Роберт Хайнлайн. Красная планета

Red Planet. 1949

Перевод - О. Колесников

 

1. ВИЛЛИС

 

Разреженный марсианский воздух был прохладным, но до мороза пока не дошло. Зима в южных широтах еще не наступила, и днем температура обычно держалась выше нуля.

Странное существо на пороге куполообразного здания в целом напоминало человека, если бы не причудливая голова. Сверху вздымалось что-то вроде шутовского колпака, большие панорамные стекла создавали впечатление пристального взгляда, а нижняя часть лица напоминала рыльце. Всю голову покрывал узор из тигриных черно-желтых полос.

На ремне у существа висело оружие, похожее на пистолет, а в согнутой правой руке был шар, размером чуть побольше баскетбольного мяча. Переложив шар в левую руку, существо открыло внешнюю дверь здания и шагнуло внутрь.

Крошечная прихожая вела к внутренней двери. Едва внешняя дверь захлопнулась, раздалось легкое шипение и атмосферное давление в прихожей стало подниматься. Динамик над внутренней дверью громким басом прогудел:

- Ну? Кто там? Отвечайте! Отвечайте!

Пришедший аккуратно положил шар на пол, затем обеими руками схватился за свое безобразное лицо и, дернув его вверх, поднял над макушкой. Под ним оказалось лицо земного мальчика.

- Это Джим Марлоу, Док, - сказал он.

- Ну, входи. Входи же! Не стой как пень.

- Иду.

Когда атмосферное давление в прихожей сравнялось с давлением в остальной части помещения, внутренняя дверь автоматически открылась.

- Входи, Виллис, - сказал Джим и переступил порог. Шар трижды высоко подскочил и последовал за ним, вращаясь, прыгая и катясь одновременно. Точнее, способом передвижения он напоминал бочку, которую матрос катит по палубе. Они миновали коридор и вошли в большую комнату, занимавшую половину круглого дома. Доктор Макрей взглянул на вошедших, но вставать не стал.

- Привет, Джим. Раздевайся. Кофе на скамейке. Привет, Виллис, - добавил он и вернулся к своей работе. Он бинтовал руку мальчику примерно одних лет с Джимом.

- Спасибо, док. А, Френсис, привет. Что ты здесь делаешь?

- Привет, Джим. Я убил водоискателя, но потом поранил большой палец о его иглы.

- Не дергайся! - велел доктор.

- Жжется, - пожаловался Френсис.

- Ничего, потерпишь.

- Как же это ты? - продолжал Джим. - Следовало бы знать, что этих тварей нельзя трогать. Их просто надо сжигать от хвоста до носа.

Он расстегнул молнию на своем прогулочном костюме, стянул его и повесил на крючок около двери. Рядом висели костюм Френсиса, верхняя часть которого была размалевана так, что напоминала боевую раскраску индейца, и костюм доктора - маска сохраняла свой первоначальный цвет. Джим теперь остался во внутренней аккуратной, опрятной марсианской одежде - ярких красных шортах.

- Да я сжег, - сказал Френсис, - но он дернулся, когда я до него дотронулся. Я хотел сделать из хвоста ожерелье.

- Тогда ты наверняка недожег его. Наверное, оставил внутри полно живых зародышей. Кому ты хотел сделать ожерелье?

- Это уж мое дело. И, само собой, утробу я спалил. Ты что, за туриста меня держишь?

- Иногда. Ты же знаешь, что эти твари не умирают до заката.

- Не мели чепуху, Джим, - вмешался доктор. - Сейчас я введу тебе антитоксин, Фрэнк. Толку от него ноль, но твоя мама будет счастлива. Завтра твой палец раздуется, как от пчелиного укуса; тогда придешь еще раз, и я его вскрою.

- А не отрежете? - спросил мальчик.

- Нет. Но несколько дней тебе придется чесаться левой рукой. А ты, Джим, зачем явился? Живот болит?

- Нет, док. Из-за Виллиса.

- Из-за Виллиса, говоришь? Мне он кажется довольно бодрым, - доктор внимательно посмотрел на существо. Виллис уже подкатился к его ногам и наблюдал за перевязкой. Для этого он выдвинул из верхней части своего шарообразного тела три глаза на стеблевидных ножках. Стебельки выдавались вверх, образуя равносторонний треугольник, и из каждого смотрел глаз, поразительно похожий на человеческий. Малыш медленно развернулся на трех своих выступах, или ложноножках, так, чтобы каждый глаз мог рассмотреть доктора.

- Дай-ка мне чашку кофе, Джим, - скомандовал доктор. Затем он наклонился и сложил ладони лодочкой:

- Сюда, Виллис, оп!

Виллис подпрыгнул и опустился к доктору в руки, на лету втянув выступающие части. Доктор положил его на рабочий стол, и Виллис тотчас вновь выдвинул глаза и ноги.

Они внимательно изучали друг друга.

Перед доктором был шар, покрытый густым коротким мехом, напоминающим стриженую овечью шкуру, и лишенный каких-либо характерных черт, за исключением ножек и втяжных глаз. Марсианин же видел перед собой пожилого землянина, почти целиком заросшего жесткой щетиной стального цвета. Среднюю часть этого странного, немарсианского существа скрывали снежно-белые шорты и рубашка. Виллис разглядывал его не без удовольствия.

- Как ты себя чувствуешь, Виллис? - спросил доктор. - Хорошо? Плохо?

На самом верху шара, между стебельков, появилась ямочка, быстро превратившаяся в отверстие.

- Виллис в порядке, - донеслось оттуда.

Голос был очень похож на голос Джима.

- В порядке, хм-м?

Не оглядываясь, доктор добавил:

- Джим! Вымой-ка эти чашки еще разок. И простерилизуй. Хочешь, чтобы все здесь скопытились?

- Ладно, док, - согласился Джим и повернулся к Френсису:

- Ты тоже будешь кофе?

- Угу. Не крепкий и молока побольше.

- Не выпендривайся.

Джим погрузил руки в лабораторную мойку и выудил оттуда еще одну чашку. Мойка была завалена грязной посудой. Рядом над горелкой Бунзена булькала большая колба с кофе. Джим тщательно вымыл три чашки, простерилизовал их и наполнил кофе.

Доктор Макрей взял кофе и сказал:

- Джим, сей гражданин утверждает, что он в порядке. Так в чем же дело?

- Я знаю, док, что он так говорит, но это неправда. Вы не могли бы осмотреть его?

- Осмотреть? Но как? Я не могу даже измерить ему температуру, потому что не знаю, какой она должна быть. В его обмене веществ я разбираюсь примерно как свинья в апельсинах. Хочешь, чтобы я вскрыл его и посмотрел, что внутри?

Виллис мгновенно втянул все выступы и стал гладким, как бильярдный шар.

- Ну вот, теперь вы его напугали, - укоризненно сказал Джим.

- Извини.

Доктор протянул руку и начал почесывать и щекотать пушистый шар.

- Виллис хороший, Виллис славный. Никто не обидит Виллиса. Ну, парень, вылезай, вылезай из норки.

Виллис чуть-чуть расслабил мышцы над звуковоспроизводящей диафрагмой.

- Не обижать Виллиса? - тревожно спросил он голосом Джима.

- Не обижать Виллиса. Обещаю.

- Не резать Виллиса?

- Не резать Виллиса. Ну ничуть.

Глаза стали медленно выдвигаться наружу. Непонятно как, но облик Виллиса свидетельствовал о тревожном ожидании, хотя у него не было ничего похожего на человеческое лицо.

- Так-то лучше, - сказал доктор. - Давай разберемся, Джим. Почему ты считаешь, что с этим молодцем что-то не в порядке, если ни он, ни я ничего такого не находим?

- Дело в том, док, что он стал вести себя как-то странно. В помещении с ним все в порядке, но снаружи... Раньше он всюду катился за мной, скакал по всей округе, везде совал нос.

- У него нет никакого носа, - заметил Френсис.

- Больно много ты знаешь. Но теперь, когда я беру его на улицу, он просто сворачивается шаром, и я не могу ничего добиться. Если он здоров, почему тогда ведет себя так?

- У меня есть одна догадка, - ответил доктор Макрей. - Давно ты подружился с этим пузырем?

Джим мысленно окинул взглядом двадцать четыре марсианских месяца.

- С конца Зевса, то есть почти с ноября.

- А сейчас конец марта, почти Церера, лето кончилось. Этот факт дает тебе повод для размышлений?

- Гм, нет.

- Ты что же думаешь, он будет скакать по снегу? Когда становится холодно, мы переселяемся, а он остается здесь.

Джим разинул рот:

- Вы хотите сказать, что он собирается впасть в спячку?

- А что еще? В распоряжении предков Виллиса был не один миллион лет, чтобы приспособиться к смене здешних времен года. Ты едва ли вправе предполагать, что он не будет реагировать на нее.

Джим забеспокоился:

- Я собирался взять его с собой в Малый Сырт.

- В Малый Сырт? Ах, ну да, ты ведь пойдешь в колледж в этом году. И ты, Фрэнк, тоже.

- Точно.

- Никак не могу привыкнуть к тому, как быстро вы растете. Казалось бы, на Марсе годы должны тянуться вдвое дольше, но разницы не ощущаешь - они мелькают еще быстрее.

- Послушайте, док, сколько вам лет? - поинтересовался Френсис.

- Все мои. Кто из вас собирается изучать медицину, чтобы, вернувшись, помочь мне?

Ответа не последовало.

- Ну отвечайте, отвечайте! - настаивал доктор. - Чему вы собираетесь учиться?

- Точно не знаю, - сказал Джим. - Я интересуюсь ареографией, хотя мне нравится и биология. Может быть, я стану планетарным экономистом, как мой старик.

- Серьезная дисциплина. Тебе придется прокорпеть над ней не один год. А ты, Фрэнк?

Френсис слегка смутился.

- Хм, черт... Я по-прежнему хотел бы стать космолетчиком.

- Я думал, ты уже вышел из этого возраста.

- А что такого? - ответил Френсис. - Нормальная профессия.

- Тебе решать. В связи с этим, вы, молодые люди, поедете в колледж еще до миграции колонии, верно?

Поскольку земляне в спячку не впадали, колонии два раза в год необходимо было мигрировать. Летом жили в Чараксе, всего в тридцати градусах от южного полюса, а теперь колония готовилась переселиться в Копайс, расположенный в почти столь же высоких северных широтах в Утопии. Там предполагалось провести половину марсианского года, что примерно соответствовало одному земному.

Рядом с экватором существовали и немигрирующие поселения - Нью-Шанхай, Марсопорт, Малый Сырт и некоторые другие, но это не были колонии в полном смысле слова: здесь работали в основном служащие Марсианской компании. По контракту и в соответствии с уставом Компания была обязана давать марсианским колонистам высшее образование, отвечающее земным стандартам. Компания сочла, что только Малый Сырт пригоден для этой цели.

- Мы отправляемся в следующую среду, - сказал Джим. - Почтовым скутером.

- Уже?

- Да, поэтому-то я и решил позаботиться о Виллисе. Что же делать, док?

Услышав свое имя, Виллис вопросительно посмотрел на Джима и его голосом повторил:

- Что же делать, док?

- Заткнись, Виллис.

- Заткнись, Виллис, - голос доктора Виллис воспроизвел не менее успешно.

- Вероятно, лучший выход из положения - это вынести его наружу, найти подходящую норку и сунуть туда. А знакомство возобновишь, когда он проснется.

- Но, док, в этом случае я его потеряю! Он выберется задолго до того, как я вернусь из колледжа. Ведь он проснется, видимо, даже раньше, чем вернется колония.

- Возможно, - Макрей задумался. - Вряд ли ему без тебя станет хуже. Теперешний образ жизни не естествен для него, Джим. Кроме того, он - личность, а не чья-либо собственность, ты сам это знаешь.

- Конечно. Он - мой друг.

- Никак не пойму, - вмешался Френсис, - чего Джим так с ним носится? Ну да, он умеет болтать, но ведь в основном просто повторяет, как попугай. По-моему, он маленький придурок.

- Тебя никто не спрашивает. Виллис, ты ведь любишь меня, а? Ну, иди к папе.

Джим протянул руки, маленький марсианин подпрыгнул и теплым, пушистым, слегка пульсирующим шаром устроился на коленях. Джим погладил его.

- А почему ты не спросишь какого-нибудь марсианина? - посоветовал Макрей.

- Я пытался, но никто из них не обращает на меня внимания.

- Ты хочешь сказать, что тебе не хватило терпения дождаться. Марсианин заметит тебя, если ты терпелив. Ладно, но почему бы тебе не спросить его самого? Он сам может все объяснить.

- А о чем спрашивать?

- Я попробую. Виллис!

Виллис двумя глазами посмотрел на доктора; Макрей продолжал:

- Хочешь выйти на улицу и найти местечко поспать?

- Виллис не сонный.

- Станешь сонным снаружи. Холодно, хорошо. Найдешь норку в земле, свернешься и будешь спать долго-долго. Что ты об этом думаешь?

- Нет!

Доктор быстро взглянул в сторону, чтобы убедиться, не Джим ли это; если Виллис никого не передразнивал, он говорил голосом Джима. Собственного тембра у звуковоспроизводящей диафрагмы Виллиса было не больше, чем у динамика радиоприемника. Она вообще очень напоминала диафрагму громкоговорителя, с той только разницей, что являлась органом живого существа.

- Ответ ясен, но попробуем спросить иначе. Хочешь оставаться с Джимом, Виллис?

- Виллис остается с Джимом, - сказал Виллис и добавил задумчиво: - Тепло!

- Вот причина твоей притягательности, Джим, - сказал доктор сухо. - Ему приятна температура твоего тела. Но ipse dixit * - держи его при себе. Не думаю, что это ему повредит. Возможно, он проживет лишь пятьдесят лет вместо ста, зато получит вдвое больше удовольствия.

- Они обычно живут до ста лет? - спросил Джим.

- Кто знает? Мы слишком мало живем на этой планете, чтобы ответить на такой вопрос. А теперь валяйте, выметайтесь отсюда. Меня ждет работа.

Доктор задумчиво посмотрел на постель, которую не убирал уже неделю, и решил, что теперь она может подождать и до Дня стирки.

- Что значит "ipse dixit", док? - спросил Френсис.

- Это значит: "Он все сказал".

- Док, - предложил Джим, - почему бы вам не пообедать с нами сегодня? Я позвоню маме. А ты, Фрэнк?

- Я - нет, - сказал Фрэнк. - Я лучше не буду. Моя мать и так говорит, что я слишком часто ем у вас дома.

- Моя матушка, будь она здесь, несомненно сказала бы то же самое, - согласился доктор. - Позвони маме, Джим.

Джим подошел к телефону, отстроился от двух местных кумушек, болтавших о детках, и на вспомогательной частоте с трудом дозвонился домой. Когда на экране появилось лицо его матери, он сообщил ей о своем желании.

- Рада видеть доктора у нас, - ответила она. - Скажи ему, пусть поторопится, Джимми.

- Сейчас, ма!

Джим отключился и взял уличную экипировку.

- Не надевай, - посоветовал Макрей. - На улице прохладно. Мы пойдем по переходам.

- Так вдвое дольше, - возразил Джим.

- Пусть Виллис решит. Что ты предпочитаешь, Виллис?

- Тепло, - важно сказал Виллис.

 

 

2. ЮЖНАЯ КОЛОНИЯ, МАРС

 

Южная колония была спроектирована наподобие колеса, в центре которого ступицей стояло административное здание. Над разбегающимися от него во всех направлениях туннелями находились остальные постройки. Концы спиц предполагалось замкнуть еще одним туннелем-кольцом, восьмая часть которого была уже завершена.

За исключением трех лунных лачуг, построенных при основании колонии, а теперь заброшенных, все здания имели одинаковую форму. Каждое представляло собой полусферу из силиконового пластика, полученного из марсианских пород и здесь же надутого. Собственно говоря, каждая постройка была устроена как двойной пузырь, внешнюю оболочку которого обычно надували до тридцати-сорока футов в поперечнике. Когда она затвердевала, по туннелю пробирались в это новое здание и там надували еще одну - внутреннюю - оболочку чуть меньшего размера. Внешняя оболочка "полимеризовалась" - иначе говоря, застывала и отвердевала - под действием солнечных лучей; а поверхность внутренней укрепляла установка из ультрафиолетовых и обогревательных ламп. Стенки двух пузырей разделяла воздушная прослойка толщиной около фута, которая обеспечивала защиту от жестоких ночных холодов.

