Баррингтон Бейли. Падение Хронополиса.

Перевод - О. Колесников

Глава 1

С коротким гулким звуком корабли Третьего Хронофлота материализовались над обдуваемой всеми ветрами равниной. Пятьдесят боевых кораблей, выстроенных в колонну, детища мощной верфи Хронополиса и гордость Империи, внезапно появились над дикими просторами сырой саванны, напоминая город средних размеров. Впечатление усиливалось рядами квадратных иллюминаторов на бортах кораблей, ярко освещенных изнутри и хорошо различимых в сумерках. На землю тяжело упало несколько первых крупных дождевых капель; погода хмурилась, по небу быстро бежали низкие облака, приближалась буря.

Через полчаса после появления кораблей в нижней части флагмана наконец распахнулся люк, крышка которого, откинувшись, превратилась в наклонный трап. Трое мужчин вышли из корабля и ступили на поверхность равнины. Двое из них, туго затянутые в коричневую военную форму со знаками различия на груди, локтях и фуражках, шли впереди. Третий человек шел следом, дрожа всем телом и съежившись, уставив глаза в землю и лишь изредка бросая затравленные взгляды по сторонам.

Держась вместе, троица отошла от флагмана на сотню ярдов в глубь саванны. Адмирал Хайт оглянулся и посмотрел назад, ощущая гордость за то, что видел перед собой. Вид его кораблей навевал два совершенно противоположных ощущения: выстроенные на идеальной плоскости равнины суда в общей массе были похожи на кварталы зданий официального типа, вроде тех, в которых размещаются конторы и офисы, однако резкие обводы кораблей, способствующие продвижению сквозь время, говорили о том, что их внутренние этажи-палубы, выстроены ступеньками, высокими в корме и понижающимися к носу. Поэтому, глядя на свои корабли, адмирал вспоминал о других судах, более древних: о парусниках-галеонах, которые когда-то - задолго до первого форпоста Империи - бороздили земные моря.

- Хорошо на свежем воздухе, - негромко сказал адмирал. - Внутри страта я начинаю страдать клаустрофобией.

- Да, сэр, - полковник Анамандер, казалось, был не в своей тарелке. Предстоящую теперь уже вскоре часть процедуры он не любил особенно. В его обычные обязанности, которыми он, из-за того, что адмиралу так неожиданно захотелось прогуляться вместе с курьером, временно пренебрег, входило наблюдение за упаковкой трупа.

Порывы норовистого ветра доносили до их ушей низкий гул, исходящий от ближайших кораблей времени. Этот звук производили двигатели судов, работающие на низких оборотах и поддерживающие их существование в четырехмерном, ортогональном времени. Иногда этот ровный гул нарушался новыми, более громкими, лязгающими звуками. Инженерный состав флота занимался ремонтом, ради которого, собственно, и была совершена остановка.

Какое запустение, подумал вдруг полковник Анамандер. Для остановок на этом участке истории корабли времени, по возможности, выбирали пустынные и необитаемые районы. С непостоянностью времени шутки были плохи.

Курьер поднял полные отчаяния глаза и заглянул в лицо адмирала. Когда он начал говорить, его голос был замедленным и глухим.

- Я должен теперь умереть?

Хайт кивнул, с видом презрительным и отстраненным.

- Вы исполнили свой долг, - официальным тоном ответил он.

Казнь-самоубийство курьеров считалось обычным делом. Для этого им под гипнозом внушали специальное слово-команду, при которой немедленно останавливалось сердце. Во время короткой предварительной беседы курьеру объяснили, что применить эту команду надо, как только поставленная перед ним задача будет выполнена, расстаться с жизнью по собственному желанию, согласно приказу - причем этот строгий приказ, нужно признаться, был совершенно излишним. На глазах у офицеров курьер закрыл глаза и мысленно произнес внушенное ему под гипнозом ключевое слово. Его лицо мгновенно исказилось от спазма. Человек сложился пополам, с хрипом втянул в себя воздух и безвольной куклой упал на землю.

Анамандер из вежливости и почтения отошел от умершего на два или три шага.

- Этому курьеру была оказана необычная честь, сэр. Немногие доставляли нам послания подобной важности.

- Совершенно верно.

Адмирал Хайт продолжал обозревать свой флот.

- Нас ожидает испытание, полковник. По моему мнению, все это напоминает атаку по широкому фронту - может быть даже настоящее вторжение. Теперь от таких людей, как мы с вами, зависит выстоит империя или нет.

- Странно, что такому типу, как он, довелось принять участие в подобных событиях, - задумчиво проговорил полковник Анамандер, кивнув в сторону трупа. - Мне почему-то всегда бывает их жалко.

- Не стоит сожаления, - отозвался Хайт. - Все до одного эти люди - преступники, приговоренные к смерти убийцы и тому подобное. Они должны быть нам благодарны за то, что им предоставляется честь в последний раз послужить Империи.

- Интересно, что они видят такое, что заставляет их с такой готовностью умирать.

Хайт рассмеялся без тени веселья.

- Что вам сказать - есть только один способ узнать об этом, вам он известен, но я не рекомендовал бы им пользоваться. Несколько раз я и сам пытался об этом расспрашивать курьеров, но от них невозможно было ничего добиться, настолько они были вне себя. По сути дела, они не могли связать двух слов и вложить в них смысл. Знаете, полковник, в отношении этих курьеров мое положение, можно сказать, особенное. До тех пор, пока я не произнесу над курьером фразу, освобождающую его от гипнотического ступора, он не способен произнести ключевое слово и использовать свойство определенного органа. А что если однажды... должен признаться, я часто испытывал соблазн оставить одного из них в живых и посмотреть, что с ним случиться потом. Возможно, впоследствии к ним возвращается разум и они могут рассказать что-то интересное. Однако приказ есть приказ.

- Они приговорены, но за всей этой процедурой стоит еще какая-то причина, я уверен в этом.

- Скорее всего. Вы когда-нибудь видели страт своими глазами, полковник? Я имею в виду - "голыми" глазами?

Полковник Анамандер напрягся.

- Нет, сэр.

- А я - да, один раз. Я всего лишь взглянул на страт, очень быстро - и это сохранило мне рассудок. Это случилось год назад. Я стоял на мостике, когда наш главный двигатель на секунду сделал сбой, из-за... не важно из-за чего. И тогда-то это произошло - я увидел страт, или почти что увидел. Но как бы то ни было, ни после этого, ни теперь я не смог бы передать словами, как он выглядел.

- Говорят, что страт оставляет свои следы на человеке.

- Да, полковник, это действительно так. Но не спрашивайте меня о том, что это за следы.

Хайт потянул носом воздух, потом слегка поежился. Капли дождя вокруг падали все чаще и чаще.

- Вернемся внутрь. А то промокнем насквозь.

Они вернулись к трапу, поднялись по нему и скрылись внутри флагмана. Еще через полчаса, издав гулкое бумм, эхом раскатившееся над пустынной равниной, флот исчез. Через несколько минут после этого, под аккомпанемент первых мощных порывов нагрянувшей бури, потоки бурливого ливня омыли саванну и одинокое маленькое тело курьера, умершего в шести столетиях от своего дома.

Ощутив ровный гул временного двигателя под ногами, полковник Анамандер почувствовал себя уверенней. Корабли ускоряли ход и наращивая скорость уходили в прошлое по траверзу, пересекая временную ось планеты под углом и направляясь к указанной в послании точке в пространстве и времени: континент Америк, Пятый гребень.

Рассекая временной подслой - страт, на сленге хрононавтов - корабли испускали пучки бета-излучения. Электромагнитные волны не могли распространяться внутри страта, что делало проблему коммуникации затруднительной. Выходом из положения на небольшом расстоянии стала бета-радиация, состоящая из связанных друг с другом электронов, движущихся медленнее света. Это излучение не было способно проникать далеко, но позволяло движущимся в строю кораблям поддерживать сообщение между собой, а кроме того, устанавливать ограниченный радарный обзор.

Приказ, полученный Хайтом, был точен и недвусмысленнен. Ему надлежало отправиться на поиски чужих боевых кораблей, нарушивших пределы Тысячелетней Империи.

Набег вражеских кораблей был отлично спланированным и они сумели пробраться в глубь территории Империи за спиной у Третьего Хронофлота, только тогда узнавшего о вторжении. Враг, обнаруженный наземными наблюдательными постами уже в глубине истории, шел из будущего на очень большой скорости и выставлять защитные временные барьеры было бесполезно. В том случае, если задачей вторжения было изменение событий прошлого - что было обычной тактикой войн во времени - следовало ожидать существенных перемен в хроноследовании империи.

По мнению Хайта, эта атака была очередным свидетельством начала широкомасштабных военных действий Гегемонии, за чем должны были следовать неизбежные ответные удары со стороны Империи под руководством Высшего Командования. Гегемония, существующая в отдаленном будущем, сразу же за столетиями Безлюдья, спокон века была основной угрозой Империи и можно было не сомневаться в том, что этот набег тоже исходит именно с той стороны.

Если же целью вторжения было испытать оборонную мощь Империи, то Хайт торжественно пообещал себе, что заставит неприятеля расстаться с напрасными надеждами. Подобно подавляющему большинству хрононавтов, он был фанатически предан своему долгу; служение Империи было для солдат времени смыслом жизни. Теперь же ему было нанесено личное оскорбление, и не только самим фактом вторжения на территорию Империи, но и возможностью попытки изменить взаимосвязь прошлого и будущего, единоличное священное право на что принадлежало только Их Всевременным Величествам, семье Наместника Императора Дома Иксианов.

Предаваясь подобным размышлениям, адмирал Хайт не спускал глаз с экранов сканеров. Мостик - как называли командное помещение корабля времени, следуя традиции - имел форму просторного, вытянутого полу-элипсоида. Вдоль выгнутых дугами противоположных стен локоть к локтю располагались операторы двигательных машин, секция пилотов находилась в острой части элипсоида, исходящие от которой два ряда терминалов сканеров, с сидящими за ними лицом друг к другу радистами, пересекали середину зала. Флагман еще не развил крейсерскую скорость и поэтому эффект сжатия, так явно бросающийся в глаза на больших скоростях прохождения сквозь страт, пока еще никак не проявлял себя. При максимальных скоростях из-за визуального сжатия носовая часть мостика и находящиеся в ней пилоты уменьшались до размеров дюйма, в то время как люди находящиеся в задней его части, сохраняли свой обычный рост - при этом начинало казаться, что длина мостика уменьшается во много раз.

Сейчас на мостике флагмана находилось тридцать два человека, не считая священника в мантии с капюшоном, торопливо продвигающегося между рядами терминалов, раздающего направо и налево долженствующие перед боем благословения и брызгающего святым вином. Адмирал Хайт и полковник Анамандер сидели вместе за находящимся в задней части мостика на специальном возвышении небольшим столом, откуда и обозревали происходящее. Адмирала, когда он сидел за этим столом, особенно в периоды ходовых скоростных испытаний, не раз посещали забавные мысли о том, каким может показаться оглянувшемуся вдруг назад пилоту его командующий - огромным массивным титаном, нависшим над ним, подобно настоящему ангелу мщения.

Раздался звук гонга. Его вызывал радист.

- Мы напали на след, сэр!

- Держитесь его, - прогрохотал Хайт.

Когда флагманский корабль, а за ним и весь флот, заложили крутой вираж, меняя направление движения внутри многомерного страта, Хайт испытал легкий приступ тошноты. Скорее не тошноты, а странных томящих ощущений в области солнечного сплетения и живота, которые знакомы всякому, кто хоть когда-то ступал с быстро движущегося эскалатора на неподвижный. Путешествие сквозь время напоминало гонки на безумных, колеблющихся американских горках. Петли и изогнутые линии времени, по которым корабли были обязаны следовать, заходились вихрями и водоворотами.

Хайт и Анамандер не отрывали глаз от экрана главного монитора. Флот проходил область завихрений и по экрану неслись спирали и кривые трехмерного отображения страта. (Хайт и Анамандер отлично знали, что появление такого нестабильного участка свидетельствует об опасности нависшей или уже случившейся со стабильностью самой империи: это означало, что ткани ортогонального времени возможно подвергались изменению со стороны). Через некоторое время изображение на экране разгладилось и ощущение тошноты ушло.

Еще через несколько минут на экране главного монитора появились призрачные силуэты неприятельских судов.

Рассеянные, трепещущие бета-лучи выхватили из внемрака страта сразу три вражеских корабля. Сомнений более не оставалось - это были суда Гегемонии: режущие глаз своей неэстетичной вытянутостью клиновидные формы, движущиеся острием вперед.

Изображение мигнуло, оставив вместо себя пустоту, затем появилось снова, вращаясь, меняя очертания и проходя сквозь череду совершенно невероятных трехмерных геометрических форм. Экран монитора силился передать своими средствами уловленное сканерами изображение материальных объектов, совершающих внутри многомерного страта маневр-поворот.

- Курс? - рявкнул Хайт.

Из динамика переговорного устройства немедленно донесся ответ.

- После последнего разворота, направление на Седьмой гребень, угол семь-ноль-три по вертикальной оси.

- Торпедный залп!

В глубине корабля, под мостиком свои гнезда покинуло пять торпед, составляющих стандартный залп. Чуть позже, мигнув, они появились на экране главного монитора. Надежды на то, что хотя бы одна из этих торпед достигнет цели, не было почти никакой. Страто-торпеды были тяжелыми, неуклюжими снарядами, чьи слабые временные двигатели сообщали им весьма небольшую скорость и малый радиус действия.

- Вызовем их на бой, сэр? - негромко спросил адмирала полковник Анамандер.

Хайт ненадолго задумался и отрицательно покачал головой.

- Они выполнили свое задание и теперь возвращаются. Нам нужно найти их на боевом курсе до подлета к цели.

Сигналы, исходящие от торпед, исчезли с экрана - снаряды канули в бездну страта. Следом с экранов пропали и корабли Гегемонии.

Хайт отдал приказ идти избранным курсом дальше, продолжая держать временную ось на траверзе. После того как флот углубился внутрь исторической территории еще на сто пятьдесят лет, он скомандовал общую остановку; на короткое время флагман настроил свою фазу в соответствии с фазой ортогонального времени и вышел в него.

Они повисли над залитой солнечным светом страной. Внизу под днищем флагмана между городами и деревнями, тут и там пятнами испещрившими лоскутное одеяло полей, извивались реки и тянулись линии дорог. Компьютер флагмана немедленно принялся анализировать местность, сравнивая ее с данными официальной библиотеки, но ни Хайту, ни Анамандеру отчет компьютера был уже не нужен. География места, над которым они парили, резко отличалась от памятной им. Самый большой город этого участка Гребня, Гирреад, исчез без следа.

И это означало, что в ортогональном времени атака Гегемонии уже увенчалась успехом.

Хайт тщательно рассматривал ландшафт, отыскивая признаки хоть каких-то разрушений. Но Гирреад не был уничтожен бомбовым ударом и не обезлюдел от эпидемии чумы - ничего подобного адмирал не заметил.

Вместо всего этого Гегемония воспользовалась своим самым страшным оружием, слухи о существовании которого до Верховного Командования доходили, но в которое оно отказывалось верить. Гегемония использовала разрушитель времени - устройство, способное напрямую менять ткань времени. Гирреад был попросту исключен из бытия. Все его следы, в прошлом и будущем, исчезли.

Как это не было печально, но сейчас о пропавшем городе помнили только те, кто пребывал на борту кораблей времени, находящихся в момент действия разрушителя внутри страта, да сотрудники Архива Времени Хронополиса. Хайт вынужден был продолжать нести свой тяжкий крест хрононавта, оставаясь одним из малого числа свидетелей безвестной гибели других людей.

Адмирал передал горестную новость священнику, только что закончившему обряд на мостике и вернувшемуся к командующим. Церковник немедленно начал возносить молитву звучным, трепетным голосом. Адмирал и полковник не могли не разделить переживаемый священнослужителем благоговейный ужас: Гирреад со всеми своими обитателями оказался поглощенным бесконечностью нереального, почти недвижимого времени, затонув в нем, как потерпевший крушение настоящий корабль в море. Таким образом происшедшее можно было описать технически. На церковном же языке город опустился в Пучину Потерянных Душ.

С хлопком, произведенным устремившимся на освободившееся место воздухом, флагманский корабль вернулся во временной подслой. Хайт вспомнил об области турбуленции, которую они проходили не так давно. Вне всякого сомнения, завихрения в страте были связаны с происшедшими в ортогональном течении времени переменами. Но сражение еще было не проиграно, отнюдь. Оставалось еще особое время страта, в котором события, случившись однажды, не проходили бесследно, но оставались там, зависая, на часы, дни, иногда на месяцы субъективного персонального времени. Не было ничего необратимого.

Возможно, им еще удастся вернуть из заклятия эти потерянные души.

Флот продолжил свой траверс. Происходящее сейчас, сказал себе Хайт, это лишь малое подобие того, что принесет с собой грядущая война во времени. Наиглавнейшей целью будут взаимные изменения существующей истории и предотвращение этих изменений: возвращаясь снова и снова обратно по следам мрачных мутаций последовательности событий, отвечая на каждый удар и выпад, тщательно рассчитанными контрударами и контрвыпадами - так будет сражаться солдат времени. Окончательная же победа одной стороны будет достигнута тогда, когда история ее противника окажется измененной настолько, что его временной флот потеряет поддержку из существующего бытия. После этого повергнутый противник сможет еще некоторое время продолжать сражаться, носясь внутри страта словно стая призраков, на никогда не построенных кораблях, с несуществующей командой на борту, состоящей из никогда не рожденных людей. Через короткое время они исчезнут, утонув в нереальном, потенциальном бытие.

Мысли адмирала были прерваны очередным сигналом гонга, возвестившем о новом появлении кораблей Гегемонии на экране монитора.

- Курс неприятеля - Пятый гребень, - доложил радист.

Адмирал и полковник пересчитали отметины вражеских кораблей на экране. Их было двенадцать.

- Это они, - торжествующе объявил Хайт. - На своем боевом курсе. Приготовиться.

Капитан Монд Этон, офицер, командующий "Грозой Империи", увидев на экране монитора своего корабля возвращающиеся в будущее суда Гегемонии, был уверен, что вооруженное столкновение неизбежно. Только позже, когда с флагмана пришел приказ пропустить неприятеля без боя, он понял, что не принял в расчет главное. Возвращающиеся корабли Гегемонии скорее всего постараются уклониться от схватки в ортогональном времени, но даже вынудив их вступить в сражение и уничтожив, Хронофлот не добьется ощутимого результата.

