Баррингтон Бейли. Великое Колесо.

Перевод - О. Колесников

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В игре не обошлось без некоторых тонкостей.

Чейн Скарн, тасуя колоду карт перед раздачей, украдкой наблюдал за игроком напротив. Человек, сидевший по ту сторону обтянутого зеленым сукном стола, был явно чуть старше тридцати пяти. В глаза прежде всего бросались бледное лицо, тонкий нос - все это придавало молодому картежнику ледяную самоуверенность. Ранее он представился, назвавшись Скодом Лодером с одной из дальних планет. Скод якобы прилетел на Ио впервые и относился явно к новой породе игроков, предпочитающих не задерживаться на одном месте надолго.

Скарн уже причислил Лодера к карточным шулерам, хотя не определил, каким приемом тот предпочитал пользоваться. Впрочем, теперь, взяв колоду в руки, Чейн догадался и о методах "работы" игрока.

Края нескольких козырных карт были искусно стесаны, так что шулер - теперь его секрет был ведом и Скарну - мог вынимать из колоды и раздавать их в любом желаемом порядке. Поработали с картами мастерски: едва заметные углубления в картах были почти неощутимы. Но Скарн уже освоился в обращении с колодой, уловил различия при надавливании на карты, так что теперь уловки партнера были ему не страшны.

От внимания Чейна не ускользнуло изящное золотое кольцо на среднем пальце левой руки Лодера. Конечно, то было не простое украшение: в кольце скрывалось вибролезвие.

Все оказалось слишком очевидно. И даже само лезло в глаза - оружие точно кричало о своем предназначении. Скарн знал, что шулера почти все вооружены искусно замаскированными лезвиями; обычно это оружие приращивали к фаланге пальца, где оно и таилось до поры до времени, скрытое плотью.

А Лодер, сардонически улыбаясь, тоже отвечал Чейну пронзительным взглядом. Перед Скарном появилась настоящая дилемма: за прошедший час он лишился едва ли не всех денег - и все из-за чертового шулерского приема. Теперь можно было раскрыть другим игрокам обман и вернуть деньги. Но Чейн не торопился - во многих отношениях спешить не следовало.

Острие вклинилось в игру между профессионалами. На сей раз роль жертвы предназначалась Чейну Скарну, который мало того, что считался опытным игроком, но и являлся профессором рандоматики - науки о случайностях. Говоря иными словами, Скарн был одним из самых крепких орешков во всей солнечной системе. К тому же ситуацию усложняли прочие условия. Во-первых, само место - то была не какая-нибудь хибарка, где играли без лицензии, а заведение сети "Колесо" - возможность оказаться пойманным на мошенничестве была чревата лишением допуска во все игровые заведения данной сети, расположенные в радиусе сотни световых лет. Во-вторых, сама игра: играли в "опус" - игру для профессионалов; опус был одной из двух карточных игр, в которых применяли все семьдесят восемь карт древней колоды "таро" (вторая игра называлась "каббала" - причем игра имела настолько сложные для понимания правила, что играли в нее лишь очень немногие).

Кто решится сорвать такой фокус? Никто - разве что круглый дурак. А Скод Лодер был слишком опытен, чтобы допускать глупости.

Добродушно заговорил еще один игрок: "Эй, Чейн, только не бросай всякую мелочь. Ну же, раздай своей счастливой рукой!"

А Скарн продолжал себе перетасовывать колоду, снова и снова обдумывая положение. А затем снова взглянул на Лодера. Он почти наверняка знал, что сосед напротив знал все - и потешался над ним.

Наконец Чейн принял решение. Выровняв колоду, он положил ее в центре стола, после чего толкнул оставшиеся фишки в специально очерченный круг, куда складывались ставки. К фишкам Скарн добавил свою банковскую карточку.

- Мне пора уходить, - объявил он. - Но для начала, Лодер, сыграем на оставшееся.

Лодер наклонил голову, дабы считать напечатанную на банковской карточке сумму. На мгновение он застыл. После чего передернул плечами.

- Почему бы нет?

Остальные посмотрели с интересом в их сторону, воздержавшись от комментариев - а Лодер принял вызов Скарна. Он выровнял карты в колоде и выбрал одну, на которую смотрел некоторое время, прежде чем перевернуть.

В свою очередь, карту взял и Скарн. Взял и показал Лодеру. То была дама треф.

Лодер улыбнулся и открыл свою карту. Ему пришла так называемая универсальная карта: козырь, один из старшей арканы, замысловатый символ-картинка, придуманный в далеком прошлом для отображения вселенских тайн. Картинка изображала обнаженную женщину, танцующую в овальном венке с зажженными палочками в руках.

Скарн подумал, что козырная карта наверняка была жульнически стесана. Кстати, шулерский маневр только придавал ситуации дополнительную пикантность - жулик-универсал обманом завладел универсальной картой.

Оставалась соблюдаемая во все времена прерогатива проигравшего определить свои дальнейшие действия. Потянувшись, Чейн взял со стола мелкую фишку: "Можно?"

Лодер кивнул. Скарн поднялся.

- Потом, возможно, еще сыграем.

Когда Чейн вышел из игорного зала, облаченный в черную куртку сенешаль проводил его поклоном.

У Скарна была своя причина не отвечать на возмутительное поведение Лодера. Всему было одно приводящее в трепет, но логичное объяснение.

Уже в течение некоторого времени Чейн пытался проникнуть в разветвленную, но чрезвычайно законспирированную организацию под названием "Великое Колесо", которая управляла возможностью и вероятностью - в игорном смысле - во всем освоенном людьми космосе. Скарн знал, что на раннем этапе своего существования, когда "Великое Колесо" действовало еще не столь изощренно, члены общества были не столь осмотрительны в вербовке себе новых коллег. Скандал свел бы на "нет" дальнейшие перспективы, оставил бы его банкротом, грозил бы заключением в тюрьму или телесными повреждениями; таким образом Чейна заставили бы ощутить власть всемогущей организации даже при возможности заручиться ее поддержкой, он мог оказаться в совершенно безвыходной ситуации.

В те дни "Великому Колесу" не было необходимости принимать подобные меры. Но что поделаешь: традиции - штука живучая. Скарн считал Лодера человеком "Колеса", действовавшим по выбранной в незапамятные времена схеме. Действуй Скарн напролом - разоблачи он Лодера, продемонстрировав всего-навсего упрощенное понимание хода событий - то возможность проникнуть в "Великое Колесо" оказалась бы безвозвратно упущена; его сочли бы негибким. Другое дело, если игрок позволил бы себе дать какой-нибудь знак, что уловил нечестный прием в игре - подобное поведение позволило бы приблизиться к заветной цели.

Конечно, не исключалось, что Лодер каким-то образом разгадал намерения Чейна и теперь вел, что называется, двойной обман.

Оставалось лишь ждать и наблюдать.

Отделанный в синих и золотых тонах коридор вывел проигравшего на балкон, выходивший на главный игорный зал. Столы и огромные машины оказались заняты - "Колесо" как обычно зарабатывало свои проценты. На стене висело громадное электронное табло, на котором время от времени высвечивались разноцветные комбинации цифр. Над выходом поблескивала эмблема "Великого Колеса" - медленно вращавшееся золотое колесо со спицами.

В уши Скарну настойчиво лез многоголосый гомон - создававшая нужный звуковой фон музыка смешивалась с возгласами делавших ставки игроков. Спустившись по лестнице, Чейн побрел меж рядов игральных автоматов. А затем лениво остановился у стола, поверхность которого была покрыта разноцветными квадратами. И положил взятую у Лодера фишку на облюбованный бледно-зеленый квадрат. Столешница тотчас засветилась и приняла ставку - фишка погрузилась в чрево игрального автомата.

- Здорово, Чейн! Наверху играют во что-нибудь стоящее?

Скарн обернулся, заслышав голос знакомого - того звали Ги Миллман. И, бросив короткое "нет", проследовал дальше.

Столетия назад, размышлял Чейн, подобное заведение было бы оборудовано более простыми по конструкции механическими устройствами. Причем, как подозревал игрок, прототипом всех таких устройств послужило рулеточное колесо.

Но с появлением рандоматики - современной науки о вероятности и числе - все эти устройства разом устарели. Теперь они считались примитивными, почти что доисторическими. Скарн мог бы зайти в любое работавшее по старинке казино и, вооруженный рандоматическими уравнениями, сорвал бы выигрыш в любом случае; причем выигрывал бы хоть и умеренно, но с завидным постоянством примерно каждый час - два.

Рандоматика основывалась на определенных неожиданных открытиях в области тайны чисел. Исследователи обнаружили, что перестановка элементов любого взятого числа (любого меньшего некоторого очень большого числа) не давала строгого непредсказуемого сочетания. Желаемые подструктуры возникали "случайно" каждый раз - предсказать их стало возможно. Лишь когда комплекс независимых элементов доходил до миллиардов - то есть возникала так называемая "миллиардная комбинация" - предсказуемость пропадала. Такова была область "шанса второго разряда", отличная от области шанса первого разряда тем, что шанс здесь рассматривался в традиционном смысле: как чистая вероятность, неподвластная вычислениям и перестановкам.

Таким образом мифическая система, которую раньше пытались построить лишь люди эксцентричные и с причудами, стала научным фактом. Дабы игорный бизнес соответствовал новым реалиям, была сконструирована принципиально новая машина - фермат - способная оперировать с числами, превышавшими миллиардные комбинации. Ранние модели фермата были довольно примитивны - принцип их работы строился на вероятном повторении пути отдельной молекулы в нагретом газе, либо на подсчете числа выделявшихся при взрыве атомов. Но эти модели устарели, поскольку рандоматические формулы также усложнились и могли теперь действовать далее миллиардных комбинаций. Теперь все ферматы работали на податомном уровне; действие хитроумных автоматов основывалось уже на управлении слабыми ядерными реакциями, перехвате нейтрино, выработке редких искусственных частиц и даже на обнаружении источника истинной случайности ниже квантового уровня. Внутреннее настроение некоторых из них являлось секретом "Великого Колеса".

На пути к выходу Скарн задержался в вестибюле, где выстроились в ряд "грабители" - так в народе величали малые модели ферматов. Скарн питал особую слабость к "грабителям". "Грабителей" было многие миллиарды; эти автоматы были сведены математиками "Великого Колеса" в единую разветвленную систему, покрывшую собою сотню звездных систем. Неплохо сработано, рассуждал Скарн, - в особенности, если учитывать, что эти хитроумные устройства произошли от действительно простейших, допотопных "фруктовых автоматов" и "одноруких бандитов".

Нащупав в кармане монету, Чейн опустил одну в чрево "бандита". После чего потянул рычажок спуска; на разграфленном экране тотчас возникла тучка разноцветных точек. Зрелище напоминало ускорение в лишенной структуре протогалактике. "Вот оно, число". - Мелькнуло в голове у Чейна. Все вертелось вокруг числа. Поистине все. Зависело от числа, вырванного из-за какого-то неподвластного сознанию подуниверсального источника.

Наконец искорки разместились по графам. Скарн начал проверять выпавшее на его долю число размеченных граф.

