Игорь АстафьевПерпендикуляр XI * Синдром малой нужды * Нецензурное па-де-де из выступления депутата Госдумы Фифософского * Мир минуты * Марш в тело ! * Страна бюджетников * Бесплатная медицина, испорченная платным квартирным вопросом * Шахматные меньшинства
Увидев меня, Галактион от неожиданности поначалу потерял дар мысли, и даже виртуально прослезился. Когда встречаешься с кем-нибудь долгожданным после продолжительной и тягостной разлуки, всегда испытывается синдром малой нужды в незнакомом присутственном месте. То есть ощущается тяжесть накопленных эмоций и ожиданий, от которых невозможно избавиться сразу. А хочется. И начинается томительная суета. Не знаешь, куда усадить, чем накормить и с чего начать. Хочется выплеснуть все сразу, а никак. Сначала от долгого воздержания начинается выход эмоций по капельке, потом тонкой струйкой, и так далее по полной аналогии. Трудный процесс. И даже в конце точно такое же ощущение не спокойного облегчения, а черт-те знает чего, что можно примерно выразить словами: "Фу ты, блин!.." Так и здесь.
Мы отлетели слегка и там Галактион представил меня спутникам, а их мне. Прилетел "Фигарыч" и передал нам ответную мыслеграмму Клуба: "Спасибо. Удовлетворены." Когда мы с Галактионом вновь пришли в себя, я рассказал обо всем, что пришлось повидать. Клубовцы только успевали охать и поражаться. А "Фигарович" даже ахать иногда не успевал от удивления, поэтому периодически ахал за двоих. И все равно никак невозможно передать словами то, что можно наблюдать лишь будучи очевидцем (свидетелем) или участником (потерпевшим). Хотя все же лучше свидетелем. А иначе это напоминает попытку словесного пересказа музыки, вкуса пищи или балет. Я никогда не мог переносить балет и долго не мог понять почему. Вроде все на месте - и мастерство, и труд, и красота, а смотреть более трех минут не могу. А потом понял почему. Ведь балет (особенно классический) - это все равно, что пытаться пусть красивыми, пусть изысканными но только жестами, например, картину Ван Гога, Левитана или тем паче Дали. Бог, конечно, в помощь! Но танец он и есть танец. И может быть, не стоит титаническими усилиями делать из него ни прозу, ни живопись, ни котлету по-киевски... Впрочем, это сугубо мое, астральное, мнение. А кстати, неплохо было бы ввести в нашей Государственной Думе язык балета как единственный метод дебатов! Куча пользы!!!
В этом случае думский спикер, наверное не сказал бы "Отключите микрофон, я лишаю Вас слова!", а в изящном прыжке вылил бы на выступающего графин с трибуны и не больно связал бы его микрофонными шнурами. Со стороны это выглядело бы всего лишь как антитеррористическая операция, а не драка среди депутатов. Дарю идею. К сожалению, мое богатое событиями приключение ничего не смогло добавить к нашим познаниям о душах и месте их пребывания. К тому же члены Клуба не могли остаться равнодушными к проблеме бедного Семеныча, томящегося в застенках. Однако надо было вспомнить и о моем собственном физическом теле, оставшемся на Земле. Тут уж Галактиону было о чем рассказать, что он и сделал весьма подробно. Мы решили на время прервать экспедицию, чтобы проведать мою материальную земную оболочку. А то ведь кто знает, на какое время рассчитан мой образ... Спасатели и я (Галактион впереди) полетели к Земле. По пути я рассказывал клубовцам о Семеныче, его удивительных открытиях и о том, что, наверное, как много еще неизвестных человечеству Семенычей живет и прозябает невостребованными и не известными науке, и как еще мало полетов мысли у нас на Земле. Так незаметно мы подлетели к нашей планете. Глядя на этот удивительный шарик в голубоватой оболочке, висящий посреди космической черноты, я вдруг подумал о том, что наша Вселенная напоминает колоссальный черный бархат, по которому там и сям разбросаны камешки. Драгоценные и не очень. В этой связи наша Земля - безусловно бриллиант. Крошечный, но именно бриллиант с бесконечным множеством цветов-миров внутри. Каждый человек - свой мир-цвет; Каждая страна; Каждый дом; Каждое дерево; Каждая книга; Каждый город; Каждая прожитая минута; Каждое окно, особенно вечернее и ночное... И весь этот концентрат миров-цветов плавает в абсолютной черноте космического вакуума. Кто же держит эту бархатную коробочку в руках? Оказавшись на Земле, мы сразу же направились в психбольницу. (Символично, черт возьми!) Галактион первым делом выяснил у дремавшего вахтера, какое сегодня число и время (прикинувшись персонажем из его сна, естественно). Оказалось, что наше путешествие длилось в земном исчислении около недели. Всего около недели. Целую неделю! За это время я, как ни странно, успел поправиться, Впрочем, ничего удивительного: кормят с ложки, лежачий образ жизни. Так что тем, кто хочет поправиться - рекомендую. Галактион вернулся к клебовцам, которые тихонько висели в больничном сквере на скамеечке и доложил, что, к счастью, никаких глобальных катаклизмов не произошло (не считая смены трех правительств). И что я по-земному жив, здоров и даже довольно упитан.
Слияние было довольно болезненным. Мозг выдавал мне разом накопленные за неделю материальные ощущения. Болела голова. На космические впечатления накладывались какие-то странные воспоминания о пинках под зад (земной зад, материальный!), заталкивании в рот каких-то таблеток, уколах и других нескромно-медицинских прикосновениях к моему телу. В палату вошли две медсестры.
Та задумалась, но тут, посмотрев на меня, остолбенела.