После того как новое здание затвердевало, прорезали входную дверь и устанавливали пневматический замок. Давление внутри поддерживалось обычно на уровне двух третей от земной нормы: колонисты любили комфорт, а марсианское давление было еще в два с лишним раза ниже. Не привыкшему к местным условиям землянину без респиратора грозила смерть. Из числа колонистов только тибетцы и индейцы Боливии отваживались выходить без респираторов, но и они облачались в эластичные марсианские костюмы во избежание кожных кровотечений.

Дома не имели окон: прилегающая пустыня была красива, но однообразна. Южная колония с согласия марсиан располагалась чуть севернее древнего города Чаракса - марсианскими названиями не пользовались, поскольку ни один землянин не в состоянии был их произнести, - между русел двойного канала Стримон. Здесь мы вновь, следуя традиции колонистов, используем имена, присвоенные незабвенным доктором Персивалем Ловеллом.

Френсис сопровождал Джима и доктора Макрея до центрального перекрестка, расположенного под административным зданием, а затем свернул в свой туннель. Несколько минут спустя доктор, Джим и Виллис поднялись в дом Марлоу. Мать Джима встретила их; Макрей поклонился:

- Мадам, я вновь злоупотребляю вашим гостеприимством.

- Что за вздор, доктор. Мы всегда рады видеть вас за нашим столом.

- Хотел бы я найти в себе мужество пожелать вам утратить ваши исключительные кулинарные способности; тогда вы смогли бы понять, что причина моих визитов - вы сами, моя дорогая.

Мать Джима вспыхнула и переменила тему.

- Джим, повесь пистолет. Не бросай его на диване, вдруг Оливер схватит.

Услыхав свое имя, маленький брат Джима немедленно рванул к пистолету. Джим и его сестра Филлис, увидев это, хором вскрикнули "Олли!" - что не замедлил повторить Виллис, который исполнил непростой трюк, воспроизведя оба голоса одновременно благодаря исключительным возможностям своей атональной диафрагмы. Филлис была ближе; она схватила оружие и шлепнула малыша по рукам. Оливер заплакал, Виллис подхватил.

- Дети... - начала миссис Марлоу.

В этот миг на пороге появился мистер Марлоу.

- Что за шум? - спросил он спокойно.

Доктор Макрей подхватил Оливера, перевернул его вниз головой, а затем посадил к себе на плечи. Оливер перестал плакать.

Миссис Марлоу повернулась к мужу:

- Все в порядке, дорогой. Я рада, что ты дома. Дети, идите мыть руки и садитесь за стол.

Младшее поколение повалило из комнаты.

- Так что случилось? - повторил мистер Марлоу.

Через несколько минут мистер Марлоу вошел в комнату Джима:

- Джим?

- Да, папа.

- Как получилось, что ты оставил свой пистолет там, где ребенок мог его взять?

Джим покраснел:

- Он не был заряжен, папа.

- Если всех убитых из незаряженного оружия положить в ряд, длинная получилась бы шеренга. Ты ведь гордишься разрешением носить оружие?

- Да, сэр.

- И я горжусь, что тебе его дали. Это означает, что ты сознательный, достойный доверия взрослый человек. На Совете я поручился за тебя и стоял рядом, когда ты давал клятву. Я гарантировал, что ты будешь следовать инструкциям и выполнять устав честно и неукоснительно, а не только большую часть времени. Понимаешь?

- Да, сэр. Думаю, да.

- Хорошо. Пойдем обедать.

Мягким рокотом соленых шуток и несдержанных замечаний доктор Макрей, как всегда, задавал тон за столом. Вскоре он повернулся к мистеру Марлоу и сказал:

- Ты упомянул что-то о том, что лет через двадцать мы сможем избавиться от респираторов; скажи мне: есть какие-нибудь новости о Проекте?

Колония вела десятки проектов, каждый из них должен был упростить условия существования человека на Марсе, но когда говорили о Проекте, всегда подразумевали атмосферу или кислород. Участники первой экспедиции, Гарварда и фонда Карнеги, охарактеризовали Марс как в целом пригодный для заселения, но с той важнейшей оговоркой, что нормальный человек в здешнем разреженном воздухе задохнется. Однако они сообщили, что в песках марсианской пустыни содержатся миллиарды и миллиарды тонн кислорода - те самые окислы железа, которым Марс был обязан своим красноватым оттенком. Проект предполагал высвободить этот кислород для дыхания людей.

- Разве ты не слышал сегодня новости с Деймоса? - ответил мистер Марлоу.

- Никогда не слушаю новости. Полезнее для нервной системы.

- Не сомневаюсь. Но это были хорошие новости. Опытный завод в Ливии запущен, и запущен успешно. В первый рабочий день он восстановил почти четыре миллиона тонн кислорода - и никаких срывов.

Миссис Марлоу изумилась:

- Четыре миллиона тонн? Ведь это, кажется, ужасно много.

Ее муж ухмыльнулся:

- Ты представляешь, сколько времени потребуется заводу такой мощности, чтобы выполнить всю работу, то есть увеличить кислородное давление на пять фунтов на квадратный дюйм?

- Нет, конечно. Но не слишком много, я полагаю.

- Давай прикинем, - его губы бесшумно шевелились. - Хм, около двухсот тысяч лет - марсианских, конечно.

- Ты смеешься надо мной, Джеймс!

- Вовсе нет. Но пусть большие цифры не пугают тебя, дорогая; мы, безусловно, не ограничимся единственным заводом, а построим их по всей пустыне, каждый мощностью миллиард лошадиных сил. Предела их мощности, слава Богу, не существует; и если наших жизней не хватит доделать эту работу, то, по крайней мере, наши дети наверняка дождутся ее окончания.

Миссис Марлоу погрузилась в мечты:

- Хорошо было бы пройтись по улице, подставив ветру открытое лицо. Мне вспомнился наш сад и ручей, пересекающий его, - я была тогда маленькой девочкой... - она запнулась.

- Жалеешь, что мы прилетели на Марс, Джейн? - мягко спросил ее муж.

- Нет! Здесь мой дом.

- Хорошо. О чем печалишься, доктор?

- Хм-м? Да так, ерунда. Просто задумался о конечном результате. Ведь в целом это отличная работа; трудная работа, хорошая работа, за которую человек может ухватиться. Но вот мы закончим ее, а зачем? Чтобы еще два или три миллиарда овец бессмысленно бродили здесь по округе, почесываясь и блея? Лучше бы мы оставили Марс марсианам. Скажите-ка, сэр, а вы знаете, для чего вначале использовали телевидение?

- Нет, откуда?

- Хм... Сам я, конечно, этого не видел, но мне рассказывал отец. Кажется...

- Твой отец? Сколько же ему было лет? Когда он родился?

- Ну, дед. Или, может быть, это был мой прадед. Неважно. Первые телевизоры устанавливали в коктейль-барах - развлекательных заведениях - и смотрели по ним соревнования по борьбе.

- Что такое "соревнования по борьбе"? - не отставала Филлис.

- Устаревшая форма народных танцев, - ответил ее отец. - И, тем не менее, допуская вашу точку зрения, доктор, я все же не вижу, какой вред...

- А что такое "народный танец"? - настаивала Филлис.

- Объясни ей, Джейн. Меня она поставила в тупик.

- Это когда народ танцует, глупая, - самоуверенно сказал Джим.

- Почти верно, - согласилась мама. Доктор Макрей посмотрел внимательно:

- Эти ребята много теряют. Думаю открыть клуб старинных танцев. Я когда-то весьма неплохо танцевал.

Филлис повернулась к брату:

- Теперь, наверное, ты скажешь мне, что старинный танец - это когда старина танцует.

Мистер Марлоу поднял брови.

- Мне кажется, дорогая, дети уже поели. Нельзя ли их отпустить?

- Да, конечно. Можете идти, родные. Олли, скажи: "Разрешите, пожалуйста, выйти из-за стола".

Малыш повторил фразу, а Виллис эхом присоединился к нему.

Джим наспех утер губы, схватил в охапку Виллиса и направился к себе в комнату. Он любил слушать доктора, но в присутствии других взрослых старина иногда нес самую фантастическую чепуху. Неинтересен для Джима был и разговор о кислородном проекте: он не видел ничего странного или неудобного в ношении маски. Без нее он чувствовал бы себя на улице неодетым.

По мнению Джима, Марс был и так хорош и незачем было стараться сделать его похожим на Землю, ведь та не представляла собой ничего особенного. Его собственные впечатления о Земле ограничивались туманными воспоминаниями раннего детства, проведенного на высокогорном плато в Боливии, где проходила акклиматизация эмигрантов, - холод, недостаток кислорода и жуткая скука.

Сестра плелась сзади. В дверях своей комнаты он остановился и спросил:

- Что тебе, детка?

- Ну, это... Джимми, похоже, мне придется позаботиться о Виллисе, когда ты уедешь учиться, и, может, ты скажешь ему об этом. Чтобы он слушался меня и не обижался.

Джим изумленно посмотрел на нее.

- А с чего ты взяла, что я собираюсь оставить его здесь?

Теперь удивилась она.

- А как же иначе? Придется. Его нельзя брать в колледж. Спроси маму.

- Мама не имеет к этому никакого отношения. Ее мало волнует, что я возьму с собой.

- Все равно нельзя его брать, даже если она не возражает. Какой же ты упрямый.

- Ты объявляешь меня упрямым всякий раз, когда я отказываюсь потакать твоим прихотям!

- Не во мне дело, а в Виллисе. Здесь его дом; он привык к нему. В колледже он будет тосковать.

- Я буду с ним!

- Довольно редко. Ты уедешь на занятия, а Виллису останется только сидеть и грустить. Лучше оставить его здесь со мной - с нами, - где ему будет хорошо.

Джим выпрямился.

- Я спрошу прямо сейчас.

Он вернулся в гостиную и стал нетерпеливо ждать, когда его заметят. Скоро отец повернулся к нему:

- Ну? Что случилось, Джим? Что-то не дает тебе покоя?

- Да вот... послушай, па. Что-нибудь может помешать мне взять с собой Виллиса, когда я поеду в колледж?

Отец удивился:

- Мне не приходило в голову, что ты вдруг вздумаешь взять его.

- Хм... А почему бы и нет?

- Но колледж - не место для него.

- Почему?

- Ты не сможешь как следует позаботиться о нем. Ты будешь жутко занят.

- Виллис не требует особой заботы. Кормить его каждый месяц да примерно раз в неделю давать ему воды - и больше ему ничего не надо. Почему же нельзя его взять?

Мистер Марлоу не нашелся, что сказать, и повернулся к жене.

- Дорогой Джимми, мы не хотим, чтобы ты... - начала она.

Джим перебил:

- Мама, каждый раз, когда ты хочешь отговорить меня от чего-то, ты начинаешь: "Дорогой Джимми!"

Ее губы дрогнули, но она сдержала улыбку.

- Прости, Джим. Возможно, это так. Я просто собиралась сказать следующее: нам хочется, чтобы ты хорошо начал учебу в колледже, а я не думаю, что необходимость опекать Виллиса будет способствовать этому.

Джим на мгновение растерялся, но уступать явно не думал:

- Послушай, мама, послушай, отец, вы оба видели присланный мне из колледжа проспект, где говорится, что делать, что взять с собой, когда прибыть и так далее. Если кто-нибудь из вас сможет где-нибудь в этой инструкции обнаружить нечто, запрещающее мне взять Виллиса с собой, я замолкну как марсианин. Это справедливо?

Миссис Марлоу вопросительно взглянула на мужа. Его взгляд, обращенный к ней, выражал ту же надежду на помощь. Мистер Марлоу прекрасно сознавал, что доктор Макрей, храня молчание, смотрит на них обоих с насмешливым сочувствием.

Мистер Марлоу пожал плечами.

- Бери Виллиса с собой, Джим. Но отвечать за него будешь сам.

Джим расплылся в улыбке.

- Спасибо, па!

И быстро исчез из комнаты, пока родители не передумали.

Мистер Марлоу выбил трубку в пепельницу и мрачно взглянул на доктора Макрея.

- Ну что ты скалишься, старый шимпанзе? По-твоему, я слишком балую его, да?

- Что ты, вовсе нет! Я думаю, ты поступил абсолютно правильно.

- Полагаешь, этот любимчик Джима не создаст ему никаких трудностей в колледже?

- Отнюдь нет. Я имею некоторое представление о причудах поведения Виллиса.

- Тогда почему ты сказал, что я поступил правильно?

- А почему парень должен избегать трудностей? Трудности - это нормальные условия существования человечества. Они нас взрастили. Мы расцвели на них.

- Иногда я думаю, доктор, что ты, как выразился бы Джим, совсем рехнулся.

- Возможно. Но поскольку я один здесь разбираюсь в медицине, в психушку я не собираюсь. Миссис Марлоу, вы не могли бы облагодетельствовать старика еще одной чашечкой вашего восхитительного кофе?

- Конечно, доктор.

Она наполнила чашку, а затем обратилась к мужу:

- Джеймс, я не жалею, что ты разрешил Джиму взять Виллиса с собой. Теперь мы сможем вздохнуть спокойно.

- Почему, дорогая? Джим прав: этот малый не слишком привередлив.

- Это, пожалуй, верно. Но лучше бы он был не столь правдив.

- Как это? Я считал его отличным свидетелем для улаживания детских ссор.

- Да, конечно. Он воспроизводит все, что слышит, с точностью магнитофона. Вот это и плохо.

Она взглянула огорченно, а затем усмехнулась:

- Ты знаешь миссис Поттл?

- Конечно же.

- Кто ее не знает! - вмешался доктор. - Я, к несчастью, несу ответственность за ее "нервы".

- Она действительно больна, доктор? - спросила миссис Марлоу.

- Она слишком много ест и мало работает. Профессиональная этика не позволяет мне что-либо к этому добавить.

- Не знала, что она у вас есть.

- Мадам, проявите уважение к моим сединам. Так что же произошло с этой Поттл?

- Так вот, на прошлой неделе мы с Любой Конски вместе обедали, и разговор зашел о миссис Поттл. Короче, Джеймс, я говорила слишком откровенно и не знала, что Виллис сидит под столом.

- Вот как? - мистер Марлоу закрыл глаза. - И что же дальше?

- Вы оба помните, что Поттлы остановились у Конски в Северной колонии и пробудут там до тех пор, пока их дом не будет готов. Сара Поттл стала для Любы излюбленным объектом критики, и во вторник Люба весьма красочно описывала мне некоторые из домашних привычек Сары. Два дня спустя Сара Поттл зашла посоветовать мне, как следует воспитывать детей. Что-то из сказанного ею подействовало на Виллиса - я знала, что он в комнате, но не могла предположить ничего подобного, - Виллис воспроизвел как раз то, что не нужно, и я не сумела заставить его замолчать. В конце концов я просто вынесла его из комнаты. Миссис Поттл ушла, не попрощавшись, и больше со мной не общается.

- Не велика потеря, - заметил ее муж.

- Да, но Люба попала впросак. Ее голос невозможно не узнать, а Виллис говорит им лучше, чем она сама. Хотя я не думаю, что Люба слишком огорчена, - слышали бы вы, как Виллис воспроизводит Любино описание того, как Сара Поттл выглядит по утрам и что в связи с этим предпринимает!

- Слышали бы вы, - добавил Макрей, - что миссис Поттл думает по поводу слуг.

- Я слышала. Она находит чудовищным, что Компания не поставляет нам слуг.

Доктор кивнул:

- Прямо в ошейниках.

- Ну и женщина! Не могу понять, зачем вообще она решила поселиться в колонии.

- Разве ты не знаешь? - сказал ее муж. - Здесь они надеялись мгновенно разбогатеть.

- Хм!

Лицо доктора Макрея приобрело невинное выражение.

- Миссис Марлоу, мне, как ее лечащему врачу, возможно, было бы полезно услышать, что Виллис может сказать относительно миссис Поттл. Как думаете, он повторит это для нас?

- Вы, доктор, старый пройдоха любитель сплетен.

- Согласен. Подслушивать мне тоже нравится.

- Бесстыдник.

- Вновь согласен. Мои нервы отдыхают. Я не испытываю стыда уже много лет.

- Виллис, возможно, представит нам презанимательный отчет о том, что наболтали дети за последние две недели.

- Может быть, вы уговорите его?

Миссис Марлоу внезапно улыбнулась:

- Попытка не пытка.