Золото. Золото. Золото. Золотом высветилась вся строка.

Скарн ошеломленно разглядывал золотистые точки. Игрок все еще не мог оторвать от табло зачарованного взгляда, когда из базы данных электронного "грабителя" послышался заговорщический голос.

- Джекпот. Вы выиграли джекпот.

Скарн огляделся по сторонам. Правительство Законности объявило рулеточные джекпоты вне закона, хотя ходили слухи, будто джекпоты продолжали нелегально разыгрываться - слухи, которые, принимая во внимание обстановку, было трудно подтвердить. Поговаривали, будто джекпот подразумевал баснословную денежную сумму. Другие утверждали, что на самом деле джекпот означал выполнение сокровенного желания.

А мягкий голос донесся снова - на сей раз поучая, как вести себя: "Схватитесь за серебристые рукояти, что под рычагом выдачи выигрыша. После этого вы получите джекпот".

Скарна прошиб пот, и он принялся высматривать указанные рычаги - если бы автомат не подсказал, то Скарн так всегда и считал бы, будто серебристые рукояти - всего-навсего часть многоцветного оформления фермата. Дрожащие пальцы счастливчика сошлись на серебристых рукоятях; голова гудела, отказываясь даже думать, из какой суммы шансов выпал один-единственный счастливый. Один джекпот, может быть, из миллиардов, триллионов комбинаций? Нет, невозможно... Но так ли невозможно? Нет, тотчас поправился Чейн, в мире случайных чисел нет ничего невозможного. Только невероятное.

И вдруг посыпался выигрыш - ничего подобного Чейн не мог ожидать, не мог предугадывать. Игорный дом как-то выскользнул за пределы его сознания. Скарн оказался вдруг на краю пропасти. А внизу плескалось и грохотало штормовое море. И вдруг земля поплыла из-под ног. Чейн понял, что падает. Вниз, вниз, вниз.

Он тонул, его бросало туда-сюда, швыряло по обширным просторам вспененной воды; из пучины то и дело возникали и тотчас беспорядочно растворялись разные абстракции. Чейн не сразу сообразил, что выпал из мира твердой реальности, о существовании которой смутно и теоретически догадался всего лишь несколько секунд назад. Оказался в пучине чистой случайности, которая лежала в основе всего сущего. Великая Стихия: море отсутствия причинности, на поверхности которого подобно пене и водоворотам кружились всеобщность и последствия, структуры, порядки, мир и материальность.

Число.

Вселенная состояла из числа. Первым сей факт осознали древние греки. Современная наука при помощи и подстрекательстве рандоматики подтвердила этот тезис. Подтверждение было как раз налицо: тот самый источник, из которого проистекало бесконечным, в корне нерациональным потоком число. Сначала был атом, была элементарная частица, была величина "аш" - сумма действий, - было число.

Скарн разбирался теперь в рандоматических уровнях так, как не разбирался никогда. Но теперь даже эти уравнения оказались бесполезны - рассыпались. В пенившемся море исчезло все. То был поистине универсальный растворитель, о котором алхимики не могли и мечтать - способный уничтожить вещество, идею, даже саму сущность. Даже собственное сознание Скарна растворялось, в упоении и ужасе, превращаясь в бесконечный поток...

А затем все исчезло - но вещественность вернулась. Потными ладонями Скарн снова ощутил серебристые рукояти. Ферматы сверкали и вспыхивали огоньками, подмигивали серебристыми и красными глазками.

Безбрежность.

Ощущения вконец расстроили в Чейне чувство ориентации. В особенности сильным было все не кончавшееся ощущение безбрежности, которое к тому же сопрягалось с привычными предметами. Так, Скарну казалось, будто синяя стена слева превратилась в расстояние, отделявшее Землю от Луны. Стоявший рядом фермат чудился колоссальной конструкцией, парившей в воздухе за тысячи миль от поверхности земли. А наверху, под крышей... Под крышей... Скарн поднял голову, но тотчас поспешно отвел глаза, ибо вверху ему привиделось исполинское движущееся сооружение, состоявшее из складок и красок. Сооружение это находилось почему-то рядом с одним из ферматов. Приглядевшись, игрок разглядел женщину в тунике бронзового цвета, которая то и дело попеременно вертела в пальцах монету и нажимала рычаг пуска. Эти нехитрые действия многократно повторялись...

Но безбрежная панорама - еще не все, что видел Скарн. Казалось, будто все окружавшие предметы перетекли из конкретной плоскости в абстрактную, как если бы всякий остаток разумного смысла был утрачен миром. Сознание превратилось в чувство, и обострилось до предела. Неузнаваемыми сделались звуки, явно ниоткуда не исходившие и витавшие в воздухе. Даже недавно еще услаждавшая слух музыка, лившаяся из динамиков, утратила мелодичность; теперь в уши лез пронзительный писк, звуки были нестройны и скрипучи.

Сквозь обширную пустоту до слуха Скарна донесся громовой голос.

"ЧЕЙНИ-И-И-И-И, У ТЕБЯ ВСЕ В ПОРЯДКЕ?"

Уловив знакомые нотки, игрок попытался сосредоточиться. Ибо узнал Ги Миллмана - лицо товарища расплылось до таких размеров, что невозможно было определить характер исказившей его гримасы.

"ТЫ-Ы-Ы-Ы-Ы ВЕС-С-С-СЬ ПОБЛЕДНЕЛ".

Скарн разлепил непослушные губы: "НЕТ-Т-Т-Т-Т, С-С-С-СО МНОЙ ВСЕ В ПОРЯДКЕ". Каждый звук казался Чейну подобным удару в барабан. Повернувшись спиною к Миллману, игрок направился на улицу, понуждая себя преодолеть страх перед возможным падением - почему-то казалось, будто он вот-вот споткнется, и тогда придется лететь многие тысячи миль до дома.

Путь к выходу показался Чейну перелетом в космос с одной планеты на другую. Каждый шаг - путешествием с континента на континент. Но в конце концов он все-таки вышел на улицу, где попытался вернуть в нормальное состояние чувства размера и расстояния. После прошедшего дождя улица влажно поблескивала. Мысленно Чейн попытался приглушить шум уличного движения, после чего поднял голову - над планетой Ио распласталось темное небо. Контуры городских башен резко выделялись на фоне мягкого оттенка соседнего Юпитера. Нет, это уж слишком, подумал игрок, с болью зажмуриваясь.

- Дружище, можно тебя на минуточку?

Скарн снова открыл глаза. И увидел точно плававшее в воздухе за тысячу миль лицо. Тонкий нос, бледная кожа, изысканные контуры бровей - все распласталось от горизонта до горизонта.

И вдруг, подобно внезапно настроившемуся телескопу, зрение у Скарна прояснилось. Лицо вновь обрело прежние, человеческие размеры. "Скод Лодер, - пробормотал Чейн. - Что тебе нужно?"

- Вообще-то я его близнец. Скод все еще наверху. - Собеседник взмахнул рукой, и в пальцах у него откуда ни возьмись появилась карточка, которую тот подал Скарну. То была визитная карточка - такие использовались для установления формальных знакомств.

Медленно вращалось колесо со спицами - двигающееся благодаря электролитической молекулярной печати, какой была исполнена визитная карточка. А Лодер-второй полюбопытствовал: "Завтра в десять вы будете дома?"

- Полагаю, что да.

- Тогда будьте дома. - Интонация собеседника, визитная карточка с эмблемой "Великого Колеса" - все свидетельствовало о том, что на Скарна "положили глаз". А Лодер уже круто развернулся и вошел обратно в игорное заведение.

А Скарн отправился дальше по улице - все еще изумленный и потому неспособный ощущать конкретные эмоции. Иллюзия гигантизма исчезла - если ее вообще можно назвать иллюзией, ибо размер нес лишь относительную смысловую нагрузку - но джекпот, ведение окончательных вероятностей были все еще свежи в сознании игрока. Чейн ясно понимал, что где-то за поблескивавшей после дождя улицей, за сновавшими туда-сюда автомобилями и украшавшими здания неоновыми вывесками таилась почти мистическая стихия беспричинности, неподвластная чувствам, невидимая для беспомощного ума, где мир парил прямо в воздухе без видимой поддержки. Отрешенно ступая по тротуару, Чейн дошел до угла, где стоял автомат по продаже газет. Над окошком, откуда выскакивали купленные газеты, на небольшом электронном табло высвечивалась последняя новость: "КРУПНЫЙ РАЗГРОМ В СОЗВЕЗДИИ ХОПУЛА. ВОЙСКА ЗАКОННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ОТСТУПАЮТ ПОД НАТИСКОМ СИЛ ХАНДРАНОВ". Но даже столь оглушительная новость с линии фронта не сумела привлечь внимания Скарна, и он рассеянно прошел мимо, точно сквозь мир призраков.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Проснулся Скарн шесть часов спустя, когда уже занимался рассвет. На вершине самой высокой в городе башни полыхало искусственное солнце, заливая улицы дневным светом. Свет этот сочился теперь и в окна жилой комнаты квартиры Чейна.

Пошатываясь, игрок поднялся, все еще лишенный способности уверенно ориентироваться в пространстве. Более того - нервы начинали пошаливать, причем Скарн понял - будет только хуже, если не дать себе встряску, которая была сейчас как никогда необходима.

Отворив стенной шкафчик, Чейн извлек флакончик, внешне напоминавший обычный дезодорант. Распылитель зашипел, вспрыскивая порцию наркотика сквозь кожу в яремную вену игроку.

Нервы тотчас успокоились. В свое время Скарн попытался побороть пристрастие к наркотику, нарочно подвергнув себя "ломке". Закончился опыт ощущениями, испытать которые он уже не желал.

И вдруг Чейн вспомнил о своем связнике Магдане. Вот к кому нужно обратиться! Игрок резко сдвинул в сторону висевшую в стенном шкафу одежду и поставил в освободившееся пространство маленький стульчик. После чего влез в шкаф, сел на стул и закрыл за собой дверцу, одновременно тронув переключатель, с помощью которого можно было попасть в потайное убежище.

Тотчас мрак стенного шкафа пропал. А Чейн оказался уже на обычном стуле в темной комнате без окон. Стены были украшены голубой с золотом лепниной: то была самая обычная комната. Напротив стоял еще стул - правда пустой.

Скарн принялся терпеливо ждать - но ждать пришлось недолго: уже через минуту на соседнем стуле появился Магдан, контролер Чейна от Законности. Магдан был одет в атласный халат и сонно протирал глаза - судя по всему, Скарн вытащил того из постели.

- Черт, нашел же время, - пробурчал с ухмылкой голограммный образ контролера. - Наверное, на то у тебя есть весомая причина.

- Именно, - заверил Чейн. После чего вкратце пересказал события минувшей ночи, сделав особый упор на игру с участием Скода Лодера и последовавший за нею контакт. И подытожил: "Такой подход традиционен. Отсюда вывод: кажется, я сделал первый шаг".

Но ожидаемого восторга не последовало.

- Пора бы уж, - бросил Магдан. - Я уже собирался списывать тебя. Сколько этот механик выудил у тебя?

