комнаты. Похоже,

за  время ее отсутствия никто сюда не заходил.  Поль распахнул окно и  спрыгнул

вниз (входная дверь,  скорее всего,  заперта и на сигнализации);  чуть не упал,

запутавшись в юбке.  Неудобно... В бледном свете фонарей белеет снег на газонах

и  в  аллеях,  на  искрящемся  белом  отпечатались разлапистые  тени  деревьев.

Морозная тишина.

     Поль начал мерзнуть, зато ориентир с каждым шагом приближался. Пришлось

обогнуть два корпуса, монолитными ночными громадами перегородившие дорогу; один

раз  Полина  Вердал чуть  не  врезалась в  куст.  Ориентир находится в  большом

П-образном здании с заснеженными хвойными веерами перед крыльцом.

     Поль оглянулся: за ним тянулась длинная цепочка черных следов. Поднялся

на крыльцо,  толкнул дверь,  потом постучал кулаком.  Пальцы успели закоченеть.

Интересно, Стив умеет лечить простуду?

     Дверь  открыл мужчина в  форме  манокарского полицейского.  Ага,  приют

взяли под охрану... К объяснениям Поль не подготовился, но бессвязный лепет еще

одной  кроткой вдовы полицейские выслушали снисходительно;  вызвали кого-то  из

старших   дам   четырнадцатого   корпуса,    та    узнала   Полину   Вердал   и

засвидетельствовала ее личность.

     После индицента в Судном зале и женщин, и воспитанниц собрали во втором

корпусе.  Вызвали на всякий случай священников (о них вспоминали редко, церковь

на  Манокаре  находилась  в   подчиненном  положении     одно  из  учреждений,

функционирующих под мудрым руководством государства),  прислали полицейских для

охраны.  Все помещения переполнены, суета, множество незнакомых лиц. Предельная

концентрация «ваты»,  «инфузорий»,  «бахромы»; кажется, что идешь сквозь туман,

грязный и  взбаламученный.  Чтобы не  вязнуть в  этом  неопрятном киселе,  Поль

ввернул личность Полины Вердал — но тут же потерял ориентир.  Значит,  придется

терпеть.

     Холл   на   третьем  этаже.   На   расставленных  вдоль  стен   диванах

расположились  воспитательницы,   девочки  в  мешковатых  коричневых  платьицах

устроились на  полу.  Их  так  много,  что  ступить некуда.  Небольшой лучистый

источник света в тревожно колышущемся тумане.  Поль отметил его местоположение,

опять свернул Полину и  оглядел холл уже как базовая личность.  Он  по-прежнему

воспринимал «вату» и все остальное, но теперь это восприятие не конкурировало с

нормальным человеческим зрением.

     Девочки сидят  на  расстеленных одеялах,  около каждой сумка с  вещами.

Одеяла и  платьица одинаковые,  сумки у  всех  разные —  кусочки прежней жизни,

которую отобрал у них Манокар. Вот Ивена Деберав. Худенькая, серьезная, гладкие

темные волосы заплетены в косичку.

     — Ивена!  — окликнул Поль. — Ивена!.. Его голос прорвался сквозь шелест

других голосов, девочка услышала. Подняла голову, вскочила и начала пробираться

к двери, оставив потертую зеленую сумку на одеяле.

     — Поль,  где ты была?  — Она говорила шепотом (еще бы, к старшим так не

обращаются!). — Ты видела, что случилось?

     До сих пор они встречались на чердаке — иногда сидели в темноте, иногда

Поль  включал фонарик.  Он  впервые увидел Ивену  при  ярком  свете.  Маленькое

бледное  лицо,  довольно тонкие  губы,  внимательные темные  глаза  под  дугами

каштановых бровей.  Лицо несчастливого ребенка,  но сейчас она оживилась, глаза

стали большими и лучистыми.

     — Пойдем, — позвал Поль.

     Не то.  Попрощаться,  подарить браслет и  камешки на память —  вроде бы

логично, вроде бы трогательно... и совсем неправильно.

     В  коридоре вдовы  пятого-шестого уровней сидели прямо на  полу    как

прилетевшие целым табором иммигранты в зале ожидания незийского космопорта.  По

неширокой полосе  свободного прохода  двигался,  бормоча  молитву,  священник в

рясе,  покроем похожей на мундир;  в руке у него испускал клубы ароматного дыма

хромированный   сосуд   сложной   формы.    Правда,    Поль   подозревал,   что

заархивированной Черной Вдове от  священного дыма ничего не  сделается.  Они  с

Ивеной посторонились; Ивена испуганно извинилась, запнувшись о чью-то ногу.

     Где здесь можно поговорить?  Везде народ... Полю пришлось осознать, что

масштабы потрясения,  вызванного утренним спектаклем, несколько превосходят то,

на что он рассчитывал. Громадный человеческий муравейник, вдовы сбились в кучу,

никто не  хочет оставаться в  одиночестве.  Может быть,  приют теперь прекратит

свое существование?  Это будет не так уж плохо. Приют — это тупик, общая могила

на четыре тысячи двести тридцать восемь персон (кажется, такую цифру назвал тот

чиновник). Еще и девчонок сюда тащат...

     Рядом с туалетом — облицованная кафелем прачечная. Там никого.

     — Поль,  а как ты поняла, что на Дне ответственности что-то случится? —

шепотом спросила Ивена, когда Поль прикрыл дверь.

       Потом расскажу,    вздохнул Поль.  — Ивена,  хочешь,  я тебя отсюда

заберу?

     — Из приюта?.. — Ее глаза вспыхнули. — Да!.. Хочу! А ты можешь?..

     — Могу.  Видишь ли,  я здесь временно... Я вообще не вдова. Я парень, и

меня зовут Поль.  У меня было здесь одно дело...  а теперь мне пора. Я с другой

планеты, с Неза. На самом деле Нез не такой, как показывали в кино, там хорошо.

Если ты  согласна,  я  отвезу тебя к  моей сестре,  но  вернуться на Манокар ты

никогда уже не сможешь. Решай.

     Ивена  потрясенно глядела на  него  снизу  вверх,  сцепив  тонкие белые

пальчики. Да уж, сформулировал... Так недолго взрослого загнать в ступор, не то

что двенадцатилетнего ребенка!

     — Ивена... — снова начал Поль, смущенно и виновато.

     — Я согласна,  — сказала Ивена.  — Вместе с тобой согласна. А почему ты

похожа на женщину, если ты парень?

       Не похожа,  а  похож,  — машинально поправил Поль.  — Вот это,  — он

провел рукой по груди,    специальный корсет,  маскировка.  Сейчас я свяжусь с

другом — он появится прямо здесь,  не пугайся, а потом мы вместе перенесемся на

космическую яхту.

       Только я  возьму с  собой стеклышки и котика.  Ты меня подождешь,  я

быстро, ладно?

     Она приоткрыла дверь и юркнула в коридор.  Поль прислонился к кафельной

стене.  Помещение выглядит необычно для  прачечной:  где  же  здесь  стиральные

автоматы?  Вдоль стены стоят длинные мелкие ванны, в углу пирамида тазиков. Они

что же, вручную стирают?! Ну да, чтобы было чем заняться...

     Мысли перескочили на другую тему:  за каким котиком пошла И вена? У нее

есть кот?  Драться же будут с  Ольги -ным котом,  тот ни одному соплеменнику ни

дает спуску... Ольга утверждает, что это он от Поля заразился.

     И  почему ее  так долго нет?  Кто-то  задержал?..  Все равно он заберет

Ивену,  даже если придется все  тут разнести.  Или она испугалась,  передумала?

Тогда ничего нельзя сделать... Пойти выяснить, что случилось?

     Дверь  приоткрылась:  хаотичная  разноголосица,  смазанное  движение...

Ивена  боком протиснулась в  кафельную комнату и  навалилась на  дверь спиной —

руки были заняты.  Поль увидел,  что кот у  нее не настоящий — сшит из кусочков

меха,  а  вместо глаз пуговицы,  синяя и  зеленая.  Еще Ивена держала небольшую

пластмассовую коробку, в которой что-то пересыпалось и звякало.

     — Готова? — спросил Поль. Девочка кивнула.

     — Тогда не пугайся, — предупредил он еще раз, на всякий случай.

     Потом шагнул на середину комнаты, включил передатчик и сказал:

     — Стив, забирай меня. Свободное пространство — метр.

     Стив появился рядом. Девочка еще шире раскрыла глаза, но не закричала.

     — Стив, это Ивена. — Поль взял ее за худенькое плечо. — Она с нами.

     Стив не стал ни возражать,  ни задавать лишних вопросов: с нами — так с

нами. Секунда — и все трое уже в салоне яхты.

     Савайба —  не  та планета,  которую ей захочется посетить еще раз.  Это

Тина знала наверняка.  Гигантская живая клоака, населенная полоумными дикарями;

мир,  не  рассчитанный на человека,  но все же захваченный и  освоенный людьми,

заинтересованными в здешнем сырье.

     Шестичасовой путь до Обага Тина проделала в наручниках: несмотря на все

свои преимущества,  Лиргисо опасался,  что  она  ему  помешает,  и  принял меры

предосторожности.  Он  поддерживал ее  на неровных участках,  поил тонизирующим

витаминизированным напитком  из  пластикового стаканчика  и  всячески  проявлял

заботу,  а Тина жалела о том, что не может избить его до потери сознания. Когда

ей  в  последний раз  было  настолько же  муторно?..  На  Манокаре.  Когда  она

присутствовала при экзекуциях.  Наблюдаешь,  как человека истязают, и ничего не

можешь сделать, вот что самое паршивое.

     Ури  не  вызывал у  нее  симпатии,  скорее наоборот,  но  сейчас он  со

связанными за  спиной руками плелся с  другой стороны от  Лиргисо,  и  его лицо

заливала бледность обреченного,  только  болячки выделялись темными горошинами.

Ури знал, что идет умирать.

     Стайсина,  так и не очнувшегося, Лиргисо убил: один мгновенный удар — и

готово.   Когда  последний  из  ростков  немного  пришел  в  себя,   Лиргисо  с

сочувственной улыбкой сообщил ему:

       Ури,  тебе придется нас проводить.  Не  бойся,  много времени это не

отнимет. Ты проводишь нас недалеко, до Обага.

     Ури  сначала не  понял.  Потом понял и  задрожал,  его испуганные глаза

начали слезиться.

     — У вас считается, что мать-рахада предпочитает одушевленную пищу, и вы

отдаете зобулу живых пленников, не так ли? Как же они, наверное, кричат...

     Ури задрожал сильнее. По-детски всхлипнул.

       Я  не  росток  рахады,    усмехнулся  Лиргисо.    Иногда  я  бываю

милосердным.  Если ты меня ничем не разозлишь, я тебя перед этим убью, быстро и

не больно.

     — Нам не обязательно идти через Обаг,  — сказала Тина.  — Можем сделать

крюк.

     — Потеряем неделю.  Великолепная Тина,  мне жаль тебя расстраивать,  но

это  один  из  тех  случаев,  когда твое  мнение значения не  имеет...  Кстати,

браслеты тебе идут!  Давай-ка наденем их — ненадолго,  до Обага.  Так мне будет

спокойней.

     — Господин...  — с мольбой прошептал Ури,  когда Лиргисо после короткой

борьбы защелкнул на  запястьях у  Тины наручники.    Зобулу можно заместо меня

девку отдать!  Ему один человек нужен,  чтоб остальных пропустить,  мать-рахада

справедливая! Девки же все грязные, а эта вон какая шлюха, чего ее беречь-то...

       Местные нравы по-своему восхитительны.  — Лиргисо вздохнул — и вдруг

ударил Ури в солнечное сплетение,  потом куда-то в область живота. Молниеносные

отточенные движения.

     Ури завизжал и скорчился на земле.

     — Замолчи!  — приказал Лиргисо.  — Один раз ты меня уже разозлил.  Ури,

если не хочешь, чтобы я злился, перестань кричать.

     Ури подчинился.  Теперь он  корчился молча и  давился почти беззвучными

рыданиями.  Тина прикидывала, сумеет ли убить его с первой попытки, если ударит

бронированным ботинком в висок. Не то чтобы ей было очень жалко этого паршивца,

но  она не  любила,  когда кого-то  мучают,  и  хотела поскорее это прекратить.

Момент она упустила, Лиргисо оттащил ее в сторону.

     — Фласс, у тебя же на лице написано, о чем ты думаешь! Разве так можно?

     — Тебе незачем тащить его в Обаг. — Тина постаралась говорить спокойно.

  У  нас  есть два  трупа и  багажный робот,  рассчитанный на  полтонны груза.

Обойдемся без Ури.

     — Неэлегантное решение.  — Лиргисо поморщился.  — Оставлять его в живых

глупо.  Кроме того,  меня давно уже  интересует своеобразный фольклор ростков —

интерес чисто познавательный, академический... Расспрошу его по дороге.

     — Тогда хотя бы не мучай его.

     — Мне не нравится его стиль. Впрочем, если он будет вести себя вежливо,

обойдемся без повторных уроков — правда, Ури?

     — Да, господин, — сквозь слезы прошептал росток.

       С ней ты тоже должен разговаривать вежливо.  На мое милосердие могут

рассчитывать только те, чей стиль не вызывает у меня протеста.

     После  этой  сентенции Лиргисо  подошел  к  рюкзакам  ростков  и  начал

вытряхивать на землю содержимое.  Некоторые предметы он откладывал в  отдельную

кучу:  оружие,  громоздкий металлический контейнер,  который занимал две  трети

рюкзака Фелада,  какие-то приборы и мешочки. Тина усмехнулась, наблюдая за ним.

Живущий-в-Прохладе,  рафинированный эстет    и  в  то  же  время  деловитый  и

беспринципный  мародер.  Потом  он  навьючил  приглянувшееся добро  на  робота;

остальное имущество ростков,  а также трупы Фелада и Стайсина сложил у подножия

одной из  перемычек,  достал пистолет —  и  избавился от улик уже знакомым Тине

способом.  У Ури вся-эта процедура вызвала суеверный ужас,  он закатил' глаза и

бормотал дрожащим голосом:

     — Мать-рахада не простит... Мать-рахада, помилуй меня...

     — Пошли! — убрав пистолет, приказал Лиргисо. — Ури, у тебя все еще есть

шансы  заслужить легкую смерть.  Тина,  я  сниму с  тебя  наручники сразу после

Обага.

     Казалось,   они   блуждают   по   громадному  залу,   спроектированному

дизайнером-сюрреалистом.   Просветов  в  сводах  рахады  по-прежнему  не  было,

перемычки справа и  слева сдвигались все  теснее,  а  посередине все отчетливей

намечался извилистый, уводящий в золотисто-коричневый сумрак коридор. Почва под

ногами  бугрилась  и   походила  на  волнистую  темно-коричневую  резину.   Ури

спотыкался.   Тину   на   сложных  участках  страховал  Лиргисо,   иногда   без

необходимости.  Он  то  предлагал ей  пить,  то  спрашивал,  не  хочет  ли  она

отдохнуть,   вообще   проявлял  навязчивую  заботливость.   Словно  пытался  ее

задобрить.  Неужели у  него сохранились рудиментарные остатки совести и  он  на

подсознательном  уровне  чувствует,  что  поступает  неправильно?  Не  очень-то

верится...  Если  у  Лиргисо вдруг проснется совесть,  он  станет несчастнейшим

существом  в   этой   Галактике!   Робот-краб   ковылял  следом,   приседая  на

металлических лапах под тяжестью багажа.

     Местами  перемычки  сплетались и  срастались,  лакола-рии  покрывали их

сплошной сияющей массой,  становилось все светлее.  Прогалины между перемычками

забивал  кустарник,   похожий  на   небрежно  смотанные  клубки  проволоки,  

сворачивать некуда.  По  правой стороне прохода обозначился желоб,  как будто с

влагой на дне.  По дну ползло «бревно»...  Нет, не ползло. Перемещалось за счет

перистальтики подвижных стенок  желоба.  Кожистая  чешуя  «бревна» потускнела и

местами осыпалась, сбоку что-то торчало. Тина присмотрелась: множество корешков

разной длины — мохнатая продольная полоса. Корешки выглядели вялыми, засохшими.

     Лиргисо увлек Тину в сторону от желоба.

     — Что это?

       Своего рода  тропа  мертвых.  Хм,  скорее уж  канава мертвых.    Он

повернулся к пленнику: — Ури, как у вас это называется?

     — Длинная ложка зобула, господин.

     — Что за истории у вас рассказывают про эту длинную ложку?

     Ури, дрожащий и сникший, безропотно отвечал на все вопросы. Лиргисо еще

и  комп включил,  чтобы фиксировать причудливые поверья ростков.  Его разбирало

любопытство,  и ему не было никакого дела до состояния информатора. Тину мутило

все  сильнее.  Наверное,  после  этой  прогулки  ее  будет  тошнить  при  одном

упоминании -о савайбианском фольклоре.

     Перемычки сливались в сплошные стены,  неровные, бугристые, испускающие

золотое сияние.  Кое-где  из  разбухших лаколарий торчали длинные подрагивающие

усики.  Желоб стал  шире  и  глубже,  со  стороны стены в  него впадали боковые

притоки.  По дну медленно перемещались мертвые «бревна»,  темные комья, похожие

на  больших мягких улиток,  треснувший шлем,  нечто  напоминающее гофрированную

шляпку гриба, ворох вялых спутанных стеблей.

      «Савайбу не за что ненавидеть.  В этом мире не было ничего зловещего —

пока  здесь не  высадились первые колонисты,  пока люди не  притащили сюда свои

любимые игры.  Зобул существует не  для того,  чтобы жрать людей.  Видимо,  это

орган рахады,  предназначенный для  утилизации отмирающих образований,  которые

поступают к нему по желобу, только и всего. Нет ведь, додумались, приспособили!

Гордые люди рахад, промышляющие работорговлей, ростки с их убогим «стилем», как

называет это Лиргисо... Скучно, ребята!»

     Впереди  раскрылось залитое  золотым светом  пространство,  там  что-то

влажно хрипело и  чавкало.  Близкий к  обмороку Ури замедлил шаги,  но  Лиргисо

повернулся к нему и предупредил:

     — Ты поступишь разумно, если не станешь сердить меня под конец. Знаешь,

что такое «разумно»? Немного осталось, идем.

     Открытое  пространство  было  раза  в  два  шире  коридора.   Лаколарий

покрывали стены сплошным люминесцирующим слоем.

       Парадное освещение,  — прокомментировал Лиргисо.  Возле правой стены

гладкая и  блестящая коричневая почва вздулась холмом,  оттуда вырастал толстый

полупрозрачный хобот,  пронизанный сеткой  лиловых сосудов.  Он  был  опущен  в

желоб,  который огибал холм и  исчезал в  противоположном коридоре,  но,  когда

появились  люди,   зашевелился  и  вытянулся.  Около  двух  футов  в  диаметре,

определила Тина.

       Господин...  — с мукой в голосе пролепетал Ури.  Лиргисо взглянул на

Тину:

       Ты хочешь,  чтобы я  сначала убил его?  Тина молча кивнула.  Рвотные

спазмы,  давным-давно забытое ощущение...  В  последний раз ее рвало семнадцать

лет назад.

     Лиргисо схватил Ури за шиворот,  другой рукой сделал быстрое скользящее

движение    что-то  хрустнуло,  росток  рахады  обмяк.  Лиргисо  толкнул  тело

навстречу выползающему из холма хоботу.  Щелчок за спиной:  Тина почувствовала,

что  ее  запястья свободны.  Лиргисо  подобрал упавшие  наручники и  потянул ее

вперед,  робот  семенил за  ними,  а  зобул тем  временем медленно,  как  змея,

заглатывал Ури;  тело  жертвы  темным пятном просвечивало сквозь полупрозрачные

ткани хобота.

     — Если бы мы не покормили эту славную зверушку, она бы атаковала нас, —

на ходу объяснил Лиргисо. И добавил: — Видишь, иногда я выполняю свои обещания.

     — Иногда, — отозвалась Тина.

     Коридор,   по  которому  они  уходили  от  зобула,  был  точной  копией

предыдущего.  Пространство постепенно раздвигалось,  перемычки отлеплялись друг

от  друга,  светящаяся масса лаколарий разрывалась на  отдельные пятна-колонии.

Тина не заметила, когда желоб исчез. Она молчала, зато Лиргисо болтал за двоих:

то  принимался  иронизировать  по  поводу  растрогавшей  его  впечатлительности

тер-гаронских боевых киборгов,  то заверял Тину, что послезавтра они будут пить

кофе с коньяком в его инегбонском офисе. Когда он наконец умолк, Тина сказала:

     — Знаешь,  я проанализировала...  Мы вполне могли прорваться без всяких

жертвоприношений. Наше оружие разнесло бы зобула в клочья.

       Разнесло бы...    Он  состроил одну  из  своих дежурных насмешливых

гримас.    А потом нас экологи разнесли бы в клочья.  Расстрелять зобула — это

удар по экологии.  У рахады начались бы конвульсии,  мы с тобой тоже не уцелели

бы.  Зато  парализовать  зобула  можно,  полтора  десятка  полновесных  зарядов

отключают  его  на  тридцать—сорок  минут.   Ростки  рахады  этим  способом  не

пользуются:  это  дурачье считает,  что  матери-рахаде виднее,  когда  зверушка

должна отдыхать.

     — А мы почему не воспользовались? У нас ведь есть парализаторы.

     — Как тебе сказать,  великолепная Тина... — Лиргисо изобразил виноватую

улыбку.    Если бы мы с тобой шли вдвоем,  мы бы так и сделали.  Но раз уж нам

подвернулся  случай   окунуться  в   местную   экзотику,   мы   воспользовались

экзотическим способом.

     Ясно,  что драка между ними,  едва начавшись, выродится в фарс, поэтому

нет  смысла ее  затевать.  Тина молча пошла дальше.  Как же  ей  хотелось убить

Лиргисо...

    

     Глава 14

    

     До  Маледока зима  еще  не  добралась.  Аккуратный приморский городок с

пирамидальными трех-четырехъярусными каменными клумбами  на  улицах  и  прорвой

лодок  в  каналах.  Клумбы Поля  поразили (надо же,  интересные,  хоть  здесь и

Манокар!), лодки тоже — по внешнему виду каждой в два счета можно определить, к

какому  уровню  принадлежит ее  хозяин.  На  Манокаре  предметы,  как  и  люди,

подчинялись строгой иерархии.

     Городок  был  симпатичный;  набравшись наглости,  Поль  загримировался,

надел  мундир  администратора  третьего  уровня  и  прогулялся  по  центральным

бульварам вместе с  Ивеной.  Для нее купили одежду и  туфли в местном магазине;

ярлыки на  упаковках предупреждали,  что все эти вещи предназначены для ребенка

второго уровня. Ярлыки Поль сохранил: будет что дома показать.

     На яхте И вене понравилось,  Стива она не боялась.  Тот нашел для нее в

своих  обширных архивах  детские  мультфильмы и  видеозаписи про  Нез    Ивена

никогда не видела ничего подобного.

     — Что ты собираешься с ней делать? — спросил Стив в первый вечер, после

того как ее уложили спать в свободной каюте.

       К  Ольге отвезу.  Документы оформлю без  проблем —  зря  я,  что ли,

работаю  в  иммиграционном  контроле?   Ребенок  с  тоталитарной  планеты,   из

репрессированной семьи — в два счета предоставят убежище,  а манокарского посла

пошлют, пусть он только рот раскроет!

     Родители Эланы Ришсем,  в девичестве Эланы Кенерав,  жили с прислугой в

собственном доме на  тихой улочке,  однако ни  самой Эланы,  ни ее детей там не

было.  Стиву пришлось хакерским способом скачать черт  знает какой объем данных

из  городской системы видеонаблюдения,  чтобы выловить пару коротких эпизодов с

Эланой.  Оба раза ветер приподнял ее густую вуаль и лицо попало в кадр. Значит,

она в Маледоке, но где прячется — это еще предстоит выяснить.

     Если не  считать пирамидальных клумб и  пестрого,  в  веселых разводах,

камня из местных карьеров,  который шел и  на облицовку стен,  и  на тротуарные

плиты,  Мале-док ничем не  отличался от  других манокарских городов.  Мужчины в

мундирах,  женщины в вуалях, изваяния государственных деятелей на площадях и на

улицах;   специальные  площадки  для  экзекуций,   с   прикованными  к  столбам

проштрафившимися гражданами;  плавающие  над  крышами  голографические лозунги,

общий смысл которых сводился к  тому,  что надо любить великий Манокар и жить в

согласии с его моралью.

       Стив,  я понял одну вещь!  — осенило вдруг Поля.  — Ты заметил,  что

манокарцы очень боятся зомбирования?  Это здесь самый большой страх.  В  приюте

нам все время долбили,  что злодеи из  внешнего мира только и  мечтают,  как бы

переловить и  зомбировать всех манокарских граждан.  Так вот,  они боятся того,

что с ними уже произошло! Они же тут зомбированные вдоль и поперек, и в глубине

души они,  наверное,  это чувствуют...  С той разницей,  что злодеи из внешнего

мира  ни  при  чем,  Манокар —  фабрика зомбирования,  обслуживающая сама себя.

«Вата» и все остальное в этом роде — вероятно,  визуализация программ,  которые

понавешены на манокарцев.  Кстати,  на Ивене этого нет,  я бы увидел, но таких,

как  она,  здесь мало.  Жуть  какая:  быть зомби,  жить среди других зомби —  и

постоянно дрожать от мысли, что кто-нибудь нехороший может тебя зомбировать!

     Если верить ориентационным приборам, которые Лиргисо нашел в рюкзаках у

ростков, до Ваканы оставалось несколько часов пути. Купол раскололи трещины, за

ними виднелось светлое небо.  Значит,  сейчас день.  Тина ускорила шаги, словно

проникающий сверху солнечный свет придавал ей новые силы.

     — Тина, привал, — объявил Лиргисо.

     — Мы час назад делали привал.

       О,  этот будет особенный!  Мне  еще  не  случалось заниматься сексом

посреди необитаемого пространства рахады, надо восполнить этот пробел.

     — Знаешь, мне сейчас не до секса, — мрачно бросила Тина.

       Вот  это  напрасно.  Увы,  в  нашей  жизни много драматичного,  даже

убийственного, но я способен получать удовольствие от секса в любых условиях. Я

бы хотел, чтобы ты тоже этому научилась. — Лиргисо взял ее за плечи, повернул к

себе.  — Я же вижу, какая ты напряженная после Обага, тебя разве что не трясет!

Я сделаю так,  что ты расслабишься и почувствуешь себя лучше.  Ты проехалась по

моей жизни,  как тергаронский тяжелый вездеход по клумбе,  но я  все равно тебя

люблю и хочу тебе только добра.

     — Я тебя не люблю.

     Лиргисо улыбнулся и покачал головой:

     — Тина,  для того,  чтобы ты совсем меня не любила,  нас слишком многое

связывает.  Так  не  бывает,  поверь моему жизненному опыту.  Идем сюда.    Он

потянул ее к лужайке, покрытой сухой распушенной массой, напоминающей мох. — Да

перестань ты  сопротивляться,  я  хочу помочь тебе расслабиться!  Учитывая твою

неистребимую склонность к членовредительству...

     Он  вдруг замолчал и  замер.  Тина  тоже замерла.  Человеческие голоса.

Насколько далеко, не понять: на разных участках внутреннего пространства рахады

звуки  резонируют по-разному.  Лиргисо  вынул  из  кобуры  бластер и  шагнул  к

ближайшей перемычке.  Тина  присоединилась к  нему,  багажный робот  подбежал к

людям и застыл рядом, как хорошо выдрессированная собака.

     Возможно,  они  уже  добрались  до  пригородов  Ваканы,  до  территории

плантаций,  и  слышат голоса сельскохозяйственных рабочих.  Возможно,  это люди

рахад,  или  ростки рахады,  или какая-нибудь еще чокнутая публика,  с  которой

лучше не встречаться.

     Акустика рахады все-таки  выкинула злую шутку:  секунду назад казалось,

что разговаривают относительно далеко,  на расстоянии в тридцать—сорок метров —

и   вдруг   из-за   соседней  перемычки  вышли   трое   мужчин   в   шлемах   с

красно-сине-зелеными эмблемами.  Расцветку и  рисунок  Тина  узнала:  такая  же

эмблема была у предводителя банды, напавшей на виллу.

     — Фласс...  — прошипел Лиргисо и срезал всех троих лучом бластера. — До

чего же дрянная мазня у них на шлемах! Их за одну безвкусицу надо убивать.

     Кто-то из тройки успел крикнуть,  и теперь за перемычками перекликались

товарищи убитых.  Тина,  Лиргисо и  робот отступили в  противоположную сторону,

трупы  остались  лежать  в  растекшейся кровавой луже.  Позади    целый  взрыв

голосов, встревоженных и негодующих. Нашли.

     Перемычки  стояли  довольно  тесно,   да   еще  причудливо  изгибались.

Спрятаться можно...  Хотя,  если тебя целеустремленно преследуют, это обеспечит

лишь отсрочку.

       Интересно,  что  им  тут  понадобилась?    сквозь зубы  пробормотал

Лиргисо. — Что это, охота на Криса Мерлея или просто невинная прогулка?

     Целая роща двухметровых многоярусных грибов с коническими шляпками.  На

ощупь  те  оказались  твердыми,  как  древесина;  Тине  и  Лиргисо  приходилось

протискиваться, обдирая кожу о торчащие края шляпок. Вот роботу было хорошо: он

шнырял внизу, приседая на своих крабьих лапах почти до самой земли.

     — Теперь это однозначно охота на Криса Мерлея, — сказала Тина.

     Они кого-то спугнули:  некто коричневый,  под цвет почвы, слепленный из

нескольких сплющенных сфер, издал плаксивый вопль и с дробным топотом сиганул в

сторону у них из-под ног.  Если не считать зобула,  до сих пор Тина не видела в

полостях рахады никаких животных.

     Внезапно   древоподобные   грибы    расступились.    Опять    свободное

пространство.  Перемычки,  «бревна», кусты-клубки. Слева за перемычками блестит

темная в золотых бликах поверхность. Вода?..

     Теперь голоса доносились из  чащи,  откуда только что  выбрались Тина и

Лиргисо.

     — Подожги эти заросли.

     — А я что делаю? — кисло спросил Лиргисо. — Не горит!

     Когда они  отступили под прикрытие перемычек,  лярниец открыл оружейный

контейнер и начал что-то искать.

       Хочешь совет?    спросила Тина.  — Очень ценный,  на всю оставшуюся

жизнь пригодится!

     — Да?.. — Лиргисо на миг оторвался от контейнера.

     — Если ты поймал у себя дома грабителя,  его надо не трахать, а сдать в

полицию.

     — Я-то думал...  — Он даже зубами скрипнул от досады.  — Сейчас некогда

упражняться в плоском остроумии. Держи!

     Он  сунул  ей  в  руки  бластер.  Вовремя,  потому что  на  опушке рощи

появились два  человека рахад.  Открыть .  огонь они не  успели.  Тина сняла их

раньше.

     — Нашел! — сообщил Лиргисо. — Отходим.

     — Что ты нашел?

     — То, что нужно. — Он держал два респиратора и пистолет незнакомой Тине

марки. — Идем! Нам надо оказаться под трещиной.

     Еще один человек рахад выглянул из зарослей,  Тина выстрелила.  Лиргисо

спалил  одежду  на  его  соплеменнике —  тот  убрался под  сень  грибов  голый,

обожженный и деморализованный.

     Светлая  прореха  в  куполе.  Лиргисо  сверился с  прибором —  да,  они

находятся прямо  под  трещиной,    удовлетворенно ухмыльнулся и  протянул Тине

респиратор:

     — Надевай поверх шлема, они на это и рассчитаны. Сейчас мы...

     Договорить он  не  успел.  Кто-то  бросился на  него  из-за  перемычки,

Лиргисо выпустил респиратор и  плавно отклонился,  поймал руку с ножом...  Тина

видела все это боковым зрением. Ее схватили за локти, из-за пояса у нее вырвали

бластер.  Она  саданула каблуком по  чьей-то  ноге,  потом  ударила  головой  в

переносицу парня с эмблемой,  который завладел ее оружием. Тот уронил бластер и

пошатнулся.  Подобрались с флангов, ничего удивительного: люди рахад знают свою

территорию лучше, чем пришельцы извне. Тину грубо рванули назад, она попыталась

освободиться, но безуспешно. Кто-то крикнул:

     — Мерлей, смотри!

     Лиргисо  уже  разобрался  с   теми,   кто  на  него  напал:   наглядная

демонстрация преимуществ лярнийской школы  перед  боевой техникой людей  рахад.

Двое корчились на земле,  третий,  с искаженным от боли лицом, медленно оседал,

чтобы присоединиться к ним.

     Что  они  делают?..  Вначале Тине  показалось,  что  ей  хотят оторвать

голову, но через секунду она поняла, что с нее всего лишь сдернули шлем. Волосы

рассыпались по  плечам,  изменился характер звуков.  Это  почти приятно —  если

забыть о  том,  что излучение рахады...  За  спиной кто-то  злорадно засмеялся.

Лиргисо метнулся к ним, мгновенное давление на горло, дыхание перехватило...

     Потом Тина обнаружила, что лежит на спине и смотрит на небо. На далекий

светлый клочок,  манящий и недостижимый, начинающий розоветь. Поблизости кто-то

стонал.  Ощущения говорили о том,  что шлем опять у нее на голове,  но проверка

лишней не будет... Да, все в порядке.

     — Как ты себя чувствуешь?

     Лиргисо сидел рядом, прислонившись к перемычке, и смотрел на Тину.

     — Кажется,  ничего...  — Она неловко села. Руки болели. — Я поняла, что

это ты меня вырубил, но не понимаю, зачем?

       Для человека в бессознательном состоянии излучение рахады не опасно.

Вставай,  уходим.  Этих я убил, но, возможно, кто-нибудь сбежал и отправился за

подмогой.

     Тина огляделась: шесть тел, двое все еще стонут и шевелятся. 

       Можешь считать,  они уже мертвы,    усмехнулся Лиргисо.    Надевай

респиратор.

     Пятен  крови у  него  на  рубашке прибавилось,  в  прорехах поблескивал

глянец застывшего геля.  Холеные руки с  темно-фиолетовым лаком на  ногтях тоже

испачканы кровью.

     — Ты ранен?

     — Два поверхностных ранения. — Лиргисо явно обрадовался вопросу. — Один

из них — вон тот,  видишь,  до сих пор агонизирует — виртуозно владел ножом, но

это его не спасло. Тина, давай поторопимся.

     — Что ты придумал?

       У  нас  есть  подъемник.    Он  показал  на  облезлый металлический

контейнер,  изъятый у ростков.  — Сейчас мы с тобой покинем гостеприимное чрево

рахады.

     Небольшой,  но  тяжелый аппарат с  выдвижными лапами-крючьями.  К  нему

прилагались  две  закрытые  металлические катушки,  соединенные  с  подъемником

тончайшими  тросиками,  сплетенными  из  мономолекулярных нитей.  Катушки  тоже

снабжены крючьями, а также комплектами кленановых ремней. Плюс ручной пульт для

управления всей этой механикой.

     После того как оба надели респираторы,  Лиргисо поднял пистолет —  Тина

заметила на рукоятке наклейку с символом,  обозначающим химическое оружие,  — и

дал в пируэте веерную очередь.  В воздухе повисли небольшие темные кляксы.  Они

росли,  разбухали...  Тем временем Лиргисо взял пульт,  и  крючья обеих катушек

мертвой хваткой вцепились в почву.

     За  считанные секунды непроглядный клубящийся туман окружил их кольцом,

сомкнулся над  головами;  больше  не  было  ни  перемычек,  ни  золотого сияния

лаколарий.  На расстоянии вытянутой руки еще можно что-то разглядеть,  а дальше

пространства нет.

     Вторая команда —  и  подъемник вертикально взмыл вверх.  Исчез во тьме.

Лиргисо уставился на экранчик пульта, потом удовлетворенно кивнул.

     — Заякорился, — услышала Тина приглушенный респиратором голос.

     Освободив катушки, Лиргисо начал опутывать робота ремнями. Тина присела

рядом, чтобы помочь ему. Полупрозрачных тросиков словно и не было, они растаяли

в задымленном воздухе.  Тина провела рукой над катушкой:  вот,  есть. Только на

ощупь и найдешь.  Вообще-то она и так знала,  что тросики никуда не делись,  но

иногда хочется получить вещественное подтверждение.  Лиргисо переложил какие-то

предметы из оружейного контейнера в сумку-бронекостюм, повесил ее на плечо.

     — За один раз подъемник берет двести килограммов. — Он взглянул на Тину

сквозь выпуклый щиток респиратора. — Первым рейсом поедем мы, вторым робот.

     Ремни  соединили таким образом,  что  получилось нечто вроде сдвоенного

жилета. На всякий случай Тина проверила защелкнутые застежки: ничего, держат.

     Опора ушла из-под ног,  больше никаких ощущений.  Висишь в  ремнях,  со

всех сторон колышется темный туман.  Не похоже на подъем. Лиргисо убрал пульт в

карман и обнял Тину за талию.

       Мы  уже  высоко.  Если ниточки оборвутся,  разобьемся вместе.    Он

заглянул ей в  глаза.  — Умрем,  обнимая друг друга...  Выбора у нас нет:  если

бандиты нас поймают, это будет намного больнее.

     — Мономолекулярные нити не обрываются,  — со скукой в голосе отозвалась

Тина. — Это каждый школьник знает.

     После этого Лиргисо расхотелось ее пугать, и он замолчал.

     Внезапно туман закончился.  Они все еще находились в полости рахады, но

от  купола их  отделяло всего  два-три  десятка метров.  Трещина превратилась в

громадный, ослепительно светлый проем, они медленно приближались к его границе.

Тина  посмотрела  вниз:  там  простиралось море  клубящейся  тьмы,  из  которой

вырастали облепленные лаколариями перемычки.

     — Дымовая завеса выше не поднимется, — сказал Лиргисо. — Не снимай пока

респиратор,  там есть примесь отравляющих веществ.  Это я  распорядился,  чтобы

дымовые пистолеты были в аварийных комплектах всех машин «Кристалона».

     — А за отраву тебе по шее не надают?

     — Не надают, пока я способен давать взятки. Тина, мы на Савайбе!

     Теперь  их  тащило  мимо  вертикального среза.  Чередование коричневых,

бежевых, кремовых, изжелта-белых слоев; на ощупь — как затвердевшая резина.

     В  глаза  ударил  свет.  Настоящий,  солнечный!  После  мягкого сумрака

полостей рахады он  показался Тине  слепящим,  хотя  время близилось к  закату,

неяркое  розовое  солнце  висело  низко  над  далеким холмом.  Тину  и  Лиргисо

проволокло по  гладкой  поверхности купола,  и  движение  прекратилось —  возле

подъемника, широко раскинувшего свои фиксаторы-крючья.

     Тина стянула респиратор, полной грудью вдохнула свежий воздух, лишенный

специфических запахов рахады, и только после этого начала расстегивать ремни.

       Шлем  не  снимай!    торопливо предупредил Лиргисо.    Здесь  тоже

излучение.

     — Когда с меня сорвали шлем, я ничего не почувствовала.

      Сильный человек может  продержаться без  шлема  около минуты,  потом

способность мыслить угасает.  Тогда прошло меньше минуты...  не больше двадцати

секунд. Не надо экспериментировать, лучше поверь мне на слово.

     — Тебе — на слово?

       Иногда  я  говорю  правду,    ухмыльнулся  Лиргисо.  Он  тоже  снял

респиратор и  начал  с  кислой миной  оглядывать при  свете дня  свой  когда-то

элегантный,  а  теперь изодранный,  испачканный,  заскорузлый от засохшей крови

костюм. Потом философски вздохнул, достал из кармана пульт и сообщил:

     — Сейчас прибудет робот с нашими припасами. Устроим пикник?

     — Давай, — согласилась Тина.

     Она сидела,  обхватив руками колени,  смотрела на солнце,  и впервые за

последние три месяца у нее было хорошее настроение.

     «Виноватые есть  всегда».  Гредал  постоянно видел  это  утверждение на

плакатах или в небе, над крышами домов, и не сомневался в его истинности.

     Кто-то виноват в  трагедии,  разыгравшейся в Приюте кротких вдов,  и по

всему выходит,  что этот «кто-то» — Гредал.  Не предусмотрел.  Не предотвратил.

Проявил преступную халатность.  Сам же  устроил Элмеру и  Томску «экскурсию» по

приюту; при этом не учел, что враг из внешнего мира изобретателен и коварен.

     «Хорошо,  если просто порка.  А если насмерть забьют?  Ох, ведь к этому

идет...»