Она вышла из комнаты, чтобы принести шарообразного друга Джима.

 

 

3. ГЕККО

 

Рассвет в среду был холодным и ясным, что обычно для Марса. Саттоны и Марлоу, за исключением Оливера, собрались на грузовой пристани Колонии, на западном русле канала Стримон, чтобы проводить своих мальчиков.

Температура поднималась, дул упругий утренний ветер, но было все еще минус тридцать. Твердая голубовато-стальная ледяная корка, покрывавшая канал в этих широтах, сегодня не растает. На ней рядом с пристанью стоял почтовый скутер с Малого Сырта, чей корпус опирался на два острых, как бритва, полоза. Водитель еще не закончил перетаскивать груз из портового склада в кузов.

Тигриные полосы на маске Джима, боевая раскраска Фрэнка и радужные переливы на костюме Филлис позволяли легко узнать ребят, хотя только рост и поведение отличали их от взрослых, двое из которых - доктор Макрей и отец Клири - не состояли в родстве ни с Марлоу, ни с Саттонами. Священник говорил что-то Фрэнку низким серьезным голосом.

Вскоре он повернулся и обратился к Джиму:

- Твой пастор просил меня проститься с тобой, сын мой. К несчастью, бедняга прикован к постели марсианской простудой. Но он все равно явился бы сюда, не спрячь я его маску.

Как и отец Клири, капеллан-протестант обет безбрачия; священники жили в одном доме.

- Он очень болен? - спросил Джим.

- Не то чтобы очень. Но прими благословение от него и от меня тоже, - он протянул руку.

Джим бросил дорожную сумку, переложил коньки и Виллиса в левую руку и обменялся рукопожатием со священником. Последовала неловкая пауза. Наконец Джим сказал:

- Почему бы вам всем не пойти домой, пока вы не превратились в ледышки?

- Точно, - согласился Френсис, - хорошая мысль.

- Я полагаю, водитель почти готов, - подхватил мистер Марлоу. - Ну, сын, береги себя. Увидимся после переселения.

Он торжественно пожал сыну руку.

- Счастливо, отец.

Миссис Марлоу обняла Джима, прижалась к нему своей маской и сказала:

- Мальчик мой, ты слишком мал, чтобы покидать дом надолго!

- Ну пожалуйста, мама!

Но он тоже обнял ее, а затем в объятия попала Филлис.

- По местам, - призвал водитель.

- Всем пока! - Джим обернулся: кто-то взял его за локоть. Это был доктор.

- Береги себя, Джим, и никому не давай себя в обиду.

- Спасибо, Док.

Джим повернулся и протянул водителю документы о зачислении в колледж; доктор тем временем прощался с Френсисом. Водитель просмотрел бумаги:

- Оба бесплатно, да? Ладно, поскольку сегодня утром нет ни одного платного пассажира, можете ехать в верхнем салоне.

Он оторвал контроль. Джим забрался внутрь и пошел к дорогим обзорным местам, находившимся за и над водительской кабиной и позволявшим хорошо видеть окрестности. Фрэнк присоединился к нему. Судно вздрогнуло, когда водитель домкратом высвободил вмерзшие в лед полозья, и под рев турбины машина плавными несильными рывками выбралась на трассу. Берега понеслись мимо, а затем, когда скутер набрал скорость, слились в сплошные стены. Лед был зеркально гладок, и вскоре они достигли крейсерской скорости, составлявшей более двухсот пятидесяти миль в час. Водитель снял маску, Джим и Фрэнк, увидев это, последовали его примеру. Теперь давление внутри салона поддерживал встречный ветер; к тому же благодаря уплотнившемуся воздуху стало существенно теплее.

- Клево, да? - сказал Френсис.

- Да. Посмотри на Землю.

Высоко над Солнцем в северо-восточной части неба плыла их родная планета. Она зеленовато мерцала на темном пурпуре. Рядом, легко различимая невооруженным глазом, горела маленькая абсолютно белая звезда - Луна, спутник Земли. На севере, прямо по курсу, от силы в двадцати градусах над горизонтом завис Деймос - внешняя луна Марса, крохотный бледный диск, почти исчезнувший в лучах Солнца, чуть больше какой-нибудь далекой звезды и яркостью заметно уступающий Земле.

Фобос - внутренняя луна - не был виден. На широте Чаракса он поднимался на час-другой дважды в сутки и никогда более чем на восемь градусов над линией горизонта. Днем он исчезал в синеве неба, и едва ли мог найтись кто-нибудь столь безрассудный, чтобы наблюдать за ним в пору ночных холодов. Насколько Джим припоминал, ему не доводилось видеть Фобос, разве что во время переселения из колонии в колонию.

Френсис перевел взгляд с Земли на Деймос.

- Попроси водителя включить радио, - сказал он, - Деймос поднялся.

- Зачем нам эти передачи? - ответил Джим. - Мне интереснее смотреть по сторонам.

Теперь берега были не столь высоки. Из-под крыши салона он мог видеть прибрежные поля. Хотя сезон был на исходе, орошаемые участки вдоль канала еще зеленели, и Джим полюбовался, как растения поднимаются из почвы навстречу утреннему солнцу.

Иногда за много миль от канала ему удавалось различить красноватые дюны пустыни. Увидеть зеленый пояс восточного русла было невозможно - он был за горизонтом.

Не предупредив, водитель включил радио, и наполнившая салон музыка вытеснила низкий рев реактивной турбины. Это была земная музыка Сибелиуса, композитора-классика из другого века. Марсианская колония существовала еще недостаточно долго для того, чтобы создать собственное искусство, и продолжала заимствовать культурные достижения. Ни Джим, ни Фрэнк не знали имени композитора да и не стремились узнать. Берега канала вновь поднялись, смотреть стало не на что, кроме сплошной ледяной колеи, - ребята откинулись в креслах и задремали.

Виллис впервые с момента выхода из дома пошевелился. Он выдвинул глаза-стебельки, с любопытством осмотрелся и начал покачивать ими в такт музыке.

Музыка вскоре кончилась, и голос диктора произнес:

- Говорит станция общемарсианского вещания Д-М-С, Марсианская Компания, Деймос. Через ретрансляционный передатчик на Малом Сырте вы сможете прослушать познавательную программу. Доктор Грейвс Армбрустер изложит свои взгляды на тему "Экологические размышления об экспериментальном искусственном симбиозе в отношении к..."

Водитель мгновенно выключил приемник.

- Не выключайте, - запротестовал было Джим. - Начало было интересное.

- Послушай, ты же просто выпендриваешься, - ответил Фрэнк. - Ты не знаешь даже значения этих слов.

- Черта с два не знаю. Они означают...

- Заткнись и выспись.

Следуя собственному совету, Фрэнк откинулся назад и закрыл глаза. Уснуть ему, однако, не удалось. Виллис, несомненно, (тем, что он использовал в качестве разума) переваривал только что услышанную программу. Он раскрылся и начал воспроизводить ее вслух целиком: партию духовых и все остальное.

Водитель в изумлении обернулся и что-то сказал, но Виллис заглушил его слова. Он добрался до самого конца, не забыв даже прерванное объявление. Водителю удалось, наконец, докричаться:

- Эй, парни! Что там у вас? Переносной магнитофон?

- Нет, прыгун.

- Что-что?

Джим приподнял Виллиса, чтобы водитель мог его видеть.

- Прыгун. Его зовут Виллис.

Водитель изумленно уставился на марсианина.

- Ты хочешь сказать, что эта штуковина и есть магнитофон?

- Нет. Это прыгун. Я уже сказал, его зовут Виллис.

- Я должен взглянуть на него, - заявил водитель. Он включил что-то на пульте управления, затем повернулся и просунул голову и плечи внутрь обзорного плафона. Фрэнк сказал:

- Алло, вы нас разобьете.

- Не переживай, - посоветовал водитель. - Я включил автопилот. Берега будут высокими еще пару сотен миль. Так что это за штуковина? Когда ты втащил ее в салон, я подумал, что это волейбольный мяч.

- Нет, это Виллис. Скажи человеку "привет", Виллис.

- Привет, человек, - радостно сказал Виллис. Водитель почесал затылок:

- Такого я никогда не видел даже на Кеокуке. Что-то вроде попугая, да?

- Он - прыгун. У него есть какое-то научное название, но оно означает просто "марсианский круглоголовый". Никогда не видели таких прежде?

- Нет. Это, знаешь ли, братишка, самая сумасшедшая планета во всей Системе.

- Если вам здесь не по душе, почему бы не вернуться туда, откуда прибыли? - спросил Джим.

- Не груби, малец. Сколько ты хочешь за эту штуковину? Я думаю, что нашел бы ему применение.

- Продать Виллиса? Вы что, спятили?

- Иногда и мне так кажется. Ну ладно, это я так.

Водитель ушел в свою кабину, остановившись по дороге, чтобы еще раз хорошенько рассмотреть Виллиса.

Мальчики вытащили из дорожных сумок бутерброды и быстро умяли их. После этого предложение Фрэнка вздремнуть показалось чрезвычайно привлекательным. Они проснулись, только когда машина начала тормозить. Джим сел, протер глаза и крикнул вниз:

- Что случилось?

- Подъезжаем к станции "Циния", - ответил водитель. - Стоянка до заката.

- Лед не будет держать?

- Может, будет, а может, и нет. Температура поднялась, и я не собираюсь рисковать.

Машина мягко остановилась, затем опять завелась и медленно вползла вверх по скату, где вновь остановилась.

- Все на выход, - крикнул водитель. - К закату быть здесь - иначе останетесь.

Он выбрался наружу, мальчики следом.

Станция "Циния" находилась в трех милях к западу от древнего города Циния, где западное русло Стримона соединялось с каналом Оэроэ. Она представляла собой просто общую спальню, столовую и ряд сборных помещений. На востоке мерцавшие в небе зубчатые башни Цинии, казалось, парили: слишком они были прекрасны для материального объекта.

Водитель вошел в маленькую гостиницу. Джим хотел побродить вокруг и обследовать город, Фрэнк предпочитал сначала посетить ресторан. Мнение Фрэнка возобладало. Ребята зашли в ресторан и после некоторых раздумий вложили часть своего скудного капитала в кофе и неопределенного цвета суп. Водитель вскоре оторвал взгляд от тарелки и сказал:

- Эй, Джордж! Видел когда-нибудь подобное? - он показал на Виллиса.

Джорджем звали официанта, который был по совместительству кассиром, содержателем отеля, станционным смотрителем и представителем Компании. Он взглянул на Виллиса.

- Угу.

- Да? Где? Думаешь, я смогу найти такого?

- Вряд ли. Иногда случается видеть, как они скачут вокруг марсиан. Но не часто, - он вновь вернулся к чтению "Нью-Йорк Таймс" более чем двухлетней давности.

Покончив с едой, мальчики оплатили счет и собрались уходить. Повар, он же официант, он же станционный смотритель, остановил их.

- Подождите, ребята. Вы куда собираетесь?

- На Малый Сырт.

- Я не об этом. Куда вы сейчас? Почему бы не подождать в комнате отдыха? Если хотите, можете вздремнуть.

- Мы думали побродить по окрестностям, - объяснил Джим.

- Ладно. Только в город не ходите.

- Почему?

- Компания против, вот почему. Без пропуска нельзя. Поэтому держитесь от города подальше.

- А как получить пропуск? - не унимался Джим.

- Никак. Циния пока закрыта для посещений, - он возобновил чтение.

Джим собрался было продолжить расспросы, но Фрэнк потянул его за рукав. Они вместе вышли на улицу.

- По-моему не его это дело запрещать нам идти в Цинию, - сказал Джим.

- А кого это волнует? Он считает, что его.

- И что теперь?

- Пойдем в Цинию, естественно. Только не будем спрашивать разрешения у его сиятельства.

- А если он засечет нас?

- Как? Он же прилип к своему стулу. Айда.

- Лады.

Они направились на восток. Путь нельзя было назвать легким: дороги не было, а все растения по берегам канала достигали максимальной высоты, вытянувшись навстречу лучам полуденного солнца. Однако марсианское притяжение облегчает труд пешехода, идущего даже по самой неровной поверхности. Мальчики быстро добрались до берега Оэроэ и, повернув направо, пошли вдоль него в сторону города.

По гладким прибрежным камням идти стало существенно легче. Воздух был теплым и приятным, несмотря на то, что поверхность канала местами еще не оттаяла. Солнце стояло высоко: сейчас они были на добрую тысячу миль ближе к экватору, чем на рассвете.

- Тепло, - сказал прыгун. - Виллис хочет гулять.

- Ладно, - согласился Джим. - Только не свались в канал.

- Виллис не свалится.

Джим опустил его на землю, и малыш, подскакивая, покатился вдоль берега, заглядывая иногда в густую растительность, совсем как щенок, обследующий незнакомую местность.

Они прошли, пожалуй, с милю и городские башни уже высились в небе, когда мальчики повстречали марсианина. Это был относительно маленький экземпляр, ростом не выше двенадцати футов. Он стоял совершенно спокойно, опираясь на все три ноги, по-видимому, полностью уйдя в себя. Обращенный на землян глаз смотрел не мигая.

Джим с Фрэнком, конечно, привыкли к обычаям марсиан и понимали, что стоящий перед ними созерцает "иной мир". Они умолкли и двинулись в обход, стараясь не задеть его ног.

Виллис повел себя иначе. Он принялся скакать вокруг ног марсианина, постоянно касаясь их, затем остановился и издал пару заунывных покряхтываний.

Марсианин зашевелился, осмотрелся, внезапно наклонился и сгреб Виллиса.

- Эй! - завопил Джим. - Отпусти его!

Ответа не последовало.

Джим поспешно повернулся к Фрэнку.

- Скажи ему, Фрэнк. Мне никогда не заставить его понять меня. Пожалуйста!

Марсианский язык Джим понимал плохо, а говорил еще хуже. Фрэнк умел это несколько лучше. Говорящие по-марсиански жалуются, что это вредно для горла.

- А что сказать-то?

- Скажи, пусть положит Виллиса на землю!

- Успокойся. Марсиане никогда никому не причиняют вреда.

- Ну скажи ему тогда, пусть положит Виллиса на землю.

- Попробую.

Фрэнк напряг голосовые связки и принялся за дело. Наличие респиратора и волнение ухудшали его и без того далекое от идеала произношение. Тем не менее фразу, которая должна была объяснить, чего добивался Джим, он прощелкал и прокудахтал до конца.

Безрезультатно.

Он попробовал сказать то же самое иначе. Вновь безрезультатно.

- Не получается, Джим, - признался он. - Либо он не понимает меня, либо просто не хочет слушать.

Джим закричал:

- Виллис! Эй, Виллис! С тобой все в порядке?

- Виллис в порядке!

- Прыгай сюда! Я тебя поймаю.

- Виллис в порядке.

Марсианин наклонил голову и, кажется, впервые заметил Джима. Одной рукой он поддерживал Виллиса, две другие его руки, извиваясь, внезапно опустились и обняли Джима: одна ладонь подперла его снизу, другая ухватила поперек живота.

Мальчика подняли, и через мгновение он увидел перед собой большой влажный глаз марсианина, который, в свою очередь, пристально смотрел на него. Марсианский "человек" поводил головой взад и вперед, с тем чтобы хорошенько рассмотреть Джима каждым своим глазом.

Джим впервые оказался так близко к марсианину, но событие не вызвало у него интереса. Он попробовал выскользнуть из объятий, но внешне хрупкий марсианин оказался сильнее его.

Вдруг откуда-то из верхней части головы марсианина раздался голос. Джим не смог понять, что же ему сказали, хотя различил вопросительный сигнал в начале фразы. Однако голос марсианина произвел на него неожиданное впечатление. Несмотря на грубый, хриплый тембр, голос этот был исполнен такой теплоты, симпатии и дружелюбия, что абориген перестал пугать мальчика. Наоборот, возникло впечатление, что общаешься со старым надежным другом.

Марсианин повторил вопрос.

- Что он говорит, Фрэнк?

- Я не совсем понял. Он вполне дружелюбен, но я не могу понять его.

Марсианин заговорил вновь, Фрэнк слушал.

- По-моему, он приглашает тебя пойти с ним.

Джим колебался лишь мгновение.

- Скажи ему, что я согласен.

- Джим, ты спятил?

- Не бойся. У него добрые намерения. Я уверен.

- Ну ладно.

