Валентин Холмогоров. ОТЕЦ. У разных людей и жизнь складывается по-разному. Встречали ли вы где-нибудь две совершенно одинаковые личности, с одними судьбами, радостями и печалями? Едва ли. То же и со мною: многие товарищи мои, обзаведясь каким-никаким делом, дающим какое-никакое пропитание, не мучались отсутствием финансов, другие же наоборот, проживали в сильной нужде. И вот сложились однажды обстоятельства мои таким нехорошим образом, что стал я в весьма великой степени нуждаться в деньгах. По несчастному случаю, занять небольшую сумму мне как раз сделалось не у кого, потому как несколько друзей, что имелись у меня на тот момент,стали страдать прискорбной слабостью относительно здоровья: во время, когда можно было занимать у меня, они ежедневно напоминали мне о нашей дружбе своим заботливым обществом, когда же ситуация сделалась кардинально обратной, по горькому недугу памяти они почему-то позабыли о сем скорбном факте. Единственное, что естественным образом пришло мне в голову, это попросить денег в долг у моего отца. Отец мой - личность необыкновенная. Я познакомился с ним в день моего шестнадцатилетия и сразу полюбил этого странного человека. По стечению обстоятельств не имея возможности принимать участия в моем воспитании, покуда я находился в нежном возрасте, отец с готовностью взялся за него в возрасте более зрелом. Он твердо решл сделать из меня настоящего мужчину и начал с того, что обучил меня пить стаканами водку и помногу курить сигареты, за что я благодарен ему до сих пор. Воспитывавшийся в обществе души во мне не чаявшей бабушки и более строгой матери, я и мечтать не мог о таком счастье. Отец писал прекрасные сихи о женщинах, пьянках и похмелье, коим я самозабвенно старался подражать, а так же чудесные рассказы о чертях, похмелье и женщинах, коим я подражать не пытался, поскольку почему-то считал, что сам пишу о том же ничуть не хуже. Похмелье же стало нашей общей фамильной драгоценностью. За что же я буду вечно благодарен ему, так это за то, что отец научил меня держать себя в руках и правильно вести себя в обществе, а так же привил мне неутихающую любовь к литературе и сочинительству. Если вы видите сейчас эти строки, мой дорогой читатель, это означает, что труды его не пропали даром. Давайте вместе возблагодарим его за это! Поделюсь с вами еще одним секретом: у моего отца всегда была одна сокровенная мечта - он очень и очень желал, чтобы я стал великим писателем. И потому никогда не давал мне денег. В тот день, предварив свой визит телефонным звонком, я решил начать издалека. - Как жизнь? - Спросил меня отец, когда мы прогуливались вместе по мокрым от дождя парковым аллеям. - Неплохо, - покривил душой я, - родные, знаешь ли, в общем-то здоровы, да и я тоже... Тут вот только неприятность одна на днях случилась: задержали жалованье... Да и не печатают меня отчего-то в последнее время... - Ну, это пройдет, ничего страшного, - успокоил меня отец, - сейчас не заплатили, потом заплатят... А что не печатают, так это ты, небось сам виноват, пишешь, небось, плохо? - Да уж куда хуже... - Абсолютно честно признался я, и добавил про себя "... на голодный-то желудок..." Разговор как-то незаметно ушел в сторону и в этот раз я постеснялся поворачивать его в прежнее русло. В другой день, отчаявшись раздобыть деньги по знакомым, я решил повести себя несколько прямолинейнее. - Как ты? - Спросил меня отец при встрече. - Ничего. - Угрюмо ответил я. - Только знаешь ли, с деньгами не очень. Опять жалование не платят. - А мать твоя что же? - Поинтересовался отец. - Тоже не получает? - Тоже. - Горестно вздохнул я, намеренно напуская на физиономию похоронное выражение. - Едва-едва хватает... - Надо тебе помочь.- Кивнул отец. - Ты предложи матери подыскать себе другую службу. Так оно вернее будет. На этот раз я тоже не заговорил о долге, лихорадочно прикодывая в уме, как протянуть до следующего жалованья или куда пропихнуть очередную бездарную статью... В третий раз я шел на свидание с отцом с твердым намерением прямо попросить в долг. Поглядывая на часы, я подбирал слова, чтобы не задеть моего старика и не дать ему повода усомниться в том, что взрослый здоровый мужик может обращаться к нему со столь нескромной просьбою только в виду крайних на то обстоятельств. - Здоров? - Поинтересовался отец, когда мы вышли с ним в традиционный парк. - Да в общем-то... Я вот, видишь, все хожу и думаю, где бы мне денег на месяцок занять... - Ну, это понятно! - Улыбнулся отец. - Не дают? - Нет. - Значит, плохие у тебя друзья, сынок. Вот что я тебе скажу: в жизни надобно обзаводиться хорошими и надежными друзьями... Пол часа мы обсуждали какие друзья бывают хорошими, а какие-нет. На утро я плюнул, и занял денег у соседа. И все же не подумайте, Бога ради, что мой отец плох. Он- замечательный человек. И пишет, между прочим, замечательные стихи. Теперь он научил меня занимать денег даже тогда, когда сделать это решительно негде. Только знаете ли, дорогие друзья, о чем я жалею порой теплыми летними вечерами? О том, что отец не научил меня быть немного настойчивей. Теперь буду становиться великим писателем. Порадую родного человека на старости лет. Санкт - Петербург, июнь 1998 года.