- Все. Около двухсот тысяч.

Сообщение привело Магдана в бешенство.

- Слушай, ведь ты спустил казенные деньги? - взорвался он. - Мне приходится отчитываться за все твои траты.

- Вообще было забавно, - признался Чейн. - Хотя, откровенно говоря, я не считаю, что нахожусь в долгу перед кем-то. И потом, мне казалось, будто я все уже объяснил: "Колесо" пошло бы на контакт лишь когда я остался бы без гроша. Они свято чтят традиции. - Помолчав, игрок добавил: - Кстати, ты в курсе, что "Колесо" по-прежнему использует джекпоты в игральных автоматах?

- И что здесь нового? - промычал Магдан, на мгновение погружаясь в раздумья.

- А то, что вчера ночью я выудил один. После игры.

Магдан проявил интерес: "Ну так! То было не случайное совпадение, не так ли?"

- Не знаю... - задумчиво протянул Скарн. - Вообще-то "Колесо" не настраивает свои автоматы - на сей счет я уверен.

- Ах, конечно. Подобно как и твои карты таро не были краплеными.

- Карты ни при чем, - возразил Скарн. - Игорное заведение с картами не ловчило. Это работа кого-то из пришлых игроков - нанятого или подосланного "Колесом" с другого уровня. Словом, поработал парень, о котором в заведении ничего не известно. И потом, в этом джекпоте тоже было нечто странное. - Чейн задумался, подыскивая более емкие для выражения пережитого слова. - Мне было видение. Видение случайности - чистой случайности, причем ниже досягаемого для математики уровня. - Игрок умолк: не так-то просто было втолковать суть абстрактных идей дюжему сотруднику секретной службы.

- И к чему ты клонишь? - медленно поинтересовался Магдан.

- Возможно, "Колесо" пользуется новыми уравнениями. Уравнениями везения.

- И они подсунули тебе джекпот благодаря чистому везению?

- Да. Им не было необходимости настраивать его предварительно.

- Вообще-то это мысль, - согласился Магдан, снова погружаясь в раздумья. - Когда все закончится, мы поработаем с тобою по поводу джекпота. Вообще-то все эти штуковины в состоянии приносить психологический вред - это одна из причин, почему джекпоты поставили вне закона. - Сотрудник секретной службы уронил голову на грудь и, нахмурясь, крепко задумался. - И тем не менее я по-прежнему склонен считать, что с машиной поработала чья-то опытная рука. И не разделяю твоей уверенности в привередливости "Колеса". Когда, говоришь, они наведаются?

- В десять.

- Тогда я на время оборву контакт. Не хватало только, чтобы его засекли. Если появится что-нибудь для нас, позвони по одному из запомненных номеров.

- Еще противоядие, - напомнил Скарн.

- Как ты сказал?

- Если оставляете меня без личного контролера, то снабдите противоядием. Я говорю серьезно. В конце концов, я поработал достаточно, дабы заслужить его.

Лицо Магдана тотчас исказилось в неприятной гримасе - всем своим видом офицер выражал пренебрежение:

- Даже забудь. Противоядие получишь, когда раздобудешь уравнения везения, и ни минутой раньше.

И поднялся. Скарна начало охватывать отчаяние.

- Не оставляйте меня без связного! - взмолился он. - Ведь "Колесо" в состоянии затащить меня действительно куда угодно. А если мне придется пополнять запасы?

- Позвони по одному из номеров.

- Но мне, может, даже не удастся позвонить! Да и ваш агент может не суметь связаться со мной, - чуть не плача, заговорил Чейн. - Дайте мне противоядие. Можете смело рассчитывать на меня - я на вашей стороне.

Магдан закатил глаза.

- Ну конечно. Послушай, Скарн, ситуация тебе ясна - по крайней мере, должна быть ясна сейчас. Сами знаете - вы не единственная наша приманка. Работайте, добивайтесь результатов - и все будет в порядке. В конце концов, люди наподобие вас ничего не делают, не имея побудительного стимула, верно?

Когда Магдан повернулся, дабы уйти, Скарн вскочил, испытав прилив внезапной ярости: "Проклятый ублюдок!" И бросился на ненавистного офицера. Силуэты сцепились в драке; сканеры начали соединять борющихся воедино, так что оба начали реагировать друг на друга подобно физическим объектам. И вообще, вся установленная в комнате система была не чем иным, как обычной системой связи.

И вдруг Магдан исчез, за ним исчезло и связующее помещение. А Скарн снова оказался в платяном шкафу, в темноте и духоте.

Чейн снова попробовал привести в действие переключатель установки связи - но реакции не последовало. Магдан уничтожил тайную голографическую связь - как и обещал. Дрожа от гнева и негодования, Скарн вылез из шкафа. И тотчас распаленно, хоть и бессильно пообещал, что когда-нибудь сполна рассчитается с Магданом. Чейн отлично понимал, что в реальности не отважился бы бросить вызов контролеру.

Если же выбирать между системами, размышлял секретный агент, направляясь в ванную, то выбор невелик: либо Законность, либо - "Великое Колесо". Магдан выбрал чертовски неудачный способ заручиться его лояльностью. Наркотик, к которому приучили Скарна подручные Мандана, был особый - один-единственный, специально созданный в лабораториях исключительно для него. Столь же специфично было противоядие. Ни противоядие, ни сам наркотик нельзя было раздобыть нигде, кроме как у хозяев, то бишь у секретной службы правительства Законности.

Зайдя в ванную, игрок внимательно обозрел в зеркало свое лицо. Морщины продолжали углубляться, а вступление в средний возраст подстегивало пагубное пристрастие.

Чейн осторожно поплескался под душем, оделся и позавтракал - синтетическими взбитыми яйцами и кофе. До встречи с представителями "Колеса" еще оставалось время. Скарн попытался расслабиться, для чего использовал любимую забаву: пару белых кубиков, на боках которых чернели точки - от одной до шести на каждом. Кубики были весьма преклонного возраста - и как антиквариат имели солидную цену. Повинуясь крохотному подвижному внутреннему весу, да еще вкупе с минимальным опытом - все зависело от ловкости рук - кубики могли при выпадении выдать желаемый результат. Затем снова при правильной предварительной встряске, они могли ровно распределить свой вес, и несведущему уже нельзя было обнаружить подвох.

Раскрыв кулак, игрок бросил кости - и набрал семь очков. Бросив еще четырежды по семь, Скарн начал тренироваться набирать по одиннадцать очков.

В цивилизации, развитие которой бок о бок шло с азартными играми, кости со смещаемым центром тяжести служили всего-навсего одной из стадий, которые прошла длинная и яркая история шулерских примеров и устройств. Мошенничество в картах, к примеру, представляло собою отдельную науку; здесь крылась своя традиция изобретательности, что делало нечистоплотность в карточных играх едва ли не почетным ремеслом - в глазах отдельных людей. Локаторы, просвечиватели, крапленые бесчисленными способами карты, выпуклые и вогнутые заметки на самих картах, карты-обманки, масть и старшинство которых при необходимости менялись на нужные - всего невозможно перечислить, не говоря уже о ловкости рук, в которой некоторые практики достигли поистине заоблачных высот.

Пирамиду шулерских устройств венчал, возможно, раздаточный робот, получивший имя от старинной (но все еще использовавшейся) раздаточной машины - устройства, прикрепляемого к руке, которое давало в руку либо подборку карт, либо всю колоду. Раздаточный робот представлял собою почти что всамделишного игрока - внешне его нельзя было отличить от человека. Робот играл наравне со всеми, но подчинялся командам владельца, который глядел машине в глаза и тем самым управлял ею. Раздаточный робот был поистине совершенным устройством, ибо обладал собственным мозгом и настолько высокой чувствительностью, что не имел нужды использовать подтасовки при сдаче карт и прочие подобные трюки. Роботу достаточно было взять в руки колоду, как чувствительность помогала ему сосчитать карты одним лишь прикосновением к корешкам. Соответственно, и карты брались из колоды с расчетом - те, которые сулили верный выигрыш. Раздаточный робот запоминал ходы, карточные комбинации и потому знал, у кого какие карты на руках.

Хотя недавно раздаточные роботы все-таки вышли из моды. Просто их стало легче распознавать. Скарн слышал, что последнего робота разнесли вдребезги прямо в игорном зале.

Писк зумера оповестил, что настало десять. Скарн, изрядно нервничавший последние полчаса, взглянул за дверной монитор. Снаружи стояли двое - одетые, между прочим, щегольски. Один, дюжий детина, напоминал с трудом укрощенного гориллу. Второй, поменьше ростом, смахивал на чиновника.

Чейн впустил гостей. Здоровяк холодным оценивающим взглядом окинул квартиру. "Квартира заложена?" - полюбопытствовал он.

- Да.

- Вот и правильно. Нам нет необходимости беспокоиться лишний раз.

Заговорил и второй - негромко, но уверенно: "Профессор Скарн, мы явились свести вас кое-с кем. Не думайте, что вернетесь очень скоро. Предлагаю отправиться прямо сейчас - если у вас нет обоснованных возражений".

Скарн откашлялся и полюбопытствовал: - Куда пойдем?

- Полетим. На Землю. Межпланетный лайнер отправляется через полчаса.

- А вы можете сказать, для чего конкретно я понадобился? - спросил Чейн, спотыкаясь на каждом слове. Представитель "Колеса" не дал прямого ответа, но весьма красноречиво посмотрел на профессора. "Неужели не понимаете, какая удача вам привалила?" - вопрошал взгляд. И далее: "Великое Колесо" принимает вас на службу. Как и я, будете работать в "Колесе". Станете членом величайшего во всем человечестве братства".

Скарн подхватил собранный заранее саквояж с самыми необходимыми вещами. И бросил: "Я готов".

Внизу, на улице уже ждал автомобиль. Скарн уселся на заднее сиденье, зажатый с обеих сторон спутниками. А автомобиль уже мчался по городу.

- Как вас зовут? - расхрабрившись, поинтересовался Чейн. Невысокий спутник указал сначала на громилу, а потом и на себя: "Кейман. Хервольд".

- Говорите, полетим на Землю? Хотя бы сказали бы, в какое именно место.

- Просто на Землю, - криво улыбнулся Хервольд. - Мы лишь делаем свое дело, вот и все.

- Конечно. - Скарн выглянул из окна, за которым быстро проносились здания.

Космический челнок устремился ввысь, и миниатюрный пейзаж Ио внизу начал таять. Точно металлические бакенбарды, топорщились башни Мэйнтауна. Атмосферный завод на окраине города казался сверху стадионом, какие принято строить на Земле. Поддерживающие жизнь газы круглые сутки подымались из труб завода в небо.

Менее чем через минуту космический корабль преодолел тонкие слои атмосферы и оказался во мраке. Затем челнок затолкал пассажирский отсек в чрево межпланетного лайнера; то и дело слышалось позвякивание, а потом вдруг все пришло в движение. Еще мгновение - и заработали мягко и неслышно инерционные двигатели. Межпланетный лайнер взял курс к Земле.

Лайнер был заполнен примерно наполовину. Скарн и его попутчики разместились в большом комфортабельном салоне. Чейн напряг память: если он вспомнил все правильно, то в это время года до Земли можно добраться где-то за час.