Мостик "Грозы Империи", на котором одновременно работало семь человек, был уменьшенной копией мостика флагманского корабля адмирала Хайта. Судно капитана Этона было маневренным, хорошо вооруженным истребителем, с небольшим экипажем, в два раза меньшим по размерам чем крупные суда, такие как, например, войсковые транспорты или ударные корабли. Истребитель обладал скоростью, необходимой для того, чтобы настигнуть врага и сложным приборным оснащением, для точного микросекундного маневра и бортового залпа.

- Сердце разрывается, когда вижу как они уходят, - сказал радист, поглядывающий вверх на тот же экран, что и капитан Этон. - Как вы считаете, сэр?

Этон кивнул.

- Они не уйдут от нас, радист. Эти корабли - уже призраки, хотя сами об этом еще не знают.

Похожие на клинья корабли Гегемонии растворились в экранах. Этону не хотелось особо задумываться о только что упомянутом их парадоксе. В страте парадоксы встречались на каждом шагу. И не только в страте; с момента образования Всевременной Империи каждый ее низший гражданин знал, что его существование в ней случайно и мимолетно и полностью зависит от переменчивости и непостоянности времени. Бесконечны были перечисления тех, существовавших однажды (если только понятие однажды было вообще применимо к теперешнему состоянию течения времени), исчезнувших совершенно и бесследно. Полные, или почти полные перечни этих канувших в никуда, имелись только в Архиве Времени, в котором хранилось больше исчезнувшей истории, чем было известно в текущей реальности с начала времен.

И если теперь атака Гегемонии не будет остановлена, то к этому скорбному списку исчезнувших прибавится еще не один миллион.

Этон повернулся к лейтенанту Кришу.

- Примите у меня мостик. Я хочу обойти корабль.

Покинув мостик, Этон двинулся сквозь переходы и галереи своего корабля, ощущая висящее в воздухе, все время нагнетающееся напряжение. Это боевое дежурство было третьим за время службы Монта Этона в качестве капитана "Грозы Империи" и обход всех отсеков собственного судна перед началом операции становился у него уже традиционным. Только побывав всюду, он мог ощущать свой корабль единым слаженным боевым механизмом. Обход длился обычно половину часа, и это бывали приятные полчаса, сказал себе капитан Этон. Полчаса перед тем, как весь флот схватиться с неприятелем.

Капитан посетил орудийный отсек - центр управления стрельбой - где напряжение, конечно же, чувствовалось острее всего - и это было неудивительно. Он обвел взглядом ряды терминалов, сидящие перед ними люди, в некотором смысле, были не более чем придатками машин. На многих кораблях орудийный отсек был совмещен с мостиком, что на первый взгляд казалось логичным, хотя и добавляющим тесноты решением. Капитан Этон предпочел такое разделение, хотя и знал, что большая часть капитанов придерживается другого мнения.

Сказав команде орудийного отсека несколько слов ободрения, капитан вышел в коридор и направился к машинному отделению.

Заслышав за дверью голоса, капитан Этон остановился и прислушался, потом улыбнулся сам себе. Лейтенант Ленкар, увлеченный молодой инженер, совсем недавно поступивший на службу в Императорскую Армию Времени, громогласно делился познаниями со своим подчиненным, еще более юным, помощником.

- Способ передвижения во времени основан на старом добром уравнении массы и энергии, - вещал Ленкар. - Е равно Эм Це квадрат. Возьмем одну из составляющих правой части этого равенства: Це квадрат. Здесь-то и появляется время. Це - это скорость света - расстояние деленное на время для частицы не обладающей массой. Из чего следует, что энергия есть ни что иное, как масса умноженная на время в квадрате. Но уравнение можно переписать и в другой форме: Эм равно Е деленное на Це в квадрате. Из чего становится видно, что масса определяется соотношением энергии и времени. Здесь собака и зарыта: что случится, если мы нарушим это равенство? Мы можем сделать это например, заставив обладающие энергетическим зарядом частицы двигаться быстрее света. После этого баланс уравнения нарушится - энергия деленная на скорость света в квадрате больше не равна имеющейся массе. Но уравнение должно быть сбалансировано - это фундаментальный закон физики. Что же происходит? Равенство сохраняется, но при этом часть массы начинает двигаться сквозь время, в той же самой пропорции, в которой нарушается составляющая времени в правой половине формулы.

- А откуда берется страт, лейтенант?

- Страт - это временной подслой, то, из чего состоит время, парень. Когда мы начинаем двигаться сквозь время, то сразу попадаем в страт.

Лейтенант Ленкар стукнул кулаком по стальному кожуху, под которым находился один из двигателей времени.

- На этом принципе вот эта штуковина и действует. В ней мы разгоняем пи-мезоны до чего-то между Це и Це квадрат. Это самая важная часть корабля - никогда не забывай об этом.

Голос самоуверенно разглагольствующего о сложнейших теориях лейтенанта сделался еще более воодушевленным.

- Эм равно Е на Це квадрат, - повторил он еще раз. - Хорошо видно, что время входит в обе составляющих правой части. Именно поэтому чистая энергия не может быть передана сквозь страт, а только масса. Из-за чего Верховное Командование не в состоянии пользоваться радиосвязью, а посылает к нам этих бедняг-курьеров.

При виде неожиданно появившегося в дверях отсека капитана Этона оба молодых человека со смущенным видом вскочили на ноги и поспешно отдали честь. Они, пока что не имеющие серьезных заданий, сидели в жестких полукреслах у дальней от основного пульта стены. Перед пультом сейчас находилось несколько старших членов команды машинного отделения, действительно занятых работой.

- Как дела? - грубовато осведомился Этон, повышая голос и стараясь перекричать высокий вой двигателей времени, заполняющий машинное отделение.

Старший команды оторвался от монитора и взглянул на капитана снизу-вверх.

- Все в порядке, сэр.

Этон быстро осмотрел ряды мерцающих шкал и снова вышел в коридор. Через короткие галереи и коридоры он двинулся дальше через корабль, перебрасываясь отрывистыми фразами то с младшим чином здесь, то с офицером там. Возвратившись наконец с орудийному отсеку, он уже собирался спуститься по длинной наклонной лестнице, ведущей к мостику, вниз, когда тихий гул монотонных голосов заставил его внезапно остановиться. Голоса, затянувшие унылую песню, доносились из-за двери ближайшего складского помещения. Этон почувствовал, как его спина напряглась. С ужасом догадываясь о том, что это могло быть, но еще отказываясь верить, он тихо нажал на ручку и приоткрыл дверь.

Напевные голоса стали громче и капитан смог разобрать несколько слов.

- Повелитель глубин, да снизойдет на всех нас твоя тьма... опали наши души своей огненной яростью...

Капитан открыл дверь шире и заглянул внутрь. В небольшом складе-каморке, в середине, между специально отодвинутыми к стенам ящиками с запасными деталями к двигателям времени, он увидел шесть фигур. Было похоже, что эти люди собираются здесь не впервые - ящики с запасными частями были задвинуты и поставлены друг на друга аккуратно и продуманно. Все шестеро были в обычной корабельной форме, но вместо фуражек их головы прикрывали куски черной ткани, опускающейся на уши. Пятеро молящихся стояли на коленях спинами к Этону, опустив головы и спрятав лица в ладонях. Шестой, с золотым медальоном на груди и черной раскрытой книгой в руках, стоял перед коленопреклоненными и вел молитву. Этон немедленно узнал его - этот был сержант Квейл из команды орудийщиков. Удлиненное острое лицо сержанта выражало почти экстатический восторг, который Этон почел при исполнении такого ритуала вполне уместным.

Сержант наконец заметил капитана и на лице его появилось выражение испуга - в тот же миг Этон выхватил из заплечной кобуры пистолет и сильным толчком широко распахнул дверь. Нажав кнопку переговорного устройства на стене, он вызвал корабельную полицию. После чего быстро и решительно прошел внутрь тесного помещения и остановившись над коленопреклоненными фигурами, предостерегающе повел над их головами дулом тяжелого лучевого пистолета.

Бледные лица, на которых вина и страх были смешаны в равных долях, повернулись к нему. С силой захлопнув книгу, сержант Квейл попятился. Он был похож на загнанную в угол крысу.

- Потрясенные!

Этон бросил это слово, как плевок. Многие из офицерских чинов флота знали о том, что ересь преступной религиозной секты сумела просочиться и в Армию Времени - по ряду объективных причин хрононавты были благой почвой для ее ядовитого семени - но капитан Этон даже в стращном сне не мог представить себе, что на его корабле появится не один еретик, а целый их отряд. Он был не в силах поверить своим глазам.

В коридоре послышался торопливый приближающийся стук многочисленных подошв тяжелых ботинок по металлу палубы. Переговорное устройство на стене склада затрещало и заговорило.

- Как вы, капитан?

- В порядке, лейтенант. Пришлите сюда утешителя Фигеля.

В дверях замаячили дюжие фигуры корабельных полицейских. Этон обернулся - стражи порядка поражено взирали во внутренность помещения. На несколько секунд повисла напряженная тишина.

- Вы не посмеете причинить нам вред, капитан, - прозвучал наконец порывистый испуганный голос Квейла. - Только попробуйте, и ваша душа канет в пучину навсегда!

- Молчать! - Этон был потрясен и оскорблен наглостью богохульника.

Проложив себе дорогу между столпившимися в дверях полицейскими, появился корабельный священник, утешитель Фигель. При виде стоящих на коленях, но в то же время далеких от покорности фигур и сверкающих глаз Квейла, из глубины капюшона священнослужителя донесся глубокий вздох. Утешитель Фигель быстро изобразил в воздухе знак круга, а потом вытянул руку перед собой ладонью вперед.

- Изыди, Принц Отвратный, - торопливо забубнил он. - Изыди и пропади в глубинах времени, сними заклятие и порчу с этих чад Господних...

Потрясенные мгновенно обернулись на звуки голоса Фигеля и все как один сделали в его сторону странный жест, сложив по особому пальцы правой руки, как будто пытаясь оградить себя от наговора или порчи.

Квейл дико рассмеялся.

- Это тебе не следует насылать на нас проказу своими пустыми заклятиями, лживый святоша!

Не обращая внимания на грубости, отец утешитель Фигель начал перечисление святых имен, извлекая из-под складок своей мантии похожую на вазу вместительную чашу.

- Возьмите их под стражу и заприте в камере! - гневно приказал капитан Этон. - Адмирал Хайт решит, где состоится трибунал - на его флагмане или в Хронополисе по возвращении.

Подняв еретиков с пола и сковав им руки, полицейские начали выводить их из помещения по одному. Утешитель Фигель, бормоча себе под нос молитвы, вовсю брызгал по сторонам святым вином: на стены склада, на самих сектантов, на металлический пол.

В этот момент раскатистый удар гонга прокатился по коридорам и отсекам корабля.

Из динамика переговорного устройства донесся голос лейтенанта Харса.

- Капитан, получено сообщение с флагмана. Враг обнаружен на его боевом курсе.

- Я немедленно спускаюсь на мостик, - ответил Этон.

Он поспешно направился к лестнице. Сержант Квейл, чьи руки были уже скованы наручниками так же, как и руки остальных его собратьев по ереси, бросился в сторону капитана и преградил ему путь.

- Мы нужны вам, капитан. Особенно я, подумайте об этом. Я самый лучший оператор-наводчик на этом корабле - вы еще не забыли об этом?

Утешитель Фигель плеснул в лицо сержанта целую пригоршню святого вина:

- Ты пошел по себя преступному пути и встал под знамена, враждебные нашему Господу...

- Позвольте мне выполнить мой долг, - продолжал взывать Квейл к Этону. - Сейчас не время ослаблять корабль. Позвольте мне принять бой на своем посту, - по лицу сержанта пронеслась судорога. - Потому что я не хочу утонуть в страте... без...

Внезапно Этон понял, что хотел сказать сержант. Потрясенные верили, что определенные церемонии смогут защитить их души, когда они живьем, без защиты корабля, попадут внутрь страта, например, если "Гроза Империи" окажется разрушенным во время предстоящей схватки. Этон не сомневался, что именно этому был посвящен прерванный им ритуальный обряд. Это было наивно, конечно, не более чем фанатическим суеверием. Но сейчас Квейл, перед лицом воображаемой им опасности, хотел бороться за свою жизнь сам, не ожидая беспомощным исхода сражения.

Однако, сержант был прав еще в главном. Он был отличным орудийщиком, лучшим на "Грозе Империи". Без него эффективность работы расчета заметно снизилась бы.

Все эти мысли пронеслись в голове капитана Этона, пока он рассматривал лицо сержанта.

- Хорошо. Но только на время боя.

Оглянувшись к остальным закованным в наручники, капитан отметил в их числе еще двух человек, так же принадлежащих к команде орудийщиков.

- Сержанта Квейла и вот этих двоих освободить. После того, как с неприятелем будет покончено, они должны быть снова взяты под стражу.

В сопровождении утешителя Фигеля, который не отставал от него ни на шаг, капитан Этон спустился на мостик. На экране главного сканера уже были видны точки - корабли Гегемонии - их изображение передавалось на "Грозу Империи" с мощного бета-радара флагмана.

- Они уже близко, сэр, - доложил радист.

Осталось недолго ждать.

Наступило то непродолжительное затишье перед боем, во время которого флагман, напрягая все силы, оценивал ситуацию и выстраивал линию предстоящей схватки, а периферийные корабли, в основной массе состоящие из истребителей, таких же, как "Гроза Империи", пассивно ждали приказаний.

Испытывая неуместное чувство вины за вынужденное безделье, капитан Этон ожидал сообщения. Эмоциям здесь места не было, однако трудно было оставаться полностью равнодушным перед лицом неприятеля.

Утешитель Фигель застыл у противоположной от Этона стороны стола командующего на мостике (Церковь настаивала на том, чтобы корабельные священники присутствовали на мостике во время боя для моральной поддержки - это было частью ее политики). Утешитель повернулся к капитану и всмотрелся в его напряженное молодое лицо.

- Не нужно так волноваться, - негромко сказал он офицеру.

Этон отвернулся, опустил глаза и взглянул на собственное отражение в блестящей металлической поверхности стола. Его ровные черты лица, серые глаза и прямой, немного загнутый книзу, как клюв, нос, были искажены и вытянуты - ему показалось, что это тоже он, но другой, испытывающий муки, смотрит на себя самого из глубин страта.

- Как долго это продолжалось на борту моего корабля? - спросил он священника так же негромко. - У вас нет никаких догадок или подозрений?

- Нет. Сектанты-потрясенные очень хорошо умеют сохранять свою деятельность в тайне. Я понимаю, что узреть такое отступничество в собственной команде вам было очень тяжело.

- У меня никак не укладывается это в голове, - согласно отозвался капитан Этон. - Как и я, каждый член команды этого корабля принес клятву - текст ее известен всем. Мы клялись не только защищать Империю, но и истинную веру. Как смогли такие люди стать еретиками?

- Пути изменений религиозных воззрений действительно могут вызывать удивление.

- Сознаюсь, отец утешитель, я не сразу решился позволить сержанту Квейлу и членам его секты принять участие в бою. Можно ли доверять еретикам и предателям, как вы считаете?

- Может быть это вам покажется странным, - медленно отозвался священник, - но извращения, которым они предаются, касаются только духовного мировоззрения. Доказано, что хрононавты-еретики тем не менее остаются лояльными к своей службе в Армии Времени. Эта часть их клятвы остается для них священной.

Из динамика, установленного на столе Этона, донесся сигнал. Гулкий отчетливый голос начал передачу приказания с флагмана.

- Следующие суда должны будут сгруппироваться и атаковать врага. "Заклятие", "Гроза Империи", "Десница Императора", "Неисчислимый"... - всего Этон насчитал двенадцать названий, ровно столько, сколько было кораблей в неприятельской эскадре. Равенство было необходимым - оно должно было склонить командующего силами Гегемонии к открытому столкновению. Перед превосходящими силами вражеские корабли могли обратиться в бегство так и не исполнив своей миссии.

"Гроза Империи" покинул строй кораблей флота. На несколько секунд суда Гегемонии исчезли с его главного экрана, но очень быстро появились вновь, хотя и более размытые - теперь истребитель следил за неприятелем при помощи своего собственного радара, более слабого чем флагманский.

Установленная процедура приготовления к вооруженному столкновению началась. Присутствующие на мостике операторы связались с остальными кораблями, выделенными из эскадры Третьего Хронофлота решением адмирала. Бета-радары истребителя, установленные на полную мощность, продолжали беспрестанно ощупывать страт впереди, чтобы ни в коем случае не упустить врага.

Утешитель Фигель отошел от капитанского стола на несколько шагов и торжественным голосом провозгласил несколько молитв и благословений, время от времени опуская кончики пальцев в чашу с вином и разбрызгивая его понемногу на палубу мостика.

Заметив преследователей, корабли Гегемонии попытались спутать след. Корабли-клинья, длина которых была в пять раз больше ширины или высоты, предприняли маневр уклонения, изменив направление полета, наращивая ход и превращаясь при этом на экране сканера в серии медленно затухающих призматических призраков, как будто бы увеличивающихся в числе.

Пилот "Грозы Империи", вжавшийся в свое кресло на носу мостика, так же прибавил скорость, доведя ее почти до максимальной. На глазах у Этона дальний конец мостика уменьшился - пилот превратился сначала в карлика, потом в маленького мальчика, а потом в крошечную фигурку, вроде куколки, в несколько дюймов высотой.

Кораблям Гегемонии не удалось уйти от преследования и у каждого из них была теперь собственная гончая. "Гроза Империи" несся наперерез избранному капитаном Этоном клиновидному кораблю. Держать верный курс подчас становилось почти невозможным, потому что мерцающий и множащийся образ преследуемого смешивался с изгибами страта, которые тоже отображались на главном экране, но капитан ни разу не потерял врага из вида. Отдавая пилоту быстрые и точные указания, он следил за тем, как его корабль неуклонно настигает судно агрессора.

Используя остаток запаса хода, истребитель капитана Этона обогнал корабль Гегемонии, повернул и преградил ему путь. Пилот "Грозы Империи" принялся маневрировать, используя передний и задний ход, сходясь с кораблем неприятеля еще ближе, производя в страте волны и мешая тем самым агрессору маневрировать. Пилот Гегемонии предпринял последнюю попытку обогнуть препятствие и прорваться, пулей бросив свое судно вперед, но капитан Этон был начеку и не дал врагу уйти.

Оператор бета-радара нажал клавишу на своей консоли, нагнулся к микрофону и проговорил в него.

- Алло, орудийное. У нас есть контакт.

Под сводами мостика разнеся напряженный голос сержанта Квейла. Все управление движением "Грозы Империи" и радарами с этой минуты было передано ему.