Фрэнк проквакал о согласии. Абориген подобрал под себя одну ногу и размашистым шагом устремился к городу. Фрэнк затрусил следом. Он изо всех сил старался не отставать, но скорость была слишком высока. Он остановился, чтобы перевести дух, и крикнул:

- Подождите меня.

Маска приглушила его голос.

Джим тщетно пытался сформулировать требование остановиться и уже бросил эту затею, как вдруг его осенило.

- Послушай, Виллис, Виллис-малыш. Скажи ему, что надо подождать Фрэнка.

- Подождать Фрэнка? - спросил Виллис с сомнением.

- Да, подождать Фрэнка.

- Ладно.

Виллис заухал что-то своему новому другу. Марсианин остановился и опустил третью ногу. Пыхтя, подбежал Фрэнк.

Марсианин высвободил одну из державших Джима рук и сгреб ею Фрэнка.

- Эй! - запротестовал Фрэнк. - Кончай это.

- Спокойно, - посоветовал Джим.

- Но я не хочу, чтоб меня несли.

Ответ Фрэнка оборвался, поскольку марсианин вновь зашагал вперед. Обремененный такой ношей, он двигался теперь с помощью всех трех ног, из которых по меньшей мере две постоянно опирались о землю. Способ был тряский, но на удивление быстрый.

- Как ты думаешь, куда он нас несет? - спросил Джим.

- Кажется, в город, - ответил Фрэнк и добавил: - Нам нельзя упустить скутер.

- Не беспокойся, у нас еще уйма времени.

Марсианин молча продолжал пробираться к Цинии. Виллис, судя по всему, был счастлив, как пчела в цветочном магазине. Джим устроился поудобнее, чтобы насладиться поездкой. Теперь, когда его голова возвышалась на добрых десять футов над землей, возможности обзора значительно увеличились: он мог смотреть поверх расположившихся вдоль канала растений и видеть все вплоть до радужных башен Цинии. Эти башни не походили на башни Чаракса; на Марсе вообще нельзя было найти даже двух похожих городов. Каждый казался уникальным произведением искусства, воплощенным замыслом того или иного творца.

Джим размышлял о том, зачем построили эти башни, для чего они предназначены, сколько им лет.

Раскинувшаяся по берегам канала растительность окружала их темно-зеленым морем, по пояс в котором шел марсианин.

Широко расправленные навстречу солнцу листья жадно поглощали лучистую энергию - источник жизни. Когда тело аборигена касалось их, они сворачивались, с тем чтобы вновь распрямиться, когда он пройдет.

Приближаясь, башни росли. Марсианин внезапно остановился и опустил мальчиков на землю. Он продолжал, однако, нести Виллиса. Прямо перед ними, скрытый нависшей зеленью, находился наклонный спуск под землю, ведущий ко входу в туннель. Джим посмотрел туда и спросил:

- Что думаешь, Фрэнк?

- Ого! Не знаю, что и сказать.

Ребята бывали в Чараксе и Копайсе, но только в заброшенных их частях, расположенных на поверхности. Впрочем, времени на обдумывание им не дали: их проводник большими шагами устремился вниз по склону.

Джим с криком: "Эй, Виллис!" - побежал следом. Марсианин остановился и перекинулся с Виллисом парой фраз. Прыгун откликнулся:

- Джим, жди.

- Скажи, чтобы он отпустил тебя.

- Виллис в порядке. Джим, жди.

Марсианин двинулся дальше таким шагом, что Джим в любом случае не угнался бы за ним. Он уныло вернулся к началу спуска и уселся на бортик.

- Что ты собираешься делать? - спросил Фрэнк.

- Ждать, я думаю. Что еще я могу! А что собираешься делать ты?

- Хм, я с тобой. Но я не хочу опоздать на скутер.

- И я тоже. Тем более, что вообще нельзя оставаться здесь после заката.

Резкое падение температуры с наступлением темноты - почти единственная перемена местной погоды, но для землянина она означает смерть от переохлаждения (в том случае, если он не надел специальную одежду и не находится в постоянном движении).

Они ждали, наблюдая за юркающими мимо жучками-прядильщиками. Один - маленький живой треножник высотой не более дюйма - остановился рядом с коленом Джима; казалось, он изучал мальчика. Джим дотронулся до него; жук мгновенно расправил крылышки и унесся прочь. Не требовалось даже быть настороже, так как водоискатели никогда не подходили близко к поселениям марсиан; мальчики просто ждали.

Примерно через полчаса их марсианин - или, во всяком случае, марсианин того же размера - вернулся. Виллиса с ним не было. У Джима вытянулось лицо. Однако марсианин сказал на своем языке: "Идите со мной", - поместив вопросительный сигнал в начале фразы.

- Пойдем или нет? - спросил Фрэнк.

- Пойдем. Скажи ему.

Все трое двинулись вниз. Марсианин положил огромные ласты-ладони мальчикам на плечи и вел их рядом. Вскоре он остановился и поднял ребят. На этот раз те не возражали. Даже после того как они проникли в глубь туннеля на несколько сотен ярдов, дневной свет, казалось, по-прежнему освещал все вокруг. Он пробивался отовсюду, но главным образом сквозь потолок. По человеческим меркам туннель выглядел очень большим, но для марсиан он был всего лишь достаточно просторным. По дороге они миновали еще нескольких туземцев; тех, кто подавал признаки жизни, их "хозяин" приветствовал, но если встречный находился в неподвижной, типичной для транса позе, то расходились молча.

Однажды их проводник перешагнул через шар диаметром примерно три фута. Сначала Джим не понял, что это, затем, присмотревшись внимательнее, удивился. Он обернулся и продолжал разглядывать. Такое было невозможно - но, тем не менее, имело место!

Он созерцал нечто, чему были свидетелями немногие люди и чего ни один человек не хотел бы увидеть: свернувшегося шаром марсианина, чьи ластоподобные ладони покрывали все, за исключением изогнутой спины. Марсиане - современные, цивилизованные марсиане - не впадали в спячку, но в какие-то отдаленные эпохи их предкам наверняка приходилось это делать, так как их строение и сейчас позволяет им, при желании, принимать необходимую для сохранения тепла и влаги шарообразную форму.

Такое желание возникает не часто.

С точки зрения земной морали для марсианина свернуться шаром равносильно дуэли не на жизнь, а на смерть, и они прибегают к этому, только когда оскорбление столь велико, что иные меры не достаточны.

Это означает: я порвал с вами, я покинул ваш мир, я отрицаю само ваше существование.

Первые люди на Марсе не понимали этого и вследствие своего невежества относительно местных ценностей не раз оскорбляли марсиан. В результате процесс колонизации Марса затянулся на многие годы; потребовалось умение самых искусных дипломатов и лингвистов с Земли, дабы восстановить нормальные отношения с аборигенами. Джим недоверчиво разглядывал свернувшегося марсианина, гадая, что того заставило поступить так по отношению к целому городу. Он припомнил страшный случай, произошедший со Второй экспедицией на Марс, о котором ему рассказывал доктор Макрей.

- Этот паршивый болван... - рассказывал доктор, - лейтенант медицинской службы, что мне крайне неприятно признавать, - этот идиот уцепился за ласты того малого и попробовал развернуть его. Тогда это и случилось.

- Что случилось? - спросил Джим.

- Он исчез.

- Марсианин?

- Нет, офицер медицинской службы.

- Ну, а как он исчез?

- Не спрашивай меня, я этого не видел. Свидетели - их было четверо - клятвенно утверждали, что вот он был, раз - и его уже нету, как будто он наткнулся на буджума.

- Что такое буджум? - поинтересовался Джим.

- Вот она, современная молодежь! Темнота! Буджум - это из книги; я откопаю для вас где-нибудь экземплярчик.

- Но каким образом он исчез?

- Не спрашивай. Можешь назвать это массовым гипнозом, если это тебя сколько-нибудь утешит. Меня утешает, но не слишком. Семь восьмых айсберга всегда под водой, это все, что я могу сказать.

Джим никогда не видел айсберг, и сравнение пропало даром, однако, созерцая свернувшегося марсианина, он чувствовал себя крайне неспокойно.

- Ты видел? - спросил Фрэнк.

- Уж лучше бы нет, - ответил Джим. - Интересно, что с ним случилось?

- Баллотировался в мэры и проиграл.

- Неуместная шутка. Может, он... тссс!

Джим внезапно замолчал. Он заметил еще одного марсианина, неподвижного, но не свернувшегося шаром. Вежливость требовала тишины.

Несший их марсианин внезапно повернул налево и вошел в зал; здесь мальчиков отпустили. Помещение показалось им огромным; марсиане, вероятно, использовали его для непринужденных общественных собраний. Здесь повсюду были расставлены каркасы, служившие марсианам стульями. Само помещение, круглое, венчал купол; создавалась иллюзия открытого пространства, так как свод потолка имитировал марсианское небо. Бледно-голубое на горизонте, оно постепенно синело, затем становилось пурпурным и наконец почти черным с ярко сияющими звездами - в самой высокой точке.

Миниатюрное, но вполне убедительное солнце располагалось к западу от меридиана. Благодаря какому-то оптическому эффекту нарисованные горизонты представлялись далекими. Оэроэ на северной стене, казалось, тек мимо.

- Класс! - прокомментировал увиденное Фрэнк.

Джим реагировал сдержаннее.

Хозяин разместил их рядом с двумя каркасами для отдыха. Ребята и не пытались усесться на них - пара стремянок показалась бы удобнее. Марсианин большими печальными глазами взглянул сначала на них, затем на каркасы и вышел из зала.

Очень скоро он вернулся в сопровождении двух других марсиан; все трое несли разноцветную материю и грудой свалили ее посреди комнаты. Первый марсианин подхватил Джима и Фрэнка и осторожно положил их на груду.

- Думаю, он хочет сказать: "Соорудите себе стул", - заметил Джим.

Эта материя не была ьканым материалом, а представляла собой частую сеть вроде паутины, почти столь же мягкую, хотя значительно более прочную, и играла всевозможными оттенками от бледно-голубого до насыщенного темно-красного. Мальчики растянулись на ней в ожидании.

Их "хозяин" устроился на одном из каркасов, другие два марсианина сделали то же самое. Воцарилось молчание. Ребята - не какие-нибудь туристы - хорошо понимали всю бесполезность попыток торопить марсианина. Немного погодя Джима осенило. Чтобы проверить свою догадку, он осторожно приподнял маску.

- Эй! Ты что? - воскликнул Фрэнк. - Хочешь задохнуться?

Джим снова поднял маску.

- Все в порядке. Здесь нормальное давление.

- Не может быть. Мы же не проходили шлюзовую камеру.

- Убедись сам.

Джим опять приподнял маску. Увидев, что лицо друга не посинело и не исказилось от удушья, Фрэнк отважился последовать его примеру и обнаружил, что ничто не препятствует дыханию. В действительности давление было ниже, чем то, к которому он привык дома, и обитателю Земли оно показалось бы просто стратосферным, но все же для малоактивного человека воздуха хватало.

Еще несколько марсиан прошествовали внутрь и не спеша устроились на каркасах. Спустя некоторое время Фрэнк сказал:

- Ты догадываешься, что происходит, Джим?

- Хм, возможно.

- Никаких "возможно". Это совместное вознесение.

"Совместное вознесение" - неточный перевод марсианской идиомы, которой обозначалось самое обычное для марсиан общественное событие: выражаясь без прикрас, все просто сидят и молчат. С таким же успехом движение конского волоса по сухой кошачьей жиле можно назвать скрипичной музыкой.

- По-моему, ты прав, - согласился Джим. - Закроем-ка лучше рты.

- Давай.

Надолго воцарилась тишина. Мысли Джима унеслись далеко: он думал о колледже, о том, что там будет делать, о своей семье, о событиях прошлого. Вскоре ощущение реальности вернулось к нему, и он понял, что уже много лет не чувствовал себя счастливее, хотя никаких особых на то причин не видел. Это было тихое счастье, он не испытывал желания ни смеяться, ни даже улыбаться, но сознание полного довольства и спокойствия не покидало его.

Он отчетливо ощущал присутствие марсиан, каждого в отдельности, и это ощущение становилось все острее и острее. Никогда прежде он не замечал, сколь они прекрасны. "Безобразный как туземец", - бытовала среди колонистов расхожая фраза. Джим с удивлением вспомнил, что и сам употреблял ее, и изумился, зачем он это делал.

Он ощущал также присутствие подле себя Фрэнка и думал о том, как сильно его любит. Надежный - вот как он назвал бы Фрэнка; хорошо иметь рядом такого человека. Он удивлялся, почему никогда не говорил Фрэнку о том, что любит его.

Он немного скучал без Виллиса, но не слишком беспокоился о нем. Такого рода заседание пришлось бы Виллису не по вкусу; он любил шумные, бурные забавы, не относящиеся к числу утонченных. Джим отогнал мысли о Виллисе, лег на спину и отдался радости бытия. Он с восхищением отметил, что неизвестный художник, создавший интерьер этой комнаты, предусмотрел для миниатюрного Солнца возможность перемещаться по потолку, точно повторяя небесный путь реального светила. Джим следил за тем, как оно двигалось на запад и вскоре стало снижаться к нарисованному горизонту.

Позади раздалось негромкое бормотание - он не мог различить слов, - затем откликнулся другой марсианин. Один из них отделился от своей рамы для отдыха и засеменил из комнаты. Фрэнк приподнялся и сказал:

- Кажется, мне снился сон.

- Ты что, уснул? - спросил Джим. - А я - нет.

- Черта с два - "нет". Ты храпел, как доктор Макрей.

- Да я глаз не сомкнул.

- Да что ты говоришь!

Марсианин, уходивший куда-то, вскоре вернулся. Джим не сомневался, что это был именно он; теперь он научился их различать. Марсианин нес чашу для питья. Фрэнк вытаращил глаза.

- Как ты думаешь, уж не собираются ли они угостить нас водой?

- Похоже на то, - голос Джима был исполнен благоговения. Фрэнк покачал головой.

- Лучше не рассказывать об этом, нам никто никогда не поверит.

- Ты прав.

Церемония началась. Марсианин, державший чашу, назвал свое имя, слегка коснулся ее носика и передал дальше. Следующий марсианин назвал себя и тоже будто бы отпил. Чаша пошла по кругу. Джим запомнил, что приведшего их сюда марсианина звали Гекко. Имя показалось Джиму приятным и подходящим. Наконец чаша дошла и до Джима. Марсианин вручил ее ему, пожелав: "Пусть тебе никогда не доведется испытать жажду". Смысл фразы был абсолютно ясен Джиму.

Хор голосов вокруг подхватил ответ: "Пусть ты сможешь напиться, когда ни пожелаешь!" Джим, взяв чашу, припомнил слова доктора о том, что болезни марсиан не заразны для людей.

- Джим Марлоу! - провозгласил он, поднес носик к губам и глотнул.

Возвращая чашу, он покопался в своих скудных познаниях местного языка, сосредоточился на артикуляции и исхитрился произнести:

- Пусть вода для тебя всегда будет чистой и в изобилии.

В ответ послышался одобрительный шепот. Марсианин передал чашу Фрэнку.

Церемония завершилась почти по-земному - шумной беседой. Джим тщетно силился понять, что говорил ему марсианин примерно в три раза выше его, когда Фрэнк сказал:

- Джим! Видишь солнце? Рискуем опоздать на скутер!

- А? Но это же не настоящее солнце, это игрушка.

- Да, но оно двигается так же, как настоящее. Мои часы подтверждают это.

- Ради Бога, где Виллис?! Гекко - где Гекко?

Гекко, услышав свое имя, подошел и что-то вопрошающе прокудахтал Джиму. Джим постарался объяснить причину их беспокойства, запутался в синтаксисе, использовал неверные указательные сигналы и вконец утратил контроль над произношением. Фрэнк решил говорить сам и оттеснил его в сторону. Вскоре он обернулся к Джиму:

- Они доставят нас туда до заката, но Виллис останется здесь.

- Что? Они не могут так поступить!

- Он так сказал.

Джим задумался.

- Скажи, чтобы они принесли сюда Виллиса и спросили его самого.

Гекко охотно выпонил просьбу. Виллиса внесли и положили на пол. Он вразвалочку подкатился к Джиму и сказал:

- Привет, Джим! Привет, Фрэнк!

- Виллис, - сказал Джим серьезно, - Джим уходит. Виллис пойдет с Джимом?

Виллис, казалось, был озадачен.