И вынул из кармана запечатанную колоду карт: "Нет желания сыграть?"

- Нет, спасибо, - поблагодарил Хервольд. В салон вошла электронная стюардесса и засновала между зигзагообразными рядами кресел, предлагая напитки и сигареты. Хервольд поманил машину, и Скарн тотчас заметил болтавшуюся на запястье сопровождающего драгоценную безделушку - крошечное колесико со спицами. Украшение было сработано из чистого золота.

- Готов поспорить, что у вас есть основания носить это, - отважился на шутку профессор.

Перехватив взгляд подопечного, Хервольд осклабился: "Угадали".

Скарн только теперь понял, насколько неформальную тему он затронул: сторонники "Колеса" особенно бережно относились к эмблеме своей организации.

Второй спутник уставился на шею Чейна. И заметил:

- Я смотрю, вы тоже не путешествуете в одиночку. Выходит, верите в Госпожу. Это интересно.

Скарн сжал пальцами кулон в виде Госпожи - богини удачи - что висел у него на шее:

- Дело вовсе не в вере. Не могу сказать что я верю в Госпожу в традиционном смысле. Для меня она скорее обезличенная сила или принцип.

- По-моему, так думаете не только вы, - саркастически отозвался Хервольд. И тотчас, повернувшись к электронной стюардессе, купил на всех троих жамбок - зеленоватый напиток.

Сотрудники "Колеса" явно не горели желанием продолжать беседу.

Скарн сидел, потягивая жамбок. А потом погрузился в размышления.

В полудреме Чейну чудилось, будто перед ним вращалось стилизованное кольцо, посылая во все стороны вероятность. Колесо - древнейший из человеческих символов, знак удачи, образ вечности. В колоде карт таро имелась даже такая карта - Колесо Фортуны. Где-то еще его знали как Колесо Жизни. Рандоматические уравнения также были облечены в цикличную форму, как и использовавшиеся в большей части ферматов уравнения.

Возможно, "Великое Колесо", первоначально выбрало себе подобный символ случайно - еще в старину, когда "Колесо" представляло собою полупреступный игорный синдикат. И до того, как превратилось в политическую и идеологическую силу, способную отражать натиск своего главного врага - правительства Законности. Вероятно, когда-то эмблема олицетворяла всего-навсего рулеточное колесо или нечто наподобие. Но теперь символ "Великого Колеса" исполнился нового значения. Даже удивительно, решил Скарн, с какой готовностью "Великое Колесо" погрузилось в собственный символизм, точно попав под гипноз своей же мистики, проводя изыскания, например, в аркане таро. Впрочем, по большей части приверженцы "Колеса" впадали в мистический символизм, между которым и законами случая можно было с удивительной легкостью провести параллель.

Интересно, подумал профессор, неужели мир всегда был таким? Неужели всегда существовали энергичные мошенники и раздаточные роботы, наркотики мгновенного привыкания, изготовлявшиеся в правительственных учреждениях, извечное противоборство между законом и риском? Неужто цивилизации всегда была присуща дихотомия, двойственность? И изначально ли суждено Законности и "Великому Колесу" держать друг друга за горло, добиваясь победы? Наверное, все-таки нет, подумал Скарн. "Колесо" с презрением относилось, а не только ненавидело, к одолевавшей правительство мании предсказуемости и контроля, желанию уничтожить саму возможность риска, азарта. "Великое Колесо" не ставило целью подменить собою правительство, но претендовало на свою роль в удовлетворении человеческой страсти к азартным играм. Той самой страсти, к которой правительство относилось с отвращением. Со своей стороны, Законность никогда не стала бы вести переговоры с "Великим Колесом" - уж слишком глубоко ушли ее щупальца. Но выходило, что правительство все равно не могло обойтись без "Великого Колеса". Уже сейчас плодившиеся, точно грибы после дождя, игорные дома, числовые лотереи в межзвездном масштабе, рандоматические тотализаторы были всего-навсего верхушкой айсберга, какой представляла собой деятельность "Великого Колеса"; к примеру, только "Колесо" обладало способностью поддерживать нормальное развитие вселенской экономики, используя на фондовых и сырьевых биржах те же принципы случайности, которые управляли работой машин-ферматов.

Вздрогнув, Скарн очнулся, сообразив, что успел задремать. Оказалось, межпланетный лайнер достиг стояночной орбиты, и пассажиры делились на две большие группы - одна продолжала путь к Земле, вторая же должна отправиться на Луну. Немного заспанный профессор направился за Хервольдом и Кейманом на борт земного челнока - оставался последний рывок. Заняв свое место, Чейн обратил внимание, что на челнок прибыли пассажиры и с другого межзвездного лайнера. Здесь преобладали военные - подобно Скарну, они выглядели недовольными и невыспавшимися.

Откинувшись на спинку сиденья, Скарн наблюдал, как салон заполнялся людьми в форме. Сидевший сбоку Кейман дернулся: застывшая у него на лице гримаса презрения становилась все более откровенной.

Наконец - впервые после отлета с Ио - Кейман заговорил: "Вы только посмотрите на эту мразь! Видели когда-нибудь такую свору доходяг?" Вынув что-то из нагрудного кармана, Кейман протянул вещицу Скварну: "Вот, полюбуйтесь. Правда, смотреть тошно?"

Чейн встряхнул сложенную в крохотный квадратик газету, доведя ее до удобного для чтения размера, и принялся просматривать заголовки. Газета оказалась с Ио. В ней подробно говорилось о катастрофе на Хопуле, об отступлении сил Законности на сотни световых лет, о человечестве, которого изгоняли с тех территорий, что оно привыкло считать своими.

- Чертовы хандары приближаются с каждым днем, - резко бросил здоровяк. - Генералам пора бы серьезно взяться за дело. Иначе через несколько дней хандры окажутся в Солнечной системе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Пустыня была окрашена в цвет пожелтевшей кости. На юге можно было видеть куда более желтое - точно сера - солнце; светило зависло примерно в трети пути между горизонтом и зенитом, недобрым оком глядя на распластавшиеся внизу временные сооружения.

Узколицый паренек лет пятнадцати-шестнадцати с ужасом посмотрел на солнце. И, внезапно содрогнувшись, резко отвел взгляд. "Мне холодно! - трескучим голосом завопил он. - Ну-ка, принесите что-нибудь накинуть!"

Дородный астронавт, к которому и был обращен призыв, одарил молодого человека пренебрежительным взглядом: "Скажи, сынок, ты когда-нибудь брился?"

Парнишка побагровел и напустился на Хакандру.

- Я удваиваю цену! - заклекотал он. - Я не потерплю оскорблений.

Хакандра сделал примирительный жест:

- Шейн, брось. То было всего-навсего глупое затмение.

- Тем не менее оно подняло мою цену вдвойне. Или, может, вы думаете, что сможете обойтись без меня? Как хотите - можете попытаться. С этого момента я отказываюсь от всех обязательств. Возможно, солнце взорвется завтра, или через час, или через минуту. Может, оно уже начинает раскалываться - но я ничего не скажу.

- Ты что же - и сам не против сгореть? - полюбопытствовал астронавт. И отошел. Хакандра состроил гримасу удалявшейся спине, после чего дал себе слово сделать соответствующую отметку в дисциплинарный журнал. И, сорвав накидку с себя, закутал дрожавшего подростка. Хотя температуру воздуха никак нельзя было назвать низкой. Как обычно, у мальчика пошаливали нервы.

- Идемте обратно на корабль, - предложил он. - Болтаться здесь не имеет смысла.

Все начали подыматься на холм, на вершине которого замер космический корабль.

- Ну что - есть какие-нибудь шумы? - тихо спросил Хакандра.

- Нет, все тихо.

Юноша некоторое время шагал молча, а затем опять принялся ныть:

- И долго еще мы будем околачиваться в этой Богом забытой дыре? Не нравится мне здесь... Сколько еще терпеть?

- Нет, Шейн, мы пока не улетаем. У нас еще полно работы. И больше не напоминай о необходимости повысить твое жалованье. Оно было оговорено еще на Солнце.

- Вы хотите, чтобы моя сила иссякла, не так ли? Вы прилагаете все усилия, чтобы я испустил дух. Но ведь вы не можете не знать, что проку в этом нет. Чего вы этим добиваетесь? Что с вами будет?

- Возможно, ничего, - спокойно отозвался Хакандра. - Впрочем, Шейн, с тобой ничего не случится - ты не настолько глуп. Сам знаешь, насколько все серьезно. - Астронавт умолк и всмотрелся в солнце цвета охры и багровое небо. - Именно там будет решаться исход войны. Одно из двух: победа или поражение.

Они вошли на борт космического корабля - эскалатор повез астронавтов через этажи наверх. Хакандра отправил Шейна к себе - отдохнуть. А сам направился в компьютерную рубку.

Ежедневно примерно в это время Хакандра в течение нескольких минут беседовал с другими рабочими командами, рассеянными по Впадине. Когда астронавт переступил порог компьютерной, техники как раз получали доклады отовсюду и держали связь с радистами групп. Усевшись перед голоэкраном, Хакандра занялся одним из каналов. На экране возникло худощавое лицо. Голову поисковика украшала остроконечная пилотка с кокардой, указывавшей на принадлежность к правительству Законности. На связи был старший команды Д-I.

Лицо старшего группы было нечетким и постоянно колебалось - из-за огромного расстояния связь не отличалась устойчивостью. "На дальней стороне образовалась новая звезда, - доложил старший группы. - Там побывала команда К-5 - без сверхчувствителя".

- Выходит, все погибли? - с упавшим сердцем уточнил Хакандра секунду спустя.

- Не было времени предпринять что-нибудь. Все случилось слишком внезапно. - Голос старшего команды звучал затравленно. - Ужас, до чего быстро происходят такие вещи. Звезда ровно горит миллиарды лет, а потом за какие-нибудь минуты... - Астронавт умолк и вздохнул. - Возможно, они погибли не напрасно. Автоматические станции продолжали передавать информацию вплоть до момента, когда попросту превратились в пар. Не исключено, мы узнаем что-нибудь.

Хакандра кивнул. Знание процессов, благодаря которым звезды во Впадине становились "новыми", могло бы представлять важность для участников надвигавшегося столкновения. Он уже сказал Шейну, где именно развернется новый этап войны.

- Есть новости с фронта? - спросил Хакандра.

- Наблюдаются целые потоки сообщений между здешними властями и верховным командованием. Назревает крупный скандал. Военные на фронте делают все возможное, чтобы прикрыть эвакуацию, но на Солнце больше озабочены, как бы увести космические корабли нетронутыми - до гражданского населения им просто нет дела.

- Да, нелегкое решение, - согласился Хакандра, зная, как катастрофически не хватало резервов.

После обмена несколькими ничего не значившими репликами астронавт прекратил связь с группой Д-1 и переключился на другие, также работавшие во Впадине. До сих пор исследователям удавалось обнаружить несколько сотен пригодных для использования планет; правительству Законности вскорости предстояло принять решение, какие планеты благоустраивать, а какие - уничтожить.