- Остановитесь и примите бой; остановитесь и примите бой, - громогласным и угрожающим тоном взывал он к судну Гегемонии. - Предлагаю координаты рандеву, - повторив то же самое на языке Гегемонии, сержант передал на экран короткие колонки координат.

Менее чем через минуту пришел короткий ответ:

- Согласны.

Два корабля, Империи и Гегемонии, двинулись почти параллельными курсами, медленно расходясь, до тех пор, пока не попали с экранов сканеров друг друга.

"Гроза Империи" сбавил ход и носовая часть его мостика медленно увеличилась в размере, как раздувающийся воздушный шар. Пилот во главе мостика откинулся в своем кресле, сняв руки с верньеров управления - маневрирование корабля теперь полностью находилось в руках орудийного расчета.

Это удивительная, но неизбежная традиция вооруженных столкновений, была выработана за долгие годы войн во времени. Страто-торпеды, которые все корабли времени несли на борту, самоходные, неуправляемые и летящие в сторону курса судна в момент выстрела, были слишком медленными и неуклюжими, слишком зависимыми от любого каприза страта, чтобы представлять собой хоть какую-то опасность. Наиболее эффективным оружием кораблей времени были высоко-энергетические лучевые пушки.

Поскольку энергия не могла быть передана внутри страта, использование пушек означало выход в ортогональное время. Корабль времени, оставаясь в среде состояния перемещения не мог ни сам вести огонь, ни быть пораженным огнем другого корабля. Именно поэтому противники, пожелавшие вступить друг с другом в бой, договаривались о точке рандеву и покидая страт одновременно, становились уязвимыми для огня друг друга.

Схватка требовала с обеих сторон точности и молниеносной реакции: для выстрела отводились крохотные мгновения времени. Их продолжительность была неодинакова, там и тут она устанавливались по возможностям каждой команды, определяясь отношением времени выживания под огнем неприятеля ко времени минимально необходимого для наведения и фокусировки собственного оружия на него. Счет шел на доли секунд, в течение которых противоборствующие стороны выдавали полный бортовой залп. Чаще всего на том поединок и заканчивался. Наиболее пострадавший корабль, не рискуя более выходить в ортогональное время, торопился скрыться под защитой страта и поскорее добраться до дома.

Быстрота и точность действий в момент боя объясняли всю важность квалификации орудийной команды, занимающейся расчетами маневров и наводкой на компьютерах.

Замерев у своего стола, капитан Этон следил за цифрами обратного отсчета перед выходом в ортогональное время. Ожидание стало невыносимым, при том, что само столкновение событием даже нельзя было назвать - человеческое сознание не могло заметить подробности боя кораблей времени, больше всего напоминающую собой вспышку света. Людям оставлялась возможность только ждать и разбираться в последствиях, определяя победителя и побежденного.

Минуты и секунды истекали - орудийный отсек торопливо готовил свои компьютеры к решающим мгновениям, непостижимых для человеческого сознания, управление кораблем и бортовым залпом в этот момент брали на себя электронные машины. После боя команда мостика должна будет провести срочный осмотр повреждений, своих и если возможно, неприятельских, на основании которого капитан примет решение о том, выходить ли в ортогональное время еще раз для повторного столкновения или нет.

- До выхода в ортогональное время осталось пять секунд, - объявил орудийный отсек.

В помещении мостика наступила напряженная тишина.

Внезапно "Гроза Империи" сильно вздрогнул, перевернулся в пространстве и закачался как маятник. Еще не увидев перечень повреждений, вспыхнувший через несколько мгновений на экране монитора, капитан Этон уже знал, что в жизненно важные недра его корабля только что проник тепловой луч.

Он впился глазами в главный экран. Невдалеке перед носом истребителя уже появился корабль Гегемонии, исполняющий странные па вверх-вниз и в стороны. Ближайший к "Грозе Империи" борт неприятельского корабля был сильно оплавлен и вдавлен внутрь.

Орудийный отсек сработал отлично.

Неожиданно до ушей капитана донеслись удивленные голоса операторов сканеров. Не веря своим глазам, капитан Этон различил на главном экране призрачный контур второго корабля-клина, маячащий у самого угла экрана.

Из динамика переговорного устройства на столе Этона донесся хриплый голос Квейла.

- Они перехитрили нас, капитан! В нас стреляли сразу с двух кораблей - они взяли нас в клещи!

Этон выругался.

- Что-то новое, - устало ответил он Квейлу.

Тактика новая и очень опасная - хотя бы потому, что ничего подобного в неписанных законах войн во времени раньше известно не было.

Капитан Этон просмотрел только что составленный перечень повреждений корабля. Энергетический луч ударил "Грозу Империи" в борт, расплавил броню и прожег корпус вплоть до машинного отделения. По счастью разрушения в машинном были лишь частичными: двигатели времени все еще работали, хотя поле ортогонального времени, поддерживаемое внутри корабля и позволяющее ему передвигаться во времени, постепенно ослабевало.

Капитан окинул взглядом остальные сражающиеся суда. Примерно половина кораблей Империи к этому времени успела провести свои бои с неприятельскими судами. Счет был в пользу Всевременной Империи. Два корабля Гегемонии уже были уничтожены.

К плечу капитана Этона склонился лейтенант.

- Выходить в ортогональное время еще раз рискованно, капитан.

Этон кивнул, ощущая весь груз ответственности за команду и корабль на своих плечах. То, что сейчас происходило, было больше чем рядовой стычкой: от исхода всего боя зависело существование города Гирреад, а может быть и контроль Империи над участком истории в котором он находился.

- Боюсь, что нам придется пойти на этот риск, лейтенант. Эти корабли должны быть остановлены.

Голос капитана Этона поднялся.

- Радист, в видимости два корабля Гегемонии. Установите с ними контакт и передайте навигацию орудийному отсеку.

Удастся ли им успешно атаковать два тяжелых броненосца Гегемонии одновременно, ломал себе голову капитан Этон. Где-то неподалеку должен был находиться один из кораблей имперской эскадры, оставшийся без собственного неприятеля. Или может быть суда Гегемонии выстроились в боевой порядок, напоминающий поля шахматной доски, в котором каждый корабль прикрывал корму двух других?

Смутная догадка забрезжила в голове капитана - он начал понимать, что видит перед собой часть стройного, постепенно разворачивающегося неприятельского плана.

Он наклонился к сеточке комма, чтобы отдать приказание сержанту Квейлу, когда неожиданное движение на главном экране привлекло его внимание. Поперек изгибающихся и колышущихся линий страта пронеслась быстро увеличивающаяся, неясная тень.

Еще через мгновение главный экран потух, одновременно с чем недра "Грозы Империи" сотряс мощный, ужасающий взрыв. В течение нескольких секунд истребитель трясся как в лихорадке. На глазах команды мостика нос судна видимо опустился книзу, а потолок просел.

Прежде чем оставить свой пост на мостике, капитан Этон убедился, что связь с остальным кораблем полностью прервана. Отдав приказ покинуть командный отсек, среди скрежета и воя корежащегося металла, он помогал команде мостика выбираться сквозь перекошенные двери в наружный коридор. Сам он покинул мостик последним.

В том, что произошло с его кораблем, капитан Этон не сомневался ни секунды. Промелькнувшая по экрану неясная тень была страто-торпедой, угодившей неожиданно в цель, хотя шансы на это были не более ста к одному. Это было именно тем невезением, о котором хрононавты старались не думать. По всему выходило, что торпеда угодила в истребитель как раз там, где его корпус незадолго до этого был вскрыт энергетическим лучом, выпущенным из корабля Гегемонии. Торпеда вошла в разверстую дыру и взорвалась внутри "Грозы Империи", сотворив бесчисленные разрушения.

Теперь истребитель Империи медленно разваливался пополам.

Со всех сторон доносились мучительные, пугающие скрипы и скрежет. Этон обвел глазами танцующий перед ним, выгибающийся коридор. И дотронулся до руки лейтенанта.

- Отправляйтесь в отсек связи. Если бета-передатчик еще действует, попытайтесь связаться с судами флота и вызвать помощь.

Преодолевая наклон коридора, лейтенант поспешил выполнить приказание и скрылся за поворотом. Чуть позже, за спиной у капитана Этона то, что недавно было мостиком, смялось под давлением изгибающегося остова корабля, как жестяная банка. Члены команды мостика придвинулись к своему капитану поближе, как будто ища у него защиты. Из глубины корабельных коридоров донеслись пронзительные крики и тихий, недалекий полный боли стон.

Над "Грозой Империи" нависла страшная опасность и капитан Этон не мог ее не видеть. Истребитель был почти полностью беспомощен и теперь ничто не мешало любому из кораблей Гегемонии приблизиться к нему вплотную и расстрелять торпедами в упор. Он подозвал к себе еще одного офицера.

- Узнайте, можно ли добраться до пункта стрельбы торпедами. Скажите им, чтобы начали выпускать торпеды стандартной очередью - по одной каждые две минуты.

Капитан Этон, конечно же, понятия не имел о том, существовала ли еще на его корабле торпедная секция вообще. Последствия недавнего взрыва могли быть самыми ужасающими - с уверенностью можно было сказать только о том, что энергетический отсек уцелел - электрические лампы в коридоре горели, хотя и в полнакала.

Отец-утешитель Фигель стоя на коленях молился о спасении корабля - и, как Этон цинично предположил, о своем тоже. Капитан нагнулся и небрежно вздернул священника с колен - жест совершенного неуважения к служителю культа.

- Господь покарал нас, - пробормотал Фигель. - За ересь, проникшую на наш корабль.

Этон оттолкнул священника и указал рукой на белого как мел лейтенанта.

- Вагер, вы пойдете со мной. Остальные - начинайте организовывать спасательные работы, - капитан говорил нарочито громко и грубо, чувствуя что моральный дух людей падает. - На корабле есть раненые. К тому времени, когда мы восстановим способность маневрировать, я хочу чтобы ситуация была стабилизирована и находилась под контролем.

Коротко взглянув на отца Фигеля, Этон добавил:

- Души умирающих ждут вас для покаяния, утешитель.

Сказав это, капитан начал спускаться по искореженной лестнице вниз к машинному отделению. Лейтенант Вагер торопливо переставлял ноги на ступенях над его головой. Постепенно, по мере того, как они углублялись внутрь корабля, степень его разрушения становилась им более очевидной: раздутые стены и переборки, многие из которых уже лопнули, словно бумажные мешки, пучки проводов линий коммуникаций и энергопитания, свешивающиеся отовсюду, как порванные струны.

Когда, добравшись до подножия лестницы, капитан и лейтенант начали пробираться сквозь разрушенные внутренности истребителя дальше, свет уцелевших ламп мигнул, потом зажегся опять, уже более ровный и сильный. Коробочка комма невдалеке от капитана затрещала. Этон мысленно поздравил команду ремонтников - они времени не теряли.

Сделав остановку около ожившего переговорного устройства, капитан попытался связаться с орудийным отсеком. Ему вскоре ответили, но это не был голос Квейла или кого-то другого из офицеров-орудийщиков. Говорил рядовой команды наведения.

- Мы полностью ослепли, сэр. Все три наши лучевые пушки вышли из строя.

- Где сержант Квейл? - спросил его капитан Этон.

Последовала непродолжительная пауза. Наконец наводчик отозвался, причем голос его звучал испуганно:

- Сержант Квейл оставил свой пост, сэр.

Капитан дал отбой и снова двинулся вперед, сделав знак Вагеру следовать за собой. Внутри следующего отсека, с оплавленными стенами, удушающей вонью горелого металла в воздухе и двумя мертвыми телами младших чинов команды машинного, они остановились. Впечатление было таким, как будто переборка, отделяющая машинное отделение от остальной части корабля, полностью расплавилась и только недавно начала затвердевать. Внутри машинного отделения, которое теперь лежало перед ними как на ладони, несмотря на значительные разрушения, было удивительно тихо и спокойно. Этон заметил тело лейтенанта Ленкара, не так давно гордо демонстрировавшего свои познания о сути перемещений во времени, теперь аккуратно лежащее вместе с другими погибшими у дальней стены.

Начатые энергетическим лучом разрушения, были успешно продолжены торпедным взрывом. Корабельный гироскоп был сбит и со стороны его толстого стального кожуха доносился тревожный неровный гул. Обозревая картину происшедшего, Этон понял, что дела его истребителя плохи, возможно очень.

- Мы сможем передвигаться? - спросил он.

Молодой офицер машинного отделения, поспешно отсалютовавший ему, покачал головой.

- Никакой надежды, сэр. Самое большое на что мы способны, это поддерживать внутри корабля поле.

- А выйти в ортогональное время сможем?

На лице второго уцелевшего члена команды машинного отделения отразилось сомнение.

- Может быть. Вы хотите попробовать?

- Нет, - ответил Этон.

От этого не будет никакой пользы. Даже если они сумеют бежать в обычном времени от кораблей противника, все равно без необходимого оборудования большая часть команды через непродолжительный отрезок времени будет выброшена обратно в страт. Добраться до ближайшего Гребня, где существование экипажа могло бы стать естественным и продолжительным, тоже было нечего надеяться.

Теперь все зависело от того, как быстро подоспеет помощь.

Сможет ли лейтенант Криш добраться до отсека связи.

Капитан Этон оглянулся на стены вокруг в поисках коробочки комма, нашел одну в работоспособном с виду состоянии и нажал клавишу вызова. Динамик внутри коробочки комма затрещал в ответ. Затем изнутри устройства связи донеслась человеческая речь, едва слышимая и неразборчивая.

В этот момент палуба ударила его снизу по ногам. В уши ворвался глухой мощный грохот, растянутый и мучительно долго непрекращающийся, от которого болезненно завибрировали барабанные перепонки капитана, которому на несколько мгновений показалось, что сам он существует внутри огромного, тихого и твердого пространства, а все звуки омывают его снаружи. Сотрясение пола отбросило его к противоположной стене, и, ударившись о нее, капитан, почти полностью оглушенный, сполз на пол, с изумлением взирая на то, как палуба и потолок машинного отделения с хрустом, наводящим на мысли о чьих-то ломающихся огромных костях, выгибаются по направлении друг к другу.

Взрыв длился несколько нескончаемых мгновений, наполненных грохотом и скрежетом. Под силами сдавливающего все, что в него попадало страта, изломанный скелет истребителя еще более расплющился.

Капитан открыл глаза и увидел лейтенанта Криша, стоящего над ним на коленях.

- Еще одна торпеда, - едва слышно выдохнул капитан. - Похоже, нам конец.

Сближение потолка и пола прекратилось, но оставаться в машинном отделении далее было бесполезно и опасно. С трудом поднявшись на ноги, шатаясь, капитан добрался до приборного щитка. Вместе с одним из офицеров-инженеров он лихорадочно осмотрел шкалы.

Инженер в ярости ударил кулаком по панели щитка.

- Корабельное поле ослабевает, - глухим голосом произнес он.

- Сколько еще продержимся?

- Думаю, что не больше десяти минут.

Повернувшись к коробочке комма, капитан Этон набрал сигнал общей тревоги. Громким, твердым голосом он объявил в микрофон:

- Говорит капитан. Эвакуация на спасательных плотах. Говорит капитан. Эвакуация на спасательных плотах.

Этон повторил свой приказ еще несколько раз, потом повернулся и взглянул в напряженные лица оставшихся в живых членов команды машинного отделения.

- Старший офицер-инженер останется здесь и сделает все, что в его силах, чтобы поддержать поле, - приказал он и уже обращаясь к выступившему вперед старшему офицеру, добавил: - Я рассчитываю, что вам удастся поддержать поле от пяти до десяти минут. Остальные - отправляются к плотам.

Капитан Этон прекрасно осознавал, что у него надежды на спасение нет, но не придавал этому значения. Он обязан был исполнить свой долг до конца - он должен был удостовериться в том, что все уцелевшие покинули борт "Грозы Империи" на спасательных плотах.

Прежде чем поле ортогонального времени исчезнет. Мало кто успеет спастись до того, как это произойдет.

Во главе небольшой группки подчиненных, капитан проследовал по изломанным корабельным коридорам, осматривая отсеки по пути и в некоторых местах извлекая из-под обломков раненых. Часть раненых могла передвигаться самостоятельно, но некоторых пришлось нести на самодельных носилках. Этон почти физически ощущал, как истекает времени - над ними висела угроза третьей торпеды, которой, в виду совершенно беспомощного состояния корабля, недолго оставалось ждать.

Оставив своих спутников у одного из шести спасательных плотов "Грозы Империи", взяв с собой только лейтенанта Криша, капитан Этон отправился на корму истребителя. Он не был уверен в том, что его приказ достиг всех уголков судна. Решив сначала самолично произвести разведку и донести приказ об эвакуации до оставшихся в живых, капитан после этого предполагал вернуться в машинное отделение и, предоставив старшему офицеру-инженеру шанс добраться до ближайшего плота и спастись, занять его пост.

Возле угла коридора, за которым начиналась корабельная Секция Три, капитан и лейтенант услышали шум перепалки, перекрывающей даже хруст и скрежет сдавливаемого стратом остова корабля. Выхватив из кобуры лучемет, капитан Этон знаком приказал лейтенанту Кришу сделать то же самое. С оружием наготове они выступили из-за угла.

Навстречу им по коридору быстро шел сержант Квейл, натянувший на себя один из двух корабельных защитных скафандров. За ним, как стая пузырей в кильватере, торопилась секта потрясенных в полном составе. Их лица были испуганными, движения резкими и полными отчаянной решимости.

Даже сквозь полупрозрачный щиток шлема, сделанный из материала затемняющегося при попадании в страт, по напряженному лицу сержанта, было видно, что он намерен спастись любой ценой. Под блестящими, похожими на начищенную медь, покровами скафандра, очертания тела Квейла были неразличимы. Даже если корабль развалится на части и его поле исчезнет полностью, находясь внутри скафандра, имеющего собственное питание и генерирующего на непродолжительное время внутри себя поле ортогонального времени, Квейл сумеет добраться до ближайшего плота.

Вскинув лучевые пистолеты, капитан Этон и лейтенант Криш преградили потрясенным путь.

- Куда это вы так торопитесь, сержант? - хрипло спросил Этон.

В ответ Квейл прорычал что-то неразборчивое. Члены секты, в которой сержант орудийщик был бесспорным лидером, столпились у него за спиной, рассматривая капитана и его спутника почти без страха и вызывающе.

В руках Квейл сжимал железный лом, при помощи которого, как догадался Этон, он намеревался взломать дверь, ведущую к спасательному плоту. Подняв пистолет на уровень глаз, Этон сделал предупредительный выстрел над головами еретиков.