- Останься тут. Джим, останься тут. Виллис останется тут. Хорошо.

- Виллис, - сказал Джим с отчаянием, - Джим должен уйти. Виллис идет с Джимом?

- Джим идет?

- Джим идет.

Казалось, Виллис весь сжался.

- Виллис пойдет с Джимом, - печально сказал он.

- Скажи Гекко.

Виллис сказал. Марсианин, похоже, удивился, но спорить не стал. Он подхватил обоих мальчиков, прыгуна и направился к двери. Другой большой марсианин, чье имя, как вспомнил Джим, было Г'куро, взял у Гекко Фрэнка и поплелся следом. Когда они поднимались по туннелю, Джим внезапно почувствовал, что ему необходима маска; Фрэнк тоже надел свою.

Свернувшийся шаром марсианин продолжал перегораживать проход; оба "носильщика" перешагнули через него без всяких комментариев.

Когда они вышли наружу, солнце опустилось совсем низко. Хотя марсианина невозможно заставить двигаться быстрее, средняя скорость его передвижения весьма высока, и длинноногая пара в мгновение ока покрыла три мили, отделявшие их от станции "Циния". Солнце коснулось горизонта и воздух стал колючим от холода, когда мальчиков и Виллиса выгрузили на пристань. Марсиане немедленно повернули обратно, торопясь к теплу своего города.

- До свидания, Гекко! - крикнул Джим. - До свидания, Г'куро!

Водитель и станционный смотритель стояли на пристани. Водитель был явно готов к отправлению и с нетерпением ожидал своих пассажиров.

- В чем дело? - спросил смотритель.

- Мы готовы, - ответил Джим.

- Вижу, - сказал водитель.

Он внимательно глядел вслед удаляющимся фигурам, затем моргнул и повернулся к смотрителю.

- Оставим это, Джордж. Я вижу, в чем дело. Что ж, давайте в машину, - добавил он, обращаясь к мальчикам.

Они последовали совету и забрались внутрь плафона. Машина рывками сползла по скату на ледяную поверхность, повернула влево на канал Оэроэ и набрала скорость. Солнце скрылось за горизонтом, и лишь короткий марсианский закат еще некоторое время освещал окрестности. На глазах у мальчиков прибрежные растения на ночь втягивались в почву. Через несколько минут земля, еще полчаса назад покрытая буйной растительностью, стала голой, как настоящая пустыня.

Появились ослепительно яркие звезды. Зарницы мягкой вуалью зависли над краем неба. Крошечный немигающий огонек поднялся на западе и двинулся навстречу звездам.

- Фобос, - сказал Фрэнк. - Смотри!

- Вижу, - ответил Джим. - Холодно. Пошли спать.

- Пойдем. Я есть хочу.

- У меня еще остались сэндвичи.

Они проглотили каждый по сэндвичу, затем спустились в нижний салон и расползлись по койкам. Тем временем машина, миновав город Гесперидум, свернула на канал Эримантус и взяла курс на запад - северо-запад, но Джим уже не заметил этого. Ему снилось, что они с Виллисом поют дуэтом для изумленных марсиан.

- Конечная станция! Все на выход!

Водитель продолжал их трясти.

- А?

- Поднимайтесь, попутчики. Малый Сырт.

 

 

4. АКАДЕМИЯ ЛОВЕЛЛА

 

"Дорогие мама и папа!

Я не позвонил вам когда мы приехали в среду вечером потому что мы приехали только в четверг утром. Когда я хотел позвонить в четверг телефонистка сказала Деймос вне зоны приема Южной колонии а потом я узнал что пройдет около трех дней прежде чем можно будет дозвониться через Деймос а письмо дойдет быстрее и сэкономит вам четыре с половиной кредита за междугородный телефонный разговор. Теперь я понял что не успею отослать это письмо прямо сейчас и может вы получите его уже после того как я смогу вам позвонить если конечно получится но вы наверно не понимаете как мы все заняты в колледже и сколько у нас обязанностей а свободного времени мало и все-таки вы наверно уже знаете от мамы Фрэнка что пока у нас все в порядке и как бы то ни было я сэкономил вам четыре с половиной кредита потому что не позвонил.

Я прямо слышу как Филлис сейчас говорит мол я намекаю что сэкономленные четыре с половиной хорошо бы переслать мне но я не имею в виду ничего такого потому что никогда не стал бы делать ничего подобного а кроме того у меня еще остались деньги от тех что вы мне дали до моего отъезда а также часть от подаренных ко дню рождения денег и при бережном с ними обращении я сумею дотянуть до вашего прибытия сюда после Миграции хотя все здесь дороже чем дома. Фрэнк говорит это потому что из-за туристов всегда вздувают цены но сейчас здесь нет никаких туристов и не будет до прибытия "Альберта Эйнштейна" на следующей неделе. Во всяком случае если вы просто разделите сэкономленное пополам со мной вам тем не менее останется две с четвертью кредита чистой прибыли.

Мы не добрались досюда в среду вечером потому что водитель решил что лед может проломиться поэтому мы задержались на Станции Циния и мы с Фрэнком просто болтались по округе до заката чтобы убить время.

Нам с Фрэнком разрешили жить вместе и у нас теперь роскошная комната. Она рассчитана только на одного и в ней только один письменный стол но мы изучаем почти одни и те же предметы и часто можем пользоваться проектором вместе. Я наговариваю это письмо на встроенный в стол магнитофон потому что этом вечером Фрэнк дежурит на кухне и мне осталось выучить только немножко по истории и я сделаю это позже вместе с Фрэнком когда он вернется. Профессор Стьюбен говорит что не знает что они станут делать если количество студентов будет и дальше расти а комнат больше нет наверно повесят их на крючки но он просто шутит. Он большой шутник и всем нравится и все расстроятся когда он улетит на "Альберте Эйнштейне" и вместо него будет новый директор.

Вот пока и все потому что Фрэнк вернулся и нам надо заниматься потому что завтра у нас опрос по истории.

Любящий вас сын Джеймс Мэдисон Марлоу-младший.

P. S. Фрэнк только что сказал мне что тоже не написал своим старикам и спросил не могли бы вы позвонить его маме и сказать ей что он в порядке и чтобы она пожалуйста сразу выслала ему его фотоаппарат который он забыл.

P. P. S. Виллис передает привет. Я только что говорил с ним.

P. P. P. S. Скажи Филлис что девчонки здесь красят волосы полосами. Мне кажется это глупость.

Джим".

 

Если бы профессор Отто Стьюбен, магистр, доктор юриспруденции не ушел на пенсию, жизнь Джима в академии Ловелла сложилась бы иначе, но профессор уволился и вернулся в долину Сан-Фернандо, чтобы отдохнуть в достатке и благополучии. Весь колледж явился на проводы в Марсопорт. Стьюбен пожал всем руки, прослезился и вверил своих учеников заботам Маркиза Хоу, который недавно прибыл с Земли и теперь занял освободившуюся должность.

Возвратясь из космопорта, Джим и Фрэнк обнаружили, что вернувшиеся раньше столпились у доски объявлений. Они протиснулись ближе и прочли привлекший всеобщее внимание листок:

 

СПЕЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ

 

Все студенты обязаны быть аккуратными и содержать в постоянном порядке себя и свои комнаты. Надзор за соблюдением означенных правил старостами из числа студентов оказался неудовлетворительным. Вследствие этого директор еженедельно будет проводить официальный осмотр. Первый такой осмотр состоится в десять сто, в субботу, седьмого Цереры.

(подпись)

М. Хоу, директор.

 

- Ну ни фига себе! - взорвался Фрэнк. - Что ты об этом думаешь, Джим?

Джим ошеломленно смотрел на сообщение.

- Я думаю, что сегодня шестое Цереры.

- Да, но сама идея? Он, наверное, считает, что здесь исправительная колония.

Фрэнк повернулся к старшекурснику, который до сих пор был старостой их участка.

- Андерсон, что скажешь?

- Совсем ничего не понимаю. Мне кажется, у нас и так все было как надо.

- А что ты намерен в связи с этим делать?

- Я? - молодой человек ненадолго задумался, прежде чем дать ответ. - Мне остался всего семестр до диплома, затем я смоюсь отсюда. Полагаю, я буду молча гнуть свою линию и как-нибудь перетерплю все это.

- Хм? Тебе легко рассуждать, а у меня впереди еще двенадцать семестров. Я что, преступник, что ли?

- Это, парень, твои проблемы.

Старшекурсник ушел. Один из студентов в толпе, казалось, ничуть не переживал по поводу объявления. Это был Герберт Бичер, сын Главного Представителя Компании, новичок в школе и вообще на Марсе. Другой парень заметил его ухмылку.

- Чего радуешься, турист? - спросил он. - Ты знал?

- Естественно.

- Ручаюсь, идея твоя.

- Нет, но мой старик говорит, что вы тут давно разболтались. Мой старик говорит, что Стьюби был слишком мягок, чтобы укрепить дисциплину в колледже. Мой старик говорит, что...

- Чихать мы хотели на то, что плетет твой старик. Пошел отсюда.

- Не стоит тебе так говорить о моем старике. Я буду...

- Пошел отсюда, я сказал!

Бичер-младший посмотрел на своего противника - рыжеволосого молодца по имени Келли, - понял, что тот не шутит, и мгновенно испарился.

- Он-то может ухмыляться, - мрачно сказал Келли. - Он живет при папаше. А это касается только тех, кто вынужден жить в колледже. Настоящая административная дискриминация!

Примерно треть студентов приходила в колледж только на занятия. Это были главным образом сыновья сотрудников Компании, живших в Малом Сырте. Еще треть составляли мигрирующие колонисты, а последнюю треть представляли дети землян, занятых в основном работой над атмосферным проектом на отдаленных станциях, в большинстве своем боливийцы и тибетцы и несколько эскимосов. Келли обратился к одному из них:

- Что думаешь делать, Чен?

Выражение широкого азиатского лица не изменилось.

- Не вижу причин для беспокойства, - Чен отвернулся.

- Как? Ты не будешь защищать собственные права?

- Это скоро отменят.

Джим с Фрэнком вернулись в свою комнату, но продолжали обсуждать случившееся.

- Фрэнк, - спросил Джим, - что все это значит? Думаешь, такую же штуку провернули и в женском колледже?

- Я могу позвонить Долорес Монтес и спросить ее.

- Ммм... не стоит. Это несущественно. Важно одно: что теперь делать нам?

- А что мы можем?

- Не знаю. Хорошо бы посоветоваться с папой. Он всегда говорил мне, что я должен отстаивать свои права - но, может быть, это не тот случай, кто знает?

- Послушай, - предложил Фрэнк, - почему бы не спросить наших отцов?

- Ты хочешь позвонить? А сегодня вечером есть связь?

- Нет, не надо звонить, это слишком дорого. Просто подождем, пока наши старики прибудут сюда после переселения; осталось совсем недолго. И тогда, если мы поднимем шум, наши родственники здесь нас поддержат, иначе мы ничего не добьемся. А пока давай сидеть тихо и делать то, о чем просят. Возможно, от нас не потребуют слишком многого.

- Разумное предложение.

Джим встал.

- Теперь, я думаю, можно попробовать избавиться от этого мусора.

- Лады. Да, Джим, мне тут кое-что пришло в голову. Фамилия председателя Компании, кажется, Хоу?

- Джон В. Хоу, - согласился Джим. - И что?

- Так ведь фамилия директора тоже Хоу.

- Хм, - Джим покачал головой. - Это ничего не значит. Хоу - очень распространенная фамилия.

- Спорим, это что-то да значит. Док Макрей говорит, для того чтобы получить теплое местечко в Компании, надо быть чьим-нибудь двоюродным братцем. Док говорит, персонал Компании - одна большая счастливая семья и разговоры о том, что это неподкупная организация - самая удачная шутка с тех пор как Бог изобрел женщину.

- Хмм... Ну, не знаю. Куда положить этот хлам?

На следующее утро за завтраком всем вручили листки с предписанием "Порядок в комнатах, в качестве подготовки к осмотру"; пришлось переделывать то, что было сделано накануне вечером. Поскольку предписания директора Хоу не учитывали возможность совместного проживания двух человек в одноместной комнате, выполнить их оказалось нелегко; к десяти часам работа еще не завершилась. Однако уже два часа спустя директор добрался до их пенала. Он заглянул внутрь, как будто бы собрался уйти, но вместо этого вошел. И указал на прогулочные костюмы, висевшие на крючках у платяного шкафа.

- Почему вы не удалили эту варварскую мазню с ваших масок?

Ребята удивились. Хоу продолжал:

- Вы что, не смотрели сегодня на доску объявлений?

- Нет, сэр.

- Посмотрите. Вы несете ответственность за выполнение всего вывешенного на доске.

Он крикнул в сторону двери:

- Дежурный!

В дверях появился один из старшекурсников.

- Да, сэр.

- Эти двое лишаются выходных до выполнения требований инспекции. Пять штрафных очков каждому.

Хоу огляделся.

- Эта комната невероятно неряшлива и неопрятна. Почему не выполнили соответствующее предписание?

Джим онемел от явной несправедливости. Наконец он вымолвил:

- Она рассчитана на одного. Мы сделали все, что смогли.

- Не пытайся оправдаться. Если вам не хватает места, чтобы аккуратно сложить вещи, избавьтесь от всего лишнего.

Его взгляд впервые остановился на Виллисе, который при виде незнакомцев откатился в угол и втянул свою оснастку. Хоу ткнул пальцем в его сторону.

- Гимнастические снаряды следует хранить на платяном шкафу либо оставлять в спортзале. Они не должны валяться по углам.

Джим хотел ответить, но Фрэнк пнул его в голень. Хоу, продвигаясь к двери, продолжал читать нотацию:

- Я понимаю, вы, молодые люди, выросли вдали от цивилизации и не обладаете достоинствами людей культурных, но я сделаю все возможное, дабы исправить положение. Я считаю, что этот колледж должен выпускать прежде всего цивилизованных молодых джентльменов.

У двери он задержался и добавил:

- Когда отмоете маски, явитесь ко мне в кабинет и доложите об этом.

Едва Хоу оказался вне пределов слышимости, Джим спросил:

- Зачем ты меня пнул?

- Идиот паршивый, он подумал, что Виллис - это мяч.

- Я знаю, я как раз хотел поправить его.

Фрэнк возмутился:

- Неужели ты еще не понял, что от добра добра не ищут? Ведь ты же хочешь остаться с Виллисом? Хоу тут же накатал бы какое-нибудь правило, по которому Виллис станет контрабандой.

- Но он не может так сделать!

- Черта с два не может! Я начинаю догадываться, что Стьюби не давал развернуться талантам нашего приятеля Хоу во всю ширь. Как думаешь, что означают его "штрафные очки"?

- Не знаю, но думаю, ничего хорошего.

Джим взял свой респиратор и взглянул на веселые тигриные полоски.

- Ты знаешь, Фрэнк, что-то мне неохота становиться "цивилизованным молодым джентльменом".

- И мне!

Прежде чем мыть маски, они решили взглянуть на доску объявлений, чтобы не навлечь на себя дополнительных неприятностей, и вышли в вестибюль. На доске было приколото

 

ОБЪЯВЛЕНИЕ ДЛЯ СТУДЕНТОВ

 

1. Обычай раскраски масок-респираторов так называемыми "различительными узорами" упраздняется. Маски должны быть чистыми, и каждому студенту надлежит написать собственное имя (буквами размером в один дюйм) на груди и на плечах своего прогулочного костюма.

2. Студентам предписывается постоянное ношение рубашек и ботинок или тапочек во всех присутственных местах за исключением их личных комнат.

3. Содержать домашних животных запрещается. В исключительных случаях, когда редкие разновидности представляют научный интерес, в биологической лаборатории могут быть созданы специальные условия кормления и присмотра за вышеупомянутыми разновидностями.

4. Запрещается хранить пищу в жилых комнатах. Студенты, получающие продуктовые посылки от родителей, обязаны оставлять их у заведующей-интенданта; некоторое количество может быть запрошено сразу после еды, за исключением завтрака в субботу. На проведение "праздничных вечеринок" в свободное время в таких случаях, как дни рождения и т. п., может быть получено специальное разрешение.

5. Студенты, лишенные выходных вследствие дисциплинарных взысканий, могут читать, учиться, писать письма, играть на музыкальных инструментах или слушать музыку. Им запрещается играть в карты, посещать комнаты других студентов или покидать территорию колледжа по каким бы то ни было причинам.