В конце концов Хакандра отключил монитор и застыл, погрузившись в раздумья. Несмотря на все усилия, астронавт так и не смог преодолеть шок, в который его ввергло сообщение о гибели команды К-5.

И подумалось: хорошее местечко они подыскали для стоянки - будто лучше не было! Да еще не где-нибудь, а во Впадине, которая для каждого воспитанного на философии Законности являлась скопищем ужасов, бастионом врагов - случайности и непредсказуемости.

Впадина Каспар получила свое название не из-за пустоты, а благодаря малому количеству звезд, что и делало ее относительно пустой. Впадина имела форму изогнутого ромба, причем к его длинным сторонам примыкали спиралевидные скопления, а короткие окончания упирались в звездные образования, которые и соединяли спиралевидные скопления. Сейчас это было почти все, что отделяло людей от хадранов; почти все территории на дальней стороне Впадины уже были захвачены, включая и особо ценное звездное скопление Хопула, а оставшаяся незанятой тонкая полоска звезд поспешно эвакуировалась под прикрытием созданной оборонительной линии.

Для нападения на основные центры человеческой цивилизации пришельцам необходимо было преодолеть это безбрежное пространство, где не хватало пригодных для укрытия мест и планет. Медленно, со скрипом, но оборонительная стратегия все-таки разрабатывалась, и свежие силы вскоре должны занять позиции. Но когда речь заходила о деятельности любого рода во Впадине, сразу приходилось разрешать один трудный вопрос: все звезды отличались нестабильностью и в любой момент готовы были взорваться без предупреждения.

Причина данного феномена оставалась неразгаданной - возможно, она крылась в необычных уровнях нуклеонного резонирования, присущих строению звезд во Впадине. Проблема была идентична проблемам радиоактивного распада: представлялось возможным подсчитать, сколько атомов выделится при взрыве определенного числа в определенный момент. Правда, невозможно было определить, какие именно атомы выделяются. Тем не менее существовал прогноз, согласно которому за сто тысяч лет, а то и меньше, должны были взорваться все звезды Впадины.

Хакандра кисло подумал, что люди из "Великого Колеса" наверняка почувствовали бы себя здесь куда уютнее.

Но правительство нашло-таки ответ - сей ответ заключался в людях наподобие Шейна-сверхчувствителя. Хакандра подозревал, что слово "сверхчувствитель" было частью придуманного психологами жаргона, причем придуманного в основном для сокрытия собственной невежественности; но это означало также, что астронавт способен был на восприятие, не всегда проходившее через его физические ощущения. Если говорить конкретнее, то он обладал способностью предсказывать случайные события: какова будет комбинация брошенных игорных костей, какой номер выпадет обязательно - даже при однократном броске.

Шейн представлял собою яркий пример одаренного человека, каких когда-то звали "каллидетиками". На протяжении ряда лет правительство принимало на службу таких людей в рамках своей извечной борьбы с "Великим Колесом". А все сверхчувствители использовались сейчас во Впадине: каким-то образом они ухитрялись предсказывать момент взрыва звезды, хотя даже научное наблюдение не выявляло никаких аномалий в ее развитии. Сверхчувствители даже давали предсказания заблаговременно, так что люди успевали покинуть обреченные звезды. Но и сверхчувствители не отличались исключительной надежностью, так что на их защиту не стоило полагаться всецело; более того - они отличались безнадежно неустойчивой психикой - массированные вспрыскивания стимуляторов в щитовидную железу были составной частью процедур, повышавших талант сверхчувствителей. Однако Хакандра все равно был доволен, что у него под началом имелся свой сверхчувствитель.

Посидев немного в компьютерной, астронавт вышел и принялся за отчеты. После чего поднялся в лабораторию слежения, где немного перекусил. И затем просто сел и принялся разглядывать сквозь стеклянные стенки купола пустынный пейзаж. Солнце садилось, край его поблескивал и бурлил на горизонте - всякий раз, когда Хакандра наблюдал вечером закат, ему становилось не по себе от этого зрелища, хотя то был всего-навсего производимый атмосферой оптический обман. А затем солнце село совсем - осталось лишь багровое небо с белой дымкой Млечного Пути и огромные темные провалы.

Неожиданно сзади раздался странный звук. В комнате появился Шейн - пробравшись сквозь полумрак, паренек облокотился прямо о стеклянную стену и всмотрелся в небо.

- По ту сторону возникла новая звезда, - после продолжительного молчания сообщил Хакандра.

Шейн спокойно кивнул:

- Не удивлюсь. У меня было... предчувствие. Я полагал, что где-нибудь наверняка шарахнет...

Хакандра пристально посмотрел на молодого человека. От недавнего прилива дурного настроения не осталось и следа. Это перевоплощение Хакандре уже довелось наблюдать: в таких случаях Шейн почти утрачивал психопатические особенности своего характера и становился собранным парнем с ангельским терпением. Но теперь ходячий психосенсор казался одновременно подавленным и обреченно настроенным.

- Впадина - ужасное место, - пробормотал юноша. - Поистине проклятое.

- Только без суеверий, - хмыкнул Хакандра.

- А я говорю, что Впадина проклята. Госпожа прокляла ее. С чего такая уверенность? Вы ведь не улавливаете подобные вещи, а я способен определить... Это проклятая дыра, и богиня удрала отсюда. Даже звезды, и те взрываются. Все разрушается.

Хакандра обеспокоенно слушал бормотание юноши - тот что-то ударился в религию, и рассуждения его отдавали мистикой, воспринятой "Великим Колесом".

- Нет никакой богини, - отрезал астронавт. - Выброси этот хлам из головы.

Небо продолжало темнеть, но на юге обозначилось слабое сияние. Сияние наблюдалось в районе руин, где успел побывать Хакандра. Руины состояли из светоудерживающего камня и потому посвечивали по ночам подобно фосфоресцирующим костям. Народ, выстроивший разрушенные теперь сооружения, вымер столетия назад, когда на планете высохла влага.

Эта печальная история была применима ко всей Впадине, которая изобиловала оставшимися от древних цивилизаций руинами, как будто вырабатывавшей жизнь силы было недостаточно, дабы помочь живым организмам пережить трудности существования. Насколько было известно, во Впадине не осталось ни единого очага разумной жизни.

Потому-то астронавт едва не уверовал в истинность пессимистического мистицизма Шейна. Однако он упрямо встряхнул головой, дабы не позволить хандре овладеть собою. Для офицера армии правительства Законности подобные умонастроения непозволительны.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

На расправленные крылья челнока лились потоки солнечного света. Как только корабль вошел в слои земной атмосферы, стало возможно разглядеть из иллюминаторов расположившиеся в шахматном порядке облака, участки суши и моря - типичный пейзаж земных областей, климат которых контролировался человеком.

По мере снижения ассоциации с шахматной доской крепчали: теперь казалось, будто на некоторых клеточках стояли фигуры. Фигуры и в самом деле сояли - башни городов, увенчанные коронами и бугристыми выступами. Теперь уже напрашивалась ассоциация с королями и ферзями, конями и ладьями.

Челнок начинал снижаться, закружив над широким посадочным полем. Автоматического въездного контроля здесь не оказалось. А на Марсе, к примеру, без него не обошлось бы - как и на всякой планете, куда распространялась власть правительства Законности. Сойдя с космического челнока, прилетевшие оказались на транспортной платформе. Вскоре спутники Скарна раздобыли транспортное средство, которое, управляемое невидимой инерционной линией, быстро понеслось по воздуху к месту назначения.

Местность не блистала разнообразием - в основном леса да равнины. Все эти прелести были распределены неравномерно, а кое-где встречались и дачки. Население предпочитало жить в многоцветных городах.

О двойственном, дихотомичном характере человеческой цивилизации достаточно было сказать, что Земля - столичная планета - считалось вотчиной Колеса. Здесь влияние "Великого Колеса" было исключительно сильно, ибо довлеющее влияние Законности отсутствовало. Земляне уважали азартные игры; растлевающее влияние игр родилось именно здесь, как родилось здесь и само Колесо. Здесь люди на протяжении всей жизни пробовали поймать удачу, меняя одну азартную игру на другую.

Впереди замаячило нечто огромное и вертикальное, вмиг закрывшее весь горизонт; инерционная машина неслась к огромной колонне со скоростью десять тысяч километров в час, всего за несколько секунд сбросив скорость до шестидесяти при въезде в город-башню. Не теряя времени, путешественники понеслись по освещенным тоннелям, время от времени поворачивая то в одну, то в другую сторону.

Когда под воздействием инерционного луча машина остановилась, то попутчики, оглядевшись, решили, что оказались в некоем обширном официальном помещении - возможно, в кабинете. Письменный стол был беспорядочно завален бумагами, кассетами и папками с делами. Вокруг стояли стулья. Здесь же расположился шкафчик. На стенах виднелось несколько картин - от посредственных до относительно неплохих. Хервольд откинул передок машины. Приехавшие тотчас вышли и принялись озираться по сторонам.

- Где Сома? - недовольно бросил Кейман.

- Его здесь нет. - Подойдя к столу, Хервольд взглянул на раскрытый блокнот. - В любом случае, мы доставили пассажира.

После чего повернулся к Скарну:

- Скоро он подойдет. Располагайтесь.

И кивнул Кейману. Оба снова сели в инерционную машину. Машина улетела обратно в тоннель; тотчас опустилась облицовочная панель, и стена снова стала выглядеть монолитной. Через несколько часов приверженцы "Великого Колеса" будут, возможно, уже на Ио.

Неожиданно оставшись в одиночестве, Скарн положил саквояж. И подошел к письменному столу. Но на столе не оказалось ничего, что могло бы подсказать о сути событий.

Сзади отворилась дверь. Обернувшись, Чейн увидел светлоглазую женщину лет тридцати пяти - та растерянно остановилась на пороге.

Но незнакомка быстро пришла в себя.

- Кто вы такой? - спросила она. - Не человек ли с Ио? - И, покопавшись в памяти, присовокупила: Профессор Скарн.

- Да, Чейн Скарн. - Гость протянул руку. Женщина вяло пожала ее. Она все еще сохранила привлекательность, подумал Чейн, хотя и выглядела слегка поблекшей - точно прожившая часть жизни слишком быстро. В лице ее было нечто притягательное, почти трогательное.

- Добро пожаловать в Клуб Существования, - заявила женщина. - Меня зовут Кэденс Меллорс, нам лучше познакомиться. Вас давно синхронизируют?

- Синхронизируют?

Госпожа Меллорс нахмурилась.

- Как давно вы получили право на ношение вот этого? - И подняла руку, на запястье которой болталось рубчатое колесико - в точности как у Хервольда.

Только теперь профессор понял, что имела в виду собеседница. Возможно, в среде приверженцев "Колеса" использовалась масса жаргонных слов. И осторожно сообщил:

- Вообще-то только со вчерашнего дня.

- Ага. - Дама снова нахмурилась, точно разочаровавшись в новом знакомом.

- Кто такой Сома? - спросил Скарн.