     На  другой  день  после  дикого  инцидента в  Приюте  кротких вдов  там

недосчитались  двоих:   Полины  Вердал,  вдовы  администратора  второго  уровня

Бенефилия Вёрдала,  и  двенадцатилетней Ивены Деберав,  дочери чиновника пятого

уровня  Руфера  Деберава,  казненного  за  злостное  неповиновение.  Их  начали

разыскивать;   вот   тогда-то   и   всплыло,   что   никакой  Полины  Вердал  в

действительности не  существует.  У  Бенефилия Вердала было  две  жены,  Эва  и

Амелина,  обе сейчас живут в Эпотоке.  А третья,  юная рыжеволосая Полина — это

уже вымысел.  Криминал.  Чей-то недосмотр. Полина приехала в приют с подложными

документами, и виновные в преступном попустительстве понесут наказание. Гредала

все это не касалось —  до тех пор,  пока специалисты из Отдела видеоконтроля не

установили личность авантюристки.  Вернее,  авантюриста.  Выяснилось,  что  так

называемая Полина Вердал и инопланетный турист Томек —одно и то же лицо.  А кто

отвечает за все художества Эл-мера и Томска? Вот именно...

     В  результатах  скрупулезнейшего анализа  сомневаться  не  приходилось.

Рост, характерная пластика, разрез и величина глаз, овал загримированного лица,

форма  ушных  раковин.   Следователь,   который  занимался  делом  об  убийстве

администратора первого уровня Сепинала,  не  исключал того,  что Черная Вдова —

это  тоже  Томск,  но  здесь можно только гадать.  Установленная в  Судном зале

приюта аппаратура вышла из строя,  так что видеозаписями инцидента следствие не

располагало.

     Больше  никаких  сомнений,  Элмер    это  Стив  Баталов,  окончательно

свихнувшийся после гибели Тины Хэдис.  Справиться с  ним  невозможно,  так  что

лучше бы их с  Томеком вообще не трогать.  В глубине души Гредал надеялся,  что

вышестоящее руководство примет такое решение,  но...  Есть одно «но»: похищение

ребенка из приюта.

     Кому  они  нужны,  эти  дочери казненных преступников!  Замуж они,  как

правило, не выходят — какой манокарец захочет запятнать себя позорным родством?

В качестве прислуги их тоже используют неохотно,  уж лучше взять в дом служанку

из хорошей семьи.  Тем не менее государство о  них заботится:  девочки получают

подобающее  воспитание,  потом  их  пристраивают  на  общественные работы,  где

требуются женские руки.  Они  обуза  для  общества.  По  большому счету,  Ивена

Деберав никому не нужна,  однако ее похитили инопланетные диверсанты, а это уже

дело политическое!  Вырвать манокарскую девочку из лап негодяев — вопрос чести;

Гредалу  так  и  сказали,   когда  он  заикнулся  о  том,  что  считает  задачу

невыполнимой.

     Пропавшая Ивена Деберав была замечена в  Маледоке,  в компании молодого

чиновника третьего уровня,  в  котором,  несмотря на  грим,  опять же  опознали

Томска.  Гредал несколько раз просмотрел видеозапись: вымощенный цветным камнем

бульвар; девчонка идет, балансируя, по высокому каменному бортику, а похититель

шагает рядом и держит ее за руку.  На Ивене синее бархатное платье,  золотистый

обруч с прозрачной детской вуалью и красные лакированные туфельки.  Уже за одно

это ее  следует выпороть:  такие вещи,  дорогие и  нарядные,  предназначены для

дочерей граждан высших уровней,  а не для отбросов общества. Стыд, да и только!

Девчонка улыбается,  подлец Томск  тоже  улыбается.  Вот  они  дошли  до  конца

бортика.

     Томек  что-то  говорит,   Ивена  отвечает    и  прыгает  вниз.  Вуаль,

взметнувшись,   открывает  ее   сияющее  лицо.   Прохожие  смотрят  на   них  с

неодобрением,  какой-то  пожилой  мужчина  выразительно  качает  головой.  Ноль

внимания.  Томек и Ивена уходят из кадра,  по-прежнему держась за руки,  хотя в

этом больше нет необходимости.

     Он  же совратил ее,  понял Гредал.  Беззащитную мано-карскую девочку...

Пресечь это  чудовищное безобразие,  вернуть Ивену  Деберав обратно в  приют 

несомненно, вопрос чести. Кто бы еще подсказал, как это сделать!

     Когда  поступило сообщение,  что  Элмер  и  Томек  слоняются по  улицам

Маледока,  Гредал  сразу  помчался  туда.  Возможно,  он  погибнет в  стычке  с

Баталовым.  Бр-р, если его насмерть забьют электроплетью, это будет хуже... Уже

находясь,  в воздухе,  он вызвал группу захвата. Можно подумать, что у спецназа

есть шансы справиться с Баталовым! Гредал чувствовал себя обреченным и не видел

ни одной лазейки.  Он надеялся, что Зарнав и Макодис, которые следуют за ним во

второй машине, тоже пребывают в похоронном настроении.

     Ступенчатая  набережная   с   закругленными  лестницами   и   каменными

рыбами-саблехвостами на  парапетах.  Элмер,  в  зеркальных очках  и  костюме  с

призывно  мигающей мишенью,  торчал  в  компании робота  на  одной  из  верхних

площадок.  Томек внизу, у самой воды, предавался идиотскому для взрослого парня

занятию:  закатал  рукав  своей  кричаще желтой  с  черными зигзагами куртки  и

вылавливал обкатанную морем гальку. Одни камни он бросал обратно, другие прятал

в карман.  Гредал нахмурился:  вспомнилось, как его десятилетняя дочь, когда он

однажды  ездил  к  морю,  просила привезти «гладкие камешки».  Косвенная улика!

Больше  на  .набережной никого:  прохожие старались держаться подальше от  этой

парочки.

     Пилот  Гредала  посадил  машину  на  площадку  за  спиной  Томска.  Тот

обернулся:

       А,  привет!  Мне нужна галька в синюю крапинку,  а я всего три штуки

нашел. Почему ее так мало? Если вы хотите привлечь туристов...

       Мы  не хотим привлечь туристов!    прошипел Гредал и  сцапал его за

ворот пижонистой куртки. — Значит, вдова Полина Вердал?! Ни один уважающий себя

мано-карец не наденет женское платье,  только вы так можете!  Позор!.. Куда дел

ребенка, засранец?!

     Томек освободился и выпрямился:

     — Меня нельзя оскорблять, и вообще давайте на «вы»! Я пожалуюсь!

     Рядом сел второй аэрокар, оттуда выскочили Макодис и Зарнав.

     — Где ребенок?! Взять его! Лучше отвечай сразу, где ребенок!

     — Наглость какая!  — огрызнулся Томек.  — У меня не было от тебя детей,

даже когда я был плодородной вдовой!

     Зарнав и  Макодис бросились на  него с  двух сторон,  но Томек оказался

неожиданно вертким,  быстрым и  гибким,  как кошка.  Он вывернулся из захвата и

заехал Макодису локтем под дых. Потом рухнул на колени и заставил навалившегося

сзади Зарнава потерять равновесие;  вскочил раньше, чем Зарнав, сбил противника

с  ног  подсечкой,  нанес удар  в  область поясницы.  Зарнав все  же  попытался

подняться, а Макодис, получив один раз, больше не вставал.

     «Симулирует ведь!    с ненавистью подумал Гредал.  —-Веки-то дрожат...

Ох, обеспечу я этому чистоплюю порку!»

     — Они меня бьют!  — возмущенно пожаловался Томек кому-то, кто находился

за спиной у  Гредала.  — Если вы меня побьете,  такие,  как мы,  больше сюда не

прилетят!

     — Ну и слава богу... — пробормотал Гредал и повторил вопрос, теперь уже

с отчаянием: — Где ребенок из приюта?

       Если для тебя это действительно важно,    услышав голос Элмера,  он

вздрогнул,  как ужаленный,  и обернулся,  — то у нас Ивене Деберав будет лучше,

чем у вас. Томек, пошли отсюда.

     После  обмена угрожающими взглядами с  угрюмым Зар-навом Томек отряхнул

испачканные белые брюки,  и  туристы начали подниматься по лестнице.  Робот — в

этот раз он был без зонтиков, но с термосом — потащился за ними.

       Каждый манокарский гражданин,  каждая манокар-ская  женщина,  каждый

манокарский ребенок принадлежит Манокару! — крикнул Гредал.

     — Ты ошибаешься.  — Элмер повернулся, солнце сверкнуло в его зеркальных

очках. — Человек никогда никому не принадлежит.

     Гредал заметил в небе машины группы захвата:  пошли на снижение.  А что

будет  с  ним?..  Он  сорвался с  места,  протиснулся мимо  робота и  загородил

туристам дорогу.

       Баталов,  сломайте мне что-нибудь!    попросил он  рвущимся хриплым

шепотом. — У меня же трое детей! Если меня из-за вас запорют, у них после этого

никакого будущего... Ну что вам стоит меня покалечить?

     — И что тебе это даст? — поинтересовался Элмер.

       Это  оправдание!  Я  не  справился,  зато  получил тяжелые травмы...

Пожалуйста, пожалейте моих детей, вам же ничего не стоит!

     Хруст и резкая боль в правом предплечье. Потом хрустнула ключица. Сбоку

по ребрам —  кажется,  еще и  То-мек добавил.  Хорошо...  Удар в челюсть бросил

Гредала  в  спасающее  от  боли  беспамятство,  и  в  последний  миг  он  успел

обрадоваться:  все-таки  нашел  лазейку!  Проявление  героизма  при  выполнении

задания позволяет рассчитывать на помилование.

     Всего двое суток назад Тине мучительно не  хватало неба,  а  теперь его

сколько угодно.  Добела  выцветшее,  но  все  равно  слепящее,  необъятное,  от

горизонта до горизонта.

     Большое  желто-оранжевое солнце  печет  вовсю.  По  гладкой  коричневой

поверхности — язык не поворачивается назвать это почвой — скользят две короткие

тени.  Впереди цвет и  фактура иные:  более светлый и  вдобавок мор-'  шинистый

участок. В обход. Вчера они потеряли на таком участке робота с багажом. Вначале

казалось,  что ничего не изменилось, потом Тина обратила внимание на то, что ее

ботинки с каждым шагом все глубже уходят в зыбкую податливую поверхность.

     — Мы вязнем, не замечаешь? — Она взглянула на Лиргисо.

     — Давай обратно.

     Тут они обнаружили,  что робот отстал и  не  может сдвинуться с  места.

Следуя  своим  программам,   он  пытался  освободиться,   однако  вместо  этого

погружался все больше и больше. Тина увидела, как побледнел Лиргисо — до легкой

прозелени.  Такая же физиономия у  него была,  когда они спасались от воздушной

погони после драки на вилле.

     — Не паникуй,  слышишь?  Идем обратно по своим следам,  около робота не

задерживаемся. Пошли!

     Он  подчинился.  Тряское желе хватало их  за ботинки,  но осталось ни с

чем.  Тина и  Лиргисо благополучно добрались до  твердой почвы.  Лиргисо сел  и

закрыл лицо  руками:  дала  о  себе  знать сверхутончснная душевная организация

Живушего-в-Прохладе.

     «Я не против того,  чтобы ты сломался, но только не сейчас!» — мысленно

взмолилась Тина.

     Робот исчез.  Закрепленный на  его  платформе груз  все  еще  виднелся,

словно  кто-то  бросил  свои  вещи  посреди  морщинистой бежевой равнины.  Тина

ударила Лиргисо носком ботинка в  мякоть бедра,  тот  вздрогнул и  посмотрел на

нее.

     — Прекрати истерику. Это вроде зыбучих песков, теперь мы будем обходить

такие участки стороной. Вытащи робота, пока он совсем не утонул.

     — Тина, ты хочешь, чтобы я пошел... туда? — через силу спросил Лиргисо.

       Я  хочу,  чтобы ты пошел знаешь куда?  Я  бы сказала,  да у тебя уши

свернутся,  как  твои прежние слуховые отростки!  Возьми себя в  руки и  вытащи

робота.  Не понимаешь?  Ты же научился бесконтактно двигать предметы! Я бы сама

это сделала, если бы ты не вколол мне свою отраву.

     До него наконец дошло.  Тина смотрела,  щурясь от солнечного света,  на

багаж:  никакого прогресса.  Вот исчезла черная верхушка оружейного контейнера,

желе сомкнулось. Теперь уже не определить, где утонул робот; Тина оглянулась на

Лиргисо:

     — Что же ты?

     — Сейчас не могу.  В таком состоянии...  — Он криво и как-то беспомощно

усмехнулся.    Тина,  это один из моих кошмаров.  Он мне снился и на Лярне,  и

потом,  когда я  сменил тело.  Как будто я  иду по площади или по улице и вдруг

Тротуар становится вязким,  начинает меня засасывать. Я медленно погружаюсь, но

никто не  пытается мне помочь,  никто не  обращает внимания.  Словно все вокруг

стало нереальным, настоящая только трясина. Как остро я ощущал свое одиночество

в этих снах! Спасибо, что ты меня ударила, — я почувствовал, что я не один. Это

очень навязчивый кошмар.  Возможно,  в  какой-то из своих прошлых жизней я умер

похожим образом.  И  здесь началось точь-в-точь как  во  сне    сначала слегка

вязнут ноги, потом понимаешь, что тебя поймали...

       Больше мы  не  полезем в  желе.  Смотри,  оно выделяется морщинами и

цветом, это стоит запомнить. Попробуй все-таки достать робота.

     Чуть погодя Лиргисо овладел собой, даже начал иронизировать, но найти и

вытащить робота с багажом так и не смог.  Теперь у них не было ни продуктов, ни

спальных мешков, ни оружия, если не считать бластера в кобуре у Лиргисо.

     — Кудо некие материалы тоже пропали? — тихо спросила Тина.

       Здесь они.  Фласс,  я  как  будто чувствовал,  что  с  ними лучше не

расставаться!

     — А что еще у тебя есть?

     В  черной  с  серебристыми пауками сумке,  которая висела  на  плече  у

Лиргисо,  поместилось не так уж много полезного.  Бутылка с  витаминизированной

водой,  на  две трети опустошенная.  Пара пластиковых стаканчиков.  Баллончик с

заживляющим гелем. Карманный комп Лиргисо. Передатчик — толку от него никакого,

поскольку рахада генерирует мощные помехи. Коробка с компьютерными кристаллами.

Документы.  Деньги.  Любимые перстни Лиргисо,  с  сапфирами и черными алмазами.

Кнопочный нож — второй такой же лежал у него в кармане.

     — Дай один мне, — попросила Тина.

     — А ты меня не зарежешь?

     — Очень хочется, но постараюсь удержаться. Он подал ей нож, изогнувшись

в  насмешливом поклоне.  «Хоть бы уж не выделывался!  Из-за кого мы влипли?» По

всему выходило,  что  заблудились они  еще  внизу,  сразу после Обага.  Забрали

далеко в сторону от Ваканы. Если бы они шли правильно, ваканский маяк уже вырос

бы на горизонте.

       У  ростков  неисправные  приборы,    презрительно щурясь,  объяснил

Лиргисо.    Чего еще ждать от  дикарей...  В  рахадах они как дома и  привыкли

ориентироваться без приборов.

     — Вот именно.  Если бы ты не прикончил Ури, он бы проводил нас до самой

Ваканы,  и мы бы сейчас пили кофе с коньяком в твоем инегбонском офисе.  А тебе

хреновой экзотики захотелось!

     — Тина,  зачем об этом вспоминать...  — Он вздохнул с видом мученика. —

Лучше побереги силы для перехода.

     Ночью они сумели по  содержащимся в  памяти компьютера картам звездного

неба определить направление.и вроде бы пошли правильно.  Поверхность холмилась,

из  глянцевой коричневой почвы  кое-где  вылезали листья с  колючками,  стебли,

похожие на веревки с множеством узелков,  пухлые изжелта-белые шары.  Последние

иногда лопались с  оглушительным треском,  и  в  воздухе потом долго кружились,

переливаясь на солнце, не то семена, не то насекомые.

     До  сих пор не  попалось ни одной лужи.  Неужели здесь совсем не бывает

дождей?  Они шли медленно,  у  Тины от жары и  жажды кружилась голова.  Белесое

небо,  коричневый ландшафт,  и  все это опасно покачивается,  то  подергивается

туманом,  то  опять обретает четкость.  Ее  новое тело  плохо приспособлено для

таких переходов,  но почему она должна всецело зависеть от тела?  Ведь сама она

способна на большее... Несмотря на из рук вон плохое физическое состояние, Тину

охватило чувство, близкое к азарту. Пусть возможности ее тела жестко ограничены

  она  никому не  обещала,  что будет с  этим считаться.  Не  обращать на  это

внимания... И все равно идти... Идти...

     Вода на губах. Тина обрадовалась, но воды было мало, всего глоток.

     — Ты хотя бы предупреждай, когда в следующий раз соберешься падать.

     Лиргисо одной рукой поддерживал ее голову, в другой держал стаканчик.

       Не  имеет значения...  Хоть ты  и  устроил мне эту пакость со сменой

тела, я — все равно я, понял?

       Мы  будем почаще отдыхать.    Он осунулся,  синие глаза лихорадочно

светились на потемневшем худощавом лице.  — Тина,  мы дойдем до Ваканы.  Фласс,

если бы у нас была белая краска...

     — Тогда что?  — с тоской поглядев на мокрый изнутри стаканчик, спросила

Тина.

       Мы бы написали громадными буквами SOS,  и нас бы заметили.  Я только

что видел на юго-востоке машину.  Вернемся в Инегбон, и я прикажу, чтобы краска

была во всех аварийных комплектах.  А начальника службы безопасности уволю — за

то, что он до этого не додумался.

       А  если нас  заметят люди рахад?    Тина села,  оперлась ладонями о

гладкую поверхность.    Вода еще есть?  Лиргисо показал бутылку.  Чуть-чуть на

донышке. Теперь они отдыхали с интервалом в полчаса. Лиргисо специально засекал

время.

       Фласс,  кого-нибудь другого на твоем месте приходилось бы подгонять!

Тина, ты же опять шатаешься!

     Он заставил ее сесть. Два последних глотка — и бутылка опустела.

     — Странно, что ты не выпил все в одиночку.

     — Я расчетливый. — Он улыбнулся потрескавшимися губами. — Я хочу, чтобы

мы спаслись вдвоем.  Я  слишком долго мечтал о  том,  как мы будем жить вместе,

чтобы отказаться от этого из-за банальной жажды.  Тина,  ты ведь не знаешь, что

такое настоящее одиночество —  так  же,  как  не  знаешь,  что  такое настоящая

страсть. Думаешь, ты лучше меня?

     — Думаю, да.

     — Но смотри... Если я упаду и не смогу идти дальше, ты заберешь сумку с

документами и  уйдешь,  а  меня оставишь умирать.  Ты  же считаешь меня опасным

преступником!  А  если ты упадешь и  не сможешь идти,  я  тебя на руках понесу.

Получается,  что в этой ситуации я поступлю гуманней, лучше, моральней, чем ты.

Все в  нашей жизни относительно,  и  никакой морали на  самом деле,  нет,  есть

только бесконечные столкновения интересов...

     Лиргисо замолчал,  словно спохватился:  лучше не расходовать энергию на

дискуссию, когда впереди долгий путь.

     Поверхность вздыбилась крутыми  коричневыми складками.  Придется делать

крюк. Лишнее время. Лишние силы.

     — Постой...  — еле ворочая языком, произнесла Тина. — Ты же знаешь, как

телепортироваться...

     — Теоретически.  До сих пор у меня не получалось.  — Лиргисо взял ее за

руку. — Давай попробуем, в инегбонский офис...

     — А как ты объяснишь это своему персоналу?

     — Чтобы я давал объяснения персоналу! — Он выдавил ироническую усмешку.

     Ничего не  получилось.  Разбухшие белые шары-хлопушки,  угнездившиеся в

складках, равнодушно наблюдали за их попытками.

     С  наступлением сумерек жара спала.  Они растянулись на  гладкой теплой

поверхности.  Здесь даже ночью не  замерзнешь,  как  будто лежишь на  матрасе с

электроподогревом.  Зато и  влага не  конденсируется.  Лиргисо вынул из сумки и

разложил рядом все предметы:  быть может» к утру на них соберется немного росы.

Кудонские материалы он спрятал у себя на груди, под рубашкой.

     — Тина, не пытайся их у меня вытащить, я сразу проснусь. Я же знаю, что

ты хочешь их уничтожить!  Вот тоже парадокс:  я, по-твоему, плохой, но я в этой

Галактике единственный, кто готов бескорыстно помочь Стиву вернуться домой.

     — Ну да,  бескорыстно...  — глядя на небо, где начали проступать первые

звезды,  отозвалась Тина.    Ты  же  намерен после его ухода стать властелином

Галактики!  Я  не собираюсь уничтожать материалы.  Я хочу,  чтобы Стив вспомнил

свое прошлое. Как он после этого поступит — его личное дело.

       А  если он отправится туда,  откуда пришел?    Голос Лиргисо звучал

ехидно.    И  больше не будет спасать обиженных,  обезвреживать,  террористов,

восстанавливать  справедливость  и   все  такое  прочее?   Население  Галактики

заинтересовано в том, чтобы скрыть от него правду.

     — Я не знаю,  в чем заинтересовано население. Я говорю за себя. Я хочу,

чтобы Стив все вспомнил и получил свободу. Амнезия — это несвобода.

       Не  всегда,    неожиданно  перескочил на  другую  Тему  Лиргисо. 

Возможно,  ты  будешь смеяться,  но от некоторых своих воспоминаний я  бы хотел

освободиться, а они, Фласс, никуда не уходят... Давай спать.

     Стив закрылся у себя в каюте. Ему казалось, что Тина умирает.

     — Поль,  я не знаю,  где сейчас Тина и что с ней делают, но я чувствую,

что ей очень плохо.    Он говорил глухо,  ровным голосом,  в  то время как его

зрачки пылали яростным черным светом.    Между нами давно уже существует такая

связь.  Если ее жизнь под угрозой,  я это чувствую. Никак не могу нащупать, где

она, чтобы туда телепортироваться... Она умирает.

     После этого он заперся. Поль увел Ивену из салона в каюту.

     — Что-то случилось? — спросила девочка шепотом.

       Нашему другу плохо.  Помнишь,  я  тебе говорил,  что у нас со Стивом

потерялся друг? Посиди пока одна, хо-рошо? Кино посмотри...

     Поль  вышел в  коридор,  прислонился к  стене.  Где  Тина?  Что  с  ней

происходит? Он опять попытался взять ориентир и опять не смог.

     Разговаривают? В салоне?..

     В первый момент Поль обрадовался:  решил,  что Стив нашел Тину и теперь

все в порядке.  Потом радость угасла. Стиву отвечал мужской голос, испуганный и

заискивающий.   Поль  подошел,  остановился  на  пороге.  Осанистый  мужчина  в

роскошном мундире,  с  мокрым  пятном  на  белых  с  золотыми лампасами штанах.

Администратор   первого   уровня   Товис,   градоправитель  Маледока.   У   ног

высокопоставленного лица возился робот-уборщик:  лужа мочи посреди салона — это

непорядок!

       Мне  нужно встретиться с  Эланой Ришсем.    Теперь говорил Стив. 

Немедленно.  Она  живет либо в  Маледоке,  либо в  окрестностях.  Я  думаю,  вы

располагаете средствами,  которые  позволяют быстро  найти  любого  человека на

подконтрольной вам территории.  Сейчас вы свяжетесь со своими людьми и отдадите

им соответствующие распоряжения.  До тех пор,  пока я не увижу Элану Ришсем, вы

останетесь здесь.

     — Да-да... — пролепетал градоправитель.

     Аэрокар скользил над шоколадными холмами,  потом исчез из виду.  Тину и

Лиргисо   пилот   не   заметил.   Они   пробрели   дальше:   переход—остановка,

переход—остановка,    переход—остановка...    Местность    понижалась,    голое

темно-коричневое  пространство чередовалось с  зарослями  узловатых  стеблей  и

скоплениями белых шаров,  издали похожими на островки пены. Когда Тина смотрела

на шары, в голове у нее вертелась ускользающая, смутная, но при этом назойливая

мысль. Может быть, шары напоминают ей нечто, связанное с водой?.. Слишком сухо,

слишком жарко. Мысли высыхают и рассыпаются, не успев оформиться до конца.

       Если бы я  был в теле энбоно...  — До чего изменился голос Лиргисо —

хриплый,  шелестящий.    Я  бы  давно уже  умер,  еще позавчера.  Наша раса не

переносит сухой климат.

     Пологий спуск.  Их тени колебались,  как пламя свечи на сквозняке. Тина

покачнулась, Лиргисо поймал ее за талию, и оба неловко сели, почти упали.

     — Так тебе и надо! Все это... все вот это... похоже на мое состояние. Я

жажду иных отношений с  тобой,  а ты их не хочешь.  Зато мы умрем вместе,  и не

думай, что на том свете я оставлю тебя в покое!

       Ну  и  сядешь в  лужу.    Свой собственный голос Тина тоже узнала с

трудом. — Я атеистка, на том свете меня не будет.

     — Фласс,  не напоминай мне о лужах! — У него вырвался тоскливый хриплый

стон. — Они такие мокрые,, так чудесно ласкают кожу и утоляют жажду...

     Желто-оранжевое солнце поднималось все выше, нагревая и без того теплый

купол рахады.  Утром они попробовали добраться до влаги,  но лезвия ножей сразу

увязли в упругой и плотной,  как резина,  почве.  Корни растений,  обитающих на

куполе,  уходят глубоко вниз,  а  из  самих растений ни  капли воды не выжмешь.

Сколько же  впереди шаров —  словно застывшая мыльная пена...  Мысль наконец-то

оформилась.

     — Лиргисо, смотри, как их много! Они белые.

     — Чем тебя так обрадовало это плебейское однообразие?

     — Надо набрать их и выложить SOS. Чтобы с воздуха заметили.

     Самое трудное —  заставлять себя  двигаться.  Шары,  на  ощупь мягкие и

шероховатые,  сидят  на  хрупких стеблях.  Надрезать стебель,  потом  осторожно

отломить  без  нажима  на  изжелта-белую  сферу:  от  давления те  взрываются и

выбрасывают облака беспокойных переливающихся крупинок.  Местами шары маскируют

стелющуюся колючку; Тина уколола руку, поморщилась от короткой боли.

     — Ты ранена?

     — Там шипы.

     Лиргисо  схватил  ее  за  руку,  завернул рукав  и  жадно  слизнул алую

струйку,  сползающую по  предплечью.  Тина решила,  что  это  конец:  сейчас он

выпустит из нее всю кровь,  чтобы напиться, — но Лиргисо, с явственной гримасой

сожаления,  достал из  сумки баллончик и  обработал ранку мгновенно застывающим

антисептическим гелем. Видимо, все еще не потерял надежду спастись вдвоем.

     SOS    три большие белые буквы на  темном фоне.  К  тому моменту,  как

работа была закончена, у Тины и Лиргисо почти не осталось сил, чтобы двигаться.

Они  сели  в  центре  буквы  «О».   Лишь  бы  не  поднялся  ветер,  тогда  шары

разлетятся...

     Бесконечный лабиринт,  залитый  солнцем,  составленный из  перепутанных

лестниц,  и  все лестницы безнадежно сухие,  и  надо подниматься,  подниматься,

подниматься навстречу солнцу,  а лабиринт при этом еще и трясется...  Нет,  это

Лиргисо трясет ее за плечи.

     — Ты что,  умереть собираешься? Тина, это нечестно! Ты не можешь так со

мной поступить! Я буду выполнять все твои желания, только не умирай, хорошо?

     — Не умру, — прошептала Тина. — Ты из меня раньше душу вытрясешь.

     Солнце бьет  прямо  в  глаза.  Изменить режим  зрительного восприятия в

соответствии со средой... Нет, не получится, она ведь теперь не киборг. Лиргисо

давал еще какие-то обещания, потом обессилел и замолчал.

     Коричневый,  в отблесках,  пейзаж под белесым небом.  Скопления шаров в

ложбинах.  Изредка раздаются громкие хлопки,  и  в  воздухе возникает блестящая

рябь,  а  потом опять тишина,  отсутствие движения.  Тина  откинулась навзничь.

Лиргисо на  это никак не  отреагировал —  наверное,  потерял сознание.  Нет сил

повернуть голову и  посмотреть.  Солнце успело отодвинуться назад,  к западному

горизонту;  небо слепит,  заставляя глаза слезиться, и выcтупающие слезы тут же

высыхают.

     Тина легла на бок,  прикрыла согнутым локтем лицо.  Непонятно,  сколько

прошло  времени;  Лиргисо  очнулся,  растормошил ее  и  опять  начал  говорить.

Кажется,  клялся,  что,  если она потерпит еще немного и не умрет,  сразу после

Савайбы они полетят на Рубикон,  чтобы сделать ей операцию. Он перевернул ее на

спину,  и  Тина увидела,  как что-то небольшое и  темное ползет по небу над его

головой.  Похоже на аэрокар.  Стоп. Это и есть аэрокар. Не может быть, чтобы их

SOS не заметили!

     — Смотри... Смотри, там!

     Он так увлекся клятвами,  что не сразу понял. А когда понял, вытащил из

кобуры бластер.

       Если это люди рахад,  я  их убью.  Сразу они меня не прикончат...  а

потом об этом пожалеют. Ты красивая, тебя тоже не убьют. Тина, мы спасемся.

     — Это могут быть и не люди рахад.

     — Лучше приготовиться к худшему.

     Сморщившиеся на  солнцепеке шары,  из которых была сложена правая буква

S,  разметало во все стороны, когда на поверхность купола опустился темно-синий

с  металлическим отливом «торнадо».  Первым из машины выкатился кто-то круглый,

солнечно-желтый, счастливый.

     — Я нашел их!  — заорал он, приплясывая на месте. — Вот это матерьялец!

Я же говорил, что надо продолжать поиски! Это я нашел генерального директора!

     Голографические  собачьи  морды  на  куртке  у  Янсе  Люша,   репортера

«Ниарской сетевой бомбы»,  торжествующе скалились.  За  ним из аэрокара вылезли

двое вооруженных мужчин в форме «Кристалона». Когда Люш перестал орать, один из

них задал риторический вопрос:

     — Господин Мерлей, вы живы?

     — Дайте же нам пить! — хрипло потребовал Лиргисо. — Или всех уволю...

    

     Глава 15

    

     Градоправитель Маледока не смог найти Элану Риш-сем немедленно.  Поиски

заняли трое с  половиной суток.  В  течение этого времени администратор первого

уровня Товис жил на яхте в  отдельном боксе,  сходил с  ума от страха и морочил

головы  своим  подчиненным,  утверждая,  что  уединился в  охотничьем домике на

природе.

     Ивена притихла,  как испуганный котенок,  и  сидела в  каюте,  не  смея

лишний  раз  оттуда  выглянуть.  Вдруг  господин  администратор первого  уровня

заберет ее у  Поля и отправит обратно в приют?  Поль пытался объяснить ей,  что

господин администратор сейчас находится,  мягко говоря,  не  в  том  положении,

чтобы кому-то  диктовать условия,  но Ивена все равно боялась.  В  любой момент

может случиться все,  что угодно,  — примерно в такую формулировку укладывалось

ее отношение к жизни. Поль надеялся, что на Незе у нее это пройдет.

     Состояние Стива  опять  стало  стабильным:  он  неведомо каким  образом

почувствовал,  что Тина уже не  умирает,  кризисная ситуация миновала.  Значит,

пока есть шансы успеть...

     Элана  Ришсем с  детьми жила  под  именем Олины Кенерав в  семье своего

брата,  собственника консервного завода в Абуре — крохотном городке к западу от

Маледока. Люди Товиса задержали ее на улице и доставили в приемную маледокского

градоправителя.  Стив телепорти-ровался вместе с  Товисом в его кабинет,  Элану

пригласили войти.

     — С вами хотят поговорить... — убитым голосом сообщил Товис, все еще не

поверивший до конца в свое избавление.

     Роскошный,  как и  положено по чину,  кабинет — отделанный мрамором,  с

голографическими портретами  членов  правительства и  терминалами  в  золоченых

корпусах,  украшенных также  искусно  выполненными миниатюрами на  исторические

сюжеты. И хозяин кабинета, сникший, словно мелкий служащий после нагоняя. Элане

достаточно было взглянуть на  него,  чтобы почувствовать неладное.  Она  начала

осматриваться, но тут ее взяли за локоть, и кабинет исчез.

     Поль в  это время пытался выманить из каюты Ивену.  Услышав голоса,  он

пошел в  салон.  В  кресле сидела женщина неопределенного возраста,  с довольно

изящными, несмотря на крупноватый нос, чертами лица и печальными глазами.

       Вы господин Баталов?  Я знала,  что вы будете искать нас.  Лудвиг не

виноват в гибели Тины Хэдис. Он собирался предъявить вам доказательства, но они

погибли вместе с ним, и я не знаю, что теперь делать...

     Лудвиг?.. Покойного президента звали Лудвиг Ришсем. Элана, единственная

из четырех вдов, не говорила «наш господин», а называла мужа по имени.

     — Какие доказательства? — спросил Стив. Поль тихо присел на диван около

двери. Наконец-то сдвинулось с мертвой точки!

       Не знаю,  господин Баталов.  Лудвиг хотел что-то рассказать вам.  Он

сказал, что вы тогда убьете только его, а нас и детей не тронете.

       Элана,  я  никого не  собираюсь убивать.  Мне нужна информация.  Кто

оказывал давление на президента? В углу зашумел кофейный автомат.

       Я  не  знаю!    Элана  вздохнула  и  стиснула  руки.    Кто-то  из

инопланетян.  Сначала все  было  хорошо,  Лудвиг начал реформы,  пригласил сюда

ниарских  бизнесменов...  Потом  от  него  потребовали,  чтобы  он  организовал

убийство  Тины  Хэдис.   Он  не  хотел  ее  убивать,   честное  слово,  но  его

шантажировали какой-то  видеозаписью.  Не  знаю,  что такое там было.  Когда он

говорил про  эту  видеозапись,  он  становился как  будто  больной.  Все  время

твердил,  что очень виноват перед нами,  но не рассказывал,  в чем дело. Вам он

собирался рассказать все... но ему не дали это сделать.

     Элана заплакала. Стив поставил перед ней чашку кофе.

     — Элана,  я найду шантажистов, и они за все ответят. Но для того, чтобы

я смог их найти, мне нужна информация.

       По-моему,  это был один человек.  Лудвиг всегда говорил «он»,  а  не

«они». Кто-то из тех, кто прилетел с Ниара.

     — Имя?

       Не  знаю.  Лудвиг ни  разу не  называл при  мне его имя.  Лудвиг его

ненавидел и  все равно вынужден был подчиняться ему из-за той видеозаписи.  Там

было что-то  кошмарное,  он не мог допустить,  чтобы это получило огласку... 

Судорожные всхлипы участились.  — Он просил у меня прощения,  но не объяснял за

что. Я яе верю, что Лудвиг мог сделать что-то плохое! Мы вместе с ним мечтали о

реформах,   вместе  хотели,   чтобы  жизнь  на  Манокаре  изменилась.  Он  стал

президентом, и вначале все пошло хорошо, а потом... он ведь и реформы прекратил

из-за этого ниарского бизнесмена и тех,  кто за ним стоял! От него потребовали,

для прикрытия...  Потому что реформаторский курс не согласовывался с  кампанией

против Тины  Хэдис.  Лудвиг ничего не  мог  изменить из-за  шантажа.  Он  хотел

покончить с  собой,  предупредил меня...  Но шантажист пригрозил,  что в  таком

случае все равно передаст видеозапись телевизионщикам на Ниаре,  и Лудвиг довел

дело до конца.  Понимаете, если бы все увидели этот кошмар, наши дети тоже были

бы опозорены — так сказал Лудвиг.  Если он и сделал что-то нехорошее, он сполна

искупил свой проступок!

       Не обязательно нехорошее,  — возразил Стив.  — Это могло быть что-то

вполне безобидное,  но осуждаемое общественной моралью.  Например, какая-нибудь

интимная связь на стороне.  Чем больше в  обществе бессмысленных запретов,  тем

больше раздолья для шантажистов.

       Мы  с  Лудвигом хотели,  чтобы на Манокаре стало меньше запретов. 

Голос Эланы снова задрожал. — А как все закончилось...

     — Значит,  все-таки спецслужбы,  — сказал Поль, когда Стив вернул вдову

президента домой и  опять появился в  салоне.    Сколько же  времени мы  здесь

потеряли! Куда теперь, на Ниар?

       А  куда  еще?   Только  сначала  добудем  списки  тех,  кого  Ришсем

понаприглашал в гости на свою голову.

     Списки  оказались  внушительные:  два  десятка  межзвездных корпораций,

базирующихся на  Ниаре,  и  три  с  лишним  сотни  менее  значительных ниарских

компаний.

       Смотри-ка,  и  «Кристален» сюда затесался!  — фыркнул Поль.  — Между

прочим,  Крис  Мерлей такой тип,  что  это  вполне может быть  он.  Лично я  не

удивлюсь.

       Судя по  твоим отзывам,  Крис Мерлей —  примечательная личность,  но

сейчас нас интересует не он, — произнес Стив, скользя взглядом по распечатке. —

По  моим  данным,  некоторые из  этих  фирм  регулярно сотрудничают с  ниарской

службой безопасности.  Агент,  который шантажировал Ришсема,  мог  прилететь на

Манокар в составе бизнес-делегации фирмы, под видом сотрудника.

     Круглая  ванна-бассейн  с  подогретой  водой.   Влажный  ионизированный

воздух;  в  углу  сонно  покачиваются темные в  бледных разводах листья-опахала

декоративного  растения,   явно   не   савайбианского.   Около   бортика  стоит

робот-официант,  на его откинутом столике —  бутылки с разноцветными фруктовыми

соками. Пей, сколько захочешь.

     Если  верить  хронометру,  который  помещался в  глазнице  у  громадной

серебряной рыбы,  рельефно выступающей из стены, Тина сидела в ванне уже второй

час.  И  вылезать оттуда не  собиралась.  Эта ванная —  самое приятное место на

Савайбе.  Даже если вспомнить,  что  находится она  в  подвале здания в  центре

Инегбона,   которое  «Кристалон»  приобрел  почти  нелегально,   через  местное

подставное лицо.

     Вчера Лиргисо и  Тину прямо с купола доставили в одну из частных клиник

в  Инегбоне.  Задержались они  там  ненадолго:  несколько часов в  стационарном

«коконе спасения» — и водный баланс организма восстановлен.  Рано утром за ними

приехали секьюрити «Кристалона» и  переправили их сюда;  для этого коротенького

путешествия обоим  пришлось надеть форму охранников и  вдобавок загримироваться

до неузнаваемости — война с людьми рахад продолжалась.

     Лиргисо весь день вел какие-то  переговоры,  но свою законспирированную

резиденцию не покидал;  после обеда к нему привезли гостя — невзрачного мужчину

с  набрякшим красноватым носом  закоренелого алкоголика.  Лиргисо  встретил его

очень любезно и  начал угощать знаменитыми на всю Галактику элитными винами,  а

«профессор», как его называл хозяин, с вожделением смотрел на бутылки и хлестал

все, что наливали.

     Тина отметила, что Лиргисо поит гостя в меру. Ей стало интересно, какую

конечную цель преследует это  мероприятие (не секс ведь!  Впрочем,  от  Лиргисо

всего  можно  ждать...),  но  тут  «господин Мерлей» мягко попросил оставить их

вдвоем для конфиденциального разговора.

     Тина пошла в  ванную.  Забраться в  ванну с  водой — как она мечтала об

этом на протяжении трех предыдущих суток!  Хорошо, когда можно осуществить хотя

бы самую непритязательную мечту.

     Дверные  створки  с   ветвящимися  в   голубоватом  стекле  водорослями

раздвинулись и впустили Живущего-в-Прохладе.  Его улыбка была одновременно злой

и  удовлетворенной    сочетание  нестандартное,  но  на  лице  Лиргисо  вполне

уместное.

     — А Люш где? — спросила Тина. — Скрывается?

     — От кого? — Лиргисо слегка удивился.

     — От сотрудников «Кристалона».

     — Зачем ему от них скрываться?

     — Ну, как это... Они же, наверное, убить его хотят,

     — За что?

     — За то, что тебя нашел.

     Спасательную экспедицию организовали по  настоянию Люша.  Не  то  чтобы

репортер  всерьез  рассчитывал  найти  пропавшего  после  нападения  на   виллу

директора «Кристалона», но ему нужен был материал для «Ниарской сетевой бомбы».

Хороший такой матерьялец,  с  эффектным видеорядом.  Люш до  того достал службу

безопасности савайбианского филиала  «Кристалона»,  что  ему  выделили  машину,

только чтобы отвязаться —  в  чудесное спасение босса никто не  верил.  Сам Люш

тоже  не  верил,  зато  теперь  он  мог  отснять  репортаж  о  поисках,  что  и

требовалось.  Сначала  его  прокатили по  полостям  рахад;  потом  Люш  захотел

добавить  сюда  еще  и  впечатляющий пустынный  ландшафт  наружной  поверхности

купола.  Призыв SOS,  белый на темно-коричневом фоне, первым заметил пилот. Люш

сразу сделал стойку:  матерьялец-то выйдет даже интересней,  чем он думал! Ну а

потом  оказалось,  что  он  был  по  всем  статьям прав,  когда тормошил службу

безопасности...