Пришел врач. Посмотрел на меня и сразу понял, что ко мне вернулось сознание. Это же по глазам сразу видно.
Я заметно вздрогнул.
Теперь передернуло врача.
"Так... Влип капитально",- понял я, а вслух сказал:
Остался только я и члены клуба. И если троица астралов ничего из нашего разговора не поняла, то Галактиону, как и мне, все стало ясно. Что, освободившись от проблем, так сказать, космических, я порядком увяз в земных.
Я рассказал клубовцам про моего "образного" друга и напарника по ЧД Семеныча и почему его обязательно надо освободить. "Такими людьми не бросаются!"- согласились клубовцы, я уже привычно вскочил в свой образ поправил шапочку и мы помчались на Гаваи. Вошедший через часик ко мне в палату врач не без удовлетворения констатировал, что просветление было временным и недолгим.
Что (кого) именно лечить, пациентов, госсистему или себя самих, он, правда, не уточнил. А переспрашивать мы не стали, потому как находились уже в пути. Долететь до Гаваев нам было недолго. Где-то секунды две-три. Сложнее было найти само место назначения - шахматную школу Семеныча. По его рассказам она называлась "Шахмать", находилась на самом берегу голубой оагуны ("полупрудья" как говорил Семеныч), неподалеку от нудистского пляжа. Больше про нее нам ничего не было известно. А подробнее я как-то не догадался уточнить. Теперь пришлось компенсировать это упущение беспорядочным метанием по Гавайским островам. "Дурная голова хвостам покоя не дает!"- проворчал Галактион. Пришлось клубовцам и мне рассредоточиваться по островам для ускорения поисков. Стремительный "Фигарыч", не успев еще толком подлететь к "своему" острову еще издали закричал:
Пришлось его разочаровывать разницей между такси и древней игрой. "Степанычу" тоже не удалось наткнуться с ходу на гавайских картежников-шахматистов.
А вот "Петровичу" повезло. Он прилетел как раз туда, куда нужно. Поскольку он, конечно, не знал земного русского языка, и прочитать довольно крупную вывеску "ШАХМАТЬ", естественно, не мог (а то бы поиски закончились едва начавшись), "Петрович" был вынужден использовать дедуктивный метод. Роскошный дворец Семеныча на берегу лагуны был украшен рекламой, на которой были изображены в обнимку шесть голых королей (два шахматных и четыре карточных), в двух лестницах к парадным входам было по 32 или 64 ступенек (по числу карт и шахматных фигур). К тому же территория усадьбы составляла ровно 64 гектара. Все эти факты говорили только об одном. Что это тут. "Петрович" так и крикнул нам: "Здесь!" А нудистский пляж оказался частью семенычевого игрового комплекса, куда после игры с ним очень уместно вписывались его клиенты. Кроме пляжа в комплексе были еще "Парк самоубийц" (через каждые пятьдесят метров будка санитара), одежно-обувной супермаркет Семеныча "Second Hand" (проигранная одежда с чисто символической наценкой), клуб любителей поддавков ("шахматных меньшинств" как называл их Семеныч) и другие подсобные заведения. Дело, судя по всему, было процветающим. Однако мы с Галактионом не могли не заметить некоторых деталей, говорящих о долгом отсутствии хозяина клуба. Во-первых, одежда и обувь в супермаркете в основном была по парижской моде двух-трехнедельной дакности, а новых поступлений практически не было. Во-вторых, на воротах было мелом написано (почему-то по-русски) "Пожалуйста, заплатите налоги!" В-третьих, в главном игровом зале игры в "похер" стол № 1 был закрыт "на учет по техническим причинам".
Галактион среагировал мгновенно.
Но Галактион не оценил "Фигарыча", который от последних событий резко пополнил свой багаж знаний. Через пару секунд он уже кричал откуда-то сбоку: "Нашел! Хоронют кого-то!" Да. Все так и было. Хоронили Семеныча. В гробу лежал связанный "покойник", за гробом шла молодая смазливая мулатка - будущая богатая вдова - рыдающая от близости счастья. Несли венки. От одесских шулеров: "Спи спокойно, дорогой коллега!" От служащих казино: "На кого ты нас оставляешь!" От российского правительства: "Помни, что ты русский! Мы то помним!" И от жены: "Спасибо!" Бедный Семеныч. Мы подоспели как раз вовремя. Но как вернуть его сознание в тело именно сейчас? Семеныч дернулся и что-то промычал. Вдова закрыла ему рот рукой. Это привело меня в бешенство. "Фигарыч!"- завопил я,- либо ты, либо никто!"
Тем временем церемония похорон проходила своим чередом по обычаям местного племени (к которому принадлежала последняя жена Семеныча), щедро сдобренным реалиями современной жизни. Провожающие сплясали несколько танцев, спели песню под условным названием "Ты ушел, а мы остались, в этом мы не сомневались". "Фигарыча" не было. Следующая церемония состояла из пляски должников шахматного клуба и лично Семеныча, которые проиграли в несколько раз больше, чем имели. Их танец напоминал смесь лезгинки с гопаком. Солировал бывший шахматный гроссмейстер, проигравший все, не сделав ни одного хода. "Фигарыча" все не было. Наконец приступили собственно к захоронению тела. Мы с клубовцами тщетно метались вокруг, вопя всякие глупости. Но никто ничего не слышал. Да и не хотел слышать. Но когда гроб уже закрывали крышкой, Семеныч вдруг громко сказал:
Вот тут-то и начались у гавайцев настоящие похороны. Жену сразу унесли, должников прослабило, а кладбищенские гавайцы ругались русским матом. Плясал только один. "Фигарович". Плясал и пел, что в общем-то для клубовца вовсе не характерно.
|
[X] |