6. Студенты, желающие позвонить по телефону, обязаны оформить письменный запрос по установленной форме и получить ключи от телефонной кабины в учебной части.

7. Студенческий совет распускается. Студенческое самоуправление будет восстановлено только в том случае, если поведение студенческого коллектива будет соответствовать должному уровню.

(подпись) М. Хоу, директор

 

Джим свистнул.

- Посмотри-ка сюда, Джим, - сказал Фрэнк, - роспуск Студсовета - ты только подумай! Как ты считаешь, не придется ли нам получать разрешение, чтобы почесаться? За кого он нас держит?

- Хоть обыщи меня. Фрэнк, у меня нет рубашки.

- Ну, я могу одолжить тебе фуфайку, пока не купишь что-нибудь. Взгляни на пункт три - как раз о тебе.

- Хм? А что тут?

Джим перечитал параграф.

- Тебе надо пойти и умаслить нашего биолога, чтобы договориться о Виллисе.

- Что?

Джим просто не связал распоряжение, касающееся домашних животных, с Виллисом; он не воспринимал Виллиса как одного из них.

- Я не могу, Фрэнк. Он ужасно расстроится.

- Тогда тебе лучше отправить его домой, на попечение твоих родственников.

Джим тупо смотрел перед собой.

- Я не стану этого делать. Не стану!

- Тогда что ты будешь делать?

- Не знаю.

Он немного подумал.

- Ничего не буду. Я просто буду прятать его. Ведь Хоу даже не знает, что он у меня есть.

- Хм... ну да, а потом кто-нибудь настучит.

- Вряд ли кто-то из парней способен на это.

Они вернулись к себе и попробовали убрать узоры с масок, однако не слишком успешно: краска въелась в пластик, и им удалось только размазать ее по поверхности. Спустя некоторое время внутрь, приоткрыв дверь, заглянул студент по фамилии Смити:

- Почистить вам маски?

- А ничего не получится: краски слишком въелись.

- Ты последний догадался об этом. Но по доброте душевной и из желания помочь ближнему я готов выкрасить твою маску в цвет, неотличимый от первоначального - четверть кредита за маску.

- Я так и знал, что ты не промахнешься, - ответил Джим.

- Так согласен или нет? Решай, а то желающих много.

- Смити, ты готов продавать билеты на похороны собственной бабушки.

Джим протянул четверть кредита.

- Хорошая мысль. Как думаешь, почем толкать билетик?

Парень достал банку с лаком и кисточку и быстро замазал горделивую раскраску на маске Джима, пользуясь для этой цели пигментом, который великолепно имитировал унылый желтовато-серый цвет оригинала.

- Ну вот! Через пару минут высохнет. А как ты, Саттон?

- Давай, кровосос, - согласился Фрэнк.

- Ну можно ли так говорить о своем спасителе? Мне предстоит ответственное свидание на женской половине, а я здесь трачу драгоценное субботнее время, помогая вам.

Смити столь же быстро разделался с маской Фрэнка.

- Тратишь время, зарабатывая денежки на свидание, ты хотел сказать, - уточнил Джим. - Смити, что ты думаешь о хитрых правилах, которые придумал новый директор? Нам смолчать или учинить протест?

- Протест? Для чего?

Смити собрал свой инвентарь.

- Любое новшество открывает новые возможности для бизнеса, надо только уметь их увидеть. Если у вас проблемы, заходите к Смити - особые услуги в любое время.

Он задержался у двери.

- Не стоит упоминать о билетах на похороны моей бабушки. Она еще не откинула копыта, и не хотелось бы дать повод слухам. Бабуля - чрезвычайно принципиальная девочка во всем, что касается ее репутации.

- Фрэнк, - сказал Джим, когда Смити ушел, - чем-то этот парень мне не нравится.

Фрэнк пожал плечами.

- Он выручил нас. Пойдем отметимся и снимем взыскание.

- Хорошо. Он напомнил мне один из афоризмов дока: "Любой из написанных законов создает возможность для взяточничества".

- Совсем не обязательно. Пошли.

У директорской двери они обнаружили длинную очередь. Впускали группами по десять человек. Хоу быстро осмотрел маски, а затем начал читать нотацию:

- Полагаю, это станет для вас, юные джентльмены, уроком не только опрятности, но и внимания. Заметь вы, что вывешено на доске объявлений, то вы, каждый из вас, были бы готовы к инспекции. Что касается собственно нарушения, то я хочу, чтобы вы поняли: данный урок связан не только и не столько с ребяческими и варварскими рисунками, которыми вы покрывали респираторы, впрочем, совершенно возмутительными.

Он выдержал паузу и убедился, что его внимательно слушают:

- Нет причин, по которым колониальные порядки должны быть грубы и вульгарны, и, являясь главой данной организации, я намерен следить за этим, дабы исправить любые недостатки вашего домашнего воспитания. Главной, а возможно, и единственной целью образования является формирование характера - а характер можно воспитать исключительно благодаря дисциплине. Я льщу себя надеждой, что на редкость хорошо подготовлен и вправе взяться за эту задачу. Прежде чем приехать сюда, я двенадцать лет работал преподавателем Военной академии в Скалистых горах - образцового училища, училища, которое выпускает мужчин.

Он вновь сделал паузу, то ли чтобы перевести дух, то ли чтобы дать ученикам возможность обдумать уже сказанное. Джим пришел сюда с целью избавиться от взыскания, но высокомерие директора и в первую очередь его утверждение, что колониальная жизнь представляет собой нечто второсортное, постепенно довели его до кипения.

- Мистер Хоу? - обратился он.

- А? Да? Что?

- Это не Скалистые горы, это Марс. И здесь не Военная академия.

Мгновение казалось, что удивление и гнев доведут мистера Хоу до какой-нибудь дикой выходки или даже до апоплексического удара. Однако он сдержался и процедил сквозь зубы:

- Как твоя фамилия?

- Марлоу, сэр. Джеймс Марлоу.

- Для тебя, Марлоу, было бы лучше, много лучше, если бы это была военная академия.

Он повернулся к остальным:

- Вы можете идти. Выходные восстановлены без ограничений. А ты, Марлоу, подожди.

Когда они остались наедине, Хоу сказал:

- Марлоу, в мире нет ничего более оскорбительного, чем самоуверенный мальчишка, неблагодарный выскочка, который не знает своего места. Благодаря великодушию Компании ты имеешь возможность получить прекрасное образование. Тебя не доведут до добра дешевые остроты в адрес людей, назначенных Компанией следить за твоим обучением и благополучием. Понятно?

Джим молчал.

- Ну же! Отвечай, парень. Признай свою вину и извинись. Будь мужчиной! - отрывисто сказал Хоу.

Джим упрямо молчал. Хоу барабанил пальцами по столу. Наконец он сказал:

- Отлично, иди в свою комнату и хорошенько подумай. Для размышлений у тебя есть все выходные.

Когда Джим вернулся, Фрэнк внимательно посмотрел на него и восхищенно покачал головой.

- Ну, парень! - сказал он. - Ты даешь.

- Кто-то должен был это сказать.

- Это точно. Но что ты теперь собираешься делать? Перережешь себе горло или просто уйдешь в монастырь? Старина Хоу с сегодняшнего дня ни на минуту не даст тебе спуску. Вообще-то теперь ты не самый безопасный сосед.

- Черт возьми, Фрэнк, если ты так считаешь, подыщи себе, ради Бога, другого соседа!

- Спокойно, спокойно! Я не собираюсь линять. Я с тобой до конца. "Улыбаясь, парень упал замертво". Я рад, что ты ему вмазал. Мне не хватило бы смелости.

Джим растянулся поперек койки.

- Мне кажется, я не смогу здесь остаться. Я не привык, чтобы меня шпыняли и глумились надо мной без причины. А теперь я огребу этого вдвое больше. Что делать?

- Черт знает.

- Во времена Стьюби это было хорошее местечко. Я думал, таким оно для меня и останется.

- Стьюби был хороший мужик. Но что ты можешь сделать, кроме как заткнуться и молча надеяться, что Хоу забудет об этом?

- Послушай, все это не нравится и остальным. А вдруг если мы объединимся, то заставим его сбавить обороты?

- Вряд ли. Ты единственный, кто не сдрейфил и высказался. Ведь даже я не поддержал тебя - а согласен с тобой на все сто.

- А что, если все мы напишем родителям?

Фрэнк покачал головой.

- Тебе не удастся уговорить всех - и какой-нибудь слабак настучит. Вот тогда ты окажешься крайним, и на тебя повесят подстрекательство к бунту или еще какую-нибудь чушь в том же роде. В любом случае, - продолжал он, - что ты сможешь написать в письме такого, что ясно доказывало бы, будто мистер Хоу - самодур? Я знаю, что скажет мой старик.

- И что же он скажет?

- Он мне много раз рассказывал про школу, в которую он ходил на Земле, какое это было суровое заведение. Мне кажется, он немного этим гордится. Если я наябедничаю ему, что Хоу не разрешает нам хранить в комнате печенье, он только посмеется. Он скажет...

- Черт возьми, Фрэнк, дело не в запрете на хранение еды в комнатах; дело в общей ситуации.

- Конечно, конечно. Я знаю. Но попробуй объяснить это моему старику. Все, что мы можем сообщить - это пустяки, вроде правила о пище. Ситуация должна сильно ухудшиться, прежде чем удастся убедить родителей что-нибудь сделать.

Соображения Фрэнка подтвердились. По мере распространения новостей студенты один за другим заходили к ним, некоторые - пожать Джиму руку за данную директору отповедь, некоторые - просто из любопытства, поглядеть на чудака, у которого хватило безрассудства выступить против официальных властей. Выяснился, однако, двойственный факт: новый директор колледжа никому не нравился, и все возмущались очередной новой "дисциплинарной" мерой, но никто не стремился поддержать то, что - по общему убеждению - заведомо обречено на провал.

В воскресенье Фрэнк отправился в Малый Сырт, но не в расположенный поблизости город марсиан, а в колониальный поселок. Джим - вроде как под домашним арестом - остался в своей комнате, делал вид, будто занимается, и болтал с Виллисом. Фрэнк вернулся перед ужином и заявил:

- Я принес тебе подарок.

Он кинул Джиму крохотный сверток.

- Ты настоящий друг! Что это?

- Открой и посмотри.

Внутри оказалась запись танго, сделанная в Рио и только что прибывшая с Земли на "Альберте Эйнштейне". Называлась она "Quien Es La Señorita?". Джим необычайно любил латиноамериканскую музыку, и Фрэнк помнил об этом.

- Ну, старик! - Джим подошел к письменному столу, заправил пленку в магнитофон и приготовился наслаждаться. Фрэнк остановил его.

- Лучше потом. Был звонок к ужину.

Джим нехотя подчинился, но, вернувшись, крутил мелодию раз за разом, пока Фрэнк не настоял на том, что пора заниматься. Еще раз он включил танго перед самым отбоем.

Коридор общежития был уже минут пятнадцать погружен в темноту, когда "Quien Es La Señorita?" грянуло вновь. Фрэнк вскочил.

- Ты спятил? Джим, выключи, нашел время!

- Это не я, - возразил Джим. - Это, должно быть, Виллис. Это точно Виллис!

- Ну тогда заставь его заткнуться. Заглуши. Положи на него подушку.

Джим включил свет.

- Виллис, эй, Виллис! Кончай шуметь!

Виллис, по-видимому, не слышал. Он стоял посреди комнаты и тщательно воспроизводил каждую ноту, отбивая такт стебельками глаз. Его исполнение было превосходно и включало в себя все: от маримб до хорового вокала.

Джим поднял его.

- Виллис, заткнись, приятель.

Виллис продолжал отбивать такт.

Дверь распахнулась, на пороге показался силуэт директора Хоу.

- Ну, так я и думал, - сказал он торжественно. - Никакого уважения к правам и покою окружающих. Выключите магнитофон. И знайте, что в течение следующего месяца свобода вашего передвижения ограничена этой комнатой.

Виллис продолжал играть. Джим попытался заслонить его своим телом.

- Ты что, не слышал? - спросил Хоу. - Я велел выключить музыку.

Он быстро подошел к столу и дернул рычажок выключателя магнитофона. Поскольку тот уже находился в положении "выключено", то единственным результатом стал сломанный ноготь. Хоу согнал с лица недиректорское выражение и сунул палец в рот. Виллис добрался до третьего припева. Хоу обернулся.

- Каким образом эта штука получает питание? - отрывисто спросил он.

Не дождавшись ответа, он шагнул к Джиму.

- Что ты прячешь?

Он оттолкнул Джима в сторону и с очевидным недоверием и отвращением в глазах посмотрел на Виллиса.

- Что это?

- Виллис, - несчастным голосом ответил Джим, стараясь говорить так, чтобы его было слышно.

Хоу не был полным тупицей; постепенно до него дошло, что музыка, которую он слышит, исходит от этого странного пушистого шара.

- А что такое "Виллис", позволь спросить?

- Ну, он это... прыгун. Обитатель Марса.

Тут Виллис решил закончить композицию, выдохнул мелодичным контральто "buenas noches" и замолк - на минуту.

- Прыгун? Никогда не слышал о них.

- Их мало кто видел, даже из колонистов. Они редко встречаются.

- Лучше бы еще реже. Что-то вроде марсианского попугая, я полагаю.

- Нет, нет!

- Что значит "нет, нет"?

- Он совсем не попугай. Он говорит, он думает, он - мой друг!

Хоу наконец перестал удивляться и вспомнил о цели своего визита.

- Все это к делу не относится. Ты читал мое распоряжение насчет домашних животных?

- Да, но Виллис - не домашнее животное.

- А что же еще?

- Он не может быть домашним животным. Домашние животные - это чья-либо собственность. Виллис - не собственность; он... это... он просто Виллис.

В этот момент Виллис решил воспроизвести все, что услышал после танго.

- Знаешь, когда я слышу эту музыку, - произнес он голосом Джима, - я даже забываю про старого злыдня Хоу.

- А я не могу забыть о нем, - продолжал Виллис голосом Фрэнка. - Жаль, я не нашел в себе сил дать ему отповедь в тот раз вместе с тобой, Джим. Знаешь что? Я думаю, Хоу свихнулся, понимаешь, на самом деле свихнулся. Ручаюсь, что мальчишка он был трусливый, это-то его и испортило.

Хоу побелел. Доморощенный психоанализ Фрэнка попал не в бровь, а в глаз. Директор вскинул руку, как для удара, затем опять опустил ее - не зная, кому его нанести. Виллис поспешно втянул все выступающие части и стал гладким, как бильярдный шар.

- А я говорю, что это домашнее животное, - яростно рявкнул Хоу, когда вновь обрел способность говорить. Он подхватил Виллиса и направился к двери.

Джим бросился за ним.

- Послушайте! Мистер Хоу - вы не можете забрать Виллиса!

Директор обернулся.

- Не могу, вот как? Иди спать. Утром придешь ко мне в кабинет.

- Если с Виллисом что-нибудь случится, я... я...

- Что - ты? - он остановился. - Ничего с твоим драгоценным любимчиком не случится. А теперь возвращайся в постель, пока я тебя не выпорол.

Он вновь повернулся и ушел, не удосужившись проследить за тем, выполнен или нет его приказ.

Джим стоял и смотрел на закрывшуюся дверь, содрогаясь от ярости и отчаяния. По его щекам катились слезы. Фрэнк подошел и положил руку ему на плечо.

- Джим, Джим, ну что ты? Ты же слышал, он обещал не трогать Виллиса. Пойдем спать, уладим дело утром. В худшем случае тебе придется отправить Виллиса домой.

Джим стряхнул руку. Фрэнк продолжал.

- Не дай ему вывести тебя из терпения, старик; если он допечет тебя, ты сделаешь какую-нибудь глупость и на этом погоришь.

- Я уже вне себя.

- Я знаю и не виню тебя за это. Но тебе надо успокоиться и поработать головой. Он же хотел поддеть тебя - ты сам видел. Что бы он ни делал и ни говорил, ты должен держать себя в руках и быть хитрее его - иначе ты пропал.

- Наверное, ты прав.

- Я знаю, что прав. И док сказал бы то же самое. А теперь пошли спать.

Ни одному из них не довелось выспаться в ту ночь. Под утро Джиму приснился кошмарный сон, что Хоу - это свернувшийся марсианин, которого он, вопреки собственному желанию, пытался развернуть.