     — К твоему сведению,  великолепная Тина, — Лиргисо ухмыльнулся и присел

на бортик ванны,  — сотрудники «Кристалона» рады,  что у них такой директор.  В

эпоху правления слабоумных Мерлеев они  даже мечтать не  смели о  столь высоких

доходах,  как  сейчас.  Если же  кому-то  не  нравится мой стиль,  я  готов ему

искренне посочувствовать...  Люшу  я  выплатил премию,  и  он,  дурак,  с  утра

пропивает ее с местными журналистами в одном из инегбонских ресторанов. Никакой

фантазии...  Извини,  что не присоединяюсь к  тебе —  меня в любой момент могут

вызвать к видеофону.

     — Думаю, я переживу.

     Тина  протянула руку,  взяла бутылку с  апельсиновым соком,  поднесла к

губам, но отхлебнуть не успела.

     — Тина, ты что делаешь?!

     Лиргисо выхватил у нее бутылку. Он выглядел расстроенным.

     — Я хочу сока.

     — Прямо из горлышка?!  Фласс,  разве можно так унижать себя?  Для этого

есть бокалы!

     — Я не энбоно и буду пить как привыкла.

       Не у  меня на глазах!    Он взял у робота высокий прозрачный бокал,

налил туда сок и подал Тине.  — Вот так.  Когда-нибудь мы с тобой переселимся в

тела  Живущих-в-Прохладе.  Надеюсь,  что  к  тому  времени твои  манеры  станут

безупречными...  И  умоляю тебя,  не  пей  разные напитки из  одного и  того же

бокала, это дурной тон!

       Сноб,    пожала плечами Тина.    Что  за  пьяную морду ты  сегодня

ублажал?

     — Фласс...  — Лиргисо вздохнул и театрально закатил глаза к потолку. 

Эта  пьяная  морда,  как  ты,  с  присущей тебе  изысканностью,  выразилась, 

крупнейший савай-бианский рахадолог.  Официальная наука его отвергла, но это не

мешает ему быть светилом первой величины.

     — И ты это светило спаиваешь?

     — Наоборот,  не позволяю ему окончательно спиться. — Лиргисо налил себе

грейпфрутового  сока,   отхлебнул,   поморщился.      Кисло...   Я  финансирую

исследования профессора Хеклената.  Мои  люди  следят  за  тем,  чтобы  он  пил

приличное спиртное, а не плебейскую дрянь, и заставляют его регулярно проходить

реабилитационные курсы,  снимающие последствия алкоголизма.  Бросить пить он не

может. Вернее, не хочет. Несмотря на это, он гениальный рахадолог. Он помог мне

с  пляской рахады в Сивииннэ,  а сейчас мы с ним запланировали эксперимент,  по

сравнению с которым наш сивииннэйский подвиг — всего лишь детская забава. Тина,

я их уничтожу.

     — Кого уничтожишь?

       Бандитов.  Всех до  единого.  У  людей рахад послезавтра религиозный

праздник, они соберутся у себя в кавернах. Катастрофа, которую мы с профессором

спровоцируем,  охватит обширный район — и мои враги перестанут существовать. До

сих пор я  не  практиковал геноцид,  как мой покойный патрон,  но  все когда-то

происходит в первый раз,  подобно потере невинности.  Увы,  меня довели... — Он

допил, не переставая морщиться, грсйпфрутовый сок. — Тина, почему ты смотришь с

таким странным выражением? Ты нашла в моем плане какой-то изъян?

     — Там будут не только те,  кто за тобой гоняется.  Ты не должен убивать

непричастных к вашему конфликту людей.

     — Тина, среди них нет непричастных. Они все одинаковые — фанатики своих

ущербных обычаев. — Лиргисо усмехнулся. — И ты прекрасно это понимаешь, ты ведь

не  захотела заключить с  ними  сделку!  Записи ваших  переговоров сохранились,

несмотря на пожар,  я  прослушал их с большим интересом.  Ты поступила умно.  А

граф Анатолиди сделал глупость,  за  что и  поплатится...  Это он  провел их на

виллу под видом своих гостей.  Охрану они вырезали,  но этот идиот не знал, что

мои  секьюрити во  всех  помещениях первого этажа установили «жучки»,  а  также

своего рода черный ящик.  Фласс,  как  же  я  поиздеваюсь над  графом...    Он

зажмурился, предвкушая удовольствие. — Этот мерзавец имел на тебя виды, но люди

рахад тебя  ему  не  отдали бы.  Ты  для  них  была бы  чем-то  вроде домашнего

животного... Тина, стоит ли сожалеть о том, что они исчезнут?

     Лиргисо все-таки  сумел  задеть  ее  больное место.  Тина  и  раньше не

чувствовала симпатии к людям рахад,  а теперь,  после этого напоминания ощутила

отчетливую неприязнь. Она тут же нахмурилась (допустить, чтобы Лиргисо взял под

контроль ее эмоции?) и возразила:

     — У людей рахад есть женщины и дети, их убивать не за что. На куполе ты

мне  обещал,  что  будешь выполнять все  мои желания,  помнишь?  Я  прошу тебя,

придумай такой план, чтобы женщины и дети не погибли.

     — Мало ли что я обещал.  Я боялся, что ты умрешь, и старался поддержать

тебя. Принимать такие обещания всерьез... Тина, это же смешно!

     — Надо понимать это так, что на Рубикон мы после Савайбы не полетим?

     Лиргисо молча развел руками и с сожалением улыбнулся.

     — Понятно.

       Тина,  мы полетим на Рубикон потом — когда я буду уверен,  что ты не

уйдешь  от   меня,   если  опять  станешь  киборгом.   Ты  была  восхитительным

союзником...  но  сейчас твое  настроение изменилось,  ты  ведь не  сможешь это

отрицать?  Да  и  зачем  тебе  операция?  У  тебя  здоровое  человеческое тело,

гармоничное и красивое, а ты мечтаешь изуродовать его кибернетической начинкой!

Тина, кто из нас после этого сноб? — Он налил себе еще сока, отхлебнул с кислой

гримасой. — Фласс, ненавижу грейпфруто-вый сок...

     — Почему тогда пьешь?

     — Иногда я совершаю необъяснимые поступки. В этом есть своя прелесть.

     Минорная трель передатчика. Лиргисо умчался к видеофону, так и не допив

ненавистный  грейпфрутовый сок;  льдисто  мерцающий  бокал  остался  стоять  на

бортике ванны.

     Через день все савайбианские средства массовой информации транслировали

сообщение  о  стихийном  бедствии:   к  северо-востоку  от  Инегбона  произошло

«схло-пывание  рахады»,   охватившее  территорию  в  несколько  сот  квадратных

километров.  «Схлопывание» — это еще хуже,  чем «пляска». Раскрываются провалы,

купол трещит по швам, перемычки корчатся и завязываются в узлы, газовые выбросы

травят все  живое.  Из-за  обрыва кабелей Инегбон потерял связь  с  городами на

северо-востоке,  но  потом  выяснилось,  что  от  катаклизма  пострадала только

необитаемая территория.  Или,  точнее, относительно необитаемая: там находились

поселения  нескольких  племен.   В  самом  Инегбоне  тоже  ощущались  отголоски

вибрации.  Вечером  по  одному  из  телеканалов  выступил  профессор  Хекленат,

известный,  но опальный рахадолог,  и авторитетно заявил,  что столице,  по его

мнению,  опасность не  угрожает.  При этом он  ссылался на  свою не  признанную

официальной наукой теорию,  описывающую феномен «схлопываний»,  и  ему  удалось

немного успокоить население.

     На следующий день Лиргисо и Тина покинули Савайбу.  Лиргисо сказал, что

им больше нечего здесь делать,  и  Тина криво усмехнулась:  да уж,  .много чего

сделали...   Ей  пришлось  выслушать  массу  аргументов,  доказывающих  правоту

Лиргисо.  Если  на  то  пошло,  он  тоже  понес  потери:  погибло  девятнадцать

сотрудников «Кристалона»,  а  его секретарь-референт Филипп Корде,  раненный во

время  налета на  отель,  до  сих  пор  находится в  тяжелом состоянии.  Жители

Инегбона  и  других  савайбианских  городов  наверняка  рады  тому  факту,  что

поголовье людей рахад убавилось:  те постоянно терроризировали горожан. Бандиты

настолько  увлеклись  идеей  мести,   что  с   них  вполне  станется  совершить

путешествие  на  Ниар,  а  Лиргисо  уже  наскучил  этот  бестолковый триллер  с

перестрелками и  погонями.  И  вообще,  во  всем виноваты савайбианские власти,

которые не захотели своевременно утихомирить бандитов.

     — Ты ведь убил не только бандитов!  — возразила уставшая от его доводов

Тина. — И все для того, чтобы спасти свою шкуру сомнительной ценности.

       Для  меня  ценность этой  шкуры  несомненна.  По  крайней  мере,  на

ближайшие два десятка лет, пока я не поменял тело.

     Потом Лиргисо начал рассказывать,  как расправился с  графом Анатолиди:

сначала предложил ему прослушать сделанную на  вилле аудиозапись,  потом вызвал

на дуэль.  Граф выбрал шпагу; Лиргисо вышел против него с кинжалом и обезоружил

его,  после  чего  отбросил кинжал  и  в  течение  получаса избивал противника,

используя лярнийскую технику ударов по нервным узлам.

     — Тина,  ты бы видела,  как он корчился!  Под конец этот так называемый

аристократ просил у меня пощады!  Фласс, я давно так не развлекался... Оригинал

аудиозаписи остался у  меня —  возможно,  еще  пригодится,  если когда-нибудь в

будущем мне понадобится шантажировать графа.

     «Мне тоже впору просить пощады, — подумала Тина. — Ну сколько можно, ты

ведь уже третий час не умолкаешь!»

     До  Неза  они  добрались в  два  счета.  Ивену  поразили толпы в  залах

космопорта: существа, принадлежащие к нечеловеческим расам, женщины без вуалей,

всевозможные  роботы,  все  яркое,  интересное...  Она  потрясснно  глядела  по

сторонам и крепко держалась за руку Поля.

     Ольга сразу же сказала,  что Ивену никуда пристраивать не надо —  пусть

лучше  живет у  нее,  они  с  Ли  помогут ей  адаптироваться.  На  что  Поль  и

рассчитывал.

     — Значит,  все-таки спецслужбы... — с оттенком сомнения, как показалось

Полю,  пробормотал Джеральд, прилетевший с «Сиролла» узнать новости. — Да еще и

ниарские... Что-то здесь не вяжется, хоть убейте!

       Все вяжется,    возразил Стив.  — Ниар — неплохой мир,  но не такой

спокойный и либеральный,  как Нез, а его спецслужбы давно уже лезут в мои дела.

Они захватили Тину,  чтобы получить информацию,  и попутно провалили реформы на

Манокаре.  Как  я  понимаю,  цель у  них была одна:  спрятать концы,  выставить

Манокар единственным виновником.  Хорошо еще,  что  не  догадались убить  Элану

Ришсем.

       Манокар попросту использовали,    добавил Поль.  — Угробить реформы

ради долбаной операции...  От Ниара я такого не ждал,  честно! Может, если б не

это,  и родители Ивены остались бы живы...  Если бы Ришсем успел гуманизировать

манокарскую систему.

       Больше у  Ниара  не  будет спецслужб,    подытожил Стив.    Это  я

гарантирую.

     Робот принес кофе.  Разговор перешел на другие темы; Ольга сказала, что

в «Кристалоне» случилось очередное несчастье: погибло сразу трое Мерлеев, в том

числе Глена.

     — Твой Крис их укокошил,  — буркнул Поль. — Вот увидишь, он не уймется,

пока не изведет всю родню и не станет единоличным собственником.

     Ольга  возразила,  что  Крис  тут  ни  при  чем,  это  был  чистой воды

несчастный случай.  Жуткий и нелепый. Какое-то светское торжество, приглашенных

угощали кре-монами — ниарскими тропическими плодами,  фаршированными мороженым;

едят  этот десерт с  помощью специальных ножичков.  Глена оступилась на  ровном

месте,  упала и напоролась горлом на свой ножичек.  Ей на помощь бросились двое

родственников,  а  также два  робота-официанта —  последние обслуживали гостей,

паря у  них над головами.  Они еще и  оформлены были под ангелочков.  В воздухе

«ангелочки» столкнулись и рухнули прямо на людей,  одного закоротило...  К тому

времени,  как удалось отключить напряжение,  трое пострадавших были мертвы. Вся

эта драма разыгралась на глазах у  Криса;  он очень переживал и некоторое время

назад улетел на Савайбу,  но, возможно, уже вернулся оттуда. Ольга просила Поля

не драться с ним, если на Ниаре им доведется столкнуться.

     В дверном проеме появилась Ивена.  В старом оранжево-голубом костюмчике

Ли    футболка и  шорты —  она выглядела совсем как местные дети,  не  хватало

только тропического загара.  На  шее висел на  шнурке автопереводчик.  При виде

взрослых она  испуганно попятилась,  ухватилась за  края  шортиков и  присела в

подобии  реверанса.  Наверное,  так  должны  вести  себя  хорошо  воспи'-танные

манокарские девочки.

     Поль поставил чашку,  выскочил из комнаты и догнал Ивену около лестницы

в полутемном холле:

     — Ивена, ты куда? Пойдем к нам?

     — Нет...  — Она смущенно помотала головой,  потом попросила:  — Поль, а

достань, пожалуйста, котика! Он от меня за коробки залез...

     Коробки с материалами для Ольгиной мастерской стояли в большом холле на

первом этаже. Кота за ними уже не было. Сбежал.

     — Ты с ним поосторожней, — предупредил Поль. — Он царапается.

     — Я его на руках поносить хотела. Он такой пушистый...

     — Лучше не надо,  цапнуть может. Идем сюда! Поль вывел ее во внутренний

дворик. Ивена запрокинула голову и изумленно прошептала:

     — Ой, какое небо блестящее...

     — Нез ближе к центру Галактики, чем Манокар. Звезд больше.

     Звезды искрились на черном небосводе сплошной алмазной россыпью —  одни

покрупнее,  другие помельче. В их серебристом свете белел посреди двора фонтан.

Дальше  округлым темным  пятном  выделялся на  фоне  стены  аэрокар  Джеральда,

лобовое стекло поблескивало.

     — А Ниар далеко?

     — Не очень.  Для нас со Стивом это вообще не имеет значения,  я же тебе

объяснял про гиперпространство.

     — Ты скоро вернешься?

     — Не знаю.  На Ниаре мы должны найти нашего друга — когда найдем, тогда

и вернемся.

     Шум ночного Кеодоса. Приглушенная расстоянием незийская музыка с нежным

перезвоном колокольчиков.

     — А в Ольгином доме нет привидений, как в приюте? — придвинувшись ближе

к Полю, тихо спросила Ивена. — А то он большой такой...

       Нет,  однозначно.  Здесь только кот бегает.  И в приюте тоже никаких

привидений нет. Черную Вдову изображал обыкновенный живой человек.

     Поль так и  не  сознался,  что это он  был Черной Вдовой.  Не  мог себя

заставить. Черная Вдова ему не нравилась; вдобавок он опасался, что Ивена после

такого признания начнет его бояться.

       Знаешь,  почему я  в  приюте сидела на чердаке?  Я  хотела придумать

дверь,  чтобы оттуда уйти. Сказочную, как в той сказке про Алису. Чтобы раз — и

оказаться в другом месте. А у меня не получилось... А потом ты пришел.

       По-моему,  у тебя получилось.  Сказочная дверь не обязательно должна

выглядеть как  настоящая.  Дверь —  это  просто символ.  Ты  хотела оказаться в

другом месте, мы с тобой встретились, и ты оказалась на Незе.

       Думаешь,  это потому,  что я  так хотела?  — Ивена поглядела на Поля

снизу вверх. В ее зрачках отражались звезды.

     — И поэтому тоже.

       Тогда я  буду очень сильно хотеть,  чтобы на  Ниаре ты  нашел своего

друга!

     Кое в чем положение Тины изменилось к лучшему:

     теперь у нее была одежда.  Вернувшись домой, Лиргисо не стал забирать у

нее вещи,  купленные для путешествия на Савайбу. Не обошлось без комментариев —

чтобы Тина в полной мере оценила благородство этого жеста,  Лиргисо подчеркнул,

что он  честно выполняет свое обещание (такого обещания Тина не помнила,  но на

куполе рахады он много чего говорил);  заверил,  что и впредь готов потакать ее

желаниям — если те не будут противоречить его интересам; добавил, что раньше он

не  давал  ей  одежду не  потому,  что  хотел ее  унизить,  а  из  эстетических

соображений и сейчас вообще-то пошел на серьезную уступку.

     — Короче,  ты намерен раздавить меня своим великодушием,  — усмехнулась

Тина.

     — А разве я не великодушен? — Похоже, Лиргисо искренне удивился. — Тебе

стоит хотя бы изредка ходить обнаженной, чтобы привыкнуть. Когда мы переселимся

в тела энбоно,  у тебя не будет иной одежды, кроме драгоценных камней и плаща с

единственной застежкой у  горла.  Помню,  как я привыкал к вашей одежде и обуви

после  своего  скоропостижного превращения  в  человека...  Это  был  по-своему

драматичный процесс!    Он  состроил  гриМасу,  выражающую оторопь  пополам  с

иронией.    Еще  и  мои  новоявленные родственнички,  ныне  по  большей  части

покойные,  постоянно  высказывали сомнения  в  моих  умственных способностях...

Бедный Крис,  он  был для них одушевленной игрушкой,  ему ничего не позволялось

делать по собственной воле. Я его убил, но зато я же и отомстил за него! Должен

признаться,  моя адаптация до  сих пор не завершилась.  Иногда я  ловлю себя на

желании двигать ушами, чтобы продемонстрировать свои эмоции. Тина, помнишь, как

изящны и  выразительны слуховые отростки энбоно?  Увы,  у  людей  нет  похожего

органа. Ушные раковины — это совсем не то.

     — Ты дашь мне посмотреть перевод кудонских материалов? — оторвав взгляд

от заснеженного пейзажа за окном, спросила Тина.

     Лиргисо, как это нередко бывало, не ответил ни «да» ни «нет».

       Полный перевод еще не  готов.  Я  навел справки,  Стив до сих пор на

Манокаре. За твою смерть он мстит чересчур вяло, меня это разочаровало — я ждал

от него большего размаха.

     — Наверное, он хочет отомстить истинным виновникам... моей смерти.

       Тогда  он  рискует  надолго  там  задержаться.  Ришсема и  остальных

посвященных я убрал, так что лучше бы Стиву покончить с Манокаром одним махом —

и собирать чемоданы,  как выражаются люди.  Инструкцию, как вернуться домой, он

получит в ближайшее время.

     Неприятный холодок,  не  то  снаружи,  не  то  внутри.  Стив считает ее

мертвой.  Он уйдет в  другую Вселенную —  туда,  где находится его дом,  и  она

никогда больше его не увидит.  Черт,  не сейчас.  А  то слишком много чести для

Лиргисо... Она сумела унять этот холодок и спросила:

     — Как тебе удалось втянуть в свой план Ришсема?

     — Да очень просто. Я его соблазнил, потом показал ему видеозапись наших

развлечений...  Как он слезно упрашивал меня уничтожить компромат —  это я тоже

заснял. Целый архив! Могу показать, если хочешь.

     — Спасибо. Еще я буду порнуху с твоим участием смотреть.

     — Ты права,  Ришсем не настолько красив, чтобы ты получила удовольствие

от созерцания этих миниатюр. Я пошел на эту связь ради тебя. В случае огласки я

ничем не рисковал:  на Ниаре кое-кто от меня отвернулся бы, но большинство моих

деловых партнеров не придает значения подобным пустякам.  На Незе такая попытка

шантажа вызвала бы веселое недоумение.  Негуманоидов,  с  которыми сотрудничает

«Кристален»,  интимные приключения людей  вообще  не  волнуют.  Другое  дело 

Манокар!  Хоть Ришсем и президент, его смешали бы с грязью. И не только его, но

также всех его близких —  логика там весьма странная,  с элементами безумия.  У

Ришсема не было иного выхода, кроме как стать моим рабом.

       Если  бы  Ришсем провел свои  реформы,  Манокар стал  бы  нормальной

планетой. Подумать только, все сорвалось из-за одной эгоистичной твари...

     — Тина, не оскорбляй меня! — Лиргисо схватил ее за плечи и встряхнул. —

Когда мы умирали на Савайбе,  я отдал тебе последний глоток воды! Фласс, сам не

подумал бы,  что я на такое способен...  И теперь ты называешь меня эгоистичной

тварью?!  Какое мне дело до  Манокара?  Отвратительная планета —  ни шарма,  ни

стиля...

     — Ты уже утомил меня своей болтовней! — пробормотала Тина. Голос дрожал

— трудно говорить, когда тебя немилосердно трясут.

     — Серьезно? — По крайней мере, трясти ее Лиргисо перестал. — И ты из-за

этого сердишься?..  Великолепная Тина,  тебе придется с  этим смириться — кроме

тебя,  мне не с  кем откровенно поговорить.  Но ты права,  нам стоит чередовать

слова и  действия.  Лучше я  буду  утомлять тебя  сексом!  Тебе  ведь  нравится

заниматься со мной любовью, как бы ты сама к этому ни относилась...

     Надо выбраться отсюда до  того,  как  Стив получит кудонские материалы.

Сколько у нее времени?  Мало.  Пока сделают перевод, пока Лиргисо найдет способ

анонимно переправить материалы Стиву,  пока тот разберется... Все равно мало. И

главное — как отсюда выбраться?

     Лиргисо ушел.  Тина  сидела на  подоконнике,  в  незастегнутой шелковой

блузке с черными кружевами,  и пила кофе.  Только теперь она оценила, насколько

это  хороший стимулятор:  кофе она любила всегда,  но  раньше кофеин на  нее не

действовал.

     Подоконник теплый,  с  внутренним подогревом,  а  за окном уже начинает

меркнуть зимний день.  Обледенелый пляж,  море на грани замерзания и серое небо

сливаются в нереальное стылое пространство;  еле различимые аэрокары и аэробусы

— в этот час их довольно много — перемигиваются габаритными огнями.

     Стив однажды сказал,  что  пространство —  не  препятствие.  Это верно,

когда у  тебя имеются средства связи...  Как  с  ним связаться?  Если отбросить

обычную технику (нет доступа) и  телепатию (ни Тина,  ни  Стив не телепаты)?  С

помощью Фласса?  До  точки-выхода Фласса она  в  прошлый раз добралась,  однако

войти в контакт не успела; Лиргисо вряд ли позволит ей повторить попытку.

     Обычно  Стив,  когда  находится вблизи любой  из  точек-выходов Фласса,

связывается  с   ним   без  проблем     ляр-нийский  океан  способен  мысленно

разговаривать  даже  с   нетелепатами.   На   Лярне  Фласс  пытался  установить

телепатический контакт  с  Тиной,  при  этом  связь  слабела  с  расстоянием...

Попробовать «докричаться» до  него отсюда?  Наверняка не  получится;  тем более

здесь ведь  не  Лярн,  а  Ниар.  Но  Стив  утверждает,  что  пространство —  не

препятствие.

     Тина встала,  жалюзи сразу же отрезали подоконник с  чашкой из-под кофе

от  размытой сумерками зимней картинки.  Нужен ретранслятор для  телепатической

связи с Флассом,  мощный и надежный.  Другой вопрос, какова должна быть природа

такого ретранслятора и где его взять...

    

     Глава 16

    

     Здание   НУБа      Ниарского  управления  безопасности     аскетичным

темно-серым  цилиндром высилось в  конце проспекта Сотрудничества.  На  вершине

цилиндра с  величавой медлительностью вращался гигантский шар —  глобус Ниара с

синими океанами,  сахарно-белыми континентами и архипелагами,  золотыми искрами

мегаполисов;  это  великолепие светилось и  мерцало,  придавая казенной высотке

праздничный вид.

     — Красивый у них шарик,  — заметил Поль. Они со Стивом стояли на другой

стороне проспекта,  напротив НУБа.  Стив изменил черты лица и надел парик, Поль

был без грима — все равно у него не тот уровень профессионализма,  чтобы играть

в  прятки  со  спецслужбами.  Он  прилетел  сюда  как  турист:  лоботряс  Томек

продолжает свой вояж по Галактике.

       Красивый или нет,  а  дальше Ниару придется жить без НУБа,    глухо

отозвался Стив. — После того, что они с ней сделали...

     Сияющий глобус расколола трещина.  Потом  еще  одна  и  еще...  Громкий

хлопок почти потерялся в смешанном из множества звуков уличном коктейле. Теперь

вершину цилиндра венчала бесформенная куча осколков. Прохожие останавливались и

запрокидывали головы,  несколько аэрокаров зависло в воздухе. Поль отметил, что

ни один из кусков не свалился с крыши:  в каком бы состоянии Стив ни находился,

он всегда принимал меры для того, чтобы никто не пострадал от его действий.

     — Зачем?..

     — Пусть они знают, что я пришел. Они должны понимать, что для них будет

лучше, если они вернут мне живую Тину.

     — А может,  они тут ни при чем, и зря ты им шарик грохнул? — неуверенно

начал  Поль,  когда  оба  выбрались из  толпы  зевак и  направились к  спуску в

подземку. — Может, кто-то подставил НУБ так же, как Манокар?

     — Почему ты так считаешь?

       Не  знаю.    Ощущения были  расплывчатые,  Поль  даже поморщился от

досады. — Кажется... А мне никогда ничего не кажется просто так, обычно за этим

что-то стоит.

       В  принципе,  спецслужбы другой  планеты  либо  даже  Космопол могли

подставить НУБ, но я сначала отработаю ниарский вариант.

     «А если ниарский вариант окажется ложным, шарик-то все равно пропал...»

     Спуск в  подземку темнел полукруглым порталом,  над  ним висела красная

голографическая буква «П».  Стив и  Поль остановились.  Они могли разговаривать

где  угодно,  не  опасаясь подслушивающих устройств,  но  внизу  слишком  много

народа.

     — Что делаем дальше? — негромко поинтересовался Поль.

       Я отправляюсь на Ремеду.  Ты остаешься здесь,  не привлекаешь к себе

внимания, не лезешь в неприятности. Если понадобится, я с тобой свяжусь.

     Ремеда,  шестая по счету планета в системе Близкого солнца,  фактически

была   полигоном  НУБа  и   других  ниарских  государственных  ведомств.   Стив

предполагал, что Тину держат там.

     — Может, на Ремеду лучше вместе?

     — Поль,  ты человек, а я... это я. На такое дело я бы даже Тину с собой

не взял.  Мне там постоянно придется то телепортироваться, то регенерировать...

Без напарника будет проще.

     — А если они используют против тебя то излучение?

       Во-первых,  ты мне помочь не сможешь.  Во-вторых,  у меня есть такой

излучатель,  я тренировался.  Несколько секунд продержусь — этого хватит, чтобы

убраться  подальше от  источника.  Я  собираюсь действовать там  инкогнито,  не

афишируя  свое  присутствие  на  Ремеде.  Вдвоем  соблюдать  конспирацию  будет

сложнее.

       Я  понимаю...  Но я-то в это время что буду делать?!  — спросил Поль

почти  с   отчаянием.      Слоняться  по  Хризополису  и   знакомиться  с  его

достопримечательностями?  Я,  конечно, давно мечтал здесь побывать, но сейчас я

же не отдыхать сюда прилетел! Чем я буду заниматься?

     — Ты будешь в резерве. На подхвате, — туманно высказался Стив. — Пойми,

что на Ремеде тебе делать нечего.

     Поль сквозь зубы вздохнул:

       Ладно...  Тогда  я  хотя  бы  «Фильтр-поиск» запущу —  вдруг  что-то

найдется.

     — Вероятность невелика...  но проверить стоит, ты прав. Я поставлю тебе

защиту, чтобы исключить обратную связь.

     — Ага,  это будет правильно.  — Поль немного оживился:  все-таки он при

деле.  — Хотя,  если что,  я полицейский с Неза,  ищу Веронику Лойчеву, которую

увезли торговцы живым товаром.  Банда действует на Незе, следы ведут на Ниар...

Короче, никто не придерется.

       Главное,  будь осторожен,    буркнул Стив.    Чтобы мне еще и тебя

искать не пришлось.

     — Да куда же я денусь?

     Отель  «Триумф» издали  выглядел как  золотисто-коричневая триумфальная

арка,  перекрывающая улицу.  Под  аркой проходил двухъярусный тротуар,  ниже 

дорога  для  наземного транспорта,  которую  из  номера  Поля  не  видно.  Стив

подключил к  терминалу в  номере  портативный компьютер,  надежно защищенный от

вторжения извне,  и «Фильтр-поиск» начал свою работу. Задача — найти в ниарской

глобальной Сети  файлы  с  изображением Вероники  Лойчевой  (при  условии,  что

таковые там  есть).  Это  все  равно что искать песчинку в  пустыне,  методично

просеивая  одну  пригоршню песка  за  другой.  Несуществующую песчинку...  Стив

считал,  что  незийская  полицейская программа  ничего  не  найдет:  НУБ    не

настолько безалаберная организация, чтобы ее рабочие материалы валялись в Сети.

Поль вообще-то тоже так считал, но сидеть сложа руки не мог.

     Стив исчез.  Наверное,  он  уже на Ремеде.  Поль закрыл жалюзи,  взял с

подставки около терминала интероператорский шлем и  нырнул в Сеть.  Очень скоро

он  обнаружил,  что ниарская Сеть заметно отличается от  незийской,  не сразу и

сориентируешься.

     Перед глазами разворачивались,  вытесняя друг  друга,  яркие наваждения

виртуальной реальности.  По  большей части реклама.  Потом Поля вынесло на сайт

новостей.  Разумеется, новость номер один — гибель глобуса на здании НУБа. Поль

увидел  во  всех  подробностях,  как  огромный светящийся шар  раскалывается на

куски,  белые  материки с  золотыми точками  городов  и  ультрамариновые океаны

расползаются по плоской крыше грудой обломков.  «Всепланетные ниарские новости»

строили  догадки  насчет   причины  происшествия:   от   уникального  сочетания

неблагоприятных метеорологических факторов до замыкания в сервисной системе.

     Другие новости,  не  столь злободневные.  Во  Дворце всеобщего согласия

открылась  рабочая  сессия  Ассамблеи  Независимых  Миров,   или  Галактической

Ассамблеи. Разбитый на секторы зал размером со стадион, множество принадлежащих

к разным расам существ, вопиющая эклектика живых и неживых форм.

     Высший  планетарный  суд  Ниара  приступил  к  рассмотрению прошения  о

помиловании  Саймона  Клисса,   экс-цессера,   приговоренного  к   пожизненному

заключению.  Тощий,  болезненного вида парень с  настороженными бледно-голубыми

глазами путано объясняет интервьюеру» что на свободу он совсем не хочет —  это,

мол,  инициатива адвоката,  который вознамерился на его костях сделать себе имя

(дословное выражение Клисса).

     В  Эфезаме начался третий тур  конкурса «Ты    топ-модель».  Окутанный

цветным  сиянием подиум,  полуобнаженные девушки выполняют сложные танцевальные

фигуры. Некоторое время Поль рассматривал танцовщиц, потом двинулся дальше.

     В  Солео  робот-продавец забросал мороженым группу  прохожих.  Улица  с

синими и оранжевыми пальмами, кучка сердитых людей с белыми кляксами на одежде,

кто-то  вытирает  платком  лицо.  Дополнительное сообщение:  привлеченному  для

консультации  программисту  удалось  установить,   что   неадекватные  действия

автомата   были    спровоцированы   внедренной   в    его    электронный   мозг

программой-вирусом; возбуждено уголовное дело.

     Боевики из экстремистской группировки «Убей робота» на автостраде между

Ханнаполисом  и   Леверрой   подорвали   транспорт   с   черепахами-уборщиками.

Развороченный  автофургон  лежит  поперек  полосы,   по  сугробам  за  обочиной

разметало  какие-то  не  поддающиеся идентификации предметы.  Водитель  и  двое

техников,  сопровождавших груз,  в  тяжелом  состоянии  доставлены в  больницу;

ведутся розыски преступников.

     Репортер «Ниарской сетевой  бомбы»  спас  жизнь  генеральному директору

компании «Кристален».  Странный сглаженный пейзаж в  коричневых тонах,  белесое

небо,  низкое оранжевое солнце,  группа людей в  шлемах около аэрокара.  В  том

числе Крис — в эффектно изодранном и окровавленном костюме, с кобурой на поясе.

Вот это уже интересно! Ну-ка, что там про Криса?..

     Место действия — Савайба. На этой планете едва ли не легально действует

множество  банд,   которым  савайбианские  власти   предоставили  статус  малых

народностей;   промышляют  они   грабежом  и   вымогательством.   -Инопланетные

предприниматели, работающие на Савайбе, вынуждены подчиняться местным правилам,

но  благородный Крис  не  захотел  мириться  с  криминальным произволом  и  дал

бандитам отпор,  после чего те начали охоту за его головой.  Три объединившихся

банды устроили налет на виллу Криса Мерлея,  однако директор «Кристалона» сумел

сбежать  от   головорезов,   да   еще  спас  юную  Кристину  Верной     своего

секретаря-референта. Янсе Люш, корреспондент «Ниарской сетевой бомбы», не верил

в их гибель и организовал поиски.  Только на пятые сутки беглецов, умирающих от

жажды,  нашли на куполе рахады (см. сноску). Они догадались выложить из местных

растений призыв 80S, что и привлекло внимание спасателей.

     Изможденный,  но  улыбающийся Крис  выглядел победителем.  Заявил перед

камерой, что он, цивилизованный ниарский гражданин, воспитанный в духе уважения

к закону,  и впредь не собирается идти на уступки бандитам.  Девушка,  хрупкая,

как подросток,  с изящно очерченными холмиками грудей, сидела на земле; один из

охранников «Кристалона» поил ее из кружки. Ее лица не было видно.

     Потом  появился  невысокий  толстый  человек,  энергичный,  щекастый  и

донельзя   счастливый,      сам   Янсе   Люш,   инициатор  поисков.   На   его

пронзительно-желтой  куртке  агрессивно и  радостно  скалились  голографические

морды псов всевозможных пород: доги, овчарки, ротвейлеры, бультерьеры, мастифы,

еще и парочка дворняг сюда затесалась.  Поль даже позавидовал:  жаль, не было у

него такой курточки,  когда он изображал Томска на Манокаре.  Люш сказал, что с

самого начала не  сомневался в  успехе спасательной экспедиции:  мол,  если  уж

настоящий журналист взялся что-то найти — он это найдет, будьте спокойны!

     Хроника   поисков:    руины   сожженной   бандитами   виллы;   какие-то

сюрреалистические пещерные  ландшафты    словно  путешествуешь  по  внутренним

органам  гигантской твари;  облитые  оранжевым солнцем гладкие коричневые холмы

под белесым небом.

     Поль стащил с головы шлем и в течение нескольких секунд заново привыкал

к  небольшой,  но  уютной гостиничной комнате.  С  ним  всегда так бывало после

погружений в виртуальную реальность.

     Репортаж  Люша  выставлял директора «Кристалона» героем  без  страха  и

упрека:  не захотел подчиниться бандитам,  спас девушку... Правильные действия,

кто же спорит — и все равно Поль не верил в благородство Криса.  Интересно, что

он увидит, если посмотрит на Криса глазами Полины Вердал? При случае надо будет

попробовать.

     Как там дела у «Фильтр-поиска»?

     Просмотрено: 32 486.

     Найдено: 0.

     Поль надел черную трикотажную шапочку с  серебристой эмблемой какого-то

спортивного клуба,  теплую куртку из  темно-серой  блестящей «зеркалки»,  запер

номер и отправился на прогулку.  Вынужденное безделье его угнетало.  Он отлично

понимал,  что на  Ремеде он  был бы для Стива не помощником,  а  балластом,  но

душевному равновесию это понимание не способствовало.

     На  улице было  промозгло.  Поль  поднялся на  верхний ярус пешеходного

тротуара и  зашагал в  ту  сторону,  где золотились под серыми тучами вытянутые

ребристые  многогранники.  Одно  время,  еще  в  школьные  годы,  он  увлекался

исторической лингвистикой и знал,  что Хризополис означает «золотой город».  До

чего не похож на незийские города...

     С  Неза они со  Стивом улетели с  задержкой,  после бурных объяснений с

Тлемлелхом и адвокатом Зелгони.  Те нагрянули поздно вечером, с большой помпой,

учитывая количество Тлемлелховых телохранителей.  Адвокат за  полчаса до  этого

позвонил и справился,  верно ли,  что прилетел Стив;  предупредил,  что им надо

поговорить.  Никто не ждал,  что он притащит с  собой энбоно с  эскортом (потом

Зелгони  оправдывался  перед  Ольгой:   мол,   Тлемлелх  увязался  за  ним  без

приглашения).

     Поль второй раз видел Тлемлелха вблизи. Тот был в сером костюме и сером

плаще, гребень выкрашен перла-мутрово-серой краской, когти покрыты серым лаком.

На Лярне серый — цвет траура.  Голос Тлемлелха,  мелодичный и переливчатый,  по

тембру скорее женский,  чем  мужской,  звучал почти без пауз,  как будто энбоно

исполнял оперную арию.  Одновременно из золотого медальона у него на шее лилась

речь  на  общегалактическом:  Тлемлелх  просит  незамедлительно объяснить,  что

случилось с  ал-мазноослепительной Тиной и почему присутствующие распространяют

слухи о  ее гибели,  в  то время как ее видели живой;  если существует какая-то

тайна,  пусть его посвятят в нее,  ибо он обязан Тине жизнью и даже больше, чем

жизнью;  известие о  смерти  Тины  чуть  его  не  убило,  это  слишком жестокая

мистификация,  и он не уйдет отсюда,  пока не выяснит,  что происходит, — и так

далее.

     Самой  болтливой и  многословной расой  в  Галактике издавна  считались

желийцы,  но  Тина утверждала,  что после открытия Лярна энбоно отобрали у  них

пальму  первенства.   Слушая  экспрессивный,   изобилующий  метафорами  монолог

Тлемлелха, Поль с этим согласился.

     Наконец Зелгони сумел унять своего клиента и вкратце изложил суть дела:

какие-то  студенты Месхандрийского университета,  где  Тлемлелх читает  лекции,

якобы видели Тину Хэдис в  парке около силарской больницы.  Они поделились этим

открытием с  Тлемлелхом,  а  тот  сообщил адвокату,  который и  сам  давно  уже

заподозрил, что в этой истории что-то нечисто.

     — Голову дуре оторву!  — прошипел Поль. Ольга покосилась на него и тихо

вздохнула.  Стив  предложил Тлемлелху удалить из  комнаты свиту,  иначе никаких

объяснений не будет. Возникла заминка:

     Тлемлелх не  мог отослать телохранителей —  по условиям контракта те не

вправе подчиняться такому приказу,  как бы наниматель ни настаивал.  Сошлись на

том,  что  телохранители будут  стоять  в  дверном  проеме,  а  Тлемлелх убавит

громкость автопереводчика до  минимума,  поскольку объяснения не  предназначены

для посторонних ушей.

     Стив подтвердил,  что Тина находится в  силарской больнице,  но  лучше,

чтобы об этом никто не знал,  иначе ее могут убить.  Встретиться с  ней нельзя,

она сейчас тяжело больна и  недееспособна.  Если Тлемлелх не  хочет ее  смерти,

пусть не подает виду, что знает правду.

       Я  надеюсь,  что Тину вылечат,  — прошептал Тлемлелх.  — Четыре года

назад светоносные силарские целители не  дали мне погрузиться в  сумрачный омут

безумия,  населенный неведомыми обитателями.  Пусть они сделают то же самое для

алмазноослепительной Тины!

     Его  круглые  вишневые  глаза,   лишенные  ресниц,  блестели  от  слез,

нежно-зеленые  слуховые  отростки  беспокойно  шевелились.  Он  моргнул,  вытер

скользнувшую по  щеке слезу.  Тина говорила,  что по меркам своей расы Тлемлелх

являет собой образец классической красоты —  Полю  трудно было  представить эти

мерки.   Внешность  энбоно  карикатурной  не   назовешь,   но  слишком  уж  она

нечеловеческая.

     Высокий,  костлявый, слегка сутулый Зелгони демонстративно поджал губы,

на его сером лице застыло оскорбленное выражение.

       Господин  Баталов,     голос  адвоката  звучал  сухо,    позвольте

напомнить,  что я являюсь поверенным не только господина Тлемлелха,  но также и

госпожи Хэдис.  Если кто-то из моих клиентов утратил дееспособность и находится

в больнице, мне полагалось бы узнать об этом в первую очередь!

     Стив не умел оправдываться.  Вот и сейчас он угрюмо смотрел на адвоката

и молчал,  но положение спасла Ольга: предложила незийцу чашку кофе, заговорила

с ним об Ивене Деберав. Зелгони уехал, более-менее умиротворенный.

     Рано  утром  Стив  и  Поль  телепортировались в  больницу для  беседы с

Вероникой.  Поль специально надел полицейскую форму.  В  больнице сказали,  что

Вероника действительно прогулялась разок по парку:  ей так захотелось,  и никто

не смог ее удержать. Правильно, кто удержит тергаронского киборга...