- Джерри Сома? Он будет нашим начальником. А это - его кабинет. Он управляет клубом. - Кэденс подошла к бару, от которого вернулась с двумя стаканами - один подала гостю. - Освежитесь. Перед тем, как пригубить, женщина чокнулась с новым знакомым. - Ваше здоровье, - пожелала она. Скарн мелкими глоточками попивал свое виски, в то время как госпожа Меллорс залпом опрокинула содержимое стакана. И, поймав на себе взгляд Чейна, бодро заметила: - В полдень никогда не упускаю возможности пропустить стаканчик.

Дверь распахнулась снова - на сей раз на пороге показался высокий худощавый мужчина, при ходьбе немного сутулившийся и смотревший себе под ноги. Не обращая внимания на присутствовавших, незнакомец устремился к столу. Усевшись, уставился в экран принялся чего-то выстукивать на клавиатуре.

- Джерри, познакомься с профессором Скарном, - выдохнула Кэденс.

Сома не поднял головы до тех пор, пока не закончил работу. И лишь тогда глаза его заметались от Скарна к Кэденс и обратно; взгляд у Джерри был недоверчивый - как будто он питал какие-то подозрения на счет совместного пребывания Кэденс и Чейна.

- Скарн. Стало быть, вы прилетели. - Рука Сома метнулась к какому-то настольному устройству и нажала кнопку. После чего новоприбывший принялся считывать с табло:

- Так, посмотрим... Родился в Миннесоте, на Земле. Наземный город.

- Не всем по нраву жить в городе-башне, - оборвал его Скарн.

Сома, казалось, не расслышал. И продолжал:

- Ваши родители по профессии - служащие в сфере кибернетики. Похоже, они пытались дать сыну старт в жизни. Вы учились в университете Океании, специализация - рандоматика. Получили диплом с отличием. Потом вас потянуло ближе к источнику науки, как и многих рандоматиков: вы стали профессиональным игроком. Законным родителям такое не понравилось, верно? И все же, это профессиональный азарт... Наука вероятности произошла от игр наудачу, не так ли?

- Не понимаю, при чем здесь мои родители, - насупился Скарн. И было отчего: родителей он не видел уже более десяти лет.

- Поинтересуйтесь у любого психиатра. Родители - первые карты, которыми приходится играть. Они есть в таро, верно? Император, императрица... Впрочем, талант не пошел вам на пользу. Путешествовали по Солнечной системе... Без намеченного плана и действия. Пытались усидеть на двух стульях: науке и азартных играх. Несколько раз попадали в неприятные ситуации, когда влезали в долги.

- Я всегда выходил чистеньким, - возразил Скарн. Однако чувствовал себя он неуютно - да и кому приятно, когда ему перемывают косточки в присутствии дамы?

- Но это все, на что вы оказались способны. - Внезапно Сома гневно взмахнул рукой. - Черт, а ведь если бы вы использовали свои дарования как полагается, то могли бы иметь в жизни все. Сколько угодно денег. Доступ в "Колесо". В "Колесе" всегда рады таким, как вы - разве не знаете? Но только если человек в состоянии сам найти себе верный путь. А вы все эти годы предпочитали топтаться у роковой черты, не решаясь переступить ее. Ни разу вы не вступили в игру не по правилам.

Скарн не понял, в какую сторону его понесло:

- Остается лишь удивляться, отчего я вдруг понадобился вам теперь - раз уж я настолько безнадежен.

Сома улыбнулся - презрительно, кисло - и бросил:

- Вы неудачник, но не безнадежный человек. Людей безнадежных мы просто не в состоянии использовать.

- Джерри, ты с ним помягче, - вкрадчиво посоветовала Кэденс. - Чего доброго, он и вовсе утратит уверенность.

- Ему бы не стоило проявлять такую мягкотелость. Ладно, Скарн, теперь вы работаете у нас. Пока вы приписаны к Клубу Существования - а мы посмотрим, на что вы способны. Имейте в виду: у нас клуб особого рода. Здесь играют в особые игры, о которых вы наверняка даже не слышали. В новые игры, да еще и клиентура особая - допуск по членскому списку, причем сюда вхожи даже некоторые высокопоставленные правительственные чиновники. Будете учиться играть против них. - На мгновение Джерри умолк. - Мне велено задать вам один-единственный вопрос: вы умеете играть в "каббалу"?

Скарн замялся:

- Полагаю, что мог бы. Я изучал правила игры, но возможности сыграть в "каббалу" у меня не было.

- В характеристике на вас говорится то же самое, - сообщил Сома, делая соответствующую отметку в блокноте.

- Мне придется играть в "каббалу"?

- Не здесь. Хотя как знать: не исключено, что Дом пожелает проверить ваше умение.

Скарн пришел в трепет, услыхав знакомое имя. Еще бы: Маргарита Дом председательствовала в "Великом Колесе"! Мысль, что в ближайшем будущем возможно приблизиться к заветной цели, вконец взволновала профессора. Откашлявшись, Чейн заговорил нарочито наивным тоном:

- Выходит, я нужен вам исключительно в качестве игрока? Я уж было вообразил, будто стану заниматься и организационными вопросами. В конце концов, я ведь высококвалифицированный рандоматик.

- Выходит, вы нужны нам исключительно в качестве игрока? - с неприятной ехидцей передразнил Сома. И подался вперед, обратив лисье лицо к собеседнику. - Мы давно уже прошли фокус из трех карт. Здесь, на Земле живут люди, вся жизнь которых протекает в игре наудачу, что организуется "Колесом". Есть люди, играющие лишь ради одной возможности поучаствовать в более крупных играх. Здесь изучается сама жизнь. Есть и такие, кто просто не знает толком, во что именно они играют. Встречаются люди, играющие в игры длиной в целую жизнь - игры составляются даже до того, как игроки появляются на свет. - Откинувшись назад, Джерри прошипел: - Так что не стоит втолковывать мне, будто принадлежность в корпорации игроков "Колеса" умаляет достоинство личности.

- А я и не собираюсь, - отозвался Скарн, мысленно причислив собеседника к типичным оперативникам "Великого Колеса". Сома сочетал в себе тот самый странный набор качеств, который и делал подпольную организацию столь устрашающей: ум, сметку, даже вкупе с некоторым числом научных знаний, но с примесью хулиганства и жуткого влияния истории "Колеса".

Возможно, математические кадры, рандоматики с академическими степенями типа самого Скарна окажутся здесь совсем другими, мысленно сказал себе профессор.

Но все же решился задать вопрос:

- Вчера ночью, еще на Ио, я сыграл на грабителе и сорвал джекпот. Хотелось бы знать, как все получилось.

- То есть вы хотите сказать, будто машины оснащены предварительной настройкой? - резко спросил Сома. - Если так, то лучше забудьте. Все наши ферматы действуют исключительно по принципу чистой случайности.

- Не в том дело, - пробормотал Чейн, стараясь поскорее замять небезопасную тему. - Просто само видение... Вот бы узнать, за счет чего достигается такой эффект...

- Какое видение?

- Видение вероятностей.

На мгновение Сома выглядел растерянным. После чего взглянул на Кэденс и властно взмахнул рукой: - Я намерен переговорить с профессором наедине.

Госпожа Меллорс тотчас вышла. А Джерри уселся в кресло и, наклонив голову набок, посмотрел Скарну прямо в глаза: - Расскажите об этом видении.

С запинкой, но по возможности более обстоятельно, Скарн изложил, что случилось с ним после того, как он схватился за рукоятки игрального автомата. Сома внимательно слушал, задавая вопросы лишь тогда, когда рассказ становился не совсем понятен.

Закончив, Чейн погрузился в недолгое молчание. А Джерри признался:

- Откровенно говоря, я сам в растерянности. По идее, вы должны были получить мысленный заряд, несколько секунд чистого удовольствия - вот и все. То, о чем вы говорите, мне неизвестно.

- Чистое удовольствие? Это стандартный элемент джекпота? - полюбопытствовал Чейн.

- Иногда в качестве приза выпадает огромный денежный выигрыш, иногда - какой-нибудь вид мысленного заряда. Возможно, в разговоре награда такого рода не покажется достаточно солидной; на самом же деле чистое счастье - эмоция, неподвластная при нормальных условиях обычному человеку. Так что мгновения чистого удовольствия он запоминает на всю жизнь. Что же касается вашего рассказа, то это нечто новое - я обязательно все проверю. - Сома поднялся. - Кэденс покажет вам жилище. Хотите выспаться?

- Нет, я не устал.

- И все же отдохните пару часиков. Сегодня предстоит одна работенка, - сообщил Джерри, доверительно, почти по-приятельски положив руку на плечо Скарну, провожая его за дверь. В соседнем кабинете коротала время Кэденс. Женщина нервно улыбнулась, когда Сома препоручил профессора ее заботам. Замешательство длилось недолго - госпожа Меллорс препроводила новоприбывшего в ездовую ячейку.

Ездовая ячейка служила в городах-башнях стандартным средством передвижения. Скользя по широко разветвленной сети тоннелей вверх, вниз, вбок и по наклонной, ездовая ячейка доставляла пассажиров в любой уголок города-башни. Впрочем на сей раз путь оказался недолгим - до окрестностей Клуба Существования. Скарн находился в ездовой ячейке в компании молчаливой дамы всего несколько секунд. Еще мгновение - и Кэденс толкнула дверцу вбок, и та скрылась в полости стены. Выйдя из ездовой ячейки, прибывшие оказались в уютной опрятной комнате с ванной по соседству.

- Вам сюда. Надеюсь, здесь вам понравится, - лаконично обронила госпожа Меллорс. Пройдясь по комнате, она зажгла боковой свет. - Здесь найдете почти все, что нужно для нормальной жизни.

- А вот голокомнаты здесь нет, - подметил Скарн, озираясь.

Спутница указала на стоявший сбоку неброский столик с каким-то прибором:

- Вот видеофон. Но, боюсь, он подключен только к сети клуба. - И виновато пояснила: - Просто Джерри не хочет, чтобы вы звонили куда-нибудь еще. Все внимание вы должны сосредоточить на работе.

Чейн швырнул на кровать саквояж, после чего сел:

- Я не могу делать в точности все, что говорит Сома. Он упоминал какие-то игры не по правилам - что это такое?

- Выходит, вы не особенно осведомлены? - спросила Кэденс, широко распахивая глаза.

- Возможно, не особенно, - раздраженно подтвердил новоприбывший. - Потому и спрашиваю.

- "Колесо" теперь действует, как какое-нибудь древнее тайное общество, - пояснила дама. - Только в более широких масштабах. Не просто зарабатывает деньги - ту ступень оно прошло века назад. Но сейчас "Колесо" дает людям множество возможностей преуспеть в жизни. Добиться результата можно лишь выигрышем, комбинацией возможности и умения. Кое-кто даже не догадывается, что за возможности упускает. Вот вы, к примеру.

- Ладно, ладно, - раздраженно бросил Скарн, не желая слушать очередную проповедь. - Так что такое игра не по правилам?

- Игра, в которой "Колесо" гарантирует себе менее пятидесяти процентов вероятности выигрыша. Это всего лишь способ показать, что вы добиваетесь успеха. Что "Колесо" видит в вас личность, а не частицу серой массы. "Колесо" тоже любит пощекотать нервы.

