SINCERELY, DANA
Ей тридцать пять лет или около того.
Ей бы следовало умереть раньше. Немного раньше.
Я хочу рассказать о женщине, которую знаю так хорошо, как не знаю и саму себя.
Я хочу, чтобы рассказ был коротким.
Я знаю красивую женщину, которая постоянно одна. Так было всегда, едва только закончилось ее детство. Конечно, это не та красота, которую видно сразу; и эту красоту, как и эту силу, ей уже давно не хочется ни с кем делить.
Каждые выходные дни она заставляет себя выбираться из дома. Куда-нибудь. Куда угодно. Может, просто в магазин, где ничего не нужно. Может, просто в метро.
Она никого не ждет.
Ее лицо странно спокойно. Я говорила уже, это не та красота, которой учат глянцевые журналы, что мы читаем. На нем почти не отражается ее внутреннее движение. У нее темно-русые волосы, но уже много лет она красит их в светло-рыжий, светло-медный цвет. У нее серые глаза, которые при косом освещении кажутся голубыми тем людям, кто видит ее в первый раз.
Но я-то хорошо ее знаю.
Она тоже читает толстые журналы, автоматически покупая их из-за яркой обложки, а потом они скапливаются у нее в коридоре. Она тоже не верит им. Она никогда не смотрит на небо; чаще всего только себе под ноги. Ее успокаивает асфальт. Она любит воздух перед грозой, цветные детские наклейки и голубей, но при виде их ей обычно хочется плакать. Это удивляет ее, ведь она из тех немногих женщин, что не плачут почти никогда. Она старается не приходить к голубям без ничего, но они почему-то не очень охотно подбирают хлебные крошки, брошенные ее рукой. Тогда она просто слабо улыбается им и уходит, уходит еще из одного места, где ее не хотят. Она все равно спокойна. Она возвращается домой и по пути покупает себе цветы, которые простоят на столе несколько дней, тщетно борясь со смертью, прежде чем завянут окончательно. У нее никогда не было цветов, подаренных кем-то другим, и только в ранней молодости она от этого немного страдала.
Что еще я могу сказать? Она редко пьет кофе. Редко открывает окна в квартире. Редко чувствует себя полностью несчастной. Все это было прежде, а теперь остались только молчание и прохладные, заполненные чтением ночи. Иногда она с невероятной ясностью понимает, что молчание и бессонница время от времени - это и есть покой.
Да, и еще кучка серых голубей на сером асфальте.