     — Стив,  лучше с ней поговорю я,  — предложил Поль.  — Я заметил,  ты в

какой-то степени смотришь на нее как на Тину и не знаешь,  как себя вести, даже

голос  повысить не  можешь.  А  для  меня  она  просто  нахальная иммигрантка с

Кутакана, я буду разговаривать с ней адекватно.

     Стив с  облегчением вздохнул и  остался в  вестибюле.  Ему  тяжело было

видеть другое существо в теле Тины, он терялся и выглядел дезориентированным.

     — Привет!  — поздоровался Поль,  распахнув дверь Вероникиного бокса. 

Значит, тебе жить надоело?

     На  Веронике были  туфли  на  высоченных шпильках,  вечернее платье  из

сине-зеленого мерцающего материала,  жемчужное колье и жемчужные серьги. Осанка

профессиональной модели, кутаканский акцент почти исчез. Ольгина выучка... Поля

она в этот раз не обзывала, зато закатила скандал: почему полиция до сих пор не

нашла ее тело? Наверное, потому, что ищет спустя рукава; а то она не знает, как

полицейские делают свою работу,  если им  на лапу сколько надо не положили!  От

такой наглости Поль опешил и некоторое время молча выслушивал критику. Вероника

все больше распалялась, модельный лоск с нее сполз. Она подбоченилась, выпятила

грудь и  начала наступать на  Поля,  угрожающе покачиваясь на  своих немыслимых

шпильках. Поль вспомнил о том, что она вообще-то боевой киборг, и ощутил легкую

оторопь.

     — Лучше радуйся,  что тебя не пристрелили,  когда тебе взбрело в голову

прошвырнуться по парку. Забыла, как тебя Стив по кускам собирал?

     Ему  удалось  перехватить инициативу.  Присмиревшая Вероника пообещала,

что  больше  гулять  не  будет.  Потом  начала  кокетничать,  и  Поль  сбежал —

флиртовать с Вероникой ему совсем не хотелось.

     Золотистые многогранники оказались архитектурным ансамблем,  занимающим

несколько  кварталов.   В   полированных  плитах  смутно  отражались  прохожие,

автомобили,  проплывающие на  уровне верхних этажей аэрокары.  Поль  заметил на

углу робота-мороженщика.  Ему вспомнилось скандальное сообщение в Сети, но этот

робот был смирный и своим товаром не разбрасывался. Поль купил у него вафельный

конус с коньячно-шоколадным мороженым,  свернул в переулок.  Хризополис опьянял

его,  даже драться не тянуло,  хотя народа вокруг было полно,  и  народа самого

разного...  Впрочем,  «опьянение» тут ни  при чем:  у  него появилась выдержка,

которой не  было  раньше.  Он  обязан этим своим манокарским приключениям?  Или

опыту работы в  паре  со  Стивом?  Так  или  иначе,  но  теперь у  Поля хватало

самообладания,  чтобы не набрасываться с  кулаками на каждого,  чей недоступный

обычному зрению облик ему не нравился.

     В  отель  Поль  вернулся  поздно  вечером,  когда  город  превратился в

разноцветную сияющую фантасмагорию. Перед тем как лечь спать, включил монитор.

     Просмотрено: 146 203.

     Найдено: 0.

     «Фильтр-поиск» трудился всю ночь и наутро выдал новый результат.

     Просмотрено: 291 715.

     Найдено: 0.

     Кто сказал,  что трудно найти черную кошку в  темной комнате,  особенно

если ее там нет?

     В  «Триумфе» был спортивный зал с тренажерами и роботами для спарринга,

и  до обеда Поль тренировался.  Все идет к тому,  что с противной стороной Стив

разберется без его участия, но расслабляться не стоит.

     Стоя  перед  зеркалом,  Поль  попытался  воспроизвести движения  Криса,

которые запомнил во время последней стычки с  ним в  парке Иян.  Стремительные,

плавные,  отточенные...  Странная пластика,  есть в  ней что-то нечеловеческое.

Школа,  основанная на боевом искусстве иной расы?  Почему бы и  нет?  Но учился

Крис на Ниаре,  это факт. По словам Глены, он ни разу не покидал родную планету

надолго,  если  не  считать того  путешествия,  после которого вернулся домой с

амнезией.  Путешествие заняло  несколько стандартных месяцев —  за  такой  срок

высокого уровня не достигнешь,  а уровень у Криса очень даже приличный: Поль не

мог ни пробить его защиту, ни парировать его удары.

     В   спортзале  «Триумфа»  работала  штатный  инструктор     коренастая

желтокожая женщина  с  короткой стрижкой и  раскосыми черными  глазами,  она  с

интересом наблюдала за упражнениями Поля. Он подошел к ней и спросил про школу.

Инструктор ничего  не  смогла  сказать о  приемах Криса,  зато  порекомендовала

мастера    историка боевых  искусств,  который  живет  в  Хризополисе,   тот

наверняка  распознает  даже  малоизвестную  боевую  технику.   Поль  с  помощью

глобальной справочной системы выяснил его координаты,  договорился о встрече на

завтра и пошел гулять.

     Просмотрено: 388 352.

     Найдено: 0.

     Ладно,  он ведь и  не рассчитывал увидеть на месте нуля какую-то другую

цифру.

     Поль допоздна слонялся по  улицам.  Уже после наступления темноты вышел

на  набережную с  оранжевыми спиральными фонарями    их  отражения змеились на

черной  глади  канала  как   живые.   Группа  детей  двенадцати—тринадцати  лет

сгрудилась у  парапета и  бросала вниз шарики;  при соприкосновении с  водой те

начинали светиться и выписывали на поверхности зигзаги, потом исчезали. Возраст

Ивены.  Что она сейчас делает?  Сколько времени у нее уйдет на адаптацию?  Поль

надеялся, что на Незе ей понравится.

     Он отошел в сторону и облокотился о парапет,  посмотрел на подсвеченные

прожекторами постройки на  том  берегу —  вырастающие друг из  друга,  лишенные

прямых углов,  параболически изогнутые,  дугообразные,  провоцирующие у зрителя

головокружение.  Надо же такое спроектировать...  Рядом остановился кто-то еще.

Полицейский.

     — Что это такое? — поинтересовался Поль и на всякий случай добавил: — Я

турист с Неза.

       Новый торговый комплекс,    отозвался полицейский.    Про него все

спрашивают.  Так понастроили,  что крыша потихоньку съезжает...  В смысле, не у

комплекса, а у тех, кто смотрит. Его же этот, как его... «Кристален» строил.

     — Так я и думал,  — процедил Поль.  Они еще немного поболтали на разные

темы —  видимо,  полицейский неким шестым чувством угадал в  нем своего.  Потом

Поль пошел обратно.  Вскоре он понял,  что заблудился;  пришлось поймать такси,

чтобы вернуться в отель.

     Просмотрено: 516 427.

     Найдено: 0.

     Утром Поль отправился с  визитом к  мастеру — историку боевых искусств.

Продемонстрировал приемы Криса.  Исследователь попросил его повторить,  а после

сказал, что не знает школы с такой пластикой. Нет на Ниаре такой школы.

     — Наверное,  я неточно запомнил и воспроизвел,  — с досадой пробормотал

Поль. — Извините.

     — Да нет,  молодой человек,  то, что вы показали, вполне укладывается в

единый стиль. Интересно... Возможно, ваш знакомый обучался не на Ниаре?

       Так больше негде!  Такой уровень,  как у  него,  требует многолетней

подготовки, а он все время жил здесь. Это Крис Мерлей из «Кристалона».

     — Сейчас попробуем кое-что узнать.

     Мастер-историк предложил Полю чашечку крепкого чая  без сахара,  а  сам

присел  около  терминала и  отправил в  Сеть  серию  запросов.  Получив ответы,

вздохнул, покачал головой:

     — Посмотрите.

     Краткие справки.  Крис Мерлей,  двадцать семь лет, генеральный директор

компании «Кристален».  В возрасте пятнадцати лет записался в секцию самообороны

при  четыреста сорок девятом эфезамском колледже;  спустя три месяца получил на

тренировке травму (трещина в  ключице),  после чего  перестал посещать занятия;

уровень подготовки,  по  оценке тренера,  ниже  среднего.  В  возрасте двадцати

одного года начал заниматься рукопашным боем по  системе Харагати в  спортивном

клубе   «Кулак-Звезда»;   на   тренировки  приходил   редко,   нерегулярно;   в

соревнованиях не участвовал; спустя полтора года перестал оплачивать и посещать

занятия,  так  как  отправился путешествовать;  уровень подготовки,  по  оценке

тренера, «с некоторой натяжкой посредственный».

     Поль хмыкнул:  видимо, сие означает — хуже чем Посредственный. Впору бы

позлорадствовать... Да только повода для злорадства нет: Крис дерется, как боец

высшего класса, что бы там ни утверждали его бывшие учителя.

     Исследователь  высказал  предположение,  что  он  мог  обучиться  своей

технике  индивидуально,   у   какого-нибудь  приезжего  мастера.   На  прощанье

порекомендовал Полю несколько школ,  которые,  по всей вероятности, помогут ему

поставить защиту против приемов такого типа.

     Поль вышел на улицу и  побрел,  засунув руки в  карманы,  мимо длинного

здания  с  заснеженными  щербатыми  карнизами.  Подошвы  ботинок  скользили  по

обледенелому тротуару; пожалуй, стоит купить обувь с регулируемым сцеплением...

Впрочем, он умел балансировать, да и мысли его были заняты другим. Во всей этой

истории с  Крисом  что-то  кололо его,  как  заноза.  Подозрение?  Предчувствие

опасности?..  Навстречу ползли,  растянувшись цепью,  роботы-черепахи; там, где

они прошли,  тротуар был припудрен слоем сероватого порошка,  и  подошвы уже не

скользили.

     Крис распадается на  две непохожие друг на друга личности.  То же самое

утверждала и  Глена:  мол,  после путешествия у  него резко изменился характер.

Поля,  который  совмещал  в  себе  четыре  разные  личности    базовую  и  три

производные, в настоящее время заархивированные, это удивить не могло, и все же

что-то его беспокоило.  Какой-то факт?  Сочетание фактов?  Надо бы записать все

данные  и  попробовать перекрестный анализ;  жаль,  что  Стив  не  оставил  ему

ренгмари.

     После  обеда  в   небольшом  ресторанчике  в  нескольких  кварталах  от

«Триумфа» Поль  вернулся в  отель.  Сейчас он  закажет новые ботинки,  а  потом

постарается найти в  Сети как  можно больше информации о  Крисе Мерлее —  и  то

занятие... Мимоходом включил монитор.

     Просмотрено: 804 738.

     Найдено: 1.

     В  первый момент Поль  не  понял.  Потом до  него дошло,  и  он  боком,

осторожно     словно  боялся  спугнуть  эту  единичку    опустился  на  стул.

«Фильтр-поиск» что-то нашел?..  И  о ботинках,  и о Крисе Поль мгновенно забыл.

Вскочил, запер дверь номера и только после этого затребовал файл.

     Светлое помещение с мягкой мебелью,  зеркальными столами,  терминалами;

какие-то ребята в деловых костюмах;

     на  переднем плане —  темноволосая девушка в  полумаске.  Экран слишком

маленький,  чтобы разглядеть детали.  Место действия:  Северная Ориана, Эфезам,

развлекательный комплекс «Хрустальный айсберг».  Дата:  тридцать второе ноября.

Что  такое ноябрь?  Видимо,  название месяца,  на  Ниаре они на  земной лад.  А

сегодня какое число?  Шестнадцатое января.  Запись была  сделана полтора месяца

назад.

     Поль  уставился  на  монитор  и  попытался  рассмотреть девушку,  потом

спохватился,  надел интероператорский шлем, воткнул наконечник кабеля в разъем.

Комната исчезла.  Теперь он находился в помещении, залитом галогено-вым светом,

слышал  музыку  и  гул  голосов.  Прямо  перед  ним  стояла  Вероника  Лойчева.

Аристократически    изящная,     сероглазая,    с    серебряными    губами    и

черно-сине-серебряным  макияжем    называется  «лярнийская  полумаска»,  Ольга

иногда тоже такой делает.  Изысканный макияж не  помешал Полю опознать девушку,

чье изображение смоделировал Стив по изъятым у семейки Лойчевых фотографиям.

     «—  Вы    двести четырнадцатая участница конкурса,    произнес бодрый

девичий голос. — Вас это не пугает?

     — Нет— ответила девушка в «лярнийской полумаске».

     — Как вас зовут?

     — Тина.

     — Как зовут вашего друга и не хотите ли вы что-нибудь ему передать?

     — Эта запись будет в Сети?

     — Да, на нашем сайте.

     Тина прищурилась, словно что-то взвешивала, потом сказала:

     — Моего друга зовут Стив, и я хочу передать ему, что я не умерла. Пусть

он вспомнит, как мы пили шампанское четыре года назад.

       Сколько же лет вам было четыре года назад?  — удивилась за кадром ее

собеседница.

     — Предполагается, что двенадцать.

       Итак,  мы  желаем  вам  успеха!  Тину  сменила  блондинка в  зеленой

светящейся шубке:

     — Здравствуйте, меня зовут Семела Ниго...»

     Поль вернулся назад,  еще раз прокрутил фрагмент. На Тине зимняя куртка

из  черной  «зеркалки»    похоже,  вещь  не  из  дешевых.  Черные  с  лазерной

прострочкой джинсы. Кроссовки фирмы «Либр». Тина всегда предпочитала спортивный

стиль,  но эта одежда явно принадлежит не ей,  размер не тот.  Рукава и штанины

подвернуты, да и «либры» слишком большие.

     При третьем просмотре Поль обратил внимание на ее руки —  покрасневшие,

обветренные.  Значит,  перчаток у  нее  не  было.  Голубой  маникюр:  для  Тины

нетипично.  То же самое можно сказать и о макияже. Однажды Тина призналась, что

иногда   пользуется  макияжем  для   маскировки,   но   самостоятельно  сделать

«лярнийскую полумаску»,  да еще с таким сложным узором, она бы не сумела. Ольге

нравится лярнийский стиль,  однако на  «полумаску» попроще у  нее  уходит около

часа... Тинин макияж — работа профессионала; следовательно, кто-то ей помогал.

     Тридцать  второе  ноября.   Чем  его  зацепила  эта  дата,  что  в  ней

особенного?  Вроде бы  последний день  месяца.  Точно,  по  земному календарю в

ноябре тридцать дней,  по  ниарскому —  тридцать два.  Какой-то праздник?  Поль

проверил: ни праздников, ни исторических событий. Надо вспомнить, в связи с чем

засела в  памяти эта  дата;  кажется,  что-то  важное...  Память ухмыльнулась и

показала кукиш. «Если вы такие дураки, что не помните факты, — записывайте их в

электронный  блокнот,   как  делаю  я!»   Это  из  анекдотов  о  преподавателях

полицейской школы.

     Во   время  следующего  просмотра  Поль  сосредоточился  на  сообщении,

адресованном Стиву:  «Моего друга зовут Стив,  и я хочу передать ему,  что я не

умерла. Пусть он вспомнит, как мы пили шампанское четыре года назад».

     Шампанское,  четыре  года  назад.  Стив  наверняка понял  бы,  что  это

означает,  но Стив на Ремеде,  и кто бы подсказал, как его оттуда вытащить... У

Поля не было возможности с ним связаться. Разве что оставить ему закодированное

сообщение в сетевом почтовом ящике...  У них был уговор,  что при необходимости

Поль так и сделает.

     «Фильтр» кое-что выловил.  Я  пристегнул,  посмотри.  Естественно,  я в

Эфезам,  попробую собрать на месте дополнительную информацию.  Свяжись со мной,

жду сигнала. Поль».

     Связаться они  могли  в  любой  момент,  благодаря вживленным под  кожу

передатчикам. Другое дело, что сейчас вызывать Стива бесполезно.

     Поль  достал  из  чемодана и  прицепил к  изнаночной стороне  воротника

рубашки свой полицейский значок. Потом, подумав, снял. Потом опять прицепил. Он

здесь  по  делу,  разыскивает Веронику Лойчеву с  Кутакана...  Нет,  лучше  без

значка. Он частное лицо, турист, наткнулся в Сети на офигенно красивую девчонку

и хочет с ней познакомиться:  Томек надумал устроить свою личную жизнь.  Насчет

розысков Вероники Лойчевой он выложит,  если его к стенке прижмут, но хорошо бы

до этого не дошло.

     На Хризополис надвигались сумерки, а в Эфезаме ночь, несколько часов до

рассвета.  Полю все-таки удалось уснуть.  Потом он  поужинал (или позавтракал —

если учесть,  что он  отбывает в  другое полушарие),  проверил содержимое своих

карманов (ничего запрещенного,  ничего подозрительного) и покинул отель.  Через

день-другой  он  сюда  вернется.  Арендовал  небольшой  «сюрикен»  (несмотря на

устрашающее  название  марки,  машина  безобидная,  единственное достоинство 

хорошая скорость) и помчался на восток, навстречу розовому рассветному зареву.

     Границу дня и  ночи Поль пересек над океаном.  Бортовой компьютер помог

ему отыскать Эфезам в  северной части материка,  похожего на блин с обкусанными

Краями.  Для  того чтобы найти в  Эфезаме развлекательный комплекс «Хрустальный

айсберг»,  Полю  опять  пришлось  передать  управление автоматике.  Наконец  он

посадил аэрокар у  подножия здания в виде скошенной бело-зеленой люминогласовой

льдины. Что бы вы понимали, айсберги не такие... Легкое головокружение: обычная

для  Поля  расплата за  чехарду с  часовыми поясами.  Словно ты  обманул время,

проделал с  ним нечто недозволенное.  Должна была наступить ночь,  а вместо нее

начинается утро:  не для всех, только для тебя, но зато и головокружение — твоя

личная проблема.

     Чтобы поскорее адаптироваться,  Поль  зашел в  маленькое кафе,  которое

находилось тут же, на первом этаже льдины, и выпил чашку кофе двойной крепости.

Потом отправился знакомиться с оргкомитетом конкурса «Ты — топ-модель». Вернее,

в  оргкомитет отправился не Поль,  а  Томек,  напористый и безалаберный.  Томек

хотел девушку.  Ту самую,  с  обалденной раскраской на лице;  помните,  она еще

рассказывала, как в двенадцать лет пила шампанское? Про нее даже в Сети было...

     Томек и Поль убрались ни с чем. Девушку с лярнийским макияжем, в куртке

от  Вены  Ресом  и  джинсах  от  Гедобеллини,  сотрудники оргкомитета запомнили

хорошо,  но говорили о ней с раздражением.  Ее интересовали только деньги.  Она

отказалась от участия в конкурсе,  когда узнала,  что прямо сейчас ей ничего не

заплатят.  Один  парень добавил,  что  она  вообще вела  себя странно:  сначала

заявила, что украла одежду у своего любовника специально для того, чтобы прийти

на конкурс, потом повернулась и ушла. Никто не знает, откуда она взялась и куда

делась потом.

     Поль вернулся в кафе, уселся за треугольный зеркальный столик и заказал

еще кофе.  У Томека голова не кружилась, ему смена часовых поясов нипочем, зато

базовая личность до сих пор не опомнилась после перелета.

     Тине нужны были деньги,  и она,  видимо, решила, что участие в конкурсе

позволит быстро  их  заработать.  Не  исключено,  что  одежду ей  действительно

пришлось украсть...  Вена Ресом и Гедобеллини. Поль подошел к терминалу в углу,

послал  запрос  и  тут  же  получил  справку:  известные кутюрье,  законодатели

ниарской высокой моды.  Хорошо бы добраться до них и выяснить, кто заказывал те

вещи,  которые были на Тине...  А  еще лучше — найти саму Тину.  Прошло полтора

месяца,  однако на Незе она не появилась. Либо ее перехватили агенты НУБа, либо

она до  сих пор скрывается от них и  пытается раздобыть необходимую для покупки

билета сумму...  Нет,  второй вариант отпадает:  ни  в  одном из сетевых ящиков

Стива не было сообщений от Тины.

     Тридцать второе ноября. Почему его беспокоит эта дата?

     Поль вернулся за столик,  допил остывший кофе.  В зеркальной столешнице

отражался кусок  потолка с  матовым глазом-плафоном.  Если  бы  просто взять  и

засечь местоположение Тины...  Это у него никогда не получалось. Или нет, стоп.

Один  раз  получилось —  с  Ивеной.  Даже  два  раза...  Поль  опять  попытался

настроиться на  Тину,  отыскать ее  в  окружающем пространстве,  и  опять,  как

всегда,  ничего не вышло.  Значит,  он способен найти только Ивену —  и  больше

никого? Или...

     Вот именно. Или. Поль шепотом выругался. Иногда он соображает не лучше,

чем Томек! Все дело в том, что Ивену нашел не Поль, а Полина Вердал.

     Третья чашка  крепкого кофе.  Вредно поглощать столько кофеина за  раз,

но,  с другой стороны,  чашечки здесь маленькие. Поль нажал на клавишу «Расчет»

встроенного в  столешницу  пульта,  расплатился (лучше  сделать  это  до  смены

личности),  откинулся на спинку стула,  прикрыл глаза —  и  трансформировался в

Полину Вердал.

     Внешне трансформация никак не проявилась: за столиком в полупустом кафе

по-прежнему  сидел  парень  в  черной  спортивной шапочке  и  куртке  из  серой

«зеркал-ки».  Ну,  разве что  выражение лица стало более мягким и  тревожным...

Зато  для  самого  Поля  окружающий  мир  изменился.  Столик  частично  утратил

вещественность — предмет,  сотканный из тумана,  только притворяющийся твердым.

Около  терминала колыхался невесть откуда взявшийся световой занавес непонятной

природы. Головокружение усилилось.

     «Придется  постоянно  переключаться,   то   разворачивать  Полину,   то

сворачивать,  иначе  я  аэрокар вести не  смогу.  Моя  цель    разыскать Тину.

Отбросить все лишнее, настроиться... Вот она!»

     Полина Вердал засекла ориентир.  Яркий,  лучистый источник света    он

находился далеко, но как будто в пределах Ниара.

    

     Глава 17

    

        Этот  сумасшедший  сброд  выбрал  время!   И   прогнать  их  отсюда

невозможно... Тина, ты только посмотри на эту кошмарную мешанину стилей! Фласс,

меня это убивает!

     Лиргисо  говорил  негромко и  хрипло:  он  простудился,  новообретенное

могущество не  спасло  его  от  самого  обыкновенного ларингита.  От  него  уже

досталось и  несовершенному человеческому организму,  и  паразитирующим на этом

организме вирусам и микробам — ядовитые,  утонченные издевки,  вполне достойные

«блистательного Лиргисо»,  как  называли его на  Лярне.  Правда,  избавиться от

простуды все эти словесные упражнения ему не помогли.

     Теперь Лиргисо переключился на  другую тему.  Его  новой  жертвой стали

рыболовы-натуролюбы,  которые  проводили  свой  семьдесят девятый  фестиваль на

берегу   Молочного  моря,   в   десятке  километров  от   резиденции  директора

«Кристалона».  Пестрая  россыпь  на  заснеженном  пляже:  большие  и  маленькие

палатки,  крытые мохнатыми шкурами (непонятно,  синтетическими или  настоящими)

конусовидные  хижины,   множество  дешевых   модульных  домиков.   Единственный

повторяющийся элемент —  нарядные кабины биотуалетов,  установленные санитарной

службой. На заднем плане покачивалась на стылой воде стая лодок. Горели костры,

на вбитых в землю колышках сохли сети. Шумные, возбужденные, раскрасневшиеся от

холода и  спиртного люди.  Парень в  полосатом шарфе,  несколько раз обмотанном

вокруг  шеи,  таскал  по  лагерю  и  всем  подряд демонстрировал рыбину средних

размеров, синеватую с зелеными плавниками. Он прижимал ее к груди, пачкая шарф,

и пьяно пошатывался.

     — Чем они тебе помешали? — спросила Тина.

       Меня убивает их стиль.    Лиргисо взял с  сулламьего столика бокал,

отхлебнул горячего глинтвейна,  но его голос после этого не стал менее хриплым.

— Убожество и безвкусица в такой концентрации становятся смертоносными! Если бы

не другие мои интересные планы, я бы пошел туда и спалил весь этот табор.

     — Не нравится — не смотри.

       Увы,  не все так просто,  великолепная Тина.  Я  ведь еще не говорил

тебе,  что  жду  гостей?  Если  отказаться от  визуального контроля,  есть риск

пропустить... гостя.

     Последнее слово он произнес с такой интонацией, что Тина насторожилась:

     — Кого ты ждешь?

     — Людей рахад. Я истребил не всех. Служба безопасности моего филиала на

Савайбе сообщила,  что нескольких бандитов видели в космопорте — их опознали по

прежним видеозаписям.  Думаю,  они направляются сюда.  Племя погибло,  но  долг

остался!    Он с  насмешливой гримасой зажмурился и  помотал головой.  — Ужас,

правда?  Если они полетят рейсовым космолайнером,  они появятся на Ниаре месяца

через полтора,  но если наймут частный транспорт и  нырнут в гиперпространство,

ждать их можно уже вчера.

     — Ты предупредил полицию? — нахмурилась Тина;

     После сражения на вилле ее все это тоже касалось,  а  если бандиты сюда

нагрянут, в этом теле и без оружия она мало что сможет сделать.

     — Фласс,  нет,  конечно!  Я не хочу,  чтобы пикантнйе подробности моего

конфликта с  людьми рахад  стали  всеобщим достоянием.  Доказать они  ничего не

смогут,  но  журналисты все равно ухватятся за  скандал.  Этак меня чуть ли  не

насильником выставят...

       Разумеется,  ты не насильник.  — Лиргисо сделал вид,  что не заметил

иронии,  и  Тина продолжила:    Нас тут подорвут или прирежут.  Не скажу,  что

существование в этом теле имеет для меня большую ценность, но я не хочу умереть

так по-дурацки.

     — Не бойся.  — Его голос из-за ларингита утратил выразительность,  зато

мимика осталась при нем:  эта мягкая, снисходительная улыбка могла бы успокоить

кого угодно.    У  нас несколько рубежей обороны.  Видеозонды,  боевые роботы,

охранники-профессионалы...  Сейчас мои  люди контролируют территорию в  широком

радиусе вокруг моих владений,  сюда никто не  проберется незамеченным.  А  этот

сброд,    он  кивнул на  экран монитора,    путается у  них  под ногами.  Раз

фестиваль уже  начался,  изгнать отсюда этих  слабоумных рыболовов я  не  могу,

никакие взятки не помогут.  Плохо,  что они здесь:  где скопление народа, там и

полиция,  а  я  бы  предпочел решить  свою  скромную проблему без  постороннего

вмешательства. Бандиты нужны мне живыми.

     — Догадываюсь зачем.

     — Для тренировок,  — невозмутимо объяснил Лиргисо.  — Чтобы не потерять

форму, я должен хотя бы изредка упражняться на живом материале. Это не прихоть,

а  необходимость.  Похищать для  этого случайных прохожих или  бомжей...    Он

пренебрежительно скривился.  — Не то.  Мне нужны достаточно сильные противники,

которые будут драться со мной, а не скулить и не угрожать судом!

     — Так найми кого-нибудь.  — Тина слегка удивилась.  — За хорошие деньги

желающие найдутся.

       Утечка информации.    Он  опять  отхлебнул глинтвейна,  поморщился,

протянул бокал роботу-официанту.    Подогрей!  Кроме того,  вряд ли кто-нибудь

согласится за хорошие деньги стать трупом,  а мне надо отрабатывать в том числе

смертельные приемы.  Тебя я  тоже собираюсь кое-чему научить.  На  Савайбе тебя

чуть не убили —  когда я  вспоминаю об этом,  я испытываю боль и тревогу.  Я не

хочу, чтобы ты была беззащитна перед каждым, кто вознамерится тебя убить.

     — Прекрасно! — вздохнула Тина. — Каким местом ты думал, когда запихивал

меня в свою установку для пересадки сознания? И когда вкалывал мне тот препарат

для блокировки способностей?

     Лиргисо с рассеянной улыбкой взял у робота бокал с подогретым вином.

       Я  покажу тебе несколько приемов,  которые сведут на  нет физическое

превосходство  твоих  противников.  После  этого  мне  придется  быть  с  тобой

поосторожней... но я все равно рискну. Тренироваться будешь сначала на роботах,

потом на людях — без этого не научишься.

       Иди  к  черту со  своими приемами.  Или  во  Фласс,  как тебе больше

понравится.

     — Тина, неужели ты откажешься от силы ради своих забавных принципов? Не

верю.

     — Не верь. — Она пожала плечами.

     На  экране рыболовы-натуролюбы начали водить хоровод вокруг костра,  на

котором варилась уха  в  большом закопченном котле,  затянули песню про «добрую

выпивку»  и   «добрую  рыбку».   Звук  был  приглушен,   и  все  равно  Лиргисо

страдальчески поморщился, услышав их воодушевленный рев:

     — Фласс, я неспособен выдержать такую пытку! Экран погас.

     — Тина,  я выключил его усилием воли. А с простудой справиться не могу.

До чего же трудно говорить с этой пакостью в горле!

     Он начал массировать шею,  понял,  что это не помогает,  и с удрученной

гримасой  откинулся  в  кресле.  Здесь  по-прежнему  стояли  гелевые  кресла  в

оболочках из  розового бархата —  Лиргисо так и  не  собрался заменить их после

того инцидента с «Флассом».

     — По крайней мере, теперь ты не сможешь забалтывать меня до полусмерти.

     — Я сейчас пойду и лягу в «кокон»,  — мстительно предупредил Лиргисо. —

До завтра у меня все пройдет,  и я опять смогу разговаривать как обычно.  Тина,

твоя мерзкая радость по  поводу того,  что я  охрип,  могла бы  шокировать кого

угодно!

     Он ушел,  и  Тина осталась наедине с  «цербером» — после возвращения на

Ниар  она  получила нового,  с  полным набором все  тех  же  охранных программ.

Ничего,  для  ее  целей «цербер» не  помеха.  Тина прикрыла глаза,  постаралась

отгородиться от  окружающей обстановки.  Она  раз за  разом пыталась установить

телепатический контакт с Флассом, и сегодня ей показалось, что пришел ответ. На

том конце кто-то есть. Правда, на Фласс не похоже: Тина ведь уже общалась с ним

на Лярне и могла сравнить ощущения. Но кто бы это ни был — главное, что блокада

прорвана.

     До Элембийского полуострова на западном побережье Орианы Поль добирался

целый день.  Оставаясь базовой личностью,  он не чувствовал ориентира, а Полина

Вер-дал  не  справлялась с  пилотированием,  так  как  не  видела разницы между

реально существующими предметами и «визуализацией информационных явлений». Один

раз Поль все-таки попробовал —  и  тут же  начал маневрировать,  чтобы избежать

столкновения  с   возникшими  впереди  по   курсу   медузоподобными  объектами,

окутанными синеватым туманом. Когда он свернул Полину, «медузы» исчезли. Он так

и  не  понял,  что за визуализации это были,  но на будущее решил не рисковать:

уклоняясь от  призрачного препятствия,  недолго врезаться во  что-нибудь вполне

материальное.

     Зависнуть невысоко над землей,  в стороне от оживленных трасс. Включить

автопилот.  Уступить место Полине. Засечь ориентир. Свернуть Полину и в течение

некоторого времени двигаться в нужном направлении.  Опять зависнуть,  повторить

цикл.

     Достигнув западного края материка,  Поль решил, что теперь ему придется

все  то  же  самое проделывать над океаном —  если Тину держат на  какой-нибудь

засекреченной подводной  базе,    но,  когда  он  завис  над  Молочным  морем,

оказалось, что теперь ориентир находится позади, на востоке.

     До  наступления  сумерек  он  закончил  с   локализацией.   Элембийский

полуостров.  Курортная зона, никаких государственных баз и учреждений закрытого

типа —  это  он  выяснил,  воспользовавшись информационной кабиной в  небольшом

городке  Элемби.   Содержание  полученной  справки  заставило  его  скептически

усмехнуться: ага, как же — никаких!

     Городок  был  тихий,  с  пальмами  под  прозрачными колпаками  защитных

микроклиматических футляров и  невысокими строениями из белого камня и цветного

стекла.  Сейчас он  пребывал в  зимней спячке:  настоящая жизнь тут  начнется с

открытием  курортного  сезона.  Элемби    единственный город  на  полуострове.

Остальную  территорию  занимают  курорты,   санатории,   фешенебельные  частные

владения,  парки и  плантации ниарских роз.  Плюс  замаскированная под  один из

вышеперечисленных объектов нубовская контора, мысленно дополнил Поль.

     Солнце, невидимое за рваным облачным одеялом, еще не село, так что Поль

забрался в  «сюрикен» и  продолжил поиски.  Тина  совсем близко.  Превращаясь в

Полину Вердал,  он  ощущал исходящее от  нее нематериальное «тепло»;  порой ему

начинало казаться,  что  Тина чувствует его присутствие,  зовет его.  Наверное,

нубовцы уже засекли маневры «сюрикена»...  Но  откуда им знать,  что пилот ищет

Тину Хэдис? Мало ли кто и зачем летает над курортным полуостровом.

     К  тому  времени,  как  начало темнеть,  Поль уже  знал,  что  ориентир

находится в  районе Мраморного залива.  У  него не было сил продолжать поиски —

руки дрожат, в голове туман, зверски хочется есть и спать. Полицейские рейды, в

ходе которых ему приходилось сканировать нелегалов,  тоже истощали его,  но  не

настолько.  Он собирался вернуться в Элемби, как вдруг заметил на берегу залива

множество огней,  а  рядом    озаренную светом  мобильных фонарей  площадку  с

аэрокарами.  Туда. Переутомление он заработал такое, какого врагу не пожелаешь;

так и до обморока недалеко.

     Поль посадил «сюрикен» на  свободный пятачок и  только потом сообразил,

что это вполне мог сделать бортовой компьютер.  Ничего.  Главное, что он уже на

земле.  Полина  Вердал  пусть  до  завтра  отдыхает,  и  базовая  личность тоже

отдохнет,  но  сначала  надо  перекусить.  Он  не  догадался  запастись едой  в

Хризополисе или в  Эфезаме,  а теперь чувствовал себя так,  словно целую неделю

просидел на голодном пайке.

     За лобовым стеклом беспорядочно теснились машины разных марок; выше, на

фоне  черного неба,  дружелюбно Подмигивали цветные объемные буквы.  В  течение

некоторого времени  Поль  смотрел  на  них,  не  улавливая  смысла,  потом  они

сложились в слова:

     «79-й фестиваль рыболовов-натуролюбов приветствует своих участников!»

     «Береги природу и рыбу — главные сокровища Ниара!»

     «Рыбку в котелок бросай, да и пить не забывай!»

     Поль решил,  что второй и третий призывы друг другу противоречат:  рыбу

надо или беречь,  или в котелок, разве можно это совместить? Впрочем, думать он

больше не способен,  его ресурсы на сегодня исчерпаны. Мозг, изнуренный работой

в  запредельном  режиме,   справлялся  только  с  простейшими  операциями:  раз

фестиваль — значит, где-то есть буфет; если буфет — значит, ужин.

     Поль  выбрался из  машины  и  пошел  к  кострам.  Вот  странно,  вместо

термоплит   настоящий   огонь...   Около   костров   разговаривали,   хохотали,

немузыкально пели.  Женщин  было  немного —  такие  же  веселые и  шумные,  как

мужчины,  в  вязаных  шапочках,  расстегнутых куртках  с  капюшонами и  высоких

сапогах. Поль спросил у какого-то парня, где здесь буфет.

     — Какой буфет? — удивился веснушчатый, с обветренными губами, нетрезвый

парень. — Ты чего, разве не это? Зачем тебе в буфет?

     — Я есть хочу, — объяснил Поль.

     — У нас едят рыбу и пьют... все. Понял? Ты рыбу любишь?

     — Люблю.

     Поль ничего не имел против рыбы. Особенно если она съедобная.

     — Тогда ты наш человек! Пошли.

     Его увлекли к  костру,  дали миску с густой перламутровой ухой и ложку.

Пока Поль ел,  рыболовы обменивались мнениями:  чего это он такой странный? Вон

какие глаза, и шел как на автопилоте... Наверное, что-то употребил.

     Приняли за наркомана,  мимоходом отметил Поль. Ничего, вполне приличная

легенда...  Если нубовцы его отловят,  он прикинется наркоманом.  Хотя нет,  не

пройдет:  исследование зрачка сразу покажет, что ничего он не употреблял. А вот

выдать себя за  рыболова-натуролюба —  это  можно.  Вон  их  сколько собралось,

отличное прикрытие.  Заодно готово объяснение,  почему так  долго болтал-,ся  в

воздухе: искал своих. Но лучше, если его не отловят.

     Поль съел две миски ухи, потом его попытались напоить. Ни в коем случае

нельзя:  во-первых,  неизвестно, что с тобой произойдет после алкоголя, если ты

находишься в  состоянии экстрасенсорного истощения (термин Поль сам изобрел — а

как еще это назвать?); во-вторых, завтра ему надо быть трезвым.

       Я  не могу.  Я такую штуку принял,  что от спиртного мне в два счета

станет плохо.

     Вроде бы рыболовы приняли это к сведению,  но после того, как Поль съел

еще полмиски ухи, его опять начали уговаривать.

       Ты  послушай...    убежденно бормотал парень,  который привел его к

костру.    Водочка — она не вредная,  она от всего помогает.  И от твоей штуки

поможет,  так что давай, пей! Ты после нее прыгать будешь. Во, мы сейчас выпьем

и  будем плясать вокруг костра!  Только сначала выпьем...  Ты всех тут обидишь,

если не выпьешь — и меня, и его, и нашу девушку... Потому что все мы пьем, а ты

нет, и нам будет обидно, как будто прямо в душу нагадили. И его тоже обидишь, —

собеседник ткнул  пальцем  в  сторону  рыболова,  который храпел  в  стороне от

костра, завернувшись в шкуру из синтетического меха, — а он хороший человек. Не

надо людей обижать, выпей!

     По мере того как парень излагал свои аргументы, у Поля крепла неприязнь

к нему — и острое желание дать в челюсть. Все-таки удержался. Осложнения сейчас

ни к чему,  да и нехорошо бить тех,  кто тебя накормил. Кончилось тем, что Поль

сбежал от своих сотрапезников,  вернулся на аэростоянку, заперся в «сюрикене» и

уснул в пилотском кресле.

     Снилось что-то тревожное,  то накатывающее,  то отступающее,  как волны

прибоя  (может  быть,  море?),  а  утром  его  разбудил  таймер.  Неподалеку от

аэростоянки обнаружилась кабина с туалетом и умывальником.  Поль умылся; бросив

монетку в автомат,  получил одноразовую зубную щетку с белоснежным слоем пасты,

почистил зубы.  Потом нашел павильон с  буфетом (все-таки  есть тут  буфет!)  и

позавтракал, выпил две чашки крепкого кофе.

     Серый  зимний  рассвет.  Большинство рыболовов-нату-ролюбов  отсыпались

после вчерашней пьянки,  но кое-кто уже проснулся и  возился около лодок.  Поль

ненадолго превратился в Полину Вердал.  Ориентир на севере от лагеря, как будто

не слишком далеко. Лучше сходить туда пешком, это вызовет меньше подозрений. Он

участник  фестиваля,  захотел  прогуляться.  Натуролюбы наверняка  слоняются по

окрестностям, кто же им запретит... Поль купил в буфете бутылку дешевой водки и

сунул в карман — так, чтобы горлышко торчало наружу. Для камуфляжа.

     Не  хотелось ему  идти в  ту  сторону.  Там  гнездилось что-то  жуткое,

отвратительное — Полину Вердал при ср-прикосновении с этим бросало в дрожь,  да

и базовой личности становилось не по себе. Но там находилась Тина, поэтому Поль

пошел.

     За  ночь  Лиргисо  избавился от  симптомов простуды,  прежнее богатство

интонаций к  нему вернулось.  Утром он,  не  вылезая из  нефритового бассейна с

теплой ароматизованной водой,  дистанционно провел совещание с  топ-менеджерами

«Кристалона».  Тина при этом присутствовала,  и  ей  пришлось выслушивать,  как

изощренно  и  въедливо  издевается господин  Мерлей  над  своими  подчиненными.

Досталось каждому из  участников совещания.  Лиргисо утверждал,  что  оклады  в

«Кристалоне» высокие и  сотрудники довольны,  но  Тина давно бы ушла туда,  где

платят поменьше,  зато нет такого директора. Когда она сказала об этом, Лиргисо

скорчил  загадочную  ироническую  гримасу,   однако  ничего  не  ответил.  Тина

усмехнулась: обычно он так делает, если нечем крыть.

     После бассейна он  сделал макияж в  Черно-золотой гамме и  пожаловался,

что не может отправиться в  таком виде на работу или на переговоры с заказчиком

— на Ниаре это сейчас не принято. Ничего, когда он станет властелином Ниара, он

сам будет диктовать и моду,  и условности. Вопиющие проявления дурного вкуса он

приравняет к  криминалу и  введет за  это  уголовную ответственность,  а  такие

безобразные  сборища,   как   фестиваль  рыболовов-натуролюбов,   категорически

запретит.