Перед завтраком на доске объявлений появилось новое сообщение. Оно гласило:

 

ВАЖНОЕ СООБЩЕНИЕ

 

Впредь все личное оружие должно постоянно храниться в арсенале. Институт ношения оружия студентами упраздняется. Оружие выдается по распоряжению директора только в случае, когда студент покидает территорию колледжа и прилегающего к нему поселения. Практика ношения личного оружия там, где марсианская фауна не представляет реальной опасности, прекращается.

(подпись) М. Хоу, директор

 

Джим и Фрэнк прочли это объявление одновременно.

- Не понимаю, - сказал Джим, - на кой ему столько лишних хлопот? Особенно учитывая тот факт, что у большинства из нас лицензия.

Студенты обычно хранили свои пистолеты в арсенале, но регистрировать там оружие приходилось только тем, кто все еще не получил лицензии.

Фрэнк перечитал сообщение.

- Знаешь, что я думаю?

- Нет, а что?

- Я думаю, он боится лично тебя.

- Меня? Почему?

- Из-за того, что случилось вчера вечером. В твоих глазах была готовность убить, и он видел это. Наверное, он хочет укоротить тебе руки. Думаю, ему абсолютно наплевать на то, что все остальные таскают пистолеты.

- Ты и впрямь так думаешь? Хм... может, и неплохо, что наши пистолеты сейчас не в арсенальной.

- Вопрос в следующем: что в связи с этим ты собираешься делать?

Джим постоял в нерешительности.

- Отдавать свой пистолет я не собираюсь. Отец не похвалил бы меня за это, я уверен. В любом случае у меня есть лицензия, и я не обязан подчиняться. Я - квалифицированный стрелок, я прошел осмотр у психиатра, я, наконец, дал клятву; я обладаю таким же правом носить оружие, как и он.

- Лады, тут я с тобой согласен. Но не мешало бы что-нибудь придумать, прежде чем ты пойдешь к нему.

За завтраком придумалось "что-нибудь" - им оказался студент Смити. Фрэнк негромко изложил Джиму возникшую идею; позавтракав, они вместе подошли к Смити и увели в свою комнату.

- Слушай, Смити, - начал Джим, - ведь ты человек широких взглядов, не так ли?

- Хм-м... возможно. А что?

- Видел объявление утром?

- Ну да. Кто ж его не видел? Все теперь ворчат по этому поводу.

- А ты собираешься отдавать свой пистолет?

- Мой пистолет и без того уже в арсенальной. Зачем он мне здесь? Я предпочитаю работать головой.

- В таком случае тебя не станут вызывать по поводу пистолета. Теперь давай предположим, что тебе на хранение передали два свертка. Ты не станешь их вскрывать и не будешь знать, что в них. Как по-твоему, ты сможешь найти безопасное, действительно безопасное место для их хранения, в то же время оставляя за собой возможность вернуть их по первому требованию?

- Вы, очевидно, захотите, чтобы я помалкивал об этих, как их... свертках?

- Угу. Никому ни слова.

- Гм... это будет дорого стоить.

- Сколько?

- Ну что же, получится не менее двух кредитов в неделю.

- Слишком дорого, - сказал Фрэнк.

- Ладно, вы - мои друзья. Для вас я установлю твердую расценку в восемь кредитов до конца года.

- Дорого.

- Тогда шесть, на меньшее я не согласен. Вы должны оплатить риск.

- Заметано, - сказал Джим, прежде чем Фрэнк успел продолжить торг.

После того как Смити с пакетом ушел, Джим явился в кабинет директора.

 

 

5. И СТЕНЫ ИМЕЮТ УШИ

 

Прежде чем принять Джима, доктор Хоу заставил его тридцать минут ждать за дверью. Когда его наконец впустили, Джим увидел, что Хоу вполне доволен собой. Он поднял глаза.

- Да? Ты хотел видеть меня?

- Вы сказали, чтобы я пришел к вам, сэр.

- Вот как? Твоя фамилия?

"Он прекрасно знает мою фамилию, - раздраженно подумал Джим. - Он хочет, чтобы я вспылил". Он вспомнил о предостережении Фрэнка не терять самообладания.

- Джеймс Марлоу, сэр, - спокойно ответил он.

- Ах, ну да. Итак, Марлоу, зачем ты хотел меня видеть?

- Вы сказали мне прийти к вам. Насчет Виллиса.

- Виллиса? Ах, ну да, марсианский круглоголовый, - Хоу улыбнулся одними губами. - Интересный экземпляр для науки.

Хоу смолк. Молчание затянулось, и Джим начал догадываться, что директор хочет заставить его заговорить первым. Джим уже смирился с мыслью, что он не сможет оставить Виллиса в колледже. Он сказал:

- Я пришел забрать его. Отнесу его в город и отправлю домой.

Улыбка Хоу стала шире.

- Ах, вот как? Объясни мне, ради Бога, как ты собираешься это сделать, если в течение следующих тридцати дней ты лишен права выходить за пределы колледжа?

Предостережение Фрэнка все еще звучало в ушах; казалось, Джим и сейчас слышит его голос. Он ответил:

- Хорошо, сэр, я сегодня же попрошу кого-нибудь сделать это для меня. Теперь я могу забрать Виллиса?

Хоу сложил руки на животе и наклонился вперед.

- Сейчас, Марлоу, ты коснулся самого интересного. Вчера вечером ты сказал, что это существо - не домашнее животное.

- Ну и что? - озадаченно спросил Джим.

- Ты очень на этом настаивал. Ты сказал, что он - не твоя собственность, но твой друг. Это верно, не так ли?

Джим колебался. Он чуял какой-то подвох, но не мог понять, в чем тот заключается.

- И что из этого?

- Так сказал или нет? Отвечай!

- Ну... да.

Хоу подался вперед.

- В таком случае, почему ты требуешь, чтобы я вернул тебе это существо? У тебя нет на него никаких прав.

- Но, но...

Джим запнулся, не найдя, что сказать. Слова, эта ненадежная субстанция, подвели его, он не знал, что ответить.

- Вы не можете так поступить! - выпалил он. - Вы тоже ему не хозяин! У вас нет права держать его взаперти.

Хоу аккуратно сложил кончики пальцев.

- А это еще надо доказать. Хотя ты отказался от каких-либо прав на него, не исключено, что это существо, тем не менее, собственность - в таком случае, оно было найдено на территории колледжа, и от имени колледжа я могу предъявить на него права как на разновидность, представляющую интерес для науки.

- Но... Вы не можете так поступить, это нечестно! Если он кому-то и принадлежит, то только мне! Вы не имеете права...

- Тихо!

Джим умолк. Уже более спокойно Хоу продолжал:

- Не надо рассказывать мне, что я могу и чего не могу. Ты забываешь, что я для тебя in loco parentis *. Своими правами ты можешь воспользоваться только с моего позволения, как если бы я был твоим родным отцом. Что касается прав обладания этим существом, то я занят изучением этого вопроса и сегодня во второй половине дня собираюсь проконсультироваться у Главного Представителя. Ты будешь проинформирован о результате в установленном порядке.

Латынь, как и было рассчитано, смутила Джима, но из всего сказанного Хоу он выделил для себя одну фразу и ухватился за нее.

- Я пожалуюсь отцу. Это вам даром не пройдет.

- Что, угрозы? - Хоу кисло ухмыльнулся. - Не думай просить ключи от телефонной будки; у меня студенты не будут звонить родителям всякий раз, когда я учу их не распускать нюни. Отцу пошлешь письмо - но прежде дашь мне его прослушать.

Он встал.

- Все, свободен.

Фрэнк уже ждал:

- Не вижу крови, - заявил он, разглядывая Джима. - Как все прошло?

- Ох, ну и тип!

- Плохо, да?

- Фрэнк, он не хочет отдавать Виллиса.

- Он хочет заставить тебя отправить его домой? Но ты это предвидел.

- Да нет же. Он вообще не хочет отдавать Виллиса. Он постоянно юлил, но все сводилось к тому, что он его захапал и не собирается возвращать, - казалось, Джим готов разрыдаться. - Бедный малыш Виллис, ты ведь знаешь, какой он робкий. Что делать, Фрэнк?

- Ничего не понимаю, - медленно выговорил Фрэнк. - Он не может забрать Виллиса, просто не может. Виллис принадлежит тебе.

- Я говорю, он постоянно изворачивался - но собирался именно что оставить Виллиса себе. Как мне забрать его? Фрэнк, я должен его забрать.

Фрэнк не ответил; Джим окинул комнату безутешным взглядом и наконец заметил:

- Что здесь стряслось? - спросил он. - Похоже, ты пытался все переломать.

- А, ты об этом. Я как раз хотел поделиться. Пока тебя не было, пара шестерок Хоу учинила здесь обыск.

- Хм?

- Пытались найти наши пистолеты. Я просто прикинулся идиотом.

- Пытались, вот как?

Казалось, Джим на что-то решился.

- Я должен найти Смити.

Он направился к двери.

- Эй, подожди - зачем тебе понадобился Смити?

Джим оглянулся, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

- Возьму пистолет, пойду туда и заберу Виллиса.

- Джим, ты болван!

Джим молча шел к двери. Фрэнк подставил ногу, повалил его и, когда Джим растянулся, уселся сверху, сделал захват и заломил правую руку Джима ему за спину.

- Полежи немного, - сказал он Джиму. - Пока не успокоишься.

- Пусти.

- Ты одумался?

Молчание.

- Лады, - продолжал Фрэнк. - Я могу так сидеть столько, сколько понадобится. Скажи мне, когда успокоишься.

Джим попытался вырваться; Фрэнк потянул его руку вверх и тянул до тех пор, пока Джим не вскрикнул и не замер.

- Вот так лучше, - сказал Фрэнк. - Теперь слушай: ты, Джим, хороший парень, но порешь горячку. Предположим, ты возьмешь свой пистолет, и, предположим, сумеешь так запугать старину Хоу, что он, трясясь от страха, выдаст тебе Виллиса. Как ты думаешь, долго он пробудет с тобой? Знаешь, сколько? Ровно столько, сколько Хоу потребуется, чтобы дозвониться до местной полиции. После чего тебя посадят куда следует и опять отберут Виллиса. И ты никогда его больше не увидишь, не говоря уже о хлопотах и страданиях, которые ты доставишь своим родителям.

Последовала продолжительная тишина. Наконец Джим сказал:

- Ладно, пусти.

- Передумал размахивать здесь пистолетом?

- Да.

- Честное слово? Клятва получившего лицензию на ношение оружия и все такое прочее?

- Да, обещаю.

Фрэнк помог ему подняться и отряхнул. Джим потер руку и сказал:

- Не стоило так сильно ее выкручивать.

- Надо же, ты еще жалуешься, а следовало бы сказать спасибо. А теперь хватай тетрадь; мы опаздываем на лабораторную по химии.

- Я не пойду.

- Не валяй дурака, Джим. Незачем накапливать прогулы и потом заваливать экзамены только потому, что ты зол на директора.

- Не в этом дело. Я ухожу, Фрэнк. Я не останусь в этом колледже.

- Что? Не спеши, Джим! Я знаю, что ты чувствуешь, но ведь учиться можно только здесь или нигде. Твои старики не в состоянии позволить себе роскошь послать тебя учиться на Землю.

- Значит, нигде. Здесь я не останусь. Я проторчу ровно столько, сколько понадобится, чтобы вызволить Виллиса, потом - домой.

- Что ж... - Фрэнк перестал чесать в затылке. - Твое дело. Но, послушай, - ты ничего не потеряешь, если сходишь на лабораторную по химии. Это никак тебе не повредит; в любом случае, ты ведь не собираешься отправляться немедленно.

- Не пойду.

Фрэнк встревожился.

- Обещаешь никуда отсюда не выходить и не делать глупостей до тех пор, пока я не вернусь?

- Тебе-то что за забота?

- Обещай, Джим, или я тоже прогуляю лабораторную.

- Ну хорошо, хорошо. Иди.

- Порядок! - Фрэнк умчался.

Когда он вернулся, Джим валялся на койке.

- Спишь?

- Нет.

- Решил, что будешь делать?

- Нет.

- Я могу чем-нибудь помочь?

- Нет.

- Ты на редкость разговорчив, - заметил Фрэнк и сел за стол.

- Не сердись.

За оставшуюся часть дня вестей от Хоу не поступило.

На следующий день Фрэнк сумел убедить Джима пойти на занятия, отметив, что не стоит лишний раз привлекать к себе внимание, когда ищешь способ вызволить Виллиса.

Не напомнил о себе Хоу и во вторник. Ночью, через пару часов после отбоя, Фрэнк внезапно проснулся. В комнате что-то шевелилось.

- Джим, - негромко позвал он.

Мертвая тишина. Стараясь не шуметь, Фрэнк дотянулся и включил свет. Джим стоял около двери.

- Джим, - жалобно спросил Фрэнк, - почему ты не отзываешься? Хочешь напугать меня до смерти?

- Извини.

- Что случилось? Почему ты вылез из постели?

- Не беспокойся. Спи дальше.

Фрэнк выбрался из-под одеяла.

- Ну, нет! Я буду беспокоиться - до тех пор, пока из твоих глаз не исчезнет это бешеное выражение. Давай, выкладывай.

Джим отмахнулся.

- Не хочу впутывать тебя. Иди спать.

- Думаешь меня заставить? Перестань валять дурака и рассказывай. Что ты собираешься делать?

Джим неохотно объяснил. Ему казалось, что директор Хоу, наверное, запер Виллиса где-то в своем кабинете. Джим собирался взломать дверь и попробывать выпустить прыгуна.

- А теперь иди спать, - сказал он в заключение. - Если тебя спросят - ты ничего не знаешь, ты всю ночь спал.

- Чтобы ты один взялся за это? Ну уж нет! В любом случае тебе потребуется кто-нибудь - стоять на стрёме.

Фрэнк начал шарить в платяном шкафу.

- Мне не нужна никакая помощь. Что ты ищешь?

- Резиновые перчатки, - ответил Фрэнк. - Ты получишь помощь независимо от того, хочешь ты этого или нет, дурень. Я не хочу, чтобы тебя поймали.

- Зачем тебе перчатки?

- Слыхал когда-нибудь про отпечатки пальцев?

- Конечно, но он и так поймет, кто это сделал, - да мне плевать, меня здесь уже не будет.

- Конечно, поймет, но может быть, не сможет ничего доказать. Давай, надевай.

Джим взял перчатки, что подразумевало молчаливое согласие на помощь Фрэнка в этой затее.

На Марсе кражи случаются нечасто, и замки здесь - вещь редкая. Что до ночных сторожей, то никто не перебрасывает рабочую силу за миллионы миль через космическое пространство только для того, чтобы использовать ее для присмотра за тихими коридорами мужского колледжа. Некоторый риск на пути к административной части колледжа для Джима и Фрэнка представляла возможность случайной встречи с каким-нибудь беспокойным студентом, вышедшим в туалет после ночных бдений.

Они старались двигаться как можно тише, пристально вглядываясь в каждый отрезок коридора, прежде чем сделать шаг. Через несколько минут они стояли перед внешней дверью административной части, никем - как они, во всяком случае, надеялись - не замеченные. Джим толкнул дверь - она была заперта.

- Зачем ее запирают? - прошептал он.

- От таких, как мы с тобой, - ответил ему Фрэнк. - Вернись за угол и гляди в оба.

Он начал шуровать в замке ножом.

- Лады.

Джим направился к пересечению коридоров и продолжил наблюдение. Спустя пять минут Фрэнк свистнул, и он вернулся.

- В чем дело?

- Ни в чем. Пошли.

Фрэнк открыл дверь. Они пересекли приемную на цыпочках и, миновав конторские столы и кучи сваленных стопками бобин, подошли к внутренней двери с табличкой: "Маркиз Хоу - директор (без стука не входить)".

Надпись на двери была новая, как и замок. Замок оказался отнюдь не символическим, не из тех, что можно открыть или взломать ножом: изготовленный из титана и снабженный цифровым кодом, он более уместно смотрелся бы на сейфе.

- Сможешь открыть? - тревожно спросил Джим. Фрэнк тихонько присвистнул.

- Не говори ерунды. Игра окончена, Джим. Давай посмотрим, сможем ли мы вернуться баиньки так, чтобы нас не застукали.

- Может, получится снять дверь с петель?

- Все равно, она открывается не туда. Я лучше попробую прорезать дырку в перегородке.

Он шагнул в сторону, встал на колени и приставил острие ножа к стене.