- Сержант Квейл - вы оставили свой пост и украли защитный скафандр. Снимите скафандр, сержант. Вы получите место в спасательном плоту по очереди, наравне с остальными.

В тот же миг третий ужасающий взрыв сотряс истребитель, разбросав противостоящие стороны по разным углам коридора. Душераздирающий скрежет, последовавший вслед за взрывом, подсказал Этону, что у его корабля только что полностью оторвалась корма.

Квейл, которому отчаяние придало сил и быстроты, несмотря на то, что скафандр затруднял его движения, первым вскочил на ноги. Взмахнув ломом, он ударил им капитана Этона по голове. Скафандр помешал потрясенному прицелиться как следует, а кроме того часть удара приняла на себя форменная фуражка капитана - но тем не менее, Этон рухнул на пол, почти полностью потеряв сознание. Следующим взмахом лома Квейл попытался сбить лейтенанта Криша с ног, но промахнулся, повернулся и во главе членов своей секты, заторопился дальше по коридору.

Закинув руку капитана себе на плечо, Криш помог своему командиру подняться на ноги.

- Отправляйтесь в машинное отделение, лейтенант. Займите там пост вместо старшего офицера.

- Слишком поздно, сэр. Разве вы не видите, что происходит? Поле уже разваливается.

С усилием отогнав пелену от глаз, Этон оглянулся вокруг. Лейтенант был прав. В воздухе тут и там уже висел похожий на мерцающий смог туман. К горлу подкатывала неодолимая тошнота, а стены - да и все что было твердого вокруг - время от времени начинало безостановочно кружиться. Все это было безошибочным признаком окончательного, катастрофического истончения ортогонального поля.

Криш потащил капитана по коридору. Энергопитание наконец прервалось и свет коридорных ламп померк, сменившись тусклым сиянием аварийных светильников, имеющих собственное питание от батарей.

Постепенно приходя в сознание, Этон услышал жуткие крики вдалеке. Его корабль тонул, погружаясь в бездну страта. Он слышал крики людей, уходящих в Пучину Потерянных Душ.

Точно так же, как дышащие воздухом захлебываются в воде, эти люди, выпав из привычного, рационального времени, погибали в среде, пребывания в которой ни одно живое существо не могло вынести, оставаясь в здравом рассудке.

Еще через несколько ярдов капитан настолько пришел в себя, что понял что с ним происходит и несмотря на тупую боль в голове и плывущий перед глазами туман, сделал попытку высвободиться из рук лейтенанта.

- Оставьте меня здесь, лейтенант... Примите команду... сделайте, что в ваших силах.

Криш снова подхватил капитана, но тот был непреклонен.

- Но вы должны позволить мне помочь вам, сэр. Возможно осталось всего несколько секунд...

- Вы прекрасно понимаете, что я не могу покинуть свой корабль. Спасайтесь сами... и спасайте всех, кого сможете, - при виде колебаний Криша, голос капитана стал громче и тверже. - Это приказ, лейтенант. - Этон взмахнул пистолетом. - У меня есть чем защититься... от страта.

- Есть, сэр, - скованным голосом отозвался Криш.

С выражением волнения на лице он сделал шаг назад и отдал капитану честь, получив слабый ответный салют.

После этого лейтенант Криш повернулся на каблуках и бросился бежать по коридору.

Через несколько секунд после того, как он ушел, в той части корабля, в которой находился капитан Этон, поле ортогонального времени распалось на несколько частей. Лучевой пистолет, из которого капитан намеревался застрелиться, выпал у него из руки. Участок поля времени, отступил от Этона, но сразу же вернулся обратно - однако этого мига хватило для того, что бы он успел увидеть это.

Страт. Временной подслой.

Пучину Потерянных Душ.

Капитан Этон взглянул на него только мельком и едва не сошел с ума. К счастью, а может быть и нет, вернувшееся ортогональное поле спасло капитана, погрузив его наконец в несущее облегчение беспамятство - к несчастью соприкосновение со стратом не несло с собой мгновенного забытья. Для возвратившегося в нормальное время, короткий взгляд на вечность означал только одно - патологическое потрясение сознания. Этон растянулся на полу коридора без движения.

Еще через несколько секунд два хрононавта нестроевой службы, отчаянно торопящиеся по коридору в направлении ближайшего спасательного плота, увидели своего капитана, беспомощно раскинувшегося посреди коридора. Без раздумий, они подхватили Этона под руки и быстро понесли его к отсеку со Спасательным Плотом 3.

Когда поле ортогонального времени (того времени, которое доступно пониманию человеческого разума разрушается, то оно не исчезает все полностью и сразу. Похожие на пузыри фрагменты его плавают некоторое время в страте, цепляясь за материальные предметы и эта последняя стадия распада может продолжаться до десяти минут.

Один из таких пузырей прицепился к отсеку Спасательного Плота 3.

У входного люка плота случилась свалка. Пред лицом приближающихся ужасов о дисциплине было забыто - около тридцати человек дрались между собой за право первым войти в плот - при том, что при организованной посадке места им хватило бы всем. Появившись в отсеке Плота 3, лейтенант Криш попытался навести порядок. Но был застрелен сержантом Квейлом, который, раздобыв себе где-то лучевой пистолет, неуклюже сжимал его в медной перчатке скафандра.

На то, чтобы без раздумий застрелить лейтенанта, у Квейла были свои, веские причины. Кроме членов секты потрясенных, первыми прибившимися к плоту, Криш был тем, кто знал о преступлениях сержанта-орудийщика все. Избавившись от опасного свидетеля и убедившись в том, что все члены его секты разместились внутри плота, Квейл забрался внутрь сам и стал готовиться к катапультированию.

Среди тех, кто перед окончательным разрушением поля корабля успел добраться до Плота 3, были и два нестроевика, принесшие с собой еще не пришедшего в сознание капитана Этона. Они ворвались внутрь плота и положили капитана на пол. После этого нестроевики храбро оставили плот, чтобы помочь подняться в него раненным. Это их погубило. Квейл поспешно бросился вперед, чтобы успеть вытолкнуть нового свидетеля его злодеяний из плота, но было уже слишком поздно. Находящиеся внутри плота, решив, что и так уже протянули достаточно, запустили в действие последовательность аварийного катапультирования. Крышка входного люка захлопнулась и внутри плота загудела установка локального ортогонального поля.

Кусок обычного времени внутри отсека плота растворился в страте. Одновременно с этим потенциальное время уничтожило все, что было в этом месте материального: без вектора времени, придающего ей стабильность, материя прекращала существование. Пронизав, как по волшебству, несколько потерявших свою цельность переборок, плот выплыл в просторы страта.

Плот 3 был единственным, которому удалось катапультироваться с "Грозы Империи". Все остальные плоты были либо повреждены и не могли продержаться внутри потенциального времени, либо до них никто не добрался. Включив небольшой смотровой экран и слабый бета-радар плота, уцелевшие с истребителя увидели нависший над ним неясно вырисовывающийся огромный силуэт корабля Гегемонии. Хрононавты со страхом ожидали неминуемой гибели, но уже через минуту клиновидный корабль повернулся к ним кормой и быстро вышел за пределы чувствительности радара.

Сержант Квейл дрожал внутри своего защитного скафандра. Во время неразберихи при посадке в плот, он мог убивать легко и мало кто обращал на это внимание, но теперь внутри хорошо загерметизированного плота, в окружении многих потенциальных свидетелей, от тела капитана он избавиться так просто не мог. Глядя на капитана Этона, Квейл обливался внутри своего скафандра потом, уповая только на то, что его командир умрет, не приходя в сознание.

Установленный на вершине плота маяк, сразу же после катапультирования принялся передавать вращающийся бета-сигнал. Ничего другого для своего спасения находящиеся внутри плота люди сделать не могли. Сидя кто где, они дожидались - либо спасения, либо смерти, хуже которой нет.

Глава 2

Первый гребень: Хронополис, столица Всевременной Империи, резиденция Его Всевременного Величества, Наместника Императора Филлипа Иксиана Первого и сосредоточение имперской мудрости - самого Императора.

Хронополис густо застроен зданиями и широк. В утреннем свете (лучи восходящего солнца особенно выгодно подчеркивали всю роскошь и великолепие убранства главного города Империи) его башни, мосты-арки и минареты сверкали и горели, отбрасывая от себя длинные, резко очерченные тени, которые падали на здания пониже - обиталища его многоязычного населения - на кварталы Хевениан, отличительной чертой архитектуры которых было обилие аркад; на более строгие улицы Берек, и другие. Народы всех наций и всех времен, населяющих Хронополис, имели в этом городе свои кварталы.

Неописуемых размеров, огромный и сложной постройки дворец располагался в центре города, что было отличным решением, как с практической, так и с эстетической точек зрения. Подобно пауку, сидящему в центре своей паутины, дворец распространял свои волоконца-щупальца во все стороны Хронополиса и было почти невозможно сказать, где кончается он, а где начинается город. Это смешение имело и функциональный, и эмоциональный смысл: дворец постепенно проникал в город в виде правительственных институтов, военных министерств и церковных организаций - трех столпов любого строя. Резиденция его преосвященства архикардинала Реамойра так же находилась на территории дворца, благодаря чему, все бразды правления, политические и духовные, оказывались притянутыми к рукам Его Всевременного Величества. С верхних этажей дворца, оттуда открывался великолепный вид на кварталы города, можно было видеть на западных его окраинах мощную верфь кораблей времени, работа в которой в последнее время кипела и днем и ночью.

В день имдара пятого месяца двести четвертого года (по летоисчислению, ведущемуся от находящегося в прошлом временного буфера, известного так же под названием "Барьер" - нулевой точки хронологии Империи) число событий и действий, происходящих, происшедших и готовящихся произойти во дворце, было слишком большим, чтобы перечислить их все. Устройство дел тысячелетней Империи внутри залов, кабинетов, салонов и часовен дворца - происходящих под надзором, если им того хотелось, членов главенствующей династии Иксианов - шло безостановочно. Обычно члены династии принимали в государственных делах живейшее участие - во все дни, кроме священных дней исполнения ритуалов.

Среди дел государственных, немаловажным являлось и обучение будущих правителей Империи. В зальце одного из просторных крыльев дворца, брат Мундан, один из двенадцати придворных преподавателей, из последних сил старался привить знания целому классу юных Иксианов - некоторые из которых состояли в весьма близком родстве с императором - знаний, в основном касающихся становления, развития и традиций их же собственной власть предержащей семьи.

Даже традиционная одежда церковника - коричневая сутана с глубоким капюшоном - олицетворяющая могущество Церкви, стоящей за спиной носящего такую одежду (не стоило сомневаться, что в Империи, все мало-мальски серьезное образование Церковь держала в своих руках) было недостаточно, чтобы вселить хоть каплю уважения в ряды высочайших школяров, ставящих себя превыше всего, в том числе и религии. По счастью, так как в качестве основной методы преподавания Церковь рекомендовала усердную зубрежку, роль брата Мундана в процессе прививания знаний своим ученикам императорских кровей, сводилась из активной к пассивно-направляющей. Тем не менее тема сегодняшнего урока "Основы Империи" - сложной смеси истории, абстрактной физики и религиозных догматов - требовала специальных разъяснений. Брат Мундан проходил эту тему со своим классом уже двенадцатый урок подряд.

- Чему, - хорошо поставленным голосом спрашивал он, - мы обязаны возникновением Империи?

После секундной паузы с места поднялся принц Кир, племянник императора.

- Вмешательству Бога, брат.

Мундан кивнул.

- Правильно, ваше величество. Когда-то давно, время беспрепятственно тянулось из бесконечного прошлого в бесконечное будущее, подверженное только медленным изменениям, берущим начало от естественных колебаний временного подслоя или временных бурь. Не было ни Империи, ни истинной веры. Религия имела место, того или иного сорта, но больше в виде суеверий, подобных тем языческим поклонениям, что сейчас процветают в будущем. Бог предоставил возможность человечеству искупить свои грехи. В месте, которое сейчас носит название Шестой гребень, в городе Умбуле, столице провинции, в настоящее время называющейся Ревейра, Бог выбрал своим посланцем Святого Хеватара, ученого, работавшего в лаборатории компании, принадлежащей семье Иксианов - вашей семье, ваше величество.

Взгляд брата Мундана остановился на молоденькой особе, которая, вместо того, чтобы внимательно слушать, шепталась со своим соседом.

- Принцесса Нулеа, какие три вещи Бог открыл Святому Хеватару?

Девушка испуганно вскочила на ноги. Уставившись сияющими глазами на отца Мундана, она повторила на распев то, что давно уже выучила наизусть:

- Первое: непостоянность времени, брат Мундан. Второе: основы передвижения во времени. Третье: природа души.

- Благодарю вас, ответ верный. Через уста своего посланца, Бог донес до нас, что время может быть изменено. Он научил нас тому, как перемещаться во времени. И поведал нам, что основное свойство души - ее вечное существование.

Чтобы стимулировать хоть немного интерес своих учеников, брат Мундан решил развить тему.

- Первая из этих истин говорит нам о возможности миссии Церкви. Вторая истина свидетельствует о том, каким образом эта миссия может быть исполнена. А третья - почему эта миссия должна быть совершена.

Голос брата Мундана сделался чеканным.

- Так почему же Церковь должна исполнять эту миссию под знаменем и защитой Всевременной Империи? - темные глаза брата Мундана полыхали. Эта часть урока волновала его каждый раз больше всего.

И снова самым сообразительным из учеников оказался принц Кир.

- Потому что время не умирает, брат Мундан. Потому что душа не может покинуть тело.

- Правильно, ваше величество, именно так, - сказал, чуть нахмурившись, Мундан.

В последнее время такой ответ начал считаться несколько старомодным.

- Цель Церкви - донести истинную веру до всех людей - в прошлом, настоящем и будущем - и установить царствие Божье на Земле. Мы умираем, но продолжаем существовать в прошлом - потому что прошлое не исчезает. Церковь ставит своей целью изменение наших прошлых жизней и привнесение Бога в наши души.

- Рассмотрим по очереди все три истины, преподанные нам Святым Хеватаром. Первое: время непостоянно. В нескольких словах это означает следующее: прошлое может быть изменено, потому что, в терминах абсолютности, четко определенного прошлого нет, как нет и уникального, установившегося настоящего. Ортогональное время есть поверхность бездонного океана потенциального времени или временного подслоя: скрытных просторов вечности, внутри которых находится все сущее, не подверженное там переменам от прошлого к будущему. До возникновения империи прошлое могло меняться вне зависимости от воли человека, в результате ли временных бурь или естественных мутаций, подобно тому, как может менять направление ветер. Теперь же, по милости Божьей, прошлым и будущим можно осознанно управлять, изменяя и то, и другое.

Этими вмешательствами руководил Департамент Истории, подчищающий и редактирующий историю путем воздействия на ключевые события, силовыми исполнителями чего были Хронофлоты, насаждающие везде и всюду волю Наместников Императора. По всему было видно, что брат Мундан считал такое положение вещей само собой разумеющимся и единственно правильным.

Прежде чем приступить к раскрытию второй, преподанной Богом истины, он начертил на доске несколько формул.

- Эти уравнения описывают суть перемещения материальной массы сквозь время. Из своих уроков фундаментальной физики вы уже должны быть с ними знакомы, поэтому сейчас основное внимание мы уделим структуре ортогонального времени - краеугольному камню стабильности Империи.

- Собственно время имеет волновую структуру. Гребни волн времени движутся друг за другом с интервалом примерно в сто семьдесят лет и особенно они важны для путешественников во времени, поскольку представляют собой "остановочные пункты" - точки покоя в напряженном хронологическом энергетическом поле. Повторяю, что для перемещений во времени наличие гребней особенно важно, поскольку переданная с одного гребня на другой материя может оставаться там без дополнительных затрат энергии. В противоположность этому, материя, перемещенная из точки гребня в точку между двумя гребнями, без постоянной затраты энергии находиться там не может. Ей требуется известный вам прибор ортофазер, существовать без которого материя долго не может. Именно поэтому основная деятельность Империи сосредоточена между контролируемыми ею Гребнями. Империя непосредственно владеет семью гребнями - можете называть их провинциями или континентами, как угодно - в то время, как межгребенные участки управляются дружественными ей правительствами и довольно редко навещаются кораблями времени, чаще всего для подавления восстаний и по приказам Департамента Истории.

- В нашей обычной жизни, своими глазами ничего подобного мы не видим, поскольку Гребни без специальных средств хроноплавания недоступны.

- А зачем нужны гребни, брат Мундан? - с серьезным видом осведомился принц Кир.

Мундан снова нахмурился.

- Мы можем рассматривать их как часть Божьего умысла, проявление Его мудрости, ваше величество. В то время как по сути, Гребни - это проявление волновой структуры времени. Гребни дают Империи отличный, устойчивый стандарт измерения времени - поскольку продвижение гребней абсолютно, а не относительно. Нам повезло, мы живем в Первом гребне. Сегодня, к примеру, день имдара пятого месяца, а завтра будет день джуно. Когда наступит завтра, мы можем вернуться на машине времени в сегодняшний день, в имдара - но Первый гребень отсюда уже уйдет. Он окажется в джуно. Империя пользуется свойством гребней времени, отличного от времени исторического, чтобы вершить свое дело. Часы флотов времени установлены на время гребней.

- Представьте себе какой хаос мог бы воцарить, если бы нам пришлось управлять Империей, обладающей тайной путешествия во времени, будь само время сплошным, а не сосредоточенным в гребнях. Простой пример - скажем, человек отправляется во вчера и там встречается с самим собой - антиномии и парадоксы от таких противоречий, которые без сомнений будут иметь место, примутся нарастать как снежных ком. В конце концов под их грузом время расколется и мир утонет во временном подслое. Поэтому Бог, в Его величайшей мудрости, сотворил вселенную так, чтобы расстояние между соседними гребнями было больше продолжительности жизни человека, отчего ему становится невозможным встретить самого себя. Кроме того, такая установка предотвращает катастрофическую аккумуляцию парадоксов, на что так же направлен закон Империи, запрещающий без ее разрешения перемещение во времени, иначе как кроме между гребнями.

- Который принцу Нарциссу не указ! - хихикнула принцесса Нулеа.

- Тише! - лицо брата Мундана сделалось красным от злости.

О том, что некоторые члены императорского семейства не считают себя связанными законами, обязательными для всех остальных людей, он отлично знал. Но позволить упоминание извращенного порока принца Нарцисса в своем присутствии брат Мундан не мог.

Принцесса Нулеа опустила глаза.

- Простите, брат Мундан, - пробормотала она, слегка улыбаясь.