     — Я все-таки выдворю их отсюда.  — Лиргисо прищурил удлиненные макияжем

глаза.    Там столько открытого огня,  что пожар спишут на  их небрежность,  и

никакого расследования не будет. Фестиваль прикроют. Вечером я...

     Мелодичная трель.  Он достал из кармана передатчик, бросил с выражением

досады:

     — Мерлей.

     — Господин Мерлей,  это начальник охраны. — Низкий, хрипловатый мужской

голос. — Проект «Гости». На вашу территорию проник посторонний.

       Докладывайте.    Лиргисо присел на  край  столика с  косметическими

принадлежностями.

       Он пришел из лагеря рыболовов,  пешком.  Взрывчатки у  него нет,  мы

несколько  раз  просканировали.  Мальчишка лет  двадцати,  хорошо  одетый,  для

человека с Савайбы слишком загорелый...  хотя они могли воспользоваться гримом.

Это не один из тех,  кого засняли в космопорте. Похож на пьяного или наркомана:

идет  медленно,  иногда  останавливается и  стоит  с  полузакрытыми глазами.  В

кармане бутылка.  Да,  только  что  закончили сверку  с  нашими  савайбианскими

записями: его там нет. Что с ним делать?

     — Ну вот,  — кисло вздохнул Лиргисо,  обращаясь к Тине.  — Все прелести

этого соседства...  По моей земле разгуливают пьяные рыболовы!  Фласс, это даже

не забавно.

     Начальник охраны терпеливо ждал распоряжений.

       Ты  слышал о  террористах-камикадзе?    спросила Тина  негромко. 

Насколько надежный у вас определитель взрывчатки?

     — Армейская модель, из последних.

     — Господин Мерлей... — донеслось из передатчика.

     — Тахор,  поговорите с ним.  Спросите/кто он такой,  объясните, что эта

территория — частная собственность,  и так далее. При разговоре используйте мой

логический.  тест.  Если он с Савайбы, он отреагирует должным образом. Надеюсь,

вы хорошо изучили тест?

     — Да, господин Мерлей.

       Захватите с  собой  лингвоанализатор.  Произношение и  акцент  можно

откорректировать,  но мои друзья с Савайбы вряд ли до этого додумались. Главное

— тест. При наличии положительной реакции парализуйте его и доставьте в камеру.

     — Я понял, господин Мерлей. А если нет?

     — Тогда удалите его с моей территории,  но таким образом,  чтобы у него

не было оснований для жалоб.  Никаких скандалов, ясно? Если он пьян, сдайте его

полицейским,   которые  дежурят  в   лагере  этих   полоумных  любителей  рыбы.

Действуйте.

     Лиргисо выключил связь,  положил передатчик на  столик рядом с  набором

кисточек для макияжа, но вдруг передумал, взял и опять включил:

     — Тахор?

     — Слушаю, господин Мерлей.

     — Покажите мне его.

     Передатчик  был  с  экраном:   всего  два  дюйма  по  диагонали,   зато

великолепное разрешение.

     — Хорошо...  Дайте лицо крупным планом. Тина стояла напротив и не могла

увидеть изображение, зато увидела, как изумленно приподнялись брови Лиргисо.

     — Тахор,  я отменяю прежние инструкции.  Не трогайте его. Он не из тех,

кого мы ждем, но тоже весьма желанный гость в этом доме. Я сам его встречу.

     — Господин Мерлей, раз мы проводим операцию...

       Наблюдайте  за  обстановкой,    оборвал  Лиргисо.    За  ним  тоже

наблюдайте. Где он находится?

     — Около стройки.

     Лиргисо прервал связь, сунул передатчик в карман и встал.

     — Кто это? — спросила Тина. — Еще один охотник за твоей головой?

       Можно сказать,  да.  — Лиргисо возбужденно рассмеялся.  — Фласс,  на

такой подарок я не рассчитывал!  Извини,  Тина,  я вынужден тебя покинуть, зато

вернусь не один. Надеюсь, тебя этот приятный сюрприз тоже обрадует.

     Он выскочил из комнаты раньше, чем Тина успела еще о чем-либо спросить.

     Слева —  серое с  темной прозеленью Молочное море  (разве бывает молоко

такого цвета?),  в полосе прибоя колышется ледяная каша, на снегу распластались

мерзлые  черные  водоросли.  Под  низкими облаками скользят птицы  и  аэрокары.

Справа — нагромождение сугробов,  деревья с желтой,  розовой и оранжевой хвоей,

иногда за ними виднеются здания. Впереди до самого горизонта тянутся пустынные,

занесенные снегом пляжи.  Бриз налетает обжигающими порывами.  Поль то  и  дело

натягивал шапочку на левое ухо или принимался растирать обветренную левую щеку.

     Ориентир находился впереди и чуть правее, на северо-востоке. Потом Поль

обнаружил,  что он  уже на юго-востоке.  Пора поворачивать.  Живописный хвойный

парк,  за ним стоит на холме трехэтажный дом с застекленным угловым куполом. Ну

и раскраска: круговерть серо-белых разводов, как у лярнийских столиков, которые

недавно вошли в  моду —  вроде бы  их делают из панцирей каких-то животных.  По

виду не  скажешь,  что  здесь размещается засекреченная нубовская контора,  но,

если судить по ощущениям Полины Вердал, это как раз она и есть.

     Полину пришлось свернуть на  третьей секунде:  когда она просканировала

дом,  ее охватил озноб.  Тина там,  никаких сомнений. И там же находится кто-то

еще, с кем лучше не встречаться.

     Поль обошел вокруг дома,  благоразумно выдерживая дистанцию.  Несколько

раз он  превращался в  Полину,  буквально на долю секунды —  чтобы окончательно

убедиться в правильности своих выводов.  Да,  Тина здесь. Нашел! Параллельно он

отмечал детали:  посадочная площадка перед  серо-белым строением;  в  стороне —

группа  менее  вычурных  двухэтажных  построек,  выдержанных в  той  же  гамме;

сферический пластиковый купол (неужели у  нубовцев тут бассейн?),  за ним хмуро

поблескивают стеклянные  оранжереи.  Восточнее  дома  раскинулась  строительная

площадка —  судя по  масштабам,  задумано нечто грандиозное,  но  пока возведен

только фундамент;  ни людей, ни роботов не видно. За стройкой, в просвете между

деревьями,  виднелась дорога.  Замечательно.  По ней он и  вернется в  стойбище

участников фестиваля — это лучше,  чем тащиться по зимнему пляжу,  под порывами

ледяного бриза.

     Играть в  героя Поль  не  собирался.  Хорошо бы,  конечно,  вломиться в

нубовский дом и  решить проблему одним махом,  но он трезво оценивал свои силы.

Он  свою  часть  работы выполнил:  установил местонахождение Тины.  Теперь надо

поскорее в  Хризополис —  и найти способ связаться со Стивом.  Они полезут сюда

вместе... если Стив возьмет его с собой.

     Поль направился через территорию стройки к дороге. Подошвы предательски

скользили.  Видимо,  строители использовали мощные  термогенераторы,  а  потом,

когда работы были свернуты,  все  замерзло;  под  ногами сплошная наледь,  надо

поосторожней...

     — Поль, рад тебя видеть!

     Услышав знакомый голос,  он вздрогнул,  резко повернулся —  и  замер на

месте.   Крис.  Нарваться  на  него  здесь,  в  двух  шагах  от  ведомственного

засекреченного объекта...  Впрочем, вид Криса поразил Поля даже больше, чем сам

факт  его  присутствия.  Тот  был  в  зимних кроссовках,  спортивном костюме из

черного  материала с  мерцающими зигзагами и  натянутой до  бровей  трикотажной

шапочке —  вполне подходящая одежда,  учитывая место и  время,  но  вот лицо...

Глаза обведены удлиняющими черными контурами,  на веках золотые тени. Губы тоже

золотые, оконтурены черной линией. В первый момент Поль онемел. Крис насмешливо

смотрел на него, чуть улыбаясь накрашенными губами.

     — Я вижу,  ты окончательно спятил...  — произнес наконец Поль. — Что ты

здесь делаешь?

       Очаровательный вопрос!    Крис почему-то развеселился.    Логичней

будет, если я задам его тебе.

       Ну,  я-то  здесь  просто  гуляю.    Нубовская  аппаратура фиксирует

разговор,  поэтому выдаем легенду. — Я с фестиваля, захотелось прошвырнуться по

окрестностям.

     — Поль, ты меня разочаровал. Неужели тебя привлекают развлечения такого

сорта?  Я  считал тебя более утонченной натурой,  несмотря на все твои выходки.

Хм...    Он вдруг замолчал и  уставился на обувь Поля.  — Рыбо-лов-натуролюб в

лакированных ботинках —  это  оригинально...  Ты  не  заметил,  что  все  они в

сапогах?

     — Не твое дело, я переобулся.

     Не хватало еще, чтобы Крис развалил его легенду! И вообще, пора уходить

— того и гляди, появятся нубовс-кие охранники и обоих повяжут.

     — Специально ради этой прогулки?  — уточнил Крис.  — Лагерь натуролюбов

далеко,  ты прошел около десяти километров. Тебе известно, что эта территория —

частная собственность? Я рад твоему визиту, но мне хотелось бы узнать, что тебя

сюда привело.

     Просто так он не отстанет, а нубовские операторы сидят перед мониторами

и с интересом слушают их диалог...

       Когда я  летел на тусовку,  я  заметил с  воздуха этот омерзительный

домик.    Поль показал на  здание в  серо-белых разводах.    А  сегодня рещил

посмотреть на него вблизи.  Я  замерз,  и мне пора обратно в лагерь,  счастливо

оставаться.

       Поль,  ты  больше чем нахал.    Крис заступил ему дорогу,  не давая

пройти. — Мало того что без спросу гуляешь по моим владениям, так еще и мой дом

критикуешь!

       Что?..    Третий шок был несравним с двумя предыдущими.  — Это твой

дом?.. Хочешь сказать, что ты здесь живешь?!

     — Я здесь живу, и я приглашаю тебя в гости. Пойдем.

     — Подожди... Этот архитектурный уродец действительно принадлежит тебе?

     — Что бы ты понимал в высокой архитектуре!  — вздохнул Крис.  — Да,  он

принадлежит мне.

     — Ну все, приехали... — пробормотал Поль. — Застрелиться можно!

     Бугристую   ледяную   поверхность  рассекала   поставленная  на   ребро

металлокерамитовая плита.  Поль присел на нее, посмотрел на здание: из-за своей

расцветки оно  могло бы  затеряться на  зимнем фоне,  если бы  его  не  оттенял

желто-розово-оранжевый хвойный парк. Это дом Криса. В этом доме находится Тина.

     — Позволь спросить, что тебя так удивило?

       Я  думал,  что твое жилище —  это нечто грандиозное.    Поль ляпнул

первое, что пришло в голову. — Он же совсем маленький, хоть и три этажа...

     — А... — Крис усмехнулся. — Не все сразу. Знал бы ты, в каком состоянии

находились дела «Кристалона»,  когда я  их  принял!  Для  начала я  ограничился

минимумом,  зато  теперь могу позволить себе грандиозное жилище.  Здесь,    он

обвел  рукой  стройку,    будет стоять настоящий замок,  построенный по  моему

собственному проекту.

     Шок  постепенно  отступал.   Случалось,   что  Поль,  проглотив  порцию

ошеломляющей информации,  на  некоторое время терял способность соображать,  но

это  состояние достаточно быстро  проходило,  и  его  мозг  начинал  работать с

удвоенной силой.

     Значит,  Крис работает на НУБ? Он организовал похищение Тины на Незе, а

теперь держит ее  у  себя дома?  Но  почему она здесь,  а  не  на  каком-нибудь

сверхзасекречен-ном  объекте?  Странное для  нубовцев решение...  Особенно если

учесть,   что  тридцать  второго  ноября  Тина  отсюда  сбежала,  добралась  до

Эфезама...  Вспомнил!  «32 ноября.  Эфезамский почтамт».  Штемпель на  конверте

космической почты,  в  котором пришло  первое  письмо с  предупреждением —  его

показывал Полю йакнавен Рибелше. Случайное совпадение — или?..

     — Что же ты не строишь свой замок? Финансовые проблемы?

       Проблемы нефинансового характера.  Когда  я  их  решу,  строительные

работы возобновятся.  Поль,  ты устал и  замерз,  пойдем ко мне.  Домик тебе не

понравился, зато внутри он очень уютный.

     «Моего друга зовут Стив,  и я хочу передать ему, что я не умерла. Пусть

он вспомнит, как мы пили шампанское четыре года назад».

     Что было четыре года назад?  Тогда был открыт Лярн. А еще... Да, именно

четыре года назад состоялось то  злополучное путешествие Криса,  после которого

он потерял память,  временно разучился говорить, научился драться и вообще стал

другим, как утверждала Глена. Вот и ответ!

     Наверное,  Поль переменился в лице.  Собеседник шагнул к нему,  взял за

плечо и спросил:

     — Тебе плохо?

     Поль молча смотрел снизу вверх на Криса Мерлея —  на существо,  которое

не было Крисом Мерлеем,  так же как Вероника Лойчева в теле Тины не была Тиной,

  и  пытался  отыскать признаки нечеловеческого.  Адаптировался...  Нипочем не

скажешь, что это энбоно.

       Немного.  — Он с трудом разлепил потрескавшиеся обветренные губы. 

Сейчас я вызову такси и уберусь из твоих владений.

       Куда  ты  уберешься?    Насмешливая  гримаса    возможно,  излишне

театральная, но при этом вполне человеческая, ничего неестественного.

     — На фестиваль.

     Порыв бриза швырнул в них облако снежной крупы, оба зажмурились.

       Тебе нечего там делать.  У  меня ты сможешь согреться,  выпить кофе,

принять горячую ванну...  Ты  наверняка простудился,  а  у  меня  есть  хорошие

медавтоматы и даже «кокон».

     Лиргисо,    Живущий-в-Прохладе,   бывший   член   Собрания   Блистающих

Представителей Могндоэфры,  бывший руководитель организации Сефаргла на  Лярне.

Преступник,  сбежавший от  суда  четыре  года  назад.  Все  признаки совпадают:

пристрастие  к   косметике  и   нелюбовь  к  ненормативой  лексике  (эти  черты

свойственны всем  Живущим-в-Прохладе);  выдающиеся коммуникативные способности;

повышенная сексуальная активность,  иногда  опасная  для  окружающих;  характер

боевой  подготовки.  Сторонники Сефаргла владели изощренной и  сложной техникой

рукопашного боя — древняя лярнийская школа;  неудивительно,  что мастер-историк

из Хризополиса не смог идентифицировать стиль Криса.

     — Да нет, я лучше на тусовку вернусь.

     Поль понимал,  что в  одиночку ему с  преступником не справиться.  Он и

пробовать не собирался. Его задача — унести отсюда ноги, связаться со Стивом...

НУБ не причастен к  нападению на Тину,  поэтому больше нет нужды в конспирации.

Он даст объявления в Сети и в эфире — такие, что Лиргисо не поймет, в чем дело,

даже если те попадутся ему на глаза, но Стив поймет сразу.

       Будешь  водить хороводы вокруг костра и  петь  песни  про  рыбку? 

Лиргисо насмешливо сморщил нос.    Я  могу  предложить тебе  более  интересную

программу.

     Поль  пожал  плечами и  вытащил передатчик.  Больше  незачем прятаться.

Можно вызвать такси... Или даже полицию, если этот тип не отвяжется.

     Запах горелой изоляции. От передатчика.

     — Бывает,  что законы Мэрфи работают против нас. — Лиргисо сочувственно

вздохнул,  но в его прищуренных синих глазах притаилась издевка. — Поль, теперь

тебе некуда деваться.

     Не мог он пережечь передатчик! В руках у него ничего нет... Поль встал.

     — Значит, вернусь пешком.

       Ты  уже  получил легкое  обморожение.    Лиргисо прикоснулся к  его

обветренной щеке. — Тебе нужна медицинская помощь.

     Поль оттолкнул руку:

     — До свидания, Крис.

       Ты  похож  на  испуганную  девушку.  Боишься,  что  я  позволю  себе

что-нибудь непристойное, если ты примешь мое приглашение?

     Не поддаваться на провокации и не лезть в драку.  Если дойдет до драки,

он проиграет.

     — Я тороплюсь.

     Он шагнул в сторону. Лиргисо опять загородил дорогу:

       На  тусовку?  Сначала ты  сам пришел сюда,  теперь хочешь сбежать...

Поль,  на мои предложения надо соглашаться, пока я предлагаю по-хорошему. Потом

все  равно будет по-моему...  но  уже не  так комфортно для тебя,  как могло бы

быть.    Он говорил с  завораживающей мягкостью.  После короткой паузы повысил

голос и закончил, жестко и повелительно: — Пошли!

     От  внезапного изменения  интонации  Поля  передернуло,  но  он  быстро

овладел собой:

     — Крис,  на меня такие штучки не действуют.  Разговаривать культурно, а

потом вдруг заорать — это, конечно, эффектно, только я — незийский гражданин, а

у нас на Незе хамство не котируется. На меня ни дома, ни в полицейской школе не

орали. Можешь своих подчиненных в «Кристалоне» пугать, они это лучше оценят. Ты

так и будешь торчать у меня на дороге, как неисправный робот-уборщик?

     Глаза Лиргисо зло сузились.  Видимо, он привык, что этот прием работает

безотказно. Потом на его лицо вернулась ироническая усмешка.

       Я  смотрю,  тебя так и не научили подчиняться,  ни дома,  ни в твоей

полицейской школе.  Ничего,  я тебя этому научу. Интересней всего ломать таких,

как ты. Своего рода десерт...

     «Типичный маньяк.  Сестренка молодец,  нашла себе партнера!  Интересно,

что она скажет, когда узнает, с кем связалась?»

     Он  замерз до  легкого озноба и,  наверное,  поэтому почти не испытывал

страха:  Лиргисо был для него сейчас не  столько угрозой,  сколько раздражающим

препятствием.  .Надо поскорее оказаться на шоссе,  там можно поймать машину,  а

если нет — быстрая ходьба согревает... Он попытался обойти врага, однако тот не

собирался пропускать его.

       Поль,  ты  весь белый от холода.  Я  не могу отпустить тебя в  таком

состоянии. Идем.

     — А если не пойду, позовешь своих громил?

       Ну зачем же так...  За кого ты меня принимаешь?  — Лиргисо изобразил

оскорбленную невинность.  — Я не сторонник грубого насилия. Если меня не злить,

я добрый и гуманный, с тобой я и без громил справлюсь.

     Он ждал ответной реплики,  но не подсечки —  на что Поль и рассчитывал.

Впрочем,  Лиргисо тут же сгруппировался, оттолкнулся от обледенелой поверхности

и  выпрямился.  Поль уже находился в  пяти-шести метрах от  него и  доставал из

кармана парализатор — пальцы замерзли,  из-за этого он потерял несколько лишних

секунд.  Парализовать преступника,  забрать у него передатчик, вызвать полицию,

пока не набежали охранники...  Те, конечно, успеют поколотить Поля до появления

патруля,  но  это его не  слишком пугало.  Даже если дело закончится ночевкой в

участке и  штрафом за  дебош  в  частных владениях директора «Кристалона» —  не

страшно.

     Ухмыляющийся Лиргисо  не  спешил  падать,  а  индикатор парализатора не

светился.

     — Смотри-ка,  твое оружие не в порядке!  — Лиргисо шагнул к нему,  Поль

попятился к дороге,  скользя по неровному льду.  — Неужели ты не хочешь со мной

подраться?

     — Нет настроения.

     Похоже,  кроссовки  у  Лиргисо  с  суперсцеплением.  Надо  было  еще  в

Хризополисе сменить обувь, собирался ведь...

       О,  ты все-таки способен усваивать уроки?  Я рад,  что та деликатная

демонстрация в  парке Иян пошла тебе на пользу.  Помнишь,  как это было больно?

Сейчас будет еще хуже.

     Парализатор весит немного,  зато  в  кармане —  бутылка водки.  Вот  не

думал,  что она пригодится... Продолжая отступать, Поль вытащил бутылку, сделал

движение,  словно собирается разбить ее о торчащую сбоку металлическую ферму, —

и метнул в лицо противнику.

     Лиргисо купился на  примитивную уличную уловку,  у  него почти не  было

шансов увернуться.  Он  и  не успел,  но бутылка зависла в  воздухе,  так и  не

долетев до  ненавистной Полю  физиономии с  черно-золотым макияжем.  Мистика...

Поля прошиб пот, зато мерзнуть он перестал.

     — «Водка хакерская», Эфезам, компания «Этилия Плюс», — прочитал Лиргисо

надпись на этикетке.  — Поль, ты опять меня разочаровал! Неужели ты пьешь такую

гадость?

       Я  принес ее  тебе,    растерянно глядя на попирающую законы физики

«Водку хакерскую», парировал Поль.

     — Спасибо, она не в моем вкусе. Забирай обратно! Бутылка превратилась в

снаряд,  со свистом рассекающий воздух,  и  замерла в дюйме от переносицы Поля.

Тот подался назад, едва не поскользнулся, с трудом сумел сохранить равновесие.

       Пожалеем тебя,    услышал он голос Лиргисо.    С разбитым лицом ты

будешь выглядеть не так сексапильно.

     Бутылка ударилась о ферму. Разбилась. Прозрачные осколки разлетелись по

льду, бесцветной лужицей растеклась жидкость.

     — Обыкновенный телекинез,  — преодолев горловой спазм, сказал Поль. — Я

знаю парня, который то же самое делает лучше.

     — Я тоже могу лучше.

     Металлокерамитовая плита,  на  ребре  которой Поль  незадолго до  этого

сидел,  качнулась в одну сторону,  потом в другую.  Лед вокруг нее потрескался,

что-то  захрустело.  Лиргисо смотрел на  плиту с  азартным прищуром.  Та  снова

пошатнулась,  вывернулась из  мерзлой земли,  взмыла вверх  и  поплыла к  Полю.

Зависла в десятке метров над ним. Поль наблюдал за ней, не отводя завороженного

взгляда;  ему  пришлось  запрокинуть голову.  Покрытый  потеками наледи  черный

прямоугольник на фоне облачного неба,  противоестественно застывший в  туманном

от мельчайших снежинок холодном воздухе. Поль шагнул в сторону, плита повторила

его маневр.  Лиргисо засмеялся. Если прижаться к ферме, вероятность быть убитым

несколько уменьшится...

       Поль,  если  я  уроню плиту,  от  тебя  останется кровавое месиво из

раздробленных костей и  раздавленного мяса.  Кажется,  у  тебя достаточно живое

воображение?  Я  убил так  двух бомжей в  Хризополисе,  на  стройплощадке моего

конкурента —  просто  для  тренировки.  Ферма  тебя  не  спасет:  плита  упадет

параллельно ее опорам,  с ювелирной точностью. — Он опять засмеялся. — Как меня

возбуждает  твой  страх...  Расслабься,  я  не  собираюсь  убивать  тебя  таким

неэстетичным способом.

     Плита  отплыла  в  сторону и  рухнула,  смяв  гофрированную конструкцию

непонятного назначения.

       Стройка твоя,  а  ты  все  тут  разносишь.    Поль сумел через силу

усмехнуться. Он не собирался уступать этому подонку.

     — Это уже проблемы рабочих, которым я плачу зарплату, — небрежно бросил

Лиргисо.  — Поль,  сейчас мы пойдем в мой омерзительный домик, который тебе так

не понравился,  и  продолжим беседу в  уютной комнате с  баром...  или в теплом

бассейне.  Если  не  будешь  меня  злить,  обойдемся без  болезненных для  тебя

демонстраций.

     Поль включил вживленный под кожу передатчик.  Нет связи.  Значит,  Стив

все еще на Ремеде...  И  ни одной полицейской машины в  небе.  Если он зайдет в

этот домик,  он  оттуда уже не  выйдет,  а  Стив не  умеет чувствовать людей на

расстоянии. Поль снова начал отступать к дороге.

       Собираешься от меня бегать?  — ухмыльнулся Лиргисо.  — Не надо.  Это

всего лишь отсрочка неизбежного.

     Драки не миновать.  Поль попытался повторить прием с  подсечкой,  но на

этот раз противник был настороже.  Теперь уже Полю пришлось метнуться назад и в

сторону,  чтобы  уклониться от  ближнего  боя.  Он  поскользнулся,  понял,  что

сохранить равновесие не  удастся,  в  падении сгруппировался...  Удар в  спину,

между лопаток. Боль расколола на куски и его тело, и серое зимнее пространство;

он почти наяву увидел эти вспыхнувшие черные трещины, в глазах потемнело...

     Потом кратковременная тьма рассеялась.  Между лопатками болело,  словно

туда вбили гвоздь. Поль лежал на спине, на лицо падали редкие снежинки. Лиргисо

стоял рядом и  смотрел на него.  Сгруппироваться и откатиться,  пока не получил

ногой по ребрам... Почему он не может двигаться?

     — Вставай! По-моему, ты уже отдохнул.

       Крис,  тебе  придется вызвать  «скорую  помощь».  У  меня  поврежден

позвоночник.

     Лиргисо  не  знает,   что  привело  Поля  в   его  владения,   и  очень

заинтересован  в   том,   чтобы   его   продолжали  считать   Крисом   Мерлеем,

респектабельным ниарским бизнесменом,    поэтому  есть  шанс,  что  сейчас  он

поступит как респектабельный бизнесмен, не желающий неприятностей.

     — Крис, ты навязал мне дурацкую игру, но я не собираюсь обвинять тебя в

том,  чего не было, — добавил Поль. — Я засвидетельствую, что ты меня не бил, я

сам поскользнулся.

     Лиргисо присел около него:

     — Что-нибудь чувствуешь?

     — Где?.. Между лопаток болит...

     Поль приподнял голову и  увидел,  что Лиргисо прикасается к его колену.

Нет,  там он ничего не чувствовал, зато напряжение шейных мышц отозвалось новой

резкой болью в спине.

     — Не дергайся, нервы порвешь! — В голосе врага звучала досада. — Не мог

упасть поудачней?  Я-то собирался быть извергом,  а  теперь мне придется лечить

тебя за свой счет...

     — У меня есть деньги. Вызови «скорую».

       Деньги для  меня ничего не  значат.    Лиргисо усмехнулся и  достал

передатчик. — Тахор, мне нужен стазер и мобильный «кокон». Быстро!

     Значит,  преступник не собирается добивать его. А в больницах тоже есть

терминалы, так что Поль сможет выйти в Сеть, отправить сообщение Стиву... Чужие

голоса.  Кто-то подал Лиргисо силарский стазер —  самый загадочный в  Галактике

прибор,  останавливающий время для тех, кто получил тяжелые ранения или травмы.

Все исчезло.

     Тина наблюдала за  столкновением из  окна спальни:  две  далекие темные

фигурки на  белом  поле,  среди хаотично разбросанного строительного реквизита;

хозяин и визитер одеты похоже — не всегда разберешь, кто есть кто. Тина видела,

как противника Лиргисо забрал мобильный «кокон спасения»;  потом Лиргисо и трое

вооруженных  охранников  направились  к  дому,  «кокон»    белый  эллипсоид  с

прижатыми к бокам сложенными манипуляторами — плыл рядом.

     До вечера Тина читала, перед сном попробовала установить телепатический

контакт с существом, которое отвечало ей вчера, но на этот раз отклика не было.

     Лиргисо  навестил  ее  утром.  Вместо  прежнего  макияжа  он  нарисовал

черно-золотую полумаску, губы золотые с черным контуром. Он выглядел счастливым

— совсем как в тот день,  когда демонстрировал свои новообретенные «магические»

способности.

     — Как ты думаешь, кто лежит у меня в «коконе»?

     — Кто-то из людей рахад?

     — Не угадала. Поль.

     Она чуть не спросила: «Какой Поль?», но тут же осознала бессмысленность

вопроса.  По спине скользнул холодок. Лиргисо рассказал о неожиданном появлении

Поля,  о поединке на стройплощадке, о том, как ему пришлось лично ассистировать

хирургу.  Врач  был  купленный,  однако ради  гарантированного сохранения тайны

Лиргисо  пригласил его  без  помощников.  Полю  предстоит провести  в  «коконе»

три-четыре  недели:  перелом сложный,  повреждены проходящие через  позвоночный

столб нервы, и это еще не все,

       Не  поверишь,  но,  когда я  узнал,  в  каком плачевном состоянии он

находился на момент нашей встречи,  мне стало его жалко! У него крайняя степень

нервного истощения.  Если бы  я  отпустил его,  он бы далеко не ушел —  упал бы

где-нибудь на дороге и умер от переохлаждения.

     — Если бы ты не пережег ему передатчик, он бы вызвал такси и вернулся в

город.  Лучше отправь его в больницу.  Это ведь не бандит с Савайбы!  Похищение

незийского полицейского тебе  с  рук  не  сойдет,  его  будут разыскивать через

Космопол.

       Ну и что?  — Лиргисо присел на большой округлый подлокотник гелевого

кресла.  — Кто знает,  что он здесь?  Он прилетел на машине, которую арендовал,

назвавшись чужим именем.  Мои люди уже вернули машину в Хризополис, причем один

из них был загримирован под Поля и надел его одежду — теперь след Поля теряется

не на Элембийском полуострове, а в столице. Позавчера ночью он бродил по лагерю

рыболюбов-натуроловов,  но те были пьяны и вряд ли вспомнят, как он выглядел. Я

все  предусмотрел,  великолепная Тина.  Постепенно укрощать  его    это  будет

увлекательная игра!

       Один раз ты уже погорел на таких играх.  — Взбешенная Тина скрестила

на груди руки. — Ты еще не забыл, за что тебя должны были судить на Валгре?

       Тогда я погорел из-за вмешательства одного непримиримого киборга,  а

теперь ты обезврежена.  — Лиргисо вскочил, схватил ее и поцеловал в губы. Потом

отстранился и  с улыбкой добавил:  — Поль не такой сильный,  как ты.  Под своей

защитной оболочкой он мягкий и нежный, и я намерен содрать с него эту оболочку.

Увы, придется ждать целых три недели...

     — За Поля я тебя убью, — глядя ему в глаза, предупредила Тина.

     — А как же твое обещание, великолепная Тина?

     — Не тебе же одному быть беспринципным.

     — Фласс...  — Он принужденно рассмеялся и упал в кресло.  — Я-то думал,

что твои обещания нерушимы!

     — Наплевать,  что ты думал.  Если ты причинишь Полю вред,  я убью тебя,

как только смогу, любым доступным мне способом.

     — Тина,  какой вред...  Ты согласна с тем,  что ненависть — это отрава?

Ненависть искажает  взгляд  на  мир,  мешает  общению,  заставляет человека или

энбоно  бессмысленно растрачивать свою  жизненную энергию.  Тот,   кто  одержим

ненавистью,  похож  на  больного.    Лиргисо  откинулся  на  обтянутую розовым

бархатом спинку кресла и  смотрел на Тину с подкупающей полуулыбкой.  — Неужели

ты будешь с этим спорить?

     Тина села на подоконник.

     — С этим я спорить не буду, но мы сейчас говорим о Поле.

     — А я как раз о нем.  Он меня ненавидит — с того самого момента, как мы

познакомились. Меня нельзя ненавидеть, я этого не люблю. Я хочу излечить его от

ненависти. Это будет болезненная для него операция, но это надо сделать для его

же блага!

       Лучше бы ты ограничивался гадостями и  не заботился ни о чьем благе.

Тогда ты был бы выносимой.

       Фласс,  ну  нельзя же  так извращенно ко мне относиться!    Лиргисо

поднялся с кресла.  — Тина,  я сделал много полезного, и в Могндоэфре, и здесь.

На  Лярне мне  приходилось играть роль  буфера между моим  полоумным патроном и

всеми,  кто от него зависел. Ты ведь не знаешь, сколько жизней я спас! К твоему

сведению,  гадости я делаю редко, если меня к этому вынуждают. Не беспокойся, с

Полем я  буду обращаться очень нежно,  без грубых приемов.    Он  направился к

двери,  у  порога остановился и  бросил через плечо:    Ты  причинила мне боль

своими угрозами,  и  тебе нет до  этого дела!  Я-то  надеялся,  что Савайба нас

сблизила...

     Дверь захлопнулась.  Чуть  погодя из  холла донесся щелчок замка.  Тина

прислонилась к теплому небьющемуся стеклу.

     «До сих пор у меня был неограниченный запас времени,  больше его нет. Я

должна найти выход до истечения трех недель».

    

     Глава 18

    

     Когда Поль лежал на  обледенелой земле и  в  глазах у  него то  и  дело

темнело от  черных вспышек боли,  он  думал только о  двух вариантах дальнейших

действий Лиргисо.  Либо  тот  добьет  его  и  уничтожит труп,  либо  отправит в

больницу и  сделает вид,  что ничего не  произошло —  ни стычки,  ни скользкого

разговора. Был и третий вариант, но подсознание Поля, и без того перегруженное,

инстинктивно оттолкнуло эту мысль, едва она зародилась.

     Шея  зафиксирована,  зато  голову можно поворачивать.  Поль осмотрелся:

потолок светлого дерева; к стенам прилеплены белые шары — одни матово светятся,

из  других  свешиваются стебли  декоративных растений;  обтекаемые серо-зеленые

кресла,  стеклянный столик.  На  столике стоит  бокал из  зеленовато мерцающего

манокарского хлиорита,  рядом  бутылка  темного стекла    судя  по  количеству

тускло-золотистых  электронных  ярлыков,   что-то  коллекционное,   баснословно

дорогое.

     По  мере  того  как  Поль  отмечал детали  интерьера,  ему  все  больше

становилось не по себе: он уже понял, где находится. Не в больнице.

     Мониторы заслоняли сидевшего перед ними человека. Наконец тот встал. На

нем  была блестящая,  словно сотканная из  ртути рубашка и  узкие черные брюки.

Вокруг  глаз  ветвилась  черно-золотая  «лярнийская  полумаска»  с   множеством

тщательно прорисованных деталей,  более сложная,  чем у Ольги. Чтобы нарисовать

такую, надо родиться лярнийцем: еще одно косвенное доказательство.

     Лиргисо  подошел  к  герметично закрытому  прозрачному «кокону»,  молча

оглядел пациента.  У  Поля  возникло ощущение,  будто по  его  обнаженному телу

неторопливо ползет какая-то мерзкая тварь наподобие слизняка. Игра воображения;

он сейчас ничего не чувствовал и  уж тем более не мог бы почувствовать давление

чужого взгляда,  но  впечатление было настолько явственным,  что его затошнило.

Рвотные позывы тут же исчезли,  словно их выключили,    видимо,  отреагировала

соответствующая система  «кокона».  Несмотря  на  регулярные  драки,  в  «кокон

спасения» Поль  угодил впервые и  довольно смутно представлял,  как  эта  штука

функционирует.

     — Ты сложен даже лучше,  чем я думал, — с одобрением заметил Лиргисо. —

Безупречно изящные формы,  как и у твоей сестры. Было бы жаль, если бы ты из-за

собственной глупости остался  калекой.  Хирург,  которого я  нанял,  собрал  по

кусочкам два  раздробленных позвонка и  соединил разорванные нервы    ювелирно

тонкая работа.  Сейчас начался процесс регенерации.  В «коконе» ты пролежишь не

меньше трех недель, но я буду навещать тебя и развлекать разговорами.

     — Вот это не обязательно.  Ольга любит слушать, как ты треплешься, но я

не разделяю ее восторгов.

       Если бы ты разделял Ольгино отношение ко мне,  ты был бы застрахован

от многих неприятностей,  — усмехнулся Лиргисо.  Повернулся к столику, наполнил

бокал.    Мы заодно избавили тебя от всей твоей подкожной электроники,  больше

она тебе не понадобится.

     Поля накрыла ледяная волна. Значит, теперь нечего рассчитывать на связь

со Стивом...  И вживленный идентификатор незийского полицейского, который можно

включить на передачу непрерывного закодированного сигнала, тоже его не выручит.

       Что за дрянь ты пьешь —  «Хакерскую» или «Ремонтную»?    спросил он

вслух.

     Лиргисо показал бутылку. Гранатовый полусладкий шерриваль.

     — В такую навороченную бутылку можно налить что угодно, хоть газировку,

хоть подкрашенную водку.  — Поль давно уже решил, что лучше получать удары, чем

допустить,  чтобы страх съел тебя изнутри.    Один мой знакомый в  Кеодосе так

делал,  чтобы снимать девушек.  Откуда я знаю, вдруг и у тебя там «Ремонтная» с

гранатовым красителем?

     Лиргисо засмеялся:

     — До чего извращенным бывает человеческое воображение! Когда выйдешь из

«кокона»,  я позволю тебе убедиться, что шерриваль у меня настоящий. Интересно,

на сколько хватит твоей бравады? — Он удобно откинулся в кресле, пригубил вино.

— Поль, я знаю, зачем ты сюда пришел.

     Даже так?..  И что он теперь сделает:  убьет их с Тиной, чтобы спрятать

концы, а сам сбежит?

       Крис,  я  уже  объяснял.   Поль  надеялся,  что  его  голос звучит

естественно.    Я  прилетел на  фестиваль.  Я  в  отпуске,  вроде как  турист.

Захотелось посмотреть, что такое фестиваль рыболовов.

     — Туристы не прячутся. Ты добрался до Ниара не на пассажирском лайнере,

я  уже проверил.  Ты прилетел тайно и  не зарегистрировался.  У себя на Незе ты

сотрудник иммиграционного контроля,  а  здесь —  нелегал.  В  отеле «Триумф» ты

остановился под чужим именем,  машину арендовал под другим чужим именем...  Так

ведет себя тот, кто заметает следы. Поль, ты сделал все для того, чтобы тебя не

нашли.  Поступи ты  иначе,  я  был  бы  вынужден отправить тебя в  больницу,  а

сейчас... — Лиргисо отхлебнул шерриваля, улыбнулся: — Невежливо отказываться от

подарка, не правда ли?

     «Если ты знаешь,  зачем я здесь, — почему до сих пор меня не прикончил?

Хочешь вытянуть какие-то  подробности про  Стива?  Или  все-таки сомневаешься в

своей версии?»

       Меня один знакомый на яхте подбросил.  Буду я  терять время,  если у

меня нет проблем с  гиперпространством!  А  зарегистрироваться просто не успел.

Крис,  я  не  знаю,  в  чем ты  меня подозреваешь,  но твои детективные домыслы

годятся только для кино.

       Я  подозреваю,  что вчера ты прекрасно знал,  куда и зачем идешь. 

Лиргисо рассеянно взглянул на свои позолоченные ноги.    Видишь ли,  я ждал не

тебя, других гостей, но мои наблюдатели вели тебя от самого лагеря рыболовов, а

перед  этим  следили  за  твоими  маневрами в  воздухе.  Ты  долго  кружил  над

полуостровом, не решаясь сесть. Можешь сказать почему?

       Мне понравился вид сверху.    Полю удалось произнести это спокойно.

               Лиргисо встал, с бокалом в руке подошел к мониторам:

     — Так и есть, всплеск эмоций...

       Крис,  вчера мы столкнулись случайно.  Я  просто хотел посмотреть на

дом.  Ты считаешь,  я хотел тебя убить? — Подсунуть ему ложную версию, пусть он

за нее ухватится. — Я бы тогда взял с собой бластер.

       Вот  и  я  о  том же  подумал.    Лиргисо поставил бокал на  крышку

«кокона», заглянул Полю в глаза. — Я знаю, почему ты пришел, i

     «И оставил меня в живых для того,  чтобы сказать об этом? Или на случай

торга со Стивом?»

       Поль,  у  каждого из нас есть свои страхи.  Нечто и  пугает тебя,  и

притягивает,  ты  попадаешь в  неподконтрольную рассудку зависимость.  Это тебе

знакомо,  не  так ли?  Меня ты  боишься с  той минуты,  как впервые увидел.  Ты

считаешь, что это было полтора года назад, но на самом деле наша первая встреча

произошла раньше.  Не  думаю,  что ты ее вспомнишь...  Я  спускался по лестнице

вместе с  девушкой,  которую до  сих  пор  люблю,  и  мы  были захвачены бурным

объяснением,  но  это  не  мешало  мне  смотреть по  сторонам.  Ты  попался нам

навстречу.  Я помню страх в твоих глазах, и я допускаю, что ты безотчетно узнал

меня,  когда мы снова встретились.  Между прочим,  раньше я  выглядел совсем не

так, как сейчас... — Он рассмеялся тихим завораживающим смехом.

     «Лиргисо,  зачем столько тумана?  Отлично помню!  Тина  волокла тебя по

лестнице, чтобы запихнуть обратно в подвал, откуда ты перед этим смылся. Ты был

зеленый, весь в драгоценных камнях, с громадными золотистыми глазами, жестокими

и злыми. Я сразу почувствовал, что сволочь ты та еще, ну и, конечно, остолбенел

— я в первый раз видел энбоно».