Джим огляделся. Из коридора через комнату, в которой они стояли, к стене кабинета директора шла вентиляционная труба. Ее отдушина была лишь чуть уже, чем нужно, чтобы протиснуть плечи. Если отвинтить фланцы и отвести в сторону колено трубы...

Нет, он даже не мог до нее дотянуться, а вскарабкаться было не на что. Шкафы с папками, как выяснилось, были привинчены к полу.

Под дверью помещалась маленькая решетка, через нее из кабинета выходил использованный воздух. Вынуть ее было невозможно, да и само отверстие оказалось бы слишком мало, но Джим лег на пол и попытался заглянуть в нее. Увидеть ничего не удалось: комната по ту сторону была погружена во мрак.

Он приник к отдушине и позвал:

- Виллис! Эй, Виллис! Виллис, дружище...

Фрэнк немедленно подошел к нему и сказал:

- Перестань. Ты что, хочешь, чтобы нас поймали?

- Тс-с.

Джим приложил ухо к решетке.

Оба мальчика услышали приглушенный ответ: "Джим! Эй, Джим!"

- Виллис! Иди сюда, Виллис! - откликнулся Джим и вновь прислушался. - Он там, - сказал он Фрэнку, - где-то заперт.

Точно, - согласился Фрэнк. - А теперь, может, ты успокоишься, пока никто сюда не явился?

- Мы должны помочь ему выбраться. У тебя что-нибудь получилось со стеной?

- Ничего. Там проволочный каркас внутри пластика.

- Но мы должны достать Виллиса оттуда. Что же делать?

- Ни черта у нас не получится, - сказал Фрэнк убежденно. - Выхода нет. Надо вернуться и лечь спать.

- Возвращайся, если хочешь. Я останусь здесь и достану его.

- Твоя беда в том, Джим, что ты никогда не можешь признаться, что проиграл. Пошли!

- Нет. Тс-с! Слышишь что-нибудь?

Фрэнк прислушался.

- Слышу. Что это?

Откуда-то изнутри кабинета доносилось царапанье.

- Это Виллис. Пытается выбраться, - заявил Джим.

- Все равно не получится. Пошли.

- Нет.

Джим продолжал прислушиваться у решетки. Фрэнк нетерпеливо ждал, уже утолив с лихвой свою тягу к приключениям. Он колебался между нежеланием бросить Джима и стремлением вернуться к себе, прежде чем их поймают. Тем временем скребущий звук продолжался.

Он прекратился некоторое время спустя. Раздалось негромкое "хлоп!", как если бы нечто мягкое, но весьма тяжелое упало с высоты примерно в фут, и послышался едва различимый шелест.

- Джим? Эй, Джим?

- Виллис! - завопил Джим.

Голос прыгуна доносился теперь прямо из-за решетки:

- Джим возьмет Виллиса домой.

- Да, да! Жди там, Виллис, Джим должен найти способ помочь Виллису выйти.

- Виллис выйдет, - решительно заявил прыгун.

- Фрэнк, - взволнованно сказал Джим, - если бы нам удалось найти что-нибудь вроде ломика, я смог бы выломать эту решетку из рамы. Думаю, Виллис сумеет протиснуться.

- У нас нет ничего такого. У нас нет ничего, кроме ножей.

- Думай, приятель, думай! Может, в нашей комнате что-нибудь есть, ну хоть что-нибудь?

- Я ничего такого не припоминаю.

Скребущий звук возобновился, и Фрэнк добавил:

- Что это Виллис там замышляет?

- Думаю, он пытается открыть дверь. Нужно найти способ помочь ему. Слушай, ты залезешь ко мне на плечи и попробуешь отсоединить манжету этой вентиляционной трубы.

Фрэнк прикинул.

- Бесполезно. Даже если мы сдвинем вниз трубу, на другой стороне в стене останется решетка.

- Откуда ты знаешь?

- Так всегда делается.

Джим замолк. Фрэнк, безусловно, был прав, и он это знал. Скрежет продолжался. Фрэнк опустился на одно колено и приложил голову к решетке. Он прислушался.

- Спокойно, - посоветовал он Джиму вскоре. - Я думаю, что, возможно, Виллис сумеет выбраться.

- Что ты имеешь в виду?

- Это звук пилы, если я что-то понимаю в звуках.

- Хм?.. Виллис не может пропилить дверь. Еще дома я запирал его много раз.

- Может быть, так, а может, и нет. Может, тогда он просто не хотел выбираться.

Скрежет стал более отчетливым. Через несколько минут около решетки обозначился круглый пропил, затем заключенная внутри пропила часть двери вывалилась наружу. Сквозь образовавшуюся дыру на миг показался Виллис. Из его напоминающего бочонок тела торчала когтистая ложноножка толщиной в дюйм и длиной в восемь дюймов.

- Что это? - спросил Фрэнк.

- Без понятия. В первый раз вижу.

Втянувшись, странная конечность исчезла внутри тела, и сомкнувшийся над этим местом мех не оставил даже намека на ее существование. Форма тела Виллиса продолжала меняться до тех пор, пока оно не стало походить скорее на дыню, чем на шар. Прыгун протиснулся сквозь дыру.

- Виллис вышел, - гордо заявил он. Джим подхватил его на руки.

- Виллис! Виллис, дружище.

Прыгун свернулся клубочком в его руках.

- Джим потерялся, - сказал он с укором, - Джим ушел.

- Да, но больше такого не будет. Виллис остается с Джимом.

- Виллис остается. Хорошо.

Джим потерся щекой о своего пушистого друга.

Фрэнк откашлялся.

- Было бы неплохо смотаться отсюда к нам в берлогу.

- Угу.

Обратный путь до комнаты они проделали быстро и, насколько сумели заметить, не привлекли постороннего внимания. Джим сгрузил Виллиса на свою кровать и огляделся.

- Что нужно прихватить с собой, хотел бы я знать? Надо заглянуть к Смити и забрать пистолет.

- Подожди, - сказал Фрэнк, - не суетись. На самом деле тебе вовсе не обязательно уходить, если хочешь знать.

- Как это?

- Замок на внешней двери я не повредил; личного замка Хоу мы вообще не касались. Все, о чем может идти речь в связи с бегством Виллиса - это дыра, пролезть в которую мы безусловно не могли, и, вероятно, еще одна такая же в столе Хоу. Доказать он ничего не сможет. Ты договоришься, чтобы Виллиса отправили назад, а мы просто тихонько отсидимся.

Джим покачал головой.

- Я ухожу. Виллис - только одна из причин. В колледже, которым управляет Хоу, я не останусь, даже если мне за это заплатят.

- Но к чему такая спешка, Джим?

- Я не спешу. И не обижаюсь, что ты остаешься. Через год ты сдашь кандидатские экзамены на космолетчика и смотаешься отсюда. Если не завалишь сессию. Ручаюсь, ты не удержишься здесь до окончания.

- Возможно, и нет. Ты придумал, как выбраться отсюда, чтобы Хоу не остановил тебя? Ведь ты не рискнешь выйти, пока не настанет день, - слишком холодно.

- Я дождусь, чтобы рассвело, и спокойно уйду.

- Твоя задача, - сказал Фрэнк сухо, - исчезнуть отсюда. То, что ты задумал, называется "сбежать тайком". Я думаю, надо прикинуть, как прятать тебя до тех пор, пока не удастся организовать побег. Прекрасный шанс, должно быть, представится днем.

Джим хотел спросить Фрэнка, почему он так считает, но в этот момент Виллис повторил часть фразы - всего два слова. Сначала он произнес их голосом Фрэнка, затем еще раз, густым, сочным баритоном взрослого мужчины.

- Прекрасный день! - сказал он.

- Замолчи, Виллис.

Виллис повторил:

- Прекрасный день, Марк. Садись, приятель. Всегда рад тебя видеть.

- Я слышал этот голос, - сказал Фрэнк озадаченно.

- Спасибо, генерал. Как поживаете, сэр? - продолжал Виллис, на сей раз точно имитируя приторную интонацию директора Хоу.

- Вспомнил, - сказал Фрэнк. - Я слышал его по радио. Это Бичер, Главный Представитель Компании.

- Тс-с... - сказал Джим. - Я хочу послушать.

Виллис продолжал - опять сочным баритоном.

- Неплохо, совсем неплохо для старика.

- Вздор, генерал, какой же вы старик, - опять голосом Хоу.

- Спасибо, дружище, - продолжал Виллис. - Что в твоей сумке? Контрабанда?

Виллис воспроизвел угодливый смешок Хоу.

- Отнюдь. Просто экземпляр для научного исследования - весьма занятное существо, которое я конфисковал у одного из студентов.

Последовала короткая пауза, а затем сочный голос сказал:

- Черт возьми! Марк, откуда ты взял эту живность?

- Я только что сказал, сэр, - раздался голос Хоу, - пришлось отобрать его у одного из моих студентов.

- Да, да - но ты понимаешь хотя бы, что это такое?

- Конечно, сэр, я нашел в справочнике: Areocephalopsittacus Bron...

- Обойдись без ученых слов, Марк. Это - круглоголовый, марсианский круглоголовый. Вот что важно. Ты говоришь, что забрал его у студента; как по-твоему, удастся выкупить его у парня? - теперь сочный баритон звучал крайне заинтересованно.

Хоу медлил с ответом.

- Не думаю, сэр. Я совершенно уверен, что он не согласится.

После секундного колебания он спросил:

- Это важно?

- Важно? Смотря как понимать слово "важно", - ответил голос Главного Представителя. - Как по-твоему, шестьдесят тысяч кредитов - это важно? А то и семьдесят. Именно эту сумму - я уверен - заплатит за него Лондонский зоопарк помимо платы за доставку.

- Правда?

- Именно так. Я располагаю у одного лондонского скупщика постоянным кредитом в размере пятидесяти тысяч. И не сомневаюсь, что цену можно поднять.

- Вот как? - Хоу осторожно согласился: - Это стало бы удачным приобретением для Компании, не так ли?

Последовала короткая пауза, затем добродушный смех.

- Марк, старина, ты меня убиваешь. Слушай - ты в Компании, чтобы руководить колледжем, верно?

- Да.

- А меня наняли следить за соблюдением ее интересов, так? На службе мы трудимся не за страх, а за совесть и отрабатываем свою зарплату. После чего у каждого из нас остается восемнадцать часов личного времени. Тебя нанимали отыскивать редкие виды животных?

- Нет.

- И меня - нет. Понимаешь?

- Кажется, да.

- Уверен, что понимаешь. Я, как-никак, достаточно хорошо знаю твоего дядю и не сомневаюсь, что он не послал бы сюда своего племянника, предварительно не растолковав ему, что к чему. Он сам, могу тебя заверить, отлично в этом разбирается. Дело в том, старина, что в местах вроде этого для сообразительного человека существуют безграничные возможности, если только он сам не дремлет. Я не о взятках, знаешь ли.

Виллис умолк. Джим хотел что-то сказать, но Фрэнк оборвал его.

- Молчи! Мы ничего не должны пропустить.

Голос Представителя продолжал:

- Никаких взяток. Законные возможности для бизнеса - вот естественные спутники нашей работы. Теперь, мистер Хоу, насчет студента: во что обойдутся уговоры? Я не хочу давать слишком много, иначе он что-нибудь заподозрит. Этого быть не должно.

Хоу не торопился с ответом.

- Я почти не сомневаюсь, что он не продаст эту штуку, генерал, но, кажется, есть другой способ.

- Какой? Что-то я тебя не пойму.

Хоу изложил свою теорию собственности применительно к Виллису. Ребята не могли видеть, как Бичер ткнул Хоу под ребра, но слышали раскаты его хохота.

- Ох, вот это да! Марк, ты меня доконаешь. В кресле школьного учителя твои таланты пропадают зря, ты должен стать представителем.

- Что ж, - ответил голос Хоу, - я отнюдь не собираюсь всю жизнь преподавать.

- И не будешь. Мы подыщем для тебя представительство. Так или иначе, колледж станет меньше и утратит прежнее значение, когда будет реализована антимиграционная политика.

(- О чем он? - прошептал Фрэнк.

- Тихо! - шикнул Джим).

- Есть какие-нибудь новости на этот счет? - поинтересовался Хоу.

- С минуту на минуту ожидаю звонка твоего дяди. Вечером можешь зайти, старина, вероятно, новости будут.

Остаток разговора не представлял большого интереса, тем не менее Виллис старательно воспроизвел его. Ребята дослушали до момента, когда Хоу распрощался, после чего Виллис умолк.

Джим кипел от ярости.

- Отправить Виллиса в зоопарк! Одна мысль чего стоит! Надеюсь, он попробует задержать меня, когда я буду уходить, - удобный предлог пальнуть в гада!

- Сбавь обороты, парень! Интересно, - продолжал Фрэнк, - что они имели в виду, когда говорили об "антимиграционной" политике?

- Мне показалось, он сказал "иммиграционная".

- Уверен, что "антимиграционная". Который час?

- Около трех.

- У нас впереди примерно три часа. Давай посмотрим, Джим, чего еще можно добиться от Виллиса. Подозреваю, что там кроется что-то важное.

- Лады.

Джим подхватил пушистый шар и сказал:

- Виллис, дружище, что еще ты знаешь? Расскажи Джиму обо всем, что ты слышал, обо всем.

Виллис с удовольствием согласился. В течение следующего часа он пробежался по обрывкам диалога, большая часть которого касалась несущественной школьной рутины. Наконец терпение мальчиков было вознаграждено: они вновь услышали елейное звучание голоса Гейнса Бичера:

- Марк, старина...

- А, генерал, заходите. Присаживайтесь. Рад вас видеть.

- Я на минуту - сказать, что получил письмо от твоего дражайшего дяди. В постскриптуме он передает тебе наилучшие пожелания.

- Хорошо. Спасибо, сэр.

- Не за что. Ты не закроешь дверь?

Виллис воспроизвел звук закрываемой двери.

- Теперь можно разговаривать. Новости, конечно, касаются антимиграционной политики.

- Да?

- Рад сообщить, что Совет согласился с точкой зрения твоего дяди. Южная колония останется на месте; груз с этого корабля, так же как и со следующего, отправят в Северную колонию, где у новых иммигрантов будет почти двенадцать летних месяцев, чтобы приготовиться к зиме. Что ты хихикаешь?

- Пустяки, сэр. Один из студентов, сущий чурбан по фамилии Келли, рассказывал мне сегодня, что сделает со мной его отец, когда окажется здесь во время переселения. Представляю себе его физиономию, когда он узнает, что прибытия отца ждать нечего.

- Не вздумай сказать ему об этом, - голос представителя звучал резко.

- А?

- Я хочу, чтобы все прошло как по маслу. До самого последнего момента никто ничего не должен знать. Среди колонистов найдутся горячие головы, которые начнут сопротивляться этой политике вопреки уже доказанному факту, что при разумных мерах предосторожности марсианская зима не страшна. Я собираюсь отсрочить миграцию на две недели под каким-нибудь предлогом, затем опять отсрочить ее. Ко времени, когда я объявлю о переменах, будет слишком поздно предпринимать что-либо.

- Великолепно!

- Спасибо. Это действительно единственный метод общения с колонистами, друг мой. Ты здесь недостаточно долго для того, чтобы узнать их так, как знаю их я. Это куча неврастеников, в большинстве своем они были на Земле неудачниками, и любого доведут до безумия, если он не будет достаточно тверд с ними. Они, по всей видимости, не понимают, что тем, что они из себя представляют, и всем, чем обладают, они обязаны непосредственно Компании. Вот, к примеру, новая политика: если позволить колонистам продолжать делать все по-своему, они по-прежнему будут кочевать вслед за Солнцем, как заведено среди богатых плейбоев, - и все за счет Компании.

Виллис перешел на голос Хоу.

- Совершенно согласен. Если судить по их детям, это непослушная и неуправляемая публика.

- И невероятно ленивая, - согласился другой голос. - С ними нужна твердость. Мне пора. Да, теперь этот, как его, редкая разновидность: ты держишь его в надежном месте?

- Да, безусловно, сэр. Заперт в этом шкафу.

- Хм... лучше бы перенести его ко мне.

- Вряд ли это нужно, - возразил голос Хоу. - Видите замок на двери? Он вполне надежен.

Прозвучали слова прощания, и Виллис замолк. Фрэнк в ярости что-то бормотал себе под нос.

* --- конец демо-отрывка --- *

 

Книго

[X]