Книго
                                 А.ВОЛКОВ
                                 А.НОВИКОВ
                         ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
     - Подсудимый, вы признаете себя виновным?
     Подсудимый, подавленный громоподобным голосом  судьи  и  серьезностью
обстановки, понуро опустил голову  и  молчал.  Казалось,  вся  его  фигура
излучает раскаяние и осознание непоправимости случившегося, но рот  упрямо
разжался, и не сказал, а выдохнул только одно:
     - Нет.
     В  зале  воцарилась  изумленная  тишина,  настолько  глубокая,   что,
кажется,  было услышать из заднего ряда  биение  сердца  преступника.
Многочисленные  слушатели  застыли,  и  мучительно  размышлял:  "Может,  я
ослышался?"
     - Что вы сказали? - очевидно, эта  же  мысль  посетила  и  судью.  По
крайней  мере,  на  какой-то  момент  он  даже   потерял   частицу   своей
профессиональной важности и недоступности.
     - Нет, - повторил подсудимый и поднял голову. На его лице  отражались
бушующие внутри противоречивые страсти, но  в  глазах  вспыхнуло  сознание
своей правоты. Или так только показалось?
     Очевидно, нет, потому что прокурор тут же поднялся со своего места, и
с бескомпромиссностью молодости немедленно заявил:
     - Я требую обратить особое  внимание  на  ответ  подсудимого.  Он  не
просто  совершил  неслыханное  по,  не  побоюсь  этого  слова,  жестокости
преступление, но и считает себя правым. И непонятно, - его голос  загремел
под старыми сводами судебного зала, неумолимый, как закон,  и  подсудимый,
не выдержав тяжести этого сурового голоса, опять бессильно опустил голову,
- повторяю, непонятно, как может такой человек жить в нашем обществе!
     По залу пронесся дружный вздох людей, которым открыли  поразившую  их
истину. На галерке тут же завязался шумный спор, но спорщика говорили  все
разом, и понять что-либо было невоз.
     - Прошу тишины, - судья  несколько  раз  ударил  молоточком,  и  этот
магический жест немедленно подействовал. Спор оборвался на полуслове,  так
же резко, как и возник.
     - Я протестую, - неожиданно раздался голос адвоката.  -  Надо  сперва
выяснить все подробности дела.
     -  Протест  принимается,  -  судью   тоже   покоробило   от   цинизма
подсудимого,  но  судья  был  немолод,  опытен,   и   старался   держаться
бесстрастно, как и велит его высокая должность.
     Адвокат откинулся в  кресле.  Ох,  нелегкая  это  работа  -  защищать
заведомого преступника.
     - Итак, - судья выдержал эффектную паузу  и  приступил  к  допросу  с
другого конца. - Вы сознаетесь в убийстве Арнольда Смита?
     - Да, - без колебаний вымолвил подсудимый.
     - Как же так - убить убил, а невиновен? - прокурор не смог удержаться
от ехидной реплики, но судья сделал вид, что ничего не услышал.
     - Было ли убийство преднамеренным?
     - Как? - подсудимый, казалось, не расслышал вопроса.
     - Вы обдумали убийство заранее? - терпеливо переспросил судья.
     - Нет, - покачал головой подсудимый.
     - Вы хотите сказать, что решение убить возникло  у  вас  в  последний
момент, внезапно?
     - Да.
     - Почему?
     - У меня не было другого выхода, - и подсудимый обвел  присутствующих
взглядом, в котором сквозил наивный вопрос: "Неужели вы не понимаете?"
     - Прошу слова,  -  неожиданно  вступил  в  допрос  адвокат.  -  Прошу
признание подсудимого о незапланированности убийства  занести  в  протокол
как смягчающее обстоятельство.
     - Протестую, - подался вперед прокурор. - В данном случае  важен  сам
факт  убийства,  а  не  его   предумышленности   или   непреднамеренность.
Разумеется, подсудимый не мог  вытащить  потерпевшего  Смита  из  далекого
прошлого, если не ошибаюсь, из двадцатого века, с целью убить его  в  наши
дни. Такое и в голову никому не придет. Но в конечном итоге эта злодейская
мысль все же пришла к подсудимому, и он ее осуществил.
     - Протест принимается, - промолвил судья. - Подсудимый, с какой целью
вы перенесли упомянутого Смита в наше время?
     - Как? - подсудимый искренне удивился этому вопросу и  поначалу  даже
не нашел слов. - Я, это... Ну, как  там...  В  общем...  -  ему,  наконец,
удалось взять себя в руки.  -  Хотел  исследовать,  чем  психика  человека
двадцатого века  отличается  от  психики  человека  четыре  тысячи  двести
тридцать первого. Кроме того, мне, разумеется, хотелось знать, как поведет
себя такой  человек,  оказавшись  в  нашем  обществе,  и  насколько  он  в
состоянии перевоспитываться.
     - Дальше, подсудимый.
     - К сожалению, это оказалось невозможным. У Смита  была  только  одна
мысль - захватить власть над миром, и он даже не в состоянии был понять ее
абсурдность. Воспользовавшись нашей естественной непредусмотрительностью в
подобного  рода  делах,  Смит  проник  в  военный  музей,  чтобы  овладеть
хранившимся там оружием и затем диктовать миру свою волю. Необходимо  было
как-то предотвратить это, - и подсудимый подавленно замолчал.
     - Однако, - заметил прокурор, - если вы не смогли его  перевоспитать,
надо было вернуть Смита в его время, и  таким  образом  проблема  была  бы
решена.
     - Поздно, - подсудимый тяжело вздохнул и повторил. - Поздно.  Он  уже
был в музее, и другого выхода не было.
     - Мы подошли к  самому  главному,  -  судья  непоколебимым  монолитом
вознесся над залом. - Подсудимый, как вы совершили преступление?
     Преступник набрал побольше воздуха и выдохнул:
     - Я подсунул ему боевую гранату. От старости она была  ненадежной,  и
как только Смит взял ее в руки, грянул взрыв...
     - Понятно, - судья зачем-то дотронулся до молотка и тихо добавил:  Но
как вы могли...
     - Встать. Суд идет.
     -  Именем  Галактической  Федерации.  приговор  зонального  суда   от
пятнадцатого ноября четыреста двадцать три тысячи  тринадцатого  года.  За
совершенное в написанном  им  романе  "Ответный  ход"  убийство  персонажа
данного  произведения  некоего  Арнольда  Смита  (смотри  страницы  триста
десятая - триста четырнадцатая), и учитывая особую тяжесть преступления, а
также повторность намерений (в романе "Планета  ураганов"  автор  едва  не
убил другого своего героя - астронавта), подсудимый, писатель  Линг  Транд
приговаривается к высшей мере наказания - двум неделям  полного  безделия.
Приговор обжалованию не подлежит и вступает в силу с момента оглашения.
     От тяжести приговора подсудимого, точнее, уже осужденного, бросило  в
холодный  пот.  Он  машинально  вынул  из  кармана  платок,  но  кибер   -
исполнитель приговора - отнял его и сам вытер  лицо  писателя.  Затем,  не
выпуская из манипулятора стакана, кибер напоил Транда водой, поправил  ему
галстук, и, легко приподняв, вынес из зала.
     Высшая мера вступила в свои права.
Книго
[X]