       Ты  вызвал у  меня любопытство и  еще  кое-какие чувства,  отнюдь не

враждебные,  — сообщил Лиргисо,  потом сделал несколько неторопливых глотков. —

Но что представляет для нас особый интерес —  так это твое отношение ко мне!  Я

воплощаю твои  страхи  и  тайные  желания,  в  которых  ты  никогда  никому  не

признаешься. Из-за этого ты меня возненавидел... и это же привело тебя сюда. Ты

искал встречи со  мной.  Ты  хотел стать моим пленником,  и  ты принял меры для

того,  чтобы твои друзья и  коллеги не явились спасать тебя.  Работа достаточно

грамотная,  ты ведь полицейский...  Но я  внушаю тебе ужас,  поэтому сначала ты

кружил над  полуостровом и  не  решался посадить машину,  потом  пошел  пешком,

всячески отодвигая роковой момент... Эта борьба желаний довела тебя до нервного

истощения,  а  потом ты увидел меня и струсил.  Могу вообразить,  как ты был бы

разочарован,  если бы я  обманул твои тайные ожидания и  позволил тебе уйти! 

Лиргисо опять рассмеялся. — Впрочем, я не исключаю того, что ты не отдавал себе

отчета в своих мотивах.  Ты ведь не аналитик,  сплошные импульсы...  Зато я,  в

отличие от  тебя,  способен мыслить логически.  Через  три-четыре  недели  твой

позвоночник будет  в  порядке,  тогда  мы  реализуем твои  сокровенные мечты  и

кошмары.  Поскольку ты  сам  хотел этой  игры,  здесь даже о  настоящем насилии

говорить нельзя.

     «И я не могу опровергнуть этот бред...  не выкладывать же правду!  Ну и

ладно.  Ты,  аналитик,  сделал за меня мою работу: сам придумал легенду, сам же

заставил себя в нее поверить.  Мне бы все это нипочем в голову не пришло,  я не

настолько чокнутый!»

     Лиргисо,   очевидно   довольный   своим   сокрушительным   анализом   и

произведенным эффектом,  вернулся  в  кресло.  Плеснул  в  бокал  новую  порцию

гранатового шерриваля.

     Полю  уже   случалось  сталкиваться  с   людьми,   которые  лучше  тебя

осведомлены о твоих истинных мотивах и всегда готовы растолковать тебе, чего же

ты  на  самом деле хочешь и  что  скрывается за  твоими словами.  Объяснять им,

какова реальная ситуация,  бессмысленно —  в  ответ услышишь:  «Да  что ты  мне

говоришь!  Я  же  знаю,  что на самом деле ты думаешь то-то и  то-то...»  Можно

сколько угодно доказывать,  что  никогда у  тебя не  было таких мыслей,  что ты

думаешь иначе,    они просто отмахнутся.  Как-то раз в Кеодосе одна приятная и

неглупая в  общем-то женщина из числа Ольгиных знакомых обвинила Поля в  тайной

склонности к терроризму;  все его возражения разбивались о «не спорь со мной, я

вижу  тебя  насквозь,   ты   с   твоими  настроениями  уже  через  год  станешь

террористом!». С тех пор прошло шесть лет, а террористом Поль так и не стал.

     Теперь это сообщество проницательных индивидов пополнил еще один знаток

человеческой психологии.  В  человеческую шкуру  он  забрался всего четыре года

назад,  но уже знает о людях все!  Его,глаза снисходительно смотрели на Поля из

прорезей нарисованной полумаски, похожей на экзотический черно-золотой цветок.

       Эй,  Крис,    позвал Поль,    ты уверен,  что не дал маху со своей

раскраской?  У  лярнийцев очень сложное искусство,  там каждый завиток и каждое

сочетание завитков имеет определенный смысл,  мне Ольга объясняла. По-моему, ты

рискуешь.  Если твои заказчики с  Лярна увидят тебя с такой рожей,  они тебя на

смех поднимут!

     Лиргисо встал и подошел к «кокону», презрительно улыбнулся:

       Во-первых,  надо говорить не «рожа»,  а  «лицо».  Ты ведь не хочешь,

чтобы я  отключил тебе  анестезию?  Во-вторых,  о  лярнийском искусстве я  знаю

больше,  чем кто-либо из людей.  Не беспокойся,  с моим макияжем все в порядке.

Вот выйдешь из  «кокона»,  я  тебе такой же  сделаю...  В  той же гамме,  какую

использует Ольга, — даже экспериментировать не придется, вы с ней похожи.

     Поль представил себя с макияжем и опять почувствовал тошноту.  Чтобы он

— и в таком виде?.. Лиргисо удовлетворенно наблюдал за его реакцией:

     — Поль,  почему ты такой трус? Я ведь не сказал, что живьем порежу тебя

на куски. Я сказал, что сделаю тебе макияж. Это не больно.

     Он  рассмеялся,  повернулся и  вышел,  а  бутылка  шер-риваля  и  бокал

остались на столике — это наводило на мысль, что он еще вернется.

     «Первый раунд за ним...  Ладно,  это не главное.  Кажется, разоблачение

мне не грозит, но ситуация более чем паршивая — мягко говоря. Какую головомойку

мне устроили бы  на  работе:  и  за  ботинки на  скользкой подошве,  и  за  все

прочее...  Непрофессионально  я  сюда  полез.  Я-то  думал,  что  играю  против

спецслужб, а напоролся на клинического маньяка...»

     Если бы домик оказался нубовский,  все было бы не так страшно:  в  НУБе

работают люди прагматичные.  Они бы огорчились,  узнав о том,  что тайное стало

явным,  а  потом  начали  бы  перебирать  варианты  компромисса и  готовиться к

переговорам.  С  Тины  и  Поля  сейчас  пылинки  сдували  бы!  Предъявить Стиву

невредимых заложников, выторговать себе жизнь и безопасность... Это логика НУБа

и схожих с ним структур — но нет гарантии,  что такой тип,  как Лиргисо,  будет

следовать той же логике.

     Белых  шаров,   асимметрично  оккупировавших  стены,   в  комнате  было

девятнадцать,  из  них  одиннадцать кашпо и  восемь светильников.  Поль не  мог

увидеть ту стену,  которая находилась за изголовьем «кокона»,  — там, наверное,

тоже  что-нибудь  есть.  Он  лихорадочно  считал  и  сортировал  шары,  пытаясь

успокоиться,  не  дать  нервам  пойти  вразнос.  Не  девятнадцать  все-таки,  а

двадцать, в прошлый раз один пропустил... Надо поскорее смываться отсюда, чтобы

избежать макияжа и  всего остального.  О чем Поль сейчас жалел — так это о том,

что упорно отказывался учиться телепортации,  хотя Стив не раз предлагал. Он бы

телепортировался  прямо  из  «кокона»  куда  угодно,  хоть  в  Эфезам,  хоть  в

Хризополис.  Ничего,  что  со  сломанным  позвоночником —  его  бы  подобрали и

отправили в больницу...  Поль сглотнул комок.  Спокойно. Радовать Лиргисо своим

подавленным настроением — слишком много чести,  а «кокон» скрупулезно фиксирует

эмоциональное состояние пациента.

     Часа через три (Поль не был уверен, что определяет время точно) Лиргисо

появился опять.  Следом за  ним в  комнату вошла темноволосая девушка в  черной

блузке и  облегающих брюках из  такой же  ртутной.ткани,  как  рубашка Лиргисо.

Девушка  тоже  была  в  «лярнийской  полумаске»,   черно-сине-серебряной,  и  с

серебряными губами.  За  спиной  у  нее  Поль  заметил  «цербера»,  чей  корпус

покрывали прихотливо хаотичные серо-белые разводы.

       Поль,  я  хочу познакомить тебя с  моей девушкой.  Лиргисо загадочно

ухмылялся. Его спутница молча смотрела на Поля.

       Нашел чем  удивить...  Крис,  я  знаю твою девчонку —  это  Вероника

Лойчева,  нелегальная иммигрантка с Кутакана.  Я видел ее в Элакуанкосе.  Между

прочим,  она в розыске.  Ее семейка вдруг подозрительно разбогатела, а сама она

исчезла. Вот она, значит, куда делась...

     Серые глаза Тины слегка прищурились.

     «Она ведь не знает, что мы со Стивом в курсе насчет обмена! — сообразил

Поль.    Как же  ей сообщить —  так,  чтобы эта лярнийская сволочь ни черта не

заподозрила?»

     — Она больше не Вероника Лойчева,  — сказал Лиргисо.  — Теперь ее зовут

Кристина Верной. Можешь называть ее Тиной, она привыкла к этому имени.

     — А, это она была с тобой на Савайбе? Героический директор «Кристалона»

дает  отпор нехорошим бандитам...  Тебе,  конечно,  состряпали за  твои  деньги

светлый положительный имидж,  но  все  это  фигня,  а  по  незийским законам ты

уголовный преступник.  Ты же купил эту Веронику у  родственников — ясно теперь,

откуда у них кредитки! Я поймал тебя на покупке живого товара.

     — Подожди,  ты меня еще много на чем поймаешь.  — Лиргисо непринужденно

облокотился о крышку «кокона».  — Например, на зверском изнасиловании одного из

сотрудников незийского иммиграционного контроля...

     Поля передернуло.  Он  напомнил себе,  что  паниковать рано,  у  него в

запасе еще три недели, и заговорил, обращаясь к Тине:

     — Думаешь,  если ты здесь, обратно тебя уже не вернут? Ага, надейся! Ты

в розыске,  понятно? — Вначале голос дрожал, но по мере того, как Поль говорил,

он  постепенно овладевал собой.    Я-то  знаю,  кто ты  на самом деле!  Может,

помнишь,  как ты  заявила в  Элакуанкосе,  что иммиграционный контроль похож на

дырявое сито, через которое вы, нелегалы, все равно пролезете?

     Лицевые мышцы Тины на долю секунды напряглись, глаза широко раскрылись,

потом снова прищурились.  Поняла. А Лиргисо ничего не заметил, он в этот момент

не смотрел на нее.

     Во   время  прогулки  по  Элакуанкосу  Тина,   поглядев  на  заселенные

кутаканцами кварталы,  действительно сравнила иммиграционный контроль с дырявым

ситом.

       Может,  сито и дырявое,  зато мы каждый раз отлавливаем всех ваших и

выселяем с Неза!  — уже с торжеством продолжил Поль. — И дальше выселять будем,

нечего кутаканцам делать на цивилизованной планете...

       Видишь,  он  перевозбужден,    произнес Лиргисо извиняющимся тоном,

повернувшись к Тине.  — Я же тебе говорил, Поль — существо, сотканное из эмоций

и  импульсов.  Когда  имеешь с  ним  дело,  одно  удовольствие наблюдать за  их

переливами...  Самообладание  у  него  отсутствует,  мыслить  логически  он  не

способен. Пойдем, пусть он успокоится.

     Тина не  произнесла ни  слова.  Они  вышли,  «цербер» выкатился следом.

Дверные створки сомкнулись.

     Поль опять начал пересчитывать шары,  но  спохватился.  Что-то  слишком

навязчивым становится это занятие — своего рода интеллектуальный тик.

     Все-таки  нельзя  сказать,  что  Лиргисо выиграл первый раунд.  Скорее,

ничья:  он  ощущает себя  победителем,  зато Поль сумел избежать разоблачения и

передал сообщение Тине, что не так уж мало.

     «Только  достал  он   меня  своим  макияжем  и   планами  на   будущее!

Рассчитывает за  эти  три  недели истрепать мне  нервы настолько,  что  потом я

позволю делать с собой все, что угодно?»

     Поля охватила ярость. Если бы он хоть чему-то научился у Стива, «кокон»

разлетелся бы  вдребезги,  вся электроника поблизости приказала бы  долго жить,

все,  что  может гореть,  воспламенилось бы...  Но  Поль  ничего не  умел —  он

сознательно отказался от  таких  возможно-.  стей,  чтобы не  стать опасным для

окружающего мира.

     Вот  еще  вопрос:   с   каких  пор  Лиргисо  обладает  экстрасенсорными

способностями?  Судя по  рассказам Тины,  четыре года назад ничего подобного не

наблюдалось.

     Поль прикрыл глаза, снова мысленно увидел Тину и Лиргисо. Оба стройные,

в  «лярнийских  полумасках»,   напоминающих  не  то  диковинные  цветы,  не  то

тропических бабочек;  Тина  в  черной  блузке  и  сверкающих «ртутных»  брюках,

Лиргисо в «ртутной» рубашке и черных брюках.  Красивое было зрелище,  когда они

стояли рядом,  — Поль признал это после некоторой внутренней борьбы, перешагнув

через свое отвращение к Лиргисо.

     Тина  не  выглядела  сломленной.  На  протяжении  всего  времени,  пока

продолжались поиски,  Полю не давал покоя страх:  вот найдут ее—и окажется, что

она  раздавлена тем,  что  с  ней случилось,  что это всего лишь тень той Тины,

которую он знал.

     «Она не  привыкла быть не  киборгом а  кем-то другим!»  Это сказала Ли,

когда они пили кофе перед отбытием Поля на Манокар. Или не Ли сказала, а он сам

подумал?.. Увидев Тину, Поль понял, что ничего необратимого не произошло. Глаза

у  нее  остались  прежние:  твердый,  внимательный взгляд,  глаза  Тины  Хэдис.

Несмотря на собственное дрянное положение, он почувствовал облегчение.

     Ивена обещала,  что будет очень сильно хотеть, чтобы на Ниаре он «нашел

своего друга», — и он нашел Тину.

     «Ивена, захоти еще, чтобы я вернулся домой!»

     Мысль об Ивене помогла ему успокоиться.  Небольшая пушистая звездочка —

Полю казалось,  что он ощущает ее присутствие, несмотря на громадное расстояние

между Ниаром и Незом. Он даже сумел задремать.

     Разбудили его  приглушенные голоса.  Лиргисо  и  невысокий лимоннокожий

шиайтианин стояли около мониторов и негромко переговаривались. Потом шиайтианин

подошел к «кокону».

     — Как себя чувствуете, молодой человек? — Профессиональный тон врача.

     — Это вы меня оперировали? — спросил Поль.

     — Я. Ударились вы крайне неудачно — позвоночником об угол плиты. Больше

не затевайте драк на льду.

     «Ага,  так  я,  значит,  драку  затеял?!  Понятно,  кто  тебе  запудрил

мозги...»

       Вы удалили у меня личный идентификатор сотрудника незийской полиции.

Вы  знаете,  что  совершили преступление,  которое влечет  за  собой  уголовную

ответственность?

     — Доктор,  с ним не о чем беседовать,  — вмешался Лиргисо.  — По бокалу

настоящего земного мартини — не откажетесь?

     Он пропустил врача вперед,  на пороге обернулся и  бросил с насмешливым

упреком:

       Ты  мог  бы  выразить доктору свою  признательность!  Ничего,  когда

поправишься, я позабочусь о твоих манерах.

     На то,  чтобы вернуться в состояние относительного душевного равновесия

после его визита,  у  Поля ушло довольно много времени.  Не  меньше двух часов.

Помогли  ментальные  упражнения,   которым  научил  его  целитель  Менаалами  в

силарской больнице,

     Поль опять задремал.  После пробуждения удивился,  что  до  сих  пор не

чувствует голода;  потом вспомнил,  что в «коконе» человек получает питательный

раствор внут-ривенно,  в  то  время как желудок заполнен низкокалорийным желе —

оно вводится через зонд раз в  сутки (во время сна,  чтобы пациент не испытывал

дискомфорта).

     Что  он  может  сделать,  чтобы отсюда выбраться?  Физически —  ничего.

Ментально...  Менаалами утверждал,  что  Поль  обладает  задатками телепата.  С

кем-нибудь связаться,  позвать на помощь,  попросить,  чтобы передали сообщение

Стиву? Поль закрыл глаза и попытался вступить в контакт — все равно с кем, лишь

бы  с  той стороны ответили.  Такое впечатление,  что его окружает глухая стена

многокилометровой толщины.  Ясно,  Поль Лагайм не телепат. Для того чтобы стена

стала проницаемой, надо превратиться в Полину Вердал.

     Поль еще некоторое время назад заподозрил, что его опыты с производными

личностями не  так безобидны,  как может показаться со стороны.  Полина Вердал,

Томск и Черная Вдова — это не роли.  Это полноценные личности,  замещающие Поля

Лагайма,  живущие вместо него.  Опасение,  что он  потерял какую-то часть себя,

когда  создавал их,  что  он  может  исчезнуть,  если  будет трансформироваться

слишком часто,    имело оно  под  собой реальную почву или  пришло из  области

навязчивых страхов?  Поль  не  знал.  На  всякий  случай  он  принял решение не

трансформироваться без  острой необходимости —  но  сейчас необходимость такая,

что острее некуда.

     Разархивированная Полина  Вердал  сразу  попыталась  сжаться  в  комок,

только ничего у нее не вышло: ниже места перелома тело парализовано, и вдобавок

захваты «кокона» не пускают.  Базовая личность,  частично сохранившая контроль,

постаралась ее успокоить.

     Как  будто  лежишь на  дне,  а  вокруг колышутся черно-синие водоросли,

похожие на щупальца; они прорастают сквозь стены и предметы, их скользкий блеск

вызывает тошноту...  Подобные ощущения Поль испытывал,  когда увидел композицию

Лиргисо на дизайнерском форуме.  Он закрыл глаза, но это не помогло; для Полины

Вердал не имеет значения, закрыты глаза или открыты.

     Не  обращать  внимания  на  астральную  флору.   Установить  контакт  с

кем-нибудь,  кто  отзовется.  Вскоре  Полина Вердал кого-то  нашла;  еще  через

мгновение поняла, кто это.

     — Тина!

     — Фласс?

       Какой Фласс?..    Поль  вспомнил,  что  лярнийцы называют так  свой

разумный океан (хотя «свой» — громко сказано,  Фласс сам по себе).  — Тина, это

я, Поль!

     — Поль? — Вспышка радости. — Мы с тобой можем разговаривать?

     — Выходит, можем. Это ты- отправила из Эфсзама письмо в нашу контору?

       Я.  Хотела предупредить.  Лиргисо...  то есть Крис поделился со мной

своими планами.

     —Я уже знаю, что он Лиргисо. Вычислил.

     — Где Стив?

     — На Ремеде. Ищет тебя. Мы сначала подумали на Манокар, а потом на НУБ.

Мы же за тобой сюда прилетели!

     — Как вы поняли?

       Да очень просто!  Вероника Лойчева осталась жива.  Стив успел туда и

реанимировал ее    он думал,  что спасает тебя.  Твое тело ждет тебя на Незе и

кушает тортики столовой ложкой.  Силарцы сказали,  что  устроят обратный обмен,

когда ты вернешься.

     Новая вспышка радости.

     — Если бы я знала...

     — На всякий случай мы спрятали Веронику и сделали вид,  что купились на

инсценировку убийства.

     — Поль, как тебя сюда занесло?

     —— Я  тебя искал.  Я  все-таки сумел засечь твое присутствие и пошел на

ориентир.  Я  думал,  что  тебя держат на  какой-нибудь засекреченной нубовской

базе, а нарвался на Лиргисо.

       Понятно.  — Явное облегчение.  — А то у него своя версия,  почему ты

появился здесь.

     — Он уже изложил мне свою версию! Знаешь, как достал?

       Могу представить.  Не бери в голову,  у него мозги работают только в

одном направлении..

       Тина,  ты  слышала,  чем он угрожал мне?  Еще три-четыре дня —  и  я

свихнусь.

     — Попробуй защищаться. Однажды я разговаривала с одним силарцем, и речь

зашла о кошмарах. Силарец сказал, что, если тебе приснился страшный демон, надо

представить себя  демоном  еще  более  страшным и  напугать того,  кто  снится.

Помогает.  Я  возразила,  что  представление —  это  всего лишь  представление,

иллюзия,  а  он  на  это ответил,  что иногда иллюзии вполне достаточно,  чтобы

победить. Ты сможешь изобразить кошмарное существо?

     — Я вообще не умею изображать.  Если надо,  я делаю по-другому — просто

меняю личность.  У  меня уже три штуки виртуальных личностей.  Когда мы  искали

тебя на Манокаре, мне приходилось становиться другим.

     — Среди твоих виртуальных личностей есть какая-нибудь страшная?

     — Есть.  — Поль вспомнил про Черную Вдову. — Такая страшная, что самому

противно... Это даже не человеческая личность, а как бы призрак.

     — Отлично.  Используй ее против Лиргисо.  Он любит демонстрировать свое

превосходство, но напугать его можно.

     — Попробую...  — Эта идея еще не приходила Полю в голову. — Знаешь, что

он на Манокаре устроил?  Сорвал реформы. Там все могло бы измениться, если б не

он.

     — Знаю, он рассказывал.

     — Ты не в курсе,  чем он достал президента?  Мы установили, что Ришсема

шантажировали какой-то видеозаписью,  но так и  не выяснили,  в  чем заключался

шантаж.

       Лиргисо склонил его  к  интимной близости и  заснял  эпизод  скрытой

видеокамерой. Для манокарца это такой компромат, что лучше сразу застрелиться.

     — Манокарский президент и моя сестренка нашли с кем связаться! Тина, ты

можешь объяснить, зачем Ольге это понадобилось?

     В безмолвном диалоге возникла пауза, потом Тина ответила:

     — Лиргисо умеет быть обаятельной личностью — если не знать,что он собой

представляет.  А  Ольга  видит в  других прежде всего хорошее,  все  плохое она

отбрасывает,  старается не  замечать.  У  нее ведь нет твоей способности видеть

суть.  Кроме того...    На секунду Тина замялась.  — Учти,  он только выглядит

человеком.  Это лярниец,  могндоэфрийский энбоно, Живущий-в-Прохладе. Заставить

сексуального партнера испытывать удовольствие —  для  него  это  вопрос чести и

самооценки,   иначе  он  просто  не  может.  Это  составляющая  могндоэфрийской

культуры. В общем, секс с Лиргисо — это не сказать, что плохо... Ольге нравится

с ним общаться, и она считает его хорошим человеком.

        Когда   я   вернусь  домой,   ей   придется  откорректировать  свое

представление о хороших людях! Ты не знала раньше, что он экстрасенс?

       Он недавно стал экстрасенсом — по методике Стива,  которую вытянул у

меня.  Накачал меня мезгеном,  и  я  выложила все,  что  знала.    Сейчас Тина

излучала досаду. — Под мезгеном сложно сопротивляться... да я, честно говоря, и

не пробовала.  Я ведь не верила,  что у него что-то получится.  Оказалось, он в

принципе к  этому предрасположен и  еще  на  Лярне пытался учиться по  каким-то

древним трактатам. Помнишь, как тебе стало плохо на форуме?

     —Да.

       Он  сказал,  что забрал у  тебя энергию —  это как раз из лярнийских

магических заморочек.  Насчет меня он  Утверждает,  что я  от таких воздействий

полностью защищена.  По-моему,  насчет «полностью» врет — один раз он и со мной

такой номер проделал.  Еще на  Лярне.  Он шесть раз подряд выстрелил в  меня из

парализатора,  и  я долго не могла восстановиться — через несколько часов после

этого я  все  еще  была на  грани обморока.  Я  тогда решила,  что  заряды были

какие-то  особенные,  а  теперь думаю,  что  это  его работа:  после того как я

получила шесть зарядов,  я ослабела, и он смог пробить мою защиту. Сам Лиргисо,

понятно, ни за что не сознается — он любит держать свои тайные преимущества про

запас.  О  его энергетическом вампиризме я  узнала случайно.  Когда мы  были на

Савайбе,   нас  захватили  местные  бандитствующие  сектанты,  и  ему  пришлось

воспользоваться своими способностями. Он в курсе, что ты экстрасенс?

     —— Нет. Вообще-то я никогда не считал себя экстрасенсом.

     — Считал или нет, не важно. Лиргисо не должен об этом узнать. Стив меня

кое-чему научил,  но  теперь я  ничего не  могу —  Лиргисо вколол мне препарат,

блокирующий экстрасенсорные способности. Это после того, как я сбежала.

     Поль ощутил ее грусть.

       Я слышал о таких препаратах.  Когда ты вернешься в свое тело,  опять

все сможешь,  а  Веронике никакие способности на  фиг не нужны —  ее интересуют

только тортики и наряды.

     Его  словно  затягивало в  водоворот —  сначала кружение медленное,  но

постепенно ускоряющееся;  долгий  телепатический диалог израсходовал его  силы,

он, того и гляди, потеряет сознание... Если раньше его не усыпит «кокон».

     — Тина,  я сейчас отключусь!  Сил больше нет.  Нам надо поскорей отсюда

выбираться.

       Согласна.  Я  хотела связаться с  Флассом —  он сумеет найти Стива и

передаст  ему  сообщение,   но  Фласс  меня  не  слышит.  Если  бы  у  нас  был

ретранслятор,  что-нибудь вроде усилителя мыслей...  Не  знаю,  существуют ли в

природе такие штуки.

     — Я подумаю.

     Это  было последнее,  что Поль сумел сказать.  На  сегодня он  готов...

Контакт прервался.  Перед тем как уснуть,  Поль свернул и  заархивировал Полину

Вердал;  потом попытался понять, почему вариант с ретранслятором представляется

ему вполне реальным? Но тут вмешалась медицинская автоматика, и он провалился в

сон.

     Похоже,  проспал он долго.  Вскоре после пробуждения его снова навестил

Лиргисо —  в  «полумаске»,  на этот раз черно-серебряно-алой,  с алыми губами и

ногтями.

       Убойно выглядишь,    заметил Поль.    Самый  подходящий имидж  для

директора солидной строительной фирмы!  Ты  для  рекламы в  таком виде  еще  не

снимался?

       Для  рекламы я  буду  сниматься в  таком  виде  потом,    загадочно

усмехнулся Лиргисо, — когда реализую кое-какие масштабные планы... Жаль, что ты

не  способен оценить красоту моего  макияжа.  Алые  бутоны  на  концах черных и

серебряных завитков —  решение редкое и  на  свой лад шокирующее,  это понял бы

любой лярниец. Но здесь, увы, никто не поймет...

     Он подошел к мониторам, потом вернулся к «кокону»:

        Могу   поздравить,   процесс  заживления  идет  быстрее,   чем   мы

предполагали. Через две недели я тебя отсюда выпущу. Ты не рад?

     Две  недели?..  Поля  охватила  противная обморочная слабость.  Лиргисо

наблюдал за ним с наигранным удивлением:

       Поль,  неужели ты  не хочешь выздороветь?  Нельзя же настолько всего

бояться...    Он  шагнул к  столику,  где  со  вчерашнего дня стояла бутылка с

остатками  шеррива-ля,  но  вдруг  рассмеялся  и  опять  прислонился  к  стенке

«кокона». — Никак не привыкну, что это можно делать иначе!

     Бутылка поплыла по воздуху и  через мгновение оказалась у  него в руке.

Появившийся в  поле  зрения робот-официант подал  ему  бокал  красного стекла с

посеребренными гранями.

     — Посуда, из которой ты пьешь, должна гармонировать с твоим макияжем, —

наставительно произнес Лиргисо.  — Меня всегда убивал тот факт,  что люди этого

не Н понимают!  Да,  мы ведь говорили о тебе... Поль, я вижу только один способ

излечить тебя от твоих навязчивых страхов — это проделать с тобой все то,  чего

ты  так  забавно боишься.  Впрочем,  ты  ведь за  этим сюда и  пришел...  Чтобы

успокоить тебя,  я готов во всех подробностях описать, чем мы будем заниматься.

К сожалению,  человеческий язык для этого слишком груб и примитивен,  но я буду

излагать образно, чтобы ты проникся нужным настроением...

     «Сейчас у  меня  начнет  срывать крышу,  я  же  не  могу  заставить его

заткнуться!»

     Поль вспомнил совет Тины:  стать демоном более кошмарным,  чем Лиргисо.

Придется трансформироваться. Пока Лиргисо с задумчивым видом допивал шерриваль,

базовая личность Поля  Лагайма уступила место Черной Вдове.  Паника,  отчаяние,

навязчивые ощущения тошноты и  озноба —  все  это исчезло.  Убить вот этого,  с

разрисованным лицом!  Черная  Вдова  рванулась  (такие  мелочи,  как  сломанный

позвоночник,  ее  не  волновали),  но  фиксаторы «кокона» удержали взбесившееся

манокарское привидение. Базовая личность отстраненно следила за происходящим.

     — Не дергайся,  — улыбнулся Лиргисо.  — «Кокон» предупрежден о том, что

наш пациент — буйнопомешанный с суицидальными наклонностями. На всякий случай —

мало ли какая идея посетит твою красивую, но не слишком умную голову...

     — Я убью тебя, — сообщила Черная Вдова.

       О,  ты ведь давно уже собираешься меня убить!  С  первого дня нашего

знакомства.

     — Теперь точно убью.  Вырву из грудной клетки сердце,  и после этого ты

сдохнешь.

     Лиргисо  перестал  улыбаться.   Сейчас  он  смотрел  на  Поля  с  долей

замешательства:

     — Ты уже забыл тот небольшой урок,  который получил в парке Иян? Боюсь,

когда ты поправишься, придется его повторить, причем в развернутом варианте.

     — Правильно, что боишься. Я тебя убью.

     — Поль, ты умеешь говорить что-нибудь кроме «я тебя убью»?

     — Я всю кровь из тебя выпущу. Тоже будет гармонировать с макияжем.

     Лиргисо машинально попытался налить в  бокал шерриваля,  но  обнаружил,

что  в  бутылке ничего  не  осталось,  и  отдал  ее  роботу-официанту с  черной

гравировкой на корпусе.

     — Поль, ты не перестаешь удивлять меня. Признаться, я не рассчитывал на

новые  сюрпризы,  и  вдруг —  такая неожиданность!  Откуда взялась в  тебе  эта

завораживающая жуть?  Раньше я  не замечал ничего подобного...  Но я  все равно

тебя сломаю, не сомневайся.

     Он   произнес  это  почти  дружелюбным  тоном,   повернулся  и   вышел.

Робот-официант прихватил пустой бокал и покинул помещение вслед за хозяином.

     Поль свернул Черную Вдову.  Вначале он лихорадочно скользил взглядом по

древесным разводам на потолочных плитах, потом сумел расслабиться. Итак, второй

раунд он  выиграл:  Лиргисо ретировался,  даже трепаться больше не  захотел.  А

времени осталось всего ничего — две недели.

     Тине  по  нескольку  раз  в  день  приходилось  выслушивать  безупречно

мотивированные,  расцвеченные изысканными и  неожиданными метафорами оправдания

Лиргисо.  Смысл их сводился к тому, что планы Лиргисо вполне альтруистичны; что

Поль на самом деле всю жизнь мечтал о таком повороте судьбы;  что для Тины тоже

так лучше — теперь они будут жить втроем, и ей не придется скучать; что Лиргисо

всегда делает как  лучше,  ведь это  он  не  позволил своему спятившему патрону

взорвать города на Валгре,  а  Тина заставила «Эдлоос» врезаться в пересадочную

станцию...

     Ему очень хотелось,  чтобы Тина признала его правоту,  и он почти довел

ее до головной боли, но тут его пригласили на деловую встречу в Хризополисе. Он

пожаловался,  что из-за человеческих предрассудков ему придется смыть макияж, и

ушел,  а  Тина устроилась в  одном из розовых бархатных кресел,  закрыла глаза.

Тишина...

     — Тина?

     — Поль? Привет!

     — Я уже полчаса не могу тебя дозваться. Ты была занята?

       Общалась с Лиргисо.  Он способен заболтать собеседника насмерть.  Из

всех способов убийства, какими он располагает, этот, по-моему, наихудший.

       Имею представление!  Я уже воспользовался твоим советом насчет более

страшного демона — ничего,  сработало. Тина, я пробовал связаться с Флассом, но

у меня не получилось. Наверное, надо, чтобы разговаривала ты.

       Он меня не слышит.  Не знаю,  в чем дело — в препарате Лиргисо или в

том, что я в принципе не телепат. Когда мы с Флассом общались на Лярне, контакт

устанавливал он.  С тобой мы общаемся благодаря твоим способностям.  Я подумала

насчет ретранслятора, но это ведь невозможно...

     — Возможно.  Если человек может стать киборгом,  почему я не могу стать

ментальным ретранслятором?

     Превратиться в машину,  пусть даже нематериальную,  — это совсем не то,

что стать другой личностью.  Формирование Ретранслятора отняло у  Поля довольно

много  времени.  Ретранслятор должен  быть  мощным,  идеально  отлаженным,  без

пространственных ограничений.  Визуально  он  представлялся  Полю  конструкцией

наподобие  сверкающей  спирали,  уходящей  в  бесконечность,  или  серебристого

ажурного коридора,  проложенного сквозь тьму.  Поль знал,  что на самом деле он

никак не  выглядит и  не имеет никакой протяженности,  но работать с  картинкой

было проще.

     Завершив формирование,  Поль  ненадолго стал  Ретранслятором.  Странное

ощущение...  Его тело словно исчезло,  да и сам он как личность почти исчез. Он

мог  все  —но  в  жестко заданных рамках;  при этом он  не  мог ни  думать,  ни

отвлекаться на посторонние впечатления,  и  очень смутно помнил о  том,  кто он

такой.   Впрочем,   свернуть  Ретранслятор  он  все-таки  сумел.  Истончившийся

окружающий мир    прозрачная плоскость крышки  над  лицом,  отделанный деревом

потолок,  неоднократно  пересчитанные шары-кашпо  и  шары-светильники,  мебель,

мониторы —  снова обрел яркость и  четкость.  Не сразу,  на это «овеществление»

ушло около минуты.

     Не рискованный ли это опыт?  Он ведь пока даже не, опробовал... себя?..

это устройство?..  в  рабочем режиме.  Что произойдет с  Полем Лагаймом,  когда

Ретранслятор начнет функционировать?

     В глубине души Поль с детства считал себя трусом и мучился из-за этого.

Позже  он  научился действовать,  невзирая на  страх;  он  и  в  драки  нередко

ввязывался назло собственному страху, чтобы разбить его вдребезги.

     Сейчас Поль опасался,  что навсегда исчезнет,  перестанет существовать,

если работа Ретранслятора затянется, однако альтернатива — стать живой игрушкой

для Лиргисо — была еще хуже, и он из двух зол выбрал наименьшее.

     Тине он решил не сообщать о своих опасениях. Незачем.

       ...Когда  я  прилетел на  Ниар,  наиболее странное и  сокрушительное

впечатление на  меня  произвел  лед.  На  Лярне  его  нет.  Ты  видела  ледяные

статуэтки,   которые  продают  в  Леверре,  в  магазине  на  улице  Крабовидной

Туманности?  Там  есть фигурки женщин и  животных,  цветы,  вазы...  Прелестная

работа!  В  первый  год  своей  человеческой жизни  я  скупал  их  десятками  и

расставлял у себя в лоджии.  Фласс, как это бесило моих родственничков, которых

я  унаследовал заодно с  телом Криса Мер-лея!  Почему-то они усматривали в этом

доказательство  моего  инфантилизма    типично  человеческое  заблуждение.   В

Могндоэфре,  напротив,  признаком  незрелости  считается  неспособность  ценить

красоту.  Весной статуэтки растаяли,  и  это  опять меня  поразило:  было нечто

изящное,  имеющее форму — и вдруг не осталось ничего,  кроме лужицы воды.  Надо

быть  Живущим-в-Прохладе,   чтобы  в   полной  мере  оценить  драматизм  такого

превращения!  Я  рассказал тем энбоно,  которые прилетали на форум,  о  ледяных

статуэтках, и потом по их просьбе отправил посылку на Лярн. — Лиргисо дотянулся

до  столика,  взял  бокал с  вином.    Тина,  то,  что  происходит между нами,

заставляет меня подумать об этих фигурках,  изваянных из застывшей воды. Только

что было — и вдруг исчезло. Мы с тобой столько пережили на Савайбе, а теперь ты

мне угрожаешь! Фласс, до чего это грустно...

       Если  ты  хочешь  хорошего  отношения к  себе,  поступай  с  другими

порядочно.  Дай мне вернуться на Нез. Отправь Поля в больницу. Представляю, как

ты его изводишь.

       Не извожу,  а пытаюсь успокоить.  Если кто-то смотрит на секс как на

трагедию,  я  готов выразить ему самые искренние соболезнования!  Тина,  это же

глупо и смешно!

     Не надо о Поле: вдруг она невзначай упомянет что-нибудь такое, о чем ей

неоткуда узнать,  и  Лиргисо  заподозрит,  что  они  каким-то  образом наладили

общение. Тина промолчала.

     — Я тебя не отпущу,  мы с тобой созданы друг для друга. Тина, твой Стив

— ничто в человеческом облике. Говоря «ничто», я подразумеваю не ничтожество, а

отсутствие  чего-либо  принадлежащего нашей  Вселенной.  Это  сгусток  пустоты,

имитирующий человеческую личность.  Там нет ничего, похожего на нас и понятного

нам.  Не  случайно мой покойный патрон боялся его,  как христианин дьявола.  Ты

прожила со Стивом несколько лет,  а ты хотя бы знаешь, кто он такой? Я-то знаю.

Вчера я получил перевод кудонских материалов — занимательное чтение...

     Тина невольно напряглась:  слишком долго они со  Стивом искали ответ на

этот вопрос, и каждый раз поиски приводили их в тупик.

     — И кто же?

        Обитатель  многомерной  Вселенной.   Насчет   количества  измерений

кудонские исследователи не  сошлись  во  мнениях —  называют разные  числа,  от

четырех до  десяти.  Здесь ему делать нечего.  Представь,  что тебя сплющили до

двух измерений и  поместили в  плоский мир —  в  таком положении находится тот,

кого ты считаешь Стивом Баталовым. Он не сможет взять тебя с собой — трехмерное

существо не  приспособлено для жизни там,  откуда он  пришел.  Когда он уйдет в

свою  Вселенную,  четырехмерную или  десятимерную —  вряд ли  даже Фласс знает,

сколько у них там измерений, — так вот, когда он уйдет, ты наконец поймешь, как

я тебе нужен!

     — Куда же я денусь без твоих утешений!

     — Я знаю, чем привлек тебя Стив. — Лиргисо проигнорировал ее усмешку. —

Он не человек.  Я тоже не человек.  После проводов Стива я стану для тебя самым

интригующим и привлекательным существом в этой Галактике.  — Лиргисо поднялся с

ложа и  начал одеваться,  при этом он  ни на миг не умолкал,  как будто задался

целью не позволить ей вставить ни слова.  — Тина, ты ведь всегда избегала того,

что принято называть обыкновенной,  или нормальной,  человеческой жизнью! Когда

Стив уйдет, ты поймешь, что наши разногласия — не препятствие для нашего союза.

Меня ждут в Хризополисе, а мне, Фласс, еще умываться и снимать лак с ногтей...

     Он  ушел,  так и  не  дав ей возразить:  если возражения не произнесены

вслух     их  как  бы  и  не  было  вовсе.   Тина  закинула  руки  за  голову.

Кроваво-красный с черными. прожилками потолок, асимметрично разбросанные черные

бутоны-светильники.  Точная копия прежнего потолка, расколотого и обвалившегося

в результате ее упражнений.

     Что должен чувствовать человек,  которого сделали двумерным и поместили

в  плоский мир —  при условии,  что он останется жив?  Тина попыталась мысленно

смоделировать свое  существование в  двумерном  пространстве    чтобы  понять,

каково приходится Стиву в  этой ограниченной тремя измерениями Вселенной,  — но

ее  не  удовлетворяли возникающие представления.  Слишком схематичные,  слишком

размытые.

     — Тина? Привет! Ты свободна?

     — Да. Лиргисо улетел в Хризополис.

     — Ретранслятор готов. Когда ты хочешь связаться с Флассом?

     — Хоть сейчас.

     После небольшой заминки Поль отозвался:

     — Ладно,  давай сейчас. Только постарайся, чтобы сеанс был покороче — я

не знаю, сколько времени проработает Ретранслятор.

     Тина как будто уловила оттенок тревоги:

     — Поль, для тебя это не опасно?

     — Да нет. Просто я не уверен насчет срока, в течение которого он сможет

функционировать. Сформулируй сообщение заранее, хорошо?

     — Хорошо.

     — Скажи,  когда будешь готова.  Я здесь,  с тобой.  Жду.  Надо, чтобы и

Фласс все понял,  и  до Стива информация дошла в  неискаженном виде,  и большой

задержки не было... Наконец Тина позвала:

     — Поль, у меня все готово.

     — Тогда — внимание.  Включаю Ретранслятор! Думать о Флассе. Вызвать его

на  контакт.  Почти  сразу же  возникло ощущение чего-то  необъятно громадного,

чуждого,  поддающегося пониманию лишь  в  очень  узких пределах,  но  при  этом

одушевленного и настроенного доброжелательно.

       Существо-Тина?   Здравствуй!  Долго  не  было  с  тобой  разговоров.

Существа-Стива тоже долго не было, чтобы со мной разговаривать.

       Здравствуй!  Я не могу поговорить долго,  мое время ограничено.  Мне

нужна твоя помощь. Передай важное сообщение существу-Стиву.

      — Важное — это значит какое? Объясни.

     Для  Фласса  нет  «важного» и  «не  важного»,  он  не  мыслит  в  таких

категориях.

     — Сообщение надо передать быстро,  надо передать обязательно.  Вот оно.