- У меня есть вопрос, брат Мундан, - подал голос еще один молодой принц. - Что случиться, если корабль времени выйдет в ортогональное время между гребнями, а все его ортофазеры окажутся сломанными или у него иссякнет энергия?

Брату Мундану уже задавали этот вопрос, в этом же самом классе. Он был убежден, что эту тему поднимают снова только потому, что она приводит его в состояние заметного беспокойства.

- В этом случае, - начал он свой ответ, стараясь заставить голос звучать спокойно, - корабль будет находиться в ортогональном пространстве очень короткое время. После чего он, а вместе с ним, и все находящиеся у него на борту души, будут автоматически выброшены во временной подслой.

Брат Мундан отвернулся, как будто для того, чтобы написать на доске еще несколько формул, но в основном чтобы скрыть лицо. Эти формулы, вместе с выкладками из уравнения массы-энергии, описывали систему волн и узлов времени, совместно с положительным моментом его движения.

Восстановив надлежащее выражение лица, учитель вновь повернулся к классу.

- Рассмотрим теперь вопрос существования души, - проговорил он негромко. - Сама по себе Империя, без института религии, могла бы зиждиться и на двух первых постулатах, несмотря на то, что государство это уже не было бы тем, которое мы все с вами знаем. Видение природы души есть духовная основа Империи, получившая свое выражение в Святой Церкви.

С тем, чтобы подчеркнуть серьезность вопроса, брат Мундан сделал паузу, почти ожидая дальнейшего испытания себя на прочность со стороны своих учеников. Однако все молча ожидали продолжения. Молодые люди знали, что отношение к данной области брата Мундана было близко к фанатическому. Любые насмешливые сомнения по поводу существования души были бы немедленно сообщены архикардиналу Реамойру.

- До момента откровений Святого Хеватара, атеисты всех мастей имели широкие возможности для оспаривания существования души. Но с началом первых же демонстрационных полетов сквозь время, присутствие души стало несомненным.

- Почему? Да потому, что путешествие сквозь время доказало, что, прошлое не исчезает после того, как наше сознание покидает его; прошлое продолжает существовать. Отсюда возникает вопрос: что такое наше сознание? Продолжает ли оно существовать в прошлом, хотя мы и не осознаем это? И что случается с сознанием в момент смерти? Сознание не исчезает со смертью - потому что в противном случает прошлое исчезало бы тоже.

- Ответ на эту загадку может быть только один и этот ответ следующий: душа существует в виде движущегося малого отрезка времени, начинающегося при зачатии и заканчивающегося со смертью. После смерти человека душа перемещается сквозь время обратно к моменту зачатия и проживает ту же самую жизнь снова. Этот процесс повторяется бесконечно; именно потому человек в прошлом продолжает жить.

- Таким образом происходит доказательство существования души.

- Отсюда следует, например, так же и то, что бесчисленное количество раз в прошлом вы уже сидели в этой комнате и слушали мою лекцию и будете так же сидеть бесчисленное количество раз в будущем.

Брат Мундан подчеркнуто осторожно и почтительно раскрыл книгу Священного Писания и начал читать оттуда отрывок, авторство которого приписывалось самому Святому Хеватару.

- "Есть тело и есть душа. Тело принадлежит ортогональному времени. Душа же - сущность незримая - вечна; однако душа не может переступать назначенный ей рубеж времени. Встретившись с концом этого рубежа, душа возвращается обратно к его началу и повторяет всю жизнь снова. Так душа использует данное ей Богом умение проходить сквозь время".

- "Тогда почему душа не помнит прожитые ранее жизни. Причина этого кроется в потрясении испытываемой ею в момент смерти, заставляющем душу забыть обо всем опыте прошедшей жизни..."

Иллюсу Тону Мейру, Главному Архивариусу Империи, иногда начинало казаться, что Архив Времени, которым он руководил, живет своей собственной, целиком отделенной от остальной вселенной жизнью. Очень многие из сотрудников Архива жили в нем постоянно, не показываясь на поверхности. Мейру были понятны их чувства: у человека, чья работа состоит в каталогизации изменений времени, раньше других возникает уверенность в непрочности внешнего мира. Убежище от хронотической нестабильности можно было найти здесь, в глубине подземного Архива, в его подвалах и бункерах.

Архив Времени можно было назвать переписью исчезнувшей истории. Как только какое-то событие оказывалось измененным - будь то по естественной причине, или по приказу Департамента Истории, или в связи с военными действиями - последствия этого мгновенно распространялись вниз и вверх по исторической шкале, внося определенные, большие или меньшие мутации всюду. Установить и отследить источники этих перемен стало возможным только с появлением Архива. Защищенные мощными временными буферами, подвалы Архива были непроницаемыми для мощных вибраций глобальных перемен, эхом проносящихся сквозь страт. Благодаря этому полная летопись всей деятельности и имущества Империи сохранялась в неприкосновенности и могла быть в любой момент сопоставлена с имеющейся в текущем времени.

Это была летопись призраков. Миллионов мужчин, женщин и детей, целых городов, наций и культур, исчезнувших навсегда и оставивших свой след только в компьютерах Архива. Изучение этих списков и обзоров несуществующего могло бы быть делом невероятно занятным, но было доступно только служащим Архива. Эта информация была закрытой для всех, даже для ведущих университетов - существовала теория, которая утверждала, что знания такого рода способны ослабить ткань времени, а кроме того, могут отразиться на стабильности Империи.

Бывали времена, когда архивариус Мейр начинал проклинать все на свете, за то, что становилось известным ему и малому кругу его подчиненных.

В замогильном полумраке Подвала 5 приглушенное гудение компьютеров казалось зловещим. Возникало ощущение, что машины, мигающие строки индикаторов, олицетворяя собой адский отблеск недалекого конца, злобно насмехаются над всем сущим.

Лицо оператора, вручившего Мейру толстую пачку сшитых распечаток, было мрачным.

- Эти результаты были проверены дважды, сэр. Сомнений больше нет - мы уверены в каждой строчке.

Основной ролью секции, к которой принадлежал говорящий, было выполнение процедуры, известной под названием "Аномальная перепись населения". Архивный банк Текущего Состояния безустанно сравнивал свои данные с данными точно такого же информационного банка на поверхности - незащищенного буферами времени. Как только банк Архива замечал мельчайшую разницу, в действие немедленно вступала "Аномальная перепись", результатом которой была карта мутаций времени, происшедших вне ведома Империи.

Мельком взглянув на пачку листков, Мейр передал ее обратно оператору.

- Я поставлю в известность Наместника Императора, - сказал он с тяжелым вздохом.

Это означало, что он должен будет нанести визит во дворец - перспектива, на которую он взирал без восторга.

Не далее как сегодня утром Мейр уже получил косвенное подтверждение о случившемся из другого источника - что только удвоило тяжесть удара. Эскадра Третьего Хронофлота вернулась в столицу, понеся большие потери в последней стычке с неприятелем. Мейр узнал, что Третий Хронофлот был практически разбит и вынужден отступить и не сомневался в том, что то, с чем он имеет дело сейчас - последствие этой битвы. Гирреад, огромный город в Пятом гребне (бывший уже довольно крупным и важным населенным пунктом в Гребне Четвертом), исчез из истории и все души его обитателей (как теория утверждала это) растворились в безликой безбрежности страта, словно капли дождя в океане.

По крайней мере им повезло в одном - они не разделили судьбу хрононавтов с разрушенных кораблей времени, которым приходилось исчезать в Пучине с полным осознанием этого ужасающего факта.

Не сказав больше ни слова, главный архивариус отвернулся от оператора и через двойную дверь вышел в длинный коридор. Когда он шагал по коридору со всех сторон из рядов кабинетов до него доносился монотонный приглушенный звук происходящей там работы. Один раз навстречу Мейру попался младший архивариус, в точно таком же белом, как и у него, халате, пробормотавший на ходу невнятное приветствие. Мейр не решился встретиться взглядом со своим подчиненным - по испуганному виду парня он понимал, что слух о случившемся уже разнесся по Архиву. На несколько секунд Мейр задумался о том, какую извращенную форму могут принять настроения сотрудников Архива, работающих практически в полной изоляции от всех остальных.

Заглянув ненадолго к себе, архивариус сбросил свой белый халат и через несколько минут уже поднимался на стофутовом эскалаторе к поверхности мира.

Когда он вышел из-под тени широкого фронтона, солнечный свет сильно ударил ему в глаза, вызвав слезы и легкое головокружение. Мейр уселся на заднее сиденье ожидающего его авто с эмблемами Архива и приказал шоферу везти себя во дворец.

Звуки и свет города бились в дверцы катящейся по улицам машины. Все вокруг казалось чуточку нереальным. Неужели это действительно существует? Неужели нечто, настолько подверженное изменению времени, может иметь хоть какую-то материальную сущность? Знакомое всем служащим Архива ощущение присутствия в чужом сне, смешанное с все возрастающим желанием поскорее вернуться в тихий, прохладный подвал, зародилось в душе Мейра.

Решив освежиться, архивариус опустил окошко рядом с собой, через которое, вместе с потоком свежего воздуха, в кабину ворвался так же и низкий мощный гул, ставший уже почти привычным в этой части города. Взглянув из окна вверх, Мейр заметил вдалеке поднимающиеся в небо прозрачные дымы. И гул и дым происходили от раскинувшейся в нескольких милях отсюда верфи, где заканчивалась постройка многочисленной армады, предназначенной для последней, решительной схватки с Гегемонией.

Раздраженно поморщившись, архивариус поднял стекло окна.

Авто неторопливо въехало в просторную арку-вход многобашенного императорского дворца. В приемной Мейра встретил адмирал Треварм, один из приближенных советников и помощников Наместника Императора.

Архивариус спокойно поведал адмиралу свою новость. Треварм выслушал его уставив глаза в пол, изредка кивая.

- Мы уже знаем об этом. Во дворце находится адмирал Хайт. Третий Хронофлот, которым он командует, вернулся сегодня утром. Его корабли сражались с судами-агрессорами Гегемонии, - Треварм сделал паузу. - Насколько велики изменения? Вы уже составили карту?

- Карта готова, адмирал. Все обнаруженное нами на нее нанесено - в основном это касается города, называющегося Гирреад. Его нет больше. Нет так же и никакого другого города, который мог бы возникнуть на месте Гирреада.

- Никаких следов не осталось?

- Никаких.

Треварм вздохнул.

- Человеческому уму трудно это постигнуть. Вы приходите ко мне и говорите, что был когда-то город называющийся Гирреад, о котором я никогда не слышал, и я должен вам верить.

- Прежде чем Гирреад исчез, вы слышали о нем, - ответил Мейр, чувствуя, как парадоксы времени, о которых он вынужден теперь говорить, отзываются болью в его сердце. - Не далее чем месяц назад вы и я разговаривали с его правителем... или, скажем... я разговаривал с ним.

- Я не помню этого.

- Конечно, нет. Этого никогда не было. Наша встреча исчезла вместе с городом, вместе с его правителем.

И тем не менее я здесь и я разговаривал с Правителем Керребадом и я помню об этом, - в отчаянии подумал Мейр.

Он заставил себя обратиться мыслями к более практическим вопросам.

- Наместник Императора уже в курсе? - спросил он.

Треварм отрицательно покачал головой.

- Еще нет. Но далее откладывать невозможно.

Адмирал встал.

- Вы окажете мне услугу, если изложите эту новость сами, - сказал он Мейру. - Разговор адмирала Хайта с его величеством был и так слишком напряженным, без упоминаний таких трагических событий, вроде исчезновения целого города.

Мейр выразил свое согласие и проследовал за адмиралом в роскошные глубины дворца. Они прошли через залы где принимались решения, через залы приемов и развлечений, где особы царской крови и их гости предавались разнообразным изящным игрищам и увеселениям. Постепенно они добрались до самого сердца императорского дворца. Перед дверями одного из небольших залов Мейр остался ждать, а Треварм, скользнув в приоткрытые створки, через несколько минут появился снова и пригласил архивариуса войти.

Стены маленького зала, почти комнаты, были обшиты темными дубовыми панелями со сложной, привлекающей глаз резьбой. Его величество, Наместник Императора Филлип Иксиан I сидел за дальним от дверей концом блестящего полированного стола из красного дерева.

Внешность Наместника не производила особого впечатления: это был усталый пожилой человек, сгорбившийся и заметно дрожащий. В глазах человека застыла та пустота, которая появляется от непрекращающейся усталости или непосильной работы. Единственной отличительной чертой серого лица его была короткая острая бородка, давно начавшая редеть. Одеяние Наместника было скромным, неброским и совсем не царственным, под стать комнате: туника и просторные штаны, вылинявшие и засалившиеся от долгой носки.

Представ перед Наместником, архивариус и адмирал Треварм поклонились. Трудно было не заметить, что правая рука царственной особы трясется крупной дрожью. Мейр знал, что Филлип Иксиан страдает наследственным недугом, частичным параличом. Недуг был неизлечим и прогрессировал в семье Иксианов с возрастом. Чуть повернувшись, вошедшие отвесили еще один поклон, менее глубокий, второй присутствующей в зале персоне, как тень маячащей в углу. В отличие от его величества, архикардинал Реамойр всегда носил самые роскошные, из полагающихся ему по сану, одежды. Длинная до пят, сутана Реамойра, была богато отделана мехом и украшена броским золотым шитьем и аппликациями из различных оттенков шелков. Изогнутые золотые фигуры змеились по тиаре, венчающей голову духовного лица, переплетаясь там с символами Церкви.

Не сделав и шага навстречу вошедшим, архикардинал ответил им небрежным благословением.

- И о чем же эта дурная весть, о которой я был предупрежден? - сухо спросил Наместник.

Кратко и осмотрительно, Мейр изложил Филлипу Иксиану факты. Лицо старика потемнело. Вместе с тем выражение задумчивости облаком пронеслось по его челу.

Мейру было это знакомо. Он подмечал подобное выражение каждый раз, когда рассказывал кому-то о вычеркнутых из цепочки истории событиях. Помимо собственной воли, его собеседники пытались вспомнить о том, что он говорил, отлично понимая, что подобное невозможно.

Выражение задумчивости, а потом озадаченности на лице Наместника Императора сменилось безмолвной яростью - он понял, что безбожный враг преуспел во многом, добравшись даже до его памяти.

- Это плохая новость, - проговорил он, запинаясь. - Очень плохая.

Архикардинал Реамойр молча сделал шаг вперед. Из просторного рукава его поблескивающей сутаны выскользнула тонкая рука и успокоительно сжала плечо Наместника. Филлип похлопал руку кардинала своей рукой.

- Ваше величество наверное помнит, - продолжал тем временем Мейр, - что это уже второе подобного рода нападение. Первую атаку Гегемонии нельзя было назвать полностью успешной, поскольку враг сумел лишь изменить историю прибрежного города Марсель и то, незначительно. Недавнее его нападение по-настоящему можно назвать катастрофой. Мы не можем не признать, что со времени первой атаки неприятель усовершенствовал свое оружие.

- Да! Конечно - разрушитель времени! - лицо Наместника Императора исказилось от едва сдерживаемого гнева. - По какому праву Гегемония владеет этим оружием и почему его нет у нас? - правая рука старика затряслась еще сильнее, как с ним бывало всегда в минуты сильного волнения.

Тот факт, что враги Империи обладают разрушителем времени, не мог не тревожить. Более того - этот факт пугал. Когда Департамент Истории принимал решения о внесении в цепь времени коррективы, то месяцы, а иногда и годы уходили на то, чтобы вычленить ряд ключевых комбинаций событий, воздействие на которые могло дать ожидаемый результат. Работа при этом проводилась огромная, требовалось участие тысячного, специально обученного персонала.

Тогда как разрушитель способен был менять историю путем простого воздействия особого рода энергии на временной подслой. Угроза, нависшая над Империей, была реальной и устрашающей.

- Бог испытывает нас, - мягко проговорил архикардинал Реамойр.

- Вы как всегда правы, дружище, - казалось, что услышанное от Реамойра вселило в Наместника Императора силы.

Бог простит меня за такие мысли, но я не назвал бы влияние кардинала на Наместника здоровым, - подумал про себя Мейр.

- Безбожники будут уничтожены, как только моя нерушимая армада выступит в поход, - добавил Наместник, коротко взглянув на архикардинала. - Гегемония станет частью Империи. Разрушитель будет наш.

- Ваше величество, - неуверенно подал голос Мейр, - оружие, эффективное настолько, как разрушитель времени, должно быть со всей серьезностью принято в расчет. Если кораблю с разрушителем на борту удается проникнуть на историческую территорию, от него практически не будет защиты. Я возьму на себя смелость сказать, что разрушитель способен уничтожить саму Империю.

- Архивариус Мейр! - взвился Реамойр, внезапно засверкав глазами. - Думайте, что говорите!

- Я сказал только, что это оружие может уничтожить Империю, - пытаясь защититься, возразил Мейр. - Но я не говорил, что такое обязательно должно случиться.

Решись архивариус сказать о таком прямо, он бы не избежал серьезных неприятностей. Две Вещи, Которые Бог Не Сделает Никогда, были такой же важной частью религиозных догматов Церкви, как и Три Откровения Святого Хеватара. Две Вещи, Которые Бог Не Сделает Никогда, заключались в том, что дав людям однажды, он никогда уже не заберет обратно тайну перемещений во времени и способствовав возникновению Всевременной Империи, никогда уже не позволит ей пасть.

Вести дискуссии на такие темы с главой Церкви было опасно. Но Мейр, которому ясное видение другой опасности, грозящей всему человечеству, придало сил, решил не отступать.

- Ваше величество, ваше преосвященство - все что я хотел сказать, это следующее: Бог обещал, что Империя не падет и не будет свергнута, но он совсем не обещал, что на пути ее не встретятся трудности или что ее армия не будет разбита. Ваше преосвященство не раз повторял, - архивариус поклонился в сторону архикардинала, - что свобода воли означает, что даже миссия Церкви может потерпеть неудачу. Здесь Бог предоставил нам возможность решать, а мы способны ошибаться.

Мейр облизал губы и поспешно продолжил.

- Как главный архивариус, я знаю, что такое мутации времени. Я знаю, что последствия этого могут быть самым пугающими и неожиданными, и что большая часть мер предосторожности, предпринимаемых против подобного, оказывается недостаточной. Я не преувеличу, если скажу, что Архив выполняет одну из основных функций в объединении всей Империи. Но я боюсь разрушителя времени. Я спрашивал себя, какой силы волны мутаций способен выдержать Архив Времени. После долгих размышлений я пришел к выводу, что даже он не выстоит перед точным ударом страшного оружия Гегемонии.