- Выходит, речь заходит не только о деньгах?

- Не всегда. Кроме денег, есть и другие соображения. К примеру, жизненная практика - "Колесо" способно обеспечить ее. Кое-кто желает вовсе изменить свою жизнь, стать другим, не таким, какой есть. И это "Колесу" под силу. Есть особые технологии, позволяющие изменить индивидуальный характер, придать личности новые способности и открыть перед нею новые двери. Если человек способен сделать ставку, сыграть и одержать победу, то он получает право выбрать сторону, в какую можно изменить его жизнь. И как изменится он сам. Вам не доводилось знать кого-нибудь, исчезнувшего бесследно в один прекрасный день? Возможно, они исчезли не без помощи "Колеса".

- Какова же должна быть ставка в этом случае? - слащаво осведомился Скарн.

Собеседница пожала плечами:

- Иногда речь заходит и о власти. Возможно получить власть и в структуре "Колеса", добиться высокого положения.

- Выходит, можно снискать влияние в самом "Колесе"? В игре наудачу? - удивился Чейн.

- Все как в тайном обществе, - повторила госпожа Меллорс. - На уровнях повыше есть свои ранги и степени; получить их можно, одерживая все более трудные победы. Именно так присуждается очередной ранг. Черт, а ведь вы можете сделать неплохую карьеру, коль умеете играть в "каббалу". Впрочем, не сразу. Полагаю, ваша работа будет носить несколько иной характер.

- А для игры в такие игры необходимо числиться в структуре "Колеса"? Либо можно быть совершенно посторонним? - допытывался профессор.

- Теоретически чужак может стать членом внутреннего совета, просто участвуя в игре, - улыбнулась Кэденс. - Хотя я не представляю, как такое может случиться на практике. Но люди все-таки пытаются выиграть право попасть на нижние ступени в нашей иерархии. Таким образом мы получаем контроль над небольшим числом правительственных служащих. Просто в данном случае необходимо уметь делать ставки - сами понимаете. Для этого требуется обладать какой-то властью за пределами общества. Если человек проигрывает, то "Колесо" получает право располагать его властью. Но если счастливчик выигрывает, то в любом случае переходит к нам - так что независимо от исхода событий мы просто не можем проиграть.

- А "Великое Колесо" разрастается и разрастается, - добавил Скарн. Затем уныло осведомился: - Предположим, что "Колесу" представится возможность поставить в игре все добытое. Как по-вашему - они отважатся на такое?

- Не знаю. Как такое вообще возможно?

- Понятия не имею, - признался Чейн. И в самом деле: такая идея пришла ему на ум совершенно случайно. Но вопрос нельзя было назвать совсем уж бессмысленным. Столетия назад промышляющая азартными играми организация не состояла бы из игроков - она скорее жила бы за их счет. Сегодня, догадывался интуитивно профессор, все кардинально изменилось. А все потому, что приводящие в трепет шанс и азарт превратили в настоящую религию.

- Вы ведь давно состоите в "Колесе", не так ли? - внезапно спросил Скарн, глядя на собеседницу в упор. - Всю сознательную жизнь.

- С семнадцати лет, - отозвалась та, выуживая из коробки на туалетном столике и раскуривая сигару. Усевшись на кровать рядом со Скарном, женщина выпустила к потолку струю ароматного дыма. - Я жила с человеком, что служил оперативником. Он-то и привел меня в клуб. Тут уж я притерлась...

- Как по-вашему: вы мудро поступили? - спросил Чейн, глядя на женщину с любопытством.

- Конечно. - Кэденс ответила таким же прямолинейным взглядом. - В жизни случаются трудности. Сомневаюсь, что где-то еще я смогла бы, что называется, противостоять всем ветрам. Не поняла бы всего, что понимаю здесь. "Колесо" учит, что все происходит волею случая. Все случайно - и хорошее, и плохое. Так что на самом деле винить себя не в чем - потому что поделать просто ничего нельзя. И когда это понимаешь, то жить становится проще.

- Слушая вас, начинаешь думать, будто жизнь - страшно тяжелая штука, - осторожно отозвался Чейн.

- Мне нравится притча о двух людях, встретившихся на мосту. Допустим, на свете живут двое, чьи судьбы в корне изменятся, если они встретятся. И вот однажды они сойдутся на мосту - каждый будет желать пройти в свою сторону. Допустим, что они будут проходить мост в одно время. Здесь-то и случится что-нибудь, что сведет их друг с другом. В таких случаях принято говорить, будто люди созданы друг для друга. Но на самом деле такие утверждения - полная чепуха. Они могут разминуться на часы, минуты и секунды - а могут и просто пройти, даже не обменявшись взглядами. Из миллионов потенциально волшебных встреч только одна-две оказываются действительно волшебными. Таков уж закон средних величин. - Женщина снова пожала плечами, на сей раз немного уныло. - Остальным только приходится жалеть, что случай так и не представился.

- А вот те двое на чью долю выпадает куда больше якобы заслуженных чистых совпадений, - вставил Скарн. - Они всегда встречаются на мостах.

И замер.

- Вы верите в удачу?

- В удачу? Нет. Ее не существует. Есть только шанс. Люди, верящие в удачу, не понимают законов вероятности. Шанс вовсе не означает, будто все получат одно и то же. Каждый получает нечто свое. Именно потому становятся возможны игры - потому и жизнь игра, не так ли? - Госпожа Меллорс одарила профессора холодным взглядом. - Чистая вероятность гарантирует наличие некоторого числа счастливчиков, на долю которых выпадают удачные случаи. И также наличие определенного количества людей невезучих, которым достаются неудачные совпадения. Из этого следует, что оставшиеся - то есть мы - находимся в посредственной середке. Кстати, вы себя к какой когорте причисляете?

Скарн рассмеялся:

- Иначе это называется кривой в форме колокола.

- Вот и Джерри постоянно твердит мне об этом, - бросила Кэденс.

- Но все игроки верят в удачу. - Профессор пощупал цепочку у себя на шее. - Госпожа. Кто угодно может подтвердить, что удача приходит временами. Просто нужно знать с уверенностью, когда к тебе приваливает везение, а когда ты рискуешь остаться без гроша в кармане. Люди все еще ориентируются на того, кто, по их мнению, является любимцем судьбы - дабы сорвать и себе листик с гирлянды их благосостояния.

- Но тогда речь снова заходит о вероятности, разве не так? Люди просто учатся предсказывать вероятность. - Кэденс толкнула собеседника в бок. - Профессор, не мне говорить вам об этом. Ведь рандоматик у нас - вы!

- Вот именно, - вздохнул мужчина. - Специалисту-рандоматику не удается решить, существует ли на самом деле удача.

Госпожа Меллорс затронула непростой вопрос. Удача - если она и являлась отдельной универсальной сущностью - не противоречила вероятности; она действовала через вероятность. Никто даже не пытался развести их математически - насколько знал Скарн. При этом не принимая в расчет слухи.

Кроме того, было сложно отыскать практические свидетельства существования удачи. Чейн думал о действительно великих игроках, о тех, кто, казалось, знал, что на самом деле представляли собою карты, умели интуитивно угадывать их, чувствовать их без лишних усилий. Было ли это свидетельством? Нет, решил Чейн; скорее всего, он имел дело с неким видом психического восприятия, с недоразвитой новой способностью. Удача не приходила изнутри. Она подваливала снаружи: ослепительные взгляды Госпожи осчастливливали только немногих.

Оставалось только гадать, какая фантастическая сила требовалась, дабы обрести способность управлять удачей. Способность достигать всего одним лишь желанием. Нечего было удивляться, что Правительство Законности так жаждало обладать такой способностью.

Но если Кэденс и знала что-нибудь насчет нового открытия, то предпочитала не афишировать свои знания. Презрительные отрицания, какие то и дело произносила женщина, не вызывали у Скарна сомнений. Вера в Госпожу в целом не была присуща членам "Великого Колеса". Как ни странно, правительственные чиновники были более склонны разделять эту веру. Госпожа внушала надежду на определенность, - на то самое состояние, о котором все мечтали.

Неприятно было сознавать, насколько мало он знал о "Колесе", в тени которого прожил очень долго. Многое из рассказанного Кэденс оказалось для Чейна в новинку.

- "Колесо" никогда особенно не интересовалось мною, - сказал профессор. - Наверное, не подхожу я им. Возможно, я больше рандоматик, чем игрок. Но почему вдруг я понадобился им так внезапно?

- Не только вы. Они собирают много народу - с талантами наподобие вашего. - Женщина говорила негромко и настороженно. - По-моему, это как-то связано с войной.

- С войной? С чего вдруг "Колесо" заинтересовалось войной? - удивился гость.

И вдруг вспомнил горечь, с какой разговаривал Кейман. Вспомнил, с каким презрением тот смотрел на военных на борту отправлявшегося на Землю челнока. Но Кэденс поскупилась на подробности, так что Скарну оставалось только теряться в догадках. Возможно, решил профессор, ситуация все-таки развивалась иначе, чем он предполагал.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На каждой карте, что держал в руке Скарн, было по два символа: цифра и геометрическая фигура - треугольник, квадрат, пятиугольник или шестиконечная звезда. Но ценность карты заключалась именно в комбинации символов - точнее, каждая карта обладала как бы тремя ценностями одновременно, в зависимости от ситуации, в какой оказывался игрок. Масти вовсе отсутствовали - сгруппировать карты по цифрам или старшинству возможным не представлялось. А потому сопоставление карт относительно друг друга оставалось проводить мгновенным мысленным подсчетом.

Скарну уже доводилось сиживать за похожим столом, но игра была совершенно новая и исключительно замысловатая. Ее можно было охарактеризовать как игру в игре - игру, правила которой в то же время зависели от хода игры. Любому игроку было под силу - при наличии соответствующей комбинации карт - изменить правила игры, значение своих карт, значение карт партнеров. Любая определенность отсутствовала здесь напрочь. Правила можно было выстроить в соответствующий иерархический порядок, где каждое подчинялось комплексу вышестоящих. Отсюда брала начало и изощренная стратегия игроков.

Скарна прошиб пот, а его способность к математическим выкладкам использовалась напряженно до невозможности. Ценность розданных ему карт только что стала совсем иной в результате одного-единственного трюка - тонкости метода подсчета. Так что собранные за час результаты напряженных размышлений и рассчитанных ходов прошли прахом.

Как назло, надвигались и еще бóльшие напасти. Ценность карт менялась буквально на глазах - причем все время в невыгодную Скарну сторону. Чейн взял из колоды еще карту - и тотчас заметил, как разом изменились выражения лиц остальных игроков.

Партнеры выложили карты на стол - лицом вверх - и, поднявшись, вышли из-за стола. И вдруг Скарн обратил внимание, что и его рука, застывшая над колодой, стала какой-то другой, да еще приняла темно-коричневый оттенок. Выходит, и сам он, не понимая, стал каким-то другим.