Тина и Поль захвачены Лиргисо. Новоб имя Лиргисо — Крис Мерлей. Место — Ориана,

Элсмбийский полуостров, Мраморный залив. Вот картинка места, где находятся Тина

и Поль.

     Тина  представила трехэтажный дом  в  серо-белых  разводах,  окруженный

сугробами. Картинка получилась достаточно четкая и детальная.

       Передам существу-Стиву сообщение —  слова и  картинку,    отозвался

Фласс. — Я не знаю, где искать существо-Стива.

     — Место-Рсмеда. Близко к месту-Ниару. Ты сможешь туда проникнуть?

     — Дай картинку.

     — У меня нет картинки.

       Без картинки я  не протяну в место-Ремеду свое пространство.  Что же

делать?..

       Тогда...  Ты  сможешь появиться в  месте-Ниаре?  Если здесь окажется

некоторое количество твоей  предметной части,  другие  существа,  которые здесь

живут, позовут существо-Стива, и он сам придет к тебе.

     — Надо, чтобы в месте-Ниаре появились мои отростки?

     — Нет. Вещество твоей основной предметной части.

       Я  никогда  не  перемещал  его  по  протянутому  пространству.  Надо

переместить. Интересно. Новый опыт — хороший опыт.

       Только,  знаешь...  Лучше открой для этого новую точку-выход.  Я дам

тебе картинку.

     Ориану отделяет от  Хардоны неширокий пролив.  Если  Фласс прорвется на

Ниар в Хардоне,  Лиргисо может запаниковать и сбежать (он ведь лярниец!), и это

бы еще ничего,  но Тину и  Поля он вряд ли захочет бросить.  Прихватит с собой.

Значит,  прорыв должен произойти подальше от  его логова,  в  другом полушарии.

Тина  представила  картинку:   небольшой  безлюдный  островок  в   южной  части

Испанского архипелага.

     — Здесь,  ладно? После прорыва подожди, существо-Стив скоро сам с тобой

свяжется.  Спасибо тебе. Прекращаю разговор, мое время закончилось. Поль, конец

связи!

     Тина улыбнулась: получилось. Теперь остается только дождаться Стива.

     — Поль, все хорошо! Я договорилась с Флассом. Поль, ты меня слышишь?

     Поль не отзывался.  Возможно,  он устал и  нуждается в отдыхе?  Прежние

сеансы телепатической связи  тоже  утомляли его  довольно быстро...  Объяснение

вполне правдоподобное, и все же Тина никак не могла унятч нарастающую тревогу.

     Досконально  изученные  комнаты,   коридор  с   волнистыми  лярнийскими

стенами,  холл с колоннами,  в прозрачной толще которых повисли темные цветы...

Тина  переходила из  одного  помещения  в  другое,  за  ней  деловито  следовал

«цербер».  Хорошо бы Поль связался с ней через минуту... через полчаса... через

час... Но время текло, а Поль на связь не выходил.

     Тина остановилась перед терминалом,  набрала код Лиргисо:  единственный

канал внешней связи,  которым она  могла воспользоваться.  Генеральный директор

компании «Кристален» —  не  та персона,  до которой можно дозвониться запросто.

Электронный секретарь осведомился, кто желает поговорить с господином Мерлеем.

     — Тина. Кристина Верной.

     Через несколько секунд ее соединили. Приятно знать, что ты находишься в

vip-списке.

     — Тина? — услышала она голос Лиргисо. — В чем дело?

     — Ты можешь запросить у «кокона» информацию о состоянии Поля?

     Обрыв связи. Больше ее с «господином Мерлеем» не соединяли.

     Тина села в кресло,  скрестила на груди руки.  Хорошо, если Поль просто

спит.  Неотличимые друг от  друга минуты скользили мимо непрерывной мельтешащей

цепочкой, и хоть бы один разрыв в этой цепочке...

     Щелчок замка заставил ее вздрогнуть. Шаги в коридоре. Тина давно уже не

видела Лиргисо без макияжа,  а таким бледным он был разве что на Савайбе, когда

они уходили от погони.

     — Откуда ты узнала, что с ним случилось?

       Я ничего не узнала.  — Тину охватил слабый,  но неприятный озноб. 

Просто  появилось предчувствие,  что  с  Полем  что-то  не  в  порядке.  А  что

случилось?

       Да  хотел бы  я  это  понять!  У  него начались судороги,  настолько

сильные, что «кокон» не смог их скомпенсировать. Трещины в костях, разрывы мышц

и  сосудов —  можно  подумать,  что  его  избили.  Кроме того,  крайняя степень

нервного истощения.  Он ведь еще днем находился в удовлетворительном состоянии!

Я вызвал врача и специалиста по «коконам», скоро они будут здесь.

     Что   происходит  с   человеком,   который  превратился  в   ментальный

Ретранслятор? Когда Ретранслятор работает на полную мощность — что происходит с

телом человека?  Наверное,  оно просто перегорает.  Разрушается от  перегрузок.

Поль подозревал,  что развязка будет именно такой, не случайно ведь он попросил

Тину договариваться с Флассом покороче.

     — Можно посмотреть на него? — хрипло спросила Тина.

     — Пойдем.

     Почему  Лиргисо  выглядел растерянным и  подавленным,  для  нее  так  и

осталось загадкой.  Его рудиментарная совесть ненадолго вышла из  комы?  Или он

расстроился из-за того,  что теряет игрушку,  которую уже привык считать своей?

Или  испугался  необъяснимого?  Если  с  пациентом произошла такая  чертовщина,

получается,  что «коконы спасения» не настолько надежны,  как принято думать, а

ведь сам Лиргисо время от времени тоже пользуется «коконом»!

     Поля почти не  было видно.  Нижнюю часть его  лица скрывала кислородная

маска,  соединенная с  аппаратом искусственного дыхания,  тело  оплетали гибкие

трубки  и   манипуляторы    «кокон»  добросовестно  пытался,   по  Мере  своих

возможностей,   исправить  повреждения.   На   мониторы   выведены   данные   о

функционировании   замещающих   систем:    подключено   искусственное   сердце,

искусственная печень,  искусственные почки,  искусственная вентиляция легких 

собственные органы человека отказали. «Кокон» работал в режиме реанимации и был

готов,  при необходимости,  погрузить пациента в состояние стазисного сна.  Это

Тину  немного  успокоило;  она  успела  забыть  о  том,  что  «коконы спасения»

оборудованы встроенными стазерами.

     «Стив сможет его вытащить.  Лишь бы  Лиргисо не решил,  что возиться не

стоит, и не отключил автоматику. С него станется...»

     — Тина, я не знаю, как он это сделал, но сделал он это мне назло! Чтобы

ускользнуть от меня... Проклятый трус! Пусть не надеется, я не дам ему умереть.

Он будет жив и здоров,  как бы он ни сопротивлялся! Вот увидишь, все будет так,

как хочу я!

     Излияния  Лиргисо  прервала трель  передатчика:  охранник сообщил,  что

прибыли  врач  и  специалист по  медицинской технике.  Бросив  злой  взгляд  на

«кокон», Лиргисо повернулся к двери.

    

     Глава 19

    

     Янсе  Люш,   репортер  «Ниарской  сетевой  бомбы»,   сидел  на  террасе

новенького модульного домика.  Спиной к пляжу: ему больше нравилось смотреть на

деревья  с  ярко-зелеными кронами,  похожими на  лакированные зонтики,  чем  на

сверкающую  морскую  синеву.  Напротив  устроилась в  шезлонге  Марианна  Эфил,

ведущая «Женских чар»    стриженая блондинка с  алыми губами на  узком бледном

лице,  худощавая до легкой заморенности,  в  «мигающем» купальнике,  который то

появлялся, то исчезал. Она задумчиво вертела в пальцах плоскую коробочку, потом

что-то  вытряхнула на ладонь и  проглотила.  Сбоку развалился в  кресле-качалке

поджарый  и  бородатый Геннадий  Стронге  из  «Всепланетных ниарских новостей».

Робот  флегматично покачивал  его  кресло,  а  Геннадий  просматривал текстовые

сообщения на экранчике карманного компа.

     Люш наслаждался жизнью:  наконец-то  он  получил отпуск и  отправился с

закадычными друзьями в  тропики,  на  один  из  необитаемых островов Испанского

архипелага.  «Необитаемых» —  громко сказано,  это  ведь  Ниар,  но,  кроме  их

компании,  здесь  никого  нет,  а  единственная рукотворная постройка —  домик,

собранный не  далее как  вчера.  По  такому случаю Люш ходил босиком,  в  своих

любимых  истрепанных шортах  и  футболке с  огненной пульсирующей надписью «Мой

босс — сволочь».  Эту футболочку он заказал специально и старался не попадаться

в  ней на  глаза своему директору (а  то вдруг тот решит,  что это про него,  и

обидится),  а  также  акционеру «Сетевой бомбы» Крису  Мерлею (а  то  вдруг тот

поймет, что это про него, и совсем осатанеет).

     Мерлей вел себя с  Люшем бесцеремонно и  высокомерно и вдобавок порезал

его савайбианский матерьялец.  Первое Люш еще мог простить (боссы постоянно ему

хамили,  он  относился к  этому философски),  но  второе —  никогда.  Рейтинг у

репортажа о приключениях на Савайбе не ахти какой,  и все потому, что Мерлей не

позволил  показать  Кристину Верной!  Присутствие такой  фантастически красивой

девушки привлекло бы внимание даже к самому заурядному сообщению,  а матерьялец

у  Люша очень даже приличный...  Нет  ведь,  Мерлей все  покромсал —  и  это  в

благодарность за  то,  что Люш спас ему жизнь.  Трое других акционеров «Сетевой

бобмы»,  равно как  и  директор с  главным редактором,  спорить с  Мер-леем  не

посмели; они его боялись.

     В  какой-то  степени Люш  уже  отомстил.  Вчера он  все  уши  прожужжал

Марианне и  Геннадию о  подлом характере Мерлея (см.  надпись на футболке) и  о

невероятно красивой  девушке,  которую  тот  держит  на  положении  арестантки.

Наслушавшись жалоб Люша,  Марианна заинтересовалась: ей нужно что-нибудь этакое

для «Женских чар»;  интервью с девушкой, которую из ревности держат взаперти, —

это в самый раз! Она твердо решила сразу после каникул взять штурмом резиденцию

Мерлея и сделать Кристину Верной героиней своего очередного репортажа.

     Порыв   теплого  солоноватого  ветра  ласково  погладил  затылок  Люша.

Геннадий прищурился, читая очередное сообщение, и сквозь зубы чертыхнулся.

     — Что там? — поинтересовался Люш.

        Они   собираются  выпустить  Саймона   Клисса.   Мол,   подлечился,

исправился... Обрадовали!

     — А тебе какое дело? — спросила Марианна.

     — Он эксцессер.  Из-за того,  что есть такие,  как Клисс, люди не любят

таких, как мы. Журналистов смешивают с эксцессерами. Этого Клисса только могила

подлечит и исправит, я его знаю. Он сначала у нас работал, потом его вышибли за

неэтичность, тогда он подался в «Перископ» исталэксцессером.

     Геннадий хотел что-то  еще  добавить про  Клисса,  но  тут Люш заметил,

какие громадные у Марианны зрачки.

     — Что ты приняла?

     — Сама не знаю,  но эта штука лучше всего остального.  — Она пристально

смотрела вдаль.    Боже,  какой глюк...  У  меня еще не было ничего подобного!

Представляете,  пространство над  морем  сгустилось,  вывернулось  наизнанку  и

беззвучно взорвалось туманными лепестками!  Теперь  оттуда,  прямо  из  ничего,

ударил черный фонтан... Ребята, вы тоже должны это попробовать!

     Не  отводя  взгляда  от  своего  видения,  она  открыла и  протянула им

коробочку с драже.

       Я  воздерживаюсь,  — отказался Геннадий.  А Люш оглянулся — и увидел

Марианнин  глюк.   Да,  это  было  нечто!  Головокружительно  сложная  туманная

структура колыхалась над  водой,  из  ее  центра бил  высоченный фонтан черного

стекловидного  вещества.  Опадая,  вещество  не  тонуло  и  не  растекалось,  а

группировалось в поблескивающую на солнце аморфную массу. Похоже на студень.

     — Что это? — ахнул у него за спиной Геннадий.

     — Вы уже приняли? — оживилась Марианна.

     — Нет... — Люш на всякий случай потряс головой. — Но я это вижу!

     — Классная штука! Достаточно, чтобы кто-то се принял, и все увидят одно

и то же...

       Раз мы все это видим — значит,  это не глюк,  — перебил Геннадий. 

Ребята, оно есть на самом деле! Что это такое?

     — А я знаю... Это нефть! — догадался Люш. Ему вспомнилась прочитанная в

детстве книжка о  древних землянах,  которые очень  радовались,  если  находили

нефть, потому что не знали другого горючего. — Нефтяной фонтан!

     Он  сунул руку  в  карман шортов,  вспомнил,  что  оставил передатчик и

видеокамеру в  багаже,  и  рванулся  в  комнату.  Поскорее передать сообщение в

«Сетевую бомбу»,  вот это будет матерьялец! «Ниару грозит нефтяной потоп» — чем

не заголовок?

     Геннадий опередил его и  связался с  «ВНН»:  люди вроде бы давно уже не

ищут нефтяные месторождения, на Ниаре их вроде бы давно не осталось, но бывает,

что нефть сама нас находит...

     Марианна тоже вытряхнула из сумки передатчик,  надела на голову обруч с

видеокамерой и  начала объяснять аудитории «Женских чар»,  что  нефть,  подобно

роковой женщине,  врывается в человеческую жизнь внезапно и агрессивно и сейчас

она заливает Ниар, как хищная страсть...

     Не прерывая трансляции,  журналисты откупорили бутылку шампанского.  За

сенсацию! Допить не успели: налетели военные боты, из них посыпались десантники

и  всю троицу без церемоний эвакуировали в глубь архипелага,  вместе с домиком,

который за  считанные минуты разобрали и  погрузили в  одну из  машин армейские

роботы. Район нефтяного месторождения объявили закрытой зоной.

     — И на кой она им понадобилась, эта нефть?! — выразил общее мнение Люш,

когда   насильственно  эвакуированные  друзья  осмотрелись,   обнаружили,   что

находятся на территории курорта, и отправились искать ресторан.

     Специалист  по   медицинской  технике  заверил  Лиргисо,   что  «кокон»

находится в полном порядке и работает без сбоев;  его автоматика не причастна к

тому,  что произошло с пациентом, — она сделала все возможное для его спасения.

Врач никаких объяснений дать не смог: в его практике прецедентов не было.

     — Тина,  нет смысла его оперировать,  — с досадой сообщил Лиргисо. — Ни

одного целого ребра,  множество гематом, отслоилась глазная сетчатка, разорваны

мышечные волокна...  Компьютер «кокона» выдал  список  травм    на  нескольких

листах.

     Тина помертвела:  жизнь Поля мало того что висит на волоске,  так еще и

зависит  от  доброй  воли  Лиргисо,  а  тот  никогда  не  проявлял склонности к

бескорыстному гуманизму.

     — Да не бледней ты так!  — Он усмехнулся.  — Мы спасем его. Фласс, могу

вообразить выражение его лица,  когда он очнется и обнаружит себя здоровым! Это

будет забавно... Придется немного подождать — надо, чтобы Поль хотя бы четверть

часа смог продержаться без этих громоздких систем жизнеобеспечения.  У них есть

компактные аналоги,  рассчитанные на  человека  в  скафандре,  я  уже  заказал.

Функционируют они  в  течение ограниченного времени,  но  нам хватит пятнадцати

минут.

     — На что хватит пятнадцати минут?

     — Великолепная Тина,  меня иногда восхищает твоя недогадливость! На то,

чтобы переместить Поля в здоровое тело.

     Она не подумала о таком решении.  А Лиргисо оно сразу пришло в голову —

наверняка не сейчас, а гораздо раньше.

     — Но ведь ты при этом кого-то убьешь.

     — Убью.  — Он равнодушно пожал плечами. — Я позаимствовал один из твоих

любимых жестов,  не заметила?  Нужно найти донора,  который будет отвечать всем

моим  требованиям.   Лучше  взять  не  ниарца,   а   мальчишку  с  какой-нибудь

третьесортной планеты  вроде  Кутакана,  Мелиссы  или  Яхины,  чтобы  никто  не

заинтересовался его судьбой.

     Лиргисо замолчал и  уставился на  нее  с  едва наметившейся насмешливой

улыбкой. Тина молчала. Время шло. Он не выдержал первый:

     — Ты возразить не хочешь?

     — А надо возражать?

     — Тина,  я же вижу,  что ты не одобряешь мою идею! Нравственно ли будет

спасти Поля  ценой  жизни  какого-нибудь никчемного кутаканца или  мелиссийца —

люди  обожают такие дилеммы!  Я-то  думал,  что  ты  начнешь рассуждать на  эту

тему...

     — Вот сам и рассуждай, а мне неинтересно.

       Ты непостижимейшее существо!    Лиргисо вздохнул.  — Состояние Поля

удалось застабилизировать,  в  случае  ухудшения сработает стазер  «кокона».  Я

время от времени буду запрашивать данные, не беспокойся. Я улетаю в Хризополис.

Хочу получить один правительственный заказ, весьма престижный. Ты знаешь о том,

что знаменитый глобус на здании НУБа рассыпался?

     Об  этом  Тина  знала     и  из  телевыпуска  «Всепланет-ных  ниарских

новостей», и от Поля.

     — НУБ уже утешился и захотел чего-нибудь новенького. Намечается большая

драка между дизайнерскими фирмами,  я  тоже  участвую.    Лиргисо зажмурился и

мечтательно ухмыльнулся:  —Мое творение будет господствовать над  Хризополисом!

Все будут на него смотреть,  и оно будет всех повергать в шок — Тина,  это одна

из самых утонченных разновидностей власти! Я непременно вырву у них этот заказ.

НУБ обеспокоен тем,  что на  Ниар прорвался Фласс —  хотел бы я  знать,  какого

Фласса  ему  здесь  понадобилось,  прости за  тавтологию,    однако встречу не

отменили. Увы, я тебя покидаю.

     После его  ухода Тина включила телеблок.  Выпуск новостей;  музыкальный

клип;  пресс-конференция группы ученых — гипотезы относительно того,  что такое

Фласс и  с какой целью он начал экспансию на Ниар;  опять новости.  Обращение к

силарскому гражданину Стиву  Баталову:  господина Баталова  просят  появиться в

главном офисе  НУБа,  поскольку ниарское правительство нуждается в  нем  как  в

компетентном посреднике для переговоров с Флассом.

     Стив единственный мог общаться с  Флассом на  равных.  В  силу каких-то

неведомых причин силарцы,  несмотря на свои сверхъестественные способности,  не

смогли наладить контакт,  с  лярнийским океаном — между ними обнаружилась некая

непонятная для Тины несовместимость. После проникновения Фласса на Ниар местное

правительство ощутило острую нужду в  Стиве как  в  консультанте и  контактерс.

Обращение передавали через каждые два часа.  Вероятно,  его транслировали и  на

других планетах — Стива разыскивали по всей Галактике.

     Ремеда покрыта коркой льда,  местами бесцветного, местами мутно-желтого

или зеленоватого. На дневной стороне лед сверкает в холодных лучах маленького и

далекого,  если смотреть с Ремеды,  Близкого солнца; в монолитной многометровой

толще  драгоценными камнями горят зеленые и  желтые искры.  Видимость отличная,

разреженная  атмосфера  позволяет  разглядеть  мельчайшие  детали   сглаженного

ландшафта.  На ночной стороне переливаются в черном небе неподвижные звезды, их

лучи неощутимо прикасаются к поблескивающему во тьме ледяному панцирю планеты.

     Панцирь  не  сплошной,  кое-где  его  целостность нарушают давным-давно

обломанные  каменные  зубы  Ремеды,  а  также  линзоподобные прозрачные купола,

приземистые  башенки  маяков  и  метеостанций,  металлокерамитовые  площадки  с

люками,  способными пропустить звездолет средних размеров,    крыши  подземных

сооружений.  Под  поверхностью Ремеды спрятано несколько городов,  .соединенных

друг с  другом туннелями.  Ведомственные учреждения,  лаборатории,  полигоны...

Здесь  нет  посторонних.   Принято  считать,  что  посторонние  не  могут  сюда

проникнуть.

     ...Он  уже  несколько дней находился на  Ремеде.  Или  больше недели?..

Время потеряло для него значение. Вначале он предполагал, что будет хотя бы раз

в сутки теле-портироваться на яхту, которая осталась на Ниаре, — чтобы поесть и

восстановить силы,  но потом обнаружил, что не нуждается ни в пище, ни в сне, и

решил не тратить лишние часы на отдых.

     Здешние обитатели до сих пор не заметили его присутствия. Их аппаратура

начала слишком часто ломаться и  давать сбои,  но  все  это  списывали на  иные

причины,  не имеющие отношения к Стиву Баталову.  Это его удивляло: неужели те,

кто захватил Тину, полностью исключают вероятность его вступления в игру?

     Он нашел на Ремеде несколько опасных для себя излучателей и вывел их из

строя,  но  даже после этого никто не  понял,  что он  здесь.  Это у  него тоже

вызывало недоумение. Пока он ничего не разрушал (кроме излучателей) и никого не

убивал,  только  собирал  информацию —  осматривал помещения,  проникал в  базы

данных,  наблюдал за  людьми.  Народу здесь работало много,  несколько десятков

тысяч человек.  Иногда он копировал чью-нибудь внешность (если совпадали рост и

комплекция) и  гулял по  ремедианским городам почти легально,  но  чаще  просто

ослеплял   аппаратуру   видеоконтроля   и   «договаривался»   с   устройствами,

проверяющими сотрудников на предмет личных идентификаторов.

     Никаких упоминаний о  Стиве Баталове и  Тине  Хэдис.  Ничего странного,

наверняка они фигурируют в нубовс-ких документах под кодовыми кличками либо как

«объекты» с номерами,  известными лишь посвященным.  Странно другое; отсутствие

признаков,  указывающих на то, что вышеназванные личности находятся «в работе».

Конспирация настолько глубокая,  что ничего не всплывает даже здесь,  в  святая

святых НУБа?  Или  Поль оказался прав и  НУБ    это всего лишь еще один ложный

след?

     При   очередном  набеге  на   локальную  компьютерную  сеть  одного  из

ремедианских подразделений он  наткнулся  на  свое  имя.  Дата  совсем  свежая.

Распоряжение с  высших  уровней,  открытым текстом;  немедленно разыскать Стива

Баталова (ни Космопол, ни силарское посольство не располагают информацией о его

местопребывании,  но,  по  данным  из  компетентных источников,  Баталов сейчас

находится на  Манокаре) и  любой  ценой  пригласить в  Хризополис.  Примечание:

уложиться в  минимальные сроки,  поскольку вторжение Фласса  угрожает  экологии

Ни-ара  и  вообще  чревато  неизвестно  чем.   Ответ:  на  Манокар  ушел  через

гиперпространство  корабль  с  группой  оперативников.   Видимо,  от  последних

ожидается,  что они сумеют разыскать его и  пригласить «любой ценой»...  Что ж,

насчет цены —  это  в  самый раз.  Если они хотят получить от  него помощь,  им

придется отдать ему Тину, в каком бы теле она сейчас ни находилась.

     Он  вернулся в  локальную Сеть  и  уничтожил следы своего вторжения,  а

также следы следов —  еле  заметные,  как крохотные царапины,  затерянные среди

других  царапин  на   обширной  поверхности  сложной  топологии  (защита  здесь

хитроумная,  и все же на таких,  как он,  не рассчитана). Потом в последний раз

оглядел помещение и  разрешил охранной автоматике вернуться в рабочий режим — с

секундной задержкой,  которой ему хватило,  чтобы переместиться в  другую точку

пространства.

     На яхту за время его отсутствия никто не пытался проникнуть.  И никакой

чужой  техники поблизости.  Яхта  стояла  в  одном  из  ущелий  хребта Эсхсра в

пустынной Западной Хардоне.  Стив Баталов —  не.он,  а настоящий Стив,  из чьих

клеток было выращено его тело,  — любил эти места с тех пор,  как побывал здесь

мальчишкой вместе с родителями.  Он тоже полюбил их; он даже выяснил, кто такой

Эсхер — древний земной художник, и нашел электронные репродукции его работ.

     Он опять почувствовал себя Стивом Баталовым.  На Ремеде он словно и  не

был человеком:  безымянное существо,  занятое поисками и ничем иным,  на каждом

шагу нарушающее обязательные для людей физические законы.  Стив припомнил,  что

иногда проходил сквозь стены,  а  иногда стоял  рядом с  сотрудниками нубовских

учреждений и те в упор его не замечали: то ли он становился невидимкой, то ли в

эти моменты у него отсутствовало тело.

     Стив  включил передатчик и  вызвал Поля.  Молчание.  Спит?  Спустился в

подземку? Влип в неприятности?

     Как  ему не  хотелось оставлять Поля без присмотра —  необъяснимая;  но

настойчивая тревога...  Сколько времени?  В  Хризополисе ночь —  значит,  можно

телепортиро-ваться без особых предосторожностей.

     Продуваемый ледяным ветром переулок в двух шагах от «Триумфа». Прохожий

в  меховом  пальто  и  прозрачной термомаскс,  предохраняющей лицо  от  холода,

шарахнул ся  в  сторону,  к  пирамидальному фонарю,  но  потом  нашел  какое-то

правдоподобное объяснение внезапному появлению незнакомца и зашагал дальше.

     Мимо вереницы оранжево светящихся пирамидок Стив направился к отелю. Он

настолько  ощутил  себя  человеком,   что  начал  мерзнуть:  человек  в  легком

комбинезоне и  с непокрытой головой не может игнорировать секущий зимний ветер.

То  есть  это,  конечно,  не  обязательно...  однако если он  совсем перестанет

считаться с законами этой Вселенной, та не выдержит его присутствия и вытолкнет

его  раньше,  чем он  найдет Тину.  Или не  то  чтобы вытолкнет —  это слово не

отражает суть,    а  просто перестанет с  ним взаимодействовать.  Как будто он

знал, что это такое... Как будто с ним это уже случалось... Если это произойдет

сейчас,  он никогда не доберется до Тины.  А  теперь еще и Поль пропал...  Ради

того, чтобы Вселенная не исчезла, Стив согласился играть по ее правилам.

     Пусть вселенные иллюзорны,  а  населяющие их существа — настоящие,  но,

когда та или иная вселенная для тебя исчезает,  она забирает с собой всех своих

живых обитателей.  Ты  знаешь,  что они где-то есть,  но контакт с  ними больше

невозможен. Возникла горечь: он уже кого-то терял таким образом. Для того чтобы

ткань  реальности не  расползалась от  твоих  неосторожных прикосновений,  надо

оставаться одним из тех, кто здесь живет. Просто Стивом Баталовым.

     Из переулка,  с торца,  «Триумф» казался заурядной узкой восьмиэтажкой.

Стив вышел на улицу,  и  прямоугольная башня развернулась в  триумфальную арку.

Менять внешность он  не  стал —  незачем маскироваться.  Он нужен правительству

Ниара, а ему нужны его друзья. Тина и Поль. Другая цена его не интересует.

     Дежурный администратор сказал, что Томас Кашински (под этим именем Поль

зарегистрировался в «Триумфе») уже несколько дней отсутствует.  Стив вернулся в

переулок и оттуда телепортировался в номер Поля.  Никакого беспорядка,  никаких

следов борьбы.  Портативный компьютер выключен;  рядом,  на  столике,  записка:

«Посмотри в сетевом ящике».

     Стив присел на стул, включил терминал. Активировал свое защитное поле —

на случай, если его атакуют, пока он будет блуждать в виртуальном пространстве,

— и нырнул в Сеть. Да, в ящике что-то есть.

     «Фильтр» кое-что выловил.  Я  пристегнул,  посмотри.  Естественно,  я в

Эфезам,  попробую собрать на месте дополнительную информацию.  Свяжись со мной,

жду сигнала. Поль».

     Он развернул приложение. Тина в теле Вероники Лойчевой.

     «Моего друга зовут Стив,  и я хочу передать ему, что я не умерла. Пусть

он вспомнит, как мы пили шампанское четыре года назад».

     Тина редко пила спиртное,  на  киборгов оно  не  действует.  Шампанское

четыре года назад —  это  на  Магне,  когда они  нашли угнанную яхту Сефаргла с

телом Лир-гисо на  борту.  Тина была уверена,  что с  Лиргисо,  будь он жив или

мертв,   ей   никогда  больше  не   доведется  столкнуться,   и   захотела  это

отпраздновать.

     «Убью мерзавца», — совсем по-человечески подумал Стив. Потом вспомнил о

своем обещании ни  при  каких обстоятельствах не  убивать Лиргисо:  он  дал это

обещание,  когда тот согласился остановить Сефаргла,  заминировавшего города на

Валгре. Ладно, сейчас надо найти всех троих. Дальше он разберется, что делать.

     В Эфезам. Но сначала к Флассу — возможно, тот сумеет помочь с поисками.

Его зов,  далекий, на пределе восприятия, Стив уловил еще в переулке. Вторжение

Фласса на  Ниар его  не  беспокоило:  живой океан захотел посмотреть на  другие

миры,  почему бы и нет? Скорее уж Стива удивляло то, что Фласс не затевал таких

авантюр раньше.

     Разницу между  разумной и  неразумной жизнью Фласс принял к  сведению и

есть кого не надо больше не будет;

     Стив считал, что ниарское правительство нервничает напрасно.

     Он настроился на зов,  мгновенное перемещение —  и  под подошвами мягко

скрипнул песок.  Пляж,  озаренный светом мобильных фонарей.  Шепот  наползающих

волн.

     — Стой! — Испуганный, но властный окрик. — Не двигаться! Вы кто такой?

     Стива окружало защитное поле: не хотелось тратить время на регенерацию.

     — Не стрелять! — Другой голос, начальственный и встревоженный. — Это же

Баталов! Господин Баталов, как хорошо, что вы здесь!

     Из  влажной солоноватой темноты стали  появляться люди,  обступили его,

начали что-то  наперебой говорить,  но  Стив их  не слушал.  Он уже беседовал с

Флассом.

      ...Существо-Тина просит передать сообщение.  Вот  оно.  Тина и  Поль

захвачены Лиргисо. Новое имя Лиргисо — Крис Мерлей. Место — Ориана, Элембийский

полуостров, Мраморный залив. Вот картинка места, где находятся Тина и Поль.

     Трехэтажный серо-белый дом с угловым застекленным куполом. Вокруг лежит

снег. Остальное размыто, но того, что есть, для телепортации вполне хватит.

     — Спасибо.  Поговорим потом,  сейчас я туда. Стив не стал объясняться с

должностными лицами.  Секунда — и он уже стоял на расчищенной от снега площадке

перед домом. В этом полушарии был день. Окинув взглядом здание, Стив заметил на

третьем этаже, у окна, девушку. Она выглядела не так, как он привык, — и все же

он узнал ее сразу.

     На  мониторе  В-4  появился  человек.  Худощавый  загорелый  мужчина  в

серо-зеленом комбинезоне,  какие носят ремонтники.  Несколько секунд он смотрел

на дом, потом исчез.

     Дежурный  оператор  потряс  головой,  спохватился и  вызвал  начальника

охраны.   Почему  ни   автоматика,   ни   наблюдатели  не  засекли  приближение

постороннего?   Не   мог   ведь  тот  появиться  из   ничего!   Проект  «Гости»

предусматривает многослойный контроль;  здесь  не  то  что  человек    снежный

мотылек не должен пролететь незамеченным. И где этот парень сейчас?..

     — Вот как...  — пробормотал начальник охраны,  посмотрев видеозапись. —

Знаешь, кто это был?

       «Гость»?  Один из этих отморозков с Савайбы?  Так он же загорелый...

Хотя мог покраситься...

       Не «гость».  Это Стив Баталов,  мутант.  Его ищут,  чтобы остановить

вторжение инопланетного студня.  Он так передвигается —  то здесь появится,  то

там.

     Начальник говорил спокойно, и оператор тоже расслабился.

     — А теперь он где?

       Наверное,  далеко  отсюда.  На  его  счет  мы  никаких  указаний  не

получали...  А  если бы и  получили — он неуязвимый,  с ним ничего не сделаешь.

Вернется босс — доложим. Наблюдай дальше.

     Оператор вновь уставился на мониторы. Ничего подозрительного.

     — Я боялся, что никогда больше тебя не увижу.

     — Я тоже.

     Они   стояли  обнявшись  около   перегоревшего  «цербера».   Тине   уже

приходилось бывать возле черты,  отделяющей жизнь от смерти,    и  когда погиб

«Эдлоос»,  и  когда она согласилась на  тергаронский эксперимент,  и  на Лярне,

когда сбили над Флассом ее аэрокар,  и совсем недавно,  на Савайбе, — но только

теперь  она  поняла,  что  значит умереть и  родиться заново.  Ее  «жизнь после

смерти» закончилась. Опять начинается жизнь без всяких «после», в ослепительном

безграничном мире, вместе со Стивом.

     Наконец они оторвались друг, от друга.

     — Это что? — Стив дотронулся до кровоподтека у нее на шее.

     — Это он меня укусил.

     Мгновенное ощущение слабой щекотки.  Зеркала рядом не  было,  но Тина и

так знала, что след от укуса исчез.

     — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Стив. — Я договорюсь с силарцами

насчет курса психологической реабилитации...

     — В порядке.  — Тина улыбнулась.  — Хочу набить морду Лиргисо, в других

реабилитационных курсах я не нуждаюсь. Пойдем к Полю.

     Пока  спускались в  лифте в  подвал» она  рассказала про  Ретранслятор.

Болотно-зеленый  коридор  с  россыпью точечных светильников.  Комната с  белыми

шарами на стенах и прозрачным «коконом». Казалось, что Поль, опутанный трубками

систем жизнеобеспечения, лежит в объятиях гигантского насекомого.

     Стив  остановился перед  «коконом».  Замер,  как  выключенный андроид —

полуприкрытые веки  усиливали  сходство.  Он  не  шевелился,  зато  в  «коконе»

возникло движение:  манипуляторы и трубки отлеплялись от пациента, возвращались

в свои ячейки в стенках медицинского агрегата.

     Тина подошла к  мониторам.  Сердце функционирует.  Искусственное сердце

прекратило  работу.  Легкие  функционируют.  Система  принудительной вентиляции

легких прекратила работу.

     Кислородная маска сползла с лица Поля.  Вокруг глаз синяки,  на губах и

на подбородке запеклась кровь. Вдруг синяки исчезли, словно их стерли невидимым

тампоном. Поль открыл глаза:  

     — Стив?..

     Печень  пациента функционирует.  Почки  функционируют.  Все  замещающие

системы прекратили работу.  На  соседнем экране  стремительно сокращался список

травм. Несколько строчек. Последняя строчка: «Пациент здоров».

     Стив  тоже  открыл  глаза,   нетвердо  шагнул  к   одному  из  округлых

серо-зеленых кресел. Настолько сложной и тяжелой регенерации в его практике еще

не было.

     — Стив, у тебя есть бластер? — спросил Поль. Голос звучал слабо.

     — Нет, — устало отозвался Стив. — Зачем тебе?

     — Я пристрелю эту сволочь. Можно отсюда выбираться, да?

     — Подожди,  — сказала Тина.  — Стив отдохнет,  разберется с «коконом» и

отсоединит тебя от его сервисных систем. Я не знаю, как это делается.

     — Где Лиргисо? Вы его поймали?

     — Он в Хризополисе.  Хочет получить заказ на новое украшение для здания

НУБа.

       Все равно убью,    прошептал Поль.    Такая сволочь не имеет права

жить.

     Пока  продолжалась процедура отсоединения,  Тина  вкратце  рассказала о

своих злоключениях. Поль тоже рассказал Стиву, как вышло, что он попался.

       Я  всю жизнь ненавидел маньяков.  Как чувствовал,  что кто-то из них

устроит мне пакость!  Может,  вы  и  обещали не убивать его,  но я-то ничего не

обещал. Я его пристрелю.

     Прозрачная крышка бесшумно откинулась.  Поль  сел,  огляделся.  На  его

лице,  побледневшем и  осунувшемся  после  пребывания  в  «коконе»,  проступило

выражение тревоги.

     — Тина, ты не в курсе, куда он дел мою одежду?

     — Нет,  но я знаю,  где у него гардероб.  Сама однажды воспользовалась.

Там найдется что-нибудь подходящее, идем.

     На  втором этаже они тоже никого не встретили.  Похоже,  живой охраны и

прислуги в  доме не  было,  а  всю автоматику Стив взял под контроль.  Увидев в

толще стены композицию с  трупом и  желтоглазым существом,  напоминающим паука,

Поль вздрогнул,  остановился,  его темно-карие глаза сначала широко раскрылись,

потом настороженно прищурились.

     — Это ведь работа Лиргисо? — спросил он изменившимся голосом.

     — Да, — подтвердила Тина. — Как ты понял?

     — Сразу видно. И вон те цветочки тоже его. — Поль показал на оставшийся

позади участок коридора.    Если бы  вы  видели все это так же,  как вижу я...

Каждая его работа — удар по подсознанию зрителя. Я пытался объяснить это Ольге,

но  она  не  захотела понять.  Тут  есть  что-то  общее  с  его  энергетическим

вампиризмом...  И  с  его  боевым стилем.  Не  хватало еще,  чтобы он  такую же

хреновину взгромоздил на  здание НУБа!  Хотя  я  ведь его  раньше пристрелю. 

Вспомнив об этом,  Поль успокоился.  — А вы ничего такого не чувствуете,  когда

смотрите на эти его штуки?

     Стив с сомнением мотнул головой.

       По  моему  подсознанию просто так  не  ударишь,    сказала Тина. 

Что-нибудь манокарообразное могло бы  меня пробить,  но  Лиргисо от этого очень

далек.

     Вещи  Поля  так  и  не  нашлись,  но  он  подобрал в  гардеробе Лиргисо

подходящую одежду и  новенькие зимние кроссовки.  Потом вспомнил о своем личном

полицейском идентификаторе —  хорошо бы  вернуть его на  место,  иначе придется

писать объяснительную.

       Я  обязан изложить во  всех подробностях,  при каких обстоятельствах

лишился идентификатора,    безрадостно признался Поль.    Лучше без  этого...

Ничего, если бы мне в драке сломали хребет, а то ведь я сам поскользнулся—у нас

такие травмы не  поощряются.  Да  еще чуть не  изнасиловали...  Ребята у  нас в

конторе ехидные,  меня же  на смех поднимут!  И  начальство по шее надает,  для

профилактики.

     — А если ты вернешься с идентификатором? — спросила Тина.

     — Тогда я никому ничего не должен.  Был в отпуске,  отдыхал...  А как я

отдыхал — это уже никого не касается.

     Три  обычных  сейфа,   один  мобильный  робот-сейф,  секретеры,  шкафы,

письменные столы  с  множеством ящиков...  Если  учесть,  что  объект поисков —

микроскопический приборчик и  если к  тому же  Лиргисо догадался положить его в

экранирующий футляр,  искать можно хоть до завтра. Зато Поль нашел бластер, что

его сильно обрадовало.

       Сначала я  заставлю его  отдать идентификатор,  потом  пристрелю, 

сообщил он Тине и Стиву.  — Лучше не ждать его здесь.  Если до него дойдет, что

случилось,  он  сюда  не  вернется.  Давайте  попробуем  выяснить,  где  он,  и

перехватим его.

     Это  было  дельное  предложение.  Стив  вошел  в  Сеть,  подключился  к

планетарной информационной системе,  и  вскоре они уже знали,  что Крис Мерлей,

генеральный директор  компании  «Кристален»,  в  настоящий  момент  находится в

бизнес-центре «Космоколлегиум» в Хризополисе.  Нашелся в Сети и набор рекламных

картинок  «Космоколлегиума»:  ступенчатый,  как  терраса,  роскошный вестибюль,

рестораны, холлы, арт-галерея.

     Они  телепортировались в  арт-галерею.  Тина резко повернулась,  уловив

движение в  глубине темного зала,  но  потом разглядела метаморфную скульптуру,

которая медленно меняла  форму  в  соответствии со  своими  алгоритмами:  птица

превращалась в  рыбу.  Дверь заперта,  за  стеной из  толстого молочного стекла

проплывали чьи-то силуэты.  Через секунду Тина узнала,  что за стеной находится

коридор — здесь появление их компании вызвало легкий переполох. На них смотрели

с оторопью. Кто-то вполголоса помянул охрану, кто-то — фейс-контроль. Отражение

в  зеркальной стене подтвердило,  что  они  выделяются среди публики,  одетой в

безукоризненные деловые костюмы.

     Стив в потрепанном серо-зеленом комбинезоне с дюжиной карманов.  Тина в

облегающих «ртутных» брюках  и  темной  полупрозрачной блузке,  в  расстегнутой

черной куртке не по размеру,  с подвернутыми рукавами,  да еще и в экзотической

«лярнийской  полумаске»    независимо  от  своего  настроения,  она  выглядела

вызывающе  эротично.   Поль   единственный  из   троих  производил  впечатление

Приличного  посетителя:   дорого   и   стильно  одетый  парень,   такого  любой

фейс-контроль куда  угодно  пропустит,  вот  только из  кармана торчит рукоятка

бластера... Тина тронула Поля за локоть и шепотом посоветовала спрятать оружие,

он так и сделал.