- И что вы предлагаете? - глаза Филлипа больше не были пустыми. Теперь они блестели.

- По моему мнению, ваше величество, Гегемония предпринимает эти отчаянные вылазки, потому что боится нас. Я предлагаю пока что отодвинуть планы вторжения армады на второй план - по крайней мере до тех пор, пока мы не узнаем о разрушителе побольше.

Наместник перевел слезящиеся глаза на Треварма.

- Каково ваше мнение, адмирал?

Треварм погладил подбородок и вздохнул.

- В словах архивариуса Мейра есть смысл, - ответил он. - Разрушитель времени стал фактором неизвестности в наших планах.

- Итак, как и архивариус, вы советуете осторожничать?

- Да, ваше величество.

- Неужели вы оба забыли о великой миссии Святой Церкви? - подал голос архикардинал Реамойр, вложив в свои слова изрядную долю хорошо наигранного гнева. - Ваше величество - мы исполнители Воли Божьей. Реки потекут вспять и горы превратятся в равнины Его властью.

- Но риск внести хаос в структуру времени необыкновенно велик, - попытался протестовать Мейр.

Но Реамойр уже отвернулся от него и говорил, обращаясь только к Филлипу Иксиану.

- Что мы можем сделать еще? Разве не пытались мы склонить Гегемонию к мирным переговорам? Неоднократно наши миссионеры и послы отправлялись в будущее, не только в Гегемонию, но и дальше, за ее пределы, но всегда безрезультатно. Их отвергали с презрением и изгоняли обратно в прошлое. Некоторые из них погибли. Гордыня и упрямство людей будущего противна Богу; осталось одно только средство. Бог пребудет с нашей армадой; Он примет нашу сторону. Мы победим.

- Мы победим, - эхом отозвался Филлип Иксиан. - Постройка армады будет продолжена. Открытым остался один вопрос - когда начать атаку? Однако это должно будет решить Верховное Командование - здесь нет места любительству, - Наместник нетерпеливо взмахнул в воздухе рукой.

- Я понимаю, ваше величество, - отозвался Мейр, чувствуя, что разбит наголову.

Поднявшись со своего стула с высокой спинкой и придерживая правую трясущуюся руку левой, Филлип повернулся к архикардиналу Реамойру.

- Моя рука, вы видите как она дрожит, - проговорил он глухим голосом. - Послушайте, друг мой - сегодня у меня было видение во сне. Господь поведал мне, что если Гегемония падет, то мой недуг излечится.

- Воистину это чудо, сир.

- Да. Послание Бога было ясным. Мы победим. - Наместник повернулся к Мейру. - Однако ваши предзнаменования тоже небезосновательны, архивариус. Мы люди и вольны заблуждаться. Я тоже просто Наместник Императора, а не сам Император. Пойдемте же, спросим совета у высшего разума.

Неуверенными шагами Филлип заторопился к дверям. Снаружи его встретили слуги и помогли ему пройти сквозь бесконечную череду галерей и коридоров к нужному залу. По мере приближения к двум массивным, обитым войлоком и обшитым шелком дверям, доносящиеся из-за них звуки веселья, болтовни и смеха становились громче. Наконец двери распахнулись и впустили пришедших внутрь. Филлип Иксиан вошел в главный, центральный зал дворца.

Помещение было очень большим и напоминало собой огромную бальную залу. Тут и там внутри просторного помещения были со вкусом расставлены диваны, столики и кресла. Арочные ниши и тайники по периметру зала повторяли мотивы ребристого и изогнутого потолка. Убранство зала было приятным и радовало глаз.

Через несколько дверей зала входили и выходили многочисленные придворные и гости - дворяне, знать и другие люди высокого положения, прибывшие со всех сторон Империи и всех Гребней, у которых зал, чья атмосфера располагала к отдыху и умиротворению, издавна стал излюбленным местом встреч и свиданий. Члены семейства Иксианов, естественно, преобладали - его представители слетались изо всех уголков истории - при том, что термин подобного рода, как "история", был для отпрысков императорского рода все равно что упразднен. Члены династии Иксианов могли перемещаться во времени совершенно свободно, не ограниченные ничем - только им одним было позволено устраивать браки между предками и грядущим поколением.

В одном из углов центрального зала народу было совсем немного. Филлип Иксиан, в сопровождении архикардинала, архивариуса и адмирала Треварма, неверными шагами двинулся в сторону именно этой стороны зала. На несколько секунд, после того как появление Наместника Императора было замечено, под сводами зала повисла тишина, но потом разговоры снова возобновились.

Жестом остановив одну из своих юных дочерей, принцессу Майру, с улыбкой направившуюся было в его сторону, Наместник остановился перед широкой, массивной, ничем неукрашенной панелью-плитой цвета золота в стене зала.

- Император, - воззвал он хриплым слабым голосом, - почтите нас своим присутствием!

После короткой паузы золотая плита поднялась вверх, открыв за собой кубическое помещение. Послышалось приглушенное мурлыкание моторов.

Из кубической комнаты выкатился Император - объемистая машина на толстых колесах - и замерла, как будто обозревая происходящее вокруг. Из глубины механизма исходило глухое гудение.

Мейр уже бывал свидетелем явлений механизма из-за золотой двери и раньше, но как и прежде, не смог сдержать в себе при ее виде благоговейный трепет. Похожая на миниатюрный замок с двумя невысокими башнями по бокам, машина была изготовлена из матового темно-серого металла. Впечатляющее обличье механизма вполне соответствовало исполняемым ею верховными функциями. Правитель Империи, Император, был машиной - гораздо более совершенной и таинственной, чем все известные модели компьютеров - но при этом, кроме всего прочего, он считался живой машиной, что было совсем уже невероятно.

По закону Империи, эта машина считалась единственным правителем государства. Наместник Филлип Иксиан I - как и все его предшественники - правил Империей только как доверенное лицо. Рациональное зерно в этой системе конечно же было: внутри Императора хранились в чистом виде сознания всех известных Наместников Всевременной Империи, которых, не считая Филлипа, было уже пять, а так же сознания всех членов императорской династии, чья мудрость заслужила такую честь. Изъятие чистого сознания и перенесение его в ячейки памяти машины производилось уже после смерти владельцев.

Однако Императора нельзя было назвать просто вместилищем почивших разумов - он был нечто большее. Никто не знал, как устроен Император внутри и что он делает с препорученными ему интеллектами. Определенным было одно - ни одна из препровожденных в машину персон никогда не выступала от своего лица; Император имел свое собственное, единое сознание.

Происхождение машины было неизвестным для населения Империи и являлось государственной тайной. По некоторым легендам, к появлению Императора на свет приложил свою руку Святой Хеватар. Мейр - не принадлежащий к числу ознакомленных с этой государственной тайной - из завуалированных намеков, услышанных им во время бесед с членами императорского семейства, понял для себя, что даже сам Наместник не знает толком, откуда Император взялся и как давно он находится во дворце.

Внезапно гул внутри машины стал глубже и Император заговорил приятным, глубоким баритоном, при первых звуках которого, все услышавшие его, оцепенели от трепетного восторга перед фактом высшего присутствия.

- Вы звали меня?

Поддерживаемый под локоть одним из слуг, Филлип Иксиан кивнул.

- Мы просим у вас совета по делу, которое только что обсуждалось.

Никаких дополнительных объяснений не требовалось. Во всех комнатах и залах дворца и всех, даже самых мелких, правительственных учреждениях, были расположены прослушивающие и воспринимающие изображения устройства, подсоединенные к Императору. Это обстоятельство никого не смущало и все вели себя совершенно естественно, так как не было известно ни одного случая, чтобы сведения, полученные машиной, просочились за пределы ее корпуса.

Прежде чем Император заговорил снова, гудение внутри него стихло почти полностью.

- Что было, повторится вновь.

Ответив так, не разворачиваясь, машина отступила вглубь своего обиталища и золотая плита опустилась на место.

Ничего другого от беседы с машиной архивариус Мейр не ожидал. Император никогда не брал на себя указующих функций. Время от времени Наместники просили у него совета, получая зашифрованные ответы, напоминающие изречения мудрецов-пророков. Наместники проводили месяцы, пытаясь разгадать смысл этих изречений и вникнуть в их содержание, но все в конце концов теряли терпение и оставляли эти головоломки нерешенными.

- Что было, повторится вновь, - лихорадочно пробормотал Филлип. - Как вы поняли его слова, Реамойр?

- Императору известна разгадка тайны времени, - мягко отозвался архикардинал. - Определенно он намекает на победу нашей неудержимой армады.

Наместник удовлетворенно хмыкнул.

- Приготовление к штурму Гегемонии пускай идет полным ходом... все силы Империи в первую очередь должны быть направлены туда, - Филлип поднял трясущуюся руку и сделал знак слуге. - Я возвращаюсь в свои покои. Мне нужно отдохнуть. Адмирала Хайта я приму позже.

После того как Наместник покинул центральный зал, адмирал Треварм распрощался с Мейром и отправился куда-то по делам. Архикардинал, всегда пренебрегающий светом, так же удалился восвояси.

Мейр позволил себе окинуть взглядом зал. Он чувствовал тяжесть на сердце. Повернувшись, Мейр уже собирался выйти из зала и покинуть дворец, когда его локтя коснулась принцесса Майра.

- Мы так давно не видели вас, главный архивариус.

Мейр вежливо улыбнулся.

- К сожалению и на этот раз мой визит во дворец весьма короток, ваше величество. Я должен вернуться в мои подвалы.

- О, глупости. Час-другой ничего не изменит. Пойдемте со мной, присядем, - принцесса взяла Мейра под руку и увлекла его в сторону одной из кушеток.

Обезоруженный очарованием молодой женщины, Мейр молча повиновался. Они сели - девушка тут же повернулась к архивариусу лицом.

- О чем это вы говорили с отцом? - спросила она очень живо.

Мейр был растерян.

- При всем моем уважении к вам, ваше высочество...

- Ах, да, я понимаю, - с нетерпеливым взмахом руки, перебила его принцесса. - Государственная тайна. Но я все равно знаю, о чем вы беседовали. О папочкиных планах в отношении язычников, - девушка придвинулась к архивариусу ближе, ее глаза заблестели от восторга. - Предстоит большая битва в страте? Огромные перемены времени?

- Боюсь, что так, ваше высочество, - с тяжким вздохом ответил Мейр.

Принцесса Майра откинулась на спинку дивана с выражением удивления на лице.

- Ну не будьте вы таким мрачным. Посмотрите туда - вот капитан Врин, - девушка указала рукой на высокого, стройного офицера Армии Времени, затянутого в мундир - блестящая туника, фуражка цвета сливы, высокие сапоги с раструбами наверху - оживленно разговаривающего с окружившими его очаровательными молодыми женщинами. - Он из Третьего Хронофлота. Он только что вернулся с Пятого гребня - там у них был бой. Ну разве это не возбуждающе?

Мейр отвернулся в сторону, чувствуя, что если попытается сказать хоть слово, то голос выдаст его.

Заметив реакцию архивариуса, принцесса обиженно надула губки.

- Знаете что, если вы будете таким серьезным и дальше, то вам лучше начать общаться с моим братом Филлипом, - заявила она. - Вон он стоит.

Проследив за взглядом девушки, Мейр заметил старшего из многочисленных отпрысков Наместника. Наследник Филлип, которому было около сорока, уже начинал очень походить на своего отца и к тому же отпустил такую же остроконечную бородку. В будущем ему предстояло стать Наместником Филлипом Вторым, хотя о дате коронации было запрещено знать кому-либо в Первом гребне, а в особенности нынешнему Наместнику. Рассматривая наследника престола, Мейр позволил себе на несколько секунд задуматься об удивительных перипетиях времени, один из примеров которых находился сейчас перед ним. Где-то далеко в межгребневом пространстве, перед Первым гребнем, жил сейчас Филлип Иксиан - не Наместник Императора, но сын Наместника, коим он и останется вплоть до своего смертного часа. В Первом же гребне, безостановочно движущемся вперед, после неизбежной смерти Филлипа Первого, Наместником станет Филлип Второй. Душа Филлипа Старшего возвратится во времени назад и родится вновь; однако в том цикле вечно повторяющейся жизни, в цикле следующем по порядку за настоящим, он уже не будет Наместником, а просто отцом Наместника Императора Филлипа Второго.

Точно так же и сам Мейр, в следующем очередном жизненном витке окажется в межгребневом пространстве за Первым гребнем, ушедшим к тому времени далеко вперед. Он проведет свои годы вдали от кипучего центра Империи и, как ему хотелось надеяться сейчас, гораздо более мирно.

Бесконечность череды перерождений души в ту же самую жизненную линию, был одним из основных догматов Церкви, доказанных научно. Это, а так же волновая структура времени, предоставляли Империи возможности деяний, находящихся, так сказать, на более высоком уровне, по сравнению с традиционным течением времени. В то же время, система Гребней была чрезвычайно удобна для восприятия такими средними умами, каким обладала, например, принцесса Майра, сидящая сейчас рядом с самим Мейром. Она счастливо не обращала внимание на загадки и парадоксы, следующие из перемещений во времени, предоставляя их заботам Департамента Истории, Церковной Епархии Хронотической Казуистики и Архиву Времени Мейра.

Имеют ли люди из круга Майры хоть какое-то представление о том, что на самом деле означает непостоянность времени? Было совершенно ясно, что Майра такого представления не имеет. Подобно почти что всем остальным из ее окружения, она смотрела на роскошный дворец, в котором ей выпало счастье жить, как на что-то вековечное, безопасное и неизменное. Войны во Времени грохотали где-то в столетиях от нее и ее дворца. Полным отчаяния взглядом Мейр окинул прекрасные потолки зала - гениальное творение рук замечательных мастеров. Понимает ли хоть кто-нибудь вокруг меня, подумал он, что вся эта красота в один ужасный миг может исчезнуть, как по волшебству, как будто ничего здесь, никогда и не было вовсе.

Принцесса Майра хихикнула.

- Ах, посмотрите! Вот идут Нарциссы!

В зал легкой небрежной походкой вошли, обнявшись, два молодых человека, похожие друг на друга как две капли воды. С первого же взгляда в них можно было угадать представителей семейства Иксианов. По мнению некоторых, они были очень похожи на своего отца-Наместника в молодости: такие же продолговатые лица, прямые носы. При этом, однако, свойственная телам юношей гибкая женственная осанка и чистая гладкая кожа, придавали их сходству с власть предержащим обликом нечто извращенное.

Более пристальный взгляд смог бы отметить, что один из этих удивительно совершенных близнецов на самом деле на несколько лет старше другого. История молодых людей была известна Мейру от начала до конца. Нарцисс, младший сын Наместника Императора, был гомосексуалистом, капризным и жеманным, в свое время отправившимся в нарушении всех законов Империи в недалекое будущее, где встретился и влюбился в самого себя. Затем, в довершении всего, он склонил свое будущее "я" вернуться вместе в Первый гребень. С тех пор парочка занималась тем, что бродила в обнимку по дворцу, беззастенчиво выставляя свою непозволительную страсть напоказ.

Встречаясь с Нарциссами, архикардинал Реамойр не уставал всячески бранить их и грозить, над чем блудливые принцы открыто смеялись. Однако в атмосфере, царящей в династии Иксианов, подобная любовная интрижка не считалась чем-то столь шокирующим, как воспринималась в мире вне Императорского двора. Иксианы вступали в брак только с Иксианами, во имя сохранения чистоты императорской линии. Очень давно, на рассвете Империи, это означало необходимость разрыва не менее чем в несколько веков, когда мужчине разрешено было жениться, скажем, на собственной пра-пра-пра-правнучке. Но постепенно все ограничения были забыты. Браки между братьями и сестрами, родителями и детьми, никого больше не смущали. Чистота крови ставилась в этом вопросе превыше всего.

А что касается греха "удвоения" - сожительства с самим собой будущим - то это, в мире, где было запрещено говорить человеку, что его ждет впереди, воспринималось юными Иксианами, которые вообще смотрели на законы Империи, как на что-то совсем необязательное к соблюдению, вроде остроумной и лишь немного эксцентричной выходки.

Принцесса Майра махнула рукой своим братьям-близнецам. Принцы Нарциссы повернули в ее сторону.

- Добрый день, главный архивариус, - приветствовал Мейра Нарцисс I.

- Добрый день, ваши величества.

Когда юноши подошли ближе, стало слышно легкое гудение, исходящее из коробочки ортофазера, прикрепленной у Нарцисса II на поясе, при помощи которой поддерживалось его пребывание вне собственного времени.

- Останьтесь и поговорите с архивариусом, - попросила принцев Майра. - Его нужно развеселить.

Нарцисс I, нежно поглаживающий сзади шею своего спутника, окинул Мейра туманным взглядом.

- Он слишком стар, - отозвался он равнодушно. - Пожилые люди любят говорить только о скучных вещах, навевающих на меня уныние - о войнах, политике или религии. Мы же живем для любви - правда, Нарцисс?

- Да, Нарцисс.

Улыбнувшись друг другу, молодые люди двинулись дальше.

В то же самое время в другой части дворца, в его глубине, другой сын Филлипа Иксиана Первого, брат Нарцисса, принц Вро, слушал доклад Перло Ролца, владельца Детективного Бюро Ролца.

Апартаменты принца Вро было едва освещены и беспорядочно меблированы. Прислуга крайне редко допускалась сюда для уборки и пыль лежала повсюду. Для постоянного напоминания о великой печали, одна из стен комнаты была заменена огромным трехмерным голографическим экраном, на котором можно было видеть внутренность находящегося примерно в трех милях от дворца мавзолея, от чего создавалось полное впечатление, что являющаяся всеобщему взору картина являлась как бы продолжением жилища Вро. Саркофаг, стоящий на возвышении в центре усыпальницы, был раскрыт настежь и пуст.

Примостившись на самом краешке жесткого стула с прямой спинкой детектив Ролц, плотный крепкий мужчина высокого роста, не сводил глаз с принца, стоявшего в отдалении высоко подняв голову и устремившего взгляд в пространство, небрежно опираясь на пыльную столешницу письменного стола, возле которого он находился. Принц Вро был на три или четыре года старше Нарцисса, имел те же, что у младшего брата черты лица Иксианов, однако более проницательные глаза.

Ролцу странности императорского семейства были не в новинку. Уже не впервые он исполнял щекотливые поручения высочайших особ. Сейчас он говорил коротко и прямо, ничего не утаивая.

- Со времени последней нашей встречи, ваше величество, я расследовал некоторые обстоятельства, свидетельствующие о возможной замешанности в деле секты потрясенных. Сейчас я могу заявить категорически: именно члены секты потрясенных выкрали тело принцессы Веа из усыпальницы.