В тот момент крохотная комнатка стала куда-то исчезать. Очнувшись, Скарн увидел, что сидит в одноместном сиденье в Клубе Существования, сжимая в ладонях по серебристому стержню. Кэденс сняла с его головы шлем индуктор. И откатила игровую машину.

- Я проиграл, - хрипло выдохнул Чейн.

Сидевший сзади в углу Сома хмыкнул:

- Не стоит беспокоиться - выигрывать постоянно все равно невозможно.

- С кем, черт побери, я играл?

- Ни с кем. С компьютером. Для первого раза у вас получилось очень неплохо.

Скарн вынул носовой платок и принялся вытирать лоб. "В эту игру на самом деле играют в клубе? - вопрошал он. - И действительно так умело играют?"

- Начнем с того, что мы обращаемся с вами слишком сурово. - Джерри Сома поднялся и потянулся; его худощавая фигура двинулась по комнате. - Чейн, нам ведь нужно определить, на что вы способны. Нужно понять, как далеко простираются способности вашего ума. - И подал знак Кэденс. Та откинула другую панель на стене и выкатила новую идентификационную машину.

Машины оказались для Скарна в новинку. Сома пояснил, что они использовались для игр, составляющие которых выходили за рамки физической реальности - Чейн сам только что играл в одну из таких игр. Иначе говоря, они затуманивали физическое восприятие мира и подменяли восприятие выдуманными, искусственными средами, создаваемыми в мозгу электродами. Принцип был схож с тем, по которому действовал уже известный джекпот в игральных автоматах. Но Сома повел себя чрезвычайно сдержанно, стоило Чейну полюбопытствовать, в каком объеме использовались в клубе машины.

- Возможно, эта машина самая подходящая для использования применительно к вашему опыту с джекпотом, - сообщил Джерри. - Во всяком случае, самая подходящая по моим сведениям. - И тотчас насупился. - Старайтесь не терять голову, иначе вообще утратите собственное мироощущение.

- Кем же я тогда стану? - понимающе осведомился Чейн.

- Никем. Точнее сказать - ничем.

Скарн так и не успел открыть рот, дабы выдать следующую реплику - Кэденс нахлобучила ему на макушку новый шлем, после чего заученными движениями положила его руки на серебристые рукояти, замкнув тем самым цепь.

На мгновение Скарн потерял сознание. А когда очнулся, то едва-едва помнил о своем предыдущем существовании.

Он стал числом. Номером.

Номером 1413721. В качестве номера Чейн оказался сопоставим с амебой, будучи способным перестраивать себя по любому шаблону, на которое только было способно число - согласно правилам перестановки и прочим факторам. Когда цифры выстраивались в колонки, то становились похожи на части тела - Скарн получал возможность двигать ими и перемещать в иные положения. Осознание себя как числа 1413721 было единственным осознанием, которое осталось при испытуемом. Чейн также знал, что обладал определенной степенью редкости: он оказался одним из немногих чисел, образованных путем возведения как в квадрат, так и в куб. Но при этом ученый обладал способностью ощущать - в своего рода пустоте и ничтожности, распластавшихся вокруг - другие бесконечные числа. Причем многие числа были куда сильнее его, да и обладали необычными качествами.

Числа соперничали друг с другом за достойную позицию.

Игра вот-вот должна была начаться.

Но пока номер 1413721 ждал возможности раскрыть природу планируемой игры, Скарн вдруг ощутил мощное присутствие, опутавшее их подобно исполинской змее - и отпрянул назад. То было присутствие существа, связанного с шансом второго порядка; например, то было бесконечно превосходящее число по отношению к просто рациональным числам, что собирались до начала игры. Оно способно было поглотить их всех, и спастись от него возможным не представлялось.

Этим громадным змеем, этим неисчислимым драконом оказалось "пи" - трансцендентальное число, представлявшее собою при выражении в десятичном виде бесконечную систему случайных чисел. Когда осознание этого трансцендентального единства перевесила его собственное осознание, 1413721 испытал ужас. Число начало распадаться, как распадается неустойчивая частица.

Трясясь крупной дрожью, Скарн почувствовал, как с его головы сорвали пресловутый шлем. Руки оказались неспособны отцепиться от серебристых держаков; пальцы изо всех сил обхватили рукояти, точно пораженные электрическим током.

Кэденс помогла испытуемому разжать пальцы. Скарн резко повернулся в своем кресле. Сома - тоже с операторской шапочкой на голове - ошарашенно взглянул на него.

Сорвав операторскую шапочку, приверженец "Колеса" поднялся и навис над Чейном. В голосе его зазвенел металл:

- Скарн, что, по-вашему, вы делали? Ради Госпожи скажите - что происходило с вами там?

- Не знаю. Я перепугался.

- Перепугались? Чего вы испугались? - Сома был разгневан и раздираем любопытством одновременно.

- Испугался "пи". "Пи" проглотило меня. - Скарн пытался унять дрожь. - Я превратился в число. Стал простым небольшим рациональным числом. И затем встретился с "пи".

Сома успокоился и погрузился в раздумья. После чего принялся расхаживать по комнате взад-вперед.

- Вам когда-нибудь доводилось испытывать нечто подобное?

- То есть почувствовать себя числом?

- Да.

Скарн замялся:

- Вообще-то как математик я привык оперировать математическими категориями наподобие чисел. Пытался, к примеру, постичь сущность какого-нибудь определенного числа. Полагаю, именно такие функции выполняет у вас числоидентификационная машина.

- Машина идентифицирует ваше внимание к определенному числу - причем к любому - но одновременно подавляет вашу собственную идентичность, - согласился Джерри. - Так что вы остаетесь наедине с числом. - Сома на мгновение умолк. - "Пи"... Ферматы используют его, не так ли? В качестве основы случайности.

- Большинство действительно используют. На самом деле многие ферматы постоянно вычисляют неограниченное "пи". - Растерянность, застывшая на лице Сома, заставила Скарна насторожиться. - Что случилось? Или я не должен был столкнуться с "пи"?

- Нет.

- А сама-то машина использует это число?

- Полагаю, что "пи" играет какую-то роль в механизме. Но только не в отношении игр - к этой части имеет доступ человеческий ум.

- Не исключено, что в машине кроется какой-то изъян, - заметил рандоматик.

- Куда логичнее предположить, что ваше воображение превзошло себя, - пожал плечами собеседник. - Но я все равно все проверю. А пока закончим на этом. Вы выглядите усталым.

Выходя из комнаты, Сома на мгновение оглянулся:

- Кэденс, проследи, чтобы он отдохнул немного.

Все еще дрожа, Скарн поднялся с кресла и проследовал за госпожой Меллорс в ездовую ячейку, которая доставила их обратно в квартиру. Перед тем, как погасить свет, женщина сочувствующе посмотрела на своего подопечного.

- Вас, кажется, и в самом деле здорово помотало.

- День оказался напряженнее, чем я ожидал, - признался профессор. - И потом, я что-то не очень хорошо спал.

- Тогда вам лучше немедленно ложиться. И не изводите себя беспокойствами: вы делали все как полагается.

- Спасибо.

- Вы действительно поработали на славу. - Кэденс улыбалась, озирая подопечного с головы до ног, а затем отвела взгляд в сторону. После чего вышла.

Вконец обессиленный, Скарн кое-как разделся и рухнул на кровать. И тотчас уснул мертвым сном.

Через несколько часов профессор проснулся - даже сквозь сон он расслышал, будто кто-то расхаживает рядом. Открыв глаза, Скарн увидел, как чьи-то руки откинули одеяло, после чего в кровать скользнуло обнаженное женское тело.

- Как мы себя чувствуем? - мягко полюбопытствовал голос Кэденс.

- Лучше, - сонно пробормотал он. - А вы что здесь делаете?

- Моя комната по соседству. Разве я не говорила? Мне велено не давать вам падать духом. Вот я и стараюсь.

- А я решил, будто ты - подруга Сомы.

- Джерри? Нет. - Госпожа Меллорс прыснула со смеху, хотя в ее смешке Чейн явственно уловил горечь. - У него есть другие девушки - не такие, как я.

И погладила Скарну грудь.

- Вот что, - бросил рандоматик, поворачиваясь к услужливой дамочке. - Тебя никто не заставляет. Не хочешь - не надо.

- А если я все-таки не против? - лукаво полюбопытствовала та, отпуская руку еще ниже. - И никогда не говори, будто я не умею отделять сердечные дела от работы.

Вытянув руку, Чейн скользнул пальцами по телу Кэденс. И решил, что женщина в самом деле неплохая - пусть ее тело и было чуточку дряблым.

Они заключили друг друга в объятия.

В течение нескольких последующих дней Скарн продолжал тренироваться в Клубе Существования. Сома больше не подпускал профессора к числовой машине, но Чейн получил доступ к другим идентификационным автоматам. И результаты были налицо - с каждым разом у него получалось все лучше и лучше.

Иногда рандоматика охватывали приливы неуверенности: он гадал, действительно ли занимался чистыми тренировками, либо его успели вовлечь в настоящие игры и с игроками извне. Хотя время от времени Сома все-таки задействовал новоиспеченного члена "Великого Колеса" для участия в клубных делах - при держании банка в игре либо в качестве дополнительного игрока. Скарн постепенно постигал изнутри принципы функционирования "Великого Колеса".

Тем не менее ни одно из разворачивавшихся в клубе дел, казалось, не имело отношения к процессу, через который Сома "проталкивал" подопечного. Положение Скарна в тот период можно было обозначить, как если бы его испытывали на каком-нибудь более совершенном стандарте.

Сам Сома редко высказывал свое мнение - но когда высказывал, то из реплик следовало, будто он был вполне доволен прогрессом профессора. Как-то Джерри обмолвился: "Вы больше техник, чем игрок в привычном понимании".

- Разве это плохо? - уточнил Чейн.

- Вовсе нет. Просто я дал понять, что мы, возможно, найдем вам применение. Существуют два типа игрока - техник и игрок по наитию, парень, не боящийся рисковать, имеющий чутье. Взять, к примеру, командную игру - типа бриджа. Техник ничего не выдаст, но и привнести он тоже ничего не сможет. В нем - основная защита. Но его приходится дополнять игроками, предпочитающими придерживаться тактики наступательной - игроками настоящими, любящими перехватывать инициативу. Они не могут обходиться друг без друга.

- Но почему тогда вы считаете, будто можете задействовать меня? Для чего я нужен?

И тотчас Скарн подумал: судя по репликам Сомы, его единомышленники пытаются влезть во что-то. Но что еще они могут затевать? Ведь "Колесо" и без того проникло всюду.

Однако нечто похожее на ответ Скарн получил только через несколько дней, когда Джерри вызвал его к себе в кабинет.

- Я упомянул в отчете случившееся с вами во время выигрыша джекпота, - сообщил Сома. - А также инцидент с числовой машиной. Вы отправляетесь на Луну. Там находятся люди, которые поговорят с вами кое о чем.

- Вы имеете в виду математиков?

- Кажется, да. - Сома умолк, после чего взглянул на собеседника горящими черными глазами. - Знаю только, что должен направить вас в распоряжение Маргариты Дом. Вас требуют к себе самые что ни на есть верхи.

* --- конец демо-отрывка --- *