     — Этой девушке нельзя тут находиться!  — Им заступил дорогу решительный

мужчина в униформе «Космоколлегиума».  — Она ведь несовершеннолетняя, и в таком

виде... С какой целью вы привели ее сюда?

     — Иди к черту,  — сквозь зубы прошипела Тина.  Не объяснять же им,  кто

она такая на самом деле! Дурацкая ситуация.

       Послушайте...    начал Стив,  но  тут  Поль шагнул вперед и  заехал

спросившему кулаком в челюсть.

     Тот  отшатнулся,  зеркальная стена  отразила  его  стриженый затылок  и

вишневый с лазерной окантовкой воротник-стойку.

     — Я Стив Баталов, — воспользовавшись наступившей вслед за этим тишиной,

объявил Стив. — Эти двое со мной. — И повернулся к другому служащему в вишневой

униформе: — Проводите меня к директору компании «Кристален» Крису Мерлею.

     — Господин Баталов, вас разыскивают...

     — Я знаю. Проводите меня туда, где находится Крис Мерлей, все остальное

потом.

     Бизнес-центр «Космоколлегиум» занимал обширную Территорию: многоэтажный

ансамбль,  оккупировавший несколько кварталов. Тина не помнила, как он выглядит

снаружи,  хотя  наверняка  видела  его  не  раз  во  время  своих  прогулок  по

Хризополису.  Внутри  он  был  устроен  достаточно рационально:  много  лифтов,

сияющие  лю-миногласовые  коридоры  с  непрерывно  курсирующими  мини-поездами,

справочные терминалы в холлах.

     Их компанию больше не донимали расспросами.  Тина шагала рядом с Полем,

иногда бросала на  него искоса быстрые взгляды.  Она видела,  что Поль близок к

срыву. Ничего странного: сначала он лежал в «коконе», беспомощный, со сломанным

позвоночником,     и     вынужден    был     выслушивать    разглагольствования

Живущего-в-Прохладе (можно представить,  что  Лиргисо ему  говорил!);  потом 

авантюра с Ретранслятором,  чуть не стоившая ему жизни... Стив привел в порядок

его тело, остальное от Стива не зависит. Сейчас Полю стоило бы отдохнуть, но об

этом даже заикаться бесполезно.  Тина сознавала,  что не  удержит его,  если он

захочет ввязаться в Драку.

     В сводчатом коридоре с многоярусными,  под земную старину, хрустальными

люстрами  скользил  вдоль  стены  робот-официант,   на  его  откинутом  столике

идеальным каре  выстроились бокалы  с  золотистой жидкостью.  В  воздухе  витал

аромат выдержанного марочного вина.  Поравнявшись с роботом,  Поль схватил один

из бокалов и пригубил,  потом с жадностью выпил.  Провожатый покосился на него,

однако ничего не сказал.

     — Поль, больше не надо, ладно? — шепнула Тина.

     — Пить хотелось, — отозвался он, тоже шепотом. — Оно не крепкое.

     Заметил ли  Стив,  в  каком он  состоянии?  Стив  не  даст  ему  ничего

натворить —  если успеет отреагировать,  а Поль может сорваться в любой момент.

Его глаза лихорадочно блестели,  на скулах играли желваки, губы иногда начинали

болезненно сжиматься в линию. Правая рука то и дело касалась кармана, где лежал

бластер.

     Служащий «Космоколлегиума» остановился перед двустворчатой дверью.

       Это  банкетный зал,  господин Баталов,  там  сейчас идет  фуршет,  и

господин Мерлей тоже там находится. Если желаете...

     Дверь из натурального дерева,  лакированная,  с позолоченными ручками и

петлями.  Она  привыкла к  уважительному обращению.  Ее  никогда  не  открывали

пинками. До этой ночи — никогда.

     Стив слушал парня в вишневой ливрее,  а Тина, хоть и была наготове, все

же упустила ту секунду, когда взрывоопасное состояние Поля дошло до критической

точки  и  прорвалось действием.  Респектабельные дверные  створки с  паническим

треском шарахнулись в  стороны.  Поль шагиул в зал;  Тине и Стиву не оставалось

ничего другого, кроме как присоединиться к нему.

     Участники фуршета повернулись на  звук.  Лиргисо был  среди них    без

макияжа,  в строгом костюме,  элегантный и привлекательный. Увидев, кто пришел,

он побледнел.  Тина и Поль не в счет, с ними он бы справился, но здесь был Стив

— и это перечеркивало всякую надежду на благополучный для Лиргисо исход.

       Привет,  ублюдок!    Поль вытащил бластер.    Где  мой полицейский

идентификатор?

     Присутствующие начали переглядываться — вероятно, пытались понять, кому

из них адресован вопрос.

     Поль направился к Живущему-в-Прохладе, Стив и Тина пошли за ним. Темное

дерево  и  кроваво-красный  мрамор,  кружево  световодов на  модном  деревянном

потолке. Фасеточные зеркальные колонны, дробящие каждого на множество синхронно

движущихся  фрагментов.  Бархатные  кресла  с  пультами  в  подлокотниках,  что

позволяло перемещаться по  залу,  не  утруждая ноги,  либо  подзывать мобильные

терминалы.  Живые  официанты  в  белоснежных  ливреях.  Асимметричные  столики,

уставленные яствами и  напитками.  И  среди всего этого великолепия —  Лиргисо,

наконец-то разоблаченный,  пойманный, прижатый к стенке. Сбежать он не пытался.

Понимал,  что  не  получится.  Он  допил свое вино,  поставил бокал на  столик.

Посмотрел на Тину, грустно улыбнулся и слегка развел руками. Поль остановился в

трех шагах от него:

     — Ты скоро сдохнешь, подонок! Куда ты дел мой идентификатор?

       Поль,  на тебе моя любимая рубашка.  — Лиргисо смерил его взглядом и

насмешливо приподнял бровь. — Куртку и джинсы тоже узнаю... После мародерства в

моем гардеробе у тебя хватает нахальства угрожать мне оружием?

     Это был рискованный выпад: Поль вполне мог выстрелить. Наверное, только

мысль о пресловутой объяснительной помешала ему нажать на спуск.

     — Идентификатор! — бросил он сквозь зубы.

       И  бластер мой...  Поль,  ты бесподобен!  Я  рад,  что мои кроссовки

пришлись тебе впору.

     — Не волнуйся, в морг тебя отвезут в том, что на тебе надето.

     Сразу  несколько человек  повытаскивали передатчики и  сейчас  вызывали

охрану в  Красный банкетный зал.  Кто-то  узнал Стива и  дергал его  за  рукав,

объясняя насчет  катастрофической ситуации,  связанной с  вторжением Фласса  на

Ниар.

       Это не Крис Мерлей,  а сбежавший от суда преступник,  который четыре

года назад убил Криса Мерлея и присвоил его имя, — перекрыв шум, объяснил Стив.

     Потом взял за локоть Лиргисо (тот не сопротивлялся,  словно ему ни разу

в  жизни не  доводилось драться),  кивнул Тине  и  Полю.  Красный банкетный зал

исчез,  они  оказались в  кабинете Лиргисо.  После  недавнего обыска тут  царил

беспорядок — сейфы вскрыты, ящики секретера выдвинуты, шкафы нараспашку. Хозяин

помещения  скользнул  взглядом  по  разоренному интерьеру  и  выжал  стоическую

улыбку:

     — Стив,  позвольте напомнить:  четыре года назад вы обещали, что ни при

каких  обстоятельствах не  убьете меня  и  не  причините вреда  моему здоровью.

Учитывая,  сколько народа я спас на Валгре, это справедливо. И не надо называть

меня преступником.  Я  добропорядочный бизнесмен,  от меня здесь больше пользы,

чем от прежнего владельца этого тела.  Понимаю, что вы сердитесь... Но я, как и

вы, люблю Тину, и для меня это был единственный шанс хоть немного побыть вместе

с ней.  Примите мои извинения.  Кстати,  что вы искали?  Возможно,  я смогу вам

помочь?

     — Где идентификатор Поля?  — спросил Стив. На лице Лиргисо промелькнуло

выражение замешательства и досады. Успел уничтожить, поняла Тина. Решил, что не

пригодится.

     — К сожалению, я не помню, куда положил его. Думаю, он найдется.

     «Будь идентификатор цел, ты бы сразу начал торговаться».

     Лиргисо встретил ее взгляд и еле заметно вздохнул.  Он чувствовал,  что

проигрывает.

       Стив,   вы  опять  хотите  лишить  меня  всего,   что  я  имею?  Это

несправедливо.  У  меня  есть  что  предложить вам.  Я  нашел материалы древних

кудонских исследователей — там описаны существа, подобные вам. Описана, в общих

чертах,  ваша  многомерная Вселенная.  Информация  из  первых  рук,  у  древних

кудонцев были контакты с кем-то из ваших соплеменников.

     — Тина сказала мне про эти материалы. Стив присел на край столешницы из

толстого черного стекла и угрюмо смотрел на Лиргисо.  Должно быть,  прикидывал,

что с ним делать.

     — Там приведены также координаты точек перехода. Они устарели, придется

рассчитывать солидную поправку, но главное то, что вы сможете вернуться домой и

избавиться от  амнезии.  Не  хотите что-нибудь выпить?    Живущий-в-Прохладе с

невеселой улыбкой оглядел всех троих. — У меня есть бар с отличными винами...

     Поль  вдруг шагнул назад и  уперся спиной в  открытую дверцу сейфа.  Он

смотрел на Лиргисо пристально,  с  непонятным выражением (одной из составляющих

был страх — но не только страх),  на шее у него задергалась жилка. Вначале Тина

решила, что Лиргисо опять забирает у него энергию, как на форуме, однако тут же

засомневалась — посмел бы он в присутствии Стива!

     — Поль, ты что?

     — Поль,  в чем дело? — почти одновременно с ней мягко произнес Лиргисо.

— Не бойся, я сейчас безобиден, как нарезанная ломтиками ветчина.

       Я тебя не боюсь,  — почему-то подчеркнув это «я»,  процедил Поль.  И

добавил,  повернувшись к Стиву:  — Я менял личность.  Давно хотел посмотреть на

него глазами Полины Вердал.  Ну и тварь,  ты бы видел! Не похож ни на человека,

ни на энбоно.

     Он поднял оружие. Лиргисо отступил в сторону:

     — Стив, да заберите же у него бластер! С него станется нажать на спуск.

     — Он имеет право убить тебя,  — бросил Стив. Тина стояла сбоку и видела

то,  чего ни Поль,  ни Стив не заметили: рубиновый глазок индикатора на корпусе

бластера перестал светиться.

     — Ты уничтожил мой идентификатор,  да?  Избавился от улики,  ты ведь не

собирался выпускать меня отсюда живым!

     — Поль,  я не собирался тебя убивать, — мягко возразил Лиргисо. — Когда

ты сломал позвоночник и позже,  когда твое состояние ухудшилось,  я сделал все,

чтобы тебя спасти.  Ты дожил до прибытия Стива благодаря мне. Смерть за жизнь —

это нечестный обмен.

     — Ага,  ты мне очень доходчиво объяснил, для чего я тебе нужен живой. —

Поль шагнул вслед за  ним,  под подошвами кроссовок хрустнули какие-то  мелочи,

упавшие с  письменного стола.    Ты сейчас подохнешь,  но сначала я  тебе тоже

кое-что объясню. Знаешь, почему я пришел сюда? Я искал Тину. Я могу настроиться

на человека и определить его местонахождение.  Между прочим, кто ты такой — это

я  понял,  еще когда мы разговаривали на стройплощадке.  Вначале я  думал,  что

здесь нубовский объект,  а  потом увидел тебя,  сопоставил факты и  все  понял.

Позже  я  установил с  Тиной телепатический контакт,  и  мы  решили связаться с

Флассом.  Для этого я  превратился в  ментальный Ретранслятор — это вроде смены

личности,  только превращаешься не в  другого человека,  а в машину.  Я чуть не

умер,  зато мы с Тиной сумели передать сообщение Флассу, а Фласс передал Стиву.

Я хочу, чтобы ты знал, подонок: своим проигрышем ты обязан мне.

     — Поль,  ну какой из меня подонок!  — вздохнул Лиргисо.  Он великолепно

контролировал и  голос,  и лицевую мускулатуру — сама доброжелательность.  — Ты

оказался еще интересней, чем я думал. Извини, раньше у меня не было возможности

оценить твой ум —  когда мы встречались,  ты сразу лез в драку,  не снисходя до

интеллектуальных бесед со мной. Поверь, я сожалею о том, что недооценил тебя...

А  убивать меня не  за  что.  Я  ведь искренне считал,  что ты пришел ко мне по

собственному желанию! Заблуждение — не повод для убийства.

     — Мне наплевать,  что ты считал, для меня главное, что ты делал. — Поль

говорил отрывисто и зло.  — Когда ты решил, что я тебя испугался, это была одна

из моих производных личностей — она видит невидимое...  астральное, как сказали

бы мистики. Я ненадолго трансформировался, чтобы посмотреть на тебя ее глазами.

     — И как я тебе понравился в астрале?  — Казалось, что Лиргисо, несмотря

ни на что, охвачен живым интересом.

     — Ты похож на свою композицию,  которая была на форуме. И еще на тварь,

которую изобразил вон там в коридоре. В общем, отвратно.

     — Почему же отвратно?  Композиция была красивая. И это существо на моей

трехмерной картине —  оно тоже красивое.  Поль,  ты слишком чувствителен!  Могу

представить,  ты  бы  от  самых  нежных  моих  прикосновений корчился,  как  от

раскаленного железа... — На мгновение его взгляд мечтательно затуманился.

     — Подыхай, ублюдок!

     — Поль, ты его так не убьешь, — вмешалась Тина.

     — Убью.

     — Пока вы беседовали, он вывел из строя твое оружие.

     — Я ведь имею право на самооборону! — Лиргисо виновато развел руками. —

Давайте  обойдемся  без  убийств.   Я  могу  быть  полезным.   Помните,  как  я

предотвратил взрывы на Валгре?

     Поль взглянул на  погасший индикатор,  отшвырнул бластер,  осмотрелся и

извлек из сейфа еще один:

     — Стив, не давай ему ничего испортить, ладно? Вы же с Тиной не обещали,

что будете защищать его шкуру! Его надо пристрелить.

       Поль,  тебе  уже  приходилось убивать?    Лиргисо  говорил ровно  и

приветливо, но в прищуре его глаз угадывалось напряжение.

     — На Манокаре при моем участии прикончили одну сволочь. — Поль навел на

него  ствол  бластера.  Индикатор беспокойно замерцал,  потом  снова  загорелся

рубиновым светом.

     — Что значит — при твоем участии?  Ты сам до сих пор никого не убил, не

так ли? Тогда не рекомендую пробовать. Если учесть, насколько ты впечатлителен,

это  будет для тебя тяжелым испытанием.  Возможно,  непосильным —  даже если ты

пристрелишь такую сволочь,  как я. — В последней фразе сквозила ирония. — Поль,

подумай об этом. Я о тебе же забочусь...

     Глазок  опять  мигнул.  Лиргисо пытался привести бластер в  негодность,

однако Стив не  позволял ему  это сделать.  Тина понимала,  почему Поль медлит:

убить безоружного,  не в  перестрелке и не в драке,  а во время разговора — для

этого надо что-то в себе сломать. Сама она всегда избегала таких ситуаций.

       Расправиться со  мной ценой собственного душевного равновесия —  это

будет плохой выбор,  — продолжал Лиргисо с подкупающей мягкостью. — Если я тебя

чем-то  задел,  я  готов извиниться.  Поль,  мы  не  бандиты,  чтобы устраивать

разборки!  Ты — сотрудник незийской полиции,  я — Живущий-в-Прохладе и ниарский

бизнесмен. Любой вопрос можно решить цивилизованно.

     Поль покачал головой:

        Ты   давно  уже   находишься  по   ту   сторону  цивилизованного  и

нецивилизованного.  Если бы  речь шла только обо мне,  ты  бы,  наверное,  смог

остановить меня,  но я обязан тебя убить.  В тебе слишком много зла. А со своим

душевным равновесием я как-нибудь разберусь.

     Он  еще  больше  побледнел,   голос  казался  чужим,  незнакомым.  Тина

почувствовала, чтосейчас он нажмет на спуск.

       Самое парадоксальное то,  что я  никого из  вас не  хочу убивать. 

Лиргисо тоже побледнел и скорее по привычке,  чем осознанно,  выдавил улыбку: —

Неужели мы не можем...

     Он не договорил.  Его больше не было в комнате,  он исчез. Луч бластера

ударил в  полированную дверцу шкафа и  прожег в  ней аккуратную дырочку.  Потом

Поль осознал,  что стреляет в  пустоту,  растерянно заморгал и  опустил оружие.

Оглянулся на Стива:

       Это ты  его,  да?  Куда ты его забросил —  в  открытый космос или на

Солнце?

     — Это не я его. — Стив выглядел не менее растерянным, чем Поль.

     Тина  присела на  подлокотник большого кожаного кресла.  Ноги больше не

держали ее.  Чья  это  реакция —  Тины Хэдис или тела Вероники Лойчевой?..  Она

понимала,  что Лиргисо надо убить,  и  в  то же время,  пока Поль держал его на

прицеле,  испытывала чувство,  близкое к сожалению. Противоречия здесь не было.

Она полностью принимала правоту Поля,  но  ей было жаль того Лиргисо,  каким он

мог быть, если бы обладал порядочностью.

     — Похоже, что он телепортировался. Стив и Поль повернулись к ней.

     — Ты же говорила, что он не умеет, — напомнил Поль.

     — Раньше не умел.  Когда мы с ним на Савайбе застряли на куполе рахады,

он много раз пробовал, и ничего не выходило. А теперь, видимо, вышло.

        Жить  захотел     научился,     буркнул  Стив,   бросив  на  Поля

многозначительный хмурый взгляд.

       Только не надо ставить его мне в  пример!  — взмолился Поль.  — Меня

сестренка этим достала.  Хочешь быть хорошим — бери пример с Криса. Хочешь всем

нравиться —  бери  пример  с  Криса.  Это  значит,  я  должен  стать  таким  же

извращением, как он? Ну спасибо! А насчет телепортации я и сам знаю...

     Он явно испытывал облегчение оттого, что приводить приговор восполнение

так и не пришлось;  его охватило лихорадочное оживление.  Бластер он положил на

стол, потом передумал и сунул в карман.

     — Давайте на яхту, — предложил Стив.

     — А кудонские материалы искать не будем? — спросила Тина.

       Не обязательно.  Пока я был на Ремеде,  у меня что-то .  сдвинулось.

Память не  вернулась,  но  если раньше она была как за стальной переборкой,  то

теперь меня отделяет от  нее тонкая пленка.  И  я  как будто знаю,  как попасть

через гиперпространство в  тот мир,  откуда я  пришел...  Просто знаю,  и  все,

потому что я всегда это знал,  но не понимал, что знаю. — Он поглядел на Тину и

Поля, улыбнулся: — Это надежней, чем кудонекие материалы. Пошли отсюда!

    

     Глава 20

    

     До чего же хорошо сидеть в  давно знакомой комнате в  Ольгином доме,  в

старом,  но  удобном гелевом кресле,  пить кофе и  видеть за  распахнутым окном

солнечное небо незийской столицы,  а вокруг — друзей, которые казались навсегда

потерянными.  Все они были здесь:  Джеральд,  Ольга, Ли, Тлемлелх. Стив и Поль,

разумеется, тоже.

     С  Полем  делила  кресло  худенькая девочка с  двумя  темно-каштановыми

хвостиками — Ивена Деберав с Мано-кара.  На ней была серебристая майка и желтые

шорты,  на  шее автопереводчик на  ярко-красном шнурке.  Тина знала от  Поля ее

историю.  Еще одна девочка,  сумевшая вырваться с  Манокара...  Вернее,  не еще

одна,  а вторая после Тины Хэдис:  остальные немногочисленные беглецы,  которым

удавалось оттуда уйти,  были  взрослыми мужчинами.  Поль правильно сделал,  что

взял ее  с  собой.  Несмотря на  свою склонность к  срывам,  он  умел принимать

правильные решения.

     В  дверном проеме стояли до  зубов вооруженные телохранители Тлемлелха.

Тина уже  оценила,  насколько дальновидно поступил Тлемлелх,  когда нанял такую

внушительную охрану!

     Как будто ничего и не было...  Она взяла со столика чашку, взглянула на

свою руку — изящную,  с изысканно-узкой кистью.  Все-таки было.  Рука чужая, но

это  ненадолго:  в  силарской  больнице  уже  начали  монтировать установку для

обратного перемещения.

      На  Ниаре они задержались всего на сутки.  Стив связался с  властями и

объяснил,  что  прорыв Фласса —  это не  вторжение,  а  дружественный визит,  и

лярнийский океан скоро уйдет.  Фласс и правда ушел сразу после долгой беседы со

Стивом:  на Ниаре для него не те условия. Стив также передал в ниарскую полицию

и  в  Космопол  информацию  насчет  Лиргисо:  так  называемый  Крис  Мерлей  со

вчерашнего дня находился в галактическом розыске.

     — Тина, почему они ничего не рассказали мне? — снова заговорил Тлемлелх

— минуту назад он умолк, чтобы осушить бокал с лиловым лярнийским вином. — Я бы

сразу понял,  кто и зачем это сделал,  я-то давно знаю,  чего ждать от мерзавца

Лиргисо!  Жаль,  что вы его не убили.  Пожалуй, я удвою численность охраны... И

возьму телохранителей-экстрасенсов — раз Лиргисо стал демоном,  мне понадобится

магическая защита. Он еще на Лярне мечтал стать демоном, вот и дорвался!

     Охранники выглядели мрачными: они уже поняли, что синекура закончилась.

Если раньше они стерегли от  напастей клиента,  на которого никто не покушался,

то теперь начинается настоящая работа, связанная с изрядным риском.

     — Тлемлелх,  пусть шеф твоих ребят подойдет ко мне,  — сказал Стив. — Я

дам ему кое-какие полезные советы.

     — Спасибо,  Стив.  Подумать только, на форуме я разговаривал с извергом

Лиргисо,  но так и не понял,  что это он! Хотя я хорошо его знаю, ведь на Лярне

мы с ним долгое время были близки,  о чем я вспоминаю с неистребимой печалью...

атс Блистающие Представители Мог-ндоэфры,  которые заключили с ним контракт, 

увы, как они обманулись! Пожалуй, это ударит по их статусу...

     Энбоно сокрушенно пошевелил слуховыми отростками.  Его  гребень алмазно

искрился,  когти сверкали,  слов-.но  отлитые из золота,  на веках и  на скулах

переливались радужные блестки.

     — Тина, какой же непристойный макияж он тебе сделал! — добавил Тлемлелх

шепотом,  и  его  приколотый к  воротнику автопереводчик в  виде бриллиантового

цветка тоже снизил громкость. — Несмываемый, да? Чтобы так нарисовать полумаску

страсти,  надо быть извращением вроде Лиргисо!  Когда мы жили в Могндоэфре,  он

умел,  как никто другой,  удивлять и  шокировать,  однако Живущие-в-Прохладе не

признавали его вкус безупречным,  и это его ужасно злило.  А макияжем он всегда

злоупотреблял и  позволял себе  такие  эксперименты,  что  всех  энбо-но  брала

оторопь...

     Трель передатчика.  Ольгиного — судя по тому,  как та начала озираться,

шарить по сиденью кресла и ощупывать карманы.

     — Ага,  опять потеряла! — усмехнулся Поль. Он привстал, дотянулся, взял

передатчик со спинки ее кресла и прижал к уху.

     — Отдай! — потребовала Ольга.

     — Если это наш положительный Крис,  с которого надо брать пример, пусть

он лучше на меня попадет,    возразил Поль.    Я кое-что ему скажу,  а вы уши

заткните. Слушаю, Лагайм!

     Стив молча достал из  кармана небольшой прибор —  нубовский пеленгатор,

он собрал его по схеме, которую скопировал на Ремеде.

     Конечно же звонил не Лиргисо. Поль выслушал собеседника и объявил:

     — Поздравляю!  В смысле — всех нас поздравляю. Эта стервочка сбежала из

больницы и направляется сюда.

       Какая стервочка?  — спросила Тина.  Ольга вскочила,  отобрала у Поля

передатчик и сердито объяснила:

     — Это он про Веронику.  Не стервочка она,  мы с ней подружились. Как бы

не заблудилась, она ведь не знает Кеодоса...

     — Сказали, она поймала такси.

     Вероника  появилась через  четверть часа.  В  дверях  возникло вихревое

движение,  и в комнату ворвалась,  бесцеремонно растолкав мускулистых секьюрити

Тлемлелха,   светловолосая  девушка  в   длинном  платье   из   полупрозрачного

золотистого материала.  Подол платья был испачкан и порван,  словно Вероника по

дороге за что-то зацепилась.  Она замерла посреди комнаты и уставилась на Тину,

а Тина как завороженная смотрела на нее.

     — Наконец-то меня нашли!-  — счастливо вздохнула Вероника. — Теперь нас

обратно поменяют! Ольга, пожалуйста, не сердись... — Она вдруг засмущалась. — Я

дверь сломала... Которая внизу...

     — Это как? — вмешался Поль.

     — Ну...  Я за нее дернула,  вот так,  — Вероника изобразила,  — я же не

знала, что она заперта... А она вдруг ка-ак вылетела и чуть на меня не упала, и

замок вместе с ней выскочил...  Я, честное слово, не хотела! Все, что я трогаю,

ломается. Я хочу поскорее стать собой, чтобы так больше не было.

       Мимоходом сорвала  дверь  с  петель!  Теперь  тебя  точно  возьмут в

топ-модели, пусть попробуют не взять! Потому что если они...

     Ольга стукнула брата по лбу и ласково предложила:

     — Садись, Вероника. Будешь кофе? А на Поля не обращай внимания.

     Не вняв совету, Вероника показала Полю язык и крикнула:

       На  себя,  рыжий,  посмотри!    потом уселась в  свободное кресло и

обратилась к Тине:  — А со мной...  Ну, это... Все в порядке?.. Я-то, пока жила

вместо тебя, ничего не испортила!

       Все  в  полном  порядке,     заверила  Тина  (Стив  восстановил  ей

девственность и убрал следы от укусов). — Правда, этот макияж особо стойкий, но

месяца через два его можно будет смыть.  Или,  если хочешь,  я схожу в клинику,

там его за несколько часов уберут.

       Ой,  не  надо  убирать!    Вероника  всплеснула  руками.    Он  же

красивый...  Я хочу быть такой!  Ты скажешь, кто тебе его сделал? А то, когда я

стану топ-моделью,  мне лучше работать с постоянным этим...  визажистом,  Ольга

так сказала!

     — Визажист в бегах, - ухмыльнулся Поль. — Его сейчас Космопол ловит.

     — А ты,  рыжий,  не наглей!  Если наглеть не будешь, я с тобой погулять

пойду куда-нибудь в кафе, где мороженое и газировка. У тебя есть деньги?

       Спасибо,  обрадовала!  Почему-то меня регулярно домогаются личности,

которые...

     Ольга треснула его по лбу уже сильнее и прошептала:

     — Прекрати!

     Тлемлелху пора  было в  университет на  лекцию,  он  попрощался и  ушел

вместе со своей впечатляющей свитой. За Вероникой прилетел силарец: сказал, что

надо подготовиться к  перемещению,  и девушка покорно отправилась вместе с ним.

Поль сообщил, что идет с Ивеной в зоопарк. Ольга пыталась уговорить его сходить

к  силарским целителям — он ведь нуждается в терапевтической помощи после того,

что ему пришлось пережить,  но Поль категорически заявил,  что он уже в норме и

помощь ему  не  нужна,  а  зоопарк он  Ивене еще на  Манокаре обещал.  Ли  тоже

засобиралась по  своим делам,  Джеральд улетел на  «Сиролл».  Ольга вздохнула и

начала озираться.

     — Вот он, — показал Стив.

     Передатчик лежал на краю кашпо с ниарской елью.

     — Спасибо.  Мастера надо вызвать,  нельзя же без двери. Тина, а ты тоже

можешь вот так сломать дверь, когда ты в своем теле?

       Запросто.  Но  я  открываю их  осторожно.  Перемещение состоялось на

следующее утро.  В этот раз Тина почти не испытывала неприятных ощущений: то ли

силарская установка лучше лярнийской} то ли дело было в том,  что обе участницы

хотели обмена и полностью осознавали,  что происходит. Кратковременное забытье,

потом Тина увидела над собой крышку «саркофага»,  но перегородка уже не справа,

а слева. Крышку откинули, рядом стояли Стив и силарец.

     — Это ты? — спросил Стив.

     — Я, — улыбнулась Тина.

     Она рывком села, взглянула на свои руки — загорелые, с бледными пятнами

на  тыльной стороне ладоней (там спрятаны лазеры),  выдвинула и  убрала лезвия.

Нащупала языком бугорок на нёбе:  вживленный передатчик. Секунда—и оказалась на

ногах.  Она опять могла двигаться стремительно,  плавно и  точно,  не  расходуя

время  на  вспомогательные усилия.  Рядом кто-то  плакал.  Тина  оглянулась:  в

соседнем отделении сидела тоненькая темноволосая девушка-подросток, она рыдала,

размазывая слезы по лицу с  черно-сине-серебряным фантастическим макияжем.  Она

бы и макияж размазала,  но тот был суперстойкий. Один из силарцев протягивал ей

стакан с водой — охватил своим алым щупальцем и держал на весу.

     Вероника   взяла   стакан,   сделала   несколько   судорожных  глотков.

Успокоилась.  Какая же  она  красивая...  Неправдоподобно красивая.  Тина сразу

возненавидела это  тело —  слабое,  медлительное,  ненадежное;  Тина стискивала

зубы,  когда видела в зеркале это полудетское,  тонко очерченное лицо.  Сейчас,

глядя на Веронику, она ощутила что-то вроде раскаяния: все-таки Вероникино тело

не заслуживало такого отношения.

     — Можно посмотреться в зеркало? — дрожащим голосом спросила девушка.

     — Пойдем.

     Целитель повел ее к выходу.

     — Ты меня все-таки вытащил...  — пробормотала Тина, прижавшись к Стиву.

Ей тоже хотелось заплакать.

     — Не только я.  — Стив провел рукой по ее отросшим волосам. — Еще Поль.

И силарцы.

     Тина глубоко вздохнула. Она снова была собой — тергаронским киборгом.

     Адаптация заняла немного времени:  pay  (пятидневный незийский цикл)  и

половину геамо (чередующийся с  pay  девятидневный цикл).  И  опять все  прошло

гладко,  без приступов дезориентации и паники на клеточном уровне.  Впрочем,  и

Тина,  и  Вероника вернулись в  свои  собственные тела —  какая тут  может быть

дезориентация?

     Во  второй день геамо Тина гуляла по больничному парку вместе со Стивом

и Полем,  которые навещали ее каждый день,  и Вероникой, которая настойчиво, но

безуспешно пыталась кокетничать с  Полем (Ольга утверждала,  что Поль влюблен в

Ивену,  и  удивляться тут  нечему—в свои  двадцать три  года он  только с  виду

взрослый), когда в кармане у Стива запищал передатчик.

     Звонила Ольга.  С  Ниара пришло сообщение:  в  Хризополисе,  в одном из

третьеразрядных отелей,  найдено  тело  Криса  Мерлея,  генерального  директора

компании «Кристален».  С  кинжалом в сердце — кинжал савайбианский,  кустарного

производства,   с   характерной  эмблемой  на   рукоятке.   Видимо,   уцелевшие

савайбианские боевики все-таки настигли врага своего племени.  Сам  «Кристален»

обанкротился,  поскольку Лиргисо-Крис  успел  обнулить  счета  компании и  свои

именные счета до того, как на них был наложен арест, и куда он перевел деньги —

неизвестно. Космопол занимается этим вопросом, но без особой надежды на успех.

     Ольга  добавила,   что  по  ее  фирме  это  не  ударит:   совместных  с

«Кристалоном» финансовых операций у  нее не было,  и заказчиков она не теряет —

те  уже интересовались,  не  возьмется ли  «Дизайн Лагайм» выполнить весь объем

предполагаемых работ.

     — Наконец-то замочили! — Поль вздохнул с заметным облегчением.

     Тина хмыкнула:

     — Не спеши радоваться.

       Почему?    Поль посмотрел на нее удивленно.  — Этого подонка больше

нет.

       Четыре года назад я тоже так считала,  результат тебе известен.  Кто

сказал,   что  его  больше  нет?   Космополовцы  нашли  тело,  которое  сначала

принадлежало Крису Мерлею,  потом было захвачено Лиргисо...  Мы  не знаем,  кто

находился в этом теле на момент убийства.

     — Ты думаешь... — В глазах у Поля мелькнула тревога.

     — И я так думаю,  — поддержал Тину Стив.  — Неизвестно, кто кого убил в

Хризополисе. Кинжал савайбианский, но почему Лиргисо не мог им воспользоваться?

Кстати,  силарцы мне объяснили,  что приступы обычно начинаются не  сразу после

перемещения, а с некоторой отсрочкой. Так что у Лиргисо было время, чтобы убить

того, с кем он поменялся, и подбросить тело в отель — особенно если учесть, что

теперь он владеет телепортацией.

     Жизнь сейчас не похожа на жизнь-раньше —  несмотря на то что в  Кеодосе

за эти четыре месяца ничего не изменилось.  Все как было,  и  в то же время все

по-другому.  В  доме у  Ольги,  в  полукруглой комнате с  балкончиком на втором

этаже,  теперь  жила  Ивена.  Каждое утро  Поль  брал  аэрокар и  вместе с  ней

отправлялся на прогулку по Незу.

     Он наконец-то увидел воочию развалины древних храмов в Азаво-Сейиорде —

мощные колоннады из бурого камня,  занимающие около двух с половиной квадратных

гиголов на растрескавшемся плато, среди пурпурной колючей травы, которая даже в

безветренную  погоду  шевелилась:   в   зарослях  обитало  множество  сибватов,

сухопутных крабов.  И  Ледяные Каскады в  Шарбо,  в  районе  южного  полюса.  И

знаменитую Галерею механики в Месхандре,  до которой Поль в прежние времена,  в

силу некой мистической закономерности, никак не мог дойти, так как на подступах

к  ней каждый раз ввязывался в  драку (и повод и противники находились),  после

чего ему становилось не до экскурсий — добраться бы до медавтомата.

     Обедали они  где  придется,  к  вечеру возвращались в  Кеодос.  Адвокат

Зелгони уже  оформил для И  вены все необходимые документы:  Нез предоставил ей

политическое убежище, ее опекунами были назначены Ольга и Джеральд. Через месяц

она пойдет в  школу,  а  пока времени у нее сколько угодно,  и у Поля тоже — на

работу он не спешил.

     По вечерам, когда он навещал Тину в силарской больнице, ему приходилось

отбиваться от  будущей топ-модели Вероники Лойчевой.  Он мог бы часами смотреть

на  нее  и  цепенеть от  восхищения —  будь она  голограммой или  пластолитовым

изваянием, однако его второе, не человеческое, а черт знает какое зрение мешало

ему  оценить ее  красоту.  Нет,  ничего  зловещего,  но  Вероника была  слишком

примитивным существом, и Поль это видед, не мог не видеть.

     Когда пришло сообщение с Ниара,  он сразу поверил в смерть Лиргисо.  Он

больше не  чувствовал своего врага —  ни  как отдаленную угрозу,  ни  как живое

существо.   Чтобы   окончательно   удостовериться,   он   сменил   личность   и

воспользовался восприятием Полины  Вердал:  ничего,  совершенно ничего.  Кошмар

рассеялся.

     На  другой день после того,  как Тину и  Веронику выписали из больницы,

Поля  вызвали  в  управление  иммиграционного контроля.  Официальная жалоба  от

ниарских коллег    служба  безопасности «Космоколлегиума» установила-таки  его

личность.  Начальство пребывало в  шоке:  от Поля Лагайма ждали многого,  но не

такого!  «Космо-коллегиум» — бизнес-центр галактического масштаба,  и ворваться

туда,  как  в  воровской притон,  с  бластером,  двинуть  в  челюсть менеджеру,

перепугать участников фуршета... Это ясно, что надо было задержать преступника,

но ведь там собирается ниарская и галактическая деловая элита!  Поль слушал и в

глубине души радовался: хорошо еще, что начальство про Черную Вдову не знает.

       Вспомни,  чему тебя учили в полицейской школе,  — с горечью вздохнул

йакнавен Рибелше.    Если уж  приходится осуществлять задержание в  учреждении

такого  уровня,   надо  действовать  тихо,  без  шума,  никого  не  беспокоя...

Инструкции на этот счет имеются!  А ты как себя вел?  И кстати, где твой личный

идентификатор?

       Меня из полиции выгоняют,  — сообщил Поль,  когда вернулся домой. 

Теперь  уже  окончательно...   Ладно,   перебьюсь.   Они  сказали,   служебного

разбирательства и взысканий не будет, но оставить меня не могут.

     — А давай ты будешь моим охранником!  — обрадовалась Вероника. — У меня

завтра пробные съемки, и я стану самой настоящей топ-моделью! Мне телохранители

нужны, чтобы никто не лез.

     — Да нет,  я уже придумал, чем займусь. — Поль усмехнулся, засунул руки

в  карманы и  прислонился к дверному косяку.  Он еще не освоился с тем,  что он

больше  не   полицейский,   и   сейчас  пытался  понять,   нравится  ему   этот

неопределенный статус или нет. — Бизнесом. Буду копировать манокарские фильмы и

продавать их здесь. Манокарское кино — это нечто!

     Стив и Тина переглянулись и встали.

     — Поль, пошли с нами, — позвала Тина. — Поговорить надо, втроем.

     У   нее  опять  была  короткая  стрижка  (похоже,   работа  Джеральда);

облегающий темно-серый комбинезон без рукавов, черный браслет киборга на правом

запястье.  Когда они вошли в  комнату,  один из стульев сам собой развернулся и

подъехал к  ней,  взъерошив ножками ворс коврового покрытия.  Стив одобрительно

кивнул.

       Не расстраивайся,  — после короткого молчания начала Тина.  — Тебе в

любом случае пришлось бы оставить эту работу.

     — Почему?

       А ты не понимаешь?  Лиргисо знает,  кому он обязан своим проигрышем.

Через некоторое время он начнет за тобой охотиться, и тебе придется скрываться.

Тебе  надо  либо  сделать пластическую операцию и  сменить имя,  либо держаться

вместе с нами.

     — Тина, его больше нет. Помнишь, я ведь говорил, что раньше я постоянно

его  чувствовал,  даже  на  большом  расстоянии,  а  теперь  это  исчезло.  Его

действительно убили.

     — Не факт, — качнул годовой Стив. — Силарцы утверждают, что при желании

и при наличии определенных знаний любой может заэкранироваться, тогда ты его не

почувствуешь.

       Лиргисо  рассказывал,   что  изучал  на  Лярне  какие-то  магические

трактаты,    добавила Тина.  — Так он научился забирать энергию — и неизвестно

чему еще. В отличие от некоторых он привык держать свои преимущества в секрете.

       Думаете,  он специально от меня заэкранировался и  может подобраться

незамеченным?  — От этой мысли Полю стало не по себе.  — Ну,  тогда я с вами...

Будем его искать? Если он сделает эпиляцию, одна особая примета уже есть.

       Вряд ли.  Он  говорил,  что избавился от этого заскока и  в  будущем

обойдется без эпиляции.

     — А какие-нибудь еще детали? Чье тело он мог захватить?

     — Не знаю, он ни разу не проговаривался. Хотя аварийные варианты у него

наверняка были,  он предусмотрительный.  Что касается примет...  Сефаргл —  тот

предпочитал образ пожилого джентльмена, а Лиргисо, вероятно, захватил молодое и

красивое тело,  для  него очень важна сексуальная привлекательность.  Еще можно

считать  приметой  амнезию...  но  он  и  сам  понимает,  что  это  примета,  и

постарается ее скрыть.

     — Как же мы тогда найдем его? — Поль растерянно взглянул на Тину.

     — Как эксперт по Лиргисо,  могу сказать,  что нам и не надо его искать.

Он сам найдет нас.  Мы нужны ему,  потому что знаем,  кто он такой. Ему хочется

быть Лиргисо, а не той буферной личностью, которую он должен изображать. Энбоно

плохо переносят одиночество.

       Это я примерно понимаю...  Вот веселая перспектива — сидеть и ждать,

когда к тебе подберется эта заэкранированная тварь!

     — Мы не будем сидеть и ждать,  — вмешался Стив. — Мы полетим на Манокар

и   попытаемся  исправить  то,   что   сделал  Лиргисо.   Там  как  раз  выборы

приближаются...

     — В общем,  теперь мы политические авантюристы,  — усмехнулась Тина. 

Присоединишься?

       Нет проблем,  — согласился Поль.  Он много кем успел побывать,  даже

привидением, но политическим авантюристом еще не был.

    

    

Книго
[X]