Вро бросил полный муки взгляд на распахнутый саркофаг.

- Но для чего?

Прежде чем продолжить, Ролц тихо покашлял.

- Мотивы этого преступления весьма неприятны, ваше величество. Потрясенные, как известно, практикуют очень странные, извращенные ритуалы. Отрицая учение Церкви, они поклоняются богу, называемому ими Хулму, обитающему, по их мнению, в необъятной глубине страта. Хулму, в соответствии с учением секты, питается энергией потрясения, испытываемого душой человека в момент смерти, в момент отделения ее от тела. В обычных условиях бог потрясенных оказывается лишенным этой добычи, потому что души умерших беспрепятственно возвращаются сквозь время обратно и находят убежище в новых телах. Но потрясенным известны некоторые ритуалы, основанные на человеческом жертвоприношении, при помощи которых они могут предоставить душу своей жертвы на съедение Хулму.

- И какое это имеет отношение к моей возлюбленной Веа? - хрипло изумился Вро. - Она ведь давно мертва.

- Ваша сестра умерла от удара, после чего ее тело было особым способом бальзамировано, от чего все ткани ее тела сохранились без изменения, - объяснил детектив. - По всей видимости, потрясенные уверены, что сочетание подобной смерти и бальзамирования сохранили душу в теле принцессы в виде суспензии, не дав ей отправиться в прошлое.

- Так вы хотите сказать, что Веа все еще жива? - пораженно воскликнул принц Вро.

- Нет, ваше величество, - поспешно отозвался Ролц. - Не стоит обращать внимание на суеверия еретиков.

Заметив, как губы принца сжались, детектив добавил.

- Но даже по верованиям потрясенных, ваша сестра умерла. Они верят, что душа ее все еще может быть передана их богу - и это все. Они надеются, путем ритуалов и медицинских экспериментов, высвободить душу принцессы из промежуточного состояния и предложить ее Хулму. Получить персону такого высокого положения, которым обладала ваша сестра, несомненно будет ему приятно.

Низкий, глухой стон сорвался с губ принца Вро. Его лицо сделалось пепельным и на нем отразился ужас. Едва сдерживая рыдания, принц поспешно отвернулся - Ролц остался сидеть на стуле недвижно, глядя в стену прямо перед собой.

За время своей профессиональной деятельности частному детективу приходилось попадать в совершенно разные, странные и невероятные ситуации, поэтому сейчас, оказавшись свидетелем страданий сына Наместника Императора, он бровью не повел.

Ролц отлично знал, что в свое время принц был страстно влюблен в свою сестру, принцессу Веа. Привязанность Вро была настолько велика, что Филлип Первый дал согласие на их брак. Но женитьба оказалась расстроенной - невеста внезапно умерла. В пылу траура принц Вро сам придумал форму мавзолея и собственными руками возложив в саркофаг забальзамированное тело возлюбленной, велел установить в своей комнате большой экран, что бы постоянно видя в нем изображение своей усопшей мечты, никогда не забывать о ней.

К сожалению, несчастья принца на этом не кончились. Тело принцессы Веа было похищено из мавзолея, по совершенно необъяснимым причинам. Продолжительное и всесторонне полицейское расследование оказалось безрезультатным. Разочаровавшись в нем, принц Вро вызвал к себе Ролца.

Иногда детектив Ролц спрашивал себя, почему принц не хочет последовать примеру собственного брата Нарцисса и не отправиться в прошлое, туда, где принцесса Веа была еще жива (хотя это могло повлечь за собой некоторые сложности личного характера, и детектив это хорошо понимал). Как бы там ни было, исходить приходилось из данного. Принц Вро оказался влюбленным в тело покойной Веа сильнее, чем когда-то в ее бытность живой женщиной.

Через несколько минут, с усилием, принц восстановил видимость душевного равновесия.

- И что стало с ней теперь?

Ролц нахмурился.

- С этой точки следствие приняло странный оборот. Большую часть информации мне удалось собрать, внедрив в одну из сект потрясенных своего человека. К сожалению, недавно мой человек был раскрыт и его убили. После этого, чтобы отыскать следы тру... принцессы, я решил действовать более прямыми методами и установил, что она была вывезена с Первого гребня на одном из хронолайнеров, курсирующих между гребнями. Однако...

- Как им это удалось?

Детектив покачал головой.

- Секта очень мощная и имеет широкие связи. Некоторые из гражданских хрононавтов также среди ее членов.

- Понятно, - тихо отозвался принц Вро. - И как скоро вы сможете вернуть мне мою возлюбленную Веа?

Казалось, что детектив начинает волноваться.

- След на этом потерялся, ваше величество, - заговорил он вновь, бросая на Вро тревожные взгляды. - Откровенно говоря, я зашел в тупик. Ни разу в жизни я не натыкался еще на такую глухую стену. Даже если от тела каким-то образом избавились - в чем я серьезно сомневаюсь - методы, которыми я пользуюсь, позволили бы мне узнать об этом. Любое деяние оставляет за собой след, который опытный следователь может обнаружить.

- О чем это вы, Ролц? - голос принца Вро внезапно стал громким, он сделал несколько шагов вперед и навис над детективом, который был значительно старше его. - Работа оказалась вам не по плечу? Или может быть плата недостаточна?

- Нет, ваше величество! - запротестовал детектив. - Все мое бюро - а это большая организация, если вы помните - занято только этим расследованием. До сих пор у нас не было ни одного нераскрытого дела. Но сейчас твориться что-то странное, необычное.

На лице детектива Ролца впервые появились признаки смущения. Он слегка поерзал на своем стуле.

- Мы захватили и держим под надзором человека, который принимал участие в перевозке тела принцессы Веа, - сказал он. - В его участии у нас почти нет сомнений. Некоторое время назад мы изучили его мысли при помощи детектора биополя.

- И что же?

- Оказалось, что он ничего о принцессе Веа не знает. Он не помнит о том, как покинул Хронополис в установленный нами день.

- Вероятно, его память стерли или исправили.

- Этим может быть все объяснено, но только если мы будем ограничиваться физиологической стороной дела. Этот потрясенный ничего не знает о принцессе Веа, за исключением того, что она член императорского семейства - однако и это он помнит смутно. В то же время у нас имеются неопровержимые доказательства того, что в течение нескольких дней тело принцессы находилось в его руках.

- И что вы предлагаете?

Детектив быстро взглянул принцу Вро прямо в глаза, чего раньше не делал никогда.

- Я не знаю, ваше величество. Я простой детектив, а не хроноцист. Но у меня начинает появляться чувство, что нечто выше меня начинает вмешиваться в ход следствия и становиться у нас на пути.

Ролц сделал паузу, после чего продолжил.

- Я уже сталкивался с подобным и раньше. За последние годы подобные случаи участились. Детали расследования странным образом перестают входить друг с другом в соответствие - у причины оказывается совсем неожиданное следствие, а то или иное деяние происходит по совершенно необычным поводам. Заметить такое удается мало кому - только таким опытным людям, как я. По моему мнению, все это - последствия войны во времени с Гегемонией, начинающие затрагивать нас даже здесь, в Первом гребне. Время искажается все сильнее.

В течение минуты принц Вро обдумывал услышанное.

- И что же - вы видите в этом извинительные причины, чтобы снять с себя обязательства? - спросил он детектива ледяным тоном.

- Ваше величество, я уверяю вас в своей искренности и преданности.

- Так вы будете продолжать расследование или нет?

- Бюро Ролца никогда не бросает дел на полпути, - твердо ответил Ролц. - У меня есть новый план. Вчера мне удалось получить ортофазер и в ближайшие дни я завершу переговоры об использовании аппарата для перемещений во времени в тайне от правительства.

- Вам нужно было обратиться за этим ко мне, - тихим голосом заметил Вро.

Ролц пожал плечами.

- Решено, что один из моих агентов отправится в прошлое и установит там наблюдение за потрясенным, которого мы сейчас держим под стражей. Нас интересует момент, похищения сектой тела принцессы Веа и перевозки его на лайнер времени. Если будет установлено, что наш узник не причастен к факту похищения - а мы знаем, что он в похищении участвовал - это будет означать, что время каким-то странным образом мутировало, оставив после этого часть прямых событий без изменения - так сказать, свободные концы.

- Что конечно же будет очень странно, - почему-то с обидой в голосе согласился принц Вро. - Разве вы не знаете, Ролц, что изменение времени не может оставлять свободных концов и случившись раз, практически неопределимо в будущем?

- Я знаю это, ваше величество, но мне приходится считаться с фактами, - детектив встал и передал принцу пакет. - Здесь мой письменный отчет о проделанной работе со всеми возможными подробностями.

- Благодарю вас, дружище. Надеюсь скоро увидеть вас с доброй вестью.

Детектив откланялся и ушел, а принц Вро еще долго стоял с нераскрытым конвертом в руке и задумчиво смотрел на закрывшиеся за Ролцем двери.

Держать ответ перед высшим начальством, особенно после неудач, никогда не бывает делом приятным. Лицо адмирала Хайта, в течение всего времени, пока он отвечал на пытливые вопросы Наместника о недавнем сражении во времени с кораблями Гегемонии и неудачных попытках спасти Гирреад, сохраняло каменное, бесстрастное выражение.

Наконец Филлип Иксиан Первый вздохнул - тихо и с дрожью в горле.

- Вашей вины здесь нет, - сказал он, к величайшему облегчению Хайта. - Вы действовали так, как следовало солдату. Сегодня вечером состоится собрание Верховного Командования. Там я желаю обсудить перечень необходимых акций против Гегемонии и сроки выступления армады. Многие желают отсрочить атаку или же вовсе о ней забыть, а вместо нее начать с отступниками мирные переговоры. - Наместник пристально посмотрел на адмирала. - Каково ваше мнение о ситуации?

- Армада должна выступить в поход как можно скорее, ваше величество - ранее установленный срок, это слишком поздно. Разрушитель времени - ужасное оружие. Я не могу гарантировать отражение силами обороны всех атак, которые могут, без сомнения, последовать в ближайшем будущем со стороны Гегемонии.

- Мы можем выставить буферы времени?

- Для того, чтобы буферы времени работали постоянно и в течение многих лет, необходимы годы подготовки, ваше величество. Насколько я знаю, наш главный буфер в прошлом, "Барьер", потребляет почти треть бюджета Империи. Нам нужно срочно подавить Гегемонию - только в этом наше спасение. В противном случае не избежать серьезной опасности.

Наместник презрительно поморщился.

- Только не говорите мне, что Империя может пасть - я уже достаточно наслушался этого на сегодня.

- Естественно, нет, ваше величество, - откликнулся Хайт, при упоминании подобного поспешно решивший пойти на попятную. - Я говорю, что могут быть обширные разрушения, чтобы оправиться от которых, Империи потребуются века. Более того, Гегемония знает о строящейся в Хронополисе армаде и готовящемся нападении. Я уверен, что армада станет первоочередной целью набегов из будущего. Язычники попытаются уничтожить наши суда, прежде чем их строительство завершено полностью.

В лице Наместника Императора мелькнул испуг.

- Так вы считаете, что они сумеют проникнуть так далеко - даже в Гребень Первый?

- В это я не верю, но такую возможность нельзя сбрасывать со счетов. Вероятнее всего, атаки Гегемонии будут развиваться другим путем. Они будут действовать исподтишка, внося изменения в наше будущее таким образом, чтобы эффект последствий распространился на прошлое, исключив факт строительства армады вообще. Для этого Гегемонии понадобятся конечно подробная информация об истории Империи.

- Похоже, что у них эта информация уже имеется, - тревожно заявил Филлип Иксиан. - Мне сообщили о наличии связей между агентами Гегемонии и диссидентской религиозной сектой еретиков, известных как потрясенные. - Наместник с раздражением покачал головой. Его правая рука сильно затряслась.

- Приготовление армады не может быть ускорено, - сказал он Хайту. - Строительство и без того идет полным ходом; задействованы все ресурсы, которые только можно было использовать.

- Ваше величество, если мы сейчас не предпримем что-нибудь срочно, то последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

- Вы говорите так, как будто вы один из моих министров, а не простой адмирал Армии Времени, - отрезал Филлип Иксиан и в его голосе звякнули неодобрительные, предупреждающие нотки.

- Прошу у вашего величества прошения. Мной движет только беспокойство за благополучие отчизны.

- Сегодня все пытаются дерзить мне - куда катится страна? Итак, вы предлагаете атаковать - в этом вы видите спасение. Вы имеете опыт боевых действий и знаете, как все выглядит в реальной жизни. Может быть нам стоит уже сейчас удвоить передовые посты - как вы считаете, адмирал? Мы можем, - добавил Наместник после недолгого размышления, - усилить Хронофлот кораблями, уже готовыми для армады.

- Вне всякого сомнения, это стоит сделать, ваше величество, но главной задачей я вижу выравнивание наших с противником сил - я имею в виду их новое оружие. Для достижения паритета я предлагаю организовать набег достаточно мощного отряда вглубь Гегемонии. Отряда, который подавит сопротивление местных войск и захватит один из разрушителей времени в качестве образца.

- Вы считаете, что такая операция возможна?

- Возможна, если у нас есть агенты на территории врага, которые могут определить место, где прячется разрушитель, и навести нас точно на цель. Гегемония состоит только из одного гребня, что упрощает нашу задачу.

Наместник Императора открыл лакированную коробочку, стоящую на столе подле его локтя, достал оттуда щепотку красноватого порошка и втянул одной ноздрей. После этого он откинулся на спинку стула и ненадолго задумался.

- У нас есть в Гегемонии свои люди. В основном это те, кого нашим миссионерам удалось обратить в истинную веру. Не нужно говорить, что многие из них заняты именно поисками разрушителей К сожалению, из-за невозможности передавать сообщения сквозь страт, сношение с нашей агентурной сетью в Гегемонии сильно затруднено.

Наместник вдохнул порошок в другую ноздрю.

- Сегодня вечером вы должны будете присутствовать на совещании Верховного Командования. Там мы обсудим ваше предложение.

- Почту за честь, ваше величество. С удовольствием буду.

Архивариус Иллюс Тон Мейр пребывал во дворце уже несколько часов, не доставивших ему особого удовольствия. Принцесса Майра, вопреки мрачному настроению Мейра, а может быть именно из-за него, проявляла чрезмерное гостеприимство и вовлекала его в разговор то с одной, то с другой светской персоной, которых в зале было множество. По настоянию юной принцессы Мейру пришлось недолго беседовать с капитаном Врином, который поведал ему вернейшие, из первых рук впечатления о событиях недавней битвы - уже отшлифованные, как догадывался Мейр, многочисленными повторениями, несмотря на то, что поврежденные в бою корабли вернулись только на рассвете.

Однако прелести светской жизни портило снедающее Мейра желание поскорее укрыться в своих подвалах. Он уже приготовился предпринять первую попытку распрощаться с принцессой, когда к ним подошел слуга в ливрее.

- Его величество принц Вро желает переговорить с вами, архивариус, по личному делу, если вы не возражаете, - сообщил Мейру слуга.

Чуть прикрытая ширмой вежливости, просьба принца, по сути дела, была равна приказу. Изрядно озадаченный, Мейр проследовал за человеком в ливрее и вскоре уже предстал перед принцем в его мрачноватых покоях.

При виде архивариуса принц с горячностью бросился ему на встречу.

- О, главный архивариус, - приветливо воскликнул он. - Я пытался связаться с вами в Архиве, но там сказали, что вы во дворце.

Украдкой рассматривая комнату и стараясь не проявлять невежливого любопытства, Мейр предупредительно объяснил цель своего визита:

- Ваш отец, его величество Наместник Императора, почтил меня аудиенцией.

- Снова изменения во времени - я прав? - глаза принца Вро впились в лицо архивариуса.

- Боюсь, что да.

Мейр чуточку расслабился. В принце Вро его всегда приятно удивляли его ум и рассудительность, так бросающиеся в глаза на фоне остального семейства Иксианов. Мейр был в курсе того, что Вро устроил с телом принцессы Веа... но считал это личным делом принца.

Тщательно стараясь не смотреть на обширный голографический экран с пустым саркофагом на переднем плане, архивариус спросил:

- Чем я могу служить вашему величеству?

- Конечно можете, в том то и дело. Моя судьба может быть находится в ваших руках.

После этого, со всеми подробностями, принц Вро рассказал архивариусу о расследовании похищения тела принцессы Веа, проведенном для него бюро Ролца. Принц дословно изложил разговор, происшедший между ним и детективом час назад. Когда принц дошел до странных затруднений и аномалий, с которыми столкнулся Ролц, на лице Мейра появился особенный интерес.

- Может ли быть время на самом деле искажено так, как говорит Ролц? - спросил принц Мейра.

- При естественных мутациях - нет, - категорически ответил Мейр. - Естественные колебания подслоя сглаживают цепочку "причины-следствия" и в направлении прошлого и в направлении будущего. Но упомянутые искажения вполне возможны, если изменения во время вносились каким-либо искусственным способом. Прошу простить меня, сир, но могу я присесть?

Принц Вро с готовностью кивнул; на лице его отражалась искренняя симпатия к архивариусу. Мейр тяжело опустился на жесткий стул с прямой спинкой, на котором только недавно сидел Перло Ролц. Архивариус чувствовал слабость в теле и головокружение.

- Частный детектив - ну конечно же! - воскликнул он хрипло, осененный внезапной идеей. - Все логично. Только детектив может заметить несоответствие деталей в таком мелком масштабе. Архив Времени не в состоянии следить за событиями протяженностью в дни.

- Но что это означает?

- Это означает именно то, о чем говорил Ролц. Что война с Гегемонией не проходит нам даром. Что всему виной этот их проклятый разрушитель. В порядке вещей появляются изъяны - небольшие изъяны, но это только начало. Со временем эти изъяны увеличатся.

- Потрясающая перспектива!

Мейр прямо взглянул в лицо принца. В глазах пожилого человека застыла боль.

- Архивариус, вам стоит свыкнуться с происходящим. Все уже предрешено. Войну не остановить. Не сомневаюсь, вы уже заметили, что мой отец религиозный маньяк. С помощью советов и понуканий Реамойра он готовит вторжение армады кораблей времени во владения наших последователей в далеком будущем. Мне самому предложено принять командование одной из эскадр! - Губы Вро изогнулись в циничной усмешке. Он отвернулся от Мейра и посмотрел на пустой саркофаг. - Я нисколько не удивлюсь тому, если скоро небеса обрушатся на наши головы. Однако меня все это мало волнует. Я думаю только об одном - о спасении возлюбленной Веа.

Последние слова принца Мейр не расслышал. С усилием подняв руку, он оттер со лба холодный пот.

- Мы живем во сне, - проговорил он устало. - Весь наш мир - иллюзия. И только страт существует на самом деле...

- Любопытная точка зрения, - принц Вро снова повернулся к архивариусу.

- В моем Архиве хранятся записи о народах, культурах, целых цивилизациях, стертых из времени, - продолжил Мейр. - Миллионы людей - не более чем вымысел, остывший след которого мы сумели уловить только благодаря техническим ухищрениям. Разве может что-то, с такой готовностью исчезающее и переменчивое, быть настоящим? Вот почему я сказал так - что только страт существует на самом деле - но знает ли кто-нибудь, что такое старт? Никто не знает этого. Мы с легкостью путешествуем во времени - это не более чем полеты из одного сна в другой.

- Ваша точка зрения на нашу жизнь очень близка к моей, - мягко отозвался принц Вро. - Нет ничего настоящего; нет ничего, чтобы можно было назвать важным, обязательным. Я повторял себе это каждый раз, когда моя совесть корила меня за страсть, испытываемую мной к принцессе Веа.

Принц протянул архивариусу толстый конверт.

- Поскольку вы отнеслись к предположениям детектива Ролца серьезно, я хочу чтобы вы сделали кое-что для меня. В конверте отчет Ролца. Завтра я пришлю его к вам, чтобы он лично дал необходимые пояснения.

- У вас работа для меня, ваше величество? - Мейр благоговейно принял конверт.

Вро кивнул.

- На основании информации Ролца и накопленных вами данных, можно будет составить - как это у вас называется - карту мутаций, так кажется? Я хочу, чтобы вы помогли Ролцу найти принцессу Веа. Он занимается поисками в ортогональном времени - если этого окажется недостаточно, возможно вам удастся отыскать что-то в страте.

С горящей как в лихорадке головой, покинув комнаты, занимаемые принцем Вро, бережно прижимая к себе пакет с отчетом частного детектива и пробираясь через коридоры дворца к выходу, Мейр добрался до приемной, где не так давно имел беседу с Наместником.

Когда архивариус оказался у дверей приемной, их створки раскрылись и в коридоре появился адмирал Хайт. С мрачным каменным лицом хрононавт прошествовал мимо Мейра, не проронив ни слова.

Вслед за Хайтом из приемного зала вышел сам Наместник Императора, в сопровождении поддерживающих его под руки слуг и секретаря. Заметив Мейра, который ему низко поклонился, Наместник остановился.

- Вы все еще во дворце, архивариус?

- Ваше величество, я хотел просить вас выслушать меня еще раз.

План, который зрел в голове Мейра в течение нескольких месяцев, за последние два часа наконец оформился. К плану прибавилась решимость. Раздраженный тем, что его посмели остановить прямо в коридоре, Филлип Иксиан нахмурился, однако сделал Мейру знак продолжать.

- Вопрос касается безопасности Архива, ваше величество. Не так давно я пришел к заключению, что теперешнее положение Архива Времени небезопасно.

Лицо Филлипа Иксиана вздрогнуло от гнева.

- Буферы времени, защищающие ваш Архив, стоят Империи колоссальных денег, - бросил он. - В свое время именно вы одобрили их конструкцию. А теперь вы осмеливаетесь говорить мне, что этого недостаточно.

- Я понял, что ситуация меняется очень быстро, ваше величество. То, что я хочу сейчас предложить, обойдется Империи во много раз дешевле буферов времени. Буфера обеспечивают безопасность до определенного предела - в том случае, если враг сумеет зайти нам в тыл, а такое уже бывало, и подвергнет там атаке года, в которые происходило сооружение буферов вокруг Архива, их и следа не останется, после чего моя деятельность потеряет смысл.

Ярость сошла с лица Филлипа - теперь он смотрел в пол и обдумывал услышанное.

- И что вы предлагаете?

- Единственная возможность обезопасить Архив от мутаций ортогонального времени, это разместить его внутри страта. До сих пор такое не представлялось возможным из-за неразрешимых проблем коммуникации - Архиву необходимо поддерживать постоянную связь с Общественным Департаментом Империи, чтобы отслеживать аномалии, поскольку другого способа для этого не существует. Эта проблема технического характера теперь решена. Архив может плавать внутри страта удерживаемый вблизи поверхности ортогонального времени якорем, а сообщение с компьютером Общественного Департамента может осуществляться по кабелю.

- По кабелю?

- Да, ваше величество. При помощи одной из новейших технологий, называющейся "постепенное вхождение в фазу". Внутри страта Архиву никакие мутации времени не страшны.

- Что ж, прекрасно, я одобряю. Готовьте проект, позже я его утвержу.

Секретарь, тихо стоящий за спиной Наместника, мгновенно сделал в своем блокноте пометку. Мейр поклонился и сделал несколько шагов назад.

Возвратившись в свои покои, Филлип Иксиан отпустил свою свиту, кроме одного слуги, которому велел привести своего любимого священника-утешителя. С хриплым глубоким вздохом, Наместник опустился на узкое ложе и отправил в обе ноздри по порции лекарства, которое ненадолго унимало дрожь его руки.

Вскоре прибыл утешитель. Теперь Филлип мог по-настоящему расслабиться и отдохнуть. Кругом царил мир и покой, свет был притушен, чтобы дать ноющим от боли глазам отдых.

Утешитель опустился на стул рядом с головой Наместника так, чтобы не бросаться Филлипу в глаза. Раскрыв книгу, которую он принес с собой, священник негромким, певучим голосом начал чтение.

- "Есть тело и есть душа. Тело принадлежит ортогональному времени. Душа же - сущность незримая - вечна; однако душа не может переступать назначенный ей рубеж времени... "

Где-то в глубине дворца, на ложе много более мягком и роскошном, чем у их отца, в окружении орхидей и запахов тонких духов, пропитавших в будуаре все и вся, лежали рядом Нарцисс I и Нарцисс II.

Заглянув в глаза друг другу, они улыбнулись и одновременно поднялись и сели.

- Кое-что скоро случится, - печальным, сонным голосом проговорил Нарцисс II, - что-то необычное и очень, очень грустное.

- О чем ты говоришь, дорогой? - тихо переспросил Нарцисс I.

- Придет он и украдет тебя у меня. Как вор в ночи. Он - третий.

В глазах Нарцисса I медленно разгорелся огонь - он понял о чем говорит его двойник. Менее чем через год ход ортогонального времени доставит их к тому дню, куда когда-то давно тайком отправлялся он сам, где он прокрадывался в собственную спальню и соблазнял самого себя. Никогда, вплоть до этой самой минуты, он не удосуживался задуматься об этом парадоксе.

- Да, у меня будет гость, - сказал он мечтательно. - Он очарует меня и уговорит бежать с собой. Прочь в прошлое!

- Не говори так! Я же останусь один! - Нарцисс II закрыл лицо ладонями. - О, как я ненавижу его! Как я ненавижу его!

Нарцисс I посмотрел на своего любовника задумчивым, полным желания причинять страдание взглядом.

Глава 3

Ищейки, Указующие и Гончие, все собрались.

Можно было приступать в Выбору.

Церемония происходила в частном доме одного из состоятельных членов секты. Одна из комнат элегантного особняка была превращена в молельню. На алтаре, освященная притушенными лампадами, стояла фигура Невозможного Образа (абстрактное переплетение изогнутых блестящих полированных пластин, долженствующих отображать отзвук истинного облика Хулму).

Все собравшиеся опустились на колени, прикрыв головы кусками черной материи. Все, кроме викария с золотым Знаком Проецировщика на груди (в действительности, с изображением миниатюрного голографического проектора), оставшегося стоять впереди собравшихся, повернувшись к ним лицом. На нем был одет странный головной убор с плоским верхом. Сверху шапки лежала черная Книга Хулму - вибрации, испускаемые книгой, должны были нисходить прямо на него.

Молитва началась.

- Господин всех глубин, дай знак слугам твоим и исполнителям воли твоей...

Викарий читал молитву все громче и громче. Наконец очередь дошла до главной части, которую глава секты проговорил с особым жаром - здесь в словах содержались заклинания, известные только потрясенным равного с ним ранга, воздействующие на внушенные сектантам под гипнозом команды. Почти одновременно все присутствующие погрузились в транс.

Из уст викария донесся глас самого Хулму.

Это был хриплый, звенящий голос, совершенно не похожий на тот, которым говорил викарий только что, да и на речь ни одного человеческого существа тоже.

- Здесь ли вы, мои Ищейки?

- Мы здесь, господин! - истерически выкрикнули несколько человек.

- Здесь ли вы, мои Указующие?

- Мы здесь, господин! - взвыла другая часть собравшихся.

- Здесь ли вы, мои Гончие?

- Мы здесь, господин, - ответили оставшиеся сектанты.

- Так пускай Указующие совершат Выбор.

Сверкающая пустота в глазах викария пропала так же внезапно, как и появилась. Он поднял руку и снял с головы черную книгу.

- Хорошо, теперь приступим, - объявил он своим обычным голосом.

Напряжение ушло. Собравшиеся принялись снимать с голов прямоугольники черной материи. Атмосфера сделалась более непринужденной.

Несколько Указующих подошли друг к другу. Один из них протянул руку и потянул висящий на стене шнур. Занавеси раздвинулись, открыв полку с несколькими томами адресных книг Хронополиса. Другой Указующий сосредоточенно выбрал один из толстых томов.

Третий Указующий взял книгу в руки, раскрыл ее, повернув обложкой вверх, и разжав пальцы, бросил книгу на пол с таким расчетом, чтобы она легла открытой на любой странице наудачу.

Четвертый Указующий поднял книгу и разгладил страницу, которую судьба, через посредство произведенной процедуры, указала секте. Подняв глаза к потолку, четвертый Указующий провел пальцем по одной из двух открытых страниц, выбирая строку. Среди наступившей в комнате тишины, палец четвертого Указующего остановился.

- Келл стрит, восемьдесят девять, - вслух прочитал он. - Округ Е-Четырнадцать. Инприсс Сорс, гражданка.

- Инприсс Сорс, - повторил кто-то, как будто пробуя имя на вкус. Многие из собравшихся пытались представить себе, какая она: молодая или пожилая, хорошенькая или так себе, какой будет высота ее страха.

- Гончие начинают завтра в девять утра, - хорошо поставленным голосом произнес викарий.

- Инприсс Сорс. - Гончие повторяли друг другу имя, наслаждаясь его звучанием.

Судьба выбрала женщину, и они были рады этому.

У Инприсс Сорс, тридцати лет, было приятное, немного меланхоличное лицо, янтарные глаза и средней полноты фигура. Она служила клерком в "Крионике для Благородных" - в фирме, очень тесно сотрудничающей с правительством, и снимала двухкомнатную квартирку.

В свое время она успела поработать в Департаменте Истории, где получала не в пример больше, чем сейчас. Но желчный утешитель Департамента, усомнившись в религиозной лояльности Инприсс, донес на нее и она потеряла отличное место. Чтобы выжить, ей пришлось сделать шаг по социальной лестнице вниз, однако новая должность освобождала ее от надзора Церкви. Ей пришлось съехать из просторной квартиры в центре Хронополиса и снять более дешевую, на окраине, в районе победнее. Друзья Инприсс из Департамента Истории больше не захотели ее знать и она осталась совсем одна.

Когда в дверь квартирки Инприсс постучались Гончие, она, только что вернувшись с работы, размышляла над тем, как ей убить остаток вечера.

К своему ритуалу Гончие приступили уже давно. Перед тем как двое их них, Рол Стрин и Фии Вилен, вошли в подъезд дома Инприсс, соседние кварталы были изучены другими Гончими. Расположение комнат маленькой квартирки будущей жертвы было им хорошо известно. В гостиной квартиры Инприсс имелся балкон, с которого вниз шла пожарная лестница.

- Отлично, - сказал Стрин перед отходом. - Дайте нам полчаса.

Неуклюже поднимаясь по лестнице следом за Стрином, Вилен тащил тяжелый ящик, похожий на инструментальный. На третьем этаже Стрин отыскал нужную дверь и постучал. Когда дверь приоткрылась, Гончие толчком распахнули ее настежь.

Удар отбросил Инприсс Сорс от двери.

- Что... что вам нужно? - дрожащим голосом пролепетала она.

Взгляды Гончих заметались по комнате. Стрин повернулся к Инприсс и обшарил глазами ее тело с головы до ног. То, что он увидел перед собой, ему понравилось - он почувствовал, как внизу его живота потеплело от предвкушения.

Выбор Хулму был превосходным. Все теперь пойдет хорошо; Хулму останется доволен.

Прижав руки к горлу, девушка отступила к дальней стене.

- Что вы хотите? - шепотом повторяла она без конца. Заглянув мужчинам в глаза, она вздрогнула от того, что увидела там.

- Скажите мне, что вы хотите?

- Сегодняшний день - самый важный в вашей жизни, госпожа, - ответил ей Стрин. - Вам предстоит испытать такое... чего вы не испытывали никогда.

Гончие достали из карманов своих курток прямоугольники черной материи и покрыли ими головы.

Охваченная ужасом, Инприсс отшатнулась от них.

- О, Боже! Нет! Нет! - пыталась кричать она слабо, но Гончие уже зажимали ей рот и выкручивали за спину руки. Когда Инприсс несли к столу, с которого Стрин смахнул книги и посуду, она почти не сопротивлялась и только дрожала. Ее положили на стол. Стрин достал из ящика Вилена прочный длинный шнур и привязал его к ножкам стола, после чего при помощи особых узлов связал руки и лодыжки Инприсс, растянув ее крестом.

Вилен убрал ото рта девушки руку - она больше не пыталась кричать. Жертвы потрясенных редко кричали во время ритуала; ужасная слава секты разнеслась повсюду с таким расчетом, чтобы вселять в людей ужас и лишать их возможности сопротивляться. Вместо криков Инприсс, полным слез и дрожащим голосом, принялась молиться.

- Ты зря пытаешься звать на помощь своего Бога, - спокойно заметил Стрин. - Его не существует, а вся ваша Религия - выдумки. Перед концом ты будешь молиться нашему Богу - Хулму, единственному подлинному Богу, создавшего нас путем проецирования своих желаний на поверхность действительности.

Стрин любил заводить разговоры с обреченными жертвами, чтобы получше узнать их и познакомиться. Напевая сквозь зубы заунывный мотив - привычка, происходящая от волнения, охватывающего его всегда в такие моменты - Стрин оглянулся снова, заметив на этот раз сумочку Инприсс брошенную на кресло. Не торопясь он поднял сумочку и исследовал ее содержимое. Кое-что из косметики, удостоверение личности, кредитные карточки, немного денег, пара писем.

Сложив все это в сумочку обратно, он положил ее на подоконник рядом с балконной дверью.

Распятая на столе, девушка перестала молиться и теперь лежала молча, часто и испуганно дыша. Стрин поднес к голове Инприсс измеритель. Уровень ее страха составлял почти восемьдесят единиц - очень высоко. Это было хорошо.

- Что вы со мной сделаете? - спросила она Гончих. - Пожалуйста скажите мне, что вы со мной сделаете?

- Хмм... возможно несколько способов. Ножи, медленно вонзаемые в тело. Ужасный Вибратор. Исход через Огонь, - перечисляя все это, Стрин одновременно охотно показывал Инприсс различные инструменты, один за другим.

Девушка с усилием оторвала голову от столешницы, напряглась и посмотрела. Потом уронила голову обратно. В ее глазах застыло отчаяние.

Вилен закончил установку экрана и лазерного проектора. Гончий натянул экран наклонно и теперь он раскинулся над Инприсс как огромная птица. Вилен включил проектор; на экране появилось изображение. Невозможный Образ Хулму принялся гипнотически вращаться и изгибаться на фоне бесчисленных муаровых разводов. Не отрывая глаз от лица Инприсс, Стрин и Вилен опустились на колени спиной к экрану по обе стороны от ее головы.

- Внимай Хулму! - торжественно проговорил Стрин.

Первая церемония началась.

Очень скоро изгибы и мерцания голограммы ввели Инприсс в неглубокий транс. В таком состоянии слова и приказы Стрина и Вилена проникали в ее сознание особенно глубоко.

- Ты будешь принесена в жертву Хулму, - говорил ей Стрин. - Твоя душа уже никогда не вернется сквозь время обратно к твоему новому телу; ты никогда не проживешь свою жизнь снова, как другие. Ты принадлежишь Хулму. Он заберет тебя к себе в глубины страта.

- Хулму заберет тебя, - вторил нараспев Стрину Вилен.

- Ты должна молиться Хулму, - прошептал Стрин на ухо Инприсс. - Теперь ты принадлежишь ему.

По мере продолжения ритуала Вилен добывал из своего ящика новые принадлежности. Устройства, которые он расставлял вокруг стола на полу, издавали странные беспокойные, щелкающие и гудящие звуки; чуждый уху гул разнесся по комнате. Стрин взял в руку инструмент, напоминающий трехзубую вилку, и принялся раз за разом надавливать его остриями в различные части тела Инприсс, причиняя ей боль, но не прокалывая кожу. Все, что Гончие делали сейчас, должно было усилить потрясение, испытываемое их жертвой - Инприсс уже почти теряла сознание от страха.

Прикоснувшись к векам Инприсс, Стрин вывел девушку из транса и продемонстрировал ей устройство, называющееся "Исход через Огонь", которое он держал в руке готовое к употреблению. Глаза девушки распахнулись и она ужасно побледнела. Рот Инприсс приоткрылся, но горло ее было парализовано страхом - она не могла издать ни звука.

В этот момент во входную дверь кто-то постучал.

Стрин и Вилен переглянулись.

- Нужно посмотреть, кто там, - сказал Стрин.

Они вышли из гостиной и закрыли за собой дверь, потом постояли немного в прихожей. Стрин открыл входную дверь.

За дверью стоял один из Гончих.

- Как раз вовремя, - сказал ему Стрин.

Они постояли еще, помолчали. Прижав ухо к двери гостиной, Стрин прислушался. Из комнаты доносились тихие шуршащие звуки. Потом Гончий услышал, как стукнула балконная дверь.

Через минуту они вернулись в гостиную. Инприсс Сорс исчезла. Она сумела развязать особые узлы на путах, которыми Стрин стянул ее руки, и сбежала через балкон по пожарной лестнице. Бросив взгляд на подоконник, Гончий с удовлетворением убедился, что у девушки хватило ума забрать с собой сумочку, чтобы не остаться совсем без средств.

- Мы отлично начали, - выдохнул он.

Погоня началась.

* --- конец демо-отрывка --- *